Читать онлайн Коллекционер бабочек в животе бесплатно

Ты прав. Одним воздушным очертаньем, я так мила.

Весь бархат мой с его живым миганьем – лишь два крыла.

Не спрашивай: откуда появилась? Куда спешу?

Здесь на цветок я легкий опустилась и вот – дышу.

Надолго ли, без цели, без усилья, дышать хочу?

Вот-вот сейчас, сверкнув, раскину крылья и улечу.

А. Фет «Бабочка»

Глава 1. Лина. Одна из нимфалид

– Опять проблемы с электричеством! Diavolo! Я плачу очумительную сумму за аренду, а живу как в средневековье… без света!

– Ренатик, ну что ты завёлся? Сейчас всё восстановят, не ругайся! И где ты только эти слова смешные находишь? Иди ко мне лучше, очумительный ты мой. В полутьме твой голос звучит ещё слаще… Скажи мне что-нибудь…

– Лина… Лина подожди, что ты делаешь? Oh Madonna!

– Делюсь с тобой своими бабочками, у меня их знаешь сколько в животе рождается сразу, когда ты шепчешь моё имя.

– Стой! Остановись! Я после твоих голодных бабочек, как цветок без пыльцы и нектара! Или как у вас говорят?

– А если вот так?– девушка резко распахнула полы длинного шелкового халата, обнажив небольшую, но от этого не менее соблазнительную грудь с торчащими, как маленькие пуговки, сосками.

– Сумасшедшая! – Ренато молниеносно взял её на руки и понёс в спальню, на огромную кровать. Не сумев устоять перед чарующими формами юного загорелого тела красавицы, он набросился на Лину, точно победитель достигший вожделенной цели.

За этой «бабочкой» ему пришлось поохотиться, расставляя нектарные сети во всех мыслимых и немыслимых местах. И она всё-таки попалась, согласилась на фотосессию для его весенней выставки, когда Ренато сбавил обороты и практически исчез из поля зрения. Да и для него самого охота, за кем бы то ни было, являлась скорее исключением из правил, нежели привычным делом. В основном женщины сами хотели попасть на фотосессию или быть запечатлёнными на холстах Ренато Рицци. У него был свой индивидуальный подход к каждой, умение видеть только лучшие черты, выделять самые привлекательные части тела. В каждом взгляде и жесте, ему удавалось передать характер и настроение, сумев найти нужную позу и подходящую игру света. Во время работы в ход шли любые приёмы, не выходящие за рамки галантности, но самым чудодейственным из них – было предложить рюмочку коньяка или бокал вина, для настроения. Это всегда приносило ошеломляющие результаты, благодаря появляющемуся живому блеску в глазах. Этому приёму Ренато научила его давняя подруга Нелли, владелица ресторана итальянской кухни. На момент их знакомства ей было около сорока, ему всего двадцать пять. Эта встреча была судьбоносной для молодого человека, тогда ещё никому не известного в России, итальянского фотографа и художника Ренато Рицци. Когда-то он всерьёз начал интересоваться своими русскими корнями по линии матери, и решил, что пришло время навестить родину предков. Его прабабушка, будучи совсем юной, эмигрировала, во время Октябрьской революции, сначала в Румынию, а оттуда в Италию, в маленький городок Альберробелла, на юге страны. Там она познакомилась с будущим мужем, и после венчания молодая семья переехала в Урбино – знаменитый город в центральной Италии. Сам Ренато ужасно гордился тем, что родился именно в Урбино, как и выдающийся художник эпохи Возрождения Рафаэль Санти.

– Эй, Ренатик, ты куда улетел? – шепнула нежно ему на ухо Лина. – Опять к своей Мадонне, мой Рафаэль?!

– Кажется свет включили,– невпопад ответил он. – И перестань меня называть Ренатиком, я Ренато! Договорились?!

– Хорошо, не буду, – обиженно пробубнила девушка. Ренато аккуратно накрыл шёлковым покрывалом соблазнительную, ещё не отошедшую от бурных ласк Лину, встал и поспешил в душ.

Она хотела ещё, ждала продолжения, и Ренато это знал, но у него были иные планы на сегодняшний вечер. Он был готов к тому, что девушка обидится и больше не придёт, но и их совместная работа уже закончена – фотосессия получилась даже ярче и сочнее по деталям, чем можно было ожидать. Лина создана была для объективов фотокамер и обнажала весь свой внутренний космос, даже если была в наглухо застёгнутом пальто. Последние две недели она была музой Ренато, и нехотя влилась в его игру, стала зависимой, а этого не следовало допускать. Он конечно же не расстанется с ней, пока будет идти выставка фоторабот, но…

О том, что будет потом, и как пройдёт их расставание, думать не хотелось. Контрастный душ окончательно привёл его в сознание, и обернув огромное банное полотенце вокруг бёдер, из ванной комнаты вышел абсолютно другой, неприступный Ренато.

Кареглазый шатен, ростом чуть выше среднего, с вьющимися волосами, чем полностью оправдывал, по значению, свою фамилию Рицци. Прямой нос, большие губы с очень чётким контуром говорили о характере охотника.

Лина успела к этому времени набросить халат на голое тело, и сидела в гостиной, в уютном большом кресле, поджав под себя ноги. Она поправляла макияж, смотрясь в маленькое зеркальце пудреницы, рядом в пепельнице дымилась сигарета. Ренато подошёл, сделал одну большую затяжку, потушил сигарету и, оголив плечо Лины, поцеловал его, едва коснувшись губами.

– Ты была великолепна, как всегда,– добавил он. – Мне пора на встречу, прости. Можешь остаться, но я не знаю когда вернусь.

– Я тоже спешу,– тут же ответила она, едва сдержавшись, чтобы не спросить, с кем собирается встречаться её, пышущий флюидами страсти, мужчина. Лина не питала себя иллюзиями по поводу долгосрочных отношений со знаменитым фотографом, но и сама не хотела добровольно уступать никому дорогу. Какая женщина, повстречав привлекательного, талантливого, успешного мужчину, мысленно не представляла себе его в качестве мужа? А Ренато был настолько притягательно хорош, не только внешне, но и внутренне, что его хотели все. Вот только он был чересчур разборчив в связях, предпочитая натуральную красоту и живой многогранный внутренний женский мир. «Без него,– говорил Ренато, – все женщины на фотографиях и картинах, выглядят пустыми куклами».

Лина достала из пачки сигарету и тут же её бросила, потом резко вскочила с кресла и на цыпочках подошла к приоткрытой двери спальни. Заглянув тихонько в чуть приоткрытую дверь, она даже затаила ненадолго дыхание, чтобы не нарушить создавшуюся идиллию – момент, когда мужчина одевается и красуется перед огромным зеркалом. Ренато уже успел надеть тёмно-синие джинсы и держал в руках белоснежную рубашку с длинными рукавами. Его смуглая кожа, под верхним искусственным освещением, стала соблазнительного карамельного оттенка. Лина едва могла оторвать взгляд от того, как он трепетно застёгивает пуговицы на манжетах и поправляет воротничок рубашки. Надевает свой любимый медальон с изображением евангелиста Луки – покровителя врачей и художников, – и брызгается дорогим парфюмом.

Аромат цитрусовых, в сочетании с древесными нотами, разлился по комнате и долетел до девушки. Лина вдохнула приятный запах, как кислород, будто она только что вышла на свежий воздух из душного помещения, и у неё даже слегка закружилась голова. Если бы Ренато остался у зеркала ещё на полчаса, она бы с удовольствием так и стояла, облокотившись о стойку дверного проёма, и смотрела чарующее священнодействие. В этом был весь Ренато, и когда одевался, и когда стоял у холста или с фотоаппаратом в руках, и даже когда занимался сексом… Зеркала в спальне были умело развешаны, и Лина успела привыкнуть к тому, что во время интимной близости, в зависимости от позы, она может видеть себя. Поначалу её это ужасно смущало и мешало расслабиться, но потом стало заводить так, что она специально поворачивалась к зеркалу, чтобы видеть не только свою, но и мускулистую фигуру Ренато. Как он пылок в движениях, когда держит её за бёдра и хочет войти всё глубже; как напор сменяется нежностью, и по-новой начинаются ласки; как он, достигнув пика сладострастия, целует ей спину, и от этого заводит их обоих вновь. В такие моменты ей казалось, что он любит её искренне, от всей души, страстно, самозабвенно, как никогда и никого до их встречи…

– Я тебе не мешаю? Можно пройти?– раздалось у девушки перед самым ухом. – Расскажешь потом, о ком мечтала?

– Подробный отчёт о каждой бабочке в животе?– тут же придя в себя ответила Лина.

– Да-да! Запиши на диктофон, я послушаю на ночь твои фантазии.

– Зачем же, я могу тебе их сейчас в спальне показать, мой милый,– она начала развязывать пояс халата, но Ренато посмотрел на неё так пристально, что Лине показалось, будто в его тёмно-карих глазах сейчас вспыхнут язычки пламени. Она тут же опустила руки, но узел шёлкового пояса сам уже успел развязаться и полы халата раскрылись, обнажив тело. Прошло несколько томительных секунд, оба стояли глядя друг другу в глаза и мысленно решали, как действовать дальше. Наконец Ренато опустил взгляд, вздохнул, поднял голову, провёл рукой по своей волнистой шевелюре и, не сказав ни слова, развернулся и ушёл.

Лина опустилась и села прямо на пол, понимая, что не вовремя переборщила с пылкостью и страстью.

«Ну и поделом ему!– тут же мысленно поддержала она себя. – Пусть! Может поймёт, что мы созданы друг для друга и лучшей музы или, как он там называет бабочек в животе – нимфалиды, ему не найти!»

Она услышала как захлопнулась входная дверь, защёлкали замки. Ренато ушёл и запер её одну в квартире. Этого Лина никак не могла предположить, хотя следовало. Редко можно встретить итальянца, которому незнакомо чувство ревности и Ренато, к сожалению, не был исключением. Поэтому, если он не мог остаться с Линой, именно в тот момент, когда она была готова на любую эротическую фантазию, то что ему оставалось делать. В его пылком воображении девушка уже успела отдаться первому встречному, не успев даже выйти из подъезда. На холодных ступенях, сидя в позе наездницы, запрокинув голову, и сладко постанывая…

Глава 2. Нелли. Greta Oto

В половине восьмого вечера Ренато подъехал к уютному итальянскому ресторану с пряным названием «Sofrito». Именно так именуется овощная основа огромного количества блюд итальянской кухни, и включает в себя три неизменных ингредиента – это мелко порубленные кубиками: лук, морковь и сельдерей.

На парковке едва нашлось место, и это несмотря на середину недели, снег с дождём и холодный, пронизывающий насквозь ветер. Зима никак не желала сдавать свои права в этом году, а весна ещё не успела набрать силу, чтобы противостоять, и занять положенное по календарю место. Ренато, нащупав на заднем сидении шарф, наспех обмотал его вокруг шеи и, запахнув полы короткой дублёнки, выскочил из машины.

