Читать онлайн Аркадия, или Пропавший Боинг бесплатно

Посвящается Ларисе – однокласснице, другу, жене.

Глава I

Пальмы, пальмы, пальмы. Раньше Дейву казалось, что там, где растут пальмы, не может быть ни ненастья, ни печали, а только исключительно веселое настроение, замечательная погода и неутихающий, немеркнущий праздник. Потому что растут эти вечнозеленые растения в тех краях, где тепло и солнечно, как в детстве летом на аллее, которая начиналась от конечной остановки пятого трамвая и заканчивалась короткой набережной, протянувшейся вдоль пляжа со странным названием «Аркадия».

Гена, так Дейва звали в давние времена и в далекой стране, очень любил эту аллею. Можно даже сказать, любил ее больше, чем сам пляж. На пляже тоже было хорошо, но из-за множества отдыхающих тесно оказывалось на берегу и в море.

В детстве Гена мечтал когда-нибудь попасть на пляж, где будут настоящие, а не в деревяных ящиках, пальмы и никого не будет близко. Изо всех людей, кого бы он в такой момент хотел видеть рядом, была только мама. Но мама умерла, когда Гена был так мал, что ничего не помнил. Осталась от неё лишь маленькая фотокарточка для паспорта. Этот снимок хранился до сих пор. Как он не пропал во всех злоключениях последнего времени трудно представить. Однако фото – вот оно, осталось единственной ниточкой, связывающей его, уже взрослого мужчину, заброшенного волею судьбы на затерянный в бескрайнем океане остров, где пальм было в избытке, а пляжем можно считать все многокилометровое и безлюдное побережье, с его прошлым. Если бы не этот маленький кусочек фотобумаги, где уже с трудом можно разглядеть лицо привлекательной девушки, то Гена и не поверил бы, что у него была иная жизнь в далёкой стране за многие тысячи километров от этого кусочка земли, который местные жители называли Малым островом.

Гену воспитывал папа, которого он не любил, вот только почему, так и не смог понять. Просто не любил. Уже в зрелом возрасте, потеряв отца, Гена вдруг понял: более близкого и любящего человека у него в жизни-то и не было.

Суровый родительский нрав, который временами граничил с жестокостью и объяснялся желанием сделать сына счастливым. Не задумывался Давыдченко старший: можно ли насилием осчастливить человека. Стоит ли ставить это в вину человеку, который именно так понимал возможность осчастливить своего ребенка? У меня ответа нет.

Отец доступными ему способами пытался вырвать чадо из лап нужды, в которой сам пребывал большую часть жизни. И это отчасти оправдывало его поступки спустя время, когда Гена сам стал взрослым. А в детстве он страшно боялся порки, которую получал за плохие отметки. И чем больше был страх, тем яснее было осознание, что учиться на одни пятерки и четверки Гена не сможет. И поэтому предстояло придумать, что с этим делать. Гена, росший в полукриминальном районе Одессы, наконец нашел способ избегать наказаний. Он стал подделывать оценки в дневнике. Когда это вскрылось, Гену ждала расплата в виде порки. И Гена сделал вывод: нужно совершенствоваться. Чуть позже подделки были уже не только в дневнике, но и в классном журнале.

Старенькая учительница заподозрила неладное и вызвала отца в школу. Страх расправы за совершенный проступок оказался настолько велик, что Гена гениально разыграл обиженную добродетель. И сделал он это так, что взрослые ему поверили, а учительница даже принесла извинения Гене перед всем классом.

Не исключено, что лицедействовал Гена так же талантливо, как подделывал документы. Ему бы развивать актерский талант, но родитель решил делать из сына летчика. В то время Давыдченко старший работал водителем топливозаправщика в местном аэропорту. Вид молодых пилотов в летной форме и подсказал мужчине, в каком направлении двигать отпрыска к счастливому будущему.

Зарплата у отца на новом месте не изменилась, но, имея пусть и неполное среднее образование, он быстро сориентировался: если бензин и керосин при разной температуре имеют разный объем, то обязательно появляются излишки. И их можно выгодно продавать в поселке, где никто не интересовался происхождением покупаемого, если цена подходящая.

Но на благосостоянии семьи левый заработок отца почти не отразился. Все добытые незаконным путем средства глава откладывал на то, чтобы сын смог стать летчиком. Прекрасно понимая, что даже при неплохом аттестате в конкурсе, где три человека на место, его чадо в счастливые тридцать три процента никак не попадает.

Покрутившись в аэропортовских гаражах а компаниях пилотов, отец будущего абитуриента выяснил, кому и сколько платили за поступление в летное училище родители тех, кто по оценкам никак не проходил жесткий конкурсный отбор. И с этой информацией прямо перед приемной кампанией направился в Киев на прием по личным вопросам к начальнику, на которого ему намекали. Уже в кабинете без посторонних глаз и ушей доложил о цели своего визита. Закрепил серьезность намерений информацией о портфеле с наличностью, что он оставил в приёмной. Начальник выслушал предложение без эмоций. Он боялся иметь дело с людьми, за которых никто не поручился, но деловой подход незнакомого визитера убедил. Так Гена стал курсантом летного училища. А потом и гражданским летчиком.

Пусть на короткое время, но отец Гены поверил, что сделал сына счастливым и тихо умер во сне после ночной смены. У него оторвался тромб.

Глава II

Своей работой Гена был доволен. Деньги за провоз безбилетных пассажиров удваивали небольшую зарплату. Пригодилось его умение подделывать документы. При помощи небольшого набора химикатов из аптеки он выводил записи на бланках использованных билетов и продавал их по второму разу. Подделки были настолько искусны, что к нему выстроилась очередь из коллег, которые за небольшую компенсацию – пять билетов – бутылка водки – пользовались его умением. Ещё Гена делал различные справки, писал, подписывал положительные характеристики и ставил печати на них.

А ещё, благодаря лётной форме и пропуску пилота, у Гены появилась возможность путешествовать по стране бесплатно. Для этого у входа в здание диспетчерского пункта подкарауливался командира самолёта, выполняющий полёт в нужном направлении. Командиры почти никогда не отказывали. А если отказывали, то просто нужно подождать следующий рейс, где коллега будет сговорчивее.

