Читать онлайн Россия и Иран. Из прошлого в будущее бесплатно

Глава 1
Явление персидского царства

Во втором тысячелетии на территорию нынешнего Ирана несколькими волнами вторгаются племена ариев. Они же дали Ирану его имя – «страна ариев».

Название Персия (Парсумаш, или Парсуаш) впервые встречается в ассирийских документах в IX веке до н. э. В районе Персидского залива в VII веке до н. э. ведущее положение занимало племя персов, во главе которого стоял род Ахеменидов.

По версии греческого историка Геродота, царь Мидии Астиаг выдал свою дочь за персидского князя – Камбужия (Камбиза). От их брака родился будущий персидский царь Куруш (Кир). В 550 г. до н. э. Кир после трехлетней войны сверг своего деда Астиага и покорил Мидию.

В 539 г. до н. э. Кир занял Вавилонию, а к концу своего правления расширил границы государства от Средиземного моря до восточных окраин Иранского нагорья. Столицей государства он сделал город Пасаргады на юго-западе Персии.

Сын Кира Камбиз II захватил Египет и провозгласил себя фараоном. После его смерти в 522 г. до н. э. персидским троном завладел мидийский жрец, но через несколько месяцев его сверг представитель младшей ветви династии Ахеменидов Дарий. При нем под властью Персии оказалась северо-западная часть Индии вплоть до реки Инд и Армения до гор Кавказа. Дарий даже организовал поход во Фракию (современная территория Европейской Турции и Болгарии).

В правление Дария I (522–485 гг. до н. э.) греки, жившие в западной части Малой Азии, подняли восстание. Поддержанное их сородичами из островной и европейской частей Греции, оно положило начало греко-персидским войнам, длившимся около полувека.

Тут я сделаю маленькое авторское отступление. Возникает вопрос: а какое отношение греко-персидские войны имеют к русско-персидским связям? Естественно, никакого, но зато самосознание современных иранцев в очень многом определили великие победы и завоевания династии Ахеменидов. И сейчас иранцы считают себя потомками самого древнего и могущественного государства в мире. Трудно сейчас назвать Республику Египет наследницей государства фараонов или современных итальянцев и греков – наследниками Древнего Рима и Эллады. Ну а нынешний Иран, пусть с некоторой натяжкой, можно считать наследником государства Ахеменидов и последующих империй на Иранском нагорье.

В VIII и VII веках до н. э. жрец Заратуштра (греч. Зороастр) реформировал древние арийские религии. Суть религии, проповедуемой Зороастром, составлял резкий дуализм, в область которого входит все существующее на земле. Представителем и главой всего доброго признается светлое существо Ахура-Мазда (Ормузд) – мудрый владыка, великий и чистый. Представителем всего дурного и злого – мрачный Ангра-Майнью (Ариман). В непрерывной борьбе между Ормуздом и Ариманом и окружающими их духами принимает участие и человек, жизни и деятельности которого, таким образом, придается известное нравственное содержание. Трон Ормузда окружен шестью высшими духами – Амеша-Шпендами, помимо этого, ему повинуются еще многие другие благие духи.

Зороастр требовал от каждого человека, чтобы он рано вставал, усердно обрабатывал свое поле и тщательно ухаживал за садами. Предписывалось также соблюдение чистоплотности. Самым нечистым из всего нечистого почиталось мертвое тело, и самым трудным считалось очищение себя после прикосновения к покойнику.

Забегая вперед, скажу, что к настоящему времени в Иране осталось около 35 тысяч последователей учения Зороастра[1], которых мусульмане называют габарами, то есть «неверными». В соседней Индии их около 115 тысяч. Приверженцев зороастризма в Индии называют «парсами». Это потомки переселенцев, покинувших Персию в Х веке н. э.

Весной 334 г. до н. э. армия Александра Македонского переправилась через Геллеспонт (Дарданеллы) и двинулась на Персию. В нескольких сражениях персидский царь Дарий III был разбит, а в 330 г. до н. э. убит своими соратниками. В том же 330 г. до н. э. македонская армия заняла центральную часть Иранского нагорья.

После смерти царя Александра его полководцы поделили империю на части. Иранское нагорье досталось начальнику македонской конницы Селевку, основателю династии Селевкидов.

Вскоре местная знать начала борьбу против иноземцев. В сатрапии Парфия, расположенной к юго-востоку от Каспийского моря в местности, известной под названием Хорасан, восстало кочевое племя парнов и изгнало наместника Селевкидов. В 250 г. до н. э. первым правителем Парфянского государства стал Аршак I, правивший до 248/247 г. до н. э.

Между парфянами и Селевкидами велись непрерывные войны, закончившиеся лишь в 141 г. до н. э., после захвата парфянами под предводительством Митридата I города Селевкии на реке Тигр – столицы Селевкидов. На другом берегу Тигра, напротив Селевкии, Митридат основал новую столицу Ктесифон и распространил свою власть на большую часть Иранского нагорья. Его наследник, Митридат II, правивший с 123 г. до н. э. по 87/88 г. до н. э., еще дальше раздвинул границы государства. Он принял титул «царь царей» (шахиншах) и стал властителем обширной территории от Индии до Месопотамии, а на востоке – до Китайского Туркестана.

Парфяне считали себя прямыми наследниками государства Ахеменидов, и их древняя культура включила в себя элементы эллинистической культуры.

В годы царствования Фраата III (70–58/57 гг. до н. э.) Парфия вступила в период непрерывных войн с Римской империей, который длился почти три века. Парфяне разгромили армию под командованием Марка Лициния Красса при Каррах в Месопотамии, и теперь граница между двумя империями пролегла по Евфрату. В 115 г. н. э. римский император Траян захватил Селевкию, но парфянская держава устояла. В 161 г. царь Вологес III напал на римскую провинцию Сирию и опустошил ее.

Однако бесконечные войны в течение многих лет обескровили парфян, а попытки одолеть римлян на западных границах ослабили их власть над Иранским нагорьем. Во многих районах вспыхнули восстания. Сатрап Фарса (Парсы) Ардашир, сын религиозного лидера, объявил себя правителем как прямой потомок Ахеменидов. Он разбил несколько парфянских армий и убил в битве последнего парфянского царя Артабана V, взял Ктесифон и нанес сокрушительное поражение коалиции, пытавшейся восстановить власть Аршакидов.

Ардашир (годы правления 224–241) основал новую империю – государство Сасанидов (от древнеперсидского титула «сасан», или «командир»). Его сын Шапур I (241–272), сохранив элементы прежней феодальной системы, сумел создать в высшей степени централизованное государство. Армии Шапура сначала двинулись на восток и заняли все Иранское нагорье до реки Инд, а затем повернули на запад против римлян. В битве при Эдессе (близ современной Урфы, Турция) Шапур захватил в плен римского императора Валериана вместе с его 70‐тысячной армией.

В государстве Сасанидов особую роль играла государственная религия – зороастризм. Зороастрийские храмы и представители высшего жречества владели обширными землями, обрабатывали которые в основном рабы.

Верхушка зороастрийского духовенства стала одной из наиболее могущественных прослоек господствующего класса и играла далеко не последнюю роль в политической жизни государства. Так, во власти жрецов находились образование и суд, а вся трудовая жизнь народа проходила под их неусыпным контролем.

В III – начале IV века правители государства Сасанидов охотно давали убежище на своей территории христианам, поскольку видели в них союзников в тылу у римлян. Когда же христианство стало господствующей религией враждебного Рима, Сасаниды начали преследовать христиан в своей стране и поддерживать представителей различных еретических учений (например, ариан), оппозиционных официальной христианской церкви.

В 488 г. в Персии философ Маздак создал религиозно-философское учение, тесно связанное с манихейством и зороастризмом. Принципиальное отличие маздакизма от манихейства состояло в утверждении закономерности и неизбежности победы светлого начала над злым, причем победы не где-то в потустороннем мире, а в земной материальной жизни. Светлое начало, по учению маздакитов, действует сознательно, а темное – бессознательно и случайно. Отсюда – полная возможность борьбы со злом и требование активного вмешательства человека в уничтожение зла на земле. Конкретным проявлением зла и темного начала в глазах маздакитов являлось социальное и имущественное неравенство. Оно в первую очередь и должно было быть уничтожено.

Перераспределение собственности, уравнение имущества, правовое равенство являлось основными требованиями маздакитов. Согласно одному из источников, маздакиты так излагали эту часть своей программы: «Если кто-нибудь владеет излишками в движимой и недвижимой собственности, женщинах и рабах, мы у него отберем и дадим поровну другим, так, чтобы ни один человек не смог бы заявлять свое право иметь больше, чем другой».

Осуществляя программу своих социальных требований, маздакиты отнимали землю у представителей знати и делили их богатства. Земли, захваченные у знати, присоединялись к общинной территории. Рабы, инвентарь, рабочий скот, хранившиеся в амбарах знати запасы зерна делились между общинниками.

На несколько лет маздакитам удалось заручиться поддержкой шахиншаха Кавада I. Одной из причин, заставившей сасанидского правителя пойти на временный союз с маздакитами, явилось его стремление сломить могущество знати. Однако в 529 г. Кавад I сумел разгромить движение маздакитов.

После падения Рима место традиционного врага Сасанидов заняла Византия. При сыне Кавада I Хозрове I персидская армия в 540 г. захватила важнейший экономический центр Сирии – Антиохию на Оронте, и вышла к Средиземному морю. Множество пленных, уведенных из Антиохии, в основном ремесленников, поселили в специально построенном для них предместье Ктесифона.

Византия и Персия боролись также за Лазику. Но Сасаниды не смогли укрепиться в Лазике и обеспечить себе выход к Черному морю. На востоке Кавказа Хозров I возвел мощную систему укреплений в Дербентском проходе, таким образом преградив обычную дорогу кочевников Предкавказья во владения Сасанидов.

Больших успехов добились персы на юге. В 570 г. они захватили Йемен (на юго-востоке Аравии) и вытеснили оттуда эфиопов – союзников Византии. Захват Йемена обеспечивал Сасанидам господство над морскими и отчасти сухопутными путями транзитной торговли из Индии на Запад, что имело крайне важное значение для персидского государства.

В 605 г. в ходе новой войны с Византией персидские войска вторглись в Армению, заняли Месопотамию и двинулись через Малую Азию к Константинополю. Они захватили Халкедон на азиатском берегу Босфора. Но у персов не оказалось судов для переправы, так что от осады Константинополя им пришлось отказаться.

А тем временем другая персидская армия вторглась в Сирию и Палестину, где в 614 г. захватила Иерусалим. Сасанидские войска впервые появились в Африке и завладели Нижним Египтом. Но в 622 г. византийские войска перешли в контрнаступление в Малой Азии и на Кавказе. В 627 г. они вступили в Азербайджан, взяли его столицу Ганзак и некоторое время удерживали Ктесифон.

В конце 80‐х годов VI века часть персидской знати во главе с Бахрамом Чобеном (Деревянным) подняла восстание против центральной власти. Бахрам с войсками вступил в Ктесифон и объявил себя царем. Сасанидский шахиншах Хозров II обратился за помощью к Византии, пообещав взамен уступить ей территории на западе Сасанидского государства. Мятежники в Ктесифоне не выдержали совместного удара византийских, армянских и оставшихся верными Хозрову персидских войск и были разбиты.

