Читать онлайн Предчувствие беды бесплатно

Глава 1. Невероятные фантазии

***

– Подождите, братцы, давайте всё обсудим! – крикнул Рэд, видя, как к нему подбирается бугай с верёвкой.

Руки Реду уже связали за спиной, так что он мог только оттолкнуться голыми пятками от земли, чтобы отползти. Сапоги эти ворюги стащили, когда обыскивали.

– Ты не захотел по-хорошему, – рявкнул бугай, наступил Рэду на ноги, и начал обвязывать их, оставляя слишком длинный конец.

Рэда передëрнуло. Он огляделся, надеясь, что обрыв, у которого его поймали, сам собой превратился в равнину. Но нет. Он всё так же устрашающе падал вниз. Не может же всё вот так закончиться! Зачем этому хмырю такой длинный конец верёвки? Дерево, одиноко стоявшее у самого обрыва, намекало на неизбежное, да и костей, выбеленных солнцем, которые он заметил на дне обрыва, было достаточно, чтобы понять: здесь всё может и закончиться.

– Может, мы всё же сможем договориться? Братцы, я и правда в глаза ваш кошель не видел, да зачем он мне!

– Потому что ты сволочь и вор! – взвизгнул друг бугая, длинный и высокий.

Он только-только отдышался от погони, но лицо у него всё ещё было красное, как варёное. Бедняга чуть не задохнулся, семеня своими кривыми ножками. Рэд едва сдержал смешок, чтобы ещё сильнее не злить похитителей. Тем более, что бугай уже закончил с верёвкой и дёрнул её, протащив Рэда за собой. Земля и мелкие камни тут же забрались под рубаху, больно царапая спину. Рэд вскрикивал от каждого камня и чувствовал, как от попыток вырваться узлы на руках и ногах затягивались ещё туже.

Когда до обрыва осталось полшага, бугай остановился и присел перед ним на одно колено.

– У тебя есть последний шанс сказать, куда ты дел наше добро!

– Выброси его в пропасть! – тут же визгливо перебил его красномордый.

– Я это сделаю… – бугай выразительно сверкнул глазами и слегка подопнул Рэда для понятливости.

Рэд сглотнул и нахмурился, готовясь к неизбежному и обоим похитителям это не понравилось: он как будто и не думал пугаться и со страху выдавать все секреты.

– Говори, рожа воровская!

– Да нечего мне сказать! – рявкнул Рэд. – Понятия не имею, где вы потеряли ваш свëрток, я тут ни при чем!

– Вышвырни его отсюда! – не выдержал красномордый и сильно пнул Рэда под рёбра.

Тот простонал, пытаясь освободиться, но верёвки только сильнее затягивались. Трудно было поверить, что вот так сейчас всё закончится. Швырнут его в пропасть и прощай мамочка – черт знает кто, прощай папочка – если он ещё не загнулся бес знает где, прощай белый свет и отличные новые сапоги! Проклятые мародёры!

Бугай схватил длинный конец верёвки, и отошел к дереву. Сколько бы Рэд не вытягивал шею, со своего места он ничего не видел, но прекрасно понимал, что длинный конец сейчас привяжут к дереву, а его отправят вниз башкой… В эту же минуту бугай развернулся, быстро подошёл и двумя пинками отправил его в пропасть.

Рэд заорал, закрыв глаза, чтобы не встретиться с острыми булыжниками, так сказать, камнем к лицу, но полёт резко оборвался, отозвавшись огненной опоясывающей болью в ногах. Крик стих, потому что воздух закончился. Рэд открыл глаза и понял, что верёвка выдержала, и он болтается вниз головой над дном обрыва. Дерево от тяжести мужского тела хрипело и раскачивалось. Узел затянулся так, что, казалось, вот-вот разрежет лодыжки.

– Ну как тебе это нравится, урод? – визжал сверху тот самый красномордый. Рэд качался на верёвке и не мог поймать его взглядом. – Надеюсь, птицы выклюет твои бесстыжие глаза!

– У тебя есть шанс подумать над своим поведением до полуночи. Если ничего не надумаешь – подохнешь тут от жары и жажды. Если, конечно, кто-нибудь добрый не перережет верёвку, – хохотнул бугай, а потом хлопнул друга по плечу и сказал: “Уходим”.

Шуршание шагов по каменистой земле стихло. Рэд замер, дождавшись, когда веревка перестанет раскачиваться, и огляделся. Он висел вниз головой над гигантским обрывом, связанный по рукам и ногам. Не очень положение, конечно. Но не самое худшее из тех, в которые попадал Рэд. Поведя плечами, он понял, что руки связаны добротным, самозатягивающимся узлом – без помощи никак не выбраться. Подождав ещё какое-то время, он вдруг крикнул в высоту:

– Эй ты, кривоногий красномордый! Стучишь там своими ножонками от нетерпения? Меня тут ещё никто не сожрал!

Но ему никто не ответил. Только птица выпорхнула откуда-то со стороны и пролетела прямо над ним, будто прося не наглеть и не заговариваться. Прокричав ещё пару оскорблений и прислушавшись, Рэд ничего не услышал. Поэтому ещё через несколько минут он ещё раз крикнул:

– Агнесса!

Пришлось немного подождать, прежде чем сверху послышалось шуршание, а потом над обрывом показалась голова хорошенькой черноволосой женщины. Её длинные кудрявые волосы вплелись в ветер и расчертили голубое небо над Рэдом.

– У-у-у, отсюда ты выглядишь как последний дурак.

– Я понимаю, что тебе весело, но, может, ты мне поможешь?

– Как ты себе это представляешь? – спросила Агнесса и склонила голову в другую сторону. Ветер подхватил пряди и теперь они вились над её головой, как змеи. У Рэда появилось нехорошее предчувствие. – После вчерашнего ужина ты однозначно потолстел!

– Не на много. Возьмись за верёвку и потяни, я помогу. Этот негодяй навязал тут хитрых узлов!

На удивление, Агнесса не стала спорить. Она отошла к дереву и схватилась за верёвку. Сил его вытянуть у неë не хватило, но она раскачала его так, чтобы Рэд смог оттолкнуться ногами от стены и подпрыгнуть вверх. Агнесса схватила его за шкирку. Этого оказалось достаточно, чтобы он нашёл точку опоры и оттолкнулся ещё раз.

– Ты точно потолстел, – ворчливо проговорила она, с трудом вытягивая огромного, плечистого мужика из пропасти. Если б не пара листьев её силь-травы, висеть бы ему там до смерти. Но Агнесса была смекалистой и разбиралась в травах.

Рэд с трудом выбрался на площадку, но даже дернутся не успел, Агнесса тут же запрыгнула на него сверху, стиснув бедрами.

– Ты так хорошо обвёл их вокруг пальца. Я знала, что тебе можно довериться, – сказала она и схватилась за пояс штанов Рэда. Тонкие пальчики проворно развязали шнуровку гульфика.

– Какая вежливая девочка, – озадаченно сказал Рэд. – А так и не скажешь. Прям сразу отблагодарить меня решила? – он попытался скинуть с себя наглую девку, но она запустила ладонь ему в штаны. Пыльцы быстро изучили нижние подштанники. Агнесса закатила глаза и слегка шлепнула заинтересовавшийся ситуацией член ладонью, нащупав прямо над ним продолговатый свёрток, очень напоминающий по форме уже имеющийся орган.

– В прятках у тебя явное преимущество, – сказала Агнесса.

– Это спорно. У тебя тоже полно тайных местечек, – мрачно ответил Рэд и резко дёрнул бëдрами в сторону. Агнесса скатилась с него, но свёрток из ладони не выпустила. Быстрее, чем Рэд успел вскрикнуть, она выхватила из поясной сумки небольшой ножик и срезала его.

– Несса, ты что творишь? Совсем сдурела?! Так и убить можно!

– Да ладно, не переживай! – Пряча свёрток, сказала Агнесса и широко улыбнулась Рэду. – Лишнее я тебе не отрежу.

– Ты безумная девка! Лучше руки мне развяжи!

– Ага, конечно! Чтобы ты и меня обокрал? Приятно было иметь с тобой дело, Рэд, но мне пора, – Агнесса взялась за его плечи и с той же самой силой, с какой вытягивала, катнула его к обрыву. Рэд снова ухнул вниз, повиснув на предательски затянувшейся верёвке.

– В отличии от твоих прошлых дружков, я уверена, что ты здесь не подохнешь! – ободряюще крикнула Агнесса, снова показав над обрывом одну только голову. – У тебя всё получится! Прощай, Рэд, желаю тебе хорошо провести время без меня!

Несса так улыбнулась, будто они расставались во время парковой прогулки на лошадках, а потом исчезла.

– Агнесса! Я тебя всё равно найду! – крикнул Рэд, чувствуя, как кровь внутри него закипала и с оглушительной силой била в виски. Грудь разрывало от звериного жара и желания поймать чертовку, перегнуть через колено и отходить ладонью по белой заднице. Но он силой воли заставил себя успокоиться и подавить звериную сущность – до ужаса не хотелось снова испытывать боль, будто тебя наизнанку выворачивают. Может, он еще сможет что-нибудь другое придумать. Или продержится до прихода этих подлых негодяев…

Но плохело Рэду куда стремительнее. Голова гудела от боли так, будто он уже упал на камни и расколол её на части. Всё тело занемело, ноги отекли и начали синеть. Стало понятно – до полуночи он не продержится. Ничего другого не оставалось, кроме как прикусить себе внутреннюю часть губы и, щурясь от накатывающей боли, сжаться в комок. Человеческое нутро будто умирало каждой клеткой, перевоплощаясь в зверя. Штаны с подштанниками соскользнули и упали на камни. Широкая рубаха свалилась бесформенным мешком. Тонкие лапы выскользнули из петли, и в два прыжка поджарый, сильный и достаточно лохматый, со сбившейся в колтуны зверь, похожий на крупную куницу, запрыгнул на край обрыва. Но пройти дальше он не смог, припал на лапы, пережидая первую, самую сильную волну боли. Разламывающее острое ощущение, будто все кости сначала перебили, а потом складывали под шкурой. Рэд не мог сдерживаться от болезненного рёва, и чтобы его приглушить, уткнул круглую голову в землю. Он ненавидел эту ощущение. За несколько минут боль прошлась по хребту к хвосту, шкура дёрнулась на холке. Чуть привыкнув к боли, подождав, когда она притупится и превратиться в вечное, не отпускающее ноющее ощущение, он, наконец, поднял голову с круглыми ушами и поводил ею из стороны в сторону. Нужно убраться с этой площадки перед обрывом побыстрее.

***

Писатель и просто блистательный молодой человек восемнадцати лет по имени Рикон Дэнетт перевернул последнюю страницу рукописи и поднял глаза на собравшееся в мужской клубе общество, состоящее сплошь из мужчин. Они были такими же молодыми и блистательными, с идеально начищенными ботинками и сверкающими цепочками часов. Рикон победно обвёл их взглядом, ожидая восторгов и оваций.

– Такая… острая история, – наконец, проговорил один из слушателей с пшеничной кудрявой челкой над лбом. Он обернулся на остальных, сверкнув глазами. – Над деталями ты, Ричи, потрудился достойно.

Рикон подавил смешок, понимая, о чем ему пытались сказать. Да, быть может, эпизод со штанами был излишне откровенным, но он увидел его именно так.

Вот уже несколько месяцев как Рикон видел яркие, красочные сны про плутоватого искателя приключений Рэда, который постоянно ввязывался в опасные дела. А в последнем сне появилась и молодая женщина… Он увидел её так детально, что почти влюбился, несмотря на то, что она была явно старше. Стройная, статная, черноглазая, черноволосая. Её длинные, кудрявые волосы, спускающиеся до самой поясницы, не давали ему покоя. Именно из-за неё Рикон решил записать приключения незнакомого ему парня. Казалось, это важно. Казалось, эти истории теперь часть его самого. Да и батюшка, наконец, увидев, что отпрыск серьёзно и увлечённо чем-то занялся, перестал ему докучать с разговорами о службе и дальнейшей жизни. Рикон пригласил его на вторые чтения своей рукописи, чтобы и он увидел заинтересованные лица слушателей и вдохнул этой невероятной тишины, в которой звучал только один голос – голос его сына.

Рикон повернулся в сторону отца, который сидел в самом конце зала у стены, и с удивлением понял, что отец впечатлён его историей, но как-то не так. Его лицо побледнело и было до того напряженным, что Рикон даже со своего места увидел, как кожа обтянула скулы. Что же, не понравилось ему?.. Хмыкнув, он перевёл взгляд на более благодарных слушателей. Они задавали вопросы из вежливости, которую, однако, молодой литератор не распознал.

– Почему вы решили написать о звере? Это какая-то аллюзия? На что? Или, может, на кого-то? – раздался голос из зала.

Рикон пожал острыми плечами, затянутыми в модный костюм. Ему нечего было ответить, потому что он ничего не придумал, а просто записал то, что приснилось. Аллюзия, не аллюзия… Писатель замолчал, отведя взгляд в угол и пытаясь быстро придумать хоть какой-нибудь достойный ответ, как вдруг увидел, что его отец порывисто встал и вышел из зала, громко хлопнув дверью.