Гена таким образом летал за продуктами в Москву или Ленинград, где по провинциальным меркам было изобилие. В Одессе тоже всё можно было купить, но только на продуктовых рынках и, само собой, намного дороже.

В одну из таких поездок в Москву Гена оказался в кабине пилотов не единственным зайцем. Вторым безбилетником был старый знакомый Коля Буров, уже год как перебравшийся работать в столицу. Слово за слово – и приятель пригласил Гену в гости.

Вечером накрыли на стол, куда помимо продуктов прямо из холодильника, перекочевала бутылка водки, которую хозяин не спешил открывать, пояснив, что ждёт шести вечера, когда план полётов на завтра может измениться. Где-то без двух минут Коля позвонил дежурному, и ему подтвердили: завтра выходной. Коля мигом разлил содержимое запотевшей бутылки по стаканам и, дождавшись, когда минутная стрелка его швейцарских часов дойдёт до цифры двенадцать, чокнулся с гостем и произнёс:

– Ну, будем, – однако не успел Коля выпить, как раздался телефонный звонок.

Гена слышал, как в трубке прозвучало:

– Коля, это дежурный, у нас ЧП. Заболел второй пилот минского рейса. Ты ещё не принял на грудь?

Коля грустно посмотрел на гостя, потом на стакан и ответил:

– Подожди секунду, – с этими словами он отправил содержимое стакана в организм, закусил куском салями и честно признался звонившему: – Уже принял.

В ту поездку, кроме привычного затаривания гречкой и колбасой, Гена походил по различным подразделениям большой авиации Московского региона и осознал, что непроходимых преград на пути в эту самую большую авиацию нет.

И скорее всего, попал бы он туда, но тут случился развал страны. А за этим последовал и развал всего, что на эту страну опиралось. Если большие самолёты ещё продолжали худо-бедно выполнять рейсы, то маленькие Ан-2, которые заправлялись авиационным бензином, летать почти перестали, потому что завод в городе Грозном прекратил отгружать нужное топливо в Одессу. И превратились самолёты в недвижимое имущество. Руководство авиапредприятия пыталось любыми путями избавиться от приносящего убытки парка малой авиации.

И Гена купил самолёт.

Цена была такая, что купить мог почти каждый. Но мысли о том, что нужно где-то хранить, платить за стоянку, а главное, сомнительные перспективы найти для него топливо делали покупку заведомо невыгодной.

Гена же перед покупкой познакомился с командиром воинской части, обслуживающей военный аэродром при авиаремонтном заводе. Разузнав, что да как, Гена подделал документы, что самолёт принадлежит несуществующему аэроклубу, и разместил свою ласточку на стоянке военного аэродрома. Естественно, приходилось приплачивать командиру, но не очень много. И тех денег, что Гена зарабатывал, катая детишек над городом, ему хватало и на оплату стоянки, и на заправку. Тем более на военном складе топливо было дешевле.

Со временем появилось ещё одно бизнес-направление. Как-то к Гене обратился руководитель румынской диаспоры с просьбой доставить делегатов от Одессы на национальный фестиваль, в приграничном румынском городе Галаце. Пришлось немного подсуетиться, чтобы получить разрешение на выполнение международных полётов. Помогли приятели из службы управления воздушным движением, которые были в числе участников фестиваля. Объединив способности Гены и финансовые ресурсы диаспоры, все формальности уладились в рекордные сроки. А меж тем лететь до румынского города Галац менее десяти минут от аэродрома городка Рени по эту сторону границы. А ещё там можно было заработать авиапокатушками детворы.

После фестиваля, на котором организаторов радовала возможность похвастаться, что некоторые делегаты прибыли на специально арендованном самолёте, попросили Гену отвезти обратным рейсом груз. Вопросы с таможенной службой решил один из пассажиров – заместитель командира погранзаставы в Рени.

Благодарность в виде хорошего заработка порадовала. К тому же Гена решил задержаться – спрос на катание детей и взрослых давал ощутимый доход. Когда пришло время собираться домой, опять появился знакомый пограничник с новым заказом – выполнить полёт в уже знакомый Галац. И чтобы не тратить время, добывая разрешение, предложено было лететь ночью. Если, конечно, Гена с такой работой справится.

Попытка взять "на слабо" Гену мало волновала. Больше заботила оплата. На прошлом рейсе он хорошо заработал, но теперь появился риск, поэтому Гена, не моргнув глазом предложил заказчику увеличить плату, не называя желаемую сумму. Так делали одесские таксисты: своим вопросом «Сколько по деньгам?», который следовал после «Куда едем?», они давали клиенту возможность предложить больше, чем сами бы назначили. И важный пограничник предложил на порядок больше, чем Гена мог запросить. К тому же оплата предлагалась в валюте.

За три ночных полёта Гена заработал столько, сколько ни заработал за всю свою жизнь. Но главное в нелегальной деятельности – вовремя остановиться. И Гена решил: четвёртый полёт будет завершающим. Но чуток промахнулся – остановиться надо было раньше.

В этот раз в Галаце он прождал груз на обратный рейс почти до самого утра. Когда уже забрезжил рассвет, приехал грузовик без груза, и водитель пригласил проехать с ним, чтобы поговорить с заказчиком. В небольшом доме на окраине их встретил абсолютно киношно-гангстерского вида местный криминальный авторитет и сообщил, что возвращаться Гене нельзя, пока они не решат проблемы с конкурентами и властями по обеим сторонам Дуная.

Глава III

Пока случился вынужденный простой, Гене предложили пожить в местной гостинице и обещали, что это всего на пару дней. Но уже вечером следующего дня к нему обратился тот самый мафиози с предложением выполнить несколько полётов внутри Румынии. Гонорары, конечно, отличались от тех, которые платились за международные перелёты, но заказчик брал на себя снабжение топливом. А также выделил для работы авиатехника, имевшего опыт обслуживания Ан-2 и хорошо говорившего по-русски. Мог он изъясняться также на болгарском, венгерском, итальянском и, само собой, румынском.

