Читать онлайн Простейшие бесплатно

Презент

Мужчина легко подхватил её на руки и приблизил свои властные, чётко очерченные губы с чернеющими над ними мягкими густыми усами к её губам. Взгляд его чарующих миндалевидных глаз гипнотизировал и парализовывал волю. Долгий поцелуй, решительно разжавший её губы, сводил с ума, голова закружилась – или он закружил её в вихре страсти, но вскоре она оказалась в его объятиях в постели, чуть придавленная тяжестью упругого мужского тела… «Ох…»

Марина вздрогнула и проснулась, когда кто-то слегка коснулся её плеча. Она подняла шальные заспанные глаза. «Приснится же…» Полноватый усатый мужчина восточной наружности скороговоркой произнёс с заметным акцентом:

– Конечная станция, уважаемая, выходить пора…

Сказал и быстрым шагом вышел из вагона метро, направившись к эскалатору. Марина огляделась. В вагоне кроме неё никого не было. Она поднялась и быстро покинула вагон.

Сон в руку? Она усмехнулась. Почему-то подумалось о Египте. Ей совсем скоро лететь в солнечный Египет, на один из самых раскрученных курортов.

Поездка в Хургаду не была запланированной, всё получилось спонтанно. Марина вообще нигде, кроме своей подмосковной дачи, что по Дмитровскому шоссе, никогда не бывала. А сейчас, уже на днях, ей предстоит побывать заграницей, посетить саму страну пирамид! И паспорт заграничный уже готов. И путёвка есть. Отель на самом берегу Красного моря. Последнее время Марина часто закрывала глаза и пыталась представить себе его, это Красное море… Жаркое солнце, весёлых беспечных курортников-туристов, местный народ – служащих отелей и ресторанов…. Эх… уже не за горами время, когда она окунётся во все радости отдыха.

А предыстория была вот какой.

Марина с недавних пор, как только её сократили с работы, устроилась консьержкой в один из элитных домов Москвы. Её на новой должности всё устраивало.

Помещение представляло собой небольшой, уютный, полностью застеклённый офис. Письменный стол с настольной лампой, удобное кресло, небольшой диван, даже стеллаж с книгами поставили. Дверь в офис Марина всегда оставляла открытой для притока свежего воздуха.

Как-то сидит она, читает книгу, и вдруг отчётливое: «Привет, дорогая! Как ты? Как ты? Люби меня! Люби…» – басовитым голоском с хрипотцой и рассмеялся. Что это? Кто это? «Дорогая, дор-р-р-р-р-рогуша, хи-хи-хи, аллё, аллё-ё, как дела? Все дома? У лукоморья дуб зелёный, и кот. Кот???» – продолжал голос чётко. «Да это же попугай!» – мысленно воскликнула Марина, заметив возле дивана распушившего розово-жёлтые перья на теле и крыльях какаду с ярко-оранжевым хохолком, неуклюже перебиравшего короткими ножками по полу. Это было завораживающее зрелище! Попугай перебирал ножками на месте, в такт своим словам смешно двигал головкой вверх-вниз, влево-вправо, расставив крылья и покачиваясь; чёткость произносимых слов была настолько удивительна, что не верилось, будто фразы эти исходят из клюва попугая, а не из уст человека. Чудо какое! Марина знала, что у жильцов второго этажа, знаменитой пары – он ведущий на одном из центральных телеканалов, она владелица сети туристических агентств, есть очень красивый попугай, но впервые ей довелось увидеть его вживую, совсем близко… «Сбежал…» Видимо, когда горничная выносила мусор к мусоропроводу. От попугая до открытой двери её офиса – полшага. Она метнулась к двери и быстро затворила её.

«Всё, милый, теперь ты никуда не сбежишь», – удовлетворённо подумала Марина, с интересом рассматривая птицу. Попугай мгновенно замолк, погрузившись в ступор от неожиданности, а затем издал призывный свист и расхохотался, опять распушив хохолок и игриво тряся им. Затем, словно узник в темнице, начал важно расхаживать по офису вдоль стены – туда-обратно, крылышки назад, что-то неразборчивое ворча себе под клюв.

Марина, сверившись со служебным блокнотом, набрала нужный номер телефона.

– Сбежал, стервец… Спасибо, что приютили, Мариночка Петровна, – расхохоталась Клавдия Дмитриевна, – пусть у вас посидит, я еду, уже почти у дома…

– Не беспокойтесь, Клавдия Дмитриевна, – ответила Марина.

Попугай уже сидел возле телефона и, склонив голову, косил хитрым взглядом на Марину, затем, доверительно поставив когтистую лапку на её запястье, стал внимательно вслушиваться в телефонный диалог.

И вот за этот подвиг хозяйка беглеца и отблагодарила Марину турпоездкой, щедро добавив к ней интересных экскурсий.

Для Марины это стало полной неожиданностью. Она разволновалась – ведь нигде дальше Подмосковья она не бывала, да и загранпаспорта у неё не было… Клавдия Дмитриевна решила и вопрос с документом, и с беспокойством Марины, которая начала отнекиваться, испугавшись, что запутается там одна, заблудится и растеряется, не сориентируется.

– Мариночка, там всё настолько просто… Вот увидите. В аэропорту встретят, до трансферного автобуса проводят, до отеля довезут, там сразу зарегистрируют, дадут ключик от комнаты, покажут, где пляж, где рестораны, бары… Вам понравится, я вас уверяю, это отличный отель… вышколенный персонал, у них прекрасная кухня и отличная анимация, «всё включено», ну же, соглашайтесь! – смеясь, успокаивала Марину Клавдия Дмитриевна.

Почему бы и нет…

«Всё же да… пора в отпуск, заграницу, как многие ездят…» – решила Марина, внезапно осознав, насколько устала от рутинных будней, хоть и была привязана к своей работе, любила и её, и свой уютный офис, и жильцов, которые относились к ней с уважением, и оклад у неё был неплохой, и чаевые подкидывали щедрые, так что даже удалось скопить кругленькую сумму. Десятидневный отпуск она получила у руководства управляющей компании тоже с помощью Клавдии Дмитриевны.

«Сменю обстановку… Расслаблюсь, отдохну. А может быть… а может быть, закручу курортный роман, а там и замуж… – мечтала она. – Чем чёрт не шутит? Когда-нибудь надо заняться собой…» – прикидывала Марина, уставшая от одиночества, и сердце её замирало в предвкушении чего-то нового и неизведанного.

В свои годы Марина выглядела моложаво. Чуть заметная полнота придавала её коже упругость, гладкие небесно-голубые глаза чуть навыкате сияли, пухлые губы, щёки с ямочками и чуть вздёрнутый задорный носик были маняще привлекательны – её вполне можно было назвать хорошенькой. Волосы… волосы были её гордостью. Пшеничного цвета, густые, тяжёлые, пока ещё не тронутые сединой. Укладывала она их по-разному, обычно в высокую причёску, которую скрепляла многочисленными шпильками с искусственными жемчужинами и блестящими камешками, но во время отпуска она их распустит – пусть струятся по плечам красивыми волнами. «Или заплету в косу…»

Марина уже прикидывала, что возьмёт с собой на курорт: пару сарафанов в пол, пару футболок, юбки, лёгкие брюки, пляжные тапочки, босоножки на каблуке – непременно, шёлковый халат, несколько парео и купальники, вечерние платья. Она была стыдлива по натуре, поэтому – ничего открытого. Марина, когда гляделась в зеркало, себе нравилась… у неё красивые женственные формы, большая, не утратившая упругости грудь и крутые бёдра, переходящие в полные ягодицы и длинные, чуть полноватые ноги с тонкими щиколотками.

Но отношения с мужчинами у неё не складывались…

Она рано потеряла мужа – он ушёл из жизни, оставив её одну с маленьким сыном. Не сказать, что Марина долго носила траур. Она любила мужчин, желала понравиться и умела флиртовать. В её жизни были мужчины – только все какие-то несерьёзные, замуж никто так и не позвал: одни были женаты, другие не желали терять своей независимости и свободы… Так получилось, что сына она растила одна.

Романы сменялись новыми отношениями и скоротечными свиданиями… И ни один из бывших ухажёров-поклонников не оставил в её душе никакого следа, впрочем, как и она у них. Это были временные, а иногда и вовсе разовые встречи, ничего особенного.

Жила и работала она недалеко от центра Москвы и была привязана к дому. Будь у неё такая возможность, она бы и не работала, с удовольствием посвятив себя дому, своей кошке Маше, которая разменяла второй десяток, любимым комнатным растениям, которые были повсюду – и в прихожей, и на кухне, и в комнатах, и кондитерским изыскам… Какие пироги она пекла, какие пирожные выходили из её рук, какие ароматные печенья и ватрушки она умела готовить!..

Ночь перед вылетом выдалась суетной…. Рейс был утренним, и прибыть в Домодедово следовало часа в три утра. Марина очень беспокоилась, что забудет что-нибудь и опоздает на рейс. Несколько раз проверяла в сумочке наличие паспорта и билета, а также денег. Она поменяла какую-то сумму рублей на доллары, предварительно узнав у Клавдии Дмитриевны, что рубли в Хургаде меняют, но по очень невыгодному курсу. Накануне позвонила сыну и невестке сообщить о своём отпуске, о путешествии в далёкий Египет, рассказав, как она получила путёвку. Те были удивлены, однако поддержали её и пожелали хорошего отдыха. «Мама, ни о чём не беспокойтесь, завтра же заберём кошку к себе, а цветы будем приезжать поливать», – уверила её невестка.

Валерия

В аэропорту пассажиров на регистрации была тьма – с многочисленными габаритными вещами и огромным количеством багажа, кроме того, вокруг постоянно бегали и шумели дети. Однако работники действовали так слаженно и быстро, что вскоре все формальности с таможенным и паспортным контролем были благополучно пройдены, выездные штампы получены, и Марина сидела в зале вылета возле стойки, указанной в посадочном талоне, и с волнением ожидала приглашения на борт.

В самолёте её соседкой оказалась пожилая женщина в глубоком трауре. Марина её заметила в очереди на паспортном контроле. Как оказалось, она летела на похороны мужа – «египетского мужа», как она подчеркнула сама в начале их беседы. Всю дорогу вдова проплакала, прикладывая платоче***расным глазам за тёмными стёклами очков и к распухшему покрасневшему носу. Познакомились. Дама представилась Валерией. Слово за слово, разоткровенничались, и Марина выслушала красивую историю любви, которая закончилась печально… В течение всего полёта Валерия изливала душу новой знакомой и одновременно сама вспоминала в мельчайших подробностях, как всё было…

Знакомство Валерии и Ахмеда случилось много лет назад в Хургаде. То была первая поездка Валерии в Египет. Тогда они с мужем решили отдохнуть на побережье Красного моря и выбрали Хургаду.

Ахмед работал официантом в отеле, где остановилась пара. Страстные взгляды и самое быстрое и качественное обслуживание молоденького юркого египтянина не могли остаться незамеченными. Для обольщения он выбирал такие моменты, когда мужа за столом не было, либо когда муж был занят едой. Надо сказать, Валерию это сильно смущало, но в то же время и волновало… Несмотря на хорошие отношения с мужем, брак их скрепляло нечто другое, гораздо более существенное, чем любовь и страсть, которые давно рассеялись и остались в глубоком прошлом: дом, быт, дети, привычки. Валерия давно уже чувствовала себя одинокой, но желаний плоти не утратила… Долгими ночами, мучаясь бессонницей, она представляла себе совсем другую жизнь, наполненную любовью и нежностью страстно влюблённого в неё мужчины, и вздыхала, оглядываясь на мирно посапывающего стареющего супруга. Как же она любила молодых мужчин! Их руки, широкие плечи, крепкий стан, огненный взгляд, энергетику и феромоны, которые источало всё их естество. Однако она не допускала мысли об измене.

И вот теперь… она готова сдаться? Этот молоденький официант, этот мальчик Ахмед с первого же взгляда перевернул всю её душу. Правда, что скрывать… ни красивых рук, ни широких плеч, ни крепкого стана у Ахмеда не было… Невысок, очень худ, почти измождён, на сухощавом смуглом лице – огромных размеров крючковатый нос с большими ноздрями, пухлые губы на пол-лица. Но эти глаза… Какие у Ахмеда были глаза! Голодные, алчущие… Глубоко посаженные, большие, чёрные, как у ворона, а над ними красовались такие же чёрные и густые, как щётка, брови. Парень был неказист, неуклюж, с непропорциональной фигурой, длинными, почти до колен руками с большими кистями, короткими ногами и чуть оттопыренным задом… Но эти взгляды, которые он бросал на неё украдкой. Огненные, словно острые горячие стрелы, с жаром пронзающие самое сердце! Эти глаза компенсировали непривлекательность парнишки. «Какие удивительные глаза…» – подумалось тогда Валерии, и ей захотелось сделать что-нибудь хорошее для парня. Надо дать ему чаевых! Об этом она и сказала мужу. Муж, порывшись в кармане, вытянул смятую пятифунтовую и, когда они покидали ресторан, вложил купюру официанту в нагрудный карман, небрежно похлопав по плечу. Ахмед с благодарностью поклонился, что вышло у него очень грациозно, произнёс «Thank you, mister» низким бархатным голосом, но глаз на Валерию не поднял, смутившись, хоть она и смотрела на него, изучая лицо понравившегося парня вблизи. Сердце её колотилось, будто она делала что-то недозволенное… Ох, этот голос, он ласкал слух… Бархатный, мягкий, а как красиво произнёс слова… а какая необыкновенно тёмная, словно какого-то оливкового цвета кожа.

На следующий день страстные взгляды Ахмеда на Валерию усилились – в них стало больше блеска, какой-то животной жадности (но только когда он был уверен, что муж не заметит). Валерия всё чаще ловила себя на мысли, что не перестаёт думать об этом молоденьком худеньком пареньке, что его образ теперь стоит перед её глазами… И она мечтала…

Фантазии, одна постыднее другой, терзали её мысли, и с этим ничего нельзя было сделать. Его глаза, как две яркие звезды, в которых столько всего, хоть он и слова не проронил за все дни, неотрывно преследовали её и уже не давали покоя. «Неужели я влюбилась? Какая глупость…»

В предпоследний день их пребывания в отеле во время ужина, когда муж отлучился к стойке с фруктами, Ахмед неожиданно подошёл к столику, за которым сидела Валерия, и торопливо, прерывающимся шёпотом, путая слова, заговорил с ней на очень плохом русском, нервно оглядываясь в сторону, где маячила фигура мужа.

– Мадам, сегодня ваш последний ужин…

Женщина подняла на него глаза. Сердце бешено стучало, готовое выпрыгнуть из груди.

– Я не хочу, чтобы вы уезжали, – тихо сказал Ахмед и незаметным движением ладони положил на скатерть рядом с тарелкой бумажку, сложенную вчетверо, собрал грязную посуду и ретировался.

Она быстро развернула записку… Номер телефона. Ей бы смять его и выкинуть – это первое, что пришло на ум… Но она быстро спрятала бумажку в сумочку… Теперь у неё есть тайна. Краска заливала лицо. Стук в висках не унимался.

– Дорогая, – услышала она голос мужа – он ставил на стол тарелку с фруктами, – а не совершить ли нам с тобой небольшой моцион после ужина… по берегу моря. Это полезно перед сном. Сегодня наш последний вечер здесь… Сейчас прохладно. Пойдём?

Обычно они гуляли по вечерам вдоль моря. Но сейчас Валерии было не до моря… как никогда ей хотелось остаться наедине со своими мыслями и привести чувства в порядок.

– Мне что-то не хочется, милый.

Муж удивлённо поднял брови.

– Давай лучше сходим на вечернюю анимацию, мы там ни разу не были, – предложила Валерия, сама не зная – зачем.

– Лерочка… надо бы с морем попрощаться… – не унимался муж.

– Не хочу…

– Ну ладно. Тогда сделаем так. Я пойду прогуляюсь, а ты иди на анимацию… После я приду туда.

– Договорились, – ответила Валерия. Такой вариант её устраивал.

До зала анимации Валерия не дошла. Когда она заворачивала за угол здания, с противоположной стороны которого находился вход в анимационный клуб и где уже гремела музыка и кто-то мужским голосом с восточным акцентом пел «Цвету-у-ут сады-ы-ы в душе у на-а-ас…», кто-то невидимый в темноте резко схватил её за руку и привлёк к себе. На шее она ощутила горячее дыхание.

– Мадам… Не бойтесь, это я, Ахмед… – произнесли дрожащим тихим голосом.

Валерия ахнула и словно вся обмякла. Не хватало сил сдвинуться с места. Её будто пригвоздило к парню, дыхание которого обжигало женскую шею. Происходящее было неожиданным и похожим на какой-то горячечный сон, какие ей иногда снились… Она оглянулась по сторонам. Вокруг никого не было. Решительно взяв её за руку, он повлёк её куда-то за собой, лихорадочно шепча:

– Пойдиём, хабибити, умалаю вам… Пойдёмте туда.

Приключение

Она поддалась, сама не понимая – зачем, покорно пошла за ним, смутно осознавая, что ей этого хочется. Через несколько шагов он остановился, быстро отпер какую-то дверь и легонько втолкнул её в тёмное душное помещение, вошёл за ней, не выпуская её руки из своей влажной ладони, после чего быстро запер дверь на задвижку.

– Я… Я хочу тебье, – горячо полыхнуло в неё где-то в области шеи, после чего парень прижался телом к её бедру. Она не сопротивлялась.

Тогда он резко развернул Валерию к себе спиной, чуть ли не вжав её в стену, тяжело дыша, затем торопливо спустил молнию на брюках, другой рукой – теперь уже бесцеремонным, не терпящим возражения движением – задрал подол её платья, спустил бикини до колен, коленом резко раздвинул её ноги и тут же своей нижней частью тесно пристроился между женских ягодиц, нагнулся над ней, заставив её согнуться в пояснице, шумно сопя и что-то жарко шепча себе под нос. Мелкими острыми слюнявыми поцелуями осыпал её шею, не прекращая активно вертеть тазом.

Ахмед был гораздо ниже Валерии ростом, поэтому ему то и дело приходилось вставать на цыпочки и подпрыгивать. В разгаре страсти паренёк уже то стонал, то хрипел, оставляя влажные следы поцелуев на спине женщины. Затем так же резко развернул её лицом к себе, издавая рычащие животные звуки, и, не ускоряя поступательновращательных движений тела и спешно подпрыгивая, начал клевать мелкими поцелуями её шею, опускаясь всё ниже и ниже, так сильно прижимая её к стене, что казалось, вот-вот вдавит туда свою спутницу. Неожиданно резким движением обнажив груди Валерии, выпростал их наружу и больно куснул сосок. В какой-то момент замер и издал сдавленный крик, при этом обильно орошая ноги женщины горячей жидкостью, после чего как-то сразу обмяк, осел и нехотя отцепился от неё.

Дыхание парня не выравнивалось, казалось, он задыхается. Он что-то хрипло произнёс по-арабски, отойдя от женщины, и, отвернувшись, поспешно застегнул брюки непослушными руками.

– Я тьибя очен хотель… тепер всё…

«Это был перевод с арабского… для меня…» – промелькнуло в мыслях Валерии.

Какое-то время она находилась в ступоре, замерев босая, с задранным до талии платьем, опьянённая случившимся, и не совсем понимала, что ей делать дальше. «Надо уйти», – догадалась она, оправляя платье и натягивая трусики. Единственное, чего ей хотелось, поскорее принять душ. Поправив платье в области груди, она подошла к двери.

Парень поспешно отпер дверь, красноречивыми жестами выпроваживая женщину. Сразу захлопнул её за ней. Неровным шагом, каждое мгновение вспоминая о неожиданном приключении, Валерия, пошатываясь, добрела до своего номера, чувствуя лёгкое головокружение. Сразу пошла в душ.

Муж ничего не заподозрил, хотя Валерия весь вечер была рассеяна и почти с ним не разговаривала, погрузившись в свои мысли. Происшедшее возбудило её так, что пришлось уже глубокой ночью, как только муж захрапел, отвернувшись от неё, самой найти успокоение, которое было ярче и острее обычного. Она так не раз поступала… а в этот раз даже не смогла сдержать глухого стона, непроизвольно вырвавшегося из груди. Она мельком оглянулась на мужа. Но тот крепко спал после долгого вечернего моциона.

На следующее утро после завтрака прибудет трансферный автобус и увезёт их в аэропорт. Прощай, Хургада… Мысли об Ахмеде не покидали её. Во время завтрака она глазами искала парня: ей как никогда ранее нужен был его страстный, яркий, как звезда, взгляд, но Ахмеда в это утро не было. «Видимо, выходной», – решила Валерия, которой очень хотелось увидеться с парнем в последний раз и хотя бы попрощаться с ним взглядом.

Связь

Дома Валерию не оставляли мысли об Ахмеде. Она старалась убедить себя, что небольшое курортное приключение ничего не значит, но у неё не получалось забыть парня. Бумажку с номером телефона Ахмеда она иногда вертела в руке и снова прятала в сумочку. Много раз боролась с искушением набрать его номер… Представляла себе, как будет слушать страстный шёпот, и у неё становилось влажно и горячо внизу. «Я влюбилась…» – наконец призналась себе Валерия и, когда сил бороться с собой уже не осталось, решительно набрала номер телефона, который запомнила наизусть. В телефоне щёлкнуло.

– Алло… – робко произнесла Валерия.

Какое-то время Валерия слушала тишину и едва уловимое дыхание, затем в трубке опять щёлкнуло, и связь прервалась.

Она решительно набрала номер снова. Опять тишина и учащённое дыхание, после чего произнесли:

– Хабибти.

– Это Валерия. Ты помнишь меня? – медленно, разделяя слоги в словах, проговорила Валерия. Прозвучало глупо и унизительно, к тому же она понятия не имела, знает ли Ахмед её имя.

Ответом ей было молчание. После чего в трубке щёлкнуло, и связь прервалась.

Валерию бросило в краску… «Что я делаю?!» Она поклялась себе больше никогда не совершать подобных глупостей, а бумажку немедленно выбросить.

Бумажку она не выбросила. Не прошло и минуты, как телефон зазвонил, однако звонящий сразу сбросил. Номер египетский… значит, Ахмед. Валерия снова набрала.

– Хабибти. Я тебья хачю, – выдохнули в трубку, и Валерия снова услышала знакомое частое дыхание.

– Я решила тебе позвонить, потому что не попрощалась перед отъездом, – как можно медленнее сказала Валерия, которая очень волновалась, понятно ли она говорит, хотя не была уверена, что её слышат на том конце провода.

Из трубки донеслось пыхтение и сопение, слегка сдавленные рыки, будто абонент занят чем-то тяжёлым, непосильным, и у него вот-вот что-то сорвётся. «Ах, у него проблемы с русским языком… – догадалась Валерия, – как же мне с ним общаться…» Но продолжения разговора не состоялось, так как звуки участились и усилились, и наконец вся эта какофония излилась в победоносный полустон-полукрик, после чего связь тут же оборвалась. «А-а-а…» – ухмыльнулась Валерия, которой всё стало ясно. А почему ей так приятно?.. Подумать только… Лишь один её голос способен так возбудить мужчину. Она улыбнулась особенной улыбкой, вмиг почувствовав себя желанной, любимой, в конце концов, сексуальной. Подошла к зеркалу, вгляделась в себя: может ли её увядающая красота вызвать страсть? Да. Может. Не в этом ли она только что убедилась?!

Валерия когда-то была яркой брюнеткой и теперь подкрашивала волосы в свой цвет. Тонкие черты лица, прямой нос, чувственные, правда, уже немолодые, с морщинками, губы, шея, выдающая возраст… Грудь – ещё ничего, хоть в молодости была более упругой. Она провела рукой по груди, ощутив выпуклость сосков и рвущееся наружу желание. Провела по бёдрам. Несколько тяжеловаты, как и ягодицы… Живот округлый и великоват. Но такие формы нравятся мужчинам. «Особенно восточным»… – не сомневалась она. Валерия вновь и вновь вспоминала своё яркое, хоть и коротенькое курортное приключение.

Решение отправиться одной в тот же полюбившийся отель к Валерии пришло не сразу.

