Читать онлайн Longway бесплатно

1

Резкий стиск зубов и крик, отрывистый из-за закрытого рта перерастает в летящий визг, после его открытия. Детская площадка наполнялась своей атмосферой, шумной и непонятной для взрослых, а для детей пожалуй это самое лучшее что они могли встретить в жизни на тот момент за исключением сладкого и невероятного для них путешествия, хотя о чем я ,им не трудно с помощью своей фантазии превратить любую поверхность земли даже ровную в десятки или даже тысячи миров, которые для других непостижимы, которые даже если очень захочется трудно распознать, у них либо нет границ либо их несметное количество в одном месте, возможно иногда и не только месте, а просто единой точке. Что уж говорить о детской площадке, где их создать было еще легче. Вспоминая себя в этом возрасте, ты конечно же найдешь этому объяснение, но уже во взрослой жизни, ты и не подумаешь, что такое вообще было.

Как там обычно было? "Какой ужас… " – с выражением лица очень кислым и угрюмый. Кстати так не у всех конечно же, за исключением нашего мистера Уизли, который не понятно зачем, принял решение ещё в далеком тысяча девятьсот восемьдесят первом ходить на детские площадки, почитать или просто посидеть, тогда он был ещё молодой по меркам того времени, всего тридцать три года.

А почему это было странным? – скажите вы, да потому что детей он не любил вовсе и нет, не так как другие старики порой, а иначе, по-своему. Его истории никто не знал, из за чего так вышло, каким он был. Знали точно одно, что появился внезапно, как снег на голову, будто бы жил здесь вечность. Доверять начали ему все и разом, но в большинстве он будто бы отталкивал всех, хоть и был, жизнерадостный и немного счастливый, тоже по своему. Помните таких людей, которые вроде бы переезжают из другого города, так вот это был один из них. Мне на тот момент было всего 4 года, когда я узнал эту личность, а как мы познакомились я расскажу немного позже, чуть чуть при других обстоятельствах. Ну а сейчас продолжу ещё каплю рассказа о нем. Ростом особо он не выражался, наверное где то сто семьдесят пять, если считать от моего маленького роста, на тот момент, белокурые волосы и его уже будто бы постаревшие глаза. К слову гораздо приятнее было осознавать, что добр был он только ко мне, чем наблюдать его звонкое молчание к другим.

Лишь несколько привычных ему жестов отображали, что он вовсе не зол, при любом общении. По крайней мере так казалось мне как ребенку. Взрослые уже считали за агрессию, то, что всегда считалось добром.

Никто не замечает того, как звереют люди от своих собственных догадок, молчаливых заключений и собственно не правильно понятых слов, которые и приводят к первым двум исходам событий. Знали бы вы, каким гладким, ещё не отесанным и злым является сердце и душа маленького человека. Нет, не ребенка, а лишь маленького человека, не по статусу, не по глупым размышлениям, а по его истинному достоинству – он мал. Такими маленькими людьми становятся все, кто понижают свое достоинство и честь поступками. Да, именно поступки уменьшают человека, пока не сотрут его в крошку, но сейчас не об этом. Сейчас о том, как быстро сделались все люди мелкими, вокруг этого человека, из-за своих поступков. Они не умели главного в своей жизни, уметь ценить, уметь понимать и уметь помочь. Ведь никто и на секунду не задумывался, почему этот человек тридцати трех лет стал таким, все думали, что он таким и был. Таким образом чудовищно ошибались, находили не существующее в его душе. Нет ничего хуже чем люди, которые лезут мыслями в душу, они будто бы выбирают жертву и по итогу душу слабого съедает новая правда, а душа сильного покоится в хрустале невинности лет, какой и была. Так вот, этому самому человеку пришлось заковать свою душу цепями и хрусталем, чтобы никто не смог приписать ей новую сущность. Помни мой читатель, что только я мог с ним говорить и был я маленьким, не по сущности и достоинству, а по росту и возрасту. Как понимать такое отношение другим? А точнее моим родителям, можешь даже не задумываться, ведь у меня была, лишь моя любимая бабушка с которой так тепло мне пришлось расстаться пожалуй на вечно, но не будем забегать вперёд. И ведь это она подтолкнула к написанию этого мной. И да моя старшая сестра Полианна, вечно пытавшаяся меня огородить от общения с незнакомцами, ведь я пытался общаться со всеми, мне был неважен пол и возраст человека, для меня все кто бы кем ни был – были друзьями. Да, так громко мне приходилось разбрасываться статусами, абсолютно для каждого мне знакомого человека.

