Читать онлайн Коллаборанты бесплатно

Коллаборанты

Глава 1. Триггер

Вера Ивановна Серова сидела за туалетным столиком, вглядываясь в свое отражение. В свои 43 года она не считала себя старухой: в душе она все та же задорная первокурсница, которая сумела подхватить на танцах молодого командира Красной Армии Ваню Серова. Но ее отражение не поддерживало ее оптимизма. На лице явно проглядывало несколько морщин, а в темных волосах появилась предательская седина.

Показав язык своему отражению, Вера Ивановна выдвинула ящик стола и уставила взгляд на платиновую диадему, усыпанную бриллиантами. Эту диадему ей подарил муж, когда вернулся из Германии. Подарить-то подарил, но строго-настрого запретил показываться в ней на людях. И зачем нужен такой подарок, если им нельзя похвастаться перед знакомыми?

Привычным жестом она достала диадему и водрузила себе на голову. Теперь из зазеркалья на нее смотрела настоящая принцесса. В блеске бриллиантов исчезли и морщины, и седые волоски. Лицо преобразилось, и теперь ее отражение словно говорило ей: Вера, да ты красавица! Волна хорошего настроения захлестнула ее и бросила в жар. Так было каждый раз, когда она надевала это украшение. Но в этот раз к этому чувству примешался испуг: а вдруг с годами это волшебство исчезнет! Ведь она не молодеет. Скоро наступит момент, когда никакие бриллианты не смогут скрыть ее возраста. Ей даже показалось на мгновение, что из-за зеркала на нее с укоризной смотрит морщинистая старуха. Видение быстро исчезло, но испуг остался.

Нет, она не может допустить, чтобы образ молодой принцессы Веры Серовой исчез навсегда. Она увековечит его в фотоснимке. Да! Это надо сделать прямо сейчас. Вера Ивановна быстро надела свое лучшее вечернее платье, сверху накинула беличью шубку, положила диадему в сумочку и начала обувать сапожки. В этот момент сама собой в голову закралась мысль: а что скажет Ваня? Но Вера Ивановна быстро эту мысль прогнала: он же не разрешал ей показываться на людях, она и не покажется, а ее фотокарточку никто не увидит. Она закончила одевание и решительно вышла из квартиры.

Если бы она знала, к каким фатальным последствиям приведет это ее невинное желание, она лучше бы дала отрубить себе руки, чтобы не иметь возможности прикасаться к этой проклятой тиаре. Но она знать этого не могла и отправилась в фотостудию модного в высших кругах Москвы фотографа Кирилла Фролова. По пути она зашла в парикмахерскую, где легкий макияж и прическа отобрали лет десять у ее возраста.

В приподнятом настроении она вошла в фотостудию.

– А-а, Вера Ивановна! – встретил ее фотограф, – давненько вы к нам не заглядывали…

– Да, все как-то времени нет, Кирюша, – привычно отмахнулась Серова.

– Я понимаю, – многозначительно кивнул «Кирюша», который был лет на десять старше «Веры Ивановны», – быть супругой такого человека…

– Я хочу, чтобы ты снял меня вот в этом, – она достала из сумки диадему и показала фотографу.

От удивления у Кирилла непроизвольно открылся рот, и он долго не мог произнести ни слова.

– Откуда это у вас? – наконец, сумел вымолвить он севшим голосом.

– А, да это бижутерия! Купила по случаю в антикварном магазине, – стараясь придать беспечность голосу ответила Вера Ивановна.

– А я уж подумал…

– Ну, что ты, Кирюша!? Обычная вещица… Ну мы будем фотографироваться?

– Ах, да, конечно! Снимайте шубку, давайте я вам помогу.

Фотограф приступил к своей работе. Он усаживал Веру Ивановну в разные позы, ловя удачный ракурс, играл со светом, подбегал к ней, то и дело поправляя диадему. Обычно он не делал больше двух снимков. Негативные пластинки и фотобумага стоили недешево. Но в этот раз он не пожалел и трех негативов. Наконец, спустя час, он сообщил клиентке, что работа закончена, и фотокарточки можно забрать завтра.

Назавтра Серова в предвкушении чуда отправилась в фотостудию. Ожидания ее не обманули. Фотограф выложил на стол три фотокарточки, и все они были прекрасны.

– Отлично, Кирюша! – похвалила Вера Ивановна, – ты, как всегда, на высоте.

– Рад стараться, – расплылся в улыбке фотограф.

– Сколько с меня?

– Триста рублей, Вера Ивановна.

– Вот тебе пятьсот, только никому не рассказывай об этих снимках.

– За кого вы меня принимаете?! Я – могила.

– Негативы в конверте?

– Конечно, все три.

– Ну, до свидания, Кирюша.

– До свидания, Вера Ивановна.

Фотограф проводил клиентку до дверей и вернулся в студию. Он вошел в проявочную, подошел к столу, на котором в свете красного фонаря виднелась уменьшенная копия одного из фотопортретов Серовой. Кирилл сунул фотокарточку в карман, оделся, закрыл студию и вышел на улицу. Здесь на него сразу же набросился январский мороз, но отступать ему было некуда. Каждый день в обеденный перерыв он ходил в соседнее кафе, где по средам к нему подсаживалась симпатичная молодая журналистка из Эстонии по имени Эмма. Он делился с ней сплетнями, которыми его снабжали его клиентки – жены министров, партийных секретарей, директоров, генералов – всех тех, кто мог себе позволить выбросить пару сотен за художественный портрет своей благоверной. А она выражала свою благодарность милой улыбкой и небольшими подарками, вроде пачки импортных сигарет или лосьона. Сегодня как раз была среда.

Кирилл заказал солянку, бифштекс с картофельным пюре, компот и уселся за столик. Он с нетерпением поглядывал на дверь в ожидании Эммы. Сегодня он приготовил для нее сенсацию. Вчера, едва проводив Серову, он кинулся к тумбочке, где хранились старые модные журналы. Он быстро нашел интересующий его снимок и похвалил себя за свою безупречную фотографическую память.

– Привет, Кирилл! – прозвучал рядом знакомый голос с легким иностранным акцентом.

От неожиданности фотограф вздрогнул.

– О, Эмма! А я не видел, как ты вошла, – попытался он скрыть свою небольшую оплошность.

– Скажи, есть чем меня порадовать? Я очень тороплюсь, – пропустила она его слова мимо ушей.

Кирилл молча достал из кармана фотокарточку Серовой и выложил на стол. Эмма уселась, не отрывая взгляда от снимка.

– Что это? – спросила она.

– Это Серова Вера Ивановна, а на голове у нее знаешь, что?

– Ну, не тяни, Кирилл!

– На голове у нее бриллиантовая диадема королевы Бельгии Елизаветы.

– Ты уверен? Ошибки быть не может? – заинтересовалась Эмма, взяв в руки фотокарточку.

– Никакой ошибки! У меня есть журнал с довоенной фотографией бельгийской королевы. Это та самая диадема.

– Может быть подделка?

– Эмма! Я держал ее в руках. Блеск настоящих бриллиантов ни с чем не спутаешь!

– Ты дашь мне этот снимок?

– Нет, прости. Я обещал Вере Ивановне никому о нем не рассказывать…

– Но, Кирилл, милый, ты уже нарушил свое обещание. Я могу со своей стороны пообещать никогда не публиковать его в газете.

– И пообещай не писать об этом случае.

– Ну, хорошо. Не буду.

– Ладно, забирай, так и быть.

– Кирилл, ты душка! С меня бутылка хорошего виски, – Эмма послала фотографу воздушный поцелуй, сунула фотокарточку в свою сумочку и быстро зашагала к выходу.

На улице, Эмма, ежась от холода, торопливо двинулась к станции метро. С одной пересадкой она доехала до станции Смоленская. Выйдя из метро, она переулками добралась до посольства Великобритании и вошла в здание, предъявив пропуск. В приемной она на ходу бросила секретарше, чтобы та никого с ней не соединяла и вошла в кабинет.

Эмма не была журналисткой. Она не была даже Эммой. Ее настоящее имя было Дафна Парк. Официально она занимала должность второго секретаря посольства. Неофициально – возглавляла резидентуру МИ-6 в Москве. В свои 35 лет она была, пожалуй, самым молодым и самым перспективным резидентом конторы. А все потому, что она не совершает ошибок и умеет легко находить общий язык со своей агентурой. Благодаря этому, она, буквально, заваливает аналитический отдел в Лондоне кучей полезной информации. За это ее и ценит шеф, начальник русского отдела. До сегодняшнего дня Дафна была довольна своим положением. Но теперь ей выпал шанс, который бывает раз в жизни. Она может перебраться из этой холодной Москвы в главный офис и, чем черт не шутит, занять место своего шефа. Шутка ли, у нее появился крючок на самого шефа КГБ генерала Серова! А вдруг ей удастся его завербовать?! Остается придумать, как к этому делу подойти.

Всю следующую неделю она размышляла, как выйти на Серова, чем его прижать, как подстраховаться, но ничего путного придумать не могла. В конце концов она призналась себе, что сама не справится. Она отправила в контору запрос, в котором сообщала о возможном крючке на Серова и просила выслать рекомендации по дальнейшей разработке объекта. В ответ шеф ее похвалил и посоветовал ждать указаний.

Но на следующий день она получила ответ, в котором ей в категоричной форме запрещалось на пушечный выстрел подходить к генералу Серову и вести по нему хоть малейшую разработку. Что это? Почему они не стали уточнять детали? Почему так резко отказались от неплохой перспективы? А может они просто за нее боятся? Как бы то ни было, а такой запрет нарушать нельзя. Жаль. Такой материал пропадает…, хотя почему пропадает? Можно хотя бы сделать доброе дело для своих бельгийских коллег.

Дафна полистала записную книжку и нашла телефон бельгийского посольства. Она набрала номер со своего аппарата и, услышав ответ секретарши, попросила соединить ее с кем-нибудь из руководства.

– Как мне о вас доложить? – стандартно спросила секретарша.

– Это второй секретарь посольства Великобритании Дафна Кларк.

– Посла сейчас нет на месте. Может быть вас устроит первый секретарь?

– Вполне.

– Соединяю.

– Слушаю, – тут же раздался в трубке мужской голос.

– У меня есть информация, что бриллиантовая диадема, принадлежащая королеве Бельгии, сейчас находится в Москве, а именно у генерала Серова, – на одном дыхании выпалила Дафна.

– Насколько достоверна эта информация? – после долгой паузы задал вопрос собеседник.

– Я держу в руках фотокарточку жены Серова. На ее голове именно эта диадема.

– Я хотел бы увидеть фото.

– Хорошо. Подъезжайте завтра в полдень к нашему посольству. Я выйду.

– До завтра.

***

Иван Александрович Серов вошел в приемную около восьми утра. Там уже сидел его помощник майор Карцев. При появлении генерала он вскочил со стула и попросил срочно его принять. Серов кивнул. Они вместе вошли в кабинет.

– Что за срочность, майор? – снимая шинель спросил Серов.

– Вчера техническим отделом перехвачен телефонный разговор между посольствами Великобритании и Бельгии.

– И что? Что аналитический отдел говорит?

– Я еще никому расшифровку не показывал. В разговоре было упоминание о вас, товарищ генерал армии, и я решил…

– Давай, – оборвал его на полуслове Серов.

Пока генерал читал расшифровку, лицо его багровело. Черт! Говорил же этой дуре: не высовывайся с короной. Нет же! Покрасоваться ей захотелось. Где, интересно, ее засняли?

– Так, майор, кто эта баба из британского посольства? – задал вопрос генерал, отложив бумаги в сторону.

– Дафна Кларк, второй секретарь посольства. По нашим данным штатный сотрудник МИ-6.

– Делай что хочешь, майор, но перехвати ее до встречи с бельгийцем и привези на конспиративную квартиру.

– Сделаем, товарищ генерал армии! – весело козырнул Карцев.

Подождав пока майор выйдет из кабинета, Серов оделся и вышел вслед за ним. На улице он сел в служебную машину и скомандовал водителю: «Домой!».

Он ворвался в квартиру и с таким шумом грохнул дверью, что напугал жену.

– Вань, ты что вернулся? Забыл чего? – испуганно спросила она.

– Забыл! Забыл настучать по твоей глупой башке! Ты что наделала?! Я же запретил тебе светиться с короной! – заорал Серов.