До этого состоялось множество сеансов связи, видеосвязи – уже по мессенджеру. Во время ночных сеансов связи Валерия незаметно покидала спальню и запиралась в ванной комнате. Глубокой ночью, когда муж спал…

И каждый раз – сначала долгое разглядывание друг друга в веб-камеру, пара страстных слов от него, слёзы на глазах со словами «Я так скучьяю по тибье, хабибти… Приииж-жяй ко мне», его просьбы раздеться догола и дать ему вдоволь налюбоваться желанным телом, что Валерия проделывала каждый раз; он тоже спускал исподнее, крупным планом представляя ей на обозрение своего готового на многое зверя. А после – пара магически синхронных движений по разные стороны экрана, и их одновременно накрывало яркостью виртуального безумия, после чего он неизменно называл её своей женой и глядел на неё уже как-то по-родственному… а потом связь резко обрывалась. А ей столько всего хотелось спросить у парня, пообщаться… Вот такое общение получалось – неполноценное, как считала Валерия… «В Египте отвратительный интернет…» – негодовала она.

Вскоре женщина так пристрастилась к виртуальным сеансам с Ахмедом, что для неё становилось настоящей трагедией, когда он не выходил на связь. Нехорошие мысли теснились в её голове: и что у него есть другая или другие, и что он охладел к ней, и что он считает её старой, грязной и недостойной его… В такие минуты она становилась нервной, плакала без причины, и муж не понимал, что с ней происходит. Вообще в последнее время она очень изменилась. На неё накатывали то непонятная сентиментальность, то беспричинное веселье, то грусть, то раздражительность, а иногда и нескрываемая агрессивность по отношению к ничего не понимающему мужу и ко всему окружающему. «Всё надоело, все надоели!!» – кричало в ней, отчаянно хотелось тепла, беззаботности, страсти, любви.

– Может, тебе пора отдохнуть, дорогая? Давай возьмём тебе тур в тот же отель. Он ведь нам понравился, – предложил он супруге.

И она полетела одна. В тот же отель. На целых десять дней. Ахмед был непередаваемо рад. Глаза его загорелись таким желанием, когда она во время очередного видеочата сообщила ему радостную новость.

Прибыв на место и вдохнув знойный солёный воздух Хургады, Валерия подумала: «Свобода!» – и сразу же из аэропорта, пока шла со своим багажом к трансферному автобусу, набрала номер Ахмеда. В ответ ей металлический голос сказал что-то по-арабски, и связь отключилась. Валерия почувствовала досаду. «Ничего, встретимся в отеле», – успокоила она себя, глядя в окно с мелькающими пейзажами и рассеянно слушая, о чём говорит в микрофон трансферный гид. Из всего сказанного запомнила только его имя – Алла с ударением на последнее «а». Забавное имя…

Поспешно зарегистрировавшись в отеле и получив ключ от номера, она пулей устремилась в ресторан – как же она соскучилась по своему Ахмеду! Как раз началось время обеда, в ресторане было почти пусто – всего несколько гостей за столиками, и официанты подходили друг за другом к буфетным стойкам с блюдами, весело перекрикиваясь между собой и пересмеиваясь. Ахмеда среди них не было. «Где же ты, мальчик мой?» Валерия еле держалась, досада готова была накрыть её с головой: она так соскучилась по любовнику. Да, Ахмеда она уже не могла воспринимать иначе. Наспех поев, Валерия поспешила к себе в номер. Оттуда ещё раз набрала номер, в трубке щёлкнуло, но на том конце провода замерла тишина.

– Ахмед, это я! – чуть ли не прокричала несчастная женщина. – Я уже здесь! Где ты пропадаешь? Ответь мне!

На этом связь оборвалась.

Аутсайд

Ахмеда не было на территории отеля ни на следующий день, ни в последующие. Сначала женщину терзало беспокойство: вдруг с парнем что-то случилось, она даже порывалась узнать о нём у распорядителя ресторана, но вовремя остановилась, застеснявшись своего интереса. Наступила какая-то апатия, ей показалось, что раз любимого нет, значит у них всё закончилось, так и не начавшись; в который раз она посчитала разницу в их возрасте: лет двадцать? Валерия грустно слонялась по зелёным дорожкам отеля, иногда лениво забредала на полупустой пляж, нехотя окуналась в тёплую ласкающую воду, после чего лежала под зонтом без единой мысли в голове. Ничто её не радовало: ни весёлые бармены, ни шумные бичбои, ни беззаботная курортная разношёрстная публика, ни ослепительное солнце, такое жгучее, что казалось, спалит тебя, если дольше положенного пробудешь под ним, ни ласкающее бирюзовое без единой волны море. Ахмед – вот кто ей нужен! И нужен срочно, чтоб утолить жажду страсти, нужны были его голодные глаза с блестящим взглядом и жадные ненасытные руки.

Ахмед появился лишь в предпоследний день. Возник в проёме дверей ресторана на завтрак, как ни в чём не бывало держа перед собой огромный поднос с чистыми бокалами. Валерия увидела его сразу же, сердце ёкнуло, её бросило в дрожь. Сидела она далеко, возле окна, и среди прочих гостей отеля, которых накануне прибыло множество, так что ресторан был полон народу, он её увидеть вряд ли мог. Валерия лихорадочно набрала его в телефоне, проследила за тем, как он поставил поднос и потянулся к заднему карману брюк. Наблюдала, как изменилось выражение его лица, когда стало ясно, кто звонит. Он ответил. Она начала говорить, не прекращая наблюдать за ним, Ахмед развернулся, пробегая глазами по залу и наконец остановил взгляд на ней. Они встретились глазами. Вскоре он подошёл к ней и тихо произнёс голосом, как ей показалось, не терпящим возражений:

– Аутсайд, после ужина хабибти. Буду ждать. Очень буду, – говорил он глухо, почти не открывая рта, скороговоркой, нервно и как-то воровато поглядывая по сторонам – не видит ли кто, после чего собрал со стола лишнюю посуду и удалился в подсобное помещение, петляя между столиками.

Валерия расшифровала «аутсайд» Ахмеда правильно: ей назначили свидание. Почему таким образом? Так инкогнито… Ах, да… Она слышала, что общение персонала отелей с постояльцами строго карается вплоть до увольнения работника, и подобное поведение возлюбленного было оправдано именно этим. «Ничего не поделать… Мы из разных миров…» – вздохнула Валерия в томном ожидании долгожданного вечера.

Ужинать совсем не хотелось. «Он ведь пригласит куда-нибудь даму… Там и поедим», – была уверена она, остаток дня проведя в салоне красоты. Хотелось стать красивее, моложе, привлекательнее. Она тщательно выбирала платье, в котором будет… Розовое с рюшечками? Нет… оно слишком закрытое. А может, сарафан на бретельках? Не пойдёт… похож на пляжный, и в нём не так явственно обозначены её округлые бёдра. Вот какой она выберет наряд: это будет белая полупрозрачная юбка чуть выше колена с разрезом сзади и ярко-оранжевая шёлковая блузка с глубоким декольте на пуговичках. Бельё она выбрала чёрное кружевное, бюстгальтер Анжелика и маленькое сексуальное бикини, слегка прикрывающее заветное местечко. Особое внимание Валерия уделила интимной причёске. Понимающая мастерица сделала нужный рисунок – этакое мохнатое возбуждающее сердечко. Парню должно понравиться. Обрызгавшись сексуальным, как ей казалось, парфюмом с феромонами, Валерия двинулась в сторону выхода из отеля.

Простояла она на противоположной стороне от отеля долго. Давно стемнело. Но она терпела, ждала и не уходила. Наконец, когда раздражению её уже не было предела и она собиралась вернуться в отель, откуда-то сзади послышался оклик «Хабибти» и призывный свист.

Она обернулась. Кто это? Приглядевшись, Валерия узнала в парне Ахмеда… В узких джинсах и футболке его сразу и не узнать. И причёску забавную сделал – нечто похожее на кудреватый хохолок чуть выше лба, остальное всё сбрито почти под ноль. Небрит, брутален, взволнован, что было невозможно не заметить.

– Иди, едем, – прошептал Ахмед и рукой указал куда-то рядом.

Захлопнув за Валерией дверь такси, занял место возле водителя, и машина тронулась. Мужчины сразу закурили и начали о чём-то трещать, проболтав без умолку всю дорогу. Вскоре машина остановилась возле какого-то заведения, похожего на открытое кафе.

– Приехали, хабибти, – повернулся Ахмед к даме, и вместе с водителем они вышли из машины и направились ко входу.

За столиками сидели мужчины разного возраста, где по двое, где целой компанией. Над заведением клубился дым от кальянов – такие Валерия не раз видела в фильмах, и доносились кофейные ароматы. Между столиками сновали официанты с заказами на высоко поднятой руке с подносом и что-то громко задорно выкрикивали. Огромный телевизор, где шла трансляция футбольного матча, был подвешен под потолок, перед ним выстроили кресла и стулья в несколько рядов. Всё было заполнено болельщиками, которые вели себя шумно и нервно, постоянно что-то комментировали, спорили между собой. Где-то посередине заведения, возле колонны, гремел огромный вентилятор, гоняющий душный вечерний воздух и стаи обалдевших от жары мух.

Ахмед с водителем присоединились к одной из компаний, все начали шумно приветствовать друг друга, иногда откровенно глазея на женщину и о чём-то спрашивая Ахмеда, потом хором над чем-то своим смеялись, каждый из друзей что-то говорил, их поддерживали другие и хлопали друг друга по ладоням. Наконец Валерии подвинули стул, она села. «Зачем он привёл меня сюда», – она считала, что каждая их минута наедине дорога и незачем тратить время на что-то другое.

– Кальян? – поинтересовался Ахмед.

Она зачем-то кивнула, хотя ей совсем не хотелось никакого кальяна, единственное, чего ей хотелось, чтобы Ахмед поскорее порешал свои вопросы с компанией и увёл её из этого неприятного места.

Принесли кальяны, стаканы с чаем. Посиделки длились глубоко за полночь, и Валерия поняла, как она устала.

– Я пойду… – нерешительно сказала она, вставая.

Ахмед удивлённо вскинул на неё глаза.

– Подожди, сейчас пойдём.

Что-то сказал друзьям, все дружно его поддержали какими-то арабскими словами, которые для Валерии уже слились в одну большую непонятную фразу; встал, за ним поднялась и она. Они направились к выходу из заведения под дружное улюлюкание компании. «Видимо, так у них принято…» – удивилась Валерия, испытывая неприятное чувство стеснения.

Будто прочитав её мысли, Ахмед важно изрёк, взяв своей потной ладонью её за руку:

– Я сказал им, что ти мая жина…

– А, да, – рассеянно произнесла она.

– Они рады за нас, паэтому виселие.

Затем они зашли в какую-то лавку (как поздно, а лавки открыты, заметила про себя Валерия), где Ахмед попросил её паспорт со словами «Так надо. Доверяй мне… потом всё объясню». Её усадили на какой-то не совсем чистый стул и сказали подождать. Через несколько минут паспорт ей вернули, а Ахмед взял её за руку – выглядел он гораздо важнее и увереннее, чем прежде, – и, пройдя по пыльной каменистой дороге квартала два, они завернули за угол дома. Ахмед поздоровался по всем правилам исламского мира с лениво вышедшим им навстречу человеком неопределённого возраста в чалме и длинном сером одеянии. Они перекинулись несколькими фразами, на женщину тот не обратил никакого внимания, зато забрал документ, который предоставил ему Ахмед, и какое-то время вертел его в руках, затем вдумчиво, внимательно вчитывался в каждую строчку, после чего вернул документ парню и, сказав что-то, вошёл в здание. Пара проследовала за ним. Отперев одну из дверей на первом этаже, он пропустил их вперёд.

Гнёздышко

Валерия огляделась вокруг, рассматривая обстановку в квартире, пока Ахмед о чём-то спорил с человеком в чалме. Помещение было небольшое. Посередине стояла огромная кровать, на которой громоздился продавившийся матрац, застланный простынёй с принтом в сердечко. Рядом стоял обветшалый стул с пепельницей. Напротив – нечто вроде столешницы с подвесными шкафчиками. Как поняла Валерия, это была кухонная зона. Больше в комнате ничего не имелось. Окна были наглухо закрыты. Штор не было.

«Квартира для свиданий…» – усмехнулась про себя Валерия, и ей стало волнительно. Ничто не имело значения, кроме того, чтобы остаться наедине с ним… Когда же, ну когда?.. Ах, как ей хотелось поговорить с возлюбленным, ей нужно было о многом его спросить. И она понимала, что не так много времени у них осталось, и каждую минуту хотелось использовать по назначению… Она томилась от желания, ей не терпелось заключить своего мальчика в объятия.

– Хабибти, – окликнул её Ахмед, подходя к ней и беря под локоть, – у тебя есть пятьдесят? Он хочет пятьдесят, а я забыл деньги.

«Долларов», – сразу сообразила Валерия, обрадовавшись, что взяла с собой деньги – мало ли…

Порывшись в сумочке, она протянула ему банкноту, которая сразу же исчезла у него в руках:

– Утром тебе отдам.

Ахмед мгновенно повеселел.

– Сейчас приду. Жди, – бросил он, и они с человеком в чалме исчезли за дверью, оставив её чуть приоткрытой, так что она могла слышать их спор на повышенных тонах, который продолжался какое-то время. Наконец всё затихло, и Ахмед вернулся, заперев за собой дверь на задвижку.

«Надо что-то сказать», – в смятении думала Валерия, глядя в полутьме на желанный силуэт возлюбленного, медленным шагом приближающегося к ней.

– А что за бумажку ты ему показывал? – спросила она Ахмеда.

– ОРФИ наш. Мы как муж и жена по этой бумаге. Это только для полиции. Тебе не о чём беспокоиться, хабибти. Я здесь мужчина, это мои проблемы.

Почти ничего из сказанного Ахмедом Валерия не поняла, но то, что она может полностью довериться мужу, стало ей ясно.

Больше сказать он ей ничего не позволил, а подошёл, молча взял за руку своей неизменно потной ладонью и повлё***ровати…

* * *

Утренние лучи ослепляющего солнца заливали комнату. Ахмед безмятежно спал, раскидав тоненькие волосатые руки и ноги по диагонали кровати, одеяло сползло с его хилого торса. Валерия, привстав на локте, рассматривала парня… «Мальчик мой… В эту ночь ты впервые был с женщиной…» – с теплотой думала она, испытывая скорее материнские чувства, которые были совсем не похожи на те, что сотрясали её всю прошлую ночь. То была страсть! Хоть парень и был совсем неопытен, всю ночь его неутомимость удивительным образом раз за разом побеждала её истомлённую страстью плоть, он был ненасытен и необуздан, не оставляя им обоим времени на передышки… Это её покорило. Такого у неё никогда не было. Да чтоб ещё и девственник!

Она тронула его за плечо.

– Утро уже… Ахмед.

Он с трудом разлепил глаза, опушённые загнутыми кверху ресницами, зевнул во весь рот, щёлкнув челюстью и обнажив два ряда белоснежных зубов, потянулся всем телом, так что хрустнули все его мелкие косточки, приподнялся на постели, воззрившись на женщину каким-то чужим блуждающим взглядом.

– Пора уходить, одевайся, хабибти, – бросил он, окончательно проснувшись, и кинул спутнице её одежду с бельём, а сам – как был обнажён, шлёпая босыми ногами по полу и почёсывая в промежности, – поспешно скрылся в ванной.

«Как это – «уходить»? – недоумевала Валерия. – У нас ещё целый день и ночь впереди…» Она была уверена, что проведёт с любовником всё оставшееся до отъезда время.

– Пятьдесят – это за ночь только, – послышался голос Ахмеда из ванной, словно угадавшего её мысли.

«Ах, у него нет денег…» – Валерия была женщиной сообразительной и считать умела, хотя… оглядывая убогое помещение, представить, что за это уплачено пятьдесят зелёных, было сложно… Однако выбирать было не из чего.

«Бедный мальчик… Зато у меня есть ещё сотня, которой вполне нам хватит…»

Когда он вышел из ванны, весь мокрый, со стекающими с тела капельками воды, она стояла возле двери и протягивала ему стодолларовую купюру.

– Только не вздумай отказываться, Ахмед. Это за сегодняшний и завтрашний дни. Послезавтра я уезжаю.

– Ок.

Отказываться он и не думал. Со вздохом и скорбно приподняв брови, забрал стодолларовую, небрежно сунул её в задний карман брюк, поспешно натянул на себя джинсы и футболку, пригладил ещё влажные волосы, проверил свой телефон и стал собираться.

– Я на работу, хабибти, сначала в мечеть, потом на работу, – важно сообщил он, – а ты жди. Закончу, приду.

– А позавтракать? Неужели ты совсем не голоден? – Валерия была поражена.

– У нас так не принято. Сейчас утро, надо в мечеть, потом работать, зарабатывать деньги. Поем на работе. Но ты можешь выйти, если хочешь. Внизу есть кофешоп, закажи еду. Вот ключ, – кивнул на стойку, где лежал ключ.

Она подошла, чтобы чмокнуть его в щёку, но он в ужасе отшатнулся, чуть ли не оттолкнув её от себя.

– Ты что делаешь, хабибти?! – раздражённо воскликнул он. – Я помылся!

Она отпрянула… Что она сделала не так?

– Нельзя! Я иду в мечеть!

С этими словами он покинул квартиру, не попрощавшись и с грохотом захлопнув за собой дверь. Валерии показалось, что она сильно разозлила его, и чувство вины кольнуло её больно, но вскоре отпустило: она так любила своего мальчика.

«Странный… Он дикий совсем…» – с теплотой подумала женщина, не разбираясь ни в религиозных, ни в культурных традициях исламских стран. Нельзя так, нельзя… «Зато ночью будет всё можно…» – с дрожью во всём теле надеялась она.

Исследовав содержимое навесных шкафов над столешницей, Валерия обнаружила пару тарелок, две ложки, пачку соли, какой-то остро пахнущий порошок в пакете, которым провоняли все шкафы (нюхнув его, она мощно расчихалась), небольшую погнутую алюминиевую кастрюлю, такой же половник, пару замасленных пыльных чугунных сковород, поменьше и побольше, и два мутных стакана. На столешнице возле стены стояла двухконфорочная газовая плита, на которой высился чайник. Плита была подсоединена к небольшому баллону. Возле плиты валялся полупустой коробок спичек. Валерия решила проверить, есть ли газ, и поднесла зажжённую спичку к конфорке, одновременно повернув ручку на корпусе плиты. Сразу вспыхнуло высокое яркое пламя. «Работает…» – удовлетворённо кивнула женщина и погасила газ.

«Мы теперь маленькая семья, а это наше гнёздышко», – почему-то возникла странная мысль, захотелось сделать то, что обычно делает жена для мужа… Заботиться, кормить… Нахлынувшая нежность от воспоминаний прошедшей ночи сделала своё дело: Валерия по-хозяйски осмотрела свои временные «владения», а ведь не позднее, чем завтра к вечеру, она должна будет покинуть это гнёздышко, чтобы улететь обратно в постылую жизнь. Сколько дней они зря потеряли… Она отбросила грустные мысли. Не время грустить. Пора браться за дело. Прикинула, что ей понадобится для уборки, создания уюта в этой полупустой убогой квартире и для готовки. Кинулась к своей сумке – там у неё оставалось сколько-то фунтов, которые она получила в обмен на доллары ещё в банке аэропорта при покупке визы. Наверняка в округе есть супермаркет… Вот она и направится туда, приобретёт всё необходимое, чтобы к возвращению «супруга» квартира, предназначенная для кратковременных известного типа утех, превратилась в уютный чистый семейный дом, от которого веет благостью, очагом и вкусными ароматами. Её Ахмед достоин этого.

От мысли, что они с Ахмедом стали супругами, Валерию накрывало нежностью, на её губах блуждала едва заметная улыбка умиления. Ведь это «такая курортная игра, игра в маленькую, но очень счастливую семью», – убеждала она себя. Или всё серьёзно? Ответить на этот вопрос она затруднялась, но о своём настоящем законном муже за последние дни она даже ни разу не вспомнила.

Счастье?

Супермаркет с интересным названием «Абу Ашера» находился неподалёку от дома. Но сначала Валерия позавтракала в кофейне, примыкающей к супермаркету, понимая, что предстоящий день потребует сил. Заказала омлет, овощи, кофе с молоком. В магазине она нашла всё необходимое, правда, пришлось в ближайшем обменном пункте поменять ещё долларов на местные деньги. Продуктов и хозяйственных товаров набралось столько, что женщине выделили помощника от магазина.

По возвращении домой с покупками она столкнулась со вчерашним человеком в серой робе до пола и чалме, который, увидев её и мальчика с огромными пакетами в обеих руках, застыл на месте и уставился на неё с недоумением и, как ей показалось, злостью, но настроение у Валерии было отменным, и она весело поздоровалась с ним по-русски, задорно выкрикнув «Здрасьте!», и улыбнулась приветливо, на что он укоризненно покачал головой, зацокал языком и продолжил спускаться по ступенькам, бормоча себе под нос что-то невнятное.

Уборка «гнёздышка» потребовала сил. Грязи было столько, что пришлось дважды выносить мусор в больших чёрных пакетах под пристальные и более чем удивлённые взгляды человека в чалме, к которому присоединилась ещё пара таких же созерцателей. Все они сидели на самодельной лавочке возле дома и курили кальяны. Стоило Валерии появиться в поле их зрения, они застывали в тех позах, в которых сидели, и синхронно провожали женщину заинтересованными взглядами, о чём-то переговариваясь. «Сплетники…» – заключила Валерия, которую невозможно было вывести из себя. На её вопрос, заданный громко и членораздельно с указанием на мусорные пакеты: «Мужчины, а где у вас здесь мусорные контейнеры?», люди в чалмах переглянулись, что-то залопотали, и каждый из них показал указательным пальцем в отличную от другого сторону. Валерия усмехнулась. Придётся искать самой. Искать долго не пришлось. Недалеко от дома она обнаружила огромную смердящую мусорную кучу, оккупированную огромными жирными навозными мухами, чуть подальше – ещё одну, несколько поменьше. Вот там она и оставила свои мусорные пакеты.

К вечеру её временное жильё блестело чистотой, ванная сверкала, и оттуда пахло свежестью, окна были тщательно вымыты, а на плите скворчала ароматная курица, рядом варился рис. Сама Валерия поспешно нарезала овощи, лук и зелень для салата, поглядывая на часы: супруг вот-вот должен вернуться. Конечно, голодный и истосковавшийся по ней.

В дверь робко постучали. Валерия метнулась и распахнула её. На пороге стоял Ахмед. Какое-то время он пожирал её глазами. Валерия понимала: муж измучен трудовым жарким днём, капризными крикливыми клиентами, замечаниями и унижениями руководства… не присесть лишний раз, не поесть…

Она бросилась в его объятия. Он ответил на её нежность, но несколько неуклюже, вмиг воспламенился от прикосновений, принялся осыпать её шею поцелуями, с порога волоча Валерию, обмякшую в его руках, в сторону кровати, хрипло шепча: «Хабибти, я так хочу тебья»… Сначала она сопротивлялась, но не так, чтоб сильно.

– Ахмед, погоди, давай поужинаем… – проговорила она дрожащим голосом, но, поняв, что сейчас это ни к чему – с неё уже срывали бельё, поддалась и наконец была подмята под него и надёжно зафиксирована. «Ах…» – только и успела выдохнуть Валерия.

Очнулись они только глубокой ночью.

– Что за запахи? – настороженно спросил Ахмед, поведя носом.

– Я приготовила тебе ужин, хабиби…

Он вскочил. Как был, в трусах, подбежал к плите. Заглянул в кастрюлю и в сковородку с цыплёнком, который давным-давно остыл, посмотрел на заветрившийся салат.

– Что??? Ты использовала газ?? Что ты наделала!!!

– Да, использовала… – удивлённо протянула Валерия, приподнимаясь на локте. – Что не так?

– Что ты наделала… За газ, хабибти, отдельная плата. Это Египет, – завизжал он.

Он был голоден. Поэтому, невзирая на возмущение и злость, принялся за ужин прямо там же, где и стоял, у плиты. Валерия издалека смотрела, как он руками разрывает сочащуюся курицу на части и запихивает себе в рот, жадно поглощая её, жир стекает по рукам; лепёшкой зачерпывает из кастрюли горсти риса и жадно заедает курицу, глотает, не успевая всё как следует прожевать. Он был так голоден, что ел и не мог остановиться.

– Надо заплатить дормену, – с набитым ртом, вытирая жирные руки о трусы, проговорил он, с трудом подбирая слова.

Валерия смешалась.

– Сколько?

Насытившись, он вытер тыльной стороной ладони заляпанный куриным жиром рот и прямо из баллона большими глотками запил еду водой, вернулся в постель и устроился у Валерии под боком.

– Десять… – ответил Ахмед и добавил, – сейчас у меня нет. Придётся тебе заплатить, хабибти.