В 634 г. на персидское государство напали арабы. В 637 г. в битве при городе Кадисии против арабов выступили главные силы персидского государства, объединенные в так называемую «великую армию Рустема». Однако ни численное превосходство персов, ни их боевые слоны не смогли остановить натиска арабских войск. Битва при Кадисии решила судьбу столицы Сасанидского государства – Ктесифон был сдан без боя. Там арабы захватили несметные сокровища. Каждый участник похода получил по 12 тысяч дирхемов. Всего было роздано добычи примерно на 900 млн дирхемов.

В 636 г. между Хирой и Ефратом арабы построили город Куфу, куда перенесли резиденцию главнокомандующего и наместника завоеванных областей. Хотя Ктесифон и был большим городом, центром политической и экономической жизни Сасанидского государства, завоеватели так и не решились в нем обосноваться.

В 638 г. арабы захватили район Мосула. Многие местные сатрапы отказались подчиняться персидским властям и перешли на сторону арабов.

В 642 г. под Нехавендом произошла последняя крупная битва, данная персидскими войсками. Нехавенд пал, после чего арабы легко овладели городами Рей (ныне Тегеран), Казвин, Кумис и вступили на территорию современного Азербайджана. В 644 г. арабы заняли города Хамадан, Кум, Каман, Исфахан. В 651 г. близ Мерва был убит последний шахиншах из династии Сасанидов – Иездигер III, правнук Хозрова I. В том же году арабы завладели всем государством Сасанидов, за исключением областей на юге Каспийского моря, а также вторглись на территорию современного Афганистана.

Со времени арабского завоевания в Персии стала постепенно распространяться новая для местного населения религия – ислам, но лишь к концу Х века она стала религией большинства жителей. При этом местные феодалы принимали ислам охотнее, чем другие слои населения. Принимая ислам, они хотели сохранить и упрочить свое привилегированное положение в обществе. Купцы также принимали ислам, поскольку мусульманское купечество платило пошлины в половинном размере по сравнению с немусульманами.

С конца VII века делопроизводство в канцеляриях всего Багдадского халифата, в том числе и в Персии, было переведено на арабский язык, который стал общепринятым языком.

Недовольство местного населения и центробежные силы в халифате привели к усилению кризиса феодальных княжеств, лишь номинально зависимых от Багдада.

В 821 г. в Хорасане образовался наследственный эмират Тахиридов (821–873). В 861 г. в Систане (Сеистане) образовался эмират Саффаридов (861–900). Саффариды в 873 г. захватили владения Тахиридов. К северу от Хорасана их государство граничило с образовавшимся в IX веке государством Саманидов.

В 900 г. саффаридское войско было наголову разбито около Балха войском Исмаила Саманида. Хорасан и через несколько лет вся восточная Персия вошли в состав таджикского государства Саманидов с центром в Бухаре и находились в его составе целое столетие.

В прикаспийских районах, особенно в Гиляне и Дейлеме, образовалось несколько мелких государств. В Западной Персии к 935 г. сложилось государство Буидов (935—1055). В 945 г. Буиды захватили Багдад и завладели политической властью, отстранив халифов от государственных дел. Формально они управляли от имени халифа, за которым признавалась духовная власть в мусульманском мире, и именовались «амир-аль-умара» («эмир эмира»). Им подчинялись арабский Ирак с Багдадом и Басрой, Хузистан, Фарс, Керман, районы Хамадана, Исфахана и Рейя.

В 1221 г. татарские войска Джебэ и Судэдэй-багатура вторглись в Северную Персию. Татары учинили резню в городах Балх, Мерв, Херат, Тус, Нишапур, Сабзавар, Рей, Казвин, Хамадан. В Азербайджане той же участи подверглись города Марага и Ардебиль, а в Ширване – Байкалам и Шемаха.

К середине XIII века большая часть Персии и Закавказье были захвачены татарами. Непокоренными остались лишь владения исмаилитов в горах Альбурса и в Кухистане, а также владения багдадских халифов в арабской Персии и в Хузистане.

В 1251 г. в Монголии состоялся курултай, на котором великим ханом избрали Мэнгу, сына Тулуй-хана, внука Чингисхана. Тогда же решили начать подготовку к большому походу для окончательного завоевания Персии и для захвата других стран Западной Азии. Командование походом возложили на Хулагу-хана.

В 1253 г. войско Хулагу-хана вышло из Монголии, но лишь в январе 1256 г. перешло Аму-Дарью и вторглось в Хоросан.

Хулагу-хану удалось завоевать последние независимые территории Персии, а в начале 1258 г. он взял Багдад. По словам персидского ученого XIII века Рашид ад-Дина, все богатства халифа и его казны, «все, что собирали в течение 600 лет, горами нагромоздили вокруг ханской Ставки».

Затем татары захватили Васит, перерезав там около 40 тысяч жителей. Важнейший персидский порт Басра сдался без боя. А жители Хилы (умеренные шииты-имамиты) навели понтонный мост через Евфрат и радостно вышли навстречу завоевателям. Здесь сказалась общая тенденция политики Хулагу-хана – опираться на религиозные меньшинства.

Хулагу-хан самовольно, то есть без санкции Каракорума, создал новое государство – пятый улус Монгольской империи, в 1261 г. признанный великим ханом Хубилаем. Хулагу-хан, правивший улусом с 1256 по 1265 г., носил титул ильхана («хана племени»), то есть улусного хана. Этот титул перешел и к его преемникам.

Государство ильханов Хулагуидов с самого своего образования только номинально зависело от великого хана. А с принятием ислама в 1295 г. ильхан Газан и формально перестал признавать власть великого хана, ставшего теперь «неверным».

Государство ильханов Хулагуидов включало в себя всю Персию, нынешний Афганистан (кроме Балхской области, входившей в Чагатайский улус), Месопотамию, Закавказье и даже западную часть полуострова Малая Азия. Трапезундская империя, Киликийская Армения и островное королевство Кипр стали вассалами Хулагуидов, они платили им дань и поставляли вспомогательное ополчение. Под видом «подарков» дань Хулагуидам периодически выплачивала и Византийская империя.

Государство Хулагуидов систематически вело войны с правителями Золотой Орды. При этом в разноплеменном золотоордынском войске почти каждый раз оказывались русские дружины. Надо ли говорить, что воспоминания об этих походах были крайне неприятны как московским князьям, их дьякам и летописцам, так и позже имперским и советским историкам. Так что мы почти не знаем о походах этих дружин.

Известно лишь, что ярославский князь Федор Чермный и князь Михаил Белозерский стали видными полководцами золотоордынского хана Менгу-Тимура. Позже Федор Чермный с помощью татар захватил власть в Ярославле и был причислен к лику ярославских святых.

Постепенно власть ильханов стала слабеть. И Абу-Саид Бахадур-хан (1316–1335) стал последним ильханом, власть которого признавалась во всем государстве. С его смертью в государстве Хулагуидов началась серия междоусобных войн нескольких феодальных кланов, как монгольских, так и примкнувших к ним персидских, боровшихся за власть и возводивших на престолы в разных областях марионеточных ильханов из потомков Чингисхана. Междоусобица длилась до 1353 г., и результатом ее стал распад государства Хулагуидов на несколько независимых государств с династиями как монгольского (но уже не чингизидского), так и тюркского или персидского происхождения.

В 1380–1393 гг. все персидские гособразования оказываются под властью свирепого Тимура. Но его наследникам не удалось надолго удержать страну.

Во второй половине XV века в городе Ардебиле (Южный Азербайджан) усилилось влияние наследственных духовных феодалов Сефевидов – богатых землевладельцев. Происхождение свое они вели от главы суфийского ордена Ардебиля – Сефи ад-Дина (1252–1334)[2].

«Святое» происхождение и связанный с этим ореол божественности шахской власти облегчали Сефевидам обосновать свое право на шахский трон и держать в повиновении угнетенные массы народа. Помимо части населения их поддерживали кочевые племена, преимущественно в Малой Азии, в районах Армянского нагорья и Сирии, исповедовавшие умеренный шиизм. Эти племена получили название кызылбашей («красноголовые») за то, что носили чалму, уложенную складками с двенадцатью красными полосами по числу почитаемых ими двенадцати имамов.

В 1499 г. кызылбаши во главе с Исмаилом Сефевидом, недовольные централистской политикой Османского государства и не желавшие признавать власть Ак-Койюилу, восстали, вторглись во владения ширваншаха в Северном Азербайджане и опустошили Ширван. Затем они двинулись на юг и разгромили главные силы Ак-Койюнлу. В 1502 г. Исмаил занял Тебриз и был объявлен шаханшахом Персии, а Тебриз стал столицей. Шиизм умеренного толка имамитов был объявлен государственной религией. Так было положено начало Сефевидскому государству (1502–1736).

Глава 2
Русь и персы – первые знакомства

В IX–XII веках арабские ученые стояли на голову выше западноевропейских. Современные историки удивляются их познаниям в области географии, истории, основ мореходства и т. д. Возникли даже предположения о связи арабов с инопланетянами. В трудах арабских ученых неоднократно упоминаются русы – мореплаватели и воины, в IX–XI веках регулярно плававшие в Черном и Средиземном морях. Причем арабы именовали Черное море Русским морем. Термин «Черное море» появился после захвата турками Константинополя в 1453 г., заодно они переименовали Эгейское море в Белое. Во второй половине XIX века Эгейскому морю вернули историческое название, а Черному – нет.

Эти данные арабских ученых подтверждаются византийскими и западноевропейскими хрониками. Увы, русские летописи молчат о походах русов.

Согласно арабским источникам, впервые русы появились на юге Каспийского моря в 880 г. По свидетельству арабского историка Ибн Исфендийара, они напали на город Абаскуна.

Ибн Исфендийар сообщает и еще о двух походах русов на южное побережье Каспия, состоявшихся в начале Х века. Большинство историков датируют их 909–912 гг. «В этом году в море появилось шестнадцать кораблей, принадлежащих русам, и пошли они в Асаскун, как и во время Хасана [ибн] Зайда Алида, когда русы прибыли в Асаскун и вели войну, а Хасан Зайд отправил войско и всех перебил. В это время, когда появилось шестнадцать кораблей русов, они разрушили и разграбили Абаскун и побережье моря в той стороне, многих мусульман убили и ограбили… В следующем году русы прибыли в большом числе, подожгли Сари и округи Пянджах хазара, увели в плен людей и поспешно удалились в море…»[3].

Затем арабский историк и путешественник ал-Мас’уди (? – 956 гг.) писал, что «после 300 г.х. (912/13 г.) около 500 русских кораблей, каждый из которых вмещал по сотне человек, получили разрешение от хазарского правителя на проход из Черного в Каспийское море. Условием прохода было обещание русов передать правителю Хазарии половину добычи, захваченной ими на Каспии. Выйдя в Каспийское море, русы стали совершать жестокие набеги на страны, лежащие вдоль его южного и западного побережий.

“…суда русов рассеялись по морю, и их отряды отправились в Гилян, Дейлем, Табаристан, Абескун на гурганском берегу, в область нефтяных источников и в Азербайджан, потому что главный город Азербайджана отстоит от моря всего на три дня пути. Они проливали кровь, захватывали женщин и детей, грабили имущество, снаряжали отряды для набегов, уничтожали и жгли [дома]… При возвращении из набегов они удалялись на острова, расположенные у нефтяных источников и в нескольких милях оттуда” (Мас’уди. Т. II. С. 20–21; Бартольд. 1963. С. 829).

