Читать онлайн Тенлис Хилл. Последняя Игра бесплатно

ПРОЛОГ

«Всегда наступает рассвет. Какой бы тёмной ни казалась дорога впереди, солнце взойдёт на горизонте и осветит путь тем, кто не свернул с него. Отдаваясь во власть тьмы, вы обрекаете себя на вечную тьму».

Автобиографическая заметка из газеты «Портленд Пресс Геральд», 2015 год.

Запись из дневника художника Уильяма Гауде, переданная в музей вместе с последней его работой.

24 июня. Беспощадное солнце, которое я когда-то любил, теперь сделалось моим безжалостным врагом. Минувшим днём вспыхнули окружные поместья и леса, люди толкуют по углам, что повинная бесовая жара, но я уверен – он идёт по моим следам. В Тенлисе находят тела, обезображенные огнём. Я знаю, что он выжил и теперь жаждет отомстить за то, что с ним сделали. Она прокляла его и подарила самый ценный дар – бессмертие. И этот дар достался тому, кто виновен в её бессмысленной гибели. По ночам я вижу скрипящий эшафот, что, поджидая меня, гниёт на площади, чувствую, как на горле стягивается металлический прут, испещрённый десятком острых шипов, а вокруг моих детей разгорается адское пламя! Я не готов умирать, моя семья не заслуживает страданий, принесённых проклятием! Я должен найти способ…

11 октября. Безумие – этакое заурядное слово, но сколько в нём неизведанного? Сумасшедшим открыты возможности, которые не видят обычные люди! Я воображаю то, что скрыто от мира: границы другой реальности, возможность воскрешения. Я получу долгожданное прощение… Мур знает тайну, она поможет мне. Она обещала.

15 октября. Я был прав, когда сохранил пепел после её сожжения. Наконец, настал час, когда я могу всё исправить! Картина запечатлеет почерневшую душу Эбигейл Конел и навсегда освободит меня от проклятия ведающих! У всего есть своя цена… Смерть – всего лишь карта Таро, но ей не стоит противиться! Мур вернёт Эбигейл к жизни, и тогда я заслужу прощение. Вернуть утраченное – вот истинная цель.

18 октября. Кровавое лунное затмение не просто красивое явление. Врата открываются под светом луны, но моё заклинание их захлопнет. По ту сторону… Я достучусь…

Глава 1

«Говорят, время – лучший доктор. Но оно похоже на обезболивающее: лишь помогает смириться с болью, которая остаётся в сердце. От этой боли невозможно излечиться – она и есть мы, настоящие и живые».

Тенлис Хилл. Осень 1990 года.

В штате Мэн, на окраине сравнительно небольшого городка, который словно скрывается за обширной стеной леса, выпал первый снег. Это случилось сравнительно раньше, чем обычно. Ещё не закончился октябрь, а несчастные городские жители уже были вынуждены натянуть утеплённые куртки и высокие ботинки, чтобы укрыться от внезапно разбушевавшейся стихии.

Тенлис Хилл не тот город, где зимой можно позволить себе забавляться, лепя снежную бабу или разъезжая на коньках до ночи на застывших водоёмах. Зима в этом оторванном от мира месте проходит под аккомпанемент ливневых дождей, сумрачных дней и бесконечной слякоти. Однако даже в такую неблагоприятную погоду внезапные снегопады вызывали ураган радости у детей, выбегающих на центральную улицу с весёлыми криками.

Они заразительно смеялись, обкидывая друг друга снежками, смешанными с грязью, неоднократно попадали по проезжающим автомобилям, а после с визгливыми криками спасались бегством от разгневанных водителей в разные стороны.

Дин когда-то разделял их радость от абсолютно простых вещей, и подобно детворе, считал благословениями. Но с наступлением долгожданного совершеннолетия подобные развлечения все больше отправлялись на задний план, постепенно заменяясь, как оказалось, безрезультатными попытками расследовать таинственные исчезновения детей в городе.

– Ну же, Дин! Зачем ты упираешься?

Девушка, разрумянившись от влажного ветра, заливалась звонким смехом, в буквальном смысле слова волоча уставшего парня за рукав вельветовой куртки по главной улице города.

– Я не понимаю, зачем нам идти туда, Агата? – пробормотал Дин, продолжая упираться, неторопливо вышагивая по свежему снегу, что неприятно хрустел под ногами.

– Просто посмотришь!

Она выглядела фантастически красивой в своей кожаной куртке с рельефным изображением багровой кобры на всю спину и распушёнными, пепельного оттенка волосами, выбивающимися из-под капюшона. Дин резко потянул девушки на себя, и пара вместе рухнула на землю, припорошённую молочным снежным пухом.

Агата громко рассмеялась и безуспешно попыталась повалить Дина в грязный снег. Однако парень подцепил её за воротник куртки и страстно поцеловал в искусанные губы. Казалось, он не хотел проворонить ни одной секунды, проведённой с ней.

– Воу, голубки, ну не на земле же? – раздался мягкий голос Вижена, неожиданно вывернувшего из-за угла здания, направляясь в то же место, что и ребята.

Роуз, продолжая заливаться смехом, откинулась в сторону и, слепив увесистый снежок, запустила в лицо и без того окоченевшего друга.

– Давай-ка поднимайся. Пока, воспаление почек не получила! – требовательно произнёс Вижен, хватая девушку за локоть и рывком поднимая на ноги.

Теперь уже Дин начал надсмехаться, поднимаясь следом и отряхивая вымазанную грязным снегом куртку.

– Ведёшь себя, как её старший братец.

– Да ну, брось, я не хочу, чтобы она свалилась с температурой, когда впереди бал в честь Колумба. Ох, помню я эти балы…

– Не продолжай! – хором выкрикнули друзья.

Вижн ласково похлопал улыбающуюся девушку по плечу и торжественно открыл непримечательную дверь, приглашая ребят в тайные, подпольные помещения своего мира. Мрачный коридор, освещённый несколькими старыми электрическими лампами, вёл в подвал. Своеобразный запах свежей масляной краски немедленно неприятно атаковал нос Дина.

Уитмор впервые находился в новом логове «Кровавых Змеев», если бы не взбалмошная Агата Роуз, он, сынок шерифа, и вовсе никогда, наверное, с ними не познакомился. Но его возлюбленная спускалась по бетонным ступенькам с такой уверенностью, словно шла к себе домой. Молодой человек всегда удивлялся тому, как эта девушка, испытавшая столько унижений со стороны жителей чёртового Тенлис Хилл, продолжала идти вперёд с высоко поднятой головой.

– Агата, не ожидал тебя увидеть, – главарь банды, сгорбившись, восседал на кожаном диванчике бордового окраса в окружение сотни бумажек и, увидев девушку, сдержанно улыбнулся.

– Мы пришли помочь, Арчи! Ты говорил любые руки во время ремонта на вес золота, а я привела ещё две очень хорошие руки.

– Да-да, помощь явно не помещает, – он подвинулся, приглашая присесть рядом, и повернулся к Агате, рассказывая о грандиозных планах.

Дин не слушал Арчи, гораздо увлекательнее было наблюдать за девушкой, что с нескрываемым любопытством разговаривала с Эвердином, предлагая свои безумные идеи. Её длинные волосы касались женских плеч и постоянно лезли в глаза, отчего Агата беспрерывно их поправляла, задвигая за ухо. Дин знал каждый её жест, каждую привычку, помнил, какой кофе она пьёт по утрам и о чём мечтает больше всего. Он без памяти влюблён, так что трепетом прошибало всё тело, как от удара электрическим током.

– Она мертва!

Чрезмерно оглушительный, хриплый и совершенно посторонней голос раздался, казалось, так громко, что Дин начал оглядываться по сторонам, словно сумасшедший в поиске источника.

–  Она умерла десять лет назад!

Металлический голос звучал всё настойчивее. Руки парня покрылись потом, а воздуха в груди стало так мало, что каждый вдох причинял невыносимую боль. Дин не сразу понял, что голос раздавался только у него в голове. Он продолжал смотреть на девушку, пытаясь игнорировать бессмысленный крик, который становился всё громче.

– Отпусти! Отпусти! Отпусти!

Агата вовлечено что-то объясняла Арчи, едва слышно, словно находилась под толщей воды, голос её доносился до слуха отдалённо, глухо, а образ медленно растворялся, постепенно размываясь, подобно ряби на Падком озере.

– Агата!

