Читать онлайн Хозяйка Дьявола бесплатно

Привет, дорогие читатели!

Вы держите в руках книгу редакции Trendbooks.

Наша команда создает книги, в которых сочетаются чистые эмоции,

захватывающие сюжеты и высокое литературное качество.

Вам понравилась книга? Нам интересно ваше мнение!

Оставьте отзыв о прочитанном, мы любим читать ваши отзывы!

Иллюстрации на обложке и в книге © Miorin (Елизавета Извекова)

Иллюстративные элементы в книге использованы по лицензии © Shutterstock

Книги – наш хлѣбъ

Наша миссия: «Мы создаём мир идей для счастья взрослых и детей»

Предисловие

На школьных уроках литературы нас часто заставляли читать книги, язык которых так же сильно устарел, как и мир вокруг персонажей. Поэтому с классикой знакомиться так тяжело – продираться через архаизмы и пытаться понять менталитет и проблемы людей, живших в ином столетии. Признайтесь, сколько раз вы, как и я, ограничивались кратким содержанием перед уроком, лишь бы не погружаться в пучину нудных «быть или не быть»?..

Но современные авторы задали новую тенденцию, сумев адаптировать стиль, соединить дух прошлого и настоящего. Сегодня исторические романы получают новое дыхание. История в разные периоды времени – это невероятная атмосфера эпохи и обстоятельства, которых не может быть в современности. Это эстетика и стиль, заданные такими сериалами, как «Бриджертоны», «Аббатство Даунтон», «Острые козырьки». Именно в такой антураж я приглашаю тебя, дорогой читатель. Окунуться в мир Британии начала XX века: уже затонул в Атлантике «Титаник», но еще не началась Первая мировая война…

А может, в этом мире ей не суждено начаться? Взяв из истории самое лучшее – настроение, факты, культуру и дух времени, я внесла свои законы, которые и легли в основу сюжета. Вышла некая альтернативная Великобритания периода 1912–1913 годов, основными особенностями которой являются сохранившееся с древних времен рабство и право на убийство из самозащиты.

Конечно, как и в реальном мире, общество развивалось и в романе и люди не могли сохранить представление о владении другими людьми в его изначальной, дикой форме. Поэтому рабство в сеттинге истории носит исключительно добровольный характер, касается только совершеннолетних и закрепляется контрактом между хозяином и рабом. В этом документе прописываются все условия, включая срок действия, возможные варианты использования раба и запреты.

Закон о Праве предоставляет любому человеку возможность защищать себя, свое имущество и близких людей без последствий в виде тюремного заключения или иного наказания. Кроме того, Право можно дать – подписать разрешение на собственное умерщвление, что актуально для мучающихся от тяжелой болезни или для гладиаторов, выходящих на смертный бой.

Обо всех остальных нюансах псевдоисторического сеттинга подробнее можно узнать из текста.

Также важным художественным допущением стало исключение акта о супрематии. То есть описываемая Британия все еще католическая, ведь в реальной нет ни монастырей, ни аббатств: все церковные владения присвоил (а впоследствии награждал ими феодалов) король Генрих VIII, отделив англиканскую церковь от католической.

Для чего эта правка была внесена, раскрывать не стану, ведь вас ждет непростая история, полная детективных загадок, борьбы с устаревшими устоями, экшена и противостояния двух сильных характеров. И конечно же, любви. А архаичность языка оставим школьной классике, ведь это современный роман для современного читателя.

Покупка

Не так-то много в тихом Нью-Биллингтоне и его окрестностях проживало людей, чей кошелек позволял бы присутствовать на этом аукционе. Большого зала в ратуше не понадобилось, хватило совсем скромной комнатки, вмещающей четыре ряда обитых бордовым велюром стульев, невысокую полукруглую сцену для презентации товаров и блестящую от лака трибуну, с которой пухлый мужичонка с моноклем в глазу однообразно вещал:

– Продолжаем распродажу имущества почившего барона Глашера… Следующий лот – статуэтка индийской богини Кали, предположительно тринадцатый век. Бронза с золотым напылением, вес – пять с половиной фунтов, высота – три хэнда, начальная цена – три тысячи фунтов стерлингов…

Сандра скучающе зевнула, едва успев прикрыть рот ладошкой в белой атласной перчатке. Дождаться нужного ей лота оказалось не так-то просто: торги шли медленно и лениво, а в душном помещении от запахов разнообразных парфюмов и табачного дыма уже кружилась голова. На стульях восседали такие же уставшие лорды в строгих костюмах, то и дело прикладывающиеся к трубкам или достающие часы из карманов на полных, как у жуков, брюшках. Их леди, радующиеся возможности выгулять в свете сшитые по жестокой французской моде «хромые юбки» всех возможных оттенков, небрежно обмахивались веерами и сплетничали вполголоса с соседками. Их вычурные цветастые шляпы с огромными полями сильно мешали обзору, поэтому Сандра далеко не сразу разглядела все лица. И даже вздрогнула, когда компаньонка Полли склонилась к ее уху и зашептала так жарко, что заболталась в мочке длинная бриллиантовая серьга:

– Он здесь! В первом ряду, и, кажется, не один…

Сандра проследила за ее взглядом и не без горечи подтвердила: залихватски закинувший ногу на ногу рыжеватый джентльмен в кофейно-коричневом пиджаке действительно Рори Делавер. Вот уж кого ей точно не хотелось увидеть сегодня, тем более под ручку с нежной юной особой в розовом платье с летящими рукавами-крылышками.

– Отпустил бородку. Ему не к лицу, сразу прибавил лет пятнадцать, – фыркнула Сандра, про себя добавив: «Зато все так же падок на блондинок».

Она сглотнула, спешно переключив внимание на молоток аукционера, пока Рори не поймал ее за изучением его новой пассии, о которой, как ни больно признавать, она не могла сказать ничего дурного. Девушка была идеально мила и хороша собой, с этой скромной прической и розой в золотых волосах, всего на тон темнее оттенка самой графини Де Росс. И где только красотка умудрилась вырастить цветы в середине зимы?

– А она уж слишком сладкая, – заботливо подхватила пышка-болтушка Полли, не упуская возможности перемыть косточки бывшему жениху подруги. – Прямо зубы сводит. На лбу написано: готова рожать десять маленьких Делаверов и лизать пятки смердящему старикану графу.

Сандра заставила себя улыбнуться уголком ярко-малиновых губ: попытка поднять ей настроение не удалась, но за нее стоило быть признательной. Именно ультиматум отца Рори расстроил их помолвку полтора года назад, а также полное нежелание молодой леди Де Росс мириться с патриархальным укладом семьи жениха. Она бы не смогла жить после такого лицемерия: продолжать регулярно писать в местную газету «Нью Ворлд» революционные статьи в защиту прав женщин, а самой пресмыкаться перед авторитарным свекром и смиренно отдать все унаследованное от отца состояние в распоряжение мужа. Да уж, за принципиальность ей приходилось платить пугающе часто.

Аукцион продолжался, и грустные воспоминания Сандра заглушила парой глотков шампанского, которое любезно пронес мимо рядов официант. Игристое охладило нутро, стянутое спазмом обиды. Полли продолжала нашептывать на ухо, как отвратительна спутница Рори, но толком слушать ее не получалось из-за стука молотка по трибуне и собственных печальных мыслей.

Например, о том, что вообще-то Де Россы и Делаверы равны в титулах и богатстве. И это Рори мог бы оставить семью и положение ради нее, пойти против отца… Если бы впрямь любил, а не изображал интерес. Если бы она была для него не просто выгодной невестой, а необходимой сердцу. Если бы хоть один из его мокрых поцелуев был настоящим, как и та бездарно потраченная ими обоими дождливая летняя ночь.

– Что мы тут забыли? – вдруг вздохнула Полли и последовала примеру подруги, пригубив шампанское. – Неужели тебе нужно что-то из барахла этого скряги?

– Да брось, По. Я тут только из-за Торнадо и готова выложить за этого жеребца любую сумму, – пояснила Сандра и вздохнула, когда аукционер за трибуной огласил покупателем нового лота – гигантского портрета короля Георга – ее соседа, вдовца лорда Тилоуша.

Она была уверена, что давно положивший глаз и на ее конюшни, и на саму наследницу знаменитого рода заводчиков лошадей дражайший соседушка тоже пришел за лучшим скакуном города. Да что города, потомственный арабский иссиня-черный жеребец успел прославиться до самого Лондона своим небывалым успехом на скачках. Лучшее, что было у барона Глашера в имуществе и что так сильно хотелось заполучить. Ах, если бы Торнадо вошел в табун Де Росс да в идеале осеменил бы парочку ее породистых лошадок! Это моментально взвинтило бы цену потомства до небес. Да и поучаствовать в забеге с таким конем было бы нелишним для преумножения богатств графини и стало бы отличным шансом доказать всем ханжам, что она достойна своего имени и титула. Достойна покойного отца.

Но Торнадо не стал следующим лотом. Вместо него из-за деревянной ширмы на сцену вальяжно ступил рослый смуглый мужчина с непослушными, иглами торчащими черными волосами, словно их обрубили топором. На широких плечах болталась грубая холщовая рубаха до самых колен, похожая на мешок с дырой для головы и рук, коих не могла прикрыть, и развитые мышцы под бронзовой кожей моментально привлекли внимание всех местных кумушек, смущенно захихикавших в платочки. Густые брови на лице незнакомца росли под таким острым углом, что оно казалось бесконечно хмурым и злым, хотя и не кривилось. Блеклые серые глаза лишь мельком пробежались по рядам, но этого хватило, чтобы уловить источаемое ими презрение к окружающим. Как будто перед ним не люди, а пустые болванчики, которым так и хотелось поотрывать головы.

– Лот тридцать восемь, трудоспособный раб, – не колеблясь объявил аукционер и тем же безразличным тембром зачитал текст с бумажки в руках: – Возраст двадцать пять лет, несовместимых с работой увечий не имеет, родственников тоже. Известен успехами на арене, что подтверждают отметины на спине… Кхм, продемонстрируйте, будьте любезны, – обратился он к рабу, оторвав взгляд от листка.

Тот едва заметно дернулся, на давно не бритых скулах заиграли желваки тщательно маскируемого раздражения. Но все же стянул рубаху и неспешно, будто нехотя повернулся к зрителям спиной, покрытой черными полосами татуировок. Просто палочки, набитые под углом от плеч, боков и поясницы к позвоночнику, перечеркнутые рядами. Как если бы кто-то считал дни в невидимом календаре. Палочек было много, и раб вдруг сам огласил низким, тяжелым голосом, в котором ясно ощущалась простуженная хрипотца:

– Каждая отметина – человеческая жизнь, которую я забрал.

Его слова произвели ошеломляющий эффект. Лорды заметно оживились, некоторые уже лихорадочно листали чековые книжки, прикидывая оставшиеся средства. Перекрывая возникший возбужденный шепоток, аукционер довел ажиотаж до предела, объявив:

– Контракт раба бессрочный. Ограничений эксплуатации нет, требования только по стандарту. Начальная цена – сто тысяч фунтов стерлингов.

И пока покупатели наперебой принялись нагонять цену, брови Сандры медленно ползли вверх. Подписать бессрочный контракт в таком молодом возрасте, да еще и не добавив хоть каких-то особых требований… Этот мужчина или отчаявшийся, или сумасшедший. Продал себя с потрохами.

Рабство в Европе давно никого не смущало: оно существовало с древности, а сейчас просто было подведено к нормам морали и ценности человеческой жизни. Любой совершеннолетний мог подписать контракт с будущим хозяином, и действовать вне этой бумаги никто не имел права, вплоть до ответственности перед законом. Прописывалось все досконально: срок действия, доступные варианты эксплуатации, особые требования. По стандарту хозяин был обязан обеспечить рабу кров, достаточное питание и одежду по сезону. Уже это толкало сотни бедняков продавать свою жизнь. С согласия хозяина обычно добавлялись пункты о запрете на телесные наказания и умерщвление, для женщин – на сексуальные или репродуктивные услуги. Рабство всегда было куда выгоднее наемного труда: рабу не надо постоянно платить, не нужно соблюдать никаких его прав, которые предусматривали обычные трудовые отношения. Его можно заставлять работать сутками, можно приказать что угодно. Это делало спрос на рабов колоссальным, как и предложение. А уж сколько нечистых на руку господ обманывало безграмотных бездомных бедолаг с улиц, подсовывая вот такие варварские контракты!

Но, как говорится, перо сильнее меча. Подписался на бессрочный контракт – будешь носить ошейник, пока хозяин тебя не отпустит. Разорвать контракт со стороны раба было невозможно, если не оговорен срок его действия. И если хозяину за нарушение условий судья мог впаять штраф или даже тюремное заключение, то самих рабов без особых разбирательств пожизненно отправляли работать в угольные шахты.

Торги за гладиатора шли активно, но после двухсот тысяч понемногу затухли. Все-таки не каждый способен был выкинуть разом такую круглую сумму. Сандра потягивала шампанское, не без любопытства наблюдая за рабом на сцене. Тот уже оделся и, казалось, равнодушно ждал своей участи, сложив руки на мощной груди. По сути, для тех, кого это интересовало, он был таким же удачным вложением, как Торнадо для Сандры. Отличный боец, который мог принести господину солидный куш за особенно удачный вечерок.

И вот, когда цена дошла до двухсот тридцати тысяч, вдруг с первого ряда раздался до боли знакомый бархатный баритон:

– Двести пятьдесят.

На поднятую руку Рори, сжимающую рукоять трости, разом посмотрели десятки пар глаз, включая и леди Де Росс. Она замерла с открытым ртом, пытаясь понять, когда это бывший успел заинтересоваться смертельными боями. Не он ли совсем недавно отзывался о драках за жизнь с осуждением? Или просто лгал невесте, с пяти лет не выносящей вида крови?

– Смотри-ка, Делаверу скучно живется без тебя. Решил разбавить будни экстримом, – хохотнула Полли, прокомментировав происходящее.

