Читать онлайн Близнецам закон не писан. Том 1. Дорога к Приграничью бесплатно

Посвящение

С благодарностью всем неравнодушным, в нелёгкое время оказавшим посильную помощь жителям Приграничья.

Внимание!

Очень Важное Предупреждение!

Все факты, изложенные в этой книге, являются плодом неуёмной фантазии автора. Совпадения с реально существующими или существовавшими людьми, странами, народами, нациями, национальностями, эльфами, гномами, Тварями, а также с произошедшими историческими событиями являются абсолютно случайными.

Пролог

Он стоял у окна и смотрел сквозь узенькое окошко. По лицу катились струйки пота.

Произошло невероятное.

Шестеро боевых магов, смеясь и переговариваясь, маршировали по деревенской улице. Седьмой брёл поодаль – грязный, высокомерный, усталый.

Пятеро курсантов и двое их наставников.

Этого не может быть!

Зачем они здесь? Неужели пришли за ним?

Нет. Спокойствие. Без паники. Иначе бы не передвигались так вальяжно. Давным-давно бы оцепили деревеньку и бегали по домам в поисках его.

Это случайность.

Счастливая случайность!

Ему не страшен никто, кроме тех. А тепроспали, прохлопали, не заметили. Не нашли.

А если найдут – будет уже поздно.

Потому что в деревне появились маги.

Идите вперёд, пятеро курсантов и двое их наставников, прямо в расставленные сети.

Вам не пережить сегодняшней ночи, глупцы!

Часть I. Глава 1

Много-много лет назад

Декабрь в Аринелле выдался суровым. Третьи сутки бушевала такая метель, что домашние собачки, только приоткрыв дверь, чтобы пройтись по своим собачьим надобностям, с визгом залетали обратно. Да ещё и облаивали жестоких хозяев, клеймя их пёсикоубицами и живодёрами.

Даже активные сторонники пребывания на свежем воздухе – грабители и бандиты – и те предпочитали в такую погодку нос на улицу не высовывать.

И тем более удивительным стал тот факт, что поздним вечером под завывания вьюги в ворота дома эльфа Моисея Самуиловича Шлеманзона аккуратно постучали.

***

Моисей Самуилович по праву считался одним из богатейших людей Аринеллы. Считался, правда, не столь давно: он обосновался в славном городе Светлограде (столица Аринеллы. – Прим. автора) всего лишь пять лет назад. До этого знаменательного события старый эльф проживал в герцогстве Бакскии (откуда спешно сбежал, как он сам утверждал, от погромов; злые языки, впрочем, судачили про чересчур зубастых кредиторов).

Обосновавшись в столице, Шлеманзон немедленно принялся увеличивать свой капитал и подыскивать законного мужа для единственной дочери. После ряда драматических событий победителем конкурса был объявлен некий молодой третьесортный купчишка Лазарь Ааронович Кацман, коему и была торжественно вручена рука Софии вкупе с немаленьким приданым.

Тут-то Лазарь и продемонстрировал, что победные лавры он снискал отнюдь не случайно. Пустив в оборот женино приданное, за какие-то восемь месяцев ушлый зятёк если и не сравнялся по богатству с тестем, то активно наступал ему на пятки и победно дышал в затылок.

Шлеманзон на людях хотя и ворчал в адрес шустрого проныры, в душе же гордился правильностью сделанного некогда выбора. Не пропадёт Софа за таким мужем. Тем более что любил паренёк жену страстно и отнюдь не за приданое…

***

Обычно-то Моисей Самуилович нищих не привечал. Бросать каждому голодранцу по грошику – так ведь сам скоро по миру пойдёшь! Поэтому ворота особняка богатея всегда были на замке. Ещё и собаки гордо вышагивали по периметру.

Но сегодня воротила изменил своему правилу. С самого утра у ворот переминался с ноги на ногу приказчик и щедро раздавал милостыню всем страждущим, наставляя просить Отца о здравии рабы Отцовой Софии. Сам Моисей шесть часов кряду простоял на коленях в храме, умоляя Творца смилостивиться и не лишать бедного эльфа его единственной радости.

К вечеру господин Моисей вернулся в особняк. На лице эльфа застыло такое отчаяние, что слуги боялись лишний раз в присутствии купца не то что чихнуть – голос подать.

Ванька Косоглазый, сопровождавший хозяина, сообщил по секрету: господин Моисей, отбивая поклоны, вдруг замер, вскочил и опрометью вылетел из храма. Ванька было кинулся за ним, да хозяин крикнул: «Здесь жди!» – и исчез в мареве переносного телепорта.

– Видать, о лекаре каком вспомнил, – поделился Ванька своими размышлениями. – А тот его и отшил.

– Бедная госпожа София… – вынесли слуги единодушный вердикт.

***

По возвращении Моисея приказчик получил всемилостивое разрешение покинуть свой пост, а слуги – указание не отказывать в любой просьбе каждому страждущему.

И потому, когда в ворота особняка Шлеманзона постучали, управляющий стремительно распахнул дверь. Даже не удосужился поинтересоваться, кого там носит в лютую метель-то.

***

При ближайшем рассмотрении выяснилось, что носило невысокого мужичка, кутавшегося в потрёпанный зипун. В руке мужичок держал видавший виды саквояжик.

– Я таки извиняюсь за своё неожиданное втогжение, – виновато сказал ночной визитёр, – но не найдётся ли в этом гостепгиимном доме капулечку кгиши над головой для бедного стагого эльфа?

Не назови пришелец своей расы, управляющий с лёгкостью определил бы её сам, по диалекту. Так разговаривали только эльфы маленького языкового анклава на юге Аринеллы. И хотя обитало в тёплом краю всего несколько сотен жителей, очень скоро удивительный говор стал чуть ли не визитной карточкой эльфийской расы.

Сами-то и господин Моисей, и господин Лазарь говорили чисто и даже не картавили (что в эльфийской среде встречалось крайне редко). Но иногда, для соответствия образу, приходилось вставлять в свою речь слова «шо», «таки», «ойц»: некоторые контрагенты просто млели, видя перед собой «эльфа классического».

Не поступи от господина Моисея распоряжений исполнять любую просьбу постучавшего, сострадательный управляющий и так бы впустил бедолагу. Зипунчик был явно не по сезону, да и губы уже синели от мороза.

– Заходи уж, страдалец, – вздохнул управляющий и распахнул пошире дверь.

***

Когда эльф скинул верхнюю одежду и снял потрёпанную шапку, выяснилось, что гость немножко приукрасил действительность: до старости ему оставалось лет двести, а то и триста.

– Ви таки пгостите бедного эльфа, – проговорил виновато ушастый, протягивая руки к огню, – но меня обокгали. Шёл к местному телепогту, зазевался, и вот… Но я готов всячески отплатить за кгов и стол. Может бить кому-нибудь тгебуется помощь лекагя?

– Лекарь? – повторил управляющий, не веря собственным ушам. – Вы – лекарь?

– И неплохой таки, если вегить мнению дяди Сёми, тёти Саги и дедушки Мойши, – скромно отозвался эльф. – Так кому-нибудь в этом гостепгиимном доме нужни услуги стагого Якова?

Ответ прозвучал незамедлительно. В тот же самый миг особняк сотряс истошный женский вопль.

***

Управляющий привычно схватился за сердце. Яков профессионально – за чемоданчик.

– Давно гожает? – деловито осведомился целитель.

– С утра, – шёпотом просветил управляющий. – Всё никак разродиться не может. Дочка хозяйская. Госпожа София. Господин Моисей восемь докторов вызвал. Даже на лейб-медика денег не пожалел. Все руками разводят и сулят смерть и матери, и ребёнку.

Яков, пробормотав что-то злобное, явно не из целительского лексикона, стремительно поднялся.

– Веди, показивай покои гоженици.

– Но…

– Веди! – рявкнул лекарь. – Я последняя надежда твоей госпожи!

Управляющей скептически покосился на поношенный костюм врачевателя (явно голытьбу лечит, раз денег на приличную одёжку не скопил). Но промолчал. Мнение ещё одного целителя лишним не будет. Даже если тот и пользует исключительно бедноту.

А в сложившейся ситуации за любую соломинку хвататься следует.

***

В покоях роженицы яблоку негде было упасть. И все старались помочь госпоже Софии в меру своих скромных способностей.

У кровати столпилась беззаботная стайка девиц в возрасте от восемнадцати до девяносто двух лет и делилась с госпожой веками апробированными способами облегчения родов.

Стряпуха Ульяна громогласно рассказывала, как она рожала третьего («Тоже никак не хотел появляться на свет. Уж как его ни уговаривали – знай себе свернулся комочком. Да бабка-повитуха умная попалась: достала кошель и денежками забренчала. Сыночек-то на звон монет и вылез… Повитуха тогда, помнится, сказала: большим, мол, человеком, ваш мальчик станет! И стал ведь! Его портреты по всему городу теперь висят. Как где? На столбе "Их разыскивает полиция". Мой Ванечка – третий сверху!»).

Свои пять копеек вставила и поломойка Акулина. Она выдала целый ворох народных средств, как ускорить роды. Например, трижды попрыгать на правой ножке, четырежды на левой и спеть мужским басом аринельскую народную балладу про народного спасателя на водах Мазая, извлекающего из реки некую Муму.

Или вот ещё…

Истопник Агафон полушёпотом сообщал всем желающим: у него есть знакомый гробовых дел мастер, готовый сделать хорошую скидку по его, Агафоновой, рекомендации.

Не обошлось и без музыкального сопровождения. В уголочке комнаты пристроился молодой черноволосый эльф. Он бездумно глядел в пространство и меланхолично покачивался на стуле – туда-сюда, туда-сюда. Периодически добрый молодец останавливался, горестно взвывал, вырывал у себя клок волос и швырял на пол.

Солидных размеров кучка у ног будущего клиента паричных дел мастера явственно свидетельствовала: мусорит сей достойный господин часов пять кряду, не меньше.

Словом, при деле находились все!

***

Не обращая внимания на царивший вокруг бардак, Яков упорно продвигался вперёд. Ему нужен был главный целитель – и намётанный взгляд эльфа почти мгновенно выделил из толпы нужного человечка.

– Коллега, – деловито сказал эльф, – таки будьте добги, обгисуйте мне ситуацию: шо с девочкой и какие меги ви пгедпгинимали.

Коллега, впечатлённый напористостью эльфа, неожиданно для себя и окружающих выдал требуемую информацию. Хотя в другое время и взглядом не удостоил бы поистрепавшегося голодранца.

По мере того как лекарь сыпал всё большими медицинскими подробностями, брови ушастого стремительно ползли вверх. А когда целитель выдохся, эльф не удержался и покрыл его таким трёхэтажным матом, что запунцовел даже полотёр Васька Добрый. До недавнего времени сей достойный мастер клининга, известный в определённых кругах как Джо Головорез, бороздил моря-окияны на собственной шхуне и ежедневно тормозил купеческие корабли с целью экспроприации торгашеского имущества. Во времена своего боевого прошлого общался он исключительно на Всеобщем непечатном, и заставить матёрого пирата краснеть мог только мастер, куда более искусный, чем он сам.

– Где ви таки учились медицине? – завершил свою эмоциональную речь взбешённый эльф. – В подвоготне у Ггиши Фагмазонщика?

– Как ты смеешь, босяк? – взвыл целитель. – Да я лейб-медик его величества Иоанна Длиннобородого.

– Сочувствую его величеству! – от души бросил Яков и обратился к раскачивающемуся волосодралу:

– Ви отец?

– Да, – неожиданно твёрдо и осмысленно ответил тот.

– Вишвигните отсюда всех постогонних, начиная с этого неуча, – пренебрежительный кивок в сторону разъярённого лейб-медика. – Оставьте двоих самих вменяемих девок мне на подхват.

– Но…

– Счёт жизни вашей жени идёт на минути. Ви таки точно собигаетесь пгодолжать со мной пгегекаться, шо би уже завтга обгатиться к ггобовщику за вигодним заказом?

В критическую минуту молодой отец проявил присущее ему благоразумие и умение стремительно принимать правильные (хотя порой и рисковые) решения. Он поднялся, вычленил из толпы сочувствующих двух дворовых девок и ткнул в них пальцем:

– Ты и ты – остались. Остальные – вон!

– Я буду жаловаться! – взвыл лейб-медик, но под осатаневшим взглядом Лазаря Кацмана почёл за лучшее покинуть комнату в первых рядах.

***

Лейб-медик слов на ветер не бросал. Уже через пять минут он стоял перед господином Моисеем и в красках расписывал, как какой-то оборванец посмел выставить его, светоча медицинской науки, из покоев госпожи Софии.

Господин Моисей в тот самый момент, сменив привычный богатый костюм на рубище с веригами, молился у образа Отца. Но услышав эмоциональный рассказ гения медицины, немедленно оставил это богоугодное дело и кинулся спасать доченьку из рук дикаря.

Увы, спасательная миссия завершилась полным провалом. Опытный Яков предусмотрительно приказал запереться на все замки да ещё пудовый засов наложить.

Господин Моисей скрипнул зубами и велел ломать дверь.

***

Когда группа поддержки во главе с разъяренная дедом на обломках двери влетела в комнату, их глазам предстала идиллическая картина.

В углу, на кровати, посапывала в обе дырочки счастливая мамочка.

Посреди комнаты, на стуле, с самым обалдевшим видом восседал счастливый папаша. В каждой руке у него подёргивалось по свёртку: гневно вопящему и периодически пускающему пузыри.

Узрев деда с дворней, свёртки заверещали ещё усерднее. Художественно так запищали, с чувством.

При виде тестя отмер и счастливый папаша.

– Близнецы! – гордо оповестил он собравшихся. – Королевская парочка! Абраша и Фира! Наследники! – и добавил с вызовом: – Мои дети! Первенцы!

Близнецы скрепили знакомство синхронными плевками в папины щёки (говорите, младенцы в таком возрасте не могут плеваться? О, вы не знаете Абрашу и Фиру! – Прим. автора).

– Все в меня! – умилился папа и поочерёдно чмокнул отпрысков в лобики: один с тёмным пушком, второй – со светлым.

Господин Моисей, некоторое время с непонятной тревогой поглядывающий на зятя, облегчённо выдохнул.

– Сильные гебята! – раздалось за спиной у господина Моисея. – Вистояли, не сдались! Жажда жизни – как у отца. И хагактег не сахаг будет. По глазам видно. Намучается с ними батя… Кстати, водки ему пгинесите. Гюмку. Хотя нет. Гюмки мало. Кгужку, до побольше.

Старый купец обернулся. Его глазам предстал целитель, флегматично моющий руки после сложнейшей операции.

Челюсть у господина Моисея отвисла.

– Яков Хаимович… – пробормотал он. – Отец ты мой… Яков Хаимович…

…О том, что произошло потом, несколько поколений слуг судачили, как о величайшем чуде. Всесильный олигарх, не ломавший шапки перед самим царём, сделал несколько шагов и рухнул на колени перед скромно одетым эльфом.

***

Знакомство Моисея Шлеманзона и Якова Хаимовича произошло лет пятнадцать назад при весьма драматичных обстоятельствах.

Тогда господин Моисей и его любимый кузен Елисей очутились по торговым делам в Бархании. Закупили товар и только собирались переправить его телепортом, как в стране объявили контрчернокнижническую операцию. Телепортацию заблокировали на неопределённое время.

Будь на руках у братьев те же ткани, они спокойно переждали бы блокировку. Но товар попался скоропортящийся. Ждать у моря погоды целый месяц (ровно столько продолжалась последняя контрчернокнижническая операция в Бонжурии), торговцы не могли. Они приняли решение снарядить караван, чтобы перебраться через пустыню в соседнее государство. Уж там-то телепортация работала исправно.

Часа за два до отхода каравана к братьям подошёл потрёпанный мужчина с лекарским чемоданчиком в руках. Он попросил подбросить его до той же границы «взамен на целительские услуги, котогие может оказать добгим и щедгим господам бедний эльф»: у потратившегося на закупку медикаментов целителя даже пары медяков не нашлось заплатить за проезд.

Моисей, сроду не питавший особой любви к нахлебникам, отказал сразу: при караване уже имелся лекарь. Елисей же вздохнул и из жалости взял собрата по расе.

– За твой счёт, кузен, – сухо сказал господин Моисей.

Елисей согласно кивнул.

…К вечеру третьего дня на купцов налетела банда Чёрных Ястребов. Осторожный Моисей трусливо отсиделся под брюхом любимого верблюда. Елисей, эльф не робкого десятка, возглавил оборону, в ходе которой был тяжело ранен, и к тому моменту, когда Чёрные Ястребы позорно отступили, находился при смерти.

– Не жилец! – развёл руками целитель каравана.

– Это ми ещё посмотгим! – злобно буркнул прибившийся эльф и полез за целительским чемоданчиком.

…Три дня спустя главный врач госпиталя, куда доставили Елисея, устало сказал господину Моисею:

– Отцу свечку поставьте. И за здоровье Якова Хаимовича помолитесь. Только он да и, пожалуй, Локустиды рискнули бы взяться за такую сложнейшую операцию.

– А кто такой Яков Хаимович? – удивился господин Моисей.

