Читать онлайн ЧОП «ЗАРЯ». Книга пятая бесплатно

«Вечерний городъ»

Экстренный выпускъ! Срочно в номеръ!

«Кто стоит за беспорядками в городе? Комендантский час продлен».

«Монстр-мнемоникъ все еще на свободе! Награда за его голову выросла до 10 000 рублей».

«Раскол в Ордене. Способны ли охотники нас защитить?»

«Курьез в художественном электротеатре. Пятнадцать обмороков за один вечеръ».

ГЛАВА 1

– А ты неплохо выглядишь! Тебя стероидами, что ли, лечат? – кивнул я, глядя на попытку Исаева встать с деревянного стула и поприветствовать меня.

– Время тяжелое, – он улыбнулся, но довольно натянуто. – Как говорится, сам не захочешь, так заставят. К тому же я теперь в отпуске.

Я вскинул бровь, делая вид, будто удивлен.

– В такое время?

– Говорю же, надо будет – заставят. Новая власть меня отстранила. Убить пока не рискнули, у нас тоже, знаешь, род не из простых. Но думаю, что скоро все равно придут. Рассказывай давай, как все прошло. Обменяемся, так сказать, новостями.

– Банька будет? Чтобы по правилам, сначала напоить и накормить, а потом вопросы задавать? – уточнил я. Очень хотелось пошутить, сгладить всю серьезность и тревожность происходящего вокруг. Отдохнуть, расслабиться. Отпраздновать в конце-то концов! И я читал в уставших глазах на бледном лице Исаева такие же мысли. Но отдыхать и расслабляться пока было нельзя.

Встречались мы не в доме Исаева, а в каком-то полусгнившем доме на задворках Сенной площади, куда меня привез Морак, после того как забрал из электротеатра. Уже тогда на улицах были слышны редкие выстрелы и небо светилось отблесками пожаров. А сейчас так вообще ружейная пальба окружала со всех сторон, и, не переставая, бил монастырский колокол.

Через дорогу – Рогожская застава. По словам Исаева, единственная, где у него остались верные люди. Чоповцы уже покинули город и ждали меня на какой-то маленькой станции за Новой Андроновкой, откуда при желании можно было ловить поезда. Захар рассчитывал перехватить нашу подмогу (как выяснилось, сестры Кравец дали телеграмму, сообщив о скором приезде), а Банши, наоборот, хотела свалить подальше от столицы.

Я коротко пересказал Исаеву обо всем, что произошло. В основном говорил про закрытие разрыва и смерть Сайласа. Но у меня тоже были вопросы.

– А теперь твоя очередь. Расклад обрисуешь?

– Э-эх, сначала все шло по плану, – начал Исаев. – Вызвали Львова на внеочередное совещание.

– Ты тоже там был?

– Нет, меня только час назад мутить перестало, я до этого без сознания был. Так что, как все произошло, я не знаю, только последствия.

– Не томи уже.

Я поднял с пыльного пола сломанную лавку, приставил ее к стене и попытался усесться.

– Видать, почувствовал Львов, что с чумным разрывом беда произошла, и, когда совещание, назовем это так, закончилось, из кабинета вышел только сам Львов и несколько дружественных ему родов: Шишкины, Лопухины, Турмановичи. В общем, список не полный – до сих пор не все выступили.

– А император?

Исаев пожал плечами.

– Его не было. Запасного выхода там нет, на окнах решетки. Ни трупа, ни следов крови императорской семьи.

– А она отличается чем-то, что ли?

– Не понял, – уставился на меня Исаев. – Это что за крамола? Да только за мысли такие на каторгу упечь могут и розгами высечь. Ты что, головой ударился, когда разрыв закрывал?

– Ой, напугал! – Блин, что-то я рано к Исаеву теплыми чувствами проникся, практически сердцем прикипел, даже забывать начал, что мы из разных миров. – Сколько на мне пожизненных сроков и казней сейчас висит? Уж от плетей хуже не будет. Кстати, а не пора ли с меня снять обвинения?

– Все шутишь? Кто будет снимать? Всемилостивейший государь исчез, временное правительство возглавляет Львов. Как я понял, он пытается всех убедить, что император позорно сбежал. Собирается стать регентом при его младшем брате, а наследнику всего четыре года.

– Так может он и правда того? – Я кивнул в сторону. – В свой пространственный карман ушел, чтобы переждать? И затихарился?

– Нет, там не все так просто… – возразил Исаев, но осекся и ошеломленно заморгал. – Стой, а ты-то откуда про это знаешь?

– Я же мнемоник и, как бы, на короткой ноге с создателем этой магии, – пожал плечами я, будто это все объясняло.

– Тогда тебе должно быть известно, что человек может там находиться только с перерывами, —обреченно махнул рукой Исаев, мол, конечно же известно. – А был совсем недавно неприятный случай с одной графиней, и государю пришлось. Не смотри так, все мы люди. В общем, откат у него еще почти месяц.

– Так что насчет крови? Я думал, что это сказки все, типа специально детям рассказывают, чтобы царя-батюшку больше любили? Голубая она там, что ли?

– Матвей, остановись, по тонкому льду ходишь и ересь всякую несешь.

Исаев зажмурился, пережидая болевой приступ, а потом продолжил, приоткрыв один глаз:

– Кровь императорской семьи – это сильнейший артефакт, намоленный сотнями лет и сотней тысяч людей. И в том числе поэтому я думаю, что государя похитили. Скорее всего, Львов снял защиту и активировал портал, чтобы вывезти императора. Вопрос только куда? На Енисей?

– Тебе видней, ты же у нас разведка, – сказал я тихо и замолчал. Почему-то я уже знал, что он скажет дальше.

– Найдешь его?

– Знаешь, предложи ты мне возглавить летнюю кампанию в Енисейской губернии, это прозвучало бы менее безумно. Надо Орден поднимать! Кого там еще? Инквизиторов? Гвардию?

– Это разведывательная миссия, а не карательная. У маленького отряда больше шансов. И не забывай, что для всех ты сейчас не герой, разрушивший чумной разрыв и спасший город, а психопат и убийца, которого все ищут. На Енисее для тебя будет даже безопасней. А вот если найдешь его, то и будем уже тогда думать.

Исаев снова вздохнул. Говорить о таком ему, похоже, было тяжело, и не столько физически, сколько кошки на душе скребли, запустив когти в самое сердце.

– А похода вообще не будет, по крайней мере, сейчас. В Гвардии предатели. Не все, но по уставу они подчиняются наследнику, то есть, считай, Львову. Инквизиторы – да, но без Ордена они не так сильны. Патриархи уже покинули город, они будут пережидать и обороняться в монастырях – там у них больше шансов выстоять. В Ордене раскол. Прайд и те, кто их поддерживает, охотятся на тех, кто пытается защитить все то, во что мы всегда верили.

– А твои люди?

– С должности меня сняли, там я уже ничем не управляю. Основной отряд нашей семьи подчиняется отцу, а он даст людей, только если семья будет в безопасности. Львов осторожничает: новая власть не афиширует связи с Грешниками, чтобы не настроить против себя людей. Но постепенно люди либо умрут, либо пойдут за ним.

– И твой отец?

– Нет, конечно! – оскорбился Исаев. – Этот из первых, он упертый, но в авантюры не верит. Будет до самого конца собирать верных людей, чтобы дать отпор.

– А я, значит, верю? – спросил я скорее сам себя, потому что иначе, чем авантюрой поход в Енисейскую губернию я назвать не мог. Впрочем, Исаев ничего не ответил и я задал другой вопрос: – Ладно. Кто за нас?

– Булат, Копья веры, Зубовские и Уланский полк Данилова. Да Рассвет еще. Это из крупных… – Исаев стал загибать пальцы и, дойдя до мизинца, задумался. – Но на них я бы не рассчитывал. Говорят, что премьер-министр очень жестко встретил Львова, и на Кантемировых открыли охоту.

Я аж подскочил.

– Что же ты молчал-то? Там же Искра! Где они сейчас? Есть информация? Мне надо обратно в город!

– Борис собирался отвезти семью в загородное имение, а потом выйти на связь. Отец с ним разговаривал. Но это было несколько часов назад, и до сих пор тишина.

– Адрес знаешь?

– Да, Морак тебя отвезет, – спокойно сказал Исаев. Видя, как я напрягся, он даже спорить не стал. – Я не знаю, где я буду, так что держим связь через него.

– Добро! Искру проверю, и решим по разведке, – ответил я и увидел улыбку, промелькнувшую в глазах Исаева. Тот еще гаденыш! Хотя мы оба понимаем, что я туда поеду.

Исаев дважды стукнул в стену. Послышался скрип половиц, и в комнату заглянул Морак. Он молча выслушал указания начальника и потянул меня на улицу.

***

К заставе мы подходили медленно, огибая пробку из моторок и телег с напуганными людьми, решившими слинять из города. Пока ворота еще были открыты, народ выпускали просто с усиленным досмотром, но, как долго это продлится, никто не знал. Люди были близки к панике, и я их понимал: помимо запахов гари и пороха, гулявших по городу, в воздухе чувствовалось что-то тревожное.

Я слушал ругань из-за невозможности проехать, детский плач и причитания женщин, на все это накладывался мрачный звон колокола. Но гораздо больше нервозности добавлял рокот приближающихся моторок и лязг гусениц.

– Поторопись, Гвардия идет! – Морак подхватил меня под локоть и потащил за собой, решительно расталкивая людей. – Они сейчас ворота перекроют.

Морак был молодым и приятным на вид парнем, но стоило тем, кого он толкал, обернуться (некоторые чуть ли не замахивались с грозным криком) и встретиться с ним взглядом, как все сразу же отворачивались и отступали. Эффект напоминал действие ауры моего мейна, но я не чувствовал применения силы.

Мы дорвались, наконец-то, до открытой створки ворот и поста охраны. Я начал было прятать лицо, прикрывая глаза ладонью, – типа мне вдруг захотелось задуматься, но Морак пер, не останавливаясь, и лишь кивнул стражникам. А те сделали вид, будто нас вообще не видят. За воротами нас ждали: неожиданно, не моторка, а самая обычная телега, запряженная двойкой. И то возле нее толпились люди, желающие на ней уехать: кто прося, кто предлагая деньги, а кто и угрожая.

Разгонять не пришлось. За спиной раздался пушечный выстрел, поднялся визг и раздался скрип плохо смазанных (неизвестно, когда в последний раз закрывавшихся) ворот. Раздались крики, выстрелы, кто-то истошно завопил. Несколько человек, буквально выдавив стражников, выскочили на нашу сторону и бросились врассыпную. Снова громыхнули выстрелы, и эти люди упали, забрызгав кровью остатки снега на обочине.

Нашу телегу тут же оставили в покое, кучер отогнал лошадей чуть в сторону и встал под защитой деревьев. Мы запрыгнули внутрь, Морак свистнул, и телега бодро покатилась по дороге.

Ехали быстро, притормаживая только для того, чтобы объехать беженцев. Не великое, конечно, переселение, но человек сто мы обогнали, пока выехали на объездную дорогу.

Устроившись поудобней, чтобы не выпасть за борт на кочке или при резком повороте, я убедился, что ни кучер, ни Морак на меня не смотрят, и по-быстрому залез в пространственный карман. Выхватил запасную винтовку, проверил, зарядил и спрятал обратно, чтобы не вызывать лишних вопросов. Потом занялся Кочегаром. Привык я уже к этому обрезу, и имя даже как-то прижилось.

Так и задремал с ним в руках, укутавшись в огромный овечий тулуп, найденный на дне телеги. Когда проснулся, уже рассвело. Меня тряс за плечо Морак. Телега, кажется, только что остановилась.

– Матвей, вставай! Мы приехали.

Убедившись, что я открыл глаза, Морак спрыгнул на землю и махнул рукой, показывая направление.

– За поворотом уже их имение, осмотреться бы надо. А то как-то тихо.

Что-то екнуло у меня в груди: а вдруг мы опоздали? Я скатился с телеги и быстро зашагал к деревьям, росшим на повороте. Высунулся из-за ствола, боясь увидеть черный дым от пожара, кровавые следы на снегу или что еще похуже.

– Кажись, собаки воют, – подлил масла в огонь кучер и я, уже не скрываясь, ускорился.

– Матвей, не беги! Мы уже все равно опоздали, – окликнул меня Морак. – Нет там живых, иначе я бы почувствовал.

– Это еще ничего не значит, – отмахнулся я и выбежал на дорогу.

Классическая русская усадьба: с широкой подъездной аллеей, кованым забором с открытыми нараспашку воротами, а за ним парк с беседками, замерзший прудик и большой белый дом. Двухэтажный особняк с колоннами – в центре, по бокам пристройки пониже. Перед домом площадка для разворота моторок… Как раз на ней я разглядел несколько темных тел, лежащих на земле.

Уже через минуту я был там.

«Это слуги… – облегченно сказал Ларс. Должно быть, почувствовал мое настроение. – Вон кучер с плеткой, вон та, скорее всего, кухарка, а это горничная… Господ встречать вышли. Лежат ровно, будто построились…»

«…но приехал, кто-то другой, – продолжил Муха. – Потом выломали дверь, посмотри на следы ботинок. И бросились внутрь… и там… пойдем скорее…»

«Господа Холмс и Ватсон, – вклинилась Харми. – Ценю вашу наблюдательность, но, кажется, вы пропустили свидетеля…»

Я обернулся, ища глазами выжившего, которого заметила Харми. Но за спиной стоял только Морак и с безразличным видом разглядывал трупы.

– Где?

– Что где? – переспросил парень, думая, что я обращаюсь к нему.

«Ты не так смотришь просто, – ответила Харми. – Она из наших, приглядись…»

Я снова обернулся и попытался расслабиться. Вдох-выдох. Практически медитация. Я постарался ощутить это место, представить, как здесь могла протекать жизнь, пропустить через себя все потоки вплоть до легкого утреннего ветерка. Чувствуя, что творится какая-то магия, Морак затих и даже отошел к воротам.

И тогда проявилась она. Тонкий женский силуэт был едва различим рядом с мертвым мужчиной в кожаном фартуке. Молодая девушка, может, и пятнадцати ей не было, сидела, всхлипывала и что-то бормотала, раскачиваясь над телом.

Я медленно потянулся к ней, боясь спугнуть, и коснулся на уровне сознания. Светлый фобос вздрогнул, но не убежал. А потом… Будь мы оба живыми людьми, это можно было бы назвать объятиями. Она уткнулась мне в плечо и начала рыдать. А меня как током ударило, и перед глазами включилась блеклая картинка.

Все произошло так, как и предположили мои доморощенные сыщики. Слуги ждали приезда господ и, когда на горизонте появились четыре черных моторки, даже не подумали ни о чем плохом. Радостно выбежали встречать, выстроились в линию вдоль крылечка. Увидев чужой герб в виде львиной головы, а не родные знаки Рассвета, засомневались, начали переглядываться. Но что-то предпринимать было уже поздно. Раздались выстрелы, из моторок выскочили бойцы и бросились в дом.

Матерые мужики: крепкие, где-то под сорок. Они действовали синхронно и организованно. Вооружены были по последнему слову техники: «мосинки», маузеры. Половина вломилась в дом, а остальные рассредоточились по участку, контролируя все направления.

