Читать онлайн Дети Долины Чар бесплатно

Пролог

– И вот Иван-царевич взял в руки яйцо, разбил его об каменный пол, вытащил иглу и сломал ее. Тут же послышался ужасный крик Кощея, корчащегося в страшных муках на полу. Прогремел гром, завыл и заплакал ветер. Подошел Иван-царевич к Кощею, вытащил тяжелый свой меч и отрубил ему голову. Вот такая история. А теперь – спать.

Маленький мальчик и его старшая сестра закрыли глаза, готовые уснуть. Женщина посмотрела на них с улыбкой, поправила сбившееся лоскутное одеяло и уже собиралась уйти, когда ее остановил тихий шепот.

– Матушка, а матушка… Зачем Кощей Василису похитил?

Милослава остановилась и несколько раз моргнула от неожиданности. Ответ никак не приходил на ум, так что она стояла и смотрела на дочку в растерянности.

– Как это «зачем»?

– Ну… Зачем она ему?

– Чтобы была в замке женская рука. Прибрать там, кушать готовить…

– Но ведь раньше он и сам справлялся, так зачем ему Василиса? К тому же – Премудрая. Разве ж «премудрые» будут кашу варить да хлеб печь?

Милослава задумалась.

– Раз похитил, значит, надо было. Вырастешь – узнаешь. Спи.

Маленькая Веселина закрыла глаза. Матушка пошла спать, брат уже давно сопел под боком – настало время дум. Из головы никак не выходили вопросы про Василису.

«Почему в сказках все так туманно? – размышляла Веселина, глядя в потолок. – Кто их сочиняет? Как они появляются? Что происходит во время «долго ли, коротко ли»? Зачем злодеи похищают всяких красавиц?»

Вопросы появлялись и множились, в отличие от ответов, не желающих представать перед ней ни в каком виде. Тихий стук отвлек ее от раздумий, Веселина внимательно обвела взглядом избу, но никого не увидела. Она аккуратно вылезла из-под одеяла и, стараясь ступать как можно тише, пошла к углу напротив, где царила непроглядная тьма.

Там Веселина почувствовала легкое прикосновение, будто кот гладился о ее руку. Несмотря на страх, сковывающий внутренности, она не одернула руку. И тут ее осенило – это же домовой! Веселина кинулась к столу, отрезала ломоть хлеба, налила в мисочку молока и поставила угощение в угол.

– Кушай, дедушка, угощайся, – прошептала она.

Мягкая шерсть еще раз коснулась ее руки. Краем глаза Веселина уловила движение сбоку. Нечеткий силуэт проскользнул мимо и скрылся во тьме. Веселина вздохнула и отправилась спать, недавние вопросы уже не беспокоили ее. В конце концов, не так уж и важны все эти детали, ведь все это просто сказки, куда важнее и ближе настоящая жизнь, подкидывающая ежедневно более сложные и интересные вопросы.

Глава 1

– Му-у-у.

– Тише, Бурушка, не буди остальных, – ласково поглаживая по спине беспокойную корову, сказала Веселина. – Рано им еще подниматься, я еще и половины дел не сделала.

– Му-у, – уже намного тише промычала корова, с интересом глядя на девушку.

– Нет, ругаться матушка не будет, конечно… Уже через три дня мне предстоит показать, какая я хозяйка. В новом доме у меня не будет права на ошибку. Я должна сделать все как следует, иначе не жить мне счастливо с моей новой семьей. А я должна… Ради матушки, сестрицы и брата. Они все надеются на меня и на мое замужество.

Веселина насыпала перед коровой измельченного ячменного зерна, махнула Бурушке рукой и вышла во двор. Вдохнув побольше морозного воздуха, обжигающего легкие и вызывающего першение в горле, она шумно выдохнула облачко пара и улыбнулась. Зима медленной и величавой поступью уже приближалась к одиноко стоящей небольшой деревеньке.

Петух появился из курятника и гордой походкой направился к своему шесту у забора. Никакое другое место не удовлетворяло его настолько, чтобы он смог спокойно заняться тем, для чего, по его мнению, был рожден – возвещать о приходе утра.

Веселина, засмотревшись на петуха, совсем забыла о других ожидающих ее делах. Подобрав юбки, она поспешила по замерзшей грязи домой. Ее работа во дворе на ближайшие два или три часа завершилась.

– Веся, это ты? – послышался тонкий голосок, едва Веселина переступила порог дома.

Напротив дверей стояла девочка двенадцати лет от роду с черными распущенными волосами, спадающими до лопаток. В руках она держала куклу из соломы, одетую в яркий сарафан. С тех пор как Веселина подарила сестре эту куклу, девочка не расставалась с ней.

– Ты чего встала, Лада?

– Петух разбудил. Помочь тебе по дому?

Веселина махнула рукой в сторону печки.

– Ой, да чего там помогать? Сама со всем справлюсь. Ты лучше иди полежи еще.

Веселина сняла и аккуратно положила на лавку армяк, обычно используемый для того, чтобы выходить зимой во двор. Лада стояла и смотрела на старшую сестру большими черными глазами.

– Ну, чего же ты? – спросила Веселина.

– Не могу я так, – опустив глаза, прошептала Лада. – Ты одна все делаешь, а скоро тебя не будет. Кто за всем тут присмотрит? Мне уже пора взрослеть и брать на себя твои обязанности.

– Но матушка…

– Не будет матушка ничего делать, она совсем плоха, ты же знаешь. Она уже три месяца на печи лежит и стонет. Я следующая в доме хозяйкой стану.

– Но ты ведь еще совсем ребенок… – ставя ухватом кашу в печь, с грустью сказала Веселина. – Садись, заплету тебе косы.

Лада послушно села на пол, а Веселина разместилась сзади, на лавке. Расчесывая густые черные волосы сестры, Веселина про себя сетовала на свои тонкие по сравнению с сестриными волосы огненно-рыжего оттенка с одной неуместной длинной черной прядью.

И у сестры, и у брата, и у матери волосы имели похожий черный цвет, и только она отличалась от них. От этого в голове рождались вопросы о тайнах ее рождения и об отце, о котором никогда никто не говорил. «Какой он был? Почему никто не говорил о нем? Может, я пошла в него,» – эти вопросы мучили девушку постоянно. Несмотря на то что она была в доме самой старшей из детей, отца она никогда не видела. Дети возникали в доме неожиданно, обходя все естественные этапы появления на свет. Милослава, мать Веселины, просто приносила их домой и объявляла, что у них пополнение.

Цвет же глаз у всех был разный, так что по этому признаку понять что-либо было невозможно. Ярко-голубые глаза Веселины напоминали чистое полуденное летнее небо и были похожи на такого же оттенка, только намного бледнее, глаза ее матушки. У брата и сестры они были разной насыщенности, но все же темные.

Раздался едва слышный стук, напоминающий звук легкого удара деревянной ложки по железу. По телу Лады пробежала дрожь, дыхание перехватило от страха.

– Веся, ты слышала? – прижавшись к сестре, спросила девочка.

– Что? – выйдя из задумчивости, спросила Веселина.

– Стук, будто кто по металлу стучал.

– Ой, так это каша моя!

Веселина побежала доставать из печи кашу. Вытащив горшок ухватом, она накрыла его куском полотна. Лада, помогая накрывать на стол, наблюдала за каждым движением сестры и все запоминала. Прежде, чем будить все еще нежащихся на полатях членов семьи, Веселина набрала в блюдечко молока, отломила кусочек хлеба и оставила такое нехитрое угощение в углу у печки. После этого она взяла в руки деревянную миску с ароматной горячей кашей и ловко залезла на печь к матери.

– Как ты? – нежным голосом спросила Веселина, дуя на ложку каши, чтобы хоть немного остудить ее.

Лежащая на печи тень женщины, когда-то полной сил, энергии и жизни, лишь с грустью посмотрела на Веселину и тут же отвернулась от нее.

– Покушай, пожалуйста. Хотя бы несколько ложечек…

Милослава повернулась к дочке, все еще держащей ложку и со слабым вздохом проглотила кашу, поморщившись, словно каша обожгла ей рот. По щеке Веселины пробежала слеза, которую девушка попыталась незаметно смахнуть, чтобы не расстраивать мать еще больше.

Милослава не поднималась с самого начала осени, состояние ее ухудшалось с каждой неделей. Обычная, казалось бы, слабость, сменилась истощением, потерей аппетита и интереса к окружающим вещам. Внутреннее чутье подсказывало Веселине, что матушка не сможет уже поправиться, но девушка продолжала упорно верить в чудо. Однажды все должно наладится и они снова заживут как раньше, правда, уже без нее, ведь ей суждено переехать к чужим людям.

Мысли Веселины вернулись в тот день, когда это произошло. Что-то страшное случилось в лесу, когда Милослава в прошлый раз ходила туда. Воспоминания о том ужасном дне преследовали Веселину в ночных кошмарах. Выйдя из дома в последний солнечный летний день с легкой улыбкой на лице и большой плетеной корзиной в руках, Милослава отправилась за грибами и ягодами. Она часто уходила в лес, так что члены семьи проводили ее до порога и занялись каждый своими делами. Вернуться она должна была к обеду, по крайней мере, так происходило всегда, но только не в этот раз.

К вечеру небо затянулось серыми грозовыми тучами, ветер усилился, стало холодать. Веселина, Лада и Ярослав сидели в избушке и молча смотрели в окно, ожидая, когда из леса выйдет матушка. Небо чернело, на темном фоне ярко блеснули молнии, вдалеке послышались первые тревожные раскаты грома, предупреждая о надвигающемся дожде.

Веселина посмотрела на сидящие в напряженной позе фигуры брата и сестры. Ждать больше не имело смысла, нужно было действовать.

– Ждите меня дома и никуда не выходите ни при каких обстоятельствах! И никому не открывайте.

– А ты куда? Не уходи! – нахмурив брови, сказал Ярослав.

– Но я должна найти матушку…

– А если и с тобой что-нибудь случится, на кого нам тогда рассчитывать?

Веселина открыла было рот, чтобы ответить, но не смогла ничего сказать. Она просто не могла взвалить на плечи брата или сестры все свои обязанности, но сидеть и ждать, мучаясь тревожными мыслями, тоже было уже невозможно. Она переводила взгляд с окна на дверь, никак не решаясь. И тут послышался слабый стук в дверь, идущий, казалось, изнутри, а не снаружи. Дети вздрогнули и прижались плотнее друг к другу.

За дверью никого не было, но Веселина и так это знала. Она проверила просто ради очистки совести и успокоения брата с сестрой.

– Ярослав… Пойми, не могу я так. Ты не беспокойся, я не буду далеко в лес заходить, только по тропинке. Найду матушку и тут же обратно, обещаю.

Ярослав, который был на два года младше, отвернул недовольное лицо в сторону стены, делая вид, что совсем не испугался и не обиделся, Лада подбежала к сестре и зарылась лицом в ее юбки.

– Веся, что это было? Кто стучал? – дрожащим от слез голосом, спросила Лада.

– Не бойся, Лада. Это мне знак был, что матушку надо идти выручать.

– А кто подал тебе этот знак?

– Известное дело кто – домовой, конечно. Он у нас хороший, помогает всегда и много чего знает. Он за вами присмотрит, а я все же побегу. Не могу я сидеть больше, матушке помощь моя нужна, я чувствую.

Веселина поцеловала в лоб сестру и выбежала на улицу, прямо в бурю. Сражаясь с сильными порывами ветра и упрямо пробираясь вперед, к темнеющему лесу, она шепотом молила Лешего не дать ей заплутать в лесу и не наткнуться на черта.

