Читать онлайн Рассказы 1.0 бесплатно

Экзамен

Они двигались в хорошем темпе классическим походным порядком, расчётливо переходя с шага на бег. Путь лежал по вечнозелёным тропическим лесам одной крошечной, богом забытой азиатской страны. Лейтенант Сергеев, заместитель командира группы, шёл замыкающим в составе тылового дозора и сигнал об остановке принял, соответственно, последним. Народец был подготовленный, поэтому, не дожидаясь отдельной команды, все двенадцать бойцов тут же присели и ощетинились во все стороны стволами, разбив окружающую их действительность на невидимые глазу сектора.

– Тралим тропу справа на шесть часов, – раздался в гарнитуре голос командира группы капитана Юдина.

– Похоже, на минное поле забрели, – мелькнуло в голове Сергеева. Он машинально извлёк нож и не торопясь, тщательно проверил грунт в радиусе полуметра от себя, обследуя его на наличие поганых взрывоопасных сюрпризов. Как знать, в любой момент этот клочок земли может стать его позицией, а там чем чёрт не шутит – бывали прецеденты…

Минёры, двигающиеся в составе передового и тылового дозора, уже сместились на метр вправо и проводили инженерную разведку с помощью щупов и миноискателей. Работа это кропотливая, долгая и скучная, но иного выхода не было, оставалось ждать, хотя именно сейчас время работало против них. Наконец минёры проверили полосу параллельно движению их группы, и все переместились на безопасный участок.

– Первый второму. Точка два, – раздался в наушнике тот же голос, и Сергеев тут же откликнулся:

– Второй принял.

Лейтенант так и не понял, зачем изменили точку эвакуации, но в опыте командира сомневаться не приходилось. Юдин продолжил дирижировать личным составом, и вскоре от ядра группы отделились два человека, примкнувшие к тыловому дозору. Первый – «клиент», белозубый, улыбчивый англосакс. Он очень профессионально «отстал» вчера от группы туристов, осматривавших строения древних цивилизаций в непролазных азиатских джунглях, и уже успел сменить яркие шорты и разноцветную рубаху на менее жизнерадостный камуфляж. Теперь парень отличался от остальных только отсутствием оружия и снаряжения. Второй, вернее, вторая – объект вожделения всех без исключения мужчин подразделения, лейтенант Сазонова, в быту просто Ксюша, обаятельная и симпатичная девчонка-связистка, третий год тянущая лямку наравне со всеми.

Один из минёров вместе с опытным разведчиком прапорщиком Яшиным выдвинулись метров на десять назад, обследуя пути отхода, и лейтенант Сергеев уже собирался было отдать команду к началу движения, как вдруг тишину вечернего леса, нарушаемую прежде лишь громким стрекотом цикад да весёлой перекличкой каких-то пернатых, разорвал грохот сразу нескольких автоматов.

– Первый второму. В бой не вступать. Отходи, – тут же отозвалась гарнитура лейтенанта голосом командира, и Сергеев снова подтвердил получение приказа, но выполнить его не успел.

Между деревьев в его секторе показались вооружённые вездесущими АК фигуры, и лейтенант свалил одну короткой очередью по ногам. Укрывшаяся за ближайшим деревом Сазонова огрызнулась парой выстрелов и ушла перекатом в сторону огромного векового исполина, чей толстый ствол был вполне способен выдержать попадание и более крупного калибра. Клиент схоронился неподалёку, распластавшись у основания такого же могучего дерева, и паниковать, кажется, не собирался. Наоборот, хладнокровно выглядывал из-за своего укрытия и вертел головой во все стороны, оценивая обстановку на поле боя.

– Чук, Гек, Ксю, уходим с грузом, – буркнул лейтенант в рацию, полностью полагаясь на защищённый канал связи, и, поймав мимолётный взгляд девушки, мотнул головой, указывая направление. Она кивнула, подала знак клиенту и, пригибаясь, побежала к другому стволу подходящего размера. Турист тоже вскочил и с похвальной прытью бросился следом. Два брата-эвенка с трудно произносимыми именами, с лёгкой руки майора Игнатьева получившие свои позывные, продолжали отстреливаться, но Сергеев ни секунды не сомневался, что они выполнят приказ.

То, что группа угодила не в заранее подготовленную засаду, давало определённую надежду вырваться. Скорее всего, кому-то из преследователей удалось их нагнать. В ином случае всех бы уничтожили в считаные секунды.

Двигаясь уступом, короткими перебежками и попеременно прикрывая друг друга, они отошли на сотню метров от своих и, уже не таясь, быстро заспешили прочь, на запасную точку эвакуации, так как в этой «зелёнке» видимость была метров двадцать, не больше.

Судя по звукам боя, их группу уничтожили почти полностью. Скупые приглушённые очереди двух-трёх трещоток, оснащённых ПББС, против не менее десятка гораздо более громких «калашматов». Следовало немедленно убираться подальше, иначе смерти ребят окажутся совершенно напрасными.

Сергеев понимал, почему командир приказал отходить: непонятного англосакса следовало доставить живым и невредимым любой ценой, об этом ему было прекрасно известно. Лейтенант даже догадывался, почему именно ему командир доверил почётную обязанность. Отношения капитана Юдина и лейтенанта Сазоновой уже давно не были ни для кого секретом, хотя они изо всех сил старались соблюдать конспирацию, которая у всех вызывала лишь понимающие ухмылки и даже порой лёгкие смешки.

Но ведь был же хороший вариант: обойти преследователей и ударить в тыл, это всё же неподготовленная засада – вряд ли они озаботились группой прикрытия. Их четыре ствола вполне могли бы решить исход боя, но приказы, как известно, не обсуждаются…

Пару километров сократившаяся группа бодро продиралась сквозь плотную черно-зелёную растительность, стараясь по возможности не забираться в особо густые заросли, где переплетения многочисленных ветвей и лиан создавали поистине непреодолимые заслоны.

– Командир, за нами погоня, – прохрипела рация голосом Чука, и лейтенант удивился, как они смогли что-то расслышать сквозь шорох листьев под ногами, птичий пересвист над головой да стрекот цикад со всех сторон. Вероятно, сказался опыт таёжных охотников.

Погоню следовало задержать, но для этого придётся пожертвовать кем-то из ребят. Оставалось только решить, кем именно…

Минут пять Сергеев шёл молча, предаваясь этим невесёлым размышлениям, и, наконец, сказал:

– Гек, на выходе из низины оборудуй позицию. Растяжки поставь – парочку точно успеешь.

– Командир! – Чук быстро догнал его и зашагал рядом, пытаясь заглянуть в глаза. – Разреши и мне. Мы вдвоём подольше повоюем.

На его лице застыла такая потешная просительная гримаса, что если бы не трагизм ситуации, то Сергеев бы точно рассмеялся. Лейтенант отвернулся и тихо сказал:

– Ладно, воюйте.

Лицо Чука расплылось в радостной улыбке, хотя никакого повода для веселья не было. Ему просто разрешили умереть вместе с братом.

Сергеев очень рассчитывал на его опыт охотника, но оставлять Гека погибать в одиночестве, наверное, и вправду было как-то неправильно. Словно подслушав его мысли, Ксюша сказала нарочито бодрым голосом:

– Мы справимся, командир. Я тоже в лесу выросла.

Лейтенант иронично хмыкнул про себя: «Утешительница выискалась».

Выросла она, кстати говоря, не в глухой деревне, а на окраине довольно крупного областного центра. Да и сравнивать рязанские леса с тропическими джунглями было просто смешно. Сергеев, конечно же, знал печальную историю о неразделённой любви, заставившую молодую, подающую большие надежды «спортсменку, комсомолку и просто красавицу», бросить своё многоборье накануне какого-то там международного турнира и с лёгкостью взять на шпагу местное воздушно-десантное училище, где имел честь преподавать объект её былой страсти.

Но свои мысли лейтенант Сергеев оставил при себе, ответив ей с полной серьёзностью:

– Не сомневаюсь.

Потом он повернулся к Чуку, протянул ему пару магазинов, три гранаты и, обведя взглядом безразличные, даже скорее какие-то отрешённые лица ребят, тихо сказал:

– Чем могу. Держитесь, парни, – и громко скомандовал: – Бегом.

Они втроём перешли с шага на бег, а братья-эвенки остались оборудовать свою последнюю позицию.

Минут через десять лейтенант услышал первые выстрелы. Бой был ожесточённым, но до обидного скоротечным. Пару десятков очередей, несколько взрывов гранат – и всё стихло. Холодок сомнения пробежал по спине Сергеева: правильно ли он поступил, разменяв жизни ребят на такую оскорбительно ничтожную фору?

Лейтенант вновь двигался замыкающим и, поминутно оглядываясь назад, сумел заметить невысокий силуэт человека, который, выглянув на секунду из-за дерева, что-то метнул в них. Надежда на то, что граната зацепится за ветви и лианы или попадёт в ствол какого-нибудь дерева, не оправдалась. Прилетевший подарок приземлился в полутора метрах от «туриста» и, подчиняясь силе инерции, подкатился ему прямо под ноги. В этот короткий миг Сергеев успел не только рассмотреть овальный ребристый корпус гранаты, но и отметить отсутствие спускового рычага и даже предохранительной чеки с кольцом.

Казалось, время вокруг остановилось. Лейтенант оценил разделявшее их расстояние и мысленно чертыхнулся. Группа сильно сократила интервал между собой, и теперь он составлял не более трёх-четырёх метров. Медленно, непозволительно медленно он стартанул вперёд и сильным толчком отбросил «туриста» куда-то в кусты, а затем, уже понимая, что не успевает и бесценная секунда, потраченная на бессмысленное разглядывание гранаты, сейчас, возможно, будет стоить кому-то жизни, ухватился за рюкзак Ксю и рывком опрокинул её лёгкое тело на бок, а сам, падая рядом, попытался, приняв позу эмбриона, закрыть связистку собой, подставив наиболее защищённую бронёй спину и шлем.

Близкий разрыв оглушил его. Всё тело содрогнулось от попаданий осколков в броню, и резкая боль пронзила правое бедро. Сергеев выматерился. Хорошо, конечно, что не убило сразу, но как теперь с ранением в ногу добираться к точке эвакуации? Это ведь не пять километров…

Он помотал головой, надеясь, что нехитрая манипуляция поможет быстрее прийти в себя, и выставил автомат в сторону чёртового гранатомётчика. Глаза слезились – изображение было нечётким и размытым. Сергеев попытался вытереть их, но это плохо помогло. Практически неразличимая на фоне зелени невысокая фигура в камуфляже скользнула к другому дереву, подбираясь всё ближе. Улучив момент, когда преследователь вновь попытался сменить укрытие, Сергеев потянул спуск, и его немецкий Heckler & Koch послушно отозвался чередой негромких выстрелов. Бросивший в них гранату человек завалился в заросли какого-то густого растения с широкими крупными листьями и затих.

Недовольно шипя сквозь зубы что-то неразличимое, из кустов выбрался клиент. Сергеев, накладывающий на раненую ногу турникет, на секунду отвлёкся и бросил на него беглый взгляд. Вроде живой и даже не ранен. Везучий чёрт, а ему вон прилетело! Да и не только ему – Ксю первым делом проверила свою суперсовременную японскую рацию и с виноватым видом продемонстрировала пару рваных отверстий на корпусе. Связь накрылась. Пока лейтенант наскоро бинтовал ногу, Ксюша проверила гранатомётчика. Вернувшись, обменялась с Сергеевым взглядом и, дождавшись утвердительного кивка, протянула клиенту автомат мёртвого азиата и несколько запасных магазинов.