Звук картинка не передавала, но, судя по вспышкам в окнах, в доме тоже стреляли. Перевернули там все вверх дном, вынесли все ценное и папки с какими-то документами (фрагмент, как премьер-министр работал дома, сидя на балконе и попыхивая трубкой, мне тоже показали).

Уже после, когда бойцы грузились по машинам, один из них крикнул: «Значит, они еще в городе! Поехали, зажмем их там…» 

На этом месте картинка оборвалась, а фобос медленно растаял в воздухе.

– Их здесь не было, – сказал я Мораку. Тот как раз разглядывал какую-то бумажку, приколотую к воротам. На ней было написано: «Дом предателя и врага государства». Я вздохнул и предположил: – Возможно, они не застряли в городе.

– Похоже на то, – ответил парень. Он сорвал листок, смял в кулаке и бросил ее на землю. – Поехали к твоим, здесь больше нечего делать.

– Поехали, – согласился я. Поднял бумажку, разгладил и положил в карман. Пригодится, прилеплю ее на лоб Львову в память об этих бедных людях. – Только не к чоповцам, а обратно в город.

– Ты рехнулся, что ли? – В первый раз в голосе Морака прорезались хоть какие-то эмоции. – Там все уже перекрыто, и я не смогу тебя тихо провести. Надо хотя бы согласовать с Исаевым.

– Если надо, то иди и согласовывай. А мне обратно надо, так что телегу я забираю, – возразил я. Подумал, что если кучер заартачится, так я и пешком дойду. У меня не так много друзей в этом мире, чтобы просто махнуть ни них рукой и переть черт знает куда за императором! Пока есть возможность что-то сделать, я должен попробовать.

– Ты точно псих, – покачал головой Морак. – Подожди, я с тобой.

ГЛАВА 2

– Так! – Морак остановился возле канализационной решетки метрах в пятидесяти от городской стены. – Говорить буду я, ты молчи, а лучше совсем не отсвечивай и лицо спрячь.

– Другого нет пути? – обреченно спросил я, уже догадываясь, каков будет ответ.

Лезть в канализацию не хотелось. Не то чтобы я собирался предстать перед Искрой этаким рыцарем на белом коне, но замкнутые пространства уже поднадоели.

– Есть, – задумался парень и спихнул меня в открытый люк, – но нам он не подходит. Не переживай, там чисто, как в пеленке у младенца. Рейды же только что прошли, всю тварюгу подчистили.

– Классный ты парень, Морак, но с метафорами у тебя беда, – сказал я после того как вляпался в чью-то «недетскую неожиданность» и начал вытирать ботинок о стену. – Или здесь уже кто-то родился заново.

– Не, это нычка синдиката, – ответил Морак, бесшумно приземлившись рядом. – О, смотри! Тут нагадили, так что аккуратней, не вляпайся. Часового, видать, что-то страшное спугнуло или легавым подарочек оставили. Короче, здесь нычки у воров и пути выноса краденного из города. Когда зачистку деймосов Орден делал после Яра, здесь все разбежались, но могли и вернуться уже. Так что смотри в оба, но говорить буду я.

– Спасибо за совет! – Я скорчил злобную гримасу в спину парня, и на всякий случай достал Задиру. – Очень своевременный. Кстати, я же типа один из них теперь? В авторитете, типа, а? Да и знакомые у меня в этих кругах уже есть. Я Клепу знаю из Краснорубашечных.

– А об этом вообще не заикайся, —помотал головой Морак. – Здесь два авторитета. Первый – это награда за твою голову, а второго зовут Саван, и он главный конкурент Клепы.

Следующие сто метров, пока мы петляли вдоль сточной канавы, Морак выискивал и открывал тайные проходы, так что сюрпризов не было. Временами попадались следы зачистки: несколько обгоревший костей, пятна сажи от изгнания и целая табличка на стене со штампом отряда «Вольный ветер». Бланк один в один как в туалете в торговом центре: ФИО, дата, подпись. Получается, три дня назад здесь прошлись.

За очередным поворотом мы услышали голоса, моментально стихнувшие, стоило мне задеть какой-то маленький камушек. И уже через мгновение от темной ниши сбоку отделился силуэт и преградил нам дорогу.

– Голубки, вы, часом, не заблудились? – хриплый старческий голос донесся из-под низко надвинутого капюшона, а на уровне пояса в полоску света попала татуированная рука с наганом.

Морак сделал шаг вперед.

– Проездом мы, с весточкой от Фомы. С кем оплату лучше обсудить?

– От Фомы, говоришь? – Под капюшоном явно задумались. – Ну пойдем поворкуем. Оружие если есть, то не советую светить. Быстро загасим, даже Фома не поможет. Это понятно?

– Предельно, – ответил Морак. – А Саван здесь?

– Нет, в Петербург умотал. То ли пересидеть, то ли по делам. Он нам не докладывает, – говоривший снял капюшон и улыбнулся, продемонстрировав жесткую щетину на щеках и блеснув золотым зубом. – Мокрица сейчас за главного, если дело какое есть. А меня Кобыч кличут.

Морак с Кобыч после обозначения ключевых контактов прям спелись, типа как в поговорке: «Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты». А вот мне все эти имена: Саван, Фома, Мокрица – пустой звук. Помню только, что Саван – главарь более сильной группировки, нежели мой прошлый наниматель Клепа.

Мы прошли несколько очень низких коридоров (строили специально для хоббитов, не иначе), вышли сначала в один большой зал, потом в следующий – и везде были люди. Как явные бандиты в наколках, так и случайные бедняки, и испуганные беженцы, прячущиеся от погромов на улицах.

«Нет здесь случайных, – прокомментировал мои мысли Ленька. – Те шкеты – лучшие форточники в городе, а вон те две с виду благородные девицы – на самом деле известные в городе аферистки. В том углу беглые в карты режутся – это так, шушера на подхвате. Они потому в углу и сидят, что остальным с ними западло…»

«Матвей, следи за карманами, чтобы душелов не сперли…» – встревожился Муха.

«Кстати, а Мокрица – это разве не тот беглый, с которым мы у поезда схлестнулись?» – вдруг спросил профессор.

Точно! Беглый, которого мы в трактире встречать остались после крушения поезда. И которому я побег обломал, убив его брата.

– Морак, – тихо позвал я и потянул парня за рукав. Когда он обернулся, прошептал: – Могут быть проблемы… Я как-то немного повздорил с Мокрицей.

– Сильно? Может, разрулим?

– Боюсь, что нет, – пожал плечами я и скорчил грустную рожу. – Но есть шанс, что он меня в лицо не знает.

– В лицо? Да он по ауре вычислит! Один из лучших поисковиков всегда был, убийца от Бога. Пока с ума не сошел и не начал от жертв мокрые места оставлять, его Ищейкой звали. Брат у него еще был – Француз, маяки умел навешивать. Так они в паре работали. Что у вас случилось-то?

– Да вот в том-то и дело, что брат был.

– Так это ты его? – Морак остановился, посмотрел на меня недоверчиво, а потом засмеялся. – Ну, пожелай нам удачи. Скорее всего, он уже тебя срисовал.

И как-то вдруг тихо стало. Кобыч куда-то исчез, а люди, которые еще секунду назад кучковались у стен, стали рассасываться. Как-то невзначай у всех сразу нашлись какие-то дела.

В одну сторону посмотришь – сидят, стоят, греются, ведут тихие беседы. Глянешь в другую – там тоже люди. Расселись вокруг ящиков и баулов, выпивают что-то и в карты на старой ржавой бочке режутся. Посмотришь назад, а людей вдоль стеночек вроде поменьше стало, вернешься к картежникам – так там только бычок тлеет, и карты разбросаны.

– Кажется, нужно будет искать другой проход, – проворчал Морак и отступил от темного дверного проема, который был впереди.

Он развернулся и потянул меня обратно. Но мы и шага сделать не успели, как под потолком что-то затрещало, будто цепь разматывается, и в проход с потолка рухнула, подняв облако пыли, толстая железная решетка. А за ней точно такая же с противоположной стороны.

«Замуровали, демоны! – хохотнул профессор. – Ставки будем делать? Потолок опустится, или водой зальют?»

– Ложись! – закричал Морак, бросившись на пол.

Я за ним! Едва успел разминуться с пролетевшим над головой арбалетным болтом.

– Ларс, на тебе свет! Лёнька, нужна схема помещения! Мейн, активируй защиту! – скомандовал я. Заметил несколько выпавших из стен кирпичей, дырки от которых превратились в бойницы, и откатился в сторону, а потом сразу же обратно, чтобы прикрыть Морака.

Парню уже досталось: короткий болт практически по самое оперение засел у него в бедре, и скакать, как я, он уже не мог. Сквозь зубы матерился теперь, пытаясь отползти из центра комнаты.

Пара коротких ярких вспышек, когда газовые светильники разбились о потолок, следом скрежет перевернутой бочки, на которой стояли свечи, – и комната погрузилась во тьму. Я подхватил Морака за подмышки и без особой нежности потащил его к стене. В спину что-то больно клюнуло. Болт завяз в силовом щите, достал меня, но уже потеряв всю мощь и скорость.

Я потянулся за эликсиром ночного зрения, но решил повременить. Перед глазами уже строилась объемная проекция ловушки. Лёнька показал запорные механизмы в потолке, дополнительные утяжелители и стопоры на самих решетках. Несколько бойниц по периметру. В одну из них я сразу же выстрелил и коротко усмехнулся, услышав звук падающего оружия и сдавленный стон.

Общее представление я уже получил, но Воробей не останавливался и рисовал все новые линии. Люк в полу под бочкой картежников. Узкая скрытая ниша в том месте, где щебетали благородные аферистки. Квадратный лаз, уходящий параллельно тому коридору, куда мы собирались.

– Морак, ты как? Идти можешь? – прошептал я напарнику, позабыв, что этим могу выдать свое положение. Бандиты не сплоховали: два стальных наконечника со скрежетом врезались в камень всего в нескольких сантиметрах от нас.

«Он без сознания! Болты смазаны чем-то… Что-то более сильное, чем просто сонное зелье… Мне жаль, но он скоро умрет, – вместо Морака ответила Харми. – Я могу почистить, но мне нужно время и чтобы не отвлекали…»

«А без чистки сколько у него времени?» — уточнил я, положив руку на лоб Морака, чтобы дать возможность египтянке лучше продиагностировать, но тут же отдернул: показалось, что обжегся.

«Минут десять, максимум пятнадцать, – тихо ответила Харми. – Верни-ка руку на секундочку, я попробую выиграть нам время…»

Сквозь меня пошла волна лечебной магии. Верно говорят, лечить – не калечить. Непривычные покалывания в руке сменились на легкую щекотку, будто по коже перышком водят. Морак дернулся и застонал, тут же спровоцировав новые болты, полетевшие на звук.

«Матвей, может, попробуешь эту свою магию, как там ее? Диалог?» – спросил Муха.

«В этот раз давай лучше твою…» – предложил я. Выхватил обрез и взвился в воздух, стараясь допрыгнуть выше бойницы и, когда дуло оказалось аккурат напротив воображаемых линий проекции, выстрелил.

Яркая вспышка осветила комнату, ужалив глаза, но я все равно успел заметить, что бочка у стены сдвинулась. Люк был открыт, и из него тянулась рука с гранатой.

Я только подумать успел, что делать, а Ларс уже хлопал крышкой люка. Первым ударом он сломал пальцы, вторым – предплечье, а третьим – и вторую руку, истерично пытавшуюся выкинуть упавшую гранату. Мужик завопил, перекрикивая крики подранка из бойницы, вышел на самую высокую свою ноту и захлебнулся в раздавшемся взрыве.

Пол тряхнуло, с потолка посыпалась пыль, а в мой щит полетели щепки и тлеющая труха от бочки. Проекция от Лёньки мигнула, перестроилась и показала, что под люком прохода больше нет. От пожара сразу же стало светло. Призвав профессора, я подхватил раскиданные кирпичи и, чувствуя себя строителем-ювелиром, отправил их перекрыть бойницы. Сам же подхватил Морака и потащил к квадратному лазу.

Фальшивая каменная кладка частично развалилась сама, а дальше помог Ларс. Я подобрал кусок веревки, обвязал Морака за грудь и нырнул в проем. Тесновато.

Размерами лаз был с вентиляционный короб из фильмов про ограбления в моем прежнем мире, но сильно грязнее. Хватало и пыли, и паутины, и крысиного дерьма. На стенах непонятные символы: колесо, солнце, свастика. Линии блеклые, едва различимые в отсветах огня. Какой-то уголок живописи во славу Перуна и прочих давно забытых славянских богов.

Но меня это скорее воодушевило. Есть шанс, что лаз древний настолько, что даже новые жильцы о нем не знают.

Я пополз вперед, за шкирку подтаскивая за собой бесчувственного Морака. Он в себя не приходил, только, постанывая, трясся в лихорадке. Особенно во время рывков, от которых также размазывался тонкий след крови, тянущийся за нами.

Сзади послышались два новых взрыва, потом пальба, топот и крики, что мы куда-то пропали. Загремели цепи поднимаемой решетки. Механизм был где-то совсем рядом за стеной, настолько близко, что я ощутил вибрацию.

Я ускорился. Видел впереди поворот, до которого было еще как минимум пять рывков. А сзади уже кто-то истошно вопил, что видит нас.

Пришлось ползти спиной вперед.

Рвануть Морака на себя, поднять ствол поверх его головы, выстрелить, чтобы не лезли. Снова рывок, снова выстрелить.

С той стороны либо просчитали мой ритм, либо там кто-то бил копытом и подгонял народ идти в атаку. Сначала отстрелялась рука с наганом, выпустив две пули в стену и одну в потолок. Еще три прошли над моим скрюченным в проходе телом. Но потом появилось сразу две подрагивающих на вытянутых руках двустволки. И раздался крик: «Живыми брать! Я с этой суки сам шкуру спущу!»

А вот это хорошая новость! Хоть палить не будут.

Только я собрался перевести дух, как первая двустволка пальнула. Основная масса дроби ушла в потолок над головой, но не вся. Несколько дробинок набилось в плечо куртки, парочка чиркнула по шее, а что-то (либо дробь, либо выбитая каменная крошка) задело висок и ухо.

«Ларс, следи за стволами», – распорядился я. Смахнул кровь, текущую за шиворот, и рванул Морака с удвоенной силой.

Снова раздался выстрел, но до нас не долетело вообще ничего. Ларсу, к сожалению, не хватало сил, чтобы выхватить оружие, развернуть его и начать гонять всех негодяев по углам и закоулкам, как Карлсону. Но чуть подтолкнуть в нужный момент ему было под силу.

Еще два выстрела громыхнули в узком тоннеле, брызгая каменными осколками, а мы, наконец, добрались до поворота. Я дернул напарника еще раз. Неожиданно земля ушла из-под задницы, и я, как на детской горке, покатился куда-то вниз спиной вперед. Морак сначала за мной, а потом и на мне, мешая хвататься за стены.

Рухнули мы на что-то мягкое. Проломили каменный люк, прикрывающий выход из лаза. И если бы я не прикусил язык, и не поднял новая волна пыли, липнущую прямо на зудящие ранки, я бы даже сказал, что с комфортом. Морак в момент удара пришел в сознание, застонал, как пьяный, и снова отключился.