Главврач закатил глаза.

– Майор медицины магических спецслужб. Уникум! Звезда! Легенда! Мы зовём его «Счастливчик Яков» – все пациенты, за которых он брался, все выживали. Какими бы тяжёлыми ни были. Якова Хаимовича знает, почитай, вся его родная Аринелла…

– Да шо там Агинелла, молодой человек, – скромно потупился целитель, который как раз в ту минуту появился из палаты Елисея. Пациент шёл на поправку, и с лица эльфа не сходила довольная улыбка. – Говогите сгазу за всё Пегепутье.

– Хорошо, всё Перепутье, – покладисто согласился главный врач. – Знает как лучшего военного хирурга…

«И эльфа с самым скверным характером!» – со вздохом добавил он про себя.

***

Господин Моисей сам, с поклонами проводил спасителя дочери до двери и на пороге украдкой сунул кошель, в котором позвякивали двести золотых. А как увидел потрёпанный зипун целителя, схватился за голову и одарил шубой с купеческого плеча.

Яков Хаимович не возражал. Зипун, призванный надавить на жалость, если другие аргументы «навпустить» не сработают, уже сыграл свою роль. А до тёплого армяка пришлось бы бежать пол-улицы.

Когда целитель уже взялся за ручку двери, господин Моисей вдруг спохватился.

– Яков Хаимович, – заискивающим тоном спросил он.– Вы же военный хирург. Гражданских, почитай, не лечите… Каким ветр… Какой счастливой звезде я обязан видеть вас у себя дома?

– Ойц, да таки абсолютно случайно получилось, – немедленно сделал честные глаза Яков Хаимович. – Я явился в центг отчитаться о своей последней вгачебной кампании и потом собигался телепогтануть к семье. Моя Беккочка… Ви знаете, у меня пгекрасная жена и шестего почти взгослих синовей, а недавно годился и седьмой… Так вот, моя Беккочка говогит мне пги каждой встргече: «Яша, если мальчики станут видеть твой гогдий эльфийский пгофиль газ в десять лет, они забудут, как ти виглядишь, и станут називать папой дядю Сёму. А оно нам надо?» И ви таки пгедставляете, когда я напгавлялся к телепогту, меня обнёс на улице какой-то поц! Укгал последние кагманние деньги! А за кгасивие глаза бедному эльфу даже в нашей гостепгиимной стгане могут дать газве шо по шее. Вот и пгишлось искать ночлег, шоби с завтгашнего утга прийти на погог центга с пготянутой гукой в надежде, шо они таки вспомнят заслуги стагого Якова и если не подагят пагу ггошиков, так хоть виделят в счёт будущей загплати.

Закончив свою пламенную речь, целитель посмотрел на господина Моисея чистым незамутнённым взором ангела, сошедшего с небес. Господин Моисей восхищённо покивал: действительно, счастливая случайность!

…Искусством делать честные глаза, навешивая собеседнику на уши по два пуда лапши, Яков Хаимович владел в совершенстве.

***

Он уже было совсем перешагнул порог, как вдруг остановился и обернулся.

– Свагаденж с ней, с божьей кагой, – буркнул он непонятно. – Я всё ж таки целитель, а не шут с ягмагки. Господин Моисей, хотите добгий совет? Завтга же езжайте в Волшебггад и найдите там в Квагтале Целителей Ведислава Острозубого. Можете не завтга. Но не затягивайте. У вас неделя в запасе. Потом будет поздно…

***

Господин Моисей стоял у окна второго этажа и задумчиво смотрел на улицу.

Снегопад прекратился, как и не было. На небе сияла полная луна, купая в своих бледных лучах припозднившихся прохожих.

Вот за ворота особняка вышел целитель, повертел головой и поднял руку, призывно маня кого-то. Сей же час от стены на противоположной стороне улицы отделилась тёмная фигура и направилась к Счастливчику Якову. В лунном свете блеснула рукоять меча.

– Случайность, говоришь?..

Мужчина (то, что ночной гость был мужчиной, Моисей с лёгкостью определил по фигуре) перекинулся несколькими фразами с целителем и, вежливо поддерживая под локоток, повёл куда-то в северные кварталы. Там, как помнил господин Моисей, находился стационарный телепорт. Куда же теперь, Яков Хаимович? К семье, которую вы не видели так давно, что дети стали забывать лицо папы? Или обратно в часть, откуда вас спешно вызвал тот, кто давным-давно числился умершим?

Впрочем, неважно. София жива, и это – самое главное!

Господин Моисей покачал головой и отошёл от окна.

…Разумеется, ни к какому целителю он не пойдёт. Торговлю без присмотра не оставишь. Даже на Лазаря. Парень зубаст и крепок. Господин Шлеманзон не успеет оглянуться, как дорогой зятёк с него последние штаны снимет.

А странные намёки целителя… Поди, подержал в руках кошель с золотом, углядел в господине Моисее лёгкую добычу да и решил своему приятелю спихнуть. Рука руку моет, верно же?

Нет, решено, останется дома. Да и за Софой присмотреть следует.

Иногда воскресшие из мёртвых могут вести себя очень и очень дерзко.

***

…Когда три месяца спустя господин Моисей умирал от рака в своём богатом особняке, ему не было дело ни до Софии, ни до состояния, уплывающего в руки предприимчивого зятька. В голове билась только одна мысль: как унять безжалостную боль, раздирающую тело огненными когтями?

Он заходился в нескончаемых воплях, а целитель Ведислав Острозубый, крупнейший специалист по онкологическим болезням, подносил к его губам чашу с обезболивающим зельем и тихо говорил Лазарю: «Поздно. Слишком поздно. Если бы он обратился месяца три назад…» И всё благодарил за какие-то двести золотых, пожертвованных через «дорогого Яшу».

Но господин Моисей не слышал не Ведислава, ни ответы Лазаря. В его ушах набатом звучали слова Якова Хаимовича: «Божья кара… Божья кара».

Значит, не врали слухи. Целитель ЗНАЛ.

«Да если таки эта вонючая твагь пгиползёт умигать на мой погог – я ему и стакана води не подам!»

И всё равно пришёл.

ТОТ уговорил.

Божья кара!

Эти слова старый эльф беспрестанно повторял в бреду, перемежая их бессвязным лепетом: «Прости… Прости…»

И как будто вызванная заклинанием из небытия, в последние минуты жизни господина Моисея из тумана подле его изголовья стала вырисовываться фигура сурового молодого солдата. Воин стоял у ложа умирающего и смотрел спокойно и ровно, безо всякого злорадства.

«Прости меня!»

«Отец простит. Прощайте, господин Моисей».

Глава 2

В каждой стране обязательно присутствует злобный разбойник, который безжалостно третирует всё местное население.

В Палладии это был, например, некий маг Горгонио. Облюбовав себе тропинку поистоптанее, он садился на пенёчек в ожидании путешественника побогаче. А как дожидался – выходил перед бедолагой и предлагал незамысловатый выбор: либо подарить изголодавшемуся магу все имеющиеся денежки, или быть обращённым в камень. Народ, как правило, попадался толковый и денюжку дарил. Что, впрочем, не мешало Горгонио потом делать из мецената скульптурку поживописнее. Налюбовавшись делом рук своих, маг пенял изваяниям с укоризной: «Вас что, не учили: нельзя верить на слово бандитам с большой дороги и кандидатам в члены Ареопага перед выборами?»

Статуи, кстати, Горгонио продавал в местный музей под именем скульптора Донапревращалло и раз в год устраивал персональные выставки, где неизменно срывал непрекращающиеся аплодисменты.

Или вот Бонжурия. Самым известным бандитом там слыл некий Манюша. Каждый день усердный работяга с неизменным упорством выходил на большую дорогу (не зная сна, отдыха, выходных и нерабочих праздничных дней. – Прим. автора) и грабил богатых, чтобы потом отдать деньги бедным. В роли бедных (абсолютно случайно, конечно) почти всегда выступала бабушка трудоголика.

То, что у почтенной старушки имелась вилла на Бульбульковых островах, восемь замков в Бонжурии, три – в Мухлюндии, два – в Бухарии и весьма прибыльный гашишный бизнес в Янычарии, заботливого внучка ничуть не смущало.

Когда же любопытствующие путешественники спрашивали у жителей Светлограда: есть ли и в их прекрасной стране подобные возмутители спокойствия, аринельцы единодушно отвечали:

– Есть! Эльфы-близнецы Абрам и Эсфирь!

И улыбались с умилением.

***

Историю появления на свет первенцев Лазаря Кацмана знали все без исключения жители Аринеллы, начиная от семисотлетнего мага Евпатия Кащеева и заканчивая блохой на любимой собачке царицы-матушки. Стоит ли удивляться, что за жизнью отчаянной парочки весь Светлоград наблюдал с неослабевающим интересом?

С самого раннего детства брат с сестрой всегда привыкли быть вместе. Не дай Отец, если на кормление уносили только Абрашу: Фира немедленно закатывала такой концерт, что стоя аплодировал сам известный гусляр Боян Вещий. А если Фирочку забирали купаться, то Абраша метко обплёвывал мамушек-нянюшек до тех пор, пока его не совали в тот же тазик.

Скарлатиной, ангиной, корью, ветрянкой, краснухой и прочими детскими радостями близнюки заболевали практически одновременно. И даже отит – недомогание, ни в коей мере не имеющее под собой вирусную природу, – проявился у них с разницей в три минуты.

Но если близнецам и приходилась разлучаться, их мистическая связь продолжала существовать. Однажды, когда Абраше исполнилось четыре годика, отец взял его в гости к какому-то деловому партнёру. Фиру оставили дома: партнёр слыл ярым женоненавистником, и приводить ему в дом особь женского пола (хотя и маленькую, но женского же!) означало поставить неминуемый крест на переговорах.

Посреди ночи дом проснулся от истошного вопля Фиры. Девочка кричала, что братику сейчас плохо, он умирает, и немедленно требовала выслать на помощь людей. Мама, больше для успокоения беснующегося ребёнка, отправила вдогонку трёх дюжих молодцев, которые несколько часов спустя и привезли домой потрёпанных папу и Абрашу: во время урагана на экипаж путешественников рухнуло многовековое дерево. Кучера убило на месте, папе только раздробило ногу. Но болевой шок был настолько силён, что папа несколько часов провалялся без сознания.

Абраша же отделался лёгким испугом. По крайней мере, так он заявил всполошённой маме. Сестре же под большим секретом мрачный эльфёныш доложил: на протяжении пары часов в ночном лесу ему пришлось факелом отгонять от папы компашку голодных хищников.

Фира и не подумала поставить слова братика под сомнение.

***

День, когда близнецы сделали первый шаг (Абраша пошёл с правой ноги, Фира – с левой), стал чёрным днём календаря в благообразном семействе Кацманов. Неугомонная парочка, ещё не владея азами телепортации, непостижимым образом постоянно исчезала с глаз мамушек и нянюшек и обнаруживалась в самых неожиданных местах. Однажды папа, схватившись за сердце, извлёк Абрашу из чана с кожами, а мама Фиру – из лисьей норы.

Разумеется, пока один близнец бедокурил, второй неизменно стоял на стрёме.

Увещевания примерных родителей пропадали втуне. Неугомонная парочка наотрез отказывалась вести себя благоразумно.

Мама ругалась и грозила папиным ремнём. Папа только вздыхал: он безумно любил сорванцов и готов был простить им любые прегрешения.

***

Все радости и печали близнецы стойко делили на двоих. Добиться, кто из парочки виновен в очередной шалости, не представлялось возможным. И брат, и сестра мужественно принимали вину на себя. Пороли их, разумеется, на пару, что ребята воспринимали как должное.

…Однажды какой-то недальновидный гость подарил четырёхлетнему Абраше плюшевого зайца, а Фире всего-навсего отсыпал горсть семечек.

Близнецы сурово переглянулись. И пока Фира, высунув язык, старательно делила семечки на две равные кучки, Абраша многозначительно и сосредоточенно лупил сквалыгу пушистым подарком. После восьмого пинка даритель осознал свою ошибку и немедленно кинулся за вторым зайцем.

***

В пять лет детей начали обучать грамоте и счёту – первейшим наукам, которыми должны владеть дети купца. Фиру вдобавок усадили за вязание, вышивку и готовку.

После того как все нитки были перепутаны, в доме три дня стоял чад от пирожков, спаленных до состояния угольков, а иголки стали обнаруживаться в самых неожиданных местах (самым неожиданным стала… э-э-э… пятая точка учительницы по рукоделию), мама со вздохом поняла: у девочки отсутствует талант к домоводству… Ну или рано ей ещё учиться хозяйственным премудростям… «Руки не оттуда растут!» – ворчал куда более прагматичный папа.

А вот чтение шло у близнецов на ура. Уже через два месяца с начала занятий они уже самостоятельно и довольно бойко читали самую любимую книжку в детской купеческой среде – о курочке, вздумавшей поправить благосостояние своих хозяев путём снесения яиц из драгметаллов (в отличие от сказки, которую рассказывали своим деткам бедняки, в финале купеческого варианта предприимчивый дед шёл в ломбард, сдавал яйцо, а на вырученные деньги открывал пять лавок в торговом ряду и до конца дней своих жил припеваючи. – Прим. автора).

Через четыре месяца Абраша обнаружился в библиотеке, где, пыхтя, стаскивал чуть ли не с верхней полки семисотстраничный фолиант про богатыря Ратибора Гостомысловича и прекрасную царевну Добромилу Богдановну.

Фира привычно стояла на стрёме.

Будь фолиант про военные подвиги вышеозначенного Ратибора (на что явно и рассчитывали близнецы), родители и длинным эльфийским ухом бы не повели. Только погладили в умилении любознательных деточек. Но трактат имел весьма… взрослое содержание, за что и был немедленно конфискован. Крамольную книгу заперли в папином сейфе, а детей поставили в угол подальше от библиотеки.

И пока неуёмные близнецы шмыгали носами в каждом из своих углов, папа с мамой, пыхтя, засовывали на самые дальние полки книги под грифом «Восемнадцать плюс». Хотя папа и недоумевал – зачем? Ребятам всего пять лет, не поймут же ничего. Мама нервно грызла ногти и стояла на своём: от этих сорванцов всего можно ожидать!

***

Как выяснилось некоторое время спустя, прятать следовало вовсе не литературу для взрослых.

Шустрые близнецы дотянулись своими загребущими ручонками до «Практической магии».

Сами-то папа с мамой, принадлежа к магическим родам, тем не менее имели какой-то незначительный дан – то ли первый, то ли второй, и магию в быту не применяли. Да и детям, считали они, незачем. Поэтому магическим воспитанием близнецов до поры до времени они не озабочивались.

Но Абраша и Фира имели на сей счёт другое мнение…

Три дня спустя на кухню ворвался таракан размером с раскормленного мраморного дога с радостно визжащими близнецами на хитиновой спине. Кухарка схватилась за сердца, мама – за ремень, а папа – за свиток с именами самых известных учителей по магии.

Энергию маленьких энтузиастов следовало направить в контролируемое русло.

***

–…Пятый дан, – неделю спустя задумчиво сказал преподаватель. – Вы говорите, у вас у обоих второй?

– У моего двоюродного деда был шестой, –поспешно сказала мама. – Мелкие, наверное, в него пошли.

Преподаватель кивнул, погружённый в свои мысли.

– Вашим детям обязательно нужно обучаться магии, – безапелляционно сказал он. – Основы, конечно, я им дам… Но по-хорошему, ребят бы в Волшебградский университет отправить. Грех подобный талант в землю зарывать. Пятый дан! Да он в последнее время на Перепутье такой же редкостью становится, как шестой или седьмой…

Родители синхронно насупились. Мама, уперев руки в боки, заявила: будущей домохозяйке магия ни к чему! А папа, раскуривая трубку, флегматично дополнил: и будущему купцу тоже!

– Купцу?! – прошипел Абраша.

– Домохозяйке?! – возопила Фира.

Нет, никто, конечно, детей для участия во взрослых разговорах не приглашал. Но вторым заклинанием, которое шустрые близнюки выучили после чар мгновенного увеличения, стало Тайнус Семейкус Узнатикус, позволяющее прослушивать любые разговоры.

– Ладно, братик, – почесав любопытный нос, заявила выпустившая пар Фира. – Будем решать проблемы по мере их поступления. А насчёт твоего купечества есть у меня маленькая идейка…

***

Прошло совсем немного времени, и папа решил помаленьку начать приобщать наследника к семейному делу.

После смерти тестя предприимчивый Лазарь, споренько прибрав к рукам капиталы господина Моисея, немедленно пустил их в оборот. И теперь, некогда скромный купчишка средней руки, считался одним из богатейших людей Аринеллы. И мало того, возглавил не только первую купеческую гильдию, но и Гильдейский Союз! С папой раскланивался даже высокомерный банкир Гольденберг, а царь Аринеллы не гнушался здороваться за руку.

Абраше должно было перейти приличное наследство. И чтобы не разбазарить его попусту, эльфёныша-то и следовало обучить купеческой премудрости.

Мальчику дали в руки счёты и отправили торговать в лавку, что позахудалее: накосячит – хоть не так обидно будет.

