Читать онлайн 3 к 1. Против себя бесплатно

Пролог

Клуб. Бар. Три бокала.

Привет, алкогольная зависимость?

Восемнадцать сообщений, прилетевших на телефон, так и остались без ответа.

Я вновь сижу в том же клубе, без перерыва прошу бармена наполнять бокал и чувствую, что вскоре в ход пойдут рюмки. Мне требуется что-то погорячее.

После третьего выпитого залпом напитка взгляд скользит по толпе танцующих. Спрыгнув с барного стула, делаю шаг. Второй. Оглядываюсь по сторонам и трясу головой, избавляясь от безумной мысли подцепить хоть кого-нибудь. Но на расстоянии нескольких шагов натыкаюсь на взгляд парня, встречи с которым пытаюсь избежать уже несколько дней. И надеюсь, что дрожь, в которую бросает это тело, вызвана только паникой.

Попятившись, сталкиваюсь с парочкой, возмущенной моей нерасторопностью, и отворачиваюсь. Но прежде успеваю мысленно испепелить его взглядом, в котором плещется чистая ненависть.

Не сомневаюсь – выходит совсем не убедительно, но, видит Бог, я на самом деле хочу, чтобы он ушел. До последнего момента… До тех пор, пока он не оказывается рядом, тихим шепотом заставляя полчища мурашек бежать наперегонки вдоль позвоночника:

– Потанцуем?

Я все еще слышу тихий, хоть и настойчивый голос разума: «Даже не думай! Только попробуй! Нет…»

Но все остальное во мне заглушает музыку в клубе, отвечая слабому голосу коротким: «Катись-ка ты к черту!»

И я выдыхаю:

– Пойдем.

Я хочу обернуться, чтобы видеть его глаза. Чтобы знать, в какой момент этот танец рискнет превратиться во что-то иное. Но спины касается тонкая ткань футболки, сквозь которую я чувствую край каждой мышцы, обрисовывающей его тело. И я расслабляюсь. Кладу голову ему на плечо, закрываю глаза и ныряю в волны заданного чужим телом ритма.

– Пожалуйста… – Голос срывается, когда теплые губы невесомо касаются моей кожи. – Не дай мне сбежать…

Пусть так. Я хочу этого и не могу больше бороться.

Замерев на мгновение, он оставляет поцелуй на моем подбородке и тянет лицом к себе. Улыбается нежной, но торжествующей улыбкой, соединяет руки за моей спиной, лишая последнего шанса на отступление, и целует. Так, что подошвы обуви теряют опору, а сердце бьется с бешеной скоростью, пока я пытаюсь рвано хватать воздух в коротких, как вспышки, перерывах. И, больше того, во мне растет уверенность, что от нехватки воздуха я скорее умру в ту же секунду, как мы прекратим этот обжигающе сладкий танец губами.

Я точно в машине, что катится на высокой скорости к краю обрыва. Мчусь вперед, как обезумевшая. Давлю на педаль и довожу скорость до предельной. Знаю, что спастись не удастся, и беру от оставшейся жизни все – закрываю глаза и наслаждаюсь безумной пляской эндорфинов в крови.

К черту страх! Я уже погибла. Пусть последним мгновением будет то, в котором я живу по-настоящему.

Он разрывает контакт, заставляя мое сердце пропустить пару ударов. Но ненадолго, всего на короткие доли секунды, необходимые, чтобы сказать:

– Я скучал по тебе…

Глухой удар металла и звон битого стекла от упавшего в пропасть автомобиля. И новый виток. Новая жизнь.

Любовь как кислород. И я смогла бы заткнуть любого, кто бросится доказывать мне обратное.

Господи…

Неужели я… влюбилась в него?

Глава 1. Враг в отражении

EXO – Monster (eng.version)

Сэм

Как часто мы смотримся в зеркало?

Как долго?

Секунды… Минуты. Часы? Это же сколько бесценного времени, потраченного впустую…

К счастью, ослепительное «солнце» собственного отражения не способно прожечь дыру в сетчатке, иначе Земля давно превратилась бы в планету слепых.

Ненавижу зеркала. До шестнадцати я была к ним просто равнодушна. С безразличием разглядывала отражение в ванной каждое утро и вечер. Не пыталась подогнать внешность под принятую среди ровесниц шкалу Меркалли1, где идеалом была не «десятка», а сногсшибательные «двенадцать». Впрочем, достичь в их глазах хотя бы твердой «девятки» было за гранью моих представлений о нормальной внешности. Вот я туда и не рвалась.

Мой нос не стремился к размерам Сквидварда или Пиноккио, улыбка сияла молочной белизной ровных зубов, а уши вполне прилично смотрелись и с волосами, собранными в хвост.

Главной проблемой во внешности я считала как раз таки волосы. Каштан с темно-красным отливом предательски покрывался «ржавчиной» на ярком солнце. Бонусом к «волшебному» цвету волос прилагались глаза-хамелеоны, в зелени которых изредка угадывались серые оттенки. На выходе из меня получился идеальный кандидат на прозвище Ведьма, которое я ни раз подтверждала поведением и характером.

Но кличка, с которой я быстро смирилась, однажды так сильно меня достала, что, решив скопировать Эль Вудс – блондинку в законе, я обесцветила волосы и превратилась на время в копию Лилу Даллас2.

Но главный шутник нашей школы, неуемная фантазия которого обычно и подбрасывала идеи для новых прозвищ, вместо ожидаемой Лилу или, на худой конец, Морковки придумал созвучное с последним – Кэрри. Что так удачно совпало с именем героини одного из романов Короля ужасов.

Так у Ведьмы появилось имя.

Обычным «Сэм» меня звали редко, даже родители. Крошка, Сэмми, Элли и… Саманта Хелена – на случай серьезных проступков и важных переговоров.

Другой вариант сокращения второго имени, которым с охотой пользовались ученики, пострадавшие от всех четырех моих конечностей, – Хелл3.

Мое полное имя, без сокращений и дурацких прозвищ, – Саманта Хелена Макдугал. Только оно было правильным, пока не пришлось придумывать себе… мужское.

О да, вы не ослышались.

Пять лет назад моя жизнь разделилась на части. Три четверти суток против одной. День против ночи. Свет против тьмы. Я против… себя?

И зеркало раз за разом подтверждало мое бессилие, разрушая надежду при каждом взгляде на свое отражение.

В тот проклятый день я узнала о том, что нас двое. Два тела на одни мозги, сердце и сутки. Несчастные двадцать четыре часа на двоих, где каждый – невольный заложник времени.

Конец лета. Ночь с четверга на пятницу. Причиной жажды, разбудившей меня среди ночи, стал традиционный для четвергов семейный ужин по азиатским мотивам. Обилие специй – пустыня во рту.

Спросонья я не заметила, что голове стало легче без привычной копны длинных волос. Спустилась на кухню, выпила полбанки содовой из холодильника и, вернув себе ясность сознания, направилась в комнату.

Путь вновь проходил через гостиную, где у подножия лестницы стояла винтажная тумба с огромным зеркалом. Я забыла про этот любимый родителями допотопный предмет мебели и испуганно вскрикнула, когда увидела силуэт высокого коротко стриженного парня, одетого в подозрительно знакомую пижаму.

Услышав свой голос, я решила, что он охрип от волнения. Откашлялась, как курильщик со стажем, и медленно поплелась навстречу незнакомцу. И только тогда поняла: это не дверь в неизвестную мне комнату и не портал в параллельный мир.

Здесь только я. Зеркало. И отражение.

Домчавшись до спальни, я заперла дверь изнутри и нырнула под одеяло. Решила, что все это сон, который закончится утром.

Но следующей ночью я поняла, что для обычного сна этот кошмар слишком длинный. Да и едва ли вывести меня из летаргии смог бы один поцелуй. Пусть и прекрасного принца.

Кто из нас не слышал историй о волшебных метаморфозах? Ночное превращение красотки Фионы в огра, «подарок» от ведьмы для Якоба и «Красавица и чудовище» – классика перевоплощений на все времена. Но жизнь не сказка… И ни одна из этих историй со счастливым финалом не похожа на мою, у которой нет ни видимой причины, ни известного мне конца.

Кто я? Саманта или Сэмюэль? Мальчик в девочке или наоборот? Сложно дать этому подходящее определение. Гендерная дисфория? Но я не страдаю несоответствием половых признаков собственному восприятию, и моя проблема не решится приемом гормонов или операцией по смене пола.

Если раньше друзья в моей жизни появлялись редко, то с шестнадцати и до окончания школы ни разу. Весь круг общения замыкался на двух бывших одноклассницах, одна из которых переехала в соседний штат, а вторая – в другую страну.

Но сложнее всего становились отношения с родителями. Два самых близких мне человека оказались не меньшими жертвами этого невообразимого обстоятельства.

Я сбегала из дома посреди ночи. Вначале просто слонялась без дела по улицам, но один побег от полиции надолго отбил желание светить своим юношеским лицом в общественном месте. Ночевала в заброшенных стройках, пару раз становилась объектом сочувствия местных бомжей. Но и в этой компании я не заслужила доверия, что с концами вернуло меня в лоно семьи.

Прекратив ночные загулы, я решила обезопасить себя радикальным методом: запретила кому-либо переступать порог моей комнаты – даже днем, для поддержания имиджа трудного подростка. А однажды едва не довела маму до истерики. В ту ночь в родительской спальне загорелась проводка. К счастью, пожар удалось потушить сразу. Зато я, идиотка, всю ночь общалась записками с плачущей у порога мамой и про себя умоляла Господа, чтобы ей не пришло в голову вызвать службу спасения.

Мама… Мое сердце, мой огромный, но хрупкий мир, который я берегла от переживаний, не подозревая, что делаю только хуже.

Сначала миокардит после тяжелых родов. Позже – загубленная карьера автогонщицы, которую мама променяла на скучную работу директора в салоне элитных авто с пробегом. Долгие годы молчаливой борьбы с последствиями болезни. И итог, ставший для меня потрясением, – не первым в жизни, но действительно страшным. Кошмаром, в который не хочется верить. То, что лишает надежды и не оставляет внутри ничего, кроме пустоты.

Слезы закончились резко, на пятый день после похорон. В тот день я проснулась, наспех собрала сумку и, схватив со стола ключи от маминой машины, помчалась в универ.

Папа последовал моему примеру, с головой окунувшись в работу с развивающейся сетью бистро.

У каждого из нас был свой способ не сойти с ума. И мы успешно претворялись друг перед другом, что боль утихает.

Пока однажды я не развернула машину прямо у ворот университета и, вернувшись домой, не нашла его в гостиной среди осколков разбитых фужеров. Пустой взгляд красных глаз, поникшие плечи и тихие извинения за свою несдержанность. И тогда меня прошибло. Настолько, что я, задыхаясь от слез, вытрясла из себя правду, которую с таким усердием скрывала от близких долгие годы.

Потеряв себя и близкого человека, я меньше всего на свете хотела потерять еще и того единственного, кто у меня остался.

Я обещала отцу, что найду в себе силы со всем справиться, но только… если он будет рядом. Хоть в половину такой же сильный и надежный, как раньше. И эта правда спасла нас, как, возможно, могла бы хоть ненадолго, но уберечь маму. Открывшись отцу, я нашла в себе силы смириться с разделенной надвое жизнью.

