Читать онлайн Тайный наследник Шейха бесплатно
Дисклеймер:
Автор не претендует на точное описание всех религиозных ценностей и не пытается оскорбить чувства верующих. Если вы увидели в тексте несостыковки, обязательно напишите в комментариях или в мои соцсети. Все совпадения героев с реальными людьми абсолютно случайны, правящая королевская семья Эмиратов полностью вымышленная. Всех люблю)
Глава 1
Аллах никогда не искупит мои грехи…
Я пожертвовал всем ради своей семьи, но оказался за решеткой из-за собственных ошибок. Я оставил сына, довел бывшую жену до сумасшествия, потерял любимую и украл общего ребенка. Из-за меня пострадали две главные женщины в моей жизни.
Аллах никогда не искупит мои грехи, и я буду гореть за них в пламени ада, потому что никогда не пожалею о них.
Но я исправлю свои ошибки. Да поможет мне Аллах.
***
– Подъем! Выходим на осмотр. Кроме принца, пусть потоскует, – послышался издалека гогот охранника.
Шесть утра.
День недели: неизвестен.
Месяц: примерно осень.
Заключенные из других камер загоготали в ответ, будь они прокляты. Их бесило, что я находился в своей камере один, без сокамерника, а еду приносили в камеру. Королевские условия. Только что они знали о королевских условиях для невиновного человека?
Сколько я здесь? Месяц? Два? Три? Сбился со счета.
Время порой тянулось, как резина, то летело так быстро, что неделя пролетела за один миг. Неравномерно, как и мое состояние. Пророк сказал, что после жизни на земле нас ждет суд, где Всевышний взвесит все мои благие дела и проступки, и решит мою судьбу.
Наш мир – испытание. Но после месяцев в испанской тюрьме, казалось, что меня заранее распределили в ад. До смерти.
Может, Всевышний решил, что я слишком грешен, чтобы встретиться с ним лицом к лицу? Наказание жестоко, и, наверное, я заслужил его. Один, в закрытой камере с маленьким решеткой у потолка, из которой невозможно выбраться. Я путал день с ночью, ночь с днем, путал время азана и надеялся, что молился в правильную сторону.
Чтобы Всевышний услышал меня.
В первые дни я задавался вопросом о своих родственниках. Где Муна? Аиша? Куда делся мой брат и дядя Ибрахим? Почему они не спешили вызволить меня отсюда за ложное обвинение? Похищение ребенка. Эти испанцы насмешили, но после их расправы сложилось ощущение, что они были прямыми последователями Шайтана. Один выкрик из камеры о звонке родственникам или бунт во время ужина, и я остался на неделю в темной комнате на три дня без еды и воды. Темная комната боли, как ее прозвали заключенные.
Через месяц научился наблюдательности, но держался в стороне. Выжидал, когда мой час настанет, и я смогу отстоять свою честь или, как минимум, сбежать. А это оказалось сложнее, чем я думал. С сокамерниками я не пересекался, гулять меня не выводили, на общие обеды и ужины тоже. Я просто был один на один и думал. Много думал. Было о чем.
На седьмой неделе заточения я перестал считать дни, задаваться вопросами, надеяться. Пришло смирение, что меня просто кинули. Избавились, как от клейма в королевской семье. Как от монстра, порочащего репутацию.
Только один человек заставлял меня дышать, наблюдать и действовать.
Амина наверняка родила и растила нашего сына. Мы снова в разлуке после ссоры, и я снова обидел ее, довел до слез. Она любила меня, любила сильнее, чем я мог предположить. А она… она стала воздухом, которым я дышал все эти дни и поддерживал жизнь.
До сих пор не понимал, почему Всевышний послал именно эту девочку с фиолетово-голубыми глазами на мой путь. Почему я ничего о ней не слышал? Ни о ней, ни о собственном сыне. Об обоих сыновьях.
Но моя наблюдательность, осторожность и терпение помогли стащить телефон у охранника, когда они тащили меня в темную комнату боли. Быстрый звонок одному человеку дал надежду, и она явилась в тюрьму через три дня, как только меня освободили из черной комнаты боли.
– Брат, ты похудел!
По ту сторону решетки появился Хусейн с радостью на знакомом лице. Казалось, я забыл, как выглядел младший брат. Отрастил бороду, в глазах появилась усталость в виде выпуклых мешков, а в нашем семейном золотисто-карем взгляде – обеспокоенность, граничащая со счастьем.
– Слава Аллаху, ты здесь! – я вздохнул с облегчением. Жаль, что не мог обнять брата, нам мешала решетка.
– Я еле узнал, что ты здесь. Брат, ты попал по полной.
Я считал, что Хусейн приведет адвоката и быстро решит проблему. Я выйду из тюрьмы, вернусь на родину вместе с сыном и увижу Амину вместе с нашим ребенком.
– Почему?
– Тебе грозит пятнадцать лет тюрьмы за изнасилование и пять лет за похищение ребенка из государственного учреждения.
– Государственного? – пытался прийти в себя.
– Муна взяла Фабиана из приюта. Точнее дала взятку в миллион евро и забрала, потому что ей не разрешили оформить опеку. Директор приюта свалила вину на тебя. Не знаю, каким боком, но теперь вина лежит на тебе.
Что мой сын делал в приюте? Куда пропала Дебора?
– Муна говорила, что забрала сына, но не похищала. Где она сама? Почему ее нет здесь?
– Ее не пустили.
– Она даже не позвонила тебе?
– Нет. Боялась, что дядя узнает.
– А что я в тюрьме сгнию, она не боялась!
– Карим, она сидела три месяца с чужим мальчиком, оформляла на него официальную опеку, выхаживала и объясняла, кто она и кто ты. Она совершила ошибку, но не злись на нее. Вспомни, через что она прошла.
Через ад, как и я сейчас.
– И что нам делать? Причем тут вообще изнасилование и похищение ребенка?
– Новый и старый срок. Твоя благоверная бывшая возобновила дело, когда узнала об аресте.
Аллах!
Мой резкий удар по решетке отозвался эхом и недовольным гулом одного из заключенных, но тот быстро заткнулся под моим резким взглядом.
– Я не трогал ее.
– Уверен?
– Ты что, во мне сомневаешься? Сам видел, в каком я был состоянии.
В меня буквально вселился шайтан после такого заявления брата. Ярость наполнила меня, и я готов был сломать эту гребаную клетку, чтобы прижать брата к стенке
– Карим, успокойся. Я знаю, что ты невиновен. Но Дебора дала показания и предоставила видео с камер наблюдения в вашем доме, даже судью подкупила по слухам. Зачем вообще в собственном доме камеры наблюдения?
Я тоже так считал, когда дядя порекомендовал их установить после свадьбы. Я думал, это ради безопасности, однако дело обернулось иным способом. Я ни разу не смотрел в них, пока не застал Дебору с другим. Естественно, она ничего не знала о камерах. Тогда откуда у нее видео? Неужели прознала о них, пока мы были в браке?
– Дядя Ибрахим посоветовал.
– Этот старый дед никак не отстанет от нас.
– Плевать. Найми лучшего в Европе адвоката. Чтобы эта сука сидела вместо меня за клевету и пережила хотя бы треть моего заточения.
– Постараюсь, брат, но скажу честно, твои бывшие тебя сведут с ума.
– Мои бывшие? – зацепился я за это слово.
– Брат, ты разведен три месяца как. Удивительно, что ты об этом не знал.
– Как так вышло?
– Дядя поставил вместо тебя представителя, состоялся суд. Вас развели.
– А как же наш сын?
– У вас дочь. Ее зовут Иман. Я бы показал фото, но у меня забрали телефон. Она похожа на тебя.
– Хусейн, помоги мне выйти. Дай взятку судье, полицейским, пограничникам, кому угодно, но вытащи меня! Я нужен им. Я хочу увидеть дочь и все вернуть. Мне нужна Амина.
– Ты им не нужен, – прозвучал грудной голос со стороны.
Казалось, я где-то слышал его. Словно из забытого страшного прошлого. Похож на тон дяди Ибрахима, но обладатель голоса говорил на чистом английском, без акцента.
Из тени вышел светловолосый высокий парень с необычными фиолетово-голубыми глазами. Такие глаза такой формы и оттенка я видел лишь у одного человека.
– Приветствую, брат, – произнес он, ухмыльнувшись, как… как наш отец.
Глава 2
– Приветствую, брат, – произнес он, ухмыльнувшись, как… как наш отец.
– Карим, кто это?
Хусейн с удивлением взглянул на мужчину с точеными скулами и знакомыми фиолетово-голубыми глазами. Этот оттенок заката над Персидским заливом я узнал бы из тысячи, даже если бы не видел Амину десятилетиями. Ее мужскую копию невозможно не узнать, за некоторыми отличиями. Более точеные черты лица, губы не такие полные, как у Амины, и ухмылка, полная цинизма и презрения.
Именно так улыбался наш отец, когда Хусейн и Муна были маленькие, а я пытался остановить отца от очередной порции ударов по лицу мамы.
– Не думал, что мы впервые встретимся в тюрьме.
Он акцентировал каждое слово. Хусейн едва сдержался, чтобы не показать недоумение, но ни один мускул брата не пошевелился. Я тоже едва сдерживался. Потому что узнал его.
– Значит, ты Махмуд.
– Именно. Но я здесь не как твой брат, а адвокат истицы. Твоя история меня удивила. Насильник, похититель, абьюзер. Вру, не удивила. Мама говорила, что с шейхами лучше не связываться.
– Карим, это кто?
– Ах да, забыл представиться, – мужчина впервые за долгую минуту повернулся к Хусейну и деловито протянул руку. – Меня зовут Махмуд Фарух Аль Дихрейм.
– А я надеялся, что хотя бы один родственник моей невестки окажется нормальным.
– Он наш брат, – добавил я.
Хусейн, если и удивился, то не подал виду. Снова. Он протянул в ответ руку для рукопожатия и слегка сжал. Сильно слегка. Потому что рука нашего брата Махмуда покраснела.
Хусейн не знал о сложной истории нашего отца и матери Амины. Я и сам толком не разобрался в их отношениях и почему им не разрешили жениться. Но итог их любви стоял напротив нас и не отрывал взгляд от Хусейна, сдерживаясь от сильного давления в руке.
– Почему я узнаю о новом брате последним?
– Поверь, я и сам не в восторге от нашего родства. Но у нас разные фамилии, внешне мы не похожи, так что проблем у меня не будет.
– А у нас будут?