– Прошу прощения, господа, – сказал Рикон, улыбкой перебивая хмурость лица, – я отойду на полминуты. Но потом вернусь и с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.

Он прошел по проходу и вышел вслед за родителем. Старший из Дэнеттов – Эдгар – не успел уйти из литературного клуба. Он остановился в холле, и рассматривал себя в огромное, от пола до потолка, зеркало. На лице его застыло дикое выражение из смеси изумления и ярости, а руки резко дёргали шейный платок, пытаясь его развязать.

– Отец, – негромко позвал Рикон, – ты ушел? Тебе не понравились чтения?

Эдгар повернул голову на сына и тот едва сдержался, чтобы не отшатнуться, так лицо отца было страшно перекошено. Будто он беззвучно и бесслёзно рыдал.

– Откуда в твоей голове родился такой сюжет? – сдавленно спросил он и сделал шаг в сторону сына. – Где ты всё это увидел? Как ты обо всём узнал?..

– Я… я просто придумал, – Рикону захотелось сделать шаг назад, но он сдержался и вместо этого расправил плечи.

– Нет! Это невозможно придумать! – отец быстро подошел и сжал пальцы на его плечах.

Лицо Эдгара пошло красными пятнами, а вены на шее вздулись. Он осмотрел сына, а потом схватился за его галстук, будто хотел его сорвать. Рикон всерьёз испугался, он никогда не видел, чтобы отец был таким рассерженным и… испуганным?

– Он на тебе?! Ты же его не потерял? Что ты скрываешь от меня? От меня! От своего отца! Ты в своём уме?! Скажи, кто! Кто?! Это Эмма тебя нашла? Она, да? Она?! Старая ведьма! Она же обещала тебя не…

Эдгар вдруг осёкся на полуслове, пару раз схватил раскрытым ртом воздух, а потом сжался, как скомканный лист бумаги, захрипел и повалился под ноги сыну.

– Отец! – закричал Рикон и бросился к нему. В изумлении он метался из стороны в сторону, пытался расстегнуть на нём костюм, ослабить платок на шее, чтобы хоть как-то облегчить состояние. – Отец! Боги, это удар! Очнись, отец!

Глаза Эдгара закатились, а потом и вовсе закрылись. На крики из салона выбежали молодые люди. Парень с пшеничной челкой отстранил Рикона от отца, с серьёзным видом приложил ухо к груди, пальцы к запястью, и долго слушал. Долго пытался услышать что-нибудь ободряющее, но ничего не получилось. Лорда Эдгара Дэнетта хватил удар прямо в холле литературного клуба и через несколько минут он умер на руках единственного сына.

Глава 2. Принятые решения

Ошарашенному всем произошедшим Рикону казалось, что огромный дом лорда угрожающе гудел каждой оконной рамой. Он шатался из комнаты в комнату и, несмотря на небывалую для августа жару, закрывал окна, чтобы ни одного сквозняка не просочилось. Потому что в этих звуках скользящего по коридорам ветра ему слышался предсмертный хрип отца. После того, как лорда похоронили, Рикон, никогда не знавший матери, остался совсем один. Только старенькая, как этот дом, няня-кормилица Нелли вздыхала и пыталась хоть как-то разговорить молодого лорда. Рикон молчал, смотря на нянюшку огромными испуганными, ничего не понимающими глазами. Но начать разговаривать всё-таки пришлось.

Спустя месяц после похорон в застывшее, душное поместье явился управляющий умершего лорда. Он был очень высокий, сутулый и как будто высохший. Сверкал на Рикона круглыми линзами очков по последней моде и сыпал множеством сложных слов. Молодой лорд ничего не понимал, пока Нелли ему не пояснила на ухо – нужно вступить в наследство и принять все дела. Несколько поместий в разных графствах, этот большой дом в столице и текстильная фабрика.

– Вот финансовые отчеты о вашем имении в Северном графстве. Оно, конечно, не приносит вам никакого дохода, – управляющий поправил очки и глянул на юного лорда поверх бумаг. – Можно было бы его продать, или хотя бы дать разрешение на заселение жильцов.

После того, как управляющий ушел, оставив Рикона разбираться с бумагами и принимать решения, юный лорд схватился за голову, сжав волосы в кулаки.

– Какое Северное графство… У нас еще и там есть поместье?.. – простонал он, бездумно бегая взглядом по бумагам: ни на чем не получалось сосредоточиться. – Каких еще там селить жильцов, я и сам о нём ничего не знаю.

– Конечно, есть, – ответила стоявшая тут же, верная Нелли. – Это ваше родовое поместье, вы там родились, господин Рикон. Как и батюшка ваш, упокойся его бессмертная душа…

Рикон удивлённо поднял голову на старую нянюшку. Он впервые об этом слышал. Разве они не всегда жили здесь, в столице?

– Вам было чуть больше трёх лет, когда господин Эдгар оттуда уехал. Вы там больше никогда не были. Да никто из нас никогда там больше не был. Хотя там очень красиво… вокруг вересковые поля и туманные холмы.

– Вересковые поля?.. – задумчиво проговорил Рикон, спрятавшись от внимательной няньки за взятым со стола случайным листом. Там о северном поместье ни слова не говорилось, но, Рикон всё равно делал вид, что внимательно читает. Что же это получается, отец бежал с севера от туманной красоты, или ради будущего единственного наследника переехал в столицу? – У отца, оказывается, было много секретов… Знаешь, Нелли, перед смертью он говорил о какой-то Эмме. Я никогда не слышал от него женских имён… Никогда. Кроме того проклятого вечера. Кто это такая, Эмма? – он, наконец, отнял от лица листок, с которого ни слова не прочитал, и внимательно посмотрел на нянюшку.

– Эмма? Господин Эдгар так сказал?

– Да, именно так сказал – Эмма, – серьёзно подтвердил Рикон. – Кто это? Почему он перед смертью вспомнил о какой-то женщине, имя которой я никогда не слышал. Не о матушке он сказал… Не о тебе, которая со мной с детства.

Нелли обвела взглядом комнату, заправила волосы под накрахмаленный чепец, но Рикон упрямо буравил её взглядом и даже встал со стула, когда она повернулась к нему боком, чтобы уйти по делам.

– Нелли? – требовательно повторил Рикон и нахмурился.

– Господин Рикон, это было так давно, я уже, ей Богу, плохо помню.

– У отца была такая толпа женщин, что ты их всех упомнишь не можешь?

– Лорд Дэнетт! – строго воскликнула нянюшка тоном, которым отчитывают воспитанников, лезущих за стол с немытыми руками. Продолжить фразу словами “Попрошу вас следить за выражениями!” ей не позволило только то, что лорд Дэнетт уже давно вырос из коротких штанишек.

– Прекрати юлить, Нелли! Я уже не дурак! Не заставляй меня опускать до разбора личного отцовского архива…

Нелли тяжело вздохнула и присела за стол рядом с юным лордом. Она рассказала, что когда-то Эммой звали подругу юности господина Эдгара. Они были близки в детстве, не более того. Но когда у каждого из них появились семьи, пути старых друзей разошлись – вот и вся история. Эмма осталась где-тотам, на Севере, а господин Эдгар решил покинуть поместье, чтобы дать единственному наследнику будущее. Вот и всё.

– Вот и всё… – задумчиво повторил Рикон, не особенно поверив старой нянюшке. Перед смертью отец был как никогда испуган, и всё повторял имя этой неведомой подруги детства. Почему и зачем она должна была найти Рикона и что ужасного тогда произошло бы?.. – Только и всего… Ну что ж, – молодой лорд вздохнул и принялся собирать со стола бумаги, складывая их в ровную стопку, – раз такое дело, я намерен посетить это дальнее северное поместье и в полной мере принять его дела, так сказать. Так что, собери мои вещи, Нелли.

– Что?! Вы поедите в такую даль? Сейчас, когда зима вот-вот? Может, лучше начать принимать дела с фабрики, чем с дальнего поместья, которое висит на ваших делах бесхозным булыжником?

– Да, конечно, поеду. Я же должен понять, с чем мне теперь нужно иметь дело. Да и к тому же… вересковые поля.

Вересковые поля даже такого отдалённого графства были куда привлекательнее скучного текстильного дела.

– Какие вересковые поля, господин Рикон, одумайтесь! Это очень далеко, как же вы… я уже стара для таких путешествий.

– Ты же не думаешь, что я поеду принимать дела с нянькой, – возмутился Рикон и сразу же нахохлился. Казалось, у него даже длинные, уложенные волосы встали дыбом от такого предположения.

– А вот тут уж извините, господин Рикон! – удивительно бодро для своего возраста отчеканила Нелли. – Мне уж скоро помирать, как я на том свете пред вашим батюшкой встану? Вдруг что с вами случится в этом дальнем поместье?! Кто будет готовить и следить за всем?

– А там что, нет слуг? – искренне удивившись спросил восемнадцатилетний лорд. Нелли внимательно на него посмотрела и мгновенно остыла. Помотав головой куда-то в потолок так, что на чепце её заволновались кружева, нянька ушла давать распоряжения о поездке и о том, что нужно уложить в сундуки молодого хозяина.

Сколько бы она ни надеялась, Рикон от своей идеи не отступился. То, что у отца было столько секретов, его неприятного укололо. А ведь это он всегда говорил, что они должны доверять друг другу. От сына Эдгар требовал полного отчета даже за мысли, творчество, и текст ежедневной утренней молитвы, а сам… А сам умер, оставив после себя боль, смешанную с недоумением. Рикон наклонился над тазом, плеснул в лицо водой, чтобы умыться перед сном, и услышал, как о жестяную посудину стукнулся его кулон. Небольшой каменный черный клык с инициалами – еще один из отцовских секретов. Рикон взял его в ладонь и посмотрел по-новому, потому что уже лет десять как этот клык его не интересовал. С какого-то возраста отец перестал насильно проверять его наличие, наверное, верил в сыновье благоразумие. Кроме той страшной минуты перед смертью. Он абсолютно точно хотел проверить этот клык, будто Рикон снова пятилетний. Ерунда какая-то. Рикон еще раз плеснул в себя водой и прижал к лицу белоснежное, жесткое полотенце. Теперь ему ничего другого не оставалось, кроме как разгадать все эти загадки ради самого себя и ради незапятнаной памяти отца. Иначе – Рикон чувствовал – ему будет трудно поминать его добрым словом.

Как бы Нелли ни упиралась, как бы ни оттягивала этот момент, как бы ни пыталась уговорить молодого лорда подумать еще раз и отвлечься на литературный клуб, Рикон был непреклонен. Через три недели многочисленные сундуки погрузили на экипаж, Нелли, Рикон, его личный камердинер и еще несколько слугпопрощались с оставшимися, и уехали.

Родной город давно остался позади. В небольшое оконце виднелась только однообразная пыльная дорога, взгляду зацепиться не за что. Экипаж мерно покачивался, лорда слегка мутило и клонило в сон. Рикон прикрыл глаза, надеясь, что в дороге удастся подремать, и откинулся на мягкий подголовник. Карандаш в его руке несколько раз стукнулся о лист раскрытой записной книжки и замер.

***

Рэд не смог себе отказать в радости понаблюдать, как двое неудачников к полуночи вернулись за ним. Но у обрыва увидели лишь верёвку с петлёй на конце, ночь скрыла его шмотки на камнях. Юркой куницей Рэд пробежался у них меж ног, заставив рухнуть на каменистую дорогу сначала одного, потом второго. Они так орали и ругались, что перепугали всех птиц в лесу. Идиоты.

Очень довольный собой, Рэд повертел круглой башкой из стороны в сторону, принюхался и почувствовал в воздухе едва сохранившийся запах женщины и трав, смешанный с запахом земли. Травно-пряный след Агнессы уходил в лес, и по тонкой, петляющей дорожке к ближайшему городу. Надо её проучить и вернуть себе честно награбленное.

В городе с первыми петухами начался выходной базарный день. Открывались лавки, переругивались торговцы. Агнесса, конечно, торговать не стала бы, а вот улизнуть с каким-нибудь обозом могла, и ищи её потом по всему графству, наглую, злую, бесстыжую дамочку… с потрясающими черными кудрявыми волосами и пронзительными черными глазами. Её кудряшки подскакивали каждый раз, когда она злобно вскидывалась на него, и Рэд не мог остановиться – бесил Агнессу снова и снова. Сколько раз за их короткое знакомство она яростно на него прыгнула? Достаточно для того, чтобы он как дурак теперь ходил по площади и вглядывался в каждую юбку. И всё это ради свёртка с неведомым порошком?

