Читать онлайн Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 2 бесплатно
Mo Xiang Tong Xiu
Ren Zha Fan Pai Zi Jiu Xi Tong Vol 2
Author©墨香铜臭
Russian Edition rights under license granted by
北京晋江原创网络科技有限公司
(Beijing Jinjiang Original Network Technology Co., Ltd
Russian Edition copyright © 2024 Limited company «Publishing house «Eksmo»
Arranged through JS Agency Co., Ltd.
All rights reserved
Cover Illustration by Xiao Tong Kong (Velinxi)
© Сойкина Е. (Псой), Сойкина О. (Сысой), перевод на русский язык, 2024
© Оформление, издание на русском языке. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
Глава 6. Цзиньлань
Три года пролетели как по мановению руки.
Почти всё это время Шэнь Цинцю посвящал странствиям за пределами школы – за исключением тех случаев, когда он звал Лю Цингэ, чтобы тот помог ему очистить меридианы от яда, или просил Му Цинфана приготовить лекарства, или же заходил на пик Цинцзин, чтобы раздать ученикам задания для тренировок.
Так и текли его вольные дни, пока он не получил срочное послание от Юэ Цинъюаня, призывающее его обратно на хребет Цанцюн.
На сей раз Шэнь Цинцю отсутствовал так долго, что даже тень его бесследно испарилась, а потому, когда он внезапно вернулся, ученики тут же высыпали к воротам, чтобы его встретить. При виде медленно взбирающегося на гору учителя они поспешили к нему и обступили со всех сторон.
Возглавивший делегацию Мин Фань превратился в высокого и стройного молодого человека. Пусть он и не был выдающимся красавцем, ему нельзя было отказать в привлекательности; по крайней мере, он больше не выглядел как кусок пушечного мяса с физиономией злобной мартышки. Преображение Нин Инъин было ещё более поразительным: взору Шэнь Цинцю предстала очаровательная девушка с прекрасной фигурой. Едва завидев наставника, она подбежала к нему и, схватив за руку, потащила вверх по Лестнице В Небеса.
Пусть за его локоть держалась прелестнейшая в мире благоуханная дева, Шэнь Цинцю, к глубочайшему своему сожалению, не мог насладиться подобной близостью – в особенности после того, как она вышла из возраста миниатюрной девчушки и обрела характерные женские очертания. От того, что её грудь то и дело невзначай касалась руки Шэнь Цинцю, его лицо застывало, лоб покрывался холодным потом, а в памяти сами собой всплывали гигантские ветки комментариев к «Пути гордого бессмертного демона», сплошь состоящие из требований немедленно кастрировать главного злодея.
Тем временем Нин Инъин принялась ластиться к нему, в наигранной обиде приговаривая:
– Учитель, вы совсем не бываете на своём пике, ваши ученики ужасно соскучились!
– Этот учитель тоже скучал по тебе… по всем вам, – благосклонно отозвался Шэнь Цинцю.
«Всё это неправильно, – сокрушался он про себя. – Тебе следует тужить по главному герою, а уж всяко не по злодею! Ну а ты, будущая жёнушка Ло Бинхэ, отчего не скорбишь по безвременно ушедшему супругу? Разве тебе не полагается все пять лет чахнуть в тоске, ночами не смыкая глаз, от горя не в силах проглотить хоть кусочек, пока не иссохнешь, словно хворостинка? Почему же ты вместо этого лишь округлилась?»
Ученики не отставали от Шэнь Цинцю до самого Главного зала пика Цюндин. Прочие главы уже успели занять свои места, за их спинами застыли доверенные ученики.
Лю Цингэ был единственным исключением.
Его одиночество обуславливалось традицией, согласно которой обучение на пике Байчжань больше походило на выпас овец: каждый ученик был волен тренироваться как пожелает, в то время как роль главы сводилась к тому, что он периодически заглядывал на тренировочное поле, чтобы учинить показательное избиение отары своих адептов, и так до тех пор, пока один из его подопечных не сможет одолеть его – с этого дня пост главы пика Байчжань будет передан этому счастливчику. Зная это, не стоило удивляться, что у Лю Цингэ не было доверенных учеников.
Поприветствовав остальных глав пиков, Шэнь Цинцю чинно опустился на второе по значимости место главы пика Цинцзин, за его спиной замерли Мин Фань и Нин Инъин. Напротив него оказались Ци Цинци и Лю Минъянь с пика Сяньшу.
Поскольку Юэ Цинъюань ещё не начал собрание, Шэнь Цинцю не спеша раскрыл и закрыл веер, а затем обвёл взглядом коллег по цеху и стоящих позади них учеников – при этом его посетила непрошеная мысль, что, если бы только Ло Бинхэ был здесь, рядом с главой пика Цинзцин не мог бы стоять никто другой. Равно как не пришлось бы гадать, кому предстоит стать самым выдающимся учеником следующего поколения хребта Цанцюн.