С техником-полиглотом стало намного легче. Гена неплохо знал английский (вот оно стремление в большую авиацию на международные линии) и молдавский. Когда-то в соседях у них жила большая молдавская семья, члены которой дома говорили на родном языке. Гена постоянно у них ошивался – так и освоил новый язык. Теперь вот пригодилось.

Техника звали Эдик, родом он был из села Жовтневое, откуда всего сорок километров до Дуная. И половина его родни проживала в Одесской области, а ещё половина в Румынии. Эдик после авиационно-технического училища, работал техником, и в первой же командировке в Румынию родственники организовали фиктивный брак для получения гражданства соседней страны. Одинокая женщина согласилась на это за скромную денежную компенсацию.

Умел Эдик практически всё на свете. Авиатехники обычно мастера на все руки – работа такая. Но и среди них Эдик сильно выделялся. А ещё Гена узнал, что один из многочисленных родственников Эдика задолжал местному криминальному авторитету, и, пока родня собирала деньги, Эдика отправили «отрабатывать долг», чтобы не набежали проценты.

Приходилось ремонтировать бандиту машины, шоферить и ещё много чего. А когда отправили обслуживать Ан-2, то счел это Эдик за удачу невиданную. Первым делом закрасил на фюзеляже и крыльях бортовой номер, нарисовав красные кресты, чтобы все принимали за санитарный самолёт, появление которого не вызывало бы подозрения у местных жителей.

С новым помощником Гена даже на время забыл, что всё это абсолютно нелегально. Но что значит легально или нелегально, если контактов с органами власти не имеешь. Прилетаешь в населённый пункт, подбираешь посадочную площадку, приезжают крепкие парни, забирают один товар, грузят другой, и поехали дальше. Конечно, отличия от легальной работы имеются: ни тебе точного прогноза погоды, ни карт местности для всех маршрутов.

Но путешествия и путешественники существовали задолго до того, как придумали карты и как синоптики стали составлять прогнозы. К тому же было лето, и погода радовала постоянством. Ясные дни и такие же светлые ночи позволяли летать хоть круглые сутки. А дорогу узнать можно или по дорожным указателям, или опросив местных жителей.

Когда преподаватель воздушной навигации в училище рассказывал, как на заре авиации пилоты искали дорогу при помощи опроса населения, это казалось смешным.

– Как узнать, куда лететь, если заблудился над тайгой? – спрашивали курсанты.

– Да проще простого, – отвечал бывалый навигатор. – Вот, однажды блуданул я, когда летел в Колпашево. Беру, значит, направление на восток. Мимо Оби не промахнусь. Вышел на речку, а, в какую сторону нужный аэродром: на юг или на север, не знаю. Смотрю, на берегу три рыбака. Пишу им записку: «В какую сторону Колпашево? Пусть отойдёт один» – и в вымпел её. Это такой мешочек с грузом и флажком длинным. Сбросил. Они прочли, один отошёл в нужную сторону. Помахал крыльями, и через полчаса на базе.

Веселили тогда курсантов такие россказни, а пришло время, и Гене самому довелось нечто подобное использовать. По пути в некий городок нужно было никуда не сворачивать, лететь вдоль автострады. Только шоссе вдруг ныряет в тоннель. Благо склон горы оказался не очень крутым. А как хребет перевалили, там уже непонятно куда лететь. Немного покружив, Гена решил подобрать площадку, пока светло, и заночевать.

Подходящее место для посадки оказалось в нескольких километрах от большого села и отделялась от него горным отрогом. Как всегда, связь с местным населением взял на себя Эдик, а Гена развёл костёр в ожидании быстрых у подножья гор сумерек.

Танец искр, порхающих в огне, убаюкивал. Глаза перестали различать самолёт, стоящий неподалёку. Возникло ощущение нереальности происходящего. Где-то сейчас кардинально менялось всё, что казалось когда-то незыблемым. А он здесь, в предгорье Карпат на чужбине сидел возле костра, выбрасывающего искры, которые быстро гасли, оторвавшись от языка пламени, их породившего.

Может, и с людьми также происходит. Оторвался от того, что даёт тебе энергию, и гаснешь мгновенно.

Тёмная ночь, тишина, пламя костра располагали к философским рассуждениям.

За спиной послышались едва уловимые звуки. Гена развернулся в поисках источника, но глаза, долго созерцающие огонь, не могли ничего разглядеть. Пришлось бросить в костёр клочок сухой травы, и вспыхнувшее пламя выхватило из темноты фигурку девушки. Когда гостья подошла ближе, Гена увидел юную особу в национальном костюме. Она присела напротив и бросила ещё травы, чтобы в свете пламени видеть своего собеседника. В больших глазах незнакомки отражался огонь, а на смуглом лице обозначился лёгкий румянец. И не было понятно, то ли это отражение языков пламени, то ли гостья была смущена.

Вся эта картинка казалась нереальной. Осознай Гена, что это существует только в его воображении или, допустим, что перед ним оказался ангел во плоти, удивления это бы не вызвало.

– Я умею танцевать, – вместо приветствия произнесла очаровательная посланница ночи. – Хочешь, я станцую тебе? Только тебе.

– Мне нечем будет тебя отблагодарить, – отозвался зачарованный Гена.

– Это недорого, – продолжила девушка. – Мне нечего есть. Можно заплатить едой.

– Тогда подожди, скоро придёт мой друг и мы сможем поужинать. Ты приглашена. Тогда и станцуешь, если захочешь.

– Я хочу танцевать только для тебя, – продолжала настаивать незваная гостья, начиная двигаться в такт какой-то мелодии, которую сама себе и напевала.

Движения юной танцовщицы в свете угасающего костра были простыми, но искусными. Девушка, несомненно, училась танцам, и Гена начал любоваться этим незамысловатым действом вплоть до того момента, пока она не скинула с себя вязаный жилет, под которым осталась только очень тонкая, почти прозрачная сорочка, не скрывающая ещё не оформившуюся грудь.

