Читать онлайн Город.Хоррор бесплатно
Короткое предисловие
Перед вами – галерея мрачных и завораживающих городских кошмаров от мастера мистических триллеров и страшных историй Хьюго Борха.
Ветры пустых комнат
В поезде Анатолий для себя решил так, он войдет, и с порога, громогласно, как раньше поздоровается: «Привет, Маринка!», а потом схватит ее, обнимет и закружит по комнате, сшибая все на своем пути, сколько бы она не брыкалась. Ясное дело, ей нравятся крепкие мужские объятия, правда, не только объятия Анатолия, но он со временем не так остро это воспринимал, даже стал оправдывать Марину. Он так волновался, что почти всю дорогу простоял под окном, в коридоре вагона, напротив своего купе.
«Соскучилась, раз позвала. Наверняка щей наварила», – догадался Анатолий.
Дверь в квартиру была приоткрыта. Вошел, потоптался, пошумел, пару раз выкрикнул ее имя, огляделся и будто не было двух лет разлуки, будто выходил в магазин и вот, с продуктами вернулся. На вешалке тот же плащ цвета ее губной помады и пара шопперов; на тумбочке ключи в той же кожаной ключнице, что он подарил жене на 8 марта, нераскрытые извещения на квартплату, расческа, вейп – атрибут современной женщины, бросившей традиционные сигареты, китайская лягушка – символ богатства; рядом с тумбочкой аккуратно стояли женские туфли и кроссовки.
«Ну, главное, мужика себе не завела».
Он по-хозяйски повесил куртку, расстегнул пиджак и заглянул в зал – сразу бросилась в глаза главная особенность изменений – она убрала свои куклы.
– Маринка? Ну, где ж ты? Я ведь приехал прощение попросить. За то, что тебя ударил тогда, я не забуду, как ты на меня посмотрела и сказала: «Не подходи ко мне, тварь». Я действительно тогда был тварь. Думаешь, я простил себе?
Он подумал, раз дверь открыта, – жена у соседки, вернется – испугается его. Стоять на лестничной площадке тоже не резон.
«Ну тогда Соломоново решение: стою в дверях».
Но время шло, и Маринка все не возвращалась.
– Да может в комнате своей уснула, дверь то вижу у нее прикрыта.
Анатолий мужик был суетной, а потому засуетился, разулся, два раза переставил обувь с места на место, пакет занес на кухню и там его начал переставлять.
На кухне было убрано, чайник стоял холодный и без воды. Холодильник своим наполнением излучал благополучие и сытую жизнь.
Анатолий крадучись, подобрался таки к комнате Марины. Позвал ее, она сразу ответила, но попросила подождать ее за дверью.
В волнении Анатолий испросил разрешения рассказать ей кое о чем.
Теперь, стоя перед дверью ее комнаты он говорит, говорит, говорит… Говорит о дороге, об их отношениях, о том, что так нельзя (хотя, что именно нельзя, он не знает). Замолкает, замирает и слышит только свое учащенное дыхание, слышит, как бродит его дыхание где-то по комнатам, натыкаясь на случайные предметы, а он сам засел в шкафу и наблюдает.
«Придет же дурь в голову», – думает он.
Положив ладонь на дверной косяк, он начинает делать выводы.
– Хорошо, что ты дома. Думал, не застану тебя. А чего дверь входную не запираешь? Забыла про нее? По рассеянности что ли? Смотрю – приоткрыта. Вхожу. А ты не встречаешь.
Из комнаты раздается тихий и сравнительно тонкий женский голос. Слова слышатся неразборчиво, из них можно уловить лишь то, что женщина громко говорить не может. Но Анатолий решил отозваться:
– А?! Говори громче!
Но голос в той же тональности ему отвечает, и Анатолий уже ни одного слова разобрать не может.
– Ты в сообщении спрашивала, как дошел… А куда? До такой жизни? Так я ни в чем не нуждаюсь, – он смахивает ладонью со лба пот, и как достают лист бумаги, промокший в воде, указательным и большим пальцами берет рубашку за воротник, и оттягивает ее от своего тела.
«Да хреново все у меня. Раньше хоть на вахту, на Север, а теперь и это отменили», – говорит он про себя.
– Выходи, покурим, – хлопает руками по карманам. – Так курить охота, в поезде теперь запрет, и в тамбуре нельзя, штрафами пугают. А одна девица, самая умная, свою электронку прямо в купе смолила, волосами прикрывала, ага. Они у нее длинные…, в смысле, волосы.
Он поправил на стене перекошенную картину. Оглянулся. Присел на краю дивана, возле журнального столика.
«Ну хоть кукол этих безобразных нет. Я же выяснил: у меня педиофобия – боязнь кукол. Разумом понимаю: страх без причины, но организм лютует, давление скачет, и мандраж по всему телу».
Диван и столик были усеяны цветными блестками, камешками, бусинками и разными предметами для бисероплетения.
Закуривает. Ищет пепельницу и стряхивает пепел в ладонь.
– А ты что, хенд-мейдом увлекаешься? Можешь не отвечать. Просто помолчи.
После нескольких затяжек напряжение спало и Анатолий начал проситься в комнату к Марине.
– Может зайду? Сколько я сидеть тут буду? Знаешь, после поезда голова – не голова, а камень. Шесть часов трястись – это пытка, а раньше двое суток до Барабинска, и ничего.
Он спускается на пол и вытягивает ноги, глубоко затягивается и кольцами выпускает дым.
– Ты знаешь, а я сразу вспомнил запах твоих волос, – вот прямо сразу… кстати, не спросил, ты не состригла волосы? Просто балдею от твоего запаха. Не веришь. Зря сказал, да? Давай сходим в наш ресторанчик. Ты в черном платье, я – в черном костюме. Только не говори, что в платье некуда выйти и что я тебя бросил. Помнишь, мы засиделись за бутылкой серебряной текилы. Пустой зал ресторана, а мы играем джаз в четыре руки. А наше путешествие во Францию и танго босиком в ресторане Le Cafe de la Plage под виолончель Yo Yo Ma. Но, конечно, это был не Yo Yo Ma, а кто–то на него похожий. Но тебе было все равно, ты тогда уже глаз положила на того длинного кретина, – не знала, как мне сказать.
Он ложится на спину, вытягивается во весь рост и четко осознает, что он в комнате не один. Из угла, за креслом на него уставились чьи-то глаза.
«Кошку что ли завела?»
Достал телефон и написал ей сообщение: «Хорошо! Ты попросила, я приехал, заперла дверь в спальню и не выходишь, я слышу, как ты там шурудишь… Зачем этот концерт?»
«Лежу, бля, в темноте, в костюме, на полу… Так, включаю свет, пью воду и ломаю дверь».
Свет в комнате не включался. На кухне едва открыл дверцу, чтобы взять стакан воды, как на него свалилась кукла…
«Испачканный пиджак, помятые брюки и сильно скомканные отношения».
Перед дверью Марины он снова присел на пол; стал вытирать со лба пот, опрокинул стакан, попутно вспомнил, как раньше играл «за компом» на полу, а Маринка прочёсывала мимо и сшибала стаканы с водой, как кегли на кегельбане.
– Я не понимаю твоих шуток. Давай, как раньше, присядем, вспомним, как ты любила уткнуться в мое плечо и «сопеть в три дырочки» как ты говорила. На одном плече – ты, на другом – ночь, а я – весы. Помнишь, игру в прятки? Ты что–то прятала, я шел искать, – не находил – и исполнял твои желания… А потом я с дуру назвал тебя куклой, и ты обиделась, но у тебя уже был этот длинный ухажер, что мне оставалось? Я освободил квартиру. …Ну а потом я женился, чтобы тебе отомстить. Да, натворили мы глупостей.
Потемки. Комната погрузилась в сон, им не мешают отблески света на полу и стенах от уличного фонаря. Кошки он не обнаружил, да и лотка в туалете нет.
«Там сушатся платья для кукол, видимо, сильно испачкались».
– Нам пора уже не в куклы играть, а детей заводить. Наигрались уже.
Но в коридорной тумбочке приоткрылась дверка, оказалось, там тоже находилась кукла.
Раздался странный звук, будто за диваном что-то упало. Анатолий включил на телефоне фонарь и резко сдвинул диван. На полу распласталась фарфоровая кукла и смотрела на Анатолия немигающим взглядом своих стеклянных глаз, а рядом лежал зонтик, который она видимо держала до этого. Зонтик был из стальной проволоки с острозаточенным концом.
…Из ее комнаты он расслышал голоса, как будто там смотрели по телевизору мультики. Стал тарабанить в дверь со всей силы. Все затихло. Что делать?
…В потемках мужчина выбил дверь в комнату женщины. Она уснула в кровати – нет. Смотрела мультики – нет. Плакала в кресле – нет. Стояла, прижавшись к стене – нет.
Он включил свет. В нос ударил запах нафталина.
В комнате никого не было, не считая, конечно, кукол, что стояли так, будто сейчас возьмутся за руки и пойдут друг за дружкой по комнатам.
– А! Привет, Стиверс! – Анатолий узнал любимую куклу Марины.
Та сидела почему-то посреди комнаты на полу, с опущенной головой, обхватив колени длинными пальцами, в маникюре которых угадывался черный цвет. Кукла вытянула вперед ноги в чулках и лакированных туфельках, и уперлась ими в чемоданчик, кукольный чемоданчик.