По словам ал-Мас’уди, действия русов вызвали смятение у прикаспийских народов, дотоле видевших на Каспии одни торговые и рыболовецкие суда. В бассейне Каспия русы оставались “много месяцев”, укрываясь на морских островах поблизости от Баку. Хотя на обратном пути русы, как и было обусловлено, послали хазарскому царю половину добычи, они подверглись нападению со стороны проживавших в Хазарии мусульман, которых возмутили грабительские действия русов в исламских областях Прикаспия. К хазарским мусульманам присоединились и проживавшие в Итиле христиане, скорее всего, купцы. Правитель Хазарии предупредил русов о готовившемся против них ударе, предотвратить который он якобы не мог. Русы, уцелевшие после битвы с хазарскими мусульманами в низовьях Волги, бежали вверх по реке, но были перебиты буртасами и волжскими булгарами»[4].

Подробный рассказ еще об одном походе русов в Прикаспий, состоявшемся в первой половине Х века, сохранился у историка Ибн Мискавейха (? —1030 гг.).

В 332 г. (943–944) войско русов проплыло по Каспийскому морю. Обогнув Апшеронский полуостров и достигнув устья реки Куры, русы поднялись по ней вверх до Ширванского ханства.

Персидский наместник Марзбек и правитель города Барда собрали войско и двинулись навстречу русам. «Напали на них, не зная их силы, и считали, что они побегут путем армян и византийцев. А когда выстроились в ряд воины, то не прошло и часа, как бросились русы ужасной атакой, разбили войско и взяли в плен добровольцев и все войско, кроме дейлемитов. Они устояли [еще] час и были уничтожены все, кроме тех, кто был верхом на лошади. Преследовали [русы] убегающих до города, и бежали все, кто имел [какие-нибудь] средства передвижения, [хотя бы] верблюда; [все] военные и гражданские. Покинул они город, поселились в нем русы и завладели им»[5].

Затем русы выиграли еще несколько сражений. Но вскоре среди русов началась эпидемия какого-то желудочного заболевания, и оставшиеся в живых на ладьях отправились домой.

Так кто такие русы?

Ряд отечественных и особенно западноевропейских ученых считают, что русы – это норманны. Однако арабские и византийские источники четко разделяли норманнов (варягов) и русов. Замечу, что арабы, называя Черное море бахр ар-рус, именовали Балтийское море бахр Варанк (бахр – море). Таким образом, они прекрасно знали, где плавают варяги, а где – русы.

Некоторые историки связывают слово «рос» – «рус» с географической и этнической терминологией Поднепровья, Галиции и Волыни, и утверждают, что именно там существовал народ рос или русь. Но, увы, эта версия не соответствует ни летописям, ни фактам. Автор придерживается мнения тех историков, которые полагают, что слово «русь» близко к финскому слову «routsi», что означает «гребцы» или «плаванье на гребных судах». Отсюда следует, что русью первоначально называлось не какое-то племя, а двигающаяся по воде дружина. Кстати, и византиец Симеон Логофет писал, что слово «рус» – «русь» происходит от слова «корабль».

Итак, поначалу славяне и византийцы называли русью дружины норманнов и славян, передвигающиеся на гребных судах. Через несколько десятилетий это слово стало ассоциироваться с дружиной киевского князя, а затем – с его владениями и его подданными.

Ну а теперь возникает еще более сложный вопрос – откуда русы приходили на Каспий? Они могли приходить из Ладоги, Киева, древнего Смоленска (Гнездовское городище) и т. д. Но арабские источники говорят о таинственном острове русов, откуда и начиналось большинство морских походов.

Впервые об «острове русов» написал арабский историк Ибн Русте в 7‐м томе энциклопедического труда «Дорогие ценности», составленном в 903–913 гг.

«О русах Ибн Русте сообщает, что они живут на острове, окруженном озером. Правитель русов носит титул хакан и выполняет функции судьи. Русы плохие наездники и передвигаются на кораблях, совершая набеги на другие народы… В земле русов нет деревень, но зато много городов, где чужеземцев встречают гостеприимно»[6].

Похожий рассказ об «острове русов» есть и в труде персидского историка XI века Гардизи «Краса повествований» («Зайн ал-ахбар»), составленном при дворе Газневидов (на территории современного Афганистана) в начале 50‐х годов XI века.

«В отличие от Ибн Русте, Гардизи утверждает, что остров русов окружен не озером, а морем. Гардизи также приводит численность населения острова – 100 тысяч человек – и сообщает, что правитель острова получает десятину с торговых операций. Имеющиеся разночтения говорят о том, что Гардизи пользовался не трудом самого Ибн Русте, а имел какие-то общие с ним источники. По словам Гардизи, этими источниками были труды Ибн Хордадбеха и ал-Джайхани.

Сообщения о славянах и русах, аналогичные данным Ибн Русте и Гардизи, сохранились в сокращенных вариантах у целого ряда других арабо-персидских ученых X–XVI вв. Среди них следует упомянуть Мутаххара ибн Тахира ал-Мукаддаси (Х в.), автора шеститомной энциклопедии “Книга творения и истории”. Краткое изложение рассказа о славянах и русах помещено в географическом разделе четвертого тома энциклопедии. Ал-Мукаддаси, так же как и Ибн Русте, пишет о том, что остров русов располагается на озере, но добавляет при этом, что остров представлял собой крепость. Кроме того, ал-Мукаддаси называет число жителей острова – 100 тысяч человек. Согласно ал-Мукаддаси, ближайшими соседями русов были славяне»[7].

Арабские географы XIII–XIV веков Ибн Са’ида и ад-Димашки «связывают рассказы арабо-персидских ученых об “острове русов” с сообщением ал-Идриси о городе Русийа, локализуемом в Керчи. И Ибн Са’ид, и ад-Дамашки говорят не об одном, а о нескольких островах, населенных русами, помещают эти острова в Азовском море и считают город Русийа главным городом русов»[8]. Можно привести и еще ряд сообщений арабских авторов.

Так где же был расположен знаменитый «остров русов»? «Споры о местонахождении “острова русов” начались еще в прошлом веке и породили огромную историографию, на которую к тому же определенное влияние оказала полемика между норманистами и их оппонентами. Специалисты-востоковеды (Х.Д. Френ, Ф. Шармуа, В.Р. Розен, Ф. Вестберг, В.В. Бартольд, А.П. Новельцев и другие) помещали его на севере Европы – в Скандинавии, в районе Новгорода, на Верхней Волге. К такому выводу их подталкивал не только анализ самих сообщений об “острове русов”, но и вся совокупность ранних данных о русах в мусульманской литературе, указывающая на их северное происхождение.

Иной точки зрения придерживались исследователи-невостоковеды (А.Д. Чертков, Е.Е. Голубинский, Г.В. Вернадский, Б.А. Рыбаков и др.), предлагавшие искать “остров русов” не на севере, а на юге Восточной Европы – в Киеве, в Тмутаракани, в Крыму, в дельте Дуная»[9].

Попросту говоря, русские ученые дяди помещали остров туда, где он более соответствовал их теориям, но не приводили никаких серьезных доказательств.

Увы, сама география говорит за то, что «остров русов» находился именно в Тмутараканском княжестве.

Вспомним и о походах русов IX – Х веков на Каспии и Северном Кавказе. Откуда они приходили и куда уходили? Теоретически они могли приходить из Ладоги или, в лучшем случае, из Тимерева под Ярославлем, но куда более вероятно, что русы приходили из Тмутаракани.

Наконец, сами кавказские правители периодически приглашали отряды русов для войны с соседями. Понятно, что пока посол доберется до Ладоги и вернется обратно с дружиной русов, пройдет не менее года. А получить помощь от тмутараканских русов было делом нескольких недель.

По данным академика Г.В. Вернадского, одним из первых князей Тмутараканских был Олег – сын киевского князя Игоря Рюриковича. «По свидетельству древнеарабских и древнееврейских историков Олег Игоревич погиб около 934–944 гг., во время неудачного похода из Тмутаракани в Азербайджан»[10].

Столица княжества Тмутаракань (Тмуторокань, Матарха) отождествляется с современной станицей Тамань на Таманском полуострове. В том месте еще в VI веке до н. э. греки основали город-колонию Гермонассу.

В III–VIII веках там было небольшое византийское поселение. А примерно в VIII веке на короткое время город захватили хазары и переименовали его в Таматарха. Затем русские изгоняют хазар, и Таматарха становится русской Тмутараканью.

В ходе первых серьезных раскопок средневековых слоев на Таманском городище в 1955 г., проводимых экспедицией под руководством Б.А. Рыбакова, был отрыт фундамент русской церкви, а также обнаружена славянская керамика X–XI веков.

А сейчас обратимся к географическому положению современной станицы Тамань, чуть позже нам это очень пригодится.

«Высокий прибрежный холм Таманского городища даже в наши дни после многочисленных постепенно уничтожающих его разрушений – обвалов берегового обрыва, строительства крупных объектов, в частности суворовской крепости, с последующим их разрушением, представляет собой весьма заметное и на ряде участков просто недоступное естественное укрепление. Восточный обрывистый край городища обрамлял ручей. С запада холм “отрезан” от основного массива берега глубокими и широкими оврагами. С юга городище омывалось водами озера, сейчас совершенно высохшего. Размеры городища более 160 000 кв. м»[11].

Да и сейчас станица Тамань находится на маленьком полуострове с перешейком шириной 7 км, причем на нем множество озер и болот. Риторический вопрос: что мог сказать купец, прибывший в этот город в VIII–IX веках? Топографических планов местности не было. Купцу было недосуг, да и неинтересно обследовать окрестности города. Наконец, поймав его за таким занятием, местные власти, естественно, приняли бы купца за лазутчика и в лучшем случае повесили бы. Понятно, что, вернувшись домой, он рассказывал, что был в городе на острове. Так и было: арабские купцы рассказывали, что город находился на острове, и прибавляли – «русов»!

Так произошло первое знакомство персов и арабов (не будем забывать, что Персия тогда входила в состав халифата) с русскими.

Говоря о русско-персидских отношениях, следует сразу уточнить, что такое Азербайджан. У нашего читателя не только старшего возраста, но и родившегося после «перестройки», Азербайджан ассоциируется с Азербайджанской СССР, а после – независимой Азербайджанской республикой.

Однако до 1918 г. территорию на Кавказе, лежащую к северу от реки Аракс, ни в России, ни в Персии, ни в других странах мира никто не называл Азербайджаном.

Труды древних географов и исламских авторов свидетельствуют, что земля к северу от реки Аракс, которая теперь известна как Азербайджан, прежде была известна как Албания (Албан). Классические авторы, Страбон и другие, называли эту область Албания, армяне – Алванк (Агванк), тогда как персы называли ее Аран. Историк бывшей Азербайджанской ССР Алиев в своей статье «Источники, связанные с древней историей Кавказской Албании», писал, что в Парфянскую эпоху восточная часть Кавказа называлась «Ардан». Греческие материалы ссылались на это место как «Албания». Известный советский ученый Бартольд считал, что в эпоху исламизациии, согласно арабским источникам, это имя приобрело форму «Ал-Ран» или «Аран», которое, вероятно, есть трансформация древнего парфянского названия «Ардан».