Деревья гнулись и скрипели, извилистая тропинка норовила спрятаться, ветер свистел и ревел, рождая болезненные для людских ушей звуки. Веселине все казалось, что с одной стороны тропинки плачет, надрывается младенец, а с другой – воет целая стая волков.

Через десяток шагов Веселина увидела в траве переливающийся всеми цветами радуги цветок. Она слышала об этом цветке, растущим только в Купальскую ночь. Он помогал найти клад или счастье, но ни то, ни другое ее сейчас не интересовало – она уверенным шагом прошла мимо, бросив лишь мимолетный взгляд на это чудо, распустившееся не в свое время. Еще через десяток шагов она увидела перо, горевшее ярким теплым светом, – о таком она тоже слышала, перо жар птицы, прекрасный трофей, приносящий несчастье и беды любому, кто его поднимет. Бед у Веселины и так сейчас хватало, так что она прошла мимо пера, все еще прося помощи у хозяина леса.

Милослава сидела у тонкой березки и негромко напевала себе под нос необычную мелодию, корзина ее была пуста, волосы растрепаны, пустые глаза глядели вперед, практически не мигая. Из-за дерева, оскалив острые белые зубы, вышел лохматый черный пес. Веселина бросилась к матери и обняла ее, закрыв своим телом.

– Тьфу на тебя, черт поганый! – сплюнула она в сторону пса, повернув к нему лицо.

Пес посмотрел на нее с любопытством и ушел в лес. Теперь осталось только решить вопрос о возвращении домой. Дождь только начал накрапывать, но Веселина знала – скоро небо разразится настоящим ливнем. Нужно было поскорее увести мать домой.

– Пойдем, матушка, – ласково уговаривала дочь. – Дома нас с тобой ждут родные, нужно идти.

Мать повернулась и посмотрела на дочь вполне осмысленно, кажется, она даже хотела что-то сказать, но только промычала нечто нечленораздельное. Веселина обняла матушку и помогла подняться.

– Дяденька Леший, помоги нам вернуться домой, прошу тебя. Я вместо матушки тебе хлебушка оставлю.

Веселина положила под дерево ломоть хлеба, принесенного с собой. Она никогда не выходила в лес без хлеба. Народные поверья она знала с младенчества и свято чтила их, в отличие от религиозных обрядов. Милослава не признавала религии, частенько смеялась и говорила: «Бога я не видала ни разу, а вот Лешего – не раз».

– Помоги не заблудиться в темном лесу, обереги нас, ведь мы здесь не по своей воле. Нас дома ждут… Смилуйся… – повторяла Веселина вполголоса, пытаясь отыскать в темноте тропинку.

Домой они все же добрались благополучно, но после этого матушка слегла и больше не вставала с печи. Она целыми днями лежала, то стеная, то молча глядя перед собой, оставляя детей гадать о том, что же произошло с ней в лесу.

Тряхнув головой, отгоняя от себя жуткие воспоминания, Веселина посмотрела на миску с кашей: матушка снова уснула.

Лада с Ярославом уже сидели за столом и ждали сестру. У них была традиция есть всем вместе, и, если один задерживался, остальные не начинали трапезу. Веселина присоединилась к ним. Собравшись за столом, каждый положил себе уже полутеплой каши, и воцарилась тишина – разговаривать за столом было не принято.

– Веся, – помогая сестре с уборкой после завтрака, тихо сказала Лада, – скажи, а у нас правда живет домовой? Ты для него оставляешь еду?

– Правда живет, и еду для него оставляю, но называть его принято «дедушкой», чтобы не обидеть.

Лада вся сжалась, спина сгорбилась, голова глубже ушла в плечи. Веселина с удивлением смотрела на сестру.

– Ты чего, Лада? Что с тобой?

– Понимаешь, – почти беззвучно произнесла Лада, – я боюсь… Жути на меня все это чародейство наводит… Как ты вообще понимаешь, что он хочет тебе сказать, когда он просто стучит?

Веселина оперлась на метлу и задумчиво посмотрела в потолок. Этот вопрос никогда не приходил ей в голову. Обычно, слыша легкий стук, картина того, что необходимо сделать, сама появлялась перед глазами. Иногда, вместе с такой картиной появлялись и четкие инструкции, будто кто-то нашептывал их ей.

– Не знаю даже… Просто чувствую, что он хочет мне показать. Ты его не бойся, он хороший, добрый… Ежели его не злить, само собой…

Лада покачала головой, взяла пустое ведро и вышла во двор, к колодцу, слова сестры вселили в нее еще больше жути и разлада. Через три дня Веселина уйдет, а Лада совсем не была к этому готова, и это тревожило ее.

Глава 2

– Смотрите! Идет!

– Идет-идет, головою трясет!

– Не подходите к ней! Вдруг еще чего жуткого али гадкого нам сделает?

Веселина ниже опустила голову, стараясь выключить слух и сознание. Каждый выход в деревню превращался для нее в настоящую муку. Если бы ее попросили представить Ад, то в голове сложился бы именно такой образ: десятки чертей бежали бы за ней со всех сторон, не давая сделать шаг и постоянно галдя.

В эти моменты Веселина гадала над вопросом о том, почему в деревне все такие агрессивные и злые. С самого детства деревенские невзлюбили ее. Иногда она думала, что все члены ее семьи прокляты, ведь от нападок деревенских страдали они все без исключения. Добиться внятного ответа на вопрос: «Почему вы делаете это?» – никак не удавалось, все тут же исчезали, окатив презрительным взглядом. Веселина не единожды задавала этот вопрос матери, но та только надменно усмехалась в ответ и плевала в сторону деревни, а затем уходила, так ничего и не сказав.

Дойдя до покосившейся избы на другом конце деревни, Веселина постучала в дверь и принялась ждать.

– Веся, это ты! – безрадостно сказала девушка, в первый раз за все годы дружбы, не кинувшись обнимать гостью. – Я тебя поджидала, только никогда не знаю, придешь ты сегодня, али нет. Проходи, коль пришла.

Девушка сделала шаг назад, давая гостье войти. Веселина почувствовала запах свежего хлеба, жар от печки обжег замерзшие на легком морозце щеки, кожа рук начала покалывать. Гостья разделась и взглянула на тоненькую фигуру подруги в выцветшем, бледно-красном подпоясанном сарафане.

История их дружбы началась в момент нападения злых соседских девчонок на скромную и тихую Злату. Единственным ее родственником была мать, их семья считалась самой бедной в деревне, за что девчонки и мальчишки нередко дразнили Злату. И тот раз не оказался исключением.

Кольцо воинственно настроенных девочек от семи до девяти лет окружало одиноко стоящую посередине тонкую, похожую на печальный скелет, фигуру Златы. Они выкрикивали ей обидные гадости и смеялись, а она не смела поднять глаза и ответить им, только было видно, как крупные слезы капают на землю.

Никто не вступился за нее, кроме идущей мимо Веселины. Она шла к знахарке, толпа девчушек привлекла ее внимание, а как только до ушей донеслись злые насмешки, Веселина, привыкшая защищать брата и сестру от нападок других людей, не думая, бросилась в центр «круга позора», расталкивая локтями возмущающихся девчонок.

– Ну-ка, расступитесь! – грозно крикнула она, прорываясь через плотный круг. – Кого вы тут опять мучаете?

– Смотрите-ка! А наша ведьма заступается за замарашку! Вот так парочка! – послышались крики со всех сторон.

– Иди, куда шла, – ядовитым голосом, полным злости и раздражения, ответила зачинщица, старшая из девочек.

Но Веселина и не думала оставлять хрупкую маленькую фигурку на растерзание «деревенских куриц», как она всегда про себя их называла. Она готова была вступить и в драку, и в словесную перепалку со всеми обидчицами. Огонь справедливости горел в глазах Веселины, ноздри широко раздувались, а руки сжались в крепкие кулаки. Увидев настрой своей противницы и зная о репутации Веселины, как урожденной ведьмы, что случалось в жизни довольно редко, зачинщица травли Златы отступила, сделав шаг назад и повернувшись спиной.

– Ничего, ведьма, – вполголоса сказала она, – мы и до тебя доберемся, будь уверена.

После этих слов девочки в кругу единодушно отступили на шаг назад и разбрелись по своим делам.

– Ты как? – спросила ее тогда Веселина.

Злата подняла свои красные заплаканные глаза и с благодарностью посмотрела на свою спасительницу. Всю дорогу до своего дома Злата благодарила Веселину.

– Я тебе теперича подруга на всю жизнь, – с восхищением сказала Злата.

– Я от твоей дружбы не откажусь, но сразу тебя остеречь должна – в деревне за мной по пятам дурная слава бродит. Ежели что… Я тебя неволить не стану.

Злата тогда только кивнула, помахала новой подруге рукой на прощание и скрылась в избе. Но это было тогда…

А сейчас, Веселина стояла напротив подруги и лучезарно улыбалась. Они обе уже выросли, их дружба, крепкая и нерушимая, часто поддерживала и давала сил обеим девушкам. Для Веселины эта дружба была настоящим спасением в мире, полном ненависти и изматывающих обязанностей.

– Почему это мне не прийти, Злата? – засмеялась Веселина.

– Да знаешь… Из-за всего…

– По мне, так не сильно-то все изменилось…

Злата опустила худое лицо с огромными голубыми глазами и впалыми щеками к земле. Руки непроизвольно сминали и снова отпускали пояс, длинная светло-русая коса лежала на худеньком плече.

– Матушка хочет, чтобы я с тобой не общалась больше…

– Почему?

– Не могу объяснить, слишком уж все сложно, а она мне прямо не говорит. Насколько я разумею, дело в твоей семье и в твоей родительнице. Есть жуть какая-то, что по пятам за вами ходит. Матушка иногда шепчет, что…

– Что?

Злата никак не могла продолжить мысль, переводя взгляд с одного предмета на другой и постоянно дергая пояс.

– Говори, я не буду дуться, – успокоила Веселина. – Ну же.

– Что все дети в вашей семье от бесов, а сама Милослава – ведьма.

Веселина открыла было рот, чтобы опровергнуть все, но так и осталась стоять, сопоставляя все случаи из своей жизни. Поверить в то, что матушка могла быть ведьмой, было сложно, но не невозможно.

– Чушь все это! – нахмурилась Веселина. – Ужо наверняка были бы приметы, но я-то таких не видала…

– Ты и права, поди, но я супротив матушки не пойду…

Веселина не поверила своим ушам. Ее единственная и лучшая подруга сейчас стояла перед ней, глядя на свои руки, все еще теребящие пояс, и говорила, что они больше не могут встречаться?

– Почему ты решила поведать мне об этом ныне? Почему не в другое время?

– Тебе хорошо… Ты нашла себе мужа в другой деревне, а ко мне на днях посватался Казимир. Токмо сказано мне было, чтобы я с нечистью перестала знаться.

– Я теперь нечисть для тебя… Так, да?

Злата стояла, все еще не глядя на подругу. Слезы гнева и боли застилали глаза, она кусала губы, чтобы не разрыдаться при бывшей подруге. Уходить до получения ответа не хотелось. Ей важно было услышать подтверждение конца их дружбы из уст Златы.

Дверь избы неожиданно отворилась, на пороге возникла широкая фигура с покрытой платком головой, в полушубке, с корзиной в руках. Женщина окинула Веселину презрительным взглядом и сплюнула в левую сторону.

