Читать онлайн Возрождение бесплатно
О книге и о себе
Чтобы рассказать о себе, нужно взять в руки первую книгу автора, затем вторую и так до нынешней восьмой. Вот они: «Возвращение», «Возвращение, часть 2», «Не спеши уходить», «Не оставлю надежду», «Покаяние», «Противостояние-2020», «А я всё-таки верю!» и, как логическое завершение предыдущих – эта книга «Возрождение». По сути, в них вы найдёте всё творчество автора и получите ответы на любой из возникших вопросов. Здесь суровая гражданская лирика переплетается с размышлениями автора, непростой любовной лирикой и отражением того, с чем каждый из нас постоянно сталкивается в современной жизни. С годами менялись взгляды и способы творческого выражения автора, но неизменной оставалась вера в будущее жизнеутверждающей поэзии, пусть даже рассчитанной на единичных читателей. Вот почему последняя авторская книга названа «Возрождение». Любой из нас может столкнуться с обстоятельствами, которые вынуждают поставить точку на определённом роде деятельности. Надо иметь достаточное мужество, чтобы поставить эту точку, если эти обстоятельства являются непреодолимыми. Возможно, из стихов, от которых автор не сможет удержаться в дальнейшем, будет составлено нечто вроде сборника, сам же он более не планирует издавать книги. Здесь собраны и более слабые, и более интересные примеры, что лишний раз правдиво показывает неоднородность творческого процесса, в котором «поражение от победы ты сам не должен отличать» (Б. Пастернак).
Итак, я ухожу, – не от страха и не сдаваясь, а потому что должен, – ухожу не без грусти, но с верой в вас, мои дорогие читатели…
«Поднимемся – и так мы станем выше…»
- Поднимемся – и так мы станем выше,
- всем злым и тёмным силам возражая.
- Поднимемся – все те, кто хочет выжить,
- кому так холодна земля чужая.
- Обнимемся – ведь вместе мы встречали
- ещё один рассвет за хмурым утром.
- Обнимемся – как будто бы вначале,
- крест-накрест, так естественно и мудро.
- Отринемся – от всяческого гнёта
- ради свободы, названной иначе,
- и ринемся – со скоростью полёта
- к завоеваньям новым. Это значит
- мы станем – нет, заложниками моды
- жестокости и непростого хамства.
- Так встанем – по законам от природы,
- а выше – лишь незрелое упрямство…
«Брат далёкий, по крови близкий…»
Юрию
- Брат далёкий, по крови близкий,
- из столичных приехав мест,
- ты привёз свой волюнтаристский
- выбор – лучшую из невест.
- Меж делами как случай данной, —
- а быть может, её дал Бог, —
- ты мечтаешь о ней, желанной,
- сделав новый глубокий вздох.
- Острословьем себя не мучай, —
- впечатляться не всякий рад:
- оттолкнёшь её как падучей,
- сам останешься без наград.
- Меж любовью души и плотской
- не стирай роковую грань.
- Как бы ни был высок Высоцкий,
- а Марину держал за длань[1].
- Лишний кадр мы тихонько срежем,
- когда время придёт прощать.
- Пусть ваш общий дух будет свежим,
- да и с бытом бы не нищать.
- Поспеши в жизни сесть не с краю —
- только в центре, где сил исток.
- Сурае́ её или Сура́е[2]
- опалённый назвал Восток.
- Не воруй у любимой славу,
- освети её путь в кино.
- Она верит в тебя по праву
- приоткрывшей своё окно.
- И, быть может, она заметит
- откровенья твоих начал.
- У единственной в целом свете
- свой найди, наконец, причал.
- Будь её ремесла достоин,
- не стыдясь, под талант прогнись.
- Ты защитник семьи, ты воин,
- а не тот, чтоб катился вниз.
«Реальные поэты сексуальны…»
- Реальные поэты сексуальны, —
- не я один, а сам Эрот изрёк, —
- и чувственны стихи их, не сусальны,
- любовью дышат – не плоти в упрёк.