Рыжая куница притаилась под лестницей торгового ряда, внимательно приглядываясь и принюхиваюсь. Но запахи рынка не просто перебивали тонкий травянистый аромат, который он больше помнил, чем чувствовал, но и вообще разрушали слишком чуткое обоняние. Зверь постоянно мотал головой и чихал, пока какая-то толстозадая девка не заметила его. Заорала, как заполошная: “Крысааа!” – и саданула по нему палкой. Фу, дура! Рэд выскочил из своего укрытия, огрызнулся рычанием на девку и перебежал через площадь к харчевне. Из неё выкатился молочник с бидонами, а за ним мальчишка лет пятнадцати. Хозяин харчевни крикнул, чтобы тот проверил лошадей на постоялом дворе.

Постоялый двор? Надо бы и ему туда заглянуть. Проследив за мальчишкой, который решил сначала заняться своими делами, Рэд пробежал во внутренний двор. Тут сильно пахло варёными яйцами и поджаренной свининой из кухни. Тётка в цветастой юбке вышла с двумя вёдрами и принялась снимать с верёвки потрёпанное мужское бельё, чтобы повесить на неё новую партию стирки. Среди высохшего тряпья Рэд заметил штаны и, когда тётка кинула их в ведро, подскочил ближе, быстро скатал передними короткими лапами, прикусил зубами и дал дёру в сторону, чтобы его снова не огрели палкой.

Перебежав через двор вместе со штанами, Рэд юркнул за дверь конюшни. В нос ударил запах соломы, лошадей и… Прижав круглые уши к голове, он забрался в сено и в самом углу наткнулся на тёплое, живое тело, едва-едва пахнущее луговыми травами. Так вот где она спряталась! Несса лежала в самом углу и в длинные черные волосы её впутались желтые травинки. Рэд внутренне усмехнулся, напряг все мускулы и, сглатывая болезненный крик перевоплощения, кинулся на неё.

–– Нашел!

Рухнул сверху, сгребая ведьму в объятия и подминая под себя. Она с громким визгом провалилась в сено, дёрнулась в сторону, но никуда не могла спастись. Уже наученный, Рэд резко отстранился, уходя от удара острого колена прямо в пах, зажал ей ноги бедром и прорычал в женское плечо. Агнесса притихла, узнав его.

– С добрым утром, миледи! – сказал он, когда тело перестало сводить судорогой. – Такая горячая встреча, вы так рады меня видеть. А я-то как! Не мог позволить себе умереть над ужасной пропастью и не взглянуть на вас в последний раз… – Рэд приподнялся над Нессой на одном локте и насмешливо на неё посмотрел, довольный произведённым эффектом. Агнесса изумлённо пялилась на него, а потом губы её дрогнули.

–– Ты что-о-о, голый?! – спросила она, окинув Рэда взглядом с головы до ног и обратно. – Ну-ка слезь с меня, бесстыжий! Живо! – зашипела она, толкая Рэда в плечи.

Рэд громко рассмеялся, трясясь всем телом и еще сильнее прижимаясь к Агнессе, которая так изумилась, как будто впервые видела обнаженного мужчину. Ну, это она себе явно льстит, коварная ведьма. Перестав смеяться, он снова навис над ней.

–– Давайте закончим наши дела и разойдёмся, довольные друг другом. Сама отдашь, или мне проверить теперь уже твои тайные местечки? – спросил он и одним рывком задрал на Агнессе юбку.

– Ты слишком быстро выпутался! – проговорила она и снова начала лягаться, как лошадь. – Слезь уже с меня, я задохнусь!

– Верни мне моё и мы больше никогда не увидимся.

– Ну, не твоё, а наше, – Агнесса поёрзала в стогу, явно чувствуя, как острые травинки впивались в тело между линией подвязок на гольфах и нательной рубашкой. Она попыталась одёрнуть задранные юбки, но Рэд крепко держал подол в кулаке. Скользнув по ней взглядом, от белого бедра к разметавшимся по сену волосам и раскрасневшемуся лицу, он заметил, что она смотрит ему на грудь, туда, где от левой ключи до самого правого подреберья тянулся длинный, застарелый шрам – одна из тех загадок, из-за которой он ничего и никого из своей ранней жизни не помнил. Агнесса распахнула губы, будто хотела что-то спросить, как вдруг за спиной его послышались шаги и сразу же – вопль:

– Это еще что такое?! Вообще-то потаскухи мне процент за сенник платят, слыш! Смотри сюда, наглая шлюшка!

По голосу Рэд узнал хозяина постоялого двора. Он быстро обернулся как раз в тот момент, когда над их головами просвистел кнут. Рэд навис над Агнессой и выставил руку – гибкий кнут обмотался вокруг предплечья, не задев ведьму. Рэд зарычал от боли и вскочил на ноги, ошарашив хозяина двора отсутствием штанов. Он вытаращился на него, но Рэд не ждал, когда тот оправится, дёрнул на себя с такой силой, что хозяин упал на колени и протащился на несколько шагов вперёд. Кнут выпал из его рук, Рэд его перехватил и саданул того в полсилы по спине.

– Будет тебе наука не бросаться на людей с самого утра! – назидательно сказал Рэд, но больше воспитывать хозяина не стал, он и без того визжал и корчился на полу сенника.

Агнесса, воспользовалась заминкой, выбралась из своего угла. Обогнув могучую фигуру Рэда, она мазнула по нему черными волосами с обломками желтой травы, и пробежала мимо. Но он не собирался её отпускать, вытащил из сена украденные штаны и быстро впрыгнул в них. Они оказались короткими, выше щиколоток, но главное, что стыд прикрыли.

Агнесса и Рэдвместе выскочили на улицу, промелькнув перед глазами удивлённого мальчишки, и побежали вдоль открывающихся торговых рядов. Снова она убегала, а Рэд догонял. Он мог бы протянуть руку и схватить её за волосы, намотать их на кулак и бросить ведьму к своим ногам, но не хотел. Она как пламя ускользала от него, опаляя всё, к чему прикасалась.

Торговцы с подозрением всматривались в бегущую парочку, а потом один из них крикнул на всякий случай: “Держите! Наверняка что-то стащили!”. Рэд обернулся на горланящего торговцы и, чтобы оправдать его вопли, демонстративно утянул с лотка пару яблок. “Стащили!”, “стащили!”, “воры!”, “хватай” перекликались торговцы и тянули руки к Агнессе. Но Рэд их опередил. Он схватил ведьму за руку, забежал за стойку с плетеными дорожками-коврами и нырнул в переулок. Он был настолько узкий, что Рэд и Несса оказались лицом друг к другу, едва не касаясь носами. Бежать здесь было невозможно – только переступать мелкими шажками и как можно реже дышать.

–– Если бы не твоё бесстыдство, я бы спокойно провела утро, как нормальный человек. Позавтракала и исчезла. А теперь я тут застряла с тобой и без завтрака.

–– Променять меня на завтрак… – Рэд сокрушенно помотал головой, но потом вытащил из кармана украденное яблоко и поднял его на уровень лица Нессы, предлагая. – Но я могу загладить вину…

У Агнессы взгляд стал тёмный и обволакивающим. Она лукаво улыбнулась, а потом чуть наклонилась и с хрустом откусила яблоко. Рэд хитро оскалился и тоже потянулся к яблоку, но вдруг вскрикнул, когда Несса наступила на его всё еще босую ногу каблуком ботинка. Новые сапоги он себе пока не раздобыл.

– Извините, здесь несколько тесновато, – подхватив его тон, проговорила Агнесса, и еще раз откусила кусок яблока, угрожая отхватить наглецу пальцы. Она всё еще пыталась отдышаться и её грудь в декольте платья высоко вздымалась, касаясь его груди.

– Я вас уже дважды за это утро спас, миледи. Вы мне должны, а ведёте себя как наглая вдеьма!

– Это больше похоже на ловушку, чем на спасение, – попыталась она отстраниться.

– Если только чуть-чуть, – усмехнулся Рэд и сделал шаг параллельно с ней, не позволяя отойти в сторону. – Если вы не будете против, я вас быстро обыщу, пока нам опять не помешали, – Рэд, пряча хитрую улыбку, наклонился, едва не коснувшись носом ложбинки над краем корсета. Агнесса так глубоко вдохнула, что коснуться губами её груди получилось само собой.

– Еще чего! – через несколько секунд вскрикнула она и с такой силой наступила ему на ноги, что Рэд не сдержался, дёрнулся и стукнулся лбом о холодную стену над плечом Нессы. Яблоко выпало из руки на землю, а она, обтирая стены платьем, быстро пробралась по узкому проулку к соседней улице и скрылась за углом дома, но не успела убежать. Кто-то там схватил Агнессу, прижал к стене “именем закона”. Рэд остановился, вскинув голову и встретился взглядом с полисменом, заглянувшим с проулок. Вместе с ним показалась еще одна рожа, в которой он мгновенно узнал кривоногого красномордого.

– Вот он! Вот он, вор! Обокрал мою лавку, а потом похитил и подвесил. Вы видели, вы же видели верёвку! Если бы не мой друг… он хотел меня убить! – взвизгнул он так, что полицейский поморщился от громкости звука.

Рэд обернулся в другую сторону, но там его уже поджидал полицейский с тем самым верзилой в его, Рэдовых, сапогах!

– Выбирайся отсюда, падаль! – злобно рявкнул он застрявшему посередине Рэду. Видно было, что он сам уже вытащил бы его оттуда, если б пролез. Да и полицейский его остановил, протиснулся в узкий ход сам. Дело принимало совсем плохой оборот. У другого выхода орал красномордый. Рэд повертел головой из стороны в сторону. Ему бы сейчас обернуться мелкой, быстрой куницей и удрать, но Агнессу уже схватили и, судя по крикам, обыскивали. Лучше б она ему отдала этот проклятый свёрток. Ладно, из тюрьмы ему сбегать не впервой, а с компанией это еще веселее. Да и приятно будет повесить на дикую, непримиримую девицу такой должок. Может, хоть поцелуй он от неё тогда наконец получит.

Глубоко вздохнув и не дожидаясь, пока полицейский до него доберётся, Рэд пробрался до противоположного выхода, где его тут же схватили за руку. Нессу держал второй. Она сопротивлялась как дикая кошка, лягалась и пыталась полицейского укусить, но он всё равно вытащил у неё из-за корсажа тот самый продолговатый свёрток.

– Они заодно! – заорал красномордый так, что заплевал слюной второго полицейского. Рэд едва сдержал желание вывернуться и дать ему в морду. – Они меня обокрали, а потом похитили и чуть не убили!

– Вообще-то это вы меня подвесили над обрывом… И сапоги на твоём дружке мои, воровская рожа!

– Заткнись! – взревел красномордый и ткнул его в грудь палкой, которую держал в руках. – Ворам тут слова не давали! Вяжите его!

– Та-а-ак, – протянул полицейский, обыскивающий Агнессу, вытащив из кармана юбки не завязанный мешочек с белым порошком. – Что это?

– Дурак что ли совсем? Это соль обычная! – огрызнулась она.

– Соль? – переспросил полицейский, а потом послюнявил мизинец и хотел опустить его в мешок, когда второй резко ударил его по руке. Мешочек выпал из рук и белый порошок рассыпался по камням.

– Ты что, идиот?! Пробовать какие-то непонятные порошки… Может, это яд какой… Не надо рисковать, кто эту ведьму разберёт. Не получал что ль сообщение, как месяц назад в соседнем городе колодцы потравили? От кровавого поноса полтысячи человек померло, – полицейские и красномордый уставились на удивлённую Нессу. Рэд нахмурился – весь этот месяц они вместе промышляли мелким шалостями, и ни о каких колодцах знать не знали.

– Вяжи эту девку! Там разберёмся! И пусть объявят, чтобы из городских колодцев воду не брали.

– Вы что, совсем с ума сошли?! – справилась с изумлением Агнесса и дёрнулась в сторону.

– Закрой рот, грязная девка! Мы с тобой, ведьмой, еще не так поговорим! Полтысячи человек из-за этого порошка! – Полицейский остановил её возражения ударом меж лопаток. Агнесса упала на камни улицы, где её тут же скрутили, не смотря на вопли.

Рэда предупреждающе положили лицом в землю, скручивая по рукам и ногам верёвкой на длину шага. Как раз в этот момент из-за угла длинного дома выскочил верзила с другим полицейским. Не обращая внимания на вопящую ведьму, он накинулся на Рэда и от души пнул.

Обоих бросили в темницу, одного за похищение и попытку убийства, а вторую за отравление городских колодцев и массовое убийство: такие подлые отбросы общества, обокравшие благородных господ, конечно могли отравить и воду, чтобы потом мародёрствовать и еще больше наживаться.

Глава 3. Северные птицы

Дорога надоела юному лорду почти сразу же, как только экипаж выехал за границы столичного округа. Однообразные желтые, готовящиеся к осени, поля навевали скуку. Единственное, что могло развлечь Рикона, это его не то сны, не то видения. Он старательно записывал их в книжицу, лишь иногда останавливаясь, чтобы обдумать увиденное.

– Как ты думаешь, Нелли, – однажды обратился он к кормилице, вертя в руках перчатки, – зачем молодой леди носить с собой соль в кармане?

– Соль в кармане? – Нелли очень удивилась. – Молодой леди?

