Читать онлайн Теория полой Земли или оптимисты в антиутопии бесплатно

I

. Муравей в фарфоровой чашке

– Сегодня утром русские форсировали Одер, говорят они захватили несколько плацдармов, – инженер пристально посмотрел на гостя, пытаясь прочесть в его глазах отношение к происходящему. – Спасти Берлин теперь может только чудо… Маршал Жуков в семидесяти километрах от наших ворот…

– Не думаю, что для вас это большая неожиданность, дружище Пауль… Надеюсь, вы подняли меня в четыре часа утра, не для того, чтобы рассказать очевидное?

Инженер машинально взглянул на часы. Стрелки показывали 3.48…

В сети подземного лабиринта, укрытого под развалинами имперской столицы, сейчас было тихо. Царила глубокая ночь. На календаре февраль 1945 года.

– Последние три недели я только и думаю об этом. – Инженер старался говорить спокойно, однако, было заметно, как подрагивают очки в его длинных холеных пальцах. – У меня жуткая бессонница, Феликс!

– Понимаю ваше состояние, мой друг… – Гость выложил на стол сигаретную пачку. Затем достал спички. – Закурите?

– Бросил неделю назад…

– Похвально! – Майор чиркнул спичкой. Закурил. Огляделся по сторонам. – В вашем кабинете Пауль, угнетающая обстановка. Ужасное освещение, трещины в стенах. Что за пыльная фанера у вас за спиной?

– Результаты бомбежек… Фанерой закрыли дыру… Повезло, что в момент, когда это случилось, я не сидел за своим столом, как сейчас.

– Наверху обстановка не лучше… Пока добирался до вас, ужаснулся, глядя, во что превратился Берлин… Всюду груды какого-то мусора, следы обрушений… Битый кирпич… Пепелища… От имперской канцелярии почти ничего не осталось…

– Вы думаете, я сижу здесь безвылазно?

– По правде говоря, я был в этом уверен. С тех пор, как жизнь в столице рейха стала реально опасной, для вас это было бы разумным решением.

– Поражаюсь вашему неунывающему характеру, Феликс. А мне, представьте себе, не до шуток!

– Вы, инженер, всегда были излишне серьезны. Финал, к которому мы неустанно движемся и ваших рук дело! Не верите в победу?! – Майор усмехнулся. – По радио только и говорят о неизбежном разгроме врага… Разве не такие, как вы Пауль, внушили «министерству пропаганды», что скоро в руках у вождей непобедимого рейха окажется супероружие небывалой мощи? Кстати, где оно, Пауль Бах? Это у вас нужно спросить, когда мы, наконец, обрушим на головы русских и их западных союзников настоящую тевтонскую ярость…

– По-вашему я виноват? – губы инженера дрогнули.

– Такие, как вы! – уточнил майор. – Но, что же с вашей ракетной лабораторией? Помниться, вы говорили, что подошли к порогу великой тайны… Еще чуть-чуть и двери ее распахнутся… Я, разумеется, говорю сейчас о тайне, а не о стальных дверях вашего секретного бункера, охраняемого СС… Его двери русские скоро откроют, не спрашивая у вас разрешения.

– Тише, майор! За подобные шуточки, знаете, что бывает?

– Мы же с вами вдвоем?

– Как говорил еще Сервантес: и у стен есть уши!

– Думаю, уши были у стен, еще до рождения автора Дон Кихота!

– С моей лабораторией все кончено, Феликс. Пятерых талантливых специалистов забрали в фольксштурм… Кого-то в трудотряды… Двоих – в какие-то полицейские части… Пытаются заткнуть бреши в развалившемся фронте! Впрочем, одна идея у меня все же есть! Собираюсь доложить о ней самому фюреру!

– Достойное рвение, Пауль!

– Вы, майор, снова шутите? Между прочим, вы будете присутствовать на этом совещании. Именно, для этого я вас сюда и позвал. Наверное, удивлены, что я добыл для вас пропуск?

– Честно говоря, да.

В мрачной комнате, освещаемой тусклой, мигающей лампочкой, в небольшом помещении, где стояла лишь самая необходимая мебель, воцарилась недолгая пауза.

Майор продолжал курить, задумчиво глядя на плакат за спиной собеседника. Прикрепленный к фанере листок висел рядом с календарем. Плакат призывал вступать в ополчение… Рослые белокурые парни с огнем в глазах и винтовками в руках решительно взирали на приближавшуюся армаду вражеских танков.

«Таких высоких, крепких парней среди немцев теперь можно встретить только в личной охране фюрера и его приближенных», – подумалось офицеру.

Инженер тоже молчал. Наконец, он поднялся из-за стола и тихо прошел к дверям, прислушался к тишине в коридоре, затем вернулся к столу. Быстро взглянул на молча курившего майора.

– Слушайте Ленц, я вас знаю, как храброго человека, всегда восхищался вашей невозмутимостью и прагматизмом… Вы настоящий воин… Тевтонский рыцарь! Скажите… Сколько по-вашему осталось до момента, когда дальнейшее сопротивление станет бессмысленным? Сколько времени у нас еще есть?

– В некотором смысле, не я этим распоряжаюсь…

– Я вас серьезно спрашиваю, майор…

Тот, кого звали Феликсом на мгновенье задумался.

– Ладно, говорите зачем я вам нужен?! – Сказал он наконец, не скрывая раздражения. – Утром я должен быть на рабочем месте… Хотелось бы успеть поспать хотя бы пару часов.

– Дело, как вы понимаете носит строго секретный характер…

– Прекратите причитать, возьмите себя в руки Пауль… Особо секретные поручения я привык получать от начальства! Надеюсь, вы не собираетесь предлагать мне какую-нибудь пакость? Я честный человек! И, кроме того, я знаю, что в наше время бывает с изменниками…

– Боже упаси! Что вы такое говорите!

– Вижу, страх перед гестапо вам тоже знаком, – майор негромко рассмеялся.

– Наша лаборатория на особом контроле у самого фюрера! Гестапо нам не указ! – Голос инженера дрогнул.

– Надейтесь, но так не будет, – снова посмеялся Феликс. – Расскажете это в подземной тюрьме. У тайной полиции, свои взгляды на вещи…

– Прекратите меня пугать!

– Это для вашего же блага, Пауль. Чтоб не учили офицера разведки, как правильно обращаться с секретами… Давайте, выкладывайте, что там у вас за идея по спасению рейха и, главное, зачем вы хотите делиться этим со мной. У меня своих забот, знаете ли, хватает. Давайте смелее… Без беллетристики!

– Скажете тоже… Спасение рейха… Я мелкая сошка, – забормотал инженер, затем суетливо ринулся к шкафу. Открыл его, после чего на бетонный пол посыпались какие-то папки. – Ну вот, вы меня довели до трясучки… – Инженер чертыхаясь принялся запихивать выпавшие бумаги обратно в шкаф. – И как вам пришло на ум, господин майор, что я осмелился сам давать вам какие-то поручения…

Пауль Бах, наконец умудрился сложить все выпавшие бумаги обратно, затем, выудил из шкафа бережно свернутый в рулон лист ватмана. Дрожащими пальцами освободил его от стягивающих резинок и осторожно расстелил на столе перед лицом майора.

– Партайгеноссе Борман, вот кто поручил мне поговорить с вами… Я дал лишь рекомендации… – Бах принялся расставлять по углам чертежа предметы со своего стола. Ближайший к майору угол инженер прижал телефонным аппаратом.

– Партайгеноссе Борман?! – Взгляд Феликса Ленца быстро пробежал по комнате. Задержался на электрической розетке, перескочил на телефон, метнулся в сторону лампы под потолком, затем остановился на металлическом стакане для карандашей… – Тогда я спокоен! – Майор говорил теперь громко, четко выговаривая каждое слово. – Раз это дело поручил вам преданный соратник фюрера! Честный солдат непобедимого рейха!.. Лютый тигр национал-социализма!.. Беспощадный борец за идеалы!..

Инженер, закончив возиться с чертежом, рухнув в свое кресло, терпеливо ждал пока его гость выговориться.

– Истинный ариец! – рявкнул напоследок майор, затем умолк на пару мгновений. – Если, вы действуете по поручению Бормана, то я весь к вашим услугам, мой друг. Кстати, я всегда вас считал настоящим гением…

– Спасибо, – кивнул инженер. – Поглядите-ка сюда…

Сказав это, Пауль потянулся к сигаретам, но был остановлен шутливым ударом по пальцам.

– Вы говорили, что бросили! – Майор вынул из пачки новую сигарету. – Будьте верны своей клятве. Вы все-таки немец!

– Из Пруссии, – со вздохом сказал инженер, глядя как его собеседник, выпускает в потолок дымные кольца. – Учился инженерному делу у самого Альфреда Кольмана! Начинал с конструирования паровых машин!

– Но, то, что я вижу сейчас, похоже скорей на ракету! – рассматривая чертеж заметил майор.

– При том, весьма необычную! – В глазах инженера вспыхнуло, то самое пламя, которое случается наблюдать лишь у настоящих фанатиков. – Я являюсь, как бы техническим директором данного проекта… – Бах сказал это с плохо скрываемой гордостью. – Подземная ракета Пауля Баха! Вот именно так ее будут именовать потомки…

– Что вы говорите? – Ленц наклонился, приглядываясь к линиям на ватмане с нескрываемым интересом. – Das ist fantastisch!¹ Это, что же, оружие против командных бункеров и подземных военных сооружений? Мощное бетонобойное средство, способное взломать любую защиту? А это вот, что за крылатая штуковина?.. Она вынесена отдельно… Похоже на реактивный самолет…

– Эта ракета не предназначена для ударов по врагу, майор… А то, что вы назвали самолетом ― есть пилотируемый маневрирующий модуль… Сверхсовременная разработка компаний «Арадо» и «Хеншель»! Именно его моя ракета должна доставить во внутреннюю полость нашей планеты, проникнув сквозь толщу внешней земной оболочки!

– Теория полой Земли! – воскликнул Ленц с нескрываемым изумлением. – Вы, что ж… В это верите?!

– Как вам сказать, майор, я вырос в семье священника… Помню, как-то один астроном, гостивший у нас, спросил у отца, как он относится к данной теории… «Бог дал суше имя «земля», а собравшимся водам ― имя «моря». И увидел Бог, как это хорошо», – процитировал тогда мой почтенный родитель, добавив, что нам простым смертным этих знаний вполне достаточно… А уж как там Земля устроена, мол, не нашего ума дело…

– Мудрый человек, ваш папаша – усмехнулся майор Ленц. – Представляю, что сказал ему на это ученый астроном… Но я так и не понял, верите ли вы сами в эту теорию, Пауль Бах?

– С одной стороны, еще в ХVШ веке, многие ученые умы сделали открытия, которые опровергают модель полой Земли… – Бах говорил осторожно подбирая слова. – Не скажу, что силен в этом, но взять хотя бы того же Ньютона с его с расчетами плотности земного шара… Или, например, космогонические теории Лапласа и Канта, которые предполагали, что наша планета возникла в результате сгущения и охлаждения вещества раскаленного газопылевого облака… Лаплас, кажется, первым смог объяснить происхождение Солнечной системы, опираясь на учение Ньютона…

– В таком случае, раз теория неверна, – бесцеремонно перебил инженера майор, – какого дьявола вы планируете прожечь этой вашей ракетой тонкую оболочку и вывести летающий модуль во внутреннюю полость нашей планеты?! Ваша ракета застрянет в недрах и погубит весь экипаж…

– Не торопитесь, Ленц! Я ведь не договорил свою мысль до конца! Да… Некоторые данные сейсмологии, космогонии, химии и физики говорят, что наша планета не может быть пустотелой… Но есть и другие сведения на данный счет… Я, конечно, инженер и мое дело техническая сторона вопроса… А вот Общество по изучению древней истории и наследия предков, основываясь на собственных данных, пришло к прямо противоположному выводу! Головы поумнее чем наши с вами майор, приняв во внимание факты, описанные в старинных рукописях, опираясь на доводы величайших мыслителей древности, утверждают, что внутри нашей планеты существует великая цивилизация… Существа, настолько могущественные, что им подвластна сама Природа! Климат, эволюция, движение небесных тел, вселенские часы и даже секрет бессмертия ― все это давно освоено и контролируется ими в собственных целях!

Инженер как будто выдохся и умолк, наблюдая за своим собеседником. Затем вдруг решительно схватил карандаш, вырвал листок из блокнота и, что-то быстро написав, положил перед Ленцем.

«Я в это не верю! Причина экспедиции в чем-то другом! Я не виноват перед вами…»

– Вы тоже, Пауль, собираетесь принять участие в экспедиции, для которой разработали свой фантастический ракетный агрегат?

Прочитав записку, Майор спросил это, без нажима, с едва заметной улыбкой.

– Я ― нет! – Коротко ответил инженер. – А, вот насчет вас у начальства другие планы!

Инженер, озираясь по сторонам, схватил записку и тут же сжег ее в пепельнице.

– Мне так повезло, благодаря вашим рекомендациям, да? – наблюдая, как догорает листок, усмехнулся Ленц.

– Вам, Феликс оказано высочайшее доверие!

– В чем суть этого плана?

Майор чуть было не сказал «безумного плана», но вовремя взял себя в руки и исправился. Работа в разведывательном ведомстве под началом генерала Гелена, приучила майора тщательно взвешивать каждое слово и не торопиться с выводами. На службе Ленц занимался анализом огромного потока данных, добытых со смертельным риском в тылу противника, сотканных из подслушанных телефонных разговоров, собранных по крупицам из допросов военнопленных… Из снимков, полученных аэрофотосъемкой фронтовой авиацией… Исследовал информацию, стекавшуюся из массы других источников, позволявших увидеть истинное положение дел на фронтах и в тылу… Ленц был способным офицером разведки, не терявшим хладнокровия ни при каких обстоятельствах…

– Я честно не знаю, дорогой Феликс, откуда у моего руководства все эти данные, но, в полученном мною техническом задании, указывалось, что в самом центре нашей Земли есть собственное солнце, вокруг которого медленно вращается внутренняя планета под названием Прозерпина! Отчасти на ее существование указывают колебания мощности и амплитуды магнитного поля… Моя ракета, пронзив внешнюю оболочку земного шара, должна вывести в свободный полет пилотируемый модуль с экипажем в двенадцать человек на борту. Затем эти отважные люди должны будут совершить посадку на поверхность внутренней планеты…

– Этой вот самой Прозерпины? – уточнил майор.

– Именно так! – ответствовал инженер.

– Но кто они эти двенадцать человек, а главное, зачем они туда высадятся?!

– Личности шестерых из них не подлежат разглашению! А еще шестеро – проверенные офицеры из вермахта, абвера и СС, которые обеспечат безопасность главным действующим лицам и будут им во всем содействовать… Более мне ничего не известно!

– Скажите мне по-дружески, старина Пауль… Моя кандидатура уже окончательно утверждена для участия в этом… Хм… Мероприятии?

Инженер открыл было рот, но, внезапно зазвонивший телефон, не дал ему ответить.

– Да, слушаю вас, группенфюрер! – рявкнул в трубку Пауль Бах, с несвойственным ему обычно азартом. – Переносится на завтра? На два часа ночи?! Да мы будем готовы! Слушаюсь!

– Завтра, Феликс, ты будешь представлен на совещании самому… – Инженер вдруг закашлялся и сделал движение указательным пальцем в сторону потолка. – Самому фюреру! Окончательное утверждение твоей кандидатуры будет зависеть, как ты понимаешь, не от меня…

Как только майор Ленц исчез за дверью и направился к выходу на поверхность, миновав шесть вооруженных автоматами и гранатами эсэсовцев, из двери, расположенной по другую сторону коридора, вышли трое крепких мужчин, один из которых был облачен в длиннополый кожаный плащ, с двумя рядами пуговиц и широким высоким воротником, а двое остальных ― в обычные деловые костюмы. Эти трое направились было в ту самую комнату, откуда только что вышел Ленц, однако, громкие крики, раздавшиеся совсем рядом, заставили их замереть на месте.

– Что там происходит? Где это так кричат? – спросил тот, что был облачен в черный плащ.

– По-моему, из кабинета нашего шефа, – предположил один из одетых в костюмы, тут же вынув пистолет из поясной кобуры.

– Что за чертовщина там творится среди ночи?!

Все трое, почти бегом, устремились по коридору налево, туда, где слышались громкие голоса, нарушавшие гулкую ночную тишину. На половине пути к внушительной стальной двери, из-за которой кто-то так громко разговаривал, к бегущим присоединились несколько человек из охраны, видимо, разбуженные этими же криками.

– Я смело… Со всей энергией… Со всей своей верой в идеалы национал-социализма сражался в этой великой войне! – гремел пьяный голос, за стальными дверями. – С самого начала, с сентября тридцать девятого года, я сражался с поляками, потом с французами, затем с греками и с англичанами! С русскими и американцами! Едва не лишился жизни под Сталинградом, где получил обморожение! После, контузия, полученная в Арденнах! И вы смеете обвинять таких старых служак как я в поражении? Вы, которые все это время набивали карманы! Строили себе виллы! Присваивали трофеи! За это что ли страдал немецкий народ, теперь обескровленный, измученный вашей деспотией… За это проливали кровь на холодных русских просторах, такие как я? За это мы сражались в Африке и на Балканах? Я вас спрашиваю!

– Похоже попойка у нашего шефа закончилась неудачно, – с усмешкой прислушиваясь к скандалу, предположил один из, замерших возле дверей, мужчин, поглядев на изумленных товарищей.

Тот, что был одет в длиннополый плащ, пригрозил сказавшему это кулаком, и нерешительно постучался.

– Пожалуйста, прекрати это! – умоляюще пытался остановить оратора другой голос.

– Нет уж! Я должен сказать это вам обоим сейчас! Тебе Ганс и вам партайгеноссе Борман! Потом такого шанса у меня уже не будет!

«Кожаный плащ» постучался чуть громче, однако, не решаясь без разрешения врываться в апартаменты высокого начальства.

– Мой друг, вы сильно пьяны… Сами не понимаете, что несете… – Голос Бормана звучал при этом абсолютно дружелюбно. – Лично я не принимал участия в присвоении каких-то богатств… Я такой же честный немец, как и вы, старина! По сути, я скорее аскет… Бескорыстный рыцарь фюрера! Не наговаривайте того, что не знаете…

Двери наконец распахнулись и несколько голов протиснулись в дверной проем, обнаружив внутри помещения стол, уставленный едой и бутылками. Из комнаты исходил сильный запах алкогольного пиршества, а табачный дым здесь стоял буквально столбом.

– Немецкая культура, поэзия, философия!!! – продолжал выкрикивать один из двух штабных генералов, которых Борман, видимо, пригласил к себе на дружескую ночную попойку. – Все уничтожено… Стерто по вашей вине… Брошено в грязь, в угоду вашей алчности и…

В этот момент оратор осекся, заметив изумленные лица за распахнутой дверью.

– Что случилось, зачем вы здесь? – раздраженно спросил Борман у смутившихся невольных свидетелей скандала.

