Читать онлайн Вампир бесплатно

Пролог

Знойный день подходил к концу. Впереди, насколько хватало глаз, протянулась выжженная солнцем равнина. А на другом ее конце, почти у горизонта, возвышалась еще одна гора, почти такая же высокая, как та, на которой замерли две темные фигуры.

Мужчина, расположившийся на самом краю, неторопливо курил. Боевая секира смирно лежала на песке неподалеку; он все еще чувствовал исходящую от нее энергию Ра.

Его высокий лоб обрамляли черные, как вороново крыло, волосы. Несмотря на явно немолодой возраст мужчины, их не тронула седина.

– Хочу тебя попросить, – сказал он.

Вторая фигура, еще более темная, сделала шаг вперед. Лицо человека закрывала бесстрастная белая маска.

– Когда я уйду, позаботься о мальчике.

Если бы не маска, можно было бы заметить удивление на лице фигуры. Но холодное полотно не выражало эмоций.

– Научи его быть анки. Оставайся рядом, как остался бы я. И уйди, когда ушел бы я.

– Это меньшее, что я могу сделать для вас, учитель, – хотя мужчина смотрел на высившуюся вдалеке гору, фигура в маске поклонилась. – Вы скоро уйдете?

Учитель молчал. Ра секиры едва заметными нитями потянулась к его руке, словно умирающий от жажды просил каплю воды. Ветер колыхал отросшие волосы мужчины, мрачные серые глаза замерли, смотря сквозь пространство.

– Я чувствую, как она зовет меня и уже поет свою песню. – Он улыбнулся, грустно и радостно одновременно. – Уже скоро.

1. Sine dubio

Без сомнения.

Марсель перевел скучающий взгляд на серые деревья. В комнате было тепло, однако его все равно пробрала дрожь.

Он ненавидел весну. Ненавидел эту слякоть, холод, грязные ручьи и переменчивую погоду. Ненавидел даже прелый запах просыпающейся земли. Лето – другое дело. Лето он любил, любил и осень тоже.

Деревья качались под порывами ветра. Марсель вздохнул и опустил глаза на книгу, лежащую перед ним. Буквы сливались, строчки плыли перед глазами. Кажется, в ней говорилось об экономике, однако смысл, сколько бы он ни напрягал мозг, ускользал.

Он любил учиться, однако из-под палки даже это занятие стало невыносимым. А ведь прошло всего три года! Отец говорил, что учиться нужно всю жизнь, но пока Марсель предпочитал не обращать внимание на это замечание.

За столько лет постоянно запоминать стало скучно. Новые знания тяготили, путали и заставляли хмуро перечитывать одни и те же слова вновь и вновь. «Знания», как же! Скорее зазубренные тексты учебников, которые вылетали из головы сразу же, стоило их рассказать на семинаре.

За окном что-то жалобно скрипнуло. Марсель вздрогнул и рефлекторно перевел туда взгляд. Вопреки здравому смыслу, в душе вспыхнула мимолетная радость. «Ну, хоть что-то новое», – меланхолично подумал Марсель, рассматривая незнакомца во дворе своего частного дома.

И чем больше он приглядывался, тем сильнее его охватывало беспокойство. Гость был одет в какие-то невзрачные темные одежды, почти полностью скрывающие фигуру. На голове – капюшон, а на лице… На лице застыла безэмоциональная стерильно-белая маска.

Марсель, не на шутку разволновавшись, поднялся со стула. Незнакомец не мог пробраться во двор незамеченным, поскольку лохматый черно-коричневый пес зорко стерег свою территорию. Однако Ким молчал, а незнакомец, казалось, смотрел прямо в глаза Марселю.

Не отрывая взгляда от пугающей фигуры, Марсель нащупал пылившуюся за столом биту. Кажется, он купил ее еще два месяца назад и с тех пор ни разу не использовал. Да и не на ком. Если только на себе, но Марселя до чертиков пугала перспектива оказаться в сумасшедшем доме.

А теперь, кажется, настал ее час. Дерево в руке было на удивление тяжелым, и, досчитав до трех, юноша резко развернулся и выбежал из своей комнаты.

«Один».

Порог преодолен, часть коридора – тоже.

«Два».

До холодной темно-коричневой лестницы не больше шага.

«Три».

Марсель перепрыгивал за раз по четыре ступеньки.

«Четыре».

Остался еще один пролет.

«Пять».

Вот Марсель уже внизу.

«Шесть».

Холл показался огромным, но Марсель преодолел его огромными прыжками.

«Семь».

Ключ в задней двери повернулся.

«Восемь. Девять. Десять. Одиннадцать».

Качели даже не дрожали.

Пока Марсель бежал, он думал лишь об одном: чтобы незнакомец никуда не делся. Разбираясь с незваным гостем, он мог с чистой совестью оставить экономику. И плевать, чем бы закончилась эта встреча – ведь после нее, скорее всего, родители сами бы настояли на отдыхе от пережитого стресса.

Однако незнакомец исчез, и Марсель лишь разочарованно стукнул битой о плитку.

– Проклятье…

– А ты неплохо подготовился, – позади раздался насмешливый голос, и чувство страха вновь подскочило к горлу. – Часто к тебе гости захаживают? И биту купил, и спортом занимаешься…

– Убирайся прочь, – процедил Марсель, поднимая оружие.

Незнакомец сидел на маленьком деревянном столе, закинув ногу на ногу. И он бы вызвал лишь раздражение, если бы только не холодная маска…

– Как скажешь, – по голосу Марсель так и не определил пол визитера, однако сейчас он думал об этом меньше всего. – Глупо было полагать, что смогу хоть немного тебя занять. Но ты не переживай. Экономика, все же, не каждому дается.

С этими словами гость резво спрыгнул со стола и, помахав рукой, прогулочным шагом направился к калитке. В эту же секунду Ким зашелся истошным лаем.

Марсель остался стоять посреди двора, удивленный и напуганный. Впервые после переезда в Россию он хотел покинуть этот дом и выбраться хоть куда-нибудь, оказаться среди людей. За два с лишним месяца Марсель выходил только в институт, да и там сидел в одиночестве. Люди всегда казались ему лживыми и глупыми, с наполненными пустотой мозгами. Ему не хватало глубины, мудрости и острого ума окружающих; с ровесниками Марсель разговаривал будто на разных языках, а взрослые не разделяли даже крупицы его мировоззрения.

Марсель вздохнул и вернулся в дом. Родители вернутся еще не скоро, а ему нужно читать экономику и приступить к задачам по гражданскому праву.

* * *

Пара по праву казалась даже скучнее, чем прежде. Молодой преподаватель, запинаясь на каждом слове, постоянно смотрел в свою тетрадь так, словно там были ответы на вопросы о смысле бытия.

Марсель без энтузиазма рассматривал подернутый зеленоватой дымкой клен. Возле прошлого института, где учился юноша, был высажен целый сад, и ветви почти касались окон. На них жили вороны, которых Марсель самозабвенно считал на протяжении трех лет. Тут птиц не было – он не знал, улетели ли они куда-то в другое место или их никогда здесь и не было, но почему-то склонялся ко второму.

– Марсель! – шепот одногруппницы вывел из раздумий. Девушка, сидящая впереди, обернулась и незаметно похлопала пальцем по своему запястью.

– Еще сорок минут, – вздохнул он, догадавшись, что та забыла часы.

Услышав едва различимые ругательства, он не смог сдержать улыбку, которую тут же спрятал рукой. Не хватало только, чтобы преподаватель попросил Марселя повторить только что объясненную тему.

– Главное, чтобы билеты не разобрали, – Марсель услышал едва различимый шепот сидевшего рядом с девушкой парня, который последние полчаса что-то долго говорил на ухо своей соседки. – А вечером пойдем на набережной посидим?

– Холодно, – недовольно заметила девушка.

– Тогда зайдем в пышечную, – парень примирительно, но осторожно взял ее за руку.

Та что-то ответила, но Марселю стало слишком скучно прислушиваться. Взгляд снова скользнул за окно, и юноша едва не подскочил на месте. В ветвях дерева, почти в шести метрах над землей, сидел его вчерашний посетитель. Та же бесформенная одежда, та же маска, не выражающая эмоций. И если у незнакомца их не было, то душу Марселя переполняли. Страх, смятение, озадаченность – все это выводило из себя, так и подбивало вскочить и выбежать на улицу. А там заставить незнакомца говорить.

Однако когда буря не самых приятных чувств улеглась, Марсель смог мыслить более критично. Кому могло понадобиться так с ним поступать? Недоброжелатели отца захотели воздействовать на него через сына? А Марсель был уверен, что таких достаточно. Родители даже спешно уехали из Нанта, при этом постарались убедить Марселя в том, что это по работе. Его отец действительно работал на правительство, но Марсель сомневался, что причина кроется в этом.

Он знал точно лишь одно: за те мгновения – что вчера, что сегодня, – пока Марсель отвлекался, человеку физически невозможно исчезнуть с качелей или залезть на дерево.

– Извините, можно выйти? – Марсель поднял руку, и огонь нетерпения тут же опоясал голову.

Преподаватель окинул его недовольным взглядом.

– Сейчас самая сложная часть темы.

– Мне очень нужно выйти, – повторил Марсель, медленно вставая со стула.

Получив заветный кивок, он тут же вскочил.

«Один».

Уже у двери.

«Два».

Преодолел треть коридора.

«Три».

Еще одну.

«Четыре».

Почти у лестницы.

«Пять».

Ступеньки маленькие, но скользкие: Марселю было плевать, он перепрыгивал их, почти не замечая.

«Шесть, семь, восемь».

Лестница осталась за спиной.

«Девять. Десять».

Холл тоже позади.

«Одиннадцать».

Он уже выбежал из дверей.

«Двенадцать».

«Тринадцать. Четырнадцать».

«Пятнадцать».

Незнакомец сидел на каменных ступеньках, расслабленно прислонившись к перилам.

– Сегодня ты долго, – заметил он.

– Что тебе нужно? – Марсель в один прыжок оказался рядом.

– С чего ты взял, что мне что-то нужно? – глумливо спросил незнакомец.

Воображение Марселя уже рисовало ехидную улыбку, скрытую равнодушной маской.

Тот не собирался отвечать. За мгновение юноша оказался вплотную к незнакомцу и уже коснулся пальцами его маски, как вдруг что-то сильное остановило его руку. Незнакомец обхватил ладонью запястье Марселя, не давая сделать лишнего движения.

– Не стоит, – из голоса исчезло напускное веселье, остались лишь ледяные нотки. – Ты и так скоро узнаешь, кто я и зачем здесь.

– Оставь меня в покое, – Марсель с отвращением отдернул руку и отошел на безопасное расстояние.

– Не стоит меня прогонять, – заметил незнакомец. – Я ведь знаю и вижу больше тебя. Ты бы спросил о том, что тебя тревожит, и я отвечу.

Марсель похолодел. Кажется, сюда подходила недавно изученная русская пословица «на воре и шапка горит», потому что он был уверен – незнакомец, кем бы он ни был, не мог знать о том случае.

– Кто ты? – стараясь контролировать дыхание, Марсель решил перевести тему.

– Призрак, – представился незнакомец и, видя нерешительность Марселя, вновь взял инициативу в свои руки. – Почему же ты хочешь забыть? Тот случай – твое прошлое. Помни его… Помнишь? Вечер, фонари, небольшая дорожка недалеко от твоего дома… Тот мальчишка и злая собака.

– Замолчи! – волны страха и неверия накрывали сознание Марселя, разбиваясь где-то в груди. – Я ни в чем не виноват.

– Думаю, все посчитают иначе, – Призрак снова закинул ногу на ногу. – Когда поймут, что ты был там и ему не помог.

Марсель помнил тот вечер.

* * *

Мягко светили фонари. Моросящий дождь заставил Марселя натянуть капюшон толстовки. Он возвращался с пробежки, и до дома оставалось не больше полукилометра. Дорожка петляла между особняками закрытого района.

Остановившись в тени широкого дерева, Марсель прижался к его стволу и перевел дух. Его отвлек громкий надрывный лай: это соседский подросток Клод, которого Марсель давно и тихо ненавидел, снова донимал пса. Вероятно, он считал себя в безопасности, но тонкая цепь и забор не выше метра вряд ли этому поспособствуют. Марсель не стал выходить из своего теневого убежища и просто наблюдал.

На этот раз Клод принес с собой длинную палку и продел ее сквозь широкое отверстие витого забора. Пес забился на цепи, хрипя и вскидывая в воздух передние лапы. Марсель не разбирался в породах собак, но, похоже, это был алабай или кто-то очень похожий.

Тем временем Клод, наслаждаясь метаниями разъяренной собаки, начал сначала медленно, потом активнее хлестать ее палкой. Дернувшись еще раз, пес без особого труда порвал легкую цепь; Клод не успел понять, что произошло, а разозленное (и Марсель его понимал) животное, вскочив на будку, одним прыжком перемахнуло через забор.

Клод успел сделать только два неуверенных шага назад, когда собака, рыча и скалясь, бросилась на него. Парень сдавленно вскрикнул и поднял руки, чтобы закрыть ими шею; пес, коротко рыкнув, мертвой хваткой вцепился в бедро Клода. Тот заверещал, пытаясь вывернуться, неуверенно попятился и упал на спину. Собака тут же вцепилась в незащищенную шею и принялась мотать головой из стороны в сторону.

Марсель не шелохнулся, даже, кажется, не дышал. Медленные волны страха то и дело окатывали его с головы до ног.

После нескольких минут борьбы пес с окровавленной мордой отошел от своего мучителя. Рыкнув на прощание, он разогнался и вновь перепрыгнул забор.