Согласно дореволюционному «Малому энциклопедическому словарю» Брокгауза и Ефрона, Азербайджан – северо-западная провинция Персии на русской границе.

А вот передо мной XVIII том «Военной энциклопедии», изданный в 1915 г. в Санкт-Петербурге. Там в статье «Персия» на странице 381 говорится: «Аракс – пограничная река между Закавказьем и Азербайджаном».

Впервые термин «Азербайджан» в применении к территориям севернее Аракса был использован «Демократический партией Турецких Муссаватфедералистов» в мае 1918 г., провозгласившей в этом регионе «Азербайджанскую республику». Первое время этот режим держался на турецких штыках. 28 апреля 1920 г. большевики взяли Баку и вскоре объявили о создании «Советской Социалистической Республики Азербайджан».

Глава 3
Иван Грозный берет Астрахань и открывает Персию

В XII–XIV веках русские княжества не имели дипломатических отношений с Персией. Но торговые связи практически не прерывались. Другой вопрос, что документальных подтверждений о них не сохранилось. Ну а поиск древних судов на Нижней Волге и Каспии почти не ведется, и мы практически ничего не знаем о торговых судах, связывавших Русь и Золотую Орду с Персией. До нас дошел лишь рассказ «Хождение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина, дважды посетившего Персию в ходе своего знаменитого путешествия 1468–1474 гг.

Из летописи мы узнаем, что при Иване III из Москвы в Персию ездил с посольством некий Марк Руф. Но с какой целью, и чем закончился его вояж, неизвестно.

В 1556 г. русские воеводы ликвидировали Астраханское ханство. В отличие от Казани, русские войска в Астрахани не сделали ни единого выстрела. Так вся Волга стала русской рекой, а Россия и Персия – соседями. Не будем забывать, что в XVI веке морской путь в 900 верст от Астрахани до южного берега Каспия – пустяк по сравнению со 100 верстами по суше на Кавказе.

Вскоре между соседями по Каспию установились дружеские отношения. Московское государство и Персию объединяли взаимовыгодные торговые связи. В Астрахани для приезжающих купцов был устроен персидский и бухарский дворы (кварталы). А главное, обоим государствам было против кого дружить.

В начале 1569 г. турецкий султан Селим II отправил в поход на Астрахань 17 тысяч турок и 50 тысяч крымских татар. В первых числах сентября турки осадили Астрахань, но взять ее не смогли и отправились несолоно хлебавши назад, понеся огромные потери, большей частью санитарные, а не боевые.

Параллельно турецкие султаны вели непрерывные захватнические войны против Персии. Так, в 1578 г. по приказу султана Мурада III в персидские владения вторглась огромная армия Мустафы-паши. Турки захватили Грузию и Ширван.

Персидскую армию возглавил сын шаха Мухаммада Худабанды Хамза-мирза. Осенью 1578 г. его армия вступила на территорию Ширвана и 28 ноября у Моллахасн разбила двадцатитысячное полчище крымских татар. Но из-за внутренних раздоров наступление персов на том прекратилось.

В 1585 г. в Азербайджан вторглась турецкая армия под командованием Осман-паши. В сентябре турки заняли Тебриз, разграбили его и разрушили. Большая часть жителей погибла. Но уже в начале октября из-за нехватки провианта турки были вынуждены покинуть полуразрушенный город, оставив там лишь небольшой гарнизон.

А в это время племена туркмен, текели и зулькадар начали мятеж, который был с трудом подавлен сыном шаха Хамза-мирзой. Но вскоре его убил собственный цирюльник, подосланный одним из мятежных эмиров.

В результате наследником шаха стал тринадцатилетний Абуталыб-мирза. Но большинство кызылбашских племен его не пожелали признавать и в 1587 г. заняли сторону хорасанских эмиров, которые выдвигали шахом свою кандидатуру – Аббаса-мирзу, другого сына шаха. Сам же шах Мухаммад Худабанды был оставлен своим войском и вскоре скончался.

Незадолго до своей смерти шах Мухаммад отправил посольство в далекую Московию с целью организации антиосманской коалиции. До Москвы посольство добралось лишь в 1588 г. От имени шаха послы обещали царю Федору Иоанновичу в случае участия русских войск в войне на Северном Кавказе отдать России Баку и Дербент, даже если они будут заняты не русскими, а персидскими войсками.

Турки допекали Россию, и предложение шаха Мухаммада звучало заманчиво. Из Москвы в Персию в том же 1588 году отправилось посольство боярина Григория Борисовича Васильчикова в сопровождении персидского посланника Хади-бека (Анди-бека, Андиди-бея). Васильчиков вез с собой царские грамоты на имя шаха Мухаммада Худабенды, поскольку в Россию еще не знали о приходе к власти Аббаса I.

Вопрос о войне с османами требовал безотлагательного решения, а на возвращение в Москву за новой грамотой могло потребоваться полгода – год. И тогда Васильчиков пошел на авантюру. Он переписал грамоту на имя Аббаса I и привесил к ней печать от запасного документа.

Главной целью московского посольства являлось утверждение российских владений на Тереке и Кавказе до Грузии и Шемахи, а также подтверждение обещаний персов уступить России Баку и Дербент, если их удастся очистить от турок.

Васильчиков в ходе переговоров убеждал Аббаса I в возможности присоединения к антитурецкой коалиции западноевропейских государств только с помощью московского государя и лично Бориса Годунова. Прием послов был подчеркнуто уважительным: так, в нарушение придворного этикета и общепринятых персидских традиций Аббас I по просьбе Васильчикова отменил положенное для послов по протоколу целование ноги у шаха и согласился соблюсти обычай русского царя – возлагать руку на голову посла по завершении его речи.

Названный в грамоте «брат наш Аббасово величество» Аббас I не только сделал вид, что не заметил переписанной грамоты, но и принял посольство настолько великодушно, что вызвал удивление как у своих подданных, так и у Васильчикова, который позже писал царю: «А шах Аббас меня, холопа твоего, принял с великой любовью и хочет с тобою государем в бротцкой любви и дружбе и в соединенье, и городов Баки и Дербени тебе государю поступаетца, и на всех недругов твоих государевых и своих хочет с тобою государем стояти заодин».

Шах Аббас не отказался от обещаний русскому царю, данных еще свергнутым им отцом Муххамадом Ходабенде. Шах подтвердил все обещания персидской стороны и отправил вместе с Г.Б. Васильчиковым новое персидское посольство в Москву.

Прибыв в Москву, персидский посол заявил Борису Годунову, что перемирие, заключенное им с султаном, есть только хитрость, что он отдал туркам в заложники шестилетнего племянника своего – но это ничего не значит. На вопрос боярина, как сие понимать, посол ответил без обиняков: «Один племянник шахов у турского, двое у шаха посажены по городам и глаза у них повынуты; государи наши у себя братьев и племянников не любят»[12].

Справедливости ради замечу, что в Московии тогда царили такие же азиатские нравы – Иван III, Василий III и Иван IV так тщательно вырезали всех без исключения своих родственников, что после смерти в 1598 г. бездетного царя Федора Иоанновича наследовать было некому, и престол занял его шурин Борис Годунов.

Почти одновременно с посольством Васильчикова по просьбе кахетского царя[13] Александра II на Кавказ было послано пятитысячное русское войско под началом князя Хворостина. Он разгромил войско хана Тарковского Шевкала, досаждавшее кахетинцам. Русские взяли столицу Шевкала Тарки. Но удержать крепость Хворостин не смог из-за отсутствия продовольствия и постоянных набегов горцев. Понеся большие потери, русское войско вернулось восвояси. Тем не менее Федор Иоаннович «уже принял титул государя земли Иверской, грузинских царей и Кабардинской земли, черкасских и горских князей»[14].

Как видим, кахетский царь Александр II призвал русских, но сам не пожелал им помочь ни войском, ни поставками продовольствия. После ухода русских он решил задобрить персидского шаха Аббаса и позволил своему сыну Константину принять магометанство. Но это не помогло, поскольку Аббас хотел полного подчинения Кахетии и велел отступнику Константину убить отца и брата за преданность Москве, что тот и сделал. А в это время в Дагестане русские под началом воевод Бутурлина и Плещеева вторично утвердились было в Тарках, но турки выбили их оттуда.

Двусмысленное, если не сказать предательское, поведение шаха Аббаса раздражало Москву, и в 1598 г. в Персию было отправлено новое посольство под началом князя Андрея Дмитриевича Звенигородского. Миссия князя не внесла определенности в русско-персидские отношения, и в том же году в Персию отправилось большое посольство во главе с князем Василием Васильевичем Тюфякиным и дьяком Емельяновым.

Из Москвы посольство выехало во второй половине мая и двинулось через Нижний Новгород, Казань и Астрахань. 5 августа посольство на судне вышло в Каспийское море, но 8 августа в 150 верстах от Астрахани внезапно скончался князь Тюфякин. Его тело отправили в Астрахань, а посольство возглавил дьяк Емельянов.

7 сентября, после месячного плавания по морю, судно подошло к гилянскому берегу. На севере Персии в то время бушевало моровое поветрие, и в городе Лахиджане все русские послы были вынуждены прервать путь, так как слегли из-за болезни. Но персидские власти, ссылаясь на приказ шаха, насильно повезли больных людей дальше, невзирая на страшную жару. Зрелище было ужасное: «Который не может на лошади сидети и тех привязывали к лошади, чтоб не свалился, а иной, сваляся с лошади, тут и умрет; а иново на стан мертвого привезут, привязана к лошади…»

Отъехав от Лахиджана всего десять верст, умерли дьяк Семен Емельянов и его слуга Иван Кузьмин. Иеромонах Никифор совершил церковное отпевание. Теперь руководство посольством перешло к подьячему Дубровскому.

При переходе в Дильман умерло еще три человека, а в Дильмане – еще семеро, в том числе и Иван Дубровский. Перед смертью он передал документы посольства священнику Никифору и толмачу Дербышеву со словами: «Государевы грамоты – помрите, а не могите шаху отдати; хороните и берегите накрепко, так, как вам Бог по сердцу положит».

Теперь посольство возглавил переводчик Дербышев, но и он по прибытии в Казвин вскоре умер. Главой посольства фактически стал иеромонах Никифор, поскольку он был единственным грамотным из всех оставшихся в живых членов дипломатической миссии. За месяц пребывания в Персии посольство потеряло половину своего состава – 38 человек из 75.

Шах Аббас приехал в Казвин и потребовал к себе иеромонаха Никифора с кречетником Чернцовым. (Посольство везло в подарок шаху ловчих птиц, при которых состояли кречетники.) Никифор утверждал, что он «богомолец черньчишко, прислан для душ крестьянских, а не для посольсково дела…», но ему все равно пришлось идти к шаху.

Однако Аббас встретил пришедших ласково, принял подарки, усадил на почетное место выше других послов и до поздней ночи угощал вином. Но оставшиеся в живых члены русского посольства не имели полномочий на ведение переговоров. И шах, продержав некоторое время посольство при себе, 14 апреля 1598 г. дал им прощальную аудиенцию. Послы получили шахские подарки. Иеромонаху Никифору шах подарил заячью шубу бархатную «по колено».

