Читать онлайн Гений и красавица бесплатно
© Юлия Николаева, 2024
Глава 1
– Подъем! – бодро гаркнула Юлька, попытавшись стянуть с меня одеяло, но я держала крепко, не давая сорвать его с моей головы.
– Я сплю, – заявила ответственно.
– И долго ты спать собираешься?
– Хотелось бы лет сто, как спящая принцесса. Проснусь, а вокруг машины летают, а не вот это вот все.
Юлька фыркнула, но потом добавила в голос жалостливости:
– Папа за тебя переживает.
– Переживал бы, приехал бы сам.
– Вообще-то, я и приехал.
Я икнула, услышав папин голос. Попадос. Высунула из-под одеяла голову: папа стоял на пороге комнаты и неодобрительно созерцал дорожку из шмоток, идущую от входа к кровати.
– Ой, пап, привет, – я вскочила, зацепив с тумбочки бутылку мартини, перевернувшись, она грохнулась на толстый ковер.
Прозрачная жидкость полилась, распространяя по комнате едкий запах.
– Ковер испортила, дурища, – Юлька подняла бутылку, понюхав, поставила на тумбочку и закрутила обнаруженной тут же крышкой. – Закажу химчистку.
Мяукнув, с кресла спрыгнул Адам, лениво потянувшись, подошел к лужице, подозрительно обнюхал и стал слизывать.
– Сама почти алкоголичка, так и кота совратила, – хмыкнула Юлька, я сделала страшные глаза.
Разве можно при папе такие вещи говорить? Да и какая из меня алкоголичка, я не пила никогда раньше. А эту несчастную бутылку мартини мучаю уже три дня и не продвинулась даже на половину.
– Ладно, Юль, не перегибай, – поморщившись, папа все-таки уселся в кресло, закинув ногу на ногу, Адам тут же прыгнул к нему на колени.
Этот негодник от меня требует только жрачки, за лаской исключительно к мужикам. Даже тут не повезло.
Папа с задумчивым выражением лица поглаживал Адама, а я чувствовала себя героиней фильма про мафиози. Ему только сигары во рту не хватало, и шляпы. В остальном он меня устрашал сейчас даже больше, чем глава мафиози, появись он тут собственной персоной.
Это ж папа. Не, не так. это ПАПА. Он не должен находить взрослых дочерей в захламленной квартире с бутылкой мартини в обнимку. Тем более если этот папа – Градов Владимир Дмитриевич, владелец банка и сети антикварных магазинов. Его тут каждая собака знает. Нет, серьезно, не удивлюсь, если даже собаки.
– Пап, я это… – начала я, он только махнул рукой, но моя и так невразумительная речь пропала, как на корню.
– Ты меня огорчаешь, Ева, – произнес папа, – я понимаю, у тебя личная драма… Но нельзя из-за мужчины ломать собственную жизнь. Тебе еще жить и жить, а ты что? Уволилась, пьешь в одиночестве, шатаешься по городу, как местная сумасшедшая, одетая не пойми во что.
– Вообще-то, это спортивка известного брэнда, – пискнула я, но поблажки не получила.
– Мы с Юлей поговорили и решили, что должны тебе помочь. Мне уже надо ехать на работу, она тебе все объяснит.
Отпустив недовольного Адама на пол, он подошел ко мне и чмокнул в нечесаные волосы.
– Я тебя люблю, дочка, – улыбнулся, поглаживая большими пальцами по щекам.
Меня по-дурацки потянуло на слезы. Вот правда, мужики уходит и приходят, а семья останется с тобой навсегда. Даже если ты создаешь видимость непутевой дочери в трениках и толстовке.
– Я тоже тебя люблю, папочка, – надула я губы, он улыбнулся, и распрощались мы на вполне дружеской ноте.
Я сидела с придурковатой улыбкой ровно до того момента, как захлопнулась входная дверь. А потом рухнула на кровать и накрылась одеялом с головой.
– Ну брось, Ева, – протянула Юлька, усаживаясь рядом, о чем я поняла по скрипнувшим пружинам матраса.
Между прочим, и скрипят они так потому, что столько страстных ночей претерпели. Я снова всхлипнула, Юлька безжалостно стянула с меня одеяло и для надежности бросила в кресло. Я заклацала зубами очень быстро, потому что отопление еще не включили, хотя за окном уже третий день дожди стеной и холод.
– Безжалостная, – буркнула, вставая. – И как папуля тебя терпит?
Вопрос был риторический, потому что я знала, что папа с Юлькой живут душа в душу. Впрочем, как и я с ней. Юлька оказалась в золотой середине: старше меня на девять лет, младше отца на десять – и вуаля, общий язык находится с каждым.
– Тащи свою шикарную задницу в душ, я пока кофе сварю, – пропустила мои слова Юлька мимо ушей.
Вздохнув, я отправилась в ванную, долго мылась почти в кипятке, потому что в ванной было не менее холодно, чем в остальной части квартиры. Когда выбралась в кухню распаренная и укутанная в огромный махровый халат, Юлька уже не только кофе сварила, но и яичницу сварганила.
– А где твоя кофемашина? – спросила меня, разливая из турки в чашки.
Я махнула рукой. Кофеварку я запустила в Вадика. К слову, покупал ее он, так что я не жалею. А вот он жалеет однозначно. В него я не попала, конечно, но зато и кофеварки у него не будет.
Когда я умяла яичницу и, вытянув ноги, занялась кофе, Юлька вытащила из сумки местный журнал. Я не удивилась: Юлька вела в нем колонку, – потому вполне могла таскать с собой. Только вот обсуждать ее статью у меня не было сейчас никакого желания. Как и читать.
Но ей, конечно, было все равно, потому что, пролистав журнал, она положила его передо мной. Я сделала непонимающее лицо. Она зыркнула, вздохнув, я взяла журнал.
– Ну и что я должна понять? – спросила ее через полминуты. – Тут интервью, и журналистка какая-то Милованова, это же не ты.
– Рада, что моим статьям ты отдаешь предпочтение, – хмыкнула Юлька. – Что скажешь?
– О статье? слушай, критик из меня так себе.
Она закатила глаза.
– О мужике что скажешь! С которым интервью.
Поморгав, я снова опустила глаза в статью. С фотографии на меня смотрел молодой мужчина около тридцати, темные кучерявые волосы, серьезный взгляд, грубые черты лица, зато губы пухлые и четко очерченные, таким даже девушка позавидовать может.
– Ну мужик… как мужик. На любительницу.
– Иногда ты такая бестолковая, – хмыкнула Юлька, откусывая от кубика рахат-лукума. Откуда она его взяла, тоже с собой принесла, что ли? У меня шаром покати.
– Ну извини, у меня вообще-то личная драма, – сделала я акцент на последнем слове.
Юлька поперхнулась и стала кашлять, за чем я наблюдала с некоторым злорадством. Нечего было меня бестолковой называть. Не то чтобы я обиделась… За двадцать шесть лет привыкла. Ну бестолковая. Зато красивая. Тут я вспомнила, что никакая красота не помогла мне удержать Вадика и снова приготовилась плакать.
– Не смей слюни пускать в кофе, – запретила Юлька, предчувствуя мой порыв, пришлось трагично шмыгнуть носом. – Значит так, Ева, вот что я тебе скажу. пора уже заканчивать эти страдания юного Вертера.
– Кого? – вскинула я брови.
Она только отмахнулась.
– Будем откровенны, твой Вадик на самом деле не лучший экземпляр. Во-первых, далеко не красавец. Во-вторых, умом тоже не блещет.
“А кто тут блещет”? – подумала я, но придержала слова при себе.
– В-третьих, – продолжала вещать Юлька. – За столько лет на телевидении он так и не добился никакой другой должности. Механик! Ну подумай сама, на кой ляд тебе, дочке банкира, механик?
Я подозрительно уставилась на нее.
– Только не говори, что дочке банкира нужен вот этот кудрявый и страшненький! – ткнула я ногтем прямо в нос парню с фотографии, умудрившись порвать.
– Ты хотя бы знаешь, кто это?
– И знать не хочу. Я Вадика люблю!
– Дура ты. Ты вот его любишь, страдаешь, бросила такую работу: ведущей на телевидении! А он в это время в ус не дует вместе со своей новой бабой.
– Ты жестокая, – заявила я, хотела уйти на балкон, но передумала, вспомнив о внезапном похолодании.
В итоге, потоптавшись на месте, села обратно на стул. Распрямив сморщенный нос на фото, стала читать статью. Не столько из интереса, сколько чтобы не видеть насмешливый Юлькин взгляд.
Почти сразу я захихикала, не удержавшись.
– Серьезно? – посмотрела на Юльку. – Его зовут Росцислав Ястржембский?
– А что смешного? Нормальное польское имя.
– А я что, вчера уснула в России, а проснулась в Польше?
– Это он уснул в Польше, а проснулся в России. Точнее, переехал несколько лет назад после смерти отца. У него мать русская, вот он и решил сюда перебраться. А вообще зря нос воротишь, дурища. Знаешь, кто этот Ястр… – тут она сама запнулась, а я ядовито подсказала:
– Ястржембский, – с чем, с чем, а с произношением у меня никогда не было проблем.
Как-никак восемь лет на телевидении.
– Именно. Он же гений. Какой-то там суперхакер, ну то есть не хакер, а шарит в программировании, как бог.
– Бог больше шарил по райским садам и яблокам, как мне казалось.
– Не перебивай взрослых. Короче, кроме того что он гений и полиглот, он еще и богат. А также входит в десятку завидных холостяков страны по версии известного журнала.
– На последнем месте?
– На втором, не хочешь?
– Не хочу.
Юлька закатила глаза, я почесала затылок.
– В любом случае, к чему ты мне затираешь про этого Ястреба? Он наверняка обитает в Москве и отбоя от поклонниц не имеет.
Ну а что, второе место в списке, как никак, тут уж на лицо не смотрят. Воду же с него не пить, или как там в поговорке правильно?
– От девок отбоя нет, это факт. Говорят, за последний год у него было восемь романов. Это из тех, что длились больше месяца. Про однодневные связи я вообще молчу.
– Достойный кандидат на сердце и руку дочки банкира.
Юлька снова фыркнула.
