Читать онлайн Встретимся в Осени. Просьба не опаздывать и заранее не приходить. Маленькая терапевтическая повесть о женском кризисе середины жизни бесплатно

Встретимся в Осени. Просьба не опаздывать и заранее не приходить. Маленькая терапевтическая повесть о женском кризисе середины жизни

Редактор Варвара Глебова

Иллюстратор Наталия Фаббри

ISBN 978-5-0064-2838-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Встретимся в Осени. Просьба не опаздывать и заранее не приходить

Маленькая терапевтическая повесть о женском кризисе середины жизни

Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны.

Пролог

Иногда мне кажется, что той осени не было вовсе. Не было оставшегося с лета тепла, которого большую часть времени я не замечала, потому что неслась на очередную работу, а потом с нее, не было постепенно желтеющих и краснеющих листьев, вальса которых я почти не видела, досыпая в маршрутке, не было крепкого терпко-пряного осеннего аромата, который я редко ощущала, потому что ходила с заложенным носом от вечных простуд, не было уютных вечеров с чашкой облепихового чая, потому что сил хватало только на то, чтобы приготовить дочери обед на следующий день, не было ожидания зимы, потому что был страх, что зимой все станет только хуже. Мне казалось, что зимой я вообще исчезну, и никакой жизни там точно нет, поэтому я все бежала и бежала, боясь остановиться и увидеть себя, свою жизнь, других и мир вокруг меня.

Но остановиться пришлось. И в первый раз той осенью причиной стал ураганный ветер в самом начале сентября. Ветра я ненавижу с детства, они заставляют меня чувствовать мою неустойчивость, так и кажется, что без моего ведома они занесут меня куда-то, откуда я не смогу выбраться. В ту субботу я наконец собралась погулять в лиственничный парк, недалеко от своего дома и упала в лужу, как раз по вине противного порывистого ветра, который бесцеремонно сшиб меня с узкой дорожки. После падения я чувствовала себя облезлой мокрой кошкой. Но благодаря этому обидному падению, я наконец смогла прорыдать все напряжение едва начавшейся осени, оплакивая неудавшихся себя и свою жизнь и потерю чего-то такого, чего у меня даже никогда и не было и уже никогда не будет.

А потом, дома, на подошве своего левого дырявого кроссовка я обнаружила прилипший белый листок бумаги, на котором был написан вот такой странный текст: «Встретимся в Осени по адресу… Пятница, ровно в 19.00. Просьба не опаздывать и заранее не приходить». Я была настолько вымотанной и расстроенной, что просто смяла эту бумажку и выбросила.

Но почему-то в следующую пятницу я была по указанному адресу, опоздав на десять минут. Так начались для меня наши удивительные встречи в Осени. Встречи, которые иногда мне кажутся приснившимися и случившимися не со мной. Однако есть одно неопровержимое доказательство того, что то время мне не приснилось. И это доказательство – изменившаяся я, а еще – моя жизнь.

И да, я еще немного волнуюсь при встрече с Зимой, но точно знаю, что жизнь там есть. А еще есть сама Осень, в которой столько красок, столько мягкого тепла, нежности и любви, столько красоты и очарования, что совершенно расточительно от нее отказываться и не замечать. Думаю, далеко не всем так везет, как мне, не все попадают в такую Осень, в какую попала я, именно поэтому я и решила записать все, что со мною случилось.

Глава 1. Первая встреча в Осени. Время понять, как мы здесь оказались

На извилистой, затерявшейся улочке в центре города я без труда нахожу маленький двухэтажный особнячок с ярко-зеленой черепичной крышей, внутри которого неожиданно оказывается много дверей. Они все разного цвета, но ни на одной из них нет номера или таблички. И какая же дверь мне нужна? Какие-то распахнуты настежь, какие-то плотно закрыты. Я даже дергаю за ручку дверь оливкового цвета, но она оказывается не только закрытой, но и запертой. За другую, белую, которая приоткрыта наполовину, я даже заглядываю, но там никого нет. Быть в одиночестве и ждать непонятно кого и чего не хочется.

За третьей, черной дверью я слышу чьи-то голоса, робко стучусь, но мне никто не отвечает, слегка нажимаю на ручку, она не поддается, тогда я жму сильнее, и дверь резко распахивается. В маленьком помещении я вижу пятерых старушек в темных платьях, пожилые женщины в ужасе смотрят на меня, и я спешу закрыть дверь. Чувствую, мне явно не туда. За фиолетовой дверью слышится какая-то тоскливая музыка, я даже не хочу туда заглядывать. Наконец, я оказываюсь перед дверью горчичного цвета, которая слегка приоткрыта. Дверь кажется слишком яркой, и мне никак не верится, что именно ее я и искала, но я решаю проверить.

– Это Осень? – спрашиваю я, робко заглядывая в небольшую комнату со стенами цвета блеклой тыквы, где вижу четырех женщин, сидящих в небольшом кружке.