– Ну, может быть не совсем леди…

– “Не совсем леди”?! – еще сильнее удивилась пожилая нянька и наклонилась к сидящему напротив Рикону с ужасом в глазах. – Что это значит, лорд Дэнетт?! Какая еще “не леди”? Уж не хотите ли вы сказать, что эти ваши друзья по литературному клубу водили вас в место, где молодые девицы из тех, кто не леди, ублажают взоры… и не только взоры…

– О, Нелли! – Рикон закатил глаза и хлопнул ладонью по собственному колену. Ему такое и в голову прийти не могло. – Ну что ты, в самом деле, придумала!

– После смерти вашего батюшки я должна оберегать вас от таких грязных мест, господин Рикон. Ваша невеста будет из лучшего дома и незачем портить вашу репутацию связями с какими-либо распутными женщинами.

Рикон помотал головой и снова отвернулся к окну, приподняв на нём шторку. Поскорей бы добраться, чтобы не слушать каждодневные поучения. Он ведь уже не мальчишка, он взрослый мужчина, который вот-вот станет владельцем обширных земель. А про соль нужно будет спросить у кого-нибудь по приезду. Уж там, в этих заброшенных северных землях Рикон сможет сбежать от влияния вездесущей няньки. Он читал, что на севере простираются огромные поля и зловещие, укрытые туманом, пустоши.

И в самом деле. Чем дальше на север они уезжали, тем безграничнее становились поля. Они раскидывались как море. Рикон иногда останавливался прямо посреди дороги, выходил из экипажа, чтобы прогуляться, и всматривался с далёкую дымку, где серая равнина мешалась с серым низким небом. Иногда в это небо втыкались пики высоченных сосен, как будто хотели, чтобы небо, как дырявая марля, рухнуло на дорогу и разошлось черными облаками. Кажется, ехать сюда осенью было действительно не самой удачной идеей, но отказаться от собственной затеи юный лорд уже не мог.

Благо, как только экипаж проехал путевой столб, открывающий собой северные земли, дорога стала повеселее. На пути постоянно встречались небольшие городки, широко гуляющие праздники благодарности за богатые урожаи. То тут, то там отмечали свадьбы, на которые с удовольствием приглашали молодого путешествующего лорда. Он не останавливался, но щедро одаривал всех, к неудовольствию Нелли.

– Вам нужно быть рачительным хозяином, господин Рикон. Бережливым… У вас много подданных, всех их невозможно удовлетворить. А мы не доехали даже до Фрока.

– Ты говорила, что мы почти там…

– Да. К полудню мы, наконец, будем в столице северного графства. А там уже и ваше поместье Рысье угодье.

Фрок был единственным большим городом Севера и через него пролегали дороги во все стороны, ко всем окружающим его поместьям. Экипаж молодого лорда остановился на городском постоялом дворе на обед и отдых. Приведя себя в порядок и переодевшись в походный, прекрасно сидящий по фигуре твидовый костюм тёмно-песчаного цвета, Рикон решил прогуляться и осмотреться. Нелли отправила вместе с ним камердинера, но лорд приказал держаться ему не ближе, чем за три шага. Камердинер Томас– хорошо образованный молодой мужчина двадцати восьми лет сказал только: “да, сэр”. У него не было привычки воспитывать Рикона, для этого с лихвой хватало забот Нелли. Томас просто следовал тенью за молодым господином, иногда подавал кошель с деньгами, или принимал от него шляпу, трость, перчатки. И этим Нелли он не нравился, но ни на кого другого Рикон не согласился.

Фрок показался совсем небольшим, простеньким и в большинстве своём одноэтажным. Над низенькими крышами возвышалась только церковь, да пожарная каланча на центральной площади. Сейчас от этой каланчи в разные стороны, как лучи от солнца, были протянуты разноцветные ленты и цветочные гирлянды с колокольчиками. Вокруг каланчи стояли ярморочные палатки со сладостями и всякой мелочью, на которую глазели прехорошенькие, но просто одетые дамы.

– Томас, узнай, что здесь за праздник сегодня, – сказал Рикон, приподняв набалдашником трости край черной фетровой шляпы.

Томас вернулся через пару минут и сообщил, что городок празднует помолвку местного графа Мортэна. По этому случаю он приказал устроить ярмарку и празднества с циркачами.

– Какой щедрый граф, – улыбнулся Рикон и прошел в самую гущу молодых девиц, пожирающих глазами полку с сахарными леденцами и пряниками. Ощущение праздника сбросило с него усталость дороги и уныние от северного пейзажа. Хотелось быть таким же щедрым и великодушным, как незнакомый ему граф. Может, это такая милая местная традиция.

– Подай мне кошель, Томас, – сказал Рикон и по привычке объяснился, хоть никто этого и не требовал. – Я должен произвести хорошее впечатление. Хочу, чтобы меня здесь полюбили.

Девицы, которым привлекательный молодой человек оплатил сладости, тут же обступили его, наперебой бросая волнующие взгляды из-под шляпок.

– А вы к нам проездом? – спросила очень миловидная молодая леди в слишком плотном и тяжелом для такого солнечного дня, но новом зелёном платье. На шляпке её красовалось невероятно длинное золотое перо.

– Я надеюсь в этих местах задержаться, – улыбчиво сказал Рикон, чувствуя прилив вдохновения. – Этот невероятный край просто пленил меня своим… своими красотами. Он полон сказок о волшебных золотых птицах.

Девица кокетливо засмеялась, слегка покраснев от удовольствия. Шляпку ей привёз отец, и она конечно же ждала комплиментов, но никто во всём Фрокке не смог бы сделать ихтак изящно.

– А вы поэт, или птицелов? – спросила она, принимая из рук торговца оплаченный Риконом пряник, обёрнутый в красную ленту.

– До этой минуты я был лишь поэтом… – Рикон чуть сузил глаза и мягко посмотрел на девицу. – Разрешите же узнать ваше имя, чтобы воспеть его в стихах? – проговорил он, подставляя прекрасной леди свой локоть. Леди, ни мгновения не сомневаясь, за локоть взялась и сказала, что зовут её Лидия, Лидия Гудтьер. Рикону было очень приятно познакомиться. Какие свободные нравы в этом прекрасном городе, подумал он. Прекрасная девица была так легка и приятна в обращении, за что в столице её бы уже давно гувернантка увела домой с вручением соответствующих претензий разнузданному господину. А здесь гувернантка была одна на десяток прекрасных, ярких северных птичек. Хорошо, что Нелли этого не видит… Рикон украдкой обернулся на Томаса, но тот невозмутимо изучал каменную каланчу, заложив руки за спину.

–– В самом деле, вы из самой столицы? – Лидия сначала не поверила, но костюм господина Дэннета смог её убедить. – И где вы остановитесь, в Фроке? – с надеждой спросила она.

–– Нет, у меня своё поместье в округе. Рысье угодье, если слышали.

–– Вы хозяин Рысьего угодья? – Лидия остановилась, чтобы еще раз окинуть молодого гостя неприятно пристальным, колким взглядом из-под опускающегося на лицо золотого пера. Рикон резко качнул головой, подтверждая все свои слова и статус, который произвёл такое впечатление.

–– Лорд Рикон Дэннет к вашим услугам. Если ваш батюшка позволит, и, если вы согласитесь, я бы хотел пригласить вас на пикник в честь моего приезда.

–– О, лорд Рикон… – Лидия выдохнула. Она хотела согласиться прямо сейчас, но правила приличия, которым её всё-таки обучали, не позволили. Лорд упомянул батюшку, и она о нём тоже вспомнила, как и о гувернантке. Та как раз потеряла одну из своих золотых птичек и, подобрав юбки обеими руками, бегала среди палаток. Лидия оглянулась на её и закусила губу. Как бы не было приятно общество такой прелестной молодой леди, подставлять её под гнев воспитательницы и родителей не хотелось, не то запрут такое сокровище под замок. Лидия это тоже понимала. Вздохнув, она присела перед ним в реверансе и ушла раньше, чем гувернантка налетела бы на неё с угрозами строжайше наказать за такое поведение.

Рикон проводил девушку взглядом, а потом осмотрелся, чувствуя, как его распирает от ощущения собственного великолепия. Ему понравилось, как Лидия смотрела на него из-под золотого пера – как на лучшего из молодых людей, которых она встречала. И это, без сомнения, было так, Рикон чувствовал себя самым блестящим молодым человеком во всём Северном графстве. Чувство радости окрыляло, хотелось пробежаться подпрыгнуть и достать ладонью до самой вышки пожарной каланчи. Но это было бы как-то по-мальчишечьи.

–– Томас, – позвал Рикон, и верный камердинер мгновенно его услышал, сделал несколько шагов и оказался подле господина. – Я бы хотел прогуляться и немного осмотреть окрестности. Подай мне карту, пожалуйста.

–– Вы уверены, сэр? –Томас достал из внутреннего кармана свернутую карту и протянул её господину.

–– Безусловно. А ты пойди и предупреди об этом Нелли.

Томас с сомнением посмотрел на лорда. Из них двоих со строгой нянькой ему дел иметь не хотелось куда сильнее. Он уже готов был призвать господина Рикона к разумности, но тот с недовольным видом отмахнулся.

–– Иди, Томас, иди! Я не ребёнок, никуда не денусь. В самом деле, сколько можно меня опекать? Ступай!

–– Как вам будет угодно, сэр, – Томас склонил голову и быстро пошел в сторону постоялого двора.

Рикон недовольно скривил губы, представив, как он сейчас прибежит и наябедничает их общей няньке. Потом его поймают и снова упакуют в надоевший до тошноты экипаж. А погода была великолепной. Солнечные лучи мягко рассеивались у самой земли, обдавая теплом. Невероятно удачное время для прогулки.

Молодой лорд спрятал карту в карман и, поигрывая тростью, направился по единственной сквозной дороге. Она широкой полосой тянулась через весь город и сливалась с пыльной грунтовой. Не больше получаса Рикону понадобилось, чтобы выйти на неё через городские ворота. Дождя давно не было, и дорога вилась вперёд двумя белёсыми колеями, идти по ней было удобно. Но чтобы рассерженная Нелли не нагнала его и не прервала приятную прогулку, молодой лорд свернул с дороги прямо на поле, в которое редкими деревьями врезалась небольшая рощица. Она только-только начинала желтеть, но еще не облетала. Таинственно шуршала над головой листьями, будто рассказывая какие-то секреты. Рикон всё дальше уходил от дороги, вслушиваясь в дуэт ветра деревьев. Воздух был чистый и прозрачный, будто стеклянный, от глубоких вдохов кружилась голова.

Лорд уходил всё дальше и дальше в рощу, хрустя ветками под ногами. Он представлял, как по-звериному крадётся через лес, чтобы поймать пахнущую луговыми травами ведьму. Ветки хлестали по лицу, но храброму и сильному Рэду они были нипочем. Рикон подобрал с земли палку, будто готов был отбиваться и защищать, но лес неожиданно кончился.

Широкий, поросший розовым вереском луг, отделял полосу леса от белого ухоженного поместья. На фоне голубого неба оно выглядела будто игрушечным с тонкими башенками по углам фасада. Грунтовая дорога огибала лес и подходила вплотную к изгороди, заросшей диким плющом. Именно таким, светлым и красивым Рикон и представлял своё новое поместье в этом Северном крае. Он так и знал, что вересковые поля, о которых рассказывала Нелли, прекрасны. Как удачно он его нашел, гораздо быстрее, чем предсказывала нянюшка, и совсем не заблудился. Поправив шляпу и оставив дикие повадки придуманного Рэда в лесу, молодой лорд прошел через луг и вошел в распахнутую калитку изгороди. Подъездная дорожка была усыпана гравием, Рикон прошелся по ней, стуча тростью и с удовольствием обозревая новые владения. Наверняка за домом есть большой сад, в котором можно устроить обещанный дамам пикник. Или прямо на лугу – осень была удивительно тёплая в этом году и вереск всё еще не отцвёл.

Лорд вбежал на крыльцо и, не утруждаясь на стук, по-хозяйски распахнул дверь. Она легко поддалась и Рикон оказался в гулком, светлом холле, в который лился солнечный свет через большие, в пол, окна веранды. На встречу ему вышел дворецкий с совершенно изумлённым лицом.

–– Что вам угодно, сэр?

–– Лорд Рикон Дэннет. Вам должны были сообщить о моём приезде, – пытаясь казаться строгим и уверенным, сказал лорд и передал дворецкому свою трость и шляпу. – Я прибыл несколько раньше своего экипажа.

Дворецкий по вышколенной привычке подхватил вещи, но смотрел на него с нескрываемым удивлением. Настолько нескрываемым, что Рикону от него стало не по себе. С чего вдруг он так смотрит на него, он что, идиот? И ничего не знает о приезде молодого хозяина? Глубоко вдохнув, Рикон потёр ладони друг о друга и уже хотел отослать глазастого дворецкого, когда сверху послышались шаги.

–– В чем дело, Гарри? Что за шум? Уже подготовили экипаж?