– Еще какие. Я не просто так согласился защищать испанку. Ты сильно накосячил, а я убью сразу двух зайцев.
– И каких же?
– Засажу за решетку любимчика эмира и восстановлю справедливость. Дикарей нужно держать за решеткой, а не на воле. Надеюсь, моя сестра в порядке.
– Не трогай ее!
Только не Амина. Он не смеет угрожать расправой с Аминой!
– Ты не можешь мне указывать. Аллах, или как там у вас, покарает тебя. Он уже преподал тебе урок.
Воссоединение с семьей оказалось не таким уж и радужным, как я предполагал. Я готов был прижать этого блондинчика через решетку и сделать так, чтобы он пожалел о решении защищать Дебору.
Но вместо меня, Хусейн резко прижал его к стене и хорошенько встряхнул.
– Если ты не освободишь моего брата, то…
– Руки! Иначе суд воспримет нападение как провокацию и примет сторону истца.
Ругнувшись, Хусейн отпустил нашего брата и отошел подальше.
– Вы сделали все, чтобы разрушилась моя семья. Я сделаю все, чтобы разрушилась ваша.
С этими словами Махмуд покинул камеры и оставил нас с Хусейнов вдвоем. Всевышний свидетель, я не подпущу этого парня к своей семьей, бывшей жене и дочери. Не подпущу к сыну, к сестрам и брату. Этот мужчина – живое воплощение нашего отца, точнее худшее воплощение, но я старался об этом не думать.
– Какой строптивый братик, – усмехнулся Хусейн.
– Теперь я точно влип.
– Не влип. У меня есть план.
Оставалось надеяться, что Всевышний не подготовил мне еще одно испытание.
– Амина знает, что я здесь?
Хусейн моментально изменился в лице, но на вопрос не ответил. Мое сердце болезненно сжалось, предчувствуя беду.
Глава 3
«У‘иҙу-кума бикалимати-Лляхи-т-таммати мин кулли шайтанин ва хамматин ва мин кулли ‘айнин лямматин».
«Я прибегаю к совершенным словам Всевышнего Аллаха, чтобы они защитили вас от каждого шайтана, каждого ядовитого существа и от всякого дурного глаза».
Я тихо читала дуа на ушко Иман, пока размазывала финик по нежным небам и приучала к грудному вскармливанию. Иман сначала нахмурилась и недовольно загукала, затем приняла и мое молоко, прикрыв глаза. Такая маленькая и такая крошечная.
Она рядом со мной в спокойствии и безопасности…
Внезапно Иман закричала, отодвинувшись от груди. Ее плач разносился по всей комнате, а я никак не могла ее успокоить. Укачивала, пела песни, даже музыку включала, но она не успокаивалась. Затем происходит самое страшное.
Незнакомые чужие руки отняли ее и увели как можно дальше, но плач малышки не прекращался. Он звучал в голове, как азан, заглушал, заставлял сердце сжаться.
А потом…
Я проснулась в своей одинокой кровати в квартире, доставшейся после развода, и с пустотой в душе. Я не вскакивала резко, как раньше, когда натыкалась на фиолетово-голубые глаза дочки, не кричала, не плакала. Слез больше не осталось, они высохли.
Я просто открыла глаза, глядя в пустоту в небе на тридцатом этаже в Бурдж Халифе. У меня есть все, что пожелала бы любую европейская девушка. Я не нуждалась в деньгах, мне досталась крупная сумма после развода, помимо квартиры, к тому же наш с братом бизнес процветал.
Богатые тоже плачут.
Вроде так говорят христиане?
Ноябрь. Месяц, в который все изменилось в моей жизни. Год назад я училась в лучшем университете Англии, мечтала построить карьеру и помочь папе с базаром. Хотела вводить новшества для нашего быстро развивающегося города и для страны в целом. В мои планы не вписывалось замужество до двадцати пяти лет.
Если бы перед поездкой на помолвку сестры мне кто-то сказал, что я выйду замуж за ее жениха, а через несколько месяцев забеременею и рожу ребенка – подумала бы, что их разумом завладел шайтан.
Сейчас моя жизнь, наверное, напоминала скетание душ между адом и раем. До рая не хватило благих мыслей и дел, а до ада – сквернословий и злых умыслов. Я просто лежала в кровати, свернувшись в клубок. Просто спала, высасывала молоко, которое, как ни странно, не пропало, выливала его в раковину. Оно никому не нужно. У моей дочери есть кормилица, лучшие няни и прислуга. Но у нее нет мамы. А у меня нет моей Иман.
Я больше не плакала, слез не осталось. Лишь огромная дыра в душе и пустующая детская, в которую я старалась не заходить. Потому что больно. Потому что не могла.
Аллах снова подвергал меня испытанию, но я не готова его пройти. Я просто сломалась.
– Амина… – послышался голос брата у порога комнаты.
– Как прошла апелляция?
– Отклонили. Доказательства неоспоримы.
Доказательства моей порочности, скверности и отсутствии Аллаха в душе. Как именно Кариму и его семье удалось доказать, что я не способна воспитать религиозную мусульманку – знал только Аллах. Нам с братом даже не показали документы. Джахид все эти месяцы пытался оспорить решение суда. Приносил справки со школы и университета, документ об авторском праве на программу для базара, даже показывал мои проекты для нашего дело.
Бесполезно, их просто не приняли. Снова.
– Сегодня твой день рождения, помнишь?
Нет. Моего дня рождения настанет, когда мне вернут дочь.
– Хочешь заказать торт, танцовщиц и загадать желание? – усмехнулась я саркастично.
– Как минимум. Двадцать лет исполняется один раз. К тому же…
На его лице играла игривая ухмылка, и мне оставалось лишь догадываться, что задумал старший брат.
– Нужно выйти к гостям, тебя ждут.
– Кто?
– Наши партнеры пришли поздравить тебя с двадцатилетием и рождением дочки.
– Они знают, что у меня отняли дочь? Если бы знали, не пришли бы к нерелигиозной и порочной мусульманке.
– Они пришли поддержать тебя. Вдруг тебе станет лучше?
– Мне станет лучше, когда я увижу Иман.
Джахид присел на корточки рядом со мной и окинул меня серьезным взглядом. Сейчас он напоминал мне папу, который внушал мне в детстве о важности навыка готовки для будущей жены. Как вы думаете, я его послушала?
– Ты должна жить дальше, Амина. Работать, развлекаться, отдыхать с гостями. Вернись в наш мир.
– Я не могу вернуться в наш мир! – выкрикнула я, резко вскочив с кровати. – Они отняли у меня ребенка. Моего ребенка! Аллах покинул меня! Он не видит, как я страдаю!
– Только Аллах знает, когда ты увидишь Иман. Я тоже скучаю, мне трудно работать и успокаивать тебя. Помоги мне вернуть тебя, Амина. Мы вернем Иман, но ты должна тоже жить, а не сидеть взаперти в комнате. Ты должна жить.
Наверное, я глупа. Причем глупа настолько, что послушалась брата. Мне сегодня и правда двадцать, но я не чувствовала никакой радости. Как машина будущего, я встала с кровати, привела себя в порядок, сделала намаз и только после этого вышла в общую гостиную, где меня ожидали коллеги по бизнесу и партнеры.
– С днем рождения, госпожа.
Коллеги мужского пола здоровались со мной через Джахида и пожимали его руку, а девушки в красивых хиджабах, вышитых золотом, не стеснялись подходить ко мне и обнимать. Но я даже не чувствовала тепло их тел, не слышала голос, поздравления.
И обратила внимания только на одну девушку.
– С днем рождения, сестренка…
Глава 4
– С днем рождения, сестренка.
Как и все остальные жены партнеров, Хайя приобняла меня и поцеловала в щеку. Наверное, если бы я не находилась в подавленном состоянии, то удивилась бы приходу сестры. Снова. И без матери, которая вымещала бы на мне всю злость и обвиняла во всех тяжких грехах.
Кто ее пригласил сюда?
Я повернулась к Джахиду, который делал вид, что я не испепеляла его шайтановским взглядом.
– Спасибо.
Я уже не была так вежлива с младшей сестренкой, но заметила, как ее брови слегка приподнялись, напоминая жалобную собачку.
– Я хочу с тобой поговорить.
Правда? Только сейчас, когда Аллах сильно ударил меня, а я гладить второй рукой не спешил? Когда я была раздавлена и больше не нуждалась в «поддержке» родственников? Или когда она саркастично поздравила меня с беременностью, напомнив о сорванной помолвке и о позоре.
Хайя всего лишь лишилась дома на Персидском заливе, а я лишилась целой жизни…
Но в груди что-то откликнулось на ее жалобное выражение лица, на отсутствие некоторых браслетов на ее запястье. Она никогда не выходила из дома без золота, а сейчас на ней красовался только кулон и два браслета.
Я молча пошла к кабинету, сестра двинулась за мной. Тишина мгновенно наступила в помещении. Здесь хорошая звукоизоляция, нас никто не услышит.
– Амина мне… – Хайя опустила глаза и неуверенно перебирала пальцы перед собой. – Мне нужна работа.
– Что?
Аллах свидетель, это вырвалось случайно, но я не смогла скрыть удивление. Хайя? Работать? Она всю жизнь мечтала о богатом муже и множестве детей. Сама же просила папу засватать ее с перспективным мужчиной, чтобы она не знала бед. А сейчас…
– Зачем?
– Папе плохо, мама в отчаянии. Мы потеряли все из-за…
– Из-за меня? Ты это хотела сказать? – Мой тон обрел стальные нотки и был похож на одного человека из прошлого, когда он видел меня в компании своего брата. Я не хотела вспоминать его, ассоциация сама вылезла в голове, когда он ударил брата из-за меня.
– Нет! Я… я просто решила попросить помощи, как в старшей сестры. Помнишь, ты всегда была рядом, если мне было плохо. Ты защищала меня, оберегала. Сейчас мне тоже нужна защита. Твоя защита.
Снова в груди что-то екнуло. Аллах будто пытался намекнуть о моих родственных связях. О прошлой жизни, когда я была счастливой дочерью и старшей сестрой. Но эти моменты в жизни забылись. Они словно стерлись, как лишний программный код из моей памяти.
Плохое запоминалось лучше, чем хорошее. Так устроен наш разум, по словам профессора Макнила из Лондонского университета. И он оказался прав. Устроенный сестрой эмоциональный ад я запомнила на всю жизнь. Пустота не затягивалась, левое покалывание в груди прекратилось.
– Я не одна возглавляю наш бизнес. Последнее слово за Джахидом.