Клод остался лежать на земле и тянуть к шее руки. Вероятно, пытался остановить струящуюся наружу кровь; ему это слабо удавалось. Даже в темноте декабрьского вечера Марсель видел, как та отрывистыми толчками бьет вверх. Но вместе с этим он чувствовал странное наслаждение, имеющее что-то общее с грязной подростковой похотью. Ему, скрытому в безопасности теней, смертельно хотелось подойти к Клоду и посмотреть в его глаза. Однако Марсель не решался; несмотря на предрождественское время, некоторые жильцы все же оставались в своих домах, а те, кто уехал на отдых, повесили на дома камеры. Будет нехорошо, если Марселя заметят рядом с убитым. Особенно после того, как он ничем не помог.

Марсель не знал, сколько так простоял. Только когда судорога в последний раз сотрясла тело Клода, он медленно скрылся среди деревьев за спиной.

* * *

– Он издевался над животными, – прошипел Марсель, понижая тон. – Он бил детей и обливал водой стариков. Он вырос бы уродом, которому не место в этом мире.

– И ты посчитал себя достойным вершить его судьбу? – человек в маске заинтересованно наклонился вперед.

– Именно.

– Но ведь ты не помог совершенно по другой причине, – заметил Призрак.

Марсель больше не собирался отвечать. Он не понимал, откуда незнакомцу известны такие подробности его жизни в Нанте и почему тот еще его не сдал. Хочет денег? Информации?

– Я хочу, чтобы ты вечером со мной прогулялся. Расскажу кое-что. Я тебя найду.

С этими словами Призрак встал на ноги и отряхнулся.

– Иди, Павел Степанович ждет.

Марсель нахмурился, не понимая, о ком идет речь. Только по дороге в аудиторию он вспомнил, что так звали преподавателя.

2. Non sum, qualis eram

Я уже не такой,

каким был прежде.

Даже спустя несколько часов Марсель оставался в замешательстве. Едкий страх разоблачения отступил, вместо него поселился гнев. Мысли в голове лихорадочно прыгали.

Экономика не давалась от слова совсем. Марсель читал, но тут же забывал – приходилось возвращаться к одному абзацу два, а то и три раза. В конце концов он сдался и вышел из комнаты.

Он слышал, как на первом этаже родители гремят посудой. Значит, уже почти восемь вечера. Призрак не сообщил конкретно, как и когда они встретятся; Марсель планировал улизнуть из дома после полуночи. Но сейчас он как ни в чем не бывало спустился по мощной деревянной лестнице.

– Как дела в институте? – спросил отец, показавшись в поле зрения Марселя.

– Хорошо, – безучастно отозвался тот. – Получил тройку по экономике.

– Это к которой ты вчера готовился? – мать обернулась, отвлекаясь от кипящей на плите кастрюли. – Почему такая низкая оценка?

– Плохо подготовился, – отрезал Марсель. Говорить об институте отчаянно не хотелось, а мысли о том, чтобы нагрубить и выбежать из кухни, начали подозрительно нравиться.

Марсель открыл холодильник, несколько секунд изучил его скучающим взглядом. С обеда там ничего не прибавилось; вздохнув, юноша закрыл дверцу и сел за стол. Есть не хотелось, но осознание, что он сегодня только завтракал омлетом, заставляло задуматься об ужине. Однако одного взгляда на картошку хватило, чтобы к горлу подступила тошнота.

– Ты обедал? – спросила мать, садясь за стол с тарелкой супа.

– Да, – солгал Марсель. – Зашел в кафе с Егором.

Мать кивнула. Марсель сомневался, что она проверяла бы количество оставшихся в холодильнике продуктов, но природная подозрительность брала верх. Еще несколько лет назад родители строго следили за его диетой, запрещали сладкое, заставляли есть овощи и отвратительную овсянку на завтрак. А Марсель, как преданный любитель чикенбургеров и всех видов кофе, старательно нарушал все запреты. Зайти в кафе быстрого питания хотя бы раз в неделю стало делом принципа. И, разумеется, он безупречно это скрывал.

– Тебе нужно есть больше орехов, – сказал отец.

– Хорошо, – кивнул Марсель, прекрасно зная, что орехи отправятся на корм летающим в огороде птицам.

Над столом повисло молчание. Марсель мог думать лишь о предстоящей встрече. Она и пугала, и обнадеживала одновременно: наконец-то в жизни происходит хоть что-то, что можно назвать интересным. Однообразные серые будни до отвращения надоели, ровесники казались безнадежно глупыми. Учеба давалась слишком легко, чтобы наслаждаться победами; там, где одногруппникам требовалось три занятия, Марсель справлялся за одно. Когда они не понимали тему, а преподаватель пускался в подробные объяснения, хотелось выть от скуки.

Марсель не знал, что с ним не так. Он чувствовал себя лишним везде, даже в собственной семье: со временем тем для разговора с родными оставалось все меньше и меньше.

Поэтому сейчас он просто хотел дождаться, чтобы родители ушли спать. Они уставали за день, Марсель же, напротив, всегда чувствовал себя полным сил. Это в какой-то степени удручало: он не мог, подобно другим людям, сбежать в бездонно-черные сны.

После ужина отец отправился смотреть телевизор, мать осталась на кухне. Еще немного посидев в холодном молчании, Марсель ушел в свою комнату. Несмотря на предстоящий модуль по математике, он открыл «Тени в раю» Ремарка и попытался читать. Бегство от прошлой жизни было необычной, пусть и не новой темой; Марсель заинтересованно перелистывал страницы.

После одиннадцати вечера он начал прислушиваться к доносящимся снизу звукам. Мать только что ушла спать, но в ванной на первом этаже текла вода. Видимо, отец умывался. Когда он через несколько минут хлопнул дверью спальни, Марсель выдохнул. Он снова погрузился в чтение, чтобы скоротать время. Книга не вызывала ярких эмоций, но заставляла задуматься. После побега из опаленной пламенем родины герои будто бы оказались в раю: в Америке войны словно не было. Но Марсель сомневался, что у них получится начать все заново в этом новом мире. Война накладывала свой отпечаток на всех, по кому проходилась.

Марсель вздохнул. Время перевалило за час ночи, и можно было не переживать, что родители заметят его отсутствие. На всякий случай он разобрал кровать и положил на нее плотный плед, накрыл сверху одеялом: в темноте вряд ли кто-то отличил бы эту конструкцию от спящего юноши.

После этого Марсель быстро оделся и выскользнул из комнаты. Ботинки и куртку он взял с собой, чтобы не шуметь; тихо закрыв входную дверь, вышел на террасу и расслабленно вздохнул. Потом обулся, надел куртку и натянул на голову капюшон. Несмотря на свою любовь к классическому стилю, для тщательной конспирации приходилось носить бесформенную черную толстовку.

– Посмотрел «Спокойной ночи, малыши»? – вместо приветствия спросил сидящий на качелях Призрак. – Ладно, пойдем. Прогуляемся в парке.

Марсель не ответил, лишь кивнул. Голос Призрака был низким, но каким-то искусственным, словно его старательно пытались подделать.

Призрак тем временем спрыгнул на землю и, пройдя прямо возле носа спящего Кима, растворился в темноте.

– Хочу задать вопрос, – Марсель замедлился. – Ты парень или девушка?

– Раздень меня и узнаешь, – прошипел Призрак.

Марсель лишь закатил глаза. Язвительность собеседника начинала выводить его из себя, однако вместе с этим он обнаружил, что дальнейшее развитие событий он ждал с нетерпением. Марсель знал, что ради прогулки с одногруппниками он бы не стал в час ночи сбегать из дома. Но этот незнакомец – или незнакомка – смог его заинтересовать.

Они прошли через широкие улицы района, вдоль идеально ровной линии деревьев. Только когда дом Марселя остался далеко позади, Признак свернул в сторону парка. Небольшая, слегка ржавая надпись «Сад» чуть качалась на ветру.

– Как мне к тебе обращаться? – любопытство Марселя нарастало, и он не понимал, почему Призрак отказывался отвечать на этот вопрос.

– Меня зовут Призрак, – как и вчера, Марсель был уверен: незнакомец под маской раздраженно скривился.

Решив больше не допытываться, он просто выдохнул, рассматривая деревья. Это занятие успокаивало.

– Я хочу рассказать тебе кое о чем.

Марсель повернулся к своему спутнику и с удивлением заметил, что тот ниже его почти на полголовы.

– Только сначала покажу, – Призрак отступил на пару шагов. – Смотри внимательно, хорошо?

Марсель остановился, не совсем понимая, чего ему следует ожидать. Вообще он поставил себя в довольно странную ситуацию: час ночи, старый и практически заброшенный парк, напротив – незнакомец в маске. Марсель не задумывался о своих действиях до этого момента.

Однако он кивнул и вперил взгляд в стоящую впереди темную фигуру. Мгновение – и она исчезла, будто растворившись в тишине. Зато тут же появилась на нижней ветви огромного сухого дуба. Та с пугающим хрустом решительно полетела вниз, а фигура, вновь исчезнув, материализовалась в небольшой луже чистейшего мрака посреди дорожки.

Марсель смог лишь изумленно открыть рот. Он с рождения был реалистом, не верил ни в Бога, ни в «что-там-еще-есть». Он так настойчиво отвергал все, что выходило за грань его понимания и логического осмысления, что теперь просто не знал, что и думать.

Мысли разом вылетели из головы, оставив после себя глухую пустоту. Сердце билось далеко, словно на другой планете; необузданный животный страх, ужас перед неизвестным, паническое желание сбежать – все это окатило Марселя с головы до ног, не давая возможности пошевелиться.

– Что… Это было? – срывающимся шепотом спросил Марсель, с трудом подобрав подходящие слова.

– Земля – не единственный из населенных миров, есть еще очень много других, – Призрак остался стоять в темноте. – Но каналы между ними найти слишком сложно, а людям и вовсе почти невозможно. Поэтому мы сами сюда приходим.

– Это невозможно…

– Мир, в котором я живу, называется Анранир. Он бесконечно огромен и прекрасен. Ты бы хотел на него взглянуть?

Марселю понадобились все силы, чтобы услышать и понять вопрос. Другие миры? Земля – не единственная населенная планета? Существуют проходы между мирами, и необязательно сотни лет лететь в черном космосе? Он медленно покачал головой, возвращая мысли в порядок.

– Зачем тебе я?

– Приглашаю тебя посетить Анранир.

– Зачем? – повторил Марсель. Сейчас ему отчаянно хотелось сбежать, но он оставался на месте.

– Там всегда рады новым людям. Мы приглашаем туда только тех, кто точно не станет трепаться об Анранире всем подряд, – Призрак сделал шаг вперед, в более светлую тень. – А это обычно те, на кого у нас есть компромат.

Будь Марсель зайцем, уже услышал бы щелчок закрывающегося капкана. Все упиралось в компромат – разумеется, Марсель пойдет на все, чтобы скрыть тот неприятный факт. Однако… Он мог рассказать все родителям, сделать грустное лицо или, какое унижение, даже поплакать. Они наверняка осудят его, но ничего более. Стоит ли эта тайна несвободы? Ведь Призрак фактически может приказать Марселю что угодно, умело манипулируя его страхами. Так не разумнее ли первым выйти из игры? Марсель проиграет ставку, но сохранит банк.

– Зачем. Я. Тебе. Нужен? – с плохо скрытым гневом в голосе снова спросил Марсель.

Призрак молчал. Он склонил голову к плечу, подпер рукой подбородок, будто о чем-то сильно задумался.

– Я не могу заставить тебя пойти со мной, – наконец сказал он. – И не хочу угрожать. Я говорю лишь правду, сейчас и всегда. Показать тебе Анранир – мой долг тому, кто был для меня очень важен, и этот долг нужно отдать.

Марсель усмехнулся. Ситуация действительно выходила комичной. Зачем кому-то в счет оплаты долга просить Призрака показать Анранир какому-то незнакомому парню? Глупость, глупость… Марсель не понимал, что происходит, и это пугало его даже больше открывшихся перспектив.

– Мой мир – мир силы и власти. Мир неограниченных возможностей. Мир, где можно быть собой, – Призрак медленно приближался к Марселю. – Это место наполнено свободой и бесконечным могуществом. Земные горы – камешки на фоне Анранирских. Океаны – лужи, пустыни – детские песочницы. Там живут силачи, которые одной рукой ломают вековые деревья. Волшебники, что лишь желанием взращивают во льдах лес. Воины, в одиночку побеждающие целые армии. Там живут звери, чуднéе которых ты никогда еще не видел.

Марсель, хотя и старался не верить незнакомцу, все равно рисовал в воображении эти картины. Он действительно всегда мечтал о такой интересной жизни. А Земля всегда казалась слишком тесной.

– Как я могу тебе доверять? – спросил Марсель, вновь качая головой. – Разве я могу?

– Если бы моей целью было причинить тебе зло, тебя бы здесь давно уже не было, – почти ласково прошептал Призрак.

Марсель отступал, не зная, что выбрать. Он мог довериться этому человеку, ведь тот доказал существование каких-то неясных сил. Но, с другой стороны, это мог быть очередной трюк. Вдруг враги отца нашли его даже здесь и таким образом хотят заманить в ловушку? Внутренний голос умолял поверить. Марсель умирал в этих серых днях, ему было отчаянно скучно. Может, стоит рискнуть? Стоит ли игра свеч?

– Покажи эти свои фокусы еще раз, – потребовал он.

