Читать онлайн НЕмаяковский. Стихи бесплатно

© Данила Дунаев, текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Посвящается А. Д. Д.

Предисловие

В эпилоге «Тёплого безразличия» я описал, как нумеролог Елена семнадцать лет назад предсказала мне, что после сорока я начну писать.

Тогда я ни слова не сказал ей о том, что пишу уже давно и примерно с семи лет сочинял захватывающие, как мне казалось, истории, а с двенадцати – писал небольшие стихотворные эпиграммы на своих одноклассников, которые меня иногда просили прочитать на утренниках. К Елене мы ещё вернёмся.

В первом институте (МАИ) на фоне сценариев для КВН и самодеятельных постановок я стал всё чаще писать стихи, вдохновляясь влюблённостью то в девушек, то в психологию. Но по-настоящему серьёзно моя страсть к стихосложению раскрылась после Театрального Института имени Б. В. Щукина, когда я сначала вынужденно, а потом самостоятельно увлёкся классической русской и зарубежной литературой.

Но нет, вы бы не увидели меня постоянно сидящим с книгой. Моё внимание широко и хаотично поглощало тексты на манер героя из фильма «Газонокосильщик», который после проведённых над ним генетических экспериментов превратился из дебила в живой компьютер и получил возможность понимать песню целиком по первым трём её секундам, а книги читать «по диагонали», просто разглядывая несколько случайно открытых страниц.

Театральный институт откупорил мою нервную систему, ибо главным инструментом обучения там был стресс. Приходилось делать много всего очень быстро и на пике эмоций. Это открыло во мне суперспособность, которая потом стала проклятием для меня на долгие годы.

Мои гипервнимательность и гиперактивность, знаете ли, – то ещё развлечение. Для своего усмирения они требуют тотальной сосредоточенности на чём-то или на ком- то. Цитируя себя самого, скажу, что к настоящему моменту я просто научился «водить» этот «автомобиль», попутно изучая его устройство.

И главным моим помощником в этом самоисследовании стала моя любимая лень. Потому что лень является обратной стороной активной деятельности, а моя гиперактивность, как оказалось, требовала от меня гиперлени.

Дорогу осилит идущий, путь осилит мыслящий, а истину – только ленивый.

Долгие годы мне было лень писать книги, которые казались мне, как сказал однажды о философии Виктор Пелевин, «анфиладами лингвистических тупиков», и мне хотелось выражать мысль как-то быстрее и более ёмко. Я торопился. До ударившей меня наковальней фразы Димы Нагиева «я научился ждать» были ещё годы и годы. Каждый раз, когда мне нужно было записать что-то в ёмкой, математической, имеющей в себе глубокий эмоциональный заряд форме, я писал стихи.

Со временем у меня появился чёткий ценз, точно ли я выразил мысль в стихах. Это были слёзы. Если я не расплакался над завершённым стихотворением, значит, оно не закончено. Потому что слёзы, как и смех, – это «смерть мысли». Когда ты совершенно точно понял, что прочитал или услышал.

Сами по себе слёзы радости и горя – это реакция мозга на узнавание или завершение чего-то. Это невротический импульс глубокого удовлетворения от взаимопонимания или осознания какого-то факта. Мы смеёмся над анекдотом, потому что узнали себя в нём с неожиданной стороны и рады согласиться с такой трактовкой нашей жизни.

– Доктор, мне так плохо. Я хочу умереть. Посоветуйте мне что-нибудь.

– Ну что вы, голубчик, не надо так. В нашем городе выступает всемирно известный клоун Бальяччи. Он абсолютный гений. Сходите на его шоу, и вам станет легче.

– Но, доктор, я и есть Бальяччи.

Так же и со слезами. Если вы плачете, значит, вы что-то поняли. Значит, очередной истории пришёл либо абсолютный и бесповоротный конец, либо вы истинно его жаждете. И тогда слёзы высвобождают грусть. Потому что, когда мы смеёмся, мы хотим ещё один анекдот. Но когда мы плачем, мы уже ничего не хотим.

Счастье взрывается, радость вибрирует, и только грусть оставляет всё таким, какое оно есть.