– Мы… Это… Подслушивали…

– Что? – лицо начальника партийной канцелярии, которое нередко выражало жестокость, а, иной раз, коварство и приводило в трепет самых отчаянных храбрецов, приобрело и вовсе хищное выражение. – Какого черта вы подслушиваете у дверей моего кабинета?!

– Подслушивали и записывали на магнитофон разговор инженера Баха с этим парнем из службы разведки, шеф… Как раз собирались навестить инженера… А тут…

– Убирайтесь отсюда! – почти спокойно, перебил своего подчиненного Борман.

– Слушаюсь…

Феликс Ленц, в то самое время, возвращался в Потсдам, в расположение секретного бункерного комплекса… К месту своей постоянной работы… Пока автомобиль кружил по улицам ночного Берлина, объезжая развалины и воронки, майор обдумывал разговор с инженером Бахом. Конечно, цепляясь за жизнь, страшась грядущего поражения и неминуемого возмездия, вожди разгромленного рейха могли на полном серьезе додуматься до подобной фантастической авантюры… Страсть к всевозможным подземным бункерам, к военным заводам Альберта Шпеера, упрятанным от авиации противника под земной поверхностью, к таким же подземным тюрьмам и прочим подобным сооружениям в Германии была велика… Все это было прекрасно знакомо Ленцу… Но путешествие в настоящий подземный мир! Интересно, почему при подборе участников подобной экспедиции выбор пал именно на него?! Впрочем, в разведывательной «Организации Гелена» для Феликса Ленца работы скоро не будет… Красная Армия вплотную приблизилась к Берлину… Американцы необратимо надвигаются с Запада… Если бы он занимался, к примеру, шпионской сетью, сохраненной в глубоком тылу противника… Было б другое дело… Но, что означал сегодняшний разговор с инженером? Какая-то Прозерпина… Какая-то высокоразвитая подземная цивилизация… Его ракета, видимо, способна проникнуть в земные недра достаточно глубоко, но тем ужаснее будет финал для ее экипажа… И, что тогда означает его записка? Знает, что его изобретение погубит участников экспедиции и его мучает совесть?

Если верить древним философом и пророкам, влияние на человеческую историю неких таинственных сил, поражающих могуществом, иногда беспощадных, иногда покровительствующих людям, воистину огромно! Что есть человек? Каким бы он ни был, величие его тщетно… И чем больше он мнит себя всемогущим, тем больше рискует быть в одночасье низвергнутым и поверженным в прах… Планы его порой рушатся самым непостижимым образом… Богатырский конь спотыкается и подводит… Гордый царь теряет вдруг все и скрывается от врагов в пещере… Вельможа хвастает самым высоким покровительством и вдруг внезапно попадает в опалу… Так же и с творением рук человеческих! И с великими замыслами людскими… Вавилонская башня разрушена… Римский форум из «центра Вселенной», из «земного пупа», где решались судьбы целых народов, превращается в руины и служит пастбищем… Крупнейшее судно в мировой истории, восьмипалубный гигант, поглощает морская пучина… Биографии людей схожи, независимо от положения, происхождения, занимаемых должностей… Родился, учился… Женился… Где-то работал… Может быть воевал… Возможно руководил… В любом случае, бурный поток жизни несет человека, подобно спичке в бурлящем весеннем ручье… То она натыкается на отмели…То оказывается в водовороте… Прибивается к берегу… Снова попадает на стремнину и несется дальше к цели, которая ей неизвестна.

Вот и Ленца поток вынес куда-то. А ведь он планировал скоро вернуться домой… Если, конечно, удастся уцелеть в последний момент грандиозной битвы, когда русские ворвутся в Берлин и начнется сражение вокруг, так ненавистного противникам рейха, скрытого в саду имперской канцелярии фюрербункера… Ленц усмехнулся, вспомнив лица обитателей этого мрачного бетонного логова. Скорая и неминуемая схватка с большевиками, похоже, приводила их в трепет… «В тот день Господь мечом Своим грозным, великим и крепким, покарает Левиафана, ускользающего змея, Левиафана, извивающегося змея, ― убьет Он морское чудовище!», – вспомнились Ленцу слова проповедника, арестованного гестапо за попытку сдать американцам без боя город, содержавший еще уцелевшие памятники культуры… Арестовать проповедника, конечно возможно, но кто теперь остановит русские танки? Ленц, как никто другой понимал, что до полного крушения Третьего рейха остались считанные недели. Завтра ему предстоит познакомиться с фюрером… Говорят, от животного страха перед большевиками, он совсем обезумел… Часто впадает в истерики, всюду ему мнится измена… Военных обвиняет в предательстве… Малейшая оговорка, попытка вразумить его, неосторожное слово, может быть расценено, как государственное преступление… Короче, завтрашней ночью следует быть начеку…

Автомобиль, в котором майор возвращался к месту работы, тем временем оказался в Бранденбургском лесу. Здесь, среди мощных мохнатых сосен, в прекрасном живописном месте располагался, построенный в виде гигантской подковы, хорошо замаскированный и глубоко засекреченный комплекс, в котором засело верховное командование вермахта. Ночные звезды дрожали над хвойным лесом. На фоне гигантского пепелища, в которое все больше превращался Берлин, здесь было непривычно спокойно…

Стрелки часов показывали половину шестого утра… Времени на сон почти не осталось.

Ⅱ. Зато, мы делаем ракеты

Тихонечко постучавшись в дверь электролаборатории, оговоренным заранее кодом, Слава дождался, пока изнутри раздастся щелчок замка и его пустят внутрь.

– Ну где ты ходишь все? Три тоста уже пропустил, – упрекнул математика захмелевший Сычев, затем быстро выглянул в коридор и осторожно закрыл дверь за вошедшим.

– Я вам сейчас историю про механика Верещагина расскажу… Вот, товарищи, хохма-то! – Разглагольствовал тем временем порядком раскрасневшийся Фазанов, разливая коньяк по маленьким пузатым стаканчикам. – А дело было так… В прошлую, значит, пятницу, рассказываю я нашим в курилке случай…

Вячеслав уселся за стол, пристроившись между единственной в компании женщиной и веселившим общество рассказчиком. Предупреждающим жестом остановил Фазанова, который пытался поставить для математика полноценный шестигранный стакан и наполнить его до краев, предлагая выпить «штрафную»… Затем подмигнул имениннику, сидевшему прямо напротив.

На столе начальника лаборатории стояло несколько бутылок, на тарелках лежала порезанная закуска, под потолком образовалось густое облако табачного смога… Веселье по поводу дня рождения замечательного, доблестного и заслуженного хозяина данных апартаментов подходило к финалу… Сам именинник по фамилии Нестеров, сидел молча, он уже, видимо, устал от шумного неунывающего разговорчивого Фазанова и дожидался когда наконец можно будет пойти домой… Рабочий день кончился несколько часов назад, официальная часть банкета давно завершилась, за столом остались лишь несколько самых близких приятелей из числа сослуживцев…

Надо сказать, что рабочий стол здешнего начальника был, по сути, единственным незахламленным местом, окруженным всевозможными трансформаторами, электрическими приборами, электромоторами, аккумуляторами и всяческими установками, амперметрами и проводами… Для непосвященного это место могло показаться мастерской изобретателя Машины Времени или чего-то в подобном роде… На заваленном инструментами верстаке, играл, принесенный кем-то в починку приемник, оказавшийся здесь весьма кстати.

– Рассказал я, значит, им в курилке историю…

Фазанов из отдела главного технолога ― неугомонный, вечно хохочущий многодетный отец, считавший себя гениальным рассказчиком, неподражаемым остряком и великим знатоком женского пола, заговорил еще громче, привлекая к себе внимание.

– Как я на семейном ужине объявил, что хочу купить новый джип… Жена с тещей, понятное дело, офонарели… Благоверная моя, как начала нудить… Какой такой джип?! Холодильник пустой, дети разуты, я вся раздета, а ты, значит, вон куда деньги потратить собрался?! Теща ей, понятное дело, подпевает… Мол, пора дом на даче покрасить… А я выждал паузу и сказал… А знаете ли вы, что самка орангутанга никогда не возражает самцу?!

Лариса Петровская, сидевшая рядом со Славой, округлила глаза, Сычев засмеялся, а Нестеров поглядел на рассказчика с некоторым недоверием…

– Вот и мужики в курилки удивились! – воскликнул Фазанов. – А своим домашним-то я пояснил… Мол у орангутангов самец все решает, а самка ему никогда не перечит! Только уж если совсем невтерпеж ей молчать, тогда огрызается… Хоть и знает, что огребет!

– Но, огреб-то в результате ты от тещи! – предположил технолог Сычев, работавший в одном отделе с рассказчиком.

– Нет… Ничего подобного! Жена подумала немного и сказала: покупай себе джип Валера…

– Ловко ты это обстряпал, – сказал тут Нестеров, поглядев на часы.

Стрелки показывали семь часов вечера. За окнами снегопад и темень. На дворе февраль 1992 года…

– Вот и Верещагин тоже такое подумал, – загоготал технолог Фазанов. – Но, слушайте дальше… Наступил понедельник! Смотрю… Механик сидит с утра, мрачно курит… Все его спрашивают: Вадик, мол, ты чего такой грустный? А оказалось вот что…

Слушая рассказчика, «опрокинув», попутно, стаканчик и закусывая бутербродом с «докторской колбасой», вернувшийся на сабантуй математик, незаметно сунул руку под стол и там, довольно бесцеремонно принялся трогать коленку своей соседки.

– Лемешев, положить тебе салатика? – как ни в чем не бывало, спросила Лариса, при этом бросив на соседа красноречивый взгляд. – Закусывай давай, не стесняйся…

Петровская нежно убрала руку с коленки и ущипнула Вячеслава под столом.

– Оказалось, что Верещагин решил в ту же пятницу, применить мой метод… – Фазанов совсем захмелел и смеялся над собственной историей, не замечая укора в глазах окружающих. Привычка местного, заводского «д’Артаньяна» вечно кого-то высмеивать, вызывала у общества легкое осуждение. – Он, как оказалось, давно мечтал купить погружной насос себе в деревню… Но все не знал, как своей Людке эту идею преподнести… А тут и решился… И прямо за ужином объявил супруге: Хочу купить себе новый насос! Она, понятное дело, напомнила ему, что сама она раздета, а дети разуты, что в холодильнике шаром покати, а мама забор починить на даче никак не может… Тут, Верещагин и решил применить мой приемчик… Смело и решительно… «Знаешь ли ты, Людмила, что самка орангутанга…» – начал он речь, однако, наткнувшись на немигающий взгляд жены, вдруг спутался и позабыл, чего там дальше-то у Фазанова было! «Сидим, – говорит, – как два пингвина, она на меня уставилась молча, а я на нее»… Потом его Людка вскочила и как закричит: «Ты кого сейчас макакой назвал, а?!» Как я ее не уговаривал, как не доказывал, что хотел пересказать ей телепередачу «В мире животных», ничего не помогло ― жаловался мужикам Верещагин… Всю субботу и все воскресение жена с ним не разговаривала… Про насос теперь можно забыть навсегда… От постели отлучила… Короче ― закончил историю Верещагин ― не слушайте вы парни этого балабола Фазанова, все его байки сплошное вранье!

Присутствующие какое-то время хихикали, потом Слава заявил, что он, например, видит в женщине Высшее Существо! Единственное в своем роде во всем обозримом космосе и считает метод Фазанова неэтичным и оскорбительным.

– Про Высшее Существо это здорово ты сказал! Особенно Лариску такой считаешь, типа богини, – сострил Сычев, ловко орудуя вилкой, однако, математик пропустил пьяную остроту мимо ушей.

В этот момент, из красного телефона, который был со стола переставлен на тумбочку, раздался яростный звук звонка.

– Алло! – тихо сказал в трубку начальник лаборатории.

– Семеныч, там Лемешев не у тебя ошивается?! – прошумел на другом конце громогласный мужской бас, в котором Славка мигом узнал зычный голос начальника бюро, в котором работал.

– Здесь он, – ответил Нестеров, – рабочий день-то закончился… Чего орешь?

– Пусть срочно дует в приемную к главному… Главному инженеру… Живо!

– Ну, хорошо, – проворковал в трубку Нестеров.

Слава вздохнул… Снова незаметно потрогал Петровскую за коленку. Затем поднялся.

– Семныч, с юбилеем тебя еще раз… Пойду…

– А вас Штирлиц, я попрошу остаться! Это про тебя… – Наливая еще себе и Сычеву, хохотнул Фазанов.

Уже в дверях, Сычев окликнул математика, попросив подождать.

– Слав… Ты это… Постарайся там сейчас… Я, кажется, знаю, зачем тебя главный позвал…

– Зачем? – нахлобучив «ушанку» и застегивая дубленку спросил математик.

– Короче, по агентурным данным, создается элитная инженерная группа… Под патронажем заводской службы качества… Это реальный карьерный рост и реально интересная работа, Слав! Участие в очень крутом проекте… Блин, завидую тебе, если честно!

– Ну хоть ты… – Кивнул приятелю математик.

– По слухам, вами там будет Нотаныч руководить… Из КГБ… Господи боже, хотел сказать из КБ… Ну ты его знаешь… Лариска твоя, как представитель ОТК, вроде тоже в списке… И, кажется, Фазанов включен в вашу команду… Хотя, как Фазанов там смог оказаться ума не приложу… Он же полный ноль!

– Лариска не моя, – спокойно сказал Лемешев. – А что касается полного нуля, Эдик, то скажу тебе, что ноль – это самое загадочное число во Вселенной, весь потенциал творческой мощи Создателя был когда-то заключен в нем… Понимаешь?

– Нет, – честно признался Сычев. – И, вообще, Фазанов этот подозрительный какой-то… Тут зарплаты на неделю хватает, а он джип вишь себе покупает! Откуда такие деньги?

– Из толстых кошельков, моя умница, – сострил Лемешев.

– Ладно, иди скорее, тебя там ждут… И это… Дыши лучше в сторону от начальства…

Ежась от ветра и стараясь спрятать лицо от мокрого снега, Лемешев решил срезать путь к административному корпусу, выбрав дорогу через огромный пустырь за механическим цехом. Торчавшие из-под снега ящики и здоровенные металлические контейнеры, придавали дороге унылый безрадостный вид… СССР разрушился в одночасье и некогда грозный советский промышленный гигант, на который математик попал по распределению, теперь потихоньку деградировал… В этих разбитых ящиках когда-то привезли все необходимое для строительства монорельсовой системы межцеховой кооперации… Собирались вместо электрокар и тележек перевозить из цеха в цех запасные части и материалы по современной подвесной дороге, используя автоматический поезд с вагончиками. Грандиозная стальная конструкция так и осталась в планах…

Иногда Лемешеву казалось, что он попал в фантастический мир, где люди живут на руинах великой исчезнувшей цивилизации, все больше удаляясь от могущества предков. Совсем как на гравюрах Джованни Пиранези, где он изображал разрушенные, поражающие воображение мосты, пирамиды и здания древности, окруженные заросшими бурьяном пустырями, на которых крестьяне пасли коров…

– Давай быстрее Лемешев! – Ратновский, который возглавлял расчетное бюро, где работал Савик, помог математику снять дубленку и сам повесил ее на вешалку. – Давай причешись! «Главный» тебя дожидается… У него там двое гостей… Из «конторы», которая нас курирует… Один, что постарше, генерал! Поговорить с тобой хотят… Ты, что выпил что ли?

– Так юбилей у Нестерова…

– Режимное предприятие, Лемешев! Ракетный завод б… такая! Какие к черту юбилеи еще… Как бы дал бы!

Ратновский сделал движение кулаком.

– Петрович, я символически, – забавы ради, принимая защитную боксерскую стойку, ответил развеселившийся математик.

– Слава богу, тебя забирают из моего бюро, – вздохнул Ратновский. – Будешь теперь у Нотаныча работать… Он хоть и еврей, но мужик классный!

– А вы Никола Петрович, что против евреев имеете? – улыбнулся математик. – Это, между прочим, самый народ божий! Кроме того, я читал что Гитлер, перед тем, как ампулу с ядом засунуть в рот, говорил, что открыто выступить против евреев, было самым смелым поступком в его жизни…

– Сравни меня еще с Гитлером! – Снова замахнулся Ратновский. – Причесался? Рожу сделай серьезную… Давай вперед!

– Ваше бюро технических просчетов без меня пропадет, – захихикал Лемешев. – Ой, то есть расчетов!

За дверью кабинета главного инженера Вячеслав увидел троих дожидавшихся его мужчин.

Главный инженер завода, знакомый Лемешеву больше по фотографии на доске почета, чем из реального общения. Пожилой коренастый незнакомец, с мощным, выдвинутым вперед подбородком, высоким крепким лбом и богатырскими плечами. Третий стоял у окна и показался Лемешеву не особенно выразительным. Впрочем, похоже и Славка не произвел на этого парня сильного впечатления.

– Это и есть ваш гениальный математический мозг? – спросил у главного инженера, тот самый, что был у окна, едва заметно кивнув вошедшему.

– Лемешев это… – «Главный» немного нервно передернул плечами. – В общем, и правда, талантливый парень…

– Идите сюда, за этот журнальный столик, – сказал тот, кого Ратновский обозначил, как «генерала».

Математик, стараясь двигаться непринужденно, но, в действительности, ужасно волнуясь, сел в предложенное ему кресло.

«Не каждый день предлагают работать в элитном подразделении», – подумалось Вячеславу. – «Интересно, какая будет зарплата?»

– Что заканчивали, молодой человек? – добродушно спросил «генерал», рассматривая сидящего перед ним Вячеслава с интересом энтомолога, обнаружившего новый вид тропической жужелицы. Математик не знал ничего о жужелицах, но почему-то подумал именно так.

– Мехмат заканчивал, – запинаясь ответил Слава.

– Хорошо учились?

– В общем, одна четверка только… По немецкому… А так бы красный диплом был…

– Почему в армии не служил? – спросил в свою очередь, тот что пристроился у окна.

– Так военная кафедра… С космосом было связано…

– А что за история была у вас с начальником электроцеха, Лемешев? Год назад… Когда вы пытались уговорить его списать новый двигатель? Хотели толкануть на рынке? По спекулятивной цене?

Математик вздрогнул и ошалело уставился на «генерала».

– Рассказывай давай, – с усмешкой добавил от себя тот, что стоял в стороне, и вынул из пиджака красивую пачку, явно недешевых сигарет.

– Если честно, хотел для экспериментальной установки, над которой тогда работали, раздобыть… Мой друг, работал в «экспериментальном»… Пожаловался, что снабженцы никак не найдут… Там мотор с особыми характеристиками требовался… А у Шаповалова был… На складе…

– И, что, удалось списать?

