Читать онлайн Драконы, твари, люди. Часть 2: Интеграция бесплатно

Пролог

Сколько ни дёргай, заевшая форточка в электричке не закрывалась, и сквозняк выдувал из вагона тепло.

…как будто не конец февраля, а Новый год на носу, честное слово.

Дима кутался в бушлат, считая станции – часть из них электричка проезжала без остановки. Можно было бы следить по карте на телефоне, но телефон остался в кадетском корпусе, в тумбочке.

Дима знал правила.

После четвёртой станции от Старорецка он встал и прошёл через два вагона, таща рюкзак за одну лямку. На пятой («Платформа Сто двадцать четвёртый километр, следующая остановка – Хартово») поезд стоял буквально полминуты. Никто, кроме Димы, не вышел.

…ну, собственно, так «поворотная точка» и выбиралась. Ни людей, ни камер.

«Сто двадцать четвёртый километр», не заслуживший даже нормального названия, – безлюдный полустанок со знаком «курение запрещено» над покосившейся скамейкой. Дима спрыгнул с платформы, проваливаясь в снег, и торопливо запихнул бушлат и ушанку в рюкзак. Натянул вместо них серую лыжную куртку с капюшоном, мгновенно превращаясь из старорецкого кадета в местного пацана, и, перебежав пути, принялся высматривать обратный поезд.

Тот пришёл через минут через пять – такой же пустынный в дневное время, как и тот, на котором Дима приехал. Две станции Дима простоял в тамбуре – и уже спокойно вышел в Рабочем посёлке. Здесь всё было знакомо: рыночные бабульки, снежная каша под ногами, фырчащий автобус…

До базы – три остановки на автобусе и почти километр пешком по просёлку. Ангары заброшенного аэродрома, давно затерявшегося между ответственными ведомствами, отлично подходили драконам.

Первой Диму встретила Мирра. Притормозила, махнула рукой и убежала по своим делам.

…ну как убежала – ушла быстрым шагом, изображая взрослую озабоченность.

Мирра была рыжей, хоть и прятала кудри под шапкой. И смешливой, когда не корчила из себя взрослую.

Ей шестнадцать.

Диме на днях исполнилось четырнадцать, и на Мирру он иногда поглядывал оценивающе, как Серж на встречных девушек… но розоволосая Элла, сестра Сержа, определённо была привлекательней Мирры. И не занудничала, изображая взрослую, что немаловажно.

…если честно, Диме так-то на девчонок плевать.

Есть ведь дела поважнее.

– Док, привет! – крикнул Дима с порога.

Док дёрнулся, чуть не смахнув рукой увеличительное стекло на подставке.

– Стучаться не учили? – рявкнул он через плечо, придерживая манипулятор с какими-то иглами. Выглядело это, честно говоря, скорее как инструмент для пыток, чем для научных изысканий.

Дима кинул рюкзак в угол и прошёл прямо к Доку, на ходу стаскивая капюшон и великоватые (одолженные у соседа по спальне) зимние перчатки. Куртка ему за эту зиму стала коротка, и уже не получалось как прежде засунуть руки в карманы так, чтоб ничего не поддувало.

– Я к Даре. У неё там как, всё в порядке?

Док поморщился – выбранное драконицей имя ему не нравилось.

…Диме, честно говоря, тоже.

Его любимыми вариантами были «Роанна» (как Иоанна, только рычаще) и «Виктория». Особенно Виктория – победа же! Красиво и со смыслом.

Но драконица отвергла все предложенные им варианты, зацепившись за короткое, ляпнутое за компанию «Дара».

Они даже поссорились из-за этого.

…ну не то чтобы поссорились, но Дима как-то очень глупо, почти по-детски обиделся, что его старания не оценили, и ушёл помогать Доку возиться с его штуками, а потом уехал обратно в кадетку и две недели торчал там безвылазно. Как раз была пора всяких контрольных.

Потом не выдержал, конечно, хотя Рубин и просил не рисковать, приезжать на базу пореже. Они как раз тогда сюда перебрались.

А переубедить Дару не вышло. Особенно после того, как об этом имени услышала Зира и решила, что оно похоже на её собственное, а значит, Дара выбрала имя в её честь и вообще может считаться «её» птенцом…

Спорить с Зирой не любил никто.

Даже Рубин, хотя его Арх, бесспорно, был больше, старше и просто мощнее.

…Док стянул латексные перчатки и, захлопнув ноут, повернулся. Из наушников у него на шее доносились глухие рокерские басы, а волосы были собраны в тугой «рабочий» хвост.

На столе за его спиной, в окружении стеклянных колб и трубок, в многосутавчатом крепеже висело что-то странное, пульсирующее, живое, как полупрозрачное серо-лиловое сердце, и из него торчали иглы вроде тех, что были в манипуляторе.

По трубкам, подсоединённым к этим иглам, в комок вливался прозрачный раствор, а выходил – ярко-голубой, вспыхивающий мельчайшими искрами в свете лампы.

Или наоборот, ярко-голубое вливалось. Так непонятно.

– Не считая всякой там агорафобии? – протянул Док с долей ехидства, заступая любопытному Диминому носу дорогу.

– Сам бы просидел всю жизнь в шанфроне и броне, – буркнул Дима, обижаясь и за Дару, и за себя. И добавил, старательно копируя тон Дока: – Вот тогда я б подсчитал твои фо-обии!

Док не впечатлился.

– Всё у неё нормально, Хельга уже придумала, кого сосватать ей в напарники. – Он обернулся к столу, чтобы перекрыть один из катетеров, и продолжил уже через плечо: – Позавчера извлёк последний узел. Иди, обработай ей под челюстью… волонтёр хренов. Юный натуралист, друг зоопарка.

Дотянувшись до стеллажа, он кинул Диме пакет с перевязочным материалом. Поймав пакет на лету, Дима шутливо отсалютовал и, чётко развернувшись через левое плечо, печатным шагом направился к двери.

– Тебе тут не плац, солдафон!

Дима продержался ещё три шага, но у двери уже заржал в голос.

– Это сильнее меня! Я же должен влиться в армию, забыл? Стану её неотъемлемой частью, буду вам секретные данные поставлять и новых пилотов вербовать! Тайный агент Дмитрий Лавров, кодовое имя… ну ладно, пусть будет просто «Лавр». – И, обернувшись, добавил подкупающим тоном: – А тебе – обязательно какую-нибудь суперсекретную алкем-разработку утащу!

Док махнул рукой:

– Вали уж, «тайный агент», мне свои бы закончить.

Мигом притормозив, Дима развернулся всем корпусом и уже нормально тоном спросил:

– А сейчас ты что делаешь? Это же у тебя там какая-то алкемика, да?.. Кстати, слышал, там где-то в горах Илариона, говорят, бездна натурально разверзлась, целую базу поглотила! Военных нагнали тьму – и драконов своих. Правда, в официальных новостях пока всё глухо.

– Будешь под руку мне трепаться, получишь свою бездну прям не сходя с места! – пригрозил Док и надел наушники, показывая, что разговор закончен. – Марш к дракону, и стерильные перчатки надеть не забудь! А если она наконец-то откусит тебе голову – жаловаться мне не приходи.

– Есть не приходить с откушенной головой!

Дима накинул капюшон и выскочил на улицу, торопливо застёгивая куртку под горло – ветер задувал не на шутку. Перебежал по диагонали рулёжку и нырнул в дальний ангар.

Там было тепло и светло.

А ещё теплее стало на душе при виде уютно свернувшейся в углу драконицы.

Вторая половина ангара («эллинга», как его уже кто-то прозвал), за перегородкой, пустовала – ждала какого-нибудь нового освобождённого дракона. Дара пока была единственной, кого удалось вытащить из питомника…

– Привет! – издалека окликнул Дима. – Как ты сегодня?

Драконица открыла глаза и сонно оглядела гостя. Старательно, во всю пасть зевнула – и Дима тут же раззевался в ответ.

– Док говорит, – между зевками сообщил он, – ты теперь… окончательно свободный дракон… без частички имплантов. Тебя можно поздравить?

Дара посмотрела на него с некоторым сомнением. За полгода Дима наловчился читать её чувства по выражению морды, по поднятому или опущенному гребню, по плотно прижатым крыльям и подёргиванию кончика хвоста.

Десятки мельчайших нюансов.

– Ладно, давай я обработаю всё.

Не прекращая болтать, он достал из пакета упаковку с одноразовыми перчатками, марлевый тампон, накрутил на него ещё несколько слоёв бинта, щедро полил хлоргексидином.

Дара следила за ним внимательно – и доверчиво подставляла подбородок. Там, на стыке половинок челюсти, было одно из самых чувствительных мест – и как раз туда встраивался узел управления шанфрона.

Дима старался промокать осторожно, но Даре всё равно стало щекотно, и, не выдержав, она замотала головой, свалив Диму с ног.

– Дара, – укоризненно проворчал Дима. – Ну вот, перчатки больше не стерильные…

– Пр-р-рости-и, – раскатисто прогудела Дара.

…она не раскаивалась, разумеется.

Просто поняла, что Диме не понравилось падать на жёсткий пол.

– Ладно, ладно, я буду аккуратней в следующий раз. – Дима встал, потирая копчик. – И ты тоже, хорошо?

Драконица замотала головой, но в её взгляде Дима уловил некоторое смущение.

За эти полгода в рост ударился не только он, но и Дара – неловкими рывками, в которых терялась сама… И, конечно же, первым страдал от этого Дима, которого то сбивали с ног, то норовили прихлопнуть крылом.

Разумеется, Рубин после оборудования этой базы назначил несколько человек драконьими грумами, но Дима всё равно, как только получал возможность относительно безопасно удрать из кадетки, торопился сюда, к ней. Чувствуя странную ответственность за Дару – ведь это он помог её освободить!

Он даже спрашивал у Хельги, жены Рубина, не может ли он стать Дариным партнёром-пилотом, как Рубин у Арха или Ян у Грозы.

Хельга тогда рассмеялась, а потом неожиданно посерьёзнела и сказала, что у Димы ещё будет шанс, когда он станет старше. Драконы часто переживают своих партнёров.

Хотя Док говорил, что при достаточно глубокой связи драконья регенерация изрядно прибавляет шансы на выживание даже с самыми тяжёлыми травмами. Рубин едва отговорил его от некоторых «особенно интересных» проверок.

…Док сказал, что Хельга уже придумала, кого сосватать Даре в напарники.

Словно учуяв Димины мысли, Дара беспокойно замотала головой, топорща гребень.

– Может, вылезешь погулять? – поспешно предложил Дима. – Там снежок, красота!.. Ну, не куксись, там правда хорошо. Ты-то не замёрзнешь!

Дара фыркнула и приоткрыла крыло, словно предлагая Диме отогреться под ним.

…она понимала даже больше, чем он говорил.

Порой это слегка пугало.

Хельга уже придумала, кого сосватать Даре в напарники.

– Пойдём, – позвал он, подходя к воротам. – Ты же смелая девочка, ну!

Вообще-то, в одиночку Дима никогда Дару не выводил – но ведь и запрета такого не было!

Смешно поджимая крылья, «смелая девочка» неохотно подошла к воротам и уткнулась носом в Димину спину, словно прячась за ним от страшного внешнего мира.

– Всё хорошо, – успокоил её Дима, расправив плечи. Отпер створку и с усилием толкнул её, потом ещё раз. – Помоги-ка…

Легко сообразив, что ему нужно, Дара навалилась плечом, и створка бодро пошла по направляющей.

Снаружи ветер разыгрался не на шутку – базу тонула в снежной круговерти, за которой было невозможно разглядеть остальные здания.

– Хм, погода что-то нелётная, – подался назад Дима, но наткнулся на Дару и остановился.

Драконица шумно принюхивалась к снегу. Осторожно шагнула вперёд, выпихнув Диму на улицу, подняла голову и издала странный тявкающий зов. Дима тоже задрал голову, вцепившись рукой в капюшон.

Казалось, где-то в вышине над их головой мчатся не снежные вихри, а настоящий снежный дракон описывает круги над базой…

А потом «снежный дракон» гигантской тенью рухнул на них с неба.

Дара испуганно вскрикнула, сжавшись, но вскрик быстро перешёл в тонкий, но яростный рёв. Уши заложило, Дима от неожиданности отшатнулся в сторону – и тут ему по ногам прилетело Дариным хвостом, так что он кувырком полетел в снег.

Рывком прыгнув к нему, Дара угрожающе встопорщила гребень, рыча и скалясь.

…не на него, нет, совсем наоборот.

Второй дракон – не снежный призрак, а тёмная громада из плоти и крови, – сделал всего один шаг, а Дара уже напружинилась, испуская самый грозный рёв, на который только была способна.

«Моё!– говорил этот рёв. – Не отдам!»

«Конечно, твоё,– раздалось вдруг совершенно беззвучно. Голос долетал словно бы отдалённым эхом. – Зачем Зире человеческий птенчик?»

Дима от изумления замер – да и весь мир, кажется, тоже.

Как-то незаметно умчался прочь шквал, и снег плавно улёгся на землю. Всё стихло: ветер, драконий рёв… остался только шум собственного заполошного дыхания в ушах.

Тёмный дракон одним слитным движением сместился вбок, обходя Диму с Дарой по кругу.

Огромный – Дара ему не доставала даже до плеча, – и неожиданно грациозный, с матовой чешуёй почти чёрного цвета и сложным, многосоставным гребнем, частично спускающимся вдоль шеи.

Снег присыпал драконью шкуру, и та стала похожа на подёрнутые пеплом угли… в глубине которых горит яростное драконье пламя, одного выдоха которого достаточно, чтобы от Димы остались только обугленные косточки.

…Зира.

Это была Зира. Вторая после Арха, свободолюбивая и независимая драконица, которая однажды просто объявилась на их старой базе. Рубин объяснил, что она каким-то образом услышала Арха и нашла их по нему.

Конечно, мало кто был рад такой «самостоятельности»!

…но спорить с огромным драконом как-то никто не решился. Не привык, честно говоря.

Особенно с драконом разумным – пугающе разумным! – и не сдерживаемым человеческим партнёром.

Она позволила Доку извлечь гнёзда экзоскелетных контактов, а вот от выбора напарника отказалась наотрез. Как и от ответов на любые вопросы о прошлом.

«Моё»,– напомнила Дара коротким рыком. Она отчаянно боялась, поджимала крылья, но не отступала, прикрыв ошалевшего Диму передними лапами и бдительно следя за Зириными перемещениями.

Зира миролюбиво фыркнула и произнесла коротко – по-человечески:

– Хороши!

И, развернувшись, одним гигантским прыжком спланировала к своему ангару.

Пока на землю оседал взметнувшийся снег, ни Дима, ни Дара не двигались.

Их захлёстывал целый коктейль противоречивых чувств: и облегчение, и радость, и негодование на то, что Зира их так напугала, и досада, что они её не сразу узнали…

(Нет, узнали! Но не поняли намерений…)

И изумление – когда Дима понял, что чувства эти не только его.

«Дара?» – потянулся он мысленно, всем своим существом, растерянно вспоминая слова Дока про решение Хельги.

Претендент для Дары уже есть…

И отклик пришёл – мгновенный, долгожданный, переворачивающий мир: нежность-гордость-любовь и довольное «У меня есть ты!»

…В тот момент они понятия не имели, что будет дальше. Даже представить себе не могли, как Док, первым обо всём узнав, раздражённо заявит, что совершенно невозможно работать в таких условиях: только привык к помощнику и привил ему элементарные правила, как его забирает какой-то дракон; как будет растерянно поминать бездну Хельга и материться Серж, которого она и предполагала Даре в напарники; как Рубин, выслушав всех, коротко хохотнёт и передаст слова Арха: «Птенец птенца стоит!»

Как Рубин и Арх самолично будут учить их с Дарой основам взаимодействия и полёта.

Как на будущий год начальник кадетского корпуса устроит однажды Диме разнос за многодневные прогулы и пригрозит отчислением – возможно, в надежде этим устрашить Диму и заставить вернуться к учёбе, но Дима, плюнув на всё, соберёт вещи в тот же вечер и, выкинув мобильный телефон в тот самый городской пруд, сбежит на базу, к Даре, навсегда порвав с прошлой жизнью.

Как операции «Друзей Драконов» будут становиться всё громче и масштабней, в объединении с другими группами – пока, наконец, не будет объявлено о формировании Коалиции Освободительных Движений.

Как Дима впервые в жизни тогда напьётся с другими новоявленными кодовцами в хлам, а Дара захмелеет чисто по связи с ним и будет отчаянно икать полночи, не давая спать ни себе, ни соседям…

Как окровавленный Арх однажды принесёт на себе тело Рубина, и этим обрушит весь их мир в бездну. Да, роль командира подхватит Эд, его правая рука, и как-то незаметно так получится, что вскоре Арх примет его своим новым напарником, но – ещё долго, очнувшись от своего-чужого кошмара, Дима будет шептать Даре (Дара будет шептать Диме): «Я тебя не брошу, никогда, никогда, никогда…»

Как однажды Даре всё же придётся оставить Диму в руках врага.

***

«Никогда, никогда, никогда»,– долетает по связи отзвуком сна, щедро замешанного на воспоминаниях.

Дима рывком садится, откидывая одеяло.

(Дара у себя в эллинге поднимает голову, внимательно прислушиваясь.)

– Грёбаные сны.

Сочувствие-утешение-укоризна.

«Разбудил, маленькая?»

Дара щедро делится по связи своим сонным спокойствием и снова прячет голову под крыло.

Невыносимо хочется оказаться у неё в эллинге и заснуть, прижавшись к тёплому боку, но увы.

Дверь и окна заперты.

…и кто в этом виноват, спрашивается.

Ну, не считая Стрельницкого, конечно.

Хлебнув воды из кружки, с вечера оставленной на тумбочке, Дима встаёт и какое-то время кружит по комнате, не находя себе места, – а потом, рассердившись на себя, привычно опускается в упор лёжа.

Десяток медленных отжиманий приводят голову в порядок.

Да, Дима влип. Влип так глубоко и прочно, что даже оценить невозможно.

Предал ли он КОДА?

Напрямую – нет, но…

Но он добился того, к чему так стремился. Да, криво и совсем не на тех условиях, как планировал когда-то, но Дара признана разумной.

Вопрос, не велика ли была цена?..

«Не велика»,– шепчет связь с Дарой.

В конце концов, он же заявил тогда Риману, что будет действовать, даже если КОДА не одобрит?..

Осталось понять, что же дальше.

(И лечь спать!)

Дара снова недовольно ворочается у себя в эллинге, и Дима, испытывая угрызения совести, ложится, но ещё долго пялится в потолок, в углу которого чуть заметно мигает красный огонёк то ли камеры, то ли сигнализации.

Пока воспоминания снова не захватывают разум.

…и пока в них не вплетаются Дарины сны, полные неба и свободы.

Глава 1. Бессмысленная дискуссия

Октябрь начался чередой дождей. Синоптики бубнили про обрушившийся на центральные регионы циклон, ветер порывами до десяти метров в секунду и возможные ночные заморозки, но потом, словно опомнившись, сулили обязательное потепление через недельку.

В редкие перерывы между дождями выглядывало подрастерявшее тепло солнце.

Что ж, кому-то было довольно и такого.

Драконица и её пилот скакали по лужайке, словно спущенные с поводка щенки. Нет, в Диминых движениях прослеживалась некоторая структура – можно было даже узнать элементы той «разминки», которую полковник Сергей Стрельницкий видел на изъятых в Южной цитадели видеозаписях. А вот Дара явно дурачилась, подражая ему.

– Знакомые связки, – произнёс гость полковника, наблюдая за ними из окна его кабинета. – Но школа не наша. Не говоря уж о реакции дракона.

Стрельницкий не собирался ничего пояснять, поэтому ограничился кивком.

Дима упёр руки в колени, переводя дыхание, но через десяток секунд рывком выпрямился и, повернувшись, что-то скомандовал Даре. Та с готовностью подскочила к нему, припав передними лапами к земле.

Словно почувствовав напряжённый взгляд Сергея, Дима поднял голову, глядя точно в окна кабинета.

Сделай он хоть одно резкое движение…

Рука полковника сама собой потянулась к кнопке вызова на гарнитуре.

Кажется, Дима сообразил, как его действия могут быть расценены. Он сник, а Дара, помедлив, дотянулась и ткнула носом в спину. Отмахнувшись, Дима медленно пошёл к крыльцу.

Стрельницкий опустил руку.

– Пилот… хромает? – только и спросил гость.

– Был ранен почти месяц назад.

– Похоже, серьёзно?

Обычный человек хромал бы ещё месяца три… Впрочем, речь шла не об обычном, потому вопрос был понятен.

– У него была блокирована связь. Регенерация действовала, судя по всему, но на… остаточном уровне. Во всяком случае, так говорит профессор Лазаревский.

Гость задумчиво поскрёб бритый подбородок.

– Гм, что ж, Сергей Александрович, познакомьте меня, наконец, со своим пилотом.

…Дима встретил их в холле у лестницы. Глянул сумрачно на незнакомца, потом перевёл взгляд на Стрельницкого и заявил:

– Вот даже не думайте объявить, что мне нельзя с Дарой тренироваться.

– Обсудим позже, – коротко оборвал его Сергей, не желая поднимать эту тему в присутствии постороннего.

Их с Димой отношения, условия, правила и договоры – это территория, на которую он никого допускать не собирался.

Всё было слишком шатко, слишком неоднозначно для привыкшего обеспечивать свой полный контроль над ситуацией полковника госбезопасности. Раньше Диму с Дарой сдерживала заблокированная связь, но сейчас – только добрая воля драконицы (чья разумность ещё недавно вызывала у Стрельницкого сомнения), комплекс различных угроз и «страховок» и датчики-маячки у обоих.

Ну и некоторое хрупкое, необъявленное перемирие, основанное на сходстве целей (которые они до сих пор вслух друг другу так и не озвучили).

Не густо, что говорить.

– Ладно, – пробормотал Дима, отворачиваясь.

Ну хоть на прямой конфликт не пошёл, уже хорошо.

– Борис Викторович, – кивнул Стрельницкий, – Дмитрий в вашем распоряжении. Как и его дракон.

Услышав это, Дима задрал голову, рассматривая, наконец, гостя и явно пытаясь догадаться, кто он.

Впрочем, данных в его распоряжении было немного. Нашивку Константиновского училища Дима вряд ли мог опознать, так что ему осталось самое базовое: чин подполковника, сам факт принадлежности к силам ДРА и то, что пилотом, при всём при этом, гость не был.

– Дим, рассчитываю на твою сознательность, – не удержался Стрельницкий от негромкого комментария.

Дима криво усмехнулся, привычным жестом расчёсывая чип.

Но если он и ожидал какой-то реакции от незнакомого подполковника, то не дождался.

– Пойдёмте, пилот, – сухо произнёс тот. – Продемонстрируете, на что вы способны. Времени у меня не так много.

– Борис Викторович, значит, – протянул Дима, не торопясь двигаться с места. Во взгляде его промелькнула некоторая догадка.

– Для вас, пилот, я господин подполковник. Вы меня поняли?

Дима молчал.

– Я жду ответа «да, сэр».

Дима молчал.

– Впрочем, неважно. Вы не мой курсант… по счастью.

– По счастью, – эхом отозвался Дима и, наконец, отмер. – Идёмте. Считайте, что я гражданский.

О да, весь Димин вид от камуфляжных брюк до жетонов на цепочке ясно говорил, насколько «гражданским» он был.

– Гражданских пилотов не существует.

…Чего бы Дима ни ожидал, но вряд ли того, что Борис Викторович, не сбавляя сухого резкого тона, вытрясет из него всю душу и устроит форменный экзамен по лётной тактике и основам пилотажа.

Они начали ещё в гостиной, но потом сместились на крыльцо, потому что между своими вопросами Борис Викторович не забывал требовать что-то и от Дары.

Вернее, от Димы, чтобы тот командовал Даре – разумеется, по связи, не вслух.

– Вы идёте левым ведомым в формации «ромб» при заходе на наземную цель, однако видите одиночного противника на восемь часов сверху, ваши действия?

– Сообщу ведущему.

– Дальше? Ведущий обязан поразить цель, задачу никто не отменял.

– Зависит от того, кто с нами в звене, – пожал плечами Дима, словно прислушиваясь к чему-то. А может, и не словно, с учётом того, с каким любопытством подбиралась к крыльцу Дара. – И от защиты наземной цели.

– Допустим, цель без защиты. Огневая мощь ограничена пятьюдесятью метрами на сорок пять градусов. – Борис Викторович на секунду взглянул на Дару и скомандовал: – Дракона в воздух, набор пятнадцать, затем круг на наименьшей высоте, радиус двадцать.

– Х-ха! – не сдержалась довольная Дара, стартуя ещё до того, как подполковник закончил говорить.

Стрельницкий невольно отступил, застёгивая куртку – помня, какой ветер поднимают её крылья, когда Дара пытается набрать высоту в прыжке с земли.

– Ведущий – огневой средневес первой категории, – всё тем же ровным тоном продолжил Борис Викторович, чуть пригнувшись, когда Дара еле увильнула от столкновения со зданием, слишком резко взяв разворот. – Правый ведомый сопостави́м с вами, задний, допустим, тяжеловес-защитник вроде третьей или одиннадцатой серии… если вам, конечно, это вообще что-то говорит с вашим уровнем, гм, знаний.

Потоки воздуха смели с крыльца пыль, какой-то древесный мусор и пепельницу Стрельницкого. Сигарета вспыхнула в пальцах, стремительно прогорая, и Сергей мысленно выругался.

Но не ушёл. Ему нужно было видеть Димины реакции (и самому вовремя среагировать, если всё покатится в бездну).

– Третьей серии? – прищурился Дима. – Ну в таком случае она… или он отлично прикроет ведущего сам. Раз противник появился слева, то он, очевидно, наш с Дарой.

Усмешка у него вышла на редкость кровожадной, и Дара в воздухе протрубила что-то воинственное, откликаясь на чувства пилота.

Борис Викторович снова бросил взгляд на драконицу.

– Подъём ещё на пятнадцать, круг с минимальным радиусом… Значит, сломаете строй, обнажите левый фланг и завяжете бой с неразведанным противником? Чудесная тактика. – И, не давая возразить такой оценке, тут же задал следующий вопрос: – Плоский «клин», все средневесы вашей категории. Высота триста, скорость сто двадцать. Дистанция, интервал и темп, которые будете выдерживать?

– Зависит от темперамента ведущего… Ну и от обстановки, конечно. В среднем интервал в крыло ведущего, а дистанция… ну, хвоста полтора. – Дима перевёл взгляд на кружащуюся над усадьбой Дару. – А темп в чём считать-то предлагаете? Его для себя Дара сама определит с учётом воздушных течений…

Борис Викторович вздёрнул скептически брови, заслышав такой ответ, но тоже поднял взгляд и сказал только:

– Манёвренность у дракона приемлемая, но над скоростью наборы высоты стоит поработать… как и над точностью. Впрочем, с учётом отсутствия экзоскелета… Ну и при вашем отношении к вопросам группового пилотажа тут удивляться нечему.

Дара спикировала, тремя мощными взмахами гася скорость у самой земли (пепельницу сдуло бы снова, но Сергей держал её в руке), и резко объявила:

– Я точная!

– Кончайте фокусы, пилот, – не впечатлился Борис Викторович. – Я не давал разрешение на посадку.

– А мы не в армии, – сквозь зубы процедил Дима, и Дара возмущённо (отличать её возмущение от агрессии Сергей уже научился) встопорщила гребень.

О, похоже, кому-то наступили на больную мозоль.

– Да ну? – сухо удивился Борис Викторович.

– Да! – яростно объявила Дара. – Я свободный дракон! Не как… ваши!

– Пилот!

– Что «пилот»? – набычился Дима. – Дара говорит, что думает!

Борис Викторович обернулся к Стрельницкому, мол, призовите своего пилота к порядку, но Сергей самым что ни на есть нейтральным тоном пояснил:

– Во всяком случае она действительно может говорить за себя, Борис Викторович… Тут целая комиссия это признала.

Он, конечно, не стал издевательски разводить руками.

Но победная ухмылка Димы всё равно того стоила.

– Третий отдел… – пробормотал Борис Викторович недовольно.

Поскучнев, он посмотрел на часы и продолжил свой экзамен, но уже как-то без энтузиазма. Дару он дальше не то чтобы не замечал, но обращался по-прежнему исключительно к Диме… Впрочем, это не мешало Даре вставлять свои замечания.

В её интонациях явно начал прослеживаться Димин фирменный сарказм.

– Дракон должен реагировать на ваши мысленные команды немедленно, пилот, а не задавать вопросы, – заметил Борис Викторович под конец.

– Когда важно, я реагирую сразу! – обиделась Дара.

Бросив быстрый взгляд на Стрельницкого, Дима поддержал её:

– Если мы не в воздухе, куда спешим?

«Дайте команду на взлёт – нам обоим», – повисло в воздухе невысказанным, но очевидным.

– Чтобы понять, на что способен пилот, ему не обязательно садиться в седло. Вы – боевая единица.

– Мы не единица, мы пара, – проворчала Дара. – Дим, ну скажи ему! Один плюс один – два!

За её арифметические познания явно стоило благодарить профессора Лазаревского.

– Он в курсе, просто упрощает модель для собственного понимания, – негромко «объяснил» Дима, нарушая любые правила приличия (он прекрасно мог выразить это по связи, но не стал).

– Борис Викторович, – позвал Стрельницкий, понимая, что этот цирк пора кончать.

Тот ещё раз посмотрел на часы.

– У меня есть ещё двадцать минут. Вы хотели что-то обсудить?

– Да, пойдёмте в библиотеку. Дим, – предупреждающий взгляд, – зайди к Тамаре Георгиевне, скажи сделать нам кофе.

…Получив исчерпывающее мнение подполковника ДРА по поводу «вашего доморощенного пилота» и проводив гостя, Стрельницкий зашёл на кухню отнести Тамаре Георгиевне чашки (и личную благодарность, разумеется), оглядел гостиную и вышел на крыльцо.

Солнечная пауза закончилась, небо снова затянуло тучами. Ветер здесь, в низине, ещё не задувал, но верхушки яблонь в саду уже покачивали ветвями.

Дара сердито скребла себя шею – видимо, опять шелушилась чешуя.

– Где Дима? – спросил Сергей, поборов секундную неловкость.

– Там, – исчерпывающе ответила Дара и указала на усадьбу сгибом крыла.

Человеческие интонации в её речи причудливо сочетались с совершенно нечеловеческим тембром голоса, и Сергей к этому так и не смог пока привыкнуть.

– Где? – вздохнув, повторил он свой вопрос.

Дара задумалась, с остервенением расчёсывая что-то в основании встопорщенного гребня.

– Где железки. И этот… мешок, который бьют, когда сердятся.

– Тренажёный зал. Понятно.

– Он не хотел, чтоб я тебе говорила. – Дара помолчала, старательно подбирая слова. – Но знает, что ты его… найдёшь. Сам. Поэтому я сказала. Зачем время тратить?

– И вправду незачем, – согласился Сергей. – Спасибо.

Когда он уже заходил в дом, в спину ему долетело:

– Скажи ему, что у меня чеш-шется…

Дима и впрямь упражнялся с «мешком, который бьют, когда сердятся». Работал он коротко, резко, ожесточённо, почти не двигаясь с места. Кулаки в боксёрских бинтах впечатывались в мешок сериями по два-три удара с минимальными вариациями – не тренировка, а тупая попытка вымотать себя.

Стрельницкий наблюдал за ним какое-то время с порога, потом подошёл ближе.

Дима даже не повернул головы, сосредоточенно избивая мешок.

– Знаешь, это больше похоже не на спорт, а на сублимацию… эмоций.

Резко ускорившись, Дима впечатал длинную серию, закончив мощным нижним, от которого мешок качнулся назад. Разорвав дистанцию, Дима сердито обернулся.

– И что?

Дышал он так же коротко и резко, как бил.

– В чём дело?

– А вам какая разница?

– Если Дара откусит следующему гостю голову, я окажусь в затруднительном положении.

Ему приходилось заново изучать этот упёртого пилота, ловить его реакции – и прививать нужные.

Контроль бывает и такой (та же самая тонкая игра, просто с новыми вводными).

– Не откусит.

Повернувшись обратно, Дима влепил в мешок ещё один мощный удар – тормозя его движение, – и продолжил набивать серии. Правой, правой-левой, правой-правой-левой-правой-левой…

В этом начал угадываться определённый ритм.

– Хватит, – удар-удар, – лезть мне в душу.

– Я не лезу. Просто спросил, в чём дело.

Ещё одна длинная серия, смещение вбок, удар, удар, серия. Дима всё заметнее припадал на правую ногу, но не останавливался.

Стрельницкий чуть повысил голос:

– Я задал вопрос.

Правой-левой, правой-левой-левой, два размашистых боковых. Мешок раскачивался, и Дима начал активнее двигаться, «ловя» его движения.

– Он в кадетку приезжал.

Смазанный апперкот – так, что костяшки заныли у самого Сергея.

Переспрашивать, кто, нужды не было.

– В шестом классе. Только тогда он капитаном ещё был.

Отпрыгнув, Дима сильно припал на правую ногу и зашипел что-то неразборчивое. Но тут же шагнул обратно к мешку, не давая себе передышки.