Это, конечно, не по правилам, но, судя по поведению клиента, тот тёртый калач и может быть весьма полезен. Сергеева очень интересовало, чем так важен этот обычный с виду мужик, что ради его доставки затеяли целую операцию. Но ведь не спросишь, да и он, конечно же, не расскажет…

– Уходим, – лейтенант встал и осторожно опробовал раненую ногу. Осколок, застрявший где-то глубоко в мягких тканях, причинял сильную боль, но способность к передвижению Сергеев не потерял, хотя теперь о нормальной скорости можно было забыть.

Часа полтора они продирались сквозь густые заросли, стараясь не сильно отклоняться от нужного азимута. Внезапно шедшая впереди Ксю подорвалась на противопехотной мине. Страшный, безумный крик боли прозвучал, пожалуй, громче взрыва.

Ни троса, ни «кошки» у лейтенанта не было, да и тащить по земле окровавленную раненую девушку значило бы подвергать её новым мучениям и опасности нарваться на другую мину. Он сбросил свой рюкзак и, достав нож, начал методично исследовать почву, медленно продвигаясь в сторону стонущей и хрипящей от боли красавицы.

Ногу ей оторвало по голень почти полностью. Липкий от крови ботинок с высокими берцами держался исключительно на лохмотьях. Второй ноге тоже досталось, но повреждения не выглядели столь ужасно. Пока он добирался к ней, Ксюша ухитрилась наложить себе жгут, но на этом, похоже, силы иссякли, и она потеряла сознание.

Лейтенант Сергеев зашарил по её поясу, но индивидуальной аптечки там не было, хотя он прекрасно знал где искать. Согласно предварительной договорённости, все члены их группы носили аптечки справа на поясе, именно для подобных случаев. Матеря сквозь зубы безалаберную красотку, он раскрыл свою и сделал укол обезболивающего. Затем аккуратно ампутировал практически оторванную ступню, засыпал жуткую рану кровоостанавливающими гранулами и как мог замотал всё ещё кровоточащую культю бинтами с гемостатиками. Совершенно автоматически проставил маркером время наложения жгута, а затем безвольно опустил руки и совсем по-другому взглянул на мертвенно-бледное, но такое прекрасное лицо.

До точки эвакуации оставалось ещё километров двадцать, а время уже поджимало. К тому же взрыв мины отчётливо указал преследователям направление, и можно было не сомневаться, что они уже спешат сюда. Если он, раненый, понесёт с собой девушку, шансов оторваться не останется. Да и в точке рандеву никто не будет ждать ни минуты дольше сверх положенного. Был, правда, ещё один запасной вариант, но почти семьдесят километров за сутки по лесу с носилками они всё равно не пройдут.

Было по-детски обидно. Сергеев с шестого класса мечтал о спецназе: изнурял себя ежедневными утомительными тренировками, выкладываясь по полной, читал запоем всё, что только удавалось достать по этой тематике, ухитрился поступить в престижный военный вуз, невзирая на бешеный конкурс, и даже окончил обучение с самыми лучшими показателями на курсе. А потом два бесконечно длинных года умирал под нечеловеческими нагрузками на тренировочной базе, где лучшие в мире специалисты пытались сделать из него настоящего солдата. Да он, можно сказать, всю жизнь на это положил, и первое же боевое задание так бездарно провалено. Почти все уже мертвы, а для оставшихся это вопрос времени. Лейтенант прекрасно понимал, что шансов выбраться из этого проклятого леса и так практически нет, а тут ещё Ксюша…

Выхода не было. Стараясь не смотреть девушке в лицо, Сергеев медленно достал нож и внезапно споткнулся о её взгляд. Она, словно почуяв что-то, пришла в себя! Ксюша всё поняла. Бессмысленно было молить о пощаде. Девчонка прекрасно знала правила игры и поэтому молча смотрела, смирившись с неизбежным. Нож задрожал в руке, и лейтенант, выругавшись, спрятал клинок.

Сергеев быстро расстегнул крепления, освобождая Ксюшу от рюкзака, шлема и бронежилета известного английского бренда, стараясь максимально облегчить будущую ношу. Просунул под спину руки и приподнял, прижимая роскошное тело к своей груди. Ксюша нежно обняла его шею, и он, невзирая на вторые сутки пути по этим проклятым джунглям, внезапно ощутил прекрасный, чарующий аромат её волос. Пахло чем-то непривычным и экзотическим. Должно быть, какие-то местные травы.

Это наваждение очень быстро прошло: Ксю громко вскрикнула и вцепилась в него мёртвой хваткой. Поднатужившись, лейтенант встал с колен, подавив усилием воли боль в ноге, повернулся и медленно заковылял к притихшему «туристу». Тот понятливо кивнул и, грустно усмехнувшись одними губами, вдруг направил на него свой автомат и дал длинную очередь.

Резкий противный сигнал зуммера неприятно пронзил мозг, и аппарат абсолютной реальности с негромким шипением распахнул двери. Сергеев поднялся из удобного кресла и вышел наружу. Хмурый, неприветливый майор с обезображенным шрамом лицом принял выданную аппаратом карточку с результатами и, бросив на неё всего лишь один быстрый, но внимательный взгляд, презрительно скривился. Затем вывел на огромный экран запись экзаменационного задания, просмотрел несколько эпизодов в контрольных точках и поморщился, словно только что прожевал огромный лимон целиком.

– Абитуриент Сергеев, неудовлетворительно. С таким баллом, думаю, вам нет смысла продолжать, – он вновь бросил взгляд на карточку и сокрушённо помотал головой. – Эмоциональная и нервно-психическая неустойчивость. Баланс между эффективностью и этичностью оставляет желать лучшего. Да и всё остальное тоже…

Вероятно, лицо парня так сильно изменилось, что суровый майор сжалился и счёл нужным добавить:

– Вам не стать офицером спецназа, но это не значит, что вы не сможете быть хорошим человеком. Ваши оценки скорее говорят об обратном.

Кладовая времени

Развод с женой Иван пережил очень тяжело, но внешне старался оставаться спокойным, уравновешенным и даже иногда пытался шутить на этот счёт. Хотя особых поводов для веселья не было. Светлана, видная и холёная дама сорока пяти лет от роду, главный бухгалтер преуспевающей торговой компании, неожиданно увлеклась их новым коммерческим директором – самоуверенным, накачанным альфа-самцом с обаятельной голливудской улыбкой. Как водится, Иван об этом узнал последним и со сложившейся ситуацией мириться не пожелал. После неприятного скандала со взаимными упрёками и обвинениями пара пришла к выводу, что им лучше расстаться.

Их дети давно выросли, обзавелись своими семьями и жили отдельно, поэтому новость восприняли довольно равнодушно. Совместно нажитое за четверть века имущество поделили быстро, так как и делить-то особо было нечего. Ивану достался автомобиль – десятилетний, но вполне ещё бодрый «мерс», Свете – крохотная дача за городом в красивейшем месте на берегу озера, а неплохую, в общем-то, двушку в благополучном спальном районе со свежим ремонтом удалось продать мгновенно, причём практически по самому верху рынка.

К удивлению Ивана, все его личные вещи уместились в два объёмных чемодана и спортивную сумку. Пару дней мужчина пожил у приятеля-холостяка, традиционно предавшись общению с зелёным змием, благо удачно подвернувшиеся выходные позволяли, а потом совершенно случайно обнаружил на торгах по банкротству однокомнатную квартиру в старом, ещё сталинской постройки доме, расположенном буквально в десяти минутах ходьбы от его работы. Других желающих прикупить имущество разорившейся компании не нашлось, и очень скоро Иван оказался счастливым обладателем однушки на втором этаже. Квартира, конечно, требовала кое-каких вложений, но состояние было вполне жилым, и новый хозяин, решив со временем сделать косметический ремонт, благополучно переехал. От скуки в первые же выходные поклеил новые обои в единственной комнате, заменил смесители, выключатели с розетками, на этом и успокоился.

Следующая рабочая неделя выдалась напряжённой: небольшой аврал сжёг немало нервных клеток. Всю субботу Иван бездельничал, валяясь на диване в компании светлого чешского пива и бездумно щёлкая пультом телевизора, – пытался выбрать из миллиона каналов что-нибудь стоящее. Незаметно он задремал. Проснувшись среди ночи, ощутил нешуточный голод. Пустые полки холодильника навевали уныние, а перспектива тащиться в круглосуточный магазин вообще не радовала. Иван достал из холодильника чудом сохранившиеся остатки сливочного масла, отрезал кусок хлеба и внезапно вспомнил, что в крохотной кладовке, куда он мельком заглянул, осматривая свои новые владения, были какие-то банки с консервацией.

Кладовка не подвела: консервированные огурцы и помидоры действительно присутствовали – и в весьма неплохом количестве. Иван недоверчиво повертел одну из банок в руках. Вид у неё сохранился вполне товарный, и никаких признаков для тревоги не было. Конечно, если не думать, что неизвестно кто и когда это консервировал и что-то мог туда подмешать. Решив, что не стоит впадать в паранойю, Иван запер кладовку и внезапно замер. Когда он закрывал дверь и внутри кладовки потемнело, ему померещилась тонкая щель, сквозь которую пробивался яркий свет.

«Показалось?» – подумал Иван и слегка приоткрыл дверь.

Не показалось! В полумраке кладовки щель была ясно различима.

«От соседей просвечивает, – решил Иван и захлопнул дверь. – Как продолжу с ремонтом, надо бы не забыть чем-то законопатить».

Он развернулся и сделал пару шагов в сторону кухни, но снова остановился и завертел головой. По всему выходило, что соседей с той стороны быть никак не могло. Его квартира угловая, а это наружная стена дома, за которой уже улица, причём совершенно неосвещённая. Такому яркому свету там просто неоткуда взяться.

Мысленно чертыхнувшись, Иван поставил банку на пол. Распахнув дверь кладовки, погасил свет в квартире и теперь уже, не сдерживая себя, громко выругался. За полками, заставленными разной всячиной, явственно просвечивал силуэт двери. Иван включил свет и вновь закрутил головой по сторонам, пытаясь разобраться в планировке. Результат его мысленной деятельности не изменился. По всему выходило, что просвечивается контур двери на торце здания.

Иван решительно стал разгружать полки, сваливая хлам тут же, в коридоре. Когда кладовая опустела, пришла очередь самих полок, благо они никак не были закреплены и просто лежали на прибитых к стенам брускам.

Это и вправду оказалась дверь с массивной металлической ручкой. С замиранием сердца Иван потянул ручку на себя, и дверь с лёгким скрипом открылась.

Он осторожно заглянул в дверной проём. Взгляду открылся обычный коридор с бетонным полом и серыми стенами, ярко освещённый какими-то допотопными светильниками наподобие шахтных взрывозащищённых. На эту мысль наводили сетки на плафонах. На первый взгляд ничего необычного, если не считать того, что этого коридора здесь просто не должно быть.

Иван, крепко вцепившись в дверную коробку как в спасательный круг, осторожно переступил порог. Мужчина был босиком, и ногам на бетонном полу сразу же стало некомфортно. Он даже намеревался вернуться к себе и обуться, но любопытство взяло верх. Иван прошлёпал босыми ногами по коридору и подёргал ручку соседней двери. Заперто.

Внезапно он услышал далёкие голоса и тяжёлый топот. Испугался и опрометью бросился назад, заскочил в свою кладовку и закрыл за собой дверь. Сердце бешено стучало. Иван сам не понял, с чего он – здоровый и крепкий мужик – мог так испугаться. Выдохнув, Иван быстро прошёл на кухню и напился прямо из-под крана. Потом умылся – полегчало. Он уселся за стол и закурил. Испуг испарился без следа, но способность рассуждать рационально не вернулась. Всё это выходило за рамки его понимания, но ощущение случайного прикосновения к чему-то таинственному и необъяснимому не давало покоя.