Нелли, владелица ресторана, ждала его у себя в кабинете, прекрасно зная, что итальянцы – народ непунктуальный, и её дорогой друг может опоздать не менее чем на полчаса. С Ренато они познакомились на открытие, после капитального ремонта, этого самого ресторана, ровно десять лет назад. Он был приглашён в качестве фотографа, работая в то время в небольшой медиастудии. Знание русского языка помогло ему без труда найти работу в чужой стране. К тому моменту Ренато уже три месяца как жил в России, и с любопытством изучал её особенности и национальный колорит. Этот уютный городок, недалеко от столицы, ему понравился больше, чем Москва. Её ему пришлось посетить намного раньше, когда Ренато всерьёз захотел изучать историю рода Рицци, и в частности свои русские корни. На тот момент ему едва исполнилось девятнадцать и он поступил в Урбинскую академию изящных искусств на степень бакалавра по дисциплине «Рисование». Кроме этого, параллельно с посещением курсов по фотографии, Ренато начал изучение русского языка онлайн. Вот только молодому человеку хотелось общаться и с кем-то из его носителей, и обязательно вживую. А кто для итальянца, как не женщина, сможет по-настоящему объяснить все мелочи и тонкости употребления слов и выражений. Искать такую женщину, а точнее девушку, Ренато долго не пришлось, в Урбино открыто сразу несколько популярных в Италии языковых школ. Благодаря этому город полон молодых людей, в том числе и из-за границы, а где молодежь, там и шумные вечеринки, и беспрепятственные знакомства. Да и Урбино, в отличие от многих других небольших городов страны, нельзя назвать тихим местом. Ренато с лёгкостью познакомился с девушкой из Москвы, приехавшей на летние курсы по изучению итальянского. Не обошлось и без продолжительной интимной близости, которую он, спустя уже столько лет, мог вспомнить подетально со всеми мельчайшими подробностями. Это был его первый сексуальный опыт, чего нельзя было сказать о девушке, но Ренато был этому несказанно рад. Она открыла ему мир воплощения юношеских фантазий и наивысшего экстаза. К тому же изучение русского проходило и давалось с лёгкостью, и к её отъезду в Москву, он уже мог сносно изъясняться, пусть и короткими фразами. Через какое-то время, молодой человек решил сделать девушке сюрприз и прилетел в Москву, но оказалось, что у неё там уже есть парень. Возможно он существовал и до знакомства с Ренато, но выяснять подробности он не стал, да и цель изначально была совсем иная. Желание изучать русский язык не пропало, а только усилилось, и по возвращении на родину, юноша занялся этим вплотную. Следующий его приезд в Россию был уже в качестве дипломированного художника и профессионального фотографа.

Сегодня Нелли была обворожительна, как и десять лет назад, и пребывала в прекрасном настроении. Ренато галантно, упустив возраст дамы, напомнил ей об их первой встречи.

– Ты был тогда так хорош, что я готова была тебя усыновить,– сказала ему улыбаясь Нелли. – Но ты смотрел на меня с таким нескрываемым вожделением, что заставил краснеть перед мужем…

– Я и сейчас неплох,– прервал её Ренато. – Sai che il mio cuore batte solo per te (итал. Ты знаешь, что мое сердце бьется только для тебя), – добавил он, зная, что женщина понимает и обожает, когда он переходит на итальянский.

– Ой, паршивец! Так бы и поверила тебе, если бы не возраст! Да-да, не смотри на меня таким взглядом, я не стесняюсь того, что мне скоро пятьдесят. Ладно, я не за этим тебя сюда позвала, Ренато… Как твоя выставка, всё готово?

– Ну-у, в общем да!

– Я совсем замоталась тут,– она сделала несколько круговых движений пальцем в воздухе. – Ресторанный бизнес – это всегда хлопотно, здесь надо жить, иначе разорят и растащат всё к чёртовой матери! Никому нельзя доверять, особенно, если дело касается качества продуктов… Так, стоп, а чего ж мы сидим?! Пойдём, я тебя покормлю, радость моя, заодно и поговорим!

– Я с удовольствием, – расплылся в улыбке Ренато. – Потом у меня есть для тебя сюрприз…

Нелли развела руки в стороны.

– Нет-нет, не с собой! Его должны подвезти чуть позже,– он посмотрел на наручные часы. – Минут через двадцать, а пока, если ты не против, я могу поговорить с Бартоломео? Всего два слова? Надеюсь он всё ещё шеф-повар?!

– Ну конечно, господи ты боже мой, конечно он тут! Куда я без Бартоши своего, он единственный, кому я ещё могу доверять… Иди! Я подожду тебя в зале, за нашим любимым столиком… Иди, дорогой!

Ренато вернулся в зал, спустя минут десять, довольный и даже слегка возбуждённый, от переполнявших его эмоций. С Бартоломео он успел сдружиться с самого первого появления того в ресторане, около шести лет назад. Нелли устроила полноценный кастинг на должность нового шеф-повара, так как предыдущий отчаянно влюбился и начал всё пересаливать до такой степени, что умудрялся испортить даже десерты. Ренато был приглашен в качестве дегустатора блюд, как изысканный гурман и знаток итальянской кухни. Добряк Бартоша, как называла его Нелли, весил под сто килограмм при росте не более ста шестидесяти сантиметров, но это не мешало ему в работе. Живчик, этакий Дени де Вито, только волосы как у чёрного пуделя – сплошь мелкие кудри. Бартоломео, хоть и не знал русский, на тот момент, зато готовил от души. С тех пор он всегда старался угодить при случае Ренато, вот и сегодня с большим удовольствием согласился выполнить его индивидуальный заказ.

– Ну что, можем мы наконец спокойно поболтать и поесть?– спросила Нелли, когда её любимый друг присел за стол. – Сегодня у нас наисвежайшие мясо ягнёнка прямиком из Амбруццо или может морепродукты? Осьминог, а? С картошечкой? У меня уже самой слюнки потекли!

– И мясо и рыба, ты расширила меню?

– Да, захотелось разнообразия, теперь тут итальянско-русский ресторан! Знаю, знаю, что в Италии не принято, чтобы в одном ресторане, в меню, были сразу и мясо и рыба, но… Не открывать же мне ради этого ещё одно заведение рядом?!

– Согласен! Тогда я буду мясо.

– Мясо так мясо! Уверена, ты попросишь добавки в любом случае, потому что шашлык на шпажках – это шедевр от Бартоломео… А я всё-таки поем осьминога с картофелем и дам тебе попробовать, хочу услышать твою экспертную оценку!… Вино на мой вкус, согласен?

– У тебя прекрасный вкус, Нелли! Выбор за тобой! А как вообще у тебя дела?– Ренато слегка нагнулся вперёд и сказал как можно тише, но так, чтобы женщина его услышала. – Sembri una regina! Mi mancano i nostri incontri (итал. Ты выглядишь как королева! Я скучаю по нашим встречам)…

– Один раз я всё-таки не выдержу и отдамся тебе,– ответила она так же тихо, потом, подумав немного, добавила на итальянском. – Come l'ultima puttana (итал. Как последняя шлюха).

Ренато не смог сдержаться и рассмеялся от души. Трудно себе представить, но между ними никогда не было интимной близости. Всё, что они себе позволяли, это поцелуй в губы на прощание. И то, что Ренато назвал «горячими встречами» было всего-навсего откровенными, задушевными беседами. В последнее время правда это случалось крайне редко, от того становилось всё более ценным.

К столику подошёл официант с огромной плоской подарочной коробкой, весьма тяжёлой, судя по напряжённому выражению лица. Ренато встал и отодвинул стул стоящий рядом с Нелли.

– Поставь сюда! – скомандовал он, и тут же щедро отблагодарил официанта за терпение и мужество, положив ему в карман крупную денежную купюру. – Спасибо, друг, дальше я сам!… Вот, видишь, Нелли, я наконец-то научился давать чаевые. Теперь главное не сделать это в Италии, когда я поеду туда летом, подумают, что я сошёл с ума.

– Ну знаешь ли, в каждой стране свои правила этикета. Давай, не томи, что там за сюрприз?

– Нелли,– начал торжественно Ренато. – Я хочу поздравить тебя с праздником – юбилеем нашей дружбы, и подарить тебе тебя.

– Мне меня? Интригующе! Что там?… А-а-а, я кажется поняла!– она захлопала радостно в ладоши. – Картина?

– Да! – гордо ответил Ренато, распаковывая портрет в резной деревянной раме. – Натуральные масляные краски, для настоящей королевы этого мира.

– Бо-оже, я сейчас расплачусь!– искренне сказала Нелли и потянулась за бумажной салфеткой. – Это так неожиданно, и так приятно… Неужели я такая красивая? – она встала из-за стола и отошла чуть назад так, чтобы увидеть общую картину. – Чудо, просто чудо, Ренато! Такой, именно такой, я была десять лет назад!

– Ты совсем не изменилась, всё тот же живой взгляд,– тут же принялся расхваливать он её красоту. – Твои серые глаза сводят меня с ума с самого первого дня!

– Ой льстец, ой хитрый лис! Вот только с возрастом причёска всё короче, а тут я ещё с длинными волосами…

– Но цвет одинаковый – тёмный шоколад, и фигура стройная. Мне кажется, – он сделал шаг назад и прошёл взглядом по её фигуре, сверху вниз и обратно. – Ты сейчас ещё больше стройная!

– Это от нервов, да и не видно тут моей фигуры, только лицо и грудь. И прекращай эти свои сладкие комплименты, у меня сейчас вырастут крылья и я улечу!

– Хорошо, что ты сказала о крыльях. У меня есть для тебя ещё один подарок, но он будет на десерт. Надо мало подождать…

– Решил испортить мне фигуру, да?!– Нелли встала в позу «руки в боки», но потом огляделась по сторонам, и увидев, что зал уже на две трети заполнен посетителями, тут же села за стол.

– Так ты берёшь картину?– не отставал Ренато, которого не волновала обстановка вокруг. – Муж не придёт, не порежет её на меленькие кусочки, как в прошлый раз?

– Ха-ха, не-е-е, всё, мы развелись окончательно и бесповоротно! Печать в паспорте о разводе, показать? У нас сегодня есть что отметить помимо юбилея дружбы.

– Dio! Mio Dio! O Madonna mia, hai ascoltato le mie preghiere! (итал. Боже! Боже мой! О Мадонна, ты услышала мои молитвы!) – он демонстративно поднял руки вверх.

– Прекрати, Ренато!

– Я не могу, мне хочется кричать от радости, петь, веселиться! Ура-а! – он присел за стол и взял бокал с красным вином. – Давай выпьем за тебя это прекрасное барбареско и ты разрешишь мне поцеловать тебя по-настоящему! А потом мы поедем…

– Ренато! Стоп! Ты так радуешься, будто я не развелась, а вышла из тюрьмы… Хотя, мне самой именно так и кажется, и сейчас я хочу только одного – надышаться свободой.

– Твой муж действительно был тираном,– закивал одобрительно Ренато и, посмотрев на принесённые официантом дымящие кусочки шашлыка на шпажках, взял вилку и нож. – Хм, пахнет очень вкусно!

– Buon appetito! – сказала ему Нелли, а сама ещё раз с умилением посмотрела на свой портрет. Её, теперь уже бывший муж, точно не сможет до него добраться, и его паталогическая ревность не разорвёт в клочья чужой труд.

Муж Нелли с первых дней брака был настолько ревнив, что следил за каждым её шагом. Мог ворваться в любое время в рабочий кабинет и устроить скандал из-за малейшего пустяка, с криком: «Почему ты не ответила на мой звонок?» Потом долго просить прощения, не найдя ничего подозрительного в наугад открытых шкафчиках и тумбочках, заглянув за дверь и даже под стол. И все подобные сцены ревности, вне зависимости где и когда были устроены, всегда заканчивались страстными поцелуями и сумасшедшим сексом. Нелли иногда казалось, что муж нарочно так себя ведёт, чтобы возбудиться. К счастью секс с ним ей всегда нравился, и муж был красавцем, что многие женщины засматривались, поэтому, в конечном итоге, она прощала ему всё. Так могло продолжаться ещё очень много лет, они и так прожили вместе больше десяти, но всё решил банальный случай. Муж прилетел из Италии, там у него была своя винодельня в Монтепульчано. Вино шло на экспорт большими партиями в несколько Российских городов, где разливалось уже на местных алкогольных заводах. Нелли тщательно готовилась к очередному приезду мужа и заехала домой проконтролировать домработницу, заодно и привезти свежие продукты. С порога она услышала его разъяренный крик, звук бьющейся посуды, оправдания домработница, а потом её стон. Сцена, открывшаяся перед глазами Нелли, когда она вошла на кухню, напомнила ей себя, но только со стороны. Её возбуждённый муж, в приступе необузданной страсти, и неконтролируемого животного инстинкта размножения, грубо насиловал не очень-то и молодую женщину. Даме было около сорока пяти и работала она в их доме больше пяти лет. Нелли как представила себе, что это не в первый раз, чуть не потеряла сознание. Она даже не стала уточнять, почему муж прилетел раньше, и не хотела выслушивать глупые оправдания домработницы. Она просто собрала свои вещи и в тот же день переехала в собственную квартиру, которая досталась ей от отца, как и ресторан.