– Ну наконец-то! Заходите побыстрее! Вы опаздываете! – громко и даже строго говорит мне женщина средних лет с очень прямой осанкой в темно-зеленом костюме, который, кажется, никогда не мнется. Ее волосам серебристого цвета очень идет строгая стрижка, которая выдает в ней руководителя. Женщина очень напоминает мою строгую бабушку – учительницу, а еще хризантемы, которые мужественно цвели в нашем палисаднике до самых заморозков. Мысленно называю женщину Хризантемой.

Едва я успеваю присесть на хлипкий пластиковый стульчик, как тут же от нее следует вопрос.

– А вы сюда как попали?

– Я что, не туда попала? – растерянно спрашиваю я и начинаю оглядываться вокруг. На первый взгляд, сидящие вокруг меня женщины очень отличаются друг от друга, но в то же время у них есть что-то общее. Но что? Мне трудно сразу это определить. А помещение мне очень нравится, оно небольшое, светлое и очень уютное, только хлипкие пластиковые разноцветные стулья портят впечатление. Трудно чувствовать себя уверенно, когда стул под тобою пошатывается. Я бы предпочла сидеть на более устойчивом стуле. Или мне худеть надо?

– А куда вы хотели попасть? – доброжелательно обращается ко мне женщина с фиолетовыми волосами, которая сидит слева от меня. Одета она в платье из фиолетовой органзы разных оттенков. Сразу вспоминается цветение гортензии, когда она постепенно из зеленой превращается в ярко фиолетовую, приобретая к концу цветения не только блеклость и тусклость, но и особенное очарование.

– Вообще-то никуда, просто к подошве моей обуви прилепился листок бумаги, на котором было написано… – начинаю рассказывать я и замолкаю. Боже, что за бред я несу?! И почему я говорю это все совершенно незнакомым мне людям?

– А куда я попала? – спрашиваю я и чувствую, что мой вопрос звучит глупо.

– В Осень, дорогая моя, – на меня внимательно смотрит третья женщина, сидящая напротив. – Вы же Осень искали? – ласково, почти по-матерински спрашивает она. Почему-то ее сразу хочется обнять и прижаться к ней – такой большой и уютной. Мне даже слышится запах ванили, который окутывает ее, словно облако. И я сразу вспоминаю другую свою бабушку, которая каждое первое сентября снабжала меня астрами из своего сада и пекла мягкие булочки с коричной посыпкой.

– А что было написано на вашей бумажке? Вы так и не рассказали нам, – к разговору подключается еще одна женщина, она сидит по правую от меня сторону. Вот именно она кажется мне здесь лишней. Она выглядит моложе всех остальных, да, пожалуй, и красивее всех. Настоящая английская роза со своей фарфоровой кожей, безупречно уложенными волосами пепельного цвета и элегантным кремовым платьем.

– Это похоже на какой-то допрос. Почему я должна вам все рассказывать? – пытаюсь защититься я.

– Но это же вы опоздали, – в беседу снова вступает строгая Хризантема. Я, хоть и пыталась сесть подальше от нее, но помещение такое маленькое, что ни от кого невозможно отодвинуться даже на минимально безопасное расстояние. Хризантема сидит практически напротив меня. Может, безопаснее было сесть рядом с нею? Тогда она меня меньше бы видела. Может, была бы менее строга? Но это вряд ли.

– Я не сразу нашла нужную дверь, на моей бумажке был написан только адрес, – оправдываюсь я.

– А вы разве не почувствовали, за какую дверь вам нужно? – удивленным голосом вопрошает Гортензия.

И я начинаю ощущать себя не только потерянной и запутавшейся, но еще и испуганной. Мне кажется, что я оказалась в очень странном месте и странной компании и отсюда надо поскорее сбежать, пока… Пока что? Что может страшного произойти? Пока самое страшное для меня – это увязнуть или застрять в этом месте, никогда отсюда не выбраться.

– Не волнуйтесь, – начинает успокаивать меня Астра. – Многие чувствуют здесь то же самое, что и вы. Растерянность, потерянность, страх, тревогу, пустоту, отсутствие смыслов… и даже злость.

– Вы тоже это чувствовали сначала? – с надеждой обращаюсь я к ней.

– Я и сейчас это чувствую, – делится она со мной. И ее слова, с одной стороны, меня успокаивают: я не одна такая, а с другой, я начинаю тревожиться еще больше: а вдруг это не пройдет?

– Но это проходит?

– Не сразу и не у всех. – Хризантема также строга и не думает смягчаться.

– А разве мы так себя здесь чувствуем не потому, что здесь находимся? И тогда нам надо просто покинуть это место и все. Разве нет? – задаю я этот вопрос и смотрю по очереди на каждую присутствующую женщину.

