Читать онлайн Лучшее средство от склероза бесплатно

Действующие лица –

Сергеева Раиса Сергеевна – это я, совершенно случайно оказалась замешанной в данную историю

Тимур Шамильевич – глава фирмы

Жены и дети Тимура Шамильевича

Люська – моя давняя приятельница, на фирме заведует кадрами

Кристина и Ангелина – сотрудницы в офисе

Калерия Ксенофонтовна – главный бухгалтер

Станислав Николаевич – юрист на фирме, галантный мужчина, ценитель женской красоты

Мумрик, он же Максим Соколов – на фирме что-то вроде менеджера, в жизни – ходячее недоразумение

Лидия – моя подруга, жена Мумрика, то же ходячее недоразумение

Нина – мать Лидии, теща Мумрика. Не по годам энергичная особа

Мои родственники

Мои бывшие однокурсники

Санёк и его “братки”

Еще какие-то бандиты

Сотрудники “Красного Креста”

Сотрудники правоохранительных органов

Глава 1

Я сидела дома за компьютером и торопилась закончить проект. Сроки поджимали. Не скрою, заказ поступил очень своевременно. Дети в лагере, муж в командировке. В кои-то веки я могла работать без помех. Дело за малым. Нужна была работа. Но на дворе лето, в делах затишье. Я уже почти смирилась с тем, что недели одиночества будут посвящены поклейке обоев в прихожей и генеральной уборке.

И тут очень кстати одна моя коллега в очередной раз внезапно влюбилась и как обычно, потеряв голову, ринулась за своим милым буквально на край света. Ее милому срочно понадобилось пересчитать морских котиков где-то на Камчатке. Может и не котиков, а каланов, и не на Камчатке, а на Сахалине. Точно не помню. Да хоть бы и кенгуру в Австралии. Какое это имеет значение для влюбленной женщины? О работе в этот момент она думала меньше всего. Милая девочка, с чудным именем Василиса, в просторечии – Васька. Способная, только очень уж влюбчивая. Попросила закончить за нее проект, потому что ей сейчас ну, никак нельзя остаться. Закончить у меня не получилось. Концепции у нас оказались слишком разными, поэтому пришлось делать все с самого начала.

К этому я была готова. Когда в прошлый раз Василиса потеряла голову, случайно познакомившись с проезжим байкером, мне тоже пришлось заканчивать работу за нее. Она же отправилась через полстраны к морю, сидя за спиной упакованного в черную кожу мотоциклиста.

Тот ее роман дался мне очень дорого. Дети болели ветрянкой, муж заканчивал диссертацию. А тут еще прикатила на сессию его младшая сестра-заочница. Свекровь в то время проживала в соседней области. Она как раз устроилась на работу с графиком «сутки через трое», и вместе с доченькой, отбывшей на сессию, отправила к нам попугая, которого теперь сутками некому было кормить, и собаку, суетливого лохматого и голосистого пуделя, которого некому стало выгуливать. Да, еще горячую воду отключили. А холодная, из-за аварии на насосной станции, доходила к нам на четвертый этаж только по ночам. В общем, ад кромешный. А тут еще работа, которую не я начала и потому никак не могла закончить, не разумея, какой конечный результат планировала получить моя предшественница, и чего ждали заказчики.

Компьютер у нас тогда был один, что вызвало нездоровую конкуренцию за машинное время. Скучающие больные дети жутко обиделись, потому что их сразу, без всякого обсуждения лишили права на игрушки, не только на «стрелялки», но и на те, которые считались интеллектуальными. Пришлось купить им колоду карт и научить играть в «дурака» на интерес. Клетку с попугаем, что бы он не верещал круглые сутки, накрыли черным платком. Платок приподнимали только, чтобы покормить. Остальное время птица спала. Пуделя выпускали во двор пастись в одиночестве, рассудив, что никто не позарится на кудлатое нечесаное существо, которое к тому же не переставая заполошно тявкает противным тоненьким голоском. А сам пес ни куда не убежит по причине врожденной патологической трусости.

На этот раз я сразу предупредила заказчика о том, что все переделаю по-своему. Заказчик согласился. А куда ему было деваться? Васька, отрекомендовав меня, улетела, наплевав на неустойку.

За то, что все пришлось делать с нуля и в сжатые сроки, платили дополнительно. И не без гордости могу признать, что последние две недели я провела с большой пользой для семейного бюджета. Остались сущие пустяки – закончить пояснительную записку, аккуратно подшить листы, и мой дизайн-проект загородного клуба готов!

Две недели – только я и работа. Когда заканчивались продукты, выбиралась из дома до ближайшего магазина. Покупала в основном замороженные полуфабрикаты, чтобы не отвлекаться на готовку. Один раз дошла до сберкассы, что бы оплатить коммуналку. Да, еще навестила детей в лагере, убедилась, что им там хорошо. И все. Никаких телефонных разговоров, никакого телевизора. То есть, звонки были, но только по работе. Никакой болтовни с подружками я себе не позволяла. Личными посещениями тоже никто не беспокоил. Иначе мне бы ни за что не успеть к сроку. А теперь…. Пара-па-пам!… Еще пара страничек – и я свободна!

Кто умница, талант и трудяга? Раиска! Ура мне! Радостная мелодия слышлась все громче и громче.

Вначале-то музыка звучала только у меня в голове, но теперь была отчетливо слышна снаружи. Только мотив изменился. Примитивная мелодия состояла из трех повторяющихся нот. Очень знакомые такие ноты…

Не сразу до меня дошло, что слышу подзабытый за последнее время дверной звонок.

Что ж, пора, пора возвращаться к нормальной жизни! Пара-па-па-па-ра! И в самом радужном настроении я поспешила к дверям. Еще и гадала, кто это первым нарушил мое уединение. Сюрприза ждала, идиотка. Помнится, даже пританцовывала по дороге.

Надо честно признаться, интуиция никогда не была моей сильной стороной. Она столько раз подводила, что, пришлось научиться с ней бороться. Главное в этом деле – вовремя сориентироваться в ситуации. То есть, если я чувствую, что всё против меня, значит, направление выбрано верное. Теперь надо упереться и, наплевав на намеки судьбы, перешагнув дурные предчувствия, игнорируя знаки, настырно продолжать избранный курс, потому что после полосы препятствий меня совершенно точно ждет положительный результат. А вот когда, напротив, все происходит слишком гладко, тогда я, уже наученная горьким опытом, жду подвоха. Толку все равно не будет, и лучше, пока не поздно, закруглиться и не тратить силы понапрасну. Пусть даже прекращение начатого грозит убытками. Продолжать все равно выйдет дороже.

Но на этот раз я потеряла бдительность, забыла все, чему научила жизнь, и позволила своей дефективной интуиции взять верх.

А надо было просто приглушить музыку в голове, притаиться в квартире и переждать. Глядишь, и отдохнула бы спокойно недельку-другую после трудов праведных. Муж в командировке, детей после лагеря заждалась бабушка на даче. Но, нет! Вместо этого я, идиотка беспамятная, радостно приплясывая, поспешила к дверям.

За дверями стоял Мумрик. Ох, лучше бы я затаилась в комнате!

Вообще-то у Мумрика есть настоящее имя. По паспорту он – Максим. И фамилия у него есть – Соколов, вполне нормальная фамилия. Мумриком его окрестили мои дети в честь героя детской книжки. Бессмысленное слово моментально к нему пристало. Прозвище прижилось не только в нашей семье, оно давно признано среди общих знакомых, известно у Мумрика на работе. Полагаю, кое-кто искренне считает, что это его настоящее имя или хотя бы фамилия.

Мумрик – бесцветный рыхлый блондин среднего роста, и его появление на пороге ничего хорошего не сулит.

В свое время он измучил знакомых, близких и не очень, настойчивыми предложениями принять участие в несуразных бизнес-проектах. Проекты эти, по большей части, обещали сверхприбыль от перепродажи какой-нибудь залежалой ерунды и при этом слишком откровенно игнорировали действующее законодательство. Попытки потенциальных партнеров внести хоть какое-то рациональное зерно в эти фантастические планы Мумриком с возмущением отвергались.

Потерпев же очередное фиаско, он принимался плакаться в жилетку тем же знакомым, обвиняя всех и вся в своих неудачах. При этом, глядя прямо в душу своими ангельскими голубыми глазами, он вымогал обещаний помощи в очередном безумном предприятии.

Сейчас у него работа с довольно ограниченным кругом должностных обязанностей, на которую он устроился, потерпев очередную неудачу в очередном бизнесе.

Но появление Мумрика на пороге по-прежнему ничего хорошего не сулит. Ведь в его жизни, кроме бизнеса, существует еще масса проблем, связанных со здоровьем, с машиной, с ремонтом, с семьей. И он по-прежнему норовит переложить их решение на близких и не очень близких знакомых, жутко обижаясь в случае отказа. И, что интересно, отказавший обычно чувствует себя крайне неловко и, стремясь загладить вину, таки идет Мумрику на уступки. За что сам же потом страдает, часто – в материальном плане.

У меня дома Мумрика не жалуют. Дети над ним смеются, муж на дух не выносит, называет его профессиональным перегонщиком порожняка и строителем воздушных замков. Лично я терплю Мумрика с большим трудом. А куда деваться? Он муж Лидии. Лидия – моя подруга еще с начальной школы, а ради друзей иногда приходится идти на жертвы. Тем более что Лидия всегда помогала мне, чем могла. В основном – искренним сочувствием. И если моя подруга так ценит этого Мумрика, может, все-таки есть за что? Что-то хорошее в нем обязательно должны быть. В самом деле, Мумрик беззлобен, он никогда не говорит плохого об окружающих. И не только не говорит, но и не думает. Это я точно знаю, потому что у него, что на уме, то и на языке. Хитрить у Мумрика не получается.

В общем, для окружающих Мумрик был бы практически безвреден, при условии соблюдения мер предосторожности. Надо сказать, что кроме неуемной фантазии есть у него еще одно неприятное качество. В его руках все буквально «горит». То, к чему прикоснулся Мумрик, само по себе воспламеняется, ломается, разбивается. Нож, который он точил, мог внезапно отскочить и вонзиться в чью-то ногу. Чашка с чаем, которую его просили передать, сама выпадала из дырявых Мумриковых рук и обдавала просившего кипятком. Удочка, которую он забрасывал, вырывалась на волю и в свободном полете цепляла на крючок мирно загоравшего в сторонке постороннего толстяка.

Все, кто знаком с Мумриком, прекрасно знают, что в целях безопасности, лучше держаться от него подальше, особенно тогда, когда в его руках что-нибудь колюще-режущее. Но накладки случаются.

Как-то на работе Мумрик уронил коробку с карандашами. Карандаши рассыпались по полу, а в это время как раз пришла корреспондент с телевидения, что бы взять интервью у директора фирмы. Ей под ногу попала пара карандашей. В результате корреспондент упала и сломала копчик. Интервью не состоялось. Хорошо, что оператор с камерой опаздывал. А то ведь тоже мог упасть и повредить дорогостоящую аппаратуру. Виновным в той оказии признали вовсе не Мумрика, а того, кто просил передать карандаши. В самом деле, нашел кого просить!

Но сегодня испортить мне настроение было не так-то просто. Меня переполняла любовь ко всему миру.

Глава 2

Мумрик нерешительно замер на пороге. Не иначе, визитера смутила моя приветливая улыбка. Обыкновенно, при его появлении я не напрягаюсь и своих истинных чувств не скрываю.

Быстренько запустив незваного гостя в квартиру, я рысцой поспешила обратно к компьютеру – очень хотелось поскорее закончить работу и вернуться к нормальной жизни, в которой есть подруги, телефон, телевизор, солнце, зеленая трава и свежий воздух.

Шаги Мумрика прозвучали в направлении кухни. Ничего, Мумрик – известный халявщик, сам найдет, чем развлечься. Гостеприимно подумала я.

А краешек моего бодрствующего сознания злорадно отметил, что развлекаться-то на моей холостяцкой кухне особенно нечем. Хождением по магазинам и готовкой я себя в последние дни не затрудняла. В том, что этот рохля сумеет заварить чай, я сомневалась, а растворимый кофе закончился еще вчера. Еда тоже закончилась. Ничего, перетопчется.

