Читать онлайн Книга о шпионах для пытливых умов бесплатно

Глядя из сегодняшнего дня на 1988 год, то есть на год, предшествовавший падению Берлинской стены, мы ясно видим, что до окончания холодной войны оставались считанные месяцы. Однако в 1988 году ничто на это не указывало.

Холодная война шла полным ходом. США и СССР обладали достаточным количеством ядерного оружия, чтобы несколько раз полностью уничтожить мир, и это считалось своего рода гарантией безопасности. Кто бы ни нанес первый удар, у него не оставалось шансов выжить. Это называлось «равновесие страха»[9].

Ожесточенную борьбу между западным блоком НАТО (куда входила и Турция) во главе с США и восточной Организацией Варшавского договора, где лидером был СССР, именно поэтому и называли холодной войной. Важную роль в ней играли шпионы и разведслужбы. Важнейшим фронтом этой войны была многокилометровая стена, разделявшая Берлин.

Работавший в Университете Гумбольдта в Восточном Берлине профессор английского «и других иностранных языков» Манфред Северин тоже был агентом. Некоторое время он работал в службе внешней разведки (Hauptverwaltung Aufklärung, HVA) тайной полиции Восточной Германии – министерства государственной безопасности (Ministerium für Staatssicherheit, MfS), известного под наводящим ужас названием Штази. Его обязанностью было осуществлять перевод во время спецопераций и допросов, а также при анализе разведданных и документов.

Федеральной разведывательной службе Западной Германии (Bundesnachrichtendienst, BND) и американскому Центральному разведывательному управлению (ЦРУ) это было известно. Там следили за Северином, которому присвоили кодовое имя «Хаген», – профессор за годы работы наверняка переводил важные секретные данные. Наконец, 22 августа 1988 года они смогли уговорить Северина перейти на их сторону и рассказать все, что он знал, пообещав ему и его семье убежище в США.

Среди информации, которую передал американцам Северин, были и сведения, полученные от американского военного под кодовым именем Пауль, занимавшегося шпионажем в пользу Восточной Германии, – его Северин переводил на конспиративной квартире в Восточном Берлине. Американская контрразведка установила источник – им был тридцатилетний сержант Джеймс Холл.

Холл, возможно, и не обладал высоким чином, однако его позиция была ключевой: он работал аналитиком радиоэлектронной разведки, то есть служил в команде, отслеживающей сигналы противника и разрабатывающей контрмеры (под «противником» подразумевались Восточная Германия и Советский Союз). Маркус Вольф, один из тех шефов спецслужб времен холодной войны, которые вызывали наибольший страх, через много лет после падения Берлинской стены и исчезновения ГДР будет вспоминать, что данные, которые сообщал Холл, вызывали в Штази ликование: «Мы нашли золотую жилу»[10].

Именно благодаря Холлу в ГДР узнали, что у них под носом, на холме Тойфельсберг в Западном Берлине, успешно работает американская радиостанция перехвата. Тойфельсберг («Чертова гора») представлял собой искусственное возвышение (около 90 метров), созданное из обломков разрушенных берлинских зданий, оставшихся после налетов американской и британской авиации и бомбардировок советской артиллерии в годы войны и свезенных в одно место. Англичане и американцы решили не разравнивать ее экскаваторами, посчитав прекрасным местом для установки антенны, чтобы вести прослушку и перехват данных Восточной Германии и стран Варшавского договора. Возможно, от дьявольских дел, там творившихся, и происходит название горы.

Шпионская база на Чертовой горе

В своих воспоминаниях Вольф рассказывает, какой эффект произвели данные, добытые Холлом. Например, благодаря ему они узнали о секретном «Троянском проекте»: программе, позволяющей американцам отслеживать перемещения всей бронетехники, передвижных стартовых комплексов и авиации стран Варшавского договора в случае, если война перейдет в горячую фазу. Далее, опять-таки благодаря специалистам с Тойфельсберга, американцам удалось найти способ в случае войны препятствовать связи между пилотами и советскими авиабазами в Восточной Германии. Получалось, что пилоту советского военного самолета, ждущему на взлетной полосе, могли отдать приказ американцы, а он бы принял их за распоряжение своего командования. Из разведданных, полученных Холлом, Восточный блок также узнал первые подробности знаменитой стратегической оборонной инициативы Рональда Рейгана, прозванной «Звездными войнами»[11].

Еще одной из побед разведки Восточного блока в холодной войне стал добытый Холлом «Список требований для национальной радиоэлектронной разведки», показывающий ее потребности и возможности, то есть своего рода инструкция по применению, объемом 4258 страниц[12]. Список был разработан Агентством Национальной Безопасности (АНБ), одним из самых засекреченных госучреждений, отвечающим за перехват сигналов и радиоэлектронную разведку.

Обработка разведданных, предоставляемых Холлом, в какой-то момент превысила возможности Штази: как рассказывает Вольф, к делу подключили сотрудников других подразделений и были вынуждены обратиться за помощью к КГБ. Вольфу пришлось просить Холла замедлиться, чтобы не вызвать подозрения.

«Золотая жила» Холл начал службу в армии в 18 лет. Получив образование в сфере радиоэлектронной борьбы и радиоэлектронной разведки, он был направлен в Командование разведки и безопасности Армии США в Баварии. В 1981 году АНБ перевело его на станцию на Тойфельсберге, связанную со штаб-квартирой НАТО в Брюсселе, там он проработал до 1985 года. Проучившись год в США, он поступил в распоряжение Франкфуртской бригады военной разведки, а в 1987 году вернулся в Штаты. Но когда бежавший в США в 1988 году агент ГДР профессор Северин дал показания, круг вокруг Холла сузился.

Американцы разработали план задержания. Поскольку ЦРУ не обладает полномочиями действовать на территории США, операцией занялось Федеральное бюро расследований (ФБР). Агент ФБР, представившись сотрудником КГБ, вступил в контакт с Холлом и сообщил ему, что готов платить за документы, если у него и здесь, как в Германии, есть к ним доступ. По свидетельству Вольфа, который сам утверждал суммы, выдаваемые агентам, к тому моменту Холл за проданные им документы получил около ста тысяч долларов наличными. Он проглотил наживку. Арестовали его в городе Саванна (штат Джорджия), где он тогда жил, но не дома, а в номере отеля, где он встречался с агентом ФБР, выдававшим себя за сотрудника КГБ. В салоне его машины при обыске обнаружили секретные военные документы, наличные, квитанции и паспорт на чужое имя. 20 декабря 1988 года Холлу было предъявлено обвинение в шпионаже.

В ходе следствия Холл не доставил агентам ФБР хлопот и рассказал все, что знал. Он занимался шпионажем ради легких денег и коммунистом не был. На вопрос, как он установил контакт с разведкой ГДР, он тоже ответил сразу: его завербовал, забирал документы и производил оплату некий турок по имени Хусейн Йылдырым.

На двух купюрах в 50 долларов, найденных ФБР в машине Холла, помимо отпечатков его пальцев, были найдены и отпечатки другого человека. Быстро удалось установить, что они принадлежат недавно получившему гражданство США Хусейну Йылдырыму. Через день после поимки Холла, 21 декабря 1988 года, в городе Тампа (штат Флорида) ФБР арестовало и Йылдырыма по подозрению в шпионаже.

Турок, работавший на ГДР и пойманный в США

Хусейн Йылдырым был трудовым мигрантом. Он родился в 1928 году в Кыршехире, а в 1964 году, то есть в 36 лет, вместе с семьей уехал в Германию на заработки. В 1970 году он поступил на курсы автомехаников, открытые в Штутгарте компанией «Мерседес», и это изменило его жизнь. Он успешно прошел обучение и начал работать старшим мастером на заводе.

Вторым поворотным моментом в его жизни стала новая работа. В 1979 году он устроился старшим мастером в автомастерские казарм «Эндрюс», находившихся в подконтрольном американцам секторе Западного Берлина. Йылдырым вытянул счастливый билет: за короткое время умелые руки, яркая личность и общительность сделали его звездой мастерских, все звали его «майстер». Однако, несмотря на трудолюбие, Йылдырым, переехавший в Германию уже в не очень-то юном возрасте, к 51 году так и не начал зарабатывать достаточно, чтобы обеспечить себе желаемый уровень жизни.

Здесь-то и начинается наша история.

Выше мы уже упомянули, что вторая перемена в жизни Йылдырыма была связана с началом работы на американской базе в Берлине в 1979 году. Однако еще за год до этого, в 1978 году, когда ему исполнилось 50 лет, он предпринял важный шаг, который откроет новую страницу в его жизни. Еще в Штутгарте он связался с восточногерманской разведкой и предложил им свои услуги в промышленном шпионаже за деньги. Однако Штази уже ничего не интересовало в заводах «Мерседес», и они отклонили его предложение. Согласно некоторым источникам, ему сказали, что готовы с ним работать, если он устроится на американскую базу в Берлине[13].

Йылдырым не сдавался. Приехав в Берлин, он повторил свое предложение, и на этот раз оно вызвало интерес. Йылдырым мог работать не как агент, а как осведомитель. Задача была проста. В мастерские казарм «Эндрюс» на ремонт или техосмотр пригоняли свои автомобили и военные, и гражданские американцы. Коммуникабельный Йылдырым должен был сообщать, кому из них требовалось больше денег, чтобы отправить домой, кто любил азартные игры или имел дорогостоящие привычки и нуждался в средствах, кто с завистью посматривал на дорогие автомобили, которые не мог себе позволить. Иными словами, он должен быть указывать на людей, которые могли попасть на крючок.

Таким образом, с 12 мая 1980 года внешняя разведка Восточной Германии начала платить Хусейну Йылдырыму, но не как своему агенту, а как наемному осведомителю. Работа особой важностью не отличалась, это можно было понять даже из его кодового имени: не ломая особо голову, его фамилию просто перевели на немецкий – Блитц[14]. Однако за короткое время Блитц сумел придать важность этой незначительной работе. Предполагают, что за время работы на ГДР Йылдырыму удалось завербовать по меньшей мере пятерых американских служащих[15]. Самым важным из них был Джеймс Холл, которого в штаб-квартире Штази в берлинском районе Лихтенберг окрестили «золотой жилой». Глава внешней разведки ГДР Маркус Вольф, чье имя произносили шепотом, сам просматривал документы, которые Холл передавал через Йылдырыма, и решал, что с ними делать дальше.

Небывалая торговля военными тайнами

Йылдырым познакомился с Холлом в 1982 году. Они были, если можно так сказать, два сапога пара. Холл, который под кодовым именем «Пауль» начал получать деньги в 1983 году, еще до знакомства с Йылдырымом пошел по дурной дорожке. В 1981 году, сразу по приезде в Берлин, он начал продавать кое-какие документы взявшим его в обработку агентам КГБ. Когда же Йылдырым заговорил о легком способе заработать деньги, Холл начал передавать документы и ему. Позже, давая показания в суде, он скажет, что поначалу Йылдырым просил американские военные документы под грифом «совершенно секретно» для своих «турецких друзей», а поскольку Турция тоже была членом НАТО, он не увидел в этом ничего плохого. Конечно же, это была ложь. Холл некоторое время продавал одни и те же документы и напрямую КГБ, и Штази через Йылдырыма. Но сравнив их, советские и восточногерманские разведчики пришли к выводу, что они происходят из одного источника. КГБ предложил Холлу работать только на них, но тот выбрал Штази – очевидно, потому, что там больше платили.

Передача документов приостановилась, когда Холл в 1986 году уехал в США на учебу, но через год он, получив повышение, начал работать в Бригаде военной разведки во Франкфурте, и сотрудничество возобновилось с новой силой. Йылдырым на машине приезжал из Берлина в Франкфурт, встречался с Холлом в американском армейском магазине и забирал документы в полиэтиленовых пакетах. Затем он отправлялся в квартиру, которую ему снимали для этих целей в Франкфурте, и делал копии документов. Оставив оригиналы, которые затем забирал и возвращал на место Холл, Йылдырым ехал в Берлин, где передавал копии Маркусу Вольфу и его агентам. При следующей встрече с Холлом он производил оплату.

Как мы уже упоминали, Вольф просил замедлиться, чтобы не привлекать внимание. Тогда Йылдырым прятал в надежных местах в Берлине наиболее важные документы, то есть те, за которые, как он думал, дадут больше денег, чтобы позже передать их Штази. Во время суда он попытался смягчить приговор, заявив, что он на самом деле противник коммунизма и прятал документы, чтобы не позволить Холлу продать военные секреты. Он также указал на карте города места, где прятал бумаги. Прокурор и агенты ФБР отправились в Германию и нашли секретные документы там, где указал Йылдырым. Часть из них находилась в канистре от бензина, закопанной в чьей-то могиле рядом с гробом. Другие нашли на железной дороге, в чемодане в кладовой жилого дома, в банке из-под краски, зарытой у основания Берлинской стены.

Как же так получилось, что Йылдырым сбежал в Америку и стал американским гражданином? Это отдельная история.

Роман с американкой

Одной из клиенток Йылдырыма на американской базе в Берлине была органистка Пегги Бай. Она часто приезжала в Берлин, чтобы работать над своей диссертацией. Будучи вдовой офицера, она пользовалась льготами и ремонтировала свой старенький автомобиль у «майстера» Хусейна Йылдырыма.

Бай и Йылдырым сблизились в 1985 году, и их отношения быстро переросли в роман. По крайне мере, так думала Бай. Через некоторое время Йылдырым бросил жену с двумя детьми и переехал к Пегги. Когда она решила вернуться в Америку и поселиться во Флориде, где у нее был дом, Йылдырым оставил все и последовал за ней. Бай выступила поручителем, чтобы его приняли в США, – так он и получил право на американское гражданство.

В то время как Холл на суде полностью признал свою вину, чтобы смягчить приговор, Йылдырым, который, как утверждалось, был замешан еще и в контрабанде алмазов из Сьерра-Леоне в Европу и Америку, ни одно из обвинений не признал. 9 марта 1989 года суд постановил лишить Холла воинского звания, назначил штраф в 50 тысяч долларов и приговорил к сорока годам тюремного заключения.

Йылдырым же отказывался сообщать имена других американских служащих, которые через него передавали Восточной Германии секретную информацию, не шел на сотрудничество с обвинением, все отрицал. Здесь в судебном процессе начинается нечто интересное. В апреле судья запретил публиковать протоколы заседания. А в мае было принято решение сделать судебный процесс закрытым. Глава комитета по разведке Сената США Дэвид Борен тогда прокомментировал это так: «Не вдаваясь в подробности, скажу, что Холл, по всей видимости, нанес нам серьезный ущерб». Заседания продолжились в закрытом режиме, так как администрация США не желала, чтобы общественность узнала о масштабах нанесенного ущерба. Благодаря информации, которую Холл передал через Йылдырыма Восточной Германии, с 1982 по 1987 год Советский Союз узнал о радиотехнических ловушках, которые подготавливали для них США, нейтрализовал большинство из них, а американцы об этом и не подозревали.

20 июля Йылдырым был приговорен к пожизненному заключению за передачу секретной информации без права на досрочное освобождение в случае признания вины. Сначала Йылдырыма отправили в тюрьму Мемфиса (штат Теннесси). Оттуда он попытался сбежать и был переведен в Поллок (штат Луизиана), а затем в тюрьму строгого режима Ломпок в Калифорнии. Пегги Бай, с которой он приехал в Америку и благодаря которой получил гражданство, на протяжении пяти лет ждала уже почти 70-летнего любимого у ворот трех тюрем, живя в доме на колесах.

Но у Йылдырыма уже давно были другие планы. После того как в 1996 году президент Билл Клинтон отклонил его прошение о помиловании, в интервью газете «Лос-Анджелес Таймс» в 1997 году он заявил, что ожидает помилования после восьми лет заключения и хочет увидеть Турцию, свою родину, и вернуться в Германию к своей семье[16]. Прокуратура и ФБР были категорически против прошения, составленного адвокатами Йылдырыма: он не выдал шпионов, с которыми сотрудничал, его нельзя было отпускать.

На редкость скорое решение турецкого суда

Однако через какое-то время колесо правосудия повернулось в другую сторону, и Хусейн Йылдырым, пусть и не сразу, но все же вышел на свободу после четырнадцати лет, проведенных в тюрьме. Анкара вдруг почему-то вспомнила про турецкое гражданство Йылдырыма и потребовала от США соблюсти договор об экстрадиции, вступивший в силу в 1981 году. На тот же договор спустя годы будет ссылаться президент Реджеп Тайип Эрдоган, требуя от Барака Обамы и Дональда Трампа выдачи Фетхуллаха Гюлена после попытки военного переворота 15 июля 2016 года. Разница лишь в том, что требование правительства Партии Справедливости и Развития выдать Йылдырыма в 2003 году было удовлетворено.

Тогда президентом был Ахмет Недждет Сезер, премьер-министром – Реджеп Тайип Эрдоган, министром иностранных дел – Абдуллах Гюль, министром юстиции – Джемиль Чичек, начальником Генерального штаба – генерал Хильми Озкёк, начальником Национальной разведывательной организации – Шенкал Атасагун. Как только Йылдырыма выпустили из калифорнийской тюрьмы 29 декабря 2003 года, его тут же привезли в Турцию. С нехарактерной для турецкого правосудия скоростью его уже 30 декабря допросил прокурор стамбульского округа Бакыркёй, затем он предстал перед уголовным судом Бакыркёя и был приговорен к пятнадцати годам лишения свободы за шпионаж и еще к двум – за попытку бегства. В тот же день он был направлен в тюрьму Метрис.

В Метрисе Йылдырым пробыл один день (да, вы правильно прочитали). На следующий день, 31 декабря 2003 года, он был освобожден в связи с отбытием срока заключения в американской тюрьме. Проверив в больнице сердце, он встретился с приехавшими из Германии женой, дочерью, ставшей доктором, и сыном-инженером. Йылдырым не был на родине тридцать девять лет. Семья погуляла по Стамбулу, поела рыбы в ресторанчике района Еникёй с видом на Босфор и вместе вернулась в Германию.

15 лет спустя, 12 октября 2018 года, Второй уголовный суд Измира приговорит к 3 годам, 1 месяцу и 15 дням заключения американского евангелистского пастора Эндрю Брансона, настоятеля церкви Воскресения в измирском районе Алсанджак. Это дело послужило одной из причин кризиса в отношениях между Турцией и США. Срок приговора день в день совпадал со временем, проведенным Брансоном в тюрьме и под домашним арестом, после того как 9 декабря 2016 года он был задержан по обвинению в «шпионаже и пособничестве Рабочей партии Курдистана (РПК) и организации Фетхуллаха Гюлена», через несколько месяцев после попытки военного переворота. В день вынесения приговора Брансон вышел на свободу и уехал в США. Анкара объяснила это решением независимого турецкого суда. Американская пресса двумя днями ранее утверждала, что для освобождения Брансона между Турцией и США было заключено секретное соглашение.

Когда Йылдырым вернулся в Берлин, его разыскали корреспонденты турецкой газеты «Хюрриет». Он был немногословен: «Меня выдали благодаря двустороннему соглашению с США. Я очень признателен турецкому правительству, – и добавил, – Мне нельзя с вами разговаривать. Я вышел купить вашу газету, но в киоске все распродали»[17].

Так почему же турецкая сторона так настойчиво добивалась экстрадиции Хусейна Йылдырыма, затем допросила, с молниеносной скоростью вынесла приговор и освободила, продержав в тюрьме один день?

Я решил во всем разобраться. Получить официальный ответ от НРО было невозможно. Но годы спустя один из моих источников, некогда занимавший важный пост в НРО, а ныне вышедший на пенсию и никогда меня не подводивший, сказал следующее: «Официального подтверждения нет, но есть информация, что он работал на НРО, в том числе он сам дал такие показания».

«Такие показания». Значит, мой источник имел доступ к показаниям Йылдырыма, которые он дал НРО и прокуратуре по возвращении в Турцию. Было еще кое-что. Один сотрудник НРО, с которым я консультировался при написании этой книги, и чья работа в тот период была связана с операциями в Германии, иронично заметил: «Не исключено, что для его экстрадиции мы, с ведома США, прибегли к помощи БНД. Йылдырым, чтобы защитить себя, мог сообщать сведения и разведке ФРГ, ведь жил он там».

Скорее всего, автомеханик Хусейн из Кыршехира, «майстер Йылдырым», был если и не агентом НРО, то осведомителем, как говорят разведчики – информатором. Вероятно, когда много лет назад Холл заявил в суде, что майстер Йылдырым просил документы для своих турецких друзей, он не был далек от истины. У Йылдырыма были контакты и с БНД, и он являлся, снова прибегая к жаргону разведки, «тройником».

Мы не знаем, встретился ли Йылдырым еще раз с шефом разведки ГДР Маркусом Вольфом после возвращения в Берлин. Но на похороны Вольфа 27 ноября 2006 года в Берлине, где присутствовали полторы тысячи человек, пришел и положил цветы на могилу. «В службе разведки мы называли его Миша. Сегодня я отдаю Мише последний долг», – сказал он журналистам[18].

В то время ГДР уже давно вошла в состав Федеративной Германии, Советский Союз и Организация Варшавского договора перестали существовать. Вольф же ушел на пенсию по собственному желанию еще в 1986 году, когда шпионские приключения Хусейна Йылдырыма еще продолжались.

Теперь мы можем перейти к удивительной истории Вольфа. Ведь он стал настоящей легендой шпионского мира: годами западные разведки не могли его поймать и не имели даже его фотографии, за что и дали ему прозвище «Человек без лица».

Они приехали в Берлин по важному заданию ЦРУ.

Выйдя из мерседеса, взяли букет и коробку шоколадных конфет и позвонили в дверь коттеджа в пригороде Берлина. Цветы и конфеты они, как незваные гости, приготовили для хозяйки дома. Дверь открыл хозяин, они представились сотрудниками ЦРУ: мистер Хэтэуэй – худощавый, высокого роста седой блондин в костюме, специальный представитель директора ЦРУ Уильяма Уэбстера, а молодой и крепкий мужчина рядом с ним – Чарльз, глава резидентуры ЦРУ в Берлине. Оба говорили на прекрасном немецком[19]. Они пришли по важному делу, можно войти?

Хозяин дома пригласил их внутрь. Только услышав фамилию Хэтэуэй, он вспомнил: это был Гарднер «Гас» Хэтэуэй, с которым они столько лет тихо боролись в пору холодной войны. Теперь он стоял на пороге его дома как представитель капиталистического Запада, победившего в этой войне.

Около полугода назад, 9 ноября 1989 года, пала Берлинская стена – символ холодной войны между Восточным и Западным блоком, шел процесс воссоединения Восточной Германии с Западной. Комиссия во главе с Йоахимом Гауком, который с 2012 по 2017 год будет президентом объединенной Германии, составляла список сотен тысяч чиновников, работавших в учреждениях ГДР, чтобы воспрепятствовать занятию ими должностей в новом государстве. Имя хозяина дома в этом списке находилось в числе первых.

Хозяин знал Хэтэуэя много лет, с того времени, когда тот возглавлял резидентуры ЦРУ в Франкфурте и Берлине. Позже, когда Хэтэуэй работал в Москве, он стал участником двух необычных происшествий, какие редко встречаются в истории разведки.