Дин безуспешно попытался прикоснуться к девушке, ухватиться за это важное видение, но дрожащая рука прошла сквозь неё, не натолкнувшись на сопротивление. Мир вокруг закружился, как карусель, и расплылся, стирая границы реальности…

Тенлис Хилл. Осень 2010 года.

– Агата… Агата, подожди…

Шериф маленького городка, спрятанного в чащобе угрюмого леса, продолжал спать, но сон его оказался слишком тягостным, переполненным навязчивыми воспоминаниями и несбыточными надеждами, что остались где-то, в далёком прошлом, которое и рад мужчина вернуть, но способа не придумали люди, чтобы во времени возвращаться на несколько десятков лет назад.

Чёрная кошка с разноцветными глазами сорвалась с прикроватной тумбы, предчувствуя беспокойство своего владельца, и прыгнула прямо на широкую грудь шерифа, впиваясь когтями в загорелую кожу, заставляя скорее проснуться. Дин распахнул глаза неожиданно, пытаясь ещё ухватиться за фальшивую действительность, но кошка настырно завопила, окончательно возвращая Уитмора в пустую комнату его собственного дома.

– Мэвис, чёрт бы тебя побрал! Дай мне сдохнуть уже в этом чёртовом сне!

Мужчина дотянулся до стеклянного стакана с водой и, жадно глотая прохладную жидкость, яростно смотрел в цветные глаза животного. Подниматься с прохладной от собственного пота кровати вовсе не хотелось, но электронные часы беспощадного запищали, уведомляя, что в Тенлис Хилл наступило очередное осеннее утро.

Дин сел на край матраса, потёр ноющие виски и посмотрел в круглое зеркало, висящее на противоположной стене. Он был недоволен собственным отражением. Усталость проступила под изумрудными глазами в виде тёмных кругов, а отросшая щетина напоминала о прошедших выходных, проведённых в компании крепкого бурбона.

– М-да… – Уитмор выдохнул и, нацепив чёрную футболку, спустился в кухню.

Прохладный воздух проникал сквозь открытую форточку, заставляя, поёжится от осеннего ветра, гуляющего за окном, и, заварив горячий кофе, мужчина устроился за барной стойкой с ноутбуком, в надежде просмотреть последние новости. Кошка недовольно прыгнула на соседний стул, громко мяукая.

– Да помню я о тебе, помню, – он на автомате вскрыл пакет с сухим кормом и поставил миску прямо на стол.

Дину так было уютнее, когда Мэвис завтракала, да и ужинала вместе с ним за одним столом. Создавалась беглое впечатление, что он не один в доме, и в этом пушистом комочке всё ещё осталась часть его Агаты, которая продолжает наблюдать за ним.

– Дин!

Звонкий и в то же время настырный голос младшей сестры раздался совсем близко. Сара забежала через двери чёрного хода, отряхивая горностаевый мех своего капюшона от пушистого снега. Девушка машинально обвела беглым взглядом помещение и вытаращила большие глаза на Дина, уперев руки в бока.

– Какого чёрта ты заперся?!

– Может, потому что хочу выспаться хоть раз?

Сара заимела идиотскую, по мнению мужчины манеру, врываться к нему домой каждый день перед школой, чтобы поболтать и выпить кофе. Дин точно знал – это только прикрытие, и на самом деле его уже восемнадцатилетняя сестра приходила удостовериться, что он не тронулся умом окончательно.

В особенности сестра считала, что это угрожало рассудку мужчины осенью, когда воспоминания стучались в сердце обоих так стремительно, что хотелось и правда свихнуться и, словно вошь, лежать на кровати. Такое желание было у всей их семьи. Осень в россыпи своих красок таила страшные воспоминания о людях, которые были вынуждены остаться в самом тихом уголке города – кладбище.

После событий десятилетней давности Сара долго приходила в себя. Ночные кошмары терзали маленького ребёнка так сильно, что Дин был вынужден оставаться на ночь в их доме, потому что мать Агаты и сама не могла пережить случившееся со старшей дочерью.

Маленький город вновь охватил леденящий ужас беспощадной смерти, и Дин, как и раньше, оставался единственным человеком, кому приходилось расхлёбывать последствия и заботиться о младшей сестре. У мужчины не оставалось времени на собственную боль, тлеющей где-то глубоко внутри, и только когда прошло почти два года со смерти Агаты, Дин позволил замедлить темп, давая себе шанс выдохнуть, но Сара продолжает по сей день отплачивать ему своей поддержкой.

– Устроил дома свинарник! – воскликнула девушка, вынимая мусорное ведро и скидывая туда оставленные на кухонном блоке пивные бутылки. – Ты опять пил все выходные?

– Сара, я взрослый человек, имею право.

Сестра закатила глаза, бормоча проклятия себе под нос, а потом расположилась с чашкой ароматного кофе напротив, погладив кошку по гладкой шерсти.

– Ну хоть её ты не забываешь кормить, – Сара, наконец, улыбнулась, смотря на мужчину с любовью.

– На кладбище поедем после школы, – заявил Дин, накрывая ладонь единственной сестры своей внушительных размеров рукой.

– Почему так рано? Хотели же в выходные?

– Мне надо будет уехать потом, возможно, на два дня.

– Дождёшься меня после школы? – тихо произнесла Сара, заглядывая в изумрудные, уставшие глаза мужчины.

– Конечно, я заберу тебя.

– Брось, меня Бак подвезёт.

Дин стукнул по столу ладонью, сжатой в кулак, глядя на сестру в упор.

– Я говорил тебе не таскаться больше к ним?

Но девушка уже соскочила со стула и, чмокнув брата в щеку, надела парку, прихватив рюкзак.

– Я уже не ребёнок, Дин, и сама знаю, с кем мне общаться, – она произнесла это без злобы, с улыбкой на красивом лице, и вновь напомнила шерифу Агату Роуз, много лет назад.

Мужчина откинулся на спинку стула и заново открыл ноутбук, продолжая анализировать статью, которыми стал одержим на протяжении всех десяти лет. Словно зависимый, он изучал записи дневника Гауде, алхимию и некромантию. Это стало бесконечной целью – попытка вернуть утраченное.

Город тем временем продолжал жить своей обычной жизнью. Многие горожане даже не подозревали, что происходило в соседнем лесу более двухсот лет и сколько невинных и искалеченных душ погибло, защищая это место. Но Сара знала всё. Она была одной из немногих выживших в кровавой битве и пыталась оправдать свой шанс, больше не страшась спать по ночам. Кошмары остались где-то далеко в воспоминаниях о том тяжёлом времени.

– Капюшон надень! – послышался хриплый голос Арчи, капающегося под капотом машины возле кафе.

Сара широко улыбнулась, отвлекаясь от собственных мыслей, и перебежала дорогу, повиснув на шее высокого мужчины. Арчи по-отцовски чмокнул её в макушку чёрных, как смоль волос и напялил меховой капюшон, смотря в глаза девушки.

После трагедии вся её семья оказалась разделена пропастью непонимания и скорби. Маленькая Сара осталась в темноте своих страхов, и Арчи не мог позволить себе оставить ребёнка и сбежать из ненавистного городка.

Мать девочек так и не смогла оправиться от смерти Агаты, и Дин едва ли мог похвастаться запасом сил, чтобы двигаться дальше в гордом одиночестве. В такой момент стирается граница между враждой и дружбой. Арчи знал, что должен почтить память и помочь, и пусть это будет противоречить здравому смыслу, ему было всё равно. Так, Сара обрела вторую семью, которая поклялась защищать её.

– Заболеть решила перед балом? Смотри, мать запрет тебя дома.

– Да не будь ты занудой, у меня всё под контролем, – она хотела скинуть ненавистный меховой капюшон снова, но мужчина уже строже остановил её руку.

– Будешь такой колючкой и больше ни ногой к нам.

– Тебе нужно меньше общаться с шерифом этого города, Арчи, ведёшь себя как он.

– Не боясь этого слова, маленькая неприятность, но ты мне как родная сестра, и заботиться о тебе мой долг.

Сара закатила глаза и, выслушав короткую воспитательную беседу, и попрощалась, шагая дальше в школу.

В Тенлисовской общеобразовательной школе шла активная подготовка к ежегодному празднованию Дня Колумба. Длинные коридоры, спортивные залы и многочисленные учебные кабинеты украшались цветочными гирляндами и броскими государственными флагами. От этого изобилия красок и сияющих огней у Сары, всегда испытывающей личную неприязнь к этому празднику, разболелась голова. Для её семейства данный день оставался траурным, и все торжественные украшения выглядели неуместными.