«Лёнька, сканируй, но только не говори, что мы в каком-то древнем захоронении, которое пропустили Орденские… А если мы лежим на каком-то огромном деймосе, то тоже не говори», – велел я, оплевываясь и снимая с лица паутину. Вокруг царила тьма кромешная, а на ощупь подо мной было что-то сухое, шершавое, и оно будто крошилось от прикосновения. И все это очень медленно проминалось под нашим весом.

Пахло канализационной плесенью, но с примесью каких-то горьких сушеных травок. Объемный, хоть и слабый, словно выветрившийся запах.

«Босс, прием… Все в порядке, это не гробница, – сообщил Лёнька, и перед моими глазами стала появляться трехмерная модель. Просто схрон воровской. Скорее всего, Савану-то и принадлежит…»

– Что по выходам? – уточнил я и вздрогнул, почувствовав, что Харми прихватила моей силы и начала переливать ее в Морака.

«Есть два, оба хитрые, – хихикнул Ленька. – Но это с той стороны хитрые, а здесь справимся…»

Я сосредоточился, часть сил отдал Харми и кусочек перенаправил в Лёньку. Выпил, наконец, зелье ночного зрения и, проморгавшись, осмотрел воровской схрон. В первую очередь нужно было понять, на чем это я сижу?

Оказалось, это ковер. Точнее, целая пачка ковров, про которые Харми с придыханием сказала: «О-о-о-о, персидские…» Настолько горячим фанатом ковров я не был, хотя в детстве устраивал на морозе увлекательные танцы с веником и палкой, выбивая не пойми откуда добытый бабушкой палас.

Квадратное помещение, в котором я оказался, не было похоже на пещеру Алладина, а больше напоминало выкупленный контейнер из «ютьюбовского» выпуска одного американского блогера, который трет ручки в предвкушении, хоть и, по законам жанра, большую часть ролика причитает, что попал и ничего ценного не найдет. Еще и заголовки у видео всегда такие дурацкие, в стиле: «Вы охренеете от того, что мы нашли…»

«Лайк, подписка, смотреть до конца и все дела», – пробормотал я вместо заклинания для удачного поиска и принялся вскрывать ящики. Что обычно тащат домушники: телевизоры, приставки? Здесь же перли картины, канделябры, столовое серебро и прочий хлам, который проще переплавить, чем искать того, кто рискнет это купить.

Везде клеймо владельца, герб дома и чуть ли не адрес, куда обращаться в случае находки. Обнаружились и книги. Как первые издания простеньких романов с размашистыми автографами авторов, так и запрещенные инквизицией, но очень рекомендованные мне, как мнемонику. Один трактат о распылении и призыве неупокоенных душ чего стоил! Правда, Ларс только фыркнул, обозвав это некромантией.

Поиграв немного в Попандопуло с его коронным «это мне, это снова мне, а это специально для Захара», я забрал все книги и все серебро – на переплавку в пули. В Енисейской губернии серебро будет самой ходовой валютой. Ковер один тоже закинул в пространственный карман – как раз в подарок Захару.

«Готово!» – практически одновременно прозвучали голоса Харми и Лёньки.

«Разобрался! Иди покажу, что куда двигать», – позвал Ленька.

«Я его стабилизировала, но вывести эту гадость не могу. Здесь нужен нормальный целитель. У парня есть сутки, потом опять накатит», – продолжила Харми.

За спиной что-то зашипело и, крутанувшись в воздухе, вывалился горящий факел. Послышался отдаленный крик: «Там проход, дно неглубокое… Несите веревку…»

Я не стал тушить огонь, жадно вцепившийся в ковры.

Ох, не завидую я этому парню! Потом ведь Саван станет разбираться, кто спалил его заначку, вспомнят, кто бросил факел. Но, поразмыслив, подарок от себя все-таки оставил: подтащил прямо под люк огромного бронзового пегаса (жаль, единорога не нашел) и пошел вскрывать дверь. Надо попрощаться с гостеприимными хозяевами, чтобы тем не захотелось меня больше искать.

ГЛАВА 3

– Морак, ты как? Идти можешь? – спросил я и осторожно потряс остывающего парня.

В хорошем смысле слова остывающего – это жар начал спадать, а не тело коченело. Реакция у парня была вялая, но Харми сказала, что скоро часть сил к нему вернется, и я ей верил. А пока придется прорываться в одиночку. Вытащив напарника со склада, я спрятал его в одном из канализационных стоков. Остается надеяться, что крысы не успеют им полакомиться, пока он еще горячий.

– Никуда не уходи, вернусь за тобой, – предупредил я, хоть и понимал, что Морак пока не ответит. Но вдруг услышит?

Оставив напарника, я вернул на Задиру глушитель и бесшумно скользнул в коридор. Туда, откуда доносились голоса и где мигали отблески факелов.

– Ларс, есть понимание, с какой точностью меня Мокрица чувствует?

«Без маяка, который мог накинуть его брат, – примерно в радиусе сорока метров с погрешностями на плоскость», – после небольшой паузы ответил профессор.

– Это как?

«Ты для него как мелькающее размытое пятно. Мозг одаренного, каким бы крутым ни был, не всю информацию способен быстро обработать… – Ларс вздохнул, будто объяснял мне прописную истину, понятную каждому ребенку, но не мне. – Короче. Не стой на месте и не иди долго по прямой…»

– Отличный совет! – едко прокомментировал я, посмотрев на прямой коридор передо мной и побежал.

На том этаже, где я оказался, нашлось еще несколько складских помещений. Чулан с запасом продовольствия, в котором я встретился с первыми бандитами.

Остается только посочувствовать Савану, если у него все в банде такие кретины.

Вместо того, чтобы искать меня, парочка побросала оружие на пол и терлась возле большой кабаньей ноги, подвешенной к потолку. Они по чуть-чуть строгали себе полоски мяса. Полюбовавшись на них, я даже стрелять не стал: настолько они были счастливы и довольны, чуть ли не похрюкивали от радости. Вырубил обоих еще одной ногой, схватив ее на манер большой дубины. Оглушил по затылку первого, ткнул копытом в глаз второму и припечатал по лбу.

По-быстрому связал их и подвесил на освободившиеся крюки, совершив выгодный обмен. Два отличных здоровых сыровяленых окорока спрятались в закрома к столовому серебру, а Савану будет потом с кого спросить о пропаже.

Следующий склад оказался оружейно-прикладным, которому больше всего обрадовалась бы Банши. Тут же устроили и небольшую мастерскую с небольшой наковальней и верстаком, где собирали взрывчатку и вытачивали отмычки. На нем сейчас лежала погнутая фомка.

На стене над верстаком среди развешанного инструмента в самом центре, чуть ли не в золотой рамочке, висел еще один инструмент, похожий на гвоздодер.

«Смотри, гусиная лапка! Ее надо забрать! – голос Леньки чуть ли не задрожал, когда я ее увидел. – Легендарная вещь, дед Савана ее из Ордена украл. Она не только любой панцирь проламывает, но и сейфы крошит, как консервные банки…»

– Если она такая ценная, почему же она здесь просто так висит и без охраны? – хмуро поинтересовался я, недоверчиво покосившись на артефакт.

Длиной сантиметров шестьдесят, а по форме скорее напоминает гусиную шею с острым клювом, чем лапку. И от консервного ножа в ней что-то есть. С одного конца как раз клюв, которым можно как просто долбануть, словно палицей, так и в роли набалдашника для рычага использовать. А с другой стороны клювик поменьше: в виде короткого, чуть загнутого лезвия. Этакий заточенный клык, чтобы проткнуть лист металла, подцепить и дернуть, чтобы его вскрыть.

«Да кто же в здравом уме будет у Савана такой инструмент воровать? – Лёнькин нос на призрачной голове повертелся из стороны в сторону. Были бы у него плечи, он бы ими пожал. – Здесь таких дураков нет…»

«Эх, Лёня, Лёня… Вот тебе голова на что? Ты бы думал ей хоть иногда… А то как ляпнешь что-нибудь…» – усмехнулся Ларс.

Даже не возьми я эту открывашку, и так было понятно уже, что с Саваном нам подружиться не получится. Еще один лишний повод покинуть город и отправиться на курорты Енисейского края.

«Гусиная лапка» легла в руку как родная, будто для меня делали. Я даже присмотрелся повнимательней: вдруг клеймо Гордеевых найду. Но нет, какие-то Скуратовы.

Я сделал несколько взмахов, примерился и с первого удара пробил стальную полосу, идущую поверх верстака. Легко вынул и вторым ударом, на сей раз клювом, разломал несколько толстых досок. Зачет!

Одно плохо: громковато вышло. До меня донесся чей-то восторженный крик: «Скорее! Он где-то в мастерской!» Догадливые, черти!  Прятать «лапку» я не стал, так и пошел с ней навстречу гостям.

«Стой! – крикнул Лёнька. – «Балерину» еще забери! Она похуже, но тоже высший уровень…»

«Эй, малой, я балет люблю, конечно, но нам не до танцев сейчас», – решил поспорить Ларс, но мне стало интересно.

«Балериной» оказалось то, что я сначала принял за ручную дрель. На первый взгляд, самая обычная дрель. С удобной рукояткой и крутилкой сбоку, а вот сверло было похоже на трезубец. Я покрутил, чтобы понять, как это работает. Центральный зуб, видимо, упирался, а боковые начинали накручивать бороздки, в итоге вырезая круг сантиметров десять в диаметре.

Оружие из этого сделать было сложно, но я решил, что в хозяйстве все пригодится. Закинул в закрома и тут же открыл огонь из Задиры в мужика, который стоял с открытым ртом в дверном проеме, осознавая, что он сейчас увидел.

Перепрыгнув через осевшее тело, я с ходу влепил «гусиной лапкой» в центр шлема следующего бандита. Есть пробитие! Шалтай-Болтай по сравнению с этим шлемом – образец целостности.

Из-за угла высунулись еще двое, но сразу же попали под выстрелы. Одного я зацепил, второго догнал и врезал «гусиной лапкой». Так инициатива и перешла в мои «лапки», причем довольно быстро.

Пробившись к лестнице, я забежал на верхний уровень и, следуя подсказкам Леньки, скрылся в какой-то потайной галерее, которая шла вдоль основных залов. Там было тесно, узко и пыльно, зато безопасно. В некоторых местах стояли небольшие стремянки, возле которых на стенах висели арбалеты. Болты валялись тут же – кучками.

В первой галерее людей не оказалось. Не мешкая, я подхватил арбалет, зарядил жуткого вида зазубренный болт. Выглянул в бойницу: открылся удобный обзор на какое-то новое помещение, типа столовой. И там были люди, нашлась добрая половина тех, кто свинтил из первого зала практически у меня на глазах. И картежники, и псевдоаристократки.

Что-то их спугнуло: кто-то полез под стол, а кто-то замер, прислонившись к стеночке. А через несколько секунд в столовую вбежали трое бандитов с оружием.

– Видели его? – закричал самый первый, тыча в толпу обрезом.

– Сдриснули все отсюда! Быстро! – В центр вышел второй и прицелился в небольшую дверь, откуда пацан-поваренок выносил людям еду. – Мокрица сказал, что он точно здесь. Проверь кладовку, только не шебурши.

Сколько-то они бежали, арбалетные болты я собирал всего несколько секунд, плюс пока изучал обстановку – итого без движения я всего минуты три. Отличная фора, могло быть намного хуже.

Я выстрелил, целясь чуть пониже пояса, в отвернувшегося рыжего. Бр-р-р! Вздрогнул от его вопля и помчал дальше. Выскочил из простенков и оказался в длинном помещении с кучей труб, непонятных ответвлений и самым настоящим бассейном на дне.

Вот теперь я понимаю, почему полиция такие места не зачищает: хер поймешь, куда идти, везде какие-то дырки, щели, в которых в лучшем случае застрянешь, а в худшем арбалетный болт в задницу прилетит. Пока выбирал, куда идти дальше, меня снова нагнали. Топот с лязгом донеслись сразу с двух сторон: снизу от кромки бассейна и из-за того угла, куда я вообще-то планировал пойти.

Стараясь не делать резких движений, я отступил в тень, а потом и вовсе втиснулся в трубу, сбрасывающую в бассейн дождевую воду. Раскорячился боком, пропуская тонкий холодный ручеек вниз, и стал ждать. Судя по звуку шагов, ко мне приближались минимум три человека с фонарями. Луч все время скакал по полу, периодически убегая на потолок и дальнюю стену.

– В трубе проверь, – недовольно сказал кто-то.

– Смотрел уже, – огрызнулся какой-то совсем уж молодой пацан.

– В следующей тоже проверь, – раздалось уже совсем близко, стало быть, это они обо мне.

Я тихонько вывел вперед Задиру, готовясь встречать тех, кто сейчас засветится, но они все никак не шли.

– Эй, на воде! – раздался крик все того же недовольного. – Нашли его, мокрощелки недоделанные?

– Жену тебе нашли, придурок, – кто-то снизу не остался в долгу. – Прямо в масть тебе, такая же жаба!

И все заржали. Как нижние, так и верхние, стоявшей буквально в метре от моей норы.

– Че ты ржешь, щегол? Двигай давай, сопля!

Послышался звук затрещины, и сразу луч фонарика, а за ним и три темных силуэта прошли мимо меня.

Фух, адреналин прям щекочет нервы!

Одни шли не дошли, другие шли не дошли, а серединку пропустили. Как-то в электричке в прошлой жизни мимо контролеров так попал: у них облава с двух сторон вагона, а я посередине. Так они возле меня встретились и развернулись.

Я дождался, пока шаги стихнут, выскользнул из трубы и пошел туда, откуда пришел будущий жабий муж. В этом мире, может, и не так это плохо – глядишь, в царевну превратится.

Мне нужен был командный центр, то место, где сидит сейчас Мокрица, сканирует все и отправляет во все стороны бойцов.

Но я все никак не мог его найти. Изучил местный лазарет, практически прошел сквозь стену (ниши были только тряпками завешаны), несколько спальных блоков. Где чуть не запутался в висящих гамаках. Там меня ждала засада, и, пока я с ней разобрался, меня догнали еще двое рисковых. В итоге выжал бедолаг в гамаке, спеленав, как в кокон.

Лёнька помогал как мог, но в итоге завел меня туда, где все началось. Только не внутрь раскрученной взрывом комнаты, а в галерею, откуда в нас стреляли арбалетчики. Один как раз все еще лежал тут, не пережив встречу с моим Кочегаром.

– Все! – Я отобрал у покойника флягу и сделал несколько глотков какой-то кислой, но крепленой бодяги. – Заипался.

«Нельзя останавливаться, – шикнул Ларс. – Они же сейчас придут…»

– Вот и прекрасно, – ответил я. Подобрал арбалеты, зарядил их и расставил возле ближайших стремянок. – Скажите лучше, мы можем мою ауру скрыть от Мокрицы?

«Только еще больше смазать, но общее направление он все равно поймет», – ответил профессор.

– Окей, а скопировать и на кого-то из вас повесить? Например, на тебя?

«Наменя-то зачем? – напрягся профессор. – Вот лучше на Муху…»

«А я что, крайний, что ли? – возмутился боксер. Блин, и этот туда же! —Лучше уже на мейна тогда все повесить…»

Фобосы начали перепалку. Даже мейн голос подал в духе: «Я есть Грут», но все почему-то его поняли. Только Харми не участвовала и спокойно сказала:

«Давай я прогуляюсь? Там несложно, просто сосредоточься и представь».