– Начальник цеха обматерил меня тогда, узнав, что это для производства… Сказал, что для правоохранительных органов, то что мотор пытаюсь украсть для благого дела, будет очень маленьким плюсиком, в череде жирных, многочисленных минусов…

– Вам будет предложено работать в новом подразделении, – безо всякого перехода, сказал «генерал», видимо, удовлетворенный ответом математика. – Среди сотрудников будет некая Петровская Лариса Михайловна…

Лемешев снова вздрогнул, затем заметил насмешливый взгляд второго человека из «конторы» и со злостью на себя, максимально собрался с духом.

– Лариса хороший специалист, умная женщина! Замужем, между прочим… – Разозлившись вдруг на себя, решительно выпалил Слава. – Хорошо, что будет работать в элитной инженерной группе!

Славик вдруг понял, что проболтался… Откуда он мог знать, что группа элитная?

– Дело, которым вы будете заниматься, носит особо секретный характер, – снова без каких-либо пауз и переходов сказал «генерал». – На вас, Лемешев, мы имеем очень серьезные планы и возлагаем особые надежды. Бывали когда-нибудь в, так называемом, «агрегатно-сборочном» цехе?

– Пропуска туда нет, – поежился математик.

– Теперь будет, – отрезал «генерал». – Под патронажем директора по качеству, будете работать в особой инженерной группе. Возглавит вас Войцеховский Владимир Натанович… Все, с чем вы столкнетесь на новой должности представляет собой важную государственную тайну! Ответственность очень серьезная… На все вопросы сослуживцев, не задействованных в проекте «Ковчег», вам следует отвечать, что занимаетесь налаживанием экспортного производства электротоваров бытового назначения.

– «Ковчег»? – переспросил тут Лемешев.

– Будешь обеспечивать качество при создании ультрасовременного космического крейсера, – вставил слово, стоявший у окна, незнакомец «в штатском». – Изделие на переднем крае науки и современных ракетных, авиационных, цифровых и компьютерных технологий… Не имеющее аналогов в мире… Готов к такому повороту в своей биографии?

– В общем… Конечно готов…

– Тогда ты пока свободен… Дуй домой, а то жена, наверное, потеряла…

«Генерал» посмотрел на свои «командирские». Стрелки показывали почти восемь вечера.

– Есть дуть домой! – подскочил математик.

– Дома тоже ни слова… Легенда для всех одна… Выпуск качественных бытовых электротоваров.

«Омерзительна стала земля для Бога: зло ее переполнило… И Бог сказал Ною: «Я покончу со всеми, кто живет на земле: она переполнена их злодеяниями… Но ты сделай себе из дерева гофер ковчег и устрой в нем отсеки, а изнутри и снаружи обмажь его смолой… Пусть он будет в длину триста локтей… Сделай крышу ― так, чтобы сверху она выступала на один локоть. Сбоку сделай дверь. Пусть будут в ковчеге первый ярус, второй и третий…»

Шлепая по снегу к автобусной остановке, Слава попытался мысленно процитировать ту часть Библии, которую учил наизусть. Гений ― не гений, но мозг Лемешев тренировал постоянно и тренировку памяти считал одним из важнейших элементов. Откуда интересно они знают про разговор с Шаповаловым, давно уволенным с завода… Что за намеки про Ларису… Удивили кагэбэшники ― или, как теперь они называются? Впрочем, может они из ГРУ или военной контрразведки… В этих вещах математик не слишком хорошо разбирался. Знал кое-что из шпионских романов и детективных книжек…

Почему интересно этот крейсер они называют «ковчегом»? То, что изучаемый им «ветхозаветный» фрагмент поразительным образом сочетался с названием новейшего космического корабля, было не единственным странным знаком, которые Лемешев теперь усматривал во всей этой истории. Взять хотя бы загадочный сон, который математику приснился недавно… Поразительно, но во сне человек всегда настоящий… В реальной жизни из себя можно строить кого угодно… Изображать смелого, благородного, сильного или умного… Во сне математик нередко видел себя не таким, как хотелось бы думать о своей персоне и не таким, как хотел бы, чтоб видели его окружающие. Репутация умного, но «своеобразного», даже странного парня, математика не страшила… Сегодня, например, он хотел рассказать сослуживцам о своем загадочном сне, но так и не выбрал удачного момента. Сначала, собравшиеся у Нестерова коллеги принялись говорить о политике… СССР в процессе развала… К чему еще это приведет?! Югославия охвачена войной… Сербское правительство согласно на мирный план, предложенный ООН… Террористический акт в Китае… Вроде, как организован сторонниками отделения от КНР одного из автономных районов… Обсуждали что это, дескать, влияние развала нашей страны… Образован Европейский союз… В России закрыта колония «Пермь-35»… Президент объявил о помиловании последних политических заключенных… В Альбервилле Зимние Олимпийские игры… Спортсмены из бывшего СССР пока соревнуются в единой команде… В Москве два митинга, один за реформы, другой – против… Одни говорят: впереди изобилие товаров, рост торговли, демократизация, нормальное развитие страны… Их оппоненты утверждают: приведет это к колоссальному спаду производства, обнищанию большей части населения, а, некогда всемогущая, держава превратится в сырьевой придаток развитых капиталистических стран… Кому-то происходящее казалось крушением Мира… Кому-то ― рождением новой Эпохи…

– Не дай бог вам жить в интересное время! – Японской мудростью подытожил тогда политический диспут именинник Нестеров, тем самым дав «зеленый свет» для «сычевских» анекдотов про поручика Ржевского и забавных любовных историй неугомонного Фазанова…

Еще Лариса спросила у начальника лаборатории, какой мол год был самым счастливым в его жизни? Нестеров задумался и сказал… «Не сочтите меня ненормальным, но получается 1931…» В этом месте даже Фазанов ржать перестал…

– Семеныч, ты ведь вроде тогда еще не родился… – Первым нарушил неловкую паузу Лемешев.

– Для меня этот год был, как бы «Концом Вечности»… Бесчисленная череда времен от самого начала Вселенной миновала… Это был последний год перед моим рождением на свет… Дождался, так сказать…

– Для всего человечества праздник! – кивнул имениннику Сычев. – Но мысль вашу мы поняли…

Сон свой Слава решил потом рассказать всем отдельно… Кошмар этот его напугал… Сюжет кошмарного сна был родом из пионерской юности Лемешева. Дружил он в те времена с одинокой соседкой… Было ей лет, наверное, девяносто, вроде была она потомственной дворянкой, а звали ее совсем необычно… Изольда Акимовна… Квартира Изольды напоминала музей или лавку антиквариата… Славик часто чаевничал с ней… Смотрел на старинные фотографии, коими была увешена стена напротив окна… Слушал истории из далекой и незнакомой эпохи, в которых присутствовали, непостижимые для советского пионера личности… Штабс-капитан мортирного дивизиона! Купец первой гильдии… Баронесса… Фрейлина… Приказчик… Урядник… Городовой… Диакон…

Купец раскатывал по Москве на огромном блестящем французском авто, имел дом на Пречистенке и, кроме того, имел на Изольду Акимовну виды… Был еще в рассказах соседки некий инженер со смешной фамилией Подушкин, о котором она особенно часто вздыхала… Из-за нее инженер этот думал стреляться с штабс-капитаном из револьверов… Но, что-то этому, слава тебе Господи, в последний момент помешало! После Октябрьской революции предлагал Подушкин Изольде бежать вместе во Францию… Но, что-то не сложилось и с этим…

Дружба Славика и старой дворянки закончилась, когда Изольда впала в маразм… Перестала узнавать… Однажды, Слава, возвращаясь с футбольного матча, зачем-то позвонил ей в дверь… Испугался вдруг и быстро спрятался за собственной дверью, долго потом слушая, как сумасшедшая, выйдя на лестницу спрашивала: Кто пришел?

И вот на днях, приснился Лемешеву странный сон… Увидел он себя студентом, возвращавшимся с лекций. Поднялся по лестнице и обнаружил, что стоит перед дверью, давно покинувшей этот мир Изольды Акимовны… Постоял перед молчавшей, давно никем не отворявшейся квартирой и зачем-то нажал на дверную ручку… Клацнул закрытый замок… Затем, откуда-то из глубины, давно опустевшего, однокомнатного жилища послышались шаркающие шаги… Точь-в-точь, как тогда… В далеком, беззаботном детстве… Внезапно охвативший Лемешева ужас, перерос в настоящую панику, когда он, трясущимися руками отпирал свою дверь ключом… Когда, на ходу раздеваясь, пробежал из коридора на кухню… Не найдя там надежного укрытия, устремился в спальню… Захлопнул дверь, не раздевшись полностью, нырнул на кровать и спрятался под одеялом, накрыв голову подушкой… Звонок в дверь, не заставил себя ждать… Из спальни этот звонок был не слишком громким, но Слава буквально трясся от суеверного страха… Наконец дверь спальни со скрипом открылась и послышался голос тетки, к которой Слава приехал жить, поступив в московский университет…

– К тебе там пришли!

Их было не меньше двух дюжин… С опаской выглянув из спальни, Славка увидел шесть благородных дам и шесть изысканных кавалеров, одетых так, будто все они только что сделали шаг в наш мир с картины художника, жившего в славную эпоху Возрождения… Плащи и кафтаны, изящные мешковатые бархатные штаны и чулки… Перчатки в руках… Рапиры и шпаги… Кинжалы на цепочках… Гофрированные огромные воротники… Береты и расцвеченные перьями высокие шляпы… Богатые мужские костюмы по рыцарской моде… У женщин подчеркнутая талия, длинные роскошные платья… Блистающие драгоценности… Атлас и бархат, парча и шелк…

– Монсеньор, – сказала одна из дам, увидев испуганную физиономию Лемешева, выглядывавшего из спальни. – Кто-то стучался в двери Изольды Акимовны… Не знаете, кто бы это мог быть?

– Нет! – отчаянно замотал головой математик. – Не знаю! Честное слово!

– Тогда собирайтесь! Вам следует помочь нам немедленно найти его! – сказал один из мужчин, костюм которого напоминал броню времен войны с маврами и отличался аскетизмом, что, в общем, выделяло говорившего из остальных франтов, нарядившихся более вычурно.

– Я… Это… Я не могу! – Выпалил перепуганный Лемешев, с надеждой глядя на тетушку…

Тетка любовалась гордыми, вооруженными мужчинами и красиво наряженными дамами и, как назло, не обращала на племянника никакого внимания.

– Отчего вы не можете, сударь? – Мелодично рассмеялась одна из благородных красавиц, помахивая веером. – Что вам мешает?

– Вы все при параде! А я в трусах и в тельняшке… Мне стыдно…

Математик на мгновение показался в дверном проеме, вызвав у незваных гостей взрыв хохота…

Именно в этом месте Слава проснулся… Весь покрытый липким холодным потом…

– Хорошо, что я с ними никуда не пошел, – передернув плечами, сказал вслух Лемешев, наконец добравшийся до автобусной остановки… – Впрочем, спросим, при случае, у Ларисы и у Нестерова, что это все могло бы означать?!

Ⅲ. План инженера Баха

Вначале марта положение Третьего рейха еще больше ухудшилось. Войска под командованием Жукова пробились к нижнему течению Одера и приступили к разгрому гитлеровцев на севере Германии. Одновременно, ударам были подвергнуты группировки немцев в Восточной Померании и в Восточной Пруссии. Американцы, наступая с запада, атаковали важнейшие сырьевые районы Германии, делая, практически, невозможной работу немецкой промышленности. Удары советских танков и штурмовиков, залпы реактивной артиллерии и тяжелых осадных орудий, все больше отрезвляли головы, некогда решительных, немецких стратегов, задумавшихся теперь о смысле ужасающего разрушения городов Германии и бесполезной гибели солдат рейха.

Гитлер тем временем был настроен продолжать борьбу, надеясь, что русские передерутся с западными союзниками из-за раздела его «тысячелетней империи».

Думал обо всем этом и Феликс Ленц, по-прежнему занимавшийся привычной работой в штабе генерала Гелена. Ночной разговор с инженером Бахом, грозивший Ленцу участием в сумасшедшей авантюре с прорывом в подземный мир, кажется, можно было забыть… Во всяком случае майор надеялся на это, после того, как совещание, на котором его собирались представить фюреру по каким-то причинам не состоялось…

Настроение Ленца испортилось в одночасье, когда, войдя в кабинет шефа, по срочному вызову, майор обнаружил, что в кабинете начальника разведуправления присутствуют гости…

Невысокий и коренастый, подтянутый мужчина с высоким лбом и прекрасной шевелюрой, был облачен в дорогой штатский костюм, сидел он в кресле напротив Гелена, сурово глядя на генерала. Когда в дверях кабинета возник Феликс Ленц и, вскинув руку, поприветствовал начальство, этот мужчина повернулся к вошедшему. Майор сразу же узнал его… Это был Генрих Мюллер, главный антикоммунист нацистского рейха, группенфюрер СС, шеф тайной полиции.

Рядом с его креслом, стоял напуганный и растерянный Пауль Бах. В другом кресле, чуть в стороне, сидел незнакомый Ленцу «мощный» седой старик, хищно глядевший на майора через монокль.

– Феликс, мы с тобой срочно отправляемся в фюрербункер… – Сказавший это генерал Гелен бросил быстрый взгляд на шефа гестапо и тот молча кивнул. – Поможешь мне при докладе фюреру… Потребуется максимально ясно обрисовать обстановку в районе крепости Кюстрин… Ситуация там крайне опасная, скорее всего, русские намерены использовать данное направление, как трамплин для штурма Берлина…

– Я готов, – уверенно ответил Феликс, искоса поглядывая на инженера Баха и пытаясь понять, какое тот имеет отношение к обсуждению дел на фронте.

– Гарнизон крепости окружен, фюрер требует выбить русских с плацдарма и нормализовать положение…

Гелен сделал паузу, затем вновь посмотрел на шефа гестапо.

– Поможешь мне управиться с картами и выскажешь свое мнение, если потребуется… Ты ведь непосредственно занимался данным вопросом?

Майор подтвердил свою полную готовность.

– Кроме того, группенфюрер и вот… Господин Бах, утверждают, что после обсуждения дел на фронтах, совещание продолжится, в кругу особо… эээ…

– Посвященных, – добавил от себя Мюллер. – Майор, потом вам придется принять приглашение и продолжить разговор в моей штаб-квартире. Ваш начальник слишком занятой человек, чтобы перегружать его лишней информацией…

– Слушаюсь, группенфюрер! – выпалил Ленц, придав голосу максимальную решимость, а лицо при этом сделав максимально мужественным.

– Генерал говорил о вас, как о человеке долга и дисциплины. Как о грамотном стратеге и выдающимся тактике, истинном арийце, преданном идеалам фюрера, – не повышая голоса, обыденно произнес шеф гестапо. – Машина ждет нас внизу… Собирайтесь… Вас Отто, – обращаясь к, незнакомому для Ленца, напыщенному старику, добавил руководитель тайной полиции, – отвезут в мою штаб-квартиру, дождетесь нас там.

Когда «мерседес» Мюллера остановился возле грандиозной колоннады, украшавшей фасад, порядком разрушенной стратегическими бомбардировками, имперской канцелярии, сидевший на заднем сидении, Ленц в очередной раз подумал, о крайней опасности предстоящего мероприятия… По слухам, фюрер, предчувствуя надвигающуюся катастрофу, превратился в истинного маньяка, страдающего от вспышек неконтролируемой ярости… Говорят, не пощадил даже собственного зятя… Мужа сестры Евы Браун… Последний был заподозрен в измене… Допрашивал его лично Мюллер, молча теперь сидевший рядом с майором и генералом Геленом в салоне роскошной черной машины… Затем, человек гордившийся родством с фюрером был безжалостно расстрелян эсэсовцами…

Оказавшись в сумрачном подземном коридоре, соединявшим руины наверху с гигантским бомбоубежищем, где было запланировано совещание, Ленц, Мюллер, Гелен и Бах, попали в руки эсэсовского бригадира, возглавлявшего добровольческий вооруженный отряд, собранный из отборных головорезов, для охраны «великого диктатора» в его угрюмом бетонном логове. Проверка документов, изъятие оружия… Затем путешествие по холодному серому слабоосвещенному лабиринту… Всюду вооруженная охрана… Запах цемента… Жужжание вентиляторов…

Миновав несколько помещений набитых консервами, хлебом, бутылками и прочими припасами, протискиваясь мимо вооруженных до зубов защитников бункера, Ленц совместно с другими гостями подземелья, оказался наконец в относительно просторной приемной, где толпились люди в военной форме, видимо, штабные работники, дожидавшиеся, когда их вызовут в частные апартаменты фюрера.

– Довольно внушительное сооружение, – нарушив тягостное молчание, негромко сказал Гелен, обращаясь к Феликсу. – Многоуровневое подземное укрытие, способное защитить фюрера от бомб и снарядов самых крупных калибров.

– Думаете, дело дойдет до обстрела бункера русской артиллерией? – прищурившись спросил Мюллер.

Пауль Бах при этих словах побледнел.

– Я просто выражаю свое восхищение немецкому инженерному гению, – невозмутимо ответил генерал Гелен. – Разве мы здесь, не для того, чтобы отвести опасность от нашей столицы?

– Я просто спросил. – Мюллер улыбнулся одними уголками губ. – Никакого подвоха, генерал…

– От ваших «простых вопросов» мороз по коже, – сохраняя самый суровый вид, заметил начальник разведуправления. – Феликсу возможно предстоит еще поработать здесь… Он талантливый разведчик, прекрасно знакомый с обстановкой на Восточном фронте… На днях мне звонил один высокопоставленный чин… Приказал подготовить двух способных сотрудников моего Управления для работы непосредственно в убежище фюрера, так сказать, под рукой…

– Что значит высокопоставленный чин? Что за тайны от гестапо, генерал? – Лицо Мюллера приобрело одновременно коварное и насмешливое выражение. – Вы говорите, майор большой эксперт по Восточному фронту?

Феликс Ленц почувствовал в этот момент зловещее дыхание опасности, как будто рядом материализовался демон, способный играючи изменить судьбу ничтожного человеческого существа, ради сиюминутной забавы. Мюллеру ничего не стоило сделать так, чтоб дальнейшая служба рейху любого из присутствующих продолжилась непосредственно в окопах и блиндажах на передовой… Вместе с тем, перспектива оказаться внутри фюрербункера, когда русские начнут штурм Берлина, выглядела ничуть не лучше, чем оказаться на фронте или участвовать в безумном проекте, для которого Пауль Бах создавал свою фантастическую ракету. И то и другое, и третье не сулило ничего хорошего…

– Нет у меня от вас никаких секретов, – раздраженно ответил начальник майора Ленца. – Звонок поступил от ответственного за оборону Генштаба генерала…

– Теперь понятно, – негромко посмеялся Мюллер. – Можете не продолжать… Я знаю о ком вы… Знал с самого начала, – добавил шеф гестапо, наслаждаясь кислыми выражениями лиц Гелена и Ленца.

