Читать онлайн Искусство жизни и любви бесплатно

Часть

I

Глава 1. С чего всё начиналось

Есть женщины, обладающие природным кокетством и волшебной способностью очаровывать окружающих мужчин одним взглядом и вздохом. Такие, которые словно бы родились с ощущением всемогущества над мужчинами и, довольные, властвовали ими. Этот врождённый природный талант был неотъемлемой частью их сущности. Никто не учил их, как заставить мужчину покориться; они и сами знали, как сделать это – с помощью одного взмаха ресниц, улыбки, невинного жеста или вскользь оброненного слова.

Последние пятнадцать минут Алисса Сторм безмолвно наблюдала за такой чаровницей. Она испытывала невольное восхищение. Каждый жест женщины был отточен, каждый взгляд, каждая улыбка, которую она дарила своему спутнику. Он бы давно разлёгся пластом у её ног: только солидный костюм и золотой «Ролекс» напоминали джентльмену о необходимости сохранять достоинство. Всё в нём выдавало богатого бизнесмена – он выглядел как типичный удачливый предприниматель с Уолл-стрит.

Женщина была моложе его лет на десять. Назвать её красавицей язык не поворачивался; из приметного в ней было только обтягивающее чёрное платье, жемчужное колье и дорогая сумочка. Но как же она околдовала этого импозантного красавца!

– Вы так прекрасны, Оливия, – сказал мужчина, приблизив своё лицо к её. – Я бы хотел познакомиться с вами поближе.

Алиссе казалось, что Оливия ничего не ответит. Та несколько секунд просто смотрела на собеседника, затем приникла ближе – так что её дыхание касалось его шеи – и прошептала едва слышно:

– Я тоже, Роберт.

Алисса отчётливо увидела, как под стол скользнула изящная рука и коснулась его бедра. Она приблизила своё лицо к его и мягко скользнула языком по его губам – и Роберт издал тихий возглас удовольствия. Алисса вздрогнула и пролила остывший кофе.

– Я тебе позвоню, дорогой, – услышала она тихое мурлыканье. Оливия поднялась и, цокая длинными каблучками, удалилась из заведения с улыбкой завоевательницы, выигравшей очередную битву. Спутник с вожделением смотрел ей вслед.

Алисса тихонько радовалась, что предпочла надеть чёрные брюки вместо белых: пятна от кофе остались незаметны для окружающих, и ей не придётся бежать домой за заменой. Осознание произошедшего медленно доходило до неё. Она хмурилась, на щеках горел румянец смущения. О, боже. Она невольно стала свидетельницей эротической сцены между двумя едва знакомыми людьми. Это вызвало в ней чувства… чувства вполне логичные и понятные для любого человеческого существа. Внутри неё что-то зажглось.

Молодая девушка с длинными чёрными волосами и пылающими щеками брела по забитым улочкам, ничего не замечая. В глазах её горел огонь постыдного возбуждения. Эта сцена напомнила ей о том, что она старательно пыталась забыть. О том, что скрывала даже от самой себя. Женская рука, потянувшаяся к мужским брюкам… тонкие пальцы с красными ногтями, ласково поглаживающие бедро… стон удовольствия, сорвавшийся с губ мужчины…

С трудом отгоняя назойливое наваждение, Алисса добралась до офисного здания своей компании. Ей сейчас не следовало думать о незнакомых развратных женщинах и возбуждённых бизнесменах. На работе ждал завал: из-за технических неполадок на сервере пользователи словно взбесились и обрушили всё своё негодование на службу поддержки. В обязанности Алиссы входил в том числе и приём жалоб от негодующих клиентов компании: в такие моменты она чувствовала себя не младшим специалистом клиентского сервиса, а психиатром в клинике для душевнобольных.

Сегодня она с трудом выкроила время, чтобы пообедать. Её руководительница, полненькая и угрюмая Лизетт, отпустила её на волю с зубовным скрипом. Работникам компании пытались внушить мысль, что всех их права спорны – даже право есть и посещать уборную по необходимости. Алисса работала здесь меньше месяца, ей с огромным трудом удалось пройти собеседование и обучение. Она считала себя весьма терпеливым человеком, но терпение её было на исходе.

Девушка надеялась, что ей удастся прошмыгнуть мимо грозной фигуры начальницы, но уже в спину ей раздалось:

– Ты задержалась на одну минуту.

Алисса сдержалась от того, чтобы закатить глаза. Каждый день из-за высокой загруженности она была вынуждена пропускать по одному законному перерыву как минимум. На это руководство не обращало внимания, а воспринимало как должное. Но зато любое нарушение правил с её стороны каралось неодобрительными взглядами и драматичными констатациями – словно она не задержалась, а прострелила кому-то голову.

– Извините, – буркнула она.

Тяжёлый взгляд с минуту буравил ей спину. Девушке откровенно «повезло» – её стол располагался как раз напротив рабочего места Лизетт. И та в любой момент могла заглянуть в её экран и отправить в мессенджер комментарий типа «ты слишком долго думаешь», «почему ты задерживаешься с ответом» или «некорректная информация». Прозвищем «некорректная информация» Алисса сердито называла начальницу у себя в голове, не смея произнести этого вслух.

– Опять опоздала, – констатировал Марти, мельком на неё взглянув.

Марти был одним из «старичков» компании. Он проработал здесь больше двух лет и на этом основании считал себя экспертом высшего класса. Алисса сидела рядом с ним с первого рабочего дня. Редко на полном, с узкими глазами лице проявлялись признаки радости или хотя бы удовлетворения жизнью. Он безостановочно пил сок из литровой бутылки, печатал и матерился. В общем, в этом и заключались его основные обязанности.

Алисса, как и всегда, с огромным усилием заставила себя вернуться к работе. Она отметилась в программе, нажала на кнопку «Продолжить работу» и вновь погрузилась в рутину из нескончаемых жалоб, вопросов и предложений.

Спустя тридцать минут работы на экране мелькнуло сообщение от Лизетт: «Некорректная информация по заявке 2384756585». Алисса внутренне вспыхнула и содрогнулась. Обращения от взбешённых пользователей летели бесконечным потоком. Она всегда старалась избегать ошибок и в работе демонстрировала небывалую старательность и терпение. Но чаще такие проявления не поощряли, а наоборот – провоцировали руководство на бессмысленные придирки. Девушка испытывала небывалый гнев, наталкиваясь на несправедливую критику, хотя и старательно сдерживала себя от бурных реакций.

С внутренним скрежетом Алисса проигнорировала сообщение – просто сделала вид, что его не было. Жалобы пользователей имели для неё большее значение, чем недовольство начальства из-за небольшого отклонения от стандартов. Уже в середине рабочего дня нервы были на пределе: придётся предпринять огромные усилия, чтобы дожить до конца смены.

– Эй, Алисса, – громко, на весь зал, бросила Лизетт. – Тебя научить пользоваться мессенджером? Не делай вид, что не видишь моих сообщений.

Раздался смех. Алисса обернулась, нашла взглядом полное лицо начальницы и ответила холодное:

– У меня много работы.

– Это тоже твоя работа.

От напряжения и усталости у Алиссы разве что дым из ушей не валил. Её ждали десятки, а то и сотни обеспокоенных людей, потерявших доступ к оплаченным услугам. Но она взяла себя в руки, открыла сообщение и прочла:

«Некорректная информация по заявке 2384756585. Пользователю следовало сказать, что технические неполадки происходят со стороны партнёра, наша компания не имеет к этому отношения».

Девушке оставалось только презрительно усмехнуться. Весь технический отдел знал, что вина за проблемы с подключением лежит на их компании, а компании-партнёры к этому не имели никакого отношения. Понимали это и сами пользователи, а бессовестная ложь со стороны сотрудников техподдержки их только больше злила. Людям не нравилось, когда их принимали за откровенных идиотов, и Алисса это прекрасно понимала.

«Иди к чёрту», – решила она, мельком глянула на Лизетт, строчившую очередной недовольный комментарий другому несчастному. Написала формальный и вежливый ответ на претензию и, скрепя сердце, продолжила работу.

Оставшиеся шесть часов прошли в полнейшем безумии. Но с окончанием смены мучения Алиссы не закончились. Как и все специалисты службы поддержки, она была обязана обрабатывать входящие письменные обращения, поступавшие на электронную почту. И, поскольку в течение дня у неё не нашлось ни минуты свободной, заняться этим предстояло сейчас.

Время было уже за полночь: от семидесяти сотрудников осталось пятнадцать. Алисса нажала на кнопку «Закончить обработку» и принялась отвечать на жалобы. На это традиционно уходило от сорока минут до полутора часов. Эти рабочие часы никак не оплачивались. Руководство прекрасно знало, что сотрудники вынуждены задерживаться на работе каждый день, и старательно игнорировало этот факт.

– Это ваша работа, – таков был ответ на любые претензии. – Если не успеваете выполнять её в течение смены, значит, вы не слишком усердно трудитесь. А если не справляетесь – мы подумаем о том, кем бы вас заменить.

В этот раз обращений оказалось больше обычного. Алисса, с трудом соображая, добралась до дома к двум часам ночи. Единственное, что радовало её – что рабочая смена осталась позади, и у неё есть целых десять часов свободы от ненавистной работы.

Все действия она выполняла автоматически. Вызвала лифт. Отворила со скрипом дверь. Сбросила обувь на пороге. Повесила сумку. Бросилась в душ, под струи тёплой воды. В момент, когда на неё легло тяжёлое тёплое покрывало, девушка уже была наполовину в сознании. Из приоткрытого окна доносился ветерок и пение надоедливой птицы. Небо налилось белым – скоро начнёт светать.

За минуту до того, как уснуть, она вспомнила интригующую сцену в кафе. Алисса успела осудить Оливию за распутство: вполне вероятно, что та была женщиной лёгкого поведения, раз позволяла себе подобное. Но то было раньше. Сейчас, нежась в постели в абсолютном одиночестве, девушка размышляла: а что, если бы она сама оказалась на её месте? Конечно, это было бы стыдно, неправильно, пошло… но плохо ли? Разве плохо – уметь зачаровать мужчину так, что он будет смотреть тебе вослед глазами голодного пса? Ведь дело даже не в том, что распутница делала, а в том, как она вела его за собой, словно безвольную игрушку, заставляла влюбиться в себя и думать только о себе.

Алисса уснула с томительной тяжестью в голове.

Глава 2. Незнакомец

Алиссе Сторм не так давно исполнилось двадцать пять лет, и она была убеждена, что в её жизни ни разу не случилось ничего значительного. Она познала мало удовольствий. В её жизни не было никаких развлечений, кроме книг, музыки и искусства. Она так давно перестала ждать хорошего от судьбы, что могло показаться удивительным, как ей удаётся жить в такой невыносимой безнадёге и скуке. А ведь когда-то Алисса надеялась и верила в лучшее; когда-то, когда в её груди горел неугасимый огонь, и она бесстрашно преодолевала преграды и следовала за своей мечтой.

Сейчас же молодая женщина в самом рассвете лет постепенно угасала, словно свечка, и с трудом справлялась с жизнью в этом тёмном бессмысленном аду под названием «безнадёжность».

Алисса родилась в весьма необычной семье. Её мать Дженна – художница по призванию – приехала на север Америки из маленького городка в Вирджинии в поисках вдохновения. Вдохновения она не нашла, но обрела счастье в лице любящего мужа – наполовину англичанина и наполовину итальянца Альфреда. Он работал в компании грузоперевозок и, в основном, колесил по стране. В мире, пожалуй, не нашлось бы двух людей, более непохожих друг на друга, как эти двое. Тем не менее, они мгновенно прикипели друг к другу. Она полюбила его за мужественность, смелость, надёжность и практичность; а он восхищался её умом, свободой мысли, мечтательностью и необыкновенностью. Дженна действительно была необыкновенной, отличной от местных женщин – закрытых, рациональных, глухих и совершенно посредственных. Они вдвоём так разнились, но при этом и дополняли друг друга, словно утерянные давным-давно половинки одного целого.

Но в суровых реалиях жизни всё прекрасное недолговечно. Прошло всего несколько лет с рождения Алиссы, когда Альфред погиб – попал в аварию, уснув за рулём. Дженна осталась одна с ребёнком в абсолютном горе. Что-то надломилось в ней, этой хрупкой, несчастной женщине. Она бросила художественную деятельность, которая почти не приносила дохода и не позволяла прокормить ребёнка, и устроилась на работу в ближайший супермаркет. Дженна честно выполняла свои родительские обязанности – кормила, одевала, следила за здоровьем – и не более того: большую часть времени Алисса была предоставлена сама себе. Она росла с чувством одиночества, отчуждённости, ненужности. Хоть какую-то отраду девочка находила книгах, написании стихов и рисовании. Природное обаяние помогло ей завести друзей и хороших знакомых – иначе она бы намного раньше замкнулась в себе и потеряла связь с миром.

Зарплаты продавца в магазине не хватало, чтобы покрыть все расходы. Долги по кредиткам стремительно росли, и к моменту, когда Алисса окончила школу, достигли невероятных размеров. Мать только беспомощно разводила руками. Алисса знала, что бывало с должниками: их соседи Ричардсоны, оставшиеся без работы, подвергались нападкам судебных приставов и были вынуждены постоянно менять место жительства, чтобы избежать законного наказания. Алисса жила в постоянном страхе и стыде годами, и постоянное ощущение надвигающейся опасности сводило её с ума.

Она была человеком искусства, и окружающие вполне справедливо считали её талантливой художницей и писательницей. Только вот жизнь принуждала её работать там, где она не хотела – как и её мать когда-то – поскольку её собственные навыки не приносили никаких доходов. Ей было трудно удержаться на любой работе: ей не нравилось работать секретарём, товароведом, офис-менеджером, специалистом по рекламе. А последнюю профессию – младшего эксперта технической поддержки – она просто ненавидела. Алисса чувствовала себя безвольной рыбкой, выброшенной в водоворот жизни, и ей едва хватало сил, чтобы пережить очередной шторм и пойти дальше.

Жизнь чуть полегчала, когда далёкая родственница отца оставила ей в наследство внушительную сумму денег. Конечно, их не хватило бы на безбедную жизнь без нелюбимой работы – но для того, чтобы выбраться из старой родительской квартиры и поселиться отдельно, было достаточно. Алисса переехала в другой город и, даже живя вдали от родного дома, продолжала помогать матери. Постоянная тревога, страхи, чувство вины, частые неудачи высосали из неё все силы, и девушка не получала от жизни никакого удовлетворения. Работа давала ей средства на существование – но она же уничтожала её изнутри. Девушка жила, раздираемая кошмарными противоречиями, которые в конечном счёте привели её к мысли о безысходности жизни. Ведь что, в конце концов, ждало её в дальнейшем? Тяжёлая работа, бесконечные счета, помощь матери и редкие-редкие промельки радости – единственное, по сути, что и поддерживало её на плаву.

***

Утро нового дня встретило Алиссу запахами круассанов из булочной напротив и громко играющим радио из квартиры по соседству. Она наскоро умылась, расчесалась, соорудила сэндвичи с беконом и яйцом, выпила сладкий чай и поплелась навстречу очередному рабочему дню. Девушка привычно игнорировала направленные на неё заинтересованные взгляды прохожих: чаще – мужских, но нередко и женских. Мужчины от двадцати и до пятидесяти смотрели любопытно, с тайным вожделением, – будто хищники, желающие получить добычу в цепкие лапы. Женщины чаще неодобряюще оценивали и завидовали.

– Не грусти, красавица! – сказал немолодой велосипедист с грузной фигурой. – Всё будет хорошо!

Алисса только успела ответить неловкое «спасибо», когда он развернулся и уехал в другую сторону. Вероятно, её внутреннее напряжение отражалось и в лице. Ей частенько говорили, будто она грустна, задумчива и депрессивна. Сложно сказать, расстраивало её это больше или раздражало.

После вчерашней умопромрачительной феерии в офисе царило относительное затишье. Сотрудник отдела кадров Джон Уимбри тихо и незаметно переговаривался с Лизетт о грядущем пополнении: на обучение пришли новенькие.

– У двоих молодых людей есть техническое образование. С ними не придётся возиться и объяснять очевидные вещи, как некоторым, – сказал Уимбри. Они оба, как по свистку, уставились на Алиссу с единодушной укоризной.

«Ну да, конечно, – подумала она, презрительно усмехнувшись в монитор. – Я глупа, как пробка. Пусть думают, что хотят. Этот Уимбри и дня бы здесь не продержался. Упал бы замертво в своём костюмчике после сотни одинаковых жалоб».

Алисса приложила массу стараний, чтобы пройти собеседование, обучение и адаптироваться к работе. Она выбрала эту работу отнюдь не из интереса к технической среде; её прельстила обещанная зарплата с премиальными выплатами, дополнительные привилегии в виде страховки и новые перспективы. Но вскоре выяснилось, что высокого заработка ей не видать, поскольку она недостаточно усердно трудилась и не заслужила премии, оформление страховки займёт до полугода, а о карьерных перспективах она, как нелюбимая сотрудница, может лишь мечтать. В итоге все плюсы, ради которых она так старательно стажировалась и зубрила скучнейшую техническую информацию, оказались лишь плодом воображения.

Когда подошло время обеда, Алисса без всякого вдохновения направилась на кухню. До зарплаты оставалось несколько дней, денег на кафе у неё больше не было. Она безмолвно поедала двухдневное овощное рагу, пока её коллеги, столь же угрюмые и мрачные, гремели чашками, наливали кофе и лениво обменивались рабочими сплетнями.

– Эй, Алисса!

На кухню вальяжно вошёл старший эксперт клиентского сервиса Эрик. Он был бородат, ухожен и блестел, как новенькая медаль. Несмотря на юный возраст – недавно ему исполнилось двадцать три – из-за усталости и недосыпа он выглядел на десять лет старше. С первого дня он выступал для Алиссы в роли наставника и безуспешно пытался найти к ней подход. Она ему нравилась и оставалась неизменно холодна.

– Как дела? – поинтересовался он. – Выглядишь угрюмой. Опять в работе что-то не получается? Я могу помочь.

– Нет, не стоит, спасибо. Я справлюсь, – ответила она с вежливой улыбкой.

Несмотря на карьерный успех, Эрика сложно было назвать человеком большого ума. Алисса успела заметить, что, в общем-то, интеллектуалы не так часто добиваются прорывов в работе. Чаще всего в этой безжалостной гонке по карьерной лестнице побеждали не умные, а пробивные и обаятельные – такие, которые со всеми могли поладить и подольститься к кому угодно. Эрик был одним из таких и уже поэтому не нравился ей.

Впрочем, несмотря на малый интеллект, он легко считывал людей, улавливал их настроение и отношение к себе.

– Ты как закрытая книга, – высказался он. – Работаешь здесь месяц, а до сих пор никто ничего о тебе не знает. Кроме того, что в резюме написано. Ты что, скрываешься от закона?

Алисса усмехнулась.

– Конечно. За мной охотятся агенты ФБР. Я ношу парик, а моё имя – вымышленное.

– Я так и знал. А если серьёзно, – он уставился ей в глаза, – тебе стоит почаще общаться с коллегами. В конце концов, мы все здесь – одна семья. Мы постоянно друг с другом встречаемся вне работы, гуляем, ходим в кафе, на гольф – совсем как семья.

«Семья, в которой Лизетт – злобная мачеха», – хмыкнула Алисса про себя. Все эти высокопарные разговоры про семью на работе её ничуть не вдохновляли. Она прекрасно знала, что это лишь способ манипуляции сотрудниками.

– … и если ты хочешь быть частью нашей семьи, то нужно быть открытой и общительной, – договорил он уже жестковато. – Иначе…

– Иначе – что? – прямо спросила она.

– Иначе тебе не следует здесь работать.

Алисса не сказала ему ни слова. Если на её лице и отразились эмоции, то это были разочарование и презрение. Он практически прямым текстом заявил ей: «веди себя так, как нам нужно, или проваливай».

Она была достаточно мила и дружелюбна – но, как ни странно, никогда нигде не вписывалась. В огромном коллективе могла найтись лишь парочка людей, с которыми она могла свободно общаться. Со всеми остальными отношения оставались формальными. Ей не нравилось, когда её насильно пытались переделать – словно она была обязана кому-то соответствовать!

«Какая есть – такую и любите», – проворчала она про себя. Слова Эрика легли на её плечи грузом. Эта рабочая смена, как и предыдущая, принесла ей сплошные беспокойства. Лишь одно радовало: недавно ей удалось заполучить билет на полночный спектакль. Следовало поднапрячься, чтобы выполнить всю работу вовремя и успеть к началу.

Спустя полчаса после окончания смены Алисса спешила в театр на всех порах. Она наскоро привела себя в порядок и надела скромное чёрное платье. Нередкие прохожие – в ночь пятницы народу было хоть отбавляй – бессовестно пялились на длинноволосую девушку и её прелестные ноги на маленьких каблучках. В воздухе висел запах дыма, пива, пота и приторных духов. Город пропитался этими ароматами до самой сердцевины.

Здание театра высилось сияющей пирамидой посреди томного городского полумрака. Толпы зевак толклись у главного входа. Алисса протиснулась сквозь них, не обращая внимания на пошлые зазывания и смех. Внимание мужчин ей было привычно и давно опротивело.

Фойе практически пустовало: это означало, что спектакль начнётся с минуты на минуту. Девушка спешила наверх мимо неодобрительных взглядов театральных работников и на ходу снимала пальто. В последний момент ей удалось урвать билет в ложу. Вышло дороговато, но оно того стоило.

Ложа приветствовала гостью запахом элитных духов, пудры и дорогих кожаных изделий. Компания собралась «первосортная» – или как там журналисты называли представителей высшего общества? Женщины и мужчины выглядели столь идеально и безукоризненно, словно только что сошли с обложки Vogue. Алисса, на мгновенье застыв на пороге, почувствовала себя несчастной замухрышкой. Будто только что на неё направили прожектор и обнаружили разом все недостатки: давно не стриженые волосы, по-детски округлые щёки, неизящные пальцы, далёкая от идеала кожа…

Алисса собралась с духом, сдержанно улыбнулась в ответ на огнём прожигающие взгляды и села на последнее свободное кресло. Она заставила позабыть о неприятном внимании и обратила взор на сцену. Любое искусство внушало ей странное благоговение; хотя бы на несколько часов из реального мира, серого и мрачного, ей удавалось выбраться в дивный мир фантазий и грёз.

Когда погас свет в зрительном зале, и сцену облепило сияние сотни рамп, Алисса ощутила волну исходящего от людей возбуждения. Теперь-то, под крылом мрака, она позволила себе любопытство и осторожно оценила собравшихся. Пара девушек в модных платьях и шляпках, три тучные женщины за сорок, увешанные украшениями, словно рождественские ели, трое пожилых джентльменов и двое мужчин около тридцати. Один из них, укрытый тенью бархатных портьер, сидел бездвижно, практически не шевелясь. Алисса вздрогнула, почувствовав на себе его внимательный взгляд. Ей тут же начало казаться, что платье чересчур оголяет плечи и ноги.

– Я слышала, что эта интерпретация разительно отличается от предыдущих, – заметила женщина с пышным бархатным бантом в волосах.

– И чём же? – со светским интересом спросила другая женщина.

– Обилием обнажённой натуры, – иронично заметила третья.

Слово «обнажённая» вызвало всеобщий интерес. Девушки захихикали. Мужчины в возрасте смущённо, – словно только что узнали об этом, – заулыбались. Алисса приподняла брови. Она слышала, конечно, что некоторые деятели искусства грешили любовью к откровенности, но ей самой это было чуждо. Смотреть на обнажённых людей в окружении других людей – пусть и одетых – было полнейшим безумием, чуть ли не варварством.

На сцену вышла белокурая женщина в греческой тоге и представилась венценосной богиней Афродитой. Её вдохновлённый монолог закончился фразой: «Я пришла, чтобы даровать этому миру любовь». Затем она медленно спустила с себя незамысловатый наряд и предстала перед зрителем такой, какой создала её природа. Зал почти единодушно затаил дыхание. Алисса ощутила стыдливый румянец на щеках. Актриса была безусловно прекрасна: красивое здоровое тело, матовая белая кожа, круглая грудь, полные бёдра…

Вид голого женского тела пробуждал невероятный стыд. От вида же обнажившегося перед Афродитой красавца Аполлона Алисса была готова провалиться сквозь землю к самому дьяволу. Она беспомощно оглянулась на своих соседей. И женщины, и мужчины были поглощены разыгравшейся сценой страсти.

– Это отвратительно, не правда ли? – раздался рядом низкий бархатный голос.

Это произнёс ближайший сосед – мужчина у портьер, на которого она обратила внимание с самого начала. Даже мрак не мог скрыть красоту и изящество его лица. Он был чуть старше неё. Под бархатным пиджаком, белой рубашкой и чёрными брюками угадывалось крепкое сильное тело.

– Неужели кто-то считает это искусством? – произнёс он, пространно пожав плечами.

На сцену вышли ещё несколько богов: Дионис с бутылью вина, Посейдон с железным скипетром и вооружённая копьём Афина. Все они были наполовину обнажены.

– Я, конечно, не считаю себя экспертом, но, по-моему, это мало похоже на искусство, – осмелилась высказаться Алисса.

– Возможно, мы чего-то не понимаем, – иронично заметил сосед. – И на Олимпе действуют свои правила по поводу одежды?

– Я читала греческую мифологию и что-то не припомню там правил, согласно которым боги должны быть обнажёнными, – в тон ему отвечала Алисса.

Она редко разговаривала с мужчинами, чаще – просто избегала их. Но в этой почти беспросветной темноте странный незнакомец внушал доверие и чувство защищённости. Тем более, Алисса ничего не ценила так сильно, как честность и способность высказывать своё мнение.

Тем временем постановка продолжалась, и божественные создания в пылу страсти постепенно переходили в горизонтальное положение. Дионис положил руки на грудь Афины, пока Аполлон и Посейдон сплетались с Афродитой в страстных объятиях.

– Кажется, всё слишком далеко зашло, – прокомментировал сосед саркастично. – Не представляю, чем нас ещё попытаются удивить? Разве что сами зрители проникнутся и начнут раздеваться…

– Прекратите болтать! – вмешался один из старых джентльменов. – Не мешайте знающим людям наслаждаться искусством!

– Это не искусство. Это – оргия, – ответила Алисса с негодованием.

Сосед тихо усмехнулся. Он поднялся со своего места под возмущённый старческий клёкот и неожиданно подал ей руку.

– Идёмте. Нам с вами здесь делать нечего. Не стоит себя мучить.

В этом жесте было столько будничной уверенности, будто он ни на минуту не сомневался в её согласии. Девушка несколько секунд смотрела на раскрытую ладонь, а затем неуверенно прикоснулась к нему. Она бы всё равно ушла с этого порно-представления – неважно, одна или нет.

