Читать онлайн Недостойная бесплатно

Пролог

Тишина в квартире давит стопудовой гирей, а потом её прорезает крик:

– Ты дура! Просто дура!!!С кем ты связалась, ты подумала об этом?!

– Я, в любом случае, не хочу замуж за него.

Опираюсь руками о стол, сжимаю пальцами край. Сжимаю до боли. Хочу переключиться с одной на другую. Физическую выносить в разы проще.

– Идиотка!!! – кричит мать, – никто тебя и не возьмёт. Останешься на паперти с протянутой рукой. Ещё и родами попортишь себя!!! О чём ты только думала, Марина?!У тебя такая внешность! Могла бы жить без проблемы сейчас что? Что тебя спрашиваю?! – кричит втрое громче.

– Что? – голос хрипит от слёз.

– А сейчас ничего не останется! Пшик!!! – щёлкает пальцами перед насосом, – Испоганила всё что было можно! Я что, не учила тебя предохраняться? Ты что, не могла выпить таблетку? Ты головой своей думаешь, к кому полезла?!

Поджимаю губы и опускаю взгляд.

Нет, мама… я совсем ничего тогда не знала. Совсем.

Глава 1

Марина

– Хочу намотать твои волосы на кулак, сжать задницу и вколачиваться по самые яйца, – горячий шёпот облизывает ухо. – Ты будешь стонать и просить ещё. Будешь просить?

Ладонь ползёт по тонкому капрону и ныряет под юбку. Точным таким… отлаженным движением.

– Хочу тебя, – рвано дышит в шею.

В салоне пахнет кожей, классным мужским одеколоном, сигаретами и зарождающимся фиаско. Его вкус прокатываю на языке смакуя. Чувствую, как пиранья чувствует кровь в толще воды, так и я. На вкус и цвет она червлёная.

Пальцы обхватывают внутреннюю сторону бедра, сжимают. Второй рукой он мягко и непреклонно поворачивает моё лицо за подбородок, чтобы совершенно пьяными глазами посмотреть в мои огромные и напуганные. В последний момент не удерживается и с переносицы так и не успев докатиться до глаз, смотрит на рот. Сглатывает, от чего нервно дёргается кадык.

Животное. Похотливое, разнузданное, животное.

И мне было бы даже страшно, если бы… Час пик, совершенно дикая очередь на заправку и моё откровенно говёное настроение, которое портится с каждой последующей секундой всё больше.

Я отбитая в этом плане. Ни черта мне не страшно, но ему, в первые десять минут, показываю именно это. Иду на поводу. Первое правило «в деле спасения себя» работает безотказно.

Сладенько улыбаюсь Денису, подаюсь вперёд, шепчу проникновенно:

– А дальше…

Кадык дёргается от моих слов, Денис выдыхает рвано, рука накрывает всё то что хочет, собственно, трахнуть. Стискиваю зубы, но улыбаюсь. Диня сраный придурок, но об этом позже. Сначала нужно обломать. Желательно, как можно неприятнее. Козёл ступил на тонкий лёд, когда запихал меня в тачку и сейчас, когда залез под юбку. Нагло, нахраписто, на виду у всех. Кто бы не посмотрел на горчичную тачку, точно увидит всё что происходит. Я щекой чувствую пронизывающие взгляды и это ни хрена, скажу я вам, не утешает взбесившуюся гордость!

Об одном сейчас сожалею. Придётся поменять фитнес зал. А он мне, ой, как направился.

– А дальше, – зрачки напротив расширяются, он снова сглатывает и похотливо продолжает, – я кончу тебе в рот. Ты же любишь так? Чтобы глубоко в глотку? – На секунду, на надменно красивой морде появляется какое-то детское выражение полного восторга, от которого у меня скапливается желчь во рту, – Мне говорили, что ты отменно сосёшь.

Выдыхаю через губы. Взгляд Денчика на них падает, хватка на моём бедре становится жёстче. А я поднимаю наглую морду за подбородок. Отпускаю в себе суку наконец-то и окидываю красивую фигуру парня плотоядным взглядом. Откровенно и пошло смотрю. Там, поверьте, смотреть есть на что и даже облизать. За три месяца в одном зале, я насмотрелась до мокрых трусов.

Но…

Но…

– Ден… – глаза опускаю в итоге, играю навылет, но по херу, пляшем, – так пить хочу… – и добавляю на выдохе, – очень хочу, Ден…

Щёлкает победно языком, выпускает меня и трогается с места, чтобы подъехать к колонке. Кто-то нетерпеливо подгоняет сзади скрипящим гудком. Морщусь в моменте, голова болит нестерпимо. Как утром начала болеть, так и болит. Не подходят новые таблеточки… не подходят…

– Ща, на кассе куплю, кисуня.

Поправляет демонстративно яйца, подмигивает.

Дарю улыбочку, свожу ножки вместе, юбку даже не трогаю, смотри пока. Он и смотрит. Облизывает глазами, выдыхает тяжело, ёрзает.

– Бля, яйца дымятся… Ну, ты, конечно… – откидывает голову на подголовник смеётся дёргано.

Опускаю глазки. Я играю дальше, а он нет. Мне не жаль, я привыкла. Потому что красота и та огненная смесь что во мне клубится – это проклятие. И это проклятие притягивает мужиков, как патока манит пчёл. Я сама не ангел, чего греха таить.

Денис просто попался под раздачу как-то. Что ж, сорь, я перегнула немного, но он оказался твердолобым дебилом и потом просто не смог принять явные красные флаги. Решил, что со мной надо как в доисторическое время. Типа на плечо кинул и в пещеру потащил. Дебил.

– Ща вернусь, не скучай.

Киваю, стреляя глазами. Ухмылка на породистой морде и звук хлопнувшей двери спортивной тачки.

Почти выпрыгиваю из трусов, когда он на входе оборачивается и окатывает лобовое взглядом. Приветливо ладошкой помахиваю, улыбаюсь широко. Ухмыляется с предвкушением рассматривая лицо, а потом, отворачивается поспешно, словно опомнившись и шлёпает в сторону кассы.

В ту же самую секунду улыбка слетает с моих губ. На языке расцветает тошнотворный привкус горечи. Флирт на грани, на максимальной грани – да, но дальше… дальше это те ниточки, которые я всё ещё держу под управлением. Сложно и откровенно тяжело, но держу. Я молодец, я справляюсь, я собой горжусь.

Красивый мальчик, бабки есть, тачка чистенькая, говорит без каких-либо тупых «бе», «ме», но, по сути, конченная мразь, которая кроме как своим членом ничем вселенную не меряет. Ненавижу таких. Я может быть тоже не хороша, но я другое, к сожалению.

Опускаю глаза на свеженький маникюр. Короткие как обычно, но с нежно-розовым лаком. У меня было прекрасное настроение утром. Весна, всё вокруг расцветает… никто же не знал, что один дебил решил поиграть в кражу и сексуальное заточение. И ведь верит же в себя. Пиздец как парнишка в себя верит. Мне бы такую веру в свою пиздатость.

С ним можно было бы весело замутить. В конце концов мне нужно куда-то выплёскивать бурю. И всё бы, мать его ничего, но со мной так нельзя! Я вольная птичка. Прилюдное облапывание, наглое запихивание в машину и настолько откровенное смешивание с доступной дыркой, сделали своё чёрное дело. Ненавижу, когда кто-то решает без моего согласия переступить границы. Я НЕ РАЗРЕШАЛА!

Он что, на стокгольмский синдром рассчитывал?

Выдыхаю. Страха нет, а должен быть.

Странненькая я.

Дяди Савы столько лет нет в этом мире, а я всё ещё под его крылышком. Какой-то тупорылый качок с мажористыми замашками обломается. Коллекционер перекаченный…

Натягиваю кепку, поправляю очки и подхватив спортивную сумку, легко и просто открываю дверцу низкой тачки, хер его ведает какого года выпуска. Не разбираюсь.

Хапаю полной грудью свежесть начинающегося апрельского вечера, пары бензина и множество разнообразных продуктов горения. Капрон стынет и превращается в кольчугу. Холодно всё-таки. В тёплом салоне было комфортно, даже жарко, сейчас как облизало холодком. Бр-р-р-р. Я – мерзлячка.

Оглядываюсь.

Знаю этот район как свои пять. Это мой район. Цент города как-никак. Пару секунд борюсь с желанием плюнуть на лобовое ядовитой слюной, но торможу себя. Потому что напротив, на освободившееся место прикатывает жемчужная, какая-то дьявольски искрящаяся тачка, полностью тонированная по кругу. С водительского резво выскакивает парень. Цепляюсь взглядом моментально.

Отмечаю всё. Чёрную макушку, тёмные глаза, густые чёрные брови, закатанные рукава белой рубашки, небрежно расстёгнутые несколько пуговиц на груди, широту плеч. И вздыхаю, ощущая как по телу знакомо прокатываю мурашки.

Больно вдавливаю отросшие ногти в ладонь. Трезвей… трезвей, твою мать! Я даже глаза на миг опускаю, но, когда вскидываю их, понимаю, что терапия идёт ко всем херам.

Кстати, вы знаете, что женщина в первые три секунды понимает будет у неё секс с этим конкретным мужчиной или нет? Так вот. Я справилась за две. Ему бы сразу да… вот сразу. Как увидела выступающие вены на руках и всё… поплыло.

Незнакомец замечает меня, окатывает взглядом, улыбается, подмигивает, от чего в глубине глаз образуется вязкая нуга. Между нами, две машины его и Денчика, но электрический удар всё равно получаю. Делаю шаг в сторону, подол юбки касается капрона, неприятно, как наждачка. Всё сейчас неприятно, я словно обугливаюсь изнутри. Грёбаное наказание наличие этой хрени в крови. Выброс мощный. Низ живота поджимается непроизвольно.

А парень… он… Хорош, чёрт его забери… Такой зайчик сладкий…

Чувствую приятную волну от его оценивающего взгляда. И плавлюсь. Шлюшка внутри меня ликует. Хочется зазывно улыбнуться, полностью переключить внимание на себя, хочется этих волн обожания. Очень хочется энергетики.

Короткие юбки были созданы именно для того, чтобы стройные ноги оценили. А в моём случает они ещё тренированные, так что плюсом ко всему, из-под коротенькой кожаной курточки видно и задницу. Особенная моя гордость. Качнуть такую, с моим ростом, подвиг. Переступаю с ноги на ногу, пульсация в теле возрастает. Здравый смысл отключается, полностью отдавая бразды правления моему второму я.

Мы нравимся с незнакомцем обоюдно, пялимся друг на друга безотрывно. Жду инициативы с его стороны, откровенно любуюсь этим экземпляром и жду. Пока ещё могу ждать. Пока «на поле» не появляется третий. Одним своим присутствием раскурочивая зарождающуюся связь с зайчиком-красавчиком.

– Равиль, возьми сигарет.

Вздрагиваю от голоса и перевожу взгляд. Ошмётками вокруг меня разлетается наваждение. С пассажирского выпрыгивает ещё один. Тоже темноволосый, чуть более худощавый, немного ниже ростом, чем тот, что так сильно привлёк. Непроизвольно морщусь. Я люблю мужиков повыше. Сама я совсем не среднего роста. Это ещё одно наказание. Коих во мне, вагон и маленькая тележка.

Водитель смотрит на вышедшего оторвавшись от моих глаз. Это привычно бьёт по нутру. Мне важно быть центром внимания, я хочу внимания, питаюсь этим, замещаю. Помогаю себе не тонуть, а тонуть страшно, проверьте мне.

Злюсь и выпихиваю дурман из головы. С усилием это делаю. Как и всегда. Это почти физически больно.

Кидаю быстрый взгляд на створки. Ден в очереди, следит как коршун. Приходится кокетливо помахать ему и демонстративно обмахиваться руками, всем видом показывая, что мне всего лишь жарко. Пусть уймётся придурок.

Нервно поправляю ручки спортивной сумки. Дожидаюсь, когда отвернётся и снова на незнакомца. Там какой-то разговор. Речь не наша. Но я смотрю почему-то на затылок того, кто вылез вторым. Он меня раздражает. Похоть замещается яростью.