– Рассказывал… про училище. – Дыхание стало заметно тяжелее, а паузы между словами дольше. – Про драконов. Про ДРА.

– Красиво рассказывал? – подтолкнул Стрельницкий аккуратно.

– Увлекательно, – зло откликнулся Дима, постепенно сбавляя темп ударов. – Умолчав… детали.

– Какие?

– Седацию. Обработку. Оковы экзоскелета.

Каждое слово – удар всем корпусом, так что мешок отлетает всё дальше.

Отшагнув, Дима замер, уронив руки вдоль тела, словно силы враз закончились. Только ходила ходуном грудь.

– Я ведь… мечтал, – глухо признался он. – Драконий пилот. Надежда Андара, покоритель грозной твари. А оказалось!..

– Драконы действительно твари.

Да, это провокация.

А ещё шанс добраться до сути того, что загнало Диму в КОДу, – и понять, чем его можно вытянуть обратно.

– Они живые! Они всё понимают, если… дать им шанс. – Дима протянул руку, окончательно тормозя мешок, и обернулся. – Я освобождал Дару. Я знаю.

– Чистосердечное признание? – усмехнулся Сергей.

Конечно, он мог этим сбить Диму с нити разговора… но мог и подтолкнуть.

Дима вообще легко вёлся на такое.

– А то для вас это сюрприз.

– Нет, но я польщён.

Рот дёрнулся в кривой улыбке, и Дима отвернулся, сматывая бинты с кулаков.

– Я помню, какой она была… Я сам вколол ей нейтрализатор. Гнездо для инъекций в основании первой шейной пластины доспеха, под гребнем…

Это прозвучало заученно, словно Дима за кем-то повторял.

Впрочем, почему «словно». Вряд ли Дима в тринадцать лет действовал самостоятельно.

– Что за нейтрализатор?

– Мы вывели её из гибернации, – медленно проговорил Дима, как обычно избегая каких-либо указаний на конкретных лиц. – И надо было нейтрализовать всю ту химию, которой подавляли… её разум. Ну и обезболить, конечно же.

– В первую очередь подавляется агрессия.

– А с ней и всё остальное! Воля, сознание…

– Ну, у искусственного существа, не покидавшего питомник, – напомнил Стрельницкий жёстко, – сознания не так уж и много.

Да, Дара была разумна.

Но Стрельницкий слишком хорошо знал, что такое по-настоящему бесконтрольная тварь.

– Но его хватило, чтобы понять меня!

– Тебе определённо повезло… Полагаю, твой хвалёный нейтрализатор по-своему сдерживал её инстинкты и рефлексы, иначе всё бы закончилось быстро и печально.

– Бездна, да не было там никаких кровожадных инстинктов! – вышел из себя Дима. – Это был испуганный детёныш! Птенец, как Арх её назвал!

И дёрнулся, резко оборвав себя.

«Арх», – отложил Стрельницкий себе в память. Знакомый позывной. Определённо где-то упоминался.

– И Дара ни разу не уникум. Драконы разумны – только вам этого явно не надо.

А кому-то, похоже, очень надо сменить тему, чтобы замять вопрос, кто такой этот Арх.

Ладно, Стрельницкий не будет спрашивать. Сам вспомнит, где про него слышал.

– Ну, знаешь, Дим… могу сказать, что с точки зрения действий в составе боевого подразделения – с обычными контролируемым драконом иметь дело определённо проще, чем каждый раз убеждать очередную Дару, что приказ, честное-пречестное слово, имеет смысл, поэтому его всё-таки стоит выполнить, – с долей ехидства заметил он.

Это была возможность свести всё в шутку, но разошедшийся Дима не захотел.

– Проще… Вот поэтому, – процедил он, – мы в КОДе. А не в армии вашей грёбаной Андарской Федерации, которой проще, чтоб не думали ни драконы… ни, тем более, их напарники. Да, сэр, нет, сэр, есть совершить бессмысленный идиотизм во славу андарского оружия и убиться об стену, сэ-эр…

Пожалуй, пора было сворачивать спор и возвращаться в русло нормальной беседы. Всё, что нужно, Стрельницкий уже услышал.

Медленно выдохнув, он заговорил спокойно и тихо:

– Не сбежавшему кадету рассуждать об армии… А что до остального – я не был очевидцем того, что происходило тогда в питомнике, а камеры наблюдения вы отключили. Так что сужу по своему опыту – и известным мне данным, – точно так же, как ты судишь по своему… И состава нейтрализатора у нас на руках, опять же, нет, как и нового дракона для подобных опытов.

Дима открыл рот – и отвернулся, старательно сматывая бинты в валик.

Что-то он хотел возразить, но передумал.

– И я не оспариваю разумность Дары, – уже мягче добавил Сергей.

– И то спасибо, – пробурчал Дима.

– А Борис Викторович мне был нужен, чтобы оценить твой… ваш уровень.

Честность за честность, так ведь?

– Могли и так понять, что достаточный, чтоб доставить вам проблем.

– О, разве что застав врасплох уровнем своей авантюрности.

– Что тоже не так-то просто!

– Ладно, ладно, восторгаюсь вашим тактическим гением… Но в следующий раз прояви немножко терпения. Даже при встрече с бывшим кумиром.

Смутившись, Дима прохромал к полке и долго пристраивал бинты рядом с перчатками, делая вид, что с головой этим незамысловатым процессом поглощён.

– А что касается разминок с Дарой – на земле и в моём присутствии. Надеюсь, мне не надо объяснять, почему?

– И как вы нас затормозите, если вдруг? – хмыкнул Дима, не оборачиваясь.

Но звучало это скорее дежурной шуткой, чем угрозой или реальной попыткой выспросить планы, чтобы спланировать побег.

Чтобы действительно куда-то сбежать, Диме надо как-то объяснить смысл этого Даре… а для начала – себе.

– Укоризненным взглядом, разумеется. Буду взывать к Дариной совести.

– Какая эффективная тактика! Даже у меня это дохлый номер.

– Ну а вдруг? И даже если у меня ничего не выйдет, то у автоматической зенитки или, вот, у патрулирующего небо дракона… – Стрельницкий сделал аккуратную паузу и добавил будто бы по секрету: – По моей просьбе нашу территорию включили в расписание тренировочных патрулей ближайшей базы ДРА.

Без уточнений, как это на самом деле выглядит, звучало достаточно серьёзно, чтобы отбить у Димы стремление к опасным экспериментам… а уточнять Стрельницкий, разумеется, не собирался.

Дима наконец оставил в покое бинты и вернулся к нему. Остановился в двух шагах, скрестив руки на груди, и сумрачным тоном сообщил:

– Да хоть заприте меня, но Дару зачем мучить? Ей нужны полёты.

– Ей нужен пилот без опасных закидонов.

– …и полёты, – упрямо гнул своё Дима.

– Замечу, что сегодня она крылья размяла… Кстати, откуда ты знаешь про третью серию?

От очередной смены темы Дима на секунду растерялся – и этого хватило, чтобы он не успел до конца осознать, чтоотвечает.

– Док их до седьмой, Дариной, все знал. Ну, по общим параметрам…

Они замерли оба, равно настороженные.

Это был первый заметный промах Димы с момента их знакомства (честно говоря, Стрельницкий порой восхищался его самоконтролем). И дело тут было не в самом позывном – слишком уж абстрактном… а в том, что Дима всегда, всегда отвечал на подобные вопросы «я», «Коалиция» или неконкретное «мы».

Он впервые сам заговорил о ком-то другом – не в пылу спора, как с тем Архом сейчас было, и не про агента, которого Стрельницкий и сам видел.

Толкнуть?

Отпустить?

Глубоко вздохнув, Стрельницкий пожал плечами, словно ничего и не произошло:

– Уж извини, Дим, но твоё амплуа лихого боевика-пилота не предполагало таких глубоких познаний.

Дима хмыкнул с чувством некоторого превосходства.

– Я не тупой боевик.

– И мне с тобой в таком случае определённо повезло.

Да, это было демонстративное предложение очередного перемирия.

Стрельницкому не убудет.

Пусть Дима выдохнет и расслабится (пусть поймёт, что в подобных оговорках нет ничего страшного).

Пусть говорит свободнее…

Пусть говорит.

Несколько секунд они молчали, изучая друг друга, потом Дима передёрнул плечами.

– Я пойду?

Надо же, какой вежливый. Разрешение спрашивает.

– Иди. – Сергей посторонился и добавил ехидно уже Диме в спину: – И приведи, наконец, в порядок своего дракона, она чешется вся, как блохастая псина.

Дима на секунду обернулся с дежурной саркастичной ухмылкой:

– Мне её от паразитов обработать?

– Мозги себе от тараканов обработай… – проворчал Сергей ему вслед.

…Уже поднявшись к себе в кабинет, Сергей вдруг сбился с шага и с чувством помянул про себя бездну.

Мозг наконец-то вспомнил, кем был тот Арх, обозвавший Дару «птенцом».

Нет, разумеется, Стрельницкий сначала нашёл досье и только потом был вынужден признать, что всё запомнил правильно.

«…Предположительно, командиром Драконьего корпуса каждый раз становится следующий пилот крупнейшего боевого дракона КОДА по кличке Арх [тип неизвестен (предп. огневой); масть лавовая; тяжеловес, I кат.; серия неизвестна; возраст неизвестен; текущий пилот Мирра Ярская]».

Интермедия

Мирру будит сигнал тревоги.

Не глобальный, с сиренами и красными всполохами ламп. Этот сигнал просто приходит на пульт рабочего стола мерзким прерывистым писком и миганием светодиода.

Мирра не успевает скатиться с матраса, как сверху на неё опускается крыло, отсекая внешний мир вместе со всеми его сигналами, и по связи долетает сонное раздражение Арха.

«Спи, птенец, всё уже закончилось».

– Что «всё»? – бормочет Мирра вслух и зевает в кулак. И только тут осознаёт, что сжимает в руке пистолет.

Вот уж рефлексы так рефлексы.

Разжав пальцы, она роняет пистолет обратно на матрас, садится, подогнув ноги, недовольно пихает кулаком в перепонку.

«Пусти!»

Сигнал как назло смолкает.

Арх послушно сдвигает крыло, но повода вылезать из этого уютно «шалаша» уже нет.

По связи Мирра чувствует, что Арх знает больше – уже успел выяснить детали от кого-то из драконов. Она безмолвно требует информацию, и Арх подчиняется.

Разбираться в том, как передают друг другу новости драконы, сложно: там по большей части раздробленные ощущения вперемешку с мыслями их напарников. Смазанный образ Малика, его отчаянный страх – и наивное доверие партнёру, гневный рёв Зиры, матюги кого-то из патрульных пилотов, так и не разобравшихся, что вообще произошло…

Мирра морщится, пытаясь вычленить главное. Смотрит на часы: половина шестого утра. Самый сладкий сон… был бы.

– Кто тревогу-то поднял? – сдаётся она наконец: хронология в драконьих ощущениях изрядно плавает.

Ответ её не радует.

Тревогу подняла Хельга.

«Она не сунется сейчас к тебе, ложись спать».

– Хотелось бы верить, – бормочет Мирра, откидываясь на тёплый бок партнёра. Ещё раз зевает. – Да как-то сомнительно.

«Я передал, что я не в духе. Она не сунется».

Мирра демонстративно злится на непрошенную заботу, и Арх виновато вздыхает.

Он хотел как лучше.

– Я глава Драконьего корпуса, – раздражённо бормочет Мирра, кутаясь в одеяло, – или кто?

«Ты глава. Я твой дракон… А Хельга уже упустила всё, что могла упустить. Тревогу надо было поднимать ещё два часа назад. Сейчас уже поздно. Спи».

Конечно, Арх не позволил бы себе так поступить, случись что-то серьёзное, требующее безотлагательной реакции главы Драконьего корпуса.

Мирра всё равно суёт ноги в ботинки и топает в «кабинетную» половину эллинга. Включает монитор, читает сообщение дежурного, уже безо всякого энтузиазма поминает бездну.

«Не ходи сегодня к Зире».

Просьба Арха в высшей степени неожиданна.

Мирра старательно превращается в один большой мысленный вопросительный знак, безмолвно требуя объяснений.

Она глава Драконьего корпуса. Но не только пилотов – драконов тоже.

«Она сильно зла. Завтра остынет. Тогда поговоришь».

Мирра язвительно советует Арху поговорить с Зирой самому, и тот неохотно соглашается: поговорит, если надо.

«И зря ты боишься, курочка-наседка, – Мирра не может удержаться от мысленной шпильки, – как-то же я находила всегда с Зирой общий язык!»

Арх выдаёт глухой, тревожный рык.

«Не сейчас. Она знает, что ты разрешила Хельге».

Мирра закатывает глаза и никак это не комментирует. Снова зевает в кулак, да так заразительно, что пронимает даже Арха.

«Давай спать, птенец…»

– Хельга точно к нам сейчас не заявится?

В этом Арх уверен.

Он бывает очень убедительным.

Соблазн вернуться под одеяло – и под тёплый бок Арха, – силён как никогда, но Мирра продолжает читать сообщения, накладывая поступающую информацию на тот сумбур драконьих ощущений, который ей передал Арх, пока не получает хотя бы приблизительную картину произошедшего.

– Белый уже в курсе, – сообщает она Арху. Обращаться к нему вслух нет нужды, но это всяко лучше, чем разговаривать сама с собой. – Рвёт, мечет, требует информации в течение двух часов, к совещанию. Артур собирает, что может, но без нас с тобой никак.

Значит, утреннее совещание придётся начать с разбора произошедшего…

От этой мысли Мирра испытывает малодушное облегчение.

Это откладывает голосование по Лавру – ещё хотя бы на полдня.

Глава 2. Тварь, что была драконом

– Это тебе, – устало объявил за ужином полковник, щелчком пальцев запуская через стол стержень одноразовой флешки.

Тамара Георгиевна быстро пресекла их попытки есть на кухне, и завтраки-обеды-ужины проходили теперь в самой настоящей столовой. Правда, в ней не было ни хрустальных люстр, ни накрытого белоснежной скатертью длинного стола персон эдак на двадцать, как в исторических фильмах, – ну и какая же это тогда «столовая»?

Но человек восемь разместиться бы смогли без проблем.

…и ещё место любопытной Дариной морде бы осталось, если распахнуть широченное окно в сад.

– Имей в виду, что это вообще-то ДСП, – заметил Стрельницкий с перерывом на жаркое, – но соответствующие бумажки ты всё равно пока подписать не можешь в силу своего неясного статуса.

– А, то есть, могу спокойно разглашать? – отшутился Дима, вертя в руках флешку. – Крайним вы будете?

Аппетит куда-то резко пропал.

От Дары, тоже ужинавшей у себя в эллинге, долетело беспокойство-утешение-вопрос, и Дима торопливо её успокоил: ничего не случилось. Просто Сергей Александрович умеет удивлять…

Но связь чуть придержал.

…ну, хотя бы потому что привкус брикетов драконьего корма перебивал вкус жаркого.

– Не думаю, что тебе захочется, – неожиданно ответил Стрельницкий.

Дима опасливо потрогал стержень флешки.

Что он хранит?

…какая разница, если он таким образом получит доступ к закрытой информации СГБ? Люди Артура Второго разберутся, что там такое и как может повлиять на Андар разглашение этих данных.

Если, конечно, Дима когда-нибудь сможет им информацию передать.

И выжить.

Думать об этом не хотелось.

– За флешку, конечно, спасибо, но к ней бы ноутбук, что ли… А то куда я её себе засуну.

Шутка была дурацкая. Детская, мягко говоря.

…Док бы за такую словесно раскатал по паркету парой фраз – причём даже без напрашивающегося ответа, куда именно.

Стрельницкий же сделал вид, что просто не заметил.

– Ноут у меня в кабинете. Поднимемся после ужина, выдам… И, нет, – он наконец усмехнулся, – из гостевой учётки к секретным данным доступа нету. Да и к сети тоже.

– Увы.

– Да ладно, если тебе так надо, могу внештатным специалистом к себе устроить.

Не то чтобы было непонятно, когда господин полковник изволит шутить, а когда говорит всерьёз…

Но его шутки вечно содержали какие-то дополнительные смыслы, подтексты и второе-третье-пятое дно.

– Подпишешь все бумажки, принесёшь присягу, дашь необходимые показания…

– Давайте обойдёмся ноутом на один вечер, – перебил Дима, с силой вонзая вилку в половинку картофеля.

Шутка окончательно перестала быть шуткой.

– Как скажешь, – покладисто согласился Стрельницкий. – Но предложение имеет неограниченный срок действия, если что. Мне в Третьем отделе правда не помешает действующий пилот.

Дима так резко заглушил связь, что Дара наверняка забеспокоилась – но он этого не услышал.

…нет, он не готов отвечать на её вопрос «Что случилось».

Господин полковник госбезопасности случился, бездна его забери.

Заканчивали ужин в молчании. Дима закидал еду в себя, не замечала вкуса, и дальше сверлил мрачным взглядом издевательски неторопливо кушающего Стрельницкого, пока тот не сжалился и не отодвинул наконец тарелку.

Аккуратно промокнул рот салфеткой и встал.

– Ладно, отнеси посуду и идём.

Хотелось съязвить «А вы надорвётесь?» – но Дима не стал.

Молча подхватил обе тарелки и в два захода перетаскал всё на кухню.

…честно говоря, он бы и вымыл заодно – флешка неожиданно начала оттягивать карман, и желания узнать, что на ней, резко поубавилось.

Ну его, вдруг и правда такие жуткие тайны СГБ, после которых пути назад уже не будет?

Мыть посуду как-то безопасней…

Но посудомоечная машина не оставляла такой возможности.

…Они поднялись в кабинет, где Стрельницкий вручил Диме старенький ноут, вытащенный из ящика стола.

– Вернёшь, как досмотришь, – только и сказал он.

– Что там хоть за гостайна такая страшная? – довольно жалко пошутил Дима.

…нет, он не передумает, конечно.

Просто неплохо было бы успеть морально подготовиться.

– О, просто кое-что по мотивам нашего вчерашнего разговора. Вчера вечером запросил в архиве, сегодня получил.

Вчера они поспорили из-за драконов. Из-за упёртого нежелания некоторых признать их право на разум.

Да что там тогда может быть такого, чего Дима не знает сам по себе или от Дока?

Но где-то в глубине души сидела трусливая мысль: хорошо, что Дара сейчас почти ничего слышит.

…эдак недалеко до мысли, что заблокированная связь бывает во благо.

Не имея возможности почесать деактивированный, но так и не извлечённый чип, Дима передёрнул плечами.

– Можешь у меня посидеть, – предложил внезапно Стрельницкий. – Наушники дам, ты мне не помешаешь.

– Да нет уж, лучше у себя.

…ещё бы предложил за ручку подержать.

– Как хочешь.

Стрельницкий проводил его в комнату, дождался, пока включит ноут и вставит флешку, подтвердил доступ… и молча вышел, так что Дима даже не успел повернуться, чтобы попросить не торчать над душой.

На флешке был ряд файлов с буквенно-цифровыми именами, в конце каждого из которых шла дата, самая ранняя аж семнадцатилетней давности.

Отогнав желание призвать Небо, Дима запустил первый файл.

Видеозапись – ещё зернистая по нынешним меркам.

Куча вспомогательной информации по краям: тайминг записи, дата-время, какие-то цифры и значки, о смысле которых осталось только догадываться.

…Артур Второй бы за такое душу бездне продал наверняка.

В кадре спал дракон.

Незнакомого блёклого сине-зелёного окраса, с плоскими пластинами гребня вокруг головы и вдоль хребта – крупнее и острее, чем Дима привык видеть у драконов.

С изнанки пластины покрывал тёмный узор.

Дракон не был закован в экзоскелет, что само по себе было странно, но из основания черепа, с двух сторон от спинного гребня, змеились кабели, от вида которых у Димы заныла фантомной болью шея – смутными Дариными воспоминаниями.

Камера приблизилась. Ноутбук плохо воспроизводил звуки через свой слабенький динамик, и Дима открутил громкость на максимум.

Вот где-то за кадром лязгнул металл – видимо, дверь в бокс.

Послышались шаги, и в кадре появился человек в белом халате и защитных очках.

Типичный безумный учёный из комиксов… Ну или просто любой учёный, не пренебрегающий техникой безопасности.

Даже Док держал очки под рукой.

…впрочем, он-то как раз вполне тянул на «безумного учёного из комиксов».

Дракон тоже заметил человека и завозился, выходя из дрёмы. Повёл сложенными крыльями – они были какие-то странные, но Дима не мог поймать, что именно его цепляло, – и повернул морду к человеку, открывая глаза.

Нет, это определённо был дракон совершенно незнакомого Диме вида.

Гораздо меньше Дары, поджарый – если не сказать худющий. Чешуя грубее, вытянутыми пластинами, и прослеживающийся в ней узор кажется не нарисованным, а выпуклым.

Странные пропорции морды: маленькие глазки, неожиданно массивная нижняя челюсть, этот нефункционально огромный плоский гребень… К холке шейная его часть опускалась, превращаясь в настоящую броню.

Словно прообраз экзоскелета.

Дима впервые поймал себя на том, что про такого дракона и впрямь можно сказать «тварь». Слишком… непривычный.

Что это за серия такая вообще? Для чего сделанная?..

Ах, да, семнадцать лет назад. Какая тут серия вообще.

…прототип?

Дракон тяжело поднялся на лапы, внимательно следя за человеком. Из-за непривычного гребня было сложно понять, он насторожен, испуган?.. Вряд ли рад – видно же, что напряжён. Да и уязвимые крылья плотно прижаты к телу.

– Экземпляр ТН-10 демонстрирует сниженную агрессивность относительно прошлого контроля, – монотонно вещал голос за кадром. – Переход к стадии импринтинга. Введение дополнительных семи пунктов метатраста.

Качнулись кабели. Дракон недовольно мотнул головой, замирая на месте. Часто заморгал своими маленькими тёмными глазами, сгорбился, поворачиваясь к человеку боком, и выдал причудливо меняющий высоту свист, почти не размыкая пасти.

Эти странные несоответствия – в поведении, во внешнем виде, – сбивали с толку и порождали смутное чувство тревоги.

Или, может, то Дара пыталась пробиться по связи?..

– Показания активности гиперстриатума приближаются к эталону. Инициируем контакт.

Человек в халате, до этого держащийся поодаль, медленно приблизился к беспокойно переступающему на месте дракону. Остановился в трёх шагах, плавно снял очки, присел на корточки.

Дракон опустил голову, разглядывая человека, и мелкими шажочками подступил ближе.

Стало видно, что на шее у него закреплён массивный ошейник, от которого тянется вделанная в пол цепь.

– Тан, – позвал человек, протягивая ему ладонь.

Ещё шажочек, ещё. Дракон поворачивал голову то одним, то другим глазом, и этим живо напомнил Дару – тогда, при первой встрече в питомнике.

В груди ёкнуло.

Стадия импринтинга… Импринтинг – запечатление детёныша.

Этот дракон детёнышем, несмотря на размеры, определённо не был, но…

Неужели Дима наблюдает формирование связи с одним из ранних прототипов?

– Прекращение подачи метатраста. Наблюдается стабильный уровень вещества как в крови, так и в ихоре. Динамика долей гиперстриатума в норме.

Человек, дотянувшись, коснулся носа дракона.

– Тан, – повторил он негромко.

Дима шумно выдохнул, только сейчас осознав, что несколько секунд наблюдал за ними не дыша.

Дракон мотнул головой, отступил на шаг, припадая на передние лапы – так иногда играла Дара. Человек поднялся на ноги и шагнул к нему.

– Падение концентрации метатраста в ихоре! 0.9 единиц, 0.7… 0.3! – в монотонном голосе диктора прорезалась паника. Где-то на заднем плане взвыл сигнал тревоги…

Но это всё было потом.

За мгновенье до тревоги дракон чуть подался назад и с визгом, от которого затрещали динамики ноута, рванул к человеку, обрывая кабели и распахивая пасть.

…распахивая куда шире, чем это было возможно.

Нижняя челюсть буквально растянулась, разошлась в стороны на две части – и вспыхнувшая ярко-голубым пасть захлопнулась.

Драконий визг оборвался.

…но продолжал звучать в ушах вместе с криком человека, чьё тело уже рухнуло на пол.

В динамиках орала сирена и гулко стучали выстрелы – долго-долго, хотя попасть по сорвавшемуся с цепи дракону было не так уж и сложно. Укрыться негде, но воздух вокруг него дрожал в странном мареве и сияли ярко-голубым узоры на теле и пластинах гребня, так что пули, казалось, не причиняли ему вовсе никакого вреда.

Потом что-то раскатисто громыхнуло, и дракон, запнувшись, рухнул на пол.

По пасти стекала красная кровь – и голубой искрящийся ихор.

…Оцепенело Дима наблюдал, как драконье тело вздрагивает от выстрелов. Как входят двое вооружённых бойца в шлемах, продолжая держать драконий труп на прицеле, а следом техники утаскивают на носилках обезглавленное тело в заляпанном кровью халате. Как другая группа техников приступают к вскрытию… твари, что была драконом.

Наконец Дима захлопнул крышку ноута и, спотыкаясь, добрёл до ванной.

Раз за разом плескал в лицо ледяной водой, но дурнота не отступала.

Он всякого за свою жизнь в КОДА навидался, война есть война, даже если война эта глухая, затянутая и «несимметричная»…

Но это… это было перебором.

Дракон. Человек. Протянутая ладонь.

…нереально огромная пасть, сияние ихора и визг, до сих пор звучащий в ушах.

Диму наконец стошнило, и горячечное марево чуть отступило.

Ещё раз умывшись и несколько раз прополоскав рот, но так и не избавившись от привкуса желчи, он вернулся в комнату. Ноут лежал на столе, словно ничего не было, и накатило яростное желание схватить его и запустить в стену – но это было глупо.

Ноут не виноват.

…и Дара – Дара тоже не виновата в том, как поступил её дальний родич.

Не предок, нет.

Очевидно нет!

Но коснуться сейчас связи всё равно было выше его сил.

Не поддаваясь малодушному желанию так и оставить ноубук и сбежать в тренажёрку, Дима сел обратно, снова открыл папку и уже внимательнее изучил список файлов.

Одиннадцать видеозаписей, самая поздняя отстоит аж на шесть лет от первой. Какие-то, судя по весу файлов, короче, какие-то длиннее.

Помедлив, Дима открыл второе по хронологии видео.

Новый дракон – экземпляр что-то-там-11. Гребень более пологий, шкура отливает больше зелёным, но всё равно облик чуждый, непохожий на нынешних драконов.

Два катетера с уходящими в потолок трубками, ошейник – и намордник, кольцом охватывающий морду.

Снова монотонный голос диктора озвучивает уровень каких-то веществ в крови и ихоре, динамику мозговой активности и прочие параметры, в которых наверняка легко разобрался бы Док, но Дима подзабыл уже слишком многое из его рассказов.

– Переход ко второй стадии, задача: подтверждение импринтинга.

Дракон, человек – и равно нечеловеческое напряжение обоих, настороженно изучающих друг друга.

Дима понимал, что ничем хорошим это не закончится. Дотянувшись до кнопки, он отмотал вперёд.

– Уровень метатраста нестабилен, поддерживается введением в кровь 0.3 единицы дополнительно…

Ещё рывок вперёд.

– Активность долей гиперстриатума не подтверждает импритинг, однако экземпляр не проявляет агре…

Человек на секунду отвернулся от дракона, и тот внезапно рванул с места. Намордник не дал распахнуть пасть, а цепь дёрнула назад прямо в прыжке – но у дракона были ещё и крылья.

Те самые крылья, которые Дара всегда инстинктивно поджимала в случае опасности.

…с длинными, бритвенно-острыми когтями на концах «пальцев».

Мерно застучали выстрелы. Дракон и человек упали на пол одновременно – две изломанные куклы.

…Дима заставил себя посмотреть всё, что было на флешке, – все одиннадцать видеозаписей.

Экземпляр НХ-38 с гребнем, который больше походил на костяные рога, чем-то отдалённо напомнивший Зиру – жадно лакающий кровь своего несостоявшегося напарника, а потом не подпускающего никого к телу столь яростно, что дело опять закончилось ликвидацией.

Экземпляр РК-66, крупнее и массивнее прошлых, с почти привычного вида мордой. Благополучно прошедший импринтинг-на-крови – хоть и, судя по некоторым оговоркам диктора, далеко не с первым претендентом.

…честное слово, Дима всегда думал, что про кровь – это детские страшилки. У них с Дарой ничего такого не было.

Вживлённые в шкуру датчики, ошейник с колбочками автоинъекторов, – уже больше похожий на воротник экзоскелета…

И, под конец короткой записи, – ревущий поток пламени в сторону зашедшего с «его человеком» второго учёного.

Экземпляр КВ-72… АР-88…

Дима старался думать о них, как об «экземплярах». А о тех, кто попадал им под лапу, пасть, крыло, огонь, кто падал с их спины или добивал смертельно раненную в собственном буйстве тварь – не думать вовсе.

…и вообще смотреть на видео отстранённо, будто то была нарезка из ужастика в «псевдодокументальном» стиле.

Драконы становились всё более похожими на тех, к которым он привык. Нижняя челюсть уменьшилась, принимая вполне привычную форму. Гребень стал мягче и подвижней, глаза – больше, желтее (умнее?), а пропорции тела – ближе к обычным, к тем, которые Диме казались естественными и гармоничными.

А вместе с этим постепенно «нарастал» экзоскелет – и внутренний, с автоматическими инъекторами и узлами контроля, и внешний, усиливающий и защищающий в бою… контролирующий, сковывающий, сдерживающий.

Подбирались препараты. Вырабатывались правила. Драконы приучались к командам, передающимся на контролирующие узлы брони.

На последнем видео дракона не было.

Только его следы… и следы того, что, по всей видимости, осталось от пилота, который, согласно записям в боксе, отменил своему дракону седативные препараты.

…дракона на момент записи видео так и не нашли.

Но дело было в горах Илариона, а там и драконий труп, и живой дракон могли сгинуть без следа.

Видео закончилось, но Дима ещё долго сидел за столом, пялясь в экран.

Смутно ощущалась тревога Дары.

…он никогда ещё не был так близок к тому, чтобы попросить включить чип обратно.

Смутно помнилось, что ноут Сергей Александрович просил вернуть.

Дурнота накатывала волной – и отступала.

…Когда Дима постучал в дверь кабинета, Сергей Александрович сидел, закинув ноги на стол, и курил, пуская дым в потолок.

Картина «господин полковник закончил рабочий вечер и размышляет о тщете всего сущего».

– Посмотрел?

Дима молча положил ноут на стол.

Сев нормально, Стрельницкий убрал ноут в ящик стола и подвинул Диме портсигар.

– Не, – мотнул головой Дима.

Его и без сигарет мутило.

– Не буду настаивать.

Несколько секунд они оба молчали.

…в ушах всё ещё звенел визг того первого дракона.

– Разрешите ночевать с Дарой.

Его раздражала эта беспомощная необходимость спрашивать разрешение на то, что было неотъемлемым его правом – как Дариного партнёра.

…такого же партнёра, как на тех видеозаписях?

Нет. Сто, двести раз нет. Их связь с Дарой принципиально другая.

Только вот почему он её до сих пор глушит?..

Он уже почти услышал сокрушительное «нет», но Стрельницкий произнёс только:

– Вот как, – и сделал неторопливую затяжку.

Не «нет» – и всё равно не «да».

Будто ждёт чего-то ещё.

– Да хоть на цепь меня посадите, если вам так спокойнее будет!

– Ну зачем на цепь. Давай, – он вдруг протянул руку, – что там у тебя было, часы, жетоны… в общем, колюще-режущее и всё такое прочее.

Запомнил, значит.

Помедлив, Дима стащил с шеи жетоны и положил на стол. Поколебавшись, вытащил из пряжки ремня остро заточенную шпильку.

Да, Стрельницкий о ней не знал. Она так аккуратно была встроена в пряжку, что даже если всерьёз обыскивать – не найдёшь, если не знаешь, куда смотреть… В Южной цитадели, похоже, не знали.

…но пусть Сергей Александрович видит: Дима с ним честен. До конца.

– Вот оно что, – только и прокомментировал полковник, и стало непонятно: а может, знал, но испытывал Диму?

Или не знал, но ожидал чего-то подобного.

– Всё?

Дима посмотрел на часы.

…полковник точно воспользуется моментом, чтобы найти и изъять лезвие. Вот только оно там было далеко не самой опасной находкой.

Связь дрогнула от Дариной беспомощной тревоги.

Дима выдохнул и расстегнул ремешок.

– Не поломайте, – буркнул он.

– Я буду аккуратен, – пообещал Стрельницкий, даже не пытаясь сделать вид, что не понял намёка. – Ключ от шкафа с инструментами тоже пока останется у меня. Во избежание всяких глупостей… Ну, а это тебе.

На стол лёг уже знакомый передатчик от электронного браслета. Тот, что был связан с домашней контролирующей станцией и транслировал все Димины помещения за пределами дома.

– Идём, провожу.

На улице моросил унылый дождь.

Дара буквально выпрыгнула на них из темноты у эллинга.

…не тварь – Дара. Своя, любимая, единственная, самая прекрасная, нежная и добрая драконица во всём мире.

– Пришли!

Дима понял, что цепляется за приглушённую связь до боли – не решаясь прикоснуться к Дариному сознанию.