Едва оправившись от шока, папа решил немало вопросов, которые сделали жизнь в мужском теле чуточку легче: например, страховка и права. Брать липовый паспорт мы не рискнули, но в будущем он обещал разобраться и с этим.

А полгода спустя, к концу весны, он сделал мне главный подарок, решив переехать. Оказалось, что сложно жить в городе, где каждая встреча с людьми, каждый уголок городских парков, немногочисленных ресторанов и мест отдыха напоминают о маме.

Второй курс в местном университете я закончила без проблемных зачетов и переэкзаменовок и оформила перевод в один из частных вузов Бостона со схожей программой на факультете дизайна.

Большие города дарят много возможностей, но начинать бизнес с нуля всегда слишком затратно: отцу пришлось продать половину сети в покинутом нами Вест-Хейвене, чтобы открыть небольшой ресторан на одной из центральных улиц Бостона.

Папа погрузился в работу, я же занимала время и мысли предстоящей учебой.

В этот раз никто из нас не притворялся.

В универе мне повезло: программа моего курса почти полностью совпала с предметами школьной подруги.

С Милли Рамирес мы знакомы с одиннадцати лет. Крепко дружили, когда учились в одной школе, и поддерживали связь после ее переезда в Бостон. Милли охотно общается едва ли не с половиной курса и в первый же день успевает представить мне с десяток знакомых с других направлений.

На финише длинного марафона знакомств Милли приводит меня к лучшим друзьям – Джейку и Питеру.

Джейк – главный редактор университетской газеты, а Питер – фотограф и автор целой колонки еженедельника. Логично, что оба – будущие репортеры.

Не знаю, насколько талантливый Питер журналист, но фотографии делает крутые. Все стены кабинета, который деканат отдал под полное распоряжение редакции, обвешаны его работами: крошечная девушка в мыльном пузыре, отражение звездного неба в зеркале, эпичная битва мускулистых белок за желудь. И звезда коллекции – фото очаровательного в своем ужасе лабрадора, который, поджав лапами уши, прячется от распустившего хвост индюка.

– Тут лишь малая часть, – замечает Питер, оценив мой интерес к фотографиям.

– Хочешь увидеть остальное – заглядывай в гости. Милли адрес подскажет, – добавляет Джейк.

– Так вы еще и соседи?

– Мы еще и братья, – улыбается Питер. – Двойняшки.

– Шутишь? Вы же совсем не похожи!

– Хочешь, волосы срежем? – Пит насмешливо ведет бровью. – Сделаешь тест.

– Тест будешь делать сам, когда одна из твоих подружек скажет, что забыла выпить таблетку, – огрызается Милли. – Паркер, свои методы флирта практикуй в другой раз, а еще лучше – на других девушках.

Питер Паркер? Серьезно? Может, тут у них и радиоактивные пауки водятся?

– Рамирес, я же не мальчик, чтобы не знать, как пользоваться презервативами, – отшучивается Паркер, тут же обращаясь ко мне: – Кстати, место Эм-Джей еще вакантно.

– Оно вакантно каждые две недели, – фыркает подруга, потянув меня к двери.

– А если это судьба?! – доносится вслед.

Мы выбираемся в коридор под ропот Паркера, сопровождаемый смехом его брата.

– Питер у нас серебряный призер по троеборью в местной Универсиаде, – объясняет Милли. – Мастер в умении охмурить, обольстить и раздеть любую симпатичную юбку без мозгов и принципов.

– М-м-м, – я сдерживаю смех, вызванный формулировкой, за которой скрывается емкое слово «кобель». – Боюсь спросить, как выглядит ваше «золото».

– Ну-у…

– Только не говори, что это его брат!

– У Джейка есть девушка, – успокаивает меня подруга. – Почти невеста. А «золото»… Вряд ли тебе понравится. Там даже внешне не твой типаж.

– Пронесло. – Я протираю лоб тыльной стороной ладони.

Коридоры почти пустые, когда мы с Милли идем по этажу и сворачиваем к лестнице.

– Все спешат домой перед вечеринкой, – она провожает взглядом парочку студентов.

– Ты пойдешь после фильма?

– Может, заскочу на пару часов.

Мы все так же болтаем, спускаясь к площадке центральной лестницы главного корпуса, когда голос подруги внезапно срывается, а в движениях появляется скованность. Я стреляю взглядом в притихшую Милли, осматриваюсь и замечаю на нижних ступенях четверку еще не знакомых мне студентов – четыре пары глаз, устремленных в нашу сторону.

Включаю телепата, по очереди вглядываясь в каждые. Любопытство первых. Ожидание вторых. Насмешка третьих. И четвертые: серо-голубые, холодные, как льды Антарктики, и такие же непроницаемые. Но при этом способные вытянуть каждую мысль из твоей головы, не оставив ни шанса укрыться под железным зонтом обороны.

А ведь когда-то умение читать мысли по взгляду было еще одним бонусом, за который я заслужила прозвище Ведьма.

Интересно, со стороны я выгляжу так же? Это что же, выходит, мой конкурент?

Я порывисто дергаю плечом, мысленно сравнивая обладателя взгляда с порочным хозяином Преисподней. Появляется чувство, будто с меня сняли скальп, провели трепанацию, прошлись по всем извилинам мозга и вернули в прежнее состояние, не приложив никаких физических усилий. Они что тут, снимают бескровную версию девятой «Пилы»?

Слегка тряхнув головой, выхожу из оцепенения и присматриваюсь к другим достоинствам этой демоверсии Люцифера.

Он не кажется умопомрачительным красавцем, чья внешность оглушает барабанные перепонки трубным набатом и загремевшим в голове маршем Мендельсона, но что-то в нем пугающе долго притягивает внимание.

Густые, слегка отросшие светлые волосы, не по годам взрослое лицо с четко выточенными линиями. Возможно, когда-то это был лик прелестного мальчика с округлыми щечками и открытой улыбкой. Светловолосый херувим, который вырос в падшего ангела.

Словно услышав мои мысли, он ухмыляется, и на его щеках проступают ямочки, тут же превращая незнакомца в мальчишку. Мгновение – и снова мужчина.

Ему же не двадцать, как остальной тройке ребят? И дело не только в лице: тело расслаблено, движения уверены, взгляд все так же непроницаем. Широкие плечи, внушительный рост – парень стоит, облокотившись на перила, но если бы он выпрямился, а я встала рядом, то вряд ли дошла бы ему до подбородка. Там точно не меньше шести футов.

Я мысленно морщусь, представив, как сильно он уверен в своей неотразимости, и быстро отвожу взгляд.

И зачем я так долго его рассматриваю? Да, он недурен собой, если говорить о внешности, но с каких пор меня привлекают блондины? Особенно крашеные. А вдруг натуральный? Да нет же, там точно тандем дорогущей краски и колориста, чьи руки растут не из задницы. К тому же ресницы у парня темные. Еще бы челку смахнул – на брови посмотреть.

– Молча проходим мимо, – шепчет Рамирес мне на ухо.

Но наше с подругой шествие прерывает низкий мужской голос.

С первой секунды я понимаю, кому он принадлежит. По проникающей способности волны звуковых колебаний, ничуть не уступающей его взгляду…

Алекс

Третий год… Очередной семестр на пути к получению сраной бумажки, способной превратить меня в преемника отцовской компании. Еще недавно я был уверен, что достаточно записи в свидетельстве о рождении.

Роль дурака, который со скрипом дотягивает до среднего балла, – лучшая в моей жизни. Легче играть только неисправимого Казанову с пренебрежением к постоянным отношениям. Было легче. Пока в конец не осточертело и это.

Сегодня в планах ребят тусовка в честь начала учебного года, послезавтра – день рождения Спенсера, в воскресенье – прогулка на арендованной яхте в компании литров выпивки и с танцами до утра.

И каждый раз знакомства с новыми «юбками».

Я не помню лиц, не помню имен. Идеальные ноги, надутая грудь и боевой раскрас – большинство из них отличается только одеждой. За редким исключением. Последнее исключение было полгода назад. Милая брюнетка с короткой стрижкой и лицом, которому достаточно умыться. Тихий голос, покладистый характер и… маниакальная назойливость. Отделаться от нее было той еще задачей. Я сделал четыре попытки послать ее на хрен и разбежаться, но Джилл умудрилась превратить мою голову в гребаный кокос и тонкой трубочкой вытянуть мозг, обращенный в жидкое молоко.

Доведенный до отчаяния, я чуть не придумал душераздирающую историю о своей годами подавляемой бисексуальности. Но вряд ли ее остановило бы даже это. Мне понадобилась справка от венеролога с высосанным из пальца заболеванием и тот, кто смог бы «невзначай» рассказать Джиллиан о моей деликатной проблеме. К счастью, брезгливости в ней было куда больше, чем любви к ближнему.

Я избавился от прилипалы-Джилл, но приставучесть некоторых моих приятелей могла бы дать фору даже этой пиранье. Ночные загулы становились все чаще, а фантазия на сочинение новых отговорок, которые могли бы оправдать мои бесконечные «сегодня я пас», иссякла еще на пятом их предложении.

Не говорить же им, что ровно в полночь у Алекса Хорнера вырастает грудь и исчезает другой важный орган, без которого тусовки в компании безотказных девчонок полностью теряют смысл.

Меня же на смех поднимут. Вызовут скорую, чтобы упечь в дурку, а там, убедившись, что я говорю правду, сдадут в NASA для опытов. Или кто там у нас занимается неопознанными ходячими объектами?

Все началось в тот четверг, семь долбанных лет назад. Девятое апреля – мой шестнадцатый день рождения.

Предки устроили очередное соревнование, не жалея денег на подарки и развлечения для единственного сына, который скорее предпочел бы провести свой день рождения в окружении пальм на необитаемом острове, чем в компании подвыпивших одноклассников.

Лив заказала еду. Дэйв обеспечил напитками, не забыв припрятать в кладовке дюжину ящиков пива. И даже охрану пристроили: пара флегматичных амбалов у ворот, один скучающий бородач у бассейна и «дворецкий» в доме. Парни, которым отец поручил присматривать за особо буйными ребятами, пока они с матерью заботливо оставили толпу подростков наслаждаться почти безграничной свободой.

Танцы, крытый бассейн с подогревом, выпивка, среди которой мелькало не только пиво, но и другие подарки гостей. Надрались в хлам – девушки хлеще парней. Неудивительно, что после десяти большинство народа разделилось на пары и ринулось осваивать многочисленные комнаты в доме.

Я через силу влил в себя четвертую банку пива, чтобы не раздражать своей «святостью» публику и почувствовал, как тело расслабилось и потребовало сна.

Путь в комнату на втором этаже мне преградила красивая брюнетка с ногами в половину моего роста. Мечта, а не девушка.

В шестнадцать я был долговязым ботаником с затянувшимся пубертатом, и внимание красотки казалось слишком заманчивым, чтобы его игнорировать – после такого-то количества алкоголя.

На часах – без минуты полночь. Потеряв последние силы после вечеринки и ее горизонтального продолжения, я наконец-то закрыл глаза. И почти уснул, когда понял, что утром красивая незнакомка, возможно, исчезнет, а я не знаю не только ее имени, но и того, с кем она сегодня пришла.

Повернув голову, я уткнулся носом в раскиданные по простыне волосы, чтобы спросить:

– Спишь? – И не узнал свой голос.

Повезло, что она все-таки уснула. Иначе не знаю, как я объяснил бы ей такие перемены в своей внешности.