Ставку уже перебили, а Сандра лихорадочно кусала губы, съедая помаду, и все сильнее сжимала ножку опустевшего бокала. Сказать, что в душе пылала обида на то, как ее бросили накануне свадьбы, да еще и через полгода после похорон отца, – не сказать ничего. Она так долго и яростно придумывала планы мести, что сейчас не ожидала настолько легкой возможности. И потому, как только Рори снова поднял цену, без раздумий вскинула руку:

– Двести восемьдесят.

Теперь уже все смотрели лишь на нее, хрупкую блондинку в круглых очках со стянутыми в пучок волосами. Непростительное для высшего общества сиреневое платье-пиджак с атласными лацканами выделяло ее среди настоящих леди, а уж то, что она вступила в торги, вызвало сальную шуточку господина в соседнем ряду:

– Милейшая, женщине не пристало торговаться за раба. Он боец и убийца, а не ублажитель одиноких дам.

– Назовите мне хоть один закон, запрещающий графине иметь раба. А если нет, то закройте рот, лорд Зелман, или одинокой дамой станет ваша вдова, когда я разорю вас до нитки на панталонах, а вы с горя пустите себе пулю в лоб.

Сандра даже не задумывалась, произнося угрозу вслух. Ее с детства бесили эти ограничения, и сейчас по покрасневшему от ярости лицу Зелмана она поняла: заполучить раба – дело принципа и чести. Какую великолепную статью она напишет про этот день, когда вопреки всему случится невиданная доселе для женщины покупка!

Нормы негласные, а не узаконенные – то, что можно нарушать без последствий.

– Ваше хамство…

– Итак, двести восемьдесят, ставка принята, – сдерживая улыбку, перебил возмущенное шипение Зелмана аукционер, глядя на гордо вздернувшую треугольный подбородок Сандру. – Кто больше?

– Двести девяносто, – не сдавался Рори, не поворачивая головы на задние ряды. Интересно, он хоть видел, с кем вел торг?

– Триста, – упрямо перебила Сандра, хотя сумма становилась уже просто феноменальной. Даже за Торнадо она планировала отдать в разы меньше. Да что там, за эти деньги можно прикупить хороший табун из молодняка для обучения скачкам или отстроить новые конюшни.

И кажется, гнаться за этой цифрой не мог уже никто. Лорды вздыхали и убирали чековые книжки, их дамы с любопытством поглядывали то на раба, то на юную графиню, вступившую в мужскую схватку. Аукционер взял обратный отсчет, все выше поднимая деревянный молоток, а Сандра, затаив дыхание, наблюдала за Рори. Как тот потер новенькую бородку, как недовольно посмотрел на раба, как шепнул что-то миленькой спутнице, и та осторожно обернулась, столкнувшись взглядом с соперницей.

Сандре пришлось буквально заковать все бушующие под ребрами эмоции в цепи, чтобы подарить девчушке самую широкую и обаятельную из улыбок, выученных с младенчества. Лживая показушность с абсолютным льдом в аквамариново-голубой радужке.

– Продано графине Александре Де Росс за триста тысяч фунтов стерлингов! – торжественно объявил аукционер, так громко стукнув молотком, что у Сандры заныло в висках. – Ваше имя будет вписано в его контракт после оплаты. Наличные, золото, чековая книжка?

Деон

В родной Стормхолл Сандра вернулась затемно, уже хорошенько отрезвев от спонтанного порыва. А потому успела обругать себя на все лады за несдержанность и глупое расточительство. Торнадо на торгах так и не появился, зато за ней теперь плелся по заснеженной дорожке абсолютно ненужный раб, а внутренний карман песцовой накидки буквально прожигал его контракт.

«Триста тысяч… Триста! Отца бы хватил удар!» – только и вертелось в голове графини, а пустой желудок проедало тошнотворным стыдом.

Она обещала умирающему от долгой болезни отцу быть разумной в своих тратах. Да и не была склонна прожигать заработанное поколениями предков наследие зря. Конечно, как и любой любящей ухаживать за собой девушке, ей порой сложно было не скупить всю новую коллекцию Пуаре[1] разом, но спустить триста тысяч, чтобы уязвить самолюбие бывшего… сплошной стыд.

К нему добавлялась и толика вины: с черного беззвездного неба хлопьями валил щедрый декабрьский снег, а ее спонтанно приобретенный подопечный был одет лишь в тонкие штаны и холщовую рубаху без рукавов, хотя и не жаловался, да и вовсе не проронил пока ни слова. И все же Сандра спешила, поднимаясь по высоким каменным ступеням крыльца, где ей уже открывала двустворчатые дубовые двери Нэнни:

– Матерь Божья, Санни, что же так долго! Уже ночь на дворе!

– Прости, сама не думала, что все так затянется. – Сандра мимоходом чмокнула ее в испещренную морщинами щеку и нырнула в тепло и мягкий свет электрических ламп родного семейного гнезда. – Торнадо не было на аукционе! Все абсолютно зря!

– А я знала, что его прикарманит сам мэр Уинслоу до официальной распродажи имущества барона, – фыркнула Нэнни и отступила на полшага назад, впуская продрогшего раба. – Кхм, позволь узнать, кто этот…

Сандра сняла шляпу и принялась стряхивать с нее снег прямо на паркет, лишь бы спрятать глаза от укора няни. Да, неловко называть кого-либо няней, если самой уже стукнуло двадцать два, но привычку побороть сложно. На самом деле в глубине души Нэнни занимала место матери, которой графиня не знала. Та умерла от родильной горячки, и в поисках кормилицы отец наткнулся на Нэн, чей новорожденный сын не выдержал тягот ее нищенской жизни. Поначалу Нэнни стала кормилицей и няней для малышки, с возрастом – первым советником и другом. В какой-то момент она даже подписала с почившим графом рабский контракт, который был ее гарантом: она так сильно привязалась к подопечной, что относилась к Санни как к дочери и не пережила бы увольнения. Контракт и по сей день хранился у нее самой, и уйти Нэнни была вольна в любой момент, но вряд ли когда-нибудь это сделает.

Сейчас она официально считалась управляющей Стормхоллом, и эта должность опытной старушке необыкновенно шла. Как и строгое черное платье с белым кружевным воротником, подчеркивающее женственность еще не до конца скрючившегося от преклонных лет тела.

В свете висящей в холле хрустальной люстры Нэнни сверкнула медово-карими глазами и поджала губы, наблюдая, как смиренно встал со сложенными за спиной руками раб. Он без малейшего интереса оглядывал богатый интерьер и пейзажи, висящие на обитых красным деревом стенах. С его блестящих и влажных черных волос капала вода, щедро стекая ему за шиворот. Раб этого словно не замечал, даже не дрожал от холода этой неожиданно сурово начавшейся зимы.

– Это… моя случайная покупка, – нехотя признала Сандра, боясь лишний раз лицезреть свою ошибку. – Хотела досадить Рори, только и всего.

– Ох, Пресвятая Дева Мария, – простонала Нэнни, закатив глаза к потолку. – Детка, ты же собиралась купить жеребца! А привела мужчину?

– Нэнни, давай ты отчитаешь меня завтра. – Графиня отвела взгляд и почувствовала себя неловко, потому как обсуждать все это на виду у постороннего отчаянно не хотелось. – Он явно замерз и наверняка голоден. Сделай одолжение, распорядись приготовить для него горячую ванну и подбери какую-нибудь приличную одежду. И накорми. А потом пусть приходит в мой кабинет, нужно разобраться с его контрактом как можно скорее.

Посчитав свой долг хозяйки выполненным, Сандра уже было направилась к лестнице, на ходу стягивая перчатки, но Нэнни недовольно прокряхтела:

– А ты сама собираешься поесть? Талула испекла твой любимый тыквенный пирог.

– Пусть подадут в кабинет.

Через полчаса, переодевшись в свободное шерстяное платье, Сандра уже сидела за любимым дубовым письменным столом отца и читала контракт. В просторном кабинете приятно пахло бергамотом из дымящейся чашки, рядом с которой остывал нетронутый пирог. Расписанный несколько десятилетий назад потолок запечатлел трех мастистых коней, несущихся по лугу навстречу закату, роль которого выполняла круглая люстра. За окном, занавешенным тяжелыми портьерами, по-прежнему хлопьями валил снег, и с нетопленым камином было довольно прохладно, отчего хозяйка плотнее куталась в невесомую пушистую шаль.

– С ума сойти, – поцокала она языком, убедившись, что аукционер не соврал: контракт и впрямь был варварским.

Кроме как крова, еды и одежды от хозяина не требовалось ничего. Никаких запретов – хоть руби раба на куски или прикажи прыгнуть со скалы. Помня, как выглядела подобная бумага для Нэнни (пять листов, плотно испещренных текстом всех возможных подробностей), Сандра передергивалась от каждой строчки, коих было до преступного мало. Зато приложение оказалось внушительным: оно содержало любезный список всех бойцов, которые пали на арене от руки Дьявола. Псевдоним также был прописан в самом верху, игнорируя настоящее имя, которое так и не было упомянуто на пожелтевшей от времени бумаге.

Во рту пересохло, когда Сандра дошла аж до шестнадцатой клички поверженного в списке. Лишь сейчас осознав, какую ужасающую машину для причинения боли притащила в свой дом, она действительно испугалась. Идея позвать раба в кабинет и не озаботиться при этом охраной показалась глупой: а вдруг он давно устал от такой жизни и сейчас будет рад стащить контракт, дать ей чем-нибудь по затылку да сбежать в эту глухую снежную ночь?

Дрогнувшей рукой Сандра спешно сунула документ в ящик стола и закрыла его на ключ, который тут же спрятала под тяжелое пресс-папье в виде бронзового коня. Взяла чашку с остывающим чаем и блюдце и только хотела отпить, как в дверь настойчиво постучали. Фарфор звонко брякнул в аристократически тонких пальцах, чай едва не пролился на колени. С раздражением отставив чашку, графиня откинулась на стуле, поправила очки на переносице и приняла как можно более независимый, гордый и властный вид.

Лишь бы только этот жутковатый посетитель не догадался, что с рабами ей толком не приходилось иметь дела.

– Войдите, – звенящим от напряжения голосом приказала Сандра, и дверь открылась, впуская под теплый желтый свет настенных бра черную тень.

Именно такая ассоциация возникла первой, ведь, несмотря на атлетичное телосложение, раб ступал бесшумно и легко, непринужденно засунув руки в карманы. Не пытался склонить голову с зачесанными назад, мокрыми после ванны волосами, а напротив – окинул просторный кабинет совершенно ленивым, скучающим взглядом. Стоило отдать Нэнни должное – она успела привести раба в достойный вид, вручив ему старые брюки, ботинки, подтяжки и синюю рубашку покойного графа. Правда, вряд ли эту дорогую одежду когда-либо носили настолько небрежно: раб закатал рукава по локоть, открыв вид на рельефные мышцы предплечий, и не потрудился застегнуть три верхние пуговицы, а подтяжки оставил болтаться до колен.

– Что ж, думаю, нам нужно познакомиться, – строго обозначила Сандра, силясь унять дрожь в голосе от пристального взгляда раба, теперь обращенного лишь на нее. Не к месту вспомнилось презрение, с каким тот смотрел на лордов и леди в торговом зале. Словно, если бы у него был под рукой револьвер, перестрелял бы их всех как мишени в тире. – В контракте не указано вашего имени. Как мне к вам обращаться?

– Обращаться ко мне стоит лишь в одном случае: когда надо посчитать кому-нибудь кости, – насмешливо поднял хищную треугольную бровь раб, смерив графиню снисходительным взглядом едких дымчато-серых глаз. – А у такой миленькой пташки явно нет яиц, чтобы заявляться на бой. Прекрасно наслышан об этой обители нижних юбок и ее писклявой хозяюшке.

Сандра нервно сглотнула: ее несколько кукольное светлое личико часто воспринимали слишком детским и оттого не верили в предельную серьезность характера. То ли от очевидной издевки, то ли от хрипотцы низкого тембра у нее пробежал холодок между лопатками. Раб явно был не из робких и не собирался выслуживаться перед новой госпожой, а ставить на место кого-либо ей еще не доводилось. Обычно, зная ее положение и титул, все и так были рады услужить.

– Ваши так называемые бои – дикий пережиток прошлого, – фыркнула она, тщательно маскируя страх бравадой. – Совершенно неэстетичная забава для мужланов. Разве не радует, что больше этим не придется заниматься?

– Если бы меня заботила эта ваша эстетичность, я бы не стал абсолютным чемпионом. Дьяволом арены. Зато тебя, пташка, все это показушное дерьмо заботит настолько, что ты готова выкинуть триста тысяч, лишь бы только нассать в тапки какому-то рыжему чмырю. – Откровенно нагло, криво оскалившись, раб склонил набок голову, как если бы ждал реакции на такой выпад.

Пропустить еще одно хамство мимо ушей графиня не позволила. Медленно поднявшись со стула, Сандра скрипнула зубами от вспыхнувшей под ребрами злости. Сжав ладони в кулаки, завела руки за спину и гордо вышла из-за стола, смерив раба уничижительным взглядом из-под очков.

– Какая отвратительная наглость, – процедила она, встав в шаге от него и запоздало осознав, что ростом едва доставала ему до плеча. Нос щекотал легкий аромат шалфея. – Дерзость и глупость. Хамить тому, в чьих руках твоя жизнь, крайне недальновидно.

– Недальновидно это было, если бы у меня появился настоящий хозяин, а не писклявая птаха, – не дрогнув ни единой мышцей лица, все так же издевательски протянул раб, и Сандра сцепила кулаки еще крепче.

А дальше пришлось откровенно блефовать.

– Писклявая птаха прямо сейчас может приказать выпороть тебя, как нашкодившего щенка. – Она надеялась, что угроза вышла веской и достаточно настоящей. Ведь на деле в Стормхолле некому было и поручить подобное.

Похоже, раб это понял сразу, продолжая откровенно насмехаться:

– Да ну? И зачем же нам посредники? Возьми кнут в свои изнеженные ручонки. Оба получим массу новых впечатлений. – Одарив ее оценивающе-пошлым взглядом, он обличительно прищурился. – Не пытайся меня запугать. Я вижу разницу между тем, кто готов причинять боль, и тем, кто просто зазря сотрясает воздух. И если до тебя все-таки дошло, что сработаться нам не вариант, давай к делу. Мне нужна моя арена, и ничего больше. Так что завтра с утречка резво подберешь юбки и побежишь продавать меня тому, кто понимает отличие бемгишей от танто[2].