Призрак кивнул и шагнул назад в глубокую тень, а Марсель внимательно рассматривал каждое его движение. Вот незнакомец в маске исчезает, будто за миг теряет плотность, вот выныривает уже в другом месте. Сомнений быть не может – он и вправду каким-то образом телепортировался.

Вздохнув, Марсель все же решил прислушаться к себе.

– Ладно, пойдем в этот твой… Анранир, верно?

Призрак кивнул. Если бы не маска, возможно, на его лице можно было бы различить победную улыбку.

Незнакомец протянул руку в тонкой черной перчатке и, понизив голос до едва слышного, произнес:

– Vade mecum¹, мой друг, и я покажу тебе этот прекрасный мир.

3. Hic mortui vivunt, hic muti loquuntur

Здесь живут мертвые,

здесь говорят немые.

Марсель медленно шел за Призраком по темной аллее парка. Он даже представить себе не мог, как будет выглядеть этот самый канал.

– Долго еще? – нетерпеливо спросил Марсель.

– Я ищу место абсолютной темноты, чтобы перенести тебя.

– Тогда расскажи об Анранире.

– Люди, рожденные там, называются анки. Их отличие от земных в том, что они могут видеть энергию миров. Энергия Ан – первородная, это тончайшие нити, которые пронизывают все неживое в Анранире. Небольшое их количество есть в деревьях и траве, даже в почве. Собственно, по ним я и хожу, когда исчезаю в одном месте и появляюсь в другом. – Призрак остановился возле небольшой заброшенной беседки. Внутри нее клубилась чернота. – Есть энергия Ра, она пронизывает растения, животных и все, что создано из Ан. И энергия Нир – собственная энергия анки. Энергия живой души.

Призрак шагнул в беседку, Марсель не отставал. Когда они полностью скрылись в темноте, проводник крепко обхватил его предплечье. На мгновение Марселю показалось, будто он падает – в глухом, вязком мраке, словно за секунду пролетает сквозь планеты. Только хватка на предплечье напоминала, что он не один.

И через секунду падение остановилось. Картинка перед глазами внезапно обрела четкость: это была небольшая жилая комната, довольно мрачная и выполненная, видимо, в средневековом стиле. В глаза бросился диван – даже на вид слишком мягкий. Стены покрывал гладкий красный кирпич.

– Где это… мы? – удивленно спросил Марсель. Признаться, от Анранира он ждал большего.

– Мой дом, – пояснил Призрак.

Казалось, он запыхался. Отойдя на пару шагов, откинул большой капюшон со своей головы. Потом снял маску. Вернее сказать, сняла…

Марсель изумленно смотрел на своего проводника, не веря глазам. Это была девушка с длинными темно-коричневыми волосами. Черты ее лица – тонкие, даже почти аристократичные. Прямые, лишь в конце чуть закругленные брови; едва вздернутый нос и губы с практически ровным верхним краем.

– Почему ты сразу не сказала? – нахмурился Марсель, все еще рассматривая Призрака.

– В целях безопасности. За мной могли подсматривать, – девушка тем временем сняла бесформенный балахон и осталась в водолазке и облегающих длинные ноги штанах. – Здесь меня зовут Долорес.

Марсель кивнул. Долорес взяла лежащую на диване одежду и быстро развернула сверток. Это был наряд, чем-то похожий на кимоно: с широкими, но короткими рукавами и юбкой чуть выше колена. Долорес запахнула его на груди и подвязала широким поясом.

– Налюбовался? – едко спросила она.

– Нет, – честно ответил Марсель. – Слишком много простора для фантазии.

Пока Долорес обувалась, он смог более внимательно рассмотреть комнату. Помимо дивана в ней находились небольшой круглый темный стол, пушистый ковер и камин. На камине – разные статуэтки и свечи.

– Чем занимаются анки? – как будто между делом спросил Марсель. – В свободное от геройств время, конечно.

Долорес тихо рассмеялась.

– Мы не герои, Марсель. Мы живем в свое удовольствие и только ради себя. А насчет развлечений… У нас часто проводят вечеринки, похожие на земные. Бывают маскарады и обычные балы, если ты любишь старину. Спортивные и боевые состязания. Работают разные секции. Если у тебя есть какие-то увлечения, то можешь развиваться в этой области. Мы приветствуем общественную деятельность, ведь в Анранире мало тех, кто хочет ею заниматься.

Квартира Долорес мало чем отличалась от земной. Марсель снова и снова обводил взглядом интерьер в поисках хотя бы чего-то необычного. Однако ничего подобного здесь не было.

Долорес подвязала к поясу ножны с катаной и позвала Марселя.

– Идем, покажу тебе город.

Тот послушно направился следом, все еще находясь в замешательстве. Когда они, спустившись с третьего этажа, вышли на улицу, Марсель нахмурился еще сильнее. Он ожидал увидеть фантастических животных, невероятные пейзажи, да даже необычные дома… Этот город был типичным средневековым поселением, не отличавшимся ни красотой, ни стройностью.

– Разочарован? – насмешливо спросила Долорес. – Не ты первый. Город называется Абисс, и он гораздо больше, чем тебе кажется.

– Я будто бы попал лет на семьсот назад. Тут помои тоже на улицу выливают?

Девушка цокнула языком, закатывая глаза. Теперь, когда на ней не было маски, Марсель мог видеть это свободно.

– Тебе так только кажется, – терпеливо пояснила она. – Это что-то вроде стилизации. Будь уверен, тут есть все коммуникации, которые доступны на Земле.

На немой вопрос в глазах Марселя она улыбнулась и слегка смущенно пояснила:

– Как ты можешь понять, развитие в двух направлениях сразу невозможно. Поэтому мы выбрали изучение энергии, а все технологии воруем на Земле.

– Умно, – сухо заметил Марсель.

Постепенно он смог научиться различать настоящую красоту этого места. Широкие улицы, к которым он так и не привык за два месяца жизни в большом городе на Земле, были вымощены ровными рядами гладкой брусчатки. Невысокие дома прямыми линиями расходились прочь, их кирпичные стены покрывали вьющиеся темно-зеленые растения. Окна имели ровное одинаковое остекление, балконы украшали чугунные перила. Марсель не заметил нигде ни грязи, не плесени. Как будто кто-то настолько любил Средневековье, что воздвиг целый город в его стиле, при этом взяв только лучшее из этого времени. Монументальность города тонко балансировала с его легкостью, и Марсель не мог не восхититься профессионализмом архитектора.

– Выглядит величественно, – наконец согласился Марсель. – Кто его построил?

– Наш мир настолько огромен, что трудно измерить его размеры, – будто о другом начала рассказывать Долорес. – Но когда-то очень давно, еще когда существовала одна лишь Ан, анки не было и в помине. Миром правили одни лишь звери, и они создали энергию Ра. Но потом они поссорились, потому что не могли решить, кому эта энергия достанется. Вспенились океаны, задрожала земля, забурлил воздух. Титанические звери сражались между собой, и в порыве своей животной ненависти они раскололи Анранир на мириады кусочков. Поняв, что сотворили страшное, звери разошлись каждый по своему обломку. Они назвали их Острова, не посмев давать новое имя некогда целому Анраниру.

Марсель слушал со скукой. Голос у Долорес был низким и приятным слуху, но история не цепляла. Даже для Анранира подобные легенды казались слишком нереальными. Титанические животные? Необъятный расколотый мир? Находясь в Абиссе, он постепенно начал сомневаться даже в собственных мыслях.

– После битвы звери поняли, что каждому из них досталось по кусочку Ан и Ра, которые разбились вместе с Анраниром. Тогда они соединили эти энергии, и из их чистого слияния родилась энергия Нир, давшая начало народу анки. Но, потратив кусочки энергии, звери потеряли и разум, а контроль над Островами взяли их творения. С тех пор у каждого острова есть свой правитель – Столп. Он единолично принимает решения, и те никогда не оспариваются. Каждый Столп в начале своего правления, чтобы доказать людям способности управлять Ан, Ра и Нир, должен на пустыре построить город, который потом назовется Абисс.

– Этот город построил нынешний Столп?

Долорес кивнула.

– Пойдем, ночь не бесконечная. А то твои родители будут удивлены, если обнаружат утром вместо сына плед.

– Откуда ты это знаешь? – нахмурился Марсель.

– Шпионю за тобой.

– Я серьезно!

– Я тоже.

Выходит, все эти бессмысленно брошенные фразы были совсем не бессмысленными. Марсель замер, пытаясь понять, сколько времени Долорес следила за ним. Это могло начаться еще во Франции, но когда?

– Долго следила за мной? – решил прямо спросить Марсель, не очень-то надеясь на ответ.

– Не так давно, как хотелось бы, но все же достаточно, – уклончиво ответила девушка.

Он удивленно поднял брови. На первый взгляд Долорес была его ровесницей или ненамного старше, но тогда как…

– Этот мир весьма странный, – пробормотала Призрак, видимо, заканчивая разговор.

Они шли по широким светлым улицам, изредка им встречались прохожие. Все они здоровались с Долорес и с нескрываемым любопытством прожигали взглядом Марселя. Он, пусть и привыкший к повышенному вниманию дома, все равно испытывал ощутимый дискомфорт. Ведь если раньше он отличался от остальных объемом знаний и мировоззрением, то теперь он просто отличался.

Все происходящее здесь было больше похоже на какой-то грандиозный маскарад, при этом плохо продуманный и с явными историческими ошибками. Да и одежда у людей различалась; большинство носило обычные сарафаны и платья деревенского стиля, но порой на пути встречались другие – в дорогих, порой кожаных вещах, иногда в доспехах и с оружием.

Долорес свернула на одну из уходящих прочь от центра улиц, менее широкую, но все еще красивую.

– Абисс – это ведь по-английски «бездна»? – похолодев от внезапной догадки, спросил Марсель.

Долорес кивнула, не замедляя шаг.

– Со смертью Столпа он исчезает, но приходит новый и создает Абисс вновь.

Марсель кивнул. Несчастный город – вечно рождается и вечно умирает в чьих-то руках. Наверное, это отвратительное чувство, когда все твое существование зависит от какого-то Столпа.

Долорес резко остановилась и, пару раз дернув замысловатый замок, открыла дверь одного из домов. Она скрылась внутри, Марсель неотступно следовал за ней – не хватало только заблудиться здесь. Он не сомневался, что Долорес с легкостью найдет его, однако не хотел выставлять себя идиотом.

– Привет, – поздоровалась с кем-то его спутница, но вскоре и сам Марсель зашел в большую полутемную комнату. Первое, что бросилось в глаза – кучи масок, валяющихся на полу. Причем ни одна из них явно не была доделана: где-то виднелся каркас, где-то отвалились перья. И посреди всего этого масочного хаоса сидел юноша. Одетый в какие-то несуразные пестрые тряпки, отдаленно напоминающие банный халат, с всклокоченными черными волосами – чуть светлее, чем у Марселя, ведь тот был уверен, что обладателем чернейших волос на свете является именно он – и быстрыми лихорадочными движениями тонких запястий, он больше напоминал безумного ученого.

– Занят? – спросила Долорес.

– Да, – юноша на секунду поднял глаза, но потом снова опустил их на скачущую в руках маску. Он вертел ее из стороны в сторону, будто это как-то могло исправить перекошенные глазницы.

– И ради кого в этот раз? – усмехнулась Долорес. Она наклонилась и взяла одну маску с отломанным алым пером.

– Рене попросил, ему нужно спуститься, – кисло пояснил незнакомец. – Что, притащила с собой…

– Это Марсель, – перебила Долорес, и по напряженному взгляду Марсель понял, что она испугалась продолжения фразы. – Знакомлю его с Абиссом.

– Я Уонен, – представился юноша. – Или Масочник на работе.

– Понятно, – Марсель без особого интереса окинул взглядом комнату. Пожалуй, кроме масок и Уонена в ней ничего больше не было.

– Идем, поболтаем, – вздохнул юноша, откладывая в сторону очередную неудачную работу.

Он с явным трудом встал и несколько секунд потягивался. Марсель был не в восторге от его компании, но все же новые знакомства вызывали небольшой интерес. Поэтому он молча следовал за хозяином дома по мрачному коридору к тускло освещенной комнате. Темнота была приятна; она нравилась Марселю тем, что скрывала все несовершенства. Была надежным другом, который не предаст. Ведь ни одна живая душа – кроме Долорес – не обнаружила его в тени большого дерева, когда Марсель с кровожадным интересом наблюдал за смертью Клода. А он был уверен, что все ближайшие камеры отсматривали не один десяток раз.

Уонен сел на какую-то тряпку, отдаленно напоминающую подушку; помимо нее, еще трех подобных и невысокого облезлого стола в комнате ничего не было. Ничего нужного, ничего лишнего – этот парень определенно знал толк в философии. Марсель молча смотрел, как тот наливает какую-то зеленоватую жидкость в невысокие стаканы. Затем, взяв откуда-то из-под стола еще три стакана и бутылку обычного «Спрайта», разлил последний по новым стаканам. Он поставил емкости с зеленой жидкостью сверху на стаканы со «Спрайтом» и поджег верхние – взметнулось синее пламя.

Заметив непонимающий взгляд Марселя, Долорес криво усмехнулась.

– Абсент, – пояснила она. – Никогда не пил?

– Родители запрещали, а потом было неинтересно, – равнодушно отозвался Марсель. Он действительно не понимал, зачем сознательно туманить разум.

Уонен покрутил верхние стаканы, перемешивая горящий абсент, после чего резким движением перелил содержимое в нижние и накрыл все верхними. Пламя погасло, и пространство внутри стаканов наполнилось белесым дымом. Потом пододвинул две конструкции гостям.

