Читать онлайн Двадцать четыре часа бесплатно

Иван Дмитриев, майор полиции, пригнувшись, хромая, выбежал из здания городского морга. Оттолкнув стоящего в дверях сотрудника морга, скрылся за ближайшим углом здания. Судя по звукам, доносившимся оттуда, он опорожнил там свой желудок. Нехило так опорожнил.

Хромал он с самого детства, по вине старого сторожа-пьяницы. Однажды тот увидел, как Иван со своим другом Колей Давыдовым залез на территорию совхоза и сорвал пару яблок. Сторож засыпал горсть соли в свою охотничью двустволку и выстрелил ему по ногам. Вот только он забыл, что ружьё со вчерашнего дня было заряжено не холостым патроном, а патроном с дробью для охоты на уток. В результате колено Ивана было сильно повреждено, и он сильно хромает на правую ногу вот уже более пятидесяти лет.

Через минуту он вернулся к двери и стал дрожащими руками вытаскивать сигарету из предательски дёргающейся из стороны в сторону пачки. Казалось, он полностью был сфокусирован на этом процессе, и не замечал ничего вокруг. Его серые глаза будто смотрели сквозь все проезжающие мимо машины.

Кое-как достав сигарету и зажав её во рту, он зашёл в тупик, пытаясь прикурить. Палец каждый раз соскакивал с зажигалки. И, спустя несколько попыток, обратился к стоящему рядом молодому сотруднику морга.

– Будь другом, подожги эту чёртову сигарету.

Парень взял у полицейского из рук зажигалку, зажёг её и поднёс к кончику сигареты. Иван Дмитриев начал жадно вдыхать сигаретный дым. Будто он не курить хотел, а пить после нескольких суток в пустыне, и дали не сигарету, а стакан прохладной воды.

– Ты что-то подобное видел? – спросил он.

И не дав время парню ответить, продолжил сам.

– Я вот за почти сорок лет на службе, – он сделал многозначительную паузу, – видел чертовски много всякой херни, поверь мне. Но такого ни в жизнь не видел. Да не то, что не видел, даже и не слышал о подобном. Да и если б кто сказал мне, не поверил бы ни на секунду. А тут вот оно, да ещё и в моём городе. Да и как это возможно так сделать вообще?

Он со злостью выкинул окурок в урну и закурил вторую, уже без чьей-либо помощи.

– Я здесь всего три дня работаю, – начал парень, – но да, такого я тоже не видел. Ни на учёбе в меде, ни по новостям, ни даже в кино. Действительно странное дело. Я не представляю, как такое с ним сделали. Бедняга, а ведь он ещё был жив всё время пока его это…

Парень на секунду задумался, и его тотчас пробила дрожь.

Иван Дмитриев похлопал парня по плечу, и нехотя пошёл внутрь морга.

– Ладно, надо делать то, за что мне платят. Всем надо, – сказал он напоследок, перед тем как скрылся внутри прохладного, плохо освещённого коридора.

– И какого хрена это дело дали именно мне? Мне два дня до пенсии осталось. Только такого мне и не хватало, – возмущался он шёпотом, открывая дверь во внутреннее помещение.

Войдя внутрь, он вновь ощутил гремучую смесь холода, запаха бальзамирующих и дезинфицирующих средств. Врач и судмедэксперт всё так же, согнувшись, стояли над телом. Они совершенно не были напуганы, на их лицах не было гримасы отвращения, скорее, они были удивлены и заинтригованы тем, что лежало перед ними.

– О, Иван Семёныч, вы снова с нами? – спросил Олег Смирнов, семидесятилетний патологоанатом.

Вот уж кого действительно трудно было чем-либо удивить. В этих стенах он точно успел насмотреться всякого.

Иван Дмитриев подошёл к столу и склонился над ним.

– А мы до сих пор не поняли, как это было сделано, – продолжил врач, – стоим тут и таращимся, как бараны на новые ворота.

– Вот уж действительно, ворота новые, доселе невиданные, – прервала молчание Нина Давыдова, местный судмедэксперт.