Не такого разговора Сандра ожидала и не подобных ультиматумов. Даже слегка онемела от шока: как вообще можно хотеть вернуться в адское пекло, где приходилось драться за жизнь?! Правда, резон в словах раба точно был: избавиться от паршивца и вернуть себе потраченные деньги графине не повредило бы. Но стоило лишь представить, каким хохотом разразятся напыщенные лорды с сегодняшнего аукциона, когда узнают, что раб продан на следующий же день, и она упрямо вздернула подбородок.

– Заканчивай хамить мне и пытаться указывать, – повысила она тон, как можно строже сверкнув глазами. – Я не собираюсь тебя продавать и не буду выгонять на арену…

– Ну и дура. Я бы за пару боев вернул тебе все потраченные на меня деньги.

– И не смей меня перебивать! – Сандра чувствовала, как от напряжения заливалось краской ее лицо, но все же пришлось напомнить рабу главную угрозу: – Ты будешь служить так, как мне будет угодно. Или я пойду с твоим контрактом не на невольничий рынок, а к судье. Ты прав, я сама не стану мараться о твою грязную шкуру. Тебя просто выбросят догнивать дни в угольной шахте, великий и непобедимый Дьявол. Готов навсегда попрощаться с солнцем?

Чего она точно не могла предвидеть – что вместо покаяния раб неуловимым движением метнется вперед и резко схватит ее за горло. Безупречно быстро найдет большим пальцем точку бешено затрепетавшего пульса и так перекроет дыхание, что подкосятся колени. Она и пикнуть не успела, не то что отклониться, и смогла только вцепиться ногтями в каменно-твердую грубую руку, пытаясь разжать стальную хватку. Очки свалились с носа, звякнули об пол и разбились.

– Смелая пташка, – прошипел раб, нависнув над ней и уничтожая почерневшим от ярости взглядом, пока Сандра судорожно пыталась поймать воздух ртом, становясь пунцовой от ужаса и беспомощности перед этой звериной силой. – Что ты там пропищала про шахты? Так вот, назови мне хоть один повод не свернуть твою нежную шейку прямо сейчас. Забрать контракт и…

– И… нико…гда больше… не вер…нуться на ар…рену, – через жуткое, болезненное усилие прохрипела Сандра.

Хватка раба ослабла, чуть сузился ненормально затопивший серую радужку зрачок. Легкой слабины хватило, чтобы графиня смогла вывернуться из его рук и отклониться назад, едва не упав грудью на стол. Уперев кулаки в столешницу, она отчаянно закашлялась, пытаясь восстановить баланс в легких. По щекам текли слезы, горло саднило, а чувствительная кожа шеи, знавшая лишь мягкость дорогих тканей, горела огнем.

– Вот тут ты права, пташка, – будто не замечая ее страха и боли, вздохнул раб. – В бегах я не смогу быть тем, кем должен. На смертельные бои можно выходить только рабам под эгидой хозяина. Так что давай искать золотую середину между нашими «хочу».

Сандра лихорадочно соображала, пока ее дыхание приходило в норму. Осторожно коснувшись явно припухшей шеи, она стиснула зубы от злости и развернулась лицом к рабу, на этот раз твердо решив поставить его на место. Ведь его слабость все-таки удалось нащупать, как и выход из кошмарной ситуации, в которую сама себя загнала.

Впервые пожалела, что не держала на службе какого-нибудь дуболома, который прямо сейчас перебил бы хаму пару костей. Так что играть осталось лишь теми картами, которые доступны.

– А теперь слушай сюда, ублюдок, – выплюнула она севшим, хриплым голосом. – Ты больше никогда не посмеешь распускать руки. Будешь вести себя, как положено рабу, выполнять все мои приказы. Без хамства и споров. И тогда я не только забуду про то, что ты сделал сейчас, как посмел угрожать хозяйке… но и найду тебе такого владельца, который даст больше, чем арена захолустного Нью-Биллингтона. Я продам тебя в Лондон, где ты сможешь драться с кучей новых соперников и самоутверждаться сколько душе угодно.

– Что ж, звучит неплохо. Это уже попахивает сделкой, так? – помедлив пару секунд, нехотя признал раб и отступил на два шага назад.

Сандра едва не выдала свое торжество победной улыбкой, но удержалась и продолжила как можно более официально:

– Да. Сделка. Поработаешь на меня, пока не найду покупателя в Лондоне.

С удовлетворенным вздохом графиня осознала, что теперь разговор поменял вектор. Приосанившись, она неспешно вернулась за стол, как будто желала подчеркнуть, кто здесь главный, а на самом деле для банальной безопасности. Находиться на расстоянии вытянутой руки от раба-убийцы, плевавшим на неприкосновенность аристократки, совсем не хотелось.

– Сколько мне придется ждать? – нахмурившись, поинтересовался тот, с явным неудовольствием на лице наблюдая за восстановлением позиций госпожи и подчиненного.

– Не в моих интересах затягивать и держать в доме такого безумца, который рвется кромсать людей. В течение месяца я решу вопрос.

«Месяца вполне хватит, чтобы лорды забыли об аукционе и перестали ждать Дьявола на боях. Тогда можно будет от него избавиться», – справедливо рассудила Сандра. Это действительно был компромисс.

– Пока что мне нужно дать тебе работу. С лошадьми умеешь управляться? – наигранно буднично спросила она, демонстративно взяв чашку и отпив остывший чай, едва не вставший поперек саднящего горла.

– Я тебе не конюх, – презрительно скривился раб, сложив мощные руки на груди. – И если месяц буду заниматься всякой чушью, быстро потеряю форму.

Сандра задумалась: по хорошо поставленной, несвойственной простолюдинам и тем более рабам речи чувствовалось, что он грамотен и наверняка умеет читать. Но вряд ли этот довольно странный факт поможет ей найти ему применение, безопасное для нее самой.

– Плевать я хотела на твою форму, – фыркнула она как можно более небрежно. – Передай Нэн, что ты наш новый подсобный рабочий. Будешь выполнять все ее поручения, таскать тяжести, чистить от снега дорожки, топить камины и колоть дрова. Жить отправишься на конюшни. Я собиралась дать тебе комнату для слуг, но после твоего хамства и попыток меня придушить не собираюсь ночевать с тобой под одной крышей. Хватит и сеновала, сдобренного амбре от навоза.

Не без удовольствия Сандра смотрела, как едва заметно играли желваки на небритых скулах раба, как заскрежетали его зубы. Раз уж не могла допустить в своем доме кровавой расправы, так хоть задавит морально. Что ж, на место его поставить точно получилось, хотя он и попытался снова задеть ее гордость:

– Купить сраного истопника за триста тысяч – ты и впрямь не блещешь умом…

– Никаких «ты», – жестко отрезала Сандра, звонко поставив чашку на блюдце. – Прояви уважение к своей хозяйке, если хочешь получить ответную услугу. Или дождешься, что тебя привяжут за шею к хвосту моей лучшей лошади на пару дней. И будут кормить ее как на убой.

Судя по загоревшимся черным углям в глазах раба, тот мысленно расчленял ее на кусочки, но графиня выдержала долгий ненавидящий взгляд, не смущаясь и не моргая. Пауза вышла долгой, нагревая воздух в прохладном кабинете. Наконец раб нехотя выдавил:

– Как скаже…те, госпожа. – Почтительное слово у него вышло с яркой издевательской окраской, особенно когда он едва заметно ухмыльнулся. – Ровно месяц. А потом мне терять будет нечего, и поверьте, я знаю добрую дюжину способов прикончить вас так, чтобы на меня не пало подозрение.

– Пошел вон, – только и процедила Сандра, все-таки дрогнув от страха перед этой угрозой.

Такие, как он, точно не пускали слов на ветер. И если ей не подвернется удача и хороший покупатель, будет непросто защититься от собственного раба.

Тот уже направлялся к двери, когда графиня опомнилась от бегающих по коже мурашек и кинула вдогонку:

– Назови себя. Хочу знать твое настоящее имя.

– Это просьба или приказ? – вдруг решил уточнить раб, взявшись за резную ручку и оглянувшись на хозяйку через плечо. – Просьбы я вправе не выполнять.

– Приказ.

– Деон, – буркнул раб и резко распахнул дверь. – Меня зовут Деон, пташка.

Сандра не успела напомнить ему правила субординации – он уже ушел, оставив в кабинете лишь легкий аромат шалфея и мыла. И только после этого графиня смогла шумно выдохнуть и откинуться на стуле, дрожа всем телом.

Право

Несмотря на тревожную ночь, это утро началось с небывалого вдохновения. Не потрудившись даже умыться, Сандра прямо с постели метнулась к письменному столу и принялась бойко выстукивать на печатной машинке переполнявшие голову мысли. Обо всем: о вчерашнем аукционе и осуждении лордами ее покупки, о стереотипном мышлении старой аристократии и даже о дикости такого явления, как арена. Язвительные комментарии сыпались из-под тонких пальцев со скоростью пулемета.

В затянутое морозными узорами окно напротив стола уже вовсю светило солнце, когда в дверь постучали, заставив Сандру оторваться от листа и наконец-то моргнуть. Вчера во время стычки с Деоном ее очки разбились, и теперь пришлось для работы с текстом нацепить старые, с меньшими диоптриями, так что строчки немного расплывались. Она не нуждалась в очках постоянно и сносно видела окружающий мир, однако носила их для чтения и письма, а иногда и для важного вида, как вчера на торгах.

– Войдите, – рассеянно пробормотала Сандра, снимая очки и вытирая слезинки в уголках глаз.

– Милая, ты так и не спустилась к завтраку, – проворковала Нэнни, протискиваясь в спальню с щедро нагруженным подносом. Громко и укоризненно вздохнула, увидев растрепанную и не потрудившуюся причесаться графиню за работой. – Ну конечно! Так и думала, что ты уже вовсю поносишь этих старых скряг.

Она со стуком поставила поднос на край стола, и Сандре пришлось чуть подвинуть машинку. Приятный аромат свежесваренного кофе и тостов с сыром мгновенно разбудил аппетит и напомнил, что вчера до тыквенного пирога дело не дошло. Графиня улыбнулась няне, желая поблагодарить, и тут же перехватила полный ужаса взгляд, направленный на ее горло:

– Санни! Это… что еще такое?! Боже мой!

Не замечая легкого замешательства подопечной, Нэнни приподняла ее голову за подбородок, поворачивая на свет довольно заметные синеватые пятна в форме пальцев. Жизненный опыт и проведенные на улицах годы мгновенно отразились пониманием в глазах старушки, тут же сменившись неверием.

– Быть того не может… Неужели тебя так хватал этот наглый раб?

Сандра стушевалась и неловко отодвинулась от няни, втянув шею поглубже в ворот атласного халата. Она и сама считала своей слабостью то, что произошло вчера, но признаться названой матери казалось стыдным. Неуклюже пробормотала:

– Ничего страшного. Это просто была минута… недопонимания.

– Недопонимания?! – ахнула та и разразилась возмущенными возгласами: – Да я ему сейчас живо всыплю плетей! Будет у меня весь день языком вылизывать печные трубы и ночные горшки! Лапать аристократку, хозяйку! Совсем страх потерял!

«А неплохие идеи, как показать ублюдку, кто тут главный», – мелькнуло в голове у Сандры, и, поставив мысленную галочку, она поспешила успокоить няню:

– Тише, тише. – Графиня мягко взяла ее сморщенные сухие руки в свои и сжала костлявые пальцы. – Нэнни, все правда в порядке. Я поставила его на место, не надо вмешиваться со своими мерами наказания.

– Наказания, – недовольно буркнула няня, но было видно, что спокойный тон графини и ее жест доверия вызвал желанный прилив нежности. – Безмозглый мужлан! Да пусть радуется, что я не сочла это неуважение к тебе Правом.

Сандра лишь закатила глаза и потянулась к долгожданным тостам, подчиняясь урчанию в животе. Конечно, Нэн преувеличивала. На возникновение Права это мелкое недоразумение не тянуло совсем.

Далеко не во всех развитых странах продолжал действовать этот судебный прецедент, но в Англии пока что закон Права работал исправно, как бы его ни пытались отменить гуманисты в парламенте. Главным образом он легализовал убийство – в строго определенных случаях. Такими являлись непосредственная защита своей жизни и имущества, а также жизни и здоровья близких людей. Вторым дающим Право моментом было публичное оскорбление чести и достоинства – это позволяло вызвать обидчика на дуэль и даровало каждой из сторон возможность разрешить конфликт без последствий в виде тюрьмы и каторги. Ну и третий вариант – письменная воля самого погибшего. Например, такой документ составляли обе стороны перед выходом на смертельный бой на арене, снимая с победителя ответственность за смерть проигравшего. Иногда эту бумагу подписывали умирающие от тяжких болезней, чтобы врач мог как можно быстрее закончить мучения пациента.

Конечно, закон Права порождал множество спорных ситуаций, которые обычно разрешались уже в суде. Что считать достаточным для оскорбления, действительно ли обидчик угрожал жизни и здоровью кого-либо, давал ли размер кражи Право убить грабителя на месте… Так или иначе, но по мелочам Право не возникало, зато хорошо помогало сохранять порядок в обществе. Уж точно заставляло людей думать, что и кому они говорили и готовы ли принять смерть, если сами шли на причинение боли и вреда другим. Преступность благодаря закону Права не росла уже долгие десятилетия.

И безусловно, в каждом отдельном случае всегда имели вес титулы и статусы сторон. Что для лорда оскорбление, дающее Право вызова на дуэль, то для обычного работяги ничего не стоящая чушь, которую суд не примет во внимание.

– Хватит ворчать, – проглотив первый кусочек тоста, Сандра краешком губ улыбнулась няне, которая, даже наливая кофе в крошечную фарфоровую чашечку, продолжала недовольно бубнить: – Как, кстати, устроился наш новенький? Проводила его до конюшен?