Итак, торжественный момент – последняя точка! Я радостно щелкнула по клавише. В ответ раздался грохот. От неожиданности я вздрогнула.

Да какое там вздрогнула, со стула чуть не упала! Пол заходил ходуном, посуда в серванте задребезжала. О, Боже! Что это!? По команде с моего компьютера взорвалась заложенная под домом бомба? Нас атаковали инопланетяне?! Землетрясение?!!

В общем, в голове у меня помутилось. Ну, кто в здравом уме будет обвинять ни в чем не повинных инопланетян, когда по квартире свободно перемещается стихийное бедствие по прозвищу “Мумрик”?

Со стороны коридора продолжало погромыхивать.

– Там у тебя это.… Упало чего-то – проблеял Мумрик, появившись в дверях и картинно прижимая руку ко лбу.

На лбу вздувалась шишка.

– Что-о-о?! – от моего недавнего испуга и следа не осталось, его моментально сменило благородное негодование.

“Упало чего-то”! Каков нахал! Дом у нас основательной постройки. Мебель по большей части еще от бабушки осталась. Без крайней необходимости мы обновок не покупали. Не возникало у нас желания вытащить добротную старую мебель и заменить ее чем-то модным и хлипким. Только представлю, как придется корячиться, что бы доставить обновку, и что при этом выслушивать от грузчиков, всякое желание пропадает. Допустим, новую мебель могут доставить в разобранном виде. Но старую-то все равно придется тащить вниз. К тому же, время идет, и возможно скоро наша обстановка перешагнет из разряда хорошо сохранившегося старья в категорию антиквариата.

Конечно, я слышала жуткие истории о том, как в шкафах обрушивались полки с хрусталем, сами шкафы падали и придавливали своим весом хозяев, как разваливались новенькие нарядные диваны. Но у нас дома, отродясь ничего само по себе не падало!

Бесцеремонно оттолкнув с дороги Мумрика, я выскочила в коридор.

“Чем-то” оказалась антресоль.

Так, так… Стеклянные банки с маринованными овощами. Оно и к лучшему. Терпеть не могу запах гвоздики и душистого перца, и заготовленные заботливой свекровью трехлитровые банки с консервами уже который год пылились на антресолях. Я даже рада от них избавиться. Свалю все на Мумрика, что бы родственники не обиделись. Даже врать не придется. Одеяла придется стирать, подшивки старых журналов – наконец-то выбросить.… Жаль, рулоны обоев подмокли, я хотела оклеить ими прихожую. Хотя, может быть, они промокли не насквозь, и дети могли бы рисовать на остатках.… Какая же я все-таки была молодец, что не купила дорогие обои, а еще говорили, что скупой платит дважды…

Мумрик за моей спиной деликатно прокашлялся. Видать, понял, что жалобно стонать – только время терять. У меня двое детей и муж экстремал-выживальщик. Не такое видали. Так что, если непосредственной угрозы жизни нет, то и жалости не будет. Шишкой на лбу меня не испугаешь. Поэтому Мумрик перешел к делу.

– У меня к тебе огромная просьба, больше обратиться не к кому. Обещай, что поможешь…

В общем, завел свою обычную канитель, которую я привычно пропустила мимо ушей. Меня больше занимал вопрос, из каких стройматериалов делать новую антресоль. И не построить ли ее пониже, чтобы оборудовать там спальное место типа полатей.

– А я тут пока все уберу!

Ого! Я навострила уши.

– Ты только загляни ненадолго ко мне на работу, посмотри, как там обстановка.

– Конкретнее – потребовала я.

– Ну-у, что тебе объяснять, ты потрись в конторе, узнай, что там вообще слышно, как настроение у шефа, ну, там новости может какие или еще что, – продолжал невразумительно канючить Мумрик.

– Еще конкретнее!

Если честно, после обещания убраться, я была готова на все, лишь бы увидеть этот неслыханный аттракцион – Мумрик наводит за собой порядок! Но максимум возможной информации стоило предварительно получить. Возможно, тайфун “Мумрик” уже оставил после себя пепелище в офисе и, покидая поле боя, пообещал, что сейчас приду я и помогу ликвидировать последствия? С него станется.

– М-м-м… Ну, в общем, я поехал в одну контору, как бы по делам фирмы, а они там как будто ничего не знали. Это совершенно случайно получилось. Просто, тот человек, который был в курсе, почему-то отсутствовал. И я провернул дельце вроде бы от себя, ну как будто я сам по себе, и все было шито-крыто. А сейчас, уже по другому вопросу, должен явиться представитель той фирмы, может и сам директор. Нельзя, чтобы он видел, что я здесь работаю. Еще шефу чего сболтнет…

Через несколько минут, потеряв надежду вытрясти из Мумрика вразумительную информацию, я взяла с него клятвенное обещание, что к моему возвращению, приблизительно через час, никаких следов стихийного бедствия не останется, и покинула квартиру.

Не иначе умственное затмение нашло! От переутомления, наверное. Поверить клятвам Мумрика! Где была моя голова?!

Эти здравые мысли посетили меня на лестнице, ближе к первому этажу. Я притормозила.

Самым разумным было, пока не поздно, вернуться домой, вытолкать Мумрика из квартиры взашей и самой заняться уборкой. Но… На улице так ласково светило солнышко, шелестели зеленые листочки, чирикали птички, так пахло летом и каникулами… Бог с ним с Мумриком и его проблемами. Я неделю общалась только с компьютером и сейчас остро нуждалась в душевном человеческом разговоре.

Глава 3

Мумрикова контора находилась всего через пару кварталов от моего дома. Офис помещался в недавно отреставрированном одноэтажном особнячке. У особнячка были бледные серовато-желтые стены и зеленая крыша, очень нарядный вид. Так уж сложилось, что я туда вхожа. Моя старинная приятельница Люська, страшно даже вспомнить, сколько лет мы знакомы, трудилась на фирме кадровиком почти с ее основания. После ремонта я принимала участие в оформлении интерьеров, тогда и перезнакомилась с остальными сотрудниками. А словоохотливая Люська регулярно и с удовольствием выдавала информацию о текущих событиях в конторе и в жизни коллег.

Я решительно вышла из подъезда и повернула за угол. Вот и он, наш жизнерадостный домик, приветливо глядит на улицу из-под зеленой крыши новенькими, свежевымытыми окошками.

Я забежала в соседнюю кондитерскую, взяла нашего с Люськой любимого песочного печенья и поспешила на “сеанс психологической разгрузки”. Надеюсь, Люська сейчас не особенно загружена работой и сможет уделить мне часок, тем более, что время подходит к обеденному перерыву.

Так и случилось.

– Привет! – обрадовалась Люська. – Где ты пропадала?

– Работа.

– Работа? Сейчас?

– Не завидуй, мне просто повезло.

– Не смешно.

– Возможно. А вы тут как поживаете?

Скучающая Люська первым делом начала жаловаться на начальника:

– Представляешь, отпуска не дает! Говорит, вот-вот будет срочный заказ. Ну, скажи, какой срочный заказ может быть в такую жару! Какие сейчас дела! Да все нормальные люди отдыхают! – громким шепотом взывала она к справедливости. – Лично у меня уже мозги плавятся. Ты меня понимаешь?

Я выразила полное понимание и искреннее сочувствие, а в качестве утешения выложила на стол принесенное печенье. Люська немного оживилась и побежала за чайником. Я же принесла из коридора шаткую табуретку и, угнездившись за Люськиным столом, между ее вращающимся креслом и огромной картонной коробкой, огляделась.

Не одна Людмила нуждалась в сочувствии – весь штат сотрудников маялся на рабочих местах. Кроме Мумрика, конечно, который был занят на восстановительных работах в моей квартире.

Станислав Николаевич, местный юрист, сидел перед компьютером и, судя по одухотворенному лицу, играл в покер. Стасик у них – душка, исключительно приятен в общении. При этом внешность у него совершенно непримечательная. Рост средний, телосложение среднее. На лицо – тоже ничего особенного. Но манеры! Рядом с ним всегда чувствуешь себя желанной красавицей. Как он это делает – непонятно. В то же время – примерный семьянин, в порочащих его связях на стороне не замечен. Даже Люськой, а уж на нее в плане сбора информации можно положиться. Жена Стасика, Инна – крупная, яркая, волевая женщина, иногда заходит к нему на работу. Как все жены, тяжко вздыхая, она постоянно жалуется на жизнь вообще, и на свою вторую половину, в частности. По нашему с Люськой мнению она недостаточно ценит своего супруга. А, может быть, после свадьбы на Инну перестало действовать его обаяние, то есть, в семейной жизни одного хорошего воспитания недостаточно? Не нам об этом судить, но общаться со Стасиком в рабочее время – одно сплошное удовольствие.

Кристина и Ангелина, две подружки, делали вид, будто корпят над таблицей. С карандашами в руках они склонились над разложенными на столе листами бумаги, но при этом вели такой оживленный разговор вполголоса, что сомнений не было – обсуждают план очередной атаки на любовном фронте. Производственные проблемы никогда не вызывали у них такого воодушевления.

Я частенько захожу к Люське на работу, но до сих пор не научилась уверенно отличать Кристину от Ангелины. Думаю, что для других это тоже не просто. Обе примерно одинакового роста и комплекции, на лицах всегда, во всяком случае, в рабочее время – “боевая раскраска”, наряды меняют часто, а прически – еще чаще. Только я запомню, что Кристина – беленькая, а Ангелина – рыженькая, как одна из них становится жгучей брюнеткой, а другая приходит в каких-нибудь красных перьях. А тут еще завели моду – нарядами меняться. То Кристинка в Ангелинкином платье придет, то Ангелинка в Кристинкиной блузке. У нее в гардеробе, видите ли, нет ничего подходящего к новому цвету волос. Возникает законный вопрос, зачем было радикально перекрашиваться, если не готова к смене гардероба? Как-то я спросила об этом у Кристины или Ангелины. В ответ девчонка глупо захихикала и сказала, что это самый модный цвет. А покупать новую одежду нет никакого смысла. Потому что, пока она накопит денег на свежий гардероб, появится другой актуальный цвет. И что тогда делать со шмотками?

– Неужели не понятно? – спросила Кристина или Ангелина, убрав с глаз рыжую челку.

– Но ведь мода ходит кругами. Цвет вернется, а у тебя к нему уже и гардеробчик укомплектован.

– К тому времени фасоны устареют, – фыркнула девчонка.

Я только пожала плечами. Может быть, такой подход и не лишен смысла. Иногда в облике подружек даже прослеживалась творческая мысль. Временами они создавали очень даже интересные образы.

У девушек общее хобби – целеустремленно, пользуясь новейшими достижениями психологии, социологии, не пренебрегая также астрологией, они ищут себе женихов. Время от времени, что бы уточнить направление поисков и ненароком не сбиться с курса, обращаются к гадалкам.

В приоткрытую дверь маленького, но отдельного кабинетика была видна его хозяйка – главный бухгалтер Калерия Ксенофонтовна. Женщина солидного возраста и более чем солидной комплекции вяло нажимала на кнопки калькулятора, обмахиваясь картонной папкой. Я со своего места кивнула ей в знак приветствия. Ближе подходить не стала. Просто не было настроения на дежурный вопрос «Как дела?» выслушивать, в который уже раз, пространный рассказ о злоключениях дочери, зяте-тунеядце, сынке-оболтусе, муже-трутне и расшатавшемся от жизненных невзгод здоровье. Я, конечно, с сочувствием отношусь к ее проблемам. Но, в настоящее время, просто не была способна на сострадание. Иссякла. Все, до капли, отдала работе. Вот, может быть, после чая с печеньем… Ничто так не восстанавливает душевные силы, как свежезаваренный чай и болтовня с подругой.