Не решаясь запачкать Дару теми образами кровавых, лишённых разума тварей.

Откуда-то из невообразимых глубин памяти всплыли слова Дока: «Резче будешь со своей бабой… А мы так получим неуправляемую тварь».

…он знал.

– Ди-има? – обеспокоенно позвала Дара, заглядывая ему в лицо.

– Всё хорошо, – солгал Дима. – Сейчас, погоди немножко…

Дождь барабанил над головой, но на них не падало ни капли. Подняв глаза, Дима понял, что Дара прикрывает их со Стрельницким крылом, как козырьком.

Стало совестно.

– Идём внутрь.

И первым шагнул в полутёмный эллинг, щёлкнув выключателями на панели при входе. Отшатнулся в сторону, уступая дорогу Даре.

Стрельницкий зашёл последним. Огляделся, кивнул:

– Спальник не забирал? Хорошо. Глупостей не творить, допоздна не засиживаться, завтра жду на завтрак в семь, перед моим отъездом.

– И меня? – радостно уточнила Дара. – Только я в дверь не пролезу…

Стрельницкий закатил глаза.

– Обойдусь Димой от лица вас обоих.

– Я пошутила, – сообщила Дара на всякий случай.

– О, я догадался, – с убийственной серьёзностью кивнул Сергей Александрович. – Но Диму это от необходимости придти не освобождает.

И на кой ему этот завтрак сдался…

– Вы часы у меня забрали.

– И чьи это проблемы? Вон, большие висят.

– Ваши, видимо, – проворчал Дима. – Я же ваш завтрак просплю.

Но на самом деле готов был тянуть этот разговор как можно дольше.

…он что, правда боится остаться с Дарой наедине?

Стрельницкий зевнул – и покачал головой:

– Всё, спокойной во всех смыслах ночи… нам всем.

И вышел.

Дима с Дарой остались наедине.

Дара обошла его кругом, ласково ткнула носом в грудь.

– Плохо? – спросила она с очень странной интонацией.

Дима открыл рот, чтобы снова соврать, уверяя, что в порядке… но в итоге только мотнул головой – так неопределённо, что и сам бы не смог сказать, было это «да» или «нет».

– Ты не… обиделся?

– Я? – изумился Дима.

– Ты… заперся. – Дара вновь, как при активном чипе, начала делать долгие паузы, с трудом подбирая слова. – Я хотела позвать! Но др-руг сказал… тебе надо давать время. Как его давать?

Нет, нет, Дара ничего общего не имела с теми тварями.

…а вообще, это было странно. Заглушить связь – но говорить с Дарой.

Не слыша её. Но понимая.

– Ты уже дала, – заверил он, видя, как драконица переживает.

И, решившись, обхватил морду, уткнувшись лбом Даре в нос.

…он не будет бояться своего дракона!

Он не будет думать о том, как широко может эта пасть распахнуться. О стыке двух частей нижней челюсти. О ярко вспыхивающем ихоре.

Он ничего не скажет Даре.

Дара тихонько заурчала, и этот звук отдавался в руках и почему-то в основании черепа – в чипе.

Дима размеренно, неторопливо дышал ей в нос, ловя её собственные выдохи. И только когда почувствовал, что в голове больше нет ничего, кроме этого гипнотического ритма и Дариного урчания – позволил себе скользнуть к ней по связи.

«Прости, маленькая. Ты не виновата».

«Дурак», – отчётливо подумала в ответ Дара с долей ехидной обиды.

***

Вообще говоря, Сергей планировал после завтрака зайти разбудить этого придурошного пилота, но тот и впрямь появился на пороге в семь с копейками, когда сам Сергей ещё только спускался в столовую.

Глаза у Димы были заспанные и красные.

Но не такие безумные, как вчера после просмотра видеозаписей.

Стрельницкий проверил по логам: Дима просмотрел их все (он ставил на то, что сломается на пятой, где сорвавший катетер дракон-подросток, мечась в панике по боксу, переломает себе столь знакомо отливающие зеленью крылья – и спину своему «опекуну»).

Не то чтобы он подбирал эти видео специально – взял, что было.

Почти стандартный набор…

Завтракали в таком мрачном молчании, что с кухни выглянула Тамара Георгиевна.

– Ай, Серёж, кого хороним? – поинтересовалась она, скрестив на груди белые от муки руки. – Поминальную кашу варить?

– Может, мы просто потеряли дар речи от того, как всё у вас вкусно? – привычно отшутился Сергей.

– Особенно сгущёнка мне удалась, – фыркнула неугомонная старуха, разглядывая Диму, бездумно льющего на блин сгущённое молоко ложку за ложкой. – Прямиком из консервной банки.

– Правда вкусно! – спохватился Дима. – Не хуже маминых!

– Ай, врёшь и не краснеешь, – отмахнулась Тамара Георгиевна.

Но, удовлетворившись, вернулась на кухню, деликатно прикрыв за собой дверь.

Дима попытался подцепить блин вилкой и ножом, но потом плюнул и, свернув, быстро запихнул себе в рот целиком. Прожевал, облизал пальцы.

– Да нет, правда вкусно, – признал он словно бы удивлённо.

– Ты бы сразу в соусницу блин макал, зачем переливать в тарелку? – хмыкнул Сергей.

Сам предпочёл с ветчиной и сыром, здраво рассудив, что обед ему на работе вряд ли светит раньше пяти вечера.

Они ещё помолчали, но на сей раз тишина уже была не такой похоронной.

Расправившись с очередным блином, Дима не потянулся к следующему. Несколько секунд сверлил взглядом точку над плечом Стрельницкого, а потом наконец спросил:

– Это были прототипы?

Ну наконец-то.

Как будто Сергей хотел его утром увидеть исключительно ради совместного завтрака… а не ради возможности ответить на неминуемо возникшие вопросы.

– Да. Те, с кого начинался проект «Защитник».

– На первых видео они вообще… какие-то не такие.

– Ну, они были ближе к исходнику, так сказать, – осторожно ответил Стрельницкий. – Драконы, конечно, не вышли прямиком из бездны, как любят стращать бабки и всезнайки из сети, но в каждой байке есть зерно истины… а в каждой истине – богатый материал для баек и страшилок.

Судя по Диминой реакции, страшилки он эти слышал и не раз – и никогда не принимал всерьёз.

На свой счёт, так сказать (на Дарин, раз уж на то пошло).

Ну да, ну да, «все твари бездны» – это просто сочное ругательство и вообще про другое, а драконов, видимо, создали специально для КОДы, чтоб ей было, чем заняться.

– И вот это всё правда всего лишь «для служебного пользования»? – недоверчиво уточнил Дима. – Не гостайна, не секретный секрет, не страшное тайное знание, которое может перевернуть мир и сотрясти устои…

Ну, ему-то устои это «тайное знание» сотрясло, это понятно.

– Нет, просто служебная информация. С которой знакомится каждый мой сотрудник – ну, не считая тех, кто пришёл «с поля» и вопросов и так не имеет.

– Я не ваш сотрудник!

– Но тебе это знать тем более надо.

Дима скривился столь выразительно, что и без слов было ясно, насколько он не согласен с этим утверждением.

Но… всё равно он посмотрел. Все одиннадцать записей, хотя мог остановиться ещё на первой.

И пришёл-таки с вопросами. Не выкинул из головы, не обозлился, не начал бессмысленный спор – нет, обдумал и уточнил детали. Хотя и так понял всё верно…

Что ж, возможно, бессмысленных споров отныне станет чуть меньше.

– Но только попробуйте рассказать что-то из этого Даре.

О, какая угроза в голосе!

Кто тут «защитник», спрашивается.

– И… спасибо, что её вчера успокоили.

Отвечать ехидное «Спокойный дракон – целые нервы» Сергей, конечно, не стал.

Глава 3. Нестабильный мир

Дракон парил в небе, тенью скользя между облаков. Если не знать, куда смотреть, то, наверное, и не заметишь с земли… Дима знал – но разглядел патруль сейчас впервые.

Ну, не то чтобы он специально выглядывал.

…хотя после тех слов Стрельницкого нет-нет да и бросал взгляд наверх, как только распогодилось.

Дожди всё же закончились – хотя бы на пару дней, если верить прогнозу, – но солнце то и дело скрывалось в облаках. Так-то жаловаться не на что, если вспомнить календарь…

И всё-таки тепла не хватало.

Поёжившись, Дима снял флиску с ветки яблони, где она провисела всю разминку, и натянул, застегнув под самое горло. Октябрь такой октябрь.

«Там дракон».

…они сообщили это друг другу одновременно, и Дара издала нелепый хрюкающий смешок.

«Ты можешь его услышать?..»

Нет – его мыслей Дара не поймала. Только ощущение, такое смутное, что и не вычленить ничего конкретного.

Ощущение странное.

Если бы Дима подбирал ему определение, то назвал бы… бездумным? Бессознательным?

В голову полезли запретные воспоминания, и он поспешно придержал связь. Нет, он не будет думать, каким ощущалось сознание тех… драконьих прототипов. Не будет.

Дара коротко, обеспокоенно тявкнула, словно растеряв слова.

– Всё хорошо, – привычно успокоил её Дима голосом, но сам понял, что прозвучало не слишком убедительно.

Медленно выдохнув, всё же потянулся к ней мысленно, старательно подтверждая: всё снова хорошо, не бери в голову, я здесь…

Дара недовольно дёрнула хвостом. Ей не нравилось, когда Дима так делает!

…словно прячется от неё.

Тему надо было срочно менять, и Дима снова поднял голову, изучая небо, но то ли патрульный дракон уже улетел, то ли ушёл вверх, за облака. Впрочем, какая разница. Как будто все эти демонстративно принимаемые Стрельницким меры что-то значат…

Это просто дурацкие психологические игры «тут доверяю, а тут не доверяю», вестись на которые Дима не собирался.

Он не предавалСтрельницкого, он просто сделал тогда то, что должен был… Попытался сделать.

…ладно, он облажался.

Но разве не заслужил, ну, второго шанса? Хотя бы ради Дары.

Или это он и есть?..

– Улетел, – вслух вздохнула Дара.

«А ты бы смогла от него ускользнуть?»

Всего лишь простое любопытство.

В Дарином сознании промелькнул целый вихрь направлений, возможностей, атак… Мир словно качнулся, и Дима ухватился за петлю на Дариной сбруи.

«Он не даст сразу взять разгон. Но если пробиться и взять высоту для обратного хода…»

Дима прищурился.

«Или выскользнуть понизу, пока он пикирует. Это армейский дракон в броне. У него, конечно, ускорители есть, но его сковывает тяжёлая броня, а ты лёгкая и быстрая».

«Или подпустить ближе, а там посмотрим, кто ловче на виражах!»

«…или просто подождать, пока они гарантированно уберутся отсюда на свою базу, не век же им круги наматывать».

Они ещё несколько секунд перебрасывались вариантами, так что до зуда в груди захотелось испытать всё это уже наяву. Жар адреналина в крови, ветер, ложащийся под крыло, напряжение в каждой жилке, риск – и свобода, бездна её побери!

Дара задрожала всем телом, выдавая беспокойный, томительный горловой рык, и распахнула крылья, так что вокруг взметнулась сухая листва.

…они созданы для полёта, а не чтобы сидеть на земле!

С трудом заставив себя выдохнуть, Дима погладил Дару плечу:

– Ладно, давай к Сергею Александровичу? Он уже, небось, половину портсигара скурил, на нас любуясь.

«Мы молодцы?»

Дима фыркнул над отчётливо кокетливым тоном.

«Точно молодцы. Отлично размялись!»

…жаль на земле.

Ладно, им и впрямь пора.

Вскинув голову, Дара вся подобралась – и гигантским прыжком махнула вперёд, через лужайку.

«Догоняй!»

Не догнал, разумеется.

…Образ парящего в небе дракона преследовал Диму ещё долго – а может, то были сны задремавшей под окнами Дары.

Им обоим это было слишком знакомо. Конечно, главной тактикой Драконьего корпуса всегда было «свалиться на голову противнику, нанести удар, отступить, осознавая свою крутость» – но всё же хватало и других задач, неторопливых, утомительных в своей монотонности. Охрана, сопровождение, разведка…

Особенно когда они с Дарой были младше, и их не допускали до чего-то серьёзного, боевого – конечно же, под прекрасным предлогом «ну ведь кому-то надо». Или что мелкая Дара будет не так заметна.

…да-да, зелёная, как майская трава, драконица в голубом небе.

Нет, конечно, если сравнить с чёрно-красным гигантом Архом…

А если вам что-то не нравится, то вот вам, Лавр, два ведра маскировочной краски – и вперёд. КОДА гордится вашими малярными талантами.

…Патрульный дракон, на секунду промелькнув меж облаками, всколыхнул всё это в памяти, оставив тревожное ощущение, что маленький мирок усадьбы Стрельницкого, в котором они с Дарой застряли, треснул по краям.

И в эти трещины заглядывает теперь, задавая очень неуютные вопросы, холодный и неприветливый Большой мир.

– …ликвидирован при задержании. Напоминаем, что вчера, около восьми часов вечера, на территории Главного Управления Службы Государственной Безопасности прогремел одиночный взрыв, – пробился сквозь мысли голос новостного диктора. – Предположительно, ранение получили двое сотрудников, один из них был доставлен в больницу. По данным СГБ…

Стрельницкий щёлкнул пультом, выключая телевизор, и голос оборвался.

– Первый раз за осень, – заметил он.

– Что? – Дима с трудом оторвал взгляд от погасшего экрана.

…знал ли он того, чей труп мелькнул среди сопровождавших новостной выпуск фотографий?

– Я говорю, последний заход был ещё в середине августа. За осень это первое на меня покушение.

– На вас?

…может, они кивали друг другу при встрече на базе? А может, даже не догадывались о существовании друг друга – в Коалиции сотни бойцов и десятки пилотов.

– Ну, вряд ли они хотели оставить меня без кабинета. Скорее уж мне просто повезло в это время очень неторопливо возвращаться с затянувшегося совещания… – Стрельницкий пожал плечами. – В общем, всю следующую неделю буду работать отсюда.

– Вас послушать, так вам одолжение сделали…

Это было какое-то безумие – сидеть здесь и обсуждать действия КОДА с полковником Стрельницким.

…действия по его неудавшейся ликвидации.

– Ну, не то чтобы я буду сильно тосковать по коллекции благодарственных грамот на стенах, хотя кое-каких вещей мне и правда жаль. Да и Васильеву руку раздробило… Но всё-таки лучше кабинет, чем я сам, согласись.

Дима неуютно повёл плечами.

Согласиться было сложно.

…или, скорее, слишком легко.

– На самом деле там готовился ещё один теракт, – всё тем же спокойным тоном, словно они погоду обсуждают, добавил полковник. – На моей городской квартире. Но поскольку я на ней так и не появился…

– Пойду Даре книжку почитаю, – не выдержал Дима.

…Как назло, в сборнике сказок – каким-то чудом откопанном в библиотеке между многотомной «Историей воинства Андарского: от князя Иоанна до новейших времён», трудами генерал-фельдмаршала Болконского и «Законом войны» Сунь У, – очередь дошла до той самой истории девочки в красных башмачках и серого волка.

Хитрого, коварного Волка…

«– Ах, девочка, как бы и я хотел навестить такую замечательную бабушку, раз она болеет! – воскликнул волк. – Вдруг и мне она подарит красные башмачки?

– Тогда пойдём со мной, – доверчиво предложила девочка. – Бабушка живёт в деревне по ту сторону леса, в домике за мельницей. Главное, не сходить с тропинки, она туда и приведёт.

– Но смотри, здесь есть вторая тропинка, – сказал хитрый волк. – Давай ты пойдёшь по ней, а я по другой, и мы посмотрим, кто придёт к бабушке первым!..»

Дима захлопнул книгу, порадовавшись про себя, что Дара на самом деле ещё спит.

Ей даже снилось что-то – полёт на пределе скорости, и образы из их первой общей зимы, и уроки Арха, и какие-то миссии, сливающиеся друг с другом… Сколько их таких было наяву!

Тут в сон буквально ворвалась Зира – и Дара, дёрнув хвостом, проснулась. Моргнула раз, другой – и совершенно человеческим жестом помотала головой.

…а может, ухватила Димино желание.

Резкая смена сна и столь же резкое пробуждение ударили даже по нему.

«Плохой сон?» – окликнул он Дару мысленно, обеспокоенно поглядывая на неё в окно гостиной.

Драконица ещё раз помотала головой, сама уже не понимая, что её разбудило. Поднялась, покрутилась на месте и опять улеглась, раздражённо почесав задней лапой под крылом.

Дима поморщился, чуть отстраняясь от связи, чтоб не подцепить фантомную «чесотку».

Если у Дары начнётся полноценная линька, он точно попросит обратно активировать чип!

…мысль была трусливая – но определённо вдохновляющая.

«Почитай», – потребовала Дара, успев ухватить образ книжки у него на коленях.

Пролистнув книгу сразу на середину, Дима выхватил взглядом сказку из тех, что любил в детстве: о маленькой девочке, что была прекраснее самой весны, и её старшем брате, отправившемся её выручать, когда девочку похитил северный ветер, покорённый её красотой.

Устроившись с ногами в кресле, он начал медленно читать сказку про себя – сосредоточенно, с выражением, старательно воображая каждую сцену, чтобы Дара ничего упустила. Так, как если бы читал ей вслух.

Притихнув, Дара подобралась поближе к окну. Связь резонировала беспокойством за брата с сестрой, страхом, восторгом, радостью при их встрече, горем при вынужденном расставании… Дима сам не заметил, как погрузился в историю с головой.

«…и так горяча была любовь брата, что растопила она лёд, сковавшей сердце Каи, и та открыла глаза и позвала его:

– Ты ли это, брат мой Гарет?

– Это я, сестра моя. Пойдём домой?»

Беззвучный всхлип растроганной Дары окатил Диму так, что у него самого возник комок в горле.

«Всё в порядке, маленькая?»

«Читай! Дальше!»

И Дима стал читать дальше.

Книжка была старая, с бежевыми, пушащимися по краям страницами и чёрно-белыми графическими иллюстрациями. Дима старался листать её как можно аккуратнее, не заламывая переплёт.

…интересно, если этот дом – родовая усадьба Стрельницких, как можно понять по оговоркам Тамары Георгиевны, – то Сергей Александрович эту книжку, получается, в детстве читал?

«Отвлекаешься!»– долетело до Димы укоризненное, и он, хмыкнув, послушно вернулся к чтению.

А закончив историю Гарета и Каи, взялся за следующую – про три волшебных яблока. А следом про хитрого тролля и удачливого пастушка…

Краем уха он слышал, что Сергей Александрович с кем-то разговаривает в холле, но Дара требовала не отвлекаться и читать дальше, а то образы у него в голове смешиваются и расплываются.

Когда дело уже подходило к самой кульминации и тролль загадал пастушку первую загадку, Дара вдруг резко приглушила связь.

«Я сама буду думать!» – успел уловить Дима и невольно рассмеялся.

– Где Дара? – раздался рядом недовольный голос Лазаревского.

Профессор взирал на Диму с уже почти привычным неодобрением.

…В день комиссии – и всех последующих событий – Дима с ним так и не пересёкся. А когда профессор приехал в следующий раз, три дня спустя, то окинул Диму разочарованным взглядом, покачал головой и так и ничего не сказал, предпочтя общаться со Стрельницким и Дарой.

Алла не приехала вовсе.

…ну, Дима не мог её винить.

– Да тут Дара, – он мотнул головой в сторону окна. – Я ей книжку читаю.

– Книжку?.. А, по связи?

– Ну а какие ещё варианты, – буркнул Дима.

Взгляд Фёдора Иоанновича смягчился.

– Вы можете сделать перерыв?

Дима прислушался к Даре и пожал плечами:

– Думаю, да.

Профессор вышел на крыльцо, и Дима, застегнув флиску, поплёлся за ним.

– Аллочка взяла… паузу, – даже как-то виновато сказал, обернувшись, Фёдор Иоаннович, и Дима передёрнул плечами, показывая, что ему вообще никакого дела до Аллы нет.

…ну ладно, было досадно, конечно.

Но эта досада была больше на себя.

Дара, которую оторвали от размышлений, сначала недовольно буркнула своё коронное «Тихо!» – но, увидев профессора, обрадовалась и вскочила.

– Привет! А знаешь, что из… из земли растёт, но не вырастает, засеивает снегом и… и…

– Снегом засевает да камнями плодоносит, – подсказал Дима.

– Да! И камнями плодо-носит!

Лазаревский удивлённо замер. Дима фыркнул.

– Не подсказывай! – рявкнула на него Дара.

Тут уж Дима не выдержал и заржал в голос.

– Вообще молчу!

– Дай подумать… – Профессор с крайне сосредоточенным видом почесал затылок, но Дима видел, что седые усы у него подрагивают в предательской улыбке. – Может, каменный дуб зимой?

– Неправильно! Это гора. Я точно знаю! А снег и камни – это лавина, я видела!

…вот сейчас она как ляпнет про горы Илариона, то-то Стрельницкий заинтересуется.

Уловив Димино недовольство, Дара тут же переключилась на него:

– Дима, да? Да? Я угадала?!

– Угадала, угадала, – успокоил её Дима, и Дара гордо встопорщила гребень, приосанившись.

По связи на Диму хлынула радость-гордость-торжество Очень Догадливого Дракона, который справился с детской загадкой без подсказок партнёра, – и он охотно отозвался одобрением.

– Это ведь из сказки про пастушка и тролля? – с улыбкой спросил профессор.

– Да! – обрадовалась Дара. – Зна… знаете?

Это Дима аккуратно попросил её перейти на «вы».

– Я её ещё дочкам читал, когда они были маленькие… и внуку потом. А вы, значит, уже до самостоятельного разгадывания загадок дошли? Молодцы! – Он обернулся к Диме. – А что это на Даре такое надето?

Дима окинул взглядом конструкцию из массивных ремней, охватывающих шею и тело между передними лапами и крыльями. За холкой на них крепилось импровизированное седло-скатка.

Не самая изящная конструкция, что говорить, – но со своей задачей, случись чего, справится.

– Сбруя. Мы… тренировались с утра.

– Дара, тебе не мешает?

– Конечно, нет! Я ведь Димин дракон, не ничейный. А Дима мой пилот, он знает, как сбрую делать!

…Дима правда очень старался не «суфлировать». Но Дарина речь всё равно резко усложнилась, стоило восстановить связь.

А Лазаревский слушал Дару внимательно, кивал, расспрашивал о прочитанном – и Дима поймал себя на том, что наблюдает за ними с чрезвычайным умиротворением.

Ушла неуютная тревога, и Большой мир затих и больше не лез никуда. Можно было просто сидеть на перилах крыльца, любоваться Дарой, успокаивая её, если что-то не получается, и курить – медленно, мелкими вдохами, – выданную Сергеем Александровичем сигарету.

Стрельницкий, в кои-то веки убрав свою гарнитуру в карман, курил рядом и тоже взирал на происходящее с редкостным благодушием.

…можно так будет всегда?

***

Чувство, снизошедшее на Сергея, было даже непривычным.

Удовлетворение. Умиротворение. Ощущение, что мир вернулся на проложенные рельсы, и есть шанс, что проедет по ним хоть немного.

Ну хотя бы денёк (ладно, час – он же не просит чего-то невозможного).

Да хоть вот эти пять минут, пока сигарета не закончится…

Дима курил рядом – мелкими затяжками отвыкшего от табака человека, так что сигарета у него по большей части сама прогорала.

С неба посыпал мелкий дождик, и Сергей, вздохнув, загасил окурок в пепельнице.

Пискнула гарнитура в кармане.

– Перерыв на кофе, Фёдор Иоаннович?

– Что? А, да, не откажусь. Дара, ты же не против?

Дара была не против.

– Дим? – окликнул Сергей.

Тот махнул рукой:

– Докурю и приду.

…Разлив кофе по чашкам, Сергей бросил взгляд на крыльцо. Дима докурил и уже шагнул к двери, чтобы вернуться в дом, – но вдруг замер.

Мгновением раньше Дара вскинула голову, словно прислушиваясь к чему-то… и теперь припала к земле – слишком, слишком знакомым движением.

Стрельницкий бросился к Диме, на ходу вытаскивая истошно пищащую (очередным!) сигналом гарнитуру, – но, конечно же, не успел. Сложно обогнать пилота, работающего в связке со своим драконом.

Дима был уже на Дариной спине, когда в ухо ударил сигнал тревоги.

– Дим!

Сергей вложил в этот окрик всё. Все их беседы, правила, договоры – с первой встречи, с первого ответа на вопрос, – ниточка за ниточкой формирующие их связь. Ночное поедание яблочного пирога. Димино «Разрешите ночевать с Дарой»… Абсолютно всё.

И Дима с Дарой замерли.

– Сергей Саныч!

А потом Дара заклекотата пронзительно – и, почти руша физику, одним прыжком взвилась вверх.

Как в тот раз…

Ветер толкнул в грудь, заставив свернуть в сторону; над головой промелькнули когтистые драконьи лапы – и Дара ушла свечкой вверх, а Стрельницкий остался на земле орать в гарнитуру:

– Отставить! Только по моему приказу!

И слушать доклад, который звучал как в нелепом ночном кошмаре.

И бессильно наблюдать, как среди туч проступает огромная крылатая тень, на фоне которой Дара – что спаниель против алабая.

Нет, были в жизни Стрельницкого и моменты похуже (положим, не раз и не два). И полковника он не по выслуге лет получил – свои звания он буквально у бездны выцарапывал… Но то бездна. А происходящее сейчас добивало тем, что случилось – буквально – на пороге его дома.

…Секунды шли, а огненная смерть так и не обрушилась ему на голову.

Он всё ещё был жив.

В разрыве облаков тёмным росчерком мелькнул поднятый с базы патрульный дракон, и наконец-то пошла информация.

– Он – что?! – переспросил Стрельницкий. Надо было достать планшет, на который передали картинку с приборов, но… он не мог оторвать взгляд от неба.

Тень приближалась.

Падала, слабо взмахивая крыльями.

Дара юркнула под неё, пытаясь подхватить, – но не выдержала веса и вновь ушла в сторону… Каково пришлось при этих манёврах Диме у неё на спине, лучше было не думать (не упал и ладно).

– По ситуации, – отрывисто бросил Стрельницкий в микрофон, выслушав очередной запрос. – Нет. Наблюдать.

Дождь закончился так же внезапно, как начался. На щёку капнуло что-то горячее, обжигая кожу, Стрельницкий механически стёр рукавом – и только потом понял, что это голубой драконий ихор.

Ещё искрящий на свету.

Бездна…

Он отстранённо чувствовал, как сбивается пульс, как лёгкие рвутся в попытке втолкнуть в себя больше кислорода… Слушал доклады. Смотрел вверх, не замечая, как ломит шею. Раздавал приказы – работа автопилота, а не человека.

Ему не мешали ни смертельная досада на самого себя, ни адреналиновое буйство в крови. Цепочка привычных команд срывалась с языка, но казалось – звучит откуда-то со стороны.

И всё же… он медлил отдать тот самый приказ.

Что-то мешало (то, что он всё ещё был жив?).

Поведение Дары, изо всех сил пытающейся затормозить падение дракона?

Димино отчаянное «Сергей Саныч» – полупросьба, полузов?

То, что дракон – возможно – и сам не доживёт до земли?..

Бездна их всех побери.

Всех-всех-всех…

– Отставить! – Пауза, переключение на второй канал. – Да. Пробуйте.

Патрульный дракон нырнул Даре на помощь. Они уже вышли из пелены облаков, и Стрельницкий видел все их движения вполне ясно.

И он всё ещё был жив (он всё ещё не отдал приказ).

Казалось, прошло несколько часов неторопливого падения (по факту – считанные минуты), прежде чем неизвестный драконий гигант поймал изодранными крыльями воздух. Перепонки вздулись куполом, гася скорость… и бессильно опали.

Дракон рухнул на траву, ломая яблони (и крылья себе наверняка тоже) – от удара земля содрогнулась, сбивая Стрельницкого с ног. Из драконьей пасти вырвался глухой стон.

Стрельницкий встал и не глядя протянул руку подоспевшему бойцу. Сообразив, тот послушно отдал свой автомат.

Короткий взгляд, чтобы убедиться, что спецграната в подствольнике.

…Дракон был действительно огромным. Почти чёрный – тёмно-тёмно-серый – тяжеловес как бы ни первой категории. Медленно обходя его, Стрельницкий на автопилоте отмечал неестественно вывернутое крыло с изодранной мембраной, залитые кровью раны на задних лапах и ихором – на груди.

Морда тоже была в ихоре и крови, как свежей, так и запёкшейся. Дракон следил за приближающимся человеком жёлтым, как гигантский янтарь, глазом, но не предпринимал никакой попытки напасть. Просто внимательно смотрел – и дышал тяжело и мелко (удивительно уже то, что он не сдох в полёте).

Стрельницкий остановился. Он знал, куда бить раненую тварь, чтобы всё закончить… но эта тварь определённо не давала повода.

Дара приземлилась неподалёку, и раненый дракон перевёл взгляд на неё, чуть повернув морду. В глазах мелькнуло что-то странное, не свойственное ни тварям, ни зверям… почти человеческое (или просто привычка общаться с Дарой дорисовывала то, чего нет).

– Сергей Саныч! – крикнул Дима, спрыгивая на землю.

Дракон посмотрел на него – и вновь на Стрельницкого. Устало прикрыл глаза.

– Человек, решай скорее, – глухо произнёс он, и от звуков этого голоса кожу продрало морозом.

– Сергей Саныч, Зире нужна помощь!

Медленно, очень медленно выдохнув, Стрельницкий повернулся к Диме, опуская автомат.

– Зире.

Это даже не вопрос.

– Да! Это Зира, она разумна и она ранена.

У этого безумного пилота лицо тоже было в крови (своей или Дариной?). И он опять заметно хромал, пока спешил в их сторону.

– Я заметил, – сразу на всё кивнул Стрельницкий.

Помедлив, вернул автомат охраннику и махнул рукой, отпуская.

Дима механическим жестом утёр кровь под носом и, остановившись, посмотрел на дракона – на лице тревога мешалась с восхищением и ещё чем-то, неясным пока.

Помедлив, Дима произнёс:

– Я не успевал вас предупредить. Она падала и звала Дару.

– Как она вообще смогла высшим эшелоном пролететь в таком… состоянии?

Не то чтобы этот образ потом будет являться ему в кошмарах, но возникшую в облаках крылатую тень Сергей, пожалуй, будет вспоминать ещё долго.

Он не выносил это чувство уязвимости.

– Есть способы, – мотнул головой Дима, не вдаваясь в подробности.

Дракон – драконица, Зира– чуть слышно застонала, пытаясь подтянуть переломанное крыло, и ей тоненько, испуганно вторила Дара. Ткнувшись Зире носом в плечо, она улеглась рядом, вылизывая многочисленные раны.

На плечах её тоже виднелись царапины – явно от Зириных когтей.

Патрульный дракон держался от них на приличном расстоянии. Лёг на землю, в броне экзоскелета похожий на помесь жука и мифологического сфинкса, а его пилот, снимая на ходу шлем, уже шагал к ним энергичным шагом, безошибочно опознав «того самого полковника Стрельницкого» (даже во флисовой рубашке в клеточку).

– Сэр!.. Старший сержант Олег Зорич, двадцать четвёртая база ДРА.

Они уже общались «в канале», конечно, но тогда было не до приветствий.

Вживую старший сержант Зорич оказался года на три старше Димы. Коротко стриженные волосы отливали рыжиной, бледное лицо рябило от крупных светлых веснушек.

– Отлично сработано, старший сержант.

– Благодарю, сэр. Мне приказано оставаться у вас, – быстрый, опасливый взгляд в сторону обеих дракониц, – до дальнейших распоряжений.

Как будто один дракон размером чуть больше Дары, пусть и в экзоскелете (но ведь не в тяжёлом боевом снаряжении), сможет что-то сделать…

– Вашему дракону что-то нужно?

– Никак нет, сэр. Мы не ранены, энергии хватает.

Стрельницкий автоматически отметил это «мы» – и коротко кивнул:

– Хорошо. Если что, обращайтесь.

– Есть, сэр. Разрешите идти?

Стрельницкий ещё раз кивнул.

– Сергей Александрович, – хмуро напомнил о себе Дима. – Зире не хватит регенерации.

Ещё смотрит исподлобья так просяще… В любой другой ситуации Стрельницкий бы умилился.

А сейчас хотелось матом разъяснить этому безмозглому пилоту реальную ситуацию, но к ним через лужайку уже бежал профессор Лазаревский, и в предчувствии очередных объяснений Стрельницкий ограничился коротким:

– О, Небо… Я похож на скорую драконью помощь?

– Ну, вы же хотели изучить разумныхдраконов…

Дара повернулась к ним и серьёзно заявила, ставя точку в споре:

– Похож! Диму спас. Меня. Спаси Зиру! Ей больно!

И снова начала бережно вылизывать Зирины раны, из которых продолжал сочиться ихор.

Чувствуя, что его загнали в угол (не Дима с Дарой, разумеется, а сами обстоятельства), Сергей недовольно повернулся к профессору:

– Ну, вы тоже скажете, что это мой священный долг – всех спасать?

Лазаревский остановился в паре метров от драконьей морды, с опасливым восхищением её разглядывая.