Анатолий так ее звал, потому что Марина говорила, что это копия куклы, которую делала мастерица Мэрилин Стиверс.
Он решил пересадить куклу к стене, но озлобленным нервным женским голосом ему было сказано:
– Не подходи ко мне!
Прозвучало прямо над ухом, будто шмель пролетел и проорал.
Анатолий узнал этот голос. Марина однажды разрыдалась после их скандала. А потом замолчала и вдруг сказала именно эти слова «Не подходи ко мне». Скандал то был из-за пустяка. Анатолий сказал, что у него нет денег на ремонт, причем в контексте их предыдущих расходов на Марину.
– Что за чёрт? Показалось. Сам себя со страха накручиваю. Вышибленная дверь скрипит от сквозняка. Вот и показалось. Но если Марина ушла, как она оставила квартиру не закрытой? Да, Стиверс?
Анатолий рассмотрел комнату, он ожидал, что и здесь из шкафа начнут вываливаться куклы. В комнате запахло чернилами, он заглянул под кровать и получил в лицо струю чернил. Забежал в ванную, ничего не видя перед собой и не соображая, отмыл лицо, и увидел, что и рубашка, и пиджак заляпаны пятнами от чернил.
– Кто здесь? Кто? Я сейчас полицию вызову, – послышалось из коридора.
«Скорее, соседка, любопытная и явно перепуганная. Приоткрытые двери квартиры Марины – это событие для соседей непривычное. Допустим. Но я дверь закрыл. А у нее были вторые ключи, вот и зашла на шум».
Анатолий замер на унитазе. Растерялся. Что делать: защелкнуть дверь в туалет, но тогда он выдаст себя или сидеть так, с открытой дверью. Но если соседка распахнет эту дверь, то ужасу ее не будет предела: на унитазе мужик, измазанный чернилами.
Соседка ушла, погасив свет в коридоре и в туалете. Анатолий на всякий случай закрылся. Набрал телефон Марины. Он зазвонил из ее комнаты. Она ушла без телефона?
Куклы на полу уже не было.
– Куда ты спряталась, Стиверс?
«Главное, не поддаваться издевкам своего больного воображения. В детстве у меня был панический страх перед куклами. Паника вызывала головокружение, трудности дыхания, сбои сердечного ритма и тремор конечности. Теперь я пережил свой страх. Ну показалось. Видимо, так бывает. А чернила? Ну, на что-то нажал».
В комнате погас свет. И кругом появились силуэты кукол, они будто двигались на Анатолия. И даже за окном, на улице, кукла шла по тротуару. Он хорошо ее разглядел под светом фонаря. Кукла не шла, а как бы ковыляла прихрамывая.
Сделал глубокий вдох – выдохнул, потянулся к Стиверс, стоящей рядом. Сначала почувствовал приятный холодок от поверхности фарфора, потом нащупал матерчатое туловище, шелковистые волосы, носик и губки куклы. Присел перед ней и поцеловал ее стеклянные глаза, которые были широко распахнуты.
– Марина! Да что с тобой случилось?
Он стал сбрасывать с кресла покрывало – оно увлекло следом за собой женское нижнее белье, блузку, юбку… Все съехало на пол и недовольно зашуршало. Он вытряхнул все содержимое шкафа, перевернул кровать и кресло. Ни одна кукла не упала, они так и стояли по стенам, под окном, под дверью.
И тут он увидел, что от Луны вещи бросают тени, вещи, но не куклы. От кукол тень не падала.
«Нет теней, значит нет кукол, все показалось», – решил Анатолий, и протянул руку.
Пальцы на руке стали кровоточить, будто в каждый палец сделали укол.
Он засмеялся.
– Ты покинула дом в спешке? А я не покину. Куклы меня любили больше, чем ты. Ждали в каждом шкафу.
Оглядевшись в темной комнате, он понял, что видит перед собой ухмылку куклы с лицом, спрятанным за высоким капюшоном, с торчащими черными косами с синим отливом, напоминающими металлическую проволоку. Посветил фонарем: у куклы не было в отличие от ее соплеменниц, стеклянных глаз. Выходило, кукла была слепой.
Зато чувствительны были ее губы; они приоткрылись, обнажив синеватую пещеру рта, и брошь на ее груди задрожала, казалось, украшение запрыгнет сейчас в ее рот и разорвет его своими круглыми каменными лепестками. Вишневый цвет губ при Лунном свете – что сказать? Флегматично.
Чем-то похожа на Марину. Пальцы похожи. Я, конечно, хотел бы ощутить ее пальцы, сомкнутые на моей шее.
В этот момент у другой куклы в роскошном бальном платье вдруг стали отскакивать бусинки, блестки и съехал бант.
Анатолий собрал несколько мелких деталек. Кровь на пальцах застыла и детальки сильно прилипали.
– Марина называла их «пайетки». Я запомнил.
Тьма сгущалась. Он так и сидел в позе отца, который только что непринужденно разговаривал со своей дочерью и гладил ее по голове, но замер на секунду, будто для создания семейной фотографии. В роли дочери была кукла Стиверс. Все немые обитатели комнаты в нарядных платьицах сжимали вокруг Анатолия и куклы Стиверс плотное кольцо. Красавицы в нарядных туфельках и платьях, с пробитыми для сережек ушками, пышными прическами, яркими бантами, и огромными глазами, – все напоминали изысканных принцесс. Они держали перед собой зонтики, которые достали из кукольного чемоданчика.
Острые кончики зонтиков легко прокалывали тонкую ткань платья куклы Стиверс и легко входили в тело, шею, уши и глаза человека, который так и сидел в позе заботливого отца.
Что тебе нужно, Костик?
Как-то летом мы жили с восьмилетним сыном в таунхаусе. Задний двор соседей впритык к нашему, забора нет. У нас на веранде батут стоит, самокат и велик. И вот соседский ребенок, чуть поменьше моего, повадился приходить, на батуте прыгать, самокат брать, как в пункт проката.
Под вечер после полуденного сна (у нас спальни на втором этаже), слышу, внизу кто-то ходит. Заглянула к сыну в комнату – играет за компьютером. По лестнице тихонько спускаюсь вниз на кухню, а соседний пацан там уже топчется!
Я онемела просто, – мальчик меня увидел, нагло так подходит к крану, берет стакан, наливает воды, пьет и говорит:
– Я пить хотел!
Пообщалась с его родителями, объясняю, что смотреть за ним некому и это опасно.
– Вашему ребенку шесть лет.
– Костик.
– Что?
– Его зовут Костик.
– Да, вашему Костику шесть лет. Но дело не в этом. А если он с батута или самоката навернется, и голову разобьет, я, что буду делать, волосы на себе рвать? Я такую вину на себя брать не могу, извините.
Родители у него такие, малость примороженные, Тем не менее вроде стали его придерживать, ничего не скажу.
Но однажды утром, еще не продрала глаза, тяну руку за телефоном на тумбочке, и понимаю, что нащупываю руку человека, такую холодную ладонь, – сон слетел с меня как пластырь, – передо мной стоит этот, простите, Костик. Поднялся в мою спальню, стоял и молча глядел на меня спящую. Выдохнула. Ну это уже слишком.
– А ну, марш отсюда, гаденыш!
Что я еще выкрикивала, не помню. Но наорала на него, вытолкала его в спину, и смотрела, пока он не зашел к себе в дом. Аутичный какой-то пацан у них.
Раз поздно вечером, где-то около 23 часов, помыла посуду, переговорила по телефону с подругой, прибралась на кухне, посидела на веранде, покурила, полистала «Нельзяграм», заперла входную дверь, приняла душ, намотала полотенце на волосы, – поднимаюсь такая довольная по лестнице, а он стоит в коридоре на втором этаже, спиной ко мне, и заглядывает в комнату сына.
Я в шоке. Прямо стою на ступеньках как часовой и смотрю на него. Он тоже особо не двигается. Он что, ночами не спит у них?
По-тихому спускаюсь обратно на кухню. Сбросила сыну СМС, мол, соседский пацан у нас, не пугайся, если что. Я на минутку к соседям, и вернусь. Ты можешь показать ему свою игру.
У соседей горел свет, и тощая фигура соседки мелькала в окне. Думаю, зайду, типа, лук закончился, заодно спрошу, когда у них пацан спит?
Постучала, не удивились, чай предложили. Присела на пару минут, слово за слово. Про завтрашний дождь, сад, лес, грибы-ягоды.
Они мне:
– А вы тоже поздно ложитесь?
– Да, – говорю. – Сын только любит, как и Ваш (сделала паузу), допоздна, пока не заставлю погасить свет.
Они такие:
– Да нет, наш Костик уже спит в это время.
– В смысле?
– В прямом.
– Так он у нас, к моему сыну пришел.
Они и глазом не повели. Поднялись, вижу их мальчик спит мертвым сном, руки-ноги в разные стороны, одеяло сбросил. Причем как они утверждают, в 10.00 он уже был как обычно в постели, они поднимались выключать свет.
Я четко поняла, он никак не мог мимо нас прошмыгнуть к себе в спальню, на второй этаж, там в окно не залезешь.
Так у меня в доме какой-то другой пацан? Я буквально слетела с крыльца.
А дома тишина и покой. Мой сын как играл, так и играет.