Это было похоже на медитацию. Сначала я как бы выпустил Харми из душелова, и типа «отвязал» ее учетную запись. Силуэт фобоса растаял в воздухе, но не исчез совсем, а спустя мгновение проявился снова, но уже в соседней комнате.

Я сконцентрировался на Харми.

Проще всего оказалось представить, что на мне тонкая липкая целлофановая пленка, и я ее снимаю слой за слоем. Был вариант вообразить, будто я сдираю собственную кожу, но я предпочел выбрать более понятную ассоциацию. Отлеплял кусочек и мысленно переносил его на Харми, которая постепенно становилась менее прозрачной.

Справились мы за пару минут и начали ждать.

Первая волна довольно лихо ворвалась в комнату, скача по обгоревшим кирпичам и стреляя на ходу в Харми, присевшую в уголке. И также лихо слегла от трех арбалетных болтов. Неожиданно чересчур мощных с такого расстояния. Первого прибило к стене, второй получил болт в лобешник и аж ногами взбрыкнул, а третий затих уже по дороге на выход, уткнувшись лицом в кучу с мусором.

Ждем вторую волну и делаем ставки, когда же, наконец, Мокрица придет сам.

Вторая группа явно просекла, что есть какой-то подвох, но упорно шла вперед по полученным координатам. Первыми, прикрываясь огромными щитами, наспех сколоченными из столов, в комнату вошли два качка. Одновременно. С разных входов. За ними уже шли мужики помельче, с ружьями. Зачистка. Заметив Харми, они сразу же открыли огонь, за секунды превратив стену в решето.

– Что за хрень? – удивился здоровяк, опустил щит и тут же получил арбалетный болт в голову.

Остальные среагировали молниеносно, залпом разрядившись в зону вокруг окошка. Но меня там уже не было. Я сразу же скатился со стремянки и сиганул в сторону, а потом подкрался к узкой нише. Выждал немного и отдал команду Ларсу на активацию еще одного арбалета, закрепленного у дальней бойницы. И сразу же после выстрела и нового залпа, выскочил за спиной у сгруппировавшихся бандитов.

Выражение «у меня лапки» заиграло новыми красками!

Дым от пороха еще не успел рассеяться, а в комнате стало на четыре калеки больше. И трое уже никогда не встанут.

«Пушка – огонь! – воскликнул Муха, имея в виду наше новое оружие. – Управляемость как у обычного молотка: махай да бей, а она еще и пробивает, и режет, как маленький серп, другим концом… Там еще щитоносцев нет? А то я открывалку не распробовал!»

Щитоносцев не было, зато прилетела светошумовая граната, за ней еще одна, а следом в дверной проем вкатилось пулеметное дуло.

Клацнул затвор, и под вопли какого-то безумного стрелка, который уже в предвкушении орал: «Тра-та-та-та-та! Да сдохни же ты, наконец, гнида!» – я ударил «лапкой», свернув новенький ствол набок.

Пнул его с ноги, разворачивая в проходе и, перегнувшись через щит, схватил и дернул на себя стрелка. Щуплый парень со рябой мордой и сальными, зализанными назад волосами. Костюм-тройка в полоску, блестящие штиблеты – этакий мерзкий клоп, а не Мокрица. Но точно он. Фамильное сходство с Французом бросалось в глаза. Ну, привет…

* * *

«…и не ищи нас больше!» – напоследок сказал Воробей. Его голова обернулась, когда мы выходили из комнаты.

«Лёнька, ты нормальный? – простонал профессор. – Как он нас искать будет, ежели он мертвый? Если у него из уха канделябр торчит? Как?»

«Вот я и говорю, что не надо, – невозмутимо продолжил Воробей. – И правильно, что «лапку» об него марать не стали, канделябром так-то тоже неплохо…»

С канделябром случайно получилось. «Гусиную лапку» я действительно пачкать не захотел, а патроны неожиданно закончились, когда за Мокрицей следом подмога прискакала. Пришлось в закрома лезть, и что первое под руку попало, тем и попрощался с гостеприимными бандитами.

Но фобосы еще долго над этим ржали, вспоминая, чей герб там был изображен. И какое лицо будет у хозяина, когда полиция вернет пропажу и расскажет, где нашла. Под этот специфический стендап я вернулся за Мораком, который пришел в себя и даже порывался ползти мне на выручку.

Дорогу он знал, так что вышли мы на улицу довольно быстро. Опасались новых засад, но логово будто вымерло: либо без Мокрицы героев не было, либо все они уже лежали где-то мертвые или связанные.

Зато потом пришлось долго отсиживаться в подвале какой-то пекарни и ждать, пока на улице станет поспокойней. Неизвестный мне орденский отряд устроил заварушку прямо в здании напротив, схлестнувшись с разношерстным отрядом полиции и хорошо вооруженных людей в штатском.

Палили отовсюду, так что было непонятно, кто хороший, а кто плохой. То ли новая власть мочила охотников из непрогнувшегося рода, то ли, наоборот, охотники мочили продажных копов. Прямо перед нашим окошком стоял броневик, чеканя по брусчатке гильзами.

Я растормошил Морака, опять потерявшего сознание.

– Может, через задний двор?

– Не сплю я, не сплю… – потряс головой парень. – Глухо там, здесь застройка плотная, стена к стене в упор. Не пройти.

– А если по крышам?

– Скорее всего, нет.

Морак, кряхтя, приподнялся к окошку и показал пальцем.

– Видишь, как сверху лупят? Думаю, это над нами как раз отряд засел.

– Ладно, придумаю что-нибудь. Если раньше сам до лекаря не доберешься, вернусь за тобой и проверю. У тебя часов двадцать осталось. Тебе есть куда идти?

– Есть, – кивнул Морак. – Только я не понял, как ты узнаешь, добрался я или нет?

– Сказал же, – пожал плечами я и улыбнулся. – Вернусь и проверю!

– А сейчас что будешь делать?

– Импровизировать.

Я еще раз улыбнулся и пошел к шкафу, в котором приметил колпак пекаря и белый фартук.

ГЛАВА 4

– Пека-а-арь, вста-а-ава-а-ай. Ты живо-о-о-ой? – где-то над головой, будто в каком-то вакууме, пробивался незнакомый голос.

«Серьезно, Матвей? Ты там живой?» – так же где-то далеко-далеко прогудел Ларс. – Поднимайся и валим скорее с улицы…»

У-у-у… Голову повело, будто пьяный мозг в черепной коробке шатает из стороны в сторону. А в ухо будто выстрелили пробкой из-под шампанского, которая там и осталась. Я попытался дотронуться до лица, но рука промахнулась, лишь дернув меня за ухо и завязнув в чем-то липком. Открыл глаза и сразу же закрыл: небо с брусчаткой, дым и огонь смешались и начали кружиться, вызывая тошноту.

Перевернувшись на бок, я попытался встать на четвереньки. Получилось плохо – в голове пронесся табун невидимых слоников, и меня повело в сторону. Качнуло и обожгло так, будто я раскаленную сковороду уронил и поймать попытался. Спиной.

«Да куда тебя несет?» – заверещал профессор. – Влево бери, влево… Муха, подсоби!»

Совместными усилиями нам удалось отползти в другую сторону, чтобы отдышаться и предпринять повторную попытку открыть глаза.

Первая мысль: «Я в аду».

Допрыгался! А ведь так все хорошо начиналось! Я прикинулся пекарем, извозился в муке, нашел пересушенные, но еще вполне съедобные булки в печке, которые настоящий пекарь начал готовить до заварушки. Поднос какой-то раздобыл: яркий, красочный, под хохлому расписанный. С горкой на него булок накидал, внутрь Задиру спрятал, полотенчиком накрыл. Практически как «хлеб, соль, здрасьте», все дела.

В общем, образ почти на пять баллов. Полбалла я себе снял за грязь под ногтями. Пекарей за такое надо лицензии лишать.

Вышел из пекарни весь из себя такой радостный и улыбчивый. Бойцов уболтал, мол, не псих, не больной, понимаю, что стреляют. Понимаю, что перекрыто и опасно. Но семью-то кормить надо. Четверо по лавкам ждут, пока батя денег заработает. Хлеб есть, а вот на молоко и масло не хватает.

И тут на пятерку отыграл! Меня не то что не прибили, а проводить были готовы. Пусть даже за половину того хлеба, что с собой был. Они уже на подавление работали, штурмовать собирались, думая, что победа уже близка.

И в этот момент прилетело.

Может, фаербол, может, метеорит – выглядело это как падающие звезды. Первая раскурочила крышу над нами, а вторая прилетела в броневик, рядом с которым я как раз сгружал излишки хлеба…

* * *

Я точно в аду.

Еще и слух начал возвращаться, и я услышал чьи-то истошные крики. Настолько громкие, что они перекрывали ружейные залпы. Голова все еще была будто не моя, а так, пустая коробка на плечах, в которой гулко перекатываются пустые банки.

В объятом пламенем броневике что-то еще взрывалось, черный едкий дым закрывал небо, поднимался и смешивался с белой оседающей пылью. Может, мука, а может, и штукатурка.

Несколько обугленных изуродованных тел. Им уже не помочь.

Раненый крикун, возле которого сидит такой же оглушенный, как я, боец. Раскачивается и тупо смотрит на товарища, из которого торчит какая-то запчасть от моторки. Толком не разглядеть, но, возможно, сошки от пулемета.

Еще два бойца остались на ногах. Они спрятались за куском парапета, упавшего с крыши, и продолжали стрелять. Только это уже не было похоже на огонь на подавление, скорее на истеричные попытки не подпустить к себе врага.

И все эту картинку мой мозг воспринимал в замедленном темпе. Не только звук шел через разбухшую мокрую вату, но и все мыслительные процессы. Сложно было продумать, куда бежать и что делать, но это ладно. Я банально руку не мог протянуть, чтобы подобрать Задиру.

«Матвей, приготовься, сейчас…» – крикнула Харми, но либо она недоговорила, либо я не расслышал, потому что в этот же момент меня пробило током.

«Не помогает! Еще давай! – в голосе Ларса послышался азарт. – Я сейчас тоже добавлю…»

– Э-э-э-э! Полегче там, дефибрилляторы-самоучки, блин…

Еще как помогает! Меня будто в прорубь с размаху закинули и туда же провода с двести двадцать завели. Но голову прочистило. Как какой-то диммер, разом выкрутило все органы чувств на максимум: слух, нюх и зрение.

Картинка даже как-то слишком сильно ускорилась. Боец, который прятался за рамой, неожиданно взвился в воздух и пролетев над площадью, шмякнулся о стену. Второй, глядя на это, бросил винтовку, подпрыгнул и дал деру. Успел пробежать он немного, метров пять, до того как сквозь дым пролетел топор, типа томагавка, тонкий и изящный, и разбил ему затылок.

А потом из дыма появился и владелец топора. И не один, а с напарницей. Первой шла девушка в кожаной броне с длинными волосами, стянутыми в тугой хвост. На бедре у нее был второй томагавк, а за спиной – самый настоящий лук. Следом за ней вышагивал старик с длинной бородой, заплетенной в две косички. Если бы он носил не клетчатые брюки и жилет, кепку и трость, а, например, халат, остроконечную шляпу и посох, то его можно было бы принять за сказочного волшебника.

На груди у девушки блеснул орденский жетон.

Ясненько, вот и второй отряд подоспел. Жаль, непонятно, кто же здесь хороший? Словно прочитав мои мысли, охотница подобрала свой топор и подошла к оглушенному солдату. Он все еще продолжал раскачиваться, не реагируя на то, что происходит вокруг. А вот раненый, наконец, притих и теперь огромными от ужаса глазами смотрел на девушку.

Круто она их!

Чуть ли не наслаждаясь реакцией подранка, девушка сначала перебила шею оглушенному, а потом добила и второго. Даже не моргнув при этом. Только что-то неразборчиво проворчала, вытирая кровь, попавшую на сапог.

– Скай, здесь еще один, – заметив меня, девушка развернулась. – Осмотрись, а я разберусь.

– Только быстро, а то еще кто заявится, – ответил дед, вытряхивая пыль из кепки.

«Харми, ты перестаралась, я теперь эльфов и друидов вижу, – сказал я, нащупав под фартуком «гусиную лапку», – и это какие-то неправильные эльфы, больно злобные…» 

– Не надо разбираться, – произнес я и медленно встал, стараясь незаметно размяться. – Я тута ни при чем! Я мимо проходил, ну то есть, работаю вот здесь… пекарем…

Я обернулся на пекарню и задумался, как там Морак. Так-то от пекарни осталась только вывеска. Весь первый этаж превратился в сплошное месиво из битого стекла, покореженных стоек и мучной взвеси.

– Извини, сегодня не твой день … – пожала плечами охотница и замахнулась топором.

– Согласен, но это не повод. Я вам вообще ничего не сделал.

– Да тебя только за этот хреновый хлеб прибить уже можно, – буркнула девушка и ткнула носком сапога обугленный камень, который еще недавно был моей булкой. – Не усложняй…

Она оказалась быстрой, но момент броска я не пропустил. Одновременно с коротким замахом ушел в сторону и с помощью Ларса швырнул ей в лицо горстку муки, смешанной с цементом. Пока она чихала в этом облаке, я подскочил сам, развернул ее и, не удержавшись, хлопнул по упругой заднице, а потом оттолкнул охотницу.

Довольно сильно получилось! Она еще и споткнулась о вздыбившиеся плиты брусчатки, да так, что ей пришлось кувыркнуться. Практически сразу охотника вскочила на ноги и посмотрела на меня с кровожадным интересом.

– Соня, тебя помочь? – окликнул ее дед, повернувшись в нашу сторону.

– Сама разберусь, – огрызнулась та. А потом добавила, обращаясь уже ко мне: – А это ты зря…

И дальше мне стало уже не до шуток. Из просто вредной сучки охотница превратилась в разъяренную кошку. Без психов, без нервов, она брала только скоростью, резвостью и точностью. Мог бы Муха вспотеть, уже давно бы обливался потом.

Томагавки еще оказались какими-то непростыми. Я «лапкой» булыжник разломил, когда промахнулся, а с топорами трижды схлестнулся – и ни одной царапинки.

Еще дед вмешался. Видать, понял, что драка затягивается. Вдвоем они быстро перехватили инициативу. Причем именно дед оказался автором тех метеоритов, что разнесли пол округи, и сейчас, как жонглер, крутил в воздухе десяток их миниатюрных копий. Я успел на своей шкуре почувствовать их укусы. Фаерболы больно жалили, словно дикие осы.

И если сначала Ларс пыхтел что-то нравоучительное про то, что девушек и стариков бить нехорошо, то после парочки пропущенных ударов, вывихнутого плеча и новой кровоточащей шишки на лбу он требовал только крови! Я и без подсказок сам уже дрался в полную силу, а то и на пределе своих возможностей. Опытная, сыгранная пара орденских охотников быстро отбила желание шутить или нежничать.

Мы кружили втроем по разбитой площади. Дед держал дистанцию, прыгая по крышам уцелевших моторок и небольших сарайчиков, которые тут были вместо ларьков. Метал в меня камни и бомбил сверху. А охотница скакала вокруг, то стараясь достать меня, то просто разворачивая спиной под атаки ее напарника.