Ренато ел с наслаждением, мясо таяло во рту и он на некоторое время даже забыл о Нелли. Спохватился, когда подошёл Бартоломео с кухни и собственноручно принёс десерт, который можно было назвать не иначе как произведение искусства.

– Это можно есть, Бартоша?– спросила Нелли, глядя на неимоверное количество пёстрых бабочек на её любимом торте с риккото и виноградом.

– Ты не отвлекайся, а внимательно смотри, там сюрприз!– сказал ей Ренато, и тут же встал, чтобы пожать руку шеф-повару. – Grazie, caro amico! Sei un genio, Bartolomeo!(итал. Спасибо, дорогой друг! Ты гений, Бартоломео!)

– Я нашла, нашла!– воскликнула радостно Нелли, держа в руках небольшую красивую брошь в виде бабочки. – Это же Грета Ото! Потрясающая ювелирная работа… А как мастер умудрился сделать крылышки, они же прозрачные, как у настоящей бабочки?! Ты помнишь, Ренато, когда ты меня спросил, чем я увлекаюсь? А я тебе что ответила?

– Я не повторю это слово, Нелли, но это было очень смешно!

– Лепидоптерофилист! Ты до сих пор не выучил, нет?

– Пожалуйста, не проси это повторить,– Ренато улыбаясь выпил глоток вина и аккуратно взял брошь, чтобы самому рассмотреть её поближе. Знакомый ювелир попросил на выполнение заказа две недели и теперь было понятно почему. В природе у этой бабочки, с красивым названием Грета Ото, крылышки как стекло – настолько они прозрачные и тонкие, что просвечиваются насквозь. Видимой бабочку делают только коричневое тельце и обрамленные светлым или тёмно-коричневым цветом края крыльев. То, что Нелли коллекционирует бабочек, Ренато знал давно, и именно она увлекла его описанием жизни этих хрупких насекомых.

– Так я жду, мой друг! Ты просто обязан сегодня сказать, как называется коллекционер бабочек! Давай, повторяй за мной! Лепидо…птеро… филист.

Ренато кое-как повторил, но добавил к окончанию букву «о», на итальянский манер.

– Ладно, пусть так!– махнула рукой Нелли и забрала брошь, чтобы приколоть её на лацкан пиджака. – Ну, как?

– Bellissimo! – выразил он своё восхищение и потянулся через стол, чтобы поцеловать ей руку. – У тебя очень красивый костюм сегодня!

– Спасибо, моё солнышко! Лавандовый цвет мне очень идёт, и твоя бабочка так удачно сочетается с ним… Какой же чудесный сегодня вечер, Ренато! Ты просто чудо! Ох, кому-то повезёт, если ты решишь поменять холостяцкую жизнь на семейную.

– Я пока не встретил женщину лучше, чем ты. Но ты…

– Нет, нет, нет! Вот только не надо мне сейчас начинать петь серенады, Ренато! Я хочу пожить одна, для себя, в гордом одиночестве. Возможно, заведу собаку, раз бог не дал мне детей.

– Я не люблю собак… Когда я был маленький, папа подарил мне собаку, а через полгода умерла мама…

– А через неделю твоя собака убежала, и вы так её и не нашли. Я помню, помню. Ладно, не надо о грустном,– Нелли посмотрела на Ренато с таким скорбным сожалением, что он закивал в ответ и замолчал. – Мне очень жаль,– добавила она. – Судьба бывает так несправедлива, как нам кажется, потому что она отнимает у нас самых близких. А ты знаешь, что у древних греков, и бабочка и душа обозначались одинаково – «псюхе». И Психея у них, как прообраз души, всегда изображалась с крыльями бабочки.

– Да, у Рафаэля есть картины, и эскизы на эту тему, я знаю,– воодушевлённо ответил Ренато. – А ты тоже думаешь, что бабочки – это души тех, кто уже умер? У русских так?

– У древних славян не знаю, а вот у православных христиан, жизнь бабочки очень символична. Сначала живёт гусеница, как все мы, рискуя каждый день стать жертвой, вынужденная добывать себе пищу. Потом кокон – это своего рода смерть, ведь он, как гроб, согласись?! А потом воскрешение, переход из одной жизни в другую, но в ином обличие.

– Очень интересно, мне нравится,– сказал Ренато. – Никто не знает, что там,– он поднял указанный палец вверх.

– Вот именно, что никто не знает, одни гипотезы. Может и правда, и воскрешение переносит душу в этот же мир, но в другом облике, и с другим мировосприятием? Хотя, есть много ядовитых бабочек, например, как Грета Ото,– Нелли опустила голову и посмотрела на брошь. – Вот, пожалуйста, наглядный пример, эта красавица из семейства нимфалид, и в облике гусеницы, и став бабочкой, питается исключительно ядовитыми растения рода цеструм.

– Роза тоже имеет шипы,– сказал Ренато. – Но всё равно остаётся королевой цветов.

– Да ты философ! Ой, давай выпьем за тебя, мой дорогой художник! Спасибо тебе за всё!

– Всё только для тебя!– он поднял бокал. – Но ты мне должна обещать, что следующая моя выставка будет с тобой!

– Ты приглашаешь меня на фотосессию?

– Да!

– Надеюсь без эротики?! Я уже не в том возрасте!

– У тебя молодая душа, и глаза, как у Афины!– ушёл от ответа Ренато.

– Ого! А я и забыла, что у древнегреческой богини мудрости были серые глаза, ты же мне это уже говорил давным-давно! А я вот зато знаю, что в мире всего один процент людей имеет серый цвет глаз, представляешь?

– Я тебе всегда говорил и повторю – ты уникальная женщина!

– Ты мне лучше про своих женщин расскажи! Кто там у тебя сейчас?

Нелли любила слушать, когда Ренато начинал описывать свои чувства и рассказывать об очередном «увлечении». Она придумала для него игру под названием «Коллекционер бабочек в животе», и предложила сравнивать каждую новую музу Ренато с бабочкой. А потом сама рассказывала, как в природе живёт та или иная особь, где обитает, плотоядная она или хищная…

Ренато ненадолго задумался, вспомнив, что запер Лину в квартире, и даже не представлял, что его ждёт по возвращении.

– Так кто она? Не томи! Я видела афиши и смотрела рекламу твоей персональной выставки – это нечто! Где ты нашёл это сокровище?

– Пришлось побегать за этой дикой штучкой. Я очень рад, что тебе понравилось! У этой бабочки чёрные крылья и она вампир, я с трудом к тебе приехал.

– Охотно верю, потому что тебе удалось передать, даже в том фото на афише, всю силу её сексуальности. Это такой взгляд! Такой… нет, это не магнит, это гипноз, бездна чувств… Я хочу с ней познакомиться, Ренато!

– Я закрыл её…

– Такую только в клетке можно удержать!

– Она в квартире, но ключи только у меня.

– Это рискованно…

– Нет! Скоро выставка и она должна быть там… со мной…

– Ну сам смотри, тебе виднее, мой милый,– лукаво улыбнулась Нелли и подцепила вилкой одну из сахарных бабочек, украшающих десерт.– Эта похожа на Калиптру,– сказала она, посмотрев на Ренато. – Некоторые бабочки этого рода настоящие вампиры, прокалывая хоботком кожу, впиваются и сосут кровь.

– У людей?

– У людей реже, в основном у животных. Вот только цвет крыльев у них светло-коричневый, а ты ищешь тёмный, подходящий твоей вампирше окрас… Где ты взял эту красоту?– Нелли снова перевела взгляд на сахарную бабочку с торта. Бартоша, хоть и печёт прекрасные десерты, но украшает всегда примитивно.

– Я заказал по интернету позавчера вечером, а адрес сайта мне дал Бартоломео.

– Вот вы оба партизаны! Вечер сюрпризов продолжается? Ладно, не будем отвлекаться… Хорошо бы вспомнить название какой-нибудь чернокрылой бабочки… Ой, я кажется знаю!– вскрикнула радостно Нелли, довольная своей памятью. – Вспомнила! Правда по-русски она называется не очень красиво, я даже не знаю, поймёшь ты или нет.

– Скажи по-итальянски!

– Lutto, кажется так переводится слово «траур».

– Да-да, правильно! А-а-а, «бабочка в трауре» – такое название? – догадался Ренато.

– Почти, только – траурница. И всё из-за тёмно-вишнёвого, почти чёрного цвета. Но, по краю крылышек проходит светло-жёлтая лента и рядом с ней ряд голубых пятен. Красота сногсшибательная, обязательно посмотри фотографии. Ты мне сразу скажешь, что я попала в точку, потому что латинское название этой бабочки Nymphalis antiopa, и переводится оно как «царица амазонок»!

– Царица?

– Да по-итальянски, что царица, что королева – одинаково! Миф про Антиопу и Тесея помнишь?!

– Помню, что Тесео убил Минотауро,– на итальянский манер ответил Ренато, изменив окончание имени героя древнегреческих мифов и критского чудовища из подземного лабиринта в Афинах.

– А про один из подвигов Геракла ты помнишь?… Или как он там на итальянском – Ercole?

– Да!

– Прекрасно! Значит ты понял о ком я?

– Конечно!

– Геракл отправился за поясом Ипполиты, королевы амазонок…

– Там непонятно всё,– пожал плечами Ренато.

– Ну-ка, ну-ка, рассказывай, мой хороший, я страсть как люблю мифологию!

– Было три сестры амазонки.

– Это я знаю: Ипполита, Антиопа и ещё…

– Меланиппе,– Ренато продолжил менять окончания имён на итальянский манер.

– Да, точно, Меланиппа! И?

– Ипполита была королевой, но Ерколе её убил, а других взял в плен. Мелланиппа отдала ему пояс и он её отпустил, Антиоппу он подарил Тесео, как трофео…

– Трофей,– поправила его Нелли, еле сдерживаясь чтобы не рассмеяться.

– Я читал, что Ипполита назвала себя именем сестры.

– Подожди, я совсем запуталась! Геракл убил вместо Ипполиты её сестру Антиопу?

– Да!

– Тогда получается, что жена Тесея была настоящая королева?

Ренато кивнул и добавил.

– Она влюбилась в Тесео и сказала, что она Антиопе, потом у них родился сын Ипполито.

– Ладно, чёрт с ней, с этой историей!– воскликнула Нелли.– В любом случае, латинское название бабочки мы поменять не сможем, но согласись, что «Царица амазонок» – это подходящее имя для твоей Лины? Regina delle amazzoni… Правильно?

– Да!

– Кра-со-та! По-моему, всё совпало!

– Ecco il diavolo!– выругался Ренато. – Надо было рассказать тебе и делать другие фотографии!

– Да перестань ты,– махнула рукой Нелли. – Уверена, что у тебя получились прекрасные снимки и без того, чтобы наряжать девушку в костюм амазонки.

– Нет, я хочу переделать!

– Ты не успеешь, Ренато, не горячись! До выставки осталось несколько дней…

– Quattro,– он показал Нелли четыре пальца. – Я успею!

– А афиши? А галерея? Фотографии в рамках… проявка, распечатка… Ты сумасшедший!

– Я знаю, но я хочу попробовать!– Ренато засобирался. Обнимая Нелли крепко на прощание, он поцеловав ей обе руки, и поспешил к выходу.

Глава 3. Лина. Nymphalis antiopa

В квартире царила тишина и кромешная тьма. Ренато зажёг в зале свет – всё было на своих местах, включая стеклянную посуду в буфете и декоративные статуэтки на современном комоде. Даже зеркало, висевшее над ним, было целым, хотя можно было ожидать чего угодно. Во всяком случае Ренато был готов ко всему, кроме идеального порядка.