Когда темнота осталась позади, и в глаза ударил свет многочисленных хрустальных люстр, ощущение реальности вновь к ней вернулось. Не было больше ни обнажённых фигур, охваченных выдуманной страстью, ни спасительной тени. Только он – необыкновенно уверенный мужчина, одетый так артистично и вызывающе по мнению типичного обывателя. Теперь уже Алисса могла разглядеть его получше и оценить, как он – её несколько минут назад. Светловолосый, с серыми глазами, осанистый и прекрасно сложенный. В чертах его лица мягкое мальчишечье изящество необычайно сочеталось с небрежной жестковатостью мужчины.

«Если он улыбнётся так заискивающе и ожидающе, – подумала она, – то мне сразу станет ясно, что он один из тех слащавых мальчиков, которые используют своё обаяние для поиска новой жертвы».

– И как? – поинтересовался незнакомец с лёгкой иронией. – Уже успела оценить меня? И каково твоё первое впечатление?

Алисса смутилась, поняв, что все эти секунды он бесстыдно наблюдал за ней.

– Ты красавчик, – сказала она первое, что пришло в голову. – Впрочем, уверена, ты это и так знаешь.

Он приподнял брови, будто был позабавлен её откровенностью.

– Я имел в виду не это, но спасибо, что поделилась сокровенным. Спорю, что внутри ты немного озабочена и пытаешься понять, кто я и что собой представляю. Так?

– Это настолько очевидно?

– Для меня – да. Другая бы и не задумалась, – пожал он плечами. – И просто пошла бы, куда глаза глядят, навстречу приключениям с обаятельным незнакомцем.

– Ты хочешь сказать, что большинство девушек – дуры?

– Нет. Я хочу сказать, что большинство людей в таких ситуациях не станут анализировать, а просто последует первому порыву чувств, – спокойно заключил он. – Но это не про тебя, как я вижу. Ты слишком рациональна и стараешься руководствоваться логикой, верно? Тебе привычно держать контроль над ситуацией. Ведь только так ты чувствуешь себя в безопасности.

Его взгляд прожигал её лицо. Он словно пытался прочесть каждую её черточку.

– Ты понял это всего за несколько минут? – наконец нашлась Алисса. – Неужели ты так хорошо знаешь людей?

– Нет. Но мне кажется, что я знаю тебя, – ответил он. – Хотя это и звучит довольно самоуверенно.

– Очень самоуверенно, – согласилась она. – Почему ты ушёл со спектакля?

Ещё несколько секунд мужчина смотрел на неё, затем откинулся спиной о стену и скрестил руки на животе.

– Думаю, ты догадываешься.

– Не пытайся меня убедить, что тебе не нравятся обнажённые женщины. В это я всё равно не поверю, – предупредила Алисса. И поразилась собственной уверенности и наглости.

– Я и не собирался. Скорее, я не терплю извращения в искусстве, – признался он. – Порнография – это одно. А искусство – совершенно другое. Эти понятия не стоит смешивать. Ну а ты? Твоему смущению не было предела. Думаю, тебя это затронуло гораздо глубже, чем меня.

Алисса мотнула головой на его мягкий изучающий взгляд.

– Это всё неправильно. По сути, они занимаются любовью на публике, под взорами сотен людей. Мы же не в Древнем Риме живём, в конце концов! И не в каком-нибудь племени! Человечество пережило тысячи лет эволюции – не для того же, чтобы скатиться обратно в развитии!

Её охватил такой пыл, что она с удовольствием бы продолжила одухотворённую речь о безнравственности современного общества. Но собеседник, приблизившись, одним прикосновением руки заставил её замолчать. Алисса ощутила тёплое дыхание в волосах. Он провёл холодным пальцем по щеке, очертил контур губ, а затем безмолвно поцеловал её.

Она издала изумлённый возглас. Первое, что девушка сделала – попыталась отстраниться. В ответ мужчина положил руку на её бедро, мягко сжал и прижал к себе.

– Это ты тоже считаешь неправильным? – прошептал он ей в губы.

Этот спонтанный непрошенный поцелуй всего за секунды пробудил в девушке странное желание. Чувство неправильного и запретного лишь подстёгивало это желание. Искусный соблазнитель прекрасно знал, на каких струнах играть. Она не выдержала и сама потянулась к нему, не в силах противиться глубинной страсти внутри. Внезапно вереницей в голове проскочили сцены со спектакля – эти извращённые вещи, которые люди исполняли, будучи обнажёнными.

– Тише, тише, – сказал незнакомец, коснувшись её щеки. – Думаю, нам стоит остановиться. Пока.

Она замерла. Понадобились секунды, чтобы прийти в себя и осознать всё произошедшее. Второй раз за этот вечер девушке хотелось провалиться сквозь землю. Она никогда в жизни себя так не вела. Никогда и ни с кем! Что вдруг на неё нашло?

«В меня словно вселился бес», – подумалось ей.

Мужчина заметил её замешательство и сказал успокаивающе:

– В этом нет ничего постыдного. Если кто и должен корить себя, то это я. Прости. Обычно я лучше себя контролирую. Но ты… – он снова смерил её взглядом, качнул головой и усмехнулся. – Кстати, как тебя зовут?

– Алисса.

– Я – Маркус.

Её вдруг посетило странное чувство дежавю: словно она где-то когда-то уже встречала этого человека, и что-то очень давнее, неподвластное никаким рациональным объяснениям, соединяло их. Самое интересное, что ему даже не приходилось объяснять этого – ведь он, кажется, чувствовал то же самое.

Глава 3. Ночь, которая изменила всё

Площадь встречала их гулкими голосами и рёвом автомобилей. На город уже опустилась прохлада. Сияние фонарей, свет вывесок и телефонных экранов освещали им путь. Они ориентировались по ним в этой тьме, словно мореплаватели – по звёздам.

– Здесь неподалёку есть одно место, – сказал Маркус. – Думаю, оно должно тебе понравиться.

Они вышли на набережную. Ветер с реки трепал волосы и окатывал запахами: тины, топливного масла и рыбы. Алисса остановилась, чтобы полюбоваться бледной лунной, отражённой в мрачных чёрных водах.

– Что я такое делаю? – не подумав, произнесла она вслух.

Девушка чувствовала: всё то разумное и рациональное, за что она цеплялась большую часть жизни, в этот миг потеряло всякий смысл. Она будто разом потеряла жизненный ориентир и опору, за которую всегда держалась. Алисса Сторм всегда была разумной и рассудительной; она привыкла подавлять любые спорные порывы, проявляла железный самоконтроль и, конечно же, никогда не увязывалась за незнакомцами.

Маркус был рядом. Он молчал. Некоторое время она даже позволила себе верить и надеяться, что её слова остались неуслышанным. Но нет – он просто раздумывал над ответом.

– Ты идёшь против собственных правил и поддаёшься чувствам, – заметил он. – И поэтому тебе страшно. Когда следуешь правилам, исход предсказуем – почти всегда. А когда отступаешь от них, приходится быть готовым к чему-то новому и необычному. Именно из-за страха большинство людей живут по проверенному алгоритму и никогда не отступают от него… и отказываются от множества интересных и волнующих вещей в жизни.

– Так вот, значит, что меня ждёт впереди? – поинтересовалась она, уставившись на него снизу вверх с насмешливой улыбкой. – Нечто интересное и волнующее?

– Возможно. Ты не узнаешь, пока не попробуешь.

Она прищурилась. Ей захотелось подразнить его.

– А вдруг ты – маньяк? Откуда мне знать? – невинно поинтересовалась она.

– Маньяк, который расхаживает по местным театрам и соблазняет красивых женщин? Оригинально, – оценил Маркус. Кажется, он нисколько не обиделся. – Если ты сомневаешься, то можешь передумать, развернуться и уйти. Если ты действительно веришь, что я могу быть… м-м-м… опасен.

«Ты опасен, и ещё как», – подумала Алисса, глядя в холодные серые глаза с отражённым светом одиноких фонарей. Она оказалась на распутье: развернуться и уйти, спрятаться от мира в одинокой уютной квартирке, или же пойти следом за загадочным незнакомцем, соблазняющим одним взглядом.

В конце концов, как и любой неискушённый путник, она не смогла воспротивиться соблазну.

Маркус вёл её по знакомым центральным улочкам. Она была немало удивлена, когда он остановился напротив швейного магазина.

– Ты хочешь научить меня… ткать? – озадаченно спросила Алисса.

– Я похож на швею? – поинтересовался он и протянул ей руку. – Идём. Это за углом.

Она приняла его холодную ладонь. Ей стало неловко. Разве не странно: всего полчаса назад они страстно целовались, как давние любовники, а сейчас Алисса испытывала стыд, держа его руку в своей?

Внутренний дворик был умощён булыжником. Когда она едва не упала, Маркус ловко подхватил её. Они остановились напротив неприметной деревянной двери. По правую и левую сторону от неё располагались два маленьких зарешёченных окошка. Алисса, как ни старалась, ничего не могла в нём разглядеть.

– Что это за место?

Вместо ответа он распахнул дверь. Она услышала негромкую музыку, гул голосов и смех.

– Бар? – догадалась Алисса. В подобных заведениях она никогда не бывала. Бары и кабаки традиционно ассоциировались у неё с пьянством, драками и распутством.

– Не делай поспешных выводов. Тебе здесь понравится, – пообещал Маркус.

Внутри, вопреки всем ожиданиям, оказалось светло и тепло. Стены, умощённые каменной кладкой, были увешаны сотней свечей в изысканных бронзовых канделябрах. Напротив входа располагалась небольшая сцена со старым пианино. За круглыми столиками, заставленными вазами и золочёными тарелочками, сидели смеющиеся мужчины и женщины. Бар напомнил Алиссе зловещее подземелье с сокровищами из детских сказок.

Все столики оказались заняты, и они направились к барной стойке. Девушка с усилием забралась на высокий деревянный стул. К ним двинулся невысокий бармен с добродушным круглым лицом и кудрявой бородкой.

– Чего желаете? – проговорил он. – Вина для дамы?

– Я не люблю вино, – сказала она неловко на вопросительный взгляд Маркуса. – И вообще плохо переношу алкоголь.

– Может быть, коктейль? – предложил он. – Джим, нам две «Пина Колады» без льда.

Алисса хотела вежливо отказаться, но так называемый Джим уже успел приступить к изготовлению напитков. Она пыталась привыкнуть к новой обстановке, новым людям и новым запахам. Из маленьких колонок в уголке доносился знакомый мотив.

– Это Duran Duran, – ответил Маркус на её безмолвный вопрос. – Любишь старую музыку?

– Да. И терпеть не могу новую. Она кажется мне глупой и бессмысленной, – откровенно заявила она.

Джим поставил перед ними два наполненных бокала, украшенных кусочками ананаса. Сверху ободок бокала покрывал сахар – он напоминал снежный иней. Алисса приложила трубочку ко рту и осторожно глотнула. Маркус неотрывно наблюдал за ней.

– Вкусно, – прошептала она, словно поверяя сокровенную тайну.

Маркус склонился к ней ближе. Он не прикасался к ней – но она на расстоянии чувствовала горячность его кожи.

– Кокос, ананасовый сок и немного рома. Насколько я знаю, рецепт этого коктейля был изобретён пиратами, – сообщил он вполголоса. – Традиционно пираты употребляли ром во время своих путешествий. И, поскольку чаще всего они бывали именно на тропических островах, в их трюмах ананасы и кокосы всегда были в избытке. Во время длительного путешествия по Карибам на одном пиратском корабле закончилась вода. И из съестного не осталось ничего, кроме рома, ананасов и кокосовых орехов. Капитан корабля понимал, что в дальнейшем они умрут или от жажды, или от пьянства. Он велел повару добыть из ананаса сок, а из кокосов – молоко. Затем повар смешал вместе всё, что было, и получившийся напиток спас пиратам жизнь.

Алисса и не заметила, как осушила свой бокал. Не замечала она и того, как вспыхнули её щёки, и как губы вытянулись кокетливой улыбке. По правде, она не замечала ничего, кроме притягивающего взгляда спутника.

– Ну, тогда за пиратов. За их чудесное изобретение, – она подняла бокал в знак уважения и бросила в рот кусочек сочного ананаса.

Маркус продолжал смотреть на неё. Уголок тонких губ был приподнят в намёке на улыбку. Алисса наткнулась на своё отражение в зеркале бара: волнистые волосы растрёпаны, щёки горят румянцем, глаза блестят в лихорадке.

– Кажется, я чертовски пьяна, – объявила она. Подтверждением этих слов послужило смущённое хихиканье.

– Ты чертовски обаятельна, – прошептал он, склонившись к её уху. – Алкоголь всего лишь раскрепостил тебя. И не стоит этого стыдиться.

Алисса вздрогнула. Стыдиться, может, и не стоило, но остановиться – точно. Она прекрасно знала, что привлекала мужчин. Не была уверена в том, что их к ней влекло – красота, ум, внешняя мягкость или что-то ещё. И в обществе парней она обыкновенно вела себя по-дружески, формально и прохладно, чтобы защититься от любых поползновений в свою сторону.

– Ты чего-то боишься, – сказал он.

– Я много чего боюсь. Я… Я всегда была трусихой. Всегда, – повторила она.

На мгновенье мир чуть-чуть расплылся. Она вовсе не была так уж пьяна. Но количества выпитого было достаточно для развязывания языка.

– Я думаю, это неправда. Ты достаточно смелая для того, чтобы признавать свои страхи, – произнёс Маркус. – К тому же, нужно быть невероятно бесстрашной, чтобы отправиться неведомо куда с первым встречным, осознавая все… возможные риски.

– Тут ты прав. Если что, у меня в сумке лежит газовый баллончик.

– Ах, вот оно что, – рассмеялся он. – Очень предусмотрительно с твоей стороны.

– Ещё коктейлей? – поинтересовался бармен, уже успевший убрать пустые бокалы.

– Да, пожалуй…

– О, нет, – сказала она, когда взгляд упал на часы. – Мне уже пора. Через десять часов мне нужно быть на работе. На самой скучной и занудной работе в мире.

Маркус оставил на стойке пару банкнот и взял её за руку, чтобы помочь спуститься. Алисса последние пару минут чувствовала себя крайне неразумной и расхлябанной, и потому быстро отстранилась. Свежий воздух благотворно сказался на её самочувствии: она вдохнула полной грудью и взбодрилась от ночного холода.

Вскоре они вновь вышли на набережную.

– Неужели твоя работа так ужасна? – спросил Маркус. Очевидно, он считал необходимым проводить её.

– О, да. Я работаю специалистом технической поддержки в одном интернет-сервисе, – ответила она. – Для меня это действительно ужасно.

– Не сомневаюсь. Я бы удивился, если бы такая девушка, как ты, получала удовлетворение от подобной работы.

– Почему?

Он усмехнулся.

– Не знаю. Когда я впервые увидел тебя, ещё там, в театре, ты мне показалась какой-то… неземной. Ты была так прекрасна и невинна, что казалась ненастоящей. Создалось впечатление, что ты родом из другого мира и забрела к нам по чистой случайности. Уверен, что у тебя есть куча нереализованных талантов. А столь посредственная работа, как эта, заставляет чувствовать себя несчастной.

Алисса замедлилась и застыла посреди набережной. Из её глаз сами собой покатились слёзы. Она принялась стирать влагу со щёк.

– Я обидел тебя? Прости.

– Ты прав. Я несчастна. Я действительно несчастна из-за этой работы, – всхлипнула она. Он дал ей бумажную салфетку, и Алисса безуспешно пыталась стереть влажные следы горести. – Я с трудом добилась того, чтобы меня туда взяли. Я много где работала, но у меня никогда ничего не выходило! В этот раз я старалась, я так старалась… И ничего. Я по-прежнему чувствую себя дурой набитой. Да и все остальные на меня так же смотрят. Будто я недостаточно умна для того, чтобы отвечать на однотипные сообщения и желать доброго дня! Но и это не самое худшее. На работе я только и делаю, что жду, когда день закончится. Я схожу с ума от глупых вопросов, жалоб, истерик. Каждый день я терплю, терплю… потому что другого выхода у меня нет. Чтобы найти другое место, потребуются месяцы. Но и на другой работе я буду чувствовать себя такой же несчастной. Это всегда повторяется.

Маркус слушал её внимательно.

– Я думаю, тебе нужно бросить эту работу. И никогда больше не заниматься ничем подобным. Ты не создана для этого, так не пытайся себя переделать, чтобы соответствовать. Это то же самое, как если бы бабочка пыталась отрезать себе крылья и начала учиться ползать. Природа создала тебя такой не просто так. Найди дело, которое будет приносить тебе удовольствие – и ты удивишься, насколько изменится твоя жизнь.

Алисса изумлённо замерла. Пожалуй, он был первым человеком, чьи мысли полностью соответствовали её собственным. Все остальные советовали ей мириться и терпеть: не от злобы, а потому, что сами всю жизнь только это и делали. Но Маркус смотрел на жизнь по-другому: он явно был не из тех, кто стал бы безропотно терпеть и жаловаться на жизнь.

Маркус остановил такси и открыл перед ней дверь.

– Уиллоу стрит, 5, – сказала Алисса водителю и оглянулась на путника. – А ты?..

– Мой дом неподалёку. Я пройдусь пешком.

Она кивнула, направилась в машину, но в последнюю секунду ею овладел странный порыв. Чем он был продиктован – собственными чувствами, романтичной обстановкой или алкоголем – Алисса и сама бы не осмелилась ответить. Она бросилась к Маркусу, приподнялась на носках и прижалась губами к его губам. Всего на миг. Но какой же сладостный это был миг!

Они больше не сказали друг другу ни слова. Она быстро уехала. Он смотрел ей вслед, засунув руки в карманы и безмолвно улыбаясь.

Глава 4. К чему ведут перемены

Ночью Алисса толком не спала. Её мысли всецело были заняты произошедшим. Воспалённый девичий ум не позволил ей, прижавшись к подушке, просто взять и уснуть. Несколько часов подряд, до самой зари, она проматывала в голове эту нежданную встречу.

Конечно же, Маркус был идеалом женских грёз. Привлекательный, наблюдательный, харизматичный, галантный – и при этом необыкновенно отстранённый, прохладный, таинственный. Он достаточно много узнал о ней – но о себе-то не рассказал ни слова! Впрочем, она ведь даже и не пыталась спросить. Алисса не знала о нём ничего, кроме имени. Ах, ну да, ещё он был частым гостем в том баре и жил неподалёку от порта.

– И ещё он прекрасно целуется, – пробормотала она. Этот факт имел особое значение.

Алисса потеряла всякую надежду уснуть и поднялась за два часа до будильника. В ней вдруг проснулось вдохновение. Она приготовила кофе и села рисовать вид из окна. Ей удалось оживить унылый пейзаж буйством красок, и реальность в кои-то веки перестала быть такой холодной и безобразной.

По дороге на работу девушка всё обдумала. Несколько месяцев назад она начала откладывать деньги «на всякий случай». Не бог весть что, но на пару-тройку месяцев скромной жизни ей бы хватило. Возможно, ей удастся найти новый заработок, и новое дело действительно начнёт приносить удовольствие. В крайнем случае, Алисса всегда может обратиться за помощью к матери.

Она оставила одежду в гардеробной, поздоровалась с коллегами и нашла взглядом Лизетт. Та, не моргая, смотрела в экран и громко зевала. Под глазами виднелись синеватые круги, волосы походили на воробьиное гнездо. И самым печальным было то, что почти все здесь именно так и выглядели.

– Доброе утро, – сказала Алисса.

– Доброе, – ответила начальница, едва ли на неё взглянув.

– Лизетт, я увольняюсь.

Ответом ей послужил ошарашенный взгляд. «Стоило уволиться, чтобы перестать быть для неё пустым местом», – беззлобно подумала девушка. Было забавно наблюдать за попытками начальницы сохранить самообладание и договориться с ней. Лизетт пригласила её в переговорную и принялась расспрашивать о том, что же послужило причиной её решения. В глубине души Алиссе хотелось высказаться абсолютно честно. Но правильнее было избежать ссоры и проявить тактичность, и потому она ответила лишь одно:

– Эта работа мне не подходит.

Но Лизетт не собиралась так просто сдаваться. С тем же рвением, с каким ранее она намекала на её профнепригодность и плохие знания, она принялась убеждать её остаться. Поняв, что прямота здесь не сработает (Алисса хладнокровно стояла на своём), женщина воспользовалась явной манипуляцией.

– Мы пошли тебе навстречу! Мы не хотели тебя брать, но специалист отдела кадров настоял! Ты хуже всех справлялась на обучении, мы подстраивались под тебя и помогали во всём! Мы потратили на тебя уйму времени!

– Я это прекрасно понимаю, – холодно ответила та, сдерживая гнев. – Я тоже потратила на вас уйму времени. И, если уж я была так плоха, вы могли просто отказать мне.

Чем сильнее Лизетт пыталась на неё надавить, тем решительнее Алисса сопротивлялась. Ей хотелось удрать из этого здания как можно скорее. Лизетт сдалась и, уязвлённая поражением, направила её в отдел кадров. Процесс увольнения занял около часа. Весть о её уходе распространилась быстро: на лицах проходивших мимо коллег было написано крайнее любопытство, растерянность и, как ни странно, зависть.

Алисса покидала это место со спокойным сердцем. Она знала, что будет скучать по перерывам на кофе, глупым жалобам и местным шуточкам. И, конечно же, знала: уход отсюда – лучшее её решение за последние месяцы.

– Беги и никогда не возвращайся, – мудро изрёк Марти, столкнувшись с ней в холле. Они попрощались и пожелали друг другу удачи.

Впервые за прошедшее время на улице пахло свободой. Алисса направлялась домой пешком: ей хотелось насладиться сполна этими минутами легкомысленного покоя. Впереди ждали очередные трудности с поисками работы. Но сейчас она имела полное право отдохнуть и побыть наедине со своими мыслями.

***

Маркус сидел на ступеньках её дома. Его задумчивый взгляд был обращён в сторону. Сегодня он оделся с повседневной небрежностью: белая рубашка, джинсы, ветровка. Но это не делало его менее приметным.

Он бы не заметил её прихода, если бы не услышал стук каблучков.

– Доброе утро, – сказал он. – Я не знал, во сколько ты вернёшься.

– Ты бы прождал меня до вечера?

– Я бы и не заметил, как пролетело время. Тебе помочь?

Он кивнул на забитый доверху бумажный пакет.

– Нет, спасибо, он не тяжёлый. – Она неуверенно взглянула на своё окно и вновь обратила взор к нему. – Ты хочешь…

– Я не собираюсь напрашиваться в гости. Родители воспитали меня как джентльмена, – хмыкнул он. – Поэтому я буду смиренно ждать, когда ты сама захочешь пригласить меня. Если захочешь. А сегодня я надеялся на скромную прогулку в парке. Как ты на это смотришь?

«Как будто я могу ему отказать», – подумала она про себя с насмешкой. Попросив подождать, она направилась домой. Разложила продукты, расчесала волосы, подкрасила губы. Внутри тёплым огоньком горело нетерпеливое возбуждение. Невидимая сила, неподдающаяся никакому рациональному объяснению, буквально притягивала невинную девушку к этому таинственному человеку. И она позволила себе поддаться незнакомому чувству, забыв о здравомыслии и предрассудках.

– Я уволилась с работы, – сообщила Алисса, когда они пересекли дорогу и направились к автобусной остановке. – Но ты, конечно, и так об этом догадался. Иначе бы не пришёл ко мне так рано.

Маркус пожал плечами.

– Это должно было произойти рано или поздно. Думаю, ты и сама это понимала. Ты не похожа на человека, склонного к самообману.

«И почему он постоянно прав?» – недоумённо и восхищённо подумала она.

– Расскажи мне о своей жизни, – осмелилась заявить Алисса. – Ведь я-то о тебе ничего не знаю. Ты в курсе, где я живу и кем я работаю – точнее, работала. Может, и ты поделишься занимательными фактами о себе?

Маркус приподнял брови, будто бы удивлённый её напористостью.

– Я расскажу всё, что тебе угодно. С чего бы начать? Я родился в Британии. Когда мне было пять лет, отец решил переехать в Америку. Он считал, что здесь больше возможностей для заработка. И был прав, в общем-то. Ему удалось приобрести кое-какую недвижимость, и в течение следующих лет он довольно быстро нажил себе солидный капитал. Он считал, что я должен пойти по его стопам и стать бизнесменом, частью так называемой американской элиты. Но я ослушался его. Мне всегда было плевать на деньги – возможно, потому, что мы в них никогда не нуждались. Он настаивал на том, чтобы я как минимум окончил юридический. А меня всегда влекло к искусству. Мне было двенадцать лет, когда я начал писать книги. Этим я и занимаюсь до сих пор.

– Не может быть! – воскликнула Алисса. – Так ты – настоящий писатель?

– Да, – просто ответил он, словно это было чем-то незначительным. – Этим я и зарабатываю на жизнь.

– Удивительно…

Она и сама не знала, что удивляло её больше: что загадочный красавец оказался представителем творческой профессии или что она – впервые в жизни – встретила человека, который занимался любимым делом и зарабатывал на нём. Выходит, наблюдательность и внимательность к деталям – это его профессиональные качества. Человек, пишущий хорошие книги, непременно должен уметь разбираться в людях.

Маркус проницательно взглянул на неё, но ничего не сказал.

– Получается, ты англичанин. У тебя почти нет акцента.

– Отец считает нас американцами. За двадцать с лишним лет он успел забыть о своём происхождении.

– Мой отец тоже родился в Британии. Мой дедушка был англичанином, а бабушка – итальянкой. С мамой всё проще – она настоящая американка из Вирджинии.

– Ах, вот оно что. Итальянские корни, – произнёс Маркус оценивающе. – Что ж, теперь мне ясно, откуда в тебе такая жгучая красота. Что такое? Не говори, что я тебя смутил.

Алисса отвела глаза, чтобы не видеть его насмешки, и сама невольно улыбнулась.

– У тебя талант: ты постоянно заставляешь меня краснеть.

Тем временем они уже добрались до парка. Зелень листвы ослепляла глаза. Тут и там слышался рёв газонокосилок. Вокруг журчащего фонтана с ангелом расположилась толпа туристов в сопровождении пожилого экскурсовода.

– Ты – само очарование, знаешь? – с улыбкой проговорил Маркус и коснулся губами её волос. Она почувствовала, как его сильная рука обхватила талию, и бездумно прижалась к нему.

Что-то проснулось в ней – что-то решительное, дерзкое, лукавое и игривое. Она приподнялась на носках и прошептала ему на ухо:

– Признайся честно: ты хочешь меня соблазнить?

– Это ты соблазняешь меня. Кажется, сама того не ведая.

Обычно прохладные глаза словно загорелись огнём. Его лицо чуть ожесточилось. В нём появилась страсть, необъяснимая и дикая. С ощущением полной власти над девушкой он прижал её тело к своему, обхватил мягкие бёдра и принялся целовать. Необузданная страстность вмиг передалась и ей. Алисса издала тихий стон, когда он укусил её, но не стала останавливать, а лишь запустила пальцы в мягкие волосы и прижалась сильнее к горячему телу.