***

В лавке Абраша проявил себя во всей красе, продемонстрировав миру и папе вопиющее неумение обращаться с цифрами.

Ошибайся Абраша в свою пользу – цены бы ему, как купцу не было. Но малявка неизменно давал покупателям сдачи больше, чем следовало, вгоняя в ступор деда Аарона и в грех волосовырывания – папу.

– Этот подлец меня по миру пустит, – ворчал папа, подсчитывая ежедневную выручку.

После недели экспериментов Абраша был отлучён от лавки с напутствием «И чтобы я тебя, паршивец, больше за прилавком не видел!»

Абраша покивал со скорбным видом и печально проследовал в свою комнату, где немедленно выдал Фире огромную плитку шоколада. Идея пронырливой сестрички, как избежать постылой службы, оказалась просто гениальной!

Фира самодовольно ухмыльнулась и аккуратно поделила плитку на две равные части.

– Слышь, братик, – проговорила эльфиечка, облизывая липкие от шоколада пальцы. – А кем ты хочешь стать-то, а?

Абраша неопределённо пожал плечами. Он не знал иного образа жизни, кроме как торговля.

И этот образ жизни эльфёнышу совсем не нравился…

***

Когда эльфятам исполнилось десять лет, их вызвал к себе папа и торжественно сообщил: отныне они могут самостоятельно гулять по городу!

Абраша и Фира воспряли духом. До сегодняшнего дня шебутных близнецов не пускали дальше Квартала Богатеев: места хотя и роскошного, но скромного по размерам, и деятельные эльфятки чувствовали себя среди десятка домов слонятами в умывальном тазике.

В город же парочку выводили, крепко держа за руку, наложив кучу сдерживающих и охранных заклинаний и тщательно обшарив карманы малолетних хулиганов на предмет наличия переносных телепортов.

В случае с Абрашей и Фирой никакие меры предосторожности не были излишни…

***

Первый самостоятельный выход в город запланировали на ближайшие выходные, когда в столице открывалась воскресная ярмарка. В торжественной обстановке Абраша и Фира разбили свинью-копилку, поровну поделили денежки и фронт работ: Фира должна была затариться печатными пряничками, а Абраша – петушками на палочке. И подумаешь, что мама постоянно совала близнецам сладости. Каждый ребёнок знает: ням-нямки, купленные самостоятельно, на собственныеденьги, стократ вкуснее!

На центральной площади ребята разошлись. Фира шустро нырнула в пряничную лавку, откуда появилась через полчаса с двумя свёртками в руках и блаженной улыбкой на лице. Она уже хотела похвастаться перед братиком своей добычей и поахать над его петушками, как вдруг обнаружила совершенновозмутительнуювещь.

С того момента, как близнецы расстались, Абраша и шага не сделал с площади! Открыв рот, он стоял, замерев, у оружейной лавки и пожирал взглядом многочисленные клинки, арбалеты, луки, палицы…

Фира хотела было окликнуть Абрашу и отчитать его (ведь договорились же!) Но каким-то шестым чувством поняла: не стоит.

Вместо этого девочка тихонько подошла, встала за спиной брата и тоже стала смотреть.

Блеск клинков заворожил и её…

***

Неожиданно дверь лавки распахнулась. На пороге показался хозяин: суровый седовласый гном.

Игнорируя восторженно открывшийся ротик Фиры, дитя гор повернулся к Абраше.

– Ты ведь сынок молодого Кацмана? – задумчиво спросил он, оглядывая мальчишку с ног до головы.

Гном был настолько стар, что качал на коленях ещё дедушку близнецов, седовласого Аарона. И поэтому вполне мог позволить себе роскошь назвать «молодым» матёрого Лазаря.

Услышав вопрос, Абраша согласно закивал. Гном усмехнулся:

– Любишь оружие?

– Да! – прохрипел мальчик. – Да! – добавил он куда как увереннее, хотя до сегодняшнего дня в руках держал разве что кухонный нож.

– Подожди меня здесь, пацан, – велел гном и скрылся в недрах лавки.

Когда он вернулся, то разложил на прилавке перед эльфёнышем с десяток клинков – роскошных, инкрустированных драгоценными камнями. С такими в бой не пойдёшь, а вот преподнести в качестве презента высокопоставленному лицу – милое дело.

– Выбери, что по сердцу. Дарю.

Деньги за клинок ушлый гном собирался чуть позже стребовать у папы эльфёныша. Но восторженному пацану вовсе не обязательно было это знать.

Абраша не колебался ни секунды. Наплевав на блеск драгоценных камней, паренёк схватил невзрачный кинжал, скромно притулившийся в углу прилавка.

Гном уважительно поцокал языком. Лучшего выбора не сумел бы сделать и опытный вояка: неприметный с виду клинок был выкован из очень редкого, но чрезвычайно прочного металла, называемого «небесным железом». Такие кинжалы не ломались даже о шкуру Бронированного Огнеплюя, и в среде профессионалов шли на вес не то что золота – платины.

Любопытный пацан. Очень любопытный.

Пожалуй, сегодня свой счёт Лазарь Кацман не получит…

– Ну что же, заходи, – пророкотал гном и распахнул перед мальчонкой двери в святая святых.

Не веря своему счастью, прижимая к груди драгоценный подарок, Абраша шагнул вперёд.

Вслед за братиком привычно просочилась и Фира. Хотя её никто и не приглашал.

***

С тех самых пор близнецы целыми днями пропадали в лавке оружейника Азамата.

Молчаливый в юности, к старости гном стал говорлив и сентиментален. Он мог часами рассказывать любопытствующему покупателю о том или ином мече. Особо приближённые удостаивались чести послушать истории из славного боевого прошлого неистового гнома.

В лице двух близнецов Азамат нашёл воистину благодарных слушателей. Открыв любопытные ротики, парочка усаживалась на полу и внимательнейшим образом внимала повествованию бывалого воина.

Азамат рассказывал и млел, подбадриваемый неприкрытым восхищением, застывшим в карих глазёнках.

…Как узнали эльфятки, некогда гном Азамат слыл знатным рубакой и снискал известность далеко за пределами родного аула. К старости, когда глаз его стал не так зорок, а рука – не столь крепка, он решил заняться торговлей оружием (благо в клинках разбирался отменно). Нашёл поставщиков, договорился с окрестными кузнецами и даже не гнушался принимать булат от местных – если, конечно, он того стоил. Гном дорожил репутацией; купить клинок у Азамата означало получить оружие высшего качества.

***

Однажды поздним весенним вечером, в лавку заглянул папа.

– Абрам! Эсфирь! – сухо сказал он. – Вы на часы смотрели? Приличные эльфята давным давно должны уже лежать в постели!

Детки виновато вскочили. Действительно, за окном царила непроглядная тьма. А что они могли поделать? За рассказами дяди Азамата время пролетает незаметно!

Близнецы думали, что папа вернётся домой с ними, но нет. Сдав отпрысков с рук на руки здоровенному кучеру Антипке, папа остался один на один со старым гномом.

– Азамат, – помявшись, сказал Лазарь. – Ты же стреляный воробей. Во всех смыслах. И воин. Мне нужен твой совет. Насчёт Абраши…

Гном задумчиво погладил бороду.

– Много-много лет назад ко мне в лавку залетели два молодых эльфа с пылающими глазами. Я находился тогда в благодушном настроении и разложил перед ушастиками с десяток клинков, разрешив выбрать себе оружие по нраву. Младший из парней схватился за ятаган в ножнах, инкрустированных золотом и бриллиантами. Выгодная была сделка?

– Ещё какая! – широко улыбнулся делец. – За этот нож я отхватил кучу преференций в торговле с Мухлюндией. Тамошний правитель оказался фанатом холодного оружия и… всего блестящего.

– А старший, его приятель-гончар, – неспешно продолжал гном, – протянул загребущую ручонку к клинку из небесного железа. Помнится, тот эльф стал вскоре великим воином… Так вот, Абрам, наплевав на золото и бриллианты, схватил точно такой же нож,что и молодой ремесленник. Понимаешь, к чему я клоню?

Кацман медленно кивнул.

– Ты находишься сейчас на распутье, Лазарь, – сказал гном после недолгой паузы. – Конечно, каждый отец хочет, чтобы его первенец продолжил семейное дело. Но у меня глаз намётан. Поверь: в мальчишке бурлит кровь воина, а не торгаша.

– Воины имеют обыкновение рано умирать, Азамат, – глухо ответил Лазарь. – Я не хочу такой участи для Абраши.

– Вспоминаешь своего приятеля? – понимающе кивнул гном. – Как его звали-то?

– Давид.

– Давид, да… Я слышал, он погиб совсем молодым… Сто с лишним лет – да разве для эльфа это возраст? На войне голову сложил, верно? – и старый гном пристально посмотрел на купца.

Его гильдейство натянуто улыбнулся.

– Да, на войне… – пробормотал он. – На войне. Точно.

Один Отец знает, сколько усилий и денег стоило младшему Кацману замять ТОТ СКАНДАЛ. Почти все посвящённые в неприглядную историю согласились забыть о ней за некое приличное вознаграждение. А вот ныне покойный тесть всё не унимался, угрожая ославить Давида перед всем честным народом. Заткнулся неистовый эльф лишь тогда, когда будущий зять сухо пригрозил разорвать помолвку.

Поверить в то, что влюблённый Лазарь откажется от Софии, мог лишь круглый дурак. Но господин Моисей, глядя в осатаневшие глаза молодого купца, поверил. И сдулся.

Честь Давида была спасена. Вся Аринелла была уверена: гончар погиб на поле брани. Это меньшее, что Кацман мог для него сделать.

Какие бы мерзости ни творил при жизни БЫВШИЙ ПРИЯТЕЛЬ, своей героической смертью он искупил прошлые прегрешения.

И потому никто и никогда не узнает правды.

Никто и никогда!

– Давай сделаем так, Лазарь, – помолчав, сказал Азамат. – Скоро ребятам исполнится пятнадцать. По вашим законам в этом возрасте эльфята перестают считаться детьми и переходят в разряд подростков (в котором продолжают пребывать до шестидесяти лет – магического совершеннолетия. – Прим. автора). К тому времени реши, чего хочешь ТЫ, а главное – ТВОЙ СЫН. И если я оказался прав – то найду прекрасного учителя по военному делу. Вот, например, есть у меня один близкий родственник, Вано. Четвероюродный брат мужа пятой сестры деда моего кузена (у гномов – ОЧЕНЬ БЛИЗКОЕ родство. – Прим. автора). Бывший боевой генерал. Сейчас в отставку ушёл. Скучает на пенсии, поэтому от избытка времени и берётся тренировать молодых бойцов, подающих большие надежды. Твои ребята окажутся в надёжных руках.

– Ребята? – сквозь силу улыбнулся Кацман.

– Ну ты же не думаешь, что Эсфирь станет вышивать крестиком, пока её братик будет рубиться на мечах? – подмигнул старый гном.

Лазарь грустно вздохнул.

***

Папа Кацман медленно брёл по ночным улицам и размышлял. За спиной шефа на почтительном расстоянии уважительно шествовали два бугая-охранника.

Сам того не подозревая, старый гном лишь подтвердил опасения Лазаря. Как ни старался купец привить первенцу любовь к торговле, сынуля яростно сопротивлялся отцовским потугам. Зато в свободное время зачитывался книгами о подвигах славных богатырей древности, вытачивал из палок мечи и рубился с окрестными парнишками, отменно стрелял из самодельного лука и неплохо кидал ножички.

И конечно же, бок о бок с Абрашей зачитывалась, вытачивала, рубилась, стреляла и кидала Фира.

Вместе парочка вступила и в свой первый бой.

***

…Когда близнецы только начали самостоятельно выходить в город, местная детвора видела в них исключительно изнеженных слабаков, отмутузить которых сам Отец велел! Из желающих показать сынкам «этих Свараденжевых богатеев», где раки зимуют, выстроилась целая очередь.

Но суровый вид Абраши и нехороший блеск в карих глазах Фиры долгое время останавливал страждущих.

Однажды борцы с классовой несправедливостью собрались-таки с духом, подстерегли эльфят в каком-то тёмном уголке и вежливо предложили помериться силушкой богатырской.

Припёртые к стене близнецы не завизжали, не заскулили и не кинулись с воплем к мамочке. Они отважно приняли бой! Дрались брат и сестра молча, сосредоточенно, не отступая и не требуя пощады.

Героизм шмакодявок был оценён по достоинству.

***

На следующее утро, часов в девять, к воротам Квартала Богатеев подлетела разновозрастная толпа городской детворы. Гомоня и перебивая друг друга, ребята попытались выяснить у охранников, а выйдут ли сегодня Абраша и Фира.

Шебутные близнецы не заставили себя долго ждать. Уже через четверть часа ватага новых друзей с криком и гиканьем летела по улицам столицы.

Два месяца спустя Абраша и Фира непостижимым образом заняли свято место лидеров уличной детворы и по праву стали считаться самыми бедовыми детками Светлограда. Ни одно столичное побоище, будь то борьба за поспевшую вишню или выяснение, какой из кварталов города круче, не обходилось без их участия. А уж о том, чтобы начинать без Абраши и Фиры воскресную забаву молодняка «стенка на стенку» не могло быть и речи!

Каждую неделю папа только вздыхал, подписывая длиннющие счета за испорченное его деточками имущество. Мама периодически полёживала с сердечными приступами. Лазарь подносил ей капли и пытался уверить: скоро всё наладится! Фирочка вырастет и станет приличной эльфийской девушкой. Абраша возьмётся за ум и возглавит семейный бизнес.

Увы, сам купец ничуть не верил в то, что говорит.

Старый Азамат был прав. Путь Абраши – это путь боевого мага.

…В жилах Абрама бурлит кровь воина, а не торгаша. Кто он такой, воротила Кацман, чтобы мешать предназначению мальчика?

А семейное дело… Что же, во главе него встанет Мойша, второй сын. Тем более что у паренька уже с раннего возраста открылся природный дар к торговле.

***

Младший братик близнецов, которому недавно исполнилось восемь годиков, неоднократно успел проявить себя как талантливый делец. Оторванную у мамы с халата перламутровую пуговичку шустрый мелкий умудрился обменять на две серебрушки, дохлую крысу и ракушку с дыркой под верёвочку.

Ракушка немедленно ушла за приличные деньги залётному капитану Бом-Бим-Брамселю. Расчувствовавшись, мореход признался: точно в таких же проводили свой недолгий век моллюски на родине сурового морского волка.

Крысу Мойша торжественно отдал домашнему коту Тигрищу (в обиходе «Ах ты ж пушистая зараза!»). В знак признательности рыже-полосатый монстр обещался таскать благодетелю каждый день по маленькой головке сыра с местной сыроварни.

Серебрушки были пущены в оборот, и уже через неделю капитал ретивого Мойши увеличился прямо-таки в геометрической прогрессии.

Вооружённое прикрытие сомнительных сделок осуществляли суровые Абраша и Фира (кстати говоря, совершенно бесплатно: родственник, как-никак. Но сознательный Мойша по итогам гешефта предусмотрительно отсыпал старшеньким по пакетику леденцов. Мало ли как жизнь повернётся!)

***

Воспоминания о младшем сыне заставили Лазаря улыбнуться. Хорошие у него ребятки растут! А вскоре ещё один появится. Знающие люди утверждают, что родится мальчик. Когда он подрастёт, то станет правой рукой Мойши.

Семейное дело будет кому продолжить.

Спасибо тебе, Азамат, за совет. Когда Абраше исполнится пятнадцать лет, я приду к тебе.

Обязательно!

Глава 3

В тот день, когда эльфята переступили порог пятнадцатилетия, папа вызвал их к себе в кабинет. Помимо родителей, там присутствовал пожилой кряжистый гном, на лице которого секирами, мечами, ятаганами и деревянными ногами были прописаны как минимум двести лет военной службы.

– Абраша, – торжественно сказал папа, – у меня есть для тебя подарок!

– А для меня? – пискнула возмущённая Фира.

– Для тебя куплено пгелестное голубое платье! – успокоила мама старшенькую. – Светловолосим эльфийкам очень идёт голубое!

– Спасибо, мамочка! – состроила благодарную мордашку Фира и тяжело вздохнула. Мама в своём репертуаре!

Папа ухмыльнулся в бороду и лукаво подмигнул страдалице. Пятнадцать минут назад лучшая портниха Светлограда лично привезла его гильдейству великолепный охотничий костюм для Фиры.

– Так вот, Абраша, – неспешно продолжал папа. – Мы тут с мамой посоветовались и решили нанять наставника, который обучит тебя владению оружием, – и указал на гнома. – Это – Вано Бейворогмедов, один из лучших бойцов и командиров на Перепутье.

Один из лучший бойцов встал и церемонно поклонился.

– А мне учителя? – не на шутку возмутилась Фира.

– Пгиличние девочки, – наставительно подняла палец мама, – должни дегжать в гуках иголку, а не нож.

– Ну да, ну да, – покивала пока ещёприличная девочка.

***

Три дня спустя шустрая эльфийка обнаружилась в тренировочном зале. Под одобрительным взглядом старого гнома она споро фехтовала на палках с довольным Абрашей.