Глава IV

Гена вспомнил соседку, ровесницу Катю, в семье которой проводил очень много времени. Малышами они купались голышом в одном корыте, которое её мама – тётя Рада, самая добрая женщина в мире, выносила во двор жаркими летними днями. Став постарше, Гена и Катя прекратили совместные водные процедуры, но в укромном месте между плотным кустарником и дощатым забором с интересом узнавали, чем отличаются мальчики от девочек, и учились целоваться. Вернее, познания интересовали больше Гену, а умение целоваться – Катю.

Как-то дядя Санду, вернувшийся неожиданно с работы среди дня, застал дочку с ровесником за этим занятием. Им было уже лет по одиннадцать. Отец отвесил крепкую оплеуху дочери и выругался на молдавском.

– Не тронь её, – закричал Генка и бросился с кулаками на мужика, размерами превосходящего его раза в два.

Сосед подхватил нападающего за шкирку и за штаны и перебросил через невысокий забор.

Гена сидел на крыльце своего дома и не мог справиться с возмущением, возбуждением и обидой. Минут через двадцать во двор зашёл дядя Санду и, как только Гена потянулся за черенком от лопаты, мирно произнёс:

– Положи, я поговорить, – потом сел рядом и сказал: – Говорить много не буду. Ты меня всё равно не поймёшь. Пока у самого не будет дочери – не поймёшь.

Дядя Санду разговаривал с Геной словно со взрослым, и это подкупало. Потом достал пачку папирос «Сальве» и, прежде чем закурить, спросил:

– Куришь?

Генка отрицательно помотал головой. Тот раз, когда он пробовал вдохнуть дым от скрученной в трубку газеты, как объяснили старшие ребята, за курение не считался. Отец Кати закурил и произнёс:

– Ты молодец, что вступился за свою девчонку. Это правильно. Но если ещё раз подобное увижу, ноги повыдёргиваю, не посмотрю, что ты сын друга.

Потом он глубоко затянулся, выпустил дым и пошёл. У калитки остановился и пообещал не рассказывать Гениному отцу.

– Прекратили танцы, – сказал Гена очень громко.

Юная танцовщица замерла и удивлённо посмотрела на своего единственного зрителя.

– Я что, некрасивая? Я тебе не нравлюсь? – по-детски обиженно скривив пухлые губки, спросила гостья.

– Красивая, очень красивая. И ты мне нравишься, – попытался успокоить Гена.

– Тогда давай ты меня, – и гостья показала жест, означающий неприличное. – Я уже взрослая. Мне уже можно.

Гена не успел ничего ответить, как из темноты появились фигуры нескольких взрослых парней.

– И что это здесь происходит? – растягивая слова, спросил один из них, очевидно, главный, и сам ответил: – Как вижу, здесь взрослый дядя развлекается с несовершеннолетней. А взрослый дядя знает, что это стоит денег?

Главарь подошёл ближе, чтобы смотреть на собеседника свысока. Его клевреты остались стоять подальше от костра, чтобы не было видно лиц.

Гена очень хорошо прочитал ситуацию. Развод на деньги. С учётом того, что девчушка несовершеннолетняя, сумма может быть весьма солидной. И ничего иного не оставалось, кроме как потянуть время, пока не вернётся Эдик.

Поэтому Гена мирно поинтересовался:

– Сколько?

Местный явно не ожидал такой реакции жертвы. С одной стороны, это мог быть знак, что всё закончится быстро, а с другой стороны, если клиент так спокоен, то нужно стрясти с него как можно больше.

– Ты же знаешь, что за совращение несовершеннолетней… – начал обычную игру гость.

– Сколько? – повторил спокойно Гена.

– Тысяча баксов, – назвал главарь сумму, в пять раз превышающую обычную таксу.

Кто-то в темноте даже присвистнул.

– У меня столько нет, – не меняя тона, ответил Гена.

– Самолёт есть, а денег нет? – начал распаляться юный вымогатель. – Так не бывает. Тогда мы самолёт забираем и как лом сдадим, – продолжил запугивать он.

– Бери, – со вздохом согласился пилот.

Он уже слышал приближающиеся шаги своего техника, и, пока смущённый тем, что всё шло не по его плану, главарь банды обдумывал, что делать дальше, из темноты донеслось:

– Вечер добрый добрым людям.

Все обернулись на голос. Когда Эдик оказался рядом с костром, он внимательно осмотрел присутствующих, остановил взгляд на девушке и обратился к ней:

– Анка, тебя отец ищет. Не хочешь ремня получить, шуруй домой.

– Э, э, стой, дядя, – возмутился шантажист, который чувствовал, что теряет инициативу. – Анке двенадцать лет, а тут твой друг её развращает. А это статья, между прочим.

Эдик внимательно посмотрел на Гену, потому на Анку и ответил:

– Ей шестнадцать, а за друга своего я ручаюсь. Или ты думаешь, я не знаю, чем ты на трассе промышляешь?

Горе-шантажист вроде как понимал, что проиграл, но ускользающая тысяча баксов, на которую легко согласился лётчик, уже застила разум.

– Так не пойдёт! – и он достал нож из кармана. – Даром, что ли, мы пришли. Мы забираем самолёт. Думаю, я найду покупателя за тысячу зелёных.

Главарь пытался завести на разборки себя и своих подельников, но ничего не получалось. Вместо обычного страха в ответ на их угрозы, они встретили полное безразличие со стороны потенциальных потерпевших.

– Анка, тебе торопиться нужно. Я с твоим отцом только что разговаривал. Он уже сердится, – не обращая внимания на угрожающего ножом, повторил Эдик девушке, потом повернулся к главному: – Мы на ворованном самолёте летаем по всей Румынии, и нас никто не останавливает. Как думаешь, почему? Я бы на твоём месте задумался, кто хозяин самолёта.

– Кто? – растерялся не такой уж и грозный бандит.

– Если ты узнаешь, то придётся тебя убить, – рассуждая так, Эдик достал из принесённого пакета продукты, а из-за пояса вытащил большой охотничий нож, стал им нарезать хлеб.

Парень тут же убрал свой ножичек, потоптался на месте и очень вежливо спросил:

– Ну мы пойдём?

– Идите, – ответил Эдик. – Только осторожнее, здесь небезопасно.

Бандиты ретировались. Анка, наконец, набросила на себя жилетку и, сказав «аривидерчи», побежала догонять подельников.