Эта книга пропитана моими слезами. И счастливыми, и горькими. И я даже представить себе не мог, как тяжело будет собирать мозаику моих прозрений в портрет моей жизни, выраженный в строгой лингвистически-математической форме стихосложения. Это оказалось намного труднее, чем писать и править обычный текст. Потому что стихи требуют огромной концентрации ритма и смысла в небольшом количестве слов.

Сев за свои дневники и перелопатив двадцать с лишним лет жизни за считанные дни, я впервые за долгое время буквально физически ощутил, что такое «квадратная голова». Перечитывать, систематизировать, редактировать и дописывать до необходимой структурной кондиции всю прожитую жизнь оказалось делом мучительным. Я как будто вставлял себе в голову информационные чипы из разных периодов жизни и проживал большие отрезки времени за минуты, как это было показано в серии «Проветренный мозг Морти» культового мультсериала «Рик и Морти».

И дело тут даже не в стихах, а в тех событиях, той реальности, том мне, которые были вложены в итоговые тексты. Наброски, этюды и хаотичные записи предстали передо мной тяжеленными картинами Босха: записи извивались смыслами, как диковинные существа; воспоминания били меня то током, то розгами; приходящие выводы титаническими БелАЗами вываливали на меня своё содержимое. Клянусь, я думал, что мне будет легко прогуляться по волнам моей памяти, а это оказалась «Долгая прогулка» Стивена Кинга.

Но не пугайтесь. Я собрал для вас самое главное, самое отборное, самое целебное. Запаситесь цветными стикерами, чтобы потом возвращаться в мою смысловую аптеку. Только помните, что в ней лежат не лекарства, а рецепты.

Как и обещал, в финале этого вступления я возвращаюсь к Елене, у пророчества которой есть две стороны – бытовая и мистическая.

Бытовая сторона заключается в том, что я всегда был поэтом и писателем, и Елена, раскинув карты, всего лишь наблюдала за тем, как я, хмурясь над значениями картинок, пытался витиевато и поэтично их расшифровывать.

Будучи, судя по всему и в первую очередь, хорошим психологом, она увидела потенциал ещё зелёного и неоперившегося меня, а дальше в ход пошла социальная статистика, которая утверждает, что мужчины переживают кризис среднего возраста в среднем с тридцати пяти до сорока пяти лет. Елена просто взяла усреднённый возраст и подставила к нему напрашивавшееся уже тогда занятие.

Мистика же заключается в том, что чтобы дать такой долгоиграющий прогноз, не достаточно быть просто психологом. Соответственно, Елена смогла грамотно прочитать значения цифр, связанных со мной, и выдать весьма точное заключение о моём будущем.

Для большинства людей цифры остаются рабами ценников в магазине и номеров кредитных карт. Но только не для Пифагора, который в своё время организовал тоталитарную секту, поклонявшуюся именно Цифре, утверждая, что «Бог есть Число». Поэтому дело тут далеко не только в Елене и её увлечении нумерологией.

Всё далее написанное в этой книге написано когда-то мной мне же. Каждая буква в каждый момент. Кому бы я ни посвящал стихотворение, оно всегда было о том, что я должен буду рано или поздно понять сам. Эту книгу можно сравнить со знаменитым монологом «Идущего к реке», с той лишь разницей, что мой монолог растянулся на два с лишним десятилетия.

Долгое время, перечитывая свои стихи и переслушивая свои песни, я удивлялся, откуда я знал своё будущее. Половина того, что вы прочитаете, написано десять-пятнадцать-двадцать лет назад, и меня до сих пор берёт оторопь от точности того, как когда-то мной были описаны периодически приходившие ко мне же потом инсайты.

В принципе это тоже объяснимо в бытовом ключе, так как, написав когда-то что-то, я могу бессознательно следовать написанному, не особо стремясь развиваться.

Но тут возникает вопрос – откуда у двадцатилетнего парня брались формулировки сорокалетнего мужчины? Почему сорокалетний я теперь восторгаюсь мышлением меня-сопляка? И как ко мне пришли универсальные для моей отдельно взятой жизни формулы уже в тот период, когда я ещё толком не отличал желания от потребностей, а любовь от секса?