– Только я посетовал, что вечно всё самое интересное у вас, Сергей Александрович, пропускаю… Какая тёмная масть, посмотрите на матовый узор! А гребень! А ведь стандарты экстерьера менялись уже как минимум дважды, не считая более мелких вариаций, значит, этому дракону должно быть уже больше… ну, как минимум десяти лет, я полагаю.

Он оглянулся на Стрельницкого с Димой, словно только сейчас сообразив, что подле него нет внимающей каждому слову Аллочки, и слегка смутился.

– Простите, что? Спасать?.. Ну, я не знаю, что там со спасением, но этому дракону совершенно точно надо вправить вывихи и переломы – и чем скорее, тем лучше, пока ничего не начало срастаться. Я, конечно, специализируюсь в другой сфере, но очевидно, что…

– Это я уже понял, – капитулировал Сергей.

Ещё раз оглядел обеих дракониц («Человек, решай скорее…») и вздохнул.

В конце концов, что он теряет?

Ну, помимо рассудка. И здравого смысла.

На ходу отдавая распоряжения в гарнитуру, он направился к старшему сержанту Зоричу.

…и был готов поклясться, что ему не почудилось чуть слышное, на хриплом выдохе, но всё равно пробирающее до дрожи «Спасибо».

Глава 4. Критичная недосказанность

Это был очень, очень длинный день.

Будто в дурном бесконечном сне Дима с профессором Лазаревским выправляли Зирины крылья – аккуратно, по шажочку, пытаясь только не сделать хуже.

…хотя куда уж – если не считать риска «Зира не выдержит боли и откусит им головы».

Зира не откусила. Она впала в бессильное оцепенение, почти не откликаясь на Дарины мысленные вопросы – Дима их ловил краем сознания, но повторять эксперимент и «проваливаться» по связи, чтобы слушать Зиру вместе с Дарой, не рисковал.

Мир и так ощущался шатким и каким-то приглушённым. Глаза болели, пульс скакал, мутило от резких запахаов крови и ихора.

А дел всё не убывало. Скоро Диме уже казалось, что они сидели с Дарой и читали сказки не после обеда, а как минимум позавчера… А уж сам обед и вовсе перешёл в область смутных воспоминаний, Дима даже не мог сказать, что там Тамара Георгиевна приготовила.

…и не хотел вспоминать, чтоб не стошнило.

Плечи жгло фантомной болью. Мысли путались, переплетаясь с Дариными.

Потом прибыли вызванные Стрельницким специалисты, и уставший профессор Лазаревский с облегчением вернулся в дом, а Дима остался – он чувствовал себя в ответе за Зиру.

Спасибо давнишним урокам Дока (и травмам Дары, которых тоже за девять лет немало случалось) – гнать Диму никто не стал, наоборот, охотно приняли его помощь.

Ну и вколоть Зире комплекс из обезболивающего и транквилизатора он предпочёл сам – опасаясь, что кого другого Зира может не подпустить даже в таком состоянии.

…да и кто из этих хвалёных специалистов хоть раз колол дракона «на живую», а не всаживал инъектор в специальное гнездо?

Дара, разумеется, тоже никуда не делась, только отошла в сторону, настороженно следя за работой врачей. Её раны уже не кровили, и от помощи она категорично отказалась: вот вам Зира, ей и занимайтесь!

…ну, продранную сбрую снять Дима её всё-таки уговорил.

И то Дара мысленно бурчала, что ей не мешает, но тут уж Дима упёрся…

Когда на него внезапно хлынула сонная безмятежность, Дима покачнулся и сам чуть не свалился спать, только спустя пару мгновений осознав, что это Дара передала ему Зирины ощущения: препараты наконец подействовали, Зира заснула. Без боли и страха.

– Дим. Здесь без тебя закончат.

– Сергей… Александрович?

Дима мотнул головой, с трудом стряхивая навязанное Зирой оцепенение.

– Марш домой. Никто без тебя не помрёт.

– Но…

– Никаких но, сержант, кругом – марш, – негромко, но выразительно рявкнул Стрельницкий, так точно попадая в тот-самый-командирский тон, что рефлексы сами дёрнули Диму через левое плечо.

…бездна, в КОДе никто строевой среди пилотов не заморачивался, откуда это всё только вылезло.

Лазаревский, как выяснилось, уже уехал, стребовав обещание, что все новости ему сообщат. Тамара Георгиевна гремела чем-то на кухне, не показываясь на глазах, а больше в доме никого и не было.

Тепло, светло и тихо.

Часы на стене гостиной показывали шесть с четвертью, будто бы вся история с Зирой заняла чуть больше двух часов.

…они точно не остановились? Хотя, вон, стрелка ползёт. И те, что на руке, то же самое время показывают.

– Ты сам не ранен?

– Нет… – Дима только сейчас заметил, что флиска продрана выше локтя и изрядно заляпана кровью. – Это Зиры… или, может, из носа? Я… у нас не было времени, пришлось через Дару напрямую Зиру слушать.

– А такое наращивание синхронизации – это удар по сосудам. Знаю уже.

Сергей Александрович смотрел на него странно. Вроде и недовольно, но как-то… одобрительно?

Чего только не почудится от усталости.

– Иди умойся, – велел Стрельницкий не терпящим возражений тоном. – И возвращайся. Мне нужна информация, сам знаешь.

…Когда Дима вернулся, чувствуя себя чуть бодрее, на столике уже ждала кружка с чаем и большая плитка шоколада.

Стрельниций с неизменной чашкой кофе – похоже, опять со льдом, – сидел в кресле напротив, закинув ногу на ногу, и смотрел что-то на стоящем перед ним планшете. Подняв взгляд, удовлетворённо кивнул.

– Хоть на человека похож.

Дима сел, без понуканий отломив большой кусок шоколадки. Та оказалась неожиданно сладкой и… какой-то слишком шоколадной, что ли. Совсем не тот вкус, что у дежурных «сухпаёчных» плиток.

А ещё в ней попадались орешки. И даже не традиционный фундук, а солоноватый арахис.

Странно.

Вкусно.

И – немного неловко, как всегда бывало от своеобразной заботы Стрельницкого, без лишних просьб снабжающего его то сменной одеждой, то плотной флиской (судя по длине рукавов – со своего плеча)… то, вот, сладким.

Минут пять пили – кто чай, кто кофе, – в тишине, пока Дима не понял, что чувствует себя и впрямь живым человеком. Даже усталость отступила…

И мигом вернулись мысли. Целая туча мыслей – и образов, почерпнутых от Зиры в те секунды их контакта во время падения.

«Как она?» – потянулся он мысленно к Даре.

Зира спала без снов. Раны её обработали и зашили, дополнительную порцию обезболивающего вкололи, места переломов и вывихов зафиксировали… дальше дело было за драконьей регенерацией.

– Они закончили, – сообщил Дима вслух.

– Дара доложила?

– Да… Она останется с Зирой. Позовёт, если проснётся.

Сергей Александрович кивнул, словно и не ожидал другого.

– Что ж, пойду провожу гостей.

– Они… – Диму охватило запоздалое беспокойство. – По Зире же видно, что она не армейский дракон. И, наверное, не стоит, чтобы об этом…

– Не учи полковника госбезопасности режим секретности обеспечивать, а?

Дима смутился и уткнулся в кружку с чаем.

– Ну, секрет уж больно большой получается…

– Да уж, метров так тридцать в длину, да? – хмыкнул Стрельницкий, поднимаясь. Привычным движением взболтал лёд, сделал последний глоток кофе и поставил чашку на стол. – Всё, жди здесь. Вернусь – поговорим. У меня много, очень много вопросов, и тебе придётся ответить на них все.

Должно быть, скривился Дима на это весьма выразительно, потому что, сделав небольшую паузу, Стрельницкий добавил вкрадчиво:

– Давай я не буду расписывать альтернативу? Ты и сам знаешь, что она тебе не понравится.

Дима знал.

И понимал, что не в том положении, чтобы спорить.

– Отвечу, отвечу, – буркнул он себе в кружку. – Можете ваши психологически игры себе в… себе оставить, короче.

На самом деле главный вопрос был в другом…

Чтоотвечать?

Стрельницкий ушёл, а Дима всё сидел, крутил в руках пустую уже кружку, и пытался разобраться – в себе, Даре, полученных от Зиры воспоминаниях…

В своём отношении к КОДе – в которой, можно сказать, вырос.

В своём отношении к тому, что о КОДе узнал.

В том, что сможет ответить Стрельницкому – а что Даре, которая рано или поздно тоже начнёт задавать вопросы…

Последнее даже слегка пугало.

…а ещё в том, что ему со всеми этими новыми знаниями делать – и, главное, должен ли он сделать хоть что-то?

***

Когда Сергей вернулся, то только досадливо хмыкнул (чего-то такого он, признаться, и ожидал).

Дима спал, откинув голову и даже слегка похрапывая. Рот приоткрыт, пустая кружка выкатилась из пальцев на диван… Под носом осталось несмытое пятнышко крови.

Вот же пилот безмозглый, впору бояться, что он себе так мозги выжжет однажды, – но ведь нельзя выжечь то, чего нет, верно?

Димина голова свесилась набок, он дёрнулся – и проснулся. Несколько секунд так и хлопал глазами, словно никак не мог понять, где находится, потом со сдавленным стоном сел ровно и покрутил головой.

– Дара задремала, – оправдываясь, буркнул он, обнаружив, что Стрельницкий уже вернулся. – Я связь не придержал…

– Бывает, – кивнул Сергей. – Ещё чаю?

Дима не отказался. Кажется, он всеми силами оттягивал момент, когда придётся отвечать на вопросы…

Что ж, Стрельницкий дал ему эту паузу в пару минут.

А потом развернул планшет камерой в Димину сторону и включил запись.

– Начнём?

– Ответ «нет» не принимается?

– Разумеется, нет.

– …ладно.

Стрельницкий позволил себе улыбнуться, но сразу же посерьёзнел.

– Что ж, объяснишь мне, наконец, что всё это было?

Дима открыл рот – и шумно выдохнул. Сделал осторожный глоток слишком горячего чая. Снова открыл рот… но нашёл слова далеко не сразу.

– Это сложно… – наконец произнёс он. – Она не объясняла это словами. Я только образы перехватил. У нас и было-то секунд десять, потом не до того стало.

– Перескажи?

Дима молчал ещё дольше, сверля взглядом кружку.

– Зира сбежала из КОДы. – Голос его, когда он заговорил, звучал напряжённо. Через силу. – Её ранили при побеге – и сюда она прилетела в поисках помощи. Как-то так.

Определённо, это нельзя было назвать полным ответом. Но всё же Дима ответил – и Стрельницкий не стал пока требовать большего.

– А как же её пилот?

– Его нет.

Это Дима ответил без капли сомнений, словно аксиому озвучивал: вода мокрая, трава зелёная, у Зиры нет пилота.

– Умер? – всё же уточнил Стрельницкий.

– Нет… у Зиры вообщенет партнёра. И не было никогда.

– Шрамы на местах контактов экзоскелета подсказывают, что когда-то пилот, вероятно, всё-таки был.

– К нам она пришла уже одна, – пожал плечами Дима, крутя в руках кружку. На Стрельницкого он не смотрел. – И связываться ни с кем не захотела.

Стрельницкий несколько секунд изучал его, но поводов не поверить не было (впрочем, это пусть команда Анки делает выводы, чему и насколько верить).

Как бы нелепо это всё ни звучало…

Впрочем, общение с Дарой в некоторой степени подготовило Стрельницкого даже к самым странным заявлениям.

– Но тем не менее она… говорит.

Дима вскинул на него удивлённый взгляд.

– Изредка. Но не любит… Это вам не Дара.

«Человек, решай скорее…»

Похоже, Дима не расслышал Зириных слов. Что ж, с учётом его состояния в тот момент – ничего удивительного.

– Значит, допрашивать её поможете мне вы с Дарой, когда она очнётся.

Это был, разумеется, не вопрос. Стрельницкий не собирался даже самой интонацией давать Диме иллюзию возможности отказа.

– Мы не… – Дима поймал его взгляд и осёкся. Вздохнул. – Мы попробуем. Но с ней лучше помягче, Зирин характер… не сахар.

Стрельницкий кивнул, показывая, что запомнил и отнёсся к Диминым словам серьёзно. Мысленно перебрал вопросы, определяя следующий.

Пользуясь паузой, Дима отломил себе ещё кусок шоколадки.

– Как она вас здесь нашла?

Сейчас, в конкретном моменте, непонимание этого нервировало больше всего, и Стрельницкий с трудом удержал раздражение при мысли об уязвимости своего дома перед подобной атакой. Предполагалось, что подлёт дракона так или иначе получается засечь, но сегодня…

Нет, засекли, конечно, но слишком, слишком поздно (она как-то умудрилась проскочить все дальние маяки – и пришла со стороны базы ДРА, где отличить, кто там летит на этой их сверхскорости высшего эшелона, было почти невозможно).

…Но если бы в КОДе давно знали, где находится усадьба, – никто бы не караулил столичную квартиру.

И не раненая Зира свалилась бы ему на голову, о нет…

– Дим?

– Дайте прожевать, – неразборчиво буркнул тот.

Запил чаем, проглотил, привычно уставился куда-то над плечом Стрельницкого, избегая встречаться с ним взглядом.

Помолчали – Стрельницкий не торопил.

Происходящее до смешного напоминало их первый разговор в Южной цитадели (вплоть до темы «откуда взялась драконица и чего от неё ждать»), но в то же время было совсем другим. Более открытым, спокойным… рабочим.

И это помимо воли поднимало настроение.

– Зира… искала нас, – наконец сказал Дима, стискивая кружку. – Она услышалаДару и вышла по ней.

Честное слово, Стрельницкий очень хотел бы отмахнуться от столь сомнительного объяснения (но от факта, насколько точно свалилась им на голову Зира, отмахнуться было сложнее).

– Такое вообще возможно?

Если бы любой дракон КОДы мог слышатьдругого на таком расстоянии, это использовалось бы это активно и регулярно – и сказалось бы на их тактике.

Дима вздохнул и отставил кружку в сторону.

– А Небо его знает! Но Зира как-то смогла. Она хорошо знает Дару, и… вряд ли кто-то ещё так сможет.

– Уверен?

– Ну это же Зира! Она у нас во всех смыслах уникум. К ней вообще никто не лезет… – И осёкся, вспомнив. – То есть, не лез.

«А теперь “полезли” – и вот итог», – повисло в воздухе невысказанное.

– То есть сюда она прилетела за помощью?

Дима опустил взгляд на свои руки, явно избегая смотреть на Стрельницкого.

Соврёт?.. Скорее, недоговорит. Интересно только, о чём?

– Получается, что так… В её образах правда сложно разобраться! Она всё-таки дракон, так, на минуточку.

– Как она вообще с такими ранами смогла разогнаться для полёта высшим эшелоном?

– А, ну это как раз понятно! – Дима оживился, с облегчением меняя тему. – Она разогналась «обратным ходом»… Разумеется, так делать категорически запрещено, но, – он хмыкнул, – все так хоть раз, хоть на спор ныряли.

– Что за обратный ход?

– Ну, там ведь главное что? Высота, пороговая скорость и курс. – Дима рукой показал, как дракон взмывает вверх и уходит в разгон. – Фьюх – и вперёд. Но если нет возможности преодолеть пороговую скорость самим… – он задержал ладонь в высшей точке и резко «клюнул» ею вниз, – за вас может поработать сила тяжести.

Стрельницкий бросил быстрый взгляд на планшет – если уж он навскидку вспомнил пару случаев, которых этот «обратный ход» объяснял, то аналитики Анки и подавно. И учтут на будущее.

– Хм, и этого достаточно?

– Конечно нет, ещё надо иметь запас по высоте… И правильно и вовремя из пике выйти. Собственно, поэтому и запрещают. Дракон всмятку никому не нужен.

– А ты так делал? – полюбопытствовал Стрельницкий, охотно поддерживая тему (Дима говорит – это главное).

– Ну, пробовали пару раз, чтоб убедиться, что мы так можем, – Дима усмехнулся и вздохнул ностальгически: – Потом от Арха влетело… Причём именно от него, Рубину говорить он не стал.

На секунду повисла пауза.

Потом Дима, явно ругнувшись про себя, снова уткнулся в кружку с чаем.

Стрельницкий помедлил и негромко спросил:

– А кто был инициатором, ты или Дара?

– Первый раз Дара, – куда-то себе в кружку ответил Дима. Не смог не ответить на такой вопрос. – Ей Зира как раз и объяснила, как это делается.

– Прямо-таки манёвр имени Зиры.

– Вроде того…

После своей оговорки Дима ожидаемо замкнулся – но всё же не замолчал намертво.

Прогресс.

– Что ж, тогда, пожалуй, последний вопрос. Почему она вообще из КОДы сбежала? Как я понимаю, она одна из крупнейших ваших драконов… ну, не считая Арха. Её уважают. Она учит молодняк типа Дары, судя по твоим словам… Что же пошло не так?

О, как глаза-то при упоминании Арха сами собой распахнулись.

– Откуда вы…

– Откуда я знаю? – с тщательно отмеренным весёлым удивлением переспросил Стрельницкий. – Дим, ты серьёзно думаешь, что у нас в твоей обожаемой Коалиции нет и никогда не было агентов? Так же как и их шпионов – в нашей армии… Да, мы знаем, что Арх – это такой большой лавовый тяжеловес. Что именно он, вероятно, вытаскивал вас – тогда, в Старорецке, с Дарой. Что именно его пилот возглавляет так называемый Драконий корпус КОДА.

Ну и ещё – теперь, – что основной позывной этого человека, по всей видимости, «Рубин». Что ж, рыжеволосой, если верить источникам, Мирре Ярской подходит. Но это, конечно, озвучивать не стоит.

Дима со стуком поставил кружку на стол.

– Я всё равно не должен был вам этого говорить!

О, какая зашкаливающая искренность – чуть ли не впервые за весь разговор.

– Сказанного обратно не заберёшь… Так что просто ответь на мой вопрос и иди отдыхай.

– Сами идите… в бездну!

Дима вскочил и вдруг заметил планшет.

Недоумение. Осознание. Возмущение.

– Вы ещё и на видео всё фиксируете?!

– Человеческая память несовершенна… Но это только для внутреннего пользования, если что. Никто чужой не увидит.

Надо же, как будто он перед Димой оправдывается.

– Да просто назовите вещи своими именами: допрос с видеофиксацией.

Что ж, справедливо. Он и есть.

Просто в наиболее комфортной для обоих форме.

– Кто я вам, действительно… просто кодовец с ценным драконом. Бесплатное, но досадное приложение к Даре.

– Дим, – вздохнул Стрельницкий, показывая, что язвительные слова его вообще не задевают. – Один ответ – и закончим на этом. Все устали. Я понимаю.

– Я вам и так достаточно наговорил, – набычился Дима. – Вашим аналитикам, или кому вы там это снимаете, за глаза хватит.

– Это уж не тебе решать.

– Но мне решать, что вам говорить, а что нет!

Как же глупо нормальный разговор сорвался в откровенную ссору (нет, скорее бунт, а не ссору – да, односторонний Димин бунт).

– Хочешь обнулить все наши договорённости?

– А вы хотите, чтобы я Даре объяснил, кто поставил мне чип? Или, может, вы его сейчас просто активируете снова?!

– Очень хочется по-плохому, да? Ты хороший, я плохой?

Стрельницкий тоже поднялся – неторопливо, но не скрывая угрозы.

Они сверлили друг друга яростными взглядами несколько секунд, и…

Медленный вдох, медленный выдох.

Кто тут должен владеть ситуацией, в конце концов (кто тут старший?).

– Ты сейчас фонтаном своих эмоций Дару разбудишь. Не жалко её?

– Я придержал связь. Она спит и не слышит.

Помедлив, Стрельницкий протянул руку и демонстративно опрокинул планшет на стол.

– А теперь ты ответишь?

Дима долго молчал, дыша тяжело, как после пробежки.

Потом шумно выдохнул и залпом осушил кружку.

– В Зириных образах сложно разобраться. От неё чего-то потребовали. Ей не понравилось. Её отказ не приняли. Она решила его заявить… в абсолютной форме. Свалив подальше. Я ответил?

– И больше ты ничего не разобрал?

Дима дёрнул ртом, словно проглатывая готовые сорваться слова.

– Вы сказали: один вопрос, и я могу идти. Соврали?

– Справедливо… Что ж, надеюсь, Зира сможет объяснить больше, когда очнётся.

Дима взял шоколадку и секунд десять старательно заворачивал её обратно в обёртку. Завернул, сунул в карман и, глядя в сторону, добавил:

– От неё потребовали чего-то, связанного с Дарой. Чего-то, что она расценила, как… опасность. А Дару она любит.

Думать пришлось быстро – буквально секунды, чтобы перебрать наиболее вероятные версии.

– Найти её для КОДы?

Дима дёрнулся. Быстро посмотрел на Стрельницкого – и снова отвёл взгляд.

– Что-то вроде того.

– Что ж, Дару-то она действительно нашла, – усмехнулся Стрельницкий. – Но КОДА осталась с носом… Ладно, Дим. Иди.

Добавлять «спасибо за информацию», пожалуй, не стоит.

Ещё раз шумно выдохнув, Дима буквально сбежал – но, судя по хлопнувшей в коридоре двери, отправился не себе в комнату, а к тому самому «мешку, который бьют, когда сердятся» по выражению Дары.

Сергей, конечно, следом не пошёл. С глубоким вздохом уселся обратно в крсело, подвинул себе планшет и выключил запись.

…Сообщение от Анки пришло через час.

«Невозможно работать, когда в самый нужный момент остаётся только звук».

А следом: «Я сама завтра приеду».

И только через полминуты: «Дадите добро, СЭР?»

Добро Стрельницкий, разумеется, дал – что ещё оставалось делать?

А из-за двери в тренажёрку неслись ритмичные рокерские басы.

***

Ни боксёрский мешок, ни попавшийся по радио старый рок-хит – из числа тех, что любил слушать Док за работой, – успокоения Диме не принесли.

Силы иссякли как-то резко, и после десятка ударов Дима уселся прямо на пол у окна. Он даже не стал бинтовать руки, и костяшки тут же разнылись. Как и нога.

Но хуже всего было внутри.

Дурак, трепло и предатель.

Пусть невольный. Пусть не выдал ещё ничего эдакого… Он всё равно рассказывал слишком много. День за днём границы неуклонно размывались, и вот уже что-то вырывалось само, как про Арха с Рубином, а что-то… ну, со временем начинало казаться, что ничего страшного не случится, если Дима всего лишь ответит на вопрос.

У них ведь был договор – и залогом в нём было благополучие Дары…

А теперь появилась Зира. И все старые расклады рухнули.

…да Дима сам чуть не рухнул, когда увидел в Зириных воспоминаниях, что произошло.

И теперь он не мог отделаться от ощущения, что словно бы взвешивает свои представления и устои – и, на другой чаше весов, судьбы драконов.

Можно было бы отвернуться. Сказать себе, что сообщил Стрельницкому всё, что тот хотел, и ни словом больше… и надеяться, что Зира сама с ним договорится, если сочтёт нужным. Сделать вид, что чужие тайны не имеют к тебе отношение. Они ведь чужие!

А ты так, с краю, с Дарой – и отстаньте все.

Резко выдохнув, Дима усилием воли вздёрнул себя на ноги и погнал к турнику: если в голове всё слишком сложно, нужно заняться чем-то простым и физическим. А если раненая нога то и дело подводит, надо накачивать руки…

Да и болтаться на разодранном ремне сбруи, норовя соскользнуть, ему ну вот вообще не понравилось. Безотносительно к падающей сверху Зире.

…Где-то на пятом подтягивании проснулась Дара, и Дима, поколебавшись, потянулся к ней всем собой – измученным, потерявшимся, уставшим.

Он чувствовал, как Дара там, подле Зиры, зевает во всю пасть, – и тоже раззевался.

Спрыгнул с туринка, покрутил плечами, потянулся – и Дара тоже потягивалась, стараясь не потревожить собственные раны.

(Царапины!)

Хорошо ей, без этого океана сомнений и вины.

«Тебе плохо?»

Дима запоздало попытался выкинуть из головы всё лишнее, но Дара с неожиданным напором буквально ткнулась в него своим сознанием.

«Не скрывай от меня!»

«Не хотел, чтобы ты брала в голову».

Дара окатила его обиженным возмущением. Как будто если сделать вид, что всё хорошо, то Диме от этого лучше станет!

«Я запутался, – признался Дима, задумчиво толкая кулаком боксёрский мешок. Он старательно подбирал мысленные образы, чтобы не вывалить на Дару всё. – Совсем запутался. Как Кая, встретившая Северный Ветер… Я боюсь сделать что-то не то – а ещё больше боюсь не сделать».

Дара явно старалась передать, как она в него верит, но получились какие-то невнятные восторги «ты-такой-большой-умный-смелый, мы Зиру спасли, мы всё сможем».

Боксёрский мешок раскачивался взад-вперёд, изредка подкручиваясь на цепях подвеса. Радио сделало перерыв на рекламу какого-то рок-фестиваля.

Дима с Дарой молчали, и мысли их перетекали друг в друга, соприкасаясь, сплетаясь всё теснее, наращивая связь, так что в какой-то момент Дима уже словно вглядывался в собственное отражение – в самого себя глазами Дары, которую видит сам, когда она видит его… многого ещё не понимая, но чувствуя.

И всматривался до тех пор, пока не увидел самую суть.

А потом мягко приглушил связь, шепнув Даре: «Я знаю, что должен делать».

…Стрельницкого он нашёл, как обычно, в кабинете.

– Заходи, – откликнулся полковник на стук.

Что-то свернул на мониторе, посмотрел выжидающе.

Дима остановился на пороге, собираясь с духом.

– Что, Зира пришла в себя?

– Нет… Она спит, Дара с ней. Я сообщу.

– Так, хорошо… И чем тогда обязан?

Можно подумать, Стрельницкий своим вниманием одолжение ему делает!

– Нам… наверное… понадобится ещё один эллинг.

– Для Зиры? Завтра привезут и будут строить. Он, конечно, быстровозводимый, но не материализуется немедленно по щелчку пальцев.

– Нет, я имею в виду, ещё один… Третий.

– Так. – Стрельницкий не глядя погасил монитор. – Ты ведь сейчас не про этого… старшего сержанта Зорича? Он вернулся на базу.

Дима мотнул головой.

…да уж, решить рассказать – проще, чем, собственно, всё взять и вот так озвучить.

Горло вполне физически прихватывало.

Стрельницкий встал:

– Пойдём покурим, прогуляемся. Пожалуй, твои новости я хочу услышать на свежую голову… Они ведь терпят минут пять?

– Ну если за пять минут я растеряю решимость и передумаю, вы ж всё равно меня дожмёте, – с трудом изобразил усмешку Дима.

– Да уж постараюсь…

Они спустились вниз. Стрельницкий накинул куртку – не армейскую, но схожего кроя, Дима надел свою.

…нет, всё-таки лётная куртка кодовского пилота с шевроном «Друзей Драконов» на рукаве смотрелась на вешалке рядом с серым китилем офицера госбезопасности на редкость по-идиотски.

Дима поймал взгляд Стрельницкого – и полковник тоже хмыкнул, явно подумав о том же.

Но оба так и не проронили ни слова.

По извилистой, заросшей дорожке они ушли куда-то влево, мимо яблоневого сада, и спустились к старому пруду, посреди которого торчал из воды потемневший от времени и изрядно облупившийся гипсовый орёл со змеёй в когтях.

Первым тишину нарушил Сергей Александрович. Щёлкнул зажигалкой, закурил и, выдыхая дым, задумчиво произнёс:

– Мои предки лет двести назад за какие-то там заслуги перед короной получили право изображать государственного орла на семейном гербе. Над гербом, точнее. Ну, это тонкости аристократической геральдики, не бери в голову, всё это уже давно неактуально… Но увековечившему это дело скульптурному, так сказать, орлу категорически не везёт. Кочует по всем углам усадьбы неприкаянным… То в пожаре обгорит, то берег подмоет, и он в воду сползёт. Наконец воткнули посреди пруда, но на самом деле это уже третий по счёту орёл, насколько я помню. И вон – крыло уже обломано понизу. Надо реставрировать… Фамильная гордость же!

Дима промычал что-то неопределённое. Ну где он и где фамильная гордость древнего рода? У него дед на заводе работал, отец в строительной фирме, а мать на почте…

И они до сих пор так и не знают о нём ничего. Его вообще могли умершим признать за столько лет.

Диму пробрала дрожь – и дело было не в стылом ветре от воды.

– Сергей Александрович…

– Что? Ты знаешь, когда нам на голову следующий дракон свалится?

– Не свалится.

– О, ну ты меня прям утешил!.. – Стрельницкий резко выдохнул дым. – Ладно, не обращай внимание. Давай всерьёз, я морально подготовился.

Дима вздохнул, вслушиваясь в тихую Дарину уверенность: он сможет, он всё правильно скажет.

– Пять лет назад нам удалось получить… жизнеспособное потомство. Ну, точнее, трёх проклюнувшихся в инкубаторе детёнышей. Это, конечно, далеко от естественного размножения, о котором грезил Док…

– И которое по определению невозможно, драконов не для этого создавали.

Дима спорить не стал. И запретил себе вообще задумываться, имеет ли право говорить об этом.

– Но в итоге выжил только один. Малыш, Ма́лик… Месяц назад, оказывается, он выбрал себе партнёра. А где-то неделю назад они… сбежали.

– То есть, Зира не первая.

– Зира сбежала, потому что от нее требовали найти не только Дару, но и Малика… И она не хотела давать КОДе этот шанс. Что-то там произошло неправильное с её точки зрения. Ну, и с точки зрения Малика с партнёром, раз они сбежали.

– То есть где-то в Андаре прячется молодой кодовский дракон с пилотом?.. Кстати, ты уверен, что не за границей?

– Зира уверена.

– И ты считаешь, что теперь я обязан спасать всех кодовских драконов без разбора? Ты меня со своими «Друзьями Драконов» случайно не перепутал?

Дима бросил взгляд на свой шеврон.

– Я считаю, что… лучше, если вы узнаете всё это сейчас и от меня, а не завтра от Зиры.

…нет, «друг драконов» здесь он. Вот и поступает соответственно.

И плевать на то, как другие расценят его поступок.

Лучше делать хоть что-то.

Интермедия

Глядя на взрослого дракона, думает Мирра, вообще сложно представить, что и эта величественная крылатая тварь когда-то была несуразным птенцом.

Собственно, в большинстве случаев представлять и не нужно – в андарских питомниках программа акселерации не оставляет драконам никакого детства…

И тем удивительнее видеть исключение.

Три.

…уже два.

Мирра как зачарованная наблюдает за дружеской вознёй, за мельканием тёмных крыльев, хвостов и лап.

Да, сложно вообразить того же Арха, чёрно-красную крылатую смерть, таким птенцом, но ещё сложнее вообразить на месте вот этих вот лобастых драконят – тех драконов, которыми они однажды станут («станут ли?» – царапает коготок сомнений, но Мирра его гонит).

Взрослых, умных, свободных…

Таким только-только становился Малик.

Сердце сжимается от нежности – почти до боли, и Мирра прикусывает костяшку пальца. Её злит собственное бессилие, а ещё больше – непонимание. Вот точно как тогда, два года назад, с опустевшим инкубатором: ни Дока, ни тех яиц, что он собирался перенести «на вызревание». Только неясные брызги, осколки какого-то прибора, следы крови да разгневанная Зира у себя в эллинге.

Двое птенцов, резвящихся в вольере, – вот и всё, что осталось теперь у Драконьего корпуса от многолетних трудов Дока…

Арх на краю сознания вздыхает тяжело, недовольно и, опустив голову, лижет изодранную лапу.

«Оставь её в покое, – требует Мирра, сглатывая иллюзорную горечь нанесённой на рану мази. – Быстрее заживёт».

Арх ворчит – без реальной угрозы, глухо, но раздражённо. Заглянувшего в этот момент к ним в эллинг посланца как ветром сдувает.

…Сколько она так стоит, не заходя в вольер, Мирра сама не знает. На фоне того, что сегодня произошло, все срочные и важные дела Драконьего корпуса перестали казаться таковыми.

Да и сама она чувствует себя больше растерянной девчонкой, чем главой корпуса.

– Глупо пытаться шантажировать дракона, да? – бормочет Мирра.

Это даже не вопрос Арху, но тот всё же отвечает.

«Будь у Зиры партнёр, вы бы договорились».

– Мне не стоило останавливать происходящее?..

«Ты была уверена, что это недопустимо»,– напоминает Арх, и он как всегда прав.

– Я всё ещё так считаю, – шепчет Мирра, не испытывая особой уверенности в собственных словах.

Птенцы шипят и тявкают – только при большой фантазии в этом можно разобрать отзвуки речи. Или, скорее, звукоподражание.

«О чём они думают?»

Словно услышав её мысленный вопрос, драконята поворачивают головы и смотрят на Мирру – желтоглазые, головастые, неясного тёмно-бурого цвета.

Оба мельче Малика в их возрасте. Птенцы и птенцы, даже не пытающиеся встать на крыло.

«О тебе, – неожиданно мягко отвечает Арх. – Но они не думают. Они просто живут».

Рядом раздаётся вежливое покашливание.