Ох, как визжала мама! Ещё громче, чем бербухтианский живонюх, которого погладили по третьему переднему хвосту! И знай себе требовала от папы «принять меры»!

– Какие, например? – устало спросил папа.

– Запги её! – сурово потребовала мама.

– Вот сама и запирай! – вздохнув, предложил папа. Доченьку он знал как облупленную.

Мама цепко схватила возмущённую Фиру за длинное эльфийское ушко и поволокла в спальню, на третий этаж. Девочка сопротивлялась, вопила и требовала пустить её к братику.

Когда наверху лязгнул замок и крики смолкли, папа с Мойшей многозначительно переглянулись.

– Пятнадцать минут, – сказал папа, доставая карманные часы.

– Десять! – возразил Мойша. О способностях своей старшей сестрички он был осведомлён куда как лучше папы.

…Ровно через восемь минут хитрая мордашка Фиры просочилась в тренировочный зал. Мойша скорбно вздохнул. Ошибиться на целых две минуты!

***

Мама сдалась после четвёртого побега.

– Ладно, – процедила суровая матрона, яростно шинкуя морковку (должно быть в мыслях она так расправлялась с ненавистным Фириным оружием). – Пусть пока делает что хочет. А вигастет – повзгослеет, поумнеет. Замуж вон вийдет. Ми ей найдём хогошего мальчика из пгиличной семьи. Чтоби никакого владения клинками! Только из купеческой сгеди!

– А если она не захочет? – поинтересовался настырный Мойша.

– Вийдет, как миленькая! – отрубила мама. – Да кто её вообще спгашивать будет?

«То-то ты вышла замуж за старого лысого банкира Гольденберга, которого тебе папа сватал», – подумал Лазарь, но привычно промолчал. На ноже в руках любимой жены прямо-таки аршинными буквами было выведено: «Молчание – золото».

***

Вано был слишком мудр, чтобы ограничиться в обучении владением оружием.

– Клинок – он обоюдоостр, – неспешно говорил гном. – Сэйчас у вас, а сэкунду спустя –у вашэго сопэрника. Отобрать нож у рэбёнка, а особенно у дэвушки здоровэнным бугаям ничего нэ стоит. Но эсть нэчто, что никто и никогда у вас отнять нэ сможэт. То, что вы носитэ всэгда при сэбэ, и даже оказавшись в кольцэ вооружённых до зубов врагов, можэтэ пустить в ход. Я научу вас приёмам самообороны. А как отработаэм их до мэлочей, то сразу на практику отправимся, – и довольно потёр руки. – Я слышал, на улицах Свэтлограда много асоциальных элэмэнтов водится…

***

Три месяца спустя Лазарь Кацман, проходя с Абрамом по торговым рядам, обратил внимание на высоченного рыжеволосого детину по прозвищу Сашка Одноглазый. Бугай был известен тем, что по ночам в компании таких же отморозков останавливал на улице одиноких прохожих и вежливо спрашивал, как пройти в библиотеку. Если прохожий недоумённо разводил руками, Сашка строил жалобные глазки и просил пожертвовать денюжку на покупку путеводителя. Народ с воодушевлением аплодировал такой тяге к знаниям и со слезами умиления расставался с последними кровными.

Кацман для Одноглазого особого интереса не представлял: за спиной купца всегда маячили два охранника. Тут только заикнись про библиотеку – мигом на бреющем полёте отправишься в пункт назначения. С ошмётками путеводителя, засунутого во все доступные места. И поэтому Лазарь несказанно удивился, когда при виде отца и сына Сашка остановился, снял шапку, вежливо поприветствовал «почтенного Главу купеческой гильдии и его не менее почтенного сыночка» и отвесил поясной поклон. При этом старательно прикрывая лиловый синяк в пол-лица.

– Что это с ним? – недоумённо спросил Лазарь.

– Не знаю, папа, – с самым честным видом ответил Абраша и украдкой потёр костяшки пальцев.

Полевую практику по самообороне близнецы сдали на пять с плюсом!

***

Однажды Вано пришёл на занятия сияющий, как меч перед битвой. Суровый гном пританцовывал и знай себе напевал песню про какую-то Сулико.

Близнецы панически переглянулись. Когда Вано начинал петь, весь лес собирался в сплочённую стаю и мрачно шёл бить морду медведю, который в детстве потоптался по ушам гномика. А уж если принимался танцевать – приснопамятная корова на льду от зависти изгрызала копыта, а все несчастные танцоры в пределах досягаемости лапищ гнома заранее записывались к травматологу. Чтобы уж наверняка.

– Радость у мэня, – смахнув слезу умиления, сказал Вано. – Внучка моэго, Зубрика, в Приграничьэ забрали! Вот сэйчас с вами закончу – и срочно роднэ в горы побэгу писать. У нас в кланэ – приграничник! Какая чэсть!

– Приграничье! – выдохнул Абраша.

***

Ни Абраша, ни Фира слыхом не слыхивали о Приграничье. Но если Фира только равнодушно пожала плечами, то Абраша с непонятным чувством восторга перекатывал незнакомое слово на языке. При этом вид у паренька был такой, словно молочник дядя Плюх угостил пострелёнка целыми двадцатью порциями мороженого!

– А что это за место – Приграничье? – с придыханием спросил эльфёныш.

– О… – закатил глаза Вано. – Там служат вэличайшиэ гэрои! Умэлэйшие из умэлэйших! Отважнэйшиэ из отважных! Вы же слышали, навэрное, о Вэликом Мятежэ?

Детки усиленно закивали. Как вы помните, они зачитывались историями о подвигах героев древности. Поэтому историю, как Чёрный Бог Свараденж поднял Великий Мятеж против своего Отца, эльфята знали чуть ли не с пелёнок.

– На помощь Чёрный Бог призвал нэ только людэй с чёрными душами, но и дрэвних чудовищ, – неспешно говорил, раскуривая трубку, старый гном. – Он дважды стукнул чёрным магичэским посохом по зэмлэ. И сэй жэ час из нэдр поползли самыэ страшныэ Твари, которыэ только может вообразить сэбэ чэловэческий («И эльфийский!» – возмущённо уточнила Фира) разум.

– Ойц, и таки помогли тому Свараденжу те Твари? – со знанием дела пренебрежительно фыркнул Абраша. Книги, в которых повествовалось о битвах Великого Мятежа, любопытный эльфёныш знал чуть ли не наизусть.

– Нэ помогли, – спокойно согласился гном. – Но крови тогда они попортили знатно. Послэ падэния Сварадэнжа Отэц и два эго Сына попытались залатать трэщины… Увы! Сила ярости Чёрного Бога оказалась столь вэлика, что ни любовью, ни лаской страшныэ раны излэчить нэ удалось. Отэц прэбывал в отчаянии: сумэй Твари бэзнадзорно рассэлиться по Пэрэпутью, чэрэз нэсколько вэков они уничтожили бы всё живоэ!

Но тут вышли впэрёд самыэ отважныэ боэвыэ маги, и сказали: «Мы будэм нэсти дозор у Трэщин, чтобы Твари нэ покинули нэдр зэмли. А эсли они и сумэют вырваться, мы будэм прэслэдовать их вэздэ, гдэ только сможэм!»

– Везде, где только сможем… – как зачарованный повторил Абраша.

– Так и повэлось, – продолжал всезнающий Вано. – А когда после Шэстой Вэликой Войны был основан Ордэн Лэтящей Стрэлы… Вы знаэтэ, что это такое, а, рэбятки?

– Магические спецслужбы! – отрапортовал Абраша. – Сражаются с чернокнижниками-террористами – тайными сторонниками жестокого Чёрного Бога – и с любой магической преступностью!

– Да, магичэскиэ спэцслужбы, – согласился Вано. – Так вот, с момэнта основания Ордэна к Трэщинам стали посылать исключитэльно Лэтящих – боэвых магов-слэдопытов.

А Приграничьэ-у-Тварэй, или попросту Приграничьэ, – мэстность у одной из тэх двух Трэщин. Расположэно на югэ, в горах. Там чудовища хотя и ужасающиэ, но чуть-чуть мэнээ опасныэ, чэм в Разломах Сэвэра (название второй Трещины. Расположена далеко на севере, во льдах Всеостровии. – Прим. автора). И поэтому в Приграничьэ нэ гнушаются брать боэвых магов бэз опыта. Сэйчас вон моэго Зубрика забрали. Только вчэра диплом об окончании Акадэмии получил. И сразу – в Приграничьэ! Какая чэсть! – повторил в умилении суровый боевой гном. – Какая чэсть!

Абраша просиял. Если раньше он хотел стать просто боевым магом, весьма слабо представляя, где собирается проявлять свои умения, то теперь жребий был брошен, а выбор – сделан.

– Когда я вырасту, – убеждённо сказал эльфёныш, – я поеду служить в Приграничье!

– Э-э-э-э, дружок! – пренебрежительно фыркнул Вано. – Нэ всё так сразу! В Приграничьэ бэрут нэ каждого. Сначала нужно закончить Волшэбградский унивэрситэт, факультэт боэвых магов (для поступления в Академию магических спецслужб диплом об окончании Волшебградского университета никогда не требовался. То ли Вано сам этого не знал, то ли решил припугнуть чересчур ретивого пацана. Но «припугнуть» – это не про Абрашу. И не про Фиру тоже… – Прим. автора). Потом – Акадэмию магичэских спэцслужб, факультэт слэдопытов. И лишь на пятом курсэ, послэ выпускных экзамэнов, к вам приэдэт вэрбовщик из Приграничья.

– Я должен стать круглым отличником, чтобы меня взяли? – деловито уточнил Абраша.

– Нэ обязатэльно, – покачал головой учитель. – Будь ты сэми пядэй во лбу, имэй хоть дюжину красных дипломов – тэбэ всё равно могут отказать. Я нэ знаю, по какому критэрию вэрбовщики Приграничья отбирают бойцов. Им наплэвать на рэкомэндации рэктора, дэканата и дажэ троюродной бабушки любимой мамы. Но увэрэн: твой диплом – это послэднээ, куда вэрбовщики заглянут, – и добавил, вздохнув: – У Зубрика вообщэ одна пятёрка на вэсь диплом. По истории магии. Всё жэ остальноэ… Эх! – и обречённо махнул рукой.

– Значит, – спокойно заявил Абраша, – я закончу факультет боевой магии, факультет следопытов и добьюсь, чтобы меня взяли в Приграничье!

– И я закончу и добьюсь! – поддакнула Фира и со всем близнюковым пылом заверила братца: она будет с ним в горе, в радости и в отряде следопытов в Приграничье!

Но карьера будущей воительницы закончилась, не начавшись. Гном сурово насупился и сказал непреклонно:

– Твой потолок – факультэт боэвых магов. Эсли папа сумээт дать взят… уговорить рэктора. А в Акадэмию, в слэдопыты, тэбя катэгоричэски нэ возьмут! Война – нэ жэнскоэ дэло!

Фира было нахохлилась, но тут же нашла выход. С сияющим лицом эльфиечка заявила: она станет женой боевого мага-следопыта! И обязательно – Абрашиного побратима!

Абраша не на шутку озадачился. А если с ним станут служить исключительно люди? А межрасовые браки, как сестрёнка прекрасно осведомлена, на Перепутье невозможны в силу…

Тут Фира не сдержалась и возмущённо возопила:

– Тебе что, поц, жаль для родной сестры найти побратима-эльфа?

Абраша вздохнул. Действительно, как-то нехорошо получается: ему и служба, и погоны, и подвиги, а бедной Фирочке? Придётся озаботиться поиском приятеля-эльфа! Для родной сестры ничего не жалко!

***

Когда мама узнала, что Фира вместе с братом собирается поступать на факультет боевой магии, её чуть удар не хватил.

– Она же девочка! – стонала любящая родительница. – А там богьба! Силовие заклинания! Ей всё отобьют! Как гожать будет? А ещё там одни мальчики! Они обидят нашу девочку!

– Софа, – изумлённо сказал папа, отрываясь от «Биржевого вестника», – ты в самом деле думаешь, что Фиру может кто-нибудь ОБИДЕТЬ?

– Все мальчики, котогие обучаются на этом пгоклятом факультете – хами и хулигани! – не унималась разъярённая мама.

– Дорогая, – вкрадчиво уточнил папа, – ты не забыла, что наш Абраша тоже собирается поступать на факультет боевой магии?

– Это лишний газ подтвегждает, что из любого пгавила есть исключения! – не растерялась дорогая, хлопнула дверью и пошла разыскивать свиток, где у неё были записаны многочисленные адреса мам хорошо воспитанных эльфийских мальчиков. Сейчас, конечно, Фирочка ещё мала. Но когда девочка вырастет и заневестится, мама должна быть во всеоружии!

***

Время шло неумолимо. Давно прошли те времена, когда близнецы наводили ужас на всю столицу. Они взрослели, а вместе с возрастом приходило и понимание: не все вопросы в жизни надо решать с помощью кулаков.

Постепенно детская дурь вместе с шалостями усвистывала из головы, а на смену приходило неминуемое осознание необходимости выбора жизненного пути. И если Абрам уже твёрдо все решил, мечтая пополнить своей скромной персоной ряды магических спецслужб, то Фира находилась на распутье.

Подружки всё чаще перешёптывались, хихикая, о мальчиках, женихах и замужестве. А лучшая подруга, Василиса, сразу взяла быка за рога и самой первой из щебечущей стайки выскочила замуж за какого-то дальнего родственника царя.

Фире жених не понравился: слишком стар и костляв. Но неповторимая атмосфера свадебных тожеств вскружила голову молодой эльфийке и позвала призывно: «Иди следующей… Иди следующей…»

«Пойду!» – твёрдо решила Фира. Но не за богатого костлявого старикашку, а за молодого, умного и талантливого красавца! И только по любви! Пусть будет гол как сокол – богатства папы на обоих хватит! А если папе жених не глянется – Фира и без его дозволения с любимым убежит! Без денег, правда, но ведь с милым и в шалаше рай!

Но стоило Фире взять в руки боевой меч, как мысли о замужестве выветривались из шальной девичьей головёнки. В такие минуты Фира мечтала лишь об одном: совершать подвиг за подвигом, стать великой воительницей и прославить своё имя в веках. Муж? А зачем величайшей героине современности муж?

Только Фира принимало твёрдое решение посвятить свою жизнь подвигам, как замуж выскакивала очередная подружка. И вновь Фира гуляла на свадьбе, а ночью плакала в подушку: когда же ты придёшь мой, единственный?

Однажды хитроумная эльфийка разработала компромиссный план: она выходит замуж, рожает парочку детей, после чего берет в руки оружие, садится на коня и мчится совершать подвиги.

К глубочайшему Фириному сожалению подобная замечательная идея почему-то не вызывала воодушевления у тихих, интеллигентных эльфийских мальчиков, которых мама периодически приглашала будто бы на «попить чайку».

Чисто из уважения к маме, шустрая девочка и чаёк с гостями пила, и нет-нет, а посматривала искоса в сторону любителей трапез. А вдруг найдётся такой понимающий, что после рождения третьего ребенка силком всучит Фире боевой меч и отправит на ратные подвиги?

Но увы! Услышав разглагольствования Фиры, мальчики бледнели, благодарили за чай и спешно ретировались, чтобы никогда больше не переступать порог дома «этой сумасшедшей».

Фира особо и не огорчалась: тихие интеллигентные эльфийские мальчики ей не нравились с самого детства.

Особенно, если они выступали категорически против Фириного владения оружием!

***

Конец метаниям сестры положил Абраша.

– Фира, – сказал брат укоризненно, – мы же договаривались, что ты выйдешь замуж за моего боевого товарища.

Фира просветлела лицом. Как же она забыла-то! Уж боевой маг не станет возражать, чтобы жена делила с ним горе, радости и походный шатёр! Они будут вместе, рука об руку, громить чёрных магов, брать крепости и совершать прочие ратные подвиги!

С тех самых пор, сколько бы приличных мальчиков ни приводила домой мама, Фира оставалась совершенно равнодушной.

Фира ждала боевого мага!

Глава 4

Однажды в жаркий июньский полдень, на пороге Волшебградского университета появилась колоритная парочка: высокий накачанный эльф и светловолосая эльфиечка, дышащая в пупок мускулистому красавцу. Каждый, кто попадался им на пути, понимающе улыбался, принимая молодых людей за влюблённых. И только самый внимательный уловил бы сходство в чертах лица и признал в ушастиках близких родственников.

У двери молодых эльфов встретил замотанный пятикурсник.

– Абитуриенты? – привычно уточнил он. Ребята хором ответили:

– Так точно!

– Хотите на экскурсию по факультету?

Парочка с жаром заявила, что не просто хочет, а прямо жаждет! Студент, умилившись энтузиазму шмакодявок, достал свитки прибывающих и приготовился записывать.

– Имена, какой факультет?

– Абрам и Эсфирь Кацманы, боевой магии! – твёрдо ответил Абраша. Пятикурсник изумлённо поднял голову:

– И девушка?

– И девушка! – подбоченилась Фира. – А что такого?