Иван раздавил в пепельнице окурок и, решительно прошагав в прихожую, быстро надел кроссовки. Вернувшись в кладовку, мужчина застыл в изумлении: на месте двери, через которую он дважды прошёл пять минут назад, была глухая пыльная стена, совершенно неотличимая от других в этом крохотном помещении. Иван зачем-то похлопал по ней ладонью, но ничего этим не добился.

Он снова вернулся на кухню и закурил. Впору было засомневаться в своём рассудке. Мелькнула мысль разуться и осмотреть ноги, так как хождение по бетонному полу должно было оставить следы, но он был уверен, что буквально недавно дверь существовала, и не нуждался в дополнительных доказательствах.

Через пару часов сигареты закончились. Ощущая лёгкую тошноту, Иван принёс из комнаты видеокамеру, включил и установил её напротив кладовки. Теперь, приходя с работы, он первым делом смотрел запись. За месяц дверь появилась дважды. Один раз – ночью, минут на десять, а второй – вечером и почти на полчаса.

Проклятая дверь не давала Ивану покоя. Он не мог думать ни о чём другом, стал рассеянным и даже начал косячить на работе, делая глупые и смешные ошибки. Наконец его начальник не выдержал и предложил отдохнуть, а Иван с радостью согласился. Теперь он всё время проводил возле кладовки, установив там кресло и журнальный столик, за которым обедал, не сводя взгляда с пыльной стены.

И когда дверь снова появилась, мужчина без колебаний вошёл в неё, установив таймер в телефоне на пять минут. Его встретил всё тот же пустой серый коридор. Иван быстро прошагал до поворота, дёргая по пути все двери. Наконец одна поддалась, и он с замиранием сердца отворил её.

Помещение очень напоминало небольшую больничную палату в каком-нибудь захудалом провинциальном городке. Стерильная чистота. Две кровати, две тумбочки и белый медицинский халат на вешалке. Не найдя ничего интересного, Иван продолжил путь. Следующая дверь тоже оказалась не заперта. Он, уже не стесняясь, распахнул её и увидел совершенно такую же больничную палату, только на застеленных жёлтыми клеёнками кроватях лежала пара бледных, худых ребятишек в полосатых пижамах с наголо бритыми головами. К появлению незнакомца они отнеслись совершенно спокойно. Один даже не повернул в его сторону голову, а второй лишь скосил глаза. Судя по воткнутым в локтевые сгибы рук иглам с тонкими трубками и большим пакетам с характерной красной жидкостью, им делали переливание крови, ну или что-то в этом роде.

Иван вошёл в палату и улыбнувшись негромко сказал:

– Привет, малыши. Болеете?

Дети молча взглянули на него с явным испугом. Иван вновь широко улыбнулся, всем своим видом выражая дружелюбие.

– Чё молчите? Вы меня понимаете?

И тут улыбка медленно сползла с его лица. На полосатых пижамах детей он увидел нашивки с номерами и треугольники с буквами. Иван где-то слышал, что такие знаки фашисты использовали в концлагерях. Внезапно до мужчины дошло, что никакое это не переливание крови. Из детей её просто выкачивают!

Он без раздумий подошёл и вытащил иглы из их рук. Надо немедленно забирать отсюда ребят. Хотя бы этих двоих, возможно, получится спасти.

Внезапно Иван услышал, как за его спиной открылась дверь. Он резко обернулся и встретился взглядом с мужиком в белом медицинском халате и кепи с черепом и нацистским орлом. Вошедший в палату мужик дёрнулся, заметив постороннего, и быстро сунул руку под халат, намереваясь, судя по всему, достать оружие. Иван метнулся к нему и обрушил на челюсть свой коронный свинг. Этим ударом он лет тридцать назад нокаутировал в финале областных соревнований Женьку Попова, ставшего впоследствии мастером-международником и бесславно сгинувшего потом в лихие девяностые.

Фашисту вполне хватило – он упал головой вперёд и, смачно приложившись об пол, затих. Иван, конечно, давным-давно, ещё в молодости забросил тренировки, но, как говорится, «ручки-то помнят». Он рывком перевернул тело и стащил с него халат. Какая-никакая, а маскировка, хотя вряд ли его фирменные кроссовки и синие спортивки можно спутать с форменными штанами и сапогами.

В кобуре на поясе незнакомца обнаружился пистолет, то ли «Вальтер», то ли «Парабеллум». Иван плохо разбирался в этом вопросе, но запасную обойму захватить догадался.

Он несколько секунд смотрел в лицо мужика, не сделавшего ему, в общем-то, ничего плохого, а затем приподнял ему подбородок и со всей силы впечатал свой кулак в горло, ломая там всё, что только возможно было сломать. Несмотря на явственно ощутимый хруст под кулаком, он не остановился на достигнутом и ударил ещё раз. Никаких угрызений совести мужчина не испытывал: тварей, забирающих кровь у детей, следует уничтожать безо всякой жалости и при первой же возможности.

Затем Иван услышал сигнал своего телефона. Надо спешить. Потратив пару секунд на раздумья, он быстро подхватил одного из ребят и жестом показал второму на свободную руку. Слава богу, тот быстро сообразил. Весили парнишки совсем немного. Он их обоих, конечно, донесёт, но в это время все трое будут беззащитны перед лицом любой опасности. Оставалось только надеяться на удачу и молиться…

Вероятно, высшие силы, видя благие намерения Ивана, покровительствовали ему. Коридор был пуст. До двери в свою кладовку мужчина добежал со скоростью спринтера.

– Господи, помоги, – воззвал он с замиранием сердца, легко пиная дверь ногой, и не смог сдержать радостного возгласа, когда увидел своё кресло и стоящую на столике видеокамеру. Перешагнув порог, Иван так же, ногой, захлопнул спасительную дверь и целую вечность не сводил с неё взгляда до тех пор, пока на её месте не оказалась такая желанная стена.

Тогда он с шумом выдохнул и, пройдя в комнату, сгрузил детей на кровать.

– Всё, ребятки, мы дома, – удовлетворённо произнёс Иван и только сейчас почувствовал, что его всего трясёт от волнения, а пот градом катится по лицу.

– Кто вы? – внезапно спросил один мальчуган.

– Где мы? – тихо добавил второй, не сводя взгляда с включённого телевизора.

– О, да вы по-нашему говорите, – обрадовался Иван. – Меня дядей Ваней зовут. Не бойтесь, вы теперь в безопасности. Я сейчас врачей вызову – они помогут. Только у меня одна просьба к вам: никому не говорите, что вы меня видели, ладно? Рассказывайте всё как есть, но обо мне ни слова. Лежали себе на кроватях, вдруг «бац!» – и вы уже здесь. Договорились?

Дети переглянулись и закивали.

– Ну и отлично. Только смотрите – вы обещали! – Иван достал телефон и набрал скорую.

Разговор с дежурным оказался непростым и отнял последние силы. Потом Иван позвонил в полицию. До их приезда он успел спрятать трофейный пистолет в подвале и выяснить у ребят, что побывал в концлагере «Са́ласпилс», расположенном где-то под Ригой. Точной даты они не помнили – март 1943 года.

А потом начался кошмар. Иван раз сто рассказал, как, выйдя в подъезд, обнаружил там странных истощённых детей. К его радости, пацаны это подтвердили, и от мужчины на время отстали.

Оставался вопрос: что же делать с загадочной дверью? Самый простой вариант напрашивался сам собой – доложить куда следует. Пусть те, кому положено, думают. Вот только Иван уже давно не верил государству и понимал, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет – в самом лучшем случае он останется бомжом, а то и посадят.

Был ещё вариант: разузнать частоту и позывные нашего командования и передавать им какие-нибудь важные сведения, способные спасти некоторое количество жизней таких же, как и он, простых Иванов. Рано или поздно ему должны всё же поверить, вот только поверят ли…

И, наконец, можно было просто выложить перед загадочной дверью стену из кирпича и постараться забыть о её существовании. Но Иван прекрасно понимал, что не сможет. Такое не забывается! У него до сих пор перед глазами стояли лица тех ребятишек и тонкие трубки, по которым текла их кровь.

Иван крепко зажмурился, стараясь отогнать эту картину, и вдруг поймал себя на мысли, что уже давно подсознательно всё решил. Он обязательно вернётся туда снова и вынесет какого-нибудь ребёнка. Хотя бы одного! И пистолет спрятал именно для этого, иначе зачем он ему вообще нужен? Ведь он обычный законопослушный гражданин, сроду не участвовавший ни в каком криминале.

Мужчина прекрасно осознавал опасность предстоящей вылазки, но уже не мог остановиться. Да и не хотел. И дело тут вовсе не в героизме или скуке: он никогда не был героем и не искал себе приключений. Скучная и размеренная жизнь пятидесятилетнего менеджера по продажам его устраивала, до недавнего времени Иван был ей вполне доволен. У него была семья, которую он нормально обеспечивал, работа, жильё… Так жило подавляющее большинство его друзей и знакомых, но после развода со Светой он внезапно лишился чего-то важного. И дело даже не в ней. Пылкая юношеская влюблённость давно прошла, и его чувства за эти годы как-то незаметно трансформировались во что-то другое, может, не столь яркое, но более крепкое и нежное. Иван думал, что Света стала ему верным спутником и надёжным другом, а она, как оказалось, считала его неудачником, не сумевшим реализовать себя. Обида от предательства жены быстро прошла, и он ни секунды не жалел о разводе, но потом накатило одиночество. Иван слегка растерялся, лишившись привычных ориентиров и не понимая, как и зачем жить дальше. Он оказался никому не нужен: никто из детей так ни разу и не позвонил отцу после развода, немногочисленные друзья тоже были вечно заняты своими заботами, да и были ли они друзьями в большом смысле этого слова? Скорее, просто хорошими знакомыми или коллегами…

А сейчас у него появилась цель, и жизнь сразу приобрела какой-то смысл, а серая обыденность существования внезапно наполнилась яркими красками. Иван не гнался за новыми впечатлениями или острыми ощущениями, так как никогда не понимал адреналиновых наркоманов, рискующих жизнью и здоровьем ради самого процесса. Он просто был твёрдо уверен, что это необходимо сделать, и знал, что продолжит ходить туда до тех пор, пока есть хоть мизерная надежда спасти кого-то. Надо только сперва хорошо подготовиться – ведь теперь он знает, с кем предстоит столкнуться.

Весь вечер Иван просидел в интернете. Плана зданий этого концлагеря, конечно же, не нашлось, но зато он теперь знал, что заполучил «Вальтер П38», и сумел разобраться в его конструкции. На следующий день Иван безо всяких проблем приобрёл себе израильский бронежилет скрытого ношения, который, по уверению консультанта, был вполне способен удержать пистолетную пулю. Правда, оценив хитрые глаза продавца, Иван всё же решил усилить защиту дополнительными бронепластинами из композитной керамики. После чего он отправился в ателье, специализирующееся на пошиве одежды для реконструкторов, и заказал комплект немецкой формы со знаками различия капитана, точнее говоря гауптштурмфюрера СС. Иван посчитал такой чин наиболее оптимальным, чтобы отбить желание заговорить с ним у первого встречного. Все эти покупки, вкупе с высокими лакированными офицерскими сапогами, практически полностью истощили его бюджет, и Иван всерьёз призадумался над тем, как ему теперь дотянуть до зарплаты.

