Читать онлайн За твоей спиной бесплатно
Глава 1. Татьяна
– Своих детей давно пора рожать, Таня, – тихо ворчит мама в трубку. – А ты все за чужим сопли подтираешь!
– Прекрати, пожалуйста!..
Разминая шею, поправляю ворот на платье-водолазке. Лука поднимает уставшие глаза от тарелки и вопросительно смотрит. Я гашу немой вопрос нежной улыбкой, словно говоря сыну, что все хорошо.
– Кто там, мамочка? – все же беспокоится он.
– Бабушка, мой хороший. Ешь, пожалуйста.
– Бабушка, – снова слышу недовольное ворчание. – И вообще, который час, Таня? Почему ты кормишь ребенка ужином так поздно. Почему Герман молчит?
– Герман задерживается на работе, мама. Я разрешила Луке поужинать сегодня не по расписанию.
Открываю дверцу микроволновки и достаю кружку с разогретым молоком. Замешивая какао, посматриваю за окно. Начало ноября в этом году холодное. Позавчера на землю лег первый снег, а сегодня днем выглянуло солнышко и все подтаяло. Глядя в отражение, поправляю светлые, длинные волосы, и возвращаю штору на место.
– Какой мужчина твой Герман! Господи! Симпатичный, обходительный, зарабатывает много. А как про тебя у папы на юбилее сказал: «Моя Таня самая прекрасная женщина на свете». Нас поблагодарил за твое воспитание. И часы подарил именные. У отца в части все военные обзавидовались. Вот только тете Рите с Вадиком твой муж отказался помогать, – опять чем-то недовольна она.
– Мама, сколько можно повторять? Герман адвокат в сфере земельного права. Гражданскими делами он не занимается. Это как с больным ухом идти к окулисту, как ты не понимаешь?
– Ерунда! А в чем там разница? Адвокат он и есть адвокат. Называй статьи да с судьей общайся. Вадику пять лет светит…
– Герман дал контакты своих коллег, – напоминаю.
– Ты в курсе, сколько они берут?
– Ладно, мам. Завтра это обсудим. Нам надо поскорее спать укладываться.
– Иди уже, домохозяйка. И зачем мы тебя в МГУ выучили?
– Я не всю жизнь собираюсь дома сидеть…
Отложив телефон, дожидаюсь, пока с тарелки исчезнет хотя бы половина рисовой каши, и подхватываю сына на руки.
Он заливисто хохочет. Эта, казалась бы, простая реакция отдается переливами и перезвонами в моем пусть не родном этому мальчику, но все же материнском сердце. Сколько оказывается, нужно пройти, чтобы ребенок просто захотел посмеяться? Сам! Без приказов и уговоров.
– Вау, сколько ты съел! – смеюсь, делая вид, что мне тяжело.
На самом деле Лука легкий, как перышко. Педиатр постоянно говорит про недобор веса, а эндокринолог утверждает, что все в порядке. Будучи позитивной, я верю последней.
– Мамочка, – трогательно шепчет сын, уже лежа в кроватке.
Мое сердце снова трепещет. Убрав книжку с русскими народными сказками, отзываюсь:
– Да, мой хороший…
– А ты не уйдешь от нас?
– Нет, конечно. Что за мысли? Я без своего Лу-Лу никуда, – обнимаю его и нежно целую в лоб. Путаю русые волосы на макушке. – Спи скорее, скоро папа придет.
– Не хочу, чтобы он приходил!..
– Ты чего? – пугаюсь. Как бы при Германе такое не ляпнул. – Папа тебя любит, Лука. Он просто устает…
Сын засыпает, а я долго любуюсь в тишине, как подрагивают тонкие реснички и выравнивается его дыхание.
После спускаюсь на первый этаж нашего дома и быстро убираю разбросанные вещи. Запускаю робот-пылесос и натираю до блеска зеркало в ванной комнате.
Чуть позже на кухне, помешивая чай, со скуки щелкаю пультом. Палец замирает, когда на экране появляется знакомое лицо.
Телеканал «Новости Кавказа». Читаю бегущую строку: «Советник главы Республики по территориальному развитию Расул Рашидович Хаджаев с супругой Мадиной Хаджаевой посетили благотворительный прием».
Стараясь не смотреть на статного брюнета, с интересом рассматриваю его миловидную спутницу. Длинное, расшитое жемчугом платье не облегает фигуру – это дань традициям, но по тому, как изящны тонкие запястья, думаю, лишних килограммов там кот наплакал. Все на своем месте.
Да уж…
Хладнокровно выключаю телевизор.
Надо позвонить нашему провайдеру. Поругаться с ними как следует. Пусть убирают этот канал из списка вещания. Новости Кавказа давно мне неинтересны. Вообще неинтересны.
В прихожей хлопает дверь.
Окинув кухню быстрым взглядом, убираю на место пульт и выравниваю салфетки на столе. Ногой задвигаю не захлопнутый до конца ящик на кухонном гарнитуре и поправляю платье.
– Привет.
Герман направляется ко мне. Я быстро окидываю взглядом серый деловой костюм, белую сорочку и красный в клетку галстук в виде косынки на шее. Запрокинув голову, смотрю в карие глаза.
– Привет, Гер, – немного нервно здороваюсь.
– Все хорошо? – спрашивает он заботливо, награждая мою щеку сухим поцелуем.
– Да, конечно. Ужинать будешь?.. Отбивные.
Муж озирается. Исследует каждый гребаный сантиметр нашей кухни и только потом удовлетворенно кивает.
– Пойду помою руки, – сообщает, снимая пиджак и вручая его мне. – А ты пока накрывай…
*
Приветствую всех в своей новой истории!
Она будет непростой для героини, но, надеюсь, для нас – нескучной.
Хотела бы немного рассказать о черновиках:
1. Книга пишется в реальном времени. Чтение черновика – что-то вроде телесериала. Вы читаете книгу поглавно.
2. В неделю будет выходить три главы. Возможно больше, если это потребуется. Начальные главы – бесплатные, когда будет опубликована первая платная глава – приложение попросит вас оплатить. Стоимость черновика 119 рублей. Вы даже можете оплатить, а прочитать книгу потом, когда она будет дописана, таким образом сэкономив.
3. Покупая черновик, помните, что автор – это реальный человек. У нас точно также случаются форс-мажоры плюс бывают сбои в приложении. Кстати, если вы не видите новую главу, просто удалите файл и скачайте его заново.
4. В своем телеграм канале "Лина Коваль. Автор" ( linakoval23) я публикую анонсы о выходе глав, визуализацию героев и видео с ними. Также там бывают спойлеры и различная информация. Если интересно – буду рада Вас видеть!
5. В конце глав я могу давать комментарии. Когда книга окончена, будет подгружен новый файл – там текст будет вычищен от ошибок профессиональным редактором и будут отсутствовать все мои заметки.
Желаю вам удачи и надеюсь, что история Тани и Расула вам понравится!
Поехали)
Глава 2. Татьяна
На кухне такая тишина, что в ушах звенит. Выпрямив спину, обхватываю миниатюрную чашку.
– Как прошел твой день? – спрашивает Герман, нарезая на тарелке отбивную. Ровные квадратные кусочки. Как по линейке.
– Да все хорошо, Гер. Мы ходили в парк. Лука кормил уток хлебом, потом играл на площадке с детками своего возраста.
Муж задерживает взгляд на моем лице, который становится цепким, как клешня.
– Ну, а чем ты занималась?
– Я? – удивляюсь. – Следила, чтобы Лука не расшибся на горках и лазилках.
Герман кивает и указывает на белоснежный фарфоровый чайник.
– Пей чай!..
– Хорошо, спасибо, – мямлю.
– Почему ты не спрашиваешь, как мои дела? Тебе неинтересно?
– Интересно, конечно, – тут же подхватываю. – Не хочу тебе мешать ужинать.
Исподлобья наблюдаю, как он монотонно жует очередной кусок и накалывает на вилку следующий.
Промакнув губы салфеткой, резко вскидывает взгляд на меня и сжимает зубы. Делает это не меняясь в лице, но я уже знаю – Герман злится. И у этого должна быть причина.
– Аделина сказала, Лука пропустил ужин?..
Боже.
Холод в груди усиливается.
Как я могла забыть, что в доме за нами с сыном неустанно следит горничная? Ей сорок и у нее муж в инвалидном кресле. Герман очень хорошо платит, поэтому Ада слушается его беспрекословно. А вообще она женщина неплохая и отношения у нас прекрасные.
– Объяснишься, Таня?
– Гер, – смягчаю голос. – Лука растет, становится старше. Помнишь Ольгу Львовну? Это психолог, к которой мы обращались с проблемами аппетита и низкого набора веса. Она советовала сменить питание с режимного на «по запросу». Ребенок должен чувствовать, хочет ли он сейчас есть? Понимаешь? Это его тело и Лука обязательно научится слышать его…
Вторая половина моей речи тонет в воздухе, будто при наводнении. Герман меня уже не слышит. Он в молчаливом бешенстве сжимает вилку и… улыбается.
Смеется.
– Остыло… – резким движением отправляет тарелку катиться в мою сторону по столу. – Погрей. Будь добра.
– Конечно, – выдыхаю с облегчением.
Задвинув за собой стул, ставлю тарелку в микроволновку и настраиваю таймер на сорок секунд. Так мясо будет идеальным – не горячим и не теплым.
Взяв прихватку, жду заветного щелчка.
– Принесешь мой телефон из прихожей? – снова обращается ко мне муж.
Оборачиваюсь. Он буровит меня настойчивым взглядом.
– Да, конечно, отдыхай, Гер, – улыбаюсь.
Кинув прихватку на стол, быстрым шагом иду через просторную гостиную. Отыскав телефон во внутреннем кармане пальто, возвращаюсь.
– Погрей подольше, – велит Герман, забирая у меня мобильный.
– Ты замерз? – неловко улыбаюсь.
Еще раз ставлю таймер.
– Достаточно, – слышу через минуту. – Дай мне тарелку.
Кидаю взгляд на стол и хмурюсь.
Прихватки нет.
Пусто.
В груди леденеет.
– Гер… – шепчу.
– Дай мне тарелку, Таня, – настаивает он ровным голосом.
Растерянно обвожу взглядом кухню. Аделине не разрешено ничего оставлять на столешнице: никаких полотенец, тряпок, губок. Только идеальная, стерильная чистота.
– Гера… Пожалуйста…
– Черт тебя побери… – хрипит он зловеще и ударяет по столу. – Дай мне эту чертову тарелку!.. Ты меня злишь! И делаешь это специально. Намеренно выводишь меня из себя, Таня.
Сжимаюсь в комок.