– Он дал добро, да благословит его Аллах. Но поставил условие.
– И какое же?
– Помириться с тобой, Амина.
То есть он за моей спиной решил взять нашу сестру на работу? Она же ничего не умела, кроме как смотреться в зеркале и мечтать о замужестве.
– Что ты будешь делать? Что ты умеешь?
– Ты груба, сестренка, – Хайя обиженно надула губы, как в детстве, когда я отказывалась поделиться своей половиной шоколадки. Возможно, мой тон звучал равнодушно, но я не обратила на это внимания.
– Я задала вопрос.
– Я умею… А кофе варить! Мама меня научила.
– После беременности меня от него тошнит.
– А чай?
– Чай я сама заварю, не разучилась.
– Разве вам не нужна административная работа?
– Хайя, – я глубоко вдохнула воздух и собралась с мыслями. Попыталась, по крайней мере. – Нам не нужен ни администратор, ни секретарь. Родителям лучше найти тебе достойного мужа. Он обеспечит и тебя, и родителей.
– Мама не может найти мне мужа. Никто не хочет брать меня замуж, а папа…
– Что папа? Не может выдать дочь без приданого и с большими запросами?
– Я хоть что-то делаю для своей жизни. А ты?
– Я? – я удивленно уставилась на сестру.
– Да, ты. Чего ты добилась своим псевдофеминизмом?
– Я и не пыталась ничего добиться.
– Правда? К тебе приходил свататься самый богатый парень в Дубае. Помнишь, ты тогда на первый курс поступила.
– И?
– Ты отказалась из-за учебы, но за моего шейха замуж вышла.
В ее карих глазах сверкали молнии. Они потемнели, стали абсолютночерными, в то время как идеально смуглое лицо покраснело от ярости. И нет, в нее не вселился Шайтан. Это сама Хайя.
– Ты сопротивлялась, не рожала и хотела окончить учебу, но родила ребенка и стала прилежной женой, – продолжила Хайя.
– Я в разводе.
– Ты выполнила свой путь? Ты всего лишь последовала пути Аллаха, он показал тебе место и предначертал твою судьбу одинокой мамаши без ребенка. Хорошо тебе живется на чужом несчастье? Добилась своей долгожданной свободы?
Я не поняла, какое слово сестры стало последним ударом в мою разорванную душу. Хлесткая пощечина раздалась внезапно, но я не испугалась ее. Рука не горела. А на глаза сестры появились слезы, пока она удерживала поврежденную щеку. Я не жалела. Ни о чем. Просто болела рука, просто болела душа.
За этот год многое изменилось. Я изменилась. Были вещи, которые я больше не могла терпеть из-за родственных связей.
– Вон.
– Но Амина…
– Мне вышвырнуть тебя силой?
Хайя жалобно взглянула на меня. Ее нижняя губа дрожала от переполненных эмоций, по щекам бежали дорожки из слез. В груди снова что-то екнуло. Слегка. И заглохло.
– У вас все хорошо? – поинтересовался Джахид.
– Я же говорила, что не сработает.
Хайя моментально вылетела из кабинета, хлопнув дверью. Мой взгляд переместился на растерянного Джахида.
– Зачем ты позвал ее сюда?
– Вам нужно помириться. Хайе нужна семья.
– Когда я нуждалась в семье, Хайи рядом не было. Она пришла только тогда, когда ей нужна была помощь.
– Я пытался наладить ваши отношения.
– Плохо пытался. Аллах свидетель, это невозможно. Она… она напомнила о ней.
Казалось, я была не способна плакать. Яркие эмоции покинули меня. Счастье, горе, радость, печаль, сострадание. Я была как пустой лист, на котором ничего не написано, кроме многоточия.
Джахид тут же обнял меня, прижал к своей теплой, братской груди. Но я не успокоилась. Слезы лились с моих глаз, истерика и тоска по Иман вновь накрыла меня. Я просто не могла так жить. Не могла.
– Когда она будет со мной? Когда она вернется?
– Скоро… совсем скоро.
– В прошлый раз ты тоже так говорил. Мне даже не дали навестить ее.
– Дадут. Я узнал, как вернуть Иман.
Я посмотрела на брата с надеждой в душе. На последнюю надежду в моей жизни.
– Что мне нужно сделать?
– Тебе не понравится это условие.
– Что. Мне. Нужно. Сделать.
Брат на мгновение завис, будто пытался подобрать правильные слова.
– Ты просила не упоминать его, но… Тебе придется увидеться с Каримом.
Просила не упоминать предателя и врага. Человека, который сломал мою жизнь и июнь моей Иман. Моей дочери.
Но ради малышки я пойду на все, даже самовольно спущусь в ад.
– Я согласна.
Глава 5
– Добрый вечер, мистер Абдул. Меня зовут Маргарита Полански. Я буду вашим адвокатом.
Красивая девушка с затянутыми на затылке светлыми волосами и алыми губами, деловито представилась и села напротив в камере встреч. Да, она с Хусейном выбили личную встречу через неделю работы, что сильно меня удивило. Суд через месяц, я не рассчитывал на столь быструю реакцию. Только внешний вид моего «адвоката» сильно смущал. Она не похожа на лучшего специалиста в Европе. К тому же она молодая. Сильно молодая. Аллах, ей и двадцати нет!
– Хусейн, ты серьезно? Адвокат женщина?
– Ты просил нанять лучшего адвоката, я и сделал.
– Хусейн, ты не рассказал ему? – вставила девушка.
– Не стоит его расстраивать детка.
– Детка? Ты что, с ней спал?
– Вообще-то мы давно знакомы, мистер Абдул, – мило улыбнулась она, а пальцы Хусейна собственнически сжались на белой блузке девушки.
– Тебе можно хоть что-то доверить? – выкрикнул я. – Я просил привезти лучшего из лучших, а свою любовницу!
– Я единственная, кто согласился с вами работать. Для европейцев вы враг номер один.
– Не верю! Вы вообще колледж окончили?
– Университет в Варшаве, юридический факультет с уклоном на уголовные дела. У меня несколько дел и все выиграны.
– Это не объясняет, что вы…
– Мистер Абдул, вы хотите выйти из тюрьмы? – окинула она строгим голубым взглядом из-под прозрачных стекол очков. – Сексизм карается тремя годами лишения свободы, а ваши восточные взгляды лучше оставить при себе во время суда. Они будут свидетельствовать против вас.
Как мои глаза, разум и рот в судный день. Или это подготовка к судному дню от Всевышнего? Ещё одно испытание на пути к долгожданной свободе. У меня все равно не было выбора, кроме этой малолетки и подстилки Хусейна. Не хотел даже думать, как он уговорил эту Маргариту на мою защиту.
У суда может сместиться ракурс внимания с таким адкокатом. Или у меня давно не было женщины? Но единственная, кто меня интересовала, находилась в тысячах километров от меня.
Я скучаю, Амина…
Только воспоминание о ней заставило меня сдаться и согласиться с выбором брата, как бы я не был зол на него за его выходки.
– Какая у нас стратегия?
– Ваши дела плохи, но поправимы. Нужно сначала построить защиту против дела об изнасиловании, затем браться за похищение. С последним будет проще. Ваша сестра выступит свидетелем, я уже с ней поговорила.
– Что сделала моя сестра?
– Глупость, мистер Абдул. Наивную глупость. Но это мы исправим. Прямых доказательств нет, съемки с камер тоже, а опека над мальчиков оформлена на нее, мы ускорили этот процесс.
– Я же говорил, Марго шикарна! Одним пальцем обвела всех и все разрулила, – вставил Хусейн.
– Ты вообще молчи! Дальше.
– Вам придется забыть о вашей агрессии, о восточной горячей крови, о религии, о домогательствах и навязывании беременности вашей бывшей жене.
– Но я не навязывал! Мы жили спокойно, как все европейцы, я не прививал ей ислам.
– У нее другое мнение. Сеньора Дебора Сантьяго предоставила прокурору записи с камер видеонаблюдения. В них ничего серьезного, кроме кадров, как она беременная падает с лестницы. Их можно интерпретировать по-разному. Но для нашей стратегии нам нужен свидетель защиты. Надежный свидетель.
– И кто?
– Я пригласила вашу бывшую жену Амину Аль Дин Абдул.
Ее уверенный тон и дальнейшие слова уходили мысленно все дальше и дальше, а моя надежда на свободу провалились сквозь землю, прямо в логово шайтана. Он наверняка поджидал меня в гости за все совершенные грехи.
Хусейн виновато посмотрел на меня, но мне было все равно на его мольбу. Я видел перед собой профессионала своего дела. Причём плохого профессионала, раз она решила рискнуть самым дорогим на свете.
– Зачем?
– Чтобы подтвердить ваш образ порядочного семьянина.
Я? Человек, который исчез на три месяца и бросил жену с ребенком одних. Который поссорился с любимой перед самыми родами. Я точно идеальный муж и порядочный семьянин?
– Уверены, что Амина согласится? В последний раз я сильно ее обидел.
– Абсолютно. Мисс Абдул согласилась приехать вместе с братом и дать показания в вашу пользу. Как раз извинитесь.
Ах да, ее братишка-сосунок. Как же без него. Интересно, он выполнил обещание, которое дал мне? Сомневаюсь.
Как поживала моя сестра после аварии – неизвестно. Как чувствовала себя жена с ребенком – неизвестно. Хорошо, что хоть у сына все хорошо. Оставалось надеяться, что Муна о нем позаботится.
Но идея этой блондинки мне абсолютно не нравилась. Ни встреча, ни защита в суде, ни ее стратегия.
– Оставьте нас с братом наедине.
Марго вопросительно взглянула на Хусейна, затем покинула комнату встреч вместе со своими длинными ногами.
– Эй, не засматривайся на мою женщину! – возмутился брат.
– Я смотрел на своего адвоката. Я – не ты.
– Ага, конечно.
– Что, ага? – рыкнул я, стукнув руками в наручниках о стол. Скрежет железа эхом разнесся по комнате, но брат даже не дрогнул от раздражающего звука. – Я же просил не привозить сюда Амину.
– Ты из-за нашего братика? Он же фуфло.
– Я не знаю, что этот внебрачный братец с ней сделает. Амина наверняка зла на меня, поверит всему, что ей скажут, а этот идиот…
– Лучше она приедет сюда, но будет под твоим контролем на воле, чем ты будешь отсиживать срок ни за что. Мы все здесь. Вся семья.
– Аллах! Вы издеваетесь!