- Поэты, между тем, религиозны, —
- и, признаваясь в том, ещё мудры, —
- они уже на небесах – не вечно звёздных,
- в заоблачных – молвы или хандры.
- Им дорога земля, и хлеба корка
- от той земли рождает пламень уст…
- Без родины – от первого пригорка
- и до последнего – поэт-святоша пуст.
На Валааме
- На моём малахитовом острове
- виден космос в инъекциях звёзд,
- разлетаются всполохи гроз в траве,
- лущит шишки еловые клёст.
- А над озером, над гранитами,
- обнажёнными на заре,
- пар с воды пеленает молитвами
- хвойный лес в непорочной игре.
- Там смолой дерева́ мироточатся
- по примеру старинных икон.
- Как же мне на том острове хочется
- возвести благолепье в закон!
- Чтоб монашьи ремёсла твореньями
- создаваться могли на крови,
- чтоб не ради прокорма – с горения
- зарождались они, да с любви.
- Меркантильного и малохольного
- в миру много, – ты их позабудь.
- Пусть же с храмового колокольного
- звона вновь начинается путь.
- Той дорогой, что в терниях снится мне,
- мимо звёзд, что летят с куполов,
- мы идём с просветлёнными лицами
- меж глухих монастырских дворов.
«Как часто мы делаем глупости…»
- Как часто мы делаем глупости,
- не в силах смириться с судьбой!
- Ты самонадеян до тупости
- в попытках бороться с собой.
- Но разве упрямством как силою
- ты сможешь себя изменить?
- А жизнь ты не любишь – насилуешь,
- и рвёшь её главную нить…
«Что я успею, тем я и спасусь…»
- Что я успею, тем я и спасусь,
- или себя, напротив, покараю.
- В младенчестве родившийся Иисус
- ещё не знал своей дороги к раю.
- И даже нестрадающий Адам
- отведал суть непознанных понятий
- с вкушением запретного плода,
- с ниспосланных Божественных проклятий.
- Так каждому уже отпущен срок
- принятия всех роковых решений,
- а также время наших подношений
- делами, подводящими итог.
«Ты приходишь за тем, чтобы снова уйти…»
- Ты приходишь за тем, чтобы снова уйти,
- а когда – это, в общем, не так уж и важно, —
- приготовив привычное слово «прости»,
- избежав, как всегда, обязательств бумажных.
- Ты всё знаешь, о том не сказав никому,
- но, чтоб не было поздно (читай: «бесполезно»),
- ускоряешь уход… А скажи, почему
- ты часть жизни своей раздаёшь безвозмездно?
«Ты так на маму не похожа…»
Арине
- Ты так на маму не похожа!
- Или она так на тебя?
- Пусть ты и мать, но ты моложе,
- а, столько лет тебя любя,
- за всё в тревоге твоя мама,
- да только не переживёт
- того, как бьёшься ты упрямо
- о бытовой и стылый лёд.
- Но, попадая снова в сети,
- среди родных, да и подруг,
- спасут тебя не те, не эти —
- родная мама бросит круг…
- Всё так! Ты голос её слушай,
- ведь в непредвзятости звонков
- он высветит родные души,
- разбив безвременье оков
- житейских…
«За окошком зима…»
- За окошком зима,
- на часах – только два сорок восемь.
- Чтоб об этом узнать,
- мне мобильник подскажет ответ.
- Моя кошка сама
- молча жмётся в погасшую просинь,
- будто просит у сна,
- чтобы вновь не забрезжил рассвет.
- Ты меня не зовёшь
- навестить сумасшедшую юность.
- Твой планшет как всегда
- засыпает хозяйке вослед.
- Штор бессмысленный клёш
- прикрывает напрасно безлунность,
- лишь ночная звезда
- не погасла за тысячи лет.
- Мне уснуть бы теперь,
- только сколько война будет длиться?
- Ужас бойни людской
- до утра не заманит в кровать.
- Не уменьшить потерь,
- не забыть нам родимые лица.
- Ночь не даст мне покой,
- если где-то должны убивать!..
