Читать онлайн Второе начало волшебства бесплатно

Пролог

– Пантелейка-Пантелейка, потерял чужую лейку!

– А ну, кыш, детвора!

Я топнул ногой по порогу, но ребятня только спряталась за забором, а потом опять начала кричать свою дразнилку. Знают засранцы мелкие, что у меня сердце доброе и пользуются этим вовсю. Вот и сейчас – только приехал с купеческого слёта, а уже собрались и новых историй ждут. Да, и на самом деле, мне самому интересно им разные сказки рассказывать. Очень уж нравятся их лица – живые, весёлые. Начинаешь вещать, а они вслушиваются, удивляются, боятся, смеются, как будто и вправду всё, что я говорю, на самом деле с ними происходит. Улетают в неизвестные дали, бьются с чудищами болотными, спасают красавиц от злодеев, влюбляются. А может быть и правда это всё когда-то происходило? И ничего я не выдумывал совсем? Даже сам иногда сомневаюсь.

– Ну, Пантелейка, ну, расскажи ещё раз про храмовников!

– Да, чего вам рассказывать-то? Уже весь язык стёр!

Все дети наперебой свои любимые истории выкрикивать начали.

– Расскажи нам, как Алёнка кикимору из болота изгоняла!

– Нет-нет, лучше расскажи, как Ванька с Домовым Кузей познакомился!

– Нет, лучше историю про то, как они вместе от ведьмы убегали!

– Тихо-тихо! По порядку! Цыц!

Все дети разом замолчали, надеясь на мою благосклонность. Увидели, что я и правда собрался им сказки рассказывать. Будут до самого вечера теперь во дворе торчать, слушать меня во все уши. Ох, и достанется мне снова от соседей. Ну да, ладно.

– Чтобы про Ивана- и Алёнку-храмовников вам рассказывать, придётся с самого начала начинать. Как они в школу поступили, как первый год закончили, чему их учителя за это время обучили. Просто так не поймёте вы, почему они тот или иной заговор против беса использовали. И будете потом переспрашивать. А так, до следующего слёта вам поведаю, что с ними в школе приключилось, и как они из этих передряг выбирались. Только пока рассказываю, чтобы ни звука от вас не слышал! Иначе, сразу домой пойду. Всё понятно?

Дети послушно молчали, даже отвечать ничего не стали. Любили они истории про храмовников, что уж тут сказать. Немало их, этих историй по миру ходит. Вот только про Ивана с Алёнкой всего одна, зато какая. На все века. Из уст в уста передаётся и каждый раз новыми подробностями обрастает. Её-то я всё время и рассказываю детям – а им всё не надоест, слушают и слушают. Бывает, даже родители их захаживают. Вроде бы, забрать чадо своё приходят, а нет-нет, да садятся на лавочки сами, да заслушиваются вместе с детьми. Оно и понятно – истории мои, они всем подходят – и стар, и млад много чего почерпнуть может. Главное, чтобы желание было.

– Вот и славно. Ну что ж. Начну, пожалуй, с того, как они в городе жили, пытались в школу поступить, но не получалось у них это никак сделать.

– Пантелейка, а скажи, пожалуйста, откуда ты столько про них знаешь?

– О, так я вам записки Ваньки, младшего брата Алёнки пересказываю. Он их всю жизнь свою вёл. И ведёт, наверное, до сих пор. А может, и сгинул где, когда с очередной тьмой сражался.

Глава первая. Преступник и заступник

– Держи вора! Люди, пацан тот, булку с прилавка стащил. Ловите хулигана!

Хулиган, а точнее я, пробирался сквозь толпу людей на площади, держа за пазухой ломоть белого хлеба. В очередной раз мне пришлось его стащить у старого скряги-булочника, который этот самый хлеб вечно продавал в три дорога. Шёл я быстро, но как можно аккуратнее – заговор для отвода глаз действовал только в том случае, если прочитавший его никого другого не заденет. А если уж заденет – жди беды, хлопнет так, что вся площадь сразу на его чтеца ставится. Не знаю, почему с этими заговорами всегда такая беда – с одной стороны всегда полезное что-то дают, но с другой стороны всегда какая-нибудь заковырка в них есть.

– Да, куда он делся, злодей?! Только что тут был, засранец мелкий.

Сегодня булочник почему-то разозлился, как никогда. И преследовал меня целых два квартала. И чего ему за прилавком не сидится? Мне пришлось двигаться дальше – если булочник меня поймает, то сдерёт с меня три шкуры. Все предыдущие булки припомнит. Толпа становилась всё больше, из-за чего дальше двигаться было опасно – действие заговора ещё не закончилось, а булочник был совсем неподалёку. Поэтому я встал на месте, боясь задеть какого-нибудь случайного прохожего. Я лихорадочно соображал, что мне делать дальше, делая редкие шажки вперёд и назад, уворачиваясь от очередного горожанина. Минус отводного заклятия ещё и в том, что никто другой тебя совсем не видит и может спокойно налететь со всей скорости.

– Я могу вам чем-то помочь, господин?

– Да, можете! Найти дрянного мальчишку-оборванца, который в очередной раз обчистил мою лавку с хлебом!

Голос булочника был всего в нескольких шагах от меня, и я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Я медленно обернулся и уставился на булочника, который разговаривал с каким-то бородатым седым мужиком, наряженным в странного вида одежду. Бородатый огляделся вокруг, на секунду задержал взгляд на мне, от чего меня даже затрясло. Неужели он меня увидел? Но потом он продолжил рассматривать толпу, словно меня и не было. Кажется, пронесло.

– И много он у вас украл?

– Половину буханки! Вторую половину я успел вырвать у сорванца!

– И вы ради этого преследовали его целых два квартала?

– Откуда вы знаете, что я бежал за ним так долго?

– Вы же Василий Бражников? Владелец хлебной лавки на пекарном переулке?

– Да, он самый. Знаете меня?

– Конечно. Только у вас хлеб и беру. Василий, подскажите, это не тот самый воришка?

После этих слов, собеседник булочника ткнул пальцем прямо в меня. Всё-таки попался. Я замер и остановил дыхание. Отводящий заговор действовал гораздо лучше, если тот, кто его применяет не шевелится вовсе. Тем не менее, бородатый смотрел прямо на меня, улыбался и показывал лавочнику в мою сторону. Но булочник и не думал меня замечать.

– Кто? Где?

Почему-то, бородатый не стал настаивать. Вместо этого, он незаметно подмигнул мне и повернулся к булочнику.

– Извините, видимо показалось.

– Вот и все так говорят. Видят его мельком, а когда я прихожу туда, где он только что было – его уже и след простыл. Видимо, опять караулить придётся.

– Возвращайтесь в лавку. Запереть не забыли её?

– У меня помощник там остался. Ладно, спасибо, что попытались.

– Не за что.

Весь их разговор я старался дышать как можно тише. А потом выдохнул и собрался идти дальше. Но бородатый посмотрел на меня, покачал головой, а потом щёлкнул пальцами. В тот же миг, я почувствовал, что заговор отвода глаз перестал действовать. Странное это было ощущение, как будто одеяние какое-то с меня сняли. Каждый раз это происходило, когда заговор заканчивался, но никогда это не было так быстро.

– Не вздумай убегать. Иначе выдам тебя Бражникову.

Всё ясно. Седобородый что-то со мной сделал. Я ещё раз глянул на него, оценив наряд. Верхом у него было красивое белое одеяние, вышитое по краю красной нитью. Ноги были одеты в красивые красные сапоги. На голове ничего, кроме небольшой повязки, удерживающей волосы не было. Несмотря на седую бороду и волосы, мужик вовсе не походил на старца. Морщин на лице почти не было, но ярче всего его возраст выдавали яркие, светлые, молодые глаза.

– Спасибо за помощь. Чего вам от меня надо?

– Вот так сразу и чего-то надо? Может я от сердца помочь решил?

– Не бывает такого. Не верю. Я слишком долго прожил в этом городе. За последние пять лет встретил только трёх человек, которые за просто так помочь могут.

Седобородый удивился моим словам. Но спорить особо не стал.

– Не там ты ходил, потому и не встретил. В городе полно хороших людей. Но я тебе и правда помог не просто так. Из любопытства. Скажи мне, откуда заговор знаешь?

– Какой заговор?

Седобородый выглядел умным мужиком, которого не так просто обмануть, но мне надо было просто придумать, как убежать. Поэтому приходилось строить из себя дурака. Заговоры в простонародье не приветствовались и жестоко карались по закону. Чтобы их использовать, надо было одну из лицензий получать – храмовника, ведуна или врачевателя. Которой у меня, конечно, отродясь не было.

– Ты мне, если врать начнёшь, я тебя тут прямо стражникам отдам. Они из тебя быстро всю спесь выбьют. Лучше сейчас говори.

Прямо позади седобородого проезжала конная повозка. Недолго думая, я шепнул простое устрашающее заклятие. Лошадь громко заржала и встала на дыбы, а я драпанул через площадь, надеясь на то, что Седобородый на какое-то время отвлечётся от меня.

Пробежав площадь, я завернул в небольшую улочку, проскочил по ней, свернул ещё в один переулок и обернулся назад, чтобы проверить погоню. Погони не было. Поворачивая голову назад, я со всего размаху врезался в кого-то, стоящего прямо передо мной.

– Извините… – начал было я, но осёкся, увидев, что врезался я в того самого бородатого мужика. Он стоял, уперев руки в бока и хмурился, глядя на меня.

– Да, не с того мы начали. Погоди ты. Не буду я тебя никуда сдавать… Пока. Только убежать у тебя всё равно не получится.

– Чего вы от меня хотите?

– Давай по порядку. Меня зовут Святославом. И я заинтересовался тобой, потому что увидел, как ты заговоры плетёшь. На прошлой неделе смотрел, как ты рыбку из пруда в садок зазываешь. Два дня назад видел, как бродячую собаку просишь кусок хлеба принести. А сегодня вот, глаза отводил. Где научился?

Осведомлённость Святослава меня ошеломила. Я так испугался, что потерял дар речи.

– Ещё раз. Сдавать тебя не собираюсь. Скажи, как ты такие заговоры выучил? И зачем на воровство пошёл?

Делать мне всё равно было нечего, поэтому пришлось рассказать, как есть.

– Сестрёнка заболела. Неделю уже в горячке лежит. Мы раньше вместе еду добывали, подрабатывали, где могли, да всем, что земля давала обходились. А теперь вот лежит она и бредит. Она раньше меня всегда лечила от болячек всяких. Посидит рядом, хворь зашепчет – и проходило всё без следа. Теперь сама слегла, а у меня умений не хватает, чтобы её болезнь зашептать. Я уже и так и сяк пытался – не получается никак.

– А к лекарям почему не обращался?

– Да как не обращался-то?! Обращался. Сказали, два серебряника надо, не меньше. А я только двадцать медяков насобирал. Вот и приходится теперь где попало деньги да еду доставать. Только боюсь, Алёнка не дождётся, когда я ещё тридцатку найду.

Голос под конец предательски дрогнул и в глазах защипало. Я отвернулся от седобородого, чтобы он, ещё, чего доброго, слёз моих не увидел.

– С этого и надо было начинать. Пойдём, глянем твою Алёнку. Пойдём-пойдём, чего ты вылупился? Не трону я ни тебя, ни Алёнку. Хотел бы – давно уже охране отдал. Веди, говорю. Неделя жара – дело нешуточное.

Что-то в голосе Святослава заставило меня ему поверить. Может быть, его настойчивость, а может быть, нотки какой-то отеческой заботы, даже не знаю. А может быть и заколдовал он меня. Не зря же он мой заговор по щелчку пальцев снял. В общем, я, действительно, повёл его к Алёнке.

Мы прошли несколько улиц в обратном направлении, вышли к речке Бурной, а потом двинулись вверх по её течению. Речка, в былые времена, поговаривают, и правда была бурной – были на ней и пороги, и водовороты, и даже водопады. Но сейчас от неё осталось одно название. Вода по ней вяло текла в своём направлении – не было ей дела ни до людских забот, ни до творящейся вокруг суеты. Город как на ней поставили, установили плотины, вот и иссякла вся её молодецкая бурность. Впору менять имя ей, да вот только имена они капризные такие. Прямо как заклинания – если созданы были однажды, то переделать их уже почти невозможно. Как ты порядок слов ни меняй, чего ни пытайся добавлять или убирать – всё равно таким же останется. Вот и речка, как была Бурной, так и осталась.

– Куда дальше?

– Дальше вдоль русла, чуть-чуть за город. Там лодочная станция, заброшенная стоит. Мы с Алёнкой её пару лет назад приметили, так и обжились немного там.

– А родители где?

– Померли.

– Давно?

– Сложно сказать. Папка помер, когда я родился только. Или не помер. В общем, в неравном бою с некромантом слёг. А мамка много позже. От того же некромансера пострадала. Лет пять с тех пор прошло. Не надо жалости, мы уже привыкшие.

Седобородый промолчал и дальше мы шли в тишине. До самой лодочной станции. А на подходе к нашему убежищу, он шумно воздух втянул и встал на месте.

– Как говоришь, давно Алёнка болеет? Точное время?

– Говорю же, неделю.

– Точнее! Где заболела и когда?!

Тон Седобородого заставил меня вспоминать, когда у Алёнки первые симптомы болезни появились. Мы зашли на станцию, и я сразу к Алёнке бросился. Достал воды попытался напоить. Но она только маленький глоток сделала и без чувств обратно упала. К горлу опять комок подступил.

– Во вторник она пожаловалась, что живот болит. Спать легла, а на утро гореть начала. Даже не проснулась.

– Шесть дней значит. А лекарства давал ей какие?

– Травами поил. И нашёптывал от воспаления. Ей на пару часов легче становилась, а потом она опять валилась с ног. В животе у неё справа сидит что-то. Не помогает ничего. И лекари, будь они неладны, приходить не хотят.

– Нашёптываниями не помочь тут. А с лекарями я разберусь. Только вот сейчас Алёнке нам помогать самим нужно будет. Готовь нож, воды много, тряпки почище. И ещё. Молоко маковое делать умеешь?

– Умею.

– Ишь ты, смышлёный какой. На вот тебе фляжку. Иди делай. А я пока Алёнку на стол положу.

– Ты чего с ней делать собрался?

– Давай только без геройства. Ты правильно мыслишь, что в животе у неё зараза сидит. Всё верно определил. Хорошо, что воспалительный процесс заговором пытался остановить – жизнь сестре своей продлил. Только вот это воспаление заговорами никакими не остановить. Удалять придётся и ничего тут не поделать. Времени мало осталось. Завтра-послезавтра Алёнка твоя уже померла бы. А сегодня время ещё есть. Только делай всё, что говорю, тогда и сестру свою спасёшь.

Седобородый говорил очень убедительно. Как бы я ни хотел противиться, но я и сам знал, что у Алёнки что-то страшное случилось. Никогда такой хвори сам я не видел, а сестра моя в бреду уже какой день. Да и сил у меня спорить с ним уже не было. Одно слово – последняя надежда на него осталась. Поэтому я беспрекословно стал делать всё, о чём он меня просил.

Сварил маковое молоко, добавил воды из фляжки – судя по запаху, это была горючая смесь, не иначе. Потом подавал ему разное, воду, горючую воду, маковым молоком Алёнку напоил. В общем, помогал ему до тех пор, пока не увидел, как он нож к Алёнкиному животу подносит. А потом вся комната перед глазами поплыла – отключился разом.

Сколько времени пробыл без сознания – не знаю. Но, когда проснулся, понял, что уже всё закончилось. Алёнка валялась на лежанке. Я подошёл поближе, потрогал её и убедился, что она живая. Да и лоб у неё прохладный был – видать, помог бородач. Самого его не было видно, поэтому я вышел из помещения, чтобы осмотреться.

Он сидел на мостике, который к речке вёл, и задумчиво смотрел в воду. Услышав мои шаги, он повернулся и снова улыбнулся той самой тёплой отеческой улыбкой.

– Ну что, горе лекарь, очнулся?

– Святослав… Что случилось? Почему я в обморок грохнулся? Отродясь такого не было.

– Ничего особенного, ты просто никогда операций раньше не видел. На живых людях, тем более родных. Вижу, что пережил многое. Помню, что про мамку с папкой рассказывал. Но это не то же самое, что самому родного человека резать помогать. Вот и не выдержала психика. Не переживай, ничего страшного не случилось. У Алёнки твоей аппендицит был. Слышал о таком?

– Аппенди… Что?

– Аппендицит. Болезнь такая. Не от хорошей жизни развивается. Заговоров от неё не бывает. Тут только врачеватель помочь может.

– А ты что, врачеватель?

– В какой-то степени. Ну что, готов теперь поговорить?

Святослав только что мою сестру от смерти спас. Я был, как минимум, перед ним в долгу, но мне и правда выговориться надо было. Неделя без Алёнки далась мне очень тяжело. Я уже даже подумал, что навсегда так будет.

– Готов.

– Ну давай по порядку. Кто вы такие, как зовут, откуда заговоры знаете?

– Меня Иваном звать, сестру вы уже знаете – Алёнка. Пантелеевы. Мы в город лет пять назад приехали. Хотели в школу поступить, на храмовников выучиться. Но нас тогда не взяли – взнос очень большой был, а мы сироты, откуда у нас деньги. Вот и живём теперь то тут, то там. Временами получалось по полгода на одном месте жить, но, в основном, пару недель – и всё, дальше новое место ищем. Лодочную вот, пару лет назад нашли – хозяин её так и не вернулся, вот и обжились мы тут.

Святослав задумчиво жевал соломинку, а потом начал кидать какие-то камушки в воду.

– Ну, допустим. А откуда заговоры знаете? Научил кто?