– Конечно, не думай о деньгах, милый. Ты наелся? – Валерия потянулась к сумке, нашла пятидесятидолларовую купюру и отдала Ахмеду.

– Ок, хабиби. Сдачу верну.

Страстная ночь перешла в не менее жаркое потное утро, Ахмед был так же неутомим, как и в предыдущую ночь, а подчас и жесток, так что Валерия время от времени взвизгивала-покрикивала – и не всегда только от удовольствия, но и от боли. Но как же ей это нравилось! «Бывает. Мальчик неопытен…» Наконец он отлепился от неё и откинулся удовлетворённый. Сразу закурил. Какое-то время они лежали молча. Он курил, глядя в потолок, она лежала на боку и смотрела на него.

– Когда прилетишь в следующий раз? – неожиданно спросил он.

– А когда ты хочешь? – спросила Валерия, поглаживая парня по влажным кудряшкам на груди.

– Хочу, чтобы не улетала. Хватит улетать, – Ахмед прикурил вторую сигарету и глубоко затянулся.

– Это невозможно. У меня там муж, дом…

– Большой?

– Квартира… Трёхкомнатная.

– Разводись, продай квартиру и переезжай ко мне, – как ни в чём не бывало предложил Ахмед.

– Не всё так просто.

– Что мешает?

Валерия не знала, что ответить.

– У меня там вся жизнь, – наконец высказала она.

– Твоя жизнь уже здесь. Ты моя женщина. Моя жена, должна жить здесь, со мной. Я уже не могу один, – прозвучало жёстко и безапелляционно.

– Я постараюсь решить этот вопрос, – как можно мягче ответила она, проведя пальцем по его пухлым губам.

– И давай поскорее!

Было уже поздно. Пора возвращаться в отель. Последняя ночь в отеле, и наутро трансферный автобус доставит её в аэропорт, а уже через несколько часов самолёт приземлится в дождливой мрачной Москве…

Деньги за аренду квартиры Ахмед так и не вернул. Да она и не ждала. Откуда деньги у простого официанта?.. Он не появился наутро её отъезда. «Опять не попрощаемся… Видимо, засмущался, что не может вернуть долг, вот и не пришёл проститься», – объяснила себе Валерия его отсутствие.

И вновь тоскливые будни, скука, холодность окружающих, повседневная рутина, опостылевший муж… и мечты о любви и счастье, о которых никому нельзя поведать. А может – действительно, плюнуть на всё, развестись и изменить жизнь?

Однако злодейка-жизнь внесла свои коррективы в планы Валерии.

Совсем скоро после её возвращения из Хургады семейная жизнь дала серьёзную трещину. Вечные размолвки с мужем создавали невыносимую обстановку в доме. Виртуальные встречи с Ахмедом по мессенджеру становились всё реже и реже: то он не мог, то он был занят, то он в деревне у своей родни, а там связи не было.

Тем не менее, Валерия и Ахмед общались по интернету, когда выпадала такая возможность, – по-быстрому и жарко, – и уже он после любил повторять: «Это лучше, чем ничего». Кроме таких встреч было ещё нечто, что сделало их ближе. Валерия поняла, что парню необходима элементарная поддержка и помощь, хоть он и не озвучивал никогда ей это: она решила взять финансовую опеку над своим молодым мужем, не в силах видеть его голодные глаза и истощённое тело по видеосвязи.

Нет-нет, да и подкинет ему то пятьсот долларов, то тысячу, то триста. Сколько могла выпросить у мужа, который ей ни в чём не отказывал и никогда ни о чём не спрашивал, столько и отправляла: надо, так надо, вот они – деньги.

Муж партнёрствовал в одном небольшом бизнесе, связанном с автосервисом, и в семье всегда водились деньги. Были и отложенные, но Валерия уже успела их истратить: на хороший ноутбук для него, для него же айфон (а как же, мальчик давно мечтает об айфоне, почему бы не порадовать парня, его сверстники имеют айфоны, а он нет), на фирменные джинсы и зимнюю добротную куртку, дорогие часы и браслет, парфюм… Ахмед также был большим любителем хорошего шоколада и зефира, и однажды, выпытав, когда у того день рождения, Валерия снарядила через знакомых небольшую, но достаточно дорогую посылку для именинника. Правда, он никак не мог сосчитать, сколько ему исполняется лет, даже применив калькулятор, но, заглянув в свои документы, выдал:

– Двадцать пять!

– О, это круглая дата, хабиби! – воскликнула влюблённая Валерия.

Как-то раз муж вернулся с работы неожиданно рано, почувствовав недомогание. Когда он вошёл, Валерия не слышала – расположившись на своём брачном ложе, она увлеклась страстью с Ахмедом по видеосвязи. Перед ней стоял ноутбук, на экране монитора – Ахмед без штанов, в одной футболке, она – полуобнажённая, в сексуальном полупрозрачном неглиже: любовники вот-вот должны были достигнуть пика наслаждения. И в этот момент в открытую дверь спальни неслышно вошёл ничего не подозревающий муж.

Перемены

– Что здесь происхо… – начал муж, побледнев на глазах.

– Милый, это не то, что ты подумал, – не придумав, что ответить, произнесла Валерия первое пришедшее на ум.

Далее всё развивалось стремительно.

Кареты «скорой» одна за другой. Вердикт врачей: «Нетранспортабелен…» К утру следующего дня Валерия стала вдовой.

Она испытывала лишь облегчение… Ни боли утраты, ни скорби. Наконец она свободна, ничто не связывало её с Москвой. Дети, а у неё их двое – сыновья, уже взрослые, у каждого своя семья…

Угнетал тот факт, что Ахмед пропал с горизонта. Не отвечал на звонки, сбрасывал их, не выходил на связь.

Так прошло полгода.

Валерия не находила себе места. Ей столько нужно было рассказать своему ненаглядному хабиби – и то, что она уже свободна, и что она готова продать всё на родине и переехать к нему, как он мечтал, и ещё много-много чем ей хотелось поделиться… а главное, как она истосковалась по нему, по его неутомимой плоти, и что готова на всё ради своего любимого. Однако средства связи были глухи к её беззвучным взываниям и мольбам, и она порой смотрела на телефон и ноутбук как на врагов, ненавидя их всей душой за бездушное, как ей казалось, предательское молчание.

Затем её стали мучить страхи. Вдруг с Ахмедом что-то случилось? Может, он заболел? Или… Иначе чем объяснить столь резкий обрыв связи с ней, которая так любила его, столько для него сделала и не собирается останавливаться и впредь. И он это знал!

Ни с кем из его друзей она знакома не была, чтобы позвонить им и разузнать об Ахмеде. Пришлось набраться терпения и ждать, когда он сам выйдет на связь. Ожидание длилось мучительно долго, но наконец час наступил.

Глубокой ночью раздался телефонный звонок, который сбросили сразу же, как она ответила. Звонили с незнакомого египетского номера. Валерия сразу же перезвонила. Ответил Ахмед. Сердце Валерии взлетело вверх и затрепетало, стоило ей услышать любимый голос. Сразу испарились и обида за долгое молчание, и злость, и досада.

– Хабибти, это я, Ахмед, – сказал он уверенным голосом, бархат в котором стал мягче и гуще, слаще и богаче. – Выйди в мессенджер!

Прозвучало как приказ, которому Валерия не посмела не подчиниться.

Она запустила программу, включила камеру. Но Ахмед был оффлайн. «Ну когда же ты позвонишь?» Ожидание длилось до утра, Ахмед так и не вышел на связь. Позвонил он только к вечеру следующего дня. Увидев его, Валерия не смогла сдержать удивлённого возгласа. С экрана монитора на неё смотрел вроде и Ахмед, а вроде и не он. Это был мужчина в расцвете своей молодой зрелости, слегка располневший, с глазами, полными неги и какой-то особой мужской уверенности. Он был, как и всегда, небрит, что придавало дополнительной брутальности, которая сводила её с ума.

– Ахмед, ты ли это?! – воскликнула Валерия, зардевшись. – Как ты изменился, дорогой. Расскажи, как ты? Где пропадал так долго? Я так соскучилась!

Ахмед стал говорить. Валерия заслушалась, теряя нить повествования. Просто хотелось слушать его голос, наблюдать любимые ужимки, вглядываться в лучистые глаза.

Она обратила внимание, что её Ахмед стал говорить по-русски гораздо лучше. Её школа… Гордость захлёстывала.

– У меня большие изменения в жизни, хабибти, – вальяжно произнёс мужчина.

– У меня тоже изменения… – начала было Валерия, но Ахмед не дал ей и слова вставить, ему были неинтересны её новости.

– У меня к тебе срочное дело, хабибти… Серьёзное дело… Я женюсь, – продолжал он как ни в чём ни бывало.

У Валерии упало сердце, глаза застлали слёзы. Ну да, конечно… ей скоро шестьдесят, а он в самом расцвете лет… Что здесь можно сделать. Такая у неё несчастная судьба.

– Поздравляю тебя, родной, – проронила она, украдкой вытирая предательски выкатившуюся слезу.

– И тебя поздравляю, хабибти. Ты плачешь от радости? – Ахмед улыбнулся ей во весь рот, а потом расхохотался от души, запрокинув голову.

Валерия недоуменно воззрилась на Ахмеда. «Что радостного для неё…»

– Моя невеста – это ты, хабибти. И поэтому… – Ахмед интриговал, поигрывая бровями и включив звёзды в своих глазах, которые тонули в мелких складках, когда он улыбался, и оттого казались меньше, чем раньше, когда он голодал, но такие же чёрные и яркие, полные азарта и сладострастия. – Разводись и прилетай… Надо, чтобы ты познакомилась с моей роднёй. Поедем в Хутур. Это недалеко от Танты. Танту знаешь?

Сказал и умолк, весь сияя, любуясь реакцией своей хабибти. Волна радости захлестнула женщину. Танту? Конечно знает… Не просто знает, но и любит всей душой, если у её хабиби там родня. Хотя ни в какой Танте она не была и даже названия такого никогда не слышала. Видимо, город такой египетский, сообразила она. А Хутур, видимо, тоже город, недалеко от Танты.

– Хабиби… мне не надо разводиться… Я уже вдова.

– Вот и хорошо, – беспечно ответил Ахмед и весело добавил: – значит тебе нужно с собой привезти разные документы, в том числе и бумагу о смерти мужа. Мы женимся по всем правилам. В Каире!

Валерия чувствовала себя так, будто её окатили холодной водой из ушата. Полгода тишины – и вдруг неожиданное предложение руки и сердца! Да, так тоже бывает… Конечно, она согласна. Куда она без своего возмужавшего мальчика.

Ей много чего хотелось узнать у Ахмеда в связи с вновь открывшимися планами и обстоятельствами, но тут что-то щёлкнуло в веб-камере, и связь разъединилась. Зато сразу же последовал звонок, который тут же сбросили, как всегда и бывало, и Валерия перезвонила.

– Я сейчас, хабибти, очень занят, бизнес… Когда будут готовы все документы, выходи на связь. Есть что обсудить.

– Ок, родной, – чуть не плача от умиления, пролепетала вдохновлённая женщина. Наконец наступит их счастье.

Валерия сразу сделала правильные выводы. Долгое молчание Ахмеда могло означать только одно: всё это время, день и ночь, каждую секунду любимый работал над их будущим… И как только понял, что готов, позвонил ей. Определённая логика в рассуждениях была. А как он возмужал, как покрасивел… Где то тщедушное волосатое существо с непропорциональной фигурой и бегающим вороватым взглядом? Гадкий утёнок превратился в прекрасного упитанного лебедя, и таким он нравился Валерии ещё больше. И главное, нашёл ведь себя в жизни, бизнесом занялся, понял, что пора всерьёз подумать о создании семьи. Он любит её, только её, и если он сделал ей предложение, значит жизни не представляет без своей любимой. Что она может дать ему со своей стороны… Валерия задумалась. Детей у них не будет. Эта мысль сильно опечалила её. Но тут ничего не исправить, и она отогнала ненужные мысли. Нужно рассуждать здраво. Дать ему она может… кроме любви и заботы… финансовую независимость. К тому же он находится в самом начале пути к самостоятельности. А потому Ахмед не должен ни в чём нуждаться, и это в её руках. Мысль работала быстро и чётко. Что она имеет? Муж оставил ей неплохое наследство: огромная дача с приусадебным участком, квартира, часть бизнеса, долю прибыли от которого она получала на свою карточку регулярно. Всем этим она распорядится очень даже неплохо и начнёт новую жизнь с любимым мужчиной, который ждет её на том берегу – у самого красивого, самого тёплого моря в мире самых добрых, весёлых и милых людей.

Она сообщила о предстоящих изменениях и своих планах сыновьям. Особой радости на их лицах Валерия не обнаружила: неожиданной новости они удивились, но, увидев счастливые глаза матери, отговаривать не рискнули. Решение продать квартиру и дачу категорически не одобрили. «Ребята… Так я же замуж выхожу в Египте, не здесь! Зачем мне эта квартира и тем более дача? Вы туда не ездите, одни только проблемы с ней… Дача моя, что хочу, то и делаю», – таково было её объяснение. Никакие доводы на Валерию не действовали, и спорить было бесполезно, сыновья знали: мать всегда поступит по-своему.

Агентство по недвижимости, в которое обратилась Валерия, сработало очень быстро. И дача, и квартира были сразу же выставлены на продажу и скоропалительно ушли к покупателям, правда, чуть ниже рыночной стоимости, зато быстро: ведь нужно было спешить по требованию взволнованной, суматошной клиентки, имеющей свои планы, и теперь на её счёте красовалась кругленькая сумма, которую конвертировали в доллары. В Египте очень ценятся доллары, как уже убедилась Валерия. Документы для визы невесты она собрала так же быстро, не забыв присовокупить к ним свидетельство о смерти мужа. Осталось малое: выйти на связь с Ахмедом, сообщить ему о продаже недвижимости, готовности документов и обговорить дату её приезда.

Возвращение

На связь он вышел на удивление быстро, почти сразу. Такое было впервые. «Тоже скучает, небось, – с умилением подумала Валерия, сердце которой рвалось на встречу с возлюбленным. – А может, наконец интернет наладили в этой стране…» Ждать уже мочи не было.

– Хабибти! Ты супер! – воскликнул Ахмед, когда Валерия выложила всё о своих успехах: продала всю недвижимость, рубли перевела в доллары, документы для брака готовы… и в Москве её больше ничего не держит.

– Я беру билет и лечу к тебе? – спросила она с надеждой.

– Иншаллах! И чем скорее, тем лучше, хабибти… Наличные не вези. Их слишком много. Опасно, клянусь Аллахом, да пребудет Он с тобой. Деньги переводом перешли на моё имя, – сказал он, с заботой и умилением разглядывая её. – Или на своё. Как хочешь. Только не рискуй на таможне. Вдруг отнимут, а тебя посадят.

– Я отправлю на твоё имя завтра, дорогой, – ответила Валерия, понимая, что нет в мире человека, которому она доверяла бы так сильно, как своему Ахмеду.

– Получится несколькими переводами, хабибти… У нас ограничение по суммам, – Ахмед был очень предусмотрителен и разузнал всё заранее.

– Так и сделаю. Завтра получишь первую сумму. А может быть, и сегодня. Если я успею.

– Как отправишь, напиши мне номер перевода. И так делай каждый раз, пока все деньги не переведёшь.

Какой он умный, всё знает, – думалось Валерии. И деловой! Вырос, возмужал её мальчик. В каждой его интонации, в мягкой медовой сладости баритона с переливами хоть и молодого, но уже умудрённого жизнью мужчины, во всём его облике чувствовалась поддержка её начинаниям, это умиротворяло и снимало то нервное напряжение, которое её преследовало последнее время. Их разговор казался Валерии нереальным фантастическим сном, фрагментом одного из зажигательных любовных телесериалов, в которых она – героиня, а Ахмед – её верный возлюбленный; такие ей очень нравилось смотреть. И она знала: да, всё происходящее есть предвестие их с Ахмедом счастливой семейной жизни. Они ни в чём не будут нуждаться, а если Ахмеду потребуются вливания в бизнес, так деньги у неё найдутся… Она жена, и жена она молодого перспективного бизнесмена, а жена обязана быть во всём подмогой и опорой мужу.

И Валерия поспешила в отделение банка. Ахмед получил последнюю часть суммы, о чём сообщил ей по видеосвязи. Он не скрывал своего удовольствия. И его радость передалась Валерии. Последние дни она словно летала!

Спустя месяц самолёт доставил Валерию на её, как ей мечталось, будущую родину… В благословенный город Хургаду. Ахмед встречал её с цветами. Она не сразу узнала его в толпе. Действительно, как же он за время их разлуки раздался в плечах, стал мощнее, что ли, шире, с едва заметным жирком на животе. Одет прекрасно, во всё фирменное – значит, бизнес успешен!

– Хабибти… Эй… – окликнул он её своим бархатным голосом.

– Ахмед, душа моя! – бросилась Валерия в объятия любимого, но была мягко отстранена. Он галантно преподнёс ей букетик цветов со словами:

– Позже, хабибти. Ты где остановилась? Какой отель?

– Я не бронировала отель, дорогой… Мы снимем квартиру, как тогда! Можно ту самую… – как же ей хотелось прижаться к нему, утонуть в его объятиях, не отпускать целую вечность, раствориться в нём.

Ахмед заметно помрачнел.

– В этот раз не получится, хабибти. Ты зря не взяла отель. Тут понимаешь… такое дело. Ладно, давай сядем в каком-нибудь кафе, я тебе всё расскажу.

Он подхватил чемодан Валерии и направился к одному из многочисленных такси, ожидающих своих клиентов, и оно помчало их в направлении Хургады. Притормозило возле кофешопа с весело мигающими красными лампочками и непонятной яркой надписью арабскими кружевами.

– Приехали, хабибти.

Ахмед заказал себе кальян, Валерии чай.

– У тебя всё нормально? – заволновалась Валерия, потому что Ахмед всю дорогу был молчалив, курил и хмурился.

– Ну, знаешь… пока всё сложно. Бизнес… только начинаю… планы меняются, многое зависит от партнёров, клиентов… Но ты не волнуйся, свои проблемы я решаю сам.

Валерия любовалась своим Ахмедом. «Мужик…» – с гордостью думала она. Перед ней сидел серьёзный вдумчивый мужчина, её будущий муж. Ее возлюбленный, ради которого она готова на всё! И интуиция ей подсказывала: она сделала правильный выбор. А интуицию не обманешь.

– Ты мне так и не рассказал, что за бизнес у тебя? – Валерии хотелось побольше узнать об Ахмеде и его новой жизни.

– Это потом. А вообще… зачем тебе? Это мужское дело. Моё дело… А ты женщина, моя женщина. Моя звезда! Сейчас главное – купить нам квартиру, чтоб я был спокоен за тебя. Пока поживёшь в отеле, в каком-нибудь недорогом… В центре города полно таких отелей, я тебя отвезу, – тараторил Ахмед, не переставая. – Я нашёл нам квартиру, нужно, чтобы ты одобрила. Заключим договор, получим ключи. Когда купим мебель и технику, сразу и переселимся в нашу квартиру! Ты документы для брака привезла, не забыла?

– Да, они со мной. Когда поедем знакомиться с твоими? – улыбалась Валерия.

Не терпелось увидеть будущую свекровь. Валерия понимала, что они могут оказаться ровесницами, а то и мать Ахмеда может оказаться моложе.

– Когда захочешь… Можно сразу же, как получим ключи от квартиры, – с уверенностью ответил ей Ахмед, обнажив в улыбке все свои тридцать два белоснежных зуба. – Моя мама всё время спрашивает о тебе. Каждый день, когда мы с ней говорим по телефону. Просит, чтобы я описал тебя, твою внешность, твою душу, о Аллах! Она благословляет нас каждую минуту, ты бы слышала! Она молится за наше счастье. Постоянно! Она ждёт встречи с тобой, потому что она так любит тебя! Она не может не любить жену своего сына! У меня очень хорошая мама, она желает нам только добра. Жаль, что болеет часто…

Валерия заметила, что глаза Ахмеда увлажнились. Да и она сама чуть не плакала от умиления. У них всё так хорошо складывается, даже его родственники не против неравного брака. Редко встретишь такое понимание. Тем более – она иностранка.

– Я так счастлива, хабиби, если бы ты знал! – в порыве воскликнула Валерия. – От меня маме передай пожелания здоровья, когда будешь говорить с ней по телефону.

– Ты сама ей всё скажешь, хабибти, – со слезой и некоторой сентиментальностью ответил Ахмед. – Обниметесь, расцелуетесь… вы полюбите друг друга, я уверен! Ты бы знала, как долго я тебя ждал… – тараторил Ахмед.

И тут зазвонил его телефон, Ахмед мельком взглянул на экран телефона и сразу ответил. Разговор был кратким.

– Сейчас я тебя познакомлю со своим близким другом, – сказал он, отключившись от абонента и положив телефон на стол перед собой, взял сигарету, повертел её между пальцами. – Сейчас придёт. Его зовут Тамир. Он мой очень хороший друг… совладелец крупного агентства недвижимости, филиалы разбросаны по всем нашим городам. Головной офис здесь, у нас. Тамир – очень хороший юрист, он нам подготовит все нужные документы, так мы сэкономим. Ну похвали меня, своего мужа, хабибти! Я каждый наш фунт берегу!

– Ты молодец, хабиби, – в порыве радости воскликнула Валерия. Чем дальше, тем сильнее она хотела его.

– Ахмед, я так соскучилась. Когда мы будем вместе?

– Скоро уже… совсем скоро, хабибти. Я тоже не могу больше терпеть… возбуждённый столько времени! Я изголодался по тебе! Ох… – простонал Ахмед и перевёл сладострастный взгляд на её более чем откровенное декольте. Валерия зарделась, засмущалась, как молодая девушка, закрыла лицо руками.

– Не закрывай свое лицо, дай наглядеться на мою хабибти, – Ахмед властным жестом убрал её руки с лица и пронзил женщину взглядом своих жгучих глаз так, что она совсем потеряла голову.

Сделка

Вскоре к ним подошёл молодой человек в очках – худощавый парень, одетый строго, в чёрный костюм, белую рубашку, бордовый галстук, в руке он держал папку. С Ахмедом они тепло поздоровались, выразив друг другу знаки почтения, восхищения и благословения. Он кивком поприветствовал Валерию, всего на мгновение задержав на ней, как ей показалось, заинтересованный взгляд, представился.

– Тамир, ваш адвокат.

«Адвокат» прозвучало как «авокадо». Протянул ей свою визитную карточку, которую она сразу убрала в сумочку. Тамир был на машине, поэтому они решили подбросить Валерию с вещами в отель, где она себя приведёт в порядок, пока мужчины будут ездить по делам, связанным со сделкой с недвижимостью. Квартира была почти оформлена, оставалось, чтобы Валерия, будущая хозяйка, одобрила её. Когда закончат с формальностями, совсем неинтересными для женщин, приедут за ней, и все вместе отправятся смотреть квартиру. Если всё устроит. Подписание контракта прямо на месте… Чего время тянуть.

– Если бы в квартире была мебель, – с улыбкой обратился к Валерии Тамир, – вы могли бы прямо сегодня же вечером заселиться… Но – увы. Ваше гнёздышко нужно обустроить. Ахмед займётся этим очень срочно. Так ведь, Ахмед? – обратился он к другу.

Тот кивнул с важным видом, потягивая кальянную трубку и не отрывая влюблённого взгляда с Валерии, которая вспыхивала каждый раз, как только их взгляды встречались.

А вот и дом… Квартира ей понравилась сразу же: на четвёртом этаже дома почти в центре города, двухкомнатная, с холлом, из окна синел кусочек моря поверх крыш домов. Из второго открывался вид на оживлённую улицу.

Валерия сразу представила, как они обставят своё гнёздышко, превратят его в райский уголок. Радости её не было предела. Она видела, что и Ахмед воодушевлён. Тем более цена, как он сказал, а Тамир только кивал в знак поддержки, за такую квартиру очень выгодна. Валерия не знала цен на квартиры в Хургаде, но мужу и их адвокату доверяла, и озвученная цифра ей показалась приемлемой, даже ниже, чем она ожидала… Да и Ахмеда, человека крайне экономного, как она уже успела убедиться при неоднократных подсчётах и обсуждениях денег, неизменно устраиваемых им по видеосвязи до и после сеансов виртуальной страсти, трудно было провести на мякине. Не такой он человек. В общем, Валерия всецело полагалась на мужчин, как и привыкла это делать.

– Подписывай, хабибти… А то уведут такую квартиру, – протягивая ей ручку, сказал Ахмед, – здесь на английском и на арабском. Ты читаешь по-английски?