На верхнюю площадку широкой, закруглённой лестницы, ведущей на второй этаж, вышел невысокий, бледный мужчина. Он глянул на дворецкого, а потом с точно таким же, как у него, удивлением на неожиданного гостя. Вслед за мужчиной на площадку вышла тоненькая, черноволосая девушка в нежном голубом платье.

Дворецкий по имени Гарри глянул на него, а потом снова на гостя.

–– Лорд Рикон Дэннет, Ваше Сиятельство, – представил его дворецкий, и Рикон почувствовал, как все взгляды пересеклись у него на лбу.

Глава 4. Голубая лента

– Лорд Дэннет? – так удивлённо спросил мужчина, как будто на пороге родового поместья увидел, как минимум призрак почившего папеньки Дэнетта. Рикон нахмурился и пожалел, что отдал трость, ему захотелось стукнуть ею об пол.

– Какой еще лорд Дэннет? – спросила девушка в голубом платье, вертя хорошенькой головкой из стороны в сторону. По плечам её прыгали аккуратные кудряшки. Очень миленькая служанка, подумал Рикон, но такой приём ему всё равно не понравился.

– Что значит, какой лорд… Ваш хозяин! А вы в свою очередь кто? Управляющий моим поместьем?

– Управляющий? – спросил сверху мужчина, а потом так засмеялся, что смех этот в гулкой тишине был похож на камнепад. Мужчина вслед за смехом скатился по лестнице и вдруг стиснул в объятиях молодого лорда, как родного сына. – После получения вашего письма, сэр, я, можно сказать, стал управляющим.

– Что? Но я не посылал никаких писем… Я…

Рикон попытался высвободиться из крепких объятий, но мужчина его и сам отпустил, услышав, как по гравию подъездной дорожки прошуршали копыта лошадей и колёса экипажа. Юному лорду не нужно было оглядываться, чтобы догадаться по быстрым шагам, кто мог так спешно приехать. Кто же еще. Отвернув голову, Рикон пробежался взглядом по площадке второго этажа и наткнулся на девицу в голубом. Она облокотилась локтями о перила и насмешливо смотрела на него. Лорда тревожно замутило от мысли, что нянька сейчас ворвётся в холл и будет отчитывать прямо на её глазах. Глубоко вдохнув, он дёрнул плечом и отвернулся, но сдавленный смешок услышал. И совсем она не миленькая.

Раздался стук в дверь. Дворецкий, уже пристроивший вещи Рикона, степенно направился к двери и так же степенно её распахнул, впуская в холл взволнованную Нелли. Она, подхватив пышные юбки, слишком стремительно для своего возраста, прошла несколько шагов и остановилась, пытаясь отдышаться. Рикон приуныл, остро почувствовав, что виноват. Нельзя было заставлять нянюшку так волноваться и бегать по лестнице. Сейчас она его увидит и еще больше расстроится…

– Прошу прощения за вторжение, – сказала Нелли, подслеповато оглядывая всех собравшихся. – Но с моим спутником могла случиться неприятность…

– Нелли… – чтобы избежать неловкостей, Рикон сделал шаг вперёд и решил принять весь гнев старой нянюшки на себя. – Никаких неприятность. Я чуть прошелся и…

– Господин Рикон!.. – с таким чувством выдохнула Нелли, что Рикону стало еще больше не по себе и он замолчал.

– Нелли! – вдруг вскрикнул мужчина и, раскинув руки, сделал к ней несколько шагов. – Сегодня день старых друзей, я полагаю? Как я рад, как я рад! Лорд Рикон был так любезен, что зашел к нам познакомиться. Он, право, очень смелый молодой человек.

– Ооо, Ваше сиятельство, граф Артур! Это невероятная удача, просто невероятная, что лорд Рикон… – тон нянюшки от радостного к концу фразы стал невыносимо жестким. Настолько, что ей даже не нужно было договаривать её до конца, чтобы Рикон начал задумываться, что где-то ошибся. Рикон оглянулся, до него начинало доходить – произошла ошибка и он, кажется, вломился в чужой дом. Но как так могло случиться, Нелли ведь сама ему рассказала о вересковом поле! И этот дом… Правила приличия и ситуация требовала от Рикона извинений, и он уже сделал несколько шагов для этого, как граф Артур снова рассмеялся.

– Нужно сказать, что уже очень давно в этот дом не заходили столь блистательно. Я получил невероятное удовольствие от знакомства с сэром Риконом.

Рикон выдохнул и опустил голову, чувствуя, как у него начинают гореть уши. Граф наверняка смеётся над этим недоразумением и над ним. Но громче всех хихикала эта противная девица. Лорд поднял, было, на неё голову, но неожиданно отпрянул: она успела бесшумно спуститься и оказалась слишком близко. Невысокая, тоненькая девочка, с нежными румяными щеками. У неё были длинные изогнутые ресницы и такие яркие губы, будто она только-только съела конфету и слизала с них последнюю сладость. В руках девушка теребила белую аккуратную шляпку, а потом надела её и завязала ленты под подбородком, прямо смотря на Рикона.

– Я так рад, что вы приехали! Но это чудовищная несправедливость, нас с дочерью сейчас ждут на обед. Нелли, прошу тебя, расположитесь у нас до вечера. Вы устали с дороги, Мария приготовит великолепный чай. Из Угодья я еще не получал отчета, может, вам и нет смысла сегодня там оставаться на ночь. Прошу вас, мы вернёмся не позже пяти часов и обо всём поговорим.

– Это очень щедрое предложение, граф Артур, но я, право, я…

– Прошу, сделайте мне такое одолжение, – граф, всё еще держа старую няньку под локоть, осторожно проводил её по холлу к ближайшему креслу. Рикон заметил это только когда они прошли мимо, девица в своей шляпке повернулась в их сторону, и он повернулся вслед за ней. Он удивлённо посмотрел на них и не понял, когда всё переменилось. Нелли раскраснелась, разулыбалась и сняла свой походный капор. Всё, теперь она могла согласиться абсолютно на всё. Рикон тоже выдохнул и смущенно улыбнулся, когда граф подошел к нему, протягивая руку.

– Чрезвычайно рад нашему с вами знакомству, лорд, – добродушно улыбнулся он, но Рикон опустил голову, покраснев до корней волос.

– Прошу прощения, граф.

– Пустое. Буду рад беседе с вами вечером. А сейчас, к моему великому неудовольствию, мы вынуждены откланяться. Гостевые комнаты, столовая и библиотека в вашем полном распоряжении. Агата, идём, – сказал граф девочке и указал рукой на выход. Было слышно, что за дверью их уже ждал подготовленный экипаж.

– Хорошего дня, лорд… Рикон Дэннет, – сказала она таким смешливым тоном, что у Рикона тут же вспыхнули глаза. Девушка, дёрнув длинными, тёмными бровями, слегка кивнула ему и, не удостоив реверансом, вышла из дома. Ну какая выскочка! Рикон резко выдохнул носом и, поставив руки на пояс, еще несколько минут смотрел на закрывшуюся за графом и его дочерью дверь.

Нелли не стала бранить молодого лорда за побег. Она только очень занудно рассказывала, какое неприятное впечатление о молодом человеке могут оставить такие поступки. Как он сам себя позорит и как… Рикон крутил на блюдце кружку с чаем и кивал, изредка вставляя только «да, Нелли», и «я согласен, это было безрассудно». Им накрыли стол для чаепития в библиотеке, у большого, занавешенного тяжелыми синими портьерами окна.

– Но и твоя вина в этом недоразумении тоже есть. Ты отчего-то решила, что я ребёнок и от меня можно что-то скрывать. Например, граф Артур обмолвился, что получил письмо, по которому он стал «управляющим». Что всё это значит? Я не припоминаю, чтобы писал какие-то письма.

– Графу Артуру написала я. Конечно же, мне это не по статусу… Но они с вашим батюшкой были добрыми приятелями, и он единственный, кто смог бы нам помочь. Я просила его по возможности приготовить ваше поместье к вашему приезду. Граф любезно согласился.

– Это крайне неловко, – досадливо сказал Рикон. Нелли кивнула, внутренне улыбнувшись: её порадовало, что молодой лорд чувствовал рамки деликатности. – Еще и я тут появился как дурак.

– Ну, радует, что граф Артур внутренне совсем не изменился. Такой же весельчак и всегда готов помочь. Вот только, вероятно, на вино и мясо перестал налегать. В нашем возрасте это уже лишнее, – сказала Нелли и огляделась вокруг. По одну сторону стояли книжные шкафы, на противоположной стене висели большие часы в обрамлении рамок с портретами.

– Почему же отец никогда не рассказывал о таком друге? – спросил Рикон, встал из-за стола и отошел, чтобы посмотреть на людей, которые были прошлым его семьи. – Оказывается, отец о многом не рассказывал. Иногда мне кажется, что я лишь после смерти его и узнаю…

С одного из портретов на него смотрел пышущий здоровьем, плотный и улыбчивый граф Артур. Только сейчас он понял, о чем говорила Нелли – граф с времён того портрета вдвое похудел. Рядом с ним, в рамочке чуть ниже, красовалась девочка лет шести, с мило подвязанными на ленты кудряшками. Рикон быстро перевёл с неё взгляд на следующую и замер. На портрете была изображена черноглазая, очень строгая женщина с распущенными, прямыми волосами. Она как будто обернулась на него из-за плеча, и Рикон не мог отделаться от ощущения, что где-то её уже видел. Такой же взгляд. Может быть, во сне?

– Граф Артур очень сентиментален, – хмыкнула Нелли так близко, что Рикон вздрогнул и обернулся. Она стояла рядом и тоже смотрела на женский портрет, а потом поджала губы и отвернулась. – Леди Агата выросла невероятно похожей на свою мать. Удивительно милая юная леди.

– Не нашел в ней ничего милого, – сказал Рикон и повернулся к портретам спиной. – Она, кажется, имеет дурные манеры.

– Удивительно это слышать, господин Рикон, особенно от человека, который вломился в её дом, как какой-то деревенщина, – строго осадила лорда нянька. Рикону нечего было сказать, и он только нахмурился. – Вы, вероятно, не помните, но в детстве вы были довольно дружны. Вы, даже, помнится, будучи лет трёх, подарили леди Агнессе золотую пуговицу со своего пиджачка. Которую она тут же и проглотила. Страху тогда все натерпелись…

– Я? – изумился лорд и диковато глянул на няньку. Ничего подобного он не помнил и даже представлять не хотел. Его ничего не могло связывать с такой смешливой девицей.

– Да, – не обращая внимания на его неприятие, улыбчиво продолжила Нелли, – но вы всех уверяли, что маленькая леди на вас напала и сама её отгрызла.

В это было бы легче поверить, – подумал Рикон, но ничего не стал говорить рассмеявшейся Нелли. Она утирала платочком проступившие слёзы умиления и смеялась так искренне впервые после смерти его отца. Казалось, ей было приятно смотреть на эти портреты и вспоминать прошлое.

– Почему отец уехал отсюда? – через время спросил Рикон, пытаясь понять, зачем же уезжать из места, где есть дом, друзья и приятное времяпрепровождение. Неужели только ради него?

Нелли глянула на молодого лорда, неопределённо пожала плечами и долила себе еще чаю из красивого фарфорового чайника. Ответа Рикон так и не получил, но он на нём и не настаивал. Время тянулось медленно. Лорд уже успел отдохнуть от прогулки и позабыть утреннее неприятное столкновение с графской девицей, так что к вечеру откровенно заскучал. Рикон бродил по библиотеке, снимая с книжных полок то один том, то другой. Солнце обогнуло большой дом и светило в огромные окна библиотеки так ярко, что Рикону пришлось занавесить его одной частью портьеры. Какая неловкая ситуация. Он вынужден сидеть в комнате чужого дома, не имея возможности выйти, будто пленник какой-то. Не лучше ли было всё-таки отказаться от гостеприимства графа и доехать до собственного поместья? Вернув на место книгу с каким-то лёгким романом, сюжета которого он не смог уловить, Рикон прошелся по библиотеке, заложив руки за спину. Нелли задремала в кресле и теперь он даже разговором не мог развлечься. Скучно. Рикон размял шею, несколько раз махнул руками, как вдруг из холла донёсся дикий женский крик.

– Помогите!

Нелли встрепенулась и открыла глаза, Рикон резко обернулся и стремительно вышел в коридор.

– Боже правый, что случилось?! – пробормотала нянька, выйдя следом за лордом и тут же остановилась.

В холле, у самой двери стояла Агата и слуга, они едва удерживали от падения графа Артура. Бледный, как полотно, он стонал и не мог сделать ни шага. Дворецкий осторожно приобнял его за плечи, принимая вес тела на себя. Он довёл его до ближайшей кушетки и уложил. Граф с такой силой сжал руками мягкие подушки кушетки, что костяшки пальцев побелели. В нём ничего не осталось от того утреннего, весёлого и активного графа Артура, каким он был ещё утром. Агата отбросила в сторону шляпку и бросилась вверх по лестнице, не обращая внимания на изумлённых гостей. Рикон растерянно застыл в нескольких шагах и переводил взгляд с графа, на убегающую девушку и назад. Он казался здесь абсолютно лишним: чужой человек в минуту такой слабости. Нелли всплеснула руками и подошла ближе.