Незаметно пролетели три недели. Мужчину дважды вызывали для дачи показаний, но, судя по всему, детишки его не сдали, и на этом всё закончилось. Иван, конечно же, понимал, что появление новых узников вызовет гораздо больше вопросов, но как он будет выкручиваться на этот раз, так и не придумал. Оставалась надежда уговорить новых спасённых не выдавать его властям.

Проход в концлагерь появился поздно ночью, когда Иван решил уже было плюнуть на всё и, стащив с себя опостылевшую за эти дни форму эсэсовца, завалиться спать. Он быстро установил таймер на дешёвом китайском брелоке, потому как пришёл к мысли о том, что нельзя допустить попадания высокотехнологичного гаджета в руки нацистов, и, перекрестившись, вышел за дверь. Он всерьёз опасался, что на этот раз там может оказаться какое-то другое место, но увидел всё тот же серый коридор. Не теряя ни секунды, Иван быстро пошёл в сторону знакомой палаты, на ходу пробуя открыть все двери, но везде было заперто.

Свернув за угол, он непроизвольно сбился с шага, увидев стоявшего у искомой двери часового с винтовкой за спиной. Заметив Ивана, немец вытянулся по стойке смирно, но, когда тот приблизился, удивлённо уставился ему на грудь. На лице часового явственно промелькнула какая-то нехорошая эмоция. Иван не был физиономистом, но было очевидным, что маскировка, за которую он выложил немаленькую сумму, себя не оправдала.

– Камрад! – широко улыбнулся Иван, остановившись перед часовым, но на этом его словарный запас был исчерпан. Пришлось прибегнуть к старому доброму хуку справа. За время, прошедшее с последнего посещения этого страшного места, Иван постарался хоть немного восстановить былые навыки, боксируя с тенью у себя в квартире перед большим зеркалом, но, увы, годы взяли своё, и ни былой скорости, ни лёгкости в движеньях уже не было. Однако часовому хватило с лихвой – физику-то никто не отменял. Вес стокилограммового тела Ивана, разогнанного вращательным движением корпуса до вполне приличной скорости, передал такую кинетическую энергию челюстно-лицевому аппарату немца, что тот рухнул как подкошенный. Иван попытался подхватить падающего часового, дабы тот не наделал шуму, но не успел. Винтовка противно лязгнула о бетон, да и немец, приложившись о пол, очень громко стукнул каской.

Иван затравленно оглянулся по сторонам, ожидая, что изо всех дверей сейчас выбегут фашисты, и попытался мгновенно вспотевшей рукой открыть кобуру, чтобы достать трофейный «Вальтер». Но непослушные пальцы скользили по непривычной застёжке. Ничего не получалось.

Дверь, около которой стоял часовой, распахнулась, и в коридор шагнул новый противник в наброшенном на плечи медицинском халате. В руках он держал чашечку с ароматным кофе. Увидев Ивана, немец искренне удивился, но когда тот, качнув маятник на подшаге в лучших традициях Майка Тайсона, пробил мощный апперкот вкупе с коротким боковым, тут же отправился спать, ничуть не огорчившись пролитым на себя кофе. Падал, что удивительно, гораздо тише часового. Возможно, дело было в отсутствии винтовки и тяжёлой каски.

Пальцы наконец справились с непослушной застёжкой кобуры, и удобная рукоять килограммового «Вальтера» легла в ладонь, сразу же придав уверенности в своих силах и благополучном исходе вылазки.

Иван заглянул в палату. Беглого взгляда было достаточно, чтобы оценить обстановку и тут же отпрянуть. Лежащий на кровати мужчина в белой рубахе целился в него из пистолета. Оглушительный выстрел разорвал тишину больницы, а пуля, выбив искру, срикошетила от противоположной стены коридора. Иван, понимая, что ни о какой конспирации больше не может быть и речи, высунул руку с пистолетом в дверной проём и по памяти трижды выстрелил в направлении кровати. Судя по громкому вскрику – попал. Он опять заглянул в палату. Мужик лежал неподвижно, а на белоснежной рубахе расплывалось большое красное пятно.

– Прямо в сердце, – удовлетворённо констатировал Иван, прикинув расположение ранения на теле фашиста.

Потом он спохватился и вбежал в палату. Мертвенно-бледный ребёнок на соседней кровати был без сознания. Иван быстро освободил его от иглы и поднял на руки. Следовало срочно бежать отсюда, так как где-то вдалеке уже слышался гулкий топот. Прижимая к груди невесомого, худенького паренька, он выскочил из палаты, и тут же из какой-то двери в дальнем конце коридора показались сразу трое. Иван, почти не целясь, на бегу разрядил в их сторону пистолет, и что есть мочи припустил к спасительной двери. Загрохотали ответные выстрелы. Одна из пуль сильно толкнула его в спину, сбив с ног. Падая, Иван ухитрился извернуться и приземлился на бок, не повредив хрупкого пацана. Удалось быстро подняться, но в этот момент очередная пуля больно обожгла ему шею.

«Кажется, зацепили», – промелькнуло в голове, но он уже скрылся за спасительным поворотом. В этот момент раздался звук, извещающий, что пять минут прошли.

Дверь легко распахнулась, и Иван тут же закрыл её за собой. Затем аккуратно сгрузил ребёнка в кресло и сдвинул его с линии огня. Торопливо поменял обойму в ставшем на затворную задержку пистолете и, спрятавшись за угол, принялся поджидать преследователей, втайне надеясь, что дверь сейчас исчезнет и ему больше не придётся стрелять. Даже будучи сугубо штатским человеком, он прекрасно понимал, что оставшихся восьми патронов явно не хватит.

Кровь тёплыми потёками растекалась по груди, и Иван с силой прижал к шее свободную от пистолета руку. Дверь осторожно приоткрылась. В кладовку заглянула голова в характерной каске. Иван дважды выстрелил, но, к своему удивлению, несмотря на разделявшие их несколько метров промахнулся. Солдат исчез, и за дверью послышалась немецкая речь. Он не владел иностранными языками, но сумел вычленить главное: Granate!

Иван дёрнулся было, намереваясь схватить ребёнка и бежать куда глаза глядят, но в этот момент в приоткрытую дверь влетела знакомая ему по многочисленным фильмам о войне немецкая колотушка с длинной деревянной ручкой. Вдруг он отчётливо вспомнил, что где-то слышал, будто у этих гранат очень долгий замедлитель взрыва. Удивляясь своему хладнокровию, Иван выскочил из укрытия и, подобрав смертоносный предмет, швырнул его обратно, а сам опять спрятался за угол. Громкие крики за дверью утонули в грохоте взрыва, а окна в квартире, которые он так и не удосужился поменять на металлопластиковые, отозвались противным дребезжанием.

– Ну, скорее! Пожалуйста! – взмолился он, обращаясь к двери, но та и не думала исчезать.

Новый топот ног в коридоре – и в дверном проёме показался запыхавшийся солдат. Иван опять выстрелил дважды и на этот раз попал. Немец, получив пулю в живот, согнулся и, выронив винтовку, повалился на пол.

«Осталось четыре патрона, – подумал Иван. – А эта чёртова дверь на месте».

В дверь опять заглянула голова в каске, и Иван, всё это время державший проём под прицелом, первым же выстрелом попал противнику прямо в глаз. Немец повалился на тело своего товарища, а Иван, в пылу сражения прекративший зажимать рану, почувствовал, что кровь уже стекает в сапоги. Он осмотрел себя: крови было очень много. Вновь зажал шею и сосредоточился на двери, за которой явно кто-то был, но вскоре ощутил лёгкое головокружение.

«Наверное, из-за кровопотери, – подумал он. – Так вообще отключиться можно».

Иван бросил быстрый взгляд на парнишку, безвольно лежавшего в кресле, потом на входную дверь квартиры, рядом с которой на стене висели ключи от его машины, вспомнил, что осталось всего три патрона, и решился…

Выскользнув из своего укрытия, он подхватил с кресла так и не пришедшего в сознание паренька и, стараясь не шуметь, выбежал в подъезд. Новые сапоги гулко громыхали по ступеням. Иван быстро выскочил на улицу. Его старенький «мерс» стоял неподалёку. Пистолет сильно мешал, и он сунул его в кобуру, а потом быстро открыл машину и аккуратно погрузил ребёнка на заднее сиденье. Уселся за руль, запустил двигатель, но внезапно весь мир качнулся у него перед глазами и навалилась темнота.

Унтершарфюрер СС Ерс Депп, услышав характерный стук захлопнувшейся двери и топот сбегающего по лестнице человека, отважился заглянуть внутрь и очень удивился. Он не знал, что тут есть ещё несколько помещений. Ерс переступил через тела своих незадачливых товарищей и, держа винтовку на изготовку, вошёл в квартиру. Судя по роскошному убранству, здесь жил кто-то из офицеров, а может, и сам комендант лагеря. Впечатление портила лишь куча какого-то хлама на полу, да довольно странное расположение мебели.

Топот бегущего по ступеням человека стих, и Ерс осторожно пошёл следом. К его удивлению, вниз вела широкая лестница. Подземный этаж? Но дневной свет, проникавший через окна на лестничной площадке, заставил усомниться в этом предположении. Странно, конечно. Всё это очень напоминало обычный дом в Бремене, где жила тётушка Эльза.

«Ну да ладно. Мое дело – догнать того, кто убил этих неудачников. За это могут и наградить, а со всеми странностями пусть начальство потом разбирается», – решил Ерс Депп и легко сбежал по удобной лестнице вниз.

Ударом ноги унтершарфюрер распахнул старую скрипучую дверь и выскочил на улицу. Сделав пару шагов, Ерс остановился, опустил вскинутую к плечу винтовку и замер в изумлении. Увиденное его поразило! Здесь ярко светило солнце и, судя по зелёным листьям на деревьях, было лето. Невдалеке тихо урчал двигателем роскошный белый мерседес никогда ранее не виденной модели с такими плавными, изящными очертаниями, что унтершарфюрер невольно залюбовался и на секунду даже позабыл о странной смене времён года.

Проходящая мимо старуха с каким-то необычно ярким пакетом в руках плюнула в его сторону и перекрестилась. Шедшие следом здоровенные мускулистые парни с огромными сумками на плечах покосились на него явно неодобрительно.

– Чё пялишься, придурок? – лениво спросил один из них, но Ерс ничего не понял и промолчал. Эти унтерменши говорили по-русски и почему-то безо всякого почтения.

– Брось его. На тренировку опоздаем, – так же лениво процедил второй здоровяк, и они, не обращая на него больше внимания, неспешно удалились.

Унтершарфюрер покрутил головой, оглядываясь по сторонам, и ему вдруг очень захотелось обратно. Туда, где всё просто и понятно. Где он был настоящим вершителем судеб любого из тысяч бесправных, лишённых всего, даже своего имени, людей. Он уже понял, что неведомым образом попал в какое-то другое место, так как ничего подобного в окрестностях концлагеря не было.

– Вы чё тут, кино снимаете? – раздался за его спиной наглый уверенный голос.

Ерс повернулся и увидел троих коротко стриженных парней, наверное, его ровесников, с неприятными лицами и цепкими взглядами, которыми те буквально ощупали немца.

– Да какое у нас кино, – сплюнул под ноги один из них. – Это реконструктор. Их до хрена сейчас развелось.

– Винтарь настоящий? – спросил третий, отхлёбывая пиво.

Ерс внимательно рассматривал их одежду и обувь, а затем впился глазами в бутылку. Пиво было немецким, но он такого никогда раньше не видел.

– Чё молчишь, чепушило? Тебе люди вопрос задали.