Пока он таким образом грезил наяву, Юэ Цинъюань обратился к присутствующим:
– Господа соученики, что вам известно о городе Цзиньлань?
– Я что-то слышал о нём краем уха, – отозвался Шан Цинхуа. – Этот город расположен на Центральной равнине, в месте слияния двух крупных рек, Ло и Хэн. Говорят, что он процветает, поскольку его власти покровительствуют торговле.
– Так и есть, – кивнул Юэ Цинъюань. – Город Цзиньлань имеет развитую сеть сухопутных и водных путей сообщения, благодаря чему туда стекаются торговцы со всех концов света. Однако пару месяцев назад ворота Цзиньланя закрылись, и всякая связь с городом прервалась.
Процветающий торговый город внезапно отрезает себя от внешнего мира – это столь же абсурдно, как и финансовый центр, который ни с того ни с сего обрывает все связи с другими подразделениями. За этим определённо что-то крылось.
Шэнь Цинцю неторопливо поднял чашку и сдул чаинки, плавающие на поверхности.
– Из всех школ ближе всего к городу Цзиньлань находится монастырь Чжаохуа, и, помнится, между ними весьма прочные связи. Если в Цзиньлане и впрямь творится что-то неладное, их настоятели, безусловно, должны об этом знать.
– Верно, – согласился Юэ Цинъюань, – двадцать дней назад один купец бежал из Цзиньланя по водному пути в монастырь Чжаохуа, чтобы позвать на помощь.
Уже одно то, что он употребил слово «бежал», свидетельствовало о серьёзности положения. Весь зал замер, внимая главе школы.
– Этот мужчина был владельцем самой преуспевающей оружейной лавки в городе Цзиньлань. Каждый год он неизменно посещал монастырь Чжаохуа, чтобы сделать подношения и возжечь благовония, так что монахи его хорошо знали. К их воротам он явился плотно закутанный с головы до ног в чёрную ткань, из-под которой виднелись лишь глаза. Без сил рухнув на ведущих на гору ступенях, он принялся твердить, что в городе свирепствует страшная эпидемия. Стоявшие на страже монахи тотчас внесли его в главный зал и сообщили о происшествии старшему настоятелю, однако к тому времени, как тот прибыл вместе с несколькими наставниками, было уже слишком поздно.
– Он умер? – прямо спросил Лю Цингэ.
– Купец обратился в скелет, – ответил Юэ Цинъюань.
Но ведь он только что говорил, что мужчина просто загнал себя до изнеможения, спеша достичь монастыря, так каким же образом тот в мгновение ока сделался скелетом?
– Шисюн упомянул, что купец был с головы до пят завёрнут в чёрную ткань? – задумчиво осведомился Шэнь Цинцю.
– Именно, – подтвердил Юэ Цинъюань. – А когда монахи попытались снять эту ткань, он принялся вопить так, будто с него заживо сдирали кожу, и они не посмели срывать её силой. Не на шутку обеспокоенные этим настоятели совещались ночь напролёт и наконец решили отправить в Цзиньлань великого мастера Учэня и ещё нескольких старейшин, чтобы они выяснили, что именно там произошло. До сих пор ни один из них так и не вернулся.
В сравнении с поколением Шэнь Цинцю эти мастера поколения У[1] стояли неизмеримо выше по старшинству, а значит, и в уровне совершенствования они не уступали мастерам Цанцюн. Шэнь Цинцю не сдержал изумлённого возгласа:
– Ни один не вернулся?
Юэ Цинъюань с мрачным кивком добавил:
– Дворец Хуаньхуа и обитель Тяньи послали туда более десятка адептов, и они также бесследно исчезли.
Выходит, в это вовлечены уже три великих школы. Разумеется, хребет Цанцюн не мог оставаться в стороне – ничего удивительного, что сегодня их всех срочно созвали сюда. Юэ Цинъюань не замедлил подтвердить догадку Шэнь Цинцю:
– Оказавшись в безвыходном положении, наши собратья по совершенствованию незамедлительно направили на хребет Цанцюн письмо с призывом о помощи, и мы не можем не откликнуться на него. Однако ситуация предельно серьёзная: поскольку я боюсь, что за этим стоят некие иноплеменные нарушители спокойствия, мутящие воду за нашей спиной, мы должны решить, кто из нас займётся этим делом, а кто останется здесь, чтобы поддерживать порядок. – В этих словах ясно читалось опасение, как бы не повторилась ситуация с вторжением Ша Хуалин в оставшуюся без защиты школу.
Стоило ли пояснять, что под «нарушителями спокойствия» он подразумевал демонов. Лю Цингэ вызвался первым:
– Пик Байчжань желает сопровождать шиди Му.