Судя по тому, что все, пусть не очень убедительно, но изображали трудовую деятельность, шеф на рабочем месте присутствовал. Тимур Шамильевич – мужчина темпераментный. Понятно, что подчиненные предпочитали не нарываться. Если он чем-то недоволен, шум в помещении стоит такой, что уши закладывает. Но начальник отходчив, и сотрудники давно приспособились к его характеру – бывает и хуже. У него четыре жены – одна настоящая и три бывшие, человек пять детей разного возраста и от разных женщин. Со всеми он, по-моему, неплохо ладит. С одной из жен и взрослым сыном у них даже совместный бизнес. Какая-то дочерняя фирма. Он даже намекал мне, что скоро понадобится оформить интерьеры в новом помещении. Так в этом он полностью полагается на мой вкус. Я, конечно, не имею ничего против. Как заказчик Тимур мне очень нравится – не требует воплощения своих безумных идей, и не жадный. Вторую бывшую жену он просто содержит. Когда-то, еще до того, как Тимур открыл свою фирму, она работала с ним в одной организации и теперь обвиняет Тимура в том, что пожертвовала своей карьерой ради брака с ним. Конечно, если вспомнить, что до замужества она трудилась сначала вахтером, а потом поднялась до диспетчера, жертва, принесенная ей на алтарь семейной жизни, была куда как велика. Делать новую карьеру бывшая супруга не торопится.

Детей Тимур обожает. И не только своих. Две девчонки от первого брака его предыдущей подружки, так и не ставшей официальной женой, несмотря на то, что они уже несколько лет, как расстались, до сих пор называют его папулей и со своими проблемами обращаются не к мамочке или ее новому мужу, а к Тимуру. Если я ничего не путаю, недавно он провожал одну из них к гинекологу. То есть, не лично, конечно, провожал. Об этой услуге он попросил Люську.

Ходят неясные слухи о новом романе Тимура с юной журналисткой. Думаю, это только слухи. Последнее время Тимурчик стал регулярно жаловаться на алчность современных девушек. Видимо, перспектива посадить себе на шею еще одно семейство его не очень-то вдохновляет.

– Ну, что у вас новенького? – забросила я пробный шар.

Люська сразу проглотила наживку:

– Ждем какого-то события. С утра Тимур даже на девчонок накричал, из-за того, что занимают телефон личными разговорами. Можешь себе представить?

Факт, действительно, необычный. Как правило, к личной жизни незамужних сотрудниц Шамильевич относился с пониманием. Конечно, не в ущерб работе.

– А Кристинка с Ангелинкой на изжоге. Они ждут звонка из брачного агенства.

– Да что ты говоришь? Свершилось?

– Представь себе, дождались. Наконец-то заграничный жених едет на смотрины, – Люська хихикнула.

Что ж, начальник ревнив. Пусть ему лично сейчас не до девушек, дай бог со своими бабами разобраться, но утечку генофонда за границу он не одобряет.

Девчонки между тем перешли к спору на повышенных тонах. Я правильно догадалась, что вовсе не производственные проблемы они обсуждали, склонившись над столом, голова к голове. Кстати, сегодня обе головы были блондинистыми. Только одна – золотистая, а другая – сверху – платиновая, а снизу – темно-каштановая. Мне она напомнила шляпку от перезревшего шампиньона. У золотистой головы глаза были жирно подведены синим карандашом, на ресницы густо положена голубая тушь, а губы сияли нежно-розовым блеском. Неплохо. У шампиньона глаза были подведены темно зеленым, губы накрашены темно-коричневой помадой. Образ дополнял легкий комбинезончик цвета хаки. Тоже недурно.

Предметом спора была проблема необходимости переводчика при свидании с иностранным женихом. Одна сильно сомневалась в своем школьном английском, другая с пеной у рта доказывала, что в этом деле переводчик будет только мешать.

Люська тоже заинтересовалась предметом спора и уж было раскрыла рот, что бы высказать свое мнение. Калерия как раз выступила в том смысле, что в школе надо было, как следует, языки учить. Я тоже хотела кое-что добавить по этому вопросу. Но тут громко хлопнула входная дверь, и по коридору раздался топот нескольких пар ног.

Глава 4

Топот стремительно приближался.

Стены особнячка задрожали, новенький навесной потолок подозрительно затрещал. Даже какая-то пыль сверху посыпалась. Почувствовав неизвестную опасность, мой инстинкт самосохранения посоветовал забиться в уголок под столом и забаррикадироваться огромной коробкой с бланками, которая находилась за моей спиной. Места в укрытии как раз хватало на двоих, поэтому я дернула Люську за руку, выразительно скосив глаза под стол, и сделала попытку немного подвинуть ногой неподъемную коробку, что бы освободить в укрытии еще местечко. Бесполезно. Люська только уставилась на меня в полном недоумении, а коробка даже и не подумала сдвинуться с места.

Вообще сотрудники вели себя на удивление спокойно и продолжали заниматься своими делами, как ни в чем не бывало. Женщины продолжали переругиваться, а Стасик глазел в монитор. Даже ухом не повели. Только это и остановило меня от дальнейших резких движений.

Темп жизни сейчас бешеный. Конечно, летом он несколько замедляется. Но, кто знает, может, за последние две недели я здорово отстала? Может, действительно, ничего особенного не происходит, и посещение офиса Годзиллой – теперь дело обычное, а я со своими мерами предосторожности буду выглядеть полной идиоткой? Правда, перед Люськой я уже выгляжу полной идиоткой, но это ничего, не в первый раз, переживу. Надеюсь, для остальных мои телодвижения и вращения глазами остались незамеченными.

«А может, это Мумрик вернулся?» – вдруг осенило меня.

А что? Покончил с моей квартирой и вернулся на работу, что бы обрушить потолок здесь. Тогда спокойствие сотрудников понятно – к Мумрику они уже привыкли. Так что, собрав волю в кулак, я осталась сидеть на месте, судорожно вцепившись руками в край стола, готовая нырнуть под этот самый стол при первых признаках опасности.

В дверях возник не Мумрик, а два незнакомых мне молодых человека. Оба коротко стриженые, шкафообразной комплекции. Они ввалились в комнату, промычали что-то нечленораздельное, наверное, поздоровались, оглядели помещение, ненадолго задержав взгляд на девушках. В этот момент на лицах братков появилась даже некоторая осмысленность. Все-таки, красота – страшная сила.

– Вам чего? – спросила одна из девиц.

До ответа ребятки не снизошли, а прямо протопали в кабинет к начальнику.

– Что это с тобой? – наконец Люська снизошла до меня.

– Ногу ушибла.

– В самом деле, понаставят барахла, не пройти не проехать! – возмутилась Люська, неизвестно к кому обращаясь.

При этом она резко развернулась на своем вращающемся кресле, зацепила колесиком хлипкую ножку моей табуретки, и я все-таки оказалась на полу. Хорошо, что не успела ослабить мертвую хватку, которой держалась за край стола, и падение получилось плавным. Не падение даже, а, медленная такая, в рапиде, перемена положения тела. Впрочем, табуретка грохнулась с нормальным треском.

Краем глаза я заметила, что ребятки у Тимура не задержались. Уходя, один из них склонился и что-то прошептал на ухо Кристине (или Ангелине). При этом выражение лица у него было какое-то странное, застывше-обалдевшее. Наверное, разговор с хорошенькой девушкой, требовавший употребления преимущественно цензурных выражений, сильно его напрягал. Хорошенькая девушка в ответ недоуменно пожала плечиками и вернулась к своей таблице, а ребята по-быстрому удалились, причем гораздо менее шумно, чем пришли.

– Раечка, что с вами? – Стасик подскочил и принялся вызволять меня из-под стола.

– О коробку споткнулась, – пояснила Люська. – Откуда здесь вообще коробка? Снесите в подвал, пока еще кто-нибудь шею не свернул! – Люськин голос звучал все более воинственно.

Совестливый Стасик не стал интересоваться, как это я, сидя за столом, умудрилась споткнуться о спокойно стоящую на полу коробку. Он тут же попытался переместить ее. Впрочем, безуспешно. Он пытался приподнять ее, подтолкнуть, подтянуть, но проклятая коробка стояла намертво.

Наконец Стасик уселся на нее сверху, утирая пот со лба.

– Потом перетащим. Сюда-то мы ее вчера вечером вдвоем с Мумриком еле приволокли, потом еще несколько пачек бумаги в нее добавили. В подвал тащить уже сил не было. Думали, сегодня перенесем. А куда он, кстати, подевался? – и Стасик озадаченно огляделся по сторонам.

– Ну, насколько я знаю Мумрика, он теперь долго не появится. Не любит он таскать тяжести. Где-нибудь отсиживается и ждет, авось коробка сама в подвал телепортируется, – и Люська с тяжким вздохом затолкала в угол остатки моей табуретки. – А зачем вы ее в мой угол впихнули?

– Так специально в угол и задвинули, чтобы она никому не мешала. Из последних сил затолкали, думали, что тут об нее уж точно никто не споткнется. А как это у вас получилось? – Стасик с подозрением покосился на меня.

– Случайно как-то, сама не понимаю.

Я, тем временем, вполне комфортно разместилась на пресловутой коробке, и мы вернулись к прерванному вторжением разговору на животрепещущую тему – о преимуществах импортных женихов. Люська дама одинокая, но надежды не теряет. Она тут же, призвав нас в свидетели, поклялась, что, как только закончится лето, непременно запишется на курсы иностранного языка. Какого, потом выберет. И другим советует сделать то же самое. Девчонки согласились. Но лето, оно, когда еще закончится, а им надо решить, как быть сегодня. А Калерия ехидно поинтересовалась, не поздновато ли Людмила Петровна спохватилась. Людмила Петровна – это Люська. Люська сказала, что учиться никогда не поздно, а она – женщина в самом соку и хорошо обучаемая. Наверное, намекала на то, что Калерия до сих пор не подружилась с компьютером. Зловредная машина постоянно выкидывает какие-то фортели, то файлы у нее похищает, то столбцы в таблицах путает.

Минут, приблизительно, через тридцать, после чаепития и интенсивного перемывания косточек всем знакомым, Люська внезапно встрепенулась и посмотрела на часы.

– Боже! Скоро час дня, а я еще справку не сделала! – и Люська резво застучала по клавишам.– В два шеф ждет делового партнера, – пояснила она. Может, решат уже что-нибудь, и нам дадут отпуск. Не всем, конечно. По-очереди. Я по графику – первая. Кстати, твой Мумрик у Тимура, с каких пор сидит.

– Не сидит он там. И не мой он вовсе, а Лидуськин.

– Откуда знаешь?

– Бог с тобой, мы же вместе у них на свадьбе гуляли! Ты как раз тогда сшила синее платье и каблук сломала, когда танцевала. Неужели забыла? Они же еще не разводились!

– Да я не про это. Свадьбу я как раз помню. Мне так понравился свидетель, а я из-за этого каблука танцевать не могла.

– Если мне не изменяет память, свидетель потом провожал тебя домой.

– Провожать-то он провожал, но только из вежливости. Кому нужна женщина-инвалид?

– Ты же не ногу сломала, а каблук!

– А кто будет разбираться? Первое впечатление – самое главное. Он увидел, что я хромаю, и все – красный свет. Так что их свадьба для меня – сплошной облом. Откуда ты знаешь, что Мумрик не сидит у Тимура?

Я прикусила язык.

– Откуда?.. Откуда.… Да никто не может выдержать Мумрика столько времени, тем более ваш припадочный начальник, – удачно нашлась я.

– Ничего он не припадочный, просто холерик. Темперамент такой, кровь горячая. А иногда очень даже спокойно себя ведет, сегодня, например.

Да, тут Люська, несомненно, была права. Я нахожусь в офисе уже около часа, а до сих пор не слышала Тимурова голоса. То-то чувствую, обстановка у них сегодня необычная. Обыкновенно Тимур через небольшие промежутки времени с шумом врывался в общую комнату, громогласно давал указания или эмоционально делился информацией.

– Слушай, а ваш шеф, часом не заболел? Очень уж у вас нынче тихо.

– Ты что? Слышала бы, что тут с утра было! Какой он разнос девчонкам за телефон учинил! Нам со Стасиком тоже досталось, а мы только слегка про отпуск намекнули! Здоровей здорового, – подытожила Люська. – Потом, он, правда, поостыл немного. Сказал о важном визите в час дня. Послал одну из кукол в магазин за коньяком и конфетами. А потом Мумрик к нему зашел… Действительно, с тех пор тихо было. Если б ты не пришла, я бы уже со скуки сдохла.