Унтершарфюрер не понимал их слов, но презрительная интонация была просто оскорбительной. И ещё ему очень не понравилось, что парни продолжали приближаться к нему, вплотную обступая со всех сторон. Ерс попытался шагнуть назад и вскинуть винтовку, но один парень ловко ухватился за неё и не дал ему осуществить задуманное.

– Дай реквизит глянуть, – рассмеялся он, а потом неожиданно и очень сильно ударил немца в живот. Унтершарфюрер согнулся, выпустив из рук оружие, и новый, ещё более сильный удар в лицо на секунду ослепил и оглушил его. Парни повалили Ерса на землю и принялись избивать ногами, но тот не сопротивлялся, и они, видимо, посчитали это скучным занятием.

– Ты, падла, чё на себя напялил? – злобно прошипел ему кто-то. – У меня, сука, два прадеда на фронте погибли, а третий калекой вернулся.

– Хватит. Оставьте меня, – простонал Ерс, и парни тут же оживились.

– Гляди – интурист! – тут же обрадовался один, и торопливые руки зашарили по его карманам. Что они там хотели найти, он так и не понял, но пара новых ударов ногами показала, что ребята остались недовольны результатом исследования.

– Ну и где еврики, интурист? Чё ты пустой как барабан?

– Слышь, пацаны, а винтарь по ходу настоящий, – удивлённо сказал один из них. – Я думал, самоделка какая-то…

– И понта с того? Патроны по-любому холостые!

– Не факт, – процедил парень, разглядывая отобранные патроны.

– Да похер! Куда мы с ней по городу? Примут сразу.

– Накаркал, сука, вон пэпсы катят.

– Расход, пацаны! – они бросили винтовку и быстро побежали вдоль дома.

Ерс не понял ни слова, но, когда увидел, что эти унтерменши трусливо убегают, поднялся на колени и, подобрав брошенный «Маузер 98К», привычно упёр приклад в плечо. Первым же выстрелом он прошил руку одному из обидчиков. Целил в центр спины между лопатками, но тот вильнул в сторону, огибая какое-то препятствие, и это спасло ему жизнь. Ерс чертыхнулся и, передёрнув затвор, следующим выстрелом всё-таки свалил обидчика. Потом он выстрелил ещё раз, но, увы, вообще промахнулся.

Хлёсткие, словно щелчок длинного кнута, звуки винтовочных выстрелов привели Ивана в чувство. Он открыл глаза и поднял голову. Найденные в бардачке салфетки из микрофибры, которыми он пытался остановить кровотечение, тут же упали ему на колени. Иван машинально взял пропитанную кровью ткань и прижал к шее. Потом обернулся и взглянул на ребёнка – тот был без сознания.

Новый близкий выстрел заставил его вздрогнуть. Метрах в десяти от него на коленях стоял человек в немецкой форме с винтовкой в руках. Иван вынул пистолет, распахнул дверь и медленно вылез наружу. Пошатываясь, сделал пару шагов навстречу фашисту и направил на него своё оружие. Полной уверенности, что он попадёт, не было, поэтому Иван продолжил идти в сторону немца, пока тот его не заметил. Раздались три выстрела – унтершарфюрер СС Ерс Депп завалился набок и затих.

– Брось ствол! – прозвучал громкий повелительный оклик, и Иван беспрекословно разжал пальцы. Вставший на затворную задержку «Вальтер» брякнулся на асфальт. Иван обернулся и увидел двух полицейских, которые, укрывшись за припаркованными во дворе автомобилями, целились в него из короткоствольных автоматов.

– В машине ребёнок. Большая кровопотеря! – громко крикнул он. Этот крик забрал последние силы, и тёмная пелена снова окутала Ивана густым плотным покрывалом.

Имитация

Лифт не работал. По крайней мере, об этом свидетельствовала приклеенная на прозрачный скотч табличка. Альбина тяжело вздохнула, неодобрительно покосилась ещё раз на ни в чём не повинную надпись, и начала пешее восхождение. Хорошо ещё, что этаж не шибко высокий – седьмой.

День не задался с самого утра. В тот самый момент, когда следователь районного РОВД Альбина Светлова уже собиралась сделать всем ручкой и отправиться отсыпаться после ночного дежурства, позвонил Пашка Дюбин с просьбой отдежурить сегодня вместо него. Пришлось согласиться.

Можно было бы, конечно, послать его по всем известному адресу, но она сама пару раз обращалась к нему с подобными просьбами. К счастью, дежурство сегодня выдалось, в общем-то, относительно спокойным: квартирная кража и грабёж совершенный какими-то заранее неустановленными личностями. Кражу скорее всего заберут городские – там уже целая серия похожих эпизодов, а грабёж – висяк стопроцентный, с таким описанием внешности грабителей, искать их будут до скончания века.

В общем, согласилась она подменить Пашку, которому именно в этот день неожиданно приспичило везти куда-то любимую тёщу. И дело тут даже не в бутылке её любимого мартини, просто люди должны помогать друг другу, ну а коллегам – сам бог велел. Она позвонила домой, предупредила своего бой-френда Виталика, что и сегодня, судя по всему, её дома не будет. Виталик – молодец, как всегда отнёсся с пониманием. Он вообще очень хороший мальчик: молодой, красивый, спортивный, да и к тому же отличный любовник. Замуж, правда, звать не спешит, но она особо и не настаивает, хотя годы идут неумолимо… Но ещё есть шанс запрыгнуть в последний вагон и родить первенца, которым она в своё время сознательно пожертвовала ради карьеры. И как итог: ей уже тридцать два, ни семьи, ни детей, а в активе – она майор юстиции и заместитель начальника следственного отдела в захолустном РОВД. Правда, намекнули ей недавно весьма прозрачно, что, скорее всего, место начальника следствия Парфёныча перейдет к ней по наследству, благо тому до заслуженной пенсии какие-то месяцы остались.

Где-то между пятым и шестым этажом её телефон тоскливо пискнул и разрядился. Это тоже к теме незадавшегося дня – почему-то, купленная на днях новая зарядка, сегодня забастовала и отказалась работать. Телефон пару раз ругался предупреждая, что хочет кушать, но, как назло, начались суровые будни с выездами, и не было никой возможности разжиться необходимым девайсом у коллег. Кажется, плёвая проблема, но, видать, сегодня просто не её день. Хотя телефон, благодаря супер-экономному режиму дожил практически до самого дома. Она бы, конечно, взяла у кого-нибудь в отделении зарядное, но тут появился Пашка и сказал, что неожиданно потёкший радиатор избавил его от почетной миссии и суеверная теща отложила поездку. Бутылка мартини Бьянко и коробка шоколадных трюфелей, как компенсация трёх часов личного времени, вполне устроила. Альбина в предвкушении законного выходного, наконец, перевела дух у своей двери и достала ключи.

Очень надёжный замок, согласно уверению продавца входных дверей, щелкнул еле слышно. Альбина, войдя в прихожую, пристроила пакет с презентом на мягкий пуфик под вешалкой. В глаза тут же бросились модные ботильоны и короткий тканевый свингер-плащ черного цвета с застежкой на одну пуговицу. Альбина втянула носом воздух – пахло каким-то незнакомым парфюмом. Сердце предательски заколотилось в груди, и она не разуваясь прошла в глубь квартиры.

Остатки вчерашнего ужина на двоих, оплывшие свечи, шампанское… Уже приблизительно представляя, что она увидит в спальне, Альбина широко распахнула дверь. Измятые простыни и два переплетённых в объятиях, спящих тела. Понятное дело, она с интересом рассмотрела соперницу: не больше двадцати, высокая, стройная, загорелая и ухоженная. Короткая стильная прическа и шикарные серьги, похоже, с настоящими бриллиантами.

Альбина аккуратно закрыла дверь и остановилась, не зная, что ей делать дальше. Скандалить совершенно не хотелось. Сказывалось ночное дежурство – просто не было сил. Она решила просто уйти…

Свои вещи она заберёт потом, пришлёт кого-то из ребят, а сейчас нужно просто упаковать всё. Большой чемодан на колёсиках, купленный в прошлом году для поездки в Крым, оказался способным вместить все её вещи. Альбине почему-то казалось, что вещей будет гораздо больше. С этим чемоданом она и сама справится.

Она несколько раз заходила в спальню и охапками выгребала свои вещи из огромного шкафа-купе. Что удивительно, сладкая парочка так и не проснулась, умаялись поди. Альбина подумала, что было бы неплохо сейчас выдернуть за волосы спящую соперницу из нежных объятий и, протащив по полу, вышвырнуть пинком на лестничную площадку прямо вот так, в чём мать родила. Грустно улыбнувшись, она усилием воли подавила в себе это желание, понимая всю бесполезность да и неосуществимость этого мероприятия с технической точки зрения. Застегнув чемодан, она направилась к выходу. Но не смогла удержаться от маленькой мести. Тонкие каблуки дорогущих ботильонов легко вошли в отверстия дверной коробки, предназначавшиеся под ригели замка, и с приятным хрустом отломились. Сто тысяч рублей, сука! Она отбросила изуродованную обувь на пол и выволокла чемодан за дверь.

К этому времени, лифт конечно же ещё не починили. Об этом она как-то не подумала, но возвращаться назад не стала. Да и возможности такой уже не было – свои ключи она оставила внутри, а автоматический замок надёжно отрезал ей дорогу в прошлое. Кряхтя и выражаясь нехорошими словами, коих приличной девушке и знать, в общем-то, не полагается, она прогрохотала своим громадным чемоданам пару этажей, и тут боги сжалились над ней. Где-то наверху лязгнула металлом дверь, щелкнул замок и легкие, быстрые шаги заспешили к ней на помощь. Виденный как-то во дворе парень лет двадцати на секунду отвлёкся от своего телефона, пытаясь обогнуть девушку с чемоданом, но Альбина решительно преградила ему путь.

– Здравствуйте. Вы мне не поможете? – улыбнулась она.

– Легко, – пацан спрятал свой телефон в карман, и без усилий подхватив чемодан заспешил вниз.

Альбина бросилась следом. Парень на секунду замешкался перед кнопкой домофона, но ухитрился отпереть дверь и даже придержать её перед ней.

– Спасибо вам большое. Даже не знаю, чтобы я без вас делала. – снова улыбнулась Альбина.

– Сами бы тащили. – парень опустил чемодан на асфальт, – Пока. Увидимся.

Он выхватил телефон из кармана и не обращая больше на неё никакого внимания, заспешил прочь.

– Это вряд ли. – тихо сказала девушка ему с спину, – Да и не дай тебе бог…

Альбина достала из сумочки телефон, собираясь вызвать такси, но тут же спрятала обратно. Надо было попросить этого парнишку, наверняка бы не отказал. Как это она раньше не догадалась. Ну ничего! Людка живёт недалеко, и зная её, можно с уверенность предположить, что она дома и спит сном праведницы. Улыбнувшись сравнению свой беспутной подруги с праведницей, Альбина выдвинула из чемодана ручку и поволокла своё имущество по двору.

Но это был точно не её день. Не успела она прошагать и полквартала, как за ней увязалась битая семёрка без номеров с наглухо тонированными стеклами и прорывающимся наружу каким-то жестким шансоном. Метров пятьдесят она просто катилась параллельным курсом, но, очевидно, пассажиры набрались смелости и из приоткрывшегося окошка послышалось:

– Привет, красавица! Путешествуешь? Давай подвезём. Если жить негде – тоже поможем.