– СМС читал?
– Нет, а что?
– Никого не видел?
– Где?
– А-а, понятно. Мое сообщение можешь не читать, не актуально.
– Хорошо. А чего ты такая?
– А?
– Бешеная какая-то…
– Ты как с матерью разговариваешь?
– Ну, мам, я по-хорошему.
– Я тоже.
– Ты оглядываешься, будто за тобой кто-то гнался?
– Да это ты в игры переиграл уже. Давай, мигом в постель.
Вот, думаю, покажется же…
…Ночью сын меня напугал…
Я задержалась за компьютером, со своими отчетами. Давно за полночь, – гляжу, у Даньки свет. Стучу. Молчит. Зашла, – сидит на кровати с телефоном.
– Почему ты не спишь?
– Плохой мальчик.
– А что он тебе сделал?
Не отвечает, опустил голову и рукой показывает на тёмный угол за моей спиной. Оглядываюсь – там пусто. Стоит торшер.
– Сынок, это ты в игры свои переиграл, давай, спи.
Он пожал плечами и отвернулся к стене.
В октябре похолодало, уже домой так не бежишь, как в сентябре. На работе пришлось задержаться с дурацким отчетом. Не успела выйти с работы, меня всю начало трясти. Интуиция. Так и думала, муж что-нибудь учудит – с командировки поехал не домой, а в ту злополучную квартиру, где мне изменил. Как там у Булгакова? «Нехорошая квартира». А здесь «дурацкая квартира». Поехал, хоть бы сыном занялся. Хорошо, подруга Ленка выручила, зашла, накормила, посадила за уроки.
Кстати, с ней он тоже куролесил, не признаются оба. Нет, определенно, что-то с мужем не так. И не отвечает на звонки. Вон уже пять набралось. Как бы телефон не отключил. Ну ответь же!
Вся помятая после переполненного вагона метро. В такое время и столько народа, все вышли из окружения, – шучу.
Открываю своим ключом. Бросаю пакет с едой. Сбрасываю туфли – и к сыну. Приоткрываю дверь в спальню, ребенок на кровати с головой укрыт одеялом, – тяну одеяло, он его не отпускает, – ну ясно, обиделся.
– Мама, кто–то под кроватью.
– Что-о?
У меня уже никаких эмоций. В душ и спать, а тут надо лезть под кровать.
– Мама! Мне страшно. Я боюсь.
– Глупенький! Ну кто может быть? Там планшет и твой самосвал на батарейках. Ну, отпусти одеяло. Ну хорошо, я посмотрю, что там под кроватью.
Опускаюсь на колени, заглядываю под кровать, и вскрикиваю от неожиданности. Там действительно кто–то шевельнулся, и в свете фонаря вижу лицо моего ребенка.
– Ох! Ну, напугал. Давай, выбирайся оттуда. Я думала, ты под одеялом закутался.
И смотрю на маленького человека, который с головой укрылся одеялом на кровати Дани. Блин, ну не глюки же у меня.
Обнялись. Прижимаю Даньку к себе, будто кто–то может его отнять. Глазенки у него выскакивают, перепугался, трясется, и лопочет мне в ухо: «Мама, тот мальчик опять пришел, я его боюсь».
– Какой мальчик?
А сама ни с места, я прекрасно понимаю, о ком он.
Ребенок шепчет:
– Да тот мальчик, что летом к нам приходил.
– А как ты определил?
– Ну я его вспомнил. Подумал, ты знаешь.
– Так, давай посидим спокойно, ты успокоишься, и разберемся.
– Мам, ты меня не бросай, ладно.
– Ну, куда же я денусь.
– Нет, из комнаты не уходи. Давай посидим тут.
Сидим на полу, в темноте. Странные ощущения. Понимаю, под одеялом никого не может быть, просто оно так сложилось, комком. Все показалось, но не встаю, свет не включаю, не проверяю, страшновато.
Да еще это утреннее происшествие. Холодина, ветер, дождь срывается. С кривым от недосыпа лицом стою на пешеходном переходе, конечно, без зонтика, тут 30 метров до работы, а у меня из прически сейчас будет гнездо для ласточек. Вдруг надо мной нависла тень, – зонт, Боже мой! В утренней серой толпе стоит высокий мужчина в плаще, и молча накрывает меня своим зонтом. Дошли до офиса. Я ему «спасибо», а он так натянуто улыбнулся и исчез в переулке.
Может, человек утром тоже мне показался, как и этот мальчик, только мальчика видел еще и мой сын. И еще, не знаю, как сказать, но незнакомец…, когда я повернулась к нему спиной, произнес: «Он придет».
…Мы оба сидим на полу, ребенок обнял меня, дрожит как осиновый лист, впился в меня ручонками – беззащитное существо. Смотрит перед собой как кролик в клетке. Я не свожу глаз с этого проклятого одеяла. Нет сил пошевелиться. Обесточена. Ощущение, будто на мне тумблер отключили, как на блоке питания…, и в голове, как колокол, стучит фраза: «Он придет».
Квартира покойницы
Пролог
…Ночь бесилась за окном скрежетом веток о стекло. Стекло застыло между мирами лесного шипения и тягучей тишины, стоящей в натопленной сторожке в окружении глухой тайги. Стекло едва выдерживало брызги урагана. И это все на ее глазах…, понимающих, что родители не смогут вернуться из леса, течение реки в непогоду убийственно буйное, река смывает берега, и на резиновой лодке людям никак не перебраться.
– Не успела, не успела, не успела, – говорила девочка.
Она вышла на поляну. Остановилась под разрядом молнии. Она вышла молиться за возвращение отца с матерью. Она промокла до нитки, но не уходила, ждала ответа от него… Она знала, ответ придет тогда, когда она впадет в глубокий транс. И через годы все повторится.
– Не успела, не успела, не успела, – говорила девушка.
Она стояла в высокой траве, и ждала его. Ей было ясно, он не придет. Он ее бросил, и мотоцикл не выскочит из-за поворота, никогда не выскочит. Зря она покинула дом. Вот и собака вся в беспокойстве. Ударил гром. Хлынул дождь. И она опустилась в траву, вслед за душой, что корчилась в конвульсиях…, душа билась в агонии, как подстреленная лань под коленом ненасытного охотника. Она поняла, что ее никогда не любили.
– Не успела, не успела, не успела, – говорила женщина.
В лесу наступала ночь. Тени случайных, скопившихся ворохом звуков, обволакивали и заманивали в усталые сети раздавшийся крик. Тени обожглись о жаркий шепот, вытянулись в разинутом чреве избы, скопились на крыльце, нависли над поляной и исчезли под вой бессонного волка.
А подстреленная душа тем временем вздыхала, раздвигая легкие в предсмертном напряжении. Ветки деревьев схватились за ветер и замерли под просыпавшимися птицами, и шелохнулись под утренними ветрами от стона, разорвавшего звуки ночной тишины, и птицы вспорхнули в небо. Болезнь давала о себе знать и боль просилась наружу.
Неумытое утро мокрыми серыми лапами сгребало оставшиеся истерзанные клочья умирающей души, цепляло их за хвойные ветви.
– Не успела, не успела, не успела, – прошептала она.
И раздался стук в дверь. Она знала, кто постучится в дверь. Она знала, что он опоздает. Ведь душа уже выпорхнула из холодной избы, покачалась на кончиках хвои, слабой тенью опустилась к земле и тихо–тихо полетела…
Часть первая. Звонок в дверь
…Звонок в дверь, а ты, Кора должна обернуться, ну да, сдерни наушники, это понятно. Давай! Двумя руками за дужку. Сдернула? Скажи: послышалось или нет? Но глаза забегали по строчкам на мониторе, – глаза как бы отказывались подчиняться. Лучше: послышалось, чем другое.
Звонок повторился – листы бумаги посыпались с колен.
– Ну чего я нервничаю как дура! Уже полгода, как мама умерла.
Музыка в руках сжалась до едва слышных тончайших звуков. Пальцы конвульсивно принялись мять амбушюры.
Звонок повторился еще настойчивее.
– Иду! – недовольно заорала, надо ж, взбодриться, хотя бы криком. – Иду как под дулом пистолета.
– Иду, – теперь слабо и неуверенно.
Там, за дверью, услышали?
Сейчас она откроет дверь, – а там опять никого, так было и так продолжается изо дня в день.
Крутанула фиксатор, осталось нажать на ручку, дверь щелкнет и откроется. Заглянула в дверной глазок, и… отскочила от двери, как ошпаренная.
– Ну это же дурдом!
Может с соседкой перепутала, ну что я дура совсем? За дверью стоит мать. С озабоченностью на лице, недовольная дочерью. Все как тогда… Вглядываясь в мутное стекло, сначала неотчетливо, затем чуть яснее она еще раз убедилась в установленном факте. Мать стоит немного ссутулившись, с огромной кожаной сумкой в одной руке и черным пакетом в другой. Тем пакетом, в который опустили урну с прахом матери и протянули ей, мол, иди.
– Нет! Я открою! Черт возьми!
…Дверь распахнута настежь – на лестничной площадке никого.
– Мама? Ты где? Я тебя видела!
Кора идет как по вате – исследует помещение. Ни звука. Подъезд спит тихим сном в привычном обрамлении угрюмых ядовито–зеленых стен под бледным освещением.
