Читать онлайн Однажды на Диком Западе бесплатно

Глава 1. Американец

– Раз, два, три…

Лёжа на спине на чем-то жёстком, я понял, что кто-то ведёт счёт, но почему-то на английском языке. По въевшемуся в подкорку мозга инстинкту начал подниматься. Немолодой рефери смотрел на меня с сожалением и даже с некоторым участием. Я встал. В голове ощущалась лёгкость и пустота, чего нельзя было сказать о моём теле. Создавалось ощущение, что меня по лицу лягнула лошадь.

Рефери обратился ко мне с вопросом: «Ты в порядке, Мик, продолжать сможешь?»

– Смогу. А что это меня так стукнуло?

– Кулак вон того парня. А теперь – бокс!

Перчаток у нас на руках не было – бой шёл на голых кулаках, обмотанных бинтом. Мой соперник – молодой и здоровый от природы, словно молочный бычок, парень, чувствовал свою победу, отчего улыбался с выражением полного превосходства.

Я осмотрелся. Мы стояли по углам импровизированного ринга из натянутых пеньковых канатов, какими пользовались до середины 20-го века. Парень был одет в длинные чёрные трусы, какие носили в ещё более древние времена, но без рубашки. Вокруг стояло достаточно много зрителей, одетых по моде 19-го века. Позади толпы высились четырёхэтажные многоквартирные дома из тёмно-красного пережжённого кирпича. Возле ринга в углу рядом с моим секундантом – это я понял по тому, что он мне что-то кричал, со слезами на глазах стояла худенькая женщина средних лет, девочка и два оболтуса, тыкающих в меня пальцами. В голове промелькнула мысль: «Саня, куда же ты попал на этот раз?»

Всё это промелькнуло в моей голове за одну секунду, пока ко мне, пританцовывая от перевозбуждения, шёл этот бычара. Вблизи он показался намного крупнее, чем когда стоял в своём углу – откормила же мама кабана на мои кулаки.

Он сблизился и, словно мельница, замахал кулачищами перед моим носом. Я стал уклоняться от них, выскользнув у него под рукой из угла ринга. Он даже остановился, потеряв соперника из виду, а я зарядил ему прямой в ухо. Когда от боли и неожиданности он раззявил рот, всадил апперкот, свалив на землю.

По толпе прошёлся гул разочарования, а в моем углу, наоборот, раздались восторженные крики. Парень быстро встал, рефери отсчитал нокдаун и разрешил продолжать бой. Покачиваясь, он пошёл на меня, сжимая кулаки и сверкая глазами, яко Зевс молниями. Не дожидаясь, пока он соизволит дойти, я резко подскочил и нанёс ему длинную серию ударов в лицо и грудь. Необходимо было добить парня, пока он находился в состоянии «грогги». Отвешивая мощные удары, я умудрился разбить ему бровь, нос, губы, но он не хотел падать, отворачиваясь и закрывая лицо руками.

Прозвучал гонг. Мы разошлись по углам. Седой мужичок, мой секундант, обрызгивая меня водой, что-то тарахтит, чтобы я сделал отбивную из местного «Рокки Бальбоа». Я не слушаю его, а смотрю на женщину и парней, подмигнув им. Она берёт меня за руку и легонько пожимает мою кисть.

Пока меня поливали водой, я осмотрел своё тело, чем остался доволен – узловатые мышцы на руках и крупные кулаки, широкая грудь, переходящая в приличный пресс, пропадающий под чёрными трусами ниже колен. Единственно, что меня удручило – моё тело было не телом юноши, то есть человека, у которого вся жизнь впереди, а взрослого мужика. Снова я задал себе вопрос: «Кто же я теперь?»

Звучит гонг и отдохнувший бычара прёт на меня, по рабоче-крестьянски размахивая кулаками. Попадёшь под такой удар и кранты. Похоже, именно это и произошло с обладателем тела, в котором три минуты назад очнулся не он, а я. Виллис Тайгерт по кличке «Бизон», так звали моего противника, в пылу борьбы убил мужика ударом в голову. Я не желаю проверять, смогу ли выдержать такой удар, поэтому уклоняюсь. В толпе раздаются злой свист и крики: «Дерись, Кирк!» Мне плевать на них, я гну свою линию. Затем провожу серию ударов по лицу, а после чего очень сильно бью в печень. Парень заваливается лицом в землю и лежит, не шевелясь. Рефери отсчитывает десять и поднимает мне руку. На поле выбегают секунданты и родные этого парня. Я же ухожу с ринга победителем.

Ко мне подошёл мужичок в костюме и шляпе.

– Очень недурно, Майк. Не ожидал от тебя такого бокса, особенно, в последнем раунде. Сегодня ты похоронил чемпиона нашего района. Вот твои тридцать долларов. Через три дня снова будут бои. Приходи, думаю, что приз победителю будет получше.

– Спасибо, мистер…

– Паркс! Кирк, тебе что, после удара память отшибло?

– Есть маленько. Сильно шумит в голове, ничего не соображаю. Надо отлежаться.

Промоутер похлопал меня по плечу, и пошёл по своим делам, а я двинулся по своим. Остановившись, стал соображать, куда же мне надо идти? Ко мне подошла эта женщина, позади которой семенила девочка, и взяла меня под руку. Так мы и пошли втроём по улице, а следом телепались оба оболтуса, бурно обсуждая «как вначале Бизон мне, а потом как я ему врезал».

В голове крутились обрывки чужих мыслей, мелькали картинки из детства незнакомого мне мальчишки, всплывали воспоминания о предшествующих событиях. Тем не менее, целостной картины знаний человека, в чьём теле я оказался, у меня не было – лишь отдельные эпизоды, в большинстве своём из детства и юности. Возможно, что за давностью лет они более глубоко прописались на ответственной за память подкорке мозга. В связи с этим пришлось осторожно расспрашивать женщину, где это я оказался.

– Этот кабан очень сильно ударил меня. Вообще ничего не помню. Расскажи, кто я и где нахожусь.

Женщина, удивлённо посматривая на меня, стала рассказывать. И то, о чём она повествовала, меня весьма озадачило. Впервые в своих реинкарнациях я оказался в другой стране. Мне вспомнились куплеты из песни одного известного барда будущего, отразившего в своей песне суть того места, куда я попал:

«А над Гудзоном тихо тучи проплывают,

В Нью-Йорке вечер наступает, как всегда.

Без денег вечером здесь делать нечего,

Здесь деньги стоит даже чистая вода!

…

А по Бродвею ходят люди-ротозеи,

Они, как правило, при шляпе и в пенсне.

Наклончик в сторону, карманчик вспоронный,

И я в Атлантик-сити еду с пормоне.

…

Здесь пистолеты применяют вместо слова,

и наплевали на придуманный закон…»

Так что именно в этом городе я оказался в мае 1847 года, только без денег и пистолета. Ничего, могло быть и хуже. Попал бы к питекантропам и чтобы я там делал? Наверное, построил бы социалистическую республику Питекантропию, если бы меня раньше не съели аборигены, не понявшие моего благого порыва.

По пути домой я продолжал расспрашивать Мадлен, так звали эту женщину, о нашей жизни.

– А кем я был раньше?

– Ты что, совсем ничего не помнишь?

– Ни бум-бум.

Она часто бросала на меня непонимающие взгляды, но исправно рассказывала о моей жизни. Зайдя по пути в бакалейную лавку, купили продуктов, благо, деньги были. Вскоре коллектив дотопал к трёхэтажному дому, в котором мы снимали меблированную «двушку». В одной комнате обитал я с этой женщиной, оказавшейся моей супругой, а во второй трое моих детей. Свободными от жильцов оставались лишь кухня и прихожая.

Придя домой, Мадлен стала шуршать на кухне, дети ушли к себе, а я отправился в ванную комнату. В ней я задержался, рассматривая себя в зеркало, и переваривая полученную от жены информацию.

Итак, что я имел в активе. Родители, которых я плохо помнил, дали мне имя Михель Ламбертус Кирк, но окружающие на американский манер называли Майком или Миком. Мне примерно 40 лет и я профессиональный боксёр. Одни называли нас боксёрами, но большинство простолюдинов обычными кулачными бойцами, хотя в Англии вид драки под названием бокс набирал популярность. Бойцы, что в Англии, что в Америке дрались без перчаток, обматывая кулаки бинтами. В юности я был членом небольшой уличной банды, отчего никаким путным делом никогда не занимался и рабочей профессией не овладел. Свободно разговаривал на американском разговорном и голландском языках.

Когда я был маленьким, наша семья прибыла в Нью-Йорк из Амстердама, осев в Квинсе на территории, называемой Джексон Хайтс. Квинс являлся рабочим районом Нью-Йорка. Фамилия Кирк так же была типично голландской. Да и внешне я очень походил на голландца, то есть имел физиономию, вырубленную из деревянного полена тупым топором. Интересно, как выглядели мои родители? Нет, конечно, питекантропом я смотрелся только по сравнению с собой из прошлой жизни. Здесь я был просто крупным парнем с грубоватыми чертами лица, которые практически не выделялись на фоне местных мужчин, потому что в окрестностях жило много голландцев, немцев и шведов.

Зато, силушкой Бог не обидел. Физически крепкий мужчина, хотя уже медленный для боксёра – сказывался возраст и расслабленный образ жизни, весом в 100 килограммов и ростом в 185 сантиметров. Правда, бокс в настоящее время был примитивным, напоминающим уличную драку, где бойцы старались победить друг друга силой удара, лишь иногда уклоняясь или финтя. Школа грамотного бокса только зарождалась.

Улыбнувшись себе в зеркало, подумал, что осмысленный взгляд, умение правильно говорить и природное обаяние придадут моему имиджу новый шарм. Да и объём тренировок придётся увеличить, чтобы привести себя в хорошие боксёрские кондиции – надо же как-то деньги на жизнь заработать.

Затем посчитал, что у меня появилось в этой жизни. Итак, я имел жену Мадлен в количестве одной штуки – чистоплотную, хозяйственную и довольно симпатичную женщину 37-ми лет. Хоть в этом настоящий Кирк оказался молодцом, которому хватило ума жениться на нормальной девушке. Также в наличии имелось «три штуки» детей: 15-летний Боб, 14-летний Пит и 12-летняя Кора. Продолжив рассматривать себя в зеркало, никаких, даже смутных намёков на наше родство с дочкой, найти не смог. Кора пошла в маму, которая имела более утончённые черты лица – сказывалась южно-французская кровь её предков.

Если дочка пошла в маму – мягкая, добрая и просто хорошая девчушка, в которой чувствовалось желание что-то узнавать и чему-то учиться, то пацаны… В общем, парни пошли в папу, и были похожими на большинство ребят в этом возрасте – они не желали что-либо делать, а хотели только гулять.

Узнав исходные данные места, куда меня забросило Провидение, я решил наметить дальнейший план, первоочередными задачами которого стало изменение социального статуса и решение вопроса, как поставить на путь истинный доставшихся мне малолеток.

Нас всех позвала «маман», и семья собралась на поздний обед. Кушая приготовленное рагу из бобов, картошки и овощей, я поинтересовался.

– Мод, а наши дети в школу ходят?

– Нет.

– Кора, Пит, Боб, вы читать и писать умеете?

– Нет, старик, не умеем. А сам-то ты умеешь?

– Хм, сейчас узнаем. Где у нас газета и бумага с карандашом?

– Нет у нас такого!

– Вот так из-за всякой ерунды гибнут великие начинания. А вообще школа есть в округе?

– Не-а, есть только частная гимназия на Джексон-авеню, но она платная. А ты чего, батя, решил в школу пойти? Здорово тебя Бизон по башке приложил.

– Мои дети абсолютно безграмотны, потому что в округе нет бесплатной школы для бедных. Раз со школой "траблы", то есть проблемы, будем осваивать науку на дому, пока не насобираем денег на учёбу.

– Ты чего, папец! Какая, в натуре, школа!

– Завтра увидишь.

– Не-е-е, нафиг мне школа.

– Сынок, если за неделю ты не научишься писать своё имя и фамилию, гулять ходить не будешь. А я каждый день стану проверять твои успехи. И если я их не увижу, то я тебе морду набью. А бью я больно. Вопросы есть?

– Да пошёл ты, папец, погулять.

– Боб, в доме, как и на корабле, один командир – и это я. В первый раз говорю спокойно, во второй больно бью. Это ясно? Так что, Роберт Кирк, ты либо подчиняешься общему укладу и живёшь, как я скажу, либо проваливай из дома на все четыре стороны. Но тогда чтобы я тебя больше не видел.

– Тогда я попаду в уличную банду, стану конкретным бандитом и у меня будет много денег. Я заберу от тебя маму, а тебе дам ногой под зад.

– Поверь мне, в банде большие деньги могут иметь только её командиры. Ты – командир банды? Нет. Значит, будешь шестёркой на побегушках, пока другой бандит, либо полицейский тебя не прибьёт.

– Так ты тоже был шестёркой в своей банде?

– У меня много денег?

– Мама говорила, что у тебя водились деньжата.

– Значит, дураком был, раз не сохранил их. Вот теперь приходится за 30 долларов махать кулаками, чтобы купить еду. Так, как мы живём – это позор. Такую жизнь надо менять, поэтому у меня на вас и на наше светлое будущее появились большие планы.

Тут ко мне обратилась Кора: «Папа, а кто нас учить будет?»

– Я.

– Так ты же сам не умеешь!

– Умею, просто скрывал это ото всех.

Про себя же я подумал: «Буква "Х» славянского алфавита, читаемая как «хе:ръ", в своём написании заключена в круг – символ Вселенной. Так что изначальным значением буквы «Х» являлось не более позднее значение «похерить» или «отказать», а сокращённое от слова «херувим», то есть божественный, а, значит, движение вперёд. Так что "светлого хера" тебе, Мик Кирк, он же Александр Королев».

От таких размышлений в мир реальности меня вернула новая фраза сына.

– Ничего себе, как тебя Бизон отоварил! Это получается, что ты сразу читать и писать научился? Бать, а может, попросить его, чтобы он и нас так ударил? Тогда мы тоже станем умными.

– Боюсь, Боб, если тебя ударит Бизон, то ты умрёшь, как это произошло с…

– С кем?

– Э-э-э, с Михелем Попадосом, боксёром, который жил в давние времена. Но иногда, Боб, такая встряска позволяет переосмыслить ситуацию, чтобы начать новую жизнь. Кстати, что это у тебя за бланш под глазом? Кто тебя так ударил?

– Большой Джо приложил.

– А ты ему?

– Не-а, он же Большой Джо.

– Позор, чтобы сын Мика Кирка не мог защищаться. Сегодня же разомнёмся, и я покажу тебе несколько приёмов.

– Ты бы их Бизону показал, а то у самого вся рожа в синяках. Пит, похоже, батя совсем умом тронулся.

– Похоже, Боб.

– Ничего, парни, придёт время, покажу и Бизону, и другим, кто встанет у нас на пути. А теперь всем переодеваться – мы идём гулять по городу. Деньги у нас есть, так что можно зайти в кондитерскую.

Залопотала девочка: «Мы идём в кондитерскую миссис Стори? Там очень вкусные пирожные…»

– Да, Кора, мы идём к миссис Стори.

Коллектив нарядился в лучшее, что у нас было, то есть просто в чистую одежду, и отправился погулять по району. Я шёл под руку с Мадлен, за другую руку меня держала Кора, а два юных бандита брели следом. По пути продолжил расспрашивать жену о себе самом.

– Мик, я не знала твою семью. Ты говорил, что рано ушёл из дома. В юности ты был членом уличной банды. Я познакомилась с тобой, когда ты уже дрался за деньги.

– Вот, значит, кто я такой… Ладно, раз я ничего не умею, кроме бокса, пока буду зарабатывать таким образом.

– А потом?

– Я уже старый, поэтому начну подыскивать себе работу. Надо прекращать маяться дурью. Кстати, а куда я ходил тренироваться?

– В зал мистера Паркса.

Идя к кондитерской, я спросил у ребят.

– А где тут расположен букинистический магазин?

– А что это такое?

– Это где книги продают.

– А-а-а, это к мистеру Нагорофф надо. Он живёт на 29-й стрит.

Затем я обратился к жене.

– Нам нужно переехать в собственный дом и желательно в более обеспеченном районе.

– Отдельный дом и здесь стоит несколько сотен, а то и тысяч долларов. Откуда у нас деньги на более престижный район?

– Будем зарабатывать.