– Ребята, отстаньте. Вот сейчас совсем не до вас, – Альбина покрутила головой осматриваясь и прикидывая: удастся ли срезать путь через дворы. По всему выходило, что так явно ближе. Она решительно свернула с асфальта на натоптанную пешеходами тропинку, а семёрка, взвизгнув шинами, умчалась прочь. Ну и правильно. Ей только этих наркоманов не хватает. За время работы в следствии она успела достаточно насмотреться на подобных типчиков и могла безошибочно определять таких зависимых по внешнему виду. Это был безусловно торчок. Ну и ладно – его проблемы.

Как оказалось, парни не угомонились, и это был только первый акт. Семерка оказалась припаркованной как раз на её пути между двумя домами, стоящими очень близко друг к другу. Судя по всему, ребята местные и быстро сориентировались. Альбина вновь оглянулась по сторонам. Как назло – никого. Мелкий моросящий дождик распугал всех прохожих. Невысокая девчонка в сером худи с капюшоном и потертых джинсах, шедшая следом, на роль помощницы не годилась. Ей бы сейчас пару мужиков, да желательно покрепче. Альбина впервые в жизни пожалела, что никогда не носила с собой табельное. Почему-то всегда считала, что её оружие – это ручка с бумагой, а от пистолета только проблемы и ответственность. Оставалось надеяться на своё удостоверение, и на то, что парни не наглухо отбитые, чтобы связываться с органами.

При её приближении дверцы автомобиля распахнулись, и три молодых оболтуса криминальной наружности вылезли ей навстречу.

«Надо будет обзавестись травматом или газовым», – решила Альбина, пытаясь обойти этих гопников.

Безуспешно. Один из них крепко ухватился за ручку её чемодана, а двое других обступили, отрезая пути к бегству.

– Давай помогу, красивая, – он резко дернул чемодан на себя. Альбина отпустила ручку и достала удостоверение.

– Майор Светлова. Грабёж – Статья 161. Если третью часть применят, то можно лет на двенадцать уехать. Продолжать будете?

– Конечно! – обрадовался кто-то из них и попытался выхватить удостоверение у неё из рук. К счастью, ему это не удалось.

– Братва, да это фарт! – взвизгнул второй, – Грузим её.

Кто-то из них обхватил девушку сзади, и широкая сильная ладонь крепко зажала ей рот. Альбина почувствовала, что её ноги оторвались от земли, и их тут же подхватили, прижали к чьему-то боку, и вот её уже тащат в машину, а она извивается всем телом, не в силах вырваться или хотя-бы закричать. Действовали гопники на удивление быстро и слаженно. Скорее всего, негодяям не впервой приходилось проделывать подобное. Им практически удалось затолкать её в машину, когда она, наконец, изловчилась и впилась зубами в зажимающую ей рот руку. Но похоже, это уже не имело никакого значения, так как она полностью находилась на заднем сидение этой развалюхи, а оставшиеся снаружи, пытались впихнуть в салон её ноги. Мужик вскрикнул и тут же сильно ударил её по голове. Хорошо еще, что размахнуться у него не было возможности, но планируемый крик о помощи застрял в горле, а в глазах вспыхнула целая россыпь мелких белых звезд. Второй удар пришелся в живот, и её тело непроизвольно согнулось. Именно на это они и рассчитывали. Ноги Альбины тут же оказались внутри салона, а дверь автомобиля громко захлопнулась.

Находившийся внутри подонок расхохотался довольный результатом, но почему-то быстро оборвал свой смех. Что-то сильно стукнулось об машину, а через секунду одно из стекол разлетелось, осыпав Альбину мелкими осколками. Ударивший её урод выскочил из салона и тут же сдавлено вскрикнул, получив, судя по звуку, весьма увесистую плюху.

– Ты там жива? – услышала Альбина спокойный и уверенный женский голос, – Дергай отсюда, пока эти не оклемались. Она подняла голову и встретилась взглядом с девушкой в сером худи с капюшоном.

– Ну чё тупим? – с презрительной интонацией бросила девушка и повернувшись к ней спиной, начала неспешно удаляться.

Альбина трясущейся рукой нашарила на двери ручку и выбралась из автомобиля. Трое гопников лежали на асфальте бездыханными телами, а около их тупых голов растекалась кровь. Крови было много. Альбина нашла валявшийся в стороне чемодан, поставила его на колёсики, и бросилась следом за своей неожиданной спасительницей, немилосердно грохоча по всем неровностям асфальта. Та услыхала шум и обернулась, а увидев спешащую Альбину, ухмыльнулась и немного сбавила темп.

– Спасибо тебе… – Альбина слегка замешкалась, – Ты меня спасла. Я уже думала всё! Вот уроды.

– Ага, – беззаботно согласилась девушка, протирая влажной салфеткой стальной кастет с четырьмя выступающими вперёд шипами.

– Вот ты их чем?! – удивилась Альбина. – Круто! А убить не боялась?

– Не-а. – улыбнулась спасительница. – Кому суждено – те выживут.

– Понятно… Я – Альбина.

– Крис. – безразлично отозвалась девушка.

– Это производное от Кристины? – заинтересовалась Альбина.

– Не. Просто Крис.

– Понятно, – снова повторила Альбина, раскрывая на ходу сумочку. – Я хочу тебя поблагодарить.

– Ты уже благодарила, – отмахнулась Крис.

– Ну я бы хотела как-то более материально, что ли… У меня тут наличных немного…

– Забей! Курить есть?

– Да, конечно, – Альбина протянула ей пачку Парламента, – Куришь такие?

– Я любые курю, – рассмеялась Крис, – В основном чужие.

– Я правда тебе очень признательна, – снова начала было Альбина, но Крис демонстративно запихнула её пачку сигарет себе в карман и рассмеялась:

– Да забудь. Проехали. Ну, хочешь, кофе ещё угости, – девушка кивнула на видневшийся вдалеке магазинчик, – А я где-нибудь здесь, на лавочке возле дома подожду. Оставь чемодан, не украду – я честная.

– Надо убираться подальше. У нас полчаса есть не больше. Потом ППС район прочёсывать начнут, а у тебя кастет. Холодное оружие, между прочим.

– Ага. – согласилась Крис, – А ещё нож и баллончик газовый.

– Тем более.

– Тогда пошли сюда. Там тоже ларёк есть.

Они свернули в проход между домами. Крис уверенно прошла к небольшой кафешке с несколькими пластиковыми столиками под зонтиками. Это оказалось весьма кстати, так как периодически срывался мелкий противный дождь. Стулья оказались сухими, предусмотрительно задвинутыми под столы.

– Мне черный без сахара, – Крис выложила на стол её пачку сигарет и улыбнулась, – Угощайся! Куришь такие?

– Есть предложение получше, – рассмеялась Альбина.

Она расстегнула чемодан и жестом фокусника извлекла мартини и конфеты.

– Ого! – уважительно сказала Крис, – Это я удачно зашла. А ты не такая безнадёжная, как кажешься.

– Всё своё ношу с собой. Ты когда узнаешь меня получше, вообще удивишься, – пообещала Альбина.

– Я уже удивлена. Только у Самвэла со своим нельзя. Тут с этим строго.

– Я договорюсь.

– Попробуй. Вот он как раз идёт. – лукаво улыбнулась Крис.

– Дэвушки, у нас так нэльзя. И нэ курят здэсь. Закон. – подошедший кавказец смотрел, в общем-то, дружелюбно, но было сразу понятно, что в этих вопросах он будет непреклонен.

– Ай, дорогой! – улыбнулась Альбина, – Кто ж так гостей встречает! Пойдём, поговорим о законах гостеприимства.

Майор юстиции Светлова, отвела Самвела в сторону, украдкой продемонстрировала удостоверение, немного пошептала ему на ухо и вернулась за столик. Хозяин кафешки быстро принёс им пепельницу, пару стеклянных бокалов и откупорил вермут. Они успели выкурить по сигарете, смакуя в процессе мартини, когда Самвел удивил их фруктовой нарезкой.

– За счёт завэдения, красивые. Кушайте на здоровье.

– Удивляешь! – снова уважительно сказала Крис.

– Мне до тебя далеко. – ухмыльнулась Альбина, – Ты вообще амазонка. Тренировалась где-то?

– Не, – рассеяно отозвалась Крис, выбирая пластиковой шпажкой из фруктовой нарезки киви, – Ленка постоянно в какую-то задницу попадает, приходится выручать.

– Твоя подруга? – заинтересовалась Альбина.

– Ага. Хорошая девчонка, только невезучая какая-то. То её отчим насилует, то дружки его, а недавно двое горцев в квартиру затащили. Если б я вовремя не подоспела, совсем бы худо было, – она на секунду скривилась и от её взгляда Альбине вдруг стало не по себе. Да, с такой подругой зимовать в голодный год на необитаемом острове точно не стоит. Крис, наконец, нанизала на шпажку фрукты и подняла свой бокал, – Ну давай, Альбина, за знакомство.

Они выпили. Крис закурила, откинулась на спинку стула расслабилась и закрыла глаза:

– Хорошо тут. Спокойно.

Альбину внезапно осенило. Пару недель назад в их районе обнаружили два трупа выходцев с Кавказа, принадлежавших членам местной этнической ОПГ. Тоже висяк. Тогда списали на криминальные разборки, хотя ни одного огнестрела, только колото-резаные и от ударно-дробящего. Причём в таких количествах, и в таких местах, что версию с маньяком отрабатывали самой первой. А тут вот оно что! Сейчас Альбина была почти уверена, что это дело рук Крис. Просто не бывает таких совпадений.

Крис открыла глаза и как-то странно посмотрела на неё, а затем удивленно обвела взглядом кафешку с немногочисленными посетителями. Потом её взгляд остановился на дымящейся сигарете между пальцев, и она неловко затушила её в пепельнице. Она встала и неуверенно двинулась к выходу.

– Ты куда? – удивилась Альбина, – Туалет внутри.

– Простите. Мне нужно идти. – Крис огляделась по сторонам, явно пытаясь сориентироваться в пространстве.

Альбина уже, кажется, догадалась, что тут происходит, но догадку стоило проверить:

– Лена, ну ты куда? Давай ещё посидим. Выпьем, покурим…

– Мы знакомы? – снова удивилась Крис, – Извините, я не пью и не курю. Мне нужно домой. Простите.

Догадка подтвердилась. Похоже, у девушки раздвоение личности.

Крис, озираясь по сторонам, вышла из кафе и остановилась, видимо, решая в какую сторону идти. Альбина быстро вскочила из-за стола и бросилась к Самвелу.

– Пакет мне срочно. Чистый. Быстрей-быстрей, ну что ты копаешься… – она выхватила из его рук полиэтиленовый пакет и, подбежав к своему столу, аккуратно упаковала в него бокал Крис. Затем вернулась к хозяину кафе и поставила этот бокал подальше в угол:

– Храни его, как зеницу ока. И за чемоданом присмотри, пожалуйста. Я скоро вернусь.

Самвел понимающе кивнул, и она опрометью выскочила на улицу. К счастью, знакомое серое худи с капюшоном ещё виднелось вдалеке, и Альбине удалось без труда её нагнать. Крис или уже, пожалуй, Лена не спеша шла, не оглядываясь и даже не пыталась проверяться насчет слежки. Что, впрочем, было совсем неудивительно.

Длинное пешее путешествие закончилось у ворот небольшого дома в частном секторе на самой окраине города. Девушка без колебаний, отворила ворота и зашла во двор. Выскочившую из новенькой будки собаку на длинной блестящей цепи она ласково потрепала по голове, и та, даже не подумав залаять, тут же вернулась обратно. Крис скрылась в доме, а Альбина, сожалея, что не может всё здесь сфотографировать, постаралась хорошенько запомнить и улицу, и это достаточно скромное жилище.