Сестра значила для меня многое, потому что тянула на себе всю семью, какой бы маленькой она вам не казалась, но была все таки семьей. Это были главные черты моей сестры: строгость, теплота, важность и сосредоточенность. Все они слились в ее милом теле, немного противореча друг другу, пытаясь каждый избавиться от качества противопоставленного ему. У нее были прекрасные лоснящиеся на свету волосы, цвета соломы, голубые глаза, реснички и прекрасные брови обрамляющие её потрясающе огромные глаза, розово-мятные губы и нежные нежные изгибы тела. Она была первым и последним человеком для меня в этом мире который остался после бабушки, старается поддержать и быть рядом.

2

Беспечный и не понятный песок сыпался из моей любимой, ярко-ярко изумрудной лопатки, багровые лучи заката уже накрывали мое тело нежным теплом уходящего дня. С самого утра, как и в прошлое утро, как и во многие другие бесконечные для меня дни, я гулял. Мальчишки разошлись со своими мамами по домам и оставшиеся минуты я находился в собственном упорядоченном спокойствии. Лишь тот незнакомец с лавочки в паре метров, мог помешать мне продолжить думать, он наблюдал весь день, как я считал, за своим ребенком или детьми, но нет он смотрел за мной, изучал мое худощавое телосложение и красочную одежду, милое личико и поведение. Великое множество других, было на этом же месте, всегда и почему то именно я. По моему самый обычный для себя. Этот человек будто бы притягивал меня к себе томным и грузным взглядом, казалось если я не подойду, то останусь на месте как в кандалах или просто скоро усну. Не дождавшись особенных приглашений сам к нему подошел и не успев и слова молвить, как услышал легкое, как ветер дыхание слов, разговор был тихим и спокойным на столько на сколько можно было его осуществить среди набирающего скорость ветра. Мы разговаривали о всем, даже о том что нам было и не нужно. И в этот момент ко мне пришла Полианна, сказав что я занят не тем ,она увела меня и принялась уже дома объяснять, что выбрал для общения вовсе не того человека, что он плох и зол. Мне было трудно поверить и даже моя старшая сестра утеряла вес в этом мире, она стала такой маленькой на сколько я мог представить её в своем воображаемом мире. Теперь каждый раз при встрече с ней мне приходилось попадать в него, было неприятно, но отказаться от сестры – не мог. По крайней мере с каждым появлением таких миров, привыкать к ним было легче. В конце концов стало понятно, что каждый из них связан с тем, что сделал за эту жизнь человек, хорошего или плохого, у каждого для меня был свой мир, который открывался мне постепенно, бесконтрольно. Все интереснее с каждым годом, мне становилось жить, не столько из-за того самого Уизли сколько из-за собственного приключенческого увлечения и разных возможностей и способностей.

Странным в этом всем было лишь одно, только, то, что без собственного желания, ко мне подходил именно Уизли. По нему было видно на сколько не приятно, каждый раз ему приходилось подходить, что то не понятное тянуло его ко мне. Болтали мы всегда о разном, когда то тема заходила про неведомых существ, которых я попросту выдумывал, когда то разговор тянулся о чем то возвышенном например обществе и тому подобном.

Прошу заметить, я был ребенком, мне и самому удивительно понимать, что будучи таким маленьким, знал столько всего.

Однажды наш разговор зашел в тупик, мелочно застрял и не мог выйти из рамок и углов, в которых на глухо потерялся. Кстати говоря речь немного и шла о этих самых углах. Мы говорили об обществе и взаимоотношениях в нем, а точнее об обстоятельствах. Приходилось утверждать, что каждый человек это рамка и у любого она своя, иногда изогнутая, иногда круглая, а у кого-то угловатая – все это обусловлено было тем, что каждый со своим набором качеств, характеров и эмоций, так же стоит уточнить, сюда входят и решения, которые эти люди принимают. Вот так мы это представили, а теперь понимая эту систему, можем говорить дальше теперь уже конкретно об обстоятельствах. И выясняем, что создавая любую ситуацию, в которой участвует определенное количество людей, участвуют еще и их рамки, они накладываются друг на друга точками центра и принимают свою фигуру, каждый угол хаотично торчащий из общей части, нужно считать за то что уже нельзя изменить, как бы ты не пытался что либо сделать эти обстоятельства уже не изменить в ситуации. Таким образом винить себя одного за что-то сделанное многими – не правильно. Но этот мужчина утверждал, что все таки он виноват во многом, хотя я и пытался объяснить ему, что это не так. Увы, все мои попытки оказались тщетны. Так вот речь заходила и на такие темы. С ним можно было осмыслить даже каждую сухую мелочь, к примеру это могли быть те же растения. Мы могли брать из растений, цветы и рассуждать. О них. Какая польза? Какой вред? Итак остановимся на этом и я немного расскажу, как так выходило.