На школьном дворе, как всегда, собралось много учеников, оживлённо обсуждающих последние новости. Рядом с автомобильною парковкой, спрятавшись от посторонних глаз, собирались молодые члены банды «Змеи». С тех пор как шайка полностью обосновалась в городе, в школе можно было часто увидеть около десятка учеников в кожаных куртках с символикой «Змей». Молодые люди не стеснялись носить одежду и аксессуары со знаками отличия своей «семьи». Сара, в частности, носила под курткой чёрный свитшот с изображением Кровавой кобры – подарок Вижена.

– Сара!

Девушка резко обернулась, услышав родной голос, и в тот же миг, оказалась в объятиях слишком худых рук.

– Когда ты успела приехать? – спросила Сара, смеясь в голос и стискивая близкую подругу в объятиях до хруста в рёбрах.

– Вчера, поздно вечером, мать не позволила мне выходить, я хотела прийти к тебе, – пожала плечами Девина Девис.

Подобно Саре, Девине выпала судьба стать единственным выжившим ребёнком матери, это понесло за собой ряд психологических травм. За летние каникулы она значительно выросла, почти догнав длинноногую Сару, и теперь не выглядела как младшая сестрёнка, но болезненная худоба так и осталась с девушкой, несмотря на принудительное лечение от психической анорексии на протяжении всего лета.

– Я видела Дина в центре, он предложил съездить с вами на кладбище, – пробормотала Девина, подхватывая подругу под руку и уводя за собой, в сторону главного входа.

Оставив в шкафчиках личные вещи и продолжая обсуждать потерянные каникулы, девочки добрались до кабинета химии и устроились на своих местах, ожидая преподавателя. Сара подвинулась ближе к подруге, спихнув рюкзак на соседний стол, чем привлекла внимание блондинки впереди.

– Уитмор, ты меня задела!

Сара закатила глаза, склонив голову набок.

– Ой, Ханна. Иди к чёрту, я тебя умоляю.

Блондинка сморщила нос, но решила не продолжать бессмысленный конфликт.

– Дин, наверное, заберёт нас после уроков, ему не нравится моё общение с Баки, – тише произнесла Сара, нагнувшись к подруге.

– Ещё бы, он шериф, ты не должна таскаться с уголовниками, Сара, это неправильно.

– Они не уголовники! – зашипела девушка, сурово глядя на подругу. – Тебе напомнить, что твой погибший старший брат был одним из банды Змеев?

– И куда это его привело? – грустно отозвалась девушка.

– Ты их не знаешь, Девина, – пробурчала Уитмор и, возвратившись на своё место, уставилась в учебник, делая вид, что внимательно читает.

Дин тем временем молчаливо наблюдал из окна полицейского участка за подростками, что, прогуливая уроки, толпились у излюбленного кафе. Он постоянно вспоминал, как когда-то там стояли они. Живые и счастливые, полные надежд и безудержного желания жить.

После смерти Агаты все говорили ему, что жизнь не стоит на месте, что мир не рухнул и нужно двигаться дальше. Но мужчина знал, понять его смогут немногие, лишь те, кто в ту ночь лицезрел изуродованное тело его беременной невесты, что достали из ущелья. Его собственный мир оказался разрушен на атомы, и первой мыслью было уехать, сбежать, как когда-то поступила Роуз, но Дин не мог позволить себе даже этого.

– Можно?

Размышления прервал знакомый, хриплый голос, и мужчина потёр уставшие глаза, кивая старому другу. Арчи вошёл тихо, молча поставил бутылку виски на стол шерифа и самостоятельно достал два стеклянных стакана из шкафчика на стене. Змей плеснул напиток и протянул один Уитмору, глядя куда-то в окно.

– Десять лет прошло… – Арчи произнёс это почти шёпотом, словно упорно пытаясь опробовать на вкус произнесённые слова.

– Думаешь, у нас получится? – нервно спросил Дин, пригубив горьковатый напиток.

– Я не знаю, Дин, не знаю, правда ли была написана в чёртовом дневнике, но я надеюсь, что мы сможем увидеть её, хоть на секунду бы взглянуть в эти глаза, – он взлохматил короткие, чёрные волосы и залпом опустошил бокал, наполняя его снова.

– Красная луна приходит раз в десять лет, это наш единственный шанс поговорить, – словно успокаивая самого себя, произнёс Дин.

Арчи понимающе взглянул на друга, связанного с ним общей болью и нескончаемой историей.

– Она любила тебя, Дин, даже если не получится, ты знаешь, что был любим, этой взбалмошной, сильной женщиной, спасшей целый город от проклятия.

– Этого мало, Арчи! Чертовски мало времени нам отвели, мы столько упустили, и я снова потерял её! – Уитмор с шумом опустил стакан на стол и взялся за голову, бормоча под нос: – Десять лет прошло, а я, как в бреду, ищу способ чего-то сверхъестественного, а ведь мы сами бежали от этого столько лет!

Арчи поддерживающее похлопал мужчину по плечу.

– Прошлое доказало, что всё возможно, что смерть – это не конец, и нет ничего плохого в том, что ты ищешь способ.

Дин горько усмехнулся:

– Камилла так не считает, она говорит, что мы накликаем беду на весь город.

– У нас один шанс в десять лет, не получится, не страшно, но мы хотя бы попытались.

Двери в кабинете противно скрипнули, пропуская парня в форме полицейского, он сконфуженно опустил глаза в пол и положил перед шерифом яркую афишу, вместе с жёлтой папкой.

– Мистер Уитмор, в город приехал цирк, их…директор, он хочет с вами увидеться, а также передали ориентировки из соседнего Мирбстона, там нашли обезображенный труп.

– Спасибо, Макс. Свободен.

Парень юркнул обратно за дверь, а Дин взял в руки красочную брошюру, внимательно разглядывая её.

– Ещё этих уродов нам не хватало.

– Цирк уродцев? Такие разве ещё бывают? – возмутился Арчи, забирая у друга листовку с изображением яркого шатра и странных существ, совершенно непохожих на людей.

– Видимо, мерзость какая-то, – ответил Дин, наливая себе ещё виски.

Арчи усмехнулся, возвращая бумагу на стол, и, улыбнувшись, поднялся с места.

– Пойду я, надо разобраться с поставками к празднику, расскажешь потом, что эти клоуны от тебя хотят.

Дин кивнул, а после, словно вспомнив ещё что-то, обратился к другу.

– Арчи, по поводу Сары, ей рано слоняться со змеями.

– Я понимаю, Дин, но ей ты это не внушишь, а запретить я не могу. Не хочу, чтоб возненавидела меня. Да и с нами ей ничего не угрожает, так хоть под присмотром всегда. Она росла среди наших ребят, не ищи беду там, где её нет.

Шериф утомлённого кивнул, понимая, что друг прав, не спуская глаз с назойливой афиши, он простился с мужчиной. Арчи ушёл, оставив Дина наедине с бутылкой виски и безрадостными воспоминаниями. Однако несмотря ни на что, он не мог отвести взгляд от красочного циркового шатра, изображённого на афише.

Глава 2

«Сожаление о содеянном или случившемся по воле Господа, вгоняет запутанных людей в тупик. Бесконечные Попытки исправить ситуацию, порой неизбежно оборачиваются крахом собственного сознания и ещё большим утратам».

Город накрыл аномально холодный циклон, словно укутав его белоснежным покрывалом. Блестящий снег неспешно опускался на потрескавшийся асфальт и красочные кровли жилищ, превращая Тенлис-Хилл в жалкое подобие рождественского шара. В служебном кабинете шерифа, напротив, становилось душно и напряжённо. Дин уже в который раз перечитывал материалы переданного дела из соседнего городка и не мог избавиться от мысли, что его что-то выводит из равновесия в чёрно-белых фотоснимках жертвы с изуродованным лицом.

Рядом покоилась красочная афиша цирка, привлекавшая внимание так сильно, что взгляд непроизвольно постоянно возвращался к искривлённым лицам артистов и их странному директору, покрытому шрамами. Мозг непредумышленно постоянно сравнивал людей с афиши, с фотографиями с места трагедии. Но ход мыслей прервали, шерифа неожиданно возвратили в действительность стуком в дверь.

– Входите, – устало произнёс мужчина, не поднимая головы. Он начал складывать бумаги в ящик стола, не желая пугать посетителей странными снимками. Наконец, подняв взгляд на гостя, Дин застыл на мгновение, увидев перед собой достаточно рослого человека в длинном бордово-чёрном пальто.