Мы зашли в букинистический магазин. Здесь продавалась канцелярия, сувениры, открытки, конверты, всякие миллиметровки, ватман, топографические инструменты и чертёжные принадлежности, а также книги и географические карты.

– Что угодно мистеру? Наверняка, что-то детское? Меня зовут Ник Нагорофф, или старина Ник.

– Не такой вы уж и старина. Полтинник вам уже есть или я ошибся?

– 53, сэр.

– Вы служили?

– Да, сэр, в армии. Участвовал в мексиканской войне топографом, сэр. Сколько лет, а привычка так отвечать осталась до сих пор, сэр. Сейчас осел здесь и решил заняться торговлей.

Я засмотрелся на нивелиры, вспоминая своё строительное прошлое.

– Сэр понимает в топографии?

– Немного. Абсолютную и относительные отметки на стройплощадке взять смогу.

Похоже, что после этих слов торговец записал меня в свой «клуб топографов», а я продолжил разговор.

– Но сейчас я хотел бы выбрать книги для семейного чтения, например, Фенимора Купера или Майн Рида. А если ли что-нибудь из русских писателей?

– Есть, выбирайте. Книги стоят пять, семь, десять долларов, а есть дешёвые, но они тоненькие.

– Давайте "Белый вождь" Майн Рида. Это про освоение дикого Запада и детям будет понятно. Надеюсь, что в будущем, когда у меня появятся деньги, стану вашим завсегдатаем. Э-э-э, дайте карту мира, и побольше, а к ней игральные кубики и фишки.

– Зачем вам они?

– Настольная игра будет. Разрисую карту мира маршрутами со стрелочками, и, кидая кубики, игроки станут передвигать фишки, чтобы первыми закончить путешествие.

Таким образом, я надеялся дать молодняку знания географии, мол, у Коры выпала цифра шесть, поэтому она двигает свою фишку через Британскую Канаду и попадает на Аляску, а затем на Чукотку, которая находится на континенте Евразия в Российской империи.

– Интересно, что у вас получится.

– Заходите к нам в гости через пару недель, мистер Нагорофф, и всё увидите сами. Мы живём на 13-стрит, дом 33. Думаю, мы ещё увидимся здесь.

Я подумал о деревянном лото, но это игра ничему не учила, а просто занимала время. Моей же задачей было дать молодняку знания в игровой форме.

Пока занимался книгами с продавцом, Кора засмотрелась на пейзажи и портреты, нарисованные неизвестным, наверное, каким-то местным художником. Увидев это, поинтересовался: «Мистер Нагорофф, а нет ли у вас на примете преподавателя изобразительного искусства, который берёт учеников? Желательно, чтобы это было не дорого?»

– А зачем это вам, мистер Кирк?

– Вы меня знаете?

– В городе мало развлечений, и кулачные поединки входят в число таковых. Так что ваш последний бой мы видели. Удивительно, но после того, как вы встали, создалось впечатление, что бой стал вести совсем другой человек. Совершенно иная манера боя.

– На меня нашло просветление.

– Так вы не ответили на вопрос?

Я легонько кивнул на девочку, которая рассматривала заморский пейзаж.

– Кора, это море в южных широтах. Придёт время, и мы отправимся туда в путешествие. А чьи это рисунки, мистер Ник, ваши?

– Это рисует моя дочь Рита.

– Весьма недурно и, главное, реалистично.

– Думаю, что Рита не будет возражать, если Кора станет приходить к нам на выходных и часа два учиться писать картины. Скажем так, пара долларов за час вас устроит?

– Это дёшево, значит, краски и бумага за мой счёт. Дайте ещё писчих перьев, бумаги и чернил три баночки.

– Зачем вам столько?

– Завтра эти молодые дарования начинают учиться писать своё имя и фамилию. А то позор, здоровые лбы, а рисуют крестик. Дарования, вы хоть крестик сможете поставить в графе «фамилия»?

– Сурово вы с ними.

– Будет от них зависеть. Кора, в субботу ты приходишь к мистеру Нагорофф, а его дочь будет учить тебя рисовать такие же картины.

– Моя супруга Хельга тоже рисует, так что девочка будет заниматься с моими дамами.

Все приобретения мы оставили в лавке и направились в кондитерскую миссис Стори. Заняв столик, заказали чай и пирожных. Я съел одно – вкусно, все ингредиенты натуральные, а народ долларов на десять наелся разных пирожных и напился цейлонского чаю. Правда, стоили они по ценам того времени не дёшево от 10 до 30 центов. Выкатившись из кондитерской, Мод задала вопрос.

– Мик, что мы будем кушать? Ведь у нас осталось 7 долларов на неделю?

– Чего-нибудь придумаем.

Устраиваться и пахать на мануфактуре по 12 часов за гроши я не собирался, но деньги было нужно где-то добывать. Основной заработок я планировал иметь в деле, которым занимался Кирк, то есть в драках за деньги. Между тем бои были не каждый день, и призовые так же были далеки от призовых спортсменов 21-го века, так что требовалась найти стабильную подработку. К тому же надо было заниматься своей спортивной формой и обучением детей разным премудростям. А чтобы их обучать, требовалось их как-то заинтересовать.

Кора была готова к работе, а парни нет. Ничего, если с ними ничего сразу не получится, обвыкнемся, жизнь войдёт в новое русло, а там видно будет. Это были чужие для меня люди, но раз я сюда попал, то нужно было попытаться направить их в нужное русло – они должны сделать карьеру получше, чем должность разнорабочего на каком-нибудь заводе.

Вечером я открыл книгу "Белый вождь" и прочитал народу первую главу. Весь коллектив, даже пацаны, молча слушали моё чтение.

– Завтра продолжение.

– Я не знала, что ты умеешь читать, Мик.

– Пока лежал на ринге в «отключке» в мою голову пришли некоторые знания, правда, другие – вышли. Оказывается, полезно иногда получить по голове.

Мадлен заменила белье на кровати на чистое, а я, проявив свои аналитические способности, догадался, что поскольку спим мы вместе в одной комнате, а дети в другой, то перед сном может быть интересное занятие… А почему бы и нет!

На следующий день в семье началась новая жизнь. Часов с 9 утра я вышел на улицу, пробежался к ближайшей роще, где занялся зарядкой, а в завершении тренировки – лёгкой боксёрской разминкой с уклонами и боем «с тенью». С 12 часов у детей настал праздник дня – учёба. За грубость и нежелание писать Боб получил капитальную затрещину, а Пит ограничился тычком моего кулака в солнечное сплетение.

– Ещё раз вякните, что папа дурью мается, розгами отлуплю. Сели за стол, взяли перья и по сотне раз написали английскую букву "а". Последний раз показываю, как она пишется.

Зато Кора радовала, с прилежанием выполняя все мои указания. Затем, был урок математики, где народ учился царапать цифры от 1 до 10, после чего с помощью десяти яблок осваивали сложение и вычитание. Так же по вечерам училась писать и Мадлен, но с ней проблем не было. Она училась осознанно, а если что-то не получалось, показывал ещё раз. Самым уставшим от уроков оказался я. По итогу первого урока я произнёс: «Молодцы, гении письма и математики, дело сдвинулось. Завтра продолжаем учёбу».

Вечером мы с Корой разрисовывали карту кружочками и стрелочками, а затем все играли в настольную игру, кидая кубики и двигая фишки. Кора оказалась первым победителем «Всемирного путешествия».

На следующий день новый распорядок повторился: моя зарядка, днём занятия с детьми, после которых дети уходили гулять со своими друзьями. Вечером было чтение очередной главы и игра.

На следующий день после занятий я прогулялся в спортзал.

– Приветствую, мистер Паркс.

– Заходи, Мик. Разомнёшься?

– Сегодня нет. Я чего зашёл. Хотелось бы подзаработать на боях. Думаю, что смогу драться два и три боя в неделю.

– Мик, ты, конечно, победил Бизона, но староват для трёх боев.

– Через месячишко войду в форму, так что всё будет тип-топ. А сейчас ты не в курсе, где можно подзаработать?

– Ты можешь убирать зал три раза в неделю за два доллара в день, а можешь сходить на завод. Там грузчики всегда нужны.

– Понял, начнём с зала.

– Сегодня прибирается Лори, а завтра будет твоя смена. Приходи к 9 вечера.

Выйдя из спортзала, отправился на завод по обработке металла. Переговорив с охраной, меня пропустили в бюро кадров. После разговора с кадровиком и командиром грузчиков я был принят на полставки. Конечно, никаких полставок там не было и в помине, просто платили повремёнку за 4 часа, на которые я подрядился работать. Так что стал ходить каждый день с 15 до 19 и таскать металлические чушки, листы или арматуру в цеха, а ящики с готовой продукцией грузить на тележки и возить из цехов к железнодорожному крану. Во двор были подведены железнодорожные пути и загонялись вагоны.

В субботу и воскресенье я отвёл Кору на занятия живописью, посмотрев, как оно проходит, а потом девочка стала ходить сама. Став убираться через день без выходных в зале Паркса, я изменил свой режим. Теперь я пробегал три километра, пока больше не получалось, намереваясь довести ежедневную пробежку до двадцати. Пробежка оканчивалась в боксёрском зале, где ещё два часа я бил боксёрские груши обмотанными бинтами кулаками, чтобы не сбивать в кровь костяшки, и спарринговался с легковесами. Они били меня, а я уклонялся и защищался руками. После нескольких таких тренировок кое-кто из молодёжи, кто был поумнее, стали со мной советоваться, как им правильнее вести «бой». Я не отказывал, объясняя таким ребятам, суть грамотного бокса и как её постичь.

В воскресенье были бои. Паркс поймал меня в субботу и сообщил об этом радостном событии.

– Мик, завтра дерёшься один бой с Тайгертом, твоя доля 15 баксов.

– Чего-то в первом бою против Бизона премия победителю побольше была.

– Он перспективный малый, его готовят к более серьёзным боям. Посчитали, что этот проигрыш был случайной осечкой. Но завтра подпишешь контракт на бой, где прописаны премиальные каждого. При любом раскладе твой гонорар пятнашка. Так что ты сегодня андердог, иначе говоря, аутсайдер, проходной боец. Соглашайся, тебе надо хвататься за любой шанс.

– Проходной, так проходной. Согласен. А есть ли тотализатор на наших боях?

– Конечно, есть.

– Я бы хотел поставить на себя.

– Не вопрос, давай деньги, и я поставлю на тебя. Если не доверяешь, сделай это сам.

– Поставь ты, но покажи, как это делается.

В воскресенье молодой, горячий и очень перспективный Тайгерт лёг в четвёртом раунде от мощного удара в челюсть, а я заработал свой гонорар в 15 долларов. Ко всему прочему я занял у Паркса 15 долларов и поставил их на себя на местном тотализаторе. Мои шансы оценивались как один к трём, так что после боя я срубил ещё 45 баксов.

Паркс, похлопав меня по плечу, поинтересовался.

– Мик, ты стал по-другому боксировать. Сколько раз он попал в тебя?

– Два раза – в лоб и плечо, всё остальное время бил по воздуху или по моим рукам. Стив, я пересмотрел своею жизнь, так что теперь многое станет по-иному, включая, мою манеру боксировать.

Вечером дома мы поужинали, собравшись заняться чтением и игрой. Самое интересное, что Пит и Боб так же приходили к этому времени поужинать, оставались на культурную программу, а потом снова шли гулять.

Только я достал книгу, как раздался стук в дверь. Дверь открыла Кора, а мне пришлось вставать с дивана и идти встречать гостя. Пока шёл, услышал его обращение к дочке.

– Хорошенькая киска.

С этими словами в убогое жилище, кое представляла наша съёмная квартира, вошёл "деловой". Он сразу попёр «буром».

– Майк, у меня к тебе деловой разговор.

– Слушаю.

– Твоя дочка понравилась одному человеку.

– У меня растёт красивая дочка, как говорится, вся в меня. Так что через несколько лет она будет нравиться не одному человеку, а многим.

– Ха-ха. Ты можешь хорошо заработать.

– Хорошо – это сколько?

– Двадцать долларов.

Тут вмешалась мать: "Не отдам дочь!"

– Так что, Майк, приведи девочку сегодня к нам в клуб и получишь свои доллары.

– Мистер…

– Мистер Хук. Майк, ты что, совсем забыл старых друзей?

– Мистер Хук, сами видите, что её мать против. А я жену слушаю. Я не приведу девочку, и прошу впредь к нам с такими предложениями не обращаться.

– Майк, ты чего, совсем сдурел? Когда это ты жену стал слушаться!? Это хорошие деньги, бери их.

– Хук, я подкаблучник, так что вали отсюда по-хорошему. Я тебя предупредил.

– Идиот!

Гость ушёл, а я посмотрел на чужую мне девочку, сыновей и женщину, проговорив: «А ведь эта гнида не отцепится. Не сегодня, так завтра силой уведёт девчонку».

– Да, Майк, уведёт… Хватит с меня такой жизни, не хочу её для дочери.

– Ты была проституткой? О каком он клубе говорил?

– "Пьяная лошадь" на 4-й стрит. Была, пока не вышла в тираж.

– Хм, значит, когда-то я женился на проститутке. Неплохо.

Я собрался, надел кепку и ушёл в ночь искать пьяную лошадь. Вдали виднелась тающая в темноте спина Хука.

Улицы Квинса были пустынны. Микрорайон, где мы жили, был не самым опасным, но достаточно криминальным, чтобы человека могли ткнуть ножом за пару долларов. Поэтому с наступлением темноты обычные люди старались сидеть дома, а не бродить по улицам. Лишь в салунах "гудели" мужики и девки, в пьяном угаре прожигая свою жизнь.

Я шёл к 4-й стрит, соображая, как найти эту чёртову улицу в этой темноте. Повернув, вновь увидел впереди фигуру Хука. Ускорившись, догнал его и окликнул: «Мистер Хук!»

Он повернулся и засмеялся: «А-а-а, передумал, папаша. А где девка?»

– Хотелось бы узнать, кто возжелал молоденькую девочку? Достойный ли это человек?

– Мистер Мермонс, хозяин бакалейной лавки, что находится на этой улице. Так, где девка?

– Будет тебе девка, мистер Хук.

Я ударил его в солнечное сплетение, отчего он согнулся, хватая ртом воздух, а затем схватил мужика за голову, и свернул ему шею. Подтянув труп к краю тротуара, положил его шеей на бордюр, будто он оступился и неудачно упал. Затем отправился к лавке. На первом этаже дома была промтоварная лавка, а на втором проживало семейство торговца.

Пока осматривался, открылась дверь, и на улицу вышел толстячок бакалейщик. Я подошёл к нему, спросив: "Мистер Мермонс, это вы? Вы направляетесь в клуб?"

– Да, это я, и, чёрт подери, я иду в клуб! А в чём дело?

– Меня прислал мистер Хук. Он просил сказать, что ваш заказ – молоденькая девочка, уже ждёт вас.

– О, благодарю мистера Хука, это отличное известие. Развеюсь сегодня после трудов праведных.

Удар в висок кирпичом отправил любителя девочек в мир вечных желаний. Я положил мужика так, будто он споткнулся и очень неудачно упал, ударившись головой о кирпич. Оглядевшись по сторонам, пошёл по улице в противоположную сторону, а затем вернулся домой по параллельной стрит. Наказания я не боялся. Сейчас Америка – это страна бандитизма и бескрайних просторов, так что при первом же шухере отправлюсь «на юга», например, мыть золотишко в Калифорнии.

По пути зашёл в открытую лавку какого-то торговца, где прикупил банку индийского чаю, печенья и банку джема, как здесь называли варенье. Вернулся домой со словами: «А вот и я. Давайте почитаем, а потом ещё чайку с печеньем навернём. Сегодня был тяжёлый день, но мной одержана новая победа, а это надо отметить».

На следующий день в районе была суета. Полицейские опрашивали жителей на предмет случившегося. За ночь в Джексон Хайтсе было совершено два убийства при разборках в салуне, но с этими преступниками всё было ясно, и два человека умерли, неудачно упав: сутенёр Хук и бакалейщик Мермонс. С этими смертями было непонятно, но полиции «висяки», портящие статистику отдела, были не нужны, поэтому так же всё списали на несчастный случай.

После этих известий, которыми был полон местный блошиный рынок, весь вечер на меня слишком подозрительно посматривала жена.

На следующий день во время вечернего чаепития ко мне обратилась Кора.

– Папа, а можно на чтение книги придут мои подружки?

– Можно.