Первый – это пожар 26 августа 1977 года в посольстве США на улице Чайковского[20]. Хэтэуэй подозревал, что пожар устроил КГБ и среди пожарных находятся агенты особого назначения. Несмотря на разгорающееся пламя и требования освободить посольство, он, вооружившись служебным револьвером «Смит энд Вэссон», не пустил пожарных в ту часть здания, где располагалось ЦРУ, и не позволил им притронуться к секретным документам[21]. Второй случай связан с вербовкой инженера Адольфа Толкачева, имеющего доступ к секретным военным разработкам в области электронных систем. Вплоть до своего ареста, когда его выдал перешедший на сторону СССР сотрудник ЦРУ Эдвард Ли Говард, Толкачев сумел передать Западу бесценные военные секреты[22]. За шесть лет он сообщил США важную информацию о ранее неизвестных американской армии системах радиоэлектронного оборудования и вооружения истребителей МиГ-23, характеристиках радиолокационной системы МиГ-25, усилении радиолокационного прицела МиГ-27 и МиГ-29. Благодаря этим сведениям правительство США приняло решение полностью перестроить электронную систему истребителей F-15[23]. И наконец, в период падения Берлинской стены Гас Хэтэуэй в качестве главы контрразведки ЦРУ руководил всеми ее операциями. За свои достижения он был удостоен медали «За выдающиеся заслуги в разведке».

«Мы знаем, что вы убежденный коммунист, – начал бывший шеф американской разведки, – но, если хотите нам помочь, можете работать напрямую со мной. Никто не обязан об этом знать. Калифорния – приятное место, круглый год прекрасная погода».

«Как и в Сибири», – моментально парировал хозяин.

За кого они его принимают? Разве он переметнется на сторону противника, как некоторые его бывшие товарищи, разве будет сотрудничать с победителями ради должностей, денег или чтобы не попасть в тюрьму? Разве ради всего этого он выдаст американцам имена сотен агентов по всей Западной Европе, каждое из которых он на протяжении многих лет держит в памяти? Ну уж нет!

«Послушайте, – сказал он, – я согласен разве что на…» Если какой-нибудь исследовательский центр или университет, пусть даже это будет подставная организация ЦРУ, официально его пригласит, он готов читать лекции и вступать в диалог с присутствующими. Таким образом, и репутация Вольфа не пострадает, и ЦРУ сможет оформить их отношения в рамках закона.

Однако американское правительство не желало приглашать его официально. Даже о его приезде в США никто не должен был знать. Неужели они ожидали, что легендарный Маркус Вольф, около тридцати лет руководивший службой внешней разведки тайной полиции ГДР и водивший за нос западные спецслужбы, станет тайным перебежчиком, просящим убежища?

В ходе разговора стало понятно, за какой информацией пришли гости.

На первый взгляд, американские агенты хотели заполучить у Вольфа полный список агентов внешней разведки ГДР на Западе, поскольку он был единственным, кто знал их всех, и о большинстве не оставил никаких письменных свидетельств. Также они хотели узнать, каким образом тайная полиция ГДР (Штази) сотрудничала с КГБ.

Но была и более важная причина, заставившая американских агентов появиться на пороге проигравшего противника с цветами и конфетами. ЦРУ подозревало, что помимо пойманного пять лет назад Эдварда Ли Говарда в их системе на более высоком уровне работают и другие «кроты» КГБ. В последнее время советская сторона начала одного за другим ловить агентов ЦРУ в своих рядах, некоторых казнили. Чтобы найти «крота», ЦРУ организовало группу из агентов, недавно вышедших на пенсию, то есть уже не занимавших официальные должности. Во главе группы поставили Хэтэуэя. Не мог ли он им помочь?

Не мог. Один из самых могущественных шефов разведки Восточного блока Маркус Вольф вежливо, но твердо отклонил предложение американцев.

Несколько лет спустя, в 1994 году, он услышит, что был пойман сотрудник ЦРУ, тайный агент советских и российских спецслужб Олдрич Эймс, за которым и охотился Хэтэуэй.

Человек без лица

На протяжении почти тридцати лет, с 1950-х до конца 1970-х годов, Маркус Вольф вызывал у западных спецслужб ненависть, смешанную с восхищением. Он был серьезным противником, скрытым покровом тайны. Даже поговаривали, что известный автор шпионских романов Джон ле Карре (настоящее имя – Дэвид Корнуэлл), в прошлом сам агент британской разведки MI6, создавая образ шефа вражеской спецслужбы Карлы в знаменитом романе «Шпион, выйди вон!», использовал Вольфа в качестве прототипа. И хотя ле Карре это отрицал, литературные критики относились к опровержению с недоверием: уж очень персонаж Карлы был похож на Вольфа. И не зря сотрудники западных спецслужб дали Вольфу это таинственное прозвище – «Человек без лица».

Несмотря на то, что Вольф был сотрудником Штази с самого основания этой спецслужбы, а затем занял пост директора Управления внешней разведки, даже в 1974 году, когда из-за него ушел в отставку канцлер ФРГ Вилли Брандта, никто на Западе не знал, кто он и как выглядит. Не было ни одной его фотографии. Поэтому и называли его «Человек без лица». Наконец, агент внешней разведки ГДР, бежавший на Запад, опознал Вольфа на фотографии, сделанной в Стокгольме в 1978 году сотрудником службы государственной безопасности Швеции (СЭПО)[24]. Так стало известно, как выглядит руководитель сотен агентов и тысяч осведомителей по всей Западной Европе и прежде всего в ФРГ: высокий, элегантно одетый человек с невозмутимым выражением лица.

Маркус Вольф родился в 1923 году и был первенцем в еврейской семье, живущей в преимущественно католическом регионе. Его отец Фридрих, коммунист по политическим убеждениям, в свое время ослушался родителей, которые хотели, чтобы он стал раввином, окончил медицинский факультет и работал врачом в небольшом городке. Он был неглупым человеком. Когда в 1933 году к власти пришла Национал-социалистическая партия Адольфа Гитлера, он понял, что ему, еврею и коммунисту, выжить в Германии удастся разве что чудом. С помощью уже запрещенной Коммунистической партии семья через Австрию перебралась в Швейцарию, а оттуда – в Советский Союз. В 1937 году они лишились немецкого гражданства и стали гражданами СССР. Маркус и его брат Кони, по словам самого Вольфа, росли, как «дети Сталина»: верность советскому лидеру была превыше всего.

Однако советско-германский пакт о ненападении, подписанный 23 августа 1939 года прилетевшим в Москву министром иностранных дел Германии Иоахимом фон Риббентропом и народным комиссаром иностранных дел Вячеславом Молотовым, усложнил жизнь немецких коммунистов, бежавших в Советский Союз. Комсомольцам, в том числе и братьям Вольфам, заключение соглашения с Гитлером объясняли так: это единственный шанс Сталина уберечь Советский Союз от уничтожения западными державами. Маркус и Кони перестали разговаривать по-немецки вне дома.

Знакомство со Сталиным и Мао

Советский народ тяжко поплатился за доверие Сталина к Гитлеру. Немецкая армия численностью более трех миллионов человек 22 июня 1941 года вторглась на территорию СССР. Крупнейшая в истории сухопутная операция «Барбаросса» была нужна не только для того, чтобы расправиться с советской властью, но и чтобы получить доступ к азербайджанской нефти, необходимой для покорения Западной Европы и Великобритании. Семья Маркуса Вольфа перебралась в тогдашнюю в столицу Казахстана Алма-Ату, а сам он получил первое задание, подтолкнувшее его к службе в разведке: его направили в школу Коминтерна, располагавшуюся в селе Кушнаренково под Уфой.

Школа готовила агентуру для работы за границей, но была закрыта Сталиным в 1943 году в качестве жеста доброй воли для новых союзников: Уинстона Черчилля, премьер-министра Великобритании, и Франклина Рузвельта, президента США[25]. Тогда Вольфа перевели на радио Deutsche Volkssender («Немецкое народное радио»), которое начало вещание на немецком языке из Москвы. Впоследствии он будет присутствовать на Нюрнбергском процессе, где судили нацистских преступников, именно как корреспондент этого радио (это не первый и не последний раз, когда шпион использует журналистскую аккредитацию в своих целях).

После победы над нацистами первым заданием Вольфа в Берлине было руководство этой радиостанцией. В своих воспоминаниях Вольф будет рассказывать, как они прилетели в Берлин на американском транспортном самолете «Дуглас DC-3» примерно через месяц после приезда лидеров немецких коммунистов Вальтера Ульбрихта, Вильгельма Пика и Эриха Хонеккера, которые будут управлять ГДР, и организовали работу радио в берлинском районе Шарлоттенбург, находящемся под контролем СССР.

Германия была разделена на советскую, американскую, британскую и французскую зону оккупации. В советской зоне 7 октября 1949 года была основана Германская Демократическая Республика, которую будут называть также Восточной Германией. Берлин находился на ее территории, однако запад города был оккупирован войсками союзников во главе с США. Когда СССР попытался захватить Западный Берлин и установил блокаду, Запад разрушил эти планы, организовав воздушный мост для снабжения города. Собственно, ГДР появилась на карте как раз в ответ на прорыв советской блокады. Западный Берлин, расположенный примерно в ста километрах от границы с ФРГ, был похож на остров. Здесь будет проходить линия фронта холодной войны и разгорится самое ожесточенное противостояние разведслужб.

Как можно было ожидать, первое посольство ГДР открылось в Москве, и Вольф, отказавшись от советского гражданства и снова получив немецкое (точнее, восточногерманское), занял в нем пост консула. Вольф быстро поднимался по карьерной лестнице в новом государстве. Он всегда будет помнить дипломатический прием в Москве в феврале 1950 года, на котором он заменял посла. Прием устраивали в честь визита в СССР лидера китайской революции Мао Цзэдуна, который, завершив свой «великий поход», 1 октября 1949 года провозгласил народную республику. Там Вольф, к своей несказанной радости, познакомился и с Мао, и со Сталиным. «Они казались мне сверхлюдьми», – будет вспоминать он.

Архив запахов полицейского государства

В следующем году Вольфа внезапно вызывали в Берлин. Через год после основания государства в ГДР была создана своя тайная полиция по образцу НКВД-МГБ. Официально она именовалась MfS (Ministerium für Staatssicherheit – министерство государственной безопасности), но через короткое время за ней закрепилось сокращенное название «Штази», которое в современном политическом дискурсе стало неразрывно ассоциироваться с полицейским государством.

Когда в 1990 году ГДР прекратила свое существование, ее население составляло менее 17 миллионов человек, из которых, согласно подсчетам, около 189 тысяч были осведомителями Штази. И это не считая 90 тысяч официальных сотрудников. Чтобы уничтожить на корню противодействие режиму, было создано крупнейшее в истории полицейское государство: считается, что на каком-то этапе со Штази сотрудничали почти 2 % населения[26].

Когда я годы спустя гулял по зданию Штази, превращенному в музей, меня больше всего поразили тысячи стеклянных банок, выстроенных на полках, словно книги в библиотеке. В них хранились куски желтой ткани, похожие на тряпки для пыли. Это был громадный архив запахов, созданный Штази, чтобы ловить противников режима. Их использовали двумя способами. Сперва тканью протирали листовки, афиши и другие улики, которые могли соприкасаться с кожей человека, и убирали в банку со соответствующей биркой. Затем задержанного по подозрению в противодействии режиму человека вытирали такой же чистой тканью и давали понюхать специально обученной собаке. Если собака чуяла тот же запах, это считалось доказательством, и диссидента арестовывали. Или же образец запаха подозреваемого человека незаметно получали в общественном транспорте, местах развлечений, больших магазинах и других местах скопления людей. Если впоследствии этот человек пускался в бега, полицейские собаки могли его выследить[27]. В Штази занимались не только борьбой с диссидентами. Опять же, по советскому образцу, внутри министерства было создано Управление внешней разведки (Hauptverwaltung Aufklärung, HVA). Среди первых сотрудников управления был и Вольф, в 1953 году ставший его директором. Он понял, что оказался в точке соприкосновения двух миров, постепенно отдаляющихся друг от друга.

Его начальством были старые довоенные лидеры. Например, Артур Ильнер, легенда европейского коммунистического подполья. В Коминтерне Ильнер выбрал себе партийное имя Рихард Штальман, что по-немецки означает «стальной человек», взяв пример с Иосифа Джугашвили – Сталина. В 1933 году он был арестован вместе с болгарским коммунистом Георгием Димитровым нацистской полицией после поджога Рейхстага, в котором нацисты обвинили коммунистов и который использовали как предлог для жестокого подавления оппозиции. Во время гражданской войны в Испании 1936–1939 годов он сражался в рядах Интербригад как «партизан Рихард».

Эрих Мильке тоже побывал в Испании, но у него было совсем другое задание. Еще в 1931 году он по приказу тогдашнего главы берлинского подразделения Коммунистической партии Германии Вальтера Ульбрихта участвовал в убийстве двух офицеров полиции. Коминтерн помог ему бежать с фальшивым паспортом в СССР, где он поступил на службу в НКВД. Отправившись в Испанию в составе группы по заданию НКВД, он должен был ликвидировать сторонников Льва Троцкого – политического противника Сталина. Вместе с Наумом Эйтингоном, одним из руководителей сталинской внешней разведки, они охотились на добровольцев-социалистов, которые приезжали воевать на стороне Республики против испанской Фаланги, однако подозревались в троцкизме. Дело приняло такой размах, что, как считает историк Джон Патрик Диггинс, именно по этой причине американский писатель Джон Дос Пассос[28] и автор знаменитой антиутопии «1984» англичанин Джордж Оруэлл разочаровались в социализме и заняли антисоветскую позицию[29]. При полной поддержке Москвы Мильке с 1957 года до падения Берлинской стены в 1989 году был министром госбезопасности и курировал все операции Штази, а также был членом Политбюро ЦК – высшего исполнительного органа правящей Социалистической единой партии Германии. После объединения Германии Эрих Мильке будет приговорен к тюремному заключению за убийство в 1931 году полицейских Пауля Анлауфа и Франца Ленка.

Бывшие нацисты на службе ЦРУ

Такие зубры, как Штальман, Ульбрихт, Мильке, вместо того чтобы идти в ногу со временем, упорно держались за старые принципы. А на противоположной стороне происходили стремительные изменения.

Во-первых, США извлекли урок из нападения на Перл-Харбор и впервые в своей истории создали службу внешней разведки – так в 1947 году появилось ЦРУ[30].

Однако на тот момент у американцев в Европе и Азии еще не было сколько-нибудь значимой разведывательной агентурной сети. Было Управление стратегических служб (Office of Strategic Services, OSS), созданное во время войны в целях тактической военной разведки и проведения военных операций под прикрытием, однако оно не могло служить далеко идущим политическим целям. В начале своей истории ЦРУ годами пополняло свой кадровый и информационный дефицит в Европе и Азии за счет немецких разведчиков, на которых держалась власть Гитлера.

Чтобы понять природу такого странного явления, следует взглянуть на нацистский режим с этой точки зрения.

Пивной путч и возвышение Гитлера

В Мюнхене на месте, где сейчас стоит отель «Хилтон», в 1920 году находилась огромная пивная «Бюргербройкеллер», вмещавшая одновременно до 1800 человек, где собирались члены Национал-социалистической рабочей партии. Здесь с пламенными речами выступал один из ее членов, австриец Адольф Гитлер. Он был фанатичным националистом, винившим во всех бедах Германии евреев и коммунистов, исходя из того, что часть вождей революции 1917 года в России были евреями. Своими речами в пивной он объединил две тысячи безработных и полных ненависти «коричневорубашечников» и 8–9 ноября 1923 года предпринял попытку свергнуть баварское правительство, но был арестован. Его приговорили к пяти годам тюрьмы, однако благодаря своим связям с обществом Туле он был освобожден спустя девять месяцев[31]. Гитлер принял немецкое гражданство, чтобы участвовать в выборах 1932 года, где набрал более трети голосов. Но их было недостаточно, чтобы сформировать правительство в одиночку. Тем не менее, президент Пауль фон Гинденбург, при содействии военного, политика и аристократа-католика Франца фон Папена назначил Гитлера канцлером. Во время Первой мировой войны фон Папен служил в составе османской армии в Палестине. Затем он отправился в США в качестве военного атташе, где управлял обширной шпионской сетью, занимавшейся разведкой и диверсиями. Сеть, помимо США, охватывала Мексику и Канаду. После того, как по доносу британских служб его выслали из страны, фон Папен занялся политикой и короткое время даже сам был канцлером.

Фон Папен надеялся удержать Гитлера под контролем. Однако тот, едва взяв бразды правления, был готов использовать любые, даже самые жестокие пути достижения своих целей. Сначала он потребовал провести новые выборы. Его близкий соратник Герман Геринг встретился с крупными промышленниками и потребовал три миллиона марок для победы в этих выборах, на которых нацисты боролись с коммунизмом. Промышленники деньги предоставили. Геринг контролировал наводившие ужас отряды штурмовиков-«коричневорубашечников» (Sturmabteilung, SА), радио и газеты тоже были в его руках (телевидение еще не было распространено). Гитлер придерживался мнения, что ложь, повторенная тысячу раз, становится правдой.

5 марта, примерно за неделю до выборов, в здании Рейхстага был устроен пожар. Как мы уже знаем, Гитлер обвинил в произошедшем коммунистов и потребовал от Гинденбурга введения чрезвычайных мер для обеспечения безопасности. Выборы он выиграл: католики предпочли нацистов «коммунистам-безбожникам». Это было последнее свободное волеизъявление в Германии до падения нацистского правительства в 1945 году.

Уникальный человек в тени

Одним из первых решений Гитлера было проигнорировать Версальский мирный договор 1919 года, запрещавший Германии иметь не только тяжелое вооружение и военную промышленность, но и генеральный штаб. Среди офицеров вновь созданного Верховного командования вермахта был и Рейнхард Гелен.

Гелен родился в 1902 году и был первенцем у родителей-католиков. Его отец был родом из Пруссии, мать – из Фландрии. В 1918 году он поступил в военное училище. В том же году Германия (вместе с Османской империей и Австро-Венгрией) проиграла в Первой мировой войне. В 1921 году, когда Германия задыхалась под гнетом условий Версальского мирного договора, безработицы и инфляции, Гелен начал службу в армии лейтенантом артиллерии.

Гелен обладал острым математическим умом и высокой работоспособностью. В 1937 году он начал работать в оперативном отделе Генштаба и участвовал в разработке плана нападения на Польшу, с которого в 1939 году началась Вторая мировая война. Также он был среди разработчиков Французской кампании, в результате которой в 1940 году был взят Париж. В 1941 году, начав операцию «Барбаросса», немцы через Польшу и оккупированные к тому моменту Венгрию и Румынию вторглись в СССР. Среди авторов «Барбароссы» мы вновь видим Гелена.

Согласно изначальному плану, немцы должны были захватить нефтяные месторождения Сибири и Азербайджана, а также присматривались и к иранской нефти. Германия уже получила румынскую нефть, что облегчило ее положение, но было недостаточно для продолжения войны. Гитлер мечтал заполучить и иракские месторождения. Немцы думали высадиться в Сирии и оттуда продвигаться к Ираку. Однако этому препятствовал британский флот в Средиземном море. Гелен подготовил план: войска вермахта через оккупированную Болгарию зайдут в Турцию и, не нанеся ей вреда, пройдут в Сирию и Ирак[32]. (Это немного напоминает ситуацию во время войны США с Ираком в 2003 году.) Однако полководцы войны за независимость, президент Исмет Инёню и глава Генштаба Февзи Чакмак, выступили против. Тогда Гитлер напал на Советский Союз, не подозревая, что на помощь Сталину придут Рузвельт и Черчилль.

В 1942 году произошло назначение, давшее старт карьере Гелена как одного из самых опасных разведчиков новейшей истории: он стал главой отдела «Иностранные армии Востока» (Fremde Heere Ost), разведывательного подразделения на восточном фронте в составе абвера – немецкой военной разведки под управлением адмирала Вильгельма Канариса.

Еще до назначения Гелена нацистская Германия начала продумывать создание диверсионных организаций на востоке, то есть на территории Восточной Европы, Сибири, Средней Азии и Ближнего Востока. Координировал этот процесс заместитель Риббентропа, статс-секретарь министерства иностранных дел Эрнст фон Вайцзеккер. Из представителей национальных меньшинств среди советских военнопленных, а также из националистических группировок Восточной Европы предстояло создать «легионы» и забросить их на восточный фронт, чтобы они путем шпионажа и диверсий нанесли Красной армии удар в спину. Для этих целей был создан Туркестанский легион из пленных представителей тюркских народов Средней Азии и Азербайджана. Для налаживания более широких связей в тюркском мире были установлены контакты в Турции – как официальные, так и личные (например, с братом Энвера-паши Нури Киллигилем[33]). На официальном уровне начальник Генерального штаба Февзи Чакмак, с одобрения президента Исмета Инёню, возложил задачу контактировать с немцами на командующего военными училищами генерал-полковника Али Фуата Эрдена и бывшего члена партии «Единение и прогресс»[34] генерал-лейтенанта в отставке Хусейна Хюсню Эркилета, известного своими пантюркистскими[35] и прогерманскими взглядами. Эрден и Эркилет посетили Восточный фронт, включая оккупированный нацистами Крым, оценили количество тюрок в лагерях военнопленных и встретились с Гитлером. Одновременно с этим посол Турции в Германии Хюсрев Гереде вел переговоры со статс-секретарем Эрнстом фон Вайцзеккером. Он предложил помочь установить контакты с лидером партии «Мусават»[36] Мамедом Эмином Расулзаде[37], идеологом крымскотатарского народа Джафером Кырымером, сторонником единого Туркестана казахским политиком Мустафой Шокаем[38], черкесским националистом Кемалем Эдиге и другими[39]. Что же касается Нури-паши Киллигиля, «завоевателя Баку» (под его командованием турецкая армия взяла этот город в 1918 году), то он сам пошел прямо к послу Германии в Анкаре Францу фон Папену и предложил сотрудничество. Однако почувствовав, что Турцией просто хотят воспользоваться, Анкара прекратила контакты на официальном уровне. К тому же немцев ждало разочарование, когда они поняли, что Нури-паша не может выполнить свои обещания (а обещал он в том числе захватить власть в Турции путем военного переворота)[40].

Но все же немцы располагали агентурной сетью, созданной еще во времена сотрудничества с Османской империей в Первой мировой войне.

На посту директора «Иностранных армий Востока» Гелен руководил обширной оперативной и разведывательной системой: от хорватских четников до финских националистов, от украинских анархистов до узбекских пантюркистов.

Адмирал Канарис был опытным разведчиком, однако свою агентурную сеть он использовал плохо – возможно, намеренно. Это вызывало недовольство как Генштаба, так и лично Гитлера. Он опасался, как бы Канарис не оказался противником нацизма, ищущим удобного случая, чтобы обговорить с американцами или англичанами условия мира, и у него были на то основания. Отражающие реальное положение дел отчеты, требуемые Генштабом, все чаще приходили из ведомства Гелена, и офицеры разведки все больше считали своим руководителем не Канариса, а именно его[41].

Предательство в Стамбуле и поворот судьбы

И тут неожиданное событие привело к увольнению Канариса, развалу абвера и еще большему возвышению Гелена.