– Боже всемогущий, что случилось? Граф Артур!

Граф Артур с трудом открыл глаза и затуманенным от боли взглядом посмотрел на неё. Он вдохнул, как будто хотел что-то сказать, но сжал зубы, подавив стон. У Рикона от столь яркого контраста пробегали мурашки по спине. Что же такого могло произойти? Свидетелем чего они стали? Рикон сделал несколько шагов в сторону и отвернулся, ему было неловко видеть жизнелюбивого графа в таком состоянии. Оглянулся, не зная куда спрятать взгляд, и заметил, как сверху, не разбирая ступеней, сбегала Агата, держа в руках небольшую бутылочку. Она тоже невероятно изменилась: на ней не было лица от волнения, большие тёмные глаза наполнились слезами. Она ничего не видела перед собой, пропустила ступеньку и оступилась. Рикон сделал быстрый шаг вперёд и протянул руку для помощи, но она не обратила на него внимания – узкая ладошка скользнула по его локтю.

Агата слишком торопилась к отцу. Она бросилась на колени к кушетке, на которой он лежал. Придержала его голову, вытащила пробку из бутылочки и влила её содержимое в рот отцу.

– Сейчас будет легче… сейчас будет лучше, – испуганно говорила она, гладя графа ладонью по щеке.

– Боже, что это такое, Нелли, – шепотом спросил потрясённый Рикон, подходя к нянюшке, в общей тишине ему показалось, что это все услышали. Было ощущение, что он единственный здесь ничего не понимал, потому что никто на него не посмотрел, и не осадил.

Лишь только когда граф перестал так сильно сжимать подушки и начал легче дышать, тишина разбилась резким голосом леди Несси.

– Чертов обед, и зачем он нужен был?! – с досадой сказала она и прикусила губу. – Неужели нельзя эту помолвку обсуждать без диковинных блюд? Вы же знали, что так всё..!

– Агата… – на выдохе прошептал граф и погладил её по щеке. – Юным леди не стоит говорить в таком тоне…

– Мне дела нет до правильности тона, – угрюмо, но уже чуть спокойнее сказала его дочь и поцеловала отцовскую ладонь. Напряжение и ужас их обоих отпускали. Графу хватило сил, чтобы стереть испарину со лба, а потом окинуть взглядом всех столпившихся вокруг него людей.

– Ох, тысяча извинений, я не мог представить, что всё так закончится, – проговорил граф Артур и попытался сесть. Агата хотела его удержать, но граф мягко отстранил её и всё же сел, поправляя на шее галстук-бабочку. – Прошу прощения, дорогие гости, лорд Рикон, Нелли… – граф качнул головой каждому по очереди. Рикон только руками развёл, пытаясь справиться с вихрем ощущений. Он всё еще чувствовал себя здесь лишним свидетелем, который всех переполошил. Даже в этом непонятном приступе нездоровья, казалось, он был виноват. И меньшее, что Рикон мог – это извиниться.

– Это я должен у вас просить прощения, уважаемый граф. Из-за моей неосмотрительности мы нарушили ваш покой. Это было неразумно, прошу, примите мои извинения.

Граф Артур улыбнулся и кивнул молодому лорду.

– Видишь, Нелли, как всё теперь… – проговорил Артур по-особому глядя на старую няньку. А потом, не смотря на протесты дочери, встал. – Но, благодаря Агате, это случается не так часто. Давайте забудем это неприятное происшествие и отправимся все пить чай.

– Какой чай? – вскрикнула Агата и вскочила на ноги так резко, что ленты выскользнули из её прически и упали на пол. Тяжелые, тёмные кудри укрыли спину до самой юбки. – Отец, прошу, дай себе времени восстановиться!

– Всё в порядке, дорогая. Мы должны быть гостеприимными.

– Пусть лорд Рикон, раз такой хозяин, устраивает чаепитие, – сердито сказала она и тёмным взглядом глянула на лорда так, что тот забыл выдохнуть. Черные глаза будто опалили ему губы и глотку.

– Прошу прощения?.. – медленно начал он, расправляя плечи и в упор смотря на дерзкую девицу. Что за невероятно наглая и невоспитанная дикарка! Их тут, в этой глуши, совсем не учат приличным манерам?

– Прошу прощения, – перебивая возмущение лорда, улыбнулся граф Артур. Его лицо снова вернуло себе обычный бледный цвет, а голос стал таким же громким и бодрым, как несколько часов назад. Он с одинаково тёплым чувством глянул сначала на Агату, а потом на Рикона. – Мы сейчас выпьем чаю и забудем эту небольшую неприятность, которую вы вынуждены были лицезреть. Прошу вас, – граф Артур указал на дверь в столовую.

Агата, поджав губы, исподлобья глянула на Рикона, но послушалась отца и больше ничего не сказала. Она прошла мимо, встряхнув волосами, и лорд почувствовал, что от неё пахло ветром, травами и аптечной микстурой. Тёмные, несобранные волосы будто всю её укутывали, пряча от непрошенных взглядов. Рикон вздохнул, пытаясь отогнать от себя неприятные мысли, и шагнул вперёд, заметив, как вокруг ботинка его обмоталась девичья голубая лента. Та самая, что отпустила кудри Агаты на свободу. Лорд немного поколебался, а потом наклонился и поднял её. Кажется, такие же ленты он видел на потрете совсем крошки графской дочки. Рикон хотел положить её на столик, но тут его окликнула Нелли и Рикону пришлось спрятать ленту в кармашек для часов.

Глава 5. Кухонный мрак

Чаепитие прошло довольно спокойно. Дикарка за столом ничего не говорила и на Рикона больше не бросала мрачные взгляды. Она смотрела только на отца, будто боялась, что с ним может снова случиться что-то ужасное. Но граф Артур был активен и весел, выпитое лекарство на него хорошо подействовало. Рикон и дальше сидел бы молча, если б граф не спросил, надолго ли лорд решил посетить своё северное имение. У Рикона не было ответа на этот вопрос, на самом деле он не думал, зачем сюда едет и насколько. Но что-то ответить всё же было нужно, поэтому он пожал плечами и сказал:

– Я намеревался полюбоваться прекрасной северной зимой в Рысьем угодье. Я читал о многих милых зимних забавах, в которых хотел бы принять участие.

– Какие великолепные планы, лорд Рикон! Зима здесь и в самом деле прекрасная, снежная. Но раз вы намерены задержаться, я не могу отказать себе в удовольствии пригласить вас, как старого доброго друга нашей семьи, на предстоящий бал по случаю помолвки леди Агаты.

Рикон удивлённо вскинул брови и не смог сдержаться, бросил быстрый взгляд на девушку. Помолвка? Ах, да, она обмолвилась о ней там, в холле… Но сколько же ей лет? Быть может, она чуть моложе его самого. Рикон не понимал, почему эта новость его так удивила и странно поразила. Может, от того, что сам он о женитьбе не задумался ни разу?

– Помолвка? Так скоро? – проговорила Нелли, озвучив мысли Рикона, но тут же смутилась и извинилась. Простой в обращении со своими приятелями граф Артур только вздохнул.

– К сожалению, – сказал он. – К сожалению, моё нынешнее положение вынуждает меня поторопиться…

– Он боится, что умрёт, и я останусь не пристроенная! – вдруг выпалила Агата, которая до того разламывала ложечкой поданное ей пирожное и ни на кого не обращала внимания, будто речь шла вовсе не о ней.

– Агата…

– Ну что? Что?! Разве это неправда?! Так и говори, что боишься… Боишься… – она не смогла договорить то, что явно хотела. Губы у неё задрожали, Агата отодвинула тарелку, бросила «прошу прощения!» совершенно не извиняющимся тоном, и выскочила из-за стола. Рикон резко встал, как и подобает благовоспитанному молодому человеку делать, когда леди покидает комнату, и поэтому смог заметить, что она плачет. Щеки её побледнели, а искусанные губы еще сильнее покраснели. Наверное, это чудовищно, каждый день ждать и бояться, что единственного близкого тебе человека скоро не станет. Рикон осиротел одномоментно, и едва смог с этим справиться. Но что было бы, если б ему пришлось видеть такие приступы боли каждый день? А, может, его отец так же болел, но он легкомысленно этого не замечал, интересуясь только литературным клубом, да своими заметками? Не замечал ведь он всех остальных его тайн…

Рикону хотелось закрыть лицо руками и дать себе минуту на отдых. Этот дом, показавшийся ему таким светлым и гостеприимным, наполнился звуками женских слёз, криков и запахом смешанных в лекарство трав. Ему хотелось как можно быстрее уехать, чтобы не испытывать неловкость каждую минуту. Но граф Артур так просил продлить их визит, а Нелли казалась такой уставшей и явно хотела остаться, что юный лорд не смог ей отказать. Тем более, что поверенный графа, занимавшийся Рысьим угодьем, сообщил: поместье будет готово к завтрашнему утру.

– Какой костюм подготовить для вас к завтраку? – спросил Томас, принеся лорду таз с кувшином для умывания в гостевую спальню, которую ему отвели.

– Мне безразлично, Томас. Приготовьте какой-нибудь. Я бы предпочел уехать на рассвете и вообще тут не завтракать.

– В таком случае, я подготовлю для вас голубой твидовый костюм с жилетом и белую рубашку, а также часы на серебряной цепочке. По всем приметам завтра обещают солнечный день, вы в этом костюме будете великолепны.

Где ему быть великолепным? Рикон скривил губы, с трудом сдержавшись, чтобы не ответить грубостью верному камердинеру. Здесь? На фоне болеющего графа и его вечно капризной дочки? Сегодня был ужасный день, а завтра наверняка будет еще хуже, если только они не уедут как можно раньше. Еще и приглашение это на бал в честь помолвки. Как будто Рикону это может быть интересно. Помолвка людей, которых он впервые в жизни видит. Разве что из вежливости он нанесёт короткий визит… Только для того, чтобы посмотреть, как выглядит смельчак, решивший жениться на дикарке Агата. И почему каждая его мысль невольно возвращается к этой девчонке?..

Рикон встряхнул волосами и почувствовал, как в затылок ему будто вбили гвоздь. От всех этих мыслей и впечатлений у лорда разболелась голова. Он умылся, намочив волосы, и распахнул настежь окно, чтобы прохладный ночной воздух немного унял боль. Но это не помогло. Прилечь и попытаться уснуть тоже не помогло. Лорд встал, походил по комнате в поисках кувшина с питьевой водой, но не нашел. Томас был так занят его костюмом, что забыл про него. Подойдя к двери в каморку камердинера, Рикон осторожно постучал костяшкой пальцев. Но никто не ответил.

– Томас? – позвал Рикон, открыв дверь, когда он не ответил во второй и третий раз. Комната на удивление оказалась пуста. Наверное, Томас решил заночевать в общей комнате для прислуги, или просиживает там штаны за картами.

Раздраженно закрыв дверь, лорд прижал ладонь к пылающему лбу, сдерживая волну тошноты. Еще с полчаса Рикон пытался справиться с болью и уснуть, но ничего не могло облегчить его состояние. Поэтому он решил спуститься вниз и намылить голову своему камердинеру, потребовав у него порошок от боли или пятьдесят грамм коньяка.

По всем правилам общая комната прислуги должна была располагаться за кухней, в которой сейчас как раз горел свет. Рикон, строго хмурясь, решительно направился туда, намереваясь в самых строгих выражениях отчитать Томаса. Сделав несколько шагов, он вошел в кухню, прищурившись от свечного света. Но только открыл рот, чтобы громко позвать камердинера, когда увидел за столом Агату. Она стояла с распущенными волосами в вечернем домашнем платье-халате, накинутом на длинную ночную рубашку. Клинья свечных огней трепетали от её дыхания и прыгали бликами на стоящей на столе посуде: ступке, графине с водой и блюдцах с какими-то порошками, бутылочках и рюмке.

– Прошу прощения, – Рикон от удивления остановился на пороге, а потом обернулся за спину, будто боялся, что кто-то сейчас придёт и начнёт выкрикивать над ухом напоминания о приличиях. – Прошу прощения, я не знал, что здесь кто-то есть. Я искал… – лорд замолчал. Он уже справился с первым изумлением, и головная боль вернулась с новой силой. Смотреть на подсвечник рядом с леди Агатой было физически больно, так что он щурился и с неудовольствием хотел отвернуться.

–– Вероятно, вы тут не нашли, кого искали. Не стоит терзать себя всякими вежливостями, я вашей няньке об этом не расскажу.

Рикон почувствовал, как к боли прибавлялся жар от стыда, смешанного с возмущением. Наверняка она его гримасы неудовольствия приняла на свой счет, и не удержалась от шпильки! Лорд резко выдохнул, отчего погас огонь его свечи. Он широко распахнул глаза, и сердито поджал губы, чтобы она смутилась, как все малолетние леди, и сбежала. Но Агата и не думала сбегать. Она смешивала в ступке свои порошки, то и дело поглядывая на Рикона.