– Приятно познакомиться, – улыбнулся он и, немного приподняв верхний стакан, вдохнул дым. – Mars-eille.

– Tu préfères le français?² – Марсель повторил действие Уонена, но от запаха дыма у него тут же поплыло перед глазами.

– Conheço muitas línguas, mi futuro amigo, sed loquuntur latine hic³.

Марсель кивнул, принимая правила этого мира. Он не слишком хорошо знал латинский, но был уверен – через месяц сможет на нем говорить.

Видя, что новые знакомые уже вытянули из стаканов весь дым, Марсель решил не отставать. Он вдохнул оставшийся, закашлялся – от запаха спирта перехватило дыхание – и залпом выпил абсент со «Спрайтом».

По горлу словно прокатился клубок лавы, обжигая пищевод и желудок.

– Закуски опять нет, – недовольно прошипела Долорес.

– Разумеется. – Уонен как ни в чем не бывало начал разводить вторые такие же порции.

– Думаю, мне хватит, – севшим голосом прошептал Марсель.

– Расслабься, – Долорес ободряюще улыбнулась. – Выпьем по второй и пойдем гулять. Абисс так преобразится, ты его и не узнаешь.

Марсель кивнул, соглашаясь. Он предпочитал избегать отравления разума, однако эти люди были ему незнакомы – в конце концов, и стыдиться будет не перед кем. К тому же, судя по всему, каждый его грязный секрет уже давно знала Долорес.

– Нравится Анранир? – спросил Уонен, отставив наполненные стаканы.

– Я ждал чего-то более необычного, – Марсель все еще чувствовал на языке горечь абсента. – Долорес так его описала… А я повелся на кликбейт.

Уонен залился смехом, Долорес цокнула языком и увела глаза в сторону – видимо, привычка. Справившись с приступом веселья, Уонен развернулся к Марселю всем туловищем и заговорил более серьезно.

– Этот мир действительно прекрасен, но не каждый может эту красоту рассмотреть. Красота в глазах смотрящего, помни об этом.

– А если я вижу лишь мрак?

– Ведь и во мраке есть нечто чарующее, верно? – Уонен снова рассмеялся.

Марсель, поморщившись, вдохнул отвратительный дым от нового коктейля, и его мысли постепенно стали неповоротливыми и непослушными. Будто испуганные цыплята, они разбегались в разные стороны, стоило Марселю сосредоточить на них внимание.

Он едва успел выпить абсент, как Долорес коснулась его плеча.

– Мрак – это не плохо, если он – часть тебя, – она залпом осушила свой стакан и, даже не поморщившись, продолжила: – Люди, которые не принимают твой мрак, не принимают и тебя целого.

– Твою мать, Дори, довольно философии, – Уонен скинул ее руку с плеча Марселя.

– Хватит так меня называть! – рявкнула девушка.

– А я люблю философию, – заметил Марсель. – Люди такие смешные, когда заводишь их в тупик собственных мыслей.

– Буду ждать тебя в гости, мой будущий друг, – ухмыльнулся Уонен.

По позвоночнику Марселя вдруг пробежал холод. Обернувшись, он испуганно сжался – позади стоял отец и разочарованно качал головой. Тот даже не переоделся после ужина: все та же рубашка, расстегнутая верхняя пуговица, слегка помятые темно-синие брюки. Неужели он следил за Марселем до самого парка? Но ведь он все просчитал, все спланировал…

Как же он мог ошибиться?

– Мар… дэл…

Марсель вернул голову в правильное положение. Долорес уже встала со своего места и протягивала ему руку. Она посмотрела прямо на его отца, однако ничего не сказала. Лишь ободряюще улыбнулась; отец остался стоять на месте, но Марсель почему-то оказывался от него все дальше и дальше.

– Это скоро пройдет, – прямо над ухом Марсель различил негромкий мужской голос. – Буквально полчаса.

– Я в порядке, – твердо заявил Марсель и даже отпихнул руку Долорес. – Идем гулять?

– Конечно, только подождем немного, – ласково сказала девушка. – Уонен плохо себя чувствует, ему надо отдохнуть. А мы с тобой немного подышим воздухом, да?

Марсель кивнул. Он помнил, в какой стороне дверь, однако на пути к ней почему-то столкнулся со стеной.

– Как эта сука тут оказалась? – выругался он.

– Она тут стояла, – Долорес настойчиво вела его за руку, теперь уже не отпуская.

Дышать оказалось так приятно; Марсель даже не заметил, как оказался на улице. Мир вокруг будто преобразился: стоял вечер, маленькое солнце бросало лучи на землю, пронизывая, кажется, все песчинки в воздухе. Они сияли и переливались, искрились, потухали и вновь рождались, чем-то напоминая звезды в далекой и бесконечной Вселенной. Марсель смотрел на мир так, будто впервые увидел его – даже сам воздух, где не было ни единой пылинки, светился изнутри мириадами оттенков. Он протянул руку, но так ничего и не почувствовал. А это нежное и такое причудливое свечение охватывало все вокруг: деревья, дома, камни. Даже Долорес, стоящую рядом и словно не замечающую всего этого великолепия.

– Ты видишь? – восхищенно спросил Марсель, все еще безуспешно пытаясь поддеть рукой улетающие пылинки.

– Что? – не поняла Долорес. – Дыши поглубже.

Все это было так безумно похоже на сказку. И Марсель, конечно, главный герой. И все-таки это сияние так прекрасно…

Он старательно дышал, как и говорила Долорес – но лишь для того, чтобы эти огоньки попали к нему в легкие и растеклись по телу. Он хотел весь сиять в их блеске. Но постепенно этот огонь угасал – Марсель хмурился и вновь пытался до них дотронуться, чтобы зажечь, но ничего не получалось. Краски становились бледнее, переливания сливались и вскоре потеряли всю глубину.

– Как ты? – спросила Долорес, подходя ближе.

– Огоньки гаснут, – со злостью прошептал Марсель. – Зажги их.

– Они никуда не денутся, обещаю. Пойдем, я покажу тебе еще много таких же.

Марсель кивнул. К Долорес подошел Уонен и усмехнулся.

– Идете к Эарендел? – спросил Масочник.

Долорес кивнула.

– Кто это?

– Сейчас увидишь, – Долорес подошла ближе и остановилась за спиной Марселя.

Ее запах окутал его и опьянил сильнее абсента. Было в нем что-то холодное, жуткое до мороза по коже – и в то же время нежное и слегка пряное. Марсель закрыл глаза, но все равно увидел, как алеющую темноту век прорезают ярко-белые вспышки. Словно молнии, они носились туда-сюда, не давая покоя. На мгновение он потерялся в пространстве – вокруг была лишь тянущая пустота, та самая, которую он желал и боялся одновременно. Это была пустота не смерти. Она принадлежала жизни, и Марсель чувствовал ее каждой клеткой. Так же, как чувствовал тепло тела Долорес сзади, как видел белые вспышки перед глазами. Тошнота подобралась к горлу, но через миг все закончилось – под ногами едва колыхалась твердая почва.

Теперь Марсель смотрел на город, тонущий во всполохах бесчисленного множества огоньков.

Местами сияние было едва заметным, местами горело так, что хотелось зажмуриться. Но Марсель мог поклясться, что в этом городе не было камешка, не наполненного переливающимися искрами света.

Твердый камень башни чуть покачивался под ногами. Ветер ерошил волосы Марселя, проникал в легкие – и он тоже был наполнен редкими сверкающими песчинками.

– Смотри, Марсель, – сказала Долорес, наклонившись к самому его уху, – этот мир – твой дом, а огоньки – твой путь.

– Я бы хотел здесь остаться, – заторможенно отозвался Марсель.

Этот город был совершенен, его сияние завораживало. И пусть оно становилось все слабее и слабее, ведь у Уонена есть еще абсент? Марсель хотел бы вечно смотреть на них, и они никогда не надоедят, в отличие от всего остального.

– Однажды, но не сейчас.

Огоньки танцевали. Они кружились, сливаясь в вальсе, снова разбегаясь, крича при рождении и тлея в последних попытках удержать жизнь, а Марсель просто смотрел на них и хотел раствориться в разноцветном сиянии. Хотел шагнуть им навстречу, забыв обо всем. Этот блеск звал его к себе, с каждой секундой все сильнее, становясь навязчивой идеей. Марсель тонул, падал и разбивался, захлебывался и взлетал, исчезал, вновь рождался, будто уже стал одним из мириады маленьких огоньков.

– Этот мир еще красивее, когда блеск не застилает твой взор, – снова прошептала Долорес. Тепло ее тела напомнило о том, что Марсель живой и этим огоньком никогда не станет. – Посмотри на него.

Он покачал головой. Зачем? Огоньки такие красивые, они так притягивают взгляд… Хочется шагнуть к ним навстречу и раствориться в них.

– Смотри сквозь них.

Марсель не хотел, но взгляд сам собой переместился под сияние – и юноша ужаснулся, увидев грязную черноту. Он испуганно отшатнулся, врезаясь спиной в стоящую позади Долорес. Та удержала его, помогая принять более-менее устойчивое положение.

– Это… Темно… Что это…

– Источник первородной энергии Ан. Хорошенько запомни его и никогда туда не наступай, – вновь сказала Долорес. – Однажды тебе будут доступны все пути этого мира, но раньше этого момента не смей заходить во мрак.

В голове стоял гул, но он все равно стихал, когда шептала Долорес. И пол переставал качаться под ногами, когда она касалась предплечья – Марсель сосредоточился на ее лице, возвращая разрозненные мысли в правильные стопки.

– Поймай огонек. Хочу забрать его домой.

– Твой дом здесь, Мар…дэл, – тяжелый шепот коснулся его слуха, но Марсель знал, что Долорес молчала.

Он обернулся, чтобы заметить, как отец снова смотрит на него со шпиля расположенного неподалеку замка. До него было не больше пятисот метров, однако разозленное выражение лица было видно Марселю отчетливо.

– Хочешь вернуться? – спросила Долорес, игнорируя отца Марселя. – На Земле, наверное, уже время к утру.

Не дожидаясь ответа, Долорес снова крепко схватила Марселя за запястье, и он успел подумать лишь о том, что подобные аттракционы вызывают слишком реальную тошноту. Уже через секунду он ощутил привычную прохладу плиток санузла. Темнота разлилась вокруг, словно мягкое черное суфле – вкусная и почти осязаемая.

Долорес потащила его к выходу, тихо и быстро открыла дверь. Марсель успевал лишь переставлять ноги, периодически путаясь даже в них; но буквально через минуту он почувствовал, что лежит на своей кровати.

– Спи, – прошипела Долорес.

– А Анранир? – едва слышно спросил он, а Долорес почему-то быстро зажала ему рот ладонью.

– Я приду завтра, хорошо? А сейчас спи. Утром тебя будут ругать, что ты проспал институт. Скажи, что заболел.

Марсель кивнул. Кровать под ним шаталась из стороны в сторону, едва ли не переворачивалась; он схватился за угол одной рукой и быстро погрузился в сон, такой же тяжелый и мрачный, как первородная энергия.

Долорес оказалась права: буквально через три часа Марселя разбудили настойчивые толчки в плечо.

– Ты проспал первую пару, – откуда-то сверху донесся голос матери. – Господи, почему так холодно?

– Мне плохо, – неразборчиво прошептал Марсель. – Горло болит и голова.

– Ты забыл закрыть окно, – с упреком сообщила женщина. – Я же говорила, проверяй окна, когда ложишься спать! А теперь придется записывать тебя к врачу. Еще и занятия пропустишь.

– Оставь меня в покое, – от начинающейся в районе затылка головной боли хотелось зажмуриться.

– Сам найдешь лекарства, я спешу на работу. Завтрак в холодильнике.

С этими словами женщина вышла из комнаты, и Марсель выдохнул с облегчением.

– Климент, Марсель заболел, – сообщила она отцу. – Тебе нужно будет заехать за лекарствами.

– У меня встреча вечером, вернусь поздно, – ответил тот.

– А у меня дежурство, – парировала мать. – Отпроситься не могу, очень много работы.

Так, переругиваясь и споря, они покинули дом, оставив Марселя в благословенной тишине. Он тут же вновь погрузился в сон, и вынырнул из его соблазнительных объятий лишь к обеду – совершенно разбитый и с больной головой. Волнами накатывала тошнота.

Марсель с трудом встал и первым делом отправился в ванную. Задержавшись взглядом на отражении, он раздраженно цокнул: сине-фиолетовые круги под глазами и отекшие красные щеки вызывали только отвращение.

В левом глазу, почти рядом с прозрачно-серой радужкой, лопнул капилляр – неприятная сухость в глазах усилилась, и Марсель решил привести себя в порядок. Первым делом почистил зубы, педантично и как положено – три минуты. Потом умылся прохладной водой, зачесав волосы назад мокрыми пальцами. Немного подумав, он принял освежающий душ. Только когда вернулся к себе в комнату, почувствовал что-то вроде удовлетворения.

Сил осталось мало. Есть не хотелось, но вернулась головная боль и появилась жажда, поэтому он, покачиваясь, направился на кухню.

Едва зайдя в комнату, он вздрогнул при виде невысокой темной фигуры, облаченной в бесформенный балахон.

– Давно тут сидишь? – спросил Марсель.

– Нет, – Долорес пододвинула к нему бутылку минеральной воды и пластинку с белыми таблетками. – Выпей, полегчает.

Спорить отчаянно не хотелось; Марсель молча принял лекарство и сел на стул рядом с Долорес.

– Понравились огоньки вчера? – спросила она. – Ты так хотел к ним, что чуть не свалился с башни. Я едва успела тебя поймать.