Мирра вздрагивает – и нарочито медленно разворачивается.

– Шеф Аджи.

Шеф полевой разведки, загорелый до смуглости старик в немаркой куртке военного кроя, церемонно кивает.

– Мой человек не нашёл тебя в эллинге, но мне подсказали, где искать. Кто-то из твоих людей, молодой Алексей… Шанькин, да?

– Лекша, язык без костей, – закатывает глаза Мирра.

Интересно, что её-то «молодой Ярской» шеф Аджи никогда не называл. Он, пожалуй, был одним из первых в Совете Коалиции, кто принял её на посту командующего Драконьим корпусом.

Когда-то, до того, как он пришёл в КОДу, его звали, разумеется, не Аджи, но настоящего имени Мирра не знает. Знает его, вероятно, Белый (и, может, генерал Глинке) – но для всех остальных бывший высокопоставленный офицер СГБ стал просто «Аджи».

Повернувшись к вольеру, старик какое-то время наблюдает за вознёй драконят – те держатся как можно дальше от человека не из числа пилотов. Как они это угадывают?..

– Значит, это из-за них весь сыр-бор и произошёл?

– В том числе, – неохотно кивает Мирра.

Она отчасти понимает Зиру. Невозможно выбирать между этими двумя – и Маликом с Дарой…

Хельгу она понимает тоже.

А больше всего она, конечно, понимает Арха, хотя в своём гневе он напугал даже её.

«Зира должна была отступить и послушать тебя, – мысль Арха несёт в себе отзвук того гневного рыка. – Ты глава Драконьего корпуса. Ты мой партнёр».

– Плохо, что мы потеряли такого дракона, как Зира, – мягко замечает шеф Аджи.

В кои-то веки это звучит не как укор Мирре. Просто констатация факта.

– Плохо уже то, что такой конфликт вообще случился, – морщится Мирра и недовольно слышит в собственном голосе виноватые нотки.

Укора нет, но она всё равно словно бы оправдывается за свои решения (и промахи) – перед Аджи, перед собой…

Перед Зирой, Сержем и Маликом.

Перед Лавром и Дарой.

– О, ну вся человеческая история сплошные конфликты, – философски вздыхает шеф разведки, – и чаще как раз наиглупейшие. Почему драконы должны отставать?

«Потому что они – не мы»,– хочет возразить Мирра, но молчит.

Драконы не люди, но иногда слишком многое берут от своих человеческих партнёров.

А иногда – слишком мало.

– Я слышал, – словно бы вскользь замечает Аджи, – Хельга хотела взять этих двоих и…

– Нет, – быстро произносит Мирра. – Этого не будет. У них будет детство.

…ровно столько, сколько им понадобится. Малик в два года уже встал на крыло, а в пять выбрал партнёра, ну а эти… эти другие, и Дока нет, и хватит на этом.

– Ты уверена, что мы можем себе позволить… такую сентиментальность?

И это вновь не звучит укором.

Мирра невольно расправляет плечи.

– Да. В этом решении я уверена.

В отличие от той бумаги, что пришлось подписать три дня назад… Но тогда ни Лавр, ни Совет Коалиции не оставили ей выбора.

– В конце концов, – добавляет она, заставляя себя забыть про Лавра, – Малика можно искать и… человеческимиспособами. Есть ваши агенты и спецы Глинке, есть информаторы Артура Второго… Что вы так смотрите?

Улыбка на смуглом лице Аджи собирает глубокие, резкие морщины.

– Редкий случай, когда Драконий корпус вспоминает о простых смертных, – подкалывает Мирру пожилой разведчик.

– Ну надо же что-то делать, – разводит руками Мирра и окончательно отворачивается от драконят. – Тем более, задача ведь упрощается… Зира побольше будет. Найдём её, найдём и Малыша. Куда ей такой спрятаться?

– Действительно, – соглашается Аджи с забавной серьёзностью. – Уж такого-то дракона, думаю, даже спецы Глинке не проморгают. Главное только, чтоб проморгали мои бывшие коллеги… У Волка на драконов нюх, сама знаешь.

То немногое благодушие, которое Мирре подарил разговор, смывает, как ледяной волной. Перед глазами встаёт Тайфун – ещё живой, ещё убеждённый в успехе операции… а следом Берк, свернувшийся клубком в тёмном эллинге и не желающий видеть никого, кто не его пилот.

Пришедший следом образ Лавра и Дары Мирра старательно от себя гонит.

– Будем надеяться, Зира просто откусит ему голову, если он вдруг до неё доберётся.

Глава 5. Шанс на взаимодействие

Дара разбудила Диму затемно. Один короткий образ: Зира проснулась.

…Минут десять спустя они со Стрельницким уже шли сквозь ночной полумрак, а впереди них бежали длинноногие ломкие тени от фонарей, что остались за спиной.

У кромки яблоневого сада – у бывшей кромки почти уже бывшего сада, ладно, – чёрной громадой высилась Зира, и её глаза загадочно опалесцировали в темноте, взирая на пришедших сверху вниз.

Дара пристроилась рядом с ней громадой несколько более скромной – всего лишь по плечо Зире и с аккуратно подобранными крыльями.

– Доброе… утро? – произнёс Сергей Александрович с некоторой паузой.

…честное слово, Дима даже восхитился его самообладанием.

– Привет! – радостно откликнулась Дара. – Зире уже лучше. Спасибо!

Сергей Александрович повесил на ветку ближайшей уцелевшей яблони мощный фонарь.

– Что ж, это не может не радовать.

«Скажи им, что дракон и сам выздоровеет, если будет нормально питаться»,– эхом донеслось до Димы.

Это была не речь в полном смысле, потому что слова тесно сплетались и перемешивались с образами. Дара озадаченно склонила голову набок, пытаясь переложить всё это на свой не слишком большой словарный запас.

«Пусть твой человек скажет за тебя»,– мысленно фыркнула Зира.

…как будто Дима только в качестве громкоговорителя и нужен, ага.

– Зира… благодарит, но говорит, что для полноценной регенерации ей нужно усиленное питание, – «перевёл» он, обернувшись к Стрельницкому.

Зирино громкое фырканье очень красноречиво выразило, что она думает о таком «переводе» – но поправлять она не стала.

– Надеюсь, полнорационный комбикорм сгодится? – смиренно вздохнул Сергей Александрович, поддерживая зашкаливающий уровень сюрреалистичности происходящего.

Зира милостиво согласилась.

Дара, окончательно сбитая с толку противоречивыми образами и сложными интонациями, сбежала к Диме, тесно прижавшись к нему и накрыв крылом.

«Всё хорошо, это же Зира, – утешил несчастную драконицу Дима, щедро делясь немногочисленными запасами собственного спокойствия. – Она всегда такая, что её не поймёшь».

«Вот пусть сама и говорит!»

Зира наблюдала за ними с явственной насмешкой.

Стрельницкий же коротко зевнул в кулак и произнёс с прямо-таки учтивыми светскими интонациями:

– Я хотел бы уточнить, можем ли мы сейчас задать некоторые… не терпящие отлагательств вопросы?

Изогнув шею, Зира опустила голову и посмотрела ему глаза в глаза – Стрельницкий сглотнул, но не двинулся с места.

Пауза тянулась секунд десять, а потом Зира произнесла:

– Говори.

Ещё пара секунд понадобилась Стрельницкому, чтобы взять себя в руки и выбрать первый вопрос.

– Дима сказал, что вы покинули КОДу. Почему?

Он к дракону на «вы», с ума сойти!

«Зира уже отвечала», – донеслось по связи эхо Зириного голоса.

«Попроси её объяснить всё заново, – попросил Дима, поглаживая Дару по плечу. – Целиком».

Зира утомлённо вздохнула… И через мгновенье на Дару – и Диму вместе с ней – хлынули образы.

Малыш-Малик-Марис. Его партнёр. Хельга.

Страх Малика, живо откликающийся в Зире яростью.

Пересменок караульных. Малик, доверчиво следующий за партнёром. Ночной полёт в тени расщелины.

Зирино бессилие. Малик слушает только партнёра.

Матюги патрульного пилота, который так и не понял, что произошло.

Волевое Зирино «Молчи!» его дракону.

Сигнал тревоги два часа спустя, когда пропажа обнаруживается. Мысленный рык Арха…

Дима с трудом вынырнул из карусели чужих воспоминаний. Дара рядом с ним тихо рычала, мотая головой.

«Помедленнее!»

…это он или Дара? Оба хором?

– Дим?..

– Дайте пару минут.

Дима не сразу узнал собственный голос.

Зира неодобрительно покосилась на них с Дарой, но всё же дала перевести дух, прежде чем вывалить следующую часть.

…Отдышавшись, Дима закрыл глаза, вновь перебирая образы чужих воспоминаний, и заговорил. Спокойно, чётко – как докладывал бы Риману.

– Малика его партнёр увёл в результате некоторого… конфликта внутри Драконьего корпуса. Зира не смогла Малика отговорить.

Зира недовольно всхрапнула – то ли злясь на упрямо-наивного Малика, то ли не одобряя выбор формулировок.

…вот пусть бы сама и рассказывала.

– Потом кто-то сообразил обратиться к Зире, вдруг она всё ещё слышит беглеца. Но она отказала. Тогда от неё потребовали найти хотя бы Дару…

Он запнулся. Сглотнул, открыл рот… снова закрыл.

Говорить дальше не хотелось – не моглось, это был почти рефлекс: молчи, молчи о главном сокровище Драконьего корпуса, ты и так уже Малика выдал!

Но без этого в полной мере объяснить произошедшее не получалось никак, а убедить Стрельницкого в искренности – своей и Зиры – было насущной необходимостью.

Он беспомощно оглянулся на Зиру.

Та внимательно наблюдала на Стрельницким, удерживающим на лице невозмутимое выражение – и только одна бровь чуть задралась в немом понукании: начал говорить – говори.

«Говори»,– долетел от Дары Зирин приказ.

Дима закрыл глаза – и подчинился обоим.

– Когда стало ясно, что по-хорошему Зиру не уговорить, ей фактически пригрозили благополучием молодняка. У нас есть… – он сглотнул, – есть ещё двое птенцов, младше Малика.

Последний успех Дока.

…успех ли?

Но это не имеет отношения к делу.

– Кое-кто из командования Драконьего корпуса намекнул, что «взамен» Мариса и Дары могут попробовать ускорить взросление птенцов. По… вашим протоколам.

Негодующий рык Зиры заставил Стрельницкого вздрогнуть.

– Шантаж, значит? – пробормотал он.

Дима сам бы с удовольствием высказал всё, что думает про попытку манипуляции Зирой в исполнении Хельги (и что думает по этому поводу Дара), – но, с трудом проглотив все ругательства, закончил нейтрально:

– И Зира решила уйти сама. Правда, по-тихому не удалось.

– Разве потеря уже трёх драконов не означает, что ваших… птенцов уж теперь-то точно переведут на акселерационные препараты?

Зира оскалилась:

– Пус-сть попробуют.

…честное слово, на месте Хельги Дима не то что от подобных идей отказался бы после такого – но и вообще от работы с драконами.

Даже зная, что на ней весь Отдел комплектования держится…

Впрочем, Мирра, кажется, и сама включила голову, раз остановила это. Вот только Зира не стала ждать «второго захода»…

– Но почему вы отправились именно к нам? – подался вперёд Стрельницкий, и было в выражении его лица что-то столь же хищное, как у Зиры. А может, просто тени так играли. – Было ближе?

– Потому что Зира была ранена, – вновь «перевёл» Дима ухваченное Дарой. – А Дара здесь чувствует себя… в достаточной безопасности.

Чувствует себя дома.

Но озвучивать это было как-то неловко.

– А Малик?

– А Малик… – Дима нахмурился, – Зира его больше не слышит.

– Мёртв?

– Нет! – рявкнула Зира. – Он жив, и ему нужна помощь. Твоя, человек!

Тут Стрельницкий всё-таки отшатнулся.

…ага, не железный!

– А меня кто-то спрашивал, планирую ли я в это лезть? – пробормотал он с какими-то тоскливыми нотками в голосе.

– Ну, Малыш уникален, – попытался утешить его Дима, но получил такой красноречивый взгляд, что счёл за лучшее заткнуться и удержать Дару, которая тоже хотела что-то добавить.

– Ты… поможешь, человек? – медленно и чётко произнесла Зира.

– У меня нет на то приказа.

– Ты поможешь?

– Назови хоть одну причину.

Зира молчала долго, так что стала слышно её тяжёлое, хриплое дыхание. Не так-то просто ей давалась эта беседа…

Впрочем, как и всем присутствующим.

– Драконы, – наконец произнесла Зира, – твари и люди. Это твоя задача, человек.

– Вот как, – холодно обронил Стрельницкий после паузы, отступая ещё на шаг. – Но оценить перспективы и возможности мне, тем не менее, придётся прежде, чем я – теоретически – дам своё согласие. Впрочем, вам в любом случае тоже требуется отдых… Дим, там кейс оставили с лекарствами. Сделаешь?

– Ладно, – согласился Дима на автомате.

Это было что-то максимально близкое к капитуляции в исполнении Сергея Александровича.

…да бегство почти.

Странным образом мысль эта не позабавила, а вселила тревогу.

Стрельницкий, правда, не ушёл – отступил в сторону, скрестив руки на груди. Подсветив фонарём, Дима нашёл кейс с двумя заряженными шприцами, антисептиком и инструкцией. Взял один шприц и шагнул к Зире.

– Можно?

Та покосилась неодобрительно – но уступила. И даже опустила шею и подставила лапу, так что Диме не пришлось срочно искать стремянку, просто чтобы поставить внутримышечный укол.

…остаётся надеяться, что это и правда обычное лекарство без всяких побочек, а то ведь не простит.

Закончив, Дима отступил на шаг и неловко спросил:

– Всё хорошо?

Зира проигнорировала вопрос, устало прикрыв глаза.

«Что на шее твоего пилота, Дара?..»

Неосознанным жестом Дима вскинул ладонь, прикрывая чип. Вообще, он думал, за воротом не видно.

…но драконы наблюдательны, если им нужно.

Чип был тёплый – той же температуры, что и кожа вокруг. И даже не раздражал уже. Как старая, никак не заживающая болячка – ковыряешь-ковыряешь, но уже привык, что что-то там есть под пальцами.

И всё же от мысли, что это такое, по спине пробежал неприятный холодок.

«Дара, скажи ей: да, это чип, и он выключен, и это наше с Сергеем Александровичем дело».

Собственное спокойствие удивляло.

Зира вздохнула. Её реакция была уже не словесная – просто утомлённое раздражение в адрес «всех этих птенцов»: Малика, Дары и их партнёров.

…драконица засыпала.

Стоило отойти в сторону, как она сунула голову под аккуратно расправленное крыло.

Дима со Стрельницким переглянулись.

– Ну, не будем мешать отдыху, – пожал плечами Сергей Александрович, снимая фонарь с ветки. – Дара, ты тут останешься?

Дара ласково боднула Диму в плечо.

«Не хочу бросать Зиру!..»

– Ой, ну ты-то хоть вслух отвечай, – пробормотал Дима, отчаянно давясь зевком. – Что я вам, сурдопереводчик наоборот?..

Мысленный образ Дара не очень поняла, но объяснение, кто такой сурдопереводчик и в чём юмор ситуации, Дима отложил до лучших времён.

– Я буду тут, – вслух сообщила Дара, вняв его просьбе. – Чтобы… Зире не было одиноко.

– Какая самоотверженность, – с иронией отозвался Сергей Александрович. – Впрочем, спасибо. Так всем будет спокойнее…

Уже топая со Стрельницким домой, Дима мысленно потянулся к Даре: «И всё-таки КОГО Малыш выбрал себе партнёром – с ума сойти! Как Хельге такое вообще в голову пришло?»

«Зато Серж надёжный!»– живо откликнулась Дара.

…надёжный, ага. Упёртый, как табун ослов, и резкий, как полёт кирпича.

Но Дара авансом хорошо относилась ко всем, кто участвовал в её спасении, даже если сама запомнила только Диму и Арха.

…Возвращались в молчании. И если поначалу Диму это более чем устраивало – ему и так хватило разговоров, – то уже дома, на втором этаже молчание стало каким-то неуютным.

– Сергей Александрович…

Стрельницкий остановился на пороге своего кабинета., оглянувшись через плечо.

– Да?

Отстранённый холодок в голосе резанул по нервам.

– Вы сообщите профессору?

Помедлив, Стрельницкий всё же ответил:

– Что Зира пришла в себя – да. И что она пока слишком слаба, чтобы вести разговоры. Остальное – служебная информация, к которой у него допуска нет.

– Так вы ей поможете?

– Как я уже сказал, мне надо всё оценить и взвесить. Иди спать, пилот… В ближайшие пару часов Зире точно ничего не грозит.

– Ладно… Спасибо, – неловко буркнул Дима, комкая в руке прихваченную из кейса инструкцию.

Должен же он знать, что Зире вколол.

– Что-то ещё?

– Ну, спасти всех драконов в Андаре? – отшутился Дима. – Законодательно, там, закрепить их право на разум?..

– …образование, право голоса, включение в трудовой кодекс? – В голосе Стрельницкого наконец прорезалось ехидство. – И губозакатывательную машинку тебе лично?

– Да ладно, у меня уже есть!

– Тогда проверь батарейки, – посоветовал Стрельницкий, разворачиваясь к нему. – И иди уже спать. Подъём через два часа.

– Спокойной ночи… утра.

Когда Дима уже шагнул в свою комнату, в спину его догнало негромкое:

– Про «драконов, тварей и людей» Зира узнала от тебя.

Не вопрос, утверждение.

Помедлив, Дима вернулся в коридор.

Он не говорил ничего не то что Зире – даже Даре…

Но их мысли слишком часто переплетались последнее время.

– Она, видимо, это вытащила откуда-то из Дариных воспоминаний об образах из моей памяти… Такое бывает – драконы знают о своих партнёрах больше, чем кажется. – Он помедлил и добавил задумчиво: – И больше, чем кажется им самим.

Потому что невозможно иначе, если вы порой – одна душа в двух телах.

– Такая себе концепция с точки зрения информационной безопасности… Ладно, я учту. Что ещё она могла узнать?

Дима только покачал головой.

Всё, что угодно, – из того, что они с Дарой пережили.

Или ничего вообще…

Видимо, что-то такое и было написано у него на лице, потому что Сергей Александрович устало махнул рукой, не развивая тему, и ушёл к себе.

А Дима, рассматривая смятую инструкцию, подумал, что успокоительное надо было колоть не Зире.

…ну, не только Зире.

Правда, сам и без успокоительных отрубился так резко и глубоко, что проснулся с чувством лёгкой дезориентации. Комнату заливал солнечный свет, а Дара где-то вдалеке с хрустом уплетала свой обед.

С трудом вытащив из-под головы затёкшую руку, Дима глянул на часы и с удивлением обнаружил, что уже полдвенадцатого.

Сергей Александрович разве не говорил что-то про подъём через два часа?

Ладно, здесь вам не армия и не детский сад, чтоб переживать о подъёмах.

«Как Зира?»

Это была даже не мысль, скорее бессловесный интерес, и Дара тут же откликнулась: Зира проснулась и обедает, а сама Дара с ней так, за компанию. Тут солнце, ветерок и вообще хорошо. А царапины на плечах уже почти совсем не болят!

Дима улыбнулся, прикрыв глаза… но потом всё-таки сел в кровати, отгоняя соблазнительную идею завалиться ещё поспать. Расслабленное состояние сползало с него неохотно, как тёплое одеяло.

Зира, Малик, Серж.

Дима повторил это про себя как заклинание.

…ладно, без Сержа, он взрослый мужик и может сам о себе позаботиться.

А вот о Малике?..

Спустившись на первый этаж, Дима замер на последней ступеньке, прислушиваясь.

Конечно, не к периодическому громыханию кастрюль и бормотанию телевизора за закрытой дверью на кухню.

– Шеф, вам просто стоило меня дождаться. Или дёрнуть кого-то из моих дежурных мальчиков… Спасибо за звук, конечно, но этого мало! Это дракон, понимаете?!

Говорила Анка, Анна Вронская. Кто-то вроде Артура Второго для Стрельницкого – человек, работающий с информацией.

– О, я заметил.

Стрельницкий сух, сдержан и ироничен. Как всегда.

Дима сам не заметил, как подался вперёд, а потом и вовсе завернул в холл, вслушиваясь в разговор. Анка говорила громко и сердито, Сергей Александрович – куда тише, но его слова всё ещё можно было разобрать.

– Тут никакая человеческая психология не поможет!

– В следующий раз, когда мне на голову будет падать дракон, я конечно же сразу тебе сообщу и попрошу его подождать и не падать до твоего приезда.

Шаг, ещё шаг…

Чуть слышно звякнула чашка, опускаясь на блюдце.

– Замётано!.. – Анка испустила долгий вздох и вдруг сменила тему: – А как там ваш ручной пилот?

Дима бесшумно пересёк холл, остановившись сбоку – так, чтоб его не было видно в дверях.

– Спит, я полагаю. Я дал ему отоспаться после… всего произошедшего. Драконы вполне спокойны, а в случае чего, я полагаю, Дара его разбудит.

– Как вы замечательно устроились!

Странный брякающий звук. Лёд в кофе?

Как громко разносятся звуки пустынном холле – хоть не дыши, потому что шум собственного дыхания кажется ещё громче.

– Выводы, Вронская. Я ведь дал список вполне конкретных вопросов и получил пока ответы только на часть.

– Да что выводы… Для вашего пилота это слишком тонкая была бы игра. С о-очень туманными целями. Отказавшись, вы ничего не потеряете, а проблемы с недовольными тварями вам решать не впервой…

– Давай что-нибудь менее очевидное.

– Как скажете, Шеф. Информацию по донесениям за последние две недели я запросила, но ответ будет не раньше понедельника, так что о событиях в КОДе пока не скажу ничего. А в остальном… шансов, что поиски принесут результат, который можно будет дальше как-то использовать, – честно говоря, ниже тридцати. Слишком много переменных… Но зато это ваш шанс наладить взаимодействие, раз уж вы так держитесь за этого пилота. Драконы для него – это, очевидно, святое. Пусть поможет вам искать. Не выйдет, так хоть узнаете ещё что-нибудь интересное…

Резко выдохнув сквозь зубы, Дима тихо отошёл назад – и, уже не скрываясь, завернул в прихожую.

Натянул куртку, переобулся в уличные берцы – по дому он ходил в кроссовках, – и крикнул в воздух, зная, что Стрельницкий услышит:

– Я к Даре!

…шанс наладить взаимодействие, значит. И узнать что-нибудь интересное. В бездну такие шансы!

***

Полковник Стрельницкий не любил несколько вещей.

Непрофессионализм. Глупость. Чувство потери контроля над ситуацией…

И непрошенные советы.

Да, строго говоря, Анкины советы ни непрошенными, ни непрофессиональными, ни глупыми не были, но то, как она их формулировала…

А главное – какой момент для этого выбирала.

Конечно, Стрельницкий отчасти сам виноват: некоторые разговоры лучше вести вполголоса и за закрытыми дверями кабинета (но он исходил из того, что там-то Дима спит аккурат в соседней комнате, а ничего по-настоящему секретного они с Анкой и не обсуждали).

Да и расслабился он в собственном доме, говоря откровенно, а Анка… что ж, она была Анкой (кабинетным гением и бесцеремонной язвой, уже почти пять лет, как не работающей «в полях»).

Как бы то ни было, того, что Дима мог услышать, прежде чем демонстративно протопал через холл и сбежал к Даре, было более чем достаточно…

Поэтому, оставив Анку дальше возиться со своей аналитикой, Сергей спустя некоторое время отправился к драконам.

Но Зира скучала одна (ни Димы, ни Дары, ни посторонних шорохов), флегматично обгрызая последний брикет комбикорма – в сравнении с её мордой, брикет казался сухариком.

Оторвавшись на секунду, драконица оглядела визитёра, но ничего не сказала и вернулась к прерванному занятию. Так сытая собака лениво обгладывает кость.

Или волк…

В любом случае, не слишком-то похоже на сознательность.

Чтобы перестроиться, – с Дарой дело почти привычное, но здесь сложнее, – понадобилось несколько коротких вдохов-выдохов.

Зира – разумное, говорящее существо(и взрослое – на фоне Дары).

Не дикая тварь.

Переведя гарнитуру в режим записи внешним, закреплённым на куртке микрофоном, Стрельницкий шагнул ближе.

– День добрый.

Драконица с хрустом разгрызла свой «сухарик» и вновь посмотрела на визитёра.

Отвечать она не торопилась.

– Где Дима с Дарой?

Он, конечно, Диме потом всё выскажет насчёт остановленной без присмотра старшей драконицы (но то потом)… С другой стороны, поговорить с Зирой без его посредничества – тоже важно.

Разумеется, если разговор вообще получится.

Драконица выдержала некоторую паузу и потом кивнула куда-то в сторону:

– Там.

Что ж, будем считать, что контакт состоялся.

Можно было бы, конечно, удовлетвориться и таким размытым ответом, но Сергей всё-таки уточнил:

– Там – это в Дарином эллинге?

Стоило бы, конечно, предупредить Диму не соваться туда, где их строители второго ангара могут увидеть, но тут уж поздно.

Ладно, строители там неразговорчивые.

– Нет. – Зира встала и, осторожно держа полурасправленные крылья чуть на отлёте, прошла к баку с водой.

Пила долго, большими гулкими глотками, потом выдохнула и обернулась к Стрельницкому, оглядев его с высоты своего немалого роста (метра четыре, не меньше).

– Они у воды. У пруда.

– Понятно.

Какое-то время они молча изучали друг друга – во всяком случае именно такое чувство возникло у Стрельницкого. Под немигающим взглядом Зиры было сложно сохранять невозмутимое спокойствие, но демонстрировать свою неуверенность – проиграть наверняка.

– Чего тебе, человек?

– Я бы хотел, – произнёс он, следя, чтобы даже тени сомнений не звучало в голосе, – иметь возможность поставить тебе… радиоотвечик системы опознавания, «свой-чужой». Мы находимся недалеко от столицы, и если что случится, ты станешь законной целью всех систем ПВО. Один раз у тебя, конечно, получилось проскользнуть, но в следующий раз прикрыться манёврами на базе ДРА не выйдет.

Он говорил медленно, до конца не зная, насколько хорошо драконица понимает человеческую речь без Диминого «перевода».

Но и упрощать, как в разговоре с «вечным ребёнком» Дарой, не хотел.

– Зира – свободный дракон, – гневно выдохнула драконица, вскинув голову. – Единственный по-настоящему свободный дракон.

И это с ней Дима просил быть «помягче»?..

– Что ж, в таком случае могу только порекомендовать не взлетать вовсе.

Драконица чуть шевельнула израненными крыльями, скованными множеством фиксаторов, что скрепляли места переломов, и горько – как показалось Стрельницкому – вздохнула.

На какое-то время вновь воцарилось молчание. Сергей где-то фоново, между мыслями о разговоре, отметил, что Зира пахнет иначе, чем Дара. Всё ещё сохранялся резкий, тревожащий память запах ихора (хотя зашитые раны уже были чистыми), и вонь корма, и, конечно, специфические «горелые» драконьи нотки… но основным было что-то другое, тяжёлое и щекочущее нёбо.

Как воздух перед грозой.

Преодолев некоторую скованность, Стрельницкий вновь заговорил:

– Утром у меня сложилось впечатление, что мы услышали от тебя… не всё.

– Зира сказала всё, что тебе надо знать.

– Полагаю, здесь мне решать, что я должен знать о ситуации, чтобы я мог с ней работать.

– Зира сказала всё.

– Ты, например, не сказала, в какой стороне слышала этого… Малика последний раз. И как давно это было. Не назвала точной даты. Не описала, как он выглядит и кто его напарник…

– Детали, – оборвала его Зира, и в голосе её явственно слышалось пренебрежение. – Дара видела мою память. Спроси её, спроси Диму… Найди моего птенца, человек.

– И что я за это получу?

Зира одним слитным движением шагнула к нему, так что пришлось задрать голову, чтобы вновь иметь возможность посмотреть в неодобрительно прищуренные жёлтые глаза.

Дикие глаза.

Глаза твари, в которых, тем не менее, светился разум.

– Если не спасёш-шь, – Зира понизила голос до шипящего шёпота, – быть беде, человек.

Стрельницкий досчитал до пяти. Выдохнул.

– Это угроза?

– Это правда. Малик – не твои цепные драконы. Долго его не скрыть… С кого тогда спросят твои хозяева, человек?

– О, заботишься о моей репутации?

– Однажды разверзнется бездна, – странным, напевным тоном произнесла Зира, склонив голову набок, и этим движением неуловимо напомнила Дару. – И поглотит всех, кого мы не сбережём…

Стрельницкий замер (он же не ослышался, верно?).

…Ему понадобилось куда больше, чем пять счётов, чтобы заставить себя шагнуть в сторону, сбрасывая дурацкое оцепенение, вернуть контроль над голосом и сдержанно сказать:

– Новое прочтение Книги Времён?.. Что ж, в пророчества я в любом случае не верю. Тем более о Бездне.

– Просто найди его… – Драконица вздохнула и отвернулась, словно прислушиваясь к чему-то. – И извлеки Диме чип.

Смена темы оказалось неожиданной.

– Это не обсуждается.

– Зачем он тебе?

– Дима?

– Чип.

– Это страховка. Можно сказать, напоминание… Просто чтобы они оба не натворили глупостей.

– Это просто твои страхи, человек.

– Может быть. Но мне так спокойней – и это мне решать, извлекать чип или нет.

Зира почти по-человечески качнула головой и, словно бы окончательно теряя интерес к разговору, отошла к своему «лежбищу» у яблонь. Медленно опустилась, вытягивая передние лапы, и замерла, прикрыв глаза, похожая сейчас на древнее изваяние кемийского сфинкса.

– Так ты не позволишь поставить передатчик? Можно ведь и не вживлять, в конце концов.

Зира приоткрыла глаза и спросила в ответ откровенно насмешливо:

– А ты извлечёшь чип у Димы?

И Сергей вдруг усмехнулся. Это прозвучало так предсказуемо (и так по-человечески!)…

Кажется, у них всё-таки есть шанс наладить взаимодействие.

Глава 6. Опасная ностальгия

– Итак, что мы имеем? – произнёс Стрельницкий, разглядывая карту, спроецированную на закрывший окно экран. – Предположительно, Малик со своим пилотом сбежали в ночь со второго на третье октября. Сбежали на территорию Андара, внимания не привлекли, патрулей и радаров фактически избежали… что в целом ожидаемо с учётом их размера, – и успешно скрылись. Назвать конкретно, где именно она «слышала» их в последний раз, Зира не может, а у нас, к сожалению, пока зацепок нет.

– Ну почему нет, Шеф! – подала голос Анка. – У нас порядка двухсот семидесяти различных косвенных и не очень свидетельств, просто пока мы не закончили анализ, отсеять ложные не выйдет.

– Или они вообще все ложные, – напомнил Стрельницкий.

– Или они вообще все ложные… – согласным эхом отозвалась Анка.

Дима смотрел на карту и с тоской понимал, что Андар слишком большой, а Малик – слишком маленький.

…а сам он – вечно колеблющийся дурак.

– Сергей Александрович.

– Да, Дим?

– Давайте я попытаюсь уточнить у Зиры хотя бы общее направление.

Честно, если Сергей Александрович сейчас спросит: «А раньше предложить не мог?» – ответить будет особо нечего…

Нет, не спросил.

– Пробуй.

Дима прикрыл глаза и потянулся к Даре.

Самой большой проблемой было вовсе не узнать у Зиры направление – хотя то, как Зира слышаладругих драконов, ощущалось совсем иначе обычного Дариного контакта.

И даже не сориентироваться по сторонам света в образах Зириной памяти, ведь базу Дима прекрасно помнил…

А наложить это направление на карту – не выдав «Дом-один».

Как там в школе когда-то учили? «Через две точки можно провести только одну прямую» – это ведь и наоборот работает отлично. Нарисуй полковнику госбезопасности прямую на карте – а уж он-то постарается найти на ней сколько надо точек.

И не поленится методично проверить каждую.

…Открыв глаза, Дима осторожно – от резкого движения могло повести в сторону – встал и подошёл к экрану. Ещё раз прокрутил в голове Зирины ощущения. Вздохнул.

– Они перемещались несколько раз. Если я правильно смог сориентироваться по положению Зиры, то первый раз они перешли в обычный эшелон где-то здесь, – он очертил достаточно приличный кусок, захватывающий край Угорской и довольно большую часть Марийской областей (несколько больше того, как оно было на самом деле). – А вот последний раз Зира слышала Малика… надеюсь, я ухватил направление правильно, и тогда получается, что вот в этой части.

Вторая зона была больше первой – и сознательно показана довольно небрежным взмахом руки, чтобы по её границам никак нельзя было понять, откуда Зира слышала.

Но сам Дима смотрел только на один пункт на карте, попавший в очерченную область.

Старорецк.

…а ведь Серж тоже начинал среди «Друзей Драконов».

– Так, ну это меняет дело! – воскликнула Анка после некоторого молчания. Заправила белёсую прядь за ухо, сверилась с чем-то в одном из двух своих ноутбуков и энергично клацнула ногтями по клавишам. – Тогда сто семнадцать моментов вычёркиваем чисто по территориальному признаку… Хотя лучше я их просто отложу во вторую очередь обработки, мало ли. Вдруг у нас тут вообще два беглых пилота с драконами?.. Ну, три с учётом некоторых.