Прикрыв глаза, отпираю дверцу и… беру раскаленную тарелку. О-ох. Закусываю губу от жгучей боли.
Терплю, терплю, терплю, пока несу.
Внутренний стон заревом разносится по телу вместе с сумасшедшим желанием заорать.
– Поаккуратнее, Таня…
Поставив тарелку перед мужем, сжимаю ладонь в кулак и прислоняю ее к груди. Герман приступает к еде.
Всхлипнув, бегу в ванную комнату, расположенную справа от кухни. Врубаю ледяную воду и направляю обожженные пальцы под мощную струю.
– Блин… Как же больно!..
Скулю, разглядывая как прямо на глазах раздуваются волдыри.
Смотрю на себя в зеркало.
Морщу брови и моргаю.
Меня всегда называют красавицей. Высокая, стройная, гибкая. Комплексов в этом плане никогда не наблюдалось.
У меня были мужчины. Не так, чтобы много… В студенческие времена встречалась со старшекурсником, потом недолго жила с молодым человеком. Не понравилось, буду честной.
Чуть больше четырех лет назад, Амир Хаджаев – мой старый друг из МГУ, попросил помочь ему развить бизнес в Дубае. Частные авиаперевозки. Я согласилась.
А почему бы и нет, подумала?
Была свободной, красивой, мечтала о большем.
Жизнь была сказкой.
А потом я влюбилась… В Расула Хаджаева, брата Амира. И вся моя жизнь превратилась в битое стекло.
– Как ты? – слышу за спиной заботливый голос мужа.
– Нормально.
Отодвинув меня в сторону, Герман аккуратно обхватывает мое запястье и осматривает ожог.
Я, жалея себя, плачу. Беззвучно. Уже привыкла так, чтобы не раздражать.
При выходе в свет мой муж – замечательный, великодушный, приятный человек. А дома… такой, как есть не самом деле. Подозреваю, это коварное, труднодиагностируемое психическое заболевание.
– Не надо, – шиплю.
– Таня, Таня, ц-ц-ц, – качает он головой. – Ты сама виновата. Зачем ты меня злила? Зачем? Я пришел с работы в отличном настроении. Почему я должен нервничать в собственном доме?
Отобрав у него свою руку, отправляю пальцы снова под холодную воду. Жечь перестает, слава богу. Видимо, я сегодня буду ночевать возле умывальника.
– Больше не нарушайте режим, – тихо произносит Герман, выходя из ванной.
Больше не будем, – мысленно соглашаюсь. И прикрываю глаза…
Глава 3. Татьяна
– Что это с твоей рукой? – спрашивает Вера озадаченно.
– Обожглась вчера, – убираю под стол ладонь.
– Господи, Борисова, или как ты там теперь… Салтыкова! Что ты за недоразумение ходячее? То волосы тебе Лука случайно остриг, то вот обожглась…
Она заливисто смеется и отпивает шампанское из бокала короткими глотками. Выглядит так, слова поимела эту жизнь. Я же удрученно качаю головой и давлю в себе неприятное чувство зависти.
Вера приехала к нам с рабочей встречи. Красивая и деловая. В сером брючном костюме и на шпильках. На лице макияж с красной помадой, готовый посоревноваться с профессиональным.
Я еще три года назад тоже была заядлой карьеристкой. Офис – моя стихия. Все эти дедлайны, переговоры, согласования с руководством и совещания – все мое. Обожаю.
– Как у вас с Германом, Танюш? Улучшение есть? – спрашивает Вера с интересом, продолжая покачивать шипящий напиток в бокале.
– Нет. Все так же.
– Так и не спите? – переходит на шепот.
Кинув взгляд на дверной прием, ведущий в гостиную, проверяю, что он пуст. Ада с Лукой собирают там конструктор. Герман вернется примерно через час. К тому времени мы уже точно успеем прибраться.
– Мне кажется, я и сама уже этого не хочу, – пожимаю плечами и так же шепотом отвечаю.
– Не хочешь секса с мужем? – Игриво закатывает глаза.
– Именно! Не хочу!
– Я не узнаю тебя в гриме, Тань.
Я кисло улыбаюсь и разглаживаю пальцами складки на шелковом платье.
Конечно, подруге я о своих приключениях не рассказываю. Во-первых, Герман помог ей с работой и сейчас она трудится бухгалтером в фирме, где мой муж полноправный партнер. Во-вторых, это, в конце концов, просто стыдно. Стыдно жаловаться на то, что твой муж всячески тебя наказывает. Изощренно и с удовольствием.
– Люди меняются, – философски отпускаю.
– Никогда! – снова смеется Вера. – Никогда люди не меняются, Танюш.
– Пусть так, – сразу соглашаюсь.
Совершенно нет сил спорить.
– Ни за что не поверю, что тебе не хочется. Ты же рассказывала, как встречалась с этим… какой-то кавказец-красавчик!..
– Расул. Вчера его по телевизору видела.
– Ого. Надеюсь, не в какой-нибудь передаче про уголовников?
– Нет, что ты? – посмеиваюсь устало. – Он в правительстве республики работает, я так понимаю.
– А как его фамилия? – Вера сужает пристальный взгляд.
– Хаджаев.
Рассматриваю свои забинтованные пальцы. С утра перед отъездом из дома пришлось выпить обезболивающее. Да и ночь была так себе. Еще и Лука испугался, увидев меня. Это вылилось в то, что он до обеда ни с кем не разговаривал.
– Татьяна Романовна, – на кухне появляется запыхавшаяся Аделина. – Наверное, пора собирать конструктор, готовиться к приходу Германа Ярославовича, а Лука раздурелся. Хочет еще поиграть.
Мы с горничной обмениваемся понимающими взглядами.
– Пусть еще минут пятнадцать поиграет, Ада. Я потом помогу ему прибраться до прихода мужа.
– Спасибо, – кивает она. – Я тогда домой пойду.
– Конечно.
– Так что с усыновлением, Тань? – шепчет Вера, когда мы остаемся одни. – Есть у вас успехи? Хоть в этом.
– Пока ничего.
– Герман передумал?
– Нет, такого он не говорил. Мы ждали, пока пройдет три года с тех пор, как Агата признана без вести пропавшей. Теперь необходимо подать в суд, чтобы маму Луки официально признали умершей, но у Германа нет права этого делать – они ведь не были женаты.
– У Агаты ведь есть мама, – вспоминает Вера. – Ты рассказывала, что она звонила тебе. Помнишь?
– Да. Гера запретил нам контактировать и сам не хочет к ней обращаться.
– И какой выход, Тань?
– Герман сказал, мы обязательно его найдем.
Вздрагиваю, потому что неожиданно слышу голос мужа в прихожей. Тут же забегает Лука, и найдя меня взглядом, садится за стол. Вскакиваю со стула и начинаю метаться, проверяя каждый угол.
– Ты чего, Тань? – удивляется Вера.
– Сейчас…
Герман заходит на кухню и, увидев мою школьную подругу, приветливо ей улыбается:
– Привет, Верунь.
– Гера! Рада, что застала тебя, – тянет она к нему руки.
Они обмениваются вежливым поцелуем в щеку.
– Лука, пойдем конструктор соберем? – быстро приглаживаю волосы.
– Пойдем, – кивает сын и бежит в гостиную.
Пытаюсь проскользнуть мимо мужа, но он обнимает меня за талию и притягивает к себе. В нос приникает знакомый стерильный аромат, который три года назад в Дубае, я даже посчитала приятным. Герман не признает мужской парфюм. Даже в конце дня от него пахнет так, будто он только что окунулся в больничный антисептик.
– Ну ты куда, Танюш? – улыбается муж, прижимаясь ко мне. Размещаю ладонь на его плече, чтобы не упасть. – Посиди с нами. Успеем потом убраться.
Не глядя ему в глаза, пожимаю плечами и снова усаживаюсь на барный стул. Пусть сын сам попробует прибраться. Немного самостоятельности ему не повредит.
– Как у вас там дела с Каспийским участком, Гер? – интересуется Вера, наблюдая, как он галантно доливает шампанское в бокал.
– После апелляции дело вернули в арбитражный суд республики, – отвечает Герман, ставит бутылку на стол и придвигается ко мне.
– Вот это да! Сработала апелляция, значит?
Вера хлопает в ладоши.
– Конечно, сработала. У моего доверителя лучший адвокат по земельному праву, – смеется тот самый адвокат и трется лицом о мое плечо, заставляя лямку платья упасть.
Стискиваю зубы, глядя прямо перед собой. Вера ничего не замечает. Продолжает пить шампанское и болтать.
– Думаешь, в республике смогут принять независимое решение и согласиться на отчуждение прибрежной зоны в пользу частных лиц?
– Вряд ли. Но всегда есть суд высшей инстанции. Торопиться нам некуда, – расслабленно произносит муж и смотрит на меня. – Ну, а вы чем занимаетесь? Ты куда-то ездила с утра?
– В магазин, – нервно улыбаюсь. Душа в пятки уходит. – Надо было Луке выкупить зимний комбинезон, да и себе по мелочи кое-что.
Поглаживаю предплечье и касаюсь крепко затянутых бинтов.
– Почему у тебя жена вечно, как побитая, Гер? – шутит Вера, а я чувствую холод в груди. Ледяной арктический ветер, взбивающий душу в белое месиво.
Кивнув на мою повязку, Вера делает еще глоток.
– Да ладно тебе, Вер? Обожглась случайно, я же сказала, – неловко улыбаюсь.
– Не бережешь ты жену, Герман!
По моей талии и пояснице гуляет тяжелая рука, а обнаженного плеча касаются сухие губы. Меня мутит. Трясет. Мне противно, черт возьми.
– Это я-то не берегу? – возражает муж. – Очень берегу… Таня у меня лучшая!
– Да я шучу, – смеется Вера. – И ты у нас лучший! Не прибедняйся, Салтыков!
Они смеются, а я пытаюсь выплыть из собственных страхов.
Хуже конца, может быть только его ожидания. А я каждый день просыпаюсь с мыслью, что настанет вечер и Герман снова будет вести себя как таможенник на паспортном контроле. Смотреть пристально и выискивать странности.
И он, конечно, их найдет, потому что угодить ему невозможно и правильных ответов на вопросы нет!
Вскоре Вера уезжает на такси домой, а муж практически весь вечер работает в кабинете. Я укладываю сына спать и принимаю душ. Меняю повязку на свежую.
Когда расчесываюсь, в комнату стучат. Заглядывает Герман. Первая реакция – ужас, поэтому я до побелевших костяшек стискиваю щетку для волос.
– Как ты себя чувствуешь? – справляется он.
– Хорошо… Только рука болит.
Он кивает и почесывает подбородок.
– Я по поводу суда. Кажется, появились подвижки. Скоро будем подавать иск.
