Читать онлайн Секрет королевы Маргарет бесплатно
Пролог
Кто-то вытащил меня из кареты и грубо толкнул на землю. Чёрные штаны, чёрная кожаная куртка и чёрная маска, скрывающая верхнюю половину лица. Наёмник. Или лесной бандит. Признаться, я не чувствовала разницы. Карие глаза смотрели с таким отвращением, словно я была червяком или мусорной крысой. Бандит замахнулся, и я прикрылась рукой, надеясь смягчить удар, но удара не последовало. Напротив, некто другой, светловолосый и широкоплечий, рывком поднял меня на ноги и спрятал себе спину, а наёмник, харкая кровью, упал наземь замертво.
Боже мой… Он нашёл меня! Он снова меня нашёл!
Краем глаза я успела заметить, что его лицо залито кровью. Губа рассечена, на щеке глубокий порез, а из левого плеча торчит обломок стрелы.
– Отдай ведьму и можешь идти куда заблагорассудится.
Трое наёмников, таких же чёрных и гибких, как тот, что напал на меня, надвигались на нас, держа наготове кинжалы. Мой защитник вытер тыльной стороной ладони рот и поднял меч. Я по-прежнему была за его спиной.
Глава 1
– А потом Аделаида отдала волшебный амулет королю, тот излечил его от проказы, а она сама осталась с принцем Чарльзом, – восхищённо рассказывала Алла Сергеевна и краснела при этом как маков цвет.
Я скривилась, с трудом удерживаясь от желания закатить глаза.
– Естественно, Аделаида осталась с принцем Чарльзом и отдала волшебный амулет королю. Какой ей смысл возвращаться в Москву? Там она всего лишь продавщица книг. Ни мужа, ни детей. Родители и те давно умерли. Для чего? Чтобы работать по двенадцать часов в день за копейки?
Алла Сергеевна вздёрнула нос и отвернулась к стене. Она закончила педагогический университет всего несколько месяцев назад и была самым молодым филологом в нашей школе. Буквально на днях ей исполнилось двадцать два, и она с восхищением глядела на мир огромными голубыми глазами и глотала книги, как воздух. Особенно Алле Сергеевне нравились фэнтезийные, с попаданками, драконами и ведьмами, на последних страницах которых принц обязательно спасал свою принцессу. Алла Сергеевна за неделю обычно успевала прочесть два-три таких романа, а затем щедро делилась впечатлениями с коллегами по цеху. Ну, то есть по школе.
Порой я искренне ей завидовала. И как она умудрялась выкраивать время на чтение с нагрузкой в двадцать восемь часов, проверкой тетрадей и классным руководством? Мне вот читать было некогда, хотя книги я всегда любила до дрожи и не представляла, у чего отобрать лишнюю минуту, чтобы погрузиться в необычный и идеальный мир, пахнущий свежей типографской краской.
Только вот истории с попаданками меня всегда раздражали. Я вообще не понимаю, откуда взялась эта мода? Рекламой книг о девушках, угодивших в альтернативный мир, и драконах, крутящихся вокруг них, завалена вся лента в социальных сетях. И ладно бы там что-то новенькое появилось. Так нет… Всё под копирку. Чешуя, платья, грудь пятого размера, а потом принц и башня. Принц, кстати, чаще всего преобразившийся дракон. И так из истории в историю.
Не знаю, как Алла Сергеевна, а сама я никогда не мечтала попасть в фэнтезийный мир. Наверное, поэтому романы с драконами так сильно мне и претят. Я бы хотела побывать в Советском Союзе шестидесятых и познакомиться с бабушкой и дедушкой, увидеть их маленький деревянный домик в конце улицы, а лучше переместиться в восьмидесятые, подружиться с мамой и папой и понять наконец, почему они развелись. Ну, а если мыслить совсем радикально, то я бы не отказалась иметь в своей квартире что-то вроде Кроличьей норы Кинга, той самой, которую он описал в романе «22.11.1963». И пусть даже там при любом перемещении всегда будет один и тот же день. Зато можно гулять, есть еду без химии и наблюдать историю России собственными глазами. Ну, или не совсем России, но всё равно собственными глазами. Не по учебникам, а вживую. А то в последних слишком уж часто тексты под воздействием власти меняться стали…
– Про Комарову слышали?
Татьяна Леонидовна влетела в учительскую с взлохмаченными волосами. Судя по сбившемуся дыханию, по лестнице на третий этаж она бежала со скоростью олимпийского спринтера.
– Нет, а что?
– Увольняют её. Бумага из департамента пришла.
– Значит, всё-таки та родительница добилась своего… – Алла Сергеевна приложила ко рту ладонь. Людмила Николаевна, проверяющая в углу тетради, покачала головой. Я не произнесла ни слова. Последние лет пять работы в школе научили меня одному важному правилу: все свои мысли нужно держать при себе, а радоваться и огорчаться с оглядкой. Коллектив у нас хоть и хороший, но женский. А в женском коллективе, как известно, даже у стен уши бывают.
– И поделом ей! – Татьяна Леонидовна хищно сверкнула глазами.
Я открыла первую попавшуюся в руки тетрадь и последовала примеру Людмилы Николаевны. Ольга Юрьевна Комарова проработала в нашей школе директором около пяти лет. Женщина она была строгая, но справедливая. Если виноват, получай по полной, но, если не виновен, она тебя даже у чёрта из глотки выгрызет. За учителей Ольга Юрьевна стояла горой, детям и родителям спуску не давала и перед департаментом на задних лапках не прыгала. Ольга Юрьевна, как говорится, была от станка. Много лет работала учителем, потом стала завучем. Меня, молодую и зелёную, обучала именно Комарова. И ругала, и хвалила – всё было, но мне она нравилась. И тогда, и сейчас. За искреннее желание научить. Как ребёнка, так и молодого специалиста. Не просто отсидеть положенное время, а действительно дать знания.
– Может, ещё обойдётся, – начала было Алла Сергеевна, но Татьяна Леонидовна резко её осадила:
– На её место уж другого назначили. Я у Катюши в бумагах сейчас видела. Какой-то Королёв Ф.Э.
– О, мужчина! – оживилась Алла Сергеевна. – И фамилия такая звучная. Ф.Э. Может, Феликс Эдмундович?
– Или Фёдор Эрнестович, – подхватила Людмила Николаевна и тут же махнула рукой. – Да, впрочем, неважно. Лишь бы руководитель хороший был. Не шишка из департамента, а учитель. Чтобы знал внутренние проблемы школы, за учёбу ратовал, а не за пляски с песнями. А то понаберут менеджеров, которые вообще ничего в педагогике не смыслят. Им только результаты подавай. Да, проекты, проекты чёртовы…
Татьяна Леонидовна пожала плечами и уставилась на тёмно-коричневую дверь. Но не на ту, что вела в коридор, а на другую, за которой находился кабинет завучей. Там послышались возня и тоненькие всхлипы. В кабинете сидела Лариса Ивановна. Мягкая, добрая женщина. Не чета Ольге Сергеевне, но отчего-то её лучшая подруга. Лариса Ивановна славилась тем, что могла договориться с любым. Терпение у неё было безграничное. За девять с половиной лет работы в школе я ни разу не слышала, чтобы она повысила голос. Всегда спокойная, всегда уравновешенная. А как она умела втюхивать часы. Ласково так, по-доброму. Я и не поняла, как в сентябре у меня лишний класс появился. «Ну, надо, Маргарита Игоревна, надо… Хорошие дети, умные. Без Вас пропадут», – шептала она мне в завучевской за чашкой зелёного чая. А я что? Я, естественно, взяла. Надо значит надо.
И не было бы цены Ларисе Ивановне, не будь она катастрофической растяпой. То два класса в один кабинет засунет, то учителю урок не поставит, а детям наоборот влепит, то про родительское собрание забудет, то документы по индивидуальщикам потеряет. В плане организованности Лариса Сергеевна была ещё той чудачкой, но за доброе отношение к людям ей многое прощалось. Многое, но не всё, и особенно за этим следила Татьяна Леонидовна. Та исподтишка выживала Ларису Сергеевну. Уж второй год как. Тихонечко так. Как змея. По-подлому. Незаметно, словно диверсант: «Ох, Лариса Ивановна то. Ох, Лариса Ивановна это. Ох, Лариса Ивановна не справляется». И всегда приводила в пример тех, кто, по её мнению, более организован и расторопен. Я ей не верила, потому как то и дело читала в чёрных глазах: «А я-то всё равно лучше буду! Уж у меня-то всё по полочкам ляжет».
– Да, он вроде учитель, – продолжила Татьяна Леонидовна. – Фамилия звучная. Королёв. Разве не помните? В прошлом году из пятого лицея как раз какой-то Королёв занял второе место в городском «Учителе года». Наверняка, он и есть. Только вот предмет у него, хоть убейте, не помню.
– Лишь бы не трудовик и не физрук, – убирая красную ручку в пенал, подытожила Людмила Николаевна, – а то наплачемся.
Одним жестом я сгребла все тетради в пакет и встала из-за стола. Слушать про увольнение Комаровой и назначение нового директора было, откровенно говоря, тошно.
– До завтра, коллеги, – произнесла я. – Что-то не хотят сегодня мои шестиклашки «двойки» исправлять. Шестерых звала: ни один до учительской не дошёл. Видимо, как обычно, конца четверти ждут. Ну, ладно, значит, домой пойду.
Кто-то из коллег кивнул, кто-то произнёс монотонное «до свидания». Схватив два пакета с тетрадями, я вышла из здания и торопливо зацокала к остановке. Вечер меня сегодня, конечно, ждёт славный. Две пачки контрольных в седьмых проверить надо и ещё метод рационализации посмотреть. Красота да и только! Но зато нескучно! Уж что-что, а учителям, работающим на выпускных классах, скучать некогда.
– На удачу, на деньги, на богатство, на любовь, на здоровье! На удачу, на деньги, на богатство, на любовь, на здоровье!
В десяти метрах от остановки рядом с молоденькой девчушкой, не старше нашей Аллы Сергеевны, стояла дородная цыганка. Широкий синий платок поверх такой же синей дублёнки скрывал большую часть её лица. Видны были только огромные чёрные глазища да родимое пятно в форме перевёрнутой восьмёрки на правом виске. Цыганка смотрела на девчушку, не отрываясь, и без пауз, словно заклинание, читала:
– На удачу, на деньги, на богатство, на любовь, на здоровье! На удачу, на деньги, на богатство, на любовь, на здоровье!
Девчушка одну за другой совала ей в руку купюры по тысяче рублей. Я насчитала уже пять, а девчушка всё совала и совала. И где столько взяла, непонятно?.. У большинства-то людей вся наличность теперь на пластиковой карте хранится.
– А, ну, прекратить мошенничество! – не выдержала я и с силой дёрнула девчушку за руку. Та хлопнула глазами и растерянно посмотрела по сторонам. Во взгляде непонимание, пальцы дрожат, ноги еле двигаются – будто секунду назад из наркоза вышла.
Вырвав из лап цыганки деньги, я сунула их девчушке и легонько стукнула по спине:
– Чеши отсюда быстрее и больше этим обманщицам даже рубля не давай.
Цыганка злобно сверкнула глазами. Ни дать ни взять, Татьяна Леонидовна только с лишним весом и в платке вместо элегантной шляпы.
– Сунуло тебя, да?
– Сунуло. Терпеть не могу мошенников. Вы бы работать шли, а не людей на улице обворовывали.
Цыганка сузила глаза и выставила вперёд указательный палец. Я обвела взглядом присутствующих на остановке. Поблизости стояло несколько пенсионерок и зевающий парень лет двадцати пяти. Хоть бы один повернулся. Вот ведь. Видели, что рядом человека чуть не ограбили и даже с места не сдвинулись. Лентяи. Только и могут, что в поликлиниках да в автобусах собачиться.
– Сдохнешь! – прошипела, как змея, цыганка и крутанула передо мной указательным пальцем.
– Мы все рано или поздно сдохнем, – парировала я, – так что не переживайте.
– Ты сдохнешь и года не пройдёт. В родах замучаешься.
От последней фразы я разразилась громким смехом. Мне бы сначала найти от кого забеременеть, а дальше посмотрим. И, продолжая смеяться, я спокойно повернулась к цыганке спиной.
– Но коль не родами, так на костре сгоришь. За колдовство и обман.
– Ещё лучше, – усмехнулась я. – Вводите в заблуждение людей Вы, а на костёр значит меня. Интересный у Вас подход, однако.
Цыганка не ответила и только забубнила что-то в сложенные ладони. Тихонечко так, по-змеиному, себе под нос. Но я к её шепотку уже не особо прислушивалась. Пускай болтает. Мне не привыкать. Правда, фраза про костёр на душе веселья поубавила. Сгорю?.. И, повторив последнее слово, я, как по заказу, почувствовала бегущих по спине мурашек. Брр. Неприятно. Вот что-что, а огонь я не люблю зверски. До восемнадцати лет даже спичку зажечь боялась, потому-то и готовить поздно научилась. Хорошо хоть муж с включением газа помогал. Долго помогал. Пока не развелись…
Мы с ним ещё с университета вместе были. Два года за одной партой просидели, а поженились сразу после вручения дипломов. Только вот он пошёл работать программистом, а я – учителем в школу. И сначала вроде всё хорошо было, но потом почему-то разладилось. Наверное, как сейчас модно говорить, у нас случилась несовместимость характеров. Другими словами, однажды он просто собрал вещи и ушёл.
Развелись мы тихо, без скандалов, судов и взаимных оскорблений. Квартиру, купленную в ипотеку, делить не стали. Муж оставил её мне и денег, которые когда-то потратил на погашение кредита, обратно не потребовал. Теперь все платы я вношу сама, потому-то и веду две ставки и бегаю по учебным центрам. Хорошо хоть сегодня у меня подработка отменилась – можно спокойно тетради проверить и статью для портфолио накатать. А муж мой уже два года как живёт с моей бывшей коллегой. Познакомились они, кстати, на новогоднем корпоративе. Нам тогда разрешили привести с собой членов семьи. Вот я и привела, видимо, себе на беду, а ей – на счастье. В прошлом месяце у них дочка родилась. Теперь, наверное, за сыном пойдут.
Так… А это ещё что за ерунда?
Придя домой, я выложила тетради на стол, но вместе с ними на вышитую скатерть выкатился ещё и странный шарик. Прозрачный такой, стеклянный, со снегом внутри и с… замком. Натуральным средневековым замком с башенками, колоннами и витражными окнами.