Угольные волосы нежданного гостя были туго стянуты на затылке, а продолговатое мертвенно-бледное лицо сплошь покрывали следы чудовищных ожогов. Незнакомец фальшиво улыбался, и эта улыбка больше походила на звериный оскал готового к атаке хищника.

– Доброго дня, шериф Уитмор. Позвольте представиться: Макс Дефолт, директор прекрасного цирка, что прибыл к вам в город, – мужчина учтиво кивнул и присел на предоставленный Дином стул.

– Дин Уитмор. Что привело вас к нам?

– Мы странствуем по всему миру, и наши дороги сошлись в этом чудесном месте. Когда-то я и сам родился в этом маленьком городе, было приятно, знаете ли, оказаться здесь вновь.

Голос директора отдалённо напоминал скрип засохших веток по стеклу в спальне Дина, стало до такой степени противно, что Уитмор почувствовал, как внутри скручивается тугой узел, вызывая приступ тошноты.

– Надолго к нам? И где остановитесь?

– О, это я пришёл выяснить к доблестным стражам порядка. Моему цирку будет крайне удобно раскинуть свои шатры на старом стадионе, – он снова улыбнулся, вызывая у Дина большее отвращение. – Мы проведём семь представлений и покинем вашу обитель, шериф.

– Хорошо, я не против. Дерзайте.

Директор неторопливо поднялся с места и надолго задержал взгляд чёрных, блестящих глаз на единственной фотографии в деревянной раме, стоя́щей на столе шерифа среди остального хауса. На ней Сара дурачилась в прошлое Рождество, примеряя на себя парик с разноцветными волосами.

– Ваша…

– Сестра. На фото моя сестра.

– Я думаю, её заинтересует приглашение на первое шоу. Это будет честью для моих людей.

Он поспешно положил на стол два чёрных билета с красной гравировкой и покинул кабинет, расплываясь в зловещей улыбке. Стоило двери захлопнуться, Дин вскочил с места и, распахнув форточку, вдохнул свежий воздух. От мрачных мыслей, которые роились у него в голове после разговора с директором, отвлёк звонок мобильного телефона.

– Ну и где ты? – голос Сары моментально отрезвил возбуждённое сознание.

– Я уже иду! – воскликнул Дин и, схватив с вешалки куртку, поспешил к чёрной «Импале», припаркованной у полицейского участка.

У Дина имелся свой автомобиль, после страшной аварии шерифу выдали новенький Бронко, но «Импала» напоминала о бывшей хозяйке, и мужчина часто ездил на ней, рассчитывая в будущем подарить сестре, когда та получит водительские права.

Сара дожидалась у кованых ворот школы. Бесцветное здание молчаливо наблюдало за кутающимися в тёплые куртки школьниками. Сара потуже затянула оранжевый шарф, спасаясь от поднявшегося ветра, и болтала с Девиной, жестикулируя руками. Девушки оказались так увлечены разговором, что не заметили, как мужчина со свистом затормозил на парковке, осыпав их первым снегом из-под колёс машины.

– Эй! – сестра, возмущённо шипя, забралась на пассажирское сидение и исподтишка стукнула брата в плечо. – Совсем сдурел?

– Хотел развеселить твою кислую мину, – отозвался Дин.

Девина давясь смехом от перепалки Уитморов, устроилась на заднем сидении, мысленно представляя, как сложилась бы её жизнь, будь оба брата, все ещё живы. Она не знала Сэма, видела лишь чёрно-белые фотографии, хранящиеся в ящике стола матери. Но прекрасно помнила Тома с его привычкой создавать впечатление умного и чрезвычайно успешного человека, сбежавшего из города Про́клятых. Города, где Девине приходилось жить.

– Что с погодой творится? – возмущённо спросила Сара, смотря в окно на проносящиеся мимо деревья, покрытые тонкой пеленой снега.

– Такое бывает, – ответил Дин, внимательно следя за слишком сильно знакомой доро́гой.

– Словно сама природа злится на нас, – девушка надула пухлые губы и, сложив руки на груди, уставилась на брата.

Дин серьёзно задумался над её словами. Десятая Осень и правда выдалась ужасной: пронизывающие влажные ветра сменялись бесконечным мокрым снегом и аномально продолжительными ливнями, словно сам город противился его отчаянной задумке, отталкивал, проявляя самый настоящий протест.

Через несколько минут, припарковав машину на крошечной парковке, обсыпанной гравием, гости приблизились к городскому кладбищу. Холодные бетонные плиты встречали немногочисленных посетителей безнадёжной картиной. Девушки шли чуть впереди, беспрепятственно продвигаясь по узким тропам, покрытым снегом и грязью, и только Дин ступал неторопливо, он знал лицо каждого призрака, что в ту роковую ночь стояли в молчаливом ряду, как немые зрители неизбежного.

Агату похоронили неподалёку от её старых друзей. Их могилы стали самым болезненным напоминанием о прошлом. Они вынуждали всех городских жителей помнить о битве, о которой они даже не подозревали.

– Наконец-то! – Сара воскликнула, победно, подбегая к мраморному камню, и варежкой смахнула упавший снег с надписи.

– Агата Роуз, – почти шёпотом произнесла девушка, усаживаясь на колени прямо на холодную землю. – Спасибо, что позволила мне выжить…

Дин подошёл к младшей сестре и, с огорчением глядя на гравировку, обнял её за хрупкие плечи. Это было всё, что осталось от его любимой.

Из глаз Сары покатились горячие слёзы. Каждый год они приходили к безмолвному камню, и девочка снова и снова благодарила сестру за все те годы, которые та ей подарила. Дин молча наблюдал за ней, скрывая свою боль внутри. Он не мог позволить себе проявить слабость перед сестрой, которая и так прекрасно понимала, что чувствует старший брат.

Девина приезжала нечасто, как правило, в компании других людей, желающих посетить могилы родственников. Но Дин постоянно подходил с ней к двойной могиле братьев Дэвис и оставлял кровавые розы.

Воспоминания стёрлись из его памяти, оскорбления и презрение испарились, как будто их никогда и не было. С годами осталась только горечь от потери.

– Идём, Сара, замёрзнешь.

Девушка смахнула непрошенные слёзы с красных щёк и, прижавшись, как в детстве к брату, последовала назад к машине.

– В город приезжает цирк, ты сходишь со мной? – вдруг спросила она, смотря щенячьими глазами.

– Уверена, что хочешь смотреть на кучку уродцев?

Девушка кивнула, продолжив:

– Просто интересно, говорят, директор цирка умеет говорить с духами.

Дин неожиданно резко дёрнул сестру за плечо, грубо разворачивая к себе лицом.

– Не смей лезть в это, Сара!

Сестра вытаращила свои большие зелёные глаза и, вырвавшись из неожиданной хватки, ударила брата в плечо.

– Я не собиралась! Чего ты взбесился?

Мужчина выдохнул.

– Переживаю за тебя. Ты не должна даже думать о призраках, Сара, в твоей жизни их больше не будет.

Сам же он бросил взгляд в небо, где ранняя луна уже проклюнулась, окрашивая свои кромки в розоватый оттенок.

«Ещё немного», – подумал шериф, подталкивая сестру к машине.

По дороге домой мужчина предавался размышлениям о правильности своего решения. Дин всё ещё опасался, что, приоткрыв завесу вековой тайны, спрятанной в дневнике душевнобольного художника, навлечёт на город новые несчастья, от которых не отмыться. Но надежда вернуть Агату была сильнее этого страха. Сильнее всего.

Уитмор привёз Сару домой поздно вечером. Не желая контактировать с родителями, ужинающими в столовой, она быстро поднялась в свою спальню и заперла дверь на защёлку. В такие важные дни ей всегда хотелось побыть одной. Девушка торопилась посмотреть старые фотографии и просто полежать в кровати, вспоминая те исключительные моменты из прошлого, которые бережно хранились в сердце.

Однако сегодня в комнате было непривычно холодно. Сара взяла старый альбом и, не снимать с себя одежду, завернулась в тёплый плед. Страницы альбома шуршали в её руках, унося девушку в прошлое. Неожиданный шелест рулонной шторы заставил вздрогнуть. Сара посмотрела на чёрный кусок драпированного картона и уже хотела продолжить рассматривать фотографии, но за окном пронзительно закричал ворон.

– Что за чертовщина! – Уитмор метнула раздражённый взгляд на штору, и, не увидев ничего странного, медленно поднялась с кровати, подходя к окну.