– Ладно, Ева, будем честны, ты красавица, тут ни у кого сомнений не возникает. Но этот фрукт не для тебя.
Пф, подумаешь! Да и фрукт из него так себе, скорее… Ну не знаю, корнеплод.
– Это ещё почему? – все же спросила я.
– Потому что жениться он не собирается, о чем неоднократно говорил, а ещё, солнышко, уровень интеллекта, – она даже постучала меня пальцем по голове для наглядности, но там ничего не откликнулось, как обычно. – Чтобы зацепить такого парня, недостаточно миловидной мордашки и длинных ног. Нужны мозги.
– Да ладно, а как же сказка про Рике с хохолком?
– Так он ее сделал умной, а тебя сделать умной невозможно.
– Тоже верно. Тогда к чему ты притащила сюда этого Ястржембского?
Глава 2
– К тому, что твой папуля решил разработать абсолютно новую систему защиты для банка. И пригласил для этого данного субъекта.
– Да ладно? – открыла я рот. – Папуля сечет фишку.
Юлька нахмурилась, не любила, когда я выражалась не как леди.
– Вот по этому поводу мы и собрались, – подытожила она. – Вова устраивает тебя в банк секретарем на то время, пока гений будет у нас работать.
Она засияла, по ее мнению я тоже должна была засиять, может, даже засверкать, аки бриллиант. Я скептически вскинула брови.
– Плохая идея, – заметила доверительным тоном.
– Это еще почему?
– Потому что я не знаю профессии.
– Брось ты, – отмахнулась Юлька. – Что там знать? К тому же гений заявил, что ему помощники не нужны.
– Тогда зачем ты меня ему сватаешь?
– Затем, что все должно быть на уровне. Вдруг ему все-таки что-то понадобится? Да и кофе приносить никогда не будет лишним.
– Хочешь, чтобы я ему кофе носила? – обиделась я. Вот вам и дочь банкира. Кофемашина на побегушках у пана гения.
– Не я хочу. Папа.
Последнее слово прозвучало торжественно настолько, что я непроизвольно вытянулась, только козырнуть осталось.
– Он уверен, что ты справишься, и это позволит тебе отвлечься от… личной драмы.
Вот предложение так предложение. Без права на отказ, так сказать. Я всего-то три дня пострадала, но в семействе Градовых это видимо срок. Лимит исчерпан, Ева, пора развязывать гульку, снимать адидаски и возвращать лицу приличный вид.
Я вздохнула, еще раз посмотрев на пана гения в журнале. Вот ведь, будь он неладен!
– Как он вообще согласился? – спросила с тоской.
– Вова сотрудничает с его знакомым, тоже поляк, Мазуров его фамилия. Между прочим, женат на нашей землячке, уж не знаю, как она ухитрилась урвать такого мужика. Девчонка, прямо скажем, не красавица. Видимо, умом взяла, раз они женаты и воспитывают двух детей.
Юлька посмотрела сочувственно, типа, не видать тебе польских мужиков, как своих ушей.
– Да не больно-то и хотелось, – пробормотала я, рассматривая Ястржембского после Юлькиного ухода. Взяв маркер, пририсовала ему длинные ресницы и усы. Ну вот даже не испортила.
Улеглась на кровать, Адам забрался сверху, распластавшись бесцеремонным образом, и тут же начал намывать свое причинное место. Точнее то, что от него осталось.
Выходить на работу следовало в понедельник. По всем прогнозам до него оставался один день.
– Вот ведь непруха, да, кот? – спросила я Адама, но он только фыркнул и отвернулся.
Непруха – самое подходящее слово к тому, что происходило в моей жизни последнюю неделю. Точнее, началось оно раньше, а вот апогей пришелся именно на эти дни.
Около двух месяцев назад, расточая ароматы “Шанель” к нам на телевидение пришло новое начальство. Лет тридцати, в юбке-карандаш, блузке в облипку, с длинными черными волосами, идеальным макияжем, уверенной тройкой и стервозным характером.
Откуда у нее деньги – понятия не имею, возможно, ее папа тоже банкир, кто знает. В общем, она взяла поганую метлу и вымела половину сотрудников. Нам с Вадиком повезло, мы остались на своих местах: я напротив камеры, он – возле ящиков с инструментами.
Но новое начальство, именуемое Маргаритой Григорьевной, определенно не терпело конкуренции. Когда в радиусе пяти метров оказывался кто-то красивее ее (читай: я), у нее натурально дергался глаз.
Я решила, что меня чужие глаза не касаются и продолжила работать, расточая улыбки. В конце концов, я с восемнадцати лет главное лицо местного телевидения, кто на меня покусится? В плане не на меня, а на мое положение.
Маргарита-стервозина-Григорьевна кусала губы, ногти и все, что попадалось под руку, но молчала, понимая, что избавляться от меня – себе дороже. Я, можно сказать, успешный брэнд.
А потом Вадик вдруг стал задерживаться на работе. Я не придавала этому значения. Думала, Стервозина Григорьевна его там гоняет, а он боится место потерять. Она действительно гоняла, только не так, как я себе представляла. Точнее будет сказать, гонял ее он. И в хвост, и в гриву.
Я ни о чем не догадывалась, пока Вадик не заявился домой со словами, что мы должны расстаться. Вот тут и оказалось, что у них с Марго (какая пошлость – Марго!) настоящая любовь. На мой вопрос, что было у нас в течение двух лет, он только промямлил что-то невразумительное. Потом я бросила в него кофемашину, и стало ясно, что между нами все кончено.
Стерпеть позора я не могла и уволилась. Видеть торжествующие взгляды Стервозины Григорьевны и сочувствующие всех остальных мне не хотелось. А еще счастливого Вадика, глядящего влюбленными глазами не на меня.
В общем, я уволилась и решила страдать. Купила большую бутылку мартини и коробку мороженого, переоделась в спортивный костюм, а дальше как-то не задалось. Даже по улицам нормально было не пошататься – то и дело срывался ливень и приходилось бежать домой.
К тому же резко похолодало – октябрь вступал в свои права. В общем, страдала я так себе, не по канону. И от этого страдала еще больше. Что же выходит, я даже страдать не могу нормально?
В понедельник я приехала на такси к банку, офис располагался на втором этаже современного здания из стекла и бетона. Поправив волосы, собранные в идеальный пучок, поскакала на каблуках, чтобы не попасть в лужу. В лужу я не попала, но так распрыгалась, что не заметила подходящего к дверям человека.
– Дорогу! – закричала в прыжке, как рабочий на вокзале, мужчина обернулся, и через секунду я угодила в объятия не кого-нибудь, а самого Росцислава Ястржембского.
Глава 3
В первый момент я так обалдела, что просто уставилась на него широко раскрытыми глазами и не менее широко открытым ртом. Та еще картина русской красавицы, наверное.
Пан гений вздернул брови, явно недоумевая, чем вызвал подобную реакцию, это вообще-то я на него свалилась, и он должен был пугаться.
– Здрасьте, – пролепетала я наконец, он криво усмехнулся, выдал:
– Понятно, – и подняв меня за талию, как куколку фарфоровую, переставил в сторону. – Хорошего дня, – выжал из себя улыбку.
Именно выжал, столько же усилий приложил, как человек, когда мнет бедный фрукт, чтобы получить заветный сок. И скрылся за дверью-вертушкой. Я мысленно обратилась к вселенной, чтобы его пальто застряло в этом проходе, но вселенная была на стороне гения, как частенько, наверное, и случается.
– Между прочим, мир должна спасти красота, а не ум, – буркнула я куда-то наверх, ответом мне была морось, которую ветер сорвал с ближайшего дерева и бросил на голову. Ну зашибись.
Зато охранник на входе обрадовался мне как родной. Милый, толстый и добродушный, он раза три спросил, как я поживаю и еще два посетовал на погоду.
– Владимир Дмитрич у себя, – добавил в конце, я улыбнулась еще шире (мне-то не сложно, я же не гений), и направилась в чертоги офиса, то есть на второй этаж.
Здесь я бывала редко, если только нужно было срочно заглянуть к папуле, или когда мы договаривались пообедать, но он не успевал, и я ждала его, коротая время за чашкой кофе в приемной, а его секретарь Оксана носилась вокруг меня с видом великомученицы.
Она свято верила в то, что должна обхаживать меня, чтобы я не жаловалась папочке, хотя я жаловаться бы и не стала. Это не в обычаях Градовых, между прочим. Я ему даже на Вадика не жаловалась, просто скрыть такие глобальные изменения в моей жизни было бы затруднительно.
Однако сегодня Оксана встретила меня не с приветливой улыбкой, а ехидной. Видимо, знала о моем понижении, в плане, что из дочери банкира я переместилась в секретари. Ее взгляд так и говорил: вот, теперь и из тебя кровушки попьют… Ну и кофе, конечно.
– Владимир Дмитриевич вас ждет, Ева Владимировна, – выдала елейно. – Велел сразу заходить.
Стукнув в дверь и натянув дикторскую улыбку, я заглянула внутрь.
– Заходи, Ева, – широким жестом пригласил меня папа, пан гений бросил взгляд, вздернул бровь и озадаченно посмотрел на отца.
Пальто я оставила в приемной, оттого сиротливо топталась на пороге в узком черном платье до колена и пиджаке.
– Знакомьтесь, – папа кивнул мне, я приблизилась. – Это Ева Владимировна, она будет вашей помощницей.
– Я же говорил… – начал недовольный пан, но папа выставил вперед руку. Жест, с которым невозможно бороться.
– Она не будет вам докучать, Росцислав. Ева будет тише мышки, но это место для вас новое, а она здесь, как рыба в воде, если что поможет, подскажет. Кофе принести, документы и тому подобное. Считайте, что на время работы здесь Ева полностью ваша. Используйте, как хотите.
Прозвучало несколько двусмысленно, и папа это почувствовал. Ястржембский снова вздернул бровь, переводя на меня взгляд, а я сделала мину: даже не рассчитывай.
– Конечно, в рамках служебных отношений, – поспешно добавил папа, посмотрев на меня с извинением. Я оставила лицо непроницаемым – тоже годы долгих тренировок, между прочим.
Пан гений решил никак не реагировать на торжественное вручение ему меня, и папа рассудил, что вопрос улажен.