– Жаль, что не плюнула в его завтрак, – сурово поджала губы Нэнни. – Он, честно сказать, дурной какой-то. С утра набивает сеном мешки – не пойму, для лежанки, что ли?

– Это не для постели, – мгновенно поняла Сандра и чуть не поперхнулась. – Это груши для битья.

Деон не собирался терять форму и всерьез планировал покорять лондонскую арену – новости неутешительные. Что ж, ему все равно не место в мирном Стормхолле, существующем за счет разведения лошадей. Чем скорее этот садист исчезнет отсюда, тем лучше для всех.

– Час от часу не легче, – вздохнула Нэнни. – И на кой черт он нам сдался?.. Продай его – и дело с концом. Истопника можно нанять по-человечески. Мне эта горилла не нужна и даром.

– Обязательно продам, как только подвернется покупатель, – пообещала Сандра и не без гордости кивнула на лист в печатной машинке. – Лучше оцени, как звучит: «Ущемление женщины в праве покупки раба заранее ставит ее в проигрышное положение относительно хозяйств, которые ведет мужчина. Почему же считается унизительным для женщины купить раба-мужчину, но при этом мужчины вполне покупают на невольничьем рынке рабынь и заключают порой ужасающие контракты с женщинами, у которых нет выбора – только проданная свобода или голодная смерть?»

Она довольно вздернула подбородок – ей очень нравилось, как подобные фразы звучали вслух, трогая за живое сердобольных читательниц. Но Нэнни лишь с грустной улыбкой погладила ее по пушистым волнам белокурых волос, разбросанным по плечам.

– Хорошо. Ты всегда обладала буйной фантазией и умела сочинять…

– Это не сочинения и не выдумки! – оскорбившись, надула щеки Сандра. – Чистая правда! Вот увидишь, неравнодушные леди напишут в редакцию десятки ответных писем с поддержкой!

– Для тебя и для них все это просто красиво сложенные вместе слова, – заметила Нэнни и мотнула головой, словно сбрасывая воспоминания о собственной тяжелой участи до прихода в Стормхолл. – Ешь, пока не остыло. Ты обещала мне сегодня пройтись по расходным книгам.

Живо сообразив, что во время учета вскроется сумма вчерашнего чека за Деона, Сандра принялась жевать остатки тоста. Ее превосходного образования хватало, чтобы вот уже два года успешно вести дела отца и обеспечивать небольшой рост доходов за счет введения в табун новых пород из Персии. Мода на экзотику и восточные мотивы играла роль даже в одежде, а покупателей буквально манило все арабское, включая кровь их новых лошадей. Настроения общества Сандра улавливала моментально.

В дверь снова постучали, на этот раз робко и тихо.

– Да? – обернулась графиня, позволив заглянуть в спальню одной из служанок в белом переднике.

– Миледи, к вам пожаловал лорд Тилоуш. Просит принять, – прозвенела та, почтительно склонив голову.

– Сейчас спущусь, – нехотя протянула Сандра и, как только дверь закрылась, жалобно взглянула на няню. – И что этому плешивому опять от меня нужно? Неужели я в прошлый раз выразилась недостаточно ясно?

– Может, он не теряет надежды на ваш брак? – неуверенно предположила Нэнни.

Тихонько чертыхаясь, графиня поднялась со стула и прихватила с подноса блюдце и чашечку с кофе. Не потрудившись запахнуть расшитый серебряными перьями молочный халат, грациозно направилась к выходу, на что няня укоризненно закряхтела, но не посмела возразить. Все-таки прошло то время, когда она могла указывать ей, в каком виде прилично встречать гостей. А Сандра преследовала лишь одну цель – всеми силами показать непрошеному визитеру, насколько он не вовремя и как раздражали его периодические набеги в надежде взять штурмом соседнюю крепость.

Уж точно, ни выходить замуж за немолодого лорда, ни терять фамилию, ни растить двух его сыновей от первого брака графиня не собиралась и под страхом смерти.

Намеренно неспешно, на ходу прикладываясь к чашечке кофе, Сандра спустилась по полированной деревянной лестнице красного дерева на первый этаж. Из-за легкой одежды ей пришлось обратить внимание на царившую в поместье прохладу. Помимо каминов Стормхолл отапливался через котельную, и, похоже, сегодня еще никто не разводил огонь.

В большой, выполненной в серо-голубых тонах гостиной казалось чуть теплее из-за играющих на ореховом паркете солнечных лучей. Шкура огромного белого медведя на полу перед камином переливалась серебром от этого света и напоминала снежный бархан. В дальнем углу уютно примостилось старое белое пианино. На изящном синем диванчике с резной спинкой уже ждал нежеланный гость, нагло сложив ноги на подставку и потягивая предложенный прислугой чай. Его залысины блестели не меньше, чем лаковые туфли, надетые не по сезону, – даже до соседней резиденции лорд Тилоуш предпочел ехать, а не идти пешком.

– Доброе утро, милорд, – как можно более сонным голосом приветствовала его Сандра и села в кресло напротив дивана, положив ногу на ногу.

– О, миледи, доброго и вам. – Тилоуш растянул жабьи губы в сладкой улыбке, которая тут же угасла, как только он увидел Сандру. – Простите… видимо, я слишком рано? Разбудил вас?

– Что вы, всегда рада принять старых приятелей отца. – Внешне следуя приличиям, графиня все-таки подчеркнула главное: более чем отцовским другом она соседа не воспримет никогда.

Улыбка Тилоуша стала совсем натянутой – аристократы умели читать между строк. Окинув беглым взглядом маленьких, близко посаженных глаз открытую шею графини и ее непричесанные волосы, беспокойным водопадом спадавшие до самой груди, он заметил:

– Что за недоразумение обезобразило вашу кожу? Синяки на таком месте…

– Неудачный эксперимент с французскими кремами. Так некрасиво окрасили шею, просто ужас! – картинно пожаловалась Сандра и пригубила кофе. – Не обращайте внимания, милорд, не смущайте меня еще сильнее. Лучше скажите, чем вызван такой ранний визит.

Тилоуш поджал губы – судя по сомнению на лице, в отговорку не поверил ни капли. Но в следующий же миг его одутловатое лицо вновь обрело выражение добродетельного участия:

– Ах, милая Александра… Вчера я, как вы, возможно, помните, тоже был на аукционе. Поверьте, многие поняли, что вы приобрели того раба, лишь чтобы унизить молодого Делавера. Конечно, накануне своей свадьбы он не мог позволить себе таких трат. И вы были великолепны, истинно так – великолепны! – в своей праведной мести!

Глоток кофе горечью встал поперек горла, и Сандре стоило чудовищного труда сделать вид, что ей безразличны слова Тилоуша. Плешивый соседушка знал, на что давить, – конечно, он был в курсе всех сердечных дел леди Де Росс еще при жизни ее отца. Он изучил ее характер и помнил, что для начала надо хорошенько польстить и показать уважение к выказываемой ею в обществе независимости от власти мужчин.

– Я здесь, чтобы помочь вам разобраться с последствиями, только и всего, – продолжал елейно улыбаться Тилоуш, так увлекшись своей речью, что отставил чашку на кофейный столик. – Такая невинная особа наверняка не представляет, с кем ей теперь придется иметь дело…

– Если вы про то, что купленный мной раб умеет и любит убивать людей, – уж поверьте, я разобралась без вас, – не удержалась от едкости Сандра. Отеческий тон соседа ей нравился все меньше.

– Ах, даже слышать от вас такое страшно! – всплеснул он руками и, словно несмышленому дитятке, пояснил: – Где вы, самый нежный цветок в саду Говарда Де Росса – упокой Господь его душу! – и где эта грязная, кровавая помойка, именуемая ареной? Поверьте, даже я никогда не сую туда носа без особой нужды. Но ради вас, ради памяти моего старого друга готов взять на себя это бремя.

Он смиренно склонил голову, будто действительно считал большим одолжением то, что собирался предложить. И хотя Сандра уже осознала суть, все же очень хотела услышать подтверждение всем написанным в своей статье словам – что женщину не воспринимали всерьез ни как конкурента, способного вести дела, ни как хозяйку.

– Что же вы именуете бременем, милорд?

– Вашего раба, разумеется! Конечно, вам было необходимо дать эту оплеуху Делаверу, я все понимаю, он действительно нанес нестерпимое оскорбление вашему роду. Но теперь ради вашей же безопасности позвольте забрать этого раба. Я готов выставлять его на арене от своего имени, а заработанную им прибыль делить с вами… так и быть, в соотношении двадцать к восьмидесяти…

Сандра держалась, как могла, но все-таки прыснула со смеху – страдальческий тон Тилоуша был невыносим. Чуть не пролив на себя остатки кофе, она убрала чашку на столик и засмеялась уже в голос. Даже уточнять не пришлось, что двадцать процентов соседушка явно предлагал ей, так сказать, с барского плеча.

– Что же смешного…

– Вы себя слышите, милорд? – смеясь, выдавила Сандра со снисходительной улыбкой. – Я потратила на этого раба триста тысяч. А вы мне предлагаете не только рисковать его дорогостоящей шкурой, но и иметь с этого жалкие крохи. Да если уж я действительно решу, что его место на арене, он будет приносить доход только мне.

– Вы не понимаете, о чем вообще ведете разговор, миледи! – Взволнованный Тилоуш вскочил с дивана и разом растерял всю лесть, выплевывая резкие фразы: – Женщина не может выдвинуть бойца на арену! Это неприемлемо, и к тому же… вы понятия не имеете, как этих бойцов готовят! У вас ни тренировочного поля, ни оружия, ни навыка! Александра, вы же потомственная… как это выразиться в женском роде… конезаводчица. И имеете представление, как долго и трудно натаскивают на забеги лошадей. Так вот, этот раб, считайте, редкий арабский жеребец с золотыми подковами, только попавший вместо опытного наездника к… к…

– Договаривайте, милорд, – стальным тоном приказала Сандра, потому как Тилоуш запнулся и начал медленно краснеть. И все же прошипел:

– К несмышленому ребенку, который даже не заберется в седло. Да он и слушаться вас не станет! Поднимет на смех при первом же приказе!

Выпалив наконец, что у него явно накипело, лорд замолчал, тяжело дыша и глядя на графиню с жалостливым снисхождением.

Она терпела, как могла. Стиснув зубы и сдерживая желание кинуть в него что-нибудь увесистое, Сандра приняла хладнокровный вид, но внутри все клокотало от злости. Порыв доказать очередному ханже, что она способна самостоятельно решать свои дела, пересилил ее неприятие насилия. Медленно, грациозно встав с кресла, она подошла к камину, взяла с полки колокольчик и позвонила. Не прошло и минуты, как в гостиную заглянула сама Нэнни, тут же получившая холодный, спокойный приказ:

– Приведи Деона.

Няня кивнула и шустро умчалась, не задавая лишних вопросов. А Сандра развернулась к лорду Тилоушу и потуже затянула пояс халата.

– Хорошо, что эти оскорбления в мой адрес не слышал отец, – тихо проговорила она. – Несмотря на вашу лесть, на самом деле вы считаете меня неспособной справиться с каким-то жалким рабом. Что уж и говорить про весь Стормхолл…

– Вы прекрасно знаете, что я думаю, – устало вздохнул Тилоуш и достал из нагрудного кармана пиджака цветастый платок, чтобы вытереть испарину с покатого лба. – И знаете, что ваш отец не был бы против слияния наших хозяйств в одно. Это простой… рационализм. Я бы занялся вашими делами, а вы – как и положено истинной леди – нарядами, организацией пышных приемов и воспитанием детей.

– Ваших детей, – с нажимом уточнила Сандра. – Рожденных под вашей фамилией и не имеющих никакого отношения к моему роду.

– Александра… вы же понимаете, что вашего рода уже нет. Как и Рори Делавер, ни один аристократ не согласится отречься от титула ради того, чтобы вы могли продолжить фамилию Де Росс. А если, уж простите, вы не научились рожать наследников без участия мужчины, то пора признать – я предлагаю вам самый безболезненный вариант. Мы с семьей даже готовы после свадьбы оставить Бевернор и переехать в Стормхолл…

Сандра едва не взвыла от таких слов. В груди уже просто клокотало, и хотелось рычать от бессилия, что вынуждена выслушивать подобное и что на самом деле так думал весь высший свет. В их глазах все, что ей осталось, – ждать милости от какого-нибудь лорда, который позволит ей доживать денечки под его крылом.

Словно нет поколений предков за плечами, нет знака качества – «лошадь от Де Росс». Нет и ее, последней в роду: она настолько ничего не значила, ведь рождена без отростка между ног.

От стучащей молотками в затылок ярости Сандру отвлек лишь звук тяжелых шагов, показавшийся нарочито громким. В гостиную неспешно вошел Деон, на этот раз – возможно, по настоянию умницы Нэнни – выглядевший чуть приличнее, чем вчера. По крайней мере, он не скалился, вынул руки из карманов и потрудился застегнуть рубашку на все пуговицы.

– Деон? – строго, как можно более властно позвала Сандра, и он выжидательно поднял голову. В глубине серых глаз мелькнула смешинка и самая капелька любопытства.

– Вы что-то хотели? – Деон взглянул на лорда Тилоуша, который стоял со сложенными руками и наблюдал за ним с презрительной миной. И тут, к счастью, Деон догадался изобразить смирение, стереть с лица выражение недовольного разбуженного кота и добавить: – Госпожа желала меня видеть.

– Да, – гордо выдохнула Сандра, мысленно радуясь его сообразительности. – Этот господин проявил ко мне неуважение. Я хочу, чтобы ты преподал ему урок.

– Боже мой, Александра, ну к чему эта демонстрация! – возвел глаза к потолку Тилоуш.

Но графиню уже было не остановить.

– Спусти его с лестницы, Деон. Так, чтобы у него больше никогда не возникло желания вернуться в мой дом.