– Что касается вашего нового места работы, то уверяю вас, Ленц, теперь это наиболее безопасное место во всем Берлине и его окрестностях, – продолжил Мюллер, чтобы как-то прервать возникшую паузу. – Настоящая подземная крепость… Здесь даже грохот бомбежек почти не слышен… Надежная многочисленная охрана…

В этот момент дверь совещательной комнаты открылась и в приемную вышли двое… Высокий, незнакомый Ленцу, кавалерийский генерал, весьма почтенного возраста и плотный, круглолицый мужчина примерно пятидесяти лет.

Проведя рукой по зачесанным назад волосам, которые в отличие от превосходной шевелюры шефа гестапо, выглядели жалкой и редкой порослью, упитанный круглолицый здоровяк заметил Мюллера и тут же направился к нему, увлекая с собой генерала, с которым только, что о чем-то консультировался с фюрером.

– Вы тоже здесь, группенфюрер? Готовитесь к докладу, генерал Гелен? А это кто с вами? – Голова Мартина Бормана, чуть наклонилось, повернувшись на могучей бычьей шее, а лицо выражавшее обычно жестокую решимость и беспощадность к врагам рейха, обрело притворно добродушное выражение.

– Это майор из разведуправления, – поприветствовав Бормана, чуть улыбнулся Мюллер. – Ему скоро предстоит переехать сюда… Рассказываю ему сейчас, о преимуществах жизни в бункере… Говорю, что он непременно попадет в историю, будет работать плечом к плечу с самыми выдающимися людьми рейха! В самом мощном фортификационном укрытии… Под надежной охраной лучших рыцарей фюрера…

– Здесь, кстати, отменная столовая, – подмигнул Ленцу Борман. – Лучшие продукты… Шампанское! Шнапс! Наша позиция напоминает сейчас сильно сжатую пружину, которая готова ударить по врагу с невиданной мощью!

Майор слушал главного партийного функционера с плохо скрываемым изумлением.

– В бункере примерно шестьдесят помещений, – перейдя на тихий заговорщический тон, продолжал разглагольствовать Борман. – Здесь имеется все необходимое: телефонный узел, пресс-центр, мощный электрогенератор, великолепная система вентиляции… Вот эта лестница ведет во внутренний двор канцелярии, а там, выделенные мне апартаменты… Там же размещается мой секретариат… А там, проживает Геббельс со всем семейством…

– Мы как раз говорили о том, что здесь настоящая крепость, способная выдержать любую бомбардировку, – кивнул Борману Мюллер.

– А вы как думаете, генерал? – обращаясь к высокому пожилому кавалеристу, молча слушавшему разговор высокопоставленных бонз, сказал вдруг Мюллер. – Выдержит фюрербункер обстрел тяжелой осадной артиллерии?

– Этот бункер сделан таким образом, что даже если наши потомки его захотят взорвать, а после снести, это будет не так легко сделать, – сказал вдруг кавалерист, поглядев на Мюллера через монокль.

– Вы, что пьяны?! С какого черта нашим потомкам понадобится взрывать это чудо фортификации? – возмутился Мюллер.

Могучие ноздри Бормана при этом раздулись как у быка, готовящегося к атаке, а лицо приняло грубое и злобное выражение.

– Кто может знать, что будет на этой земле после нас? – ничуть не смутившись, философски заметил генерал от кавалерии. – Кто поведает человеку, что будет после него под солнцем? Так сказано в книге Экклезиаста… Новые поколения ничего не будут знать о нас наверняка, так же, как и мы не знаем ничего толком о предыдущих поколениях… Уже не помнят ушедших, а тех, что придут потом, не будут помнить те люди, что будут жить после них…

– Причем здесь все это, дружище? – стараясь выглядеть миролюбиво, спросил генерала Борман. – Причем тут Библия? Вы что не верите в победу тысячелетнего рейха? Уверяю вас, что все, кто был вместе с фюрером в эти трудные минуты, будут потом щедро вознаграждены за преданность… Получат поместья в любых уголках планеты…

– Вы, что сомневаетесь в победе над врагами рейха? – повторил вопрос Бормана, шеф гестапо, буквально сверля кавалерийского генерала глазами.

– Вы, господин Мюллер – полицейский, а я военный, – спокойно ответил генерал. – Наш разговор касался вопросов фортификации… Не приписывайте мне слов, которые я не произносил…

– Господи, неужто они, в самом деле, верят во всю эту чушь?! – чуть позже, раскладывая на столе военные карты, с раздражением размышлял Ленц, искоса посматривая на собравшуюся в совещательной комнате публику. – Верят в разгром американцев и русских, когда Берлин практически окружен, армия обескровлена, нет боеприпасов и простейших медикаментов… А эти подхалимы и жалкие подпевалы, коими, за редким исключением, окружил себя диктатор, рисуют для него на картах несуществующие войска, рассказывают про чудо-оружие, которое вот-вот будет создано в снежных горах Баварии… Предлагают вооружить каждого уцелевшего жителя столицы и создать двухмиллионную группировку, для спасения Берлина… И он, Феликс Ленц, рискует попасть в руки «красных» вместе с этим вот сборищем…

Наконец среди генералов возникло некоторое оживление, послышались шаркающие шаги, затем дверь, ведущая в личный кабинет Гитлера, распахнулась и в комнате для совещаний возник сам великий диктатор, за которым прихрамывая, шествовал щуплый, порядком осунувшийся, «доктор» Геббельс. Выглядели они оба, мягко выражаясь, не слишком браво. Фюрер к немалому изумлению майора мог запросто сойти за семидесятилетнего старика. Министр пропаганды тоже здорово сдал, глаза его бегали, разглядывая генералов, в движениях ощущалось крайняя нервозность…

Медленно пропутешествовав вдоль стены, украшенной картинами выдающихся живописцев прошлого, фюрер поприветствовал каждого хилым, совсем не впечатляющим, рукопожатием, затем, придерживая трясущуюся правую руку, медленно опустился в кресло и вопросительно посмотрел на Гелена… В этом взгляде не было теперь той нечеловеческой силы и той неиссякаемой энергии, которую помнили еще ветераны нацистской партии…

– Что с ликвидацией кюстринского плацдарма? – спросил диктатор слабым, невыразительным голосом. – Как выполняется мой приказ, нанести сокрушающий удар по позициям русских и отбросить их от Берлина? Сбросить их в реку наконец!

– Мой фюрер, – тихим, мягким голосом начал доклад начальник штаба, – на данный момент все предпринятые попытки разбились о стойкую оборону русских… Несмотря на беспримерное мужество и решимость… Делается все возможное… Испытывают острую нехватку в транспорте, танках, артиллерийских орудиях, средствах связи… К югу от Берлина русские продвигались от… Принято решение восполнить изрядно поредевшие солдатские ряды за счет молодых членов гитлерюгенда…

– Геринг, а как обстоит дело с реактивной авиацией? Почему мы не можем обрушить ее на головы противника и решить исход сражения, используя наши новейшие достижения? – неожиданно перебил докладчика фюрер.

– Непредвиденные трудности, связанные с производством и перемещением по железным дорогам… – Неуверенно забормотал рейхсмаршал.

Присутствующие ожидали вспышки гнева со стороны диктатора, но тот лишь поморщился и сделал вялое движение рукой.

Следующим докладчиком был начальник разведуправления, непосредственный шеф Ленца, с которым они вместе прибыли на совещание. Фюрер молча выслушивал доводы «разведки», касавшиеся стратегических замыслов русских и мест концентрации ударных частей Красной Армии. В момент, когда Гелен осмелился завести разговор о бессмысленности продолжать активные действия где-то в далекой Венгрии, когда над Берлином нависла угроза полной блокады и последующего смертельного штурма, фюрер вдруг оживился, в упор посмотрел на докладчика, после чего вскочил как ужаленный и разразился неистовой бранью.

– Все это чушь! Весь ваш анализ обстановки, полная чушь! – орал диктатор лицо которого побагровело, а сам он затрясся, как в лихорадке. – Только гений может в момент вдохновения определить настоящие планы врага и дать правильный, точный приказ! Никакого наступления русских на Берлин не будет! – продолжал он кричать, размахивая руками. – Зачем мне нужна такая разведка?! Зачем мне такие войска СС?! Вы неспособны выполнить ни одного приказа!

Присутствующие слушали фюрера в угрюмом молчании.

– Вот увидите, в ближайшее время, русские не станут атаковать Берлин, а повернут свои силы на Прагу!

Припадок бешенства продолжался еще какое-то время. Затем диктатор, совершенно обессиленный рухнул в кресло и в совещательной комнате воцарилась мрачная, напряженная пауза.

– Если бы вы слушали мои приказы… Если бы вы четко выполняли их, война была бы давно выиграна нами, – сказал он наконец, уже абсолютно спокойно.

Совещание завершилось, в комнате остались только министр пропаганды, Мюллер, Борман, инженер Пауль Бах и кроме того, Феликс Ленц, который теперь уже не сомневался, что в его биографии наступил опасный непредсказуемый момент…

– Мой фюрер, – первым начал выступление Мартин Борман, стараясь говорить, как можно тише, поскольку любивший неистово горлопанить диктатор, сам не переносил малейшего повышения голоса, со стороны подчиненных. – Есть группа отважных рыцарей рейха, лучших офицеров абвера, вермахта, СС и люфтваффе, готовых выполнить особо важное задание, для спасения Берлина и разгрома противника!

Смотревший до этого куда-то в пространство, «великий диктатор», вдруг оживился и уставился на Бормана «слепым», невидящим взглядом.

– Кто они? Что за особое задание?

Гитлер, наконец сфокусировал взгляд и внимательно поглядел на дрожавшего, перепуганного инженера Баха.

– Что там за чертежи у вас, давайте сюда, – продолжил фюрер, почти дружелюбным тоном.

– Это талантливый инженер, настоящий ариец, гениальный изобретатель, – подобострастно склонив голову, продолжал докладывать Борман. – Его зовут Пауль Бах…

– Кто? – встрепенулся Гитлер, – Пауль Бах? Я кажется помню его… Скажите, это не вы предлагали проект орбитальной космической станции, способной поджигать тепловыми лучами столицы враждебных нам стран, а над Америкой, вы кажется обещали организовать торнадо небывалой мощи? Устроить им настоящую климатическую катастрофу… Обрушить на головы врага невиданные со времен Атлантиды тропические ливни. Организовать неполноценным противникам нашего рейха новый потоп. Стереть с лица земли Нью-Йорк, Париж, Лондон, Москву и, конечно, Иерусалим…

Лица присутствующих все больше бледнели… Сейчас будет новый припадок… А затем Баха непременно расстреляют… За бессмысленную растрату финансов, беспочвенные, «пустые» идеи, обман руководства нацисткой империи и преступление против потомков…

– Превосходный был проект, продолжайте, – неожиданно закончил речь Гитлер, затем, попытался сдвинуть дрожащей рукой лежавшие перед ним штабные карты, освобождая место для чертежей белого как мел, напуганного инженера.

– По сведениям от надежных и проверенных сотрудников научного общества по изучению древней истории, ими завершено весьма важное исследование, которое позволит нам создать мощную, недосягаемую для врагов, подземную крепость! Она позволит нам накопить необходимые силы, чтоб возвратившись в привычный нам мир, сокрушить здесь любого противника и установить, новый мировой порядок, соответствующий нашим целям, задачам и планам…

– Ни в одной подземной крепости нельзя находится достаточно долго, – устало махнув рукой, сказал фюрер, собираясь подняться.

– Постойте! – вступил в разговор шеф гестапо. – Партайгеноссе Борман, не совсем точно выразился… Речь идет не о создании очередного подземного убежища, из которого враг нас выкурит в одночасье, как только обнаружит… Мы говорим, о проникновении во внутреннюю полость нашей планеты… Там, по самым последним научным данным, существует, укрытый от глаз обычного человека, мир, включающий собственное внутреннее солнце и небольшую планету, именуемую Прозерпина! На ее поверхности, как утверждают наши гениальные арийские ученые, настоящий Эдем! Превосходный климат, прекрасная тропическая природа, щедрая почва и… В общем, все необходимое для жизни… Но, самое главное ― в этом мире у нас есть могущественные союзники, о которых я поведу речь чуть позже!

– Насколько верны эти сведения? – спросил, заметно волнуясь, Геббельс.

– Абсолютно верны! – воскликнул Борман с воодушевлением. – Двое отважных первопроходцев из секретного подразделения «SР» уже побывали там… Правда один из них вернулся сумасшедшим, зато другой стал пророком!

– Вот как?! – усаживаясь снова в кресло, сказал фюрер, затем наклонился над чертежами, которые Пауль Бах, услужливо подвинул поближе.

– На чертеже, мой фюрер, сверхсовременное средство, для выполнения наших планов! Стартовая площадка для этой ракеты, замаскирована под исполинские сооружения Всемирного Зоопарка! Стратегическая авиация чертовых англосаксов, ее игнорировала. Пауль, скорее расскажите фюреру, как это будет происходить на практике! – продолжал Мартин Борман, чуть подтолкнув инженера локтем.

– Это ракета, способная прожечь внешнюю оболочку нашей планеты и вывести во внутреннее пространство специальный пилотируемый модуль! – водя тупым концом карандаша по бумаге, принялся разъяснять Пауль Бах. – Опытные пилоты люфтваффе, уже обученные для этой цели, смогут посадить аппарат на поверхность Прозерпины… Условие там таковы, что специальных скафандров не потребуется, чтоб выйти наружу и начать действовать…

– Первая группа будет состоять из отобранных нами офицеров рейха… Их, разумеется, оснастят всем необходимым, – снова подключился к докладу Борман. – Кроме прочего, у них будет с собой специальный контейнер со спермой всех высших руководителей, выдающихся ученых и ветеранов НСДАП². А также некоторые, особо важные государственные реликвии…

«Ты только посмотри! Он и здесь своих пропихивает», – с возмущением подумал майор Ленц.

– Возглавлять экспедицию будет опытный командир, имеющий блестящее военное и, вдобавок, классическое образование в области точных наук, а также, огромный практический опыт работы в разведке! Истинный ариец, преданный идеалам национал-социализма… С твердым, нордическим характером! Общительный, интеллектуально развитый… Кристально честный!

«Уж не себя ли Борман наметил командовать первым отрядом самоубийц? Такого не может быть…» – подумалось Феликсу Ленцу.

–…мастер своего дела, беспощадный к врагам рейха! – продолжал руководитель партийной канцелярии. – Он здесь, рядом с нами, мой фюрер… Это майор, Феликс Ленц!

При этих словах, Ленц вздрогнул, как от укола.

– Всего, мой фюрер, таких ракет построено две…

– Даже две? – недобро вдруг усмехнулся диктатор, насмешливо посмотрев на Бормана, отчего тот резко умолк и удивленно уставился на рйсхканцлера Третьего рейха.

– Так вот вы чем занимались, пока истинные патриоты Германии, проливают кровь на полях сражений! Задумали бежать, прихватив с собой ценности? Но, какая наглость, при этом, предлагать мне принять участие в своем заговоре!

Видя, что Гитлер снова все больше распаляет себя, присутствующие мысленно приготовились к новой буре…

«Главное, назначили меня, заочно, одним из основных соучастников!» – с возмущением подумал тут Ленц.

В голове майора тут же возникла мысль о «летучих судах», созданных по приказу фюрера, как раз для подобных случаев… Когда речь шла о государственной измене, шпионаже и других политических преступлениях…

«Самое обидное, что я даже не знал ничего об их планах…» – Ленц приготовился к немедленному аресту и скорой расправе…

– Мой фюрер, вы не так поняли! – первым пришел в себя Борман.

– Да, вы не так нас поняли! – поддержал партайгеноссе Мюллер.

– Мне тоже кажется мы их не так поняли, – вставил слово, побледневший Геббельс.

– А что же это, как не бегство и как не самое гнусное предательство в истории человечества? – снова ухмыльнулся фюрер. – Какие есть доказательства вашим словам?

В этот момент Ленц понял, что Гитлер получает неслыханное удовольствие, осознавая, что все еще может вызывать у своих подчиненных столь натуральный ужас.

– Все дело в том, мой фюрер, что наш институт исследования наследия предков установил надежный контакт с высокоразвитыми существами, обитающими на Прозерпине! Это величайшая цивилизация мира…

«Сейчас будет сказка о потомках боголюдей, некогда населявших Землю, и вынужденных, после крушения Атлантиды, укрыться от ужасающей мрачной эпохи, наступившей вслед за процветанием древних атлантов!» – подумал Ленц, едва сдерживаясь от злости. – «Пытаться в такой момент рассказывать это Гитлеру ― подписать себе смертный приговор!»

– Наш выдающийся ученый доктор Отто фон Айзенберг установил с ними надежный контакт… В его распоряжении были лучшие телепаты и медиумы…

– Это и есть ваши доказательства? – фюрер теперь говорил абсолютно спокойно, а на губах его снова возникла блуждающая улыбка.

– Два сотрудника секретной службы «SP», как я уже докладывал, вернулись из путешествия, которое организовали им обитатели «внутренней планеты».

– Те двое сумасшедших? – переспросил диктатор, правая рука которого снова задергалась, что не предвещало ничего хорошего.

– Нет никаких оснований не доверять нашим ученым, – поспешно вступил в разговор шеф гестапо. – Если слова, вернувшихся из экспедиции верных нам офицеров еще можно, как-то подвергнуть сомнению, то вот доказательство, предоставленное Айзенбергом! Дело в том, что эмиссар подземной цивилизации тоже навещал наш мир! Вот его фотографии!

На стол перед Гитлером легли несколько матовых фотокарточек, выполненных в изумительном качестве.

– Что это? – первым спросил доктор Геббельс. – Что это за чудовище?

– Где сделан снимок? – Гитлер выглядел теперь озадаченным. – Это что, какой-то музей?

– Подвал, мой фюрер! Секретное хранилище отдела общего естествознания «Аненербе».

– Но это похоже на исполинского кальмара, заспиртованного для музея естественной истории! – недоверчиво высказался Геббельс. – Он, что ли и есть эмиссар подземной цивилизации?

– Откуда вся эта информация? И успеем ли мы осуществить ваши планы, если все это окажется правдой? – быстро спросил тут фюрер, немного успокоившись.

– Я лично, мой фюрер, беседовал со всеми участниками событий, – решительно заявил шеф тайной полиции. – Проверил все, что они говорят на предмет противоречий и могу сказать с убеждением, что показания, видимо, истинные! Эмиссар, и правда, с виду похож на крупный экземпляр Архитеутиса – глубоководного беспозвоночного кальмара. Однако это разумное высокоразвитое существо, с которым доктор фон Айзенберг встречался в открытом море близ острова Рюген… Я имел личную беседу с командиром субмарины, обеспечившей встречу! Общался со старшим помощником и с бортовым механиком… Все это опытные моряки, мой фюрер, и все они, как один подтвердили слова Айзенберга! Да, контакт был телепатическим, однако, сомнений в том, что доктор общался с разумным существом не оставляет сомнений! К сожалению, несмотря на раннее утро, наш подводный корабль подвергся тогда атаке английского самолета! Был отдан приказ на срочное погружение… Потом, по требованию доктора Айзенберга была предпринята попытка спасти раненного кальмара… Простите, раненного англичанами эмиссара, но к великому расстройству нашего ученого, это существо погибло… Его доставили на берег, а затем заспиртовали, впоследствии, разместив в секретном подземном хранилище. После данного инцидента, связь с обитателями Прозерпины прервалась!