Так к нам стали приходить ещё четыре девочки слушать книгу и играть в игры. Вместе мы нарисовали "Монополию", в которую дети рубились с ещё большим энтузиазмом, чем в путешествия.

Я же на всякий случай показал Коре некоторые приёмы по высвобождению от захватов и "подлые" удары в пах, горло и колено. А потом она их отрабатывала на мне.

– Девочка должна уметь защитить себя, правда, силы у тебя мало. Если бы ты со мной зарядку стала делать.

– А разве девочкам можно делать зарядку?

– Нужно, Кора! Тогда твоё тело будет красивым и стройным, а значит, станешь нравиться юношам.

Со следующего дня со мной на зарядку стала выходить и Кора, тренируясь по своей программе: бег, отжимания и растяжка.

А через пару недель подруги, приходящие на прослушивание историй о приключениях белого вождя, напросились на учёбу. Я не возражал, бесплатно дав им писчие принадлежности и бумагу. На следующий день девочки стали озвучивать вопросы, которые задавали их родители. Всех без исключения интересовал вопрос, сколько я буду брать за учёбу. Мой ответ: «Передайте вашим мамам, что нисколько. Хотите учиться – приходите сами и приводите сестёр. Всех буду учить бесплатно», – успокоил их, и меня оставили в покое.

Не сказать, чтобы все девчата горели желанием учиться, но за компанию и, глядя на своих подруг, они пыхтели с высунутыми от усердия языками, вырисовывая буквы алфавита или цифры, а затем по слогам читая купленную мной простенькую книгу для детей.

Дженни смотрела, как её младшая сестра Лиза вместе со стайкой подружек стала бегать к этому угрюмому и, даже, страшному человеку, дерущемуся с другими мужчинами. А ещё у него такие же дети – настоящие малолетние бандиты, от которых порядочным людям надо держаться подальше. Вместо этого сестра стала рассказывать дома, как интересно с дядей Миком.

– Элизабет, вы ещё маленькие девочки, чтобы бегать к старому дяде. Чем вы там занимаетесь?

– Мы учимся читать, считать и писать. Я уже отлично умею писать десять букв, и дядя Мик даже ставит меня в пример остальным. А ещё он читает интересные романы о приключениях рыцарей, индейцев и бледнолицых. Там описывается такая любовь героев и прекрасных дам.

– Смотри-ка! Сама пигалица, а уже о рыцарях слушает.

– Зато я умею писать, а ты ничего не умеешь, кроме своего шитья. Дядя Мик говорит, что надо учиться, чтобы не быть примитивом. А ты, Джейн – примитив!

– Как дам по лбу! Тоже мне, учёная нашлась! Чтобы ты могла учиться, я зарабатываю деньги.

– А дядя Мик учит нас бесплатно.

– Да? Хорошо. Но всё равно, я пойду и посмотрю, чем вы там занимаетесь.

В воскресенье Дженни Стоун и Молли Уилсон, молодая мамаша ещё одной подружки Коры по имени Сью, пришли посмотреть, чем занимаются их родные. Встретила их Мадлен.

– Хэллоу, Молли, Дженни! Пришли посмотреть, чем занимаются ваши чада?

– Да, хотели бы проверить, как они себя ведут.

– Садитесь. Это часа на два, а затем у нас чтение книги.

Я так же познакомился с гостями, про себя отметив эффектную красоту и внутреннее обаяние девушки по имени Дженни. Начался урок.

Как будто со стороны Дженни смотрела, как большой и грубоватый мужчина по имени Мик Кирк очень ловко написал букву английского алфавита, после чего шесть девчонок и два его сына на листах бумаги стали выводить пятьдесят печатных и пятьдесят прописных букв. Тем же делом занималась севшая за стол Мадлен.

Потом был урок математики. Мик разложил на столе конфеты. После этого под его руководством народ начал осваивать формулы сложения, вычитания, умножения и деления на практических примерах, когда дети то делили горку конфет между участниками, то собирали вместе, а затем описывали эти действия на бумаге. После урока Мик выдал двум лучшим ученицам по конфете, а затем дал по конфете двум худшим, сказав, что сахар стимулирует мыслительный процесс, поэтому он надеется, что эти девочки завтра считать будут лучше.

– Всем понятна польза умножения и деления или кто-то хочет остаться на дополнительное занятие вместо чтения романа?

– Всем, дядя Мик.

– То-то же! Завтра закрепим таблицу умножения на два.

Завершающим занятие был урок чтения. Дети немного помекали, по слогам складывая из знакомых букв слова и произнося их вслух. После этого я достал книгу и произнёс: «Так, на сегодня учебная экзекуция закончена, переходим к чтению романа. А читаем мы сегодня новую книгу от мистера Нагорофф про рыцарей. Автор романа Вальтер Скотт и называется она "Айвенго".

Читал я с вдохновением и интонациями, одолев не одну главу, а целых пять, потому что видел, что одна белокурая фея очень заслушалась перипетиями сюжета. Наконец, закрыв томик, произнёс: «Всё, дамы и господа, язык устал. Скоро сами сможете читать».

– Дядя Мик, а когда будет продолжение?

– Завтра вечером после моей работы.

Подошла Дженни и спросила.

– Было очень интересно. А можно я приду?

– Приходи.

Тут подала голос Кора.

– А чай с игрой?

Пацаны свинтили, а Мади, девочки, Молли и Дженни попили чай и сыграли в путешествия по разрисованной нами карте. Кора уже комментировала, на каком континенте и в какой стране застряли игроки.

Слухи быстро распространились, отчего каждый вечер к нам домой приходила целая бригада гостей: подруги Коры и Дженни, взрослые сёстры и мамы девочек.

Взрослые днём работали, поэтому к нам заходили только вечерами и в воскресенье. По вечерам я без всяких занятий приступал к чтению книг, во время которого народ щёлкал принесённые с собой семечки, лопал запечённую на противне сладкую или солёную кукурузу, либо пил чай с печеньем. А вот по воскресеньям вначале были уроки правописания, математики и чтения с проверкой домашних заданий, а затем я открывал роман Вальтера Скотта, Майн Рида, Фенимора Купера, Александра Дюма, Пушкина, Жюля Верна и других писателей, и читал. Бывало, что рассказывал жизненные истории, с которыми сталкивался в прошлых жизнях.

Как-то вечером девушка подошла ко мне и, очень смущаясь, спросила: «Мистер Кирк, вы читаете такие книги и рассказываете о таких необычных приключениях, будто сами были их участником. А ещё там такая любовь. Хочется самой читать такие романы, когда есть время. К сожалению, я не умею ни читать, ни писать. С юности работаю швеёй в ателье миссис Кларк. Вы учите мою сестру Лиззи, научите и меня».

Когда она стояла рядом, касаясь моего лица своими локонами, мне даже стало жарко. Сглотнув, я ответил: «Дженни, без проблем. Давай начнём прямо сейчас. И называй меня по имени, не такой уж я и старый человек.

– Хорошо, Мик.

Дав ей чернильницу, перо и лист бумаги, написал букву и цифру, и произнёс: «Тренируйся, нарабатывай практические навыки. У тебя всё получится». Глянув на результаты её потуг, понял, что гусиное перо девушка в руках никогда не держала. Пришлось «ставить ей руку», чтобы она правильно держала перо, а затем объяснять технику написания букв, чтобы она почувствовала, как это – писать буквы. Естественно, что сидели мы рядом за столом, засиживаясь допоздна. Потом мы с Мади провожали её домой, а по возвращению ложились спать. За несколько дней она стала писать увереннее, а в воскресенье присоединилась к общей группе.

Через несколько недель я заметил, что девушка стала искать моего внимания. Например, когда начинались чтения, девушка старалась сесть поближе ко мне и коснуться своей рукой или ногой моей руки или ноги. Я не избегал её прикосновений.

Вместе с новыми событиями стали заметны улучшения в моей семейной жизни. Я привык к семье, а домочадцы ко мне. Улучшился наш семейный бюджет. Каждое воскресенье я зарабатывал примерно 10-15 долларов за бой и 30-40 долларов на тотализаторе. Кроме этого получал 6 долларов у Паркса за уборку зала и по доллару в день на заводе. Работа была тяжёлая, но мне были нужны тренировки, тем более, если за них платили. Вот я и ходил тренироваться, получая за это деньги. За 22 рабочих дня в месяц на мой счёт капало 22 доллара. Мадлен так же зарабатывала 30 долларов в месяц, занимаясь уборкой офисов в клининговом агентстве.

Во время смены на заводе, когда выпадала свободная минута, ходил в токарный цех и смотрел, как на станках работают токари. В перерыв попросил знакомого токаря разрешить мне попробовать выточить чего-нибудь.

– А сможешь, Мик?

– Думаю, что смогу.

Повозившись с примитивным станком, ни сколько вытачивая болт, сколько подстраиваясь, наконец, приступил к выточке. Ничего, разобрался и с первого раза сделал из заготовки болт. Затем выточил и нарезал резьбу ещё на пяти болтах. Пришёл мастер. Осмотрев и измерив изделия, определил, что работа выполнена без брака, после чего предложил мне устроиться токарем. В это время технически грамотные люди были востребованы. Зарплата была сдельная, и передовики получали до сотни долларов в месяц. Я подумал и дал согласие перейти из грузчиков в токари, но с условием, что буду работать 4 часа. Став работать токарем, стал меньше уставать, зарабатывая примерно 40 долларов в месяц.

Побывав в магазине замков, посмотрел, какие ключи в ходу, после чего выточил себе набор отмычек, которыми пользовался в прошлых жизнях. Народу объяснил: «Замки дома разные, вот и делаю для них ключи».

В итоге наша жизнь изменилась. Жить мы стали лучше, кушали более разнообразные блюда, появилась возможность делать покупки одежды и необходимых в хозяйстве вещей. Теперь мой распорядок дня выглядел примерно так: после утренних тренировок возвращался домой и два часа занимался с детворой. Уже не было необходимости тотального контроля их художеств, поэтому проверял домашнее задание, разбирал новые примеры и давал задачи по их закреплению. Потом обедал и к трём часам топал на завод. Правда, я перестал убираться в зале – стало не по чину, да и необходимость отпала. Два раза в неделю Кора ходила к Нагоровым, где брала уроки живописи.

Несмотря на увеличившиеся траты, я стал откладывать деньги на мою идею. Мне вовсе не хотелось провести всю свою жизнь рабочим на американском заводе. Но, чтобы осуществить свою задумку, требовался стартовый капитал. Если бы я был один, то сделал бы его намного быстрее, но на моих руках оказалось несколько зависимых от меня человек. Именно это обстоятельство вынудило меня тратить время на то, чтобы мы привыкли друг к другу, став родными людьми по духу, а не по паспорту. Вот и пришлось показывать пример честного заработка своей молодёжи.

Глава 2. Новый поворот

Здесь я уже полгода. Теперь каждое утро я пробегаю 20 километров, завершая маршрут в парке. Там, подальше от чужих глаз, выполняю растяжку ног, отжимаюсь, качаю пресс и подтягиваюсь на очень удобной для этого дела ветке дерева. Затем метаю ножи в дерево. После пробежки и разминки иду в спортзал Паркса, где тягаю железки, работаю с грушами, отрабатывая ударные связки и набивая пару коронных нокаутирующих ударов. Потом идёт лёгкий спарринг по очереди с несколькими легковесами, где я отрабатываю уклоны и движение. С тяжеловесами не спаррингуюсь, ещё не хватало на тренировке получить травму. Сильное от природы тело отзывалось вторым дыханием – я стал выносливее, а удар акцентированнее и резче. И всё же я стоял на закате карьеры спортсмена. Чуть позже возраст своё возьмёт, а, значит, требовалось выжать из ситуации всё, что можно, и искать новую сферу деятельности. В это время бокс не был занятием, где спортсмены зарабатывали деньги на безбедную старость. Радовало лишь то, что показывая победные результаты, я смог заинтересовать промоутера.

В это воскресенье после боя ко мне обратилась Мод или Мади, как я называл Мадлен в зависимости от настроения.

– Мик, у тебя сегодня день рождение.

– Отлично, и сколько мне лет?

– Тридцать восемь. Поздравляю тебя, Микки. Сегодня мы с Корой приготовим праздничный ужин.

– Отлично. Первый день рождения обновлённого Мика Кирка обязательно надо отметить.

Она подошла и поцеловала меня, вручив купленную новую рубашку. Перед самым ужином Кора вручила завёрнутый в бумагу подарок. Я развернул его и увидел пока ещё детскую картину: ринг, на котором стоят рефери и я с поднятой вверх рукой.

– Спасибо, моя хорошая.

Парни поздравили устно.

– С днём рождения, батя!

– Спасибо, сынки.

В честь дня рождения я пригласил нескольких токарей и грузчиков в паб, угостив виски с содовой и закуской. Меня символически поздравили, пожелав побед в боях.

За прошедшее время я имел возможность увидеть компанию сыновей во главе с Большим Дэмом. Я опасался, что это уже матёрая банда, но она оказалась обычной компанией юных сорвиголов. Руководил ей коренастый 17-летний паренёк с мощной грудной клеткой и крепкими руками.

– Боб! Конечно, Большой Дэм упитанный мальчик, но если ты дашь ему хороший отпор, он не будет тебя гонять, как шестёрку.

– Как я ему дам, ведь он здоровый?

– А ты тренируйся вместе со мной и учись бить. Папа же выходит против здоровых парней и ничего, спокойно побеждает их. Даже Кора уже выучила несколько приёмов, а ты, пацан, толком кулаками махать не умеешь.

– А-а-а, потом.

Поскольку в семье появились лишние деньги, мы переехали из тесной квартиры в простенький частный дом с небольшим садом. Теперь я частенько устраивал воскресные шашлыки, разбавляя закусками и соками наши посиделки. Поэтому так же, как и на квартире, вечерами и по воскресеньям к нам приходили подруги Коры, их сестры и даже родители. Бывало, что заглядывали кореша Боба и Пита во главе с Большим Дэмом. По воскресеньям приходили Нагоровы все вместе или только родители. Мади приоделась, став более раскрепощённой, Дженни тоже привыкла ко мне, а я периодически дарил ей и Мадлен полезные вещи или украшения.

Иногда по вечерам я провожал Дженни и Бетти домой. Её подружки, видя нас вместе, подначивали Дженнифер.

– Дженни, ты точно влюбилась в Мика. Он же женат и старый.

– Ну и что! Мне хорошо с ним, а всё остальное неважно.

Получилось, что всё свободное время девушка старалась бывать у нас, а мне все сложнее стало выдерживать дистанцию. Проблематично не затащить красивую девушку в постель, если она сама этого хочет, к тому же ещё и нравится мне.

Каждое воскресенье я выходил на бой против местных драчунов из других спортивных залов района. В поединках я давно не стоял на месте, обмениваясь ударами по принципу «у кого голова чугуннее, тот и победит». Великий Мохаммед Али сказал о своей манере боя: «Я порхаю, как бабочка, и жалю, как пчела». Именно этот принцип ведения боя исповедовал и я. Соперники – крепкие, молодые и не очень, парни, зачастую, просто не могли в меня попасть. Техничная защита локтями и руками, уклоны корпусом в сочетании с нокаутирующим ударом давали нужный результат. Подготовка спецназовца и мастерство чемпиона мира по боксу из 21-го века дали мне умение того, как надо побеждать. За такую манеру боя зрители прозвали меня «Летучим голландцем».

Боксировал я жёстко, вырубая своих оппонентов нокаутами или избивая так, что секунданты выбрасывали полотенце. Учитывая, что бойцы в это время дрались без перчаток, мои удары были очень болезненными и травмоопасными, зато валили с ног любого шустряка или "бегемота". Дрался я со всеми, кто хотел проверить себя. Кроме призовых за бой, основной заработок я получал с тотализатора. В этом виде спорта я был стариком, а значит, часто считался аутсайдером. Поначалу букмекеры ставили на мою победу коэффициенты от 1 к 2 до 1 к 5. А я, делая на себя ставки в 50 долларов, зарабатывал от трёх до пяти долларов на каждый поставленный мной. Вот и получалось, что мои призовые составляли двадцать долларов, а с тотализатора я снимал от сотни и больше долларов.

Паркс устроил мне поединок с приличным кулачным бойцом, являющимся бывшим чемпионом Квинса в тяжёлом весе Джеймсом Дюбуа. Ажиотаж вокруг боя был мощным. Но ставки были четыре к одному на победу Дюбуа.

– Паркс, займи сотню баксов.

– Зачем?

– Я поставлю их на свою победу.

– Ты так уверен в себе?