Пора было возвращаться, но что-то держало её здесь. Какая-то тревожная, постоянно ускользающая мысль вертелась где-то в подсознании, не давая ухватиться за себя, словно глубоко засевшая заноза. Альбина уже плюнула было на неё и развернувшись направилась обратно, но не пройдя и десятка шагов вернулась. Рискуя быть замеченной, она подошла поближе и снова внимательно всё осмотрела. Благо невысокий, местами, покосившийся забор вполне позволял это сделать. Ну, конечно! Вот что не давало ей покоя. Альбина удовлетворённо хмыкнула и побрела восвояси.

Денёк выдался весьма насыщенным, поэтому обратной пешей прогулке её организм категорически воспротивился. Белый хундай с ярким зелёным огоньком спас положение, а не в меру разговорчивый молодой таксист довольствовался выдуманным на ходу телефонным номером и тремя сотнями денег. Самвел оказался серьёзным и ответственным парнем – бокал в полиэтиленовом пакете стоял на своём месте, как и опостылевший за день чемодан. Зарядное устройство у него тоже нашлось, за что радушный хозяин был удостоен отдельной улыбки.

Непутёвая Людка на звонки не отвечала. То ли перебрала вчера и теперь отсыпается, выключив звук, то ли ещё что. Но сейчас это мало беспокоило Альбину. Она ощущала азарт гончей, напавшей на след, хотя, как она поступит в этой непростой ситуации, девушка ещё не решила. Сперва следовало прояснить один очень важный момент.

Вызвав такси, она договорилась с Самвелом, что её бесценный чемодан побудет здесь до вечера, и отправилась в родное РОВД. Дело этих горцев, умерщвлённых с такой жестокостью, вёл как раз Дюбин, но он оказался на выезде, впрочем, как и эксперт Лёвушка. Поэтому Альбина целый час прождала их у себя в кабинете, коротая время с находящимися в производстве делами.

Но сосредоточиться не получалось. Раз за разом её мысли скатывались к сегодняшним приключениям, а взгляд словно магнитом притягивала лежащая на столе у Скворцова потрёпанная книга «Узы крови» Сидни Шелдона. Эта книга, вместе с несколькими другими этого же автора, уже с полгода кочевала по кабинетам. Откуда взялась вся эта литература, Альбина точно не знала, но время ночных дежурств позволяла коротать вполне успешно. Как раз в одной из книг речь шла о девушке с раздвоением личности, и судя по всему, жизнь свела её сейчас именно с таким случаем. Судьба этой несчастной Лены-Крис во многом была схожа с литературным персонажем. Что ж, сюжеты ведь не на пустом месте возникают…

Эксперт Лёвушка, вечно занятый, хамоватый тип лет тридцати пяти, в потертом свитере и застиранных джинсах, задумчиво потер свою трёхдневную щетину, которую он считал неотъемлемой частью имиджа мачо и сердцееда и согласился оказать ей эту маленькую услугу в обмен на обещание совместного ужина в ближайшие выходные. Альбина с легкостью согласилась, прекрасно понимая, что Лёвушке в любом случае ничего не светит.

Выходя из лаборатории, она чуть не столкнулась в коридоре с одним из оперов, дежурившим этой ночью, но здоровенный парень молниеносно отпрянул. Такой реакции можно было только позавидовать.

– Сань, а ты чё не дома? – удивилась Альбина.

– Да тут попросили помочь… – симпатичный голубоглазый парень смутился и отвел взгляд.

– Можно тогда и я тебя немного поэксплуатирую?

Молодому и очень рьяному оперу Саше вполне хватило её милой, даже скорее, очаровательной улыбки, приправленной томным взглядом из-под длинных ресниц. Бывший десантник, двухметровый тип с мощной шеей и бугрящимися под рубашкой мышцами густо покраснел и клятвенно пообещал сейчас же разузнать об обитателях невзрачного дома на окраине всю подноготную. Можно было бы, конечно, озадачить начальника СКМ Быстрова, с которым у неё сложились неплохие в общем-то рабочие отношения, подписав эту хибару под какое-нибудь дело, но Альбина решила, что так будет лучше.

Перекурив на крылечке с дежурным, девушка без труда выяснила, что никаких трупов с черепно-мозговыми сегодня не обнаруживали, да и заявлений об угоне вишнёвых семёрок за последнее время тоже не было. Это радовало: по крайней мере, сегодняшний эпизод оказался вне поля зрения правоохранителей.

К просьбе глянуть его дело по двойной мокрухе, Пашка Дюбин отнёсся без интереса, удовлетворившись туманным объяснением о возможном пересечении с одним из её дел. Предупредил, только, что уже есть распоряжение передать это дело в городское УВД. Альбина с полчаса полистала материалы и пришла к выводу, что следствие находится в глухом тупике и кроме отпечатков пальцев на горлышке разбитой бутылки со следами крови одного из потерпевших, никаких особых улик в деле нет. Пальчики в базах не светились, и оставалось только надеяться на то, что они где-нибудь когда-нибудь всплывут. Но эта надежда довольно призрачная. Были, правда, показания соседа, видевшего какую-то девушку, выходившую из подъезда. Но кроме приблизительного возраста и пола он ничего больше не запомнил. Альбина отксерокопировала пальчики из дела и вернула Паше его материалы.

Ксерокопию отнесла для сравнения эксперту, который, невзирая на свою колоссальную занятость, окрылённый, видимо, предстоящим ужином со сногсшибательной замначальника следствия, уже снял с бокала интересующие её отпечатки. Вооружившись увеличительным стеклом, Лёвушка тут же при ней, буквально за пять минут, подтвердил полное совпадение образцов. Альбина, конечно же, рассыпалась в благодарностях, забрала копии, бокал и удалилась восвояси.

Теперь перед ней стояла самая настоящая этическая дилемма. Она уже пару раз сталкивалась с ситуациями, когда жертву ей было жаль гораздо меньше, чем преступника.

Размышляя об обстоятельствах этого дела, она обзвонила все больницы и получила ожидаемый ответ, что никто к ним с интересующими её травмами не обращался. Решившись, она вызвала такси и отправилась на место несостоявшегося похищения. Семёрки там, конечно же, не было, как и трёх бездыханных тел, но осколки стекла и лужи крови на асфальте присутствовали. Отобрав пробы в заранее припасённые пробирки, она вернулась в отделение и не отходила от Лёвушки до тех пор, пока он не вынес вердикт:

– Кровь настоящая. Человеческая. Группу и резус так быстро не определю. Это важно?

– Нет, в общем. Спасибо, Левушка.

– У тебя ещё будет возможность отблагодарить меня по-настоящему.

– Даже не надейся. Только ужин… – Альбина послала ему воздушный поцелуй и выскочила из лаборатории.

Идя к своему кабинету Альбина приняла решение. Как ей показалось, единственно правильное в этой ситуации. Теперь следовало торопиться. Если дело уйдет в город, то получить к нему доступ будет весьма проблематично. А сейчас, заменить пальчики в деле на, скажем, отпечатки умершей в последнее время женщины, труда не составит, и тогда до правды уже никто и никогда не докопается. И у неё в производстве даже есть отличный вариант: пенсионерка-самоубийца. Вскрытие уже было и тело на днях кремировали. Все концы в воду. Ну, или в огонь в этом случае. А потом стоит наведаться в комнату вещдоков и найти эту злосчастную «розочку». Что же касается материалов экспертизы, то Лёвушка сам орал вчера на весь отдел, что у него что-то там с компьютером случилось. Вот она ему и посоветует за ужином одного специалиста, который поможет разобраться.

Дюбин обнаружился в столовой. Судя по двойной порции и той скорости, с которой он её уничтожал, Паша явно не страдал отсутствием аппетита. В этот раз на просьбу ещё раз глянуть дело коллега ответил долгим пристальным взглядом. Затем непроизвольно оглянувшись по сторонам и убедившись в отсутствии свидетелей в пустой столовой, тихо сказал:

– Альбина, может, я могу чем-то помочь?

– Да не, Паш, я пока так… версию одну примеряю. – она постаралась, чтобы это прозвучало как можно нейтральнее, – Глядишь и срастётся что… тогда два дела сразу подымем.

– Я ж тебе говорил: завтра дело в город передаю. Пусть у них голова болит.

– Ну, да. Я что-то забегалась сегодня.

– А чё ты вообще суетишься? У тебя ж выходной. – удивился Паша.

– Да тут работы накопилось – разгребаю помаленьку.

– Трудоголизм – это плохо! – констатировал Дюбин, – Ну пойдём ко мне. Только ты у нас в кабинете документы полистай, ладно?

– Конечно, – покладисто согласилась Альбина, прижимая к груди папку с делом пенсионерки.

Паша достал искомое из сейфа и, сославшись на занятость, куда-то убежал. Альбина секунду помедлила, набираясь решимости, но её боевой настрой нарушил телефонный звонок. Опер Саша докладывал по-военному: кратко и четко. Короткими рубленными фразами. Только факты и никаких домыслов. И разрозненные пазлы, наконец, сложились в цельную картину. Оставался, конечно, самый главный вопрос. Точнее два: кто и зачем? Были ещё кое-какие незначительные детали, но она рассчитывала прояснить их, узнав ответы на эти два главных вопроса.

Альбина ощутила, что вся покрылась испариной, а её сердце бешено колотится в груди.

Она не выдержала и рассмеялась в телефон:

– Первый второму. Вас понял. Возвращайтесь на базу. Отличная работа, солдат. Конец связи.

– Конец связи. – машинально повторил растерявшийся Саша, и Альбина облегченно выдохнула.

Она чуть было не вляпалась!

«Сердобольная дурочка», – поставила себе диагноз Альбина и, откинувшись на спинку стула, закурила, хотя прекрасно знала, что Дюбин не выносит запаха табачного дыма. Плевать. Он по-любому замешен. Иначе – никак…

Паша вошел в кабинет и неестественно бодрым голосом спросил:

– Ты закончила? А то мне идти надо.

Альбина улыбнулась. Он даже не стал ругаться по поводу табачного дыма. Какой хороший мальчик.

– Да спасибо, Паша. Я тоже пойду.

Альбина так и не поняла, то ли на нём был микрофон, то ли кабинет прослушивали, но дверь тут же открылась и в небольшом помещении стало просто не протолкнуться. Тут собрались все: начальник РОВД полковник Спасский, начальник следствия Андрей Парфёнович, прокурорские, мрачные типы из собственной безопасности, оператор с кинокамерой, понятые…

Злополучное дело тут же раскрыли, но к величайшему изумлению всех присутствующих всё было в полном ажуре. Первым опомнился смутно знакомый мужик с погонами советника юстиции:

– Я рад, что у вас всё в порядке, и сигнал оказался ложным. С формальностями затягивать не будем. Всего хорошего, – он весело подмигнул Альбине и вышел из кабинета. За ним молча потянулись остальные. Оператор с безразличным видом отключил камеру и тоже ушёл.

– Альбина Сергеевна, пройдемте в мой кабинет, – предложил полковник Спасский, покосившись на Дюбина явно неодобрительно, – И вы, конечно, Андрей Парфёнович.

В кабинете Спасского ситуация несколько прояснилась. Паша-сука, стуканул об её интересе к этому делу. Вот и разыграли спектакль с известием о передаче дела в городское УВД. Затем Спасский заверил её, что нисколько в ней не сомневался и предложил ей готовиться занять должность начальника следствия. Практически официально. Андрей Парфёнович, слушая его, добродушно улыбался и поддакивал, но стоило им выйти из кабинета Спасского, как от его благодушия не осталось и следа.

– За мной. Шагом марш.