Ночь уже обволакивала город своим тёмным покрывалом. Жёлтый свет фонарей не мог разогнать сгущающуюся тьму, и казалось, что густой лес за их домом утопает в непроглядной мгле. Только мертвенно-бледная луна с кровавой каймой осмеливалась высунуться из-за громадной тучи, словно предупреждая город о своём скором возвращении.

«Снова кровь… Я и забыла, что это должно́ было произойти сегодня».

Сара испытывала неестественное беспокойство внутри и пристально всматривалась в даль. У очерченной тьмой кромки леса она всё же заметила медленно движущуюся фигуру. Это было светлое пятно, почти бесцветное, оно беспрепятственно перемещалось из стороны в сторону, не касаясь земли.

Девушка не могла разглядеть детали, но внезапно Сара точно ощутила, что фигура смотрит прямо на неё.

Дин тем временем благополучно добрался до спортивного бара с броской неоновой вывеской «Змей». В настоящий момент это игорное заведение не выглядело как конспиративная кроличья нора бандитов, теперь «Змей» считался вполне популярным местом, где регулярно собирались уставшие от бесцветных будней личности. Современная музыка грохотала так, что доносилась до слуха мужчины ещё на улице. Некогда дремучая парадная лестница в настоящий момент ярко освещалась десятком кроваво-красных мощных электрических ламп, подсвечивающих ещё одну неоновую вывеску с рельефным изображением самого коварного змея, пожирающего собственный хвост.

Уитмор, огляделся, неторопливо прошёл к бару, расположившись на высоком кожаном стуле и заказывая добрую порцию двойного виски. Ночной кошмар, напрямую связанный с данным местом, всё ещё всплывал в памяти обрывками, а вместе с ним слышался ожесточённый голос собственного разума.

– Дружище, таки решил посетить нас вновь! – радостно вскрикнул Вижен, ударяя по плечу старого друга. – Рад тебя видеть, Дин.

Вижен устроился на соседний стул, жестом здороваясь с барменом и делая заказ. Иногда Дину казалось, что этот кудрявый «засранец» продал душу дьяволу и теперь наслаждался вечной молодостью и столь успешным веде́нием дел. Вижен не менялся, лишь стиль одежды становился серьёзнее, но под строгими пиджаками скрывалась всё та же личность, не умеющая вовремя заткнуться.

– Решил, сегодня не повредит выпить в компании, – откликнулся Дин, пристально разглядывая золотистую жидкость, переливающуюся зеленоватыми оттенками стробоскопа за толстым стеклом бокала.

– И это достаточно хорошая идея, приятель, – Вижен подмигнул бармену, выряженному в белоснежную рубаху с широкими рукавами и глупую бабочку красного цвета, на столе появилось два высоких бокала с новыми коктейлями.

– Кого-то ждёшь? – спросил Дин, поднимая взгляд на друга.

Мужчина не успел утвердительно ответить, как к стойке подошла Камилла, высокомерно бросая полный осуждения взгляд на школьного друга. Вижен заметив их немногословную перепалку, подтянул девушку к себе, целуя в губы.

– Крошка, сегодня без ваших скандалов, – пытаясь разрядить обстановку, весело усмехнулся он.

– Какие уж тут скандалы, Ви, он всего-то хочет превратить в развалины всё, что я возводила годами! – бархатный голос могущественной ведьмы раздался в голове Дина, как омерзительный удар в церковный колокол, взывая к его рассудку.

– Иди к чёрту, Камилла, не до твоего скулежа сейчас.

– Я всего лишь своевременно предупреждаю тебя, Уитмор. Агата была моим другом, но я не готова уплачивать такую адскую цену, и ты, думаю, тоже.

– Я готов заплатить любую цену! Любую, понимаешь? Она не заслужила того, что произошло, мой нерожденный ребёнок, которого Агата носила под сердцем, не заслужил этого! – Дин вскочил с места, разбивая бокал о кафельный пол, и, наградив Камиллу взглядом, полным презрения, покинул бар.

Аномально холодный воздух обжигал лёгкие, в ду́ше клокотала беспощадная обида, растерянность, страх. Все эмоции смешивались воедино, создавая противоестественную картину перед глазами. Дин забрался в машину, ударяя по газам и уводя импалу в сторону леса. Бесконечного леса, который он ненавидел. Автомобиль стремительно мчался по грунтовой дороге, утопая в размокшей от воды почве, но Уитмор продолжал жать на газ, пока не показалась развилка с приколоченной меткой на старом безмолвном дубе. Дальше ехать не было смысла, не на этой машине уж точно.

– Чёрта с два я остановлюсь!

Он вышел из импалы, громко хлопая дверями, и, захватив бутылку припрятанного в багажнике бурбона, двинулся вперёд, по узкой тропе, сокращающей путь до Падкого озера. Лес выглядел приветливым, несмотря на жуткий холод, пробирающий до самых костей. Бесстрастная луна, насмехаясь над мужчиной, то скрупулёзно скрывалась за непроглядными тучами, то вновь окрашивала хвойные лапы в розоватый оттенок, делая лес сказочной картинкой, вырванной из чьего-то сна.

Беспокойное озеро встретило Дина дрожащей рябью уже через пять минут. Жёлтые листья неторопливо раскачивались на беглых волнах, а бесформенные тени склонённых к воде деревьев растягивались, словно устремлялись к нему своими длинными еловыми лапами, норовя вот-вот схватить и утащить в ледяные воды.

Деревянное строение скрипело, протяжно, вторя свистящему ветру. Дин поднялся по ступеням и, повозившись с замком, прошёл в обитель своего прошлого. Казалось, даже стены этого покрытого плесенью дома бережно хранили запах Агаты, оставленный в тот самый день, когда она вновь стремительно ворвалась в его ничтожную жизнь, чтобы перевернуть всё с ног на голову.

Мужчина опустился на пыльный диван и провёл ладонью по выцарапанным инициалам, сохранившим их лживую дружбу в памяти деревянного стола. По щеке скользнула слеза. Скупая, ничего не меняющая, но столь необходимая в этот момент. Дин нуждался в том, чтобы иметь возможность оплакать свою потерю, и только заброшенный охотничий дом мог увидеть его таким.

– Я не должен был принуждать тебя остаться. Я так хотел вернуть тебя, что потерял навсегда…

Слова застряли в его горле, как кость. Дин отчаянно хотел попросить прощения, обнять её, как раньше, и позволить уехать. Он хотел сбежать от проклятия, которое преследовало их как можно дальше. Но раскат молнии за окном, словно голос собственного сознания, напоминал, что она мертва уже много лет.

– Я не должен был… – произнёс Дин шёпотом.

В полумраке старого обиталища вдруг едва слышно заскрипели половицы, и морозный порыв безжалостного ветра, казалось, прикоснулся к его щеки, смахнув скатившуюся слезинку. Дин не мог знать, что она была рядом, что никогда не покидала его и неизменно оставалась в тени вечно шумящего леса, чтобы дождаться багряного затмения и вновь увидеть зелёные глаза, теперь уже в последний раз.

Глава 3

«Не сто́ит недооценивать прошлое. В нём сокрыты истина и путь, который поможет вам двигаться вперёд».

Минувшая ночь производила впечатление нескончаемой вереницы протяжных звуков, доносящихся с улицы. За окном то и дело голосили сиротливые волки, безрезультатно пытаясь перекричать птиц, кружащих над лесом. Сара так и не смогла погрузиться в сон, гонимая странным ощущением преследования. Девушка провалялась до утра, анализируя ночное видение, вставать не хотелось вовсе, она надеялась, что про неё забудут, и выдастся шанс просто остаться дома. Но нудный звонок сотового, разрывающий погребальную пелену безмолвия, окутавшей комнату, заставил подняться с кровати.

– Да, Девина.

Слишком навязчивая и всегда эмоциональная подруга с восхищением рассказывала о приехавшем цирке, что раскинул свой красочный шатёр на старом спортивным стадионом. От описания этого места обливались потом ладони, но в то же время с ощущением неконтролируемого ужаса пробуждался незнакомый интерес, что закрадывался в голову навязчивой идеей взглянуть на чудовищных гостей города.

– Надо делать конспект, так что я сначала в музей, – девушка попрощалась с подругой и, вскочив наконец с кровати, нашла в себе силы собраться, спускаясь вниз.