– Высадка на поверхность внутренней планеты лишь первая часть плана! – Не давая присутствующим опомниться, быстро продолжил Борман. – Это не бегство, мой фюрер, а грандиозная победа над всеми врагами рейха! Оттуда мы возвратимся с таким оружием и с такой армией, что всем потомкам «плебейских рас» придется повиноваться непобедимому нордическому духу!

– Даже если все это правда, на это потребуется слишком много времени… – Сказал фюрер задумчиво. – Помощь придет слишком поздно… А кто давал разрешение на создание вашей ракеты?

– Гиммлер, мой фюрер! «Аненербе» ведь в его подчинении.

– Изменник, – усмехнулся Гитлер. – Наконец открывший свое истинное лицо…

– В любом случае, мы теперь можем использовать этот проект в целях спасения нашей идеи! Мы даже сможем, используя фантастические возможности наших новых всемогущих союзников, восстановить всех лидеров рейха, воссоздать империю заново… Возродить ее в безопасном месте! Я бы предложил вам лично возглавить экспедицию, но знаю о вашем решении, не покидать Берлин и возглавить предстоящее эпическое сражение!

– Как я понимаю, у вас есть двое людей побывавших в мире, о котором вы говорите? Я хочу лично побеседовать с ними! Где они? – недоверчиво сказал Гитлер, снова принявшись разглядывать чертежи, принесенные Бахом.

– Один из них проходит обследование в специальной клинике… Второй, под надежной охраной в моей штаб-квартире, – быстро ответил Мюллер.

– Но какие специалисты потребуются нам, чтоб вернуть контакт с высокоразвитой подземной цивилизацией? – спросил тут министр пропаганды.

– Этим, как раз и озабочен сейчас Айзенберг! – сказал шеф гестапо, переглянувшись с Борманом.

«Кажется, арест откладывается», – с неподдельным облегчением, подумал Феликс Ленц.

Ⅳ. «Под грозной броней, ты не ведаешь ран!..»

«…Азазэль обучил людей, как делать мечи, и ножи, и щиты, и нагрудные латы, ознакомил их с металлами земными и искусством их обработки… Семьяза научил колдовству, и как прививать деревья, Армарос – разрешению от магических чар, Баракийал – астрологии, Кокабэль – созвездиям, Эзекеэль – распознаванию облаков, Аракиэль – знамениям земли, Шамсиэль – знамениям солнца, и Сариэль – движению луны…» – Мысленно процитировал древнюю легенду математик.

Лемешев стоял, уперев руки в боки и гордо подняв голову. Стоял, посреди агрегатно-сборочного цеха и наблюдал, как рождается самый могущественный звездный корабль в истории, которому еще не было равных!

Общая сборка «Ковчега», которая предусматривала, как соединение всех отсеков и агрегатов грандиозного космического крейсера воедино, так и прокладку внутренних кабелей и труб, монтаж всевозможных систем и приборов, велась полным ходом. Последним этапом данного процесса, должны были стать испытания аппарата.

Прошло несколько месяцев с момента включения Лемешева в элитное инженерное подразделение, которое по замыслу начальства должно было обеспечить высочайшее качество изготовления уникального аппарата, сконструированного по известной с 50-ых годов ХХ века «самолетной схеме».

Крылатый сорокаметровый космоплан должен был обладать простотой конструкции, минимальным весом, предельной прочностью, выдерживать колоссальные перепады температур, иметь высокую маневренность и наименьшую из возможных зависимость от наземных систем.

Без всякого сомнения, создавалось это грозное детище самых передовых технологий, как реальный космический крейсер, способный с огромного расстояния идентифицировать цель в межпланетном пространстве, вычислить дальность, определить траекторию, форму, размеры и все необходимое для стопроцентного поражения противника с первого выстрела.

Как теперь знал Лемешев, помимо скорострельных автоматических пушек, противоспутниковых ракет и лучевого оружия, «Ковчег» обладал способностью зондировать поверхность любой планеты, даже сквозь самый плотной слой облаков, и поражать наземные цели, используя принципиально новое, «двуствольное» импульсное оружие, которое держалось в большом секрете, даже от большинства «посвященных». Помимо этого, космический крейсер мог нести на борту термоядерные ракеты…

Работая в новейшем отделе, сформированном с целью обеспечения качества при создании этой сверхсовременной, совершенной в высшем техническом смысле и небывалой, фантастической Машины Покорения Космоса, Лемешев не мог отделаться от двоякого чувства.

С одной стороны, его одолевала гордость за себя и за тех, кто был рядом от того, что он сам,» воочию» наблюдает, рождение новой легенды… Вспомнились слова последнего генсекретаря Страны Советов, утверждавшего, что отставание в области военных технологий беспощадно ударит по отстающим в гонке вооружений, разрушит планы в социальной сфере и не позволит повысить жизненный уровень населения… Одним словом, соперничество с ведущими странами нас непременно разорит и приведет к поражению… «Где же оно, это отставание?» – c иронией задавал себе вопрос математик.

С другой: было непонятно, как строительство «Ковчега» сочетается с идеями международного сотрудничества, разоружения и избавления грядущих поколений от бедствий войны?

Данное противоречие, не давало математику покоя…

Не понимал до конца он и цели создания этого крейсера… И своего участия в данном грандиозном проекте…

Стоя рядом с коллегами в огромном сборочном цехе, наблюдая за деловой суетой вокруг, Лемешев услышал голос начальника отдела Нотаныча, объявившегося вдруг в сопровождении своего зама и каких-то незнакомых Лемешеву личностей в производственных халатах накинутых поверх дорогих «цивильных» костюмов. Вся делегация была также оснащена белыми касками и имела внушительный, строгий вид.

«Три извечных вопроса русской истории… Что делать? Кто виноват? И… Что за комиссия?» – подумал математик с усмешкой.

– Вячеслав, я тут занят… У меня проверка из института сертификации, – тихо сказал Войцеховский, наклонившись к Лемешеву. – Пойдешь в половине одиннадцатого на совещание к новому ответственному за производство… Говорят, крайне взыскательный и суровый субъект… Назначен первым заместителем генерального по вопросам, касающимся именно «Ковчега». В общем будь начеку и постарайся, чтоб он тебя не уволил… Говорят, чуть что не по нем, может пропуск разорвать и выставить за ворота, без долгих предисловий.

– Будет сделано Владимир Натанович, – кивнул математик и посмотрел на часы.

Стрелки показывали 10.15…

– Эй, мастер! Не помню, как вас там… Пойдите сюда! – тем временем крикнул заместитель Нотаныча, обращаясь к невысокому, шустрому парню в джинсовом костюме. – Иди-ка сюда, у нас к вам вопрос…

Заместителем Войцеховского назначили сына коммерческого директора. Лемешев его на дух не переносил… Считал недалеким, напыщенным, самовлюбленным павианом, уверенным в собственной исключительной ценности для общества.

– Вот вы мастер самого передового цеха нашего предприятия… – Продолжал заместитель Войцеховского, наслаждаясь моментом и тем, как вся комиссия слушает его речи. – Мы тут все боремся за выполнение графиков… За культуру производства… За дисциплину, в конце концов… А вы, почему-то без каски и без халата… В кроссовочках, понимаешь… Вы на танцплощадке что ли? Вот я наблюдаю вмятину на этой транспортировочной тележке, откуда она? Кто наказан за порчу заводского имущества?

– Это мы сейчас быстро выясним, – не моргнув глазом, ответил мастер и принялся на глазах удивленной комиссии листать огромную общую тетрадь, видавшую виды и порядком затасканную… – Это у нас Егоров сделал, – продолжил мастер, открыв наконец, «нужную» страницу… – Молоток уронил, значит, в январе прошлого года…

Нотаныч с Лемешевым едва удерживались от смеха.

– У вас, что серьезно, здесь все записано? – удивился один солидный толстяк из комиссии, пытаясь, вместе с пораженным замом, разглядеть хоть что-нибудь в мелком, витиеватом, практически «врачебном» почерке мастера, при расшифровке которого даже опытные исследователи египетских иероглифов, скорее всего, рыдали бы от бессилия…

– В моем «талмуде» все-все записано, – искренне посмотрев на высокую комиссию, подтвердил мастер.

– И как вы его наказали за это? – недоверчиво переспросил зам Войцеховского.

– Уволили разумеется, с «волчьим билетом»! – подобострастно улыбаясь, заверил мастер…

Стрелки наручных часов Славы Лемешева, тем временем приближались к назначенному сроку.

– Я побежал, на совещание опоздаю, – хихикая сказал Лемешев и устремился к выходу…

В приемной у генерального скопилась масса народу, Лемешев с удивлением обнаружил, что на соседней с директорской дверью и, в самом деле, появилась табличка: Первый Заместитель Генерального Директора.

Совещание началось минута в минуту. Слава никогда не понимал смысла собирать по три раза в день такое количество народа и заставлять всех слушать о проблемах котельной, о том, что происходит в строительном цехе и какие трудности у механика ремонтной службы… Почему нельзя сэкономить время и вызвать всех по отдельности?

Новоиспеченный «ответственный за ковчег» был, на самом деле, суров.

– Прекратите наконец шуршать бумагами, вы мне думать мешаете! – рявкнул он на приглашенную сюда мадам из бухгалтерии, нервно перебиравшую какие-то листочки. – А вы, имеете особый талант говорить невероятно долго и пространно, при этом не сказав ни единого слова по существу!

Это уже относилось к главному энергетику, докладывавшему о строительстве новой котельной.

– Ответьте мне прямо… Вы обещали не подвести! Уложиться в сроки! И каков результат?

– Обещал не подвести и не подвел… Ни газ, ни электричество, ни воду! – ответил на это энергетик, как ни в чем ни бывало. – А что касается сроков, так еще фараон Хеопс пришел к выводу, что ни одна стройка не способна уложиться в сроки и в смету…

В комнате раздались сперва робкие смешки, затем, все начали откровенно хохотать…

– В следующий раз, мистер остряк, отправитесь искать другую работу, – как ни странно, беззлобно, сказал на это «ответственный», после чего и сам захихикал.

Примерно через час, наслушавшись вдоволь о производственных трудностях, планах и перспективах, математик, к которому ― Слава Богу! ― вопросов у нового начальства пока не оказалось, выбрался в коридор, и собирался уже направить стопы в курилку, когда увидел, дожидавшегося его типа «из конторы»… Того самого, что стоял тогда у окна, когда «генерал» беседовал с Вячеславом на предмет его новой работы.

– Я за вами, Лемешев, поедем на ковер к моему руководству… С «вашими» я все уже согласовал.

На улице их дожидалась черная блестящая «Волга», знаменитая «догонялка КГБ». Математик слышал, что собирали их по технологиям «Чайки»³ в специализированном цехе Горьковского автозавода. Частникам такую машину было не взять даже по огромному блату…

– На работу сегодня вы уже не вернетесь, – сказал «забравший» математика офицер в штатском и подмигнул собеседнику. – Потом скажете куда вас отвезти. Подбросим…

По городским улицам ехали молча. Слава решил не думать о целях этой поездки. Ничем противозаконным он, вроде, не занимался. А отвлечься от производственной суеты и осточертевшей документации, было, как раз, очень кстати.

Место, куда привезла их черная «Волга», оказалось рядовым многоэтажным зданием, размещавшим в себе, как обычные жилые помещения, так и многочисленные офисы, в одном из которых, видимо, располагалась «явочная квартира».

Пройдя мимо обычного с виду вахтера, записавшего посетителей в книгу, Лемешев и его спутник оказались в приемной, где их снова проверили, но уже на предмет оружия. Затем, с разрешения охраны, прошли в ничем неприметную дверь без таблички и замерли на пороге. Уже знакомый математику «персонаж», некогда задававший ему весьма неудобные вопросы на глазах у главного инженера, сидел за столом и слушал высокого энергичного седого мужчину, расхаживавшего перед генеральским столом и что-то объяснявшего хозяину кабинета. Чувствовал он себя здесь абсолютно непринужденно… Курил… Держал одну руку в кармане брюк, а второй активно жестикулировал…

– Да какие там к черту американцы! – говорил он, размахивая правой рукой, с зажатой между пальцами сигаретой. – Силовое поле? Гиперпространство? Телепортация? Вы шутите что ли?! Обо всем этом наша наука реально знает не больше чем питекантропы о квантовой физике или химических лазерах!

– Наша? – переспросил генерал.

– Земная…Человеческая!

– За ними наблюдали прямо с небес… Панорамной фотокамерой вели съемку земли Афродиты… А сами пирамиды, и… так сказать, незваных гостей, снимали посредством новейшего фототелескопа…

Хозяин кабинета наконец посмотрел на вошедших.

– Спасибо, капитан, вы можете идти. Лемешев, проходите, садитесь…

– Я видел эти снимки. – Седой высокий незнакомец, сказал это, кивнув математику.

– Потом они «ослепили» наш аппарат, а затем и вовсе уничтожили его…

– Ослепили при помощи лазера?! Это какая же требуется энергетическая установка?

Генерал сделал жест рукой, призывающий собеседника временно прекратить дискуссию.

– Это ― тот самый математик, сейчас работает непосредственно на заводе… Трудится над производством «Ковчега».

– А что он там делает? – незнакомый Лемешеву мужчина изучающе посмотрел на Славу.

– Что вы там делаете, Вячеслав Анатолич? Впрочем, нам надо наконец познакомиться…

Генерал, облаченный в серый штатский костюм, кивнул на седого высокого незнакомца.

– Это Вениамин Александрович. Директор специально созданного объединения ― я так думаю, ты неоднократно о нем уже слышал ― ответственного за создание «Ковчега». Меня зовут Олег Николаевич, генерал-лейтенант, состою на службе в организации, которая курирует ваш «почтовый ящик»… Одним словом я отвечаю за безопасность проекта, а Вениамин ― это главный мозг… Творец, в определенном смысле…

– За «мозг» спасибо конечно, – кивнул генералу директор. – А насчет «творца» ― уже явный перебор…

– Не скромничай… Как ощущение от новой работы, товарищ Лемешев?

– Честно? – спросил Слава и тут же втянул голову в плечи.

– Интересный малый, – усмехнулся директор научного объединения, переглянувшись с хозяином кабинета.

– Давай честно, – сказал генерал без особого нажима. – Что-то не нравится?

– Работа нравится, – быстро ответил Слава. – Есть некоторые вопросы, которые меня мучают…

– Мучают? Тогда говори!

– Может не мое это дело, конечно… Но, вот скажем, наш знаменитый корабль «Буран»⁴… Дорогостоящая разработка… Настоящее чудо техники… Американцам утерли нос! Превзошли их «Спейс шаттл»! «Буран», как я слышал мог станцию «Мир» доставить на Землю прямо с орбиты… И вдруг… Великий проект закрыли… Читал, дескать, нерентабельно… Как же тогда объяснить создание «Ковчега»? Мой прагматичный ум математика не может найти ответ. А я не люблю заниматься тем, что мне до конца не понятно…

Генерал и директор переглянулись.

– Простите, господа, если что-то не так сказал…

– Да нет, все нормально, Лемешев, – генерал достал из стола сигаретную пачку.

«Марльборо курит, не абы что», – подумалось тут математику.

– Дело, если честно, действительно, не твое, Вячеслав Анатолич… И даже не мое… Головы, поумнее нашей с тобой решение принимали. Но, раз уж спросил, отвечу тебе… Работы над «Бураном», и правда, приостановлены. Если хочешь знать лично мое мнение… Не навсегда… Что касается «Ковчега», то создание его ― суровая необходимость.

– Давайте я вам поясню, – поддержал разговор директор научного объединения. – Корабль, который вы строите отличается от «Бурана» и американского «Шаттла» во многих аспектах… Размер и грузоподъемность… Дальность полета… Более продвинутыми системами автоматизации и управления… Вооружение! Система энергопитания… Защита от радиации. Кроме того, «Ковчег» будет способен совершать несколько дальних полетов без замены основных компонентов… Технических новшеств там масса!

– Большего тебе знать пока не положено, но делаешь ты очень важное и нужное дело! – жестом остановив директора, сказал генерал – И у нас на тебя серьезные планы…

– Ты Олег Николаич прям как профессор Челленджер у Конэна Дойла, – хихикнув, заметил директор научного центра. – Умеешь все объяснить максимально доходчиво, кратко и так, чтоб вопросов больше не возникало… Тот, правда, еще для пущей убедительности спускал собеседника с лестницы, ну если, что не по нем.

– Правда очень доходчиво все объяснили, – чуть заикаясь, подтвердил математик.

– Ты, наверное, заметил, что работа в отделе обеспечения качества, не совсем твой профиль? Скажем так, есть на вашем предприятии специалисты более подходящие и по образованию, и по опыту работы… В расчетном бюро ты был больше загружен и был на своем месте… Перевод к Нотанычу мы сделали с единственной целью ― ознакомить тебя с проектом и так сказать с матчастью новейшего космоплана… Понимаешь меня?

– Пока не совсем, – честно признался Лемешев.

– Я беседовал с твоими преподавателями, с твоими начальниками… Как сказал один профессор ― ты если и не гений, то уж точно идиот не без таланта!

– Я знаю о ком вы, – засмеялся математик, – это Оскарыч у Станислава Лема шутку стянул.

– Изучал я, не так давно, и твое досье… Спортсмен… Каратэ увлекался… Футболом… Шахматами… Здоровье отменное, тьфу-тьфу-тьфу… Ты ведь не женат, верно?

– Так точно, товарищ генерал!

– Не собираешься?

– А что, в моем досье нет справки, что я нормальный?

– Юмор твой я оценил… Выходит, не собираешься… Человек ты штатский… В армии не служил даже срочную… Приказать я тебе не могу, но вот предложить контракт подписать, намерение имею.

– А что за контракт? – Лемешев испытал вдруг сильное волнение, сам еще не понимая, чем оно вызвано.

– Работа будет, как раз для таких как ты. У которых, красота и ум и физическая подготовка… Не просто люди ― идеал спартанцев! Гармония, так сказать, физического и умственного развития! Если согласишься, отправим на курсы специальной подготовки… Научишься работать в космосе, а заодно и обращаться с оружием, поскольку, предстоит тебе не «космический туризм», а обычная мужская работа в очень необычных условиях…

В этот момент в голове у Славы возникла сценка из «штатовского» фантастического боевика, где сын одного фермера, живший в американской глубинке в самом конце XXI века, увидел однажды плакат на стене пивного павильона… С плаката улыбался крепкий американский парень, одна половина которого была одета в джинсовый костюм, а вторая в скафандр… «Вступай в ряды звездного десанта! Вселенная ждет тебя!» гласила внизу плаката надпись огромными буквами…

– Ну, что задумался, Лемешев?!