Эрих Вермерен был заместителем главы стамбульской резидентуры абвера Пауля Леверкюна. Когда он женился на графине Элизабет фон Плеттенберг, тоже разведчице, то не ограничился переходом в католичество, а присоединился к антинацистскому подполью. В то же время сам Леверкюн, кузен немецкого посла в Турции Франца фон Папена, управлявший из отеля в стамбульском районе Гюмюшсую агентурной сетью, охватывавшей не только Турцию, но и Балканы и Ближний Восток, был связан с тайной католической антинацистской организацией[42].

Находившийся в Стамбуле американский архиепископ Фрэнсис Спеллман (в будущем кардинал) пытался установить контакт с фон Папеном, чтобы обсудить возможные мирные переговоры; в 1943 году им даже удалось встретиться. В это время гестапо заподозрило чету Вермеренов в предательстве. После непростого возвращения из Берлина, когда его жену даже задержали на болгаро-турецкой границе, Вермерен связался с начальником паспортного отдела в британском генеральном консульстве в Стамбуле Николасом Эллиоттом. Шел январь 1944 года. Эллиотт на самом деле был главой резидентуры британской внешней разведки MI6 в Турции. Они встретились в Пера[43], выпили чаю. Вермерен сказал, что хочет бежать. Англичанин был уже готов: так семья Вермеренов перешла на сторону противника, унеся с собой всю секретную информацию и список оперативных псевдонимов значительной части немецких шпионов на территории Турции[44].

Англичане использовали произошедшее в целях информационной войны. В то время союзники готовили высадку в Нормандии и всячески пытались отвлечь внимание немцев. В другой главе мы увидим, что британская разведка получила телеграфные шифры абвера из другого источника, однако прессе дали версию, будто сделал это Вермерен.

Гитлер был в ярости. 11 февраля 1944 года он вызвал Канариса и потребовал ответа, как абвер мог дойти до такого состояния. «Удивляться не стоит, – спокойно ответил Канарис. – Мы проигрываем войну». Гитлер приказал его уволить и арестовать, а абвер подчинил Главному управлению имперской безопасности в составе СС. Однако сотни офицеров разведки, узнав, что случилось с Канарисом, предпочли подать в отставку и отправиться на Восточный фронт на верную смерть, чем работать под началом Генриха Гиммлера[45].

Немецкая военная разведка на Западном фронте рассыпалась: это и послужило причиной того, что высадка в Нормандии застала Гитлера врасплох. Канарис был казнен в концлагере Флоссенбюрг в апреле 1945 года, не увидев, как пал нацистский режим, в который он не верил, но которому служил долгие годы. Но его падение годом ранее открыло дорогу для Гелена: его произвели в генерал-майоры.

С другой стороны, то, что дела идут плохо, понимал и сам Гелен.

Капитан спасает не флаг, а корабль

В числе тех, кто первыми видит, что дела идут плохо, находятся и шефы разведслужб, однако мало кто из них отваживается сказать об этом властям, которые хотят слышать только то, что им приятно.

Гелен же делал все возможное для сбора важнейших разведданных и немедленно отправлял их анализ наверх. Однако еще в начале своей работы в «Иностранных армиях Востока», во время битвы за Сталинград, он начал понимать, что сведения, ценой жизни добытые шпионами в Красной Армии, никак не влияют на принятие решений и немецкая армия движется к разгрому.

Сталинград (нынешний Волгоград) занимал стратегически важное положение на берегах Волги, к северу от Черного и Каспийского морей. Взятие Сталинграда открыло бы для гитлеровских армий дорогу на Кавказ, то есть к богатым нефтяным месторождениям Азербайджана. 23 августа 1942 года Шестая армия Фридриха Паулюса прорвалась к Сталинграду в рамках плана «Блау», части стратегической операции гитлеровских войск. Однако фюрер и Генштаб, рассчитывавшие взять город до наступления осени, встретились с яростным сопротивлением. 6 ноября Гелен сообщил, что Советский Союз готовит контрнаступление и планирует атаковать сравнительно слабую румынскую и венгерскую армии, помогавшие Шестой армии Паулюса[46]. Берлин проигнорировал это сообщение, Гитлер был уверен, что у русских уже не осталось сил. Однако 19 ноября Красная Армия начала контрнаступление под кодовым названием Операция «Уран», в точности как предсказывал Гелен. После ожесточенных уличных боев Сталинградская битва завершилась 2 февраля 1943 года, после того как фельдмаршал Паулюс сдался в плен вопреки прямому приказу Гитлера. От этого разгрома немецкие войска так и не смогли оправиться.

С уходом Канариса агентурная сеть и возможности Гелена расширились, он получил доступ ко всем разведданным с Восточного фронта. 24 декабря 1944 года, командующий сухопутными войсками Хайнц Гудериан, опираясь на данные Гелена, сообщил Гитлеру, что наступательная способность советской армии растет. В Советский Союз начала поступать американская военная помощь, транспортные самолеты, грузовики, танки. Гитлер лишь отмахнулся: «Это всего лишь отвлекающий маневр». Теперь он верил лишь в то, во что хотел верить. 9 января 1945 года Гудериан сообщил, что Красная Армия готовится к наступлению, которое полностью уничтожит немецкие войска на востоке. «Отправьте безумца, который это сообщил, в сумасшедший дом!» – закричал Гитлер. «Гелен один из лучших моих сотрудников, тогда отправьте и меня вместе с ним», – ответил Гудериан, но это не изменило ситуацию. Наконец, 28 марта 1945 года Гудериан сообщил о подготовке русских к последнему наступлению. Перешли на крик, Гудериан был лишен должности. Через несколько дней, 9 апреля, Гелена тоже уволили с должности начальника военной разведки Восточного фронта[47].

До штурма Берлина советскими войсками, капитуляции нацистской Германии и самоубийства Гитлера в своем бункере оставался ровно месяц.

Однако Гелен не хотел попасть под суд как офицер проигравшей армии, виновной в преступлениях против человечества. У него всегда были запасные варианты. Например, хотя ему стало известно о планирующемся покушении на Гитлера в 1944 году, он промолчал и наблюдал за развитием событий. Когда оно провалилось, Гелен избежал ареста. К тому же разве его долгом, наряду с поддержкой политики Германии, не была борьба с коммунизмом? Он считал, что с этой задачей американцы справятся лучше европейцев. Он видел, что Запад, объединившийся с Советским Союзом против нацистов, снова продолжит вражду с ним, когда общего врага не останется, и рано или поздно Западу в борьбе с Советским Союзом потребуется помощь Германии.

Ушел к американцам из-под носа советских спецслужб

Еще до окончания войны Гелен начал подготовку к тому, чтобы перейти к американцам с уникальным архивом разведданных по Советскому Союзу, громадной сетью шпионов и осведомителей, покрывавшей не только Россию, но и Среднюю Азию, Кавказ и Ближний Восток, и своими сотрудниками. Вместе с ним были его заместители – подполковники Герхард Вессель, которого Гитлер назначил на место Гелена, и Герман Баун.

На самом деле реальными создателями возглавляемой Геленом огромной агентурной сети от Восточной Европы до Средней Азии, Кавказа и Ближнего Востока были Вессель и Баун. Прежде чем Гелен пришел в «Иностранные армии Востока», Вессель уже несколько лет отвечал за службу разведки, а Баун – за агентурный и операционный отделы.

В день смещения Гудериана Гелен понял, что его служба тоже подошла к концу. 4 апреля он тайно встретился с Весселем и Бауном, и они договорились сдаться американцам. 5 апреля, еще находясь на должности, Гелен приказал сделать копии всего архива «Иностранных армий Востока», часть из него перевести на микропленку и поместить в водонепроницаемые контейнеры. Пятьдесят сейфов с документами вывезли из штаба в Берлине, который вот-вот должен был пасть, и спрятали в надежных хранилищах в Альпах в австрийском Тироле, недалеко от немецкой границы.

Наконец, 19 мая, через десять дней после капитуляции Берлина, они сдались американским войскам в Баварии. Арестовавший их офицер не понял, какое сокровище досталось американцам: Гелена как простого военного отправили в лагерь для военнопленных в Зальцбурге. Однако находящийся в Берлине начальник Разведотдела генерал-майор Николай Трусов, знавший от американцев, что «Иностранные армии Востока» располагали большим количеством информации о Советском Союзе, разыскивал их архив и в особенности генерал-майора Гелена. Американцы наконец проснулись, и делом занялся начальник разведки в американской оккупационной зоне, бригадный генерал Эдвин Сиберт. Конечно, они не собирались отдавать Гелена русским – архив был изъят. О Гелене доложили сначала шефу разведки вооруженных сил США в Европе генералу армии Уолтеру Беделлу Смиту, а затем и верховному главнокомандующему войсками союзников в Европе Дуайту Эйзенхауэру. Последний предпочел умолчать об этом во время переговоров, которые он проводил в то время с маршалом Жуковым. Гелена тайно переправили в Вашингтон.

12 апреля умер президент Рузвельт, его сменил вице-президент Гарри Трумэн. Он был сторонником идеи создания центральной разведывательной службы. Свои разведки были у сухопутных, морских и воздушных войск, существовало и ФБР – их соперничество друг с другом дорого обошлись США в Перл-Харборе. Трумэн приказал подготовить отчет бывшему руководителю Управления стратегических служб генерал-майору Уильяму Доновану и руководителю резидентуры Управления стратегических служб в Швейцарии Аллену Даллесу.

Гелен в это время продолжал давать показания в армейском центре Форт Хант в штате Виргиния (в этом штате позже будет располагаться штаб-квартира ЦРУ). Всю информацию тщательно проверяли, сравнивали с данными других источников, смотрели, сбываются ли его прогнозы. Такое основательное расследование продолжалось ровно десять месяцев[48].

Между тем, в точности как и указывал Гелен в своих первых отчетах для американцев, Советский Союз решил удержать Польшу, Венгрию и Румынию в своей зоне влияния и начал оказывать давление на Турцию. Более того, на оккупированном СССР севере Ирана в январе 1946 года была провозглашена Мехабадская республика (Республика Курдистан). В те годы у американцев не было возможности из собственных источников получать и обрабатывать такие разведданные, и Донован с Даллесом понимали, насколько слабы их позиции в Старом Свете. Гелен, в свою очередь, понимал весь вред разделения отделов сбора данных и их анализа на примере спецслужбы Германии, основы которой были заложены еще до Первой мировой войны теоретиком разведки Вальтером Николаи[49], и считал, что эти отделы должны находиться под одной крышей.

В США Гелена оценили по достоинству. Американцы разрешили ему вернуться в июне 1946 года в Германию с «секретным заданием» при условии, что он будет работать на американскую военную разведку. В декабре 1946 года, еще до создания ЦРУ, в коммуне Пуллах-им-Изарталь под Мюнхеном в американской оккупационной зоне открылась штаб-квартира «Организации Гелена», где под вывеской «Организации промышленного развития Южной Германии» работали примерно 350 бывших агентов нацистских спецслужб. Согласно секретному соглашению, заключенному в 1949 году, о существовании которого узнали в 1968 году, вновь созданная немецкая разведка должна была стать основным партнером, глазами и ушами США в Восточной Европе и за ее пределами, а против Германии не должно было предприниматься никаких действий[50].

После окончания войны Мюнхен стал одним из главных центров организации операций США в Европе и Азии и сохраняет свою роль по сей день. К примеру, в Английском парке в Мюнхене по инициативе одного из первых директоров ЦРУ Аллена Даллеса в 1949 году начала работу радиостанция «Свободная Европа» (ее учредитель, «Национальный комитет за свободную Европу», был основан как прикрытие для антикоммунистической деятельности). Помимо распространения американской пропаганды «Свободная Европа» занималась агентурной деятельностью и подталкивало народы Восточной Европы к сопротивлению советской власти. Вслед за «Свободной Европой», еще одна подставная организация ЦРУ AMCOMLIB (Американский комитет по освобождению от большевизма) учредила в 1951 году радиостанцию «Свобода». Она вещала на Советский Союз, в том числе на Среднюю Азию и Кавказ. Возглавлял радиостанцию Герхард фон Менде, считавшийся у нацистов специалистом по мусульманским народам СССР, бывший директор кавказского отдела Министерства оккупированных восточных территорий (Ostministerium), к которому принадлежало и ведомство Гелена[51]. Служивший в Туркестанском легионе «Иностранных армий Востока» под началом Гелена и затем перешедший в ЦРУ Рузи Назар сначала вел эфиры на узбекском языке на «Свободе». Впереди вы узнаете больше об этом уникальном разведчике, долгое время работавшем на ЦРУ в Турции. В одну из наших встреч я спросил, была ли «Свобода» похожа на «Голос Америки», который был одним из инструментов внешней политики Госдепартамента США. «Нет, – ответил Назар по-узбекски, – „Голос Америки“ был ограничен законом, а мы могли больше себе позволить»[52].

В 1956 году была официально создана Федеральная разведывательная служба Западной Германии (БНД), подконтрольная канцлеру, и пост ее директора занял Гелен, который проработал в штаб-квартире БНД в пригороде Мюнхена до выхода на пенсию в 1968 году.

Согласно открытым в 1954 году документам, Гелен, перейдя на сторону американцев, прихватил с собой не только огромный архив, но и 1167 сотрудников разведки, офицеров СС и полицейских, активно сотрудничавших с нацистским режимом[53]. Вместе с громадной сетью осведомителей в разных странах, «Организация Гелена» или, как ее называли в мире спецслужб, «Гелен-Орг», насчитывала около четырех тысяч человек. Благодаря ей ЦРУ за короткое время и без особых усилий смогло встать вровень с советскими спецслужбами в европейском и ближневосточном регионе, где те присутствовали многие годы.

Немец немцу волк

Когда «человек без лица» Маркус Вольф в 1953 году возглавил внешнюю разведку ГДР в возрасте всего тридцати лет, его соперником в Западной Германии был прошедший войну бывший нацист, а ныне союзник США, 51-летний «человек в тени» Рейнхард Гелен, ровесник его шефа Мильке.

Так что Вольф стал свидетелем не только создания ЦРУ, но и перехода офицеров нацистской разведки на сторону США.

Не только Гелен, но и сотни других бывших нацистов стали работать на западногерманское правительство. Мы уже упоминали Герхарда фон Менде, специалиста по мусульманским народам Средней Азии и Кавказа. Другой пример – Ганс Глобке, отвечавший в Министерстве внутренних дел за правовой статус евреев и за это судимый в Нюрнберге. Глобке, на чьей совести было убийство шести миллионов евреев в концентрационных лагерях, в 1953 году стал статс-секретарем администрации и советником по вопросам национальной безопасности канцлера ФРГ и председателя Христианско-демократического союза (ХДС) Конрада Аденауэра и занимал эти должности десять лет. (Здесь необходимо сделать уточнение. В западных системах управления администрация – это не просто бюрократический орган, как в Турции, это политически значимая единица, наделенная полномочиями. В США глава администрации (аппарата) Белого дома соответствует члену совета министров Турции.)

С другой стороны, военному опыту и беспринципному оппортунизму Гелена противостояли молодость Вольфа и его преданность своей идеологии. Когда спустя много лет, уже после развала СССР, сотрудник архива КГБ Василий Митрохин опубликует в своей книге тайно сделанные им копии секретных документов, станет известно, что в Москве Вольфа считали «возможно, самым компетентным шефом разведки советского блока», то есть признавали его превосходство даже перед руководителями самого КГБ[54].

Эта похвала была заслужена. Вольф быстро нашел слабое место Гелена и начал бить его собственным оружием.

Слабостью Гелена были его чрезмерные полномочия и горделивая самоуверенность. Кроме того, главным требованием при приеме новых сотрудников он считал их работу с нацистами. Он верил, что самыми надежными противниками коммунизма были такие же, как он, бывшие национал-социалисты.

Например, стало известно, что Гелен начал направлять в качестве агентов в Восточную Германию приглянувшихся ему на допросах бывших военнопленных, отпущенных русскими. Тогда служба внешней разведки во главе с Вольфом по договоренности с Москвой начала внедрять в ряды этих военнопленных своих агентов. (Крупнейший штаб внешней разведки СССР за пределами страны находился в районе Карлсхорст на окраине Берлина.) Таким образом, некоторые из агентов, которых Гелен отправлял на Восток, были с самого начала «кротами», работавшими на коммунистический блок.

Много агентов Вольфа было и среди беженцев из ГДР. Под видом укрывшихся на Западе врагов коммунизма они участвовали в экономической и политической жизни страны, занимали административные посты.

Вольф пополнял свою агентуру во многом за счет тех, кто желал скрыть свое нацистское прошлое. В воспоминаниях он рассказывает, что некоторые бывшие нацисты в Западной Германии испытывали угрызения совести (среди них были и двойные агенты, подосланные Геленом), другие хотели заработать, а третьих принуждали к сотрудничеству, угрожая раскрыть их историю. «У русских было больше возможностей в этом вопросе, – говорит Вольф, – так как архивы нацистов попали к ним».

Бывший нацист на службе СССР

1953 год. Ночью к турецкому берегу Черного моря бесшумно подошли два американских сторожевых корабля и в безлюдном укромном месте высадили группу агентов Западной Германии, обученных «Гелен-Орг». Однако задание их имело отношение не к Турции, а к Советскому Союзу.

Гелен, совместно со службами США и Великобритании, в 1952 году начал направлять агентов в СССР через страны Балтии и Польшу. Выполнив задание, они возвращались на берег, где их подбирали скоростные корабли, которые немцы называли E-Bot, и таким образом они избегали встречи с советской береговой охраной.

Операция была настолько успешной, что британская MI6 тоже начала забрасывать и забирать своих агентов в СССР с помощью немецких E-Bot. Тогда Гелен решил открыть второй фронт для проникновения в Советский Союз: из Турции агенты попадали в Крым, а там двигались через Украину на север. Фронт открыли по договоренности с США. То, что Гелен делал для нацистской Германии, теперь он повторял для американцев и англичан.

Переброска через Крым без проблем продолжалась около трех месяцев, но затем что-то пошло не так. В 1954 году один E-Bot был захвачен польской контрразведкой. Затем уже латвийские спецслужбы, будто насмехаясь, попробовали установить контакт с радиобазой немецкой разведки. Это означало, что в руки врага попали шифры радиосвязи, а значит, и некоторые агенты, и операция оказалась скомпрометированной. Балтийско-крымский проект Гелена был свернут в 1955 году[55].

Впоследствии документы покажут, что информацию о первой совместной операции американского ЦРУ и британской MI6, попытке свержения албанского правительства в 1949 году, а также о попытке заброса шпионов в Украину в 1950 году выдал Москве руководитель операций со стороны MI6, агент советской разведки Ким Филби[56].

Была ли подобная утечка причиной провала операций Гелена? Был ли среди бывших нацистов в «Организации Гелена» свой Филби, работавший на Москву? Мы уже знаем, что крупнейшей резидентурой советской разведки был штаб в берлинском Карлсхорсте. Начатая там в 1950 году операция стала одним из самых ярких примеров деятельности такого двойного агента.

Хайнц Фельфе – «немецкий Филби»

После того как сотрудники советской разведки изучили немецкие архивы, они выбрали «жертв», одной из которых был бывший гауптштурмфюрер СС Ханс Клеменс. Вскоре Клеменс начал работать на них за деньги под оперативным псевдонимом «Хане». В следующем году Клеменс, подчеркивая свое прошлое в СС, обратился в «Организацию Гелена», где его тут же приняли на работу. В течение десяти лет он тайно сообщал советской и восточногерманской разведкам об операциях Западной Германии, передавал им списки агентов, работающих на Востоке.

Но наибольшую услугу Москве и Восточному Берлину Клеменс сослужил, когда завербовал другого бывшего офицера СС, своего друга и товарища, оберштурмфюрера Хайнца Фельфе. КГБ присвоил ему кодовое имя «Курт», разработал для него легенду, и игра началась[57].

Однажды в 1950 году Фельфе потребовал встречи с министром внутренних дел ФРГ Густавом Хайнеманом – ему нужно было обсудить важный вопрос. Министр согласился его принять. Хайнц Фельфе, разыгрывая волнение, сообщил, что его старого товарища Ханса Клеменса поймали на крючок русские и требуют, чтобы он стал их шпионом в «Организации Гелена». Такой шанс обмануть СССР и ГДР нельзя было упускать. Министр направил Фельфе в органы внутренней разведки, а они – к Гелену. В «Организации Гелена», увидев, что оба работали на СД (Службу безопасности рейхсфюрера СС (Sicherheitsdienst, SD)), ничего не заподозрили и взяли их на работу.

В 1953 году Фельфе перешел ко второму акту спектакля. Он сообщил «Организации Гелена», что создал в Москве разведсеть, которой руководит офицер советской армии, – таким образом он может постоянно получать информацию. И действительно – из Москвы в Мюнхен потекли сведения. Это была искусная смесь из правды и дезинформации: в КГБ знали, что без правдивой (однако не жизненно важной) информации они не смогут заставить противника поверить ложной. Так Фельфе стал звездой «Организации Гелена». Теперь он под кодовым именем «Фризен» работал в контрразведке советского отдела «Организации Гелена». Как говорил сам Гелен: «Фельфе получал такие сведения, которые больше никто не мог добыть».

Так Фельфе в 1958 году стал начальником контрразведывательного управления «советского» отдела БНД (так «Организация Гелена» стала назваться в 1956 году, однако сам Гелен и его команда не потеряли своих постов). Это и было причиной, почему Вольф сравнивал Фельфе с Кимом Филби – агентом КГБ, руководившим «советским» отделом британской внешней разведки. Работа Филби состояла в выявлении советских шпионов, однако он сам был шпионом. Точно так же Фельфе был обязан раскрывать советских и восточногерманских шпионов в интересах разведки Западной Германии, тогда как таким шпионом был он сам.

Еще до своего разоблачения Фельфе начал вызывать подозрение в штаб-квартире БНД в Пуллахе. И не потому, что он где-то «прокололся», а из-за того, что слишком уж сорил деньгами, заработанными на шпионаже.

Судьбы Фельфе и Филби еще раз пересеклись, когда их разоблачили. Обоих выдали перебежчики – офицеры КГБ, бежавшие в США.

15 декабря 1961 года в посольстве США в Хельсинки попросил убежище атташе посольства СССР в Финляндии Иван Климов (настоящее имя – Анатолий Голицын). Он был майором КГБ и работал в отделе стратегического планирования. Невысокая должность, однако у него был доступ к архиву с делами агентов КГБ на Западе. ЦРУ тайно перевезло Голицына из Финляндии в Швецию, а уже из Стокгольма – в Вашингтон. Голицын сообщил американцам не только советские методы вербовки и связи, но и имена важных двойных агентов, сумевших проникнуть в западные разведслужбы. В допросе лично участвовал глава контрразведывательного управления ЦРУ Джеймс Джизес Энглтон. В КГБ начался переполох, была заморожена вся активность в резидентурах по миру, секретные операции были приостановлены до особого распоряжения[58]. Разоблаченный Филби пропал в Бейруте, а затем объявился в Москве. Фельфе же сбежать не смог и был арестован.