– Эта ведьма в нашей хате что забыла? Злата, я ж тебе запретила с ней якшаться!

– Я ужо сказала ей, матушка. Она собирается прочь. Так, Веселина?

Растерянная Веселина схватила свой тулуп и выбежала из избы, едва не сбив с ног мать Златы, все еще стоящую в проходе и грозно на нее глядевшую.

Слезы стыли на щеках. Веселина, не разбирая дороги, по памяти, бежала домой. Сейчас толпы мальчишек, обычно следующие за ней по пятам и кричащие ей колкости, не волновали ее. Сейчас ее ничто не волновало, она пыталась справиться с болью, что вызвали у нее слова Златы.

Вбежав в дом, где сейчас никого не должно было быть, кроме лежащей на печи матери, Веселина села в угол, толком даже не раздевшись, прижала колени к груди и дала волю своим чувствам. Слезы текли ручьями, всхлипывания рвались наружу, как бы Веселина не пыталась их сдержать.

– Не может это быть правдой! – успокаивала она себя шепотом. – Сызмальства мы дружны были, а нынче я для нее просто нечисть? Ведьма? И она мне это вот так заявляет! Да как же так…

Веселина не заметила, как в дом вошел Ярослав. Он умел двигаться так тихо, что даже самый чуткий заяц услышал бы его только с расстояния трех шагов. Подойдя к сестре, Ярослав опустился рядом с ней на пол и обнял за плечи.

– Чего ты так кручинишься, сестрица?

Веселина вздрогнула от неожиданности, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась, стерев с щек слезы подолом сарафана.

– Да что ж мы с тобой, чужие люди друг другу? – нахмурившись, сказал Ярослав, заметив это движение.

– Не хочу я тебя своими бедами обременять, зачем это…

– Знаешь, Веселина, вот всегда-то ты так… Никому не позволяешь себе помогать. Мы все хотим облегчить тебе быт, а ты от нас открещиваешься постоянно, будто и не родня мы тебе вовсе. Зачем ты так?

– Я просто не хочу, чтобы вы тревожились понапрасну, я ведь старшая в доме…

– Послушай меня, Веся. Ты только хуже нам делаешь.

– Почему это? – нахмурилась Веселина.

Она встала с пола и, подперев руки в бока, смотрела на брата. В голосе ее появились нотки недовольной мамы, с которой спорит несмышленый ребенок. Ярослав улыбнулся и слегка покачал головой, тоже поднимаясь на ноги. Как часто ему приходилось слышать этот тон…

– Ты замуж зачем выходишь?

– Как это «зачем»? Знамо дело зачем – дабы вы с Ладой ни в чем не нуждались, да матушка была довольна.

– Ты сама в эту ересь веришь-то?

– Я тебя не понимаю… Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что тебе бы пора перестать думать за других, решая в одиночку, что, по твоему разумению, для нас будет лучше. Не кидайся ты всех спасать, не оберегай, как неразумных птенцов. Подумай и о себе…

Веселина, резко развернувшись, ударила его косой и выбежала из дома. Мало того что ее только что бросила подруга, так теперь еще и брат ополчился на нее неизвестно за что. Прибежав в лес, Веселина начала ходить по лужайке, где любила проводить время в своих мыслях, когда удавалось улучить минутку.

Попеременно впадая то в состояние жалости к себе, то в гнев, сравнимый с гневом матери, чьей любовью пренебрегли, Веселина то плакала, то сжимала кулаки от злости, ни на секунду не переставая ходить вдоль луга. Она знала, что таким хождением может прогневить Лешего или привлечь ненужное внимание бесов, но остановиться не могла – это был единственный способ успокоиться.

Веселину вдруг пронзил холод. По спине пробежали мурашки. Появилось чувство, будто кто-то пристально смотрит. Она огляделась, готовая бежать домой в любой момент, если увидит кого-нибудь, только никого не было. Из темнеющей чащи послышался тихий мелодичный зов: «Ау!»

Глава 3

– Ты чего тут бродишь? – послышался тоненький голосок.

Веселина обвела окружающее пространство внимательным взглядом.

– Кто здесь? – осторожно спросила она.

– Кто-кто… Я тут. Внимательнее гляди.

Веселина задумалась. Сейчас был идеальный момент для побега домой, и она бы с удовольствием воспользовалась им, но… Природное любопытство вступило в неравную борьбу со страхом и явно его побеждало.

– Ну, чего встала, аки истукан? Туточки я, на пенечке сижу, на тебя гляжу, – донесся смех снизу.

На старом, поросшем мхом пне, у края опушки сидел маленький лохматый человечек с большим животом. В волосах его застряли листья и веточки. В человеческом понимании одежды на нем не было, все тело было покрыто темно-зеленым мхом.

– Ты Леший, что ли?

– А ежели даже и так, чего не убегаешь?

Веселина уперла руки в бока и грозно посмотрела на человечка.

– Чего это я убегать должна? Я тебя не боюсь! Кто ты вообще? На Лешего не похож…

Человечек нахмурился, но через несколько минут улыбка снова озарила его круглое лицо.

– Есть у тебя еще хлеб? Жуть, как он мне понравился.

– А если я заблужусь, что потом Лешему отдавать буду? – колебалась Веселина. – Мне самой хлеб еще надобен будет…

– Не будешь ты блуждать, слово даю. Я тебя выведу.

Веселина все еще колебалась. Она не была против угостить человечка, но верить его словам было нельзя: необходимость оставить часть хлеба на откуп все же была.

– Так ты кто такой?

– Чего, не признала? Аука я. Ближайший друг нашего Лешего. Это я тебе тогда помог выйти из леса.

– А ты, случаем, не ведаешь, что с матушкой тогда приключилось? Она теперь совсем плоха…

Аука наклонил голову вбок, внимательно глядя на стоящую напротив девушку. Веселина достала кусочек хлеба из сумочки, висящей на поясе, и положила на пень. Аука радостно набросился на угощение, с противным чавканьем жуя хлеб. Веселина стояла и смотрела на маленькое мифическое существо, встреча с которым представлялась ей чудом. Разве такое возможно? Неужели предания не врут, и вся эта нечисть существует на самом деле? Поверить в это было непросто.

– Известно мне, что с твоей матерью тогда приключилось. Я и помог тебе тогда из леса выбраться, очень уж ты мне по душе пришлась. Ступай за мной, я тебе кой-чего покажу.

Аука спрыгнул с пенька и побежал в лес. Почувствовав, что Веселина не идет за ним, он остановился.

– Ты чего это? Сама ж вопрос задала, а сама стоишь.

– А куда это ты меня ведешь?

– Показать тебе, неразумной, хочу, что произошло и где. Идем, говорю. Иначе никогда не узнаешь.

Веселина колебалась, хотя в глубине души она уже приняла решение. Даже если Аука хотел заманить ее в лесную чащу, чтобы там бросить – это была единственная возможность узнать о произошедшем с Милославой. Веселина надеялась узнать причину такого состояния, чтобы найти против него заговор и изгнать надоевший недуг навсегда. Она молча кивнула и двинулась в сторону своего проводника.

В лесу было холодно, корка мороза покрывала землю, голые деревья соседствовали с одетыми в зеленую хвою елками и соснами. Веселина шла, временами поскальзываясь. Крючковатые ветки цепляли ее тулуп и косы, выглядывающие из-под платка. Тишина пугала, вызывая чувство тревоги и беспокойства. Она еще никогда не заходила так глубоко в лес.

– Запомни, Веселина, что бы ни случилось – не ходи в лес, ежели нет под твоими ногами протоптанной тропинки, – с детства учила Милослава. – Лес – опасное место, обиталище всей нечистой силы, как доброй, так и злой. Ежели чего не так сделаешь – назад уже не вернешься.

С каждым шагом эти слова звучали в голове Веселины все настойчивее. Деревья становились выше и росли слишком плотно, стало темно. Совсем рядом послышался хруст ветки, затем – крик совы. Аука шел, насвистывая веселую мелодию и забавно размахивая руками и ногами. При взгляде на него, все страхи тут же таяли, а губы растягивала ласковая улыбка – он, как маленькое солнышко, освещал пространство вокруг светом и спокойствием. Опасность заключалась в переменчивости поведения лесной нечисти. Предсказать конец такой прогулки было невозможно: по поверьям, настроение лесных обитателей менялось моментально, если им что-то не нравилось.

Следуя за Аукой, Веселина вспоминала все, что слышала о нем от матушки. Сведений оказалось не так уж много – он любил сбивать путников с тропинки, подшучивать над ними и пугать своими неожиданными криками: «Ау!» В народе о нем говорили как о проказнике, случаи столкновения с которым заканчивались благополучно, в отличие от встреч с хозяином леса.

– Я токмо тебя до расщелины проводить могу, дальше мне никак нельзя.

– Почему? Погоди, до какой расщелины?

– Увидишь, как дотопаем. А потому, что мне туда дороги нет. Мне и здесь хорошо, поближе к людям… В лесу за расщелиной все другое… Там ошибок не терпят.

При этих словах Аука остановился. Дрожь пробежала по маленькому тельцу, лицо скривилось. Веселину внезапно сковал неописуемый животный ужас, она не могла заставить себя сделать шаг или пошевелиться, даже просто моргнуть. Каким-то чутьем она поняла, что ее ужас имеет не естественное происхождение – он, как и веселость, передавался от Ауки.

Преодолев остаток пути в молчании, они вышли на опушку, залитую солнечным светом. В самом центре протекал весело журчащий ручеек, по берегам которого перемежались цветы – подснежники, ландыши и одуванчики. За ручейком виднелся огромный камень, размером сравнимый с двумя широкими трехэтажными теремами, поставленными друг на друга. Посреди камня зияла щель, сужающаяся кверху.

– Как это? Цветы? Зимой?

Аука лишь мельком взглянул на желто-белый ковер цветов, раскинувшийся с обоих берегов. Его взгляд привлекал камень. На лбу Веселины выступили капельки пота, ноги налились свинцом. Она с усилием старалась сконцентрировать все свое внимание только на цветах, чтобы не запаниковать и не убежать обратно в лес.

– Где мы? – спросила она.

– Это – междумирье. Я дале не пойду.

– Что это за место?

– Сказано же тебе – междумирье это.

– Поясни понятнее…

– Ох-ох, ну и молодые пошли… Ничегошеньки не знают. Междумирье – место между мирами. Эта полянка служит для сего. Один – мир людей, а другой – опасный мир нечисти и зла, если говорить по-вашему.

– Зачем ты привел меня сюда?

– Ты ж сама справлялась, чего с матушкой твоей случилось. Вот и привел. Она туда частенько захаживала… Чего по ту сторону было – не ведаю, токмо вышла она оттуда уже того… Ежели охота разузнать, так топай в щель.

Веселина посмотрела на расщелину, приковывающую взгляд и вместе с тем – пугающую. Была только одна возможность узнать, говорит ли Аука правду или дурит ее – перейти ручеек и войти туда.

Пока Веселина решала, что же делать, рядом с Аукой появилась лягушка. Она что-то важно проквакала и ускакала. Появление лягушки прошло для Веселины незамеченным.

– Тут это… – Аука потянул Веселину за рукав. – У тебя там дома такое…

– А?

– К тебе, говорю, гости пришли. Тебе бы домой идти.

– Какие еще гости?

Аука промолчал, только развернулся спиной, готовый идти обратно. Веселина забеспокоилась. Она готова была бежать скорее домой, но Аука шел спокойным шагом.