Родители завтракали за круглым столом. Аромат яичницы с зеленью, приятно щекотал ноздри. В детстве она казалась Саре самым лучшим блюдом на свете, а теперь вызывала непонятную тошноту. Собственный дом превратился в клетку, где каждый предмет напоминал Саре о чувстве вины, что породила собственная мать.

Кеталин что-то увлечённо разжёвывала мужу, активно жестикулируя руками. Но, заметив, что дочь чем-то расстроена, Грег перестал слушать жену и поднялся из-за стола, чтобы поцеловать Сару в густые чёрные волосы.

– Мы собираемся в цирк, Сара, – продолжая пить кофе, бесчувственным голосом произнесла мать, мертвецким взглядом смотря на часы в деревянной раме, висящие над камином. – Твоя сестра обожала их.

Порой Саре чудилось, что она чувствует, как любящая мама вплетает в её длинные волосы фиалки и напевает мелодию, которая знакома только им двоим. Её руки такие тёплые и нежные, что хочется сидеть так целую вечность. Но затем видение менялось, и из заботливой женщины Кеталин Роуз-Уитмор превращалась в чудовище, затмевающее собой все детские страхи. Это чудовище обвиняло младшую дочь в смерти её старшей сестры.

– Да хватит мне твердить об этом долбанном цирке! – вскипела Сара, высвободившись от назойливых объятий отца и схватив куртку с комода.

– Не с той ноги встала, так хоть не груби родителям, мерзавка! – воскликнула Кеталин, хлопая ладонью по столу.

– Я пойду с Дином, так тебе понятнее? – огрызнулась девушка.

Она выскочила из дома, не желая слушать очередную тираду от матери, и, застёгиваясь на ходу, побрела в сторону дома брата, под заглушающий окружающие звуки рок, льющийся из наушников. Ночное видение не торопилось отпускать, из головы не выходил необычный силуэт у леса, так похожий на заблудшего призрака. Ощущение чего-то неприятного мурашками разбегалось по всему телу, заставляя прибывать в подвешенном, нервном состоянии.

У крохотных палаток с лёгкими закусками уже толпились Херсон и его компания, технично скрывающиеся за театральными афишами, покуривая травку. Сара поспешила пройти мимо, но Джон, заметивший её ещё издалека, усмехнувшись, бросил в сторону Уитмор:

– Смотрите, кто идёт, наша маленькая змея, предавшая своих. Сара, какого это бросить нормальных людей и связаться с отморозками?

Друзья тут же поддержали главаря, громко расхохотавшись. Джон, шатаясь, поднялся с влажной после дождя травы и преградил дорогу девушки. Когда-то давно они даже дружили, часто вместе гуляли, кто-то даже говорил, что дружба между Агатой и Керол воскрешалась в этих двоих, продолжая существовать. Но годы шли, Сара отдалялась, а Джон становился жестоким и совершенно неуправляемым ребёнком.

– Убирайся к чёрту! – прошипела Сара.

– Я волен ходить, где мне вздумается, Уитмор, – взгляд его лимонных глаз похотливо блуждал по фигуре девушки. Сара со всей силы пихнула парня в сторону и пошла дальше, закипая от злости.

– Твоя сестрица, говорят, тоже была шлюхой змей! – выкрикнул Херсон вдогонку.

Сара внезапно остановилась на тротуаре, в голове вспыхнула необъяснимая ненависть, время вокруг замерло, становясь почти осязаемым, она подняла с земли тяжёлый камень и швырнула его в сторону одноклассника, стоящего к ней спиной. Зелёные глаза пламенели изумрудным огнём, усмешка извратилась в гримасу, а руки вибрировали от напряжения.

В этот момент Сара буквально ясно представила, как голова её обидчика разламывается пополам, заливая кровью асфальт.

Джон круто пошатнулся, его длинные ноги подкосились, и парень повалился на тротуар. Сара не ожидала, что ей удастся его сбить, но всё же злорадно усмехнулась, глядя, как его прихвостни пытаются прийти на выручку парню, помогая встать, а окровавленный камень так и остаётся лежать под его ногами.

Дин вернулся домой только под утро, бросив машину в лесу. Странное предчувствие не предвиденного словно надвигалось на него тяжёлым грузом, вызывая кошмары из прошлого. И, опасаясь последствий, мужчина, сделав кофе, снова уселся за телефон, набирая номер городской ведьмы – Камиллы Мур.

– Помоги мне, Ками, я должен, понимаешь? Я не могу жить дальше, время словно остановилось на том чёртовом обрыве, – в последний раз взмолился мужчина, на что ведьма лишь выругалась и сбросила вызов. – Чёртова стерва!

Дин в бешенстве швырнул мобильник в стену, откинувшись на спинку обитого зелёным велюром кресла. Взгляд изумрудных глаз зацепился за единственное чёрно-белое фото, двадцатилетней давности, стоящие на камине, теперь уже в чёрной раме, заставляя вспомнить прошлое.

Тенлис Хилл. Осень 1990 года.

Дин по пояс высунулся в крошечное окно и затянулся едким дымом сигареты, смешанным с запахом влажной от дождя земли. Курить хотелось до ужаса, но пребывание отца дома нарушало все планы, и вот, избавившись наконец-то от надзора, парень расслабленно наблюдал, как непрекращающийся дождь покрывает каплями серый, потрескавшийся тротуар.

Силуэт девушки в чёрном капюшоне, что медленно брела по улице в свете жёлтых, вечно мигающих фонарей, он заметил сразу. Агата остановилась прямо напротив его дома, сняла наушники и хотела повернуть к главному входу, но, видимо, передумав, побрела дальше, сильнее закутавшись в школьную олимпийку. Дин усмехнулся и, громко свистнув, прокричал.

– И снова ты под моими окнами, Роуз.

– Да, мимо шла вот, а ты что вытаращился?

– Курил.

По её грустным золотистым глазам всё было понятно без слов, и, выбросив сигарету в ближайшие кусты, Уитмор скрылся, уже через мгновение, открывая входные двери своего дома, прямо перед носом подошедшей девушки.

– Заходи давай, хватит мокнуть.

– Когда-нибудь ты навернёшься с лестницы, пока будешь так бежать ко мне.

– Не дождёшься, Роуз.

Агата выдохнула, сдерживая благодарную улыбку, и прошла в знакомую прихожую, освещённую мягким светом настольной лампы. В доме Дина ей всегда становилось спокойнее, словно он был тем самым спасательным кругом, что держал её на плаву в этом сумасшедшем мире.

– Что произошло? Опять, родители? – спросил он, ожидая, пока подруга стянет мокрую куртку и ботинки.

– Слишком много навалилось, предательство отца, пропажа Керол, кажется, я тону в круговороте этих бесконечных событий и не могу выплыть на поверхность.

– Не забивай голову, Роуз, ты же знаешь, что здесь тебя обязательно поддержат. События могут быть разными, порой они берут над нами верх, но это не означает, что нельзя хотя бы попытаться их изменить.

Парень уже привычно указал ей наверх, и вместе они поднялись в маленькую комнату, где неизменно царил привычный для Дина хаос. Агата устало плюхнулась на расправленный диван, утягивая парня за руку. От него пахло сигаретами и корицей, это вселяло спокойствие и надежду, которую девушка так боялась потерять.

– Знаешь, интересно, будем ли мы все вместе лет через десять? – пробормотала она, уткнувшись в его руку.

– Что ты имеешь в виду? – парень с улыбкой посмотрел в золотисто карие глаза.

– Сможем ли сохранить дружбу?

– Не знаю, Агата, но я могу сказать точно, что буду рядом даже через тридцать лет, да хоть через пятьдесят!

Девушка громко засмеялась, их лица оказались так близко к друг другу, что у Дина кружилась голова от неистового желания поцеловать вечно искусанные губы, попробовать их на вкус и никогда не выпускать из рук её дрожащие тело, Агата тоже это чувствовала, он понимал это по её взгляду, замирающему на его губах. Но никто не мог осмелиться сделать первый шаг, борясь с притяжением и сдавшись, Агата попросту положила голову на плечо друга.

– Если я вдруг пропаду, как Керол, ты найдёшь меня? Обещай, что найдёшь, Дин, – почти шёпотом произнесла она, закрывая глаза.

– Я найду тебя, даже если ты умрёшь, Роуз, В любой другой жизни, где бы ты ни оказалась, буду искать твои чёртовы драконьи глазки. Как же я без тебя. Один.

Последнее слово он сказал совсем тихо, так что засыпающая на его плече девушка уже не слышала.

Тенлис Хилл. Осень 2010 года.