– Так я и не светилась Вань. Я просто…

– Дура! Ты хоть понимаешь, что теперь будет?! Меня начнут крутить по трофейным делам!

– Вань, прости! Я не подумала.

Серов опустился на банкетку, положил локти на колени и понурил голову. Ну что с ней делать? Не убивать же. Время назад не перемотать. Что сделано, то сделано. Надо исправлять ситуацию.

– Где снимки? – уже спокойно осведомился он.

– Сейчас принесу! – Вера Ивановна метнулась в спальню и вернулась с конвертом, – вот.

– Где фотографировалась?

– Так в студии у Кирюши Фролова. Он мне обещал, что никто не узнает об этих фотокарточках.

– Я спросил, где!

– На Степана Разина. Там на конверте адрес есть.

– Неси сюда корону и мой портфель.

– Но, Ваня…

– Молчи, дура! – вновь повысил голос Серов.

Вера Ивановна принесла диадему и портфель. Иван Александрович уложил диадему в портфель, туда же бросил конверт с фотографиями и молча вышел из квартиры.

На улице он отпустил водителя, сел за руль припаркованной неподалеку «Победы» и задумался: куда деть корону. Дома и в кабинете ее хранить нельзя. Там ее искать будут в первую очередь. Первой мыслью было отвести ее на дачу и спрятать в тайнике, в котором хранились два чемодана драгоценностей. Это были неучтенные при ревизии Рейхсбанка в 1945 году трофеи. По крайней мере, сам Серов их таковыми считал.

Генерал взглянул на часы. Было начало десятого. За три часа он обернется и успеет прибыть на конспиративную квартиру, чтобы поговорить с этой бабой из британского посольства.

Около получаса он ехал в сторону дачи. Он уже почти выехал из города, когда его, вдруг осенило: на дачу ехать нельзя! Зимой в дачном поселке почти никого не бывает. Его следы на снегу будут слишком бросаться в глаза. Если его коллеги обнаружат следы, ведущие к гаражу, они там все перевернут и найдут тайник. Может такое быть? Запросто!

Серов свернул к тротуару и остановился. А если отдать корону кому-то на хранение? Он начал перебирать в памяти всех знакомых и с удивлением обнаружил, что не может довериться никому. У него нет настоящих друзей. Получалось, что во всей огромной Москве он не в состоянии спрятать маленькую корону. Видимо придется ей пожертвовать.

Надо отдать ее какому-нибудь ювелиру, а потом «случайно» обнаружить и сдать государству. А ювелир? Его можно застрелить при оказании сопротивления органам. Серов повеселел. Выход найден. А корона – не такая уж большая жертва.

Он запустил двигатель, развернулся и поехал к центру города. По дороге он вспомнил об одном ювелире, которого еще до войны спас от политической статьи. Пока он ехал по почти пустынным улицам, у него начала вырисовываться интересная комбинация. Есть! Есть вариант и выпутаться из этой истории, и корону себе оставить. Лишь бы ювелир никуда не переехал. Серов по памяти отыскал нужный дом, поднялся по лестнице и постучал в дверь. После этого он подвергся настоящему допросу, прежде чем за дверью начали щелкать замками. Дверь на толстой цепочке приоткрылась, и на Серова подслеповато уставился сильно сдавший за эти годы старый знакомый.

– Неужели это вы, гражданин генерал? Или вы мне мерещитесь? – проскрипел он старческим голосом.

– Открывай уже, Михаил Соломонович, – вспомнил его имя Серов.

– Что-то случилось?

– Я тебе на весь подъезд буду орать, что случилось?

– Ох, да-да, конечно, входите, – ювелир отодвинул цепочку и впустил генерала.

Серов вошел, осмотрелся, выложил из портфеля на стол диадему и сказал:

– Мне нужна копия этой вещицы.

Михаил Соломонович взял диадему в руки, внимательно на нее посмотрел и вернул на стол.

– Это невозможно, гражданин генерал, – сказал он, – это платина с бриллиантами. У меня нет ни того, ни другого. И я совершенно не представляю, где их взять.

– Ты не понял. Мне нужна дешевая копия, чтобы она только внешне напоминала оригинал.

Ювелир вновь взял в руки диадему, повертел в руках и задумчиво произнес:

– Ну, можно основу сделать из мельхиора, а бриллианты заменить стразами…

– Сколько тебе нужно времени?

– Три месяца, минимум.

– Месяц максимум!

– Но я могу не успеть, у меня же есть и другие заказы…

– Все бросай, занимайся только этим. Заплачу, сколько скажешь.

– Хорошо, я попробую.

– Не «попробую», а сделаю. Ровно через месяц я зайду.

Сразу от ювелира Серов поехал в фотостудию на Степана Разина. Он удачно попал. Фотограф оказался на месте, а никого из посетителей не было.

– Это ты Кирилл Фролов? – улыбаясь одними губами приближался к фотографу генерал.

У того от страха все слова застряли в горле, и он сумел лишь кивнуть.

Серов достал из портфеля конверт, вынул фотокарточки и негативы, после этого, не спеша, разложил их на столе.

– Твоя работа? – продолжая улыбаться, осведомился он.

– М-моя, – произнес Кирюша, вдруг начав заикаться.

– Прекрасно! Ты настоящий талант!

– Спасибо, – начал успокаиваться фотограф.

– Только зачем ты, сучий потрох, передал фотокарточку английской шпионке?! – внезапно заорал генерал.

– Н-нет, нет! Я ни-никому не п-передавал, не шпионке, она к-к-корреспондентка из Эстонии, – затрясся Кирюша.

– А вот и нет, Кирюша. Она именно шпионка. Ее настоящее имя Дафна Кларк. Все это время ты, Кирюша сотрудничал с врагом.

– Н-но я же не знал! – воскликнул он.

– Знал, не знал, а статья расстрельная. Давай сюда остальные фотокарточки с этой короной.

– У меня больше нет, клянусь вам! Я сделал только одну лишнюю и уже отдал ее Эмме, ну корреспондентке.

– Почему мне хочется в это поверить?

– Это правда, поверьте!

– Ладно, с этой минуты ты работаешь на меня.

– Что я должен делать? – с готовностью отозвался фотограф.

– Бери бумагу, ручку и пиши расписку о согласии сотрудничать с органами.

– Что писать? – усевшись за стол приготовился Кирилл.

– Пиши: я, такой-то, выражаю согласие сотрудничать с органами государственной безопасности, подпись. А дату поставь…. Когда ты начал передавать сведения этой шпионке?

– Примерно, год назад.

– Вот и поставь эту дату.

– Зачем?

– Ну, а как иначе я объясню, что еще тебя не расстрелял? А так, ты встречался со шпионкой по моему поручению и снабжал ее дезинформацией. Ведь так и было?

– Да, да, конечно, так и было! – обрадованно закивал фотограф.

Серов взял у него расписку. Внимательно перечитал и сунул в карман.

– Теперь тебе надо исчезнуть на месяц, – произнес он, убирая фотокарточки жены в конверт.

– Куда? – не понял Кирюша.

– Возьми отпуск, съезди куда-нибудь. Только учти, у меня руки длинные. Ровно через месяц я хочу увидеть тебя на этом же месте. Ты понял?

– Да, я буду.

Генерал подошел к топившейся посреди студии «буржуйке» и кинул конверт с фотокарточками в топку.

***

Дафна Кларк в нетерпении поглядывала на часы. До встречи с коллегой из бельгийского посольства оставалось четверть часа. Внезапно на ее столе зазвонил телефон. Она сняла трубку и услышала: «Мисс Дафна Кларк?»

– Да, это я, – ответила она.

– Мы с вами договорились встретиться в полдень. Но я немного не доехал. Машина сломалась. Стою здесь в переулке, рядом с вами. Вы не могли бы подойти?

– Да, сейчас подойду.

Ни на миг не усомнившись, что именно с этим человеком она вчера договаривалась о встрече, Дафна вышла из посольства и направилась к переулку. Там она сразу же увидела машину с откинутым капотом и двух человек возле нее. При ее приближении один из мужчин распахнул дверцу, подождал пока она усядется на заднее сиденье и нырнул за ней следом. Второй – захлопнул капот, сел за руль, и машина с ревом рванула с места.

– Что все это значит?! – возмутилась Дафна.

– Ведите себя благоразумно, и с вами ничего плохого не случится, – спокойно ответил рядом сидящий мужчина.

– Вы имеете хоть какое-то представление о дипломатической неприкосновенности?

– Не беспокойтесь. Мы прекрасно осведомлены о вашем статусе.

Машина в течение двадцати минут петляла по московским улицам пока не остановилась у обычного дома. В сопровождении своих похитителей Дафна вошла в подъезд и поднялась на второй этаж. Ее ввели в квартиру.

– Располагайтесь, чувствуйте себя, как дома, – ухмыльнулся сопровождающий, указывая на кожаный диван, – хотите выпить?

– Нет.

– А зря. У нас есть хороший грузинский коньяк.

– Зачем вы меня сюда привезли?

– Не волнуйтесь, скоро все узнаете. А пока посидите и помолчите.

Ждать пришлось недолго. Вскоре раздался звонок в дверь, и в комнату вошел человек в генеральской форме. Дафна узнала в нем шефа КГБ Серова.

– Оставь нас, – бросил он на ходу своему подчиненному.

Дождавшись исполнения приказания, он взял стул и уселся напротив Дафны.

– Дай мне фотокарточку, – сказал Серов, глядя ей прямо в глаза.

Так вот оно что! То, что они прослушали ее вчерашний звонок, она поняла еще в машине. Отпираться бесполезно. Они в любом случае отберут у нее этот снимок. Дафна молча вынула карточку из сумочки и протянула генералу.

– Теперь скажи мне, кто надоумил тебя позвонить в бельгийское посольство? – спокойно спросил Серов.

– Никто, – честно ответила Дафна.

– Позволь в это не поверить.

– Но это правда! Мне запретили вас разрабатывать, а я решила хоть как-то реализовать материал.

«Может такое быть? Может, только если она дура набитая, – подумал Серов, – да, плоховато у Англии с кадрами».

– Ладно, сделаю вид, что я тебе поверил. Сделаем вот что. Когда будешь составлять отчет своему начальству об этом инциденте, в конце допишешь «цвет красный».

– Что, простите?

– Цвет красный. Не «красный цвет», не розовый, а именно «цвет красный». Поняла?! – повысил голос Серов.

– Да, поняла.

– Тогда, это все. Тебя отвезут обратно.

Дафну в сопровождении водителя отправили к машине, а второму сотруднику, майору Карцеву, Серов приказал доставить шпионку к посольству в целости и сохранности.

– И смени конспиративную квартиру, – вдогонку крикнул он.

***

Первый секретарь бельгийского посольства прибыл к месту встречи ровно в полдень. Он прождал свою британскую коллегу четверть часа. Но она так и не вышла. Зато подошел охранник.

– Вы кого-то ждете, сэр, – вежливо поинтересовался он.

– Да, я жду мисс Дафну Кларк. Мы договорились встретиться здесь.

– А вы не перепутали время встречи? Мисс Кларк ушла где-то с полчаса назад и еще не возвращалась.

– Вот как? Возможно я и в самом деле что-то перепутал. Спасибо.

Бельгиец запустил мотор, развернулся и поехал в свое посольство. Он находился в полном недоумении. Зачем британцам понадобилось все это затевать, а потом резко уйти в кусты? Первый секретарь посольства не был мастером распутывания загадочных узлов, поэтому решил обо всем доложить послу. У него голова большая, как и зарплата, вот пусть он и думает.

Приехав в посольство, первый секретарь проследовал в кабинет посла. Тот, оторвав взгляд от стола с бумагами, устало взглянул на подчиненного.

– У тебя что-то срочное? Я немного в запарке… – произнес он.

– Странная, ситуация, мсье. Мне позвонили из британского посольства и сказали, что достоверно знают, где находится бриллиантовая диадема нашей королевы. Сегодня они должны были представить доказательства, но на встречу не явились.

– А они хоть намекнули, где эта диадема? – явно заинтересовался посол.

– Не только намекнули, а уверили меня, что она у председателя КГБ Серова. Точнее у его жены. Мне обещали передать фотоснимок жены Серова в диадеме, но… не получилось.

– Я бы с удовольствием посмотрел на реакцию Молотова, когда я задам ему вопрос о диадеме. Но я должен быть уверен, что это не дезинформация. Прошу вас прояснить этот вопрос. Срок неделя, – строго приказал посол.