Они вовремя вспомнили, что находятся здесь не одни. Маркус и Алисса с трудом оторвались друг от друга и наткнулись на заинтересованные взгляды туристов. Парочка целующихся интересовала гостей города гораздо больше древнего фонтана, о котором с таким вдохновением вещал старенький гид.

– Прошу прощения, – проговорил Маркус. – Мы уже уходим.

Алисса едва сдерживала смех. Выйдя за ворота, они вдвоём смеялись в голос. Но он быстро посерьёзнел. Отвёл её в ближайший проулок – подальше от чужих глаз – и коснулся пальцами влажных губ.

– Я отдал бы всё, чтобы продолжить. Ты сводишь меня с ума.

– Я никогда… никогда не испытывала ничего подобного. Я никогда себя так не вела.

Маркус мягко прижал её к стене, распахнул пальто и начал целовать шею. Алисса податливо откинулась назад и беззвучно застонала. Она и сама медленно начала сходить с ума: от горячих губ и языка, властных рук на бёдрах, тихого дыхания… Безумие охватывало девушку с головы до ног, словно змея, и у неё практически не оставалось сил на отпор.

– Подожди… Маркус… это неправильно… – тихо шептала она, обнимая шею.

– Ты хочешь, чтобы я остановился?

Алисса прекрасно знала, чего хотела больше всего в это сладостное мгновенье, но лучше было об этом умолчать. Внезапно их обоих прошибло холодом – с неба хлынул ливень. Пронизывающая до костей ледяная вода остудила их пыл. Схватившись за руки, они рванули под козырёк ближайшей булочной. Остальные пешие горожане делали то же самое: кто-то в панике бежал по тротуару, прикрывая голову газетой или бумажным пакетом, а кто-то искал временное убежище под крышами магазинов и кафе.

Алисса высунулась из-под козырька на мгновенье и вскрикнула. А затем рассмеялась – по-ребячески, глупо и легкомысленно.

– Не знаю, в чём причина твоего веселья, – заметил Маркус. – Если только ты не мечтала оказаться посреди великого потопа.

Под их козырёк пробились ещё трое людей. Алисса отстранилась от них и доверительно сказала ему:

– Однажды я уже попала в такой потоп. Это был день перед экзаменом по литературе. Я пошла в библиотеку за книгами, а, когда вышла, разразился страшный дождь. Двадцать минут я простояла под крышей магазина вместе с такими же счастливчиками. А затем решилась бежать. Вода доставала до самых лодыжек. Я прибежала домой мокрая, вода струилась ручьём. А вот книги, как ни странно, остались целыми и невредимыми.

– Понятно. Значит, ты уже знаешь, как себя вести в экстремальных ситуациях, – похвалил он. – И что, думаешь, нам делать сейчас?

– Первым делом – найти лодку. Минут через двадцать город превратится в болото, и чем дольше мы здесь стоим, тем меньше у нас шансов выжить, – драматично ответила она.

– Может, мы успеем построить плот? Здесь недалеко есть строительный магазин.

– А ты сообразительный, – одобрительно кивнула Алисса.

– Ладно, – осклабился Маркус. Прищуриваясь, он оценивал обстановку на улицах: кажется, она не внушала особого оптимизма. – Не будем терять времени. Моя квартира в десяти минутах отсюда. Если повезёт, поймаем такси. Если же нет… будем надеяться на чудо.

Алиссу смутила мысль о его квартире. По правде, она не была готова побывать у него в гостях. Но ситуация и впрямь была экстремальной. Дожди в городе могли длиться часами и днями. Во время последнего ливня жители сидели дома почти безвылазно около недели. Опаснее дождя был только беспощадный ветер, сносивший всё на своём пути: от мусорных баков и пластиковых столиков до рекламных вывесок и автомобилей.

– Итак? – Маркус взглянул на неё вопросительно.

В его серых глазах, казалось, отражалось полное понимание всех её тайных сомнений.

– Идём, – ответила она непоколебимо.

Не сговариваясь, они взялись за руки и понеслись навстречу разбушевавшейся стихии. Уже через минуту оба промокли до нитки. Тротуары пустовали: кроме них, никто не осмелился на отчаянный побег из безопасных убежищ. Алисса смеялась, пробегая мимо изумлённых и неодобрительных лиц незнакомцев.

На пешеходном переходе она поскользнулась и рухнула в лужу. Маркус подхватил её за талию и больше не отпускал. Казалось, в этом огромном сером мире не осталось ни единой живой души, кроме этих отчаянных.

Они смогли преодолеть дикие порывы ветра и потоки ледяной воды за минуты. Но эти минуты пролетели для них, как часы. Маркус завёл её, дрожащую, в вестибюль величественного многоэтажного здания. Алисса облегчённо вздохнула: здесь было сухо, тепло и безопасно, а о дожде напоминали лишь раскаты грома. Стены украшали сдержанные пейзажи, полы устилали красные ковры. С одного взгляда становилось ясно: среди здешних жильцов нет представителей обычного рабочего класса. Такое жильё могли себе позволить только люди с приличным заработком – юристы, врачи, учёные, деятели искусства или владельцы магазинов.

На лифте они добрались до последнего – одиннадцатого – этажа. Маркус пригласил её в квартиру с номером 215 и закрыл дверь на ключ. Алисса уже достаточно согрелась, чтобы ощутить неловкость ситуации.

– Проходи, – сказал он. – Сними пальто.

Она послушно повесила пальто на вешалку и принялась оглядываться по сторонам. Да, это роскошное жилище мало походило на её скромную квартирку в неблагополучном районе. Квартира оказалась студией: кухня, гостиная и спальня представляли одно помещение, обставленное изысканно и просто. Небольшой обеденный стол, шкаф со старинной резьбой, телевизор в дальнем углу, диван и два уютных кресла. Напротив окна – рабочее место с компьютером. У стены посередине – маленький камин. Больше остального внимание привлекала кровать – просторная, с чёрным балдахином из бархата и изящным изголовьем в виде виноградных лоз.

– Здесь… очень красиво, – произнесла она хрипловато.

Маркус словно не услышал её.

– С тебя вода течёт ручьём, – сказал он и вручил ей мягкое полотенце. – Возьми. Иди в ванную. Тебе нужно согреться.

– А ты?

– За меня не беспокойся. Я зажгу огонь в камине. Иди, не то подхватишь простуду.

Она в смущении направилась в ванную. Дрожа, сняла липкую от воды одежду, забралась в ванную и принялась согреваться под струями воды. Ледяной холод стихии быстро отступил, и на смену ему пришло тёплое блаженство. Первые минуты Алисса пребывала в дурманящей апатии. Лишь окончательно согревшись, она наконец осознала, где находится, и румянец стыда прилил к её щекам.

Когда она выключила воду, раздался стук в дверь.

– Мне нужно отойти в магазин, – сказал Маркус. – В моём холодильнике нет ничего, кроме банки колы и пачки пасты. Я не был готов к приёму гостей.

– Может, не нужно никуда ходить? – высказалась она, внезапно смутившись своей наготы – хотя он и не мог её видеть.

– Я скоро вернусь. В случае чего, найду лодку, – пообещал он. – Да, я оставил халат на кресле. Можешь повесить свою одежду на сушилку.

Алисса не стала спорить. Он явно привык стоять на своём и не спрашивать чужого мнения.

Девушка дождалась, когда захлопнется входная дверь, обернулась в полотенце и выскользнула в комнату. На кресле и впрямь лежал махровый халат. Её собственные вещи, оставленные на сушилке, можно будет надеть лишь через несколько часов. Зная, что альтернативы нет, Алисса завернулась в халат. По телу пронеслось какое-то пьянящее волнение; она осматривалась вокруг робко и осторожно, словно лань, забредшая в незнакомую чащу.

Ей хотелось узнать своего таинственного знакомого поближе, но в то же время она страшилась внезапного разочарования. Что, если Маркус окажется совсем не таким, каким она его воображала? Что, если глупые фантазии снова завели её не в ту сторону?

Алисса отбросила дурные мысли и принялась за исследование жилища. Первым привлёк внимание пылающий очаг, быстро распространявший тепло по всей квартире. На камине обнаружились две фотографии в рамке. На первом фото красивая темноволосая женщина, смеясь, держала на руках мальчика лет двух-трёх. Он был одет в синий камзол и смотрел в камеру с очень серьёзным видом. Алисса узнала Маркуса почти сразу – по взгляду и задумчивому выражению лица. А женщина, судя по не слишком явному сходству черт, была его матерью. На втором фото взрослый и вполне узнаваемый Маркус играл на гитаре на пляже. Позади него виднелись бирюзовые волны и рассветное солнце. Он смотрел в камеру с чуть заметной улыбкой, и по одной этой улыбке можно было догадаться, что он испытывал некие чувства к фотографу; но в глазах его меж тем виднелась усталость и горесть. Судя по дате на обороте, фото сделали около трёх лет назад.

За одной из фотографий Алисса обнаружила ещё один снимок – без рамки. Он был помят, припорошен пылью и, кажется, давно забыт владельцем. На снимке обнаружилась красивая девушка с длинными каштановыми волосами. Лёгкое красное платье едва прикрывало бёдра, в волосах красовалась белая орхидея. Она не выглядела ни радостной, ни счастливой, и её надменная порочная красота не могла компенсировать отсутствие улыбки.

Алисса не сомневалась: Маркуса с этой девушкой связывали отношения. Интуиция подсказывала, что всё было довольно серьёзно. А затем что-то произошло. И всё закончилось. Алиссе казалось, что на Маркусе этот разрыв отразился гораздо сильнее, чем на девушке. В лице незнакомки, привлекательном с эстетической стороны, угадывалась редкостная бесчувственность. Должно быть, она причинила ему много боли.

Алисса услышала скрежет ключа в замке и вернула фотографию на место.

Глава 5. Двое посреди потопа

Маркус вернулся с двумя пакетами продуктов наперевес. Он предусмотрительно надел куртку с капюшоном, но даже это не спасло его от ненастья. Он отряхнулся – от него пахло дождём – и разом стащил насквозь промокшую верхнюю одежду. Только тогда Алисса заметила фиолетовую гематому на влажной щеке.

– О, боже. Откуда это? Ты поранился?

Маркус, удивлённый, коснулся синяка, словно только что о нём вспомнил. Затем непринуждённо ответил:

– Вот оно что. Теперь ясно, почему продавщица из супермаркета смотрела на меня как на гангстера. На улице настоящая буря. Пока я пытался перейти улицу, прислушиваясь к интуиции, в меня что-то врезалось. Не удивлюсь, если это была птица.

– Ох, – протянула она. Масштаб бедствия пугал её. – Нужно приложить что-нибудь холодное.

Но Маркуса, казалось, меньше всего волновало это увечье. Он смерил её быстрым взглядом и заметил:

– Тебе этот халат идёт гораздо больше, чем мне. Извини, но у меня вряд ли найдётся что-то более подходящее. Сомневаюсь, что тебе понравится расхаживать в моей рубашке.

Алисса ехидно прищурилась. В ней вновь проснулось необъяснимое нахальство.

– Я могу укутаться в занавеску на манер греческой тоги. Как тебе?

– Ты же не думаешь, что я стану тебя отговаривать?

«Ладно. Ничья», – решила она про себя. Усмешка на его лице не давала ей покоя.

Он ускользнул в ванную. Алисса, пытаясь себя занять, принялась разбирать продукты. Обычно она не вела себя так свободно в чужих домах: негласный кодекс гостя запрещал излишнюю фривольность. Но здесь она быстро освоилась, к тому же, хозяин этого дома вряд ли предъявит ей претензии за помощь.

Она быстро поняла, что и где лежит, и складывала продукты в соответствии с существующей системой. Овощи и фрукты быстро отправились в холодильник вместе с мясом и яйцами, спагетти и воздушные хлопья – на полку, сладости и специи – в отдельный навесной шкафчик.

– Ты голодна?

Маркус успел переодеться в футболку и брюки. С взлохмаченных светлых волос капала вода. Алисса невольно залюбовалась: он не прикладывал ни малейших усилий, чтобы выглядеть так небрежно-привлекательно. Ей захотелось коснуться сильных изящных рук, провести пальцами по волосам, приникнуть поцелуем к холодным губам…

– Я… голодна, – проговорила она, не зная, куда упрятать свои постыдные мысли.

Маркус приблизился к ней. От него пахло ментолом и дождём. Алисса бездумно приложила руку к распухшей щеке. Он прикрыл глаза, успокоенный холодом её пальцев, а затем приложился губами к тонкому запястью. Они смотрели друг другу в глаза неотрывно: в них отражалось всё, что невозможно было произнести вслух.

– Не бойся.

Маркус приник к длинным волосам, вдыхая их запах. Впервые девушка так отчётливо ощутила мужское желание обладания. Он хотел, чтобы она была его, только его. Алисса всегда проявляла своенравие и независимость, когда дело касалось мужчин. До него никто не посмел прикоснуться к ней и изъявить свои права.

Но он… то, что происходило между ними двумя, не поддавалось никакому логическому объяснению. Их связывало нечто большее, чем мимолётное желание или ранняя привязанность, которую принято считать любовью с первого взгляда. Невидимая нить объединяла не их тела, не бренные физические оболочки, но души. Разве могли они сопротивляться силе, что была выше их обоих?

Маркус целовал её шею под тихое прерывистое дыхание. Алисса, откинув голову, пропускала пальцы сквозь волосы. Женское тело беззвучно трепетало от неведомого волнения. Когда он скользнул к поясу её халата, разум девушки чуть прояснился. Она резко остановила его.

– Что такое? Что-то не так? – прохрипел Маркус неразборчиво.

Алисса тяжело задышала и почувствовала подступающие слёзы.

– Я…

– Тихо. Тихо. – Он прижался щекой к её щеке и поцеловал. – В чём дело?

Она отвела взгляд и собралась с духом, чтобы сказать:

– Маркус, я не… У меня никогда не…

– Ты никогда не была с мужчиной, – договорил он спокойно. Она с облегчением обнаружила, что в его словах нет ни осуждения, ни насмешки. Алисса глубоко стыдилась своей неопытности, а он не счёл это чем-то ужасным и ненормальным – просто принял как факт.

Маркус обнял её ещё крепче.

– Всё будет хорошо. Ты можешь мне доверять.

Алисса обвила его шею руками и впилась в губы так страстно, что они оба едва удержались на ногах. Маркус без слов взял её на руки и отнёс в постель. Он занавесил окно, и в комнате воцарилась полутьма. Девушка в очередной раз испытала облегчение. При свете дня ей было бы куда страшнее; а вот тень как раз создана для того, чтобы обнажать пороки.

Маркус уложил её на подушки мягкими поцелуями. Они оба тихо стонали, не в силах друг другом насытиться. Его руки буквально за секунды избавили девушку от ненужного одеяния. Поняв, что тело полностью обнажено перед ним, она поджалась. По коже скользил холод… и его взгляд. Он первый из мужчин любовался нетронутым женским телом, словно оно было вершиной совершенства.

– Ты так красива…

Алисса вздохнула. Он коснулся губами шеи и скользнул ниже… ещё ниже… Его ласки были так приятны телу, что хотелось кричать. Маркус целовал её грудь, живот, ключицы, а она изгибалась от незнакомого удовольствия, закрыв от стыда глаза. Прикосновения мужских губ будоражили девственную кожу, и следующие минуты казались фантастическим сном. Но Маркус пробудил её.

– Прелесть моя, – позвал он и поцеловал её в лоб. – Помоги мне раздеться.

Алисса приподнялась и стянула с него футболку. Её собственное тело пребывало в расслабленном возбуждении. Она перестала бояться. И не смутилась, когда мужчина предстал перед ней полностью обнажённым. Ровно таким она его и представляла – стройным, крепким и сильным. Совершенным.

Маркус вновь навис над ней, и она почувствовала его твёрдую плоть, прижавшуюся к животу. Он взял её руку и положил прямо туда. Впервые в жизни она ощутила крепость мужского достоинства в своих руках. Не нужно было спрашивать – его желание читалось в глазах. Алисса осторожно, изучающе провела пальцами по нежной горячей коже, и лицо его исказилось. Это была не боль – удовольствие, граничащее с ней.

Ему стоило огромных усилий оторваться от неё. И, хотя он отвернулся, девушка заметила блеснувшую во тьме квадратную упаковку.

– Ложись, – сказал он мягко.

Алисса послушалась. Он устроился над ней, и девушка осторожно обняла руками его спину.

Острая боль пронзила всё тело, когда он вошёл в неё. Она, разумеется, ожидала боли – но никто не говорил, что это ощущение будет граничить с пытками. Глаза застили слёзы.

– Тише, Лисса. – Девушка ощутила успокаивающий поцелуй на губах. – Тише. Нужно немного потерпеть.

Она кивнула, глядя ему в глаза. Маркус старался быть предельно аккуратным и терпеливым. Он двигался медленно, размеренно, вопреки желаниям плоти: давал ей возможность привыкнуть к новым ощущениям. Алисса утыкалась в его шею и сдерживала себя от криков.

Спустя несколько минут боль потеряла остроту и медленно начала сменяться удовольствием. Тело девушки перестало сопротивляться и поддалось неведомому ранее ощущению. Маркус почувствовал это и позволил себе забыть о деликатности. Его движения стали резкими, нетерпеливыми. Но Алисса и не думала останавливать своего любовника. Каждую секунду она почти умирала от неописуемого наслаждения и воскресала вновь.

Обоими овладело первобытное желание. Он больше всего хотел обладать этой женщиной, а она – быть обладаемой им.

В конце Алисса была так измотана, что не могла даже шевельнуться. Буря, снизошедшая с небес, совершенно опустошила её. Прошлые условности потеряли для неё всякое значение. Ничто больше не имело смысла, кроме любви и удовольствия.

Она уткнулась в плечо Маркуса и уснула под его тихое размеренное дыхание.

Глава 6. За три минуты до полуночи

Алисса очнулась глубоким вечером. В синих сумерках улиц мерцали фонари. Дождь не закончился, но немного успокоился и теперь тихо нашёптывал горожанам заунывные песни.

Она приподнялась на постели, и по телу прокатилась волна ноющей боли. Девушка сморщилась и коснулась ладонью соседней подушки. Маркуса не было, вместо него – лишь смятая простынь… и свёрнутый альбомный лист. Записка. «Скоро вернусь», – гласила она. Алисса бездумно прижала её к груди. Воспоминания захлестнули её, и она в смущении приложила ладони к щекам. Неужели это и правда произошло наяву, а не во сне?

Она словно пребывала в любовном мороке – иначе как объяснить всё, что она вытворяла и позволяла с собой вытворять? Алисса никак не могла ожидать от себя ничего подобного. Она всегда старалась контролировать себя и не поддаваться всплескам чувств. Но то был не всплеск – шторм. И этот шторм снёс все былые условности и правила, которые ограничивали её жизнь ранее. А Маркус… как она теперь сможет смотреть ему в глаза?

Она уткнулась лицом в колени и засмеялась. Внезапно пришло понимание: она не совершила ничего постыдного. Всё прошло прекрасно. Ей невероятно повезло. Редко девушки оставались довольны своим первым опытом – просто потому, что выбирали не тех парней. А Маркус был чудесным. Она бы даже поблагодарила его, да ведь он только посмеётся над ней.

Алисса поднялась и натянула халат. Первое, что следовало сделать – сменить постельное бельё. Она аккуратно сложила простынь, наволочки и одеяло и отправила их в корзину. В шкафу быстро нашёлся новый комплект – очень качественный и по виду весьма дорогой. Очевидно, хозяин дома ценил комфорт и красоту во всём. Редкое качество для мужчины. Алисса внимательно изучала все детали – частички пазла, приоткрывающие завесу тайны над личностью Маркуса.

Она быстро приняла душ, стараясь не обращать внимания на ноющую боль ниже живота. Одежда успела высохнуть. Переодевшись, Алисса изучила содержимое холодильника. Она не могла знать, когда Маркус вернётся, и решила приготовить еду на скорую руку. На ум пришёл банальнейший вариант – омлет. Мгновенно нашлись несколько яиц, молоко, немного бекона, сыр и щепотка перца. Алисса взбивала, нарезала, натирала и жарила, одновременно напевая под нос незамысловатую песенку.

Когда Алисса выключила плиту, входная дверь распахнулась. Маркус встряхнул головой, разбрызгивая капли дождя. Девушка замерла, поймав его взгляд – по телу прокатилась волна стыда.

– Ты проснулась, – констатировал он, мимолётно улыбнулся и втянул носом воздух. – В этой квартире давно так вкусно не пахло. Ты решила поразить меня кулинарным талантом?

– Это всего лишь омлет. Я решила, что ты не будешь против, если я здесь немного похозяйничаю, – объяснила она чуть смущённо. – Ты же не против?

Он снял мокрую куртку и поставил на стол бумажный пакет.

– Вовсе нет.

Маркус прижался губами к её затылку. Алисса вздрогнула. Прикосновения нежной привязанности пока что были непривычны для неё. Но в этом жесте он выразил свои собственные чувства, те, о которых не хотел говорить вслух. Она нашла его ладонь и положила голову на его плечо.

– Всё в порядке? – спросил он, поглаживая длинные волосы.

– Да. – Она бы ни за что не произнесла этих слов, глядя ему в глаза. – Я хотела сказать, что я… ты… всё было прекрасно, и я благодарна тебе за…

– Тс-с. Всё было чудесно. Нам обоим было хорошо. Не нужно больше ничего говорить.

Алисса нашла в себе силы поднять на него взгляд. В следующий миг их губы соприкоснулись. Они быстро оторвались друг от друга, будто зная: если страсть охватит их снова, они уже не смогут остановиться.

– Я принёс круассаны. – Он распахнул пакет, и их окутал волшебный запах слоёной выпечки с шоколадом. – Ты пьёшь чай или кофе?

Большинство американцев не задавались таким вопросом. Неважно, шла речь о завтраке, бранче или обеде, почтительные к гастрономическим традициям жители Америки останавливались на кофе. Более того, у многих из них дома не нашлось бы и пачки чая.

– Я люблю и то, и другое, – сказала она. – Но чаще, наверное, выбираю чай.

– Я тоже. – Маркус преподнёс ей початую упаковку индийского чёрного чая. – Что бы там ни говорил мой отец, в душе мы всё равно остались британцами. А у британцев, как известно, любовь к чаю – в крови.

Алисса, обняв себя руками, наблюдала, как он отмеривал чайными ложечками чай, высыпал его в пузатый чёрный чайничек и заливал горячей водой. Каждое движение сильных изящных рук было тщательно выверено. Простые бытовые действия в его исполнении перевоплощались в истинное искусство.

– Мой отец любил чай. А мама терпеть не могла. Американка до мозга костей, – хмыкнула она.

– Я читал, что средний американец выпивает до четырёх чашек кофе в день, – сообщил он. – Но реальность гораздо более пугающая. Некоторые из моих знакомых писателей пьют его литрами, и при том – вместо воды.

– Может быть, кофе помогает им обрести вдохновение?

– Вдохновение – нет. А вот недосып – да, – хмыкнул он.

– Ладно. Если мы устроим чайную вечеринку, то их не позовём, – решила Алисса.

Маркус удовлетворённо кивнул – словно идея с чайной вечеринкой пришлась ему по вкусу – и разлил чай по красивым узорчатым чашкам. Пока он делал тосты, Алисса разложила омлет по тарелкам.

– Очень вкусно, – обнаружил он с лёгким удивлением. – Если я попытаюсь приготовить нечто подобное, в доме начнётся пожар.

– Это обычный омлет. Ничего особенного, – неловко ответила она. – Просто яйца, молоко, сыр и ветчина. Ну, и немного перца. Я видела у тебя кучу специй, но сам ты, получается, не готовишь?

Ей не понравилась перемена в лице Маркуса. На несколько секунд серые глаза стали опустевшими. Он, было видно, растерялся, и первые секунды не знал, что ответить.

– Нет, – наконец выдавил он. – Здесь давно никто не готовил. Максимум, на который я способен – сварить пасту или разогреть готовую еду.

Ей стало очевидно, что у него нет желания разговаривать на эту тему. Женская интуиция подсказала: это было как-то связано с прошлыми отношениями. Вероятно, бывшая девушка – девушка с фотографии – когда-то готовила ему еду на этой самой кухне.

«Почему ему так больно об этом вспоминать? – думала Алисса и тактично помалкивала при этом. – Может, эта любовь ещё не отпустила его? Он по-прежнему что-то к ней чувствует к ней? Но он так нежен со мной… впрочем… может, он просто не хочет о ней вспоминать».

– Спасибо за завтрак, – поблагодарил Маркус и принялся убирать со стола.

Она растерянно хихикнула:

– Сейчас же вечер.

– Вечерний завтрак, – невозмутимо ответил он.

Алисса вглядывалась в вечерние сумерки. Улица пустовала: люди укрывались от непогоды в домах. Дождь не хлестал с прежней силой, а тихонько моросил по крышам. Только ветер выл заунывно, разнося по дорогам остатки мусора.

– Наверное, мне пора домой, – сказала она, когда шум воды утих. – Дождь почти закончился.

– Если хочешь. Или можешь остаться, и мы с тобой посмотрим какой-нибудь фильм. – На его губах появилась тонкая улыбка. – У меня есть старый dvd-проигрыватель. И куча фильмов.

– Ты опять пытаешься меня соблазнить? – лукаво поинтересовалась Алисса.

– Ты забыла, что это ты меня соблазняешь.

Ей ничего не оставалось, кроме как рассмеяться. Она в самом деле была не прочь остаться, но ей совершенно не хотелось навязывать Маркусу своё присутствие. Однако он и сам не желал отпускать девушку так просто.

Он мгновенно распознал её безмолвное согласие и принёс коробку со стопкой dvd-дисков.

– Не знала, что кто-то ещё смотрит фильмы на проигрывателе, – заметила она, перебирая прямоугольные упаковки с красочными иллюстрациями. – Никто из моих знакомых, кажется, вообще не в курсе, что это такое.

– Моему проигрывателю почти двадцать лет, – ответил Маркус. – Мама купила его на мой День рождения. Мне исполнялось десять. Все эти диски годами копились в моём шкафу. Это лишь малая часть моих сокровищ.

Алисса сдержала улыбку. Несмотря на всю свою внешнюю холодность и небывалую, не соответствующую возрасту, серьёзность, в душе его сохранилось что-то ребяческое. Это часть, тщательно укрытая от чужих глаз, бережно охранялась от чьего-либо вмешательства.

– «Неспящие в Сиэтле», «Побег из Шоушенка», «Зелёная миля», – она перебирала диски один за другим. – У тебя хороший вкус. О! «Убей меня нежно»! Вот тут ты меня удивил.

Маркус изобразил полную невозмутимость:

– Не представляю, как этот диск сюда попал, – заявил он. – Уверен, мне его подбросили.

Она с пониманием покивала ему, едва сдерживая смех. Затем её взгляд упал на живописную иллюстрацию, изображающую красивую женщину в объятиях мужчины. Упаковка была порядком потёрта, но в уголке блестела нетронутая лицензионная наклейка.