Да, в атмосфере скандала Люська, как рыба в воде. А поначалу ей тяжко было. Жаловалась, что начальник – тиран. Плакала даже по первости. Но ничего, привыкла, потом и вовсе вошла во вкус.

Однажды в выходной я позвонила Люське, чтобы, как обычно, выслушать очередную порцию жалоб на невыносимые условия работы и ужасного начальника. Ей периодически надо было поплакаться кому-нибудь в жилетку. Мы с двумя приятельницами, конечно, тайком от Люськи, поделили дежурства. И тогда как раз наступила моя очередь работать этой самой жилеткой. Я переделала домашние дела, накормила семью ужином и, обреченно вздохнув, набрала Люськин номер. Каково же было мое удивление, когда Люська в ответ на сочувственный вопрос: «Как дела на работе?» бодрым голосом ответила: «Хорошо!». Я так удивилась, что нетактично спросила: «А что случилось?», на что она радостно ответила: «Да ничего не случилось. Я привыкла».

– А может они с Мумриком представительский коньячок пьют – у Люськи загорелись глаза.

– Бог с тобой! Они бы уже давно тут песни орали на всю контору и «Лезгинку» отплясывали!

Тимур известный любитель повеселиться на всю катушку. А Мумрик пьет мало, ему, что бы окосеть, вполне хватило бы просто понюхать рюмку с коньяком.

– Наверное, в подвал спустились, и там пьют – не теряла надежды Люська.

Дело в том, что из кабинета начальника есть два выхода. Одна дверь, которой все обычно пользовались, вела в общую комнату, другая выходила прямо в коридор. В конце длинного коридора, идущего от входа – дверь в подвал, где хранится архив и прочий хлам. В том, что начальника нет в кабинете, мы уже не сомневались, а по-другому его отсутствие объяснить не могли. Не в окно же он выскочил, в самом деле. Тем более, что окна в офисе забраны решетками.

Если Мумрик еще мог незамеченным прошмыгнуть по коридору к выходу мимо приоткрытой двери, то, что касается Тимура, такое было невозможно в принципе. Делать что-нибудь тихо Тимур Шамильевич не умеет.

– Тимур не будет безответственно напиваться перед важной деловой встречей, – усомнилась я. – Он же безумный трудоголик.

– Да, он безумный трудоголик, это ты верно заметила. И если я сейчас не закончу эту проклятущую справку…, – Люська судорожно рылась в каких-то бумагах.

В это время по радио сообщили точное время – двенадцать часов тридцать минут. Тут же стены особнячка вновь задрожали, потолки затрещали. Опять братки? Сколько же их на этот раз?

Но нет. Вполне солидные на вид дяди и тети, подталкивая друг друга, пробежали мимо нашей двери к выходу. Я уставилась на Люську, ожидая объяснения этому странному природному явлению.

– Как дети, честное слово, – коротко вздохнула Люська. – Совещание у них, областное, на обед отпустили, – видя мое непонимание, пояснила она и снова нырнула в свои бумаги.

Помещения по другую сторону коридора занимала областная организация “Красного Креста”. Вообще особнячок был не особенно большим. Всего-то один этаж. Вход со двора. Прямой коридор шел от входной двери и заканчивался постоянно запертой дверью в подвал. Коридор делил здание на две равные части. Направо, в помещениях с окнами во двор, находился офис Тимура Шамильевича, состоявший из общей комнаты, кабинета начальника и клетушки Калерии Ксенофонтовны. Слева от входа помещался туалет. Конференц-зал и небольшой, смежный с ним кабинетик, так же расположенные по левую сторону коридора, принадлежали «Красному Кресту». Обычно там было очень тихо. Две немолодые сотрудницы занимались “перекладыванием бумаг”. Иногда приезжал кто-нибудь с отчетом. Соседями они были вполне мирными и дружелюбными. Даже несколько раз предоставляли свой конференц-зал Тимуру для проведения корпоративных вечеринок. Конечно, при условии сохранения чистоты и порядка. Калерия Ксенофонтовна почти ежедневно пила чай с Татьяной Петровной и Анной Ивановной, обсуждая бесконечные проблемы взрослых детей и малолетних внуков.

– Ох, Лерочка, ну и денек у нас сегодня! – это Анна Ивановна, нарядившаяся по причине ответственного мероприятия в деловой костюм и благоухающая духами, обладательница высокого пронзительного голоса, тараторя на ходу, пронеслась через комнату в кабинет к Калерии, – стопроцентная явка, еле-еле всех рассадили. Совещание начали почти вовремя, а все равно не укладываемся, такая повестка напряженная. Ой, Раиса Сергеевна, вы тоже здесь! Представьте, наш стенд имеет такой успех, делегатов от него просто за уши не оттащишь! Даже фотографируют на память! Спасибо вам, огромное спасибо!

Анна Ивановна, рассыпаясь в благодарностях, притормозила посреди комнаты. На мой взгляд, ее восторги по поводу информационного стенда были сильно преувеличены. Конечно, с тем, что салатовый цвет фона радовал глаз, а объявления на листах бумаги всех цветов радуги никак не могли остаться незамеченными, не поспоришь. Но насчет необходимости оттаскивания за уши я сомневаюсь. Конечно, композицию удачно дополняли вырезанные из картона фигуры сексуальной медсестры с телом Памелы Андерсен и импозантного врача с лицом Джорджа Клуни. С фигурами я придумала в последний момент. Хотелось чем-нибудь порадовать делегатов тоскливого мероприятия.

– А еще после перерыва запланированы два больших вопроса, потом представители европейского благотворительного фонда приедут. Можешь себе представить, они заинтересовались нашей работой! У них там есть подобные организации. Вот, будут знакомиться с тем, как поставлено дело у нас. Такая честь. Жаль, мы не знали заранее. Непременно надо было обновить стенд по истории движения. Раиса Сергеевна, надеюсь, мы можем и в будущем рассчитывать на вашу помощь?

– Да, думаю, можете.

Почему нет? Параллельно можно было бы проследить эволюцию форменной одежды сестер милосердия, начиная со времени Шипки или Крымской войны до наших дней. Тетки из Красного Креста оказались довольно демократичными и почти не возражали против Памелы Андерсон. Джорж Клуни у них вопросов не вызвал. Думаю, что решительным аргументом было мнение Тимура. Он как раз заглянул в конференц-зал, когда я две недели назад прилаживала картонные фигуры рядом с обновленным стендом. Тимур одобрительно поцокал языком и потребовал держать конференц-зал постоянно открытым.

– Они их вообще-то вешать не хотят, – пожаловалась я. – Сомневаются, что это будет соответствовать духу мероприятия.

– А когда мероприятие? – громогласно поинтересовался Тимур.

– Через две недели, – проблеяла Анна Ивановна.

Она до сих пор побаивалась Тимура, как опасалась всего большого и шумного.

– Пускай висит, привыкните, – безапелляционно заявил Тимур. – А потом я их к себе в кабинет заберу. По остаточной стоимости.

– Доктора мы бы оставили, – робко возразила Татьяна Ивановна.

– Идет, – согласился Тимур.

А потом Василиса передала мне свой заказ и с тех пор я в особняке не появлялась.

– А у Танюши, как назло, с самого утра голова разболелась, она в кабинете закрылась отдохнуть.

– Еще бы не разболелась, у меня бы тоже разболелась, – не поднимая головы, прошипела Люська, – Как только живой человек может выдерживать эти ультразвуки? Да еще одеколон. Она и сама, поди, какой-нибудь «Красной Москвой» полилась. Надо будет им на восьмое марта приличных пробников подарить.

К счастью, Калерия прикрыла дверь своей каморки, и пронзительный голосок Анны Ивановны перестал резать нам уши. Интересно, сколько времени Калерия сможет выдержать компанию Анны Ивановны в закрытом помещении? Где-то слышала, что от этого бывает даже кровоизлияние в мозг.

Люська продолжала стучать по клавиатуре. Я же решила прояснить, наконец, вопрос о том, куда подевался начальник. Должна же я оценить его настроение, раз пообещала Мумрику разведать обстановку. Но если он не сдержит свое обещание и не наведет порядок в квартире, я ему ничего не скажу.

Стасик на окружающее не реагировал, Калерия за закрытой дверью общалась с представителем дружественной организации, доступны контакту были только девчонки, и я направилась к ним.

– Говорят, высокого гостя ждете? – я присела на краешек стола возле Ангелины.

Теперь я знала, как их различать. На груди у девушки предусмотрительно красовался значок с именем и абрисом ангелочка.

– Ага, самый дорогой коньяк купили, – охотно откликнулась она.

Кристина показала горлышко бутылки. Так, значит, коньяк в подвале Тимур не пьет.

– А чего братки заглядывали? – продолжила я опрос свидетелей.

– Эти-то? Хамье, – фыркнула Кристина, пожав плечами.

– Да это Санька ребята. Они заходят иногда, – пояснила Ангелина.

– А что он тебе на ухо шептал? – задала я нескромный вопрос.

– Да так, ерунду какую-то, – нисколько не смутилась Ангелина. – Они разве что умное скажут? То ли наш шеф ботинки купил, то ли туфли сшил. Убожество.

– Лыжи навострил? – подсказала я.

Ангелина отрицательно мотнула головой.

– Ласты склеил? – это Стасик оторвался от экрана.

Видно, закончил партию. Ангелина радостно согласилась, а мы со Стасиком уставились друг на друга, почуяв недоброе.

– А ты знаешь, что это значит? – осторожно спросил дипломированный юрист.

– Нет, а что? – опять пожала плечиками Ангелина.

Глава 5

Мы со Стасиком переглянулись и, разом вскочив со своих мест, бросились к кабинету начальника.

Стасик настойчиво постучал и, не дождавшись ответа, осторожно приоткрыл дверь. Я пыталась заглянуть ему через плечо, охочие до развлечений девчонки напирали сзади. В общем, дверь распахнулась, и мы все вместе ввалились внутрь. Стоявший впереди Стасик по инерции пролетел вперед и навалился на стол, уставившись Тимуру прямо в остекленевшие глаза. Хотя узнать Тимура в сидевшем за столом теле было нелегко – искаженное лицо в синюшных пятнах и с розовой пеной у рта выглядело жутко. В скрюченных руках зажаты смятые листы бумаги.

Мертвую тишину прорезал истошный девичий визг, к нему очень скоро присоединился утробный вопль заглянувшей в дверь Люськи. Где-то на границах слухового восприятия звенел голосок Анны Ивановны и вибрировал бас Калерии.

– Прошу прощения, мне было назна…– раздался густой баритон, перекрыв ненадолго наш разноголосый хор.

Раздался и оборвался на полуслове.

Обладатель баритона, импозантный мужчина средних лет, на глазах побледнел и начал медленно сползать по стенке, хватая воздух ртом. На посетителя никто не обратил внимания. Может, его никто, кроме меня, и не заметил. Просто, войдя в кабинет, он оказался как раз рядом со мной. А я, каюсь, тут же про него забыла.

Все бросились вон из кабинета. При этом девчонки продолжали громко реветь, Анна Павловна пронзительно верещала, Калерия басовито охала. Я тоже пару раз вскрикнула. Люська тихо всхлипывала. Только Стасик не издал ни звука. Молча вышел последним и прикрыл за собой дверь.

Анна Ивановна, не умолкая, выскочила в коридор и быстро вернулась обратно, не переставая громко и нечленораздельно причитать. Она тащила за собой упирающегося молодого человека с зажатой в зубах сигаретой. Молодой человек, белобрысый невысокий толстячок в джинсовом костюмчике, отчаянно крутил головой, вращал глазами и невнятно мычал. Сигарета ему здорово мешала, но одной рукой он держал большущий потертый портфель, а в другую мертвой хваткой вцепилась Анна Ивановна. Она была очень похожа на маленький, но сильный буксирный катер. Интересно, сколько лошадиных сил может таиться в этом тщедушном теле?