Взгляд метнулся к двум крошечным полушариям, на месте которых до сих пор едва ли не ребра торчали. Я решил, что это галлюцинации, вызванные четверкой банок крепкого пива, и быстро мотнул головой, надеясь избавиться от наваждения. Открыл глаза и осторожно коснулся груди. Мне показалось, что сердце остановилось. Грохнулось в обморок, разрослось до огромных размеров и застучало в удвоенном темпе.

Я вскочил с постели и ринулся в ванную.

С зеркала на меня смотрела девушка. Худая, мелкая, с густыми короткими волосами и до дрожи знакомыми чертами.

– Да, нет… Не бывает такого… – качал я головой, не веря глазам.

Вернулся в спальню, натянул футболку, которая удачно прикрыла большую часть тела, и бросился в коридор. Я должен был убедиться, что это глюки.

Пустой коридор, холл на первом этаже, заваленный пьяными спящими одноклассниками. Не спал в это время только «дворецкий».

– Все нормально? – спросил мужчина, заметив мой испуганный взгляд. – Тебя там никто не обидел? Только скажи, мы его быстро приведем в чувство, – выдал он, оценивающе пробежавшись по моему растрепанному виду.

– Скажи, ты меня узнаешь? – прохрипел я в ответ тем же незнакомым голосом.

Он снова внимательно пригляделся и качнул головой:

– А мы знакомы?

– Ты что, не знаешь того, чье тело тебя охранять приставили!? – крикнул я со злостью, которая стала еще больше при звуке истеричного визга, исходящего из моего горла.

– Смеешься? Думаешь, я настолько тупой, что не могу отличить парня от девки? У Хорнера сын, а не дочь. А ты просто пьяная малолетка. Иди наверх, найди себе комнату и отоспись, – раздраженно буркнул мужчина, отмахнувшись от меня, как от безумной.

Я попятился, наткнулся на одноклассника, голова которого торчала над подлокотником огромного дивана, и услышал сонное:

– Эй, милашка, иди сюда, полежим вместе…

– Отвали, мудила! – гаркнул я, выдернув край футболки из его шустрых пальцев.

Глюки могут быть у одного, но явно не у троих. Учитывая, что кое-кто из них абсолютно трезв.

Сомнений не осталось: каким-то непостижимым образом я превратился в девушку.

Как я должен был воспринимать этот «подарок» судьбы? Плата за бурную ночь? Да, знай я, чем обернется мой первый раз, пошел бы в священники и принял обет безбрачия. Только бы не видеть чужое отражение вместо привычного. Незнакомое, но поразительно схожее с моим: не заметить общую на двоих форму губ, глаз и лица не смог бы только слепой.

Я доплелся до спальни родителей – единственной комнаты, которую предки догадались запереть на ключ, – поискал запасной под ковром (безопасность, достойная швейцарского банка, ага) и открыл дверь.

С трудом подавил желание позвонить матери и сказать, что сошел с ума.

Я просидел до утра на полу, то и дело вглядываясь в зеркало: ничего не менялось. Пока будильник не оповестил о привычном для мамы времени подъема.

Шесть ноль-ноль.

Глаза вернулись к зеркалу после минуты бессмысленного созерцания мигающих цифр – и мучительное видение исчезло. Я прижался ладонями к груди, посчитал ребра и приподнял край футболки для уверенности. На месте. Другого доказательства мне не требовалось.

Осторожно поднялся, пытаясь не спугнуть удачу переполнившей меня радостью, и пообещал себе, что сейчас же разгоню притон, который устроили в доме ребята. Конечно, не без моего участия. Я как наивный ребенок решил, что это наказание высших сил – жестокий урок для усвоения элементарных правил приличия.

Начать следовало с себя. И с девушки, свободно растянувшейся на моей постели. Ее едва прикрытое голое тело сейчас не вызывало ничего, кроме раздражения. Я потянул ее за руку и стащил с кровати. Грубо, конечно, но в то утро мне было не до щенячьих нежностей в виде несвежих с утреннего бодуна поцелуев и ласковой просьбы проснуться. Брюнетка с шумом грохнулась на пол и, еле продрав глаза, протянула:

– В чем дело?

– Вставать пора, скоро предки вернутся.

– А попросить нормально нельзя? – прошипела она, кутаясь в одеяло.

Я молча покачал головой, отдал девушке платье и отвернулся к окну, чтобы дать ей спокойно одеться.

– Я думала, мне нужно соблазнить просто ботаника, но ты еще и отморозок, – она с яростью бросила в меня одеялом. – А парни ведь предупреждали, что ты с приветом.

Круто. Она еще и переспала со мной по чьей-то просьбе.

– И что теперь? – отозвался я с безразличием. – Хочешь компенсацию за сложность задания? Тебе наличкой или номер счета оставишь?

– Мудак, – прошипела она перед тем, как открыть дверь и выйти. – Надеюсь, впредь с тобой трахаться будут только за деньги.

Меня не растрогало ее мстительное проклятье. Устало выдохнув, я выбрался следом, чтобы очистить дом от остального сброда.

Я сделал все, чтобы школьные «приятели» невзлюбили меня еще сильнее – поочередно распахивал двери спален, будил громким воплем и летящими в голову подушками.

Бояться мне было нечего: на физическую расправу они не решились бы из-за отца, а словесный буллинг меня давно не трогал.

До выпуска оставался год, и желание наладить с ними отношения сместилось чуть ниже нулевой отметки.

Наспех расправившись с толпой, бубнящей в разной степени громкости, я наконец-то выкроил время для наведения порядка в собственных мыслях. Пытался понять, что было со мной прошлой ночью, но, так и не обнаружив ни одного адекватного ответа, забил болт. Предпочел думать, что это дебильный, хоть и слишком реалистичный сон.

Но это была только первая серия. За ней той же ночью включилась вторая… Потом третья… Четвертая, пятая. Сегодня утром завершилась очередная.

С полуночи до шести – и на час раньше, когда время переводят на зимнее, – столько длится сеанс бесконечного кошмара, в который превратилась моя жизнь.

Александра – главная героиня хоррора-многосерийника и моя… вымышленная сестра. Легенда, которой все верят, хоть никто никогда не видел нас вместе, чтобы наглядно оценить степень схожести.

Я долго скрывал в себе девушку, но полгода назад мне впервые понадобилась ее помощь. Дважды.

Первой причиной, из-за которой я был вынужден засветить лицо Алекс, стала пиранья-Джилл.

Мне нужен был действенный способ от нее избавиться: та самая справка от венеролога и человек, способный донести до девушки приятную новость. Признание в лоб выглядело бы подозрительно, и я решил «невзначай» рассказать ей о том, что у меня есть сестра-близнец, которая хочет с ней познакомиться.

Встреча прошла в круглосуточном баре, куда Александра пригласила мою подружку, чтобы развеяться после якобы тяжелой рабочей смены.

Мы мило болтали, хоть мне с трудом удавалось держать лицо, пока прилипала зачем-то вытягивала из Алекс подробности нашего детства. А после третьего коктейля «сестра» восхитилась неподдельными чувствами Джилл, которая простила мне измену и букет болячек, передающихся половым путем. Своей реакцией на признание Алекс она так живо напомнила мне рыбу, что с тех пор к ней приросло прозвище Пиранья.

Я часто страдал от бессонницы в теле этой девчонки, в то время как собственный мозг требовал возмещения недостающего сна. Пришлось научиться незаметно дремать на последних рядах лекционных залов, мчаться домой после учебы и почти полностью перевестись на удаленную работу, которую вполне можно было доделать женскими пальцами.

В одну из таких ночей я обзавелся парой подруг-полуночниц, с которыми Алекс до утра зависала в игровых чатах. А после вынужденной встречи с Джилл я рискнул перевести сетевое знакомство в реальное, чтобы хоть иногда убивать скуку в клубах с подходящей компанией.

Кто же знал, что одна из двух новых подружек Александры окажется студенткой моего универа? И на «счастье» в ту ночь она стала не единственной моей знакомой, пораженной не только удивительным сходством нашей с Алекс внешности, но и одним на двоих именем. Отрицать очевидное было глупо: я на ходу придумал историю о том, что «сестричка» три года училась в Европе и вернулась в родную гавань в начале года.

Мой полуночный образ жизни отлично вписывался в придуманный миф. Идеальная разница в шесть часов с Парижем, где по легенде Александра училась дизайну у лучших модельеров, и не менее идеальная работа со свободным графиком уже в Бостоне.

Вторая причина – ночные гонки, куда я решил протолкнуться участником, а не зрителем.

Заезды устраивались после полуночи, когда несколько занятых гонками улиц на окраине города не грозили вылиться в дорожные заторы и серьезные проблемы с полицией.

Давний друг предложил мне тряхнуть стариной, но пришлось отказаться и отправить вместо себя «сестру».

Сделать липовые права оказалось легче, чем я думал. Найти реально существующую девушку с таким же именем, подправить фото и взломать необходимую базу данных – для этих нужд я обзавелся знакомствами еще во время учебы в колледже.

Я провел уже большую часть гран-при в этом хрупком теле. Чемпионат близится к концу и нам с напарником осталось дожать всего три гонки. Одна из которых ждет меня в эти выходные.

Сегодня же…

Утро начинается, как и предыдущая сотня: подъем по будильнику, завтрак, душ. Путь до паркинга на минус втором этаже занимает четыре с половиной минуты.

Привычным движением я отключаю сигнализацию, открываю дверь темно-синего «монстра», сажусь в кресло и вставляю ключ зажигания. Краем глаза цепляю движение справа от парковочного места. Симпатичная брюнетка, с которой я познакомился на встрече с семьями отцовских друзей. Как оказалось, мы третий год учимся в одном универе. Что она здесь забыла?

– Салют. – Она подходит к двери ровно в тот момент, когда я опускаю стекло у пассажирского сиденья. – Машина заглохла, подбросишь к кампусу?

– Я похож на таксиста?

– Таксиста с утра ждать минут двадцать, а я катастрофически не вовремя проснулась.

– Насколько все страшно?

– Профессор Блум.

– Ладно, – понимающе киваю, с ужасом вспомнив, с какой попытки я сдал экзамен этому старому маразматику в прошлом семестре. – Блум – случай исключительный.

Весь путь до универа мы проделываем в полной тишине. Шапочное знакомство не дает нам общих тем для разговора, отсутствие которого, впрочем, не сильно нас напрягает. Я сосредоточен на дороге, а спутница что-то без конца набирает в смартфоне.

Уже в квартале от кампуса она смотрит на часы, сверив их с цифрами на приборной панели, и выдает:

– Тут я, пожалуй, выйду. Сам понимаешь, появление в твоей компании меня не украсит. Твоя тусовка решит, что я очередная «жертва» сезона охоты. Мои знакомые спросят, где я обронила мозги.

– Я не охочусь на хороших девочек. Особенно на дочерей отцовских приятелей.

– Здорово, что мы понимаем друг друга.

– Будешь должна! – бросаю вслед выбегающей из машины фигуре.

– Разберемся! – доносится в ответ.

Глава 2. «Приятно» познакомиться

Red Velvet – Psycho

Алекс

На перерыве перед последней лекцией мы с ребятами, Спенсером, Вином и Райаном, стоим на лестничном пролете между первым и вторым этажом.

– Алекс, попробуй только… – начинает Спенс, и я тут же догадываюсь, в какое русло течет разговор.