Падение Гелена и цепь самоубийств

В скором времени станет известно, что Фельфе нанес Западу почти столько же вреда, сколько и Филби. За одиннадцать лет работы в разведке ФРГ он сдал СССР и ГДР 94 агента и осведомителя БНД, снял на шпионский фотоаппарат «Минокс» около 15 600 документов и локаций (всего он передал 300 кассет пленки и 15 папок микропленки), сделал 20 магнитофонных катушек с голосовыми записями.

Но еще тяжелее был моральный ущерб. Фельфе пошатнул самоуверенность и репутацию Гелена и его службы, их методы стали считать устаревшими и ненадежными, встал вопрос об офицерах СС в рядах организации. Чтобы спасти себя, Гелен начал отправлять на пенсию бывших нацистов, занимавших невысокие должности, втайне оплачивая их молчание. Его целью было прекратить расследование дела Фельфе. Однако наступил 1963 год, закончилась эпоха христианского демократа Аденауэра, политическая поддержка Гелена ослабела. В тот год против Фельфе завели уголовное дело. Его приговорили к четырнадцати годам тюремного заключения.

Несмотря на неблагоприятную для Гелена политическую ситуацию в Германии, американцы еще продолжали его поддерживать. Причиной тому были собранные им разведданные. Например, о том, что в Шестидневной войне 1967 года Израиль нападет первым и застигнет врасплох арабскую коалицию, директору ЦРУ Ричарду Хелмсу сообщил именно Гелен[59]. Благодаря подковерным играм, в которых ему не было равных, он сумел оставаться на своей должности до 30 апреля 1968 года. На посту директора его сменил Вессель, обещавший правительству модернизировать БНД.

После вступления Весселя в должность Германию потрясла череда самоубийств государственных служащих. Заместителя Весселя Ведланда 8 октября 1968 года нашли застреленным в висок из его собственного пистолета в его кабинете в штаб-квартире БНД. Всего через три часа после Ведланда из охотничьего ружья застрелился контр-адмирал Герман Людке, или, по крайней мере, такова была официальная версия. 15 октября был найден повешенным некто Ганс-Генрих Шенк из аппарата министерства экономики. На следующий день приняла слишком высокую дозу снотворного сотрудница Федерального бюро печати Эдельтрауд Грапентин, а 18 октября застрелился оберст-лейтенант Йоханнес Гримм из оперативного отдела министерства обороны. 21 октября пропал сотрудник министерства обороны Герхард Бём, его тело было найдено несколько дней спустя. О том, что за этими подозрительными самоубийствами стояли «красные шпионы в Европе», писали не только в немецкой, но и в французской прессе. В отношении некоторых начали готовить расследование по подозрению в шпионаже[60]. Как мы увидим далее, эта подготовка началась, когда в администрации генерального секретаря НАТО обнаружили советского шпиона-турка[61]. Ущерб был велик. На самом деле, деятельность шпионов коммунистического блока продолжалась многие годы и не ограничивалась одним Фельфе. Разведки СССР и ГДР со всех сторон атаковали находящуюся на границе Западного блока ФРГ.

Восстание в Восточном Берлине

1953 год, когда молодой Маркус Вольф возглавил Управление внешней разведки ГДР, был весьма непростым.

В Восточном Берлине вспыхнуло первое восстание в послевоенном коммунистическом блоке.

С первых дней своего существования Восточная Германия переживала серьезные экономические трудности. Страна никак не могла оправиться от войны. Несмотря на это, правительство требовало роста производства на десять процентов и повышало цены на продукты питания, которые и так сложно было достать. Все это увеличивало напряженность внутри страны. Смерть Сталина 5 марта 1953 года с идеологической точки зрения стала настоящим потрясением и обострила проблемы в политической сфере. Утром 17 июня демонстранты начали шествие от аллеи Сталина к министерским зданиям в центре города.

Вольф считал, что в восстании не меньше, чем экономическая ситуация, было виновато репрессивное правление Вальтера Ульбрихта. Одним из лозунгов протестующих был «Козлобородый должен уйти!» (имели в виду бородку Ульбрихта, которую он отпустил, подражая Ленину). Но стоящие во главе Штази Мильке и Вольф понимали, что восстание в Восточном Берлине вызвано не только вспышкой гражданского гнева. Речь шла о продолжавшейся уже долгое время деятельности американцев. В некоторые особо взрывоопасные промышленные регионы направились агенты и провокаторы, в утро демонстрации радио американской оккупационной зоны в Берлине с самых ранних часов начало сообщать о восстании в Восточном Берлине, из-за чего множество людей вышли на улицы. Разведка ГДР даже перехватила сообщение корреспондента «Нью-Йорк Таймс» в Берлине, которое тот по телексу направил в редакцию: «Если бы не радиоэфир с 5 утра, восстания могло бы не быть». Один из агентов разведки ГДР сообщал, что за неделю до событий в Западном Берлине видели Элеанор Даллес – сестру директора ЦРУ Аллена Даллеса, сотрудницу Госдепартамента[62]. Объяснение могло быть только одно: это было дело рук Гелена.

Еще за два месяца до этих событий Гелен нанес первый удар по недавно созданному Управлению внешней разведки и его молодому директору Вольфу, годившемуся ему в сыновья.

Первым перебежчиком из секретной службы ГДР стал сотрудник отдела экономической разведки Готхольд Краус. К тому же он бежал на Запад во время пасхальных каникул, и его отсутствие в Восточном Берлине первые несколько дней никто не заметил. К тому моменту люди Гелена поймали уже много агентов Восточной Германии, занимавшихся шпионажем в западных деловых кругах. Среди них был и известный режиссер-документалист Андре Торндайк, использовавший свою профессию для прикрытия шпионской деятельности. Правительство Западной Германии использовало побег Крауса в целях пропаганды, проведя контрразведывательную операцию «Вулкан». Следом произошло восстание. Гелен контролировал ситуацию и пользовался полной поддержкой США. Восстание удалось подавить только советскими танками.

Но через некоторое время Советский Союз жестоко отплатит американцам за Берлинское восстание операцией «Берлинский туннель».

Война разведок в Берлинском туннеле

Утром 21 апреля 1956 года в кабинет Вольфа вошел министр государственной безопасности ГДР, которому подчинялась и разведка, Эрнст Волльвебер. Молодой директор разведывательного управления удивился, увидев перед собой пожилого министра, который еще в 1920-х годах бился с нацистами в уличных потасовках и возглавлял нелегальное военизированное крыло Коммунистической партии Германии. Он даже не вызвал служебную машину: «Поторопись! Ты не поверишь, что нашли»[63]. Фольксваген-жук министра остановился недалеко от аэропорта Шёнефельд, немного не доезжая до американской оккупационной зоны. Советские солдаты поспешно что-то копали. Вольф и Волльвебер подошли поближе. Постепенно из земли появлялся Берлинский туннель – один из самых знаменитых проектов холодной войны.

Туннель из Западного в Восточный Берлин длиной около 500 метров проходил прямо под оживленными улицами и миновал усиленные посты охраны по обе стороны границы. Его построили американцы и англичане, чтобы перехватывать секретные переговоры между советскими и восточногерманскими военными. Размеры туннеля позволяли спокойно в нем передвигаться и работать; благодаря высоким технологиям он был полностью звукоизолирован, внутри располагались даже маленькие комнаты, где могло поместиться несколько человек. Продвигаясь вслед за советскими солдатами, искавшими мины, Вольф и Волльвебер улыбнулись, увидев посреди туннеля, как злую насмешку, кусок колючей проволоки с табличкой, гласившей: «Вы входите в американскую оккупационную зону». Из туннеля, с глубины семи метров, можно было подняться на гидравлическом лифте в барак, закамуфлированный под метеорологическую станцию.

Технические специалисты советской разведки, чтобы обезопасить военные коммуникационные линии, не ограничивались использованием высоких частот и шифрованием – они поместили кабели в защитные кожухи, наполненные сжатым воздухом. Так любая попытка «похимичить» с проводами сразу стала бы заметна. Однако инженеры британского Центра правительственной связи (Government Communications Headquarters, GCHQ) по запросу MI6 нашли способ прослушивания телефонных линий без прямого вмешательства. К каждому из сотен тонких кабелей трех телефонных линий крепили миниатюрные усилители звука, которые передавали данные на станцию обработки информации в пятистах метрах оттуда.

С точки зрения конструкции и электронного оснащения туннель был настоящим инженерным чудом.

Казалось, что ЦРУ и MI6 действительно нашли под землей сокровище. Теперь они могли отслеживать всю деятельность военного характера на передовой советского блока. Правда, они еще не разгадали шифр, но этим уже занимались специальные подразделения.

Проект туннеля ЦРУ предложило в 1951 году. Космическая эра еще не началась, даже самолеты-разведчики вроде U-2, собирающие разведданные с воздуха, еще не изобрели – узнавать о военных возможностях противника было гораздо сложнее. ЦРУ спросили у «Организации Гелена», есть ли способ тайно прослушивать коммуникацию военных СССР и ГДР? Гелен тут же сообщил, что в нескольких сотнях метров от американской оккупационной зоны на глубине двух метров пересекались три высокочастотные шифрованные телефонные линии, по которым штаб советской разведки в Карлсхорсте, группа советских войск и советское посольство в Восточном Берлине передавали друг другу секретные данные[64].

Сведения Гелена имели такую важность, что операцию «Золото» американцы сохранили в тайне от немцев и даже от самого Гелена. Планированием в Лондоне совместно занимались ЦРУ и MI6. Вот только, отстранив немцев от операции, проводимой в их собственной стране, из опасения утечки данных из «Организации Гелена», они кое-что не учли. Сотрудник MI6 Джордж Блейк, посвященный в проект туннеля с самого первого совещания в Лондоне, был двойным агентом, работавшим на советскую разведку.

Строительство туннеля началось в сентябре 1954 года, но еще в январе Блейк передал на Лубянку все детали операции вместе с протоколами заседаний.

После смерти Сталина в 1953 году его место занял Никита Хрущев, а отвечать за государственную безопасность, вместо знаменитого своей жестокостью Лаврентия Берии, стал его бывший заместитель Иван Серов. «Пусть строят», – посоветовал Серов Хрущеву, ведь так можно будет скармливать Западу ложную и пустую информацию, сохранить ценного агента Блейка и в свое время использовать туннель для собственной пропаганды.

Туннель, только на строительство которого ушло 6,5 миллионов долларов (что равняется 180 миллионам в 2018 году), американцы и британцы начали использовать в феврале 1955 года. Русские просто заваливали их информацией. По телефонным линиям передавали ненужные, не имеющие ценности сведения, а чтобы не дать понять обман, иногда сообщали правдивые, но не особо важные данные.

Штабы ЦРУ и MI6 были счастливы такому обилию информации, а в штабе КГБ тихонько посмеивались.

За время операции «Золото» американцы и британцы записали более 67 тысяч часов телефонных разговоров между советскими и восточногерманскими служащими. Эти записи направляли для расшифровки в отдел, где работало более трехсот переводчиков – немцев и русских эмигрантов. По завершении операции обработка материалов заняла около двух лет. Как мы знаем, туннель был «обнаружен» в 1956 году, однако на Западе все еще считали перехваченную информацию ценной и продолжали работу. Только когда Блейк был арестован в 1961 году за шпионаж, стало ясно, что все усилия были напрасны.

Джордж Блейк

Отец Блейка был египетский еврей (настоящая фамилия Бехар), а мать – протестантка из Нидерландов. В годы Второй мировой войны он какое-то время участвовал в движении голландского Сопротивления, а переехав в 1944 году в Великобританию, поступил на службу в MI6.

В 1948 году его направили в резидентуру MI6 в столице Кореи Сеуле. Когда в 1950 году разразилась война, Блейк попал в плен к северокорейским войскам, и это изменило его жизнь. В лагере для военнопленных он попал под влияние пропаганды. Вспомнив беседы со своим двоюродным братом Анри Куриэлем, одним из основателей коммунистического «Демократического движения за национальное освобождение Египта», он принял решение стать коммунистом. Он отдал записку на русском языке одному из охранников в лагере и попросил передать в советское посольство. Через некоторое время к нему пришел директор резидентуры КГБ в Пхеньяне. Блейк сообщил, что он сотрудник MI6 и готов работать на КГБ. Его приняли, присвоив кодовое имя «Диомид».

Когда он в 1953 году вернулся в Лондон, в MI6, учитывая в том числе его знание русского языка, приняли решение задействовать его в операции «Золото» по строительству Берлинского туннеля. Блейк сразу же передал все подробности в Москву, и из-за него одна из крупнейших секретных операций Запада в холодной войне потерпела крах.

В 1961 году, когда Блейк был на задании в Ливане, его выдал сотрудник польских спецслужб, подполковник Михал Голеневский, бежавший на Запад. Блейка арестовали и приговорили к сорока двум годам тюрьмы – по одному году за каждого западного агента, которого благодаря ему поймала разведка ГДР и КГБ (большинство их них казнили). Однако в 1966 году он бежал из британской тюрьмы «Уормвуд-Скрабс» с помощью заключенного Шона Бёрка, которого подозревали в связях с Ирландской республиканской армией. Через ГДР Блейк и Бёрк перебрались в Москву.

Существует мнение, что побег Блейка из тюрьмы организовал КГБ при помощи ИРА. Даже писали, что, когда Шон Бёрк уезжал из СССР, сотрудники КГБ дали ему препарат, приводящий к поражению мозга, чтобы он не мог ничего сообщить агентам британских спецслужб. Умер Шон Бёрк на пятом десятке[65].

Москва тщательно продумала дату обнаружения туннеля. В тот день Хрущев находился в Лондоне по приглашению королевы Елизаветы II. Туннель стал прекрасным оружием в пропагандистской войне. Интересно то, что американцы скрыли туннель от своей союзницы ФРГ, а Советский Союз – от своего партнера ГДР.

Именно по этой причине, в то утро, когда советские солдаты якобы нашли туннель, директор внешней разведки ГДР Маркус Вольф вместе с министром государственной безопасности разглядывали его с удивлением, словно туристы.

Берлинская стена за одну ночь

В пропагандистской войне Москва одерживала значительные успехи благодаря таким операциям как «Берлинский туннель», а также запуску первого в мире спутника в 1957 году.

Однако несколько событий в тот же период заставили советский блок в первый раз признать поражение на политической арене. Ведь разведка и пропагандистская война были лишь средствами политической борьбы.

Восстание 1953 года в Восточном Берлине было подавлено советскими войсками, однако эта территория все равно считалась зоной оккупации. Вскоре после того, как в апреле 1956 года Хрущев в Лондоне сообщил всему миру о Берлинском туннеле, в июне в Польше начались протесты рабочих, недовольных условиями труда и жизни. Коммунистическая партия Польши разделилась на сталинистов и антисталинистов. Владислав Гомулка, лидер «реформистского» крыла партии, которое поддерживал Хрущев, убедил Москву не прибегать к военному вмешательству. Протесты затихли к октябрю.

За кулисами космической гонки

4 октября 1957 года Советский Союз первым вышел в космос, запустив на околоземную орбиту с помощью ракеты-носителя Р-7 первый искусственный спутник. Это означало, что СССР теперь мог запустить ракету, например, с ядерным зарядом в любую точку США или мира. 31 января 1958 года американцы ответили запуском на орбиту спутника «Эксплорер-1» на ракете «Юпитер-С». Затем 12 апреля 1961 года совершился первый в истории пилотируемый полет в космос, когда Юрий Гагарин, побывав на орбите, смог целым и невредимым вернуться на Землю. А дело все в том, что и советские, и американские ракеты были разработаны на основе захваченных в конце войны чертежей ракет «Фау-2», спроектированных в нацистской Германии.

Однако эти события встретили неожиданный отклик в Венгрии. Венгерская служба радио «Свободная Европа», созданного ЦРУ в 1949 году в Мюнхене, преподнесла слушателям восстание в Польше как победу поляков. Между строк читалось сообщение: если победили в Польше, победят и в Венгрии. Вслед за радиоэфирами 19–22 октября в Будапеште на улицы вышли студенты. Через шестьдесят лет после событий в Венгрии радио «Свободная Европа» призна'ет, что, хотя радиоэфиры и не были связаны с протестами напрямую, однако они «создали у венгров впечатление, что Запад не даст подавить восстание», а следовательно, они «могли подтолкнуть» к протестным действиям[66]. Конечно, наивно считать, что радиоэфиры за несколько дней могли безо всяких оснований разжечь восстание в стране. ЦРУ занималось подстрекательством, однако нет дыма без огня, и венгерское общество и так было на грани взрыва.

Хрущев, в отличие от польского сценария, сразу вывел на улицы советские танки. После кровавых столкновений восстание было подавлено 10 ноября 1949 года. Далее вы узнаете о роли в подавлении Венгерского восстания крупного разведчика тюркского происхождения.

Из-за этих событий увеличивалось число перебежчиков из Восточного Берлина в Западный. Когда в 1956 году администрация Вальтера Ульбрихта сделала поездки на Запад практически невозможными, побеги только участились. К 1961 году около трех миллионов человек, то есть двадцать процентов от населения ГДР на момент ее основания, бежали на Запад, и большинство из них составляли активные и высокопродуктивные образованные кадры: инженеры, врачи, преподаватели. Позже подсчитают, что самая масштабная в истории утечка мозгов лишила Восточную Германию и принесла Западной от 7 до 9 миллиардов долларов.

На самом деле лидеры Восточной Германии с самого начала выступали за запрет переезда в Западный Берлин. Еще 1 апреля 1952 года Ульбрихт во время встречи со Сталиным в Москве предложил принять строгие меры. «Это выставит нас в плохом свете», – отклонила предложение советская сторона. Когда после Берлинского восстания 1953 года побеги продолжились, Ульбрихт снова предложил закрыть границу, однако Москва ограничилась ужесточением визового режима. Ее заботила пропагандистская война с Западом. Однако летом 1961 года, несмотря на колючую проволоку на некоторых участках, заграждения из мешков с песком и другие меры, количество сбежавших достигло тысячи человек в день. Хрущев дал Ульбрихту карт-бланш[67].

Ульбрихт уже все подготовил. Берлинцы, проснувшиеся воскресным утром 13 августа 1961 года, с ужасом увидели, как посреди города быстро вырастает громадная бетонная стена. Говорили, что она разделила город на две части, на самом же деле стена полностью окружила Западный Берлин. Это было бетонное заграждение длиной ровно 157 километров, высота его местами достигала четырех метров. Внутри него находилась еще одна стена протяженностью 144 километра, и 150-метровое расстояние между ними было объявлено запретной зоной. По тому, кто пытался ее пересечь, открывали стрельбу, потому эту зону называли «полосой смерти».

Правительство Восточной Германии утверждало, что стену воздвигли, чтобы пресечь проникновение агентов империализма, однако на самом деле все было сделано, чтобы не дать жителям города найти убежище на другой половине. (Представьте, что половину Анкары обнесли стеной, чтобы остальные жители страны не смогли сбежать на эту огороженную территорию: от такого волосы встают дыбом.)

Это было первое признание поражения советской идеологии: режим, называвший себя социалистическим, чтобы не дать своим гражданам сбежать на территорию, где существует капитализм, не нашел ничего лучше, чем обнести ее стеной. Но несмотря на все действия, попытки побега продолжались. Позже на монументе Берлинской стены напишут имена ста сорока человек, погибших при попытке бежать с 1961-го (год возведения стены) по 1989-й (год ее падения). Берлинская стена стала самым ярким символом холодной войны, а ее падение возвестило окончание этого периода мировой истории. Через год после разрушения стены, 9 ноября 1990 года, две Германии, Восточная и Западная, объединились. Вскоре, в конце 1991 года, распался Советский Союз. Сегодня гости Берлина могут увидеть в некоторых районах ряды камней, вкопанных в землю, – их оставили для напоминания, где в свое время проходила Берлинская стена.

Привлекает внимание и дата объединения Германии – 9 ноября. 9 ноября 1938 года Гитлер отмечал со своими сортниками годовщину Пивного путча, когда ему сообщили о смерти немецкого дипломата Эрнста фом Рата, в которого двумя днями ранее в Париже стрелял еврейский юноша Гершель Гриншпан. В погроме, организованном штурмовиками (СА) и сторонниками Гитлера при полном невмешательстве полиции и пожарных, за два дня был убит 91 еврей, разгромлены тысяча синагог и 7500 предприятий, принадлежащих евреям, разграблены еврейские дома, больницы и даже кладбища. 30 тысяч евреев в возрасте от 16 до 60 лет арестовали и отправили в концентрационные лагеря. Поскольку улицы были усеяны осколками стекла разбитых витрин, события 9 ноября 1938 года с чудовищной иронией назвали «Хрустальной ночью».

Объединение Германии произошло тоже 9 ноября 1990 года, в годовщину неудавшегося гитлеровского переворота 1923 года и Хрустальной ночи, ставшей фактическим началом Холокоста.

В будущем, уже после выхода на пенсию, Маркус Вольф даже присоединится к демонстрантам, считавшим, что Берлинская стена ограничила свободу жителей ГДР. Однако летом 1961 года он свято верил, что стена была необходима для сохранения социалистического порядка. Об этом он открыто напишет в своих воспоминаниях. Хотя в те же дни он слышал от стоявшего в очереди берлинца: «Спутник в космос запускают, а посреди лета не могут завести в лавку свежие овощи. Вот вам и социализм».

В те дни Вольф начал разрабатывать (независимо от КГБ) новые методы борьбы со своим противником – крепким орешком Рейнхардом Геленом. Благодаря одному из них, «методу Ромео», он впишет свое имя в историю разведки.

«Мату Хари я бы на работу не взял»

Система, созданная Вольфом, на самом деле была очень проста.

С древних времен в шпионском мире пользовались инструментом соблазнения. Не зря шпионаж называют второй древнейшей профессией: если существует тайна, всегда найдутся те, кто захочет эту тайну узнать, и те, кто эту тайну им расскажет.

Тайна – это то, что знает один человек. Секрет известен двоим. Трое – уже слишком много. Таков закон. И вполне вероятно, что этим третьим окажется шпион.

Во время Первой мировой войны немецкая военная разведка завербовала голландскую танцовщицу Маргарету Гертруду Зелле, известную под сценическим псевдонимом Мата Хари. В 1917 году ее обвинили в том, что она соблазняла французских офицеров и выведывала у них военные тайны, и расстреляли.

Хотя Вольф в своих мемуарах и пишет про Мату Хари: «Хоть и красивая женщина, но плохой шпион. Я бы ее на работу не взял», – однако почти все разведки мира прибегали к так называемой «медовой ловушке». Суть метода вкратце такова: сначала привлекательная женщина (или привлекательный мужчина) приближается к цели как «приманка» и пытается ее соблазнить. Если это удается, то их сближение фотографируют или снимают на камеру, либо прямо во время свидания подсылают другого агента, играющего роль супруга или родственника «приманки», таким образом жертву шантажом склоняют к шпионажу.

Даже в документах советских спецслужб, которые применяли этот метод годами, изобретение Вольфа называли «более изящным и эффективным». «Любовь или убедительное изображение любви» в долгосрочной перспективе обеспечивали больше разведданных, чем короткие встречи[68]. «Метод Ромео» был нацелен на одиноких секретарш за сорок, работающих в министерствах или разведке ФРГ. Их соблазняли привлекательные, опытные и зачастую более молодые мужчины из ГДР и склоняли к шпионажу.