И откуда, интересно, этот замок на меня свалился? Неужто кто-то из детей подсунул, а я не заметила? Странно даже: до конца четверти три недели, а до Нового года ещё больше. Рановато как-то для подарков. И шарик, как назло, прям загляденье – глаз не оторвать. Сам будто из хрусталя сделан, и замок, как настоящий, не мультяшный и не сказочный. Серая кладка, ров, резные ворота. Прям бери и живи в нём.
Дзынь…
И тут шарик выскользнул и упал на пол. Я и понять не успела, как его уронила, а пол вокруг уже искрил искусственным снегом и тонким стеклом. Прозрачная, неприятно пахнущая жидкость растеклась по плитке и забилась в щели. Ещё недавно искусно сделанный замок превратился в жалкие обломки.
«Вот ведь, а, – топнула ногой я. – Всё в моей жизни так. Ни дворца, ни принца на белом коне».
Вздохнув, я собрала остатки некогда величественного замка на совок и выбросила в урну.
Вечер в компании тетрадей и статьи о методах работы с одарёнными детьми пролетел быстро. На чтение начатой в выходные книги сил, естественно, не осталось. Зевнув, я поплелась в спальню и, переодевшись в серые футболку и шорты, легла в холодную постель.
И как, интересно, всё-таки зовут этого Королёва? Фёдор или Феликс? А может, и вовсе Фома?
***
Утром я проснулась на удивление свежей и отдохнувшей. Тело не болело, а голова была такой ясной и спокойной, словно я спала не обычные семь часов, а неделю. Утро уже успело сменить ночь. На улице было светло, и на мгновение я испугалась, что проспала, но вовремя одумалась. Сегодня была среда, а по средам уроки у меня начинались в двенадцать.
Сладко потянувшись, я перевернулась на другой бок и… едва не подавилась собственной слюной. На лицо упала длинная черная прядь волос. Чужих волос, но растущих почему-то из моей головы. Вскрикнув, я вскочила с кровати. У меня таких сроду не было. Зато был «мышиный хвостик» на затылке, как в народе говорят: три волосины, да ещё и русые, а тут прям водопад из локонов. Гладких, блестящих, густых и до колена. Да с такими волосами можно вообще не одеваться. Закуталась, как в плащ, и пошла на улицу. От последней мысли я захихикала. И когда мне их прилепить успели, а главное – кто и зачем? Подождите-ка…
Взглянув в окно, я обомлела ещё больше. Рама стала другой. Деревянной, тёмной и без решёток. А шторы… Боже, откуда в моей квартире золотые шторы? Я такую красоту только в Русском музее видела. А вид… Раньше там окна соседского дома были, а теперь дремучий лес простирается, а перед ним что-то вроде сада. И вся обстановка в комнате, как из фильмов об Анжелике*. Кровать с балдахином, овальное зеркало в дорогой раме, кресла на старинный манер, ширма, вазы, картины, столик с выпуклыми ножками…
За дверьми послышался легкий стук, и на автомате я сказала: «Войдите». В спальню с тяжелым подносом в руках ворвалась курносая рыжеволосая девчонка лет пятнадцати. Веснушчатая, худая, в сбившемся на правое ухо чепчике и в белом, кружевном переднике.
– Ваше Величество, как хорошо, что Вы уже проснулись! Его Величество желает срочно видеть Вас у себя.
Я опустила взгляд и посмотрела на свои колени. Под иссиня-черными волосами проглядывала длинная белая сорочка. Она скрывала всё, кроме стоп и кистей рук.
Его Величество желает видеть меня у себя? Что за чертовщина здесь происходит?
_____________________________________________
*имеются в виду фильмы, снятые по романам Анны и Сержа Голон: «Анжелика – маркиза ангелов», «Неукротимая Анжелика» и тд
Глава 2
Так, это точно мне снится, поэтому нужно срочно проснуться!
И первое, что я сделала – это ущипнула себя сначала за кисть, затем за предплечье, а после за мочку уха. Для верности я даже зажмурилась и резко распахнула глаза. Дважды. Дважды зажмурилась и дважды распахнула глаза. Не помогло… Обстановка в комнате осталась прежней. Балдахин, кресло, ширма, большое зеркало в овальной раме, а ещё широкий гобелен с красным львом, стоящим на задних лапах с открытой пастью. И как я его сразу не заметила? Под потолком-то? Прямо напротив кровати.
Веснушчатая служанка таращилась на меня снизу верх. В ярко-голубых глазах застыло непонимание, смешанное со страхом.
Вторым делом я побежала к зеркалу. Главное – не паниковать. Должно быть, это чья-то шутка. Кто-то из друзей решил разыграть меня и дал мои контакты какой-нибудь юмористической передаче. Сейчас из-за ширмы выбежит размалёванный клоун и, улыбаясь от уха до уха, хлопнет в ладоши и покажет на скрытую камеру.
Но… из зеркала, инкрустированного драгоценными камнями, на меня смотрела хорошенькая незнакомка. Хотя хорошенькая – это мягко сказано. Писаная красавица. Кожа белая и ровная, как бумажный лист, губы чуть припухлые с красивым изгибом посередине и алые, точно кровь, волосы чернее воронова крыла. Нос тонкий и прямой, как у статуи Афины Минервы, брови полумесяцем, лицо приятной овальной формы с хорошо отточенным подбородком. От меня прежней остались только глаза – тёмно-зелёные, яркие, словно молодая листва. Бывший муж в первые годы брака называл их изумрудами, и я всегда страшно ими гордилась. Правда, разрез тоже поменялся. Глаза стали больше и выразительней, да и ресницы заметно удлинились.
Да что же, чёрт подери, здесь происходит?
На всякий случай я даже подёргала волосы. Те сидели плотно и отклеиваться не собирались. Красивая незнакомка в зеркале полностью повторила мои движения. Неужели это теперь действительно я? И неужели я действительно нахожусь в другом месте, прямо как те пресловутые девушки из книг о попаданках?
– Ваше Величество? – веснушчатая служанка попыталась привлечь моё внимание. – Его Величество…
Поднятой рукой я остановила её на полуслове и отошла подальше от зеркала. Мой нынешний рост изменений также не претерпел: по-прежнему около ста шестидесяти пяти сантиметров, однако я стала заметно стройнее. Обхват талии практически равнялся обхвату рук, а грудь и вовсе исчезла, словно её специально перетягивали тканью в течение доброго десятка лет.
– Как тебя зовут? – обратилась я к служанке.
– Роза, Ваше Величество. – Девчонка склонилась в реверансе.
– А как зовут твоих короля и королеву? – Роза выпятила на меня глаза так, будто видела впервые в жизни, но уже через несколько секунд пришла в себя и отчеканила хорошо зазубренную речь: – Король Леонард III из династии Таелингов и королева Маргарет, дочь Гринвида Мейлора.
Я приподняла левую бровь. Выходит, вместе с цветом глаз и ростом я сохранила ещё и имя. Уже неплохо.
– Сколько лет твоей королеве?
На лице Розы отразилось страдание.
– Вы ведь не любите, когда кто-то говорит про Ваш возраст.
– Отвечай! – я чуть повысила голос.
– Скоро Вам исполнится двадцать три.
Я едва не присвистнула. Красавица! Королева! Да ещё и на девять лет младше себя прежней! Удачно же меня, однако, занесло, прямо в высшей степени удачно! Узнать бы только, каким образом и для чего? Впрочем, для этого времени двадцать три года, похоже, не такой уж юный возраст, раз королева Маргарет не любит про него говорить, или с этим ещё что-то связано?
От количества возникающих вопросов голова почти взрывалась. В какой мы находимся стране? Какой сейчас год? И как относятся простые люди к моему венценосному супругу? Но с их озвучиванием я решила повременить. Служанка и без того смотрела на меня, как на сумасшедшую, а поводов для сплетен мне давать не хотелось.
– Надо идти к королю. Где моя одежда?
Роза снова поклонилась и кинулась к маленькой двери около ширмы. Поднос, пока я рассматривала себя в зеркале, она пристроила на прикроватном столике. Овсянка и травяной чай манили потрясающими ароматами. На них я смотрела с болью, но прикасаться боялась. Пока не разрешится вопрос с королём, про завтрак придётся забыть.
Ровно через две минуты Роза вернулась с ворохом одежды, которую любовно уложила на кровать. Спустя ещё минуту в комнату вошли две новые служанки. За ширмой на меня надели свежую сорочку, предварительно сняв старую, помогли влезть в белые льняные штаны наподобие современных бриджей, а сверху натянули серую шерстяную юбку. Та, разумеется, была до пят, простая, без узоров и вышивки, но тёплая. Поверх юбки надели тёмно-коричневое платье с широкими рукавами, а на него – чёрную тунику, расшитую золотыми и серебряными нитями.
Новая одежда была тяжёлой и неудобной, но я хоть и чувствовала себя луковицей, искренне радовалась отсутствию корсета. Платье шнуровалось спереди, рукава свисали до пола, однако кожаная обувь была вполне широкой и мягкой. Отсутствие каблуков меня почти не удивило, в отличие от тёмной накидки, которой покрыли мои волосы, предварительно заплетя их в две толстые косы и уложив на затылке. Приятным сюрпризом оказалась корона. Небольшая и тоже тяжёлая. Последняя так и норовила упасть на пол, поэтому спину при ходьбе приходилось держать прямо, а идти медленно и маленькими шажками. Заключительным штрихом моего образа стало кольцо с гигантским рубином в форме капли, которое, как влитое, село на безымянный палец.
Когда с туалетом было покончено, меня наконец вывели из покоев. В глаза бросились длинные каменные коридоры, арки и многочисленные гобелены, на каждом из которых был изображён вышеупомянутый лев на задних лапах и с открытой пастью. Кругом сновали люди. В основном юноши и девушки на вид не старше четырнадцати лет. Кто-то скрёб пол, кто-то носил дрова, кто-то следил за каминами. Несомненно, мы были в средневековом замке. Кое-где из щелей тянуло холодом и сыростью. Я мёрзла и мечтала о тёплом пледе. Видимо, так сказывался климат местности. Из окон виднелись горы. На улице шёл снег, и он укрывал землю плотным белым покрывалом.
Меня привели к высоким дубовым дверям, таким же мрачным и тёмным, как всё в замке, и один из стражников сначала постучал, а затем открыл двери. Я шагнула внутрь. Сердце забилось чаще. Только сейчас я осознала, что должна встретиться не просто с королём. Я должна встретиться со своим мужем. Мужем, который приказал слугам вытащить меня из постели. Ладно, хоть одеться разрешил, а не в рубашке пригнал. И что интересно такого срочного произошло?
– Сегодня ты долго. Специально тянула время?
Комната была простой, но достаточно просторной. У ярко-пылающего камина стоял широкоплечий мужчина. Высокий, в зауженных кожаных штанах и такой же кожаной куртке. Поверх куртки был наброшен красный плащ, отороченный меховым воротником, а на голове у мужчины плотно сидела золотая, украшенная цветными камнями корона.
Не зная, что ответить, я сглотнула и присела в коротком реверансе. Выражения лица моего супруга осталось каменным. Глаза у него были синие и внимательные. Волосы, выглядывающие из-под короны, в свете огня казались светлыми, почти пшеничными. Нос с горбинкой, но, скорее всего, не от природы, а из-за многочисленных драк или битв. Бороды и усов не было, но щёки и подбородок покрывала небольшая щетина.
– Ты помнишь, какой сегодня день?
Я задумалась. Я даже не знала, какой сейчас век. Двенадцатый? Тринадцатый? Четырнадцатый? И как, интересно, я должна к нему обращаться. Ваше Величество? Сир? В современных сериалах король и королева обычно обращались друг к другу по имени, по крайней мере, если любили друг друга, но у нас вроде как особый случай. Да и во взгляде Его Величества большой любви я не видела, скорее, подозрительность и нетерпение.
– А день, Маргарита, сегодня великий!
Я опустила голову. Может, годовщина нашей свадьбы? Или годовщина его коронации? А может, и вовсе триста лет династии Таелингов?
Король моих раздумий, казалось, и не заметил, только подошёл ближе и придвинул ко мне громадную шкатулку, которая занимала по меньшей мере четверть дубового стола в комнате.
Последняя, видимо, служила и библиотекой, и своеобразным кабинетом. Потолок был резной и высокий, но, кроме двух кресел, стола, камина и шкафа с книгами там не находилось больше ничего. Стену напротив двери украшал всё тот же гобелен со львом.
– Сегодня было схвачено шестеро заговорщиков. Их я бросил в тюрьму. Разберусь с ними позже. Но самое важное не это. Один из них сдал главаря. Знаешь, кто им был?
Я пожала плечами.
– Ну ничего. Скоро узнаешь. В такой день я приготовил тебе подарок. Он на столе. Открывай же.
Сделав шаг к столу, я послушно подняла крышку. В шкатулках обычно хранят украшения, и я отчасти надеялась получить тиару или ожерелье, а лучше и то, и другое сразу. Но на дне шкатулки оказалась окровавленная голова черноволосого мужчины. Глаза его были закрыты, кожа посинела, на месте отрубленной шеи ползали насекомые. Запах от мёртвой плоти стоял удушающий.
В панике я отскочила от стола, как ужаленная. Мой супруг расхохотался.
– Разве тебе не понравился сюрприз, любовь моя? Лидером заговорщиков оказался твой родной брат.
– Я ничего не знала. – Губы ответили прежде, чем я успела осознать нависшую надо мной беду. – Я не знала, клянусь!
– Естественно, ты не знала. Потому что, если бы ты знала… – Король за секунду преодолел расстояние меж нами и схватил меня за горло. – Я бы в два счёта переломил твою шею, как сухую ветку. Четыре года, Маргарита! Четыре года я жду от тебя наследника. Но ты не сподобилась родить мне даже девчонку. Не надейся, что это будет продолжаться вечно. Если в течение следующего года, ты не подаришь мне сына, участь Элизабет покажется тебе сказкой. Поняла?
Я кивнула и схватилась за горло. Из груди вырвался кашель. Корона съехала на бок. Сердце колотилось быстро и бешено. Брат королевы Маргарет – лидер заговорщиков против короля. Муж королевы Маргарет, по всей вероятности, тиран. А сама королева Маргарет, похоже, бесплодна. Но не это самое страшное. Самое страшное то, что королева Маргарет теперь я.