Поскольку в городе Цзиньлань свирепствовала эпидемия, участие главы пика Цяньцао Му Цинфана не подлежало сомнению. Внезапно Шэнь Цинцю осознал, что два ответственных за его здоровье человека, из которых один готовит для него целебные снадобья, а другой помогает поддерживать его меридианы в рабочем состоянии, собрались в это опасное путешествие, и, поскольку на них не распространяется неуязвимость главного героя, с ними может случиться абсолютно всё что угодно. Сказать, что это его обеспокоило, значило не сказать ничего. Как ни крути, нельзя было допустить, чтобы они отправились туда без присмотра, а потому он поспешил вызваться следом:
– Цинцю также желает отправиться вместе с ними.
– Вообще-то, я собирался оставить тебя здесь, чтобы ты защищал школу, – возразил Юэ Цинъюань.
Шэнь Цинцю до сих пор не мог понять, как вести себя с шисюном, так что ему оставалось лишь настаивать на своём:
– Отчего глава школы полагает, что я настолько бесполезен? Пусть Цинцю бездарен, он всё же обладает кое-какими познаниями, которые могут пригодиться, если окажется, что эту каверзу и впрямь подстроили демоны.
Ходячая энциклопедия по демонологии – этот титул можно было в равной степени применить как к оригинальному Шэнь Цинцю, так и к нему самому. В конце концов, пост главы пика невозможно было занять, предварительно не проштудировав гору литературы, которая веками копилась на задах Бамбуковой хижины. Приняв это во внимание, а также вспомнив о лечении Шэнь Цинцю, Юэ Цинъюань всё же дозволил ему отправиться с Лю Цингэ и Му Цинфаном. К тому же в бою глава пика Байчжань был вполне способен защитить своих спутников. Таким образом, передовой отряд в составе Лю, Му и Шэня первым отправлялся в город Цзиньлань, чтобы расчистить путь остальным и произвести разведку, второй группе надлежало оставаться у границ города и действовать по ситуации, третьей же группе предстояло защищать хребет Цанцюн.
Обстоятельства требовали столь срочных мер, что они не могли позволить себе терять время на путешествие в повозке или на лодке. Хоть Шэнь Цинцю был не в восторге от полётов, он понимал, что не может задерживать главные силы в лице своих товарищей, и потому трое совершенствующихся устремились к месту назначения на мечах. Не прошло и полдня, как Шэнь Цинцю, взглянув с высоты облаков, прокричал спутникам:
– Мы над местом слияния рек Ло и Хэн!
Две реки напоминали длинные и тонкие извивающиеся пояса, которые сверкали, будто танцующие в солнечном свете бесчисленные серебряные чешуйки. В одну из этих рек студёной порой опустили новорождённого Ло Бинхэ – она и дала ему имя.
Для приземления троица избрала гору с широкой и плоской вершиной, откуда смутно виднелись загнутые края кровель Цзиньланя, равно как его закрытые ворота и поднятый мост.
Опустив руку, которой он прикрывал глаза от солнца, Шэнь Цинцю спросил:
– Почему бы нам не влететь прямо в город?
– По просьбе властей Цзиньланя мастера из монастыря Чжаохуа установили барьер, охватывающий всё пространство над городом, – пояснил Му Цинфан, – так что ни бессмертные на летающих мечах, ни иные создания, наделённые духовной или демонической силой, не способны проникнуть сквозь него, а кто попытается – лишь пролетит мимо.
Шэнь Цинцю уже убедился в мастерстве монастыря Чжаохуа во время собрания Союза бессмертных, где задачей монахов было создание и поддержание запирающего ущелье Цзюэди барьера. Если бы они заняли второе место в этой номинации, на первое уже никто не осмелился бы претендовать, так что больше Шэнь Цинцю ни о чём не спрашивал.
Однако, если в город нельзя проникнуть через главные ворота или по воздуху, стало быть, должен существовать другой путь. Подтверждая его догадку, Му Цинфан, которого на этот счёт подробно проинструктировал сам Юэ Цинъюань, повёл спутников прямиком в лес. Под сенью деревьев раздавалось журчание воды, исходящее из низкого входа в пещеру.
Му Цинфан жестом подозвал спутников:
– Здесь протекает подземная река, ведущая прямиком в город.
– По этому пути бежал тот торговец оружием? – догадался Шэнь Цинцю.
Му Цинфан кивнул:
– Некоторые торговцы, проворачивающие теневые сделки, использовали эту пещеру для подпольной переправки товаров и в качестве места встречи. Об этом пути мало кто знает, но тот оружейник, водя дружбу с монахами Чжаохуа, поведал им кое-какие свои тайны.
Сплошь заросший ползучими растениями вход в пещеру был мужчинам всего по грудь высотой, так что им пришлось согнуться в три погибели. Пройдя так какое-то время, они наконец почувствовали, что свод пещеры приподнимается. Слабое журчание превратилось в отчётливый шум воды, и вот их глазам предстала подземная река. У берега покачивалось несколько пришвартованных там утлых лодчонок.