– Нет, куда там. Некому нас учить было, сами всё. Алёнке мамка наша ещё в детстве показала, как зелья варить простые, да парочку заговоров от хвори простой выдала. Ещё от бабки. А потом, перед самой гибелью, мамка нам книжки выдала какие-то, наказала с ними в город ехать, в школу храмовников поступать, по стопам отца пойти. В общем, мы пока до города добирались, книжки эти до дыр выучили. Думали, что поможет нам в школу поступить. Вот только мы в деревне жили, да и папка наш, пятнадцать лет назад, можно сказать, сгинул. Откуда же нам было знать, что за школу платить надо, да ещё и такие деньжищи?

Святослав кинул очередной камень, а потом горестно вздохнул.

– Да. Пятнадцать лет назад бесплатно все учились. Не те времена были, тогда ещё можно было отучиться полностью, а потом школе долг вернуть. Но теперь не так всё – профессии, к которым школа готовит, престижными стали. Абы кого не пускают. Скатилось всё в тартарары, а мы даже и не заметили. Даже детей теперь в храмовники без денег не берут. А когда-то и стар и млад мог выучиться людям помогать. Но ты продолжай, что за книжки такие?

– Книжки, как книжки. Около дюжины. В одной существа разные описываются, потусторонние и как с ними бороться. Во второй травы всякие, от чего лечат, чего дают. В третьей заговоры первой степени. В четвёртой – второй. В пятой что-то про звёзды, астрогномию…

– Астрономию.

– Ну да, астрогномию, её Алёнка читать любит, мне больше про вурдалаков читать нравится и как бороться с ними и похожими на них. В шестой…

– Хватит. Вероятно, там и инженерия, и общая теория, и математика с литературой. Дюжина, говоришь? И все прочитали?

– Я мельком все прочитал, но больше всего три полюбил – про заговоры, существ разных и магическую инженерию. А Алёнка тащится от травничества, астрог… астрономии и врачевательства. Вот так, мы, шаг за шагом друг друга разным приёмам из книжек обучили. Знаем конечно, что практиковать в простонародье нельзя, только чего нам делать остаётся? Жить-то нужно как-то.

– И действительно.

Седобородый надолго задумался, а я просто сидел недалеко от него на солнышке и, в кои-то веки, мне было не так страшно, как последнюю неделю. Я мог просто, на короткое время поваляться на траве и просто отдохнуть. Я даже не заметил, как снова заснул.

Глава вторая. Гордей

Я гулял по какому-то странному месту. Кажется, это были руины небольшого, заросшего вереском и бурьяном городка. Среди этих руин витало ощущение непонятной тревоги. Я никак не мог понять, что именно создавало это ощущение и постоянно оглядывался по сторонам. А потом до меня дошло – вокруг не было ни единого звука, кроме звука моих шагов. Даже деревья колыхались абсолютно беззвучно. Но шаги свои я слышал отчётливо.

В центре руин находилось что-то, к чему я шёл целенаправленно, но никак не мог добраться. Я пытался разглядеть то, к чему шёл, но у меня никак не удавалось это сделать. Какой-то странный предмет, то ли камень, то ли столб обладал непонятной структурой, которую невозможно было разглядеть. Казалось, что его границы расплывались в окружающем пространстве из-за чего взгляду было очень тяжело зацепиться за что-либо. В какой-то момент, я понял, что дальше двигаться нельзя и достал какой-то предмет из наплечной сумки.

– Попробуем по-другому.

Голос мой прозвучал словно гром среди ясного неба. И я даже немного повёл плечами от такого неожиданного эффекта.

Я положил странный предмет перед собой. Затем достал секстант, поднёс к глазам, замерил высоту солнца и отмерил нужный мне угол. Затем взял две руны, которые дёрнул накануне в мастерской у Святослава, и положил их ближе к себе таким образом, чтобы странный предмет был одной из вершин равностороннего треугольника, направленного на расплывчатый объект.

Через несколько минут я потрогал руны и почувствовал, что они значительно потеплели. А потом увидел, как мелкие камушки на земле начали мелко дрожать в каком-то непонятном такте. Вскоре, я и сам почувствовал вибрацию, которая исходила из центра магического средоточия. Я понял, что пора и обратился к аномалии.

– Поговори со мной.

Проснулся я от приятного аромата свежесваренной рыбы. Я открыл глаза и резко поднялся, чтобы побежать и посмотреть, как дела у Алёнки. Но, к своему удивлению, увидел, что она уже сидела неподалёку на пеньке, который притащил Святослав. Она тихонько хлебала рыбный бульон. Конечно, она была ужасно бледная, но сам факт, что она сидела самостоятельно и не бредила меня ужасно обрадовал.

– Алёнка! Как ты?

– Уже лучше, Вань. Спасибо Святославу Петровичу. В боку только болит. И чешется жутко.

Святослав вышел из лодочной станции и протянул мне чашку супа с небольшим ломтем хлеба, часть которого я и украл у булочника. Я с удовольствием накинулся на еду. Уха получилась невероятно вкусной. Давно я ничего подобного не ел, поэтому уплетал её за обе щеки.

– Там швы, не трогай. Через пару дней можно будет глянуть, может и снимем немного. А сейчас нельзя. Повязку каждый день меняй. Лучше тряпки, которыми бинтоваться будешь прокипяти.

– Спасибо вам большое, я даже не знаю, как отблагодарить теперь вас.

– Ох, дети. Знай я, кто вы такие, знай, что вы в городе у нас живёте, давно бы уже нашёл вас. Удачный случай только помог – Ванька так торопился тебе помогать, что осторожность потерял и заговоры начал второпях наговаривать. Из-за этого, возмущения пошли в магии и меня местные органы попросили отыскать ворожей незаконных. Надеюсь, что я один только вас нашёл. В любом случае, хорошо, что первый. Любой другой вас за награду давно бы сдал. Вам – дыба, а ему – золотой за каждого законника.

Мы слушали молча. Мы и так знали, что ворожба без лицензии наказывается. Но то, что я местное управление взбудоражил стало неприятной новостью. Я тут же засуетился.

– Спасибо вам, Святослав Петрович. Нам, пора. Придётся в город другой переезжать – иначе нас найдут и, ещё, чего доброго, повесят прилюдно. Ещё и вам достанется.

– Да, погоди, ты, Ванька. Не торопись. Вам надо в школу поступить – тогда никто вам сказать ничего не сможет. Главное – до школы в неприятности не попадайте.

– Святослав Петрович, где мы деньги-то возьмём?! У нас, конечно, есть теперь почти серебряник. Но, чтобы вступительный взнос сделать, нужно пол золотых где-то отыскать. А это в пятьдесят раз больше, чем у нас есть. Где мы такие деньжищи найдём?!

Святослав ненадолго замолчал. А потом как-то хитро прищурился и начал свой рассказ.

– Был у меня лет пятнадцать назад друг хороший. Познакомились мы с ним тогда на вступительных экзаменах. Он тогда меня уделал на несколько баллов, а потом первую четверть хорохорился так, будто на голову выше меня. Устроил я ему тогда взбучку хорошую. Настолько хорошую, что мы вместе с ним в местный карцер, в качестве наказания попали. Вот тогда-то мы и подружились. Целый год учились вместе, гуляли, работали, сражались. В общем, стали мы не разлей вода. А потом, он мне на хранение оставил одну редкую вещицу и пару золотых. Сказал, чтобы на втором курсе отдал ему, боялся потратить впустую. Но на второй год так и не пришёл. А потом я узнал, что погиб он.

– Святослав Петрович, мне очень жаль вашего друга. Только нам правда-правда заплатить нечем. И в долг мы такую сумму брать не будем.

– Дурак ты, Иван. Вечно не дослушиваешь ничего. Упёртый, прямо как отец твой. Друга моего Гордеем звали. Пантелеевым.

Слова Святослава обрушились на меня снежной лавиной. По всему телу пробежали мурашки. Я глянул на Алёнку, а та улыбалась просто – она умнее меня гораздо, поэтому сразу поняла, к чему бородач клонит. А я так ничего и не понял, пока мне на блюдечке не принесли. Я хлопнул себя по лбу. А потом быстро охладил пыл.

– Святослав Петрович. Всё равно, то, что вам папка наш дал – по праву, ваше. Вы и так сполна расплатились за всё – Алёнку спасли, меня сдавать не стали.

– Ох, Иван. Смотрю на тебя и всё время Гордея вижу. Те два золотых я давно потратил – построил мастерскую и отбил их уже давным-давно в стократном размере. От двух золотых поди не обеднею. Даже с процентами верну за десятилетний вклад в развитие дела моего. И отправим вас в школу храмовников учиться. Закончите дело отца своего – я ему по гроб жизни обязан. И больше не спорь!

Слова Святослава, конечно, грели душу. Конечно, принимать такой щедрый дар, по сути, от незнакомца было опасно. Но ещё опаснее было не принимать его – неизвестно, сколько ещё мы с Алёнкой протянем. Два золотых! На эти деньги мы сможем оплатить первые два года учёбы! А через какое-то время, будучи уже студентами, заработаем на следующие курсы. Школа храмовников – наша мечта никогда не была такой близкой.

– Ну хорошо. Но, когда мы выучимся, я обязательно всё вам отдам!

– Достаточно будет, если вы у меня в мастерской с Алёнкой поработаете. На правах обычных работников, разумеется.

– Договорились!

Мы со Святославом пожали друг другу руки, а Алёнка захлопала в ладоши и засмеялась – последние месяцы она смеялась очень редко. Я тоже не удержался и улыбнулся. Святослав посмотрел на нас обоих, глянул на солнце, после чего сказал.

– Значит так. С вами я пробуду ещё два дня. За это время мне нужно подготовить вас к вступительному испытанию, да и Алёнке надо оклематься – за шесть дней воспаление успело соседние органы задеть, но несильно, благодаря Ванькиным нашёптываниям. Поэтому ещё пару дней, и Алёнка на ноги встанет. А там отправимся в город, подадим заявку на вступительные экзамены и начнёте учиться. Кстати, а вы русский язык-то с математикой знаете? И предмет на выбор выучили?

– Мы с Алёнкой последние годы каждый день почти занимались. Правда, у нас учебников мало, да и писать особо нечем было – перья где попало брали и сажей с водой калякали.

– Это хорошо. А специальные предметы какие у вас?

– У меня Бестиарий любимый.

– А у тебя, Алёнка?

– Врачевание.

– Вот и славно. Давайте тогда готовиться будем. Я ваши знания проверю, может подскажу чего. А ваша задача – не бояться, на экзамен идти уверенными и полными сил. Какой бы вопрос вам ни задали, ведите себя так, будто всё по нему знаете, даже если совсем ничего на ум не приходит. Только важно – никаких заговоров, шпаргалок или других хитростей. Иначе вылетите, даже не поступив. Комиссия очень серьёзно к этому относится.

Вот так и решилась моя и Алёнкина судьба. Святослав Петрович оказался добрейшей души человеком. Он во всё помогал нам, кормил и, как и обещал, пробыл с нами ещё два дня. За это время, он нам день и ночь задавал разные каверзные вопросы, которые приходили ему в голову. Но нам с Алёнкой всё было нипочём – последние годы мы только тем и занимались, что книжки папкины читали. Настолько, что каждую страничку наизусть знали. Она – свои книжки, в основном, по травам, зельям и болезням всяким. А я – по существам разным, храмовничеству и боевым заговорам.

Через два дня, мы отправились в город, чтобы подать заявку на поступление в школу. Но перед этим, Святослав повёл нас по лавкам, чтобы обноски наши на нормальную одежду поменять. Мне подобрали красивую белую рубаху, обшитую синей нитью, штаны, обрезанные по колено и кожаные боты. А Алёнку одели в синее платье по коленки и миниатюрные сапожки.

А потом мы пошли к цирюльнику, который нас умыл, подстриг и надушил. Когда мы посмотрели на себя в зеркало, то поначалу даже не узнали. Оттуда на нас смотрели не грязные оборванцы с улицы, а вполне себе приличные подростки, собравшиеся поступать на первый курс местного филиала храмовничьей школы. Отчего-то мне стало не по себе. Но Алёнка была ужасно рада, поэтому, её настроение передалось и мне. Поэтому, во вступительную комиссию мы пришли в хорошем расположении духа.

Вступительная комиссия находилась в небольшом здании, которое, одновременно являлось и пропускным пунктом, впускающим студентов внутрь самой школы. Сама школа – это сеть больших корпусов, расположенных за высоким каменным забором. Не знаю, защищал он саму школу от незваных гостей или, наоборот, не выпускал учеников на улицу, но выглядел забор достаточно внушительно. Находилась школа на отшибе города. Заглянуть за забор возможности никак не представлялось – он был абсолютно глухим. Но из-за него были видны шпили тех самых корпусов. Воочию мы их никогда не видели, но неоднократно слышали рассказы студентов, корчмарей и просто обычных горожан, которые передавали истории из уст в уста.

А сейчас мы стояли перед входом и боялись идти дальше. В здание заходили редкие посетители, а выходили оттуда и того реже. Мы остановились, не зная, что делать дальше. Святослав, после того как «сделал из нас людей» куда-то ушёл, поскольку ему принесли срочное сообщение. На наши возражения никуда без него не идти, он пригрозил нам тем, что выпорет прилюдно.

– Ванька, Алёнка. Не волнуйтесь, к нам поступали студенты, которые были гораздо слабее. У вас такой огромный багаж теоретических и практических знаний. Главное сейчас – разрешение на поступление получить и сдачу вступительных экзаменов. А для этого, вам нужно прийти в комиссию, отдать вступительный взнос и бумагу о том, кто вы такие и откуда взялись.

– Святослав Петрович, так у нас нет никакой бумаги. Куда мы без неё?

– Я уже всё вам сделал. Вот держите.

С этими словами, Святослав передал нам документы. И на Алёнкином, и на моём были красиво выведены наши имена – Пантелеева Алёна Гордеевна и Пантелеев Иван Гордеевич. И даже даты рождения наши Святослав откуда-то узнал. У Алёнки стояла дата «шесть тысяч четыреста шестнадцатого года, двадцать седьмого дня лютовея месяца», а у меня «шесть тысяч четыреста восемнадцатого года двенадцатого дня листобоя месяца». А также, название нашей родной деревни, где мы родились – Валенки. На мой удивлённый вопрос, Святослав пожал плечами.

– Гимназия очень ревностно к своим ученикам относится. Гордей, когда на второй курс данные принёс, счастливым был до одури. Оказывается, Валюха, мать ваша тогда сына ему родила. Из школы раз в три месяца домой отпускают. Вот и получилось так, что, практически, в начале второго курса, ты родился. Гордей тогда раньше времени отпросился, мы всё гадали, что случилось. А потом два письма пришло. Вначале радостное – про тебя, а потом печальное – про Гордея. Алёнке тогда уже три годика почти было. Так что, документы самые настоящие. Ваши. Просто надо знать, кого и как просить.

Святослав подмигнул и, попрощавшись, ушёл восвояси. А мы с Алёнкой направились в приёмную комиссию. И встали перед входом, не зная, что делать дальше. Один из посетителей обратил на нас внимание. Высокий, худощавый парень заслонил передо мной солнечный диск. Он был настолько худым, что мне показалось, будто, свет проходит сквозь его тонкие руки. Голос же совершенно не подходил по его внешность – он заговорил с нами глубоким баритоном.

– Вы пришли подавать документы на поступление в школу?

– Да, откуда ты узнал?

– Знакомая ситуация. Год назад я также стоял перед этими дверьми и не решался войти. Теперь вот, вижу, что не один такой. Давайте провожу?

Мы переглянулись с Алёнкой. Алёнка пожала плечами, а я повернулся в сторону доходяги.

– Спасибо, давай. А зовут тебя как?

– Всеволодом. Но для друзей, просто Сева.

– Быстро ты нас в друзья записал. А если мы хулиганы какие?

– Да нет, я же по глазам вижу. Смотрел на вас долго. Есть в них какая-то жёсткость. Твёрдость, даже не знаю. Многое пережить вам пришлось, но горести и лишения вас не смогли сломить. А сестра твоя ещё недавно и болезнь пережила. Верно говорю?

Мы не нашлись чего ответить и вылупились на него. А Сева просто засмеялся.

– Да, чего вы уставились? Простое наблюдение. Стоите вдвоём, чуть ли не прижались друг к другу – значит давно вместе. На пару не походите, значит родственники. А уши, носы почти что копия – значит близкие. А про глаза я не соврал. По ним видно, что добрые вы оба. Просто, зашуганные немного.

– И ничего мы не зашуганные!

– Не обижайся. Я не со зла. Просто привык говорить, как есть. Так пойдёте?

Всеволод вопросительно глянул на нас. Очень он был настойчивым, но почему-то внушал доверие. Не знаю, почему, но, как будто я почувствовал, что говорил он тогда искренне.

– Ладно, пойдём уж. Покажешь, что тут и как.

Сева повёл нас прямо в главный вход приёмного корпуса. Войдя внутрь помещения, уличный зной, как рукой сняло. На нас повеяло прохладой, но не такой, какую обычно даёт камень, и не такую, какую обычно даёт земля. А какой-то свежей, бодрящей, будто веющей от какой-нибудь речушки, когда ты лежишь на её берегу в теньке склонившегося дерева. Через пару секунд, я понял, что именно создавало в помещении такую прохладу. Прямо посередине огромной залы стоял красивый фонтан, в центре которого росло огромное дерево. Дерево подпирало своды потолка, но не ломало их, а органично опоясывало ветвями все окружные сооружения.

Также, внутри было довольно светло, несмотря на завешенные расписными занавесками окна. Весь свет давала огромная подвесная люстра, целиком и полностью увешанная красивыми светящимися шарами, природу которых я определить сходу не смог. Я стоял и смотрел на всю эту роскошь, хлопая глазами – не каждый день такое увидишь. Раньше нас с Алёнкой даже за первую дверь не пускали – сказывался наш внешний вид, отсутствие вступительного взноса и бумаг, подтверждающих наше происхождение. А теперь мы попали в какое-то другое царство.

– Потом насмотритесь. Давайте регистрацию пройдём, а уже после местными красотами полюбуетесь.

– П… пойдём.