– Да? – радостно восклицаю. – Серьезно?
– Конечно. Скоро ты станешь его мамой…
Прижав ладони к груди, радуюсь как ребенок. Лука официально станет моим сыном. Боже, неужели дождалась?
Герман уходит, а я ложусь в свою кровать и еще долго смотрю в потолок.
Со вчерашнего дня в голове вертится образ Хаджаева. Взяв телефон с тумбочки, нахожу и тщательно исследую страницу его супруги. Увидеть ее не в длинном, закрытом платье странно, но это действует на меня отрезвляюще. Мадина очень даже симпатичная брюнетка. И современная.
На одной из фотографий замечаю Злату.
Мой Златик. Такая добрая и… сильная. Не то что я!..
После того как я уволилась из фирмы Амира, я оборвала все связи с бывшим однокурсником и его женой. Была вынуждена это сделать, чтобы вообще не пересекаться с Хаджаевыми, популяция которых растет на планете быстрее, чем популяция Индии.
Фотографий мужа у Мадины на странице нет, но это и понятно. Расул официальное лицо Республики.
Убрав телефон под подушку, закрываю глаза и пытаюсь прогнать все мысли, кроме одной:
Лука скоро официально станет моим сыном.
А это значит, что я смогу сбежать.
Сбежать из этого ада…
Глава 4. Татьяна
Боже! Нет, пожалуйста!
Подхватив Луку на руки, не обращаю внимания на то, что он проезжается грязной подошвой по бежевому кашемировому пальто. В обычной ситуации было бы почти физически больно от такого варварства, а сейчас все равно.
Я несусь к выходу из парка с сыном на руках.
Прохожие оборачиваются мне вслед. Кто-то из них, поравнявшись с нами, отступает, ну а кто-то забывается, не успевает, и мы с Лукой мараем ботинками и их одежду.
Драгоценные секунды теряю, когда пытаюсь отыскать в кармане ключи от «Тойоты». Захлопываю дверь, предварительно сгрузив сына в кресло, и выдыхаю с облегчением. Пытаюсь отряхнуться.
Фух. Вот это забег!..
– Татьяна, – слышу справа.
Вздрагиваю от неожиданности и выпускаю связку из руки. Придерживая разлетающиеся на ветру волосы, брезгливо поднимаю брелок из снежной каши. Бинты на пальцах мараются.
– Что вам нужно? – строго спрашиваю, но голосом выдаю свое волнение.
– Зачем вы бегаете от меня? Я старый человек, – пытается отдышаться Аврора… отчество я не помню.
– Герман будет недоволен. Не заставляйте меня жаловаться ему.
– Он может вообще не узнать, о том, что мы встречались.
А если узнает? Мне будет плохо!
Я быстро осматриваю женщину напротив. Ей около пятидесяти и… она выглядит странно. Короткие розовые волосы по шапкой, красный пуховик и белые сапоги. Сложно было не заметить ее на детской площадке, где мы проводили дневную прогулку.
– Я хочу общаться с внуком!
– Поговорите об этом с его отцом, – предлагаю как можно мягче.
Я не жестокая. Самое простое в моей ситуации – обозлиться, но я держу себя в руках. И Аврору мне по-настоящему жаль. Вот только черт возьми, в этом мире каждый сам за себя.
Я хочу остаться со своим сыном. Я его люблю.
Именно поэтому я не буду еще больше портить отношения с мужем ради этой женщины.
– Герман со мной не разговаривает, – отчаянно произносит она. – Я все потеряла. Свою девочку. Свою Агаточку. И внука. Ты хоть понимаешь, что такое до полутора лет видеть, как он растет, а теперь не иметь возможности встретиться. Мое сердце каждый день разрывается на части.
Она плачет. И я вместе с ней.
Заметив уличную камеру, утираю слезы и сажусь в машину.
– Простите, – шепчу, закрывая дверь. Сделать этого не могу, так как ее крепко держат.
– Он и тебя убьет. Беги, – говорит она с горящими безумством глазами.
Кровь в венах стынет от такого.
– Что-о?.. – морщусь.
– Агату убил, я уверена. Думаешь, я не знаю, какой он дома? Чертов психопат. Он и тебя убьет, и Луку, моего мальчика.
Аврора пытается заглянуть назад.
– До свидания, – хриплю, резко дергая дверь на себя.
– Беги! – орет она на всю улицу. – Беги, дура!
Ее голос трещит в ушах, пока я еду домой, готовлю ужин и занимаюсь с сыном. До самого вечера в голове только эти дурацкие вопли. Сосредоточиться на чем-то невозможно.
Герман возвращается поздно. Вымыв руки, садится за накрытый к ужину стол и подозрительно осматривает кухню.
– Как прошел твой день? – спрашиваю улыбаясь.
– Отъебись, – цедит сквозь зубы, сжимаю ложку. – Я домой прихожу не для того, чтобы меня дергали. На работе проблемы, еще здесь лезут.
Молча отворачиваюсь. Улыбка стекает с лица.
Никогда не угадаешь, что ему не понравится.
От греха подальше иду к сыну. Переодеваю его в удобную пижаму с модными среди детей его возраста головастиками и пытаюсь успокоить, потому что мы забыли в машине его любимую игрушку – Алило. На самом деле, она слишком детская, но Лука слишком к ней привязан.
– Дорогой, завтра поедем гулять и заберем. Давай не будем сегодня беспокоить машинку?
– Алило!… Я хочу Алило!
– Что у вас случилось? – заглядывает в детскую Герман.
Лука как по команде зависает с открытым ртом.
– Ничего. – качаю головой.
– Я не слепой. Че ты ноешь? – обращается к сыну. – Ты мужик или кто?
– Гера, – прикрывая ребенка своим телом, умоляю: – Не лезь к нему, пожалуйста. Я принесу игрушку из машины.
Дергаюсь в сторону двери, но меня грубо отталкивают.
– Я сам принесу. Где ключи?
Паника внутри нарастает. Я давлю ее здравым смыслом. Герман не будет копаться в потайном ящике бардачка.
– Я схожу сама, – настаиваю.
Он подозрительно на меня смотрит.
– Ключи, – рявкает.
– В ящике. Под зеркалом в прихожей, – шепчу, чувствуя, что щеки горят от ужаса.
Пока муж спускается по лестнице, брякает ключами и хлопает дверью, молюсь Богу, чтобы он ничего не нашел.
А потом я слышу его обратные действия.
И они звучат зловеще.
Герман аккуратно щелкает замком на двери и медленно-медленно поднимается по лестнице. Так, словно с каждым шагом все больше злится.
– Принес? – спрашиваю, пытаясь не нервничать. И не дышать.
Поправляю волосы. Лука укрывается с одеялом. Плачет.
– Принес, – холодно скалится Герман.
Первым в мое лицо летит та самая игрушка Алило.
– Гера, – вскрикиваю, не успевая прикрыться.
– Значит, в магазин вчера ездила, сука? – спрашивает он и трясет перед моими глазами справкой из травмпункта с описанием ожогов на пальцах. – Придется тебе за это ответить…
Спустя три часа
– Мамочка, я хочу спать! – плачет Лука. – Куда мы едем?
– Потерпи, малыш!
Вокруг пугающая тьма.
Жаль, что снег растаял. Было бы не так темно и страшно.
Выжимаю педаль газа и посматриваю в боковые зеркала. Пусто. Не верится. Километров двадцать несусь просто по прямой, а потом, заметив догоняющий нас автомобиль, съезжаю на проселочную дорогу.
– Черт, – вскрикиваю, попадая в тупик.
К тому же автомобиль сворачивает за нами.
Меня потрясывает, но хуже, чем сегодня уже точно не будет. Когда вижу человека в форме полицейского, одновременно радуюсь, что это не Герман, и нервничаю.
В окно стучат.
Приспустив стекло, вежливо киваю.
– Добрый вечер! – подозрительно смотрит на меня молодой мужчина. – Капитан Афанасьев. У вас что-то случилось?
– Заблудилась.
– Можно ваши документы?
– Конечно.
Из наскоро собранной сумки достаю паспорт.
– Пожалуйста, – просовываю в щель и продолжаю тараторить: – Телефон оставила дома, такая растяпа. Мы к родственникам едем, я поворот перепутала. Еще и приболела, видимо. Муж говорил, что не стоит ехать, а я все равно рванула в ночь.
– Вам требуется помощь?
– Не-ет, – меня охватывает слепой ужас. – Не стоит его беспокоить. Мы без пяти минут в разводе. Я… назову вам номер. Позвоните, пожалуйста, этому человеку. Он должен мне помочь.– Я в порядке, – вру, прикрывая пылающую щеку. Плотнее запахиваю слишком легкое для начала ноября пальто, под которым только ночная сорочка. – Это ваш ребенок? – хмурится полицейский и переводит взгляд с моих документов на заднее сидение внедорожника, где жалобно всхлипывает пятилетний Лука. – Да!.. Это мой сын, капитан. – Снова отчасти вру. – Я свяжусь с вашим мужем, Татьяна Романовна.
– Конечно. Говорите, – извлекает мобильный из нагрудного кармана.
По памяти называю цифры, молясь, чтобы Расул не сменил номер. Потом как в тумане.
Капитан разговаривает с ответившим. Называет мои данные. Что-то рассказывает, а затем проталкивает телефон мне.
Дрожащей рукой принимаю его.
– Здравствуй, Таня, – слышу в трубке ровный, отбрасывающий меня в воспоминания голос. Цепляюсь за него, как за последнюю надежду, разбираю на атомы, пытаясь выхватить хоть каплю неравнодушия, но тщетно. Увы. С тех пор как Расул покинул Дубай, не было ни звонков, ни встреч. Ни единого намека, что случившийся между нами роман хоть что-нибудь для него значил.
Хаджаев всегда был таким.
Он не обманывал, не брал меня силой. Он ничего не обещал. Я все сама придумала. Наивная.
– Кажется, ты что-то хотела?
– Да… прости, – сбивчиво перебираю мысли в голове. – Мне нужна помощь. Надо срочно скрыться от мужа. Пожалуйста.
– Что это за ребенок? – перебивает. – Твой?
– Да… Нет, – шепчу, посматривая в сторону полицейского. – Лука он… сын Германа.
– То есть ты сбежала от одного из лучших в Москве адвокатов, прихватив чужого ребенка, и просишь у меня, чтобы я как-то в этом поучаствовал? – без энтузиазма спрашивает он.
– Ты сказал, что я могу обратиться к тебе, если мне понадобится помощь.
– Тогда я не знал, что ты так изобретательна, Таня.