«Некоторый» шумно выдохнул, но сдержался и промолчал.

– Значит, северо-восток центрального региона, – кивнул Стрельницкий, что-то прикидывая. – Ну, тут вам не горы, спрятаться будет сложнее. Дим, твои идеи? Ты же у нас пилот… тем более с соответствующим опытом.

…про горы он ведь абстрактно сказал?

Дима ещё раз окинул взглядом карту.

– Вообще, есть одна идея, – медленно произнёс он, чувствуя по связи, как Дара предвкушающе вскидывает голову.

Хотя вряд ли, конечно, Стрельницкий позволит им отправиться туда вдвоём.

…Разумеется, не позволил.

Дара осталась дома с Зирой. И, как Дима подозревал, «под присмотром» людей Стрельницкого, – но полковник этого не озвучивал.

А Дима не спрашивал.

«Ты позови, я буду быстро-быстро!»– пообещала Дара с несокрушимой уверенностью, которой были нипочём ни люди Стрельницкого, ни патрульный дракон, никто в целом мире вообще.

Сергей Александрович если и догадывался об этом, то не выказывал беспокойства.

Стоило определиться с целью, он организовал всё быстро и чётко, точно зная, что ему нужно. Выехали через день, после завтрака – совершенно без спешки, надрыва и ощущения подвига, как-то… обыденно?

Словно на пикник собирались, честное слово.

Садясь в машину, Дима покосился на уже знакомого бойца в графитово-сером камуфляже – тот ответил зеркально скептическим взглядом.

Пора бы его имя узнать, что ли. Сергей Александрович его вроде Ломакиным называл?

Сам полковник как всегда устроился впереди, рядом водителем. Поставил термостакан с кофе в подлокотник, достал планшет и буднично кивнул:

– Поехали.

У ворот с территории усадьбы за ними пристроился тёмно-синий микроавтобус – кто там ехал кроме Анки, Дима не знал.

…предпочитал не думать.

Дорога обещала быть долгой: через столицу и потом на северо-восток, почти до Старорецка, но в объезд него. Водитель Вася бросил взгляд в карту на своём телефоне и объявил, что ехать больше двух часов, и то если проскочат пробку на Новодарском мосту…

Он ещё не договорил, а Ломакин уже откинул голову на подголовник и закрыл глаза – и заснул ещё до того, как они выехали на шоссе.

Ещё недавно (или уже в прошлой жизни?) Дима тоже так мог. Вне миссий пилот Драконьего корпуса, как известно, спит в трёх случаях: перед дежурством, после дежурства и между дежурствами.

…а теперь он, похоже, отоспался на пару лет вперёд.

Поэтому Дима пялился в окно и грезил наяву Дариными снами, вполуха слушая короткие переговоры Стрельницкого с кем-то по гарнитуре. Ничего интересного на самом деле: сплошные «да», «нет», «понял» и «шли их в бездну, а если сами не пойдут, то ко мне».

За окном мелькали пожухшие поля, леса в осенней листве, заправки и посёлки… Чуть позже проскочили мимо первые высотки «новоандинских» районов. Где-то над ними прошёл на снижение пассажирский самолёт; промчалась по насыпи вдоль шоссе электричка.

Дима наблюдал за этой мирной жизнью с каким-то противоречивым спокойствием.

…ну да, чего напрягаться, всё самое страшное с ним уже случилось: вон сидит полковник госбезопасности и флегматично листает что-то на планшете.

Дима механическим движением поскрёб чип. Бояться Стрельницкого как-то больше не получалось.

Наверное, зря.

– На проспекте Свободы пробка мёртвая после ДТП, по окружной поедем, – оповестил водитель, перестраивая маршрут.

Даже слегка обидно стало. Анду, столицу, Дима видел один раз в жизни, на экскурсии в начальной школе. Потом было, конечно, не до того уже, а «по делу» ни разу не довелось…

Какая же чушь в голову лезет – лишь бы не вдумываться, во что он ввязался!

Он просто спасает Малика по просьбе Зиры… по сути, от Стрельницкого. С его же помощью.

Отличный парадокс, ничего не скажешь.

Очень в духе Зиры.

…К концу пути Диму охватило нетерпеливое напряжение. Уже не хотелось ни оценивать свои поступки, ни задумываться о причинах и следствиях – это потом, всё потом, сначала дело.

Он истосковался по этому зуду в груди – не мешала даже истончившаяся до пульсирующей нити связь с Дарой. Перед лицом конкретной задачи мир стал проще, чётче… однозначней.

Дима не строил на свой счёт иллюзий. Быть просто Лавром, бойцом, драконьим пилотом, оставляющим планирование уделом начальства, куда больше ему подходит.

…вот чего он полез тогда с идеей-фикс перехватить профессора Лазаревского? Мир изменить хотел, не меньше!

Правда, в итоге меняться пришлось исключительно самому…

А Рабочий посёлок оказался похож и непохож на себя девятилетней давности разом. Оброс магазинами-универсамами, новыми проездами и дачами, так что нужный съезд Дима чуть не пропустил – это был теперь уже не просёлок, уводящий с шоссе неподалёку от автобусной остановки, а улочка вдоль сплошных заборов.

Впрочем, вскоре заборы кончились. Как и нормальная дорога.

Оставив машину – вторая где-то отстала, но Стрельницкий вёл себя, будто так и надо, – ещё метров триста они шли по размытой осенними дождями колее, в которой то и дело попадались относительно свежие отпечатки колёс квадроцикла.

Конечно, эти следы ещё ни о чём не говорили: тут могли и местные кататься… Но Анка уверяла, что вероятность застать кого-то чужогов этом районе действительно высока.

Главное, чтоб это и правда были Малик с Сержем, а не бродяги, наркоманы или ещё какой сброд.

…А потом закончилась и колея.

Если бы не обвалившиеся остатки бетонного забора и остовы ангаров, проглядывающие между деревьями, узнать в этой разросшейся берёзовой роще бывший аэродром было нереально.

Словно и впрямь, как любят изображать во всяких фантастических книжках, великая Бездна в конце концов разверзлась и поглотила человечество без остатка.

Остановившись у перекошенной воротины – хоть какая-то точка отсчёта для ориентирования, – Дима обернулся.

– Дальше я сам… ладно?

Они обсуждали это, но Стрельницкий так и не дал своего согласия.

…впрочем, и не сказал «нет».

– Я бы, конечно, предпочёл дождаться нормальной разведки, а не полагаться на предположения и косвенные свидетельства, но…

Полковник в задумчивости тронул мыском берца воротину. В тёмно-сером камуфляже Сергей Александрович выглядел непривычно, но как-то на удивление гармонично. Словно бы и возраст сбросил.

…хотя ему и так-то тридцать три, стариком не назвать даже с натяжкой.

– Но если это действительно они, то мы не хотим их спугнуть, а я хотя бы «свой», – закончил за него Дима.

…и это был единственный шанс избежать Малику и Сержу всего того, что они прошли с Дарой.

– Ладно, – неожиданно согласился Стрельницкий. – Ломакин, выдай ему рацию с наушником. Докладываешь о каждом шаге, понял?

– Понял, – не стал спорить Дима.

Нацепил наушник, сунул рацию в карман лётной куртки, крутанул ручку питания и щёлкнул тангентой, проверяя связь. Потом точно так же проверил наушник.

– Лавр на связи, как слышно, приём.

Всё это было привычно.

…бездна, как же он скучал по такому.

– Слышно хорошо, топай давай… Лавр, – хмыкнул голос Стрельницкого в наушнике.

И Лавр пошёл.

…Роща, бывшая некогда аэродромом, путала и плутала, сбивая с толку. Со второй попытки выбравшись на лётное поле – его остатки, – Лавр остановился с краю, под прикрытием разлапистых елей. Внимательно огляделся, восстанавливая в памяти картину девятилетней давности.

«Дара, – позвал он, вслушиваясь в связь, – ты помнишь?..»

Связь на таком расстоянии нарастала медленно, отдаваясь пульсацией где-то в основании черепа.

…в чипе.

Сконцентрировавшись, Лавр закрыл глаза, ловя размытые образы Дариной памяти.

Да, вот оно.

Образ аэродрома таким, как запомнила его Дара – сверху. Лучше всяких карт, потому что воспоминание многослойно и захватывает другие, более давние.

Вслед за образами прилетает и тревога-вопрос:всё в порядке?

«В полном!»

…ну, не считая отсутствия любых признаков обитания тут Малика. И вообще хоть кого-нибудь.

Впрочем, есть у Лавра и ещё одна цель.

Зашуршал наушник.

– Лавр, приём. О каждом шаге – не забыл?

– Лавр на связи. Помню, – вполголоса отозвался Лавр, придерживая наушник. – Вышел на лётное поле, двигаю к «высотке». Пока никого.

– Принято.

…не спросил.

Стрельницкий не спросил, какой смысл искать дракона в административном здании.

Лавр позволил себе победно усмехнуться – но быстро взял себя в руки и побрёл по траве к остаткам здания.

Видеть матерные словечки и рисунки на ржавой двери – там, где когда-то белела ладонь «Друзей Драконов», – оказалось неприятно. Судя по наслоениям, юные и не очень вандалы сюда наведывались регулярно.

Сама дверь, однако же, была закрыта.

Оглядевшись, Лавр свернул вдоль стены ко второму, заднему входу.

Увы, здесь тоже побывали «художники».

По стене тянулась размашистая и вычурная чёрно-белая надпись: «И разверзлась Бездна, и поглотила всё… Вр. 7:13»

Лавр поморщился. Он терпеть не мог запах свежей краски.

Похоже, автор именно этой фразы и наследил по дороге сюда…

Сама задняя дверь была приоткрыта.

– Дошёл до точки, захожу, – оповестил Лавр по рации. – Всё тихо.

Всё и впрямь было тихо. Пусто. Мертво.

Пыль, грязь, запустение.

«Матценности» отсюда повытаскивали ещё до того, как «Друзья Драконов» оборудовали тут базу, а всё своё снаряжение и оборудование Дока они увезли при переезде.

…почти всё, точнее.

Ступая тихо и осторожно, Лавр вошёл в знакомое помещение. Пыльное, заклеенное ещё в те времена окно не давало достаточно света – пришлось шарить лучом фонарика.

Пустые шкафы и стеллажи. Пустые столы. Пустой сейф с раззявленной «пастью»…

Всё это было не то.

Нужный шкафчик отыскался в самом дальнем углу. Сваленные на полках древние, времён действующего аэродрома плакаты осыпа́лись в бумажную труху – Лавр не стал в них копаться.

Вместо этого он опустился на колено, рефлекторно перенося вес с травмированной ноги, и попытался поддеть дно нижней полки.

Дохлый номер без ножа, только ногти ломать…

– Лавр, приём. Что там, с места не сходишь? Ни одного шага?

– Схожу, – проворчал Лавр, левой рукой зажимая тангенту.

Правой он продолжал ковырять найденной в соседнем шкафу отвёрткой дно шкафчика, стараясь не расчихаться от пыли.

– И как результат?

– Пока пусто.

…во всех смыслах.

Дно удалось приподнять, но под ним, сколько ни шарил рукой, ничего не было.

– Принято. Ангары проверь.

– Понял, принял.

Двумя руками получилось окончательно вынуть донце и отложить в сторону. Луч фонарика осветил пыльную нишу.

…а вот и оно.

Бокс был размером где-то в полкирпича – только плоский.

Док всегда оставлял свои нычки, откуда бы они ни уходили. Наплевав на все инструкции. Лавр подозревал, что эта его беличья мания раскидывать повсюду «запасы» одними только базами Движения не исчерпывалась…

Но знал наверняка он только про эту, потому что сам застал Дока за её обоустройством.

В боксе, аккуратно закреплённые в ряд и прикрытые поролоновой прокладкой, покоились запаянные ампулы, небольшой инъектор с упаковкой стерильных насадок, а на дне – блистер таблеток со стёртой подписью и тёмно-синяя пачка сигарет любимой Доковской марки, «с драконом».

…дизайн у них сменился уже сто лет назад. Ну, года четыре минимум.

Эдакий привет из прошлого – Лавр почти наяву ощутил тонкий табачный запах.

Время утекало. Лавр закрыл бокс и быстро сунул во внутренний карман куртки, стараясь уложить так, чтоб он нигде не выпирал. Спасибо защитным вставкам, куртка не топорщилась.

Оставалось ещё натоптать по комнате пару кругов, чтоб хоть как-то скрыть следы своей возни…

Уже выходя, Лавр замер на пороге в странной, болезненной ностальгии.

…так дело не пойдёт. Надо сосредоточиться и пойти уже искать Малика – ну или убеждаться, что его здесь нет (но где он тогда?).

Никуда больше не заглядывая, Лавр прошёл туда-сюда по коридору и с облегчением вышел на свежий воздух. Огляделся по сторонам – мало ли! – но всё по-прежнему было тихо. Шелестели золотой листвой берёзы, светило холодное октябрьское солнце…

Лавр быстрым шагом пересёк рулёжную дорожку – и сбавил темп у ангаров. Дарин эллинг время (или местные любители сбора металлолома) не пощадило, оставив один скелет, – как и соседний, где когда-то обитали Гроза и Торн.

Относительно уцелел укреплённый эллинг Арха, и к нему-то Лавр и направился.

– Два ангара – пусто, – сообщил он на ходу, невольно понижая голос. – Иду дальше.

Основные ворота были лишь чуть приоткрыты. Лавр протиснулся внутрь и остановился, рассматривая пустой ангар.

Плясали пылинки в лучах солнца, падающих сквозь дыры в крыши. Всё так же тускнели по стенам старые авиационные плакаты – теперь едва угадывающиеся под слоем пыли. В дальней половине ангара видны были остатки гнезда Арха.

Невольно вспоминая, каким тут всё было девять лет назад, Лавр медленно пошёл вдоль стены, подсвечивая себе фонариком.

Вот тут Рубин с ним занимался лётной тактикой. Лавр стёр ладонью пыль с доски, на которой до сих пор виднелись неясные следы их схемок. Небо, как давно это было!

Что бы сказал Рубин, если б увидел Лавра сейчас?..

А вот вход в подсобные помещения – там когда-то располагались мастерские, склад снаряжения, спальня Рубина и Хельги.

Оглянувшись ещё раз, Лавр шагнул в тёмный проход.

…Малика здесь не было.

Всё-таки не было.

Но было кое-что ещё. И, пялясь на это, Лавр отчётливо понимал, что докладывать сейчас ни о чём не станет…

В луче фонарика виднелась лежанка с раскатанным спальником – ослепительно-яркого, после царства пыли и ржавчины, рыжего цвета.

Рядом стояла туристическая горелка с котелком, лежала фляжка – и три баллончика с краской. Чуть в стороне, в тени открытой двери, валялся тёмно-зелёный рюкзак с тепловизором и рацией.

Словно переместился сюда прямиком из прошлого…

Эта секундная растерянность могла стоить Лавру жизни – но стоило только слетевшего от удара наушника. Развернувшись, Лавр попытался перехватить напавшего, поймал очередной удар предплечьем и, наконец, послал сноп света атакующему в глаза.

…он потом скажет Стрельницкому спасибо за хороший, прочный фонарик. Обязательно.

Связь вздрогнула Дариной тревогой.

«Оставайся с Зирой!»

Лавр так резко обрубил связь, что это отдалось болью в чипе, на мгновенье дезориентируя.

По счастью, противник дал ему это мгновенье, отступил, прикрывая глаза рукой. Невысокий крепыш в костюме под охотничий «дубовый лист», перчатках с обрезанными пальцами и высоких берцах. С виду турист туристом…

Только туристы сначала хотя бы окликнуть пытаются, а не бьют в висок.

«Турист» качнулся назад – и рванул на Лавра. Удар плечом, подсечка… раненая нога опять подвела, и оба полетели на пол.

С характерным грохотом раскатились баллончики с краской. Взвились клубы пыли, луч фонарика беспорядочно заплясал по стенам.

– Ты кто вообще? – выдохнул Лавр, пытаясь откашляться. Куртка погасила удар, но вот от пыли мог спасти разве что респиратор.

Противник не ответил, перехватывая его руку с фонарём.

Лавр позволил разжать себе пальцы… но отбросил фонарик раньше, чем противник успел его ухватить. Теперь свет бил по полу, равно запутывая и освещая обоих.

– Ты девчонка, – дошло до Лавра внезапно.

То-то фигура «туриста» была в некоторых местах такой… округлой.

…мягкой.

И две тёмных косички теперь свешивались вокруг лица.

– Ты Лавр! – одновременно с ним выдохнула «туристка». Голос у неё был хриплый и высокий.

Небо, сколько ей лет?..

– То есть ты так всех встречаешь?

– Всех, кто здесь шатается и о ком Центр не предупреждал, – почти выплюнула она. – Драконью куртку нацепить любой может.

Воспользовавшись паузой, Лавр сумел согнуть здоровую ногу и рывком перекатиться, сбрасывая «туристку».

Теперь уже он нависал над ней.

– Ну, теперь ты, типа, знаешь, кто я, дальше что?

Девчонка заехала ему коленом – почти попала, Лавр чудом отпрянул, – и ужом выскользнула из-под него. Откатилась, пружинисто вскочила.

Жалобно хрустнул под её каблуком наушник.

– А дальше ты труп, – сообщила она холодно и выдернула из-под куртки пистолет.

Первая мысль была почему-то не о себе, хотя Лавр и не успевал вскочить из-за больной ноги.

«Дура, один выстрел – и сюда толпа набежит!»

Откатившись, он швырнул в неё попавший под руку баллончик, сбивая с толку, и этих секунд ему всё-таки хватило, чтобы встать и рвануть к ней, сокращая дистанцию.

…успел.

Выбить пистолет из рук так и не удалось, но хотя бы направил его в сторону.

Зазря стрелять девчонка не стала.

– Предатель, – выплюнула она и, вырвав руку, заехала ему в скулу рукоятью, как кастетом.

– Я не предатель!

Вторая попытка обезоружить закончилась ударом ему под правое колено, и Лавр рухнул на пол, мысленно проклиная того агента КОДы за ранение.

…и эту тоже – заодно.

Но в полёте всё-таки успел «сковырнуть» её ногу, выбивая из равновесия, поэтому приземлились уже вдвоём. Несколько секунд молча боролись, пока Лавру не удалось-таки перехватить руку с пистолетом.

Перекат – правая нога взорвалась болью, – и пистолет всё же выпал из пальцев.

– Может, поговорим? – предложил Лавр, подхватывая оружие. Откатился в сторону, сбросил магазин, передёрнул затвор – звякнул выкатившийся патрон.

…он не будет стрелять по своим!

Но разговаривать «туристка» явно была не в настроении.

А ещё – напрочь «делала» Лавра по технике, с лёгкостью уходя от его ударов и ловя на малейшей заминке.

Спасал ситуацию только пистолетный магазин, сунутый Лавром в карман. Ну и разница в весовой категории, которая не давала девчонке так уж эффективно противника кидать через бедро. Подножки у неё, правда, были чёткие и изощрённые.

Наконец Лавр сумел-таки заблокировать её на полу в углу, у рюкзака, навалившись всем весом и намотав на руку одну из косичек. «Туристка» яростно извивалась.

– Выслушай меня полминуты! – выдохнул он ей в лицо.

Девчонка попыталась его боднуть в нос – чудом увернулся, получив удар лбом по всё той же невезучей скуле.

Надавив рукой на горло, Лавр оскалился почти по-драконьи.

…Дарина тревога долетала даже сквозь приглушенную связь.

– Полминуты! – рявкнул он.

«Туристка» обмякла, но Лавр не повёлся на это и не позволил себе расслабиться.

– У ворот аэродрома – полковник Стрельницкий, – заговорил он быстро и чётко, ловя её диковатый взгляд. – Не один. И сто пудов его же люди скоро заблокируют территорию… По крайней мере это было бы очень на него похоже.

– Ты всё-таки с ним, – просипела девчонка, и Лавр чуть сместил вес, давая ей вдохнуть. – Тварь…

– Мы… заключили союз. На то были причины. – Он перехватил её руку, пытающуюся вытащить из кармана его брюк магазин пистолета. – Но тебя это не касается. Тебе надо срочно выбираться отсюда.

…вообще, поза у них вышла на редкость двусмысленная.

Свет фонарика бил в глаза сбоку и мешал рассмотреть лицо «туристки», но Лавру всё-таки показалось, что она его поняла и поумерила свой воинственный пыл.

– Хватай рюкзак, снарягу – и уноси ноги, пока можешь. Пусть решат, что здесь ночевал очередной вандал-граффитист… И предупреди всех, что эта точка «вскрыта».

– Ты-то Волку, небось, её и вскрыл!

– Так было нужно.

Бокс за пазухой упирался углом под ребро. Оставалось надеяться, что противоударная упаковка спасла содержимое.

– Тварь.

– Твари по-другому выглядят, – вздохнул Лавр, вспоминая видеозаписи с драконьими прототипами. – И я думал, эта база заброшена с тех пор, как мы с Рубином отсюда перебрались.

– На твоих драконьих дружочках свет клином не сошёлся.

Прозвучал как-то слишком ядовито.

Помедлив, Лавр подтянул раненую ногу, набрался решимости – и откатился в сторону, освобождая «туристку».

Та гибким движением вскочила на ноги, подхватила свой пистолет… Если бы взглядом можно было стрелять вместо него, Лавра бы она уже изрешетила.

Он лежал на полу, кривовато улыбаясь, мол, атаковать не планирует и вообще, лежачих не бьют, забыла?

Помедлив, девчонка сплюнула красной слюной, схватила рюкзак за лямку и выскочила из комнаты.

Лавр какое-то время просто лежал, слушая быстро затихшие шаги и собственное неровное дыхание. Когда сердце перестало рисковать проломить лёгкие, осторожно встал, подобрал фонарик, раздавленный наушник, в котором что-то шипело, и похромал к выходу.

Девчонки, разумеется, уже и след простыл.

Вот и ладненько.

«Я живой, – потянулся он мысленно к Даре. – Всё в порядке. Прости. Потом расскажу…»

От Дары долетел отзвук очень недовольного рыка – но спорить она не стала. Лавр поймал её беспокойство-заботу-желание лизнуть в нос и невольно заулыбался.

Такое ощущение, что после блокировки и всех последовавших событий их связь окрепла – и теперь даже такое расстояние настоящей помехой не было.

«Жди, мы скоро двинем обратно…»

«Жду-жду-жду!»

Переключив рацию с гарнитуры на основной динамик, Лавр поднёс её ко рту и вдавил тангенту:

– Это Лавр, приём.

– Лавр, твою мать в бездну! – хрипло рявкнула рация голосом Стрельницкого. – Что там у тебя?!

– Упал неудачно. – Лавр коснулся второй рукой скулы и еле сдержал шипение. – Повредил наушник. Малика тут точно нет… Как поняли, приём?

– Я тебя самого поврежу, – кровожадно пообещала рация. – Понял тебя. Раз нет, двигай сюда.

– Понял. Принял. Двигаю.

– Конец связи.

…При виде пыльного (и малость избитого, что наверняка было очевидно) Димы Стрельницкий только вопросительно вздёрнул брови.

– Упал, значит.

– Упал, – согласился Дима. – Неудачно. Наушник вылетел из уха и случайно под ногу попал.

…и ведь не соврал. А под чью именно ногу наушник попал – это же совсем детали, верно?

Главное, что «туристка» ушла.

А он… он не будет стрелять по своим. Никогда.

– Но зато мне в голову ценная мысль пришла, – поспешно сообщил он, не давая высказать Сергею Александровичу всё, что тот думает.

…и так понятно, что ничего цензурного.

– Мы-ысль? – протянул Стрельницкий таким тоном, что Дима и сам усомнился в своих умственных способностях.

– Да… Я могу навестить сестру партнёра Малика. Может, она что знает?

Элла покинула «Друзей Драконов» и КОДу пять лет назад. И она никогда не участвовала в реальных боевых операциях.

Ей нечего будет предъявить.

Нечего.

…а мутит так, потому что та «туристка» ему по голове пару раз крепко заехала.

Только поэтому.

***

Она три часа пролежала на крыше под листом ржавого кровельного железа.

Три. Грёбаных. Часа.

В бессильной ярости наблюдая, как бойцы в тёмно-сером камуфле деловито перетряхивают её спальник, снимают с баллонов отпечатки пальцев, листают эскизник – по счастью новый, который она и изрисовать-то ещё не успела.

Там даже никаких политических воззваний не было, если не считать таковым наброски орла… А так чисто элементы узоров и шрифты.

Но утешало это слабо.

Счёт к Лавру рос на глазах. Поминутно.

За бойцами ходила, повсюду суя свой нос, белоголовая баба в кожаной куртке. У пожарной лестницы, которая вела на крышу ангара, она помедлила, задрала голову, оценивающе рассматривая путь… бросила что-то в рацию и, пожав плечами, пошла дальше.

Если бы она сунулась сюда – пришлось бы стрелять.

И стало бы тут шумно, тупо, и всё очень хреново бы закончилось.

Пронесло.

…Когда все ушли, так и не добравшись до крыши ангара, она ещё час не двигалась с места, хотя всё тело затекло и буквально орало, что сейчас откажет.

Наконец вылезла и кое-как спустилась, понимая, что на этот раз оставляет следы, которые разве что слепой потом не заметит, но сил что-то с этим делать уже не было. Совсем.

К посёлку выбралась уже в сумерках, заложив здоровенный крюк и убедившись, что никто её так и не срисовал. Ввалилась на участок к Виталию Петровичу, добрела до гаража, в котором стоял квадрик, скинула рюкзак… и вырубилась прямо там, на куче брезента, успев скинуть ровно одно кодовое сообщение, которое расшифровывалось как «Точка вскрыта. Я жива. Продолжаю задачу».

Спала она плохо. Ныли синяки, саднило горло, тянуло мышцы, из мешанины снов то и дело выдёргивал очередной выброс адреналина в кровь, заставляющий тело дёргаться, а сердце подпрыгивать в горло.

Снилось, что они с Лавром всё ещё дерутся. Вот он наваливается на неё, душит, воздуха, воздуха!..

Нет, это просто сон. Наяву победила она.

Да, не сразу. Да, потому что этот козлина почему-то отступил…

Но это ей в конце концов досталось право решать, жить ему или умереть.

И она не убила его, потому что не было времени. И ежу понятно, что он поднял тревогу, и надо было убираться оттуда и без его «предупреждения».

Да. Просто не было времени: доставать из рюкзака запасной магазин, заряжать, стрелять, привлекая ещё больше внимания…

Только. Поэтому.

Глава 7. Конфликт взглядов

Честное слово, Стрельницкий очень хотел бы поверить Диме на слово.

Ну упал (судя по состоянию – по меньшей мере на лестнице и катился потом пару пролётов). Обронил наушник, наступил, раздавил. Бывает и такое.

Когда отпускаешь бывшего повстанца в условно свободную прогулку по его же бывшей базе, может случиться вообще всё, что угодно.

Но даже если бы Сергей и впрямь был наивным и доверчивым, не ожидающим от мира никаких подлянок… Шальные Димины глаза и неожиданное решение «сдать» сестру пилота Малика (а значит, и самого пилота) буквально кричали, что что-тотам произошло, и это что-то– не медитация на развалины аэродрома.

И даже не медитация на развалины повстанческой базы, на которой когда-то жил.

Но спрашивать – пока – Сергей не стал.

Успеется. Пусть сначала прочешут аэродром и оценят Димины следы: где там он так красочно улетел… и от кого. Если найдут всего лишь тёмную и крутую лестницу со следами падения – Стрельницкий первым же вздохнёт с облегчением…

Впрочем, даже если и не найдут (или, что более вероятно, найдут отнюдь не лестницу), присутствовать лично здесь надобности уже явно нету.

А Диме – и подавно.

– Вась, дай ему аптечку, – кивнул водителю Стрельницкий, гася сигарету. – Дим, приведи себя в порядок, и поехали.

Он и так в плюсе.

Анка была права.

…На обратном пути они надолго застряли на перекрёстке, пропуская военную колонну.

– Сергей Александрович… – окликнул вдруг Дима со странной тоской в голосе.

Стрельницкий обернулся.

Дима, прижимая к скуле холодильный элемент из Васиной термосумки, неотрывно глядел на дорожный указатель.

Налево «Анда – 92 км».

Направо «Старорецк – 13 км».

Ах вот оно что.

– Дима, нет. Не сегодня.

– Я их… – голос дрогнул, – да я их не видел сколько лет… Они даже не знают, что я жив!

– Об этом восемь лет назад думать надо было.

Да, жестоко, но действенно.

Колонна проехала, и Стрельницкий махнул Василию: езжай давай.

– Дим, для начала просто со стороны на себя посмотри.

Дима открыл было рот… и закрыл. И опустил взгляд.

Ну да, «кодовская» куртка, разбитая скула – и массивный браслет поверх берца, с большим автономным блоком. Такой транслирует сигнал сам, без переносного устройства.

Совсем не тот видок для свидания с родителями, которых бросил восемь лет назад. Даже если бросил их из благих побуждений (особенно если бросил их из благих побуждений!).

– Сейчас немного не время, не находишь?

Стрельницкий наблюдал за ним в зеркало заднего вида – и видел, что Диму проняло (сложно не заметить такие гримасы).

О, с него сейчас можно было бы что угодно стрясти. За небольшой крюк через Старорецк – и имя пилота бы выложил, и правду о случившемся сейчас в развалинах аэродрома, и парочку других лёжек КОДы… Если правильно надавить.

Но это было как-то… мелочно (нет, Стрельницкого такое никогда бы не остановило, был бы повод – но повода как раз не было).

И бессмысленно. Да, бессмысленно: нужную информацию он и так рано или поздно получит – сказав «а», Дима и от «б» уже не отвертится… Но вот на выкрученные руки парень всегда реагировал одинаково: сначала подчинялся, а потом устраивал глупости.

К чему рисковать сейчас?

В некоторых случаях банальная мотивация куда эффективней.

– Мы съездим, – пообещал Сергей просто. – Вот разберёмся с нашими драконьими потеряшками, приведёшь себя в порядок – и съездим.

Дима вздохнул и до конца поездки больше не проронил ни слова, пялясь в окно на городские и сельские пейзажи…

По крайней мере вслух не проронил. Что он там Даре наговорил – неизвестно, но драконица встречала их далеко перед домом, перегородив проезд недовольно подёргивающимся хвостом.

Василий, стоит сказать, почти не изменился в лице, когда пришлось тормозить и сигналить драконице, чтоб уступила дорогу.

Дима встрепенулся – Дара убрала хвост и рысцой побежала вдоль подъездной дорожки вровень с автомобилем.

– Она перенервничала, – словно извиняясь, буркнул Дима.

– А было с чего? – хмыкнул Стрельницкий.

– Да меня пальцем ткни, она уже переживает!

– Да? Лом, ткни его, а? Даже интересно.

Ломакин охотно ткнул Диме пальцем под ребро. Куртка, правда, свела весь эффект на нет, но в любом случае Дара даже не обернулась.

– М-да, не сработало, – с самоиронией признал Дима. – Может, это только на расстоянии так? А тут она видит, что мы благополучно домой вернулись…

Домой, значит.

Стрельницкий довольно усмехнулся.

– Дара, а где Зира? – окликнул он, вылезая из машины. – Я же просил тебя присмотреть за ней.

– Там! – махнула головой Дара. – Зира смотрит за гостями!

– Гостями? – вслух удивился Дима, но тут же моргнул и закивал: – А, понял.

– Я их пригласил, – ответил Сергей на неозвученный вопрос (такими темпами он мысли Димы с Дарой сам читать скоро научится). – На некоторый срок.

«В гости» прибыл уже знакомый старший сержант Зорич.

…Главный плюс военных пилотов: им можно ничего подробно не объяснять (и уж тем более ничего объяснять не требуется их драконам!).

Это Стрельницкий понял, глядя, как дракон Зорича смирно лежит рядом с новеньким эллингом.

Закованный в лёгкий экзоскелет, бронзовый средневес походил на гигантского жука, впавшего на солнышке в спячку, и только взгляд из-под забрала подсказывал, что «жук» не спит.

Тихий, спокойный, послушный – сказка, а не дракон!

Был он несколько крупнее Дары и заметно массивнее, но на фоне Зиры, конечно, смотрелся уже совсем не так внушительно.

Зира взирала на него равнодушно. Она устроилась в Дарином эллинге, сложив на пороге лапу на лапу, и, заметив людей, медленно перевела взгляд на них. Но ничего сказала.

Впрочем, Дара ей наверняка уже все новости сообщила.

– Старший сержант, полагаю, вы можете занять второй… ангар. Если что-то понадобится – сообщите, решим.

Старший сержант Зорич покосился на Зиру, на Дару, морду которой любовно начёсывал Дима… но не спросил ничего, только ещё больше закаменел лицом и энергично кивнул:

– Есть, сэр.

Второй ангар был типовым – а значит, там оставалось всё необходимое для обслуживания нормального армейского дракона. Всё то, что в Дарином эллинге было снято и закинуто в самый дальний угол.

– Кстати, а как вы зовёте вашего дракона? – спросил вдруг Сергей.