Специально отобранные и прошедшие обучение агенты приобретали фальшивые документы и под разными предлогами приезжали в Западную Германию. Там они устраивались на работу и искали себе подходящих под описание возлюбленных. Это не должны были быть отношения, полностью построенные на шантаже, и действительно, иногда они перерастали в серьезное чувство, некоторые даже заканчивались свадьбой.

Вольф в автобиографии «Человек без лица» (Man Without a Face) так описывает свой уникальный метод:

«В 1950-х годах послевоенная нехватка мужчин особо остро ощущалась среди одиноких секретарш среднего возраста, мечтавших о любви. Рынок испытывал дефицит, и наши холостяки помогли этот дефицит восполнить»[69].

На войне погибли миллионы мужчин, а женщины, запертые целый день в офисах, томились от одиночества. Вольф с дьявольской хитростью решил воспользоваться этим «дефицитом» для сбора данных. Секретарш же выбрали по той причине, что на их столах, не привлекая внимания, оказывались на какое-то время почти все важные бумаги, от протоколов заседаний и ожидающих подписи секретных документов до надиктованных писем и переданных для отправки сообщений. Не зря слова «секретарь» и «секрет» – однокоренные.

Внешняя разведка ГДР искала своих Ромео везде, где только можно. От спортплощадок университетов и молодежных клубов до советских лагерей для военнопленных, повсюду министерство государственной безопасности подбирало кандидатов, с которыми сначала проводили собеседование, и затем из ста человек, может быть, одного направляли на обучение. Особое предпочтение отдавали красивым и уверенным в себе мужчинам – такие ценились больше всего.

Привлекательные шпионы для зрелых дам

Кодовое имя первого Ромео было «Феликс». Ему было дано задание найти себе цель в контрразведывательной организации ФРГ, Федеральном ведомстве по охране конституции (ФВОК), находившемся в центре Кёльна. Однако Феликс, разгуливающий под личиной продавца шампуней, нашел «цель» не в Кёльне, а в тогдашней столице ФРГ Бонне. К тому же «не особо красивая», по выражению Вольфа, секретарша, получившая кодовое имя «Норма», работала в Ведомстве федерального канцлера. А у Восточной Германии не было никаких данных об этом ведомстве, даже телефонного справочника. Благодаря Норме удалось узнать, кто занимал какие должности и какова была административная структура в канцелярии Кондара Аденауэра под управлением его правой руки, бывшего нациста Ганса Глобке.

Когда Феликс по причине тяжелой болезни был вынужден оставить Норму и вернуться на Восток, он указал Вольфу и его сотрудникам на новую кандидатку в «Джульетты», «жизнерадостную» секретаршу Гудрун. К тому же Гудрун работала непосредственно в офисе Глобке. Для Гудрун в управлении внешней разведки подобрали специального Ромео. «Астор» был пилотом, в свое время состоявшим в штабе генерала-фельдмаршала люфтваффе Альберта Кессельринга. В советском лагере для военнопленных он стал коммунистом и после освобождения не стал возвращаться на Запад. Его нацистское прошлое не позволяло ему найти нормальную работу в ГДР, что делало его идеальным кандидатом для отправки на Запад.

Среди десятков тысяч восточных берлинцев, бежавших во время Берлинского восстания 1953 года, были и агенты, направленные внешней разведкой ГДР, в том числе и Астор. Получив задание, он легко нашел работу в агентстве недвижимости в Бонне под видом бежавшего от коммунизма бывшего военнопленного. А только устроившись, он записался в клуб выходного дня, который, как он узнал, посещала Гудрун. Астор тоже производил впечатление «жизнерадостного» человека, умеющего смеяться, веселиться и выпивать. Как и было рассчитано, Гудрун не захотела уступать недавно прибывшего «пилота-любителя» другим девушкам и сразу заявила на него права.

Роман Астора и Гудрун развивался, а в штаб Вольфа текли сведения. Благодаря информации от Гудрун в ГДР узнали о тайной переписке между канцлером Аденауэром и бывшим нацистским разведчиком Геленом и начали масштабную кампанию против Глобке в СМИ, припоминая ему нацистское прошлое и обвиняя в антисемитизме. В результате он был вынужден подать в отставку в 1963 году, через два года после возведения Берлинской стены. В первый раз в западном информационном поле был поднят вопрос о бывших нацистах в администрации ФРГ.

Падение Глобке было крупным успехом Вольфа. «Метод Ромео» прижился, и теперь его собирались опробовать в НАТО.

Фальшивая церковь, фальшивый священник, фальшивый брак

Среди кандидаток в Джульетты была женщина под кодовым именем «Маргарете» – тихая, работящая, одинокая, набожная католичка. Она работала переводчицей в штаб-квартире НАТО, тогда находившейся в Париже (сейчас – в Брюсселе). Для соблазнения Маргарете направили «Роланда», которого Вольф позже назовет «супер-Ромео».

Театральный актер Роланд приехал под видом датского журналиста. Ему было нелегко завоевать сердце застенчивой Маргарете, которая не любила выходить в свет. Наконец, ему удалось вскружить ей голову поездками по выходным в итальянские музеи и швейцарские Альпы.

Когда они уже встречались, Роланд пошел на рискованный шаг и признался в том, что он шпион. Но это тоже было частью игры: он солгал Маргарете, что является агентом военной разведки Дании. На языке разведки такое действие называют «операцией под чужим флагом». Роланд рассказал, что Дания чувствует, что в НАТО ее игнорируют из-за того, что она – слишком маленькое государство, а потому хочет добыть некоторые интересующие ее данные путем разведки. Какой вред может быть от Дании?

Маргарете согласилась помочь. Так она сможет чаще видеть своего Ромео в Париже. Проходившие через переводчицу секреты НАТО, такие как планы нападения на страны Варшавского договора, оказывались в руках разведки ГДР, а позже – у КГБ.

Однако в новогоднюю ночь 1963 года Маргарете сказала Роланду, что так больше не может продолжаться. Проблема была в ее набожности. Она хотела исповедаться в шпионаже и прекратить их внебрачные отношения. Об исповеди не могло быть и речи, священник мог выдать их полиции. Жениться тоже было нельзя – все документы Роланда были фальшивые, обман сразу бы вскрылся.

С другой стороны, Маргарете была ценным источником информации, который нельзя было потерять.

Наконец, выход нашелся. Роланд сказал, что, поскольку дело касается государственной тайны, ему разрешили жениться при условии, что их обвенчает только датский священник, а она сможет ему исповедаться и узнать, является ли грехом то, чем она занимается. Среди кадров секретной службы ГДР датского католического священника, который мог бы провести венчание, не нашлось. Поэтому в роли священника выступил агент Штази. О недействительности венчания знала только сторона жениха, а Маргарете была счастлива наконец заключить брак перед Богом. Что же касается признания, то переодетый агент терпеливо выслушал исповедь и именем Иисуса Христа разрешил заниматься шпионажем – греха в этом не было.

Около десяти лет Маргарете продолжала передавать информацию Роланду, которого считала своим мужем, и который действительно ее любил.

Ромео подводит неожиданная деталь

В середине 1970-х годов работать стало сложнее. Ромео теперь не так легко находили Джульетт, буксовали без дела, подозревая слежку, некоторые даже попадались. Пока Вольф и его люди пытались выяснить причину этого, им внезапно нанесли удар.

В начале 1979 года была арестована секретарша немецкого представительства в штаб-квартире НАТО в Брюсселе Ингрид Гарбе. Вслед за этим стали известны и другие Джульетты, и вся «операция Ромео» потерпела крах. В марте работавшая в оперативном управлении секретариата НАТО Урзель Лоренцен выступила на телевидении ГДР, заявив, что ищет убежища. Она призналась, что двенадцать лет работала на разведку ГДР и благодаря ей в социалистическом блоке получили планы управления структурами НАТО в кризисных ситуациях. Вслед за Лоренцен в ГДР запросила убежище еще одна секретарша НАТО – бельгийка Имельда Веррепт. Для коммунистического правительства это было прекрасное средство пропаганды, однако их разведка теряла ценные кадры. Вольф отзывал агентов, которые вскоре могли быть арестованы, некоторые из них сообщали о требовании убежища в целях пропаганды. Затем была арестована секретарша Христианско-демократического союза Германии Урсула Хёфс. Работавшую в отделе стратегических разработок ХДС Инге Голиат и секретаршу зампредседателя ХДС Кристель Брошай тоже собирались арестовать, но, получив предупреждение, они смогли укрыться в Восточном Берлине. Так же в последний момент избежала ареста сотрудница министерства финансов Хельга Рёдигер[70].

Вольф понял весь масштаб проблемы, только когда к общественности обратился директор ФВОК Рихард Майер.

Юрист из послевоенного поколения, Майер, прежде чем возглавить ведомство, четыре года проработал в отделе, занимавшемся «шпионами за рубежом», а шесть лет до этого, с 1964 года, в отделе контрразведки. То есть он долго время расследовал как двойных агентов в БНД, так и утечки секретных данных из министерств обороны, иностранных дел и представительства НАТО.

Когда в 1975 году Майер стал директором внутренней разведки, он начал искать, откуда утекает информация, по каким каналам ее передают в Восточный Берлин и Москву. Постепенно стало более-менее ясно, что часть утечек происходит из квартир одиноко живущих женщин. Одновременно Майер нашел простой, но эффективный способ определять возможных агентов ГДР, прибывающих в ФРГ. Для этого он разместил в аэропортах, портах, на вокзалах, на таможенном и паспортном контроле наблюдателей из пенсионеров ведомства. Задачей дедушек было просто наблюдать за пассажирами и сообщать, если кто-то выделялся из толпы. Так выявлять агентов Восточной Германии стало гораздо проще – по причине, о которой в Восточном Берлине даже не догадывались.

Начиная с середины 1960-х годов, на Западе среди молодых мужчин распространилась мода отпускать волосы. Не только молодежь, но и мужчины средних лет начали носить волосы длиннее, чем раньше. Но в коммунистическом лагере прическу «под хиппи» считали признаком деградации и стриглись как прежде. Эта черта делала мужчин молодого и среднего возраста, прибывающих с Востока, особенно с небольшим чемоданом, мишенью для слежки или допроса.

Другая особенность, которая сразу выдавала агентов, – это привычка восточных немцев, едва прибыв на вокзал или в аэропорт, бежать к витринам. Западное изобилие товаров неотвратимо манило к себе жителей ГДР, тут-то их и замечали.

Благодаря бдительности Майера «операция Ромео» приостановилась, а после ареста или отзыва около ста агентов в течение семи-восьми лет и вовсе прекратилась. У Майера была очень веская причина использовать такой хитроумный метод для охоты на шпионов. Этой причиной стала цепь событий, приведшая годом ранее, 6 мая 1974 года, к отставке социал-демократа канцлера Вилли Брандта.

Чего точно не должен делать шпион

Новость пришла утром 24 апреля 1974 года, когда Брандт прилетел в аэропорт Кёльн-Бонн после официального визита в Египет.

Тем утром полиция нагрянула в дом к личному референту канцлера ФРГ Гюнтеру Гийому. Гийом открыл дверь в халате и при виде полицейских, прежде чем даже спросить о причине вторжения, сказал: «Я офицер Национальной народной армии ГДР, считайтесь с этим!»[71]

Как пишет сотрудник архивного отдела КГБ Митрохин, здесь Гийом нарушил одно из основных правил агента разведки: даже будучи пойманным с поличным, никогда не признавать вину.

Это непреложное правило разведки традиционно объясняли такой притчей:

«Однажды в зимнюю стужу крестьянин шел домой и увидел замерзающую птицу. Она отстала от стаи, и он ее пожалел. Он расковырял палкой лежавшую рядом коровью лепешку и положил туда птицу, чтобы она согрелась и смогла улететь, и пошел своей дорогой. Через некоторое время другой крестьянин шел той же дорогой и услышал звук. Смотрит – в коровьей лепешке сидит птица и щебечет. Он тут же ее взял, свернул шею и понес домой на ужин. Из притчи следует три урока. Первый: не каждый, кто измазал тебя в дерьме, – твой враг. Второй: не каждый, кто вытащил тебя из дерьма, – твой друг. И третий: раз уж увяз по горло, то хотя бы помалкивай».

Гийом нарушил это основное правило. А как показали открывшиеся позже документы, у контрразведки ФРГ не было доказательств его вины, лишь подозрения, и они пришли просто чтобы допросить высокопоставленного чиновника. Партнер социал-демократа Брандта по коалиции, представитель Свободной демократической партии, министр внутренних дел Ганс-Дитрих Геншер (впоследствии министр иностранных дел) в мемуарах напишет: «Гийому вынесло приговор его собственное признание».

Министр Геншер и руководитель аппарата министерства Клаус Кинкель (впоследствии он будет занимать посты директора БНД, министра юстиции и иностранных дел) некоторое время подозревали, что Гийом может быть шпионом ГДР. Также они совсем не доверяли Эгону Бару – политическому советнику Брандта, автору «Новой восточной политики» (Остполитик). Однако Брандт им доверял.

Гийом был офицером разведки ГДР, которого Вольф отправил на Запад еще в 1956 году в качестве долгосрочного «агента влияния». Жена Гийома Кристель тоже работала на разведку. Это отличало его как от агентов-Ромео, так и от других шпионов. Прекрасным прикрытием для них служила табачная лавка матери Кристель во Франкфурте.

Они вступили в Социал-демократическую партию Германии (СДПГ). Гийом (кодовое имя «Гансен»), выдавший себя за жертву коммунистического режима, примкнул к правому крылу партии. Благодаря трудолюбию, неконфликтности и приятным манерам он быстро делал партийную карьеру. В 1964 году он стал управляющим франкфуртского отделения СДПГ, а в 1968 году возглавил одновременно партийную организацию земли Гессен и фракцию социал-демократов в городском совете Франкфукта. Его успехи привлекли внимание влиятельного функционера партии, профсоюзного деятеля Георга Лебера; Гийом провел предвыборную кампанию Лебера, в которой тот сумел победить левое крыло СДПГ.

Выборы 1969 года тоже прошли успешно для социал-демократов, Брандт стал канцлером. Лебер направил близкого ему Гийома в ведомство федерального канцлера в Бонне, где он стал ответственным секретарем по делам социальных реформ и профсоюзов в аппарате Брандта. Вольф не верил своему счастью: о таком он и не мечтал. И снова Гийом проявил недюжинную работоспособность и в следующем году был повышен до заместителя главы ведомства федерального канцлера по связям с бундестагом, а также правительственными и религиозными организациями.

Благодаря этому, например, правительство ГДР заранее узнало о позиции Брандта по переговорам в ходе его визита в Восточный Берлин в марте 1970 года, а также о деталях новой восточной политики Брандта со всеми ее внутренними противоречиями.

«Из всех возможных людей у нас на пути оказался Брандт»

Между тем не только Гийом поднимался по карьерной лестнице в аппарате Брандта, сам Брандт укреплял свои позиции в европейской и мировой политике.

У Остполитик были три составляющие: развитие отношений с СССР, нормализация отношений со странами социалистического лагеря и поиск путей сосуществования с ГДР. Эта политика соответствовала глобальным попыткам разрядки международной напряженности и в итоге принесла Брандту Нобелевскую премию мира в 1971 году.

Но еще ранее произошло событие, которое заставило говорить о Брандте весь мир. Находясь с визитом в Польше в рамках Остполитик, он посетил Варшавское гетто, где возложил венок к монументу жертвам Холокоста и во время минуты молчания сделал то, чего никто не ожидал: опустился на колени и склонил голову. Канцлер ФРГ от имени немецкого народа просил прощения за преступления нацистов. А ведь всю свою юность он с ними боролся.

Брандт родился в 1913 году в Любеке, и звали его тогда Герберт Фрам. Его мать Марта была кассиршей и еле сводила концы с концами, отца он вовсе не знал. Его воспитал отчим его матери, чью фамилию он и взял. Еще учась в средней школе, он подрабатывал в судоходной компании, тогда же вступил в Социалистическую рабочую партию, еще более левую, чем социал-демократическая. В 1931 году он возглавил молодежное отделение партии, а с приходом Гитлера к власти в 1933 году бежал в Норвегию. У него в кармане было 100 марок, а в маленьком чемодане немного одежды и первый том «Капитала» Карла Маркса.

В Норвегии, чтобы скрыться от нацистской полиции, он взял псевдоним Вилли Брандт. Позже его лишат немецкого гражданства, и он примет норвежское, а это имя останется с ним до конца жизни. Находясь под видом журналиста на фронтах гражданской войны в Испании, он увидел, как на социалистов, сражавшихся за Республику, ведут охоту агенты НКВД, подозревающие их в троцкизме. Как и писатели Джордж Оруэлл и Джон Дос Пассос, Брандт тоже охладел к московской версии социализма. Но это не помешало ему, подобно англичанам, сотрудничать с Москвой против Гитлера во Второй мировой войне.

После войны, в 1946 году, Брандт вернулся в Германию в качестве сотрудника норвежского правительства. В 1948 году он снова получил гражданство Германии уже под своим новым именем и прошел в парламент от СДПГ. В 1957 году он стал бургомистром Западного Берлина, при нем в августовскую ночь 1961 года начали возводить Берлинскую стену. Брандт, ранее не одобрявший вмешательство СССР в события в Польше и Венгрии, и в этот раз выступил с решительным протестом, что способствовало росту его популярности. В 1964 году, когда будущий руководитель его аппарата шпион Гюнтер Гийом начал работать во франкфурской партийной организации, Брандт был избран председателем СДПГ. В 1966 году, когда СДПГ впервые вошла в коалицию с Христианско-демократическим союзом (ХДС), он стал министром иностранных дел, а на выборах 1969 года – федеральным канцлером.

Еще когда в 1957 году Брандт занял пост бургомистра, КГБ взял его на карандаш. Тому были причины: его любили в Америке, с 1950 года он выпускал партийную газету «Берлинер Штадтблатт», его поддерживал медиамагнат Аксель Шпрингер. Но обвинить его в неонацизме или в работе на MI6 или ЦРУ было невозможно. Он не сотрудничал и с КГБ, чем его можно было бы шантажировать. Вольф даже предложил начать против него пропагандистскую кампанию, обвинив в работе с гестапо в Норвегии и Швеции, но Восточный Берлин и Москва отклонили эту идею, поняв, что не смогут сфабриковать доказательства[72]. Брандт решительно выступал против советской политики, но жестко критиковал и США, несмотря на всю их поддержку: например, он счел позицию нового президента Джона Кеннеди относительно Берлинской стены недостаточно твердой.

Радио Коммунистической партии Турции в Восточном Берлине

В 1960-х годах в Германии происходили и другие события, имеющие отношение к Турции.

В пострадавшую от войны Германию, испытывающую дефицит рабочей силы, приезжали турецкие рабочие, и это привлекало внимание Москвы. Также в Восточном Берлине находился центральный штаб Коммунистической партии Турции (КПТ).

Партия было основана Мустафой Субхи в 1920 году в Баку и с самого начала подвергалась преследованиям. В 1921 году, пытаясь морским путем перебраться из Батума в Трабзон, а оттуда вглубь страны, Субхи и его товарищи были убиты, а другие члены запрещенной партии не смогли избежать ареста. Один из руководителей КПТ Зеки Баштымар (подобно немецкому коммунисту Ильнеру, принявшему фамилию Штальман, Баштымар тоже взял пример со Сталина и выбрал себе партийный псевдоним Якуб Демир[73]) в 1961 году выехал за границу и, по совету Москвы, поселился в ГДР. В Лейпциге он встретился с Исмаилом Биленом[74], которого Назым Хикмет[75] в своем стихотворении называл «лаз[76] Исмаил», а также с Зекерией и Сабихой Сертель[77] и Арамом Пехливаняном, использовавшим псевдоним Ахмет Сайдан[78]. Был избран генеральным секретарем КПТ.

В те времена одним из основных мест работы немногочисленных членов КПТ, выехавших за границу, было связанное с Москвой турецкоязычное «Наше радио» (Bizim Radyo). После пятнадцатидневного пробного периода вещание из Лейпцига началось 1 апреля 1958 года[79]. Как утверждал бывший член КПТ Аджлан Сайылган, который во время арестов 1951 года дал показания и перешел на сторону антикоммунистов (я не смог подтвердить его слова другим источником), турецкой, а также итальянской, греческой и персидской редакциями, вещавшими на южных соседей СССР, руководил историк Герберт Мельциг. В 1938 году, когда у власти в Германии были нацисты, Мельциг приехал в Турцию и преподавал на факультете языкознания, истории и географии Анкарского университета, а после войны перебрался в ГДР[80].

В дополнение к эфирам «Нашего Радио», в марте 1967 года начал свою работу «Голос КПТ» (TKP'nin Sesi Radyosu), слушателями которого были главным образом турецкие рабочие, приезжавшие на заработки в Западную Европу[81]. Обе радиостанции завершили свою работу 11 июня 1989 года, незадолго до падения Берлинской стены. Коммунистическая партия Турции и Рабочая партия Турции создали новую Объединённую коммунистическую партию Турции, члены которой в июле 1989 года покинули Восточную Германию.

И последняя деталь: бывший секретарь немецкого отделения Партии националистического движения Энвер Алтайлы, который некоторое время выполнял важные поручения НРО как специалист по Средней Азии, называет Аджлана Сайылгана «турецким Артуром Кёстлером»[82] и рассказывает, что познакомился с ним в доме общего знакомого, где тот часто бывал. Сайыглан ему тогда очень понравился. Кто же был этот общий знакомый, спросите вы. Этот человек перешел из «Организации Гелена» в ЦРУ, работал на радио «Свобода» в Мюнхене, а с 1959 по 1971 год в качестве высокопоставленного сотрудника ЦРУ пребывал в Турции, звали его Рузи Назар[83]. Любопытно, не находите?

И все же генеральный секретарь Никита Хрущев, раздраженный тем, что в Карибском кризисе[84] пришлось пойти на уступки Кеннеди, по предложению руководителя КГБ Владимира Семичастного одобрил план шантажа Брандта. Ранее у него брал интервью политический обозреватель коммунистической газеты «Известия» Николай Полянов, который участвовал и в разрешении Карибского кризиса. К Полянову под видом журналиста приставили агента КГБ, который, в обмен на неразглашение прежнего сотрудничества в борьбе с Гитлером в годы Второй мировой войны, должен был потребовать продолжения совместной работы. Брандт принял Полянова, пришедший на интервью агент выдвинул свои условия, но Брандт, не сказав ни слова, указал на дверь – он был в себе уверен[85].

Когда Советский Союз искал способ, как бы проникнуть в высшие эшелоны власти ФРГ, Маркус Вольф в 1969 году сообщил, что один из лучших его агентов Гийом приступил к работе в аппарате Вилли Брандта. Восточный Берлин и Москва ликовали. Это внедрение вошло в архивы КГБ как крупнейший успех Вольфа.

Но со временем возникло противоречие: Восточная политка Брандта, направленная на сближение двух частей немецкого народа, разделенного войной, визит в ГДР в 1970 году, его поступок у монумента жертвам Холокоста в Польше, вызвавший сенсацию во всем мире, избавление от Гелена в 1968 году – все это сотрясало правые партии Западной Германии, которые избегали открыто покончить со своим нацистским прошлым.

С одной стороны, разведданные, которые передавал Гийом, имели стратегическую ценность в противостоянии с НАТО; с другой стороны, нельзя было отрицать, что нахождение Брандта у власти снижало риск главного страха СССР – ядерного нападения.