– Откуда ты узнал?

– Лягушки передали, от вашей домовой узнали.

– Разве ж у нас есть лягушка?

– В каждой хате под порогом такая есть. Домовой лягушкой зовется, дом защищает от несчастий.

– Это значит, у нас там несчастье настоящее? Бежим же! – заволновалась Веселина.

– Нельзя бежать. Лешего рассердим, лесная чащоба спешки не любит. К ней уважительно надобно…

Спорить Веселина не стала, все же Аука проводил в лесу куда больше времени. Веселина нервничала, ее настроение смешивалось с тревожностью ее проводника. Ей казалось, что они идут целую вечность.

– Что за гости? – еще раз спросила Веселина.

– С той стороны набежало… – неуверенно произнес Аука, замявшись. – Теперича можно и добавить ходу.

Аука побежал, Веселина – за ним, стараясь не обгонять. Они остановились на полянке. За молодым кустарником лес заканчивался, и начиналась территория деревни. Веселина хотела побежать дальше, но Аука остановил ее громким окриком.

– Постой! Я тебе вот чего проговорить хотел… Ты ежели надумаешь вернуться к камню, так можешь просто явиться на полянку и хлебушка мне принесть, я тебя отведу.

– Зачем мне возвращаться туда?

Аука ничего не сказал, просто махнул рукой и растворился в воздухе. Веселина услышала крики и плач сестры, доносящийся со стороны дома. Сжав кулаки и нахмурив брови, она побежала на помощь.

Глава 4

– Нет! Нет! Не делайте этого! – кричала Лада. – Отпустите его!

Веселина почти добежала до дома, но неожиданно остановилась. На земле у порога сидела Лада и громко всхлипывала, плечи ее дрожали. Голова Лады была опущена, рядом же никого не было.

Веселина обернулась. На границы лесных владений она заметила едва заметный странный вихрь, моментально скрывшийся за деревьями. Подойдя ближе, Веселина тронула сестру за плечо. Лада вскрикнула и отпрянула в сторону.

– Тише, Лада! Это же я.

– Веся? Это на самом деле ты?

– Чего случилось-то? Я слыхала твой крик. Тебя обидел кто? Небось, мальчишки эти несносные…

Лада села, обхватив колени руками и уткнувшись в них лицом. Она слегка раскачивалась, не говоря ни слова и больше никак не реагируя на попытки сестры ее растормошить.

Веселина с ужасом смотрела на хрупкую маленькую Ладу. Ей оставалось только гадать, что же произошло с сестрой и оклемается ли она со временем, или же ее ждет участь Милославы. Даже с одной недееспособной в доме было не так уж просто, а с двумя – сущий кошмар. А у нее уже через два дня свадьба… Отменить его никак нельзя, перенести – тоже.

Такое предложение могло поступить ей только один раз в жизни, и это была невероятная удача. Если учесть молву о ней самой и ее семье, сватовство зажиточного крестьянина можно было считать настоящим чудом.

Третьяк, жених Веселины, был третьим сыном в бедной крестьянской семье и отличался от своих четырех братьев только хитростью и отсутствием совести. Поговаривали, что с его дурным характером, скупостью и жестокостью жену он себе не найдет. Если же учесть, что к такому и так не сладкому характеру добавлялся солидный возраст, уже убеливший бороду и внешность подстреленного и окосевшего старого индюка, то объяснимо, почему ни одна девица из двух-трех деревень на расстоянии четырех верст от его родной деревни не хотела за него замуж. Ему же приспичило жениться. И тогда он решил – как всегда – применить хитрость. Нашел девицу подходящего возраста, которой суждено было остаться «вековухой», и посватался к ней.

Но его прихоть была настоящим праздником для Веселины, ведь тогда она могла бы поддерживать семью материально, хоть и втайне от мужа. Это казалось ей неправильным и нечестным делом, но ради матушки и сестры она была готова пойти на все. Судьба Ярослава рисовалась ей куда более радостной. Он должен был найти себе жену и взять помощницу в дом, которая обучала бы Ладу и содержала Ярослава с матерью. Несмотря на слухи, найти невесту для Ярослава было куда проще.

Размышляя о будущем своей семьи, она непроизвольно начала заниматься домашними делами, оставив Ладу сидеть у порога. Она просто забыла о сестре в силу привычки – отдельного времени на думы о светлом будущем у нее не было, приходилось совмещать с работой во дворе или в доме.

Веселина достала из печи румяный хлеб, вдохнула полной грудью его пробуждающий аппетит аромат и поставила на стол, накрыв рушником. Взяв березовый веник, она начала выметать мусор из избы. Неожиданно кто-то за порогом чихнул. Сердце Веселины на несколько секунд перестало биться, дыхание остановилось.

– Лада! – вспомнив о сестре, кинулась она из дома.

К ее удивлению, Лада стояла на ногах и озиралась, будто только что очнулась от долгого страшного сна.

– Как ты? – обняв сестру, спросила Веселина.

– Не знаю… Я будто была заколдована, слышала тебя, но… будто тонула медленно в болотной трясине, из которой никак не получалось выбраться. А потом я как чихнула! И мое оцепенение прошло…

– Так что случилось? Почему ты звала на помощь? Где Ярослав? Тебя кто-то обидел? – тараторила Веселина, взволнованно глядя на сестру.

Налетевший порыв холодного ветра заставил Ладу поежиться. К деревне незаметно подкрались сумерки.

– Пойдем в дом, холодно тут, – сказала Лада.

Она зашла внутрь и тут же накинулась на все еще теплый хлеб. Веселина с любопытством смотрела за тем, как ее сестра, обычно съедающая не больше, чем маленькая птичка, со зверским аппетитом поглощает хлеб, кашу и мед, стоящие на столе.

– Сама не знаю… – виновато произнесла Лада, как только доела почти все стоящее на столе, кроме меда. – Может, проклятие какое?

– Теперь-то ты готова поговорить о том, что случилось?

– Я… Мне очень тяжко говорить об этом… Ярослава забрали…

Веселина соскочила с лавки от неожиданности. Услышав такую весть, она в уме уже продумывала свои дальнейшие действия, готовясь бежать на выручку и спасать Ярослава.

– А я-то думала, что он просто убежал в деревню! Кто? Кто забрал? Ну, чего же ты молчишь, Лада!

– Ты пойми… Это все слишком уж мудрено…

– Ты о чем?

– Я в доме была, а Ярослав занимался в поле. Вдруг, откуда ни возьмись, появились двенадцать молодцев. И все одеты похоже – в черные кафтаны, подпоясанные шелковыми алыми поясами. Я, как увидала их, тут же недоброе почуяла. Выбежала во двор и слышу: они так спокойно что-то говорят Ярославу, а он хмурится, грубит им в ответ. Я на крылечке замялась, не знала сразу же на помощь бежать, али подождать. И тут вижу: берут его под руки и тащат в сторону леса. Я как закричу! Они на меня зыркнули своими глазищами и вдруг исчезли! Я еще раз крикнула, но больше их не видела. А на меня будто ведро со смолой вылили… Ни сообразить ничего не могу, ни сделать. И тут ты как раз появилась…

Веселина открыла рот, но не нашлась что сказать. Она села на лавку и схватила руками голову. Перед ней возникло воспоминание сверкающего вихря. Неужели это он унес Ярослава? Веселина нервно зашагала по комнате, обкусывая кожу на губах и тормоша конец пояса. Лада смотрела на нее, сжавшись, как обычно, словно запуганный зверек.

– Что же делать… Что же делать – бубнила Веселина, уставившись в пол и продолжая ходить. – Где же теперь его искать? Кто это был? Может в лесу чего знают… Он-то точно должен знать, точно что-то скрывал… Про гостей сказал, а что за гости… Вот то-то и оно, что не сказал. Значит, знает. Сегодня я уже ничего не сделаю, но завтра с первым лучом солнца… Он от меня никуда не денется.

– Веся, ты о чем?

– А? Да… – Веселина хотела было уже рассказать сестре про встречу с Аукой, когда вспомнила реакцию Лады на домового, да и о таких встречах лучше помалкивать – этому научила ее Злата еще в начале их дружбы. Встреч с необъяснимым в деревне боялись сильнее, чем грозы.

– Веся?

– Думаю…

– Веся, я чего-то притомилась… Пойду полежу… – зевая, сказала Лада.

Веселина посмотрела на сестру – та действительно выглядела утомленной: глаза закрывались, язык едва ворочался, отчего слова становились непонятными, будто пережеванными. Обняв сестру и пожелав ей скорого восстановления, Веселина занялась уходом за матушкой.

Она задумчиво кормила мать кашей, пока та не застонала. Ложка уже давно попадала в щеку, Милослава отвернулась от еды и беспокойно переводила взгляд с дочери на угол, где всегда стояла мисочка с едой для домового. Милослава отчаянно пыталась что-то сказать или показать, но что-то не давало ей пошевелиться. В первый раз за прошедшее с летнего происшествия время, Веселина заметила, что матушка двигается так, будто руки у нее связаны невидимыми веревками, а звуки напоминают мычание человека, запихавшего в рот огромный кусок мяса.

– Ты хочешь чего?

Милослава едва заметно кивнула, она уставилась в угол и замычала. Веселина не могла понять, что ей делать. Она встала в углу, и на нее неожиданно обрушилось воспоминание из детства, о том, как она стояла на том же месте, и домовой коснулся ее руки. Теперь же он не гладил ее, а резко потянул в сторону. Чуть не упав, Веселина на цыпочках пошла в сторону, где отдыхала ее сестра – именно туда отправил ее домовой.

Входная дверь с резким звуком открылась. На пороге стояла женщина с длинными черными волосами, свободно лежащими волнами на округлых плечах. Красотой она могла бы сравниться только с Еленой Прекрасной, при том, что выглядела довольно растрепанной. Веселина никак не могла оторвать взгляд от изящных линий лица и горящих желтых глаз, напоминающих волчьи.

Незваная гостья, отпихнув Веселину, стоящую посреди комнаты с открытым ртом, подбежала к Ладе, с легкостью, будто соломенную куклу, подняла ее на руки и бросилась к двери.

– Не уйдешь! – со злостью закричала Веселина, замахиваясь на незнакомку ухватом.

Женщина усмехнулась и, изловчившись, бросила к ногам Веселины стеклянный пузырек с зеленой жидкостью. Как только хрупкое стекло разбилось, комната наполнилась зеленым газом. Веселина закашлялась, глаза заслезились, сознание начало меркнуть. Из последних сил Веселина все же доползла до порога и упала, не в силах больше пошевелиться.

– Лада! – прошептала беззвучно Веселина, борясь с охватившей ее слабостью.

Она видела, как незнакомка вскочила в высокую ступу, махнула метлой и улетела в ночное небо. Глядя в темное звездное небо и чувствуя, как мороз обжигает руки, лежащие на покрытом льдом крыльце. Маленькая слезинка беспомощности скатилась по щеке, Веселина сделала еще одну попытку встать и тут же рухнула без сознания, ударившись о замерзшее дерево.

Глава 5

Перед глазами был потолок. Веселина приподнялась на локтях и осмотрелась. Она лежала внутри, на коврике, лицо болело, напоминая о том, что произошло с ней не так давно.

– Лада! – бросившись к выходу, закричала она.

Дверь оказалась заперта. Веселина то тянула ее, то толкала, но она никак не хотела поддаваться. Слезы текли без остановки. В отчаянии Веселина оторвала от двери ручку – ничего не помогало. Вытирая рукавами слезы, она без сил села в ближайший угол.