В один из дней, самых обычных для всех, я вышел вновь на ту самую детскую площадку, она была огромной ( целым миром, по меркам 5 летнего мальчишки) и встретил того же человека, времени было около полудня. Все начиналось в нашем разговоре, как говорится "по классике": он подходил, мы начинали и разговор и тут уже начинали идти ответвления. Мне всегда было обидно осознавать, что некоторые из ответвлений мы попросту забывали обсудить и они уходили в небытие, но в прочем не такими и важными они оказывались в сравнении с выбранными. И тут в разговоре о планете мы дошли до растений, самых обычных.

Уизли пытался говорить мне – ребенку, о том, что растения, а вернее цветы, бесполезная вещь. Естественно приходилось отрицать, но не до конца, потому что с какой-то стороны, он был прав. Я как – упрямый Человек не любил принимать полностью чью либо точку зрения и то мне было на руку, потому что хотел быть особенным, не таким грузным как все и ко всему прочему не таким одиноким, как сам Уизли у котрого, как выяснилось никого не было.

3

Лаконичная обстановка на утренней площадке, которая еще не успела сделать свой ночной выдох и осушить легкую росу легшую на просторную и гладкую поверхность песка. Только лишь еще помнившая всю ночь луна блекло напоминала о себе в небе солнцу. Мое детское сердце взволнованно ждало именно этой встречи, почему я и сам понять то не мог, но было до жути не спокойно в ожидании её. Не понимая о чем так пекётся мое тело и душа, мне пришлось заглушить их игрой. И вдруг как обычно к полудню, появился Уизли. Интересно, конечно же интересно мне стало, в тот день когда я все таки смог уговорить ворчливого Уизли, на разговор о его жизни и о нем самом. Про эту тему поговорить было очень тяжело, по мне так легче было бы камень, о себе рассказывать научить, чем допроситься от него хоть слова о себе. Потому это было еще и удивительно. Он начал с того, что жил в Бруклине его семью по одному каждого убили, кто это был не известно расследование полиции зашло в тупик и ему ничего не оставалось, как выбрать другое место жительства, что он и сделал собственно говоря. Дальше рассказ шел о вещах более отдаленных. Например работа, в которой ранее он души не чаял, к слову он был, воспитатель в детском саду. В моей юной головке уже ясно начал сигналить вопрос, о том, почему же теперь он не любит детей. Так же мне довелось узнать, какая у него была семья, а именно ее состав, с его слов это были его две дочери Оливия и Стефания (это я уже позже понял а сам он их называл Лив и Стеф), его жена Жасмин и сын Грей (его имени полного разгадать я не сумел). По теплым рассказам о будничной жизни с ними всеми, было понятно, что он их очень любил в особенности своего маленького сына, которому и трех не исполнилось, когда он умер от туберкулеза. Самое удивительное, что каждый из остальных в семье умерли не своей смертью, то есть их кто-то убил, потому как он вечно твердил, что следователи ничего не сделали чтобы хотя бы приоткрыть занавесу тайны этой серии убийств. Уизли явно чего-то не хотел говорить и продолжал уводить тему, когда я отчаянно пытался распросить о причине смерти остальных. Так о семье мы говорить закончили. Началось второе дыхание этой темы “О судьбе Уизли“, а если конкретно, то это был интерьер и животные, которые его окружают. Все было довольно таки просто, но со вкусом если говорить об интерьере, а вот о животных ничего особенного и не скажешь, это были лишь два кота на глухо полюбившие друг дружку и самих себя так же в этом доме был пес, очень интересный к слову именно он и скрашивал будничную атмосферу внутри самого Уизли. На столько тепло тот полюбил его, что никак не мог с ним разлучиться, его знал абсолютно каждый прохожий в городе, а те кто не знали тут же узнавали, потому что именно этот пес стал ходить с Уизли на работу в кафе и другие учреждения казалось бы нигде не было в этом городе места куда бы не пустили эту собаку. Но в один из дней все таки такое местечко нашлось и вот ведь парадокс это был обычный бар Крамолье на арбате в который так не терпелось попасть хозяину ровно в 16: 30 по Бруклинскому времени. И вот ему предложили привязать собаку на время около бара, так как ему собственно там долго делать было не чего, потому что там был лишь человек с которым он должен был поговорить о второй собаке, которую вскоре должен был купить для своего друга. Так собака осталась подле бара и наш Уизли ушел, не на долго но этого хватило людям, которые так ненавидели эту собаку чтобы усыпить её. Вскоре выходя он кинулся к собаке, но к сожалению признаков жизни он уже не обнаружил, теперь ему не нужно было никаких других собак. Все горе о любви только начинало сваливаться на его плечи дальше, он нес крупные потери в течение года и это пугало. Главное здесь, то, что он ни на секунду не хотел уехать оттуда, будто что-то держао его там, какое-то непреодолимое желание бороться только вот за что, за то что уже потерял почти, за то что никогда в жизни бы не отдал свою душу, ведь был просто привязан да и к тому же эгоистичен. Уже сейчас рассказывая, с трудом и поникшестью он говорил о том на сколько мелок и жалок на время он был. Все ушло опять в какую тот нелепую для общения, как и сам Уизли вновь ушедший в свое тело и дух, которые заковал в цепи и хрусталь.