– Лина, ты тут?– крикнул он. – Ли-на!– но в ответ снова тишина. Ренато стоял посреди зала и не решался идти в спальню. Воображение художника рисовало в голове древнеримскую оргию переходящую в вакханалию, во главе которой была ненасытная Лина и бог плодородия Приап. Последний на всех картинах и скульптурах выделялся всегда огромного размера фаллосом в состоянии эрекции.

Ренато замотал головой отгоняя навязчивые мысли и зашагал в сторону спальни, успокаивая себя тем, что собственноручно запер входную дверь, когда уходил. Конечно, в квартиру на четвёртом этаже можно было попасть и через балкон, по пожарной лестнице. Наиболее наглый способ не исключал вызова пожарной машины с выдвижной лестницей или подъёмником. Но войдя в спальню, и включив свет, Ренато выдохнул с облегчением. Лина спала глубоким сном посередине огромной кровати. Она слегка похрапывала лёжа на спине, всё в том же шелковом халате. Левая грудь была обнажена, что было весьма символично. Все скульпторы и художники с древних времён изображали амазонок именно так, с оголённой левой грудью: одежда сковывала движения и мешала при стрельбе из лука.

Обстановку в спальне Ренато оценил на троечку по пятибалльной шкале: зеркала были разрисованы губной помадой нескольких оттенков красного. Нецензурные выражения упоминающие мужские гениталии были подкреплены примитивными рисунками, наглядно подчёркивающими их большой размер. На широком подоконнике в ряд были выставлены дорогие бутылки вина, многие из которых были опустошены больше чем на треть. У Лины было предостаточно времени, чтобы всё попробовать и оценить, и судя по сладкому причмокиванию между похрапыванием, ей всё понравилось. Ренато взял наугад одну из бутылок и прочитав название, одобрительно кивнул.

– У тебя прекрасный вкус, Лина!– обратился он к спящей девушки. – Джузеппе Квинтарелли «Amarone della Valpolicella Classico», двухтысячного года. Цена примерно около двух с половиной тысяч долларов. Молодец! О-о-о, да тут есть ещё дороже, судя по надписи «reserva»!– Ренато взял соседнюю бутылку. – А год? А-а-а, ну конечно – две тысячи седьмой. Bellissimo, Лина! Это благородная вендетта и… очень вкусная,– он посмотрел на остальные откупоренные бутылки. – Да, и очень дорогая, моя дорогая!– взгляд снова был переведён на Лину, но та пребывала в глубоком сне и не собиралась просыпаться. Ренато взял с подоконника сразу несколько бутылок и отнёс в зал, потом вернулся за остальными, параллельно успев накрыть соблазнительную грудь спящей «амазонки» шёлковым покрывалом. К ней он ещё успеет вернуться, впереди длинная ночь, и Лина даже не подозревает, что её ждёт. А пока что Ренато хотел проверить запасы своей коллекции алкоголя, хранящегося в специализированном винном шкафу. Впервые он пожалел, что тот никак не запирается, а открывается как холодильник.

Бесшумный, с термоэлектрической системой охлаждения, винный шкаф стоял в дальнем углу комнаты, справа от выхода на балкон. Ренато принёс все бутылки и поставил их сверху, так как по размеру шкаф был чуть выше семидесяти сантиметров. Открыв дверцу, он присел и принялся пересчитывать оставшиеся в девственной закупорке горлышки бутылок. Нехитрый математический подсчёт выявил, что помимо восьми открытых Линой, остальные семнадцать на месте, в целости и сохранности. Осталось только найти пробки и положить початые бутылки туда же. На поиски ушло около часа, и Ренато, перед тем как закрыть последнюю бутылку, налил себе полбокала, как поощрение за труд.

Взглянув на часы, стрелки которых давно перевали за полночь, он сделал небольшой глоток, и уселся в удобное кресло, положив ноги на низкий журнальный столик. Ещё глоток, чтобы полностью ощутить вкус благородного итальянского вина «Сассикайя» из провинции Болгери в Тоскане. Судя по всему Лине оно понравилось больше всех, в бутылке осталось меньше половины содержимого. И не мудрено, ведь однажды маркиз Марио Инчиза делла Роккетта, большой любитель бордоских вин, пошёл на хитрость и высадил в своём поместье два французских сорта винограда: каберне совиньон и каберне фран. К счастью те прижились на грунте, покрытом гравием, ну и несомненно помог мягкий климат Италии. Вино получалось отменное, но заслужило лишь низшую категорию качества по официальной итальянской классификации, из-за запрета выращивания иностранных сортов винограда. В начале восьмидесятых годов прошлого века, вино Сассикайя, что означает «каменные земли», затмило знаменитые бордоские вина и одержало победу в анонимном конкурсе. После этого журналисты окрестили это вино, как супертосканское, и если речь заходила о винах, то Сассикайя всегда употреблялось с термином «легендарное».

Ренато наслаждался ярко выраженной насыщенностью и глубиной рубинового цвета, изысканным фруктовым ароматом. Смаковал. Помимо вкраплений чёрной смородины и черники, в букете присутствовали плоды вишни и сливы, лаванда и дикорастущие травы. Сложный состав благородного вина открывал ему целую гамму непередаваемого восторга, и рождал новых бабочек в животе. Ренато всполнил о том, что сказала ему Нелли и нашёл в интернете описание и фотографию крылатой нимфалиды антиопы, и залюбовался её красотой. Основной, тёмно-вишнёвый цвет крыльев был схож с вином в бокале. Бабочка к тому же оказалась любительницей перезрелых фруктов и бродящего берёзового сока.

– Лину, как и этих бабочки, привлекает запах кислого и сладкого брожения,– отметил про себя Ренато, и с улыбкой допил оставшееся в бокале вино. Сладко зевнув, он встал и пошёл в спальню, где снова, откинув покрывало, завлекала его своим обнажённым телом прекрасная «королева амазонок». Он прилёг тихонько рядом, и стал целовать плечо девушки. Единственный включённый ночник, с противоположной стороны кровати, еле освещал спальню и Ренато потянулся, чтобы включить ещё один, на прикроватной тумбочке. Ему нужно было больше света, но не очень яркого – просто хотелось видимости отражения в зеркале. Сейчас он был полон сил, с лихвой достаточных на всю ночь, для удовлетворения любых желаний Лины, но она продолжала спать. А он хотел её, целуя, лаская, возбуждаясь всё больше и больше, до того самого момента, когда разум сходит с орбиты и улетает в открытый космос. В такие моменты становится неважен процесс возвращения в себя, ведь душа обитает в ином измерении. И снова они – бабочки, вырвавшиеся из телесного кокона, разлетаются, в надежде, что ощущение полёта никогда не закончится. Ренато стонал от перевозбуждения напористо проникая в Лину, и она постепенно начала двигаться с ним в такт, медленно приходя в себя. Ещё немного и они поменяют позу, чтобы получить передышку, иначе оба придут к «финишу», и она – царица амазонок – снова уснёт. Ренато остановился, когда девушка готова была закричать, взорваться изнутри вулканом и низвергнуть «лаву» наружу. Он начал целовать её, опускаясь всё ниже, но она моментально сжала его бёдра обеими ногами, не давая выйти.

– Хочу тебя… хочу, не останавливайся, милый,– шептала она еле слышно и продолжала сама, как змея, извивать под ним, пока не достигла предела, пока не провалилась куда-то в небытие, а после взлетела выше облаков.

Ренато едва не эякулировал в неё, успев в последний момент зацепиться за единственную здравую мысль, что детей он пока не хочет, даже от царицы амазонок.

Лина давно ослабила хватку и смотрела на него сквозь полуоткрытые веки. Красавец Ренато, как повзрослевший бог любви Амур, был притягателен и хорош до умопомрачения. Девушке не хотелось думать, что он когда-нибудь исчезнет из её жизни и будет вот так же, может даже и на этой кровати, любить другую до полного изнеможения. Лина прикусила нижнюю губу, почти до крови, чтобы отвлечь внимание от колючих мыслей и заменить их другой болью. Тяжело вздохнув, она повернулась на бок и закрыла глаза. Ренато не мог оставить такую позу без внимания и, накинув на себя огромный махровый халат, пошёл за фотоаппаратом.

На шёлковой простыни лазурно-синего цвета, обнажённое загорелое тело Лины отражалось в объективе как янтарь в море. Потом, по этому фото, Ренато Рицци обязательно напишет портрет, а пока следовало спешить, до выставки оставалось совсем ничего – пять ночей и четыре дня. И эту ночь ему упускать совсем не хотелось, даже если объект внимания спал крепким сном.

– Клин клином вышибают!– вспомнил Ренато русскую пословицу и пошёл варить крепкий кофе.

Через полчаса Лина кое-как пришла в себя, выпив не только две чашки кофе, но и не меньше половины литра воды. После терпких, крепких, пусть и элитных вин, жажда мучила её не меньше, чем от любого другого алкоголя. Слегка побаливала голова, но и на этот случай у Ренато было проверенное средство – шипучие таблетки аспирина плюс апельсиновый сок.

– Завяжи глаза!– скомандовал он девушка, когда та оделась и допила антипохмельную смесь. Широкая повязка из тонкой натуральной кожи – это был несоответствующий атрибут образа, имитирующего костюм амазонки. У Ренато, от какой-то давней фотосессии, нашлись юбка и топ со шнуровкой, ещё и с меховой оторочкой. Костюм под стать амазонке, именно такой, каким его обычно представляют в кино, сшитый из лоскутов грубой кожи. Он частенько подбирал дорогие костюмы, платья и даже обувь, для некоторых, особо привлекательных моделей в одном элитном ателье, где можно запросто было найти любую одежду напрокат. Иногда забывал возвращать, и вещи продолжали висеть месяцами в его огромном гардеробе, пока владельцы ателье сами не напоминали о них.

Благо в эту ночь спонтанно нахлынувшее вдохновение не требовало от Ренато никаких особых заморочек. Даже обувь у Лины была соответствующей, она пришла к нему в гости в тёмно-коричневых замшевых ботфортах, ещё и на шнуровке.

– А зачем глаза завязывать?– наконец-то возмутилась она, до этого покорно позволяя надевать на себя всё подряд, включая несколько поясов с заклёпками и бахромой, и парочку хвостов из натурального меха на бёдра. В левом ухе красовалась серьга с красивым длинным пером, а на лоб повязана была плетёная тонкая косичка из замши, которую и закрыла повязка на глаза.

– Всего один снимок!– сказал Ренато. – Потом мы тебе сделаем макияж! И шкуру наденем, вот эту!– он вытащил из нижнего ящика огромного гардероба горжетку из светло-серого лисьего меха. – Сюда вот, на плечо одно накинешь,– продемонстрировал он тут же, хотя Лина ничего не могла увидеть в данный момент. Ренато отбросил горжетку в сторону, прекрасно понимая, что Лина не станет сопротивляться, потому что за эту фотосессию ей была обещана кругленькая сумма. Тех, кого Ренато сам приглашал сниматься, он предпочитал щедро благодарить, не только за бабочек в животе, но и за потраченное с пользой время. Остальные же платили ему сами, и их было в несколько раз больше, и многие хотели, и готовы были платить бешеные деньги хотя бы за одну ночь любви, но… Нет, для Ренато это было принципиально недопустимо, если при виде женщины, неважно какого возраста, внутри него не начинал играть оркестр из пяти чувств, управляемый дирижёрской палочкой интуиции, то ни о каком интиме и речи не могло быть. Шестое чувство ещё никогда его не подводило и он доверял ему всецело, чтобы потом наслаждаться временем, и новыми ощущениями полёта. Всё остальное он считал механической игрой тел, сексом ради секса, пустой тратой жизни…

На втором этаже двухуровневой квартиры у Ренато была огромная фотостудия, занимающая почти весь этаж. Арендодатель с радостью разрешил перепланировку помещения, при этом повысив стоимость проживания почти в полтора раза. Ренато всё устраивало, и вот уже больше пяти лет, он с удовольствием жил и творил тут, даже несмотря на частые перебои с электричеством.