– Амина – твой единственный шанс. Я звонил Джахиду, они приедут со дня на день. К тому же вам надо поговорить. Доверься брату.
Уже доверился. Он привел адвоката-проститутку, вызвал мою жену и неизвестно что ещё натворил. Всевышний не допустит, чтобы на Амину повлиял этот шайтан на земле.
Но допустил…
На следующий день я увидел по ту сторону решетки родные фиолетово-голубые глаза, которые смотрели на меня не с тоской, не с любовью и даже не с ненавистью.
С равнодушием.
Глава 6
Непривычный холод пронзил меня до самых костей сразу же, стоило зайти к камерам с заключенными. Я пошла одна, без брата. Это только наш разговор. Наш и больше ничей. Если все сказанное Хусейном правда, в чем я сомневалась, Аллах сполна наказал Карима.
Многое в моей голове не клеилось, многое я хотела узнать, а главное, за что. За что со мной так поступили и почему больше всего в этой истории пострадала моя Иман?
Гул заключенных я практически не слышала, даже смех над хиджабом. В этой стране все очень странно относились к моей религии, но я не обращал на это внимания. Из аэропорта в гостиницу, оттуда сразу в тюрьму. Никаких достопримечательностей, экскурсий, даже в Барселону не захотела поехать на денек, хотя Джахид предлагал. Я словно видела цель и не видела преграды. Только одну цель – вернуть все, как было раньше.
И речь не про нас с Каримом.
Он похудел. Длинные кудряшки стали ещё длиннее и, казалось, могли перекрыть накачанную грудную клетку, скулы стали острее, но взгляд…
Он снова пытался сразить меня, как в первую встречу. Загипнотизировать. Подчинить. Золотистая сердцевина под темно-карим ободком радужки. Круги под этими волшебными глазами. Он словно остался таким же, но в то же время изменился. Потому что его привлекательная энергетика на меня больше не действовала.
– Амина…
Хриплый голос Карима зглушил гул заключенных. Я слышала только его, только его нежное «Амина…» с легкой ноткой хрипотцы. Наверное, я должна была почувствовать облегчение, что встретилась с ним, или надежду, или любовь, которая закрылась где-то за железной броней в глубинах моей души.
Пустота. Вот что я чувствовала, глядя на бывшего мужа.
– Хусейн сказал, что тебе нужна помощь.
– Да. Я должен тебе сказ…
– Не подходи!
Я отошла от железных прутьев камеры на пару шагов, когда Карим подошел ближе и протянутл руки. С легкими ссадинами на костяшках, в грязи
– Я готова тебя защитить, но при одном условии. Ты вернешь мою дочь.
– Я не отнимал ее.
– Мне все равно. Просто верни Иман. Я не опорочила вашу семью, не вытаскивала скандал на публику, хотя могла бы. Я честная и религиозная мусульманка. У твоей семьи нет повода отнимать ребенка до семи лет.
– Амина! Клянусь Аллахом, я верну все, что ты потеряла. Я не причастен к тому суду. Я решу все проблемы, когда выйду.
– Ты решишь только одну проблему для меня. Ты вернешь мою дочь.
Грудь снова сдавило, стоило представить, что моя малышка росла без меня. Что мне не разрешили даже навестить ее. Выгнали с порога дворца правителя, как мусор.
Я не видела никого. Ни эмира Ибрахима, ни Аишу, ни Хусейна. Ни свою Иман.
Но я собралась. Карим не должен видеть меня слабой. Он обязательно этим воспользуется, как однажды в суде. Я не верила, что. во время нашего развода он уже сидел. Скорее всего, пришел праздновать свою победу и свободу, но угодил из-за неприятностей прошлого. Это уже не мое дело, Аллах всевидящий, он лучше знал, кого карать, а кого помиловать.
– А я совру в суде и скажу, что ты прекрасный муж.
– Разве я был плохим мужем?
– Ты был отвратительным мужем, но об этом никто не узнает, даже суд. Ты сам так считал.
Карим приоткрыл полные губы, будто хотел возразить и добавить что-то еще, но замолчал и крепко сжал прутья решетки. Возможно, ему будет что сказать на свободе, если план усеяна сработает, только мне будет уже все равно.
– Спасибо, – добавил он во внезапно возникшей тишине коридора.
– Скажи спасибо своей семье. Встретимся на заседании.
Я позвала охранника и последовала за ним к выходу, но услышала за спиной…
– Амина, – Карим окликнул меня, и я остановилась у выхода из коридор. – Я все еще тебя люблю.
– Я – нет.
Я покинула тюрьму, чувствуя реки слез на своих щеках.
Больно. Как же больно.
Глава 7
– Объявляю начало суда открытым.
Резкий стук молотка раздался эхом в моей голове. Начало моего конца. Начало моей свободы или моей погибели. Перед судом совершил привычный намаз, надел костюм, который привез Хусейн с Марго и меня привели в зал заседания.
Я ни на что не надеялся, не просил Всевышнего выпустить меня как можно скорее. Я просил сил. Сил пережить этот суд. Просил справедливости. Просил шанс, чтобы начать жизнь с чистого листа, в то время как прошлое стояло прямо за спиной и не давало дышать. В то время как настоящее терялось, ускользало, как песок в пустыне.
Дебора изменилась. Небольшие морщинки под глазами виднелись даже издали, волосы стали светлее, словно выгорели на солнце. А взгляд – острее, как во время наших ссор, после которых я молил о прощении у нее и у Всевышнего.
– Главное, без лишних движений, Карим, – наставила меня Марго. – Никаких реакций, выкриков, обвинений. Не веди себя как дикарь на первом суде.
– Прокурор перешла границу и назвала меня арабским растлителем.
– И понесла за это наказание. А ты добавил себе проблем. Кто тебя просил проклинать человека при всех?
Я промолчал. Первое слушание о похищении прошло неделю назад. Вердикт должны вынести на днях, но Марго сказала, что у нас есть все шансы на оправдательный приговор. Ибо мы предоставили все доказательства о непричастности меня и моей семьи. Но их оказалось бы больше, если бы я на секунду сдержался.
И это было трудно. Даже сейчас мне нелегко глядеть на бывшую жену и осознавать, что меня вновь выставят преступником и попытаются вывести из себя.
– Они обвинят меня в насилии, выставят полным идиотом. Если этот сосунок что-то скажет о моем сыне или об Амине, то…
– Значит так! – начала она строго. – Делай что угодно, кусай локти, сжимай руки, мысленно проклинай. Пусть твой Аллах или кто там сократит дни вашего братца. Что хочешь, но не реагируй! Если ты нападешь на этого Махмуда, или тем более на Дебору, тебе дадут как минимум десять лет. Не мешай защите, я выстроила шикарную стратегию.
И это правда. Я был сильно удивлен, когда Марго показала четкий план вызовов свидетелей, вопросов, ответов и даже предвидела сторону обвинения. Будто знала заранее. Возможно, она неплохой адвокат, и Хусейн не зря привел ее ко мне.
Я внимательно слушал сторону обвинения, наблюдал сначала за молчаливой Деборой, затем за Махмудом, пытавшемся словесно утопить меня. Его слова о жестоком обращении с женой, о беременности, которую та не хотела, о падении с лестницы после ссоры. А Дебора лишь подтвердила его слова и рассказывала обо мне такое, во что я сам не верил.
– Вы хотите сказать, сеньора Сантьяго, что мистер Абдул насильно запирал вас в спальне, чтобы зачать ребенка? – начала задавать вопросы Марго.
– Да, – ответила она в микрофон. – Несколько раз, пока я не узнала о беременности. Я прятала тесты, хотела продумать план и сбежать от Карим… то есть от мистера Абдула. Он просил надеть платок, как в его варварской стране.
Не просил, просто рассказывал, что наши жены носят хиджаб, иногда чадру.
– Он говорил о детях. Чтобы у нас был полный дом детей, а я хотела работать, построить карьеру.
И я поддерживал ее в этом, не торопил целых пять лет.
– Он словно был одержим семьей. Не мной.
На глазах бывшей жены выступили слезы, которые она вытерла пальцами с ярким красным маникюром.
– Он пытался загипнотизировать меня, превратить в одну из женщин своего народа. Я даже поверила, что так и должна прожить свою жизнь. В чадре и балахоне. Но у нас начался кризис. Я не хотела ребенка, ходила к психологу. Я осталась одна с нежеланным ребенком.
– Куда делся ребенок после родов?
– Мне сказали, что он умер во время родов. Даже вздоха не сделал.
– Вы в курсе, что неделю назад состоялся суд с участием вашего сына?
– Нет… О чем вы?
Дебора наивно распахнула глаза, глядя на непробиваемую блондинку. Даже я бы поверил словам Деборы, если бы не знал, что именно она написала отказ от ребенка сразу после рождения из-за какого-то дефекта. Не спросив меня. Сказав медперсоналу, что родила его одна, и что у ребенка нет отца. Взятку дала какой-то идиотке медсестре. Нашел бы – убил, но уже поздно.
– Ваш сын был усыновлен из приюта святого Франческо семьей моего подопечного. Почему он оказался там?
– Протестую! Давление на обвинение! – вскрикнул Махмуд.
– Отклоняю. Продолжайте, сеньора.
– Почему ваш сын Фабиан оказался в приюте для детей до семи лет при живых родителях?
– Я… я не знаю… Мне сказали, что ребенок умер, просили подписать какую-то бумажку. Я не знала, что он жив…
– То есть, если бы ваш сын был жив, то вы бы отказались от побега и воспитали бы его вместе со своим мужем и моим подопечным?
– Давление на сеньору!
– Принимаю. Дайте сеньоре Сантьяго воды.
Дебора не переставала плакать и в какой-то момент у меня сжалось что-то внутри. Стало жаль наше прошлое, наши отношения и их итог. Марго говорила, что они с Махмудом будут врать, гиперболизировать, но мне едва удалось сдержаться, чтобы не вскочить и не вытрясти из этой дряни правду.
– Я ни в чем не виновата! Ни в чем! Это он меня заразил своими мусульманскими штуками! Он заставил меня родить ребенка и отказаться! Это все он…
– Отказаться? – зацепилась за слова Марго, а Дебора резко замолчала. – Господин судья, я хочу предоставить доказательства, где сеньора Сантьяго подписала отказ от своего ребенка Фабиана. А также график посещения приюта, куда отправили Фабиана после рождения для лечения и нормализации жизни. У мальчика были проблемы с дыхательными путями, но доктора восстановили ребенка через месяц. Однако сеньора Сантьяго не забрала его.