– По-жа-луй-ста, Расул! – давлю интонацией, зажмуриваясь от страха, режущего сердце на лоскуты. – Пожалуйста…
Глава 5. Татьяна
– Кажется, это за вами, – кивает полицейский на моргающий слепящими фарами микроавтобус.
Как настоящий мужчина, он не бросил даму в беде и почти два часа провел в лесу.
Кое-как приглядевшись, замечаю, что номера на пожаловавшем от Хаджаева транспорте немосковские. Окна наглухо затонированы, а над водителем, на крыше установлен проблесковый маячок.
– Серьезный человек этот ваш знакомый, – почесывает затылок Афанасьев. Смотрит на меня с интересом.
– Это точно, – шепчу, разворачиваясь к своей машине. – Тот еще зануда.
Проверив, что за мной никто не идет, извлекаю из сумки ножницы и распарываю кожаную обивку на спинке водительского кресла. Разбирать его аккуратно времени нет. Бумагу за бумагой достаю доказательства ненормального поведения Германа: справки из травмпунктов с моими постоянными, «случайными» увечьями, заключения от педиатров и детских неврологов о том, в каком состоянии был мой сын, когда мы с мужем только поженились. Здесь же фотографии с камер видеонаблюдения, установленных в нашем дворе. Кажется, в тот день я выбесила мужа тем, что не убрала самокат Луки в гараж и Гера, не посмотрев в зеркала, резко сдал назад. Наехал на меня. Случайно опять же.
Спрятав «досье» в потайном кармане сумки, забрасываю ее на плечо и потуже завязываю пояс на пальто. Несмотря на это, под него забирается ледяной ветер. Он волнует шелковую ткань сорочки и вызывает озноб.
Аккуратно беру из кресла Луку, который спустя несколько часов истерики, после увиденного в своей комнате, наконец-то успокоился и уснул. Поправляю сыну шапочку, натягивая ее на уши.
Иду к дороге. Не оглядываясь. Душа рвется на части от неизвестности, но я с каждым шагом приближаюсь к микроавтобусу.
– Здравствуйте, – здороваюсь с мужчиной в строгом костюме. Явно кавказцем.
– Доброй ночи, Татьяна. Меня зовут Буба, – он быстро обстреливает взглядом стоящие на лесной дороге машины и тянет на себя дверь, чтобы помочь нам устроиться в салоне.
– А ваш автомобиль? – кричит Афанасьев, заглядывая внутрь.
– Я потом заберу, – на самом деле ключи я оставила там же. – Всего вам хорошего, капитан. И спасибо за помощь.
Мы долго едем куда-то. Сначала по трассе. Потом по Москве и снова оказываемся за городом. Я периодически засыпаю, ежусь от холода и прошу водителя добавить температуру на климат-контроле.
Один раз все же интересуюсь о месте нашего назначения, но мне сухо отвечают: «Расул Рашидович дал указание не говорить».
– Мне нужно заехать в магазин, – прошу сонно.
– Не положено.
– Но у нас даже еды нет!
– Не положено.
– Там вода хотя бы есть?
Мужчина с идиотским именем, которое я не запомнила, смотрит на меня в зеркало, как на дуру.
– Есть, – отвечает коротко.
Мне ведь не послышалась улыбка в голосе?
Отвернувшись к окну, горестно вздыхаю. В груди периодически тянет, нервы на пределе. Пытаюсь запомнить дорогу по указателям, но на третьем названии оставляю эту затею. После моего вынужденного, можно сказать, декретного отпуска, памяти почти не осталось.
Мы проезжаем небольшой коттеджный поселок и сворачиваем… в поле. Когда пересекаем его, в лесу я замечаю двухэтажный деревяный дом, огороженный высоким забором из черного профлиста.
Приобняв Луку, осматриваю местность. Кажется, что вокруг ни души. Жутко становится.
– Приехали, Татьяна.
– Мы здесь будем одни? – удивленно спрашиваю.
– Расул Рашидович на давал указаний охранять. Сказал доставить.
Стиснув зубы, закидываю сумку на плечо и подхватываю сына. Кажется, за время, пока мы ехали на улице, стало еще холоднее. Зима на пороге, а у меня ни одежды, ни денег…
– На самом деле, дом оборудован сигнализацией, – почему-то смягчается водитель. Видимо, почувствовав мой страх. – И места здесь тихие. Можете не переживать за это. Никто вас не побеспокоит. А ежели чего дежурная бригада будет через минут семь. Они из соседнего поселка приедут.
Я немного успокаиваюсь. Иду за водителем по узкой, заснеженной дорожке и дышу чистым воздухом. Лука, слава богу, даже не шелохнулся. Как я буду ему объяснять, где мы оказались и зачем? Не знаю.
– Проходите. Замок электронный. Сейчас я вам включу газовый котел. Через пару часов в доме станет тепло. Одеяла, постельное, полотенца – все в кладовой под лестницей. Разберетесь?
– Постараюсь, – неловко улыбаюсь.
В гостиной пахнет хвоей и чем-то домашним. Новым годом, радостью, счастьем. Тем, чего у меня давно не было.
Когда зажигается свет, разглядываю стены, обитые брусками, каменный пол и высокие потолки с кованными люстрами. Похоже на охотничий домик, только премиум-класса. Для избранных и богатых.
Аккуратно устроив Луку на диване, ставлю сумку на пол и разуваюсь.
– Еда есть на кухне. В морозилке мясо. В шкафу: крупы, консервы, аптечка. Вода из крана артезианская. Скважина свежая. Можете кипятить, если не доверяете. Чайник сами найдете.
– Спасибо. – мямлю.
– В ванной комнате тоже все есть. Только водонагреватель заранее включите. И будьте осторожнее с ребенком – кипяток сразу шпарит. Ошпарится малой.
– Спасибо вам… – уже гораздо искреннее благодарю и смущенно приподнимаю брови кивая.
– Буба, – бубнит он отворачиваясь.
Я впервые за ночь улыбаюсь.
– Спасибо вам, Буба. Правда.
Слезы на глаза наворачиваются. Столько всего пережила за эту ночь. Хочется скорее помыться.
Когда Буба прощается и мы остаемся одни, скидываю пальто и внимательно изучаю дом. Наверху две спальни и душевая, а под первым этажом обнаруживается дверь, ведущая в сауну. Заглядываю в окна, но кроме высокого забора и заваленного строительными материалами двора, ничего не вижу.
Поначалу здесь кажется жутко, но потом я осваиваюсь. Проверяю, заперта ли дверь, рассматриваю установленный щиток сигнализации с горящей красной лампочкой и выдыхаю с облегчением.
Лука просыпается поздно. И на удивление в хорошем настроении. Вопросов лишних не задает, ест наспех заваренную овсянку и находит пульт от телевизора.
– Мама, а папа нас здесь не найдет? Мы прячемся?
– Да, – вздыхаю. – Как прятки.
– Мы ведь его больше не увидим? – спрашивает Лука с надеждой.
Я старательно перевожу тему и прошу его достать игрушки из сумки. Захватив пару сменных комплектов и любимые вещи для сына, я совершенно забыла о себе, поэтому принимаю душ и, замотавшись в полотенце, отправляю сорочку с бельем в стиральную машинку. Порошок отыскивается в ящике под мойкой.
Так проходит два дня.
Ощущения странные. Я никуда не тороплюсь и не пытаюсь успеть, как обычно. В свободном режиме готовлю нам еду, днем мы обычно гуляем вокруг дома, а вечером валяемся на диване возле телевизора. У меня нет телефона или планшета, меня никто не контролирует и не проверяет. Это радует и одновременно пугает. Слишком быстро все произошло.
Страх неожиданно приходит ко мне на третью ночь. Кажется, бояться вообще стало моей традицией. Проснувшись от шума заезжающего на территорию автомобиля, мгновенно прихожу в себя. Правой рукой накрываю спящего Луку, левой стискиваю рукоятку приготовленного на всякий случай ножа.
Приподнявшись, зажигаю ночник.
Сигнализация издает три длинных звука и замолкает. Дверь открывают. И снова шаги на лестнице.
От каждого в голове разливаются воспоминания о Германе.
Бам-бам-бам. В ушах шумит. Сердце лупит по ребрам.
Опустив взгляд на нож, думаю о том, готова ли я буду с помощью него защитить себя и сына?
Сомневаюсь.
Когда узнаю Расула в дверном проеме, казалось бы, можно выдохнуть. Но нет. Пульс только усиливается. Щеки вспыхивают.
Три года не такой большой срок, но Хаджаев и не думал меняться: ровно остриженные черные волосы, модная небритость на лице, деловой костюм, будто советник главы Республики только что вышел с благотворительного вечера и, оставив жену в машине, забежал к нам.
Увы. Расул чужой. И никогда моим не был.
Прислонившись к стене, он молча оценивает взглядом моего спящего под одеялом сына и… меня. Лицо, растрепанные волосы, обнаженные плечи. Вспомнив, что я все еще в одной шелковой сорочке, смущаюсь и прикрываю грудь рукой.
– Привет, – проявляю банальную вежливость.
– Привет. Ты так рада меня видеть?
– В смысле? – пугаюсь, чем себя выдала.
Заметив, что держу нож, четко направленный на Хаджаева, прихожу в себя.
– Прости, пожалуйста, – опускаю руку. – Это по привычке…
– Интересные у тебя появились привычки, – замечает он, забрасывая руки в карманы брюк. – Это ведь как-то связано с синяком в пол-лица?
Инстинктивно дотрагиваюсь до скулы и морщусь от боли. Расул резко отталкивается спиной от стены и стремительно направляется к выходу:
– В сауне есть халаты. Оденься, Таня, и я жду тебя на кухне. Поговорим…
Глава 6. Татьяна.
И как я не додумалась про халат? – думаю, затягивая потуже узел на талии и шлепая босыми ногами в сторону кухни.
Очерчиваю взглядом внушительные плечи, обтянутые белой рубашкой, и пройдя мимо, сажусь напротив. Расул смотрит на меня исподлобья, тяжело дышит. Его ладони сцеплены в замок на столе прямо передо мной.
Я чувствую, как в горле пересыхает. Одновременно стараясь на него не смотреть, делаю вид, что не боюсь этого делать.
Никогда бы не хотела больше с ним встречаться, но последние три года я мало что решаю в своей жизни. У меня ее вообще нет.
Расул поднимает руку и только хочет задеть подбородок, как я резко отшатываюсь.
– Не трогай, – произношу ровно. – Пожалуйста.
Голос звучит как чужой. В нем нет уже привычного, тотального послушания мужу. Нет. Хаджаева я не боюсь, но Герман, в целом, пошатнул мою веру в мужчин. Пожалуй, даже в людей.