Выставив свет и найдя подходящие атрибуты и цвет фона, он наконец приступил к одному из любимейших дел. Лина сняла повязку и нрисовала себе чёрным гримом широкую полоску на глазах, уходящую за виски. Её голубые глаза и вьющиеся длинные волосы цвета чёрного шоколада, смотрелись гармонично, сочетаясь с костюмом. Вот только состояние было подавленное, хотелось прилечь где-нибудь в уголке и поспать часик.

– Посмотри в объектив, Лина! Работай! А то я сделаю из тебя натуральную амазонку и тебе будет больно!

– А я, по-твоему, сейчас не натуральная?– она выпустила в него воображаемую стрелу из такого же невидимого лука, отложив в сторону небольшой лабрис – неотъемлемый атрибут женщин-воинов. Двухсторонний топор сверкнул наточенными лезвиями, отразив свет от одного из прожекторов.

– Пять минут отдыхаем, ладно,– сдался Ренато, видя, что девушка теряет последние силы. Он присел на стоящую неподалёку от него длинную банкетку и показал рукой на пустое место рядом. Лина тут же подошла, и тяжело вздохнув села. Они оба прикурили и синхронно выпусти дым в потолок.

– Так что там с настоящими амазонками было?– спросила она умышленно, чтобы Ренато начал хоть что-нибудь рассказывать, и оставил её в покое. Лина положила голову ему на плечо и закрыла глаза.

– Правую грудь им прижигали ещё в детстве,– донеслось до неё в полудрёме, и любопытство тут же взяло верх над усталостью.

– Зачем?

– Что? Ты меня не слушаешь, да? Я же говорю, чтобы грудь не мешала стрелять из лука!

– Фу-у, ужас какой! Ты серьезно?!

– Так пишут историки, но мне кажется, что это, как это сказать – просто легенда.

– Я тоже так думаю, да и потом, при чём тут грудь? Сколько раз смотрела соревнования по стрельбе из лука, – хихикнула Лина и потушила дотлевшую в пепельнице сигарету. – Стрела и натянутая тетива всегда где-то в районе уха или рта, но уж точно не подмышкой.

– Под какой мышкой?– переспросил Ренато.

– Да вот тут!– Лина подняла руку и указала пальцем на ямку под плечевым суставом.– Слушай, а может амазонок этих и не существовало вообще?

– А как же скульптуры и картины, рельефы и барельефы, Троянская война…?

– Что, и там тоже?

– Да, амазонки воевали на стороне Трои… Ты отдохнула, мы можем продолжать?

– Может поспим немного?– Лина посмотрела на него умоляющим взглядом. – А утром продолжим?

– Утром ты будешь плохо выглядеть! И у меня дел много, надо тебе крылья на выставку сделать ещё…

– Ка-какие крылья, Ренато? У меня уже готово платье на твою фотовыставку, там спина открытая, почти до,– Лина встала и провела пальцем линию в районе копчика. Куда тут крылья, на задни… Кхм, на попу цеплять?

– На спину,– спокойно ответил Ренато. – А цвет какой у твоего платья?

– Чёрный, оно тут всё обтягивает,– девушка провела руками вдоль тела и до бёдер. – А справа до пола разрез.

– Надо его зашить!

– А как я ходить буду?

– Надо подумать… Утром поедем и всё решим!

– А какие хоть крылья? Чёрные или белые? Как у ангела?

– Как у бабочки…

– Да ладно! Вот это ты меня сейчас удивил, Ренатик!

– Я Ренато, а не Ренатик, сколько раз можно повторять? Всё, Лина, иди немножко поработай! Давай, давай…

Через час они всё-таки закончили. Время близилось к утру и им обоим необходим был отдых. Ренато был доволен съемкой и тем, что удалось успеть хоть что-то воплотить из внезапно нахлынувших идей. И снова не обошлось без Нелли, его ангела-хранителя, верной подруги и самой мудрой на свете женщины. В какой-то степени это было похоже на отношения матери и сына, старшей сестры и брата, давних друзей детства. И в то же самое время, если бы Нелли вела себя по-другому, если бы она взглянула на Ренато, как истинная женщина на красивого и темпераментного мужчину, их дружеский союз мог бы закончиться давным-давно.

Последующие дни и ночи пролетели в приятной суматохе и спешке, при этом принося чудесные плоды труда. Организаторы фотовыставки нашли место и для пяти роскошных фотографии, как постеров, размером – в ширину почти восемьдесят пять, а в высоту чуть больше ста десяти сантиметров.

– Почему так мало?– возмущалась Лина.

– Больше нет места! Но остальные можно выставить на аукцион, если я успею всё распечатать и привезут рамки…

– До открытия четыре часа, я пошла готовиться, уже стилист приехал!

– Скажи ему, что тебе нужны чёрные усы!

– Не усы, а усики, Ренато, у бабочек на голове усики, а усы – это у мужчин под носом!

– Да, да, усики! Иди, иди, я потом приду посмотреть…

Всё, что было запланировано на этот вечер, по удачному стечению обстоятельств, удалось осуществить. Открытие выставки собрало все сливки общества и самых популярных журналистов, дизайнеров, фотографов и художников, рестораторов и всех тех, кому посчастливилось получить приглашение.

У Лины рябило перед глазами, от множества ярких нарядов, бриллиантов и страз, но все они смотрелись однообразно на фоне её огромных крыльев за спиной. Ренато вновь удалось невероятное, и они были бесподобны, благодаря ювелирному мастерству профессионального дизайнера одежды, и его команде.

Чёрное платье-футляр длины макси было изготовлено из мягкого трикотажа-резинки с длинными рукавами и глубоким V-образным вырезом в области декольте. Никаких лишних деталей и украшений, кроме браслета из чёрных жемчужин в паре с серьгами. С усиками на голове не стали заморачиваться и в традиционно женский вид причёски в виде высокого пучка, воткнули накрест две длинные вязальные спицы чёрного цвета, с круглыми наконечниками. И конечно же крылья, как произведение искусства, из зефирного фоамирана тёмно-вишнёвого цвета. По обоим краям акриловой краской была нарисована светло-жёлтая полоса и ряд голубых пятен. И держалась вся эта конструкция за спиной, как рюкзак, на тонких ремешках. Обувь для наряда подобрали практичную – это чёрные римские сандалии на плоской подошве со шнуровкой до колена. Лина насколько вжилась в своим образом, что казалось будто она вот-вот вспорхнёт крыльями и полетит.

Ренато выглядел под стать своей музе: чёрные брюки и фрак, тонкая шёлковая белая сорочка с воротником-стойкой, чёрный галстук-бабочка, под фраком белый жилет с дорогими пуговицами. Непослушные волосы средней длины были уложены гелем с воском, лицо гладко выбрито, в левом ухе серебряная пусета с чёрной жемчужиной.

В самый разгар фотовыставки, когда большая часть приглашённых разбрелась по залу небольшими группами, к Ренато подошла Нелли с вновь прибывшими гостями.

– Хочу познакомить тебя, мой друг, с одним из лучших архитекторов нашей страны Артуром Данаиловым и его супругой Альбиной.

– Очень приятно!– тут же любезно сказал Ренато, в спешке пожав руку Артуру, и засмотревшись на его жену. Перед собой он видел только образ Венеры с картины Сандро Ботичелли. Длинные рыжие волосы, лёгкой волной падали ниже плеч, струились по спине доходя до поясницы. Изумрудный цвет глаз манил своим блеском и чистотой.

Нелли сразу заметила перемены во взгляде Ренато, но она и сама подозревать не могла, что её давний знакомый из Москвы приедет с новой женой. Первую жену Артура Данаилова она прекрасно помнила и та особо ничем не выделялась, а тут такая Альбина, что у Нелли самой челюсть на секунду отвисла. Подошедшая к этому времени Лина, слегка возбуждённая от выпитого шампанского и неиссякаемых комплиментов, не обратила никакого внимания на стоящего в ступоре Ренато.

– Здравствуйте, здравствуйте! Я Лина – муза этого гениального художника и фотографа!– она взяла Ренато под руку. Нелли улыбнулась, высоко оценив наглость девушки. Артур представился просто по имени, хотя по возрасту был ровесником Нелли, но выглядел намного моложе своих лет, несмотря на седые виски. Тёмные, почти чёрные волосы, открытый взгляд карих глаз, прямой красивый нос, немного узкие губы, подбородок с небольшой ямочкой. Очень высокий рост, широкие плечи, рядом с таким мужчиной любая женщина становилась хрупким цветком, пушинкой, бабочкой. Альбина, на вид которой было около двадцати пяти лет, именно так и смотрелась – изящной и нежной. Она была одного роста с Линой, но предпочла в этот вечер очень высокие каблуки, поэтому оказалась наравне с Ренато.

Тот продолжал стоять вполуха слушая восхищенные отзывы от архитектора, который столько раз слышал о его таланте от Нелли, что вот наконец решил посетить выставку сам. Альбина по профессии оказалась дизайнером интерьера и с любопытством рассматривала фотографии вокруг, не особо обращая внимая на Ренато. А он, в отличие от девушки, уже писал её портрет, как когда-то Ботичелли свою Венеру, а точнее её рождение. В огненно-рыжей богине было олицетворение любви и целомудрия, она стояла в морской раковине, которую бог ветра Зефир нёс к берегу.

Лина извинилась и «упорхнула» к другим гостям. Нелли встала на её место и больно ткнула Ренато локтем в бок. Он посмотрел на неё нахмурив брови, но наконец пришёл в себя.

– Не сочтите за наглость,– как ни в чём не бывало продолжал стоящий напротив него архитектор. – Я бы хотел заказать у вас портрет моей жены. Как можно было бы договориться по срокам и цене?

– О, я с радостью напишу портрет!– воодушевлённо ответил Ренато. – Приглашаю вас поужинать в итальянском ресторане на выходных, там и поговорим.

– Мы, к сожалению, тут всего на несколько дней, у меня много дел в Москве, да и у Альбины тоже. А сколько времени нужно на то, чтобы написать портрет?

– От одного дня до трёх-четырёх недель! Но я всегда за качество, поэтому не меньше недели точно!

– А вы можете приехать в Москву?

– Думаю да!– тут же согласился Ренато.

– Или может Альбиночка сама приедет, и поживёт в гостинице? А? Ты как, ангел мой?

Та в ответ только пожала плечами.

– Вы можете остановиться у меня,– вмешалась Нелли. – В любом случае, я всех приглашаю в свой ресторан, завтра вечером, там и решим,– добавила она.

– Договорились,– сказал Артур и протянул руку Ренато. – Значит, до завтра?! Не будем вас отвлекать! Мы только приехали, пойдём с удовольствием посмотрим вашу выставку. Альбина кивнула в знак благодарности и покорно пошла под ручку с мужем вглубь выставочного зала.

– До встречи! – сказал им в след Ренато и тут же почувствовал новый толчок в бок от Нелли.

– Даже думать не смей, слышишь?– сказала она, указывая в сторону уходящей пары. Из-за этой рыжей бестии, ты можешь лишиться не только покоя и сна, но и души!

– Lei è la dea Venere!(итал. Она богиня Венера!) – сказал Ренато.

– Да, да, богиня! А Лина? Как же твоя царица амазонок? Всё? Финита ля комедия?

– Она другая, но тоже очень красивая…

– Повезло тебе родиться талантливым, вот что я тебе скажу! Всех красавиц возле себя собираешь! И они к тебе, как на свет летят, летят, а ты горишь и манишь, манишь… Смотри не сгори только раньше времени…

– Я не понимаю, Нелли! Ты очень быстро говоришь и очень всё так… высоко… Я не знаю, как это сказать – это философия, да?

– Ой, всё! Оставь так, не обращай внимания! Пошли, скоро начнётся аукцион твоих невыставленных работ, будем собирать тебе денежку на дорогой гроб!

– Какой ещё гроб?

– Ты Артура видел? Он тебя одним кулаком раздавит, если узнает, что ты на его ангела Альбиночку глаз положил!

– Гла-аз?

– Ох Ренато, Ренато!… Есть такое русское выражение, когда тебе понравилась жена или девушка другого мужчины, то говорят «глаз положил».