– Я постараюсь, мсье.

***

Шеф русского отдела Ми-6 прочел шифровку из Москвы и не поверил своим глазам. Он перечитал ее еще раз. После этого все сомнения отпали. Дафна Кларк, один из лучших его резидентов, фактически сообщала о своем провале. Ее однозначно надо отзывать. Но что это за приписка в конце «цвет красный»? Ничего, вернется в Лондон, разберемся.

Он отправил Дафне шифровку с приказом немедленно прибыть в офис. Уже через неделю она входила в его кабинет.

– Простите, шеф, я вас подвела, – заговорила она еще на ходу.

– Сядьте, мисс Кларк, – шеф жестом указал на стул, – должен вас предупредить, что в отношении вас будет проведено тщательное расследование. А пока, без протокола, скажите, зачем вы позвонили в бельгийское посольство?

– Понимаете, я получила убойный материал. Если бы мы смогли его правильно реализовать, то у нас в руках мог оказаться сам председатель КГБ. Но вы же сами запретили реализацию в отношении Серова! Тогда я решила найти этому материалу другое применение. Не пропадать же ему даром! Я долго думала и не нашла ничего лучше, чем позвонить коллегам.

– А вы не подумали, что вас могут прослушать?

– Как? Мы ежедневно проводим проверку на жучки!

– Но они вас прослушали!

– До сих пор не могу понять, как они это сделали. Может они слушали не нас, а бельгийцев?

– Хорошо, второй вопрос: почему Серов вас отпустил?

– Не знаю. Он наверняка взял моего агента фотографа и выбил из него нужные показания. Я проверяла, агент исчез.

– Ну и последнее. Что за «красный цвет»?

– Не «красный цвет», а «цвет красный». Серов это подчеркнул.

– И что это означает?

– Этого я тоже не знаю.

Разговор с Дафной Кларк мало что прояснил. Ясно только, что Серов передал некое сообщение, но кому?

Глава русского отдела недолго мучился сомнениями. Он решил просто передать информацию «на верх». Директор Секретной Службы Джон Синклер так же, как и его подчиненные, понятия не имел, что означает сообщение Серова. Но у него на такой случай была инструкция. Он набрал телефонный номер, которого нет ни в одном справочнике и, услышав в трубке «говорите», произнес только два слова «цвет красный». Услышав короткие гудки, он положил трубку на рычаг и посчитал свою миссию выполненной.

Дэниел Мур прослушал сообщение шефа МИ-6 на автоответчике уже к вечеру. Он сразу же отправился в библиотеку замка Уэлдон, в надежде застать там Хозяина. Хозяин оказался на месте. Он сидел за столом и что-то писал.

– Простите за беспокойство, мессир, но я не мог ждать до утра, – заговорил Мур.

– Что случилось, Дэниел? – не отрываясь от письма спросил Хозяин.

– Генерал Серов просит срочной эвакуации.

Хозяин отложил ручку и откинулся на мягкую спинку стула.

– А какой нам смысл его эвакуировать? – сказал он, – какая от него здесь польза? Да и кого ему бояться? Если Хрущева, то нам проще убрать этого говоруна, а Серова поставить на его место. Ты не прорабатывал такой вариант?

– Еще нет, мессир, но вариант интересный.

– Вот и займись им. И по Восточной Европе я с тебя задачу не снимаю. Как там, кстати?

– Пока небольшие подвижки есть только в Польше и Венгрии.

– Главное начать, а там все покатится, как снежный ком.

– Да, мессир.

– Ну, все иди.

Дэниел Мур в свои 69 лет чувствовал себя самым могущественным человеком на Земле. К его «советам» прислушивались президенты и премьер-министры, банкиры и главы корпораций. К нему стекалась разведывательная информация из МИ-6, ЦРУ и Моссада. И не кому-нибудь, а именно ему Хозяин поручал разрабатывать специальные операции по всему миру.

В настоящий момент он готовил антисоветские перевороты в странах Восточной Европы. Но поручение, полученное сегодня относительно советских лидеров, было несомненно важнее. На самом деле было бы просто замечательно, если во главе Советского Союза станет Серов! Исчезнет последняя преграда на пути к мировому господству Хозяина, а, значит и его, Дэниела Мура.

Осталось придумать, как убрать Хрущева, Булганина, Жукова… кто там еще может угрожать Серову? Может быть небольшой заговор? Заговорщики убивают советских вождей, а Серов разоблачает заговорщиков и становится народным героем. Ерунда. У Хрущева нет оппозиции. Чтобы ее подготовить, уйдут годы, а нужно уложиться в пару месяцев. Что можно сделать в такой короткий срок? Только диверсию. Дождаться пока все они соберутся в одном месте и взорвать. Например, на 1-е мая на мавзолее. Они все там будут, правда, и Серов тоже. Но можно придумать, как его эвакуировать перед взрывом. Вариант трудно выполнимый, но возможный. До 1-го мая еще три месяца. Время на подготовку есть. Что еще?

А что если пригласить правительственную делегацию СССР сюда, в Лондон? Почему ему сразу не пришла в голову такая мысль? Это же очевидно: подложить бомбу в самолет на аэродроме в Хитроу намного легче, чем в мавзолей в Москве! Окрыленный такой замечательной идеей, Дэниел сел в машину и с ревом погнал ее на Даунинг стрит в офис премьер-министра.

В приемной он лишь на мгновение остановился, чтобы спросить секретаря:

– У него кто-то есть?

– Нет, но господин премьер…

Мур не дослушал, что там ему пытался возразить секретарь и вошел в кабинет. Увидев его, премьер-министр Энтони Иден встал из-за стола и двинулся на встречу.

– Что-то случилось, мистер Мур? – встревоженно спросил он, протягивая руку для приветствия.

– Добрый вечер, мистер Иден, – ответил на рукопожатие Дэниел, – давайте присядем.

– Может быть виски? – предложил премьер, собираясь с мыслями.

– Не сейчас. Я тут подумал, почему бы нам не устроить встречу на высшем уровне с Советами?

– А смысл? Я полгода назад в Женеве имел весьма подробный разговор с Хрущевым. С ним очень трудно говорить с позиции силы. Нам, практически, ни о чем не удалось договориться.

– А может в этом и ошибка? Никто не тащит барана на бойню силой, зато если показать ему приманку, он и сам туда пойдет, и своих овец за собой потащит.

– Ха-ха! А ведь верно подмечено. Хрущев действительно по характеру баран: недалекий, но упрямый… Только вот что для него будет приманкой?

– Ну, скажем идея мирного сосуществования двух империй: советской и британской.

– Эта идея в Женеве уже поднималась, но встал вопрос, как поделить третьи страны. Он уверен, что там скоро победят социалистические революции. А я сказал, что мы этого не допустим.

– Мы можем предложить принцип невмешательства в дела третьих стран.

– И зачем нам это? Да и Парламент такую доктрину не утвердит. Даже если утвердит, то даст козырь оппозиции и нас скинут.

– Я же не сказал, что мы не будем вмешиваться. Я сказал: провозгласим принцип. Согласитесь, это разные вещи. Пусть официально нас считают голубем мира. Это не помешает проводить нам тайные операции.

– Война разведок? МИ-6 против КГБ?

– Именно!

– А вы уверены, что мы победим?

– Абсолютно! Во-первых, за нас будет не только МИ-6, но и ЦРУ и Моссад, а во-вторых…, впрочем, хватит и «во-первых».

– Ну, что ж, вы меня убедили. Осталось определиться, где провести переговоры. Может, пригласить их в Лондон?

– Прекрасная идея!

– Тогда я сегодня же отдам необходимые распоряжения.

***

Серов входил в свой кабинет, когда на его столе зазвонил телефон «вертушки». Генерал, прошел к столу и снял трубку.

– Серов, – привычно сказал он.

– Вань, зайди ко мне срочно, – раздался голос Хрущева.

У Серова похолодело в груди. Похоже Хрущеву доложили о короне, а операция прикрытия еще не подготовлена. Если зацепятся за корону и протянут ниточку до драгоценностей Рейхсбанка, ему, Серову, несдобровать. И этот чертов Дэниел Мур молчит. Просил же его о срочной эвакуации!

– Серов, ты меня слышишь? – донеслось из трубки.

– Да, Никита Сергеевич, сейчас буду, – ответил генерал и обреченно вышел из кабинета.

Всю дорогу он думал, как ему выкрутиться, но страх мешал сосредоточиться. Мысли путались. Сердце бешено колотилось. Поднявшись на третий этаж, Серов постарался взять себя в руки и в кабинет первого секретаря ЦК вошел уже немного успокоенным.

– А, проходи, Иван Александрович. Есть серьезный разговор, – махнул ему рукой Хрущев.

Серов подошел к столу и уселся на стул.

– Слушаю, Никита Сергеевич, – изобразил он полное внимание.

– Скажи, Вань, сколько людей расстреляли по твоему приказу? – огорошил его Хрущев.

– Не знаю, не считал, – растерянно произнес Серов, – а что?

– И я не считал. А вдруг кто-то посчитает?

– Да кто, Никита Сергеевич?! Все архивы у меня. Пока я председатель КГБ, никто туда не полезет.

– А что у тебя в архивах никто не работает? Найдется какой-нибудь книжный червь и раскопает наши грешки.

– Ну, раскопает, и куда он пойдет? Ко мне и пойдет, – начал успокаиваться генерал.

– Хорошо, если к тебе, а если к иностранцам? Представляешь, какой они вой поднимут?

– Я понял, Никита Сергеевич. Я лично займусь архивами.

– Займешься, но это потом. Мне вот какая мысля пришла. Нам надо обвинить во всех репрессиях Сталина и Берию. Тогда, если какой документ и обнаружится, то мы не виноваты. Мы исполняли их приказы. А, как тебе?

– Здорово придумано! Только, боюсь, никто этому не поверит.

– Как не поверят, если мы приведем цифры и факты?

– Где ж мы их возьмем? Сталин вообще приговоры не подписывал, а Берия больше народа из лагерей освободил, чем туда сажал.

– От ты нашел трудности на ровном месте. Подписи нет. Мне тебя научить, как подписи появляются? В общем, Ваня, мне нужен доклад в таком роде, что дескать, Сталин вовсе не такой уж пламенный революционер, что он натворил много плохого, что сам же создал культ своей личности, а его кровавый палач Берия по его приказу вообще загубил тысячи невинных душ.

– Я, пожалуй, смогу написать такой доклад, – окончательно успокоился Серов, – дайте мне месяц и…

– Нет, у тебя всего две недели. Я хочу зачитать доклад на съезде.

– Я постараюсь, Никита Сергеевич.

– Ты уж постарайся, Ваня.

Из Кремля Серов вышел с двояким чувством. С одной стороны, его опасения по поводу короны не подтвердились. И это очень хорошо. У него есть целых две недели, чтобы отвести от себя всякие подозрения. Но то, что предлагает Хрущев – это абсурд! Никто не поверит, что Сталин губил невиновных. Для советских людей имя Сталина свято. Нельзя вот так сразу разрушить их веру в своего вождя. Народ может потребовать доказательств. А где их взять? Сфабриковать документы? За две недели? Нереально! Тем не менее, приказание первого секретаря ЦК надо исполнять. Доклад он напишет.

Серов вернулся на Лубянку и приказал начальнику архива собрать все данные по репрессиям с 1924 по 1953 годы.

– Сделаем, товарищ генерал армии, – вытянувшись по стойке смирно, ответил тот.

– Сколько тебе нужно времени? – уточнил Серов.

– За пару месяцев управимся.

– У тебя три дня!

– Но это невозможно, товарищ генерал армии! Вы не представляете, сколько придется перелопатить материалов…

– Как раз, хорошо представляю. Поэтому могу дать в помощь столько оперативников, сколько тебе нужно.

– Это не поможет. Они только мешаться будут.

– Как хочешь. Но справка мне нужна через три дня.

Отпустив архивариуса, генерал придвинул к себе чистый листок бумаги, взял ручку и принялся писать черновик доклада. Цифры в него можно вставить и потом.

Он сразу определился с концепцией. Все достижения, которые приписываются Сталину, совершены советским народом не благодаря, а вопреки Сталину. А во всех просчетах, голоде тридцатых годов, военных поражениях, репрессиях невинных граждан виноват именно Сталин.

Поначалу работа двигалась медленно. Мысли формулировались коряво. Приходилось долго обдумывать каждое предложение, каждую фразу.