И если взять в расчет, что супруга я воспринимаю не иначе как шакала, у которого нет моральных принципов, то Расул скорее – вожак стаи. Может, и загрызет, но исключительно по справедливости. Это осознание добавляет мне смелости, но… вот загвоздка – волков я больше на дух не перевариваю.
Ни вождей, ни шакалов!.. Никого!
– Как ты в это вляпалась, дикарка?
Я морщусь словно от боли. Прозвище старое. Мне сегодняшней несоответствующее. Гораздо хуже смотрится жалость в глазах, где когда-то явно читалось восхищение.
– Странный вопрос, – безразлично пожимаю плечами. – В травмпункте, где приходится часто бывать, – прячу смущение за грустной улыбкой. – В общем, там женщина есть. Которая справки выписывает. Она у меня все время то же самое спрашивает…
– И что ты ей отвечаешь?
– То же, что и тебе – ничего. Когда я слышу этот вопрос, мне всегда стыдно до жути. Будто это я виновата, что Герман такой… Плохой себя чувствую. Грязной.
– Я этого не говорил. Не хочешь не рассказывай, но тогда чего ты ждешь от меня? Вы ведь не можете вечно жить в лесу?
– Нет.
– Так чего ты хочешь, Тань? – спрашивает он вкрадчиво.
– Я. Хочу. Уехать. Хочу новые документы и билеты в один конец. На Сахалин, к примеру. Там говорят красиво…
После недолгой паузы Расул качает головой.
– Я не нарушаю законы, которые Фемида учила меня защищать. Если тебе нужны поддельные документы, Таня, лучше поискать другое убежище, – разводит руками.
– Ты спросил. «Чего я хочу?». Я ответила. Только и всего.
Он постукивает пальцами по поверхности стола и задает новый вопрос:
– У тебя есть какой-то план?
– Я хочу доказать, что мой муж болен. Хочу, чтобы маму Луки признали умершей, и я могла его усыновить. Хочу, чтобы нас не трогали, – срываюсь.
Дрожать начинаю. Всем телом и душой.
– Почему ее не могут признать умершей? – сохраняет спокойствие Расул.
– Думаю, этому как-то способствует Герман. Правда, совершенно не понимаю, зачем ему это надо?
– Как она пропала?
Я смотрю ему в глаза и шепчу:
– Просто исчезла… В здании аэропорта.
Расул приподнимает брови, изображая крайнее удивление.
– Они собирались на отдых с годовалым Лукой. Сдали багаж, уже прошли таможню и досмотр. В отстойнике Агата исчезла… Просто как сквозь землю провалилась, Расул.
– Я так понимаю записи с камер видеонаблюдения подтверждают показания очевидцев?
– Конечно. У следователя, который ведет дело, к Герману нет никаких претензий.
– А у тебя? Тоже считаешь, она просто пропала?
– Я не знаю…
Обняв себя за плечи, гипнотизирую загорелые мужские руки. Раньше они символизировали надежность и защиту, а сейчас опасность. Все поменялось.
– Я тебя понял, – кивает Расул, что-то обдумывая и печатая сообщение в телефоне. – Узнаю, как можно тебе помочь. Живите пока здесь. Но связью лучше не пользоваться.
– Я и не планировала…
На лестнице появляется заспанный Лука в майке и трусах. Не обращая внимания на Расула, он быстро топает по ступеням и, преодолев гостиную, врезается в мои ноги.
Прячется.
– Ну ты чего? – смеюсь, поглаживая тонкие волосы. – Это Расул. Он наш друг.
Хаджаев на мое признание никак не реагирует. Внимательно за нами наблюдает. Я снова задаюсь вопросом, есть ли у них с Мадиной сын или дочка? А может уже двое? В интернете об этом ничего нет.
– Пить хочу, – жалобно просит Лука.
Посадив сына на свой стул, иду к чайнику. Затылок и спина тут же, будто под анестезией, подмораживает.
Сын жадно пьет воду, обхватив двумя руками прозрачный стакан, затем ставит его на стол и смачно вытирает рот. Уставляется на Расула. А тот не отводит глаз от Луки. Коротко ему кивает. Мол, чего тебе?
– А ты добрый друг? Или злой? – совсем по-взрослому интересуется мой пятилетний сын.
– Никогда не спрашивай такого у незнакомцев, – строгим голосом отвечает Расул.
Без особого энтузиазма, но и негрубо. Нормально.
– Почему?
– Потому что ты можешь поверить, а тебя обманут…
– Почему? – повторяет Лука.
– Потому что люди часто говорят друг другу неправду…
– Почему?
Моего лица касается чуть растерянный взгляд карих глаз. Прячу улыбку за волосами, опуская голову. К такому жизнь тебя не готовила, Расул Хаджаев?
– Ты знаешь, где находится твое сердце?
Лука кивает и прикладывает ладошку к груди.
– Теперь просто посмотри и подумай. Хороший я или плохой. Если хороший, сердцу будет тепло, если плохой – оно будет мерзнуть.
Сын замирает. Морщится. Вздыхает тяжело.
Убирает ладонь и снова прикладывает к майке.
– Так, давай-ка спать, – решаю закончить их эксперимент, пока Лука чего-нибудь не ляпнул, как все дети умеют.
– Мое сердце сказало, что ты добрый, – последнее, что произносит он, уже шлепая по лестницам в спальню.
Расул тоже поднимается. Подхватывает пиджак и надевает его, поочередно поправляя манжеты белоснежной рубашки. После этого убирает мобильный в карман брюк и смотрит в сторону лестницы. Кивает, словно решаясь.
– Хороший у тебя парень, Тань.
– Спасибо, – расплываюсь в улыбке.
Расул тоже грустно усмехается.
– Только имя дурацкое, – добавляет тихо. – Я уехал. Как что-нибудь придумаю, вернусь.
Глава 7. Расул
В Москве я всегда хочу только одного – поскорее вернуться в Республику. Не знаю, с чем именно это связано, но мне здесь… душно. Скучно и пресно, будто посолить забыли. Увы, даже в столичных ресторанах – невкусно.
Я люблю свою родину. Горжусь ей безмерно. Патриот, твою мать. Мне нравится, как солнце встает на рассвете, а пики гор прячутся за облаками.
Выхожу из полпредства и, подняв воротник пальто, тут же заворачиваю за угол. Ветер резким порывом бьет по лицу так, что дыхание приходится задерживать. Улыбаюсь. Странно, но море вдруг напоминает.
Уверенно пересекаю заставленную припаркованными машинами проезжую часть и, нырнув в арку, дергаю на себя дверь. В нос ударяет запах ванили.
– Здравствуйте, Расул Рашидович – кричит девчонка из-за барной стойки.
– Привет, Агуша.
Направляюсь к проходу между столиками и, преодолев несколько метров, бью друга по плечу.
– Привет, бродяга…
– Ух! Какие люди!.. – с иронией отвечает Ренат, лениво поднимаясь с места. – Сам советник главы Республики пожаловал!..
Крепко обнявшись, обмениваемся бодрым рукопожатием. И еще раз на эмоциях коротко обнимаемся.
– Все растешь? – спрашиваю, кивая на внушительный бицепс.
– Как и ты…
– Я-то всегда был большим, – подмигиваю с долей иронии.
Он смеется и качает головой. Не злится больше. Детство кончилось.
С Аскеровым мы еще в нулевых посещали в Махачкале секцию спортивной борьбы. Несмотря на астенический тип телосложения, Ренат рос настоящим бойцом и правильным, верным товарищем. Правда, выигрывал мало. После школы с отцом переехал в Москву, и мы ненадолго потерялись.
Когда встретились вновь, не узнал его: Аскеров раскачался, раздобрел. Шкаф такой.
– Как ты там? Тяжко? Главный доволен? – закидывает вопросами, как из пулемета.
– Сложно сказать, – философски отвечаю, отправляя пальто на соседний стул и, обращаясь в сторону барной стойки. – Кофе сделай, пожалуйста.
Девчонка кивает и берет кружку.
– Главный-то? – переключаюсь на друга, почесывая подбородок. – Вроде не жалуется.
– Ну, ты пока что живой, Расул, – смеется друг. – На твоей должности, это уже победа!
– Сплюнь, – морщусь. Аж передергивает.
– Как у вас там с Каспием?
– Дело вернули к нам на доследование.
– Участки успели изъять?..
– Пока только опечатали. Со всем содержимым.
Ренат давится кофе.
– Двадцать участков? – переспрашивает.
Я довольно киваю.
– Скоро туристический сезон. В случае если суд изменит решение, они ведь не успеют ничего достроить в срок.
– Суд не изменит решение, – твердо сообщаю. – Земли Каспия – это федеральная собственность. И она ей останется. Иначе на хрен тогда нам вообще работать?
– Ты-ы псих! – с восторгом тянет.
– Кто бы говорил, – тихо отвечаю и убирая от себя пустые тарелки, которыми сервирован стол, серьезно спрашиваю: – Есть что-нибудь по моему вопросу, Ренат?
Он тоже становится сосредоточенным.
Наша встреча здесь с пометкой «инкогнито». Никто не должен знать, что сотрудник ФСБ делится со мной следственной информацией.
– Девочка твоя… его гирей огрела перед уходом.
– Гирей? – повторяю. – Да она руку поднять не в состоянии. Пусть не пиздит.
– Салтыков заявил на нее. Статьи две. Нападение и похищение ребенка. Ты ведь знаешь, где она находится?
Ренат приподнимает брови в ожидании ответа. Я делаю покер-фейс.
– Понятия не имею, – поблагодарив официантку, в два глотка приходую эспрессо. Горло обжигает горечь.
– Я серьезно, Расул. Не лезь в это дело. Они семья. Сами разберутся.
– Разобрались уже, – ворчу, оставляя на столе тысячную купюру и забирая пальто. – Я ушел. Приятно было НЕ увидеться, Ренат. Если ты понимаешь, о чем я.
– Взаимно, – вздыхает Аскеров, подавая руку.
Отыскав на парковке микроавтобус, забираюсь внутрь и сажусь рядом с выдвинутым столиком. Вытягиваю ноги и зависаю.
– Куда-то едем, шеф?
– Стоим пока, Буба
– Я тогда до супермаркета отойду. Надо вашим гостям запасы пополнить.
– Конечно. Сходи, закупись.
Глядя в окно, что-то сам с собой кумекаю. Да-нет. Да-нет. Голова ломится. Брату набираю. Три часа назад мы расстались на «подумать», но ощущения странные. Будто уже все решил, что-то упустив. Самое главное.
– Ты же понимаешь, что выход только один? – мрачно спрашивает Амир. – Заграницу их не вывезти. Самолет, поезд – все мимо.
Я снова прокручиваю в голове все возможные маршруты. Раз за разом отсеиваю то, что не подходит.
– Ты ведь все уже для себя решил? Да?