– А-а-а! Да, помню такое…

– Помнит он, как же! Мозги отключились напрочь! Увидел красивую женщину и отупел! Сейчас салфетку тебе принесу, подожди тут!

– Нелли! Говори по-русски! Зачем салфетка?

– А я, по-твоему, на каком языке говорю? Салфетка нужна, чтобы слюни тебе вытереть!…

Ренато остановился посреди выставочного зала в полной растерянности.

– Пошли,– Нелли потянула его за руку. – Я шучу! Пошли, пока твоя Лина не прилетела!

– Она тебе не понравилась?

– Если ты про Лину, то она очень секси, особенно в образе амазонки. А ты молодец, всё успел как и обещал. Много фотографий ещё напечатал?

– Сейчас аукцион будет, сама увидишь!– оживился Ренато. – Я специально оставил самые сладкое на десерт…

Глава 4. Альбина. Cethosia biblis

Второй день фотовыставки заканчивался в полнейшей суматохе. Наплыв посетителей радовал, но вынуждал Ренато находиться в зале, а он при этом не мог найти себе места. Прибывая в состоянии полной растерянности и одновременно в лёгкой эйфории от предстоящей встречи с Альбиной, он не хотел опоздать в ресторан. Вот только Лина, как назло, капризничала, но её с собой он брать не собирался.

– Я хочу ещё вина!– сказала девушка, стоя рядом.

– Тебе хватит! Пьяная амазонка, даже такая красивая как ты – это плохо!

– Плохо, когда ты весь день не обращаешь на меня внимания! Я надела это платье для тебя, Ренатик,– она поставила пустой бокал на пол у стены и, сложив руки на груди, выставила вперёд правую ногу. – Ты как будто ослеп! Что случилось?

– Ничего,– замотал он головой.– Очень красивое платье, я уже говорил тебе!

– Вот именно – красивое, и дорогое! Из весенне-летней коллекции Лоро Пьяна,– она покрутилась на месте, демонстрируя новое льняное платье кораллового цвета, средней длины и с рукавами три четверти. Белый ажурный узор из фактурной тесьмы на манжетах, делал платье ещё более нарядным.

– İncomparabilmente!

– Что?

– Бесподобно, говорю!

– Да? Ура-а! Тогда, давай поедем в какой-нибудь ресторан, я есть хочу, Ренатик!

– Я Ренато! Ре-на-то! И у меня очень важная встреча сегодня, давай ты сама куда-нибудь поедешь?

– Я всё поняла,– Лина надула губы и отвернулась.

– У меня нет времени объяснять!– раздражённо сказал ей Ренато и глянул на часы. – Завтра вечером поедем куда ты захочешь, а сегодня я занят! Если тебе некуда идти, я оставлю ключи, ты можешь поехать ко мне домой…

– Ага… Как в прошлый раз?…

– Я не понимаю, чего ты хочешь?– Ренато обвёл взглядом выставочный зал и посмотрел в упор на Лину.

– Возьми меня с собой, пожа-а-алуйста, я буду тихо-тихо сидеть, как мышка,– взмолилась девушка.

– В другой раз! Прости, мне пора!– он поцеловал её в щёку и ушёл.

– Эй, стой! А ключи?– крикнула Лина, когда Ренато уже скрылся из виду. – Вот чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт!… И чего вам мужикам ещё надо?

К счастью в ресторан Ренато приехал вовремя, на радость Нелли, хотя она понимала, что его очередное увлечение может плохо закончиться. Муза для художника и фотографа – это конечно хорошо, если она свободна. Но Альбина, в качестве любовницы, имея рядом такого известного мужа архитектора, – это недопустимо, журналисты сразу пронюхают, а значит потом беды не миновать.

– Ренато, пока наши гости ещё не приехали, я хочу в последний раз тебя предупредить,– начала Нелли свой монолог. – Ты же понимаешь, что рано или поздно Артур всё узнает и последствия могут быть необратимые?… Да сядь ты, не ходи мне тут по кабинету туда-сюда! Тебе сейчас башку снесёт, и всё – баста карапузики, кончилися танцы!

– Какие ещё пузики и танцы?– в недоумении спросил Ренато, застыв посреди кабинета как столб. – Опять русский фольклор?

– Почти,– рассмеялась Нелли. – Это из сказки про волка и семерых козлят.

– Хорошо, потом расскажешь,– вполне серьезно сказал он и наконец сделал шаг в сторону стула.

– Простите,– постучав в дверь, в кабинет заглянул молодой официант. – Ваши гости приехали.

– Спасибо!… Всё, пошли, мой ненаглядный, будем общаться с гостями,– сказала Нелли.– Артур хороший человек, очень добрый, и я ещё раз прошу тебя, будь, пожалуйста, сдержаннее. Это у вас, в Италии, можно не сводить взгляд с женщины, а тут… Впрочем, кому я говорю? Ты уже потерял голову…

– Ничего я не потерял!– Ренато провёл рукой по волосам, приглаживая непослушные пряди, и добавил. – Мне не нравится, когда ты такая.

– Какая?– Нелли подошла совсем близко. Серый цвет её глаз стал заметно темнее, как хмурое небо перед дождём.– Я уникальная бабочка Грета Ото,– сказала она.– Красивая и жутко ядовитая. А та, на которую ты сейчас пойдёшь охотиться, может оказаться обычной, каких на каждом лугу сотни тысяч.

Ренато наклонил голову к её уху и тихо спросил.

– Хочешь, мы останемся тут, и я попробую на вкус твой яд?

– Нет уж, пошли! Не красиво заставлять гостей ждать!

– Я знал, что ты ответишь именно так. Ничего, я подожду, когда ты послушаешь своё сердце.

– Нет, просто я вас, итальянцев, хорошо знаю!

– Я наполовину русский… почти!– гордо заявил Ренато, пропуская Нелли вперёд, когда они выходили из её кабинета.

– Русский итальянец – это как пельмень с равиоли. Слушай, я до жути голодная, между прочим.

– Да, и я. Я бы поел сейчас равиоли,– оживился Ренато, вспомнив, что он ничего не ел весь день.

– У нас тридцать видов пасты в меню, с любым соусом, на твой изысканный вкус, дорогой.

– А букотини есть – такие, как спагетти, только внутри пусто?

– Ты мне будешь рассказывать как выглядят букотини?! Есть конечно, и букотини, и тальятелли, и вермишель, ещё кавателли, радиаторе, фетучини… Что там ещё – ньоки, фарфарелле. Ой, а я знаешь какую пасту полюбила в последнее время, на колокольчики похожа, ну или на лилии.

– Это гигли!

– Да? А я знаю, что это кампанелле?

– Можно и так. А с каким соусом любишь? – облизнувшись спросил Ренато.

– Густой сырный соус подойдёт, хотя, с мясным тоже очень вкусно. Главное хорошо перемешать пасту, чтобы соус наполнил каждый колокольчик.

– Согласен! Заказ принимаешь? Мне кампанелли с грибным соусом, а равиоли в следующий раз…

– Ваш заказ принят, -засмеялась Нелли идя по коридору мимо кухни. – Сейчас Бартоша нам сварганит всё быстренько. Где там гости наши? Надеюсь они всё ещё ждут?

Альбина и Артур сидели в дальнем углу зала и мило о чём-то беседовали. Со стороны казалось, что у них только-только всё начинается в отношениях, до того они трепетно смотрели друг на друга. Нелли и Ренато остановились недалеко от их столика, не решаясь нарушить идиллию двух влюблённых.

– Мне кажется у тебя, мой ангел, нет никаких шансов, и я зря волнуюсь. Напишешь её портрет и, арриведерчи! Прощай, проща-ай!– запела Нелли себе под нос и потянула Ренато за руку к столику.

– Вечер добрый, – сказала она. – В Италии все вечно опаздывают, вот и мы решили не нарушать многовековую традицию и пришли не вовремя.

– А где же ваша муза?– поинтересовался Артур вставая и здороваясь с Ренато.

– Она не смогла приехать, но передала вам большой привет и огромное спасибо. Я знаю, что на аукционе вы купи несколько больших фотографий…

– Добрый вечер! Да, вы действительно профессионал,– наконец-то заговорила Альбина. – Особенно удачно у вас вышла амазонка, фотографии на высшем уровне. У меня есть заказ в таком стиле, думаю, они удачно дополнят интерьер.

– Это для меня большая честь, сеньора!– Ренато привстал и, положив правую руку на сердце, кивнул в знак благодарности. – Если ваш муж позволит, я бы сделал вам подарок?

– Любопытно узнать, какой же?– Альбина посмотрела тут же на Артура, и тот ей подмигнул.

– Я хотел бы вас сфотографировать. Большие, маленькие, сколько хотите фотографий. Любой костюм, любое время года, любая эпоха и стиль! С мужем, с детьми, со всеми родственниками…

– О, это хорошая идея! – ответил за жену Артур и тут же добавил. – Вы очень хорошо говорите по-русски, Ренато.– А я вот только английский сумел освоить, и то, приходится частенько пользоваться словарём или переводчиком. Зато Альбиночка у меня полиглот: и английский, и немецкий, а недавно начала японский язык изучать… Представляете?!

– Хочу мечту свою осуществить, очень давнюю – поехать в Японию. Но для этого мне хочется понимать хоть что-то самой.

– А в Италии вы были?– спросила Нелли, зная, что Ренато непременно захочет это выяснить.

– Да, когда познакомились, я пригласил Алю на Сицилию.

– Это было незабываемо! Там столько католических храмов, что я сбилась со счёта! Хотя, куда ещё мог пригласить архитектор девушку? Но честно вам скажу, никакой храм не вызвал у меня столько эмоций, как рыбный рынок в Катании,– добавила она. – Я просто очень люблю рыбу и морепродукты.

– Вот и прекрасно,– хлопнула в ладоши Нелли. – У нас есть свежая камбала и дорада, креветки, каракатица, устрицы, мидии…

– «Cozze ripiene»! – предложил Ренато. – Это очень вкусно!

– Что это?– поинтересовалась Альбина.

– Мидии фаршированные,– ответил ей муж, как раз открыв меню на странице с морепродуктами.

– Рекомендую «Filetti di sogliola alle melanzane», – с придыханием сказал подошедший официант.

– Это филе камбалы с баклажанами,– перевела Нелли.

– Пожалуй, я соглашусь,– сказала Альбина.

– А мне каких-нибудь макарон и мяса побольше к ним в соусе. О, «Pappardelle, с рагу из кролика, сезонными овощами и сыром». Название конечно очень весёлое,– еле сдерживая смех сказал Артур.

– Название пасты от слова «рарраre», что означает «есть с большим удовольствием», – тут же объяснил официант.

– Отлично! Несите!…

Ренато не мог оторвать взгляд от Альбины. Сегодня она была ещё более солнечной, яркой, огненной. Ей очень шёл малахитовый цвет брючного костюма свободного кроя, волосы были заплетены в косу. Красивые длинные пальцы с коротким маникюром; белый, почти мраморный оттенок кожи рук, сквозь которую проступали бледно-голубые тонкие вены. Из украшений только обручальное кольцо и золотые пусеты с изумрудами. Ренато уже представлял Альбину на фоне заката, когда от солнечного диска осталось меньше половины. Лёгкий бриз, тихий плеск волн, одна из которых докатывается до ног и уходит обратно в море, тянет за собой… Девушка манит Ренато рукой, прикрыв другой маленькую грудь, на бёдрах у неё шифоновый платок бирюзового цвета. Волосы струятся, их ласкает ветер, касаясь шеи и плеч. Лёгкие заполняются солёным морским воздухом до краёв, и ты выдыхаешь его понемногу, чувствуя вкус йода на губах, и… запах грибного соуса. Официант как раз принёс заказ и поставил перед Ренато тарелку, на которой дымилась паста, щедро политая белым грибным соусом. Он вышел из минутного забытья, тряхнул головой отгоняя видение. Кажется никто даже не заметил его ступора, потому что Артур увлёкся описание своего нового архитектурного проекта.