Блондинка протянула судье в черной мантии папку с бумагами. Она показывала их мне до слушания, и я постарался в этот раз не реагировать на жестокость своей бывшей жены.
– В графике посещений фигурирует имя сеньоры Сантьяго. Она навестила сына два раза. Сразу после рождения и через полгода. А также в документах подписан отказ от опеки над ребенком и разрешение передать его в приют для недоношенных детей.
– Господин судья, это подделка! Мы предоставили запись из камеры слежения, где подсудимый толкает мою клиентку с лестницы!
– Отклоняю, у вас было слово. Очередь защиты.
– Спасибо. Для подтверждения своих слов о невиновности моего клиента, я хочу вызвать вторую жену госпожу Амину Аль Дин Абдул.
Глава 8
Амина уверенно прошла по залу и села на место Деборы недалеко от судьи. На ней светло-коричневая абайя, хиджаб в тон, оттеняющий ее фиолетово-голубые глаза. Она не взглянула ни на меня, ни на мою бывшую, даже на ее защитника-братца.
– Сеньора, расскажите о вашем браке с мистером Абдулом, – начала уверенная Марго.
– Мы поженились год назад. Я вернулась домой на каникулы и узнала, что отец засватал мою сестру Хайю с шейхом Каримом. Но на помолвке шейх выбрал меня.
– Вы сами согласились на брак?
– Да, сама. Никто не заставлял меня принимать решение.
Амина уверенно отвечала на вопросы без запинки. Они с Марго разговаривали отдельно, я не знал, что именно подготовила моя «защита», но не сомневался в ней.
Я чувствовал, что Амина лгала. Ее заставили лгать. Такой равнодушный тон я не слышал ни разу за то время, что мы знакомы с Аминой. Она могла быть нежной, злой, растерянной, обиженной, даже сломленной, но не равнодушной.
Я отнял у ее нотки жизни.
– Вы были вместе с мужем почти год, но потребовали развод. В чем была причина?
– Наверное, разные взгляды на жизнь. Я не была готова к резким переменам. Хотела окончить учебу в Лондоне, прежде чем подарить мужу детей.
– Но вы забеременели.
– Да, так случилось. Ребенок – это подарок Аллаха. Он посчитал, что его лучше подарить раньше, чем я окончила учебу.
– Ваш муж хорошо относился к Вам?
– Да, конечно. Шейх Карим был терпелив, добродушен. Он никогда не давил на меня, дал время привыкнуть к себе. По нашим традициям мы сначала женимся, а потом влюбляемся. После свадьбы нам нужно было притереться друг другу, привыкнуть. У нас был прекрасный брак.
– У меня нет вопросов к свидетелю, – Марго села на место рядом со мной, а судья стукнул молотком.
– Показания принимаются. У стороны обвинения есть вопросы?
– Разумеется.
Я был готов, что Махмуд начнет допытываться до Амины. Марго сказала, что это нормально. Только как я, по ее мнению, не должен реагировать на его смазливую улыбку и наглый тон?
– Вы сказали, что сначала притираетесь друг к другу, затем сближаетесь и влюбляетесь. Скажите, сеньора Абдул, во время брака шейх Карим имел близость с другими женщинами?
– Нет. Мой муж был мне верен, – уверенно ответила Амина.
Я мысленно вспоминал, как присоединился к вечеринке брата в хамаме. Фактически ничего не было, и я вскоре покинул Хусейна с его бесчисленными девушками, но не думал, что этот жалкий час подействует на Амину как жаркое солнце в пустыне на заблудившегося путника.
Непредсказуемо.
– Вас принуждали к интимной близости?
– Протестую! Давление на свидетеля! – возразила Марго.
– Отклоняю. Ответьте на вопрос, сеньора Абдул.
– Аллах! Никогда! Карим никогда не принуждал меня ни к чему. Ни к интиму, ни к свадьбе, ни к беременности. Мы сблизились примерно через месяц после свадьбы по своему собственному желанию.
– Вы говорили, что учились в Лондоне. Вам удалось окончить учебу?
Амина держалась также стойко под давлением нашего тайного родственника. А я сжимал под столом кулаки так сильно, что остались полукрасные дуги на внутренней стороне ладоней. Она прищурилась, глядя на Махмуда, но уверенно ответила.
– Я объяснила мужу, что хочу окончить учебу. Он обдумал мою позицию и пошел навстречу.
– Но он не позволил вам вернуться в Лондон, так?
– Не позволил. Карим дал альтернативу и перевел в университет Дубая на четвертый семестр. А также воплотил мой проект по нейросетям в своей компании. Я до сих пор получаю дивиденды за разработку и внедрение на большой рынок. Муж никак не препятствовал моим планам и всегда помогал реализоваться.
– Но вы все же развелись?
Амина впервые за все время перевела на меня взгляд. Аллах, я ждал ответ на этот вопрос. Ждал ее ответ, ее реакцию. Но равнодушие в знакомых глазах не выдал ничего, кроме отрепетированного показания.
– Развод состоялся без участия моего мужа, так как Карима арестовали и не позволили вернуться в страну. По нашим традициям, если муж передумает и откажется разводиться, я вновь становлюсь его женой.
– Что это значит?
– Это значит, что мы все еще женаты, а я не собираюсь отказываться от мужа.
– Тогда почему вы живете без ребенка? У вас ее отняли?
– Протестую! Не имеет отношения к делу!
– Отклоняю! Продолжайте.
– Нет, – уверенно ответила Амина. Даже ее взгляд не выдал волнение из-за вопроса. – Эмир Ибрахим, дядя моего мужа, взял на себя ответственность за воспитание Иман, я все время была рядом с дочерью, пока Карим находился здесь. Эмир Ибрахим не знал, где его племянник, как и вся семья. Я очень переживала за мужа, а ему даже не дали право на звонок. Вопрос о нашей долгой разлуке нужно задать вашим органам власти.
– Выражаетесь вежливее, сеньора, – вставил судья.
– Простите, Ваша честь, но я не могу жить без мужа, дочка тоже очень скучает. Мы скучаем.
Она снова взглянула на меня. Снова равнодушно. Снова для дела. В какой-то момент я поверил в ее слова. Но я знал, что Амина лгала. Лгала для единственной цели. Глядя мне в глаза своими прозрачными, стеклянными и безжизненными.
Я сделал все, чтобы она страдала, но достаточно ли я сделал для ее счастья? Я посмотрел на небо через окно в зале суда, дабы найти ответ на свой вопрос. Не нашел.
Глава 9
Судья взял паузу и объявил об объявлении приговора через месяц. месяц в ожидании свободы, месяц в ожидании вердикта, который решит мою судьбу. Судья принял доказательства Амины, а также ходатайство о домашнем аресте под залог. Меня выпустили прямо в зале суда, несмотря на протесты Деборы и ее недоадвоката. Интересно, почему она согласилась на его защиту?
Аллах расставил все по своим местам, но многое в этой жизни зависело от нас самих.
– Спасибо.
Я подошел к Амине сразу же, как меня официально выпустили. Она стояла рядом с Джахидом, но он был занят телефонным разговором. Как это? Он не следил за своей сестрой как ястреб?
– Я сделала это ради Иман.
Я знал, но надеялся, что причина крылась не только в этом.
– Ты должен вернуть мне дочь.
– Она вместе с Аишей. Они прилетели сегодня, остановились у меня. Ты можешь навестить ее, никто препятствовать не станет.
Равнодушные глаза Амины моментально загорелись, и она сразу же выбежала на улицу. Даже ее любимый братец упустил ее из виду. наверняка она сама вызвала такси, не дождавшись Джахида, вызвала такси и побежала.
А вот и он сам. Направлялся ко мне разъяренный, с нахмуренным выражением лица, словно я успел в чем-то провиниться за эти пару минут.
– Где Амина?
– Уехала к дочери.
– Одна? Без меня? Куда ты ее послал? Надеюсь, не в логово…
– Она в моем особняке, успокойся.
– Амина превратилась за эти дни в овощ. Я беспокоюсь за нее.
Я тоже. Она сильно. похудела, скулы стали боле четкие, пальцы тоньше. И мне сложно осознать, какую ошибку я совершил, что наша судьба сложилась вот так. Я в тюрьме, а она – одна без нашей дочери. Мне тоже пора к детям, но Марго просила подождать, пока не подпишем официальные бумаги и не отправимся домой, где меня буквально привяжут к моему дому. Я соскучился по свободе. Но больше я тосковал по своим детям, по жизни, которая нас ожидала.
Но перед этим…
– Ты сделал то, что я просил? – сразу сменил тему.
– А ты? Ты выполнил свое обещание не причинять страдания моей сестре? Мы не в равных позициях, шейх Карим.
– Из-за обиды на меня ты заставил страдать мою сестру? Ты вообще за ней приглядывал после аварии? Что с Мактумом? Он вышел из комы?
Джахид потупил взгляд. Был сосредоточен на разговоре, но в то же время находился не здесь. Аллах! Что произошло за эти месяцы отсутствия в эмиратах?
– Тебе лучше самому разобраться с сестрой.
– Почему?
– Потому что…
– О чем говорите, братья?
Я мысленно призвал всевышнего и попросил у него сил пережить не только этот день, но и встречу с прошлым. Махмуд с любопытством взглянул сначала на Джахида, только потом на меня. Если Амина не узнала на суде своего старшего брата, то Джахид наверняка должен сопоставить дважды два. Таких. Же фиолетово-голубых глаз не было ни у кого, кроме Амины и нашего старшего брата.
– О том, какой отвратительный адвокат попался моей бывшей жене. Дебора будет недовольна, если меня оправдают.
– Я ничего не обещал испанке, но сделал все возможное, как и твоя подстилка. Моя сестра в курсе, что ты приплел свою любовницу к суду.
– Сестра? Свою любовницу?
Джахид отреагировал только сейчас. Интересно, где он был до этого? Молча наблюдал за повадками нашего брата? Или мысленно искал сестру? Или пытался понять, почему наш бра жив?
– Привет, брат. Помнишь меня?
Джахид промолчал. Удивление читалось в его взгляде, однако он никак не отреагировал на «братик» и «помнишь меня».
– Успокойся, он уже и так понял, кто ты такой.
– Ты знал? – спросил у меня Джахид. Он все еще не мог прийти в себя, иначе обязательно задал бы нашему брату пару вопросов. Хотя и у меня было к нему дело, но потом, когда окажусь дома.
– О том, что наш братец жив? Или о том, что он пытался испоганить нам жизнь?