Шэнь Цинцю выбрал ту, что сохранилась немного лучше прочих – по крайней мере, она не протекала, – и щелчком пальцев зажёг висящий на носу фонарь. Осмотрев лодку, они обнаружили там только шест. Шэнь Цинцю приглашающим жестом указал на него Лю Цингэ:
– Нам придётся идти против течения, так что, если мы хотим добраться до города, править непременно должен сильнейший из нас. Шиди соизволит?..
Лицо Лю Цингэ помрачнело, однако он без возражений взялся за тонкий шест и со всем усердием принялся за дело. С каждым его толчком лодка совершала мощный рывок вперёд, при этом фонарь на носу раскачивался и скрипел.
Шэнь Цинцю заботливо усадил Му Цинфана рядом с собой и скользнул взглядом по блестящей за бортом лодки воде. Ему на глаза даже попалось несколько весело резвящихся рыбок.
– До чего же чистая вода, – рассеянно заметил он.
Едва отзвучали эти слова, как вслед за рыбками проплыло кое-что покрупнее.
А именно плывущий лицом вниз труп.
Шэнь Цинцю в испуге вскинулся.
Труп, вашу ж, вашу ж, вашу ж мать!
«Стоило мне сказать “какая чистая вода”, и вот тебе болтающийся в ней мертвяк! Зачем же раз за разом отвешивать мне оплеухи?!»
Лю Цингэ подцепил труп шестом и перевернул его. Оказалось, что это скелет – из-за того, что он плыл лицом вниз и был с ног до головы завёрнут в чёрную ткань, они обнаружили это лишь сейчас.
– Шиди Му, – спросил у лекаря Шэнь Цинцю, – известны ли тебе такие разновидности чумы, которые способны мгновенно обратить тело человека в скелет?
– Никогда не слышал ни о чём подобном, – покачал головой Му Цинфан.
Поскольку они следовали против течения, стоило прекратить править лодкой, как их отнесло назад. Вновь подняв шест, Лю Цингэ сказал спутникам:
– Там впереди есть ещё.
И точно – вскоре мимо непрерывной чередой проплыло с полдюжины трупов. Как и первый, все они были закутаны в чёрное.
Уйдя в размышления, Шэнь Цинцю вернулся к реальности, лишь когда Лю Цингэ внезапно упёрся тонким бамбуковым шестом в стену пещеры, моментально остановив лодку. Решив, что что-то случилось, Шэнь Цинцю вскочил с места.
– Кто там?
Из темноты доносился звук учащённого дыхания. Свет от фонаря на носу лодки смутно обрисовал очертания человеческой фигуры, затем раздался звонкий мальчишеский голос:
– Кто вы такие? Почему тайком пробираетесь по подземной реке?
– Это мне следует задавать тебе подобные вопросы, – парировал Шэнь Цинцю.
Даже стоя на корме утлой лодчонки, он производил впечатление величия и утончённости. Его одеяния цвета цин, струящиеся чёрные волосы, висящий на поясе длинный меч, а также исполненные сдержанности и невозмутимости движения создавали безупречный образ бессмертного мастера. Что и говорить, Шэнь Цинцю в совершенстве отработал собственный метод пускания пыли в глаза. Не подозревая, что имеет дело с прожжённым притворщиком, подросток и впрямь остолбенел от удивления.
– Уходите! Город закрыт! – выкрикнул он, когда к нему вернулось самообладание.
– И кто же, по-твоему, нас остановит? – хмыкнул Лю Цингэ.
– В городе чума, – заявил паренёк. – Если не желаете умереть, проваливайте!
– Братец, мы приехали сюда именно по этому вопросу… – приветливо заговорил с ним Му Цинфан.
Видя, что они не собираются отступать, мальчик сердито бросил:
– Вы что, человеческого языка не понимаете? Живо убирайтесь! А иначе не вините меня потом в неучтивом обращении! – Едва отзвучали его слова, как из темноты прямо на них устремился наконечник копья, варварская свирепость его натиска могла устрашить кого угодно. Однако Лю Цингэ лишь холодно усмехнулся, отнимая шест от стены. Один взмах – и его противник полетел в воду. Глядя, как он барахтается в реке, изрыгая проклятия, Шэнь Цинцю поинтересовался:
– Как думаете, нам стоит его вытащить?
– Похоже, он полон сил и энергии, – отозвался Лю Цингэ. – Так что сам выберется, а нам пора в город. – Взявшись за шест, он возобновил движение.
Лодчонка контрабандистов без труда летела по тёмной глади реки в непроглядной тьме пещеры, пока наконец не вынырнула на свет в заросшем озерце. Вокруг не было ни души. Трое мужчин направились к центру города. Какое-то время спустя позади послышался топот.