На этой слаженности я их и поймал. Кровь уже кипела в ушах, защита мейна начинала трещать по швам, предупреждая о скором истощении. Пришлось рискнуть и сделать ставку на скорость. Я рванул на деда, открывшись, но в последний момент, когда девушка начала уже замахиваться, врубил вторую «передачу» Мухи и успел раньше.

Подсек ее по ногам в прыжке, а второй вертушкой отбросил в стоявшую рядом моторку. Еще и дверь при помощи Ларса открыл, чтобы голова точно мимо не пролетела. Глухой удар оставил вмятину, и девушка со стоном на какое-то время вышла из игры. А я бросился на деда.

Раскидал, как бейсбольные мячи, все пущенные в меня камни. Проломил стену и часть крыши ларька, с которого он бомбил. Дотянулся, схватил за ногу, отмахиваясь от очередного камня, и стащил его на землю. Придавил руки и начал метелить по морде, пачкая кровью его чудную бороду.

– Матвей! Гордеев! Стой! – со стороны пекарни раздался слабый голос Морака. – Не бей их, это свои! Это Скауты – отряд у них немного чудной, но они за нас.

Я не сразу остановился. Еще разок успел вмазать, под размеренный счет Ларса:

«Это тебе за булыжник… это тебе за шишку… это тебе за ребра…»

Но потом я собрался, с шумом выдохнул, будто пытаясь сдуть красную пелену перед глазами, и остановился. Отряхнул чуть-чуть деда, поправил съехавший галстук и слез с него.

– Сорян, но вы первые начали.

– Гордеев? Тот самый? – еле шевеля губами произнес дед. – Прости, мы не знали. Как там Соня?

Я обернулся на девушку, которая уже начала делать первые попытки подняться, держалась за голову и терла по лбу кровь.

– Жить будет.

Потом посмотрел на Морака и спросил:

– Справишься здесь?

– Да иди уже, я разберусь.

Я глянул на деда, приложил два пальца ко лбу, типа козырнул, и припустил по улице в сторону того района, где жил премьер-министр.

Потряхивало меня изрядно. И время потерял и, главное, силы. А теперь еще пилить незнамо сколько. И хоть Лёнька «нарисовал» оптимальный маршрут, но он все же не «Яндекс» – время не обозначил, о пробках и перекрытиях умолчал.

И уже через два квартала пришлось опять переходить на подпольное положение. Ныкаться по палисадникам и отсиживаться в подворотнях, пропуская патрули Прайда. И чем ближе к центру я находился, тем больше их было. Но и обычная жизнь налаживалась: появились моторки и грузовики, снующие туда-сюда. Некоторых даже не досматривали на блокпостах.

Я как раз затаился возле аптеки, когда рядом остановилась две моторки: фургон и «полуторка» с гербом Львова. Из машины вышли охотники – смешанный состав – мелькнули и львиные морды, и знаки Мраколовов Артемьева, и незнакомый мне герб в виде скрещенных бивней мамонта. Забежали в аптеку, что-то там побили, пальнули пару раз и вернулись. Из открытых битком набитых сумок вываливались небрежно сваленные бинты, торчали бутылки с словом «спирт» на ярлыках. Один нес охапку хирургических наборов, а у другого в авоське – целая груда склянок, от которых разило так, что мазь Вишневского покажется освежителем воздуха, типа елочки для машины.

«Вот не люблю людям гадости желать, но радостно смотреть, сколько этим уродам бинтов нужно», – неожиданно сказала Харми.

«Ага, подгорает у них там где-то», – хмыкнул Муха.

«Надеюсь, не дома у Искры… Погнали уже!»

Дождавшись, когда сборная солянка Прайда загрузится, я подкрался к борту и быстро запрыгнул в кузов. Уткнулся в спину охотника, пытавшегося привязать ящики к бортам. «Гусиной лапкой» уткнулся (острым концом) и подхватил оседающее на пол тело.

Потом пришлось принимать груз от следующего: мужик просто поставил ящик на борт и ждал, пока его заберут. Я забрал, отошел поглубже в темный кузов и, выставив Задиру, приготовился встречать, когда он полезет сам. Не полез. Трижды стукнул по кузову и шустренько пробежал мимо туда, где стояла вторая машина.

«Выдыхаем… переодеваемся и едем дальше», – констатировал Муха.

Переодеваться я не стал. Как-то слишком много крови натекло из убитого прайдовца, и, честно говоря, даже ради конспирации не хотелось их гербом мараться. Отодвинув подальше ящик с вонючей мазью, я нашел несколько «энергетиков» и восстанавливающих эликсиров, марлю и спирт.

Постарался привести себя в порядок и хоть как-то смыть грязь с мукой, но больше продезинфицировал себя и обработал ссадины, нежели помыл.

«Гидеону ты бы понравился», – засмеялся профессор. – О, а какое пламя любви возгорится рядом с Искрой, я даже представить боюсь!»

«Отклоняемся от маршрута, – вклинился Ленька, прежде чем я успел огрызнуться. – Пора менять транспорт! Я слышу пожарную машину, она в нужном направлении едет…»

«Черт, накаркали!» – в сердцах вздохнул Муха.

«Полуторка» начала поворачивать, и, предварительно оценив ситуацию, я выпрыгнул. Рядом удобно стоял столб с театральной афишей, я сразу же спрятался за него. Пропустил две пожарные машины – по сути, те же «полуторки», только вместо крыши лестница, а вместо кузова открытые лавки, на которых сидело человек по восемь. В основном в форме и веселых остроконечных касках, но были среди них и люди Львова с оружием.

Если верить карте Воробья, до дома премьер-министра оставалось еще два квартала. И «пожарки», как назло, ехали именно в ту сторону. Был шанс, что они свернут на проспект и дальше уже потеряются где-то в городе – мало ли сейчас пожаров. Но следующий перекресток они пролетели без остановки, а на чей-то горящий дом – черный густой дым валил из окна второго этажа – они даже не посмотрели. Позвонили в колокол и погнали дальше.

Я побежал за ними, закидываясь тем, что полезного нашел в аптечке. Повышенная регенерация, от которой все тут же мучительно зачесалось, особенно свежие ссадины от камнепада и порезы после близкого знакомства с томагавком. Следом восстановление сил и ускорение реакции. Я глянул на свое отражение в зеркале и отшатнулся. Практически Ведьмак при полном параде: бледный, мука по щекам размазана, глазища черные, вид, в общем, нездоровый.

«Воу, воу, полегче! – ужаснулась Харми. – Тебя уже не берет, а только травит… влёжку потом несколько дней будешь лежать…»

– Сейчас на сколько хватит? – уточнил я и притормозил, увидев первые следы боя.

На дороге стояла разбитая колонна. Представительские тонированные моторки с эмблемой императорского дома вперемежку с фургонами Рассвета. Головная машина раскурочена в хлам, даже в два куска хлама. Что-то взорвали на перекрестке, и автомобиль разорвало пополам, вывернув наружу.

Бронированному грузовику снесло крышу, будто огромным лезвием прошлись и срезали все, включая стоящие рядом столбы. В остатках кабины я разглядел два безголовых трупа. Следующие машины стояли в хаотичном порядке: либо разворачивались, либо пытались объехать. Часть просто в решето превратили, а часть смяли чем-то убойным, типа строительного шара, который для сноса домов используют.

Много тел. Гражданские – в сюртуках, охотники – в броне «Рассвета». Вокруг такое же, а может и большее количество нападавших. Пересчитать сложно, все уже в форме обугленных мумий.

«Выехали и попали в засаду?» – включился мой доморощенный Холмс.

«Ага, а потом, судя по подпалинами на стенах и шашлыку из львятины на дороге, потянулись обратно в особняк, чтобы держать оборону», – поддержал его Ватсон.

«Ну, коллега, смею предположить, что часть Рассвета еще держится, и среди них наша общая знакомая… Очень горячая штучка, между прочим», – съязвил Ларс, но по тону было слышно, что он рад.

Дальше в открытую я не пошел, заскочил в чей-то двор и оттуда прокрался вдоль забора. Догнал пожарные машины, пытающиеся объехать разбитую колонну. К ним кто-то подбежал и попытался руководить процессом, подгоняя и крича:

– Едь ты уже! Тарань! И на полном газу к дому! Там огневик засел, пройти не можем, надо ее потушить!

ГЛАВА 5

– Сколько у нее сил? Феникс гребаный! Третья вспышка уже.

– Девка на последнем издыхании, Хан видел в окно, как ее откачивали.

– Значит, готовимся! Зальем ее и с двух сторон на штурм пойдем.

Подобравшись максимально близко к дому и спрятавшись за беседкой, я слушал разговоры прайдовцев. Участок у премьер-министра был большой. Трехэтажный особняк, по сравнению с остальной застройкой в городе, стоял практически на отшибе.

Вокруг дома практически целый парк разбили. С фонтаном, откуда сейчас пожарная машина пыталась набрать воду, с лабиринтом живой изгороди, лавочками и разнообразными деревьями, привезенными из-за границы. Спрятаться можно без труда, да и был я здесь уже. Пару раз провожал Искру, долго прощаясь в тенистых уголках, и иногда один тут шастал, кидая камушки ей в окно.

Славные были деньки, а сейчас без слез и не взглянешь. Дом стоял весь покоцанный, как после артобстрела. От деревьев остались только обугленные остовы на черной земле, а кустарник местами вообще перестал существовать.

Некогда красивая лужайка теперь завалена трупами, взорванными моторками, битым стеклом и щепками от входной двери. Полнейший хаос из грязной черной каши из снега, пепла, сажи, запекшейся крови и останков людей и механизмов. Здесь прайдовцы пытались атаковать, а с той стороны дверного проема за широким холлом была лестница, где и засел Рассвет.

Как я понял из подслушанного, организовали уже три волны атаки и несколько спонтанных вылазок. Рассвет, заливая все огнем, держался, постепенно теряя позиции. Сначала первый этаж, затем и второй. Сейчас диспозиция была следующая: остатки защитников заперлись на третьем этаже и держат под прицелом основную лестницу. Мраморная громадина с широким первым пролетом выше раздваивается, потом опять расширяется, и на третий этаж ведут опять две узких. Обороняющиеся устроили там непролазный и спекшийся от жара завал и спокойно, чуть ли не как орешки, щелкают всех, кто пытается лезть.

Но была и вторая лестница, которой в основном пользовались слуги. Обычная: узкая и деревянная, она не давала Искре развернуться и там в полную мощь. Ибо сжигать дом вместе с собой было бы странно.

И вот эту лестницу как раз собирались штурмовать, пустив вперед пожарную команду, которая вместе с группой захвата нейтрализует огненного одаренного. Остальные прайдовцы жались где-то на втором этаже, чтобы в нужный момент зайти с основного направления.

Я решил пойти с пожарной командой.

Поймал одного дурачка, отделившегося от группы и протрусившегося до ближайших кустиков. И пока он возился со снарягой, вырубил.

Спрятал оглушенного и усыпленного пожарного под перекошенной античной скульптурой какого-то мужика, собирающегося метнуть тарелку фрисби, переоделся в толстую куртку с высоким воротником, застегнул широченный ремень с огромной бляхой и кучей карабинов. Натянул варежки, смахивающие на латные рукавицы и шлем с широким забралом из какого-то прозрачного материала и неуклюже, как черепашка, переваливаясь с бока на бок, побежал к пожарной команде.

Парни уже все подключили и выстроились в шеренгу вдоль стены со шлангом в руках. Мне махнули рукой, мол, догоняй, и по одному, протаскивая шланг, втянулись в узкую дверь.

«Матвей, мне за тебя стыдно», – обратилась ко мне Харми.

«Фух, что опять не так-то?»

Тяжеловато оказалось бегать в костюме, который весил килограмм пятьдесят, плюс «гусиная лапка» торчала за поясом и Задира прятался в широком рукаве.

«Это не какой-то там мужик с фрисби», – укоризненно продолжила египтянка. – Это, на минуточку, «Дискобол» Ланчеллотти. Это первая скульптура классического стиля. Ларс, ну хоть ты ему скажи!»

«Стыдно, Матвей. Очень стыдно, – важно подтвердил профессор. – Ну кто же на дискотеку с тарелкой собирается, а?»

Не была бы куртка такой тяжелой, я бы по лбу себя хлопнул. Харми начала читать фобосам лекцию про пластику, движения и грацию, архаичность и символизм. Я не слушал, не до того было.

Добежав до подъезда, я бочком втиснулся в дверь, чуть не споткнувшись о шланг. Перескочил через него и нос к носу, точнее, забралом шлема к плечу, уперся в охотника из Прайда.

– Живее, давай! Твои уже почти на позиции, – рявкнул мужик, вытирая пот со лба.

Я не нашелся, что ответить. Поднял руку, дескать, обожди, и уперся в колени, пытаясь отдышаться.

– Ты че такой дохлый? Новенький, что ли? – с явным пренебрежением сказал прайдовец и вплотную подошел ко мне: то ли по плечу похлопать, то ли направление на лестницу задать.

Я выпрямился, одновременно прикладывая рукав к его подбородку. Глухо щелкнул выстрел (может, рукав сработал как глушитель, а может, шлем мне давил на уши). Голова охотника резко откинулась назад, и он начал заваливаться на спину. Я заботливо поддержал, а потом оттащил тело под лестницу, придавив попавшимся под руку мусором.

Переждал минутку (вдруг кто появится на шум) и дозарядил потраченный патрон. Посмотрел на ступеньки, насчитал больше двадцати штук и решил облегчить маскировку. Скинул защитные наплечники и отстегнул лишний металлолом с пояса.

Попробовал еще шлем снять, но едва открыв забрало, тут же его захлопнул. Финская парная какая-то! Воздух сухой, горячий, вдохнул – и аж волосы в носу обожгло! Как следует здесь Искра натопила, ничего не скажешь. На подходе к первому пролету стало еще жарче, рука с Задирой вспотела. Обшивка стен тихо потрескивала, от нее шел пар, источая хвойный аромат, смешанный с вонючим лаком.

Перед глазами упорно стояла картинка из фильма «Леон», когда он в противогазе и форме спецназа из дома выбирался. Он раненый, но вниз, а я утяжеленный и вверх! К душному пару, сквозь который становилось все сложнее разглядеть окружающих, добавилось еще и запотевшее стекло забрала.

Ежик в тумане, блин, ищет свою лошадку. С другой стороны, лошадка тоже не видит ежика. А мне проще: любая спина автоматически означает врага.

Под ногами зашуршал и начал надуваться шланг. Кажется, там уже готовы идти на штурм.

– Подождите немного, я не успеваю… – пробурчал я себе под нос, пробил шланг в трех местах и, вызвав второе дыхание в образе Мухи, рванул наверх.

Первая спина встретилась на втором этаже. Там же и скатилась мне под ноги. Следом вторая. Третью и четвертую я нашел в ближайшей комнате. Охотники пытались отдышаться, стоя у открытого окна. Минус два сразу с порога.

Вошел внутрь для контроля и столкнулся с новым. Из-за угла выскочил охотник, схватил меня за руку, вытягивая вверх, и впечатал меня в стену. Я двинул локтем, но как-то неубедительно, прыгнул на стену, отталкиваясь ногами, и бросил прайдовца на край комода. Придавил сверху и боднул его шлемом в лицо. Только тогда я смог высвободить руку с Задирой, прижал к груди врага и дважды нажал на спусковой крючок.