Мы прошли приёмную залу, обойдя фонтан по кругу. Вдоль стенды находились столы, расставленные большим полукругом. К моему удивлению, внутри было довольно людно, хотя я был готов поклясться, что движение через главный вход было не таким уж оживлённым. Тем временем, Сева начал объяснять нам порядок прохождения комиссии.

– Занимайте очередь, подготовьте бумаги и закладные. На вопросы отвечайте быстро, чётко и однозначно – проверяющие шуток не любят. После первого собеседования, вам назначат дату и время экзамена – пройдёте вступительное испытание с основным потоком, а уже через месяц начнётся учёба. Ну давайте, удачи. Мне пора на отработку.

Сева покинул нас, и мы вновь остались с Алёнкой вдвоём. Когда подошла наша очередь, женщина, сидевшая за столом, протянула свою руку вначале к документам сестры, потом к моим. Глянула поверх очков на нас обоих, а затем громко спросила.

– Брат и Сестра?

– Да.

– Факультет?

– Ч-что?

– Направление обучения?

С этими словами, она повернулась к сестре.

– Врачевание, зельеварение.

– А ваши?

– Заговоры, магические существа.

– Закладная сдаётся один раз на каждое вступительное испытание. Прохождение испытания гарантирует поступление на обучение в гимназию храмовников. С точной специализацией определитесь в ходе обучения. И ещё. Если вы не пройдёте вступительный экзамен, залог за первый курс обучения не возвращается!

Я чуть не закашлялся от такой наглости. Но спорить не стал – как говорил, Святослав, с комиссией шутки плохи. Увидев моё напряжение, женщина, сидящая за столом, чуть сбавила тон.

– Простите, таковы правила – это отсеивает большинство учеников, которые подходят к нашему нелёгкому делу, спустя рукава. Если каждому будет позволено за просто так получать тайные знания, то они подвергнут и себя, и окружающих большой опасности. Первые несколько десятилетий обучения дали свои плоды – многие ученики, особенно сорвиголовы, либо калечили других, не рассчитав собственную силу, либо умирали, не подготовившись должным образом к опасности. К примеру, как ваш отец.

Упоминание отца взбудоражило старые раны. Я почувствовал волну гнева, поднимающуюся откуда-то из глубины души. Но тут же увидел умоляющий взгляд Алёнки, и злость, как рукой сняло. Я просто кивнул в ответ, ничего не ответив. Но от члена комиссии не утаилась моя вспышка ярости.

– Вам надо поучиться выдержке у своей сестры. Не будете же вы вечно с ней рядом?

– Я сам разберусь со своими проблемами.

Женщина лишь вздохнула и протянула мне руку.

– Ваш палец. Договор необходимо скрепить каплей крови.

Глава третья. Экзамен

В течение следующих нескольких недель, мы с Алёнкой активно готовились к экзаменам – перечитали все книги, которые остались нам от отца, а также купили несколько новых. Почему-то, вступительное испытание нельзя было проходить без элементарных знаний математики и русского языка. Когда мне в очередной раз надоело повторять, как считается площадь круга, я отбросил книгу и раздражённо проворчал.

– Да, зачем мне вообще нужна эта математика?! Кому она сдалась. Я что, чудовищам буду рассказывать, каким образом посчитать расстояние от точки до точки? Или какую силу надо приложить, чтобы сдвинуть камень по наклонной поверхности?!

Алёнка, не отрываясь от своих учебников, начала меня наставлять.

– Не кипятись. Вот смотри. Что ты сейчас учишь?

– Площадь круга.

– О, одно из самых применимых заклинаний математики.

– Ты о чём?

– Ну сам посуди. Какой самый используемый обряд, который позволяет сдерживать нечистую силу?

– Круг из соли, конечно.

– Вот. А разве ты не знаешь, что для разных существ, радиус круга разный?

– Знаю. Для чура – полутора метров хватит. А против вия, бывает, и пяти маловато. А площадь круга тут при чём?

– А при том. Площадь защитного круга должна быть прямо пропорционально равной силе магического существа в него заключённого. Опытным путём была выяснена закономерность, которая позволила классифицировать существ, обладающих магической силой. Их разделили по уровням, которые обозначали радиус круга, необходимого для сдерживания. Первый уровень существа – метровый радиус, пятый уровень – пятиметровый.

Алёнка всегда знала ответы на все вопросы. Даже на самые сложные. И даже на те, которые не требовали ответа. Математика нужна везде, в каждой работе. И дело храмовников тут не исключение. Радиус круга из соли – всего лишь частный случай. Взять хотя бы зельеваренье. Чтобы отмерить нужные пропорции ингредиентов для изготовления целебного зелья, нужно знать вес пациента. И уже исходя из этого брать нужное количество мякоти алоэ и листов подорожника.

– Ну а русский-то мне для чего?

– А тут ещё проще. Ты же знаешь, что заклятия бывают трёх видов? Какие они?

– Безмолвные, письменные и голосовые.

– Верно. Вот, в случае безмолвных, тебе не так уж и важно, как творимое представлять. Но для этого, во-первых, надо уметь это делать, а во-вторых, вообще не всем такое и дано. Говорят, один храмовник из ста такое умеет только. Заговоры же ты без слов правильных не прочтёшь. Слова нужно произносить чётко и без запинки. Если ты, к примеру, скажешь «евоный», вместо «его» в заговоре от болячки, то он вряд ли сработает. А если и сработает – то пиши пропало. Ну а письменные, рунические или словесные заклятия, и вовсе без русского языка хорошего использовать нельзя. Бумага, конечно, всё стерпит. Вот только она не стерпит неправильно написанного слова в навете. К примеру, на защитной дощечке, если напишешь «Осторожно, злая сабака» – то оно вообще не сработает. Любой вор спокойно такой дом обчистит, не боясь охранника. «Сабак»-то не существует. Собака есть. А «сабаки» – нет.

И снова, Алёнка была права. Я вздохнул, показывая, что совсем с ней не согласен. Но, на самом деле, это было не так. Алёнка очень любила читать не только обычные прикладные книжки. Но и те, которые назывались научными трудами. Я пытался как-то освоить хоть одну. Но на первых же страницах столкнулся с кучей непонятных наименований, слов и выражений. Отчего всё желание, как рукой сняло. Но за математику, всё же, засел с двойным рвением. Мотивировать моя сестра умела.

Вот в таких посиделках, периодически перемешивающихся нашими перепалками и чаепитием с приходящим к нам Святославом, мы и провели целых три недели. Поселились мы у самого Святослава. Но выглядело это так, будто и не у него вовсе. Он постоянно куда-то уходил, редко бывал больше одного-двух дней в доме, а когда бывал – громко храпел на втором этаже. Казалось, будто он приходил к нам в гости, а не мы проводили дни и ночи у него. В одно из таких посещений, я не выдержал и спросил о причинах такого образа жизни нашего спасителя.

– Святослав Петрович, а почему вы так редко бываете дома? Где пропадаете? Неужели всё время на работе? У вас же собственная мастерская, неужели вам не хватает денег?

Святослав грустно посмотрел на меня. Казалось, что он хотел что-то сказать, и даже уже начал говорить, но тут к нам в комнату влетела Алёнка, и разговор не задался. А потом у меня и времени не было, чтобы ещё раз поднять эту тему.

Наконец, наступил день вступительных испытаний. Желающих поступить в академию всегда довольно много и, обычно, длятся они целый день, начиная с первого крика петухов и заканчивая поздним вечером, когда последний претендент покажет свои знания в заданных предметах. Испытания всегда теоретические – никаких практических знаний показывать нельзя. Иначе, в лучшем случае, прогонять с экзамена и выпорют при всех, а в худшем могут и в дальние земли сослать на каторжные работы.

Учеников вызывают целой группой по несколько человек. Они входят в помещение и распределяются по столам, за которыми уже сидят принимающие. В качестве принимающих, обычно, выступают сами преподаватели академии, но иногда бывают и заезжие. Святослав как-то рассказывал, что даже он сидел за этим столом, но, увидев наши обрадованные лица, поспешил уверить, что на этот раз в приёмной комиссии его не будет.

Как я уже сказал, желающих поступить в ученики к храмовникам было хоть отбавляй. В основном, вокруг нас были кандидаты примерно нашего возраста – пятнадцать-семнадцать лет. Но некоторые были значительно моложе, а какие-то совсем в годах. Кажется, в нашем потоке был даже совсем старенький дедушка с длинной седой бородой и красивом вычурном одеянии, чем-то напоминавшем сюртук барина. На голове у него был нахлобучен белый чурбан и представлялся он всем он странным заморским именем «Гассан».

– Доброе утра, Ваня, доброе утро, Алёна. Здорово, что вы всё-таки решились поступить к нам в академию.

От неожиданности я вздрогнул. Я был готов поклясться, что рядом с нами, ещё десять секунд никого не было. А тут Всеволод оказался прямо, между нами. Я огляделся по сторонам, но, видимо, никого не удивило его неожиданное появление. На этот раз, Сева был одет в серый неприметный кафтан с застёжками и штаны, длины которых не хватало, чтобы покрыть его ноги полностью. Из-под них торчали оголённые лодыжки.

– Сева, ты прямо как из-под земли вырос. Откуда ты взялся?

– Я мимо проходил, знакомые лица увидел. Готовы к экзамену?

– Вроде бы. Страшновато немного.

– Это у всех так. Нормальное дело. Но вам волноваться не стоит. Что бы дальше ни случилось, у вас всё получится.

– Откуда такая уверенность?

– Я чувствую, что у вас всё будет хорошо. Удачи. Хотя стойте. Вы ведь никогда раньше не применяли заговоры без лицензии?

– Н… нет… – я немного поперхнулся, поскольку Сева вновь застал меня врасплох своим вопросом.

– Вот и славно. Но, на всякий случай. Возьмите вот эти две запонки и прикрепите к рукавам. Вдруг всё-таки, вы что-то забыли или, в детстве далёком барабашку прогоняли из дома. В комиссии сегодня сидит сам Митрофан Галицкий, один из последователей Феодора Студита. Он очень тяжело воспринимает кандидатов, которые ранее, без разрешения любой из видов волшебства применял. Говорят, у него врождённое чутьё на следы волшебной силы, ранее применённой. И может учуять даже тех, кто простой заговор от потерянной вещи недавно повторял. Знаете, ведь такой? «Чёртик-чёртик, поиграй, да отдай».

– Но он же давно не действует. Вроде как, сила иссякла лет сто назад. Маг, который его сочинил уже давно помер, а сила в заговоре держится только несколько поколений после смерти его создавшего.

Алёнка вновь не удержалась от нравоучения.

– Всё зависит от мага, который его впервые прочёл. Есть формула, которая позволяет вычислить силу остаточной магии в заговоре. И эта сила по формуле нулевой быть не может. Она может быть микроскопически маленькой. Но не нулевой. Спасибо тебе, Сева. Что бы мы без тебя делали!

Сева подмигнул моей сестре, пожал мне руку и отправился восвояси. Мы же просидели в приёмном зале ещё примерно полдня, перед тем как наши с Алёнкой и ещё дюжиной других экзаменующихся имена выкрикнули глашатаи, стоящие перед входом в класс.

– Пантелева Алёна. Третий стол. Первый принимающий – Данил Владимирович. Преподаватель русского языка. Пантелеев Иван. Седьмой стол. Леонтий Филиппович. Преподаватель математики. Пустоцветов Артём…

Дальше глашатай произнёс остальные имена, которые я даже не успел расслышать, поскольку лихорадочно вспоминал все известные мне формулы. Пока я разбирался в себе, глашатай уже закончил свой призыв.

– …После прохождения испытания, экзаменатор скажет вам, к кому идти дальше. Проходите в аудиторию!

Толпа двинулась внутрь помещения. Я обратил внимание, что вместе с нами зашёл и тот самый старик Гассан. В отличие от других, более молодых учеников, старик был в приподнятом настроении – он весело и задорно улыбался, подмигивал всем, с кем пересекался взглядом и, периодически, дёргал волоски у себя с бороды, что-то нашёптывая под нос. Я вежливо остановился перед дверью, собираясь пропустить старика вперёд, но тот лишь задорно рассмеялся и проскрипел.

– Спасибо, молодой человек. Но, пожалуйста, не стоит. Я зайду после вас.

Пожав плечами, я двинулся внутрь. За дверью было довольно темно – все окна были плотно занавешены, а к столам тянулись пути, освещённые редкими свечками. Столы друг от друга стояли достаточно далеко, настолько, что соседних экзаменаторов и экзаменующихся в свете слабого огня свечи рассмотреть было почти невозможно. Я направился к седьмому столу, за которым сидел тот самый Лаврентий Филиппович. К моему удивлению, это был вовсе не старец, которого я ожидал увидеть, а довольно молодой, красивый мужчина в красивом чёрном одеянии, состоящим из штанов и армяка.

– Здравствуйте.

– Добрый день. Представьтесь, пожалуйста.

– Пантелеев Иван Гордеевич.

– Замечательно. Ну так давайте начнём. Поскольку я ваш первый экзаменатор, то мне необходимо ввести вас немного в курс дела. Меня зовут Лаврентий Филиппович. Если вы пройдёте все вступительные испытания, то вы поступите на первый курс академии храмовников, где вы неизбежно будете осваивать более сложный математический курс, чем тот, который необходим вам сейчас. Преподавателем курса буду я. Вы готовы начать?

– Да.

– Озвучьте, пожалуйста, теорему Пифагора…

На протяжении следующего часа, Лаврентий Филиппович гонял меня по базовым математическим и геометрическим знаниям. На какие-то вопросы я отвечал сразу, а с какими-то, экзаменатор мне помогал. Лаврентий был очень доброжелательным преподавателем, и я сразу проникся к нему уважением. Он не валил, старался помочь и даже на некоторые мои огрехи закрывал глаза. В какой-то момент, он задал мне вопрос, на который я ответил с большим трудом. А спросил он меня про производную от скорости по времени. Я долго и честно пытался вспомнить, что это значит, но вспомнил только историю о том, как мы с Алёнкой тщетно пытались произвести заклинание левитации.

В учебнике было сказано о том, что для правильного применения этого заклятия, необходимо знать, что из себя представляет земное притяжение и преодолеть ускорение свободного падения за счёт подсчёта в уме производной от вертикальной скорости движения объекта по времени. Что это значило я не знал и тогда, но хорошо запомнил полученные ушибы ступней и копчика.

– Ускорение?

– Браво! Хороший ответ, Иван Гордеевич. Не ожидал, если честно. Такому учат только в старших классах гимназии, а вы мне рассказали, что даже в младших не учились. Кто же вам помогал?

– Сестра моя заниматься всегда заставляла. Она у меня умная, до жути.

– Очень интересно. Она тоже поступает?

– Да. Прямо сейчас с другим преподавателем общается.

– Ну что ж, поздравляю. У вас очень хорошая сестра. От меня вам оценка «отлично». Дальше идите к преподавателю русского языка – Петру Александровичу за девятый стол.

– Спасибо!

Настроение у меня взлетело до небес. Хотя это был всего лишь первый преподаватель. Подходя к нужному столу, я обратил внимание, что за ним никого не было. Я огляделся по сторонам – ученики в пол голоса разговаривали с принимающими экзамены. Я повертел головой вокруг, не понимая к кому мне обратиться с вопросом. А потом просто сел на стул, в ожидании преподавателя. И только после этого я понял, что со столом что-то было не так. Точнее не с самим столом, а с тем, что на нём находилось.

На столе лежал лист бумаги, по которому скользило перо, самопроизвольно рисуя какие-то каракули. Я округлил глаза, уставившись на самодвижущееся перо. А потом услышал голос, исходящий от противоположного стула. Голос был немного груб и раздражителен.

– Представьтесь.

– Пантелеев Иван Гордеевич.

– Иван Гордеевич, вы что, ни разу невидимку не видели?

– Н… ни разу.

– Ну вот теперь увидели. Приступаем к диктанту.

Голос надиктовывал мне разные предложения, а я торопился их записать, стараясь не обращать внимания на летающие в воздухе предметы. Пару раз я поставил жирные кляксы на бумаге и еле как сдержался, чтобы не чертыхнуться. По прошествии получаса, голос замолчал и бумага самопроизвольно выскочила у меня из-под руки. Какое-то время она повисела в воздухе, на уровне моих глаз, а потом голос вздохнул, после чего бумага опустилась на стол, а перо поставило свою оценку. «Хорошо». И на том спасибо.

– Идите к Митрофану Михайловичу за первый стол. Сегодня он принимает всех заклинателей. Для поступления в академию, вам необходимо получить оценку «хорошо» или выше. Иначе, следующую попытку можно будет совершить не раньше чем через год.

Я отправился к последнему экзаменатору. На этот раз я довольно сильно волновался, припомнив слова Севы. Я подошёл к столу и попытался сесть за него. Но Митрофан Михайлович прервал моё действие властным голосом.

– Вам не разрешали садиться. Представьтесь.

– Пантелеев Иван Гордеевич.

– Гордеевич, значит… Помню, был у нас Гордей Пантелеев. Родственник?

– Отец.

– Решили пойти по его стопам? Жить надоело?

– Надеюсь, до этого не дойдёт.

– Отнюдь. Почему решили поступить?

– Хочу с нежитью бороться.

– Половину балла с вас снимаю. В храмовники идут не для того, чтобы бороться с кем-то или против кого-то. Храмовников готовят только для защиты. Защиты от нежити, но не для её истребления. Садитесь.

После того, как я сел, Митрофан Михайлович начал забрасывать меня разнообразными каверзными вопросами. Сначала он пошёл по самым, казалось бы, безобидным вещам – спросил какие виды бывают домашних существ, как их задабривать и как бороться, если задобрить не получилось. Но затем, его понесло в болота и леса. Вопросы были всё сложнее и сложнее. В какой-то момент, он перешёл на вопросы, ответы на которые мог знать только студент второго курса. Но я тоже знал на них ответы, поскольку последние пять лет моим основным чтением были книжки отца.