Сообразительная Люська сунула под нос молодому человеку пепельницу и сделала попытку забрать портфель. От сигареты юноша с облегчением избавился, а портфель отдать не захотел. Люська была слегка не в себе и продолжала дергать портфель, Анна упорно тянула молодого человека за руку к двери в кабинет. Обе – женщины субтильные, только поэтому им не удалось разорвать джинсового толстячка надвое.

– Врача! – прохрипел Стасик, дико вращая глазами.

Видимо, начал приходить в себя после шока.

Анна Ивановна с Люськой резко развернулись и потащили свою жертву по направлению к Стасику. Молодой человек уже не сопротивлялся, только крепче прижимал к животу портфель.

– Вам плохо? – молодой человек, наконец, получил возможность вставить слово, так как Аннушка на секунду замолкла, наверное, просто хотела набрать побольше воздуха в легкие. – Вообще-то я не врач, я – санитарный фельдшер. Где у вас аптечка?

Услышав слово «аптечка», Калерия мигом нырнула к себе в кабинет и появилась через несколько секунд с косметичкой. Кристина, встав на стул, извлекла с полки у двери в кабинет начальника пожелтевшую и сильно потрепанную картонную коробку с красным крестом на помятой крышке. Изящно спрыгнув со стула, Кристина направилась к санитарному фельдшеру, благоговейно держа на вытянутых руках древнюю коробку. От одного ее вида у меня защекотало в носу. Не выношу пыльных бумаг. Калерия презрительно хмыкнула и водрузила поверх красного креста свою косметичку.

Аннушка с Люськой, наконец, ослабили хватку, и упитанный молодой человек сумел освободиться. Он облегченно вздохнул и расправил плечи.

Санитарный фельдшер, что бы это не значило, деловито проверил Стасику пульс, пощупал лоб, даже расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. При попытке завернуть веко Стасик, как будто, очухался и почти нормальным голосом сказал:

– У нас там труп, по-моему. Посмотрите, может что-нибудь еще можно сделать? – и указал на дверь начальника.

Все притихли. Провожать фельдшера в кабинет никто не пошел. Еще раз добровольно смотреть на это желания не было, а он нас на подмогу не звал. Приняв из рук Кристины то, что, наверное, являлось аптечкой, фельдшер вернул косметичку владелице и скрылся за закрытой дверью.

Из кабинета санитарный фельдшер вышел быстро, деловито вызвал “Скорую” и тут же прошел обратно. По телефону он объяснялся коротко, специальными терминами, мы ничего и не поняли, но подействовало успокаивающе. Даже Аннушка прекратила верещать и тихонько сидела на стуле у окна, изредка тоненько попискивая.

Девчонки размазывали по лицам косметику. Калерия трясущимися руками отмеряла «Валерьянку», или «Корвалол», благо ей возвратили ее добро. Жуткий запах быстро распространялся по помещению, но никто, даже Люська, против обыкновения, не выражал недовольства. Людмила молча сидела за столом, сосредоточенно разглядывая свой маникюр. Я тоже разглядывала ее маникюр. Стасик вышел покурить и через некоторое время вернулся, вроде бы, в рабочем состоянии.

– Гелька! Крыська! Марш умываться! – скомандовал он.

– У-у-у… Тимур Шамильевич!

– Ужас како-о-ой…

– Соберитесь! У вас же сегодня свидание!

Девушки поднялись и покорно побрели в сторону туалета. Стасик согрел воду, достал три чашки и предложил нам с Люськой растворимого кофе. Калерии и Анне Ивановне он кофе не предложил. Решил, наверное, что с них и «Валерьянки» хватит. Мы с Люськой от кофе не отказались, в свою очередь, предложив Стасику песочного печенья. Но, видимо, он еще не совсем пришел в себя, потому что, при виде печенья стал какой-то бледно-зеленый и, зажав рот двумя руками, метнулся вон из комнаты.

С улицы послышался визг тормозов, захлопали дверцы машины, и в дверях показалась бригада “Скорой помощи” – двое мужчин в синих комбинезонах с надписью «03». Им навстречу из кабинета уже спешил санитарный фельдшер. Негромко обмениваясь информацией на незнакомом языке, вся компания скрылась за звуконепроницаемыми дверями. Кабинет они покинули довольно быстро. Двое несли носилки с телом, наш санитарный фельдшер тоже шел рядом, одной рукой прижимая к животу свой драгоценный портфель, другой поддерживая голову пострадавшего. Мы в их сторону не смотрели – были сыты ужасами по горло. В дверях процессия столкнулась со Стасиком.

– Кто это? – оторопел тот, уставясь на носилки.

– Тимурчик! – в голос завыла Калерия.

Анна Ивановна тоже прибавила громкость.

– Какой Тимурчик? Где вы его взяли? – Стасик не думал освобождать проход.

Бригада медиков притормозила.

– Где лежал, там и взяли, – огрызнулся шедший впереди, плечом отодвигая Стасика с дороги.

– О, господи! Это же наш деловой партнер! – Люська, наконец, взглянула на тело. – Значит, справку можно пока не печатать.

Вот за что уважаю подругу, это за то, что она оптимистка. Почти во всем способна разглядеть хорошую сторону.

– А что с ним? – видимо Люську интересовало, как долго можно не печатать справку.

– Синкопальное состояние – непонятно пояснил врач, и двое с носилками удалились.

Санитарный фельдшер присел на кресло за Стасиковым столом.

– Я здесь пока полицию подожду. Внезапная смерть, возможно, отравление неизвестным ядом, – кивнул он на дверь кабинета.

– Пожалуй, справку можно совсем не печатать, – невесело сказала Люська.

Все-таки своеобразно выражалась ее скорбь по начальнику. Последствия шока, скорее всего. В обычных условиях Люська – дама чувствительная и сердобольная. Сейчас же она, нашарив в сумке начатую пачку сигарет и зажигалку, направилась к выходу. Стасик и санитарный фельдшер двинулись за ней.

А к нам вошли новые лица. При ближайшем рассмотрении они оказались Кристиной и Ангелиной в натуральном, так сказать, виде. Вид оказался, прямо скажем, неожиданным, во всяком случае, для меня. Ангелина без косметики выглядела этаким круглолицым ангелочком с прозрачной кожей, нежным румянцем, огромными голубыми глазами и пухлыми губками. Очень милая девушка и, судя по всему, трудолюбивая. Это ж какой труд, ежедневно скрывать такое чудо природы под слоями косметики! Кристинка же, напротив, без грима здорово напоминала Бабу-Ягу – глубоко посаженные маленькие глазки, тонкие губы плотно сжаты, впалые щеки. Да и выглядела она лет на десять старше подруги. Уже и не шампиньон, а бледная поганка какая-то.

– А это еще кто? – вернувшийся с перекура Стасик растерянно переводил глаза с одной на другую.

Подошедшая сзади Люська мигом сориентировалась и зашептала ему на ухо пояснения. Наверное, она, так же как и я, опознала сотрудниц по одежде. Слушая Люську, Стасик время от времени бросал короткие взгляды на девчонок и с сомнением качал головой. Видно, не очень верил. К своему месту он прошел бочком, стараясь как можно дальше обойти непонятные существа, в которых, если верить Люськиным словам, перевоплотились Кристина и Ангелина.

Существа между тем выложили на стол пухлые косметички и принялись наводить марафет, на глазах приобретая привычный облик. Правда, теперь разница между ними обозначилась настолько явственно, что никакой макияж уже не смог бы ввести меня в заблуждение.

Прибывшие сотрудники милиции действовали очень быстро и деловито – осмотрели кабинет, опросили нас. Прикрытого простыней Тимура вынесли.

Глава 6

Калерия по телефону названивала одной из его бывших жен, время от времени громко сморкаясь в огромный носовой платок.

Анна Ивановна, источая невыносимый аромат сердечных капель, прошла на свою половину. Там уже собрались после перерыва совещающиеся представители «Красного Креста». За ней проследовал санитарный фельдшер, все так же прижимая к животу портфель.

Я засобиралась домой – сообщать Мумрику долгожданные новости. Хотя таких новостей он наверняка не ждет. Еще неизвестно, как его чувствительная натура воспримет происшедшее. Может, придется и его, как Калерию, отпаивать «Валерьянкой». А ведь у меня дома успокоительных капель нет. В аптеку, что ли по дороге зайти? Или сказать ему все, прямо так сразу как есть, без страховки успокоительным. Мужчина он все-таки, или нет? В конце-то концов, Тимур ему не родственник. И в фирме Мумрик проработал всего полгода. В крайнем случае, вызову «Скорую». Вон как оперативно они прикатили за деловым партнером. В самом деле, лето на дворе. Народ поразъехался. Вызовов, наверняка, немного. Если не случится никакой крупной дорожной аварии, Мумрика быстро спасут. В крайнем случае, оболью его холодной водой.

Люська вышла меня проводить. Стасик тоже направился к выходу. Они с Люськой как раз решали – купить бутылку водки, что бы помянуть шефа, или использовать с этой целью представительский коньяк. Люська настаивала на коньяке, потому что его уважал покойный, а от водки он покрывался сыпью. Стасик крутил пальцем у виска и говорил, что покойнику уже все равно, а поминать принято водкой. И вообще, сыпью Тимур покрывался скорее не от водки, а от закуски. Потому что коньяк он смаковал и иногда закусывал сыром, а иногда и вовсе ничем не закусывал. Водку же заедал, чем ни попадя.

Они не успели прийти к соглашению. Со стороны помещений «Красного Креста» послышались глухие удары, затем – треск, и, почти сразу – знакомый пронзительный вопль, быстро потонувший в разноголосом гаме. Мы резко развернулись и бросились в направлении источника шума.

Конференц-зал у наших соседей небольшой, тридцать – тридцать пять собравшихся создавали там столпотворение. Наискосок от входа находился кабинет начальницы – Татьяны Петровны, из приоткрытой двери которого и неслись леденящие душу звуки.

Часть толпившихся делегатов, вытягивая шеи, пыталась пробраться к открытой двери кабинета, что бы заглянуть внутрь. Другие, усиленно работая локтями, стремились оказаться как можно дальше оттуда. При этом все пытались перекричать друг друга, но перекрыть доносившийся из кабинета истошный визг они не могли.

Турбулентность подхватила нашу троицу, и в мгновение ока мы приблизились к эпицентру звука, лицом к лицу столкнувшись с преграждавшим вход в кабинет нашим старыми знакомыми – пузатеньким санитарным фельдшером и его не менее пухлым портфелем. Фельдшер посторонился и, в ответ на наш немой вопрос, махнул своим неизменным портфелем вглубь помещения. У окна голосила Анна Ивановна. И ее можно было понять. Потому что за столом, вернее, грудью на столе лежала Татьяна Петровна. Лицо перекошено, в скрюченных пальцах – смятые листы бумаги.

– Дежа-вю, – тихо сказала Люська. – Я больше не хочу.

Из глаз у нее полились крупные слезы.

Стасик тем временем крепко обхватил Анну Ивановну и попытался зажать ей рот рукой. Это ему удалось, но не сразу. Анна Ивановна поначалу почему-то принялась отбиваться и, по-моему, даже попыталась укусить Стасика за руку. Я решила прийти ему на помощь. Правда, мне совсем не хотелось оказаться покусанной. Я схватила с подоконника литровую банку с водой, предназначавшейся, скорее всего, для полива цветов, и выплеснула ее на Анну Ивановну. Лучший способ прекратить истерику! Жаль, что вода успела согреться на подоконнике. Несмотря на это, результат все равно получился хорошим. Но, так как пришлось действовать с порядочного расстояния, я, конечно, промахнулась, и большая часть воды попала на Люську. Впрочем, тоже не без пользы. Люська перестала молча лить слезы, а принялась деловито отряхиваться, вполголоса обзывая меня нехорошими словами.

Через некоторое время притихшая Аннушка освободилась от Стасиковых объятий и, жалобно всхлипывая, спросила:

– Что же это?

Свой вопрос она задала, обратив невидящий взгляд куда-то в сторону санитарного фельдшера.

– Я вам отчет привез, – невпопад ответил санитарный фельдшер и положил свой драгоценный портфель на стол перед Татьяной Ивановной.