– Нет места идеальнее Республики, – постукивая пальцами по столу, соглашаюсь.
Сам себе не верю. Таню! В Республику! Не место ей там. Зачем?
Я, блядь, с ума сойду.
Брат тихо смеется в трубку. Это, как обычно, раздражает. Разница у нас в полтора года. Вроде ерунда, но он навсегда старший. А значит, так считается, что лучший?.. Конкуренцию я люблю, но тут хоть из штанов выпрыгни – взрослее не станешь. Приходится брать харизмой.
– Ты ведь понимаешь, как все будет выглядеть, если ты заявишься с ней и ребенком в Республику? О чем все подумают?.. Сам все знаешь. Народ у нас нетерпимый.
– Я поговорю с Мадиной…
– Да ладно Мадина!.. Тебе Таня первая же мозг вынесет, когда все поймет.
– Вынесет? Ты бы ее видел! – чувствую, как в груди просыпается необузданная ярость. – Она тени собственной боится… От прежней Тани там только глаза, и те безжизненные.
– До сих пор не понимаю, как она с ним оказалась?
Откинув голову на спинку сидения, пялюсь в потолок.
– Мне назло она с ним оказалась.
– Ты уже все решил, Расул. Я не буду тебя отговаривать. Когда будете выезжать?
– Пока они в безопасности…
Дверь в салон резко открывается, ветер задувает. Буба сваливает пакет на пол и быстро докладывает:
– Расул Рашидович, в охотничьем доме сигнализация сработала.
Глава 8. Татьяна
На грани сна и реальности случается совершенно разное. Кто-то видит и слышит то, что уже когда-то было: смутные отголоски, обрывки фраз или образы конкретных людей, а некоторые достают из подсознания то, что обычно хранится под толщей общественных условностей и запретов – свои потаенные желания.
И только у меня одной проклятое комбо: ко мне третью ночь приходит сам Хаджаев. Сначала в виде воспоминаний, потом – в виде фантазий. Эротических, конечно.
Наш роман чуть больше трех лет назад начинался довольно банально. Около полугода мы работали на одной территории и всячески старались не замечать друг друга. Сейчас я уже забыла, какой громкой была тогда. Веселая, заводная, с собственным мнением, которое не боялась высказывать.
Расул Хаджаев же ужасный шовинист. Джигит, спустившийся с гор и не знающий, что у женщины тоже может быть собственное мнение и в придачу какие-никакие, но мозги.
Думаю, основная конфликтная линия понятна.
Редкие обращения в мою сторону ограничивались тремя фразами: «принеси кофе», «не отсвечивай» и «Таня, быстро, кофе». Я в свою очередь не робкого десятка. Цепляла брата своего однокурсника там, где почувствовала слабые места: демонстративно просила Амира успокоить своего «младшенького» и всячески унижала мужественность Расула.
Правда, он никак на это не реагировал… Совсем. Проклятый бессердечный кавказец!.. Чаще всего жестких губ касалась легкая полуулыбка.
Я же от льющихся рекой строгих приказов в мою сторону рвала и метала.
А потом мы со Златой, моей коллегой, решили поехать на Формулу-1. К тому времени, у них с Амиром уже завязались отношения, и, естественно, он ее никуда не отпустил. А в двухдневное путешествие со мной отправился Расул. Стоит ли говорить, что до Абу-Даби мы в тот день даже не доехали?
Слишком сильное между нами было напряжение, чтобы оно и правда оказалось просто взаимной неприязнью. Это была страсть. Настоящая. Маниакальная. Неконтролируемая.
Я не была девственницей, но до сих пор считаю, что Хаджаев был моим первым мужчиной. «Повелительная нежность» – так бы я назвала близость между нами. Я влюбилась в него… Думаю, это вообще случилось задолго до нашего первого раза, но я умело сопротивлялась.
Да уж!
Когда-то я умела сопротивляться. Сейчас мои суперспособности ограничиваются развитием навыков подстраиваться и защищаться… От собственного мужа.
– Таня, – слышится вдалеке.
Открыв веки, вздрагиваю.
Болтаюсь на поверхности, медленно осматривая высокий лоб с нависающей над ним черной челкой, прямые брови и обеспокоенные глаза. Тянусь к красивому лицу и медленно очерчиваю высокие скулы и выступающий подбородок.
На кончиках пальцев улавливаю ощущения, разрывающие душу.
Я так тебя любила…
Беспокойство в карих глазах резко сменяется черной, удушающей волной чего-то запретного. Дыхание останавливается, а в груди жарко свербит.
– Таня, – хрипло зовет Расул, в эту же секунду накрывая мои губы горячим поцелуем.
Черт…
Тело пронзает сладкая судорога. Это одновременно приятно и не очень. Слишком долго я такого не чувствовала, чтобы принять сейчас как данность и отпустить себя.
– Рас… – тяну отстраняясь. – Не надо…
Он берет мое лицо в ладони и еще раз целует. На этот раз требовательнее. Подчиняя мой язык своему, сталкивает их в бешенном ритме и покусывает губы. Целует так, будто… скучал и ему вкусно. Вкусно снова целовать меня…
– Рас… – шепчу отчаянно. – Рас. Рас… Рас…
– Таня!..
Открыв глаза, вдавливаю дрожащие пальцы в твердые плечи и вижу прямо перед собой глаза с темной поволокой. Те же, что и во сне, только не такие яркие. И беспокойные.
– Таня, – хмурится Расул, опуская голову. – С вами все в порядке?
Плечи под моими ладонями напрягаются.
Быстро окинув взглядом свою наполовину оголенную грудь, шиплю сквозь зубы:
– Не трогай меня…
Черные брови заламываются, а беспокойство в карих глазах сменяется на уже привычное равнодушие. Отодвинувшись, Расул прячет руки в карманы брюк и ровным голосом просит прощения:
– Извини. Я подумал с тобой что-то не так…
– Со мной все хорошо, – отвечаю, поспешно прикрываясь одеялом.
– Что у вас случилось?
– Сигнализация сработала.
– Ты кого-нибудь видела?
– Нет. Я… в общем, испугалась…
Отвернувшись к окну, Расул коротко кивает.
– Здесь безопасно, – по-доброму успокаивает.
– Он найдет нас. Уже нашел… – срываюсь в озеро из страха и сомнений.
Неужели мне всю жизнь придется бегать? Нам придется?
Осматриваю спящего сына… Он только-только успокоился, освоился на новой территории и даже начал улыбаться.
– Парни из охраны сказали, что скорее всего на территорию забежала собака.
– Найдет… – повторяю.
– Я… могу взять вас с собой, – перебивает вдруг Расул.
– Куда?.. – непонимающе спрашиваю.
– Ц-ц. Ты знаешь куда…
Я чувствую, как тело бьет мелкой дрожью и поглаживаю холодные плечи. Он говорит про Республику? Да? Предлагает нас с Лукой поехать туда?
Это было бы идеально.
Это было бы очень больно… Потому что там у него семья.
Но лучше места, правда, не придумаешь.
– Спасибо! Ты не пожалеешь. – выпаливаю с благодарностью. – Я буду вести себя тихо. Я все сделаю, чтобы не доставить тебе проблем.
Расул неожиданно смеется, а затем устало проводит ладонью по лицу и бороздит пальцами по жестким, коротким волосам.
Резко срывается к выходу, надевает пальто и напоследок произносит:
– Я слишком хорошо тебя знаю. Тихо ты не умеешь, Таня. Выезжать будем завтра ночью. Буба привезет вам одежду. Готовься…
Глава 9. Татьяна
Следующая ночь выдается темной и холодной.
Расул и Буба приезжают ближе к полуночи. К этому времени мы с Лукой, уже полностью одетые в спортивную одежду и кроссовки, привезенные нам заранее, ожидаем в гостиной.
Нервничаю так, что руки трясутся.
Сын, прижав к груди злосчастную игрушку Алило, оставившую след на моей щеке, не замолкает:
– Куда мы едем, мамочка? Пожалуйста, только не к папе…
– Нет, конечно!!! – спешу его успокоить.
Расул на наши слова никак не реагирует. Ловко подхватывает Луку на руки и несет в сторону микроавтобуса. Размещает на заднем сиденье и отходит, уступая дорогу мне. В нос ударяет аромат мужского парфюма. Я пытаюсь выбросить роящиеся в голове мысли о том, что раньше Хаджаев предпочитал более терпкие и горькие нотки. Наверное, эту туалетную воду выбирала жена…
Злюсь на себя, что вообще об этом думаю. Зачем?
Проигнорировав вытянутую для меня ладонь, залезаю в салон и пытаюсь разместить сына поудобнее.
– Тебе удобно?
– Да, мамочка. А куда мы едем?
– Мы едем в другой город, Лука.
– В другой город?
– Да. В путешествие.
– Я люблю путешествия!..
– Я знаю, сынок, поэтому Расул и предложил нам посетить его город.
Лука замолкает.
Я накрываю сына своим легким пальто и толкаю сумку с вещами подальше под сидение. Когда дел больше не остается, сажусь напротив Расула. В передней части салона. Избегать общения в условиях совместной поездки – это глупо и совершенно по-детски.
Заметив на себе внимательный взгляд, благожелательно улыбаюсь.
– Он боится отца? – спрашивает Расул тихо.
– Да.
– Герман бил его? – карие глаза становятся черными.
– Нет. Его он не бил…
Мы оба отворачиваемся к окну.
Автомобиль выруливает на поле, а затем покидает его, оказываясь на проселочной дороге, по которой мы приехали. Сейчас кажется, что это было очень давно, хотя в охотничьем домике мы прожили совсем немного.
– Ты уже решил, где мы будем жить? – интересуюсь задумчиво.
Он делает вид, что с трудом отводит взгляд от дороги.
– Да. Я все решил.
– Нам понадобятся кое-какие вещи…
– По приезду все приобретем, Таня.
– У меня есть некоторые сбережения в банке, но сейчас, как ты понимаешь, воспользоваться ими я не могу. Поэтому, как только ситуация изменится, я всё тебе верну. Обещаю.
Расул усмехается так, будто его что-то в моих словах умиляет.
– Я буду ждать! Обязательно верни!
Опять злюсь.
Как у него так получается? Одной фразой указать на мое место?
Отвлекаюсь на пролетающие мимо деревья. А в груди пусто. В душе полный раздрай.
Что с нами будет, где мы будем жить? Понравится ли нам в Республике и как отнесутся к этому знакомые Расула?
Но главное: как отнесётся к нам его жена? Женщина, на которой он женился сразу после того, как оставил меня.
Все эти вопросы не дают мне искренне радоваться тому, что с каждым новым километром расстояние между Германом и нами увеличивается.