В мемуарах Вольф с сожалением напишет: «Этого мы не учли. Так сложилось само собой. Из всех возможных людей у нас на пути оказался Брандт».

Разведка вмешивается в выборы

В итоге было принято решение поддерживать Брандта на посту канцлера – тем более, что так и Гийом, ставший его правой рукой, смог бы продолжить свою работу.

Поддержка, о которой Брандт даже не подозревал, достигла таких масштабов, что Вольф одним мановением руки переменил результаты вотума недоверия канцлеру в апреле 1972 года. Христианские демократы, видя возвышение Брандта, заручились поддержкой нескольких депутатов правящей СДПГ и её партнеров по коалиции Свободной демократической партии (СвДП) и, обеспечив себе в Бундестаге таким образом преимущество в один голос, потребовали объявить вотум недоверия правительству. А Вольф уже давно присматривался к депутату ХДС Юлиусу Штайнеру, жадному до денег. Незадолго до решающего голосования его голос купили, дав ему взятку в 50 тысяч марок. Штайнер воздержался от голосования, и Брандт с перевесом в два голоса получил вотум доверия. (Между тем в разведке ГДР узнали, что христианский демократ Штайнер одновременно работает и на внутреннюю разведку ФРГ и является двойным агентом, получая деньги с обеих сторон. Перед выборами документы, подтверждающие сотрудничество Штайнера с ГДР, обнародовали в западногерманском журнале «Квик», чем вызвали еще один скандал.) Выборы в ноябре 1972 года Брандт выиграл, еще более укрепив свои позиции.

В наши дни ведутся дискуссии о вмешательстве разведок в выборы. Новым здесь является только использование цифровых технологий, методов кибершпионажа. Однако сами по себе попытки спецслужб повлиять на выборы, как вы увидите в других главах этой книги, встречались и в прошлом.

Последними важными сведениями, которые Гийом успел сообщить на Восток, прежде чем его поймали, были внутренние дискуссии Запада и их позиция по переговорам перед первым заседанием Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) в июле 1973 года. Брандт вел подготовку во время отпуска в Норвегии. Его переписка с западными лидерами велась по специальному зашифрованному каналу телексной связи, аппарат которой привезли в Норвегию. Вот только сидел за ним не кто иной, как глава аппарата канцлера Гюнтер Гийом. Благодаря ему Восточный Берлин и Москва еще до начала заседаний узнали о письме, в котором президент США Ричард Никсон просил Брандта помочь убедить французов. Это означало, что президент Франции Жорж Помпиду не был согласен с идеей новой Атлантической хартии, которую выдвинул тогдашний советник президента США по национальной безопасности Генри Киссинджер. А следовательно, накануне переговоров с СССР на поверхность всплывали разногласия между США и странами Европы, и это была стратегически важная информация. Таким образом, генсек ЦК КПСС Леонид Брежнев еще до начала переговоров знал, что скажет Никсон и его союзники, знал их сильные и слабые стороны.

Решающий гол в свои ворота

Однако все когда-нибудь заканчивается, и дела у Гийома пошли плохо. Осенью 1972 года агенты Федерального ведомства по охране конституции Германии поймали с поличным директора подставной компании, созданной восточногерманской разведкой, Вилли Гронау, когда тот передавал информацию своему связному. Гронау не знал, что Гийом – агент ГДР, однако, проанализировав его ответы во время допросов на протяжении нескольких месяцев, в разведке ФРГ пришли к выводу, что в высших эшелонах власти может находиться шпион с «французской фамилией». Хотя они не имели доказательств, подозрение все же было.

Именно это побудило директора разведки Гюнтера Ноллау предупредить министра внутренних дел Геншера еще в мае 1973 года, за несколько месяцев до того, как Гийом с его «французской фамилией» и канцлер Брандт отправятся в Норвегию для стратегических переговоров. Вольф, узнавший об этом от агента внутри ФВОК, в конце 1973 года приостановил всю деятельность Гюнтера Гийома и его жены Кристель. Но он совершил ошибку, не отозвав их назад. А они ошиблись, что не бежали на Восток. Растущие подозрения привели полицейских к дому Гийома в 6:30 утра 24 апреля 1974 года. Он же, вместо того чтобы изобразить непонимание или все отрицать, поддавшись геройской романтике, выдал себя с головой.

Разразился страшный скандал. Не только члены противоборствующих партий, но и внутрипатрийные оппозиционеры в СДПГ обвиняли Брандта в том, что он годами держал при себе шпиона-коммуниста и не принимал предупреждения всерьез. Политические историки пишут, что Брандт уже терял позиции из-за экономических трудностей, вызванных нефтяным кризисом 1973 года, а также многочисленных амурных связей, так что шпионский кризис нельзя считать единственной причиной его отставки. Тем не менее, последняя капля оказалась самой тяжелой.

Интересно, что Гийом не изменил своих убеждений и через семь лет, когда, отсидев часть срока, вернулся в ГДР в результате шпионского обмена, и даже после падения Берлинской стены и Советского Союза. Выступая как свидетель во время суда над Вольфом в 1993 году, Гийом на вопрос, раскаивается ли он в предательстве Брандта, ответит: «Я с уважением служил только двоим: Маркусу Вольфу и Вилли Брандту».

В автобиографии «Человек без лица» Вольф напишет, что отставка Брандта, которую считают его крупнейшей победой, на самом деле вызвала у него сожаление: «Это было все равно что забить решающий гол в свои же ворота».

Маркус Вольф стал единственным в истории агентом разведки, который по очереди привел к падению советника по национальной безопасности, директора разведки и, наконец, премьер-министра вражеской страны.

Успехи разведки – не защита от политического краха

Ранее на примере Гелена мы убедились: среди первых, кто видит, что дела идут плохо, всегда находятся шефы разведок. Гелен увидел, что нацистский режим подходит к концу, и вместе с подчиненной ему разведывательной службой сдался американцам, а затем помог основать ЦРУ, передав ему свою обширную агентурную сеть.

Вольф вспоминает, что впервые увидел, как система трещит по швам, в 1980 году, во время забастовок польских профсоюзов, создавших объединение «Солидарность». Можно, конечно, спросить, почему он не очнулся, когда советские войска в 1978 году вошли в Афганистан, или когда в том же году польский кардинал Юзеф Войтыла стал папой римским Иоанном Павлом II. Однако поворотный момент, который Вольф сам называет, благодаря лидеру «Солидарности» Леху Валенсе вызвал шоковую волну, прокатившуюся по всему социалистическому лагерю. Словно подтверждая поговорку «нет дыма без огня», Вольф признает, что, хотя «Солидарность» и использовали западные спецслужбы, она стала настоящим революционным движением, имеющим смелость противостоять коммунистическому государству и требовать решения экономических и социальных проблем[86]. Затем последовали разведданные, которые передал агент ГДР с 1972 по 1989 год Райнер Рупп (кодовое имя «Топаз»), работавший в Верховном главнокомандовании ОВС НАТО в Европе, нервной системе всего Альянса. В 1983 году Рупп передал снятое на микропленку исследование соотношения сил Востока и Запада: оно свидетельствовало, что советская система серьезно отстает как в экономическом, так и в военном плане.

Вольф доложил об этом своему начальнику, директору Штази Эриху Мильке, а тот – лидеру ГДР Эриху Хонеккеру, после чего они все вместе направились в Москву. Стоит помнить, что к тому моменту политический и экономический баланс сил значительно изменился. В экономике Запад переходил от политики социальной справедливости к неолиберализму и этот переход побуждал его действовать более агрессивно, в особенности в отношении СССР. В США у власти был республиканец Рональд Рейган, в Великобритании – консерватор Маргарет Тэтчер, в Германии – христианский демократ Гельмут Коль. В СССР же после смерти Юрия Андропова во главе стареющей Коммунистической партии, не способной обновлять свой аппарат, встал тяжело больной Константин Черненко.

Черненко отчитал Хонеккера и делегацию ГДР: «Занимайтесь своими делами», – и отправил их назад. Неужели они забыли, что их главная цель – обеспечивать безопасность Советского Союза? В глубоком разочаровании они вернулись в Восточный Берлин.

Вольф, десятки лет верно служивший советской системе, уже терял к ней доверие.

Шеф разведки попадает в собственную ловушку

Но пути судьбы неисповедимы. Вольф, чья жена Криста тоже работала в Штази, влюбился в женщину по имени Андреа. Она была замужем и провела четыре месяца в тюрьме за попытку сбежать из ГДР.

Вольф объяснил ситуацию своему начальнику Мильке и собирался уволиться, однако Мильке не принял его отставку: она представляла большую угрозу безопасности. Да и с женой разводиться не было причин: он может поселить Андреа в надежном месте и видеться с ней, когда пожелает. Вольф не согласился, тогда Мильке стал оказывать на него давление. Телефоны его жены и любовницы начали прослушивать, за самим Вольфом установили слежку. Годами пребывая у власти, теперь он с точки зрения простого гражданина начинал понимать, что такое жить в полицейском государстве.

В это время его жена Криста на отдыхе в Болгарии встретила бизнесмена из ФРГ и тоже захотела развестись. Но небольшое расследование выявило, что бизнесмен связан в внешней разведкой Западной Германии – кажется, жена Вольфа попалась в «ловушку Ромео», которую изобрел сам Вольф. Это было концом и брака, и карьеры Вольфа. Он ушел из разведки и от жены и женился на Андреа.

Маркус Вольф, один из самых неуловимых, безжалостных и компетентных шефов шпионского мира, выйдя на пенсию, выступал на некоторых митингах против Берлинской стены, лелея надежду о «лучшем социализме».

После того, как он отказался сотрудничать с ЦРУ, против него возбудили дело об измене родине и шпионаже. В свое оправдание он говорил, что он не предатель и служил своей стране. В 1993 году его приговорили к шести годам тюрьмы. Однако в 1995 году Федеральный суд (аналог турецкого Конституционного суда) принял его линию защиты – правовое государство в действии.

Шеф разведки Вольф, чья работа всю его жизнь была связана с выходом за рамки закона, благодаря этому же закону спокойно жил на пенсии, иногда встречаясь с бывшими коллегами из ЦРУ и КГБ, с которыми вспоминал дни холодной войны. Он умер во сне у себя дома в 2006 году, на 84-м году жизни.

Вышедший в море испанский рыбак обнаружил вблизи берега труп.

Он тут же уведомил власти ближайшего городка Уэльва. В протоколе испанской полиции было сказано, что при погибшем, обнаруженном 30 апреля 1943 года, нашли удостоверение на имя майора британского флота Уильяма Мартина.

Его форма, должность, найденная неподалеку надувная лодка – все указывало, что майор погиб в результате падения самолета, летевшего из Великобритании в штаб союзных войск в Алжире.

Это были дни самых ожесточенных боев Второй мировой войны, вслед за Восточным и Западным фронтами боевые действия начались в Тихом океане и в Северной Африке. На цепочке к одежде погибшего крепился портфель – это указывало, что он был курьером, перевозившим важные документы.

Вскоре после обнаружения трупа морской атташе Великобритании в Мадриде обратился к испанским властям с требованием немедленно передать им тело майора Мартина и найденные при нем документы. Значит, офицер действительно выполнял важное поручение – испанцы поняли, что дело серьезное. Прежде чем передать тело и документы британцам, как того требовали законы войны, они сфотографировали все, что нашли в одежде, карманах, портмоне майора, а также содержимое его курьерского портфеля, аккуратно вскрыв его и закрыв, как будто вовсе не трогали[87].

Гражданская война в Испании уже закончилась, республиканцы были разбиты, победили сторонники монархии во главе с генералиссимусом Франсиско Франко. В победе Франко в гражданской войне 1936–1939 годов большую роль сыграл Гитлер. Первые немецкие танки «Панцер», произведенные после нарушения Гитлером договора о разоружении, испытывали в Испании в войне с республиканцами. А бомбы на республиканцев сбрасывали немецкие самолеты «Юнкерс» и «Хейнкель». (Знаменитый Пабло Пикассо изобразил бомбардировку баскского городка Герника на одноименной картине.) После разрушительной войны Франко не стал входить в гитлеровскую коалицию, как, например, лидер итальянских фашистов Бенито Муссолини, однако оказывал Гитлеру всяческую помощь.

В рамках этой помощи, согласно поступившему из Мадрида приказу, испанская полиция передала копии документов в немецкое консульство города Уэльва. Сын консула Адольф был таким же фанатичным нацистом, как и его отец, и в то же время являлся агентом немецкой военной разведки абвер в том регионе. Уэльва, находящаяся на атлантическом побережье Испании, была идеальным местом для слежения за военными и грузовыми судами, проходившими через Гибралтар в Атлантику и из Атлантики в Средиземное море. Во времена, когда не существовало спутников, коллекционировавший бабочек Адольф бродил по горам, холмам и берегам и делал снимки на шпионскую камеру «Минокс». Его фотографии и передаваемая по телеграфной линии консульства информация обеспечивали Берлину ценнейшие разведданные[88]. И сейчас Адольф Клаусс незамедлительно передал полученные от испанской полиции сведения и фотографии документов в Берлин.

Когда в Уэльве с воинскими почестями хоронили майора Мартина, разведчики в Берлине изучали найденные при нем документы и не верили своим глазам.

До этого момента немецкий Генштаб вел подготовку с учетом того, что американские и британские подразделения могут через Алжир и Тунис высадиться на итальянском острове Сицилия.

Однако найденные в портфеле документы это опровергали. Например, 23 апреля Верховный главнокомандующий войсками союзников в Европе генерал-лейтенант Дуайт Эйзенхауэр (будущий президент США) сообщал на Мальту командующему британским Средиземноморским флотом адмиралу Эндрю Каннингему и командующему британской армией в Тунисе генералу Гарольду Александеру, что две группы войск следует сосредоточить на юге Эгейского моря ближе к архипелагу Додеканес. Более того, из письма Эйзенхауэру от командующего авианосцем «Илластриес» адмирала Луиса Маунтбеттена следовало, что союзники, делая вид, что собираются высадиться на Сицилии, на самом деле планируют высадку в Греции[89]. Если бы этот план осуществился, Советский Союз теснил бы войска Германии в Восточной Европе, а США и Великобритания – на Балканах!

Смертельная битва в пустынях Магриба

Гитлер не знал, что и думать. Около двух месяцев назад, 2 февраля 1943 года, советская армия разбила гитлеровские войска под Сталинградом и перешла к контрнаступлению. Он рассчитывал, что русские двинутся на Балканы. У Гитлера уже почти не осталось шансов захватить азербайджанскую нефть, он не мог потерять еще и румынскую, иначе продолжать войну было бы невозможно. И вот теперь документы, найденные у британского офицера, сообщали, что союзники нападут не в Италии, а в Греции. Опасения Гитлера сбывались.

В день, когда испанский рыбак нашел прибитое к берегу тело, последние оставшиеся в Северной Африке немецкие подразделения были уже готовы сдаться.

13 мая, в то время как секретные британские документы из Испании изучали в Берлине, последнее нацистское подразделение в Африке сдалось в плен американскому корпусу под командованием генерал-лейтенанта Джорджа Паттона. За два месяца до этого, 9 марта, знаменитый фельдмаршал Эрвин Роммель по прозвищу «Лис пустыни» покинул Тунис и через Сицилию вернулся в Германию. Так бесславно закончилась история созданного по приказу Гитлера 6 февраля 1941 года Немецкого Африканского корпуса.

А ведь Роммель обрушился на Магриб словно ураган. Взятие Тобрука 21 июня 1942 года стало одним из самых тяжелых поражений британской армии во Второй мировой войне.

Журналист Ататюрк: операция под прикрытием

В октябре 1911 года Италия напала на Ливию, входившую в состав Османской империи. В Триполи, Бенгази, Дерне и Тобруке шли ожесточенные бои.

Самолеты, техническую новинку тех лет, впервые в военной истории использовали итальянцы в сражениях с турками в Тобруке.

Подкрепления из Стамбула приходили не регулярно, армия разваливалась. Генштаб сообщил, что для организации сопротивления в Ливию будут направлены офицеры-добровольцы. Там они должны будут провести разведку и привлекать на свою сторону людей из арабских племен, чтобы организовать ополчение. Среди откликнувшихся был и капитан Мустафа Кемаль, которому из-за разногласий с партией «Единение и прогресс» не давали занять ответственную должность в Стамбуле: выражаясь современным языком, его отправили «перебирать бумажки».

Мустафа Кемаль тайно прибыл в Ливию через Египет по фальшивым документам корреспондента газеты «Танин» Мустафы Шерифа[90]. Это еще один пример использования журналистского удостоверения в секретной операции.

Благодаря усилиям Мустафы Кемаля и его соратников войну итальянцам объявил влиятельный в Ливии и Тунисе шейх Ахмад Шариф ас-Сануси. Позже ас-Сануси окажет помощь Мустафе Кемалю во время турецкой Войны за независимость.

Египетские офицеры сотрудничают с нацистами

«Лис пустыни» Роммель не остановился в Тобруке и сразу стал продвигаться к Суэцкому каналу. За неделю немцы добрались до города Эль-Аламейн, где располагался крупный британский гарнизон. До Александрии оставалось 100 километров, до Каира – 200. Город потряс слух: якобы немецкий генерал был настолько уверен в себе, что позвонил в отель «Шеперд», где проживали британцы, и забронировал себе номер.

В это время по другую сторону Атлантики принимали важные решения. С 22 декабря 1941 по 14 января 1942 года в Вашингтоне прошли переговоры между президентом США Франклином Рузвельтом и премьер-министром Великобритании Уинстоном Черчиллем (кодовое название «Аркадия»). По итогам переговоров был сформулирован принцип «Сначала Европа», страны обязались соблюдать Атлантическую хартию и совместно бороться с нацистским режимом и его союзниками, в первую очередь с Италией и Японией.

В рамках этого решения силы союзников должны были высадиться в Северной Африке. Сначала Дуайта Эйзенхауэра назначили главнокомандующим войсками союзников в Европе в звании генерал-полковника. Затем 26 июля 1942 года американские войска под командованием Джорджа Паттона, тогда еще генерал-майора, начали высадку на северо-западе континента, вблизи марокканского города Касабланка. Целью было сначала взять под контроль Гибралтар, тем самым лишив Германию помощи от Испании, а затем соединиться со второй операционной группой в Алжире. Вторая группа под командованием генерал-майора Чарльза Райдера высадилась вблизи алжирского города Оран. Началась операция «Факел».

К операции присоединились и французские военные, которые не подчинились коллаборационистскому режиму Виши, возглавляемому маршалом Филиппом Петеном. Во главе французских войск встал адмирал Франсуа Дарлан (после убийства Дарлана агентом Виши на первый план выйдет Шарль де Голль, который после войны станет лидером новой Франции). Таким образом, когда войска Роммеля неожиданно встретили отпор под Аль-Аламейном, объединенные британо-американские силы при участии французов высадились в Северной Африке и продвигались в сторону Египта.

А в Египте были офицеры, которые молились, чтобы нацисты пришли и скинули англичан, и не только молились, но и сотрудничали с абвером. На арабский мир произвело впечатление обещание Гитлера избавиться от евреев. Среди политических лидеров, симпатизировавших нацистам, был сирийский философ и политик Мишель Афляк, один из идеологов панарабизма и основателей будущей партии Баас. Выросший в православной семье Афляк на самом деле был убежденным марксистом. Однако в годы учебы в Сорбоннском университете в Париже на него повлияли речи Гитлера о «единстве немецкого народа», о том, что «Германия не позволит создать новую Палестину», и в целом его антисемитская риторика.

Египетскими офицерами двигал не только антисемитизм, но и ненависть к англичанам (под игом которых они оказались, думая, что спасаются от владычества османов). Среди офицеров, которые из-за этой ненависти искали сотрудничества с нацистами, можно особо выделить двоих: Гамаля Абдель Насера и Анвара Садата[91]. После Второй мировой войны, в 1949 году, Насер и Садат будут участвовать в создании «Движения свободных офицеров» – тайной организации внутри египетской армии. В 1952 году «Свободные офицеры» организуют переворот и захватят власть в стране, Насер и Садат по очереди станут президентами Египта. Однако в 1942 году после поражения Роммеля при Эль-Аламейне обоих арестуют и будут допрашивать по причине их связей с немецкой разведкой[92].

Гитлера застают врасплох. Падение Муссолини

У остановки гитлеровских войск под Эль-Аламейном была еще одна причина. Во главе Восьмой армии, которая терпела поражение от Роммеля, Черчилль поставил генерала Бернарда Монтгомери. Известный своей жесткостью и дисциплиной Монтгомери собрал распадающиеся войска и перешел к контрнаступлению[93].

4 ноября войска нацистов начали покидать Африку. Это было их первое отступление с начала Второй мировой войны, первое крупное поражение. Сражение при Эль-Аламейне нанесло серьезный удар по мифу о непобедимости гитлеровской армии.

Гитлер лишился возможности захватить Египет и Суэцкий канал. Поскольку Турция не вступала в войну, для господства в Восточном Средиземноморье возрастало значение Греции, также она имела ключевое значение для защиты Балкан, в особенности румынской нефти. Чтобы не огорчать Муссолини, Гитлер еще несколько месяцев держал некоторые подразделения в Тунисе, однако в мае 1944 года он положил конец операции в Северной Африке.

Тем временем 2 февраля 1943 года немецкие войска были разбиты советской армией под Сталинградом, на советском фронте началось отступление. Для Гитлера после Восточного Средиземноморья в зоне риска оказались и Балканы. Поэтому документы найденного 30 апреля в Испании британского офицера, свидетельствовавшие о том, что союзники начнут операцию не на Сицилии, а на греческом Крите, подтверждали опасения Гитлера. Он отдал приказ направить в Грецию из Италии некоторые сухопутные и воздушные части. Немецкие подводные лодки, терроризировавшие британские корабли в Средиземном море, покинули воды Сицилии и Мальты и направились к Криту и архипелагу Додеканес.

Здесь все и началось.

Закончив приготовления, Эйзенхауэр приступил к операции «Хаски»: Седьмая армия Паттона и Восьмая армия Монтгомери утром 9 июля 1943 года с двух сторон высадились на Сицилии.

Гитлер и Муссолини были застигнуты врасплох.

Пока армии союзников быстро продвигались по слабо защищенному острову, в Риме был созван Большой фашистский совет, на котором на Муссолини возложили ответственность за поражение. По итогам голосования дуче, который до того дня казался единоличным правителем, отстранили от власти. Король Виктор Эммануил сразу вызвал Муссолини во дворец: «Война проиграна», – сказал он. Муссолини там же арестовали и заключили в тюрьму. Падение фашистского лидера было молниеносным.

Между тем 3 сентября войска союзников из Сицилии переправились на континентальную Италию и двигались в направлении Рима. 8 сентября итальянское правительство приняло решение капитулировать. Гитлер не мог этого допустить, и немецкие войска заняли Рим. Итальянская операция завершится 5 июня 1944 года, когда в Рим войдут войска союзников. На следующий день на севере Франции начнется высадка в Нормандии, которая положит конец войне в Европе.