Снова это же мягкое поглаживание, на этот раз – по щеке. В голове возникли картины свежеиспеченного хлеба, рассвета и полянки, где она впервые повстречала Ауку. Указания были понятны, только казались невыполнимыми.

– Не могу же я бросить матушку одну… Ей помощь моя нужна. Ежели со мной чего произойдет, то у нее никого не останется больше…

Послышался стук по стене, Веселина спиной ощутила его вибрации.

– Нельзя так…

Она встала и заходила по комнате.

– Нельзя, понимаешь? Да, Ярослав и Лада… Я даже не ведаю, где их искать. Кто их забрал? Где они? А ежели я и их не найду, и сама потеряюсь… Что же, матушка будет одна сидеть здесь без еды и воды в ожидании своего последнего часа? Ежели бы точно знать, куда их нечистая сила унесла, то можно было и за день обернуться, а так… Вот ты говоришь, что присмотришь за ней. Как такое возможно? Даже я, та, кто понимает тебя, не могу тебя увидеть. Есть ли у тебя вообще тело? Али ты бесплотный дух? А ежели так, то как ты ей тогда пить подашь?

Веселина посмотрела на мать, с закрытыми глазами лежащую на своем обычном месте. Бледное лицо было спокойно и расслабленно, уголки тонких губ в недовольстве опущены вниз. Сердце Веселины вдруг на секунду замерло, прежде чем в страхе забиться сильнее.

– Матушка! – Веселина бросилась к матери и дотронулась до ее холодной руки.

Картины замелькали перед глазами, превращаясь в связное видение. В этом видении Милослава стояла посреди занесенного снегом пустыря в длинной рубахе без сарафана и протягивала руку в сторону виднеющегося на горизонте леса. Веселина видела, как ее мать направилась в лес, с трудом преодолевая налетевшую откуда ни возьмись снежную бурю. Все деревья в лесу стояли голыми, даже у хвойных отсутствовали иголки.

Раскачиваясь под порывами ветра, деревья стонали. Они цеплялись колючими ветками за одежду, волосы, лицо и руки Милославы, упорно стараясь задержать ее. Вьюга становилась все злее, ветер сбивал с ног, швыряя острые льдинки в лицо и, будто специально, целясь в глаза. Милослава показала рукой на огромный камень с расщелиной посередине.

– Ты должна найти Ладу! – прокричала Милослава. – Не тревожься за меня! Только найди Ладу!

Ветер прижал фигурку Милославы, будто уменьшившуюся в два раза, к заснеженной земле. Веселина увидела умоляющие глаза своей матушки и протянутую в сторону камня руку. На этом видение оборвалось.

Приходя в себя, Веселина покачала головой. Она снова была в избе, держа за руку пристально наблюдающую за ней мать.

– Как же я тебя брошу… – покачала головой Веселина.

Невероятным усилием мать сделала слабую попытку вырвать свою руку из руки дочери. Веселина удивленно посмотрела на лицо Милославы – в глазах пылал гнев, сжатые в тонкую нить губы почти исчезли с лица. Такой рассерженной Милослава не была еще ни разу за все время, которое Веселина ее знала.

Веселина вздохнула, опустила руку матери и подошла к столу. Ей предстояло сделать нелегкий выбор. С одной стороны, гнев матушки, видение, указы от домового и пропавшие где-то в лесу брат и сестра, с другой – оставление в одиночестве беспомощной женщины, которая вырастила и вынянчила…

– А ты точно сможешь ей подсобить, ежели что? – повернувшись лицом к «углу домового», спросила она.

Послышался уверенный двойной стук по дереву.

– Чего уж там… Будь по-вашему, – махнула Веселина рукой и направилась к двери.

Голова тут же зашумела, с бешеной скоростью замелькали картины хлеба и восходящего солнца.

– Поняла я, поняла… – с трудом выговорила Веселина, разминая пальцами виски. – Хлеб и подождать.

Закатав повыше рукава, она увлеченно принялась за работу. Печь хлеб Веселина любила. Этот процесс успокаивал, давая время подумать и перевести дыхание. Особенность выпечки хлеба заключалась в тишине, обязательной на каждом из этапов приготовления. Откуда пошла такая традиция, Веселина сказать бы не смогла. Однажды услышав от матери наказ: «Помалкивай, пока печешь хлеб, иначе не выйдет», – она просто приняла его к сведению, не задумываясь о причинах.

В момент приготовления хлеба Веселина уходила мыслями в свой внутренний мир. Она ни на кого не реагировала, никому не отвечала и ничего не слышала. Весь ее мир сосредотачивался на простых и понятных действиях, совершаемых изо дня в день.

Как только хлеб был готов, Веселина осторожно, словно младенца, завернула его в ткань и положила в корзинку, накрыв для сохранения тепла еще несколькими тряпками. Теперь оставалось дождаться рассвета.

На улице тем временем зима уже разгулялась во всю свою силу. Мороз крепчал, одевая голую землю и крыши домов спящей деревни в белые пуховые одежды, рисуя на окне ледяные узоры и щипая за нос любого, кто рискнет высунуть его наружу. Веселина застыла на пороге от удивления. Красота искрящихся снежинок, похожих на маленькие звездочки, завораживала. Сколько же времени прошло, если за время отсутствия у нее сознания успело выпасть столько снега?

Вокруг стояла тишина, возможная только в глубокую морозную ночь, когда люди, дневные птицы и звери крепко спят, а ночные охотники уже вернулись в свои убежища, чуя приближающийся рассвет. С затянутого тучами неба все еще падали крупные снежинки, застревая в волосах и ресницах и тая на кончике носа.

Сердце Веселины наполнилось необъяснимой радостью, будто предчувствуя чудо, которое непременно должно произойти. Веселина остервенело помотала головой, отгоняя эти мысли и неуместную радость. Как можно радоваться, когда матушка остается совсем одна, без помощи…

«Надобно просто посмотреть на небо, определить, скоро ли рассвет, и возвращаться домой, нечего тут стоять без дела», – рассердилась на себя Веселина.

Вдохнув еще раз обжигающий воздух, Веселина зашла в избу.

– Так, – проговорила она сама себе, – до рассвета совсем чуть-чуть. Я должна перекусить, накормить матушку, еще раз все проверить и… и… Вроде все.

Как только первые, еще бледные лучи медленно поднимающегося солнца заблестели на крышах домов, Веселина надела тулуп, завязала платок на голове, взяла в руки корзинку и вышла из дома.

Белый снег приятно скрипел под ногами, оставляя глубокие следы. Веселина с ужасом смотрела на эти следы, искренне надеясь, что их завалит снегом до того, как кто-нибудь из деревни их обнаружит. Обычно местные сторонились их дома, свято полагая, что Милослава является могущественной ведьмой, способной наслать такие проклятия, от которых потом ничего не поможет. По этой причине никто из деревни не применял к ним силу, но и помощи ждать было неоткуда.

«А ежели все же зайдут? А матушка там совсем одна… – сокрушалась Веселина. – Негоже так поступать, вот только и спорить с матушкой негоже… Надобно идти вперед. Чем быстрее оборочусь, тем меньше спроса будет. День сегодня пригожий, токмо кто ж в лес в снег пойдет?»

Успокоив себя, Веселина пошла дальше уже увереннее. Выйдя на полянку, она негромко позвала Ауку.

– Ау! Аука! Выйди ко мне, я тебя хлебушком угощу.

Несколько минут ничего не происходило, вокруг стояла тишина. Веселина уже набрала в легкие воздуха, чтобы позвать еще раз, но тут кто-то справа от нее веселым голосом сказал: «Ау!»

– Говорил же, что еще вернешься… Хлеба принесла?

– Да, вот, – протянула ломоть Веселина. – Так ты ведал что-то? Чего тогда мне сразу все не сказал?

– Ну… – почесывая свою лохматую спутанную гриву, сказал Аука. – Я-то ведать-ведаю, но токмо то, что в моих владениях делается, а за деревню вашу человечью не я отвечаю. Чего у вас там происходит – не моя забота. Чего случилось-то?

– Брата забрали какие-то «красивые молодцы в темных кафтанах», а сестру – какая-то простоволосая красавица на ступе с метлой… Мне домовой с матушкой сказали в лес идти, к камню.

– Ох-ох… Беда к тебе пришла. Торопиться надобно…

– Куда?

– Как куда? К камню.

Аука доел хлеб и побежал в лес. Веселина поспешила за ним. Она хотела еще что-то спросить, но быстрый темп ходьбы по заснеженному лесу давался ей непросто. Ноги вязли в белой трясине снега, с каждым шагом силы уходили от обычно достаточно активной Веселины. Пережитое волнение и бессонная ночь сказывались на ее самочувствии.

– Погоди, – задыхаясь, крикнула Веселина. – Не могу…

Аука остановился, и, насмешливо улыбаясь, осмотрел свою спутницу с головы до пят. Удивительно, но его маленькие босые ножки не проваливались в снег, он шел, не оставляя за собой ни единого следа.

– Как это у тебя так получается? Без следов ходить…

– Не положено тебе знать. Ты отдохнула, раз силы появились, чтоб вопросы задавать?

Аука снова пошел вперед быстрым шагом, Веселина, стиснув зубы, последовала за ним.

Приходилось бороться не только с сугробами, но и со снежным покрывалом, осыпающимся с веток деревьев. Веселина считала шаги, сосредоточившись на процессе перемещения своих ног. Это отвлекало ее от дурных мыслей.

– Долго еще?

– А чего? Вновь тебе отдых нужен?

Веселина проигнорировала вопрос, продолжая ожидающе на него смотреть.

– Нет, недалече уже… – буркнул Аука.

Ручеек не замерз, более того, по его берегам яркими пятнами красовались цветы. Камень, как и в прошлый раз, вызывал чувство первобытного ужаса. Ватные ноги отказывались слушаться и подходить ближе. Даже подходить к ручью было жутко, о том, чтобы подойти к камню и речи быть не могло.

Тело Веселины трясло, как в лихорадке, во рту пересохло, ноги переминались, готовые, несмотря на усталость, опрометью кинуться в сторону дома при первой же возможности.

– Так ты мне и не сказал: знал ты этих молодцев и эту девицу, которые к нам приходили?

– Знавал… Но не то чтобы хорошо. Они раз в пять-десять лет тут появляются. Все себе жертв ищут…

– А кто это?

– Молодцы – колдуны темные, а «девица», как ты ее величаешь – ведьма. Ты эту ведьму должна будешь найти. Ежели ты ей по сердцу придешься, так отпустит она сестру твою. А ежели нет…

– То что?

Аука пожал плечами, глядя в сторону камня.

– Как же я ее найду?

– Хм… Отдай мне оставшийся в корзине хлеб, а я тебе взамен тоже кой-чего дам.

Веселина посмотрела на засыпанное снегом полотенце в корзинке. Хлеб давно уже остыл и потерял свой первоначальный вкус, вид и запах, так что был ей абсолютно не нужен. Она протянула корзинку.

Аука свистнул так громко, что у Веселины на несколько секунд заложило уши. Внезапно появилась ворона, схватила цепкими лапками корзину и потащила в лес, откуда уже летела другая ворона, в клюве которой красовалось спелое алое яблоко.

– Какое диво… – восхитилась Веселина.

– Это не тебе. Ежели хочешь вернуться живой с той стороны, так и думать не моги с этим яблоком что-то сделать! Спрячь с глаз долой да на время забудь о нем. Ежели укусишь его, али лизнешь, так ничего не выйдет, уяснила?