«Чтоб меня раздеть, меня обули…»
- Чтоб меня раздеть, меня обули,
- дабы не обжёгся об обман.
- Честности серебряные пули
- поглотил коричневый туман.
- А доверчивости вырыли могилу,
- только оказавшейся под стать
- тем, кто у гипноза вырвал силу
- под кликухой позабытой «тать»[3].
- Так они с отгнившею мошною,
- названной гангреною Фурнье[4],
- хлопцы те – подонки, не герои —
- захлебнулись в собственном вранье.
«Я, кажется, терялся, но давно…»
- Я, кажется, терялся, но давно —
- не просто в этом равнодушном мире —
- в своей родной, но замкнутой квартире,
- как в тёмном зале старого кино…
- Его крутили всем, кому могли,
- про то, что мы выдумывали сами,
- а всё ж перед экраном зависали,
- где под ногами не было земли.
- И вот пред нами снова пустота,
- хотя мы вместе, а точнее, рядом
- в движении вокруг по всем обрядам:
- оно ведь не бывает просто так.
- И, безысходность гневно матеря,
- мы лишь в движеньи признаём потерю,
- но не свою, – я простодушно верю:
- нет оснований, чтоб себя терять.
«Уходим мы из жизни только раз…»
- Уходим мы из жизни только раз,
- пусть реаниматологи не спорят:
- лишь отложить они сумеют горе,
- но нас зажечь, когда огонь погас,
- они не в состояньи. Значит, путь,
- что мы прошли, закончился… Как странно:
- принять не можем это постоянно,
- как будто собираемся вернуть
- к духовным всем началам свой конец,
- забыв про тел смертельную греховность,
- напротив, прибавляя им духовность
- в порывах страсти бьющихся сердец?..
- Всё ж мы уходим, раз осознаём,
- что остаётся тленным наше тело,
- и лишь душа страдает то и дело
- в бессмертии беспомощном своём.
«Уж восемьдесят лет, как метроном молчит…»
- Уж восемьдесят лет, как метроном молчит,
- но тридцать тысяч дней тот звук живёт и ранит
- в симфонии Седьмой, и будит дрожь свечи
- на скорбном алтаре в победном нашем храме.
- Там миллион свечей! Их вновь зажгли отцы,
- чтоб больше никогда не умирали дети.
- Как поздно мир признал блокадный геноцид,
- глаза свои закрыв почти что на столетие!
- Так почему фашизм – убийца и вампир —
- не сгинул до сих пор, а нам грозит и ныне?
- И стал ли он добрей, наш разношёрстный мир,
- ведь, город мой узнав, он свой урок не вынес?..
«Вновь смеркается. Мы…»
- Вновь смеркается. Мы
- снова ждём наступления ночи,
- забывая на время,
- что следом наступит рассвет,
- а расслабленность тьмы
- успокоит умы и упрочит,
- чтоб уставшее темя
- нашло заплутавший ответ.
- Пусть покажется он
- окончательным, даже всеобщим
- для минут пробужденья
- на несколько только минут:
- отлетающий сон
- уже больше над нами не ропщет,
- а страстны́е виденья
- виски уж нам больше не мнут.
- Что же будет, когда
- солнца луч скинет с нас одеяло,
- и лениво конечность,
- спустившись, вдруг пол ощутит?
- Приземлён – вот беда! —
- это общество не понимало,
- открывавшее вечность,
- пройдя лишь начало пути.
«Ты в ожиданьи молчаливом…»
- Ты в ожиданьи молчаливом
- подобно каменной улитке
- свернула дом свой прихотливо,
- где нет ни двери, ни калитки,
- чтоб не вошёл в него прохожий,
- а шёл, как шёл – вокруг да мимо,
- а ты осталась – пусть без кожи,
- в чванливости неутомима —
- осталась той же, кем была ты —
- любым контактам недоступна,
- а с тактикой облечься в латы
- и для самой почти преступна.
«Мы из разных с тобой поколений…»
- Мы из разных с тобой поколений,
- значит, для пониманья мертвы.