И сбежать не могу, не хочу, чтобы Ден кинулся. Хрен его ведает, вдруг кинется, с учётом того, что он уже сделал, вполне может. Ворвался в моё личное пространство и ни на одно отбитое ребро заработал. Мстительно хочу это обеспечить. Но… тоже, но. Связи связями, при этом даже к ним прибегать напрямую, может быть чревато. А просто правильно названные имена, к сожалению, ребра не отбивают. Остужают только.

Парни смеются и неожиданно резко разворачиваются в упор смотря на застывшую меня. Тёплые карии глаза и холодные голубые, вдавливают мгновенно. Кареглазый мягко улыбается с интересом прокатывая по лицу. А тот второй, с нетипичными голубыми глазами на смуглом лице, продавливает куда как сильнее. На нём, словно загнанная в клетку и подвисаю. Смотрит цепко, без расшаркиваний, гвоздит к асфальту. Сердце ухает почему-то и бьётся внатяг. Агрессии в нём куда как больше, чем в тупом Дениске, с этим я бы не стала так себя вести. И да… испугалась бы точно, зажми он меня где-то насильно. Грань я тоже знаю. Со всеми одинаково невозможно. С таким как этот, точно бы не стала. А ведь просто смотрит. В груди спирает воздух. Его натянутая на лоб кепка кажется каким-то зловещим предзнаменованием, клянусь. Борода ещё эта отталкивающая…

Осуждающий взгляд таранит моё лицо. Прямой до ломоты в рёбрах и осуждающий до омерзения. Словно по щелчку, над головой вспыхивает слово «блядь». В глубине этих нереальных, по своей сути глаз, я вижу презрение. Явное и нескрываемое.

У него тяжёлый взгляд. Я таких обхожу стороной и не связываюсь! Осуждение в скупе с презрением, словно на грязь посмотрел, неожиданно больно ранят меня. Окатывает ледяной волной.

Прищуриваю глаза, а он издевательски усмехается, качает головой и отворачивается. Словно… словно считал меня и клеймо поставил безвозвратно. От отчаянной злости, сжимаю кулаки. Несколько секунд смотрю на точёный профиль, сука во мне требует подойти и ударить, выместить ярость, но здравый смысл уже перехватил бразды правления.

От накативших эмоций кидает в жар. Да кто ты такой, чтобы оценивать меня? Что ты, мать твою, обо мне знаешь, чтобы вот так позволять себе смотреть?! Грудную клетку разрывает сотня снарядов.

Унижение настолько сильное, что вся моя броня рушится. Я привыкла быть центром сплетен, женской ненависти и мужской похоти, а тут… тут как размазали. Это вопреки всему стало болезненно. Как эхом отдало. Я такой взгляд увидела, когда была на волосок от отчисления. Папа так посмотрел… посмотрел, как на пропащую.

Пряча нервозность, поправляю кепку, кидаю взгляд на кассу, убеждаюсь, что Ден спиной и что-то активно пихает в карман, трогаюсь с места. Сердечко в груди грохочет, в ушах гул как от двигателя самолёта.

Ненавижу! Ненавижу!!!

Не оборачиваюсь, быстро семеню к остановке. Ботинки неприятно хрустят. Лужи превратились в замерзающую кашу. Моё самое нелюбимое время года. Днём хоть в майке, вечером промерзаешь до задницы.

Пальчики подрагивают. Папу вспоминаю, дыхание сбивается в который раз. Одобрение отца, его тёплый взгляд и похвала – это то, к чему я стремлюсь всю сознательную жизнь. Помню всего его взгляды, когда я в них медленно катилась на дно. И фразу, которая чётко поделила мою жизнь на до и после, тоже помню.

– Ну, в конечном итоге, что с тебя взять, ты всего лишь девочка. Такая же красивая, как и мать, большего от тебя никто не ждёт. Выйдешь замуж…

Меня тогда убило. Потому что я ни как мать!!! Я другая. Пап… я другая.

Прыгаю на свободно место, кепку поправляя в который раз. Зажмуриваюсь. Лёгкий флирт глазами прекратился в очередной поход к давно пережитому. Ранки кровоточат. Как бы не латала, как бы не выпрыгивала, а всё равно кровит.

И было бы не плохо просто поплакать, но я разучилась это делать много лет назад. Самая тяжелая работа – это работа над собой. А у меня не работа, у меня война. Беспощадная и только до полной победы, потому что если я проиграю, то это будет последним гвоздём в крышку.

Нажимаю на экран, смотрю на заставку, любуюсь. Под каким-то порывом диким начинаю набирать сообщение:

«Привет, как твои дела? Как учения?»

Ответа конечно же нет, но я всё равно ему пишу. Когда-то же он ответит.

Это ещё один якорь. Держусь двумя руками, с этим знаменем иду, держу себя благодаря ему. У человека же должна быть цель, моя цель он. Я с ним хочу…

«Привет, едем в казарму, ты как?»

Улыбка растягивает губы. Ответил…

Я хочу закидать его милыми сообщениями с кучей смайликов и прочего, но держусь. Мы вроде бы как дружим просто… Я для него мелкая, сказал, что надо подрасти и всё будет окей. Вот… в процессе, получается.

А пока замещаю как могу, всё что помогает, всё использую и свою безграничную веру в наше будущее тоже использую. Я научилась отлично замещать, я научилась с этим жить, меня хватит на ещё, знаю это.

Улыбаюсь, смотря на спускающиеся сумерки, автобус медленно заполняется пассажирами, а меня отпускает немного. Всё будет хорошо. Я сама выбираю, сама управляю и если разрешу себе, то исключительно сама.

Быстренько набираю ответ, закидываю вопросами. Мы три недели не общались, я соскучилась безумно. И вроде бы в одном городе, но видеть его каждый день на заставке телефона, не имея возможности услышать голос, кажется страшным наказанием.

Хотя… зачем я жалуюсь, пусть лучше так, чем никак.

У человека должна быть цель. Без цели – нет пути. А бородатый козёл идёт в задницу, плевать я хотела на его золотое мнение.

Глава 2

Тяну шоколадный коктейль через трубочку. Такая калорийная херня, но нравится до искр из глаз. Уровень дофамина в крови зашкаливает. Это почти такое же чувство, которое испытываешь на площадке заколачивая очко. Полёт длится секунды, а потом в клетках оседает частичка кайфа.

Сидим с подругой на траве во дворе универа. Выползли на солнышко как две змеи. Расстёгиваю ещё одну пуговичку на блузке, ветерка ни на грамм. Припекает.

Через час начнётся пара, а пока один из преподов решил, что обучать будущих инженеров на хер не надо и свалил. Как итог, вся группа высыпала во внутренний дворик. Кто посидеть, кто покурить. Мне тоже хочется, но сигарет нет как на зло. Да и вроде бы как бросаю в очередной раз.

– Ты бы не наседала на пацана, – лениво проговаривает Рита, щурясь на солнце.

Пропускаю смешок.

– Поверь мне, он бы не прочь, чтобы я на него присела. Вот, хоть, куда…

Рита глаза закатывает, а я посмеиваюсь.

Соль в том, что я сразу же зарядила нашего Артёмочку в магазин. Умненький, но совершенно обделённые мужским притяжением мальчик, метнулся по первому щелчку. И это не я сука, просто ему откровенно льстит, что я прошу. Странненький он. Но, да ладно.

Из всей нашей группы, только семь девочек, остальные мужики. Грех не воспользоваться поблажками. Особенно, если они сами рады. Я и пользуюсь. Это никого ни к чему не обязывает. Идеально просто.

Да и будем честными, ему больше нравится наша голубоглазая Рита, чем я.

– Боже мой, кайф! – постанываю от блаженства, делая глоточек, – просто разрыв аорты…

Пока я тут предаюсь блаженству, подруга утыкается в одну точку, словно зомбик и смотрит. Трясу бумажной коробочкой перед лицом. Рита морщится и отмахивается как от мухи. Идёт третья неделя, как я пытаюсь вытащить из неё живого человека. И ни хрена не выходит. А перепробовала я многое, уж поверьте.

– Будешь?

Отрицательно качает головой. Хочу начать материться… Сильно так, с выражениями, но молчу. Переживая ярость внутри себя.

Хороший денёчек сегодня. Неделю дождь лил, бегали как мокрые бобры всё на свете проклиная, а потом манна небесная спустилась, второй день солнце печёт. Весна, все дела. А Рита моя в прострации. И это единственное, что бесит больше, чем то, что ждёт меня дома.

Сажусь сзади и обнимаю, полностью обхватывая руками, укладывая подбородок на плечо.

– Не кисни, пупс, всё будет хорошо.

– Ага… – без энтузиазма.

Прищуриваю глаза. Внутри такая лютая ярость кроет. Я бы сама этого Андрея за яйца повесила. Ублюдок. Конченный ублюдок. Жаль, что ситуация вышла из-под контроля сейчас, если бы чуточку раньше, можно было бы натравить на него Илюшу… но, к сожалению, больше нельзя.

Мне и с Денчиком пришлось самой разбираться. Он чухнул поздно, что я умотала. Кинулся, но не успел. Припёрся к дому. Как адрес достал не знаю, но сам факт. Короче, пришлось поорать на него и угроз подкинуть. Полицией припугнуть, заявлением, видео с камер как он меня тащит, а я ору. Короче отвалил. Ну а я, более не рискнула пойти в этот зал, хожу в другой.

– Забей на него. Радуйся, что отвалил, – шепчу тихо, – Он тебя просто недостоин. Ритка, будет у тебя нормальный и адекватный парень. Забей на этого мудака.

Усталый выдох.

– Не надо, Марин, пожалуйста.

Затыкаюсь, естественно. Мысленно матерю только. Этот клещ умудряется сосать из неё кровь даже будучи удалённым. Какая же сука… Энергетическая, кровососущая хренота.

И мы с ней по кругу каждый раз. Я давлю и крою его, а она либо молчит, либо просит не говорить так. Блять… кто бы знал, как меня это бесит! Бесит твою мать, что она очевидного мудачества в нём не видит. Как так сильно нужно было девке мозги запудрить, чтобы не видно было?! КАК?!

Через полчаса к нам всё-таки подкатывает несколько парней с потока. Наши, знакомые, уже посланные и приунывшие когда-то. Я не слежу там, где живу. Научена горьким опытом. Так что никакого тяжелого флирта, никаких намёков и прочего. Держу на поводке только. Да, в центре внимания, но без всяких. Мне с кровью далось обучение тут. Так что, не до улыбочек. Если немного… совсем немного.

Сжимаю тонкую кисть подруги, ободряюще улыбаюсь ей. Отвечает конечно, губы растягивает неискренне совсем.

Отворачиваюсь. Я откровенно устала от этого, тянуть из болота устала. Андрюша полное дерьмо. Девчонка за год потускнела. А какая была до… просто цветочек… Даже моя бабуля оценила. Да так оценила, что рада ей больше, чем мне местами. Это не зависть, нет. Я тоже её люблю. Хорошая, добрая, смотрит на мир совсем не так как делает это большинство. Мы две противоположности, схлестнулись когда-то, так и плывём.

С Ритой мы познакомились на день открытых дверей. Как сейчас помню. Припёрлась и встала в проходе, ещё не понимая, готова совершить этот шаг или нет. Внутренне полностью – нет, внешне и на словах – да. Цифры… математика, бесконечные расчёты – ненавижу это. Люто!!! Мне как перепрыгнувшей один класс было не так трудно, но кто бы знал, как я искренне не хотела поступать в технический.

Стою себе, смотрю по сторонам. Вокруг народа тьма, голоса с разных сторон, толкотня небывалая. И среди этого огромного потока девушка в сером классическом костюме. Достаточно высокая, симпатичная и явно не местная. Местные наглые, а она забилась между кофемашиной и шкафчиком. Стоит, сжимает блокнотик в руках и идиотскую ручку с пушистым пером на колпачке.

Я первая подошла, познакомились и с того самого дня больше не расставались. Когда она в город переехала, я обрадовалась, возможно поэтому пересилила себя и пошла подавать документы. Причин много было, но последней послужила эта. Я хотела, чтобы папа видел, что у его девочки достойная профессия, что ДОСТОЙНО всё. Гордился мной. Я очень хочу, чтобы гордился. Не просто красивая картиночка, а достойная его любви, похвалы, обожания.