– Ева, – снова повернулся ко мне, – это Росцислав Сильвесторович Ястр…
– Ястржембский, я знаю, – выручила я папу, который чуть запнулся после первой трети фамилии, он благодарно мне улыбнулся.
Пан гений привычно молчал, глядя на нас. По-моему, про себя он уже поставил галочку, что мы никуда не годимся, причем оба. Даже папа с его капиталами и бизнесом.
– Я провожу вас до кабинета, – папа решил, что аудиенция окончена, и мы втроем отправились черт знает куда. Ибо я понятия не имела, где находится выделенный пану кабинет.
Миновали коридор, потом общий зал, где сидели манагеры, проводившие нас любопытствующими взглядами. И наконец оказались в закутке, где была дверь в узкую приемную, а из нее в просторный светлый кабинет. В приемной, кстати, окон не было. Очевидно, банкир считал, что его дочь превратилась в вампира и не выносит дневной свет.
С тем же отвращением, что я оглядела свой закуток с рабочим столом, креслом и кофемашиной на стеллаже, Ястржембский оглядел свой просторный кабинет, обставленный по высшему разряду.
– Пойдет, – кивнул папе, и тот скоренько удалился, пообещав прислать кого-то там по системам безопасности для начала работы.
Мы остались вдвоем. Я почесала нос и высказалась:
– Миленький кабинет.
Ястржембский образцово-показательно вздохнул.
– Я так понимаю, мне от вас не отделаться? – поинтересовался обреченно.
Я даже немного обиделась. Не, помню, конечно, что он западает на умниц, но ведь он по моему лицу не успел прочитать, что я тупая. Вдруг я этот, как его… Гроссмейстер. Что бы это ни значило.
– Давайте так, Ева, – бросив свое пальто и аристократический шарф на кожаный диван, пан гений повернулся ко мне. – Вы не будете надоедать мне, я вам, и тогда мы отлично сработаемся. Даже попрошу Градова премию вам выписать, что скажете?
Я только фыркнула.
– Без проблем.
А что? Мне все равно где страдать, а так еще и деньги буду получать.
– Отлично, тогда перенесем кофемашину в кабинет, и можете заняться своими делами.
– Как это к вам в кабинет? – не согласилась я. – А я как буду кофе пить? Вам и так окно досталось.
Пан несколько секунд смотрел на меня, словно не верил, что это происходит всерьез.
– Кофемашину сюда. Будете заходить и наливать себе кофе, – наконец смирился он с моим существованием.
– Ладно, – буркнула я, – только сами ее тащите, я вам не лошадь.
Ястржембский оглядел меня с ног до головы и все-таки согласился с тем, что я не лошадь. Уже прогресс.
Кофемашина оказалась немаленькой, и в тайне я злорадствовала, глядя, как пан пытается взять ее поудобнее.
– Может, все-таки поможете? – поинтересовался Ястржембский наконец. – Ваш отец разрешил использовать вас, как угодно.
– Мало ли что он разрешил, – фыркнула я.
– Дверь откройте, Ева.
Дверь я все-таки открыла, а потом дошло:
– А вы откуда знаете, что он мой отец?
– Не надо иметь много ума, чтобы понять.
Оглядевшись, пан пристроил кофемашину на низкий журнальный столик в углу.
– Он смотрел на вас неофициально, – пояснил, возвращаясь к своему столу. – Значит, или родственник, или любовник. Внешне вы похожи плюс ваше отчество, все просто, Ева.
– Как скажете, – удалилась я из кабинета, прикрыв дверь.
Устроив плащ на вешалке, села в кресло и заскучала. Захотелось кофе, а у меня даже чашки нет с собой. У пана, видимо, тоже, если только он не таскает с собой в кармане складной стаканчик. Я хихикнула, представив, как пан гений скрупулезно его выправляет, приговаривая:
– Это вам, Ева Владимировна, не журналы листать, это целая наука. Видите, как сложно.
К кофе эти мысли меня не приблизили, и я отправилась на поиски чашек. Оксана предоставила мне не только чашки, но еще и ложки, блюдца, сахар и даже гору маленьких шоколадок, которым, да простит меня лига секретарей, добраться до Ястржембского точно не удастся.
В закутке случился аврал. Неудачно повернувшись, я больно ударилась боком, согнулась с подносом в руках, и все его содержимое начало падать, отчаянно звеня.
На мое счастье, или если верить приметам, то как раз наоборот… В общем, ничего не разбилось. Но из кабинета показался недовольный пан и сразу же заявил, выводя меня из себя:
– Вы с ума сошли так шуметь? Я работаю.
Глава 4
– А я, по-вашему, чем занимаюсь? – тут же спросила, собирая посуду по полу.
– Пытаетесь мне досаждать.
Я фыркнула, выпрямляясь с подносом. Чашки и блюдца позвякивали, сильно отвлекая меня от ясных глаз пана.
– Поверьте, Росцислав Сильвесторович…
– Можно просто Росцислав.
– Как скажете. Так вот, поверьте, я отлично понимаю, что чем меньше мы будем с вами взаимодействовать, тем лучше для нас обоих. Вы выполняете свою работу, я свою.
– Бьете чашки? – уточнил Ястржембский, и посуда на подносе снова подозрительно зазвенела. Будь я менее разумна, уже опустила бы поднос на голову этому самовлюбленному типу. Но я разумна. В меру, конечно, но разумна.
Потому молча развернулась и загрузила несчастный поднос в шкаф. Потом достала две чашки и одну протянула пану. Он принял ее так, словно я ему гранату без чеки передаю.
– Кофе же вы пить желаете? – поинтересовалась с улыбкой. – Если не привыкли подставлять под кипяченый кофе рот, то вам понадобится чашка.
– Боже, – выдал он и удалился обратно в кабинет. Я поспешила за ним. – Что еще? – спросил Ястржембский с видом великомученика.
– Так вы же кофемашину забрали. Терпите теперь.
– Я потребую вас уволить, – заметил пан ядовито, пока я наливала кофе.
– Тогда папуля сунет вам еще кого-нибудь. Не думаете же вы, что он всерьез оставит вас в покое? Смиритесь лучше со мной, я вариант безобидный.
– Изыдите, – выдал пан, и я сочла за благо сбежать.
Выпила кофе, листая новости. Сделала фотку для сториз. Одно преимущество тут есть: хорошо освещенная девственно белая стена, на фоне которой можно пилить селфачи.
“Мой первый день в роли секретаря, – написала я, – какой быть? Строгой и неприступной или развратной и провоцирующей?”
Надо сказать, страничка в сети пользовалась успехом. Несколько сотен тысяч подписчиков. Сотрудничество по рекламе. За деньги, разумеется. И очень отзывчивые ребята. Как они мне охваты подняли, когда я сообщила, что ухожу с телевидения и расстаюсь с Вадиком. Удалила с ним все фотки. Личку завалили просто сообщениями. Оказывается, столько парней готовы жениться на мне хоть щас.
В общем, я запилила сториз и снова заскучала. Скучать я не люблю. Сразу думать начинаю. А последнее время думы все больше печальные. Чтобы не думать о Вадике, я решила думать о Ястржембском. Поморщилась. Что о нем думать-то? Тип тот еще. Умный и поэтому очень заносчивый. Других ни во что не ставит. Особенно всяких блондинок. Особенно красивых.
Подумаешь, приехал он ставить супер-пупер защиту. Весь такой крутой, и стоит миллионы.
Тут я на самом деле задумалась. Он ведь реально миллионы стоит. Юлька не соврала, второе место в журнале. Сколько же папуля ему отвалил? Он, конечно, человек весьма обеспеченный, но все же не Скрудж Макдак, хранилищем с золотом не обзавелся. Если бы папулю засунули в тот самый журнал, он, прямо скажем, плелся бы в хвосте.
Тогда зачем он привез сюда пана гения? Какие программы защиты? Зачем?
Вот тут у меня действительно нехорошие мысли в голову закрались. Покосившись в сторону двери святейшего, я решила, что он обойдется без меня какое-то время, и отправилась в кабинет папули.
Оксана не хотела меня пускать. Заставила сидеть в приемной и ждать, пока начальство даст добро. Определенно, она мне больше нравилась, когда пыталась услужить.
– Благодарю вас, милая, – улыбнулась ей ласково настолько, чтобы женщину перекосило. Потом пошла к отцу, на ходу сунув Оксане маленькую шоколадку, от которой ее перекосило еще больше.
– Что случилось, Ева? – отец хмурился. – Надеюсь, он тебя не домогался?
– Кто? – даже не сразу поняла я.
– Ну кто. Росцислав, конечно.
Я рассмеялась. Представить пана гения в такой роли было неподвластно даже самому богатому воображению. Для начала бы пришлось представить, что он мужчина. Ну то есть прямо мужчина. Уже нереально. Да и, полагаю, Ястржембский видит меня надоедливой мухой с белыми волосами, не более того.
– Не, пап, но я хотела бы с тобой поговорить кое о чем.
– Слушаю.
– У нас что, проблемы?
– В каком плане?
– Ну в компании. В банке то бишь непосредственно.
– Откуда такие мысли? – папуля явно напрягся, перегибаясь вперед. Вцепился в меня внимательным взглядом, от которого холод по спине обычно бежит. И сразу пытаешься вспомнить, где налажал.
– Ну а зачем тогда защита от этого гения? – выдала я очевидное. – Столько денег ему отдавать, которые можно было потратить на что-то другое.
Отец побарабанил пальцами по столу, покосился на меня, потом на окно, потом снова на меня. Я терпеливо ждала. Перебивать мысли папули не спешила – это святое. Кто-то же должен в нашей семье думать.
– Хорошо, – вздохнул он наконец. – Только это должно остаться строго между нами.
– Что, даже Юлька не знает?
– Юля, конечно, знает.
Я насупилась. Вот так, она в курсе, а я нет. Тоже мне – семья. Ладно, простим, спишем на то, что я была слишком занята личной драмой и меня не хотели тревожить.
– Ну и что происходит? Нас пытались ограбить? – сказала я, скорее, в шутку. Потому что представить, чтобы в двадцать первом веке кто-то решил ограбить банк, набитый охраной, казалось невероятным. Но отец снова вздохнул печально.
– Вроде того.