Вопрос, с одной стороны, был глупый (тут вам не КОДА), но с другой… Стрельницкий не раз работал с армейскими пилотами, пусть и отстранённо, исключительно под боевую задачу. И знал, что зря КОДА их демонизирует. Человек даже танку имя придумывает, а уж живому существу, с которым связан…

– С-75, сэр, – на автопилоте ответил Зорич.

Дракон шевельнулся, поворачивая к ним голову. То ли среагировал на свой номер, то ли уловил, что пилот о нём думает.

– Так и зовёте? – позволил себе усомниться Сергей.

Вопрос почему-то вогнал Зорича в некоторый ступор.

– Нет, сэр, обычно я… не зову словами, – пояснил пилот наконец. Нахмурил рыжеватые брови, словно только сейчас о чём-то задумался, и добавил: – Ну, не считая всяких домашних прозвищ.

– Это каких? – ухмыльнулся Дима, подходя. – Дружок? Бобик?

Дара умиротворённо улеглась рядом со своим эллингом, поочерёдно вылизывая когти на передних лапах. На «гостя» она не смотрела. Возможно, даже слишком старательно (примерно как Дима на аспирантку Аллочку).

Зорич окинул Диму небрежным взглядом… и снова посмотрел на своего дракона.

Впрочем, Стрельницкий был уверен, что Зорич подметил и «кодовскую» куртку, и ссадину на скуле, и, возможно, электронный браслет на ноге. Тупым армейский пилот не был, хотя при необходимости наверняка мог бы прикинуться.

В армии это полезный навык.

– Ах, да, знакомьтесь, – усмехнулся Сергей, видя, как Дима мигом набычился от такого взгляда. – Старший сержант Олег Зорич – Дмитрий Лавров… сержант. – Сержант чего именно, уточнять не стал, конечно. – А вон та зелёная – его драконица Дара. С-73 по бумагам, к слову.

Пилоты разом посмотрели на Дару, на Семьдесят пятого…

– Бра-атик? – нарушила затянувшуюся тишину Дара, поднимаясь на лапы.

Дима хрюкнул еле сдерживаемым смехом.

Старший сержант Зорич посмотрел на него в тягостном недоумении.

Дара же деловито подобралась к «братику» – но как-то боком, настороженно. Семьдесят пятый следил за ней, чуть поворачивая голову.

– Молчи-ит, – вслух пожаловалась Дара.

Осторожно тронула его лапой и тут же, явно получив мысленный окрик от Димы, отскочила, виновато сжавшись. Оглянулась на людей, и на морде её – по мере Диминых беззвучных пояснений – совершенно чётко отражались изумление, огорчение, даже какая-то обида…

– Старший сержант, – произнёс Стрельницкий, подавив усмешку, – вы когда-нибудь мечтали, чтоб ваш дракон обрёл разум?

Зорич молчал несколько секунд. Потом недовольно качнул головой:

– Пятик и так всё понимает.

«Пятик», значит… И впрямь на редкость домашнее прозвище.

– А такой цирк, – Зорич повысил голос, выразительно кивая в сторону Дары, – нам и даром не нужен. Мы в армии служим, а не в цирке выступаем.

– Конечно, армия не терпит конкурентов, – хмыкнул Дима.

На поляне повисло нехорошее, напряжённое молчание.

Зира громко вздохнула, невольно приковав к себе все взгляды, и неторопливо скрылась в эллинге, как бы говоря, что подобные сцены её утомили (Стрельницкий определённо её понимал: утомили и ещё как).

– Так, Дим, давай в дом. Старший сержант Зорич, можете размещаться. Я пришлю к вам человека, который вас сориентирует по возможным бытовым вопросам.

– Есть, сэр, – отчеканил Зорич, вздёрнув подбородок.

Дима закатил глаза, но под укоризненным взглядом Стрельницкого молча повернулся и ушёл домой.

Вот и познакомились, называется. Столкновение культур, так сказать.

Стрельницкий помассировал переносицу, посмотрел на Дару, на Семьдесят пятого, вздохнул и ушёл за Димой.

Никто ведь не обещал, что будет легко.

***

– Тем не менее, он наш гость. Ночевать он будет в служебном корпусе, но на ужин я его пригласил.

Ну конечно, господин полковник как всегда всё решил, а остальные пусть срочно берут под козырёк и несутся исполнять.

…только без него, ладно?

Но Дима сдержался, разумеется.

– Уговорили, Сергей Александрович. Попрошу Тамару Георгиевну его тихонько отравить. Уверен, она не только в кулинарных рецептах разбирается.

Ну, почти сдержался.

– Дим, я вообще-то для тебя стараюсь.

…ладно, вот это было внезапно.

– Серьёзно?

– Тебе же, вроде, надо доказать миру, что разумный дракон типа Дары ничуть не хуже – и даже эффективнее, – обычного?

– Устроите забег с препятствиями?

– Я вообще не буду ничего устраивать… Просто есть Дара и есть его дракон. И их взаимодействие, которое либо есть – либо ничего у нас не получилось. Ты меня понял?

– Какое взаимодействие с недоовощем? У него сознание вашей химией погашено!

– Дим, ты меня понял?

– Как вы себе это представляете?

– Дим. Оставь цирк, пожалуйста, для армии. Ещё раз спрашиваю: ты меня понял?

Глубокий вдох. Выдох на пять счётов, пока грудную клетку не сдавит.

– Я вас понял, Сергей Александрович. С овощем так с овощем.

– О, на этом пути тебя ждёт масса сюрпризов, я уверен.

…а он, вот, нет.

Диму воротило от мысли, что придётся общаться с пилотом, добровольно сотворившим со своим драконом такое.

Да этот дракон – штурмовик из той же седьмой, Дариной серии – не мог даже зевнуть нормально, не то что крылья размять! Не мог с места сдвинуться без контроля этого старшего сержанта Зорича. Не мог что-то сказать… и даже подумать.

В его башке не было ни единой внятной мысли. Сонное марево с проблеском инстинктивных эмоций.

– Пойду Зирины раны проверю.

– Хоть бы переоделся с дороги.

– Да я потом…

Дима неловко дёрнул плечом, чувствуя, как впивается под рёбра угол бокса с ампулами.

…не в комнате же его хранить.

А к Зире Стрельницкий с обыском вряд ли сунется.

На улице Дима слегка остыл и осознал, что вёл себя действительно как придурок, но настроения это не улучшило. Все те ушибы и синяки, что наставляла ему «туристка», ныли, причём каждый по-своему, попеременно, так что пришлось придержать связь, чтобы не беспокоить Дару.

Отчего та ожидаемо забеспокоилась вдвойне.

– Подожди на улице, ладно? – попросил Дима вслух, косясь на закрытые ворота второго эллинга. Туда этот Зорич увёл своего дракона…

Ампулы буквально жгли бок прям сквозь упаковку.

Дима ведь знает, что делать… ну, в теории.

А Зорич, конечно же, не из тех, кто ночует подле своего дракона.

Правда, что потом?..

Да уж, думать наперёд – всё удовольствие себе ломать.

Отвернувшись, Дима зашёл в Дарин эллинг.

…бывший Дарин эллинг.

Зира лежала, расслабленно раскинув крылья, насколько позволяла ширина ангара. Заживающие раны чётко выделялись на фоне почти чёрной чешуи – зазубренные, стянутые пятна и полосы серо-розовой кожи, на которой ещё не наросли чешуйки.

При виде Димы Зира подняла голову.

– Болит? – спросил он первым делом. – Есть обезбол.

– Нет, – ответила Зира резко.

– Но посмотреть мне всё равно надо. – Дима подвинул стремянку, застопорил её у Зириного плеча, натянул одноразовые перчатки. – Я, конечно, не Док, но…

– Хватит о нём, – оборвала Зира.

«Зира всё ещё зла», – долетело эхом через связь – через Дару, сунувшую в эллинг любопытную морду.

…забавно, он же связь приглушил – а что-то продолжает слышать.

– Да на него пол-КОДы злится за то дурацкое исчезновение, – вздохнул он, осторожно промазывая Зирины раны. – Устроил всем на ровном месте… Ладно хоть мелкие и без него выжили.

Другой вопрос, что в своём развитии они явно пошли куда-то не туда.

…не пошли никуда.

«У нас был договор.– Зира предпочла ответить беззвучно, через Дару. Мелькали в её мысленной речи и другие, размытые образы, но даже Дара не могла их толком ухватить. —Он его нарушил. Обещал Зире – и не выполнил обещанного».

«А мне он чего только не обещал! – хмыкнул про себя Дима, но просить передать это Зире не стал. – Власть над природой и пару чудес в придачу, не меньше… И где всё это?»

Бокс с ампулами словно потяжелел, напоминая о себе.

Наследство, выходит.

– Что ты будешь делать дальше? – неожиданно спросила Зира вслух, извернув шею, чтобы посмотреть на Диму в упор.

Ему понадобилась пара секунд, чтобы сообразить, что она радикально сменила тему. Присев на верхнюю ступеньку стремянки, он задумчиво подкинул в руке тубус с мазью.

– Навещу Эллу, может, она что знает. Не хочется сдавать её Стрельницкому, но… у меня правда других идей нет. А один я ничего не могу, увы.

И качнул левой ногой с увесистым электронным браслетом.

…попробуй забудь о своём специфическом статусе, называется.

– Стрель-ниц-кий, – медленно выговорила Зира, и по связи через Дару долетел образ Сергея Александровича, беседующего о чём-то с Зирой. – Кто он… тебе?

«Сама всё в памяти видела», – не удержался Дима от мысленной ремарки, но, похоже, Дара не стала её передавать.

А вслух ответил:

– Не знаю. Совсем не знаю. Союзник. Тюремщик… Даре он, вон, нравится.

«Он друг! – охотно отозвалась Дара. – Спас Диму! Помог нам, говорит со мной. И ищет теперь с нами Малика!»

– У него свои цели, – покачал головой Дима. – Ему нужна Дара – а значит, и я… Но с другой стороны, он действительно нас спас. И не дал мне поехать крышей.

«Покажи!»– внезапно потребовала Зира.

Дима с сомнением покосился на Дару. Делиться с ней воспоминаниями о тюремной безнадёге…

– Да там показывать-то нечего. – Он стянул одну перчатку и поскрёб шею вокруг чипа. – Я просто уже совсем отъезжал после обрыва связи, когда он внезапно обо мне вспомнил… и приехал сообщить, что Дара за мной вернулась. Это и спасло.

«Нет, покажи, что было до, – велела Зира. – Ваша первая встреча».

– Я бы не хотел грузить этим Дару, – тихо возразил он. – Ей и самой было тогда плохо, ещё и моей памятью добить…

– Она взрослая, – вслух отрезала Зира.

– Ей десять лет! Люди в этом возрасте ещё вообще мелкие дети.

– Дракон, что прилетел сегодня, тоже маленький?

Дима поморщился.

– Он вообще не в счёт. Так, драконья оболочка…

«Ошибаешься».

А вслух Зира недовольно напомнила:

– Петра младше обоих.

Петра – дракон Римана, командира Третьего крыла. Их с Дарой крыла.

– Петра взрослела ускоренно и потеряла в армии первого пилота! Куда Дару с ней сравнивать?!

– Дара такая, потому что ты её такой сделал! – Зира оскалилась, нависнув над Димой, и Дара сердито взрыкнула на неё.

И Зира – сама Зира! – отпрянула и миролюбиво встряхнула крыльями.

«Сам посмотри, кто тут маленький,– насмешливо передала она Диме. – А теперь покажи мне, как всё началось».

Поколебавшись, Дима всё же потянулся по связи к Даре, заранее прося у неё прощение и напоминая, что всё закончилось хорошо, вот они, вдвоём, вместе…

Но боль Дары от его воспоминаний – безмолвный тусклый мир, наручники, голос Стрельницкого,– ударила по связи, выбивая дыхание.

Боль-ярость-желание спрятать под крылом.

«Достаточно», – заставила их обоих очнуться Зирина мысленная речь.

Дима обнаружил, что судорожно обнимает морду протиснувшейся к нему Дары. Но прежде чем он успел утешить драконицу, та сама отстранилась и произнесла так проникновенно, как может только Очень Уверенный в себе Дракон:

– Я с тобой.

Голос сливался с ещё более убедительным мысленным образом.

У Димы на мгновенье даже дыхание перехватило.

– Спасибо, маленькая… – пробормотал он смущённо.

«Значит, он заставил тебя вернуться в мир,– прервала их Зира. – Перехватил связь».

Дима рефлекторно вскинул руку к чипу.

– В смысле перехватил? Он, типа, мои мысли…

– Нет, – фыркнула Зира.

И о чём-то задумалась.

«Как называется то, что в голове?»– прилетел от неё мысленный вопрос со сложным образом: мысли-реакции-механизмы-наука.

– Э… психиатрия? Психология?

– Да. Это больше пси-хо-ло-гический эффект. Привязка. Якорь. Вот, что тебя спасло.

Дима замер.

Первым порывом было возразить, вывалить на Зиру массу аргументов, что это бред, что «эффект разрыва» работает совершенно иначе…

Но всё разбивалось не просто о Зирину уверенность – для Зиры это вообще было очевидной аксиомой. Дважды два равно четырём, и крутись как хочешь.

То, как Зира ощущала механику связи, не оставляло места сомнениям.

– Но связь строят драконы, – всё-таки буркнул Дима, остервенело расчёсывая чип. – Люди просто люди.

«Тогда почему чип стоит у тебя?»

Дара вновь не смогла ухватить промелькнувшие следом тёмные образы.

– Лазаревский говорил, у дракона регенерация сведёт всё на нет. У нас она всё-таки ниже…

«Мы меняем вас, люди. Связь меняет. В теле и в голове… У тебя есть Дара, но есть и другой якорь. Это хорошо».

– Чего хорошего! – Диму передёрнуло.

– Друг с нами – это хорошо! – влезла Дара со своим ценным мнением.

Похоже, это вошло у неё в привычку: спорить не по связи, а вслух.

«А он тоже это чувствует?»– уловил её вопрос Дима.

Что ответила Зира, точно разобрать он не смог. Образы, которыми обменивались драконы, всё-таки иногда были совсем чуждыми.

Но, во всяком случае, это не было уверенным подтверждением.

…хоть за это спасибо.

– Всё это… Я могу что-то с этим сделать?!

– Жить, – исчерпывающе ответила Зира и отвернулась, показывая, что больше не намерена это обсуждать.

И Дима, отпихнув Дару, чтоб вылезла из эллинга и не мешалась, вернулся к обработке Зириных ран.

…ему и без этих откровений есть, о чём подумать. Об Элле там, о Малике, о Зориче с его Семьдесят пятым… О боксе с ампулами Дока, о «туристке» и магазине её пистолета, что так и валялся в кармане брюк.

О том, куда всё это добро здесь запрятать, в конце концов.

Размеренное занятие – найти следующую рану, осмотреть, при необходимости протереть, нанести мазь, – постепенно привело мысли в порядок. Зира больше ничего не говорила, а Дара устроилась на пороге эллинга и тоже помалкивала – Дима ловил только размытые образы: он сам, Зира, Стрельницкий, Семьдесят пятый со своим рыжим пилотом…

Да, Семьдесят пятый, похоже, Дарины мысли занимал больше всего.

Жалость-любопытство-досада…

И надежда, что всё ещё можно исправить.

И Дима запихнул свои мысли про ампулы Дока как можно дальше, а сам бокс – на нижнюю полку стеллажа за ящиком с драконьей дежурной «аптечкой». Даже если Стрельницкий установил здесь видеонаблюдение (с него бы сталось), разобрать, что там Дима куда перекладывает, он бы не смог.

Пистолетный магазин отправился на дно короба с грум-набором, в ворох тряпок для протирки чешуи.

…Закончив с Зирой, Дима стянул перчатки, выкинул и вышел из эллинга на воздух.

На улице уже смеркалось. Ещё полчаса – и вокруг дома зажгутся фонари. День пролетел, принеся такую массу впечатлений, что хотелось поделить их дня на три-четыре…

«Погуляем?» – предложил Дима, понимая, что ещё не готов возвращаться домой.

…домой. Бездна, когда он стал называть усадьбу Стрельницкого домом?

Дара охотно вскочила на ноги, готовая гулять хоть до ночи в любую сторону. А если надо, то и ночью тоже, она выспалась!

И они отправились куда глаза глядят – до пруда и дальше, где по дорожке, а где и прямиком по траве.

А когда Дара уловила, что у Димы опять разболелась нога, то она без лишних слов улеглась, подставляя лапу: садись!

– Нам нельзя летать, – занудным тоном напомнил Дима. – Сергей Александрович запретил.

Дара нетерпеливо фыркнула: можно же не летать, можно и ножками топать!

…Часа через полтора Стрельницкий нашёл их в дальнем конце усадьбы, где она, по всей видимости, естественным образом заканчивалась, упираясь в Весту. Берег здесь был обрывистый, но от двухэтажного здания – ангара для какой-нибудь яхты? – вёл пологий спуск к самой воде.

Желающих искупаться на ночь глядя в октябре, правда, не нашлось. Дима сидел на Дариной задней лапе, курил те самые сигареты Дока и смотрел на небольшой костерок.

…он давно уже усёк, что самый удобный пикник – в компании дракона. Никаких проблем с розжигом и сырыми дровами!

Главное, не класть в будущий костёр все дрова сразу, а то они при «розжиге» могут случайно взять и закончиться. С одного неосторожного драконьего чиха.

– Что, ужин ты решил просто проигнорировать?

Дима вздохнул и неохотно выкинул сигарету в костёр.

Честно говоря, он не был готов видеть ни Стрельницкого, ни Зорича. Не после Зириных откровений.

…но кто обещал, что будет легко?

Глава 8. Чужая реальность

Вася припарковал машину у соседнего дома, на въезде во двор.

В салоне повисло напряжённое молчание.

– Я пойду один, – повторил Дима с нажимом. – Я просто зайду в гости к бывшей… – он запнулся, подбирая слово и осознавая, как неоднозначно звучит эта пауза, – к бывшей однокласснице. Что, по-вашему, пойдёт не так?

– Всё, – издевательски усмехнулась Анка, сдвинув один наушник с уха. – Абсолютно. Спорим? Если проиграешь – расскажешь мне, где у вас та горная база, которую мы никак засечь не можем из-за тех грёбаных аномалий.

– В бездне, – буркнул Дима, отворачиваясь.

Можно сказать, почти не соврал.

– Ну ладно, давай хотя бы на деньги! Тысяч на десять, чтоб интереснее было. Моя ставка: что-то обязательно пойдёт через известное место!

…нет уж, это не её, это их с Дарой ставка. У них всегда всё идёт по этому маршруту: через жопу прямо в бездну.

Дима перевёл взгляд на Стрельницкого.

Тот развёл руками, показывая, что верит своему аналитику.

– Элла не дура, чтобы говорить при посторонних… Ну хорошо. – Дима резко выдохнул. – И кто со мной пойдёт?

…если Анка, то можно заранее вешаться.

Стрельницкий нахмурился словно бы в раздумьях, но почти тут же полез в карман и достал наушник – близнец своего собственного.

– Держи. И вот только попробуй «уронить и раздавить», как прошлый…

Это что, типа, тест был?

– То есть… я всё-таки один иду?

– Я буду с тобой, – усмехнулся Стрельницкий, коснувшись пальцем своего наушника. – Но дистанционно… Трубку не вешать, меня слушать. Ты всё-таки пилот, а не агент. Понял?

– Понял.

…но ничего не обещает.

Диме вручили кнопочный мобильник, подключили наушник, кинули вызов и отпустили, пожелав удачи.

Он вылез из машины, хлопнул дверью – и оказался в другом мире.

С гиканьем пронеслись мимо него во двор, к футбольной коробке, мальчишки лет десяти. Усталая женщина толкала в горку коляску с ноющим ребёнком и пакетом с продуктами в нижней корзине. Тренькнул, заставив шарахнуться в сторону, курьер на велосипеде…

Где-то запищал домофон; из проехавшего такси неслась ритмичная попса. По улице тянуло аппетитным запахом подгорающих у кого-то котлет – и куда менее аппетитной хлоркой. Орлов, город-спутник Анды, жил своей жизнью, похожий на десяток других виденных Димой городов, и всё же…

Дима встряхнул головой, прогоняя дурацкое оцепенение, и зашагал вверх по улице к следующему дому – точно такой же длинной восьмиэтажке.

Элла жила в доме номер двенадцать, в третьем подъезде, на втором этаже. С мужем и годовалым сыном. Закончила дизайнерский колледж, подрабатывала в салоне красоты через дорогу.

…Дима знал о ней сейчас больше, чем даже когда они оба были в «Друзьях Драконов».

Знал, что сына назвали Федей, что муж, Антон Ковалевский, старше Эллы на четыре года, тоже вырос в Старорецке, но сумел пробиться и купил квартиру в Орлове, чтобы мотаться в Анду на работу… Всё это как-то не билось с образом той боевой, азартной девчонки с ярко-розовыми волосами, которая рисовала Движению все листовки.

И даже идея шеврона с белой ладонью ей принадлежала, хотя Рубин сам потом рисунок дорабатывал…

И вот пожалуйста: муж, сын, дизайнерский колледж, работа в салоне красоты.

Дима смутно припоминал, что Элла и впрямь отстранилась от дел КОДы под предлогом того, что готовится к поступлению в колледж. К тому моменту они с Эллой уже давно расстались – всё Димино внимание как обычно забирала на себя Дара.

…Вот и третий подъезд.

– Сергей Александрович, напомните код.

– Семьдесят два, ключ, три, пять, два, четыре, – тут же подсказал Стрельницкий. – Второй этаж, семьдесят вторая квартира.

– Помню.

Перед нужной дверью Дима стоял несколько минут, пытаясь привести мысли в порядок.

– Ты на месте? – раздалось в наушнике.

– Да, – отрезал Дима и, не давая себе передумать, вдавил кнопку звонка.

Ноль реакции.

Дима одёрнул неудобную «цивильную» куртку и ещё раз вдавил кнопку, уже сильнее. На этот раз в глубине квартиры раздалась приглушённая трель, и через полминуты щёлкнул замок. Дверь приоткрылась.

– Э… Привет, Эл, – выдавил из себя Дима, растерянно разглядывая выглянувшую на лестничную клетку молодую темноволосую женщину в растянутом спортивном костюме.

…что-то общее она с той Эллой из его памяти, конечно, имела, но если бы не фото, приложенное Анкой к собранным материалам, Дима узнал бы её с трудом.

А вот он, видимо, поменялся куда меньше.

– Лавр?!

Элла распахнула дверь и шагнула назад. Суетливо пригладила волосы. Окинула Диму тревожным взглядом с ног до головы…

– Лавр, – повторила она растерянно, и голос её дрожал. – Небо, ты живой. Серёжа говорил, ты…

– Он что-то напутал, наверное, – перебил её Дима, чувствуя себя очень неуютно от мысли, что кто-то из близких, друзей, товарищей тоже считает его мёртвым. – У нас с Дарой всё в порядке. Было всякое, конечно, но мы определённо живы. Ты же знаешь, нет такого дерьма, из которого мы с ней не выберемся!

…в этот раз, правда, пришлось пожертвовать собственной свободой.

Но пока Стрельницкий в наушнике молчит, об этом можно и не вспоминать.

– О, Небо… – Элла, разом сбросив лишний возраст, шагнула к нему и крепко обняла. – Заходи скорее!

Дима поймал нотки страха в её голосе, в её взгляде, торопливо обежавшем пустую лестничную клетку.

…а впрочем, чего удивляться, она, небось, думает, что это Дима рискует, появившись у неё. Ну или что она рискует, принимая у себя кодовца.

– Антон к своим родителям поехал с ночёвкой, так что бери его тапки. Я сейчас чайник поставлю, – тараторила Элла. – К чаю, правда, у меня только ужасно полезные детские фруктовые мармеладки…

Спохватившись, Дима вытащил из внутреннего кармана куртки слегка помятую коробку конфет.

На кухне темноволосый упитанный карапуз увлечённо ковырял ручки плиты, рассказывая что-то себе под нос на своё младенческом языке. Обернулся к маме и явно на что-то пожаловался – возможно, на то, что не получается включить духовку или просто устроить пожар. Элла поспешно пересадила сына в детское кресло и вручила кубик, на каждой стороне которого были приделаны всякие шестерёнки, щёлкалки и кнопки.

Ребёнок был мало похож на Эллу – скорее уж на весьма слюнявого хомяка, – но глядя на него, Дима как-то резко осознал, насколько жизнь Эллы далеко ушла от их общего прошлого.

– Ты не жалеешь? – вырвалось у него.

– О чём? – удивилась Элла, расставляя по заваленному игрушками и баночками детского питания столу чашки, заварочный чайник, вазочку под конфеты… Потом замерла и улыбнулась: – А! Нет, конечно, мы делали то, что нам казалось правильным и необходимым. Боролись за справедливость… Конечно, мне легко говорить, я-то вернулась к обычной жизни, но всё равно не жалею, ты не думай!

…когда таким тоном говорят «ты не думай» – не думать получается просто отвратительно.

Элла говорила с ним, словно с младшим. С тем, кого очень не хочется обидеть… правдой.

– Да я скорее наоборот, про вот это всё, – Дима неопределённо махнул рукой, имея в виду эту тесную кухоньку с низким (не чета усадебным!) потолком, недовольно гундящего ребёнка, пытающегося запихать свой кубик в рот целиком… и вообще всю мирную обывательскую жизнь.

Без борьбы, без сложного выбора.

…без драконов.

Элла ловко выдернула из пачки на столе салфетку и вытерла ребёнку рот. Расстроенный, что салфетку после этого не дали съесть, малыш заорал – не заплакал, а взревел сиреной, и не унимался, пока мама не вытащила его с некоторой натугой из кресла.

– Уф… Зубы режутся, – пояснила Элла с какой-то неожиданной усталостью. – Лезут четыре сразу, ну просто крокодил…

– Сочувствую, – неловко отозвался Дима.

Тут как раз засвистел, вскипая, чайник, и пока Элла возилась с сыном, Дима заварил чай, радуясь, что может хоть так побыть полезным.

…а Стрельницкий, которому всё это слушать, сам виноват.

Хотите, Сергей Александрович, всё контролировать? Пожалуйста, вот вам орущий младенец, неловкие разговоры о прошлом и бульканье завариваемого чая.

– Знаешь, дети – это не только режущиеся зубы, подгузники и плохой сон, – подала голос Элла, когда малыш, успокоившись, отцепился от неё и пошлёпал в угол кухни ковырять кнопочки стиральной машинки. – Федька уже сейчас маленькая самостоятельная личность!

– Ещё какая, – хмыкнул Дима, наблюдая, как ребёнок весьма сосредоточенно выбирает программу стирки, игнорируя мамины предложения отвлечься и съесть фруктовое пюре.

…почему-то вспомнилась Дара.

Та, какой она была девять лет назад, и сейчас, когда с ней занимался Лазаревский…

По связи долетела волна мысленного тепла – Дара не слышала сейчас его мысли, но всё равно ощутила, что он о ней думает.

– Иногда эта личность вырастает как-то очень внезапно, – вырвалось у Димы.

– Вот уж точно! – рассмеялась Элла, и былая неловкость рассеялась.

Дима разлил чай по чашкам и только тогда решился задать тот вопрос, из-за которого тут оказался.

…удивительное всё-таки терпение у Стрельницкого: он ни словом Диму не поторопил.

В наушнике иногда раздавались неразборчивые тихие голоса, но в них Дима не вслушивался.

– Слушай, а с Сержем ты давно общалась?

Звякнула чашка, которую Элла слишком резко поставила на блюдце, расплескав чай, – и тут же зашумела, включаясь, стиральная машина.

– Федось! – Элла вскочила и быстро выключая стиралку. – Нельзя! Сколько раз говорила… Давай, сядешь порисуешь, а? Ну давай, смотри, я бумагу дам…

Усадив его обратно в детский стул и выдав блокнот и ручку, Элла вернулась за стол. Промокнула салфеткой пролитый чай и с некоторой нервной беспечностью сказала:

– Давно, да… Ты же знаешь Сержа, от него ни слова о планах не добиться! Пропадает месяцами, а ты гадай. Сам же такой, небось?

Дима сделал вид, что очень занят разглаживанием конфетного фантика.

…родители даже не знают, что он жив.

«Узнай, когда именно они общались, – раздался голос Стрельницкого в наушнике, и Дима вздрогнул от неожиданности. – Нужна привязка к датам. До того, как ты сам его последний раз видел?»

Ещё бы вспомнить, когда Дима последний раз видел Сержа!

Впрочем, есть одна точная дата.

…ну как точная – «где-то в сентябре».

– То есть, ты не в курсе последних новостей?

– Это каких? – напряглась Элла.

Переживает за брата, конечно.

– Про то, что он теперь один из наших.

Чашка дрогнула в руках Эллы, снова расплёскивая чай.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… в Драконьем корпусе.

Кажется, Элла тихонько выдохнула – но ответить не успела. Входная дверь хлопнула, и хрипловатый высокий голос позвал:

– Эгей, есть кто? Тут дверь открыта была.

Голос показался Диме смутно знакомым. Кто-то из подруг Эллы ещё со Старорецка?.. В коридоре зашуршала куртка, раздались шаги.

Элла непонимающе нахмурилась, вставая, и Дима охватила тревога. Что-то тут не то.

– Ау-у! Элла?.. Элла Керн?

…нет, это точно не подруга Эллы из Старорецка.

Появившаяся на пороге кухни девчонка младше их с Эллой. Две тёмные косы, мешковатые джинсы, чёрная толстовка… в руке девчонка держала брелок – нет, не брелок, юбилейную монету, чернёный серебряный четвертак.

В памяти мелькнула какая-то важная ассоциация: КОДА, юбилейный четвертак, «К 150-летию со дня рождения великого композитора П.Ф. Вилена»…

Ну конечно.

Из-за этой монеты их так и прозвали «композиторами». Спецагенты Коалиции, работающие на территории Андара, ликвидаторы, ищейки и спасатели – своего рода спецназ КОДА. Тот, кто предъявит соответствующую монету и назовёт кодовую фразу, вправе рассчитывать на любую помощь…

А монета была выбрана из-за даты, к которой была приурочена, совпавшей с днём объявления о формировании самой Коалиции.

…Несколько секунд все молча смотрели друг на друга, пока, наконец, та самая «туристка» с аэродрома не шагнула вперёд.

«Кто там у вас?» – раздалось в наушнике.

– О, привет, Кать! – выпалил Дима, изображая радость от неожиданной встречи.

…он понятия не имел, почему назвал её Катей.

По ассоциации от «тёти Кэт», кодового названия руководства КОДА?.. Чего только в голову не лезет с перепугу.

«Туристка» на секунду словно бы растерялась.

– Ой, вы знаете друг друга?.. – удивилась Элла, но увидела монету и обеспокоенно нахмурилась: – А, ну если так, то конечно. Проходи… Кать.

Гостье она была совсем не рада.

А та сверлила взглядом Диму. Но прежде чем успела открыть рот, он сдёрнул с уха наушник и – выхватил из пальчиков Эллиного малыша ручку.

Немедленно поднялся рёв.

…вот пусть этот рёв Стрельницкий и послушает.

Элла обернулся к сыну, и Дима тут же сунул ручку ей:

– Вот, он выронил!

– Лавр, – прошипела «Катя», двинувшись к нему.

…что она здесь делает?!

Наушник жёг ладонь. Почти сошедшую за эти три дня ссадину на скуле неожиданно засаднило… или, может, Дима просто слишком яростно оскалился.

– Дура, – одними губами произнёс он. И, обернувшись к Элле, уже в полный голос нервно сообщил: – Ну, я пойду тогда, не буду вам мешать, ладно? Рад был увидеться, честно! Сержу привет передам, как увижу!

…ну не будет же эта «туристка» его тут убивать на глазах у Эллы с годовалым ребёнком?

Кажется, она тоже подумала об этом, молча пропуская Диму в коридор.

Шаг, ещё шаг… Неужели пронесло?

Дима поднёс руку к уху, намереваясь вернуть наушник на место, и тут его толкнули к стене, заламывая локоть, и в затылок, рядом с чипом, ткнулось что-то холодное.

Ствол пистолета.

Пульс скакнул, срываясь в бешеный ритм, связь с Дарой рефлекторно натянулась…

Дима рванул в сторону, но девчонка навалилась на него всем весом, не давая выкрутиться из захвата.

И, кажется, встала на цыпочки.

– Одно слово – и ты труп, – прошипела она ему на ухо.

– Ты тоже, – ляпнул Дима, и только потом понял, что это даже больше, чем одно слово. Но поскольку терять было уже нечего, развил мысль: – За квартирой следят, выстрел услышат.

Он с такой силой сжал в кулаке микрофон, что что-то хрустнуло.

…пусть это будет какой-нибудь сустав, ладно?

– Волк? – с пугающим спокойствием уточнила девчонка. – Он здесь?

А толку скрывать?

Она наверняка уже сообщила «тёте Кэт» о том, что Дима работает со Стрельницким.

– Да.

Ствол толкнулся в шею сильнее.

…главное, чтоб Элла к ним сюда не вышла.

Нечего ей видеть подобное. Она ушла из КОДы, в том числе чтобы избежать всего этого. Жить обычной, нормальной жизнью…

– Отлично. Значит, смогу обе директивы выполнить.

Малыш на кухне наконец смолк.