Привлечь внимание шумом я не боялся. Наверху уже шла пальба, где-то на втором этаже ломали и двигали мебель. С третьего этажа кто-то истерично вопил: «Где вода?!».

Послышался топот, мимо меня пронеслись три пожарника.

Блин, спускаться придется! Догнал я их только тогда, когда они уже наклонились над тремя фонтанчиками, бьющими в разные стороны. Двое пытались сдержать воду и сделать заплатку, а третий вертел головой, пытаясь через пар разглядеть, есть ли кто внизу.

«Вышел ежик из тумана», – начал Муха.

«Вынул лапку из кармана», — продолжил Ларс. Видать, сообразил, что я тянусь не за финкой.

«…буду бить», – констатировал Муха, и по ступенькам скатились три поломанных пожарника из Прайда.

А я побежал наверх.

Вторая попытка прохождения уровня. Туннельное зрение в запотевшей маске, мое хриплое дыхание, звучащее в ушах как чужое.

Выстрел, еще выстрел и еще!

Безуспешная попытка прайдовца закрыться, тщетные усилия пожарника прорваться…

Даже когда я бахнул из обреза, свалив выстроившихся гуськом и ждущих команды на штурм охотников, не все поняли, что угроза идет от меня.

А потом у меня закончились патроны. «Лапкой» махать в спецкостюме оказалось неудобно, поэтому я подхватил пожарный шланг. Не совсем я, но Ларс. Получился хвост скорпиона с тяжелым и заостренным наконечником. Сначала над ступеньками появлялся хищный кусок стали, а потом уже верхушка моего шлема. И так ступенька за ступенькой.

Я только пальцами в рукавах двигал, будто дирижер. Влево – в голову по шлему, вправо и вниз – перебить ногу, закрутиться вокруг ботинка и дернуть, стаскивая и сбивая с ног соседа. Потом направо с хлестким ударом, ломающим «львиную пасть» охотника, затем резко вниз, чтобы выбить оружие и снова, со свистом рассекая пар, сломать кому-то руку вместе с винтовкой.

«Та-та-та-та-а-а да-ам! Та-та-та-та-а-а да-ам!» – распелся Ларс на кураже.

«Это что? “Полет Валькирий”, что ли?» – удивилась Харми.

«Че? – переспросил Ларс и сбился, потеряв контроль над шлангом. – Тьфу ты, сбила! Ну не дискобол же! Конечно, полет этих самых…»

А враги на площадке меж тем кончились. Хотя стрельба в доме продолжалась.

В комнаты, где засела семья Искры, вела двойная дверь. Некогда красивая, высокая с резными наличниками и массивными бронзовыми ручками сейчас она превратилась в решето, и с той стороны периодически стреляли, выбивая фонтанчики щепок из дерева и побелку из стены напротив.

Что-то я не посчитал, сколько здесь бойцов и сколько могло уже пройти внутрь. И как теперь предупредить Рассвет, что тут свои? А то «френдли-фаера» на сегодня уже хватит. Я подобрал многострадальный шланг с помятым и окровавленным носиком, накинул на рукоятку двери и потянул на себя. Предусмотрительно спрятался за дверной косяк, но новых выстрелов не было.

– Не стреляйте! Свои! – вместо того, чтобы крикнуть, я закашлялся.

Стоило распахнуть дверь, из комнаты повалила новая порция пара. Ан нет, это уже дым: едкий и вонючий, раздирающий горло до хрипоты. Я сорвал белый платок с шеи валявшегося под ногами «прайдовца» и помахал им в дверном проеме. Вот только в таком дыму дело это бесполезное, это я понимал. Поэтому вернул забрало на место, напитал его силой мейна, мысленно перекрестился и сделал шаг вперед.

Не видно ни черта!

Только неявные очертания мебели по сторонам, и какое-то свечение, едва пробивающееся вдалеке. Переключился на ауру и будто автомобильными фарами в тумане знак высветил – ярко, мощно, но и жалко чуть ли не до слез. Где-то там впереди Искра.

Если раньше, смотря на ее ауру, я видел вулкан и море магмы, рвущейся наружу, но замкнутой в четких границах контроля, то сейчас «извержение» уже произошло, оставив после себя выжженную землю, в трещинах которой бьются красные прожилки.

«Бедная девочка! – охнула Харми. – Это же надо так себя надорвать…»

«Главное, что жива… — вздохнул Ларс. – А это так, до свадьбы заживет…»

«М-м-м, думаешь, все серьезно?» – в голосе Харми прозвучало кокетство.

«Млять, заткнулись все! Отвлекаете!»

Если бы можно было мысленно рявкнуть, я бы это сделал, но фобосы поняли и заткнулись.

Однако было уже поздно. В свете ауры к разломанному «вулкану» присоединилось два силуэта и начали перекачивать в Искру силу. На фоне выстрелов, доносящихся с лестницы, раздался крик:

– Отходим, не выстоим!

– Некуда! На черном ходе прорвались. Искра, жги, родная…

Это было красиво! Аура Искры вспыхнула, как дальний свет на ночной дороге, и, рассекая пар, в мою сторону полетела огненная вспышка. Все произошло слишком быстро: мозг, подгоняемый Мухой, уже обработал команду и пустил импульс в мышцы, неожиданно закричала Искра, а огненный поток, несшийся на меня, также неожиданно дернулся вверх, лишь чиркнув по каске, и взорвался на потолке.

Крик боли и радости сменился криком боли, аура Искры мигнула и стала постепенно терять краски. А я бросился вперед.

Вбежал в соседнюю комнату, отбил летящую мне в голову саблю, оттолкнул чумазого, уставшего и перепуганного «рассветного» и бросился к Искре. Не добежал: в комнате было человек семь и еще несколько раненых, и почти все как один нацелили на меня оружие. Появился премьер-министр, загородив собой дочь.

Искра сидела на полу, держа руки на коленях ладонями вверх. Я глянул на них, у меня сжалось сердце: они были настолько сильно обожжены, что живого места не осталось. Голову она опустила на грудь, в подпаленных волосах запутались щепки, на лбу кровила ссадина. В каком-то полубредовом состоянии Искра, как заведенная, твердила: «Не стреляйте, это Матвей, я узнала, узнала, не стреляйте, я знала, что он не виноват…»

Я медленно поднял руки и сделал шаг назад, чтобы какой-нибудь умник не пальнул ненароком. Поднял забрало, а потом и вовсе снял шлем.

– И правда Гордеев! – воскликнул премьер-министр, и я уже было собрался выдохнуть, как он произнес: – Арестуйте его, он в розыске!

– Да вы издеваетесь?! – воскликнул я, разведя руки в немом жесте удивления.

«Дебилы, млять!» – а вот Ларс был более категоричен. Он и подходящее выражение у меня в памяти откопал.

– Отец, не сейчас.

Я еще больше удивился, когда за меня вступился брат Искры Борис. Его дружелюбие выглядело натянуто, но хотя бы адекватно ситуации.

– Матвей, поможешь? Ты один?

«Нет, млять, со мной Венский хор мальчиков!» – Ларс откопал еще одну сомнительную цитату из великого фильма.

– Один.

Я все пытался посмотреть, что там с Искрой, но сначала ее отец перекрыл обзор, а потом еще две женщины (может, мать и нянечка, а может, служанки) принялись хлопотать вокруг и приводить ее в чувства.

– А там что? – Борис кивнул в сторону лестницы, откуда я пришел.

– Там более-менее безопасно, по крайней мере, пока.

– Прекрасно! – взбодрился «рассветный». – Помоги нам удержать центральную лестницу, пока мы выведем раненых. Поможешь?

– А потом вы куда? Город перекрыт.

– Знаю, но дальше мы уже справимся, есть лазейка. Если надо, пойдем с нами.

Считай, договорились.

С того момента, как Искра, обессилев, отключилась, температура в комнате начала спадать, а пар рассеиваться. И я, наконец, смог разглядеть все, что осталось от «Рассвета». Надеюсь, что это не все-таки не совсем все, а то как-то грустно.

Девять бойцов, включая Бориса, на ногах. Еще трое в окровавленных бинтах и без сознания. Плюс гражданские: премьер-министр и четыре женщины. Те, которых я уже видел – взмокшие, уставшие и перепачканные чужой кровью, и две молоденькие служанки. Пышнотелая кухарка – на ней до сих пор был фартук – и мечтательно-воздушная, даже в такой ситуации, иностранка. По-русски она не говорила и только вздрагивала, прижимая к груди футляр от скрипки. Помнится, Искра что-то говорила про уроки музыки.

Мне дали пару минут, чтобы отдышаться и снять с себя пожарные «доспехи». И оружие я сменил: достал винтовку Бертье, которой сподручней было лупить, спрятавшись за колонной и наклонившись над перилами.

Остались вчетвером. Мы с Борисом и два молчаливых ветерана из «Рассвета». Мужики были с виду надежные, как скалы, но уже порядком потрепанные. Распределили зоны контроля и довольно неплохо и без труда держали оборону. Белка скакала внизу, предупреждая о попытках прорыва и бросках гранат, заодно подсказывая направление их полета.

Горностай сообщил о подкреплении, приехавшем на двух моторках. А также о том, что семья Искры благополучно и практически без единого выстрела выскочила на улицу и затерялась в саду. Сначала они нырнули в декоративный лабиринт, а затем и в самый настоящий, вход в который скрывался в постаменте еще одной статуи.

– Борис, пора валить! Там подкрепление приехало, – сказал я и перезарядил новую тройку. Прицелился и пальнул в чью-то высунувшуюся из-за угла ногу.

– Знаю. Думаю, нельзя их на наших вывести, догонят и зажмут, —нахмурился парень, даже скривился и, видимо, там, где-то в голове сам с собой что-то обсудил. – Есть один вариант, только надо пробиться к конюшням. И нужно будет выиграть время. Черт, а без сестры это будет долго! Ты ведь летать не боишься?

ГЛАВА 6

– Эх, последняя… – Борис продемонстрировал связку из трех динамитных шашек и поджег фитиль. – Э-эх, дом родной, прости и не доставайся же ты никому! Хотя мне никогда здесь не нравилось.

С этими словами он метнул бомбу под потолок над лестницей и, дернув меня за рукав, потянул к черному входу.

– Уходим! Нам на второй этаж, дальше покажу, – объяснил он мне. Бойцы из его отряда уже подбежали к двери и устроенному мной побоищу. Борис присвистнул. – Это все ты один сделал?

По лестнице пришлось буквально протискиваться и искать свободные места на ступеньках, куда поставить ногу. Я неопределенно пожал плечами. Может, и один, а, может, и со своим хором Венских мальчиков.

– И этих тоже? – задумчиво спросил Борис, когда мы забежали в комнату с открытым окном, а потом уже тихонько буркнул себе под нос: – Может, и хорошо, что тебя тогда дознаватели увезли…

Через окно мы выбрались на крышу небольшой пристройки, с нее – на сарай пониже, а оттуда уже вела косая дорожка к небольшому парку. «Рассветные» двигались слаженно: первый бежит, остальные прикрывают, потом следующий и так далее, сменяя друг друга и стараясь контролировать максимум пространства.

– Грешники на хвосте, – нейтральным тоном сообщил боец из Рассвета.

– Грешники? – удивился Борис. – Откуда? Здесь же только Прайд был?

– А ты, типа, расклады еще не просек? – усмехнулся я. Даже немного посочувствовал парню, настолько растерявшемуся, что за секунду грозный командир сильного отряда превратился в студента, вытянувшего не тот билет, что учил.

– Просто верить не хотел. Думал, просто мятеж и смена власти.

– Так это оно и есть, только власть необычная. Не раскисай, прорвемся!

Как-то я сам не понял, когда вдруг стал таким опытным и умным, но «рассветные» явно теперь ждали команд от меня, а я даже имен-то их не знал.

– Что зависли? Бородач, на тебе левый фланг! Трехпалый, на тебе правый! Борис, где там ваши пегасы? Веди скорее!

Деревянный ангар, который здесь именовался конюшней, стоял в глубине сада. Большое высокое здание со странной крышей, будто бы раскладной. Я разглядел необычные механизмы на крыше и нечто похожее на противовесы по бокам. А внутри это оказалось скорее мастерской в духе «Разрушителей легенд».

Стойла для лошадей отсутствовали в принципе, вместо них были отсеки под склады и мастерские, под различные виды работ. Наковальня и небольшой горн в одном, в другом – верстак, похожий на токарный, а третий был закрыт шторой, но оттуда несло мокрой кожей.

У другой стены стояла моторка с открытым капотом и без колес. Сразу за ней все-таки нашелся конь, только стальной. Агрессивного вида чоппер, напоминающий наш «Урал», но с поправкой, что вместо хромированных деталей, в основном, преобладала медь.

– Пойдем, это отцовский, и он не работает. Только-только собрались после зимы его в порядок привести, – сказал Борис и подтолкнул меня к центру ангара, где под ярко-красным чехлом стояла какая-то огромная коробка.

– Это что там под чехлом?

– Каким чехлом? Это не чехол.

Парень подошел к конструкции, схватился за край ткани и потащил в сторону.

Ткань легко взметнулась в воздух и, струясь на легком ветерке, стала распрямляться, будто лежала слоями. И все тянулась и тянулась. Борис уже почти до стены дошел, а ткань никак не могла полностью обнажить ящик.

– Это воздушный шар, что ли? – догадался я. Картинка, наконец, сложилась.

– Обижаешь. Это аэростат Монгольфье! —сказал Борис с таким видом, будто я тут же должен был проникнуться уважением к звучной фамилии. – Между прочим, последний писк моды. Из Франции привезли Искре на день рождения.

– Он бронированный? Какая-то магия? – Я с сомнением потрогал гладкую ткань, похожую на шелк.

– Нет, – удивился Борис. – Как бы он взлетел тогда? Он же легким должен быть! Откуда ты приехал? Совсем из деревни, что ли?

– Я лучше промолчу, откуда приехал и на чем летают там. Но это не отменяет вопроса, как мы на этом улетим? Нас же выстрелами порвут, как тузик грелку! Еще и цвет такой, что даже дальтоник не промажет.

– Матвей, мое дело – поднять его в воздух, а я это еще ни разу без сестры не делал. Это для нее легко – плюнул, дунул и полетело. А мне воздух придется по-обычному нагревать, так что мне нужно время, чтобы разобраться, и я разберусь. А твое дело – выиграть для меня это время и решить вопрос с тем, чтобы нас не продырявили. Бери парней и сделайте это.

Я еще раз окинул взглядом воздушный шар и хлипкую на вид корзину. Не боевая, конечно, а экскурсионно-прогулочная. Максимум шесть человек влезет и то бочком. Сверху крепление для самого шара и механизм, представляющий из себя этакую смесь газовой горелки и жаровни с кучей вентилей разного размера.

Борис забрался в корзину и выборочно, хотя скорее наугад, стал крутить их по очереди. Из «удобств» две лавки без каких-либо ремней безопасности. По бокам – мешки с песком. Нужны ли они при нашем весе? Четыре мужика еще и с оружием.

– А ты справишься? – спросил я. Как-то Борис уж больно неуверенно выглядел во время общения с конструкцией.

– В воздух подниму, —кивнул он.

– А управлять?

– Это уж как получится, —улыбнулся Борис, но быстро стал серьезным. – Помоги парням.