Арктический лед во взоре и голосе – кажется, это и дало нужный эффект. Зрительный контакт с Деоном был не дольше пары секунд; коротко приподнялись в удивлении его треугольные брови, а затем губы растянулись в многообещающей довольной улыбке хищника. Ни о чем не спрашивая, он молча двинулся вперед. Лорд Тилоуш замер в недоумении и, когда рабу до него осталось полшага, все-таки заверещал:

– Александра! Позвольте, это уже ни в какие…

– Ни в какие ворота – ваши оскорбительные предложения в мой адрес, милорд, – прошипела Сандра, с удовлетворением наблюдая, как Деон резко заломил лорду руки за спину, вызвав громкий крик боли. – И для вас я леди Де Росс.

– А ну прекратите! Пусти, грязный пес!

Тилоуш продолжал орать уже вовсе непечатные ругательства, а Деон без малейшего усилия согнул его пополам и потащил к выходу. Захват рук был настолько стальным, что лорд не мог дернуться, а слабые попытки это сделать вызывали жалобный вой.

Как только они скрылись из виду, Сандра с облегчением облокотилась о каминную полку. Плечи тряслись от напряжения. Она до последнего не надеялась, что Деон выполнит приказ, но теперь была ему благодарна. Может быть, вчера они все-таки расставили точки над «и», и теперь он согласен служить должным образом хотя бы при посторонних. Сам же говорил – к нему нужно обращаться, когда захочется поломать чьи-то косточки. Вот уж точно не ожидала от себя подобных желаний, но терпеть речи о кончине своего рода больше не было сил.

От входных дверей доносились крики Тилоуша, доставлявшее неизмеримое наслаждение слуху графини. Если бы она была одета потеплее, точно бы пошла посмотреть, как вконец обнаглевшего соседа отправят считать ступени на крыльце. Устало причесав пальцами локоны, Сандра уже собралась вернуться в спальню и привести себя в порядок, как вдруг в гостиную влетела бледная как смерть Нэнни и заголосила:

– Санни! Скорее! Он же его убьет!

Секундный ступор непонимания и взмокшие ладошки. А сообразив, о чем речь, графиня ахнула и полетела на зов, уже не задумываясь о тонком халате. Прямо в тапочках выскочив за двери и едва не поскользнувшись на обледеневшем камне, Сандра замерла в ужасе, наблюдая за кошмарной сценой.

Лорд Тилоуш валялся внизу на подъездной дороге и отчаянно харкал кровью, обагряя пушистый снег. Все, что он мог, – скорчившись калачиком, защищать внутренности, по которым щедро прилетали удары тяжелого ботинка. Деон даже не запыхался, избивая лорда так технично и монотонно, будто пинал мешок соломы. Идеальный костюм Тилоуша уже превратился в лохмотья, лицо обезобразили ссадины, а правый глаз заплыл в кровоподтеке.

Алое, с металлическим привкусом, этот багрянец на коже… Тошнотворный позыв подкатил к горлу вместе с пыльным детским воспоминанием, которое ни за что не хотелось бы пережить снова, – но каждый раз при виде крови оно упрямо возрождалось из пепла времени.

Хруст. По идеальному аристократическому профилю отца прилетает удар мозолистым кулаком, и из его носа потоком льется на халат кровь. Стон боли.

– Говори, где сейф, высокородная ты задница! Или следующий удар сломает тебе что-то очень нужное, – хрипло басит один из бугаев в черном плаще, ворвавшихся этой ночью в Стормхолл.

– Папа… папочка, – хнычет полусонная Сандра, дергаясь в грубых лапах, сжимающих плечи. Соль на языке и привкус железа.

– Не смотри, Санни, не смотри! – гнусавит отец и охает от нового удара в живот. Изо рта у него вылетает яркий кровавый сгусток.

– Я че, тихо сказал?! – рычит грабитель. – Или мне лучше взяться за эту мелкую соплю?! Где сейф?

Вместо ответа отец каким-то чудом разгибается и вдруг швыряет в лицо бандиту, удерживающему его рыдающую пятилетнюю дочь, увесистую пепельницу.

– Сандра, беги! Беги, детка!

Графиня резко втянула морозный воздух, обжегший легкие. Только это и помогло удержаться от приступа рвоты. С той самой ночи, когда отца чуть не убили у нее на глазах, вид крови был для нее невыносим.

– А ну прекрати! – в отчаянии закричала Сандра, останавливая новый удар.

Деон вскинул голову, глядя на нее снизу вверх. В его взгляде было откровенное недоумение. Перекрывая стоны Тилоуша, он громко, с явным вызовом провозгласил:

– Я выполняю приказ. Спустить с лестницы, наказать за оскорбление. Разве вы не в Праве выпотрошить это тело?

– Нет! Немедленно перестань!

Безразлично пожав плечами, Деон отошел на шаг от жертвы и неприлично сплюнул в снег. А потом ехидно усмехнулся:

– Значит, я тебя переоценил, пташка.

Подняв глаза к серому зимнему небу и дрожа от холода, Сандра на миг зажмурилась. Боже, за что ей все это? Почему она вынуждена снова проживать этот кошмар из-за идиотизма какого-то раба?

Туго сглотнув и стараясь не смотреть на багровые пятна, окрасившие снег, она как можно тверже распорядилась:

– Нэнни, позови кучера лорда Тилоуша и пару парней из конюшен. Пусть сопроводят его в Бевернор. А ты, – графиня с яростью посмотрела на ухмыляющегося Деона, который словно и не понял, почему она так недовольна, – в мой кабинет. Сейчас же.

Арифметика

Пришлось потратить минут пятнадцать, чтобы переодеться в плотное креповое платье, наскоро убрать волосы в пучок и умыться. Сандра интуитивно понимала, что разговор будет жестким, и потому не хотела выглядеть жалкой или несобранной. Но эта крохотная пауза успела утихомирить бурю в груди: ужас от того, как воспринял Деон ее приказ, смешивался с чувством вины перед едва не убитым лордом Тилоушем. Как только тот придет в себя, наверняка предстоит неловко извиняться за этот инцидент с ее рабом.

«С чего этот кретин вообще решил, что я отдала приказ на смертельную расправу?!» – без конца вертелось в гудящем затылке Сандры, пока она летела по коридору к кабинету.

И ответ на этот вопрос точно витал где-то очень близко. Потому как удивление Деона, когда она остановила его, было искренним. Как будто у пса вырвали из пасти честно заслуженную лакомую косточку. Нет, это не глупая попытка побесить хозяйку. Он и впрямь услышал в ее приказе что-то, ведомое ему одному.

Резко дернув дверь, Сандра вихрем понеслась к окну и расправила шторы, впустив яркий солнечный луч – темноту она не переносила так же, как и кровь. Лишь после этого оглянулась в поисках раба и застыла, увидев его развалившимся на ее стуле, да еще и нагло положившим ноги на стол. В руках он вертел перо, которое использовалось для подписи официальных документов, уже запачкавшее большой палец чернилами.

– Мне казалось, вчера мы пришли к пониманию, – прошипела Сандра, от волнения прикусив щеку. – Вон из-за моего стола, Деон. Это приказ.

Он лениво задрал бровь и лишь снисходительно скривил узкие губы. Смерил ее оценивающим, долгим взглядом с головы до пят и разочарованно протянул:

– В халате вы мне нравились больше… госпожа.

Не реагируя на его очевидную попытку вывести ее из себя, Сандра не мигая ждала выполнения своей воли. Помедлив еще пару секунд, Деон все-таки нехотя поднялся и отошел к стеллажу с книгами. По-прежнему не выпуская из руки перо, он провел его кончиком по ближайшей полке, смахнув пыль с полированного дерева.

– Никакого порядка. Вместо того чтобы играть в стерву, лучше бы занялась муштрой прислуги, пташка. Тебе не идут надутые щеки.

– Хватит наглеть, – процедила Сандра сквозь зубы, глядя, как он прошелся пальцем по корешкам ее книг. – Всего один вопрос, и я требую честного ответа. Почему ты вдруг решил, что я приказала убить Тилоуша? Его надо было просто спустить с лестницы, и все! А не превращать в отбивную!

– Так потрудись в следующий раз уточнить, – откровенно скучающе вздохнул Деон, явно не мучаясь угрызениями совести по поводу устроенного побоища. – Потому что оскорбление аристократа вполне подпадает под закон Права. И когда ты говоришь «накажи его так, чтобы забыл сюда дорогу», я понимаю это предельно прямо. Трупы не ходят.

У Сандры между лопаток сбежала ледяная змейка, дрожью уползшая к коленям. Этот ненормальный говорил о смерти так буднично, как если бы его попросили заварить чай. И пульсирующая в висках кровь привела к правильной мысли, которую не получилось осознать сразу.

Восемнадцать кличек значилось в приложении к контракту. А столько ли черточек у Дьявола на спине?

От внезапного прозрения Сандра обхватила себя за плечи в слепой попытке защититься и глухо приказала:

– Раздевайся.

– Вот так сразу, без прелюдии? – сипло усмехнулся Деон, глядя на графиню презрительно-едким взглядом без тени улыбки на лице. – Не то чтобы ты меня удивила сейчас, но давай я хотя бы принесу вина для разогрева!

– Откуда столько пошлости? – поморщилась Сандра, передернувшись от подобных намеков. – Только не говори, что старый барон продавал тебя богатеньким клушам, как кобеля на случку.

Она хотела просто его уязвить. И точно не ожидала, что Деон безразлично пожмет плечами:

– Только когда я и сам был не прочь, а клуша могла похвастать хорошей фигурой. Разве ты сама меня не за этим купила? Я еще на аукционе понял, что у одинокой молодой графини зудит между…

Договорить ему Сандра не позволила. Этого хамства она уже не вынесла, злость разъедала все мысли, а от возмущения не получалось произнести ни слова. В два шага преодолев разделявшее их расстояние, она замахнулась для смачной оплеухи.

Деон остановил ее руку буквально в дюйме от своей щеки. Реакция его была безупречной, взгляд пылал откровенным бешенством. Он с силой сжал тонкое запястье графини, и она попыталась было вырваться, но только тихонько заскулила от боли. Грубые, шершавые мужские пальцы оказались тверже железа.

– Вот это ты точно зря, пташка, – практически прорычал Деон и вдруг заломил обе руки ей за спину. Резко развернул ее и без жалости впечатал грудью в стеллаж, выбив воздух из легких.

Секундный шок мгновенно сменился паникой: слишком ярко было воспоминание о едва выжившем после подобного захвата Тилоуше.

– Пусти! – заверещала Сандра, брыкаясь в стальной хватке и чувствуя, как быстро немели запястья.

Ужас колкой волной окатил ее до самых пяток. Сведенные плечи окутала давящая боль, горло стянуло. По щеке скатилась злая слеза от полного бессилия и беспомощности перед тренированным мощным телом Деона. К бедрам под плотным подолом платья придвинулось нечто горячее и твердое, а нежную кожу у самого уха опалило жаркое дыхание с тонкой нотой шалфея.

– Заруби себе на своем хорошеньком носике, милая, – с яростной хрипотцой прошипел Деон, словно вскинувшаяся кобра. – Все, кто причиняет мне боль, заканчивают очень плохо. Ты явно не захочешь быть в этом списке.

Сандра дернулась, намереваясь отстраниться от источаемой им опасности хоть немного, но вместо этого еще ближе подалась ягодицами к его паху и нервно сглотнула. Из этой комнаты, резко ставшей душной, улетучились все приличия, а из ее головы – адекватные мысли. Пульс ощущался в кончиках пальцев. По шее сбежала стайка мурашек и осела в животе, став неожиданно сладким покалыванием, что испугало даже сильнее разбуженного монстра за ее спиной.

Потому что страшно абсолютно потерять контроль. Страшно приятно.

И будто уловив эту волну, Деон перехватил ее запястья в правую руку, а левую, все еще державшую перо, поднял выше. Мягким кончиком пера коснулся жемчужной серьги графини, и она вздрогнула. Закусила губу, чтобы отвлечься и не думать о том, что на уме у чокнутого Дьявола… Не позволить так сильно и часто вздыматься груди, неприятно вдавленной в полку, когда перо щекотно проскользнуло от мочки уха вдоль шеи и остановилось у выпирающей косточки ключицы – будто в раздумье, стоило ли идти еще дальше. Ниже, в ямку декольте.

– Отпусти немедленно, – севшим голосом пролепетала Сандра, окаменев от собственной неправильной реакции, от того, как давил окутавший сзади жар.

– Это просьба или приказ?

Хриплый вопрос – выдох в шею обдал огнем и оцарапал щетиной кожу. Забыв про боль и неудобство, Сандра зажмурилась, пытаясь прийти в себя, но предательская дрожь все равно прошла от плеч по рукам, что не мог не ощутить Деон.

– Приказ, – упрямо выдавила Сандра, и его хватка тут же ослабла.

– Всегда уточняй, пташка. Потому что твое тело говорит иное, хоть ты у нас и аристократическая невинность, – усмехнулся Деон, отстранившись и позволив задыхающейся от злости графине развернуться к нему лицом.

– Не обольщайся. Ты просто застал меня врасплох, – наигранно небрежно фыркнула Сандра, разминая ноющие запястья. И чтобы только стереть довольную победную ухмылочку раба, вскинула голову и добавила: – И нет, ты не первый мужчина, который пытался меня коснуться. Но будешь первым, кого за это кастрируют.

Деон закатил глаза, однако она успела заметить в них азартный блеск – похоже, ее признание, что она не невинная девица, лишь раззадорило, а не охладило его пыл. Набравшись смелости, Сандра уперлась пальцами в его грудь и оттолкнула от себя как можно более презрительно. Раб даже не шелохнулся, но после отступил сам, освободив ей дорогу к столу.

– Итак, я все еще жду, – придав лицу выражение ледяного спокойствия и не обращая внимания на сухость во рту, Сандра грациозно уселась на стул.

– Чего? Продолжения? – усмехнулся Деон, встав напротив стола и откинув на него перо. – Только если по исключительному приказу. Такое себе удовольствие поиметь фригидную стерву.

Кажется, к его хамству у графини уже выработался иммунитет. Или постоянно злиться не осталось сил, да и не было в ее довольно спокойной натуре столько яда. Устало вздохнув, Сандра проигнорировала выпад и заправила за ухо выбившуюся из пучка волнистую прядку.

– Жду, когда ты снимешь рубаху. Никакой… похабщины у меня не было и в мыслях.