Но… но…

Быть чьей-то гордостью оказалось несоизмеримо тяжело. Так тяжело, что я практически слетела в первую сессию. Закрывала хвосты самая последняя. Тогда и дошло окончательно, что не моё… просто не моё. Инженер – конструктор, инженер – проектировщик, инженер-испытатель, инженер -строитель и т.д. и т.п.… Как выбирать, если ни одно мне не нравится? Пиздец. Ещё год и придётся выбрать, а я не готова. Чувствую, что поступлю так же, как и Рита, пойду за ней. Мне всё равно куда в итоге, главное эти чёртовы корочки на руках.

Хочу, чтобы папа сказал:

– Вот она, моя умненькая девочка! Целый инженер! Моя гордость!

Так что вцепилась клещами в Риту и не отпускаю, она сама того, не понимая мой проводник. Без неё клянусь, я бы тут не осталась. Ещё тогда стоя в огромной холле университета, хотела развернуться и уйти, просто потопать в другой. Там тоже обещали «правильную» профессию, а ни какой-нибудь менеджмент.

Худенькая, с огромными глазами на всё лицо, вечно замороченная чем-то, она мне как сестра, которой никогда не было. От того то люто ненавижу ссаного Андрюшу. Что б он сдох, тварь.

Вроде нормальный был, я ещё подумала как-то, что повезло ей, вон он какой пупсик всё с ней, да с ней, а оказалось, что та ещё тварюшка… У нас испортились отношения именно в тот момент, когда он вдруг взял и предложил мне тройничок.

– Чего!?

– Мариш, – рука коснулась талии, Андрей придвинулся ближе, – мы же взрослые люди, чего ты так напряглась то? – интимно зашептал в ухо, неприятно касаясь дыханием кожи над ухом.

– Ты ахуел, такое мне предлагать?

На самом дела ахуела сейчас я, потому что чего-то подобного не могла представить даже в самом страшном сне.

Андрей дёргается от тона, глаза прищуривает, а потом отодвигается, потому что ровно через пять секунд из туалета возвращается Рита. Плюхается на диванчик, берёт молочный коктейль.

– Ребят, всё хорошо?

– Ага… – смотрю внимательно на её парня, – даже не представляешь насколько.

– Может пойдём? – сразу же предлагает Андрей, обращаясь исключительно к Рите.

Они ушли, а я осталась. И именно с этого дня он начал максимально ограничивать наше общение. Что только не предпринимал для этого.

Я бы отступила, если бы знала, что он её любит, но из нас двоих, люблю её только я. Поэтому была война. За подругу я стояла насмерть. И буду стоять дальше.

Боже мой… у меня даже мыслей не было как-то располагать его внимание или ещё что-то, я никак его не воспринимала, а это предложение выбило воздух из груди. Не нужно иметь семь пядей, чтобы понять, что это его инициатива. Скромная Рита так бы не смогла. Да и любит она его, делить в кровати своего мужика с другой бабой… это простите…

– Нам бы куда-то сходить, – говорю вполголоса.

У Риты портится настроение ещё больше. Оно и понятно. Андрюша так выдрессировал её поведение, что мне самой страшно.

Толкаю в плечо шуточно.

– Ну ты и заноза, – шепчу. – Давай сходим… Устала от этого всего.

– Ещё три экзамена, – шикает.

– В жопу их.

– Ну, да… конечно, – глаза закатывает, – можешь же просто прийти в короткой юбке и всё.

– Это прокатило один раз, потом самой пришлось.

Смотрим друг на друга и смеёмся вспоминая.

Ну, правда же… Наш подслеповатый препод, просто очень любит красивых девочек, в яркой одежде. Об этом знает весь универ. А мне не хотелось учить, а вот зачёт очень хотелось. Я и пришла в красном платье еле прикрывающим задницу. Он поставил, радостно так улыбаясь мне и через слово Мариночкой называл.

– Ты на тренировку?

– К мелким, – улыбаюсь.

Рита кивает и опускает нос в записи. Следую её примеру, часто посматривая на молчащий телефон. В голове совсем не инженерный калькулятор… говорит о том, что моё сообщение висит непрочитанным три дня. Три чёртовых дня!!!

А ведь всего пять дней назад, мы не могли отлипнуть друг от друга. Ели сладкую вату, перебрали все аттракционы, и я прощалась, не скрывая слёз у входа в учебку. Это были наши первые выходные, где мы не просто болтали, а было всё по-взрослому. Поцелуи, объятия, сладкие-сладкие мурашки по коже.

Теперь больше не друзья. Полгода не виделись в живую. Я оделась красиво, накрасилась, пришла. Саша бровь вверх поднял оценивая, присвистнул, подхватил, закружил, крепко- крепко обнял. А я, не веря тому, что мечта сбылась, сама потянулась поцеловать, хотя до этого ни разу не смогла. С другими могла. С ним нет. Он как-то изначально вызвал у меня благоговейный трепет. Я ни то, чтобы откровенно себя не вела. Я смущалась на каждом шагу.

Ещё бы, он весь такой нереальный под метр девяносто. Брюнет, глаза красивого оттенка коньяка. Самый мой типаж. Увидела его и всё… пропала Марина, просто пропала, влюбилась моментально, а он даже внимание не обратил. Тогда обидно было, сейчас понимаю всё. У меня и груди то не было особой. Куда смотреть? То лето у бабушки показалось адом.

Зато есть сейчас…

И вот оно, откатом. Молчит.

Блокирую, снова открываю через минуту. Смахиваю нетерпеливо ворох сообщений и всплывающих окон. Опять блок и экраном вниз, чтобы через пять минут сделать тоже самое. Ещё и пара так медленно тянется, хоть плачь.

А вечером этого же дня мои розовые мечты разбиваются вдребезги, потому что Саша присылает одно единственное сообщение:

«Марин, не получится ничего у нас. Прости, котён»

(прим. автора: книга про Риту называется «Помни об этом»)

Глава 3

– Ты об этом никому не скажешь, поняла меня? – мама дёргает за локоть, больно сжимая через куртку.

Меня как тряпичную куклу тащили до машины в соплях и слезах. Темень кромешная, но я всё равно воровато озираюсь по сторонам. Всегда есть шанс нарваться на безмолвных зрителей, а зрителей на сегодня хватило. Дурман сошёл с первой волной испуга.

– Я … мам… я…

– Заткнись! – звонкая пощечина, – Закрой свой рот, пока я не успокоюсь! – шипит разъярённо, – Села в машину!

Держусь за пылающую щёку и открываю пассажирскую дверь чёрного седана матери. Слёз уже нет, я и холода не чувствую. Остался только панический страх и единственный вопрос. Как оправдаться… как оправдаться…

Пелена перед глазами, во рту вкус крови, пальцы не гнутся. Сердце отбивает чечётку, пока смотрю как мама садится за руль и вцепляется в него руками. В салоне тишина, я боюсь всхлипнуть.

Стыд скручивает нутро. Внутри меня столько всего смешалось за последние двадцать минут, что я не знаю, как себя вести. Мне просто страшно.

Мама ни просто зла, она в дичайшей ярости. В какой-то момент кажется, что она меня убьёт, как минимум явно борется с этим. Уничтожающий взгляд что бросила на моё лицо, говорит о многом. Щека пульсирует нестерпимо. Мне не обидно, я готова что угодно стерпеть и всё простить, лишь бы получить призрачный шанс что-то исправить. Кажется, что ничего нельзя. И это страшно. Мне впервые насколько дико страшно.

Проходит больше пяти минут, когда, совладав с собой, поворачивается и чётко проговаривает:

– Никто! Слышишь меня, никто этого знать не должен. Никогда. Поняла меня?! Если в лицо кто-то скажет или начнут шушукаться за спиной ври всё что хочешь, но не сознавайся. НИКОГДА! Поняла меня? Никогда! Не смей это подтверждать. Тебя там не было!

Острый как бритва взгляд кружит по моему лицу. В темноте он кажется кошмарным. И я пугаюсь этого взгляда куда как больше, чем того, что натворила.

Энергично киваю. Больше ничего не остаётся, только согласиться. Да я бы на сделку с всадником была бы согласна, только бы не это всё. Давлюсь истерикой и пристёгиваю ремень безопасности.

Рывком выныриваю из сна и сажусь. Ходуном в грудной клетке забилось сердце, на вылет качает кровь. Прокашливаюсь и выдыхаю, успокаиваясь. Вот это флэшбэки после вчерашней ругани… Пиздец. Смеюсь, нервно потирая глаза. Гребаная вселенная подкидывает на вентилятор.

Даю себе пару минут на то, чтобы продышать. Тот дикий страх, сейчас, я могу просто продышать. Морщусь, вспоминая подробности. Туманный весенний вечер навсегда научил меня держать язык за зубами. В восемнадцать это не плохой навык, согласитесь.

Ловлю приступ злости и рывком откидываю одеяло.

На хер. Отмахиваюсь. Не хочу ничего вспоминать. Прошли, проработали и забыли. Спрыгиваю с кровати и в душ бегу. Куча дел, нет времени предаваться меланхолии.

В ванной смотрю на своё отражение, кручусь на месте. Кто-то бы отдал душу за такие сиськи и задницу с лицом, а я смотрю на это как на проклятие, потому что, по сути, ничего кроме боли это тело мне не дарит. И пофиг, что боль не физическая. Физическая мне даже нравится. Особенно, когда лениво поднывают мышцы. Это вот я люблю.

Нетерпеливо раскатываю по телу скраб, совсем не бережно по коже фигачу. Нервничаю сильно. Чувствуя острую тягу закурить. Визуализирую этот момент. Даже глаза прикрываю и втягиваюсь глубоко, потом медленно выдыхаю, а потом вспоминаю, что не курила больше месяца, с того самого похода в клуб с Ритой. Я всё-таки смогла её вытащить, да так вытащила, что она за один вечер сделала пятилетку. Ох… видел бы это её бывший мудак, я бы хотела посмотреть в этот момент на его рожу.

Намыливаю волосы, не щадя дорогущее средство. Так всё бесит, что плевать если его у меня тоже отберут. Интересно, спустится до этого или дальше продолжит манипулировать исключительно словами?

Манипулировать я и сама умею. Учитель перед глазами был знатный. Усмехаюсь. Не страшно, я как-то заматерела что-ли.

Мозг услужливо подкидывает чёткое воспоминание вчерашнего разговора. Тело реагирует напряжением.

– Ты не поедешь, Марин, мы договаривались. Это не серьёзно. Ведешь себя как маленькая девочка. Взрослые люди так не поступают.

Отставляю чашку с чаем, облокачиваюсь локтями, подмечая как мать зеркалит мою позу. Смотрим друг на друга в упор. Я так устала за сегодня с мелкими, что сил ворочать языком нет, ни то, чтобы говорить. Но, говорить придётся.

– Мы не договаривались о том, что ты меня сватать собралась за какого-то пупсика, – едко выдыхаю, – Это протеже твоего нового любовника?

Зелёные глаза матери леденеют. Последнее время у нас дерьмовые отношения. Две змеи не могут жить в одном террариуме. Рано или поздно одна хочет сожрать другую.

У меня не плохая мать. Я всегда была обута, одета и ела хорошую еду, ходила с дорогим телефоном и по репетиторам. Но вот… тепла не случилось. Не всем суждено стать хорошими матерями – я к этому философски отношусь теперь. Не сужу, нет, просто я выросла, а она продолжает давить на меня, словно я в пятом классе. Поэтому внутри бунтует и последний год я не считаю нужным молчать.

– Никто тебя не сватает. Я просила один единственный вечер. Просто ужин в ресторане и всё.

Глаза обиженные, голос с претензией, поза напряжённая. Это ни первые «смотрины» и не первый раз я пытаюсь свинтить. Раньше кричала, что не хочу ни с кем даже говорить, у меня Саша есть, я его люблю. Сейчас, вот, нет никого… прикрыться нечем. Да и глупо это. Я же не в рабстве, могу просто отказаться. Или не просто. Не важно.