- Суть не в разнице споров и мнений —
- в новом теле рождаетесь вы.
- Тот, кто стянет с руки рукавицу,
- нас приблизит, а вас отразит.
- Зная тело, нам трудно влюбиться,
- вам, не зная, любовь не грозит.
- Мы заботливы, вы прагматичны,
- мы талантливы, вы лишь умны.
- Мы об общем, вы больше о личном,
- вы со странами, мы от страны.
- Вы о частном, мы прежде о целом,
- но не так уж разнится наш взгляд…
- Только наши отцы между делом
- те же речи о нас говорят.
«Снова память стреляет пробками…»
- Снова память стреляет пробками,
- юный дух мою душу выел.
- Без шампанского стали робкими,
- словно те, как тогда, впервые.
- В прожитое уводит лестница,
- год невызревший юность сузил.
- Ах, поэзия, моя крестница,
- снова душит меня твой узел!
- Не признаемся даже шёпотом
- в том, что не было, кем не стали.
- Нет, не свидимся, – а то что потом? —
- к горлу молодость – нож из стали…
«Я, ты скажешь, молчал? Но я инициировал спор…»
- Я, ты скажешь, молчал? Но я инициировал спор,
- перешёл рубикон и вам истину под ноги кинул.
- Миллионы людей будут помнить меня до тех пор,
- пока голая правда угодна заблудшему сыну.
- Не смолчал я, а шёл вам навстречу, а значит, вперёд,
- кто не принял меня, тем уже не поспеть за идущим.
- Пусть ещё не пришёл, но, поверьте, придёт мой черёд,
- и моя недосказанность выскажет всё пред грядущим.
«Мне нынче голову снесло…»
- Мне нынче голову снесло,
- чтоб я остался безголовым.
- Зло единиц рождает зло
- всех тех, кто любит это слово,
- всех, кто сумеет применить
- его безжалостные чары,
- и судные чужие дни
- кому послаще всякой свары,
- чтоб жажду крови палача
- смогли бы утолить прилюдно…
- Ведь головы рубить с плеча,
- оказывается, так нетрудно!
- А кто теперь без головы, —
- теперь им, правда, думать нечем, —
- не догадаются, увы:
- союз зла с глупостью – он вечен!
«Всех чувств не удержать на кончике пера…»
- Всех чувств не удержать на кончике пера,
- как в капельке чернил все буйства океана.
- Их сможешь оценить – тогда придёт пора
- и станет жизнь твоя предметна и желанна.
- Хвала тебе, коль ты осилишь океан
- и сможешь оценить, что кажется бесценным.
- Сверхчеловек ли ты, но всё же не болван,
- а лишь играешь роль, не покидая сцены.
- Теперь ты возразишь, ведь есть всего лишь пять
- тех органов, чрез них всем нам открыты дверцы.
- Но чувства, чтоб рождать, жить ими, их унять
- способны – дай же Бог! – одна душа и сердце.
«День грядущий напомнит о первой любви…»
- День грядущий напомнит о первой любви,
- он же счастье принёс о рождении сына.
- Где теперь та любовь? – ты её не зови,
- ну, а сын? – перевязана с ним пуповина.
- Та планета как спутник кружится во мгле,
- и на ней всё прекрасно, и счастья довольно,
- да вот только на грешной пустынной Земле
- что-то мне одиноко и вместе с тем больно…
«В свежим снегом застеленном поле…»
М.В., Д. В.
- В свежим снегом застеленном поле,
- рядом с лесом тревожно-густым,
- подчиняясь ниспосланной воле,
- он остался навек холостым.
- Он кому помешал, убиенный
- осквернённой и подлой рукой?
- Прах при жизни порочный и тленный
- после смерти нашёл здесь покой.
- Кем бы мог он теперь оскверниться? —
- Вспоминая грехи, поминай!
- Пусть его утешают зарницы,
- окольцован ноябрь или май.
- За минувших почти что полвека,
- за ушедшие с ним сороков
- возрождала любовь человека