– Нет, не читаю, – тщательно выводя свою подпись под текстом, напечатанным арабской вязью, ответила Валерия, – я доверяю тебе, дорогой…

– Это правильно. Я твой муж, – тихо прошептал Ахмед, положив свою горячую ладонь на её руку и со страстью сжав её, – и потом, квартира на твоё имя. Тебе не о чём беспокоиться. Твой паспорт не понадобился, у меня осталась копия… Помнишь, тогда в лавке? – жарко шепнул он ей на ухо и снова сжал её руку.

Тамир во время подписания документов деликатно отошёл от них и прохаживался по квартире. Зачем смущать своим присутствием клиентов в самый ответственный момент?

Воспоминания начали кружить ей голову. Да. Тогда, в той ночной лавке они получили документ об исламском браке – ОРФИ. Вскоре они его узаконят в государственных органах, как сказал Ахмед.

Сердце затрепетало в груди, нахлынули чувства, раскалялась страсть.

– Хочу сразу купить сюда кровать, – игриво сообщила Валерия.

Тамир, который успел вернуться к ним, когда документы были подписаны, опустил глаза и смущённо крякнул.

– Покупать мебель лучше сразу всю, гарнитуром, – ответил прагматичный Ахмед. – Завтра этим займёмся. У меня есть деньги, и достаточно.

– И у меня есть наличные! – воскликнула Валерия, и добавила: – А послезавтра переедем?

– Нет, – беспечно отмахнулся Ахмед, – у нас по плану поездка в Хутур – знакомиться с твоими будущими родственниками. У меня много родственников, задержимся на неделю, оттуда в Каир, подавать документы на визу невесты. Ты же теперь моя невеста. Не забыла ещё?

Как же хотелось потрепать его по жёстким кудряшкам! Но Валерия сдержала порыв. Тамир здесь был явно третьим лишним.

– Я бы тоже с радостью поехал с вами, – вмешался Тамир в диалог влюблённых, – давно не видел твоих, Ахмед. Передавай им благословения! Да возблагодарит Аллах твою мать, что послал ей такого хорошего заботливого сына!

И, обратившись к Валерии, произнёс проникновенно, со слезой в голосе и умильно приподняв брови:

– Ахмед будет вам очень хорошим мужем.

– Да! Я уже имела счастье убедиться… Ахмед – прекрасный муж! И друзья у него прекрасные! – Валерия сама была готова разрыдаться от нахлынувших чувств: какие у её Ахмеда прекрасные друзья, честные, верные, скромные, вот как этот парень: и поддержит, и не сдерёт лишней копейки, и её уважает, и выбор друга одобряет.

– Иншааллах! – патетически ответил Ахмед на благословения Тамира, почти прослезившись.

Поужинав в каком-то аутентичном месте, где они ели необыкновенно вкусную требуху и национальные блюда с незапоминающимися названиями – фуль и фалафель – с какой-то острой томатной подливой, запивая всё это колой, друзья отвезли Валерию в отель.

«Потерпеть ещё каких-то пару дней… Ничего, потерплю. Я терпела целых полгода», – уговаривала себя Валерия, провожая взглядом спину выходящего из фойе отеля Ахмеда. «Мы скоро будем вместе и уже навсегда!»

На следующее утро, как договаривались, Ахмед должен был заехать за ней, чтобы заняться вопросами покупки бытовой техники и мебели.

Однако телефонный звонок из Москвы выбил её из колеи, расстроив все планы.

Муж

– Мама, Андрюшу только что сбила машина. Он в коме, – бесцветным голосом сообщил ей старший сын о трагедии, случившейся с братом, – приезжай… Скорее. Сегодня же…

Всё почернело перед глазами Валерии, мир рухнул… Её сыночек, её Андрюша… в коме? Совсем недавно они говорили по телефону, он интересовался, как она устроилась, всё ли у неё в порядке…

Какое-то время после звонка она находилась в ступоре. Потом взяла себя в руки, подавляя рыдания. Набрала номер телефона Ахмеда. Он ответил сразу. Голос был бодр, сам он весел. Она рассказала о случившемся.

– Мне нужно срочно в Москву, хабиби… Я вернусь, только пока не могу сказать, когда, – глухим голосом произнесла Валерия, – да, на билет хватит. Не беспокойся. Не надо… Не жди, сам купи ту мебель, которая понравится, ведь деньги у тебя есть. Дай Бог, всё будет хорошо, и я скоро вернусь.

Конечно, Ахмед всё понимал. Она должна быть рядом с сыном.

– Я жду тебя, хабибти… Дай Аллах здоровья твоему сыну, чтобы ты скорее смогла приехать ко мне.

Ахмед помог с билетом, и в тот же день Валерия оказалась в Москве. Реабилитационный период длился месяцы. Она постоянно находилась рядом с сыном, ничего не желая более, чем его скорейшего восстановления. Все прочие проблемы, привязанности и планы отступили в прошлое. Главное – состояние её мальчика, который поправлялся очень медленно.

Даже редкие звонки Ахмеда, которые он, как всегда, сразу скидывал, чтобы она перезвонила ему, были ей безразличны. Тем не менее, она на автомате, без всякого интереса перезванивала, он сразу же расспрашивал о здоровье сына, которого называл родным, передавал благословения от своей матери, которая всё ждёт знакомства… И говорил, что очень скучает.

Прошёл год. Сын вернулся к прежней жизни, даже начал потихонечку работать, но был ещё очень слаб. И Валерия продолжала ухаживать за ним.

Они жили втроём в небольшой двухкомнатной квартире. Спальню занимали сын с невесткой, она же расположилась в гостиной.

Однажды раздался звонок от Ахмеда, он сразу его скинул, Валерия перезвонила.

– Хабибти. Как твой сын? – осторожно задал он вопрос.

– Поправляется… Но пока неважно…

– Я истосковался… не могу без тебя. С ума схожу.

Она промолчала, ей нечего было сказать.

– Хабибти… я тут подумал. Только выслушай меня, не перебивай… Если ты не можешь приехать ко мне, я сам приеду к тебе. Мне никто кроме тебя не нужен. Я страдаю… Меня хотели женить, но я отбился, – глухим голосом произнёс Ахмед. – Мы с тобой должны пожениться, и мы поженимся в России. Я всё узнал у друзей. А когда твой сын полностью поправится, улетим вместе в Египет. А может, и в Европу. Куда захочешь. Как тебе такая мысль? Знаешь, наше гнёздышко ждёт тебя. Я так обставил нашу квартиру… тебе должно понравиться, – добавил он грустно.

Всё всколыхнулось в ней. А что? Неплохая идея! Какой умный у неё Ахмед.

– Почему ты молчишь, хабибти? Ты больше не хочешь меня? – в голосе Ахмеда слышались слёзы. – Может быть, у тебя появился кто-то… другой?

– Ахмед! Что ты говоришь?!

«Ещё и ревнует…»

Валерия слушала всхлипы в трубке. «Он что, плачет?» Он соскучился по ней, её Ахмед.

– Ты не хочешь меня видеть…. Я понял.

– Прекрати. Как ты можешь так?! У меня сын был на волоске от смерти…

– Прости, хабибти. Я весь истосковался. Ты ведь моя жена перед Аллахом, и нам нужно быть вместе. Пойми меня, я не могу долго быть один, я мужчина. Я Аллаха каждый день молю вернуть здоровье твоему сыну! Клянусь! Я даже бизнес забросил… Не могу ничего делать. Всё валится из рук. Я не ем, не сплю…

Она его понимала…

Приезд и последующая легализация Ахмеда дались Валерии нелегко и создали много проблем. Пришлось подключать связи, нанимать юристов. Вылилось всё в копеечку. Ещё какую «копеечку»! Зато оформили такую визу, которая позволяла беспрепятственно находиться на территории Российской Федерации достаточно долго, не заботясь о разных миграционных проблемах. Подали заявление в ЗАГС, назначили дату церемонии бракосочетания.

Сыновья и невестки сразу отнеслись к Ахмеду с прохладцей… Валерия поняла: не приняли её будущего мужа, а с её стороны посчитали своеобразным предательством и изменой покойному отцу и, вполне может быть, и саму её осудили. Однако она настояла на том, чтобы временно будущего мужа прописали в квартире сына.

И началось… Сначала Ахмед заболел, видимо, тяжело переносил акклиматизацию. Простуда была затяжной, сложной, с воспалёнными миндалинами, с высоченной температурой и надрывным кашлем. Он ослабел, лежал и стонал. Валерия и её невестка, побросав все дела, бегали вокруг него – кто с горячим питьём, кто с бульоном, чаем и таблетками. Даже всеобщая любимица кошка Муська, единственная, кто с порога признала и полюбила Ахмеда, и та страдала и всё норовила прилечь к нему под бочок, устроиться в ногах или забраться на грудь. Только Ахмед боялся кошек, и кошка из гостиной была изгнана, чтобы своим присутствием не травмировать и без того измученного мужчину.

Болезнь не отступала, температура зашкаливала за сорок, и Ахмед начал бредить какими-то замысловатыми арабскими словами. Не на шутку напуганная Валерия вызвала скорую, платную; медобслуживание её ненаглядного должно быть на самом высоком уровне, – решила она. Врач и фельдшерица кружили над Ахмедом, осмотрели гортань, померили температуру и давление, сделали кардиограмму… а когда очередь дошла до пальпации живота в нижней его части, Ахмед неожиданно издал вопль нечеловеческим голосом, дёрнулся и замер, не переставая стонать.

– Похоже, кроме гнойной ангины, у вашего сына ещё и острый аппендицит… – резюмировал врач.

– У мужа, – смущённо поправила Валерия врача.

– Забираем… может понадобиться срочная операция.

Валерия поехала с ним. «Только этого нам сейчас не хватало…» Операция в коммерческой клинике, которая прошла с серьёзными осложнениям, реанимация двое суток… После чего Валерия оплатила одноместную палату-люкс с включённым в стоимость круглосуточным послеоперационным уходом.

Всё это вылилось в круглую сумму. Прошла неделя, и выздоровевший, заметно постройневший, но слегка напуганный Ахмед вернулся домой. Дни напролёт он проводил дома, слонялся по квартире без дела, пока Валерии это не надоело, и она устроила его в один из вузов на языковые курсы. Однако не прошло и недели, Валерии позвонили и удивлённо поинтересовались, по какой причине студент пропускает занятия – его видели только в первый день, и то только на первой паре. Валерию эта новость ошеломила. Где он пропадал целыми днями – оставалось только догадываться. Спросить напрямую она не решалась, чтобы не спровоцировать истерику у ослабшего после продолжительной болезни и сложной операции Ахмеда. Она старалась держать себя в руках, тайно выясняя причину непосещения занятий, ведь так сложно было устроить его на эти курсы и очень дорого. Он сначала не хотел признаваться, говорил, что не знает, как объяснить, отводил глаза… Пришлось клещами вытаскивать из него правду. После долгих кривляний он выдал:

– Хабибти. Там преподавательница… ну, понимаешь, молодая женщина… Она…

– Что? Говори!

– Она… Я не знаю, как это объяснить, – Ахмед закрыл лицо руками, – ладно, хабибти, если ты настаиваешь… Она хотела, чтобы я с ней переспал. Она соблазняла меня. Ты бы видела, что творила… Еле отбился. Шармуты у них преподавательницы. Я честный мусульманин, я не хочу греха…

– Что??!! – Валерия чуть не задохнулась от возмущения и острых шипов ревности, пронзивших её насквозь. Да как они смеют! Устроили публичный дом в университете. Увидели красивого парня и сразу… Мало того, что обучение чрезвычайно дорогое, ещё и за такие деньги мужей из семей уводить! – Будешь сидеть дома! Никаких больше курсов русского языка!

А дома всё шло к разладу…

Беда по имени «Ахмед»

Безделье Ахмеда надоело всем. До полудня он спал, затем надолго занимал ванную комнату, выходил оттуда замотанный в полотенце, как был голышом, так и шёл на кухню прямиком к холодильнику. Сметал подчистую всю еду, которую находил вкусной (ему нравилась русская кухня и то, как готовит невестка Валерии), запивал водой прямо из горлышка бутылки или из носика чайника, вызывая недовольство всех домочадцев.

У него была дурная привычка ставить на самую высокую громкость арабскую бравурную музыку в своём плеере, который он подключал к огромным аудиоколонкам, и музыка часами гремела по всему дому, или на всю катушку включать телевизор – спортивный канал, по которому транслировали футбольные или хоккейные матчи; он страстно болел и переживал за любимые команды и постоянно пытался найти единомышленников среди домочадцев, чтобы болеть не в одиночку, но все шарахались от него.

Иногда на пустом месте устраивал истерики невестке, которая слова сказать ему не могла, чтоб не получить в ответ сарказм и издёвку. Он придумал развлечение передразнивать её и показывать язык, пользуясь тем, что муж не видит. Невестка жаловалась Валерии.

– Я больше так не могу!

– Я хочу общения… – со своей стороны жаловался Валерии Ахмед, которая всеми силами старалась примирить его со своими, – а они меня не понимают. Они меня ненавидят, твои дети! Но за что? Я хочу им только добра…

Валерии было жалко его, но что она могла сделать? Поначалу Ахмед пытался быть полезным нездоровому сыну Валерии, большую часть дня проводящему в постели, заглядывал в спальню и спрашивал, не нужно ли тому чего. Либо без приглашения мог зайти к нему, присаживался на краешек стула возле двери, всеми силами стараясь развлечь его задушевными беседами обо всём, что знал, что интересовало его и что могло пригодиться молодому человеку в жизни – о пользе Корана, о жизни мусульман, о Мекке, о Пророке, о Египте, о своей семье… Но тот ненавидел его всей душой и с трудом сдерживался, чтобы не проявить неприязнь, терпя его в своём доме только из уважения к матери. «Выйди отсюда, мне хочется спать…» или «Я занят, уйди», – всегда говорил Андрей, стоило Ахмеду начать с ним общение.

Жизнь домочадцев превратилась в ад.

– Хабибти, я не виноват… Это они, – ныл Ахмед.

Валерия была бессильна что-либо изменить. Её семья окончательно возненавидела Ахмеда. Вот только за что? Да, чувствовал он себя вольготно. Потому что он мужчина их матери! Да, он другой. Он проповедует другую религию. Но он неплохой парень, хоть и не вписывается в окружающую действительность. Валерия защищала его, объясняя все недоразумения слишком малым промежутком времени для адаптации Ахмеда к суровым российским реалиям. Одно недоразумение за другим…

Недопонимания, косые взгляды, нервозность домочадцев…

Валерии приходилось постоянно сглаживать всё это, чтобы не разразился скандал.

Она понимала, что ситуация накалена до предела, что далее так жить невозможно, да и Ахмед всё больше капризничал и смущался посторонних людей, вёл себя диковато. Невестка была не просто неприветлива с ним, но и враждебно настроена, и Ахмеда это страшно обижало. Старший брат очень сопереживал младшему, что на их семью свалилась беда по имени «Ахмед»… Но втайне был рад, что его миновала сия участь.

Окончательную точку в этой непростой ситуации поставил случай. Случай беспрецедентный. Из дома сбежала кошка Муська, всеобщая любимица. Как все считали, виной тому был Ахмед – больше некому.

По иронии судьбы, Муська была единственным существом, которое к Ахмеду относилось с нежностью. Она полюбила его, но симпатия её, увы, не была взаимной. Ахмед кошку невзлюбил сразу. С внезапностью, присущей кошкам, Муся взмывала по спине к нему на шею и устраивалось там, отчего первый раз его чуть удар не хватил. Также она любила запрыгнуть к нему на колени и начать тереться и мурлыкать, но он тут же с брезгливостью сбрасывал её с себя и поспешно счищал с одежды шерсть, ругаясь нехорошими словами. Муська же упорно, словно не замечая его неприязни, приходила спать исключительно в ноги к Ахмеду, и тогда он грубым пинком сгонял её с кровати, цыкал на неё, и кошка, не понимая такого отношения, обиженно убегала из комнаты.

Ахмеду всё это надоело, и он придумал план. Кошка должна быть изгнана из дому, в котором он живёт. Навсегда! И кошка убежала… Убежала и не вернулась. Никто из домочадцев так и не понял, как, по какой причине совершенно домашнее, пугливое существо, никогда даже близко к входной двери не подходящее, привязанное к дому и к живущим там людям вот уже десять с лишним дет, однажды пулей вылетело из открытой двери, издавая страшные душераздирающие звуки, не на шутку испугавшие даже соседей, выглянувших посмотреть, что происходит, кубарем скатилась по ступенькам и за считанные секунды галопом скрылось за соседними домами. Долго искали кошку и Валерия, и обе её невестки, и сыновья, и соседи, и волонтёры… Без результата. Кошка пропала. Кто-то видел какую-то кошку мёртвой, но утверждать, что это была именно Муська, не взялся.

Но все единодушно обвинили Ахмеда и поставили матери ультиматум: Ахмед здесь больше жить не будет.

– Ахмед! Что ты опять натворил?! – пыталась докопаться до истины Валерия.

– Почему опять я? Я не виноват, хабибти! Кошка ушла погулять и забыла дорогу назад, – рыдая, оправдывался Ахмед под холодными пристальными суровыми взглядами домочадцев, которые больше видеть не могли рядом «это чудовище», как они называли Ахмеда, хоть доказать его вину не могли.

– Я не знаю, что… Не следила я специально за ним, мама! Но он сделал что-то такое, после чего Муська стала носиться как бешеная по дому и орать. А потом сбежала. Дверь ей открыл ОН!! Видеть этого вашего Ахмеда больше не желаю в этом доме. Или я, или он! – скандальным тоном заявила невестка.

Последнее время она постоянно была на взводе.

Ахмед же только пожимал плечами и изредка смахивал предательски набегающую слезу. Но это были не слёзы раскаяния – никакого раскаяния он не испытывал, это были слёзы глубокой обиды. Не любят его, хорошего парня, ополчились против него… из-за какой-то драной кошки. «Кошка им важнее человека», – потом не раз выговаривал он Валерии, припоминая все обиды, принятые от её детей.

Виноватая

Валерия махнула на всё рукой. Ну, невзлюбили они её мужа…

Пришлось найти квартиру где-то на окраине города, в одном из спальных районов. Опять одни расходы! Зато все вздохнули с облегчением. Днём она была дома, с сыном, которому ещё требовался уход, к вечеру ехала на съёмную квартиру, везла Ахмеду еду и проводила с ним жаркие ночи, а утром возвращалась домой.

Чем он занимался целыми днями, одному Аллаху было известно.

Но однажды, как гром средь ясного неба, когда Валерия готовила суп для сына, раздался телефонный звонок. Звонили из ГУВД… «Что??!! Ахмед…» Всё побросав, она помчалась вызволять «жениха» из серьёзной переделки, по пути подняв все связи покойного мужа. Созвонилась с юристом и попросила его о поддержке (за немалые деньги). Ахмед с подбитым глазом, сломанным носом и кровоподтёком под нижней губой понуро сидел в полицейском участке в специальном зарешеченном от пола до потолка помещении ещё с несколькими такими же травмированными личностями.

Акт, который положили перед Валерией, с подробным описанием произошедшего, вызвал потрясение. «Моего Ахмеда могли убить!» – с содроганием подумала она. Но всё же, положа руку на сердце, Валерия призналась себе: от Ахмеда она устала… устала так, как не уставала никогда в жизни ни от чего! По ней словно трактором проехались за все эти месяцы! Последнее время он ей создал столько проблем, было потрачено столько нервов, сил, денег, времени и подключено столько знакомого и малознакомого народу… И было столько смущающего, постыдного… она постоянно ловила малоприятные, осуждающие взгляды на себе и слышала столько пересудов, что сто раз уже себя отругала за легкомысленно принятое решение вывоза Ахмеда из привычных родных мест в чуждую Москву и попытки его адаптации, оказавшиеся тщетными. Сейчас она предпочла бы, чтоб он вообще не приезжал. Ахмед был хорош только в своей среде… в жаркой, солёной, пряной, песчаной Хургаде, где царил праздник жизни круглый год – лето, фрукты, свежие овощи и беззаботные люди, где он чувствовал себя среди своих, где всё ему было родным и понятным, где он – хозяин положения… «Не то время ты выбрал, хабиби…» – вздыхала Валерия, полностью осознавая свою и только свою вину: не смогла, не сумела она организовать любимому нормальных условий жизни, комфорта, признания близких и окружающих. И всё ещё не может она заняться своей и Ахмеда жизнью, не вправе отлучиться от сына, оставить его в угоду своему счастью. Проблемы, проблемы… кругом одни проблемы, бешеные денежные траты, увеличивающиеся с каждым днём, и беспросветная чёрная полоса.

Вызволить Ахмеда из полицейского участка в тот же день с закрытием дела тоже стоило колоссальных затрат и нервов. Усугублялось всё ещё и тем, что он являлся гражданином другой страны. Поэтому не обошлось без привлечения адвокатов, юристов разных уровней, международных правозащитников, один из которых даже сделал звонок помощнику депутата. Только тогда дело закрыли, сделав одним им известную отписку. Ахмеда вызволили. Что там было на самом деле, Валерия так толком и не поняла. Ахмед постоянно путался в объяснениях и юлил. Бросался в слёзы, устраивал истерики, впадал в хандру и мог провести в глухом молчании сутки, зная, что изводит её: не ел, не пил, сидел часами неподвижно, как статуя. Этого Валерия боялась больше всего. Она боялась, как бы Ахмеда не разбил инсульт. «Как неживой…» – в ужасе думала она, глядя на неподвижного Ахмеда, похожего на мумию. Ясно было одно: спелся с неблагонадёжной компанией, выпили, слово за слово, завязалась драка, на место происшествия вызвали полицию, всех повязали и бросили за решётку.

Так бесславно закончилась московская эпопея Ахмеда. Даже депутат не в силах был помочь отменить депортацию. С УФМС шутки плохи.

Ахмеда официально выдворили из страны. Влюблённые так и не успели сочетаться браком. И Валерия не знала, радоваться этому или грустить. По иронии судьбы день депортации совпал с датой регистрации брака, что сильно взбесило и без того обозлённого Ахмеда, и он высказал всё что думает об этом Валерии – и о России, и о бандитах, и о полиции, и даже не постеснялся коснуться её семьи…

Когда Ахмед отбыл на родину, Валерия вздохнула с облегчением. Она проводила так и не состоявшегося «мужа», снабдив его своей банковской карточкой, на которую капали дивиденды от бизнеса, оставшегося после покойного мужа. Парень сумел выклянчить себе эту преференцию, обосновав тем, что от собственного бизнеса он временно отошёл, между прочим, по её вине, сейчас гол как сокол (несмотря на то, что его багаж был забит новыми вещами, гаджетами и всяким-разным барахлом на продажу), и на первое время ему нужны хоть какие-то деньги. Валерия терпеливо выслушала его доводы и сочла это справедливым, ведь когда-то она обещала ему помогать во всём, то есть несла полную ответственность за него. «Мы ответственны за тех, кого приручили», – горестно усмехалась она и не могла допустить, чтобы любимый человек, а тем более такая тонкая натура, как Ахмед, к тому же пострадавший от неумолимой руки российской исполнительной власти, погряз в пучине нищеты и унижениях. Она решила, что разделит свои доходы с Ахмедом. Вопросы разделения на наличные и перевод на карточку обсудила в бухгалтерии компании. Теперь половину будет получать Ахмед с карточки (он очень сокрушался, что банкоматы Египта дерут комиссии, но что поделать), а вторую половину себе на жизнь она будет получать наличными в офисе. Всё это она сначала обсудила с Ахмедом. Ахмеда такое устроило. Можно было, конечно, выторговать и больший процент, но он не решился, испугавшись остаться без денег.

Банковская карточка Валерии с деньгами перекочевала к Ахмеду, и он улетел восвояси.

Прошло полгода, и Валерия поняла, что наконец имеет возможность выбраться в Хургаду. Как же она устала за это время! Сколько всего натерпелась, наплакалась, настрадалась. Хотелось отдыха рядом с любящим, заботливым человеком. И она так соскучилась по своему Ахмеду, виртуальные встречи с которым в последнее были всё реже и реже, а по телефону голос его становился раздражительнее и нервознее. Она это связывала со слишком длительной разлукой и неприятностями, произошедшими с ним в Москве, и во всём винила себя, только себя…

Покойник

Лайнер уже подлетал к Каиру, и через какое-то время они совершат посадку в Хургаде.