– Чарльз, сегодня не выйдет.

– Да у тебя никогда не выходит, всегда не вовремя.

Вин скалится, испепеляя взглядом из-под густых бровей.

– В курсе, что упускаешь? Позвали не только наших старушек, но и горячий молодняк с первого курса. Отхватишь себе аппетитный кусочек. Может, и два…

– Или уже бесполезно, Хорнер? У шаттла проблемы с двигателем? – встревает местный стендапер Райан Портман.

– С ним у меня точно проблем нет. Как видишь, я не пытаюсь компенсировать его размеры внушительными прозвищами.

Спенсер с Вином дружно гогочут, пока Портман делает вид, что не понял, в чью сторону полетел мой сарказм.

– Я и сам начал переживать, – уже серьезнее замечает Спенсер. – Ты как-то скис после общения с той придурошной. Тут скоро полы будут мыть слюной и слезами твоих фанаток, а ты никого не замечаешь. Паркер скоро всех к себе переманит.

Им каждую девушку теперь демонстрировать? Какой-то, мать его, френд-контроль на входе в аттракцион эйфории.

– Может, уже переманил? Мне что теперь, подбирать объедки за Паркером?

– Тебе не срать на их полигамию? – с высоты птичьего полета доносится голос Райана.

Даже мне с шестью футами и одним дюймом роста приходится задирать голову, чтобы расслышать тягучую речь этого жирафа.

– Слов-то откуда таких набрался, тупица Райан?

– Заткни рыло, карлик Винни.

– Карлик у тебя в штанах сидит, лузер!

– Да заткнитесь вы! – Спенсер взрывается раньше меня. – Так что, Лекс? Проблем нет? Это не первая в жизни любовь до гроба, которую ты пытаешься скрыть, чтобы не сглазить?

– Любовь до гроба, скажешь тоже, – смеюсь я, представив себя с лицом влюбленного олуха. – Окей. Сомневаешься – проверим на ком-нибудь. Первую, чья нога окажется на верхней ступеньке, – киваю на лестницу, – приглашу на свидание. Потом к себе на чашечку кофе, – выделяю последнее слово, – и остальные бонусы. Конечно, если ей не окажется условная мисс Доусон, – добавляю я, вспомнив, что в стенах университета есть немало преподавателей женского пола.

– Как докажешь, что были бонусы? – загорается Спенсер.

– Фотки голых задниц делать не буду, даже не проси. Хватит и фотографий ужина.

– А если она будет не против? Сверкнуть голой задницей. Или хотя бы… сиськами. В лифчике.

– Против буду я, – отрезаю, смерив друга тяжелым взглядом.

– Договорились. – Руки Спенсера рассекают воздух в уступающем жесте. – Ужин и пару фоток с квартиры. В одежде.

Долго ждать не приходится. Мы стоим на лестнице, заняв первые три ступени, ведущие на второй этаж, когда слышим стук каблуков и оживленные голоса.

А вот и моя пассажирка-должница плывет прямо в руки. Бывают же совпадения… Мы что, герои комедии с бюджетом в сто долларов?

И если утром я не стал напрягать извилины, вспоминая ее имя, то сейчас мозг работает в аварийном режиме. Фамилия Рамирес. А зовут… Милагрос?

Девушка что-то шепчет своей спутнице, проплывая мимо. В ту же секунду я ловлю заинтересованный взгляд Спенсера. Развернувшись вполоборота, смотрю вслед упорхнувшей парочке и спрашиваю:

– Молча проходим мимо?

Сэм

Я с трудом побеждаю закон гравитации, что едва ли не тянет мою челюсть к полу.

Он расслышал наш шепот или прочитал мысли? Если первое – ну и локаторы! А второе – этот голос в связке с пресловутым взглядом… Бежать бы отсюда скорее, пока пол под ногами не треснул.

Мне не нужно оборачиваться, убеждаясь, что это он: блондинистый демон ленивой поступью шагает в нашу сторону.

Мы с Милли почти одного роста, когда на ногах у нее, как сегодня, стремящиеся к потолку каблуки. Парень уже возле нас, и я стою, наполовину прикрывая Рамирес. Возможно, поэтому принимаю его нагловатое «приветствие» на свой счет:

– Сегодня в семь, бронь в «Дон Кихоте». Надень что-нибудь симпатичное и не опаздывай.

Троица за спиной блондина переглядывается и почти в унисон прячет улыбки. Один даже отворачивается, продолжая подозрительно подрагивать плечами.

Я стреляю взглядом в подругу, выгибаю бровь в вопросительном жесте и читаю по губам:

– Золото.

И тут меня заносит.

– Странно… Сколиоза нет, кривошеи – тоже. А корона не давит? Наверняка же тяжелая.

Я осекаюсь, догадавшись, что и взгляд, и вопрос Люцифера до этой секунды предназначались не мне. Когда глаза, напоминающие ледяные айсберги, встречаются с моими, чувство проникновения в голову становится ярче. Я словно «Титаник», который он так отчаянно хочет потопить.

С достоинством выдержав силу его взгляда, я добавляю:

– Или здороваться не учили?

– Какой прикольный миньон. Рамирес, ты где такой откопала? – блондин с ухмылкой оглядывает меня с головы до ног. – А если потыкать тебя между сиськами, ты пискнешь «банана»?

Нет, придурок, я превращу твои яйца в шакшуку за слишком длинные руки.

– Выдохни, кроха. Вопрос не тебе: я не встречаюсь со школьницами.

Школьница? Кроха?! Мне, конечно, далековато до твоего многоэтажного высочества, но не кроха же, в самом деле!

– С тебя, вижу, пыль прожитых лет сыпется. Взрослый, – я пробегаюсь вдоль рослой фигуры в обратном направлении, и останавливаюсь на светлых волосах. – Ты хоть иногда ее стряхивай. Башка вся седая.

Оттенок блонда у него приближен к светло-русому, но под яркими лампами дневного света в первые секунды и впрямь показался мне пепельным.

Глаза Милли то и дело мечутся от парня к его компании. В какой-то момент я улавливаю невысказанную просьбу в ее взгляде, обращенном к инициатору этой сцены.

– Подвинься, – он бесцеремонно занимает место возле уха Милагрос. – Вдруг у тебя аллергия… на пыль.

Я отступаю на полшага, избегая контакта с этим новым для меня «аллергеном».

Спустя несколько секунд и пару предложений, шепотом сорвавшихся с губ парня, я слышу голос подруги:

– Договорились, сегодня в семь в «Дон Кихоте». Надеть что-нибудь симпатичное и не опаздывать.

Я не успеваю выразить удивление свиданию, неожиданно мелькнувшему на горизонте подруги, как блондин оборачивается и небрежно замечает:

– С Рамирес я здоровался перед парами, а с тобой, Банана, мы даже не знакомы.

В очередной раз притворяюсь, что меня не трогает его поразительное внимание к деталям: с утра я сознательно заправила в любимый джинсовый комбинезон ярко-желтую футболку, с улыбкой вспомнив очаровательных миньонов.

– Но, так и быть, представлюсь. – Он нехотя протягивает руку с важностью монарха. – Александр.

– Македонский?! – вырывается из меня чуть веселее, чем хотелось бы.

Теперь-то понятно, откуда взялись эти царские замашки.

Но свита правителя толкует вопрос по-своему и дружно срывается в оглушительный хохот.

– Точно, Хорнер. Ты, наверное, Гефестиона4 ищешь?

– Зачем искать, когда есть ты? Милашка Портман, – отбрасывает подачу местный чемпион.

Смех становится еще громче, хотя сам милашка с досадой бубнит себе под нос.

Я роняю взгляд на высокого (как он только потолки не сшибает?) субтильного парня, который на вид только-только перешагнул рубеж совершеннолетия, оцениваю гладкую белую кожу, большие синие глаза и пухлые губы, проглатывая смешок. Ну правда же милашка.

Блондин, пригвоздив меня пронизывающим взглядом, делает шаг навстречу и, склонив голову, шепчет:

– Может, я и Македонский, но ты-то уж точно не Елена Прекрасная.

Да… Если внешность у него на твердую четверку, то самоуверенности не на одну золотую медаль.

Знал бы он, как близко подобрался к истине, называя меня Еленой. Просто совпадение, или тоже мысли прочитал?

– Для тебя я могу быть Кровавой Мэри5, – я расплываюсь в снисходительной улыбке.

Синее пламя вновь превращается в фитиль газовой горелки. Грозный взгляд правителя Микены, вернувшись к лицу Милагрос, копирует умоляющие бусинки котяры из Шрека, а голос неуверенно уточняет:

– Тогда… увидимся?

– Конечно. – Милли выдавливает из себя вежливую улыбку и, попрощавшись дежурной фразой, тянет меня к выходу.

Алекс

Вопреки популярному в универе мнению мне встречалось немало девушек, датчики которых не работают в моем направлении. Равнодушных, как Милли Рамирес, или мелких языкастых тушканчиков, как ее подружка.

Очки без диоптрий в роговой оправе круглой формы, рыжие волосы, собранные в небрежный пучок, джинсовый комбинезон с желтой футболкой.

Которого из миньонов эта девчонка косплеит?

Ее реакция на сравнение с прислужниками Грю оказалась куда адекватнее, чем на мое первое предложение. Видимо, я попал в точку. Хотя это было очевидно.

Я отвожу взгляд от пылающих гневом глаз. Она продолжает буравить мой лоб, даже пытаясь что-то сказать подруге. И пусть это выражение кажется мне знакомым, я не рискую спрашивать, где мог видеть ее раньше. Кто ее знает, может снималась в рекламе транквилизаторов? Хотя тогда она бы додумалась, что можно пить их, чтобы глушить агрессию.

Протиснувшись в небольшое пространство между ними, наклоняюсь ниже к Рамирес и произношу:

– Не парься, одно липовое свидание тебе репутацию не испортит, если сможешь заткнуть рот своей эксцентричной подруге. Со своей компанией я разберусь.

Согласие получено – остается провернуть шоу с фотографией в Инстаграм6.

Я возвращаюсь взглядом к Рамирес, чтобы попрощаться до вечера, но больно сильным оказывается желание уколоть ее истеричную подругу, чуть не испортившую мой идеальный план.

– Тебе, Банана, совет на будущее: поменьше встревай в чужие разговоры. Я же могу подумать, что ты не прочь побыть третьей в нашей компании.

Рамирес сердито сверкает глазами, показывая, что последняя фраза была лишней. Но Миньон быстро разряжает обстановку, разбив вдребезги мои ожидания.

Она приближается, нарочито медленно плывет наглым взглядом вдоль моего тела и спрашивает низким голосом:

– Что, так очевидно? Но ты же не думаешь, что быть третьей мне хочется… из-за тебя?

Пока я мысленно подбираю челюсть с пола, парочка, в природе отношений которых я начинаю сомневаться, плавно порхает в сторону выхода.

– Может, позовешь вторую, – едва слышно бубнит на ухо Спенсер, пока девушки удаляются на безопасное расстояние. – Лесбиянок у тебя еще не было. К тому же после такой победы сомнений ни у кого не останется.

– И вы отстанете от меня на две недели, – киваю я, зная, что при желании докопаться этих троллей не остановит даже соблазнение монашки.

– Фантазии твои – сам и воплощай. Если она реально по девочкам, тут даже мое обаяние бессильно.