– Неожиданно… Товарищ генерал…

– На размышление тебе ровно неделя. Пока дуй домой. Завтра, как обычно, на работу. Вопросы ко мне есть?

– Есть, – сказал математик, физически ощущая, как, где-то глубоко внутри, созревают два прямо противоположных чувства. Восторг от необычайного приключения. Ну и… Почти первобытный страх, от неизвестной, какой-то нереальной опасности, которая тем не менее, начала обретать, пока еще расплывчатые, очертания.

– Есть вопрос, – повторил Лемешев. – А земля Афродиты… Это, где-то в Греции?

– Много будешь знать ― скоро состаришься! Забудь все что слышал в моем кабинете, кроме одного! Через неделю мне нужен четкий, осознанный ответ о твоем дальнейшем участии в проекте!

Всю обратную дорогу Славик размышлял о полученном им предложении… Близился двадцать первый век… Эпоха, роботов и компьютеров, мирного освоения космоса и технического прогресса… А тут… Вооруженный ракетами крейсер… Какие-то мрачные тайны… Охота на каких-то чужих… Это что же… Задание правительства такое?

Во дворе своего дома на глаза Лемешеву попали два подвыпивших типа, притулившихся у забора, огораживавшего незавершенную, замороженную стройку…

– Я Олег, – сказал один из них, доставая из пакета пластиковые стаканчики, бутылку портвейна и пару яблок.

– Я тоже Олег… Получается ― тезки!

– Знаешь я вот в жизни не встречал ни одного плохого человека… Ну с таким именем…

– А как же этот?

– Который?

– Ну этот… Который у них сначала все сжег… А потом еще щит на ворота прибил…

– Не знаю такого…

Лемешев узнал в одном из мужиков соседа по гаражу, улыбнулся и кивнул ему.

– Постой! – воскликнул сосед и хлопнул себя по лбу. – Ты это про князя что ли?

– Ну да…

– Так это ты князя критиковать надумал? Во-первых, все сжег он у одних, а щит на ворота приколотил другим… Во-вторых, ты что за г… такое, чтоб князя критиковать? За это знаешь чего бывает?!

– Чего? – испуганно переспросил собутыльник соседа.

– Дружина взялась за ногайки! Вот что!

– Так я и молчу…

Так вот и молчи… Давай стакан сюда… Князя он критикует…

«Я вот тоже… Чуть князя не критикнул…» – подумал Слава, заходя в подъезд. – «В смысле, чуть было не начал критиковать…»

Вернувшись домой, с порога, едва разувшись, математик ринулся в комнату, которую сам называл библиотекой. Жил Лемешев в «двушке» на втором этаже в стандартной панельной пятиэтажке. Жилище его делилось, по сути, на две неравные части. Гостиная, столовая, спальня в одном помещении, кабинет и библиотека в другом.

Письменный стол, простенькие стеллажи с книгами вдоль стен, пара стульев, диван, заваленный всевозможными журналами… Книг у математика было много, разместить их «красиво», жилплощадь не позволяла.

Наспех сварив кофе, Слава принялся рыться в своей «сокровищнице знаний», пытаясь хоть как-то разобраться в новом повороте своей судьбы. Извлечь максимум пользы из сведений, почерпнутых на «явочной квартире» примерно час назад.

– Во всем этом хаотичном нагромождении фактов, мистер Холмс, прослеживается нечто странное… То, что мы англичане, называем, порой, словом «мэтод»! – вслух обратился к самому себе Лемешев, выкладывая на письменный стол энциклопедии, книги по астрономии, потрепанные географические атласы, пыльные тома, написанные историками.

Гора книг начала приобретать критический характер, когда Лемешев, отдышавшись, плюхнулся в кресло и, закурив, ответил себе:

– Дорогой друг, предлагаю использовать «мэтод» дедукции! Главное, ничего не упустить, доктор Ватсон… Все фрагменты мозаики, должны плотно прилегать друг к другу, без всякой подгонки… Без обработки напильником и забивания молотком, без грубой силы… Гарантия верных выводов в том, что все предпосылки, какие будут нами использоваться ― окажутся истинными…

– Запутанная, все же история, мистер Холмс, – сменив напыщенное выражение физиономии на растерянное, – жалобно промямлил Лемешев.

– Ха-ха-ха-ха! – Математик отхлебнул кофе из чашечки и выпустил в потолок несколько дымных колечек. – Лучший в мире мозг, ржавевший без дела, наконец получил настоящую сложную задачу, Ватсон! И мы с вами ее непременно решим… Разумеется, как всегда, гениально!

Итак, что было известно на данный момент? В обстановке чрезвычайной скверности, на предприятии, где работает Лемешев создается новейший космический аппарат, именуемый не иначе как «крейсер». Корабль оснащен уникальной компьютерной системой управления. Самыми современными средствами локации и навигации. Новейшими средствами разведки, включая какие-то непостижимые для понимания оптические квантовые локаторы, созданные при посредстве таких гениальных умов, как Эйнштейн, Планк, Гейзенберг, сумевших открыть человечеству новые горизонты познания. Объединивших волновую механику и квантовую электродинамику и при этом, оставшись в здравом уме… При строительстве «Ковчега» используются самые перспективные алюминиевые и титановые сплавы, жаропрочные стали… Крейсер одет в броню, способную выдерживать невероятные перепады температур… Вооружен скорострельными пушками, ракетами «космос-космос» и «космос-поверхность», револьверными катапультами, способными использовать ядерное оружие… Обо всем этом математик имел лишь общее понятие, но догадывался, что средства защиты и нападения у «Ковчега» имелись значительные… Тоже самое касалось и сверхсекретного ядерного силового двигателя, по ходу дела, разработка была перспективная и уникальная.

Для чего создавался этот, крайне дорогостоящий, корабль? Средства для его строительства, без сомнения, требовались колоссальные… Как намекнул генерал, не для «космического туризма». Было также сказано, что создание «Ковчега» вынужденная мера…

В разговоре упоминались какие-то «чужие», обнаруженные со спутника… Собеседник генерала был уверен, что это не американцы… Говорил о необычайных технических возможностях этих загадочных существ… Если Лемешев верно понял, заметили их в непосредственной близости от каких-то там «пирамид»… Но, где находятся эти сооружения? Если фрагмент разговора, случайно услышанный Лемешевым, относился все же к использованию «Ковчега», то пирамиды должны находится, где-то в далеком космосе? В наличии каких-либо рукотворных сооружений на Марсе, Луне и уж тем более, на таких экзотических небесных телах, как Титан, Европа, Каллисто и прочих спутниках далеких планет-гигантов, математик здорово сомневался. Не верил он и в маленьких «серых человечков», разумную плесень, мыслящие «темные» облака, живые океаны и прочие инопланетные чудеса. Может, где-то во Вселенной они и есть, но нам такое может угрожать лишь со страниц фантастических книг и с телеэкранов.

Читая журналы и книги на данную тему, математик все больше приходил к мысли, что человечество, если и не уникально, то практически одиноко во Вселенной… Впрочем, специалистом он в данном вопросе не был… Однако невозможно отрицать что наша Земля разительно отличается от всех известных планет. И солнце, видимо, вовсе не рядовая звезда…

Уравнение, одним словом, имело слишком большое количество неизвестных, разобраться в нем Лемешев был в данный момент не способен…

Оставалась, конечно, последняя существенная зацепка… Земля Афродиты!

Какое-то время Слава усиленно напрягал свою память, пытаясь найти в глубинах этого, сильно забитого информацией «чердака», хоть что-нибудь подходящее…

С другой стороны, генерал никогда ни о чем не говорит напрямую… Все какими-то иносказаниями и намеками… «Контора», «почтовый ящик», «научное объединение, о котором ты слышал…»…земля Афродиты, скорее всего, такая же аллегория… Возможно и есть в этом странном названии скрытый намек на реальную «географию»… Но, как раскодировать это, пока не ясно.

Лемешеву вдруг подумалось, что поведение «генерала» и «директора» во многом напоминает повадки заговорщиков! «Явочная квартира», таинственные намеки, да и сам этот проект на фоне разрядки и разоружения весьма подозрителен!

И на кой черт им потребовался «математик» для их космической боевой экспедиции? Что он там будет делать?!

Чем больше Лемешев думал над этим, тем больше догадывался, что дело здесь какое-то «темное».

Кстати, ведь по телевидению недавно рассказывали будто спецы из НАСА нашли пирамиды на Марсе! Точно, показывали, что там среди красных песков, на фото со спутника обнаружили целый город… Конечно, давно разрушенный и покинутый марсианами… Как интересно там называли область на Марсе? Вдруг «земля Афродиты»?

В том, что на фото, о которых он вспомнил, были обычные марсианские скалы, Слава не сомневался… Но, как все-таки называлась данная марсианская территория?

Как человек продвинутый, Лемешев был наслышан о существовании «интернета». Это секретная разработка военных «штатовских» лабораторий, как где-то читал математик, давала невероятные перспективы… Было бы неплохо иметь у себя такую вот волшебную систему обработки информации… Все, что угодно можно, наверное, посмотреть, не копаясь в книгах…

Размышляя о Пентагоне, вражеских происках и тому подобных вещах, Слава вдруг вспомнил об одном знакомом писателе… Сочиняет всякую уфологическую белиберду… Но здорово эрудирован… Если попробовать ему позвонить, то можно сэкономить массу времени…

Крутанув шесть раз диск телефона, Лемешев дождался, пока на другом конце провода возник заспанный голос давнишнего приятеля…

– Кидония, – сказал писатель. – Столовые горы на Марсе… Там американцы вроде какие-то пирамиды сфоткали… Что? Земля Афродиты? Первый раз слышу…

Уже ближе к полуночи, когда Лемешев отложил на тумбочку томик японской поэзии, выключил ночную лампу и приготовился спать, оглушительно зазвонил телефон.

– Старик, узнал я, то что ты спрашивал! – прокричал в трубку писатель, явно довольный своей способностью разобраться в любом вопросе. – Земля Афродиты ― это гигантский материк на Венере… По площади ― больше чем Африка… Что? Почему не может быть? Не твой вариант? Ну, тогда извини… Чем богаты, тем и рады… Пока!

Ⅴ. Проходная пешка

В подземную тюрьму гестапо, ставшую теперь весьма надежным убежищем от сыпавшихся с небес англо-американских бомб, партайгеноссе Борман прибыл в точно указанный им же срок. Секунда в секунду, как было предписано им по телефону…. Стрелки на часах Мюллера, на которые шеф тайной полиции бросил взгляд по привычке, подтвердили исключительную пунктуальность рейхсляйтера.

В кабинете Мюллера громыхало радио… Геббельс, воодушевленный известием, о внезапной кончине американского президента с крайним восторгом вещал о «чудесном повороте немецкой истории».

«…повторяются великие события Семилетней войны, когда не стало русской императрицы и Пруссия была спасена от поражения, которое казалось тогда неминуемым! Теперь мы наблюдаем колоссальный поворот в истории Третьего рейха! Сотрудничеству советов с американцами приходит конец! Близится час, когда непобедимые войска Германии, под руководством гениального фюрера и его талантливых военачальников нанесут противнику решительное поражение…»

– Выключите радио, в ушах от него звенит…

Борман небрежным движением поставил стул напротив стола хозяина кабинета, по-хозяйски отодвинул бумаги Мюллера в сторону, затем взгромоздившись на стул, дождался пока шеф гестапо отключит приемник.

– Наступает решающий момент, дружище. – Борман пристально посмотрел на своего визави. – Восточнее Берлина русские сосредоточили огромное количество войск… По обе стороны кюстринского шоссе начались непрерывные атаки с применением большого количества танков, тяжелой артиллерии и штурмовой авиации. Думаю, еще две недели и начнется штурм имперской столицы, Мюллер…

– Согласен свами, рейхсляйтер. Новый командующий, назначенный для… – Шеф гестапо на мгновенье замешкался. – Для этой последней битвы… – Начальник тайной полиции рейха, сказал это, осторожно поглядев в глаза Бормана. – Назначенный вместо растерявшегося перед армадой надвигающихся русских танков, «вождя СС»… С энтузиазмом превращает Берлин в «неприступную крепость». Это означает, что выбраться из города, будет крайне сложно… Одним словом, я понимаю, рейхсляйтер, ваши слова о «решающем» моменте.

– Нас с вами никто не «слушает» здесь? – Собеседник Мюллера огляделся по сторонам.

– Разумеется нет! Здесь моя вотчина. Без моего разрешения здесь муха не пролетит…

– Прекрасно, дружище Мюллер. Разговор у нас будет не для чужих ушей…

– Раз уж мы с вами теперь союзники в несколько большем смысле, чем просто шеф тайной полиции рейха и начальник партийной канцелярии, позвольте задать вопрос, который тревожит меня с момента совещания у фюрера. Я о совещании, на котором поддержал вас с идеей проникновения в загадочный подземный мир, посредством ракеты этого сумасшедшего гения… Как его там зовут?

– Пауль Бах, – усмехнулся Борман.

– Скажите, мы ведь с вами не собираемся, в самом деле, забираться в эту чертову ракету и отправляться в безумное путешествие прямиком в преисподнюю?

Лицо Бормана исказила вдруг странная гримаса. Вначале Мюллеру показалось, что его собеседник намерен чихнуть… Однако вскоре выяснилось, что руководитель НСДАП едва сдерживается от смеха.

– Вот уж не думал, дружище, что шеф самого кровожадного карательного органа на свете, может быть подвержен такому страху! – Борман все-таки расхохотался. – Видели бы свое лицо сейчас! Мюллер…

– Ничего смешного, – обиженно сказал хозяин кабинета. – По мне, так лучше уж ампула с цианистым калием, чем та участь, что уготована экипажу этой проклятой ракеты… Если она вообще не взорвется, еще на старте, то уж точно застрянет на большой глубине… Интересно, что подумают наши далекие потомки, обнаружив внутри этой адской штуковины человеческие скелеты в скафандрах!

– Вы, разумеется правы, – закончив смеяться, Борман принялся вытирать платком, выступившие от хохота слезы. – У нас с вами есть дела намного важнее и гораздо интереснее, чем добровольно заточать себя в этот реактивный склеп… Наверное самый дорогостоящий в мире! Учитывая, что в моих руках банковские счета, а также ключи от многих тайных сокровищниц, где находятся великие ценности, вывезенные со всей оккупированной нами Европы и из Советской России! Поверьте, дружище, речь идет не об одном миллиарде долларов! В ваших руках, при этом, мастерски законспирированная организация, распространенная по всему миру! Уж не сомневайтесь, Мюллер, мне хорошо известно, как вы со времен поражения в Сталинградском побоище, начали активно искать пути эвакуации из осажденной столицы рейха, когда придет время…

– Я делал это исключительно в целях спасения преданных нам борцов за идеалы национал-социализма! – Не моргнув глазом, ответил Мюллер.

– Это я понимаю, – сказал Борман весьма любезным тоном. – Поимо денег, в моих руках секретная клиника, где нам сделают пластическую операцию… Так сказать, без очереди… Да так, что мы станем еще моложе и еще красивее… А в ваших, помимо недвижимости за границей, как я прекрасно осведомлен, есть филиалы успешных коммерческих и прочих частных компаний, в которые можно весьма удачно вложить финансы для развития бизнеса.

– Вы, в самом деле, хорошо осведомлены, рейхсляйтер. – Вздохнул шеф гестапо. – Впрочем, я тоже кое-что знаю о вас, в этом смысле, мы оба хорошо поработали…

– Спросите, зачем мне был нужен этот ракетный проект инженера Баха?

– Честно говоря, меня это сильно интересует, – подтвердил Мюллер.

– Эта ракета, дружище, гарантия нашей с вами безопасности в самом ближайшем будущем! С ее помощью мы решим две особенно важные задачи… Во-первых, мы, заручившись поддержкой фюрера, спровадим несколько важных персон… Тех, кто может помешать нам в будущем. В окружении Гитлера есть опасные конкуренты, слишком хорошо осведомленные, как о финансовой, так и о политической стороне наших с вами дальнейших планов… Отправим их исследовать внутреннюю полость земного шара… Есть также те, кто будет слишком опасен для нашей подпольной жизни, ввиду своей излишней заметности… Вы же понимаете, Мюллер, что после крушения рейха, наши враги начнут настоящую охоту за теми, кто был предан фюреру и сильно старался воплощать в жизнь его грандиозные планы?! Ищейки из английских, советских и американских спецслужб, будут с остервенением разыскивать всех, кто причастен к расовым и политическим чисткам, виновен в расправах над евреями, военнопленными, подпольщиками, партизанами и коммунистами… Сами понимаете, такие одиозные лица, как Гиммлер, Кальтенбруннер или, например, Геббельс, не нужны нашему подполью…

– А фюрер?! – быстро задал вопрос шеф гестапо и трясущимися руками, принялся выдвигать ящик письменного стола. Схватился за сигареты. Заметно нервничая, закурил.

– О фюрере разговор отдельный… Свое дело он сделал… Нам сейчас важнее другое!

– Что же? – жадно затягиваясь сигаретой, поинтересовался Мюллер.

– В бункере, где сейчас укрываются Гитлер и его приближенные, насчитывается примерно семьсот человек, включая охрану, обслуживающий персонал и семьи некоторых высших чиновников. Мной, Мюллер, сделано все, чтобы наш «особо секретный» план путешествия в недра земного шара, стал достоянием, как можно большего числа из этих персон… Когда СМЕРШ, НКВД, британская МИ-6 и подчиненные Аллена Даллеса займутся допросами уцелевших свидетелей, надо, чтобы в их показаниях, как можно чаще звучало упоминание о ракете Пауля Баха и нашем с вами бегстве на ней… Понимаете?

– По-моему, гениально задумано, – кивнул Мюллер.

– Помимо этого, в руках у противника будут подлинные документы, подтверждающие эти показания… Кстати, дружище Мюллер, у вас есть какая-нибудь приличная недвижимость на Борнео?

– Что? На Борнео?.. Кажется, есть… Простите, рейхсляйтер, мне тут подумалось… Какая ужасная судьба уготована некоторым верным борцам за идею, которые отправятся в этой ракете, помимо опасных для нас представителей из государственного аппарата рейха… Взять того же майора Ленца, например… Или двух отличных офицеров люфтваффе, которых обучали управляться с реактивным… Как там называется эта штука, на которой они должны лететь к Прозерпине?

– Жертвовать пешками, суровая необходимость, Мюллер. Вы же понимаете, что контрразведка у русских и их союзников будет проверять подкинутую нами «дезу» с особым рвением… Все должно быть натурально!

– Вы правы, рейхсляйтер…

– Теперь, вот что, Мюллер… Вам следует подкинуть русским информацию, что завтра, максимум послезавтра, по шоссе Берлин-Науэн, из осажденной столицы рейха на запад, направится черный «мерседес», в котором группа офицеров Генерального штаба повезет особо важные документы лично Мартину Борману! И не куда-нибудь, а на тщательно замаскированную ракетную базу, скрытую на огромной территории, которую фюрер выделил в свое время для создания Глобального Зоопарка…

– Лично вам? – переспросил Мюллер.