– Что? А почему в новостях ничего не было? Никаких нападений, парней в черных масках и всего такого прочего.
– Кто-то пытался взломать нашу защиту. Пробраться к данным через сеть.
– Оу, – выдала я. Ну да, это куда разумнее. – У него же не получилось?
– Нет. Две неудачные попытки. Но где две, там и больше.
– И они могут стать удачными, – сообразила я. – И ты решил вызвать это польское светило?
– В таких случаях нужно действовать решительно и не мелочиться. Это мой бизнес, репутация. Достаточно одной осечки, и я потеряю все. Люди уйдут. И деньги соответственно тоже.
– И что, он сможет нас защитить?
– Надеюсь. Кроме того, Росцислав пытается найти злоумышленника.
– Вау, – искренне сказала я. Ну ради такого дела можно и потерпеть его кислую физиономию.
– А меня ты зачем к нему приставил?
– Не хочу, чтобы кто-то еще знал подробности. Все это пока держится в тайне. Мы преподносим это как коммерческий ход для привлечения новых клиентов. У этого парня отличная репутация. Но понятное дело, что в ходе его работы могут всплыть ненужные подробности. Хотелось бы, чтобы они не ушли дальше его приемной. Понимаешь, о чем я?
Так это действительно миссия. Отец не просто меня подсунул кофе носить, а делать так, чтобы я выпроваживала лишние уши, и по офису не ползли слухи, никому не нужные. То есть не нужные нам с папулей. Персоналу обычно как раз только волю дай посудачить. На телевидении это прямо рассадник змей был, в какую дверь ни сунься.
– Отец, – я встала, решительно поправила пиджак, папа вздернул брови. – Я тебя не подведу.
С тем и отбыла, гордо расправив плечи.
Глава 5
Надо сказать, веселее от происходящего стало ненадолго. К пану никто не заходил. Если только осведомленные люди, с которыми он закрывался в кабинете, так на меня зыркнув, чтобы я сообразила: лучше мне стать невидимкой.
Из праздного любопытства в приемную никто не заглядывал, а когда я выходила в туалет, на меня только косились. В общем, оставалось только в сети торчать. Подписчики захотели развратную секретаршу, я сделала им фото ног. Скромненько так, без излишеств, надо же оставлять место для фантазии людям, а то совсем уж мир с ума сошел.
Волей-неволей от нечего делать я возвращалась мыслями к тому, что рассказал папа. Кто-то пытался залезть в банковскую систему. С ума сойти можно, какие смелые люди. Они вообще понимают, что с ними будет, когда все вскроется? А что вскроется, я не сомневалась, не зря же папуля пана гения притащил. Он такого не прощает.
Думать об этом было слишком волнительно, и я решила читать книгу на телефоне. Задремала, а пришла в себя от громкого хлопка дверью. Подпрыгнула на месте, это был, конечно, пан. Стоял возле своей двери и созерцал, как я в ужасе хлопаю глазами.
– Работник года, – заметил мне язвительно.
– А вы куда? – заволновалась я, поняв, что пан куда-то намылился.
– Я должен отчитываться? – вздернул он бровь.
– Я просто за вас переживаю. Город новый, вдруг потеряетесь.
– О боже, за что мне это?
Простонал он вполне искренне, что только раззадорило меня. Прихватив пальто, я поскакала за паном.
– Я серьезно, Росцислав, давайте я вам помогу. Будем дружить. Зачем нам ссориться?
Улыбнулась по-дикторски, до зубов мудрости постаралась, ей богу. Мудрости у меня, конечно, кот наплакал, только зубами светить и остается.
– Я обедать иду, Ева. В чём будете помогать? С ложечки покормите?
– Если надо, я могу, – он закатил глаза, я продолжила, семеня рядом. – Хотя уверена, вы и сами прекрасно справитесь. Составлю вам компанию? Я ужасно проголодалась.
И ресничками захлопала. Росцислав обреченно вздохнул.
– Идёмте, я собирался в кафе напротив.
– Отличный выбор, но давайте пойдем в другое. Я знаю классное местечко, всего на пять минут дальше. Вам понравится. Готовят, пальчики облизать можно.
– Будете облизывать?
– В смысле?
– В смысле будете пальцы облизывать? Хочу понимать, к чему мне готовиться.
– А надо? – я даже поднесла палец ко рту, Ястржембский руку мою отдернул и посмотрел странно. Я рассмеялась.
– Вы же не думали, что я всерьез?
– С вами никогда не знаешь наперед. Надеюсь, вы не пытаетесь меня соблазнить?
– Вас? Боже упаси. Я так, поддержать хотела человека на чужбине.
Пан снова простонал, я только хихикала потихоньку. На нас посматривали, но не подходили. Полагаю, в этом была моя заслуга, всё-таки директорская дочка.
В кафе Росцислав предпочитал есть. Вот прямо совсем. Ни единого слова не обронил, только с аппетитом уплетал заказанное. Я вяло жевала, сверля его взглядом, но парню было хоть бы хны.
– Говорят, вы ловелас? – наконец не выдержала я. Как это полчаса и без разговоров? Пан поперхнулся и посмотрел недобро.
– Ешьте ваш салат, Ева.
– Не хотите отвечать?
– Не хочу.
– Значит, правда, ловелас.
Он вздохнул. Вилку отложил с сожалением. Но хорошо, что отложил, судя по виду, хотел ей воспользоваться в отношении меня.
– Разговаривать во время еды вредно, вас мама в детстве не учила?
Я сглотнула, неопределенно дёрнув плечом.
– Мамы не стало, когда мне было три.
Пан сощурился, разглядывая меня.
– Сочувствую. Извините. Что произошло?
Я снова дернула плечом.
– Не хочу об этом говорить.
Пан кивнул, и за столом повисла долгожданная для него тишина. Я уныло ковырялась в своем салате, отделяя ингредиенты в разные кучки. На самом деле я маму почти и не помню. Так, какое-то размытое пятно неясных детских эмоций.
Лицо-то знаю, скорее, с фотографии, чем из памяти. Мама пропала без вести. Ушла из дома и не вернулась. Поиски зашли в тупик, следствие пришло к мнению, что она стала жертвой маньяка, который в то время орудовал в городе. До этого как раз пропали две девушки. Мама стала третьей.
Отца я почему-то помню хорошо в то время. Может, мамино исчезновение так на меня повлияло, конечно. Его лицо, бледное, невыразимо печальное, навсегда отпечаталось в памяти. Долгое время он был сам не свой. Ушел с головой в работу, я почти его не видела, только вечерами, днем со мной сидела бабушка, его мама.
Но он все равно старался быть хорошим отцом, насколько это было возможно. И стал. Лучший в мире папа.
До Юли в нашей жизни женщин не было. Полагаю, отец не жил монахом, но я ничего об этом не знала. Долгое время я была единственным созданием женского пола, стоящим в центре его жизни.
Юлька появилась пять лет назад, и мы сразу подружились. Я была только рада за отца, в конце концов, его жизнь продолжалась, и он имел право быть счастливым.
Но рассказывать это все пану я, конечно, не стала.
– Я прекрасно понимаю ваши чувства, Ева, – заметил вдруг Росцислав. – Я тоже потерял маму, будучи совсем маленьким.
– О, кажется, у нас всё-таки есть что-то общее, – невесело пошутила я. Хотелось спросить, что случилось, но тогда будет логичным рассказать свою историю. А мне этого не хотелось.
Пан улыбнулся вполне человечески, и мы доели в относительно мирной обстановке.
Правда, это вовсе не значило, что контакт налажен. До конца рабочего дня Росцислав успел меня выбесить трижды, а я его всего два раза, между прочим.
Хотела сбежать чуть раньше, чтобы не видеть уже сегодня ненавистные ясные очи пана, но планам моим не суждено было сбыться.
Позвонил папуля и попросил проводить пана до гостиницы.
– Пап, он же с утра сюда пришел, думаю, с обратной дорогой тоже справится.
– Мне будет спокойней, если я буду знать, что никто к нему не прилип.
– Потому предлагаешь мне прилипнуть к нему? Он и так уже косится с подозрением.
– А как же миссия?
Я запыхтела. Вот же… Миссия. Чертова миссия.
– Ладно, – вздохнула я.
Повесила трубку, и пан как раз вышел из кабинета, накидывая шарф.
– Уже уходите? – ласково улыбнулась я, он подозрительно нахмурился.
– И вас не задерживаю.
– Вот и замечательно.
Из банка мы вышли вместе. Я сделала вид, что нам в одну сторону.
– Где остановились?
– На данный момент в гостинице. Планирую найти жилье в ближайшее время.
– Что, гостиница не по карману?
Пан показательно вздохнул.
– Вы хотя бы иногда думаете, прежде чем говорить, Ева?
– Никогда! Как вы мы помогли обо мне такое представлять!
– Вы что, идете со мной? – он снова подозрительно уставился.
– Просто дорога одна, для вас еще отдельную не построили. Извините, что топчу землю рядом с вами. То есть асфальт. Это я на случай, если вы решили, что я землю от асфальта не отличаю.
– Хорошо, что гостиница в двух шагах.
Действительно, хорошо. Терпеть пана гения долго сложновато. Может, я втянусь, конечно, кто знает. Вдруг я скрытая извращенка.
Мы как раз завернули за угол здания, а через секунду я оказалась снова за углом, да еще и прижатой к стене. Приложил меня Росцислав нормально так.
– С ума сошли? – потерла я плечо. – Что на вас нашло?
– Слушайте, Ева, – пан выглядел задумчивым, явно прикидывал какие-то варианты в голове. Я решила подождать.
На всякий случай сказала:
– Слушаю.
– Нам надо изобразить влюбленную пару.
Глава 6
Я всмотрелась в ясные очи пана, на всякий случай. Вдруг он обезумел. Да нет, вроде в ясном сознании. Хотела снова выглянуть за угол, но он не позволил.
– Что происходит? – поинтересовалась все же.
– Там женщина. Которая… – он запнулся, я аж рот открыла.
Думала, смутить Ястржембского невозможно.
– Которая что?
– В общем, у нас сложные взаимоотношения, – решил он так охарактеризовать сей момент.
– Откуда она тут взялась?
– Она тут живет.
Я ахнула.