Теперь можем судить этого человека хотя бы каплю от того что говорили другие, потому что эту каплю о нем мы и знаем. Он остался один все что было его смыслом жизни умерло и теперь ничего не оставляло ему хотя бы толику тех забот которые ему приходилось испытывать. Все что было ценно, как хлипкий осиновый лист скользнуло в урну и больше не представлялось к возможности вернуться. За всю эту горечь теперь страдал этот человек, который никак к этому не причастен, а напротив даже человек пытавшийся просто помочь. Так глядя на все что я знал на тот момент мне было жаль его. Крупно жаль. Ведь столько боли и потерь пережить стоило многих сил. Я знал. Просто потому что потерял своих родителей. Знал. Потому что любил и был любимым этими людьми. Моя мама была наидобрейшим человеком с огромным сердцем на душе имевшая только лишь радость и крепкий ум, а отец был грузным и флегматичным человеком, которого я буду уважать и любить вечно. Их память останется со мной навсегда, пронеся крест до могилы она будет жить вместе со мной. Но с таким отношением в семье Уизли не жил никогда и поэтому суд ему должен быть божий, а не ручной, то есть общественный.

4

7 лет – 1984г

Загнанный я, классические брюки и первый класс, нагнетающая меня обстановка с новыми людьми в прочем как и всегда бывает. Каждый помнит этот волшебный день, до первой встречи с теми, кто будет тебя окружать все легкие и не легкие девять лет как минимум. Теперь и для меня это стало не ново, теперь и для меня это стало непонятным и глупым. Все как один думали одинаково, а те кто находились при собственном мнении обязательно были переучены под мнение большинства. Но это было не важно, важным стало, то, что в этот волшебный день оказался совсем один и никто не пришел чтобы поддержать меня. Потому что попусту было некому, сестра на работе, бабушка больна.

К слову о бабушке всегда и везде с ней ладили, она всей своей могущественной душой пыталась мне помочь не менее чем Полианна. Помню как-то раз готовить меня учила, всему и потихоньку, но одно мне запомнилось. Она попросила начистить картошки, без лишних вопросов к шеф-повару я это сделал, но потом они появились, потому что дальше указание шло такое, на терке три. Я был в шоке, для меня картошка ранее была либо вареная либо жареная, либо тушеная на крайний случай, но ни в одном из тех рецептов картошку на терке не терли. Бабушка усердно сказала, что так надо и это будет необычная картошка, а пирожки картофельные. Потом вместе мы заметили тесто из тертого картофеля и обжарили эти лепешки – было вкусно. Запомнилось мне это из всей моей детской забавной жизни больше всего, потому что блюдо стало любимым.

Вообще помимо готовки бабушка научила меня многому и очень важному. Например, это не сдаваясь идти к цели, не видеть препятствий, а если и видеть, то попусту сносить их, как мягкие шлагбаумы в своей голове. Четкость и ясность ума вот что меня восхищало в ней, она будто бы цветок вечный и неугасаемый с неимоверной жаждой жизни и каждого из миллиона не похожих друг на друга рассветов и закатов. Она любила меня, но и не меньше учителей, потому что учитель – всегда прав, это первая фраза, которая утвердила её отношение ко всей учебе и понимания меня в ней. Она любила меня, но и не меньше учителей, потому что учитель – всегда прав, это первая фраза, которая утвердила её отношение ко всей учебе и понимания меня в ней. Но зная все, то, что она мне дала в понимании жизни, я никогда не сдавался.