– Разве вы не замечали и в обычной своей жизни в последнее время себя потерянной, а жизнь бессмысленной? – вкрадчиво спрашивает меня Гортензия своим волшебным голосом. – Здесь наши чувства раскрываются более явственно, но мы не ощущаем здесь ничего такого, чего не чувствовали бы повседневно.

– Нет, даже не думала об этом, – уверенно заявляю я.

– Не думали или не чувствовали? Это разные вещи. – Хризантема тут как тут.

– Мне некогда думать и тем более я не могу разрешить себе раскисать, у меня дочь заканчивает школу в этом году, мне надо думать, откуда взять деньги на репетиторов, а еще папа болеет. Когда мне думать?! Я работаю на трех работах, я встаю в шесть утра и ложусь в полночь, – уже на середине своих слов я начинаю всхлипывать, а под конец рыдания уже не сдержать. Черт, я снова плачу! Второй раз за неделю, а ведь до этого я не плакала много месяцев. Просто не могла себе позволить. Я злюсь на себя за это, ведь так недолго и развалиться. Но постепенно успокаиваюсь, и мне становится легче.

– И вы думаете, что если вы уйдете, то все разрешится само собой? – спрашивает меня Роза.

– Да я вообще не понимаю, зачем я сюда попала и что мне здесь делать? – я уже устаю от нереальности всего происходящего, как Алиса в Зазеркалье. Зачем я только я прочитала ту злосчастную бумажку?!

– Кстати, а как вы все здесь оказались? – наконец у меня возникает интерес к присутствующим здесь женщинам. Может, через их ответы я что-то пойму и про себя?

– А вы не хотите закончить свой рассказ? Вы уже начали говорить, как нашли бумажку. Почему решили ее прочитать? Что на ней было написано? – любопытствует Роза.

– А мы больше никого не ждем? – что-то меня удерживает от того, чтобы рассказывать о том, как я здесь оказалась. Словно признание этого сделает какие-то вещи необратимыми.

– Мы не знаем, но думаем, что должен прийти кто-то главный, кто нас всех здесь собрал. – Астра говорит своим успокаивающим голосом, но я все равно встревожена этой новой информацией. Нас кто-то собрал?

– И долго мы его будем ждать? – задаю я вопрос, хотя на самом деле хочу спросить совсем другое. Кто нас здесь собрал? Зачем?

– Мы же даже не знаем, придет ли он или она. Тем более, нам неизвестно, когда, – отвечает Астра.

– А если я захочу уйти, то я могу это сделать? – сейчас я ощущаю себя героиней какого-то триллера.

Женщины переглядываются между собой и улыбаются. Я не понимаю смысла этих улыбок и пугаюсь, что между ними есть какой-то заговор. Я ведь пришла сюда самой последней, они познакомились раньше, и я не знаю, о чем они говорили до меня.

– Вас здесь точно никто не держит. Можете уйти в любое время. – Хризантема говорит так, словно обижается на мое подозрение, что другим нужно, чтобы я осталась. – Но подумайте, что вы потеряете, если уйдете.

– Или получите, если решите остаться, – вторит ей Гортензия.

– А что я могу потерять? – начинаю думать вслух я и, скорее, задаю этот вопрос самой себе, чем присутствующим женщинам.

– Значит то, что вы можете приобрести в нашем обществе вас не интересует? – немного ядовито спрашивает Роза.

– Сначала ведь люди думают о том, что могут утратить, и только потом, что приобрести. Разве не так? – интересуюсь я, прежде всего, у Гортензии. Почему-то к ней у меня доверия больше всего.

– И навсегда остаются в прошлом, – пространно отвечает мне дама в фиолетовой органзе.

– Надо все-таки как-то упорядочить наше присутствие здесь и решить, что и в какой последовательности мы будем делать, – предлагает Хризантема.

– А как мы можем решить, что делать, если не знаем цели наших встреч здесь? – вопрошает Астра.

– Давайте начнем с того, что каждая расскажет, как она здесь оказалась. Мне кажется, это может многое прояснить. – Роза настаивает на своем.

– А все ли хотят остаться? Это тоже важно понять прямо сейчас. – Хризантема вновь напоминает о порядке. И мне начинает это нравиться. Ясность я люблю.

– Я еще не решила, – поспешно отвечаю я.

– Я тоже. Мне кажется, что я оказалась здесь по ошибке. Но мне жутко интересно, поэтому я до сих пор не ушла. – удивляет меня та же Роза.

– Я остаюсь. Я верю в то, что ничего случайного не бывает. Для чего-то мы все здесь вместе оказались и было бы глупо не воспользоваться такой волшебной возможностью. – Гортензия загадочно улыбается.

– Я остаюсь, потому что у меня нет другого выхода, – нехотя признается Хризантема.

– Это как? – не могу удержаться я от вопроса.