– И еще говорили, что не ловелас! Два дня в городе, а у вас уже с женщиной сложные отношения.
– Мы были знакомы раньше, – терпеливо пояснил пан. – Долгая история, совершенно вам не нужная.
– Вы хотите, чтобы она приревновала? – догадалась я. – Типа увидит вас в объятиях другой, и ее перекосит.
– Пусть будет так.
Пусть будет? То есть на самом деле не так? Мутно как-то. Хотела снова выглянуть, но пан был на чеку.
– И что вы мне предлагаете? – сложила я руки на груди.
– Выйдем из-за угла, целуясь. Изобразим страсть.
– Я и вы? – нервно хмыкнула я. – Нет, даже не так. Вы и страсть? Ничего не путаете?
– Ева, – пан вдруг понизил голос, сделал шаг вперед, вжав меня в стену здания.
Я напряглась. Он провел пальцами от моего виска к уху, убирая за него выбившуюся прядь волос.
Атмосфера сразу накалилась. Как будто в печку кто-то дровишек подкинул. Пан был как пан, но не совсем тот. Что-то в нем изменилось неуловимо. Взгляд, движения. Сама не знаю, но я застыла на месте, не двигаясь и ничего не говоря.
– Я просто умею держать себя в руках, – губы Росцислава оказались возле моего уха. Дыхание пустило по коже мурашки. Тело завибрировало от низкого голоса, словно сонастроилось с ним. – Даже когда мои мысли на самом деле далеки от работы.
Он оторвался, перевел взгляд на мои губы. Я сглотнула. Взгляд был, ну прямо скажем, более чем откровенный. Даже Вадик так на меня не смотрел. Никогда. Внизу живота что-то заныло.
Что-то явно противоестественное, потому что еще пять минут назад пан Ястржембский и сексуальность это было как-то очень далеко друг от друга. Росцислав проехался по моей нижней губе большим пальцем. Оттянул вниз, и я громко, и опять-таки совершенно противоестественно, выдохнула.
А потом он просто набросился на меня. Сопротивляться было бесполезно. Пан терзал мои губы слишком сладко. Целоваться он умел однозначно. Я даже ненадолго забыла, что мы что-то там изображаем. Обхватила его за плечи, позволила сильнее меня к стене прижать.
Как-то так мы и вывалились из-за угла, я снова оперлась спиной о стену, рука пана слишком вольготно скользнула между полами пальто, легла на мое бедро. Он дернул вверх, и я сильнее вцепилась в мужские плечи. Ну что творится, мамочки мои.
А потом все кончилось. Я стояла, тяжело дыша, в полном непонимании, где я вообще.
Пан потащил меня в сторону гостиницы, но вдруг резко тормознул. Я впечаталась ему в спину, все еще пытаясь прийти в себя. Что это вообще такое? Он прямо… И я… А он… Ну просто с ума сойти.
– Отлично сыграно, Ева, – шепнул мне пан, когда я все-таки сделала шаг в сторону.
Сознание мое наконец прояснилось. Спектакль – вот что это было!
Я сфокусировала взгляд на людях вокруг и расширила глаза. Неподалеку стояла Стервозина Григорьевна собственной персоной! И так на меня смотрела, как будто я тут не с паном, а с Вадиком целуюсь у нее на глазах.
Не думала, видимо, что я так быстро отойду и переключусь. Но потом она перевела взгляд на пана, и я как-то нутром почувствовала, что изумление женщины было не на меня направлено. А на него. А это значит, что…
– Вы что… – начала я, но договорить не успела.
Пан неумолимо сократил расстояние с одной стороны, Стервозина с другой, и мы оказались друг от друга в опасной близости. Я на всякий случай замерла чуть за Ястржембским. Если что, брошу его на амбразуру, не жалко. Он мне никто, хоть и целуется первоклассно.
– Марго, – проговорил пан, она вымучила улыбку, бросив на меня взгляд.
– Смотрю, ты времени даром не теряешь.
– Это Ева, – представил меня пан, для верности сграбастав в свои объятия.
Я широко улыбнулась. Стервозину Георгиевну таки перекосило. И это было ну очень приятно. Я вдруг почувствовала, как боль от измены Вадика становится меньше. С каждым нервным движением этой великолепной Марго, будь она неладна.
– Очень приятно, – холодно процедила Стервозина. Я улыбнулась еще шире.
– А мне-то как, – и свою руку положила поверх руки пана, которой он меня обнимал. Если гений и решил, что я переигрываю, данное замечание он оставил при себе.
– Я хотела поговорить. Нужно обсудить кое-что, – Стервозина решила полностью игнорировать меня.
Этим она и на телевидении занималась. Проигнорировала мое присутствие в жизни Вадика и увела его. Я повернула голову на пана и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку. Он вздернул бровь, во взгляде мелькнула озадаченность. Поди волнуется, не приняла ли я все за чистую монету. Я ласково ему улыбнулась, мол, отвечай, не медли, нас ведь ждет столько всего приятного.
– Мой номер все еще работает, – проговорил пан. – Напиши на него, договоримся о встрече. Сейчас я занят. Идем, Ева.
И за руку меня потащил в гостиницу. Ни разу не обернулся. У меня такой силы воли не было. Я обернулась раз пять. Расцвела улыбкой. Стервозина Григорьевна явно негодовала. На душе стало хорошо. Настолько, что я поняла, что что-то идет не так, только оказавшись в лифте.
– А куда мы едем? – спросила взволнованно.
– Ко мне в номер.
Ой-ей, пан что, решил, что я действительно планирую с ним того?.. Переспать?
Глава 7
Кашлянув, я бросила на пана смиренный взгляд.
– Куда вы меня везете? – начала издалека.
– К себе в номер.
– Слушайте, Росцислав. Вы, конечно, неплохо целуетесь, но спать с вами я не буду.
– А я предлагал? – он вздернул бровь, я заморгала немного растерянно.
– Не предлагали, но… Зачем мне к вам в номер?
– Создадим видимость того, что мы занимаемся сексом. Посидите часок, потом пойдете по своим делам.
Чувствуется как-то, что это не предложение, а приказ. Нет, конечно, папуля разрешил мной пользоваться, но пан все-таки перегибает палку.
– А вдруг у меня дела? – поинтересовалась я, когда мы вышли из лифта.
– У вас дела?
Вопрос прозвучал так, как будто у меня в принципе дел быть не может. Я почесала нос. Их действительно нет. Даже обидно как-то.
– У меня кот не кормлен. Когда он голоден, он воет.
– Уверен, с ним все будет хорошо. За пару часов не умрет.
– Так ему и передам.
В общем, причин отказаться не нашлось. Номер пана был самый обычный. В углу скромно притулился чемодан.
– Уютненько тут у вас, – заметила я, пройдясь вдоль голых стен.
Выглянула в окно. Стервозину отсюда видно не было. Интересно, внизу или нет? Расскажет Вадику или нет? Если и расскажет, то точно опустит ту часть, где она жестко пана ревновала.
– Слушайте, – я резко обернулась. Росцислав успел снять пальто, как раз вешал шарф поверх него на крючок. – Так у вас что, роман был со С… – я осеклась и быстро добавила: – С особенной этой женщиной.
Ястржембский вздернул бровь, но по этому поводу ничего не сказал. Рассказывать о личной драме и участии в ней Стервозины у меня желания не было. Дело, можно сказать, семейное, заезжих поляков не касается.
– Мы встречались, – коротко заметил пан, заняв мое место у окна.
Пока он разглядывал улицу, я сняла верхнюю одежду и определила на соседний крючок. Встречались, значит. У Стервозины губа не дура. Но планочка явно снизилась. С гения до механика… Регресс на лицо.
– И почему же расстались?
Ястржембский оставил в покое окно и разместился в кресле. Я устроилась в соседнем, определила локти на подлокотник, подбородок на сложенные ладони, и умилительно заморгала, глядя на пана. Он вздохнул.
– Любите сплетничать?
А кто не любит? – хотелось ответить мне.
Но я догадывалась, что пан непременно ответит, что он, и разговора не получится. А мне страсть как хотелось узнать, что же произошло между гением и Стервозиной.
– Мне тут час торчать, нужно же как-то развлекаться. Можно коротко. Кто кого бросил?
Пан несколько секунд молча меня разглядывал. Потом, видимо, понял, что не отделается, потому сказал:
– Мы встречались пару месяцев. Марго жила в Москве. Потом расстались, она уехала сюда.
– И вы следом за ней? Как интересно. Звучит романтично.
– Никакой романтики. Это просто совпадение. Марго предложили занять здесь должность руководителя, ей это было интересно.
– А вам предложили проект, за который вряд ли много заплатят. По крайней мере, по вашим меркам.
Пан уставился на меня с легким удивлением. Видимо, не ожидал подобной мыслительной деятельности.
– Для меня это интересный проект. Не все меряется деньгами, Ева.
Звучит сомнительно. Не про деньги, про интересный проект.
– И в чем же ваш интерес? В сто первый раз создать защиту для банка? Или реально хотите хакера найти?
Снова удивился.
– Вижу, отец посвятил вас в детали происшествия.
– Конечно, мы же семья.
– Да, пожалуй, мне интереснее найти хакера. Он дважды пытался взломать мощную защиту. У него не получилось, но он определенно был близок к успеху. Но самое главное в другом, его невозможно отследить.
Ястржембский аж возбудился немного, по-моему, говоря об этом. Черт, он и правда прется. Чудила, а.
– И вы хотите найти его, потому что он такой крутой?
– Безусловно. Отследить такого уровня хакера – это почти вызов, Ева. Скажу честно, я был уверен, что сделаю это быстро. Но он профессионал.
Ладно, с паном все понятно, вон как глаза блестят. Точно не из-за денег. Не понять мне этих гениев.
– Так это вы бросили Марго или она вас? – спросила я, чем опять повергла пана в смятение. Похоже, он успел забыть о том, с чего собственно разговор начался. Но только не я.
– А какая разница? – спросил меня все-таки.
– Просто интересно.
– Мы расстались по обоюдному согласию. Марго предложили должность здесь, и она не хотела упускать такую возможность. А я не стал ее держать.
– И она расстроилась из-за этого, – я не спрашивала, утверждала.