– …Я позвонила ему, хоть он всегда против, когда я звоню первой… – рыдая, продолжала свой путаный рассказ Валерия, – но телефон был выключен. Телефон был выключен и на следующий день, и через день… Сердце моё почуяло недоброе. А интуиция меня редко подводит. Я внутренне, необъяснимо… поняла, что с Ахмедом случилась беда.

Валерия замолкла, и новый водопад слёз хлынул из её опухших глаз. Марина очень прониклась историей своей соседки по креслу, но как её утешить – не знала.

– Я запаниковала.

Валерия продолжила свой рассказ, стараясь успеть до посадки, ей очень нужно было выговориться.

– Я позвонила Тамиру… помните, я упоминала адвоката Тамира, друга Ахмеда? Нашла его визитку в сумке.

Марина кивнула, и нить повествования продолжилась.

* * *

Валерия набрала номер Тамира. Ответили, но не сразу. И не сразу узнали её.

– А-а-а-а… Да-да-да, теперь вспомнил. Валерия, – наконец включился Тамир.

– Тамир, дорогой, – взволнованно заговорила женщина, – простите, что беспокою вас, но мне нужна ваша помощь.

– Конечно, уважаемая, чем смогу…

Валерии сразу показался его голос несколько грустным. Сердце любящей женщины не обмануть!

– Я с Ахмедом не могу связаться. Телефон постоянно отключён.

На том конце провода молчали. Сердце женщины колотилось как бешеное. Беспокойство и противное чувство страха змеёй скрутили её.

– Я не знал, простите… что вы не в курсе, – начал говорить Тамир потухшим голосом.

– В курсе чего? – нервы Валерии были на пределе.

– Я… Только вы не волнуйтесь… – никак не мог начать он разговор.

– Говорите… что с Ахмедом?

– Я был уверен, что вы знаете… Ваш муж… он разбился в автокатастрофе позавчера утром, насмерть. По дороге в офис. Смерть была мгновенной. Он не страдал… Да возьмёт Аллах в свои райские сады его бессмертную душу! Мне очень жаль, что именно я принёс вам эту страшную новость. Мои соболезнования.

Перед глазами Валерии всё почернело. Рыдания душили её. Не сумев взять себя в руки, она сначала взвыла раненой волчицей, а затем громко разрыдалась.

Взвыла от нечеловеческой душевной боли, так и продолжала выть, раскачиваясь из стороны в сторону.

Тамир молчал, потупив взор.

В комнату вбежали сын с невесткой, испуганные звуками из гостиной.

– А-а-а-а-а… а-а-а-а-а-а, нет больше нашего Ахмеда… Нет больше моего мальчика, – судорожно всхлипывая и заикаясь, глотая слёзы, стонала Валерия.

Затем – потеря сознания, беготня сына и невестки с нашатырём и сердечными каплями, вереница «скорых»…

* * *

– Целый день я была не в себе. Ночью не могла уснуть, подскочило давление, вызывали «скорую»… Потом ещё одну… – рассказывала Валерия Марине, захлёбываясь слезами. – На следующий день я пришла в себя, смирилась, что ли… снова позвонила Тамиру узнать о похоронах. Сказал, что его похоронили в тот же день, по мусульманскому обычаю, до захода солнца. В Хургаду приехали родственники и увезли тело. В родной деревне могилка хабиби моего.

Валерия умолкла. Взгляд её источал тоску и скорбь… Она, вся такая тучная, чёрная, была преисполнена горем невосполнимой потери.

– Я любимого потеряла, Мариночка… Любимого. Умер таким молодым, таким красивым, жизнелюбивым… Жизнь его только начиналась…. И вот так, в одночасье. Я второй раз вдова… Знаете, у меня даже его фотографии не осталось… стеснялся фотографироваться, считал себя некрасивым… – Валерия смахнула слезу.

Марина не знала, что ответить, и просто слушала.

Валерия договорилась с Тамиром, что прилетит в Хургаду, и он её встретит, ведь она толком не помнила, где находится их с Ахмедом квартира. Знала, что где-то чуть повыше центральной улицы, но как туда добраться? Заблудится. Тамир с готовностью согласился и встретить, и сопроводить, и даже, если она пожелает, съездить с ней в его родную деревню, где бы она выразила соболезнование несостоявшимся родственникам и посетила мужнюю могилу. «Каково его матери… – ужасалась убитая горем Валерия, совсем недавно пережившая автокатастрофу сына и его последующее тяжёлое выздоровление. – Надо обязательно съездить, поддержать свекровь».

И Валерия собралась. Нужная сумма денег в дорогу… А как же… На поминки, на памятник, семье на первое время, всё же кормильца потеряли… Свекрови кое-чего прикупила… платок чёрный и отрез на платье сдержанных тонов, долларов в конверте…

* * *

По громкой связи объявили о готовности лайнера к посадке, попросили поднять спинки кресел и пристегнуться. Самолёт резко пошёл на снижение. Совсем близко замелькали многочисленные прибрежные отели с их территориями, омываемые самым красивым на свете морем – Красным. Марина смотрела в иллюминатор… в одном из таких отелей она проведёт свой неожиданно выпавший ей на удачу отпуск.

– Тамир… Очень хороший друг, – проникновенно говорила Валерия, когда они выходили из здания аэропорта в ослепительный дурманящий зной египетской осени, каждая со своим багажом, в потоке беспечных шумных туристов, норовящих поскорее добраться к своим трансферным автобусам.

Пора было прощаться со своей случайной попутчицей, их дорожки должны разойтись: Марина к своему автобусу, который домчит её до шикарного, как было обещано, отеля, а Валерия найдёт Тамира среди встречающих, которые тесной кучкой толпились на входе в здание аэропорта.

Марина обернулась к Валерии, рядом с которой шла в числе других прибывших пассажиров. Пора расставаться. Не терпелось уже это сделать – попутчица наводила на неё хандру и грусть.

– Ну… Валерия, проща…

Что такое?! Марина в изумлении смотрела на Валерию. Женщина замерла как вкопанная, побледнела как полотно, глаза её были неестественно округлившиеся и вытаращенные, не мигали, словно она увидела нечто страшное… Рука вытянута вперёд, словно указывая на что-то. Она издала какой-то нечленораздельный каркающий крик, и внезапно лицо её перекосилось, палец указывал на что-то.

– Ахмед… Это же Ахмед… – прошептали её белые губы, после чего она взвизгнула и вскричала: – Ахме-е-е-е-е-д!!!

Идущие рядом пассажиры от неожиданно громкого возгласа женщины отшатнулись, провожая взглядами направление её указующего пальца. Что так поразило женщину?!

Окружающие и заметить не успели, как некто отделился от толпы встречающих и срочно ретировался, побежал назад и растворился в толпе выходящих туристов, исчезнув с места события так быстро, что это было похоже на иллюзию. Только что был человек – и нет человека.

Ахмед

«Шайтан!» – выругался про себя Ахмед. Увидев Валерию чуть ли не на расстоянии вытянутой руки, он сначала попятился, затем быстро развернулся и побежал, поспешно пробираясь сквозь толпу прибывших и встречающих (что сделать было сложно – народу прибыло очень много, приземлилось сразу два больших рейса), спотыкаясь о багаж и о ноги людей, стараясь как можно скорее выскочить на проезжую часть и остаться при этом незамеченным.

«Успел? Или устроишь погоню за мной, проклятая шармута? Опозоришь и меня, и себя…»

Он пригнулся, перебегая проезжую часть перед зданием прилёта международного аэропорта Хургады, на ходу выбросил в ближайшую мусорную урну букетик цветов, с которым прибыл встречать одну из своих новых пассий, русскую курочку из Москвы, на золотые яички папы которой он очень рассчитывал.

Надо же было такому случиться, чтобы девица прилетела тем же самым рейсом, что и его бывшая… опостылевшая ему суетная старуха, для которой он… умер. В прямом и переносном смыслах этого слова.

Ахмед махнул рукой одному из лениво прислонившихся к автомобилю таксистов у обочины, одновременно затравленно оглядываясь по сторонам и назад. Погони за ним не было.

– Баша, свободен? До Хургады. Срочно.

– Иншааллах! Тридцать, – с готовностью отозвался таксист, занимая водительское место.

– Пятнадцать, – поправил его мужчина, с силой захлопывая за собой дверь машины.

Бывает же такое. Что за шайтан! Вместо свеженькой хабибти – пухляшки Кристины, похожей на розовый воздушный шарик, столкнуться чуть ли не нос к носу с давно похороненной в мыслях и душе старой, давно отработавшей своё и успевшей набить оскомину странной женщиной, имени которой он так и не выучил за все годы отношений, наткнуться на это грузное чёрное существо, когда-то со жгучим рвением вцепившееся в него со своей любовью и заботой, как клещ в свою жертву… «Шармута похотливая…» – выругался он в сердцах.

Со старой шармутой было связано многое: и хорошее, и страшное. Из хорошего – подаренная ею квартира, банковская карточка, отданная ему в порыве чувств при прощании в Москве… Однако всё течёт, всё меняется, и со временем на горизонте замаячили суммы совсем другого порядка и возможности иного уровня уже от другой, новой возлюбленной, точнее – от её богатого папаши.

Из плохого же было что вспомнить… Например, болезненные эпизоды его неопытной в денежном плане юности, так и не сложившаяся карьера официанта в одном из неплохих отелей, откуда его с треском выкинули за неоднократные жалобы на него от туристок, всякие несуразные проступки и московские злоключения – хоть детективный сериал снимай…

Всё на свете имеет конец, так же и любовь… Чтобы исчезнуть навсегда с горизонта этой безумной похотливой старухи, был придуман и обыгран целый хитроумный план. По которому он должен «умереть» для неё.

Не сумев дозвониться до «почившего» Ахмеда, женщина, конечно же, примется названивать Амиру (для нее он «адвокат Тамир»). Тот и озвучит удачно придуманную легенду о «внезапной кончине мужа в результате автокатастрофы».

Женщине не привыкать: она раз уже становилась вдовой и совсем недавно в автокатастрофе чуть не потеряла сына. Станет вдовой повторно… теперь его вдовой. «Ничего страшного. Переживёшь и эту «утрату», – ухмыляясь, думал Ахмед.

Правда, вместе с его «безвременной кончиной» рано или поздно прекратятся регулярные вливания на карточку, что казалось весьма несправедливым и очень огорчало, огорчало настолько, что причиняло боль…

Ахмед всё же питал слабую надежду на то, что довольствие сохранится пожизненно уже для оставшихся без кормильца членов его семьи. «Так принято в Европе», – почему-то был уверен он.

Он знал, что «нет худа без добра», и совсем скоро отец его новой хабибти, на которой он собирался жениться, очень богатый русский человек, судя по тому, в каких отелях останавливалась дочка, озолотит их молодую семью.

Амир – давний приятель и подельник Ахмеда. Они прикрывают друг другу в разных щепетильных вопросах. Как удачно проведена с его помощью выгоднейшая махинация по покупке недвижимости! Достаточно было заказать несколько визиток с красивым логотипом, номером телефона и звучным именем Тамир Абд эль Махмуд с солидным названием компании и должности и найти влюблённую, готовую оплатить эту сделку… Как говорится, на ловца и зверь бежит, а роль «зверя для ловца» отлично исполнила влюблённая русская старуха, мечтавшая перебраться из Москвы в Хургаду и зажить здесь счастливой семейной жизнью. Пара убедительных видеосеансов – и вожделенные купюры перекочевали к нему, а процесс оформления сделки на квартиру уже был делом техники. Чтобы комар носа не подточил во время подписания всех документов, понадобился Амир.

Ах, как гениально он сыграл свою роль! Он и хороший друг (хоть их с Ахмедом связывала только взаимная выгода и ничего личного), он и опытный юрист, он и галантный египетский джентльмен, мгновенно расположивший к себе наивную восторженную влюблённую. Женщина повелась даже на то, что он совладелец крупнейшего в Египте агентства недвижимости, не распознав в нём банального таксиста, единственным преимуществом которого был хорошо подвешенный язык…

Бумаги, в пакет которых входил сам договор купли-продажи объекта недвижимости на имя этой самой старухи, а также множество юридически тонко оформленных документов по передаче прав собственности от неё к нему и всяких важных вспомогательных документов по разным коммунальным мелочам, были подготовлены заранее в одной из юридических контор. Документы были подписаны глупой старухой вслепую, её подпись – и Ахмед становился единоличным владельцем неплохой трёхкомнатной квартиры в центре Хургады. Амир же получил свой заранее обговоренный процент. Каждому своё, как говорится, и все стороны остались довольны. Больше всех, конечно, радовалась Валерия. Однако долго радоваться ей не пришлось: на следующий день личные неприятности потребовали её присутствия в Москве, и она улетела на неопределённый срок, к безмерной радости Ахмеда.

Теперь пора жениться, жениться на своей… рассудил предприимчивый Ахмед и сообщил матери об этом намерении, а также об имеющейся у него в собственности квартире.

Хочешь жить, умей вертеться

Мать и все остальные родственники в деревне поначалу восприняли с недоверием свалившуюся на их головы новость, но им был предъявлен контракт на квартиру, и парня стали готовить к женитьбе. Выбор остановили на одной из засидевшихся в девках кузин, безликой пресной Салеме, давно томящейся в ожидании замужества. Ахмед не возражал. Родственники были довольны, невеста – только за. Провели помолвку, свадьбу сыграли, как и принято, в первые дни после Рамадана.

Когда отгремела свадьба, Ахмед уехал обратно в Хургаду, оставив молодую на попечение матери и сестёр. Он в ту пору всё ещё работал официантом в ресторане, и отпуск его подходил к концу.

И тут началось… Нескончаемая круговерть туристок, сменяющих одна другую, – девиц и женщин всех возрастов – изо дня в день оттачивала его сексуальное мастерство. Всякое было: и ревность, и обиды, и слёзы, и душещипательные расставания с истерическими возвращениями. И случайно залетевшие от него были… И проклинавшие его, они-то и добились его увольнения… Вот только одна из них тронула его сердце – его маленькая, кругленькая, похожая на розовый воздушный шарик или конфетку-леденец Кристина из Москвы, уши ему прожужжавшая о своём богатом папе. На ней он и остановил свой выбор. Девица была болтлива и глупа, но, странное дело, именно это каждый раз приводило его сексуальный арсенал в полную боевую готовность, слушать её и одновременно пожирать глазами каждую частичку её пухленького, розового, словно сдобная булочка тела он готов был бесконечно…

* * *

Ахмед не мог успокоиться. Да уж… бывают же такие совпадения: чтобы обе его московские хабибти прилетели в тот же день и одним рейсом, тогда как из Москвы в аэропорту Хургады ежедневно приземляются десятки самолётов. Конечно, сознавался он себе… в случившемся есть недоработки и доля его вины… Умереть-то он «умер», но вот непредсказуемые действия суматошной старухи не проконтролировал и не предотвратил.

И с Кристиной получилось нехорошо, не по-людски, – переживал Ахмед… Он сам дал отмашку девушке прилетать в этот раз не в отель, а лично к нему, на квартиру, и она с готовностью согласилась. Много дней подряд он пел ей в мессенджер, что скучает, хочет её, что встретит, отвезёт на его собственную квартиру, где они проведут незабываемое время… И что из этого вышло?!

Девушка наверняка стоит сейчас у выхода из аэропорта, на жаре, выискивая глазами его среди встречающих. А его нет и не будет…

Ахмед извлёк из заднего кармана джинсов телефон, поискал нужную смс: «Хабибти, мама очень больна, я срочно уехал в село. Не знаю, когда вернусь». Рядом с текстом изобразил слезливый смайлик и сердечко, отправил сообщение абоненту под именем «Кристина». В Кристине, девушке вполне самостоятельной, Ахмед был уверен на все сто. Получив его смс, она поймёт его и посочувствует его беде. Деньги у неё есть, возьмёт такси до Хургады, остановится в каком-нибудь отеле и будет терпеливо ждать его звонка. В конце концов, она пока не жена ему и должна заботиться о себе сама!

Официальная жена у него одна – его кузина Салема, у них уже успела родиться дочь. Вскоре после родов дядя Мустафа самолично привёз их с её матерью в Хургаду к Ахмеду. Туда же вскоре привезли и мать Ахмеда. Здравый смысл в этом, безусловно, был, хоть все эти дополнительные хлопоты только раздражали… Какое-то время они всей шумной бабьей компанией пожили в его квартире. Было много крику новорождённой, перебранок с женой и тёщей, тёщи с матерью, матери с женой и всех троих сразу под аккомпанемент крика новой жизни… И Ахмед понял: если не вернуть всех их обратно в Хутур, он сойдёт с ума. «Бизнес, Уалла… Я не смогу уделять вам достаточно внимания, и денег много расходуется, когда вы здесь», – сказал он строго, сажая женщин на вечерний экспресс, следующий до Танты.

О бизнесе он не врал. Когда у него появились свободные деньги, наладились нужные связи, среди которых были выгодные друзья – обеспеченные европейские женщины, «бизнесвумен», – как он их называл. Какие-то из них постоянно проживали в Хургаде, другие приезжали на курорт, останавливались в своих квартирах или виллах на пару-другую месяцев. Он им услуги, они ему – услуги… кого сопроводить в магазин сувениров или кожи и меха, где он, как свой, «помогал» сторговаться с несговорчивыми продавцами, кому машину помыть или массаж сделать, незаметно переходящий в ни к чему не обязывающий дружеский секс, благо было где… а кого и на рынок свозить и обратно с остановкой попить чаю у него дома, и ещё многое другое… Женщины его любили как хорошего друга, честного человека и добропорядочного семьянина (он всех уведомил, что женат). Он отвечал им взаимностью. Вот только денег, как ни странно, всегда не хватало, таяли денежки у него в руках, а на что – он и сам не всегда мог ответить. Наступили трудные времена, и так сложилось, что он фунт за фунтом задолжал некую сумму весьма опасным людям, готовым на самое страшное, о чём его неоднократно предупреждали. Долги, тем не менее, росли, возвращать было не из чего… Его верные женщины-друзья-бизнесменши все в одночасье оказались на мели, на просьбы и мольбы его не откликнулись, затаившись и прикинувшись далёкими приятельницами и никакими не друзьями. Какое-то время на глаза кредиторам попадаться было чревато, надо было скрыться… «Проклятые деньги!» – переживал Ахмед.

Что предпринять для собственного спасения, он сообразил быстро. Местом убежища он выбрал Москву… Доводов в пользу Москвы масса! В Москве легко затеряться, Россия – богатая щедрая страна, где рады всем, как ему рассказывали более опытные друзья, и ему откроется масса разнообразных возможностей. Россия – это мир нефти, золота и неисчерпаемых прочих полезных и ископаемых, а также добрых открытых богатых людей. Россия – это страна неограниченных возможностей… Вот где он пересидит-переждёт опасные времена, а если подойти к делу с умом, то и деньгу начнёт зашибать, только успевай копить… И долги вернёт (если от него не отстанут к тому времени), и в семью копейку отправит. Однако самым главным обстоятельством, почему была выбрана именно Москва, было то, что у него хабибти из столицы России: та самая влюблённая в него по уши старая шармута. Вот она ему и поможет, и все нужные бумаги сделает, и приглашение пришлёт, и по всяким конторам за него побегает. И приютит у себя, а точнее, на квартире её сына, где она сейчас проживает. Обживёт, акклиматизируется… а там и новое что подвернётся. Ибо планы у него в голове, связанные с Москвой, строились грандиозные!

Но если бы он знал… Если б он только мог предвидеть, сколько трудностей ему предстоит преодолеть! И невозможные для его южной натуры климатические условия, и непривычную холодность, отчуждённость и равнодушие к нему окружающих – местных жителей, когда лишний раз подумаешь, чтобы зайти в местный неприветливый кофешоп побаловаться шишей, и явную неприязнь, перешедшую в настоящую враждебность и ненависть со стороны новоиспечённых родственников, и стеснённые жизненные условия, когда в доме полно чужих, но чужим считают его! Ни в ванной помыться, ни в туалете толком посидеть, ни помолиться от души… Стоило только расстелить молельный коврик и настроиться на нужный лад, как в комнату пробиралась хитрая кошка и устраивалась на нём… Страшно вспомнить!

Кошка с противным именем Муська и гнусным приставучим характером оставляла везде за собой клоки шерсти, от которой у него чесалось всё тело и слезились глаза. С кошкой не заладилось сразу же… Её в семье хабибти любили все. А она по какой-то необъяснимой причине в любимчики выбрала его и с самого же первого дня лезла к нему с маниакальной настойчивостью. Куда он, туда и она. Он в туалет, и она за ним… Устраивалась на его одежде, запрыгивала на колени, даже спать приходила к нему. Конечно, он пинком вышвыривал её, отгонял от себя, но так, чтобы никто не увидел. Мало ли что могли подумать о нём и обвинить в чём угодно… Для этих людей кошка важнее человека. И без того обострённые отношения с новыми родственниками из-за какой-то кошки могли совсем испортиться. И он придумал способ избавиться от неё навсегда. Война, так сказать, план покажет. «Выгоню тебя навсегда, проклятое животное… – решил он, измученный приставаниями кошки. – Тебе жить осталось недолго…» План был прост.

Операция

Достаточно смешать с молоком, от которого Муська без ума, свежемолотый жгучий перец. В день изгнания с утра оставит кошку без еды и питья, но во всеуслышанье объявит, что успел покормить её, а к вечеру нальёт ей жгучей жидкости. Так он и поступил. Оголодавшее создание, радостное и счастливое, что любимый хозяин собирается угостить её лучшим лакомством, Муська сразу же примчалась на кухню и лучистыми нежными глазами глядела на Ахмеда. Доверчиво принялась за смертельное пойло. Какое-то время, изнемогая от жажды и не чувствуя подвоха, кошка жадно лакала…

Вдруг в какой-то момент замерла, застыла, мотнула головой, потом ещё раз, с визгом отскочила от миски на всех четырёх лапах, шерсть на спине дыбом.

Ахмед наблюдал. Скоро, совсем скоро…

Наконец – он дождался своего часа. Кошка издала истошный вопль и заметалась-забегала по кухне от боли и ужаса, выскочила оттуда и, как заведённая, закружила по холлу, истошно вопя. Действовать нужно было быстро и хладнокровно, благо невестки с Валерией не было дома, а сын спал в своей комнате. Всё складывалось наилучшим образом. Ахмед отпер входную дверь и распахнул её настежь. Изнемогающее от страшной боли животное, не находя себе места, с диким воем сразу же выскочило на лестничную клетку и моментально скрылось из виду, скатываясь по ступенькам вниз. Больше кошку никто не видел. Чтобы отвести от себя подозрение, Ахмед поспешил избавиться от горючей смеси, тщательно вымыл миску и налил туда свежего молока, для пущей убедительности рядом поставил миску с варёной курятиной.

А позже…

Сколько шума подняли из-за этой пропавшей кошки! Искали Муську повсюду, подключились соседи, жильцы соседних домов, расспрашивали прохожих, ещё долго расклеивали объявления по всем подъездам… Домочадцы, разумеется, подозревали его, Ахмеда, однако доказательств не имели. Пришлось держать ответ и уверенно отстаивать свою невиновность. Так сказать, не пойман – не вор. Сколько унижений он перетерпел тогда… Сколько ненавидящих взглядов и нелепых обвинений. Особенно вредной и злопамятной оказалась невестка, пуще всех остальных ненавидящая его. На его удачу, все её обвинения оказались голословными, опорочить его не удалось, скандал вроде бы замяли, хоть Муськой и попрекали при любом удобном случае… Жить среди такой ненависти стало невыносимо, и он переехал. Точнее, его перевезли… Правда, в очень неудобное место: слишком далеко от цивилизации – в так называемый «спальный район Москвы». Но в столь удалённом расположении были и свои плюсы, главный из которых – никакого за ним контроля. Ахмед в одночасье почувствовал себя козлом в огороде, где много всякой капусты. Женщины и девицы вереницей потянулись к нему, образуя своеобразную живую цепочку очереди: каждой выделялось своё, строго определённое время. «Просто секс и ничего личного…» – пошло усмехался Ахмед, выпроваживая из квартиры очередную красотку.

А до этого… чего только он не натерпелся! Есть что вспомнить…

С наступлением холодов в Москве он заболел и чуть не умер от простуды и от кишечных недомоганий… Он сразу попросил «Спрайт», как единственное действенное средство от всех хворей. Ему бы сразу глотнуть этот ценный напиток, как он привык, и обошлось бы без болезней и больниц. К этой его просьбе домочадцы, наблюдавшие надрывный кашель с высокой температурой, остались глухи, просьбу не исполнили, назвав это «абсурдом». А зря! Все бегали вокруг него с бесполезными таблетками и чаем… Когда ему стало совсем невмоготу, вызвали «скорую». Доктора осмотрели его, ощупали, потыкали пальцами в центр живота и в правый бок, сказали что-то про операцию и отвезли в больницу на бешеной скорости и с включёнными мигалками и сиреной. До этого так его никогда и никуда не возили.