Эйнштейн сказал: «Бог не играет в кости». Его теория относительности свела с ума весь мир глубиной, изяществом и строгостью математического языка. Именно она стала предвестником открытия квантового мира и мира мультивселенной, в которых сомнению подверглось вообще всё, что люди знали благодаря классической ньютоновской физике. И именно теория относительности впервые указала на то, что время в нашем мире является вполне конкретным измерением. Оно никуда не течёт, а существует как особенность нашего восприятия, привязанная к пространству, и в каждый момент имеет конкретные координаты в виде нарезки кадров, которые наше сознание видит как квазиреалистичное кино. Нет никакого прошлого и будущего, а есть одно сплошное настоящее, через которое наше сознание движется, как иголка по виниловой пластинке.

Хотя, простите, это же пластинка движется под иголкой, да? Но только не с точки зрения иголки.

Таким образом, в этот самый момент, когда вы читаете этот текст, Александр Македонский со своей армадой входит в Индию, мои мама и папа наслаждаются первым годом знакомства, а я подписываю кому-то из вас свою только что вышедшую вторую научно-популярную книгу о превратностях существования коллективного и частного бессознательного, которое мы наследуем от родителей и с которым нашему сознанию необходимо выстроить доверительные взаимоотношения.

Всё уже произошло, мои дорогие. Кино уже снято. И его показывают раз за разом в специально отведённом для него кинозале. Ницше называл это «вечным возвращением», и в этой нашей вселенной всё и всегда будет только так, как оно происходит здесь. Есть и другие «фильмы», но наша отдельная вселенная дышит, взрываясь и коллапсируя, моноколесо её Сансары делает оборот за оборотом, и всё повторяется, повторяется, повторяется, а каждый из нас раз за разом играет свою роль, твердя то самое «я так и знал(а)».

Научный мир уже давно задаётся вопросом, создаём ли мы что-то в принципе или же мы постепенно открываем уже кем-то созданное, как постепенно открываются для нас суммы денег под защитным слоем на лотерейном билете, бережно размещённые на нём задолго до его покупки.

Наши органы чувств часто обманывают нас во имя выживания, и единственным способом заглянуть дальше собственного носа для нас становится математика, которая связывает всё сущее, от количества и расположения небесных тел до количества и цвета новорождённых кроликов на ферме.

Да и сама математика – это изобретение или открытие?

По всё той же теории относительности, мне всегда был доступен весь массив данных моей персональной жизни, вписанной в водоворот человеческого существования, а эта книга – густой и питательный их концентрат, который мне удалось собрать на этом витке нашей общей кармической карусели через математику слова в живых и дышащих формулах.

И если по какой-то «случайности» Елена прочитает этот текст, я бы хотел сказать, что преклоняюсь перед её талантом математика. Многие математики, кстати, больше поэты, чем учёные. Я рад подтвердить опытом статистику возникших в её голове образов и предоставить собственную образную статистику тем, кто уже начал догадываться о том, что в нашем мире ничего и никогда не происходит случайно.

Исследуйте, вникайте, сравнивайте, подтверждайте, спорьте. Другими словами, пользуйтесь на здоровье.

Пролог

«Мои тараканы останутся при мне…»

«Когда роковая зовёт рокового…»

«Во мне ещё много дури мясистой…»

«Я понял, почему я люблю быть пьяным…»

«Рыболовным крючком на сердце повисла…»

«Славься-славься, шизофрения!…»

«Всего на пять минут…»

«Что поверхностно – не безобразно…»

«Я верен себе и морально крепок…»

«Ты вся такая нервная…»

«Из тьмы веков на свет сегодняшнего дня…»

«Если ты хочешь изменить мир…»

«Слой за слоем по каждой стенке…»

«Всегда невозможно страшно…»

«В дальнем углу твоей квартиры…»

«Твой маленький редут…»

«В этой экстренной ситуации…»

«Вдвойне даёт тот, кто даёт быстро…»

«Помнить всё и всегда невозможно…»

Психологам и другим врачевателям душ

«Я – такой чудной инструмент…»

Фёдору Дунаеву

Надежде Доровской

«Разделённые когда-то на части…»

«Сознание дышит, взведено…»

Ольге Карагян

Гелене Мажник

«Измена. Какое слово. Вслушайтесь…»

«Понимаете, мы все привыкаем копить…»