Вот уж действительно попала так попала…
Глава 3
Из кабинета короля я выходила, согнувшись пополам. Грудь сотрясал кашель. Две богато одетые дамы, что шли за мной до приёмной Его Величества, тут же подхватили меня под руки. Одна достала из кармана внутри рукава нюхательную соль, другая обмахнула меня носовым платком и промокнула слёзы. По всей вероятности, случившееся в кабинете короля было не только не впервой, но и повторялось с завидной регулярностью.
– Ваше Величество, Вам плохо? Вас отвести к лекарю? – причитали дамы по очереди, пока я приходила в себя, держась за одну из каменных стен. На удивление холодной та не была. Лишь спустя несколько минут я поняла, что все стены в замке с внутренней стороны были обшиты деревом, а сверху висели гобелены. Где-то со львом, где-то изображающие рыцарей и сражения. Дерево… Что ж неплохая идея для сохранения тепла, а то мы бы, наверное, тут давно все окочурились от переохлаждения и сопутствующих заболеваний.
– Мне нужно на воздух, – прохрипела я и потёрла шею. Горло саднило, и я с трудом сглатывала слюну.
– Но на улице зима. Вы можете простудиться, – запаниковала одна из дам.
Я прикрыла глаза.
– Мне нужно на воздух.
Вторая дама, чьё платье было ярко-голубым, а волосы светлыми, как лён, приказала пробегающей мимо Розе принести шали. Через несколько минут меня закутали в мягкую серую шерсть и потянули вперёд по ещё одному бесконечно длинному коридору.
По винтовой лестнице с железными перилами я спускалась сама. Осторожно, не торопясь, шаг за шагом. Дамы отставали на два-три метра. Глядя на их испуганные лица, я чувствовала себя пятилетним ребёнком. Ладно хоть «Осторожно, Ваше Величество. Глядите под ноги, Ваше Величество» не кричат.
Вторую лестницу, ведущую теперь уже на улицу, я преодолевала ещё медленнее. Часть ступенек заледенела – ноги скользили, и я то и дело хваталась за перила. Дамы, семенящие рядом, делали то же самое. Вид при этом у них был недовольный и нервный. Спустившись на землю, я заметила, что замок окружён глубоким рвом, который сейчас покрылся ледяной коркой.
На улице по-прежнему шёл снег. Лёгкий, пушистый и крупный. Он быстро запорошил мою накидку и шаль. Подняв кверху ладонь, я поймала одну из снежинок на руку. Через секунду та растаяла, оставив на коже прозрачную каплю влаги. Дамы сзади застучали зубами.
«Интересно, какой сейчас месяц? – подумала я. – Снег валит, как в декабре. И не сказать, что сильно холодно. Как вчера, на остановке».
Будто услышав мои мысли, одна из дам робко подала голос:
– За все свои двадцать лет не помню, чтобы в декабре стояли такие морозы. Даже ров заледенел. Батюшка боится, как бы пшеница не вымерзла.
Я едва не расхохоталась. И это для них холодно? Да на улице максимум минус пять. Последнее почти сорвалась с моих губ, когда я обернулась к дамам и… Замок короля Леонарда, как бы он не назывался, открылся мне вдруг во всей красе. Поразительно, но дворец был точь-в-точь, как тот, что я видела в стеклянном шаре. Точнее, как тот, что я разбила. Башни, витражные окна, ров… Всё до единой детали. Неужели его та цыганка мне подбросила, а потом сюда отправила? И надо ж какая щедрая! Могла бы последней служанкой сделать. Так нет, определила в супруги короля да ещё в красавицы. Видать, у королевы Маргарет участь пострашнее, чем у простой крестьянки будет.
И как она там сказала? Сожгут за колдовство и обман? Обман… Хм. Я прикусила губу и посильнее стянула концы шали на груди. Нет… Задавать вопросы тут нельзя, по крайней мере, много и сразу. Иначе меня тут же примут за сумасшедшую, а что дальше будет, и подумать страшно. Но как тогда узнать, где я и в каком нахожусь веке?
Оглядевшись по сторонам, справа я заметила море. Оно не замёрзло, но от него веяло холодом. Впереди виднелись скалистые горы. Сзади от замка располагался лес. Скорее всего, мы были в средневековой Англии. Задумавшись, я вспомнила, что король Леонард, мои дамы и слуги говорили на английском, хотя и на странном диалекте, который я, к счастью, понимала. Возможно, за несколько столетий язык британцев претерпел изменения, а может, мы на одной из территорий, которые не захотели присоединиться к Англии. Что-то вроде Уэльса. Как знать, может, это королевство тоже стало провинцией Британии только во времена Тюдоров*. Или сохранило суверенитет «до смерти». Мало ли, остров и затонуть мог, а историки, как известно, не всё записывают. Альтернативная история сейчас из всех щелей лезет. То снега в России до девятнадцатого столетия не было, то Петра I по возвращению домой подменили…
– Ваше Величество, Вы не замёрзли? Ветер слишком холодный. Не стоит рисковать.
Я кивнула и снова задумалась. На дворе явно средневековье. Благо, что драконы по небу не летают. Хотя… Зацепившись за последнюю мысль, я на всякий случай подняла голову. Чисто. Ну, слава Богу! От облегчения я даже выдохнула, но тут же снова пришла в уныние. Бежать надо отсюда и причём срочно. Но как бежать? Одной мне не выжить, да и хватятся меня сразу, а, если найдут, обвинят в измене и на плаху отправят. Или на костёр. Брр. Выход в таком случае напрашивается один. Придётся играть в королеву. По крайней мере, пока. Только вот чем обычно занималась королева Маргарет? Слушала дворцовые сплетни? Естественно, и, наверное, не единожды в день: айфона-то с безлимитным интернетом у неё явно не было. Принимала послов из других государств? Сомнительно при таком-то супруге. Писала письма? Возможно, если умела писать и если ей было кому писать. Читала? Не исключено, опять же если умела читать. Вышивала? Вот это как пить дать. Или плела интриги? Нет, последнее точно без меня. А вот всё остальное придётся делать. Хотя бы помаленьку. Чтобы выжить. Чтобы сойти за свою. А ещё нужно искать союзников. Хоть каких-нибудь…
– Вернёмся в мои покои, – произнесла я, и дамы склонились в реверансе.
Через четверть часа мы уже сидели в роскошной гостиной, прилегающей к моей спальне. Комната утопала в мягкой мебели и резных стульях. Особенно мне понравился круглый стол из красного дерева и картины в золочёных рамах. Пейзажей было немного, в основном портреты, на одном из которых я узнала дражайшего мужа.
Дамы взялись за рукоделие и принесли корзинку с вышивкой мне. Я сделала вид, что рассматриваю узор, но на самом деле наблюдала за ними. Похоже, дамы были моими фрейлинами. Младшая, светловолосая пышечка Анна вышла замуж всего месяц назад, а темноволосая худосочная Сесилия уже успела овдоветь, отчего и носила траур.
– Что происходит при дворе, дамы? – обратилась я, откладывая работу. Той, кстати, оказалась мужская рубаха. Наверняка, принадлежащая моему супругу.
Дамы, как по команде, обе вытянули шеи, будто встревоженные гусыни. Я осеклась. Неужели королева Маргарет не интересовалась дворцовыми сплетнями? Впрочем, я тоже старалась всегда уходить из учительской, если там начинали обсуждать чью-то личную жизнь, но тут у меня нет вариантов. Надо хоть немного знать о тех, кто тебя окружает.
Проморгавшись, дамы выдавили улыбки и тоже бросили рукоделие. Похоже, болтать о приближённых короля им доставляло намного больше удовольствия, чем колоть пальцы иголками.
И тут на меня посыпались имена. Графы, герцоги, бароны и просто мелкие рыцари. Я только успевала хлопать ресницами, почти не сосредотачиваясь на именитых фамилиях. Один женился, второй пятый раз стал отцом, третьему жена наставила рога с каким-то лучником. Из нужного я только поняла, что сейчас тысяча двести восемьдесят шестой год, и что у меня была ещё одна фрейлина Изабелла, которая недавно родила, отчего и оставила двор.
– Полдень, Ваше Величество, – произнесла Анна, когда где-то на улице послышались удары колокола.
– Значит, скоро обед, – я радостно потёрла руки. В животе урчало, и дамы не слышали этих звуков только благодаря моим многочисленным одеяниям. – Прикажите подать обед здесь. Сегодня я не очень хорошо себя чувствую и не буду есть в общем зале.
Анна и Сесилия снова переглянулись – я постаралась придать выражению лица оттенок пренебрежения. Может, в общем зале все едят только во время больших праздников, а так обедают и ужинают в небольших столовых или каждый у себя?
– Вы не пойдёте молиться перед трапезой?
Я не поняла, кто именно задал этот вопрос. Хохотушка Анна или хмурая Сесилия, но едва не ударила себя по лбу. Ну, конечно же, католицизм! Куда ж без него в тринадцатом-то веке?! Чтобы меня не сожгли, надо следовать обычаям. Молитва и ребёнок, молитва и ребёнок – вот два основных дела женщины того времени, особенно если она королева.
– Разумеется, пойду. – Я встала и расправила плечи. Анна тут же завернула меня в шаль.
Небольшая церковь располагалась вблизи замка. Величественная, как и все соборы, в золоте и с длинными рядами скамеек. Я не вглядывалась в иконы, но всё же заставила себя посмотреть на статую распятого Христа. Красивый темноволосый мужчина, в терновом венке и с болью в глазах. Боясь показаться неправильной, я поскорее отвела взгляд и, подойдя вплотную к алтарю, упала на колени. Церковь была пустой. Меня окружали только запахи ладана и десятки сотен горящих свечей.
Дома, в двадцать первом веке, я всегда называла себя атеисткой, но сейчас после встречи с цыганкой и, пребывая в веке тринадцатом, я была готова поверить буквально во всё.
– Господи, – я сложила ладони в молитвенном жесте и склонила голову, – если ты и правда существуешь, помоги мне поскорее вернуться домой! Я хочу жить! Я очень сильно хочу жить!
_______________________________
*Дом Тюдоров был королевским домом по преимуществу валлийского происхождения, и он занимал английский престол с 1485 по 1603 г. Знаменитая Елизавета I, королева-девственница, как раз из династии Тюдоров.
Глава 4
Король Леонард посетил меня в начале одиннадцатого вечера. В замке ложились рано и основную часть работы старались делать в светлую половину суток, однако с наступлением сумерек дворец в темноту не погрузился. В комнатах и коридорах зажгли свечи и факелы, но сильной духоты не ощущалось. Похоже, в замке была налажена хорошая система вентиляции.
Анна и Сесилия за день оставили меня всего шесть или семь раз. В молебне, у дверей в приёмную короля и около нужника. Признаться, я была очень рада наличию в замке отхожего места. Туалет, как бы его назвали ныне, располагался на каждом этаже, но для королевы был свой, вблизи гардероба и спальни. Он представлял собой небольшую комнатку с дырой в полу и напоминал дачный сортир. Как я поняла позже, в замке была своего рода канализация, и все нечистоты с помощью своеобразных шахт уходили в глубокую яму под землёй. Насколько часто её чистили, я не представляла, но запах в личном нужнике королевы стоял не лучше, чем в обычном деревенском туалете.
Перед приходом короля мне приготовили ванну. Громадный белый чан наполнили несколькими вёдрами горячей воды, а на край положили большой кусок сероватого мыла. Мыли меня уже не Анна и Сесилия, а Роза и одна из утренних служанок, имени которой я пока не знала. Она была повыше Розы, постарше и заметно полнее, русоволосая, сероглазая и с глубоким шрамом на правой щеке.
Когда я сбросила дневную сорочку и опустилась в ванну в чём мать родила, обе девушки онемели от ужаса. Ванна стояла вплотную к кровати. Рядом располагался стул с грудой полотенец и свежей ночной рубашкой. Смысл происходящего дошёл до меня не сразу, но, по счастливой случайности, всё же прежде, чем служанки бросились за моим духовником в церковь. Аристократы того времени, если они снисходили до мытья, принимали ванну в одежде, а после сразу ложились в тёплую кровать. Простудиться тогда боялись буквально все: от короля до сапожника.
– Купание нагишом способствует быстрому зачатию, – тут же нашлась я. – Мне посоветовала это одна из фрейлин. В переписке. Хочу попробовать.
Почту мне сегодня не приносили, но обе служанки так вежливо склонили головы, что я тут же расслабилась. Значит, королева Маргарет читать и писать всё же умела. «Одной проблемой меньше, – решила я и перевела взгляд на купальню. В ванне плавали красные и розовые лепестки сушёных роз, а служанка, имя которой я не знала, бросила туда ещё и веточку лаванды. Вода казалась прозрачной и чистой и опасений не вызывала. Интересно, а ей можно утолять жажду или всё же лучше продолжать пить ягодный морс, что подавали сегодня за обедом и ужином?
– Что ты обычно пьёшь? – спросила я Розу, пока вторая служанка намыливала мои волосы пахучим мылом. Пена сползала на лицо, но глаза не щипала.
Вздрогнув, девушка отвела взгляд и густо покраснела. Похоже, часто она доедала и допивала за мной. То есть за королевой Маргарет.
– Кисель, что варит моя матушка.
– А вино, пиво или воду?
– Пиво и вино очень горькие и совершенно невкусные.
Я выдавила улыбку. В отношении алкоголя я полностью разделяла её мнение.
– Я слышала, что родниковая вода перед приёмами пищи тоже способствует деторождению. Есть ли поблизости родники и не замерзают ли они зимой?
– Я узнаю. – Роза улыбнулась и сняла пену с моего лба. По всей видимости, ради появления потомства здесь были готовы даже на пляски с бубном.
Мочалка была тряпичной и жёсткой, но по телу ходила мягко. Роза и вторая служанка мыли меня осторожно, а потом также осторожно поливали водой из кувшина. В их руках я чувствовала себя дорогой фарфоровой статуэткой.