Я пошел к выходу, параллельно сканируя аурой территорию. Один из парней уже сидел на крыше. Трехпалый. На самом деле пальцев у него было четыре, отсутствовала только фаланга у мизинца.

Называть его «Эй ты, четырехпалый безмизинчиковый» было бы все равно достаточно странно и долго. А на придуманное мной прозвище он никак не среагировал. Либо так его называли все, либо не видел смысла спорить, что тоже хорошо.

У него была «мосинка», плюс, должно быть, отличное знание местности, так что снайперская поддержка у нас есть.

У Бородача (глаз почти не видно, настолько все заросло) был помповый «винчестер», почти такой же, как и у меня когда-то, но он им практически не пользовался, предпочитая ближний бой. Прям совсем ближний: на левой руке у него был шипованный кастет, а на правой (видимо, чтобы все-таки стрелять хоть иногда) – четыре толстых печатки, которые при сжатом кулаке также превращались в нечто убойное. Еще и надпись после себя оставляли – С. В. Е. Т.

Я такой автограф в доме уже видел: на лбу мертвого прайдовца. Сейчас Бородач прятался за ангаром, откуда приглядывал за флангами.

А вот дальше все пестрело от аур врагов.

Пять охотников разной степени силы: кто-то еще «чистенький», а кто-то уже со следами скверны. И восемь аур с гнильцой – та самая подмога из Грешников.

Четверо рассредоточились вместе с охотниками и по широкой дуге шли по нашим следам, а вторая четверка оказалась чуть в стороне и делала что-то непонятное. Встали в круг и делились силой с тем, что лежало в центре.

«Кажется, разрыв хотят открыть…» – подсказал Ларс.

– Надеюсь, не чумной?

«Не-е, обычный, – ответил Ларс и задумался: – Просто призовут сюда деймосов всяких разных. Смотря что с той стороны будет… Рекомендую с ними первыми разобраться. А то Трехпалый их не видит, там деревья загораживают…»

Окей, рекомендация принимается.

Я тихонько выскользнул через боковую калитку и буквально растворился в ближайших кустах. Какой же кайф двигаться налегке после огнеупорного костюма! Первым делом выпустил вперед Белку – своего разведывательного дрона.

Пятна аур в поле зрения резко сменили направление, бросившись врассыпную. А потом все погасло: очевидно, враги начали глушить свои сигналы, пусть и с запозданием. Я проверил, насколько открыт сам, и убедился, что видят меня только парни из Рассвета, по заранее созданным меткам.

С крыши раздался выстрел, и сразу же несколько прогремели в ответ. Я слышал, как Трехпалый топает по крыше, меняет позицию, стреляет и опять прячется куда-то. Бородач меж тем по широкой дуге пошел в обход на противника. А я стал пробираться к месту призыва.

«Как-то странно, что они дали себя разглядеть, – занервничал Муха. – Я так раньше часто делал: типа раскрылся, подманил, а потом «бах!» – и боковым в челюсть…»

Окей, и эта рекомендация принимается. Я притормозил и отправил Белку на ближайшее дерево. Заметил скользящие тени: две или три – картинка с «дрона» на большом расстоянии давала слишком большие искажения. Неудобно для нас идут: у Трехпалого они за спиной, у меня, по сути, тоже, я слишком далеко успел продвинуться вперед, а Бородач совсем с другой стороны (надеюсь, у него нет таких же сюрпризов). Совсем чуть-чуть, и они нагрянут к Борису…

Свою мысль я додумывал уже на ходу, приняв решение развернуться к ангару. Пересек небольшую полянку, закрытую со всех сторон декоративными елками, обнаружил на ней еще одну мраморную скульптуру, плюс такую же скамейку с решетчатой стенкой и крышей. Летом, должно быть, здесь красиво: по решетке растет виноград, под ним тенек и прохлада – сидишь, читаешь, на скульптуру любуешься.

А зимой все иначе. Я залез на лавку, стараясь сильно не просвечивать сквозь решетку и сухие ветки, положил на одно из «окошек» ствол винтовки, совместил в прицеле Грешника с мушкой и плавно потянул спусковой крючок.

Получил сигнал от Белки, что цель поражена и, не оглядываясь, быстро пошел на второй круг. «Кошки» с «мышками» в очередной раз поменялись местами. Выследив оставшихся и пробежавшись по низинке на месте небольшого замерзшего пруда, я спрятался в кустах у берега.

Обалдеть, конечно, сколько соток на участке у премьер-министра! Любой «рублевский» лопнул бы от зависти, а мы с Грешниками здесь можем до следующего утра в смертельный биатлон играть, круги наматывать.

Окей, круг сделал, теперь стреляю! Выждал, пока Грешники появятся в просвете деревьев, и дважды пальнул, вероятно, поставив собственный рекорд по скорости перезарядки затвора.

Один упал, а второй развернулся и поймал пулю в воздухе, успев врубить свою «грешную» магию. Оскалился, отбрасывая пулю в сторону, и коротко свистнул, имитируя придушенную чайку.

Ему ответили откуда-то со стороны ангара, а потом еще раз, уже совсем рядом. Я даже не успел перебежать пруд, как наперерез мне на лед запрыгнули два Грешника и достали длинные искривленные ножи.

Рисковые парни! Кое-где лед уже подтаял и истончился. Никакого зеркального блеска, только подтаявшая и снова замерзшая за ночь кашица. Под ногами что-то загудело, а между нами поползла едва заметная трещина.

Мы все замерли. Постояв минуту, Грешники стали потихоньку окружать меня с двух сторон, а я медленно попятился. И когда до берега оставалось два прыжка, я почувствовал хруст под ногами. Застыл, вспоминая, чему учат в школе касательно таких ситуаций, и осторожно, чуть ли не дыша, потянулся за обрезом.

Достал и направил на Грешников, тут же окутавшихся защитным свечением. Но в них стрелять я и не собирался, быстро опустил дуло пониже и бабахнул по льду между Грешниками. Развернулся и, чувствуя, как под ногами что-то трескается и ломается, прыгнул в сторону берега. Провалился по колено, застряв во вздыбившихся льдинках, и начал прокладывать путь «гусиной лапкой».

Грешникам повезло меньше. Провалились мутанты по самую макушку и под тяжестью собственного веса, снаряжения и элементов брони ушли на дно. Тот, что похудее, еще барахтался, цепляясь за края ледяной корки, но она все время ломалась дальше. От второго только пузыри на воде лопались.

«Матвей, быстрее! – засопел Муха. – Там где-то еще свистун тот остался!»

«Не “где-то”, он уже здесь!» — крикнул Ларс и потянул меня назад в воду.

Я ног уже не чувствовал из-за ее температуры, вот-вот судороги пойдут! Но делать нечего, все равно бросился в озеро, стараясь если не занырнуть, то хотя бы кусками льда прикрыться. Привык доверять интуиции профессора, и в этот раз она снова не подвела.

Над прудом пронесся вихрь зеленого свечения, по спине будто дубинкой ударили, а вода вокруг начала булькать и пузыриться.

Вторую волну Грешник пустить уже не успел. Ларс получил мою силу и, культивируя злость, досаду и обиду на весь белый свет и высший замысел с его дурацким контрастным душем (то поджарят, то заморозят), поднял в воздух острые льдинки и отправил их в лицо Грешника. Большинство пролетело мимо, но одна пробила его дырявый нос как раз в тот момент, когда Грешник уворачивался.

Промокшая ледяная одежда сковывала движения, натирала и невероятно бесила. Если так и дальше пойдет, то я лучше вернусь в перетопленный дом. Выбравшись на берег, я прислушался и активировал ауру.

Трехпалый все сидит еще на крыше и ведет огонь отсечками по пять выстрелов. Лупит практически не переставая, потом делает паузу, пропускает ответные выстрелы, и все по новой. С какого-то момента отвечать ему перестали, но он продолжал методично кого-то добивать. А вот Бородач с радаров пропал… Жалко мужика: у меня было чувство, что с ним можно сработаться.

Я перезарядился и потопал дальше, искать разрыв.

Увидел я его только метров за сорок, когда пробился сквозь заглушку ауры и плотно посаженные вечнозеленые елки.

«Дохленький какой-то, – хмыкнул Ларс. – До чумного разрыва ему расти еще и расти…»

«…но это не значит, что он менее опасен», – ответила Харми. – Матвей, ты как? По моим прикидкам, ты уже должен лежать на кровати и со стоном звать служанок, чтобы подоткнули тебе одеяло, ибо твоих сил уже на это не хватит…»

– Холодно, но обливание холодной водой, похоже, творит чудеса.

«Интересно, очень интересно, – задумалась Харми. – Сможем повторить? Исключительно ради науки!»

«О! Если ради науки, то я с вами! – вклинился Ларс. – У меня тоже появились кое-какие идейки, как лучше с током работать, когда Матвей в отключке… Надо бы тоже протестировать. Ради науки, конечно же! Ой! Куда это я пошел? Матвей, не загоняй меня в душелов! Я еще пригожусь – вон как раз первые деймосы полезли…»

На тропинку передо мной действительно вышло нечто необычное. Вразвалочку, семеня лапами, на меня выбежал горбатый крокодил. Первая мысль: я столкнулся с очередным хобби странной семейки Кантемировых. Папа байки собирает, дочурка – воздушные шарики. Так, может, крокодил просто из маминого зоопарка сбежал? Я не то чтобы знаток пресмыкающихся. Может, бывают виды типа альбиносов: с красными глазами и дополнительным рядом заостренных пластин, идущих вдоль позвоночника?

«Это точно деймос, – уставшим голосом ответил на мои мысли Ларс. – Нам еще повезло, что он не летает…»

«Так и мы, похоже, не летим, а пролетели! – вздохнул Муха. – Матвей, обернись…»

Но еще до того, как Муха начал говорить, я услышал треск и скрежет со стороны ангара. Обернулся и усидел, что крыша пришла в движение. Как разводной мост, два ската начали расходиться. А между ними, будто торопясь, лезла красная ткань верхушки шара. Надувалась, росла и выдавливала все, что ей мешает.

Быстро, намного быстрее, чем деймос, который успел преодолеть меньше десяти метров, воздушный шар появился полностью, распрямился и, не останавливаясь, попер ввысь. Появилась горелка с пламенем, следом – корзина. Пустая. И в последнюю очередь показался и сам Борис, болтающийся на мешке с песком.

Ветер подул в мою сторону, и сначала до меня донесся вопль Бориса, что он не может ни остановить его, ни управлять им, а потом и шар нехотя начал смещаться к нам.

«Вот ведь балбес! Надуть-то надул, а закрепить забыл! – расстроился Ларс, но быстро взял себя в призрачные руки, что-то пробубнил, высчитывая в уме, и закричал: – По касательной идет! Если побежим, то перехватим над тем сараем…»

ГЛАВА 7

«…Муха, открывай второе дыхание!» – скомандовал я и подорвался наперерез воздушному шару, сиганув мимо клацнувшей пасти деймоса. Прости, дружок, некогда с тобой разбираться!

«Ага, щас, только пятое закрою сначала», – проворчал Муха, но скорости прибавил.

Кусты, лавочка… еще одна, но на сей раз в нужном месте! Практически трамплин, с которого я взлетел на небольшую каменную постройку, с нее – на соседнюю, а оттуда забрался на нужный сарай. Побежал по крыше, все время косясь на приближающийся шар с болтающимся на нем Борисом.

Черт, не успеваю! Я еще посередине, а он уже к краю приближается.

«Муха, родной, еще давай!» 

Аж ветер в ушах засвистел.

Разгон, еще разгон, вот уже скоро край! Главное – не сбиться с шага, потому что прыгать придется с самого края. Борис занял один из мешков, но по сторонам болтались еще три, раскачиваясь во все стороны.

«Ларс, тяни веревку к нам! Муха, жми!»

«Вниз только не смотри», – очень своевременно посоветовал Воробей.

Я буквально воспарил над крышей! Прыгнул вверх и вперед, загребая воздух руками. Ну, ну, ну! Вот-вот-вот еще чуть-чуть, и веревка окажется в моей руке! Так, а что там внизу?

«Ларс! Тяни-и-и-и!» – завопил я, подтягивая ноги. Конечно, же я посмотрел вниз.

Под ногами была клетка, загон для сторожевых собак, откуда на меня уже с интересом смотрели две здоровых кавказских овчарки. Передними лапами встали на сетку и ждут.

Веревка перед моей рукой вместо того, чтобы качнуться на меня, вдруг резко просела. Корзина и весь шар как-то разом стали ниже, что, впрочем, тоже было неплохо.

«Правильно профессор, лучше перебдеть, чем недобдеть… Если уж тянуть, то сразу весь шар, – хмыкнул Муха. – Отпускай уже, а то не взлетим!»

«Простите, – смущенно пробормотал Ларс. – Так тужился, что судорога перехватила…»

Есть контакт! И уже через секунду я не только сидел внутри корзины, но и затаскивал туда Бориса. Он бросился к горелке, стал что-то крутить, чтобы заставить шар взлететь повыше. А я выхватил винтовку и принялся выцеливать возможных преследователей.

– Борис, что с Трехпалым?

– Прикроет нас.

– Давай заберем, там внизу только Грешники с деймосами, огнестрела я у них не видел.

– Подранили его, – покачал головой парень. – Не жилец уже. Держись, сейчас помотает.

Не знаю, что он там сделал, и тем более не знаю, правильно ли, но мою спину обдало жаром, шар понесло вверх, а корзину встряхнуло и начало раскачивать. Я высунулся наружу, чтобы получше разглядеть участок премьер-министра. Живут же люди! Тут площадь такая, что можно парк «Сокольники» открывать.

Тогда я и заметил разрыв, необычно выглядящий с высоты. Не плоский блин поперек полянки, а почти что яйцо, просто немного приплюснутое.

Четверка Грешников была еще там. Сдвинулись за зеркальное полотно разрыва и продолжали его расширять. Даже отсюда было видно, что черная пленка постоянно натягивалась и выгибалась наружу. Тянулась, тянулась, пока не лопалась, и оттуда вылезал новый «крокодил».

– Добьешь? – крикнул Борис. – Жалко так дом родной оставлять.

– Он же тебе не нравился?

– Но не настолько же!

Добить, может, и не добью, но здоровье точно подпорчу. Уперся поудобнее, прицелился и попытался синхронизироваться с качкой. Первый выстрел мимо. Пуля попала ровно в разрыв, в морду появляющегося монстра. Разорвала «пленку» вокруг деймоса, и он неуклюже вывалился наружу. А пленка тут же затянулась как ни в чем не бывало.

Второй выстрел был лучше: один из Грешников скрючился на земле. Третий выстрел совсем куда-то в молоко улетел.

Хмыкнув, я взял обойму «светляков» и прицелился в самый центр разрыва. Пуля чуть сместилась, уйдя из зоны «яблочко», но и «трехочкового» хватило. Будто в воду пальнул! На зеркальной поверхности появился «бздых», черная субстанция брызнула во все стороны, а вокруг пробоины побежали круги. И пошел дым.

Второй и третий выстрелы попали ближе к центру, но куда именно, было уже не видно. Да и неважно – разрыв начал коптить, вспыхнуло пламя, а маленькие черные фигурки разбежались в разные стороны.