– Я? Испоганить? – вмешался Махмуд. – Как насчет тебя? Вы пытались убить меня с матерью. Чем вы лучше? Деньгами? Властью?
– Я не сломал жизнь моей семье.
– Да? Как насчет Амины? Она с тобой согласна? Ты отнял у нее ребенка, карьеру, учебу.
Как же этот недобратик злил. Вытаскивал из моей натуры самые отвратительные качества. Марго просила сдержаться в здании суда, но я был готов ударить этого недобрата прямо здесь.
– Не отнимал. Она подтвердила мои слова в суде.
– Я бы тоже соврал, лишь бы мама была жива. Но вы не оставили мне даже эту надежду. Ваша лицемерная королевская семья отняла у нас все! Семью! Наследство! Статус! Жизнь! Вы сделали все, чтобы я рос как отшельник и не знал о своих корнях. И хорошо,что не узнал и не стал таким тираном как вы.
– Махмуд!
Недобратик покинул нас после тирады, когда Дебора появилась в поле зрения и поманила к себе длинным пальчиком. На меня она даже не взглянула, это и к лучшему, иначе я бы разорвал эту суку на месте. За нашу жизнь, за нашего сына. За клевету.
– Что этот значит?
– Забирай дочь и уезжайте как можно скорее. Амине лучше вернуться в Эмираты.
– Если он защищал твою бывшую, это не значит, что он не мой брат и я должен отречься от него.
– Это значит, что Амина в опасности. Он выкрал моего сына, подстроил мой арест и вытащил вас с Аминой сюда.
– Амину не выпустят отсюда с чужим ребенком.
– Иман – ее дочь. Я дам все необходимые разрешения на выезд, если нужно. На крайний случай, на таможне возьмут деньгами. Большими деньгами.
– То есть ты готов вернуть жену в ад к своему ненормальному дяде? А что насчет Махмуда? Откуда он вообще появился“
– Карим, – крикнула Марго. – Пора.
Глава 10
Аллах, убереги нас от бед, от препятствий, стоящих на нашем пути. сил они возникнут, дай нам сил преодолеть их.
Иншаллах.
***
Мое сердце колотилось так быстро, словно я ехала не к дочери, а прямиком в рай. Словно врата давно открылись передо мной, и прекрасные сады с молочными реками готовы были принять в свой мир.
Что-то останавливало. Я сердцем чувствовала, что просто так не попаду в идеальный мир спокойствия и умиротворения. Не попаду и не увижу свою дочь. Но жизнь научила меня не сдаваться, биться за свое счастье. Карим не был идеальным мужем, однако он всегда держал слово, что бы ни случилось. Я тоже. И я сделала все возможное, чтобы обелить его темную душу.
Я отвечу за свои грехи. Отвечу за ложь в суде под присягой, какому бы государству эта присяга не принадлежала. Я сделала это ради Иман, которую не видела несколько месяцев. Я пережила волнение перед судом, боль, когда упомянули отсутствие малышки в моей жизни. Та блондинка просила сдерживаться и не реагировать на провокации со стороны обвинения. И я сдержалась, хотя была готова выцарапать глаза тому мужчине в необычных фиолетовых линзах.
Но худшее позади. Впереди мое будущее.
Такси остановилось напротив особняка Карима. Я знала адрес еще до нашей встречи в тюрьме. Хусейн ни раз предлагал там остановиться, но я отказалась. И нет, не из-за наших странных отношений, просто не хотела. Не могла жить в доме с прошлым. Большой особняк в современном стиле, непохожий на наш дворец на берегу Персидского залива. Более европейский. Но здесь чувствовались восточные мотивы.
Ворота открылись передо мной до того, как дрожащим пальцем я нажала на кнопку звонка. Внутренний сад и холл напомнили дворец, но ностальгию я не ощутила. Мне было плевать, я хотела увидеть…
– Амина?
Я услышала подавленный голос Аиши не сразу. Она удивленно взглянула на меня, под глазами образовались четко выраженные круги. То ли от усталости, то ли после перелета. Никаких ярких стрелок, язвительности во взгляде и строгого выражения лица. Она похудела, осунулась, словно сидела в тюрьме вместе со своим братом-близнецом. Но ее тон кожи был ровным. Без синяков и следов побоев. Интересно, как Иман отпустили с ней, тем более в другую страну?
Но этот вопрос повис в голове, когда я увидела у нее на руках мою малышку.
– Иман!
Я сразу же подбежала к ней и выхватила мою девочку. Моя малышка. Моя. Она хотела заплакать, но тут же успокоилась, когда взглянула в мои глаза.
– Амина, я только ее уложила…
Плевать.
Аллах услышал мои молитвы. Я держала на руках свою дочь, которую не видела три долгих месяца. Она совсем большая, так выросла. Тон кожи стал более ровный, глаза более светлыми, ясными. Похожими на мои. Моя малышка. Мне теперь не придется сцеживать молоко, я сама буду кормить ребенка. Своего ребенка.
Иман радостно замахала ручками и улыбнулась, а из моих глаз брызнули слезы.
– Она никогда мне не улыбалась, – заметила Аиша. – Она часто плакала, не сразу приняла грудь кормилицы. Она тоже по тебе скучала.
– А где мальчики?
– Спят. Вымотались после перелета. Дядя дал нам разрешение на перелет.
Я удивленно посмотрела на сестру бывшего мужа. Чехове, который отнял у меня ребенка, опорочил меня в шариатском суде, не пускал на порог о его дворца, чтобы я увиделась с дочкой, так легко отпустил Аишу с детьми одну?
– Карим не говорил, что ты приедешь, – отвлекла меня от вопросов Аиша.
– Но ты меня впустила.
– Потому что мать не должны разлучать с ребенком.
Она по-доброму улыбнулась, но я не почувствовала ни взаимности, ни жалости к ней.
– Тогда почему ты не помогла раньше? Джахид связывался с тобой, ты отказалась даже приехать к нам.
– Потому что за своими проблемами чужие кажутся незначительными. Мне жаль.
И это правда. Я совсем забыла, что ее муж попал в аварию и до сих пор лежал в больнице. Я даже не поинтересовалась, как проходила ее жизнь и кто помогал ей. Явно не братья. Она оказалась права, за своим горем не видишь чужого.
– Как он?
– Стабильно в коме. На все воля Аллаха. Как прошел суд? – она резко поменяла тему.
Иман на тих руках агукнула и улыбнулась. И я улыбнулась ей в ответ.
– Вроде нормально. Адвокат обвинения наседал на меня, но я отбилась.
– Ты сильная, Амина. Мне бы хотя бы часть твоей силы. Моя жизнь наверняка сложилась бы иначе.
– Что не убивает, делает нас сильнее. Карим выкарабкается, у него сильный адвокат.
– Ах да, та европейка. Хусейн никого получше не мог найти.
– Она сильная девушка, разработала прекрасную стратегию. Приговор огласят через месяц.
– Аллах, дай нам спокойствие.
Но что-то мне подсказывало, что спокойствие настигнет нас нескоро
– Амина!
На пороге появились мужчины. Хусейн махнул рукой и скрылся на кухне, а Джахид взглянул на меня перепуганными глазами. Я почувствовала, как Аиша напряглась и перестала дышать, но Джахид даже не взглянул в ее сторону.
– Забирай Иман и поехали.
– Что? Куда?
– Из страны. Нам тут небезопасно.
– А в Эмиратах безопасно? У меня снова отнимут Иман.
– Не отнимут. А здесь нам лучше не задерживаться.
– Объясни толком, что случилось.
На улице я услышала сирену, а через минуту к нам привели Карима в наручниках. Полицейские посадили его на диван, сняли наручники, и установили какую-то антену, похожую на роутер от wi-fi.
– Это система домашнего ареста. Радиус действия – сто метров. При пересечении границы раздастся сигнал. Если через тридцать секунд вы не вернетесь в радиус действия, вас заберут в тюрьму. Подпишите, пожалуйста.
Карим подписал какой-то листок, полицейские уехали.
Только сейчас он поднял глаза и взглянул на нас с малышкой и… улыбнулся.
Глава 11
– Аллах, тебя освободили!
Аиша сразу же подбежала к брату и крепко обняла его. Сейчас она была похожа на меня, когда я увидела Иман после долгой разлуки.
Полицейские уже покинули дом, а Марго двинулась вслед за Хусейном, скрывшемся на кухне. И мы остались вчетвером. Я, мой брат, Аиша и Карим. Он не обращал внимания на слезы сестры, на ее объятья, а потирал запястья и глядел на нас с Иман. неотрывно. Словно м я были единственной целью его освобождения.
Только я в это не верила.
Аллах свидетель, в течение трех месяцев я пыталась найти оправдания его поступку. Пыталась понять, почему он снова ранил меня и изгнал из своей жизни. Когда узнала, что все время он находился в тюрьме, мои чувства просто напросто атрофировались. Я перестала чувствовать хоть что-то ненависть, лесть, любовь. Казалось, у меня выключили кнопку эмоций, и я была просто человеком.
И сейчас эта самая кнопка не включилась. Аллах просто отнял у меня возможность проявлять эмоции.
– Как ты? Тебе надо в душ, отдохнуть. Тебе приготовить что-нибудь? Я найму служанок и…
– Муна здесь?
– Она спит с мальчиками. Не трогай ее, Муна почти всю ночь не спала.
Карим разговаривал с сестрой, отвечал на вопросы просто, коротко, но его глаза, светящиеся практически чистым золотом были сосредоточены на мне. Они изучали меня, рассматривали мое равнодушное лицо, мои подкатые губы, пальцы, которыми я сжимала малышку на руках. Даже не заметила, когда Джахид попросил взять ее на руки, а я прижала ее ближе.
Чтобы никто не отнял у меня возможность побыть с ребенком. С моим ребенком.
– Это Иман?
В просторной гостиной наступила абсолютная тишина. Даже возмущенный голос Марго затих, когда Карим поднялся с дивана и направился к нам. Мое бесчувственное нутро на мгновение оживилось, и я сжала Иман еще крепче. Наверное, даже переборщила. Малышка заплакала, и я принялась ее успокаивать.
Но взгляд золотисто-карих глаз всех равно чувствовала на себе и пыталась не нарушать зрительный контакт.
Его шаги все ближе и ближе, Джахид никак не останавлива Карима. Почему? Почему он не защитит меня в этот раз? Он только что настаивал на скором отъезде, и я была готова покинуть этот дом как можно скорее.
Ещё один шаг. Второй. Третий.
Он возле нас. Окутал своей мощной, хищной энергетикой.
– Не подходи!