Грохот входной двери грубо вывел мужчину из приятных воспоминаний, в которых хотелось раствориться. Сара бросила рюкзак на пол и прошла в гостиную, сложив руки на груди, недовольно пялясь на старшего брата.

– Спишь на кресле?

– Нет! Я только сел!

– Ага, рассказывай мне. Впрочем, плевать, отвезёшь в музей?

Сестра была расстроена, он это видел и без разговоров поднялся соглашаясь.

Погода резко испортилась: снег сменился холодным безостановочным дождём, который превратил дороги в грязное месиво. Осень в этом городе снова взяла верх, погрузив Тенлис Хилл во мрак.

Бронко неторопливо ехал по главной улице, стараясь никого не обрызгать грязной водой из луж. Несмотря на непогоду, люди продолжали распространяться по своим делам, скрываясь под трещащими от сильного ветра зонтами и разноцветными дождевиками. Сара безмолвно глядела по сторонам, и наконец её брат не выдержал, заговорив первым.

– Что случилось? Рассказывай давай.

– Плохо спала. Мама вывела из себя, всё в кучу. Опять, – она повернулась к брату. – Когда ты уезжаешь?

– Завтра вечером. Арчи тоже не будет в городе, так что постарайся не попасть в ситуацию, требующую нас.

Девушка буркнула что-то под нос, отвернувшись к окну. Машина остановилась у серого здания, с громадными, покрытыми новостными афишами окнами, что только обезображивали гармоничность старинной постройки с резными колоннами.

– Вечером сходим в цирк, я жду тебя в восемь у себя.

Девушка кивнула и вышла из машины, быстро поднявшись по каменным ступенькам музея. Внутри стоял стойкий запах старины, а каждая стена этого места несла в себе подлинную историю города, которую так тщательно коллекционировала одна удивительная женщина – Гретта Эвердин.

Арчи длительное время сопротивлялся, не желая передавать имущество старушки, но, когда компания Вижена официально выкупила загибающийся музей, коллекция, наконец, стала доступна всем.

Сара очень любила это место. В ушедшей эпохе таилась особенная атмосфера, которая заставляла задуматься о своих поступках в настоящем.

Девушка остановилась перед полотном, затянутым в золотую раму, испещрённую резными узорами ручной работы. В голове загудело, при взгляде на картину, изображающую сожжение, с замиранием сердца она бросила взгляд на Эбигейл Конел, которая в предсмертной агонии терзалась в золотых языках пламени.

– Стоило ли твоё отмщение всего этого, эгоистичная дрянь? – пробормотала она под нос и, бросив взгляд, полный отвращения в зелёные глаза ведьмы, двинулась дальше в зал со старыми книгами.

Девушка погрузилась в изучение фолиантов и начала делать конспект. Однако головная боль, нахлынувшая внезапно, не утихала, а к горлу подступила тошнота. Сара откинулась на спинку стула и попыталась отдышаться.

В помещении, казалось, становилось всё жарче. Температура тела стремительно повышалась, а перед глазами всё расползалось, будто пространство музея плавилось под давлением жара. Сара почувствовала, что теряет сознание. Она попыталась встать, но безуспешно, ноги не повиновались и, рухнув на пол, она провалилась в чужие воспоминания.

Резко раскрыв глаза, девушка уставилась в серое небо. Холодный ветер, обдувающий лицо, быстро привёл в чувство. Сара постаралась осмотреться вокруг, но не узнавала окружающие её строения. Уитмор приподнялась на локтях и с ужасом уставилась на обугленный позорный столб перед собой. Голова пронзительно загудела от непрекращающейся пульсирующей боли.

– «Где я?» – но ответ на мысль она прекрасно знала.

С трудом поднявшись на ноги, Сара чуть не упала снова от головокружения. В маленьких окошках по обеим сторонам площади мерцали слабые огоньки свечей. Ночь опустилась на площадь в мгновение ока, и только чёрная тень, отделившаяся от здания, заставила Сару вскочить на четвереньки и отползти к одиноко стоящему рядом колодцу.

Тенью оказался высокий мужчина в испачканном пальто. Он испуганно озирался по сторонам, но, не заметив ничего подозрительного, опустился на колени перед столбом. Мужчина спешно собрал оставшуюся после сожжения золу в мешочек и грязными руками вытер пот со лба, всё ещё поглядывая по сторонам.

– Открывай глаза, чёрт возьми! – требовательный голос раздался издалека, но звучал только в голове девушки, не сопротивляясь, она ущипнула себя за правое запястье и открыла глаза уже на коленях взволнованного Вижена.

– слава господу… Что с тобой, Сара? – мужчина бережно приподнял голову девушки, поддерживая и помогая подняться на ноги. – Осторожней с учёбой, ты ела сегодня?

– Да… Голова закружилась… – соврала она.

– Я звоню Дину.

Вижен уже доставал свой новомодный мобильник, когда девушка вцепилась в руку мужчины, умоляюще смотря в серые металлические глаза.

– Не звони, всё уже в порядке, Виж.

– Ой, вы с ума меня сведёте. Сейчас Баки приедет, поезжайте и перекусите. Деньги то есть?

Сара утвердительно кивнула и, проводив мужчину взглядом, поспешила в картинный зал.

«Сожжение» висела на своём месте, окружённая мягким светом ламп. Девушка обошла колонны и встала вплотную к потрескавшемуся полотну, разглядывая безоблачную площадь, на которой была казнена ведьма.

– Чёрт бы побрал тебя, это же та самая площадь!

В голове вновь загудело, мертвенно-бледное лицо сгорающей девушки рябило и на мгновение Саре привиделось, что ведьма над ней насмехается.

– Я схожу с ума подобно Агате… – прошептала шокированная Сара и поспешила выйти на улицу.

Свежий воздух отрезвлял, запахи прелых листьев и скорого дождя забивались в ноздри, проводя отчётливую границу с реальностью. Через минуту послышался звук подъезжающего мотоцикла Баки. Он припарковался у входа, сбросил шлем, приглаживая растрёпанный волосы и, широко улыбнувшись, притянул к себе девушку, оставляя на губах поцелуй.

– Виж сказал, тебе было плохо?

– Такое себе, грохнулась в обморок, но сейчас гораздо лучше.

– Поедим в кафе?

– Нет, увези меня к Дину, – она ловко устроилась на мотоцикле и, накинув на голову шлем, обвила руками торс парня, чувствуя безоговорочную защиту от тепла его тела.

Глава 4

«Красота – это лишь маска, которую каждый старается надеть на своё израненное лицо. Снаружи вы можете выглядеть как ангел, спустившийся с небес, но внутри вы можете быть подобны гнилому яблоку, отравляющему всё вокруг».

Дин уже дожидался сестру дома, стоя перед разожжённым камином. Багряно-фиолетовый огонь весело плясал, заставляя берёзовые дрова потрескивать. Этот танец был завораживающим, словно в нём можно было отыскать ответы на все вопросы, что так сильно терзают человеческую душу. Но Дин всё ещё размышлял о предстоящей поездке на кладбище.

Уитмор до чрезвычайности вовремя вспомнил свой достаточно давний разговор, когда пообещал найти Агату, даже если это покажется совершенно невозможным. Сейчас он был полон решимости сдержать это обещание, чего бы это ни стоило. Однако сегодня ему предстояло исполнить роль, обычную роль старшего брата, который ведёт Сару на необычное цирковое представление, приехавшее в их маленький город.

На старом школьном стадионе, где когда-то Дин успокаивал и умолял Агату поехать в лес, теперь распростёрлись гигантские шатры, по большей части похожие на распустившиеся красочные цветы. Внушительную территорию украшали десятки многоцветных куполов, переливающихся огнями. Тёмная ночь оживала на глазах, описывали круги мерцающие карусели, доносились до слуха громкий карнавальный смех и весёлые разговоры, наполненные восторгом.

Угрюмое небо, расстилающиеся над осенним Тенлис Хилл, будто расцвело ослепительными огнями гирлянд и электрических фонарей. Казалось, словно люди, пришедшие на представление, неожиданно оказались на центральной рождественской ёлке.

На парадном входе гостей торжественно встречала массивная деревянная вывеска, выполненная в виде резного рисунка. Неоновые Буквы, красочно светящиеся в темноте, складывались в слово «Фрик-шоу». Её установили прямо на кованую арку, что цирк предусмотрительно привёз с собой, Дину оставалось размышлять, как им удалось собрать всё это за столь короткий срок.