– Среди отважных патриотов рейха, которых Пауль Бах отправит в своей ракете покорять неведомый мир подземной цивилизации, сейчас находится мой двойник… Замечательный актер, много лет изучавший до мелочей мою биографию, повадки, привычки и все, что еще необходимо для его миссии… Лицо его скрыто бинтами, однако, никто не сомневается, что он настоящий Мартин Борман…

– Есть свой человек, внедренный в Красную Капеллу⁵ еще в сорок втором году. Пока еще не использованный. Доверие к нему среди антифашистского подполья позволит все провернуть в лучшем виде…

– Отлично, дружище! Сегодня получите портфель, который должен попасть в руки СМЕРШа… Из бумаг, которые там обнаружат, «красные» приобретут первые сведения о ракете Пауля Баха, о стартовом комплексе, при обследовании которого, сыщики выяснят, что ракета и, в самом деле, отправилась в путешествие…

– А кто повезет документы?

– Ваш этот… Феликс Ленц и еще несколько офицеров… Но учтите, мне потребуется обратная связь. Ленц и его компания, отправятся в свой решительный прорыв не ранее, чем я буду точно уверен, что русская контрразведка «клюнула» и на дороге автомобиль будет ждать засада!

– Все это будет сделано… Не сомневайтесь, рейхсляйтер… Все же, хотелось бы уточнений по еще двум вопросам.

– Ну, говорите, Мюллер… Что у вас еще за вопросы?

– Первый касается Прозерпины, подземного мира и всего, что мы с вами говорили фюреру на том совещании… Что все-таки послужило основанием для данной идеи? На второй, я кажется уже сам отыскал ответ… Хотел спросить, зачем вам понадобилось вообще рассказывать обо всем этом Гитлеру? Риск был огромный… Теперь понимаю, что без доклада фюреру вы не могли бы создать в фюрербункере необходимый нам слух о бегстве в подземный мир…

– В целом вы верно уловили ход моих мыслей, однако, дело не только в распространении ложной информации… Вот, прочитайте… Этот донос, по счастью отправленный на мое имя, мог попасть на стол Гитлера и уничтожил бы меня в одночасье… А так мы с вами сыграли на опережение!

На стол перед Мюллером лег, исписанный от руки, лист бумаги.

« …считаю своим долгом доложить Вам, рейхсляйтер, что в мои руки попала магнитофонная запись беседы между моим непосредственным шефом Отто фон Айзенбергом и странной личностью, которую я в дальнейшем буду здесь именовать Посланником, поскольку, помимо этого псевдонима, мне о нем ничего не известно…

Беседа состоялась… февраля 194… года, в полночь, в кабинете моего начальника, в обстановке чрезвычайной секретности…

…скрыл от своего руководства, а также от высших руководителей рейха, сведения о существовании таинственного механизма, способного дать в руки своего обладателя поистине фантастические возможности влиять не только на ход истории всей человеческой цивилизации, но и на Мироздание в целом…

…если верить Посланнику, Вселенские часы существуют в, скрытом от обитателей земной поверхности, внутреннем пространстве нашей планеты…

…является вопиющей изменой делу национал-социализма, преступлением перед рейхом и предательством будущих поколений тысячелетней империи…

Не придавал этому серьезного значения, поскольку услышанное казалось мне весьма фантастичным…

…узнав о создании ракеты, способной проникнуть во внутреннюю полость земного шара, понял, что замыслы изменников приобрели вполне материальные очертания…»

– Что это? – с сомнением глядя на собеседника, спросил шеф гестапо, отложив, прочтенный «по диагонали» текст. – В этом есть хотя бы немного правды?

– Признаюсь, что был момент, когда я всерьез подумывал вплотную заняться выяснением этого вопроса, – пожав плечами, Борман спрятал донесение в кожаную папку. – Боюсь, теперь у нас нет времени и сил, для того, чтоб выяснить это… Пришлось кое-что досочинить для правдоподобности и доложить фюреру в том виде, в каком вы слышали… Сам Айзенберг намерен выяснить это до конца… Но, думаю, все это полная чушь… Но ведь нам это только на пользу?

– А этот «посланник»… Кто он?

– Странная личность, явившаяся к Айзенбергу в ходе его демонических экспериментов, целью которых были попытки контакта с Высшими Сущностями, обитающими за пределами материального мира. Айзенберг это делал посредством сотрудников своего отдела.

– Какой-нибудь шарлатан, разумеется?

– Если не хуже, – усмехнулся рейхсляйтер. – Он может быть кем угодно… Агентом британских, американских или советских спецслужб… Пришельцем из далекого будущего… Самим дьяволом…

Борман усмехнулся, поглядев на вытянувшееся лицо собеседника.

– Я просто излагаю вам версии подчиненных Айзенберга, помешанных на всякой мистике и потусторонних мирах… Исчез этот загадочный субъект столь же немыслимым образом, как и явился… Теперь вы видите, что истинное положение дел немного отличается от того, что мы изложили на совещании в бункере… Кстати, подмена информации о «посланнике» фотографиями кальмара выглядела весьма убедительно! Как и сказка о всемогущей подземной цивилизации… Но это ведь только для пользы нашего дела! Вдруг информация, полученная Айзенбергом окажется достоверной? Тогда, зачем знать правду кому-то, кроме нас с вами?

– Я бы на нашем месте, партайгеноссе, все же приставил к Айзенбергу надежного человека… Вдруг он и вправду сумеет добраться до Прозерпины и этих… Волшебных часов… Я правда не прочитал все внимательно и не понял, что именно в них такого полезного…

– Человека мы, разумеется, на всякий случай приставим, – кивнул рейхсляйтер, хлопнув ладонью по папке, поглотившей таинственный текст.

Спустя неделю после разговора, состоявшегося в подземной тюрьме тайной полиции рейха между Мартином Борманом и его визави, Феликс Ленц получил хорошую новость…

Он и еще трое офицеров должны, воспользовавшись «мерседесом» из служебного гаража Мюллера, срочно отправиться из Берлина по шоссе, еще не заблокированному русскими. Дорога им предстояла на стартовую площадку «подземной ракеты» Баха, с тем, чтоб отправиться наконец в свое опасное путешествие… Разумеется, Ленц и не думал участвовать в этой безумной авантюре… Но, стартовый комплекс располагался в зоне будущей американской оккупации… Все складывалось, как нельзя лучше! Выбраться из почти окруженного русскими Берлина, а потом исчезнуть из поля зрения ищеек гестапо, переодеться в штатский костюм и раствориться среди неисчислимого потока беженцев. Затем, добраться до дома… В военных преступлениях майора вряд ли могли обвинить, а значит, впереди будет мирная послевоенная жизнь…

То, что прорыв из, осажденной русскими, «крепости» был запланирован на скоростном и мощном автомобиле, Ленцу, как раз представлялось большой удачей. Он всерьез опасался, что их команду отправят на транспортном самолете. Во-первых, последние берлинские аэродромы в Гатове и Темпельхофе уже были выведены русской артиллерией из строя. Организованная среди городских кварталов взлетная полоса для экстренных рейсов, была весьма опасной для использования. Накануне Ленц сам наблюдал картину, как стартовавший с нее самолет, рухнул среди городских строений, задев на взлете крылом полуразвалившееся здание. Говорят, там был сильный пожар, и никто из этого самолета не спасся…

Во-вторых, майор сам общался с прилетевшими на совещание к фюреру офицерами из Мюнхена… Они рассказали, что русские зенитки свирепо обстреливают все воздушные цели над Берлином… Все прилетевшие, кстати, были ранены во время своего отчаянного перелета.

На рассвете, облачившись в камуфляжный комбинезон и стальную каску, вооружившись автоматом и «парабеллумом», Феликс Ленц познакомился с теми, кому вместе с ним предстояло отправиться на стартовую площадку ракеты, созданной для проникновения в неизведанные глубины Земли… Туда, где согласно утверждению арийских ученых мужей, существовала неведомая высшая цивилизация, с которой они якобы уже наладили связи.

Получив на руки документы, необходимые для беспрепятственного прохождения через позиции немцев, запасшись водой и продуктами питания, команда в которую был зачислен майор, выбралась из бункера на поверхность.

Чтобы при выезде из Берлина все они не оказались в руках у эсэсовцев вылавливающих дезертиров и предателей, лично Феликсу Ленцу выдали особый пропуск за подписью Геббельса… В последнюю очередь, когда все было готово, старшему в группе, о котором майор знал только то, что он принадлежал к особому подразделению «SP», всучили портфель, предназначенный для передачи в руки важной персоне, дожидавшейся их непосредственно на площадке для старта. «SP» являлось какой-то секретной структурой внутри «SS», о ней Феликс Ленц имел лишь самое общее представление.

Еще один новый знакомый майора, получил на руки карту на которой был обозначен маршрут предстоящей поездки… Этот парень был, по его собственному утверждению, отозван прямиком с фронта, имел огромный опыт действий в тылу врага и на него Ленцу, следовало особенно полагаться, на втором этапе задуманной операции… После проникновения во внутреннюю полость планеты…

Последней в этой команде была высокая и худая фрау, из-под стального шлема которой выбивалась белокурые волосы. Звали ее Марта и она, по словам, инструктировавших майора людей из аппарата Бормана, являлась выдающей летчицей… Опытным офицером люфтваффе…

Наконец вся, собранная наспех, компания разместилась в салоне большого блестящего «мерседеса», причем Марта оказалась за рулем машины… Не включая фар, она ловко завела мотор и, резко взяв старт, помчалась по пустым в этот утренний час, проникнутым тревожными ожиданиями, берлинским улицам… В апрельском небе все еще горели последние звезды… Всюду виднелись следы чудовищных разрушений… Глядя в окно на унылый пейзаж, когда-то шумного, густонаселенного города, Ленц старался не думать о том, что дальше готовила для него судьба. Резво стартовавшая от имперской канцелярии летчица, вскоре вынуждена была значительно сбавить прыть, объезжая воронки от бомб и разбитые вдребезги автомашины.

– В любом случае, это лучше, чем дожидаться русских в убежище, подыхая от жары и дыма, с которым не справляется вентиляция, – сказал, сидевший сзади, фронтовик из армейской разведки.

– Скоро пожары в Берлине некому будет тушить и дым станет настоящим бедствием, – подтвердил сидевший с ним рядом, чин из «SP», бережно прижимая к себе портфель, набитый столь ценными бумагами. – Дым и проклятая пыль, от которой и сейчас уже нет спасения!

– А еще этот запах бетона, от которого в подземелье просто воротит! – продолжил для поддержания разговора, отозванный с фронта разведчик.

Феликс, устроившийся на переднем сиденье, переглянулся с летчицей, и они молча улыбнулись друг другу…

Многочисленные волнения, бессонные ночи и ужасы бесконечного напряжения последней недели, в конце концов отступили и Ленц благополучно заснул, как только их автомобиль покинул предместья Берлина. Снилось ему, что-то прекрасное, связанное с кадетской юностью…

Пробуждение оказалось внезапным, пугающим и оглушительно резким…

– Русские! Боже мой! Сколько их!

– Марта дави на газ!

– Они убьют нас… О Небеса! Мы сейчас разобьемся об этот проклятый танк!

– Прекратите истерику! Иначе я вас огрею по голове!

– Сворачивайте же скорее! Они сейчас будут стрелять!

Жаркое апрельское солнце освещало огромные сосны справа, ровную нитку шоссе впереди и перекресток, на который выкатилась русская «тридцатьчетверка», перекрывая дорогу… Зеленые гимнастерки русских, казалось, были повсюду… «Мерседес» здесь, видимо, поджидали, хотя по уверениям человека из аппарата Бормана, напутствовавшего их команду перед выездом, шоссе оставалось свободным и «красных» здесь быть не могло.

Винтовочная пуля пробила стекло и чиркнув по стальному шлему Ленца, проделала вторую дыру в стекле, уже со стороны Марты. Раздался громкий хлопок близкого выстрела… Управляемый Мартой автомобиль в последний момент избежал столкновения с танком, и русские, которых Ленц первый раз в жизни видел так близко, принялись отчаянно палить из самого разного оружия.

Летчица, управлявшая «мерседесом», вела себя, как и положено, представительнице арийской расы! Губы ее, правда, вытянулись в бледную нить, а красивое лицо побелело как мел. Она не бросила руль, умудрилась удержаться от опрокидывания, когда съехала на обочину и снова ловко и лихо выскочила на асфальт, при этом едва не сбив какого-то фанатичного русского комиссара.

Комиссар, умудрился проделать в лобовом стекле два новых отверстия, стреляя из своего нагана в упор. Истошные крики, державшего на коленях портфель, сотрудника «SP» в тот же миг прекратились.

– Черт! Он убил его! – Крикнул сзади офицер армейской разведки. – Но нам, кажется, удалось прорваться!

Ленц оглянулся и увидел стремительно удалявшиеся фигурки русских, которые размахивали руками, видимо, упрекая друг друга… Только теперь майор осознал, что чудом избежал гибели.

– Точно меж глаз! – осмотрев убитого, хладнокровно заметил фронтовик, выдергивая из рук погибшего заветный портфель.

– Кажется бак пробит, стрелка стремительно приближается к нулю, – не менее спокойно сообщила мужчинам Марта.

– Сворачивай влево… Вот на эту дорогу! В лес…

Отозванный с фронта разведчик, водил пальцем по карте, пытаясь понять, как действовать дальше.

– Переоденемся в штатское и попробуем, продолжить наш путь пешком! – сказал наконец Феликс Ленц и почувствовал жжение в левой руке. – Черт подери… Я, по-моему, ранен…

Вечером, переодетые в штатское, оставившие при себе лишь портфель и карту, компас и минимум оружия и патронов, майор и его сослуживцы выбрались на окраину небольшого провинциального городка. Продырявленный русскими пулями «мерседес» был покинут ими в, полном тихой печали, сосновом лесу… Отдать последние почести, погибшему было некогда, ведь русские наверняка организовали преследование…

– Видите церковь? – спросил фронтовой разведчик, которого, как выяснилось, звали Карл Фейгенбаум.

– Предлагаете укрыться в церкви? – спросила Марта, как оказалось, носившая звание гауптмана и служившая раньше в особом летном отряде, созданном для испытаний новейшей реактивной техники.

– Разумнее использовать ночь для передвижения, а днем укрываться? – предположил Феликс Ленц.

Майор не знал еще, как его новые знакомые отнесутся к идее, добраться до американской оккупационной зоны, а там, смешавшись с беженцами, благополучно разойтись по домам. Попасть в плен к русским, чтобы, как выразился фюрер на одном из совещаний, пешком, под конвоем, побрести в сибирскую тундру, казалось Феликсу не лучшей перспективой.

– Вы ранены, Ленц, и все мы здорово выбились из сил… – Сказал Фейгенбаум голосом заботливого отца. – До места назначения, нам предстоит еще долгое и опасное путешествие… Идемте, узнаем, удастся ли нам получить ночлег в этом городе… Но прежде всего, предлагаю, попробовать найти приют в церкви. А утром разыщем здешнего бургомистра, покажем подписанный Геббельсом документ и потребуем новый автомобиль!

– Если к утру не выяснится, что здесь уже обосновались русские, – ответил на это майор.

Уже поздно ночью, когда Марта и Фейгенбаум забылись в объятиях Морфея и видели, наверное, не первый сон, Ленц сидел в маленьком церковном флигеле в компании местного пастора, пил с ним суррогатный кофе и предавался философской беседе.

– Несмотря на тот факт, что при Гитлере ни один немецкий епископ не был брошен в концлагерь, а те из моих собратьев, что были схвачены гестапо, скорее пострадали за антифашистскую пропаганду, а не за христианские убеждения, я уверен, что фюрер ― это и есть антихрист! – говорил пастор, отхлебывая из чашечки. – Его чудовищные преступления носят настолько глобальный характер, что у меня нет в этом сомнений.

– Антихрист?! – мрачно усмехнулся Ленц. – Никогда до конца не понимал, следует ли из этого, что он против Иисуса Христа, или данный термин, надо понимать, как попытку заменить собой сына божьего в сердцах и умах людей?

– И то и другое, разумеется, – живо среагировал пастор, подвигая майору блюдце с печеньем. – Вы ешьте, не стесняйтесь…

– Я видел фюрера относительно недавно, – Ленц сказал это, пристально наблюдая за пастором. – Мне представляется, что вы преувеличиваете его мировое значение… Для Гитлера война была прежде всего статистикой о потерях, движениями линий на картах, о разрушениях городов и о мучениях народа, по-моему, он никогда не задумывался… Сам он, конечно, уверен в своей гениальности… Но достаточно ли этого, отче, чтобы претендовать на роль врага самого Господа?! Не слишком ли масштабно?

– А что вообще нашим предкам было известно об антихристе, если обратиться к первоисточникам? – заметил на это пастор, откинувшись в кресле и, в свою очередь, изучающе глядя на Ленца. – Подлинного имени его они не знали… Рождение и ранняя биография, согласно пророчествам, должны быть загадкой… Известно, что воспитан он будет тайно, а после, внезапно вдруг возмутится и воцарится! Внешности он будет человеческой, ведь в его планы входит выдавать себя за Мессию… Если посмотреть на фюрера с этой точки зрения, то прослеживаются прямые аналогии, естественно в извращенной, кощунственной форме! Были у него и свои лжепророки и свое «крещение», апостолы, проповеди, влияющие на массы людей с мистической силой! Добавим борьбу с установившейся на данный момент в обществе официальной религией… Сюда же следует отнести и веру в свое великое предназначение… Желание повлиять на весь мир и на все человечество, изменив устоявшиеся традиции до полной неузнаваемости! Открыть новую эру в конце концов! Наводит на мысль и сходство исторической ситуации, которая наблюдалась в Иудее, накануне рождения Христа и той, что сложилась в Германии после первой мировой войны…

– Хорошо, что гестапо нас не слышит! Допустим, вы меня убедили, падре, но, что у нас выходит с, предсказанной великими умами, датой явления «врага рода человеческого» в наш мир?

– Дата, когда антихрист объявится на Земле неизвестна, но есть некоторые признаки… И первый из них ― падение веры!

– Тут я могу удостоверить, что фюрер как-то обмолвился, будто в церковь теперь ходят одни старухи! – кивнул пастору Феликс Ленц. – А христианские обряды он сравнивал с тем, что делают восточные дервиши и африканские колдуны!

– Второй признак «темных времен» ― это падение нравственности… Что мы тоже наблюдаем…

– Если по мне, так падение это наблюдали еще древние греки, – негромко рассмеялся Ленц. – Простите, что перебил вас, отче… Каков следующий признак?

– Не расшифрован богословами и по сей день! Сказано, что возьмет антихрист от среды удерживающего и держащего… После чего, наш мир непременно покатится в пропасть… Видимо, подразумевается, что будет предпринята попытка изменить христианский закон…

– Идеологическая атака на слово Божие и учение Христа! – поддакнул пастору майор Ленц. – О, теперь я понимаю, что вы отчасти правы, отче… Но ведь целью фюрера было улучшить этот мир, заменив в нем все низшее на высшее… Человеческие расы, культуру, искусство!