– Какое у кикиморы самое основное слабое место? Чем отличается заговор от заклятия? Куда нужно бить полевого беса, чтобы обездвижить? Каким образом можно избавиться от Лиха? Как освободиться от хвата Водяного?

Скорость задаваемых вопросов, а также повышающийся тон экзаменатора привлёк внимание других экзаменующихся и даже преподавателей. На один из вопросов, я всё же не смог ответить. За что получил ещё минус половину балла.

– Ну что ж. Теперь пришла пора оценить ваш боевой потенциал. Произнесите какой-нибудь заговор.

Вопрос был явно с подвохом.

– Н… не могу. Запрещено без лицензии.

– В стенах академии, ученикам и экзаменующимся разрешено продемонстрировать практические умения по просьбе преподавателя. Действуйте.

– Какой заговор произнести?

– Удивите меня.

Я лихорадочно соображал, каким заговором я могу удивить такого именитого храмовника. И не придумал ничего лучше, кроме как произнесения заклинания укрощения огня.

– Именем огня, силы мне предай, дым вокруг оставь, только не сжигай.

Я подумал, что после произнесения моих слов, на нашем столе погаснет свеча. Но результат превзошёл все мои ожидания. Сила, поднятая моим голосом, резко взмыла ввысь, в центр комнаты, а затем обрушилась резким ветром на все свечи в комнате. Ветер, не найдя, где вырваться наружу, также заколыхал все занавески и сорвал все бумажки, лежащие на столах. В зале на несколько секунд стало темно. А затем, словно по чьей-то воле, все свечи вновь зажглись. Я же всё это время ошеломлённо оглядывался по сторонам. Такого никогда раньше не было.

– И… извините.

– Сила в стенах нашей школы значительно увеличивает способности учеников. Точнее не так. Она даёт ученикам понять, до какой степени может развиться их умение в мирской жизни. Снаружи вы так не сможете сделать. Точнее не сразу. Но скажите, пожалуйста. Неужели, вы раньше никогда не применяли это заклятие?

– Н… никогда.

– А другие?

– Тоже нет.

От его пристального взгляда я весь покрылся потом. Запонка Севы внезапно сильно похолодела настолько, что начала обжигать. Я с трудом сдержался, чтобы не снять её с рукава и выкинуть. Митрофан, пристально глядящий мне в глаза, заметно расслабился. Но затем схватил меня прямо за рукав и притянул меня ближе.

– Я не почувствовал никаких следов колдовства. И это очень странно. Такого быть не может. Многие заговоры люди используют веками, даже не подозревая об этом. Потому что они давно вплелись в нашу культуру. Неужели, вы за весь прошедший год ни разу не произнесли ни одного?

– Я… я не знаю. Не помню. Простите.

А потом произошло то, чего я никак не ожидал. Старик Гассан вдруг на весь зал крикнул какое-то заклятие на незнакомом языке, после чего, его голос стал таким громоподобным, что, я готов поклясться, испугался даже Митрофан.

– Такой демонстрации вам достаточно для прохождения испытания?!

Оказалось, что дедушку попросили произнести какой-нибудь заговор, и он не нашёл ничего лучше, кроме как в значительной мере усилить свой голос. Настолько, что всем пришлось зажать уши. Все уставились на старика, а тот, как ни в чём не бывало, опять выдернул какой-то волосок из бороды, что-то пробормотал так, что слышали все в зале, после чего его голос стал прежним.

– Прошу меня простить. Продолжайте экзамены.

Митрофан покачал головой.

– Ох уж эти обмены студентами. Старик приехал к нам откуда-то издалека. По договору с местным князем, он обязан пройти годовое обучение в нашей школе, чтобы продолжить заниматься своей деятельностью на территории Руси. Ну что ж. С трудом, но вынужден вам поставить отметку «Хорошо». Вы свободны, завтра приходите за вступительными документами. Судя по тому, что у остальных вы получили высокие отметки, вам удалось пройти в школу. Но будьте осторожны со своими умениями. Сила достаточно велика. Не такая, конечно, как у старика Гассана. Но всё равно довольно ощутима.

Я благоразумно умолчал о том, что не вложил в свой заговор и четверти души, как это обычно должен делать заклинатель. Просто, если бы я продемонстрировал свои умения в полную силу, это вызвало бы большие вопросы к моей личности. Да что там говорить, я и сам не ожидал и того эффекта, который получился. Но главное, что я поступил учиться. А судя по тому, что Алёнка радостно подпрыгнула на стуле, она тоже. А значит, скоро нам будет позволено прикоснуться к тайнам храмовников!

Глава четвёртая. Снотворное

Наши занятия начались в первый день липеня. На удивление, в этот день, тучи развеялись, хотя, буквально, всю прошлую неделю были дожди. Солнце никак не могло пробиться через тучи. Так что, мы очень обрадовались, когда пошли в гимназию. За прошедший месяц после экзаменов, мы успели немного познакомится со своими будущими одногодками – учениками, которые вместе с нами поступили учиться. Также мы узнали, отчего каждый по-своему называет школу храмовников – кто школой, кто гимназией, а кто, и вовсе, академией. Оказалось, что храмовники учатся всю свою жизнь. Не один, не два и даже не три года, а вообще всю жизнь.

В более-менее крупных городах, храмовники учатся в школе, а затем переходят в гимназию. Но это ничего особо не меняет – они также продолжают учиться в тех же стенах, просто ходят на другие занятия и больше занимаются делами мирскими. Помогают горожанам, выезжают на вызовы в сёла, путешествуют в поисках работы и новых учеников.

После гимназии, храмовники продолжают учиться, переходя в академические занятости – кто-то начинает придумывать новые заговоры, кто-то магические устройства, а некоторые уходят в преподаватели. Но есть те, которые до академии не добираются – остаются вольными наёмниками или оседают в деревнях, в качестве местных защитников. Не всем хочется просиживать штаны в кабинетах, за письменами и склянками.

Нам же, как и остальным нескольким десяткам учеников предстояло начать занятия со школы. Целых три года мы должны были изучать азы, которые и так знали с Алёнкой наизусть. Но Святослав заверил нас, что не всё так просто.

– По книжкам научиться толком не получится. Главное – это общение с опытными храмовниками, которые лично передают знания из поколения в поколение. Только они могут вам рассказать про то, что с кикиморой иногда можно и договориться, а при встрече с лихом не обязательно вести себя тише травы. В книжках такого не напишут.

– Но почему? Неужели книжки не такие опытные храмовники писали? Зачем вообще тогда книжки нужны?

– Из книжек вы можете получить свои первые знания, узнать, с чем вообще можно в нашем мире повстречаться. Да и некоторые советы оттуда вовсе не лишены смысла. Просто книжки ведь сами по себе не меняются. Вот вашим книжкам знаете сколько лет?

– Сколько?

– Не меньше тридцати, а некоторым и все пятьдесят. Конечно, какие-то книжки переписываются, обновляются, дополняются новыми приёмами. Но, к примеру, к вам, как они в книжки попадут. Откуда у вас-то они возьмутся. Вы же не меняли их нигде. Как читали, так и читаете. А за пятьдесят лет много чего произойти может. Да и произошло. Просто не успевают книжки за практическими знаниями, ну никак. Поэтому и нужно получать эти знания из первых рук. Чтобы учителя вам лично сказали, что вот это вот, уже не действует, а вот этих существ вообще уже сто лет не встречали. Книжка же вам об этом сама не расскажет.

– Было бы здорово такую книжку иметь. Чтобы сама все новые знания в себя заносила.

– Будут и такие. Но нескоро. Я слышал, что даже уже практиковали подобное. Не так давно перья появились самопишущие. Могут на расстоянии чиркать на бумаге то, что им в другом месте говорят написать. Только сам лично никогда не видел. Ну вот мы и пришли. Что ж, мне опять пора отправляться, проводил я вас к занятиям, теперь на полгода уезжаю. Да и не нужен я вам буду – вы из стен школы ближайший год только по необходимости выходить будете. Дерзайте, через полгода увидимся.

Это мы уже знали. Школа храмовников – не просто какое-то одно здание, в котором сидят ученики за столами и что-то пишут. Это огромная территория, обнесённая высоким каменным забором. Который к тому же магией защищён. Не знаю, от того он, чтобы внутрь никто не пробрался или для того, чтобы наружу никто не выбрался. Но говорят, что без ведома главного корифея школы, даже муха не пролетит мимо. Поэтому ни туда, ни обратно никто обычно пробираться не пытался. А те, кто пытались мигом получали по заслугам. В основном, розгами.

Мы обняли на прощание Святослава, и мне показалось, что у него даже глаза немного заблестели. Но только показалось. Алёнка слёз вообще не скрывала, разрыдалась то ли от счастья, что в школу учиться идёт, то ли от разлуки со Святославом. В общем, проводил он нас и отправился в свой путь, не оборачиваясь. А мы прошли через главные ворота. Вещи наши принесли и расположили где нужно задолго до начала занятий, поэтому мы были налегке. Но стояли на месте и не знали, куда отправляться дальше. К нам на выручку снова пришёл Сева – он будто нас ждал. Впрочем, он этого и не скрывал.

– Рад встрече, друзья! Я напросился у старших, чтобы сопровождать вас в школе и показать, что и где находится. Сегодня у вас вступительный день, в течение которого я проведу вас по всем основным точкам обучения. Уроков, как таковых почти не будет. Но будет то, что определит ваше направление в учёбе. Давайте присоединимся к другим первоклассникам.

«Первоклассниками» Сева назвал группу людей абсолютно разного возраста. Там были как совсем мелкие дети, лет семи, так и люди гораздо старшего возраста. А одному, тому самому Гассану было так и вовсе лет сто, на вид. Тем не менее, основной состав всё же был примерно нашего с Алёнкой возраста. Но вёл он себя совсем как молодой пацан.

– Как вы уже заметили, в школу принимают людей абсолютно разных возрастов. Да-да, в первый класс может попасть и стар, и млад. Никто не знает, почему у людей настолько по-разному проявляются способности к заговорам и заклятиям. Но у всех присутствующих, как и у вас, есть своя собственная история. У многих магические способности передались по наследству от родителей или бабушек и дедушек. А у кого-то проявились сами по себе. Но, в последнее время, таких людей становится всё меньше.

– А почему так происходит?

– Говорят, магия слабеть начала. То, что раньше могли храмовники с первого класса, теперь постигают только в старшей гимназии. На ежегодном слёте школ эту проблему всё чаще и чаще озвучивают на магических конференциях. Но консенсуса по данному вопросу пока нет. Кто-то говорит, что начался период застоя и утверждает, что такое уже встречалось, и не раз в мире. Кто-то утверждает, что источники силы с каждым годом всё меньше становятся. Но кто их знает – у нас в округе всего один такой. И тот, в трёхстах вёрстах отсюда находится. Как уж они поняли, что они меньше стали – понятия не имею. Ну а третьи, в особенности духовные наши братья, говорят, что это кара божья, за грехи человеческие. Не знаю, кто из них прав, но одарённых и правда меньше стало.

Мы дошли до группы первоклассников, поприветствовали всех. К Гассану у меня сложилось особое отношение, и я был искренне рад тому, что добрый дедушка тоже поступил учиться. Возможно, виной тому был случай на вступительном экзамене, который, как мне показалось, спас меня от справедливого наказания. А может быть, дедушка располагал к себе просто из-за того, что был невероятно добр и всегда весел. Сева тем временем обратился ко всей толпе, в которой насчитывалось не меньше пятидесяти человек.

– Привет всем! Сегодня у вас особенный день – первый день в школе храмовников. К тому же, сегодня первый день осени. Поздравляю вас с поступлением! Сейчас мы начнём посещение основных аудиторий по всем направлениям обучения. Каждый из вас познакомится со всеми преподавателями и распределится по тем направлениям, к которым у вас будет больше всего предрасположенность. Начнём прямо сейчас.

– А как эта предрасположенность определяется?

– Преподаватели у нас очень опытные. Каждый из вас, после короткой беседы получит оценку от учителя, от одного до пяти баллов. Вечером, когда мы закончим обход, у каждого на руках будет лист с оценками. Смело выбирайте то направление, в котором оценка у вас будет максимальной. Не переживайте, эта оценка нужна только для того, чтобы вам легче было определиться с выбором направления обучения.

Кто-то из толпы задал следующий вопрос.

– А если я хочу заниматься чем-то определённым, а оценка у меня будет ниже по этому предмету?

– В этом случае, я бы порекомендовал вам заняться другим делом. В том деле, где у вас будет максимальная оценка больше вероятность того, что вы достигнете успеха. Проверено годами.

Сева оглядел всю толпу, убедился, что вопросов больше не будет и продолжил.

– Ну что ж, раз всем всё понятно, давайте приступать. По моим данным, на первый год обучения поступило пятьдесят человек. Сейчас я разобью вас на пять групп по десять учеников. Каждая из групп отправиться к старшим учителям направления, именно они и дадут оценку каждому из вас. Направления или кафедры расположены в разных частях нашей школы. Поэтому у вас будут сопровождающие, помимо меня. После того, как вся группа получит оценку, она отправляется на следующую кафедру и так по кругу.

Сева передохнул, достал походную фляжку, отпил немного воды и продолжил.

– Всего у нас есть пять кафедр. Мастера по оружию, заклинатели, естествоведы, инженеры и сновидцы. Вы вольны выбрать в первом классе два основных направления. При этом, вам также обязательно нужно посещать общие уроки – арифметику, литературу, русский язык, физику и химию. То, чем занимается каждая кафедра лучше всего вам расскажут их деканы. А сейчас прошу разделиться самостоятельно на группы, кто куда идёт.

Пятнадцать минут на площадке царила небольшая суматоха – ученики менялись местами, распределялись по кафедрам. Мне было без разницы с чего начинать – всё равно все ученики посетят всех деканов. Но, конечно, как и остальным, мне не терпелось пойти именно туда, куда я и собирался – в заклинатели и мастера по оружию. Но, в общем-то, я не против был и механизмы магические собирать, за последние пару месяцев, я успел поработать у Святослава в мастерской, что оказалось довольно интересным занятием.

В редкие дни, когда Святослав бывал дома, мы делали смешных самодвижущихся человечков и другие игрушки, а в остальные, я собирал устройства, которые необходимы в походах любым храмовникам. Например, одним из таких устройств был волшебный клубок, который указывал путникам дорогу до нужного места. Достаточно было прошептать клубку куда хочешь пойти, и тот начинал сам катиться в нужное место, оставляя за собой след из тонкой шёлковой нитки. Мне даже удалось немного заработать.

О травничестве же и зельеварение я знал не понаслышке – за те пять лет, что мы с Алёнкой скитались по деревням, да по городу, нам приходилось добывать еду и лекарства самим. А без знаний естественных наук никак обойтись нельзя было. Конечно, я не достиг тех высот, которых достигла Алёнка – у неё выходили такие удачные зелья, что некоторые лекари удивлённо вылуплялись на меня и без лишних слов отстёгивали те гроши, которые я тогда за них просил. Позже я понял, что сильно ошибся в цене, но сделанного не вернёшь.

– Так, отлично, по десять человек на кафедру. А вот и сопровождающие. Расходимся, встретимся тут же вечером, когда завершим полный круг.

Мы с Алёнкой оказались в группе, которую сопровождал сам Сева. Первой кафедрой, к которой повёл нас наш, не побоюсь этого слова, товарищ оказалась кафедра естественных наук. Ей оказалась довольно обширная территория, на которой располагались несколько небольших строений, окружавших большущий огород. В центре огорода, в метрах двадцати от нас росла небольшая роща из нескольких видов деревьев. Бросив беглый взгляд на растения, я понял, что огород был непростым. Он был поделён на секции, на каждой из которых росли определённые культуры. Так, на ближайших я обнаружил полынь, белену, подорожник, а подальше были растения и поинтереснее – нечуй-ветер, разрыв-трава, чертополох и ещё какие-то травы, которые сходу узнать я не смог.

Заведующим кафедрой оказался весёлый полный мужчина средних лет, с бородой и смешной соломенной шляпой на голове. Одет он был в забавный балахон, застегнуть который у него не получилось из-за большого пуза, поэтому он просто подпоясал его какой-то верёвкой.

– Здравствуйте-здравствуйте. Меня зовут Пётр Львович, я заведующий кафедрой естественных наук. Я смотрю молодёжь пришла на мои росточки полюбоваться. Ну, милости прошу, проходим не стесняемся. Давайте мы с вами проведём быстрый блиц опрос. Только ответ давать один единственный. Одно слово, ни больше, ни меньше. Как только вы ответили правильно, я даю вам шанс показать себя в деле.

После этого, последовала череда вопросов, ответы на которые знали несколько человек. Из двадцати вопросом, первыми ответили я и Алёнка. Затем к нам присоединился Гассан, скромная девушка моего возраста, назвавшаяся Лилией, упитанный паренёк по имени Демьян, который своим видом чем-то походил на Петра Львовича и совсем маленькая девчонка, лет семи, с пепельными волосами и яркими голубыми глазами. Она говорила так тихо, что различить её ответы было очень тяжело, поэтому я даже не услышал её имени.

– Замечательно, целых шесть человек из десяти. Интересно. Вы четверо – можете пока отдохнуть, а вы – идёмте за мной.

Наша группа отправилась за Петром Львовичем на территорию кафедры, а четверо остальных остались снаружи вместе с Севой. Декан повёл нас к какому-то строению, расположенному в дальнем углу огорода. Зайдя внутрь, мы поняли, что попали в какое-то серьёзное служебное помещение.

– Это, как вы уже понимаете, наша лаборатория. Зелья, масла, смеси требуют определённого ухода, поэтому мы должны соблюдать осторожность и чистоту. Но сегодня я не буду вас грузить ничем особенным. Попрошу лишь приготовить мне простое снотворное из тех ингредиентов, которые найдёте на территории моей кафедры. Вперёд, у вас час.