Это как бы само собой вытекает из того, как пан говорит об этом. Точно Стервозина, ну. Приехала в чужой город зализывать раны. С помощью чужих мужиков.
Где-то далеко мелькнула мысль, что раз Стервозина караулит пана возле отеля, то до конца Вадику не удалось, так сказать, зализать раны. А вот пан очевидно бегает от разговора.
– А вы к чему всю эту сцену разыграли? – сощурилась я. – Потому что хотите, чтобы она ревновала? Или чтобы отстала, увидев, что вы по ней не страдаете?
Пан вздохнул, вытянул ноги, закрыв глаза. Одно ясно точно: в моем случае он точно мечтает, чтобы отстала.
– Если вам так надо говорить о личной жизни, давайте обсудим вашу, – выдал наконец. – Вы будете говорить, я слушать.
– Слушать? Или делать вид, что слушаете?
– Я наблюдателен, Ева, и ничего не пропускаю.
– Ну точно, вы ж наш гений. И что вы нанаблюдали о моей личной жизни?
– Вы не замужем, на данный момент без отношений, и судя по всему, не так давно.
Я распахнула глаза.
– С чего вы взяли?
– По вашему общению. Женщины в отношениях и вне их общаются по-разному. Свободных девушек тоже можно разделить на несколько групп в зависимости от того насколько давно не было мужчины.
– Вы это сейчас серьезно? – я аж открыла рот от изумления.
– Вполне. Это всего лишь статистика, Ева. Каждая женщина по-своему уникальна, но во многом вы схожи.
– Ну теперь понятно, почему вы ловелас.
– Я не ловелас. Просто мне скучно.
– Скучно? – захлопала я глазами.
– Женщины слишком предсказуемы. Строить с ними отношения не интересно.
Нет, ну вы слышали?! Правильно его Стервозина бросила! Одобряю!
Глава 8
– Так вы женоненавистник, значит? – сложила руки на груди и презрения в очи добавила.
– Вовсе нет, – невозмутимо ответил пан. – Женщин я очень люблю.
– Ага. В больших количествах. На минимальные сроки.
Вздохнул снова. Полагаю, пожалел, что попросил меня о помощи. Хотя как попросил – на просьбу это совсем не было похоже.
– Как думаете, что ей нужно сейчас? – я все-таки оставила тему похождений Ястржембского.
В конце концов, мне с ним детей не крестить, как говорится. Найдет хакера, и прости-прощай. Но Стервозина останется. А мое желание ей отомстить как-то само собой обострилось в душе, когда я увидела перекошенное ее лицо. Никто не смеет Градовых обижать. Особенно меня.
– Без понятия.
– По всей видимости, вы испугались, что подтекст романтический?
– Продолжать с ней отношения я не планирую.
– Почему прямо об этом не сказать?
Снова вздохнул. Ну боже ты мой, какая трепетная душа.
– Марго может быть очень настойчивой. Очень.
– Навязчивой, вы хотели сказать?
– В целом, да.
Тут сложно что-то сказать против. Вадика она добивалась очень настойчиво. Только непонятно, зачем, если любви там нет? Вон пан только появился, она уже на пороге…
– А… – начала я, но Росцислав перебил:
– Давайте лучше о чем-то другом, Ева. Эту тему я больше обсуждать не намерен.
Он, кажется, мою личную жизнь обсудить хотел. Но этого по понятным причинам не хотела я. Потерла нос и спросила о другом:
– Как думаете, кто хакер?
Пан посверлил меня взглядом. Отчего-то подумалось, что он и об этом говорить не хочет. Да он просто в принципе не хочет говорить – вот что. Но меня это мало волнует. Я молчать не могу. Это ну просто выше моих сил. Я даже в компании кота не молчу, а тут настоящий живой человек.
– Я пока не знаю, – все же ответил Ястржембский.
– Чего он добивается?
– Ясно чего. Взломав защиту банка, переведет деньги.
– Но ведь тогда его сразу накроют?
– Вовсе необязательно. Множество подставных счетов, сбитые пути перехода, и считай, ты недосягаем.
– Интересно, почему именно наш банк, – задумчиво протянула я. – Он ведь не самый крупный в области.
– Денег для одного человека или даже для группы мошенников достаточно и в банке вашего отца. А средние предприятия обычно легче взлому поддаются, чем крупные.
На все-то у него ответ есть. Но что-то меня в этом тревожило. Не только факт того, что бизнес отца вдруг под угрозой оказался, хотя это тоже, конечно. Просто… Странно это все. Да, пусть ломятся через сеть, не в открытую. Но все же, есть в этом что-то странное…
– Может, у тебя враги имеются? – спросила я папулю, когда, отбыв наказание в виде часа в номере самого скучного человека на планете Земля, отправилась поужинать к родителю.
Папа сразу стал строгим, а Юлька зыркнула недовольно.
– Конечно, у меня есть враги, Ева, – ответил отец, устало отодвигая от себя чашку с чаем. – Куда без них в бизнесе?
– И ты думаешь, это кто-то из них?
– Сложно сказать. Это первое, что приходит в голову. Сейчас я прорабатываю все возможные версии в этом направлении.
– Не забивай себе голову, Ева, – влезла Юлька, и по взгляду отца я увидела: он с ней согласен. – Володя знает, что делает. Он со всем разберется. Лучше расскажи нам, как там пан?
Она хихикнула, отец уставился выжидающе. Как будто ему тоже интересно. Я нос почесала. Наверное, про личное лучше не говорить. А больше-то и нечего.
– Пан зануда, – ответила честно.
– Ничего не рассказывал о хакере? – спросил отец. Я помотала головой.
– Но он, кажется, действительно, хочет его поймать. Азарт, все дела. Типа профи высшего разряда… Зачем только профи высшего разряда грабить наш банк, а, пап? У него и так должны быть деньги. Вон пана взять…
– Завидный жених, ага, – перебила Юлька, я, поперхнувшись чаем, закашлялась. Покраснела, и эта дьяволица участливо похлопала меня по спине.
– Па, – не выдержала я. – Ты слышал? Она меня сватает.
– Росцислав к тебе интерес проявлял? – тут папа даже посуровел, и на Юльку недобро зыркнул.
А я отчего-то вспомнила, как у меня коленки дрожали, когда пан меня прижимал к себе. Наваждение, ей-богу. Вот артист ведь, как притворяться умеет!
– Вовсе нет. Я ему неинтересна, пап, и он мне тоже, – выделила последние слова и на Юльку посмотрела многозначительно, мол, прекрати уже.
– Вот и хорошо, – выдохнул папа и встал. – Отдохну, пожалуй.
– Конечно, милый, – Юлька его чмокнула в щеку, и он ушел. Я на нее зашипела:
– Хватит сводничеством заниматься!
– Ладно, угомонись. Я просто спросила, ничего такого. Расскажи мне что-то интересное о пане. Я у него через пару дней интервью беру.
Ну ты погляди, какая звезда! Я довольно улыбнулась и выпалила:
– Он женоненавистник!
– Иди ты, – Юлька подсела ближе. – Откуда такие подробности?
В общем, не удержалась, и ей все выложила. Только с обещанием, что про меня и Вадика ничего не будет в ее статье. А так, пусть пана припечатает. Она может, я знаю, как начнет беспардонно переть, так хочется под землю провалиться.
Это немного подняло мне настроение, и домой я возвращалась, напевая что-то себе под нос. В двери торчал конверт. Обычный белый, без марок, печатей и подписей. Странное.
Сунув его в карман пальто, открыла дверь. Адам тут же запутался в моих ногах. Начал мяукать с подвыванием. Голодный, значит, и меня последними словами кроет. Свинья ты, хозяйка, шатаешься поди по городу и ешь то здесь то там, а я тут…
Насыпала ему корму, определила пальто на вешалку, и отправилась в душ. Про конверт вспомнила уже, когда спать ложилась. Вытащила из пальто, повертев в руках, вскрыла, устроившись в кровати. Внутри оказалась записка, напечатанная на компьютере.
“Рано или поздно все тайное становится явным. Пришло время платить по счетам. И это только начало. Ваша жизнь превратится в ад”
Глава 9
Звучит страшновато вообще-то. А главное, непонятно. Что тайное, какие счета. И почему именно мы. Я так понимаю, аноним ко всему семейству Градовых обращается. Я вот точно ничего плохого никому не делала. А то, что кофемашину разбила – так было за что.
Но смуту в душе записка поселила. Я даже хотела обратно к папе дернуть, но потом рассудила, что если бы кто хотел, то дома бы меня поджидал с топором аки Раскольников. На всякий случай мы с Адамом забаррикадировали дверь тумбочкой. Такое себе, но по крайней мере, я услышу, если кто полезет.
Уснуть я не могла. Впервые за долгое время мои мысли не были связаны с личной драмой. Я все крутила в голове записку. Почему мне ее послали, почему не папе? И связано ли это с тем хакером, что пытается взломать папин банк?
Ясно одно, ничего хорошего от анонима ждать не приходится.
А потому я решила не рисковать и выложила эту записку папе на стол, как только он появился.
Он взял ее, прочитал и изменился в лице.
– Что это? – спросил тихо. А в глазах, вижу, что-то такое непонятное плещется. Не страх, но что-то близкое.
– Это мне под дверью оставили. Вчера. Что скажешь?
– Глупости какие-то, – отец сжал губы в тонкую полоску. Он уже взял себя в руки. – Ты меня до чертиков напугала.
– Я и сама напугалась до них, знаешь ли. Вдруг это твой хакер?
– Хакер? – тут папа вполне искренне удивился. – Сомнительно. И зачем бы ему слать записки? Тем более тебе? Он денег хочет, а не вот это все.
– А вдруг не денег? Вдруг вот это все? – я наклонилась над его столом. – Мести желает.
Отец нахмурился. Откинулся в своем кресле, задумчиво покачался в нем.
– Сомнительно, – выдал наконец. – Серьезные люди таким заниматься не будут.
– Серьезные это какие? Всякие бизнесмены и конкуренты?
– Да.
– Ну а несерьезные? То есть я хотела сказать… Может, это что-то личное?
Отец ничего не ответил, продолжал в кресле покачиваться и смотреть в сторону.
– Па, – позвала его я, он встрепенулся.