5 июня оставшиеся в живых 30 человек московского посольства отправились на корабле по Каспию в обратный путь. В море они попали в шторм, два раза на них нападали разбойники – неизвестные люди в районе Талыша и турки под Баку. Последнее нападение едва не закончилось трагедией. Из-за полного штиля русское судно стояло на месте. Воспользовавшись этим, пираты на нескольких лодках попытались взять посольский корабль на абордаж. Иеромонах Никифор писал, что государевы люди отбивались два дня и две ночи, пока «пришла сила Божия, буря сильная та, которою нас Бог из рук злодеев отняв унес».

И лишь к 15 августа 1598 г. посольство прибыло в Астрахань, проплавав по Каспийскому морю 70 дней. 23 сентября семь человек – иеромонах, кречетники и слуги – отправились в Москву, куда и прибыли в конце 1598 г. или начале 1599 г.

В ноябре 1599 г. ко двору царя Бориса прибыли сразу два персидских посольства. Посольство во главе с Пер Кули-беком было ответным на посольство князя Тюфякина и имело грамоты на имя царя Федора. Второе посольство направлялось в Европу через Московию. Его возглавлял сановник Хусейн Али-бек, близкий родственник шаха Аббаса. Вторым послом и фактически руководителем миссии был англичанин Энтонн Ширли.

Переговоры с Пер Кули-беком ничего не дали, и царь Борис повелел отправить в Персию посольство во главе с князем Александром Федоровичем Жирово-Засекиным. В помощь князю были посланы дьяки Темир Засецкий и Иван Шаронов, а также подьячий Петр Данилов. Памятуя о трагической судьбе посольства Тюфякина, дьякам и подьячему были даны полномочия возглавить посольство в случае смерти его старших начальников.

Жирово-Засекин должен был сообщить шаху, что Борис вступил на трон по завещанию царя Федора Иоанновича, и заключить военный союз. За помощь Москвы шах должен был отдать не только Дербент и Баку, но и город Шемаху – столицу Шемаханского царства.

Царь Федор, а позже Борис Годунов именовали шаха Абасса братом. Но, как говорится, «Восток – дело тонкое», и тут имелись весьма любопытные нюансы.

Дело в том, что Иван Грозный, взяв Казань и Астрахань, объявил себя «Белым царем». Ранее Белым царем считался основатель Золотой Орды Батый, сын Джучи, старшего сына Чингисхана.

А шах Аббас считал себя наследником Хулагу-хана, другого внука Чингиза. Однако отец Хулагу – Толуй (Тули) был младшим сыном Чингисхана. Таким образом, в «табели о рангах» восточных владык потомки Джучи – Батыя были несравненно выше рангом и статусом, нежели остальные правители. Только они имели право называться Белыми царями. Замечу, что только в русской литературе XVII–XX веков золотоордынские ханы именуются ханами, а в русских летописях XIII–XVI веков они именуются исключительно царями.

Таким образом, обращение московского царя к шаху «брат мой» следует понимать не в западноевропейском смысле, согласно которому все короли между собой равноправные братья. Здесь же понятие братства обозначало не равноправные взаимоотношения, а отношения старшего брата (царя) с младшим братом (персидским шахом).

В царском указе была четко определена процедура подписания договора. Аббас должен был на той «грамоте правду учинить, смерть дать». «Учинить смерть» означало принести клятву на Коране. А это у мусульман означало присягу на подданство.

Посольство Жирово-Засекина в ноябре 1600 г. присоединилось к посольству Пер Кули-бека в Казани. Зиму оба посольства провели в Саратове. 1601–1602 гг. Засекин провел в Персии, несколько раз был принят шахом, но договор так и не был подписан. Вернулся в Москву Жирово-Засекин только 28 августа 1603 г.

Затем началась Смута, и царю Борису стало совсем не до Персии.

Взойдя на престол, Лжедмитрий I решил начать широкомасштабную войну с османами. В мае 1606 г. Гришка Отрепьев решил отправить в Персию посольство во главе с князем Иваном Петровичем Ромодановским. Он должен был получить достоверные сведения о персидско-турецкой войне и разработать план совместных военных действий. Но в конце мая Лжедмитрий I был убит, и на московский престол сел Василий Шуйский, который под давлением находившихся в Москве польских и папских послов не стал отменять посольства в Персию, поэтому в верительных грамотах князя Ромодановского попросту вычеркнули имя Димитрия и вписали имя нового царя Василия.

А тут нам придется немного вернуться назад. Дело в том, что после включения Астрахани в состав Московского государства на Каспии появились казаки-разбойники – донские, запорожские и волжские.

Так, в 1580 г. хан большой ногайской орды Урус жаловался Ивану Грозному на нападения казаков на ногаев на Нижней Волге. Иван Грозный отвечал: «На Волге многие литовского короля литовские казаки живут, Федька Безстужев с товарищи. А приходят с Днепра. И приходят твоих людей громят. И литовский король с вами ссорити. И мы велели послати из Астрахани на Дон. И на Волгу тех воров сыскивати. А сыскав, велели их казнити»[15].

Поскольку ни хан, ни сам царь точно не знали, чьи казаки Федьки Безстужева, Иван счел за лучшее «повесить» разбой на «литовских», то есть запорожских казаков.

И действительно, в конце XVI – начале XVII веков разбои на Волге периодически приводили к параличу торговли на целые навигации.

В 1572 г. отряд волжских казаков разгромил город Сарайчик на реке Яик (переименованной Екатериной II в Урал) – столицу Ногайской орды. В 1577 г. отряд стрельцов под началом стольника Мурашкина разгромил «воровское гнездо» волжских казаков. Часть казаков вместе с атаманом Ермаком Тимофеевичем подалась к купцам Строгановым, другие с атаманом Андреем двинулись на Терек, а третьи под началом атамана Нечая вновь разгромили Сарайчик.

В 1585 г. атаман Матвей Мещеряк вывел 700 казаков на реку Яик в район устья реки Илек и на острове Кош-Яик построил городок. Так возникло Яицкое казачество.

С разрешения русского правительства торговлей на Волге и Каспии решили заняться англичане. В 1558 г. англичанин Дженкинсон купил в Астрахани бус, погрузил на него свои товары и отправился к полуострову Мангышлак. Там он перегрузил товары на верблюдов и добрался до Бухары. В следующем году он возвратился, а в 1562 г. приехал опять и на этот раз торговал в Персии. После этого англичане ходили через Каспийское море в 1564, 1565, 1568 и 1569 годах, пытаясь пробиться в Индию, но безуспешно.

В мае 1572 г. отряд из 150 казаков напал на английский корабль, который возвращался из Персии и стоял на якоре близ устья Волги. Англичане, по их словам, убили и ранили почти треть казаков, но в конце концов сдались. Товары были разграблены, а капитана и команду казаки отпустили в Астрахань. Отправленные в погоню стрельцы на стругах изловили этих казаков и перебили их.

Зимой 1605/1606 г. на Тереке собралось довольно много (2–4 тысячи) «вольных» казаков. Казаки собрали, по обычаю, «круг», на котором стали решить принципиально важный вопрос, где «добыть зипуны». Поначалу было выдвинуто предложение «идти на Кур реку, на море, громить Турских людей на судах, а будет де и там добычи не будет, и им де было козаком х Кизыльбашскому шаху Аббасу служить».

Но по здравому размышлению казаки решили, что грех в столь смутное время уходить на чужбину, куда выгоднее грабить Московское государство.

Дабы придать оному мероприятию законный характер, они провозгласили бродягу Илейку царевичем Петром, сыном царя Федора Иоанновича, и отправились в Астрахань, а затем вверх по Волге.

В конце 1613 г. Астрахань была захвачена казаками атамана Ивана Заруцкого. Вместе с ним прибыла и его любовница Марина Мнишек с малолетним сыном Иваном. Заруцкий отправил послов к шаху Аббасу и попросил послать персидские войска в Астрахань. Шах милостиво принял посланцев, но по своему обычаю тянул время.

Тем временем царские войска двинулись к Астрахани. 12 мая 1614 г. Заруцкий бежал из Астрахани, а 25 июня атаман вместе с Мариной и ее сыном был выдан казаками царским воеводам.

В 1609 г. через Московское государство возвращались посольства Рахуллы-бека и Али Кули-бека, отправленные шахом к австрийскому императору Рудольфу II и польскому королю Сигизмунду III еще в 1604 г. В Астрахани Рахулла-бек умер, и посольство возглавил Тахмасп-бек. На обратном пути из Польши он был ограблен тушинскими казаками, а в 1611 г. выслан в Нижний Новгород, где находился до 1614 г.

В 1607 г. Аббас отправил к царю Василию Шуйскому посольство под началом амира Али-бека. После того, как войско самозванца отступило от Москвы, это посольство по приказу Шуйского также отправили в Нижний Новгород, где персы находились до весны 1613 г. С воцарением династии Романовых Посольский приказ пригласил их в Москву, где они были приняты царем Михаилом Федоровичем. В Персию Али-бек выехал в 1613 г.

Вместе с персидским посольством из Москвы отправилось и русское посольство нового царя Михаила Федоровича во главе с дворянином М.Н. Тихановым и подьячим А. Бухаровым.

Посольство возвратилось из Персии в Москву в 1615 г., где им сразу же устроили строгий допрос – почему на прощальной аудиенции у шаха они были без русских «однорядок» – длинных однобортных кафтанов без воротника, а оделись в подаренные им персидские халаты? «Забыв свою русскую природу и государские чины ездили есте на отпуске к шаху в его Шахове платье, вздев на себе по два кафтана аземских… И вы тем царскому величеству учинили нечесть же: неведомо, вы были у шаха государевы посланники, неведомо – были у шаха в шутех». По традиции русские послы за границей могли появляться только в национальной одежде. В «коробьях окованных» они везли с собой пышное посольское платье, которое надевалось лишь в самых торжественных случаях – редко когда собственное, а чаще взятое напрокат из царских кладовых. Это роскошное облачение должно было демонстрировать богатство и величие русских государей, поддерживать их престиж в глазах иностранцев. В странах Востока русским послам по обычаю также жаловали парадное платье. Зная об этом, в Москве опасались, как бы подобные правила не нанесли урона государевой чести.

Принимая Тиханова и Бухарова, Аббас «объявил, что хочет быть с царем Михаилом в крепкой дружбе, помогать ему и ратными людьми, и казною, если и царь будет помогать ему и тем и другим; смотря на небо, шах сказал: “Бог меня убьет, если я брат моему царю Михаилу Федоровичу неправду сделаю”. Шах извинился перед государем в том, что сначала, по просьбе Марины и Заруцкого, обещал помочь им ратными людьми, казною и хлебными запасами: они его уверили, что при них находится московский царь Иван Димитриевич, а Москва занята литовцами, от которых они хотят ее очищать; как же скоро он, шах, узнал о воровстве Маринки и Заруцкого, то не дал им никакой помощи»[16].

По некоторым данным, шах даже передал в руки Тиханова посланцев Заруцкого Ивана Дохлова и Якова Гладкова.

Царь Михаил крайне нуждался в деньгах, поэтому в 1616 г. к шаху был отправлен дворянин Федор Леонтьев с единственной целью – просить у шаха денег «в помощь против литовских людей, и в конце 1617 года шах прислал легкую казну, серебра в слитках на 7000 рублей»[17].