Вымокший с ног до головы, будто ощипанный цыплёнок в супе, давешний мальчик из пещеры мчался за ними во весь опор, вне себя от ярости выкрикивая:
– Я же велел вам держаться отсюда подальше! Какой от вас тут прок? Уже многие заявлялись сюда, уверяя, что совладают с чумой, – буддисты, бычьи носы[2], какие-то типы из дворца Хуа чего-то там, – и ни один не смог уйти! Вам что, жизнь не мила?!
Похоже, он и впрямь поджидал их в пещере с самыми добрыми намерениями.
– Но ведь мы уже вошли в город, не так ли? Так как нам теперь следует поступить? – обратился к нему Шэнь Цинцю.
– Что значит – как? – заявил мальчик. – Ступайте за мной вместо того, чтобы слоняться тут без толку! Я отведу вас к старшему монаху.
Возражений не последовало – в конце концов, никто из них не знал города, так что и впрямь лучше всего будет заручиться помощью кого-то из местных, чем попусту терять время, блуждая по округе. Склонив голову, Шэнь Цинцю поинтересовался:
– Как тебя зовут, братец?
– Моё имя – Ян Исюань, я – сын владельца оружейной лавки «Цзиньцзы», – ответил он, горделиво выпятив грудь.
Выходит, он был сыном того самого торговца, который не пожалел жизни, чтобы сообщить о беде в монастырь Чжаохуа и попросить о помощи.
Наблюдая, как Шэнь Цинцю меряет подростка оценивающим взглядом, Лю Цингэ не выдержал:
– Что ты на него уставился?
– Этот парень способен выдержать несколько твоих ударов, и у него добрый нрав, – ответил Шэнь Цинцю. – И то, и другое не так уж часто встретишь – возможно, из него выйдет толк.
– Выйдет или не выйдет – я не беру учеников, – отрубил Лю Цингэ. – Слишком хлопотно.
По мере того, как они приближались к центру Цзиньланя, количество встреченных ими прохожих постепенно увеличивалось, однако оживлённым этот город можно было назвать лишь в сравнении с совершенно пустынными улицами, по которым они только что прошли. На глаза им попались не более трёх-четырёх человек, да и те, с головы до ног закутанные в чёрное, зловещими тенями проносились мимо, словно птицы, вспугнутые звоном тетивы, или рыбы, едва избежавшие сети.
Ян Исюань привёл их к оружейной лавке «Цзиньцзы», которая располагалась на самой широкой улице, занимая целых четыре соединённых между собой торговых зала. Помимо этого, там имелись внутренние дворы, большой зал для приёмов и подвал.
Там и обнаружился великий мастер Учэнь – он лежал в кровати, до пояса накрытый одеялом. При виде подкрепления с хребта Цанцюн он тут же поприветствовал их: «Амита-фо[3]!»
– Великий мастер, – начал Шэнь Цинцю, – ситуация столь безотлагательна, что мы не будем тратить время на формальности. Что за эпидемия свирепствует в Цзиньлане? Почему великий мастер не только не вернулся, но даже весточки не отправил? И почему здесь все как один кутаются в чёрное?
– На все вопросы бессмертного мастера Шэня существует один-единственный ответ, – выдавил горькую улыбку Учэнь.
С этими словами он откинул одеяло, и Шэнь Цинцю замер от ужаса.
Его глазам открылись лишь бёдра монаха – ниже колен ничего не было. Там, где должны находиться икры, зияла пустота.
– Кто сотворил такое? – ледяным голосом процедил Лю Цингэ.
– Никто, – покачал головой Учэнь.
– Раз так, – озадаченно переспросил Шэнь Цинцю, – то что же, выходит, ваши ноги испарились сами по себе?
К его пущему изумлению, Учэнь кивнул:
– Так и есть. Сами по себе.
Его бёдра до колен скрывала всё та же чёрная ткань. Протянув руку, Учэнь с трудом принялся её разматывать, и Му Цинфан тут же поспешил помочь ему.
– Вам может открыться слегка неприглядное зрелище, – предупредил их Учэнь.
Сняв ткань слой за слоем, они обнажили то, что осталось от ног мастера. При виде этого у Шэнь Цинцю перехватило дыхание.
И это вы именуете «слегка неприглядным», великий мастер?
Его бёдра нынче представляли собой сплошную язву, кожа разложилась, плоть обратилась в ком гниющего заживо мяса. Едва был снят последний слой ткани, как по воздуху разнеслись миазмы нестерпимого зловония.
– Это и есть чума Цзиньланя? – выдавил Шэнь Цинцю.