– Я не буду об этом говорить. – Хризантема поджимает губы. – И хочу внести правило для тех, кто решил остаться, что мы не станем заставлять человека говорить то, чего он не желает. – жестко настаивает она.

– Можно подумать, в наших силах было заставить. Мы же не в тюрьме находимся, – фыркает Роза. Видно, что ей очень хочется узнать, почему у Хризантемы нет другого выхода, но способов понять это не так много, точнее пока один – Хризантема сама захочет с нами поделиться.

– Дорогие мои, я скорее всего не останусь, – тихо произносит Астра и смотрит на дисплей своего телефона, который всю встречу не выпускает из рук.

И теперь уже никто не задает ей вопросов, почему. Наступает какое-то странное молчание, но удивительное для меня, потому что я понимаю, как давно я не молчала просто так, а сейчас в этой тишине начинаю ощущать свое дыхание и даже слышать сердцебиение. Но это продолжается недолго, потому что спустя пару минут дверь открывается без всякого предупреждающего стука, и мы видим лысеющую седую голову мужчины, который совершенно бесцеремонно, но ласково заявляет:

– Девчата, помещение за вами до девяти, потом надо освобождать. Вы – новенькие, поэтому решил предупредить, если вдруг не знаете.

Тысячи вопросов проносятся в моей голове, но ни один из них я не могу озвучить, потому что мужчина произносит все очень быстро, а потом исчезает, словно его и не было.

– Может, вернуть его и спросить, что все это значит? – вопрошаю я.

– А может не будем терять время? У нас остался только час. И так некоторые опоздали. – сурово смотрит на меня Хризантема.

В этот момент я решаю, что не останусь здесь, начальников мне и на моих трех работах хватает.

– Или пришли очень вовремя, – решает меня поддержать Гортензия.

– Здесь телефон не ловит, вы заметили? Мои родные всегда со мной на связи, а здесь связи нет, – тревожится Астра.

А я понимаю, что мне это на руку, никто не будет искать и тревожить.

– Давайте все же начнем, – почему-то уже робко предлагает Астра.

– Давайте начнем, – откликаюсь я. – Но что начнем? И для чего?

– Вот это мы сейчас и выясним, – поддерживает меня Роза.

– Я считаю, что каждому надо представиться и рассказать о себе, а потом подумать, для чего нам все это… – Хризантема неопределенно обводит рукой вокруг себя, непонятно имеет ли она в виду само пространство или нас всех.

– А вы еще не познакомились разве? – решаю уточнить я.

– Нет, – отвечает Роза. – Мы только выяснили, что каждый каким-то образом нашел или обнаружил бумажку с адресом и временем. Что у всех текст был один и тот же, но где каждый обнаружил бумажку, еще не успели обсудить.

Я произношу вслух текст с того прилипшего мокрого листка, который, как оказалось, я помню наизусть, и вижу, как все женщины кивают мне в ответ. Из чего делаю вывод, что у них было то же самое сообщение.

– Интересно, а почему каждый из вас решил прийти? – мой вопрос срывается сам собой, но похоже мы все думаем о том же.

Загадочная Гортензия с воодушевлением почти поет, что считает полученное приглашение неслучайным знаком, что все предопределено и нельзя не следовать зову внутри. Прямолинейная Хризантема со злостью говорит о том, что выбор приходить или не приходить сюда был далеко не у всех, а по сути, ни у кого, но можно посмотреть, как из нашего пребывания здесь можно извлечь пользу. Заботливая Астра с теплой грустью произносит монолог о какой-то невозможности и смирении и мне непонятно, почему она все-таки пришла, но я не спрашиваю подробностей. Безупречная Роза с едва ощущаемой тревогой заявляет о любопытстве, скуке и о том, что все-таки, скорее всего, она попала сюда по ошибке.

Наконец очередь доходит до меня. И я молчу. Но меня никто не торопит с ответом, и я во второй раз за этот вечер понимаю, какая роскошь просто помолчать, спокойно думая о самом сокровенном. Не думать о других, своем и их выживании, а думать о себе и своей жизни.

Я не знаю, как я здесь оказалась. Бежала-бежала, ничего не замечая вокруг, желая только выстоять и не упасть, потом упала в лужу и как будто увидела свою беспросветную жизнь со стороны и захотелось какого-то просвета, тем более осенью, когда таким прозрачным становится воздух, когда облетают листья и начинаешь видеть все без лишних прикрас.

– Я не думала, зачем сюда иду, ноги как будто принесли меня сами. И только сейчас, когда молчала, я поняла, что хочу наконец остановиться и почувствовать себя, – отвечаю я.

Потом снова молчу, и все молчат тоже, поддерживая меня своим молчанием.

– И почувствовать, что я не одна, – через какое-то время добавляю я и выдыхаю.