– Ой ли?

– Уж поверь, если мне нужен будет любовник, я выберу кого-то поблагороднее, чем жалкий раб, стремящийся провести ночь под задницей у лошади, – холодно улыбнулась Сандра на его хитрый прищур. – Покажи мне свою спину. Сейчас же.

Деон поморщился, в раздражении мотнул головой. В серой радужке буквально застряли все грязные шуточки, которые он мог бы отпустить. Но под немигающим, неприступно-холодным взглядом арктических голубых глаз графини он все-таки стянул рубашку и бросил ее прямо на пол. Неспешно повернулся, предоставляя возможность как следует разглядеть татуировки. И все же она успела задержать внимание на белесых длинных отметинах на его прессе и груди, от которой тянулась к поясу брюк дорожка жестких волос.

Что ж, при его послужном списке было бы странно не иметь шрамов от поверженных соперников.

Пожалев, что не взяла очки, Сандра сощурилась, считая черные полоски. Одинаковые, явно руки´ одного мастера, ровные рядочки на развитых мускулистых плечах и поджарых боках. Поймав себя на том, что дважды сбилась со счета, неизбежно отвлекаясь на словно заточенную под этой смуглой кожей животную силу, она прочистила горло и сосредоточилась.

– Двадцать пять, – благоговейным шепотом констатировала Сандра, закончив с непростой арифметикой чужих жизней. – Одевайся, Деон. И потрудись объяснить, откуда тут лишние семь полосок.

– У меня нет ничего лишнего, – неожиданно резко отсек он, нагнувшись за рубашкой. – На торгах я говорил, что означают эти полоски.

Она мысленно костерила себя за несдержанность, но все же не смогла не следить за его пальцами, неспешно застегивающими пуговицы. Эти сильные бойцовские плечи буквально молили о прикосновениях – проверить, насколько тверды мышцы, какая гладкая кожа…

Да, у нее слишком давно не было мужчины. И томящее, тягучее ощущение внизу живота тому прямое подтверждение.

– Ты забыл, что я видела твой контракт? – подняла бровь Сандра. – Восемнадцать убитых на арене. Я умею считать. Итак, кто эти семеро? Нелегальные убийства или по Праву?

– А ты, кажется, забыла закон о рабстве, пташка. Меняя хозяина, раб обязан молчать о делах предыдущего. Ему нельзя приказать предать прошлого владельца. Так что прости, милая, но в красках рассказывать тебе, кого я убивал вне арены, мне запрещено законом.

Вот тут Сандре возразить было нечего, и торжествующий огонек в глазах Деона это подтверждал. Неосмотрительность действительно могла ему стоить очень дорого, даже несмотря на то, что барон мертв. Признав поражение, графиня откинулась на стуле и обиженно надулась, лихорадочно выискивая лазейку в патовой партии.

Что ж, одно она могла сказать точно – Деон не бросался громкими фразами, когда обещал убить ее, если она не выполнит свою часть сделки.

– Хорошо, можешь молчать о том, кого приказывал убивать барон Глашер. Но запомни: что бы тебе ни казалось, я приказов на убийство не отдам никогда, – жестко отрезала Сандра, нисколько не сомневаясь в правдивости заявления. – Да, я могу попросить ударить кого-то, если доведут до крайности. Но убивать, калечить…

– А если твоя жизнь будет в опасности? – прервал ее речь Деон, подавшись вперед и уперев кулаки в стол.

Она невольно вздрогнула и задержала дыхание – от запаха мыла с шалфеем снова зачесался нос, а желание спрятаться от этого хищника сковало конечности.

– Моей жизни ничего не угрожало все мои двадцать два года. Вряд ли что-то изменится сейчас, если, конечно, ты не имеешь в виду самого себя.

Взгляды схлестнулись, как звонкие клинки гладиаторов посреди поединка. Расплавленная серебряная амальгама и чистый голубой озерный лед, и никто не собирался отводить взгляд первым. Кулаки Деона так сильно вжались в столешницу, что раздался жалобный скрип дерева.

– Если уж я решу тебя убить, то тебе вряд ли что-то поможет. – Криво ухмыльнувшись, он выпрямился и с совершенно неискренним смирением спросил: – Это все, о чем ты хотела поговорить?

Сандра на мгновение задумалась, потерла саднящие запястья. На самом деле вопросов к нему была уйма, но какой задать первым? Наверное, тот, который больше всего свербел на языке.

– Двадцать пять человеческих жизней. – Она даже поежилась, представив эту гору тел. – Как ты вообще спишь? Неужели тебя не мучает…

– Почему что-то должно мучить меня? – с нажимом на последнее слово хмыкнул Деон, не поведя и бровью. – Если речь про тех, кто выходит на арену, то они знают, против кого встают и на какой поединок соглашаются. На арене три вида боя: до первой крови, что характерно при использовании огнестрельного оружия. До нокаута – это для рукопашной. И до смерти. Сама понимаешь, где самые высокие ставки и где больше зрителей. Тот, кто становится моим соперником, дает мне Право себя убить. И кстати, на смертельный бой рабы выходят только с письменного согласия, такой приказ хозяин не может отдать – это равно приказу перерезать себе вены. Принуждать раба к самоубийству запрещает почти каждый контракт.

– Но не твой, – уточнила Сандра. – Почему твой контракт настолько грубый? Как ты вообще подписал это? Тебя вынудили?

– Никто меня не вынуждал. Я обязан барону всем, и бумага просто закрепляла тот факт, что он был вправе мной распоряжаться, потому что я так захотел.

Окончательно запутавшись, графиня напряженно закусила губу. Она ждала какой-то слезливой истории, что-то про несчастное детство или умирающих родителей, но чтобы раб сам захотел отдать свободу… В точности как Нэнни. Неужели его связывали с покойным Глашером подобные отношения? Одно она могла сказать точно: судя по пусть и грубой, но очень грамотно поставленной речи, ее раб обучен не только колкостям. А бывший хозяин явно не стремился держать его в положенных ему рамках и разрешал слишком многое.

– Ну хорошо, – кивнула Сандра, решив, что подробностей ей точно не дождаться. – А эти семеро, убитые вне арены? Что скажешь про них, кто тебе дал Право?

– Повторюсь: почему это должно заботить меня, если я выполняю приказы господина? – безразлично покачал головой Деон. – Даже в глазах закона я не несу никакой ответственности, потому что являюсь… ножом в чужих руках. Никто не отправляет на виселицу оружие вместо преступника. Оружие не мучается совестью и ржавеет, если им не пользоваться. – Он устало почесал шею и протянул: – Теперь все? Твое любопытство удовлетворено, я могу идти?

– Иди. И растопи как следует печь в котельной, пока мы все тут не простудились.

Деон направился к выходу, и Сандра приготовилась вздохнуть с облегчением – в его присутствии дышать свободно совсем не получалось. Уж точно не после таких странных объяснений, только породивших новое недоумение. Но у самой двери раб вдруг притормозил, обернулся и окинул ее таким многообещающим взглядом, что снова бешено заколотилось сердце.

– Всего один момент, пташка, – как бы мимоходом решил уточнить он, не скрывая интереса к ее скромному декольте. – Если ты будешь смотреть на меня, как голодная кошка на горячий обед, боюсь, у меня просто не останется выхода, кроме как тебя накормить.

Сандра открыла рот от возмущения, краска залила лицо до самой шеи. А паршивец уже спешно выскочил за дверь, не оставив возможности парировать удар.

Опытный боец никогда не дает шанса отыграться. Но всегда есть надежда на новый раунд.

Круассаны

Если среди мужчин высшего света Сандра могла найти только снисхождение и жалость к своему непростому положению, то среди женщин Леди А пользовалась большой популярностью. Псевдоним посоветовал взять редактор «Нью Ворлд» во время первой публикации ее статьи два года назад – подразумевалось, что истинное имя автора останется тайной. На деле же количество ушей, до которых долетел этот секрет через работников той же газеты и просто зевак с улицы, видевших графиню у дверей редакции, уже невозможно было сосчитать. И псевдоним стал смешной формальностью.

Но Сандре нравилось это внимание общественности к своей персоне и революционным идеям, которые она пыталась двигать в массы. Графиня пребывала в твердой уверенности, что именно огласка проблем – первый шаг на пути к их решению. И потому исправно отвечала на все письма читательниц и приглашения на ужины, неустанно гоняя кучера по поместьям аристократок.

Но файф-о-клок[3] по четвергам оставался неизменной традицией только для лучшей подруги Полли. С ней и ее мужем Джоном Трентоном Сандра была знакома с раннего детства, когда тех привозили в Стормхолл покататься на лошадях. И как бы плотно ни был забит график, на эту чашечку чая время находилось всегда. Даже легкая простуда, явно подхваченная после выбегания нагишом на холодное крыльцо, не стала помехой для сегодняшнего визита.

В гостиной скромного особняка Трентонов был, как всегда, щедро накрыт стол – трехэтажная ваза с воздушными шоколадными пирожными, свежайшие круассаны и эклеры с крем-брюле. Попробовав по кусочку от каждого лакомства, Сандра уже чувствовала, как стала теснее в области талии клетчатая юбка с высокой посадкой. Но Полли только начала перекус, уничтожая одно угощение за другим.

– …Вот и не знаешь, кому верить, Санни, – успевала она вздохнуть между переменами блюд. – Мне так советовали этого врача, мы с Джоном два дня провели в дороге до Уэльса и обратно! А все, что я получила, – рекомендацию сбросить пару фунтов!

– Хамство, – кивнула Сандра, с готовностью поддерживая подругу. – Даже Нэнни всегда говорит, что широкие бедра олицетворяют женское здоровье. И что, если я когда-нибудь захочу стать матерью, мне придется сильно постараться.

Она печально вздохнула: в обществе ее субтильная фигура совсем не считалась привлекательной, скорее болезненно-утонченной. Другое дело Полли с ее округлыми плечами и пышным бюстом – эталон красоты и женственности. Но почему-то забеременеть у нее пока так и не получилось, хотя после свадьбы прошло уже больше года.

– Ох, милая, не расстраивайся, – участливо улыбнулась Полли и подвинула подруге этажерку с вкусностями. – Налегай на сладкое, и дело быстро пойдет на лад. Клянусь, лучшее, что я когда-либо приобрела, – эта француженка с золотыми руками. У нее дар Божий к пекарскому делу, не иначе.

– Как, кстати, вы нашли с ней общий язык? Ты ведь не первая ее хозяйка, – осторожно поинтересовалась Сандра, все-таки взяв один из воздушных эклеров с посыпкой из белых лепестков миндаля. Правда, из-за небольшого насморка аппетита не было совсем, да и вкус притупился.

– Именно потому, что я не первая, – проще некуда. Она в рабском статусе лет пятнадцать и прекрасно знает свое место и положение. Я даже предложила ей свободу, то есть перейти в наемники, но она категорически против – слишком высок риск остаться на улице без работы и средств к существованию. А как твои дела с тем жутким рабом? – оживилась Полли, хитро сощурив оливковые глаза. – Ух, как вспомню перекошенную рожу Делавера и его зазнобы, так душа поет!

Сандра замялась и принялась жевать эклер. Врать отчаянно не хотелось, но и признаваться, насколько плохо получалось управлять Деоном, не позволяла гордость. Какая из нее графиня, если не может приструнить даже того, чья жизнь в ее полной власти?

– Он… непростой тип, – нехотя выдавила она, проглотив показавшийся горьковатым крем. – Сдается, на арене ему давно отбили и мозги, и чувство самосохранения, потому что он вообще плевал на субординацию и ведет себя так, словно это меня ему всучили, а не наоборот.

Вместо ожидаемого соболезнования или хотя бы удивления Полли вдруг понимающе кивнула, качнув бронзовыми кудряшками.

– Ну, соблюдения приличий от него ждать не приходится. Не знаю, в курсе ли ты, но Джон стал интересоваться ареной… Там крутятся слишком большие деньги, чтобы пройти мимо. Так вот, этот твой Дьявол – местная легенда. – Понизив голос до заговорщицкого шепота, Полли чуть наклонилась вперед, буквально выстреливая новой информацией: – Говорят, старый барон выращивал его с пеленок именно для боев. Нанимал для него мастеров из Азии и Египта – иными словами, дотошно создавал настоящую машину. Так вот, к шестнадцати годам, к своему первому поединку, этот раб был уже настолько натаскан, что отправил соперника в нокаут в первом раунде. Ну а когда ему исполнилось восемнадцать и он получил доступ к смертельным боям… уф, вот там все и оценили, как правильно тренировать гладиатора.

Сандра жадно впитывала подробности, которые ни за что не узнала бы от самого Деона. Чай остыл, а эклер давно растаял в пальцах, но она с учащенным пульсом представляла жизнь своего внезапного подчиненного до дня аукциона. И наконец-то кое-что осознала:

– Так он был для Глашера раскормленной курочкой, несущей золотые яйца. Наверняка не один раз вернул ему все потраченные на его обучение средства. И барон не ставил его на рабскую позицию, наоборот, холил и лелеял своего бесценного чемпиона. Вот почему тот не умеет общаться с господином и ведет себя так, словно ему все можно.

– Что ты имеешь в виду? – подняла тонкие брови Полли и ахнула: – Боже мой, так вот откуда синяки на шее и запястьях! Санни, детка, это ведь совсем не шутки! Ну приструнила ты Делавера, да и черт бы с ним. А теперь пора подумать головой – зачем тебе сдался этот маньяк? Он, кроме драк, ничего не умеет. И видимо, жуткий хам, не чурающийся рукоприкладства. Избавься от этого мешка с дерьмом, пока не завоняло на весь Стормхолл.

– Да я и не против избавиться, но меня смущают затраченные триста тысяч. Нужно найти покупателя, и желательно подальше от Нью-Биллингтона, который готов хотя бы отбить эту сумму… а в идеале дать больше. Моя репутация дерзкой Леди А просто не выдержит, если пройдет слух о том, как быстро я перепродала раба.

Полли задумчиво пожевала очередной круассан, которые поглощала по ходу разговора даже не глядя. Откинувшись в мягком кресле, она тяжело вздохнула и неуверенно предложила:

– Ну… я могу поговорить с Джоном. Он все-таки сейчас вращается в кругах, близких к аренам разных городов. О Дьяволе наслышаны многие, так что есть шанс найти покупателя.