–– Я искал своего камердинера и никак не ожидал увидеть столь юную леди в столь поздний час. Странно, что вы выбрали для своих игр именно ночное время. Недосып, я слышал, плохо сказывается на румянце юных леди, – не остался в долгу Рикон.

Эта девчонка считает, что может ему, лорду Дэнетту, хлестать по глазам его экономкой. Хотя ей и самой не помешало бы ходить с гувернанткой, которая бы осаживала её каждый раз, когда та захочет открыть рот. Мысли о том, что за такие выражения мальчиков в школе могут побить палкой, юный лорд от себя отогнал.

–– Какое счастье, что вы мне это рассказали. Вы так милы и благостны, что бы я делала без ваших советов…

–– Я не давал никаких советов, – отрезал Рикон и с трудом сглотнул.

–– Да? – тем временем продолжила Агата. – Мне показалось, давали. Извините, вы слишком сложно выражаетесь для нашего простого общества, вас сложно понять.

От этой встречи голова у лорда начала болеть еще сильнее, а перед глазами всё поплыло. Он тяжело хватал ртом воздух, но в кухне слишком сильно пахло травами и свечным воском. Рикон прикрыл глаза и сжал лоб прохладной ладонью, чтобы дать себе несколько секунд и закончить этот неприятный разговор. А потом нужно будет срочно вернуться назад, вылить на голову кувшин воды и закрыть глаза полотенцем. Кивнув самому себе, он распахнул глаза и отшатнулся, увидев прямо перед собой Агату так близко, что ощутил коленом, как колыхнулась юбка её платья. Она в упор смотрела в его лицо, но в темноте он больше чувствовал её взгляд, чем видел. Мягкий свечной свет, оставленный за её спиной, высвечивал одно её плечо и руку. Она ладонь, чуть не коснувшись груди Рикона зажатой в ней рюмкой с тёмным зельем на самом дне.

–– Что это?.. – спросил Рикон шепотом, будто боялся, что от громкого звука последние свечи погаснут и он окажется в полной темноте во власти непредсказуемой дикарки.

–– Ведьмино варево для благородных молодых людей, – таким же шепотом ответила Агата, выше поднимая рюмку. – Из тех, кто не трус.

–– Но…

–– Я так и знала, – выдохнула Агата и развернулась, Рикон снова почувствовал юбки коленом. Что она так и знала? Она назвала его трусом?! Эта девчонка, которая дальше балов под отцовским крылом не ходила? Целый день она унижала его, а теперь и вовсе перешла все грани. Ну уж нет! Смесь ярости и дикого азарта затуманила ему голову сильнее боли, Рикон выхватил из девичьей руки рюмку и мгновенно опрокинул её содержимое в себя. Агата остановилась, обернувшись на него через плечо, он сегодня уже видел этот взгляд. Огненные всполохи свечей плясали в её смешливых глазах, она улыбалась.

–– Надеюсь, вы сделали не больше одного глотка. От этого зелья легко можно умереть, если переборщить… – Агата снова отошла к столу и одним выдохом погасила свечи.

Рикон не успел ей ничего сказать, на языке всё еще чувствовалось вязкая, горьковатая микстура. А когда он перестал её чувствовать, Агата растворила в темноте, ни шороха рядом, ни дыхания. В какую-то секунду лорду начало казаться, что всё это ему привиделось. Он оглянулся из стороны в сторону и услышал, как из комнаты слуг за стеной раздался смех. Вздрогнув, он развернулся и по памяти направился наверх, в свою комнату, боясь, что кто-то его здесь застукает. Или девчонка снова над ним подшутит.

Ворвавшись в отведённую ему комнату, Рикон закрыл её изнутри на ключ, и только тогда смог свободнее выдохнуть. Зачем он туда спустился?! Это всё Томас виноват, если бы он лучше выполнял свои обязанности, Рикону не пришлось бы снова терпеть неловкость! Он его завтра же уволит. Потому что никто не может оскорблять лорда Дэнетта прямо так, в глаза! Ох, он и показал бы этой дикарке, если б у него не болела так сильно голова!.. Голова?.. Рикон перестал в волнении метаться по комнате и остановился. Повертел головой из стороны в сторону, встряхнул волосами и понял, что от боли не осталось и следа. Он чувствовал себя бодрым и полным сил устроить головомойку Томасу и всем, кто попадётся под руку. Дышалось легко и свободно настолько, что Рикон едва удержал себя от ночной прогулки. Остановила его только мысль, что и в саду он может с кем-нибудь столкнуться…

Только когда Рикон уже лёг в кровать и тяжелое одеяло немного его успокоило, он смог осмыслить, что произошло. Агата готовила какое-то своё «ведьминское» зелье, когда он нарушил её покой. Зелье, которое одним небольшим глотком смогло вернуть Рикона в реальность и горечью смыло ужасную боль. Наверное, таким же зельем она напоила графа Артура во время приступа. Выходит, она сама его готовит для отца, который умирает… Лорд зажмурился и натянул одеяло на голову. Ну какой же он болван!

Утром Рикон встал еще до прихода Томаса. Тот появился как ни в чем не бывало, неся с собой кувшин горячей воды.

– Прикажете заложить ваш экипаж до завтрака? – спросил он, закончив брить юного лорда и передавая ему полотенце.

– До завтрака? С чего бы вдруг? – Рикон дёрнул плечами, застёгивая на груди идеально выглаженную, белоснежную рубаху. – Мы не можем произвести впечатление неблагодарных деревенщин, – сказал он, в большей степени этим метким выражением Нелли имея ввиду себя. После вчерашнего вечера ему вдруг отчаянно захотелось извиниться перед леди Агатой. Он как последний дурак думал о ней черт знает что и чем дольше не мог уснуть, тем больше укреплялся в мысли, что поступил как неотёсанный дурак.

Рикон надел великолепный серый костюм, поправил уголок носового платка, цепочку часов, переложил из вчерашнего дорожного костюма голубую девичью ленту, и бегом спустился вниз. Ему не терпелось увидеть её. Но, к огромному разочарованию Рикона, леди Агата к завтраку не спустилась. Граф Артур деликатно сказал, что после вчерашнего ей нужно отдохнуть, чтобы на балу по случаю помолвки блистать.

– Бал пройдёт в поместье Мортэн. Я пришлю вам приглашение, – доброжелательно сказал граф Артур. – И дайте мне слово, если вам что-то понадобиться, вы незамедлительно дадите мне знать. Приводить в порядок столь большое, как Рысье угодье, поместье очень сложно.

Рикон сдержанно кивнул. Нелли, отдохнувшая и подобревшая, сердечно поблагодарила графа вместо него. Потом они сели в экипаж и покинули гостеприимный, светлый дом. Вересковое поле оказалось позади, дорога нырнула за ветвистые, раскидистые деревья. Нелли, сложив руки на коленях, поглядывала то в окно, то на молодого лорда.

– Вы невероятно серьёзны сегодня, сэр Рикон. Вас тревожит встреча с Рысьем угодьем? О, прошу поверить… Оно, конечно, не такое солнечное, как поместье графа Артура, но в нём есть своя дикая красота.

Дикая красота? Рикон хмуро посмотрел на Нелли, а потом повернулся к камердинеру.

– Томас, а где я мог слышать имя господина Мортэна?

Томас на несколько секунд призадумался, но быстро вспомнил.

– Господин Мортэн тот самый щедрый граф, который в честь своей помолвки устроил гуляния на площади Фрока, сэр.

А-а-а, вот оно что, да-да. Теперь и Рикон припомнил, что именно тогда Томас ему это имя и назвал. И он еще подумал: какой, должно быть, великолепный этот граф. И еще, что он хотел бы быть таким же… Лорд хмыкнул и отвернулся к окну экипажа, больше ничего не сказав. Достойную партию граф Артур подобрал для своей дочери. Что же, он придёт на этот бал! Хотя бы для того, чтобы высказать своё уважение леди Агате. Но и посмотреть на блистательного жениха тоже было бы любопытно.

Глава 6. Спасение, которое хуже, чем смерть

Рысье угодье свалилось на подъезжающих будто серый, неотёсанный камень с неба. И как упало, так и осталось стоять среди высоченных, до самого неба, деревьев. Грубые фасады, поросшие зелёным мхом, узкие, высокие окна и грубые башни-бойницы на крыше. Из трубы шел дым, но несмотря на это дом казался заброшенным и неуютным.

–– Здесь, как будто, кроме зверей никто не живёт, – сказал Рикон, когда вышел из экипажа перед широким, невысоким крыльцом. Оно тоже было вытесано из камня, массивные ступени с такими же массивными перилами, вокруг которых обвился дикий плющ. Площадка крыльца перед тяжелой дверью пошла трещинами, через которые тоже пробивалась трава.

–– Это больше похоже на какой-то склеп… Или тюрьму.

Нелли, вздохнув, с пониманием посмотрела на лорда, а потом на дом, поделивший небо над головой на две части.

***

– Твоя девка упорствует и не признается, – сказал холёный и безразличный дознаватель Рэду. Он сидел за слишком маленьким для его жирной фигуры столом каморки для допросов.

– Так может, потому что она не виновата, кретина ты кусок?! – рявкнул Рэд, его этот хлыщ раздражал до зубного скрежета. Или тюрьма его раздражала. Или то, что он в ней оказался из-за такой дурости. Или то, что в ней оказалась Агнесса. И они придумали какой-то бредовый повод, чтобы держать её там. И наверняка не просто держать…

– Поговори мне тут! – дознаватель хлопнул кулаком по столу, но так слабо и хлипко, что Рэда передёрнуло. – Ты, бандитская рожа, должен сказать, как вы отравили колодцы! Ты помогал этой ведьме…

– Да пошел ты! Со сто первого раза ничерта не понял, идиот.

– Тогда мы будем допрашивать твою подружку, – спокойно сказал дознаватель, собрался и ушел раньше, чем Рэд успел бросить ему в спину пару проклятий.

В своей маленькой камере Рэд выучил уже каждый камень. Три широких мужских шага в одну сторону, два вдоль лежанки в другую. Продавленный вонючий лежак, из которого торчали колючие травинки сухого сена. Ширина решетки была ерундой дляшустрой куницы, но Рэд отгонял от себя эту мысль. Что будет, когда его не найдут? Конечно, пойдут с вопросами к Агнессе. И, что бы она ни сказала, ей никто не поверит. Что бы она ни сделала, её не оставят. И даже её крики не смогут палачей остановить. Он не мог сбежать один, а Агнесса воплощаться в куницу не умела. Она вообще только в травах разбиралась, и даже убегала от него всегда неудачно. Какая из неё отравительница… Единственное, что Рэду оставалось, изо всех сил прислушиваться, и среди криков пьяных заключенных и злых тюремщиков выбрать один – её крик. Но она не кричала. Он не мог услышать, сколько бы ни напрягал обострённый, звериный слух.

Ведьма не кричала, и зверь оставался на месте до тех пор, пока его не повели в суд. Суд, который только в одной башке под париком и состоял. Туда же под связанные руки привели и Агнессу. Она висела на руках конвоиров, лица за волосами было не видно. Рэд втянул носом воздух, пытаясь ощутить запах крови и слёз, но ничего не почувствовал и не смог дышать, пока она не подняла голову. Бледная, осунувшаяся, с посиневшими от холода тюремной камеры губами, но ни одного синяка на её лица не было.

– Несса, – наконец выдохнул Рэд.

Она взглянула на него, и впервые он увидел в её глазах страх. Он дрожал на кончиках длинных черных ресниц. А потом судья будничным тоном сказал, что злонамеренное упорство и молчание делает всем только хуже и подтверждает злобный, жестокий нрав подсудимых. Они не раскаиваются и готовы пожертвовать своими бессмертными душами ради своих звериных, бесчеловечных желаний. И так как суд слишком великодушен, чтобы применять к подсудимым пытки, он будет опираться на имеющиеся факты. А фактов в виде свидетельств уважаемых людей полно.

– Вина полностью доказана. Подсудимые приговариваются к повешению на второй день от сего часа во дворе городской тюрьмы. Смертников надлежит перевести в камеру последнего дня.

Что?.. Что?! Крик Агнессы озвучил мысли Рэда. Повесить за какой-то чертов кулёк и безобразное враньë бугая и красномордого?!

– А расследование-то вообще проходило?! Эй ты! Хрен в перьях! – крикнул Рэд судье, когда его уже выводили из зала, куда заводили следующего бедолагу. – Девчонку тоже повесить за чужое враньё?! – крикнул Рэд и его голос гулким громом прокатился по тюремному коридору.

– Я не хочу! – звонко и отчаянно ответил ему голос Агнессы совсем рядом.

–– Заткнись! – рявкнул тюремщик, который тащил ведьму за связанные руки. Он бросил её в камеру, и зло саданул кулаком по решетке. – Будешь орать, в ведре тебя утоплю, шлюха, – слишком зло для простого тюремщика сказал он. Рэд хмуро посмотрел на него, запоминая плешивую башку и мерзкий влажный рот с пеной белой слюны в уголках губ. Тюремщик тоже на него посмотрел, но ничего не сказал. Ругаясь сам с собой сквозь зубы, он вышел вслед за остальными конвоирами, громыхнув дверью в общий коридор.