– Уяснила. А зачем тогда оно мне?

– Минуешь ущелье – далеко не ходи. Там пенек есть от дерева, в ширь как пять деревьев вместе связанных, так на том пеньке яблоко оставь, сама же притаись рядышком. Как только появится из лесу конь – хватай яблоко и прячь за спину. Конь тебя уговаривать начнет, мол, яблочко-то отдай, так ты не слушай его. Молви ему тогда: «Либо ты мне подсобишь, либо к черту угодишь». Он тебе и поможет тогда. Не забудь, когда согласится тебе подсобить и трижды ударит копытом землю, так ты яблоко положь обратно на пенек и сама отойди вправо. И дожидайся. Токмо помни! Пока трижды копытом не ударит – не отдавай яблока. Дождись трех раз. Все уяснила?

Веселина кивнула.

– Ну, ступай.

Помявшись на месте, Веселина обратилась к Ауке со слезами на глазах.

– Не могу я…

– Ох, как понимаю тебя, да надо… Ты вот чего сделай: ручеек перейди, а по ту сторону сразу вежды закрой да иди прямо с вытянутыми руками. Как почуешь гладь камня – так тут же гляди и в щель ныряй. Уяснила?

– Уяснила…

Подойдя к ручью, Веселина остановилась.

– Я обязана, – сказала она. – Я обязана помочь им. Ежели я не сделаю этого, что с ними станет… Надобно взять себя в руки, ведь от меня зависит их благо. Всего-то найти брата с сестрой, оборотиться и выйти замуж. Все просто, зато все будут рады. Я смогу помочь семье. Соберись, Веселина. Ради матушки, Ярослава и Лады. Нет времени на раздумья.

Одним большим шагом переступив ручеек и растоптав попутно несколько цветов, Веселина почувствовала, как неотвратимость беды тяжелым молотом нависла над ней. Захотелось повернуть назад, домой. В крайнем случае – скрыться в лесу, лишь бы только быть подальше от этого камня.

Веселина сделала, как сказал Аука, и, как только ее руки коснулись холодного камня, она открыла глаза. Перед ней зияла расселина. Из ее неровной узкой пасти чувствовалось дуновение ледяного воздуха. В мыслях тут же начали возникать ужасные картины смерти и страданий, предначертанных ей, едва она сделает шаг.

Веселина попробовала протиснуться, но тулуп мешал ей. Она сделала несколько попыток, но все было тщетно: в тулупе туда путь был закрыт. Веселина в ярости сняла его с себя и швырнула на снег. Страх отошел на второе место, уступив место раздражению. Эта небольшая и, в сущности, глупая заминка перевела стрелки ее настроения. Сорвав с головы платок, Веселина накинула его на плечи и с легкостью зашла в расселину.

Глава 6

Ледяной ветер пробирал до костей, острые камни царапали нежную девичью кожу, сердце стучало как бешеное. Расселина становилась ýже, Веселина уже с трудом могла продвигаться вперед. Бросив взгляд назад, она неожиданно поняла, что ей больше не выбраться – проход, в который она совсем недавно свободно вошла, стал размером с ладонь.

Казалось, с двух сторон камень сжимает ее в своих твердых объятиях, пытаясь раздавить. Ноги одеревенели. Веселина застыла, не в силах сделать шаг. Ужас пожирал ее изнутри, не давая мыслить. Она замерзала, не в силах пошевелиться. Звать на помощь не имело смысла – никто все равно не придет. Вокруг становилось темнее.

– Пи-пи-пи! – услышала Веселина прямо у своих ног.

Она посмотрела вниз и увидела маленькую серую крысу, глядевшую своими красными глазками. Крик вырвался из груди Веселины, она в ужасе поползла вперед, не обращая больше внимания на порезы от камней, сужающееся пространство и холод. Все это меркло на фоне одной-единственной маленькой крысы, которая была настоящим бедствием для Веселины.

Она так и не поняла, что произошло. Ее глаза будто на несколько секунд покрыла темная пелена, после чего проход стал расширяться, холод и снег исчезли, а вместо них теплый ветерок согревал замерзшую Веселину своим дыханием. С каждым шагом становилось все светлее. Веселина прикрыла глаза рукой, ослепленная ярким светом солнца.

Она вышла на полянку, похожую на ту, которую только что покинула, но с некоторыми отличиями. Самым очевидным из них было то, что здесь была осень. Одетые в золотые и багровые листья березки слегка покачивали ветками. По небу плыли кучевые облака, повсюду слышалось щебетание птиц.

Веселина стояла и, раскрыв рот от удивления, смотрела на великолепие осени, так внезапно пришедшей после зимы.

– Как такое чудо возможно? Неужто… Куда же я попала?

Вспомнив указания Ауки, Веселина достала яблоко из висящего на поясе кошелька. Когда все было исполнено, Веселина притаилась за ближайшим кустиком и принялась ждать.

Она чуть не пропустила его, оглядывая лес. Конь подошел к пню практически незаметно. И, едва его копыто ударило о деревянный пень, Веселина выпрыгнула из-за куста, кубарем перекатилась и сбила яблоко с середины.

Такое представление испугало коня. Он встал на дыбы и собрался уже ускакать, но, внимательно посмотрев на девушку, свалившуюся к его ногам – передумал. Ему стало интересно, что же она будет делать дальше.

Веселина же схватила яблоко и спрятала его за спину. Конь заржал от смеха.

– И чего же ты желаешь взамен? – насмешливым тоном спросил конь.

– Либо ты мне угодишь, либо к черту угодишь!

Конь недовольно тряхнул гривой.

– Даже этому тебя обучили… Ладно уж, помогу. Отдавай яблоко.

Конь топнул копытом, но Веселина не шелохнулась. Послышался еще один удар, потом – еще один. Веселина достала яблоко и почтительно положила перед конем.

Отойдя в сторону, она снова увлеклась разглядыванием волшебного леса. Все вокруг казалось таким необыкновенным и красивым, что Веселина невольно хихикнула, вспоминая свои прошлые страхи.

– Ну-у-у, – заржал конь. – Идем? Меня Сивкой-Буркой Вещей Кауркой зовут, но можешь называть просто Вещун. А тебя?

– Веселина. Так, ты прямо как из той небылицы, что нам сказывали, когда мы детьми еще были…

– Ну почему же сразу «небылицы»? Может, и былицы…

– Ты о чем толкуешь?

– Ну-у-у, ты знаешь-то хоть, куда попала?

Веселина посмотрела вокруг: все тот же чудесный осенний лес, наполняющий душу спокойствием и светом, будто глоток свежего воздуха в удушливом подвале, полном испорченных продуктов. Переведя внимательный взгляд на Вещуна, Веселина заметила, что никак не может определить цвет его шерсти. Неоднородность окраса переливами играла на солнце, при каждом взгляде меняя масть коня, величественно шедшего рядом.

– В лес.

– Ну-у-у, это и дураку понятно, что в лес. Н-но-о-о, как я понял, про лес этот ты ничего не знаешь. Так?

Веселина кивнула.

– Кто ж тебя тогда сюда послал?

– Матушка… И дедушка-домовой. А Аука показал, куда идти. Он-то и поведал первый про «гостей», что к нам в избу пришли и брата забрали. А потом прилетела девица какая-то, вся растрепанная, но красавица. Она сестру забрала. А матушка ни ходить, ни говорить не может, так что послала меня вернуть всех. Ну я и пошла, а там камень и жуть такая берет…

– Ну-ну… Тогда самое время познакомить тебя с тем местом, где ты оказалась. Это – Долина Чар. Особое место, где все еще живут отголоски прошлого. Которые, впрочем, намного выше по культурному и интеллектуальному развитию простолюдов, прозябающих с той стороны камня. Некоторые еще называют нашу обитель «Тридевятым царством». По крайней мере, именно под таким названием наша долина вошла в народную культуру. За это следует благодарить учеников чародеев, вернувшихся в мир простолюдов и, конечно, певцов-сказителей, путешествующих по свету.

– Простолюды?

– Ну да. Это название выражает вашу варварскую суть… Там живут просто люди, без магических способностей, без надежды когда-нибудь познать другой мир, научиться чему-то или просто… Ну-у-у… Понимаешь? Просто обычные люди. Там их место. Они дойдут до нашего уровня развития еще очень нескоро…

– Почему же у вас разный «уровень развития»?

– Потому что у нас собраны все самые умные люди и самые искусные мастера. Потому что мы можем путешествовать по миру в другие части света и черпать знания оттуда. Потому что…

– Ясно… – перебила Веселина. – Ты рассказывал историю долины.

– Не долины, а Долины Чар. Оба этих слова являются частями ее названия. Так вот. Давным-давно мы были частью мира людей, но в один момент решили уйти. Нам надобно было место, где мы могли бы жить спокойно, без преследований, гонений и излишнего внимания. Общими усилиями мы смогли сотворить эту Долину, не подчиняющуюся правилам того мира. Это – изнаночная сторона обыденного мира. Чтобы пробраться сюда надобно сделать немало сложных действий: преодолеть страх камня, пройти сквозь узкую расселину, вызвать себе провожатого – все это не так уж просто, так что попадают сюда очень редко, зато мы можем позволить себе выходить иногда к вам и проказничать, сколько душе будет угодно.

– Кто это «мы»? О ком ты толкуешь?

– О тех, кого люди величают нечистой силой, о ком слагают сказки и кого бояться. Обо всех, рожденных ДРУГИМИ еще в самом начале времен.

Вещун остановился. Уши его вздрагивали, он переступал копытами и мотал гривой. Шумно фыркнув, конь заржал и встал на дыбы.

– Садись на меня! Нам надо уходить! – пихнув Веселину под бок, сказал Вещун.

Ничего не понимая, Веселина моментально запрыгнула на спину коня и обняла его за шею. Вещун поскакал вперед, к видневшейся впереди пещере.

Сзади послышался треск ломающейся древесины и топот, от которого содрогалась земля. Не отпуская шеи коня, Веселина посмотрела назад. Увиденное заставило ее крепче схватиться за Вещуна.

За ними гналась одноглазая великанша. Она была размером с гору. Своими массивными неуклюжими руками она пыталась схватить проворного коня, с ловкостью лавирующего между стволами деревьев.

Несколько раз Веселине казалось, что им ни при каких условиях не добраться до пещеры, но Вещун умело объезжал выставленные перед ним ладони великанши и успевал уворачиваться от стволов деревьев, брошенных практически под его копыта.

Несколько раз перепрыгнув камни и ямы, попадающиеся на пути, Вещун неудачно приземлился на ногу – он захромал. Веселина, увидев это, спрыгнула с коня, кубарем перекатилась по земле и тут же вскочила на ноги. До пещеры оставалось всего десяток шагов, когда на пути Веселины возникла огромная ладонь. Попадание в эту ладонь, которая была в два раза больше Веселины, обещало практически мгновенную смерть.

Ладонь неотвратимо надвигалась на Веселину, пытающуюся убежать в сторону. Расстояние до спасительного укрытия все увеличивалось, сил становилось все меньше, бежать по лесу оказалось совсем непросто. Веселина почувствовала, как нога зацепилась за торчащий из земли корень. На несколько мгновений, показавшихся ей вечностью, она зависла в воздухе, а потом упала лицом в золотой ковер из листьев. Решив не видеть того, что будет дальше, она так и осталась лежать, не шевелясь и крепко зажмурив глаза.