Царю Михаилу, а точнее, правящей от его имени инокине Марфе денег показалось мало, и к шаху было отправлено «большое посольство» во главе с Болховским, наместником князя Михаила Петровича Барятинского. В помощь ему дали дворянина Ивана Ивановича Чичерина (предка первого советского наркома иностранных дел). Посольство насчитывало 158 человек – толмачи, охрана (стрельцы), купцы, слуги, кречетники. Был в составе посольства и поп.

23 мая 1618 г. посольство выехало из Москвы, по суше добралось до Костромы, а далее по Волге – до Астрахани, затем – морем до Низовой пристани, и далее опять сухим путем по маршруту Шемаха – Ардебиль – Казвин, где 4 ноября того же года впервые встретилось с шахом Аббасом.

Шах принял послов достаточно сухо. Он приказал вызвать младшего посла Тюзина и сделал ему выговор «с сердцем»: «Приказываю с тобою словесно к великому государю вашему, и ты смотри ни одного моего слова не утаи, чтоб оттого между нами смуты и ссоры не было; я государя вашего прошенье и хотенье исполню и казною денежною его ссужу, но досада мне на государя вашего за то: когда мои послы были у него, то их в Москве и в городах в Казани и Астрахани запирали по дворам как скотину, с дворов не выпускали ни одного человека, купить ничего не давали, у ворот стояли стрельцы. Я и над вами такую же крепость велю учинить, вас засажу так, что и птице через вас не дам пролететь, не только вам птицы не видать, но и пера птичьего не увидите. Да и в том государь ваш оказывает мне нелюбовь: воеводы его в Астрахани и Казани и в других городах моим торговым людям убытки чинят, пошлины с них берут вдвое и втрое против прежнего, и не только с моих торговых людей, но и с моих собственных товаров, и для меня товары покупать запрещают: грошовое дело птица ястреб, купил его мне мой торговый человек в Астрахани, а воеводы ястреба у него отняли, и татарина, у кого купил, сажали в тюрьму, зачем продавал заповедный товар? Вы привезли мне от государя своего птиц в подарок, а я из них только велю вырвать по перу да и выпущу всех – пусть летят, куда хотят. А если в моих землях мои приказные люди вашего торгового человека изубытчат, то я им тотчас же велю брюхо распороть»[18].

После этого разговора московских послов долго не отпускали. Князь Барятинский так и умер в Персии, а Чичерин и Тюхин вернулись в Москву только в 1620 г. вместе с послом шаха Булат-беком. Аббас писал в грамоте, поданной послом: «Желаем, чтоб между нами, великими государями, дружба, любовь и соединение были по-прежнему, а если какое дело ваше случится у нас в государстве, то вы нам о нем объявите, и мы станем его с радостью исполнять. Пишем к вам о дружбе, любви и соединении, кроме же дружбы и любви ничего не желаем».

Посол объявил боярам о желании шаха, чтобы царь велел поставить в Кумыцкой земле города, «вследствие чего между шахом и царем никого другого в соседях не будет, и недругам своим оба будут страшны».

Булат-бек также пожаловался на обиды, чинимые персидским купцам воеводами, таможенниками и толмачами.

Неудачу посольства Чичерин свалил на дьяка Тюхина. Московские бояре приговорили: «Михайлу Тюхина про то про все, что он был у шаха наедине, к приставу своему Гуссейн-беку на подворье ходил один и братом его себя называл, польских и литовских пленников из московской тюрьмы взял с собою, и в Персии принял к себе обосурманившегося малороссийского козака, – расспросить и пытать накрепко, ибо знатно, что он делал для воровства и измены или по чьему-нибудь приказу».

Бедолаге выдали 70 ударов, две встряски, клещами горячими спину жгли, но в измене и воровстве Тюхин так и не признался. О литовских пленниках он сказал, что ему их дали из разряда по челобитной, а казака взял себе в Персии толмачом. Пристав называл его «кардашом» (братом), и он называл так же пристава, без всякого на то злого умысла. Но бояре все равно приговорили Тюхина за измену и воровство сослать в Сибирь и посадить в тюрьму в одном из сибирских городков.

Совсем по-другому шах принял московских посланников Коробьина и Кувшинова, отправленных в Персию в 1621 г. Аббас осыпал их любезностями, поднимая руки к небу, говорил: «Государство мое, и люди мои, и казна моя – все не мое, все Божие, да государя царя Михаила Федоровича, во всем волен Бог да он, великий государь».

В 1624 г. послы шаха Аббаса Русан-бек и Булат-бек поднесли патриарху Филарету драгоценный подарок – срачицу Христову, похищенную в Грузии.

Но как русским послам в Персии, так и персидским в Москве хронически не везло. Так, на Русан-бека царь нажаловался шаху, что тот делал всякие непригожие дела и его, царя, ослушивался, за что Русан, возвратившись на родину, и поплатился головой.

Вместе с Русан-беком в Персию отправились московские послы князь Григорий Тюфякин, Григорий Феофилатьев и дьяк Панов. Аббас на них нажаловался царю, что по прибытии в Персию он, Аббас, находился под Багдадом и попросил послов прислать к нему туда кречетов, но они не прислали. Когда же послы явились перед шахом, то поднесли ему две или три живые птицы, а от остальных только хвосты и перья. Еще с послами были присланы царем «оконничные мастера», но этих мастеров послы не доставили к шаху вовремя, а к шаху не пошли представляться из-за того, что не могут представляться вместе с другими послами. Шах позвал послов на площадь посмотреть на «конские ученья», но послы отказались. Наконец, послы не пошли к шаху в том платье, которое он им подарил.

Но во всех этих «прегрешениях» послы были не виноваты, так они поступали по царскому наказу, о чем бояре и заявили ханскому послу. Но Михаил Федорович поверил шаху, что послы прогневили его, и поэтому повелел наложить на них наказание. И действительно, на послов была наложена опала за то, что когда за столом у шаха они пили за царское здоровье, князь Тюфякин не допил своей чаши. За такую вину следовало бы посла казнить, но царь для сына своего царевича Алексея и по просьбе отца патриарха Филарета приказал только посадить послов в тюрьму, предварительно отобрав все их поместья и вотчины. Помимо этой вины нашлись и другие провинности послов. Так, в городе Ардебиле князь Тюфякин приказал украсть татарчонка, которого продал в Кумыцкой земле, а в Кумыцкой земле велел украсть девку и тайно вывез ее, засунув в сундук.

Русские купцы практически непрерывно торговали в Персии. Каждый год в мае из Нижнего Новгорода в Астрахань выходил так называемый «весенний караван». В его составе были купцы, ехавшие в Астрахань и Персию, а также «государевы люди» и их семьи, отправлявшиеся на места новой службы. Часто к каравану присоединялись посольства, как русские, так и зарубежные. Караван шел под охраной стругов со стрельцами и пушками.

Замечу, что русские послы неоднократно пытались получить у Аббаса привилегии для наших купцов, но каждый раз получали вежливый отказ.

Зато 1 октября 1616 г. шах издал указ, предоставлявший большие торговые льготы британской Ост-Индийской компании. А на следующий год, после прибытия агента компании с большим грузом товаров, шах Аббас разрешил организовать английские фактории в Ширазе и Исфахане. Англичане получили право иметь своего представителя при дворе шаха, свободно торговать по всей стране, иметь при себе оружие и применять его в случае необходимости, свободно совершать свои религиозные обряды, они были неподсудным местным законам.

Торговля персидским шелком через Персидский залив оказалась делом очень выгодным. Покупка шелка в Персии обходилась вполовину дешевле, чем в Халебе (Алеппо) – центральном шелковом рынке Османской империи. Англичане стремились к установлению своей монополии на торговлю персидским шелком. В обмен на предоставляемые льготы они обещали шаху помощь военных судов Ост-Индийской компании против португальского флота.

В 1623 г. соединенным силам сефевидских войск и англичан удалось взять Ормуз и выбить оттуда португальцев. Их укрепления были разрушены, а порт перенесли на материк (в Гомбрун) и переименовали в Бендер-Аббас («Гавань Аббаса»). После этого англичане получили новые льготы в Персии. Главными из них были получение половины доходов таможни Бендер-Аббаса, право основать здесь свою факторию, право вывоза шелка и др. Это право, предоставленное сначала англичанам, а потом и голландской Ост-Индийской компании, затрагивало интересы армянской компании из Новой Джульфы, обладавшей ранее монополией на торговлю шелком.

К середине XVII века голландская Ост-Индийская компания, получавшая большие льготы и успешно соперничавшая с англичанами, оттеснила последних на второй план. Иностранные компании предпочитали больше ввозить товаров, чем вывозить. Опасными явлениями для экономики Персии стала заметная утечка серебряной монеты, а также вывоз золотых и серебряных предметов.

Как видим, русско-британское противостояние в Персии началось уже в первой половине XVII века и будет продолжаться во все последующие века.

Глава 4
Персия начала XVII века

6 мая 1623 г. по указу государя и великого князя всея Руси Михаила Федоровича и великого государя святейшего патриарха Московского и всея Руси Филарета Никитича московский купец Федор Афанасьевич Котов с восемью товарищами отправился «с царскими товарами» за море в Персию.

Купец плыл на речных судах по Москве-реке, а затем по Оке и Волге. Я опускаю подробности путешествия по этим рекам и отмечу лишь один момент: «На Ахтубе стоит Золотая Орда, в которой еще задолго до основания Астрахани были построены царский дворец, палаты, дома и мечети – все каменные, а теперь все эти здания ломают и камень возят в Астрахань для различных каменных работ».

«Золотой Ордой» Котов называет огромный город – столицу татарских ханов Сарай-Берке или Новый Сарай, воздвигнутый еще в конце XV века. Как видим, даже в XVII веке развалины его дворцов, мечетей и особняков поражали воображение русского человека.

В Астрахани «царские товары» были перегружены с речных судов на «гилянские бусы», то есть морские суда, принадлежавшие гилянскому хану, вассалу персидского хана. Котов отмечал, что перегрузка произошла не в астраханском порту, а у острова «Четырех бугров», то есть, как будут говорить в XIX веке, – на 12‐футовом рейде.

Итак, 8 августа 1623 г. партия товаров была перегружена на два буса, которые и отправились на юг, держась недалеко от западного берега.

Но предоставлю слово очевидцу:

«Шемаха стоит в укрытии между высокими горами. Город каменный, небольшой и невысокий, и посады каменные. Кругом города проходит ров, ворота обиты железом, а посад, базары и караван-сараи стоят за городом. В Шемахе семь караван-сараев – все каменные, и во всех есть вода, которая течет по каменным трубам, проведенным с гор под землей. Караван-сараи стоят между базарами тезиков [тезичеи – тезики, персидские купцы. Так же Котов называет и вообще персов], в них торгуют русские и армяне, здесь же находятся лезгинские, гилянские, бухарские и другие караван-сараи. Раньше Шемаха принадлежала турецкому султану, но шах захватил ее одновременно с Шабраном.

Старый город в Шемахе, стоящий около посада, и турецкие мечети шах разрушил и построил свой. В Шемахе много всяких товаров и шелков – крашеных и сырца. Шелк красят в Шемахе, а шелк-сырец производят в деревнях около нее. На расстоянии двух с половиной верст на север от Шемахи находятся два сада – сад шаха и сад шемахинского хана; в них растут разные овощи и цветы; есть там каменные палаты и вода в каменных бассейнах. Напротив тех садов высоко на горе находятся развалины каменного города, который называют городом Александра [то есть построенного Александром Македонским]. В Шемаху товары привозят из турецкой земли. Путь из Шемахи есть в турецкую землю, и про тот путь будет написано ниже, а здесь описан лишь путь к персидскому царю в Исфахан.