Леонард пришёл, когда они уже тщательно растёрли меня полотенцем и надели свежую сорочку. Влажные волосы опять заплели в косы, но на этот раз ничем закреплять не стали. Мой супруг не стал опускаться до слов, выгнал всех девушек взмахом руки, а затем остановился напротив моей кровати. Встав босыми ногами на холодный пол, я заставила себя посмотреть ему в глаза. На нём была такая же длинная рубашка, как у меня, а ещё красный халат, расшитый серебром и золотом. Рисунок был витиеватым и отдалённо напоминал пресловутого льва. Что-то в его лице напугало меня, сердце забилось чаще, и я подумала, что он снова меня ударит или начнёт душить. Я боялась его, боялась всем существом и даже думала сбежать в гардеробную, но он оказался быстрее и просто повалил меня на кровать. Всё также, в рубашке. Не было поцелуев, не было объятий, не было признаний в любви. Мы не занимались любовью. Мы выполняли супружеский долг. Совершали соитие ради зачатия.
Несколько вдавливаний меня в кровать закончились его приглушённым вздохом. Я даже не успела подумать, для чего он пришёл, хотя ответ лежал, в общем-то, на поверхности. Мне не было больно, в конце мне не было даже страшно. Я не чувствовала ровным счётом ничего.
Он не остался на ночь и ушёл ровно через десять минут, не прощаясь и без пожеланий спокойной ночи. Просто поправил халат и постучал в дверь. Какой-то высокий рыцарь открыл её с другой стороны и тихо захлопнул снова. Я перевернулась на бок и одёрнула сорочку. Слёз не было, и, сжав руки в кулаки, я подняла взгляд к потолку. Придётся потерпеть и в этом смысле тоже. Так надо, чтобы сойти за свою. Чтобы никто не догадался. В этот раз Леонард не поднял на меня руку, а это уже плюс, значит, можно попробовать его приручить. Перевоспитать, образумить… Справлялась же я, в конце-то концов, в школе с трудными подростками. Может, и с трудным королём выйдет?
Ни одна из служанок в мою спальню не вернулась, звать кого-то из них я тоже не стала. Ночь стояла ясная и морозная. Тонкий месяц пристально глядел в моё окно, звёзды, окружающие его, иногда подмигивали. Вздохнув, я снова легла на спину. Интересно, а Леонард когда-нибудь любил Маргарет? И почему он на ней женился? Это был брак по любви или ради политики? И вообще кто такая королева Маргарет? Из какой она семьи? Как попала во дворец? И как давно их отношения с королём стали настолько холодными?
Мою голову снова заполонили сотни вопросов, и последним стал тот, что касался Элизабет. Что за участь её постигла? И главное – чем она так провинилась перед Его Величеством?
Глава 5
На следующий день я проснулась с одной мыслью: «Как выжить и при этом не проколоться? Как сделать так, чтобы ни одному обитателю замка не пришло в голову, будто королеву Маргарет подменили?»
Большую часть ночи я посвятила изучению спальни. В комнате я была абсолютно одна, но у меня всё равно то и дело возникало чувство, будто за мной кто-то подглядывает, поэтому я ходила по ковру босиком и на цыпочках.
Осмотрев столы и кресла, я вышла в гардеробную и пощупала все имеющиеся туники, платья, халаты, рубашки и нижнее бельё. Верхних и самых нарядных платьев было десять. Видимо, из расчёта на каждый день недели и ещё три для особых случаев. Нижних платьев оказалось вдвое больше. Сорочки и другое бельё занимали три больших сундука. Льном дело не ограничивалось: на дне ящиков лежали шёлковые рубашки с вышивкой, кружевом и даже без рукавов. По всей вероятности, на лето или опять-таки для особых случаев.
Порывшись ещё, я обнаружила шкатулку с драгоценностями: кольца, ожерелья, серьги и несколько тиар. Для чего использовались вторые и третьи, было не совсем понятно, и на ум приходило только одно объяснение. Возможно, плотная накидка покрывала голову королевы не все семь дней в неделю, а только по указке короля или при встречах с именитыми гостями.
Под кроватью нашёлся ночной горшок, а под матрасом – аккуратный кинжал в кожаных ножнах. Последняя находка особенно мне понравилась. Возвращая оружие на место, я хорошенько запомнила его «координаты».
Будить меня снова пришла Роза и ещё две уже знакомые мне служанки. Звали их Хильда и Нэн. Хильда мыла меня вчера в ванне, а Нэн была вынуждена остаться с младшей сестрой, у которой днём начались роды. Сестра Нэн год назад вышла замуж за гончара и жила в городе неподалёку от замка. Королева Маргарет отпустила горничную ещё накануне, но Нэн утром всё же решила выполнить свои обязанности, а ушла в город только ближе к обеду.
На этот раз девушки спросили меня о нарядах. Я выбрала голубое платье, тёмно-синюю тунику и тиару, украшенную сапфирами. Кольцо на меня надели то же, что и вчера. К новой одежде я постепенно начала привыкать, и сегодняшний наряд казался уже вполне сносным.
Завтрак снова принесли на подносе. Овсянка в глиняной миске, ломоть ржаного хлеба и субстанция, похожая на современный кисель. Съела я всё до последней крошки и тщательно облизала серебряную ложку. Обед и ужин в общем зале меня страшили. Вчера король Леонард позволил мне есть в одиночестве, но я списала это не на уступку, а на стойкое нежелание меня видеть. Сегодня на такую поблажку я почти не надеялась.
Сесилия и Анна вновь встретили меня во внешней гостиной и проводили в часовню на утреннюю мессу. Мой венценосный супруг появился там двумя минутами позже. Все присутствующие опустились в плавном реверансе, и, когда он коснулся моей руки, я проделала то же самое. Священник, одетый в красные одежды, читал молитву на латыни. Сегодня было воскресенье. И в церковь набилось особенно много народа.
Следующие полдня я провела в библиотеке. Отпустила дам слушать дворцовые сплетни и с усердием зубрилки-отличницы изучала книги, касающиеся устройства, географии и истории королевства, в котором пребывала. Как выяснилось из одного особенно потрёпанного трактата, владения короля Леонарда назывались Аелорией. Примерно в девятьсот семьдесят третьем году его основал Годрик Храбрый. Он, очевидно, был англичанином и завоевал несколько маленьких валлийских княжеств, объединив их в единое государство. Судя по картам, Аелория граничила с Англией и располагалась в юго-западной части Уэльса.
Из переписи придворных я узнала, что мать королевы Маргарет была герцогиней Вембур, которая вышла замуж за мелкопоместного рыцаря без титула и родила четырнадцать детей. Маргарет стала её третьим ребёнком. Причину женитьбы Леонарда на ней трактат, естественно, не объяснял, но вывод напрашивался сам. Вряд ли дочь мелкопоместного рыцаря могла сыграть большую роль в политике, если только её отец или братья вовремя чем-то не помогли королю. Например, заполучить престол. Но и тут возникала нестыковка. Переворотов в стране пять лет назад вроде как не было. Леонард унаследовал трон от умершего брата Джорджа Красивого. Тот процарствовал меньше года и сыновей не оставил. Однако за полгода до смерти успел жениться на принцессе соседнего валлийского государства, некой Елизавете. Но, что с ней стало потом, не упоминалось нигде.
«Уж не та ли эта Элизабет?» – задумалась я, отодвигая трактат и начиная раздражаться. Никаких подтверждений моей гипотезы найти не удалось, а старик, заведующий библиотекой, как назло, гремел рядом тростью. Он ходил крючком и громко шаркал ногами. На вид ему было не меньше восьмидесяти. Глубокие морщины изрезали лицо, словно реки карту, рот лишился зубов начисто, но голубые глаза смотрели зорко и внимательно. Как будто следили. За мной.
После дневной молитвы и обеда в своей гостиной я вновь позвала Сесилию и Анну. Сесилия принесла очередную вышивку, и мне тоже пришлось взяться за иголку и нитки. Когда-то давно на уроках технологии я неплохо вышивала крестом и сейчас была готова на всё, лишь бы вернуть забытые навыки. Анна держала в руках толстую книгу. Супруг подарил ей вчера новый рыцарский роман, и ей не терпелось рассказать об этом и зачитать особенно понравившиеся моменты.
– Сегодня во сне я видела мужа, – произнесла неожиданно Сесилия, когда Анна сделала паузу, чтобы перевернуть страницу. Вслух уже были прочтены пять глав, но большого впечатления на меня они не произвели.
– Это к дождю, – тут же подсказала Анна. – Покойники всегда снятся к дождю.
– Сейчас зима, какой дождь?
– В этом году такая странная погода, что я абсолютно не удивлюсь дождю.
Отложив вышивку, я осмелилась прервать их спор. Анна явно была задирой, а Сесилия заводилась с полуслова и обижалась из-за каждого пустяка. Обе девушки подчас напоминали мне пятиклассниц.
– А мне сегодня приснилась леди Элизабет, – улыбнулась я, и дамы, забыв про завязавшийся спор, обе разом побледнели.
– Леди Элизабет? – переспросила Анна. Сесилия же только открывала и закрывала рот, не силах произнести и полслова. В конце концов она выдавила что-то похожее на «Не к добру это. Ой, не к добру».
Дальше разговор не пошёл, и от греха подальше я решила больше не касаться этой темы. Мои фрейлины не внушали доверия. Они были до крайности впечатлительными и от всего приходили в ужас. Как только за сердце не схватились, услышав про эту Элизабет? И что, чёрт подери, она такого сделала? Попыталась убить короля?
В библиотеке ответ не нашёлся, дамы молчали, оставался только один вариант – тихонько расспросить Розу, Нэн или Хильду. Почему-то к простому люду у меня было гораздо больше доверия, нежели к знатному. А ещё неплохо бы пригласить шутов и трубадуров. В их репертуаре вполне могут оказаться какие-то песни, которые натолкнут меня на мысль. Или лучше сразу позвать нищих странников, которые путешествуют по городам и слушают сплетни? Они явно знают немало.
– Что интересного сегодня было днём? – спросила я, когда страсти улеглись, и Анна снова принялась читать роман.
– Его Величество поссорился с Робертом Хэмптоном. Весь дворец слышал их.
Сесилия посмотрела на Анну с опаской. Та под взглядом коллеги неожиданно стушевалась и продолжить рассказ не рискнула.
– И что же они не поделили?
Любопытство оказалось сильнее меня. Я понятия не имела, кто такой Роберт Хэмптон, но во что бы то ни стало хотела знать, почему он посмел возразить королю?
Ответ потонул в скрипе дверей, и обе мои дамы вскочили, как ошпаренные. Около моего кресла стоял Леонард, а рядом с ним замерла невысокая девушка в золотых одеждах.
Её платье чем-то напоминало моё, и мне это не понравилось. У девушки были карие миндалевидные глаза, узкое миловидное лицо, высокие скулы, длинная шея и каштановые волосы. В мимике её прослеживалось что-то хищное, как у лисы, вышедшей на охоту.
– Ваша новая фрейлина. Бриджет Хэмптон. Взамен Изабеллы, – произнёс Леонард, глядя мимо меня.
Бриджет сделала короткий реверанс. Я тоже запоздало встала, но король словно и не заметил этого. Он вышел за дверь так же, как и зашёл. Торопливо и без слов.
Бриджет села напротив меня. Анна и Сесилия молчали. Обе были не особенно умны, но до крайности боязливы. Я не стала ей улыбаться и почему-то начала думать о том, кем она приходится Роберту Хемптону. Дочерью, женой или сестрой?
Обед я вновь пропустила, на этот раз благодаря головной боли, а точнее, умению разыгрывать мигрень. Провернуть подобное за ужином совесть и здравый смысл уже не позволили. Мои дамы, служанки или король могли заподозрить, что я намеренно избегаю толпы. Поводов для таких мыслей давать было нельзя, поэтому, собрав волю в кулак, я разрешила Анне и Сесилии проводить меня до общей залы.
Гигантская трапезная располагалась на втором этаже и занимала около ста квадратов. Она казалась светлее других комнат, оттого что окна здесь были больше и шторами не занавешивались. Пол вместо ковров был устлан каменной плиткой. В воздухе витали ароматы еды и высушенной травы, которая лежала по периметру трапезной.
Король встретил меня у входа в общий зал и протянул руку. Сердце опять ускорило бег, и я почувствовала, как в области подмышек намокла ткань рубашки и нижнего платья, но руку Леонарда всё же приняла. В столовую мы вошли вместе. Король вёл меня вдоль длинных рядов скамеек, покрытых дорогими тканями. Столы располагались буквой «П». Мы, разумеется, сидели в основании.
Чем ближе мы подходили к своему месту, тем больше придворных склонялось в реверансе. Их было около тридцати. В основном мужчины. Женщин, включая моих дам, я насчитала всего семь. Ближе всего к королевской чете располагались самые родовитые, самые нужные и, вероятно, самые верные. Так Роберта Хэмптона я узнала сразу. Он сидел третьим от меня и был мрачнее тучи. Дородный брюнет, с небольшим брюшком и густой, чуть поседевшей шевелюрой. Лет сорока, без левого глаза и двух передних зубов на верхней челюсти.
Бриджет приходилась ему единственной племянницей. Об этом она поведала нам сама, пока вышивала в моей гостиной вместе с Анной и Сесилией. Орудовать иголкой у неё получалось так же плохо, как у меня, но умение чесать языком компенсировало этот недостаток на двести процентов. Матерью леди Хэмптон была родовитая англичанка, а потому почти всю жизнь Бриджет провела в Англии, а в Аелорию вернулась всего два месяца назад после смерти родителей.
Большая часть посуды на столе была глиняной, однако медной тоже стояло достаточно. Почти все мужчины, включая моего супруга, ели руками. Дамы предпочитали серебряные ложки. Вилки-двузубцы лежали больше для красоты, чем для надобности. Особенно интеллигентные брали ими еду из общего блюда.
Сильнее всего меня удивило практически полное отсутствие мяса. Столы ломились от рыбы, хлебных изделий, капусты, каш и нежирных супов. Кто-то восхищался лососем, кто-то – осетром, а Анна хвалила бобра в горохе и с луком. Первые мгновения я думала, что ослышалась, но потом всё же решила переспросить. На столе действительно стояло мясо бобра. И тут до меня дошло. На дворе был декабрь, и сейчас во всех католических странах шёл рождественский пост, а бобра в силу среды его обитания и необычного хвоста-лопаты в ту пору тоже относили к рыбе.