Сэм

Мы с Милли успеваем выбраться навстречу яркому солнцу позднего лета, когда подруга неожиданно ударяется в артистичный монолог:

– Так и вижу перед глазами ваш диалог без цензуры: «Чего пристал, козлина, мозги протухли от мании величия?». «Закрой заслонку, ничтожество!». «Только после тебя, мудачье ископаемое!». «Стой подальше, пока чихать будешь! Не горю желанием собирать с лица унцию твоей ядовитой слюны».

Впечатляет, ничего не скажешь. Только «мудачье ископаемое» вышло чуть мягче того, что жгло мне язык на самом деле.

– А я, наивная, себя телепатом считала. Да, тут у вас половина универа с суперспособностями: Спайдермен, Чарльз Ксавьер7, Эмма Фрост8, киваю, пробежавшись оценивающим взглядом по ее короткому платью с глубоким вырезом.

– И Алая Ведьма9, – хохочет Милли, вспомнив самую «любимую» мою кличку. – Кстати, ты вовремя заткнула Хорнера, я чуть не послала его к черту с этим свиданием.

– И что тебе помешало?

– Должок. Расплачусь вовремя, пока проценты не набежали.

– Боюсь представить, что он потребовал бы за проценты…

– Вот и я о том же, – кивает Милли.

– Надеюсь, к продолжению ужина он тебя принуждать не собирается.

– Тогда я намекну ему, что храню верность своей второй половинке. – Рука подруги плавно кочует с моего плеча на талию. Томного взгляда, увы, сделать не получается: посмотрев друг другу в глаза, мы тут же заходимся от смеха.

– Тебе же нравится Питер, – добавляю я, едва отдышавшись.

Я говорю это только для поддержания шутливого тона разговора, но предположения оказываются недалеки от истины.

– А мне казалось, что я хорошо шифруюсь.

– Ого… Я попала в точку?

– Там скорее жирный вопросительный знак.

– Статус «все сложно»?

– С его стороны все проще некуда. Питеру не нужны отношения дольше, чем на две недели.

– А ты проверяла? Может, стоит намекнуть на роман с другим парнем? Например… с его ближайшим конкурентом.

– Проверим сегодня вечером. – Хитрый огонек в глазах подруги во всех красках выдает ее планы. – Жди фотографии в профиле.

Алекс

Столик в модном ресторане в центре города обошелся мне в натянутую до предела нервную систему.

Кто бы мог подумать, что бронь в этом заведении нужно оформлять за полгода до планируемого ужина? Это Рамирес так решила отомстить за шпильку в адрес своей подружки.

Спустя двадцать минут после встречи в фойе мне прилетело сообщение с незнакомого номера:

«Пойду при одном условии: ресторан я выбираю сама. Милли».

«Я: Не вопрос».

«Тогда встретимся в „Персее“ в 19:00».

«Я: Да хоть в Андромеде».

«Для тебя лучше была бы „Андромеда“: D»

«Позвони, как забронируешь столик».

Представляю с каким ехидством она писала последнее сообщение. Кто же знал, что в ее словах было столько истины?

К половине шестого я почти отчаялся добиться брони в любимом местным бомондом ресторане, поймав себя на мысли, что легче было бы действительно «достать» Андромеду.

К черту деньги, ум и обаяние. Тут могли помочь только связи. Никогда не думал, что мне пригодится знакомство с ресторанным критиком. Один звонок, пятнадцать минут ожидания – и спустя полчаса я сижу у столика на балконе выбранного девушкой ресторана и пялюсь в начищенные до блеска витражные стекла.

– Привет. – Я ловлю изображение электронного табло на противоположной стороне улицы.

Семь часов вечера. Поразительная пунктуальность.

– Для человека, который надеялся на сорванное свидание, ты выглядишь слишком довольной, – ухмыляюсь я, позавидовав ее приподнятому настроению.

– Я не надеялась, – Милли с восторгом осматривает интерьер. – Давно хотела заглянуть в этот ресторан. Если кто из моих знакомых и смог бы проникнуть сюда за один вечер, то это однозначно ты. Грех не воспользоваться такой возможностью.

– А я-то думал, что ты мне задание в отместку за подкол над своей подругой придумала.

– Кто кого еще подколол, – она с плохо скрывает улыбку, делая вид, что заинтересованно изучает меню.

Значит, подружка все-таки блефовала? Я же почти поверил.

– И если бы я хотела отомстить тебе за Саманту, то потащила бы в ресторан ее отца. Думаю, этот ужин ты бы запомнил надолго.

– Не подскажешь название ресторана отца… Саманты? – Эту ведьму точно не Лилит зовут? – Буду знать, чья кухня опасна для моего здоровья.

– Не кухня, а папа.

– Не вижу разницы.

– У меня диета. – Рамирес сворачивает разговор, откладывая меню в сторону со скучающим видом. – Закажи что-нибудь для антуража. И вино. Крепкое и дорогое. Мы же оба пришли сюда с одной целью: пустить пыль в глаза.

А она догадливая.

«Пыль» в виде красноречивых фотографий в профиле устраивает обоих.

Никаких лиц. Только руки держат ножки бокалов на фоне огней ночного города. Едва различимый на фоне окна женский силуэт – у меня, затемненный мужской профиль – у нее.

Кажется, это называют Лавстаграмом. Завтра по универу точно поползут слухи.

И если мне давно плевать на осуждающие взгляды некоторых святош из кампуса, то на хрен этот короткий «роман» сдался Рамирес?

Глава 3. Попробуем снова

Camila Cabello feat. DaBaby – MY OH MY

Сэм

Мой первый день в универе превращается в ночь. Знакомство с курсом в неформальной обстановке ожидает уже не меня, а «брата».

Я получила приглашение на вечеринку в честь начала учебного года еще за неделю до назначенной даты – Милли постаралась. Могла бы явиться в привычном для окружающих образе: начало тусовки назначено часа за четыре до моего превращения, но отсутствие подруги отбило охоту крутиться среди нетрезвых сокурсников, которые считают меня новенькой.

Сэму же приставания бойких парней не грозят, а шустрых девушек он может отвадить силой одного только взгляда.

Подъехав к ночному клубу уже к половине первого, я смотрю на охрану у входа и достаю пригласительный с именем Сэм Макдугал. И пусть попробуют догадаться, что перед ними другой Сэм.

Милли предупреждала, что тусовка протянется до утра, но половина приглашенных успевает свалить к поздней ночи.

Для кого-то вечер уже закончился. Для нас с Сэмом все только начинается…

Давно я не позволяла себе расслабиться в этом теле. И пусть алкоголь в мои планы почти не входит, но предстоящие танцы и новые знакомства здорово поднимают настроение.

Уже в помещении, мерцающем огнями светомузыки, я понимаю, что адски хочу пить. Путь к барной стойке пролегает через забитый под завязку танцпол. Сэм едва пробивается сквозь толпу, то и дело получая тычки в бок.

Облюбовав стойку, я тут же заказываю безалкогольный мохито и оглядываюсь в поисках знакомых лиц – пара-тройка ребят с курса рекламных технологий и порядком поддатый Питер в паре с высокой брюнеткой в коротких шортах.

Я ловлю взгляд Паркера, который не оценил мой интерес к шортам его подружки, и едва не машу ему в приветственном жесте. Рука замирает в воздухе. Черт… Я ведь для них незнакомый парень. Хоть и знаю тут некоторых, но подойти не к кому. Видно, так и просижу всю ночь в одиночестве.

– Безалкогольный мохито, – доносится справа минут через пять.

Я не сразу понимаю, что это новый заказ, а не оповещение о готовности моего, и поворачиваю голову к примостившейся на соседний стул блондинке. Заметив мой интерес, она возвращает оценивающий взгляд, и секунд десять мы играем в гляделки.

Длинные светлые волосы и чистое лицо, на котором либо совсем нет макияжа, либо его так мало, что в полумраке клуба сложно заметить. Светлая футболка с V-образным вырезом, узкие джинсы и ступни, обутые в туфли на невысокой платформе. Миниатюрная – похожа на подростка. Ей восемнадцать-то есть? Еще и коктейль заказала безалкогольный. А в клуб как пробралась?

Впрочем, сомнения по поводу ее возраста одолевают меня ровно до той секунды, когда я улавливаю в глазах девушки хорошо скрываемое презрение. Тогда же впервые осознаю, что это лицо мне знакомо. Глаза-то уж точно: выражение непоколебимого превосходства в пронизывающем взгляде.

Я мысленно съеживаюсь, но не подаю вида. Все так же рассматриваю ее, изображая скуку.

– Ваш мохито, – бармен опускает бокал ровно между нами.

Я понимаю, что он делает это специально: ставит Сэма перед выбором – забрать коктейль самому или уступить девушке.

Я проворно хватаю бокал и ловлю удивленные взгляды бармена и блондинки.

– Я заказал раньше, – пожимаю плечами, наплевав на то, что по негласному правилу мое тело джентльмена наверняка должно предложить коктейль девушке.

Но внутри-то я сама девушка!

– Мог бы уступить, – она с елейной улыбкой подтверждает существование в ее голове тех самых правил.

– С чего бы. – Я изображаю на лице похожий оскал. – Я сюда не охотиться пришел, чтобы приманки раскидывать.

Алекс

Я паркуюсь у клуба, откуда минуту назад вышла пожирающая друг друга парочка.

– Эй, ребята, снимите себе номер! – доносится возглас однокурсника, в ответ на который одна рука героя-любовника с силой вдавливает тело подружки в ширинку, а вторая изучает упругость ее задницы под коротким платьем.

Уже на входе в слабо освещенное помещение отвечаю на приветствия двух знакомых ребят с плавания и одной давней поклонницы, мечтающей сблизиться с сестрой предмета своего обожания.

– Алекс! – машет рукой Элис, пытаясь перекричать биты звучавшего трека.

Я приветливо улыбаюсь губами Александры и двигаюсь в сторону танцующих.

Вижу в толпе однокурсницу Джину, ту самую подругу-полуночницу Алекс. Гений игры в «World of Tanks», в которой недолгое время я подозревал далеко не дружеские чувства.

– Доброй ночи, крошка, – приветствует Джина, мазнув губами по моей щеке.

Ее манера речи и слишком внимательные взгляды поначалу вызывали у меня подозрения, но девушка долго не предпринимала активных действий по соблазнению Алекс, и я расслабился, решив, что она безопасна для целомудрия моей «сестрицы». Постельных подвигов для одного из нас вполне достаточно.

– Ну и ночка, – выдыхаю я, жалея, что никто не догадался устроить вечеринку на частной вилле с бассейном.

Погода к концу лета редко баловала жарой, но сегодня не самое приятное исключение.

– Здесь работает сплит-система?

– Сомневаюсь, – морщится Джина, разглядывая потолок и стены в поисках кондиционеров.

– Может, по коктейлю?

– Давай! Закажем по ледяному мохито?

– Джи-и-ин! – кричит где-то рядом знакомый мужской голос.

Я оборачиваюсь и обнаруживаю за спиной Паркера-младшего.

Еще один местный плейбой, с которым у нас негласная борьба за внимание девушек. Не то чтобы я стараюсь удерживать первое место, но осознание того, что парня до искр в глазах бесит роль отстающего преследователя, не на шутку меня забавляет.

Он тоже в курсе, что Александра – моя сестра. Были даже попытки подкатить в первые дни знакомства, жестко отброшенные мной еще на подлете.