Через три дня из архива принесли те данные, о которых он просил. Серов внимательно их изучил. Получалось, что львиная доля репрессий выпадала на «ежовский» период. Генрих Ягода и Лаврентий Берия выглядели просто белыми и пушистыми по сравнению с Николаем Ежовым. И это несмотря на то, что первый инициировал раскулачивание, а второй депортации. Если беспристрастно проанализировать архивные данные, то можно сделать вывод: в большинстве репрессий виноват не Сталин, а Ежов. Так как Ежов возглавлял НКВД всего 2 года, то Сталину можно поставить в заслугу, что он так быстро разобрался с садистской сутью Ежова и его расстрелял.

Нет, в таком виде архивные данные использовать в докладе нельзя. Надо их творчески переработать. Сначала нужно объединить понятия «раскулаченные», «репрессированные» и «депортированные». Особенно нежелательно упоминать о депортированных, потому что ими лично занимался сам Серов. Так, отлично! Теперь все они будут репрессированные. Еще нужно как-то убрать «ежовский» пик. Может раскидать часть репрессий на Ягоду и Берию? А смысл? Проще довести число пострадавших от них до «ежовского» уровня. Если умножить на 10 их цифры, то примерно так и получится. Не будет совпадать общее число репрессированных? А кто проверит? Все архивы засекречены!

Ай, да Серов, ай да… молодец! Работа по докладу пошла гораздо легче. Серов так увлекся, что чуть не забыл об операции прикрытия по делу с короной. А когда вспомнил, сразу все бросил и поехал к ювелиру.

В этот раз Михаил Соломонович ждал Серова и открыл дверь сразу, как только услышал голос генерала.

– Проходите, гражданин генерал. Только вчера закончил, – суетился он, – вот, полюбуйтесь.

Серов глянул на оригинал, на копию: похоже. Нет конечно бриллиантового блеска, но размеры, формы – все один к одному.

– Неплохо, – сделал заключение он, – сколько я должен?

– Я отложил все заказы и работал почти без сна…

– Короче, сколько?

– Десять тысяч.

– Ого! – Серов поцокал языком.

– Но вы же…

– Да не дрейфь, – ухмыльнулся генерал, – держи свои десять тысяч. Надеюсь ты понимаешь, что с тобой будет, если кто-то узнает о нашем маленьком секрете?

– Как вы можете такое подумать?! – изобразил возмущение Михаил Соломонович.

– Еще вот что. Я оставлю у тебя оригинал на пару месяцев? Надеюсь за это ты с меня плату не возьмешь?

– Что вы такое говорите, гражданин генерал? Оставляйте и не берите в голову. Обеспечу сохранность, как в швейцарском банке и абсолютно даром.

Генерал оставил оригинал на столе, уложил в портфель фальшивую диадему и, кивнув на прощанье, покинул ювелира. По дороге домой он завернул в фотостудию Фролова. Фотограф оказался на месте. Он два дня назад вернулся из отпуска, и у него образовалась очередь из дам, желающих увековечить свою красоту.

– Избавься от них, – приказал Серов, – через полчаса я приеду со своей женой, чтобы никого здесь не было.

– Да, конечно, товарищ генерал, – согласно закивал Кирюша.

Серов съездил домой, приказал жене надеть то же вечернее платье, что было на снимке с короной и вернулся с ней в студию. После того, как Кирюша заснял ее в фальшивой диадеме, Иван Александрович отпустил ее домой.

– А ты, не забывай о своей расписке, – сказал он фотографу.

– Я все помню, товарищ, генерал. Да, если бы я знал…

– Ладно, ладно продолжай работать. Но, как только кто-то начнет тебя расспрашивать о твоих клиентках – сразу ко мне. Понял?

– Все понял, товарищ генерал.

Серов вышел из фотостудии и вздохнул полной грудью. Главную беду он от себя отвел. А когда снег растает и грязь высохнет, он отвезет диадему на дачу и спрячет в тайнике. Туда никто и никогда не доберется.

Вот теперь можно спокойно возвращаться к докладу. Серов вернулся к себе. Едва он вошел в приемную, как секретарь вскочил со стула и взволнованным голосом произнес:

– Товарищ генерал армии, пока вас не было три раза звонил товарищ Хрущев.

– И что он хотел?

– Сказал: как появитесь, что б сразу к нему ехали.

Серов, не входя в свой кабинет, развернулся и отправился в Кремль. На этот раз он даже хотел, чтобы Никита задал ему вопрос по короне. Мысленно он уже смаковал, как размажет этого говоруна своими железными аргументами. Но, оказалось, Хрущев вызвал его не за этим. Он протянул генералу листок бумаги со словами:

– Вот смотри, англичане Булганину приглашение прислали.

– И что? – пробежав текст по диагонали, спросил Серов.

– Ну как, что? Они приглашают правительственную делегацию. А я, выходит, побоку?

– Да почему побоку-то, Никита Сергеевич? Это просто так пишется «правительственная делегация». Если они приглашают не кого-то конкретно, значит оставляют определить состав делегации за нами.

– Значит, я тоже могу поехать?

– Конечно!

– Слушай, а не могут они нам козу устроить?

– В смысле?

– Ну, приедем мы в Англию всем правительством, а они возьмут нас и грохнут.

– Так не надо ехать всем правительством. Оставьте здесь Молотова, Жукова, Ворошилова…

– Ладно, мы с тобой это еще после съезда обсудим. Как у тебя с докладом?

– На днях закончу.

– Тут у меня некоторые деятели тоже занимались репрессиями, так у них получается во всем Ежов виноват. А у тебя как?

– По архивным данным так и получается, Никита Сергеевич, но я кое-какие цифры подправил. Теперь вину Сталина можно считать доказанной, – ухмыльнулся Серов.

– Вот это ты молодец! – обрадовался Хрущев, – вот за что я тебя люблю, Ваня, понимаешь ты толк в политике.

– Только я хотел предупредить, Никита Сергеевич: нельзя этот доклад сразу публиковать.

– Как это? Что значит нельзя? Зачем он тогда нужен?

– Вы просто вспомните, что было после «разоблачения» Берии? А тут Сталин! Нам могут сказать: а вы куда смотрели?

– И что ты предлагаешь?

– Я предлагаю зачитать доклад перед каждой делегацией по-отдельности, и посмотреть на реакцию. Кто сильно возмущаться будет, на заметку взять. Так мы сможем, кстати, избавиться от всех сталинистов в партии.

– Ты, может, и прав, но тогда как народ узнает о «злодеяниях» Сталина?

– Народ сначала подготовить надо.

– Как?!

– Никак. Мы доклад засекретим и зачитаем только делегациям. Но вы же знаете, как это бывает. На кухне, под рюмочку, под большим секретом какой-нибудь делегат расскажет своему другу, тот своему…, поползут слухи, а через пару лет все будут знать, что Сталин – злодей.

– Ай, голова ты, Серов! – рассмеялся Хрущев. – Ладно, я подумаю. Иди заканчивай свой доклад.

История с докладом прошла на съезде именно так, как и предполагал председатель КГБ. Когда в последний день съезда на закрытом заседании Хрущев зачитал «творение» Серова, делегаты испытали шок. Рушилась их картина мира. Многие отказывались верить в услышанное. Кто-то с мест потребовал доказательств. Но делегатам объявили, что доклад секретный, обсуждению не подлежит и его нужно просто принять к сведению.

Наступил переломный момент. Если бы все несогласные с Хрущевым в оценке личности Сталина выступили совместно, то от Никиты только пух и перья полетели бы. Но они разъехались по своим партийным организациям. Весь протест ушел внутрь себя. Однако совсем без народных волнений не обошлось.

В начале марта Серову позвонил начальник управления КГБ Грузии.

– Товарищ генерал армии! У нас тут на площади Руставели толпа собралась, митингуют.

– И зачем ты мне звонишь? Разгони и после этого доложи!

– Как я их разгоню? Их тысяч десять собралось!

– И что они хотят?

– Требуют восстановить честное имя Сталина.

– Ну так собери своих людей со всей республики, милицию подключи. Что я тебя учить должен?! Разгони их к чертовой матери!

– Так милиция с ними в толпе кричит: долой Хрущева.

– Так, тогда сделай вот что: займи со своими людьми радиостанцию, телеграф, отключи междугородний телефон. Не дай им связаться с другими городами. Понял?!

– Хорошо понял, товарищ генерал-полковник! Сделаем!

– Все, жди указаний.

Серов снял трубку прямого телефона с Хрущевым.

– Чего тебе? – услышал он через какое-то время.

– В Тбилиси беспорядки…

– Да, знаю я. Позвонили уж. Хотел тебе звонить, а ты сам…. Что думаешь делать?

– А что делать? Мои люди своими силами не справятся. Какое-то время они ключевые точки удержат, но без армии им каюк.

– Вам бы все армию…. А может, покричат и разойдутся?

– Не думаю, Никита Сергеевич.

– Ладно. Поговорю с Жуковым, – закончил разговор Хрущев.

Через пять дней силами мотострелковой дивизии бунт в Тбилиси был подавлен. Серов ждал повторения Тбилисских событий и в других местах, но вскоре стало понятно, что других выступлений не будет. Народ проглотил ложь и не поморщился. Ну, может, и поморщился, но совсем чуть-чуть.

В конце марта Серова вызвал Хрущев.

– Вот видишь, Ваня, – заговорил он, – всего месяц прошел, а уже все утихло. А ты говорил…

– Ничего не утихло, Никита Сергеевич. Недовольных еще много. Если они найдут способ объединиться, нам несдобровать.

– Ты думаешь, я дурак? Мы всех недовольных исключаем из партии потихоньку. А будут и дальше выступать, сядут за контрреволюционную пропаганду.

– Умно! Ничего не скажешь, – польстил ему Серов.

– То-то же! Но я тебя не за этим позвал. Ты помнишь, я тебе про приглашение англичан рассказывал?

– Помню, конечно.

– Решил я вместе с Булганиным ехать.

– Разумно, Никита Сергеевич.

– Ты тоже поедешь, вернее поплывешь. Хи-хи, на корабле поплывем.

– Пойдем.

– Куда пойдем? – не понял Хрущев.

– На корабле ходят, а не плавают.

– Ходят на ногах! Грамотный нашелся! Где у корабля ноги?! Ишь ты, первого секретаря поправлять вздумал!

– Да я пошутил, Никита Сергеевич.

– Шутник…, лучше бы спросил, почему на корабле?

– Да, а почему на корабле?

– В Женеве англичане говорили со мной свысока. В Лондоне я им покажу, кто в доме хозяин. Пусть утрутся.

– Не знаю…, удивить англичан кораблями? – покачал головой Серов

– Кто сказал, что кораблями? – хитро усмехнулся Хрущев, – корабли – это так, для затравки. Я Курчатова с собой возьму. Он говорит, что создал самую мощную бомбу в мире.

– Как я понял, вы хотите напугать англичан? Но зачем?

– Поучу их, как разговаривать с советскими руководителями. Ты мне лучше скажи: Курчатов не сбежит?

– Я этого не допущу.

– Ну, и ладненько. Недельки через три поплывем. Я еще хотел спросить: если мы с тобой уедем, а Молотов с Кагановичем попытаются взбрыкнуть, то Жуков на чьей стороне будет?

– Не знаю, Никита Сергеевич. Поговорите с ним.

– А ты не мог бы с ним поговорить?

– Лучше вы. Я для него не авторитет.

– Ладно, иди.

После разговора с Хрущевым все мысли Серова были заняты предстоящей поездкой. Эх, не вовремя Никита ее затеял. В Президиуме ЦК неспокойно. Молотов, Каганович и Маленков выступают против антисталинского курса партии. Если первого секретаря долго не будет в Москве, они могут перетянуть на свою сторону колеблющихся. А таких тоже не мало. Может так случиться, что, вернувшись, Хрущев узнает, что он уже не первый секретарь. После этого и ему, Серову, конец. Его все считают сторожевым псом Хрущева. Если Никиту снимут, Серову припомнят все. Нет, он этого не допустит! Он примет свои меры, чтобы этого не случилось.