Нине не было ещё и тридцати лет, а она была уже одной из лучших в своём деле во всей Тверской области. Её неоднократно пытались переманить в другие города, в том числе в Тверь и Москву, но она каждый раз отвечала отказом. Говорила, что хочет продолжить работу своего отца в том же городе, где и он работал. Её отец, Николай Давыдов, занимал должность судмедэксперта в течение тридцати пяти лет, до случая, унёсшего его жизнь.

Пять лет назад Николай работал на месте преступления, кто-то напал на женщину в её доме и заколол её ножом. Но оказалось, что преступник всё ещё прятался где-то внутри дома. Как потом выяснил Иван, преступник сидел в дальнем углу подвала. Он ударил его со спины ножом в шею несколько раз. Иван в это время был на чердаке и никак не мог помочь своему другу. Николай умер на его руках. Он был лучшим другом Ивана Семёновича почти шестьдесят лет, ещё с детства.

– Иван, посмотрите вот сюда, – сказал патологоанатом и направил свет лампы на голову жертвы.

Тошнота комом подступила к горлу Ивана Семёновича. Волей-неволей ему вновь пришлось рассматривать лежавшее перед ним изуродованное тело жертвы.

Это тело, подсвеченное светом ламп, действительно не на шутку пугало его. У него в голове не укладывалось, как подобное может происходить в его родном городе. Да, конечно, город был далеко не идеален, он не был обителью одних лишь праведников. Случаются тут и убийства, и изнасилования, и другие неприглядные проявления природы человеческой. Несколько раз на дне реки находили бочки, полные расчленённых тел, отголоски весёлых девяностых, когда могли убить за любую собственность. Но чтобы вот так? Никогда ничего подобного не происходило. Да и бывало ли нечто подобное до этого случая вообще? Не войдёт ли Конаково в мировую историю криминалистики? Такие вопросы крутились у него в голове, параллельно с созерцанием трупа.

Перед ним на железном столе лежало полностью лишённое кожи тело. Кожа была тут же, на этом же столе. Лежала шестью кучками, мерзкими длинными лентами не более одного сантиметра шириной. Каждая из шести лент была прикреплена к телу в шести местах, последними квадратиками. Можно было сказать, что сейчас весь кожный покров жертвы составлял не более шести квадратных сантиметров. Одна кучка лежала возле головы и была прикреплена к темечку. По две было возле ступней и кистей, последняя шестая, самая большая, лежала между ног жертвы.

Его взгляд постоянно возвращался к выпученным, лишённым век глазам трупа. Мол, хочешь не хочешь, а взгляни в них, хотя бы мимолётно, хотя бы ещё один разок, чтобы это отталкивающее, мерзкое зрелище ещё глубже запечатлелось в твоей памяти. Зрачки мертвеца находились точно посередине глаза, и, казалось, смотрели на тебя, с какой стороны от тела ты бы не стоял.

Тишину прервал голос старого патологоанатома.

– Чтобы вот так снять кожу только с головы у меня ушлё бы несколько дней. И то я до конца не могу быть уверен, смог бы я так или нет. Не задето ни единого сосуда под кожей, вся полоса кожи просто идеальной толщины, – он пинцетом приподнял конец кожаной ленты, – а ведь для такого толщину нужно выдерживать разную.

– А я сразу скажу, что у меня точно так не вышло бы. Я так не смогла бы, и не знаю никого, кто точно смог бы. Заметьте, не видно никаких пауз в резе, будто вся кожа была снята в один подход, без остановок. Для такого, теоретически, нужно крутить тело, или чтобы кто-то крутил его за тебя. Это точно командная работа двух или более человек. И не просто каких-то случайных людей, а профессионалов высочайшего уровня. Я сказала бы, что здесь работали гении хирургии, – сказала Нина.

Полицейский вспоминал, как во времена его молодости в армии старшие его заставляли его чистить картошку особенным способом. Чтобы от каждой картошки оставалась всего одна стружка длиной не менее метра. Старшие приходили, тщательно с линейкой всё проверяли, и не дай бог у кого-то стружка оказывалась короче. Ох и выхватывал он тогда тумаков.