После такого умозаключения мне стало жутко. Ела я осторожно и медленно. В основном наблюдала за придворными. Многие, несмотря на пост, были навеселе. Вино и пиво текло рекой. Кто-то чавкал, кто-то смеялся. В конце стола завязался спор, и чудом не случилась драка. Леонард остановил её взглядом. Он тоже больше наблюдал, нежели ел, и, прежде чем прикоснуться к еде, скармливал верхний кусок одному из своих рыцарей. Тот стоял прямо за ним. На мгновение я даже решила, что мой муж раздвоился и облачился в латы: так сильно они были похожи с дегустирующим рыцарем. Но при ближайшем рассмотрении увидела, что сходство между ними весьма поверхностное. Рыцарь был выше короля и шире в плечах. Его волосы смотрелись темнее, голубые глаза, напротив, светлее и ярче, а черты лица – тоньше и благороднее. Нос тоже украшала горбинка, но натуральная, Веки у него были тяжёлыми и нависали на глаза, а на подбородке виднелась изящная ямочка.
«Неужели так боится, что его отравят?» – мысленно спросила себя я, но развивать эту тему дальше не стала. За столом мы сидели около часа, и когда Леонард встал и протянул руку мне, все придворные разом поднялись вслед за ним и вышли из столовой.
Вечер снова прошёл в молитвах. Точнее, в моём молчаливом рассматривании икон. Я, по обыкновению, думала о своём. Мои дамы сторожили меня у выхода. Обе на коленях. Обе склонив головы.
Мыть меня перед сном в этот раз не стали и сразу переодели в сорочку. Волосы я расчесала сама. Король не пришёл, и первые полчаса я думала, как наладить с ним отношения. За день мы лишь дважды поздоровались и больше не разговаривали. С одной стороны, это было хорошо, потому что он не мог почувствовать перемены в своей жене, но, с другой, такие отношения сильно меня тревожили. Я не знала, как вернуться домой, и понимала, что здесь меня может спасти только одно – любовь короля. Ради того, чтобы выжить, я была готова за неё побороться.
Халат я надела сама и, облачившись в тапочки из овечьей шерсти, бесшумно покинула спальню. Что же такого сделал король, что против него учинили заговор? Задавил людей налогами? Или без конца отбирал земли у феодалов, раздавал их подхалимам, а недовольных вешал на первом попавшемся суку?
– Ваше Величество, Вам что-то нужно?
Роза, одетая в длинную рубашку, без чепчика и с распущенными волосами, зевая посмотрела на меня туманным взглядом. Она спала на софе во внешней гостиной, где мы с фрейлинами обычно вышивали, читали и пили травяной чай.
– Я хочу попасть в покои короля. Ты можешь проводить меня?
Роза сглотнула, потёрла глаза и, живо вскочив с постели, тут же натянула будничное серое платье. Через две минуты мы уже брели по длинным коридорам почти в полной тишине и относительной темноте. В ладонях у Розы была зажата тонкая свечка. Однако уже не восковая, а сделанная из говяжьего жира. Она сильно коптила и оставляла вокруг себя неприятный запах.
Покои короля располагались в другой части замка. Идти до них пришлось добрые две сотни метров. Двери были резными и красивыми. Возле них стоял тот же рыцарь, что за ужином пробовал еду Леонарда.
– Ваше Величество?
Увидев меня, он удивился, но поклониться не забыл. Его взгляд задержался на моих волосах и открытой шее дольше обычного. Мне это польстило. В прежней жизни мужчины редко задерживали на мне взгляды.
– Я хочу пройти к королю.
– Это не может подождать до утра? Король устал и крепко спит.
– Не может!
– Впустить Вас я тоже не могу. Для Вашего же блага, прошу Вас, вернитесь в…
Договорить рыцарь не успел. В двери с внутренней стороны постучали, и ему пришлось открыть и отойти влево. На пороге показалась довольная и растрёпанная Бриджет.
Глава 6
Вернувшись в свою спальню, я упала на кровать. Сердце колотилось, как барабан, пальцы дрожали, во рту стоял отвратительный вкус чего-то испорченного. Нет, я ничуть не ревновала Леонарда к Бриджет. За два дня я бы никак не влюбилась в параноика, который не брезгует ударить собственную жену и во всём видит заговоры. Но мне было обидно за королеву Маргарет. Обидно чисто по-женски. Прожив четыре года в бездетном браке, король решил завести бастарда. Вот ведь! Восемьсот лет прошло, а мужчины ни на грамм не изменились. Как сейчас, так и тогда решают проблемы с одной женщиной с помощью другой.
«Ну, ничего! – расправив волосы по подушке, я как следует завернулась в одеяло. – Я тоже не лыком шита. И на самом деле мне уже не двадцать три, а на девять лет больше, и я знаю кое-что о мужчинах и соперницах. Устраивать Леонарду сцены ревности я не стану. В моём случае это последнее дело, но Бриджет с дороги придётся убрать, особенно, если связь окажется крепкой, потому как для меня ничем хорошим это не кончится. Слишком уж часто неугодных старых жён раньше травили «сливками» или сбрасывали с лестницы, выставляя всё так, будто она сама поскользнулась. Поэтому выхода у меня нет…»
***
– И ты шла по коридору, как распутная женщина?! Выставляя себя напоказ?
Леонард ворвался в мою в комнату с первыми петухами, полностью одетый и, как водится, в короне. Служанки только-только успели облачить меня в нижнее платье. Волосы ещё не были убраны в причёску и спадали на спину шёлковым покрывалом.
– Я надела халат. А все придворные к этому часу уже разбрелись по комнатам. Меня видела только твоя охрана да моя служанка Роза.
Леонард посмотрел на меня зверем. Я не опустила взгляд и даже позволила себе встать на цыпочки. Для своего времени я была достаточно высокой женщиной, выше всех фрейлин, и доходила супругу почти до подбородка.
– Выйдите все! – Ругаться с мужем при посторонних я всегда считала дурным тоном, а потому отправила служанок восвояси. В комнате мы остались вдвоём, и я молила всех богов, чтобы наша ссора не переросла в драку.
– Если ты ещё раз…
Я не позволила ему закончить и, проведя ладонью по его груди, осторожно прикоснулась губами к его губам.
– Я скучала. Я очень сильно скучала без тебя, потому и решила идти в твои покои ночью. По длинным и холодным коридорам. Почти одна.
Его взгляд изменился. Стал мягче, но обычной подозрительности не лишился. Я облизнула губы и, нагнувшись к его уху, прошептала: «Супруг мой». Руки Леонарда схватили меня за талию и повалили на кровать, но запутались в многочисленных юбках.
– Вечером, – прошептал он, приводя себя в порядок. – Будь готова. А пока ты едешь со мной на охоту.
Я кивнула. Несомненно, сегодняшний бой закончился моей победой.
***
Уже на месте, у входа в лес, я поняла, что зимняя охота далеко не самый лучший способ помириться с мужем. Снега сегодня было уже не так много, как позавчера. По крайней мере, возле замка он успел подтаять. С утра выглянуло солнце, и, хотя оно простояло в небе не больше двух часов, температура воздуха заметно повысилась. На охоте присутствовали, как мужчины, так и женщины. Многие смеялись и готовили лошадей. Звонкий лай гончих перекрывал людские голоса. Сигналы горна давили на уши. Загонять собирались семейство чёрно-бурых лис. Одна из них повадилась в королевский курятник и разорила Леонарда на целую дюжину кур. Ловушки не помогали. Зверь, по всей вероятности, был хитрым и капканы чуял за несколько метров. Охота раззадорила двор. Король хвалился и произносил пламенные речи. Около него крутилась Бриджет. Сегодня на ней было чёрное бархатное платье и голубой плащ с капюшоном, отороченный белым мехом. На меня надели похожее одеяние, но землисто-коричневое и без всякого намёка на мех. По-видимому, королева Маргарет любила тёмные тона, либо венценосный супруг принуждал её так одеваться.
Смысла охоты я не понимала. Даже раньше, в детстве, когда читала приключенческие романы о королевской знати. Что может быть хорошего в том, что двадцать человек преследуют одного-единственного зверя? Оленя, лису, медведя или даже полтора десятка птиц. Но большинство присутствующих думали по-другому. Уже знакомый мне Роберт Хэмптон проверял стрелы и тетиву на своём арбалете. Мужчина, очень похожий на него, но значительно моложе, по-видимому, его сын, трепал за ухо своего пса. Лица у обоих были довольные.
На лошадь король усадил меня самолично. Разумеется, в женское седло и дал в руки поводья. До этого я была в седле, но в обычном и почти восемь лет назад, когда отдыхала с мужем в Крыму. Мы брали конную прогулку по сосновому бору Евпатории и катались со специально обученным человеком. Лошадь мне тогда досталась покладистая и смирная. Да и сидела я плотно. В удобных брюках и без многочисленных юбок.
Здесь же я даже спину разогнуть боялась. Как держалась в седле Бриджет, оставалось загадкой. Она легко скакала рядом с королём и заливалась смехом от каждого звука горна. Я плелась сзади медленнее черепахи и постоянно ловила на себе снисходительные взгляды придворных.
– Ну, где ты там, Маргарита? – Король дождался меня у широкой развилки, а затем пришпорил коня. Тот был такой же белый, как и моя кобыла. Тоже хорошо вычищенный, с посеребрённой сбруей, но, в отличие от моей лошади, постоянно принюхивался к воздуху. – Догоняй. Четыре года назад ты была превосходной наездницей, вот что значит безвылазно сидеть во дворце и заниматься только вышиванием да молитвами.
Прикрыв глаза, я последовала его примеру и легонько ударила лошадь кнутом. Моя кобыла перешла на средний галоп, и я почти легла на неё, боясь свалиться. В кустах засветились два глаза, лошадь заржала и встала на дыбы. Я ещё сильнее ухватилась за её шею. Среди деревьев прятался волк, и моя кобыла чувствовала его так же отчётливо, как я видела. Галоп превратился в дикую скачку. Лошадь несла меня вперёд, обгоняя короля и его ловчих. Деревья проносились мимо с бешеной скоростью. К горлу подступила тошнота, и я крепко зажмурилась, боясь собственного желудка. Лошадь мчалась так, будто убегала от пожара, и я понятия не имела, как её остановить. Сил на крики не было. Только бы удержаться в седле, только бы не упасть, иначе потом я уже точно не встану. Господи, помоги мне! Помоги… И тут чьи-то руки схватили поводья. Лошадь, фыркнув, снизила скорость, а потом и вовсе остановилась. Светлые волосы, ярко-голубые глаза, нос с горбинкой. С трудом отцепив от шеи лошади руки, я буквально упала в его объятия. Мой муж. Мой муж спас меня…
– Леонард, – только и смогла прошептать я. Но услышала совсем не то, что хотела.
– Моё имя Филипп, Ваше Величество.
Глава 7
Очнулась я вечером у себя в спальне. Около кровати дежурили Роза и Анна, остальные разошлись по своим делам. Кто-то раздел меня до злополучной сорочки и распустил волосы. На моём лбу лежал холодный компресс из ткани, напоминающей сегодняшнюю марлю, а на прикроватном столике возвышался железный таз с водой.
Скинув компресс, я попыталась подняться. Спину и руки разламывало надвое. В плечах и предплечьях стояла такая боль, словно по ним били лопатой. Не удержавшись, я вновь упала на подушки и прикрыла глаза. Солнце уже село, в комнате было темно, и рядом с тазом горела всего одна свечка.
– Ваше Величество? – Услышав встревоженный голос Анны, я заставила себя посмотреть на неё. – Как Вы себя чувствуете?
– Преотвратно. Как я здесь очутилась?
Анна взглянула на меня искоса и положила на лоб новый прохладный компресс.
– А Вы не помните? Была охота, и Ваша лошадь понесла. Вы чуть не упали, а затем от избытка чувств потеряли сознание. Король вызвал карету, и сэр Филипп Рочестер отвёз Вас в замок.
– Сэр Филипп Рочестер? – Я потёрла нос. Видимо, это тот самый рыцарь из личной охраны короля. Да, кажется, он так и сказал, что его зовут Филипп. Надеюсь, его не накажут за прикосновения к королевской особе. Или этот закон* ещё не вошёл в силу? Новая мысль вызвала во мне нервный смех. Интересно, куда меня дели, пока ждали карету? Неужто уложили прямо на снег? Или сэр Филипп так и держал меня на руках?
– Вам что-то нужно? – Роза подала из угла звук, похожий на мяуканье кошки. Может, ей и не требовалось сидеть около меня. Может, вполне хватило бы и Анны, а Роза осталась со мной по собственному желанию?
– Леонард…
Роза смутилась ещё больше.
– Его Величество просил оповестить его, как только Вы проснётесь.
– Он не заходил?
– Нет, он очень занят.
Я усмехнулась. Естественно, он занят. Я даже знаю чем. Наверняка кормит с рук Бриджет, судя потому, что её здесь нет. Или кормится из её рук сам. Козлина.
– Ладно. – Я перевернулась на другой бок и попросила утром приготовить мне ванну. В конце концов, не могу же я мыться только тогда, когда король Леонард снизойдёт до выполнения супружеского долга.
***
Следующее утро я, как и обещала себе, начала с купания, а после облачилась в изумрудное платье и светло-зелёную тунику. Волосы тщательно расчесала и оставила сохнуть, придвинувшись к камину. Роза сбегала в библиотеку за историческим трактатом, и я продолжила читать про Аелорию, а именно про её столицу – Элиадор и замок короля Леонарда – Уилбриджхолл. Оказывается, он был построен всего тридцать лет назад при отце Леонарда – Эдуарде II Добром.
Анна играла на лютне. Сесилия пыталась петь. Часа через два, когда волосы окончательно высохли, я самолично заплела косы и показала, как именно уложить их на затылке. Руки у Розы были умелыми, и она быстро соорудила из волос корону, закрепив ту бриллиантовой диадемой. Сегодня я решила обойтись без накидки, но зато нацепила длинные серьги с изумрудами.
В спальне короля не было. Он заседал в своём особом кабинете и, похоже, был не один, потому что пустили меня не сразу. Сэр Филипп, как обычно, стоял перед дверьми, словно нерушимая скала, и загораживал собой полпрохода. Увидев меня, он поклонился и, постучав в дверь, объявил о моём желании видеть короля.
– Спасибо, – проговорила я, – за вчерашнее. Я Вам очень благодарна.
Он вновь отвесил лёгкий поклон. Глаза у него были куда добрее, чем у Леонарда, а лицо мужественнее, и я невольно проследила за его рукой. А нет ли на ней кольца? Но вовремя себя одёрнула. Не о том ты думаешь, Рита! Не о том! Ты замужем за королём, а измена королю приравнивается к государственной измене. За такое рубят голову сразу.