Лука покашливает в тишине. Некритично, но за сегодняшний день не в первый раз. Это настораживает. Бросив нечаянный взгляд на Расула, замечаю, что он пристально за мной наблюдает.
В салоне полумрак. Только отсвет от фар, озаряющих дорогу.
– Что? – спрашиваю чуть раздраженно.
– Ничего.
– У меня есть ощущение, что ты все время хочешь мне что-то сказать, – не сдерживаюсь.
– Если бы я хотел, я бы сказал. А вот ты почему-то нервничаешь…
– Боюсь, что Герман нас найдет, – тут же смягчаюсь.
– В Республике? Как? Он знает, что у нас были отношения, Таня? Ты делилась об этом с мужем?
– Отношения? – горько усмехаюсь. – Ты хотел сказать, что мы какое-то время спали, а потом ты все прекратил, вместо объяснений одарив меня цветами?
Расул вздыхает так тяжело, будто уже жалеет, что затеял этот разговор.
– Прости, – тут же смущаюсь и уже чуть тише объясняюсь: – Про тебя конкретно Герман не знает. Когда мы только познакомились, я говорила, что встречалась с одним… мудаком, но, как бы сказать…
– Что?
– Тогда я еще не знала, кто окажется настоящим мудаком!..
– Ты всегда умела делать поспешные выводы и принимать глупые решения.
Он все такой же спокойный и уравновешенный, а я вдруг завожусь. Мы, вообще-то, обсуждаем то, как некрасиво и не по-мужски Расул меня бросил. Неужели он не может извиниться хотя бы за это?
Прикрыв глаза, отправляюсь в воспоминания…
… Это случилось после смерти Эльдара. Самого младшего из братьев Хаджаевых. Ему было всего восемнадцать, и он умер от передозировки. Расул переживал. Я всячески помогала ему справиться, но все изменилось, когда в Дубай прилетел их отец.
Рашид Хаджаев – старый дьявол. Самодур с комплексом кавказского бога. Я сразу ему не понравилась. Это чувствовалось во всем. Во внимательном, чуть пренебрежительном взгляде и в том, как сухо и свысока мне отдавались приказы. В этом, кстати, они со средним сыном похожи.
Молчать я не умею и лебезить перед стариком мне смысла не было. Несколько раз мы крепко с ним повздорили. Он оскорблял меня, я в ответ – его. Расул был в гневе.
Он просил меня не отсвечивать и переждать время, пока отец находится в Эмиратах, но оставить свою работу мне было не на кого. А дел было предостаточно. Амиру досталось втройне: нужно было уделять внимание бизнесу, они расстались со Златой, и самое худшее – именно старшего сына отец обвинил в смерти Эльдара.
Боже, какими словами обзывал Рашид Амира… Неудивительно, что теперь они не общаются.
С каждым новым днем мы с Расулом теряли какую-то близость. Он отдалился от меня. А потом просто уехал…
Провалившись в поверхностный сон, вздрагиваю, когда мы плавно останавливаемся. Тело бьет лихорадкой. Кажется, что в салоне очень холодно. Это, скорее всего, от недосыпа, но ощущается неприятно.
– Платная дорога, – негромко сообщает Буба. – Транспондер. Едем дальше.
Снова смотрю на Расула. Закусив губу, словно маленький воришка, быстро изучаю спящее, мужественное лицо, широкие плечи, сложенные на груди руки с длинными, ухоженными пальцами и широко расставленные колени.
– Спи, Таня, – не открывая глаз, уверенно приказывает.
Я в душе шиплю, словно дикая, африканская кошка. Как у него получается выводить меня одним словом из трех букв? Просто «спи»! И я, мать твою, в бешенстве! Даже с учетом того, что разучилась перечить мужчине за эти три года.
– Я замерзла, – хоть как-то оправдываю свое любопытство.
Грудь Расула становится в два раз больше от громкого вздоха. Наклонившись, он снимает кожаную куртку и передает ее мне.
– Надень.
– Спасибо тебе, – шепчу, укутываясь в тепло его сильного тела.
Сердце щемит.
– Спи! – снова выводит меня из себя.
– Конечно! – закатываю глаза и цокаю. – Спасибо, что подсказываешь, что мне делать. Этого, знаешь ли, в жизни очень не хватало…
Защелкиваю рот на замок, обнимаю мягкую ткань куртки и всячески сдерживаюсь, чтобы больше не язвить на невозмутимый, густой смех, распространяющийся по салону.
Глава 10. Татьяна
Ближе к обеду мы делаем остановку у придорожного кафе где-то за Воронежем. Буба покупает себе набор из бизнес-ланча и садится за отдельный от нас стол. Я не настаиваю. Наверное, у Расула с его работниками так принято.
Я выбираю куриный суп для себя и для сына. А потом ловлю флешбэки из дубайского прошлого, пока Расул все это оплачивает своей картой. Куда бы мы ни ходили и где бы не появлялись, я никогда не позволяла платить за себя.
Это было мое главное правило: ни от кого не зависеть финансово. Вообще, ни от кого не зависеть.
Грустно усмехнувшись, снимаю с сына куртку и размещаю ее на спинке стула. Кто бы мог подумать, что через три года после, я буду не только безропотно принимать помощь Расула, но и радоваться этому, как бездомный щенок.
Кто мог такое подумать?..
– Суп? – морщится Лука. – Фу-у…
– Он самый, – отвечаю тихо. – Поешь, пожалуйста.
– Я не хочу суп!..
Набрав побольше воздуха в легкие, выдыхаю его малыми дозами, и ровным голосом объясняю:
– Лу, мы весь день будем в дороге. Возможно, полноценно поужинать уже не сможем, поэтому нужно съесть теплый суп. Пожалуйста…
– Я не хочу суп!.. Не хочу, мамочка!
– Лука, пожалуйста…
– Не хочу!
Расул, разместив поднос с едой перед собой, внимательно наблюдает за нашей перепалкой, а потом двигает тарелку с супом и коротко приказывает моему сыну:
– Ешь!..
Я изумленно наблюдаю, как маленькие глаза сначала наполняются удивлением, а затем округляются в каком-то благоговейном страхе. Уже через десять секунд Лука хватает ложку, черпает бульон и… ест!
Расул тоже приступает к еде.
– Просто феноменально, – шепчу под нос, озираясь по сторонам.
– Что, Таня?
– Как у тебя это получается? Со всеми!.. Без исключения.
Он вместо того, чтобы раскрыть секрет, серьезно кивает на мою тарелку и повторяет:
– Ешь!..
– Спасибо.
Прикрыв глаза от удовольствия, наслаждаюсь теплой пищей и свежеиспеченным, белым хлебом. Улыбаюсь девушке на раздаче и смущаюсь, когда она задерживает взгляд на моей щеке, а потом недобро смотрит на Хаджаева.
Боже. Она думает, что это он меня так уделал?..
Отворачиваюсь, чувствуя, что все настроение катится в трубу. Вся моя жизнь теперь, как качели. Радуешься солнцу и тут же чего-то боишься. Наверное, все преступники в бегах так себя чувствуют.
– Я наелся, – пищит Лука через пару минут.
– Ты даже полпорции не съел! – ругаюсь, но Расул тянет руку и забирает тарелку из-под носа моего сына.
– Молодец, – хвалит его.
– Спасибо. Мам, я вон там поиграю, – извещает меня Лука, ловко спрыгивая на пол со стула.
Изумленно наблюдаю, как он бежит к подобию детского уголка с качалкой-динозавром и столиком с фломастерами.
– Что это было? – негромко интересуюсь у Расула.
Он невозмутимо на меня смотрит.
– Никогда не указывай ему, сколько надо съесть. Он мужчина, сам знает.
– Но…
– А ты доедай! – бросает небрежно, посматривая в мою тарелку.
– Ты… – злюсь так, что сейчас пар из ушей пойдет. Это не человек, а самый настоящий женоненавистник.
Расул коротко смеется и приступает ко второму блюду – что-то вроде говядины с овощами. Движения резкие, мужские.
– Ты специально, да? – вдруг догадываюсь. – Специально меня бесишь?
Вздохнув, нависает над столом и ровно произносит:
– Ты когда злишься, на мертвую непохожа. А если доешь, может, еще и щеки порозовеют. Вон, как у твоего пацана.
Задумчиво смотрю на Луку. И правда, у него на скулах яркий румянец.
Снова перевожу взгляд на Расула. Он так и не забрал у меня свою куртку. Когда я проснулась, на нем была дутая, черная безрукавка. А сейчас я заглядываюсь, как высокий ворот шерстяной водолазки подчеркивает квадратный подбородок.
Он же как лучше хочет… Это вдруг умиляет.
– Я просто волнуюсь, – не справляюсь с сумасшедшим желанием поделиться. – Как там все будет? И что скажут люди?
– Люди всегда что-то говорят…
– Я не хочу быть проблемой для тебя и твоей… семьи, – последние слова выходят из меня сложно. – Не хочу, чтобы кто-то страдал.
– Все будет хорошо, Таня. К тебе привыкнут. И ты, надеюсь, привыкнешь.
– Ты сказал, что уже знаешь, где мы будем жить?
Надеюсь, мне не придется жить в одном доме с его женой. Это было бы слишком жестоко по отношению к нам обеим.
Расул задумчиво на меня смотрит. Так, словно решает, можно ли мне рассказать правду.
– Я отвезу вас в родительский дом, – наконец сообщает.
С ужасом на него смотрю. Жить с его долбанутым на восточные традиции отцом?.. С безропотной, по словам Амира, мамой?..
– Только не верещи, – предупреждает Расул, прищуриваясь и потирая подбородок пальцами. – Подумай сама. Это единственное место, где вы будете под защитой. Посели я вас на левой квартире, сам бы постоянно переживал.
– Я… не знаю.
– Я оставлю с вами Бубу. Это мой человек. Ему можно доверять, Таня. Всем, кто рядом со мной, ты можешь доверять как мне. Я не подпускаю к себе и своим близким непроверенных людей.
Нахмурившись, киваю нашему водителю. Сердце от такого признания стучит, как ненормальное.
– Как мне себя вести? – интересуюсь, наблюдая за сыном. К супу больше не притрагиваюсь. – Как говорить? Я ничего не знаю.
– Это такой же город и так живут такие же люди, как и в Москве. Не демонизируй. Единственное, в Республике не очень любят показуху. Мы с уважением относимся к простым людям и настороженно к тем, кто пытается выделиться за счет дорогих вещей или денег.
– Я должна буду молчать? Опускать голову в пол? Не садиться за один стол с мужчинами? – перечисляю все, о чем когда-то думала.
Расул посмеивается и качает головой.
– Откуда это в тебе? Я разве когда-нибудь говорил что-то подобное?