– Да нет, ничего… – пробормотал пятикурсник, сам заканчивающий вышеупомянутый факультет.

Будущий боевой маг аккуратно внёс имена в списки и подумал со вздохом: вылетит девка! После первой же сессии вылетит! Не про её честь нагрузки.

Плохо же он знал Фиру!

***

– Абраш, и как тебе тут… Всё? – спросила с придыханием эльфиечка, когда пятичасовая экскурсия подошла к концу.

– Класс! – восторженно выдохнул будущий боевой маг. – Теперь бы только экзамены не завалить…

– Будем стараться! – покивала Фира. – Слышь, Абраш, я так переволновалась, что готова целого Чешуекрылого Огнеплюя сожрать. Пошли поедим, а?

– Ну раз ты так просишь… – великодушно согласился братик. Есть он хотел не меньше Фиры и мог ухомячить целых двух Чешуекрылых Огнеплюев! А на закуску вдобавок попросить мясца Бронированного… Но молодой эльф считал постыдным проявлять слабость перед лицом сестры, а поэтому уже добрых два часа ходил и мрачно приказывал заткнуться бурчащему пузичку!

Фира понимающе улыбнулась, но промолчала.

***

Трапезная (по слухам, располагавшаяся в бывшей пыточной), кишмя кишела студентами. Близнецы с трудом нашли столик: в самом тёмном углу, по соседству с колонией пауков. Глава семейства, размером с пудовый кулак, угрюмо покосился на непрошенных гостей и предупредительно продемонстрировал жвалы. Абраша покивал и выложил на стол огнеплюйный раструб. Паук признал в госте достойного противника, после чего стороны немедленно заключили хрупкий мир.

Пока ребята обустраивались, Абраша в силу привычки цепким взглядом осматривал подвальное помещение. Внимание младшего Кацмана привлёк молодой светловолосый эльф, заполучивший козырное местечко у самого окна. Пока остальная молодёжь или жадно пожирала местную стряпню, или вела задушевные разговоры, блондинчик восхищённо разглядывал свой героический профиль, отражающийся в отполированной до блеска оловянной кружке

«Самовлюблённый павиан!» – раздражённо подумал Абраша, выкинул блондинчика из головы и продолжил рекогносцировку местности

***

Самовлюблённый павиан, в миру носивший титул господина барона и откликавшийся на аристократическое имя Рауль, наконец налюбовался собственной персоной, отставил кружку в сторону и довольно улыбнулся.

Ну хорош же! Несомненно, хорош! Как величественно он станет смотреться на медали, отлитой в честь победы… ну, в том же Гадючьем ущелье! И подпись, главное подпись не забыть на медали отчеканить: генерал Рауль де Шантильи де Мелузинд.

Спасибо дорогому папе за такую героическую внешность! Хоть что-то полезное удосужился для сынка сделать!

***

Отец будущего героя всея Перепутья, Николя де Шантильи де Мелузинд, славный представитель древнего магического эльфийского рода, обладал всего двумя достоинствами: смазливой мордашкой да громкой фамилией.

Знающие люди в один голос прочили Николя блестящую военную карьеру. Но и она, и мечты о военных подвигах остались где-то далеко, в светлой юности, похороненные под спудом многочисленных гулянок и беспорядочных связей. Под тем же могильным камушком с комфортом обосновались и надежды матушки Николя. Добрая женщина верила: однажды сыночка явит миру такой потрясающий талант, что всё Перепутье ахнет от восторга.

Николя и явил. Состояние, что его предки бережно собирали в течение нескольких тысячелетий, шустрый офицерик промотал за какой-то год. Впереди замаячил явственный призрак банкротства с последующим тюремным заключением.

Перед мотом встал выбор: или в лучших традициях древних бонжурианцев выпить яда, дабы избежать позора, или выгодно жениться, чтобы деньгами из приданого жены расплатиться с кредиторами.

Жизнелюбивый Николя предпочёл брак пышным похоронам, и уже через неделю повёл под венец некую Абигайль, девицу рода не шибко знатного, в магии не сильного, но богатого и с большими амбициями (Николя и не подозревал, как ему повезло, что у жёнушки всего-навсего первый дан по магии и колдовать она практически не умеет… – Прим. автора).

Лет через пять Николя вполне искренне сожалел, что не выпил яду. Но было уже поздно: предприимчивая супруга конфисковала все запасы отравы; даже за многочисленными тараканами бегали с мухобойкой и воплем: «Сдохни сам, будь хорошим насекомым!» А уж всем аптекарям в радиусе трех телепортовых переходов строго-настрого запрещалось продавать барону де Шантильи даже безобидную валерьянку.

***

Жизнь заиграла для Николя новыми красками в тот самый миг, когда дорогая супружница разрешилась от бремени. Теперь для неё не существовало в мире никого, кроме лапушки-сынульчика; красавец супруг отошёл не то что на второй – на десятый план.

Николя потёр руки и пошёл по окрестным пастушкам.

***

Лапушко-солнышко-золотце любящая мамочка решила назвать благородным именем «Рауль», вполне себе приличествующим знатному роду де Шантильи де Мелузинд. Когда Николя заикнулся, что неплохо было бы дать сыночку традиционно эльфийское имя, дорогая супружница в резких выражениях заявила: её сына не будут звать, как обыкновенного простолюдина!

И чтобы такая незатейливая истина быстрее доползла до недалёкого муженька, ей придали ускорение родовым скипетром де Шантильи.

Замковый лекарь, осмотревший Николя, профессионально посоветовал примочку от ушибов и (чисто по-мужски) никогда не спорить с супругой. А то ведь однажды госпожа Абигайль может вместо скипетра за алебарду схватиться.

Николя сокрушённо покивал.

…Глухой ночью, когда дорогая жёнушка видела десятый сон, всё колюще-режуще-метательное оружие было надёжно убрано в огромный сундук. Ключ от него Николя мужественно проглотил.

Для гарантии.

***

На первых порах в воспитании сына Николя не принимал ни малейшего участия. Вечно пищащий и дурно пахнущий комочек вызывал у утончённого аристократа неприкрытую брезгливость. Впрочем, Абигайль сама не жаждала видеть опостылевшего супруга у кроватки лапочки Рауля.

Когда спустя десять лет Николя непостижимым образом вспомнил, что у него есть сын, плоды маминого воспитания явили себя во всей красе. Единственный наследник славного рода де Шантильи бегал по замку в женском платьице, а при малейшей царапине на ноге начинал истошно реветь и звать маму.

Бывший вояка схватился за голову. Памятуя давнишний совет лекаря, он очень осторожно указал дорогой жене на… некоторые пробелы в воспитании наследника. Предварительно убедившись, что в комнате, где и происходил приснопамятный разговор, нет ничего тяжёло-летающего.

По итогам беседы с любимой женой понятливый Николя сделал два вывода: пробелы в воспитании наследника отсутствуют и скрученное полотенце сравнивается по силе удара с фамильным скипетром.

Обычно безропотный Николя встал на дыбы и стал изыскивать способы, как бы вернуть продолжателя рода в лоно правильного воспитания. Самым действенным из них виделся отчаявшемуся отцу суп из поганок, скормленный дорогой жене. Но от столь радикального решения вопроса пришлось отказаться: Николя совершенно не разбирался в грибах и запросто мог вместо бледных поганок накрошить в супец безобидных опят. Привлекать посторонних же Николя не желал, а кроме того подозревал, что, сожрав пару десятков мухоморов, благоверная даже не икнёт.

***

Сама того не желая, реализации коварного плана Николя поспособствовала тёща. Эта милая женщина, за все годы брака соглашавшаяся разве что станцевать канкан на могилке дорогого зятька, однажды оказалась столь любезна, что слегла, сражённая болезнью с каким-то мудрёным названием.

Сложно сказать, что Абигайль любила больше: дорогую маму или огромное состояние, которая старая грымза обещала отписать тому, кто станет за ней ухаживать перед смертью. Но уже через пять минут после получения письма из родового гнезда баронесса велела закладывать лошадей: тратиться на телепорт она не пожелала в силу природной скупости. Свою солнышко-лапочку-кровиночку Рауля Абигайль предусмотрительно решила оставить дома: умирающая сроду не переносила детских визгов.

***

Когда полгода спустя Абигайль вернулась в родовой замок вдесятеро богаче, чем отсюда уезжала, она не признала дорогого сыночка.

Нежное любящее дитятко, проводившее прежде все свои дни то с арфой в руках, то с иглой за вышивальным станком, теперь бодро разъезжало по двору на лошади, метко рубилось на игрушечных мечах с начальником дворцовой охраны, ругалось, как сапожник, и бредило военными подвигами на стезе боевой магии.

Мало того, Раулюшка теперь всюду проявлялся в кожаных штанах и кожаной же курточке. Когда рассерженная родительница потребовала немедленно снять «эту гадость», чадушко устроило родительнице дикий скандал! А его (читай – мамино) любимое платьице обнаружилось в качестве подстилки у дворового кобеля Чтобтысдоха.

Мама кричала. Мама хваталась за ремень. Мама падала в обморок и всячески изображала умирающую. Сынок был непреклонен: платьице он не наденет, иголку в руки не возьмёт, а арфу разобьёт о голову первого же безумца, который вздумает с ней подступиться.

Мама вздохнула и сделала вид, что сдалась.

***

Постепенно, исподволь, шаг за шагом, хитрая Абигайль стала возвращать своё утраченное влияние. Рауляшка смотрел маме в рот. Раулюшка делал всё, что скажет мама. Раулюшка отказался от мяса, на которое перешёл при правлении папы, и покорно кушал на завтрак, обед и ужин манную кашку. На лошадках, правда, кататься не перестал (дворцовый лекарь сказал, что верховая езда полезна для осанки). Но мама ограничила пребывание в седле пятью минутами в день. И ещё скамеечку велела приготовить, чтобы дитятке было удобнее на лошадь залезать.

Дитятко, которому на момент изготовления скамеечки исполнилось восемнадцать, только зубами проскрипел. Но спорить не осмелился.

Он же знал: мама всегда права.

Даже девочек мама отбирала сыночке лично. Ещё и рядом стояла и командовала, чтобы дитятка не ударил в грязь лицом.

…Лишь в одном мама не сумела сломить наследника рода де Шантильи. Как ни настаивала она, чтобы чадушко посвятил свою жизнь хоровому пению, Рауль твёрдо решил: как только он вырастет – станет боевым магом! Слишком глубокие корни в его неокрепшую душу пустили семена, разбросанные коварным отцом…

***

Все те полгода, пока дорогая женушка зарабатывала на хлеб с икоркой у смертного одна тёщеньки, Николя развлекал наследника рассказами о жизни боевых магов, полной приключений. Кровь впечатлительного пацана будоражили легенды о страшных чудовищах и прекрасных дамах.

Словно наяву Рауль видел себя на белом коне, в генеральском облачении. Главнокомандующий де Шантильи вставал в стременах, поднимал вверх правую руку и хорошо поставленным командным голосом отдавал приказ: «Седьмым заклинанием Эмеральделя пли!» (разумеется, ни один руководитель, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, не станет произносить в бою подобную длинную команду. Более опытный и прагматичный противник распылит недальновидного вояку прежде, чем тот начнёт произносить слово «заклинанием…» Но Раульчик был мальчик молодой, необстрелянный и мечтательный, поэтому таких подробностей не знал. – Прим. автора).

Картина была столь привлекательна, что каждый раз, вызывая её в своём воображении, Рауль щурился от восторга. Молодой де Шантильи всё соглашался отдать, лишь бы однажды получить генеральские погоны и покрасоваться во главе войска боевых магов!

Даже расстаться с любимой мамочкой.

Единственное, что выторговала у него родительница, – дотерпеть до магического совершеннолетия – шестидесяти лет – и лишь тогда паковать вещички в Волшебградский университет. Подспудно хитрая Абигайль надеялась: за долгие годы сынок забудет свою блажь и радостно вернётся на тёплое местечко у маминой юбки.

Увы, маминым надеждам не суждено было сбыться. С размахом отпраздновав своё шестидесятилетие, в тот же день молодой эльф подал документы на факультет боевой магии.

***

Документы Рауля легли на стол Алонсо Хитроумного, ректора Волшебградского университета, в три часа пятнадцать минут. Суровая длань мамы Рауля – в три часа сорок восемь минут.

С присущей ей напористостью, выдвинув вперёд могучий бюст десятого размера, Абигайль требовала от ректора отказать в приёме её бедному, несамостоятельному мальчику.

Ректор и рад бы был, да вот беда: четверть часа назад бедный мальчик уже подписал магический контракт (ректор безбожно врал. Вступительные испытания для боевых магов должны были сстояться через два дня. Но Алонсо сам воспитывался под крылышком властной родительницы и просто пожалел парня. – Прим. автора). Вполне себе самостоятельно. Нет, просто порвать и выбросить не получится. И спалить в пасти Бронированного Огнеплюя – тоже: действие контракта прекращалось только в случае смерти студента или его отчисления.

Госпожа баронесса призадумалась.

– Тогда прикажите поставить вторую койку в покоях Рауля. Я лично прослежу, чтобы моему мальчику обеспечили тот уровень комфорта, к которому он привык в родном замке. Буду варить ему манную кашку и прокручивать варёную рыбку, чтобы сыночка не подавился ненароком. И, надеюсь, мне разрешат присутствовать на занятиях у ребёнка?

Посмотрел бы ректор на самоубийцу, который дерзнул бы отказать напористой баронессе!

***

Ректор уже и за пером потянулся, чтобы подписать соответствующее распоряжение. Но тут в кабинет ввалился барон Николя де Шантильи и так далее.

Бряцая полусотней орденов разных степеней и достоинств, он категорически потребовал от руководства вуза обеспечить его сыну самое наилучшее военное воспитание без участия всяких там… баб.

Супружница, привыкшая видеть благоверного всегда покорным и сидящим под жениным каблуком, на пару минут опешила.

Означенного времени хватило замороченному ректору, чтобы прийти в себя и отдать приказ охране выставить назойливую маму. Алонсо и вовсе велел бы не пускать шебутную родительницу на порог университет все пять лет, но… Видавший виды руководитель прекрасно понимал всю бесполезность начальственного распоряжения. При её пробивном характере настойчивая эльфийка аж до самого Повелителя Магов дойдёт, но право видеть сыночку выхлопочет!

А Николя, сделав доброе дело, вернул ордена туда, откуда взял: своему старому боевому товарищу. Некогда они служили вместе, и господин барон даже оказал приятелю некую услугу, совершенно незначительную, по мнению самого эльфа. Товарищ, впрочем, считал иначе и, пожимая руку при расставании, предлагал не стесняться и обращаться, когда потребуется. Вот Николя и обратился. Для внушительности.

Принимая ордена обратно, товарищ поинтересовался рассеянно: а куда после университета собирается сын? Николя только плечами пожал.

Товарищ просветлел лицом и шёпотом сообщил: он сейчас занимает совершенно пустяковую должность в Ордене Летящей стрелы («Да, да, магические спецслужбы») и имеет там массу знакомств. Если парень решит продолжить карьеру боевого мага в этом направлении, то он всегда пристроит Рауля в какое-нибудь тёплое местечко с хорошими карьерными перспективами. Только не к Северным Волкам и не в Приграничье. Там свои… э-э-э… договорённости.

Николя от души поблагодарил друга.

***

Обо всех перипетиях трагикомической истории семьи де Шантильи де Мелузинд брат с сестрой узнали много позже. А пока молодые эльфы жадно поглощали обед, с придыханием продолжая обмениваться первыми впечатлениями о факультете. На счастье, ребята были слишком взбудоражены и голодны и не успели оценить все «прелести» университетской стряпни (Служи местная кухарка у Лазаря Кацмана – её выгнали бы после первой же трапезы. Без зарплаты, выходного пособия и с самыми отвратительными рекомендациями. Но как известно, студенты – люди неприхотливые, поэтому Тофана Грымзеевна царила на кухне вот уже двадцатый год и уходить с хлебного места не собиралась. – Прим. автора).

Насытившись, брат и сестра принялись обсуждать грядущие экзамены. Первый должен был состояться завтра, в девять утра, и молодые эльфы спешно прикидывали, как бы поэффектнее явить всему преподавательскому составу свои блестящие познания.

Внезапно посреди пламенной речи, посвящённой отработке заклинания Вуходатус, Фира замерла и уставилась куда-то в угол. Брат, не на шутку перепугавшись, решил глянуть туда же.

Фира мечтательно пялилась на самовлюблённого павиана. Абраша озадачился.

– Слышь, мелкая… – начал он.

Мелкая не слышала. Она сидела и смотрела на блондинчика, как зачарованная, не замечая никого и ничего вокруг.

Абраша похолодел. Молодой эльф вдруг отчётливо понял: случилось то, что давным-давно ожидала семья Кацманов. Мама – с робкой надеждой, папа – с опаской, братик – с неотвратимым чувством надвигающейся потери.

Фира влюбилась!

Глава 5

В отличие от изголодавшихся близнецов, Рауль качество готовки оценил в полной мере. Кормили здесь отвратительно! Жаркое оказалось горячим, холодец – холодным. А когда Рауль вместе с жалобной книгой попросил манной кашки, на него посмотрели, как на полупомешанного. Бездари и варвары! Ещё и хамы!