Он не послушался и встал ближе, а я отошла на шаг и попыталась закрыть Иман.
– Она моя дочь.
– Сказала, не подходи!
– Амина, я не трону тебя.
Но я не слушала никого, кроме зова сердца. Тронет. Прижмет к стенке холла. Отнимет. Снова ранит меня. Больно ранит.
– Давай, я уложу ее спать.
Аиша подошла ко мне и аккуратно протянула руки, но встретилась с моим протестующим взглядом.
– Я никому ее не отдам, уложу в кроватку вместе с мальчиками.
Я не понимала, чем именно убедила меня Аиша. То ли мягкостью в голосе, то ли заботой во взгляде, то ли пониманием. Потому что она тоже мать, которая боялась за своих детей.
Она унесла Иман на второй этаж, оставив нас с Каримом наедине. Я понадеялась на помощь Джахид, что он уведет меня отсюда, как и обещал, но и он исчез из гостиной.
– Нам надо поговорить.
– Есть о чем?
– Нам много есть о чем поговорить, Амина.
Наверное, он прав. Было о чем. Три месяца в подвешенном состоянии, полной апатии и неизвестности. Три месяца ада, через который я прошла. Он, наверное, тоже. Только я не могла. Не хотела.
Пророк твердил, что не стоило вести себя опрометчиво. Нужно чувствовать свое сердце, свою веру, следовать ей.
Только я была безэмоциональна. Он убил мои эмоции. Убил.
– Она похожа на тебя. Даже нос с горбинкой твой.
– Ты хочешь обсудить горбинку моей дочери?
– Она и моя дочь тоже. Я хочу ее увидеть.
– Ты ее увидишь, когда тебя выставят неблагополучным отцом и отнимут грудную дочь.
Он вздохнул, прикрыл глаза и прошептал одними губами дуа.
Пусть все будет как раньше.
Но как раньше это когда? Когда мы поженились? Когда я узнала о планах его семьи и сблизилась с ним? Или когда я забеременела и попросила развод?
Я молилась лишь об этом. Чтобы было как раньше до встречи с этим мужчиной. Но мои слова Аллах не услышит и не исправит прошлое. Моя судьба предначертана, и я должна была справиться с ней.
– Мне жаль, что так вышло, но ты должна понять, что я ничего не знал. Даже не знал, что родилась дочь, а не сын.
– Жаль? Тебе жаль? – зацепилась я за слова. Наверняка Иман проснется, но эмоции так сильно захватили меня, что я отстранилась от реальности. – Жаль, что я была в полном забвении? Что забыла о жизни? Существовала эти проклятые три месяца? Не жила, а существовала!
– Я не знал, что дядя Ибрахим отнял ее после развода. Я вообще не знал о разводе, ты понимаешь? – он приблизился на шаг.
– Но ты и не забрал документы. Ты не сказал Хусейну отменить процесс, довел до суда, уехал. Ты накричал на меня. Снова накричал и прогнал. Ты снова оставил меня одну с проблемой.
– И Всевышний сполна наказал меня.
– Ты вышел из тюрьмы, Аллах слишком благосклонен к тебе.
– Это лишь домашний арест. Мне еще не вынесли приговор.
– Неважно. Аллах всегда щадит мужчину больше, чем женщину. Преимущество мужчинам, подчинение – женщинам.
– Вместе с преимуществом всевышний дал нам ответственность. За себя, за своих жен, братьев, сестер. За всех.
– А ты справился с ней? Справился со своей ответственностью?
Он не изменился в лице. Такой же непроницаемый, безэмоциональный. Но я чувствовала его злость, его ярость. Она распространилась на всю гостиную, на весь особняк. Если в прошлой жизни я бы испугалась, постаралась бы спрятаться в комнате, в гардеробной или сбежать от мужа, то сейчас я стойко смотрела в его непроницаемое чистое золото в глазах, омраченное темными пятнами, и удерживала контакт.
Наверное, за эти месяцы мы впервые оказались наравне. Без чувств. Без лишних слов. Только факты, только действия. Как равноправные партнеры. Как европейцы, которых он так презирал.
– Джахид предложил уехать. И я последую его совету.
– Я не отпущу тебя, – жестко отрезал Карим.
– Что?
– Не отпущу…
Я не заметила, как Карим оказался слишком близко ко мне. Его частое дыхание опустилось на мое лицо. Аромат тела был не таким знакомым: пропитанным посторонним запахом: но я ненароком вдохнула его. Впитала в себя. На какое-то мгновение я потеряла контроль, а он…
Карим воспользовался моментом и прижал меня к своему сильному телу, а затем… жестко впился своими губами в мои.
Глава 12
Так предначертано…
Я так часто слышала эти слова, что впитала их в свой разум. Для меня это казалось нормой. Аллах с самого рождения знал, сколько дней нам было отведено, какая у нас будет судьба, сколько детей я рожу, когда выйду замуж.
Аллах всемогущий, всевидящий. Он знал все ответы на вопросы. И только мы, смертные, не знали ничего о нашем будущем.
Но, казалось, это самое будущее готово было предстать передо мной, когда губы бывшего мужа коснулись моих. Как и в прошлом: властно, резко, покусывая кожу и вызывая дрожь во всем теле.
Как бы я не отрицала, но этот поцелуй вызвал внутри меня что-то живое. Какие-то эмоции, кроме злости. Что-то теплое, светлое, о чем я позабыла за три месяца апатии и одиночества. Наверное, так писали в любовных романах европейских авторов. Писали о любви к человеку и о судьбе. В отличие от книг, я была четко уверена, что это не любовь. Это ненависть, ярость, презрение, возможно, банальная тоска по сильному телу или ностальгия по прошлому.
Но не любовь.
Я резко оттолкнула Карима от себя, заметив на его полной нижней губе капельку крови от моих зубов.
– Ты что творишь?
Но он не ответил. Снова приник ко мне, снова прижал, но уже к столбу в гостиной, который я не заметила. Спина немного заныла, но я не обратила внимания на легкую боль, когда полные губы Карима снова атаковали меня, а его руки крепко сжали мою талию и шею. Чтобы не сопротивлялась возродившимся эмоциям после долгой спячки.
Только почему? Почему в этот раз он не отошел от меня, когда я из раза в раз била его по плечам? Почему мое сопротивление ослабевало, когда он раскрыл язык губы и встретился с моим языком? Почему притягивалась к нему своим телом и позволяла его пальцам стянуть с меня хиджаб?
Он на мгновение оторвался от меня, разглядывая мои густые волосы. Поглаживал их пальцами, рассматривал, словно никогда в жизни не видел девушку. Обводил пальцами мои скулы, нижнюю губу, шею. А я не сопротивлялась. Шайтан в лице Карима будто загипнотизировал меня и не оставил сил к борьбе.
– Я скучал, – прошептал Карим, зацепив зубами мочку уха.
Слегка оттянул, обвел языком кожу рядом с ухом и двинулся губами ниже к дико пульсирующей венке. Я ослабла в его руках, окунулась в его мощную энергетику, поглощающую все на свете. Чувствовала, как желанные губы снова поднялись к моему лицу и коснулись моих. Нет, не коснулись. Вжались. Целовали, кусали, пока я находилась в замешательстве и пыталась собраться с мыслями.
– Отойди.
Я вновь его толкнула, уже не так сильно. Потому что сил к сопротивлению практически не осталось.
– Ты не скучала?
– Ни капли.
– Уверенна?
Еще пару минут назад я четко знала, что не скучала. Все эти дни я думала лишь о дочери. Думала об Иман и о том, когда же я ее увижу. Я не искала Карима, проклинала его за жестокость и за то, что отнял у меня ребенка.
Но сейчас, когда он стоял передо мной, целовал меня, прижимал к себе и создавал видимость защиты, я постепенно сдавалась. Он разбудил во мне эти эмоции. Желанные, сильные, но в то же время разрушающие.
Я не смогла ответить, а он не думал останавливаться и вновь показал свою тоску по мне. Его пальцы протиснулись к затылку и потянули шнурок, которым я завязала абайю. Она упала к моим плечам, открыв взор на бирюзовое платье с небольшим вырезом на груди.
Он резким движение дернул абайю вниз настолько сильно, что ткань разорвалась.
– Скучала. Сильно.
Я не скучала
– Хотела, чтобы я вернулся.
Хотела, чтобы ты вернул дочь.
– Хотела воссоединить нашу семью.
Хотела, когда Иман была у меня в животе. Но ты снова оттолкнул меня.
Его поцелуи больше не действовали. Я будто очнулась после кошмарного сна. Подтянув к себе абайю, я вновь толкнула Карима и…
Ударила его.
Звонкая пощечина раздалась, казалось, на весь дом. Аллах все видел. Видел мое сопротивление, пробуждение моих эмоций. И они пробудились, только не в том ключе, который ожидал Карим.
Он не тронул щеку, не двигался. Смотрел в сторону после удара. Не окинул меня ненавистным взглядом, пропитанным ядом Шайтана, пока моя ладонь горела огнем.
– Ты ничего не знаешь о моих чувствах! Не знаешь, что я пережила за эти месяцы.
Шейх Карим Аль Дин Абдул действительно пробудил во мне сильные эмоции. Безумные. Шайтан будто переселился от Карима ко мне и бушевал в моем разуме, пока я пыталась найти покой в своей душе.
– Для нас обоих время было не сладкое.
– Правда? Поэтому не хочешь отпускать меня?
– Я обещал, что верну дочь. Я выполнил свое обещание. Но это не значит, что я отпущу вас одних.
– Аллах! Это шутка?
Я сначала не поверила его словам, однако его серьезное выражение лица было красноречивее слов. В нем уже не бушевала «тоска», как он называл, или страсть, или желание оказаться со мной в одной плоскости. Это серьезность. Он снова стал безэмоциональным.
– Я только вышел из тюрьмы, не видел ни сына, ни Иман. Даже на руках не успел подержать. Я не успел загладить вину перед тобой.
– Ты никогда ее не загладишь.
Карим вновь резко прижал меня, но в этот раз не попытался поцеловать. Его горящие огнем глаза напротив моих, его полные губы едва касаются моих приоткрытых. Наши частые дыхания сливались воедино, но в этот раз не от страсти, а от злости. От желания высказать свою точку зрения и быть услышанным.
Но будем ли мы услышаны?
– Клянусь Всевышним. Я сделаю все, чтобы ты и Иман были счастливы все оставшиеся дни. Мы столько времени упустили, столько еще не сделали. Наша семья воссоединится.
– Воссоединение семьи?