– Вот что, – хлопнул ладонью по столу. – Я буду разбираться. А ты иди на свое место. Вдруг Росциславу что-то понадобится.
Я только фыркнула, но удалилась. Ясно было, отцу нужно время подумать. Я-то вон полночи думала и ничего толкового не придумала.
– А не может это быть связано с тобой? – спросил папа, когда я уже была в дверях. Посмотрела на него непонимающе. – С твоей личной драмой.
Вот ведь привязалось сочетание, а.
– Глупости, – отмахнулась тут же. – Вадик счастлив, и я никому глаза на телевидении не мозолю. Короче, некому там записки слать.
Сказала, а сама задумалась. А вдруг Стервозина? Увидела меня в объятиях пана и стерпеть не смогла. И что, записку напечатала? Глупости какие. А если нет? Она женщина, так сказать, роковая.
В общем, я не стала засиживаться в приемной, зашла к пану. У него страдальчески вытянулось лицо, когда понял, что я не за кофе.
– Я работаю, Ева, – напомнил мне. А то я не вижу, сидит тут, обставленный ноутбуками.
– Вы как считаете, ваша Марго сильно вас любит?
Этого вопроса он не ожидал. Захлопал глазами. Я чуть не хихикнула. Удивленный пан – это что-то.
– Вы совсем с ума сошли? – спросил меня ласково.
– Да с утра вроде была в своем уме. А вот вы вчера меня к себе затащили, так?
– Так, – протянул осторожно.
– Марго вашу хотели заставить ревновать. Или отстать. Неважно. Так?
– Предположим, – он сцепил пальцы в замок, разглядывая меня.
– А она взбесилась. Вот, записочки мне подкидывает.
Я выложила перед ним ксерокс письма, который сделала еще по приходу на работу. Плюсы тут есть: можно бесплатно пользоваться копировальной машиной. Не самая большая привилегия, но хоть что-то.
Пан нахмурился, совсем как папа. Прочитал, изумляться не стал, но крепко задумался.
– Это мне вчера подкинули, – сообщила, когда пан поднял на меня глаза.
– И вы считаете, это Марго? Сомневаюсь. Во-первых, это не ее методы, писать записки. Во-вторых, текст неподходящий. У вас в доме есть камеры? – спросил вдруг. Я моргнула. От неожиданности. Потом кивнула.
– Консьерж?
– Консьержа нет.
– Дайте мне ваш адрес, узнаем, какая организация ставила камеры.
Адрес я назвала, а пан придвинул поближе ноутбук и застучал пальцами по клавиатуре.
– Сейчас будем знать, – пробормотал, скорее, себе, чем мне. Я кашлянула.
– Вы же тут вроде как работаете.
– Это много времени не займет. Вот, – он снова уставился в монитор. – “Стимул”, охранная фирма. Телефон есть. Позвоните им, скажите, что хотите камеры проверить за вчерашний день. Соврите, что у вас замочная скважина поцарапанная.
– А почему правду не сказать?
– Потому что они отправят вас в полицию, как вариант. Лучше избежать рисков. Давайте, идите звоните.
Он сунул мне в руки бумажку с номером, а сам уткнулся в другой ноутбук. Я встала, потопталась на месте, но все же покинула кабинет. Может, он просто от меня избавиться хотел? Ну ему это удалось. И почему я сама про камеры не подумала?
Пан появился, когда я трубку повесила.
– Сказали, что надо подъехать к ним с договором и паспортом.
– Так поезжайте.
Я снова заморгала. Ну точно пытается избавиться.
– Договорилась в обед. И что это вы так распереживались? Если это не ваша Марго.
– Именно потому, что это не она. Не может быть она. У нее причин нет. Если только… – он сощурился, а я как-то сразу струхнула, как будто накосячила где. – Вы с ней случайно не знакомы?
– С кем? – прикинулась дурочкой.
– С Марго. Ваше поведение вчера вызывало вопросы.
– Это я просто обалдела от того, что вы меня поцеловали.
– Он что сделал? – раздался от входа в приемную грозный голос, я закусила губу, а пан тяжело вздохнул. Папуля стоял на пороге.
– Па, ты все не так понял, – тут же влезла между ними. – Это я просто шучу так. Никто меня не целовал. Слава богу. Тем более пан. Тоже слава богу.
Росцислав за моей спиной вздохнул. В юбилейный тысячный раз.
Отец переводил взгляд с меня на пана, взгляд, надо сказать, подозрительный.
– Ты точно от меня ничего не скрываешь, Ева? – грозно спросил.
– Точно. Пан меня как мужчина не интересует.
– А Ева меня как женщина, – добавил Ястржембский клятвенно.
Даже немного обидно стало. Я вообще-то красавица. Это факт установленный. И всех своих подписчиков интересую как женщина. А их много.
– Не больно-то и хотелось, – буркнула я на всякий случай за спину, где стоял пан. Он предсказуемо вздохнул.
– Ева, можно тебя на минутку? – отец кивком вызвал меня из приемной.
Молча мы двинули по коридору. Молчали до самого кабинета отца, так что я успела себя изрядно накрутить. После школьного выпускного папа меня застукал целующейся с мальчиком. Был очень недоволен. Мальчика я больше не видела. Не в плане, что папа его того… Просто мальчик решил, что ему все эти траблы ни к чему.
Дала клятвенное обещание, что поку учусь в универе, никаких романов. Нарушила его, конечно, много раз. Но там все как-то удавалось от отца шхериться. На телевидении я была табуирована. Там все знали, кто мой отец, и связываться не хотели. Слабаки.
Один Вадик вот не побоялся, прошел боевое крещение знакомством с отцом, несколько лет прожили вместе, а потом сдулся. Пал в объятия Стервозины.
В общем, я это к чему. Папа довольно трепетно относится к моему половому воспитанию. И поцелуй с Росциславом явно не вписывается в его моральные принципы. Точнее, в мои – по его мнению.
Уже приготовилась, что меня отчитывать будут, но папа о другом заговорил:
– Вот что, Ева. Пока не разберусь, что за шутник шлет тебе записки, лучше будет, если ты поживешь у нас с Юлей.
– Да ну ты что… – протянула я.
Нет, я их очень люблю, правда. Они замечательный, и все такое. Но они ночами всякими непотребствами занимаются. Не хочу это все слушать. Разок было, мне как-то совсем не зашло.
– Это не обсуждается.
– У меня Адам. Он погибнет от тоски.
– Дашь соседке ключи, она будет его кормить. Я оплачу.
Вот все у него легко. А мне кто оплатит прием у психолога? У меня же точно образуется, как ее, детская травма. Но спорить с папулей было бесполезно.
– Хорошо, – согласилась я и отправилась восвояси. До полудня сидела в своей каморке, листала журнал, купленный утром. А когда собралась на обед, появился пан.
– Вы за договором? – спросил меня, повязывая свой шарф. Кивнула.
– Я вас подвезу.
Глава 10
Вот уж неожиданность, так неожиданность. Даже не знаю, приятная или нет?
Почесала нос, не нашла причин отказать, и уже скоро мы топали к отелю, где была припаркована машина пана. В офис из-за близкого расстояния он ходил пешком. Тачка была модная, спортивная. Я только фыркнула, но комментировать не стала. Ну нравится ему быть позером. Он же типа гений. Они все немного того… Выделяться любят.
– Боитесь, что обнаружу там вашу дорогую Марго? – не удержалась все-таки от вопроса.
– Просто все происходящее вызывает вопросы.
– А вы не любите вопросы? Они вас все равно не касаются.
– Меня напрягает то, что записку вам прислали в то же время, когда хакер начал взламывать сервера банка.
– Думаете, это вам поможет выйти на него?
– Кто знает. Но проверить опасения не помешает.
Я не стала комментировать. Хотя пан, конечно, ответственно к делу подходит.
В квартиру тоже со мной поднялся. Адам встретил его с подозрением. Тщательно обнюхал прямо на пороге. Росцислав недовольства не выказывал. Когда я вернулась с договором, Адам уже сидел у пана на руках и сладко мурчал, зажмурившись.
– Изменник, – буркнула я себе под нос, натягивая сапоги.
Так ему надо, пусть поживет в одиночестве, начнет потом ценить наконец женскую ласку.
Фирма оказалась недалеко от дома, всего в трех кварталах, и вскоре мы уже поднимались на крыльцо с торца обычной пятиэтажки. Вывеска “Стимул” торчала в окошке.
В небольшой комнатушке притулилась женщина лет сорока со скучающим видом. Нашему появлению обрадовалось, похоже, с работой у нее совсем туго. А когда Ястржембский улыбнулся, и вовсе расцвела. Посмотрела кокетливо и за ухо волосы убрала.
Я сдвинула брови. Ну что за тип. И она тоже хороша. Работать кто будет, спрашивается, пока она тут глазки строит?
Дама мой взгляд поймала и деловито защелкала по клавишам, улыбку убрав.
– Сейчас посмотрим записи, – сказала, разворачивая к нам экран монитора. – Вот, я прокрутила на скорости. Возле вашей двери только один человек останавливался.
Она нажала пробел, видео пошло в обычном режиме, и я уронила челюсть. Ей-богу, почти услышала, как она ударилась об стол. Нет, это была не Стервозина, куда там.
– Знаете мужчину? – тут же задал вопрос пан, я попыталась сделать непроницаемое лицо, но вряд ли у меня вышло.
– Запишите на диск, – попросил пан, пока я собиралась с мыслями.
Когда мы вышли из офиса, я спрятала руки в карманы пальто и нахохлилась. Пыталась думать – получалось так себе. Но это дело обычное. Вздохнула. Так и голова заболеть может.
– Ну говорите же, Ева, – потребовал Ястржембский.
Я покосилась на него с тоской. Надо было его в офисе оставить, теперь не отвяжется ведь.
– Это мой бывший парень, – созналась без охоты. Пан вздернул бровь.
– И какие предположения, что он пытался этим сказать? Он вас бросил?
Какая, блин, проницательность. Зыркнула на пана и не удержалась.
– Бросил! И знаете, ради кого? Ради вашей неотразимой Марго!
Новость произвела впечатление. Выходит, пан жизнью своей бывшей зазнобы не интересовался. Что наводило на мысль: не очень-то зазноба ему интересна. Это немного грело душу, хоть где-то Стервозину ждет облом.