Я думаю о том, что он говорил много другого. Того, что не сбылось. Обиду сложно прятать. Тем более, когда еще болит.
– Как мне себя вести? – спрашиваю нервно.
То, что мы будем гостить у Хаджаевых, меня убивает. Я готова идти по льду босиком, чтобы никогда не видеться с мужем, но жить со сварливым стариком, который ни во что меня не ставит, в одном доме?
Пф…
– Понаблюдай за нашей мамой.
Я согласно киваю.
– И… лучше научись считать до тридцати, прежде чем реагировать на что-либо.
– Это без проблем.
Расул усмехается так, будто ни капельки мне не верит. Поднимается и уходит в сторону уборной. Телефон, лежащий на подносе, тут же вибрирует. Закусив губу, читаю имя, ожидая увидеть там «Мадина», но звонящая записана как «Таша».
Это не твое дело, Таня – говорю я себе, пока убираю поднос с посудой.
Подхватив куртку, иду к сыну и пока помогаю ему одеться, стараюсь не обращать внимания на то, как Расул перезванивает загадочной Таше и, отвернувшись к окну, ведет разговор.
В машину мы садимся молча. Следующие триста – четыреста километров пролетают незаметно. Лука просыпается ближе к вечеру. Без настроения, охрипший и, увы, с зашкаливающей на градуснике температурой.
Глава 11. Татьяна
В Город мы приезжаем глубокой ночью.
Лука к тому времени засыпает после принятой таблетки парацетамола, а я вымотана настолько, что мало что понимаю.
Дом, к которому мы подъезжаем одноэтажный, но большой. Расул выбирается из машины первый и помогает мне. За то время, пока мы ехали, я немного привыкла к его касаниям и уже не отпрыгиваю от них, как диковатая белка.
– Вам подготовили две смежных комнаты. Они в правом крыле. Туалет и ванная тоже рядом.
– Две? Зачем нам столько?
– Дело твое. Но мальчик должен жить отдельно. На своей территории.
Я не спорю с ним. Просто сил нет. Контролирую то, как он заносит Луку в дом. Скидываю обувь. В нос ударяет запах чужого дома. Не могу сказать приятный или нет. Просто новый.
Раздев сына, оставляю его ненадолго, чтобы попрощаться с Расулом.
Я осматриваю свою комнату, с каждой секундой все больше не понимая, почему тело бросает в жар, а в ушах фоном проходит звон.
Возможно, от усталости?
Впитываю в себя каждую деталь: обои металлического цвета, массивную кровать с железным основанием, ненавязчивый, я бы даже сказала скучноватый, текстиль на ней и на окнах. На полу красивый, но холодный мрамор, в общем-то, как и по всему дому. Потолок впечатляет гипсовой лепниной у стен и в центре, вокруг будто бы парящей в воздухе, хрустальной люстры.
Все здесь чудесное, но… мужское, что ли.
Горло сводит спазмом.
Обернувшись, сталкиваюсь взглядом с замершими на моем лице карими глазами.
– Это твоя комната? – догадываюсь.
Только от одного человека меня так же трясет, как от ауры, которую чувствую сейчас.
– Была моей.
Расул снимает жилетку и, разместив ее на спинке кровати, проходит к окну. По-хозяйски сдвигает шторы и открывает центральную створку. Я завороженно наблюдаю за тем, как объемные мышцы гуляют по широкой спине, как напрягаются сильные руки. Не хочу этого замечать, но черт возьми, стою, как заколдованная.
Почему-то здесь, в Республике я как никогда ощущаю, что Хаджаев чужой.
Чужой человек другой веры и отличного от моего воспитания.
Чужой мне мужчина.
Чей-то муж…
– Закрой потом окно. Обязательно.
– Хорошо, как скажешь.
– Только не забудь, – кидает через плечо.
– Ты считаешь, я окно закрыть не в состоянии? – срываюсь на шипение. Всему виной ощущение загнанного в угол зверька, до которого довел меня Герман.
Я не хочу грубить Расулу. Никогда, наверное, не хотела. Так… получается.
– Я считаю, что ты недооцениваешь силу резкого, порывистого ветра. Ты жила когда-нибудь в горах? – вполне мирно спрашивает.
– Прости, пожалуйста, – зажмуриваясь, шепчу.
– Считать до тридцати, Таня, – напоминает Расул. – В твоем, крайне тяжелом случае хотя бы до пяти…
Я, слабо улыбнувшись, замечаю в дальнем углу забитый книгами шкаф и направляюсь к нему.
Смущаюсь и грущу одновременно. Эмоций миллион и ни одну из них нельзя оголить сейчас. Все они выстроились в горле и вот-вот вылетят наружу. Больше всего я боюсь, что это заметно.
Это все слишком.
Никогда не мечтала выйти за Расула замуж. Вообще об этом не думала, но сейчас не могу избавиться от гаденького, противного чувства, словно моя мечта сбылась у кого-то другого и меня в это яркое, безоблачное счастье, как нерадивого котенка, тыкают носом.
Сглотнув, неловко улыбаюсь:
– Никогда бы не подумала, что ты читающий человек.
Указательным пальцем проезжаюсь по ровному ряду разноцветных корешков и подцепляю один из них. Изучаю глянцевую обложку. Космические корабли, пауки и герой в камуфляжном костюме. Судя по названию, тут целая серия.
– Фантастика? – удивляюсь.
Вздрагиваю, ощущая ровное дыхание на затылке. Когда он успел подойти?.. И зачем так близко?..
– Раньше увлекался, – звучит над ухом. – Чтение помогает перераспределить собственные силы и принять верные решения. А еще… человек проживает тысячу жизней, если читает. А если нет, то всего одну. Свою.
– Тебе не нравится твоя жизнь? – выпаливаю раньше, чем думаю.
Черт.
До пяти, Таня!.. Хоть раз! Умоляю!
– Я не думал об этом, – отвечает Расул. – Просто живу. Делаю то, что должен. Дома, на работе и, в целом, в Республике.
– У меня ведь даже телефона нет, – с грустью вспоминаю. – Можно, я воспользуюсь твоей библиотекой? Что-нибудь почитаю.
– Да. Кстати, хорошо, что напомнила. Буба привезет тебе мобильный.
– Не надо, – пугаюсь и, повернув голову, рассматриваю воротник черной водолазки и щетину, уже больше напоминающую короткую бороду. – Я не хочу быть на связи, Расул… Пожалуйста.
– Как скажешь.
Что-то меняется в атмосфере, потому что я чувствую слабость… Не знаю, воздух становится гуще и насыщеннее. Или кажется?..
Отворачиваюсь, чтобы не думать об этом. Не думать. Не ждать его прикосновений или того, что он вдруг поцелует, как впервые в Абу-Даби. Тогда его порыв казался запредельным. А сейчас? Я бы решила, что он и вовсе сошел с ума.
– Посоветуешь, с чего мне начать? – неловко спрашиваю.
Щеку обдает теплым воздухом, а лопаток касается твердая грудь. Возвращаю книгу на место, чтобы случайно не выронить, и наблюдаю, как Расул находит желтый корешок.
– Начнем с этого, – вручает мне.
С интересом читаю аннотацию. Буквы уплывают из сознания сразу после того, как там оказываются.
– «Кафе на краю земли»? Ты и психологией увлекаешься? – нервничаю.
– Я ее не читал, но мне настоятельно советовали при определенных обстоятельствах. Думаю, тебе будет интересно. Расскажешь потом.
– Конечно.
Разворачиваюсь, чтобы отойти. Расул делает шаг назад и внимательно наблюдает за мной.
– Спи, – произносит тихо. – Утром приедет Буба. Отвезет вас в детскую клинику. Будь готова к девяти.
– Хорошо. И спасибо, Расул. Я даже не знаю, как тебя благодарить.
Морщится, будто благодарить и не надо.
– С отцом и матерью будь повежливее, Таня.
– Конечно, – округляю глаза. – Я буду уважительна с ними, можешь не волноваться. Ты… домой сейчас? Утром тебе на работу?
Расул кивает и хмурится.
– Тогда пока?..
– Пока, Таня.
Закусив губу, слежу за тем, как он забирает жилетку и покидает комнату.
Я не знаю, где в этом городе его дом.
Не знаю, ждет ли его жена сейчас. Возможно, она проснется, накинет халат на сорочку и накроет на стол, а потом… они с Расулом займутся сексом.
Черт.
Кинув книгу на кровать, активно растираю лицо. До боли и резко хлынувших слез.
Я думала, остаться одной в Дубае было сложно. Но видеть Хаджаева здесь и знать, что он едет «домой» еще хуже.
Только вот выбора у меня, увы, нет…
До самого утра я не могу сомкнуть глаз. Прислушиваюсь к редким звукам и лаю собак на улице. Беспокоюсь, как бы Лука не проснулся и не разрыдался на весь дом. Испугается ведь незнакомой обстановки.
Забив на размышления Расула о воспитании мужчин, крадусь в соседнюю комнату и устраиваюсь рядом с сыном. Проверяю лоб. Вроде негорячий, значит, температура больше не повышалась. Спокойнее становится, даже задремать получается.
Болтаюсь на грани сна и реальности, а вскакиваю от вежливого стука в дверь.
– Татьяна, уже девять, – узнаю голос помощника Хаджаева.
– Да? Простите…
Взглянув на спящего Луку, бегу в ванную комнату. Умываюсь и привожу в порядок волосы. Запечатываю консилером и тоном синяк на лице. Получается вполне симпатично.
Надев на майку толстовку, принимаюсь будить сына. Он не капризничает. Мой стойкий оловянный солдатик. Собирается молча и терпеливо пыхтит, пока я несу его в машину.
– У нас ведь нет документов, – вдруг вспоминаю. Сердце в пятки спускается от страха, что нас здесь найдут.
– Они вам не потребуются.
В дороге у Луки начинается сухой кашель. Изматывающий и продолжительный. Да и щечки снова алеют.
Буба паркуется возле входа в частную клинику и предлагает помощь. Я соглашаюсь и отдаю ему сына. В холле совсем немного людей. Пройдя регистратуру, мы оказываемся в светлом кабинете. Буркнув «Ждите», водитель нас оставляет.
Быстро раздеваю сына и сажусь рядом на кушетку.
Когда в кабинет приходит врач – стройная девушка в брючном, медицинском костюме, шапочке и маске, выдыхаю. Нас примут. Лука обязательно поправится.
– Доброе утро, – говорит брюнетка доброжелательно. – Татьяна?
– Да, – отвечаю с вежливой улыбкой, пытаясь разглядеть ее лицо. – А это мой сын Лука.
– Да, Расул мне все рассказал. Меня зовут Мадина. Я его жена…