– Я прекрасно понимаю, вашу иронию, – сказал пастор. – Но дорого обошлись человечеству эти попытки…

– Да какая там ирония, отче… – Ленц с трудом удержался от зевка, усталость и пережитое утром волнение брали свое. – Спасибо, что приютили и накормили… А что касается, вашего мистического сравнения… Видели бы вы, что теперь стало с вождем нации, когда Берлин окружен, а к его, скрытому под землею, логову вот-вот приблизятся русские танки…

– Вы, как будто рады этому? – удивленно спросил пастор.

– Что вы такое говорите, отче? – усмехнулся Феликс Ленц. – Я сегодня едва не погиб, выполняя приказ… Этого вашего «антихриста»…

С этими словами, Ленц уснул прямо в кресле.

Ⅵ. Теория заговора

О том, как становятся космонавтами Слава Лемешев знал не так мало. Читал в журналах и книгах… Видел в документальном кино. Фантастику, которую математик обожал и боготворил, в данном случае можно в расчет не брать. Обладая прагматичным умом, привыкшим доверять только фактам, только многократно проверенным истинам и не веря практически ни во что, чему нужно верить без доказательств, Слава привык отличать реалии от фантазий, когда дело касалось таких серьезных вещей, как его биография.

Итак, космонавтами становятся либо летчики, либо инженеры… Причем, если это инженеры, то желательно ракетно-космической отрасли… Времена, когда писателя или журналиста возьмут на борт межзвездного рейдера, для красочного описания опасного путешествия, наступят еще не скоро!

Требования к здоровью и физической подготовке для «космических» кандидатов самые строгие… Тщательный медицинский отбор!

Что касается политических взглядов, то и здесь, вроде тоже особые запросы…

Та же история с требованиями к психологической устойчивости, к работоспособности, к умению действовать смело, решительно, а главное, эффективно в опасной для жизни ситуации при наличие жесткого цейтнота, то бишь, недостатка времени на размышления.

Затем, как читал Лемешев, если ты стал таким кандидатом, начинается длительная «общекосмическая» подготовка. Тут будет все: от изучения звездных карт и сложных бортовых систем, а также приборов, до прыжков с парашютом и ежедневных занятий на стадионе и в гимнастическом зале. Придется совершенствоваться в таких дисциплинах, как космическая физика и инженерное дело… Изучать принципы работы космических аппаратов, систем жизнеобеспечения и коммуникаций. Будут и тренировки на специальных самолетах, создающих условия невесомости… И обучение работе с различными инструментами и устройствами, используемыми в космических миссиях. Обязательное обучение пилотированию… Изучение всевозможных аварийных ситуаций… Потребуется учиться проводить медицинские процедуры и эксперименты в условиях невесомости… Работать в команде… Учить иностранные языки…

Потом, если сдашь экзамены, начнется, опять же, долгое и крайне сложное изучение уже конкретной программы, касающейся предстоящего космического полета…

За долгие годы тренировок вырабатываются необходимые профессиональные навыки. Приобретаются нужные технические знания… Растет мускулатура… Отрабатываются всевозможные штатные и внештатные ситуации. Выполняются упражнения, в том числе и не совсем понятные обычным людям, например, многочасовое пребывание в замкнутом пространстве с искусственным освещением с полной звукоизоляцией… Изматывающие проверки «на прочность» при посредстве центрифуги… Отрабатываются приемы работы в скафандре… Особое внимание уделяется обретению навыков действий в открытом космосе… Обязательны, так же, тренировки по такому предмету, как «выживание в экстремальных условиях»… Тут придется учится бороться за жизнь в горах, в тайге и в пустыне…

На протяжении всей этой многолетней изнурительной подготовки «кандидатов» периодически проверяют на медкомиссиях, выбраковывая тех, кто «дал слабину» или тех, чье здоровье окажется недостаточно прочным для космоса.

Таким образом, из довольно большого отряда выбирается несколько самых лучших, надежных и подходящих людей…

Такое представление имел о «космическом» отборе математик Лемешев… И, если это на самом деле обстояло так, то Слава не мог понять причины, по которой его персона вызвала интерес у комиссии занимавшейся набором команды для легкого звездного крейсера «Ковчег». Команда эта состояла из двенадцати человек и была поделена на три равные группы. Первая, собственно космонавты, включала в себя: командира, пилота, бортинженера и… Астронавигатора! Лемешев о такой должности читал у кого-то из американских фантастов… Даже не думал, что такая специальность на самом деле существует… Вторая группа – «спецназ»… Четверо опытных офицеров, которых математик звал «звездным десантом»… Ну или «звездной пехотой»… Третья группа, именовавшаяся за глаза «пиджаки», официально величалась «научно-технической разведкой». Помимо математика Лемешева, в этот отряд входили такие специалисты, как физик, биолог и планетолог. Биологом, кстати, была красивая молодая женщина… Причем, если признать верной теорию, что все женщины делятся на две разновидности: Елена Прекрасная и Василиса Премудрая, то данную мадемуазель, следовало отнести к смешанному типу… Так для себя решил математик Лемешев.

Возможно, та часть команды «Ковчега», которая предназначалась для пилотирования крейсера и выполнения каких-то, непонятных пока для Славы, боевых задач, в самом деле, готовилась, как положено. Вероятно, все эти люди долгие годы тренировались, проходя поэтапно все, что требовалось для работы в космосе. Но, вот те, кто должен был обеспечить научно-техническое сопровождение экспедиции, кажется, были здесь новичками, подготовка которых велась по ускоренной, усеченной программе. Вообще, Слава Лемешев чувствовал, что экспедиция, участником которой ему предстояло в скором времени стать, готовилась в крайней спешке, что сильно удивляло и тревожило математика.

Кроме того, то внимание, которое на занятиях уделялась стрелковой подготовке и действиям их отряда в условиях экваториальных джунглей, вызывало у Лемешева подозрение, что он попал в какую-то альтернативную реальность… Ну где, в самом деле, в обозримом космосе можно было встретить буйные, жаркие и враждебные тропические леса? Не в другую галактику же их собираются отправлять…

Ответы на эти вопросы, впрочем, стали чуть ближе, когда их команду собрали на очередной семинар в учебный класс, на стенах которого висели портреты выдающихся конструкторов, космонавтов и ученых, так или иначе, причастных к освоению иных звездных миров.

Человек, который пришел провести занятие, был абсолютно новым и незнакомым преподавателем. Начал он разговор в подчеркнуто товарищеской манере и сразу, без предисловий объявил слушателям:

– Сегодня мы коснемся некоторых вопросов незнакомой вам доселе, «засекреченной астрономии» и чуть затронем, так сказать, спецглавы истории космонавтики.

Начало вызвало у будущего экипажа «Ковчега» некоторое оживление.

– Итак, давайте сперва попробуем определить наше место во Вселенной…

Вообще говоря, Лемешев с детства увлекался астрономией, много читал на данную тему и был уверен, что ничего качественно нового он из лекции не почерпнет. Преподаватель бегло пробежался по вопросу происхождения солнечной системы. Затем, обрисовал современный взгляд на Солнце, как на довольно необычную звезду, двойника которой пока обнаружить не удалось… Долгое время считалось, что Солнце наше довольно рядовое светило, однако, сравнение его с другими известными желтыми карликами выявило интересный факт! Весьма многочисленные, похожие по физическим характеристикам звезды, не являются объектами истинно «солнечного типа». Причем отличия эти, скорее всего принципиальны для зарождения жизни на планетах звездной системы… Во-первых, с точки зрения хромосферной активности, наше светило самое спокойное из всех «одноклассников». Во-вторых, масса Солнца отличается от массы других звезд, похожих на него, что значительно влияет на так называемую «зону обитания». В-третьих, пожалуй, самое серьезное… Исследования «двойников» нашего светила в рентгеновском диапазоне показали, что у большинства желтых карликов главной последовательности рентгеновское излучение в сотни раз больше, чем у Солнца, а это совсем не способствует возникновению жизни…

– Вот я начинаю догадываться, к чему вы ведете разговор! – воскликнул астронавигатор, сидевший рядом с Лемешевым за партой. – Мол жизнь на Земле уникальное явление! А как же быть с тем фактом, что в одном квадратном градусе небесной сферы наблюдается, в среднем, пятьдесят миллиардов галактик! При этом, полная площадь небесной сферы ровна… Чуть ли не сорок две тысячи квадратных градусов.

– Это откуда информация? – спросил преподаватель. – Про количество галактик?

– Ну я это знаю! – решительно сказал космонавт.

– Аргумент сильный… Но я лишь хотел объяснить, почему гипотеза уникальной Земли имеет так много сторонников. Среди них, кстати, немало выдающихся мыслителей, коллеги…

– И я один из них, – сказал командир корабля и все засмеялись.

– И я, – заметил пилот…

– И я считаю, что невообразимое количество наблюдаемых галактик, при условии, что нас до сих пор не посетили пришельцы, как раз говорит в пользу нашей уникальности, – уже серьезно продолжил командир «Ковчега».

– Может у кого-то еще есть вопросы? – спросил лектор, глядя на слушателей.

– А вот вы астроном, как я понял? – спросил один из офицеров «космического спецназа». – Ну, по специальности…

– По образованию, да. А вот работа моя напрямую связана с поиском внеземных цивилизаций…

– И вы при этом, являетесь сторонником версии, что человечество одиноко во Вселенной? – спросил в свою очередь Лемешев.

– Если быть точным, моя непосредственная работа – поиск следов враждебной деятельности внеземных цивилизаций на нашей планете и в ее окрестностях…

Преподаватель на несколько мгновений умолк, выдерживая драматически-театральную паузу.

– И до недавнего времени я был совершенно спокоен… И даже, придерживался, как верно заметил наш математик, версии уникальности человечества.

В учебном классе веселье мигом улетучилось.

– То есть, хотите сказать, что у нас на Земле возможна тайная миссия внеземной цивилизации, которая что-то от нас хочет, но явно не мира и дружбы?! – спросила единственная девушка.

– Это как-то связано с нашим полетом? – первым задал назревший вопрос математик Лемешев, с досадой подумав, что в голосе его окружающие могли услышать испуг. – А, что, собственно, хотят от нас агенты инопланетной разведки?

– Ну, вариантов тут может быть несколько, – улыбнулся лектор. – Например, собирают информацию о развитии человечества и его научных достижениях для дальнейшего исследования. Они хотят понять, какие уникальные особенности присутствуют в генетике и образе жизни людей, чтобы применить их в своих целях. Или же… Стремятся восстановить свою собственную расу, и для этого им необходимы образцы ДНК различных существ Земли. Они проводят тайную операцию, чтобы похитить генетический материал и исследовать его, в надежде на возможность перенести эти свойства на свою расу. Потом еще, ну, как гипотеза… Ищут и собирают уникальные ресурсы и материалы, присутствующие на Земле, которые могут быть необходимы для развития и выживания их собственного мира. Они пришли к нам, чтобы найти и захватить эти ценные материалы, которые могут обладать сверхъестественными или космическими свойствами. А, может быть, под видом "независимых активистов" или "убежденных людей" работают на то, чтобы запустить конфликт и хаос на Земле, с целью ослабить человечество и облегчить потенциальное вторжение их цивилизации. Они используют свою тайную деятельность, чтобы манипулировать людьми и ситуацией, чтобы создать условия, подходящие для их целей. И, наконец, еще один вариант: хотят изучить и найти пути к развитию параллельных реальностей или сфер существования, чтобы расширить свое знание о вселенной и возможностях, которые могут существовать вне их собственного мира. Они ищут специфические места или энергетические источники на Земле, которые могут быть связаны с трансцендентальными или межвселенскими маршрутами. Найти связь между параллельными мирами… Есть, конечно, и мирные варианты ― хотят обратить внимание человечества на экологическую угрозу или на определенные проблемы, стоящие перед планетой Земля. Совершают тайные акты и подают нам знаки, чтобы привлечь внимание населения и помочь людям осознать неотложность ситуации и принять меры для сохранения планеты.

– Судя, по вашим словам, это все на уровне предположений, – сказал командир «Ковчега», но это все, как-то связано с нашим полетом?

– Напрямую, товарищи… И должен сказать вам, что, если говорить серьезно, дело вам предстоит ответственное, опасное и неблагодарное… О вас не будут писать в газетах… Все, чем вы будете заниматься в этой экспедиции будет надолго и глубоко засекречено… И действовать вам придется, полагаясь только на себя!

– Говорите так, будто, то, что здесь прозвучало про инопланетных агентов правда и нас во вражеский тыл посылают, – произнес парень из «космического спецназа».

– Сейчас объявляется перерыв, – сказал лектор абсолютно спокойным тоном, – идите, подышите свежим воздухом… Через пятнадцать минут продолжим. Переварите пока, то что услышали.

В то время пока озадаченный Слава Лемешев выходил из класса. Пока размышлял он снова о странном ощущении «альтернативной реальности», в которой математик оказался словно во сне и, если чуть-чуть подождать, наступит обычное утреннее пробуждение… За многие километры от учебного центра, по узким улочкам подмосковного дачного поселка медленно продвигалась блестящая черная «Волга»… Та самая, на которой когда-то Лемешева отвезли на разговор, столь решающим образом повлиявшим на судьбу Вячеслава. Опутанный побегами винограда дачный коттедж, расположенный в месте, где улица упиралась в овраг, принадлежал военному пенсионеру. Хозяин возился на огороде, когда высокий молодой человек, выбравшийся из только что подкатившего автомобиля, окликнул его, назвав по имени отчеству.

– Аркадий Яковлевич, здравствуйте… Примите гостей?

– Из КГБ, что ли? – увидев красные корочки «гостя» спросил пенсионер, с прищуром посмотрев на капитана, который дружелюбно улыбнулся в ответ.

– Я вас надолго не отвлеку…

– Вениамин Непознанный? – переспросил хозяин дачи, когда они с капитаном уселись за столик под вишнями. – Это же ненастоящее имя… Псевдоним моего племянника… Он под ним свои книги… Ну, сочиняет… Фамилия-то другая, конечно… Да, вы курите, товарищ капитан, – увидев вопросительный взгляд гостя, доставшего из пиджака сигареты, кивнул ветеран.

– Понятно, Аркадий Яковлевич, а скажите, то, что вы связным были в партизанском отряде… Вымысел автора? Или имелась в вашей биографии такая героическая страница? Повесть-то его последняя, вроде на вашей биографии основана?

– В общем, конечно, вымысел… У партизан я был очень недолго… При первой возможности возвратился в действующую армию… А почему интересуетесь?

– Вы не волнуйтесь, для «книги памяти» информация требуется… Ищем одну геройскую личность. Ну и, чтоб родственникам передать правительственную награду… Если поможете, благородное дело сделаете…

– А! Так вот даже как? – оживился пенсионер. – Ну, а что именно интересует…

– Можете припомнить при каких обстоятельствах к партизанам попали? Как это было? Если можно, подробно…

– В сентябре сорок первого года, к октябрю уже ближе… – Пенсионер вдруг осунулся, помассировал веки и тяжело вздохнул. – Вспоминать страшно, честно говоря… Самый, так сказать, апофеоз фашистского наступления на Москву. «Тайфун» эта операция у гитлеровских гадов именовалась… Вроде как, планировали они раздуть гигантский ураган против нас… Нанести последний, всесокрушающий удар… В решающей битве окончательно уничтожить Красную Армию… И закончить войну в Москве. До наступления зимы хотели успеть! Лучшие силы собрали против нас… Отборных головорезов… Почти всю авиацию и бронетанковые части… К последнему штурму готовились… А командовали у них самые свирепые псы фюрера! Его лучшие военачальники… Фельдмаршал фон Бок! Танковые стратеги: Гудериан, Гот, Гепнер… Командующий воздушным флотом Кессельринг… Отборная фашистская свора! Как я потом читал, в своей особой директиве, фюрер выразил грандиозный замысел… Нанести русским поражение, от которого они никогда уже не оправятся… Разрушение советского государства планировал… В три недели рассчитывал уложится…

Капитан, попыхивая сигаретой, молча кивнул.

– Да нынешнему поколению не понять этого уже… Всего, так сказать, масштаба трагедии. Венька, племяш мой, пишет об этом, а я не читаю… Какие-то приключения трех мушкетеров во время осады Ла-Рошеля у него там получаются… Да ее и не опишешь… Ту настоящую нашу войну… Особенно, сорок первый… Нет таких слов, чтоб все это честно описать…

– А вы кем тогда были? – спросил капитан. – В сентябре сорок первого.

– Военный медик. Младший сержант. Командир санитарного взвода. Мне тогда двадцать лет было. Всего ничего… Институт я уже после войны закончил… А тогда в моем подчинении был, значит, фельдшер, санинструктор и санитары. Главная задача – эвакуация раненых с поля боя и быстрая доставка их на полковой медицинский пункт. И когда немцы свою операцию начали, ударив по нам под Брянском и Вязьмой, я как раз на самом острие оказался… На острие гудериановского танкового клина, который он вбил в оборону Брянского фронта. Я, конечно, не великий историк и не стратег… Но, скажу, что хреновые наши дела тогда были… От колоссальной предвоенной Советской армии с тысячами танков и самолетов, десятками тысяч орудий, миллионами винтовок… От той, несокрушимой Красной Армии, о которой писали перед войной газеты и рассказывали по радио, ничего не осталось. Не знаю, конечно, как у других, а там, где я воевал у фрицев было грандиозное превосходство во всем… Ну кроме одного, конечно…

– Вы про особый русский характер? – спросил капитан.

– И про него тоже, – усмехнулся хозяин дачи. – А еще, про некую таинственную особенность войны против нашей Родины. Из разговоров с немецкими пленными, слышал я, что ходила среди гитлеровцев такая байка: кто прольет русскую кровь на русской земле, живым уже не вернется…

– Солдатский фольклор! – усмехнулся в ответ капитан.

– Догадывались они, чем авантюра их сумасшедшего Гитлера обернется. Рано или поздно.

– Аркадий Яковлевич, так как вы все-таки у партизан очутились?

– Да… Простите, товарищ капитан. Увлекся, понимаешь, мемуарами… Если говорить коротко, поражение мы потерпели там страшное. Это сейчас я в учебниках у внуков прочел, что дескать, окруженные немцами под Брянском и Вязьмой советские войска, сковали значительные силы фашистов и дали возможность выиграть, мол, время для спасения Москвы. На деле-то, знали бы те, кто это писал, какого это, оказаться в немецком «котле» без еды и медикаментов, без горючего, патронов и связи… Про психологическое состояние я вообще молчу… Помню это ощущение, какой-то бессильной ярости… Думал, не могут же эти гады до бесконечности нас, понимаешь, и в хвост и в гриву… Должно же наша командование найти противоядие против немецкой тактики окружать и уничтожать! Сколько же можно терпеть это…