Мы вышли на улицу и разделились. Я отправился в ту часть, где, проходя обнаружил душицу. Побродив немного вокруг, я также взял пустырника и сорвал пару ромашек. Алёнка же загадочно улыбнулась и отправилась куда-то в другое место. Встретились мы уже в лаборатории – она уже успела что-то сварить, отчего лаборатория наполнилась приятным успокаивающим запахом. Наскоро растолкав и прокипятив собранные ингредиенты, я процедил полученный отвар через сито и отдал на оценку преподавателю. То же самое сделали и другие. Рецепты были у всех примерно одинаковые, но у кого-то полученное зелье вышло просто неплохим, а у кого-то, как например, у дедушки Гассана и Алёнки оказались совсем отменными.

Так, моё зелье умудрилось довольно быстро усыпить крысу, которую напоил Пётр Львович. А капля дедушкиного зелья мало того, что вырубило крысу в клетке, так ещё и усыпило остальных крыс, которые находились с ней рядом. Пётр Львович удовлетворённо хмыкнул и по-другому посмотрел на дедушку.

– Гассан, где вы научились так ловко варить зелья? Зелье просто отменное, я и сам вряд ли сварю лучше!

– Пётр Львович, у меня была огромная практика. Спасибо за комплимент. С удовольствием буду посещать вашу кафедру.

– А я с удовольствием стану вашим наставником.

Зелья Лилии, Демьяна и пепельной девочки были примерно на моём уровне, а вот зелье Алёнки произвело на декана неизгладимое впечатление. Он поднёс мензурку близко к глазам, посмотрел на свету, махнул в сторону носа раскрытой ладонью, вдыхая его аромат, закрыл глаза, зажмурился и восхищённо проговорил.

– Удивительно. Алёна, вы сделали не только снотворное, но и зелье, предназначенное для осознания во сне. Честно говоря, не ожидал, что такое получится сделать молодой особе. Как вам это удалось?

Алёнка смущённо потупилась.

– У меня была, конечно, не такая большая практика как у дедушки Гассана, но последние пять лет, я только и делала, что Ваньку отпаивала от болячек. Да и жить надо было на что-то, мы местным лекарям зелья варили с братцем.

– Но откуда у вас такие знания?

– У нас книжки за два курса по травничеству. Я их почти наизусть знаю.

– Какая находка. Тем не менее, такое зелье не сварить без одного важного фактора – дара. У вас талант, который мог передаться только от матери или бабки. Буду рад научить вас всему, что знаю.

– Спасибо.

Вот так, Алёнка и Гассан получили отлично, а все остальные – хорошо. Пётр Львович провёл нас обратно к изгороди и передал Севе лист с оценками.

Глава четвёртая. Середнячок во всём

Мы отправились на следующую кафедру – к мастерам по оружию. Там нас встретила высокая черноволосая девушка, довольно молодая и весьма импульсивная. Она молча махнула всем рукой, и мы отправились на большую песчаную площадку, утыканную различными боевыми тренажёрами и мишенями. Нам предстояло показать себя, как бойцов. Рядом с каждым из небольших рингов стоял боец с оружием в руках. Первым был лучник. Она кивнула ему.

– Мелюзга пришла. Дай каждому по луку и три стрелы, пусть покажут, как хорошо стреляют.

Гассан, Демьян и пепельная девочка отказались участвовать, сказав, что им не интересна данная специализация и отправились к выходу. Остальные семеро взяли оружие в руки и приготовились стрелять. Я, как и остальные взял лук, подержал немного в руке, проверяя балансировку. Потом дёрнул тетиву, проверив натяг. Затем взял в левую руку лук, приложил большой палец к упору, приложил стрелу к боковине зажав её за самый конец двумя пальцами правой руки и натянул тетиву.

Первая мишень была совсем близко. Шагах в десяти. Поэтому, я не стал брать никакого упреждения по высоте, а только натянул тетиву посильнее, прицелился по направлению стрелы в центр мишени и разжал пальцы. Стрела с резким звуком вонзилась почти в центр яблочка. Я взял следующую стрелу. Вторая мишень располагалась в тридцати шагах, поэтому, без упреждения по высоте стрелять уже был нельзя. Тем не менее, был не так уж далеко, что позволило мне довольно точно вонзить стрелу чуть ниже центра мишени.

В третью мишень я целился очень долго. Я никак не мог вспомнить, куда ставить большой палец, чтобы замерить расстояние до цели. Но, решив довериться интуиции и своему глазомеру, я прицелился уже гораздо выше обычного и попал в третий круг от центра, немного выше, чем планировал. В пятидесяти шагах. На мой взгляд, результат неплохой, учитывая, что практиковал я, в основном, только стрельбу по зайцам. Да и то, чаще всего, я ошивался в городе, а Алёнка сама как-то добывала нам крольчатину. А один раз, когда я пришёл в наше логово, она умудрилась пристрелить небольшого кабана. Поэтому, я совсем не удивился, узнав, что Алёнка попала во все три мишени, точно в центр. Остальные стреляли гораздо хуже.

Следующим рингом оказалась небольшая площадка для спаррингов. Там нас ждали три бойца с деревянными палками в руках. В качестве четвёртого соперника выступала сама заведующая, а точнее сказать, главный мастер по оружию. Как её зовут, никто не решился спрашивать.

После того, как четыре первых ученика встали в стойку, мастер громко скомандовала о начале спарринга. Естественно, все ученики тут же получили по удару, кто по голове, кто по рёбрам. После второй команды мастера, ученики были уже осторожнее, кто-то успел увернуться от атаки, а один молодой рыжеволосый парень, по ловко поднырнул под клинок и сам ударил нападавшего. Декан похлопала его по плечу и отправила двух человек из четырёх посидеть в стороне. Их места тут же заняли я и большой широкоплечий мужчина. Я взял в руки палку, отметил, что весом она гораздо легче моего меча, который я давным-давно убрал подальше. Меч мне достался от отца, прямо перед его смертью, поэтому я дорожил им больше всего на свете. И поэтому решил, что лучшим решением будет спрятать его от посторонних глаз.

– Атака!

Крик преподавателя вывел меня из раздумий, я тут же приготовился к удару соперника. Мой оппонент не торопился и насмешливо разглядывал меня. Затем, он сделал резкий выпад, настолько быстрый, что я еле успел уклониться от него.

– Защита!

На втором раунде, я должен был атаковать своего противника. Тот смотрел на меня и демонстративно выставил свой «клинок» вперёд, не давая сократить дистанцию. В голове сразу же вспыли слова Алёнки на наших парных спаррингах.

«Если тебе нужно сократить дистанцию, а оппонент выставил перед собой клинок, то нет ничего лучше приёма с воздействием на оружие. Самый простой и действенный из них – батман.»

Батман делается в полтора темпа, если вовремя сократить дистанцию, ударить по клинку оппонента, а затем сделать быстрый выпад, то отразить его сможет только подготовленный и опытный боец. Само собой, передо мной был опытный противник, но я понадеялся на то, что он не будет ожидать того, что я сделаю – и мои ожидания оправдались. Дождавшись его очередной насмешки, я быстро шагнул вперёд, затем ударил по самому концу его палки своей и сразу же сделал выпад в направлении груди противника, почувствовав, как моё оружие достало оппонента. Тот охнул от неожиданности.

– Атака!

Противник вновь был в нападении. На этот раз, он уже не стал надо мной насмехаться, и я, попытавшись сделать быстрый, неэффективный, но красивый мулинет тут же получил по заслугам, почувствовав удар по правой руке. Как он это сделал, я не понял, потому что тут же бросил палку и схватился за ушибленной место.

– Достаточно. Следующий!

Возле декана освободилось место и на место противника мастера по оружию встала моя сестра. Декан провела быструю серию коротких ударов, которые Алёнка, не без трудности, но отбила. Затем, декан стала защищаться, и Алёнка, как ни старалась, но так и не смогла пробить её защиту. В третьем раунде, Алёнка вновь защищалась. Декан била быстро, стремительно, Алёнка же с трудом уворачивалась от её ударов. В какой-то момент, мастер сделала быстрый шаг вперёд, намереваясь выбить оружие Алёнки из рук, но та резко сделала шаг назад, убрала саблю из-под удара, провела сама быстрый контрбатман, но не успела доставить остриё своей палки до декана, поскольку та, разгадав план моей сестры, сама успела сделать то же самое и со всего маху стукнула палкой Алёнку по плечу. Тем не менее, декан ехидно улыбалась, отбросив прядь волос со вспотевшего лба.

– Вот такие ученики мне нравятся.

Потом она отдала лист с оценками Севе. Тот присвистнул, увидев пятёрку у Алёнки, три четвёрки и тройки у остальных. Одна из четвёрок стояла напротив моего имени.

– Ничего себе. Настасья Микулишна никогда себе такой щедрости не позволяла.

Следующей кафедрой было инженерное дело. Деканом инженерного дела оказался небольшой, но весёлый седобородый старичок. Он обрадовался нашей группе так, словно давно не видел студентов. В качестве основного рабочего пространства его кафедры было несколько мастерских, наполненных разного рода механизмами.

– Здравствуйте, уважаемые студенты, а, возможно, и будущие инженеры. Меня зовут Ярополк Владимирович. Жду не дождусь, когда вы покажете свои умения в создании сложных устройств. Но сейчас от вас требуется очень простой, но важный в жизни механизм. Соберите мне из доступных предметов модель мельницы, способной работать от небольшого приложения любой доступной вам силы.

Тут пришла очередь Алёнки показать своё отношении к инженерным навыкам. Несмотря на то, что она любила, как точные, так и естественные науки, с самой инженерией у неё не задалось. Механизмы она не любила. Даже обычные часы не любила разбирать, когда они барахлили. Но больше всего проблемы с механизмами были у одного из членов нашей группы, а именно – пепельноволосой девочки по имени Василиса. К третьей кафедре мы уже успели познакомиться.

– Простите, Ярополк Владимирович. У меня совсем всё плохо с механизмами. Я даже пробовать не стану, мой отчим всегда говорил мне, что меня нельзя допускать ни к чему, что выглядит сложнее лопаты. Обычно, моё общение с механизмами заканчивалось их выходом из строя, а иногда и вообще полной поломкой. У меня руки их совсем не держат, я боюсь их страшно. Даже не знаю почему.

И словно в подтверждение своих слов, она задела локтём какой-то механизм, из которого тут же выскочили пружины. Ярополк Владимирович ничуть не смутился, приобнял её за плечи и повёл к выходу.

– Ничего страшного! Найдёте себе занятие на других кафедрах. Не всем даны руки и способности, которые позволят создавать сложные устройства. Не расстраивайтесь, Василиса. Отдохните с Всеволодом, уверен, что вы найдёте своё призвание в нашей школе.

Недолго думая, я решил подыскать нужные мне шестерёнки и сделать простую червячную передачу. Колесо мельницы можно вращать любым способом, хоть водой, хоть ветром, а её ось я прикрепил к шестерёнке другой оси, к которой, в свою очередь прикрепил два круглых импровизированных жернова. Сами жернова я сделал из небольшой доски. А весь механизм мельницы закрепил на столешнице. Несколько других ребят сделали похожие устройства, но они либо работали плохо, либо совсем не запускали. Когда очередь дошла до меня, декан удовлетворённо хмыкнул, что-то себе пометил и сказал.

– Сделано неплохо, но без души. Я стараюсь мотивировать учеников на творчество и исследование. Червячная передача слишком банально и просто. Тем не менее, буду рад с вами поработать. Твёрдую четвёрку вы заслужили.

– Спасибо, Ярополк Владимирович!

И вновь, четвёрка. Алёнка получила двойку, но совершенно не расстроилась. Василиса, Гассан, рыжий боец и Демьян, вовсе участвовать не стали. Поэтому хорошую оценку получили всего три человека. Но один всё же получил оценку отлично. Это был высокий парень, одетый в тёмный костюм. На носу у него висели забавные очки, но он был таким незаметным до этого момента, что я даже не вспомнил его имени, пока сам декан его не произнёс.

– Поразительно, Сергей. Очень интересная концепция. И очень хорошее исполнение.

Интересной концепцией оказалась ветряная мельница, которая приводилась в движение колесом, собранным из деревянного круглого бруска и странного вида лопастей, больше всего напоминавших части золотого веера. Ярополк рассматривал мельницу и бормотал под нос хвалебные речи.

– Очень-очень интересная концепция. Золотые лопасти, приводимые в движение маховиком из тёмного серебра. Даже не знал, что у меня завалялся такой в мастерской. Сила магии, которая нас окружает сама, своим потоком приводит в движение мельницу. Ей не нужны ни ветер, ни вода. Замечательно. И однозначная и твёрдая пятёрка. Рекомендую вам сконцентрировать своё образование на моей кафедре.

Закончив с инженерным делом, мы двинулись дальше – к кафедре заговоров и заклятий. Тут я был уверен, что смогу показать гораздо больше, чем остальные. Благо, у меня было достаточно много практического опыта, и мне не терпелось получить хотя бы по одному предмету заветную пятёрку. Но моим ожиданиям не дано было сбыться. Кафедру возглавлял никто иной, как Митрофан Михайлович. Глянув на нашу группу, он сухо представился и обвёл всех глазами. На миг остановил свой взгляд на мне, затем на Гассане, после чего произнёс.

– Иван Гордеевич и Гассан ибн… простите, забыл ваше отчество, можете пока отдохнуть. Вас я успел оценить на экзамене и оценки уже выставлены соответственно вашим умениям.

На слове вашим, Митрофан Михайлович сделал какое-то особое ударение и почему-то пристально глянул мне в глаза. Я с трудом выдержал его взгляд, но по спине пробежали капли холодного пота. К счастью, он и сам довольно быстро отвёл взгляд. Но те несколько мгновений показались мне вечностью. Убедившись, что декан повёл всех на своё первое занятие, я присел на небольшую скамейку рядом с Гассаном, который озирался по сторонам и, казалось, радовался всему вокруг.

– Жуткий он какой-то, этот Митрофан.

Гассан внимательно поглядел на меня, улыбнулся ещё шире и произнёс:

– Это если воспринимать его, как своего врага. Действительно может показаться человеком довольно жёстким и пугающим. Но, с другой стороны, я вижу, как он ведёт себя со всеми по-отечески. В меру строг, в меру серьёзен, хвалит только в том случае, если видит, что человек этого заслуживает.

– Да тут, как ни воспринимай, у меня от него мурашки по коже. Мне кажется, что он меня невзлюбил с самого экзамена.

Гассан рассмеялся.

– Я думаю, что это у вас всё только в голове, молодой человек. Не будь вы тогда на волоске, то вы бы и не боялись того, что он может о вас узнать.

Я ошарашенно посмотрел на дедушку. Он был не таким простым, каким казался.

– Как… как вы узнали?

– О, это было не так уж и трудно. Возраст даёт свои преимущества – начинаешь замечать то, что другим заметить не под силу. На протяжении всего экзамены вы и ваша сестра всё время поправляли маленькие запонки, прикреплённые у вас на рукавах. От которых, к тому же, веяло ледяным холодом. Не будь я уверенным, что каждый из осколков Камня Молчания на строгом счету у храмовников и надзора, то мог бы подумать, что в ваших запонках были именно они. К счастью, это ведь не так?

– Нет, конечно. Я даже о таком камне не слышал.

На самом деле, я понятия не имел, что за запонки дал нам Сева. Да и про Камень Молчания я узнал впервые, поэтому ответил, не кривя душой. Видимо, мы ещё легко отделались.

– Вот и здорово.

– Гассан, ваш гром-голос на испытании спас меня и, возможно, мою сестру. Это было так своевременно. Я хотел сказать вам спасибо.

– Кто-то же должен был вас выручать.

– Так вы это специально сделали? Тогда я благодарен вдвойне. Когда-нибудь я обязательно с вами расплачусь за эту помощь.

Старик загадочно глянул на меня, мне даже показалось, что в его глазах что-то сверкнуло. Но потом он отвернулся, погладил свою бороду и вновь превратился в добродушного старичка.

– Молодой человек, у нас с вами ещё много времени впереди. У меня всё есть в жизни. Всё было, я много чего повидал. Не думаю, что вы можете мне чем-то помочь. И настоятельно рекомендую не разбрасываться такими обещаниями. Люди разные бывают. Давайте сойдёмся на простой благодарности.

– Спасибо большое, Гассан!

– Вот и расплатились. И ещё мой вам совет. Когда заклинатель пытается сдержать свою силу, это видно сразу. Он занимает у магии определённую долю, а возвращает ей недостаточное количество. Это нарушает природную гармонию. Заклинатель однажды будет вынужден выпустить всё, что накопил. И будет хорошо, если никого рядом не окажется.

Дедушка Гассан был очень проницательным человеком. И в очередной раз удивил меня. Я глубоко задумался, вперив взгляд в цветок ромашки. А потом всё-таки решился спросить.

– Гассан ибн…

– Можно просто дедушка. Или дядя Гоша. Моё имя в ваших краях довольно-таки экзотическое.

– Дядя Гоша. Скажите, пожалуйста. Вы сильный заклинатель?

Гассан, а точнее, дядя Гоша на мгновение замялся, подбирая слова.

– В достаточной мере.

– А Митрофан Михайлович?

– Ещё какой.

– Скажите, почему вы заметили, что я использовал запонки, а Митрофан Михайлович – нет?

Дядя Гоша хитро прищурился.

– А с чего ты взял, что он ничего не заметил?

Я не успел обдумать эту мысль, поскольку наша группа уже вышла с кафедры заклинаний и заговоров. Отличились на ней несколько человек. Алёнка получила четвёрку, дяде Гоше и мне Митрофан Михайлович молча протянул листки. У дяди Гоши стояла оценка «отлично», я же получил, видимо, уже неизбежную оценку «хорошо». Эта оценка преследовала меня весь сегодняшний день. Осталась последняя кафедра, на которой я не ожидал никаких свершений от себя – кафедра сновидений и толкований снов.