Ели молча, кажется напрочь забыв зачем собрались. Ренато одобрительно кивал, и периодически закрывал глаза, получая гастрономическое наслаждение сродни экстазу. Он заказал, как и Нелли, пасту Campanelle и пожалел, что только одну порцию, зная прекрасно, как готовит Бартоломео. Мысли о еде сменялись поиском подходящего повода пригласить Альбину с мужем к себе домой. Ах, если бы они были сейчас в Италии, в его любимой маленькой «Lа Trattoria Del Leone» в Урбино, где за один ужин можно выяснить, чем вообще кормят в этом регионе. Но невозможно подобрать русские слова к итальянским блюдам и передать вкус нежнейшего кроличьего мяса, мягкого сыра «casciotta», колбасок из Фонте-фельтро, яичной пасты «passatelli» и поразительно вкусного хлеба.

На десерт подали «Affogato» – шарик мороженого в горячем эспрессо; и фрукты. Нелли была довольна, всё казалось бы удачно складывается, и даже Ренато понял, что с Альбиной у него, кроме работы, ничего больше не выйдет. С Артуром она не так уж давно и у них явно ещё продолжается медовый месяц. Нелли вспомнила, что месяца три назад, ей пришло приглашение на свадьбу, но она была занята собственным разводом и совсем забыла даже поздравить.

– А кроме Сицилии, вы где-то ещё были?– спросил Ренато, продолжая искать повод пригласить пару к себе в гости. Он, в отличие от Нелли, не видел никаких препятствий для более близкого знакомства с Альбиной. И пусть она по уши влюблена в своего архитектора, но чем чёрт не шутит. В Италии бы ему никто не запретил делать открыто комплименты понравившейся женщине.

– Я-то был,– откинувшись на спинку стула, ответил Артур.– Север Италии несколько раз объездил: Венеция, Милан, Падуя, Виченца, Алессандрия, Турин, Асти, Альба. Кстати, Альба – это отдельная история! Года четыре назад, осенью, я попал на ярмарку трюфелей. Вы не поверите, друзья, охота с собаками по лесу, за этими неприметными грибами – это нечто. А сколько туда известных шеф-поваров съезжается, у-у-у! А Пьемонтские вина?!– Артур начал загибать пальцы перечисляя марки: Бароло, Барбареско, Асти, Гави…

– Мне приятно слышать, что вы знаток итальянских вин,– с улыбкой сказал Ренато, довольный тем, что повод нашёлся сам собой.– У меня дома есть небольшая коллекция вин и я хочу пригласить вас в гости… Давайте продолжим вечер в домашней обстановке, выпьем вина? Можно будет сделать набросок для портрета, вы же не передумали?– он мельком глянул на Альбину.

Артур посмотрел на часы, потом на жену, та пожала плечами.

– Мы в принципе не против,– сказал Артур.

– Так, стоп, стоп!– возмутилась Нелли.– Куда вы собрались, дорогие мои? Сейчас организуем вам самое лучшее вино! Представьте, что вы в Италии, в уютном ресторане, разве тут не уютно? Разве принято вставать и уходить вот так вот? У нас лучшая карта вин в городе, между прочим!…

– У тебя самое лучшее итальянское вино, кто спорит, Нелли? И мы пили сегодня его величество барбареско, в Италии говорят, что это королева вина. Но есть ещё король – бароло. Бутылочка Бароло Каннуби Сан Лоренцо, две тысячи девятого года, от Черетто! Как вам такой вариант?

– О, это один из крупнейших винных домов в Пьемонте,– с нескрываемым восторгом произнёс Артур. Он любил вино и был его настоящим ценителем, попеременно тяготея, то к французским, то к итальянским винам.

– Очень рад, что вы разбираетесь, очень! Заодно посмотрите, как живут итальянские художники в России… Нелли?– Ренато поцеловал ей руку, а потом накрыл её ладонь своею.– Поехали, пожалуйста… Ты ведь теперь можешь?– Он намекал на то, что она уже разведена и ревнивый муж не будет искать её по всему городу.

– Да, чёрт с тобой, поехали! Давно не была у тебя в гостях.

Вечер продолжился под стук дождя в лобовое стекло, пока они не приехали в квартиру, которую снимал Ренато. Чистота и уют поразили не только Артура и Альбину, но и Нелли. Она действительно давно не была тут, не потому, что не хотела – просто всё как-то не получалось. И пока они ехали от её ресторана к дому, где жил Ренато, она пребывала в некой прострации, потому что почувствовала сегодня лёгкий укол ревности. Но представить себя в роли музы художника, пусть и хорошо ей знакомого, Нелли не могла или просто не хотела допускать такой мысли. Ренато в самом расцвете сил, полон и переполнен вдохновением, а её время упущено, хотя рядом с ним она чувствует себя его ровесницей. Но он легко увлекающийся мужчина, ему нужен постоянный прилив: дофамина, серотонина, эндорфинов, словом – всех гормонов удовольствия. А ей хочется покоя и тишины…

Квартира Ренато поразила сразу всех, Нелли действительно давно не приезжала сюда, и не знала, что её горячо любимый друг сделал косметический ремон на первом этаже. Бабочки, бабочки, кругом бабочки, на картинах в гостиной, там же, на мебели в виде стеклянных статуэток расписанных цветной эмалью, зажимы на шторах, и те в виде этих порхающих насекомых. Сама комната была в серых тонах, даже потолок окрашен в тёмно-серый цвет, что визуально делало его выше и просторней.

– Потрясающе!– вырвалось у Альбины. – Потолок растворяется в вышине! Кто ваш дизайнер? Что-то подобное я видела в февральском каталоге дизайна от «Home». У вас прекрасный вкус!

– Спасибо,– Ренато вновь был доволен. – Это я сам всё тут – мои идеи, мои цвета, мои мысли, но работали конечно же мастера.

– Если бы не цветные бабочки, в этой серости можно было бы утонуть, как в тумане,– сказал Артур тихо, так, чтобы его услышала только стоящая рядом жена.

– Ну что ты, милый, это самый модный сейчас цвет,– шепнула она, повернув к нему голову. – Знаешь, на психическое состояние человека серая палитра действует успокаивающее. Активным людям очень подходит, помогает расслабиться.

– Я не то чтобы против, просто предпочитаю классику и хочу видеть белый потолок. А так ничего, мне нравится.

Ренато включил негромко музыку, из колонок зазвучала итальянская мелодия, запела Орнелла Ванони свою знаменитую «Alta Marea». Он был рад, что Лина не настояла и не взяла ключи, и что в доме чисто. По крайней мере в гостиной, на кухне и даже в спальне, но туда никто и не рвался заглянуть. После истерического припадка его королевы амазонок, губная помада на зеркалах с трудом оттёрлась. Ренато пришлось самому заняться их очисткой, не хотелось, чтобы интимные художества увидела его помощница по хозяйству. Женщина приходила два-три раза в неделю и наводила порядок, за редким исключением ей позволялось немного убрать наверху, под пристальным присмотром самого Ренато.

– Прошу вас, присаживайтесь!– предложил он гостям. – Тут есть ещё второй этаж, там моя мастерская и фотостудия, но мы позже посмотрим, а пока обещанное вино, и очень вкусный сыр. Вот, пожалуйста: Кастельманьо и Горгонзола, прошу. Но я хочу услышать ваши отзывы о вине, друзья мои!…

– Если бы я не был на вашей выставке, Ренато, то подумал бы, что вы винодел,– сказал Артур усаживаясь на удобный огромный диван, забрав пузатый бокал на длинной тонкой ножке. Глубокий рубиновый цвет вина притягивал взгляд. – Раз уж мы так неожиданно оказались у вас в гостях, что нам мешает перейти на «ты»?

– Ничего! Я сам хотел предложить то же самое. Чин-чин!– Ренато поднял бокал вверх.

– М-м-м, какой аромат,– восхитился Артур. – Что там? Чёрные ягоды, лепестки розы, фиалки…

– И спелые красные фрукты,– добавила Нелли, прекрасно разбираясь в винных ароматах, прожив столько лет с виноделом.

– А вкус? Вкус?– Ренато хотел эмоции, он ждал восторга и восхищения, и сидел, как опытный энтомолог с сачком, в надежде поймать хотя бы одну редкую эмоцию-бабочку.

– На вкус очень мягкое, даже бархатистое вино,– выдала Альбина. – Ещё я чувствую вкус вишни, совсем-совсем спелой.

– Perfetto! Превосходно!

– Ренато, ты лучше расскажи нам, в каком образе ты видишь Альбиночку?– перебила его Нелли, решив перевести разговор на основную тему, ради которой они договорились встретиться.

– Да, хорошая мысль!– подхватил Артур. – Ренато, у тебя есть идеи? Мы к сожалению завтра уезжаем, но Аля сможет приехать. Договоримся же?!

– Идея есть, немножко смелая, но красивая. Я, как только увидел Альбину, перед глазами возникла картина Боттичелли.

– Уж не «Рождение Венеры» ли?– Артур поставил бокал на стол и с любопытством посмотрел на жену, потом на Ренато, тот кивнул. – И как, без одежды что ли?

– С такими длинными волосами одежда не нужна! Кто мешает нам… мне, написать Альбину как богиню Венеру, но только добавить изюм?

– Изюминку!– поправила его Нелли, и все дружно расхохотались.– Ой, он как скажет что-нибудь, хоть стой, хоть падай!– сквозь смех добавила она.

– Да, я иногда сам не понимаю, как такое получается. Пойдёмте наверх, там много картин, можете выбрать себе что-то, и я готов вас всех сфотографировать, если хотите?– предложил Ренато.

В отличие от гостиной, второй этаж напоминал музей современного изобразительного искусства объединённого с фотостудией, и костюмерной небольшого театра.

– Охренеть!– вырвалось у Артура.– Ренато, дружище, это какой-то храм всех искусств сразу! И витражные стёкла отлично сочетаются со всем этим,– он развёл руки в стороны, указывая на предметы вокруг. А как же погода за окном – не интересует?

– Не хочу знать как быстро уходит время, когда я работаю. День, ночь, зима, лето, год, два – мне всё равно. Но одно нормальное окно я оставил, оно там!– Ренато показал на бархатную тёмно-серую портьеру в дальнем углу. – Можно открыть, это панорамное окно, я люблю иногда смешивать естественное освещение и искусственный свет, получаются очень красивые фотографии. Жаль, уже ночь, можно было бы в той зоне поработать.

– Да тут и без панорамного окна есть где разгуляться: несколько зон, и каждая со своим интерьером и фоновыми стенами, похоже на смену кадров в фильме.

– Да, пять зон и везде можно поменять фон, он тканевый, любой цвет есть! А вот там стена под кирпич, я очень люблю её, можно граффити сделать, потом закрасить.

– А все эти вспышки, стойки с моноблоками?!… Альбина, где ты, ангел мой, иди сюда!– Артур подошёл к огромному открытому гардеробу с одеждой разных фасонов, и даже разных эпох. Наиболее объемные платья и костюмы висели рядом, в полиэтиленовых прозрачных чехлах на длинной передвижной вешалке-стойке.

– Мы тут картины нашли, смотрим! Можно?– спросила Альбина откуда-то из-за декоративной колонны.

– Конечно! Выбирайте любую!

– А почему они не на стенах?

– Те, что вы нашли, это с прошлой выставки… всё что осталось. Идите сюда, я буду вас фотографировать!

– Ой, а можно мне вот эту картинку, Ренато?– Альбина с трудом, не без помощи Нелли, вытащила холст с морским пейзажем, в красивой тонкой раме.

– Oh, santa Madonna! Да, да, конечно, не надо спрашивать даже!

– Спа-си-бо! Как тебе, милый?

– Айвазовский отдыхает, ангел мой! Но как мы её повезём?

– Как и большие фотографии с выставки – в фанерном ящике!

– Умная женщина,– кивнул Артур в сторону жены, обращаясь к Ренато. – Всегда любил умных женщин, а эта ещё и красивая.