– Да не свалился бы я, – возмутился Марсель. – Я был не настолько пьяный.

– Уонен делает слишком хорошие коктейли. Но я тебя не критикую, – Долорес усмехнулась. – Все мы были на твоем месте. Не так давно я каждую неделю бывала на подобных вечеринках. Не переживай.

– Я хотя бы ничего не говорил? – спросил Марсель, холодея от страха. Он хранил в себе слишком много того, что никому не хотел бы показывать. И если разболтал все секреты двум незнакомцам, то никогда себе этого не простит.

– Не волнуйся, – повторила Долорес. – Поешь, купи лекарства. Смотри, чтобы родители ничего не поняли.

– Конечно, – рассеянно согласился Марсель, в который раз прокручивая в голове воспоминания о вчерашней ночи.

– В таком случае, до встречи. Я вернусь завтра.

С этими словами девушка тенью выскользнула из дома, оставив Марселя в одиночестве. Он был очень вымотан, но его радовала возможность целый день бездельничать дома, размышляя об Анранире.

4. Nosce te ipsum

Познай самого себя.

– Марсель-Аполлинер, какую связь установил Артур Лаффер между ставкой налога и деловой активностью?

Преподаватель по экономике, высокая женщина лет пятидесяти, остановила на Марселе тяжелый взгляд. Тот подавил желание послать ее куда подальше, вздохнул и встал, вспоминая прочитанный неделю назад материал. Он так и не повторил его перед занятием.

– Артур Лаффер доказал, что при ставке подоходного налога выше определенного уровня резко снижается деловая активность, поскольку предпринимательская деятельность становится невыгодной.

Видя, что Елена Как-ее-там все еще смотрит ожидающе, Марсель продолжил. Но, поскольку говорить больше было не о чем, он в который раз объяснял свои ответы, дополняя иллюстрациями и еще более простыми примерами.

– То есть низкие ставки налогов дают стимулы к работе, сбережениям и инвестициям, расширению производства. В результате расширяется налоговая база, которая сможет поддержать налоговые поступления на высоком уровне даже при том, что ставки налога будут ниже. Связь между ставками налогов и налоговыми поступлениями называется кривой Лаффера. Нарисовать?

Женщина отметила что-то в своем журнале.

– Ответ достаточно полный. Кривую нарисует Дарья Андреевна.

Одногруппница Марселя, довольно симпатичная девушка, вышла к доске. Несколько быстрых движений мелом – и почти идеальный полукруг она дополнила несколькими подписями.

Пару секунд преподаватель скептически смотрела на доску, потом медленно кивнула.

– Какие налоги относятся к косвенным?

– Налоги с оборота, на добавленную стоимость, на отдельные виды товаров и таможенные пошлины.

– Что такое ЭКЮ?

– Условная коллективная валюта, базирующаяся на основе двенадцати валют ведущих стран Европы, входящих в Евросоюз. Вес каждой валюты определяется в зависимости от доли, которой располагает государство в валовом национальном продукте Евросоюза и экспорте внутри него. Самым весомым компонентом ЭКЮ является немецкая марка.

Женщина снова кивнула, Даша села на свое место – соседнюю с Марселем парту. Спросив еще нескольких студентов, преподаватель закончила пару, спешно забрала свои вещи и вышла из кабинета. Одногруппники же собрались небольшими кучками, будто совсем не торопились домой; Марсель их понимал. Однако он хотел немного поспать днем, чтобы не слишком устать ночью – Долорес обещала сегодня прийти.

– Ты спешишь? – сбоку подошла Даша и склонила голову к плечу.

– Да, – Марсель закидывал учебники в рюкзак так, словно больше никогда их не откроет.

– Можешь на минутку показать конспекты с прошлого занятия? Просто я пропустила его, надо отработать.

Решив, что она все равно не отстанет, а с него не убудет, Марсель протянул ей тетрадь. Даша молниеносно открыла нужную страницу, сфотографировала все записи и вернула тетрадь хозяину.

– Спасибо большое. Чем вечером занимаешься? Не хочешь прогуляться?

– Я занят, – отрезал Марсель и набросил рюкзак на плечо. – И гулять не люблю.

– О, мои родители свалили на неделю, и я дома одна. Можем посидеть у меня, посмотреть фильм, – Даша соблазнительно улыбнулась, но, не видя ответной реакции Марселя, спохватилась. – Или объяснишь мне экономику, а то я нихера не понимаю.

На секунду Марсель задумался. С предыдущей девушкой он расстался почти полгода назад, когда она резко захотела замуж. И, признаться, иногда Марселю все же не хватало их совместно проведенных ночей.

– Давай завтра, ладно? – уходя, бросил Марсель. Он надеялся, что Даше отношения тоже не нужны.

После института он решил прогуляться, чтобы привести мысли в порядок; это получалось с трудом. В голове было совсем немного вопросов, но главный – почему он? Что в нем такого особенного, что заинтересовало какого-то незнакомца из Анранира?

Холодная весна не нравилась Марселю. Он привык к теплу и легкой одежде, а переменчивая погода вызывала только отвращение.

Мимо шли школьники с рюкзаками и пакетами. Они смеялись и громко переговаривались, обмениваясь впечатлениями. Шумные, быстрые – Марсель ненавидел детей. Родители считали обязательным вступление в брак, и неудивительно, что все свои отношения с девушками он держал в секрете. Если бы они узнали о желании Дезири выйти за него замуж, то непременно устроили бы скандал. Одного ему уже хватило: девушка плакала и обвиняла его в равнодушии, однако в душе Марсель был с ней не согласен. Он чувствовал удовлетворение при виде ее слез. Если она возомнила себя способной забрать его свободу, то пусть ощутит вкус неудачи.

Размышления о неудачных отношениях навели Марселя на мысли о том, что вообще ему нравится. Он и сам этого точно не знал. Как и не знал, чем хочет заниматься в будущем. Родители уже пророчили ему карьеру в каком-то офисе, но он был уверен, что никогда не станет там работать. Марсель ненавидел людей и общение с ними, не любил науку, не имел способностей к творчеству. Его раздражало все, что окружало. Он везде чувствовал себя бесполезным.

Вскоре Марсель совсем разозлился и вызвал такси. Путь до дома предстоял неблизкий, а на общественном транспорте он никогда не ездил.

Марсель поставил пять звезд молчаливому таксисту и зашел в дом. Проигнорировав кухню, сразу направился на второй этаж, к себе в комнату. Он завел будильник на семь часов вечера, чтобы к приходу родителей быть достаточно бодрым; в конце концов лег на кровать и незаметно заснул.

Однако тут же распахнул глаза: уже давно стемнело. Марсель прислушался, но не распознал ни единого шороха в молчаливом доме. Расслабленно вздохнув, спустил ноги с кровати. Пол был холодным. Слишком холодным. Марсель прислушался внимательнее, понимая, что такой оглушительной тишины в природе просто не существует. На улице не лаяли собаки, не дул ветер, не ездили машины. Большой дом не издавал ни звука, хотя был уже довольно старым.

Марсель все же встал с кровати и двинулся в клубящийся вокруг мрак. Тот был словно живой и хотел своими щупальцами коснуться плеча Марселя, однако в последний миг почему-то не решался. Глаза так и не привыкли к этой темноте, и вскоре он понял, что заблудился. Это было странно, поскольку Марсель жил в этом доме уже больше двух месяцев, а комнат было не так много. Но отыскать лестницу, чтобы спуститься и выйти на улицу, никак не получалось. Марсель плутал в темноте, заходил в какие-то двери, выходил уже из других. Ему казалось, что он прошел километры этого бесконечного лабиринта.

Выйдя из очередной комнаты, Марсель остановился и вздохнул. Медленно нарастала паника; он не мог вернуться в свою комнату и взять телефон, чтобы осветить дорогу. Выключателей, сколько бы ни щупал стену, он не обнаружил.

– Мар…дэл!

Марсель резко обернулся на голос, раздавшийся из-за спины. В эту же секунду темноту разогнал повисший в воздухе крошечный голубоватый огонек, который осветил и лестницу, и находящуюся на первом этаже входную дверь.

Будильник истерически звенел, отдаваясь болью в висках Марселя. Сердце бешено колотилось, по спине пробегали мелкие волны озноба. Марсель с раздражением выключил телефон и встал, разминая затекшие мышцы. Спать хотелось ужасно, даже больше, чем утром; однако он знал, что через несколько часов будет достаточно бодрым, чтобы вернуться в Анранир. Завтра первой парой стояла организация производства, но желание идти туда таяло с каждой минутой.

Решив не забивать голову, Марсель спустился на кухню и без особой надежды открыл холодильник. От голода уже начал болеть живот, поэтому он все же взял позавчерашнее мясо индейки. Предположив, что до прихода родителей не меньше пятидесяти минут, сварил кофе. Марсель без особого энтузиазма поужинал, однако кофе выпил с удовольствием.

Чтобы не было запаха, он закусил половинкой сладкого перца и убрал турку так, как она стояла. Марсель решил не дожидаться родителей на кухне, поэтому снова ушел к себе в комнату и сел за чтение.

Время летело быстро, но не так, как хотелось бы. Родители вернулись позже, чем всегда; мать – уставшая, потому что после дежурства осталась работать в дневную смену, отец – раздраженный, потому что поехал на другой конец города за женой.

Марсель спустился к ним только в конце ужина.

– Привет, мой милый. Поел индейку? – скорее утвердительно сказала мать, глядя на остатки птицы на столе.

Марсель кивнул, внутренне радуясь: не зря он все же так тщательно скрывал следы распития кофе. Мать замечала каждую мелочь, и он волей-неволей учился приспосабливаться.

– Очень вкусная, – ответил он, вспоминая вонючие приправы, в которых индейку щедро обваляли.

– Завтра куплю тебе орехи, для мозга полезно, – заметил отец.

Марсель лишь кивнул. Все его мысли уже крутились вокруг Анранира, и думать о парах и орехах было почти смешно.

– Марсель, у нас с папой к тебе серьезный разговор, – мягко начала мать, уже заранее виновато улыбаясь.

Марсель нахмурился. Он не отличался оригинальностью и, как и многие люди в этом мире, всем сердцем ненавидел серьезные разговоры. Потому что после них обычно его жизнь кардинально менялась.

– Мы хотим узнать, не нашел ли ты себе девушку? Ты уже давно расстался с Дезири, а у тебя сейчас такой хороший возраст…

– Не…

Марсель запнулся. Если он расскажет про девушку, то потом сможет беспрепятственно уходить на ночь из дома, говоря, что к ней.

– Нашел, – он сделал вид, что смутился. – Нашел. Ее зовут Даша, мы одногруппники. Завтра пойду к ней в гости.

Мать заметно расслабилась и заулыбалась. Видимо, она готовилась к долгому разговору с последующим гневом сына, но этого не последовало.

– Кто ее родители? – деловито спросил отец.

– Папа работает врачом, мама, кажется, переводчиком, – на ходу придумал Марсель, потому что даже Дашину фамилию вспоминал с трудом. Раздражение нарастало с новой силой, а воображение настойчиво подсказывало воткнуть вилку в ладонь отца, чтобы он перестал задавать эти отвратительные вопросы, словно Марсель встречался не с Дашей, а с ее родителями.

Отец кивнул, явно довольный. Мать одарила Марселя ласковой улыбкой и приступила к ужину. Тот решил не терять время и ушел к себе, чтобы почитать еще немного; впрочем, кого он обманывал – сегодня он снова уйдет не раньше полуночи, чтобы родители точно заснули.

* * *

Когда Марсель поднял глаза от книги, было около полуночи. Родители давно спали, и он, тихо собравшись, выключил свет. Юноша надеялся, что окружающая тишина не будет пугать, как во сне. Марсель на цыпочках прошел по коридору и спустился к входной двери. Как в прошлый раз, он взял одежду с собой и вышел из дома.

Долорес в своей неизменной белой маске ждала его на качелях. Ким молчал. Марсель кивнул девушке и подошел к ней, предвкушая путешествие.

– Привет, – нетерпеливо поздоровался он. – Идем?

– Понравилось? – голос Долорес был приглушенным и довольно неестественным.

Марсель сдержанно кивнул, надеясь, что его жгучее желание вновь попасть в Анранир не настолько очевидно. Однако Долорес ничего не сказала, лишь спрыгнула на землю и поманила Марселя рукой, увлекая за собой. Он пошел следом, надеясь, что в этот раз не придется тащиться в парк.

– Темное место есть у меня в подвале, – сказал он, понимая, что Долорес направляется к выходу со двора.

– Мы пойдем в парк, – отрезала Призрак.

Сегодня она была неразговорчива; Марсель не стал донимать ее расспросами, поэтому просто шел следом на некотором расстоянии. Район был не слишком обжитой, однако люди в нем все-таки присутствовали. Марсель не хотел, чтобы кто-то видел его в компании полунаркоманского вида человека. Миновав потрепанную вывеску «Сад», он расслабился. А вот Долорес выглядела уставшей и довольно рассеянной. Походка была неустойчивой, девушка то и дело натыкалась на камни и кочки, ветки цеплялись за ее капюшон и широкую одежду.

Марсель молчал, не задавая неудобных вопросов. Захочет – расскажет сама. А фанатом бессмысленных светских разговоров он не был.

Все в таком же молчании они прошли к беседке, где Долорес крепко обхватила предплечье Марселя. Секунда потери гравитации – и вот они уже в полутемном помещении.

– Наконец-то, – сухо заметил кто-то сбоку, и Марсель удивленно отметил, что ему приятно видеть здесь Уонена. Тот выглядел встревоженным.