В отличие от остальных кафедр, тут нас никто не встречал. Зато прямо перед входом в небольшое здание сидел огромный нахохлившийся кот. Мы какое-то время постояли, в ожидании всех, кто отстал, а потом наш сопровождающий просто подошёл ко входу, поклонился, открыл дверь, пропуская вперёд кота и жестом позвал нас внутрь.

Внутри здания вместо тренажёров, парт, стульев стояло куча кроватей. Штук двадцать, не меньше. Кто-то из группы хотел было что-то спросить у Севы, но тот прижал палец к кубам и показал на стол преподавателя, расположенный за рядами кроватей. Там, прямо в кресле преподавателя уселся тот самый кот, которого мы встретили у кафедры. А потом он заговорил.

– Доброго сна, доррррогие студенты. Добррро пожаловать на мою кафедру. Вместо вопрррросов и удивлённых возгласов, предлагаю вам просто пррррилечь на кровати. Ложитесь, закройте глазззза и просто слушайте.

С говорящим котом решительно невозможно было спорить. Мы все были слишком удивлены происходящему, чтобы вымолвить хоть слово. Один лишь дядя Гоша низко поклонился коту, получив еле заметный кивок в ответ. После чего, безропотно лёг на кровать. Все остальные последовали его примеру.

– Закрывайте глаза, не стесняйтесь. Меня зовут Баюн Васильевич. И вместе мы научимся толковать наши и чужие сны.

Глава пятая. В царстве снов

Всем было довольно неловко укладываться в постели в присутствии преподавателя, тем более такого странного, как Баюн Васильевич. Это было нелепо настолько, насколько вообще возможно. Я честно попытался прилечь, закрыл глаза, минут пять полежал в таком состоянии, а потом не выдержал и поднялся с кровати. К моему удивлению, все, кто был вокруг меня уже спокойно спали. Их груди мерно поднимались в такт медленного метронома, стоящего на столе у Баюна Васильевича. Кот, казалось, ухмылялся разглядывая своих подопечных. Он спрыгнул со стула и пошёл ко мне. Только теперь я смог понять, насколько он больше обычных котов. Его холка доставала до моих бёдер, а хвост был толщиной в мою руку. А потом он сделал то, чего я вообще никак от него не ожидал – он встал на задние лапы, потянулся и подошёл ко мне.

– Извините, Баюн Васильевич. Я не смог заснуть.

– Инннтеррресно. Иван Гордеевич, насколько я помню?

– Верно. Скажите, а как так получилось, что все уснули?

– Будете ходить ко мне на кафедррру, ррраскажу подробнее. Обычно ннникто не может устоять перрред соблазном поваляться в постели.

Баюн Васильевич периодически растягивал некоторые звонкие согласные, что звучало довольно комично. Голос его был низким, глубоким и приятным. Он внимательно смотрел на меня, и я не смог сдержать улыбку. Это не осталось для него незамеченным.

– Я так понннимаю, вы нннникогда не встречали говорррящих котов?

– Простите, Баюн Васильевич, не хотел вас обидеть.

– Вы и ннне обидели. Многие люди даже не подозррревают о нашем существовании. Хотя каждый рррраз, когда укладываются спать, с ррррадостью принимают помощь наших подмастеррррьев.

– Каких подмастерьев?

– Котов и кошек, каких же ещё? Вы думаете, они пррросто так ложатся к вам в постели? Они защищают вас от кошмаров, насылают добрррые сны, а также лллечат по возмммможности от простых недугов.

– Я, конечно, подозревал, что кошки неспроста так делают, но не знал, что они являются чьими-то подмастерьями.

– Знннаете что? Я с рррадостью прррриму вас на своей кафедррре. У вас неплохо получается справляться с осознанными снами.

– Но я даже уснуть не смог, как остальные! А про осознанные сны я почти ничего не знаю. Только то, что читал в книжках.

– Имммменнно поэтому я вам ставлю «хорррррошо», а не «отлично». Для того, чтобы научиться управлять осознаннными снами, надо научиться понимать вообще, что вы спите. Но у вас одно получается без дрррругого. Иннннтеррресно будет с вами поррработать.

В этот момент я услышал голос Алёнки.

– Ваня. Ваня, вставая, ты же не дрыхнуть сюда пришёл. Проснись, дурачок.

Я открыл глаза и понял, что Алёнка трясёт меня за плечи, а всё остальное мне привиделось во сне. Я с сомнение огляделся по сторонам. Посмотрел в сторону преподавательского стола и ничего там не увидел. Неужели, всё, что я только что видел мне приснилось…

– А вы когда проснуться успели?

– Мы даже не засыпали. Глаза на минуту закрыли, полежали, после чего Баюн Васильевич куда-то ушёл. Тебя прямо не добудиться было. Не выспался что ли?

– Видимо.

На выходе. Нас уже ждал Сева с нашими оценками. У меня стояла очередная четвёрка, у Алёнки тройка. Пятёрки получили Василиса и Гассс… точнее дядя Гоша. У остальных оценки я посмотреть не успел.

– Откуда у тебя взялась четвёрка? Ты же проспал всё занятие?!

– Считай это импровизацией.

Алёнка фыркнула, то ли с негодованием, то ли с усмешкой. А Сева тем временем повёл нас обратно к месту сбора, с которого мы начали обход занятий.

– Ну что ж. Вот и пришёл к концу наш первый учебный день. Вы все получили оценки. Каждый из вас волен выбирать ту кафедру, к которой преподаватели в вас увидели больше всего предрасположенность. Рекомендую выбрать именно те, по которым у вас стоят максимальные оценки. Это не значит, что вы не будете ходить на занятия по другим специальностям, вовсе нет. Но дополнительные занятия по специальным предметы у всех будут разные. Поэтому, выбирайте, хорошенько подумав.

Я поднял руку.

– Так всё-таки, что делать, если оценки по всем специальностям одинаковые?

– Ну тогда тебе повезло. Или не повезло, выбирай сам. Судя по всему, ты ещё сам не понял, к чему у тебя предрасположенность больше всего. В общем, я бы порекомендовал тебе побывать везде, где успеешь. Возможно, позже определишься. Либо обстоятельства сделают это за тебя.

Когда мы дошли до Площади Приветствия – оказалось, что это место именно так называлось, выяснилось, что другие группы уже собрались и ждали только нас. На площади стоял небольшой шум – толпа обсуждала увиденное. Ученики делились своими впечатлениями, надеждами, хвастались оценками. Наша группа влилась в толпу и стала делать то же самое.

– Ты к кому на занятия пойдёшь…

– А ты кота видел…

– Мне Настасья Микулишна по затылку палкой огрела…

А я всё никак не мог понять, что мне выбрать. Конечно, больше всего меня тяготело к оружию, инженерии, заговорам. Но травничество и сновидения были занятия не менее интересными. В общем, выбор предстоял не из лёгких.

– Внимание ученики!

Голос прозвучал громко и властно. Явно усиленный заклятием громобоя. И принадлежал Настасье Микулишне. Мы обернулись на её призыв – оказалось, что весь деканский состав уже собрался в центре площадки, на которой собрались ученики. Все мы стояли большим полукругом и смотрели на деканов. Они все смотрели на нас, встав в один ряд. Настасья Микулишна, подтянутая, высокая, одетая в стёганую куртку и обтягивающие штаны. Пётр Львович, с кожаной сумкой через плечо и с соломенной шляпой в руках. Ярополк Владимирович, снявший свой замасленный рабочий халат. На публику он предстал в красивом костюме. Митрофан Михайлович, успевший напугать всех учеников. Кроме, разве что, дяди Гоши. На общую встречу он пришёл в белых одеяниях храмовников и выглядел так, словно готов был хоть сейчас сразиться с нежитью. И Баюн Васильевич – большущий кот, стоящий на задних лапах и одетый в лёгкую жилетку и шорты.

– Ученики. Студенты. Подмастерья. Добро пожаловать в нашу обитель храмовников. Каждый из вас решил посвятить свою жизнь тому, чтобы помогать простому народу. Каждый из вас в будущем примет эту ношу. Прошу вас дважды подумать сейчас, иначе потом обратной дороги не будет. Присягнув сегодня нашему делу, вы навсегда забудете о мирской жизни. Точнее не так. Вам придётся забыть о ней во благо служению простым людям. Каждый из вас после выпуска из школы решит, чем заниматься дальше, и это дело останется с вами на всю оставшуюся жизнь. Будете вы лекарем, охотником, наёмником или мастером – вы обязаны будете служить и вставать на защиту, когда понадобится ваша помощь. И вы будете обязаны любой ценой её оказать. Даже ценой собственной жизни.

По толпе прошёл взволнованный ропот. Но он был скорее волнительным, а не возмущённым. Все ученики и так знали на что идут. Иначе бы нас всех тут просто не было. Настасья Микулишна, тем временем, продолжила.

– Я думаю, вам известен наш подход к обучению. Известны наши традиции и порядки. Тем не менее, я озвучу основные принципы сейчас. Ваше обучение в школе будет длиться три года. Но делами храмовников вы начнёте заниматься уже с первого семестра. Каждый год обучения будет поделён на пять сессий, во время каждой из которых, у школы будет меняться основной управляющий состав. Каждая сессия длится равное количество времени, равная двум месяцам. Между сессиями вам полагается отдых, в течение которого ученикам разрешено самостоятельно покидать территорию школы. Отдых равен двум неделям.

Это ученики уже знали. Как и знали о том, что смена основного управляющего состава нужна по очень простой причине – в прошлом нередки были случаи, когда выход из строя главного ректора школы приводила к остановке обучения. Именно по этой причине, храмовники разработали систему, при которой деканы каждого из направлений по переменке становились, по совместительству, ректорами школы. Это, конечно, накладывало свой отпечаток. Так, зачастую, ректор одной кафедры вводил правила, которые были по его мнению необходимы для обучения. А через два месяца, следующий ректор их отменял. Тем не менее, это было довольно действенно, поскольку смена руководства всегда держало в тонусе учеников и вносило некоторую долю разнообразия в процесс обучения. Но это не означало, что ученики начинали заниматься только учёбой на кафедре ректора. Вовсе нет. Просто упор в течение очередной сессии делался именно на его занятия. Но другие никуда не девались. Просто часов становилось чуть меньше.

– После трёх лет обучения, вам придётся решить, что делать дальше. Вы можете продолжить учиться в гимназии, но формат обучения поменяется на заочное. Вам не придётся весь год проводить в стенах школы. Но я увлеклась. Не думаю, что вам будет полезно это знать сейчас. Вначале переживите… простите перетерпите первые три года. А там посмотрим.

По толпе прошёл неуверенный смешок. К нам же подошёл Сева, который до этого бродил со своими сверстниками.

– Первая сессия обещает быть достаточно напряжённой. Поскольку ректором в течение двух месяцев будет именно Настасья Микулишна. В прошлом году её очередь выпала на зиму, и нам было запрещено выходить на улицу, не надев лыж. Лыжню накатали по всей территории школы, поэтому ученики гоняли с кафедры на кафедру на время, наперегонки, на спор. А потом она заставила нас надевать полное боевое снаряжение и походный рюкзак. Попотели мы тогда знатно. Но всё равно было довольно весело.

– Слушай, а почему бы храмовникам не освобождать преподавателей от основных занятий. Почему им просто не заниматься обучением, как это происходит в обычных школах и гимназиях? Разве это не упростит обучение?

– Не всё так просто. Мир слишком быстро меняется. Тёмные каждый день выдумывают новые приёмы. А противостоять им можем только мы. В общем-то и без Тёмных в мире зла хватает. Войны между княжествами, завоевания, ссоры, бандиты – это всё порождает страшные последствия и орды нечисти. Преподавателям надо знать, как бороться с этой нечистью, чтобы потом ученикам своим знания передавать. Без практики наше дело бессмысленно. Поэтому и программы занятий, как таковой нет. Учебники устаревают за пять-шесть лет. Не говоря уже об энциклопедиях.

– Но как же так? Мне казалось, как были мертвяки, так и остались. Если поселился в доме домовой, то к нему какой был подход, такой и по сей день работает, разве нет?

Сева рассмеялся, как будто я сказал какую-то глупость.

– Это ты про домовых-то? А ты знаешь, что домовых сейчас, только в нашей округе насчитывается три разных вида? К каждому свой подход нужен. Да, в целом, они одинаковые, возьми хлеб, соль, да воду. Вот только, одному домовому надо, чтобы хлеб рядом со стаканом лежал, второму, чтобы сверху накрывал, а третий обидится, если ты воду не посолишь. А мертвяков сейчас знаешь сколько видов разных? То, что в вашем бестиарии записано – даже четверти существ не перечисляет. Понятное дело, что подходы некоторые системные, общие работают на всю нечисть. Вот только разновидностей её в последнее время – тьма.

Меня пробрал озноб. Последние пять лет мы с Алёнкой, по большей части жили вблизи города – поэтому встречи с нечистью были довольно редкими. Но даже нам как-то раз пришлось убегать от странного вида мертвяков.

Случилось это, когда мы от города уплыли на лодке по течению реки подальше. Хотели побольше рыбы наловить. И тогда, прямо из-под воды за лодку начали руки цепляться. Опрокинуть нас хотели. Синие-синие, покрытые слизью какой-то. В общем, мы тогда с Алёнкой знатно трухнули, но вёслами кое-как отбились. Позже, мы узнали, что в том месте деревушка раньше стояла. Так вот, на её жителей бандиты напали, перебили и в воду почти всех сбросили. Кто выжить смог – рассказывал, что бандиты те потом недолго в деревушке прожили. Поговаривают, что мертвяки из воды вышли, всю шайку похватали и в воду затащили. С тех пор, эти места все стороной обходят.

– Ты чего задумался?

– Да так, вспомнилось кое-что.

Алёнка, видимо, тот же случай вспомнила, поскольку мы с ней многозначительно переглянулись. Но, в общем-то, даже мы слышали, что нечисть совсем новая появляться стала. Не такая, как прежде была. Но и в прошлые времена не так всё просто было. Просто, в те годы не было храмовников. И не было школы.

– Мне страшно подумать, что было бы, если бы школы храмовников не существовало. Как люди с нечистью сражаться бы стали?

– Потому и школа появилась. Каждому действию всегда найдётся противодействие. Только вот противодействовать этому с каждым годом всё сложнее и сложнее. Учеников совсем мало приходит.

Тем временем, Настасья Микулишна продолжала свой монолог.

– Первая сессия начинается прямо сегодня. Поскольку, на время первой сессии ректором буду я, то мне необходимо озвучить вам основные правила и положения, которые будут действовать в течение ближайших двух месяцев. В первую очередь, вам необходимо выбрать три предмета, которыми будете заниматься. Вы уже прошли презентацию с каждым из деканов и получили оценку, благодаря которой достаточно просто определиться с кафедрами. Тем не менее, это не ограничивает вас в выборе – вы вольны заниматься тем, что вам по душе. В течение первого года, вы можете, по желанию, менять основные предметы, в каждой из сессий. Но не забывайте об этом предупреждать деканов. В начале второго года обучения, вам необходимо будет выбрать два предмета – именно они будут делом всей вашей жизни.

– А почему нельзя выбрать больше занятий?

Митрофан Михайлович ухмыльнулся и подал свой голос.

– Потому что человеческая жизнь слишком коротка, чтобы быть мастером во всём. Обычно, наша короткая жизнь позволяет стать профессионалом только одного, максимум, двух дел. В редких случаях люди способны освоить три-четыре занятия, схожих по тематике. Например, зодчество, рисование, архитектура. Но вряд ли у вас получится быть одновременно мастером по оружию, оружейником и лекарем. Это слишком разные профессии, которые требуют абсолютно разных навыков. Поэтому, выбирайте тщательно. На это у вас будет целый год обучения.

Настасья Микулишна вновь взяла слово.

– Ну что ж. Теперь, вам необходимо разойтись по своим комнатам – вы будете жить по четыре человека в одной комнате. Для этого в стенах школы есть два корпуса для женской и мужской половин. Запрещено, под любым предлогом, кроме экстренных случаев и специального разрешения ректора находиться не в своём корпусе. Ученики! Удачи в обучении. Ждём вас завтра, в шесть утра, на первых занятиях. Не забудьте передать вашим сопровождающим пожелания по выбору рода занятий. После этого мы составим расписание обучения, чтобы преподаватели не были слишком загружены учениками. Разойтись по комнатам, отбой в десять ноль-ноль.

Сева наклонился к нам, подмигнул и заговорщески зашептал.

– Ну вот и началась первая сессия с воинского построения. Подъёмы в шесть, отбой в десять. Жёсткое расписание занятий, комендантский час и всё остальное в том же духе.

Мы отправились в свой корпус общежития. Впервые за долгое время, мы с Алёнкой расставались на ночь, и мне было немного не по себе от этого. Да, мы раньше спали по-отдельности, в разных комнатах, в разных углах сарая, в разных сеновалах, на разных этажах складского помещения. Но это всегда было одно помещения, а тут мы должны были лечь спать в разных корпусах. Хорошо хоть, они стояли неподалёку. Алёнка толкнула меня в плечо, увидев тревогу в глазах, и, видимо, почувствовав то же самое.

– Ладно тебе. Ну что может случиться в стенах школы храмовников?! Ванька, мы уже давно с тобой взрослые люди.

– Знаю, Алёнка. Прорвёмся. Иди к своим.

Корпусами общежития оказались два довольно больших двухэтажных здания, способных вместить учеников триста, не меньше. Но нас, от силы, вместе со старшими курсами, набиралось человек сто. Я не преминул это отметить.

– Сева, а где остальные ученики? Неужели, нас так мало?

– И да, и нет. Во-первых, ещё не все вернулись с отдыха. Занятия начинаются завтра, больше половины обычно опаздывает. Но, ты прав. Нас и правда стало значительно меньше. Не все готовы тратить свою жизнь на благое дело.