Больше в случайные встречи не верю и не ведусь на уговоры где-то посидеть. Она ничего не делает просто так. Мне стукнуло девятнадцать, а ей стукнуло в голову окончательно

Мать вбила в голову, что я должна быть пристроена и как можно скорее. Это и забота и не желание разгребать, если вдруг что… В своё время она разгребала одна со мной на руках. Я должна быть благодарна, что меня не пристроили в детский дом, пока она удачно мужа себе ищет. А может быть, в критический момент появился дядя Сава и всё поменялось? Как-то так случилось, что я плохо помню раннее детство, только с того момента, когда большой, грузный мужчина переступал порог нашего съемного жилья.

– Нельзя выбрать другую дату? Я же говорила, что у меня сборы.

Ответом служат пренебрежительно закатанные глаза.

Нежелание матери признавать то, что спорт плотно вошёл в мою жизнь, откровенно бесит. Она как-то резко забыла после моих восемнадцати, что именно она и привела в волейбольную секцию, когда нужно было выбрасывать огромное количество энергии. Я была непоседой… А после того случая и вовсе без спорта нельзя.

Моя психика очень быстро адаптировалась, и я сама не заметила, как в таком ритме зажила. Теперь я и мячик срослись, мы друг без друга не можем. Я столько дофамина получаю, что ничего рядом и не стояло. На фоне отказа от таблеток, так совсем не вытяну.

– Каникулы, девочка моя, какие сборы? – хлопает ресницами деланно.

– Региональные, мама, – без улыбки отвечаю, – Если ты забыла, то я КМС (прим. КМС-кандидат в мастера спорта) и играю не только внутренние матчи.

– А мне кажется, что это ты забыла, что все твои хотелки оплачиваю я, начиная с брендированных кроссовок до прокладок.

Тараним друг друга яростными взглядами.

– Решила отобрать у меня деньги? Серьёзно? – саркастически поднимаю бровь, – У меня есть работа и отец присылает. Это не аргумент, – отмахиваюсь.

Хмыкает зло, руки под грудью складывает и откидывается на спинку с превосходством смотря. Я ненавижу такой её взгляд. И знаю, начнёт бить наотмашь. Я сейчас для неё словно подчинённый. Пусть, моя мать не навороченный босс, но как-то же она управляет салоном красоты, который в свою очередь приносит доход.

– Те копейки, что тебе платят за ассистирование и то, что присылает папочка, не хватит даже на трусы с рынка. Не обманывайся. У тебя запросики другие, милая.

– Прекрати, – шиплю.

– Даже не подумаю! – вспыхивает, теряя напускную холодность.

Вскакивает на ноги, начинает метаться по кухне туда-сюда. Атмосфера вокруг накаляется как сковорода на огне. И мне бы промолчать, спустить на тормоза, но видимо не сегодня, потому что я как баран иду в атаку на этот забор. Обиженная я, путаю берега только так.

– Ещё раз. Мне срать, на какого-то там додика, понятно? – мама останавливается напротив. – Мне плевать. Я не пойду ни в какой ресторан, ни с каким козлом знакомиться. Будешь давить – съеду к бабушке.

На мою браваду матери тоже по фигу. Смеётся издевательски. Смех прокатывается по просторной кухне, отражается от поверхности и таранит мои уши.

– А… ну да, как же я забыла… – саркастически глаза закатывает, – моя свекровушка со своим блевотным радушием. Что-то, хрена с два она его проявляла, когда я с тобой бегала под мышкой. Как-то на фиг не надо было, а тут посмотрите… благодетельница. Где она была, когда я не знала, что делать с тобой мелкой на руках? У неё под жопой квартирка была, а мы мыкались по съёмным! Если ты не забыла! – И тише добавляет, – Если бы не встретила Ерохина… мне страшно представить, что было бы!

Опускаю глаза.

Помню… дядю Саву, помню… и какой бы он ни был, а сжимается сердце. Ко мне он всегда нормально относился. Грубоватый и басовитый, но меня не обижал.

– Как минимум меня не вынуждают ничего делать из того, что я не хочу, – говорю успокаиваясь, в надежде, что она тоже успокоится.

Но, мама только тон меняет, посыл остаётся неизменным.

– Посидеть в приятной компании для тебя тяжело? Я всего лишь этого прошу! Больше ничего.

– Нет! – Рублю хмурясь.

И всё! Взрывается окончательно.

– Тогда забудь про деньги. Я не копейки больше не дам!

– Ясно, понятно, – кидаю взгляд на остывший чай и начинаю мечтать лишь о том, что упаду на свою мягкую подушечку, блаженно прикрывая глаза.

Через два часа мать не может успокоиться, и мы орёмся припоминая всё самое грязное, что у нас есть. Я её мужиков бесконечных, она мои ошибки. Тыкает носом в самое дерьмо, пока я не хлопаю дверью и не запираюсь. Слышу, как она ходит по квартире, ругается, но уже больше себе под нос.

Мы на самом деле достаточно мирно живём, могло быть и хуже. Да и бывает у людей хуже. Я особо не жалуюсь. Просто так вот, бывает. Я нормально себя чувствую, нет какого-то там ущемления или чего-то такого. Я в этом с детства. Мама решала куда я пойду, что надену в школу и на какие кружки запишусь и прочее. Получается, что я только раз вышла из-под контроля. Скорее вывалилась, а не вышла, но это тоже уже не суть.

Позже за ней приезжает какой-то очередной Гришенька, и она укатывает жить свою прекрасную жизнь. К этому я теперь тоже нормально отношусь. Не маленькая, мне больше не надо, чтобы мама сказки на ночь читала и укрывала одеялом. Пусть живёт как хочет. Ей тридцать семь, выглядит на двадцать пять, чем и пользуется. Навёрстывает, наверное, за то время, когда пришлось не по клубам, а со мной сидеть.

Мы с ней одни друг у друга.

Это, кстати, ещё одна тема для ругани. Мой отец, который выдержал только три года брака и свалил в другой город, заведя там семью, остался навсегда уродом и сволочью. Не простила. По идеи, я тоже должна ненавидеть, но тут случился разрыв шаблона. Отца я люблю. Общению никогда не перекрывали кислород. Видела я его редко, но вот созвон, переписка – это постоянно. Так что, отец в моей жизни присутствует.

Мне кажется, он единственный мужик, кого она реально любила. Я видела их свадьбу на видео неоднократно. Молодые, счастливые… Так смотрят друг на друга…

Маленькая была часто-часто смотрела. Пока у бабушки была. В нашей квартире нет ни единого упоминания об отце. Ну… кроме меня. Хотя, я на него особо не похожа. Папа у меня с серыми глазами, коренастый, невысокого роста с извечно загорелой кожей и непослушной шевелюрой вьющихся волос, россыпью родинок на лице.

Укутываюсь в полотенце и на кухню бреду. Я сова – ранний подъем считаю самым худшим, что со мной происходит каждый божий день. Быстренько кофемашину снаряжаю и подставив чашку, берусь за телефон, чтобы простонать в голос увидев напоминалку.

«Приём у врача, 11:15»

Просто, блять…

Плюхаюсь на стул, желание закурить возрастает.

Глава 4

Присасываюсь к горлышку с прохладным пивом из ближайшего маркета. Развлекаю себя ничего не обещающим флиртом с Мишей. Он атакует мой телефон третью неделю. Мишей, Серёжей, Димой и ещё кучей пупсиков, я забиваю пространство, чтобы не думать про Сашу. Я всё ещё надеюсь, что он одумается. Мы часто ругались, пока были «друзьями» и не общались неделями… так что это «условно» – в порядке вещей. Смотреть на парня с экраны и быть от него за километры… то ещё испытание.

Не зря Рита сказала про наши отношения. Как в воду смотрела. Не знаю, как сдержалась и не стала ругаться до синевы губ. Может быть, дьявол кроется в том, что я знаю истинную расстановку на площадке?

Слюна скапливается в горле, прокашливаюсь. На фоне отмены таблеток меня уже должно скрутить нещадно, но отчего-то тело реагирует адекватно. Я привыкла, что становится хуже, но нет. Вселенная решила уравнять мои ощущения в пространстве?

Писец…

– Я не понимаю … Ну, типа пошли, всё ок, а потом раз и пропал на четыре дня. Всё норм было… Девчонки… почему мне так не везёт с мужиками… Он такой весь красиву-у-ущий, щедрый, на тачке прикольной.

Даша судорожно выдыхает и отхлёбывает свой энергетик из цветной баночки. Непроизвольно кривлюсь, ненавижу эту гадость. От него тянет какой-то приторной блевотиной. Но, худенькая брюнетка присасывается ещё раз, с наслаждением прикрывая припухшие от слёз глаза.

– Даш, давать просто не надо, – грубовато издевается Оля и толкает в плечо нашего либеро (прим. автора: Либеро – специальный игрок в команде, который выполняет только защитные функции).

Девочки подхихикивают, я мимо ушей пропускаю. Мне тут очередной раз присылают огромное количество смайликов и поют дифирамбы. Удовлетворённо жмурюсь как кошка. Что только мужики ни готовы сделать, чтобы залезть в трусы. Пять дней назад прислал мне будет на адрес бабули. Красивый букетик, бабулю радует.

– Я же не на первом свидании! – психует Даша.

– На втором, ага.

– Иди в жопу! – припечатывает и смешно дёргает головой, от чего тугие локоны подпрыгивают в воздух, образуя облачко.

– Да ладно, – примирительно басит Оля, беря шею Даши в полузахват, – дала и дала. В следующий раз протянешь до пятого свидания и может дальше пойдёте.

Руки скидывает, отфыркивается в глазах молнии появляются. Градус повышается. Это уже перестаёт быть похоже на прикол.

– Иди в жопу, я сказала.

– Девочки… – тяну, набирая сообщение из бессмысленного набора смайлов, – не ругайтесь.

Естественно, никто не слушает. Оля взрывная у нас, сразу наезжать начинает, выёбываться на ровном месте. Как по мне, палку перегибает, но я с ней не в конфликте, так что, не лезу. Даша сама должна уметь за себя постоять. Да и не Рита это, за Ритку я бы встала. А так, по фигу.

Мне ровно.

С Дашей мы обоюдно холодно друг к другу. Она на третьем курсе эконома, пришла к нам полгода назад из другой команды. Думали не приживётся, но ничего так, привыкли мы к её вечному нытью и паничке при каждом чихе.

Есть люди, которые вечно на панике и в бегах, вот Даша такая. Это, кстати, тоже лечится, но рекомендации не даю, до этого нужно самой дойти.

– А ты ему анаконду в следующий раз сделай, может и на дольше хватит пацана, – жёстко проходится наш капитан и смеётся.

Это не первая их перебранка. До этого момента как-то миленько было, сейчас Олю явно бомбит. Девочки притихли. Всем интересно и в то же время, никто не хочет открыто влезать.

– У тебя что, недотрах? Чё ты доебалась до меня?! – разражается гневно, полностью переходя в режим войны.

Оля громко хохочет, на наш кружок, оккупирующий часть газона, обращают внимание прохожие. У Даши сжимаются кулаки. Ничего не будет, тут все это понимают. Пусть Дашка бесстрашно под прострелы ложится на площадке, но кинуться в драку на коренастую и разгневанную рыжую не решится.

Просто это унизительно.

С другой стороны… Не хер столько болтать. Она же находка для шпиона. Рот не закрывается. Мы всё про неё знаем. Даже больше, чем надо было бы.

– А ни чё! – вдруг очень грубо гаркает, – Сначала ведешь себя как давалка, а потом глаза огромные и вот это вот: о, боже-е-е-е, что случилось, почему, ни хуя я не пойму! – дальше голос в шипение перерастает. – Девочки… он меня бросил, а я всего-то лишь с ним потрахалась у клуба в его тачке. Что же он не звонит!? – передразнивает Дашу, стряпая обиженное лицо и дополняя это разведёнными руками.

Лицо Даши покрывается багровыми пятнами. Она действительно перепихнулась в тачке у клуба. В ночь перед отъездом и потрахалась. Потом всю дорогу лупилась в телефон, ожидая весточки от «своего» парня и как бы вот…

– Отъебись, поняла?! – подаётся вперёд, – Надо было, может, Славику своему сосать лучше, чтобы он на других баб не пялился? Все видели, как он Маринку обхаживал. Чё ты её не предъявила ни разу, а? Может он и свалил от тебя, хабалки, потому что понял – вокруг есть нормальные девки?!