***

Бельгийский посол в Москве долго ждал возможности неформально пообщаться с советским министром иностранных дел Вячеславом Молотовым. В последнее время у него не выходил из головы вопрос, что делать с информацией о бриллиантовой диадеме королевы. Направить официальный запрос в МИД СССР он не мог, не имея на руках ни одного доказательства, ни одного свидетеля. Сотрудница британского посольства, обещавшая представить фотографию диадемы, куда-то исчезла. Оставалось одно: ждать какого-нибудь светского мероприятия, куда пригласят иностранных послов.

Наконец, такое приглашение было получено на 27 марта. МИД устраивал прием по поводу очередной годовщины начала освобождения Европы от фашизма. Во время фуршета посол подошел к Молотову и заговорил:

– Давно искал повода поговорить с вами, господин министр.

– Да? И о чем, – насторожился Вячеслав Михайлович.

– Понимаете, к нам в посольство пришла информация об очень ценной для нашей страны реликвии, которая была утрачена во время германской оккупации. Неожиданно оказалось, что эта реликвия сейчас здесь, в Москве.

– И насколько достоверна эта информация?

– Источник был в высшей мере достоверный, но, к сожалению, он исчез. Причем, исчез в тот же день, когда собирался передать нам доказательства.

– И как вы это себе объяснили?

– Мы связали это с работой ваших спецслужб.

– Так, давайте по-порядку. Что это за реликвия и при чем тут наши спецслужбы? – разговор становился интересен для Молотова.

– Реликвия – это бриллиантовая диадема нашей королевы. В качестве доказательства, наш источник собирался передать фотоснимок диадемы на голове жены генерала Серова. Но встреча…

– Постойте, какого Серова? Председателя КГБ?

– Именно! Мы считаем, что он помешал нашему источнику встретиться с нами и причастен к его исчезновению. Я счел своим долгом проинформировать вас, господин министр, об этом инциденте и попросить помощи в поисках диадемы.

– Благодарю, господин посол, за ваше обращение, но не могли бы вы направить в МИД официальную ноту?

– А это не будет расценено, как недружественный акт с нашей стороны?

– Нет, что вы! Просто, чтобы предъявить претензии к шефу КГБ нужно нечто большее, чем слова.

– Хорошо. Нота будет представлена в ближайшее время, – откланялся посол.

Молотова очень обрадовал этот короткий разговор. Кажется, у него появился шанс разрушить тандем Хрущева-Серова. Этот тандем проявился сразу после смерти Сталина, и оказался самой мощной силой во всей верхушке СССР. Им удалось скинуть самого Берию, а потом отстранить и Маленкова.

Что можно противопоставить спайке партии и КГБ? Только армию! Однако Жуков тоже тяготеет к этому тандему. Пока. Но если раскроется причастность Серова к похищению королевской диадемы, то и тандем может распасться, и Жуков может от них отколоться. Отлично! Молотов взял со столика бокал шампанского и залпом опрокинул себе в рот.

Едва дождавшись ноты от бельгийцев, он попросился на прием к Хрущеву. Хрущев не горел желанием встречаться с Молотовым. После доклада о культе личности у них были натянутые отношения. Но, думая, что просьба министра как-то связана с предстоящим визитом в Англию, он согласился.

Каково же было его удивление, когда он прочел ноту бельгийского посольства. Как же это не вовремя!

– Что ты собираешься им отвечать? – не глядя на Молотова, спросил Хрущев.

– Я и пришел посоветоваться. Шутка ли Председатель КГБ причастен к краже королевской диадемы. Это международный скандал!

– А ты не мог бы потянуть время как-то? Нам сейчас скандал никак не нужен, сам понимаешь.

– Я могу подготовить нейтральный ответ. Вроде, приложим все усилия для прояснения ситуации. Ну и попрошу посла пока не обращаться к прессе.

– Попроси, Вячеслав Михайлович, – с ноткой заискивания заговорил Хрущев, – успокой их. А, кстати, что такое диадема?

– Ну, это такой головной убор королев и принцесс вместо короны.

– Я так и думал. Ладно, Вячеслав Михайлович, я на тебя надеюсь.

После ухода Молотова Хрущев долго не мог прийти в себя. Ну и свинью ему подложил Ваня Серов! Первым его порывом было немедленно вызвать Серова и задать вопрос в лоб: откуда у тебя корона бельгийской королевы? Ведь может так оказаться, что она досталась ему, как трофей. Тогда можно будет по-тихому отдать корону бельгийцам и замять это дело. Но как же не хочется затевать неприятный разговор с Серовым именно сейчас, накануне поездки! Да и куда торопиться? Подождут бельгийцы. Когда там у них была оккупация? В сороковом? Шестнадцать лет ждали, еще месяцок подождут.

Глава 2. Английское гостеприимство

Дэниел Мур получил сообщение от премьер-министра, что русская делегация прибудет на военных кораблях. Это меняло весь расклад в его планах. Задача потопить военный корабль на несколько порядков сложнее, чем взорвать в воздухе самолет. Если это вообще возможно. Чтобы это выяснить, Дэниел отправился в Адмиралтейство и встретился с Первым лордом.

– Вы в курсе, что русская делегация собирается прибыть к нам на своем крейсере? – спросил он.

– Да, мне сообщили, сэр.

– Что мы о нем знаем?

– Очень мало. Это легкий крейсер класса «Свердлов». Достаточно быстроходный. Броня и вооружение – обычные для такого класса.

– У него есть уязвимости?

– Как и у любого корабля. Массированную торпедную атаку не выдержит ни одна посудина.

– И все? Других нет?

– Нет. Если только …

– Что?

– Если только вызвать детонацию боезапаса. Но для этого нужно пробить броню и попасть в снарядный погреб. Нужен мощный кумулятивный заряд и нужно знать где находится этот погреб.

– Вы знаете?

– Это еще достаточно новый класс…

– То есть, вы не знаете!

– Нет, сэр, мы пока не знаем. Мы отправляли запрос в Секретную Службу, но ответа пока не получили, – вовремя спохватился Первый лорд и перевел стрелки на МИ-6.

– Ну, что ж, у меня вопросов больше нет, – усмехнулся Дэниел его неуклюжей попытке оправдаться и вышел из кабинета.

За те пять минут, что он ехал на заднем сиденье Роллс-Ройса в офис Секретной Службы у него возникла идея, как быстро раздобыть нужную информацию о новом советском крейсере. Этой идеей Дэниел сразу же поделился с шефом МИ-6 Джоном Синклером.

– Теоретически это возможно, сэр, – немного подумав, ответил Синклер, – и у меня есть человек, который нам нужен, но как он окажется на корабле?

– Кто он?

– Военный атташе нашего посольства в Москве.

– Отлично! Он будет на корабле. Еще мне понадобятся два-три подводных диверсанта.

В голове Синклера зажглась красная лампочка. Что задумал этот человек? Неужели диверсию против русских? Он, конечно, большая шишка и может не посвящать директора Секретной Службы в свои замыслы, но отвечать-то придется кому? Чьи диверсанты взорвут русский корабль? То-то и оно…

– Вы слышали мой вопрос, Джон? – вывел его из задумчивости Мур.

– Ах да, простите сэр. Я подумал: вам же, наверное, нужны лучшие боевые пловцы?

– Несомненно.

– Тогда вам нужен Лайонел Крэбб.

– Кто это?

– О, это легендарная личность! На его счету потопленных немецких кораблей больше, чем у всех остальных пловцов, вместе взятых. Он всегда брался за самые невыполнимые задачи и всегда их решал. Год назад он вышел в отставку, но я уверен, руки у него еще чешутся по работе.

– Пожалуй вы правы. Он мне и нужен. Дадите мне его адрес?

– Конечно!

Синклер по селектору приказал секретарше принести личное дело Лайонела Крэбба.

– Подождете, сэр? – спросил он Мура, – полчаса, не больше.

– Нет, пойду, пожалуй. Адрес сообщите на автоответчик. Телефон у вас есть.

***

15 апреля 1956 года на военном аэродроме города Балтийска приземлился пассажирский самолет ТУ-104. Пассажиры с его борта пересели в автобус и были доставлены прямо к причалу морского порта. Здесь они по трапу поднялись на крейсер «Орджоникидзе». Это была советская делегация, которая без всякой помпы и посторонних зрителей отправлялась в Великобританию. Официально делегацию возглавлял Председатель совета министров Булганин. В состав делегации входили Хрущев, Серов, руководитель советского атомного проекта Курчатов, конструктор самолетов Туполев, переводчики, охрана и обслуживающий персонал.

Еще в самолете Серов заметил человека в форме офицера британского военного флота. Почему он здесь? С этим вопросом Серов обратился к Хрущеву.

– Да, меня английское посольство попросило взять его с собой, – отмахнулся Хрущев.

– Кто он?

– Какой-то их военный атташе.

– Никита Сергеевич! Это же шпион!

– С чего ты взял?

– Да потому что должность военного атташе – это обычное официальное прикрытие для всех шпионов.

– Ну и что? Ну шпион…. Что он увидит-то? Да и если увидит, не беда. Мне это даже на руку.

– Я не совсем вас понимаю.

– А тебе и не надо.

Ответ был грубым, но к грубости Первого секретаря уже все привыкли. Серова насторожила натянутость в поведении Хрущева. И почему он принял решение, не посоветовавшись с тем, кому по должности положено решать такие вопросы?

– Ну, не надо, так не надо, – изобразил обиду Серов и пошел к себе в каюту.

Через день вся делегация праздновала день рожденья Хрущева в кают-компании. Серов на начало этого мероприятия не пошел, сказавшись больным. Ему не хотелось слушать все то славословие, которое обычно вываливается на именинника его подчиненными. Он появился в кают-компании, когда гости уже набрались водки под завязку и расползлись по каютам.

Хрущев, увидев Серова, раскинул руки для объятия и, пошатываясь, двинулся навстречу.

– А-а, Ваня, а мне сказали, что ты заболел, – заплетающимся голосом заговорил он.

– Укачало, что-то, Никита Сергеевич, но сейчас, вроде, полегче, – ответил Серов.

– Давай, выпьем, Вань! Садись.

Хрущев взял коньячный бокал и до краев наполнил его водкой.

– Это штрафная, – пояснил он.

– За ваше здоровье, Никита Сергеевич, – Серов поднял бокал и, не отрываясь, его осушил.

– Молодец! Только, что ж ты без подарка, Вань?

– Как это без подарка, Никита Сергеевич? Вот часы швейцарские, золотые.

– Ну, часы…, я думал ты мне корону подаришь.

Серову показалось, что сердце у него ушло в пятки, но он быстро взял себя в руки и, сделав вид, что не понял, сказал:

– Какую корону? Императорскую? Так вроде мы с царизмом в семнадцатом году покончили.

– Не валяй дурака, Ваня. Бельгийскую корону, в которой твоя жинка расхаживает.

– Кто вам сказал? Хотя, кто бы ни сказал – это явный поклеп! Я никогда не видел своей жены в короне!

– Бельгийцы мне и сказали. Посол их. А зачем ему врать?

– Я не знаю, зачем, но обязательно разберусь.

– Вот-вот, Ваня, разберись. Корону надо вернуть.

– Если она у нас в Союзе, я ее обязательно найду и верну. Мы, в конце концов все находим. Мы даже напали на след знаменитой черной тетради Сталина.

– Что за тетрадь? – Хрущев, как мог, попытался придать голосу полное безразличие.

– Ту самую тетрадь, Никита Сергеевич, – веско сказал Серов.

– Ну, дашь мне ее почитать, когда найдешь.

– Обязательно.

– Ну, ладно, Ваня, перебрал я что-то сегодня. Спать пойду.

Проводив Хрущева взглядом, Серов налил себе стопку водки и залпом выпил. После этого он возвратился в свою каюту и дал волю чувствам. Зачем?! Зачем он упомянул про тетрадь? Черт! Видно, водка в голову ударила. Он бы и без этого выкрутился в истории с короной. А так он нажил себе смертельного врага.

На следующий день крейсер «Орджоникидзе» с ювелирной точностью причалил к пирсу в гавани Портсмута, вызвав восторг встречающей публики. Советскую делегацию встретил министр иностранных дел с ротой почетного караула. После взаимных приветствий гостей пересадили на поезд, который подали прямо к подъездным путям порта. Поездом делегацию привезли в Лондон, где ее встретил премьер-министр Энтони Иден.

Булганина попросили сказать несколько слов для английской публики, но он неожиданно для себя растерялся и перевел стрелки на Хрущева. А тот, ничуть не стушевавшись, подошел к микрофону и толкнул речь о дружбе народов и о мире во всем мире. Встречающая толпа взорвалась аплодисментами. Всем стало ясно, кто в советской делегации главный.