Нужен был ей теперь этот отчет, как Тимуру Люськина справка.

Стасик, наконец, сдал всхлипывающую Анну Ивановну с рук на руки подоспевшей Калерии и прикрыл дверь, вытолкав из кабинета любопытствующих сотрудников Красного Креста. Санитарный фельдшер тем временем описал нам последние события у соседей.

Собравшиеся после перерыва для продолжения совещания делегаты уже начали роптать. Собственно роптать многие начали еще до перерыва, потому что им не отдали командировочные удостоверения. По этой причине они не могли смыться с совещания сразу после окончания первой части, на что многие рассчитывали. Но дисциплинированные и ответственные Анна Ивановна и Татьяна Петровна даже мысли о такой вольности не допускали и командировочных удостоверений никому не отдали. Поэтому, собравшиеся после перерыва делегаты, у многих из которых, благодаря принципиальным теткам, планы на сегодняшний день расстроились, начали выступать в том смысле, что пора уже начинать, что бы вовремя закончить, потому что в плане – еще два больших вопроса и встреча с представителями иностранной организации. А многие приехали из области, и им еще надо успеть на обратные автобусы.

Наконец, появилась задержавшаяся по известным нам причинам Анна Ивановна. Татьяна Петровна задерживалась по неизвестным причинам. Анна Ивановна попыталась заглянуть в кабинет к подруге, но дверь оказалась запертой изнутри, на настойчивый стук Татьяна не отзывалась. Тут Анна Ивановна, чуя недоброе, попыталась выломать дверь, прилагая к этому все свои слабые силы. Ничего не понимающие зрители молча взирали на необычное шоу. Действительно, с чего бы это вдруг всегда такая спокойная, интеллигентная и уже немолодая женщина хрупкого телосложения пытается покалечиться, с разбегу налетая на дверь коллеги по работе – тоже спокойной и вежливой старушки. Все понял только санитарный фельдшер, тихонько пристроившийся со своим портфелем на заднем ряду в ногах у Памелы Андерсен. Он без слов сорвался с места и ринулся на помощь Аннушке. Под мощными ударами его плеча и портфеля дверь распахнулась, и открывшаяся картина подтвердила худшие опасения. Любопытствующая публика устремилась к дверям, потом – от дверей. Ну, а тут, как раз, и мы подоспели. Санитарный фельдшер обрадовался нам, как старым знакомым. Никого из делегатов он до сих пор не встречал, и познакомиться ни с кем не успел. Молодого человека впервые направили на такую конференцию, потому что его руководитель внезапно заболел. Окучивал в выходные картошку и свалился с радикулитом. Заботливый начальник велел своему молодому коллеге взять с собой бутербродов и в перерыве не гулять по незнакомому городу, чтобы не заблудиться и не влипнуть в какую-нибудь историю, а в добром здравии благополучно вернуться домой, выйти следующим утром на работу и выступить с сообщением о конференции перед местными властями.

– Я так и сделал, – сокрушенно покачал головой фельдшер. – Я всегда слушался старших. А вот, даже бутерброды не съел.

– Зато теперь вам будет, о чем рассказать, когда вернетесь домой. Знаете, как вас будут слушать! – Люська попыталась утешить делегата.

– Догадываюсь, – грустно ответил тот.

Снаружи осторожно постучали в дверь, и растерянный голос сообщил, что в полиции дежурный в ответ на телефонный звонок выдал странную фразу о том, что бригада от нас только что вернулась. А так же, настоятельно посоветовал расходиться по домам, а потом еще ехидно поинтересовался, не слишком ли активно мы начали поминать усопшего. То есть, они, конечно, понимают, что гибель руководителя – праздник для коллектива, но советуют все-таки соблюдать приличия и не беспокоить понапрасну правоохранительные органы.

Стасик чертыхнулся и пошел сам объясняться с органами правопорядка. Совещавшиеся, получив рекомендацию расходиться, тут же ею воспользовались. Анна Ивановна, наконец, выдала им командировочные и конференц-зал моментально опустел. Санитарный фельдшер так же откланялся, сославшись на проблемы с транспортом и необходимость утром быть на работе с докладом.

Глава 7

Мы тоже решили выйти, подышать воздухом, когда от входной двери раздался резкий звонок. От неожиданности мы вздрогнули. Я вообще впервые этот звонок услышала. Дверь в течение рабочего дня постоянно держали открытой. Если и прикрывали в холодное время года, то уж изнутри точно не запирались.

– Кто там еще? Наши люди в открытую дверь не звонят, – сама себя спросила и сама себе ответила Люська.

Она угадала. У двери стояли два молодых человека явно “не нашего” вида. Что-то неуловимое их выдавало. Какое-то отсутствие озабоченности во всем облике, что ли. Какая-то уверенность в себе на генетическом уровне.

Люська смотрела на них как на пришельцев с другой планеты. Выражение лица у нее было не очень приветливое, туповатое такое выражение. Она трясущимися руками вытряхнула сигарету из пачки и до неприличия пристально уставилась на гостей. Для нее было достаточно приключений на сегодня.

Молодые люди стояли в дверях, приветливо улыбаясь. Очевидно, ждали, когда их пригласят войти. Наверное, мы вели себя не очень вежливо, столбами застыв в коридоре. Ребята были славные. Один – в песочного цвета кепочке с длинным козырьком, у другого роскошные черные кудри стянуты резинкой в хвост, оба в джинсах и белых майках с надписями на тему: “Стоп наркотик”, “Остановим СПИД вместе” и еще что-то в этом роде. Небольшие рюкзачки за спиной, простые открытые лица. В общем, вид вполне демократичный и симпатичный. Волосатый коряво поздоровался и начал листать разговорник в поисках следующей фразы. Тот, который в кепочке, оглядывал двор, и доброжелательная улыбка не сходила с его лица.

– Кристина! Ангелина! Ваши женихи прибыли! – зычно крикнул Стасик вглубь коридора и поднес зажигалку к сигарете, дрожавшей в Люськиных пальцах.

Выпорхнувшие из кабинета девчонки мигом подхватили парней и увели их в конференц-зал, так как в помещении офиса Калерия с Анной продолжили утешаться валерьянкой, и атмосфера не особенно подходила для первого свидания. Впрочем, для нас эта атмосфера тоже не очень подходила. Следственную бригаду мы дожидались на улице. Я вообще-то не курю, стояла во дворе за компанию с Люськой и Стасиком. Все-таки запах табака куда приятнее, чем аромат сердечных капель.

На этот раз органы правопорядка уделили нам гораздо больше внимания. Они заняли конференц-зал, шуганув оттуда молодежь, уже оживленно общавшуюся на непонятной смеси языков.

Одна из девчонок была права. Только вот не знаю, которая из двух. Тогда я их еще не различала. Переводчик здесь явно был бы лишним. Да он бы давно умер с горя, пытаясь перевести эту абракадабру.

– Нормальные молодые парни, – пожала плечами Люська, – неужели так трудно было дома девушку найти? – по-моему, Люська немного завидовала. – А говорили, едет пожилой миллионер, – продолжала недоумевать она.

– Может, племянников прислал?

– Сразу двоих?

– Да, это девчонкам крупно повезло. Нормальные ребята, на вид, во всяком случае. Симпатичные и манеры хорошие.

Наши рассуждения прервали представители органов правопорядка, пожелавшие еще раз уточнить наши личности. У иностранных гостей тоже проверили документы – все оказалось в полном порядке. Тем более, мы все дружно подтвердили, что парни только появились и совершенно не в курсе дела. Те согласно закивали головами. Покладистые ребята.

А нас по очереди приглашали в конференц-зал для беседы. В ходе разговора ничего нового не выяснилось. Нам попеняли за то, что не удержали делегатов-свидетелей. Но на это у нас было оправдание – рекомедация расходиться, которая была дана по телефону дежурным.

Аннушка, уходя на перерыв, оставила Татьяну Петровну живой, правда не очень здоровой. Та хотела отдохнуть в тишине, так как с утра страдала от головной боли. Головная боль – дело для немолодой женщины обычное, и умирать она совсем не собиралась. Так же, как Тимур, который вообще был практически здоров. То есть, в последнее время он жаловался на то, что стал плоховато переносить перемены погоды, списывал это на возраст. Вместе с Татьяной они ничего не пили и не ели. Анна Ивановна припомнила, что еще до начала рабочего дня Татьяна Петровна забегала к Тимуру, спрашивала его принципиального согласия одолжить, в случае необходимости, несколько стульев. Вернулась она очень быстро, сказала, что Тимур Шамильевич не возражает. Теперь понятно, почему, когда я пришла к Люське, присесть было не на что. Из сидячих мест осталась только табуретка, давно ставшая рухлядью, которую я благополучно доломала.

Если верить тому, что братки застали Тимура уже мертвым, то последним, кто заходил к живому Тимуру был бесследно исчезнувший Мумрик. И его отсутствие в свете последних событий выглядело крайне подозрительно.

Местонахождение Мумрика я пока выдавать не собиралась. И без него здесь проблем хватает. Всем известно, что в его присутствии количество проблем возрастает в геометрической прогрессии. Конечно, не мешало бы проверить – как он там. Вдруг Мумрика тоже поразила внезапная болезнь? Хотя, навряд ли. До сих пор прослеживалась интересная закономерность – жертвами становились только руководители, а Мумрик – слишком мелкая сошка. Но незаметно позвонить не было возможности, а идти по домам пока не разрешали. Оставалось предоставить Мумрика его судьбе.

Между тем следователь тоже выяснил, что последним к живому Тимуру заходил Мумрик, и очень заинтересовался отсутствующим по неизвестным причинам сотрудником. Никто из коллег ничего прояснить не мог, версия с распитием коньяка в подвале не подтвердилась.

Я не принимала участие в поисках Мумрикова тела в темном подземелье, так как прекрасно знала, что его там нет. Но других от этого развлечения не отговаривала, тем более что моего совета никто и не спрашивал.

Кристина и Ангелина с удовольствием вызвались показать подвал представителю полиции. Иностранные женихи с воодушевлением последовали за ними. Видимо, восприняли это как один из пунктов культурной программы, эдакое “русское сафари”. Кристинка с Ангелинкой несколько преувеличенно изображали боязнь темноты. Молодые люди делали вид, что верят. В общем, все нормально, знакомая картина. Вся компания скрылась за дверью в конце коридора.

Тем временем с улицы в общий коридор вкатился средних лет господинчик в сопровождении тетки бальзаковского возраста, по виду – школьной училки. Лучезарно улыбаясь во все тридцать два искусственных зуба, господинчик уставился на нас с Люськой. Мы как раз торчали посреди коридора, так как Люська никак не могла решить – спуститься ей в подвал или дождаться результата поисков наверху. Очень хотелось быть в курсе событий, но еще раз наткнуться на труп – слишком сильное испытание для нервной системы. У Люськи только-только перестали трястись руки.

Тетка оттерла господинчика в сторону и по-деловому проинформировала нас, что гражданин прибыл из Америки, у него, помимо нас обширная программа на сегодняшний день. У него запланированы еще две встречи.

– О, это не к нам, это в “Красный Крест” к Татьяне Петровне, – быстро

сориентировалась Люська. – Но у вас ничего не получится. Вы опоздали, – Люська всхлипнула.

– Как опоздали? – тетка в недоумении поднесла к уху часы.

– Так, опоздали. Она внезапно умерла.

Пока переводчица раздумывала, как бы потактичнее донести неожиданную информацию до иностранного гостя, в коридор из конференц-зала высунулся огромный небритый тип в синем комбинезоне, жестами и нечленораздельными звуками привлекая наше внимание. Обращался он в основном к кругленькому. Тот оказался понятливым и быстро скрылся в конференц-зале, через минуту появившись оттуда вместе с небритым типом и носилками. Тело на носилках было закрыто черным полиэтиленом, но мы-то прекрасно знали, кто там.

– Вот ваша Татьяна Петровна, – скорбно вздохнула Люська.

– Но почему Татьяна Петровна? – растерянно спросила переводчица.

– Кто же знает? Все под Богом ходим. Сейчас как раз полиция разбирается, свидетелей опрашивают.