– Ох, По, я буду бесконечно благодарна тебе и Джону, если вы поможете выпутаться из всего этого с наименьшими потерями! – горячо заверила Сандра, на что круглые щеки подруги смущенно порозовели:

– Да брось, Санни. Затем и нужны друзья. Кстати, хотела спросить: тебе тоже приходило приглашение в церковь от отца Бернарда?

– Понятия не имею: у меня почта завалена письмами, – безразлично пожала плечами графиня. – Ты же знаешь, после смерти папы мне некогда таскаться на другой конец города каждое воскресенье.

– Ну да, да… Просто этот падре такой навязчивый… Да и ну его – лучше расскажи, ты уже заказала платье к Рождеству?..

Завершив файф-о-клок через пятнадцать минут пустой болтовни, они расцеловали друг друга и направились к выходу. У самых дверей их нагнала одна из служанок леди Трентон и вручила Сандре увесистую корзинку, доверху наполненную выпечкой и прикрытую клетчатой скатертью:

– От нашей новой кухарки, миледи.

Графиня закатила глаза, но Полли с большим энтузиазмом подхватила порыв прислуги:

– Бери-бери! Эта француженка гениальна, пусть Нэнни тоже оценит ее таланты!

Отказаться было неловко, так что, поблагодарив за угощение и набросив песцовую накидку, Сандра выходила из особняка друзей не с пустыми руками. Снаружи ее ожидала повозка с кучером – стариком Жаком, который служил еще отцу и то и дело просился на покой. К сожалению, замены ему пока не нашлось, да и давно пора было пересесть из лошадиной упряжки в современные механизированные кебы. Один из таких граф Де Росс приобрел незадолго до своей болезни, но не успел толком покататься, а найти на такую сложную технику шофера в их провинции Сандра не надеялась. И железный аппарат до лучших времен продолжал пылиться под брезентом в сарае.

Графиня забралась в экипаж и поставила на колени теплую корзинку. Лошадь резво помчала вдоль закопченных улиц в ближайшее предместье города, где располагалась резиденция Де Росс. Над Нью-Биллингтоном привычно витал удушливый смог от промышленного квартала. Несмотря на холод, по тесным узким улочкам суетливо бегали прохожие: важные джентльмены в шерстяных пальто, кутающиеся в шали леди, мальчик-газетчик в тонком берете. Парочка чумазых цыганят играли с тощим рыжим щенком у дверей мясной лавки, наверняка надеясь втихую стащить ароматных колбасок. Старик аптекарь торговал средствами от всех болезней прямо с лотка на плечах. Работяги еще были на сталелитейном заводе, коптящем небо вдали, а их женщины спешили принести с рынка продукты и приготовить ужин…

В городе кипела жизнь, но Сандра невидящим взглядом уставилась в окно повозки, пытаясь соединить услышанное от подруги с тем неуправляемым бойцом, который попался ей в руки.

Стало ясно, откуда в нем столько дерзости и желания вернуться на арену – да он половину жизни готовился к ней, а вторую половину успешно ловил лавры непобедимого короля. Впервые с момента покупки мелькнула мысль, что его и впрямь стоило пустить на бой, хотя бы тот, что до первой крови или нокаута. Это бы здорово повлияло на ее репутацию, да и вернуло бы хоть часть затрат.

Но смотреть, как два человека избивают друг друга или, того хуже, стреляют… Нет, на такое Сандра не подписывалась. Она ведь не смогла бы вынести подобных сцен, они вызывали у нее тошноту. Не так уж она нуждалась в средствах, тем более Полли и Джон могли бы и впрямь помочь с ее делом.

В декабре темнело очень рано: через арку высоких кованых ворот Стормхолла повозка проехала уже с первыми закатными лучами, краснотой играющими на снегу. Подкатив по тщательно расчищенной подъездной дороге к самому крыльцу, кучер остановился, и Сандра с облегчением ступила на землю. Не очень она любила такой способ передвижения – если уж лошади, то верхом и галопом. Будучи в седле с самых ранних лет, она виртуозно управлялась с обожаемой Искоркой, лучшей кобылицей своего табуна, не раз с большим успехом выступавшей на бегах.

– Доброго вечера госпоже, – раздался за спиной хрипловатый голос, от которого графиня вздрогнула.

Обернувшись, она увидела идущего по тропинке от амбара Деона. Плечи его покрывала небрежно расстегнутая потертая дубленая куртка, а в руках он нес два больших ведра с углем. Прикрыть голову шапкой он не потрудился, а подрумянившееся от холода лицо было покрыто следами угольной пыли.

Сандра едва сдержалась от довольной ухмылки. Похоже, Нэнни гоняла раба в хвост и гриву – наверняка и подъездную дорогу чистил он. Поудобнее перехватив корзинку, графиня неспешно вышла ему навстречу:

– Неужели пара ночей на сеновале научили тебя вежливости?

Деон выдохнул облачко пара и поставил на землю ведра, после чего смерил ее снисходительным взглядом едких серых глаз.

– Скорее забочусь о своем теле, которому еще вступать в поединки. Твоя вредная старушенция уже сутки дает мне только хлеб и воду. Мы с ней заключили бартер: нормальная мясная еда и возможность тренироваться в амбаре, если я выполняю ее указания и не хамлю тебе. Мамочка заступилась за своего птенца, – криво усмехнулся он, грязной ладонью пригладив торчащие волосы.

Сандра нахмурилась. Стало стыдно, что сама не додумалась до такого элементарного решения проблемы и находчивая Нэнни все взяла на себя. Действительно, раз уж Деона так волновала его физическая форма, достаточно пригрозить ее испортить плохим питанием. И никакого насилия.

– Рада, что у тебя встают на место мозги, – с каменным лицом улыбнулась она одними губами. – Не застуди их, пока ходишь без шапки и рукавиц.

Сандра развернулась с намерением уйти в теплый дом, как вдруг Деон шагнул к ней ближе и остановил, схватив ее за плечо:

– Заботишься о моем здоровье, милая? Какая прелесть.

– Пусти, – прошипела графиня, на удивление легко вывернувшись из его пальцев. На белоснежной накидке остались черные следы от грязных рук, а от резкого движения выпал из корзинки один из пышных круассанов, лежавших сверху. – Что за наглость, вечно пытаться меня облапать!

Полыхнув предупреждающим голубым пламенем во взгляде, она спешно отскочила подальше. Гневно посмотрела на источающего тепло и запах шалфея раба, который нахмурился и последовал за ней, пробормотав:

– Странно… Что у тебя в корзине?

– Боже мой, да какая разница! – выпалила Сандра, с холодной дрожью возрожденного страха пятясь от него назад. – Просто пирожные от подруги. На сладкое потянуло?

– Сладости? – Деон в недоумении прищурился и разом посерьезнел. – А ну дай сюда! Живо!

– А тебе не кажется, что ты снова нарушаешь границы? Не смей мне…

Договорить не вышло. Продолжая ступать спиной вперед, она поскользнулась и с криком полетела на землю.

Графиня зажмурилась в ожидании смачного удара, которого не последовало. Сильные руки уверенно обвили ее талию, лицо обдало жаром мужского дыхания. Несчастная корзинка со стуком откатилась в сторону, в груди бешено застучало сердце. Машинально уцепившись за любезно подставленные крепкие плечи, Сандра безуспешно попыталась вдохнуть. Распахнув глаза, она встретилась взглядом с Деоном, который замер, продолжая удерживать ее на весу, словно в танце.

В животе сладко потянуло от ощущения горячих мужских пальцев на своем теле. Дымчатая радужка глаз раба манила, не давая моргнуть или хотя бы отстраниться. Словно весь переливающийся снежными блестками мир разом схлопнулся, сжался до этих искрящихся глаз напротив. Во рту пересохло, и получилось только глухо прошептать:

– Спаси…бо.

– Смотри, куда идешь, пташка, – выдохнул Деон и отпустил графиню, позволив ей встать на ноги. – И от кого берешь подарки. Говоришь, подруга? Хороши же твои дружочки!

Словно не замечая неловкого ступора хозяйки, он отошел к перевернутой корзинке. Присев перед ней на корточки, взял один из круассанов и разломил, а затем с сомнением понюхал начинку.

– Сраные дилетанты! – Презрительно фыркнув, Деон брезгливо отбросил выпечку на снег и вытер ладони об измазанные угольной пылью штаны. – Ну эта дрянь с миндалем же, насыпь ты цианид – и ни одна собака…

– Т-ты вообще о чем? – заикнулась Сандра, с трудом приходя в себя и в полном недоумении следя за его действиями.

– О том, что мышьяк в теплую выпечку мог положить только очень тупой убийца. При нагревании этот яд дает запах чеснока. Не знаю, как можно было не заметить, что сладости им провоняли. Оглянись, пташка: кто-то очень хотел, чтобы ты сегодня повесила крылышки.

Потеряв дар речи, графиня повернулась, посмотрев, куда он указывал. И едва подавила крик. Круассан, упавший из корзинки первым, уже успели расклевать слетевшиеся голодные голуби, двое из которых лежали навзничь кверху лапками, слабо дергаясь в предсмертных судорогах.

Чертов насморк сегодня чуть не стоил графине Де Росс жизни.

Недоразумение

Широкие, хорошо освещенные коридоры ведут ее к правому крылу Стормхолла. Сандра бежит со всех ног, не оглядываясь и слыша за спиной мужскую ругань вперемешку с громким топотом. Маленькое сердечко уже готово выскочить из сдавленной ужасом груди.

Укрытие. Спрятаться, исчезнуть. Папа защитил ее, как мог, но теперь она сама за себя. В боку колет болезненными иглами, когда ей удается скрыться за новым поворотом и вжаться плечиками в холодную стену. Отдышаться хотя бы чуть-чуть.

– Где эта маленькая сучка?! – раненым быком ревет один из грабителей, заставляя пот градом катиться со лба, а разметавшиеся вихры липнуть к шее.

Сандра жмурится, мечтая только найти такой уголок, где ее не найдут и не сделают больно. И словно сам Господь слышит отчаянную мольбу ребенка, послав ему мысль о старом дубовом шкафе из библиотеки. Совсем рядом, только через арку просочиться…

– Раз, два, три, четыре, пять… – нараспев тянет грабитель, и под его грузными шагами жалобно скрипит половица. Кошмарно близко, до панической слезинки и дрожащего подбородка. – Я иду искать, малышка.

Так уж случилось, что именно в библиотеке Стормхолла Сандра чувствовала себя безопаснее всего. В просторную круглую комнату на третьем этаже с покрытым облупленной фреской купольным потолком и стойким ароматом лежалого пергамента не существовало других входов, кроме одного-единственного, который просматривался с любого ракурса. С облюбованного для чтения подоконника, или с продавленных кресел, или с уютных бархатных диванчиков, на которых щедро разбросаны крохотные подушки.

Дубового шкафа тут не было давно. С тех пор как заело проржавевший замок. Тогда пятилетняя девочка больше суток просидела в кромешной тьме, забившись в уголок и боясь даже пискнуть от страха. И пусть тот испуганный ребенок вырос, сейчас Сандра казалась себе не менее беспомощной. Она не притронулась к принесенному Нэнни чаю с ромашкой и напряженно сгорбилась на диване в ожидании. За окном уже сгущалась беззвездная ночь.

Лучшее, что можно сделать, если твоя жизнь в опасности, – вызвать полисменов. Именно они когда-то спасли семью Де Росс от вторжения бандитов, так что в защитников правопорядка Сандра верила всем сердцем.

– Это явно какое-то недоразумение, – в который раз пробормотала Нэнни, слепо поглаживая подопечную по сведенным от нервов лопаткам. – Полиция во всем разберется, вот увидишь.

– Надеюсь. Я даже не могу представить, чтобы Полли…

Сандра задохнулась от одной мысли – нет, лучшая подруга детства никак не могла подстроить это несостоявшееся отравление. Да и если вспомнить – дать ей с собой угощение не было идеей Полли, это инициатива прислуги.

– А ты… – Нэнни чуть поколебалась, сухонькая ладонь на спине Сандры на мгновение сжалась в кулак. – Милая, а ты не думала, что она могла узнать про то, как Джон бегал за тобой? А получив отказ, переключился на нее. Может, она приревновала?

– Бог с тобой, Нэнни! – ахнула графиня, вздрогнув. – Это когда было? Мы же были совсем дети! Да кто вообще помнит такие юношеские глупости?.. Это полный бред – столько времени продолжать дружбу, чтобы потом попытаться меня отравить, да еще и так топорно. Годами притворяться?..

Она выпаливала все эти разумные аргументы вслух как можно тверже, будто так они станут весомее. И все же неприятный осадок на душе продолжал одолевать голову сомнениями.

Не дав ей погрузиться в еще более мрачные раздумья, в распахнутые двустворчатые двери библиотеки вошел полисмен. Статный худощавый мужчина средних лет с аккуратными черными усиками и в традиционной форме: пробковый шлем с гербовой кокардой в комплекте с надетой на мундир зимней шерстяной шинелью.

– Проходите, констебль, – засуетилась Нэнни, указав ему на ближайшее кресло. – Удалось что-то выяснить? Допросили прислугу леди Трентон?

– Благодарю, мэм, – с вежливой отстраненностью кивнул полисмен и сел, сохраняя идеально прямую спину. Помедлив, он все же снял шлем. – Да, наши люди уже проверили содержимое той корзины – выпечка действительно содержит большую дозу мышьяка. Однако спешу заверить, что все это не более чем случайность.

– Случайность? – громкий удивленный возглас от дверей заставил Сандру поднять голову и встретиться взглядом с Деоном, который стоял в проеме, лениво опираясь о косяк и скептически наблюдая за происходящим. – Хороша же случайность – несчастным птичкам хватило пары крошек отравы, чтобы издохнуть за минуту. А человеку и лизнуть это дерьмо было бы достаточно, чтобы очень гадостно закончить свои дни.

– Считаете меня некомпетентным, мистер… простите, не знаю, кто вы? – недобро поджал губы полисмен, оглянувшись на раба.