– «Унесённые ветром»! Это же классика американского кинематографа! – восторженно воскликнула Алисса. – Этому фильму почти сто лет! Актёры, снимавшиеся в этом фильме, уже давно умерли.

– Но искусство живёт вечность, – сказал Маркус. – Может, посмотрим его в следующий раз? Он идёт почти четыре часа.

– Да, ты прав. К концу фильма я, наверное, буду спать беспробудным сном. А ты бы что хотел посмотреть?

Маркус нашёл в стопке диск с молодым Брюсом Уиллисом.

– «Цвет ночи». Это психологический триллер. Весьма интересный и… пикантный, – ехидно прищурился он. Это заставило её насторожиться.

– Насколько пикантный?

– Достаточно.

Фильм был весьма насыщен эротическими сценами – это становилось понятно по довольному выражению лица.

– Ну, ладно уж. Если что, я буду закрывать глаза, – решила она.

Ответом ей был громкий хохот. Алиссе и в голову бы не пришло, что Маркус способен так смеяться. Прошло около минуты, прежде чем мужчина окончательно успокоился.

– Ты просто поразительна, – заявил он, вдоволь выплеснув чувства. И вскоре вновь стал обычным собой – спокойным, сдержанным и чуть отстранённым.

Фильм понравился ей с первых минут. Несмотря на логические прорехи и несостыковки в сюжете, смотреть его было интересно. Наличие эротических сцен с главным героем придавало исключительную остроту картине. Несмотря на собственное обещание, Алисса не закрывала глаза. Было приятно смотреть на красивые тела, переплетённые в страсти – пусть и довольно неловко в присутствии Маркуса. Но он вёл себя вполне обыденно, не пытался её смутить – только улыбался иронично, словно ему были известны все мысли в её голове.

Когда закончился фильм, часы показывали три минуты до полуночи. Маркус коснулся её плеча.

– Ты не хочешь спать?

– Нет. Не хочу.

Неожиданно даже для себя самой Алисса прильнула к его губам и поцеловала. По правде, она хотела сделать это ещё в начале фильма, но природная сила воли вкупе с робостью не позволили. Маркус положил руки на её спину и скользнул ниже. Почувствовав прохладные ладони на обнажённой коже, она издала стон.

Маркус уложил её на диван и принялся стаскивать одежду.

– Подожди, – прошептала она, с силой оторвавшись от него. – Выключи свет.

Он вздохнул, но исполнил её просьбу. В спасительной полутьме Алисса чувствовала себя гораздо свободнее и увереннее. В темноте прекрасный любовник не мог увидеть румянец на её щеках, её глаза и некоторые изъяны тела. Пусть она навсегда останется для него прекрасной… никто ведь не мог знать, что произойдёт завтра? Сегодня они проводят прекрасный день и занимаются любовью, а завтра… если завтра всё закончится? Если этот волшебный морок спадёт, они столкнутся с реальностью и навсегда расстанутся?

Алисса со страшной внезапностью осознала: эта ночь может стать завершением для их короткого романа. Её одолели страх и грусть, и – внезапно – напал приступ смелости. Она позволила страсти одержать верх. Сама сбросила с себя нижнее бельё и не стала возражать, когда Маркус принялся ласкать её шею. Девушка громко протяжно стонала, наслаждаясь жаркими поцелуями, и тело её изнывало от желания большего.

Алисса помогла ему стянуть футболку и потянулась к джинсам. Рука скользнула чуть ниже ремня и нащупала заметную твёрдость. Она уже не могла остановиться: хотелось подразнить Маркуса – в отместку за все эти пикантные сцены секса. Несколько мягких аккуратных движений привели его в неистовство.

– Лисса, – прохрипел он на выдохе. По красивому лицу пробежала судорога. – Не делай так.

– Почему?

Ещё несколько движений пальцами – и он издал разъярённый, почти звериный, рык. Красивое лицо потемнело. Маркус убрал её руку и принялся стаскивать джинсы вместе с бельём. Он был уже не в состоянии терпеть и потому быстро вошёл в податливое тело. Алисса издала вскрик и обняла его шею. Тело пронзило острым, граничащим с болью наслаждением. Она и не представляла, что может быть так хорошо.

В первый раз Маркус проявил себя с лучшей стороны: он был деликатен, нежен и сдержан. Сейчас же в нём, казалось, не осталось ни капли былого контроля. Он не считал нужным сдерживать свою страсть. Твёрдая мощная плоть внутри заставляла девушку кричать. В эти минуты она желала лишь одного: чтобы он никогда не останавливался.

Маркус запрокинул голову и издал протяжный стон. Алисса разочарованно смолкла, когда он вышел из неё.

– Прости, – он поцеловал её макушку, тяжело дыша. – Дай мне несколько минут, ладно?

Маркус положил голову на её грудь. Их тела были так близки, так неразрывно связаны, что казались единым целым. Алисса уже не могла представить, каково это – жить без него. Он – первый, с кем она познала любовь во всех её проявлениях. Они случайно познакомились, быстро привязались друг к другу и прекрасно провели этот день. Но жизненный опыт и внутренний цинизм подсказывали: эта идиллия не сможет длиться вечно.

Внутренности её будто окаменели. Алисса сдержала вздох и собралась с духом.

– Мне пора домой, – произнесла она и с трудом узнала собственный голос.

Маркус приподнял голову.

– Что? Почему?

Она раздумывала несколько секунд. Не хотелось придумывать нелепые оправдания. Он поймёт, если она скажет правду.

– Мы с тобой расстанемся. Так или иначе. Нам с тобой хорошо, но всё это… это не будет длиться вечно. Мы оба это знаем. Лучше, если мы просто разойдёмся сейчас.

Маркус сел, позабыв о собственной наготе.

– С чего ты это взяла? Кто тебе сказал, что мы расстанемся?

– Мы с тобой знакомы всего один день. И всё началось с того, что… ты и сам знаешь, – резко оборвала она. – Такие отношения не бывают серьёзными. Они заканчиваются так же, как и начинаются. Люди встречаются, прекрасно проводят друг с другом время и расстаются по обоюдному согласию. Это как курортный роман, только и всего.

– Только и всего? – переспросил мужчина запальчиво. – Только и всего? Ты думаешь, я искал развлечения на одну ночь, так? Если хочешь знать, я не из тех, кто использует наивных девиц ради удовлетворения потребностей. Я выбрал тебя, потому что почувствовал нечто… необъяснимое! А ты? Разве ты не почувствовала то же самое? Не почувствовала, что хотела бы провести со мной всю жизнь?

Исходившее от Маркуса негодование и непонимание заставляло сердце биться чаще. Алисса второпях прикрыла обнажённое тело одеялом.

– Почувствовала, – признала она спокойно. – Но ведь это… наивно, ты не находишь? Наивно думать и верить, будто человек, которого ты знаешь один день, станет твоим спутником на всю жизнь. Так не бывает. Я не хочу жить иллюзиями, не хочу себе врать.

Она опустила взгляд. Маркус приблизился к ней и приподнял подбородок – так, чтобы их взгляды оказались наравне.

– Ты хочешь, чтобы мы были вместе. Но боишься, что мы расстанемся, и это причинит тебе боль. Я понимаю, почему тебе страшно. Тебе кажется, эта боль будет так велика, что ты не сможешь справиться с ней.

Алисса не ответила: ответ читался в её глазах. Жёсткий решительный взгляд Маркуса смягчился. Он коснулся губами её лба и прижал к себе.

– Чувство… которое мы испытываем друг к другу… это не любовь, – слабо произнесла она. – Я не верю в любовь с первого взгляда. Настоящая любовь зарождается годами.

– Я не знаю, что мы чувствуем. Но, может быть, это и не важно? – произнёс он, с безмолвным наслаждением вдыхая запах её волос. – Мы хотим быть вместе – и этого достаточно. Остальное не столь важно.

Алисса, успокоенная этими словами, улеглась на подушки. Быть может, однажды они расстанутся. Но, по крайней мере, теперь она точно знала: он относился к этим отношениям не как к интрижке или любовному уикенду, для него этот день стал не менее значимым, чем для неё. И он надеялся… надеялся провести с ней всю жизнь. Услышь она это от другого человека – ни за что бы не поверила. Но Маркус казался одним из немногих людей, неспособных на столь подлое враньё.

Спустя несколько минут Маркус вновь оказался сверху. Алисса позволила избавить своё тело от одеяла и снова поддалась жарким неуёмным ласкам.

Глава 7. Серенады и старые вещи

Она проснулась с приятной ломотой в теле. В приоткрытое окно лил яркий солнечный свет. В воздухе, подобно микроскопическим звёздам, парили мерцающие пылинки. Откуда-то доносился аромат кофе, свежескошенной травы и выпечки с корицей.

Маркуса рядом не обнаружилось. Он, по традиции, оставил записку. «Ушёл по делам. Вернусь нескоро. Если захочешь домой – ключи на крючке. Увидимся вечером?».

Алисса нашла на прикроватной тумбочке ручку и написала ответ на обороте записки:

«Для начала мне нужно вспомнить, где я живу. Буду ждать».

С чувствами лёгкости и блаженства Алисса выполнила основные рутинные дела: умылась, сварила кофе, нарезала бутерброды и фрукты. Раньше все эти действия она выполняла автоматически, без какого-либо удовольствия – устало, утомлённо, буквально из последних сил. В прежнем мире всё казалось черно-серым, померкшим и безжизненным. Но тот мир исчез. Новый мир сиял солнечным светом и дарил ощущение праздничного возбуждения.

Она быстро оделась, нашла обещанный ключ на крючке, закрыла дверь и поспешила к лестнице, минуя лифт. В фойе обнаружилась куча людей. Грузчики переносили богатую мебель и предметы интерьера: старинный стол, платяной шкаф, белый рояль, камин и упакованные в бумагу картины. Толпа жильцов, сгрудившихся в кучу, с критическим видом наблюдала за ними.

– Ах, осторожно! – воскликнула, обмахиваясь платочком, состоятельная женщина в шляпе. – Это лучшая копия Рембрандта!

«Надо же. В этом доме собрались сплошь ценители искусства», – хмыкнула про себя Алисса и прошла мимо жильцов незамеченной.

Пришло время проверить телефон: больше двадцати четырёх часов она не выходила на связь. Конечно, вряд ли кто-то поднимет панику по этому поводу. Близких друзей у неё почти не осталось, а мать давно жила своей жизнью, и в её старалась не вмешиваться. За время отсутствия Алиссу успели исключить из нескольких рабочих чатов (на это она только скривилась). Сообщения от коллег также не заставили себя долго ждать:

Привет. Ты уволилась? Почему?

Хэй! Узнал, что ты решила уйти. Что-то случилось?

Не ожидала, что ты уйдёшь. У тебя хорошо получалось! Желаю удачи в поисках работы!

Алисса слегка растерялась от подобного внимания, но любезно ответила на каждое сообщение. Воспоминания о работе нагоняли лёгкую досаду. Последний разговор с Лизетт прошёл негладко, ей пришлось выслушать достаточно неприятных вещей в свой адрес. Будь она менее уверена в себе, это бы сбило её с колеи. Но она не намеревалась придавать значение злым словам, сказанным уставшей обозлённой начальницей.

Было странно вернуться в маленькую квартирку после комфортного жилища Маркуса. Раньше Алисса с чистой совестью называла свою квартиру простой и скромной; теперь приходилось признать, что скромность и бедность – это не одно и то же. Их с матерью жильё было вполне приличным, при выборе же собственного жилья девушка опиралась исключительно на своё финансовое положение. А финансовое положение её было крайне нестабильным. Тихий, но не самый благополучный район, тонкие стены, наличие асоциальных соседей – со всем этим приходилось мириться ради банальнейшего выживания.

Впрочем, было бы несправедливым считать, что финансовый вопрос так уж сильно волновал её. Она предпочитала духовные удовольствия материальным и не гналась за высокой зарплатой, престижем, отличной репутацией. По сути, Алисса жаждала только одного – душевного спокойствия.

По возвращении домой на неё напало вдохновение. Сегодня ей захотелось написать натюрморт. Она составила композицию из букета засохших цветов и вазы с фруктами. Кисть парила над листом бумаги, оживляя её разноцветными мазками. Алисса перестала думать. Разум её целиком и полностью оказался поглощён процессом.

Когда натюрморт был завершён (вполне успешно), подошло время обеда. Оказалось, что её вдохновения вполне хватит на приготовление чего-нибудь экстраординарного. После изучения единственной кулинарной книги Алисса взялась за приготовление паэльи с морепродуктами и джелато. Джелато был традиционным итальянским десертом: по сути, он представлял собой сладкие замороженные сливки с начинкой из ягод или фруктов – американцы называли его обыкновенным мороженым. Для его приготовления она взбила сливки с измельчённым сахаром до консистенции крема, замешала в контейнере с вишнёвым джемом и поставила в морозильную камеру.

Алисса заснула в кресле в обнимку с книгой. Но не прошло и часа, когда она вернулась из мира сладких сновидений в реальный. Из окна доносилась музыка: она перекрывала разговоры прохожих, шорох проезжающих машин и редкие перекликивания птиц.

– Что за… – пробубнила она и грозно высунулась в окно, готовая устроить взбучку нарушителям спокойствия.

Каково же было её удивление, когда под окнами дома обнаружился Маркус. Сегодня он был одет в кожаную куртку, джинсы и солнечные очки – словно эдакий бунтарь, бросающий вызов обществу. К плечу он прижимал старинный на вид магнитофон, из которого играла столь же старинная песня группы Foreigner:

I want to know what love is

I want you to show me

I want to feel what love is

I know you can show me…

– Ты сошёл с ума! – воскликнула Алисса, не в силах сдерживать смех. – Что ты творишь?

Маркус оставался невозмутимым и даже не думал выключить магнитофон. Очевидно, он не видел ничего необычного в том, чтобы поведать всем её соседям о своих пламенных чувствах.

– Именно так поступают влюблённые мужчины в американских фильмах, – заявил он во всеуслышанье.

– Не мужчины, а подростки, – уточнила она.

– У любви нет возраста, – отрезал он.

Случайные прохожие останавливались, чтобы поглядеть на двух «влюблённых». Соседи тоже не остались безучастными. Из окна ближайшей квартиры высунулся пожилой цветочник мистер Берг. Оценив обстановку, он присвистнул:

– Ну дела! Я будто снова вернулся в молодые годы! Знаешь, парень, а тебе очень повезло!

– Я знаю, – уверил его Маркус.

Алисса сдержала смех. Это шоу определённо следовало заканчивать. Парочка молодых людей уже успела вытащить телефоны, чтобы зафиксировать произошедшее на камеру.

– Поднимайся, – сказала она.

Кто-то присвистнул. Прохожие принялись аплодировать вслед довольному герою-любовнику.

– Не напортачь, Ромео! – мечтательно крикнул мистер Берг и скрылся так же неожиданно, как и появился.

Алисса встретила Маркуса у самой двери. Он выглядел чрезвычайно самодовольным в своих тёмных очках и с раритетным музыкальным проигрывателем в руках.

– Ты и впрямь походишь на хулиганистого романтика из фильмов восьмидесятых годов, – заметила она, пропуская его.

Он деловито кивнул и оглянулся. Алисса снова почувствовала себя неловко. Маркус был далёк от неблагополучной обстановки и наверняка ощущал себя здесь не в своей тарелке. Но если так и было, то он ни словом, ни жестом не дал этого понять.

– Я чувствую запах еды, – тоном разоблачителя заявил он, следуя за хозяйкой на кухню.

– Я готовила паэлью с морепродуктами. Ты голоден?

– Нет. Уверен, это не паэлья, а что-то другое. Ягодный пирог?

– Ах, вот ты о чём. Я делала мороженое.

Взгляд Маркуса упал на свежий натюрморт. Краски на листе только недавно подсохли. Он с полминуты изучал незамысловатый рисунок с цветами, апельсинами и грушами.

– Кажется, на тебя напало вдохновение. Это очень красиво. Ярко и свежо. Я бы повесил этот рисунок на стену в рамке. Но прежде всего мы прогуляемся. Я покажу тебе место, в котором ты никогда не была.

Алисса изобразила величайшее недоумение:

– Дай-ка подумать. Мальдивы?

– Прости, но не сегодня. Сегодня мы с тобой отправимся в прошлое.

– В прошлое? Ты что, изобрёл машину времени?

– Ты задаёшь слишком много вопросов. Излишние подробности уничтожают всю интригу, – заметил Маркус, приподняв уголки губ. И протянул ей руку. – Пойдём же.

Алисса беззвучно хмыкнула и приняла его руку. Перед самым выходом она бросила в сумку старый зонтик – так, на всякий случай.

Они отправились пешком в сторону центрального парка. Маркус шёл неспешно, вскинув голову, его светлые волосы отливали серебром на солнце. Прохожие девушки с удовольствием засматривались на него и награждали улыбками. Алисса не злилась. Внешне он был одинок и неприступен – словно мечта, которая никогда не сбудется. А женщины, как известно, обожали изводить себя подобными мечтами.

Пара остановилась у скромного двухэтажного здания с покатой крышей. Оно напоминало сельский домик в богом забытой глуши какого-нибудь северного штата. Над дверью не было ни вывески, ни указательного знака.

– Мы на месте. Добро пожаловать в прошлое, – сказал Маркус. Дверь тяжело, со скрипом, поддалась ему.

Алисса впорхнула в просторную комнату с высокими потолками и скрипучим деревянным полом. Первое, что пришло ей в голову – она по случайности забрела в музей раритетов. Здесь были собраны предметы, которыми, казалось, уже давным-давно не пользовались люди современности. Одна часть комнаты была забита старой, но добротной мебелью, в другой на маленьких полочках громоздились пирамиды из посуды, в третьей – бытовые приспособления, различные безделушки и детские игрушки. Чуть далее виднелись шкафы с рядами книг и вешалки с одеждой.

Посреди этого организованного хаоса металась пожилая женщина с бейджем администратора. Маркус обменялся с ней приветствиями.

– Это что-то типа барахолки? – догадалась Алисса. – О, боже. Такое чувство, будто я вернулась в своё детство.

Даже в хаосе было своё очарование. Здесь пахло кофе, старыми книгами и ностальгией прожитых лет. Вероятно, поэтому люди и приходили сюда: чтобы вновь почувствовать дух безвозвратно ушедшей юности.

Алисса прохаживалась между рядами вещей. Многое из увиденного казалось странно знакомым. Кресло-качалка с резными цветами на спинке – в похожей любила сиживать бабушка Аннета, прежде чем умерла. Старенький патефон, обложенный пластинками в бумажных упаковках – таким пользовались ближайшие соседи их семьи. Маленькие чашечки с золотистой каймой и пышными бутонами роз на ручках –подобные она видела в гостях у подруги матери.

– Всё это – остатки былой эпохи, канувшей в лету, – Маркус предпочёл наблюдать за ней со стороны.

– Ты часто здесь бываешь?

– Не слишком часто. Бывает, во мне зарождается желание ностальгии. Я прихожу сюда и размышляю о прошлом. Здесь мне это удаётся лучше, чем где бы то ни было ещё. Ухожу обычно с парочкой книг.

Алисса заметила на полке лакированную резную шкатулку из красного дерева. Внутри она была оббита тёмным зелёным бархатом. Местами шкатулка была поцарапана и, к тому же, не закрывалась до конца.

– Посмотри! Почему её никто до сих пор не купил? Она, наверное, старше нас с тобой вместе взятых. Я её возьму!

Когда она добралась до шкафов с книгами, Маркус присоединился к ней. Книг было великое множество. Алисса не смогла устоять перед своей страстью, взяла несколько томиков Агаты Кристи, роман Теодора Драйзера и кулинарную энциклопедию.

– Занятный выбор, – хмыкнул Маркус. Сам он предпочёл «Марию Стюарт» Стефана Цвейга и «Войну и мир» Льва Толстого.

– Кто бы говорил, – в тон ему отвечала Алисса.

– Тебе не нравится Цвейг? Или ты не в восторге от русских писателей?

– Однажды я купила книгу Цвейга. Мне совершенно не понравилось. Слишком нежно и слащаво, по-моему.

– «Нежно и слащаво»? – переспросил он. – Тебе больше нравится грубость?

Алисса прищурилась.

– Ты что, вздумал смеяться надо мной? – с угрозой поинтересовалась она.

– Возможно. А что ты мне сделаешь? – усмехнулся Маркус.

Алисса оглянулась по сторонам – убедилась, что сотрудников нет поблизости – и поцеловала его так резко и страстно, что он едва удержался на ногах. Маркус оторопел поначалу, но быстро пришёл в себя и рывком схватил за подбородок. Вторая ладонь властно, с собственнической грубостью, легла на талию. Ему определённо нравилось быть главным, и он не терпел, когда кто-то претендовал на эту позицию. Было неосторожно с её стороны так рисковать.

– Маркус… Маркус, пожалуйста… мы должны уйти…

Но он не желал останавливаться. Его глаза выглядели затуманенными, опьянёнными. Она прекрасно чувствовала, насколько сильно он возбуждён, и сама с трудом находила силы для сопротивления. По телу от низа живота распространялось дразнящее тепло, а изо рта выливались глубокие вздохи.

– Я хочу этого прямо здесь, – прошептал он ей в губы.

– Нет! – вырвалось у неё возмущённое. Колдовство первобытной похоти заметно ослабло. Она вырвалась из стальной хватки и воззрилась на него, словно учительница – на дерзкого воспитанника. – Маркус! Мы идём домой, чёрт тебя побери! Тебе ясно?!

Она схватила его за руку и повела прямиком к прилавку. Администратор смерила их удивлённым взглядом. Маркус торопливо протянул кошелёк, чтобы оплатить их покупки (Алисса решила не спорить). Они бросились из магазина вон с пакетами наперевес.

Время шло издевательски медленно. Маркус остановил такси. Путь до его дома занял меньше десяти минут. Они миновали спешащих грузчиков, суетящихся соседей и влетели в лифт перед самым его закрытием.

– Иди ко мне, – прошептал он, схватил её на руки и продолжил безумные поцелуи.

Алисса обнимала его шею и беззвучно стонала. Обоих захлестнул адреналин. Их в любой момент могли обнаружить соседи. Но страх перед раскрытием лишь придавал остроту. Они были молоды и влюблены – никакие запреты не смогли бы их остановить.

Они добрались до квартиры незамеченными и захлопнули дверь. Маркус не позволил Алиссе добраться до постели: он прижал её к стене и принялся стаскивать одежду прямо в прихожей. Его холодные губы обжигали поцелуями смуглое тело. Раздеть себя он не позволил, и, лишь расстегнув джинсы, оказался в ней. В этот раз девушка не ощутила никакой боли – только удовольствие, резкое и невыносимое. Держа её за плечи, мужчина начал толкаться внутрь. В другой раз Алисса оскорбилась бы от подобной грубости, но сейчас это только больше распаляло её. Тонкие руки обхватили сильную шею, девушка запрокинула голову в немом стоне.

– Тебе нравится? – произнёс он, схватив её за подбородок.

– Да, – прошептала она.

Её красивое лицо исказилось в неистовой истоме. Маркус почувствовал полную власть над ней и её телом. Она, несомненно, жаждала удовольствия, и, вкусив его раз, уже не могла отказаться. А он был соблазнён предоставленной властью и жаждал заполучить её всю.

– Повернись.

– Что?

Ничего не говоря, он мягко развернул её лицом к стене. Алисса опёрлась ладонями о стену. Его тело вновь прижалось к её, только уже сзади, и он вошёл в неё с ещё большей страстностью.

– Ах, – произнесла она, уткнувшись лбом в холодный камень.

Движения Маркуса стали неровными, порывистыми. Он сжимал ладонями упругие нежные груди, вбивался в послушное тело и удовлетворённо стонал. Алисса перестала справляться с наплывшими чувствами: его холодная подчиняющая жёсткость так возбуждала её, что она начала кричать. Любовник быстро заткнул ей рот поцелуем.

В этот раз Алисса первой достигла пика наслаждения. Её тело содрогнулось, на несколько секунд она перестала видеть и слышать, перестала существовать вовсе. К моменту, когда она пришла в себя, Маркус, расслабленный, прижимался лбом к её макушке и обнимал живот.

– Прости. Я не был слишком груб?

– Нет. Мне понравилось.

Они целовались, прижавшись друг к другу обнажёнными телами. Низменные желания похоти уже были удовлетворены. Они получали удовольствие от нежных поцелуев и невинных прикосновений.

– Почему я не встретил тебя раньше? – произнёс он, уткнувшись в её волосы. Алисса не знала, кого он спрашивает: её или самого себя.

Ей было хорошо в его сильных тёплых руках. Она успела забыть, каково это – жить без него. Жизнь до появления Маркуса представлялась сплошным серым полотном с редчайшими промельками счастья и радости. Он ворвался в этот мрачный мир совершенно внезапно и привнёс с собой искрящийся солнечный свет, ставший для Алиссы спасением.

Когда любовная истома спала, Алисса ощутила очередную волну стыда и прикрыла тело платьем. Маркус, напротив, никогда не стеснялся своей наготы, и лишь с едва сдерживаемой улыбкой наблюдал за её смущением.

Она ускользнула в ванную и вернулась пять минут спустя – полностью одетая. Маркус в сером халате расположился на диване и некоторое время смотрел на неё, подперев рукой лицо. С длинных чёрных волос капала вода, щёки зарумянились от тепла (или от смущения?), в глазах же застыло привычное чуть мечтательное выражение.

– Ты же знаешь, что ты красива? – спросил он.

Алисса рассудила: если бы он был уверен в этом, то не стал бы задавать вопрос.

– Я знаю, – честно ответила девушка, чуть помедлив. – Когда я была подростком, то всегда сомневалась в себе. Тем более – в своей внешности. Сейчас этих сомнений нет.

– Что заставляло тебя сомневаться раньше?

Она ощутила неприятный укол внутри. Так бывало всегда, когда она погружалась в далёкие негативные воспоминания.

– Ну… в подростковом возрасте я была полновата. К тому же, у меня были проблемы с кожей, и я носила очки. Возможно, сама бы я и не стала заморачиваться на этот счёт, но некоторые люди в школе никогда не давали мне забыть об этом. Мне всегда напоминали о моих недостатках. Чтобы я чувствовала себя хуже, чем есть на самом деле. И я на самом деле чувствовала себя иногда неполноценной и уродливой.

Маркус неприязненно прищурился. Его губы дёрнулись.

– Не могу поверить. Ты не должна была проходить через подобное из-за кучки каких-то ублюдков. Любого другого это могло бы сломать.

Алисса благодарно улыбнулась.

– Ты прав. Это было тяжело. И я рада, что всё осталось позади.

– Тебе досталась редкая красота. Вероятно, ей поспособствовало твоё происхождение. По крайней мере, среди американок я не встречал таких, как ты. – Он прикоснулся к её лицу и принялся очерчивать линию скул, губ, подбородка – словно оценивая скульптуру. – Ты не должна стесняться своего тела.

Она опустила ресницы.