– Дочь моего побратима. Это он угостил, – пояснил Эдик, раскладывая дары и добавил: – Работы нет у молодёжи, вот и подрабатывают, разводя туристов и автомобилистов.

Друзья выпили по стакану вина, закусив овечьей брынзой. Вино было домашним: пахло бочкой, прохладой глубокого винного погреба и спокойствием. Гена прилёг на ещё тёплую после дневного зноя землю и посмотрел на небо. Звёзды здесь были очень большими и падали медленно.

«Надо успеть загадать желание, – подумал Гена и, заметив неспешно падающую звезду, пожелал: – Хочу туда, где пальмы и покой».

Глава V

Было ощущение, что здесь он уже целую вечность. Когда Дейв впервые оказался на этом острове, он рассчитывал провести тут максимум одну-две ночи. Планировал найти пассажиров на обратный рейс до Большого острова и вернуться.

Откровенно говоря, и Большой остров для него, выросшего в городе огромной страны, казался очень маленьким. А этот крошечный островок, который можно было обойти пешком за неделю-другую, где проведи несколько месяцев, коротко познакомишься со всеми его обитателями, был очень мал. К тому же затеряться на таком клочке земли казалось невозможным.

А затеряться Дейву было жизненно необходимо. Потому что абсолютно случайно он оказался втянутым в очень опасные мероприятия, и сам факт того, что он всё ещё жив, виделся ему или странным стечением обстоятельств, или чудом. Хотелось бы верить во второе, поскольку это и объяснить можно, и надежду даёт.

Сегодня, как и в любой другой день пребывания на острове, с утра он занимался своим самолётом. Вернее, гидросамолётом, купленном на Большом острове. Ежедневное обслуживание техники позволяло поддерживать в идеальном состоянии, которого только можно добиться при условии, что самолёт долго не поднимался в воздух.

А как летать, когда нет бензина?

Покупая самолёт, чтобы катать туристов за деньги и совершать необходимые экстренные перелёты до соседних островов, Дэйв и не предполагал, что бывают такие места, где топливо в таком дефиците, что невозможно заправиться для перелёта туда, где топлива достаточно. И здесь приобретаемый по крохам бензин периодически приходилось тратить на еженедельную гонку двигателя и другие нужные процедуры.

По устоявшемуся расписанию после техобслуживания следовал завтрак в баре возле главного причала – центра общественной жизни острова. По соседству находился полицейский участок, он же суд и тюрьма. В это время в баре обычно завтракал и Бернардо – местный полицейский. Он же судья и, соответственно, начальник тюрьмы.

Бернардо соответствовал своему имени: крупный, сильный и добродушный, как сытый медведь. Имя также требовало ещё и смелости, как у хозяина леса. Но авторитет Бернардо в этих местах был столь велик и непререкаем, что случая проявить свою смелость ему не представлялось.

Именно благодаря этому человеку Гена стал Дейвом. Когда Гене в первый раз пришлось задержаться здесь более чем на сутки, он в соответствии с местными правилами был обязан зарегистрироваться в полицейском участке. Из всех документов при себе имелась только лицензия линейного пилота. Сохранилась она лишь потому, что была заламинирована, а значит, не промокала и не рвалась. Бернардо какое-то время пытался записать фамилию Давыдченков и, сильно намучившись, вывел на бумаге свой вариант: Дейв, понимая, что это формальность и пробудет здесь гость с трудным именем только ночь-другую.

Но Бернардо повезло – Гена задержался надолго.

Эдик разбудил Гену ранним утром и сообщил, что они до полудня должны доставить груз, который был на борту самолёта. Он рассказал, что вчера созвонился с получателем и тот возмутился задержкой. Так что придётся в качестве компенсации выполнить незапланированную работу.

В атмосфере спокойствия раннего утра полёт почти не отличался от комфортной поездки на очень быстром автомобиле. Такое сравнение напрашивалось ещё и потому, что летели строго вдоль шоссе.

Часов в десять утра на площадке, которую подобрали с воздуха, Гена и Эдик ждали, когда заберут привезённый груз и подвезут новый. А пока решили перекусить. Около полудня близко к самолёту подъехали несколько внедорожников. Когда пыль осела, из первой машины выскочили два крупных и шустрых хлопца, подбежали к следующей машине и, открыв заднюю дверцу, вытянулись, встречая выходившего из неё невысокого худого мужчину средних лет. Несмотря на жару, тот был в костюме тройке. Дополняли непривычный для этих мест образ шляпа с узкими полями и деревянная лакированная трость.

Гена хотел было пойти навстречу, чтобы поприветствовать, но Эдик остановил его коротким:

– Сиди.

Важный гость подошёл к ним.

– Милости прошу дорого гостя к нашему столу, – сказал дружелюбно Эдик и показал на стол. – Чем богаты, присоединяйтесь.

Мужчина бросил взгляд на трапезу, кивнул одному из сопровождавших, и тот мигом принёс небольшой раскладной стул. Прежде чем сесть, гость наклонился и отломил небольшой кусок лепёшки, брынзы и закинул в рот. Потом присел и положил ногу на ногу, сверкая лаком ботинка. Оглядев каждого, произнёс очень тихо:

– Мы ждали вас вчера вечером.

– У нас были проблемы, но мы готовы компенсировать издержки и выполнить ещё рейс в качестве компенсации неудобств, – ответил Эдик со всем уважением и достоинством.

– Я рад иметь дело с умными людьми, – гость сделал паузу, будто обдумывал, что сказать. – Нам нужно будет доставить груз за границу. С вами полетит Петру. Он расскажет о месте назначения и позаботится о грузе, чтобы тот не испортился.

После этих слов местный авторитет встал, кивнул Гене и обратился к Эдику:

– Александру, когда будешь в Бухаресте, передавай мой дружеский привет и уважение.

После этих слов важный гость с достоинством удалился, сопровождаемый телохранителями, один их, которых забрал стул. На вопросительный взгляд друга Эдик ответил:

– Александру – мой родственник и очень большой человек в определённых кругах в Бухаресте, – и после паузы добавил: – Говнюк, каких свет не видывал. Но, как видишь, помогают и такие родственные связи.