– А какой смысл выходить на бой, если думать о поражении? Займи денег.

– Хорошо, я тоже поставлю на тебя.

– Поставь, будем ковать деньги, пока горячо.

В моем углу стояли мой секундант Боб, рядом с ним Пит, Кора, Дженни и Паркс. Дюбуа оказался мощным французом, который довольно резко начал бой, постреливая кулаками по моей защите. Затем нарвался на апперкот, от которого свалился на доски ринга. С трудом поднявшись, он сразу получил в подбородок и в клинче повис на мне. Потом был гонг, а за перерыв парень немного оклемался. Во втором раунде он уже не шёл на меня так резво, как в первом, но пока ещё имел надежду побить меня. Я зажал его в углу ринга и обрабатывал сериями его лицо и живот. После очередного удара по лицу противника, я показал судье, что Дюбуа пребывает в лесах вечной охоты, и тот остановил бой.

Я заработал 50 долларов гонорара и порядка 600 долларов на тотализаторе, поставив на себя 150 баксов. Долг сразу же отдал промоутеру.

– Мы хорошо заработали, Мик. Главное, не разорить владельца букмекерской конторы и моего компаньона Йохана Крола.

Через пару недель за четыре раунда я побил чемпиона Квинса Шакила О'Лири. Ставки были 4 к 1 на победу Шакила, так что я поставил 500 и заработал 2 тысячи долларов.

Мои выступления собирали публику, даже появились болельщики из местных преуспевающих лавочников. Те, кто наблюдал за моими боями дольше и разбирался в драках лучше, делали хорошие деньги на тотализаторе. После боя все эти мелкие нувориши пожимали мне руку, хлопали по плечу, всем своим видом показывая, что отлично знают этого парня.

Знали меня и районные работяги, которые так же ходили смотреть развлекательное зрелище – бои гладиаторов 19-го века. Бывало, что после победного боя, а иных у меня за последние месяцы не было, знакомые с завода или соседи подходили ко мне с семьями или дамами, показывая своим барышням, с кем они водят знакомство. Одним словом, я стал знаменитостью среди мужского населения Джексон Хайтса.

Пользуясь моментом, я решил делать деньги на этом ажиотаже, зарабатывая на рекламе у местных торговцев. Сегодня разговаривал с бакалейщиком.

– Мистер Диллен, вы можете всем рассказывать, что я покупаю продукты только в вашем магазинчике, если вы сделаете мне скидку на покупки, скажем, процентов 50. Можете заплатить мне премию долларов в 100 в месяц, чтобы я покупал продукты у вас. В свою очередь я буду рекомендовать вашу лавку моим друзьям и знакомым.

– Нет, мистер Кирк, это несерьёзно.

– Хорошо, тогда ноги моей больше не будет в вашем магазине. Я буду покупать продукты у Хатчинсона и всем рекомендовать именно его магазин. Я хотел помочь вам, как своему соотечественнику, увеличить продажи, но раз вас это не интересует – до свидания, мистер Диллен.

– Мистер Кирк, вы меня не так поняли. Я хотел уточнить, как я могу использовать ваше имя? И могу ли я быть уверенным, что вы и ваша супруга будете продукты покупать только в моем магазине?

– Я и мои домочадцы, конечно, будут иметь возможность покупать то, чего нет у вас, или в случае острой необходимости, в других магазинах. Но я стану вашим постоянным клиентом и всем буду хвалить именно ваш магазин.

– Тогда это совсем другой разговор, мистер Кирк. Теперь я всё понял. С сегодняшнего дня ваша скидка на все покупки 45 процентов. Больше не могу, простите, сэр.

– По рукам, мистер Диллен. Мади, с сегодняшнего дня мы отовариваемся только в магазине мистера Диллена.

– Почему?

– Потому что у него замечательные цены для нас. Всем подругам так же говори, что тебе нравится именно этот магазин.

– А у других будет такая же скидка?

– Нет, Мади, она есть только у нас, но ты должна молчать об этом и рекомендовать минимаркет мистера Диллена всем подругам. Это условия нашего договора.

– Да, да, миссис Кирк, это наш договор.

– Хорошо, мистер Диллен, я поняла условия сделки.

Наступило воскресенье и мой бой в микрорайоне Джамайка с местной звездой, выходцем из Алабамы по прозвищу "Панчер". Ажиотаж был большой, ведь негры считались выносливыми парнями, крепкими физически и хорошо держащими удар. Местные букмекеры, обсуждая шансы бойцов, пришли к выводу, что молодой и крепкий негр побьёт ветерана. Реальность оказалась иной. Отсутствие боксёрской школы, несмотря на большую физическую силу, не дали того преимущества, на которое рассчитывал парень. Избитый он упал в седьмом раунде. Я заработал сто баксов на бое и полторы тысячи на ставках. День прошёл очень удачно.

В связи с этим Паркс стал договариваться с хозяевами боксёрских клубов в других районах города: Стейтон-Айленде, Бруклине и Бронксе, забрасывая удочки даже на Манхэттене. Я так же был готов встретиться с более серьёзными соперниками. Так что в последующие месяцы я побывал не только в других микрорайонах Квинса, включая весьма колоритные, типа Джамайки, где проживали негры и латиносы, выходцы из Карибского региона, и Флашинг-Норд-Исте с индусами, арабами и китайцами, но и на рингах Бруклина, Статен-Айленда и даже Манхэттена.

Везде я дрался. Вначале меня проверяли на местных бойцах, а когда я их бил, выводили на чемпиона. Бывало, что в поединках я пропускал тяжёлые удары, но поднимался и возвращал их сторицей, вышибая из противников дух. Теперь мои чемпионские гонорары составляли две-три сотни долларов за бой, а прибыли от тотализатора, особенно, после первых боёв в новом районе, превышали три тысячи баксов. Местные болельщики ставили на своего бойца, отчего на первый бой ставки доходили до 7 к 1, так что на поставленную сотню долларов я мог заработать целых семь. Правда, после первого боя местные букмекеры резко опускали котировки ставок, но всё равно, я считался более слабым претендентом. А когда бил чемпиона, уже было поздно менять правила ставок.

Отметелив четыре десятка молодых и очень перспективных бойцов из пятнадцати микрорайонов Квинса, собиравшихся до встречи со мной стать местными чемпионами, я получил имидж боксёра, на котором делались деньги. Мой промоутер Стивен Паркс не мог нарадоваться на прибыли, которые стал получать от боев, зарабатывая, в первую очередь, на тотализаторе. Однако всё хорошее заканчивается, и наступил момент, когда андердогом любого боя стал не я, а мой противник. Соответственно, коэффициенты ставок на меня упали, отчего пришло время выходить на новый уровень.

Прошло десять месяцев с моего вселения в тело Мика Кирка. Мы шли с Бобом и Питом в магазин, когда нам дорогу заступили восемь взрослых парней от 20 до 25 лет. Я спросил у Боба.

– Кто это?

– Это банда Лесли Койота.

– А твоя банда большого Джо кто?

– Мы молодняк, а это взрослые парни.

– Понятно, Боб. Слушаю вас, господа?

– На боксе ты хорошо зарабатываешь.

– Верно. Только вам что с того?

– Надо делиться.

– Боксируй, тогда будешь иметь хорошие бабки. Кормить всяких уродов я не собираюсь. Хочешь деньги, попробуй взять.

– Старик, ты, видать, бессмертный? Гони 50 процентов с боя и живи спокойно.

– Вы – шакалы. Вас проще убить, чем платить.

Меня стали окружать. Отступая, я сказал детям: «Парни, отойдите и не мешайте. Предупредите, если кто-то обойдёт меня сзади». Мальчишки отступили, а я шагнул навстречу бандитам. Первая сшибка и ближайший юноша упал, получив удар в горло. Второй попался на захват руки, и, держась за сломанную руку, подвывая, выбыл из боя.

Я всё время двигался, нанося удары и толкая молодых мужчин, пытающихся меня свалить, друг на друга. Щёлкнул один выкидной нож, затем второй. Ближайший уголовник махнул рукой с ножом в мою сторону. Я блокировал замах парня, прихватив его руку на болевой приём. Затем резко развернул его к главарю, подставив под удар. В это время Лесли наносил удар ножом «от бедра», поэтому чётко вогнал лезвие напарнику в живот. Парень кхекнул, а я, продолжая держать его за кисть с ножом, махнул ею и разрезал Лесли щеку. Койот схватился за лицо, а я, нанеся удар ребром ладони по шее, свалил главаря на землю. Ещё один парень прыгнул на меня ногами, но врезался в раненого, которого я откинул тому навстречу. Зато когда прыгун попытался встать, получил кулаком в нос, после чего стал поливать брызнувшей кровью подбородок и одежду. У оставшихся троих койотов желание побить меня поубавилось. Отступая, один проговорил: «Дядя, мы ещё встретимся!»

Я догнал говоруна, попытавшись его атаковать. Он выставил нож, делая маховые движения передо мной, при этом истерично вереща: "Попишу, порежу, не подходи!"

На очередном махе я сбил вниз его руку, сблизился и ударил в челюсть. Парень свалился в нокауте. В это время двое пока здоровых и один из оклемавшихся бандитов решили напасть разом и покончить со мной. Я побежал, они за мной, вытянувшись в цепочку. Развернувшись, один на один разбросал их по земле ударами рук и ног.

Тут к нам подбежал мужик, громко закричавший: «Всем лежать, полиция! Браво, Мик! Никогда не видел такой драки».

– Мистер, как вы вовремя!

– Гарри Лоренс. Я помощник начальника полицейского участка. Наконец, хоть кто-то урезонил эту шпану. Я всё видел. Это была чистая самооборона, а Лесли Койот ножом убил человека. Сейчас вызову патрульную повозку, и мы сдадим бандитов в участок.

– Многим потребуется больница.

– Пусть терпят, не сахарные. Покараульте их, пока я схожу в отдел. Надеюсь, что вы напишите заявление о нападении?

– Мистер Лоренс, я бы по-тихому удавил их ночью в обезьяннике, чтобы не портили жизнь окружающим.

– Это хороша идея, Мик, но пусть предстанут перед судом за вооружённое нападение.

Полицейский ушёл, а мы остались караулить побитую команду.

– Батя, ты реально крут.

– Тогда давайте тренироваться вместе. Учитесь тому, что я покажу только вам, и станете не хуже меня.

– Хорошие ножи у них. Может, заберём себе?

– Это улики. Не трогайте их руками. Если бы не полицейский, мы бы забрали у них и деньги, и ножи, и кастеты – наши боевые трофеи. Но сейчас пусть всё останется при них.

К нам подходили зеваки и случайные прохожие. Как говорится, когда на меня наехали, вокруг никого не было, а как победил, так столько очевидцев боя оказалось.

– Сэр, вы очень сильны!

– Сэр, вы не ранены, вам помощь не нужна?

На второго зеваку я посмотрел с интересом, а он продолжил.

– Врач Мартин Любомирофф.

– Боксёр Мик Кирк. Спасибо за предложение помощи.

– Если что-то будет беспокоить, я живу на Ривер-стрит, 12. Это недалеко отсюда, меня там все знают.

Рассказывая о себе, Любомирофф осматривал лежачих бандитов.

– Увы, парень с ножевой раной в печень умер.

– Туда ему и дорога, Мартин, улицы спокойнее станут.

– Вы правы, но всё же.

Слушая его трёп, подумал, что знакомство с достаточно бескорыстным врачом, который бесплатно осматривает заболевших бедняков-соседей, решил не терять его из виду и закрепить знакомство. В ожидании полиции, я повыдёргивал из штанов бандитов ремни и связал им ноги, обратившись к Мартину.

– Мартин, приходите к нам на субботние посиделки. У нас бывает интересно. К тому же вы могли бы подзаработать, став врачом в моей боксёрской команде.

Наконец, приехала труповозка, врач и полицейский наряд с передвижным обезьянником. Забрав умершего парня, и остальных, процессия отправилась в участок. Там я написал заявление о нападении, а полицейские завели уголовное дело.

Дома Мод и Кора хлопотали вокруг меня, высматривая, нет ли на моем теле ножевых порезов. Боб и Пит болтались с друзьями, рассказывая о событии, которому стали свидетелями. Большой Дэм спросил: «Боб, а твой пахан может нас научить так же драться?»

– Нам он предлагал, да мы сачкуем.

– Ну и глупцы. Попроси отца потренировать нас.

Через день был суд. Являясь потерпевшим, я выступил на суде, толкнув эмоциональную обличительную речь, эпилогом которой стала фраза: «Бандиты и прочие подонки мешают жить честным людям и мелким предпринимателям, занимаясь уличными грабежами и рэкетом. Сегодня свершится правосудие, и наш город станет чище».

Судья и присяжные долго не рассусоливали, осудив банду на разные сроки, а главарь Лесли Койот получил 20 лет колонии. Напоследок он прокричал на весь зал: «Мы ещё встретимся, Кирк!»

Я посмотрел на Койота и, ткнув в него пальцем, провёл рукой по горлу.

Но дело этим не закончилось. Через три дня я был вызван в полицию к самому Джону Роллсу. Войдя в кабинет, поздоровался, услышав новость.

– Мистер Мик, Койот сбежал, когда его переправляли в тюрьму Синг-Синг.

– Шустрый парень.

– Судя по всему, он захочет поквитаться с тобой.

– Быстрей бы, а то заляжет на дно, а через пару лет объявится.

– Не боишься?

– Боюсь удара в спину. А так ничего, разберёмся, если кто-нибудь раньше не убьёт этого отморозка.

Новость озадачила меня. Предупредив домашних, продолжил обычную жизнь: тренировки, работа на заводе, занятия с детьми. Частенько на домашние занятия стали заходить супруги Нагорофф. Теперь они стали снабжать меня книгами для чтения бесплатно, зато я стал больше покупать бумаги и писчих принадлежностей. После драки мои пацаны приступили к спортивным тренировкам вместе со мной и Корой.

Уже на следующий день мы сидели в атлетическом зале с Парксом и обговаривали планы на новые бои.

– Майк, надо прорываться на Манхэттен.

– Мы же там уже дрались.

– Это второсортные бои. Если сможем попасть на "Пауэлл Боксинг Гарден", то там крутятся очень большие деньги.

– Драться лучше за хорошие деньги. Было бы неплохо, если бы победитель забирал хотя бы 70 процентов. Какие у них условия контракта?

– Самые крутые контракты, о которых я знаю, были 60 на 40 в пользу чемпиона. О боях на твоих условиях я не слышал. Сам понимаешь, что чемпион хочет заработать, на него делают ставки, с него кормятся боссы бокса и всё окружение. Они не пойдут на 30 процентов. Становись чемпионом, тогда ты получишь лучшие условия.

– Всё равно озвучь их, но соглашайся на любые предложения боссов. Нам нужно зацепиться.

После разборок с бандой ко мне подошли сыновья и Большой Дэм.

– Дядя Мик, Боб и Пит рассказали о том, что вы владеете супер приёмами. А можно нам с товарищами тоже ходить к вам на тренировки?

– Можно, но у меня есть условие. Я учу только свою команду, поэтому вы будете слушать меня и выполнять мои указания. Здесь есть и обратная сторона медали. Если у вас появятся проблемы, без стеснения обращайтесь – подумаем, как их можно решить. И второй момент, с этого часа никаких краж или разбоя. Я доверяю вам, а вы мне. Подумайте и, если согласны, подходите завтра с утра. А вас, господа Боб и Пит, завтра прошу быть на тренировочной площадке.

Глава 3. Один шаг до…

Стив Паркс отправился на Манхэттен, чтобы встретиться с боссами, заправляющими боксёрскими боями в центральном Нью-Йорке.

– Хэллоу, Паркс! Какими судьбами в наших краях?

– Хэллоу, Джонсон, приехал ангажировать своего бойца.

– Кто такой?

– Летучий голландец.

– Наслышан о таком. Говорят, он неплохо дерётся?

– От отколошматил многих крутых парней из Квинса и Бруклина.

– Серьёзно?

– Да, Шакил О'Лири, Вилли Тайгерт, Джеймс Дюбуа, Томми Хаглер, Марч Уолкотт, Бруно Хопкинс, Айк Абаучи, Джекки Луис, Хосе Варгас «Канело» – все они легли от его кулаков, не выстояв пятнадцати раундов.

– Ты хочешь, чтобы он дрался с «Гризли» Мэрдоком или «Бешеным Бизоном» Робинсоном?

– С любым топом, которого ты выставишь. Поверь мне, ему тридцать восемь лет, но он изобьёт любого твоего бойца.