– Беги же! – донесся до нее удаляющийся голос Вещуна.

Веселина вскочила на ноги – рука преследовала Вещуна. Это был единственный шанс. Собрав оставшиеся силы, Веселина бросилась к пещере. Она успела добежать как раз вместе с Вещуном – они забежали вглубь и прижались к стене.

– Кто это? – тяжело дыша, спросила Веселина.

– Это Лихо. Ее еще иногда называют Недоля. Она никого не щадит, если уж попался ей на пути – несдобровать тебе.

Снаружи послышался громкий удар, а следом за ним – истошный вопль. Пещера затряслась, будто разгневанный Перун метнул сразу десяток молний в громадный камень на самой вершине, заставив его катиться вниз, принося разрушения укрытию, где сидели, затаив дыхание, Веселина с Вещуном. Небольшие камешки сыпались на их головы, по стене пошла трещина.

Веселина затаила дыхание – от свода пещеры отвалился большой кусок земли. Еще один удар, и великанша похоронит их здесь навсегда. Веселина, замерев, ждала этого удара, но он никак не наступал – все стихло. Веселина шмыгнула носом, чтобы проверить, не оглохла ли она часом, а заодно и немного снять напряжение, сковывающее ее тело и разум.

Снаружи послышались тяжелые шаги, удаляющиеся от пещеры, в которой прятались Веселина с Вещуном. Даже когда шаги почти затихли вдали, никто не осмеливался нарушить тишину.

– Нам пора двигаться дальше, – сказал Вещун, слегка выглядывая наружу и прислушиваясь. – Она, конечно, вряд ли еще раз придет, но я бы не рисковал оставаться здесь дольше необходимого, – он бросил взгляд наверх.

Солнце уже почти касалось горизонта. Веселина почувствовала, как встали волоски на коже – налетевший порыв ветра принес холод и ощущение приближающейся беды.

– Так, а куда мы идем?

– В деревню.

Веселина резко остановилась и сложила руки на груди, приняв угрожающую позу.

– В какую еще деревню? Ты учти, я домой без Лады и Ярослава не вернусь!

– Ну-у-у… Спокойнее. В деревню чародеев. Должна же ты где-то на ночь остановиться. Я ночью никуда не пойду, мне моя шкура дорога.

– Там живет та, что Ладу похитила, и те, что забрали Ярослава?

– Ну-у-у, там как раз и узнаешь. Походишь, поспрашиваешь. Если будешь осторожна – останешься жива-здорова.

Тьма сгущалась. До деревни, по уверениям Вещуна, оставалось совсем немного, но Веселина не видела впереди ни единого огонечка, указывающего на человеческое жилище. Идти стало тяжело. Переживания прошедшего дня, физическое перенапряжение и бессонная ночь разом навалились на засыпающую на ходу Веселину.

– Скоро уже…

– А? – Веселина споткнулась, в очередной раз проснулась и услышала плач. – Что это?

Вещун повел ухом, но тут же тряхнул головой.

– Что бы ни было – туда нельзя.

– Почему?

– Это – Навьи топи. Пойдешь туда – сгинешь.

Веселина остановилась.

– Но там же плачет кто-то! По голосу слышу, что девушка, молодая совсем… Подсобить ей надобно…

– Ну уж нет. Это – без меня. Я туда ни за что не пойду… Если выживешь – встретимся завтра. Если нет… Ты уверена, что хочешь пойти туда? Ты знаешь, кто такие навки?

– Слышала… Мертвые. Но сейчас же не их времечко… Да и вдруг там просто заблудился кто…

– Как знаешь, – бросил Вещун на прощание и ускакал.

Веселина осталась одна. Страх подступал все ближе, заползая по ногам к горлу. Жалостливый плач, полный грусти и одиночества, послышался снова. Веселина трижды сплюнула через левое плечо и пошла в сторону стенаний.

Глава 7

Навьи топи… Веселина задумалась. Такое название местности предупреждало о смертельной ловушке. Даже по отдельности это слова нагоняли на любого человека страх, а вместе звучали как западня, из которой нет выхода. Навьи – опасные существа, рожденные миром мертвых, враждебно настроенные против живых людей. В деревне нередко ходили слухи о том, что и к домашнему скоту они не добрее, чем к людям.

Жили навьи в самых темных и страшных уголках леса, как можно дальше от людей, и не щадили никого, кто заходил к ним.

Веселина знала это, она сердцем чувствовала опасность, но ничего не могла с собой поделать: пройти мимо плачущего было выше ее сил.

Слыша плач, она непременно каждый раз кидалась на помощь, помня о том времени, когда сама стояла маленькая и одинокая в кругу крестьян, обступивших ее и поносивших самыми бранными словами за то, что от скуки завязала в поле колосок узелком. Милослава ушла в лес, некому было заступиться за маленькую Веселину, изо всех сил старающуюся не зарыдать. Она не чувствовала себя виноватой и не хотела доставить своим обидчикам радость осознания ее смирения.

Веселина разрешала себе плакать только в присутствии членов семьи и только в крайних случаях – ей не хотелось, чтобы младшие видели ее слабость. Она ведь всегда была для них примером. Несгибаемой, твердой и радостной старшей сестрой, способной решить все трудности.

Сверху послышалось громкое карканье. Веселина дернулась от неожиданности и тут же замерла. На ветке дерева прямо перед ней сидел ворон. Он рассматривал ее, наклоняя голову в разные стороны, будто размышлял о чем-то.

– Уходи отсюда, – услышала Веселина.

Она тряхнула головой, прогоняя наваждение. Вокруг не было никого. К тому же произнесли эту фразу шепотом, услышать ее она могла бы, только если бы ей это сказали на ухо.

Плача не было слышно. Только уханье и хлопанье крыльев совы, вылетевшей из дупла этой темной ночью на охоту. Как только сова улетела, все смолкло. Тишина звенела в ушах, усиливая ощущение тревоги.

Сделав несколько осторожных шагов по топям, Веселина всерьез засомневалась в своем решении. Ноги вязли в трясине, пытающейся оставить обувь себе. Глаза никак не могли привыкнуть к окружающей темноте. Она стояла, потеряв ориентацию, не в силах двинуться и чувствуя, как замерзает, а плач все не повторялся. Идти дальше наугад было опасно. Веселина закрыла глаза и вслушалась.

Раздался едва слышный стон, но и его Веселине было достаточно, чтобы определить направление дальнейшего движения.

Ворон слетел с ветки и скрылся в ночи. Веселина успела заметить, что он полетел в ту же сторону. Несколько раз с наслаждением зевнув, она отправилась на поиски ясно слышавшегося женского плача.

Плач сменился резким, злым криком, уступившем место звукам борьбы. Веселина оторопела.

– Ах ты, подлая навка! Отдавай, что украла! Не твое же…

– Было не мое, стало – мое. Мне нужнее, чем тебе!

Выбежав на относительно ровную полянку, лишенную деревьев, Веселина заметила, парня и девушку примерно ее возраста, ожесточенно боровшихся друг с другом. Они держали какой-то предмет, каждый пытался разжать пальцы другого, чтобы завладеть им.

Бледное, напоминающее луну по форме и цвету лицо девушки, ярким контрастировало с темнотой ночи, усиливая белизну длинной белой неподпоясанной рубахи.

Веселина смотрела на нее, не в силах оторвать взгляд, красота девушки гипнотизировала ее и усыпляла.

– Уходи! – услышала она сквозь сон мужской голос. – Да чтоб тебя…

Она падала. Мягкие и теплые объятия затягивали ее, обволакивая и укрывая от всех проблем. Оставалось только расслабиться и довериться мохнатым лапам…

– Помоги же! Ну! – никак не унимался голос.

Веселина почувствовала, как ее тянут прочь от объятий, сулящих укрытие и спокойствие.

– Пустите… – едва ворочая языком, сказала она.

– Ишь, чего захотела… Ладно, помоги мне костер развести.

– Какой еще костер? Скоро навьи придут, уноси ее отсюда…

Веселина не могла больше бороться – она провалилась в глубокий сон.

Ей снилось, что она лежала в больший уютной колыбели, плывущей по безбрежному морю. Волны укачивали ее, усыпляя. Тепло окутывало со всех сторон, легкий ветерок обдувал лицо. Веселину насторожил странный звук – сбоку послышался рык.

Она дернулась и открыла глаза. Крупный бурый медведь нес ее на руках, шумно дыша в лицо. Веселина изворачивалась, крича от страха. Медведь взял ее одной лапой и вжал в тело, покрытое густым мехом. Он осторожно поставил ее на землю и тут же превратился в парня. В того самого, что недавно боролся на поляне.

– Ты чего орешь-то? Будто режут… – прошептал он. – Не привлекай внимания – целее будем.

– М-м-м?

– Ты кто? Куда ты меня тащишь? Где та красавица?

– Ишь… Красавицу тоже мне нашла, – качнув головой, усмехнулся парень. – Меня Вольгой зовут. И никуда я тебя не тащу, нужна ты мне сильно. Можешь хоть сейчас возвращаться и погибать в муках, да только без меня!

Вольга гордо вскинул голову, задрав нос. Несмотря на то что сейчас он был в облике человека, он был больше похож на кучерявого обиженного медвежонка в черной рубахе и темных штанах из меха.

Веселина слегка улыбнулась кончиками рта, чтобы не обидеть парня. Вольга заметил это и, превратившись в змею, исчез в темной траве леса.

– Постой… – только и успела сказать Веселина. Змея уже исчезла в неизвестном направлении. – Как же я…

Она села на землю, оперлась спиной на ствол дерева и заплакала. Помня, что вокруг могут быть навьи, дикие животные или кто-то, похожий на Лихо, Веселина старалась плакать беззвучно. Получалось это у нее с переменным успехом. Услышав хруст, Веселина вскочила с земли и схватилась за ветку, чтобы не упасть.

Ноги ее не держали, живот крутило от голода и боли. Веселина оценила все доступные направления и, собрав оставшиеся силы, пошла, как ей казалось, в сторону «деревни чародеев», о которой упоминал Вещун. Оставаться на ночь под деревом в лесу казалось ужасной идеей.

Особенно сильно ей сопротивлялись зубы, отбивающие музыку озноба. Веселина шла, опираясь на деревья и теряя силы. Она протянула руку к очередному дереву, но упала, не рассчитав расстояние.

– Явно ж видно, что ты нездешняя! – пробурчал Вольга, снова став человеком и подхватив ее до того, как она ударилась. – Ишь… И вот хоть бы поблагодарить, так нет же…

Снова превратившись в медведя, он понес ее в деревню.

– Зачем я вообще тебя тащу? Оставил бы погибать в топях, стала бы навью, да и… – бубнил себе под нос Вольга. – Хотя… Жалко ж тебя. Красивая… Да и смелая… Это ж ты мне помогла найти эту навку поганую…

Перед Вольгой неожиданно появилась низенькая косматая старуха в лохмотьях. Она вытянула вперед руку, останавливая медведя.

– Стой, молодчик!

– И чего ж вам, бабам, не спится по ночам? – прорычал Вольга, снова превратившись в человека. – Самое ж время.

Старушка пропустила его слова мимо ушей.

– Помоги старушке, не оставь в беде… Заплутала я… Никак не могу найти дома своего. Дай мне руку свою, отведи домой, милок…

Вольга наигранно рассмеялся. Старушка нахмурила брови, отчего ее и так морщинистое лицо стало похоже на пересушенный изюм.

– Ты, Лешиха, не лукавь. Я ж не вчера на свет-то вылез! Чего тебе надобно?