– Вам не стоит меня благодарить. Я всегда стараюсь уберечь то, что принадлежит Его Величеству.
От последних слов меня передёрнуло, но я решила не заострять на этом внимание. Он так воспитан, а женщина в Средние века считалась вещью. Хоть королева, хоть простолюдинка – без разницы.
Анна, стоящая рядом, переминалась с ноги на ногу. Сесилия пристроилась в конец процессии. Бриджет, разумеется, поблизости не наблюдалось. Филипп смотрел куда угодно, только не мне в глаза – в какой-то момент я заскучала, и из оцепенения меня вывели только вновь открывшиеся двери. Выходил Роберт Хэмптон. Сегодня он выглядел вполне довольным. Единственный глаз блестел, на губах играла улыбка, руки сжимали какие-то бумаги, свёрнутые трубочкой. Никак Леонард подарил ему новый замок, или земли, или и то и другое вместе, дабы он не переживал по поводу поруганной чести племянницы.
После ухода Хэмптона мне, наконец, разрешили войти. Король сидел спиной к камину. На столе рядом лежали перо и бумага. Посмотрев на чернильницу, я сжалась в комок. Неужели в скором времени мне придётся её использовать?
– Как ты?
– Лучше.
Леонард не смотрел на меня и гладил коричневую борзую, растянувшуюся у его ног.
– Я ждала Вас. Вчера.
– Побойся Бога, Маргарита! Ты болела! Что бы я у тебя делал?
Я приложила максимум усилий, чтобы не повести бровью. Ну, разумеется, что можно делать с больной женой? Лучше развлекаться с её фрейлиной. Ревности я по-прежнему не чувствовала, но мне стало ещё неприятнее, чем вчера. Мой муж, по крайней мере, в глазах общественности открыто мне изменял, и все в замке уже наверняка об этом знали и перемывали мне кости.
– В прошлом году я упала с лошади.
Король вскочил со стула и отогнал собаку.
– Ты упала с лошади?
– Вас тогда не было в замке. – Врать настолько открыто было противно до зубного скрежета, но другого выхода я не видела. Нужно же было как-то объяснить моё вчерашнее фиаско. Леонард от моих слов, как ни странно, даже не моргнул. Похоже, отсутствовал он часто. – Всё обошлось. Так несколько царапин и синяков, но с тех пор у меня образовался страх перед лошадьми, поэтому я давно не каталась. Поэтому я прошу Вас. Поэтому я прошу тебя помочь мне снова стать хорошей наездницей.
Сначала Леонард посмотрел на меня, как на полоумную, а потом громко рассмеялся.
– Гвинед** в любой момент может объявить Аелории войну, а ты хочешь, чтобы я учил тебя ездить верхом.
– Это могло бы…
– Выбери себя в учителя любого из придворных и реши этот вопрос сама.
– Любого из придворных? – Пока я знала только двоих: рыцаря без страха и упрёка и дядю любовницы моего мужа. Не задумываясь, я по понятным причинам назвала имя первого.
– Филипп? – Леонард уставился на меня глазами по полблюдца. – Ты же его терпеть не можешь.
– Я? – Едва не сорвалось с моих губ, но я вовремя подавила своё удивление. – Значит сейчас нужно помириться. Я хочу быть благодарной.
– Дело твоё, – он отвернулся к стене всем видом показывая, что разговор на этом закончен. На всякий случай я сделала реверанс и вышла.
***
Следующий день начался для меня спозаранку. Я надела самое теплое из платьев и самую удобную из туник, волосы убрала в косу и закрепила в узел на затылке. Сэр Филипп ждал меня на конюшне. Чтобы не давать повод для сплетен, я взяла с собой Анну, но та кататься отказалась. Её муж был богатым и добрым человеком, но разница в возрасте между ними составляла около двадцати лет, поэтому Анне куда больше нравилось строить глазки молодым, тренирующимся неподалёку рыцарям и сыновьям герцога Эмберса, служащего, как я узнала после занятия, главным советником короля.
Первый урок прошёл спокойно. Сэр Филипп легко усадил меня на лошадь и помог найти стремя. Начинали мы с мужского седла. Никто на конюшне не возражал, и я сказала, что так мне будет проще освоиться. Первое время руки дрожали, но гнедая кобыла по имени Ласка шла шагом, была без норова, и вскоре я справилась с волнением. Мы прозанимались ровно час, и в конце я даже перешла на лёгкую рысь. Сэр Филипп мало разговаривал, но держался всегда рядом, готовый в любой момент подстраховать и спустить меня на землю.
Следующие три недели до Рождества прошли по строгому распорядку. Я одевалась, делала вид, что молюсь, завтракала, чаще одна или в окружении своих дам, упражнялась в верховой езде, читала, вышивала, обедала и ужинала с королём в общем зале, слушала игру на лютне в исполнении Анны или на цимбалах*** уже в исполнении Бриджет. Впрочем, последняя меня посещала нечасто, а, когда посещала, вела себя вызывающе. На её губах всегда играла надменная полуулыбка, глаза смотрели нагло, словно она знала что-то такое, о чём мне оставалось только догадываться.
Я выбрала тактику выжидания и изо всех сил старалась её не замечать. В конце концов, я была королевой, законной женой и куда более привлекательной женщиной, чем она. Её статус соответствовал термину смешливая спутница короля. Про себя я величала её потаскухой. Никаких бабочек в животе Леонард по-прежнему во мне не вызывал. Он был мне глубоко безразличен, но за одним столом с Бриджет я чувствовала себя неуютно. Я знала, что все знают, и это глубоко меня ранило. Впрочем, я искренне надеялась, что рано или поздно король наиграется с ней и успокоится.
Как вернуться в своё время, я не представляла, хотя и перерыла все имеющиеся книги, что стояли на огромных стеллажах библиотеки. Нужного рецепта не подсказала ни одна, поэтому нехитрое решение созрело в моей голове самостоятельно. Необходимо найти какую-нибудь колдунью и попросить её забросить меня обратно в двадцать первый век, но с постоянно дышащим в спину духовником выполнить такую задачу было практически невозможно. Как бы меня саму колдуньей не объявили за розыск неугодных церкви. Впрочем, мне удалось посетить дворцового астролога, и тот весьма прозрачно намекнул, что в скором времени нас всех ждут большие перемены. Какого рода эти перемены он не уточнил, но пообещал, что в ближайший год народных восстаний и войн с соседними государствами не предвидится. Это меня успокоило, и я решила отложить вопрос о своей настоящей родине до более подходящего момента.
Большинство придворных относились ко мне доброжелательно. Правда, половина из них была жуткими лицемерами, и они восхищались всем, что бы я ни надела и ни сделала. Такое подхалимство я пропускала мимо ушей и старалась всегда смотреть им в глаза. Улыбки редко были искренними, но явных пренебрежения и агрессии никто не высказывал. Моя «забывчивость» вопросов не вызывала. Многие списывали её на событие, случившееся во время охоты, и на Бриджет Хэмптон. Очевидно, двор считал, что королева Маргарет стала рассеянной из-за новой пассии короля. Я вовсю этим пользовалась и, коверкая имена, ссылалась на жуткую зимнюю мигрень. Кто-то даже находил это забавным. Кто-то подсказывал при встрече своё имя сам. Память от природы у меня была неплохая, а девять с половиной лет работы в школе особенно обострили внимание. Подчас я специально растягивала приёмы пищи, чтобы понаблюдать за придворными. Иногда тихонько наклонялась к Анне или Сесилии и спрашивала о том или ином человеке. Порой даже давала задания Розе, Хильде и Нэн поговорить с остальными слугами и разузнать об их господах побольше. Престарелая жена герцога Эмберса, иногда заглядывающая в мою гостиную, сказала как-то раз, что я становлюсь подозрительной. Я вновь списала это на появление Бриджет, и женщина вполне удовлетворилась моим ответом.
С жизнью в замке я мало-помалу свыкалась и даже порой находила в ней плюсы. Жалеть себя и плакать о несправедливости судьбы я себе не разрешала, потому как, если бы я начала, то уже бы не прекратила. А голову нужно было держать трезвой. Хотя временами мне и становилось тошно от всей этой вышивки, молитв, сплетен и пристальной слежки двора за мной и королём. Иногда мне хотелось выгнать всех и запереться у себя в спальне. Не видеть, не слышать и не говорить. Постоянные шепотки раздражали. Я ждала весны. Сесилия прожужжала мне все уши о великолепном розарии, разбитом в мою честь в саду, и о беседках, обвитых плющом в тени фруктовых деревьев. Я мечтала увидеть их собственными глазами. Снег уже успел растаять, но в воздухе стояла холодная сырость. Дамы редко выходили на улицу. Я чаще всего гуляла либо по замку, изучая в нём каждый угол, либо по его окрестностям уже верхом на лошади и в компании сэра Филиппа.
Развлечений в замке в декабре было немного. Пиры не закатывались, музыка, если и играла, то была приглушённой. Приглашать в замок менестрелей**** до окончания поста не разрешалось, но я надеялась позвать парочку в январе, чтобы не мытьём, так катаньем выяснить, кто же эта загадочная Элизабет. Имя её было под строжайшим запретом, и даже служанки менялись в лице, когда я пыталась что-то узнать о ней. Может, Элизабет подобно Герострату***** спалила одно из чудес короля Леонарда?
Честно говоря, я уже и не надеялась получить нужные сведения, когда вдруг запретное имя само собой соскользнуло с губ Анны. А случилось это вот как.
Перед Рождественским пиром я-таки решила спросить у своей фрейлины о сэре Филиппе. За три недели занятий он ни разу не попытался заговорить первым. В его обращении ко мне холодности не было, но держался он отстранённо. Если верить Леонарду, королева Маргарет его не очень-то жаловала, возможно, это чувство являлось взаимным. Но вот только почему?
– Ты что-то знаешь о леди Рочестер? – спросила я, убирая вышивку в корзинку для рукоделия. Сегодня я впервые за три недели, наконец-то, осталась довольна своей работой.
– Леди Рочестер? – Анна подняла на меня удивлённый взгляд. Я тут же прикусила язык. Неужели жену нетитулованного рыцаря нельзя называть леди? – Но у сэра Филиппа нет жены.
– Нет?
Настал момент удивляться мне. Двадцатисемилетний красивый, сильный мужчина и не женат?
– У него была жена, она родила сына лет шесть или семь назад и умерла спустя неделю от родильной горячки. Мальчик отправился вслед за матерью ещё дня через два. Я сама плохо помню. Мне матушка рассказывала со слов королевы Элизабет.
– Со слов королевы Элизабет?
Анна подняла испуганные глаза, уронила книгу и попятилась назад, словно пыталась избежать удара. Как только голову руками не закрыла, непонятно.
– Простите Ваше Величество! Я…
На этом разговор прервался. Зазвонили колокола, и мне пришлось идти в церковь. Сегодня был сочельник, и Леонард обещал устроить праздник и позвать музыкантов.
Сложив руки перед собой, я вновь и вновь думала о главном телохранителе своего супруга. Значит, он овдовел шесть лет назад и не взял новую жену. Интересно, почему? И почему король его не женил? Думаю, та же Анна возмущаться бы не стала или Сесилия, когда её траур окончательно закончится. Конечно, он вряд ли так же богат, как герцог Эмберс или главный казначей Оэренс, но и не беден. Кажется, сэр Филипп упоминал, что у него есть небольшое имение, да и Леонард, наверняка, ему немало платит за «внеплановые» дежурства у его опочивальни…
Молитву пришлось закончить из-за появления епископа. В последнюю неделю он смотрел за мной особенно пристально, поэтому я поспешила ретироваться в замок.
В большой зал мы с королём, как обычно, вошли рука об руку. Этикет супружеского счастья приходилось поддерживать всеми силами, и я демонстративно не смотрела на склонившуюся в реверансе Бриджет. На её лице играла настолько довольная улыбка, словно она только что выиграла миллион. Я ответила ей чуть приподнятыми бровями. Играть роль обманутой жены было невыносимо, но я не собиралась унижать её или оскорблять, как на глазах у придворных, так и наедине. Я королева и не буду льстить потаскухе, произнося её имя. Слон не должен обращать внимание на тявкающих болонок.
Зал сегодня украсили по-особенному. Вокруг суетились ряженые музыканты. Я заметила нескольких танцовщиц и зелёного попугая, говорящего на разные голоса. Праздник обещал быть громким и запоминающимся. Цимбалы, волынка, бубен. На столе я, наконец-то, увидела мясо: жареного кабана, запечённых тетеревов и кроликов. Вино и пиво стояли в высоких кувшинах.
Король сел, и все придворные опустились на стулья вместе с ним. Высокий, светловолосый менестрель заиграл на флейте. Леонард протянул кубок своему бессменному дегустатору и, когда тот, попробовав, кивнул и передал его обратно, испил и хлопнул в ладоши.
– Сегодня великий день! Сегодня родился сын Божий. И сегодня я узнал великую весть.
Музыка заиграла вновь, и я только сейчас поняла, что могут начаться танцы. Танцы, о которых я не знаю ровным счётом ничего. Чёрт! Вот чему нужно было учиться в первую очередь!
– Бог послал мне благословение! Бог послал мне ребёнка!
Флейта стихла, присутствующие за столом уставились на меня, и я почувствовала, как кровь приливает к щекам. Что за глупости он бормочет? Какое благословение? Или это лекарь, который осматривал меня утром, шепнул ему невесть что? Так он даже мочу на анализ не брал, только язык попросил показать и предложил поставить пиявок.
– Королева беременна? Королева Маргарет ожидает наследника!
Вокруг потянулись шепотки, но Леонард прервал их на полуслове и подал руку Бриджет, помогая ей выйти из-за стола.
– Речь не идёт о королеве. Моего сына носит леди Хэмптон.
_________________________________________________________
* При испанском дворе в этикете было прописано, что ни в коем случае нельзя прикасаться к королевской особе без специального разрешения. Однажды в XVII веке лошадь королевы Марии-Луизы понесла во время прогулки, она выпала из седла, а нога застряла в стремени. Два офицера пришли ей на помощь, но вместо ожидания благодарности, тут же пустились вскачь, опасаясь, что их могут казнить за прикосновение к монаршей особе.