Сама больница ему понравилась – она была как шикарный пятизвёздочный отель. Всё белое и чистое, много колонн и симпатичный медперсонал – улыбающиеся длинноногие девушки в белых коротких халатиках. Но вот врачи… Он пытался объяснить – как мог, и на пальцах тоже, что ему нужен «Спрайт», и обойдётся без операции… Но они странно смотрели на него – как на человека не в себе, явно не понимая, что означает его просьба. Сделали укол, от которого он уснул. Проснулся уже в реанимации. Когда попытался двинуться, не смог. «Умираю…» – с ужасом неотвратимости понял он угасающим, как ему казалось, сознанием. Строгая медсестра вся в небесно-голубом сообщила: «Господин Ахмед, вам сделали операцию, удалили гнойный аппендицит. Операция прошла успешно. Жить будете. Ещё сто лет проживёте». Сказала и дружески похлопала его по плечу и сверкнула на него голубыми глазами. Из всего сказанного Ахмед услышал только слово «операция», немного успокоился, прикрыл глаза и принялся мысленно молиться. А поскольку боль в нижней правой части стала усиливаться, подозвал медсестру едва слышным окриком «Эй…» с присвистом и попросил со слезой в голосе «Спрайта». «Бредит, что ли?» – подумала медсестра и строго ответила:

– Не положено, господин Ахмед! Хотите пить?

И капнула ему в рот губкой, пропитанной противной тепловатой водой, измерила давление, пульс и подсоединила к капельнице. Забытье чередовалось с пробуждением, и он потерял счёт времени.

Потом, во время перевязки, Ахмеду показали огромный, на полживота, уродливый красно-синюшный шрам на правом боку, от вида которого он чуть не потерял сознание. Но странные доктора тыкали в шрам пальцами и находили его состояние удовлетворительным, хоть чувствовал он себя из рук вон плохо. Отпоив пациента успокоительным, его перевезли из реанимации в палату, похожую на номер-люкс. Пару раз к нему заходил уже другой доктор, представившийся: «Я ваш палатный врач, господин Ахмед…» Он скороговоркой назвал какое-то двойное имя, которое Ахмед, разумеется, не запомнил. Доктор болезненно тыкал в бок, и Ахмед окончательно понял: плохи его дела, хоть врач не выказал ни малейшего беспокойства, а только удовлетворённо кивнул, мол заживает как положено, что-то отметил в своём блокноте, пожелал скорейшего выздоровления, улыбнулся дежурной холодной улыбкой и вышел из палаты. «Конечно. Я тебе не сын и не зять… Чего тебе беспокоиться обо мне?» – зло подумал Ахмед, и его охватила паника. «Где хабибти? Бросила меня!» Потом были опять уколы, капельница и снова уколы… Однако боль не проходила, иногда сильно дёргало в боку. «А вдруг я помру здесь, на чужбине…» – пришла в голову страшная мысль. Надо было что-то предпринять, спасать себя. «Спрайт» – его единственное спасение. Ахмед, как и большинство его соотечественников, «Спрайт» считал волшебным лечебным напитком, лекарством от всех хворей. Стоило прихватить животу – выпьешь пару стаканов этой магической газировки, и боль как рукой снимало. И вкусно, и полезно… Или головную боль снимало моментально.

Одинаково хорош был этот напиток как при кишечных расстройствах, так и при запорах. Вот как убедить в этом упрямых докторов-чужестранцев?! Суматошной Валерии изложить свою просьбу он не решился: ещё слишком слаб и измотан после операции, чтобы вступать с этой нервной женщиной в словесную перепалку, где всегда побеждает она.

И он нашёл выход.

«Спрайт»

Нянечка… он её заприметил ещё с самого первого дня пребывания здесь. Очень молоденькая, беленькая и хорошенькая, в теле, всё как он любит, девушка, при одном лишь взгляде на которую в Ахмеде во всю свою мощь оживало и рвалось наружу его мужское естество… плоть предательски вздымалась, и её сложно было усмирить…

Девушка эта мыла полы в больничных коридорах и в палатах, а также разносила еду лежачим. Вот кто принесёт ему живительный напиток! Девушка откликнулась на просьбу, правда, не сразу, чуть покривлялась поначалу. Он лежал беспомощный, стонущий, когда она вошла в палату со шваброй и ведром.

Как только она приблизилась к его кровати, чтобы помыть пол, он слегка коснулся её руки, взглянул на неё снизу вверх своими бездонными страдальческими глазами, мгновенно вызвавшими яркий румянец на её пухлых щёчках с ямочками, и умоляюще попросил «Спрайта».

– «Спрайт»??? Вы что, господин Ахмед… вам нельзя! У вас была операция. Нужна строгая диета… – начала было отнекиваться нянечка.

Но он сжал руку девушки крепче и буквально испепелил её, как умел это делать, своим особым взглядом, произнеся с сильно заметным восточным акцентом:

– «Спрайта»… И пусть это останется нашей тайной, – своим неповторимым бархатом голоса, сражающим наповал весь женский род.

Это сломило волю девушки, и она, вся рдея, выбежала из палаты, шепча:

– Ну хорошо, хорошо, Ахмед…

«Будет тебе и «Спрайт», и всё что ты захочешь», – решилась смущённая девушка и вскоре стояла у постели больного с непрозрачным пакетом в руках, на дне которого в бутылке весело булькал-шипел вожделенный напиток.

Два литра охлаждённого «Спрайта» были проглочены залпом за какие-то секунды. Пустую бутыль – конспиративно в тот же пакет и сразу же вынести на помойку за территорию клиники во избежание разоблачений.

Ахмед, от души залившись «Спрайтом», лежал довольный, ждал выздоровления, в животе его весело побулькивало. Но что-то пошло не так, и к ночи началось. Рези в животе были такими сильными, что на ноги были подняты все… и хирургическое отделение вместе с реанимацией, и соседние – терапевтическое, ортопедическое, гинекологическое и офтальмологическое. «Спрайт» не тот… Просроченный…» – сделал вывод больной за минуту до потери сознания.

Лечащий врач, на удачу дежуривший в эту ночь, осмотрел его, ничего не понимая: выздоровление пациента шло по плану, хоть операция и была тяжёлой. Ещё пара дней, и можно было его готовить на выписку. Что произошло, из него выбить так и не удалось. «А не «Спрайта» ли ты глотнул, дружок? А?» – шевельнулось подозрение в мыслях врача. На его прямой вопрос об этом Ахмед вытаращил на него глаза, полные ужаса, и не переставал кричать от боли. Над Ахмедом всю ночь трудились реаниматологи, хирургическая медсестра с капельницей и какими-то трубками, санитарки с тазиками и одноразовыми пелёнками. В процессе правда была установлена: «Это был «Спрайт».

Валерия, примчавшаяся в больницу, с порога обвинила всех и вся в непрофессионализме и пригрозила «всю клинику разнести, камня на камне не оставить, писать в прокуратуру и всех отдать под суд». Наутро больного, которого наконец перестало рвать, увезли в реанимацию, подключили многочисленными трубками к каким-то приборам, приказали еду не давать, из питья – только кипячёную воду в ограниченном количестве, и приставили к нему на постоянной основе опытную медсестру предпенсионного возраста, которой было дано чёткое указание: бдеть за всем происходящим вокруг непредсказуемого пациента. Расследование недавнего внештатного инцидента указывало на ту самую нянечку, но, поскольку доказать её вину не удалось, расследование закрыли.

Ахмед шёл на поправку очень медленно. При выписке его предупредили, посчитав врачебным и человеческим долгом, о запрете любимого напитка:

– Никакого «Спрайта»… Никогда!

Ахмед, вмиг побледнев, поклялся мамой и Аллахом, что «Спрайта» больше ни капли в рот не возьмёт. «Может быть, когда-нибудь в Египте, Иншааллах!» – мечтательно подумал он, но вслух не сказал.

Уходя из клиники, Ахмед незаметно, чтобы не увидела Валерия, всучил молоденькой санитарке салфетку с нацарапанным на ней своим номером телефона и не смог удержаться, чтобы не ущипнуть девушку за мягкое место. Уж очень аппетитны были её ягодицы под коротеньким халатиком, созерцанием которых он наслаждался все эти дни… За такие булочки и историю с просроченным напитком можно забыть, а после и продолжить более тесное знакомство. Пухлые щёки вспыхнули алым, когда она почувствовала горячую потную ладонь мужчины с клочком салфетки в своей ладошке с последующим щипком «за попку». Девушка поспешно спрятала опасную улику в глубокий разрез халата, между холмиками грудей, чем вызвала непроизвольный стон похотливого пациента.

Позже она не раз звонила по этому номеру, он назначал время, и они вдоволь кувыркались в постели на его съёмной квартире.

Да… в итоге его всё же депортировали. Не приняла его Москва, выплюнула, как никчёмный шлак, не прижился он там. Связался с неблагонадёжной компанией, попросту говоря, бандой из местных… Чего только не было: и картёжные долги, и оргии с шармутами, и делёж денег, и драка по пьяни, в которой его покалечили. Кто-то вызвал полицию. Всех повязали и бросили за решётку. Его чудом вызволили оттуда, но закон жесток – остаться после такого в Москве не получилось. «Потому что недостаточно заплатила. Надоел я тебе!» – не сомневался Ахмед в экономности Валерии, проходя в аэропорту таможенные и пограничные формальности в сопровождении людей в форме.

Он отбыл на родину, и жизнь вернулась в свою колею…

* * *

«Теперь бы не угодить в местную полицию», – переживал Ахмед, когда таксист высадил его у первого же кофешопа на въезде в Хургаду: дальше везти он отказался.

Он присел за один из столиков, заказал шишу. Мысль работала лихорадочно. Что же придумать? Где скрыться первое время, пока страсти вокруг него не поутихнут?

«Жирная шармута сразу пойдёт в полицию и донесёт на него… Ищейки примутся за поиски и травлю… – Ахмед прослезился, испытывая бесконечную жалость к себе. – Придётся на какое-то время исчезнуть. Податься в деревню? Опасно… Тогда куда?»

Ему было куда… Он достал из заднего кармана джинсов телефон и принялся перебирать контакты. Берта, Магда, Жужа, Анетта, Нинель, Флоранс… Флоранс.

Букетик

Контакт под именем «Флоранс» зацепил глаз. У этой самой Флоранс Бье из далёкой Бельгии есть вилла где-то по дороге к Сафаге. Он сам эту виллу ей и «сосватал» когда-то, отхватив процент и с продавца, и с покупателя, и она осталась довольна и виллой, и им, когда он задержался у неё ненадолго…

Вот где он переждёт, сколько пожелает, трудные времена.

Дама много раз зазывала его к себе на «массаж», как она называла их бурные скоротечные соития. Вдоволь насытившись, весёлая раскочегаренная и полная впечатлений Флоранс, называвшая его не иначе как «моя маленькая грязная шлюшка», расплачивалась с ним и выпроваживала. Это было одним из элементов эротических игрищ. То мелкими купюрами, запихивая их ему в трусы, то продуктами и ненужным ей, зато очень желанным им барахлом – полинявшими футболками, шортами, бельём, ношенными шлепанцами. Больше всего Ахмеда радовал бельгийский шоколад. В шоколаде он толк понимал. Вспомнил о Флоранс – и сразу захотелось шоколада и защиты: было бы огромной удачей, если женщина сейчас на месте… Ахмед набрал её египетский номер. «Есть!» – полыхнула радость. Он напряжённо вслушивался в гудки. С английским у него было неважно, но Флоранс – женщина понятливая, разберётся, а если понадобится, сама подскажет, как ответить.

Наконец в трубке щёлкнуло. Его узнали сразу. И не просто узнали, его звонку были несказанно рады! Бурные эмоции, выражаемые в визге, крике и разного рода восторженных междометиях, чмокающих звуках поцелуев, несколько расслабили Ахмеда и настроили на нужный лад.

– Хабибти, – начал Ахмед заученную фразу на ломаном английском, терпеливо выслушав до конца, не перебивая, радостные излияния женщины, – я скучаю… Я нуждаюсь в тебе так, как ты даже не представляешь.

Это было почти правдой, да и получилась у него неплохо, за что он мысленно похвалил себя.

– Ах, это ты, хабиби, – страстно пропели в трубку.

– Скоро буду, – сразу последовал его ответ.

В данном случае его «скоро» означало именно скоро…

Контакт Кристины он занёс в чёрный список. «Временно..» – благоразумно решил он. Разблокирует, когда придумает леденящую душу легенду о своих непреодолимых форс-мажорных обстоятельствах – опасностях, катастрофах, вирусных инфекциях родственников, птицы, скота мелкого, скота крупного и ещё много чего.

От всех сложностей и проблем, в одночасье свалившихся на него, разболелась голова. Потребовав освежить шишу чем-нибудь более забористым, Ахмед стал настраиваться на временно беззаботную жизнь с крошкой Флоранс.

* * *

– Тут был Ахмед… только что… – едва приходя в себя, произнесла Валерия, – он был во-о-о-о-н там. Возле стены.

– Милая… Да не было там никого. Вам привиделось. Вы всё время думаете о своём покойном муже, целый день в мыслях о нём, да и всю дорогу вспоминали, а тут ещё такая жара… Показалось, – Марина пыталась успокоить внезапно побледневшую случайную знакомую, пребывающую в состоянии сильнейшего стресса.

– Нет! Был, – отрезала она. – Я чётко видела ЕГО. Он был ЗДЕСЬ! Он был с букетом цветов. Он ТОЖЕ заметил меня, вот и сбежал… Сбежал как преступник, как последний трус!

Почти оттолкнув руку Марины, которая настолько прониклась душераздирающей историей женщины, что даже какую-то ответственность чувствовала за неё и не могла оставить одну. С мыслью «Вот так странно начинается мой отпуск…» Валерия подалась вперёд, рассматривая людей в толпе в надежде увидеть знакомую любимую фигуру. Затем, бросив свой чемодан там, где стояла, метнулась в толпу, протискиваясь сквозь пассажиров и озираясь вокруг.

Но Ахмеда след простыл. Валерия напоминала безумную: пушистые смоляные волосы растрепались, глаза на бледном лице горели яростью, раскрасневшееся лицо лоснилось от пота, большая грудь вздымалась от одышки, грузная фигура колыхалась в такт ускоряющимся шагам. Выбежав на проезжую часть, где останавливаются автобусы и такси, она наткнулась на урну, оттуда торчал букетик цветов, начинающий увядать под жаркими лучами солнца… Именно с такими букетиками Ахмед всегда встречал её. Она остановилась в замешательстве, тяжело дыша.

Прозрение, словно молния, поразило женщину: а ведь в этот раз букет предназначался не ей. Стало горько и противно. Какое-то время Валерия стояла подавленная, тяжело переводя дух, чтобы восстановить сбившееся дыхание. Пришло осознание… И весть об аварии, о его смерти – сплошной обман. А вся их любовь долгие годы? Была ли она, любовь, или ей всего лишь показали фокус? А все её переживания, мысли об Ахмеде, желание всеми возможными способами осчастливить его? Сколько усилий, нервов, времени, денег она потратила. Сколько страданий её близким и родным принёс этот человек, ставший внезапно чужим… Впустую?! Зачем всё это было нужно? Валерия всхлипнула.

Её догнала Марина, которая всеми силами старалась поддержать новую знакомую. Она катила оба их чемодана.

– Лерочка… Пойдёмте… – взяла она за руку рыдающую женщину. – Вас наверняка уже ищут… Ну… тот, друг вашего мужа. Он всё объяснит, поверьте…

– Никто меня не ищет… Никто ничего не объяснит! Нет никакого друга… Я всё поняла! Это был чудовищный обман. Игра… Я попалась мошенникам, брачным квартирным аферистам. Меня кинули, меня ограбили-и-и-и-и, – рыдала Валерия. – Как я промахнулась, как я ошиблась, как я повелась… Вы езжайте, дорогая. Оставьте меня… Мне в полицию. Я должна вывести на чистую воду негодяев. Вот доказательство, – она гневно потрясла перед носом Марины увядающим букетом.

– Вы ошибаетесь, дорогая. Вам показалось, слышите? Вы перенервничали… – Марина понимала состояние Валерии и очень сочувствовала ей. Как же не хотелось верить в плохое! Она была уверена: жара сделала своё дело, подкинув несчастной мираж в облике воскресшего супруга.

Валерия, не желая ничего слышать, со словами «Нет, я иду в полицию!» решительным шагом двинулась обратно, протискиваясь между выходящими беспечными туристами. Марина семенила за ней с чемоданами, едва поспевая. «Связалась же…» – в сердцах думала она, но бросить разъярённую неадекватную женщину не могла. «Полиция разберётся и убедит её в абсурдности происходящего», – надеялась Марина.

На вопрос «Где у вас здесь полиция?» первый попавшийся на пути служащий в униформе, несколько удивившись, попросил женщин подождать, что-то произнёс по-арабски в рацию, и вскоре перед ними вырос полицейский.

– Полиция аэропорта. Чем могу помочь, мадам? – переводя заинтересованный взгляд с одной женщины на другую, по-английски спросил полицейский.

– Меня ограбили! – взвизгнула Валерия, протягивая офицеру улики – жухлый букетик и визитку адвоката Тамира.

Началась чехарда с вызовом по рации переводчика, которого нашли в лице одного из трансферных гидов, без дела слоняющегося по залу прилёта в ожидании своих туристов, изучением паспортов дам и отельного ваучера Марины, путаным рассказом Валерии. Она приступила к объяснениям издалека, со всеми подробностями, что она сначала была замужем за русским, который умер; овдовев, она вышла замуж ОРФИ здесь за некоего Ахмеда; вспомнила всё, что связано со сделкой по квартире, переведёнными мошенникам деньгами, добавила об «адвокате Тамире», сообщившем ей о кончине нынешнего супруга, и завершила рассказ чудодейственным воскрешением мужа и его внезапным исчезновением… Рассказ Валерии был настолько сумбурным, противоречивым и неправдоподобным, охватывал такой длительный промежуток времени, что даже Марина, в общих чертах посвящённая в сложный клубок жизненных перипетий своей случайной попутчицы, и та запуталась, слушая объяснения. Да и изумлённый переводчик по нескольку раз переспрашивал разъярённую многословную пассажирку, так как сомневался, правильно ли он понимает сказанное ею. Несколько обескураженный полицейский, который начал было записывать что-то в своём планшете, записывать перестал и задавал вопросы, на которые Валерия отвечала сумбурно, что вызывало дополнительное недопонимание и новые вопросы. Потом полицейский набрал номер, указанный на визитке, но автоматический оператор сообщил, что такой абонент в сети не зарегистрирован. Ни полицейский, ни переводчик так толком и не поняли, что случилось на самом деле. Наконец, когда после долгих выяснений стало ясно: «ограбление мадам» произошло не только что, в аэропорту, а гораздо раньше, – полицейский выдохнул. От нервозной взбалмошной туристки у него гудела голова. Он вручил ей обратно совсем увядший букетик, визитку адвоката, каждой из дам – их паспорта, что-то сказал переводчику, и тот произнёс:

– Ваше дело не в компетенции полицейской службы аэропорта, мадам. Вам нужно в департамент туристической полиции Хургады, это на Мамше. Кстати, мадам, – обратился он к Марине, – это недалеко от вашего отеля.

Однако Марина решила: с неё хватит чужих злоключений, окончательно вогнавших её в хандру. Она чувствовала, что какими-то невидимыми путами втягивается в ненужную ей историю этой женщины, вместо того чтобы наслаждаться своим отпуском под пальмами, у тёплого моря, использовать по назначению драгоценные денёчки, нежданно-негаданно ниспосланные ей судьбой. Она поняла, что если сейчас же не распрощается со своей случайной попутчицей, то опоздает на автобус, который ей обозначили на стойке регистрации ваучеров.

– Полиция на Мамше… – механически повторила за мужчиной Валерия. – Да, знаю, где это.

Она смотрела вслед удаляющимся полицейскому и переводчику, которые о чём-то оживлённо переговаривались. Ясно. Возьмет такси и прямиком – туда, на Мамшу! Там она сделает заявление, они его зарегистрируют и займутся поимкой мошенников. Вот только ни полного имени своего «мужа», вечно путая очерёдность имён в тройном имени – то Ахмед Хуссейн Мухаммад, то Мухаммад Ахмед Хуссейн, то Мухаммад Хуссейн Ахмед, ни адреса хургадинской квартиры, и тем более документов на неё, с собой не было, а лишь ключ от этой квартиры, заблокированные номера телефонов Ахмеда и адвоката Тамира, а также его красочная визитка. Да и как она будет объясняться с полицией без элементарного знания английского? Есть ли у них переводчики? Наверное, ей понадобится адвокат… опять деньги! А может быть… ей действительно померещилось? Может быть, это не Ахмед был вовсе? Но в таком случае… почему Тамир не встретил её, почему его телефон заблокирован? А вдруг с ним что-то случилось… Египет – очень непредсказуемая страна, полная неожиданностей. Валерия уже ни в чём не была уверена. «Что мне делать?»

Марина вывела её из ступора:

– Лерочка… я пойду… У меня автобус до отеля…

– Да, конечно… Счастливого отдыха, – рассеянно ответила Валерия, прижимая к груди жухлый букетик и визитку адвоката.

Дрессировщики

Флоранс…

Слово «крошка» как нельзя точно подходило к внешности этой самой мадам Бье. Небольшого росточка, худощавая как подросток, с торчащими во все стороны редкими седыми волосиками на круглой головке, прочно сидящей на тоненькой шейке, унизанной золотыми цепочками с кулонами из драгоценных камней, она издалека походила на обветренный одуванчик.

«Повезло», – ухмыльнулся Ахмед. Теперь ему обеспечены месяцы беззаботного существования по системе «всё включено», как он и хотел, в совершенно безопасном месте, ибо до этих вилл, раскинутых чуть ли не по пустыне, ещё добраться нужно, к тому же большинство из них не заселены либо из-за отсутствия жильцов, либо пока не нашли своих покупателей.

Он ещё и в прибылях останется: Флоранс – женщина справедливая, щедрая, такого ещё не случалось, чтоб он покидал виллу с пустыми руками.

Хотя… был у мадам один существенный недостаток: она никогда не предупреждала его, что отсутствует. Он мог заявиться к ней, а вилла – на замке.

Так случилось и в этот раз…

Хозяйка виллы вместе со своим закадычным другом, с которым они были дружны ещё, как говорится, с молодых ногтей, – со знаменитым на всю Европу дрессировщиком диких животных Зигфридом Шойцем – в настоящее время находились на дайвинге, стремительно уносились на быстроходном катамаране в самое сердце Красного моря, где любовались на скопления морских хищников, кораллов и всякой прочей морской всячины.

Она попросила Зигфрида предупредить его прислугу, с которой он прибыл, двух маленьких человечков Ребекку и Карла, о приезде к ней в гости на виллу её здешнего друга по имени Ахмед:

– Пусть встретят, накормят, устроят и развлекают до нашего возвращения.

Зигфрид раз в несколько лет выбирался к Флоранс, а в этот решил для разнообразия прибыть к ней не один, а со своей любимицей – недавно окотившейся тремя великолепными котятами совершенно ручной добродушной пантерой Ваксой.

Зигфрид был звездой национального цирка Австрии и признанным во всей Европе дрессировщиком хищников, владельцем целой стаи диких зверей. Кого только не приручил! Львы, тигры, рыси, гепарды и ягуары, которые содержались в специальных просторных оборудованных ангарах в пригороде Зальцбурга под присмотром целого штата профессиональных зоологов, ветврачей, дрессировщиков, горячо преданных общему делу и своему боссу, месье Шойцу.

Зигфрид не первый раз путешествовал со своей любимицей, но все его поездки были по Европе.

А теперь – в Египет с Ваксой и её котятами… Подобные мероприятия стоят немалых усилий, денег и изощрённой бюрократии в оформлении десятков специальных разрешений на вывоз, перемещение и так далее, и это стало возможным только благодаря его знаменитому имени и специальным конструкциям запоров и задвижек на дверце огромной комфортной клетки-вольера, в прочности которых не усомнился бы ни один чиновник, дающий подобные разрешения.