Воцаряется ошеломляющая тишина, а я наконец-то полностью отлепляю глаза от экрана мобильного, где один очень прыткий зайчик зовёт меня на тусовку с его друзьями.

В словах есть рациональное зерно. Оля действительно грубоватая, массивного телосложения, совсем не неженка. Мне кажется, она и здорового мужика может скрутить. Нет женственного. Не увиваются за такими как она толпы, не зовут на свидания. Боятся таких и стороной обходят. Оля – это олицетворения антисекса в мужской градации. Ну… не хотят её ебать на каждом шагу, как красавицу Дашу. Не хотят…

Уязвлённое самолюбие Даши достигло пика. Берега девка попутала. Смотрю на её профиль внимательно, всего секунду и на Олю перевожу.

Даша дышит рвано, вся красная как рак, глазищи на половину лица. Мои такие же, потому что Славик может и что-то вякал, но Славик – это щупленький задрот и при всём моём желании, я бы просто не смогла воспринимать его потуги буквально. Да, я, блять, даже не заметила!

– Ты, давай, не переводи, – грублю.

Мне откровенно по хер, что её задели и что она это не вывезла. Если уж светишь жопой, то делай это так, чтобы не было возможности притянуть и окрасить, а если делаешь буквально, то огребай сама. Первое правило блядского клуба, если хотите.

Даша взрывается.

– Пошли на хуй. Моралистки херовы. За собой смотрите, прежде чем про других говорить.

Подрывается, хватает сумку и убегает. Девочки по команде переглядываются, сама Оля смотрит уже на меня. Пиздец. Приплыли.

– Оль, я хз, – развожу руками смотря прямо, мне не страшно ни грамма. Я совсем тут боком, – если кто-то, конечно, может подтвердить, – смотрю на оставшихся поочерёдно, – то как бы претензиям быть, если нет, то скажу тебе так: он не в моём вкусе как ни крути, сорян, но это так, Ольчик.

Оля фыркает, отводит глаза. Спустя пару секунд чиркает зажигалкой и подкуривает. Атмосфера медленно холодеет, возвращаясь в привычную.

Быть шлюшкой в современных реалиях очень тяжело. Все норовят прочитать тебе морали.

Откладываю телефон, переписка с Мишей больше не приносит удовлетворения. На последнее его сообщение и вовсе психую.

«У тебя глаза колдуньи, ты знаешь? Смотрю в них и каждый раз теряюсь»

Мысленно шиплю на этого придурка. Подобная фигня меня уже давно не трогает, как и отсылка к моим зелёным глазам. Особенно это.

«Ты знаешь меня семь лет, потеряшка»

Либидо скрутилось рогаликом. Пшик и развалилось неуёмное желание окружить себя флёром обожания. Блокирую телефон. Пусть пишет своей Кате, достал.

Вот они и качельки подъехали. А я-то думала, что смогу избежать всплесков. Не смогу. Наивная. На отмене так всегда происходит.

С тоской смотрю в сторону аллеи, там мамочки с колясками безмятежно прогуливаются, какая-то группа музыкантов облепила скамейку. Бренчат себе что-то, не разобрать, но народ останавливается, деньги им кидают.

– Ладно, девки, норм всё. Просто переклинило немного, – бурчит Оля всем видом показывая, что она всё держит под контролем.

Девчонки кивают, подыгрывают ей.

Она наш капитан. Совершенно без комплексов девчонка. Грубая как мужик деревенский, но за своих горой встанет. Просто Дашка не своя. Сегодня всех переклинило. Поэтому и припёрлись после сборов сидеть в парк, зализывать раны и запивать это всё пивом. Мы обосрались. Смогли выползли только из подгруппы. Дальше нас как котят раскатали.

Ту-ту-ту…

Не знаю как тренер, наверное, пропустила рюмку пока никто не видит. Так сильно мы ещё не лажали. Я сама с ними второй год, чего только не видела. Именно с ними я получила КМС, могу не жаловаться, вроде как.

Вяло перебрасываемся фразами. Разговоры как-то сами собой тухнут. Устали как собаки. Всё-таки семь часов дороги, а до этого минуты позора. Такое себе.

Я не испытываю ни стыда, ни разочарования. Я знала, что так будет. У нас много новеньких, мы не сыграны. Мы друг друга не чувствуем совсем, понятно почему нагнули так быстро. За себя знаю: отработала на максимум. Просто волейбол – это командная игра. И вы либо один организм, либо в жопе. Мы пока в жопе.

Одно радует, не пришлось переться на смотрины к очередному протеже матери. Ужин прошёл без меня. Она бы смогла заставить, я это понимаю. Раньше у неё всегда получалось. Мама думает, что я приеду в понедельник, потому что финал завтра. Но нас вышибли. Так что, собрали манатки и свалили всем составом поджав хвосты.

Сижу в трех минутах ходьбы от дома и хочу прийти как можно позже. Может быть, она уснёт? Было бы идеально. Без расспросов, без обвинительных взглядов, без всего этого.

Совсем измучившись от скуки, хватаю телефон и набираю:

«Как у тебя?»

Рита отвечает через пару минут:

«Норм. Ты в городе?»

Присылаю ей фотку своей руки и бутылки. Нет смысла объяснять, то, что мы всё просрали… Ей я написала сразу же. Есть у нас этот прикол, держим друг друга в поле зрения. Вроде бы и на всякий случай, но по факту, просто обоюдно переживаем. Ритка местами оторванная от жизни, у меня есть какое-то непреодолимое желание вечно оберегать её, как младшую сестру. Хотя на минуточку – мы ровесницы.

Подруга отвечает таким же фото, но в её руках фисташковое мороженное.

Следом летит текст:

«Мы на проспекте, идём с нами?»

Мы – это она и мальчик – зайчик.

Улыбка растягивает губы. Я не девочка-драма, нет во мне этого желания вечно плакать и искать того, кто сопли буде вытирать, я скорее обратное.

Естественно – нет, малыш, но попытка точно зачтена.

Быть пятой ногой не планирую. Съезжаю. Подруга не сильно упорствует. Не обижаюсь. Всё понимаю. Она хочет побыть со своим мальчиком как можно больше – это нормальное желание. Если бы у меня был выбор, я бы тоже так выбрала.

Искренне надеюсь, что этот будет лучше предыдущего варианта. Рита классная, ей надо нормального мужика. Того кто её саму от себя сможет защитить. Мы с ней поломанные изначально, нужен такой, кто вывезет. Долгое время я считала, что у меня есть.

После ухода Даши, почти идиллия, как минимум Оля не лезет с желанием спорить до соплей. Болтаем. О чепухе в основном. Какая бы Оля странная не была, но мы в одной лодке. Это тоже без сговора. Что она, что я в будущем инженеры. Как выяснилось, намертво связывают стены института и команда. Остальные кто от куда. Сборная солянка.

Постепенно задница становится квадратной, и мы решаем сделать небольшой променад, да и сумерки давно пустились, надо к домам двигать. Не все тут из центра.

Подходим к музыкантам, слушаем, переминаемся и наконец-то расходимся. Впереди неделя выходных. С тоской думаю, что в связи с каникулами у моих младших ещё три недели. Я скучаю по ним. Ещё такие неумехи, то напрыжка, то ручки замком. Смешные, местами нелепые, но такие котики хорошие. Мне нравится быть на подхвате у главного тренера.

Бегу к дому через дворы и блаженно представляю как опущусь в ванну, глаза прикрою, отмокну, потом заберусь в кровать, фильм включу, под бубнёж и засну. Лёгкий алкоголь давно выветрился, хочется жутко есть и спать.

Поднимаюсь по лестнице, подсвечивая путь телефоном, не знаю, что ни так с нашей управляющей компанией, но в подъезде никогда нормально не работает свет. То глючит, то сломался.

Открываю квартиру как можно тише, в тайне надеясь, что мать всё-таки спит… Замираю на пороге. Взгляд автоматически падает вниз. На коврике, в коридоре, красуется пара начищенных до блеска мужских туфель, а спустя пару секунд, до ушей долетает протяжный стон.

Закатываю глаза. Пришла домой, блять…

Мать пользует квартиру без ограничений. Когда дома я, мужики к нам не ходоки.

Скидываю сумку на тумбу, хватаю рюкзак с вешалки и джинсовку. Сваливаю к бабуле. Она мне рада в любое время суток. Бесконечно раздражаюсь, что не могу дома остаться. Слава Богу, есть куда уходить, могло бы и не быть, если так разобраться.

Уже в такси приходит СМС, от которого у меня счастливо заходится сердце.

«Не спишь, позвоню?»

Набираю сама. Всего три гудка и мой телефон транслирует родное лицо.

Улыбаюсь тут же, рукой машу. Рада до жути. Сердечко трепыхается в груди, плевать уже и на усталость, и на то, что мать притащила какого-то пупсика очередного.

– Не приехали что-ли ещё? – хмурится папа, мгновенно оценивая обстановку вокруг меня.

– Приехали, я просто к бабушке еду. Всё хорошо. – Спешу успокоить. – Как у вас дела?

За спиной отца мелькает темноволосая макушка Марка. А я счастливо улыбаюсь по второму кругу. Когда папа звонит, я всегда улыбаюсь, даже когда больно, даже когда его жена появляется, даже когда он целует в макушку одного из моих братьев. Я не ревную так остро… давно не ревную, но что-то внутри всё равно сжимается. Я одно у него дочка… и он у меня один. Но я всё равно люблю своих братьев. Мы… семья…

– Как и всегда, – отмахивается, а потом вдруг говорит: – Кирилл вот документы носил, ждём результат.

Киваю активно. Кирилл один из трёх моих младших. Так получилось, что отец жил на две семьи и Кир младше всего на полтора года. Так вот бывает.

– Куда он подался? – интересуюсь с энтузиазмом.

Мои браться не то, чтобы очень горят желанием со мной общаться. Информацию о том, кто, куда, зачем и прочее я получаю от папы.

– Технологом хочет быть.

Улыбается широко, в глазах гордость зашкаливает. А меня топит очень сильно… Я такой гордости не видела, когда показала ему зачётку, где было написано, что за институт и направление. Он был рад, точно знаю, но чтобы вот так…

Тут и радужка вспыхнула, и какая-то надежда в голосе, и куча всего промелькнуло за пару секунд. На парней больше надежды по его мнению. Папа гордится своими сыновьями. Однозначно. Они же надежда, опора, будущее. А девчонка… что с неё взять? Замуж вышла и даже фамилию меняет.

Иногда жалею, что не родилась пацаном, может быть и жилось легче.

Глушу в себе раздражение на корню. Папа звонит мне не для того, чтобы выслушать претензии из-за моих тараканов в голове. Для него я хорошая девочка, которая перепрыгнула один класс и поступила в институт на уважаемую профессию. Мать удружила в своё время… пока нормальные дети пошли с семи лет в школу, я пошла в восемь.

Папа не скажет прямо, но я-то знаю, что это уже выше того, что он от меня ожидал. И ещё один очень важный аспект, он об этом не намекае, но мы же знаем, что не обязательно всё прямо. Я научилась читать между строк. Слишком хорошо читаю.

Отец неосознанно ищет во мне мою мать. Мою мать, которая даже сейчас является невероятный красоткой, имеющей дикую популярность у мужского пола. В связи этим получает огромное количество бонусов. Наша квартира, её бизнес и прочие плюшки.

Волею судьбы, чисто внешне я копия матери, только выше ростом. Белокурые волосы, разрез глаз, полные губы, хорошая кожа, высокая и полная грудь. Я как под копирку она. К сожалению.

Когда до меня дошло, что отец всё чаще акцентирует внимание на нашей схожести, задалась целью показать ему, что я не просто внешность, я могу быть лучше, сильнее, умнее, меня есть за что любить и уважать. ЕСТЬ!

Бесконечные кружки, секции, репетиторы, бессонные ночи, скачки между классами, изнуряющая подготовка к экзаменам, поступление и даже борьба с собственным телом, всё только ради того, чтобы быть другой. Чтобы он видел нашу разницу!