Рауль со вздохом отложил в сторону вилку и заинтересованным взглядом обвёл трапезную. Всё-таки в отсутствии рядом мамы имелись и свои плюсы. Теперь он может выбирать себе девочек самостоятельно, а не по маминому вкусу (Вкус у мамы, кстати говоря, был весьма специфический: ей нравились только те девочки, которые не могли в один траурный для мамы день увести у неё дорогого Раульчика. Поэтому гулял бедный мальчик исключительно с кривыми, косыми или хромыми очаровашками. А однажды даже с лысой! – Прим. автора).

Как назло, почти все присутствующие относились к мужскому полу. И только за одним из столиков, в компании молодого эльфа, сидела светловолосая эльфийка. И мало того, болтая ногами и нарочито внимательно изучая стоящее перед ней мороженое, девица украдкой бросала заинтересованные взгляды на Рауля.

Парень, сидевший с ней, не мог не заметить столь пристального интереса. Но он даже длинным эльфийским ухом не вёл, из чего господин барон заключил: парочка – не парочка в лучшем смысле этого слова. Так, болтают просто. Или…

Тут Рауль вспомнил весьма примечательный факт. Во время учебного года студентов не отпускали по домам. Киснуть все десять месяцев в университете над книгами не соглашались даже самые ярые ботаники. Поэтому ребята изыскивали какие-никакие развлечения в городе.

Одним из них было заведение некоей мадам Зизи, располагавшееся под вывеской салона красоты. Когда ректор свирепел и накладывал мораторий на оставление стен альма-матер, многочисленные модистки, шляпницы, швеи и прочие деятели салона красоты забегали в университет лично.

Чтобы не смущать суровое университетское начальство, девочки приезжали под видом сестёр, подруг детства, а иногда даже комнатных собачек (по крайней мере, именно эту информацию однажды прочёл ошеломлённый охранник в плюхнувшемся перед ним разрешении).

Похоже, одна из шляпниц и сидела сейчас в компании темноволосого эльфа.

Раульчик ухмыльнулся, напомнил себе, что всю жизнь мечтал о красивой шляпе, поднялся и направился к девице.

***

Марк сидел за дальним столиком в трапезной, машинально потягивал эль и нервно перелистывал книгу «Вся, правда о ядах и способах их применения». Автор солидного фолианта скрывался под псевдонимом Б. О. Р-джиа, чему видавший виды Марк ничуть не удивлялся. Книга была чересчур смела даже для общества, где отравить надоевшего соседа считалось столь же обыденным, как выпить поутру кружечку пива.

Марк пытался совместить приятное с полезным: отметить своё долгожданное поступление на целительский факультет и выяснить, не ошибся ли он на вступительном экзамене, утверждая, что для получения сильнейшего яда, убивающего на месте, необходимо смешать в нужных пропорциях безобидную ромашку луговую и берлизорию барханийскую (Растение, произрастающее исключительно на Перепутье. – Прим. автора).

Убедившись, что и ромашка, и берлизория спасли его от позорнейшего провала, Марк удовлетворённо отложил книгу и уже с нескрываемым удовольствием стал потягивать терпкий напиток, попутно с любопытством осматривая трапезную.

***

Внимание Марка привлекла весьма колоритная парочка, примостившаяся за соседним столом: темноволосый парень и светлая девчонка. Марк сначала принял их за двух влюблённых, но, присмотревшись, понял свою ошибку. Брат с сестрой. Похоже, близнецы. Разный цвет волос? Природа и не такие фокусы выкидывает. Ему ли, целителю, не знать?

Удовлетворённый сделанным выводом, Марк вновь потянулся за элем.

***

– Это твоя девушка? – прямо спросил Рауль у эльфа. Даже не удосужился ни представиться, ни поздороваться. Вот ещё – аристократу со всякими простолюдинами якшаться!

– Эта? – недоуменно переспросил эльф, ткнув пальцем в блондинку. – Да упаси Отец! – сказал он с чувством и отчего-то рассмеялся.

– Тогда подружка? – настырно продолжал допытываться Рауль.

Парень помотал головой. Молодой барончик довольно выпятил грудь: руки у него были развязаны.

– А не согласится ли тогда столь очаровательная особа заглянуть ко мне вечерком на чашечку чая? – проворковал Рауль. – Обещаю, не пожалеете. Я очень щедрый… на всякого рода сладости…– и призывно погладил красотку по руке.

***

Абраша что-то пытался говорить, но Фира его не слышала. Подперев голову руками, эльфиечка влюблёнными глазами смотрела на светловолосого красавца и мечтала…

Мечтала, кстати говоря, вслух, так что братик оказался подробно посвящён в детали будущей семейной жизни Фиры.

Вот он сейчас красавчик поднимет голову, увидит её и влюбится без памяти. Совсем как в рыцарских романах!

(«Это соплежуйное чтиво», по едкому выражению папы, Фира поглощала украдкой, из-под полы, в перерывах между изучением героических эпосов. Боялась, что Абраша засмеёт… – Прим. автора)

Они поженятся, будут жить долго и счастливо. Построят огромный особняк, даже больше папиного. Розовенький. Все приличные девочки должны ходить в розовом. Это мама так говорит. А Фира хочет стать приличной девочкой для своего любимки. А ещё у них будут дети. Семеро сыновей. Можно близнецы. Похожие на папу. И пойдут по его стопам. Интересно, а кто её избранник? Судя по героическому профилю и огромному мечу, лежащему рядом на столике – боевой маг. Значит, детки, как один, станут боевыми магами. Фира будет учить их с самого раннего детства навыкам владения оружием. Но это с утра. А днём будет готовить еду. А вечером, когда любимый придёт, она обнимет его, усадит за стол и накормит. А дети будут карабкаться на героя, хватать за шею, обнимать, целовать и лепетать: «Папочка, мы тебя любим!».

И вдруг случилось чудо! Её мечта, её светловолосый красавец поднялся и направился к Фире.

Это действительно произошло! Он влюбился! Вот сейчас подойдёт и скажет: «Прекрасная незнакомка! Своей неземной красотой вы пронзили мне сердце! Будьте же моей навсегда! Давайте же скорее отправимся в храм, чтобы скрепить наш союз узами брака!»…

– …А не согласится ли тогда столь очаровательная особа заглянуть ко мне вечерком на чашечку чая? Обещаю, не пожалеете. Яочень щедрый… на всякого рода сладости…– проворковал очаровашка-эльф.

Фира готова была идти с любимкой хоть на край света!

– Да… – пролепетала она. – Да, согласна!

Герой Фириных грёз мечтательно улыбнулся и спросил:

– Сколько?

***

…Когда близнецы собирались в университет, папа отвёл Абрашу в сторонку и смущённо сказал:

– Ты там… присмотри за Фирой. Если что – мы воспитаем. И мужа достойного найдём. Но жизнь ломать девочке не хотелось бы. Так что на тебя вся надежда, сынок!

Сынок взял под козырёк и дал слово оберегать Фиру от всяких настойчивых… любителей молодых эльфиечек.

Неудивительно, что, услышав предложение светловолосого красавчика и шальной ответ Фиры, Абраша запыхтел, как разъярённый Гиппоплюх при виде петушка на палочке.

(Разумеется, вы прекрасно знаете, что от невинной сладости у бедных чудищ начинался неконтролируемый чих и икота, что ведёт к снижению репродуктивной функции, а иногда и к смерти Тварюшки. Оттого-то Гиппоплюхи свято убеждены: каждый, кто пытается им сунуть подкрашенное убожество, хочет истребить весь гиппоплюхский род. И, значит, является первейшим врагом, которого необходимо срочно ликвидировать! – Прим. автора)

Во исполнение данного папе слова Абраша только приготовился закатать рукава (всем известно, что с закатанными руками гораздо сподручнее доказывать оппоненту его неправоту), как красавчик допустил роковую ошибку.

– Сколько?

– Семеро… – пролепетала Фира, которая только что в мечтах устроила младшего сына в Волшебградский университет.

– Сколько за ночь? – с досадой повторил блондинчик.

Фира сморгнула.

– Что? – недоумённо уточнила она. Его самовлюблённость возвёл очи к заляпанному потолку и раздражённо повторил вопрос.

***

С нескрываемым злорадством Абраша прямо воочию увидел, как рушится розовый особнячок. Гордо удаляются семеро сыновей (напоследок каждый отвешивает пендель по клячистому заду несостоявшегося папаши)…

И облегчённо выдохнул.

– Шо?! – таким зловещим тоном переспросила Фира, что даже видавшему виды младшему Кацману стало страшно. – Абраша, я таки правильно понимаю, шо тот молодой человек приглашает меня в действительности не за попить чай? (Тут бы господину барону и насторожиться. Но откуда бедный Рауль мог знать, что Фира включает «эльфа классического» в состоянии крайнего бешенства? – Прим. автора).

– Фирочка, – успокаивающе похлопал её по руке брат. – Мальчик просто ошибся относительно тебя. Сейчас он всё осознает, извинится…

Его тугоумие намёка не понял.

– Что? – завопил Рауль. – Мне, барону де Шантильи де Мелузинд, извиняться перед какой-то?..– и с потрясающей точностью охарактеризовал ту профессию, которой, по его авторитетному мнению, занималась в рабочее время наглая эльфийка.

– Не осознал, – тяжело вздохнул Абраша. – Не извинится, – и добавил заботливо:

– Фирочка, я тебя прошу: только не убей его. Папа будет очень сильно ругаться. Вира за барона раз в десять превышает виру за простолюдина.

– Абраша, не расчёсывай мне нервы, – буркнула Фира. – Папа таки в последнем походе сильно обогатился за наш счёт, взяв с собой двоих нас, а не с десяток вооружённых охранников.

Она поднялась, завлекающе улыбнулась и пропела, обращаясь к Раулю:

– А чего ждать до вечера, котик? Пошли, полакаем твой чаёк прямо сейчас.

Рауль расплылся в масленой улыбке и предложил красавице руку.

***

Отчего-то Марку показалось: светловолосая эльфийка не принадлежит к числу девиц лёгкого поведения. И уж тем более не относится к тем, кто прощает оскорбления. Но парень, излучающий вокруг себя волны самодовольства, не понравился Марку с первого взгляда. Поэтому целитель промолчал.

…Как оказалось, в эльфах Марк разбирался столь же хорошо, как и в растениях. Не успел светловолосый гадёныш сделать в компании девушки и пары шагов, как вдруг взмыл чуть ли не к потолку, проболтался недоумённо, плюхнулся вниз и пропахал носом деревянный пол.

Бедняга даже не понял, что произошло, а девушка уже подскочила к нему, подняла за шкирку и продемонстрировала ещё с десяток красивых бойцовских приёмов, сопровождая их разгневанным воплем:

– Меня, честную эльфийку… обзывать? Ах ты самодовольный мерзкий гадёныш! Аристократ недоделанный! Думаешь, кучу титулов заимел – так всё можно? Вот тебе! Вот тебе! Вот тебе!

С каждым «Вот тебе!» аристократишко воспарял в воздух и брякался оземь с оглушительным грохотом под не менее оглушительные аплодисменты собравшихся. Девушка, столь виртуозно разделавшая под орех самодовольного наглеца, не могла не вызвать восхищение у студентов, тем паче что большинство из них числилось на факультете боевой магии и хорошую драку ценило.

Марк едва заметно поморщился. Ему категорически не нравились агрессивные девицы, вроде этой. Мама, прекрасно зная вкусы сына, нашла ему замечательную невесту: тихую, застенчивую Бэллочку. Бэллочка прекрасно готовила, убирала с такой тщательностью, что дом блестел, и умудрялась при этом ухаживать за своими восемью младшими братиками и сестричками. Идеальная кандидатура жены для сельского врача, которым и хотел стать Марк.

Папа профессиональный выбор сына одобрил. В селе и практики больше, и случаев интересных – хоть монографию пиши. Но пахать придётся по восемнадцать часов, предупредил опытный эльф. Если Марк не готов работать в подобном темпе – пусть идёт в замок служить, как его старший брат Борис.

При упоминании Бори папа всегда морщился. Для него, постоянно практикующего хирурга, пашущего не по восемнадцать, а по все двадцать часов, по колено в грязи и хлюпающей воде, придворный врач знати считался отрыжкой профессии. Ест с серебряной посуды, спит на мягкой перине, а из лекарств готовит разве что спиртовые настойки – хозяину и успокоительные – хозяйке.

Марк мнение отца разделял, но вслух крамольные мысли брату не озвучивал. Несмотря на профессиональные разногласия, они являли собой великолепный образчик идеальной семьи: что бы ни случилось, всегда приходили друг другу на помощь и стояли за родню горой.

***

Шмякнув наглеца то ли в пятый, то ли в шестой раз, девушка обвела победным взглядом собравшихся и… задумчиво уставилась на Марка.

– Лекарь? – с вызовом спросила она.

– Таки да, – согласился целитель. Сложно отрицать очевидное, когда перед тобой на столе лежит книга про яды.

– Фирочка, – всполошился брат, – ты же помнишь, что мама учила нас не общаться с незнакомцами?

– Помню, – согласилась Фирочка и представилась: – Эсфирь.

– Магк, – ответил любезностью на любезность молодой целитель.

– Вот и познакомились, – заключила девушка. – А скажи, целитель, у тебя есть что-нибудь такое… трудносмывающееся?

Как и всякий уважающий себя лекарь, Марк повсюду таскал небольшой наборчик для оказания первой целительской помощи. Отец приучил.

– Зеленушка, – мстительно ответил Марк. Уж больно он не любил, когда оскорбляют девушек. Даже таких, как эта… агрессивная…

Эсфирь ОЧЕНЬ НЕХОРОШО улыбнулась и протянула руку.

***

Две минуты спустя поскуливающий Рауль валялся на полу, весь облитый зелёным зельем.

– Долго держится? – деловито уточнила молодая воительница.

– Дня два, – прикинул Марк и невозмутимо продолжил после короткой паузы: – Но если ви таки спгосите меня за то, смоется ли зеленушка с волос этого поца, то не хочу вас гасстгаивать: ему пгидётся побгиться налисо.

Близнецы ехидно переглянулись. А Абраша даже подмигнул благодетелю.

Марк не остался в долгу и ответил будущему боевому магу широкой улыбкой.

***

Возможно, Фире всё и сошло бы с рук: почти все студенты, ставшие свидетелямилюбопытной сценки, оказались на стороне отважной девушки. Никто из них и не подумал бежать в ректорат и доносить о случившемся. По единодушному мнению собравшихся, зарвавшийся аристократик вполне заслуженно понёс наказание.

Но тут, на несчастье Фиры, по какой-то своей ректорской надобности в трапезную заглянул Алонсо. Разумеется, его внимание сразу привлекла живописная группа: барахтающийся на полу молодой барон, почему-то зелёного цвета, и стоящая над ним с видом древней воительницы будущая студентка-первокурсница… Как там её? Э. Кацман.

При виде ректора воительница чудесным образом испарилась, уступив место пай-девочке.

– Что здесь произошло? – грозно рявкнул Алонсо.

Пока Э. Кацман придумывала, как бы половчее совра… подыскивала нужные слова, разъяснения решил дать молодой целитель.

– О, таки ничего особенного, господин гектог, – спокойно ответил Марк. – Пгосто господин багон шёл и поскользнулся на банановой кожуге. Я НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО оказал ему пегвую помощь.

Ректор обвёл взглядом свидетелей, столпившихся поодаль. Все как один закивали. А Абраша даже торжественно предъявил искомую кожуру: запасливый наш минут пятнадцать назад схомячил на пару с сестричкой банан, а очистки не выбросил. Как знал, что пригодятся!

Но всю легенду порушил сам господин барон. Приподнявшись на локтях, он пальцем ткнул в Фиру и заверещал:

– Врут они все! Это заговор! Она вон меня побила! И зеленушкой облила! Немедленно накажите её! А то я маме пожалую-у-усь!

Эльфийка и не подумала отпираться.

– И это – боевой маг! А ведь на первый взгляд… Эх… – презрительно бросила она и плюнула в сторону своей несостоявшейся любви.

***

Отец юного дарования был вызван в университет незамедлительно.

– Ваша Эсфирь, – сухо сказал ректор, – только что набила мор… отдубасила одного из абитуриентов. Господина барона де Шантильи, между прочим!

– Значит, господин барон дал к тому повод, – безмятежно ответил любящий папа. – Моя Фирочка – тихая, спокойная и благовоспитанная девочка.

– Великолепно знающая все приёмы самообороны? – взвился ректор. – Имеющая рекомендации от самого Вано Бейворогмедова? Действительно, тихая и спокойная! Да ноги её не будет больше в моём университете!

Папа понятливо вздохнул. При подаче документов деточек он лично навестил Алонсо и презентовал ему некую сумму. «На развитие университета», – широко улыбнулся прожжённый делец. Ректор улыбнулся не менее широко и с самыми честными глазами обещал провести средства через бухгалтерию. Как добровольный взнос.

Меценат покивал и сделал вид, что поверил.