– Ему почти сорок лет!? Стив, ты потерял хватку, если берёшься за таких стариков.

– Но он чемпион нескольких районов!

– Да, Роллингс говорил о необычном стиле нового чемпиона из Квинса. Хорошо, я поставлю против него ирландца Сэма Куинна по прозвищу «Великолепный Рыжий». Если он так хорош, как ты его расписываешь, пусть пройдёт этого парня.

– Для подписания контракта мы приедем с Кирком, но его условия я оглашу сразу: победитель забирает 70% гонорара.

– У него есть условия?

– Ларри, ирландец силен, но Голландец его пройдёт.

– Вот когда пройдёт, тогда и послушаем его. 70% забирают организаторы, а 30 делятся между вами в соотношении: победитель забирает 60 процентов, проигравший 40. Всё, как обычно.

– Чёрт с тобой, Ларри Джонсон. Когда бой?

– Напиши мне, что завоевал твой боец. Мы изготовим афиши, проведём рекламу и продажу билетов. Думаю, через три недели в "Пауэлл Гардене" устроим ему проверку. Надеюсь, ты не подведёшь меня? Будет десять боев, твой Голландец выступит последним, так сказать, на закуску, и то лишь потому, что он будет драться с ирландцем Куинном.

Домой Паркс приехал очень довольным, сразу отправившись ко мне домой.

– Мади, где Мик?

– У тебя в зале с молодёжью груши мнёт.

Прибежав в зал, Стив с порога выпалил: "Голландец, через три недели ты дерёшься с ирландцем Куинном по кличке «Великолепный Рыжий».

– Ты не в курсе, что он из себя представляет?

– Железный подбородок, вцепляется в противника, словно бультерьер. Но его били, если не ошибаюсь, то Гризли и Бизон. Гризли сейчас чемпион Нью-Йорка.

Ко мне подошли оба сына.

– Папа, ты побьёшь Рыжего?

– Надо побить, парни, значит, побью.

Поскольку все дни в доме было много разговоров о бое на Манхэттене, Дженни так же спросила меня.

– Мик, а этот ирландец очень сильный боец?

– Не думаю, что сильнее тех, с кем я дрался, просто более известный. На Манхэттене больше богатой публики, которая платит за зрелище, значит, выше гонорары и больше известность.

– Ты его не боишься?

– Нет, Дженни, в своё время я и не таких валил на канвас ринга.

Настал день боя. Я с сыновьями и Дженни прибыл в торгово-развлекательный комплекс "Пауэлл Гарден", где по выходным проводились кулачные бои лучших бойцов Атлантического побережья. Богачи платили хорошие деньги, чтобы посмотреть на кровавую драку. Мужественные люди выходили и бились до тех пор, пока кто-то не падал, а если силы были примерно равны, тогда судьи подсчитывали количество точных ударов и определяли победителя решением.

На решение я не рассчитывал, понимая, что любой пришлый новичок будет засужен в бою с известным, приносящим хорошие деньги, бойцом. Одно меня радовало, большинство современных боёв больше напоминали уличную драку, когда бойцы становились друг напротив друга и били, пока кто-то не упадёт. Конечно, были и защита, и уклоны, но они являлись эпизодическими, а основной упор делался на силу удара и крепость подбородка. Подставлять себя под удары более молодых и сильных бойцов я не желал, имея свой план на бой.

Наконец, объявили мой выход. Ринг-анонсер громко заорал на весь зал.

– В синем углу ринга чемпион Квинса, Джамайки, Бруклина и Бронкса Мик Ки-и-ирк по кличке «Летучий голла-а-андец»!

Под жидкие аплодисменты я вскочил в ринг и поклонился публике. В моем углу стоял Паркс, Любомирофф и Боб с полотенцем и бутылкой воды, а внизу у подмостков расположилась моя группа поддержки: Пит и Дженни. Кора и Мадлен остались дома.

А ведущий продолжал.

– А сейчас, дамы и господа, на ринг выходит, выходит и, наконец, вышел его соперник – ирландец Сэм Куинн по прозвищу «Великолепный Рыжий», победитель многих боев на ринге «Пауэлл Боксинг Гардена».

Раздался рёв толпы, от которого Дженни даже поёжилась. Я же оценивающе смотрел на своего визави – боец примерно 25-27 лет, то есть в самом расцвете сил, физически сильный и очень рыжий. Он был ниже, но тяжелее меня. Судья проверил наши обмотанные руки, чтобы в них не было спрятанных свинцовых кастетов, и дал отмашку к началу боя.

Рыжий решил задавить меня сразу, резко сблизившись и отгрузив по воздуху тройку мощнейших ударов. Я аккуратно поднырнул под них и врезал ирландцу прямой в челюсть. Парень упал, но полежав секунд пять, которые рефери считал, растягивая на все десять, зашевелился и встал на ноги. Снова бой. Ирландец ещё раз попытался забить меня, но я уклоняюсь от его ударов и коротким боковым хуком снова валю парня на канвас.

Он вновь поднялся, продолжив бой. Теперь он клинчевал, а находясь в клинче, бил меня головой в лицо и руками ниже пояса. Вот он обнимает меня и бьёт своей головой мне в скулу под глазом. Мне больно, а из лопнувшей кожи началось обильное кровотечение. В ответ я попытался апеллировать к рефери, но тот не заметил моих порывов. Пришлось обнимать Сэма за шею и, придавливая вниз, душить его. Под моим весом мужик падает на коленки. Так было несколько раз, но раунд выстояли оба.

Док вытирал текущую кровь мокрым полотенцем, а затем смазывал лицо вазелином. Я же проговорил Парксу.

– Крепкий у парня подбородок. Думал, что свалю его.

– Мик, ты должен его свалить. Я поставил очень большие деньги на нас, мы хорошо заработаем, больше, чем за все последние бои. Ставки против тебя один к пяти. Соберись, Мик.

– Свалю, Стив, не переживай.

В углу ирландца тренер парня жевал смолу и цедил сквозь зубы.

– Куинн, соберись, это же старик. Он сдохнет к пятому раунду, потеряет скорость и тогда все эти штучки и уклоны ему не помогут. Убей его тогда.

– Достоять бы до пятого раунда, коуч. Он бьёт, словно гвозди заколачивает.

– Куинн, ты и не таких бил. Ты должен выиграть этот бой любой ценой! Сломай его.

– Сломаю, коуч.

Снова гонг и драка. Рыжий поджимает меня к канатам и, прихватив рукой, второй бьёт в затылок. Я пропустил удар, отчего в голове раздался колокольный звон. Ещё один такой удар и я свалюсь. Я клинчую, придавливая его руки и, будто случайно бью его лбом в нос, а затем сбрасываю свои руки с его предплечий и провожу серию боковых, завершая апперкотом. Парень все принимает на свою голову, отступая и пытаясь разорвать дистанцию. Я подскакиваю, вдогонку засадив ему прямой в челюсть. Рыжий падает, но снова встаёт на счёт девять, который соответствует пятнадцати.

Зал ревёт в зверином экстазе. Рыжий бросается в размен ударами, я уклоняюсь, отвечая, но иногда и мне перепадают плюхи. Снова гонг. Третий, четвёртый раунды. Кровь из разбитых бровей, губ или скул заливает наши лица. Я устал постоянно бороться в клинчах, когда на мне виснул этот 120-килограммовый кабан, отчего мои удары стали слабее. Ирландец кажется семижильным – он падает, но снова встаёт, и бросается в бой. Я провожу серии по лицу и груди. Он останавливается, собирается с силами и снова прёт на меня. Все-таки возраст своё берет. Скинуть бы лет десять, было бы легче выдерживать темп. Если бы не мои тренировки, я бы точно в первых раундах был нокаутирован этим танком.

Идёт размен ударов, я уклоняюсь, но недостаточно быстро. Из глаз посыпались искры, и вот я наблюдаю потолок зала. Вставать совсем не хочется. Я чуть поворачиваю голову и вижу свой угол. Паркс кричит, Боб сжал кулаки, в глазах Дженни слезы, Док стоит с белым полотенцем.

– Пять, шесть…

«Надо вставать», – говорю я себе и быстро вскакиваю, поднимая руки в защитной стойке. Разда      ётся команда рефери.

– Бокс!

Рыжий атакует и получает прямой кросс. Теперь он лежит на полу, изучая потолок. Гонг спасает парня от нокаута. В моём углу Паркс задаёт вопросы.

– Ты как, Мик?

– Перегорел до боя, посчитав, что стал самым сильным. Рыжий больно ударил – на миг я даже сознание потерял. Сейчас соберусь. Пора заканчивать, с этим кабаном, иначе сил на удар не останется.

В противоположном углу так же идёт накачка.

– Рыжий, добей его. Ты видел, как он завалился, а ведь ты лишь чиркнул его по физиономии.

– Коуч, я не чиркнул, а засадил ему вразрез отличный кросс. Думал, ему кранты, но он встал. Чую, что в этом раунде всё решится.

Несмотря на пять раундов, в каждом из которых Рыжий улетал в нокдаун, парень махал кулаками, будто бой только начался. Мы сошлись снова, он атаковал, но мазал, махая кулаками по воздуху. Я поднырнул под его рукой и врезал по печени.

– Не хочешь падать от ударов по лицу, посмотрим, как крепок твой ливер!

Ирландец сделал пару шагов назад и упал вперёд лицом, держась за бок. На счёт 10 он встать не смог и рефери объявил меня победителем, подняв вверх мою руку.

– Нокаут! Победу одержал "Летучий голландец".

Паркс так подпрыгнул от радости, что чуть не перелетел в ринг, зацепившись за канат.

Я поклонился публике, подошёл, пожал руку тренеру противника, который суетился вокруг лежащего на настиле ирландца. Позже я узнал, что парня увезли в больницу. Я не сожалел о том, что он получил травму – это грязный профессиональный бокс, где ценность имеет только победа, причём, любой ценой. Тем более, сейчас была эра становления этого вида спорта, и чем больше крови, тем было лучше.

– Ты классно вырубил Рыжего. Боюсь, теперь он долго не выйдет на ринг.

– Если вообще выйдет, Стив. Похоже, что я его покалечил. Хотя, всё может быть, и он будет драться уже в следующую субботу.

Док протёр моё лицо от крови, я накинул халат и с Парксом поднялся к местам, где сидели заправилы местного спортивного бизнеса. Со мной стал разговаривать суровый мужик, упакованный в золотые цацки: перстни, цепь на шее, и золотые часы, висящие на золотой цепочке, толщиной напоминающий корабельный канат.

– Ты неплохо дрался. Не ожидал от тебя такой прыти.

– Я недооценил Рыжего, иначе, уложил бы его раньше.

– Нет, раньше не надо! В следующем бою потяни раундов десять, а лучше все пятнадцать.

– Это как получится, бой есть бой.

– У тебя непривычная манера боя, все эти уклоны… Хотя смотрится очень эффектно, когда твой противник выглядит дураком, махая кулаками по воздуху. Ты понравился публике, уклоняйся и дальше. Похоже, поэтому тебя прозвали "Летучим"?

– Да, босс, поэтому. Я не люблю подставлять свою голову под удары, мне мозги самому нужны.

– Паркс, получи расчёт за этот бой, и подпишем контракт на бой с Бешеным. Если побьёшь его, тогда выйдешь на Гризли. Именно Гризли побил Рыжего, забрав у того титул чемпиона Нью-Йорка.

– Я побью Бешеного.

– Хе-хе, говорят, ты берёшь 70 процентов прибыли от боя?

– Да.

– Это много. Соперник тоже должен заработать и на что-то лечиться. 60 на 40% тебя устроит?

– Да, босс.

– Читай и подписывай – здесь всё стандартно. Ваш бой ожидается в конце июля, потому что у Бешеного свои контракты.

Тут же сидел «Бешеный» Робинсон, который, не читая, поставил свою закорючку там, куда ему ткнули пальцем. Затем, цокнув языком, с издёвкой обратился ко мне.

– Балерин я ем на ужин. Голландец, продержись шесть раундов, и тогда я не стану плевать на твоё тело, лежащее на настиле.

– Мальчик, пока ты просто сотрясаешь воздух. Бой покажет, кто кому плюнет в лицо.

Он вскочил и схватил меня за грудки. Я оказался очень рад такому подарку до боя. Применив приём из системы рукопашного боя, уложил Бешеного на пол, наступив ногой на шею.

– Поглядим, чего ты стоишь в ринге, Коко!

По знаку мистера Миллса, так звали этого бизнесмена, я отпустил боксёра, и, забрав свой экземпляр контракта, ушёл с Парксом вниз. Паркс потирал руки и, смеясь, спросил меня.

– Чего ты его назвал цыплёнком?

– Да так, навеяло из прошлого. Пусть злится, ведь ярость – плохой помощник в бою.

Мы хорошо заработали. За победу я получил триста долларов, столько же Паркс, пятьдесят баксов из своего гонорара я отдал доку и тридцатку Бобу. Но основной доход мне принёс тотализатор – пять тысяч зелёных, которые дала поставленная мной тысяча. Сколько заработал Паркс – я не знал, это его дело.

После боя я скорректировал своё отношение к соперникам. За этот год я побил многих сильных ребят, но Рыжий отличался от них тем, что по-звериному держал удар, при этом обладая большой ударной мощью. Хотя, тяжёлые бои были с неграми, тех тоже хрен просто так завалишь – подбородок крепкий. А вот печень у любого человека слабее держит удар, главное, в неё хорошо попасть.

Дома был праздник. К ужину я приготовил ещё вчера замаринованное для шашлыка мясо, а дамы сделали гарнир и салаты. Среди гостей были Любомиров, семейства Нагоровых и Парксов, друзья моих пацанов и подружки Коры, Дженни с несколькими подругами и ближайшие соседи. Потом были настольные игры и конкурсы на ловкость: в мешок закидывали шарики, дуновением загоняли шары в импровизированные ворота из кружек, сражались шашками в "Чапаева" и так далее. Вечером я прочитал очередной рассказ – повесть Пушкина "Метель".

Перед уходом, оказавшись одни в саду, Дженни подошла ко мне и сказала: «Мик, не стоит драться, тебе очень больно. Я видела твои глаза, когда ты лежал на полу ринга».

– Все мы терпим. Одни усталость от рабочей смены, другие монотонность бумажной работы, третьи боль в больнице. Мне нужны деньги на другую жизнь. Спасибо, Дженни, что волнуешься за меня, мне это очень приятно.

Она прильнула ко мне, обнимая за шею, и стала целовать в губы. Я прижал её к себе и то же крепко поцеловал в губы. Так мы и стояли несколько минут, а моя рука ласкала её спину и шею.

– Я все понимаю, Мик. У тебя есть Мадлен, но я не могу без тебя. Ты совсем другой, чем те, кто меня окружает. Ты притягиваешь к себе, словно магнит.

– Ты замечательная девушка, а, значит, всё образуется.

– Я хочу стать женщиной. Мне уже очень много лет, целых 22 года.

Она взяла мою руку и прижала её к своему телу под платьем. Трусиков на девушке не было – не носили их в это время. Там было тепло и мокро…

– Я кончила, когда ты целовал меня… Я хочу быть твоей по-настоящему.

– Будешь моей женщиной, будешь.

Мадлен была счастлива. Наверное, это был лучший день в её жизни. Именно так она мечтала проводить время: свой домик или почти свой, пикники по выходным, друзья, семья. Она вышла на улицу и услышала разговор. Слезы потекли у неё из глаз. Женщина сжимала кулаки и в бессилии разжимала их. Закусив губу, подумала: «Решено!»

Ночью она была задумчива, долго ворочаясь в кровати, пока не уснула под самое утро. На следующий день она отправилась по своим делам. Мы провели тренировку с ребятами и отдыхали, рядом сидела и читала книгу Кора, неслышно шевеля губами.

Мадлен зашла во двор, подойдя к каждому из детей. Она подолгу останавливалась и смотрела на них, потрепав каждого по головке. Затем подошла ко мне, приобняла и пошла домой.

– Чего это с мамой?

– Не знаю, Боб.

Услышав детский комментарий, я напрягся. Действительно, поведение жены и матери было нестандартным. Поднявшись, быстро вошёл в дом. На кухне шебуршилась Мадлен, наливая стакан воды. Я тихо прошёл на кухню и стал смотреть. На столе лежала пачка таблеток, а Мади, наполнив стакан водой, смотрела в окно на солнце.

– Туда собралась?

От моих слов она вздрогнула и сжалась.