Мне не нужно замуж и летать на курорты раз в три месяца, показывая новый бикини, думать о шмотках и в вечной гонке за брендами, бабками и цацками. Просто мне очень хочется, чтобы гордость в теплых глазах папы оставалась такой всегда. Он мой самый родной человек. Я его люблю.

Если он когда-то посмотрит на меня и сокрушённо покачает головой признавая то, что пытался всегда рассмотреть, я просто сойду с ума.

Ведь я не она…

Моя мама закончила заочно какую-то шарашку и вышки у неё нет. А я получу диплом, буду носить строгий костюм, решать важные дела, стану для кого-то примером, а для папы той, о ком он будет рассказывать, как о величайшей гордости. Я это сделаю, вопреки всему. Сожму зубы и сделаю. Спортсменка я или кто, твою мать!

Где-то там слышится голос Эли, и я понимаю, что скоро придётся отключиться. Прячу глаза. Не хочу прерывать разговор. Я готова постоять у подъезда кормя комаров, только бы ещё поболтать.

Но… увы…

– Я очень рада за него, папуль. Я почти приехала, – весело говорю.

Специально это делаю. Хочу сама прекратить разговор, чтобы ни он меня отключил, а я сама. Мне так проще что-ли.

Папа благодарно улыбается. Свет от настольной лампы падает на лицо подчёркивая глубокие морщины на переносице.

– Веди себя хорошо и учись, моя девочка.

Киваю активно.

Учусь, пап, учусь. Больше проблем с сессией не будет. Обещаю, я вынесла урок из прошлой ситуации. Больше никогда!

Если бы была возможность я бы обняла, но мы слишком далеко друг от друга. В тайне я мечтаю сбежать от матери и жить в одном городе с папой. Но… так и не решилась. Смешно. В чём-то, ой какая дерзкая, в чём-то пугливая как церковная мышь. Сто пятьдесят оттенков Марины Абрамовой.

– Передавай привет. – кричу вдогонку, но экран гаснет раньше, погружая салон в темноту, а меня в тоску.

Это как похмелье. Вовремя так круто и невероятно, а после тусовки хочется развалится. У меня примерно тоже самое сейчас.

Я совершенно не умею отпускать людей. Совсем.

Глава 5

Марат

Голова раскалывается, а по мышцам ползёт лёгкая покалывающая боль. Перестарался с весами вчера. Большую часть жизни, а именно четыре раза в неделю, я посвящал спорту. Сейчас спарринги настолько редкая вещь, как грёбаное затмение. Два года уже не выходил на ковёр, заменяя тренажёркой.

У меня не было приоритетом становиться профессиональным спортсменом, другая задача в жизни, но спорт точно помог устаканить чертей в голове. Да и безнаказанно вмазать противнику, выпуская пар в шестнадцать, стало каким-то подарком. Сам тоже получал и не раз, но душу отводил знатно. Сейчас остался безопасный для моей физиономии тренажёрный зал. Почти тоже самое, но побитый в офис не приползёшь однозначно.

«Покажешь?»

И, прежде чем вспыхивает телефон, я знаю ответ.

«Конечно нет! Ты с ума сошёл?! Это плохой знак. Не проси!»

Откладываю мобильный. Мади верит в пророчества, чёрных котов и май. Глупышка. Предсказуемая, понятная, правильная.

Мама ловит взгляд и улыбается. Как всегда тепло и открыто.

– С невестой? – кивает на телефон.

Качаю головой. Ничего от неё не скроешь.

– Молодые… счастливые, беззаботные… – с плохо скрываемым скепсисом тянет сестра и тут же получает укоризненный взгляд.

– Не подковыривай брата.

Младшая глаза закатывает, фыркает, а сама подбородок укладывает на ладошки, в упор на меня смотрит. Начинаю раздражаться. Прищуриваюсь показательно строго. Сестра в ответ губы в злорадной улыбке тянет. Сейчас выстрелит петарда, блять… Внутренне стопорю себя, не хочу её обижать, чтобы ни сделала, не хочу.

Проще было бы вовсе не приезжать. Как бы то не было, но с сёстрами легче избежать конфликт, чем в нём участвовать.

– Даже не проси, – цежу.

Нижняя губа подрагивает, огромные шоколадные глаза подёргивает дымкой слёз. И вот тогда, она взрывается.

– Так не честно!!! – подпрыгивает, кричит разгневанно, – Папа! Ну, скажи ему! Почему нельзя?! Ну, почему нельзя!!!? Все ходят, я тоже хочу!!! Я же ничего такого не прошу!! Будет день, это огромная база, куча людей!

Сохранять спокойное выражение на лице удаётся титаническими усилиями воли. Блять… ваша песня хороша, но начинай сначала. Умеет мелкая долго и нудно капать на мозг. Перепробовав всё, решилась на отчаянный шаг.

Накопила порох и подожгла. Откидываюсь на спинку стула и складываю руки. Ну… давай, жги, мелкая заноза. Манипуляторша в чистом виде. В сердцах думаю, что она мне в наказание. Почти как Лаура. Одно спасает, Лаура больше проблема моего дяди, чем моя прямая. Если Мали выкинет такой же фокус с клубом как Лаура, щедрым на терпение я не буду.

– Малика… – устало бормочет мама.

А ей плевать, она больше начинает орать и возмущаться. Отец молча за всем этим наблюдает, потом так же спокойно переводит на меня взгляд.

Блять…

Вдыхаю тяжело. Пристроить бы её замуж, с глаз долой… Да рано ещё совсем.

– Ты понимаешь, что там будут взрослые мужики? Это не то место, где должна быть молоденькая девочка.

Мали краснеет до кончиков ушей, впивается в меня острым взглядом, кулачки сжимает. Ещё немного и прыгать начнёт на месте. Принцесса не терпит отказов. Самая избалованная получилась.

– Эти мужики – твои друзья!!! Мы все одного возраста практически! Не надо рассказывать! Там и другие девушки будут! – тычет пальцем, – Я же не прошу по клубам! Мне ничего нельзя, – распаляется, активно руками помогая себе, – Привык, что все как Мадина должны! А я не хочу в четырёх стенах, как она!!! – фыркает зло, – Строит из себя праведную!!! А ты меня по ней равняешь! Только и она не такая, понял? Слишком правильная… – шипит, – Без тебя нельзя и с тобой нельзя! Я больше, чем выезды с классом ничего не вижу!

В моём взгляде появляется горечь.

Мали ненавидит Мадину. Какой бы не был конфликт, она найдёт повод перевести стрелки. Это становится проблемой.

– Малика, прекрати так себя вести! – пытается осечь мама, полностью переключаясь на нас.

– А что не так, мам? Ты же сама видишь! Он просто издевается! Держит меня в четырёх стенах!!! Даже папа так не делает!

Брови приподнимает, ища стопроцентной поддержки. Мама головой качает, не хочет конфликта. Понимая, что мать не встаёт на её сторону, мелкая неожиданно гневно выдаёт:

– Даже Лаура в клуб пошла, а я нет и…

И замолкает, потому что, это, мать его, было не для всех… Очередное блять, я глушу в зародыше. Дать по заднице родной сестре, кажется единственным верным выходом. Засранка.

Давлю сестру тяжелым взглядом, та сразу же утихает, садится обратно, конфликт из острой фазы перетёк в затяжной и глухой. Я старше, и я мужчина в нашей семье иерархия.

Очень медленно, полное осознание ситуации затапливает взгляд и не выдержав, мелкая опускает глаза на тарелку.

На самом деле, вместо гнева, я испытываю разочарование. Очень осязаемое. Эгоистичные выходки сестры сильно расходятся с тем, что я хочу в ней наблюдать.

Я мог вспылить открыто, задавить насильно… но не стал.

Она мне родная. Маленькая и глупенькая ещё, но моя родная сестра. Я не могу жестко осаживать. В моём генетическом коде, защита встроена автоматически.

– Давид отпустил Лауру с тобой? – удивлённо спрашивает отец.

Сестра украдкой бросает взгляд из-под ресниц, а мне приходится соврать.

– Неожиданно… – проговаривает мама, смотря на меня прямым взглядом, словно пытается проломить голову и добиться правды.

Я выдерживаю. Не в первый раз.

Родители встречаются взглядами, обмениваются какими-то импульсами и не развивают больше эту тему.

Малика в тарелке ковыряет. Понимает же, что теперь со мной не договориться. Повела себя неуважительно ко мне, родителям, к сестре, которую подставила… к моей невесте в конце концов!

Обижается сильно. Она равняет себя с подружками, которым действительно можно больше, чем ей. Я понимаю. Правда. А ещё правда в том, что она не такая как они и никогда не станет. Мы по-другому воспитывались и ценности у нас другие. Мелкая периодически ненавидит искренне, ядом хлещет. Это ничего не изменит. Я тоже ровно такой, какой есть.

Мои сёстры не могут зависать на вписках, в барах и с мужиками чужими в уютных ресторанах. Так нельзя. Либо ты достойная и гордая девочка, либо недостойная. Особенно в таком раннем возрасте. Ей семнадцати нет… совсем ребёнок.

Я иду на поводу слишком часто. Наступаю себе на горло и иду. Не замуровываю же. Просто больше контроля и моего времени. Очень много моего времени, которого нет. Но… мелкая как оказалось совершенно этого не ценит.

– Прости, мам… – тихо шмыгая носом произносит Малика, не поднимая взгляда.

– Ничего, малыш, кушай. – примирительно отвечает мама и улыбается грустной улыбкой, которую прячет за волосами.

Её извинения искренние… но проблема в том, что в следующий раз, она сделает так же. А извинения – это всего лишь дань уважению.

Оно, уважение, стоит во главе угла. Мы не видели, чтобы родители ругались между собой при нас. Спорили – да, но никогда не было такого, чтобы орали. Мы просто не привыкли к этому в кругу семьи. Свою семью я вижу так же. Без американских горок и херни, наброшенной на вентилятор. Возможно поэтому, обиженный спич мелкой, кажется таким глобальным. Она взорвалась на пустом месте и поглотила под свой купол всю размеренность этого ужина. Неделя была жёсткой. Отец меня и в хвост, и в гриву по любому косяку. А косяков было до хрена и больше.

Настроение вечера испорчено безвозвратно.

Я не привык разочаровывать родителей. Кубки в школе, отличная учёба, программирование, один диплом, второй диплом. Моим примером стал отец. С самого детства, я хотел быть таким как он. Таким же спокойным, хладнокровным в делах и полностью расслабленным в семье.

Частично это получилось.

Медленно скольжу взглядом, пока не натыкаюсь на скупую улыбку Камиллы.

Ещё одна моя ахиллесова пята.

– Отпусти, пап. Я тоже пойду. Хочу провертится. Вечером дома будем, – наигранно весело лопочет старшая сестра, – присмотрю за ними за всеми.

Раньше я бы усмехнулся и обязательно сказал, что год разницы не даёт ей права подпихивать меня, но не сейчас. Сейчас из моей улыбчивой сестры качнули всё что было можно, и я не отвечаю издевкой на издёвку. Я берегу её. Как могу берегу.

Бесконечно жаль, что не настоял окончательно, что вот так в итоге вышло. Нет той девочки с искренними глазами. Нет… блять. А я сделать ничего не могу. Руки связаны. Ею и связаны.

– Прекрасно! – вспыхивает радостью мама, – пообщаетесь, искупаетесь. Там говорят очень хороший пляж. Фархад, это же твой знакомый владелец? Как его звали…. Артём, кажется.

– Да, Артём, – спокойно отвечает, а сам на меня смотрит.

Я понимаю о чём он.

Камилла – женщина и она так же, как и Малика… Блять! Ну, не должна она появляться в таких местах. Мы туда не в шашки едем играть… Бухать и трахаться, если быть точным. База пусть и не блядюшник, но по факту, всё из этого будет.

Дело не в том, что кто-то, теоретически решит обидеть. Дебилов нет. Дело в самом месте и вполне возможных последствиях. Мали молоденькая, дурная местами. Ей замуж выходить. Никто не возьмёт, если она кружить начнёт. Я бы не стал. Нет ничего хуже, чем жена – блядь. Поэтому спокойная и тихая Мадина, которая в подобное место не станет рваться. Я точно это знаю.