– Что-то случилось? – Марсель не выдержал. – Вы грустные.

– Временные трудности, – пространно отозвалась Долорес.

– Не обращай внимания. – Уонен ушел в глубину дома, скрываясь в царящей вокруг полутьме. – Сегодня к нам придут гости, так что познакомишься с новыми анки. Только будь внимателен, они не такие… Душевные, как мы с Дори.

– Не называй меня так! – со злостью выкрикнула девушка. Уонен в ответ лишь рассмеялся.

Марсель пошел следом за Уоненом в комнату, которая, вероятно, была гостиной. В ней ничего не поменялось; даже прозрачно-зеленая бутылка от «Спрайта» до сих пор стояла в углу.

– Какая валюта в Анранире? – спросил он идущую следом Долорес.

– Что? – переспросила она. – А, деньги… У нас ценится только энергия.

– Вся энергия стоит одинаково? – Марсель понимал, что качество все равно будет разниться. Только вот кто его оценивает? Есть ли здесь привычные банкиры или это делается на глаз?

– Самая дешевая – энергия Ра, потому что ее легко получить, – объяснила Долорес. – На порядок дороже – Ан. Энергию Нир официально не добывают, но, полагаю, некроманты и алхимики в подвалах и не такое проворачивают.

– И все? – Марселю не верилось, что в таком огромном мире было только два варианта денег.

Уонен, скользнув взглядом мимо него, на секунду задержал его на Долорес. На миг дольше, чем следовало.

– Есть еще кое-что, но это скорее экзотика, – нехотя добавила девушка. – Долги, например. Но их используют только те, кто знаком лично.

– Как твой? – тут же вспомнил Марсель.

Долорес кивнула.

– Если не выполнишь долг, то пострадает репутация. Для большинства анки это будет трагедией.

– Есть еще одна энергия, – вклинился Уонен, когда понял, что подруга не намерена продолжать. – Называется Ца.

– Это энергия с Земли, – спешно перебила Долорес.

– Ее добывают из людей.

В разом нагрянувшей тишине было слышно, как на улице ветер бьется о каменные бока зданий.

Марсель выжидающе смотрел на Долорес. Неужели для этого она и привела его сюда? Чтобы «добыть» энергию?

– Ненавижу тебя, – безэмоционально сказала Долорес.

Она прошла через всю комнату и, достав из-под стола бутылку недопитого абсента, сделала большой глоток прямо из горлышка.

– Не ты ли говорила, что важна лишь правда? – насмешливо процедил Уонен. – Я не собираюсь плясать под твою дудку, по крайней мере до тех пор, пока кормлю тебя.

– Правда важна тогда, когда она нужна, – прошипела девушка. – А не когда может навредить. Помни, кто ты такой и кто здесь я.

– Прекрати страдать херней, – Уонен злобно прищурился. – Твоя «ложь во благо», – он нарисовал в воздухе кавычки, – еще никому блага не принесла.

– Я сама разберусь со своим долгом, – она грациозно подскочила к Уонену и, поскольку была на голову ниже, приподняла подбородок, чтобы смотреть на него сверху вниз. – Еще раз влезешь – клянусь всеми богами, тебе не поздоровится.

Уонен закатил глаза и молча отошел. Во взгляде Долорес читалась плохо сдерживаемая ярость; Марсель не двигался с места, ожидая объяснений. Он не был уверен, что уйдет, если она подтвердит его догадку. Все же Анранир был так загадочен…

– Я не добываю из тебя никакую энергию, – примирительно сказала Долорес, однако сейчас ее тон больше походил на угрожающий. – И никогда не буду. И не только я, но и все остальные. Клянусь.

– Почему я должен тебе верить? – Марсель понимал, что сейчас не в том положении, чтобы корчить обиженную даму и диктовать условия.

– Я отдаю долг, так что в любом случае не могу причинить тебе вред, – устало ответила Долорес. – За мной смотрит весь этот блядский город, разве я могу опозориться?

– Мне казалось, тебе нравится Абисс, – протянул Марсель.

– Город, а не его жители, – Долорес снова глотнула абсента. – В большинстве своем.

Марсель понимающе хмыкнул. Люди его раздражали, буквально постоянно действовали на нервы. Даже неглупые и весьма интересные личности вызывали бурю негативных эмоций. При общении с ними ему все чаще хотелось заставить собеседника страдать. Иногда воображение вырисовывало картины, которых пугался сам Марсель. Но от этого не убавлялось желание повалить человека на пол, сомкнув руки у него на шее, и душить, душить, душить. Люди раздражали одним своим присутствием. Раздражали их внешность, манера речи, мимика, даже запах. Со временем Марсель научился так контролировать свои желания, что даже на секунду, бывало, забывал о них. Однако в следующие мгновения в груди вновь сжималось сладостное чувство, приказывающее вынуть из кармана перочинный нож и вонзить в грудь человека напротив, потом достать и снова вонзить, и снова, снова, снова.

От этих мыслей и нестерпимого желания сводило зубы, а рот наполнялся слюной. Это был будто фантастический десерт, который Марсель мог есть всю оставшуюся жизнь.

От входной двери донесся стук; одновременно с этим Долорес допила абсент и швырнула бутылку в стену с такой силой, что мелкие осколки разлетелись по всей комнате, едва не задев ее и Марселя.

– С меня довольно, – прошипела она и, не говоря ни слова больше, выскочила из комнаты.

На удивленный взгляд Марселя Уонен лишь рассмеялся и махнул рукой.

– Забей. Женщины порой просто мерзкие.

– Если бы она это услышала, от тебя и мокрого места не осталось бы, – весело заметил кто-то позади Марселя.

Это был невысокий молодой человек, ростом даже ниже Марселя. В мягком желтоватом свете фонаря под потолком его всклокоченные волосы напоминали блеклый старый мед, глаза – почти того же цвета. Единственным, за что цеплялся взгляд, был огромный безобразный шрам на левой щеке. Кожа на его месте сморщилась, испещрилась зажившими трещинами и покрылась тонкими складками. Шрам перебрался через нос к другой щеке, постепенно переходя там в нормальную кожу; тонкие борозды протянулись к уголку рта, другие – вниз, к шее, где распадались на почти незаметные неровности.

– Марсель, – представился юноша и подал пришедшему руку, стараясь смотреть в глаза.

Незнакомец криво усмехнулся его попытке, не ответив на рукопожатие.

– Ренато или Рене.

– Меня зовут Эльвин, – из-за спины Рене вырос еще один юноша и приветливо и тепло улыбнулся. – Дори так много рассказывала о тебе, приятно познакомиться в жизни.

– Да, взаимно, – Марсель бросил формальную фразу, хотя уже начал сомневаться в ее формальности.

Здесь, в Анранире, он почти не испытывал желания убить собеседника. При разговоре с Долорес он и вовсе забывал об этом. Теперь, глядя на новых знакомых, Марсель понял: искусственно созданная мысль о том, чтобы причинить им боль, сама по себе была противной.

В чем дело? Неужели жители Анранира так влияют на него? После этой внезапной догадки Марсель сразу понял, как узнать остальную информацию.

– Надеюсь, это была не последняя алкашка? – спросил Рене у Уонена, хмуро глядя на осколки бутылки.

– За кого ты меня принимаешь? – притворно-возмущено воскликнул Уонен.

Он вышел из комнаты и свернул куда-то в темный коридор. Рене по-хозяйски расположился на одной из подушек. Эльвин еще раз натянуто улыбнулся и сел рядом с приятелем.

– Как себя чувствовал после абсента? – с ухмылкой спросил Рене.

– Хотел сдохнуть, – отозвался Марсель и сел за стол напротив них.

– Скоро привыкнешь. – Рене пожал плечами. – Главное – не переусердствуй.

– Я всегда знаю меру, – медленно произнес Марсель и подался вперед. – Почему Долорес такая нервная сегодня?

– Да она всегда такая, – фыркнул Рене. – Истеричная сука.

Пока Марсель пытался выбрать один из вопросов, вертевшихся на языке, Эльвин со всей силы стукнул Рене по плечу.

– Еще раз спизданешь что-то подобное, я с тобой неделю разговаривать не буду.

В ответ Рене лишь закатил глаза.

– Вы друзья? – у Марселя никогда не было даже приятелей, что уж говорить о друзьях. И он не представлял, как такие разные на первый взгляд люди могли общаться.

– Нет, – отрезал Рене.

– Да, – одновременно с ним сказал Эльвин.

Марсель не стал допытываться дальше, понимая, что они ничего не расскажут. Уонен быстро вернулся, сжимая в руке бутылку с прозрачной жидкостью.

– Надеюсь, это кокороко⁴, – протянул Рене.

– Потин⁵, – Уонен для достоверности посмотрел на этикетку. – Боюсь, наш новый друг еще не готов к кокороко.

Марсель едва сдержал раздраженный выдох. Абсент ударил в голову, потому что Марсель был голоден и выпил сразу два коктейля. Однако он и сегодня ужинал довольно давно, так что алкоголь, скорее всего, подействует на него так же. Тем не менее это высказывание вызывало недовольство. В голове мелькнула и тут же исчезла мысль выхватить бутылку и ударить ею Уонена.

Тем временем Уонен достал из-под стола стаканы и налил всем поровну.

– Мелкими глотками, – предупредил он Марселя.

Тот кивнул. Вкус потина – резкий, грубый, сильно отдающий спиртом. Однако через несколько обжигающих глотков Марсель почувствовал запах дыма и яблок и отвратительный земляной привкус.

Алкоголь стекал в желудок, тут же разводя в нем костер. Теплая волна поднялась вверх и одновременно опустилась к ногам, расслабила мышцы, наливая их силой.

– Прости, закуски опять нет, – без тени раскаяния сказал Уонен.

– Ничего…

Марсель видел лишь огни, разгоревшиеся вокруг с новой силой.

– Еще по одной? – предложил Рене.

– Марсель, тебе хватит, – Уонен разлил потин в три стакана, которые тут же оказались пусты.

Марселю было плевать. Он уже наслаждался видом переливающихся искр, а большего ему и не нужно.

– Куда ты так смотришь? – с интересом спросил Эльвин, отрываясь от общей беседы. – Нравятся нити?

– Это – нити Ан?

Юноша кивнул.

– Не только. Сейчас ты видишь все энергии, которые только существуют. Ты можешь ходить по Ан, перепрыгивая по нитям одного цвета. Найди где-нибудь одну, которая тебе нравится больше всех.

Марсель сосредоточил взгляд на сине-фиолетовом огоньке, который горел, почти не мигая.

– Теперь представь, что ты приближаться к сиянию. Так стремительно, как только можешь.

Марсель напрягся, стараясь выполнить все в точности так, как посоветовал Эльвин. Но ничего не вышло, только голова разболелась. Марсель покачал головой; алкоголь брал свое, и мысли перемешались, становясь неповоротливее и глупее.

Сбоку мелькнула чья-то тень. Марсель инстинктивно дернулся, но увидев, что Эльвин приветливо заулыбался, расслабился.

– Привет, – первым поздоровался Уонен.

– Вы уже начали, – сухо заметил пришедший. – Приятно познакомиться, – кивнул он Марселю, – я Алоис.

Это был высокий крепкий мужчина с длинными, местами собранными в косы светлыми волосами. На вид ему было около тридцати, однако Марсель всегда плохо определял возраст.

Решив не молчать, он тоже представился.

– Мы пойдем к Трещине? – сразу оживился Эльвин.

Уонен кивнул, протягивая Алоису бутылку. Тот поблагодарил и сделал несколько мелких глотков, а Эльвин тем временем переключил внимание на Марселя.

– Хочешь, сделаю твою скульптуру? – мечтательно спросил он. – Я уверен, она будет одной из лучших моих творений.

– Что? – не понял Марсель. – Ты скульптор?

Эльвин радостно закивал, словно довольный ребенок. Марселя это насторожило; он не слишком любил таких веселых людей. Чувствовалась в них какая-то фальшь, словно запах гнили пробивался сквозь ваниль.

– Можно идти, – заключил Уонен после короткого разговора с Алоисом и встал на ноги.

Марсель не знал, что это за Трещина такая, однако уже сгорал от нетерпения поскорее ее увидеть. Наверняка огоньки – нити – будут образовывать там какие-то причудливые формы. А он, завороженный, сможет любоваться ими вечно.

Марсель не успел ничего понять, когда Рене смазанным движением руки крепко схватился за его предплечье; путешествие оказалось длиннее, чем он ожидал, однако уже через несколько тошнотворных секунд они стояли по пояс в высокой холодной траве.

Вокруг царили сумерки. Солнце было совсем маленьким, не таким, каким Марсель его помнил. И первая мысль, которая пришла в голову – что с ним? Он ее и озвучил.

– Солнце движется здесь не так, как на Земле, – скупо пояснил Рене, – оно идет не вокруг Анранира, а вдоль него, по большому овалу.

– А как же земли, которые не освещаются солнцем? – Марсель любил ночь, но не холод. И он прекрасно понимал, что места, куда не заглядывал луч солнца, покрыты вечным слоем льда.

– У них другие солнца. Над нашим Островом светит это.

Марсель обернулся и, когда перед глазами унялась тряска земли и разноцветных огней, заметил неподалеку Уонена, Алоиса и Эльвина.

– Пойдем, посмотришь на Трещину, – позвал Рене и твердым шагом направился вперед.

Марсель пошел следом. Расчистить путь от сорной травы оказалось нелегкой задачей. Она цеплялась за руки, узлами завязывалась вокруг щиколоток. К тому же весь воздух вокруг пропитывали нити. Они тянулись вдоль травы, образуя вокруг нее своеобразный ореол, даже в земле Марсель видел слабое сияние. А вот трава была жесткой и резала кожу; уже через несколько минут на ладонях появилась сетка маленьких кровоточащих ранок.