– Когда и где он был найден? – спросил патологоанатом.

– Сегодня в семь часов утра, недалеко отсюда, позади дома номер девять. На улице Гагарина.

– А пропал он когда?

– Последний раз живым его видела дочь без двадцати семь, когда тот ушёл из дома на работу.

Судмедэксперт и патологоанатом одновременно хором рассмеялись, будто услышали крайне смешной анекдот.

– За пятнадцать минут разделать человека вот так?! Сделать такое? – воскликнул Олег Смирнов, – ответственно заявляю, что это просто невозможно. Понимаете? Физически невозможно.

Нина задумчиво вздохнула и прислонила руку к подбородку.

– Либо тут работала целая бригада нобелевских лауреатов в области медицины, либо я не знаю что. Ведь всё вот это вот, – она широким жестом обвела весь стол, – сделано, пока человек был ещё жив. Я вот что хочу сказать, если выяснится что всё это дело рук одного человека, то я съем все свои медицинские дипломы, не запивая водой.

Старый патологоанатом широко улыбнулся.

– А я с удовольствием составлю вам компанию.

Иван Семёнович почесал затылок.

– Шутки шутками, но что мы имеем на данный момент? Это дело поручили мне, а я даже не знаю, от чего мне отталкиваться. С чего начать. Пока мы имеем только одни вопросы – и ни единого ответа. Не хотелось бы уходить на пенсию после нераскрытого дела. По вашим словам, мне нужно искать нечто среднее между бандой нобелевских лауреатов в области хирургии и кучкой инопланетян.

Старый патологоанатом взял фотоаппарат в руки и начал фотографировать тело со всех сторон.

– Полный отчёт будет готов к вечеру, – начал он, не отрываясь от фотографирования, – мне нужно будет всё несколько раз перепроверить. Пока не могу не согласиться, тут только вопросы и есть. Я попробую найти похожие случаи в мировой практике, может нам и повезёт.

– Вопросы и загадки, вопросы и загадки. Чертовщина какая-то, – задумчиво прошептала Нина, записывая что-то в блокнот.

Затем она взяла увеличительное стекло и стала пристально изучать запястье погибшего.

– Ты погляди, я не вижу никаких следов режущего инструмента, никаких борозд и тому подобного. Всё идеально ровно, словно работал лазер.

Полицейскому уже порядком надоело находиться в этом помещении, и он с нескрываемым удовольствием побрёл в сторону выхода. Начать расследование нужно было с расспроса двух людей. Его дочери, которая последней видела погибшего живым. И алкаша Дмитрия, первым обнаружившим тело.

Последнее, что он услышал, покидая помещение, были слова патологоанатома, звучавшие словно мысли, произнесённые вслух.

– Это ж что такого нужно сотворить, чтобы с тобой сделали это? С него будто сняли стружку на каком-то загадочном токарном станке.

Дверь со скрипом закрылась за спиной Ивана Семёновича, и он вновь оказался под тёплым, солнечным светом. Холод морга быстро испарился, и к нему вернулась способность трезво мыслить, не отвлекаясь на глаза, лишённые век и мерзкие кучки кожаных лент.

Официально вызывать на допрос ни дочь погибшего Юлию, ни алкаша Дмитрия не желательно, было бы потеряно драгоценное время. Проще самому навестить и расспросить их. Первая сейчас находилась у себя дома с тётей Ульяной, сестрой погибшей матери Юлии. Второй, как и каждый другой день в году, околачивался возле «Рюмки», местной пивнушки.

Он решил дать дочери погибшего больше времени прийти в себя, и отправился прямиком к пивнушке, которая находилась недалеко от центрального проспекта. От городского морга до неё было минут пятнадцать пешего пути. Из-за проблем с ногой Иван Семёнович никогда не водил автомобиль, так что ходить пешком ему было не в тягость. Да и тот факт, что город был небольшим, только способствовал пешеходам, пару десятков минут – и ты в нужном тебе месте.