С точки зрения союзников операция в Сицилии преследовала три цели: во-первых, оказать давление на Италию и вынудить ее выйти из войны, оставив Германию в изоляции; во-вторых, облегчить положение советских войск; в-третьих, ликвидировать угрозу со стороны Германии транспортным путям на Средиземном море[94]. Здесь большое стратегическое значение имела Мальта. Она находилась в центре треугольника Ливия-Тунис-Италия и служила форпостом на средиземноморских торговых путях. Расположенная на Мальте британская военная база, препятствуя прохождению немецких кораблей, везущих подкрепление для операции в Северной Африке, сыграла важную роль в поражении Роммеля. Благодаря Сицилийской операции влияние Германии на Средиземном море в значительной степени снизилось[95]. Гитлер не только потерял Италию, своего главного союзника в Европе, – его обманули, обвели вокруг пальца, предали.

В том, что Муссолини и вслед за ним Италия вышли из войны, большую роль сыграло доверие Гитлера информации, поступившей из Испании: думая, что высадка начнется не на Сицилии, как он предполагал изначально, а в Греции, как он стал подозревать позже, он перевел туда значительные силы.

Самая хитроумная дезинформация в истории

На самом деле никакого плана высадки союзников в Греции не было.

Еще до начала операции «Факел» все планы разрабатывались с учетом высадки на Сицилии. Гитлер знал об этом и принял меры: его намерение защищать Сицилию (а, следовательно, и Италию) усложняло работу союзников.

Нужно было запутать Гитлера и заставить передумать, отвлечь его внимание и войска от восточного фронта, ослабить оборону Италии.

Для этого британская контрразведка MI5 разработала потрясающую операцию по дезинформации.

Эйзенхауэр в сообщениях союзным командующим в Египте, Тунисе и на Мальте Каннингему, Александеру и Маунтбеттену не указывал, что для высадки будет выбрана Греция вместо Сицилии. На самом деле такой переписки вообще не было. Письма были подложные, план фальшивый. И вообще все, связанное с майором Уильямом Мартином, было фальшивкой, обманом, как говорят разведчики, «фабрикацией».

В карман ему положили заранее купленный билет на двоих в театр, куда он якобы пошел бы через два дня, не будь авиакатастрофы. Девушка на фотографии в портмоне была не его любимой, а секретаршей MI5. Найденные при нем любовные письма написали агенты MI5. Да и невесты у него не было. Все было выдумано согласно сценарию, все было фальшивыми «уликами», необходимыми, чтобы в них поверили немцы.

Также у Уэльвы не падал курьерский самолет, такого самолета вообще не было. Между Британией и штабом в Алжире не было авиасообщения, и ни один самолет союзников не летел в том районе в тот день.

Не было даже никакого Уильяма Мартина. Документы, согласно которым он родился в Уэльсе в 1907 году, были подделаны, вся его семейная история была выдумкой британской разведки.

Тело, которое нашел и передал испанским властям местный рыбак, принадлежало мужчине по имени Глиндур Майкл, умственно отсталому бродяге, жившему на улице. Дата смерти тоже была другой, не 30 апреля. Он отравился (совершил самоубийство или по ошибке съел хлеб с крысиным ядом) и был доставлен в больницу, где скончался 28 января. Предупрежденные MI5 военные судмедэксперты сообщили, что нашли подходящее тело: при вскрытии (учитывая технологии того времени и спешку в условиях войны) не будет понятно, от чего человек умер – от утопления или незначительного количества крысиного яда. Подготовку к тому времени уже завершили, и было принято решение немедленно начать операцию: под контролем военных врачей тело хранили в специальном холодильнике, чтобы помешать разложению[96]. После того, как мертвому бродяге придали вид британского офицера, надели форму, в том числе армейское нижнее белье, в карман положили деньги, включая мелочь (как у любого нормального человека), разместили все подложные документы, его в специальном контейнере погрузили на подводную лодку королевского флота «Сераф». Труп опустили в море (не забыв добавить спасательный жилет и перевернутую надувную лодку, чтобы придать вид крушения самолета) вблизи испанского города Уэльва – и это неслучайно. В британских спецслужбах знали, что немецкое консульство в Уэльве на самом деле являлось базой немецкой разведки. Они рассчитывали, что письмо быстро достигнет адресата[97].

И они не ошиблись. Испанская полиция сообщила о происшествии немцам, а агент абвера в Уэльве – в Берлин. Как мы рассказали, во встревоженном Берлине не поняли, что бумаги фальшивые. Так началась одна из самых хитроумных операций по дезинформации в истории войн и разведки, кодовое название – «Мясной фарш».

Двойной агент: система «дабл-кросс»

Операцию разрабатывали два британских разведчика: Ивен Монтегю и Чарльз Чамли. Монтегю происходил из состоятельной еврейской семьи, изучал право в Гарварде. Когда разразилась война, он поступил на военную службу в распоряжение управления военно-морской разведки на канцелярскую работу. Чамли же был из среднего класса и изучал в Оксфорде географию. Из-за плохого зрения он не смог стать пилотом и сперва был направлен в управление авиационной разведки, а оттуда – в контрразведку, службу безопасности MI5. Оба занимались бумажной работой, но были способны генерировать уникальные блестящие идеи.

Их пути пересеклись в «Комитете двадцати», учрежденном внутри MI5. Отдел возглавлял опытный разведчик Джон Мастерман, и его задачей было в сотрудничестве с внешней разведкой MI6 перевербовывать пойманных немецких шпионов, работавших против Великобритании, то есть делать из них «кротов». Если они соглашались, то об их задержании никому не сообщали, немцы продолжали думать, что те работают на них, но теперь «кроты» передавали в Берлин сфабрикованную «Комитетом двадцати» информацию: искаженную или полностью выдуманную.

Нельзя было дать немцам заподозрить, что сведения сфабрикованы – чтобы сработать, они должны были быть весьма убедительными. Для операций по дезинформации требовались люди, умеющие мыслить нестандартно. Монтегю и Чамли предлагали блестящие идеи. Позже премьер-министр Черчилль для таких, как они, придумает фразу «ум-штопор». Вот они-то и придумали операцию «Мясной фарш». Этот запутанный сценарий сначала получил одобрение командующего войсками союзников Эйзенхауэра, а затем и Черчилля, и поступил в разработку.

Здесь мы встречаем интересную деталь из истории разведки. Со временем «Комитет двадцати» в переписке стали кратко называть «Комитет ХХ», а в коридорах произносить как Double Cross. Это указывало на двойной крест в названии комитета, а в разговорной речи значило «надуть, обмануть кого-то». Старый как мир метод использования двойных агентов, или «кротов», с легкой подачи Мастермана стал известен как «Система ХХ» или «Система дабл-кросс» для обозначения всякого рода дезинформации, перевербовки и прочих дел с «двойным дном».

На сцену выходит двойной агент

Один из таких двойных агентов станет последним звеном в операции «Мясной фарш» и сыграет ключевую роль, когда нужно будет понять, проглотили ли немцы наживку, то есть удостовериться в надежности дела.

Если бы немцы не попались на крючок и не перебросили войска в Грецию, армии союзников в Сицилийской операции ждал бы неприятный сюрприз.

И вот на этом этапе британская разведка задействовала своего самого ценного «крота», внедренного в немецкую секретную службу.

«Кротом», чьим обучением занимался сам Монтегю, был агент немецкой разведки, серб Душан (или, как звали его друзья, Душко) Попов.

Попов работал в связке с начальником резидентуры абвера в Лиссабоне майором Людовико фон Карстхоффом. Португалия была одной из немногих стран, объявивших о нейтралитете во Второй мировой войне. По этой причине Лиссабон кишел шпионами из разных стран.

Монтегю хотел, чтобы Попов сообщил немцам ложную информацию. В немецкой разведке верили (стараниями англичан), что у Попова есть источники в высших кругах, включая королевскую семью, а потому доверяли поступавшим от него сведениям[98]. Следуя полученным указаниям, Попов передал в Берлин, что в Шотландии начали формировать группу югославских офицеров, которых планировали обучить прыжкам с парашютом. Это, конечно, было ложью. Целью было заставить немцев проанализировать сходство ландшафтов Шотландии и Греции, а, следовательно, навести их на мысль, что высадка начнется не в Сицилии, а в Греции. Немцы так и сделали. Попов узнал об этом от еще одного британского «крота» в абвере, своего близкого друга Йоханна «Джонни» Йебсена, когда они тайно встретились в Мадриде. Он сообщил в Лондон: немецким подводным лодкам отдан приказ двигаться к Криту, морские минные поля у южных берегов Сицилии передвинули на север, ближе к берегам Греции[99]. Немцы действительно проглотили «фарш». Сицилийской операции был дан зеленый свет.

Шпионская война на нейтральной территории

Европейскими странами, заявившими во время Второй мировой войны о нейтралитете, помимо Португалии, были Ватикан, Швейцария, Швеция, а также Турция. Испания тоже на бумаге не участвовала в войне, однако Франко, благодарный Гитлеру за помощь в гражданской войне, не скупился на поддержку нацистам. В нейтральных странах агентурные сети смогли спокойно работать, зная друг о друге и ведя друг за другом наблюдение. Стамбул и Анкара, подобно Лиссабону, Женеве, Берну, Ватикану и Стокгольму, стали сценой, на которой разворачивались шпионские операции; в следующих главах мы это увидим. Страны, хранившие нейтралитет, не пошевелив и пальцем, приобретали важные разведданные, наблюдая за деятельностью шпионских организаций. Единственным условием, «красной линией», которую эти страны проводили, было невмешательство чужих секретных служб в их собственные дела.

Эта операция значительно поспособствовала падению фашистского режима Муссолини в Италии, одном из важнейших участников Второй мировой войны, в результате чего Гитлер лишился своего главного союзника. Она обеспечила проведение Сицилийской операции, и силы антигитлеровской коалиции смогли высадиться на Европейский континент.

Однако операция, которая увековечит Душко Попова в истории разведки и приведет к неожиданным результатам, например, к созданию ЦРУ, была еще впереди.

Хочешь развалить команду – присоединись к ней

От других двойных агентов Попова отличала важная особенность: он стал «кротом» добровольно. Когда Берлин вынудил его работать на абвер, он сам пошел к англичанам и сразу начал работать на Лондон.

Ненависть Попова к нацистам зародилась в 1936 году, когда он изучал право в Фрайбургском университете. Там он познакомился с Йоханном Йебсеном, немцем из Гамбурга, который, как и он, был сыном богатых родителей и любил дорогие развлечения и ночную жизнь. Оба были типичными представителями «золотой молодежи»: Попов щеголял за рулем спортивного БМВ, а Йоханн, или Джонни, водил Мерседес 540К с откидным верхом. В студенческом клубе, куда он сначала ходил заводить знакомства с фрайбургскими девушками, Попов начал вступать в ожесточенные споры о свободах со сторонниками нацистов и оказался в тюрьме. Когда расследование гестапо затянулось, Йебсен был вынужден сообщить о случившемся отцу Душко. Тот, используя свои связи, позвонил премьер-министру Югославии, который попросил об освобождении Попова одного из самых могущественных функционеров нацистского режима Германа Геринга. В гестапо Попова отпустили и дали двадцать четыре часа на то, чтобы покинуть Германию. Йебсен приехал проводить Душко на вокзал швейцарского Базеля, откуда тот уезжал в Белград. «Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, просто дай знать», – сказал Душко[100]. Примерно через три года, в феврале 1940 года, Джонни позвонил Душко. Они встретились в Белграде.

За эти годы Йебсен стал сотрудником абвера, более того, работал в разведывательно-диверсионной дивизии «Бранденбург». Он долго рассказывал Попову, что он не нацист, и начальник абвера адмирал Вильгельм Канарис – тоже не нацист, а немецкий патриот, что абвер отличается от подконтрольной нацистам службы безопасности СД, что у него не было другого выбора, кроме как согласиться. В абвере накануне оккупации Франции от него требовали отчет: кто из французских политиков враг нацистов, а с кем можно сотрудничать. Правда, в руках Берлина было достаточно информации из Франции, но абвер хотел ее подтвердить из других источников. В Белграде Попов стал известным в посольской среде адвокатом, не мог ли он поделиться тем, что слышал, собрать немного информации? Во время разговора старый друг сказал Попову фразу, которая определит его шпионскую карьеру: «Если ты хочешь развалить команду, лучший способ – к ней присоединиться»[101].

Попов не был рад предложению своего друга, но тот спас ему жизнь несколькими годами ранее, он дал слово. Проявив внимательность на дипломатических приемах и встречах с дипломатами и представителями иностранных компаний, он сумел выделить двух человек, готовых сотрудничать с нацистами во Франции: героя Первой мировой войны маршала Филиппа Петена и бывшего премьер-министра Пьера Лаваля.

Попов написал отчет и отдал Йебсену со словами «это в первый и последний раз». Но тот был настойчив. В Берлине отчет Душко очень понравился, с ним хотели познакомиться и сотрудничать. Он понял, что не сможет уклониться. Нацисты продвигались к Балканам, говорили, что не за горами оккупация Югославии и Греции. Чтобы сохранить семейную собственность в Белграде, где он проводил зимы, и в Дубровнике на Адриатическом побережье, где он жил летом, у него не оставалось другого выхода. Йебсен познакомил его с офицером абвера, которого представил как «майора Мунцингера», сотрудника посольства в Белграде.

Так Попов, которого три года назад нацисты бросили в тюрьму, и который едва от них спасся, начал работать агентом немецкой разведки. Теперь он был в игре.

Но он сделал и кое-что еще. Формула Йебсена «присоединиться, чтобы развалить команду» не выходила у него из головы. Поэтому свой отчет о французах он подготовил в двух экземплярах и один оставил себе. На дипломатическом приеме он подошел познакомиться к первому секретарю британского посольства Джону Дью и рассказал ему, как был вынужден стать немецким агентом. Более того, немцы особо требовали от него информацию об англичанах, с которыми у него были тесные деловые связи. Дью увидел, какая удача к ним пришла, и сказал, чтобы Попов продолжал встречаться с немцами и ждал от него новостей. Когда Лондон дал зеленый свет, Дью познакомил его с Джорджем Летбриджем (кодовое имя «Спирадис»), сотрудником паспортного отдела посольства, а на самом деле – шефом белградской резидентуры MI6. Копию отчета, подготовленного для немецкой разведки, он отдал англичанам – это было его первое дело в качестве двойного агента.

Из плейбоя-адвоката в безжалостного шпиона

Немцы хотели, чтобы Попов, используя свои торговые связи, отправился в Лондон. Для англичан это был уникальный шанс: они могли обучить Попова, узнать, чем интересуется, а, следовательно, что планирует Германия, а также вместе подготовить план по дезинформации немцев. Мунцингер заставлял его зубрить наизусть интересующие немцев вопросы об англичанах, учил простым шпионским трюкам вроде использования симпатических чернил, а тот передавал все Спирадису. В «Комитете двадцати» для Попова сразу придумали «друга-дипломата из Югославии», который поможет ему найти источник информации в Лондоне, – в этом они были мастера.

Под предлогом подготовки к поездке Попов часто посещал британское посольство в Белграде. Когда эти визиты стали слишком частыми, Йебсен предупредил его: Мунцингер, подозревая, что тот работает на англичан, устроил на ним слежку. Сколько раз за последние недели он ездил к англичанам, сколько у них находился – все было отражено в отчете. Хорошо, что шпион, который за ним следил, передал свой отчет Йебсену. Тот не станет отправлять его полностью, однако Попов должен быть осторожен: ведь шпион, которому поручили за ним следить, – это старый шофер семьи Попова Божидар. Божидар, который учил юного Душко водить машину, продал его за две тысячи динаров. Да, Йебсен был уверен, ведь оплату производил он. Он же получил отчет.

Душко был поражен. Значит, не просто так сломался его БМВ, едва он приступил к работе, и старый ленивый водитель его отца, раз уж семья в Дубровнике, вызвался возить его на отцовском Бьюике всюду, не только к женщинам, но и к британскому послу. Он тут же составил план. Раз его не пожалели, он тоже будет безжалостен. Попов разыскал двух своих подзащитных из преступного мира, которых он в свое время спас от тюрьмы, оба они были ему благодарны. Следующим вечером он послал шофера отнести письмо приятелю за пару кварталов. Пришедшие наутро полицейские сообщили, что водителя его семьи застрелили работники железной дороги при попытке ограбления помещений станции. В воспоминаниях Попов напишет: «Семьи у него не было, цветы на похороны отправил только я. Так был убит, по-видимому, первый югославский коллаборант»[102].

Из этого случая Попов понял еще кое-что. Его друг Йебсен, который привел его в абвер, знал, что он установил связь с британской MI6, однако покрывал это и не пытался препятствовать. «Лучший способ развалить команду – к ней присоединиться», – теперь он лучше понимал смысл этих слов. Как и то, что Йебсен тоже был готов играть в двойную игру…

Немцы проинструктировали Попова, что во время лондонской операции ему следует работать с лиссабонской резидентурой. В Великобритании у них не было достаточно надежных агентов, чтобы контролировать Попова, поэтому операцию будут вести из Португалии. В Берлине ему дали кодовое имя «Иван». Его куратором будет начальник лиссабонской резидентуры майор Людовико фон Карстхофф. В столице нейтральной страны проходу не было от шпионов и сотрудников разведок. Для получения визы ему нужно было какое-то время ждать в Лиссабоне. Вместе с вопросами, ответы на которые были нужны нацистам, Карстхофф дал Попову специальный фотоаппарат фирмы «Лейка».

Информация, которую Попову предстояло узнать, обладала высоким уровнем секретности. Каковы защитные укрепления на тех берегах, где планировалась высадка, где расположены военные аэродромы в Англии, Уэльсе и Шотландии, каких моделей самолеты на них базируются и в каком количестве, что собой представляют оборонительные линии в военных и торговых портах, данные о военных кораблях, минных полях и так далее.

Начиналась опасная игра.

Когда была получена британская виза, начался второй акт. В Лондоне Попова долго допрашивали англичане. Сперва его представили ветерану Первой мировой войны, а ныне директору MI6 Стюарту Мензису и директору MI5 Дэвиду Петри, бывшему сотруднику Индийской имперской полиции (Индия в те годы еще считалась колонией). Было решено, что Попов сохранит связь с MI6, однако будет работать в структуре MI5 при комитете «Дабл-кросс», то есть, будет заниматься дезинформацией.

«Ивану», куратором которого с немецкой стороны был Карстхофф в Лиссабоне, британская разведка назначила куратором Билла Мэттьюса и дала кодовое имя «Трицикл» – велосипед на трех колесах. Причина такого выбора была в том, что ему предстояло самому выбрать двух агентов и стать главой агентурной ячейки из трех человек. Одной из трех была Герда Салливан (кодовое имя «Желатин»; в воспоминаниях Попов напишет, что она была единственной женщиной, в которую он действительно был влюблен). Отец Герды был австрийским нацистом. На основании этой связи Попов рекомендовал ее абверу и сделал двойным агентом. Следом за ней в абвер взяли другого агента Дика Меткафа (кодовое имя – «Воздушный шар»).

Шеф британской внешней разведки Стюарт Мензис был счастлив, что в немецкий абвер под управлением его противника Вильгельма Канариса теперь внедрен их агент, даже несмотря на то, что сами англичане ничего для этого не делали, он пришел сам. При этом он и не подозревал, что в это же время глава НКВД Лаврентий Берия уже разместил собственных шпионов на ключевых постах в MI6 и министерстве иностранных дел (об этом мы узнаем впереди).

Попов немедленно принялся за дело.

В Лондоне он на немецкие деньги открыл подставную компанию, занимавшуюся импортом и экспортом, отсюда он с помощью выделенного MI5 секретаря отправлял в Лиссабон военные тайны. Для убедительности эти «тайны» отчасти содержали правду (которую немцы так или иначе знали), а ключевые сведения были сфабрикованы с целью дезинформации.

Задание Берлина: переезд в США

В мемуарах Попов рассказывает, что благодаря его сведениям немцы сбрасывали тонны бомб на фальшивые аэропорты, где в ряд были выстроены картонные макеты самолетов. Точно так же, сообщая о боевой подготовке несуществующих британских дивизий и местонахождении батарей зенитных ракет без снарядов, он направлял немцев к несуществующим целям и заставлял их впустую тратить средства, силы и время.

Однако британцам становилось все труднее.

Случилось то, чего все боялись. 6 апреля 1941 года гитлеровские войска с территории Венгрии, Румынии и Болгарии, с которыми у них было соглашение, начали оккупацию Югославии и Греции. На самом деле, если бы итальянская армия успешно завершила операцию по захвату Греции, которую начала с территории Албании еще в октябре 1940 года, Гитлеру не пришлось бы посылать подкрепление. Однако итальянцы спасовали перед гораздо более слабой греческой армией. Поэтому Гитлер был вынужден направить в Грецию и Югославию расположенные в Болгарии части, которые он планировать использовать для нападения на Советский Союз. Через несколько месяцев Гитлер, нарушив договор о ненападении, который подписал со Сталиным в 1939 году, вторгся на территорию, где раньше него потерпел крах Наполеон: начавшаяся 22 июня 1941 года операция «Барбаросса» войдет в учебники как самая масштабная сухопутная операция в военной истории[103].

Да, СССР вступил в войну, силы Гитлера разделились надвое, однако это не решало вопрос изолированности Британии, у которой средства подходили к концу, а у премьер-министра Уинстона Черчилля не получалось убедить президента США Франклина Рузвельта вступить в войну.

В тот момент произошла цепочка любопытных событий.

Абвер хотел, чтобы Попов покинул Британию и начал работу в США, там он был им нужен больше. К тому же там он не станет работать с другим немецким агентом, а будет передавать всю информацию напрямую в Берлин.

Также немцы познакомили его с ранее неизвестной технологией, применяемой для шпионажа. «Ты первый ее опробуешь», – обрадовал Попова Карлстхофф. Благодаря особой технологии фотографирования целые страницы текста можно было уместить в «микроточке» (Mikropunkt), например в точке буквы i, таким образом, микроточку наклеивали в любой текст или на определенное место ручки, очков, сумки, а затем увеличивали и прочитывали[104]. Так что ему больше не нужно было выучивать наизусть сотни вопросов, на которые в Америке нужно было найти ответы, – все было записано в «микроточке».

Никто не поверил в возможность атаки на Перл-Харбор

Тем не менее, просматривая вопросы, Попов обратил внимание: часть информации, интересовавшей немцев, как и следовало ожидать, касалась портов, аэродромов, флота на Атлантическом океане; однако значительная часть вопросов была связана с Тихоокеанским побережьем. Немцы даже хотели, чтобы Попов съездил на Гавайи и передал сведения оттуда. Некоторые вопросы касались Перл-Харбора – базы Тихоокеанского флота на Гавайях[105]. В абвере Попову не сказали, зачем им эти сведения.

Однако при подготовке к отъезду в США он встречался в Лиссабоне со старым другом Йебсеном, и их разговоры помогли ему соединить кусочки головоломки. Берлин направил Йебсена с разведывательным заданием в Италию. Причем на самом деле это было нужно не Берлину, а Токио. Задание возникло после того, как министр иностранных дел Японии Ёсукэ Мацуока в марте приехал в Берлин и встретился с министром иностранных дел Иоахимом фон Риббентропом. На самом деле японцы хотели ехать сами, но поскольку они привлекли бы большое внимание на юге Италии, абвер вызвался быть посредником[106].