Джина должна стать очередной победой Питера. Слишком отчетливо в нем угадывается желание поставить галочку напротив имени девушки в списке завоеваний. Со всей характерной моей женской части солидарностью я, напротив, пытаюсь уберечь приятельницу от сомнительной интрижки с этим парнем. Как бы то ни было, девчонка она неплохая, хоть моментами и ведет себя странно.

– Пи-и-ит! – Отвернувшись, Джина закатывает глаза.

Я ухмыляюсь стремящимся к нулю шансам Паркера, хлопаю девушку по плечу и, склонив голову, напоминаю:

– Ты обещала ему танец. Я в бар. Подходи как освободишься.

Джина кивает с сожалением и, нацепив ослепительную улыбку, хватается за рукав парня, чтобы потянуть его на танцпол.

Я долго стою, высматривая свободный барный стул. Меняется второй трек, а Джина с Питером так и продолжают танцевать, не замечая никого вокруг.

Бросив взгляд в сторону ближайшей стойки, замечаю, что одно место все же освободилось. Наконец-то.

– Безалкогольный мохито, – бросаю я бармену и краем глаза улавливаю пристальный взгляд.

С внешностью Александры было бы странно удивляться вниманию не то что противоположного, но и своего пола. В этом же взгляде есть что-то другое. Не банальный интерес, а странная смесь удивления, оценки и… узнавания? Не припомню этого парня. Обычно все было с точностью до наоборот: малознакомой в кругу однокурсников всегда оказывалась Александра. Может, он новый студент?

Парень лениво блуждает взглядом вдоль тела Алекс и почти что зевает, демонстрируя безразличие к ее внешности.

– Ваш мохито.

Бокал с коктейлем опускается на столешницу, отвлекая меня от мыслей о том, что я впервые сталкиваюсь с подобной реакцией на эту девушку. Чаще всего мне даже стараться не нужно, чтобы привлечь чье-то внимание.

Поднимаю руку, чтобы потянуться за бокалом, но громила слева первым хватает коктейль, оставляя бармена с открытым ртом. И, судя по выражению лица, с которым любитель безалкогольных коктейлей говорит о своем нежелании бросать приманку в поисках добычи, Александра Хорнер действительно ему неинтересна. Если же это уловка с целью обратить внимание добычи своим безразличием, то пусть расслабится, потому что на эту рыбку такое не действует.

Дождавшись своей порции коктейля, я залпом уничтожаю бокал в несколько глотков и иду к танцполу.

Пит и Джина все так же пляшут среди ребят, поочередно изображая то роботов, то идиотов. Я ловлю их взгляды, поднимаю пальцы вверх и ныряю прямо в гущу танцующей толпы.

Я лавирую между танцующими, сознательно выбирая те части толпы, где больше девушек и меньше шансов наткнуться на возбужденного лишними градусами однокурсника.

Впрочем, не я один заинтересован в обществе девушек. Один поддатый дебилоид все-таки падает на мою голову. Точнее, на талию.

Я раздраженно бросаю через плечо:

– Гаррисон, лапы убрал.

– Не отказался бы от твоих лап, киса, – дышит перегаром однокурсник, явно мечтая, чтобы кошачьи когти прошлись по его в край охреневшей роже.

Пит и Джина, заметив, что назревают разборки, решают спасти меня от непредумышленного убийства и непринужденными движениями плавного танца оказываются точно между мной и Дугласом. Я благодарно улыбаюсь, делаю пару ритмичных движений и энергичной походкой возвращаюсь к бару.

Неудавшийся охотник у стойки все так же бесцельно попивает коктейль. Перед парнем опускается микс с минимальным содержанием алкоголя.

Самое то.

– Благодарю. – Я хватаю из-под носа парня бокал с оранжевой жидкостью.

В этот раз я не собираюсь осушать его несколькими глотками. Отхожу на расстояние нескольких футов, хватаюсь зубами за трубочку и медленно потягиваю жидкость, бросая на парня взгляды со смесью благодарности и насмешки.

– Всегда пожалуйста, – тянет он все с той же скукой в подозрительно знакомых глазах.

Зуб даю, где-то я их уже видел.

К счастью, Дуглас Гаррисон находит себе новую жертву, которая совсем не против его перегара.

Пустой бокал возвращается на стойку, а я – на танцпол.

Сегодня ди-джей как никогда щедр на любимые треки. Я вдоволь трясу костями «сестры» композицию Neighborhood, вслед за которой включается трек Chase Atlantic.

Давно моя голова не была настолько свободной от мыслей.

В какой-то момент я ловлю резкий запах мужского парфюма вперемешку с парами алкоголя и сигарет. Аромат настолько плотно окутывает меня, что сомнений не остается: кто-то наметил Александру очередной целью.

Пытаюсь не обращать на него внимания и постепенно отступаю в другую сторону, но терпкий аромат следует за мной, и уже спустя минуту чьи-то ладони хватаются за талию Алекс. Я резко оборачиваюсь, но перед глазами появляются несколько знакомых девушек. С надеждой на то, что Алекс спугнула нахала, я продолжаю танцевать, все больше приближаясь к краю танцпола, от которого рукой подать до барной стойки со скучающим громилой на одиноком стуле. Мне даже становится жаль его на доли секунды. Может, ждет кого-то?

Поймав мой взгляд, Джина хватает меня за локоть и кричит, пытаясь заглушить музыку:

– Тоже смотришь на этого симпатягу? Я бы подкатила, но, сама видишь, сегодня я спасаю от скуки Питера.

– В твоей программе борьбы со скукой значится ночевка в его постели? – охлаждаю пыл не на шутку распалившейся девушки.

– Через полчаса за мной приедет старший брат, – хихикает она, довольная своей страховкой. – Если Паркер и после такого будет настаивать, так и быть, схожу с ним на пару свиданий. А ты не теряй времени, пока красавчик свободен!

Мне бы от остальных красавчиков отбиться…

Шанс отбиться я получаю спустя минуту: расслабившись под незамысловатые биты неизвестного мне клаб-дэнса, я не сразу понимаю, что задницы Алекс, прикрытой джинсами и краем свободной футболки, касаются чьи-то руки. И явно делают это неслучайно. Причем одна уже собирается нырнуть под футболку.

Я бросаюсь вперед, освобождая себя от похотливых ручищ неизвестного придурка, и оборачиваюсь. Моя ладонь уже готова встретиться с лицом… одинокого выпивохи у бара.

Сэм

Уже на третьем бокале безалкогольного коктейля я понимаю, что зря решила начать веселую студенческую жизнь в теле неуча Сэмюэля с посещения вечеринки однокурсников.

Понятно, что здесь все друг друга знают и я выгляжу белой вороной. Никто не обращает на меня внимания. Редкие голодные взгляды женской части однокурсниц безжалостно разбиваются о мое равнодушие. Я всем телом источаю флюиды безразличия, демонстрируя, что флирт – не главная моя цель. Но что же делать, если простое дружеское общение никого здесь не интересует. Разве что…

Блондинка, которую Сэм отшил минутами ранее, снова появляется у барной стойки и в наглую стягивает у меня из-под носа первый алкогольный коктейль за сегодняшний вечер. Я рискнула заказать «Текилу санрайз», решив, что небольшая доза алкоголя не сделает из меня безумца и даже позволит без приключений добраться до дома.

Девчонка благодарит меня за коктейль и отчаливает в море танцующих ребят.

– Еще один «Санрайз», пожалуйста, – вздыхаю я, смирившись с потерей.

Я слежу за толпой и тут же натыкаюсь на плавно, ритмично танцующую фигуру новой знакомой. Есть чему позавидовать. В моем прошлом значатся три года занятий в танцевальной школе, но даже за это время я не сумела добиться естественной грации в движениях. Она же одинаково хорошо двигается и под Neighborhood, и под Beyonce. Без заученных движений, на одних инстинктах.

Залипнув на движениях девушки, я не сразу замечаю, что рядом долгое время крутится низкий парнишка, едва достающий ей до макушки. Обнаглев из-за своей неприметности, он хватается за талию блондинки, тут же исчезнув при резком повороте ее головы.

Я негодую, представив, что сама сделала бы с этим имбецилом, если бы его наглые ручонки коснулись моего тела.

Танцпол выпадает из зоны моих интересов, пока я пытаюсь распробовать хваленую «Палому» из барной карты. Сегодня день текилы и цитрусовых.

Допив коктейль, возвращаюсь к танцующим, отметив, что было бы здорово увидеть здесь Милли. Я бы нашла способ познакомить ее с «братом», но, судя по сообщению подруги в мессенджере, «появление в клубе после романтичного вечера не предусмотрено условиями договора».

Длиннорукий Фродо снова появляется на танцполе и продолжает окучивать фигуру блондинки. Он долго крутится сзади, выгадывая подходящий момент, затем поднимает руки и целится прямо на зад ничего не подозревающей девушки. Злость во мне вскипает так неожиданно, что я вскакиваю со стула, едва не сбив стоявший возле меня бокал, и танком пру прямиком на идиота.

Озабоченный хоббит успевает переместить вторую руку под футболку девушки, когда я хватаю его запястье огромной клешней Сэма и с силой тяну в свою сторону. А потом… в меня прилетает мощная оплеуха хрупкой на вид синеглазой фурии.

– Какого хрена?! – вопим мы одновременно.

– Ты лапал меня за задницу! – бросает она прямо в мое ошалевшее лицо.

– Ты выпила мой коктейль! – кричу я, запоздало сообразив, что это совсем, абсолютно не то, что стоило говорить. Во мне явно бушуют промилле выпитой текилы в составе безобидной на первый взгляд парочки коктейлей.

– А ты решил, что возможность пощупать мой зад – достойная плата?!

– Сдался мне твой зад! Наоборот же, я хотел, чтобы этот придурок убрал свои руки!

– Какой придурок? – с сомнением спрашивает она, оглядывая окружающих.

– Да этот же!

Стоит мне обернуться, как приставалы и след простыл. Зато на меня во все глаза смотрит пара, еще секунду назад самозабвенно занятая слюнообменом.

– Послушай. – Схватив ее за руку, Сэм получает очередную оплеуху. – Что ж такое-то! Зачем мне твоя? Я могу щупать отличную женскую задницу по восемнадцать часов в сутки!

В глазах девушки появляется смесь недоверия, иронии и даже какого-то… уважения. Таким взглядом на мою фразу мог отреагировать только тот, кто знает толк в «отличных женских задницах». Может, ее не интересуют мужские?

– Алекс, серьезно, возле тебя минут десять ошивался Томсон с факультета экономики, – приходит на помощь спутница Питера. – Не знаю, его ли это были руки, но я бы не удивилась.

– Ладно, знаток, – быстро сдается блондинка, пробежавшись по мне оценивающим взглядом и неожиданно хлопнув меня по плечу. – Сделаю вид, что поверила. А в качестве извинений куплю коктейль.

Мы довольно быстро находим общий язык, несмотря на странное начало знакомства. И, к счастью, она действительно не видит во мне объекта вожделения. Возможно, потому что не понаслышке знает, каково быть в этой роли.

– Извини за пощечину, кстати. – Девушка кивает на мою щеку, которая до сих пор горит от полученных оплеух.

– За две, кстати, – я обиженно потираю больное место. – Одна из которых оказалась хорошо поставленным ударом. Ты училась этому где-то?

– Ну… почти. Брат научил.