Дурёха… какая же дурёха.

Прячу руки под стол. Мои сёстры мой личный балласт и моё слабое место.

– Надо вам вдогонку Яниса пихнуть, – вдруг усмехается отец.

– Нет!!! – вопит мелкая, хапнув очередной порции борзотки.

Качаю головой пряча улыбку. Смирение смыло, словно и не было. Засранка. На меня не сморит, но и улыбку не прячет. А я тихо смиряюсь сам. Может быть, и не стоило так реагировать и окрашивать? Всё-таки это отец принимает решение, может она или не может. Я, пусть и играю роль в этом во всём, но ответственности больше у отца. Родители заинтересованы в её будущем не меньше, чем я.

В очередной раз пытаюсь тормозить в себе домострой, но он прорывается, вытесняя многие здравые мысли. Мир изменился, мы не все традиции чтим и всё из этой оперы… но блять… как иначе? КАК?! Речь идёт не просто о левых девках, а о моих сёстрах родных!

Столовая постепенно затягивается непринуждённой беседой. Я отпускаю. Хочет поехать – ок, пусть будет. Возможно, после этого она не станет кричать, что я специально гублю её молодость.

Смешно, блять. Но по факту… так и кричит, слово в слово.

Дурёха, я же о тебе забочусь. Сужу по себе – да, каюсь. Но кто сказал, что её жених будет судить не так же? Хер его знает, как будет. За закрытыми дверями может быть всё что угодно. Пусть лучше к ней нельзя будет прикопаться. Пусть лучше так.

Телефон тихо жужжит. Сообщение. Одно, второе, третье. Сначала ненавязчиво, потом до зубного скрежета часто. Понимаю кто это и тихо раздражаюсь. Знает прекрасно, что второй и четвертый вечер субботы у меня занят, но всё равно бомбит.

Вот такого я для сестры не хочу. Не хочу, чтобы кто-то решил, что она просто и с ней можно «просто». Нельзя, блять, просто!

Отец несколько раз укоризненно качает головой. Приходится выключить вовсе. Он свой выключает. Это требование нашей матери. Если собрались семьей, то будьте так любезны, общайтесь внутри круга. Это их дом, их правила. В моём – будут мои. Не мне судить и осуждать, родители сделали всё для того, чтобы я был тем, кто я есть. Моё безграничное уважение выливается и в этом тоже.

Уже в потёмках выхожу на террасу. Закуриваю.

– Отвезёшь меня? – за спиной раздаётся нежный голос сестры.

Оборачиваюсь к Ками, притягиваю и обнимаю за плечи, сестра тут же обнимает в ответ.

Затягиваюсь глубоко, а после медленно выпускаю струйку дыма. Камилла фыркает и нос прячет, но не отходит. Так и стоим в обнимку пока курю.

– Ты без машины? Почему?

– Устала…

Скриплю зубами.

Да, бля… ты устала.

– Не надо, Марат, – огромные карии глаза, в которых тоска смертельная смешана с горечью, спокойно смотрят в мои, – пожалуйста.

– Ты попросила… Я сказал, что не стану, – зло выдыхаю.

Ками тут же гладит по спине и жмётся сильнее. Мы часто с ней в детстве ругались до слёз, но выросли и слёз в её глаз я видеть не желаю. Особенно по этому поводу. Бунтует у меня, сука… пиздец как бунтует.

– Я же знаю, что хочешь. Но не хочу, чтобы делал… Не надо. Ради меня. Ладно?

Сжимаю хрупкие плечи, в макушку целую. Опять торможу себя. Вот сейчас бы на ковёр. Но вместо этого, обнимаю хрупкие плечики сестры и не понимаю, как такая кроха может попасть в подобную ситуацию. Ведь, красотка же. Всё в ней правильно, от воспитания до внешности.

Блять…

– Не понимаю этого Кам… совсем. Блять.

Глаза зажмуривает и когда их распахивает, понимаю – переключилась на другую эмоцию. Рывком и быстро, так же, как всегда, делает. Умеет она показательно переключать передачи. Не хочет говорить. Понимаю и отступаю эмоционально.

– Не ругайся, мама услышит, будет нам по губам тогда.

Смеёмся не сговариваясь. О да… мамино «по губам» ни разу не состоялось, но боялись мы жутко, когда маленькие были.

Тёмная макушка прижимается к моему плечу.

– Хочу, чтобы у тебя всё сложилось с Мадиной, она хорошая девочка.

Киваю. Хорошая – да. Поэтому и выбираю. То, что надо она.

– Пойдём, попрощаемся и стартанём. Устала ужасно. Неделя была жуткой, если честно.

Докуриваю и окурок выбрасываю. Полгода прошло, а она всё ещё такая же. Блять… Полосует дико, глаза кровью наливаются. Мне сейчас срочно либо спарринг, либо потрахаться.

По пути в гостиную беру телефон, оживший экран показывает список непрочитанных сообщений. Не читаю, пишу сам:

«Приеду через пару часов»

В ответ прилетает предсказуемое согласие от Ани. Блокирую и убираю в задний карман джинс. Что мне нравится в ней, так это умение закрывать глаза на обиды. Не знаю, что она писала ранее, просто смахнул, главное то, что это уже не важно. Не стану выяснять. Мы приятно проводим время на моих условиях, большего от неё не нужно.

Я бы выбрал поехать к Насте, но она умотала к отцу в Италию, так что еду к Ане.

Возможно, вечер всё-таки удастся спасти. Как минимум потрахаюсь, что тоже не так плохо.

Валима (прим. автора: Валима свадебное торжество, во время которого оглашается брачный договор и выплачивается махр или его часть) у нас на конец августа, пока ловлю момент. С невестой такое нельзя. Приходится кружить других. Дальше Никах… это ещё время, так что без вариантов.

У мусульманина не может быть детей не мусульман… Хотя, мои родители затянули с этим. Мусульманин я с десяти лет. Моё первое и взвешенное решение. Я сам попросил отца, мама не препятствовала. Мы выросли на стыке двух религий в любви и обожании своих родителей. Это всё не послужило разладом, просто мы знали, что люди разные и вера может быть разная, а семья она одна.

Я могу жениться на любой, но выбрал Мадину. Она действительно хорошая девочка, выросла в понимании кто она и как должна себя вести. Красивая, нежная, всё что надо в ней есть. За несколько лет, что мы друг друга знаем моё отношение к ней не поменялось. Изначально она была очень молоденькая, а потом я просто переключился в режим сбережения. У нас всё будет. Просто после соблюдения традиций. Нет необходимости трахать её, пар я могу спустить с любой другой.

Закидываю пластинку мятной жвачки и прощаюсь с родителями, игнорируя просящие глаза Малики. Мы встретимся через неделю, до этого я планирую максимально ограничить наше общение. Всё ещё пытаюсь достучаться до неё сквозь дебри капризов.

– Она не поймёт, Марат.

Озвучивает мои мысли Ками, пристёгиваясь ремнём безопасности.

– А хотелось бы…

– Но, мы всё равно её любим, – поучительно начинает Ками и срывает мой смешок.

Любим конечно, кто бы сомневался.

Выруливаю на трассу, прибавляю громкости в системе, а машине газ накидываю. Потом разберусь с мелкой. Чем ближе к городу, тем ярче становится предвкушение. О, да… я тоже могу переключаться. Сейчас очень хочется гибкое тело профессиональной гимнастки под собой. Она иногда такие штуки делает, что секс превращается в аттракцион. Для разнообразия самое оно.

Глава 6

Марина

Всю последующую неделю, я либо Купидон на минималках, либо озлобленная сука. В первом случае, это даже приятно, во втором, меня бесконечно бесит, что мать выуживает из меня всех демонов. Ненавижу с ней ругаться, она умеет высосать соки. Иногда такой токсик, что страшно. Мы бесконечно ругаемся, я упираюсь рогами и всячески противлюсь возвращению домой.

Не хочу. Я. Блять. Не. Хочу!

Дело не в детских обидах по типу: мама мало говорила, что любит меня или не покупает мне каких-то ништяков. Нет. Я просто хочу свободы. Глотка воздуха, без бесконечных запретов и табу, вечной гонки за тем, где я и как. Я взрослая, твою мать. Мне девятнадцать стукнуло в январе. И я, вполне себе, могу решать, кто должен быть в моём окружении. Не дура же, понимаю для чего этот контроль и желание впихнуть меня кому-то под бок. Это полный пиздец, если разобраться.

Мать героически не желает признавать очевидного. Сыплет угрозами, называет дурой, тягает в разные стороны в попытках расшатать. Только не учитывает, что от этого я ещё больше стою на своём. Характер такой, ничего не попишешь. Просто, такая вот, твердолобая. Я давно не обижаюсь на выпады. Привыкла. Она в порыве гнева может жёстко пройтись. Тоже, характерная.

Всю неделю я у бабушки, в квартире не появлюсь, чтобы не нарваться. Смотрю телевизор, езжу в зал через весь город на общественном транспорте убивая время, ем, помогаю с домашними делами и по возможности не принимаю входящих от матери. По возможности… А возможностей этих, всё меньше и меньше.

Вечером, в пятницу, полностью вымотанная очередным скандалом и психами, соглашаюсь на предложение Миши поехать с компашкой в клуб. Бодро вскакиваю с дивана и собираюсь. Хочу танцев, коктейлей и восхищения. Мне надо.

Сессия закрыта, получены пиздюля от тренера, жара и свобода от универа, всё как надо для отрыва.

– Ты куда, Маюша?

Оборачиваюсь через плечо. Бабуля в фартуке с кошачьими ушами, стоит в дверном проёме, брови насуплены, но называет прозвищем как из детства, от чего я улыбаюсь широко.

Подхихикиваю не сдерживаясь. Фартук – пушка.

– Ты моя пантера! Всех дедков шальных с ума свела? Ты, надеюсь, уже кому-то показала это?

Бабушка укоризненно головой качает, но тоже с улыбкой. Мой юмор она часто зеркалит. Про нас можно сказать – на одной волне.

– Обойдутся, пердуны старые, – деланно кряхтит и отмахивается.

Смеюсь. Бабушка у меня просто топчик. В молодости красивая была, глаз не оторвать. Я фотки видела. Но, как и все красивые женщины – одна. Много-много лет одна.

– Куда ты, Марин?

Снова брови сводит. Мы только что закончили консервацию, я никак не могу отмахаться от запаха маринада. Дико хочется сбежать. Это, кстати, ещё одна причина.

Я люблю бабулю, но хочется какого-то движения, веселья, плясок. Устала я одна. После ночи в музее, на который мы с Ритой пошли, прошло достаточно времени в одиночестве, а я не могу на месте спокойно сидеть. Подруга зовёт с ними гулять? Я держу за неё сведённый вместе пальчики и каждый раз отказываюсь.

– Лыков позвал погулять. Они компанией и меня зовут. Хочу немного провериться, – потом стопорюсь и снова смотрю на бабушку, – Или тебе помочь надо? Если надо, я останусь, не проблема.

– С какой компанией? – настораживается.

Серые глаза цепко смотрят в мои. Она волнуется, а меня топит в нежности. Ба меня очень любит. Очень-очень.

– Да, всё те же на манеже, ба, – отмахиваюсь весело.

Бабуля согласно кивает, всю компашку она знает. Всё-таки росли практически под её оком. Это именно она меня вывела и познакомила. Я как-то постеснялась сама пойти. Бабушка просто взяла за руку, подозвала Ладу с Илоной и познакомила нас.

– Поздно приедешь? Тебя Миша привезёт? Или ты с девочками будешь?

Разворачиваюсь и топ завязываю, прежде обернув тесёмки вокруг талии. Подхожу, целую в щёки быстро. Я её люблю по ряду причин, одна из них – это за доверие. Как бы не хмурилась, но отпускает, никогда не встанет посреди коридора в попытке остановить. Мать так часто делала. Бабуля – никогда.

– Не планирую поздно. Потанцуем и обратно. Если очень поздно, то я к матери поеду. Не переживай. А еду с Лыковым. Он зовёт он и везёт.

Последнее бабушка игнорирует, высказывается о наболевшем.

– Вот ещё! К матери она, ага. Сюда приходи, мне спокойно так будет.