Когда за авторитетным господином захлопнулась дверца и автомобиль скрылся в облаке пыли, из другого внедорожника вышли несколько человек и ловко разгрузили самолёт. Только после этого из следующего автомобиля выпорхнули шесть красоток, которых Петру повёл к самолёту. Гена стоял у входа и буквально остолбенел от шока, увидев такой «груз» – совсем юных девушек, почти девчонок, перепуганных до смерти.

Сомнений в том, куда их везут, не возникало.

Глава VI

Проследив за погрузкой живого груза в самолёт, Петру с уважением обратился к Эдику:

– Сейчас принесут карту, и я покажу, куда лететь.

А как же иначе он мог обращаться с родственником Александру. Спустя пару минут подошёл один из сопровождающих. Он передал Гене карту, где был отмечен пункт назначения. Карта масштаба пять километров оказалась очень хорошего качества. Ещё бандит передал Петру большой пакет со словами:

– Здесь их паспорта. И глаз с них не спускай. Это, – он кивнул в сторону сидевших в самолёте девушек, – подарок нашего шефа большому человеку за границей. Очень большому. Так что смотри мне.

Петру кивнул, что означало: он понимает степень ответственности.

Когда всё было уже готово к взлёту, Гена запустил двигатель, высунулся в салон и, найдя глазами Эдика, крикнул:

– Что расселся? Давай, помогай разворачивать самолёт.

Эдик понимающе кивнул и обратился к «надзирателю»:

– Пойдём со мной, поможешь самолёт развернуть. Иначе не взлетим, – потом осмотрел пассажира и добавил: – Куртку сними, а то порвать можно. Да не ссы, девчонки посторожат.

Оба направились к хвосту самолёта, Эдик показал, где нужно надавить плечом, чтобы помочь стальной птице развернуться для взлёта. Воздушное судно чуток накренилось и сдвинулось.

Поднявшись на борт, показал большой палец командиру.– Вот-вот продолжай, а я подправлю, – крикнул Эдик и направился к входной двери.

Гена увеличил мощность двигателя, самолёт начал разбегаться, отбрасывая траву и пыль на потерявшего опору и упавшего на землю Петру. Через несколько секунд после отрыва лайнер с большим креном развернулся, чтобы взять курс на запад. Конечно, нужно было пролететь немного дальше, чтобы набрать высоту, но прямо по курсу был склон горы, и пришлось разворачиваться прямо над площадкой на малой высоте. Гена видел, как Петру, до которого дошло, что его обманули, добежал до своего джипа и достал автомат. Почти невидимым огоньком засверкало дуло, и сквозь грохот мотора послышалось, как что-то негромко стукнуло в борт самолёта, а следом раздалось тихое девичье «ой!».

Сегодня, впрочем, как и всегда, Бернардо поприветствовал бармена и спросил, как у того дела. Потом, внимательно выслушав ответ, уточнил детали, которые ему казались недостаточно понятными. В свою очередь, на вопрос бармена о делах, Бернардо рассказал, что не нарадуется на свою дочку, которая и умница, и красавица, и слов таких нет, какая она. Все дети для родителей особенные. А если это поздний ребёнок, то восхищение можно смело умножать на десять. Девочку так и назвали – Доротея, потому что иначе как подарком Бога родители её не считали.

Поведав про дочь, Бернардо закончил, обычным заключением:

– Слава Всевышнему и спасибо Дейву.

Дейв долго пытался объяснить, что это совершенно лишнее, но нужно знать Бернардо: если он кому-то был благодарен, то его благодарность не знала меры. А вот с обидами совсем наоборот: забывал почти мгновенно.

Спасибо Дейву полицейский не просто говорил, на то имелись вполне серьёзные основания. Историю эту на острове знал каждый. Поскольку в большей или меньшей степени все жители были участниками памяных событий.

Дейв тогда на острове находился меньше недели. Поздно вечером, лёжа на старой кровати с продавленной панцирной сеткой в бунгало, арендованное им за символическую плату, рассуждал о странностях бытия. Совсем недавно он вполне комфортно, насколько это возможно в эпоху перемен, существовал в другой части света. Потом с величайшим комфортом путешествовал на океанском лайнере. Но покупка самолёта за смешные для такого вида транспорта деньги привела его в итоге к таким приключениям, что и самому трудно поверить в их реальность.

В дверь громко постучали. Дейв вышел и увидел на крыльце Бернардо.

– Нужно лететь на Большой остров, – уверенно заявил тот.

– Шериф, это абсолютно невозможно, – начал было пилот, который только и мечтал оказаться на Большом острове. – Вы же знаете, что у меня нет бензина, и потом ночь…

– Нужно спасти мою дочь, – объяснил Бернардо. – У неё с утра болел животик, я думал, что она отравилась. Вечером связался по рации с Большим островом, они позвали врача, тот сказал, что это аппендицит и нужно срочно оперировать, иначе умрёт.

Дейв посмотрел на полицейского и увидел, что глубокие складки морщин были мокрыми, а дождя не было.

– Но самолёт без бензина не летает, – развёл руками пилот.

– Пойдём, – Бернардо отправился к пирсу, где стоял самолёт Дейва. На берегу ожидали несколько десятков островитян с канистрами, а на носилках лежала девочка, жизнь которой зависела от того, попадет она сегодня на операционный стол на Большом острове или нет.

– Чего стоим? – уже уверенным голосом крикнул Дейв неожиданно даже для себя. – Бензин сам в баки не зальётся.

Девочку пристроили на задний ряд сидений, а пытавшемуся сесть в самолёт отцу Дейв очень категорично отказал:

– Каждый килограмм твоего веса – минус десять миль пути, а бензина и так дай Бог, чтобы хватило.

То было правдой, но не это страшило лётчика. Опасность не отыскать в ночи Большой остров была достаточно велика, так что рисковать нужно только теми, без кого полёт не состоится или не будет нужен: пилотом – сам самолет не полетит – и ребёнком, который без этого полёта всё равно жить не будет.