– Дальше уже не вижу! – Я бросил последний взгляд на имение премьер-министра. Там горел не только разрыв, дымился еще и сам дом и разбросанные вокруг моторки, к тому же они воняли жженой резиной. – Ты разобрался, как управлять? Куда летим?

– Разобрался! – Борис скривился и помотал головой. – Частично.

– Это как?

– Ну, вверх могу. Вниз, в принципе, тоже. Но право и лево пока от меня ускользают. А летим, кажется, в центр. Вон, смотри, Кремль, а вон там замок Прайда.

– Ясно! Ты, главное, как над замком будем пролетать, выше бери! У тебя горючки хватит?

– Хватило бы, если бы я ее взял! – крикнул парень. Он обреченно махнул рукой, уселся на вторую лавку и устало закрыл глаза.

– Понял! Без комментариев!

Вот и поговорили! Я перешел на другую сторону корзины, чтобы хотя бы видеть, куда нас несет. А несло нас довольно быстро: то ли ветер поднялся, то ли еще какие-то потоки, идущие от земли, вмешались.

«Братва, кто-нибудь в аэродинамике разбирается? Ларс? Может, Воробей? Харми?»

«А чего меня не спросишь?» – спросил Муха, пока все остальные молчали.

«Муха, а ты разбираешься в воздухоплавании?»

«Нет конечно! Откуда? Я хоть и Муха, но из тех, что порхают и жалят…» 

«Понял… И тебе без комментариев…»

Действительно, ветер тащил нас прямо на замок. Я даже проверил, может, нами Грешники управляют, но, как ни подключал ауру, никаких следов магии не обнаружил.

С учетом стен вокруг замка Львова, десант с воздуха – не самая плохая идея. Только я еще пока не готов. Я покосился на Бориса. Этот тоже еще не готов. Весь перепачканный в масле, на лбу шишка, ссадины. Я сам, скорее всего, выгляжу не лучше.

Так что внутрь нам точно не надо! Это будет как… ну почти как в клетку с «кавказцами» попасть! Только те две овчарки покажутся плюшевыми игрушками по сравнению с теми, кто встретит нас в замке.

Ладно, расслабляемся и пытаемся получить удовольствие от экскурсии над Москвой. Экскурсоводом сначала вызвался Воробей, и он довольно интересно рассказывал и показывал. Вот только круг его интересов, а, соответственно, и познаний был довольно узким.

Я узнал про банк, например. Кто строил, кто грабил, кто за это сидит. Потом про монетный двор – этот так пока и не ограбили ни разу. Про трех купцов, по чьим домам шастал непосредственно Ленька. Про полицейский участок с особо злыми стражниками. Про пару тихих улочек, где никто не ходит, потому что одни думают, что там опасно, и не идут, а другим некого ловить, и они тоже не идут. Про пару громких улочек, где, несмотря на запреты на бордели, всегда можно найти компанию на ночь.

Муха тоже вмешался и показал цирк, в котором много лет назад проходили соревнования по боксу. Там ему знатно досталось по голове, так что все остальное время он пролежал во-он в той больничке. Потом, правда, он признался, что, может, это и не она. Все-таки по голове он тогда сильно получил.

Мы увидели стройку вокруг музея, где познакомились с Харми. Насколько его успели восстановить, сказать было сложно. Все облеплено строительными лесами и выглядело заброшенным. А теперь вообще непонятно, доделают ли.

Нашли Бутырскую тюрьму, совсем крошечную с такой-то высоты. Но я все равно не удержался и показал ей неприличный жест.

Поглазели на башню Ордена, в свете ауры переливающуюся тревожно-алым. Интересно, что там сейчас? Новая власть строит планы по захвату мира? Или, наоборот, старички какие-то забаррикадировались? Или вообще никого нет, а только сквозняки по пустым коридорам носятся? Насколько я понимаю, все, кто не вписался за ту или иную сторону, затаились и ждут.

«Посмотрите направо. Вашему вниманию предлагается вершина грешного зодчества», – Ларс попытался спародировать гнусавый голос занудной старушки, но быстро притих, понимая, что все только напряглись.

Я зарядил самый убойный патрон, что у меня был – остатки подгона от Исаева. Кто знает, а вдруг нам повезет, и Львов сейчас в одном банном халате стоит где-нибудь на балконе, раскинув руки в мемном жесте? Вдруг нежится на солнышке после своих грешных дел? Почему бы и нет?

Замок внушал уважение. Практически прямоугольная конструкция с огромным, почти как футбольное поле, внутренним двором. Возле башен и на стенах толпилась охрана. Судя по жестам и беготне, нас заметили. Толстый мужик в командирском мундире, держал руки у глаз и следил за нашим приближением.

Толстяк, кажется, разглядывал нас в бинокль. Линзы бликовали, когда владелец возвращал оптику к глазам. Особой паники внизу не чувствовалось. Нас изучали, пока не понимая, кто мы и что замышляем. Может быть, здесь каждый день кто-то пролетает?

Но винтовку я предусмотрительно спрятал. И даже хотел рукой помахать, как делают все приличные туристы на «бананах». Но в последний момент передумал. Вдруг там оптика такая, что всю мою чумазость срисуют? Так что я спрятал голову и расковырял дырку в обшивке корзины.

Первое, что бросилось в глаза – это разрыв. Прямо посередине двора светился подвешенный в воздухе овал. Метра полтора в высоту, похожий на тот, что Грешники активировали в саду у премьер-министра. Но еще больше он напоминал разрыв в Степановке. Белые силовые линии, что когда-то давно я преследовал под водой в Белом Яре, здесь просто бежали по брусчатке, расходились паутиной по всему двору и прятались где-то в подвалах дома.

Людей – а народу там было полно – это вообще никак не смущало. Кто-то в лучшем случае обходил кругом, а кто-то просто перешагивал.

М-да, Исаев все же не преувеличивал, говоря, что у Львова целая армия! Пара десятков броневиков, несколько неуклюжих танков (похожих на английские «Марки» времен Первой мировой), особняком стояли пушки и целая куча «полуторок», битком набитых ящиками с оружием.

– Борис, ты как там? Нам бы повыше уйти, – сказал я, заметив, что парень лежит на полу и также смотрит в проделанный «глазок».

– Это конец! – Борис сел и начал тереть лицо руками. В его голосе слышалась обреченность. – Нам всем конец. Такая сила! Они могут город за пару часов захватить.

– Может, могут, а может, и нет, – пожал плечами я. – Не сейчас, по крайней мере. Сейчас их народ не поддержит. Испугается под власть Грешников идти.

– Уверен?

– Нет. Но думаю, что сначала они уберут все угрозы, – ответил я и кивнул на герб Рассвета у парня на куртке. – Потом поставят свое правительство, и постепенно выяснится, что Грешники не такие уж и враги, а потом окажется, что и вообще друзья… – Я снова посмотрел в «глазок» и матюгнулся. – Вот черт! Уводи нас отсюда!

Возле разрыва началось какое-то броуновское движение. Из дверей вышли люди в черных балахонах и белых масках. Те самые безмолвные сектанты, с которыми нам пришлось разбираться в Белом Яре. Четверо окружили разрыв и начали совершать какие-то пассы в его сторону, будто раскачивали. А еще один встал спиной к разрыву, лицом к нам и вскинул руки, указывая на нас с таким видом, словно он то ли хочет аплодисментов, то ли командует кому-то: «Фас!»

– Как? – спросил Борис. Он тоже увидел сектантов и их приготовления и крикнул: – Ложись! Сейчас собьют!

Толстый командир с биноклем тоже начал махать руками, требуя от нас посадить шар прямо во дворе замка. А когда понял, что мы не собираемся делать то что он велит, отдал приказ стрелять на поражение. Засвистели пули, что-то хлопнуло над головой и зашипело так, будто лишнее давление в покрышке стравливаешь. Только не чуть-чуть, а сплошным потоком.

Шар дернулся, его накренило и понесло в сторону. Не разматывая по всему небу, как обычный воздушный шарик, ускользнувший из рук, но ускорения хватило, чтобы мы сменили курс и полетели мимо замка.

«Кажется уходим!» – радостно воскликнул Воробей.

«Все-таки очень жаль, что у нас никто не понимает в воздухоплавании», – поддакнул Муха и сразу же заткнулся, потому что нас понесло так, что даже фобосы панически вцепились в стенки душелова.

Крутило, вертело, свистело и шипело так, что я почти ничего не видел и не слышал! При этом по нам все еще продолжали стрелять! Когда мне удалось сфокусировать взгляд на замке, я увидел, что разрыв оживает.

Пленка лопнула, и под настойчивые жесты сектанта из разрыва появилась жуткая морда, потом костистые плечи со странными широкими руками. Потом они распрямились, и тварь, все больше и больше напоминающая гигантскую летучую мышь, взлетела в воздух и полетела за нами.

В следующий раз, когда корзину развернуло в сторону замка, подобных тварей было уже пять. Плюс несколько черных моторок резво стартанули из ворот и погнали в нашу сторону.

– Ларс! Ты можешь нас стабилизировать хоть как-то?

Я вцепился в перила, с ужасом глядя на то, как постепенно сдувается шар.

«Я жопу-то свою не могу стабилизировать… страшно до усрачки!» – промычал профессор, но все же что-то сделал. Кручение чуть замедлилось, полет пусть не выпрямился, но задал такую территорию, что был шанс перелететь городскую стену и рухнуть где-нибудь в лесу.

– Поднажми, старый! Может, до озера дотянем?

Профессор заскрипел. А может, это шар над головой уже трещал по швам и скрипели веревки? Мы еще немного выпрямились и полетели уже четко вниз и прямо. Не рухнули, но будто по горочке скатились.

И как только это произошло, у нас на хвосте, выстроившись птичьим клином, появились деймосы. От летучих мышей у тварей были только морды: недовольные, злобные и сморщенные.

Большие мутные глаза желтого цвета, клюв, набитый неровными, но острыми зубами. На голове большие уши и шипастый костяной ирокез. Тело гладкое и мощное, рельеф мышц прекрасно проглядывался при каждом взмахе. Задние лапы отсутствовали, вместо них развевался длинный узкий хвост, похожий на змеиный.

– Стреляй! – закричал Борис. – Не дай им до нас добраться.

– Да пытаюсь, я пытаюсь, – проворчал я. Вслед за корзиной прицел скакал перед глазами, как припадочный, еще и дождь начал капать, обжигая лицо ледяными каплями.

Я что-то говорил про свой лучший выстрел? Нет, вот сейчас мне нужен мой лучший выстрел! А лучше пять. Или всего два? Борис имел в виду, чтобы я пристрелил нас, чтобы не мучались?

Я задержал дыхание, перевалился через край корзины, намотав на руку веревку для большей устойчивости. Буквально обнял винтовку и, когда до первой твари оставалось всего метров пятнадцать, потянул спусковой крючок.

Спецпуля вошла деймосу в левый глаз и через мгновение разорвалась синим светом вместе с головой монстра, вместе с шипами, полетевшими в разные стороны, Кусок гребня долетел до корзины и практически насквозь пробил обшивку. То, что осталось от «птички», камнем рухнуло вниз.

«Ой, кто-то удивится утром, когда в огороде такое найдет, – хмыкнул Муха. – Матвей, давай следующего! Окружают, демоны!» 

Ага, следующего! Патрон-то у меня такой был только один, а остальные – обычные разрывные. Я передернул затвор и стал выцеливать нового вожака. После потери первого, деймосы разлетелись в разные стороны, перегруппировались и теперь снова шли клином. Втроем. Четвертый монстр куда-то исчез.

– Борис, где еще один? – крикнул я. Некогда было озираться, я как раз поймал на мушку следующего и выстрелил.

И снова попал в левый глаз! Мушка, что ли, сбита? Разрывной зашел хорошо: глазницу вырвало с корнем, шипы с левой стороны шеи оплавились. Деймоса сбило, он закрутился в воздухе, истошно вереща, но все-таки выровнялся и, помогая себе правой лапой, практически вернулся в хвост стаи.

– Борис, мать твою, где четвертый? – рявкнул я. Блин, как же нервно! Он либо сверху рухнет, либо пол под ногами сейчас прошьет, если, конечно, мы прямо в пасть ему не влетим.

– Да какая разница! – еще более нервно закричал напарник. – Земля под нами! Держись, щас еба-а-а-а-а…

ГЛАВА 8

Посадка была жесткой. Корзина налетела на дерево и развалилась пополам. Частично застряла, насадившись на острые и сухие ветки, частично проломила все остальное и рухнула на землю. Я оказался где-то посередине.

В момент первого удара меня выкинуло, протащив по колючим еловым иголкам, ударило о ствол, а потом я уже просто свалился на землю, сосчитав по пути все сучки и ветки. Точнее, считал мейн, создавший вокруг меня силовой кокон. Оставив мне только так называемый заброневой урон.

Лежать на холодной земле мне понравилось. Приятно смотреть на вечернее небо и золотые тени заката. Кажется, это была едва ли не первая минутка отдыха за последние безумные дни.

«Матвей, вставай, а то задницу отморозишь», – заботливо проворчал профессор.

«Отстань от него! Дай холодненького приложить: не тело, а синяк сплошной», – возразил Муха.

«Ага, смотри только, чтобы он не окочурился и мужское важное не отморозил», – не унимался профессор. Он даже попытался заставить меня пошевелиться.

«Мальчики, идите погуляйте лучше… на разведку какую-нибудь, – сказала Харми. – Я им уже занимаюсь…»

Как-то неожиданно быстро стемнело. Небо из серого стало темно-красным, а потом и вовсе пришла темнота.

«Вот тебе и одеяльце», – хмыкнул Муха, имея в виду дырявый шар, плавно опустившийся на меня.

Так уже неинтересно. Мое неслучившееся «небо над Аустерлицем» закрыли. Я попытался сесть и выпутаться из-под воздушного шара. Сам не смог, только еще больше запутался. В какой-то момент вообще показалось, что шар бесконечен. Пришлось просить Ларса приподнять ткань и сделать для меня что-то типа тоннеля.

Правда, когда я вылез, мне сразу же захотелось залезть обратно. И не под шелковый тент, а лучше в какой-нибудь бетонный бункер.

Метрах в десяти от меня на надломленном дереве сидела летучая мышь. Крылья расправлены, уши торчком. Закатное солнце делало ее похожей на металлическую, будто отлитую из бронзы или даже золота.

Когда я высунулся из-под ткани, деймос замер, повернул голову и уставился на меня. Ноздри его раздулись, верхняя губа чуть приподнялась и обнажила клыки. Раздалось тихое рычание, тут же сменившееся пронзительным криком.

«Черт, спалила, сучка!» – ругнулся Муха, а я полез за обрезом.

Караулила ли она меня или только что нашла, было непонятно. При том, что ни один из вариантов ничего хорошего для меня не сулил. Из замка за нами выехали моторки, но сколько мы пролетели, есть ли здесь дороги, я не знал. Вокруг лес, за спиной деймоса виднеются башенки какого-то заброшенного поместья.

Тварь не нападала. Только, пригнувшись, подалась вперед и оскалилась.

– Воробей, мы где? Местность узнаешь?

«Не-е… Тут, как это по-вашему будет?.. Глухое замкадье, а приличный столичный вор в такую глушь не ходит, – хихикнул Лёня. Он еще раз повторил «приличный-столичный» – понравилось ему, видать, то, как он себя назвал, и продолжил: — Но я точно знаю, где нас нет. Подсказать?»