Я действительно чувствую, что я не одна. Хотя до сих пор не знаю, как зовут тех, с кем я вместе оказалась, думаю, что это совсем неважно. Я понимаю, что оказалась в очень интересном месте, с совершенно непохожими друг на друга женщинами, месте, в которое я пришла из очень непростой своей жизни, давно превратившейся в безумную гонку, месте, где я с самой первой встречи начала оживать, несмотря на то, что вся природа вокруг готовилась погрузиться в зимнюю спячку.

По дороге домой, несмотря на сумерки, я вдруг начинаю замечать пока едва осязаемый запах осени, который будит во мне какие-то очень глубокие и пока нераспознанные чувства, слышу, как шуршат первые опавшие листья под ногами. И у меня возникает желание завтра уехать за город в какое-нибудь прекрасное место и поймать этот, может, немного грустный, но невероятно красивый переход из лета в осень.

Глава 2 Вторая встреча в Осени. Время признать неизбежное

На следующую встречу я прихожу пораньше. В этот раз я быстро нахожу свою дверь цвета горчицы, выбираю стул зеленого цвета у окна и сажусь в ожидании других участниц. Хорошо, что у меня есть несколько минуток, чтобы перевести дух, а заодно вытащить из глаза какую-то соринку, из-за которой я непрерывно моргаю. Я безуспешно тру глаз рукой, радуясь, что не накрасилась тушью и теперь не размажу ее по всему лицу, и в это время появляется Роза в безупречно сидящем светло розовом брючном костюме, элегантность которой трудно не заметить, даже с соринкой в глазу. Пару секунд в голове пролетают мысли о не совсем подходящем цвете костюма для осенней погоды и, что я такой бы костюм не рискнула надеть. Но на женщине, чей возраст я так пока никак не могу угадать, розовый цвет осенью смотрится очень даже естественно.

Роза здоровается со мной, а потом молча протягивает изящное карманное зеркальце с перламутровой крышечкой, которое достает из своей модной сумочки цвета пудры. Я благодарю ее, открываю зеркало и на мгновение замираю: со стороны зеркала на меня смотрит какая-то незнакомая женщина, в которой я, наконец, узнаю себя. Себя с глубокими складками вокруг рта, расширенными порами, с морщинистыми мешками под глазами и даже с кольцами Венеры на шее. Я с шумом захлопываю зеркало. Роза вздрагивает от этого громкого звука.

– Все в порядке? – спрашивает она, когда я возвращаю ей зеркало.

– Зеркало такое странное, – говорю я с натянутой улыбкой. – Сама себя не узнала.

– Это специальное зеркало, оно с небольшим увеличительным эффектом, зато все видно хорошо. Оно помогает мне не пропустить ни одной новой морщинки, – с гордостью произносит Роза.

В этот момент в комнату входят Астра, Хризантема и Гортензия. Интересно, это совпадение, что они пришли все вместе?

Через пару минут на часах ровно семь, и мы начинаем. Какое-то время все молчат, а я никак не могу успокоиться и думаю про ту женщину, которую увидела в зеркале. Эта женщина была гораздо старше меня той, какой я себя воспринимала. Заметно старше. Я начинаю вспоминать о том, а как давно я смотрела на себя в зеркало. Пристально, изучая, как я делала в подростковом возрасте, когда вылезли эти проклятые прыщи и надо было замазывать их маминым тональником, чтобы в классе не дразнили. Или, любуясь собой, когда предвкушала свое первое свидание на втором курсе университета. Когда я вообще в последний была довольна своим отражением в зеркале или замечала восхищение в глазах окружающих?

– Сегодня у нас вторая встреча, и важно наконец понять, что мы будем делать, – строгий голос Хризантемы отвлекает меня от моих мыслей.

– А разве это будет решать не тот, кто нас собрал? – уточняю я.

– Вы знаете, кто это? – Хризантема смотрит на меня подозрительно, Астра с надеждой, Роза с любопытством, а Гортензия очень спокойно.

– Нет, я же вообще в прошлый раз опоздала, – оправдываюсь я.

– Насколько я поняла, поправьте меня, если это не так, – Хризантема обводит взглядом всех нас и продолжает, – мы не знаем того, кто нас собрал здесь и будет ли он вообще когда-то присутствовать, поэтому предлагаю обсудить, чем займем это время, если уж все решили остаться.

– Сегодня или вообще? – уточняет Астра.

– Вообще, и от этого будет зависеть, что мы будем делать сегодня. Раз уж каждый снова пришел сюда, может, поделитесь своими ожиданиями?

– А может не надо ничего загадывать и ждать, тогда все и сложится наилучшим образом? – спрашивает Гортензия.

– И часто у вас так бывает? – любопытствует Хризантема, но по ее тону чувствуется, что эту идею она совсем не одобряет.

– У меня иначе и не бывает, – с вызовом отвечает ей Гортензия, и мне кажется, что за ее внешностью доброй волшебницы скрывается ведьма.