Волшебное слово “свидетели” подействовало моментально, и тетка выскочила на улицу вслед за кругленьким господинчиком и за небритым типом. Те уже грузили носилки с телом в санитарную машину. Она ухватила кругленького под руку и потащила его к воротам, тараторя на ходу.

Из подвала появилась оживленная группа молодежи. Сопровождавший их сотрудник полиции так же активно участвовал в беседе. Он даже дружески похлопал по плечу того, который в кепочке. Чувствовалось, что он и Ангелинку хотел похлопать, но в последний момент сдержался. Молодец. Я как-то случайно увидела, как в супермаркете один парень не сдержался и слегка приобнял сзади Ангелину. А может это была Кристина? Так девушка, не разворачиваясь, мастерски дала ему локтем под дых, одновременно наступив каблуком на ногу. Все произошло так быстро, что никто ничего и не понял. Я стала свидетелем представления только потому, что случайно смотрела в ту сторону. Потом я наблюдала за тем, как девушка утешала пострадавшего, который оказался вовсе даже не посторонним насильником, а давним знакомым. Он, видите ли, просто хотел поздороваться. Что поделаешь, иногда только таким образом и можно привить хорошие манеры.

– Всюду жизнь, – философски заметила Люська, критически разглядывая компанию.

Нам, наконец, разрешили разойтись по домам. Девушки прошли в комнату собраться, а молодые люди остались ожидать их в коридоре. Причем молодые люди теперь выглядели несколько озабоченно и озадаченно. Они интенсивно листали разговорник. Наконец, видимо, отчаявшись найти там нужные слова, один из них обратился к Стасику.

– Плиз, хелп ми… Тат-и-а-на Пьет-ров-н-а! Т-ат-и-а-на Пьет-ров-н-а! – дважды по буквам повторил юноша.

– Не понял, – напрягся Стасик.

– Т-ат-и-а-н-а Пьет-ров-н-а, К-р-а-сэ-н-и К-р-и-э-ст, Мьи-с-и-йа. – упорствовал юноша в кепочке, патлатый согласно кивал.

– Это не женихи, – в ужасе прошептала Люська.

Стасик тем временем из кожи вон лез, пытаясь объяснить иностранцам, что же произошло с их Татьяной Петровной. Такие слова, как “умерла”, “скончалась”, “преставилась” и уж, тем более, “приказала всем долго жить”, отклика не нашли – гости в ответ продолжали только бессмысленно таращиться и судорожно листать разговорник. Стасик не успокаивался: приложив руку к груди, он душераздирающе застонал и картинно упал на пол. При этом он постарался придать своему лицу выражение, максимально напоминающее Татьянино лицо на смертном одре. Надо сказать, ему это удалось. Иностранные мальчики превратились в два соляных столба, а вышедшая из комнаты Анна Ивановна рухнула без чувств прямо на Стасика. Опять Содом и Гоморра!

Девчонки визжат, Калерия носится с валерьянкой, симпатичный юноша пытается сделать Стасику искусственное дыхание, оживший Стасик барахтается на полу, пытаясь освободиться и, в особенности, переместиться подальше от молодого человека, прицелившегося со своим искусственным дыханием «рот в рот». А Люська локтями отпихивает Калерию, держа в одной руке уже открытую бутылку коньяка, а в другой чайную чашку.

Отодвинуть Калерию Люське не удалось, все-таки у них разные весовые категории, и Людмила отползла ко мне, злобно шипя:

– Толку от этой ее валерьянки, коньячок для поддержания сил всегда лучше! – и она налила себе в чашку лечебную дозу.

Анна, наконец, начала подавать признаки жизни, и Стасик смог подняться с пола.

– Думаешь, они что-нибудь поняли? – с сомнением спросила Люська, когда Стасик тоже подкрепил свои силы из чашки.

Судя по внешнему виду, иностранцы понимали все меньше и меньше.

– Пускай девчонки сами все объясняют, по-моему они уже достигли полного взаимопонимания, – эта мысль показалась мне на редкость здравой.

Как бы не так! От взаимопонимания не осталось и следа, когда девицы попытались разъяснить иностранным гостям сложившуюся ситуацию. Без переводчика было никак не обойтись, и Ангелина пошла звонить в брачное агентство. Обратно в коридор она выскочила довольно быстро, вся пунцовая от гнева.

– Представляешь, они говорят, что наш гость уже идет ужинать с другой, потому что у нас, видите ли, случилось что-то ужасное! Откуда они, скажи, на милость, узнали!? – прокричала она, обращаясь к подруге.

– А! Так это тот … О-О-ААА! – Моя фраза оборвалась, перейдя в стон. Еще бы: Стасик и Люська весьма чувствительно наступили мне на обе ноги, Люська к тому же ткнула локтем в бок.

– Молчи! Хочешь, что бы тут было еще три трупа!?

Обе девицы пребывали в ярости, и опасение за наши жизни было не лишено оснований. По счастью, за собственными возмущенными выкриками моей незаконченной фразы они не расслышали. И наша троица, не понеся людских потерь, покинула помещение.

Глава 8

Мы с Люськой и Стасиком решили, что после пережитых сегодня стрессов нам совершенно необходимо расслабиться и засели в ближайшем летнем кафе, взяв по бутылочке пива и курицу-гриль. Пиво быстренько развязало нам языки. И вопрос: “Отчего же все-таки они умерли?” – наконец прозвучал.

Отравились? Тимур всегда посмеивался над Татьяниными диетическими биокефирами, травяными настоями и приготовленными на пару овощами. Она же категорически не одобряла его любовь к жареному мясу, вину и сладостям. Говорила о том, что его аллергия – это крик организма о помощи. Напоминала о том, что ножом и вилкой обжора роет себе могилу. Тимур на ее мнение плевал. То есть, он, как истинный джентльмен, высказывал свою критику в ее отсутствие, не в его правилах было расстраивать женщину. Поэтому из мести она не могла его отравить. Он всегда находил благовидный предлог, чтобы вежливо, но решительно отказаться от Татьяниных гостинцев. Здесь точек соприкосновения у них не было.

Выпили что-то? Тимур мог пропустить рюмочку-другую со Стасиком, с Люськой, даже, изредка, с Мумриком. Но с Татьяной? Бред! Тем более что Татьяна Петровна ничего более алкогольсодержащего, чем кефир, не употребляла. Говорила, что этих градусов для ее больной головы вполне достаточно. При этом она хихикала как школьница, сбежавшая с контрольной на свидание.

– Слушайте! Я знаю, что это! – стукнув кулаком по столу, воскликнула Люська.

Мы со Стасиком моментально насторожились. Я лично вся превратилась в слух. Но Люськино объяснение вызвало только разочарование и чувство неловкости, и ничего больше. А какие еще чувства мог вызвать крик, огласивший тихое летнее кафе:

– Я знаю – это вирус!

– Какой вирус?

– Сейчас лето, – попытались мы утихомирить Люську.

В самом деле, люди за соседними столиками, напуганные новостями о птичьем гриппе и сибирской язве уже начали нервно оглядываться.

– Какой-нибудь, откуда мне знать. Как в потревоженных гробницах фараонов? Его разбудили во время реставрации! Теперь нам всем крышка! – Люська всегда зачитывалась фантастикой.

– И нападает он исключительно на руководителей, что бы вернее выжить нас из помещения! – с воодушевлением подхватил Стасик. – И вернуть свои сокровища! Хотя, зачем на том свете сокровища?

За соседними столиками потеряли интерес к происходящему. Наверное, по причине явной бредовости идеи.

– Тебе бы все насмехаться! Можешь предложить другую версию?

– Другую не могу, я согласен на эту, – благодушно согласился Стасик, допивая вторую бутылку пива. – А кому раньше принадлежало это помещение?

– «Красному Кресту». Раньше все здание принадлежало им.

– Версия тупиковая. «Красный Крест» не может нас выжить, он сам обезглавлен.

– Видимо, ваш вирус промахнулся.

– Этому зданию лет двести. До «Красного Креста» оно было чьим-то домом.

– Тогда его хозяева уже давно того… Столько не живут.

– А наследники? У хозяев дома могут быть наследники.

Слова о доме вернули меня к действительности. У меня тоже был дом, и в доме был Мумрик, а меня в доме не было уже давно.… И, оставив Люську со Стасиком предаваться фантазиям, я ринулась к себе.

Глава 9

Перед моим мысленным взором вставали, сменяя одна другую, жуткие картины. На одной мое родовое гнездо представало в виде пепелища. На другой – квартира была цела, но в ней меня ждал уже остывший Мумрик с перекошенным лицом, остекленевшим взглядом и смятыми листами моего проекта в скрюченных пальцах.

Третья картина была еще ужаснее, чем первые две, и представляла окоченевшее тело Мумрика на пепелище, а от моего проекта даже смятых листов не осталось, только зола. Но разглядеть эту последнюю картину в подробностях я не успела – оказалась перед своей дверью. Даже не помню, как влетела на четвертый этаж.

Против ожидания, жилище выглядело пристойно, от утренней катастрофы остался только запах маринада в коридоре. Мумрик лежал на диване перед телевизором, не подавая признаков жизни. При виде очередного неподвижного тела я издала слабый стон и, опасаясь худшего, осторожно, почему-то на цыпочках, приблизилась к нему. В комнате было темновато.

Я склонилась над Мумриком, пытаясь уловить дыхание. А вдруг он все-таки еще не совсем умер? И, не удержав равновесия, плюхнулась прямо на распростертое тело. Тело тут же ожило и вскочило на ноги, дико озираясь по сторонам, и отбиваясь от моих домогательств, что было не просто.

Необыкновенный восторг овладел мной при виде ожившего Мумрика. Бедняга не догадывался, что за те секунды, что я на цыпочках кралась к нему через комнату, он был мысленно зачислен в компанию сегодняшних покойников, и мое сердце уже разрывалось при мысли о Лидии.

В результате мирно задремавший перед телевизором Мумрик, был бесцеремонно разбужен буквально свалившейся на него подругой жены, которая тут же принялась душить его в объятиях и целовать, заливаясь слезами. Давать какие-либо объяснения я посчитала излишним, все равно не поверит. Пусть думает обо мне что хочет, главное, что живой. И, от избытка чувств, я еще раз чмокнула его в пухлую щеку.

Мумрик, конечно, сразу же набросился с претензиями. И его можно было понять – на улице скоро ночь, а он весь день просидел голодный. Бедняге пришлось питаться уцелевшими маринованными огурцами. Покинуть дом Мумрик не мог, так как, убегая на часок, ключей я ему не оставила. Позвонить к себе на работу не решался, опасаясь осложнений. Если бы он знал, какие могли быть осложнения, позвони он на работу! Сейчас бы не на моем диване дремал, а где-нибудь в КПЗ на нарах.

– Такого я от тебя не ожидал! – обиженно сопел Мумрик. – Ты меня здесь бросила и забыла!

– Скажи спасибо, балбес. Я тебя спасла.

На самом деле, я, конечно, о нем забыла. Тут Мумрик угадал. Но мне было, что сказать в свое оправдание. Выслушивая отчет о форс-мажорных обстоятельствах, он постепенно терял задор, особенно после того, как я изложила эпизод о кратком визите братков. К концу рассказа Мумрик сдулся окончательно.

– Катастрофа, – простонал он. – Выпить есть?

Действительно катастрофа – Мумрик вообще-то непьющий. Так, иногда пригубит за компанию. Я налила ему бренди. Закуски не было, да она и не понадобилась. Мумрик выпил полстакана, не поморщившись, и тут же потянулся за добавкой. Добавки он от меня не дождется – я его и трезвого с трудом выношу. А кто знает, чем может грозить пьяный Мумрик? Лучше не рисковать. Мумрик настаивать не стал, но идти в магазин за едой категорически отказался. При этом был очень бледен и дрожал как осиновый лист.

– Слушай, Раиска, спрячь меня! Домой мне теперь нельзя! Там опасно. Мне надо залечь на дно, – такими словами Мумрик приветствовал мое возвращение из магазина с продуктами.

Я застала его в прихожей в обнимку со стремянкой. По-моему, он пытался вскарабкаться на уцелевшую антресоль. Этого еще не хватало!