– Ма–ма? – спрашивает Кора, делая ударение на последнем слоге.
В подъезде райская тишина. Кора оглядывается, забегает в квартиру, и щелкает замками.
Покажется же… Еще и руку поцарапала…, – она поправляет сбившиеся на лбу волосы – чувствует учащенное дыхание. Да, зря испугалась. Этот дурацкий замок, то есть звонок. Кто позвонил? Точно, с ума сойдешь. Мать никогда не звонила – открывала сама, своими ключами.
Что с ней произошло тогда, когда она уехала в свой деревенский дом, оставшийся от дедушки и бабушки, и больше оттуда не вернулась. Кора начинала осознавать, что с матерью там ничего не случилось, она просто поехала туда умирать, чтобы… чтобы вернуться сюда?
Часть вторая. Причина звонка в дверь
Вчера Кора разговаривала с подругами.
Одна говорит.
«А у меня такой кошмар был. 9 дней со дня смерти бабушки. У нас собрались близкие родственники. Ночью приснился странный сон – я вижу ящик, такой простой и грубо сколоченный, примерно такой же, в каком продаются фрукты–овощи. И вот я вижу, что моя бабушка покойная, точнее я не полностью её лицо вижу, но понимаю, что это она смотрит на меня из–за этого ящика, отодвигая одну дощечку. Проснулась в ужасе. Что это было?»
Другая говорит.
«В ночь субботы на воскресенье очень плохо спала. Отвратительно! Снились жуткие кошмары – какие–то раковые больные, метастазы, опухоли, мертвецы… Хотя не душно было, и комната проветрена. Посреди ночи сквозь такой тревожный сон явно услышала, что мобильник звонит. Поднялась, взяла мобильник – дисплей ничего не показывает. Значит, звонка НЕ БЫЛО, послышалось. Да и кто мне может в пол–второго ночи звонить? Утром звоню маме (она в другом городе). Она говорит, вот вчера было 2 года как отец умер (от рака)….Меня как обожгло…Забыла его годовщину смерти!!!! Я никогда не забывала его ДР, а вот дату смерти забыла – это для меня еще «новая» дата, еще не привыкла… Даже в прошлом году не забыла. А вот в этом забыла… Как напоминание с того света…Даже стыдно перед отцом…Будто он дал знать, что обиделся на меня».
На всякий случай Кора вышла на лестничную площадку и позвонила в дверь напротив соседке Фаине Львовне (телефон соседей есть, но она решила в дверь).
Открыл ее муж (господи, забыла, как его зовут), – сразу новость: жена уже больше месяца в больнице.
В коридоре ничего подозрительного не слышал.
Вообще-то на лестнице видел какую-то женщину…, у нее еще обе руки были заняты тяжелыми сумками.
– А какую?
Про мать же не спросишь, скажет, после поминок сдвинулась.
Кора бросила взгляд на лестничный пролет. еще маленькой бегала в школу. Боялась кого-то встретить. А теперь… боится матери.
…За окном темнело. Кора открыла кран и смочила лоб водой, накаленный, как под солнцем.
Опять звонок…
Она замерла и стояла, не двигаясь, – звонок не повторялся, гость медлил.
– Так, все! Сегодня у меня страхи, глюки, истерика, завтра обязательно шоппинг. А куда делась сумка? Мать стояла за дверью со своей огромной сумкой. Куда она пропала?
Да, тогда мы страшно поругались. Наговорили друг другу кучу обидных слов. Я сохла по одному парню. Поругались и с ним, – естественно, из-за матери. Потом мать мне устроила концерт с привычными песнями: «Чтобы никого в дом не приводила», «Им всем одного надо», «Поматросит и бросит», «В подоле принесешь…», «Ты должна быть гордой и недоступной». Потом я собралась и ушла к нему жить. Назло ей забрала ее сумку. Зачем я это сделала, дура, это ее обидело больше всего. Зачем, зачем, – заладила как сорока. Теперь-то что об этом. Прощения надо было просить… Но она то тоже хороша: «Не успела, не успела, не успела». И не объяснила, что значили эти слова. Может, не успела пожить…
В замочной скважине задвигали ключом.
Ущелье Дьявола
Часть 1.
Грохот камней в горах для него был привычным, привычней некуда. Поэтому он уже перестал поворачивать резко голову в сторону горного зрелища. Он не раз бывал в таких местах, еще со студенчества, хотя теперь стукнуло тридцать. Он вспомнил, как еще в Универе ему, Скоробогату, возраст давали за тридцатник. Когда это было, в каком году?
Едва группа перешла горную речку, как быстро совершила подъем на старую плешивую гору, заросшую соснами. Потом на веревке был спуск в ущелье, и по мелководью проход до места стоянки, – вот тут и загремело: в ближних горах произошел обвал. В этот раз камнепад был, как дождь в Таиланде, – отметил Скоробогат, – неожиданный и скорый. Хорошо, грохот не застал людей во время спуска по веревке, от страха руки могли разомкнуться. Да, всякое бывает в этом ущелье.
Место назвали ущельем Дьявола, вроде как из-за грохота камней, хотя ходили слухи, что туристы здесь пропадали.
«Только не говорить группе про эти байки. Ну, а про какое ущелье нет баек?» – так успокаивал себя Скоробогат.
Он решил поделиться с группой теми положительными отзывами об ущелье, что специально подготовил по случаю, но лишь успел заикнуться, как перебила эта тараторка Жанна, – никакого уважения к организатору группы, а ведь хотел поддержать всех морально, – по его давнему наблюдению к камнепаду нельзя привыкнуть, – обвал или гром на небе, где-то загремело – вздрагиваешь, – вот и в этот раз только спустились в ущелье и ба-бах!
Жанна вспомнила Пшавелу: «И вздрогнули горы, и с гор посыпались камни в ущелье».
Так вот. Скоробогат, заранее «прозондировал» вопрос, бывалые альпинисты говорят: камнепад «словить» на подъеме – быть беде, в общем, примета плохая.
Пока Жанна выясняла свои проблемы, Скоробогат передумал обсуждать местные камнепады: в группе все бывшие сокурсники, пугать их не стоит, и без того дрейфят, – взял-то всего четверых, тем не менее скоро начнут ныть: «куда привел?», «лучше места не нашел?», «почему не предупредил?». Вот народец интересный, друзьями никогда не были, а в такой сложный для них поход отправились, стоило только свистнуть, – так рассуждал Скоробогат.
Правда, один человек с ним в походе побывал, – Илонка. За прошедшее время она стала как будто еще свежее, еще моложе, что ли. С блондинками такое бывает. Заплела косу, окрепла, в глазах больше блеска.
После того, что между ними произошло в том студенческом походе, ему показалось очень странным, что она согласилась сейчас, когда ее позвала Жанна. А тут еще одна странность: скороговорки у Илоны какие-то с намеком. Зачем она сказала: «Щель ищет ручей»? С намеком?
…Илона тогда сильно обиделась. «Странно, девушка делала недвусмысленные знаки, – ну, мужчина не удержался…, чего дуться?», – так рассуждал Скоробогат. Он гордился своей мускулинностью, простотой и «здоровым», как он говорил, упрямством. Илона с того времени изменилась, стала более загадочной, что ли, а еще приобрела выносливость, гибкость, где-то научилась вязать узлы и профессионально спускаться по веревке. Стало быть, зря времени не теряла, поднаторела в этом деле.
Сегодня совершили вертикальный спуск – 9 метров, так она сама справилась, еще и Жанне помогла. Похудела по сравнению с Жанной. Ну-ну. Готовилась наверняка, значит, простила меня, да и сегодня она наверняка заметила, когда зашел разговор о природе мужчин и женщин, все ребята были на моей стороне, – так рассуждал Скоробогат.
Группа оставила рюкзаки на стоянке и сейчас столпилась вокруг каменной пирамиды, метрах в семистах от стоянки, за скалой. Дело в том, что не было здесь никакой пирамиды, когда группа полчаса назад шла разбивать лагерь.
– Да хорош шептаться, – проворчал Скоробогат.
– А кто шепчется? – спросили из группы. – Ты лучше скажи, как мы там будем без Интернета?
– Хорош панику нагонять. Без интернета проживем. Жанна, ты так оглядываешься, – здесь нет никого, кроме нас. Ну, обвал, такое тут не редкость. Ну, пирамида… До нас тут была другая группа, их рук дело. Что вы всего боитесь? Вон у Алекса красная куртка, нас и с вертолета видно будет, а вы боитесь потеряться тут.
Помолчали.
– …Мы одни в ущелье. Больше – никого, я проверил, – Скоробогат выпрямился, от сказанных слов раздвинул пошире плечи, – так-то лучше, теперь он не такой щуплый, каким является на самом деле.
– Молодец, – Виктор Копыто проговорил это слово с иронией.
Скоробогат знал, от Виктора поддержки не будет, поэтому надо смахнуть с головы комочки земли, и спросить на всякий случай:
– Виктор, твоя работа?
– Ты о чем?
– Ну пока я спускался, ты специально мне на голову песок сыпанул?
– А надо было?
– Смотри, шутник.
И все почему-то посмотрели на Виктора-шутника. Помнили, как Скоробогат нагрел его на крупную сумму «зеленых».
– Слушай, начальник, вот мы веревку оставили, а если ее украдут или обрежут? – спросила Жанна.