– И как долго мы будем сюда приходить? По-моему, от этого тоже зависит, что мы сможем здесь сделать, – робко замечаю я, и Хризантема одобрительно кивает.

– Помещение за нами остается до зимы, – говорит Астра.

– Откуда вы знаете? – с нескрываемым подозрением спрашивает ее Хризантема.

– В прошлый раз, когда я искала нужное помещение, мне сказала об этом женщина за соседней дверью.

– А что она еще сказала? – продолжает свои расспросы Хризантема.

– Она сказала, что Осень за этой дверью будет до начала зимы.

– Прямо так и сказала? – удивляется Роза.

– Вы уверены, что правильно запомнили? – сомневается Хризантема.

– Может, и не слово в слово, но смысл был именно такой, – почти обижается Астра.

– Смысл словам придаем мы сами, – мудрствует Гортензия.

– Ладно, давайте не будем терять время. У нас есть два часа каждую пятницу в течение двенадцати недель, включая эту, – торопит Хризантема. – Одна встреча из тринадцати у нас уже прошла.

– Может, двенадцать недель есть и не у каждого, – возражает Астра, а ее рука при этом поглаживает мягкую шерсть ее уютной юбки светло- коричневого цвета.

– Никто не может знать заранее, сколько времени у него есть, – снова философствует Гортензия.

– Может, каждый представится, наконец, и расскажет о себе? – предлагает Хризантема. Ей явно не терпится что-то начать делать и трудно выносить неопределенность.

– А что это даст? – спрашивает Гортензия. – Чем меньше мы знаем о друг друге, тем больше будем узнавать про себя. Ведь каждый пришел сюда ради себя, а не ради другого. Пусть каждый придумает другому имя и будет так называть про себя, а все знания пусть рождаются в этом пространстве, так они будут связаны с каждым из нас, и каждый возьмет ровно столько, сколько нужно ему.

– А что? Мне нравится эта идея, – подхватываю я и вижу, что Астра и Роза кивают в ответ, только Хризантема, похоже, задумалась.

– И что тогда мы будем делать каждый раз эти два часа? – снова спрашивает она.

– Слушать себя, тишину, других и ощущать, что рождается между нами, – продолжает развивать свои идеи Гортензии.

– А это не вы нас сюда заманили? – вдруг спрашивает Роза. – Что-то подозрительно много вы знаете о том, как все здесь должно происходить.

Гортензия качает головой, и вместе с нею качаются ее потрясающие серьги в виде золотых полумесяцев, которые я только сейчас замечаю.

– Не я. Но если бы была и я, то что это меняет? Давайте пользоваться выпавшей нам возможностью.

– Я думаю, что все же должен быть какой-то план, – не сдается Хризантема.

– Вы привыкли все делать по плану? – спрашивает ее Гортензия с улыбкой.

– План помогает не сбиться с пути, – назидательно произносит Хризантема, на что Гортензия фыркает.

– Путь мы будем создавать сами, мы еще не знаем, какой у нас путь.

– И что вы предлагаете? – почти соглашается Хризантема, расстёгивая пуговку на своем строгом пиджаке цвета перезрелой вишни.

– Посмотреть, где каждый из нас сейчас находится, – произносит странную фразу Гортензия.

– А мы все сейчас разве не в одном месте находимся? – удивленно произносит Роза и непонятно, то ли шутит она, то ли говорит всерьез.

– Физически да, – соглашается с нею Гортензия, – но мысленно каждый из нас находится в каком-то своем месте. Мне кажется, важно узнать, кто где находится и, прежде всего, для самих себя.

– И как это узнать, кто в каком месте находится? – раздражается Хризантема, она не называет идею Гортензии глупой, но в ее тоне сквозит ирония и скепсис.

– А о чем вы думаете сейчас? – спрашивает ее Гортензия, она словно не обращает внимания на то, с какими интонациями Хризантема сопровождает свои вопросы.

– Что я не хотела сюда идти, – признается Хризантема.

– А почему тогда пришли? – не сдается Гортензия.

– У меня нет выбора. Я должна сюда ходить, – Хризантема повторяет то, о чем говорила на первой встрече.

– Кому должны? – не может удержаться Роза.

– Мы договорились на первой встрече, что я не буду рассказывать то, чего не хочу, – защищается Хризантема.

– И что вы чувствуете, когда вынуждены ходить сюда, когда у вас нет выбора? – мягко спрашивает Астра.

– Нормально я себя чувствую. Когда делаешь, что должен, то все идет правильно, пусть и не всегда это приятно в настоящем, – Хризантема неожиданно рассказывает больше, чем я от нее ожидаю.

– А нормально – это как? – уточняет Гортензия.

– Как всегда, – твердо говорит Хризантема и тем самым показывает, что большей откровенности от нее не добьешься.