Сразу за аркой стоял нечеловеческого роста цирковой клоун в красном колпаке. Его полностью разукрашенное лицо изображало вовсе не доброго друга детей, а самый настоящий окровавленный оскал хищника с огромными зубами, что торчали в разные стороны. В руке он держал связку ярких воздушных шаров, похожих на леденцы на палочке. Клоун издавал странные хрипы, от которых у Дина снова скрутило желудок.

Рядом с ним крутился привлекающий внимание пришедших излишне исхудавший человек в шафранной маске и пунцовом костюме, напоминающем наряд царского шута. Он оглушительно вопил и настойчиво предлагал горожанам, проходящим на территорию, поучаствовать в метании самых обычных кухонных ножей для разделки мяса или силовых состязаниях с большими набитыми соломой мешками.

Впереди крутились детские карусели с белыми лошадями и лебедями, задорная музыка лилась из массивных колонок, установленных на фонарных столбах. В другой стороне устроили настоящее фаер-шоу, и девушки с закрытыми лицами виртуозно орудовали факелами, полыхающими красным пламенем.

Но самым ослепительным и запоминающимся элементом этого захватывающего зрелища был, несомненно, центральный шатёр, окрашенный в кроваво-красный цвет. Его опоясывали ярко светящиеся гирлянды и ещё одна вывеска с неоновыми лентами, обозначающая название бродячего цирка.

Дин не ожидал, что на выступление ужасающего цирка придёт так много людей. Но, несмотря на это, вся территория, занятая актёрами, была заполнена снующими туда-сюда людьми и маленькими детьми с широкими улыбками на перепачканных сладостями лицах. С каждой стороны раздавались оживлённые возгласы, а в душном воздухе витали дразнящие ароматы воздушной кукурузы и жжёной карамели, которые пробудили в Дине ребяческие воспоминания, практически забытые с годами.

Директор чудаковатого цирка, который так неожиданно появился в его кабинете прошлым утром, стопроцентно не вызывал доверия. Но у Дина не было законных оснований отказать ему в проведении представления, поэтому полиции пришлось даже дополнительно выделить людей для поддержания общественного порядка и на неделю смириться с присутствием артистов, пугающих окружающих своим видом.

– Не понимаю, как можно было привести сюда детей, – произнёс Дин, озадачено глядя на гигантского мужчину в трико, сноровисто управляющегося с четырьмя горящими факелами.

– Люди думают, что фрики – это просто развлечение, и даже не понимают, что люди, работающие здесь, каждый день сталкиваются с трудностями, – спокойно произнесла Сара, расплачиваясь за кроваво-красную сладкую вату с милой женщиной за кассой очередной торговой палатке.

Вот-вот должно́ было начаться цирковое представление. Дин, расталкивая прохожих, уверенно пробивался к главному шатру, держа за руку сестру. Сегодня на нём не было уже выгоревшей на солнце шляпы шерифа. Даже раздражающая новенькая форма из центрального управления в Портленде осталась дома.

Сегодня Дин – обычный человек, житель маленького города, скрытого под сводом суровых небес. Он имеет право быть собой, чтобы завтра стать тем, кто в очередной раз разрушит и без того шаткий мир, созданный Камиллой много лет назад.

Брат и сестра с трудом пробрались через узкий проход шатра и, наконец, расположились на специально установленных деревянных скамейках, расставленных полукругом перед овальной сценой с бордовой портьерой. Внутри купол шатра выглядел ещё более величественным, красочным и настолько впечатляющим, что захватывало дух. Вместо арены, привычной для любого человека хоть раз посетившего цирк, впереди разместилась деревянная сцена с расставленными на ней световыми факелами в кованых вазах.

Яркий свет золотых софитов, прикреплённых к металлической конструкции высокого шатра, ослеплял Сару. Её раздражал оглушительный смех и бессмысленные разговоры горожан. Она не понимала, за каким чёртом пришла сюда, но многочисленные рассказы о таинственном директоре бродячего цирка вызывали у неё неудержимое желание увидеть его и лично убедиться, правда ли то, что о нём говорят.

В первом ряду девушка заметила своих родителей. Рядом с ними сидела мэр Херсона и с надменным видом рассматривала сцену. С ней был и её приёмный сын Джон. Он сидел с глупым выражением лица и что-то рассматривал в телефоне. Однако, когда Сара увидела, что голова парня обмотана бинтами, её настроение значительно улучшилось.

«Высокомерный индюк», – пронеслось у неё в голове.

На противолежащей стороне зала Сара заметила взволнованную Девину в сопровождении матери. В третьем ряду шумели старшеклассники, среди которых выделялся футболист местной сборной – Джон, громко выкрикивающий какие-то глупости. Ещё дальше она увидела Баки и нескольких парней из его компании. Когда Баки поймал её взгляд, Сара подмигнула, и наконец-то почувствовала спокойствие.

Занавес со скрипом поднялся, и на сцене в мигающих огнях под звуки пианино, напоминающие погребальный марш, появился загадочный директор цирка – Макс Дефолт.

Сара сразу поняла, что двусмысленные слухи, ходившие в городе последние дни, оказались чистой правдой. Макс Дефолт выглядел человеком довольно высокого роста, его чёрные глаза окидывали взглядом зрительный зал холодно и равнодушно, заставляя кровь стынуть в жилах. Угольные волосы доходили до широких плеч и небрежно собрались в низкий хвост, бледное лицо сплошь покрывали ужасные следы от ожогов. От этих рубцов уголок его вишнёвых губ оказался опущен книзу, а веко правого глаза приподнято почти до чёрной брови.

Но даже это не могло скрыть его действительной красоты, которая скрывалась под уродливой оболочкой.

Сара наглядно представила, какой директор был до того, как произошла ужасная трагедия, уничтожившая его лицо, и от этой мысли ладони девушки вспотели, она крепче сжала руку брата, который сидел рядом и выглядел смертельно скучающим.

– Приветствую тебя, Тенлис Хилл! – бархатный голос зазвучал со сцены, заставляя содрогнуться весь зал.

– Сегодня я – ваш покорный слуга, и мои уроды, подобранные с разнообразных уголков земного шара, готовы представить самое ужасающее, мерзкое и неподобающие в обществе зрелища!

После этих вступительных слов на сцену вышла танцующая восточный танец девушка.

Она казалась очень высокой для женщины, но двигалась плавно и грациозно. Её невероятно красивое лицо было скрыто под золотой бургой и лишь чёрные глаза, отражали эмоции. Длинные чёрные волосы волнами спадали на обнажённую грудь, вызывая одобрительные возгласы мужской части зала. Пышная юбка шуршала в такт музыке, в руках танцовщицы поблёскивали золотые трещотки.

Девушка улыбнулась, сверкнув белоснежными клыками, и неожиданно сдёрнула длинную юбку, расшитую лимонными медяками. Перед ошарашенной публикой предстал образ, демонстрирующий три человеческие ноги, облачённые в кружевные чулки.

– Саманта Ар Деваль! Эту обворожительную девушку я подобрал в Марокко, когда биологические родители вышвырнули её на улицу за уродство!

Саманта остановилась, тяжело дыша, и поклонилась залу, отходя в сторону сцены. За необычной девушкой на подмостки поднялась ещё одна женщина высокого роста. На ней было длинное бордовое пальто, шлейф которого волочился по полу. Лицо и волосы полностью скрывались под глубоким капюшоном. В руках у неё были горящие факелы, закреплённые в специальные, кованые держала, словно украденные из средневековья.

Она остановилась у края сцены, выставив руки в стороны. Директор громозвучно выкрикнул:

– Мэри Синора! Жертва собственного мужа, который обманом продал её в рабство, где девушка провела десять лет!

«Какой же путь, наполненный болью и страданиями, она прошла?» – подумала Сара.

Загадочная женщина лёгким кивком откинула капюшон, и люди, одновременно охваченные восторгом и ужасом, с удивлением и любопытством рассматривали две одинаковые головы с бледной кожей лица и грустными карими глазами.

В это время холодный голос директора уже представлял следующий «экспонат».

– Мерг Диксон! Человек резинка был странствующим артистом, пока не попал в мой зверинец!

К людям вышел совершенно обыкновенный мужчина в чёрном смокинге. Он прошёл на середину сцены и неожиданно уцепился жилистыми пальцами за щёки, растягивая их в разные стороны, как будто пытался удлинить жевательную резинку. Зал замер в ожидании результата, но мужчина продолжал тянуть щёки, пока они не повисли, словно уши спаниеля. И здесь зал взорвался бурными аплодисментами.