– Для потехи, да? – и начальник Скоробогат показывал готовность парировать любой вопрос.
– Угу.
– В горах исключено.
Скоробогат вдруг наорал на Алекса и Копыто. Обозвал их. Его ругань прозвучала несуразно, явно не к месту, будто зло копил давно, и вот выплеснул.
– Шутки с веревкой и этими камнями – это редкость, а орать и оскорблять товарищей – это в порядке вещей? – так Жанна прокомментировала события. – Илона, ты меня не поддержишь? За время подъема ты со мной ни разу не заговорила. Тебя все устраивает? Я когда тебе позвонила, была уверена, ты откажешься. Интересно, зачем ты вообще в поход пошла? О! Я знаю, сейчас мы на Скоробогата наденем шапку Мономаха, а ты сфоткаешь.
– Ну ладно, погорячился, – Скоробогат включил «задний ход».
– А что случилось? – подключился Алекс.
– Да нет, все «норм». Казус Белли на прицеле, – Жанна никак не могла успокоиться.
– О чем ты? Хватит уже намеков, – потребовал организатор. – Есть ко мне вопрос? Задай.
И тут Жанна рубанула, так сказать Скоробогату «правду-матку»:
– О Литвинове. Я знаю, как ты с ним на восхождение ходил, да не дошел. Чего в лагере-то остался? Сдрейфил? Страшновато стало? Теперь на нас, как на кроликах, решил потренироваться? Ущелье Дьявола в самый раз. Все неопытные. Можно командовать: показывать мастер-класс, иронизировать, унижать, оскорблять.
– Слушай, тормози. А? – и Скоробогат дернул Жанну за плечо.
Она резко развернулась и выкрикнула:
– Давай, ударь меня.
Все произошло так быстро, что никто не успел и понять, что случилось между ними.
– Угомонись, – потребовал Скоробогат, хотя было заметно, от Жанны так быстро не отделаешься.
– Я много про тебя знаю…
– Зачем ты пошла? Что ты несешь? – защищался Скоробогат. – На том восхождении у меня было растяжение, шел через боль. Тебе любой из экспедиции подтвердит. Потом надо знать такую вещь. Когда идут на восхождение, применяется простой, но действенный метод акклиматизации – «зубья пилы». Днем – на высоту, а затем спускаетесь обратно для ночевки. Поэтому обратно вечером спускались все, а не я один.
– Чего к нему пристали? – вступился Алекс.
– Нет, а нас он зачем сюда позвал?! – не унималась Жанна.
На этот вопрос ответа не последовало. Все дружно смотрели на высокую пирамиду из камней.
– Тебя никто не звал! – сказал Скоробогат Жанне. – Можешь уходить отсюда.
Жанна пошла к Илоне, которая оставалась на стоянке.
– Ну хорош! Брейк! – в качестве рефери вмешался Копыто. – Давайте разберемся с этой пирамидой. Нас – пять человек. Мы спустились по веревке, пошли по узкому проходу, между скал…
– …Между Сциллой и Харибдой, – добавил Скоробогат. – Так альпинисты это место называют.
– Да, между Сциллой и Харибдой, – согласился Виктор. – Но пирамиды здесь не было. Мы прошли по мелководью туда и обратно, была бы – увидели. Вышли, где намело песок. Оставили два рюкзака девчонок. Именно здесь Жанна, не хотела идти мимо вон той скалы. Истукан ей мерещился… Потом поднялись на площадку, бросили свой груз, и вернулись сюда за рюкзаками девчонок.
– Ну и? – горел нетерпением Скоробогат.
– Смотри! Когда мы прошли здесь полчаса назад, никто из нас вот этого не видел, – Копыто в который раз показал на высокую рукодельную конструкцию сложенных друг на друга плоских камней, которые неизвестно как держались и не падали.
– Не маши руками, – развалишь, – забеспокоился Алекс.
– Вы прикидываетесь, «типа» не поняли, что здесь кто-то есть? – не унимался Виктор.
Скоробогат выломал прут, и как доказательство теоремы стал писать цифры и комментировать:
– Мы сюда вернулись через двадцать пять минут от места, где оставили рюкзаки, построить пирамиду за такое время нереально. В ней семнадцать камней. Вы подумайте, как человек за это время сложит их друг на друга. Засекайте время.
Он ушел, притащил камни и начал складывать.
– Вот я принес камни – сейчас попробую. Один камень, второй, третий, четвертый, кладу, уже шатается, пятый, шестой, седьмой… Упали. Мы шли, и здесь уже стояла пирамида. Устали – не заметили. Вы сами сейчас разошлись в разные стороны – все обшарили – нигде никого.
Алекс предложил позвать девчонок, предположив, что они заметили камни.
Но Копыто его остановил: –Брось, они не в настроении, между собой цапаются.
– Стойте, Илона вроде отлучалась, когда мы подходили к стоянке…, – вспомнил Скоробогат.
– Так она не в эту сторону пошла…. А вообще сейчас спросим.
– Ну, – Скоробогат похлопал Витюша по плечу, – Может заметила чего? – Скоробогат напрягся, ему определенно ситуация не нравилась. Илону он не приглашал, Жанна зачем-то ее потащила, но тут выясняется, что они с Жанной не особо общались. Странно.
– Заметила и молчит?
– Ну окей! Скажу только, не забывай закон малых чисел. Держи ухо востро. Теперь об этом чуде света, – Скоробогат показал на пирамиду. – По вашей версии что получается? Какой-то человек здесь находился до нашего прихода, спрятался, затаился, – мы прошли, а он давай камни таскать откуда-то и складывать в кучку. Ну, бред же? Прятаться негде, Илонка знает, – тут не спрячешься. Или другая версия – он вслед за нами спустился в ущелье по нашей или своей веревке, увидел, что мы несем рюкзаки на место привала, натаскал камней, сложил такую пирамиду и убежал. Зачем?
– Напугать, – вдруг оживился Алекс.
– Не реально. Понимаешь? Не реально, – не соглашался Скоробогат.
– Не реально, что десять наших глаз не увидели этого, – доказывал «очевидное» Алекс.
– Копыто, ты куда?
– Наверное, он пошел за девчонками, – предположил Алекс.
– Ясно.
Походники досконально изучали каждый камень в пирамиде: форму, размер, цвет, – искали секрет конструирования. Не нашли, а с Интернетом проблемы. Попытались понять, что делать: бояться или удивляться – не определились.
Плоские камни разных размеров просто лежали друг на друге, и было совершенно непонятно, как такая конструкция не разваливается.
– Что интересно, поблизости нет ни одного похожего камня, – сделал первое открытие Копыто. – Значит, камни нужно было принести откуда-то, – он сделал тут же и второе открытие.
– Я сколько нашел? Семь камней, – Скоробогат показал камни, которые притащил для эксперимента.
– Но семнадцать камней за один раз не принесешь, – сделал третье открытие Копыто, – человек ходил, носил, складывал…, зачем?
Подошли Жанна с Илоной. Команда уже была в полном составе, и молча смотрела на сооружение камней.
– Как это возникло на нашем пути? Илона, ты не знаешь? – спросил Копыто.
– Ёжик шёл, шёл, шёл, пирожок нашёл, – ёрничала Илона.
– Илона! – прикрикнул на нее Скоробогат. – Ты отходила, а куда?
– Пописать, – отрапортовала Илона.
– Ребята, мне страшно, – первый сигнал о страхе принадлежал Жанне, – давайте уйдем отсюда.
– Ты уже купальник одела, куда нам уходить…, – сказал Копыто.
– Не одела, а надела, – поправил его Алекс.
– Не важно. Илонка, а ты купаться не будешь? – спросили все хором.
– Теперь уже нет, – ответила Илона.
– Девчонки, ну давайте без шуток, вы не заметили ничего подозрительного? – Скоробогат еще раз попробовал выстроить пирамиду и попутно проводить расследование.
– Ты о чем?
– Ну мало ли…
– А вдруг это знак? – спросил Алекс, кивая на пирамиду камней.
– Ну начинается…, – Скоробогат махнул рукой, – знаки, секты, жертвоприношения еще скажи…
Алекс подошел к пирамиде ближе всех. Может ему что-то померещилось.
– Ты что–то заметил? – спросила его Илона.
– Смотрю, они как минеральные агрегаты, сросшиеся кристаллы. Между ними будто есть притяжение. Но мы его не видим. Видимо тот, кто складывает, чувствует: между какими камнями притяжение больше, а между какими – меньше. Поэтому у нас сложить такое не получится. Хотя среди нас тот, кто может это сделать, но давайте так, если этот человек сам не захочет признаться, я выдавать не буду.
– Вот это поворот! – удивился Скоробогат. – Прямо «тайны Мадридского двора». Ты еще скажи, что это Илона или Жанна.
– Действительно, есть скептики, которые не верят, что между камнями притяжение больше, чем между людьми, – философствовала Илона, и тут же оглядывалась на Жанну, которая иронично замотала головой, сказала: – Да, Жанна, ты любила собирать камни, в твою сторону ветер?
– Да когда она бы их сложила? Вы в своем уме? – возмутился Копыто.
– Жанна, а помнишь ты про камни рассказывала, что они берут энергетику человека? – спросил Алекс.
Жанна предпочла промолчать.