** Гвинед – одно из реальных кельтских королевств средневекового Уэльса.
*** Цимбалы – струнный ударный музыкальный инструмент трапециевидной формы.
**** Менестрели – поэт-музыкант средневековой Европы.
***** Герострат – житель древнегреческого города Эфес, который сжёг храм Артемиды в своём родном городе летом 356 года до н. э. По рассказу историка Феопомпа, Герострат сознался во время пытки, что поджёг храм для того, чтобы его имя помнили потомки. Эфесцы приговорили его к казни и постановили никогда не упоминать его имя.
Глава 8
Нет ничего хуже, чем, когда твоё самое заветное желание сбывается у кого-то другого, особенно, если этот другой глубоко тебе неприятен.
В двадцать первом веке у меня детей не было. С мужем не получалось, а без мужа и подавно. И хотя все врачи в городе наперебой кричали, что я здорова, толку от этого не прибавлялось. Я всё равно винила себя, особенно после того, как у моего мужа родилась дочка от моей коллеги. И вот сейчас получилась такая же петрушка. У Бриджет вышло, а у меня снова – нет. И я не знала, что служило тому причиной. Может быть, бесплодной действительно была королева Маргарет, а может, несчастий её телу добавила я.
Живот Бриджет тем временем рос день ото дня. Леонард выделил ей штат прислуги: собственную прачку и двух горничных. Ей даже готовили отдельно. Ничего жирного, ничего солёного, и постоянно укутывали в тёплые шали. Я бы даже не удивилась, если бы ей дали парочку фрейлин. Две девушки рангом ниже, чем мои Анна и Сесилия, уже следовали за ней по пятам. В моих покоях Бриджет больше не показывалась, а по замку ходила, как королева. Ещё бы! Это ведь она носила наследника, а не я. И при встрече бросала на меня такие взгляды, от которых мне хотелось провалиться на месте. Растущего живота Бриджет я боялась больше, чем когда-то проверки из департамента и не представляла, что король сделает со мной, если она родит сына.
Как закончился тот рождественский вечер, я плохо помнила. Наверное, после публичного унижения я сидела, понурив голову. Танцевал король, разумеется, не со мной. Пока он решил меня не трогать, но по-прежнему посещал мои покои. Один-два раза в неделю. Наспех исполнял супружеский долг и уходил к себе. Рыцарь Филипп при этом всегда ждал его в одной из комнат, прилегающих к моей спальне. Как цепной пёс. Или как комнатная собачка.
Я терпела, потому что мне оставалось только терпеть. Терпеть и ждать. Об Элизабет я не вспоминала, менестрелей не приглашала, танцевать не училась. Страх и уныние разрывали меня пополам. Я не беременела… Месячные, как и в моём мире, были регулярными. Когда они пришли в январе, я, будто ошалелая, побежала к нужнику, но по понятным причинам не обнаружила там ни тампонов, ни прокладок. Тогда я разорвала на тряпки одну из простыней, а льняные бриджи застирала сама. В феврале ситуация повторилась, а в марте, поддавшись эмоциям, я выбросила одну из испачканных салфеток в камин и разрыдалась. Именно такой, зарёванной и отчаявшейся, около камина и в замаранной кровью сорочке меня и нашла Роза.
Служанка усадила меня на кровать, переодела в другую рубашку и помогла умыться водой из кувшина.
– Я могу помочь, – начала она и потупилась под моим взором.
– Как?
– Младшая сестра моей матери тоже долго не могла зачать. Лет пять, а может, и десять. Ей помогла одна, – Роза замялась, подыскивая нужное слово.
– Повитуха, – подсказала я.
– Не совсем, Она не только принимает детей, но и другие недуги лечит.
– Знахарка?
Роза обхватила себя руками и шаркнула ногой.
– Можно и так сказать.
Я усмехнулась. В тот день я находилась в таком отчаянии, что пошла бы прямиком даже к чёрту.
***
Приглашать знахарку во дворец было опасно, поэтому Роза переодела меня в платье служанки, завернула в длинный плащ и коридорами повела к одной из деревянных пристроек за замком, где располагались погреба с провизией. Там хранились в основном овощи, мясо и зерно держали отдельно.
Абигейл, как назвала её Роза, сидела на перевёрнутом ведре, но, увидев меня, легко поднялась на ноги. Выглядела она лет на шестьдесят, седая и морщинистая, но бойкая. Не горбатая, не хромая и чистая. С покатых плеч свисал дорогой плащ, спина была прямая, как шпала, фиалковые глаза смотрели зорко и чуть с хитрецой, будто видели то, что другие узреть и не мечтали.
– Ну, чавой пришла? – спросила она, прожигая меня взглядом.
– Это подруга моя. Мэгги, – проговорила Роза и чуть отступила назад. Было видно, что старухи она побаивается.
Абигейл улыбнулась. Все зубы у неё были на месте. Ровные и белые, точно у молодой и здоровой девушки.
– Та, что не может забрюхатить?
Она двинулась ко мне, растопырила полы плаща и приложила желтоватую ладонь к моему животу. От такой наглости я обомлела и уже хотела отругать её последними словами, но не смогла. По телу от руки старухи шло приятное тепло, как от электрической грелки. Странно даже, что при этом она не светилась.
– Небезнадёжная ты, – вынесла свой вердикт Абигейл, возвращаясь на прежнее место и продолжая сканировать меня взглядом. На душе от таких слов стало легче. Верить ей хотелось, да и чувствовала я себя после её «рентгена» намного лучше, чем до. Похоже, старуха эта была не только знахаркой… – Дам я тебе одну травку. Будешь заваривать и принимать на ночь. – Достав маленькую бутылочку с янтарной жидкостью, она сунула её мне и подмигнула. – Если муж здоровый, скоро будешь в тягости.
– Муж у неё здоровый, – пискнула Роза.
– А ты почём знаешь?
Девчонка покраснела. Я закатила глаза. Пришлось признаться.
– Другая от него забрюхатела.
Старуха опять рассмеялась и снова показала зубы.
– То, что другая забрюхатила, ещё не значит, что он здоров. Она могла и не от него.
Я пропустила это мимо ушей и, нашарив в кармане две серебряных монеты, расплатилась за снадобье. Монеты эти, кстати, обнаружились всё в той же шкатулке с драгоценностями буквально на днях. Оказывается, шкатулка имела двойное дно, но денег там было немного, поэтому тратить я их решила с осторожностью.
– Спасибо, – отозвалась Роза и уже повернулась к выходу, но Абигейл вдруг схватила меня за локоть.
– Ты иди, – обратилась она к Розе, а мне с твоей «подругой» с глазу на глаз потолковать надо.
Роза нахмурилась и вплотную прижалась ко мне, готовая, если что, кусаться и царапаться. Отпускать меня ей явно не хотелось. Абигейл пожала плечами. Во взгляде у неё сквозило что-то странное. Он и отталкивал, и притягивал одновременно. Я и сама была не прочь поболтать с ней наедине, но такой напор, признаться, мне не понравился. Неужто ей ещё денег захотелось?
– Иди, – наконец сказала я Розе. – Подожди меня на улице.
Роза посмотрела на Абигейл со злостью, но амбар всё же покинула. Мысленно я похвалила её за то, что она додумалась не делать книксен перед уходом.
– Ну, что ты хочешь? – спросила я, когда мы остались вдвоём.
Абигейл склонила голову набок и посмотрела на меня так, будто разглядывала диковинный музейный экспонат.
– Ты не та, за кого себя выдаёшь.
Для виду я рассмеялась и встала в такую же позу, в какой стояла она.
– Да неужели?
– Я сейчас не о том, что ты не служанка. Ко мне много знатных дам обращается. Кто сына после пяти девок просит, кто нежеланный приплод уничтожить собирается. У каждой своя причина, и все как на подбор сёстры или подруги своих служанок. Одеты в лохмотья. Без драгоценностей, простоволосые. Только я их за версту чую. По осанке вижу, по речи, по рукам. Я ещё вчера поняла, когда ты свою девчонку ко мне послала, что ты из благородных будешь и что сильная у тебя беда.
Внутри всё похолодело, и я уже пожалела, что выпроводила Розу. Неужели старуха что-то дурное затеяла?
– Но мне наплевать на это. Я немало герцогинь, переодетых нищенками, видела. Даже к одной принцессе меня возили. Но не здесь. Давно это было, ты ещё тогда и не родилась даже. Но, чтобы обычная горожанка выдавала себя за королеву, такого на моём веку не было.
Чувствуя, как намокают подмышки, я сжалась в комок. Ну, вот и всё… А ведь она меня раньше и не знала. Неужто и впрямь живая ведьма?
– Что тебе надо?
Абигейл рассмеялась в третий раз. Похоже, я её забавляла.
– А ты можешь что-то предложить?
От досады я прикусила губу.
– Меня отправили сюда из другого времени. – Крыть было нечем, поэтому пришлось честно сказать правду. – И я не горю желанием оставаться здесь. Я бы всё на свете отдала, лишь бы домой вернуться.
Старуха опять шагнула ко мне и на этот раз коснулась рукой моего лба. От ладони пошёл холод, словно в помещение забросили гигантских размеров айсберг.
– И правда не отсюда. Я враньё сразу чую. Есть на тебе проклятье и сильное.
– Можешь снять?
Абигейл покачала головой.
– Нет. И никто из тех, кого я знаю, не сможет.
Я поморщилась и обречённо повела плечами. По телу пошёл озноб.
– Что же тогда делать? Мне цыганка нашептала. Сказала, что сгорю за обман и колдовство.
– Цыганская магия – сильная, – задумалась Абигейл. – Я сама её боюсь, но попробую что-нибудь придумать. Может, оберег какой смастерю, чтобы зло отгонял, а вот, как вернуться назад, не подскажу.
– Значит, мне придётся навсегда тут остаться?
– А вот этого я не знаю. Не умею будущее видеть.
Я цокнула и решила испытать удачу ещё раз.
– Может, тогда с прошлым поможешь? Знаешь что-нибудь про леди Элизабет? Она была как-то связана с королём Леонардом, но я не могу узнать, как именно. Никто не говорит. Её имя во дворце под запретом.
Абигейл смерила меня долгим пронзительным взглядом.
– Никакой леди Элизабет я не знаю. Знаю только королеву Елизавету. Её королева Маргарет на тот свет свела.
Глава 9
Я спрятала бутылочку со снадобьем в карман платья и одёрнула полы плаща. Абигейл стояла напротив. Улыбка с её губ уже стёрлась, но хитрые глаза смеяться не перестали.
– В смысле свела на тот свет?
– А Леонарда твоего народ не жалует, – добавила она, словно и не слыша моего вопроса.
«Ну, понятное дело не жалует, – мысленно ответила я. – Если бы люди его любили, заговоры бы плести не стали».
– А за что конкретно не любят? – уже вслух поинтересовалась я.
– Да ясно за что. Жилы у народа вытягивает. Налогами задавил вконец. Подати разве только на воздух не ввёл. Чужеземным купцам разрешил цены дороже ставить, а сборы у них меньше, чем у наших. Люди с голоду пухнут. Уж несколько младенцев без кожи родилось.
Я промолчала. Абигейл, покашляв, продолжила:
– А королеву Маргарет и вовсе ненавидят и ведьмой почище меня считают. Говорят, околдовала она короля. И во всех бедах её винят.
– Неужели из-за того, что она была не из высшего дворянства?
Абигейл потрясла головой.
– Я тебе расскажу, а ты уж сама решай: где правда, а где выдумка. Народ разное болтает, а я во дворце не жила, поэтому только людскую молву повторить могу.
Я нахмурилась и махнула рукой.
– Ладно. Лучше так, чем ничего. Я о Елизавете знаю только, что она была женой брата Леонарда, а потом её из истории начисто вычеркнули.
– Так-то оно так да не совсем, – старуха почесала нос. – Королева Елизавета была в тягости, но через два месяца после смерти мужа споткнулась и упала. Мальчик мёртвым родился. Роды тяжёлыми были. Люди говорили, что кричала она так, что за стенами дворца слышали. Елизавета хоть и чужеземка была, но народ её любил. Её же с Поуиса* привезли. Как её за Джорджа выдали, мир между королевствами настал, набеги валлийцев прекратились, а еду, оставшуюся после свадьбы, она приказала бедным раздать.
– А после рождения мёртвого ребёнка её, выходит, на родину отослали?
Абигейл снова засмеялась, и я почувствовала себя полнейшей дурой.
– Через сорок дней после погребения младенца на ней твой Леонард женился. Отец с матерью у него уже в земле лежали, а двор и церковь противиться не стали. Чтобы мир с Поуисом сохранить.
– Ничего себе, – только и смогла вымолвить я.
– Ничего… Да только брак у них бездетный оказался. Видимо, те роды повлияли. Восемь лет они прожили, а королева ни разу беременна не была. И вот поехал твой Леонард как-то раз на охоту, да не в наш лес, а в Уилбриджский. На медведей. А в лесу, как назло, приключилась не то гроза, не то ураган, и остановился он в доме отца твоей Маргарет. А как вернулся, королеву Елизавету сразу в монастырь отправил, а та через две недели там померла. И слух пошёл, что её отравили.
– И в её смерти, конечно же, обвинили Маргарет?
– А как иначе? Настоятельницей-то в том монастыре была родная сестра её матери. Монастырю новые земли выделили, а король месяц выждал и на Маргарет женился. Думал, что молодая да крепкая в миг ему родит, а видишь, как вышло.
– Почему же имя Елизаветы во дворце произносить боятся? Неужели меня опасаются?
– Говорят, перед смертью старая королева прокляла короля и его невесту и разослала в несколько богатых домов письма, в коих клялась, что Джорджа Красивого специально оспой заразили, а её толкнули, чтобы младенца не было. И будто бы сделали это всё по указу короля Леонарда.
От услышанного мне стало не по себе. По спине побежали мурашки.
– Знать тогда на дыбы встала, вот головы и полетели у самых отчаянных да смелых, а их земли твоему отцу и братьям отошли. Повезло, что Поуис против нас не ополчился: он с Гвинедом разбирался, а потом Гвинед его поглотил. От Поуиса сейчас одно только название и осталось.
– Выходит, Елизавету за клевету на короля так наказать решили? Полным забвением.
– Может, за клевету. А может, и за правду. Кто ж этих королей-то разберёт? – Абигейл снова похихикала. – А может, чтобы тебя лишний раз не гневать?