– Я думаю о том, что все, что происходит в нашей жизни – значимо. Я верю в то, что любой поворот на нашем жизненном пути неслучаен. Для чего-то наша встреча очень нужна, – почти торжественно произносит Гортензия, от ее торжественности веет чем-то мистическим и сакральным.

– Я думаю о том, почему остаюсь здесь. Сначала мне казалось, что это какая-то ошибка, но сейчас мне интересно. Хотя я думаю, что в реальной жизни мы вряд ли со всеми вами подружились бы, но здесь и сейчас я чувствую себя так, как раньше еще не чувствовала, – Роза обводит нас взглядом, в котором вызов сочетается с небольшим чувством вины.

– А как ты себя чувствуешь? – Гортензия неожиданно переходит на «ты», и никто ее не поправляет.

– Непривычно. Вроде мне должно быть некомфортно, потому что я вас почти не знаю и вы так сильно от меня отличаетесь, но мне достаточно спокойно. И любопытно, что будет дальше, – после некоторой паузы добавляет она.

– А чем мы от тебя отличаемся? – спрашивает Хризантема.

Роза немного мнется и не решается говорить, но мы смотрим на нее и ждем ответа.

– Все вы старше меня… – наконец отвечает она со смущением. А я думаю, как ее реакция сейчас похожа на ту, которая возникает у ребенка в компании, где все товарищи старше его. Роза не гордится тем, что моложе, а скорее чувствует неловкость. Почему-то я думаю, что это новый для нее опыт.

– А сколько тебе лет, голубушка? – спрашивает ее Астра и в ее вопросе нет неприятного любопытства, только искренний интерес.

– Это неважно. То, как себя чувствуешь, не зависит от цифры в паспорте, – Роза явно хочет скрыть свой возраст, из-за чего как раз и рождается подозрение, что не так уж мы и старше ее.

– Но иногда все-таки в свой паспорт нелишне посмотреть, – роняет Хризантема и вроде она говорит это Розе, но кажется, что всем нам.

– У меня похожие чувства о том, что мы все отличаемся друг от друга, – неожиданно признается Астра. – Только я не думаю, что вы старше меня, просто я думаю, что у каждой из нас разные представления о том, что важно в жизни.

– А как ты это определила? – удивляется Хризантема.

– Я почувствовала, что каждая из вас может позволить себе приходить сюда, даже если нет времени и есть другие дела, а меня уже второй раз накрывает вина, когда нахожусь здесь.

– Вина перед кем? – интересуется Гортензия.

– Перед своей семьей. Она – самое ценное, что у меня есть. А здесь… Мне, конечно, вполне неплохо и даже интересно, но кажется, что я теряю что-то важное, когда я здесь, а не с ними.

– А что без своей семьи ты себя совсем не представляешь? – удивляется Роза.

– Нет! – удивление Астры еще больше, чем удивление Розы.

– А сейчас я думаю о том, какой вы меня видите, – говорю я неожиданно для самой себя и замечаю, как немножко покачиваюсь на стуле, словно через это действие пытаюсь обрести потерянное равновесие.

– В смысле какой? – не понимает Хризантема.

– По дороге сюда у меня что-то попало в глаз, пока я пыталась разглядеть в зеркале, что же это такое, в зеркальном отражении я увидела какую-то другую женщину, не ту, которой я всегда себя представляла. Какую-то резко постаревшую. Это как будто совсем не я.

– Я понимаю, о чем ты, – откликается Астра. – Я недавно ехала в метро и вдруг поймала свое отражение в окне вагона. В нем я увидела чужую уставшую тетку, мне стало так страшно, что та тетка – это я. Мне обычно некогда смотреть в зеркало, а тут от этого изображения было никуда не сбежать, было так много народу, что я не могла просто так взять и отвернуться. Я даже на какой-то миг закрыла глаза, но воображение стало рисовать мне еще более страшные картины, так что пришлось глаза открыть и признать, что измученная женщина в возрасте, которую я вижу напротив себя в окне, это я.

– Девочки, вы смотрите в неправильные зеркала, есть зеркала, в которых видны все изъяны, а есть те, которые показывают вашу красоту, – вступает в наш разговор Гортензия.

– Разве то, как вы выглядите, зависит от зеркала? Мы точно уже не девочки и даже не девушки. Зачем врать самим себе? – жестко отвечает ей Хризантема.

Роза смотрит на нее с любопытством и в то же самое время с тревогой.

– А я не считаю себя старой, – с вызовом заявляет она и даже топает своей лакированной туфелькой.

– Все всё равно стареют, даже если отрицают это, делая всякие манипуляции, – с каким-то мрачным удовольствием спорит с нею Хризантема.

– Я считаю, что если я выгляжу молодо, то я не старая, – не соглашается с нею Роза.

– Старая, стареющая, начинающая стареть – это не одно и то же, – мудро подмечает Гортензия.