От Шемахи до Ардебиля десять дней пути: сначала полдня идти через высокие горы, а как горы пройдешь, так еще идти два дня степью до реки Куры, которая похожа на Москву-реку. Около реки расположена большая деревня и имеется базарчик. Через реку перекинут мост на судах, и по мосту протянута с берега на берег железная цепь. Здесь взимают рахтаны [таможенную пошлину] по две абасы с верблюда. Такой большой реки нет во всей шахской области. В старину здесь проходила граница с турками.

От Куры-реки идти пять дней степью: ни городов, ни посадов, ни деревень, ни караван-сараев нет. В этой степи в юртах живут муганы и кочуют зимой и летом. Эта степь называется Муганской. В ней нет ни хлеба, ни овощей, ни лесов, только змеиные и мышиные норы.

От Муганской степи до Ардебиля идти еще три дня горами. По пути есть деревни и караван-сараи. Ардебиль – посад, а не город. Базарами, караван-сараями, дворами и всем остальным он больше и лучше Шемахи. Все строения каменные, много лавок, больше двадцати караван-сараев, много всяких товаров и овощей. Из Гиляна, с устья реки Куры и с моря привозят рыбу, похожую и цветом, и вкусом на русскую семгу.

В Ардебиле находятся султан и даруга. В конце площади в Ардебиле по распоряжению шаха построена большая мечеть, похожая на русский монастырь, которую называют Шах Сефи. В ней похоронены его отец, дед и сын Диво-мурза [Диво-мурза – Диви-мирза, сын Аббаса I, похороненный в Ардебиле] …

От Зенджана до Султании день пути, а идти нужно полями, равниной между гор. Султания была древним царством. Город был каменный, очень большой. В том большом городе – кремль, в котором, говорят, больших домов было больше 20 тысяч, кроме домов, находившихся в большом городе и посадах. Ныне этот большой город разорен до основания, а от кремля остались только одна стена, две башни, ров, и все заросло. А теперь только небольшой посад, базар и караван-сарай; все эти здания – каменные. Ворота и столбы бывшего царского дворца тоже каменные. В кремле стоит большая высокая каменная мечеть со многими куполами, в которой имеются четыре больших притвора. Стены мечети по пятнадцать и больше саженей.

В одном притворе покоится царь со своим сыном Салтамунитом. Говорят, что это царство было древнее, его около ста лет назад захватил шах Софеи, дед нынешнего шаха. В притворе, где покоятся в каменных гробницах царь с сыном, сделаны медные решетки, украшенные большими очень красивыми золочеными яблоками, на которых вырезаны травы и нанесены серебряные насечки. Видеть это дивно…

От Султании до Абхара два с половиной дня ходу равниной, между гор. По дороге течет неглубокая речка, коню по брюхо. В Абхаре крепости нет, есть лишь посад – торговые ряды и караван-сараи, занимающие небольшую площадь, но все строения каменные. Харчу и всяких овощей много, есть и товары. Вокруг всего посада – сады.

От Абхара до Казвина идти два дня. Казвин – большой и известный посад, а крепости в нем нет. В Шемахе и Ардебиле посадов, базаров и караван-сараев больше, чем в Казвине. Зато в Казвине находятся шахские дворцы с большими воротами и площадь. Площадь в Казвине – большая и ровная, обнесена деревянными решетками, вокруг тянется ров с водой. На площади устраивают различные зрелища: борются борцы, дают кукольные представления, носят в руках и выпускают живых змей, предсказывают судьбу по книгам, здесь же продают много всякого харчу и овощей. Детей обучают грамоте тоже на этой площади. А базаров, караван-сараев, всяких товаров, садов много, и посаженный лес содержат. Воровства здесь нет. В Казвине содержатся шахские звери – слоны и тигры. Тигр будет описан ниже. Из Казвина есть путь в турецкую землю на Багдад.

От Казвина равниной, между горами, идти до Саве шесть дней. В Саве – небольшой посад, крепости нет, но есть каменные базар и караван-сараи. Овощей всевозможных много.

От Саве до Кума два дня пути равниной между горами. В Куме есть плохо сделанная, похожая на садовый забор, глиняная крепость и башни. При въезде в Кум со стороны Саве построены красивые шахский дворец и караван-сарай. В городе есть базар, караван-сараи, товары; много всяких овощей. Здесь делают хорошие сабли, латы, кольчуги, занимаются и прочим булатным ремеслом. Хлеб здесь хороший, вода холодная. Из Кума ходят на верблюдах в Мултанейское царство, в Индию; этот путь будет описан ниже. Здесь же говорится лишь о пути в Персидское царство, в Исфахан.

От Кума два дня пути до Кашана равниной, идущей между горами. В Кашане есть только плохая крепость. При въезде в Кашан со стороны Кума находятся шахские дворцы, выходящие воротами на площадь. Город большой – караван-сараев, базаров и товаров много. Здесь делают кашанские шелковые полосатые и клетчатые ткани, бархат и персидскую парчу. Овощей всяких много, а рыбы никакой нет. От Кашана до Натенза два дня пути равниной между горами; стоит Натенз в равнине. На пути от Кашана до Натенза среди степи есть круглая гора, с одной стороны песчаная, с другой – каменистая, вокруг нее идет дорога. С высокой стороны горы есть соленое озеро. Рассказывают, что на эту гору теперь никто не поднимается, и не знают, что на ней есть. Мусульмане рассказывают, что много раз на ту гору люди ходили, но никто с нее не возвращался, – там-де, на горе, погибали. Гора невысокая и небольшая, но ехать около нее страшно. Дня за два пути гору видно издали, и называют ее “Невсходимая”.

В Натензе крепости нет, небольшой посад стоит на холмах, базары плохие, а караван-сарай каменный, новый. Овощей всяких много. Над посадом высокая гора поднялась шеломом, на ее вершине построена каменная мечеть. Рассказывают, что в Натензе охотился шах. На эту гору залетел его кречет и разбился. Шах приказал на память поставить мечеть над кречетом. Люди редко поднимаются на эту гору, она очень высока, и поэтому мечеть стоит пустая. От Натенза три дня пути до Исфахана, идти все время равниной, между горами путь очень каменистый.

В Исфахан мы пришли 20 июня 1624 года. Исфахан стоит как бы в ущелье, между высокими горами, на ровном месте.

Исфахан – столица персидского государства, город большой и красиво построен, только крепость плохая, похожая на глиняный забор вокруг садов. Царские дворцы построены так, чтобы ворота выходили на главную площадь. Ворота высокие, над воротами – расписанные золотом палаты. Они стоят одна над другой в три этажа. В эти палаты приходят всякие иностранные послы и купцы. Палаты, в которых живет сам шах, находятся в садах, далеко от ворот; они – низкие. Здесь живут шахские жены. Ворота этого двора также выходят на площадь, но они низкие. Жилые палаты стоят в саду далеко от ворот. Около обоих ворот стоят беки и тюфянчеи, а по-русски дети боярские и стрельцы. Между крепостью и посадами находится большая и широкая площадь. Вокруг площади тянется выложенный камнем ров с водой. По обоим концам площади стоят по два каменных столба высотою в два человеческих роста. На площади, напротив шахских ворот, лежат медные и железные пушки, среди них есть и большие, но лежат они в беспорядке, без станков и без колод, а некоторые забиты песком и землею. Площадь гладкая, ровная, длиною больше четырехсот саженей, шириною около ста саженей. Около площади базарные ряды, кофейни, гостиные дворы, мечети – и все каменные. Гостиных дворов, говорят, больше сотни.

У них на фасаде амбаров и внутри них нарисованы разными красками и золотом разные травы. Торгуют там всякие люди – тезики, индийцы, турки, арабы, армяне, аравляне и евреи. В начале площади на высоких воротах находятся часы. Место для часов расписано золотом и красиво отделано. За часами следит русский мастер. Через ворота ходят в Тынчак – это у них такой же большой базар, как у нас Сурожский ряд. Здесь торгуют всякими товарами, делают деньги. На базаре лавки каменные, с амбарами наверху, своды каменные с красивой крышей. Лавки снаружи и внутри расписаны разными красками и золотом. С двух сторон Тынчи находятся большие ворота с железными цепями для привязывания животных. В Тынче, кроме верхних складов и торговых киосков, есть еще около двухсот русских лавок. Вдоль Тынчи идет базарный ряд, где занимаются медным делом. В том ряду делают и красят набивные ткани. Миткали привозят из Индии и от арабов.

Базар – каменный, с верхними складами, своды каменные. Лавок на том базаре до четырехсот. Как выйдешь из Тынчи направо, мимо шахских ворот, еще есть базар, на котором торгуют разными товарами, продают башлыки, а около шахских ворот делают сабли и шатры. Базар, своды и верхние склады – каменные. На этом базаре, кроме верхних складов, есть еще двести лавок. Между этими базарами есть еще базар. На другой стороне площади, напротив Тынчи, также построен каменный базар с каменными сводами. Здесь делают решетки, сундуки, всякие деревянные изделия, пишут книги, продают чернила и чернильницы.

В центре этого базара шах возводит большую мечеть, которую строят уже шестой год и должны достроить к 7133 (1625) году, а размер мечети в длину от больших дверей восемьдесят саженей, поперек, с приделами, сто саженей. Камень резной. Постройка и обработка камня красивы. В мечети уже есть вода. Мечеть еще не покрыта, но наряжена, как скверная невеста. Она еще не достроена, но над воротами и все внутри уже расписано золотом. Здесь же, перед мечетью, сидит их мулла, который судит мужей с женами, разводит их и выдает грамоты о разводе. С другой стороны мечети идет ряд того же базара, где делают седла. На базаре, кроме верхних складов, находится девяносто лавок.

Налево от Тынчи, напротив шахских ворот, с другой стороны площади, есть базар, где торгуют всякой всячиной, делают шелковые и хлопчатобумажные товары. Посреди этого базара, напротив шахских ворот, построена большая каменная мечеть. На этом базаре двести лавок. Перечисленные базары находятся около площади. Позади их и по сторонам, и на перекрестках есть еще базары, и все они каменные.

Около площади, налево и направо от Тынчи, построены каменные палаты, которые называются кофейнями; они расписаны красками и золотом, с обеих сторон кофеен сделаны деревянные решетки, сквозь которые кызылбаши смотрят на игру, а денег не платят. Верх у всех кофеен расписан красками с золотом.

Во всех кофейнях выше роста человека протянута переплетенная проволока в виде сетки или шахматной доски. В каждой клетке стоит по стеклянной стопке с фитилем, в них налито кунжутное масло. Эти склянки с маслом зажигают по вечерам. В кофейнях сделаны каменные бассейны с водою, вокруг этих бассейнов пляшут ребята с колокольчиками, а другие бьют в бубны, играют на зурнах и дудках, все они молодые, хорошие. Они одеты в платья, чалмы, кушаки – все с позолотою, а от пояса около живота идут красивые сборки.

На площади торгуют всякими товарами и мелочью, старьем, продают овощи, яблоки, арбузы, дыни, груши, огурцы, виноград разных сортов, из злаков – пшеницу, муку, пшено, просо, дрова и солому пшеничную. А сена нет во всей шахской земле, вместо него продают только скрученную в трубки траву. Все продается на вес на батманы [мера веса в Персии от 3 до 6 кг в зависимости от района] – и дрова, и трава, и мука, и пшеница; и масло, и всякие овощи.