Бернардо всё время, пока заливали бензин и выталкивали гидросамолёт в воду, стоял на поплавке, держа дочь за руку. Затем спрыгнул и вместе с другими мужчинами стал толкать спасительную технику подальше от берега, несмотря на то что пилот требовал от него как можно быстрее включить свою радиостанцию и попросить, чтобы на Большом острове работал радиомаяк.

А дальше всё просто и привычно. Мотор, за которым хозяин воздушного судна ухаживал, что тот кавалер за невестой до свадьбы, привычно чихнул два раза и загудел приятным звуком. Резво разгоняясь самолёт начал движение. Ещё немного, и поплавки оторвались от водной поверхности. Стрелка радиокомпаса, настроенная на радиостанцию Малого острова, показала нужный пеленг.

А скоро ожила вторая стрелка радиокомпаса, показывая направление на Большой остров.

«Только бы не закончилось топливо в генераторе, который питал передатчик на Большом острове. Только бы не сломался этот самый передатчик. Только бы… Стоп! – прервал сам себя Дейв, – что, я первый день за штурвалом? Сейчас возьму упреждение, чтобы две стрелки радиокомпаса вытянулись в одну линию. Подберу угол сноса, а значит, буду лететь по прямой, соединяющей два острова, и что бы там ни случилось, прибудем куда надо».

И в положенное время Дейв увидел маяк Большого острова. Топлива хватило даже для того, чтобы причалить. Но за момент до того, как Дейв хотел остановить мотор, тот сам замолчал. И в голове пронеслась мысль:

«Хорошо, что не взял Бернардо».

Глава VII

Дейв спал в своём гидросамолёте. Ночью не было возможности вытянуть его на сушу, поэтому пришлось швартовать лайнер у пирса и остаться в кабине. События последних часов и нервное напряжение сложного полёта, дали о себе знать. Какое-то время лёжа на заднем ряду пассажирских кресел и глядя в тёмное тропическое небо, он был уверен, что заснуть не сможет. Но плеск лёгкой волны, мерное покачивание гидросамолёта успокоили, и проснулся Дейв, когда солнце уже было высоко, а лайнер замер, поскольку находился на берегу. Значит, сон оказался столь крепок, что не прервался, даже когда самолёт тащили из воды.

Раскалённый песок, солнце в зените и стрелки ручных часов, где на циферблате кириллицей было написано «Штурманские», подтвердили – утро давно миновало. Предстояло выбрать, каким образом взбодриться: выпить чашку кофе в кафешке, находящейся возле пирса, или окунуться в океане. Проблему решил сын хозяина кафе Анхел, спешивший к самолёту с небольшим подносом, на котором, тут Дейв не сомневался, были чашка крепчайшего кофе и коричневый сахар.

Мальчишка улыбался старому знакомому. Они подружились ещё в то время, когда Дейв жил здесь. Анхел прибегал к самолёту, как только освобождался от работы в заведении отца. Он задавал миллион вопросов про авиацию и рассказывал всё, что знал про море, остров и его обитателей.

Вот и сейчас вместо приветствия мальчишка начал делиться новостями:

– С Доротеей всё в порядке. Её ночью прооперировали. Мне дочка медсестры рассказала, – поведал юный друг. – Только отцу не говори, что знаешь. Он любит первым сообщать хорошие вести.

С этими словами официант поставил небольшой поднос на поплавок и вопросительно посмотрел на Дейва. Тот согласно кивнул, и мальчишка быстро юркнул в кабину.

– Только не улетай, – крикнул Дейв, когда выпил ароматный напиток и собрался отнести посуду.

А про себя подумал: – «Куда можно улететь с пустыми баками».

– Нуэстро Дейв, – воскликнул хозяин кафе, пожимая руку. – У меня для тебя радостная новость: с нашей девочкой всё хорошо.

Дейв, как и общел изобразил удивление и поблагодарил за приятную весть. А ещё он обратил внимание, что его назвали «нуэстро». Это значит наш. И на Малом острове, и на Большом часто к имени человека добавляли «нуэстро». Это означало, что человек здесь родился, вырос, и все знают его с сызмальства. А ещё знают его родителей, а также родителей родителей.

А тут вдруг «нуэстро Дейв».

Когда Гена услышал удар от пули в борт самолёта и лёгкий девичий вскрик, он оглянулся в салон. Эдик уже осматривал одну из пассажирок. Даже короткого взгляда хватило понять: зацепила пуля, и крик был от боли, а не от страха.

Но единственное, что Гена мог сейчас делать, – это пилотировать самолёт и принимать решение, как быть дальше.

Импровизированный побег, который они с Эдиком разыграли, не договариваясь, означал лишь одно: теперь опасность грозила не только этим беззащитным девочкам, но и самим друзьям. Если проанализировать, откуда и кому им следовало доставить девушек, то опасность выглядела реальной.

Понятно, что авиапогоню бандиты организовать не сумеют. Но любой полёт – состояние временное и заканчивается посадкой. А на земле они станут уязвимы. Началась тонкая облачность. Гена редко летал там, где только горы, но хорошо представлял, что значит оказаться в ущельях под облаками. Он понемногу набрал высоту, стараясь лететь выше облаков. Какое-то время земля просматривалась, но постепенно облачность становилась плотнее и оставалось ориентироваться только по горным вершинам.

В кабину заглянул Эдик:

– Ранение навылет, кровь остановил, – доложил он, как если бы дело касалось самолёта. – Нужно туда, где есть врач.

Эдик не сказал: «Надо в больницу», но Гена и сам понимал: в больницу нельзя. А помощь необходима.

– Что-нибудь придумаем, – твёрдо отреагировал Гена, вспоминая своего первого наставника, который учил: «Даже если ты отвечаешь наугад,делай это уверенно. Или угадаешь, или все будут спокойны до конца».

Раньше шутка казалась смешной.

Облака сгущались – приходилось продолжать набирать высоту, чтобы идти с запасом над верхней кромкой в надежде найти разрывы и снизится. А впереди уже виднелись вершины, покрытые снегом.