– Моё тело неидеально.

– Идеалы для идиотов. Ты прекрасна такой, какая есть. Если бы ты видела то же, что и я, то перестала бы сомневаться.

Алисса уставилась на него и ехидно заметила:

– По-моему, кто-то просто хочет меня раздеть.

Маркус рассмеялся:

– Разве я это скрываю?

Глава 8. Первая обида

Ночью им было совсем не до сна. Поначалу они смотрели легендарный «Побег из Шоушенка», а, когда уже легли спать, в ней вдруг проснулась тяга к разговорам. Она лежала в постели в его футболке (ничего более подходящего для сна в шкафу не нашлось), подперев рукой локоть, и наблюдала. Маркус задумчиво смотрел перед собой, время от времени щурился и поджимал губы. Влюблённых окружал полумрак: лишь свет фонарей и рекламных вывесок позволял время от времени, походя, любоваться друг другом.

– Когда ты решил стать писателем? – спросила она.

Он беззвучно рассмеялся, уставившись в потолок.

– Это было так давно, что я уже и не помню. Я всегда любил читать. Ещё в детстве проштудировал все книги в домашней библиотеке. Помню, я не разрешал маме читать мне сказки на ночь – так мне хотелось прочесть их самому. Теперь я жалею об этом. – На нескольку секунд улыбка резко потухла, но он тут же пришёл в себя. – Лет в двенадцать я вдохновился одним подростковым романом и решил написать что-то своё. Разумеется, моё первое произведение так и не было закончено, – Алисса услышала горькое хмыканье. – У двенадцатилетних мальчишек же куча дел. Тогда мне было интереснее кататься на велике с друзьями, ссориться с отцом и рассуждать о несправедливости жизни, нежели писать.

– О чём был твой роман? Ты помнишь?

– О вампирах.

– О-о-о… Только не говори, что ты вдохновился «Сумерками» Стефани Майер, – попросила Алисса.

– Хорошо. Не скажу, – пообещал он, не сумев, однако, убедить её.

Алисса в изумлении приложила ладонь ко лбу.

– О, боже. Мне нужно время, чтобы прийти в себя, – драматично изрекла она и накрылась с головой одеялом.

Маркус беззвучно усмехнулся.

– А ты кем мечтала стать в детстве? Могу поспорить, ты хотела стать актрисой. Так?

Алисса была так удивлена, что выбралась из-под одеяла.

– Да. А как ты догадался? Это моя тайна. О ней знали только я, мама и мой личный дневник.

– Предположим, я уже достаточно хорошо тебя знаю, чтобы делать кое-какие выводы.

– Почему-то твои выводы слишком часто оказываются правильными. Как это у тебя выходит? – промолвила Алисса, проводя рукой по обнажённой горячей коже плеч. – Ты знаешь обо мне больше, чем мои друзья и даже я сама. Иногда мне кажется, что у тебя в голове встроенный рентген.

– Я просто наблюдателен, и всё. Никакого рентгена у меня нет. А если и есть, то я не в курсе. – Маркус проводил ладонью по её руке, изучая ответвления голубых вен под тонкой кожей и маленькие родинки. – Ты эмоциональная, впечатлительная, чувственная, чувствительная. Твои эмоции сильны и глубоки. Ты жаждешь самовыражения. А сцена – это лучший способ выразить чувства во всей глубине.

– Ты прав. Наверное. Но эта мечта уже давно позади. Я не знаю, чего хочу.

– Уверен, что знаешь. В глубине души ты всегда знала, чего хочешь.

Алисса прильнула к нему ближе. На неё вновь напал страх. В её будущем не было ничего определённого: она не знала, удастся ли ей найти работу и будут ли у неё средства для существования через месяц-другой. Маркус, в свою очередь, давал ей ощущение безопасности, уверенности и покоя.

– Когда-то у меня были мечты. Я действительно верила, что стану актрисой. Даже планировала вступить в театральный кружок и получить образование. А после окончания школы у меня, по сути, и выбора не было. Я окончила бесплатный колледж, получила ненужную профессию и перебрала кучу мест. Но везде чувствовала себя лишней, работа никогда не приносила мне не то, что радости – даже удовлетворения.

– Ты ещё найдёшь своё место. Я знаю, – ответил он с уверенностью и спокойствием, которым можно было только позавидовать. – После окончания школы я задавался вопросами: кто я есть? чего я хочу? что делать дальше? Я всегда был склонен к самоанализу. Мой отец, правда, был далёк от этого, и, когда настало время, решил отправить в университет на юридический. Я был в ярости, конечно же. Ушёл из дома, снял жильё, устроился на работу ближайший магазин. Именно тогда я и узнал цену деньгам – до этого мне всё доставалось за так, я ведь ни дня в жизни не работал. В тот самый период я и вернулся к написанию книг – писал в стол, для себя самого. Прошло около года, прежде чем мы… нет, не помирились и зажили дружно, скорее, пришли к мировому соглашению, – хмыкнул он. – Отец всё же дал мне денег на университет. А я спустил их на публикацию своей первой книги. Теперь уже он впал в ярость, и мы снова поссорились и разъехались. Я продолжил писать, и спустя время книги начали приносить доход.

– И твой отец смирился? – поинтересовалась Алисса. – Сейчас у вас с ним мир?

– Быть в мире с моим отцом невозможно. Периодически он звонит и портит мне настроение своими наставлениями. Думаю, он до сих пор злится из-за того, что не имеет влияния на мою жизнь, – сказал Маркус.

Алисса приподнялась.

– А твоя мама? – спросила она тихо, уже предчувствуя, каким будет его ответ.

– Она умерла, когда мне было десять. – Глаза его опустели и замерли, из них исчезли любые чувства. – Извини, я не хочу об этом говорить.

– Я понимаю. Прости.

Она прижалась к его плечу, обвила рукой живот. Они лежали молча: слова, так необходимые обоим, уже были высказаны. Алисса уснула спустя несколько минут, но Маркус не спал вовсе.

Она проснулась около полудня и обнаружила его, сидящего за компьютером. Пальцы парили над клавиатурой. Он был так увлечён своим занятием, что не сразу откликнулся на её зов.

– Меня посетило вдохновение, – объяснил он, обернувшись к ней лишь на секунду.

Алисса успела заметить тёмные отёки вокруг глаз и спросила:

– Ты вообще спал?

– Нет. Я не мог уснуть. У меня в голове зародилась идея для новой книги.

– О. Поздравляю, – ответила она слегка растерянно и обнаружила, что он не услышал.

Алисса решила не мешать ему и занялась обыкновенными делами: быстро убрала постель, оделась, умылась и взялась за приготовление завтрака. По привычке приготовила омлет, нарезала овощи и сварила кофе. Маркус продолжал безостановочно печатать.

– Эй, – она коснулась его волос, – тебе нужно поесть. А лучше – поспать. Пойдём.

Он мучительно вздохнул и закрыл документ. Но сознанием своим, кажется, остался в новом произведении – весь окружающий мир его совершенно не интересовал. Весь завтрак он молча поглощал еду и напивался горячим кофе. Алиссе непривычно было видеть его таким отвлечённым, отсутствующим и безрадостным. Он быстро помыл посуду и вернулся к компьютеру.

– Пожалуй, я пойду. Не буду тебе мешать, – промолвила она.

– Да, конечно, – отстранённо ответил Маркус, не обернувшись. – Увидимся позже.

Эти слова и этот незнакомый тон стали для девушки пощёчиной. Она молча надела пальто, взяла сумочку и вышла, тихо затворив дверь. Её захлёстывала обида. Обуреваемые чувства были столь глубоки, что Алисса, не сдержавшись, расплакалась. Слёзы сами собой катили из глаз, а она стирала их дрожащими пальцами. Она вышла из лифта и стремглав понеслась прочь, а любопытные жильцы смотрели ей вслед.

Алисса, не задумываясь, направилась на набережную. Обеденное время было идеально для уединенных размышлений. Вспышка чувств стихла, мысли чуть прояснились. Пытаясь облегчить боль, она принялась анализировать. Она совершенно точно не ожидала ничего подобного. Он был, возможно, холоден и замкнут, но никогда не вёл себя грубо и безучастно. Он не попрощался с ней, даже не заметил её ухода. После их близости – эмоциональной и физической – такое поведение казалось чем-то неприемлемым и недопустимым.

Она всегда была довольно чувствительна к эмоциям других людей и мгновенно улавливала любые перемены. Алисса во многом опиралась на собственные ощущения и интуицию; они позволяли ей определять, кто перед ней – хороший человек или негодяй. Хотя люди по природе своей были слишком противоречивы и сложны, чтобы делать однозначные выводы. Вот и Маркус, вызывавший исключительно положительные чувства, оказался способен на пренебрежение. Впрочем, она ведь и раньше подозревала в нём нечто такое. В конце концов, творческие натуры все не от мира сего. Но разве от этого ей должно стать легче?

Успокоенная волнами и речным воздухом она направилась домой. В груди ощущалась странная тяжесть. Дома Алисса некоторое время провела в тишине, глядя перед собой. В самом меланхоличном настроении она смотрела фильм «Бриджит Джонс» и поедала самодельное мороженое. В доме и без того было прохладно, но, тем не менее, она продолжала поглощать ледяной десерт, чуть ли не клацая зубами.

В пять вечера раздался звонок в дверь. Маркус выглядел ещё более усталым, чем был: глаза раскраснелись, лицо побледнело. Кроме того, он истекал ручьями: недавно снова начался дождь.

Некоторое время они смотрели молча друг на друга.

– Я хотел позвать тебя на прогулку, – произнёс он, снимая капюшон. – Но погода к этому не располагает.

Алисса поджалась. Она не собиралась закатывать скандал – это было не в её натуре. Однако, в виду природной честности, не смогла бы делать вид, словно всё в порядке.

– Правда? Ты зашёл за мной? – уточнила она холодно. – А я в какой-то момент почувствовала себя лишней.

Вероятно, до этих её слов он и не задумывался, что мог причинить ей боль своим поведением. Маркус некоторое время хмурился, размышляя, а затем сказал:

– Прости. Я обидел тебя. Поверь, я этого не хотел. В моменты, когда на меня накатывает вдохновение, я становлюсь невыносим. Работа поглощает меня, и я перестаю замечать всё вокруг.

Алисса испытующе взглянула в его лицо и не обнаружила намёка на фальшь.

– Ты мог сказать мне об этом. Я не могла ничего этого знать. Я чувствовала себя униженной.

– Знаю. Это было грубо. Я идиот, – признал он, проводя рукой по её щеке. На коже остался влажный след холодного дождя.

Злиться на него было невозможно. Она смерила строгим взглядом насквозь промокшее тело и заявила безапелляционно:

– Тебе нужно в душ. Я сейчас принесу полотенце.

Маркус не предпринял ни единой попытки сопротивления. Алисса повесила промокшую куртку на сушилку и всучила ему полотенце. Под шелест воды в душе она поставила на плиту пузатый синий чайник в белый горошек и нарезала яблочный пирог из супермаркета.

Когда он вышел, из ванной дохнуло паром. Алисса разлила по кружкам свежезаваренный чёрный чай с бергамотом. Прежде чем принять напиток, Маркус взглянул на неё исподлобья. Он явно сомневался в чём-то.

– Что-то не так? – поинтересовалась она.

– Я хотел бы знать, как ты отнесёшься к тому, что мы на некоторое время перестанем видеться?

Этот вопрос заставил её замешкаться.

– Почему? – наконец спросила она. – Что-то случилось?

– Да. Меня посетила муза, – на лице проявилась усмешка. – В последнее время это происходило не так чтобы часто. Возможно, всё дело в тебе. Во мне появились силы для того, чтобы продолжить писать. В такие дни я нуждаюсь в одиночестве и почти полностью изолируюсь от общества.

– Понятно. И сколько это будет длиться? – уточнила она деловито.

– Несколько недель. Обычно этого времени хватает для написания одной или двух книг.

Алисса размышляла не больше нескольких секунд и сказала спокойно:

– Ну ладно.

Маркус прищурился.

– Точно? И ты не будешь на меня злиться из-за того, что я уделяю тебе мало внимания?

– Нет, не буду.

– Знаешь, а это даже как-то обидно, – поделился он. Девушка только рассмеялась.

– Ты думал, я отвечу что-то другое?

– Ну, другая девушка могла бы подумать, будто я придумываю причину для временного расставания и планирую на стороне развлекаться с любовницей.

– Если бы ты этого не сказал, я бы никогда так не подумала. Но теперь у меня что-то появились сомнения…

Поглощение чая с пирогом прошло под тихое хихиканье. Алисса старательно изображала добродетельную оскорблённую супругу и бросала глубоко порицающие взгляды на «гулящего мужа». Маркус только усмехался.

– Значит, мы совсем не будем видеться?

– Будем. Я просто не смогу без тебя, – честно признался он. – Иногда писать книги – всё равно что проваливаться в пропасть. Витать в облаках фантазии прекрасно, но если делать это слишком долго, то забываешь о реальности. Иногда я испытываю такое. Я становлюсь Писателем и забываю, каково это – быть просто Человеком. Ты нужна мне. С тобой я всегда помню, кто есть на самом деле.

Алисса вспомнила о том, что уже давненько тревожило её.

– Ты не дал мне свой номер. Нам нужно как-то поддерживать связь, разве нет?

– Я не пользуюсь телефоном. Современные телефоны убивают всё стремление к жизни… и всю романтику. Меня больше прельщают серенады под окном и любовные надписи на асфальте.

– И как же мы будем связываться? – поинтересовалась она, позабавленная. – С помощью почтовых голубей?

– Как в старые добрые времена до существования телефонов – с помощью писем, – ответил он. – Будем оставлять их под дверью и договариваться о свиданиях.

Алисса представила себе эту картину и не сдержала улыбки.

– Ты романтик.

– Никому не говори. Пусть это останется нашей тайной.

Глава 9. Любовь и почта

Последнюю ночь вместе они провели за просмотром старой романтической комедии. Страсти не было: лишь влюблённые взгляды, объятия и редкие поцелуи без намёка на нечто большее. Он ушёл спозаранку, когда она только проснулась, оставив на прощание только поцелуй с кофейной горечью. Алисса дремала, обнимая подушку с запахом его волос.

Она не считала этот необходимый перерыв в отношениях чем-то ужасным и непозволительным. В конце концов, последние годы она прожила в абсолютном одиночестве и привыкла к некоторой обособленности. Личное пространство было для неё не правом, но необходимостью. И оказалось, что Маркус нуждался в том же – только по иной причине.

Большинство пар, которые она знала, относились к вынужденным расставаниям откровенно негативно. И женщинам, и мужчинам разлука со второй половиной представлялась досадным происшествием, чуть ли не катастрофой. Это была одна из причин, по которой сама Алисса долгое время не хотела вступать в отношения: человек в паре переставал принадлежать сам себе, и его обособленное «Я» превращалось в зависимое «Мы». Она всегда была слишком самодостаточной, чтобы осознанно жертвовать своей независимостью и комфортным одиночеством. И если бы ей представился выбор – сохранить «Я», несмотря на угрозу на вечного одиночества, или же полностью раствориться в паре и стать частью «Мы» – она, не задумываясь, выбрала бы первое.

Первый день одиночества был посвящён грандиозной уборке. Алисса не являлась поборницей частоты и спокойно переносила творческий беспорядок, однако время от времени её посещало желание навести чистоту в доме. До вечера она избавлялась от старой ненужной одежды и прочего хлама, очищала, отмывала, драила и полировала все поверхности в квартире. После уборки девушка с забитой доверху коробкой вещей направилась к специальному пункту помощи: здесь любой желающий на добровольной основе мог передать ненужную одежду нуждающимся.

Лишь по возвращении домой она заметила торчащий из двери белый конверт. Очевидно, Маркус успел побывать здесь, пока она прибиралась; возможно, он даже слышал, как она напевала песни The Rolling Stones, Queen и Avril Lavigne. Это было бы очень неловко…

Лисса спешно развернула конверт и обнаружила в нём, помимо письма, билет в кинотеатр. «Вечер старых фильмов», – гласила надпись сверху. «Ребёнок Розмари» – было указано ниже. В письме говорилось:

Пишу и не замечаю, как летит время. Не знаю, когда буду готов встретиться. Мне тебя не хватает.

Думаю, ты не из тех, кто боится ходить в кино в одиночестве. Тебе стоит развеяться. «Ребёнок Розмари» – образцовая картина 60-х. Что-то мне подсказывает, ты оценишь её по достоинству.

P.S. Расскажи мне что-нибудь забавное о себе.

Чуть ниже оказалась приписка: она была сделана другой ручкой и явно второпях:

«О том, что ты любишь петь «Killer Queen», можешь не писать. Я это уже знаю».

Алисса, смущённо хихикая, принялась писать ответ.

Очень рада, что ты оценил мои вокальные данные. Думаю, соседям тоже нравится.

Я читала книгу «Ребёнок Розмари», но никогда не видела фильм. На это стоит взглянуть. Жаль, что тебя не будет со мной. С кем же я буду обмениваться ехидными комментариями?

Я скучаю. Не забывай есть время от времени. (Кофе – это не еда).

Надеюсь, когда твой шедевр будет готов, ты его мне покажешь.

P.S. Когда мне было девять лет, я залезла на дерево, спасаясь от злобной собаки. Мне пришлось прождать на ветке около часа, прежде чем собаку забрали. С тех пор мои уличные друзья называли меня белочкой.

Ответ она отнесла рано утром. Вместе с запиской в небольшой картонной коробке девушка оставила ягодный пирог собственного приготовления. Она опасалась, как бы в своём писательском угаре Маркус не позабыл о необходимости время от времени утолять голод.

В следующем письме он поблагодарил её за заботу, к письму также прилагалась небольшая посылка. В прозрачной упаковке обнаружились насыщенно-красные спелые ягоды клубники.

«Пожалуй, я тоже мог бы поразить тебя своим кулинарным талантом, но, боюсь, ты бы вряд ли оценила подгоревшую яичницу», – уточнил Маркус.

Ягоды оказались сочными и сладкими. Алисса не представляла, где он их достал: обычно в этом сезоне на прилавках лежала клубника прекрасная на вид, но непередаваемо пресная. Часть ягод она сохранила и приготовила чизкейк.

«Ягоды были восхитительны, – писала она. – Я приготовила пирог специально для тебя. Но половина пирога удивительным образом испарилась. Не знаю, как это произошло. Обращусь в бюро расследований».

Ответ от Маркуса пришёл лишь спустя три дня. Алисса в ожидании испытывала лёгкую тревогу, однако это не помешало ей заниматься привычными делами. Она начала рассматривать различные предложения от работодателей, но отправлять резюме не спешила. На вопрос «чем бы я хотела заниматься следующие годы, чтобы не чувствовать себя несчастной» ответа пока не было.

«Прости, я был слишком занят. Несколько дней не выходил из дома. Кажется, последнее, что я ел – это твой чизкейк. Да, он был восхитителен. Ты не думала о том, чтобы всерьёз заняться кулинарией?

Уверен, тебе понравится моя посылка.

Хочу тебя увидеть. Кажется, разлука обостряет чувства. Скучаю по твоему запаху, смеху и ироничным шуточкам».

Алисса открыла посылку и некоторое время пребывала в ступоре. Маркус вновь передал ей упаковку клубники, но в этот раз к ягодам прилагались взбитые сливки. Наибольшее облегчение приносил тот факт, что этот нахал не мог лицезреть её реакцию лично. Но ему наверняка хватит воображения, чтобы живо себе это представить.

– Ну, я тебе устрою, – многообещающе пробурчала она. Конечно, клубнику и сливки она позднее использовала для приготовления торта, но осадок от сюрприза всё равно остался.

Позднее Алисса неровным шагом отправилась в маленький магазинчик на окраине своего района. Много раз девушка проходила мимо вызывающей вывески с нарисованной полуобнажённой девицей с призывным взглядом, испытывая при этом неловкость и любопытство. Сейчас она вошла туда с внутренним содроганием и тут же, изображая ненавязчивое любопытство, принялась осматриваться по сторонам.

«Боже, я никогда не смогу это развидеть», – подумала она обречённо.

– Добро пожаловать в интимный магазин «Постельные прелести»! – К ней подплыла улыбчивая девушка с короткой стрижкой и пирсингом в носу. – Могу я вам чем-то помочь?

– Добрый день. Мне нужна… э-э… плётка, – сказала Алисса, старательно изображая невозмутимость.

Продавщица улыбнулась, изображая понимание, предложила несколько вариантов на выбор и рассказала об основных отличиях и особенностях. Алисса вежливо кивала, изображая крайнюю заинтересованность, и остановила выбор на менее, как ей показалось, угрожающей модели. Она покинула магазин быстро и не оглядываясь – как преступник, сбегающий с места преступления.

Опасаясь, как бы такой подарок не был воспринят в самом извращённом смысле, девушка уточнила:

«Учти: это – не предложение, это – предупреждение».

Ответ опять задержался. Маркус оставил письмо спустя всего семь дней. Алисса в шутку предположила, что он пребывает в шоке и собирается с мыслями после необычного презента.

«О, боже! Ну, этого я точно не ожидал! Признаюсь, ты меня поразила. Теперь я знаю, что с тобой шутки плохи. Плётку я, конечно же, сохраню. Так, на всякий случай.

Я постепенно подхожу к завершению. Думаю, мы скоро увидимся.

Надеюсь, и ты оценишь мой подарок».

Посылка нашлась в отдельной коробке с белым бантом. Алиссу сразу посетило дурное предчувствие. В руках у неё оказалась невесомая чёрная ткань. Ночная сорочка. Она представляла собой настоящее произведение искусства: нежный глянцевый шёлк, изящная линия кружева, расшитый жемчугом лиф. Отражение в зеркале не удивило, но изумило её – никогда она не выглядела так откровенно сексуально, соблазнительно и вызывающе. Никто бы не поверил, глядя на черноволосую незнакомку с блестящими глазами, что это и есть Алисса Сторм. К счастью, такое зрелище для чужих глаз не предназначалось. В таком виде она могла предстать только перед одним человеком.

На улице уже сгущались сумерки. Алисса не желала терять время понапрасну и в мгновение ока привела себя в порядок. Она осталась вполне довольна отражением в зеркале: угольно-чёрные волосы спускались каскадом кудрей, глаза обрамляли длинные ресницы, губы сияли красной помадой и мягкой лукавой улыбкой. В таком виде она не рискнула бы отправиться на ночную прогулку пешком. Поэтому, едва выйдя из дома, поймала такси. В иной раз она бы чувствовала себя чрезвычайно неловко, но сейчас кураж и чувство вседозволенности перевешивали всё остальное. Никогда она не чувствовала себя столь свободно и независимо. Оковы ограничений вдруг исчезли, и она дышала полной грудью, игнорируя былые условности.

Ощущение свободного полёта чуть притупилось, когда Алисса оказалась у порога квартиры. Маркус не был предупреждён о её визите. Возможно, сейчас он работал в поте лица, или, напротив, отдыхал после затяжного труда. Но девушка на удивление быстро отмахнулась от навязчивых мыслей. Так или иначе, он будет рад её видеть.

В ответ на негромкий стук в дверь раздались шаги. Алисса видела Маркуса впервые за эти две недели. Он выглядел вымотанным, бледным и взъерошенным. Зато глаза у него блестели с одухотворением, свойственным лишь творцам.

– О, боже, – только и промолвил мужчина.

Иных слов у него пока не находилось. В его взгляде появилось изумлённое восхищение: так, пожалуй, взирают люди на одно из чудес света. Маркус бездумно провёл рукой по её щеке и мягким волосам, словно желая убедиться, что она – не сон и не чудесный мираж.

– Я и забыл, как ты красива, – произнёс он.

Алисса улыбнулась и неспешно распахнула пальто. Кроме подаренной сорочки, под ним больше ничего не оказалось.

– Я хотела тебя проведать. Думала, ты соскучился.

– Ты и не представляешь, насколько.

Маркус, чуть придя в себя, завёл её внутрь и закрыл дверь на ключ. Словно заворожённый, он прикоснулся к обнажённой шее и провёл рукой вниз. Его пальцы скользили по шёлковой ткани в безмолвной ласке. Алисса вздрогнула, ощутив горячее прикосновение в низу живота. Когда он скользнул ниже, она поймала руку и сжала в своей.

– Ты божественна, – хрипло произнёс он.

– Ты подобрал идеальный размер. Не представляю, как у тебя это вышло. Я думала, мужчины не разбираются в таких вещах.

– Я знаю твоё тело. Возможно, даже лучше, чем ты сама его знаешь.

Маркус сбросил с неё пальто, обхватил талию и прижал к себе. Разумеется, от девушки не могло укрыться его возбуждение. Алисса сквозь ткань ощущала его возбуждение. Она мягко и быстро потёрлась о него животом. Маркус не мог молча такое стерпеть: подхватив девушку за бёдра, словно она совершенно ничего не весила, он принялся целовать её. Она обхватила ногами мощную спину и позволила горячим, алчущим ласк губам творить всё, что вздумается.

Они не смогли добраться до кровати. Маркус уложил её на мягкий ковёр у камина, спешно заглушил свет и принялся стаскивать скромное одеяние.

– Я хочу, чтобы она осталась на мне, – заметила Алисса.

– А я хочу её снять, – ответил он, и сорочка была сброшена на пол.

Маркус целовал её обнажённое тело с жадностью, какой Лисса никогда в нём не замечала. Казалось, один вид её прелестей доводил мужчину до безумия. Он не ласкал, а пробовал на вкус каждый дюйм прекрасной молодой женщины: облизывал круглые груди, прикусывал шею и плечи, целовал живот. Алисса закричала, когда горячий влажный язык коснулся возбуждённого лона. На протяжении нескольких минут он доставлял ей неописуемое наслаждение. Она была не в силах даже кричать: только вздрагивала, подаваясь ему навстречу, и тихо похныкивала. Несколько движений длинных пальцев внутри – и её настиг оргазм, сравнимый по мощи своей с бурей.

С минуту Алисса лежала бездумно, ничего не соображая. Пальцы её зарывались в мягкие платиновые волосы. Маркус успел полностью обнажиться. Девушка провела рукой по твёрдому животу и коснулась призывно торчащей плоти. Она ласкала член ладонью, прислушиваясь к мягкому неровному дыханию любовника.

Терпение мужчины быстро лопнуло, и он оказался сверху.

– Нет, – сказала Лисса.

Она положила руки на его плечи и мягко заставила лечь. Маркус позволил ей оказаться сверху. Алисса сжала горячий член и медленно опустилась на него. По обоим словно прокатилась волна тока. Понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к новым, ни с чем не сравнимым ощущениям. Затем девушка принялась осторожно подниматься и опускаться. Маркус, окончательно потеряв контроль, сжал её талию и принялся толкаться в неё снизу.

– О, боже, – мучительно простонала она, запрокинув голову.

После недавнего оргазма её лоно было особенно чувствительным. Она не была уверена, что заставляло её кричать: удовольствие, боль или всё вместе. Скорость беспощадных толчков возросла до предела, когда Маркус вдруг остановился.