– Он просто рабочий, – поспешила сгладить неловкость Сандра и включиться в разговор с максимальной серьезностью. – Так почему вы пришли к выводу, что это несчастный случай? А если бы я или кто-то еще отравился?

– Мисс Де Росс, поверьте…

– Обращаясь к графине, будьте добры использовать слова «ваше сиятельство» или хотя бы «миледи», – вдруг пробухтела Нэнни, на что полисмен едва заметно скривился.

– Простите, я не очень разбираюсь в этих аристократических тонкостях.

– Нэн, да пусть обращается ко мне как хочет, – одернула няню Сандра, пока полисмен окончательно не оскорбился в лучших чувствах и не ушел без объяснений. – Констебль, продолжайте.

– Что ж, мы с коллегами тщательно допросили всю прислугу четы Трентон, а также их самих, – сухо отчитался полисмен и свободной от шлема рукой пригладил усы. – Леди порывалась ехать за нами сюда, но мы ее отговорили от ночных прогулок.

Сандра поежилась и твердо решила с самого утра, как только заработает линия, отзвониться подруге – похоже, Полли себе места не находила. Конечно же, она не пыталась ее отравить, это действительно нереально.

– Леди Трентон признала, что уже несколько лет ежедневно пьет в косметических целях мышьяк[4]. – Губы полисмена дрогнули, словно он сдерживал едкий смешок. – Пузырек с ним стоял на кухне, и прислуга добавляла хозяйке сей препарат каждое утро в рекомендованной аптекарем дозировке. А новая кухарка не разобралась и, судя по всему, перепутала мышьяк с дрожжами.

– Большего бреда в жизни не слышал, – снова встрял Деон, глядя на констебля с неприязнью. – Вы сами видели чистый мышьяк? Он серый и не похож на прессованные дрожжи. А ядреная доза говорит об одном – добавляли нарочно, щедро и с четким намерением выбрать жертву.

– Мы ведь ели выпечку у Полли, – подхватила Сандра его доводы, которые звучали куда более здраво нелепой отговорки «перепутали банки». – Если бы кухарка добавила отраву при замешивании теста, то это вскрылось бы еще днем во время чая. Вряд ли она готовила несколько партий, в одну из которых положила яд, а в другую нет…

– Послушайте, миледи, – проигнорировав Деона, с подчеркнутым нажимом на обращение ответил констебль. – Мы говорили с каждым в особняке Трентонов. Кухарка у нее едва лопочет по-английски, но, когда мы показали ей пустой пузырек из-под мышьяка, покивала и подтвердила, что добавляла его в еду. Конечно, хозяйка ее накажет за невнимательность, но за это уж точно не следует сажать в тюрьму. Досадное недоразумение. Главное – никто не пострадал.

– Ага, то есть если бы пришлось вывозить из Стормхолла хладный труп аристократки, вы бы активнее шевелились…

– Деон! – успела прервать его грубость в адрес представителя правопорядка Сандра.

Раб недовольно сложил руки на груди. Его яростный взгляд и игравшие на скулах желваки обещали полисмену суровую расправу.

– Простите, констебль. Выходит, дело закрыто?

– Его и не пришлось открывать, – довольно улыбнулся полисмен и даже позволил себе снисходительное замечание: – Просто женщинам стоит помнить, что они прекрасны от природы. И не держать ядов на кухне. Блеск в глазах и привлекательный цвет лица достигаются и без таких устаревших и опасных методов.

Дав графине подписать пару бумаг, полисмен откланялся и спешно ушел. Нэнни побежала проводить его к выходу, а Сандра устало откинулась на спинку дивана и сжала пальцами переносицу. В то, как все произошедшее представлялось в глазах типичного мужчины, не верилось до сих пор. Свалить попытку убийства на косметические процедуры одной дамы и неуклюжую халатность другой… Очень удобно для того, кто не хотел получить нераскрытое дело перед самым Рождеством.

А может, зря она так отреагировала? Может, констебль прав и стайка дохлых голубей перед Стормхоллом не более чем недоразумение?

– Вот же ленивая шелудивая псина. Нет тела – нет и дела, – вдруг раздалось у окна, и Сандра подняла голову.

Она уже и забыла о присутствии Деона, а тот задумчиво наблюдал в окно за отъезжающим экипажем полисмена и жевал кончик где-то добытой спички.

– Ты еще тут? – удивилась графиня его внезапному неравнодушию. – А, наверное, ждешь награды за мое спасение… И чего же изволит душа Дьявола?

Он медленно развернулся к ней и одарил пронизывающим взглядом, словно облизавшим ее вдоль шеи до закованной в бежевую блузу груди. По светлой коже Сандры пробежали неуютные мурашки, и она невольно прикусила щеку. Умел же этот паршивец без единого слова заставить ее ерзать на месте.

– Вряд ли ты можешь исполнить то, чего я правда желаю, – с хитрой ухмылочкой заметил Деон. – И если это не предложение вернуться на арену…

– Нет. Даже не думай.

– Тогда горячей ванны и сытного ужина будет достаточно, – разочарованно вздохнул раб и подошел к одному из диванчиков, а затем нагло растянулся на нем, свесив ноги через подлокотник.

Сандра хотела отчитать его за порчу мебели – все-таки всклокоченные волосы Деона еще были в угольной пыли, хотя руки и лицо он отмыть успел, как и снять рабочую куртку. Но прикусила язык – сегодня хотелось простить ему своеволие. Если бы не его нюх и познания в области ядов, она наверняка бы успела съесть кусочек отравы сама или угостить Нэнни. Та в силу возраста и проведенной в ужасающей нищете большей части жизни вообще практически не различала запахов.

– Откуда ты знаешь, как распознавать мышьяк? – с подозрением спросила Сандра, поднявшись и расправив юбку.

– Ответь на свой бессмысленный вопрос сама. – Растянувшись и закинув руки за голову, Деон по-кошачьи зевнул и добавил: – Удиви меня смекалкой, пташка.

По сути, не сказав практически ничего, он подтвердил все самые страшные предположения. Защищающимся жестом обняв себя за плечи, графиня медленно подошла ближе к нему и окинула напряженным взглядом мощное тело. Выходит, оружие у него не только то, что на виду.

– Сколько из семи убито с помощью ядов?

– Всего двое, – легко признался Деон, не моргнув и не выдав своего раскаяния. – Не очень люблю это дело – крысиный и сучий метод, но иногда самый подходящий. Заметь, если бы ты сегодня окочурилась, этот же констебль живенько списал бы все на несчастный случай. Я бы даже подумал, что у убийцы есть мозги, но выбор яда… класть мышьяк в горячую выпечку с миндалем, где был бы незаметен простой цианид… Нет, это сделал абсолютный профан, ничего не понимающий в том, что собирался натворить.

Сандра задумчиво нахмурилась, стараясь не выдать, что тоже разделяла эти рассуждения. Деон продолжал смотреть в потолок и жевать спичку, разглядывая старую фреску – естественно, с очередным табуном лошадей на выгуле. И невольно демонстрировал графине рельефную линию скул и выступающий кадык. А еще черные разводы на шее, уходящие за ворот не застегнутой на три верхние пуговицы рубахи. Торопился отмыть хотя бы руки, чтобы успеть проследить за действиями полисменов… Любопытно почему? С чего это ему так сильно не наплевать на происходящее?

– Значит, ты не веришь, что это недоразумение, – подытожила Сандра с тяжелым вздохом. – А я не верю, что Полли и Джон могли быть в этом замешаны. Мы друзья детства, я им полностью доверяю.

Деон моргнул и перевел взгляд на ее лицо, усмехнувшись уголком рта:

– Глупая пташка! Их могли подговорить, заплатить им или прислуге. Человек человеку волк. А кто считает иначе, тот сам отдает свой зад в чужие руки.

– Сказал раб, отдавший зад хозяину в безграничное пользование, – презрительно фыркнула Сандра.

– Это совсем другое, – неожиданно жестко отсек Деон и под пронзающим взглядом арктических глаз нехотя признался: – Барон Глашер… впрочем, для меня он был Аарон. Он дал мне все – имя, лучших учителей, кров, стол и свое исключительное расположение. Славу и силу. При том что я был никто, грязный щенок из глухих трущоб. Единственное, что я мог дать в ответ, – свою вечную преданность, и я ее отдал. До сих пор об этом не жалею.

– Даже после того, как тебя приравняли к остальному его хламу и выставили на торги словно вещь? – задрала бровь Сандра, удивившись и обрадовавшись внезапной откровенности.

– Это случилось по ошибке. Все имущество Аарона должен был наследовать его единственный сын. Но этот сукин сын…

– Знаю. Проигрался в карты в пух и прах, и не факт, что его огромные долги покрыла распродажа наследства. Я следила за новостями: мне нужен был Торнадо, жеребец Глашера.

– Твоя нянька верно мыслит: коня сразу умыкнул мэр Уинслоу.

Сандра невольно улыбнулась – впервые они говорили нормально, без попыток уязвить друг друга. Еще и стоять над ним оказалось приятно: теперь ее небольшой рост не мешал ей и позволял смотреть на него сверху вниз. Если бы еще раб не развалился на дорогущей обивке в грязной одежде, было бы совсем чудесно.

– Выглядишь слишком довольной для той, которую пытались убить, – хмыкнул Деон на ее реакцию.

– А ты выглядишь слишком заинтересованным этим покушением для того, кто меня ненавидит. Разве ты не порадуешься, если меня прикончат? – невинно протянула Сандра.

На долю секунды в его дымчатых глазах мелькнуло недоумение, тут же сменившееся решимостью. Он вдруг приподнялся и совершенно непредсказуемым рывком с силой обхватил руками талию Сандры.

– Эй! – ахнула она, ногтями процарапав его жилистые руки, но не сумев остановить. – Да что это… Кончай уже с этими дикими повадками!

Но Деон решительно притянул ее к себе и, несмотря на сопротивление, усадил на колени, словно не замечая, как она извивалась, пытаясь вырваться из его рук. Пропотевшее от работы тело пахло мускусом и шалфеем и казалось раскаленным железным стулом для той, которая всегда соблюдала приличия. Или почти всегда.

– Ненавижу? – прошептал Деон ей на ухо, и волна дрожи облизнула каждый позвонок онемевшей от страха графини. – Думаешь, я тебя ненавижу, пташка?

Она заскрежетала зубами от злости и попробовала дернуться снова, но его руки не отпускали ее талию. Только новой боли не хватало. Оставив мелькнувшую идею выцарапать хаму глаза, Сандра раздраженно кивнула:

– Еще бы. Судя по всему, день, когда ты не оставляешь на мне синяков, прожит зря. Может, ты так помечаешь будущую жертву? Не хочешь моей смерти, чтобы убить самому и поставить драгоценную палочку на спине?

Она даже передернулась, представив это. Ледяная испарина бисеринками выступила на лбу. Сердце пойманной бабочкой трепыхалось под ребрами, требуя все больше воздуха, которого совсем перестало хватать – кислород вытеснил терпкий аромат мужского тела.

– Или я помечаю тебя для чего-то другого. – Хриплый выдох в шею послал по коже мириады мурашек, ушедших вниз живота. – Но ненавидеть? Слишком сильное чувство. Мне просто на тебя плевать, ваше сиятельство.

Он отпустил ее так же неожиданно, как схватил, и Сандра живо вскочила с его коленей, тяжело дыша от потрясения и внезапной обиды. В последние его слова совсем не хотелось верить – этого не могло быть. Иначе зачем постоянно ее лапать?

– Если бы тебе правда было плевать, ты бы не бегал за полисменами и не строил бы тут теорий, – гордо вздернув подбородок, заметила Сандра, обличая его очевидный интерес.

Но Деон лишь устало закатил глаза и пояснил, продолжая играть спичкой во рту:

– Подумай хорошенько, пташка: если ты слишком рано подохнешь, мне снова прямой путь на торги, ведь у тебя нет наследников. Только на этот раз все затянется в разы, пока власть имущие, сестрицы милосердия и жадный до чужих земель архиепископ Хинсли распилят твое состояние. А учитывая условия моего контракта… Что, если меня купит какая-нибудь скотина, любящая человечинку? Маньяк, озабоченная вдовушка с раскаленной кочергой? Как бы мне ни было тошно это признавать, но ты – мой шанс на билет в жизнь, на арену, где я снова могу быть королем. И потому мне очень не хочется, чтобы ты откинула копыта… хотя бы пока не продашь меня в Лондон хорошему хозяину, как и обещала.

Закончив эту внезапно длинную речь, Деон поднялся с дивана, выплюнул прямо на пол изжеванную спичку и нарвался на полный недоумения взгляд Сандры.

– Не понимаю. Ты признаешь, что я твой счастливый билет. Что после торгов ты мог попасть в куда более худшие условия, где про арену бы только видел сны. И все равно ведешь себя со мной так по-хамски. Да ты мне должен пятки лизать, и честно скажу, если бы так было с первого дня, я бы через какое-то время предложила тебе не арену, а свободу.

– Устал я сегодня… на улице ночь, а твоя нянька меня совсем загоняла. – Проигнорировав и ее, и повисшие в воздухе вопросы, Деон прошел мимо графини в сторону дверей, мимоходом обронив: – Пташка, я веду себя так, как ты сама позволяешь. Больше того – как ты сама хочешь, но пока себе не признаешься. Свобода же закроет для меня смертельные бои, а лизать пятки я не стану точно… Ведь тебя заводит совсем иное.

1 Поль Пуаре – парижский модельер, влиятельнейшая фигура в мире моды первой четверти XX века.

2 Бемгиши – два широких, но коротких клинка-полумесяца. Их можно назвать кистевыми секирами или египетскими ножами. Танто – кинжал самурая. Похож на маленькую катану.

3 Файф-о-клок – чаепитие между ланчем и обедом.

4 Мышьяк в XIX столетии дамы пили для улучшения цвета лица, для блеска в глазах и для придания привлекательной округлости телу. Его употребляли в небольших количествах, пока шло привыкание, и пить мышьяк нужно было в течение всей жизни, иначе грозила смерть.

Продолжить чтение