Глава шестая. Не без изъяна

Дни в школе храмовников были весьма насыщенными. Мы не успевали отойти от одних занятий, поделиться своими впечатлениями, пообщаться, как на следующий день на нас сваливались очередные испытания. Порой тяжёлые, утомляющие, но жутко интересные. Мы с Алёнкой настолько свыклись жить по-отдельности, что расходились по своим корпусам, только лишь помахав рукой друг другу. Школа стала для нас домом – уютным, безопасным и тёплым. С шести утра до четырёх дня мы были на занятиях, но после четырёх мы были вольны делать всё, что захотим.

В школе существовало несколько, как гласных, так и не гласных правил. Из самых первых, мы усвоили несколько – не брать в руки неизвестные предметы, не ходить по территории школы после отбоя и не спорить с руководителями. Территория школы была довольно большой и, помимо учебных площадок, включала в себя поле для посевов, пастбище для животных, небольшой лесок и несколько озёр.

Кроме того, под школой проходила огромная сеть пещер, входов в которую было несколько. Поговаривают, что ученики, особенно новенькие, частенько там пропадали. Большинство из них выбиралось либо самостоятельно, либо находили сами преподаватели. Но Сева сказал, что иногда ученики терялись навсегда. Как-то раз я спросил, почему пещеры не закроют от посетителей, на что Сева с улыбкой ответил.

– У каждого ученика должна быть своя голова на плечах. Преподаватели лишь предупреждают об опасностях тех или иных действий. Но каждый должен сам для себя решать, стоит ли идти на риск ради сомнительной выгоды или нет. Раньше никто не предупреждал вообще ни о чём. Ни о кикиморах, вылезающих ночью из болота на севере территории, ни о приведениях и нежити, которые водятся на местных погостах.

– Их больше одного?

– Во-первых, где вам ещё практиковаться справляться с нежитью? Неужели, мы на практические занятия будем ворошить сельские могильники? А во-вторых, погосты наши защищены мощными заклятиями. На первом стоит третий уровень защиты. Обычно, там хоронят особо опасных преступников, которые нашли свою смерть от храмовников неподалёку от школы. Поверь мне, в округе очень много таких. К школе с разных сторон примыкает несколько городов и деревень. Иногда местные просят нас разобраться с шайкой особо остервенелых бандитов. Такие даже после смерти норовят свой нос сунуть куда не следует.

– А на втором?

– Что на втором?

– Ты сказал, что на первом кладбище – третья степень защиты. А на втором.

– Второе кладбище находится глубоко в бесшумной роще. Там захоронены, погребены или замурованы останки тёмных магов, нежити и прочих представителей нечистой силы. Ходить туда, особенно ученикам очень опасно. Вряд ли вы, в принципе даже отыщете туда путь. Но лучше не пробовать. По крайней мере до тех пор, пока третий год обучения не пройдёте.

– А почему туда пускают, в принципе?

– На это есть несколько причин. Как я уже сказал, должна быть голова на плечах. На всей территории школы вы можете ходить абсолютно куда угодно. Спрашивать о любом артефакте, брать любые книги, в том числе и крайне опасные. Но вы должны понимать последствия своих действий. Вторая причина – назидание. Если ученик угодит в передрягу и не сможет выбраться самостоятельно, то это будет лучшим уроком на всю жизнь. Иногда не для него, а для остальных. И третья – проверка системы безопасности. Если наша защита не способна сдержать учеников, значит защита плоха и нужно придумывать новую.

– Немного цинично.

– Зато действенно.

Скучные уроки теории перемешивались с практическими занятиями, которых было даже больше. В основном, обучение было прикладным. Ну, и поскольку первая учебная сессия была под руководством декана кафедры мастеров по оружию, значительная часть дополнительных занятий была связана непосредственно с боевыми искусствами. Поначалу, на таких занятиях, мы просто бегали, кувыркались, прыгали, поднимали тяжести, иногда боролись. В одно из таких занятий, кто-то не выдержал и спросил у преподавателя.

– Алексей Петрович, когда нас уже научат сражаться по-настоящему?

Алексей Петрович был высоким молодым мужчиной, лет тридцати. Но волосы у него были не по годам пепельно-серые. На всех занятиях, Алексей Петрович представал перед нами в одном и том же одеянии – белой рубахе, заправленной в жёсткие, плотно облегающие штаны и чисто начищенных сапогах. Каким образом он умудрялся поддерживать их чистоту в пыли, грязи и песке, в которых нам приходилось заниматься – ума не приложу. Но они всегда были чистыми, несмотря на то что он занимался вместе с нами. На вопрос, он обернулся и рявкнул.

– Стройся.

Мы быстро побросали все свои дела и построились перед Алексеем Петровичем. Дядькой он был добрым, но дисциплину уважал и за невыполнение приказа можно было получить какое-нибудь наказание, например, в виде уборки всей территории после занятий.

– Товарищи будущие храмовники. Я довольно часто слышу, как вы обсуждаете бесполезность наших занятий по физической подготовке, без использования оружия. Давайте я скажу один раз, чтобы больше никогда не повторять. Перед тем, как начать заниматься с учебными, а затем и с полубоевыми снарядами, необходимо всем, без исключений пройти курс физической подготовки. На это есть несколько причин. Первая – тренировка мышц, выносливости и ловкости. Обращение с любым видом оружия требует больших усилий. И, если, короткие бои, в основном, вы можете пережить за счёт адреналина и азарта, то затяжные поединки, особенно с преобладающим числом противника, закончатся для большинства неподготовленных бойцов заканчиваются смертельным исходом.

Мы молчали, а Алексей Петрович оглядел всех нас и продолжил.

– Вторая причина заключается в том, что зачастую, у вас не будет времени найти своё оружие, встать в позицию, приготовиться к бою. Большая часть сражений происходит не на подготовленном поле боя, а в подворотнях, в лесах, на просёлочных дорогах, в корчмах и много, где ещё. Не всегда в таких ситуациях нужно полагаться на меч, лук или палицу. Иногда вашим обидчиком может стать обычный селянин, который перебрал в очередной пивнушке и решил нарваться на неприятности. Такое, к сожалению, в наше время тоже случается нередко. И наша задача – научить вас не только обращаться с оружием, но и уметь справиться с проблемами без его применения. Не будете же вы убивать деревенщину за то, что у него помутилось в голове от большой дозы горячительных напитков? Если он на вас нарвался в таком состоянии, вы вправе ответить, но убивать – ни в коем случае.

Алексей Петрович замолчал ещё на минуту, оглядывая всех нас и убеждаясь, что до всех дошли его слова.

– Ну и третья причина – банальная. Оружие, которым вы будете пользоваться в бою имеет вес. Чтобы махать саблей или мечом, нужно уметь справляться с усталостью, работать руками и ногами. Чтобы натягивать тетиву, нужно тренировать мышцы кистей, рук, спины. Если вы махнёте достаточно сильно, то можете покалечить сами себя, не справившись с инерцией удара. Удар по вашему оружию тоже может быть ощутимым, особенно, когда вы сражаетесь с противником, вооружённым другим оружием. Вы не можете знать его силу удара, а поэтому необходимо тренироваться, уметь избегать ударов, а уж если пришлось принимать – то принимать со всеми накопленными вами умениями. Ещё вопросы?

Вопросов на тренировке не оказалось, поэтому мы продолжили занятия, упражняясь кидать брёвна, поднимать камни, кувыркаться в песке и бегать. В конце занятия, Алексей Петрович всё же решил позволить нам подержать в руках оружие. Учебные сабли были похожи на настоящие, только заточки на клинке не было совсем. Тем не менее, получить от кого-то по лбу этим оружием не хотелось. Удобная рукоять, обмотанная каким-то нескользящим материалом, была окружена сплошной гардой, защищающей кисть от ударов противника. Сам клинок длиной был около метра и заканчивался небольших железным набалдашником.

– На сегодняшнем занятии, мы не будем ничего изучать. Подержите оружие в руках, повертите немного, привыкайте к весу. Со следующего занятия начнём с самых основ – стойки, простые удары и шагистика. Свободны.

Несмотря на то, что преподаватель отпустил нас с уроков, многие остались помахать выданным оружием. Что-то в этом было притягательное. Я держал в правой руке учебный клинок, и он был для меня, как влитой. Я помахал в разные стороны, ощутив странное ощущение того, что моя рука удлинилась на целый метр. Тряхнув головой, я сбросил это завораживающее оцепенение и ощущение удлинившейся руки прошло. Алексей Петрович внимательно наблюдал за мной, а потом подошёл и спросил.

– Ты не в первый раз держишь в руках оружие, верно?

Я смущённо опустил клинок вниз, вспомнив, как отбивался от кучи метвяков отцовским мечом. От нахлынувших воспоминаний, по спине пробежали мурашки – я старался, как можно реже возвращаться в ту ночь, когда я потерял мать.

– Такое ни разу.

– Вижу, что тебе уже приходилось пользоваться клинком.

Я молча кивнув, отвернувшись в сторону, попытавшись скрыть слёзы. Крик матери до сих пор отдавался в моей голове.

– Не буду настаивать, но, если захочешь… Потом, не сейчас, я готов выслушать.

– Спасибо.

С этими словами, я протянул клинок Алексею Петровичу и, не оборачиваясь, отправился к выходу с тренировочной площадки. Ноги подкашивались, ладони резко вспотели. Мне до сих пор тяжело было переживать случившееся, хотя прошло уже целых пять лет.

Выйдя за небольшое ограждение, отделявшее тренировочный полигон от центральной площади школы, я сел на скамейку, стоящую неподалёку, и прислонился головой к забору. Паническая атака начала сходить на нет. Нужно было что-то с этим делать, но я не понимал, что именно. Как только я брал оружие в руки, то сразу возвращался в свою деревню, откуда мы с Алёнкой бежали. На экзамене были простые палки, которые не были похожи на настоящие клинки, поэтому и страха перед оружием у меня не возникло.

– До сих пор трясёт?

Я и не заметил, как Алёнка уселась рядом.

– Ага. Словно проклятие какое-то.

– Тебе нужно поговорить с кем-то, Вань. Зельями тут делу не поможешь, мы пробовали с тобой. А без меча храмовнику тяжко будет.

– Да, знаю я. Разберусь.

– Пойдём, иначе в мастерскую опоздаем. Там сегодня будем обереги-шумелки создавать от домашних проказников.

– Тебе же не нравится устройства клепать?

– В первом полугодии меня никто об это спрашивать не будет.

С горем пополам, я всё же поднялся со скамьи и обнаружил, что ноги уже не подкашиваются. Алёнка всегда знала, как отвлечь меня от тяжёлых мыслей. Сообразив, в какую сторону идти, мы направились с ней к мастерской. Пока мы шли в нужном направлении, болтали о всяком. Алёнка была любительницей всяких сказок, а я очень любил слушать обо всём.

– Ты знаешь, что ремесло у нас зародилось испокон веков? Говорят, когда по земле ходили огромные мохнатые существа, а по небу летали гигантские птицы, уже тогда люди научились мастерить разные устройства и инструменты.

– Ремесло – вещь полезная. Мало того, что помогает нам во всём, так и, в случае чего, прокормить может мастера.

– Это да, но знаешь, что интересно? Не всем ремесло доступно было. В древние времена зародилось несколько племён, которые разбрелись по земле и основали разные страны и государства. Уже тогда появилось чёткое различие между народами. Всего на данный момент известно пять народов ныне существующих и шестой, исчезнувший в стародавние времена. Так, в западных краях, на юге, живут халичи. Страна у них называется Аббасидония. Оттуда, кстати Гассан, который дядя Гоша. Лучшие заклинатели оттуда, даже наши преподаватели туда отправлялись для того, чтобы знания перенять.

– А остальные?

– Севернее Аббасидонии, если пересечь море Среднее живут эребийцы. Они больше всего славятся своими торговыми возможностями, а люди уповают на силу новых технологий. Лучше мастеровые оттуда. Говорят, в Эребоне стоят огромные дома из камня в несколько этажей. У нас тоже в паре княжеств есть такие города, но в Эребоне каждый третий город застроен из камня. Далеко на юге от нас живут лучшие мастера по оружию – аситы. Их край называется Асиатан. Они забавные, низкорослые и с прищуренными глазами. Мы с тобой видели нескольких в городе, помнишь?

– Это те, которые странной едой торговали? Такой жгучей, что потом полдня водой напиться не можешь?

– Ага, они. Но, помимо острой еды, они являются опасными бойцами. Наверное, самыми опасными в мире.

– Восточнее нас живут кочевники – монцы. Они спецы по травничеству и зельеварению. Алхимия, ботаника и все науки, связанные с природой – пришли от них. Ну и мы, русичи. Явно выраженных, чётко определённых направлений нашего народа нет. Мы всё и сразу, и мастеровые, и бойцы, и заклинатели. Понятное дело, другие народы тоже не отстают, изучают всё. Но у них замечены именно ярко выраженные склонности к определённому делу, а у нас, как будто, всё в равной степени. Потому и выбирать для изучения можем то, что по душе, что лучше всего получается.

– А сновидцы?

– Сновидения, ясновидение, астральные способности – дела давно минувших дней. До нас дошли только крохи, которыми мы и пользуемся на занятиях. Этим, в основном, занимался как раз шестой народ – онейки. Вот они были народом очень странным. Они были отличными заклинателями и сновидцами. Но оружие никогда в руки не брали, да и технику по большей части избегали. В их городах совсем не было никаких сложных устройств, даже фонарей масляных. Зато, заклятия у них получались без каких-либо сложностей. Что с ними случилось, доподлинно никто не знает. Есть несколько теорий. Одни говорят, что онейки влились в остальные народы, другие, что их захватили и уничтожили. Но есть одна легенда, согласно которой, всех онеек перебили за то, что они будущее предсказывали. И однажды, они предсказали что-то совсем страшное. Что именно не знаю, но, по легенде, их за это соседи и уничтожили. Жестокие времена были.

Наконец, мы дошли до мастерской, рядом с которой уже стояла наша группа. Все собрались и ждали преподавателя, который где-то задерживался. Сегодняшней темой занятий были обереги. Совсем простые, в виде небольшой цепочки, на которую подвешивался маленький механизм. Обычно, обереги можно было сделать из подручных средств – веточек нужного дерева, камушков нужного цвета.

Но сегодня мы начинали изучать создания высокотехнологичной защиты, хоть и от совсем простых существ. В книжке было написано, что для такого оберега достаточно несколько шестерёнок, правильно соединённых с небольшим валом, приводимым в движение специальным зачарованным камнем. Этот камень реагировал на приближение потусторонней сущности, выделял тепло, а то, в свою очередь, подогревало воду, которая при помощи пара начинала вращать вал. К шестерёнкам присоединялась система молоточков, которые стучали по небольшим звонкам, отпугивая простых домовёнков и проказников – барабашек.

Вся конструкция размером была с небольшую кастрюлю, поэтому переносным оберег не назовёшь. Что, в общем-то и не нужно было. Подразумевалось, что такой оберег нужно поставить в чулане, бане или подполе. Помимо отпугивающей функции, такой оберег, к тому же помогал людям понять, что в дом зашло существо и пострашнее домового. Если молоточки не переставали стучать, то это значило, что потусторонняя тварь не испугалась. И хозяину стоило привлечь храмовника для выяснения деталей и, по возможности, избавления дома от страшной сущности. На практике же, такими оберегами пользовались довольно редко, и это было довольно печально.

Глава седьмая. То, что нас не убивает

Я проснулся и открыл глаза… Вроде бы открыл, но ничего не изменилось – перед глазами стояла непроглядная тьма, как будто я находился в наглухо закрытом помещении. Начав двигаться, я понял, что лежу не на своей кровати, а на каком-то жёстком деревянном полу. Я попытался подняться, резко дёрнулся вверх и стукнулся лбом о какую-то доску. Пошарив руками вокруг, я понял, что оказался заключённым в какой-то деревянный ящик. Голова ужасно болела, в ушах стоял шум. Я напрягся, пытаясь вспомнить, что со мной произошло, но в голове была какая-то каша. Во рту ужасно пересохло, я хотел крикнуть, но из горла вылетел только тихий хрип. А ещё, в ящике ужасно воняло.

А потом я понял, что произошло. И от этого понимания, меня пробрал озноб. Я заколотил руками по крышке ящика, в котором лежал. Материал был тонким, и мой гулкий стук звучал довольно громко, отдаваясь эхом снаружи. Значит, закопать меня ещё не успели. Это давало определённую надежду, и, успокоившись, я решил немного передохнуть. Отдышавшись, я упёрся коленками в крышку, и, после нескольких рывковых усилий, на моё удивление, она довольно легко поддалась, откинувшись с громким хрустящим звуком в сторону и впустив поток свежего воздуха ко мне. Свежий воздух немного вскружил голову. Я сел в своём гробу. Слабый бледноватый свет, пробивающийся откуда-то сверху, помог мне сориентироваться в окружающем пространстве. Не придумав ничего лучше, я просто произнёс:

– Есть кто?

Мой хриплый голос отразился от стен какого-то каменного помещения, в котором стоял гроб. Я лихорадочно соображал, пытаясь вспомнить, как попал в это затруднительное положение. Мысли вертелись в голове, не давая нормально соображать. «Меня хотели похоронить! Или похоронили. Заживо! Или нет?»

Немного успокоившись, я решил осмотреться вокруг. Помещение, в котором я оказался, было небольшим в ширину, но довольно длинным и заканчивалось массивной дверью. Темноту разрезали лучи лунного света, проникающие через маленькие оконца, прямо под самым сводом крыши, поэтому, особенно после полной тьмы моей коробки, глаза сразу начали выхватывать окружающие меня объекты.

Кажется, я оказался в каком-то небольшом склепе. Или усыпальнице. Но почему здесь? Помимо моего гроба, стоящего на небольшом постаменте, к которому вели каменные ступени, вокруг были только замурованные каменные стеллажи. За ними должны были находиться довольно важные покойники. Я понял это по надписям, выбитым на крышках стеллажей, а также по внешнему виду самой усыпальницы. Абы кого в таких местах не хоронят. Годы жизни поведали мне о том, что в этом склепе давно никого не хоронили. Кажется, самой свежей надписи было лет триста.