Оказавшись в своём кабинете, начальник следствия хитро прищурился и сказал:

– А теперь давай, красотка, начистоту.

Альбина несколько секунд молчала, прикидывая насколько можно с ним откровенничать, но он никак не вписывался ни в одну из её версий, поэтому решившись, рассказала ему всё.

– Дюбин. – его вердикт был однозначен, но немного помолчав Андрей Парфёнович добавил, – Но не сам, скорее всего. Ради одной моей должности – это слишком сложно. Тут деньгами пахнет. Что у тебя сейчас в производстве по экономике?

Альбина пожала плечами:

– Да мелочёвка разная. Не стоит оно того.

– Ладно. Будем думать. Возможно люди на перспективу работали. Я не сегодня-завтра на заслуженный отдых, вот и решили подсуетиться. А может Павел сам всю эту возню затеял…

– Я у него спрошу. – пообещала Альбина.

– Так он тебе и расскажет. – улыбнулся Парфёныч.

– Нет, конечно, но может, хоть намекнёт.

– Ладно, ступай. У тебя ведь выходной сегодня. На завтра можешь отгул взять.

– Ага. Отдыхаю полным ходом, – согласилась Альбина, – Скучно, конечно, а что делать…

Дюбин сидел в своём кабинете. Злой и сосредоточенный. На вошедшую Альбину покосился с явной неприязнью, но промолчал. Девушка закурила и добродушно поинтересовалась:

– Не ожидала, если честно, товарищ капитан. Хотя, какой ты на хрен товарищ?! Сука ты Дюбин. Решил сыграть на моей жалости к бедной девочке. На человеколюбии и сострадании. Это-то как раз понятно: чувство благодарности, женская солидарность и всё такое… Но ты скажи: как? Ей богу интересно…

Паша молчал. Тогда Альбина принялась рассуждать:

– С телефоном моим – это проще простого. О Виталике и этой сучке малолетней, положим, тоже можно было узнать при желании. Да и остальную комедию разыграть несложно. Девушка, конечно, артистка! Я реально повелась. И эти придурки были достаточно убедительны. Даже кровь и та настоящая. Но, черт возьми, как её пальцы в деле оказались? – девушка ненадолго задумалась, а потом понимающе ухмыльнулась – Ты, сволочь, когда мне первый раз дело давал, то липу подсунул?

Дюбин самодовольно улыбнулся.

– Понятно. Хитёр-бобёр. – Альбина горько улыбнулась, – Ты знаешь, у тебя ведь почти получилось. Сумел меня просчитать, как девочку. Даже обидно. Ну, понятно, что это ты. Непонятно только – зачем? Неужели из-за должности Парфёныча?

Паша встал и открыл сейф. Достал какой-то прибор и начал молча щелкать кнопками и переключать тумблеры, наблюдая за небольшим зелёным экраном. Затем достал другой прибор поменьше и включил. Он всегда был неравнодушен к различным специфическим гаджетам.

– Как догадалась?

– О, великий немой заговорил, – усмехнулась Альбина, – Первая зацепка: кастет. Ты вообще представляешь, что будет с головой если ударить со всей силы. Когда-то в детстве пацаны перед нами понтовались, и Дениска в стену ударил. У него похожая железяка была. Так он штукатурку пробил и даже кирпич расколол. Там три трупа должно быть или три тела в реанимации. Но это, ладно… мало ли, как могло получиться, всё же девчонка хрупкая, да и не боксёр… может вскользь пришлось, а может они такие твердолобые попались. А вот с собакой ты реально перемудрил. Овчарка, чистенькая и ухоженная с дорогим кожаным ошейником. Она ведь из нашего питомника! Кличку не помню, но это она потеряшек тогда в лесу нашла. Я ещё пятно на лапе заметила, но сомневалась – мало ли… Зачем тебе эта собака вообще понадобилась? Мелкий штришок, чтоб убедить меня, что эта девчонка там живёт? Какой в этом смысл?

Дюбин молчал.

– Опера быстро пробили, что алкаша, жившего в доме, недавно посадили. А девчонка там всего пару дней крутится. И будку эту не шабашники какие-то местные собирали, а мужчинки в чистеньких комбинезонах…

– Опера? – прищурился Паша.

– Ты с начальником СКМ договорился! – догадалась Альбина, – Понятно. Только ты не учел моего природного обаяния и врожденной харизмы. Ладно, Паша, проехали, как говорит одна наша общая знакомая. Советую тебе, не откладывая в долгий ящик, написать прямо сейчас рапорт о переводе. Иначе клянусь, через пару месяцев ты отсюда с таким волчьим билетом вылетишь…

Альбина вышла из здания РОВД и с наслаждением вдохнула сырой холодный воздух. Живот отозвался длинным заунывным урчанием. Ну да, она ведь ничего не ела со вчерашнего вечера. Пара конфет и несколько долек фруктов с мартини – не в счёт.

Из стоящей за забором «ауди» вылез Самвел, в роскошном желтом костюме в крупную черную клетку и с шикарным букетом белых роз.

«Чемодан» – промелькнуло у неё в голове, и она внезапно вспомнила о мерзавце-Виталике и о том, что Людка ей так и не перезвонила. И, что самое время озаботиться поиском жилья и ужина. Хотя ужин, судя по всему, сейчас радостно семенил ей навстречу, пытаясь неловко спрятать за спиной букет. Ну уж нет – хватит ей на сегодня. Программа минимум – она же максимум: поесть, помыться и спать.

– Это тебе, красавица! От всего сердца!

– Спасибо, дорогой, от души. Но муж не любит, когда мне мужчины цветы дарят и очень сердится каждый раз. Так что ты не обессудь, не могу принять.

– Тут оставь, – нашёлся Самвел, – Он не узнает, а тебе красиво, будет. Смотреть будешь. Самвела помнить.

– Извини дорогой. Нет возможности. Другой девушке подари – ей приятно будет. А мой чемодан где? – не дала опомниться ему Альбина.

– В багажнике. Всё привёз. Думал в ресторане покушаем, к тебе домой поедем – помогу донести. Зачем такой девушке тяжесть носить.

Альбина оглянулась по сторонам. Несколько оперов и две молодые девчонки из дознания не стесняясь пялились на них. Лишь один здоровяк Саша, старательно делал вид, что смотрит в другую сторону.

«Эдак он косоглазие заработает», – решила Альбина и, повернувшись к Самвелу, предупредила:

– Подожди минутку.

Подойдя к операм, окинула их оценивающим взглядом и задумчиво сказала:

– Александр, вы покрепче будете, помогите с чемоданом разобраться. Он у товарища в багажнике.

– Конечно, Альбина Сергеевна.

Самвел с грустью посмотрел на Сашу и, подойдя к машине, открыл багажник. Потом сел за руль и завел двигатель. Саша легко выдернул чемодан и вопросительно взглянул на девушку. Альбина захлопнула багажник и легонько постучала по нему ладошкой. Самвел уехал.

– Ты на машине, Саша?

– Да. А вам куда?

– Хороший вопрос, Саша. – Альбина достала телефон, – Сейчас решим…

Людка не отвечала.

«Может, случилось что?» – мелькнула тревожная мысль.

– В гостиницу, – решилась Альбина, – Тут недалеко.

– У меня сосед на полгода в рейс ушёл. Можно пожить, если удобно… – Саша недоговорил и смутился.

– Удобно, – отрезала девушка, – Поехали.

Они загрузились в Сашину девятку, и тут позвонила Людка. Живая, веселая и немного пьяная:

– Альбочка, кошечка, прости-прости не слышала. У нас тут вечеринка, музыка орёт. Приезжай немедленно. Тут такие мальчики…

– Я не одна. – раздраженно бросила в трубку Альбина, но всё-таки почувствовала некоторое облегчение. Хоть тут, вроде, всё нормально.

– У меня места всем хватит. – рассмеялась подруга, – Ждём.

– Какие планы на вечер? – Альбина взглянула на Сашу и предположила, что он сейчас опять смутится и покраснеет.

И она не ошиблась.

Книга

– Это мы удачно зашли, – не удержавшись перефразировал Глеб небезызвестного Жоржа Милославского, разглядывая роскошный интерьер квартиры, и его лицо расплылось в довольной улыбке.

– Без базара. – согласился Святой, – Вы здесь шмонайте, а я спальню.

Он задорно подмигнул вечно мрачному и молчаливому Андрею, тщательно упаковывающему свой хитрый прибор, позволявший справиться практически с любой сигнализацией, и распахнув тяжёлую дубовую дверь ручной работы, скрылся в опочивальне. Глеб методично и деловито обшаривал высокий антикварный шкаф, стоящий слева от двери в гостиную, и вместительная спортивная сумка, лежащая у его ног, начала наполняться ценными вещами.

Они управились менее чем за час, и старенькая, неприметная двойка, угнанная сегодня утром, оказалась доверху загруженной имуществом незадачливого хозяина этой богатой квартиры. Древнее творение отечественного автопрома сожгло им немало нервных клеток, отказавшись заводиться в самый ответственный момент. Но после нескольких бесплодных попыток движок всё же чихнул и недовольно заурчал, передавая вибрацию всему остальному изношенному механизму. С неприятным скрежетом коробки передач, врубилась первая скорость, и чудо-агрегат, наконец, тронулся с места.

Они облегченно выдохнули. Двойка каким-то чудом ухитрилась не заглохнуть и с честью выполнила возложенную на неё почётную и очень ответственную миссию. Когда она остановилась у ворот небольшого дачного домика, и Глеб выскочил открывать ворота, Святой повернулся к сидящему за рулём Андрею и негромко сказал:

– Слышь, пацан, что б я больше такой рухляди не видел. Иначе поссоримся.

Никакой угрозы в его голосе не было, но Андрей проникся и молча кивнул. Спорить бессмысленно – прав Святой, но уж больно удачно стояла эта колымага, да и сигналки, понятное дело, никакой.

Тяжеленные сумки перетащили в дом и принялись разбирать «улов». Денег оказалось совсем мало, зато ювелирных изделий и различных предметов старины хватало с избытком. Святой, вооружившись увеличительным стеклом, внимательно исследовал несколько вытащенных из тубуса свернутых полотен, а Глеб сосредоточил своё внимание на древней книге из какой-то мягкой кожи в золотом окладе с тремя довольно крупными драгоценными камнями, искусно вставленными в переплетение загадочных символов. Крупная, в палец толщиной, витая золотая цепочка очень тонкой работы крест-накрест опоясывала книгу, не давая возможности раскрыть её. Вдобавок книга была опечатана большой круглой бляхой с мелким нечитаемым текстом.

Но удачливые домушники и не пытались расшифровать эти надписи – ценность этого антикварного экспоната и без того была понятна даже непрофессионалу. Святой тем временем закончил свою экспресс-экспертизу, бросил на стол лупу и разочарованно сказал:

– Копия. Ну да ладно, и так неплохо получилось. Давайте, парни, обмоем, как полагается…

– Это без меня, – Андрей встал и направился к выходу. – Глеб, закрой ворота. Я двойку заберу и отгоню куда-нибудь. Созвонимся потом…

– Хозяин-барин, – равнодушно отозвался Святой, выбирая себе напиток из разнокалиберных бутылок со спиртным, которыми был уставлен журнальный столик.

Глеб, вернувшись в комнату, подхватил со стола наполненный янтарной жидкостью бокал и приподняв в сторону Святого лихо ополовинил:

– В больничку к своей поехал. Он туда уже года два как на работу, а толку никакого.

– А чё с ней? – лениво полюбопытствовал Святой.

– Да хрен его знает. Что-то серьёзное, а что именно – я не в курсе. Своих проблем хватает.