– Мне бы такого брата, – вздыхаю, на мгновение позабыв, что я все еще парень и вроде как могу постоять за себя. Заметив удивление в серо-голубых глазах, я добавляю: – Пришлось самому учиться.

– Повезло, что синяка нет.

– Подумаешь, посидел бы пару недель дома.

– Моделью работаешь?

– С чего ты…

– Не бери в голову. Ты так и не представился, – с лету меняет она тему.

– Сэм. – Я замечаю, как девушка в замешательстве вскидывает голову, но удивление во взгляде быстро уступает улыбке. – Макдугал.

– Алекс Хорнер, – отвечает она, протягивая маленькую ладонь с длинными пальцами.

Тут наступает мой черед удивляться. Хотя с чего бы, если с первых секунд я пыталась понять, где видела эти глаза раньше. Выходит, она его сестра?

Я зависаю с натянутой улыбкой, пытаясь понять, какие чувства во мне вызывает родство этой симпатичной девчонки с монаршей особой из эпизода в холле главного корпуса. И тут же ругаю себя за предвзятость. В самом деле, Саманта, какое отношение имеет девушка к характеру своего брата?

– Почему безалкогольные? – я нарушаю затянувшееся молчание.

Алекс с грустью рассматривает очередную порцию коктейля и со вздохом признается:

– Мне нельзя терять голову.

– Домой везти некому?

Странный вопрос – у нее ведь есть брат. Друзья Хорнера, на худой конец.

– Нет.

– А как же… брат, о котором ты говорила? Или другие родные? Неужели никого нет?

– Они вроде есть, но как бы и не мои, – пускается Алекс в пространные объяснения, которые кажутся мне на удивление понятными.

На часах половина четвертого – на полтора часа больше установленного мной лимита на развлечения перед рабочими буднями. Не заметив, как пролетело время за разговорами, я нехотя тянусь вслед за Александрой, когда девушка собирается уходить.

– Поеду домой, пока не уснула прямо за стойкой, – протягивает она сонным голосом, спрятав зевок за крохотной ладонью.

Я улыбаюсь, неосознанно сравнивая руки Алекс и Сэма. Сэм крупный, куда выше большинства моих знакомых. Ростом с ним могут сравниться разве что Джейк и брат этой почти Дюймовочки.

Есть, правда, еще одна категория – «милашка Портман» из компании Хорнера. Его-то в пору включать в один ряд с бостонскими небоскребами.

Но если рядом со мной и Джейк, и Алекс смотрелись не так устрашающе, то миниатюрная Александра казалась совсем беззащитной на фоне тела моего «брата».

Ну да, беззащитная настолько, что без раздумий пройдется кулаком по физиономии обидчика.

– Пойдем провожу, мне тоже пора на боковую.

Мы медленно шагаем в сторону парковки, все так же непринужденно болтая. Я с сожалением понимаю, что единственный человек, с которым я могла бы подружиться, – не считая Рамирес, – попался на глаза не мне, а Сэму.

Машина Александры стоит недалеко, почти у пустующего тротуара. Я подвожу девушку к двери, гадая, стоит ли просить о новой встрече. Поймет ли она, что мною движет только дружеский порыв?

Я молчу, пребывая в мысленных поисках повода для следующей встречи, когда в нескольких метрах от нас раздается трель велосипедного звонка. В три тридцать ночи?

Я делаю шаг, чтобы заградить Алекс, и всей тяжестью тела Сэмюэля наваливаюсь на ее ногу.

– Ты мне палец отдавил, – хрипит девушка изменившимся от боли голосом.

Быстро отшатнувшись, я бросаю парочку смачных проклятий вслед полуночному участнику «Тур де Бостон» и с некоторым опозданием извиняюсь, тут же добавляя:

– Иначе мне пришлось бы схватиться за твою грудь.

– Думаю, ты можешь хоть целый день щупать женскую грудь куда лучше этой, – весело парирует блондинка, одарив Сэма сияющей улыбкой.

Опускаю взгляд ниже, оценивая не слишком открытое декольте свободной футболки. Даже в этой одежде ее грудь могла бы стать предметом женской зависти и мужской… охоты.

Я задумываюсь, вспоминая свою неполную, хоть и симпатичную двойку, и честно признаюсь:

– Не то чтобы лучше…

Взгляд мы поднимаем одновременно.

И по какой-то неведомой мне причине в голове проносится то тяжелое время первых лет моего «знакомства» с Сэмом.

Гормоны. Сводящие с ума, заставлявшие лезть на стенку от непонимания того, как с этим бороться.

Конечно, я знала, как справляются юноши моего возраста, но вытворять такое с чужим телом, да еще и мужским? Мне приходилось часами сидеть в ванне с холодной водой, посещать круглосуточные спортзалы, в тайне от родителей наращивая мышечную массу, читать религиозные трактаты и поститься.

А лучшим способом справиться с буйством гормонов стали гонки по загородным трассам на папиной машине.

Пару раз я умудрилась едва не попасть под горячую руку копов с заляпанными грязью номерами, но смогла оторваться от преследователей в миле от дома.

Относительное затишье наступило пару лет назад, и самый страшный период подростковой жизни завершился без жертв. Мне казалось, что Сэм давно смирился с участью вечного девственника… пока я не посмотрела в глаза этой очаровательной язве, желая увидеть реакцию на свои слова.

Не знаю, кто из нас реагирует первым: Сэм-парень или Сэм-девушка? И кем вызван ступор, в который я впадаю: Александрой или…

Глядя в расширенные зрачки, красочно выдающие чувства их обладателя, я забываю, в каком теле нахожусь и кто именно передо мной стоит. На какие-то доли секунды в голове проносится образ парня, оскорбившего чувство моего достоинства (чего мелочиться, до встречи с Македонским я и не подозревала, насколько оно раздуто).

Что за странные флешбэки?

Мы стоим, продолжая сверлить друг другу взглядами. Дыхание учащается, а пульс отдает в виски. Краем глаза я замечаю капельку, скатившуюся на лоб девушки, и тут же чувствую, как влажная дорожка очерчивает мой висок.

Мы приходим в себя. Наваждение исчезает, как только за спиной Алекс слышатся голоса однокурсников, покидающих клуб одними из последних.

– Дуй домой, уже засыпаешь с открытыми глазами. – Охрипший голос Сэма разруливает ситуацию без потерь.

С нее станется врезать мне в третий раз, особенно с таким выражением лица.

Алекс

– Твою мать, – выплевываю я, едва вернув дыханию привычный ритм.

Макдугал уже лавирует среди толпы, рассыпанной по периметру парковки, направляясь к своей вызывающе красной машине.

И что это сейчас было?

Нет, со мной-то все ясно: сковал паралич от мысли, что в его страусином мозгу зародилась мысль прилепить свой рот к губам Александры. И пусть даже в этом теле я постою за себя, не задумываясь о габаритах обидчика, но в ту минуту уверенность в силе кулачков Алекс слегка пошатнулась.

Его затуманенный взгляд, приоткрытые губы и тяжелое дыхание против моих расширенных глаз, парализованных мышц и беспорядочных мыслей. Смогу ли я в случае чего познакомить яйца Макдугала с острым коленом «сестренки», или придется пустить в ход третью по счету оплеуху?

Стоило просто щелкнуть пальцами перед его носом и развеять создавшееся вокруг напряжение, но я почувствовал, как конечности стали свинцовыми, и не смог сдвинуться с места.

Черта с два! Да как я сразу не догнал, что с первой секунды, с первого же взгляда это был сраный подкат. Продуманный до мелочей. Подкат, на который купилась девушка с мозгами главного плэйбоя универа.

Прав был Спенсер – ты сдаешь позиции, Хорнер. Странная фраза про отличный женский зад в его почти круглосуточном распоряжении и все предшествующее ему поведение навела на мысль, что в клубе Макдугал ждал девушку. Уверенность в этом и сбила меня с толку. Но либо упомянутый зад накануне вильнул ему на прощание, либо он меняет их так часто, что лица в памяти этого одноклеточного слились воедино.

Надежда на то, что это наша последняя встреча, развеивается, когда я запоздало вспоминаю, что вечеринка закрытая и попасть на нее можно только по приглашению.

Выходит, он все-таки с курса? Или такой же, как Алекс, «чей-то знакомый». Узнаю завтра у ребят, которых, кстати, так и не поймал за все три часа пребывания в клубе. Неужели смылись еще до полуночи? Все трое?

Красный Ауди выруливает с парковки и, проезжая мимо, громко сигналит, чуть не заставив меня пустить в ход средний палец.

Вот же гоблин чубатый! Попадись только мне в универе – узнаешь, как пушить хвост в сторону моей «двойняшки».

Глава 4. Может, кофе?

Sam Tinnesz – Play with fire

Сэм

Звонок мобильного напоминает о начале нового дня.

Я вскакиваю с постели и замечаю, что за окном светлее, чем обычно в семь утра. Посмотрев на часы в дальнем углу комнаты, сползаю с кровати вместе с одеялом.

Половина десятого! Я не просто опоздала на первую пару, но еще и рискую пропустить начало второй.

Схватив телефон с прикроватного столика, бегу в ванную и на ходу отвечаю на звонок. Милли.

– До сих пор спишь? Препод только что сделал перекличку. Первая лекция самого непробиваемого лба этого универа, а ты умудрилась проспать!

Милли старается говорить шепотом, но то и дело переходит на писк.

– Да тише ты! Не пройдет и минуты, как тоже окажешься в списке отсутствующих. Я в ванной. Приму душ, оденусь и примчусь в универ.

– Считай, на вторую ты тоже опоздала.

– Милли, ты плохо меня знаешь. Отключаюсь! – Иначе точно опоздаю.

На сборы уходит пятнадцать минут. Прохладный душ в течение пяти, сушка волос с одновременной чисткой зубов – еще четыре, поиск одежды и переодевание – две, легкий макияж – три, провести расческой по волосам – одна.

Бегу к своей крошке. Хорошо, что ключи второпях не забыла.

Дороги, по которым можно проехать, миновав заторы, я знаю и без навигатора, а гнать по городским улицам могу почти как Ферстаппен10 по трассам Формулы-1.

И вот за семь минут до начала второй пары я на парковке университета. Выскочив из машины, хлопаю дверью, включаю сигнализацию и бегу в сторону корпуса.

Узкое платье немногим выше колен и туфли на каблуках – не лучшая форма для спортивных рекордов. Сэкономив время на поиски одежды и стянув с вешалки первое же более или менее приличное платье, я не подумала, что можно хотя бы разок снизойти до не шибко любимых мною балеток. Пожалуй, сейчас я готова петь дифирамбы единственной имеющейся в моей коллекции паре.

Я добегаю до нужной кафедры и с иронией отмечаю, что такого рвения не наблюдала в себе даже во время зачета по физподготовке в прошлом семестре.

Милли упомянула номер аудитории, но в шепоте лектора на заднем фоне я так и не различила, было на конце число «тринадцать» или «четырнадцать».

Собираюсь заглянуть в ту, что ближе к началу коридора, но замечаю, как в соседнюю входит высокий мужчина с ноутбуком под мышкой. Я бросаюсь следом и успеваю проскочить в аудиторию прямо перед его носом.

Отдышавшись, осматриваю помещение в поиске свободного места и замечаю лицо, знакомое по вчерашней сцене в фойе. Взгляд задерживается на симпатичном брюнете с пирсингом в ухе и, вспомнив, что еще вчера он стоял в компании местной грозы венерологов, перевожу взгляд на его соседа по парте.