Мерзкая рожа, один вид его поднимал в Рэде волну острой ярости. Что-то с ним было не так… Но думать об этом сейчас он не мог. Где-то за стеной притихла Агнесса, будто послушавшись тюремщика. Рэд отошел к стене, провёл по холодному камню ладонью.

–– Агнесса? Ты как?

Она не ответила. На несколько минут в камере повисла тяжелая, пригибающая тишина. Рэд прошелся туда-сюда, пнул ногой в надёжную решетку, и снова подошел к той стене, за которой должна была быть ведьма.

–– Агнесса?

И она вдруг рассмеялась. Громко, зло, срываясь со смеха на слёзы. Рэд нахмурился: уж не тронулась ли ведьма умом от ужаса? Нашла время смеяться.

–– Это так смешно, – наконец-то хрипло сказала она. Голос разносился по коридору и Рэд не мог определить, где именно она, у какой стены, чтобы прижаться к ней и почувствовать всем своим существом. – Меня хотят повесить за отравление каких-то колодцев, – истерично продолжила она сквозь смех. – После стольких лет! За отравление!.. Какой-то старый хрыч в грязном парике в чертовом городе на краю мира решил, что повесит меня!

–– Несса, ты чокнулась?

Она вдруг замолчала, и Рэд услышал, как Агнесса сползла по стене прямо рядом с ним на пол.

–– Мы умрём, да?.. – тихо спросила она, но Рэд услышал и сжал зубы до боли в скулах. Он-то точно не умрёт – звериная сущность поможет, и шея выдержит и дыхание не остановится. Но как из петли вытащить её?.. И почему он не какой-нибудь сильный волк, как в старых легендах, не страшный, опасный зверь? Какая-то насмешка, ни человека из него не вышло нормального, ни зверя. – Мы умрём…

–– Мы не умрём, Агнесса, – серьёзно сказал Рэд, не зная, услышит она его, или нет. Он прислонился спиной к стене, стукнувшись о неё затылком. У него всегда получалось что-нибудь придумать, он и в этот раз обязательно придумает. – Мы не умрём. Во всяком случае, до тех пор, пока ты меня не поцелуешь, – шуткой перебил он собственные мрачные мысли, и Агнесса это услышала. Рассмеялась, но не болезненно, как до того, а спокойно и немного горько.

–– Это плохая идея. Мои поцелуи прокляты, они убивают.

–– Да? И что, даже жертвы есть?

–– Один точно есть.

–– Ему просто не повезло. А я и так проклят, так что мне нечего бояться, миледи, – хохотнул Рэд, но сам себе удивился, насколько невесело это вышло. Потому что сейчас он только и мог думать, что очень хочет её поцеловать.

–– А знаешь… это даже странно, что мне удавалось столько лет бегать от петли. Сначала я каждый день думала, что умру… А потом ничего, привыкла. И сейчас, Рэд… сейчас, сегодня, с тобой… я не хочу.

Рэд закрыл глаза, нажав на них кулаками до ярких звёздочек. Когда он впервые очнулся в этом мире весь залитый кровью и раненный, ему тоже казалось, что ничего, кроме как умереть, не остаётся. Но потом понял – умереть всегда успеет, а пока что хочется пожить. Он таскался по всей стране, перебывал в десятке тюрем и всегда выворачивался из самых сложных ситуаций, из самых тугих верёвок. Валял по сеновалам разных девок и ни с одной не хотел потом встречаться с глазу на глаз, ни одной не чувствовал себя чем-то обязанным: ему приятно, ей очень приятно – больше он никому ничего не должен.

Но сейчас, даже не видя, а только чувствуя дикую ведьму за сырой стеной, впервые за очень долгое время Рэд осознал неприятно-тянущее ощущение долга. И еще более неприятную, раздражающую беспомощность. Каждое её слово царапало Рэда изнутри, как острый камень, которой никак не удавалось проглотить.

Но больше Агнесса с ним не разговаривала. Она кричала на духовника, который пришел к ним вечером и начал завывать о спасении души.

–– Лучше пожрать принесите, эй! – отзвуком ей крикнул Рэд в щель закрывающейся за духовником двери.

–– Обойдешься! Харчи еще на вас переводить, – ответили Рэду. – Завтра вас кончат, потерпи уж.

Когда наступило «завтра» Рэд был голодным, злым и полностью уверенным в том, что сможет на этой казни устроить такой шабаш, что они её еще долго будут помнить. Он вырвет Агнессу из петли даже если ему её придётся перегрызть.

–– Несса, – позвал он её впервые с последнего разговора. Она не ответила, но звериным ухом Рэд услышал, как за стеной прошуршал соломенный матрас. – Несса, мы сегодня не умрём.

Больше Рэд ничего сказать не успел – в начале коридора лязгнула дверь. Вошли двое и с бесстрастными лицами направились прямо к ним: один к Рэду, другой к Агнессе. Рэд спокойно, без сопротивления, вышел из камеры. Дал связать себе руки, с внутреннем напряжением глядя в сторону камеры Агнессы. Она дёрнула руками, чтобы конвоир её не трогал, и вышла сама. Лицо её было сосредоточенное и сердитое ровно до тех пор, пока она не наткнулась взглядом на Рэда. Он кожей почувствовал, как в ней что-то надломилось. Плечи приподнялись, а нижняя губа задрожала. Тюремщик толкнул её в плечо так, что она проскочила на несколько шагов мимо, коснувшись черными кудрями его груди.

Их, и еще нескольких несчастных вывели во двор тюрьмы, где стояла длинная, на пятерых, виселица. Верёвки на ней колыхались под порывами осеннего ветра. Солнце так ярко светило, что Рэд прищурил один глаз. Какое услужливое светило, делает последнее одолжение перед смертью – закрывает глаза, лишь бы на виселицу не смотреть. Но Рэд её не боялся. Усмехнувшись, он глянул на двух несчастных, которых тоже в этот полдень решили повесить. А потом обернулся через плечо и увидел, как напротив них выстроили следующую очередь на повешение – троих женщин со связанными руками. И среди них Агнесса. Рэд закрывал собой солнце, ей не нужно было щуриться. Она ошарашенно смотрела на него, не отрываясь, будто не могла поверить в то, что происходит. Но здесь, в квадрате тюремных стен, всё резко становилось однозначным. Все мысли, даже отдалённо напоминающие надежду, выветрились.

–– Чего встал, шевелись давай! Под петлёй подышишь, – тюремщик толкнул Рэда в плечо, заставив подняться по лестнице, двое других уже поднялись и встали каждый в свой квадрат. Откуда-то сверху грохнули в барабан. На площадку вышел обвинитель. Раскатал простыню бумаги и начал монотонно зачитывать приговор.

Рэду было безразлично, за что его хотели повесить, он не мог оторвать глаз от Агнессы. Она стояла босая, в своём простеньком платье со связанными спереди руками прямо напротив, ветер швырял её кудри из стороны в сторону. Бледная, растерянная, с огромными от страха глазами. По впалым щекам медленно и беззвучно текли слёзы, Агнесса их даже не замечала. Она, не отрывая взгляда, мотала головой и по её губам он понял, что она раз за разом повторяла «нет», «нет». Ни разу Рэд не видел у неё такого испуганного, потерянного взгляда. За грудиной будто бы провели заточенной бритвой, отделяя звериное желание сорваться с места и поубивать всех, от человеческого чувства проклятого прагматизма. Он втянул носом прохладный, отрезвляющий воздух, и чтобы хоть как-то защитить и успокоить дрожащую Агнессу сказал:

–– Ничего не бойся.

«Нет», – не слыша его, всё так же мотала она головой, не в силах поднять руки и стереть слёзы. А потом вздрогнула, испуганно вскинула руки, и Рэд увидел перед собой палача. Он одним движением накинул на него петлю.

–– Не смотри, – сказал Рэд, перебивая звук шагов палача к рычагу. – Не смотри.

Рычаг лязгнул, и грохнувшая в ушах кровь заглушила женский визг. Рэд напрягся, всеми силами стараясь не дать зверю спасти ему жизнь, полностью воплотившись. Лишь чуть-чуть усилить шею, чтобы не сломалась. Лишь чуть-чуть притупить жажду воздуха, чтобы не задохнуться. Рэд дёрнулся от боли и ожидаемо затих.

Долго болтаться на верёвках им не дали, одним движением срезали каждый труп, они повалились на каменную площадку, как мешки. Рэд с трудом заставил себя не прошипеть сквозь зубы и не лягнуться, когда его ноги обхватили петлёй и поволокли за виселицу. Раздались женские крики. Едва-едва приоткрыв глаза, Рэд увидел через ресницы босые женские ноги, из-под юбок, и одну из этих юбок узнал. Несколько дней назад он схватил этот обтрёпанный подол в кулак и задрал его на Агнессе, играя в охотника и жертву. А сейчас ей не хватает сил приподнять юбку. Она наступила на неё, споткнулась, но палач схватил Агнессу за локоть и втянул на площадку виселицы. Рэд закрыл глаза, мысленно хваля полудурка обвинителя с его тягучей манерой чтения вслух. Ему должно хватить времени… Должно хватить.

Повешенных протащили через площадь и сбросили в яму одного на другого. Рэд на самом дне ямы вцепился зубами в своё предплечье, чтобы подавить вопль боли, и позволил зверю, наконец, взять верх. Рёбра будто протыкали волной жара пушистую шкуру, на подкашивающихся лапах, куница, будто чумная, выскочила из ямы и бросилась к виселице. Пусть он не такой огромный, как лесной волк, но вцепиться в ногу этому палачу – любителю дёргать за рычаг – он сможет.

С трудом разбирая перед собой дорогу от боли, Рэд вернулся на площадь и запрыгнул на бочку, с которой мог прыгнуть прямо на спину палачу. Агнессе накинули петлю на шею, а дурак обвинитель переместился к концу листа с приговором. И тут из здания тюрьмы во двор, как бурная река, вылилась толпа народу. С десяток человек, кто-то в форме, кто-то в обычной, но богатой одежде.

–– Именем закона Северного графства требуем остановить казнь!

Все изумлённо замолчали, Рэд завертел головой, перепрыгивая взглядом с одного на другого и подумал, уж не привиделось ли ему это от боли? Но нет. Полисмены подошли к обвинителю и протянули ему бумагу. Агнесса с петлёй на шее заметалась из стороны в сторону, но палач её сильно дёрнул за руку. Рэд бросил на него яростный взгляд и перепрыгнул с бочки на деревянную площадку.

–– Что ж, думаю, тут всё по закону. Вам повезло, господа, еще минута, и суд вашего графства был бы крайне разочарован. И которая из этих мерзавок ваша?

Несколько разодетых суровых мужчин подошли к краю площадки, где стояла Агнесса, и уставились на неё, как на рынке. Да какого черта происходит?!

–– По поручению суда Северного графства и графа Мортэна, леди Мортэн должна быть доставлена на место казни по предыдущему решению суда.

Обвинитель распорядился, и палач стянул с Агнессы петлю, а потом потянул за руку к краю площадки, чтобы передать на руки господам. Рэд видел, как глаза её наполнялись животным ужасом, ведьму крупно затрясло. Она хотела закричать, захрипела, вырвалась. Но господа её тут же скрутили и, быстрее, чем кто-то успел понять, что произошло, увели. Они исчезли с площади так же быстро, как и появились. Изумлённый Рэд так и остался сидеть мелким зверьком на краю виселицы.

***

Рикон с криком вскочил на кровати. Одеяло краем попало на лицо и лорду показалось, что он задыхается. Рывком отшвырнув одеяло на пол, Рикон попытался отдышаться, прислонив руку к груди. Пальцы запутались в длинной цепочке, на которой висел клык, лорд его раздраженно отбросил в сторону. Всё ему сейчас мешало дышать. Хотелось сделать глубокий вдох и глотнуть воды. Лорд с трудом дрожащими руками смог налить себе воды в стакан из прикроватного графина, и тут же выпил всё до дна. Из окна, который Томас оставил открытым на ночь, долетал ветер вместе с запахами леса и земли, но дышать этим не хотелось. Рикон встал и хлопком его закрыл, даже не взглянув на мрачные, высоченные деревья, ветками тянущиеся прямо в спальню. Чертов дом, чертово поместье… Лорд сел на кровать, свободнее выдохнув. Здесь настолько серо и уныло, что Рикону даже сны снились дикие, безумные. Страшные. Еще и имя графа Мортэна впуталось в эти тяжелые, вязкие видения. Наверное, слишком много Рикон думал о предстоящем приёме по случаю помолвки. Это было даже смешно… какое ему дело до незнакомых людей? Но сколько бы он ни пытался, не мог перестать думать об Агате и её женихе. Тем более, что граф Артур и в самом деле прислал приглашение на бал, подписанное им и графом Мортэном. Что ж… сегодняшний вечер обещал быть интересным. Куда интереснее, чем ужасные тёмные вечера в полумёртвом Рысьем углу.