– Так это общеизвестно, но кто мне ответит: зачем их так складывают? – Копыто начал свое расследование.
– Да подожди, – перебил его Алекс. – Жанна года два-три назад рассказывала, как человек, энергетически заряженный, передает камням энергию, взаимодействует с ними и может складывать такие пирамидки.
– Ага, кто из нас энергетический вампир, признавайтесь? – спросил Скоробогат.
– Это не шутки, – обиделся Алекс.
– Ну про энергетику еще будет время поговорить! Топаем в лагерь. Еще палатки ставить, ужин готовить…, – Скоробогат явно сворачивал разговор, хотя присел, и вдруг предложил разобрать чужую пирамиду и в том же порядке сложить.
– После ужина?
– Сейчас.
«Восьмое чудо света» развалилось за доли секунды, – взялись складывать «девятое». Но чуда больше не случилось. На шестом камне построение рухнуло. Скоробогат попыток не оставил, хотя было ясно, что почти два десятка камней вернуть в то же «магнетическое» состояние ему не удастся. Он все же уговорил шестой камень – нашел ему более–менее устойчивое положение, но седьмой камень, хоть и подключился Алекс, пикировать начал сразу, давая понять, чтобы с ним зря не возились.
– Жанна, попробуешь? – предложил Алекс. Та отказалась и предложила в свою очередь кандидатуру Илоны, но Илона отказалась наотрез.
– Допустим объявился чужак. Смотрите, река выходит из–под той горы, где мы спустились по веревке, и заворачивает под эту. Чужак должен был там вынырнуть, притащить камни, построить и нырнуть обратно, опять же за двадцать пять минут, да еще мелко, да еще течение, – Скоробогат начал заметно нервничать. – Повторяю: мы пирамиду просто не заметили.
Часть 2.
Остатки вечера прошли уныло, с установкой палаток и готовкой ужина. Бывают моменты, когда все члены группы похожи друг на друга, можно представить себе человека, потерявшего что-то нужное, и вот он ходит, ходит по кругу и никак не может ее отыскать.
Из–за неровного ландшафта три палатки пришлось разбросать по площадке ущелья. Палатка девушек – за большим валуном, одиночка Скоробогата оказалась у подножия реки, а палатка Алекса и Виктора в центре островка.
Ужинали в темноте, у костра. Покурили, быстро разошлись, даже не тронули гитару. Да, еще обсудили «дежурство», мигание фонариками на случай опасности, и подъем в семь утра.
Ночью все замерзли. С палаток выскакивали, натирая плечи и бежали к костру. Скоробогат напомнил о термобелье, – как выяснилось, его взяли, – не помогло.
Утро наступило на дежурстве главного походника, он заготовил дрова, запалил костер, вскипятил воду, конечно хотел сходить к камням, но одному идти? Нет уж.
Виктор выскочил из своей «двушки» и первым делом смотался к скалам. К чаю возвращался с каким-то блаженным видом.
– Ну что там? – не разворачиваясь и не поднимая головы, спросил Скоробогат. Он уже колдовал над завтраком.
– Пошли! – все, что вымолвил идущий. Виктор был любитель сюрпризов и умел их долго держать в секрете.
Пирамида вновь была водружена на том же месте, как вчера, из тех же семнадцати камней.
– Да ладно, – не верил своим глазам Скоробогат, – Так, давай восстановим, кто у нас, когда дежурил. С двадцати трех до часа – Жанна и Илона, с часа до трех – Алекс, с трех до пяти – ты, и с пяти до семи – я.
– Давай разбежимся, ты – туда, я – сюда. Может влез кто?
Не прошло и пяти минут, Виктор окрикнул Скоробогата. Тот сразу прибежал.
На скале была странная надпись: «Человечек чертит чёртиков». Написана она была печатными буквами, будто специально, чтобы не нельзя было разобрать почерк.
– Типа скороговорка…, – заметил Копыто.
– Черт! Я забыл предупредить, – Скоробогат покрутил в руках нож и ладонью хлопнул Виктора по плечу.
– О чем?
– Да была тут эта надпись, о ней ребята говорили. Поэтому и ущелье так называют.
Пойду проверю веревку на спуске.
Он пошел проверить веревку, махнул Виктору, чтобы следовал за ним, и по пути стал разговаривать сам с собой.
– Интересно, кто ночью приходил сюда? – Виктор постарался погромче озвучить свой вопрос.
– Я не ходил, ты, значит, тоже, – установил Скоробогат.
– Надо спросить остальных, – предложил Виктор.
И Скоробогат в этот момент заметил, что Копыто быстро попадает под влияние, вот и сейчас уже плетется за ним как Бобик.
Тут Скоробогат решил изобразить признание:
– Слушай, я вчера был не прав. Кто-то их строит и не дает о себе знать. Выходит, посылает нам знак. И наверняка ждет, какая последует реакция. Но как на это реагировать, черт возьми.
– Да хорош, уже не смешно.
– Да нет, смешно. Но я не это хотел сказать. Ты извини меня за тот случай, когда с деньгами так вышло. Меня там кинули по-крупному. Разве я сам бы не отдал. …Ты не в обиде?
– Отдашь потом. А веревка на месте. Шутник балуется с камнями, а веревку нам оставляет. Намекает, чтобы мы ушли с этого места.
Вернулись в лагерь. Из палатки выбралась Илонка, – под пледом она вся ссутулилась, сжалась и семенила к костру. Куда-то делся ее вчерашний задор.
Освободили ей место у костра, в самом центре бревна.
– Всем доброе утро! – отчеканила Илона, глядя на огонь, и в свойственной ей манере выдала рассказ: – Ночью снились кошмары, да еще мы замерзли дико. Однажды со мной уже такое было. Отправились мы с отцом на Хопёр, на ночную рыбалку (сом хорошо идет ночью), луна полная, нависла над рекой, а клева нет. Ушли спать, но от холода я выбралась из палатки. Тихо–тихо, светло как днем, закуталась, сижу у воды, слушаю комаров, лезть в палатку не хочется. Вытаскиваю спальник, бросаю на песочек, ныряю в него. Передо мной лунная дорожка в серебре – лежу-«кайфую». А рядом ивушка склонилась, ветки в воду, убаюкивает меня, – я согрелась…, задремала…, тут шепот невнятный…, настойчиво так шепчет, а кто и о чем шепчет, – не разберу. Пророчество о чем–то. Проснулась, глазами вожу – никого. Вскочила, зуб на зуб не попадает, запалила сигарету, затянулась, – озираюсь, глаза «тру», девушка под ветками стоит, волосы свесила перед собой так, что лицо закрыто.
Илона выдохнула, замолчала.
– А чего ты в кроссовках Алекса? – спросил Скоробогат, а у него «глаз-алмаз».
– Кроссовки заметил, а что волосы распустила, заметил?
– Ты неотразима, но все-таки?
– Не знаю, свои не увидела, а эти стояли перед нашей палаткой.
– Так он сейчас босой придет?
– Ну да. В мои же не влезет.
– Так, «кроссы» подождут, чем сон закончился? – видно было Виктор погрузился в тему Илоны.
– Девушка растаяла. Ну как туман… Мурашки по коже, правда?
– А кто это был? – ирония постучалась к Скоробогату.
– Не разобрала, я там куда–то «запырхалась», гляжу, ее нет.
Тогда Виктор спросил о значении подобных снов. Илона лишь пожала плечами.
Алекс из палатки вылез взъерошенный и босой, и по воде прямиком туда, к пирамидам. Подождали. Вернулся. Пошли вместе с ним.
Новая конструкция стояла во всей красе, – похожая на ту, что вчера разрушили. Стояли молча, как над могилой. Шли молча, как с кладбища. Ну еще заглянули на место спуска, – никаких изменений, веревка на месте, как приглашение к новым поискам.
Аппетит пропал. Каша и чай стояли в сторонке, но были еще теплые.
– Есть тут кто?! – закричал Алекс в пространство.
– А чего Жанка не идет? – спохватился Скоробогат. – А? Илона.
– Придет.
Через десять минут не выдержал Алекс, быстро пошел к женской палатке. Вернулся еще быстрее, лицо белее снега. Жанны там не оказалось.
– А ты когда встала, она была там?
– Ну да.
– Ты уверена?
– Кроссовки и шлепки ее там лежали.
– А сейчас лежат?
Проверили. Вещи Жанны были на месте, выходило так, что если она куда–то направилась, то босиком.
Набрали ей по вотсапу – с интернетом перебои, позвонили по телефонной связи. Из палатки заиграл ее рингтон, – Жанна покинула палатку без телефона, хотя никогда с ним не расставалась.
Илона осмотрела вещи – она вспомнила, что оставляла крем на спальнике – он так и лежал.
Решили по веревкам подняться наверх, в лес, на поиски Жанны. Алекса оставили в лагере. Если что, он подаст голос, и поисковики вернутся.
Скоробогат теперь стал куда более подозрительным, чем был вчера, вот он заметил, что веревка чуть сдвинулась на камнях и сильнее протерлась, вот он стал допрашивать Илону о том, откуда у нее навыки Маугли при лазании на веревке, ведь она вроде бы дизайнер.
– А ты, стало быть, Шер-Хан или Акела или кто там еще? – Илона еще раз подтвердила, что ни одну колкость не оставит без ответа.