Вдруг прямо на границе облачности и ослепительно зелёного горного склона показалось нечто неожиданное и немыслимое – два белых полотнища, уложенных в посадочное «Т». Времени на размышления не было. Природа могла скрыть этот знак. Гена заложил глубокий вираж, следом поставил малый газ, выпустил закрылки, и скоро колёса коснулись высокой травы строго возле посадочного знака. Для какого он был выложен, не ведомо, но наших героев это спасло.

Сразу после остановки самолёта стало понятно, что торопился Гена не напрасно. Густая облачность мгновенно поглотила место приземления, спрятав и посадочные знаки, и даже траву. Двигатель замолчал, а в открытую форточку мельчайшими каплями влетел кусочек облака.

Глава VIII

Негромкий гул закрываемых створок капота двигателя и маслорадиатора завершил послеполётные процедуры. Всё окутала вязкая тишина. Гена выглянул в форточку, чтобы осмотреться, но видно было не дальше середины крыла.

Гнетущее безмолвие нарушил резкий стук в дверь. Туман скрывал стучавшего. Гена обернулся в салон и увидел, как Эдик выходит из самолёта. А ещё Гену смотрели пять пар испуганных девичьих глаз.

Проходя по салону, Гена задержался у раненой девушки. Та, очень бледная, лежала с закрытыми глазами, но дышала ровно. За дверью с незнакомкой на итальянском общался Эдик. Он представил своего товарища, женщина лишь сухо кивнула.

– Мария говорит, нужно убрать самолёт отсюда, как только улучшится погода. Даже ночью. По радио сообщили: нас ищут. Она предлагает оставить девушек здесь.

Мария внимательно слушала Эдика и, когда он закончил переводить, что-то добавила.

Эдик смутился:

– Просит меня остаться.

Женщина ещё что-то сказала и пошла прочь от самолёта.

– Нужно Флорику отнести в дом, – объяснил Эдик.

Он явно смущался, что ему придётся расстаться с товарищем, миссия которого была опаснее. Но это только на первый взгляд.

Девушки тоже вышли из самолёта и стайкой окружили Эдика, чувствуя в нём защиту. Мужчины сделали из чехла для двигателя импровизированные носилки и отнесли раненную. В доме уже была расстелена кровать, и как только раненная на неё оказалась, Мария резким окриком выпроводила помощников. Гена это понял без перевода.

Уже за дверью Эдик рассказал, что успел узнать. Мария раньше работала медицинской сестрой в госпитале. Поэтому за девочку можно не бояться. Сейчас у неё ферма и свой самолёт. Отсюда и посадочная площадка. Сегодня утром она собиралась слетать в долину, но погода начала портиться. А потом по радио передали: ищут самолёт. Обещана награда тому, кто сообщит хоть что-то о беглецах.

Девушки вполголоса разговаривали на большой веранде и вмиг замолчали, когда вошли Гена и Эдик. Одна из них вскочила и крепко обняла Эдика повторяя:

– Спасибо, спасибо…

Остальные тоже обступили. У Гены запершило в горле, и он порадовался, что всё внимание обращено на друга. Хотя и того глаза увлажнились.

Получивший почётный титул «наш» и вырвавшийся наконец с Малого острова, Дейв пребывал какое-то время в приподнятом настроении. Теперь он оказался там, где и топливо продаётся, и бизнесу ничего не мешает. А со временем, когда всё успокоится, можно подумать, и о возвращении домой.

Последняя мысль удивила, поскольку и бесконечный песчаный берег, и синее, синее не бывает, небо, и лето круглый год, и пальмы высоченные не чета тем малышкам, которыми Гена ещё ребёнком любовался на аллее, ведущей на пляж «Аркадия» – всё из его мечты об идеальном месте на этой планете.

Через несколько дней на Большой остров прибыл Бернардо. Посетив больницу, он пришёл к Дейву с ящиком бананов. Все в округе знали, что на Малом бананы мельче и вкуснее. Поэтому, куда бы ни отправлялись обители Малого, обязательно везли свои дары.

Ещё Бернардо протянул Дейву конверт, в котором, без сомнений, были деньги. Гена сунул руки в карманы и пристально посмотрел на главного человека соседнего острова. Тот смутился, а Дейв, указав кивком головы в сторону бара, произнёс:

– Вон Луис меня называет «наш Дейв», а ты, значит, деньгами?

Бернардо стушевался ещё больше, спрятал конверт, шагнул к Дейву и обнял:

– Спасибо, нуэстро Дейв.

– Я знал, что ты старый скупердяй и «спасибо» из тебя нужно клещами вытягивать, – пошутил пилот.

Они попрощались, и Дейв пообещал не забывать Малый остров. Это оказалось правдой. В ближайшие три недели Дейв выполнил несколько экскурсионных полётов, а в конце месяца к нему обратилась семейная пара туристов с просьбой слетать на Малый остров. Гена отказывался, ссылаясь на проблемы с заправкой там, но заказчики пообещали, что на яхте, которая зайдёт за ними, будет авиатопливо для обратного полёта.

Дейва встретили на Малом очень тепло. Ему тоже было приятно немного времени провести здесь. Но пребывание на острове опять затянулось надолго. В назначенный для обратного вылета день выяснилось: туристы на пришедшей за ними яхте убыли. А про топливо они забыли. А, может, и не планировали выполнять обещание.

Глава IX

Бернардо, кроме подарков и благодарности, привёз бланк паспорта. В графе «имя» он, не задумываясь, написал Дейв, как Гену уже давно звали местные, а вот про фамилию спросил.

Когда-то молодой художник по имени Пабло отказался от фамилии отца, поскольку Руисов в испаноязычном мире великое множество. И стал тот парень зваться Пикассо. Гена помнил эту историю и, в отличие от художника известности не желал. Так, Гена Давыдченков из пригорода Одессы со странным названием Курсаки, стал Дейвом Руисом с острова Малый, чему имелось подтверждение в виде официального документа.

И паспорт оказался полезен намного больше, чем думал его обладатель. Теперь появилась возможность открыть в банке счёт, куда шли деньги от экскурсионных полётов, и никто теперь не мог упрекнуть Дейва в неуплате налогов. Его и раньше не упрекали, но теперь для этого и оснований не стало. И вообще, когда к тебе обращаются «наш» – это здорово облегчает жизнь.