Тихо ругаясь себе под нос, Марсель все же вскоре поравнялся с замершим в ожидании Рене. Тот казался недовольным; впрочем, Марселю это было безразлично.

Когда он поднял глаза от бесконечного темно-зеленого сверкающего моря, то невольно ахнул. Впереди открывалась бездонная черная пропасть, откуда веяло холодом и прелым запахом старых листьев. Внизу клубится неестественный черный туман, уходящий вглубь разлома; из-за него невозможно было увидеть, насколько большой являлась Трещина. Нити, сплетаясь в воздухе замысловатыми узорами, возле входа в туман тускнели и обрывались, однако с двойной силой поднимались из него к далекому прозрачно-синему небу.

– Что там внизу? – с придыханием спросил Марсель.

– Концентрация первородной Ан, – Рене склонил голову к плечу и подошел ближе к краю. – Другая энергия, к которой у нас нет доступа.

Голоса Уонена и остальных раздавались достаточно далеко. У Марселя было время, чтобы расспросить Рене о том, что его интересовало сейчас больше всего на свете.

– Это правда, что энергию Ца добывают из людей? – спросил он, скосив глаза, чтобы посмотреть на реакцию Рене. Однако ее не было.

– Да, – у того в буквальном смысле не дрогнул ни один мускул, а сам Рене продолжил безмятежно смотреть вдаль.

– Зачем?

Теперь он повернулся и снисходительно улыбнулся, словно учитель, довольный учеником.

– Энергия Ца – это энергия чистых человеческих эмоций. Ее просто получить, анки легко ее усваивают. К тому же она очень сильна, потому что эмоции людей тоже сильны.

– Анки словно вампиры, – заметил Марсель.

– Что-то общее есть, – согласился Рене.

Повисло молчание. Голоса приближались, а вопросов стало еще больше.

– И какую энергию вы добываете из меня? – сухо спросил Марсель.

– Из тебя? – Рене улыбнулся шире, слишком широко, чтобы это было добрым знаком. – Никакую.

5. Te hominem esse memento

Помни, что ты – человек.

Даша жила в небольшой квартире не так далеко от университета. Марсель мельком рассмотрел ее, пока девушка выбирала фильм, весь сюжет которого был завязан на попытках главной героини уйти от мужа. В конце концов откуда-то взялся сердобольный миллионер, с которым она потом жила долго и счастливо. Словом, Даша оказалась любительницей типичных сопливых мелодрам, которые уже через пять минут просмотра выводили Марселя из себя.

– Не понравилось? – спросила она, положив голову ему на плечо.

– Весь фильм надеялся, что муж ее грохнет, – скривился Марсель. – У таких идиоток не может быть счастливого финала.

– Почему? – удивленно спросила Даша. – Она так много страдала, наверное, заслужила счастье?

Марсель нервно рассмеялся.

– Чем? Она – слабое звено. Выбраковка человеческой популяции. А если ты слабый, то ты должен умереть, потому что жизнь принадлежит сильным.

Даша несколько секунд молчала, после чего подняла голову и пригладила всклокоченные волосы.

– Ты говоришь совсем как Гитлер.

– Скорее, как Ницше. Но, возможно, чуть более радикальный.

– Ты прямо террорист, – усмехнулась Даша, ничуть не пугаясь, хотя Марсель был уверен: любая другая девушка тут же выгнала бы его не только из своей постели, но и из дома.

– Я же не воплощаю свои мысли в жизнь, верно? – решив, что философии достаточно, он потянулся к Даше и мягко обхватил рукой ее талию. – Но некоторые идеи все-таки воплотить хочу.

– Например? – Даша улыбнулась, хитро прищурив глаза.

Она не сопротивлялась, однако все равно держала дистанцию; подобный флирт был знаком Марселю, хотя он не подал вида. Лишь крепче обхватил Дашу, увлекая за собой. В итоге он упал спиной на мягкие подушки ее огромной кровати, она – сверху, но продолжала упираться ладонями ему в грудь.

– Хочешь, покажу? – Марселю не нужен был ответ; одной рукой он продолжал прижимать Дашу к себе, второй залез ей под футболку и провел ладонью по спине.

Девушка усмехнулась и, вытянув руку, легко дотронулась до его щеки. Марсель не стал дожидаться, когда она проявит инициативу, поэтому молниеносно убрал руку из-под Дашиной футболки и обхватил ее ладонь, которой девушка продолжала упираться в его грудь; он вывел запястье в сторону, одновременно переворачиваясь на живот и подминая Дашу под себя. А ей оставалось только удивленно хлопать глазами, не в силах пошевелиться.

Однако она быстро пришла в себя и соблазнительно улыбнулась. Хотя Марсель довольно крепко сжимал запястье Даши, она ловко вывернула руку, скользнула пальцами по его шее и, потянув юношу на себя, впилась в его губы развязным поцелуем.

Никто из его предыдущих девушек не целовал так. Так грязно, влажно, раскованно, словно Даша горела и желала полыхать еще сильнее, еще больше, и болезненно-страстно. А Марсель был совсем не против: одной рукой он уже почти снял ее футболку и с удовольствием отметил, что под ней ладонь встретила только горячая бархатная кожа. Ему было приятно касаться Даши, сжимать в руках ее грудь, грубо поглаживать соски. На секунду Марсель прервал поцелуй, чтобы окончательно снять футболку, и невольно залюбовался ее лихорадочно блестящими глазами, припухлыми губами и раскиданными по обнаженным плечам светлыми волосами.

В следующее мгновение он уже ни о чем не думал, снова припадая к ее губам и грубо кусая их. Даша едва слышно застонала, и Марсель почувствовал во рту кровь. Однако он не остановился, а, наоборот, усилил напор. Кровь, несмотря на соленый металлический вкус, сейчас казалась вкуснейшим из земных лакомств. Он сминал губы девушки, грубо проникая языком в рот, уверенно забирая ведущую роль. Даше оставалось лишь вжиматься в подушку и тихо поскуливать от очередных укусов.

– Кажется, раньше ты была смелее, – прошипел Марсель ей на ухо.

Он приподнялся, чтобы получше рассмотреть Дашу. Между их губами протянулась ниточка слюны, окрашенная кровью, и он с восхищением заметил едва различимый страх, сковывающий движения девушки. Этот страх был для него сейчас глотком чистой горной воды. Он вызывал внутри неутолимое желание, которое кислотой разъедало внутренности, которое было слаще самого спелого финика и дороже самого большого бриллианта. Живой человеческий страх. Страх.

Но, несмотря на это, Даша не пыталась остановиться. Хитро улыбнувшись, она потянулась к пуговицам на рубашке Марселя и в считанные секунды ловко расстегнула их все, стянув одежду с его плеч, но не сразу подняла глаза. Марсель ухмыльнулся, проследив за ее взглядом. Он скользнул глазами по ее быстро поднимающейся и опускающейся груди, по задравшейся юбке и прозрачно-черной сетке белья под ней. Девушка деланно-стыдливо сжала бедра, однако этого было достаточно, чтобы фантазия дорисовала остальное.

Марсель хотел без промедлений сорвать с Даши трусы и войти в нее резко, без прелюдии, и снова, снова, снова, чтобы она сжималась от страха и бесполезно просила остановиться. Хотел, но понимал, что тогда все закончится слишком быстро. Секс для Марселя часто был отдушиной, чем-то более возвышенным, чем удовлетворение физиологических потребностей. Он любил женское тело, его формы, мягкую кожу; любил сексуальную эстетичность и кипящее чувство желания. Поэтому, найдя на юбке молнию, расстегнул ее и почти осторожно снял.

– У меня нет гондонов, – сказала Даша, словно это могло что-то поменять.

– Да похер, – Марсель рывком перевернул Дашу на живот и подтянул ее бедра вверх, поставив девушку на колени.

Однако Даша не собиралась так быстро сдавать позиции. Она пориподнялась и, прижимаясь спиной к груди Марселя, обернулась. Их губы сомкнулись в очередном жестком поцелуе, смешивая кровь – теперь кусала и Даша. Левая рука Марселя обняла ее грудь, сминая ее, сжимая соски. Девушка вскрикнула и прикусила его язык, в ответ Марсель скользнул рукой к шее Даши. Сжимая ладонь все сильнее, он явственнее чувствовал охвативший ее страх. Тот волнами исходил от тела, нагревая его, делая ее кровь вкуснее. Только когда Даша со всей силы укусила его губу, Марсель расслабил руку, теперь просто властно надавливая на трахею.

Вторая рука, до этого свободно гуляющая по животу и вырисовывавшая там узоры, переместилась вниз. Марсель ухмыльнулся про себя, почувствовав под пальцами ее горячую смазку. Не останавливаясь на клиторе, он ввел два пальца внутрь.

Даша дернулась и прогнулась в спине, требуя продолжения. Однако Марселю было приятно ощущать ее желание, которое с каждой секундой нарастало все больше. Он медленно двигал пальцами, Даша тихо постанывала и предприняла несколько попыток самой контролировать процесс, однако Марсель крепко держал ее шею.

Влажный и грубый поцелуй, который они почти не разрывали, превратился в мокрый и требовательный. Марсель уже не знал, чья слюна, смешанная с кровью, стекала по ее подбородку и капала на грудь.

Когда Даша отстранилась, тяжело дыша, Марсель не стал возвращать ее назад. Он убрал руки, тщательно вытер их об одеяло. Потом толкнул девушку вперед так, чтобы она снова оказалась на коленях, и властно надавил на поясницу. Даша прогнулась, почти касаясь кровати грудью.

Он вошел в нее быстро, резко, так, что она болезненно вдохнула. Как бы Даша ни храбрилась, она была человеком, она боялась, и Марсель впитывал ее страх, словно губка. Ему было не так важно, что она чувствует. Гораздо важнее, что ощущает он. Этим Марсель и руководствовался. Несколько минут сильных влажных толчков, и, чувствуя приближающуюся кульминацию, он вынул член и кончил себе в руку.

Даша потянулась ближе к изголовью и села, поджав под себя ноги. Она с неудовольствием посмотрела, как Марсель снова вытер руку о ее одеяло, но ничего не сказала.

В глухой тишине Марсель надел брюки и застегнул изрядно помятую рубашку. Потом решил, что все-таки нехорошо молчать, поэтому натянуто улыбнулся и пододвинулся к Даше, садясь рядом с ней.

– Это было грубо, – она обиженно ударила его в плечо. – И все-таки ты мудак.

Марсель неопределенно пожал плечами. Женщины так любили разбрасываться этим словом, и он их понимал. Действительно – мудак.

Однако Даша снова положила голову ему на плечо и прикрыла глаза.

– Не обращай внимание. Я в последнее время такая уставшая, как будто кто-то силы из меня выкачивает.

Марсель насторожился. Нить ассоциации тут же привела его к анки, и он не мог просто так отмахнуться от этой мысли.

– Просыпаешься уже уставшая? – притворно-сочувственно спросил он, внимательно следя за Дашиной реакцией.

– Нет, усталость будто появляется после общения, – она на секунду задумалась, – с некоторыми людьми. Не знаешь, с чем это может быть связано? Не сталкивался с таким?

– Ты говоришь прямо про энергетических вампиров, – протянул Марсель, зная, как опасно близко подобрался к истине.

Даша согласно закивала и повернулась к нему.

– Ты правда не знаешь, что это такое? Врачи эту проблему игнорируют.

– А почему я должен знать?

Марсель не хотел рассказывать об Анранире – с чего бы это? В любом случае, Даша, скорее всего, ему не поверит.

– Ладно, – девушка успокоилась и вернула голову на его плечо.

Они просидели так еще недолго. Потом Даша захотела роллов, Марсель их заказал. Они ели и смеялись над всякой чушью (смеялась в основном Даша, а Марсель лишь снисходительно улыбался). На пару решили не идти – Даша в принципе любила прогуливать занятия, а Марсель только начал входить во вкус.

Начало темнеть, и Марсель засобирался домой. Он планировал сначала вернуться к университету, а оттуда вызывать такси. Даша стояла, оперевшись плечом о стену и скрестив руки на груди. Она ничего не говорила, да и говорить было не о чем. Марсель был не против повторить сегодняшний день, но Даша, наверное, не согласится. Впрочем, он привык легко менять партнеров.

– Знаешь, у меня в Парголово тетя живет, – вдруг сказала она. – Я у нее часто бываю.

Марсель напрягся, но не стал отрываться от застегивания куртки. Он не знал, к чему Даша заговорила о поселке, где он живет, но чувствовал, что это не к добру.

– Я даже твой дом видела.

– В следующий раз заходи в гости, – равнодушно ответил Марсель, чувствуя подкрадывающееся раздражение.

– Мне кажется, у тебя и так гости довольно часто бывают.

– С чего бы это? – он сделал вид, что понятия не имеет, о чем она говорит. Однако знал, что речь сейчас пойдет о Долорес.

– Вчера я задержалась у тети, а когда вышла из ее дома, то увидела тебя с каким-то упырем. Вы выглядели как нарики. Не поделишься?

– Ты, наверное, что-то перепутала, – Марсель сделал удивленный голос и даже постарался правдоподобно нахмуриться. – Я весь вечер был дома, готовился к организации производства. Ты же знаешь, какая Кислова сука, так что приходится стараться.

– Но ты вышел из своего дома посреди ночи, – Даша подошла ближе и подозрительно сощурилась. – Хочешь сказать, что лунатишь?