– Ну, ладно, ладно, – отступал Скоробогат.
Но Илона знала, что следующая его атака не за горой. Так он скорее всего делает попытки оправдать себя за тот поход, где ему все сошло с рук, – так думала Илона.
Между тем прояснили один момент, пропавшая Жанна не могла сама подняться по веревке без посторонней помощи. Ей кто-то помог, возможно она того человека знала, раз ночью пошла с ним. Но все ночные «дежурные» отрицали, что во время их смены она могла пройти незамеченной, даже из палатки не выходила.
Виктор забросил вопрос об ущелье, отчего оно называется дьявольским?
– Скоробогат его успокоил. Оказывается в мире распространена практика так называть географические объекты. Где-то между Бразилией и Аргентиной есть местечко Игуасу. Оно ничем не примечательно, если не считать 270 водопадов. Как назван самый красивый, можно не спрашивать. Самый красивый называется «Глотка дьявола». Витюш и вправду как-то подуспокоился, хотя по Илоне это сказать было сложно.
В лесу Скоробогат вызвался проверить высокий обрыв, Витюш ушел на тропу, где группа сделала пометки на деревьях. Илона взялась исследовать следы и примятую траву. На ней были кроссовки Жанны, – выяснилось, что Жанна ушла в треккинговых ботинках Илоны. Скорее всего, чтобы попасть в лагерь ночного гостя, Жанне пришлось карабкаться с ним по горам.
Крик Алекса не заставил себя ждать.
Крик тревожный. Нашел Жанну или обнаружил что-то в вещах.
– Зачем я с вами связался? – роптал Скоробогат.
– В следующий раз набор по тесту Роршаха, – на колкости Илоны Скоробогат уже не оглядывался.
Витюш вдруг увидел ее глаза и ошалел: они были наполнены ненавистью.
Вернулись. Оказалось, Алекс зря времени не терял – нашел записку.
«Ребята, за мной зашел друг из соседнего лагеря. Завтра вернусь. Ждите, а то я потеряюсь. Всех целую. Жанна».
Илона подтвердила почерк. Зацепились за слово «Завтра». Указанный ею срок возвращения зависел от того, записка была написана до полуночи или после. На всякий случай еще раз поднялись по веревке, звали-кричали, прошлись по округе. Тишина, никого поблизости, даже других отрядов.
Что за мифический друг, – понять было невозможно. Скорее всего, знакомый Жанны тоже в походе, шутки с построением пирамид и ночное приглашение Жанне – его работа. Заготовили дрова. Решили вернуться в лагерь и дождаться Жанну. Больше всего настораживало то, что она не взяла телефон. Вечером он как раз зазвонил, – ответили, – подруга Жанны не смогла подсказать, кто из знакомых пропавшей сейчас в походе.
– Стружке скучно без подружки, – вздыхала Илона, будто с иронией.
Ночь мужская часть коллектива поделила на троих, – Илону отправили спать.
Часть 3.
Ранним утром, когда Скоробогат с Илоной грелись чаем, Виктор выбрался из палатки с запиской.
– Ты когда вышел с бумажкой, я сразу понял: несешь третье послание.
– Да уж, «Третье послание Иоанна».
– Серьезно?
– Шучу, такой же текст. «Ребята, за мной зашел друг из соседнего лагеря. Завтра вернусь. Ждите, а то я потеряюсь. Всех обнимаю. Алекс». А вот его телефон.
Скоробогат начал трясти Илону за плечи, она как будто теряла сознание.
– Скоробогат. Я знаешь, что подумал, Алекс воспроизвел текст с записки Жанны, а записка Жанны хранится у тебя. Ты как это объяснишь.
– А никак.
– Твой прикол?
– А ты вроде как подозреваешь, да?
– Ага. Потому что текст он не помнил.
– А ты посмотри на себя. Как ходил к психиатру и по какой причине, это тебе напомнить? – спросил Скоробогат. – Так что давай не будем.
– Еще есть версия, – сказал Виктор, будто не слышал слова Скоробогата, – Он мог записку сфоткать и нам для прикола воспроизвести?
Они сравнили две записки. Текст абсолютно совпадал, но написан был разным почерком. Скорее всего Алекс там же, где Жанна. Скажем, у тех же «друзей». Жанна не позвонила, Алекс скорее всего тоже, – Скоробогат впервые почувствовал саднящую тревогу. – Смена Алекса была последней, с пяти до половины восьмого. Костер погас.
– Выходит, ночью перед ним появляется человек, которому он доверяет, он пишет записку, несет ее в палатку, не берет телефон, костер бросает на произвол судьбы, как и нас, поднимается по веревке и раненько так чешет к каким-то мифическим друзьям.
– Нет, все кажется нереальным, – сказал Виктор.
– К тому же Жанна и Алекс должны были сами подняться на веревке. А! Вот что хотел спросить, вас ребята. Может вечером кто-то из них что-то говорил? Жанна – Илоне, Алекс – тебе, Виктор?
Нет, припомнить никто ничего не смог.
Тогда Скоробогат в который раз взялся за разгадку этого ребуса.
– А почему именно их куда-то увели. Есть же смысл в том, что Жанну не забрали вместе с Илоной. Это раз. Два – каждый уходил поодиночке. Три – люди исчезают по ночам, в то время, когда все спят. Четыре – написаны одинаковые тексты. Пять – они не звонят, с ними теряется связь.
Скоробогат строил догадки. Участники его экспедиции разбегались в неизвестном направлении с непонятными мотивами. Что предпринять? Илонку оставить в лагере, отправиться в лес и зайти подальше? Да, лучше ее пожалуй оставить, вон она уже что-то увидела наверху и повела Виктора показывать. Ей теперь все будет мерещиться.
– Илона, остаешься. Мы пошли на поиски.
– Мне страшно. Мне кажется за нами все время кто-то наблюдает.
– Где?
– За моей спиной. Я показала Виктору.
Все напряглись.
– Как ты определила?
– Спиной, естественно.
– Ну, тогда мы можем сняться с лагеря и заявить о пропаже людей.
– Я Жанну здесь не брошу.
– Где?
– В горах.
– Не бросишь. Ее в живых может уже нет. Подумаем о спасении живых.
– Ты уже похоронил Жанну? – Илона внесла в вопрос столько укора, сколько смогла. – Хорошо, я передам ей. А кстати, среди нас есть хоть один человек, которому ты не сделал какой-то гадости? Может, для этого и в поход позвал.
– Так, закрой лавочку, хорошо?
– Как ты можешь так говорить о людях? Ты, Недоносок!
– Стоп, стоп, стоп, не горячитесь, – вмешался Виктор.
Скоробогат был в бешенстве, и скорее от своего бессилия. Он пнул котелок с водой и рванул вперед. Если это происходило на глазах того кукловода, который это задумал, то Скоробогат явно его потешил.
Виктор решил следовать за ним. Он успел сказать Илоне:
– Мы ненадолго. К тому же днем, судя по всему, эти люди не так опасны, к нам не сунутся. Знаешь, мы, когда поднимемся, веревку спрячем. К тебе никто не спустится. Да, ты не видела ножа? Такой, с костяной ручкой?
– Ёжик нашёл ножик.
– Ну, не время шутить.
– Да, вон, в бревно воткнут.
– Я понял, это не тот. Значит, не видела. Ну ладно, жди нас. Если что, ори. Мы веревку спрячем.
…Между Сциллой и Харибдой обнаружили две пирамиды, – резонно. Как все началось? Из лагеря исчез человек и рядом с лагерем появилась пирамида. Исчезло двое – нате вам две пирамиды. Жанна и Алекс неизвестно где, живы ли. Но веревка висела на месте. Трудно было представить, как Жанна ночью по ней поднималась, чтобы покинуть лагерь.
– А Витек! Помнишь я поговорку сказала: «Стружке скучно без подружки»?
– Ну да.
– Так вот, а полностью она звучит так: «Стружке скучно без подружки, без подружки и дружка». Видишь, как в воду глядела.
– Я понял. Вот что думаю. С нами никто знакомиться здесь не будет, – отметил Виктор и добавил неутешительный вывод: –Надо делать ноги, пока нас не перещелкали по одному.
– Я тебе толкую об этом же, – подтвердил Скоробогат.
– Но кому мы нужны, до сих пор понять не могу, – пожимал плечами Виктор.
– Не в этом дело, – сказал Скоробогат. – Это чья-то игра. Проигрыш в карты. С нами играют. Вдобавок, маловероятный вариант, но тоже вариант: здесь орудует маньяк, который нас укокошит по одному.
Скоробогат напрягся:
– Ты хочешь сказать, что Жанны и Алекса нет в живых?
– Ничего не хочу сказать, но ловить тут нечего.
– Фуф! Не проверили, кроме ножа может еще что пропало.
Наверху, преодолев веревочный подъем, они резко повернули влево, еще позавчера Жанна с Илоной туда уходили до спуска в ущелье. Тропа обогнула пояс горы, и привела к небольшому выступу. Нашли окурок женской сигареты. Вернулись на главную тропу, опять нацепили веревку на крюк и спустились.
У реки три пирамиды. Злоумышленник не мог успеть спуститься по своей веревке, Значит, он здесь. По мелководью направились к лагерю.
– Илона!
У кострища ее нет. В палатках тоже.