Руководство делегации рассадили в Роллс-Ройсы, остальных – в машины попроще и привезли к отелю «Клэридж», в котором под резиденцию советских гостей отвели целый этаж. Первоначально планировалось главе делегации Булганину выделить королевский номер. Но, поняв, что он не играет первую скрипку, поселили его в таком же люксе, как и Хрущева.

Серову достался люкс попроще, но тоже с претензией на роскошь. Оставшись в номере один, он, не спеша, осмотрел все места, где ему могли оставить послание. Вернее, не «могли», а должны были оставить. Он бы так и сделал, будь на их месте. Почему же они так не сделали?

***

Лайонел Крэбб от нечего делать осматривал свое снаряжение: утепленный плавательный комбинезон, очки, кислородные баллоны, дыхательную трубку, надувной жилет с клапаном, пояс с свинцовыми грузами, поясной подсумок для мины, боевой нож. Убедившись, что все в порядке, он начал укладывать водолазные причиндалы обратно по мешкам, и в это время в номер вошел его напарник. В руке он нес саквояж, который сразу же аккуратно поставил на стол. Раздвинув створки саквояжа, он взглянул на Крэбба и сказал:

– Принимай!

Лайонел подошел к столу и заглянул в саквояж. Без всякого сомнения, там лежала магнитная мина с мощным зарядом. Она отличалась от тех мин, что он видел раньше. Сверху у нее стояли какие-то навороты, но на его работу это никак не влияло. Его дело прикрепить мину куда скажут и включить механизм взрывателя.

– Когда и куда мы поедем? – спросил он напарника.

– Не спеши, скоро все узнаешь, – ответил тот.

Неделю назад этот человек приехал к Лайонелу и предложил работу. Человек назвался Джоном Смитом. Уже это показалось Крэббу подозрительным. Зачем скрывать свое настоящее имя, если ты не собираешься делать ничего дурного? И Лайонел поначалу отказался. Но Смит предложил 10 тысяч фунтов за обычную операцию. Не соглашаться было глупо. Крэбб как раз оказался на мели. В финансовом плане, имеется в виду. Он только спросил, что за объект надо взорвать?

– Об этом позже. Узнаешь, когда будем на месте, – ответил Смит.

– Я хотел только уточнить: это вражеский объект?

– А то какой же?

Нет, конечно, взрывать корабли – это тоже не цветы нюхать. Но Лайонел никогда в жизни не согласился бы на диверсию на гражданском объекте. Совсем другое дело, когда от твоих рук уходит под воду корабль врага. Это неописуемые ощущения. Ты, такой маленький, отправил на дно такую огромную махину…, кайф.

Вчера они приехали в Портсмут и поселились в зачуханном отеле для моряков. В городе наблюдалась необычная суета. Оказывается, в порт прибыл советский крейсер, и всем хотелось на него взглянуть.

– Может пойдем глянем? – предложил Лайонел.

– Насмотришься еще. Лучше проверь снаряжение, а мне надо кое-куда сходить, – недовольно пробурчал Смит. Он собрался и вышел из номера.

Пока его не было, у Крэбба появилось время обдумать ситуацию. Не нравилась ему та таинственность, которую нагонял напарник. Уж не связано ли его задание с русским крейсером? Нет, это было бы полным безумием. Взорванный в английском порту русский корабль – это война. Война с русскими, у которых есть водородная бомба! Эти ребята и так умеют воевать, а уж с бомбой они победят кого угодно. А может его наняли недобитые нацисты, которые хотят стравить Великобританию и СССР?

Стоп! Хватит себя накручивать. Еще ничего не ясно. Возможно, завтра они погрузятся на какую-нибудь посудину и отправятся к берегам Африки или Азии. Мало ли у Англии врагов по всему свету?

Смит вернулся через два часа и объявил, что завтра они получат «машинку» и инструкции.

Ночью Крэбб долго мучился бессонницей, уснул только под утро, а когда проснулся, Смита в номере не было. Вернулся он только что.

– Ну, что скажешь? – спросил он, когда Лайонел закончил осмотр мины.

– Обычная машинка, хоть и с прибамбасами. Что это на ней, кстати?

– А я знаю? Да не парься ты! Скоро приедет шеф и все расскажет.

В этот самый момент в дверь постучали. Смит всполошился. Он взял со стола саквояж и сунул его под кровать. Только после этого он открыл дверь.

На пороге стояли два джентльмена в легких светлых плащах и широкополых шляпах по моде. Смит сразу же отступил и пропустил их в номер. Один из них, пожилой, с сединой на висках и пронзительным взглядом, посмотрел на Крэбба и произнес:

– Добрый день, джентльмены.

Выдержав паузу, которой водолазам хватило на ответное приветствие, он обернулся к своему спутнику и попросил показать «мистеру Крэббу» схему. Второй джентльмен, который, судя по выправке, мог быть военным, достал из кармана и развернул на столе листок бумаги. На листке был нарисован контур корабля, напоминающего крейсер.

– Вот, – сказал он, – крестиками я обозначил снарядные погреба. Они находятся в третьем и четвертом отсеках с хвоста. До начала первого из них футов двадцать, до конца второго – около пятидесяти. Так что не ошибетесь.

– Задавайте вопросы, мистер Крэбб, – сказал «пожилой», который в этой компании, по всей видимости, и был шефом.

– У меня только один вопрос: что за объект надо сработать и где он находится?

– Как? Разве мистер Смит вам не сказал? Ваш объект – крейсер «Орджоникидзе», а стоит он здесь, на причале.

– Вы хотите взорвать русский военный корабль в английском порту? – как можно более безразличным тоном спросил Лайонел.

– Нет. Это произойдет в море. Вы уже ознакомились с миной, мистер Крэбб?

– Только внешне.

– Тогда вы должны были заметить, что на корпусе нет механизма взведения. Мина взводится автоматически при наборе скорости 25 миль в час в воде. После этого запускается шестичасовой таймер. По нашим расчетам взрыв произойдет в районе границы между Северным и Балтийским морями.

– Ясно, – кивнул головой Крэбб, – у меня еще один вопрос: когда я получу свои деньги?

– Половину после установки, вторую половину – после взрыва, – ответил шеф.

– Так не пойдет. Моя работа – установить машинку и взвести триггер. Если ваш навороченный триггер не сработает, в чем моя вина? Или, допустим, в погребе нет снарядов…

– В погребе есть снаряды, я лично проверял, – вклинился в разговор «военный»

– Все равно, есть множество причин, по которым мина не сработает. Но это будет точно не по моей вине! Потому что я профессионал и делаю работу качественно! – тоном, не допускающим возражений, заявил Лайонел.

– Хорошо, вторую половину получите, когда крейсер покинет порт. Мы должны убедиться, что русские не обнаружат мину.

– Вот это резонное требование. Я согласен.

– Тогда удачи, – кивнул пожилой, и джентльмены покинули номер.

Этими джентльменами были Дэниел Мур и Эдриан Норти, военный атташе британского посольства в Москве. Они сели на заднее сиденье Роллс-Ройса. Дэниел нажал на кнопку, и перегородка из толстого поляризованного стекла отделила салон от водителя.

– Я вас еще не спрашивал, Эдриан, – заговорил Мур, – как вам удалось добыть такие важные сведения?

– О, это мне ничего не стоило, – рассмеялся Норти, – я подошел к Хрущеву и попросил разрешения осмотреть корабль. А он спрашивает: «ты, случайно, не шпион?». Я говорю: «Что вы?! Как вы могли такое подумать?». Тогда он говорит: «Ну, ладно, смотри. А то некоторые думают, что ты шпион». «Нет, нет, – говорю я, – я сто процентов не шпион». «Ладно, – говорит, – я скажу капитану». И все! После этого меня везде пускали.

– И что? Вы узнали что-нибудь интересное? – не сдержал улыбки Дэниел.

– Да много чего интересного. Например…

– Вам лучше поделиться этими знаниями с Первым лордом Адмиралтейства. Думаю, он их по достоинству оценит.

– Спасибо, сэр.

Дэниел высадил Норти возле Адмиралтейства и поехал в отель «Клэридж». Теперь на очереди Серов.

***

Серов встал с кровати и с удовольствием потянулся. Он отлично выспался. Толстые стены и мягкие ковры в коридоре заглушали все звуки. Он выглянул в окно. На улице стояла толпа человек пятьдесят с плакатами. Среди них бегал человек с мегафоном и что-то периодически выкрикивал. Толпа дружно подхватывала его лозунги.

«Надеюсь, это не по нашу душу, – усмехнулся про себя Серов». Он, не спеша, оделся и спустился в ресторан к завтраку. За одним из столиков сидел Хрущев, который замахал рукой сразу, как только увидел Серова. Генерал подошел к его столику.

– Ты видел, что твориться на улице? – спросил Хрущев.

– Видел. Рабочие против капиталистов протестуют, наверно? – с трудом стараясь оставаться серьезным, произнес Серов.

– Да нет, Ваня. Это они против тебя протестуют.

– Против меня?! – игривое настроение генерала, как ветром сдуло, – а я-то им что сделал?

– На вот почитай. Переводчики с плакатов перевели.

Серов взглянул на лист бумаги и прочел: «Серов убирайся домой» «Серов кровавый палач» «Серов убийца» и все в том же роде.

– Что за ерунда, Никита Сергеевич? – искренне возмутился генерал, – это же явная провокация!

– Согласен, провокация. Только кто ее устроил? Чем ты англичанам не угодил?

– Понятия не имею. Поговорите с Иденом.

– Поговорю. Только ты это… из гостиницы не выходи сегодня.

– Понятное дело.

– Ладно, ты ешь, а я пошел. Дел полно.

Подошел официант и спросил на хорошем русском языке:

– Что-то закажете, сэр?

– Откуда русский знаешь? – заинтересовался Серов.

– Родители русские. Дома по-русски говорим.

– Из эмигрантов?

– Да, в девятнадцатом из Архангельска уехали.

– Понятно. Слушай, принеси мне чай с сахаром и какую-нибудь булку.

Оставшись один, Серов вновь перебирал в мыслях всех, кому нужен был этот демарш с митингом. И тут его осенило: это же устроил Дэниел Мур, чтобы Серов остался в отеле. Значит, скоро надо ждать его в гости. На скорую руку генерал выпил чаю и поспешил в номер.

Время тянулось медленно. Изнывая от безделья, Серов еле дотянул до обеда. На этот раз в ресторане он заказал себе всякой всячины и наелся до отвала. Едва он вернулся в номер, в дверь постучали. Ну, наконец-то! Генерал распахнул дверь и, к своему разочарованию, обнаружил за ней лишь одного из охранников с кипой газет.

– Товарищ генерал армии, – сказал тот, – вам газеты не нужны?

– Какие газеты? – опешил Серов

– Наши, свежие. Только что подвезли.

– Откуда подвезли, – все еще не понимал Серов.

– С аэродрома. Товарищ Хрущев распорядился каждый день новые газеты из Москвы на самолете привозить.

– Да? Ну тогда давай все по одной.

Охранник передал генералу всю кипу и повернулся, чтобы уйти.

– Постой, – окликнул его Серов, – а самолет какой? Ту-104?

– Да, кажется.

Ну, Никита! Решил удивить англичан всеми нашими достижениями? Так они и без него о них знают. А может он им и секреты по термоядерной бомбе собрался раскрыть? Зачем-то же он взял с собой Курчатова. Тогда британцам никакие шпионы в Москве не нужны. Хрущев за всех отработает. Горько усмехнувшись своей иронии, Серов развернул «Правду» и начал читать.

В дверь номера опять постучали. Это оказалась темнокожая горничная, которая что-то пыталась объяснить гостю. По ее жестам Серов понял, что она хочет убраться в его номере. Он кивнул, взял пару газет и спустился в холл. Примерно через час он вернулся в номер.

Его взгляд сразу упал на журнальный столик, где в пепельнице лежал клочок свернутой бумажки. Серов его развернул. Там были написаны три цифры 3,2,1 через запятую. Что это может значить? Номер в этом отеле? Надо проверить.

Серов вышел из номера. Охранник стоял в конце коридора. Отлично. Ему не видно оттуда лестничный пролет и можно незаметно подняться на третий этаж. Стараясь не топать, Серов быстро преодолел пространство между этажами, нашел номер 321 и постучал в дверь. За дверью была тишина. Черт! Значит, на бумажке не номер. А что?