– А что… относительно меня она такая же?

Вместо ответа щёлкнул взводимый курок.

…Дара им всем головы откусит.

И Стрельницкому, и девчонке – всем. Даже самому Диме, если вдруг выживет.

За то что переживать заставил.

– Ладно, понял… – Дима обмяк, даже не пытаясь вырваться. – Может, всё-таки не при Элле, а? Давай хоть в подъезд выйдем?

– Ты. Сдохнешь. Сейчас, – почти ласково сообщила «Катя», чуть отстраняясь.

Вдох, пять счётов, медленный выдох.

И как только хватка ослабла, Дима изо всех сил оттолкнулся свободной рукой и коленом от стены, наваливаясь на девчонку спиной.

Разница в весе и росте – вот и всё, что у него есть…

Это неожиданно сработало.

Они впечатались в противоположную стену, у двери в ванную, и Дима, вырвав руку, бросился в прихожую. Потерял несколько секунд, чтоб подхватить свои кроссовки и куртку, но «Катя» не догнала.

Кажется, выглянувшая с кухни Элла её о чём-то спросила.

…Переобувался и надевал куртку он уже на лестничной клетке. Оставил тапки на входном коврике и быстро сбежал вниз по лестнице, на ходу засовывая наушник в ухо.

Отмалчиваться смысла не имело.

– Сергей Александрович? – сам окликнул он.

– Что это было? – напряжённо спросил тот.

…это смотря что он слышал.

– Эллин сын орал, к Элле пришла знакомая, я свалил, – вполне честно отчитался Дима.

– Дим, почему ты снял наушник?

Дима навалился плечом на подъездную дверь, нажал на кнопку и вывалился на улицу, переводя дыхание.

– Одеваться неудобно… Да и вообще на меня уже смотрели странно, я ж не вы, чтоб с наушником постоянно разгуливать.

– …Ладно, – после паузы отозвался Стрельницкий. Не поверил, разумеется. – Возвращайся. Будем решать, что дальше.

Топая вниз по улице, Дима вдруг осознал, что впервые оказался где-то за пределами усадьбы без какого-либо контроля.

…даже без арестантского браслета.

Это была слишком заметная и подозрительная штука, поэтому перед выездом Стрельницкий его снял. Блок-передатчик оставил, переведя в другой режим, но что его мешает закинуть сейчас вон в ту мусорку?

Вместе с мобильным и наушником.

И дёру, дёру! Позвать Дару, и…

И куда?

Директива на ликвидацию – это весьма однозначная штука. В глазах КОДы он теперь не просто предатель, но и уже почти готовый труп.

…и даже без почти, если верить словам Эллы про Сержа.

Стоп.

Дима даже замер посреди тротуара.

Как Серж мог сообщить о его мнимой смерти Элле, если они, как можно было понять из её слов, уже пару месяцев не виделись?..

И эта «Катя» ещё.

А она-то что у Эллы забыла?

Не за Димой же она пришла – её удивление при виде него казалось вполне искренним.

Но если она пришла не за ним, то… за информацией? Той же самой, за которой пришёл и он.

КОДА тоже ищет Сержа.

Бездна… Об этом стоило задуматься чуть раньше. Если даже к Зире сунулись с требованием отыскать Малика, то уж обычными способами тем более разыскивать будут! А значит, времени в обрез…

Из размышлений его выдернуло бибиканье микроавтобуса, затормозившего рядом с ним. Боковая дверь отъехала в сторону.

Вздохнув, Дима забрался внутрь.

…собачке сказали «к ноге», собачка послушно исполнила.

Тьфу.

…Возвращались домой они прямиком через Анду, завозя Анку и сопровождающих, но сил смотреть в окно – на чужую жизнь, – уже не было.

Как и вдумываться в Анкины деловитые вопросы.

Нет, он понятия не имеет, зачем эта Катя зашла к Элле.

Да, он её помнит – она вроде на класс… или на два младше училась, в той же школе, до того, как сам Дима в кадетский корпус перешёл.

Да, общались, но так, слегка. Просто через Эллу.

…оставалось надеяться, что среди учеников их школы и правда была какая-нибудь подходящая Катя.

Как он её узнал? Да как-то по наитию. Вспомнилась вдруг.

Почему свалил? Да у них какие-то свои чисто женские темы там были, младенцы там всякие, реально неловко слушать такое, и вообще – не при ней же про Сержа расспрашивать…

– Хватит пока, – оборвал очередной вопрос Стрельницкий.

…интересно, а если бы он не стал Диминым «якорем» – решиться на побег было бы проще?

Об этом думать не хотелось. Как и о том, что Стрельницкий не дурак на слово поверить в байку про «Катю»… Хотелось домой, к Даре, устроиться с ней в эллинге, подальше от всех, и молчать.

А Сержа с Маликом пусть ищут без них. Как хотят, где хотят…

На выезде из Анды Дима заснул, чувствуя, как убаюкивающе крепнет связь с нетерпеливо ожидающей их Дарой.

…Ему снилась смерть.

У его смерти тёмно-русые косы, золотистые веснушки, брызги краски на джинсах и юбилейная монета в руках.

– Я тебя убью, – почти ласково шепчет смерть.

И Дима не сомневается: убьёт.

Он хочет что-то ей сказать – не объясниться, нет, зачем? – просто что-то очень важное, но слова теряются.

Почему-то это кажется ужасно смешным: его сейчас убьют, а он даже нужные слова вспомнить не может!

Не удержавшись, он смеётся – и смерть хохочет в ответ, откидывая голову.

Смех ей идёт.

…А потом из ниоткуда возникает Дара и откусывает ей голову.

***

– Серёж… Да-да, я помню, просто не могла не позвонить. Нет, у нас всё хорошо… Только будь осторожнее, ладно? Пожалуйста… Да, да, ты это сто раз уже говорил. Просто приходили старые друзья, понимаешь? Да нет, наши общие… И, кажется, они тебя ищут. Может, оставишь его? Одному проще затеряться! Да что с ним будет… Ой, ну не начинай, ладно? Я понимаю, правда… Просто будь осторожней. Антону я попозже позвоню… Да, да, я помню, больше не буду. Но ты мой единственный брат, забыл?.. Давай. Да, больше никого на порог не пущу. Просто… Лавр жив! Да нет, правда жив. Он приходил, да, представляешь?! Ничуть не поменялся, только нервный… Конечно, не сказала. Ни ему, ни другой… Кате. Нет, её вообще впервые! Он её знает. Ладно, потом так потом. Береги себя!

Элла прижала к груди телефон, глядя в окно и автоматически покачивая коляску.

Федя днём спал только так, и без разницы ему было, дома или на улице…

Федя спал, а Эллу всё ещё колотила дрожь. Как наяву всплывала перед глазами монета в руках той Кати («Не Катя, Ки́та, запомните вы все уже наконец!»). Всего лишь чернёный четвертак, мечта нумизмата, а ощущения при виде неё – словно Элле вручили чёрную метку из книжек про безжалостных пиратов.

Когда-то они с Сержем играли в пиратов. Задолго до любых подпольных движений и повстанческих Коалиций…

Элла думала, что смогла от всего этого уйти. Отыскать в себе силы решиться на такое, а потом найти и саму себя. Создать нормальную семью, родить сына… Можно же делать мир лучше не только под красивыми лозунгами, а вот так, просто, каждый день!

Не всем быть по жизни бойцами, кто-то же должен растить детей.

Она надеялась, что старший брат тоже это однажды поймёт, и у Федьки появится нормальный дядя, а не до смерти усталая тень, что возникает ночью на пороге квартиры и просит о помощи.

И говорит о себе «мы»…

Вот тогда-то и стало ясно, что Эллины мечты не сбудутся больше никогда.

…Дверной звонок издал требовательную трель.

Элла вздрогнула и на цыпочках кинулась в коридор, прикрыв дверь в комнату. Выглянула в глазок.

Двое людей в спецовках АндГаза с какими-то бумажками и ящиком с инструментами. Обычная картина. Обычная проверка. Ничего подозрительного…

Но сердце колотилось в горле с такой силой, что Элла просто села на пол, спиной к двери, обхватила руками коленки и сидела так, умоляя Небо, чтобы все ушли – и чтобы Федя не проснулся от шума и не выдал её своим плачем.

«Никого нет дома, никого нет дома, уходите, Небо, пожалуйста, пусть уходят!..»

Она сидела и слушала звонки, потом стук в дверь… потом удаляющиеся шаги и шум лифта.

И только минут пять спустя нашла в себе силы подняться с пола и вернуться к сыну. Убедиться, что он спит. Механически сгрести игрушки в ящик.

Позвонить начальнице и отпроситься на завтра, сославшись на температурящего ребёнка, которого не с кем оставить, потому что муж в командировке до следующей среды.

Позвонить Антону с вопросом, не соскучились ли дед с бабушкой по внуку, а он сам по жене…

Нет-нет, всё в порядке, просто… Просто ей не по себе одной.

Настолько не по себе, что ехать два часа на электричке с Федей уже и не страшно.

Оставалось надеяться, что этот дракон Сержа – которого она помнила всего лишь мелкой безмозглой ящерицей, по которой вся КОДА в одночасье сошла с ума, – того стоит.

Глава 9. Момент сотрудничества

По субботам Тамара Георгиевна готовила завтрак позже обычного, к десяти утра.

И как всегда – с таким запасом, словно каждый раз ожидала толпу незваных, но очень голодных гостей.

…из незваных гостей тут был разве что Зорич. Да и тот был незваным исключительно по Диминому мнению.

Сам Дима кушал рассеяно, едва различая, что жуёт – кашу с яблоками, гренки или хитро накрученные из лаваша сырные конвертики. Собственные ощущения то и дело перебивала по связи Дара: бодрая, полная сил и энтузиазма – и в меру своих возможностей жаждущая поделиться всем этим с окружающими.

И в первую очередь, разумеется, с собственным партнёром.

(Нельзя же быть таким букой с утра!)

Но и не только с ним. В отсутствии профессора Лазаревского Дара уже не знала, куда деть свою энергию… и тут подвернулась под лапу (под крыло?) новая цель.

Зорич выпустил-таки из эллинга своего дракона погреться на солнце.

…Дара правда старалась держаться в стороне и не лезть.

(Совсем не лезть, даже кончиком крыла!)

Просто наматывала круги по полю, разминая крылья и гоняясь за склёвывающими последнюю черноплодку с кустов птицами…

Но даже поле с двумя ангарами становится маленьким, когда на нём оказываются три дракона. Особенно когда одна из них – лениво греющая на осеннем солнышке свои подживающие крылья Зира.

Дима видел всё это как наяву: переливающийся узор на Зириной чешуе – зыбкое бледное золото по тёмно-серому; бестолково орущих птиц и неподвижную тушу Семьдесят пятого; чувствовал, как проминается под лапами земля, как ластится ветер, ложась под мембрану крыльев…

Любопытство-смущение-досада.

«Он вообще не реагирует!»

«Это армейский дракон, он даже если бы захотел, не смог… а он и захотеть не может».

Зорич, сидящий напротив, тоже порой замирал со знакомо-отсутствующим видом.

…ага, значит, дракон всё-таки реагирует – даже сквозь все «гасящие» его препараты.

«Он только хвостом дёргает и всё, – обиженно жаловалась Дара. – И почему у него чешуя блестит разными цветами, а у меня нет?!»

Перед глазами, заслоняя тарелку с кашей, вспыхивали сложные отсветы: где-то в золото, почти как у Дары, где-то в бордовый, в пурпур…

«Ты всё равно самая красивая, не завидуй».

Сергей Александрович невозмутимо намазывал творожный сыр на тост – и делал вид, что ровным счётом ничего не замечает.

Дима не обманывался.

…Вчера после ужина Стрельницкий позвал его к себе в кабинет.

– Анка прислала аналитику по разговору с Эллой… Но сам-то что думаешь?

– Думаете, что ваша всезнающая Анка что-то упустила?

Сергей Александрович усмехнулся – откровенно подначивающе. Дима сделал вид, что не замечает этого.

– Ну, это твоя знакомая, поэтому мне интересно, какие выводы из этой встречи сделал ты.

Интересно ему, ага.

…вывод, что в КОДу ему уже не вернуться – пока он не сможет делом доказать, что пошёл на всё это не из желания предать товарищей. Что всё было не зря.

Вывод, что следующая встреча с той «Катей» может стать последней, потому что вряд ли получится заболтать её в третий раз.

И что он больше не может осуждать Эллу за то, что она свалила. Понять до конца тоже, но… Если сын ей – как Дара для Димы, то понятно, что она его хочет уберечь от всей этой борьбы со смутными целями вроде всеобщей свободы и справедливости.

– Дим? Я вопрос задал.

Дима ненавидел эту манеру Стрельницкого напоминать про их старый дурацкий договор.

…и свою привычку этому договору послушно следовать.

– Ну, Элла точно не имеет отношение к КОДе, и давно. Общается только с Сержем…

– Сержем.

Не вопрос даже, Стрельницкий просто обозначил новую информацию: это имя ещё ни разу официально не звучало… хотя, конечно, как зовут брата Эллы, он к этому моменту уже отлично знал.

Как минимум из разговора Димы с Эллой – той части, которую он слушал.

– Ну, с Сергеем… но он, сколько себя помню, всегда Сержем был.

– Ясно. Ещё что-то?

Дима вздохнул.

…у него всё равно нет выбора, так чего ломаться, как скромная девица?

Да и времени нет. КОДА тоже ищет Малика.

– Элла соврала. Ну, недоговорила, точнее. Похоже, она общалась с Сержем в сентябре или октябре – уже после того, как я… попал к вам.

После того, как об этом узнали в КОДе.

Сергей Александрович удовлетворённо хмыкнул:

– Что ж, аналитики тоже так решили… – Он сделал паузу и продолжил: – Вот только прослушку ей поставить не удалось, никого уже не было дома, а на работе, как выяснилось, она взяла на субботу, то есть на завтра, отгул. Ну а поскольку работает она не каждый день, очевидно, что по меньшей мере до вторника она вообще может куда-то уехать. – Стрельницкий нахмурился, барабаня пальцами по выключенному планшету. – Просить подключиться соседний отдел я пока не стал. Конечно, мы можем ей предъявить работу на КОДУ…

– Она давно уже с ними разошлась!

– Вот поэтому и не стал. Так что пока имеем только предположение, что она сорвалась и уехала к этому своему Сержу.

– Или к мужу. Он ведь в Старорецке, то ли по работе, то ли у родителей.

И вновь Старорецк. Все дороги ведут туда – но где там дракона спрятать?

Все старые базы давно уже непригодны, аэродром был последней их точкой в Старорецком районе.

…Вечером они так ничего и не решили. Если у Стерльницкого и были идеи, озвучивать он их не стал, а Диме думать не хотелось. Хотелось сесть и почитать Даре сказку – сконцентрировавшись на выдуманной истории, которая абсолютно точно закончится хорошо.

Всех расколдуют, любовь победит, Дара будет счастлива.

Но вопрос «Что дальше?» продолжал висеть в воздухе…

Даже сейчас, за завтраком – где-то между сахарными гренками и Дариными мыслями.

– Дим, передай кофейник, пожалуйста.

Дима моргнул, возвращаясь в «здесь и сейчас». Дотянулся до кофейника, передал, на автопилоте подвинул сахарницу, хотя и знал, что обычно Сергей Александрович предпочитает горький кофе.

За столом снова воцарилась тишина – пока Стрельницкий не спросил вдруг:

– Ну что, за ночь идей не возникло?

– Нет.

Дима бросил выразительный взгляд на армейского пилота, совершенно не горя желанием обсуждать тему при посторонних.

Стрельницкий тоже посмотрел на него. И прищурился задумчиво.

– Зорич… А может, у вас есть идеи? Где можно спрятать целого дракона?

Пилот вздрогнул. Аккуратно поставил чашку на стол, немного подумал и покачал головой:

– Его не спрятать, сэр. Дракона нужно кормить, запитывать дополнительной энергией экзоскелет, за ним нужен специфический уход… Это вам не самолёт, чтоб загнать в ангар посреди леса.

Вот последнее прям обидно прозвучало, хотя Дима знал, что этот Зорич понятия не имеет об их поисках.

Да что вообще он знает о содержании дракона – сам-то за пределы базы ДРА никуда не суётся!

– Так что тут либо в кодлу податься…

– Отпадает.

– Ну, либо по закону классического детектива.

Ещё и паузы такие аккуратные ставит, мол, сами догадайтесь, если умные.

– Хотите спрятать дерево – прячьте его в лесу. А дракона…

…среди других драконов.

Зорич не договорил, но пояснение не требовалось ни Диме, ни Стрельницкому.

Они уставились друг на друга, кажется, думая об одном и том же.

…И тут Дима поймал Дарино намерение – и вскочил на ноги.

«Дара, нет! Нельзя!»

Вспышка нетерпеливого желания – нечто между «а я хочу!» и «да всё нормально будет!».

Прыжок, шутливый замах лапой…

«Стоп!»

…не успел.

Бросив «Я к Даре!», он кинулся через гостиную на улицу – как был, в домашних кроссовках и футболке.

Кажется, Зорич бежал за ним.

Короткий спринт, и Дима выскочил на поле за яблоневым садом, чувствуя, как ноет раненая нога – и как пульсирует болью подвёрнутое крыло.

Крыло было не его, конечно.

Но болело от этого не меньше.

Семьдесят пятый нависал над Дарой, упираясь передними лапами ей в грудь и не обращая внимание, что левое Дарино крыло неестественно заломлено. Он уже не скалился, скорее… настороженно принюхивался?

Дара не делала попыток освободиться и с любопытством разглядывала его, изогнув шею.

Дракон пах слишком… металлом, а ещё тем вонючим армейским кремом, но из-под этих запахов всё-таки пробивался его собственный – куда более приятный.

…Дима не собирался нюхать этого Семьдесят пятого и поспешно приглушил связь.

«Дара, что ты творишь?!»

Почему Зорич не отзовёт своего дракона?

Семьдесят пятый ткнулся мордой Даре в шею и тут же отпрыгнул, мотая головой.

Дара немедленно вскочила следом, коротким взмахом ставя на место пострадавшее крыло.

«Он реагирует, видишь!»

«Он просто выполнил программу! Обозначил задержание или что-то вроде того…»

«Он лизнул мне потом царапину! Щекотно!»

В эту секунду Дима оказался как никогда близок к попытке убить дракона. Чужого. Поранившего Дару.

…хотя она ничего страшного в этом не видела.

Дима медленно перевёл взгляд на Зорича – не можешь прибить дракона, дай в табло его пилоту… Но Зорич смотрел на Семьдесят пятого с таким странным выражением лица – озадаченным, сердитым и растерянным одновременно, – что Дима просто спросил:

– Что он вообще тут творит?

…кажется, Зорич тоже хотел знать ответ на этот вопрос.

– Гуляет, – исчерпывающе отозвался пилот тоном «вы все идиоты, один я умный».

Как будто это Дима виноват был и вообще Дару на Семьдесят пятого зачем-то натравил.

– Что, прям просто гулял? Это не твои программы?

– А ты думал, я его круглые сутки в полной отключке держу?! – огрызнулся Зорич.

…примерно так и думал, да.

Семьдесят пятый ещё раз помотал головой, вздыбив куда более массивный, чем у Дары, гребень, – и отошёл в сторону. Улёгся на землю, аккуратно сложив лапы.

Пай-мальчик, а не дракон!

Зорич, хмурясь, ещё несколько секунд не сводил с него взгляда, а потом повернулся к Диме.

– Тут вопрос, чего вы на него бросились. Не можешь контролировать – не выпускай её из ангара.

…таким тоном Диме мог выговаривать разве что Риман, как командир.

– Могу и контролирую. Просто Дара – нормальное живое существо в отличие от некоторых. Ей может быть… любопытно.

«Дара, это что за грёбаный цирк был?!»

Дара объяснить не смогла и обиженно ушла к Зире. Попыталась залезть ей под крыло – Зира не дала и, видимо, тоже высказалась резко, потому что Дара вскочила и, возмущённо подёргивая гребнем, вернулась к Диме. Боднула в плечо, беззастенчиво напрашиваясь на ласку и утешение.

«Я ничего плохого не хотела! Чего вы все?!»

«Мы все – что?»

В ответ – размытый образ, что-то вроде «непонятливые сердитые перестраховщики».

«Он меня не обидел, мы так играли! Я его почти расслышала, просто он странно думает!»

…хоть кто-то тут думает, ага.

– «В отличие от некоторых», – передразнил Зорич, – вы ведёте себя как распущенные дикари, не контролирующие собственные желания. Впрочем, чего ждать от кодлы…

– Хватит! – раскатился рык над полем.

Зира – в полный рост, с грозно вздыбленным гребнем и распахнутыми крыльями – выглядела раза в три больше обычного.

…и в три раза более сердитой.

Дара виновато сгорбилась, прижимаясь плечом к Диме, и даже Семьдесят пятый привстал – а Зорич быстро шагнул к нему, опуская ладонь ему на шею.

– Тише. Все, – выдохнула Зира. И, убедившись, что «все» ей вняли, снова улеглась.

– Кхм, спасибо, – раздался голос Стрельницкого. – Весьма эффективно… Так, господа, что здесь произошло?

Полковник успел накинуть куртку и даже почти не запыхался – и теперь рассматривал драконов и их пилотов весьма странным взглядом.

…с тем самым весёлым – и, кажется, нецензурным – изумлением.

– Дим?

– Дара хотела расшевелить Семьдесят пятого.

Дара пристыженно вздохнула, задвигаясь ему за спину.

…да-да, Дима большой, Дима её защитит.

– Старший сержант Зорич?

– Семьдесят пятый среагировал… рефлекторно.

Крохотную заминку перед этим вот «рефлекторно» Дима один заметил?

– Дара?

Дара запыхтела, выглядывая из-за Диминой спины.

«Ответь ему», – с некоторым ехидством подтолкнул её мысленно Дима.

– Мне было любопы-ытно.

Стрельницкий покивал, словно это всё объясняло.

– Семьдесят пятого не спрашиваю… Зира?

Старшая драконица фыркнула, поглядывая на полковника сверху вниз.

Пауза затягивалась.

– Птенцы всегда галдят, когда вырастают, – наконец соизволила ответить Зира. – А люди всегда суетятся… Человек, когда ты найдёшь Малика?

…вот попробуй Дима так тему сменить – кто б ему дал.

Но Зира была, конечно, права. Сейчас есть вопросы поважнее, чем разборки с армейским пилотом.

Дима посмотрел на него – Зорич поглаживал своего дракона по шее перед лапой и что-то приговаривал.

…разве так общаются с «живой техникой»?

И всё же Дара Семьдесят пятого не слышала.

«Я почти расслышала, – влезла в его мысли Дара. – Просто он думает совсем по-другому… и кажется, что ничего там нет!»

Дима поймал этот образ: бессловесное, ускользающее ощущение присутствия…

Мысль о Малике вдруг оказалось столь очевидной, что Дима удивился, как раньше этого не понял.

«Дара! Спроси Зиру: она ведь Семьдесят пятого тоже почти не слышит? И похоже ли это на то, как она… не слышитМалика?»

Дара ухватила не только вопрос, но и весь тот сумбурный образ, что возник в Димной голове.

«О, я знаю, я знаю! Это же как в сказке, когда Гарету нужно было угадать Каю среди ледяных двойников, которых создал северный ветер! Вот и Малик спрятан среди других драконов… и заколдован!»

«Давай сначала спросим Зиру…»

Зира повернула голову, глядя прямо на них. Медленно моргнула.

Дима невольно задержал дыхание.

…если она подтвердит – он прибьёт Сержа. И постарается сделать это побыстрее, пока Зира не откусила этому уроду голову.

Малик ему доверился!

И уж Серж-то знал, чтоэто за препараты, он ведь тоже был в «Друзьях Драконов».

– Да, – наконец произнесла Зира. – Это похоже. Только ещё глуше.

– А теперь всё целиком и вслух, – потребовал Стрельницкий.

– Малик, – Дима сжал кулаки до хруста, – на препаратах типа армейских – поэтому Зира его и не может услышать.

– Где-то среди драконов.

…и в районе Старорецка.

Нет, это было бы слишком очевидно, но с другой стороны… Не так уж и много по стране драконьих питомников.

Ведь не на военную базу Серж Малика притащил.

Остаётся вопрос: если Серж продался армейцам, почему Стрельницкий об этом ничего не смог узнать?..

Сам Стрельницкий вдруг достал из кармана свой наушник и быстро воткнул в ухо, слушая кого-то.

– Понял, – бросил он через несколько секунд. Завершил вызов, оглядел присутствующих и сообщил: – Я в город, вернусь вечером. Надеюсь, с новостями.

…Но не вернулся ни вечером, ни утром – только ближе к ужину.

И не один – с Анкой и смутно знакомым офицером, капитаном Дымовым.

– Что ж, господа, поздравляю, дракона мы нашли… но есть, как говорится, нюанс.

«Вот, можете же, когда хотите», – донеслось от Зиры в ответ на новость.

***

Не так-то просто спрятать взявшегося из ниоткуда дракона.

Особенно когда в его поисках заинтересована такая своеобразная «команда мечты», как полковник СГБ, его лучший аналитик (для Анки после первых неудач это стало личным вызовом), бывший кодовский пилот со своим драконом… ну и Зира. Её классифицировать было сложно – а недооценивать вообще никому не стоило.

Нет, Стрельницкий готов был признать: у Ковалевских-Кернов всё почти получилось.

Подвели их сущие мелочи. То, что Зира, с её уникальной возможностью слышать Малика, свалилась именно Стрельницкому на голову. То, что Дима знал Эллу и успел пообщаться с ней до её побега. Что сбежала она именно в Старорецк, к родителям мужа (о чём Анка как раз и сообщила Стрельницкому в субботу)…

То, что Ковалевский-старший возглавлял административный отдел Старорецкого драконьего питомника. А на таком посту, конечно, можно очень аккуратно провести все расходы на внеплановое «прибавление» среди драконов, но следы всё равно останутся.

Главное, знать, что искать.

Другое дело, если бы пришлось обшаривать все андарские питомники и базы…

Но благодаря Зире, Диме и так вовремя сбежавшей Элле зона поиска свелась, фактически, к одному варианту из одного.

Оставался вопрос, как выцарапать из питомника официально несуществующего дракона. Собственно, попыткам сделать всё спокойно и как полагается Стрельницкий и отдал больше суток… но упёрся в глухую стену «Господин полковник, я вас не понимаю, вы нам что, проверкой угрожаете? Предположительныеадминистративные нарушения при закупке корма и препаратов – это ведь не то чтобы прям ваша зона ответственности!»

Да, Стрельницкий честно попытался сделать всё по-человечески.

Но у него болела голова (к очередной перемене погоды – или к очередной беседе с идиотами и прикидывающимися ими?), Дима остался наедине со старшим сержантом Зоричем (главное, чтобы обошлось без тяжких телесных – остальное Сергей сделает вид, что не заметил)… а ещё Зира, которая сама по себе была серьёзной угрозой, явно теряла терпение (и будем честны, он её не контролировал никак, всё строилось исключительно на доброй драконьей воле – которой могло и не стать в любой момент).

Одним словом, в воскресенье где-то после четырёх терпение и добрая воля закончились уже у Стрельницкого.

С ним не хотят по-хорошему?

Ничего страшного, он имеет право действовать и по-плохому.

Особенно когда речь идёт о несанкционированном появлении в питомнике неизвестного – предположительно кодовского – дракона.

А главное, руководство питомника само виновато, что официально его наличие у себя признавать не стало (кому будешь жаловаться, что у тебя увели несуществующегодракона?).

– Давайте сделаем всё быстро и аккуратно… Дым, не мне тебя учить.

– Сделаем, сэр, – кивнул капитан Дымов.

– Одобрение на операцию будет, но в стиле «мы вас не видели, мы вас не знаем». Никаких официальных разборок ни с той, ни с другой стороны. Нет у них дракона – вот и не было… Так что всё, что нашли, всё наше.

– Наркотики, травка, бухло – тоже? – деловито поинтересовалась Анка.

– Капитан Вронская.

– Есть отставить бухло и прочее!

Дима слушал их с презабавнейшим выражением лица – отсутствующим и в то же время заинтересованным. Глаза его явно туманила ностальгия.

Стрельницкий и сам не мог не оценить иронию судьбы: Диме уже доводилось слушать планы похищения дракона из Старорецкого питомника.

Впрочем, сейчас условия были несколько другие. Третий отдел – не подпольная организация… А ещё Стрельницкий даже не ставил целью сделать всё максимально тихо (аккуратно – да, но тихо выкрасть дракона?).

Очевидцы будут, это понятно.

Другое дело, что очевидцы эти Стрельницкого… вполне устраивали.

Оставалась одна загвоздка: не зная, где пилот, выводить дракона из гибернации бессмысленно. А времени на поиски Сергея Керна почти не оставалось.

…И тут Дима, до того слушавший обсуждение молча, откинулся на спинку кресла – и наконец-то вступил в разговор:

– Если там будем мы с Дарой, мы с Малышом договоримся. Он сам Сержа позовёт.

– Он на препаратах, – напомнил очевидное Стрельницкий. – Как ты сам объяснял, это не даёт Даре слышать такого дракона.

– Да, но влияние препаратов можно… нейтрализовать.

О, какая ухмылочка самоуверенная промелькнула, Дима сам-то её заметил, интересно?

– Для чего надо откуда-то раздобыть либо три часа времени и набор других препаратов, либо тот ваш нейтрализатор, о котором ты рассказывал… Давай, выкладывай, что там у тебя.

За эту его привычку сначала долго ломаться, как барышня на первом свидании, а потом уже выдавать кусок очень важный информации, иногда хотелось дать Диме по шее.

Нет, Сергей всё понимал. И ценил, что в конечном итоге Дима всё-таки информацию сообщал, раз за разом выбирая егосторону…

Но в этот раз Дима превзошёл самого себя. Выдержав томительную паузу – или, скорее, набравшись духу, – он действительно выложил… увесистый металлический бокс из набедренного кармана.

Откинул защёлки, открыл, повернул к Сергею, демонстрируя ряд запаянных ампул – и инъектор с насадкой, способной пробить драконью шкуру.

– Откуда? – коротко спросил Стрельницкий.

Он, конечно, и сам догадывался, откуда (не от Эллы же), да и Анка указывала, что Дима на аэродроме явно что-то искал помимо дракона…

Непонятно только было, нашёл до встречи с «вандалом» или нет.

Но правило есть правило.

Задать вопрос. Получить ответ (и взглядом заткнуть Анку, чтобы не лезла).

– Из кармана, – буркнул Дима. Промолчал, поскрёб чип и всё-таки объяснил: – Когда мы уходили с аэродрома, Док оставил нычку. А я теперь решил забрать – на всякий случай. Ну и когда вчера всё всплыло…

Он пожал плечами, мол, и раньше бы сказал, да к слову никак не приходилось.

Никак не комментируя это, Сергей протянул руку и выковырнул одну ампулу. Встряхнул, глянул на свет – опалесцирующая молочно-белая жидкость, ампула запаяна явно вручную.

– И он не попортился от долгого хранения? Срок годности не истёк?

– Да не должен. Это первый состав в холодильнике хранился только сорок восемь часов, а потом Док довёл до ума… Всё нормально должно быть, иначе он не оставлял бы вот так, он знал, что мы не планируем возвращаться.

– И ты знаешь, что делать?

Дима заколебался, потом на секунду замер, мысленно прислушиваясь к Даре, – и кивнул.

Дымов поворчал для вида, но в конце концов согласился с предложенным сценарием (да и что ему оставалось делать?). Дальше обсуждение пошло по накатанному: люди, сроки, пути захода – и отхода, особенно с учётом драконов. Снаряжение, оружие, допустимые действия… Конечно, создавались «волкодраки» для иных целей, но подобные операции для них тоже были не в новинку.

Всякая там внезапно разверзшаяся бездна – это, конечно, хорошо, но КОДА со своими драконами и всеми приличествующими играми спецслужб и политиков случалась куда чаще… Да и набирались «волкодраки» не с улицы.

Так что тут Стрельницкий был спокоен: сделают всё в лучшем виде.

А вот вопрос, как поведут себя драконы – и пилоты, – оставался тревожаще открытым.

А ведь хотелось же, чтобы всё прошло идеально (ладно, хотя бы без потери контроля над ситуацией).

…Вечером Сергей нашёл Диму не в комнате и не в Зирином эллинге (хотя Дара дремала тут же, почти забравшись ей под крыло) – Димин голос доносился из второго ангара.

Того, в котором разместили Семьдесят пятого.

– Короче, главное – сначала снижать концентрацию в ихоре, потом в крови.

– Если совсем упрощать, то да. – Зорич отвечал недовольно, но неожиданно терпеливо. – Чему тебя вообще учили… Может, тебе на бумажке команды записать?

Стрельницкий остановился на пороге, с некоторым умилением наблюдая, как два пилота изучают стационарный пульт (и даже не пытаются поругаться!).

Семьдесят пятый высился спящей громадой позади них.

– А запиши, – хмыкнул Дима, явно сдерживая уровень ехидства в голосе. – А то я ж тупая кодла, перепутаю ещё…

– Сам пиши, заодно и выучишь. В учебке нас так по руководству и гоняли… Слушай, ты уверен, что нейтрализатор безопасен для дракона?

– Ну, Дара ж