– Поверь мне, Мадлен, для человека там нет ничего интересного. Ты забудешь себя и всё, что там увидишь. К тому же самоубийцы туда не долетают – их путь вниз, в ад. Что это ты купила?

– Снотворное.

– Выбрось эту гадость, лучше купи валерьянки, полезнее будет.

– Мик, я мешаю тебе, я стала лишней. Я вижу, как ты смотришь на меня и как на Джесси.

– Мадлен для своего возраста и образа жизни ты неплохо выглядишь. Так что не переживай об этом. Дело в том, что мы с тобой вместе в силу сложившейся жизни, а Дженни – это уже мой выбор. Не было бы её, появилась бы другая девушка.

– Ты не Мик. Но кто же ты? Все мы чужие для тебя, я чувствую это. Правда, ты относишься ко мне, к моим детям лучше, чем настоящий Мик, тот, который был до боя. Кто же ты?

– Тот Мик умер от удара Бизона и улетел в чистилище. На освободившееся место вселилась моя душа.

– Так не бывает…

– Бывает, Мадлен, бывает. Я – человек из будущего. Там я умер и ожил здесь.

– Конечно, ты знаешь столько всего, чего даже учёные не придумали… Кем ты был там?

– У меня было много профессий, но все они были связаны с войной.

– Мик, делай, что считаешь нужным, только не бросай меня. Я только сейчас узнала, что такое настоящая жизнь и не выживу, если она закончится.

– Не брошу, раз так распорядилась судьба. Ты – хорошая мать и хорошая жена. Единственно, о чём попрошу тебя – не делай плохого Дженни. Прими ситуацию такой, какова она есть. Она станет жить с нами и спать со мной, с нами, в одной кровати. Тем более, скоро нам очень потребуется лишние руки.

– Что ты задумал?

– Буду боксировать, чтобы собрать ещё денег, и тогда мы отправимся в далёкий путь. Там лежат миллионы, которые нужно просто добыть. Только это будет тяжело.

Днём я сходил в банк, положив по тысячи долларов на счёта Мадлен и Дженни, а остальные на свой. У меня уже лежала там симпатичная сумма в 15 тысяч баксов. Сберегательные книжки с их вкладами я отдал женщинам.

В обычных делах прошла неделя, а в субботу я сделал Дженни предложение переехать к нам жить. Вечером был романтический ужин в ресторане с Мади и Дженни, а ночью Мадлен оставила спальню, заночевав в гостевой комнате, а я с Дженни при свечах занялся любовью. Девушка стала женщиной, правда, моё семя оказалась у неё на животе. Пока в мои планы не входило возиться с новым маленьким Кирком. Мы вышли во двор, девушка и я сделали гигиенические процедуры, позвали Мадлен и втроём отправились спать в кровать. Для равновесия пришлось напрячься и поласкать между ног жёнушку. Затем довольные все улеглись спать.

Утром, узнав новость, парни отреагировали просто.

– Батя, ты того, этого самого…

– Мужики, вы же меня понимаете?

– Это да, такую классную девку оторвал. Но что скажут люди?

– А нас это должно волновать?

– Нет.

Кора почесала темечко, видимо, так и не решив, что ей теперь делать, поэтому просто приняла ситуацию, что у папы есть молодая жена Дженни и есть мама.

В воскресенье с Мод, Дженни и Корой прогулялись по магазинам, прикупив им обновки. Себе я так же прикупил пару костюмов, рубашки и обувь. Заглянули в пару оружейных магазинов, где я присмотрел винтовки и пистолеты.

– Мик, что ты затеял?

– Присматриваю оборудование для выполнения моего плана.

Мадлен уволилась с работы, став заниматься домашним хозяйством. Дженни так же оставила ателье миссис Кларк. Я купил ей швейную машинку и всё необходимое, так что теперь она стала работать швеёй на себя, открыв маленькое ателье. Супер мастером она не была, но постельное бельё, рубашки, халаты и брюки шить умела. Так что ряд вещей из одежды мы перестали покупать в магазинах вообще. Иногда я подсказывал фасоны из будущего, которые она делала для нас.

Соседи судачили о моей жизни. Мне их разговоры были «до лампочки», а девушкам объяснил, чтобы они вообще об этом не задумывались, мол, тётки просто завидуют.

– Станете оправдываться – заклюют, а будете вести себя уверенно, будто именно так и должно быть, они сами станут повторять за вами. Просто всех, кто за спиной порочит наше имя, из числа гостей нашего дома исключить.

Дни сменялись, и наступило второе лето. Я усиленно тренировался, готовясь к бою, а вместе со мной и мои сыновья. За ужином я переговорил с домочадцами, обрисовав ситуацию.

– Кора, Питер, Роберт, вы многому научились за этот год. Однако надо получить более углублённое образование. Сейчас мы можем оплачивать ваше обучение, поэтому Кора с сентября начнёт учёбу в платной школе, а вы, парни, поступите в колледж. Думаю, что есть смысл получить техническое образование, чтобы уметь что-то делать руками.

– А куда папа?

– На Квинс-сквер есть колледж, который готовит механиков. Думаю, что разбираться в механизмах, за которыми будущее, дело перспективное.

– Хорошо, отец, мы будем учиться. Только надо узнать требования для поступающих.

– Согласен. Завтра идём в колледж, выясняем, что для поступления требуется, и будем целенаправленно готовиться.

Вместе с Корой поступить в школу решила её главная подруга Лиззи. Естественно, что я оплачивал и её обучение. Я и Мадлен отвели девочек в учебное заведение, которое называлось «Пансион Святого Павла», а парней в колледж. Выяснив требования, я составил программу подготовки, и народ приступил к домашнему обучению. По сути, девочкам ничего учить не требовалось, они уже знали многое из основного курса, который проходили в пансионе, а с ребятами мы решали практические задачки по физике, математике и механике согласно выданной программе обучения и моих знаний.

Сразу же обратился к Большому Дэму о поступлении команды в колледж для получения профессии.

– Мистер Мик, у нас нет денег для оплаты учёбы. Вы же запретили воровать, так что теперь с этим проблема.

– Учёбу я оплачу всем желающим, тем более учиться надо всего три года. Подготовительные занятия вначале проведу лично я, а затем с вами будут заниматься Боб, Пит, Дженни или Мадлен. Надо подготовиться и поступать, чтобы в будущем могли своими руками заработать на кусок мяса. А с деньгами что-нибудь придумаем.

Как-то раз в доме появился знакомый мне полицейский.

– Мик, хватит тебе подрабатывать на заводе. Ты можешь сделать хорошую карьеру в полиции. Поступай к нам на службу на постоянную основу.

– Кем, мистер Лоренс?

– Инструктором по физической подготовке патрульных полисменов. Я рассказал о том, как ты расправился с бандой Койота, и народ высказал пожелание поучиться. Сейчас появилась вакансия полисмена, на которую ты лучший претендент.

– Сомневаюсь, что эти умения нужны вашим толстопузикам.

– Ха-ха, согласен, но у нас есть вполне спортивные ребята.

– Хорошо, от таких предложений не отказываются.

Глава 4. Я – полицейский

С середины июня 1948 года я вышел на работу в районный отдел полиции. Передо мной стоял строй из тридцати человек, в основном, молодых ребят из патрульно-постовой службы – «пепсов». Пришлось провести мастер-класс, показывая некоторые приёмы из системы подготовки спецназовца конца 20 века. Я хорошо повалял парней, противодействуя кулакам, ножу или палке. Показал возможность применения рукопашного боя против пистолета и винтовки. Учитывая, что сейчас это были примитивные, долгозаряжаемые изделия, справиться с вооружённым бандитом было гораздо проще.

– Вы – полиция, поэтому не мудрите, а действуйте на опережение: стал противник против вас с кулаками – доставайте дубинку, достал нож – берите в руки пистолет, достал пистолет – стреляйте первыми. Но эти приёмы помогут вам, когда вы окажетесь в равных условиях или у противника будет преимущество. Обязательно надо качать мышцы, так что все спортзал, а если такового нет, в спортзал мистера Паркса. Естественно, что оплатите свои тренировки.

Начальник участка капитан Джон Роллс и его заместитель лейтенант Гарри Лоренс смотрели, открыв рот.

– Круто…

– Чтобы так научится, нужно тренироваться, мистер Роллс.

– А есть что-нибудь, чтобы можно применить сразу?

– Ну-у-у, вот простой приём, если вас схватили за грудь. Теперь повторите его на мне.

Он прихватил мою ладонь, держащую его за мундир, и повернулся корпусом, как я показал. Моя рука оказалась в захвате, отчего я присел, чтобы он мне её не сломал.

– Круто! О'кей, мистер Кирк. Вы приняты инструктором в полицию. Ваш оклад будет тридцать долларов в неделю, плюс ежемесячные премии до двадцати процентов. Работаете пять дней в неделю. Если будет аврал, будем привлекать вас к его решению. Как вам такие условия?

– С полицией нужно дружить, поэтому принимаются, мистер Роллс.

– Тогда зайдите в нашу канцелярию. Там вас оформят, как положено

Так я стал инструктором в четвёртом полицейском участке микрорайона Джексон Хайтс. С завода, где, набив руку, зарабатывал 50 долларов в месяц, я уволился. Теперь я занимался физической подготовкой полисменов участка, параллельно готовясь к боксёрским поединкам.

Ко всему прочему, сразу ввёл ноу-хау в помощь патрульным. Полицейская дубинка появилась на вооружении полицейских подразделений в США в конце 1850-х годов. Первоначально использовались прямые деревянные дубинки длиной от 30 до 65 сантиметров, являющиеся уменьшенной копией бейсбольной биты. Однако в 1960-х годах офицер полиции Лос-Анджелеса Роберт Кога разработал новый вариант прямой деревянной дубинки. Так что я сразу нарисовал «Палку Кога», первую партию которых полицейские заказали в столярной мастерской.

– Мистер Роллс, она удобна при разгоне плохих горожан. А парням я покажу, как ей правильно пользоваться, в том числе, конвоировать хулиганов.

– О'кей, Мик, я закажу десяток у столяров. Если они подойдут, тогда оснастим весь наш отдел.

Два месяца я работаю инструктором рукопашного боя в полиции. Иногда, когда требуется усиление, хожу на патрулирование городских улиц. Парни, которые у меня тренируются, уже кое-что умеют: орудуют дубинкой, делают наручники из верёвки со скользящим узлом, могут свалить на землю противника приёмом и просто физически окрепли. У меня появились лучшие ученики: Билл Маккензи, Хенк Сварт, Боб Питерс, Фрэнк Мюррей, Алан Бест – молодые парни, которые желали стать сильнее, поэтому слушали меня с пониманием, а мои указания выполняли с рвением.

На одном из совещаний, куда меня пригласили дать отчёт о проделанной работе, я показал нашему шефу приём захвата кисти противника при рукопожатии, после которого тот приседает к земле. Научившись его выполнять, Роллс "переприседал" всё районное отделение, тренируя этот приём на подчинённых. Так что шеф был доволен, наблюдая, как его парни валят друг друга на тренировках, используя приёмы рукопашного боя, или конвоируют условных «клиентов».

Поскольку теперь весь день я был на работе, пришлось думать, как продолжить обучение своих детей и их товарищей. Я обратился к Лоренсу и Роллсу с предложением создать отряд помощников полиции из моей молодёжи, назвав её добровольной народной дружиной. Обрисовав задачи, которые она будет выполнять, сказал, что буду готовить их вместе с полицейскими.

– Мистер Роллс, всё равно идёт естественная замена состава отдела. Почему бы нам не подготовить смену самим, тем более, бесплатно. Я хотел бы, чтобы мои сыновья и эти подростки приучались к дисциплине, стоя на стороне закона, а не криминала. Тем более на занятия вы можете приводить своих отпрысков – буду учить всех.

Роллс почесал голову и дал добро на создание дружины и тренировки ребят вместе с полицейскими. ДНД была оформлена официально, чтобы при проверке к Роллсу не докопались, почему на территории участка находятся посторонние. Кроме рукопашного боя я смог договориться, чтобы ребята из дружины два раза в неделю проходили в тире стрелковую подготовку, а кроме этого, стал давать им курс «топтуна» и оперативника, основываясь на своих знаниях.

Утром в понедельник ко мне обратился лейтенант Лоренс.

– Мик, бастуют рабочие завода мистера Бифа.

– Так я ж у него работал.

– Это хорошо. Мистер Биф обратился в полицию, чтобы мы разогнали митинг. Твои умения очень нам пригодятся.

– Хорошо, босс. Но прежде, чем мы будем применять силу, может быть, я попробую решить это дело миром?

– Уже пробовали. Рабочие упёрлись, требуя повышения зарплаты.

– Лично моё мнение – надо не митинг разгонять, а прессануть этого Бифа. Рабочие реально мало получают.

– Увы, мой друг, Биф один из основных налогоплательщиков района, с ним дружат члены районной мэрии.

– Ладно, босс, разберёмся.

Во главе группы полицейских я прибыл на завод. В цехах было тихо, зато во дворе народ бурлил. Люди окружили здание заводской администрации и несколько человек что-то кричали, а управляющий с парой охранников молча стояли на крыльце.

Полицейские встали напротив толпы, где отдельной группой собрались тренирующиеся у меня парни. Боевой сержант Маккензи, поигрывая дубинкой, проговорил: «Что, парни, покажем, чему мы научились у мистера Кирка?»

– Покажем, Билли! Сейчас отметелим этих работяг.

Тут в разговор вступил я.

– А ну, цыц! Нашлись мне тут коммандос. А если бы там стояли ваши отцы, требующие повысить зарплату, чтобы прокормить семью. Бить надо хулиганов, а не честных тружеников!

Народ замолчал, а я добавил.

– То-то! Так что вначале думайте головой, а потом делайте. Пойду, поговорю с работягами.

Я подходил к толпе, но сегодня рабочие смотрели на меня, как на врага.

– Здорова, мужики. Кто у вас глава стачкома?

– Нет у нас никаких стачкомов. А кто это вообще?

– Вот вы даёте! Надо выбрать главных от вас, рабочих, написать требования, потом подумать, на чем надо настаивать, а что можно и снять. Неужели никогда так не делали?

– Есть у нас главные, но они там, возле администрации.

– Берк, чего молчишь, словно немой? Пошли к вашим заводилам, разговаривать будем.

В толпе зашелестели голоса.

– Это же «Летучий голландец». Вишь, мужики, как взялся – сразу видно, что дело знает.

– Он в полиции работает, вон его подручные пришли, дубинками крутят. Народ говорит, Голландец сам их и придумал.

Я протолкался с мастером Берком к домику администрации, где кучковались самые горластые рабочие. Сразу задал вопрос: «Парни, кто из вас хочет войти в рабочий комитет? Будем разговаривать с хозяевами завода цивилизованно».

– Мик, что толку в комитете?

– А то, что сейчас управляющий заводом, мистер Баунти, не знает с кем говорить и кого слушать. Давайте выберем пятерых самых активных, отойдём в сторонку и напишем ваши требования.

– Это всё ерунда, Кирк.

– Хватит базарить, словно бабки на рынке! Быстро выбираем главных, и пошли на переговоры.

Мы набросали десяток реальных требований, среди которых два было самых главных – сократить на час рабочий день и поднять зарплату на два доллара за час. Потом я обратился к трудящимся с новой речью.

– Мужики, видите, там стоит полиция. Если вы станете кидать камни в окна, создавая беспорядки, они применят дубинки. Скажу честно, получить по спине или голове дубинкой – это больно, а слабые на голову вообще могут умереть. Кроме этого заводилы будут забраны в участок, на них заведут дела и передадут в суд. В итоге вместо помощи домашним, вы оправитесь в колонию года на три. Или вы верите, что суд вас оправдает? Это значит, что ваше место будет занято другим человеком и вам придётся искать новую работу. А кто будет кормить вашу семью, пока вы будете сидеть? Поэтому прошу спокойно дождаться результатов наших переговоров.

Затем мы направились в администрацию.

– Мистер Баунти, вот бумага, где рабочие выдвинули свои требования. Думаю, есть смысл пройти и обсудить их.

– Что же, мистер Кирк, пройдёмте с вами и этими рабочими в мой кабинет. Будем обсуждать ваши творения.

Всемером мы зашли к Баунти в кабинет, где расселись на стульях вокруг стола. Управляющий пробежался по списку требований и начался торг.

– Я с этой писулькой даже не буду обращаться к мистеру Бифу. Мне проще разогнать вашу толпу с помощью полиции.