– Верно, – подтвердил Учэнь. – На начальной стадии болезни на коже появляется красная сыпь. Эта стадия длится от трёх до пяти дней, самое долгое – до полумесяца. Затем пятна распространяются по телу и начинают гноиться. Спустя месяц язвы доходят до кости. Чтобы замедлить этот процесс, необходимо оборачивать тело чёрной тканью и как можно меньше подвергаться воздействию света и открытого воздуха.
Неудивительно, что жители этого города напоминали флэшмоб чёрных мумий.
– Раз процесс развивается в течение месяца, – заметил Шэнь Цинцю, – то как вышло, что плоть господина Яна, который принёс известие о чуме в монастырь Чжаохуа, испарилась буквально за пару мгновений?
Лицо Учэня горестно исказилось:
– Этот старый монах вынужден признаться: он слишком поздно выяснил, что заразившиеся могут протянуть до месяца, лишь если не покидают пределов Цзиньланя, но, как только они удаляются от города на некоторое расстояние, течение болезни тут же стремительно ускоряется. Когда двое моих шиди безрассудно попытались покинуть город, чтобы вернуться в монастырь, они погибли, едва выйдя за стены.
Ничего удивительного, что никто не может ни войти, ни выйти из этого города!
– Откуда взялась эта болезнь? – вмешался Лю Цингэ. – И как она передаётся?
– Увы, проведя в Цзиньлане немало времени, этот старый монах так и не сумел ничего по существу разузнать об этой болезни, – вздохнул Учэнь. – Мы не ведаем ни как зарождается эта чума, ни каким образом она распространяется. Мы даже не знаем, заразна ли она.
– Что вы имеете в виду? – потрясённо воззрился на него Му Цинфан.
У Шэнь Цинцю зародилось одно подозрение, которое он не преминул высказать:
– Вы же видели сына владельца этой лавки: он уже долгое время ухаживает за мастером Учэнем, но вид у него совершенно здоровый, ни одна из частей его тела не обёрнута в чёрную ткань, при этом на коже нет даже следов сыпи. Если это действительно чума, разве не странно, что он не заразился?
– Вот именно, – согласился Учэнь. – А теперь и вы, господа, оказались заточены здесь – этому старому монаху крайне неловко.
– Не говорите так, – прервал его Шэнь Цинцю. – Великий мастер искренне пытался спасти людей от этого бедствия. – Он обратил внимание на то, что Му Цинфан пристально осматривает ногу Учэня, словно вовсе не замечая исходящего от неё зловония. – Шиди Му удалось что-нибудь обнаружить? – наконец спросил он. – Ты сможешь подобрать лекарство?
Однако лекарь лишь покачал головой:
– Это не похоже на заразную болезнь, скорее, на… – Он оглянулся на спутников. – Вашему покорному слуге нужно обследовать больше больных, прежде чем он решится вынести суждение.
Покинув подвал, Шэнь Цинцю увидел, как сын владельца лавки с длинным мечом за спиной, кипя от гнева, топает по улице с той же стороны, откуда они недавно пришли, и с улыбкой спросил у него:
– Молодой хозяин, что-то случилось?
– Опять кто-то заявился в город, – рассерженно отозвался тот. – Эти адепты чего-то там Хуа самые бесполезные из всех – они просто ломятся навстречу смерти!
По всей видимости, дворец Хуаньхуа посчитал нужным прислать в Цзиньлань новую партию на убой подмогу. Видя, что лицо мальчика так и пышет жаром от злости, будто баоцзы[4], Шэнь Цинцю всё же не устоял перед искушением лишний раз его поддразнить:
– Как я посмотрю, маленький братец, твои боевые навыки поистине впечатляют. Ты у кого-то обучался?
Ян Исюань проигнорировал его, и Шэнь Цинцю рискнул обратиться к нему вновь:
– Послушай-ка, ступай к старшему братцу, который сегодня отправил тебя побултыхаться, – он невероятно силён, так что ещё несколько поединков с ним дадут тебе больше, чем обучение у любого другого наставника.
Едва заслышав эти слова, Ян Исюань сорвался с места, Шэнь Цинцю же мысленно поздравил себя с тем, что только что наградил Лю Цингэ надоедой под стать своему. Посмеиваясь про себя, он завернул за угол – и застыл как вкопанный при виде открывшегося ему зрелища.
Город будто вымер, все двери были крепко заперты, так что множество бездомных, у которых прежде не было пристанища, теперь собирались прямо на улицах. В прошлом, когда здесь было не протолкнуться от беспрерывного потока прохожих и повозок, они не осмеливались поднять головы, но теперь, заполучив весь город в своё распоряжение, эти бродяги вконец распоясались. Пока одни как ни в чём не бывало развели костёр под большим чугунным котлом, другие ощипывали неведомо где украденных кур. Всех этих наглухо закутанных в чёрное бездомных нимало не смутило появление Шэнь Цинцю, который среди них смотрелся абсолютным чужаком, – напротив, они воззрились на него в ответ, словно на живого мертвеца. Их можно было понять – за последние дни им довелось повидать немало внушающих трепет совершенствующихся, которые вступали в город, будто спасители, и много ли толку от них было? Отдали концы ещё быстрее, чем местные жители!