– Отдай мне девоньку эту, да и разойдемся с миром.

– Ишь… Чего ж еще тебе сделать?

Старушка, уперев тонкие руки в бока, молчала. Вольга пожал плечами и сделал шаг вперед.

– Не боишься, значит…

– Почему ж не боюсь? Все знают ваш нрав. Что твой, что мужа твоего, да только не отдам я тебе девицу.

– Уж не влюбился ты, часом? – улыбнулась Лешиха.

Вольга промолчал, посмотрев в сторону. Он угрожающе зарычал, вышло очень похоже на настоящий рык медведя.

– Да не рычи, чего там… Только воздух сотрясаешь. Ох… Ты еще слишком юн для нашего мира, оборотень. Слишком уж ты человек… Оставайся со своей ношей да только запомни мои слова: от нее тебе немало бед да и испытаний будет.

– Да уж понял… – проворчал Вольга.

Лешиха растворилась в воздухе, а медведь отправился дальше.

Он добрался до деревни в предрассветный час, когда начинают горланить петухи. Только ни одного петуха в Долине не было. Обитатели не очень-то жаловали этих птиц.

Вольга превратился снова в человека, подошел к самому большому терему и громко постучал. Этот стук спугнул пару птиц, дремавших на крыше, и разбудил собаку, которая, лениво оглядев Вольгу, так и не залаяла.

– Есть кто дома? Открывай, Радогост!

Внутри послышались ругательства, звон ключей и тяжелые шаги.

– Ох… Кто это тут шатается, спать не дает? – пробасил крупный рыжебородый мужчина, открывший дверь. – Вольга? Ну, дела! Проходи, дорогой.

– Куда можно ее? Ей бы выспаться хорошенько…

– Иди за мной. Мы ее в один миг в самые драгоценные палаты определим.

Радогост подошел к первой двери в длинном коридоре. Вольга аккуратно занес Веселину и положил на мягкую перину.

– Это что за девица? – спросил Радогост, как только они остались за столом в общей комнате. Сейчас там никого не было – хозяин зорко следил за тем, чтобы все спали в своих комнатах. – Неужто невесту себе нашел?

– Да уж, конечно… – махнул рукой Вольга. – Сказать правду, так не невеста, а ходячая напасть! Она за один вечер успела угодить в Навьи топи, там чуть не утонуть в трясине и упасть без сознания в лесу. Мало того, так за ней еще и Лешиха приходила.

– Что ж такого она натворила? Лешиха редко за кем приходит. Особо – за девушками.

– Чует мое сердце, что подослал ее кто-то. Когда отказался выдавать ей девушку, так Лешиха не взбесилась, а просто ушла.

– Не похоже на нее…

– Вот я ж о том же! Тут чуднóе что-то творится…

– Ох-ох… А ты-то что в Навьих топях делал?

– Да так, дела заканчивал… Мне сейчас бежать надо, а ты это… Береги ж ее, пока не ворочусь. Да накорми хорошенько!

Радогост и Вольга распрощались. Вольга, превратившись в горностая, побежал в сторону леса. Радогост смотрел ему вслед. Навьи топи, Лешиха… Все это не к добру.

– Ох… Не к добру ты тут… – сказал Радогост, закрыв входную дверь и повернувшись лицом к комнате, где спала Веселина. Чую, несет твой приход перемены, да только никак не пойму пока, как они на нас повлияют…

Лучина на столе слабо освещала пространство общей комнаты, уставленной столами и стульями, но Радогост ориентировался на своем постоялом дворе лучше Лешего в лесу. Загасив лучину, он отправился снова спать. Проходя мимо двери, за которой спала Веселина, он услышал мелкие шаги, стук, а потом вскрик.

– Лада! Нет! – с болью сказала за дверью девушка, после чего заплакала.

– Домовой, значит, вышел знакомиться. Ну, что ж, утром узнаем, что да как… Либо задушит во сне, либо – избавит от кошмаров. Другого не дано…

Веселина беспокойно ворочалась. Ей снилось, как ее сестра борется с Вольгой и проигрывает ему, пока сама Веселина никак не может освободиться от тугих невидимых пут, сковавших все тело. Она хватала ртом воздух, но никак не могла вдохнуть достаточно. Уже теряя сознание, Веселина вдруг почувствовала, как по щеке будто проползла упитанная волосатая гусеница, после чего мир вокруг начал блекнуть до тех пор, пока не исчез во мгле.

Глава 8

– И где ты был? – сурово спросил Вольгу старец в белых одеждах. – Я ждал тебя еще вчера. Неужто простое задание занимает у тебя столько времени?

Вольга молча склонил голову. Он передал учителю перчатку из кожи, украшенную росписью черных рун.

– Не гневайся, Бор. Не мог я иначе…

– Ты заслужил наказание, но на этот раз я прощу тебя. Рассказывай, чего видел.

Вольга пересказал величественному гордому старику, сидящему на мощной нижней ветки дуба, то, что с ним произошло.

Воцарилась тишина. Слышалось, как встряхиваются птицы в своих гнездах, готовясь к наступлению нового дня, как шуршат в траве мыши, как капают с тонких травинок на землю тяжелые капли росы. Озорной ветерок прошелестел листьями многовекового дуба и скрылся в лесной чаще.

Старик смотрел на землю, гладя длинную бороду, белую, как зимний мех песца.

– Лешиха… Это наша, что ли? Нашего леса?

– Нашего…

Бор покачал головой, отчего его длинные седые волосы заколыхались среди золотых листьев. Спрыгнув с ветки дуба, он подошел к Вольге вплотную.

– Честно скажу, ты мне как сын родной. Я тебе верю больше, чем остальным в лесу. Я обучил тебя всему, что знаю и умею сам. Так?

– Так.

– Так скажи же мне, ничего не тая – не врешь мне?

– Не вру. Ты же знаешь, я тоже люблю тебя, как родного отца, которого не видел да не знал.

Ворон опустился на ветку дуба и громко каркнул. В руках Бора появился посох – засохшая длинная ветка, напоминающая молодую рябинку, из которой выжали все соки.

– У меня сейчас сбор. Иди пока.

– Куда сегодня?

– К Громобою.

Вольга, слегка подняв бровь, исподлобья посмотрел на своего учителя. Спорить с Бором, богом лесов и покровителем охоты, было опасно.

Со всех сторон послышался шум: безумный смех, ауканье, хлопанье крыльев, завывания и свист. Вольга кивнул Бору и поспешил скрыться, пока поляна перед дубом не заполнилась разнообразного вида лешими. Высокие и низкие, покрытые мхом, косматые, одетые в зелень лесов или в человеческую одежду, вывернутую наизнанку – каждый был уникален и отвечал за свою область. Один раз Вольга уже видел, как проходят такие собрания, и этого раза было достаточно, чтобы больше не участвовать в подобном.

Вольга вздохнул и превратился в волка. Он бежал по лесу к пещере Громобоя. Найти ее он мог только с помощью волчьего нюха.

Вольга втянул воздух. Сейчас он, казалось, мог видеть путь любого запаха и сортировать их по ценности. Пещера Громобоя имела запах мха, плесени, рябины и влажных горящих березовых поленьев. Чадящий дым заполнял пещеру, отчего дышать становилось невозможно.

Громобой являлся одним из самых могущественных чародеев, пришедших из мира простого люда. В Долине, среди богов, нечисти, ведьм и колдунов, он уступал силе только двоим – Добродее и Чернояру. Как и большинство могущественных чернокнижников, прошедших долгий путь к обретению силы, Громобой выбрал жизнь отшельника.

Солнце двигалось к зениту. Вольга вздохнул – в его планах было еще и посещение недавно спасенной барышни, а уроки Громобоя быстрыми не были. Превратившись снова в человека, Вольга подошел к входу в пещеру.

– Ау! Есть кто дома?

– Чего надо?

– Это ж я, Вольга! Можно к тебе?

Громобой выплыл из черного дыма, окутывающего внутренность пещеры, но не выходящего наружу. Черный балахон, заношенный до дыр, мешком висел на тощем теле. Черная с проседью борода спускалась до живота, как противоположность блестевшей в лучах солнца лоснящейся лысины.

– Ц-ц-ц… Обратно тебе надо.

Вольга почесал затылок.

– Куда это «обратно»?

– В Навьи топи.

– Ишь… Это еще зачем? – нахмурился Вольга.

– Прокляла тебя навка. Либо ты с ней иди на мировую, либо убей. Иначе никак тебе не избавиться от проклятия.

– Я ж его не чую… Чем оно мне грозить может?

– А оно есть. Скоро почуешь, да поздно будет. Я все сказал.

Громобой развернулся, готовый скрыться в пещере.

– Я ж заниматься пришел…

Из черного дыма показалась голова Громобоя, он посмотрел на Вольгу, а потом скрылся.

– Никаких занятий пока все не исправишь, – из темноты в руке Вольги прилетел небольшой холщовый мешочек. – На вот, возьми. Поможет.

– С чем?

– С навкой, конечно. Ступай.

– А это… Это что?

Ответа не последовало. Вольга повертел мешочек в руках, заглянул внутрь. Там находилась маленькая склянка изящной работы, подобных которой Вольга еще ни разу не видывал. Внутри плескалась зеленая жидкость.

Спрятав мешочек, Вольга посмотрел на небо. Времени еще было достаточно. Превратившись в ворона, он с радостью взмыл в небо и расправил крылья, ловя попутный ветер.

***

До слуха Веселины доносился гомон нескольких десятков голосов. Вчерашние воспоминания молнией пронеслись перед мысленным взором. Она открыла глаза, испуганно озираясь по сторонам.

В комнате все было спокойно. Солнечные зайчики прыгали по комнате, отражаясь от поверхности воды в чаше, стоящей у окна. За дверью слышалось веселье. Осторожно подойдя к двери, Веселина прислушалась, стараясь разобрать причину веселья, но голосов было слишком много. Набрав в легкие побольше воздуха, будто перед прыжком в глубокие темные воды озера, Веселина открыла дверь, готовая бороться со всеми, кто находился по ту сторону.

Бороться ни с кем не пришлось. За тремя столами, расположенными параллельно друг другу, в большой уютной комнате сидели люди. Одежды их отличались от крестьянских или от барских. Вместо светлых рубашек и ярких кафтанов были темные балахоны и шубы из шкур животных. Перед каждым стояла миска с большим куском мяса и кубок.

Женщины и мужчины сидели вместе, ни у одной из женщин не была покрыта голова. Растрепанные волосы лежали как придется. Веселина стояла и смотрела на все это, вытаращив глаза.

– Ну, чего ты рот разявила? – добродушно улыбаясь, спросил у нее Радогост.

Веселина отпрянула в сторону, прижавшись к стене. Радогост в смущении почесал голову.

– Я это… не хотел тебя испугать. Проходи, ты теперь мой гость.

– Где это я?

– На моем постоялом дворе. Тут останавливаются обыкновенно новые чародеи, только попавшие в Долину. Но с этим у нас в последнее время худо. Всех молодых эти черти проклятые распугали… Так что теперь сюда ходят колдуны и ведьмы из деревни, чтобы выпить, поесть да погулять. Садись, и тебя накормлю.

Веселина присела на край лавки возле ближайшего стола. Рядом с ней сидела пышная невысокая женщина с постоянно бегающими хитрыми глазками. Веселина похлопала по кошельку на поясе, проверяя, есть ли у нее то, за что следует опасаться: деньги или другие ценности.