– Верю, мистер Баунти, поэтому рабочие негласно определили меры воздействия на вас.

– Это что за меры такие?

– Скажем так, стачка закончится ничем, они разойдутся по местам, только станет выходить из строя оборудование, причём не один станок, а много, водопровод, да мало ли, что ещё сломается. Это называется саботаж. К тому же вы пешочком домой ходите?

– Да и что?

– А то, что можете попасть не домой, а в больницу. Мистер Биф так же может не доехать до работы. Вариантов воздействия много, поэтому лучше договориться мирным путём.

– Вы мне угрожаете? За это можно на каторгу попасть лет на двадцать.

– Во-первых, лично вам от этого будет не легче, потому что прожить оставшуюся жизнь инвалидом, лишившимся этой работы, очень грустно. А во- вторых, чтобы кого-то посадить, надо его найти. Рабочие – люди добропорядочные, и сами вряд ли способны на такое. Но если их разозлить, они могут скинуться деньгами, заплатить бандитам и те займутся вами.

– Хорошо, я поговорю с мистером Бифом.

– Сегодня же поговорите, а завтра дадите ответ.

– Хорошо, господа, идите. Мистер Кирк, попрошу вас задержаться.

Активисты вышли, где их сразу обступили рабочие, и те принялись рассказывать, как прошли переговоры.

– Берк, а мы что, действительно наймём бандитов?

– А это мысль, мужики.

В кабинете я разговаривал с Баунти.

– Мистер Кирк, вы так вели переговоры, словно дело шло о вашей зарплате.

– Эх, мистер Баунти, это же люди, которые тоже хотят жить. А сейчас они выживают. Откровенно говоря, торчать смену в 12 часов – это дурость. Посмотрите, что вечером увеличивается количество брака. На это влияет усталость и плохое освещение от керосинок.

– Но вы выставили много требований, и все они влекут затраты. Босс не пойдёт на это.

– По сути, здесь два требования: уменьшите рабочий день и поднимите зарплату.

– На 2 доллара в час – это несерьёзно.

– Поднимите на 1. Требования специально составлены, чтобы был торг.

– Ох, мистер Кирк, вы хитрец. А вы серьёзно полагаете, что они пойдут на нападения?

– В Российской империи сейчас началось движение по дестабилизации обстановки в стране и убийству руководителей государства, которое финансируют Франция, Англия, Германия. Появились так называемые народовольцы, люди, которые делают бомбы или стреляют из пистолета в градоначальников и даже царя. Вы думаете, в САСШ нет таких революционеров-бомбистов? К сожалению, мне, как полицейскому, или моим коллегам придётся расследовать покушение на вас. Может быть, мы даже найдём преступников, но вам, а главное, мистеру Бифу, ведь он первый кандидат на выстрел или точно брошенный камень, от этого будет не легче. Из здорового человека вы можете превратиться в калеку.

– Да уж, озадачили вы меня, мистер Кирк. Я сегодня же переговорю с владельцем завода.

Я вышел вместе с Баунти, отправившись к стачкому, а управляющий уселся на бричку и кучер повёз его в город. Мастер Берк подошёл ко мне.

– Чего тебя задержал Баунти?

– Уточнял серьёзность ваших намерений. Думаю, что сегодня-завтра он даст ответ. Надеюсь, что он будет таким, каким мы решили.

В доме владельца завода мистера Бифа.

– Баунти, ты уверен, что они пойдут на это?

– Если бы Кирк был рабочим, а не полицейским, он точно бы пошёл. Он говорил так, будто знает, как это делается.

– Значит, если мы не сделаем послаблений, нужно ожидать нападения. Мне дешевле будет нанять охрану, чем идти на поводу у всякого быдла. А Кирк пусть лучше работает в своей полиции. Так и передайте этому Кирку и стачкому.

– Они могут бастовать дальше.

– Ничего, кончатся деньги, сами прибегут. А ты ищи штрейхбрейкеров на замену.

– Хорошо, мистер Биф, я вас понял.

Я ушёл к своим полицаям, рабочие тоже молча бродили по двору завода, собираясь группками и о чем-то разговаривая.

Прибыл Баунти и подошёл к полицейским. Найдя шефа и меня, он проинформировал.

– Увы, но мистер Биф не желает договариваться. Боюсь, придётся применять ваши умения, господа полицейские.

– Ладно, пойду успокаивать народ.

Я снова подошёл к мужикам и объяснил ситуацию.

– Мужики, шеф грозиться вас уволить, поэтому предлагаю стачку завершить.

– Кирк, но как же так?

– Будем искать иные методы. Думайте, какие, только не кричите об этом, а всё сделайте тайно.

Я знал, что никто ничего не сделает, зато сделаю я, только выждав время. Стачком стал уговаривать людей разойтись. В итоге, все разошлись по своим рабочим местам.

Вечером Биф снова беседовал с Баунти.

– Я же говорил тебе, что эти ублюдки способны только горланить. Прояви с ними железную волю, и они подожмут хвост.

Вечером ко мне домой пришёл глава стачкома Берк.

– Мик, мы не знаем чего делать?

– Берк, кто-то обязательно обдумает идею и кинет камень в Бифа. Так что надо немного подождать, пока народ созреет. Тогда Биф и его подручные сами прибегут к вам.

Берк согласился, отправившись к себе домой.

Разузнав, где обитает Биф, я занялся изготовлением бомбы небольшой мощности. Для этого в аптеке купил ингредиенты и порох в оружейном магазине, смешав их в нужной пропорции.

Неожиданно моих подопечных вместе со мной бросили на подавление волнения портовых рабочих в помощь местной полиции. Здесь я договариваться желания не испытывал. Мы стояли в оцеплении, когда в нас полетели камни и палки, и народ стал нас оскорблять. В портовых районах традиционно жили ирландцы – парни весьма боевые, так что, уклонившись от камня, главный полицейский местного отдела дал команду, и полиция ринулась вперёд.

Наш отряд отработал на совесть, очень даже хорошо раздавая дубинками по спинам, рукам и головам бастующих. В завязавшейся драке в ход шли ножи, кастеты, палки и полицейские дубинки. Затем на другом краю прогремели пистолетные выстрелы, и народ бросился врассыпную. Мы поднимали лежащих или сидящих на брусчатке рабочих, и тащили их к тюремным фургонам на конной тяге. Вот так я стал душителем свободы. Зато своим парням выдал новую идею: «Парни, нужны щиты и каски».

Со мной все согласились.

– Да, а то камнями нас сильно побило.

Так что, обговорив с шефом это дело, на военном заводе были заказаны метровые стальные щиты и каски по моему эскизу. У соседей было несколько раненых полицейских и даже один убитый ножом. В процессе драки от прилетевших камней несколько наших полицейских получили травмы. В бою ребята прикрывали друг другу спину и бок, идя шеренгой и разгоняя разошедшихся рабочих.

Со мной разговаривал босс отдела.

– Хм, вижу, что ты не зря тренируешь моих парней. Обяжу всех проходить твой курс.

– Думаю, что от стариков будет мало толку, а вот весь молодняк на тренировки загнать обязательно надо, господин капитан.

– Выпишу премию. Кстати, когда у тебя следующий бой?

– В следующее воскресенье на Манхэттене. Приходите, там можно заработать хорошие деньги у букмекеров. Говорят, контора Принса ставит 1 к 3 на Бешеного.

– Ты надеешься выиграть?

– Я надеюсь не только выиграть, но и заработать денег.

– Мы с моим замом будем. Не подведи, ведь я поставлю свою месячную зарплату.

– Я тоже, босс.

Прошло дней десять с того дня, когда я выступил миротворцем, поэтому страсти улеглись. Об угрозах, которые я экспромтом выдал Баунти, не обговаривая их со стачкомом, боссы завода подзабыли, так что пришло время о них напомнить. Я не хотел никого взрывать со смертельным исходом, но серьёзность намерений требовалось показать.

Вечером я собрался пойти погулять.

– Мик, ты куда?

– Мади, хочу подышать свежим воздухом.

– Может, пройдёмся вместе?

– Нет, сегодня я пройдусь один.

Мой путь лежал в респектабельный район Астория, где жили "богатенькие Буратино". Перемахнув через забор и попав во двор усадьбы фабриканта Бифа, я нос к носу столкнулся с тремя подбежавшими псинами типа черных терьеров. Эти "друзья человека", утробно рыча, дружно накинулись на меня. Первая получила удар ногой в грудь, отчего отлетела, упав на землю – в спецназе учат, как надо отбиваться от крупных собак. Вторую и третью я зарезал ножом, защищаясь от зубов рукой с накрученной на неё старой толстой курткой, которую прихватил из дома именно для этой цели. Первая близко не подходила, но громко облаивала меня, поэтому пришлось метать нож, проткнув ей горло, а вторым ножом добить раненое животное.

В спальне жена растолкала спящего мужа.

– Джордж, собаки лают. Что там во дворе?

– Спи, дорогая. Небось, самка мимо пробежала, вот они и нервничают.

– Джордж, они кого-то поймали.

– Я хочу спать. Если поймали воришку, то он сам виноват в этом. Подождав реакцию хозяев на лай собак, но ничего не дождавшись, я прошёл в сарай, где стояла пролётка, на которой Джордж Биф ездил на работу. Закрепив бомбу под тарантасом, установил систему поджига из коробка спичек, закреплённого на оси и спичек на бомбе. Пролётка начнёт двигаться, ось крутиться и головки спички загорятся от трения с тёркой спичечного коробка. От них воспламенится порох, засыпанный в металлическую трубочку, и добежит до основного заряда. В итоге произойдёт небольшой взрыв. Осуществив задуманное, я ушёл домой. Дома меня дожидалась Мод, а Дженни ночевала у матери.

– Мик, у тебя на брюках кровь.

– Пойду, застираю.

– Я сама. Ты не ранен?

– Это кровь собак, со мной всё норма.

Джорджа разбудил приходящий утром конюх.

– Мистер Биф, горе.

– Что такое Уилл?

– Ваши собаки убиты.

Джордж тут же вспомнил ночной разговор с женой.

– Идём, посмотрим.

Он смотрел на трёх здоровых псов, кем-то зарезанных ночью. И этот кто- то не просто так залез в его усадьбу. Грабитель? Но он даже не попытался проникнуть в дом.

– Кто же ты и чего тебе надо?

И тут Биф вспомнил о предупреждении стачкомовцев. Он тут же отдал распоряжение.

– Садовник, выкопай ямку и похорони собак, а я позову жену, пусть простится с ними. Гард, запрягай экипаж, едем на завод.

Садовник принялся копать яму, а конюх запряг лошадей в пролётку и вывел их, держа за узду, во двор. Во дворе причитала жена, а рядом стоял озабоченный хозяин поместья.

– Джордж, нужно вызвать полицию.

– Не нужно, Сесилия, она ничего не решит.

– Сэр, ваш экипаж готов. Мы можем ехать.

Биф уселся на заднее сиденье, кучер сел на козлы, садовник закрыл ворота, и экипаж тронулся. Когда он набрал скорость, раздался взрыв, и снизу пролётку охватило пламя. Лошади, испугавшись, понеслись вперёд, так что кучер еле-еле смог их остановить.

Днище брички занялось огнём, вокруг бегал конюх, не зная, что делать, а Биф причитал: «Чёрт подери, меня хотели убить, это всё реально!»

– Сэр, я вызову полицию.

– Никого не надо вызывать, туши бричку, а я возьму извозчика.

Биф прибыл на завод и вызвал к себе в кабинет управляющего Баунти.

– Ричард, все оказалось серьёзно. Нужно выяснить, кто хотел меня убить.

– Я конечно, не великий знаток покушений, но мне кажется, что вас хотели предупредить, а не убить.

– Почему ты так думаешь?

– Вы платите деньги рабочим, поэтому должны остаться в живых. Если предупреждение не поможет, тогда они пойдут на более решительные меры.

– Где их требования, Ричард?

Баунти поднялся и достал из сейфа листок с написанными требованиями. Биф пробежался по ним беглым взглядом.

– Что там говорил этот, как его?

– Кирк.

– Да, по поводу того, что надо обязательно удовлетворить, а что так, для объёма написано.

– Вот позиции, о которых он сказал мне в приватной беседе.

– Хорошо, зови комитетчиков, будем решать.

Из цехов были вызваны пятеро активистов. Хозяин кабинета грозно спросил: "Кто главный?"

– Я, Дик Берк.

– Я обдумал ваши требования, затем прошёлся по цехам, посмотрел, как вы работаете. Погано работаете, стыдно смотреть. Но я понимаю, что работать тяжело. Поэтому я решил облегчить ваш труд. С завтрашнего дня рабочий день будет короче на полчаса, оплата будет не четыре, а пять долларов в час, два раза в год вы сможете иметь оплачиваемый отпуск по целой неделе. Вы понимаете, что будете бездельничать дома, но получать за это деньги? Если вы заболели и доктор справкой подтвердит это, то неделю можете лечиться, а я снова буду платить вам 25 процентов зарплаты. Но за такие условия вы у меня будете работать на совесть. Идите и объявите эту новость всем.

Когда рабочие ушли, Биф обратился к Баунти.

– Через неделю увеличим размеры штрафов и, Ричард, придумай парочку новых.

Как-то поздно вечером я возвращался с работы домой, вдруг услышав позади себя пыхтение и шаги. Я сделал шаг в сторону и развернулся.

В метре от меня шёл Койот.

– Не ждал?

– Молодец, шустрый малый. Твою бы энергию, да на пользу людям – цены бы тебе не было.

– Я следил за тобой и хотел убить издалека, но тогда бы ты не почувствовал того, что должен!

– А что я должен почувствовать?

Почуяв издёвку, он оскалился.

– Ты должен почувствовать боль и бессилие. Молись, падаль!

Я понял, что сейчас он достанет пистолет, потому что второй раз махать ножом не решится. Пистолет у него был в руке за спиной, но вот то, что он не взвёл его заранее, было его ошибкой. Возможно, поначалу он об этом не подумал, а сблизившись, решил не пугать меня щелчком раньше времени. Я качнул маятник, резко сблизившись с преступником. Пока он пытался взвести оружие, я врезал ему в скулу и сбил с ног.

Усевшись на него, захватив ему обе руки. Затем держа его за кисть, вывернул её так, чтобы дуло револьвера оказалось направленным ему в лицо.

– Отпусти, падла!

– Сейчас, выстрелю и отпущу.

Он задёргался, и я не смог взвести пистолет. Отпустив его вторую руку, стал бить кулаком по его лицу, периодически добавляя по зубам рукояткой зажатого в его кисти пистолета. Парень кричал.

– Полиция, вызовите полицию, убивают!

Впереди по дороге шла компанию парней, которые от таких криков притормозили. Я же, сильно ударив Койота, слегка оглушил парня, взвёл курок, и произнёс: «Прощай, Койот, тебе пора к тем, кого ты отправил на тот свет».

– Отпусти, Кирк, я пойду в тюрьму.

– Поздно, дружище.

Это говорилось мной очень тихо, чтобы не слышали люди, зато бандит громко кричал: «Помогите, убивают!»

Пришлось и мне закричать: «Я полицейский, это Лесли Койот, который был осуждён, но сбежал из тюрьмы. Он напал на меня. Сейчас я его арестую и отведу в участок».

Тем временем я нажал на его палец, так и лежащий на спусковом крючке. Раздался выстрел и Койот затих – пуля пробила ему лицо, выйдя с другой стороны затылка.

– Вот так. Как же хорошо, что все хотят поговорить со своей жертвой и испугать её. Но гораздо лучше то, что не у всех получается исполнить задуманное.

За уничтожение бандита, который сбежал, убив охранника, меня наградили грамотой. О новой схватке с известным бандитом стало известно в районе, так что даже незнакомый мне народ, встречая на улице, здоровался. А соседи по улице частенько рассказывали гостям.

– Это Мик Кирк, человек, который в одиночку захватил банду Лесли Койота, а затем убил сбежавшего из тюрьмы главаря.

Глава 5. На страже закона

Учитывая мою известность среди местного населения, меня всё чаще меня стали привлекать к обязанностям участкового, попутно присвоив чин капрала. Так что теперь я сам или с напарниками обходил свой участок ответственности, знакомясь с горожанами. При обходе опрашивал жильцов, которые выглядели поадекватнее, узнавая о соседях: кто буйный, кто тихий, кто пьёт, кто гоняет жену, а кто занимается тайными делишками. Всё записывалось мной в блокнот, а в участке составлялась "социальная карта" нескольких кварталов, относящихся к моей юрисдикции.