– Интересно… И куда меня занесло?

Потянувшись, я понял, что у меня сильно болела шея, в районе сонной артерии. Я потянулся к саднящему месту, и воспоминания нахлынули так, что голова заболела ещё сильнее. Кажется, меня загрыз какой-то мертвяк, неожиданно кинувшийся во время посвящения на мою группу. Точно! Старшекурсники решили пошутить над нами, объяснив, что такое посвящение проходят каждый год новоприбывшие ученики. И я зачем-то выскочил из защитного круга. Но зачем?! И почему я тут нахожусь?

Впрочем, я не собирался долго мучаться с этими вопросами, поскольку, судя по моему состоянию, я провалялся в бессознательном состоянии довольно долго. Скорее всего, целый день. Жрать хотелось неимоверно, поэтому я направился к выходу. Почему-то, меня даже не переодели. Я обратил внимание, что вся моя рубаха, в которой я был на практическом занятии была полностью в крови. Кажется, кровь была не моей, поскольку раны на шее будто бы не было вовсе. И, в целом, ран у меня на теле не было совсем. Шишки, ушибы, небольшие ссадины. Но таких ран, от которых я мог истечь кровью, вроде как, не было. Боль была, но скорее от сильного удара, чем от разрыва или пореза.

– И почему меня решили похоронить? Может, кто-то подшутить решил?

Голова упорно не хотела вспоминать детали случившегося. Вот мы группой пошли на кладбище, мертвяка усыплять. Кажется, по заданию от преподавателей. Или нет? Или это было задание старшекурсников? Что же произошло? Ну не могли же меня просто бросить в склепе? Решив, что детали выяснятся чуть позже, я начал осматривать помещение, пытаясь понять, как отсюда выбраться.

Подойдя к двери, я обнаружил засовы и щеколды, позволяющие закрываться изнутри. Отперев их все, я попытался подёргать дверь, но выяснил, что снаружи меня тоже закрыли.

– Этого ещё не хватало. И зачем тут можно запереться?! Неужели, кто-то считает, что мертвяки могут просто закрыться от посторонних? Видимо, чтобы не беспокоили по пустякам.

Эта мысль, озвученная мной вслух, заставила меня улыбнуться. Всё-таки могут иногда. А потом по спине пробежал холодок. Если мне сейчас пришлось отпирать щеколды, то кто-то должен был их запереть перед этим. Я резко обернулся назад, услышав какое-то шуршание, но ничего не увидел. Сердце бешено заколотилось, а ладони резко вспотели. С большой осторожностью, я начал осматривать каждый закуток своего странного склепа, но, кроме моего гроба и постамента, на котором он стоял, я так ничего и не нашёл. Кто же тогда закрылся изнутри?

Я вернулся обратно к гробу, пытаясь сообразить, что делать дальше. А потом закрыл крышку, поднял какой-то камень, лежавший неподалёку и заколотил её. Тот, кто меня оставил здесь в таком состоянии, рано или поздно должен был прийти. Вероятно, в скором времени, поскольку коробка, в которую меня поместили, была довольно наскоро сколочена. Не похоже было, что меня действительно собирались в ней хоронить. Скорее, они хотели скрыть то, что со мной случилось. Храмовнички…

Таким образом, я провёл в склепе ещё пару часов. Я бродил туда-сюда, рассматривая надписи, читая эпитафии на табличках. Некоторые мне показались довольно забавными, как бы это странно ни звучало. «Ему не суждено было поймать вампира», «Кажется, не стоило доказывать всем, что он может выдержать удар молотом по шлему», «Любящему отцу от любящего сына. Спасибо за наследство». И тому подобные посмертные слова. Кажется, в этом склепе были захоронены какие-то не сильно уважаемые люди. Или, наоборот, слишком сильно уважаемые.

Наконец, я услышал какой-то шум снаружи. Между собой в полголоса переговаривались несколько человек.

– Куда вы его спрятали?! Вы с ума все посходили? Храмовники должны бороться со злом, а не плодить новое. Мало того, что человека до смерти довели, так ещё и не захоронили нормально. А если он сейчас там неупокоенный бродит? Вы понимаете, что в склепе, в котором захоронены выдающиеся заклинатели до сих пор может храниться сила, способная навредить покойнику?

Этот голос принадлежал Митрофану Михайловичу. И он отчитывал кого-то за то, что они спрятали меня в склепе. От сердца немного отлегло – всё же, здравый смысл победил, и старшекурсники признались в содеянном. Но я тут же себя одёрнул. С Митрофаном Михайловичем шутки плохи. Я же не мертвяк, а живой человек. А если он меня сейчас разупокоить захочет?!

– Митрофан Михайлович, мы испугались. Понесём любое наказание, какое скажете, только из школы не выгоняйте. Мы подшутить хотели над новенькими – каждый год так делают старшие, над нами также шутили. Кто же знал, что соль с сахаром перепутали?! На кухне всегда они в одном и том же месте стояли. Ума не приложу, каким образом их перепутать умудрились.

– Ваше счастье, что только один погиб. Если бы не этот юноша, который мертвяка на себя отвлёк, жертв было бы гораздо больше! Внимательнее надо ингредиенты подбирать. Остолопы.

Звякнул засов, дверь с жутким скрипом начала отворяться. Я спрятался таким образом, чтобы открывающаяся дверь закрыла меня от входящих, надеясь на то, что меня никто не увидит. Так и произошло – вошедшие пять человек были слишком заняты разговором, чтобы оглядеться по сторонам.

– Снимайте ящик с постамента. Кошмар какой, да вы ещё и доски берёзовые вместо осиновых использовали! В конце сессии каждый из вас приготовит для меня доклады. Темы скажу завтра.

– Что-то гроб лёгкий слишком… Кажется, паренёк тот потяжелее был, когда мы его сюда несли.

– Солью вокруг гроба круг начертите, а потом открывайте. Будем ваши ошибки исправлять. Похороним, как положено, а завтра объявим, всю правду расскажем всем. Кто погиб-то, хоть помните?

– Времени не было разбираться, Митрофан Михайлович, мы пока мертвяка упокоили, пока разобрались со всем, паренька того в коробку кинули, которую в подсобке ближайшей нашли, и унесли подальше, чтобы душа мертвяка в него не переселилась. Пока разбирались с другими, пересчитывали всех, искали тех, кто разбежался, целый день прошёл. А поздним вечером, как порядок навели – сразу к вам.

Какое-то время, вошедшие возились с приготовлениями – зажигали свечи, рассыпали соль. В это время, я пытался не шевелиться, чтобы не испугать экзорцистов. А потом тихонько шмыгнул в оставшуюся открытой дверь. Уже убегая в сторону выхода с кладбища, я услышал удивлённый вскрик – крышку гроба открыли и обнаружили моё отсутствие. Посмеялся про себя – пусть будет им наказанием за безалаберность. Получат они ещё от Митрофана Михайловича.

Добравшись до корпуса, в котором обычно ночевал, я обнаружил, что в моей комнате до сих пор горит тусклый свет – видимо, мой сосед, Борька, не смог уснуть в темноте после случившегося. Он тоже был на том посвящении. Заходить в корпус с главного входа я не решился – мне явно должно было достаться от комендантши. Да и выдавать свой поздний приход я не собирался – Митрофан Михайлович быстро бы сложил одно с другим и понял, кто на самом деле сбежал из склепа. Поэтому я тихонько прошмыгнул к водосточной трубе, по ней забрался на крышу. И уже с неё аккуратно спустился на карниз второго этажа, полностью опоясывающий здание.

Карниз был сделан таким образом, будто кто-то специально сделал его для тех, кого поселили на втором этаже, и у кого не было возможности залезать в окна по ночам, как у учеников, живущих на первом. Баланс сил, так сказать. В общем, мы все были благодарны неизвестному строителю. У нас даже традиция завелась похлопывать по стенам нашего корпуса в знак благодарности, каждый раз, когда приходилось тайком сбегать из своей комнаты часа или возвращаться в неё во время комендантского часа.

Я тихонько постучался в окно, нашим с Борькой условным стуком. Какое-то время никто не отвечал. Я повторил условный стук. Опять молчание. А потом, окно тихонько отворилось. И из него высунулось удивлённое заспанное лицо моего соседа.

– Ванька? Ты живой что ли? Я думал, тебя мертвяк погрыз! Думал, всю ночь спать не буду, но, видимо, всё же, вырубился.

Я попытался сказать что-нибудь, но в горле так сильно пересохло, что получился только хрип. Глаза Борьки расширились от ужаса, я замахал руками, что напугало его ещё больше и тот попытался спрятаться обратно. Я рванулся вперёд, не давая тому закрыть окно, и завалился вместе с ним в комнату. Тот завопил от страха.

– Не ешь меня нечистая. Сгинь!

Я быстро заткнул ему рот ладонью и повертел пальцем у виска. Дождался, чтобы тот успокоился, а потом взял кувшин воды и от души напился. После чего выпалил на одном дыхании:

– Живой, конечно, не видишь, что ли? Стал бы я к тебе стучаться и на карнизе торчать?

За дверью по коридору кто-то затопал, я быстро прыгнул на кровать и укрылся одеялом. Успел как раз вовремя за пару секунд до того, как комендантша тётя Люся заглянула к нам в комнату. Свет из коридорных ламп немного осветил нашу комнату. Тёмный силуэт тёти Люси с упёртыми руками в бока выглядел устрашающе.

– Чего расшумелись, мелюзга?!

– Борьке приснилось что-то. Тётя Люся, он у нас впечатлительный.

– Поменьше баек перед сном друг другу рассказывать надо! Спать крепче будете. Уже третью ночь подряд шумите. Завтра пойду жаловаться Настасье, чтобы она вас выдрала хорошенько на занятиях. Может тогда спать нормально будете.

Дверь закрылась, и я облегчённо выдохнул, поднявшись с кровати. Кажется, пронесло. Борька наконец-то соизволил заговорить, осматривая меня в слабом свете зажжённой свечи. Видок у меня был ещё тот.

– Ох, ну ты даёшь! Выглядишь, как будто из могилы только что вылез. Знатно мы там испугались. Все были просто уверены, что ты всё. Каюк. Алёнка весь день плакала, но старшекурсники и преподаватели молчали. Мы утешали её, как могли.

Только сейчас я понял, что Алёнка тоже была на том кладбище. Посвящение в храмовники от старшекурсников проходили все, просто в разных группах. Но Алёнка была в моей. Когда я понял, что мертвяка круг не держит, я попытался того за собой увести и получил за это. Видимо, мертвяк меня тогда и погрыз, только этого уже ничего я не помнил. Почему же старшекурсники не проверили, живой я или нет. Или проверили, и я признаков жизни не подавал? Вопросов у меня было много.

– Блин, Борька, надо Алёнке весточку подать. У тебя остались журавлики из мастерской?

– Два последних. Один мне нужен самому, а на втором пиши, что хочешь.

Я так и сделал. Написал короткое сообщение Алёнке: «Алёнка, это Ванька. Завтра всё расскажу. Жив, цел, орёл!». Потом подёргал за хвост, чтобы журавлик начал хлопать крыльями, прошептал ему, чтобы он летел к Алёнке и отпустил. Журавлик исчез в темноте, направившись в сторону женского корпуса.

Почтовые журавлики пришли к нам с какого-то загадочного острова далеко на востоке. Алёнка всё пыталась мне рассказать про них, да я как-то мимо ушей пропускал. Если кратко, живут на том острове не то аситы, не то монцы. А может, и те и другие. Вот только они там совсем странные. Все заклятия у них пишутся на бумаге странными закорючками, а бумагу эту они издревле оживлять научились. Даже название для этого в учебниках есть, махоноками называется. Только вначале, чтобы махоноками сделать, нужно вначале оригами сложить, по их же поверьям. Просто так бумага волшебной не становится.

– А зачем, говоришь, тебе второй журавлик?

– Да так, вдруг понадобится.

Борькино лицо залилось красной краской. Он давно хотел приударить за моей сестрой, да всё никак не решался. А новые листы можно было только в мастерской наделать. У неё сложный процесс производства, который включает в себя передачу частички души от адресата в лист бумаги. Бумага тоже должна быть особенной, пропитанной специальным составом и нагретой до определённой температуры в печи. Состав мы готовим на уроках травничества, обжигаем в мастерской, а частичку души вкладываем на уроках заговоров. Вот так, три, казалось бы, разных занятия применяются для создания всего одного журавлика.

Адресатом, может быть только тот человек, который в этот лист бумаги свою частичку души вложил. Журавлик летит только к своему хозяину. Поэтому, в связных пунктах лежат стопки бумаги, каждая из которых имеет своего хозяина. Бумагой обмениваются пункты журавлиной почты, чтобы журавлики прилетали в назначенный пункт. Те, в свою очередь, таким же образом связаны с другими же пунктами. В итоге, журавлиная почта покрывает значительные расстояния и решает вопросы коммуникации между отдалёнными друг от друга поселениями. Интересно ещё то, что несмотря на маленькие размеры журавлика и кажущуюся хлипкость бумаги, ещё ни разу письмо не терялось в дороге. Да и скорость доставки была довольно высокой. Заклятия махоноками были придуманы в далёкой древности и имеют силу не меньшую наших охранных кругов из соли.

Через пару минут, я увидел, как в комнате Алёнке, зажглась и погасла несколько раз свеча. Это был наш условный сигнал, обозначающий просто «спокойной ночи». Я со спокойной душой разделся, закинул свою грязную рубашку под кровать и лёг спать.

Глава восьмая. Пропажа

На следующее утро, мы как обычно с Борькой собрались на утренние занятия. Поскольку сейчас шла сессия во главе с Настасьей, подниматься нужно было к шести утра. Я с трудом разлепил глаза, понимая, что спал, от силы, пару часов. Наскоро одевшись, мы с моим соседом вышли из корпуса.

Снаружи стоял большой чан с водой, и я не преминул им воспользоваться, ополоснув лицо и руки. Борька последовал моему примеру, а потом стал меня внимательно разглядывать. Я оскалился на него и скрючил пальцы, изображая мертвяка, отчего тот вначале отпрянул, а потом расхохотался.

– Ну, и напугал ты нас, Ванька. Расскажи, что произошло хоть? Где пропадал весь день? Почему только ночью заявился?

– Да, я и сам не знаю, Борь. Давай после занятий утренних, во время полдника в «Сезаме» встретимся, там всё и тебе, и Алёнке расскажу. Ваську тоже захвати, она вчера с нами была, поди также как ты напугалась.

– Не то слово.

Васькой, мы называли Василису. Поначалу, она от этого жутко злилась и гонялась с целью надавать тумаков обидчикам. Но, на самом деле, обижать её никто не хотел, и она, и все остальные это понимали. Она всем казалась настолько хрупкой, миниатюрной и милой, что никто не придумал ничего обиднее, чем сокращение её имени до «Васьки». А потом это имя само собой к ней прикипело. За два месяца, прошедших в академии, она уже перестала обижаться вовсе.

Занятия тянулись до жути медленно. Мне всё время казалось, что на меня все смотрят, но, на самом деле, кроме нашей небольшой группы, Митрофана и трёх старшекурсников, никто не знал о произошедшем. Да и те не запомнили наверняка наш полный состав. Тем не менее, преподаватели пересчитали каждого, назвали всех по имени и фамилии и заставили подняться, чего уже несколько недель не делали. Преподавателям дали задачу проверить пропавших учеников первого курса. Но не тут-то было. Пропавших не оказалось вовсе.

Поэтому, после первой половины занятий, я направился в наш шалаш, который мы отстроили в небольшой роще на территории школы. Точнее сказать, мы построили даже не шалаш, а целую землянку, в которой собирались только небольшой группой. О ней знали только я, Алёнка, Борис и Василиса. Постепенно, мы натаскали в нашу землянку разной утвари и поделок из мастерской.

Землянка была сокрыта простым заговором на сокрытие магической дверью. Его мы уже прошли на занятиях у Митрофана, но даже без занятий, Алёнка научила меня ему раньше. Заговор этот мы сдобрили простым голосовым паролем и привязали к механизму открытия двери землянки. Для того, чтобы дверь открылась, достаточно было подойти в нужное место и сказать простую фразу «Сезам, откройся», а чтобы закрыть, соответственно нужно было сказать перед уходом «Сезам, закройся». О ней нам поведал дядя Гоша, во время одной из вечерних сказок. Дядя Гоша явно знал в них толк. Вот и землянку нашу, мы назвали просто Сезамом. А почему нет?

Я подошёл к условленному месту, которое было отмечено небольшим кругом из красивых камушков, которые насобирала где-то Василиса и произнёс нужную фразу. Несмотря на то, что я это делал уже неоднократно, у меня всё равно каждый раз захватывало дух при виде того, как двустворчатая дверь начинала сама по себе открываться, приподнимая слой дёрна и кустов, которыми мы накрыли её сверху. Я прошёл внутрь и дверь закрылась за моей спиной сама по себе. Спустившись вниз по нескольким ступенькам, я попал в небольшую комнату, освещённую лампадками – друзья уже ждали меня там. Дым от лампадок уходил через дыру, закрытую простой решёткой в потолке, которую мы сделали сразу, как только чуть не задохнулись в землянке.

– Ну, наконец-то. Явился.

Борька вечно был нетерпелив, а тут такое событие. Алёнка просто подошла и крепко-крепко обняла меня. Только сейчас я увидел в её глазах слёзы.

– Ты чего, Алёнка, я же тут. Жив, цел.

– Ванька, ну тебя. Я думала, что тебе конец пришёл, когда увидела, что у тебя с шеей случилось. У тебя голова еле держалась на плечах! Что я должна была подумать?!

Я инстинктивно приложил руку к больному месту, но кожа, мышцы, кости были целы, поэтому я просто пожал плечами.

– Может, тебе показалось? У страха глаза велики.

– Да я сама твою голову держала, пока старшекурсники мертвяка упокаивали. Не могло мне такого показаться, Ваня!