– Да, и выглядеть молодо нельзя бесконечно. Организм все равно стареет. Разве тебе сейчас для поддержания физической формы не надо тратить в два раза больше на это времени и есть в два раза меньше того, что ты раньше могла себе позволить? Разве сил у тебя не стало меньше? Раньше ты скакала как горная козочка с рассвета до заката, а сейчас еле дожидаешься вечера, чтобы скорее лечь в постель и отдохнуть. А память? Не стала подводить? – задает Розе свои провокационные вопросы Хризантема. – Это все про старость, и неважно, как ты выглядишь! – последним предложением она словно подводит жирную черту под всей своей речью.

– Именно поэтому ты так рано смирилась со своим внешним старением? – ехидно спрашивает ее Роза, хотя видно, что она расстроена.

– Я думаю, вы обе правы, – пытается примирить их Астра. – Старость невозможно победить, но ее можно немного приостановить.

– Чушь! – громко заявляет Хризантема. – Как ее можно приостановить? Старение нашего организма начинается уже в двадцать лет, можно это отрицать, можно от этого бежать, а можно просто принять и жить дальше.

– А тебе не страшно стареть? – я обращаюсь к Хризантеме и читаю ужас в глазах Розы.

– Старость – это такая же часть нашей жизни, как и другие. Ты же не боишься осени или зимы? – спрашивает меня Хризантема.

– Зиму я не люблю, – отвечаю я, а сама начинаю думать, чем же передо мною провинилось это время года. – Зима кажется бесконечной, я постоянно мерзну и все время боюсь, что мой папа поскользнётся, упадет и станет совсем беспомощным, я боюсь, что кто-нибудь простудится из нашей семьи, особенно я, потому что мне нельзя болеть, иначе, кто станет заботиться обо всех других. Зимой нельзя много ходить пешком из-за холода, так мало живого вокруг и так мало света. Наконец, я боюсь, что порвутся мои сапоги, а на новые не хватит денег, – мыслю я вслух и ужасно страшусь того, что надо мною сейчас начнут смеяться.

– Зимы разные бывают, смотря, где жить. Я вот зимой всегда стараюсь уезжать в теплые края, – мечтательно произносит Роза.

– Как птица улетаешь на юг? – улыбается Гортензия, и Роза слегка обижается на нее.

– А если бы ты всего этого не боялась, то твое отношение к зиме изменилось бы? – не отпускает меня Хризантема.

– Может быть, – задумываюсь я. – Если бы я жила в большом теплом доме, не мерзла бы, ожидая транспорта, не переживала за папу и был бы человек, на которого я могу рассчитывать, кроме себя самой, наверное, тогда я могла бы даже полюбить зиму.

– Значит, в старости тебя больше всего страшит холод, темнота и одиночество? – спрашивает тихо Астра.

– А тебя? – задаю я встречный вопрос Астре, которая, как мне кажется, понимает меня лучше всех сейчас. Мне одной так не хочется думать об этой леденящей душу зиме.

– Меня больше всего страшит ускользающее время, что все меняется, что что-то уходит и никогда не будет так, как раньше, – отвечает она.

– Нет, у меня все немного иначе, я, наоборот, боюсь, что чего-то упущу, и что-то уже никогда не случится, что я так и не успею пожить. Мне страшно, что, напротив, ничего не изменится, что все до конца моей жизни будет, как сейчас, а потом жизнь закончится, а я пойму, что так и не жила, – говорю я и с удивлением осознаю, что никогда еще так ясно я не ощущала, чего я на самом деле опасаюсь в своей жизни.

– А чего ты хотела бы? – с интересом спрашивает Роза. – Если бы сейчас все было возможно в твоей жизни, что стала бы делать? Как начала бы проживать свою жизнь?

– Пока я не знаю, – растерянно отвечаю я. – Я не думала об этом.

– Так вот поэтому твоя жизнь и не меняется, – поучает меня Хризантема, – потому что ты знаешь только, как ты не хочешь, а как хочешь, не знаешь.

– Начинать можно с любого конца, – защищает меня Астра. – Можно с того, чего не хочешь, а можно с того, чего хочешь.

– А что же в старости страшит тебя? – переключается Хризантема на Розу.

– Я сделаю все, чтобы не стареть как можно дольше, – с вызовом заявляет Роза.

– Это ты уже говорила. Что в старости самого страшного для тебя? Или невыносимо даже смотреть в эту сторону? – не сдается Хризантема.

– А я считаю, что в любом возрасте мы продолжаем быть красивыми и привлекательными женщинами, – вдруг говорит Гортензия, словно озвучивая страхи Розы. – В любом возрасте есть своя красота.

– Обычно так говорят те, кто рано перестал за собой ухаживать или совсем не ухаживал и не заботился о своей красоте, – нападает на нее Роза, а сама вдруг начинает плакать.

Продолжить чтение