Затем с напарником обходили неблагополучные дома или квартиры, знакомились лично, а при необходимости, реально помогая. С одними разговаривал, других мог арестовать на несколько суток, которые они проводили, выполняя общественные работы, кому-то давал личные деньги на еду, а иных даже лечил, благо опыта у меня было много. Сейчас химических лекарств было мало, врачи получали образование, основанное на народной медицине, леча народ настойками, отварами или мазями из трав, так что люди нормально выздоравливали.

Сегодня мы были на дежурстве с Маккензи. Вдруг услышали крики соседей.

– Что случилось?

Доброхоты подсказали.

– Бонд опять напился и бьёт жену.

Мы зашли в дом, увидев, как пьяный мужик бьёт жену и подростка. Буян сразу получил от меня «в дыню». Свалившись и немного полежав, он пополз по полу, исчезнув во дворе. Я занялся помощью избитым, а Маккензи достал бумагу и перо, собираясь описать ситуацию.

– Как вас зовут?

– Инди Бонд.

– Часто такое бывает?

– Часто.

– Будем забирать вашего боксёра. Его осудят, он проведёт пару лет в колонии. Там перестанет пить, глядишь, ваша жизнь изменится к лучшему.

– А как же мы жить будем? Он работает, а я нет.

– Парень взрослый, устроится на его место или пойдёт подмастерьем. Я решу это с заводчиками. А иначе он вас убьёт или искалечит.

– Убьёт… Как выпьет, так разум и теряет.

Тут открылась дверь, и в комнату ворвался мужик с топором.

– Всех порешу!

– Твою ж мать!

Вскочив, я схватил стул и встал, закрыв собой семью мужика и Маккензи.

– Убью!

С этим криком он замахнулся топором и ринулся на меня. Встретив пьяного ножками стула, я блокировал его руку с топором, а затем разворотом стула завалил мужика на пол. Отобрав топор, скрутил ему руки и надел наручники.

– Всё, миссис Бонд, доигрался ваш бывший муж. Ищите себе нормального, а этот лет десять в колонии гнить будет. Маккензи, оформляй нападение на полицейского.

Затем обратился к сыну.

– Теперь ты главный мужчина в семье. Приходи завтра в участок, подумаем, куда тебя пристроить. Как зовут, сколько лет?

– Джо Бонд, 15 лет.

– Джозеф, значит, к тому же, пока несовершеннолетний.

Парня пристроили на завод, где я подрабатывал грузчиком в цех покраски. Узнав об этом, Маккензи поинтересовался у меня.

– Мик, ты со всеми так возишься?

– Со всеми нормальными. Можешь помочь – помоги. В данном случае я мог помочь. А дальше парень сам выберет свою дорогу.

Пришла пора боя с «Бешеным Бизоном» Робинсоном. На поединок отправилась вся моя группа поддержки плюс полицейские, которые у меня тренировались. Пресса подогревала бой тем, что оба обещали съесть друг друга на ринге, правда, о том, что я такое обещал, сам узнал из газет. Всё же сейчас было время боев "до смерти", когда правила очень вольно трактовались бойцами и рефери. Например, никаких стоячих нокдаунов не было, упал – бой остановили, нет – получай ещё, пока не свалишься. Так что побеждал тот, кто выстоит. Тем более профи дрались за деньги. А когда на кону стояли большие по тем временам суммы, ради победы в ход шли любые грязные приёмы. Публике нравилось море крови и убийственные падения бойцов на деревянный настил ринга.

Меня напутствовал секундант в лице Паркса, и его слова воспринимались нормально и привычно.

– Мик, будь осторожен! Убей его первым.

– Стив, с ринга на своих ногах уйдёт только один – я.

В углу моего противника были аналогичные напутствия. Наш бой был завершающим, так что являлся кульминацией вечера. Я стоял спокойно, слушая своё представление, а Бешеный рыл землю копытом, то есть подпрыгивал, пробивал двоечки по воздуху, всем своим видом показывая, как он заряжен.

Ринг-анонсер зычным голосом огласил регалии Голландца, затем Бизона, которые оказались гораздо скромнее моих, потому что сейчас он не дрался со всякими отморозками из городских микрорайонов. Представление бойцов ведущий закончил словами "победит сильнейший".

Бой. С первых секунд пошла настоящая заруба. Бизон отжимал меня к канатам, пытаясь попасть мне в лицо, а его кулаки так и свистели над моей головой. Он попал мне в плечо, отчего меня развернуло, а плечо онемело. Отскочив, я обратился к судье.

– Рефери, у него в руке свинец.

– Все чисто, Голландец, я проверял.

Было ясно, что рефери в курсе того, что Бизон "заряжен", получив мзду, поэтому мне ничего не оставалось делать, как драться дальше. В конце концов, я не мальчик для битья, и в моих кулаках достаточно сил, чтобы свернуть ему челюсть. Бизон оскаливается, идя на сшибку. Я отскакиваю в правую от Бизона сторону – очень неудобное для правши направление и атакую серией. Такой приём часто использует великолепный боксёр Александр Усик. Голова Робинсона болтается от жестоких ударов. Он отступает, и я провожу апперкот, от которого у соперника вылетает каучуковый загубник, но я не останавливаюсь, а бью дальше, выбивая ему зубы. Рефери разводит нас по углам. Кровь хлещет изо рта «Бизона», который очухавшись, снова прёт на меня, как настоящий бизон. Встречаю его мощными прямыми, он бьёт в ответ, попадая мне в бровь – сильное рассечение, глаз начинает заплывать гематомой. Мы в клинче, он бьёт меня головой, разбивая мне губы. Я убираю голову, вырываюсь и ставлю локоть. Он натыкается на него зубами и тут же ему прилетает апперкот. Парень лежит на полу. Судья в ринге смотрит на судей и тут же звучит гонг. Боксёру помогают подняться секунданты и ведут в угол, усадив на стульчик. Начинают хлопотать врачи, Любомирофф возле меня, а другой врач над лицом моего оппонента.

Меня мажут вазелином, забивая кровь.

– Мик, как ты пропустил этот удар?

Пот в глаза попал, моргнул и получил. Он очень грязно боксирует.

– Мы подадим апелляцию за свинец.

– Он слабее ирландца, я побью его. Всё норма.

– Бизон, убей его, что ты церемонишься с ним.

– Не могу попасть в него, никогда не видел такую защиту.

– Применяй любые приёмы, но выиграй бой.

– Понял, тренер.

Снова бой и я обстреливаю противника с дистанции. О рвётся в клинч, но я двигаюсь, постоянно тыкая ему в лицо джеббом, а следом пробиваю тяжёлые прямые. Парень снова «поплыл», его глаза приобрели бессмысленное выражение, и я добиваю его. Снова рефери суетится, изображая бурную деятельность. Я быстро ухожу в угол. Только после 10 секунд суеты он начинает считать. Я тоже отдыхаю, пока Бизон лежит на настиле ринга. Он встаёт, я атакую, и парень вновь падает на колено от очередного хука. Он отступает, я прижимаю его в угол и расстреливаю на выбор – голова, грудь, печень или селезёнка. Гонг и Бизон очень тяжело бредёт к своему углу.

– Я не могу больше…

– Бизон, ты выйдешь в ринг и будешь драться. Или может больше в зал не приходить. Слюнтяи тут не нужны!

Он снова в центре ринга, я двигаюсь вокруг него, нанося несильные, но неприятные удары. Он ловит все их своим лицом. Затем он взрывается, накидываясь на меня, но получает прямой в челюсть, отчего обнимает меня в клинче. Я бью из-под его рук серией по животу и вовремя наклоняю лоб. Он ударяет меня своим лбом, целясь в нос, но попадает в мою лобовую кость – нам обоим очень больно.

Я отталкиваю парня и бью апперкот и прямой. Публика беснуется, видя тяжёлые удары, от которых сотрясается голова боксёра. От этих ударов парень с грохотом падает на настил, раскинув руки. Его уносят с ринга, а рефери поднимает мою руку вверх.

Я снова стою перед мистером Миллсом и его компаньонами.

– Хороший бой, Голландец. Ты не балерина, как о тебе пишут газеты, ты настоящая кувалда. Ты не разочаровал меня, и я сделал на тебе хорошие деньги, Мик Кирк. Готов ли ты встретиться с чемпионом?

– Без проблем, когда бой и, каков мой гонорар?

– Через две недели. Если победишь, будет матч-реванш. Проиграешь… Лучше не проигрывай, потому что ты мне понравился. Чемпион бил обоих твоих соперников, так что готовься к хорошей драке.

Меня поздравила моя группа болельщиков, а вся команда получила тысячу долларов за бой. На тотализаторе ставки были 1 к 3 против меня, так что я, поставив 5 тысяч, увеличил свой банковский счёт на 15 тысяч долларов. Боб и Пит также ставили на меня свои карманные деньги, которые я платил им за помощь в спаррингах и работе секундантами. Лучше пусть таким способом зарабатывают деньги, чем просто просят их у меня. Они также знают, что я оплачиваю их труд, пусть и спортивный. Так что оба пацана сняли с тотализатора по сотне долларов.

У меня брали интервью спортивные репортёры.

– Мистер Кирк, как вам бой?

– Рыжий ирландец мне показался боксёром с более крепким подбородком, чем Бизон. Но в любом случае, бой был тяжёлый и более кровавый. Сегодня я одержал победу над очень сильным и опасным соперником. Я рад, что победил.

– Ваши бои очень зрелищны, много крови и ударов. К тому же все ваши финты, когда соперник промахивается, очень эффектно смотрятся.

– Я стараюсь, чтобы мои бои нравились публике. К сожалению, сейчас бокс только в стадии формирования, поэтому много излишней жестокости. Нужно, чтобы были доработаны правила, нужны перчатки на руки, защитные шлемы на голову. Все это снизит риск травм.

После репортёров ко мне подошёл какой-то клерк.

– Мистер Кирк, вас приглашает за свой столик мистер Резерфорд.

– Кто это?

– Миллионер.

Мы прошли к столику, за которым сидели деловые люди и «дорогие» дамы.

– Моё почтение, леди и джентльмены. Вы хотели меня видеть?

Меня стала ощупывать дама средних лет, трогая за руки и проведя рукой по кубикам пресса.

– Какое мужественное лицо, какие бицепсы! Я напишу ваш портрет, мистер Кирк.

– Благодарю вас, леди…

– Миссис Хант, я художница, у меня на Бродвее картинная галерея. Но иногда я пишу картины для души.

– Весьма польщён, миссис Хант.

– Мистер Кирк, меня зовут Брайан Резерфорд, я содержу атлетический клуб. Я хотел бы, чтобы вы перешли тренироваться в него и выступать за мою команду.

– Весьма лестное предложение тренироваться в зале на Манхэттене. Мистер Резерфорд, дело в том, что мне почти сорок лет. Всю жизнь я дерусь на ринге и сейчас я просто устал. Я проведу два боя с чемпионом и завершу карьеру боксёра.

– Вы собираетесь закончить боксировать? А чем планируете заниматься дальше?

– Сейчас я зарабатываю деньги для своих планов, а затем буду их реализовывать. Планирую заняться мелким бизнесом. Мистер Резерфорд, я собираюсь провести бой с чемпионом, но если мне придётся подраться ещё с кем-то, на кого мне укажут, то я буду выступать за вас. Только решите этот вопрос с моим промоутером.

– Значит, это ваши последние бои… Я хочу, чтобы вы провели один бой в моем зале с моим чемпионом.

– Через субботу у меня бой с Гризли, поэтому мне надо восстановиться. После этого, если я буду вам ещё интересен, мистер Резерфорд, обговорим ваше предложение.

– Мистер Кирк, вы помните о моем пожелании? Скажем, встретимся в эту субботу?

Я повернулся к даме, напомнившей о себе.

– В субботу у меня домашние дела, миссис Хант, а в воскресенье я буду у вас, если вы свободны.

– Вы ставите мне условия! Хорошо, в воскресенье к 12 на Бродвее в моей галерее.

– Я буду. До свидания, леди и джентльмены.

Я вернулся к своим друзьям.

– Чего от тебя хотели эти господа?

– Здесь есть какой-то бизнесмен с фамилией Резерфорд. У него атлетический клуб на Манхэттене. Он предложил перейти в него.

– Резерфорд – известный в спортивном мире меценат. Ты уйдёшь к нему?

– Нет, Стив, я подумываю о завершении карьеры боксёра. Я устал от драк и стал бояться травм. Но если что, то реши с ним этот вопрос с учётом своего интереса.

– Мы стали зарабатывать хорошие деньги, Мик.

– Если я проиграю, то мы потеряем хорошие деньги. Помни об этом! Пока я выигрываю у более молодых и сильных «на классе», но ведь могу попасться под один удар и тогда всё.

– А что это была за дама?

– Художница, Дженни, у неё галерея на Бродвее. Она решила написать мой «портрэт маслом». Кора, тебе будет интересно посмотреть на картины великих художников, так что идёшь со мной. Дженни, ты так же составишь Коре компанию. А сейчас, коллектив, пора домой!

Мы взяли извозчиков и катили домой с ветерком.

На наших субботних посиделках я стал рассказывать о Севере, пересказывая ещё ненаписанные рассказы Джека Лондона. Народ зачарованно слушал о сильных людях и суровом крае. После гостей ко мне подошла Мади.

– Мик, изменились твои рассказы. Что ты задумал?

– Скоро мы уедем отсюда, все или я один.

– У нас есть куча денег, и мы можем спокойно жить. Стоит ли что-то менять?

– Если есть возможность жить лучше, надо ею воспользоваться.

Вечером мы сидели с Дженни под яблоней. Она прильнула ко мне.

– Мик, обними меня.

– Наверное, пришло время, Дженни.

– Время чего?

– Время любви.

Я обнял её, и мы отправились в кроватку, где занялись ночными шалостями. Дамам пришлось соблюдать постельную очередь.

В воскресенье я поехал на Бродвей. Мне даром не нужна была эта картина, но раз дал обещание, пришлось ехать. Пока ехали, я рассмеялся: «Будет смешно, Дженни, если я заявлюсь, а мне заявят, мол, мистер Кирк, вы шуток не понимаете».

Вместе с Корой и Дженни мы приехали пораньше, чтобы погулять по галерее. В ней была выставлена весьма неплохая коллекция европейских мастеров живописи, а так же неизвестных мне американских живописцев, включая картины самой миссис Хант. Я ходил, рассказывая девушкам о жизни известных мне художников и стилях написания картин. Периодически посматривал на часы, чтобы не опоздать подойти к дежурному, стоящему в зале, чтобы он меня отвёл, куда следует. Однако в зале к нам сама подошла хозяйка галерее.

– Мистер Кирк, вы не один?

– Да, с дочерью и женой. Дочь занимается живописью с преподавателем, поэтому решил показать ей картины мастеров прошлого и нынешнего века.

От этих слов Дженни вспыхнула и улыбнулась. Раньше я никогда так её не называл.

– Очень приятно, но дочь не похожа на вашу супругу.

– У неё другая мама.

– Что же, мистер Кирк, не будем отвлекать ваших родных от созерцания картин. Если им надоест гулять по залам, напротив есть очень симпатичное кафе. Дамы, я похищу у вас Мика на пару часов.

– Вы напишите его портрет за два часа?

– Нет, милая леди, я лишь сделаю общие наброски сюжета будущей картины.

Я отправился вслед за леди, а девушки продолжили осмотр галереи. Поднявшись на второй этаж, я оказался в жилых апартаментах. Богатое убранство комнат бросалось в глаза. Пройдя через зал, а затем по очередному коридору, мы оказались в мастерской. На мольберте уже находился подготовленный чистый холст, а рядом лежали пастели и карандаши. У соседнего мольберта с пейзажем находились разведённые краски.

– Красиво.

– Я люблю пейзажи. Мик, снимите, пожалуйста, пиджак и рубашку, я хотела бы изобразить вас на ринге.

Скинув верхнюю одежду, я оказался готовым к позированию. Женщина поставила меня в центре комнаты, чтобы я был под светом лучей солнца, пробивающихся через занавески, и приступила к работе. Во время работы мы разговаривали о живописи, о политической жизни города, даже о светских сплетнях, когда, слушая её рассказы, давал комментарии поступкам героинь этих сплетен.

– Мик, поразительно. Я ожидала встретить примитивного дикаря, а общаюсь с аристократом. Скажите, вы не беглец из аристократического дома Европы, скрывающийся под маской простолюдина?