– Даш, ты просто дома перепутала, – Марсель почему-то ощущал подбирающийся собственный страх, хотя понимал, что она с этой информацией все равно ничего не сделает. – Я тебе еще раз повторяю, что не выхожу после универа.

– Но ты выходил вчера! Если что-то случилось, ты можешь поделиться. Клянусь сиськами, я никому не расскажу.

– Да нечем делиться, – прошипел он, накидывая куртку. – Ты ошиблась, хватит меня бесить.

Марсель не хотел говорить с Дашей об анки. Эта тема все же казалась слишком личной, чтобы рассказывать каждому встречному. Поэтому он просто выскочил за дверь, избегая очередных вопросов.

На улице начал моросить дождь. Марсель накинул капюшон и зашагал по блестящему асфальту прочь от низких старых домов. Он сбавил скорость только когда за очередным поворотом впереди замаячило монументальное здание Экономического университета.

Марсель сверился со временем: 16:45. Можно заказывать такси. Куртка промокла, но он знал, что успеет высушить ее до прихода родителей. Иногда паранойя надоедала и доставляла много сложностей, однако порой была очень кстати. Марсель не вел дневники и личные переписки, носил с собой две пачки мятной жвачки на случай внезапного распития кофе, строго следил за временем и тщательно планировал всю свою ложь. Еще ни разу не случалось так, что двум людям он говорил разную информацию.

Домой Марсель пришел ровно во столько, во сколько всегда возвращался из института. Поставив очередные пять звезд уставшему и молчаливому водителю, юноша запрыгнул на крыльцо и открыл дверь.

Внутри подозрительно сильно пахло домашней выпечкой. В глаза сразу бросилась куртка матери – значит, она почему-то ушла с работы раньше. В действительности рабочий день заканчивался ровно в четыре часа дня, однако она преданно любила свою профессию и часто брала дополнительные часы. Как раз в семь часов вечера отец забирал ее из больницы, и к восьми – по жутким пробкам – они проезжали домой.

Неужели сегодня мать решила не дожидаться мужа?

– Марсель! – позвала женщина с кухни, и Марсель, радуясь своей пунктуальности, пошел на ее голос. – Марсель, милый, нарежешь салат? Я не успеваю.

– Сегодня какой-то праздник? – спросил он недоуменно, но взял разделочную доску и подошел к столу.

– Сегодня тридцать лет, как мы с твоим папой познакомились. Он скоро придет, тоже пораньше отпросился, – ласково улыбнулась она. – Ох, какими же мы были детьми… Глупыми, но такими особенными. Папа тогда был твоим ровесником, а сколько у него было амбиций!

– Что же ты сразу за него замуж не вышла? – спросил Марсель больше из желания поддержать диалог, чем от реального интереса.

– У него только карьера была на уме. Он решил жениться, когда уже устроился на работу. К тому времени и я институт закончила.

– Сложно было работать, наверное? – Марсель достал из упаковки зеленый салат и принялся осторожно резать его. – Да и сейчас не легче.

– Да, у него как раз было трудное дело. Эта информация скрыта от широкого круга лиц, но, наверное, тебе будет лучше ее знать.

– Какая? – Марсель без интереса отправил в рот половину нарезанного салата, а все мысли сейчас были заняты лишь Долорес: придет ли она сегодня?

– Понимаешь, в нашем мире есть много всего плохого, и папа с этим борется. – Отец работал в каком-то правительственном отделе, а не в секретной военной организации, так что образ папы-супергероя давно не имел место в сознании Марселя. – Есть такие люди, которые воруют жизненные силы других людей. О них не принято говорить, информация скрывается теми, кто сидит у власти. Но сейчас случаи нападения участились, и я хочу, чтобы ты был осторожнее.

Марсель похолодел. Рука, словно отдельная от него, продолжала нарезать большие листья, однако он ее почти не чувствовал.

Ему нужен воздух.

Он знал, как должен отреагировать.

Знал.

И поэтому лишь задорно рассмеялся.

– Да ну, это же бред, – весело ответил Марсель, прищуривая глаза так, чтобы создалась видимость искреннего смеха. – Еще скажи, что вампиры существуют и по ночам пьют кровь девственниц.

– Марсель! – строго прикрикнула мать. – Это серьезные вещи. И эти люди практически вампиры.

– Если это какая-то метафора, то я не понимаю, – отрезал он, чувствуя, как кровь возвращается к онемевшим пальцам.

– Это не метафора, – мать вздохнула, но тут же оживилась, увидев во дворе отца. – Пойду встречу папу, ты пока режь.

Мать вышла, а Марсель замер, на секунду почувствовав облегчение. Неосознанно он перехватил нож обратным хватом, наблюдая за тем, как поблескивает лезвие. А как бы оно выглядело, будь на нем чья-то кровь? Как бы она стекала?

А что чувствовала бы в этот момент жертва? Наверное, необузданный, парализующий страх, который сжигал все чувства и эмоции, оставляя лишь лихорадочное желание выжить.

Хлопнула входная дверь. Опомнившись, Марсель вернул нож в нормальное положение и продолжил как ни в чем не бывало кромсать большие листья.

6. Pollice verso

Убить⁶.

Долорес пришла около двух часов ночи. Марсель ждал ее на улице, надеясь встретиться как можно скорее. Он замерз, но все равно сидел на месте: впервые за много лет смог разглядеть в бесконечной синеве неба звезды. Они были редкими, тусклыми, но чем больше Марсель приглядывался, тем ярче разгорались эти маленькие огоньки. Вскоре он увидел едва заметную прозрачно-белую полосу на небе – скопление крошечных, как пылинки, далеких светил.

Они были далеко. Так далеко, что не дотянуться. Марсель мог лишь обреченно смотреть на эти звезды, понимая, что никогда не поднимется туда, в их сияющую космическую гавань.

Когда Марсель услышал рядом тихие шаги, он лениво оторвал взгляд от неба и посмотрел на подошедшую Долорес.

– Извини за вчерашнее, не знаю, что на меня нашло, – без тени раскаяния проговорила она. – Идем, провожу тебя в Анранир.

Марсель кивнул и слез с качелей. Как и в прошлый раз, вместе с Долорес они в молчании прошли до парка, растворились в темноте заброшенной беседки. Было холодно, мышцы слушались с трудом. Марсель мог думать лишь о том, что еще скрывает Анранир. Ему хотелось остаться там если не насовсем, то хотя бы на несколько лет. Он бы обошел все прекрасные места Острова, такие, как Трещина. Искупался бы во всех морях, забрался бы на каждую гору, побывал бы в каждом городе – и тогда бы вернулся… в серость? В этот обычный, пресный, плоский мир, лишенный ярких красок? В мир, предназначенный для слабых?

О нет. Марсель хотел бы с кровью выгрызать власть, забирая то, что по праву принадлежит сильному. Ему претило равенство, было противно милосердие. Он был словно рожден в ненависти и холоде, и больше ничего в мире не желал видеть.

Долорес коснулась руки Марселя, и в следующую секунду они оказались в полутемной комнате. Он быстро понял, что это – дом Уонена. Хозяин помещения стоял напротив и неторопливо пил из бутылки какую-то прозрачную жидкость.

– Привет, – первым поздоровался Марсель.

– Давно не виделись, – усмехнулся в ответ Уонен и, развернувшись, направился в сторону гостиной. – Поторопитесь, а то потин кончится.

– У тебя? Ни за что! – рассмеялась Долорес, но Марсель заметил, что она все еще была довольно нервной, хоть и старательно прятала эмоции так же, как свое лицо.

Когда девушка сняла маску и сделала шаг следом за Уоненом, Марсель схватил ее за плечо и остановил.

– Почему ты мне врешь? – спросил он шепотом.

– Я не вру, – ощетинилась Долорес. – Может быть, не говорю всю правду.

Марсель и не думал отпускать ее так просто.

– Здесь есть другие люди с Земли?

– Разумеется.

– Кому ты отдаешь долг?

Долорес молчала. Она не пыталась вырваться, лишь задумалась, словно подбирала слова.

– Одному очень важному для меня анки. Он был моим учителем.

– А при чем здесь я?

– Это долгая история, – пробормотала Долорес и отвернулась.

Марсель уже понял, что она была не тем человеком, который может выдать все с ходу. Ей необходимо время, чтобы все обдумать и, возможно, принять. Поэтому он не стал давить и лишь кивнул.

– Я хочу ее услышать. Возможно, чуть позже, но хочу.

Долорес вздохнула, но препираться не стала. Она вывернулась из хватки Марселя и направилась следом за Уоненом.

Тот уже налил потин в стаканы, а сам продолжил пить из горла. Марсель, хотя в прошлый раз похмелье почти не мучило его, все же решил не усердствовать с алкоголем. Он выпил только половину налитой жидкости.

– Вы каждый день так? – спросил он, кивая на стаканы.

– Уонен – да, я – только когда собираемся компанией, – хмыкнула Долорес. – Ты, я вижу, тоже не фанат выпить.

– Не люблю дурманить сознание.

– Это пока, – начал Уонен, но под злым взглядом Долорес заулыбался. – К тому же, знаешь, порой бывает просто скучно.

– Это насколько тебе скучно? – Марсель с сомнением окинул взглядом парня.

– Мне? – Уонен хищно улыбнулся. – Нисколько. А если вдруг станет, то я могу отправиться на Землю и сеять хаос там.

– Говоришь как какой-то демон, – процедил Марсель.

– На Земле жителей Анранира ими и считают, – Долорес подперла подбородок кулаком и задумалась. – На нас даже охотятся. Это смешно, ведь они считают, что могут переловить всех анки.

– Их много?

– Анранир огромен. Никто не знает, есть ли у него конец и начало, – пожала плечами Долорес. – Вероятно, должен быть, но пока дефицита в ресурсах нет. Разве что в энергии. Но этот ресурс возобновляемый, сражаться за него желающих мало.

Марсель кивнул. Этого и следовало ожидать – Острова мало контактировали друг с другом, и информация была редким товаром. Наверняка, даже если конец Анранира где-то и нашли, она могла просто не дойти до этого Острова.

А это значило лишь одно – Анранир бесконечно огромен. И потрясающе прекрасен. У Марселя уйдет вся жизнь на то, чтобы исследовать его – и то, вероятно, он побывает лишь в стотысячном проценте достопримечательностей.

– Если задуматься, анки все равно мало развиваются, – сказал Уонен. – Сколько рождается детей? А сколько из них переживают хотя бы первые сто-двести лет?

– Сколько? – удивленно переспросил Марсель, вырываясь из своих мыслей.

– В Анранире длина жизни в основном зависит от твоих сил, – пояснила Долорес. – И иногда от других факторов. Словом, чем ты сильнее, чем лучше ты разбудишь в себе Нир, тем дольше ты будешь жить. Потому что Нир напрямую связана с Ан, и при ее хорошем развитии тебя будет питать сам Анранир. Примерно та же схема с людьми, но их питают анки. Со временем разберешься, не переживай.

Марсель улыбнулся своей неожиданной догадке. Получается, чем сильнее он будет становиться, тем больше возможностей ему откроется? Ведь это как раз то, чего он и хотел всю жизнь. И эта возможность прямо здесь, перед ним – протяни руку и возьми.

– Я хочу остаться в Анранире навсегда, – выпалил он, чувствуя, как приятно растекаются в животе радость и надежда.

– Хочешь – останешься, – буднично ответил Уонен.

В дверь постучали два раза, потом, через перерыв, еще один. Долорес встала и молча направилась ко входу.

Марсель не слышал, о чем она говорила с пришедшим, их шепот был едва различим. К тому же Уонен, казалось, задался целью отвлечь Марселя.

– Нехорошо подслушивать чужие разговоры, – заметил он, когда Марсель постарался лишний раз не дышать, чтобы различить обрывки фраз.

– Кто пришел? – спросил Марсель, почему-то чувствуя подступающую панику. Сердце забилось так, что он ощутил под ключицей пульс.

– Nomina sunt odiōsa⁷, – процедил Уонен. – Забей.

– Почему ты говоришь по-латински? – раздраженно процедил Марсель. – Это невежливо. Я ничего не понимаю, язык-то давно умерший.

– На Земле, но не здесь. Люди так старательно забыли все, что анки подарили им.

– Подарили? – нахмурился Марсель. Неужели источник развития древних культур – это Анранир?

– Или ты думаешь, людишки ко всему пришли сами? – прошипел над ухом злой голос, и Марсель вздрогнул, обернувшись. Позади него стоял Рене.

– Как?..

– Дверь в этом доме для кого существует? – возмущенно нахмурился Уонен.

– Как хочу, так и хожу, – отрезал Рене. В ответ Уонен лишь поджал губы.

– Мы говорили о людях, – Марсель все еще хотел услышать продолжение. Это так разнилось с его представлением об истории, что нетерпение с каждой секундой промедления сжигало его все больше и больше.

– Мы рассказали людишкам о механике, показали им колесо, часы, рычаг, объяснили, как собирать их крохи энергии, рассеянной по свету, – прошипел Рене. – Мы дали им свой язык, а некоторым даже создали религию!

– Египту? – Марсель вспомнил об энергии Ра и боге Солнца.

Рене кивнул, со злостью сжав кулак так, что тот задрожал.

– А эти блядские отродья уничтожили все, что мы для них построили. Они не захотели за это платить и воздвигли свои города и свои религии. Но мы не забыли о том, что для них сделали, и все равно потребовали плату. Тогда они объявили нас вампирами. Люди много веков охотились за нами и нас убивали. О, ебаная Ан, как я ненавижу людишек.

– Я вообще-то еще здесь, – недовольно процедил Марсель.