Здесь же, на площади, устраиваются разные зрелища: партиями играют в кости, раскладывают землю и камешки, делая разные узоры, гадают по книгам, дервиши рассказывают о том, как жили их проклятые святые, проповедуют свое учение. О дервишах будет написано ниже. В конце площади, у Тынчи, на верхних складах, устроены большие сараи, покрытые сверху, но открытые с боков. Здесь персы бьют в набаты и в литавры, трубят в большие трубы, которые ревут, словно коровы, и играют на зурнах. Это с правой стороны Тынчи. С левой стороны сделан такой же сарай. Здесь бьют в двадцать набатов, трубят в трубы и играют на зурнах турки, взятые шахом в Багдаде в плен.

Каждый вечер народ удаляют с площади со всем товаром и с харчом, площадь чистят и ровняют мелким камнем и крупным песком, поливают водою, чтобы не было летом пыли от коней. И тогда на площадь выезжает сам шах, там он развлекается, почти ежедневно заезжает в кофейни, а перед ним пляшут потешные его молодцы и ребята из кофеен. Некоторые молодцы стоят против него на площади с восковыми горящими свечами. Вокруг всей площади горят светильники с нефтью! И так он тешится до позднего вечера: стреляют порохом, селитрою и бумагой, и кружатся по площади, как змеи.

А шах – охотник погулять по площади и базарам и днем, когда не очень людно; тогда перед ним ходят скороходы с батожками, но иногда он гуляет и без скороходов.

От большой площади, от Тынчи, до старой площади версты с полторы, если идти вдоль каменных рядов, в левую сторону. А на старой площади продают всякое зерно, овощи и дрова – и все на вес. Здесь устраиваются различные зрелища – выпускают больших живых змей, гадают, казнят преступников – вспарывают им животы, с живых сдирают кожу и спускают ее на ноги, как покрывало.

25 июня 7132 [1624] года шах [Аббас I] вернулся после взятия турецкого города Багдада. Его встречали в садах, в армянских и в других слободах Исфахана. А навстречу вышли из города все люди с женами и с детьми, весь народ по статьям: кызылбаши и персы, армяне своим полком с женами и детьми, индийцы своим полком, евреи своим полком с женами и детьми, аврамляне своим полком, курды своим полком; отдельно своим полком стояли пешие все гулящие девки. Все остальные были на конях, ехали красиво, щеголевато. Скороходы с барсами, в чистом платье, украшенном золотом, держа в поводу быстрых коней, ехали впереди шаха. Перед ним же, на ходу, пляшут молодцы из кофеен, бьют в ладоши, а пляшут они с индийскими колокольчиками.

Встреча шаха была устроена за пять верст от главной площади. Дорога шла между садами армянских, еврейских, аврамлянских и тебризских слобод. Шахские сады содержатся в порядке и тянутся до того места, где сам шах живет. Вокруг них возведены каменные ограды и сделаны по обе стороны садов частые ворота, расписанные золотом. На воротах – палаты с балконами впереди, и все расписано золотом. Версты за две от площади в этих садах сделан большой каменный бассейн, наполненный водой. В середине бассейна поставлена медная труба, из которой бьет вверх из-под земли вода выше роста человека.

Доехали до моста, построенного в шахских садах через реку Испоганьку. Эта река невелика, мелка, ее и человек, и конь могут перейти вброд, она проходит через сады и слободы. В ней водится рыба, похожая на русских подъязиков, только вкус другой, да и той очень мало. Кроме этой рыбы, никакой другой нет.

Не доходя до моста, от улицы начинаются идущие через сады в поля большие и многолюдные слободы, которые называются Жулфы – армянская, аврамлянская, еврейская, тевризская; в каждой находится храм своего вероисповедания. Через реку построен большой и высокий каменный мост длиною в 150 саженей, шириною в 40 саженей. А по обе стороны моста возведены высокие и широкие, как городские, стены, на верх которых ведут каменные лестницы. Сквозь стены сделан проход для людей, а от прохода вниз, к воде, также ведут лестницы. По обе стороны моста на стенах сидели женщины ряда в два, а где могли – и в три.

При встрече шаха, когда он ехал из-под Багдада, они кричали во весь голос, били себя руками по губам, благодаря чему голос раздваивался. Здесь же, на мосту, трубили в большие трубы, играли на зурнах, били в литавры и в набаты. Когда проходил шах, все мужчины, женщины, ребята и девушки кричали и плясали. Этот крик был так оглушителен, что нельзя было друг с другом словом перемолвиться, а теснота была такая, что невозможно было ни ехать, ни идти пешком – друг друга давили, разрывали платье, отрывали стремена, а пеших топтали. В персидском царстве был такой закон: если кто-либо из мужчин и женщин от семи до восьмидесяти лет не идет встречать шаха, тех казнят – животы вспарывают»[19].

Далее Котов рассказывает о праздниках и обычаях персов:

«Когда выезжает сам шах, а с ним все ханы, султаны, приближенные, служилые люди и все мужчины с женами и с детьми, тогда выезжает и даруга, а по-нашему городовой боярин, ведающий в Исфахани разными делами: он судит и казнит виновных. Этот даруга был грузинским царевичем. За ним несут древко, на одном конце которого рогатина, а на другом копье, украшенное золотым яблоком, и украшенный топор. Верблюда на том подготовленном месте валят на землю, ноги у него связывают, на ноги и на голову ему садятся с ножами человек тридцать мясников. К верблюду подъезжают шах, его приближенные, послы и купцы других государств. Шах, сидя на коне, начинает говорить фатху, а по-нашему молитву, по окончании ее он махнет рукою даруге. Даруга подъедет на коне к верблюду, возьмет у копьеносца копье и с коня вонзит копье между ребрами верблюда, сам отъедет, а копье оставит в нем. После этого шах, все его приближенные, послы, купцы и весь народ быстро возвращаются обратно – конные скачут, а пешие бегут. Мясники тотчас же голову верблюда отрежут, рассекут его самого на куски и понесут ко дворцу шаха. А когда шах и весь народ поедут улицей, через сады, местами, о которых было раньше написано, то по тем улицам и мосту из-за тесноты от людей и коней едва можно проехать. Наверху вдоль всего моста в несколько рядов сидят женщины и вопят во весь голос, рукою бьют сами себя по губам, чтобы голос раздваивался. И этот крик страшно слушать.

Возвратившись в передние сады, шах опять поднимается на балкон над воротами, которые ведут из сада; с ним его приближенные, послы и купцы. Верблюжью голову сюда же привозят на лошади, и на каменном помосте перед шаховым балконом ее высоко поднимают на руках мужчины, потом опускают на землю, а сами вопят, и так поднимали и опускали голову раз пять, а после этого подняли мужчину сначала на плечи, потом на поднятые руки выше своих голов и держали его так долгое время, пока шах стоял на балконе и говорил молитву по своей вере; по окончании ее мужчину опустили на землю. Верблюжью голову, ноги и мясо принесли на большую площадь. Там связанные между собой люди стали по своим полкам, и вот началось побоище за верблюжью голову; тебризцы бились с исфаханцами страшным боем на конях и пешие и убивались до смерти. Осиливший полк берет верблюжью голову и относит ее к шаху, и последний тот полк награждает. А кто в этом бою не участвует, про тех людей докладывают даруге, и он им делает внушение и читает наставление…

Зима в персидской земле короткая. Пашут землю, сеют пшеницу и ячмень около рождества Христова и крещения. Около великого заговенья и после него, в великий пост, начинает выпадать снег: ночью падает, а днем тает. На горах снега выпадает много, а на полях – нет. Так продолжается до благовещенья. Земля не замерзает, и всякий скот – овцы, коровы, кони, буйволы, ишаки и верблюды – все в поле травой сыты бывают; загонов для них не делают. На Георгиев день поспевает хлеб, и его жнут, а овощи поспевают еще раньше. В Исфахани вторично сеют хлеб, и он вырастает к успенью. Однако хлеб поспевает не везде одновременно: в одном городе его жнут, в другом в это время сеют.

В Гилянской земле около моря теплее, чем в других городах. К великому заговенью расцветают различные цветы. Хлеб в Гилянской земле, в Фарабаде, поспевает быстро; но он здесь вредный – люди от него теряют рассудок, и место здесь нездоровое. А лесов в Гиляне около моря много, а также рыбы – севрюги, осетрины, белуги. Во всей шахской земле, кроме Гиляна, лесов нет никаких, только горы. И рек нет никаких – вода всюду проведена с гор, воду проводят по полям и этим орошают нивы. А дождей, за исключением Гилянской земли и Шемахи, нигде не бывает.

1 Брук С.И. Население мира. Этно-демографический справочник. М.: Наука, 1981. С. 447.

2 Предки Сефи были не арабского и не азербайджанского (тюркского), а курдского происхождения, а сам шейх Сефи был суннитом, а не шиитом и потомком Али, как это позднее стала приписывать ему официальная сефевидская генеалогия. Из политических соображений его потомки приняли шиизм.

3 Древняя Русь в свете зарубежных источников / Под ред. Е.А. Мельниковой. М.: Логос, 2003. С. 223.

4 Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 221–222.

5 Книга испытаний народов и осуществления заданий // Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия. Т. III. Восточные источники / Сост. Т.М. Калинина, И.Г. Коновалова, В.Я. Петрухин. М.: Русский фонд Содействия Образованию и Науке, 2009. С. 101–102.

6 Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 209.

7 Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 210–211.

8 Там же. С. 211–212.

9 Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 212.

10 Коган В.М., Добровский-Шалагин В.И. Князь Рюрик и его потомки. Историко-генеалогический свод. СПб.: Паритет, 2004. С. 554.

11 Плетнева С.А. Оборонительная стена в Маматерхе-Тмутаракани // Историко-археологический альманах. Вып. 6. Армавир, 2000. С. 21–22.

12 Соловьев С.М. История Руси с древнейших времен. Кн. IV. М.: Издательство социально-экономической литературы, 1960. С. 279.

13 По титулу – царь, а фактически – малоземельный князек.

14 Там же. С. 278–279.

15 Кусаинова Е.Б. Русско-ногайские отношения и казачество в конце XV–XVII веке. Волгоград: Издательство Волгоградского государственного университета, 2005. С. 108.

16 Соловьев С.М. История Руси с древнейших времен. Кн. V. С. 67.

17 Соловьев С.М. История Руси с древнейших времен. Кн. V. С. 67.

18 Соловьев С.М. История Руси с древнейших времен. Кн. V. С. 150–151.

19 Хождение купца Федота Котова в Персию / Пер. Н.А. Кузнецовой. М.: Издательство восточной литературы, 1958. С. 73–74, 76–84.

Продолжить чтение

Читать онлайн Россия и Иран. Из прошлого в будущее бесплатно

Глава 1Явление персидского царства

Глава 2Русь и персы – первые знакомства

Глава 3Иван Грозный берет Астрахань и открывает Персию

Глава 4Персия начала XVII века

Глава 1
Явление персидского царства

Глава 2
Русь и персы – первые знакомства

Глава 3
Иван Грозный берет Астрахань и открывает Персию

Глава 4
Персия начала XVII века