Он разочарованно повернулся и неожиданно увидел Дэниела Мура. Он шел по коридору прямо на Серова. Он почти не изменился с момента последней встречи в Берлине, хотя прошло уже… 11 лет. Мур остановился и произнес:

– Excuse me, sir. Would you like a drink?

– Чего? – «не понял» Серов.

Мур жестом опрокинул в рот воображаемый стакан.

– Тебе выпить не с кем, что ли? – «догадался» Серов.

– Yes, yes, – закивал Мур.

– Ну, давай выпьем, англичанин.

Они вошли в номер. Дэниел предложил гостю усесться в мягкое кресло у журнального столика, а сам плеснул в бокалы виски и сел напротив.

– Давненько мы с вами не виделись, Иван Александрович, – на чистейшем русском сказал он.

– Давно, – согласился Серов и жестом показал на свое ухо.

– Нас никто не слушает. Мы можем спокойно разговаривать.

– Эти люди внизу с плакатами – ваши проделки?

– Мои, – улыбнулся Дэниел.

– Здорово придумано. Честно говоря, мне самому не хотелось таскаться везде за Никитой.

– Да, а теперь давайте обсудим, как вам стать во главе СССР.

– Что?!

– А чему вы удивляетесь? – Дэниел отхлебнул виски, – Мы считаем, что вам уже пора подниматься на самый верх. Все, что вам мешает, мы устраним.

– Да, вы не понимаете! Мне никогда, вы слышите, никогда(!) это не светит.

– А кто вам может помешать? Хрущев, Булганин? Так считайте, что их уже нет.

– Причем здесь Хрущев с Булганиным?! Я даже не член Президиума ЦК. Я на очереди в вожди сотый! А, может, и больше. Даже когда до меня дойдет очередь, меня не изберут. Они меня боятся. А избирают только тех, кто не опасен.

– Может, тогда переворот?

– Переворот? Жуков не даст.

– Он же ваш друг. Мы будем не против, если вы с Жуковым вдвоем будете править.

– Ну как вам объяснить? Жуков сейчас на своем месте. Он не рвется выше. Он считает себя гарантом безопасности государства. Никаких потрясений он не потерпит.

– Можно устранить Жукова.

– Как?! Вы к нему на пушечный выстрел не подойдете.

– Ерунда. На каком-нибудь банкете он выпьет бокал шампанского, в который ему «официант» накапает «лекарство», и через недельку у него инсульт. Теперь это так делается.

– А смысл? Вместо него станет Конев или Малиновский. Эти еще хуже.

– Вы хотите сказать, что смерть Хрущева и Булганина вам не поможет?

– Ни то что не поможет, а навредит. К власти придут Молотов с Кагановичем, и тогда мне конец.

– А разве они с вами не в одной команде?

– Ха-ха, вы же еще не знаете… После того, как Хрущев с моей помощью сделал Сталина исчадием ада, они спят и видят, как нас съесть.

– Это для меня новость.

– Я передам вам текст секретного доклада Хрущева. Он у меня в номере.

– А с Хрущевым у вас все ровно?

– Ну, более или менее.

– Почему же вы прислали сигнал эвакуации? Разве не из-за трений с Хрущевым?!

– Ну, да. Но мне удалось выкрутиться своими силами.

– То, что вы выкрутились, это хорошо. Но вы поставили меня в затруднительное положение, Иван Александрович. Теперь мне придется выкручиваться. Мы ведь уже подготовили к взрыву ваш крейсер. Он должен был взорваться на обратном пути.

– А я?!

– А вас должны на днях выслать из Великобритании «под давлением общественности».

– Так вот зачем эти люди с плакатами! Но теперь они больше не нужны. Вы же отмените диверсию?

– Придется. Давайте встретимся завтра здесь же. Нам еще есть что обсудить.

Серов ушел, а Дэниел допил виски в бокале и набрал номер телефона гостиницы в Портсмуте. Трубку взял портье. Мур попросил его передать постояльцу по имени Джон Смит, что его звонка ждут и продиктовал телефонный номер.

Ждать пришлось до вечера. Дэниел уже всерьез заволновался, когда телефон резко зазвонил. Он снял трубку и услышал:

– Мистер Мур, он исчез!

– Кто? – не понял Дэниел.

– Крэбб!

– Как исчез?!

– Уплыл по нашим делам и не вернулся.

– Вот что… жди его до утра. Если вернется, пусть позвонит по этому же номеру. Если не появится, уничтожь все следы его пребывания в Портсмуте и возвращайся.

– Сделаю, сэр.

***

Как только важные лондонские джентльмены уехали, Крэбб и Смит взвалили на плечи два мешка с водолазным снаряжением и отправились в порт. Там они отыскали место, которое не просматривалось с русского крейсера. Здесь Лайонел облачился в свою рабочую форму. Осторожно уложив мину в подсумок, он подмигнул своему напарнику.

– Пожелай мне ни пуха – с улыбкой сказал он.

– Через сколько ты вернешься? – не поддержал его настроение Смит.

– Часа через полтора.

– А что так долго?

– Так надо от ракушек место на днище расчистить. Иначе мина плохо примагнитится.

– Понял.

– Ну, тогда я погнал! – сказал Лайонел и спрыгнул в воду.

Проплыв метров сто в сторону крейсера, Крэбб резко повернул влево и поплыл на выход из гавани в сторону залива. Лайонел не собирался взрывать русский корабль. Наоборот, он намеревался сорвать злой замысел нацистских недобитков. То, что его наняли именно они, он уже ничуть не сомневался.

Пока они со Смитом шли в порт, он придумал план. Вместо того, чтобы устанавливать мину на днище крейсера, он вынесет ее из гавани и оставит на дне. Вернувшись, он скажет напарнику, что установил мину. Останется получить 5 тысяч фунтов и сдать Смита полиции. А что? Отличный план!

Отплыв от гавани на приличное расстояние Крэбб опустился на дно. Здесь он аккуратно положил мину. Жилет сразу же потащил его наверх. И тут он подумал: а вдруг ее обнаружат какие-нибудь дайверы-любители? Взорвутся еще, чего доброго. Нет, мину надо обезвредить. Он спустил из жилета немного воздуха и опустился к мине. Крэбб начал выкручивать взрыватель, и в это время прогремел взрыв. Мощная сила кумулятивного заряда толкнула мину вверх. С бешенной скоростью кусок железа ударил Лайонела в голову, оставив вместо лица кровавое месиво. Крэбб умер сразу.

Джон Смит прождал напарника до вечера, после чего вернулся в гостиницу. Он позвонил шефу, сообщил о случившемся, получил указания и лег спать. Наутро он намочил полотенце и протер все места, которых касался или мог касаться Крэбб. Спустившись вниз, он небрежно бросил портье:

– Слышь, приятель, по-моему, в нашем номере канализация забилась. Уже весь пол в дерьме. Скоро у тебя с потолка капать начнет. Ты уж до вечера исправь, когда мы вернемся, или другой номер нам дай.

Портье всполошился и побежал наверх. Тем временем Смит взял журнал регистрации, перелистнул страницы и, найдя листок с фамилией Крэбба, вырвал его из журнала. Затем он спокойно вышел из гостиницы и зашагал в сторону вокзала. Настроение у него было превосходное. С Крэббом, конечно, какая-то непонятка вышла, но зато он сумел сэкономить 5 фунтов на оплате отеля.

***

Серов проснулся и сразу кинулся к окну. Те же люди с теми же плакатами стояли снова. Отлично! Он снова не поедет никуда с Хрущевым. И в ресторан он спустится позже, чтобы вообще не встречаться с Никитой.

Он, не торопясь, помылся в душе, надел банный халат и уселся в кресло. В это время в дверь постучали. Это оказался Хрущев.

– А ты что, сюда на отдых приехал? – сказал он, осуждающе оглядев генерала с головы до ног.

– Так опять митинг на улице, Никита Сергеевич! – «возмутился» Серов.

– Вижу, что митинг… Я поговорил с Иденом. Он говорит, что ничего не может поделать. Свобода мнений у них. Так что, давай-ка ты, Вань, собирайся. Вечером в Москву полетишь. Часа в четыре за тобой машина заедет.

– Как скажете, Никита Сергеевич.

Серов выждал время, пока советская делегация покинула отель и поднялся в 321-й номер. Он отдал Муру десятистраничный доклад Хрущева со словами:

– Вот, почитайте на досуге.

Дэниел пробежал взглядом первую страницу. Она его заинтересовала.

– Иван Александрович, налейте себе что-нибудь выпить. Я быстро прочитаю.

– У меня времени только до четырех часов. Никита меня в Москву отправляет.

– Ничего страшного, мы успеем.

Спустя двадцать минут, Дэниел отложил листки с докладом и недоуменно уставился на Серова.

– И когда этот доклад Хрущев собирается обнародовать? – спросил он.

– Смотря что вы имеете в виду. Он его уже зачитал перед делегатами съезда. А они, в свою очередь, зачитали его перед своими партийными организациями.

– А иностранные делегации были на съезде?

– Конечно. От всех коммунистических партий.

– И они получили свои экземпляры доклада?

– Нет. Никита тормознул пока. Он побоялся что и у них в партии начнутся шатания, как у нас.

– Ну, это мы исправим. Так вы говорите, что Хрущев это сделал с вашей подачи?

– Так и есть.

– Иван Александрович! Вы не представляете, что вы сделали! Вы забили первый гвоздь в крышку гроба коммунизма!

– Почему же не представляю? Примерно так я это и оцениваю. И, коль уж наши оценки совпадают, то хотелось бы поговорить о вознаграждении.

– О, это без проблем! Назовите любую сумму.

– Деньги меня не интересуют. Я не бедный человек. Но в Союзе я никогда не смогу пользоваться своим богатством. Я хочу жить здесь, в Англии. Куплю домик в деревне, заведу конюшню, псарню, буду выезжать на охоту…

– Это обязательно у вас будет, Иван Александрович. Но сейчас не самое подходящее время. Наступает решающий момент борьбы между свободой и тоталитаризмом. Вы нам нужны в тылу врага.

– Что за решающий момент?

– Мы готовим в Восточной Европе ряд антикоммунистических переворотов. Ваша задача – не препятствовать им, а, по возможности, помочь.

– Хорошо, но после этого моя просьба будет выполнена?

– При условии, что вы подготовите себе приемника.

– Это можно.

– Прекрасно! Тогда нам осталось обговорить способы связи. Вот возьмите, – Дэниел протянул Серову оторванную половинку трехрублевой банкноты, – вторая половинка будет у моего связного.

Серов положил половинку купюры в портмоне и попросил налить виски.

– Теперь скажите мне Дэниел, – заговорил Серов, разглядывая бокал на свет, падающий из окна, – зачем понадобилось меня разрабатывать?

– Вы имеете в виду инцидент с диадемой?

– Да.

– Это просто дефект исполнителя. Мы запретили этой дуре приближаться к вам. Но она проявила инициативу. Сейчас она под следствием. Лучшее, что ее ждет – посольство в какой-нибудь захолустной африканской стране.

– Ну, тогда на дорожку! – произнес Серов, поднимая бокал.

– На дорожку, Иван Александрович и удачи, – подхватил Мур под звон хрустальных бокалов.

Вечером Серов улетел в Москву.

В это же самое время Дэниел Мур разговаривал на конспиративной квартире со своим агентом Джоном Смитом. Смит во всех подробностях рассказывал о событиях в Портсмуте. Его рассказ не дал Дэниелу ни малейшей подсказки, куда делся Крэбб. Нужно больше информации. Главное выяснить, не захватили ли русские лучшего боевого пловца Великобритании. А если нет, то все должно остаться в тайне.

– Скажи, пока ты ждал Крэбба, ты далеко находился от русского корабля? – уточнил Мур.

– Довольно далеко, – кивнул Смит.

– А ты не заметил какой-нибудь активности русских на палубе?

– Нет. Мне показалось там вообще на палубе никого не было.

– А пузырьки от акваланга: как далеко ты их видел?

– В гавани в это день была рябь, сэр. Уже в футах шестидесяти пузырьков не стало видно.

– А ты не заметил какого-то волнения у Крэбба.

– Наоборот, мне показалось, что он повеселел перед погружением.

– Значит, у тебя нет идей, куда он мог деться?

– Никаких, сэр.