– Чёрт. О, чёрт, – сказал он, приподнявшись. – Как я мог забыть про…

Его взгляд коснулся прикроватной тумбочки. Алисса прижалась грудью к его груди и сдержала очередной стон.

– Всё в порядке, – прошептала она. – Я пью таблетки.

Кажется, он хотел ещё что-то сказать, но Алисса заставила его лечь и вновь оседлала. Почувствовав подступающий оргазм, мужчина вышел из неё. Его семя оказалось на её животе. Она закончила следом за ним – от одного этого зрелища.

Алисса рухнула на пол и спешно прикрылась рубашкой. Низ живота подрагивал. Маркус в безмолвном упокоении смотрел на потолок прикрытыми глазами. «Ему хорошо со мной», – подумала она и ощутила ещё больший прилив нежности.

Лисса приподнялась и, глядя на его лицо сверху вниз, заметила:

– Я же сказала, что пью таблетки. Зачем ты…

Маркус приподнял брови, и по его лицу расползлась хитрая мальчишеская улыбка.

– Зачем я – что? – задумчиво спросил он.

В неловкости она закатила глаза, а на ожидаемый смех мгновенно возмутилась:

– Маркус!

– Прости. – Он совершенно неправдоподобно изобразил раскаяние. – Ты просто прелесть, знаешь? Ладно, ладно, не хмурься. Я не одобряю секс без предохранения, вот и всё.

– Таблетки…

– Я слышал. Но как давно ты начала их пить?

Она задумалась. Врач выписал ей рецепт на противозачаточные средства в прошлый вторник. В тот же день Алисса приобрела упаковку в аптеке и начала принимать.

– Около недели, – вспомнила она.

– Я так и подумал. Для того, чтобы таблетки начали действовать в полную силу, нужно принимать их около месяца. А до тех пор следует быть осторожнее.

– Надо же. Я этого не знала. Стой, а тебе это откуда известно?

Маркус почему-то отвёл взгляд.

– Да так, – натянуто ответил он и поджал губы. – Кроме того, нужно беспокоиться не только о риске беременности. Ты меня совсем не знаешь, и лучше всего сохранять… м-м-м… предосторожность.

Алисса провела пальцами по гладкой твёрдой груди.

– Я тебе доверяю. Я никогда не слышала, чтобы мужчины об этом беспокоились. Обычно, напротив, они настаивают против средств предохранения. По крайней мере, об этом я слышала от подруг.

– Должно быть, они просто идиоты. Такие истории обычно плохо заканчиваются.

Она положила голову на его пресс и прикрыла глаза.

– Когда-то у меня была подруга. Её звали Энджела. У неё появился парень, Ричи, он был родом из сельской местности. Насколько я знаю, у них там и слыхом не слыхивали о культуре полового воспитания. Ричи наотрез отказывался предохраняться, и Энджела не стала ему возражать. Она прекрасно знала, что у него было много партнёрш до неё, только это её не остановило. И мы, конечно, предупреждали, как это опасно. Но она не прислушалась.

Алисса почувствовала его руку на своей груди.

– И в конце концов она заболела?

– Нет. Забеременела. Она, конечно, не хотела этого ребёнка. У неё были грандиозные планы на жизнь. Энджела хотела поступить в университет, найти хорошую работу и путешествовать по миру. И, несмотря на нежелание иметь детей, ребёнка она родила. Ричи перевёз её к себе, в Вайоминг, где на тысячу миль нет ни единой души. Прошло уже три года, она живёт там до сих пор и очень страдает. Ни одна её мечта не исполнилась. Вместо полной насыщенной жизни – старый дом, муж-идиот и ребёнок, о котором нужно заботиться. И всё это – из-за одной глупости!

Этот рассказ её саму вогнал в тоску. Маркус это почувствовал. Он впервые видел её столь раздосадованной.

– Она совершила глупость, когда стала встречаться с этим парнем. Но у этой скверной истории хотя бы есть мораль, – произнёс он. – Могу я задать вопрос? Если бы ты оказалась на её месте и, предположим, забеременела – как бы ты поступила?

Она не стала долго думать.

– Я бы не оказалась. Хотя бы потому, что не стала бы встречаться с таким идиотом, – отрезала Алисса, немного оскорблённая.

– Знаю, ты ведь очень избирательна, – согласился Маркус, усмехнувшись. – Но если бы?

Алисса задумалась. В ступор её ввёл не сам вопрос, а то, что за ним скрывалось. Что он хотел от неё услышать? И не разочаруется ли он, услышав правду?

– Я бы сделала аборт, послала парня к чёрту и продолжила жить своей жизнью, – ответила она – честно, как и всегда. – Я не хочу заводить детей. И, тем более, не планирую выходить замуж за какого-нибудь дурачка и уничтожать свою жизнь.

Молчание затянулось почти на минуту. Алисса поднялась и воззрилась на его лицо, приподняв брови. Раз уж Маркус проверял её – то и она, пожалуй, имела на это право.

– Ты считаешь, это плохо? – прямо спросила девушка.

– Я не оцениваю это с позиции «плохо» или «хорошо». Лишь пытаюсь лучше тебя узнать. – Маркус приблизился, прикоснулся к её подбородку и усмехнулся. – Для меня ты словно книга. С каждой прочитанной страницей для меня открывается нечто новое.

Их взгляды соприкоснулись. Она бесконечно могла смотреть в бездонную мглу этих глаз. Но вместо этого произнесла негромко:

– А сам ты как относишься к детям?

Этот вопрос был задан с некоторой внутренней тревогой и беспокойством. Алисса сказала правду: она не мечтала стать матерью и не планировала заводить детей. Взгляды Маркуса на традиционные ценности были крайне важны для неё.

– Я не планирую обзаводиться семьёй, – спокойно ответил он. – И не считаю это чем-то обязательным. Сейчас у меня есть всё, что нужно.

Маркус притянул её к себе и поцеловал. Алисса спрятала внутри вздох облегчения.

Глава 10. Взаимная забота

Две недели спустя книга Маркуса была завершена. На протяжении этого времени влюблённые виделись всего несколько раз. Маркус был утомлён постоянной работой и бессонными ночами, но выглядел удовлетворённым и довольным собой. Как и любой творец, своё творчество он ставил выше себя. Алисса понимала это как никто другой и не пыталась досаждать нравоучениями (а если и досаждала, то в весьма мягкой форме). Самым правильным она считала поддержать его в этот сложный период – и заботилась так, как умела: навещала, поддерживала порядок в квартире и готовила обеды. Маркус не ждал от неё ничего подобного, действовала она по собственной инициативе. Ему, по всей видимости, подобная забота была непривычна, но он принимал её с безмолвной благодарностью и нежностью.

Он пришёл к ней вечером, чтобы отметить окончание работы над книгой. В его руках была бутылка вина и горшок с маленьким деревцем.

– Я решил, что цветы – это слишком банально, – объяснил он, вручая свой дар. – И, судя по растительности на балконе, апельсиновое дерево придётся как раз кстати.

Алисса уже не удивлялась его внимательности. Действительно, на балконе у неё была устроена настоящая теплица. Когда она въехала в квартиру, это пространство было захламлено старой рухлядью. Стоило большого труда навести там порядок, избавиться от мусора и закупить кучу горшков для рассады базилика, рукколы, мяты и миниатюрных томатов.

– Да уж, чего мне не хватало, так это апельсинов, – рассмеялась она и устроила горшок чуть поодаль от других растений, в полутени. – Нужно будет узнать, как за ним ухаживать.

– Уверен, что через год у нас будет огромный урожай апельсинов, – заметил Маркус, усаживаясь на диван. – Заботиться ты умеешь как никто другой.

Алисса внимательно прищурилась. Ей показалось, он хотел что-то сказать. И, пока он раздумывал, решила отвлечь разговором.

– Когда будет опубликована твоя книга?

– Думаю, через пару месяцев. Я отправил её в издательство, как только завершил редактирование. Они были крайне удивлены. Это моё первое произведение за два года, – добавил он, чуть понизив голос. – Я старался писать, но ничего толком не выходило. Изнутри меня обуревали чувства, и больше всего на свете я желал выразить их на бумаге. Но каждая затея заканчивалась провалом. К счастью, сейчас это позади.

Маркус явно не желал углубляться в эту тему. Или, возможно, просто не был готов к тому, чтобы поделиться подробностями. Она не хотела на него давить, но предположила, что этот затяжной творческий кризис имел прямое отношение к той девице с фотографии.

Алисса принесла бокалы и вымыла недавно купленные фрукты. Походя она успела прихорошиться: распустила волосы и подкрасила губы.

– Я ничего не готовила, – сказала она, вернувшись в гостиную. – Сегодня у меня был запланирован лёгкий ужин из фруктов. Всё, что я могу предложить – это фруктовое мороженое и тосты.

– Я не голоден. В традиционном смысле этого слова. Я изголодался только по тебе, – Маркус мягко обхватил её талию сзади и прижался тёплыми губами к шее.

– Разлука обостряет чувства, так?

– К чёрту разлуку. Хочу никогда с тобой не расставаться.

Ощущать его пальцы на животе, ощущать его губы на коже было так же естественно для неё, как дышать. В такие моменты они словно сливались в единое целое. Это было нечто большее, чем секс – единение душ, которые много лет брели по свету в поисках и наконец-то нашли друг друга.

– Лисса, – произнёс он, когда они вновь встретились взглядами. – Я благодарен за то, что ты заботилась обо мне всё это время. Ты вовсе не была обязана это делать, однако… Впрочем, обойдёмся без лишних слов. Я хочу, чтобы ты была уверена в своём будущем, и тебе не пришлось беспокоиться о вопросах благополучия. До тех пор, пока ты не найдёшь работу по душе, я буду тебя обеспечивать. Я высказался, и теперь ты можешь излить на меня своё негодование, – позволил Маркус, прежде чем Алисса сумела найтись с ответом.

– Нет, – сказала она резко и отчётливо. Он предсказал такой ответ и не выглядел удивлённым. – Ни в коем случае. Я сама могу о себе позаботиться. Я – взрослый человек, и должна сама справляться со своими проблемами.

– Ничего другого я от тебя не ждал. Суфражистка, – высказался Маркус беззлобно. – Твои проблемы касаются и меня тоже. Можно даже сказать, что справляться с твоими проблемами – моя прямая обязанность. По крайней мере, так меня учили. Нет ничего унизительного в том, чтобы принимать чью-то помощь.

Алисса хмуро уставилась на него. Она и сама не заметила, как отстранилась от его объятий.

– Может, я и суфражистка, – заявила она, – но точно не содержанка. Я всегда училась быть независимой. Может быть, для тебя это и смешно, но я отношусь к этому серьёзно.

Маркус не сдержал смеха. Это было ошибкой. Алисса почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения и неприятия.

– Содержанка! Нет, ну вы послушайте! – воскликнул он, позабавленный. – К чему эти условности? Ну откуда, откуда в твоей голове столько ненужных правил и ограничений? Впрочем, я догадываюсь. Вероятно, ты с детства была приучена к самостоятельности и привыкла обходиться без чужого вмешательства. Иначе почему ждать от кого-то помощи для тебя – смерти подобно?

Он, несомненно, был прав, но она бы никогда не произнесла этого вслух. Алисса давно перестала надеяться на чьё-то внимание и поддержку. Матери было не до её проблем – она и свои собственные не могла разрешить. Девочке пришлось рано повзрослеть, чтобы заботиться о себе самостоятельно.

– В Америке так принято. Ты уже давно здесь живёшь, мог бы и заметить, – с невольным ехидством ответила она. – Женщины здесь работают наравне с мужчинами и самостоятельно себя обеспечивают.

– Я британец. И ты тоже, хоть и частично. У нас другие нравы. – Он сложил руки на груди, давая понять, что готов вести дебаты на эту тему бесконечно. – Я не предлагаю тебе отказаться от независимости, понятно? У тебя впереди долгий путь в поисках себя. И я буду помогать, поскольку у меня есть такая возможность. Не потому, что желаю купить тебя, а потому, что для меня это является чем-то естественным и логичным. Понимаешь?

Понять это не составляло для Алиссы большого труда. Сложнее было принять и смириться с тем фактом, что поддержка ей действительно необходима. В любом случае, отложенные заранее деньги закончатся – рано или поздно. Один, два месяца – и ей придётся обращаться за помощью к матери. Она, конечно, не откажется, но сделает соответствующие выводы и увидит в этом повод для беспокойства. Она и без того постоянно волновалась о дочери и тяжело принимала любые её неудачи.

Рассчитывать на родственников или друзей Алисса уж тем более не привыкла. С роднёй она не общалась, а немногочисленные друзья относились к обычному рабочему классу и сами выкарабкивались из финансовых ям. Кроме того, они никогда не понимали её и втайне, казалось, осуждали за излишнюю притязательность и неумение подстраиваться под обстоятельства. Терпеть ненавистную работу и попрание прав с их точки зрения считалось чуть ли не священной обязанностью любого человека. Выходило так, что никто, кроме Маркуса, по-настоящему и не понимал её.

– Ты помогала мне, когда считала это необходимым, – добавил он, чувствуя её сомнения. – Так почему я не могу тебе помочь?

– Это совершенно другое.

Маркус положил руки на её плечи, заставляя смотреть прямо себе в глаза.

– Для меня – нет. Ты излишне серьёзно относишься к деньгам, как по-моему. Деньги – это всего лишь деньги. Поверь, это меньшее из того, что один человек способен дать другому.

– Так говорят только богатенькие мальчики, вроде тебя, – хмуро, но с невольной улыбкой ответила она.

– Это прозвучало с ужасным осуждением, – хмыкнул он. – Ладно. Знаешь, что? Будем считать, что этого разговора не было. Я просто оставлю это здесь, и всё.

Он положил пухлый белый конверт на журнальный столик. Алисса промолчала. На этом их спор завершился. Она так и не поблагодарила его, но лишь потому, что знала – Маркус не ждал от неё благодарности. Позднее девушка спрятала конверт в комоде среди полотенец. Считать деньги она постыдилась, однако по толщине конверта становилось ясно: там поместилось не менее двух средних зарплат.

Остаток вечера они провели, распивая вино и рассуждая о совершенно незначительных вещах. Около полуночи Алисса пожаловалась на голод: ей совершенно необходимо было съесть что-нибудь сладкое. Маркус не мог «проигнорировать желание своей дамы» и предложил отправиться в магазин в поисках необходимого. Так и началось их ночное путешествие по городу, поскольку ближайшие супермаркеты оказались закрыты. Каким-то чудом им удалось набрести на работающую пекарню: Алисса еле отговорила своего избранника от покупки всего ассортимента. На обратном пути она пела любовные песни, а он – молча слушал и аплодировал. Мимо проходящие люди сочли их за парочку чудиков, но они вовсе не были против.

Маркус принялся раздевать её у самого порога квартиры. Потребовалась огромная выдержка, чтобы затащить его внутрь и закрыть дверь. Страсть была неописуемой, заразительной, неуправляемой. В этот раз Маркус был нежен и чуток, как в первую их ночь.

Когда всё закончилось, и она накрыла распаренное тело одеялом, он закатил глаза и покачал головой.

– Надеюсь, когда-нибудь ты перестанешь это делать.

– Почему тебе это так важно?

– Мне нравится смотреть на твоё тело. И я никогда не пойму, чего ты стыдишься. – Он прильнул к её плечу, скользя под одеяло, но Алисса мгновенно пресекла эту попытку покушения. – Если бы у тебя была возможность взглянуть на своё тело моими глазами, то все вопросы отпали бы сами собой.

– Ты мне льстишь?

– Ничего подобного. Ты – произведение искусства.

Алисса сочла нужным промолчать. Не говорить же ему о своих комплексах. О том, что она считала свои бёдра и ноги полноватыми, о многочисленных белёсых шрамах, испещряющих кожу, о надоедливых родинках… Он то ли не замечал этих особенностей, то ли, напротив, замечал, но не считал их изъянами. Впрочем, и она ведь не замечала в нём недостатков и могла смотреть бесконечно на совершенное мужское тело.

– Я всегда стеснялась наготы, – вдруг сказала она. – Никогда ни перед кем не раздевалась. Даже в школе, в женской раздевалке, я ждала, когда все уйдут, чтобы спокойно переодеться. Иногда у нас проводились общие медицинские осмотры – на них я просто умирала со стыда.

– Вот как, – ответил Маркус без капли удивления. – Ну, стоит думать, с тех пор ты заметно продвинулась. Ты можешь тренировать свою выдержку и раздеваться передо мной. Я не буду против.

– О, ещё бы ты был против! – воскликнула она.

Он всё смотрел на неё прикрытыми от усталости глазами. На его лице не было улыбки. Она успела заметить, что улыбался он редко. Гораздо чаще на красивом лице можно было заметить тень улыбки – совсем как сейчас.

– А ты что, всегда был таким… раскрепощённым?

– Каким-каким, прости? – удивился он. – Думаю, ты хотела спросить: «неужели этот парень такой извращенец, раз любит ходить голышом?».

Она хихикнула.

– Я не считаю тебя извращенцем. Но, по-моему, это необычно. Не знаю, как мужчины, а женщины часто боятся раздеваться. Я далеко не одна такая. Мы все боимся показаться недостаточно совершенными.

– Мне повезло. Я не задумываюсь о том, соответствует ли моё тело стандартам красоты. Здоровое человеческое тело по определению совершенно. И я не понимаю, почему должен стыдиться своей наготы.

– Да, ты точно не стыдишься своей наготы. Ты ею гордишься, – заметила девушка.

– Надеюсь, и ты однажды возьмёшь с меня пример. В моём идеальном мире мы будем вместе расхаживать голышом и плевать на стереотипы.

Алисса возмущённо взъерошила ему волосы и накрыла лицо подушкой. Из-под подушки раздался нахальный смех.

Глава 11. Неожиданная встреча

В перерывах между встречами с Маркусом и повседневными заботами Алисса усиленно штудировала рынок труда и занималась самопознанием. Последнее слово, в свете частого использования недалёкими тугоумными девицами, казалось ей донельзя пафосным, но подобрать другой термин для определения своего занятия она не могла. Она изучала актуальные предложения на рынке, просматривала всевозможные курсы и погружалась в самоанализ. Единственное, что привлекало её в большинстве вакансий – высокая заработная плата. Но, как показывал опыт, опираться на один этот показатель было бы грандиозной ошибкой. Алисса ждала внутреннего отклика или некоего знака – подсказки, которая дала бы понять, что она избрала правильный путь. И, если мозг делал выбор в сторону интересных профессий с высокой зарплатой, то сердце упрямо молчало.

Маркус, освободившись от своих творческих оков, вновь вернулся к социальной жизни и пригласил её на кулинарное шоу по изготовлению десертов. Она много слышала о подобных мероприятиях, но ни разу не бывала и, конечно, не смогла отказать. По случаю «выхода в свет» она прихорошилась; посетители оглядывались на стройную девушку с буйными кудрями, в открытом синем платье.

– Я боюсь снова ошибиться, – произнесла она, когда они уселись на свободные места. Шоу вот-вот должно было начаться. – Боюсь выбрать не то. С каждым разом устроиться на работу всё сложнее. Боюсь, что бы я ни выбрала, всё закончится как раньше…

Маркус кивнул, едва взглянув на неё. Сегодня он был одет в чёрные брюки и голубую рубашку. Вид у него был крайне напряжённый, хоть по обыкновению и сдержанный. Алисса пыталась вызнать, в чём дело, но он предпочёл отшутиться.

– Не нужно бояться. Ты вправе пробовать новое.

– Конечно, только как объяснить это работодателям? На собеседованиях на меня уже давненько косо смотрят. Я слишком часто меняла работу, и в их глазах это существенный недостаток.

– Плевать, что они думают. Никто не имеет права осуждать тебя, – твёрдо отозвался Маркус. – Люди, у которых есть хоть капля мозгов, сразу поймут, что к чему. Достаточного одного взгляда, чтобы понять, насколько ты ценная и уникальная.

Люди поблизости заинтересованно оборачивались на них. Алисса неуверенно хмыкнула.

– Ну вот, ты опять мне льстишь!

– Я никогда тебе не льщу. Смирись, – заявил он.

Начало кулинарного шоу ознаменовалось появлением усатого шеф-повара в синем колпаке. Он приветствовал зрителей поклоном, в ответ раздались бурные аплодисменты. Алисса мгновенно оценила перечень продуктов на столе из светлого дерева: консервированные ягоды и фрукты, многочисленные джемы, ореховые пасты, порошок какао и стружка для украшения, взбитые сливки, шоколад, крем-сыр…

– Я не могу просто сидеть и смотреть на это. Во мне пробудился аппетит, – мечтательно сказала она. Это было лукавство: сильнее аппетита оказалось желание что-нибудь приготовить из этого потрясного набора продуктов.

Шоу превзошло все её ожидания. Как и остальные зрители, она во все глаза поражённо следила за мастерски отточенными движениями повара. Это менее всего напоминало приготовление пищи; вернее было бы назвать это магическим представлением. Иначе как же можно было объяснить сотворение великолепнейших изделий всего из нескольких ингредиентов? В считанные минуты шоколадно-сливочная масса превращалась в гору трюфелей, джемы – в разноцветный мармелад, а сливки взбивались с орехами и шоколадом в чудесный десерт. Повар, полностью игнорируя помпезное восхищение наблюдавших, быстро сооружал торты и пирожные из подручных ингредиентов, выпекал миндальные пирожные, лепил конфеты и начинял эклеры сладким сырным кремом.

В конце он вымыл руки, протёр их полотенцем и обратился к публике:

– В финальной части нашего мастер-класса я бы хотел пригласить на подиум несколько добровольцев! Кто из вас готов продемонстрировать свои кулинарные таланты и приготовить несколько блюд на выбор?

Толпа изумлённо замерла. Последний час большая часть зрителей мечтала только о том, чтобы подобраться к столу и умыкнуть побольше съестного. Более воспитанные лица втайне надеялись, что им позволят полакомиться десертами перед уходом.

Маркус, не спрашивая разрешения, поднял руку Алиссы с заявлением:

– Есть доброволец!

– Что?! – воскликнула она потрясённо. – Это что, Голодные игры?! Я не хочу! Я не пойду! Маркус!

– Ничего не знаю, – безжалостно ответил он.

– Девушка в синем! Прошу вас! – шеф-повар нашёл её и протянул руку, приглашая. Если до этого у неё была надежда тихонько смыться, то теперь она безвозвратно исчезла.

Под одобрительные выкрики толпы Алисса поднялась. В животе у неё потяжелело, ноги словно окаменели. Напоследок она обернулась к Маркусу и прошипела:

– Я тебя убью!

– Удачи! – он лишь со смехом помахал ей рукой.

В течение нескольких минут удалось найти ещё четверых добровольцев: пожилого мужчину, бойкую пенсионерку в цветастом платье, флегматичного подростка в наушниках и шуструю девочку лет десяти. Пенсионерке, кажется, нечем было заняться, а подросток, судя по его виду, вообще не понимал, как здесь оказался. Зато старичок был преисполнен энтузиазма, и девочке, кажется, нравилось находиться в центре внимания.

Алисса время от времени бросала на Маркуса грозные взгляды: пусть не рассчитывает, что это так просто сойдёт ему с рук!

Шеф-повар призвал публику к тишине и, обращаясь к добровольцам, сказал:

– У вас есть ровно тридцать минут на приготовление. Готовьте любые десерты – на ваш выбор! Предупреждаю сразу, победителей сегодня не будет. Но в конце мы вместе со зрителями сможем оценить ваши изделия. Покажите всем класс! И-и-и.. время пошло!

Алисса, к счастью, заранее успела оценить ассортимент и уже точно знала, что можно приготовить из перечня ингредиентов. Пока её «соперники» мешкались, она выискивала всё необходимое: продукты, посуду, ложки и венчики для смешивания. За ней наблюдали полсотни лиц. Поначалу это непрошенное внимание заметно смущало: она то и дело забывалась, роняла посуду и раздражалась. Но вскоре готовка поглотила её; шум толпы превратился в фоновый звук, взгляды и комментарии зрителей просто потеряли всякое значение. Алисса замешивала шоколадно-ореховую массу, взбивала сливки, нарезала фрукты, отсаживала крем и лепила конфеты. Она и не заметила, как выделенные полчаса истекли.

Шеф-повар попросил добровольцев выставить свои работы перед зрителями. Сам он, кажется, успел оценить их мастерство и не выглядел слишком впечатлённым. Подросток собрал бесформенный торт, истекающий жидким кремом, и неровно нарезанные фрукты не спасли его внешний вид. Пожилой джентльмен сделал пирожные со сливочным кремом и даже удостоился одобрительного кивка от шефа. Бойкая леди соорудила привлекательный на вид торт в форме сердца, но повару он не пришёлся по вкусу. Десерт девочки – шоколадная масса, смешанная с разноцветной посыпкой и фруктами – вызвал умиление у её матери и зрителей, но не нашёл одобрения у повара.

– Так-с, и что у нас здесь?

Он визуально оценивал изделия Алиссы в течение нескольких секунд. Она выбрала простое и быстрое решение: сливочные трюфели, обсыпанные дроблёными орехами, и бисквитные пирожные с сырным кремом, бананами и миндалём. Шеф-повар прожевал конфету и проглотил несколько ложек пирожного.

– Это достойно внимания, – наконец проговорил он. – Если бы мне пришлось выбирать победителя, им бы оказались вы.

Часть зрителей отозвалась одобрительными хлопками. Алисса смущённо поблагодарила его и позволила всем желающим угоститься десертами. Зрителей пригласили испробовать десерты от шефа, и все мгновенно ломанулись к столу.

– Вот видишь, – сказал Маркус, появившись из ниоткуда с невероятно нахальной улыбкой. – Это было не так страшно, как в твоём воображении. Стоило только начать – и страх сразу отступил.

– Замолчи. Иначе я кину в тебя конфету, – предупредила она.

– Это угроза? – уточнил он и засунул в рот трюфель. – Чудесно. Было весьма увлекательно наблюдать, как ты готовишь. Это выглядело… сексуально.

Она скептически приподняла брови.

– Спасибо, что предупредил. Я больше никогда не буду готовить в твоём присутствии.

– Я отдам всё, что у меня есть, лишь бы увидеть это зрелище ещё раз.

Алисса изобразила задумчивость:

– Душу?

– Моя душа и так принадлежит тебе.

Маркус коснулся её шеи и поцеловал в лоб. Алисса неожиданно поймала на себе взгляд молодого симпатичного мужчины. Даже заметив, что его поймали с поличным, он не отвернулся, не попытался скрыть своё внимание.

– Я могу вам чем-то помочь? – поинтересовался Маркус тоном, далёким от дружелюбного. Алиссе стало не по себе; пожалуй, она впервые слышала в его голосе презрение и агрессию. В глубине души она надеялась, будто он неспособен ни на какие злые чувства.

Мужчина буркнул что-то под нос и удалился. На вопросительный недоумённый взгляд Маркус ответил «всё в порядке» и пригласил её к столу с десертами от шефа.