– Сколько ещё я должен ещё пожертвовать на развитие вашего замечательного учебного заведения, чтобы увидеть имена Абрама и Эсфири в списках поступивших? – сухо уточнил он.

Ректор мигом оживился (какой понятливый, однако, родитель попался!) и, дурея от собственной наглости, назвал сумму, вдвое превышающую годовой бюджет университета.

Старший Кацман, давным-давно привыкший платить за шалости своих деток, даже бровью не повёл. Только молча выписал чек на предъявителя в гномий банк.

Но ректор всё ещё колебался. Ему вдруг пришла в голову страшная мысль: а что, если плаксивый барончик действительно родительнице пожалуется? У несчастного руководителя до сих пор волосы на голове дыбом вставали при воспоминании о явлении госпожи Абигайль.

– А вдруг сюда примчится мама господина барона? – высказал ректор свои опасения вслух. – Вашей дочери не поздоровится. Вы не знаете госпожу баронессу!

– А вы не знаете Фиру, – с непоколебимой уверенностью заявил опытный отец. – И кому из них двоих не поздоровится – это очень большой вопрос.

Ректор представил битву титанов и содрогнулся.

***

В то самое время будущая краса и гордость боевого магического сообщества, грядущий Генерал Всея Магического Воинства Рауль де Шантильи де Мелузинд сидел у себя в покоях и, утирая кулаком сопли, смешанные с кровью, панически выводил на белоснежной бумаге:

«Дорогая мама! Срочно забери меня отсюда!..»

Мысли о блестящей военной карьере и генеральском мундире непостижимым образом испарились из мечтательной головёшки аристократического нашего. Какие подвиги? Какие награды? Какая слава? Ему не выжить в университете, где на каждом шагу встречаются девки-маньяки и сумасшедшие доктора! Мама была права! Домой, в замок, к курам, овечкам и вышивальному станку!

«… Мочи моей здесь нет больше учиться!»

Мама обязательно примчится! Вот получит весточку от сыночки и примчится! И волосы этой наглячке выдерет! Или наглючке? Неважно. Главное – выдерет!

Обрадованный Рауль поставил размашистую подпись, запечатал паническое послание и побежал в почтовую. На всякий случай вжав голову в плечи и оглядываясь: не выскочит ли из-за очередного угла эта маньячка?

Если бы бедняга знал, что письмо так никогда и не будет доставлено адресату…

***

К несчастью бедного Рауля, мама на некоторое время укатила из замка по делам наследственным. Наглядевшись на пагубные последствия своего отсутствия, ранее она наотрез отказывалась выезжать на делёжку наследства, чтобы не оставлять Рауля один на один с отцом.

И вот теперь, когда сыночка ненадолго упорхнул из родового гнезда, баронесса собиралась наверстать упущенное.

Тут кстати умер её отец (личность, по мнению Абигайль, абсолютно никчемная, но до безобразия богатая). Немедленно оживился старший братец, и госпожа баронесса спешно засобиралась в дорогу. Она жаждала выгрызть из горла родного брата не только два замка и виллу на Мечтательных островах, но и отсудить у дорогого родственника все золотые зубы: они были сделаны из двух золотых монет, взятых покойным папой из приданого Абигайль.

***

На третий день отсутствия любимой супруги, за завтраком Николя рассеянно спросил строгого мажордома:

– Есть какие-нибудь письма?

Мажордом, смазливый малый лет двадцати пяти, заявил, что никакой почты не поступало.

Пауза, сделанная перед словами «никакой почты», барона насторожила.

– А если подумать? – вкрадчиво спросил он и потянулся за плетью.

Мажордом подумал и сообщил, что почта всё-таки была. Только письмо пришло госпоже баронессе.

Под рассвирепевшим взглядом господина барона мажордом подумал ещё раз и добавил, что послание от господина Рауля.

Николя потребовал принести ему весточку от сына и впредь, как только будут приходить письма из университета, сначала передавать почту ему и только потом госпоже баронессе. Иначе он лично повесит нерадивого слугу!

Мажордом только усмехнулся: по причине, известной только ему и госпоже баронессе, он господина барона и в грош не ставил. Кишка у тебя тонка, подкаблучник!

***

Когда госпожа баронесса вернулась в родные пенаты, то первым, что она увидела, стал труп мажордома. Труп флегматично раскачивался в петле и приветствовал хозяйку терпким зловонием.

– Кто посмел?! – грозно возопила фурия.

Перепуганные слуги с готовностью сдали хозяина.

Велев отвесить каждому по двадцать плетей для профилактики, разъяренная баронесса отправилась разбираться с благоверным.

– Но дорогая… – испуганно проблеял дрожащим муж. – Он посмел оскорбить тебя! Он называл мою лапочку такими словами…

Уперев руки в боки, лапочка потребовала конкретный перечень бранных слов. Муж запунцовел, но представил.

Баронесса призадумалась. С одной стороны, на правду не обижаются. А молодой и красивый мажордом явно знал, о чем говорит. С другой – позволишь каждой игрушке язык распускать – уже через неделю объектом насмешек всего королевства станешь.

– Умничка моя, – сказала баронесса, чмокнула мужа в лобик и мстительно приказала ещё и отстегать кнутом полуразложившееся тело.

…Стоит ли говорить, что понятливые слуги теперь первым делом передавали письма хозяину, а потом уже хозяйке. Николя же, в зависимости от содержания письма, либо вытаскивал из него отдельные листы, либо швырял в огонь и писал за сыночку новое. Благо талантом подделывать почерки господин барон владел виртуозно и передал его на пару со смазливой мордашкой единственному сыну.

…И стоит ли удивляться, что панические вопли любимого сыночки до мамы так и не дошли?

***

Не дождавшись ответа из родных пенатов, Рауль решил взять дело спасения отдельно взятого господина барона в собственные холёные ручки. Сметливый наш планировал нести на вступительном испытании такую ахинею, что у каждого уважающего себя экзаменатора завяли бы уши. И не по одному разу.

Бедняга и не догадывался, что господин ректор провёл приватный разговор с каждым из членов комиссии и ВЕЖЛИВО ПОПРОСИЛ принять на факультет «бедного мальчика» Рауля де Шантильи…

***

Несколькими днями спустя господин барон в немалом удивлении рассматривал свою аристократическую фамилию на стенде «Списки поступивших».

В трёх шагах от него стояли Абраша с Фирой, упорно делающие вид, что не замечают господина барона, и, не веря собственным глазам, занимались тем же.

– Мы приняты, Абраша! Мы приняты! – в восторге взвизгнула эльфиечка.

– Я на шаг ближе к Приграничью! – прошептал в восхищении её брат.

«А я на шаг дальше от семейной жизни…» – грустно подумала Фира. Со свойственной женщинам предприимчивостью она уже успела разглядеть, что её первая любовь, белобрысый красавчик, тоже зачислен на факультет. Сердечко томно ныло, но разум сурово одёргивал мечтательницу: «Замуж за этого слюнтяя… Да никогда!».

Глава 6

Учебный год для первокурсников начался с жесточайшего разочарования.

Почитай все новички наивно надеялись, что их сразу примутся учить атакующим заклинаниям. Но допускать до боевой магии обалдуев, путающих заклинание тлеющей свечи с заклинанием убийственного огня (они отличались всего тремя буквами), означало дать добровольное согласие на разнесение по камушкам Волшебградского университета.

Магический учебный план составляли профи своего дела, закалённые в суровой борьбе со студентами-неумехами. Поэтому в первый год дисциплины шли исключительно теоретического порядка: «История магии», «Основы целительских знаний», «Теория магии» и прочие предметы, от которых у активных ребят возникали зевота, зуд и страстное желание накапать в лечебный чаёк доцента Занудио веселящего зелья, а на кресло профессора Сплюхова положить парочку грибов-дождевиков-стоналок (в отличие от обычных дождевиков, от соприкосновения с твёрдой поверхностью вроде ноги или … хм-м-м… пятой точки, выбрасывающих облачко пыли, эти ещё и издавали громкие страстные вопли).

В лучших студенческих традициях будущие боевые маги-первокурсники весело провели первый семестр, особо не утруждая свои героические персоны изучением теоретических вопросов. Даже молодые гении – и те забили на учёбу. Близнецы наивно надеялись на остаточные знания, не догадываясь, что теория магии на уровне абитуриентов и боевых магов – вещи абсолютно несопоставимые.

Накануне экзаменов студенты лениво готовили шпаргалки, но особо не парились: сдать теорию – раз плюнуть. Да и преподы выглядели безобидными сморчками…

Сессию завалили все.

***

Непостижимым образом новость о том, что первый курс боевых магов в полном составе имеет все шансы в скором времени с позором покинуть стены альма-матер, облетела весь университет. За спиной двоечников ехидно шушукались; кое-кто наглел до такой степени, что осмеливался обзывать бедолаг бездарями и неучами прямо в лицо.

Особенно злорадствовали целители: уж они-то все как один сдали сессию на отлично! Из набора этого года только одна студентка умудрилась получить во время экзамена четвёрку. Исключительно из-за волнения она перепутала валериану обыкновенную с белоцветкой ядовитой. В результате несчастный преподаватель, вынужденный по требованию должностной инструкции лично пробовать все приготовленные зелья, двое суток боялся нос показать из местного кабинета задумчивости.

Весь магический стенд «Гордость университета» был завешен портретами первокурсников-целителей. В центре красовалась самодовольная физиономия курчавого скромняшки, что некогда от щедрот своих выделил Фире настойку зеленушки. Как бишь его звали-то? Моисей? Мафусаил? Ах да, Марк…

Каждый раз, когда Фира проскальзывала мимо стенда, очкастый ботаник высокомерно улыбался ей и разве что язык не показывал. Уж он-то ни одного зачёта или экзамена не сдавал: сразу «автоматы» получил. В отличие от двоечницы Фиры…

Однажды эльфийка не удержалась, остановилась возле стенда и, убедившись, что на неё никто не обращает внимания, несмываемыми чернилами пририсовала гордости факультета роскошные, закручивающиеся усы. А, подумав, ещё и рожки добавила.

***

Окажись на месте Абраши и Фиры кто другой, на столе у Лазаря Кацмана давно бы лежала цидулька с паническим «Папа, дай взятку, а не то вылетим!». Но близнецы давным-давно научились решать проблемы собственными силами, не рассчитывая на папины деньги, мамину настойчивость и сострадательное похмыкивание многочисленной родни. Сцепив зубы, упрямая парочка все каникулы провела в библиотеке, зубря толстенные фолианты.

Старания молодняка не прошли даром: накануне экзаменов близнецы знали материал лучше самих преподавателей. И всё же ребята решили подстраховаться.

Лет в пять или шесть шаловливые эльфятки разработали собственный язык и систему знаков, известную им одним. Но в беззаботном детстве знаки несли собой минимум информации («Папа злой!», «Я здесь», «Нужна помощь», «Обман», «Опасность» и тому подобное). Сейчас же перед близнецами стояла куда как более сложная задача: перемигиванием, переглядыванием, чиханием, количеством перьев на столе и искусно сложенным носовым платочком научиться передавать друг другу по целым параграфам.

Вы сомневались в Абраше с Фирой? Лично автор нет. Все экзамены близнецы сдали на уверенные пятёрки!

И теперь уже Фира, вышагивая с гордо поднятой головой мимо стенда с надёжой университета, ехидно показывала язык курчавому ботанику.

***

Время шло, и ребята помаленьку втягивались в студенческую жизнь.

Абрам и Фира, поначалу с опаской держащиеся вместе, теперь с всё чаще проводили время в компании своих собратьев по полу. И если Абрам находил в общении с парнями-однокурсниками особое очарование, то Фира до зубовного скрежета ненавидела посиделки в компании разного возраста девиц. Эти курицы (в основном, с факультета целителей), болтали всё больше о тряпках и мальчиках. А Фире хотелось нечто большего…

***

Совершенно неожиданно самым любимым предметом для шебутной парочки стала история магии.

Во втором семестре преподавал её отставник магических спецслужб. По датам он особо не гонял, зато о подвигах боевых магов рассказывал так увлекательно, что близнецы слушали, открыв рты. Даже шелохнуться боялись.

Слова «честь» и «долг» отныне стали для них не пустым звуком, а руководством к действию. Почти на каждом семинаре, участвуя в дискуссиях, близнецы с горячностью защищали любые деяния героев и от души клеймили предателей. А когда безудержная фантазия совсем уж расходилась, придумывали самые невообразимые способы кары ублюдкам. Например, заставить выучить наизусть задом наперёд пятисотстраничную поэму Я. Граффоманова «На пропажу серого и белого представителей рода водоплавающих птиц семейства утиных, отряда гусеобразных». И пока не выучат – не давать есть, спать и танцевать гопак.

Преподаватель внимательно слушал, посмеивался, но смотрел на близнецов как-то… грустно.

Будто предвидел что.

***

У увлечения близнецов историей магии имелась и другая сторона медали. Фира в очередной раз («окончательно и бесповоротно, братик!») решила стать великой воительницей. Рыцарские романы, которые украдкой почитываладевушка, окончили свои дни в ближайшем камине. На разговоры о любви, ещё после неудачи с Раулем, было наложено жесточайшее табу. Вдобавок ко всему однажды Абраша обнаружил сестру в библиотеке, где та пыхтела и сгибалась под тяжестью книг о деяниях известнейших боевых магов.

– Вот смотри, – тыкала Фира пальцем в верхний фолиант, предварительно плюхнув всю стопку на пол. – Видишь, Томириз Резвая. Дня не проходило, чтобы она не играла в волейбол головами убитых ею чернокнижников. Или Боадибрика Чистоплотная. Всю свою сознательную жизнь провела на боевой колеснице. Там же ела, спала и принимала душ. Чем я хуже, а?

Абраша хотел было напомнить Фире, что Томириз прожила всего двадцать лет, а Боадибрика и того меньше. Но, как любящий брат, младший Кацман знал: если что втемяшится Фире в голову – спорить с сестрёнкой бесполезно. Поэтому будущий боевой маг промолчал. Только вздохнул и мысленно с чувством помянул проклятого аристократа.

***

Сама же Фира в череде учебных дней почти и забыла про свою первую несостоявшуюся любовь. Мудрый ректор предпочёл минимизировать риски: он распределил Рауля и Эсфирь по разным группам, а в случае общих лекций для всех факультетов – и вовсе засунул аристократа в поток с целителями. Изредка Фира вспоминала белокурого красавчика и млела украдкой. Но тут же ей приходили на память и жестокие слова, брошенные самовлюблённым эльфом, и его низкое поведение мелкого стукачонка, недостойное будущего великого героя… Фира со вздохом приказывала мечтам заткнуться.

Её мужем может стать только суровый боевой маг, а не эта… размазня!

Но неожиданно маменькин сынок сам напомнил о себе.

***

Однажды погожим майским вечером Абрам и Фира, оторвавшись от коллектива, удобно устроились за одним из дальних столиков в трапезной. Склонив головы, ребята полушёпотом обсуждать дела семейные: близился день свадьбы папы и мамы, и на повестке остро стоял вопрос подарка родителям.

Приватность беседы гарантировалась: все как одна студентки сейчас томно вздыхали на факультативе по любовной магии. Что до парней, то ни один из них в здравом уме и твёрдой памяти не осмелился бы подойти к Фире, когда рядом находился брат.

***

Тем более стал удивительным факт, что у столика вдруг нарисовался мрачный студент с самым решительным выражением лица. И не кто-нибудь, а сам господин барон.

Взгляд надежды и опоры бонжурийской аристократии был устремлён на Фиру.

– Слышь, ты… – рассеянно начал Рауль.

О том, что тон беседы изначально был избран неверно, свидетельствовали брови Абрама, сошедшиеся на переносице.

Сестра успокаивающе улыбнулась («Не злись, братик. На дураков не обижаются») и любезно напомнила:

– Меня зовут Фира. Для тебя – Эсфирь.

За девять месяцев обучения и с полдюжины шмяков о пол трапезной Рауль успел немножечко поумнеть. Он состроил виноватую гримасу и пробормотал:

– Прости… те, Эсфирь. Я тут к вам с просьбой… Маленькой… Но странной…

Абрам на всякий случай напрягся. «Попросит что-нибудь за гранью приличия – убью!»

– Научите меня приёмам рукопашного боя, госпожа Эсфирь. Ну тем, которым вы меня… Вот тут… На этом самом месте…

***

Ничего странного в просьбе Рауля не было.

Когда Рауль обитался под мамочкиным крылом в замке, он считался самым-самым! Причём не только для мамочки, но и для всего своего окружения (ссориться со всемогущим родом никому не хотелось. Плетей получать – тоже).

Он лучше всех ездил на лошади, лучше всех бился на мечах, стрелял из лука, метал ножи… (список достоинств юного дарования можно продолжить ещё на десяток листов, но автору жалко килобайт, бумаги и нервов читателей). И, конечно же, быстрее всех кушал манную кашку!

Теперь же, когда бедный мальчик очутился один на один с жестоким миром, ему пришлось несладко. Раулю, разумеется, не миру.