Зигфрид давно вынашивал идею приобрести виллу с участком в Египте, только не на побережье, а где-нибудь в пустыне, например, в оазисе, где его хищникам будет благодать – побегать, поваляться, поохотиться на мелких и не очень грызунов. В эту поездку он захватил с собой самую ярую охотницу больше в экспериментальных целях: проверить, подойдёт ли кошкам климат, понравится ли резвиться на бескрайних просторах пустыни, как молодые особи переносят жару и ещё многое другое.

Когда Флоранс, ярая любительница животных, по телефону узнала, какие гости к ней скоро пожалуют, она была в безумном восторге от подобного приключения, долго визжала в трубку от радости и потребовала оставить у неё одного из котят пантеры. На что Зигфрид, конечно, добра не дал, а посоветовал ей для начала сходить в приют и взять себе котёнка оттуда, а уж он даст все нужные рекомендации и по воспитанию, и по здоровью, и по питанию, и всему остальному.

Но самым главным обстоятельством, которое сделало возможным перемещение между странами, были помощники Зигфрида – его давние проверенные цирковые работники – пожилая супружеская пара карликов Книхнетов – Ребекка и Карл. Карл Книхнет был известным зооветеринаром, а Ребекка имела учёное звание, являлась профессором австрийского госуниверситета. Талантливые личности… У них был свой уникальный запатентованный номер выступления в цирке Австрии. Влюблённые друг в друга уже долгие годы, дружные и преданные своему делу, они были единственными, кто сумел найти общий язык со всей разношёрстной компанией кошачьих Зигфрида. И способны были терпеть его взбалмошный непредсказуемый характер.

Кошачьи их обожали все без исключения и слушались во всём, безмерно уважая Карла, который, казалось, понимал их язык и говорил с ними на их языке.

Супругов Книхнет всё устраивало, невзирая на очень сложные условия работы и не очень высокие зарплаты. Супруги так любили своих подопечных, что и бесплатно работали бы у Зигфрида, и он давно это понял, пользуясь их услугами сполна, ни разу не повысив им жалования и оставляя без надбавок – в отличие от прочего персонала его группы. «За своё хобби вы сами должны мне приплачивать», – глубокомысленно заключил Зигфрид.

Итак, хозяева на дайвинге, далеко в море, где они пробудут целую неделю. Вилла и вся прилегающая огромная зелёная территория с вечнозелёными экзотическими деревьями, пальмами, садовыми пристройками, полянами ароматных цветов, искусственными водоёмами в их распоряжении.

Флоранс не экономила на ландшафтном дизайне… Вокруг стояла звенящая тишина, так как почти все близлежащие виллы были пусты или ещё не достроены.

В обязанности супружеской пары входило многое, а самое главное – адаптация пантер, когда Карл должен внимательно наблюдать за состоянием и настроением матери-пантеры и детишек-котят, делать ежедневные замеры и тесты, брать анализы, результаты которых впоследствии пригодились бы во время выгулов их по жаркой пустыне. Ребекке нужно следить за развитием и воспитанием малышей и не пропускать времени прикорма, ведь перед ней поставили уникальную задачу – вырастить из хищниц абсолютно адаптированных к человеческому обществу кошек. И она со своих профессорских высот рьяно взялась за почти невыполнимую задачу, поскольку добродушный нрав матери малышей вовсе не означал такой же характер у детёнышей.

Также в обязанности пары входила помощь во всём, что касалось секретарских, бухгалтерских и бытовых проблем. Мсье Шойц их в шутку называл своими дворецкими.

Внезапный звонок отвлёк Ребекку от кормления малышей – звонил Зигфрид. Какое-то время она слушала, что ей говорит шеф.

– Ок, босс, понятно, босс. Ахмед зовут. Ясно… примем его, в лучшем виде устроим, разместим и покормим… и развлечём, не волнуйтесь. С ребятами? С ребятами всё хорошо, – потеплел её голос, – кушают, кушают… рычат и кушают, за троих кушают! Не переживайте, мсье Шойц. Всё под контролем. Карл? Карл где? Занят Карл, с Ваксой занят в вольере, ему не нравится её настроение… да, наверное, течка… Опять течка. Молоко пропало, да… От смены климата, может быть, раньше началась. Посмотрим, босс… Да, ждём вас в конце недели. Слушаюсь, босс.

Ребекка передала мужу просьбу Зигфрида о приёме на вилле друга Флоранс, некоего мистера Ахмеда, который должен вот-вот появиться.

– Проследи, чтобы клетка была закрыта, – на всякий случай предупредила Карла Ребекка. – Карл… а экскурсия!!

Мы же оплатили экскурсию. Это сегодня! – воскликнула она.

Они в рутинной суете совсем позабыли об экскурсии, им предстоял обзор по ночной Хургаде с каким-то феерическим шоу, танцами с летающими кинжалами и горящими факелами (что было им обоим интересно с профессиональной точки зрения) – пропустить такое было бы безумием. Совсем скоро за ними приедет автобус.

Надо поторопить Карла…

И успеют ли они встретить гостя Флоранс Ахмеда? Они могут с ним не пересечься, хотя он должен быть с минуты на минуту. Ребекка нервозно посматривала на часы… Что делать? Решила не забивать себе голову этим вопросом, благо драгоценные дни без босса можно считать своеобразным отпуском, который они более чем заслужили. И в крайнем случае – просто оставят для этого Ахмеда ключ от калитки рядом с ковриком, как принято у них в Австрии на виллах, подобных этой.

Карл тоже совершенно забыл о предстоящей экскурсии, замотавшись с делами, и они принялись поспешно собираться, переодеваясь в нарядное, наводя марафет и на ходу перекусывая тем, что приготовлено на ужин, лишний раз проверили наличие воды в кошачьих мисках в вольере.

…А вот и звук подъезжающего экскурсионного автобуса.

Супруги Книхнет, взявшись за руки, направились к транспорту, когда он притормозил у обочины. Автобус умчал их на увлекательную экскурсию, которая закончится глубоко за полночь.

* * *

Ахмед подходил к вилле. Он видел, как открылась калитка и показались двое, держась за руки. «Мальчик и девочка», – присвистнул он. Издалека ему не было понятно, кто это. Он лишь с изумлением наблюдал, что девочка поспешно запирает замок и кладёт ключ на землю, что-то говоря своему спутнику.

– Что за дети? Мальчик и девочка… – удивлению Ахмеда не было предела.

«У крошки Флоранс есть внуки? Никогда не слышал от неё об этом… Только внуков мне не хватало». У него зрела истерика. Но деваться некуда, придётся смириться и с детьми, и с чем угодно, лишь бы попасть на эту виллу, под крыло крошки Флоранс, быть надёжно укрытым от всемогущей длани полиции. «Они заперли калитку… Значит, бабушки нет дома…»

Ключ положили возле калитки? Сумасшествие какое…

Он нашёл номер телефона Флоранс и нажал кнопку вызова. Металлический голос сообщил, что абонент недоступен. «Тебе очень повезло, что я прибыл вовремя, а то от твоей виллы, крошка, не осталось бы и камня».

Он подошёл к калитке и отпер её.

Суматошный день измотал так, что не хотелось ничего, кроме сна. И он – как был, не раздеваясь, лишь скинув изношенные «шипшипы» у порога дома, – прошёл прямиком в спальню, рухнул на кровать, и как только голова коснулась подушки, стены завибрировали переливами его храпа.

Идеальная работа

Вакса закончила вылизывать котят. Они недавно проснулись и наслаждались ночной прохладой, прогуливаясь вдоль решёток вольера. Молодая мать пребывала в прекрасном настроении: котят удалось покормить – молоко наконец пришло, они сыты и довольны. Однако слишком рано спускающаяся темнота в этой части света сбила её биологические часы: с наступлением темноты хотелось активности, побегать по траве и попрыгать по деревьям, изучить новую местность и определить, есть ли здесь объекты для охоты…

Осталось дождаться любимого Карла, скоропалительно куда-то исчезнувшего вместе с Ребеккой с наступлением сумерек. Он обязательно отопрёт клетку и даст ей свободу. Изогнувшись всем телом и сладко зевнув, Вакса на миг застыла в удивлении, обнаружив нечто, что её очень взбодрило и обрадовало: Карл, её любимый Карл не запер клетку! Довольно рыкнув, Вакса лапой осторожно подтолкнула котят к выходу, и они вчетвером вышли на вожделенную свободу. «Спасибо, Карл, спасибо, любимый», – мурлыкало в душе. Настроение поднималось, в воздухе появились ночные летающие – сверчки, перламутровые ночные бабочки – и настраивали на нужный лад. Хотелось резвиться и прыгать, изучать ночной солёно-пряный аромат новой местности.

Пантеру не оставлял вопрос: есть ли на кого поохотиться? Вакса оглянулась по сторонам и вальяжной поступью направилась в гущу зелени. Тёмное время суток – её время… В темноте и зрение резче, и обоняние острее. Подойдя к дому, уловила незнакомые звуки и запах. В доме находится некто, кого она не знает.

Звуки были громкие, раскатистые, периодически переходящие в свист, затем снова возвращались к раскатам. «Так дышат очень уставшие люди, когда спят…» – вспомнила Вакса почти такие же полифонические мелодии, иногда исторгаемые из спящего Зигфрида. Она любила полежать возле него, стараясь дышать в такт с его дыханием.

Природное любопытство толкнуло Ваксу зайти в дом. Прежде она обнюхала какие-то остро пахнущие несвежие тапочки, валявшиеся на пороге.

Котята уже бежали впереди, с трудом преодолев высокие ступеньки – на радость Ваксы, и сейчас, виляя смешными хвостиками, бежали прямо в открытые двери спальни. Вакса неслышно вошла за ними, на мягких лапах приблизилась к кровати. Повела носом, всмотрелась в неизвестного. Некто крепко спал, издавая нечеловеческий храп, который пугал даже её котят, и они не решались подойти ближе.

Вакса очень аккуратно коснулась лапой его плеча, человек моментально сменил позу, резко повернувшись с одного бока на другой, но не проснулся. Храп прекратился. Вакса подошла к кровати с другой стороны и изучающее оглядела спящее тело и лицо. От него веяло сонным теплом, которое она очень любила, однако своим кошачьим восьмым чувством Вакса учуяла некую нервозность и страх в спящем человеке и не совсем здоровый сон – сон скорее беспокойный, тревожный… В остальном человек не вызывал никаких неприятных чувств, уж Вакса в людях разбиралась.

«Тревожность и беспокойство легко исправить», – подумала пантера. Её котята, её славные чёрненькие комочки с совсем недавно разлепившимися глазками цвета неба кому угодно поднимут настроение, прогонят любые страхи и беспокойства. Вакса принялась перекладывать котят на кровать, осторожно поддевая их пушистые шкурки зубами. Через пару мгновений все три ребёнка лежали под бочком у человека. Сама же она устроилась на боку, поджав под себя мощные лапы, во всю свою длину возле стены напротив кровати за огромной китайской вазой – обзор был великолепный: всё виделось в ярком люминесцентном свете. Беспокоиться было не о чем: с человеком уже познакомилась, котята в тепле, наслаждаются компанией спящего, она рядом – на страже покоя всех четверых.

Осталось дождаться его пробуждения. Вакса была пантера терпеливая. И тогда она насладится восторгами от её котят. Она всегда радовалась, видя, как люди любят её котят, ласковы с ними, осторожны и бережны. А пока можно и прикорнуть, поскольку человек просыпаться явно не собирался.

* * *

Спалось крепко, но тревожно, и проснуться не получалось. Ахмед ворочался с боку бок. Снилось дурное: то Валерия вся в чёрном кружит над ним, то доктора из клиники болезненно давят на послеоперационный шрам, то кошка Муська прыгает вокруг него, издавая нечеловеческие звуки.

Проснулся Ахмед глубоко за полночь… Вокруг кромешная темнота. Мочевой пузырь требовал опорожнения. Что такое? Что за звуки… Почудилось, что в комнате он не один.

– Флоранс… – позвал он зачем-то шёпотом.

Ответа не последовало.

Темнота и подозрительные вкрадчивые звуки насторожили. Он уже не сомневался, что в комнате кроме него кто-то есть. Но кто? Или просто показалось?

Он сел на кровати, затаив дыхание, и прислушался.

«Проснулся!» – обрадовалась Вакса, внимательно наблюдавшая из своего укромного уголка за человеком. Она видела, как он открыл глаза и сел на кровати. Скоро наступит время восторгов и игр с её котятами. Она разрешает. Она будет рядом и не даст их в обиду, ведь они пока очень малы – их нельзя долго трепать по шёрстке, целовать и сжимать в объятиях, слишком эмоционально проявлять восторг – громко визжать, пищать. И она будет начеку, чтобы ничто не навредило её первенцам.

Сейчас он протянет руку к выключателю ночника, сходит в туалет, затем, вернувшись, обнаружит её малышей…

* * *

Противное чувство, что в помещении он не один, нарастало.

«Это всё сны…» – только и успел подумать он, протягивая руку к выключателю на ночнике, как неожиданно что-то мягкое коснулось его ноги. Он отдёрнул ногу. От ужаса происходящего Ахмед оцепенел не в силах пошевельнуться. Тусклый свет ночника осветил совсем рядом с ним три шипящие чёрные кошачьи мордочки, и мужчина чуть не потерял сознание. Было уже не до туалета, хотя от страха струи рвались наружу.

«Что за кошки…» – с отвращением подумал он.

Инстинктивно подскочив на месте, ногой грубо отшвырнул котят. Сделав в воздухе сальто, все трое друг за другом полетели с кровати на пол, приземлившись на все четыре лапы. Обретя равновесие, в недоумении уставились на человека.

Вакса не верила своим глазам. Что сделал человек с её потомством? Пнул? Вышвырнул??? «Да кто ты такой?!» – ослепляющая ярость охватила кошку.

Благость, в которой она нежилась последние часы, бесследно исчезла, сменившись дикой злобой и гневом, что до предела обострило материнский и охотничий инстинкты. Сейчас она олицетворяла собой опасность для жизни! Она испытала жгучее чувство обиды: в её намерениях было позволить человеку насладиться обществом прекрасных, умных и красивых малышей, а её позволение дорогого стоит! Она доверилась человеку, поверила в его лучшие качества. «А ты – пинать их?? Кто ты такой?» – ещё раз полыхнуло возмущение в сердце разъярённой кошки.

Ваксе очень не понравился этот человек… она ошиблась в нём!

Взбешённая, выведенная из себя подобным неуважительным отношением к её детёнышам, к её маленьким безобидным котятам, она не нашла ничего разумнее, чем преподать глупому, трусливому, жестокому существу урок: взвившись в прыжке, скинула человека с кровати на пол, зафиксировала его там всеми лапами и вцепилась своими огромными когтями в эти дрожащие глаза, а нечеловеческий крик, который издало, видимо, от страха, это существо, взрастил ещё больше её материнский и охотничий инстинкты, и она парой рывков зубами и когтистыми передними лапами содрала кожу с ненавистного лица и скальп с головы. Ей уже никогда не стать прежней: доверчивой, добродушной и человеколюбивой кошкой – каждой клеткой своего тела она запомнила пьянящий аромат крови ненавистного ей человека.

Следующие доли секунды после этого превратились для Ахмеда в кромешный ад на земле. Последнее, что он видел, – это стремительное в полёте на него нечто огромное, дико рычащее, которое всеми четырьмя лапами сбило его с кровати на пол и навалилось на него всем телом. Он ничего не успел. Ни увернуться от нападения непонятного адского существа, ни открыть глаза, ни выскользнуть из впившихся в его тело железных игл. После собственного оглушительного крика, пронзившего тишину ночи, он только успел прошептать: «Шайтан…» и отключился.

Только когда звуки стонущего умолкли, и пантера удостоверилась, что он больше не дышит, Вакса неторопливо сползла с мертвеца, равнодушно пнула бесполезное тело и медленно шагнула прочь от места расправы. Издала несколько рычащих звуков, на которые тут же сбежались котята, аккуратно зубами подхватила за шкирки всех троих сразу и трусцой побежала к своему вольеру. Там вдоволь напилась воды, успокоилась и устроилась в комфортной позе на боку кормить котят.

* * *

Супруги Книхнет вернулись на виллу под утро довольные и экскурсией, и новыми знакомствами, и прогулкой по Хургаде всей весёлой компанией с посиделками в одном из красивых кафе. Те чувства, которые они испытали, обнаружив последствия их отсутствия на вилле, сложно описать. Картина была ужасна. Кровавые следы, тянущиеся от спальни до ступенек крыльца виллы… Они увидели изуродованного мертвеца, лежащего возле кровати без лица и без скальпа, вокруг которого уже успела свернуться кровь. Они всё поняли: течная пантера, по их преступному недосмотру оказавшаяся на воле, сорвалась на невинном незнакомце и убила его.

Ребекка впала в истерику; Карл первым делом побежал к вольеру, где мирно отдыхали пантера-мать с тремя сытыми малышами.

Дверца в вольер была распахнута.

Карл схватился за голову.

Вакса открыла сонные глаза и одарила его довольным приветственным рыком.

«Что же ты наделала, девочка моя…» – причитал несчастный Карл.

Ребекку удалось успокоить не сразу. Сердечные капли, таблетки, рюмка бренди на пару с Карлом…

Теперь можно хладнокровно рассуждать. Супруги смотрели друг на друга. Одна и та же мысль читалась в их глазах: «…Если об этом станет известно, первое, что сделают, усыпят Ваксу с котятами, как зверей, познавших вкус крови… второе – уволят нас».

– Усыпят… и уволят, – резюмировал Карл.

Ребекка горестно кивала.

– Кроме нас этого никто не видел. Надеюсь… – глухо пошептала Ребекка. – А потому… больше никто не узнает. А хозяйке скажем, что не прибыл её гость.

Супруги действовали быстро, предусмотрительно заперев калитку виллы изнутри.

Тело обернули в несколько чёрных полиэтиленовых пакетов, которые Карл раздобыл в одном из шкафов в хозяйственной постройке, и туго связали верёвкой. Ребекка тщательно вымыла пол возле кровати от крови, а также следы, оставленные Ваксой до ступенек, благо оттирать ничего не пришлось – полы во всей вилле были выстланы из какого-то прочного тёмно-коричневого материала, на котором после обработки не было заметно никаких следов. Сожгла единственную улику – «шипшипы»…

Обойдя всю территорию с лопатой, Карл, перекрестившись с облегчением, констатировал, что грунта навезено на территорию достаточно, и остаётся найти место, где можно зарыть тело. Вместе с супругой они нашли подходящее: в самом отдалённом уголке территории рядом с хозяйственной постройкой – там была свалка каких-то ненужных стройматериалов и буйно росли сорняки.

– У нас нет времени. Слишком жарко, тело… – простонал Карл, так и не завершив предложение.

Он, как и Ребекка, был недалёк от нервного срыва, но изо всех сил старался держать себя в руках – работать надо быстро. «Копать, копать, копать…»

Могилу копали до вечера следующего дня. Дополнительные сложности возникли из-за их маленького роста. Пришлось изобретать и сколачивать специальное сооружение, которое позволило выкопать достаточно глубокую могилу. Вдвоём дотащили до ямы завёрнутое тело и сбросили его на самое дно, после чего закидали землёй по самый верх, утрамбовали и посадили на этой части земли подготовленные Карлом сорняки, таким образом замаскировав страшное преступление.

Они молча глядели друг на друга, бледные, бесконечно измученные, понимая, что сумели победить независящие от них обстоятельства…

«Идеальная работа…» – прочли они в глазах друг друга.

Туристка

Абдель-Керим Шуан эль Аденауи, генеральный менеджер одного из престижных отелей Хургады, с самого утра пребывал в приподнятом расположении духа. Ночным рейсом он прибыл из Берлина с международной конференции отельеров и сразу из аэропорта направился в отель. Не терпелось удостовериться, что в отеле всё в порядке, в его отсутствие не произошло ничего экстраординарного, все службы работают в штатном режиме, его незаменимый помощник, фронт-менеджер Мухаммед, парень сообразительный, серьёзный и очень ответственный, на посту и действует так, как ему предписано регламентом во время отъезда шефа, то есть его, Абдель-Керима.

Да, не терпелось на работу, в свою стихию, в любимое дело! С головой окунуться в самую рутину! Собрать команду на планёрку, выслушать каждого о насущном, о наболевшем, что накопилось в период его недолгого отсутствия, понять цели и задачи на ближайшую перспективу, распределить задания. В свои пятьдесят с небольшим Абдель-Керим сохранил юношеский задор, который в сочетании с обретённой с годами солидностью только подчёркивал его моложавость и энергичность. Внешне это был чуть полноватый смуглый мужчина с правильными чертами лица – крупный нос, большие мягкие губы придавали ему шарма, миндалевидные, цвета пасмурного неба глаза под густыми бровями глядели внимательно, спокойно и уверенно. Он был фат – своему внешнему виду придавал важное значение, всегда одет с иголочки, особое внимание уделяя блеску обуви и правильному сочетанию одежды и аксессуаров, а также ароматам парфюмов, предпочитая модные французские местным арабским масляным, тяжёлым и назойливым в знойном пряном климате Египта. Волнистые густые волосы его, всегда аккуратно подстриженные и уложенные одинаково, лишь слегка подёрнулись сединой.

Абдель-Керим был одинок, в прошлом вдовец, поэтому мог себя полностью посвятить любимому делу – вверенному ему отелю, и отдавался этому сполна. Когда был далеко, всегда скучал по рутинным будням в уютном офисе, по потоку прибывающих и отбывающих туристов, по здоровой деловой атмосфере, пропитавшей весь отельный комплекс благодаря его усилиям и многолетней отличной работе всего коллектива, по выдраенному до блеска холлу с высоченным куполом, под которым красовалась огромным сверкающим хрустальным шаром люстра – его гордость, когда-то специально заказанная в Германии, длинным, безупречно чистым коридорам, замысловатым образом соединяющим корпуса. Он скучал по весёлым анимациям, по томным, полным неги прохладным вечерам в открытом баре с русской пианисткой – красавицей Ларисой, сотрудничающей с отелем так давно, что казалось, будто она превратилась в неотделимую часть его. Ему не хватало аккуратно постриженных в виде замысловатых фигур кустов и взлелеянных заботливыми садовниками цветов по всей территории отеля. Он скучал по благодарным постояльцам отеля, многие из которых уже стали постоянными гостями и воспринимались чуть ли не родственниками, и это было взаимно. Не терпелось пожать руки бдительным охранникам, специально обученным и проверенным годами орлам, благодаря которым и мышь не проникла бы на территорию без их ведома, и муха бы не пролетела. И наконец, Абдель-Кериму как воздух недоставало той неповторимой атмосферы энергетики, делового азарта, бодрого корпоративного духа, той особой искренней доброжелательности в коллективе, а также деликатного и корректного отношения каждого члена команды к гостям. Всё это делало его будни полноценными и наполняло его самого значимостью. Он был горд тем, что его отель имеет неповторимый стиль, осознавая, что в этом – заслуга лично его, Абдель-Керима Шуан эль Аденауи.

Абдель-Керим был истинным патриотом. Вдалеке от Египта ему всегда не хватало пряного, наполненного упоительным сочетанием соли, солнца, ароматами кофе и кальянов воздуха Хургады, и, как истинно верующий человек, он скучал по живительным азанам, пятикратно доносящимся из многочисленных мечетей и благостной музыкой наполняющим всё вокруг себя.

И в этот раз, изрядно утомившись за те несколько дней от чопорной безликой Германии, где всё было чуждо его египетской душе, Абдель-Керим чувствовал несказанное счастье вернуться обратно в родную стихию, чтобы с новыми силами погрузиться в дела текущие, всегда требующие его внимания, и в осуществление планов, которые в голове генерального менеджера рождались постоянно. Владельцы и инвесторы их отельной цепочки по достоинству ценили его как талантливого управленца, видя его рвение в поддержании престижа и повышении из года в год рейтинга отеля, доверяли ему, ведь к работе он относился как к собственному делу. Свою преданность этот человек доказывал годами, собрав прекрасную команду менеджеров всех уровней, грамотных и вдумчивых молодых людей, каждый из который проходил у него жёсткий кастинг, отсеивались неподходящие, включались в штат самые достойные, на первое время с испытательным сроком. То же самое с техническим персоналом. Каждый, словно актёр в хорошей пьесе, был у него на своём месте и исполнял свою роль безупречно, ценя всё то хорошее, что исходит от шефа, то есть от Абдель-Керима, и из кожи вон лезли, чтобы, не приведи Аллах, не вызвать тени неодобрения на его лице. Наученные горьким опытом своих менее удачливых предшественников, они знали, что именно последует за недовольством начальства. Шеф был справедлив, но безжалостен к ошибкам.