Алисса не смогла разделить всеобщее наслаждение сладкими тарталетками, капкейками, фруктовыми конфетами и миндальными пирожными. Её мысли занимало другое: Маркус, по всей видимости, взревновал её. Не в первый раз она замечала, как он напрягается в присутствии других мужчин: словно её в любой момент могли у него похитить.

Очень скоро они направлялись на обед в центральный ресторанчик. От обилия сладкого крема, шоколада и карамели в организме у Алиссы сводило зубы. При всей своей любви к пирожным она дала себе зарок не употреблять ничего сладкого хотя бы неделю.

Ресторан «Мелания» встречал гостей негромкой классической музыкой и ароматами средиземноморской кухни. Здание выделялось среди прочих красно-белым фасадом и живописным крыльцом, завешанным жёлтыми мимозами, словно балдахином. Внутренняя обстановка оказалась изысканной, пусть и простоватой в чём-то; красно-белые клетчатые простыни, деревянные стулья с бархатными подушечками и обилие горшечных цветов напомнило Алиссе о деревенских домиках в итальянской провинции. Улыбчивая девушка в клетчатом фартуке проводила их к столику на двоих. Им досталось лучшее место: у окна, поблизости к центру, но обособленном от остального помещения каменной кладкой.

– Ты здесь не впервые? – угадала она, когда Маркус предложил ей меню.

– Я давно здесь не был. Около двух лет, наверное. Но за это время здесь ничего не изменилось. Раньше здесь готовили потрясающие мидии в чесночном соусе, – кивком головы он указал на соседний столик. На большом железном блюде были выложены мидии с дольками лимона. – Ты любишь средиземноморскую кухню?

– Больше, чем американскую. Никому не говори – за такие слова меня могут упечь в тюрьму, – усмехнулась она. – Нет, серьёзно, я бы просто не выжила, если бы каждый день питалась в обычных американских кафешках и ела готовую еду из супермаркета! Я смотреть не могу на этот пережаренный бекон, истекающий маслом, огромные гамбургеры и картошку фри!

– Но американцам определённо есть, чем гордиться. Пончики в глазури в любой забегаловке – это шедевр гастрономии, разве нет? – хитро промурлыкал он.

– Пончики в глазури – это сплошной жир и сахар, – с умным видом заметила Лисса и заявила обвиняюще: – А ты меньше всего похож на любителя пончиков.

– Я шифруюсь. Не хочу, чтобы всем вокруг стало известно о моей тайной страсти, – признался он.

– А ещё есть блинчики в кленовом сиропе, – произнесла она доверительно и тут же почувствовала яростное сопротивление в желудке. – О, нет, сладкого на сегодня достаточно!

Она несколько минут изучала меню и остановилась на креветках в сливочном соусе, запечённых с сыром мидиях и мятном чае. Маркус сделал заказ раньше, и официантка вскоре вынесла в зал дымящееся блюдо. От мидий в жемчужных раковинах пахло морем, чесноком и лимоном.

– Когда я была маленькой, мы с мамой полетели в Италию, к родственникам отца. Кажется, там нас кормили чем-то подобным. Но я не помню точно. Все воспоминания размыты. – Её лицо озарилось отстранённой мечтательностью. Поймав внимательный взгляд, она смутилась. – А ты помнишь что-нибудь из британской кухни?

Раздался смех.

– Британская кухня ужасна. Ты разве не знала? Британцы, по большей части, заимствовали рецепты из других стран. Собственной гастрономической культуры у них нет, что бы они там не твердили. Но хуже того, что в Англии совершенно не умеют готовить. В лондонском ресторане со средним чеком в пятьсот долларов ты не съешь ничего вкуснее тоста с джемом.

– Не представляю, как люди там живут. Ведь еда – это одно из немногих удовольствий в жизни.

Маркус, ловко маневрируя ножом и вилкой, извлёк из перламутрового панциря мидию.

– В этом ты абсолютно права. Попробуй. – Он протянул ей вилку. – Ну же. Она уже не кусается.

Алисса мгновенье раздумывала, а затем приоткрыла рот и позволила накормить себя. Мясо мидии оказалось солёным, мягким, с лёгким привкусом водорослей и лимона. Морской деликатес прекрасно дополнялся нотками сливок и чеснока.

– Вкусно, – признала она. Маркус уверенно улыбнулся – будто и не сомневался, что ей придётся по вкусу.

– Алисса? – донёсся до них женский голос со стороны.

Она встрепенулась и изумлённо воззрилась на девушку с длинными русыми волосами, одетую в нарядное платье. Понадобилось несколько секунд, чтобы признать в ней подругу… бывшую лучшую подругу Дебору. Они не виделись чуть меньше года, но дело было даже не в том, что за этот срок внешность Дебби перетерпела масштабные изменения. Просто Алисса отчаянно надеялась, а затем даже поверила в то, что они никогда больше не встретятся.

– Здравствуй, – произнесла она как нельзя сдержанно. Приветственная улыбка была лишь проявлением холодной любезности, но не радости – ни в коем случае.

Дебора некоторое время смотрела на неё, моргая. С момента расставания она, кажется, потеряла несколько килограммов, и лицо её теперь выглядело утомлённым, растеряло всякие краски. За спиной девушки стоял её молодой человек – Эндрю.

– Как поживаешь? – поинтересовалась Дебби, улыбнувшись с внезапной кокетливостью. Судя по любопытному взгляду, она и сама успела сделать кое-какие выводы. И Алиссе досталось не так уж много внимания: больше всего бывшую подругу заинтересовал Маркус.

«Смотрит на него, словно на чудо света», – неприязненно подумала Алисса.

– Отлично, – произнесла она вслух. – Надеюсь, и у тебя всё хорошо.

Маркус приподнял брови. Он не участвовал в сцене – только наблюдал с вопросительным видом.

– Да, у меня всё хорошо, – ответила Дебора, замявшись. – Может, познакомишь меня с твоим другом?

– Нет, не думаю. Желаю вам хорошо провести время.

Она отвернулась к Маркусу, давая понять, что разговор закончен. Однако Дебора проигнорировала её решительную вежливость:

– Может, сядем вместе? Найдём столик на четверых. Мы с тобой так давно не виделись…

Алисса не могла не увидеть промельк надежды в её печальных глазах. По привычке её внутренне передёрнуло.

– Нет, – ответила она. – И ты прекрасно знаешь, почему.

Дебора несколько секунд мялась, глядя на неё, а затем обиженно исчезла вместе со своим парнем в другом конце зала. Алисса отвлеклась на принесённые официанткой креветки: это был отличный повод, чтобы отсрочить неминуемый диалог. Реакция Маркуса немало тревожила её. Дебора всегда умело давила на человеческую жалость и притворялась жертвой. Этот нелепый разговор мог запросто ввести его в заблуждение.

– Можно узнать, что это было? – спросил Маркус, очевидно, устав от молчания.

Алисса обречённо отложила блюдо с креветками.

– Это моя бывшая лучшая подруга. Дебора. Мы с ней дружили ещё со школы. Почти пятнадцать лет. Год назад мы перестали общаться – по моей инициативе. Это долгая история. Если честно, я надеялась, что никогда её больше не увижу.

Она чувствовала на себе пронизывающее внимание сквозь весь зал. Парочка устроилась поодаль, но с их столика открывался прекрасный вид на Алиссу и её спутника.

– Что же надо было натворить, чтобы пробудить в тебе такую холодную ненависть?

– Думаешь, я была груба по отношению к ней? – резко вопросила она. Всякий раз при напоминании о Деборе в груди у неё поднимался ураган. А теперь, завидев её, она и не знала, как справиться со своими эмоциями.

– Вовсе нет, – негромко ответил Маркус. – Ты держалась холодно и сдержанно – словно с давним врагом. Я впервые видел в тебе столько гнева.

Его лицо приблизилось к её, но Алисса, поймав любопытный и недовольный взгляд Дебби, нахмурилась.

– Давай уйдём отсюда, – прошептала она ему на ухо.

– Конечно, – легко согласился Маркус и попросил официантку упаковать еду в контейнеры.

Пара покинула кафе и вскоре брела по направлению к набережной. Алисса оборачивалась: было необходимо убедиться, что подруга не следит за их передвижениями.

– Ты хочешь мне что-то рассказать, – подсказал Маркус. Они чудом просочились сквозь гуляющую толпу. Алисса, прислонившись к парапету, погрузилась в изучение морского горизонта.

– Это долгая история. Тебе будет скучно.

– Именно с этой фразы и начинаются стоящие истории. Я – весь внимание.

С внутренним вздохом Алисса начала свой рассказ. Она проматывала историю этой дружбы в голове сотню раз. У неё было много месяцев, чтобы собрать полную картину из крохотных кусочков пазла и ответить на насущные вопросы: почему они сошлись? как они могли быть вместе столько лет? почему Алисса не прекратила дружбу раньше? и что стало точкой невозврата?

– Нам было по десять лет, когда мы познакомились. Мы учились в одном классе. Быстро сдружились. Поначалу всё было прекрасно. Если и возникали какие-то проблемы, то я их ни за что не вспомню. Дети – они по-другому мыслят и многих вещей попросту не замечают. Нам было комфортно друг с другом: нас объединяли общие интересы, мы любили рисование, смотрели одни фильмы. Детям, по сути, большего и не надо для пресловутой вечной дружбы. Проблемы пришли позднее, в старших классах. Я начала замечать, что она ведёт себя странно – по крайней мере, по моим меркам. Она была безответственной, инфантильной и бесцеремонной. Давала обещания и не выполняла их, могла нагрубить, проявляла пренебрежение ко мне и вполне мило общалась с идиотами, которые не давали мне житья. Сейчас я понимаю, как ужасно это звучит. Но подростки живут по своим правилам, многого не понимают. Я часто ссорилась с ней, высказывалась по поводу её поведения, но она искренне каялась, и я всегда прощала. В конце концов, и я сама никогда не была идеальна. А Дебора отлично умела манипулировать людьми, изображать святую простоту, давить на жалость. Она всегда пользовалась этими умениями, чтобы получать от людей желаемое. Ну, ты и сам видел, как она себя вела.

С годами её проблемы только усугубились. Я надеялась, что она научится себя вести. Я была терпелива, старалась проявлять лояльность. Но после того, как у неё появился бойфренд, всё стало ещё хуже. Я не понимала, что между ними происходит, пока сама не увидела. Он, как и я, очень многое ей прощал, только с ним она даже не церемонилась. Унижала, делала ехидные замечания, раздавала приказы и буквально затыкала его – и всё это с таким пренебрежением, словно он не человек, а бродячий пёс. Ну и, очевидно, поняв свою вседозволенность и безнаказанность, она попыталась и со мной проворачивать такие фокусы. Мы к тому моменту уже редко виделись. Но она начала проявлять необоснованную агрессию ко мне, критиковать мой образ жизни и мою внешность, постоянно требовать от меня помощи. Кроме того, она брала мои вещи и отказывалась возвращать, игнорировала мои переживания, даже начала пренебрежительно отзываться о моих родных. Я чувствовала себя омерзительно, а она словно и не замечала, что своими словами и поступками втаптывала меня в грязь. В конце концов, моё терпение лопнуло. Я не могла молчать и сказала всё, как есть. У неё началась истерика. Она даже не признавала за собой никаких проступков – отрицала всё, что говорила и делала. Но при этом просила прощения, обещала исправиться. Давила на жалость, как и всегда, но я была непреклонна. Она пыталась связаться со мной, писала в мессенджерах, передавала послания через общих знакомых, но я игнорировала. Теперь я осознаю, какой вред она нанесла мне, и никогда не прощу её.

Её рассказ длился минуты. Она прерывалась на молчание, несколько раз сбивалась. Из-за нахлынувших волной эмоций голова тяжелела. Когда история была завершена, Алисса ощутила руку Маркуса на своей руке. Она бы ни за что не вспомнила тот момент, когда он коснулся её – в попытке поддержать и утешить.

– Я знаю, я глупая, – сказала она, заметив смятение и мрачность в его лице. – Не нужно было её столько прощать.

– Вовсе ты не глупая. Мы всегда прощаем тех, кого любим. Ведь мы всего лишь люди. – Он прижался грудью к её спине, незаметно обнимая. – Твой рассказ характеризует с худшей стороны её, а не тебя. Она не заслужила ни твоей любви, ни прощения. Хочешь знать, что я об этом думаю? Вероятно, твоя подруга выросла в весьма проблемной семье. Кто-то из её родителей – скорее всего, мать – был тираничен, жесток и глух к её чувствам. И большую часть жизни Дебора старательно выискивала людей, которые помогут ей компенсировать нехватку любви, понимания и поддержки.

– Ты прав. Её мать действительно была очень жёсткой и строгой. Думаешь, поэтому она столько лет держалась за меня?

– Думаю, да. Ты дарила ей чувство стабильности и безопасности. Ты любила её, заботилась о ней, поддерживала, была терпима – в общем, давала то, чего она никогда не могла получить дома. Но даже ты не смогла бы закрыть эту дыру в сердце. Такие люди, как она, редко становятся полноценными личностями. Наверняка в ней много лет копилась агрессия, злость, гнев на родителей и весь мир. Раньше она выражала агрессию в пассивной форме – с помощью того самого пренебрежения, неуместных шуток и прочего. Но всё усугубилось, злости в какой-то момент стало слишком много, и она перестала себя сдерживать. Предположу, что остаток своей жизни она будет пытаться избавиться от накопившихся чувств, изливая на близких. С её парнем это сработало, с тобой – нет. Почувствовав, что что-то не так, ты сразу ушла. Твоя рациональность вновь спасла тебя.

Алисса прислонилась лбом к его плечу. Не в поисках утешения, – он уже утешил её – но в поисках спокойствия, стабильности и ощущения безопасности. Все его слова находили в ней живой отклик. Люди, в большинстве своём, предпочитали не усложнять себе жизнь и мыслили о других поверхностно. Лишь немногие старались докопаться до человеческой сути и найти ответы на интересующие вопросы.

– И откуда ты столько всего знаешь? Может, ты читал книги по психологии?

– Не без этого. Я кое-что понимаю в том, как устроены разрушительные, психологически неполноценные личности. – Алисса сосредоточенно прищурилась, и он ответил лаконично: – У каждого в жизни была своя Дебора.

Небо постепенно накрыло хмурой серостью. Взревел гром. Алисса ощутила ледяное прикосновение дождя на щеке.

– Не хочешь рассказать мне? – спросила она почти беззвучно.

В глазах Маркуса находило отражение печальное грозное небо.

– Не сегодня, – отозвался он и вернулся к своему безмолвию.

Они, не сговариваясь, направились прочь с набережной – в тёплую пустую квартиру, наполненную светом.

Глава 12. Знакомство с друзьями

Алисса проснулась на удивление рано. Небо едва успело просветлеть. Фонари на улице, словно обездвиженные светлячки, до сих пор горели серебристыми огоньками. Утро выдалось туманным, и улица тонула в холодной серой дымке. Алисса внимательно вглядывалась и не смогла различить ни единой живой души в радиусе тридцати ярдов.

Она впервые проснулась раньше Маркуса. Он спал на животе, уткнувшись лицом в подушку. Девушка провела ладонью по мягким растрёпанным волосам, борясь с чувством незамутнённой нежности. Она надеялась, что эта ночь продлится долго и будет полна бесстыдных ласк и страстных объятий. Но у Маркуса не оказалось желания в этот раз; погружённый в себя и отрешённый от мира, он целый вечер провёл в раздумьях и, даже будучи заботливым и вежливым, почти не обращал на девушку внимания.

Алисса связала резкую смену настроения с недавним разговором. Её рассказ о Деборе, кажется, всколыхнул в нём забытые эмоции. Он скрывал от неё тайну – тайну о девушке, что была с ним до неё. Должно быть, Маркус любил её – иначе не вспоминал бы так часто и не реагировал столь остро. Сильные чувства, как известно, утихают невероятно долго, и требуется время, чтобы навсегда забыть об ушедшей любви. Но не может же он, в конце концов, вспоминать о ней вечно?

Подобные мысли наводили на неё тревогу и раздражение. Этой ночью она спала едва ли больше трёх часов. Большую часть времени Алисса, вслушиваясь в дыхание Маркуса, невольно проматывала дурацкие вредные мысли. Ей было необходимо от них избавиться. Лучшим способом избавления от дурного для неё был спорт.

Она никогда не была приверженкой спорта. В школе любые спортивные мероприятия вызывали в ней скорее усталость и скуку. Пользу физических упражнений Алисса смогла оценить, только будучи взрослой самостоятельной личностью. Ходьба, бег, йога и стандартные упражнения помогали держать себя в форме, облегчали работу настрадавшегося от сидячей работы позвоночника и, конечно, позволяли вымещать накопившуюся агрессию. Она часто начинала, но очень быстро бросала домашний фитнес; ей не хватало дисциплинированности и мотивации, чтобы заниматься часто и регулярно.

Алисса, стараясь не производить подозрительных звуков, устроила ревизию в шкафу Маркуса. При себе у неё не было ничего спортивного – возможно, найдётся у него? Кое-как она нашла подходящие спортивные штаны и худи. Штаны пришлось загнуть, а худи висело мешком.

«Я похожа на человека, которого жизнь знатно потрепала. Зато сразу видно, что я иду на пробежку. Ничего, сойдёт», – решила Алисса.

Она дышала весенней прохладой и рассматривала пустынную улицу. Город выглядел спокойным и умиротворённым; ни единая душа, ни единый звук не потревожили бы это гордое одиночество. Парк, как и улицы, пустовал. Только выкрики уток из близлежащего пруда и шелест ветра напоминали о некоем присутствии жизни. Без людей всё становилось гораздо проще. Весь окружающий мир представал в истинном свете, без излишней суеты и наваждения цивилизованности.

Алисса посвятила зарядке и бегу вокруг пруда около одного часа. Усталость спала, тело пробудилось от внезапной нагрузки, мышцы словно налились огнём. У неё оставалось несколько минут, чтобы насладиться одиночеством. Она обнаружила оставленный кем-то батон хлеба на лавочке и отправилась к ближайшей стайке уток. Птицы, привычные к кормёжке, заметили лакомство издали и рванули к ней с воинственным кряканьем. Она выполнила свою миссию и направилась обратно домой.

Город пробуждался. По дорогам сонно брели машины и автобусы. Открывались магазины и булочные. Горожане с сонными, неосмысленными лицами торопились на работу. Алисса зашла в пекарню рядом с домом и купила горячие булочки. Втайне девушка надеялась, что Маркус ещё не проснулся: ей крайне не хотелось предстать перед ним в столь неприглядном виде.

– Доброе утро, – услышала она, лишь распахнув дверь. – Куда ты пропала?

Маркус проснулся немногим позже неё, однако уже выглядел бодрым и выспавшимся. Он успел умыться, накинуть халат, убрать постель и сварить кофе. Алисса не сразу вспомнила, что одета в его одежду, и смущённо хихикнула от его внимательного взгляда.

– Извини. Мне пришлось у тебя кое-что позаимствовать. Я была на пробежке.

– Ладно. Можешь оставить себе, – решил он. – Вижу, ты принесла нам завтрак?

Алисса выложила на стол бумажный пакет. От свежеиспечённых булочек ещё исходил пар. По кухне тонкой струйкой пронёсся аромат корицы, изюма и ванили. Алисса быстро приняла душ, расчесалась, почистила зубы и нанесла лёгкий макияж.

– Если ты хочешь попробовать эти булочки на вкус, тебе следует поторопиться, – предупредил Маркус, постучавшись в ванную. – Не стоит рассчитывать на моё мужское благородство, когда дело касается еды.

Алисса распахнула дверь и предстала перед ним во всей свежей красоте. Удивительно, как легко и быстро меняется человеческое обличье при должном желании. Всего несколько минут назад она была похожа на мальчишку в этой безразмерной одежде, пропахшей потом. Всего несколько штрихов, и перед ним – воплощение естественной женственности.

– Я обойдусь фруктами и тостами, – сказала она с улыбкой, ловя в его взгляде удовольствие и восхищение. – Если честно, мне и вчера хватило сладкого.

Она нарезала фруктовое ассорти из яблок, груш, бананов и клубники. Он сделал тосты с ветчиной и сыром. Они пили остывший кофе со сливками, безмолвно переглядываясь, а из радиоприёмника доносилась песня Фила Коллинза:

Oh, think twice, cause it’s another day for you and me in paradise

Oh, think twise, cause it’s another day for you

You and me in paradise …

– Прости, – вдруг сказал Маркус. – Вчера я вёл себя странно. Это было глупо.

– Ничего. Я всё понимаю, – ответила Алисса. – Надеюсь, однажды ты сможешь рассказать мне обо всём. Если захочешь, конечно. Ой! У тебя глазурь на губах.

Она взяла бумажную салфетку и провела ею по мягкой коже. Но Маркус не позволил ей завершить начатое и приник губами к её. Она ощутила сладость на языке, в нос ударил запах коричного порошка. Одних губ ей было недостаточно – хотелось больше его тела, больше тепла. Алисса села на его колени и обняла шею. Пальцы беспорядочно блуждали по девичьей спине, бёдрам и груди.

Внезапный грохот входной двери заставил возлюбленных оторваться друг от друга. От пьяной страсти в мгновенье не осталось и следа. Алисса встревоженно поднялась. Грохот раздался снова – казалось, кто-то стучал в дверь руками и ногами.

– Какого чёрта? – искренне вознегодовал Маркус.

– Мы знаем, что ты тут! – раздался в ответ радостный женский голос. – Открой нам, Маркус! Иначе мы простоим здесь до вечера!

– Я говорил вам не приходить! Проваливайте отсюда! – заявил он. Алисса оторопела: она впервые слышала от него такие грубости.

На удивление, пришедшие разразились смехом. Маркус закатил глаза как человек, признающий бессмысленность борьбы, и прежде, чем открыть дверь, сказал негромко:

– Ничему не удивляйся. Это мои друзья. Они сумасшедшие, абсолютно бестактные и пришли на этот свет, чтобы мучить меня.

У порога обнаружились трое людей. Симпатичная девушка с коротким ёжиком чёрных волос и въедливыми оживлёнными глазами. Маленькая хрупкая блондинка, держащая в руках скейтборд. Рыжеволосый мускулистый юноша в клетчатой рубашке и с безразмерным чёрным рюкзаком. Алисса вежливо поздоровалась с ними, но ответного приветствия не последовало. На полминуты воцарилось любопытное молчание. Пришедшие взирали на неё, словно на восьмое чудо света, время от времени красноречиво переглядываясь друг с другом.

– Как странно. Эти трое без перерыва болтают даже во сне, – ехидно прокомментировал Маркус. – С чего это вы вдруг потеряли дар речи?

Первой опомнилась девушка с ёжиком. Она уверенно пересекла порог и шлёпнула Маркуса по плечу, так что тот сморщился.

– Извини, милый. У тебя так долго не было девушки, что мы уже начали думать, будто ты «того»… ну, поменял свои предпочтения, – с неменьшим ехидством ответила она и вновь обратила своё внимание на Алиссу. – О! Теперь я понимаю, почему этот балбес забыл про нас.

– Веди себя вежливо, Нелл, – предупредительным тоном сказал он. – Алисса ещё не знает, что все мои друзья сбежали из психушки. Ей нужно время, чтобы к вам привыкнуть.

Его подруга ответила снисходительным хмыканьем. Рыжеволосый парень кашлянул и с неожиданной любезностью протянул Алиссе руку:

– Я – Брендан. Но все зовут меня Брен, – пробасил он.

Алисса ответила на рукопожатие. Блондинка за его спиной слегка нахмурилась: она явно была рада этой встрече меньше всех остальных. Тем не менее, она тоже протянула руку в знак вежливости и представилась:

– Я – Кэрол.

– Ну а я – Эллен. Но все зовут меня Нелл, – девушка с ёжиком, кажется, не умела долго молчать. – Мы что, испортили вам завтрак? Мы не хотели, честно-честно! Но этот оболтус уже несколько месяцев нас сторонится. Совсем отбился от рук! – пожаловалась она, грозя ему пальцем. – Мы уже начали бояться, что он снова погрузился в свою меланхолию.

– Ничего подобного, – возразил он хладнокровно. – Я был занят книгой.

– Ну-ну, – бросил Брендан понимающе. – Что это у вас там? Булочки? Отлично! Я как раз проголодался. Девочки тоже не успели позавтракать.

Совершенно незаметным образом компания переместилась на кухню. Брендан и Нелл набросились на еду мгновенно, не обращая внимания на насмешливый взгляд Маркуса. Кэрол была более сдержанна и тихо поедала тост, держась чуть в стороне. Алисса налила гостям кофе, и они громко поблагодарили её.

– Твоя девушка ведёт себя гораздо вежливее, чем ты, – обвинила Нелл, поедая последний тост. – Где же хвалёное английское гостеприимство?

– Вы вломились в мой дом и уничтожаете мою еду, – напомнил Маркус.

– Заметили, что он всё время нас осуждает? – вмешался Брендан.

Алисса не удержалась от смеха. В течение следующих минут ей удалось узнать основные факты об этих новых странных людях. В первую очередь, она уверилась в том, что все друзья Маркуса чуть младше него. Брендан и Кэрол были её ровесниками, а Нелл и того младше – недавно ей исполнилось двадцать три. Все трое пару лет как окончили университет (они были выпускниками литературного факультета). Нелл работала в магазине безделушек и занималась изготовлением красивых вещиц: она с гордостью показала Алиссе изящный браслет из натурального жемчуга собственного авторства. Брендан работал гидом-экскурсоводом в центральном музее и большую часть времени колесил на автобусе, знакомя туристов с главными достопримечательностями города. В свободное время он занимался спортом и отправлялся в турпоходы. О Кэролл Алисса узнала только то, что она работала в книжном магазине в нескольких кварталах отсюда; девушка не стремилась ко всеобщему веселью и, кажется, была не совсем довольна присутствием незнакомки.

– Расскажи о себе, – попросила Нелл. – Где ты работаешь? Живёшь одна или с родителями? Любишь кошек или собак? Да, и на кой чёрт тебе сдался этот английский сноб?

– Я стою здесь и всё слышу, – убийственно сообщил Маркус. – Я же просил тебя быть вежливой. Ни к чему заваливать Алиссу дурацкими вопросами.

Друзья многозначительно переглянулись. Алисса, желая предотвратить новую стычку, ответила:

– Сейчас я нигде не работаю. Уволилась с последнего места около двух месяцев назад. Я пока не знаю, чем буду заниматься в дальнейшем. Живу одна. Мне больше нравятся собаки. И Маркус совсем не сноб, он всего лишь… англичанин.

Некоторое время Нелл и Брендан просто молча моргали, а затем разом рассмеялись. Даже Кэрол, незаинтересованная в общении, внезапно улыбнулась.

– Она мне нравится, – одобрительно кивнула Маркусу Нелл. – У неё есть чувство юмора, и она может подтрунивать над тобой вместе с нами. Меня устраивает твой выбор.