Я полезла в карман и дала старухе золотой, но та отдала его обратно.
– За рассказы денег не беру. Возьму с тебя покровительством. Я проклятия не насылаю и лечу в основном травками и молитвами. Сила у меня светлая, но народ разный бывает. Могут и оговорить. Заступишься, ежели что? Сильные покровители никому не помешают.
Я похлопала её по руке.
– Заступлюсь. Если саму раньше на костёр не отправят.
***
От Абигейл я выходила в растерянности. Слова колдуньи меня испугали и заставили крепко задуматься. Отцу и братьям королевы Маргарет дали земли и, скорее всего, титулы с деньгами. Тогда для чего один из них стал зачинщиком заговора? Странно это как-то. Зачем кусать руку, которая тебя кормит? Он ведь должен был понимать, что подставляет всех: мать, отца, сестру, братьев… Или он Маргарет от участи Елизаветы уберечь хотел или… Я хлопнула себя по лбу. Уж не подставили ли его специально, чтобы досадить королеве и настроить короля против всей её семьи? А если подставили, тогда что стало с остальными «моими» родственниками?
Почту мне приносили дважды в неделю, но писала в основном Изабелла. Та самая фрейлина, что недавно родила. Я справлялась о её здоровье, здоровье малыша Бобби и супруга Рори. Мой почерк за счёт пера и чернил был совершенно другим, не таким, каким я привыкла его видеть на доске и в тетрадях учеников, и я надеялась, что он походил на почерк Маргарет. Писать пером было адски трудно. На одно письмо уходило больше часа. Чернила иногда растекались и макать перо в чернильницу казалось наискучнейшим из занятий, однако постепенно я привыкла. И сейчас начала задумываться о письмах от матери Маргарет. Она и правда мне не писала, или почту от неё перехватывали?
Если честно, поначалу такой расклад дел меня вполне устраивал. Отсутствие связи с родственниками облегчало жизнь. Причём сильно. Уж они-то бы меня, наверняка, тут же раскололи, а так нет родственников – нет дополнительных проблем. Но сейчас такое «отсутствие проблем» навело меня на нехорошие мысли.
– Ваше Величество! – Роза, как и обещала, ждала меня на улице. Нервная, взлохмаченная и озирающаяся по сторонам. Мне почему-то подумалось, что из неё вышел бы отличный оруженосец, родись она мужчиной. Добрая. Смелая. Преданная. Из всех моих дам и служанок Роза была самая верная. С Абигейл познакомила и воду с родников украдкой таскала. И не скажешь, что ей всего пятнадцать. Такими и в сорок немногие бывают. – Эта колдунья что-то сделала? На Вас лица нет.
Я успокоила её прижатым ко рту указательным пальцем и быстро пошла вперёд. Служанка засеменила рядом.
– Она сделала всё правильно и сказала то, что я давно должна была услышать.
– Но ведь общие вести хорошие. Вы не бесплодны?
– Нет.
– Значит остаётся только ждать?
– Мугу. – Поправив капюшон, я сняла с шеи золотой крестик и отдала служанке. – Возьми, ты здорово меня выручила. Даже не представляешь как.
Девчонка вытаращила глаза и, остановившись как вкопанная, принялась отнекиваться. Видно было, что не для вида.
– Возьми. – Я сунула цепочку ей в руку и загнула пальцы. – Носи либо продай и помоги семье.
– Ладно, – Роза улыбнулась и спрятала подарок в карман.
– Скажи, я когда-нибудь тебя била?
– Да Вы что?! – Она снова остановилась. – Нет, конечно. Вы со мной и не разговаривали раньше.
«Уже плюс», – мысленно подытожила я и решила пойти ва-банк.
– Я раньше вообще мало с кем разговаривала.
– Это точно. Даже с леди Бер и леди Маквил, бывало, за целый день словом не обмолвитесь, – призналась Роза, имея в виду Анну и Сесилию. – Только с леди Болвел говорили в основном. Молились да Евангелие читали.
Я улыбнулась. Теперь понятно, почему Изабелла – единственная, кто мне пишет.
– Думаешь, я изменилась?
– Ну, ещё бы не изменились! Сначала Вашего брата казнили, потом лошадь эта, затем леди Хэмптон.
Услышав неприятное имя, я вздрогнула. Теперь понятно, почему Леонард меня сразу в монастырь не сослал. Решил удостовериться в Бриджет, чтобы не совершить такую же ошибку, как с Маргарет когда-то. А точно ли она родит, а точно ли сына? А то вдруг не доносит. Свою мужскую гордость он уже защитил. Причём перед всем двором разом. Бог его благословил. Фаворитка понесла, а королева до сих пор с пустым чревом. Он – молодец, я – сухое деревце. Умно, нечего сказать. Если у кого и были мысли о его бесплодии, теперь пропали напрочь.
Про любовника вряд ли кто подумал, да и мне в версию Абигейл, сказать по правде, не особо верилось. Замужем Бриджет не была, король доверял ей безоговорочно и, похоже, познакомился задолго до того, как привёл в мои покои и сделал фрейлиной. Зуб даю, что она ему невинной досталась. Да и вид у неё уж больно довольный. Изменив, она бы поскромнее себя вела. Интересно, а до неё фаворитки беременели, или король раньше старался не грешить?..
С неба упало несколько капель дождя. Природа медленно стряхивала с себя зиму, и из земли начали проклёвываться первые светло-зелёные побеги. Поглядев на них, я посильнее натянула на голову капюшон и опять вспомнила Абигейл. Больше всего меня расстроили её слова о проклятии. Она не знала, как его снять, и не знала никого, кто бы мог помочь. Надежда на возвращение домой таяла, как воск, поэтому оставалось только одно – жить дальше. Жить дальше здесь и делать всё для того, чтобы эта жизнь была более-менее сносной.
***
Через два дня, когда закончились месячные, Леонард снова посетил меня. Бросил на кровать, задрал кверху сорочку и навалился всем телом. Сжав ладони в кулаки, я старалась не смотреть на него и думала об Элизабет. Что в словах Абигейл было правдой, а что выдумкой? Неужели он действительно убил собственного брата и дал кому-то задание устроить выкидыш невестке? Или смерти Джорджа и его сына оказались волей случая? А может, Элизабет после изгнания сбрендила и решила уйти «красиво». То есть потрепать напоследок нервы всем? Задать эти вопросы королю я не осмелилась, но всё же окликнула его у дверей и заставила задержаться. Мы по-прежнему почти не разговаривали, но мне до боли в печёнках нужно было исправить эту ситуацию.
– Я уже давно не получала писем от своей семьи. Они живы?
Король чуть приподнял левую бровь. Подозрительности в его взгляде стало ещё больше, чем раньше.
– Живы.
– Я хочу написать матери и справиться о её здоровье.
– Ты можешь писать кому угодно.
– Мои письма доставят?
– Если я решу, что они неопасны.
Я кивнула и сложила руки на животе.
– Люди в городе голодают. Я боюсь бунтов.
Леонард чуть улыбнулся, но его улыбка не показалась мне ни доброй, ни искренней.
– С каких пор ты начала увлекаться политикой?
– С тех пор, как узнала, что народ меня ненавидит.
– Не тебя первую, не тебя последнюю. Народу просто надо какого-то ненавидеть. Ненависть к одному врагу здорово объединяет.
Слышать такое было неприятно, но я постаралась не придавать значения последней колкости.
– Ты не можешь сократить налоги или хотя бы сравнять их для своих и чужеземцев?
– Нет.
– А раздать хлеб? Или…
– Послушай, Маргарита. – Леонард шагнул ближе и, схватив меня за рубашку, поставил на ноги. – Я готовлюсь к войне. А для войны нужны деньги. Много денег. И я не собираюсь идти на поводу у кучки бездельников. Хотят есть – пускай работают.
Я выдержала и его взгляд, и повышенный голос и расправила скомканную на груди сорочку.
– И ты думаешь, эта кучка бездельников пойдёт за тебя воевать?
Улыбка с его губ исчезла. В голубых глазах вспыхнул огонь. Я сама не ожидала от себя такой дерзости и, честно говоря, приготовилась к оплеухе.
– В мае состоится турнир. Энтони и Джозеф по-прежнему верны мне. Если твои мать и отец не выкинут какую-нибудь глупость, им я тоже позволю приехать. В этом году я хочу дать победителю что-то запоминающиеся. Особое. Не деньги и земли, а, – он как будто бы задумался, поводил взглядом по потолку, а после резко щёлкнул пальцами, – например, тебя. Всё равно ты никудышная жена и такая же никудышная королева.
Потом он расхохотался и вышел. Подождав с полминуты, я крепко выругалась, позвала в открытую дверь Розу и кинулась к шкатулке с драгоценностями. Возможно, жена я действительно никудышная, но королевой ещё могу стать достойной.
– Роза. – Я вложила ей на руку пару самых простых серёжек, что лежали на дне шкатулки. – Сходи завтра вместе со свояком на рынок. Найди ювелира или чужеземного купца. Спроси: сколько он сможет за них дать.
– Вы что, хотите сбежать?
– Нет, накормить нуждающихся.
_____________________________________________________
*Поуис – одно из реальных средневековых королевств Уэльса, занимавшее его восточную часть.
Глава 10
Сбыть серьги Розе удалось только на третий день. Какой-то богатей выложил за них аж пятьдесят золотых. Столько моя служанка не получала и за год работы горничной. Камни, похоже, были редкими, а огранка дюже дорогой. Значит, Леонард когда-то всё-таки любил Маргарет, раз делал ей такие подарки, потому как другие украшения выглядели ещё богаче.
С письмами родным я, к счастью, разобралась без посторонней помощи. Распинаться сильно не стала и, ограничившись простыми фразами, отправила записку «матери» тем же вечером: «У меня всё хорошо. Как Ваше здоровье и здоровье отца? Как Энтони, Джозеф и сёстры?» Ответ от неё не заставил себя ждать долго и пришёл ровно через два дня: «Здоровы. Спасибо Господу и Его Величеству». Далее шёл подробный отчёт о Марии, Кэтрин и Агнессе. Что делали, какие платья надевали, с какими людьми встречались. О неупомянутом раньше нигде брате Харли было сказано только одно: он денно и нощно молится о здоровье короля и о вашем будущем сыне. Про казнённого Лэндона мать Маргарет, естественно, не написала ни строчки.
Спрятав письмо в шкатулку, я успокоилась. По всему было видно, что Джульетта Мейлор – женщина умная и осторожная. Она не обвиняла меня в долгом отсутствии писем и через слово благодарила короля. За всё: за богатый урожай, за мир в королевстве и даже за хорошую погоду. Я решила, что буду писать ей раз в неделю. Также общими фразами. Что надевала, с кем говорила, а ещё об Изабелле, Анне и Сесилии.
Ещё спустя два дня Леонард уехал. Как будто бы на охоту, но к вечеру, однако, не вернулся. В марте он особенно часто отлучался, и меня это порой беспокоило. Впрочем, сегодня его отлучка сыграла мне на руку. Роза заранее раздобыла для меня одежду для города. Взяла то ли у старшей сестры, то ли у матери. Неброский дорожный плащ с капюшоном из тёмной шерсти и серое добротное платье, широкое и жёсткое, но тёплое. В них я больше походила на обычную горожанку, да и такая одежда позволяла быть на воздухе дольше, чем наряды слуг из замка. Волосы я самолично заплела в косы и спрятала под капюшон. Все драгоценности от греха подальше сняла, а золотые и серебряные монеты растолкала по разным карманам. Обувь из-под длинных юбок видна не была, но я выбрала самую разношенную и удобную. Ходить мне сегодня предстоит долго. И главное, чтобы это долго закончилось более-менее хорошо.
В этот раз Роза вела меня длинными окольными путями мимо помещений прислуги и многочисленных кладовых прямиком к служебным выходам из замка. Запустения, грязи, гнилого пола и паутины там не было, но внешнее убранство выглядело заметно беднее тех комнат, в которых проживали придворные, я и король.
Боясь наткнуться на какого-нибудь повара или прачку, я постоянно пряталась за колоннами, лестницами и в тёмных углах. Попадаться лишним людям на глаза не хотелось. Ужинала я у себя, а после сразу отпустила Анну и Сесилию, сославшись на колики в желудке. Хильде и Нэн также было сказано, что спать сегодня королева ляжет рано, а раздевать меня пришла будто бы одна Роза.
Где-то на подсознательном уровне я чувствовала, что рисковала, но отступать было уже поздно. Мне действительно хотелось увидеть, как живут обычные люди. Раз уж я решила изучать историю, придётся идти до конца. И во дворец, и в трущобы. Надо знать, чем дышит простой люд, а потом постараться донести эти знания до короля.
– Решили прогуляться, Ваше Величество?
Кто-то схватил меня за локоть и вытащил на свет, предварительно зажав рот ладонью. Без боли, но решительно. Держал этот кто-то меня крепко, а потому вырываться я даже не пробовала и, приглядевшись, узнала сэра Филиппа. Только без привычных лат и в кожаном дуплете*. Если бы не меч на перевес, сошёл бы за мелкого придворного или того лучше – за зажиточного горожанина.
– Вы разве не уехали с королём на охоту?
Сэр Филипп чуть дёрнул подбородком.
– Его Величество пожелал поехать с графом Хэмптоном.
Я чуть приподняла бровь. Обычно главный телохранитель моего мужа при разговоре предпочитал смотреть в глаза, а сегодня почему-то косился в сторону. Верный знак провинившегося подростка. Или врущего, но врать не любившего.
– Он оставил Вас следить за мной?
– Он попросил приглядеть за Вами.
Я усмехнулась.
– Приглядели? Тогда позвольте пройти.
Он снова преградил путь. Кожаный дуплет на ощупь был как деревянный. Такой и топором не разрубишь. Не зря моя бабушка любила называть крепкую кожу дубовой.
– Что Вы задумали?
– Что? – Выпрямив спину, я сжала руки в кулаки. – Я задумала накормить народ. Дать им хоть немного хлеба и денег. Помочь хотя бы самым нуждающимся. Раз у короля нет средств, они нашлись у меня. Не бойтесь, я не трогала его казну.
– Вы продали что-то из драгоценностей?
– Продала, но не с целью подкупа его камердинера или служанок леди Бриджет. Я не хочу, чтобы в городе вспыхнул бунт. Представляете, что будет, если народ придёт штурмовать замок в отсутствие короля?