Повар постучал по котлу:
– Суп готов! Подходите, подходите!
Множество бродяг, которые валялись поблизости и искали вшей, кое-как поднялись на ноги и поплелись к нему с плошками в руках.
Чума прервала течение жизни целого города, и такая спонтанно организованная кухня и впрямь могла спасти немало жизней.
Увиденное лишь укрепило решимость Шэнь Цинцю: они просто обязаны как можно скорее отыскать причину чумы. Стоило ему повернуться, чтобы уйти, как кто-то направился прямиком к нему. Судя по всему, это была древняя старуха – скрючившись, она опиралась на клюку, а её руки тряслись так, что казалось, зажатая в одной из них плошка того и гляди вывалится.
Шэнь Цинцю хотел было уступить ей дорогу, но, видимо, она была столь дряхла или измождена голодом, что не удержалась на ногах и упала прямиком на него.
Он поддержал её, и старуха пробормотала:
– Простите… Простите… Совсем выжила из ума на старости лет… – Она поспешила прочь, явно беспокоясь, что на неё не хватит супа.
Шэнь Цинцю сделал пару шагов, но внезапно вновь замер на месте.
Что-то здесь было явно не так.
Старушка выглядела хрупкой, словно любой порыв ветра мог сбить её с ног, – почему же, когда она врезалась в Шэнь Цинцю, ему показалось, что веса в ней больше, чем в здоровом мужике?
Он резко обернулся, но в толпе людей, наперебой тянущих плошки к котлу, не нашёл и следа той «старушки».
Влево отходила «цветочная аллея»[5]. Устремившись туда, Шэнь Цинцю мельком заметил согбенную фигуру в самом конце улицы.
«Едрить твою налево, эта карга рванула не хуже, чем спринтер на спурте[6] стометровки! Вот тебе и бабуся! Должно быть, меня только что подвели глаза!»
Шэнь Цинцю со всех ног бросился за ней, кляня себя за то, что не сразу почуял неладное, – впрочем, стоило ли винить себя в недостатке бдительности в этом городе, где, куда ни глянь, наткнёшься на подозрительного вида сгорбленных людей, с ног до головы закутанных в чёрное?
На бегу он ощутил лёгкий зуд на тыльной стороне запястья и поднял руку, чтобы посмотреть, в чём дело.
Эта рука воистину была отмечена печатью несчастья: сперва в ней понаделал дырок старейшина Тяньчуй, а теперь на ней пышным цветом распустилась красная сыпь!
И, к слову, этой самой злополучной рукой он некогда, поддавшись соблазну, кликнул на «шедевр на все времена» – «Путь гордого бессмертного демона»! Воистину, стоило отрезать её уже тогда!!!
Отвлёкшись, он непроизвольно замедлил шаг, и тут его посетило безошибочное ощущение, что ему прямо в макушку летит ци меча. Раскрыв веер, Шэнь Цинцю приготовился отразить удар.
– Кто здесь?! – потребовал он.
Нападающий тут же спрыгнул с крыши соседнего здания. Едва они оказались лицом к лицу, у Шэнь Цинцю само собой вырвалось:
– Гунъи Сяо?
Молодой человек тут же опустил меч.
– Старейшина Шэнь? – Изумления в его голосе было куда больше, чем радости.
– Он самый. А ты какими судьбами здесь оказался? – Едва вымолвив это, Шэнь Цинцю припомнил, что Ян Исюань упоминал про адептов дворца Хуаньхуа, которые прибыли в Цзиньлань по подземной реке вслед за ними, – должно быть, в их числе был и Гунъи Сяо. – Дворец Хуаньхуа поручил тебе возглавить разведывательную группу?
– Этот юнец и впрямь был направлен, чтобы расследовать происходящее в городе, однако… отряд возглавляю не я, – отозвался Гунъи Сяо.
Шэнь Цинцю удивился не на шутку, ведь Гунъи Сяо был любимым учеником старого главы Дворца, и потому до появления Ло Бинхэ все безоговорочно признавали, что именно он станет предводителем следующего поколения. Даже единственная обожаемая дочь старого главы Дворца явно ему симпатизировала, так что, куда бы ни собирались молодые адепты Хуаньхуа, вести их, безусловно, должен был он. Да и кто, кроме Ло Бинхэ с его ореолом главного героя, способен одолеть Гунъи Сяо, чтобы заполучить его место?
Однако сейчас Шэнь Цинцю было не до этих соображений, так что он просто бросил:
– За ней!
Гунъи Сяо с готовностью согласился, и оба пустились в погоню.