– Хорошо. Теперь скажи, мог Крэбб с кем-то познакомиться в Портсмуте? С кем-то, кто будет его искать?

– Вряд ли. Он вообще не склонен был с кем-то общаться.

Отпустив агента, Дэниел задумался. Похоже исчезновение Крэбба удастся замолчать до отъезда русских. Друзья его не скоро хватятся. Он часто бывает в длительных командировках. А в Портсмуте следы его пребывания уничтожены. Осталось выяснить, успел он установить мину или нет. И, если да, то снять ее, пока русские ее не обнаружили. Дэниел снял трубку телефона и позвонил шефу МИ-6 Джону Синклеру.

– Джон, мне нужна группа боевых пловцов, – сказал он.

– С какой целью, сэр? Я спрашиваю, чтобы определить численность группы.

– Троих хватит. Пришли их завтра в мой офис вместе со снаряжением. И выпиши им командировку в Портсмут на пару дней.

***

Администратор портового отеля в Портсмуте Пол Риган подменял портье за стойкой ресепшена, когда в холл вошел человек в сером плаще и шляпе. Этот человек подошел к стойке и махнул пред носом Ригана удостоверением детектива.

– Мне нужен мистер Риган, – сказал он.

– Это я, – ответил администратор.

– Вы подали заявление о пропаже постояльца. С чего вы взяли, что он пропал?

– Понимаете, они заселялись вдвоем, а уехал только один.

– Ну и что? Может второй уехал раньше.

– Уезжая, один из них вырвал листок со своими фамилиями из журнала регистрации.

– Вы, конечно, не запомнили эти фамилии?

– Почему же не запомнил? Смит и Крэбб.

– А не помните, случайно не Лайонел Крэбб?

– Вроде, да.

Детективу было хорошо знакомо имя Лайонела Крэбба. Когда он сам служил матросом в королевском военном флоте во время войны, об этом парне ходили легенды. Неужели это он?

– Вы, случайно, не заметили у них аквалангов? – закинул удочку детектив.

– Нет, сэр. Но, когда они заселялись, у них было два больших мешка. На следующий день они куда-то ушли с этими мешками. А вернулся поздно вечером только один и без ничего. На следующее утро он уехал.

– И что вам показалось странным? Ваш постоялец проводил своего товарища, а на следующий день сам уехал.

– А вырванная страница из журнала? Зачем скрывать свое имя, если ты ни в чем не замешан?

– Допустим. А тот, кто по-вашему пропал, Смит или Крэбб?

– Крэбб, точно.

– Откуда вы знаете?

– Я сам их заселял и хорошо запомнил.

Что-то в этом деле детективу не нравилось. На первый взгляд здесь нет никакого криминала. Крэбб вообще может сейчас находиться дома и попивать «Бурбон». Вот это и надо проверить в первую очередь. Нет! Сначала нужно проверить тот это Крэбб или не тот.

– Скажите, вы заселяли кого-то в номер этих джентльменов после их отъезда? – спросил он.

– Нет. Мы там даже не убирались.

– Откуда у вас можно позвонить?

– Пройдите в мой офис.

Детектив по телефону вызвал криминалистов и попросил снять все отпечатки пальцев в номере. Бригада приехала быстро. Два часа они провозились в номере. После чего бригада спустилась, и старший коротко доложил: ни одного отпечатка не обнаружено.

Черт! Не могут два человека два дня жить в номере и не оставить отпечатков. Значит, их кто-то стер. Кто? Напарник Крэбба? Зачем? Чтобы уничтожить следы своего пребывания. Поэтому и вырванная страница. Логично? Логично. Только эта логика ничему помочь не может! Искать Джона Смита в Англии можно сто лет. Это еще, если имя настоящее!

– А вы сможете описать этого Джона Смита? – пошел по стандартной схеме детектив.

– Думаю, смогу, – кивнул Риган

– Тогда завтра подойдите к нам в участок. Наш художник попробует нарисовать потрет с ваших слов.

– Я не могу. Завтра я дежурю здесь.

– Тогда мы сами к вам подойдем. До завтра, – коснулся пальцем кончика шляпы детектив.

Назавтра детектив пришел с человеком, которого представил, как художника. Риган едва его дослушал и торопливо произнес:

– Мне сегодня портье рассказал. Оказывается, этому Смиту в день пропажи мистера Крэбба звонили из Лондона. А потом он сам перезванивал по этому номеру?

– Кто перезванивал? Портье?

– Нет, Смит.

– Ваш портье не запомнил номер?

– Даже записал. Вот он, – Риган передал детективу клочок бумаги.

– Джентльмены, – вклинился в их разговор художник, – может мы начнем работать?

Он уселся за единственный в холле журнальный столик и принялся задавать Ригану вопросы. В это время в холл вошли трое человек спортивного вида с большими мешками за спиной. Они попросили трехместный номер и поднялись наверх. Проводив их взглядом, Риган бросился к детективу и шепотом произнес:

– У тех двоих были точно такие же мешки.

– Вы уверены? – переспросил детектив.

– Абсолютно!

– А у вас не найдется для меня свободного номера рядом с номером этих джентльменов?

– Как раз есть!

– Прекрасно! Дайте мне ключ. Когда закончите с портретом, поднимитесь ко мне.

Очутившись в номере по соседству с подозрительной троицей, детектив пытался подслушать их разговоры. Он прикладывал к разным точкам стены стакан, как это делали шпионы в кино, но слышал только тишину. Ему это быстро надоело, и он спустился в холл.

– А у нас как раз портрет готов, – сообщил Риган и протянул детективу листок с нарисованным портретом.

– Похож получился? – разглядывая рисунок, произнес детектив.

– Очень похож! – твердо сказал Риган.

Детектив вдруг почувствовал азарт охотника. Почти на пустом месте враз появились три направления расследования: аквалангисты, загадочный абонент из Лондона и портрет Смита. И всеми тремя нужно заниматься срочно! Хоть разрывайся на три части. Ладно телефоном и портретом может пока заняться художник.

– Мне нужна твоя помощь, – обратился к нему детектив, – вот этот номер надо пробить, а портрет размножить.

– Но я никогда этого не делал! – возмутился художник.

– Тебе и не придется. Просто передай ребятам в технический отдел.

– Понял.

В это время трое аквалангистов спустились в холл и направились к выходу.

– Эй, – окликнул их Риган, – вы уже уходите?

– Мы вернемся, – ответил один из них.

Детектив подождал, пока они выйдут из отеля и отправился за ними. Аквалангисты дошли до пирса гавани, где их ждал пожилой джентльмен. Они о чем-то с ним поговорили, надели свое снаряжение и нырнули в воду. Пожилой остался на пирсе. Эх, жаль, что нет возможности подобраться поближе и послушать, о чем они будут говорить. Наверняка они ищут Крэбба. Но кто они? Его коллеги? Тогда, может быть, они и Джону Смиту коллеги! Надо будет показать им портрет.

Детектив дождался возвращения аквалангистов, но пошел следом не за ними, а за пожилым. Правда, его преследование было недолгим. Пройдя сотню ярдов, пожилой сел на заднее сиденье Роллс-Ройса и укатил. Черт! Куда он влез? Простые люди на таких машинах не ездят. Нюхом детектива с десятилетним стажем он почуял опасность. Но пасовать перед трудностями он не привык. Надо пойти в участок, взять портрет Смита и предъявить его аквалангистам.

Не успел он войти в участок, как узнал, что его разыскивает шеф. Таких сюрпризов детектив не любил. Шеф не будет его срочно искать, чтобы объявить благодарность.

– Вы меня искали, сэр? – спросил он, войдя в кабинет шефа.

– В связи с каким делом ты пробивал лондонский номер телефона? – голос шефа не предвещал ничего хорошего.

– Пропал человек. Не исключено убийство. Подозреваемый связывался с кем-то по этому номеру.

– Я хочу ознакомиться с делом.

– Но я только начал им заниматься! У меня пока только заявление о пропаже и показания заявителя.

– С чего ты тогда решил, что это убийство?

Детектив подробно рассказал ему обо всех обстоятельствах дела и своих выводах.

– Теперь вы дадите разрешение пробить номер? – закончил он вопросом свой рассказ.

– Его уже пробили. Он находится в отеле «Клэридж», в номере 321.

– Отлично! Тогда я съезжу в Лондон, узнаю, кто там жил и поговорю с ним.

– Никуда ты не поедешь. Лондон не наша епархия. Я позвоню своему приятелю из Скотланд-Ярда и попрошу все выяснить. А ты пока ничего не предпринимай. Дело может оказаться политическим.

– Политическим? А политика-то здесь с какого боку?

– Ты что, газет не читаешь? В отеле «Клэридж» поселилась русская делегация.

***

Дэниел Мур возвращался в Лондон из Портсмута недовольный собой. Операция с минированием крейсера, совершенно бесполезная, как выяснилось, уже отняла и еще отнимет слишком много времени. То, что следов установки мины боевые пловцы не обнаружили – это плохо. Это означает только одно: лучшего боевого пловца Великобритании захватили русские. Самое паршивое в этой истории то, что у Крэбба на такой случай нет инструкций. Такого случая вообще не было предусмотрено. Если он не догадается на ходу придумать какую-нибудь легенду, у русских окажется в руках козырный туз против британского правительства. Крэбба надо срочно вытаскивать. Весь вопрос: как?

Занятый мыслями, Дэниел не заметил, как добрался до Лондона. Роллс-Ройс остановился перед офисом. Мур, не дожидаясь, пока водитель распахнет перед ним дверь, вышел из машины и поднялся к себе в кабинет. Он машинально включил автоответчик и начал снимать плащ. Из автоответчика донесся взволнованный голос Синклера: «Надо срочно встретиться! Жду вас у себя». Ну, вот! Похоже черная полоса продолжается.

Дэниел спустился на улицу и поехал в МИ-6. Синклер его встретил с нетерпением жениха у алтаря.

– Мистер Мур! Два часа назад в «Клэридж» приходил инспектор Скотланд-Ярда и интересовался, кто проживал в номере 321 два дня назад.

– И что он выяснил?

– Ничего. В это время в нашем номере никого не было официально зарегистрировано.

– Ну тогда чего вы переполошились?

– Полиция зафиксировала из этого номера звонок в отель Портсмута. Они считают, что это связано с делом об убийстве, которое они расследуют. Мне доложили, что в этом номере были вы, сэр.

«Вот дерьмо! Стареть он начал, что ли? Прокол за проколом на ровном месте, – обругал себя Дэниел». И тут же в голове всплыла спасительная мысль.

– Послушайте, Джон, – заговорил он, – никакого убийства не было. В Портсмуте пропал ваш хваленый Крэбб. Полиция как-то про это пронюхала и начала расследование. Я действительно разговаривал по телефону с Крэббом из 321-го номера. Мы обсуждали детали испытаний некоего прибора под водой в гавани Портсмута. После этого он исчез. Я считаю, что Крэбба захватили русские.

– Но полиция будет копать и рано или поздно выйдет на вас.

– Надо подкинуть им версию с русским следом в этой истории. В «Клэридже» полно русских. Кто-то из них мог воспользоваться чужим номером для звонка своему сообщнику в Портсмут. Джон, надо сделать так, чтобы полиция обыскала русский крейсер. Сгоните туда хоть весь Скотланд-Ярд, но найдите Крэбба! Пусть скажут капитану, что ищут сбежавшего преступника, которого видели пробирающимся на русский корабль.

– Я могу поговорить с директором Скотланд-Ярда. Но он потребует каких-то деталей…

– Расскажите ему только то, что я вам рассказал. И поторопитесь. Время играет на русских.

***

Капитан крейсера «Орджоникидзе» сидел в своей каюте и заполнял бортовой журнал, когда к нему влетел старпом и встревоженно произнес:

– Товарищ капитан первого ранга, там на пирсе куча полицейских на машинах. Требуют пропустить их на борт.

– С какого перепугу? – удивился капитан, – наш крейсер – это территория Советского Союза. У них нет никакого права к нам заходить.

– Может, вы с ними поговорите?

– Хорошо, идемте.

Капитан вышел на палубу и веско произнес в мегафон по-английски:

– Я капитан этого корабля. Что вам нужно?

Снизу так же в мегафон ответили:

– Я комиссар Скотланд-Ярда. У нас есть сведения, что на вашем корабле скрывается сбежавший преступник. Мы должны осмотреть корабль. У нас есть ордер на обыск.