Покричали – да где там…
Очередная записка ждала в палатке. Текст можно было не читать. Третья пирамида обо всем рассказала. По содержанию текст дублировал два предыдущих. «Ребята, за мной зашел друг из соседнего лагеря. Завтра вернусь. Ждите, а то я потеряюсь. Всех обнимаю. Илона».
Отличие между записками было в имени автора текста и почерке.
Если Жанна и Алекс пропали ночью, то Илона – днем.
Спешно стали собирать вещи. Не знали, что делать с палаткой девчонок, но было понятно, пять рюкзаков не утащить. Женскую палатку решили оставить, три рюкзака спрятать, и двинуться в путь, чтобы вернуться с подмогой. Кого звать на подмогу, было еще не ясно. Чем больше спешишь – тем хуже. Не все вещи помещались в рюкзаки, а бросать жалко.
– Ну что, пирамиды развалим? Пусть знает, что мы в курсе.
– А давай!
Но Скоробогат взял вдруг паузу. Как бы после развала пирамид не стало хуже. Он успел уже нарисовать себе не самые радужные картинки. Лучше не трогать построения и уйти по-тихому, – так порешили.
По веревке первым полез Скоробогат. Сначала подошел, недоверчиво подергал веревку. Поднимался медленно, с одышкой, остановками. «Что с ним?» – спрашивал себя Витюш. Преодолев две трети он остановился, затих. Прямо затаился. Явно что-то услышал и пытается разобраться в своих ощущениях. Виктор прислушался тоже, выждал сколько мог, а потом начал кричать ему, но Скоробогат не отзывался.
Что его напугало? Он продолжал молча висеть, как заколдованный.
Витюш никогда не видел, как люди срываются с веревок, а тут прокрутил эту сцену уже не один раз. Ему показалось, что Скоробогат лезет не меньше часа. Витюша бросило в пот.
…В какой-то момент Витюш увидел над собой веревку и человека, повисшего в воздухе. Но это были доли секунды, – перед ним, на камнях лежал, распластавшись Скоробогат и Виктор боялся к нему притронуться. Упавший просипел «Витя!» и скончался.
– Скоробогат! Ты что?
Виктор сидел там несколько часов, его будто парализовало.
Погибший человек, а рядом его охотничий нож и перерезанная веревка. Как такое могло с ними случиться? Виктор уже не способен был думать. Кто-то наверху перерезал веревку ножом Скоробогата, и незаметно швырнул его вниз, – это было ясно.
Ночью он дотащил труп до лагеря, накрыл пледом. Попытался дозвониться. От злости бросил телефон, рука разболелась, ушиб, пока лазил по камням. Потом вспомнил про скороговорку, Скоробогат говорил, экстремалы такими надписями помечают, где прячут аптечки, на всякий случай. Сумерки еще не рассеялись, но рука начала опухать и ныть, сейчас одному идти туда было страшно, но если подниматься по веревке, рука не выдержит, надо сходить.
Он набрался смелости и пошел, пирамиды его уже не волновали, за скалой он пошарил рукой, нашел небольшой целлофановый пакет с разными бинтами и йодом. На всякий случай оглянулся на надпись. Что-то в ней было не так. Ну конечно, вон тот печальный смайлик откуда взялся? Да, наверное был и раньше, просто они тогда со Скоробогатом не заметили.
Остаток ночи просидел у погасшего костра.
Утром он с удивлением обнаружил, что четвертая пирамида не появилась. Значит, кто-то жив еще кроме него, кто же: Жанна, Илонка или Алекс?
Виктору несколько раз показалось, будто красная куртка Алекса мелькнула между скал, ну это уже от страха. Еще он вспомнил, как Жанна опасалась, что веревку перережут. Вот и накаркала. Перерезали, когда лез Скоробогат. Его же ножом. Это умышленное убийство. И уже трое убитых. Что с ними сделал этот маньяк?
Оставалось ждать «с моря погоды» – вдруг какие-нибудь люди сюда придут или их опередит этот «сумасшедший шутник».
P.S.
Об этой истории узнали из обнаруженных записок Виктора Копыто и протоколов допроса единственного свидетеля Илоны Горченевич. Девушка, скрываясь, скорее всего от преступника, сумела дойти до первого населенного пункта и сообщить о случившемся с группой.
Из пяти человек, отправившихся в поход, выжила она одна. Виктора Копыто обнаружили мертвым в том же месте, куда упал Скоробогат. Как установит следствие, Копыто погиб от удара головой о камни при падении с высоты. Кстати, Скоробогат погиб так же.
Из записей Копыто В. следовало, что, по какой-то причине он изменил свое решение ждать подмогу, и решил покинуть лагерь.
Послесловие
Если попытаться восстановить события той ночи, с поврежденной рукой он пытался подняться, с помощью веревки, по отвесной скале. Предположительно, кто-то его позвал, помогал подняться, но отпустил веревку во время подъема. Потом это неустановленное лицо спустилось за веревкой (которая не была обнаружена), а также возможно за некоторыми вещами, ибо пропали записки, которые собирал Скоробогат.
Двое человек, пропавшие ранее, были найдены на дне ущелья, в полутора километрах от лагеря этой группы. Они разбились при падении со скалы. В те дни был сильный камнепад, возможно, он стал причиной трагедии. В итоге, четверо туристов погибли при падении. Четыре пирамиды возникли не случайно, они обозначали смерть этих членов группы. Но кому нужна была их смерть? Почему убийца отпустил последнего свидетеля Илону Горченевич? Эти и некоторые другие вопросы остались невыясненными. Нож Скоробогата был найден в лесу, но все отпечатки пальцев и возможные следы крови на нем были стерты. По словам Горченевич И. некий неизвестный человек преследовал ее, и она тоже оказалась на той горной площадке, с которой сорвались двое туристов, но заманив преследователя за собой, ей удалось скрыться в лесу. Это и объясняет, по мнению следствия, что кроме следов погибших Бунеевой Ж. и Калистратова А. на том утесе были найдены следы Горченевич И. Следы преследователя, равно как и описание внешности в уголовном деле так и не появились. Какие-либо приметы мужчины, Горченевич И. дать не смогла, только указала, что он часто употреблял скороговорки. Подозрения к Горченевич И. были сняты за отсутствием улик.
Лапы старой легенды адыгов из пещер Горячего ключа Краснодарского края
1. Сцена первая. Путешествие
Женщина – это испытание для мужчины, да еще какое…, мы не догадываемся, что лишь единицы сдают зачет. Я вспоминаю одну историю, небольшую, маленькую историю.
Мы совершили не меньше дюжины путешествий, но одну поездку все время откладывали, хотя очень хотелось, нам предстояло первое путешествие в категории пещерного туризма. Меня давно посещала мысль, что неглубокие пещеры, возможно, хранят тайну о своей действительной глубине. Возможно, за одной из каменных стен есть проход, в который проникнешь лишь взорвав камни.
И вот звезды сошлись, мы поехали к Богатырским пещерам в Горячем Ключе.
От Краснодара по трассе М-4 «Дон» мимо Горячего Ключа, через 2,5 километра свернули налево – у указателя на село Фанагорийское. По правую руку миновали гостиничный комплекс «Очаровательная поляна» и сделали остановку справа у дороги, напротив пасеки с водонапорной башней.
С воодушевлением первопроходцев, обнаруживших в тумане остров, которого не было на карте, мы приветствовали дубовую рощу, вышли к широкой натоптанной тропе на подъем, обошли череду старых скал и уперлись в два зияющих входа. Если повысить на моей радиоле громкость фантазии – вид этих пещер представлял собой что-то наподобие полуистлевшего черепа мамонта, если можно так выразиться.
Но восхищению моей спутницы видами на лес, лежавший теперь у наших ног, не было предела. Мы сделали восхитительные кадры, на которых моя девушка умудрилась эффектно устроиться между корней деревьев, которые подобно жилам циркового акробата, протянулись по песчаным буграм леса.
Исследовав «горячеключевские» пещеры мы не отказали себе в удовольствии вспомнить одну из легенд адыгов, восходящую к 18 веку. Здесь, в горных теснинах, ущельях, норах и пещерах укрывались осужденные на казнь преступники, и вот те невидимки, которым долго удавалось остаться не пойманными, получали своего рода индульгенцию. Хотя особо тут не спрячешься, может в стародавние времена и было где разгуляться.
Поэтому плохой приметой считается взять осколок скалы с собой, на память.
Нелепым образом моя подруга теряет на фотосъемке свое любимое кольцо с небольшим камешком.
Ну просто дух одного из преступников, не иначе. Залетел, слямзил, и ищи-свищи, – дух счастливца ждет индульгенцию.
Наверное, у меня был один вариант из сотен тысяч найти пропажу и он мне выпал, осенью (а были мы там весной) я припомнил все точки съемок, – не постеснялся пошарить пальцами под кустарниками и и камнями – кольцо по счастью закатилось в одно углубление, и спокойно без нервотрепки, дожидалось меня. Когда не надеешься ни на один процент – тогда шанс обязательно выпадет, уж сколько раз убеждался.
Но что творилось с ней тогда, надо было видеть как она переживала, как сокрушалась, связывала сей факт с какими-то суевериями, со знаками судьбы, которые гласили: потеряла – жди неприятностей. Три дня она дулась на меня, потом немного отогрелась.