Что было нужно японцам в Италии?

Несколькими месяцами ранее, утром 11 ноября 1940 года, авианосец «Илластриес» под командованием адмирала Эндрю Каннингема в сопровождении нескольких кораблей покинул берега Мальты и быстро направился к Италии. За 300 километров до военно-морской базы в Таранто в воздух поднялись самолеты: две эскадрильи, сначала из двенадцати, затем из девяти торпедоносцев нанесли удары по хорошо защищенной базе и потопили несколько военных кораблей, еще несколько повредили[107].

Ущерб итальянской базе был невелик, однако это был первый в истории случай нападения авианосца на военную базу. Теперь, каким бы защищенным ни был порт, корабли в гавани не могли быть в полной безопасности.

Попов сложил в уме интерес японцев к атаке Таранто и вопросы о Перл-Харборе в своем списке, вспомнил, что Япония испытывала растущий дефицит топлива, и сообщил в Лондон: японцы могут напасть на американскую базу Перл-Харбор[108]. Между тем шел июль: гитлеровская армия двигалась вглубь России.

«Мы передадим, – ответили в Лондоне, – однако американцы потребуют от тебя деталей, тогда и расскажешь».

Не могла ли Британия придержать информацию о нападении, не надеялась ли она, что США таким образом вступит в войну против стран «оси» – Германии, Италии и Японии? До сегодняшнего дня неоспоримых доказательств не найдено. Тем не менее, британская разведка не очень настаивала на важности сообщения о Перл-Харборе, во многом из-за того, что уже устала от несговорчивой позиции американцев. У MI6 были натянутые отношения с ФБР[109].

В те годы у США не было единой внешней разведслужбы. В штабах вооруженных сил были свои отделы тактической разведки. А внутренней и контрразведкой занималось Федеральное бюро расследований – ФБР. Во главе ФБР с самого его основания в 1935 году стоял Эдгар Гувер, до этого еще с 1924 года руководивший предшественником ФБР – Бюро расследований министерства юстиции США. Он создал доселе невиданную систему, которая была построена на параноидальной подозрительности и усиливала свое влияние путем шантажа политиков, чиновников и журналистов собранными на них досье (зачастую включавшими подробности личной жизни). Своих жертв Гувер объявлял либо коммунистами, либо гомосексуалистами (хотя сам был геем) и выбрасывал их из общественной жизни. Впоследствии президент Гарри Трумэн назовет Гувера «наше гестапо», но тот переживет на своем посту и Трумэна.

Гувер не поверил Попову. Хотя британцы по официальным каналам подтвердили, что он является их агентом высокого уровня внутри немецкой разведки, Гувер относился к Попову как к немецкому шпиону. Он заявил, что Попов ведет беспорядочную жизнь и представляет угрозу безопасности. (В США у Попова был роман с французской киноактрисой Симоной Симон, и он по привычке переезжал с одной вечеринки на другую.) К тому же Гувер не любил англичан и не верил их разведданным. Поехать на Гавайи Попову он тоже не разрешил.

В итоге Гувер не передал эту важную информацию ни президенту Рузвельту, ни другому высокопоставленному лицу в правительстве. Даже когда в море вышли шесть японских авианосцев, американская военно-морская разведка считала, что целью была нефть на островах Ява и Суматра, а также олово и каучук в Малайзии. Гувер продолжал делать вид, что ничего не происходит, и не воспринимал всерьез сведения, поступавшие от британцев через Попова. Военно-морская разведка, которая смогла взломать код японской шифровальной машины «Пёрпл», даже сообщала 6 декабря, что среди целей японцев может быть и Перл-Харбор. Тихоокеанский флот получил предупреждение, однако если военные базы в Панаме и Сан-Франциско принимали меры предосторожности, то на Филиппинах и Гавайях, находившихся к японцам гораздо ближе, и не думали это делать[110].

В итоге 7 декабря 1941 года Япония напала на Перл-Харбор. В этой атаке, которая до теракта Аль-Каиды 11 сентября 2001 года была крупнейшим нападением на США, погибли 2400 американцев. 12 военных кораблей затонули, 9 получили значительные повреждения, были уничтожены 164 самолета. В Перл-Харборе японцы применили ту же тактику, что британцы годом ранее в Таранто, только в гораздо большем масштабе. Пройдут годы, прежде чем американцы начнут связывать этот тяжелый удар с подозрительностью Гувера[111].

На следующий день, 8 декабря 1941 года, США объявили войну Японии, и ход Второй мировой войны начал меняться.

Послужил ли Попов причиной создания ЦРУ?

На самом деле еще в начале войны Рузвельт понял, что США необходима служба внешней разведки. Миграция в США, начавшаяся с приходом к власти нацистов, увеличивалась после каждой новой оккупации и аннексии, и посольства уже не могли с ней справиться, требовалась отдельная полувоенная организация.

С этой целью Рузвельт еще в середине 1940 года направил в Лондон героя Первой мировой войны полковника Уильяма Донована по прозвищу «Дикий Билл», чтобы он мог перенять опыт британцев. В результате в июне 1941 года был создан Отдел координации информации. Но после вступления США в войну потребности изменились. Чтобы поддержать диверсии и движение сопротивления в оккупированной нацистами Европе и оккупированной Японией Юго-Восточной Азии, нужны были организации, способные управлять партизанским движением. В июле 1940 года, через месяц после падения Парижа, Черчилль со словами «А теперь подожгите Европу!» подписал указ о создании Управления специальных операций (УСО), которое в целях секретности входило в структуру Министерства экономической войны. А в июне 1942 года Рузвельт распорядился реструктурировать Отдел координации информации под новым названием «Управление стратегических служб» (УСС); директором остался Донован[112]. УСС и УСО начали работать сообща.

Как и УСО, УСС было, скорее, не разведывательной службой, а отделом специальных операций. Они собирали и разведданные, однако основная их работа заключалась в другом. Они поддерживали антигитлеровское сопротивление на Балканах, работали также и в Турции – следили за транспортными путями в Эгейском море. Один из будущих основателей ЦРУ, офицер военно-морских сил Фрэнк Виснер, работал агентом УСС в Турции. Будучи главой резидентуры в Стамбуле, он отвечал за операции не только на Эгейском море, но и во всей Юго-Восточной Европе, включая черноморские проливы и запад Черного моря. В частности известно, что именно Виснер предоставил разведданные, позволившие союзникам в августе 1944 года атаковать район города Плоешти – центра нефтяной промышленности Румынии, важнейшего источника топлива для Германии[113].

Виснер возглавлял группу агентов, которые в конце Второй мировой войны интегрировали шефа нацистской разведки, перебежчика Гелена и его организацию в структуру американских спецслужб. С переходом «Организации Гелена» на сторону США американцы неожиданно приобрели громадную агентурную сеть в Европе и Азии. Когда администрация США в 1947 году приняла решение о создании ЦРУ, оно было создано как раз на основе УСС.

Отказ ФБР передавать в Белый дом сведения Попова о базе Перл-Харбор послужил причиной того, что ЦРУ создавали как организацию, сфокусированную на внешней разведке, отдельную от служб внутренней разведки и способную передавать информацию напрямую президенту.

Начало конца: высадка в Нормандии

Попов вернулся из США разочарованным. Тем временем положение дел в Европе начало меняться.

Как мы увидели ранее, успех Монтгомери в отражении атаки Роммеля в Египте уничтожил веру в непобедимость гитлеровских армий. Более того, Гитлеру впервые не удалось взять стратегически важный объект – Суэцкий канал. А отступление немцев после Сталинградской битвы означало, что азербайджанскую нефть Гитлер тоже не получит. Союзников стало меньше, враги объединились. Ресурсы понемногу заканчивались.

В это время Йебсен, приведший Попова в абвер, сообщил ему, что тоже хочет работать двойным агентом на англичан. С подачи Попова его взяли в штат под кодовым именем «Артист». Он находился в Берлине, в очень опасном положении. Благодаря работе Попова и Йебсена британцы в конце 1943 года смогли узнать, где немцы производят свои первые крылатые ракеты FZG-76, каковы их дальность полета и технические характеристики. Позже, под названием «Фау-1», эти ракеты откроют космическую эру.

В феврале 1944 года нацистская военная машина в первый раз получила тяжелый удар не на фронте, а в штабе. После ожесточенного спора Гитлер снял с должности начальника абвера адмирала Канариса. Дело не ограничилось увольнением и арестом: Гитлер подчинил абвер рейхсфюреру СС Гиммлеру. Теперь внешняя и военная разведка Германии входила в структуру СД, которая главным образом занималась полицейским розыском и контрразведкой[114]. Эта ситуация сильно затруднила поток и анализ разведданных в то время, когда армии союзников после Италии планировали высадку во Франции.

Гиммлер уже долго говорил Гитлеру, что Канарис – противник нацистов, однако последней каплей стало происшествие в Турции. Когда второй человек немецкой разведки в Турции и всем регионе Эрих Фермерен и его жена сдались шефу резидентуры MI6 и перешли на сторону врага, это вызвало настоящий переполох. Британцы в целях пропаганды допустили «утечку» о том, что Фермерен помимо списка агентов выдал и немецкие шифры, используемые для военной коммуникации[115].

На самом деле коды зашифрованной связи между Центром и агентами Германии на местах англичанам уже давно выдал Попов. Шифры аппарата «Энигма» уже были взломаны (хотя немцы считали, что это невозможно). Немецкая коммуникация уже не представляла проблемы, британцы хотели оказать моральное давление.

Ведь эти шифры уже были не так важны для армий союзников. На подходе было гораздо более крупное событие – высадка во Франции под кодовым названием операция «Оверлорд». Как перед высадкой в Италии и операцией «Факел» союзники, применив тактику психологической войны, сбили немцев с толку операцией «Мясной фарш», так и накануне «Оверлорда» была проведена операция по дезинформации. Целью операции, получившей название «Фортитьюд», было убедить немцев, что высадка во Франции произойдет в проливе Па-де-Кале, где расстояние между английским и французским берегами минимально. Так они отвлекут внимание (и войска) от настоящей точки высадки, находящейся южнее, в Нормандии.

Для этого «Комитет двадцати» решил, что сообща будут работать два их опытных агента: Попов и испанец Хуан Пухоль Гарсия[116].

Однако в самом начале Попов столкнулся с серьезными трудностями. После ареста Канариса абвер лихорадило, начались внутренние чистки. В Берлине арестовали еще одного британского двойного агента, который на допросе мог бы выдать Попова. В то же время пришла новость, что гестаповцы схватили Йебсена из-за махинаций с деньгами. Лондон тут же остановил всю деятельность Попова: они не могли так рисковать.

Поэтому в дезинформации противника перед высадкой в Нормандии, которая положит конец войне в Европе, главную роль сыграл Хуан Пухоль.

Дезинформация, сокрушившая Гитлера

Кодовым именем Пухоля в немецкой разведке было «Аларик Арабель», а в британской – «Гарбо».

Пухоль родился в Барселоне и был каталонцем. Во время гражданской войны он возненавидел как коммунистов, так и фашистов. Когда началась Вторая мировая война, он отправился к британцам и сказал, что готов на них работать. Те отнеслись к нему с подозрением и отклонили его предложение. Тогда он решил пойти другим путем: Пухоль был решительно настроен бороться против режима Франко в одиночку, находясь в тени. Представившись по фальшивому удостоверению сотрудником посольства Испании в Лиссабоне, он получил дипломатический паспорт – тогда это сделать было проще[117]. Взяв паспорт, он рассказал в посольстве Германии, что является верным сторонником правительства Франко, по работе часто ездит в Лондон и готов послужить делу нацистов.

Сотрудники абвера не были такими избирательными. Мадридская резидентура абвера, которая на фоне бурной активности в Лиссабоне выглядела бледно, была рада заполучить шпиона, который передавал бы информацию о британцах. Берлин тоже дал добро. Пухоля тут же оправили на ускоренные курсы подготовки шпионов: как писать сообщения невидимыми чернилами и читать их, как замечать слежку и уходить от нее, способы организации явок и другие базовые умения. Затем, вручив небольшую сумму денег и ключи к шифрам, ему сообщили задание: он должен был поехать в Лондон и оттуда создать сеть осведомителей, охватывающую всю страну[118]. Пухоль в Лондон не поехал. Вместо этого он направился в Лиссабон, купил туристический путеводитель по Великобритании и засел в Лиссабонской городской библиотеке. Он читал про Великобританию и Лондон все, что смог найти, включая журнальные статьи, смотрел в кино сводки военных новостей. Сверяясь с маршрутами британских железных дорог, он готовил отчеты о дорожных расходах, будто куда-то ездил, и высылал немцам.

Такие лихорадочные усилия преследовали свою цель: Пухоль создал воображаемую агентурную сеть и, ни разу не побывав в Британии, продавал Германии несуществующую информацию. Немцы были очень довольны. Сведения, хотя и ложные, были настолько убедительными, что британцы, взломавшие немецкие шифры и перехватывавшие особо важные секретные сообщения «Ультра», сами в них поверили. MI5 даже начала охоту на крота, чтобы разоблачить шпионскую ячейку, о существовании которой они не подозревали. Но затем они поняли, что эта «ячейка» сообщает немцам дезинформацию: однажды немецкие военные корабли гонялись в море за несуществующим флотом.

В итоге в апреле 1942 года англичане нашли Пухоля и привезли в Лондон. Не каждый день попадается агент с такой фантазией. Его сразу приняли на фабрику дезинформации «Комитет двадцати», где его куратором стал владевший испанским Томас Харрис. Они хорошо сработались и начали сочинять вместе. В какой-то момент немцы получали информацию от двадцати семи несуществующих осведомителей. Среди них был и бортпроводник Королевских голландских авиалиний, и живущий в Глазго венесуэльский бизнесмен – все вымышленные лица. Когда немцы как-то поинтересовались, почему им не сообщили, что британские корабли вышли в море, у Пухоля был готов ответ: информатор умер. В качестве доказательства он отправил выдуманный некролог, напечатанный в местной газете.

Работая под началом британцев, Пухоль теперь передавал и настоящие разведданные, это укрепило его надежность в глазах немцев. Если у кого и искать точные данные о приближающейся высадке союзников, так это у Пухоля.

Гитлер, принесший Канариса и других компетентных разведчиков в жертву политическим интригам, дорого за это поплатится.

Операция «Фортитьюд», являющаяся психологической частью операции высадки «Оверлорд», началась в январе 1944 года. По каналам, которые точно прослушивали немцы, передавали сотни ложных сообщений о перемещении несуществующих войск, с вымышленных аэродромов взлетали призрачные эскадрильи. Необходимые доказательства немецким самолетам-разведчикам предоставляли картонные макеты самолетов и танков.

В рамках операции по дезинформации даже создали армию-призрак. Это была Первая группа армий США (FUSAG) численностью 150 тысяч человек, собранных в одиннадцать дивизий, под управлением одного из лучших командиров танковых войск союзников – генерала Паттона. Со штабом этой никогда не существовавшей армии поддерживали постоянную коммуникацию, по радиосвязи передавали приказы. Целью всего этого было убедить немцев, что огромная армия готовится высадиться в районе Па-де-Кале, переправившись через Дуврский пролив. Одновременно и Пухоль передавал в Берлин полученную от своих несуществующих агентов на местах информацию о высадке в Па-де-Кале. Следовательно, с точки зрения немцев, вышедшая из-под одного пера дезинформация получала подтверждение из двух источников. В результате германская Пятнадцатая армия напрасно ждала в Кале, и утром 6 июня весь удар приняла на себя Седьмая армия[119]. Даже после начала операции в Нормандии, несмотря на все предупреждения Роммеля, главнокомандующий войсками на Западе маршал Герд фон Рундштедт не отправил в Нормандию подкрепление, а оставил Пятнадцатую армию на месте, потому что Пухоль убеждал немцев, что высадка в Нормандии призвана лишь отвлечь внимание, а настоящая операция начнется в Кале. Даже на пороге поражения Гитлер и его окружение верили не знающим людям, а тому, что хотели услышать.

Верили настолько, что в начале операции «Оверлорд» в июле 1944 года Верховное командование вермахта зашифрованным сообщением уведомило Хуана Пухоля, что его наградили Железным крестом за вклад в дело Третьего Рейха. Через несколько месяцев, в декабре 1944 года, Пухолю вручили орден Британской империи. Он стал единственным человеком, получившим обе эти награды.

Редкое явление: шпион, оставшийся нераскрытым

Тайна Хуана Пухоля Гарсии сохранялась и после окончания войны. Он боялся мести нацистских радикалов. С согласия MI5 было сообщено, что в 1949 году он умер в Анголе от малярии. Его бывшая жена и двое детей, жившие в Лондоне, тоже считали его умершим. А сам Пухоль жил в Венесуэле в городе Лагунильяс, где открыл книжную лавку, пока его не нашел Руперт Алласон, депутат парламента от Консервативной партии и автор книг о разведке, писавший под псевдонимом Найджел Уэст. Алласон привез Пухоля в Великобританию, где его принял в Букингемском дворце супруг королевы Елизаветы II принц Филипп. 6 июня 1984 года Пухоль принял участие в мемориальной церемонии на побережье Нормандии в честь 40-й годовщины высадки. Он умер в 1988 году в Каракасе в возрасте 76 лет.

Как закончилась война, мы знаем. На Западе гитлеровская армия отступала под натиском войск союзников, советская армия же продвигалась по территории Восточной Европы. 9 мая 1945 года в Берлине было объявлено о капитуляции нацистского режима. Гитлер, который слишком поздно осознал, что пришел конец, покончил с собой в бункере 30 апреля.

Был ли Попов прототипом Джеймса Бонда?

Деятельность Попова приостановили после ареста Йебсена. Затем его потрясла новость о смерти друга. Но поняв, что нацисты все еще не подозревают, что он двойной агент, он продолжил работать на британскую разведку до конца войны.

Затем он ушел в тень, не желая, чтобы о его шпионской деятельности стало известно. О нем узнали, когда директор «Комитета двадцати» Джон Мастерман в 1972 году опубликовал книгу «Система дабл-кросс». Раз уж договор был нарушен, Попов в 1974 году выпустил автобиографию «Шпион-контршпион» (Spy/Counterspy), в том же году она вышла на турецком языке в издательстве «Коза Яйынлары» под названием «Самый лучший шпион» (Casuslar Casusu).

В своей книге Попов пишет, что некоторые события его жизни похожи на сюжеты книг о Джеймсе Бонде. Например, ситуация, описанная в первом романе о Бонде 1953 года «Казино Рояль», произошла с ним на самом деле. В игорном зале отеля «Паласио Эшторил» недалеко от Лиссабона он решил проучить заносчивого игрока, поставив на кон деньги MI6. В этот момент там находился и Ян Флеминг, так как он был агентом MI6, приставленным для наблюдения за Поповым. В Лиссабоне они познакомились и несколько раз встречались.

И историки разведки, и историки литературы сходятся во мнении, что Флеминга на создание образа Джеймса Бонда вдохновил Попов.

Так литературный мир узнал о шпионском прошлом знаменитого писателя Флеминга. Он служил в отделах планирования и в военно-морской разведке, и в MI5, и в MI6. Флеминг участвовал во многих секретных операциях, включая попытку захвата усовершенствованной модели шифровальной машины «Энигма», предпринятой подразделением британских коммандос 30AU, у истоков создания которого стоял он сам. Флеминг официально не участвовал ни в одной операции, лишь занимался управлением. Также он помогал разрабатывать план высадки в Нормандии.

Как и многие знаменитые шпионы, Флеминг бывал и в Турции. 5 сентября 1955 года он под видом консультанта по вопросам прессы британского Скотленд-Ярда посетил Международную полицейскую конференцию, проходившую в стамбульском отеле «Хилтон». На следующий день Турцию потряс Стамбульский погром, направленный против греческого населения Стамбула[120]. «Хилтон» находился в пешей доступности от улицы Истикляль – центра погрома. Мир узнал о событиях 6–7 сентября из статьи Флеминга в газете «Сандей Таймс» от 11 сентября. Журналист Сафа Каплан писал, что Флемингу рассказал о произошедшем Назым Калкаван[121][122]. События романа Флеминга «Из России с любовью», вышедшего в 1957 году, разворачиваются также в Стамбуле: в нем автор описывает борьбу Великобритании и США с одной стороны и Советского союза с другой, то есть начало холодной войны.

Флеминг умер в 1961 году в результате сердечного приступа, вызванного его пристрастием к алкоголю и сигаретам. Попов прожил чуть дольше, однако из-за любви к выпивке и курению последние годы жизни был прикован к постели. Он умер в 1981 году на семидесятом году жизни.

Хотя Попов и был прототипом Джеймса Бонда, образ, созданный Флемингом, ему не нравился. «Честно говоря, – писал он в воспоминаниях, – я сомневаюсь, что в реальной жизни Бонд продержался бы дольше 48 часов».

И утверждал он это, исходя из своего опыта[123].

Корнелия Капп, которую друзья звали просто Неле, работала секретаршей в немецком посольстве в Софии, столице Болгарии. Ей было двадцать три года. Ее отец, Карл Капп, одно время занимал пост генконсула Германии в американском Кливленде, однако за два года до описываемых событий власти США закрыли консульство и выслали немецких дипломатов. Тогда-то Капп и был назначен генконсулом в Софию, куда и переехал вместе с семьей.

После Кливленда юная Неле маялась в Софии от скуки. Но случилось так, что судьба занесла в болгарскую столицу молодого человека, с которым она вместе училась в Америке и в которого была влюблена. Этот молодой человек работал в американской военной разведке, причем на территории Турции, но по служебному заданию оказался в Софии. Именно он заронил в голову Неле мысль бежать в США через Турцию. Заодно молодому человеку удалось завербовать влюбленную в него девушку, однако в качестве шпионки от нее было мало толку: она занимала такую незначительную должность, что ни к каким сколько-нибудь важным сведениям доступа не имела.

В Софии американец занимался выявлением местоположения некоторых важных объектов и организацией диверсий. Болгарией в то время правил царь Борис III, марионетка нацистов, оккупировавших страну в 1941 году. В августе 1943 царь умер, и на трон с одобрения Гитлера посадили его шестилетнего сына, Симеона II[124]. Молодой человек из Кливленда был агентом УСС (Управления Стратегических Служб) – разведывательной организации, созданной по распоряжению президента Франклина Рузвельта после нападения японцев на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года. Руководство агентами УСС, работавшими в восточном Средиземноморье, Черноморском регионе и на Балканском полуострове, осуществлял из Стамбула офицер ВМФ США Фрэнк Виcнер.

Данные, собранные УСС и созданной британским премьер-министром Черчиллем разведывательно-диверсионной службой УСО (Управление Специальных Операций), позволили союзникам наметить в Софии цели для удара. 14 ноября 1943 года английская авиация подвергла город массированной бомбардировке, во время которой погибли и получили ранения сотни людей. Что же до Неле, то она так перепугалась, что с ней случился нервный припадок. Потом она стала умолять отца, чтобы он отправил ее хотя бы в Турцию: ведь это нейтральная страна, и бомбардировок там не будет; к тому же и ехать недалеко.

Карл Капп рассказал об этой просьбе пресс-атташе германского посольства в Турции, который приехал в Софию с курьерской миссией, а тот, вернувшись в Анкару, передал ее послу Францу фон Папену.