Скрюченная фигура прошмыгнула в трёхэтажное здание. Даже снаружи ощущался разносящийся по воздуху аромат пудры, будто прекрасные обитательницы дома выступали прямо перед ними. Видимо, в прошлом это был публичный дом, но нынче его не осеняли звуки радостных голосов и игривого смеха – певчие пташки и танцующие ласточки[7] покинули его, через широко распахнутые двери виднелся лишь наводящий жуть пустой главный зал на первом этаже.
Затаив дыхание, двое мужчин насторожённо переступили порог.
Оглядев царящий здесь хаос и перевёрнутую мебель, Шэнь Цинцю обратился к Гунъи Сяо:
– Давай-ка разделимся и осмотримся. Ты проверь покои слева, а я примусь за те, что справа.
С этими словами он отодвинул ближайшую дверь веером. В сумраке он с трудом различил очертания лежащего на кровати человека. Шэнь Цинцю насторожился было, но тут же расслабился: на ложе покоился лишь скелет в одеяниях с искусной вышивкой, с отделанными жемчугом и самоцветами головными украшениями в тщательно убранных волосах. Само положение тела говорило о мирной кончине – по-видимому, одна из здешних обитательниц, предчувствуя близость смерти, причесалась и облачилась в свой лучший наряд, чтобы безмятежно отойти в мир иной во сне. Видимо, желание сохранить красоту даже в смерти – и впрямь неотъемлемое свойство женской натуры. Покидая комнату, Шэнь Цинцю со скорбным вздохом плотно прикрыл за собой дверь.
В следующих покоях он обнаружил ещё несколько богато разодетых скелетов – похоже, весь бордель вымер в одночасье. Шэнь Цинцю как раз собирался отворить дверь в шестую по счёту комнату, когда со второго этажа донеслись шорохи и приглушённые звуки человеческих голосов.
Шэнь Цинцю тотчас взлетел вверх по ступеням, за ним по пятам следовал Гунъи Сяо. Внезапно их слуха достиг ласковый голос молодого мужчины:
– Непременно.
Стоило Шэнь Цинцю услышать его, как он застыл, словно поражённый громом, однако причиной тому был отнюдь не смысл сказанного, а сам голос. Рука до хруста стиснула веер.
В мгновение ока воцарилась мёртвая тишина, не нарушаемая даже звуками дыхания.
Застыв недвижным изваянием на ступенях лестницы, Шэнь Цинцю мог видеть изящно убранную комнату в противоположном конце коридора, где ученики в одеяниях цветов дворца Хуаньхуа сгрудились вокруг высокой фигуры.
В центре комнаты стоял молодой человек в чёрном с классически простым длинным мечом за спиной. На словно вырезанном из нефрита прекрасном лице сверкали ясные глаза – будто глубокие озёра холодного звёздного света. Он лёгкой походкой приблизился к Шэнь Цинцю.
Он сильно вытянулся за это время, и его аура явно переменилась, но это лицо, которое с любого ракурса успешно украсило бы собой обложку любовного романа, Шэнь Цинцю даже за порогом смерти не спутал бы ни с одним другим!
В тот же момент до боли знакомый механический гугл-транслейтовский голос, долгое время пылившийся где-то на задворках мироздания, выдал поверх экрана целую автоматную очередь сообщений:
【Приветствуем вас! Система успешно активирована!】
【Универсальный код активации: Ло Бинхэ.】
【Результаты автотестирования: Источник энергии функционирует нормально, неисправностей не выявлено.】
【Система вышла из спящего режима и переведена в рабочий режим.】
【Обновления загружены, установка завершена.】
«Постой-ка, какие ещё, к дьяволу, обновления?!» – в панике возопил про себя Шэнь Цинцю.
【Благодарим вас за то, что продолжаете использовать Систему!】
«А можно мне сдать этот софт и получить назад свои денежки?»
* * *
При взгляде на такого знакомого, но всё же словно бы чужого молодого человека руки и ноги Шэнь Цинцю окоченели, а в горле пересохло.
«Разве твоё триумфальное возвращение не должно было состояться спустя пять лет после падения? Ведь тебе сейчас полагается прокладывать путь сквозь нескончаемые тернии глубин преисподней, подчиняя себе меч и выпиливая монстров пачками! С какой радости твоё явление перенеслось на два года раньше?! С чего вдруг такое нетерпение?! Ведь прокачка наспех не даст тебе никаких гарантий, не так ли, Бин-гэ?!»
Шэнь Цинцю охватило необоримое желание развернуться, броситься вниз по лестнице, а затем – вон из Цзиньланя, и так до тех пор, пока он не отряхнёт со своих стоп прах этого чёртова мира. Однако стоило ему сделать лишь шаг, как он тут же врезался в стоящего позади Гунъи Сяо, и тот, как назло, выпалил:
– Старейшина Шэнь, почему вы отступаете?