Сотрудники видели: командировка шефа в этот раз была более чем успешной и плодотворной, он остался всем доволен, что было написано на его лице, и это очень вдохновляло. Да! Мистер Аденауи в первую очередь был доволен собой. Ведь накануне он выступал на конференции перед высоким собранием коллег, таких же отельеров, как он, собравшихся с разных уголков планеты в Берлине, на немецком, разумеется, которым владел как родным, и был очень убедителен в своём красноречии и яркой подаче полезной информации в сфере новаций отельного бизнеса, разных тонкостей, а также рекомендаций по всяким технологиям, опробованным им и зарекомендовавшим себя только с положительной стороны. Во время доклада он видел, как «братья по цеху» заворожено слушают его речь, многие одобрительно кивают, а это означало, что почерпнули много нового. Аплодисменты, перешедшие в овацию по окончании его выступления, до сих пор благостным гулом отдавались в его ушах.

И вот он уже здесь, в родном отеле… Нежное морское утро стремительно перетекло в знойный полдень, ярко освещая весёлыми солнечными лучами холл. Отдыхающие в такое время на пляже или возле бассейнов… кто принимает солнечные ванны, кто плещется в тёплой ласковой глади моря, кто расслабляется возле пляжного бара, предлагающего гостям разнообразные прохладительные напитки, мороженое и лёгкие закуски.

Приняв в баре, как он обычно делал, стакан обжигающе горячего крепкого каркаде, Абдель-Керим начал просматривать расписание прибытия гостей на сегодня. Негусто… Хоть и стоял высокий сезон, туристов мало. Так и сегодня. Что ж, бывает… Заселяющихся всего четверо: поляки… семья из трёх человек, давних завсегдатаев этого отеля, и туристка из России.

Абдель-Керим обладал феноменальной памятью на имена и лица. Пробежал глазами имя и фамилию, которые ни о чём ему не сказали… Значит, впервые. Так пусть отдых в его отеле для неё станет незабываемым. «Незабываемым…» – машинально ухмыльнулся про себя он. Абдель-Керим очень скептически относился к путешествующим по египетским курортам одиноким дамам. На месте их отцов и братьев ни за что не разрешил бы такого. Одиноким дамам следует выйти замуж и тогда уже путешествовать в сопровождении своих мужей, был уверен он. «Одиночество твоё продлится максимум дня три… а может, и того меньше», – не сомневался он. Жаркое солнце, тёплое ласковое море, дни и вечера, пропитанные ароматами кальянов и кофе, негой, страстные взгляды местных мачо и патока комплиментов должны сделать своё дело… «Только за пределами отеля…» – механически подумал Абдель-Керим, не терпящий разврата и всего, что было связано с этим омерзительным для него явлением.

Правила отеля жёстко регламентировали контакты между иностранками и персоналом, доблестная служба охраны зорко следила за чужаками – местными мужчинами, молодыми и не очень, охотниками за «белыми телами». Таких ежедневно разворачивали обратно прямо на входе. Служба безопасности отеля рьяно выполняла свои обязанности: никаких амурных дел на территории. С этим строго. За пределами её – пожалуйста, личное дело каждого. Обо всех инцидентах, хоть сколько-нибудь нарушающих установленный годами порядок, незамедлительно докладывалось менеджеру Мухаммеду, а тот принимал меры. Провинившийся увольнялся, и увольняли его с плохой характеристикой, с подробным описанием причины.

Гостей в холле почти не было, лишь те, кто спешил в ресторан, – обеденное время близилось к концу. Кто-то шёл с пляжа, кто-то вбегал с улицы – из полуденного зноя в оживляющую прохладу лобби отеля; всех отдыхающих приветствовал портье – чернокожий нубиец с ослепительной улыбкой, и Абдель-Керим приветственно кивал всем, взяв за правило радушно приветствовать и перебрасываться парой добрых слов с гостями. Тем более, они уже завсегдатаи, друзья отеля… А иногда и пропустить по бокалу коктейля за душевной беседой. Это было жестом восточного гостеприимства, идущего от сердца, и соблюдения издавна сложившейся традиции. И людям приятно, и ему.

Вот и сейчас так же.

Два автобуса, один за другим, остановились у ступенек отеля, и туристы с багажом проследовали в заблаговременно открытые встречающим портье стеклянные двери.

Первыми оказались его давнишние знакомые поляки – Войцех с женой и их подрастающая дочь. Увидев Абделя-Керима у стойки регистрации, громко и радостно приветствовали его и обменялись дружескими рукопожатиями.

Следом шла русская со своим чемоданом, который она катила за собой. Одного беглого взгляда на неё было достаточно, чтобы понять: дама из России, и дама впервые в Египте.

Марина неуверенно остановилась возле стойки в ожидании и некотором смущении, которые присущи людям, прибывшим в незнакомое место. Она огляделась вокруг: всё так ново, необычно… красивый огромный холл, милые приветливые работники… импозантный солидный мужчина, весело болтающий с прибывшими вместе с ней другими гостями этого отеля… Видимо, тоже работник этого отеля, может, начальник какой…

Отвлекшись от разговора с поляком, Абдель-Керим кивком показал второму работнику заняться заскучавшей туристкой, пока напарник оформляет польских гостей.

– Дашь женщине номер в четвёртом корпусе, – бросил он по-арабски.

– Но там люксы, мистер Абдель.

– Они свободны. Делай как я говорю, – приказал Абдель-Керим и, получив в ответ «Хадр, хадретак» («Слушаюсь, уважаемый»), вернулся к беседе с поляками.

Марину поприветствовали дружески:

– Мадам, добро пожаловать в Хургада!

Она почему-то сразу смутилась, но потом улыбнулась в ответ и кивнула. Попросили паспорт, выдали листок, сказали заполнить.

– Пока устраивайтесь здесь, отдыхайте… Сейчас вам принесут приветственный освежающий напиток.

– Спасибо, – смущённо ответила Марина.

Ей пока всё нравилось, казалось таким необычным и располагающим к отдыху, настолько, что постепенно история Валерии, о которой она ещё недавно так переживала, стала отходить на второй план… Здесь так хорошо… прохлада, везде цветы и зелень, журчат искусственные водоёмы с плещущимися в них золотыми рыбками, холл сверкает мрамором, перламутровой мозаикой, позолотой и орнаментами. Огромная хрустальная люстра поражала своим сиянием.

Марина присела на краешек одного из кресел, ей поднесли свежевыжатый апельсиновый сок со льдом в высоком бокале со словами: «Орандж джюс, мадам». Это было очень кстати – от жары сильно хотелось пить. Чуть кисловатый холодный сок и освежил, и утолил жажду. Она обратила внимание: отдыхающих мало, весь персонал – молодые симпатичные ребята. «Женский труд не в почёте», – сделала для себя вывод. Молодой мускулистый портье подхватил её чемодан и быстрым шагом направился к одной из распахнутых дверей, ведущих в глубь территории.

– Э-э-э-й! Куда потащили?

Отель

Абдель-Керим уже закончил с поляками и направлялся к себе, когда услышал взволнованный голос русской, что заставило его обернуться. Женщина вскочила со своего места и спешила за портье с её чемоданом, смешно цокая каблучками по блестящему мраморному полу. Он улыбнулся. «Ясно. Ты впервые отдыхаешь в отеле такого уровня… а может, и вообще впервые в чужой стране», – сразу понял он. Остановился, посмотрел ей вслед. «Какая-то беспомощная, растерянная… глупая».

Женщина была совершенно не в его вкусе: слишком бесцветная, тонкокостная, хоть и не худышка, бледнокожая, пакля длинных светлых волос в беспорядке разметалась по плечам и спине. «Такие светленькие женщины – хорошая добыча для всякой местной швали…» – механически подумал он, испытывая и жалость, и отвращение одновременно. Русские женщины слишком беспокойны, как он не раз замечал, безалаберны и беспринципны. Такого мнения он придерживался, и ничто не заставит изменить его.

Абдель-Кериму нравились женщины совсем другого типа. Такие, как их египтянки… Женщина должна быть в теле: ему нравились соблазнительно изогнутые талии в сочетании с широкими тяжёлыми бёдрами, мягкие линии округлых животов, крепкие полные ноги с узкими щиколотками и маленькими, почти детскими ступнями, женственные черты лица, большие насурьмленные глаза под правильными дугами бровей, прямые тонкие носы, пухлые чувственные губы… И женщина должна уметь преподнести себя, таить в себе некую загадку, быть чуть медлительной, томной, не очень разговорчивой, вальяжной, уметь разжечь фантазию мужчины в нужном направлении… Абдель-Керим тяжко вздохнул, словно отгоняя грустные воспоминания и мысли.

«Подойду, объясню ей, успокою…» – подумал он, понимая, что туристка в замешательстве и может расстроиться окончательно.

– Мадам, – услышала Марина возле себя на хорошем русском почти без акцента, – вам не стоит беспокоиться. Ваши вещи отнесут к вашей комнате. И вас проводят, всё покажут и объяснят.

Абдель-Керим кивком показал Мухаммеду помочь.

– Не забудьте, скоро ужин, с семи до десяти. Ресторан вон там.

Голос и весь облик мужчины были настолько умиротворяющими и вселяли такое спокойствие, что нервозность как рукой сняло.

– Спасибо большое, – смущённо пробормотала Марина, поправляя волосы, и двинулась вслед за молодым человеком, который стоял в ожидании неподалёку и с искренней улыбкой приглашал её следовать за ним.

Всё для Марины было новым. Она шагала за своим провожатым, оглядываясь по сторонам. Территория отеля состояла из большого, изысканно выполненного архитектурно корпуса и множества разбросанных по всей территории домиков. Ей выделили очень милый домик. «У самого синего моря», – подумалось сразу. Чемодан уже стоял у двери, парень легко подхватил его, открыл своим ключом дверь и впустил Марину внутрь, зашёл за ней, показал, где сейф и как им пользоваться, проверил свет и воду в ванной, и, спросив на неплохом русском, не нужно ли ей чего, получил отрицательный ответ, пожелал ей хорошего отдыха и удалился, неслышно притворив за собой дверь.

Марина осмотрелась. Какая красота! Помещение блестело чистотой, было уютным, не большим и не маленьким, одна из стен от потолка до пола была застеклена и выходила через двустворчатую дверь на уютную с ротанговым креслом и небольшим столиком лоджию, утопающую в зелени и ароматных цветах, с которой к тому же был виден кусочек ярко-бирюзового моря. «Море-е-е-е», – пело в душе у Марины. Вокруг домика всё было во вьющихся растениях и разнообразных цветах необыкновенной красоты. Так пахнет жасмин, – отметила она про себя. Подумав, решила, что для пляжа уже поздно, к морю пойдёт с утра, после завтрака.

Двуспальная кровать в алькове была огромная и очень мягкая. По обе стороны – тумбочки. Напротив комод, там же Марина нашла небольшой холодильник, заправленный до отказа разнообразными напитками и снэками, над комодом висел огромный телевизор-плазма.

К её услугам были чайник с чайными и кофейными принадлежности, пара чашек с блюдцами и ложками, сверкающие чистотой и новизной, салфетки; рядом с чайником стояла плетёная корзинка с чипсами, печеньками и вафельками, что порадовало дополнительно. Она любила вечерние чаепития.

В ванной также всё блестело чистотой и пахло свежестью. Полотенец было множество: маленькие, чуть побольше и банные. На крючке возле ванны висел ослепительно-белый махровый халат в специальном запаянном пакете и такие же тапочки.

Кондиционер, установленный на потолке в комнате, работал тихо и давал достаточно прохлады. «Королевские покои!» – восхищалась Марина, осматриваясь.

Ей понравилось заселение: оно не заняло много времени и прошло приятно. Ребята на регистрации такие умелые, вежливые, никаких лишних вопросов. Её только спросили, любит ли она тишину, или предпочитает громкую музыку и движение вокруг. «Тишину», – ответила она, и её определили в такой замечательный домик. Зелень, цветы и пальмы вокруг… Это было здорово. По вечерам устроиться в удобном кресле и наслаждаться морскими пейзажами.

Скоро на ужин… Она направилась в душ – привести себя в порядок, потом разобрать чемодан, разложить по полочкам и развесить на плечики вещи и пойти перекусить. Ей взяли систему питания «всё включено», то есть завтраки, ланчи и ужины.

Разнообразие блюд и роскошь обслуживания на ужине поразили воображение. Огромное светлое помещение сверкало чистотой и было наполнено приятными ароматами, возбуждающими аппетит. Мимо столиков, сервированных хрустящими белыми и синими скатертями, начищенными до блеска бокалами и приборами, сновали официанты с подносами, на которых возвышались разные напитки: вино, пиво, бутылки с колой и прочей газировкой. В ресторане царила особая атмосфера изысканности.

Чего только Марина не увидела на стойках шведского стола, ассортимент был велик. И всякие салаты, и закуски из овощей и мяса, и сыры, и колбасы, десерты и фрукты, муссы и мороженое… Оформлено всё было так, что глаза разбегались, глядя на всю эту красоту, хотелось всего попробовать по чуть-чуть.

Ах, а эти повара… В белых фартуках и белых высоких колпаках! Настоящие профессионалы – держали под неусыпным контролем каждое блюдо. Они периодически выходили в зал, с гордыми улыбками, словно виновники торжества… В полупоклоне отвечали на вопросы гостей отеля. Марина обратила внимание на их отношения с отдыхающими. Было видно – с кем-то из них давняя дружба, были даже объятия и поцелуи со слезами на глазах одной очень пожилой дамы в инвалидном кресле и шеф-повара, что со стороны выглядело и мило, и комично одновременно. Марина наблюдала их трогательную беседу в центре ресторана.

Повара зорко следили, все ли гости довольны, у всех ли наполнены тарелки, убрана ли грязная посуда, все ли лотки на стойках полны снедью. Официанты работали очень быстро, сноровисто, умело.

Вскоре началось настоящее шоу поваров: они выходили в зал друг за другом, каждый с высоко поднятым над головой блюдом, в котором дымились и скворчали яства! Там была и румяная нежная утка с хрустящей корочкой под апельсиновым соусом и клюквой, и ароматный шашлык из бело-розового филе какой-то диковинной рыбы, курицы и мяса, всякие пироги, горячие суфле и муссы – ванильные, шоколадные, фруктовые, торты и всякое прочее… Не сразу было понятно, ужин это или конкурс поваров. Они гордо осматривались вокруг. Казалось, ещё чуть-чуть, и им бы начали аплодировать.

Пляж

После ужина началось настоящее шоу с артистами, устроенное на ярко освещённой террасе, куда перетащили все столы и стулья для гостей. Прибыла группа танцоров, которые били в бубен и плясали… Было много смеха и аплодисментов, Марина так увлеклась, что тоже кричала «Браво, бис!», так ей всё нравилось.

Потом пришёл гитарист и исполнял цепляющие за душу андалузские мелодии целых два часа. Исполнял он хорошо. Заворожило, на глаза навернулась слеза. После был танцор с танцем живота. Зрелище то ещё. Странное, если не сказать больше. Не понравилось. Но пришлось досидеть до конца. Было неловко встать и уйти посреди действа.

После вечернего шоу Марина шла к себе в номер по стильно освещённым тропинкам, вдыхая пряный аромат ночного морского воздуха, свежескошенной травы и жасмина. Ароматы пьянили до головокружения. У неё было столько впечатлений за один вечер! Казалось, она здесь уже давно. Очень понравилась сама атмосфера отеля: при явной роскоши антуража никакого пафоса, персонал приветлив и улыбчив.

Особенно запомнился тот мужчина, что показался ей начальником над всеми. Позже она его видела и в ресторане, где он был во время всего ужина, прохаживаясь то возле входа и приветствуя входящих, то о чём-то тихо беседуя с распорядителем ресторана посреди зала. Не было в нём никакого высокомерия, хоть и чувствовалась определённая властность. Марине даже показалось, что он ведёт себя как хозяин этого отеля. «И очень хорош собой, заглядеться можно…»

«А теперь в душ и спать…» – решила Марина, стряхивая с себя ненужные мысли. Она успела выпить чашечку чая на своём балкончике и поговорить по телефону с невесткой: они условились созваниваться раз в день.

Постель была настолько удобна, что в сон Марина провалилась сразу же, как только её голова коснулась подушки.

На рассвете Марину разбудило очень мелодичное трогательное пение на арабском, доносящееся издалека и перекликающееся с такими же песнопениями. Вскоре полифония музыки, казалось, заполнила своим благословенным звучанием всё вокруг. Марина заслушалась. Она много читала о жизни мусульман и кое-что знала: это призыв к первой молитве, – поняла она.

Этой ночью ей приснился он, во сне они танцевали… кто этот «он», ответить себе она бы не смогла, – она не запомнила ни внешности, ни самих ощущений, впрочем, как всегда после таких снов… Мужчина вёл её в танце, чуть поддерживая за талию, он был очень близко от неё, и они смотрели друг на друга, не отрывая глаз. Как же ей это нравилось, просыпаться не хотелось. Она вдруг вспомнила, как неловко получилось тогда в холле: как же она взволновалась, когда схватили и куда-то потащили её чемодан… Но кто знал, что так принято в дорогих отелях. Побежала за носильщиком. Ну не дура ли?!

Этот день и последующие для Марины слились в один яркий солнечно-морской праздник.

Время летело незаметно. Утром она шла на завтрак, после – на пляж, где проводила восхитительные часы, проголодавшись, отправлялась в пляжный бар, где столы были накрыты лёгкими закусками и наливали прохладительные напитки, кофе, чай. Затем было время обеда, и Марина, приняв душ и переодевшись, шла в один из ресторанов. Потом обратно на пляж, где она загорала, купалась, читала книжку, а иногда и погружалась в послеполуденную дрему, загипнотизировано глядя на неподвижную, сверкающую отражением солнца гладь моря.

Интересны были пляжные обитатели, как она называла работников пляжа и барменов с официантами, и отдыхающих, которых было не так много, но публика собралась разношёрстная. Впервые Марина видела иностранцев, да ещё и в таком количестве. Её удивляло, как не стесняются многие дамы загорать топ лес, а некоторые и вовсе нагими. У самой Марины купальник был закрытый, как у женщины стеснительной и не очень довольной собственным, уже тронутым увяданием телом, и она носила длинные сарафаны или парео, скрывающие ноги от любопытных мужских глаз, коих полно было и на пляже, и на территории отеля. Где бы она ни появилась, везде её провожали долгими томными восхищёнными взглядами, а некоторые и шептали что-то ей вслед. Столько восхищения ей не выказали за всю её жизнь, сколько она получила всего за первые дни здесь. Один из официантов, засмотревшись на неё, даже поднос с посудой опрокинул. Было столько шума, грохота, насмешек и саркастичных похлопываний по плечу его сотоварищей. Пару раз к ней, когда она загорала на своем лежаке, подходили торговцы экскурсиями и массажа. Сколько-то денег она, конечно, с собой привезла, но твёрдо решила: в этот раз никаких экскурсий, кроме тех, что включены в пакет. А массаж… Это, конечно, нужная вещь, рассуждала Марина, но узнав, что массажисты в этом массажном салоне только мужчины, отказывалась, невзирая на уверения в профессионализме и опытности. «Знаем мы вашу опытность…» – в душе ворчала Марина, вспоминая ужасную историю своей случайной попутчицы Валерии. Хоть там и не массажист был, но какая разница. Мужчинам одно только и нужно! – таково было мнение Марины, и она решила и от массажа воздержаться. Чем не отдых – наслаждаться солнцем, морем, вкусной едой, вечерними шоу, не выходя за территорию отеля. Ей и здесь хорошо.

Были на пляже и русские. Несколько семей с малолетними детьми, влюблённая парочка или молодожёны, одиноких женщин разных возрастов было больше всего. Были и смешанные пары – он египтянин, она русская. А может, и иностранка? Невольно обратишь внимание на них… такие пары очень контрастны. Интересно было наблюдать за ними. Он такой весь холёный, в солнцезащитных очках, при хорошем телефоне, молодой и знойный, с накачанным телом, всегда идёт первым, расстилает полотенце себе, ей. Она – в большинстве случаев старше. Во всех этих женщинах Марина усмотрела нечто общее – сильную привязанность к своему спутнику, гораздо более сильную, чем его к ней. Было в этих женщинах что-то заискивающее и покорное, но проскальзывало и властное, хозяйское. Она ловила себя на том, что ей нравятся смешанные пары гораздо больше, чем свои. Ещё она обратила внимание, что не видит ни одного одинокого мужчины… «Эх, жаль…» – вздохнула Марина про себя.

В первый же день привлекла к себе внимание некая одинокая пожилая дама в смешной панаме с эмблемой, изображающей голубя и планету под ним, и надписью красным на белой футболке «Справедливость против лжи!». Лет даме было чуть больше шестидесяти, она была очень активной и громкой – её крикливый голос был слышен постоянно и отовсюду, она то болтала по телефону, то общалась с пляжными обитателями. Сразу видно – здесь она завсегдатай, «своя». Небольшого роста, очень полная, зрительно казалось, в ширину она больше чем в высоту. Купальники у неё были все яркие, открытые более чем положено в её возрасте, а парео – прозрачными. Встречала её Марина только на пляже. Не было её видно ни на территории, ни в ресторанах. Она была знакома со всеми. С ней здоровались бармены и пляжные охранники, разговорившись, надолго усаживались возле её лежака продавцы экскурсий и массажа, о чём-то шелестели потихонечку, показывали друг другу что-то в своих телефонах, затем вместе дружно гоготали над какими-то шутками, которые отпускала то она, то они, ударяли по рукам и хлопали друг друга по плечам… Видно было, дама очень дружелюбна и контактна.

Лариса

Марина никогда не видела её в воде, словно моря вовсе не существовало. Она своеобразно проводила время: либо загорала с закрытыми глазами или стучала по клавиатуре своего огромных размеров телефона (а может, и планшета?), перед этим обильно опрыскавшись жидкостью для или против загара, либо в тени своего зонта болтала по телефону или общалась с пляжными обитателями.

Так получилось, Марина познакомилась именно с ней. В тот раз их лежаки оказались рядом, и не разговориться женщины не могли. «Зинаида Фёдоровна Жулина», – бойко представилась дама Марине, сразу же сунув ей в руку свою визитку, которую выудила из нагрудной сумочки. «Очень приятно, Марина…» – в ответ представилась собеседница. Глянула на визитку. Так и есть… Она не ошиблась в своих предположениях. Как и предполагала, дама высокого статуса: Зинаида Фёдоровна – депутат. Здесь она на отдыхе, на время депутатских каникул. Но остановилась не в отеле. Зачем ей отель, если у неё в Хургаде свое жильё, недавно приобретённое. Но питается она в отеле – показала Марине отельный браслет. «Всё включено!» – радостно сообщила она. Ей очень нравится здешний пляж, поэтому она и выбрала его. «И наших здесь много, русских. Многие знают меня… мало ли, вдруг кому чего понадобится. Депутатская корочка делает чудеса. Своих не бросаем». Марина восхищалась и кивала – какая же молодец, на чужбине, вдали от Родины, своим, конечно же, может понадобиться любая помощь! Зинаида Фёдоровна в свою очередь стала живо интересоваться жизнью Марины, что да как… кем трудится в Москве, замужем ли, есть ли у неё кто в Египте, мужчина, может, муж здесь? ОРФИ, не ОРФИ…

Но Марине было лень отвечать на вопросы, показавшиеся слишком фривольными от совсем незнакомого человека, ну и что, что депутат… К тому же зной становился всё более «кусачим», светило окончательно выкатилось в зенит, и с центра небосвода нещадно палило и жалило, не жалея ничего вокруг, так что не терпелось удалиться в прохладу своего номера. Вежливо попрощавшись, она стала собираться. «Разные бывают люди…» – заключила Марина.

Вечером после ужина, традиционно исполненного в стиле «шоу поваров», в баре Марина познакомилась с местной русской дамой – пианисткой Ларисой. Симпатичная молодая женщина с певучим голосом. Она была в вечернем поблёскивающем стразами длинном платье с открытыми плечами. Тёмно-русые волосы уложены в высокую причёску. Лариса была похожа на куколку. Она исполняла русские романсы, аккомпанируя себе. Были в её репертуаре ещё какие-то пьесы и композиции, но все присутствующие в баре заслушивались именно романсами в исполнении Ларисы. Марина даже всплакнула, когда прозвучали последние аккорды чувственного романса «Гори, гори, моя звезда». Ей захотелось сделать что-то приятное пианистке, и она заказала бармену свежевыжатый сок манго, который ей самой очень нравился.