Он ответил ей сдержанным поклоном:

– Благодарю. Не представляю, что бы я делал без твоего одобрения.

– Мы собирались за город, – сказал Брендан, не дав Нелл возмутиться. – Устроим пикник на озере. Вы как, с нами?

Местоимение «вы» прозвучало для Алиссы непривычно и странно. «Вы» в отношении их двоих – словно официальное подтверждение нового статуса. Маркус, в отличие от неё, не замешкался.

– Ты хочешь? – кратко спросил он.

– Да, – ответила она после небольшой заминки. – Да, хочу.

– Отлично! – удовлетворённая, воскликнула Нелл, и ткнула Маркуса в плечо. – Кому-кому, а тебе солнце не помешает. Ты стал бледный, как вампир!

– Не обольщайся. Я возьму крем от загара, – он безжалостно разрушил её надежды. Похоже, забавные препирательства для этих двоих были чем-то обыденным.

Они быстро собрались и покинули квартиру. Жильцы дома с вежливым любопытством косились на разномастную компанию. Нелл с ловкостью лани запрыгнула в припаркованный у подъезда старый красный форд. Брендан успел завести тачку и включить радио, пока остальные занимали сиденья. Маркус благородно уступил дамам места у окон, чем заслужил порцию ехидного улюлюканья от Нелл.

– Алисса наверняка не знает, что ты тот ещё женский угодник, – заявила она. – Будь осторожнее с ним!

– Наверняка знает, – встрял Брендан.

Алисса почувствовала на себе вопросительные взгляды. До чего им, должно быть, любопытно разузнать об их отношениях хоть немного.

– Пожалуй, я не буду на это отвечать, – слегка шутливо отозвалась она на дружескую провокацию.

Ребята издали разочарованный вздох. Маркус, удовлетворённый, вскинул голову на сиденье и улыбнулся.

Поездка заняла около часа. Беспроглядная городская серость вскоре сменилась природным пейзажем. Они проезжали мимо густых лесов, заросших американским дубом и елью, мимо одиноких домиков и заброшенных ферм, мимо круглосуточных заправок и болот. Разговаривали мало, а если и говорили, то о ничего не значащей ерунде. Маркус дремал, откинув голову назад. Кэрол лениво листала социальные сети. Нелл отбрасывала шуточки, а Брендан подпевал радио. Алисса смотрела в окно, радуясь солнцу и внезапной сочности красок. Город остался позади вместе с печалью.

– Приехали, – объявил Брендан.

Алисса поспешно вышла из машины. Перед ней предстала голубая гладь озера, обрамлённая серым камнем. Подобную красоту раньше она видела только на картинках. Вопреки ожиданиям, здесь не было ни единой души, кроме них. Она мгновенно пожалела, что не прихватила с собой альбом и краски.

– Это наше тайное место, – поведала Нелл, передавая ей корзинку со съестным. – Никто о нём так и не проведал, к счастью. Здесь с нами приключилась уйма всего! Однажды Брендан, раздевшись до трусов, решил там искупнуться, и огромный рак вцепился ему прямо в…

– Эй! Кто бы говорил! – рассердился Брендан. – Знала бы ты, что она здесь творила! Как-то раз напилась какого-то чаю и пошла в лес охотиться за ёжиками!

– Алисса, нам ещё не поздно отсюда уехать, – как бы между прочим предложил Маркус.

– Ну уж нет, я не могу такое пропустить, – отозвалась она.

– О! Слава богу, она не такая зануда, как ты. Он вечно сидит в стороне и осуждает нас! – пожаловалась Нелл. – Иногда я не понимаю, почему мы вообще зовём его с собой.

– Потому что среди вас всегда должен быть взрослый дееспособный человек. Кэрол не в счёт.

Пока они перебрасывались остротами, Алисса и Кэрол расстелили плед и вытащили продукты. Брендан достал из багажника переносной барбекю и объявил, что в меню сегодня сосиски и стейки. Среди продуктов также обнаружились томаты, сладкий картофель, брокколи, газировка, хлеб для тостов, попкорн и чипсы. После розжига всё мясо и овощи, предварительно облитые соусом, были отправлены на решётку. По берегу распространялся дым с горько-сладким запахом.

Нелл достала из багажника две ракетки с воланчиком и прокричала:

– Кто со мной в бадминтон?

– Я бы с удовольствием, но, боюсь, ты ещё не оправилась после предыдущего поражения, – любезно ответил Маркус. Он устроился на пледе, подложив под голову куртку, и лениво наблюдал за плывущими кораблями облаков.

Подобное заявление привело девушку в неистовство:

– Что?! Да я тебе поддавалась! Эй, Алисса, не хочешь сыграть со мной? Ты вообще когда-нибудь играла?

– Конечно, – ответила она с невольной гордостью. – Я была чемпионкой своего двора. Но последний раз я держала ракетку лет десять назад.

– Ну, не страшно. Вот, бери эту, отойдём подальше – не то волан в воду залетит. Играем до тридцати очков. Кэрол, ты считаешь.

Они встали на расстоянии двадцати футов друг от друга. Маркус отвлёкся от безмолвного созерцания пейзажа и воззрился на них в ожидании. Первая подача была за Нелл: волан улетел слишком далеко, и Алисса не успела его отбить. Потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к ракетке и вспомнить былое мастерство. Она всегда была ловкой и неплохо владела координацией – это позволяло успешно отражать нападения и забивать «голы». Вероятно, её соперница поначалу рассчитывала на лёгкую победу и была слегка ошарашена такой решительностью. Нелл не удавалось застать её врасплох и отбиваться от хлёстких, быстрых ударов. Игра разгорячила в Алиссе кровь, и, даже задыхаясь от жары, она продолжала биться не на жизнь, а на смерть.

Кэрол объявила счёт 30:23 в пользу Алиссы.

– О, боже мой! – Эллен уткнулась руками в коленки, тяжело дыша. – Маркус, она играет даже лучше тебя!

В процессе игры за ними неотрывно наблюдали три пары глаз. Брендан даже позабыл про свой стейки и теперь озабоченно проверял степень прожарки.

Маркус поднялся и забрал у Нелл ракетку. Он воспринял это как личный вызов. Алисса рассмеялась.

– На что играем? – хитро поинтересовалась она.

– На желание, – сказал он. Нелл вызвалась считать.

Маркус, в отличие от подруги, не стал её недооценивать. У него был сильный и быстрый удар. Алисса поначалу с трудом поспевала отбиваться от его атаки. Но способность ориентироваться в пространстве и рассчитывать траекторию движения сыграла ей на руку. Брендан радостно вопил, как бывалый болельщик, не отрываясь при этом от барбекю, Кэрол хлопала в ладоши, а Нелл неугомонно комментировала их игру:

– Маркус подаёт… вот мерзавец, специально подаёт далеко! Он думает, Алисса слишком мала, чтобы быстро добраться до волана… Она, может, и мала, но двигается как лань! Да! Она отбила! А Маркусу прилетел новый удар! Волан несётся быстро, как снитч! Надеюсь, он попадёт ему по носу! Нет, не попал… ну и ладно… Вы посмотрите, она снова ловит! И снова – оглушительный удар! И… он не успел отбить! Да! Команда девчонок победила!

Алисса вознесла руки в знак победы, а затем рухнула в траву, смеясь. Плечи и руки неистово болели, кожа увлажнилась от пота. В этот момент она чувствовала себя до невозможности счастливой. Нелл забрала ракетку, чтобы поиграть с Кэрол. Маркус уселся рядом.

– Ну, и каково же будет твоё желание? – поинтересовался он. В его лице и голосе не было мелочной обиды за этот проигрыш. Она бы сильно разочаровалась, если бы заметила нечто подобное.

– Я не знаю. Мне нужно время подумать.

– Не затягивай с этим.

Он прилёг рядом. Они бы задремали, едва касаясь друг друга, если бы не пронзительные выкрики девушек. Мягкая холодная трава успокаивала, воздух нетронутого леса дарил ощущение полного забвения.

– Жаль, что мы не одни, – сказал Маркус, отведя прядь волос с её лица. – Но я отлично помню, на чём мы остановились.

Их прервал оклик Брендана. Он держал гриль, словно торжественное знамя. Особое приглашение не требовалось. Нелл первая бросилась к еде с воплями.

– Какие они ещё дети, – сказала Кэрол. Это была её пятая реплика за день.

Алисса пару раз пыталась завести с ней разговор, но тщетно. Кэрол была единственной из друзей Маркуса, кто держался с ней особняком и не скрывал этого. Алисса не собиралась навязываться или пытаться понравиться ей – лишь приняла, как факт. Во время обеда Кэрол словно бы игнорировала присутствие нового человека; отводила взгляд, не реагировала на её реплики, хмурилась на любые шутки. Это и от Маркуса не укрылось; он мрачнел, смотрел вопросительно и, сам того не замечая, брал Алиссу за руку.

После того, как с едой было покончено, и Брендана осыпали благодарностями за превосходный обед, Нелл позвала её на прогулку. Разговор зашёл о Кэрол сам собой.

– Не обижайся на неё, – сказала она Алиссе, когда они оказались достаточно далеко. – Она это не со зла. После Стеллы она перестала доверять девушкам Маркуса.

Алисса мгновенно ухватилась за новое имя, как за ниточку.

– Кто это – Стелла? Бывшая девушка Маркуса?

Ей вспомнилась темноволосая красавица с брошенной на камине фотографии. Следующее, о чём она подумала: в переводе с латинского языка имя «stella» означало «звезда».

Нелл слегка опасливо обернулась и кивнула. Алисса позволила себе сдержанное любопытство:

– А что она сделала?

– О, много чего. Ты ещё о ней услышишь, – неожиданно мрачно отозвалась та. – В жизни таких не встречала и, надеюсь, больше не встречу. Маркус от любви совсем потерял голову. Мы все были счастливы, когда она ушла от него. Ну, и поделом ей.

Нелл взяла с неё обещание помалкивать. Алисса понимала: выведать больше не удастся, по крайней мере, до тех пор, пока Маркус сам не решит рассказать ей. Она пообещала себе не давить на него. Перед ней уже предстала смутная картина произошедшего: возможно, эта Стелла изменяла ему или обманывала. Что ещё могло так сильно разочаровать его в девушках и погрузить в депрессию на долгих два года?

Вдоволь насладившись природой, они отправились домой. На прощание Нелл обняла Алиссу и выразила надежду на новую встречу. Брендан торжественно вручил ей лучшие куски холодного стейка: этот жест щедрости явно стоило расценивать как знак симпатии. Кэрол, как и ожидалось, попрощалась сдержанно и, поймав взгляд Маркуса, отвернулась.

– Идём домой, – прошептал он на ухо. – У нас с тобой ещё полно дел.

– О, нет, – сказала Алисса, почувствовав холодную руку, нагло залезшую под футболку. – Мне нужно в душ! Срочно!

– Я не согласен, – ответил он. И тут же совершил нечто неожиданное: подхватил её на руки. Она рассмеялась от неожиданности.

– Маркус! Опусти меня на землю!

Тот не обратил внимания на просьбу и направился прямиком в дом. В холле на них оборачивались соседи, и какая-то пожилая леди в шляпе со снисходительным одобрением заметила:

– Молодожёны! Что с них взять!

Глава 13. Гостья из прошлого

Алисса ухитрилась вырваться из сильных объятий и рванула в ванную в тот же миг, когда он распахнул входную дверь.

– Прости, но душ – прежде всего, – заявила она в своё оправдание и услышала скептическое хмыканье.

Девушка быстро сбросила одежду, пропахшую лесом, костром и потом, и рванула под прохладные струи воды. На неё напала приятная усталость. День прошёл прекрасно, голова пресытилась новыми впечатлениями и знакомствами. Сейчас она нуждалась в безмолвии и уединении – хотя бы недолгом.

Алисса надела мужской халат на голое тело и выскользнула из ванной. Она и сама не заметила, как прижилась в этой квартире и привыкла к ней. И Маркус воспринимал её нахождение здесь как нечто само собой разумеющееся: словно они давно уже делили совместный быт и жили вместе.

Она обнаружила Маркуса стоящим у камина с фотографией в руке. Он походил на обездвиженную статую. Лицо его окаменело, ожесточилось, губы скривились в гримасе. Алиссе не нужно было проверять – ей и без того было известно, кто вызвал в нём эти чувства.

– Эта девушка причинила тебе много боли, – произнесла она.

– Я думал, что давно избавился от этой фотографии. Только она от неё и осталась.

Алисса затаила дыхание. Она давно ждала от Маркуса откровения – и, кажется, момент настал. Он сел прямо на пол, глядя на фотографию невидящими глазами. Он был уже не здесь: воспоминания погрузили его разум в прошлое, полное горечи и разочарований.

– Её звали Стелла. Мы познакомились с ней на званом ужине, устроенном моим издательством. Мои книги тогда только начали набирать популярность, издательство повесило на меня клеймо «перспективного автора». Стелла работала младшей ассистенткой редактора. Наше знакомство произошло как будто случайно: она, проходя мимо, пролила на меня вино и принялась извиняться. Она казалась мне прелестной, воплощением скромности и доброты. Я был не так опытен, чтобы раскусить её сразу. К тому же, я был до безумия влюблён. Чтобы разоблачить её, потребовались годы.

Алисса присела рядом.

– Сколько вы были вместе?

– Около трёх лет. Первый год я был словно в прекрасном сне. Я буквально обожал её. Стелла казалась мне идеальной женщиной. Я тогда ещё не знал, что мои представления о жизни смехотворны, и под маской идеальности обычно скрываются худшие из нас. Первое время если и происходили некие странности, то я предпочитал их игнорировать. Но со временем, когда флёр влюблённости начал утихать, мой разум нежданным образом включился. Я всё чаще стал обращать внимание на поведение Стеллы. Помимо того, что она постоянно манипулировала людьми, изображая из себя святую невинность, она проявляла невероятную жестокость и безразличие. С теми, кто был ей нужен, она вела себя предельно мило и участливо, а ко всем остальным относилась, словно к скоту. Стелла мастерски умела подстраиваться под людей – видимо, такова была её врождённая особенность. Никто не мог устоять перед этими чарами.

Алиссе вспомнилась Дебора. Неудивительно, что Маркус так быстро понял её чувства по отношению к бывшей подруге. Эта Стелла тоже едва не разрушила его жизнь.

– Как она вела себя с тобой?

– О, со мной она старалась быть любезна. Ведь я был ей нужен, – горько хмыкнул он. – Точнее, не я, а мои деньги, популярность, моё имя, в конце концов. Она строила на мне карьеру. Но я не мог не замечать её пренебрежительность, злобу, манипулятивность. Она, конечно, не могла сдерживать свою натуру всю жизнь, и потому всё меньше скрывалась и всё чаще представала в истинном обличье. Я надеялся, что смогу наставить её на путь истинный. Верил, что смогу изменить. А Стелла, в свою очередь, начала строить интриги на работе и пыталась втянуть в них меня. Она надеялась, что я помогу ей занять место редактора путём бессовестных махинаций. Я был в бешенстве, кричал, тряс её за плечи, надеясь, что она одумается. Стелла убежала из квартиры в истерике. На следующий день она вернулась с повинной головой, изображая раскаяние, обещала измениться. Я был идиотом, – он бросил фотографию на пол, – да, идиотом, потому что знал – она не изменится, но всё равно впустил её. Между нами образовалась связь, которую сложно было разорвать. Это был словно наркотик. И я не представлял своей жизни без неё.

За наш последний год произошло многое. Мои друзья давно поняли, в чём дело, и убеждали меня порвать с ней – я разругался с ними в пух и прах. Я потерял вдохновение, перестал писать, и в моей жизни не осталось ничего, кроме ужасной озлобленности на мир. Зато Стелла цвела и пахла. Она уже не скрывала свою сущность даже от меня и буквально отравляла моё существование. Но всё решил случай. Кто-то подбросил в мой почтовый ящик фотографии, на которых она занималась сексом с богатым старым хрычом. Кто бы ни был отправитель, но я благодарен ему, ведь именно это стало для меня точкой невозврата. Я собрал её вещи, все до единой, и вышвырнул за дверь. Она приходила сюда целый месяц: угрожала, умоляла, просила прощения, рыдала, даже обещала покончить с собой. И я, и соседи много раз обращались в полицию. В конце концов, Стелла пригрозила подать на меня в суд, обвинить в насилии, в том числе и сексуальном. В ответ я пообещал обнародовать её фотографии с мерзким пузатым любовником. Это омерзительно, но иного выхода я не видел. После этого её след простыл. В издательстве узнали о её проблемах с полицией и уволили. Тогда она исчезла из города и больше не объявлялась.

Алисса пребывала в немалом ужасе от услышанного.

– Боже. Мне так жаль. – Смотреть в серые глаза было больно, и она прижалась лбом к его шее. – Хорошо, что ты избавился от неё! Надеюсь, эта дрянь ещё получит по заслугам!

– Надеюсь, что больше никогда не услышу о ней, – ответил Маркус. – У меня есть ты. Неидеальная и совершенная во всём.

Алисса положила голову на его колени. Ничто не могло ускользнуть от её проницательного и хитрого взгляда.

– Ты нас сравнивал? Меня и её? Да?

Маркус явно не хотел отвечать, и его нежелание только подтверждало её слова. Конечно, обманувшись в любви однажды, он боялся ошибиться вновь.

– Ты – совершенно другая. Я понял это сразу, как только увидел тебя.

Он склонился над ней, запустил пальцы в густые волосы и легко, почти неощутимо коснулся губами её губ. Алисса водила пальцами по напряжённой спине, прислушиваясь к тихому, прерывистому дыханию. Затем усилием воли оторвалась от горячих губ, заставила его лечь и принялась стаскивать ненужную футболку.

Кожа Маркуса была солоноватой на вкус. Она осыпала мягкими поцелуями его лицо, шею, грудь, не в силах оторваться от любимого и желанного тела. Пусть совсем ненадолго, но он позволил Алиссе почувствовать власть. Когда терпение лопнуло, мужчина обхватил её стан резким, грубоватым движением и уложил на постель.

Понадобилось ровно три секунды, чтобы избавить её от халата. Он уткнулся носом в живот, вдыхая неповторимый запах женского тела. Она была прекрасна – прекраснее всех, кто был с ним до неё. Алисса тихонько трепетала от его ласковых нежных губ. Маркус целовал её смуглую кожу, её родинки и шрамы. Когда он коснулся влажным языком соска, она вздрогнула и откинула со стоном голову. Это не остановило его, а лишь распалило.

Алисса не успела уловить тот миг, когда собственное тело перестало слушаться. Оно не могло противостоять страсти, не могло выстоять против порока, и, не получая желаемого, сходило с ума в страшной ломке. Зачем же Маркус так дразнил её? Зачем распалял до неистовства, до безумия, и заставлял мучиться в ожидании сладкого удовлетворения?

К счастью, она не была уже той невинной особой, которая мучилась в постели стыдом. Алисса прекрасно знала, как доставить ему удовольствие и раздразнить в ответ. Она расстегнула его джинсы и провела ладонью по влажному разгорячённому члену. Маркус издал стон. Она не остановилась. Ей до безумия нравилось доводить его до исступления: проводить пальцами по твёрдому набухшему стволу, касаться чувствительной кожи, ласкать влажную головку.

– Лисса, – прорычал он, вздрагивая от удовольствия. – Прекрати. О, мой бог…

– Не дразни меня. Я уже с ума схожу, – прошептала она, призывно разводя бёдра.

Он вошёл в неё. Алисса забыла о том, где находится. Не было ничего, кроме их влажных, лихорадочно двигающихся тел и порочного удовольствия. В минуты бесстыдного наслаждения ей хотелось лишь одного – чтобы это никогда не заканчивалось. Чтобы их тела навеки были сплетены друг с другом – как и души.

Они не смогли уснуть. Лёжа в постели, прикрывшись одеялом, они смотрели на уходящий вечер. Маркус подложил руки под голову, а Алисса уткнулась в его грудь и о чём-то раздумывала.

– Я придумала желание, – вдруг сказала она и подняла на него испытующий взгляд.

– И какое же?

– Дашь мне почитать твои книги?

Он усмехнулся и поцеловал чёрную макушку.

– Даже не подумаю.

***

Как это часто бывало, он проснулся раньше неё. Алисса лежала, свернувшись калачиком, нежно улыбаясь приятному сновидению. Длинные волосы разметались по подушке, золотясь на утреннем солнце. Маркус часто любовался ею, пока она спала. Внутри него порой что-то сжималось в тревоге, словно эта женщина в любой момент могла исчезнуть, испариться из его жизни.

– Я люблю тебя, – прошептал он ей на ухо.

Во сне она его не услышит. И у неё не будет причин сомневаться в этих словах. Она, конечно, ни за что бы не поверила ему. Она слишком рациональна, слишком логична, слишком разумна. К этому её приучила жизнь – несправедливая, жёсткая, подчас коварная и жестокая. Алиссе пришлось приложить немалые усилия, чтобы прислушаться к себе и поддаться чувствам, осознать свои желания и познать удовольствия любви. Но впереди у неё долгий путь в поисках себя. Она научится мыслить иначе, научится преодолевать страхи и выходить за рамки условностей – но для этого потребуется время.

Маркус первым делом заварил чай: нагрел воду, залил листья и прикрыл чайник крышкой. Этот чайник был одной из немногих вещей, оставшихся от матери. Он часто вспоминал о ней, сидя здесь холодными одинокими вечерами. И Алисса, почему-то, тоже напоминала о ней: своим звонким смехом, ироничными шуточками и беспрестанной заботой.

Взгляд Маркуса по случайности упал на входную дверь. Под дверью торчал белый конверт. Как странно: кто мог оставить ему письмо? Лишь Алисса, но ей это делать было ни к чему. Возможно, почтальон бросил ему соседское письмо по ошибке. Он взял конверт – на нём не было ни имени, ни адреса отправителя – и почувствовал аромат знакомых омерзительно-приторных духов.

– Не может быть, – вырвалось у него.

Лишь один человек, кроме Алиссы, мог оставить ему письмо. Маркус вытащил лист с кратким посланием, и все сомнения отпали в один миг.

Здравствуй, дорогой мой! Уверена, ты соскучился!

Я, разумеется, пишу не просто так. Ты же знаешь, я не люблю тратить время попусту. Мои друзья в издательстве сообщили о выходе твоей новой книги. Как чудесно, что к тебе наконец-то вернулось вдохновение! Я-то думала, что ты уже никогда не оправишься. Неужели у тебя появилась новая муза?

Спешу тебя обрадовать. Я снова в городе. Знаю, ты будешь рад меня видеть! В моей жизни многое изменилось. Будь уверен, и в твоей жизни скоро грядут перемены.

С надеждой на скорую встречу,

вечно твоя

Стелла

Маркус почувствовал жар пылкой ненависти. Она была здесь. Она вернулась и намерена продолжить то, что начала.

Ну, уж нет. Он не позволит вновь разрушить себе жизнь. Она ещё не в курсе, но от влюблённого наивного мальчишки, которого она знала, ничего не осталось. Пусть только предпримет попытку влезть в его жизнь – пожалеет.

Он нашёл в кухне спички и зажёг огонь в камине. Минуту спустя от письма остался лишь пепел.

ЧАСТЬ

II

Глава 1. Невлюблённые

Алиссе снился кошмар. Она проснулась в тревоге. Тело вспотело от сильного жара, сердце неестественно быстро стучало, а ноги судорожно дрожали. Этот странный и страшный сон был удивительно сильно похож на явь, хотя она, пребывая в глубинах своего подсознания, прекрасно знала, что реальностью это быть не могло. Она бежала по безлюдному чёрному тоннелю от чего-то страшного; некто неведомый, рыча и выкрикивая проклятия, заставлял её трястись и рыдать от ужаса. В конце концов, когда чёрная рука схватила её за волосы, сон оборвался.

Подобные видения всегда пугали своей гротескной реалистичностью. Алиссе требовалось время, чтобы прийти в себя после этих пугающих картин. Разум её, пусть и частично, до сих пор пребывал в том кошмаре: и она как наяву видела блестящие глаза с красным огоньком, оскал кривых зубов и голое чёрное тело с блестящей кожей и хвостом.

– Доброе утро.

Она подняла взгляд и увидела Маркуса сидящим у зажжённого камина. Он, на удивление, ещё не был одет. Волнистые волосы были слегка растрёпаны, под глазами виднелись отёки.

– Что с тобой? – поинтересовался он.

Алисса со вздохом сбросила с себя одеяло, и тело объял успокаивающий прохладный воздух.

– Мне жарко.

– Ты выглядишь испуганной.

– Мне снился кошмар.

– Расскажешь?

– О, нет. Сначала я умоюсь.

Больше всего на свете сейчас Алисса нуждалась в холодной воде. Лицо и тело распарилось под одеялом. Она не знала, зачем Маркус зажёг камин: на улице уже потеплело, и квартира не нуждалась в дополнительном отоплении. После прохладного душа она быстро привела себя в порядок.

Огонь в камине больше не горел. От тлеющих углей исходила струйка дыма.

Маркус сидел на кухне, отвлечённо разглядывая первую полосу газеты недельной давности. Алисса тихо приблизилась и обняла его сзади. Она ощутила, как напряжено его тело: спина, шея и плечи словно одеревенели. Его волосы пахли дымом и – почему-то – тлеющей бумагой.

– Что с тобой? – Она осмелилась прикоснуться губами к его шее. – Маркус?

– Прости. Я рассеян сегодня. – Против её объятий он возражать не стал, но в ответ не обнял.

– Мы будем завтракать? – поинтересовалась она.

– Да, конечно. Я поставлю чайник.

Он выскользнул из её объятий и занялся приготовлением чая. Алисса решила не акцентировать внимание на его странном поведении и взялась за приготовление тостов. Они занимались привычными делами в молчании, изредка оглядываясь друг на друга. Кухня вскоре запестрела ароматами жареного хлеба, плавленого сыра и бергамота.

– Ты говорила о кошмаре, – нарушил молчание Маркус. – Что тебе снилось?

Алисса поведала ему об увиденном чудовище, о чёрном тоннеле, полном неизвестных опасностей, и об испытанном ею ужасе. Он выслушал её, не перебивая, а по окончании рассказа заметил:

– Многие психологи уверены, что сны – это сигналы из нашего подсознательного. Подсознательное является теневой частью нашей личности. У каждого из нас есть своя Тень. Некоторые сравнивают подсознательное с подземельем, полным монстров. Именно там кроются все наши тайные желания, фантазии, страхи и мечты, о которых мы боимся признаться.

– Да, я читала об этом. Но я понятия не имею, о чём может сигнализировать этот сон. О скрытой опасности, которую я не замечаю? – предположила Алисса, внутренне съёжившись. – Или, возможно, это как видение о будущем, и мне стоит чего-то остерегаться?

Она привыкла угадывать его эмоции по глазам, но сейчас во взгляде Маркуса появилось нечто такое, что она не смогла прочитать. Тем удивительнее казалась последовавшая за этим ироничная улыбка.