Пока мы шли до машины, пан думал. Уже в салоне, тронувшись с места, поинтересовался:
– Почему сразу не сказали?
– А зачем?
– Для ясности картины.
– Мне и так все ясно было.
Пан вздохнул. Не стал больше ничего говорить. Умных мыслей не наблюдалось по-прежнему. Зачем Вадику приносить мне эту записку? Более того, он-то должен знать, что там камеры. То есть вообще смысла никакого.
И выглядел он, прямо скажем, не впечатляюще. Оглядывался все время. Как будто воровато и испуганно. Даже немного обреченно. Никак Стервозина все-таки приложила к этому руку. О последнем я и заявила Росциславу.
– Сложно сказать, – пожал он плечами. – Но поговорить с ними обоими точно не помешает. Свяжетесь с вашим парнем?
– А вы с вашей девушкой? – не удержалась я от язвительности.
– Бывшей.
– Бывшим.
Мы сразились взглядами немного, пока на светофоре стояли.
– Хорошо, я договорюсь о встрече сегодня вечером.
– Я пойду с вами.
– Это будет лишним.
– Ладно, тогда встречусь со своим, пока вы там общаетесь.
Он покосился, задумчиво забарабанил пальцами по рулю.
– Хорошо, давайте сделаем так: сначала поговорим вместе с Марго, потом с вашим парнем. Бывшим. Как его зовут?
– Вадим.
– Прекрасно.
Остаток рабочего дня я провела как на иголках. Ждала, что мы встретимся с дражайшей Марго. Все-таки волнительно это. Хотя и непонятно вообще, что происходит. И с чего ей или Вадику мне такие записки слать. Дурь какая-то.
Бывшему звонила и писала. Но он в сети не появлялся, сообщения мои так и продолжали висеть непрочитанными, когда Росцислав вышел из кабинета, застегивая пальто. Тоже быстренько собралась и сообщила о неудаче, меня постигшей. Пан ничего не сказал, хотя уверена, был разочарован. Ему-то Марго поди по первому зову ответила.
– Пришлите мне его номер, я попытаюсь определить местоположение, – сказал в итоге.
Я скинула. А что еще делать? Выжимаю по-максимуму, так сказать. То есть путаюсь под ногами, создавая видимость деятельности.
В холле Росцислава позвала девушка с ресепшн.
– Идите в номер, – пан передал мне ключ. – Я скоро подойду.
Насвистывая веселый мотив, я поднялась на лифте на нужный этаж. Карта-ключ мигнула, дверь открылась. Я зашарила по стене рукой, пытаясь вспомнить, где тут выключатель, когда вдруг услышала шорох.
Замерла на месте. Сердце отчаянно застучало в груди. Наверное, мне послышалось. Может, у пана форточка открыта, и это ветер шумит. Ладони всопотели, я снова зашарила по стене, наткнулась на выключатель. И в тот момент, когда хотела щелкнуть кнопкой, отделилась из угла черная тень, толкнула меня резко в сторону.
От неожиданности я споткнулась, налетела на тумбочку и чуть не полетела через нее вниз головой. Зато падающий светильник пришелся кстати. Схватив его, я выпрямилась, готовая обороняться. Но все было тихо. Входная дверь приоткрыта, внутрь падала узкая полоска света.
Тишина была полнейшая, только у меня в ушах шумело от страха. Бросилась к выключателю и врубила свет. Сощурилась, осматривая комнату. Никого. В этот момент снова раздался шорох. Я подскочила на месте, разворачиваясь в эту сторону, и лицезрела удивленного Росцислава на пороге.
– Это еще что значит? – поинтересовался он, указывая на выставленный мной вперед светильник.
А я опустилась на кровать, выдыхая с облегчением. С паном было уже не так страшно. Конечно, он не создавал впечатление мужчины, способного победить другого мужчину. Разве что в умственных упражнениях. Но все-таки стало спокойней. Я вернула светильник на место и ответственно заявила:
– В вашем номере кто-то был.
– Кто был? – нахмурился пан. – Как был? Дверь была заперта?
– Да.
Я стянула пальто, потому что мне стало жутко жарко. Следом отправился и пиджак. Осталась в брюках и топе. Росцислав мазнул взглядом по моей груди и нахмурился.
– Налейте воды, – попросила я и рассказала о случившемся.
Росцислав, конечно же, бросился обследовать номер, а потом свалил опять. Я в это время релаксировала, приходя в себя.
Когда пан вернулся, застал меня на кровати в позе лотоса и с закрытыми глазами.
– Возвращайтесь из нирваны, – заметил хмуро.
Я приоткрыла один глаз. Росцислав как раз стягивал свитер, футболка задралась, демонстрируя накачанный живот с кубиками пресса. Ну надо же, не только, значит, умом блещет, но и торсом. Тактично глаз закрыла. А потом открыла два. Когда Ястржембский приземлился на кровать.
– Что поведаете? – спросила, вытягивая ноги.
– Камеры были отключены, – недовольно высказался пан. Как будто это я лично их отключила.
– Это не я, – сказала на всякий случай, за что получила хмурый взгляд.
– Крупный отель, называется. Мало того, что камеры вырубили и никто даже не обратил внимания, так еще и в номер залезли.
– Надо съезжать, – поддакнула я. Получила очередной хмурый взгляд. А потом ляпнула: – Можете переехать ко мне.
Пан вздернул брови в обалдении. Я спешно пояснила:
– Я пока у папы кантуюсь. Ему вся эта ситуация не нравится. У Юльки аллергия, кот дома остается. Будете его кормить, плату с вас не возьму. Так и быть.
Пан некоторое время задумчиво меня разглядывал, потом вдруг кивнул:
– Мне нравится ваше предложение.
– Правда? – разулыбалась я. Приятно сделать что-то полезное. Даже для пана.
– Да. Но это не отменяет произошедшего.
– Есть мысли, кто это? – спросила заинтересованно. Пан задумчиво на меня посмотрел и заметил:
– Боюсь, это связано с вашим хакером.
Глава 11
– Вы ищите его, и он пробрался посмотреть, что вы нашли? – задала я вопрос.
Те же мысли мне в голову приходили. Потому что слабо верится, что кто-то покусился на черный чемодан, который представляет имущество пана. Разве что на шмотки из Польши, Европа – это вам не хухры-мухры.
Короче, ясно дело, хакер тут замешан.
– Не нравится ему, что вы рыщите, – доверительно заметила я. – Нарыли, кстати, что-то интересное?
– В процессе.
Пан задумчиво хмурился, глядя перед собой. Кажется, все это ему не нравилось. Нравится тут и нечему, конечно, понятное дело.
– Вы же не бросите нас, горемычных, и не умотаете обратно в Москву? – спросила на всякий случай.
Он покачал головой, посмотрел на меня.
– Мне все это не нравится, – заявил, я согласна закивала. – Причин не вижу, по которым кто-то мог забраться в мой номер. Не рассчитывал же он тут всерьез что-то полезное обнаружить. И почему именно сейчас, когда я возвращаюсь из банка? Можно было сто раз днем залезть, и никто бы не узнал.
Я похлопала глазами.
– Он вас ждал! – воскликнула и тут же затараторила. – Человек, который в номере был. Он рассчитывал, что вы придете, а не я. Понимаете? Он же меня видел, благодаря свету из коридора, а я его нет. Он или поговорить с вами хотел, или… Того.
– Чего того? – нахмурился пан.
Я изобразила удавку на шее, скорчила рожицу, высунув язык и склонив голову набок.
– Вы с ума сошли, Ева. За что меня убивать?
– Так, может, вы что-то нарыли все же? – подалась я вперед и в глаза пану доверительно посмотрела. – Такое, за что вас того.
Он устало потер лицо, покачал головой.
– Пока все ниточки обрываются. Тот, кто пытался взломать сервер, профи. Очень высокого класса.
– Был бы высокого, взломал.
– Может, еще взломает. Полагаю, он осведомлен о том, что ваш отец быстро среагировал и пригласил меня. Вполне вероятно, выжидает.
– Выжидает у вас в номере, ага.
Пан посмотрел на меня как-то странно, я снова затараторила.
– Если не убить, так напугать хотел, а? Чтобы вы отказались от дела этого и свалили. А он спокойненько сервера хакнул бы и денежки украл.
Росцислав упал спиной на кровать, протяжно выдохнув.
– Ну скажем так, ему это не удалось.
В моей сумке затрезвонил телефон, я испугалась и подскочила на месте. Звонил папуля.
– Ты где? – спросил сурово. – Я думал, поедешь к нам.
– Гуляю, – соврала бодро. – Потом домой загляну, покормлю Адама, вещи соберу, и сразу к вам.
– У тебя все нормально?
– Отлично. Тусю как не в себя.
Папа кашлянул и распрощался.
Я посмотрела на пана:
– Где ваша Марго? Долго ее еще ждать?
– Точно, Марго, – он сел и достал телефон. – Должна была прийти пятнадцать минут назад. Странно, обычно она пунктуальна.
Он набрал ей, я прислонилась ухом с другой стороны, не принимая на свой счет ворчливые вздохи Росцислава. Гудки, гудки, и никакого просвета.
– Очень странно, – заметил пан снова, я только плечами пожала.
Видимо, вечер сегодня такой. Странный. Мы прождали Стервозину еще час двадцать минут. Росцислав звонил, я ела заказанный им в номер ужин. Помалкивала, раз уж кормят. Когда стало ясно, что ясноликая Марго решила продинамить пана, засобиралась домой. Вадик, к слову, тоже не отвечал.
– Я займусь ими обоими, – пообещал пан. Прозвучало это совсем не страшно и даже нисколько не обнадеживающе.
Я отправилась домой, размышляя о сегодняшнем вечере. Лично у меня сомнений не было. Это хакер. Не нравится ему, что Росцислав может его рассекретить. Вот он и набросился на него. Каким боком только тут Вадик с записочками. Может, они там с Марго совсем с ума сошли? Вот и шлют… Кому попало.
В общем, эти мысли мучили, и я не придумала ничего лучше, чем отправиться к Вадику. Точнее, к его родителям. До моего появления в его жизни он обитал у них. Так что, скорее всего, туда и вернулся. Если, конечно, не со своей дорогой Марго живет.