Бутылка на столе опустела почти наполовину. Мумрик уже нетвердо стоял на ногах, да и язык у него заплетался. А главное – не прореагировал на пиццу.

Наконец, после двух чашек крепкого кофе, это трясущееся желе прекратило попытки самостоятельно залечь на дно на антресолях и убедило меня в том, что его надо спрятать, так, чтобы никто не нашел. Так как он здесь не причем, все дела вел Тимур, но сейчас уже никому ничего не докажешь, тем более Саньку, его братки не просто так приходили. Придут еще, теперь уже по его, Мумрикову душу. А ему хочется еще пожить, тем более, они с Лидией как раз думали завести ребенка. И Лидия ничего не должна знать, у нее нервная система слабая. Знал, подлец, как ко мне подъехать. После стаканчика бренди я помягчела душой и почти прослезилась, живо вообразив страдания подруги, потерявшей любимого. По мне, так не велика потеря. Но Лидия – совсем другое дело. По мере того, как пустела бутылка, чувство жалости наполняло меня, просачиваясь наружу слезами, и требовало немедленных действий.

И я «встала на крыло», точнее «села на телефон». Не прошло и получаса, как для Мумрика было найдено такое надежное убежище, в котором никаким браткам до него ни в жизнь не добраться.

Мумрику просто фантастически повезло.

– Тебя хранят небеса, фартовый.

Фантастическое везение состояло в том, что буквально через пару часов с вокзала на ночном поезде отправллась группа туристов под предводительством моего старого доброго знакомого. Борис вел единомышленников в двухнедельный пеший поход по малонаселенному и сильно заболоченному северу нашей области. Вняв моей слезной просьбе, он, почти без сопротивления, согласился взять новичка. Мумрик бурного восторга по этому поводу не выразил. Но выбирать ему было не из чего. Не мог же он всерьез рассчитывать, что сможет перекантоваться у меня на антресолях. А в походе он мог быть совершенно спокоен за свою жизнь. Вертолетом Санек, скорее всего, не располагает. А любой наземный транспорт, включая джипы, увязнет в этих болотах насовсем. Сама-то я там не была, но о том, как Борис выбирает маршруты, наслышана.

В течение получаса рюкзак для Мумрика был укомплектован вещами моего мужа. Необходимые продукты можно будет купить в круглосуточном магазине прямо у вокзала, благо сейчас в стране нет проблем с хлебом, тушенкой и сгущенкой. Мумрик, конечно, немного поломался. Оно и понятно. Он не был бы Мумриком, если бы собрался быстро, умело и без капризов.

– Раиска, мне брюки коротковаты.

– Ничего, в сапоги заправишь.

Хорошо, что обувь у них одного размера.

– Раиска, у меня куртка на груди не сходится.

– Не на груди, а на животе.

– Пусть на животе. А что делать-то?

– Ничего не делай.

– Как это?

– Да ты ее не застегивай.

– Как же «не застегивай»? Я там замерзну.

– Сейчас не застегивай, а там похудеешь.

– Рая, а средство от комаров ты положила?

– Зачем? Там такие комары, их нашими средствами не проймешь.

– Я так не могу, я боюсь укусов кровососущих. Я лучше дома останусь.

– Ты кого больше боишься, кровососущих или Санька?

– Санька, конечно, больше. Тот еще упырь. Рая, а может, возьмем вон ту маленькую подушечку с дивана? А то я не могу спать без подушки. У меня от этого голова болит.

– Пускай болит. Зато она цела останется, твоя голова.

– Тебе хорошо говорить, ты домой вернешься, спокойно спать ляжешь.

– Так это ж не я с криминальными элементами бизнес замутила, могу спать спокойно. А ты лучше не о комфорте думай, а о том, как шкуру свою спасти.

– Ох, Раиска, я только об этом и думаю. Но как представлю, что мне придется в одиночестве скитаться по топким болотам неизвестно, сколько времени, жуть берет.

– Ты не в одиночестве будешь скитаться, а гулять две недели по свежему воздуху в исключительно приятной компании. Романтика!

– А как я там буду спать без подушки?

– Спать ты будешь, как король. Я тебе палатку упаковала. У тебя будет отдельная изолированная жилплощадь.

– А если туда змея заползет?

– Зачем? Змеи охотятся на мышей. Ты для них не еда, и потому неинтересен.

– А может, ей любопытно?

– Да не бывает им любопытно. У них для этого мозгов маловато. Если хочешь, я тебе заговор скажу, ни одной змеи не увидишь.

– Хороший заговор? Точно не увижу?

– Точно. Мне всегда помогал. Даже если наступишь на змею, все равно не увидишь. Давай, пошевеливайся, поезд ждать не будет.

– Раиска, они там, наверное, спирт будут пить и меня заставлять. А я пить не могу, мне потом плохо будет, – продолжал канючить Мумрик, пока я паковала вещи.

– Что ты как маленький, честное слово! Компания интеллигентная, никто тебя силой поить не будет. В крайнем случае, скажешь, что у тебя язва.

– Так они не поверят.

Да, я бы тоже не поверила. На язвенника Мумрик похож меньше всего.

– Скажешь, что закодировался, таких поить боятся.

Необыкновенно довольная собой, я поволокла Мумрика на вокзал. Общественый транспорт уже не ходил, и Мумрик несся за мной, постанывая, в полной боевой выкладке.

– Рая, давай поймаем тачку! – тяжело дыша и отдуваясь, взмолился Мумрик, упав на лавочку у троллейбусной остановки.

– На какие шиши? Нам еще продукты покупать!

– Еще и продукты тащить?! – в голосе Мумрика был слышен неподдельный ужас. – Рая, мне давно пора похудеть! Ты сама сколько раз говорила. Я буду есть только подножный корм!

– Подножный корм? Не смеши меня! Ты знаешь, какой аппетит бывает на свежем воздухе? Просто жор нападает!

– Какой жор?! Тут вопрос жизни и смерти! Умоляю, поймай тачку! Я с этого места не сойду!

Пришлось идти голосовать, так как Мумрик категорически отказался продолжить путь до вокзала пешком. Из-за угла вывернул джип и резко затормозил передо мной.

– Садись, – коротко стриженый молодой человек распахнул дверцу, окидывая меня оценивающим взглядом.

Результатом осмотра он, видимо остался недоволен. В самом деле: метр с кепкой в прыжке, не первой молодости. Хотя степень молодости в темноте он, может, и не смог определить.

– Я не одна, нам до вокзала.

– Садитесь.

Мумрик почему-то замешкался. Он что думает, молодой человек на таком крутом джипе будет его дожидаться? Может, надеется, что ему и вещи помогут до машины донести? Я оглянулась. Рюкзак одиноко стоял на освещенной фонарем лавочке. Мумрика вблизи не наблюдалась.

– Ну, едем или нет? – водитель уже проявлял нетерпение.

– Н-н-нет, извините, – действительно, жутко неудобно получилось.

Джип резко рванул с места, я же осталась в полной растерянности. Куда подевался этот недоумок? Живот ему прихватило, что ли? Вот уж не вовремя. А, может, он решил вернуться на антресоль? Он сам запирал дверь в квартиру и не вернул ключ. Меня прошиб холодный пот. Я принялась судорожно ощупывать карманы. Слава богу, ключ при мне! А где же тогда Мумрик? И если он испарился совсем, что я буду делать с рюкзаком? Он весит почти столько же, сколько я! Да и размером почти такой же.

– Мумрик! – позвала я.

В ответ – тишина.

– Максим!!?

– Я здесь, – раздалось откуда-то из-за забора. – Он уехал?

– Конечно, уехал, будет он тебя дожидаться!

– Слава богу! – Мумрик выполз из зарослей бурьяна, густо разросшегося позади остановки.

– Какое «слава Богу»? Где я тебе еще раз такую тачку поймаю?

Действительно, улица как вымерла.

– Не надо такую!

– Спятил?! Еще выбирать будешь?!

– Да ты хоть знаешь, что на таком джипе Саньковы ребятки ездят? Хочешь, что бы я сам, прямо к ним в лапы?

– Откуда я знаю, кто на нем ездит? Я и про Санька этого сегодня первый раз услышала.

Мумрик притаился в тени за остановкой, а я опять пошла голосовать. Не прошло и пяти минут, как мне удалось остановить отчаянно тарахтевший “Запорожец”. А может, он просто заглох на повороте. Мумрик пробовал было кочевряжиться, но мы с водителем утрамбовали его вместе с рюкзаком на заднее сиденье, в два голоса расхваливая надежную, хотя и не очень нарядную машинку.

На перроне мы были вовремя. Компания отъезжающих и провожающих активно распивала жутко пахнущий “натурпродукт” из пластиковой бутылки. И охота им пить всякую гадость, когда в магазинах полно спиртных напитков на любой вкус. Ничего не поделаешь, традиции.

Нас приветствовали, как родных, и тоже налили. Мумрик вначале попытался отказаться, но, взглянув на руководителя группы, перечить поостерегся. Еще бы: косматое двухметровое существо в костюме, сплошь состоящем из заплаток, громоподобным голосом настойчиво предлагало выпить за знакомство. Я-то знаю, что Борис в общении доверчив как ребенок, а иногда даже робок. Характер у него мягкий и покладистый. Кто бы еще согласился взять неизвестного новичка за два часа до отхода поезда? А вот Борис взял. Он не умел отказывать. Все этим пользовались. Его жены, а жен у него было много, потому что женщинам Борис тоже отказать не мог, всегда вили из него веревки. Кстати, среди провожающих что-то не было видно его последней супруги.

Потом пили за погоду, за семь футов под килем. Какие семь футов? Вроде собирались бродить пешком по болотам.… Зачем на болоте семь футов? Для экстрима, что ли? Впрочем, Борис мужик серьезный, без причины рисковать не станет. Выпили “на посошок”. Потом объявили, что поезд задерживается, и Борис откомандировал кого-то на привокзальную площадь за “горючим”. Расчехлили гитару, и перрон огласился нестройным, но вдохновенным хором. В общем, пикничок удался на славу. Ко времени прибытия поезда Мумрик уже находился в состоянии глубокого наркоза. Время от времени просыпаясь, он искал меня глазами, заплетающимся языком умолял позаботиться о Лидии, и лез обниматься. Усилиями изрядно накеросинившейся команды и группы провожающих Мумрика разместили в общем вагоне. “Зеленый поезд, виляя задом” скрылся в ночи. Я, наконец, облегченно вздохнула и с чувством выполненного долга отправилась домой.

Я, не торопясь, брела по краю тротуара, наслаждалась теплой летней ночью. Машин практически не было. Это редкое ночное время, когда затихает автомобильное движение. Меня обогнал внушительных размеров черный джип, который почему-то остановился и сдал назад.

– Добрались до вокзала? – давешний молодой человек открыл переднюю дверцу со стороны тротуара.

– Ага.

– А чего со мной не поехала?

– Товарищу живот прихватило, в кустах отсиживался.

– Бывает. Садись, обратно доставлю.

Я забралась в кабину.

– А я тебя узнал со спины.

– Как это? – не поняла я.

– Сынок у тебя, Ярик, точно?

– Точно.

– Так он с моим племяшкой, Димоном, в одном классе учится! Серов Дмитрий – племяш мой.

– Да что ты говоришь?

– Точно говорю. Я тогда на остановке-то гляжу, вроде кто-то знакомый стоит. Но не признал тогда. Я сейчас со спины, сразу признал. У меня глаз-алмаз.

– А почему со спины-то?

– Помнишь, у вас в школе тридцать первого мая субботник был?

– Конечно, помню.

Еще бы не помнить. Мы, три мамаши, классная руководительница и несколько детей тогда отдраили весь кабинет до состояния полной стерильности. У меня потом руки отваливались. И Димона я помню. Он в тот раз, вместо того, что бы парты оттирать, с видеокамерой носился. Все интервью брал. Только под ногами путался. Один раз свою камеру чуть в ведре с мыльной водой не утопил. Потом так пристально глядел в видоискатель, что наступил на швабру и получил ей по лбу. Очень радовался, что удар не пришелся по объективу.