Де Шантильи перестал быть самым знатным – нашлись знатнее его. Перестал быть самым умным (как выяснилось, умение прочесть со стульчика стишок про некую рыдающую у водоёма девицу, в силу своей небрежности лишившейся последнего достояния, особо никого не впечатляет). Что до владения оружием, то здесь господина барона уделывала даже «эта сумасшедшая», не говоря уже о её куда более сильном и ловком брате.

А уж потуги молодого эльфа залезть на лошадь вызывали у собравшихся гомерический хохот (вы же помните, что бедному Раульчику разрешалось ездить верхом всег… целых пять минут в день?).

Всё это в совокупности нанесло чудовищный удар по его самолюбию. Рауль обводил злобным взором всех хохотунов и запоминал их поимённо. Чтобы однажды, когда придёт время, отомстить! Каждому!

Сейчас же цель господина барона заключалась в восстановлении пошатнувшегося авторитета. Он, барон де Шантильи де Мелузинд должен научиться делать то, что кроме него никто не умеет. Ну или почти не умеет.

И тогда Рауль вспомнил об «этой сумасшедшей».

***

Услышав неожиданное предложение, Фира задумчиво почесала в затылке. С одной стороны, конечно, любопытно, какой из неё выйдет учитель. Да и Рауль всё же… первый красавец на факультете. Хотя и стукач, конечно, и дурачок… но кому ж понравится, когда тебя на потеху толпы, на деревянный пол… И красавец… Ах да, это она уже говорила. Так почему бы и не…

– Фира! – железным голосом окликнул сестру Абрам. Эльфийка взглянула в осатаневшие глаза дорогого братца и поняла: если она согласится, уже завтра Раульчик, проходя по тёмной винтовой лестнице, сломает себе шею.

– Извини, но нет, – с сожалением сказала Фира. – Хотя… А вот знаешь, что? Пусть тебя Абраша поучит.

Рауль не на шутку удивился:

– А он.... Э-э-э… Умеет?

Близнецы ехидно переглянулись.

– Братик, продемонстрируй, – вздохнув, предложила Фира.

Братик встал и продемонстрировал.

Скорости, с которой тушка господина барона пролетела через всю трапезную, мог бы позавидовать любой гоночный болид (если бы их к тому времени изобрели на Перепутье). Поднявшийся господин барон был впечатлён и тут же ударил с Абрамом по рукам.

***

Занимались они трижды в неделю, по вечерам. Уже через пять-шесть тренировок Рауль стал демонстрировать существенные успехи, а молодой Кацман с удивлением отметил: когда этому аристократишке что-то действительно нужно, он собирается, концентрируется и ничуть не походит на того рохлю и маменькиного сынка, что явился перед презрительным взором парочки в первый день их знакомства.

Да и однокурсники барончика внезапно зауважали. Особенно после того, как броском через бедро он отправил в нокаут местного восьмигодника Бубуку по прозвищу «Дай прикурить». Этот амбал печально прославился тем, что любил стрелять у первокурсников карманные деньги. Объёмом Бубука был таким, что его побаивались даже боевые маги-пятикурсники, поэтому и не рисковали вставать на защиту мелкотни.

А вот Рауль не побоялся!

Как бы мимоходом Абрам обронил в присутствии сестры, что барончик, если присмотреться, не такой уж и плохой малый. Фира просияла. Абрам вздохнул.

***

Незаметно для себя младший Кацман в общении с Раулем вышел за рамки обучения приёмам самообороны. Ему вдруг стало интересно, сможет ли он слепить из плаксы и размазни настоящего сурового боевого мага. И Абрам взялся за дело, с немалым удивлением и гордостью за свой труд замечая, как после общения с ним начинает меняться Рауль. В лучшую сторону, разумеется.

Постепенно между учителем и учеником установились настолько доверительные отношения, что Рауль осмелился в красках поведать о диктате госпожи баронессы. Абрам ужаснулся, посочувствовал приятелю… И при ближайшей встрече тайком рассказал всё Фире.

– Хорошо, что мама хоть в туалет с ним не ходит… – пробормотала потрясённая сестра.

– Почему не ходит? – удивился брат. – Очень даже ходит!

– Бедный малый! – схватилась за сердце Фира и добавила строго: – Абраша, мальчика надо спасать!

– Для тебя – всё, что угодно! – с горячностью пообещал брат. Рауль нравился ему всё больше и больше.

***

В университет немедленно была вызвана группа поддержки в лице папы близнецов.

– Папа! – авторитетно сказала Фира. – Мы решили с Абрашей, что мальчика нужно вырвать из-под пагубного маминого влияния.

Папа скептически осмотрел двухметрового ребёнка.

– Пять лет обучения в университете – без карманных денег! – сухо сказал он. – Зная господина ректора и маму мальчика, полагаю, что спасение обойдётся мне очень и очень дорого.

– Спасибо, папочка. Конечно, папочка! – обрадованно воскликнула Фира и от души чмокнула папу в лобик.

Папа только вздохнул. Четверть часа назад Абраша отвёл родителя в уголок и доложил: у Фиры с барончиком любовь, после окончания университета они собираются пожениться, ну а «всё такое» – только после свадьбы! С Раулем уже проведена разъяснительная беседа, и даже продемонстрировано местечко на местном кладбище, где его баронство закопают, если он хоть пальцем тронет Фиру.

Папа одобрительно похлопал сына по плечу, а сам грустно подумал: надо начинать копить деньги на новый замок. В старом Фирочка с баронессой едва ли уживутся…

***

Отрабатывая спонсорскую помощь, ректор шустро состряпал письмо баронессе, что мальчик на все каникулы вместе со всем курсом поедет на практику.

И предваряя вопрос госпожи баронессы: нет, с мальчиком поехать нельзя. В закрытый лагерь не только мам – тараканов не пускают!

Ух, как разозлилась мама, прочитав письмо! Госпожа баронесса с чувством перебила пять чайных сервизов (из них два – любимых), велела повесить гонца, привезшего неутешительное известие, и лишила мужа сладкого.

Отведя душу, суровая родительница ещё поплакала и отправилась на задний двор рубить головы кроликам.

Самолично.

***

Все пять лет близнецы на пару с Раулем, ставшим им лучшим другом, прилагали нешуточные усилия, чтобы удержать маму молодого барона вдали от университета.

К величайшей радости заговорщиков, магические правила требовали, чтобы о своём прибытии родители сообщали за три дня. По негласной договорённости с ректором, Кацманы немедленно узнавали о грядущей катастрофе и тут же садились за придумывание причины, по которой заботливой родительнице нельзя появляться в стенах альма-матер.

То сыночка уезжал на какие-то сборы супер-пупер-выдающихся студентов «Монах Перепутья», куда женщинам въезд был категорически заказан. То в университете объявлялась эпидемия смертельной Ржавой Лихочумы. К счастью, страшная болячка косила не всех, а исключительно рыжеволосых женщин (догадываетесь, какого цвета были волосы у раздосадованной Абигайль?). То в вузе объявлялось осадное положение ввиду нашествия дождевых червей-зубоносцев…

Фантазия у неразлучной троицы била ключом!

А чтобы мама не вздумала поднять все магические спецслужбы, внешние и внутренние войска и ворваться в университет на спине Чешуекрылого Огнеплюя, Рауль каждый день отправлял в родовое гнездо радужные письма.

Кто писал длиннющее послание на пятидесяти листах, неунывающая троица определяла по жребию.

…Увы, но на вручение магических дипломов маму пригласить пришлось…

***

– Раульчик, мальчик мой! – завопила любящая мамочка и всеми своими восьмью пудами веса повисла на шее у сыночки.

Сыночка недовольно поморщился, но счастливая родительница не обратила на это внимания. У госпожи баронессы имелись дела поважнее.

Не слезая с шеи дитятки, радостно болтая тумбообразными ногами, мама украдкой разглядывала дорогого Раульчика и не узнавала его.

Исчезла дебелая дряблость, превратившись в накачанные мускулы; бледная кожа сменила цвет на насыщенно бронзовый.

Даже в лице дорогого чадушки что-то неуловимо изменилось. Между бровей залегла суровая складка. Уголки губ были упрямо сжаты. И мало того – появилась уверенность, столь ненавидимая Абигайль в мужчинах.

Мама интуитивно поняла: сыночка почти ускользнул из-под её влияния. Пора накидывать на мальчика уздечку и вести в стойло.

– Раульчик, – радостно проворковала мама, – я так рада, что ты наконец получил свой диплом! Мы с папой так по тебе скучали! Дни считали, пока ты вернёшься домой!

В разговоре воцарилась некая пауза. Мама грозно насупила бровки и от души пнула в бок несчастного Николя, стоящего рядом. Господин барон спохватился и закивал с фальшивой искренностью:

– Так ждали! Так ждали!

– А у меня для тебя сюрприз! – продолжала ворковать мама. – Я нашла тебе девочку. Умная, красивая, работящая. Свадьба через три дня.

С девочкой предварительно был проведен длительный инструктаж. Будущая невестка вполне осознала стоящие перед ней задачи и поняла, кого надо благодарить за счастье вписать своё имя в летопись славного рода де Шантильи-и-так-далее.

И конечно же, покладистаядевушка поклялась госпоже Абигайль в верности до гроба (госпожа Абигайль втайне надеялась, что это она пойдёт за гробом невестки, а не наоборот).

– Приглашения уже разосланы, торт заказан. На пятьсот персон! Из твоей любимой манной кашки! – продолжала стрекотать баронесса. – Но вижу, тебе костюмчик свадебный перешить нужно. Ишь, как возмужал! Поэтому мы сейчас…

– Мама, – ровным голосом сказал Рауль, – я не еду в замок.

– Конечно, дорогой, – несколько удивлённо согласилась госпожа баронесса. – Я же сказала, что тебе нужно перешить костюмчик. Поэтому отсюда мы телепортируем не в замок, а к Изе Шниперзону, чтобы…

– Мама, – повысив голос, повторил Рауль, – я не еду ни в замок, ни к Изе Шниперзону. Я подал документы в Академию магических спецслужб. И через три часа отбываю туда с Абрашей для сдачи вступительных экзаменов.

Ошеломлённая мама даже не поинтересовалась, кто такой Абраша. Её волновало другое.

– Хорошо, – рассеянно согласилась она, – костюмчик можно не шить. Ты и в этом прекрасно выглядишь, хотя бы я предпочла… Ну да ладно. Раульчик, после того, как ты прова… Сдашь свои испытания – срочно в замок. Не забывай, у тебя свадьба через три дня. Девочка так тебя ждёт…

– Мама, – скрипнув зубами, проговорил Рауль, – никакой свадьбы не будет. Точнее, будет, но не с твоей девочкой. Я женюсь на Фире.

– Кто такая Фира? – прохрипела мама. Она внезапно осознала, что сын не шутит.

– Сестра Абраши, – любезно разъяснил Рауль, подхватив под руку будущую жену.

До недавнего времени Фира стояла чуть поодаль; она от души наслаждалась представлением, устроенным дорогой свекровью, и гордилась мамоустойчивостью жениха.

– На этой крашеной вобле? – возопила мама и картинно схватилась за сердце. – Николя, ты слышал? Наш сын выбрал себе в жёны убожество! И ещё, поди, убожество без приданого.

Николя оценивающим взглядом мужчины-знатока окинул Фиру и лукавым подмигиванием одобрил выбор сына.

Воблу бы Фира простила. Даже крашеную (хотя пока и не красилась. В отличие от госпожи баронессы). Но то, что будущая свекровушка смеет оскорблять её папу, – нет!

– Мама, – железным голосом заявила Фира, – я таки имею вам кое-шо сказать. Не хочу вас расстраивать, но таки мой уважаемый папа может купить ваш занюханный замок и ещё останется денежек. Так шо извиняйтесь прямо здесь, и мы забудем за тот досадный инцидент!

– Ещё и хамка! – ахнула мама. – Раульчик, как ты можешь позволить, чтобы твою маму оскорбляли?

– Справедливости ради, мама, вы первой начали! – парировал Рауль.

Мама поняла, что дело плохо, и решила применить тяжёлую артиллерию.

– Ах, я умираю! – всхлипнула она, схватилась за сердце и отрепетировано рухнула на пол.

Рауль и бровью не повёл.

– Папа, – равнодушно спросил любящий сын, – а вы что, не донесли до мамы простую истину: здесь обучаются сотни две целителей?

– Нет, конечно, – широко улыбнулся господин барон. – Должен же ей кто-нибудь поставить правильный диагноз: симуляция!

Фира, не сдержавшись, хихикнула и с уважением посмотрела на будущего свёкра.

***

Три часа спустя госпожа баронесса, со страдальческим видом сидя на оттоманке в коридоре, пыталась делать одновременно три вещи: клеймить неучами местных целителей, умолять Раульчика не бросать её и расписывать достоинства «милой девочки». И это всё под аккомпанемент громких высмаркиваний и визгливых причитаний.

Наконец, осознав тщетность своих попыток по убеждению Рауля, госпожа баронесса прекратила кликушествовать и сказала деловито:

– Слушай, сын, моё материнское слово. Хочешь идти служить – служи. Хочешь жениться на своей воб… Фире – женись! Но по собственному опыту семейной жизни могу тебе сказать: когда жена богаче мужа – брак трещит по швам. Поэтому женишься ты только тогда, когда сможешь обеспечить жене достойный уровень жизни. По моим скромным прикидкам, на это хватит жалования подполковника.

– Значит, – спокойно уточнил Рауль, – когда я стану подполковником, вы не вздумаете препятствовать моему браку с Фирой?

– Ни боже мой! – согласилась заботливая мама. На её лице прямо-таки аршинными буквами было написано: «Стань сначала!»

Зная скорость выделения званий в магических спецслужбах, госпожа баронесса была твёрдо уверена: подполковничьих погон сыночке не видать лет триста. А за это время либо Раулюшка найдёт себе другую девицу, либо хамовитой вобле надоест ждать и она выскочит, за кого поуступчивее.

Бедная мама ещё не знала, как жестоко она заблуждается…

***

– А почему Маргай и Лев? – задумчиво спросила Фира, уже в сотый раз перечитывая приглашения на вступительные испытания в Академию магических спецслужб.

– Каждый курсант обучается в Академии под позывными, которые присваиваются при поступлении, – наставительно разъяснил Абрам, спешно засовывая в походный мешок последние шмотки (точнее сказать, последние сменные портянки: въедливая Фира, отличаясь отменным нюхом, заставила братца их постирать, а не запихивать как есть. Аргументы «Ну я же их всего две недели носил…» отправились вместе с братцем в ближайшую речку). – И после окончания Академии курсант продолжает служить под тем же позывным. Вроде исключения только для дознавателей делают… Так что отныне и впредь, если мы поступим, вы должны будете называть нас не Раулем и Абрамом, а Маргаем и Львом. Ты даже венчаться будешь с Маргаем…

Рауль лениво посоветовал приятелю не перегибать палку. Просто придётся очень тщательно разграничивать личную жизнь и служебную. И постараться сделать так, чтобы они никогда не пересекались. Потому как магические спецслужбы сражаются с такими силами, которым ничего не стоит по магии имени уничтожить не только ненавистного Летящего, но и всю его семью.

– Из-за этого среди сотрудников спецслужб такой низкий процент браков, – грустно сказал Рауль. – Никто не хочет рисковать жизнью своих близких.

Фира вздохнула. Она была согласна венчаться хоть с Маргаем, хоть с Тигром, хоть с Сусликом. Лишь бы он был её Раульчиком.

– Пишите мне, мальчики! По сверхсекретным каналам, как хотите, но – пишите! – пустила эльфиечка слезу. – Особенно ты, Раульчик! Я буду тебя ждать! Сколько нужно! И ради тебя… Да я оружия больше в руки не возьму! Да я вышивать научусь! И вязать! И…

– Ты ещё шить научись! – язвительно сказал Абрам, стараясь скрыть невольную радость и… гордость за сестру. В отличие от Рауля он-то понимал, чего девушке стоит заняться чисто женскими делами.

– А что, и научусь! – в запальчивости пообещала Фира. – Должен же будет кто-то нашим деткам вещи делать!

– КАКИМ ДЕТКАМ? – взревели в один голос Рауль и Абрам и посмотрели друг на друга. В глазах Абраши плескалась бешеная ярость, в глазах Рауля – искреннее недоумение. Господин барон любил две вещи – жизни и Фиру, но менять одно на другое совершенно не собирался.

– Которые у нас будут после того, как мы поженимся, – поморгав проныр… честными глазёнками, сообщила Фира.

Будущие следопыты в один голос облегченно выдохнули, и, не сговариваясь, отвесили интриганке по лёгкому подзатыльнику. Не столько больно, сколько обидно.

– Ну, на дорожку, – дрогнувшим голосом сказал Рауль.

Ребята присели. Абрам великодушно отвернулся и господин барон… то есть, теперь уже Маргай украдкой обнял Фиру.

– До встречи через пять лет, родная, – прошептал он. Ровно столько продолжалось обучение в Академии, в течение которого курсанты не имели права лично видеться с родными и друзьями.

– До встречи через пять лет, – эхом отозвалась Фира.

Часть II. Глава 7

Пять лет спустя

– Курсанты Маргай и Лев, к декану, живо!

Маргай и Лев встревоженно пер