– Да, тебе повезло,– он взял в руки свой профессиональный фотоаппарат и сделал несколько кадров пока Нелли и Альбина шли к ним. – Стойте!– Ренато слегка присел.– Хорошо! Улыбнитесь, синьоры!… Спасибо! А теперь идите вот в эту зону, я сейчас настрою свет…

Спустя почти час Артур посмотрел на часы:

– О-о-о, друзья-товарищи, начало первого ночи! Аль, нам рано вставать, ты помнишь? Нелли, ты можешь вызвать такси?

– Нет, нет, мы ещё не договорились о портрете!– вспомнил Ренато. – Я настаиваю на образе богини Венеры.

– Созвонимся, дружище! Альбиночка, это шляпка тебе очень идёт, но нам пора, ангел мой!

– Машина будет через семь минут,– сказала Нелли, получив сообщение от диспетчера такси.

– Ты с нами?– спросил её Артур.

– Мне в другой конец города, моё такси приедет чуть позже.

Нелли хотела остаться, чтобы поговорить с Ренато, и громко выдохнула, когда за Артуром с Альбиной закрылась дверь.

– Ну слава богу! Боже, как это утомительно…

– Ты про гостей?

– Я про фотосессии! Встаньте так, встаньте вот так, поднимите голову, опустите руки, улыбнитесь, присядьте, дышите, не дышите, замрите, умри, воскресните…

– Я такого не говорил, Нелли, и ты не очень-то хотела фотографироваться. А Альбина получилась хорошо, она умеет позировать… Она красивая, яркая… Она…

– Ре-на-то, алё!– Нелли сделала несколько щелчков пальцами у него перед глазами. – Ты не можешь себе позволить в неё влюбиться, слышишь? Она за-му-жем, понимаешь?

– Почему ты так переживаешь? Пошли, я налью тебе вкусного вина и мы спокойно поговорим… Я не собираюсь её насиловать,– сказал он, доставая чистые бокалы и выбирая вино на свой вкус. Но то, что сейчас у меня тут и тут,– Ренато похлопал ладонью по груди и животу, – это мне нравится. Ты же меня знаешь, если она не захочет, я никогда не переступлю границу. Ты садись, и скажи мне, с какой бабочкой она у тебя сочетается, а?– он подал Нелли бокал опустившись на одно колено рядом с её креслом. Это было очень трогательно, по-домашнему, и в то же самое время, очень галантно.

– Я уже об этом думала, пока мы перебирали твои картины. Кстати, я там одну приметила себе.

– Можешь забрать все, я буду очень счастлив.

– Ладно, возьму парочку! Все мне девать просто некуда, только если купить квартирку побольше. Слушай, где мой телефон, я тебе сейчас покажу бабочку, она тоже из нимфалид.

– Минуточку, я поищу!… А как называется бабочка?

– Юнония алмана. Ты сумочку мою найди, она в прихожей, кажется. Хотя, нет! Я же такси заказывала, значит телефон должен быть где-то тут.

– Потом найдём… Ты возьми мой.

– Спасибо, дорогой!… Вот, смотри, сейчас покажу – это она, юнония алмана, а есть ещё, похожая бабочка – павлиний глаз. Тебе какая больше нравится?

– А в чём разница?

– У первой огненно-рыжий окрас, а у второй ближе к кроваво-красному, но и у той и у другой большие пятна похожие на глаза.

– Мне нравится первая, а вот это что?– Ренато показал на соседний снимок другой, не менее красивой, бабочки.

– Это цетозия библис, но она ядовитая, мой золотой… Смотри, отравишься!

– Очень хорошо! Очень! Хочу отравиться! Расскажи мне про неё, почему «библис»? Библис, библис – это же город?

– Пра-авильно, на берегу Средиземного моря, древнейший финикийский город, только сейчас это территория Ливана и название у него другое – Джубейль.

– Так бабочка оттуда что ли?

– Не-е-е, всё намного проще. Слово «библия» – это книги, от греческого «библион» – книга, а «библос» – это папирус, который делали в городе Библисе. По-мне так очень логично, дать городу название того, что там производят,– сказал Нелли. – Теперь посмотри на бабочку: сверху у неё оранжево-красный цвет, а края чёрные, как будто она подлетела близко к огню и они обгорели. А снизу крылья чёрно-бело-оранжевые, с множеством зигзагов, как арабская письменность или персидский ковер, арабеска.

– Арабеска? Да, я знаю! Джованни да Удине – ученик Рафаэля, помогал ему расписывать собор, лоджии в Ватикане, и там на фресках такой орнаменто.

– Орнамент,– поправила его Нелли. – Значит ты понял, о чём я?!

– Beh, certo! Ti sembro uno stupido? (итал. Вот чёрт! Я по-твоему похож на дурака?) У бабочки рисунок арабского письма из старинных книг. – Почему сразу на дурака, Ренато? Ты спросил, я ответила, откуда у слова «библис» ноги растут.

– Давай без ног, Нелли! Я не люблю, когда ты начинаешь так далеко…

– Издалека, радость моя! Какой же ты смешной, особенно когда злишься, и начинаешь путать слова,– она потрепала его по голове. – Кудряшка-кучеряшка ты мой! Значит тебе нравится эта бабочка, да?

– Да, она очень похожа на Альбину.

– Ага, на книгу, которую хочется прочитать, лучше скажи. Но для начала эту книгу открыть надо, Ренато. Если там окажутся только детские картинки внутри и какие-нибудь каракули, или наоборот – философский трактат…

– Я не понимаю, Нелли, давай без метафор и аллегорий, пожалуйста, у меня голова не работает ночью. Мой переводчик спит уже,– он засмеялся от собственных слов.

– Хорошо, раз ты устал, то я поеду домой. Поздно уже! Картины потом заберу, ладушки? Завтра дел полно, такси вызовешь мне?– Нелли встала и, сладко зевнув, потянусь. – Хорошо тут у тебя, спокойно как-то, я бы даже сказала умиротворительно.

– Оставайся! Можешь переехать жить, я буду очень рад.

– Давай уже сразу и замуж меня возьми, я теперь женщина свободная. Ой, кстати, а ты знаешь, что библис – это ещё и очень красивое австралийское растение, но хищное – ест насекомых. Так что имей в виду, – она пригрозила ему указательным пальцем.

– Я не насекомое!

– Тоже верно… Где такси моё? Ты вызвал? Адрес мой новый знаешь?

Ренато замотал головой и протянул ей свой телефон. Спустя десять минут Нелли уже спускалась к подъехавшей машине. Что-то изменилось в их с Ренато отношениях или она начала смотреть на него иначе. А может всё дело в том, что ей впервые пришлось присутствовать при его знакомстве с очередной музой? Нелли конечно же не собиралась ничего менять в своей жизни, особенно заводить серьёзные отношения с итальянцем. Да и какие могут быть отношения? Все эти шуточные разговоры о сексе, не больше чем пустые слова: и его страстная любовь к ней, и её желание отдаться ему как в последний раз. «Нет, нет, нет! Пройдёт немного времени, пусть год или даже два, а может и пять лет, и разница в возрасте между нами будет видна ещё больше. Пусть лучше остаётся всё как есть, и нечего тут даже думать,– умозаключила Нелли. – Сама же придумала эту ассоциацию с бабочками, чего теперь злиться? Только если, не дай бог, у Ренато с Альбиной закрутится роман, а Артур узнает… Мало не покажется никому! Ох, не дай бог, не дай бог!»

Неделя пролетела почти незаметно и к выходным даже дожди устали идти, и уступили место солнышку. Настоящее весеннее солнце, под лучами которого так и хочется крикнуть: «Привет весна! Здравствуйте птички, листочки, букашки, и конечно же бабочки!» Одну из таких, ранневесенних бабочек-крапивниц, а в народе прозванных «шоколадницами», за хрупкость крыльев, увидел с утра Ренато. Он спешил, сегодня был последний день его выставки, хотелось успеть всё закончить, а тут она, порхает себе беззаботно. Её красновато-оранжевые крылья были покрыты большими чёрными пятнами разделёнными жёлтыми полосками. Края с небольшими зубчиками обрамлялись маленькими голубыми пятнышками в виде полумесяцев. Бабочка пролетела совсем близко от Ренато и он застыл, не успев открыть дверь машины, наблюдая за её волнообразным парением. Вот она – лёгкость и красота созданная самой природой. От умиления, весенней теплоты замешенной на ультрафиолете, защекотало где-то в районе живота. Новая бабочка, внутри него, расправила крылышки, полетела к сердцу и выпорхнула из груди наружу, чтобы догнать улетающую «шоколадницу». Наверно это и есть счастье, когда чувствуешь себя частью этого мира, и можешь забыть обо всём на свете…

Звонок мобильного вывел Ренато из созерцания.

– Как дела у художника?– пожелав доброго утра спросил Артур. – Когда в Москву сможешь приехать?

– А разве Альбина не приедет сюда?

– Да дел полно, а у неё день рождения через месяц! Вот я и решил, может мы как-нибудь договоримся? Я все расходы беру на себя и за портрет плачу двойную цену!… Решайся!

– Хорошо, мне нужно несколько дней, а потом…

– Отлично, значит на среду я бронирую тебе билет на самолёт! Остановишься у нас дома, места много, заодно посмотришь, как живут русские архитекторы в России.

Лина позвонила едва Ренато закончил разговор с Артуром.

– Алло, привет, ты скоро?

– Уже еду,– ответил он как можно мягче, решив для себя, что с окончанием выставки их с Линой отношения всё-таки надо будет прекратить.

– Меня приглашают в Москву, Ренатик! Мне надо с тобой посоветоваться! Жду тебя на выставке!…

Такой возможности упускать не стоило. Лина бы сама никогда не ушла от такого хорошего во всех отношениях художника и Ренато уже внутренне готовился к скандалу.

– Рекламное агентство приглашает меня рекламировать известную марку часов, представляешь?– тараторила девушка, едва они встретились. – Я так хотела в Москву, так хотела!

– А как же твоя работа? Как это называется… Менеджер?

– Я ивент-менеджер, Ренатик! Профессиональный организатор деловых, торжественных, развлекательных встреч или событий, но в этом городе мне негде развернуться, понимаешь?

– Понимаю, а зачем тебе рекламировать часы?

– Да мне всё равно, что рекламировать, хоть часы, хоть матрёшек, хоть свечи от геморроя, главное – засветиться! Новые знакомства, а там и по профессии можно будет найти работу. Если тебе нужна будет помощь в организации выставок в столице, ты будешь знать к кому обращаться, да милый?– она положила ладонь ему на грудь, в районе солнечного сплетения.

– Santa Madonna! Я тут при чём?

– Ну-у, мы как бы вместе… Или нет? Ладно, можешь не отвечать, ты после той своей встречи во вторник, с каким-то «большим» человеком, сам не свой. У нас даже времени не было поговорить. Всё, прошла любовь, завяли помидоры?

По удивлённому выражению лица Ренато Лина поняла, что последняя фраза была лишней.

– Всё время забываю, что ты не русский. Прости! Забудь про помидоры, и скажи мне прямо – ты меня отпускаешь в Москву?

– Ты можешь ехать, выставка сегодня заканчивается, и у меня много работы. Новый заказ.

– Я поняла! Поняла! Значит всё?… Что ж, мой номер ты знаешь. Я тогда поеду, ты как-нибудь тут без меня закончишь выставку?!

Нелли позвонила поздно вечером. Ренато работал в мастерской, готовил холст, перебирал кисти, подбирал краски…

– Ты когда собирался мне сообщить про Москву, золотце моё? Артур мне позвонил и поделился этим радостным событием.

– Ты хочешь поехать со мной?

– Ещё чего не хватало! Я вот только свечку вам ещё не держала, а так уже всё сделала!

– Какую свечку, Нелли? Я не собираюсь венчаться, я еду работать… я художник!

– Художник, чертёжник, сапожник, картёжник – у всех у вас одно на уме! Если, ни дай бог, ты обидишь Альбину, я перестану с тобой разговаривать, слышишь?