На пороге появился тот блондин со странными линзами.
Глава 13
Джахид
Аиша стояла в проеме дверей и глядела на спящих мальчиков, сжав в аккуратных пальцах края абайи. Трое мальчишек лежали на огромной двуспальной кровати, Абдула и Иман – в детских кроватках. Тишина, что удивительно для маленьких детей, Иман и Абдула даже не плакали. Но я засмотрелся не на них, а на нее…
Аллах свидетель, я не хотел вредить Аише. Не хотел подвергать опасности и испытаниям, которые она пережила. Если бы не суд Амины, я бы сделал все возможное, чтобы Аиша с детьми была в безопасности.
В какой момент она стала так важна для меня? Почему я тогда пошел против своих принципов? Почему в попытке выбить из нее истинные чувства, я поцеловал ее. Поцеловал замужнюю шейху.
Если бы ее родственники или родня мужа узнали, то ей здорово влетело бы, вплоть до тюрьмы.
Аиша исхудала за эти месяцы, появились темные круги под глазами, волнение и страх в карих глазах, из которых пропал золотистый оттенок. Из них исчезла дерзость и высокомерие, что в принципе странно для шейхи. Да и для их семейки тоже.
– Не помешал?
Аиша тут же дернулась от неожиданности и закрыла дверь в детскую.
– Я просила не подходить ко мне. Нас могут увидеть.
– Я в трех шагах от тебя, не собираюсь приставать, выпытывать или целов…
– Замолчи! Аллах, замоли сейчас же! Знаешь, сколько мне досталось после твоей выходки?
– Кто-то узнал? – я нахмурился брови, вновь встретившись с давно забытой дерзостью.
– Нет, просто…
– У тебя руки целые, – заметил я, глядя на ее запястья без привычных синих ободков. – Он еще в больнице?
– Да. Неизвестно, выйдет из комы или…
– Разве ты не должна радоваться?
– Радоваться горю мужа? В тебя вселился Шайтан? Зачем ты так говоришь?
– Он чуть не убил нас всех. Ты забыла?
– Он может убить меня в судный день. Или в день своей кончины. Я молю Аллаха, чтобы Мактум выкарабкался, иначе…
– Его семья не отберет у тебя детей.
– Ты наивен, Джахид, – усмехнулась Аиша. – Саудовская Аравия – не Эмираты. Там другие законы, более жесткие по отношению к женщине.
– Твой дядя эмир Дубая. Почему ты должна бояться? Почему ты вообще боишься мужчин? Когда я обратился к тебе из-за Иман, то…
– Потому что нас так учили… Мы – подчинены мужчинам. Все эти законы и права женщин – полная хрень. Суд не встанет на мою сторону в случае кончины Мактума. Я лучше буду жить с ним в спокойствии, чем одна, но в подвешенном состоянии. Прости, я устала, голова болит.
Она не дала договорить и двинулась в другую комнату, но я тут же схватил его за локоть и слегка дернул на себя.
– Не трогай меня!
– Мы не закончили.
– Я закончила.
– Аиша…
– Мне позвать братьев? Они вышвырнут тебя из дома, и сестру твою. Иман вы больше не увидите. Хочешь снова убить Амину?
Ее глаза увлажнились, но капли слез не потекли по ее щекам. Я сильно сомневался, что она так сильно переживала за Амину, раз ее эмоции менялись с такой бешеной скоростью.
– Почему? – задал единственный вопрос.
– Ты видел, в кого она превратилась? Кем стала за три месяца без дочери? – прошептала Аиша. – Видел, что с ней сделали законы и несправедливость по отношению к женщине? К матери. Ее подставили. Я не хочу пережить то же самое.
– Не переживешь.
– Ты ничего не понимаешь. Ты совсем ребенок.
– Зато я научился уважать женщину и не бить ее при малейшем проколе. Женщина – не прислуга, твой муж должен это понимать.
– Что ты хочешь от меня? Чтобы я перестала молиться за его выздоровление? Чтобы забыла о нем?
– Я хочу, чтобы ты открыла глаза на правду.
– Зачем? Почему ты привязался ко мне? Алла, что тебе от меня надо?
Мы снова оказались на непростительно близком расстоянии. И я бы хотел снова вкусить ее губы. Нежные, пухлые, посмотрел на огонь в ее золотисто-карих глазах. Но его не было.
Аиша не отталкивала меня, но и не притягивала. Я был близок. Слишком близок.
Внезапно прозвенел будильник в кармане ее абайи, и я отошел от нее еще на несколько шагов.
– Азан. Я помолюсь за здоровье моего мужа.
– И за свое.
– Что?
Но я уже ушел в другую комнату, посмотрел по электронному компасу сторону Мекки и принялся за намаз. Я тоже буду молиться. Буду молиться за благополучие двух главных женщин в моей жизни.
Глава 14
Амина
– Воссоединение семьи? – раздался низкий мужской баритон, смутно похожий на голос Карима.
Я вздрогнула от неожиданности, когда на пороге появился тот блондин со странными линзами.
– Аллах!
Я сразу же потянулась к хиджабу и абайе. Какой бы веры он не был, я не могу нарушать свою и находиться при чужом мужчины без покрытой головы и тела. А мое платье под абайей достаточно откровенно для чужака. Даже для Карима оно было откровенным. Наверное, зря его надела.
Но платье беспокоило меня в последнюю очередь. Почему это наглец из суда пугал меня до чертиков своим неестественным взглядом?
– Не стоит, – незнакомец жестом опустил руку с моей подхваченной абайей.
– Не приказывай ей.
Карим одним шагом загородил меня от глаз чужака и прикрыл мое откровенное одеяние. Почему он так пугал меня? Своим напором? Дерзким взглядом, будто хотел высосать душу. Он пугал меня. Но Аллах не допустит, чтобы этот человек навредил мне.
– Она моя сестра, у меня прав больше. Ты ее бывший.
– Вообще-то все ещё муж.
И я не стала отрицать. Сейчас я находилась в дисбалансе и полной потери, и единственной опорой и защитой стал для меня Карим. Но… Стоп. Сестра? Муж? Больше прав?
– Что тут делает адвокат твоей бывшей жены?
– Ты меня не узнала, Ами?
Ами? Меня так называла только Хайя и иногда Джахид. Только моя семья и близкие, даже Карим окликал по полному имени.
Я помотала головой, не понимая, что ему от меня надо. Почему я должна его узнать? Почему он назвал меня сестрой? Если его линзы похожи издалека на мои глаза, это не значит, что…
Что это значит? Как он вообще проник сюда? Разве это не частная территория?
– Она не готова. Оставь Амину в покое! – рыкнул Карим звериным ревом. – Не вмешивай ее!
– Я тебя спрашивал? Ты и так причинил ей много бед.
Аллах! Казалось, я начала понимать происходящее, но в моей голове словно стоял блок от переизбытка эмоций за этот долгий день. Я не могла поверить. Я не хотела верить. Аллах не мог послать на мою голову так много испытаний.
– Уходите… – тихо прошептала я за спиной Карима. Пальцами я цеплялась за его темный пиджак, но тут же разжала пальцы и посмотрела на незнакомца.
Такие же глаза, знакомые черты лица.
Как у мамы.
Это не линзы…
– Амина, я хотел познаком…
– Я вызову полицию. Ваш визит расценят как давление на подсудимого. Вы не имеете право врываться в наш дом до вынесения приговора.
– Но…
– Уйдите.
Мужчина приоткрыл губы, которые я часто видела в отражении, и выдохнул воздух. Он ничего не ответил, лишь окинул нас фиолетово-голубыми глазами и покинул дом.
Но я не выдохнула от облегчения. Обстановка в доме казалась более напряженной. Я чувствовала ее душой. Кожей. Своими внутренностями.
Даже если Карима оправдают, наши беды только начинались…
– Спасибо. Ты все еще спасаешь меня.
Карим развернулся ко мне и помог надеть хиджаб, подколов его около уха, но мои мысли были далеко от бывшего мужа. Они кружились между моими внезапно пробудившимися к мужу чувствами и тем мужчиной с похожими на мои глазами.
– Мы оба спасли друг друга.
– Надеюсь, ты понимаешь, что с этим типом не стоит связываться.
– Ты будешь приказывать, с кем мне разговаривать, а с кем нет?
– Я твой муж. Это моя задача.
– Это задача Джахида. Ты с моей защитой плохо справляешься.
– Амина…
– Если я выгнала того проходимца, это не значит, что я тебя прощу.
– Аллах! Амина!
Карим снов прижал меня к твердой поверхности позабыв о нежности, но в. Этот раз я резко оттолкнула его. Также резко, как и того блондина, только физически, а не словесно.
– Не отталкивай меня. Я не причиню тебе боль.
– Ты уверен? Можешь поклясться Аллаху, что ты больше никогда не причинишь мне боль? Ты сбежал перед родами, отнял ребенка, а сейчас грозишься не отпустить меня в Эмираты.
Наши взгляды вновь встретились. Он уже не был таким темным, помутненным, а сосредоточенным. Хотя его лицо осталось таким же безэмоциональным и непроницаемым.
– Мы поговорим, когда ты будешь готова.
– Я никогда не буду готова. Мне нужно прогуляться. Джахид посидит с Иман.
По крайней мере, я хотела на это надеяться, когда окончательно завязала хиджаб и вышла на улицу. наверное, не самая удачная идея в такую жару. Но мне нужно было проветрить голову, пережить события сегодняшнего дня, обдумать их. Я вернусь к намазу. Всего пара минут.
В голове слишком много путаницы. Слишком много эмоций. Они переполнили меня, и даже прогулка в одиночестве, казалось, не спасет меня от постоянного раздумья. Аллах вновь наказывал меня испытаниями и не спешил гладить по голове. Хотя нет, погладил. Он вернул мне Иман. Ее скоро нужно будет покормить. Надеюсь, Аиша больше не позовет кормилицу. Я сама покормлю свою дочь.
Улочки сменялись каменными улицами. Не такими, как наши. Мадрид достаточно просторный, но я не обращала на него внимания, возвращаясь мыслями к Кариму, к суду и… к тому блондину.
Он похож на меня практически как две капли воды, просто я не замечала этого. Не хотела замечать. Мое волнение на суде дало о себе знать. Я отключилась от всего, кроме моей малышки. Кто он? Откуда взялся? В голове я смутно вспомнила рассказ Джахида о судьбе нашей матери и отца Карима и не могла сопоставить факты. Они не складывались в единую картину. Наверное, об этом нужно подумать завтра.