Киваю и выпархиваю из комнаты, обуваюсь в темпе, попутно заверив, что всё будет классно и не за что переживать. Спускаюсь на первый этаж, испытывая волну предвкушения. Зажглась на максимум. Представляю классную музыку, весёлую компанию, тысячу разговоров ни о чём, лёгкость, беспечность. Хочется чего-то такого.

Физически откровенно устала. Утром подняли как по тревоге. Бабушка решила сделать масштабные закупки, пока я в её распоряжении. Вооружившись каталкой и сумками, мы рванули на базар за ягодами и сезонными овощами. Пыхтя и возмущаясь, притащили домой. Дальше маринад, мытьё банок в десяти водах, стерилизация и тому подобные вещи, которые лично я для себя никогда делать не стану… НИКОГДА!!! Это какое-то вселенское зло! Страдаю исключительно с целью ей помочь.

Бабуля у меня идейная. В плане… купить джем в магазине проще простого, но она будет запариваться летом, чтобы потом пару лет не покупать в магазине и есть чистый продукт без ГМО. Я не комментирую, я как правило молча и терпеливо стою у плиты.

– Вот, выйдешь замуж, муж оценит, что ты у меня не только красавица, но ещё и огурчики умеешь засолить.

– Ну, да… без этого точно не женится, – скептически хмыкаю.

– Да, поговори мне тут, – возмущается якобы серьёзно, – Моя бабушка говорила….

И, дальше следовала история о том, как прадед мой, шёл мимо двора, а у моей прабабушки были самые чистые коврики. Он на них посмотрел, влюбился и женился… и кормила она его соленьями, да вареньями….

Ппц… Не думаю, что мой выращенный на этой истории отец, смотрел на коврики… ох, не думаю.

Выбегаю из подъезда, в лицо сразу же ударяет порыв ветра. Хапаю воздух полной грудью, блаженно глаза прикрываю на миг. Всё-таки, варить и парить в четырёх стенах, для меня молодой – тяжело, как бабуля каждый раз так, не знаю…

Фары аквамариновой тачки подмигивают на мгновение ослепляя. Весело машу и пружинисто двигаюсь в сторону Миши. На мне минимум косметики, обычный топ под имитацию зебры, джинсы-скини и кроссовки с приличной подошвой. Выгляжу как для обычной прогулки вечером, совсем не клубный вайб.

– Привет, красотка.

Миша пытается к щеке присосаться, но я действую на опережение, целую сама и откидываюсь спиной на кресло. Пристёгиваюсь, киваю в знак приветствия, оглядываю салон.

– А остальные где?

Миша затягивается глубоко, но отвечает только после того, как я хватаю за кисть и к себе притягиваю, касаюсь фильтра губами и тоже тяну дым. Он смотрит пристально, затихает на мгновение, потом хмыкает. Развожу руками, я же типа бросила. Друг полосует хитрыми взглядами, смеётся в открытую.

Показываю язык.

Могу взять сигарету целиком, но тогда будет провал. Я себя знаю. Пары затяжек хватит, чтобы пустить кровь по венам веселее и ярче. А так, если возьму… то и пачку завтра себе куплю. Не хочу так.

– Уже там. Костян чуть позже сам прикатит. Илонка телефон оборвала.

Киваю, руки к панели тяну, музыку прибавляю. Басы срывают перепонки. Мы смеёмся, петь начинаем и пританцовывать. Горлопаним попсу в два горла, другие водители на светофоре оборачиваются, нам по фигу, мы на своей волне.

С Мишей норм. Мы достаточно давно друг друга знаем. Пусть он и подкатывает ко мне последний месяц, даже подружку послал, но всё равно норм. Он понятный, обычный, без особых закидонов и не в моём вкусе. В плане… я люблю мужиков, которые, совершенно точно, выше меня. Это пунктик, если хотите.

Телефон на панели то загорается, то гаснет. Я вижу, кто ему звонит и пишет. Миша игнорит, я тоже. Я не испытываю угрызения совести за то, что Катя умывается соплями. Мне всё равно. Скажу больше, даже если она думает, что из-за меня, то тоже всё равно. Не надо было быть дурой.

В клуб заходим как к себе домой. Я тут была, кажется, миллионы раз. Охранник приветливо подмигивает, я улыбаюсь, очередь обхожу нагло. Пропускает, желает отличного вечера. Поднимаемся на второй этаж. Миша рядом где-то, то на поясницу пальцы опустит, то за руку возьмёт. Находит предлог касаться. Я привычно спускаю на тормоза. Первый раз он подкатил ко мне на полном серьёзе год назад. Но опоздал, я на тот момент уже нашла свой якорь. Расстроился, а на следующий день притащился с новой подружкой. Такая вот, у него «любовь» случилась.

И вот, он решил ещё попробовать.

Расцеловываюсь с девочками и на диванчик усаживаюсь, закидывая сумку за спину. Миша тут как тут. Здоровается с парнями, садится рядом. От него пахнет приятным парфюмом, сигаретами и спокойствием. Моим спокойствием. Я привыкла ему доверять, не знаю, что именно заставляет это делать, может быть, то, что он тогда за меня заступился? Несколько гопников и один суховатый парнишка… Мише очень от них досталось.

– Зайка, что заказать тебе?

От «зайки» кривлюсь, но не комментирую. Смотрю винную карту. Выбираю коктейль. Он платит, тут без приключений. Это ещё одно отличие меня от Риты. Я считаю так, если пригласил – платишь. Мне не стыдно, и я ничего не должна. Этому научили. Как оказалось потом, многие девчонки подобным пофигизмом не обладают. Всё рвутся яйца показать и самой за себя платить… я как бы проще к этому. Мужик пригласил – мужик платит, а не можешь заплатить, то и не приглашай значит.

Лыков руку на плечи закидывает, когда я тяну первый коктейль. Пью большими глотками, мне надо получить эту дозу для разогрева. Диванчик то заполняется народом, то пустеет. Подходят знакомые и не очень. Чувствую себя привычно и комфортно. Киваю, шучу, пью кисленький коктейль.

Знакомые если и видят руку на моём плече, не комментируют, все же знают, что мы давние друзья. Посмотрела бы я на их лица, знай они, что два дня назад он взял и написал: «Хочу тебя вылизать».

С любым другим я бы вела себя иначе, но тут…. мягко выжимаю тормоз. Мягко, но непреклонно. Перебесится.

– Маринка! Идём!!! Трек пушка!

Илона за руку тянет, я выныриваю из-под жаркого бока Миши и бегу вниз. Трек реально крутой. Занимаем место в центре зала, предварительно потолкавшись локтями и танцуем. Илона задницей усиленно выкручивает, знаки подаёт во вселенную, вполне себе однозначные. Мужики реагируют. Сначала на её огненно-рыжие волосы, потом на то, чем крутит. В первый медляк я сбегаю к бару, не хочу ни с кем, даже с Мишей. Мне сегодня нравится быть соблазнённой барменом.

Заказываю себе какую-то новинку. Отпиваю, морщусь, лицо сразу вспыхивает, бармен смеётся и палец вверх показывает. Типа, распробуй давай, потом кривись. Честно пытаюсь это сделать, но как-то не идёт с перчинкой, слишком остро что-ли, а может быть память накидывает про душистый перец и маринад. Отставляю. Через минуту понимаю, что помимо ужасного вкуса, на языке растекается опьянение.

Парочки рассеиваются, в ход идёт новый бит, я возвращаюсь. Двигаюсь в такт, без лишней плавности, просто в такт, выплёскивая оставшуюся энергию и впитывая новую. Прикрываю глаза отдаюсь музыке.

Я люблю танцевать. Всегда любила.

Илону назойливо оттесняет худощавый парнишка в жёлтой майке, та фыркает и утягивает меня к столикам. Вроде бесится, но на лице улыбка до ушей. Я сегодня не магнит, уступаю пальму первенства знакомой. Сегодня двигаюсь менее сексуально, чем обычно это делаю. Желание собрать вокруг себя кобелей, уступило желанию почувствовать гармонию иного порядка.

Возвращаемся к столику разгорячённые. Топ к коже прилипает намертво. Илона тоже обмахивается, смеётся, обниматься лезет. Пьяненькая уже. Её всегда быстро сносило. Как были в обнимку, так и рухнули на кожаный диван. Хохочем, пихаемся, кричим. Мы не близки, просто на одной волне. Любим музыку, тусовки, повышенное мужское внимание.

– Уеду от вас, будете скучать по мне, – кричит девушка, салютуя бокалом, народ подхватывает, все чокаются.

– Когда тебе?

– Через две недели. На чемоданах сейчас.

– Не жалко? – заинтересованно уточняю.

Отец Илоны выбил возможность работать и жить в Италии. С этого года перевозит семью. Перед подругой детства открываются, как ей кажется, новые горизонты и возможности. Моё мнение не спрашивают, но лично я бы не стала впустую терять год из жизни. В России она уже успела отучиться год… Но, у Илоны своё видение.

– Не-а! Там круче! Фиг с ним с этим годом. Мне всё равно не нравился педагогический. Какой из меня педагог?!

Качаю головой. Никто никогда не знает, как оно будет. Может и педагог из неё был бы хороший. На столе закуска, пиво, коктейли, пицца. Хватаю свой стаканчик, ловлю губами трубочку, взгляд Миши скользит по моему лицу. Игнорю. Рядом Илона хохочет какой-то шутке Костика, висит на нём.

Прижимаюсь спиной к твердой поверхности. Усталость накатывает как-то неожиданно. Мы прыгали внизу минут тридцать точно, я своих демонов выпустила. Опустошилась полностью.

– Ты петарда, – кричит на ухо Миша, сгребая меня и прижимая к себе.

Дыхание щекочет кожу на щеке. Мне всё ещё не понятно, как себя вести. Поставить на место или играть в дурочку дальше. Решаю оттянуть. Я не настроена на долгий разговор. А он будет однозначно. Пока горит жёлтый свет, это он прекрасно понимает.

– Не-а, быстро выдохлась, – хохочу и трясу почти пустым коктейлем.

Парень отмахивается, дескать, норм всё, закажем ещё, не гони.

– Я не про это, – многозначительно кивает.

– Я тоже… Если честно, устала как-то быстро. Поеду домой скоро. – И в подтверждение этому, зеваю в ладонь.

Встречаемся взглядами. Я почему-то по лицу кружить начинаю. Миша симпатичный парень, у него своя философия. Чего только стоит его увлечение банджи-джампингом. Это одновременно и восхищает, и есть желание найти психиатра.

– Правда устала. Переоценила возможности свои. Надо было дома остаться.

Хмурится моим словам. Между бровями залом, губы сжаты, уже не весело. Ерошу волосы шутливо. Знаю, что в его планы не входит укатить так рано. Но и я не маленькая, пользоваться приложением такси умею. Никаких проблем.

– Ща, подожди меня тут.

Миша срывается с места и спускается на первый этаж.

– Чё эт он? – толкает в плечо Костик.

– Хз.

Глаза утопают в телефоне, открываю социальную сеть. Какое-то время там нахожусь, а потом меня утягивает в разговор с Леной, и я как-то забываю про Мишу. Мы обсуждаем преподов и их предвзятость. Это общая боль. Мне, может, и грех жаловаться, но сказать всегда найдётся что. Нет довольных студентов…

Когда Миша рядом садится, я непроизвольно вздрагиваю, потому что он обнимает двумя ручищами, как медведь наваливается.

– Ты спать ещё хочешь?

– Ага.

– Тогда на, – друг вкладывает в мою ладонь что-то маленькое, почти невесомое и сразу же вынуждает свернуть пальцы.

Мои брови ползут вверх.

– Что это?

– Это чтобы не уснуть, – подмигивает, – можно не запивать. После этого протанцуешь ещё пару часов. Сил будет вагон. Клянусь. На мне проверено.

На стол опускается яркий коктейль цвета мадженты с белым зонтиком и трубочкой, официант спрашивает хотим ли мы что-то еще и выслушав заказ, убегает. Всё это время Миша накрывает мою руку своей ладонью слегка сжимая.

Моё перепуганное сердце бахает навылет. Опускаю руки ниже стола, чтобы никто не видел и разжимаю пальцы.

Глава 7

Меланхолично