Облюбовав стол перед самым носом преподавателя, парни лениво разглядывают окружающую обстановку. Светловолосый скользит мимо меня равнодушным взглядом, секунду смотрит на препода, погруженного в экран ноутбука, и… возвращается ко мне.

Правая бровь Хорнера медленно ползет вверх, аттестуя мои нижние конечности. Он с трудом отводит взгляд от выреза на моем платье и щурится, будто пытаясь вспомнить, где меня видел. Узнает. Определенно.

– Извините, кажется, перепутала аудитории, – тараторю я, переводя взгляд на удивленного препода, и выбегаю в коридор, чтобы успеть залететь в соседний кабинет.

Мне повезло: историк задерживается на несколько минут. Это дает возможность спокойно сесть рядом с Милли и достать тетрадь.

– Ночевала-то дома? – подруга с ехидной улыбкой подпирает кулачком подбородок.

– А ты? – парирую я, заранее зная ответ.

Их с Хорнером Лавстаграм был настолько «беспалевным», что поверить в эту чушь могли только идиоты.

– Смеешься?

– И чья это была идея?

– Моя, разумеется. Он надеялся, что после ужина я по-соседски приду к нему в гости и подыграю для фото с кофе и десертом. Мы живем в одном комплексе, но на разных этажах, – добавляет Милли, заметив мою реакцию на ее «по-соседски». – Было лень тащиться на двадцать третий этаж.

– Бесспорный аргумент, – усмехаюсь я, представляя, какую опасность представляет подъем на лифте в сравнении с дружеским посещением логова хищника.

– Ну и? – Испытующий взгляд подруги красноречиво показывает ее настрой. Она собирается вытянуть из меня информацию любыми способами. – Чего проспала-то?

– Пришлось забирать с вечеринки пьяного брата.

– Брата?! Я думала, ты единственный ребенок в семье.

– Брат двоюродный, сын папиного близнеца. – Что вполне могло бы быть правдой. Кто ж знал, что дядя Джордан уйдет в католические священники.

– Познакомишь? – Хитрый прищур говорит только об одном: не больно-то она мне и поверила.

– У Сэма есть подружка, – отмахиваюсь я в надежде свернуть с темы. – Для других целей знакомить не вижу смысла, он и со мной-то общается редко.

– Вы и его Сэмом зовете?

– Родились в один год с разницей в пару месяцев.

– Одно на двоих?

– Что? – Я не с первого раза слышу вопрос подруги, переключившись на вошедшего в аудиторию препода.

– Имя у вас, говорю, одно на двоих.

Я киваю, подумав, что на двоих у нас еще и мозги, которым не мешало бы немного отдохнуть после четырех часов сна.

– Винчестер Кольт?! Его предки на заводе огнестрельного оружия познакомились? – хихикаю я, услышав имя преподавателя.

– У меня были компьютерные ассоциации. Жена Кольта преподавала нам информационные технологии в дизайне на втором курсе. Знаешь, как мы ее называли?

– Материнская плата?

– Бинго!

– Девушки в синем в конце зала! – Надо же, я только сейчас заметила, что наша с подругой одежда похожих тонов. – Не поделитесь с нами причиной своего веселья?

Кажется, дуло мистера Кольта определилось с целью на ближайшие два часа.

– Извините! – кричит Милли. – До моей тормознутой соседки только дошел смысл анекдота, рассказанного перед началом пары!

– Ну спасибо, – шиплю я, едва прекратив смеяться.

– Ладно уж, – машет рукой Дон Винченцо. – Но в следующий раз анекдоты травить будете в коридоре.

Два часа нудной лекции – и наступает долгожданный обеденный перерыв.

Столовая сразу же заполняется студентами, и мы с Милли оказываемся в числе первых. Обнаружив свободный столик у западного окна, куда еще не добралось жаркое солнце, мы сразу же двигаемся в ту сторону.

– Напитки не взяли. – Милли сокрушенно хлопает себя по лбу и с досадой оборачивается к длинной очереди к автомату.

– Я схожу. Тебе кофе?

– Возьми американо. – Подруга расплывается в благодарной улыбке. – Единственный сносный напиток, извергаемый этим доисторическим монстром.

– Окей! – бросаю я, шагая в сторону толпы.

На счастье, очередь продвигается быстро, и уже через шесть минут я держу в руках два бумажных стаканчика с горячим напитком. Реально горячим, чтоб его… Вот почему все сюда с подносами прутся.

Жжение в кончиках пальцев нарастает, и я озираюсь в поисках хотя бы чужого подноса, который смог бы спасти меня от ожогов. Но в ту же секунду подошва скользит по плитке, а я в очередной раз мысленно ругаю себя за выбор «копыт». Ну правда же, корова на льду.

Едва удержавшись на ногах, я слегка качаюсь вбок – как раз в тот момент, когда взгляд ловит кусочек фигуры в потрясающей белоснежной рубашке с закатанными рукавами на не менее потрясающих предплечьях. Только не… это.

– Твою же, – шипит случайная жертва моей неуклюжести смутно знакомым голосом. – Черт!

Поднимаю виноватые глаза и… Опять он?!

– Господи, – только недавно Хорнер вспоминал прислужника Дьявола, – и дал же ты мозги криворуким…

– А разве не мило? – пытаюсь я оправдать себя потоком слов, половину которых сама разобрала бы только с третьей попытки. – И, что самое важное, креативно! Кофе и рубашка, горячее на холодном, темное и светлое, сладкое и…

Я запинаюсь, пытаясь прикинуть, можно ли наделить ткань вкусовыми свойствами.

– Пресное? – спрашивает Хорнер с серьезной миной.

Киваю, схватившись за спасательный круг, брошенный с вражеской шлюпки. Судя по аромату, что забивает ноздри, вкус там далеко не пресный…

Погоди-ка, Сэм, ты же сейчас не о рубашке думаешь, правда?

Я выбиваю из головы мысль, пугающую до легкого содрогания в теле, и продолжаю:

– Внутреннее противостояние как суть человеческой природы.

Он все еще смотрит на меня как на умалишенную. Приходится сойти с воображаемой трибуны на кафедре философии и использовать более приземленный аргумент.

– Ты вполне можешь стать законодателем нового модного веяния, – добавляю я шепотом, отчаянно пытаясь обернуть все в шутку. – Ну, или… всегда успеешь прислать мне счет за химчистку, – заканчиваю уже не так весело и даже с нотками вины в голосе.

– Ладно, проехали, – отмахивается Хорнер, хватая протянутую услужливой студенткой салфетку. – В конечном счете не у каждой хватает фантазии для оригинального подката.

Я едва не выплевываю кофе, который пригубила секунду назад, чтобы успокоить расшатавшиеся нервы.

Понимая, что гневное отрицание скорее подтвердит догадки Хорнера в глазах окружающих, я делаю глубокий вдох, натягиваю на физиономию елейную улыбку и бросаю в спину удаляющемуся однокурснику:

– Куда мне до фантазии стареющего импотента, неотразимость которого держится на бородатых легендах и подставных фотках в социальных сетях!

Я вижу расширенные глаза Милли, мысленно хлопаю себя по голове за импульсивный выпад, косвенно затронувший подругу, и кривлю лицо в гримасе сожаления.

Рамирес пожимает плечами и закатывает глаза, тут же метнув раздражительный взгляд в сторону Хорнера.

Сам напросился.

Он откровенно веселится, оценивающе скользя по моему облегающему платью.

– Точно. Я для тебя скорее соперник, чем трофей. Тогда наслаждайся триумфом. После новостей о моей несостоятельности как мужчины найдется хоть кто-то, готовый с горя броситься в твои объятия.

Кажется, кто-то уделал меня моим же оружием.

– Как думаешь, много времени пройдет, прежде чем нас объявят парой? – безразлично тянет подруга спустя минуту, распивая свежую порцию американо, купленную вместо злосчастного палача для доспехов Македонского.

Я с тем же безразличием оглядываю столовую, пытаясь поймать хоть один заинтересованный взгляд, и понимаю, что всем пофиг. Кого в наше время этим удивишь?

– Можно к вам третьим лишним?

Мы синхронно оборачиваемся на голос Джейкоба.

– Кажется, началось, – ухмыляется Милли, невозмутимо потягивая кофе. – Ты тоже видел? Или уже донесли?

– Битву Титанов? – отвечает Джейк, тут же исправляясь: – Хотя признаю, что Хорнер все-таки выиграл всухую. У Сэм не было шансов.

– Я была о тебе лучшего мнения.

– Без обид. Ты залезла комаром в болото, где Алекс давно и прочно за главную лягушку. В эту чушь мог поверить только идиот.

– В итоге идиоткой выгляжу я.

– А еще лесбиянкой, – кривит он рот, с интересом разглядывая мои волосы и платье. – Представляешь, скольким парням ты разбила сегодня сердце? Хотя есть еще те, кто надеется, что даже ты падешь жертвой в неравном бою с Александром.

– И ты в их числе?

– Я-то знаю, что это неправда.

Интересно же откуда. Мы вроде не добрались до обсуждения моих сексуальных предпочтений.

– Хорнеру даже стараться особо не придется, – продолжает издеваться Джейк, едва скрывая улыбку при виде моего раздражения.

– Может, поспорим? Краем уха слышала, что тебе нужен заместитель на пару часов в неделю. Я неплохо справлялась с этой должностью в школе, а за экзамен у Фаррела можно тряхнуть стариной.

– У меня уже есть несколько кандидатов.

– Будем считать, что я один из них, – весело подмигиваю невозмутимой физиономии Паркера.

– Окей, только какая мне от этого выгода?

– Выгоду придумаешь позже, – отмахиваюсь я, одним предложением показывая, что это решенный вопрос. Никто не тянул его за язык.

– Зайдешь после пар, обсудим мои условия.

– Договорились!

Алекс

Иногда мне везет. Например, сегодня.

Перенос лекции Робинсона в неожиданно открывшееся окно между парами спас от участи весь день плестись по коридорам в образе дворецкого семейки Аддамс.

Добравшись до универа за пятнадцать минут до начала второй пары, спокойно поднимаюсь на четвертый этаж. Я смотрю в окно на двор кампуса и замечаю, как в ворота заезжает знакомая красная Ауди. Значит, мы все-таки учимся в одном универе и мне выпадет шанс поговорить с Макдугалом «по душам».

Спенсер, как и я, оказывается в числе опоздавших, поэтому мы занимаем один из передних столов. С сочувствием переглядываемся, представляя, какая «прекрасная» возможность отоспаться нас ждет, и достаем тетради для записей.

– Вижу, ночка удалась на славу, – Чарльз с интересом разглядывает мои глаза.

– Ты бы хоть рубашку надел, – с насмешкой киваю на подозрительное пятно на его шее.

– Завидуешь?

– Чему завидовать? Я-то как раз догадался надеть.

– Фото с квартиры я так и не дождался. И Рамирес с утра выглядела куда свежее тебя.

– Может, мне было мало одной Рамирес?

– Или ты с горя напился из-за того, что тебя отшила девчонка. В коем-то веке!

– Печаль я обычно топлю не в бутылке, а в педали газа. – Я отмахиваюсь, тут же вспомнив замеченный мною с утра красный автомобиль. – Кстати о педали. Не знаешь, кто в универе водит красный R8?

– Красный? У нас не так много студентов на «Ауди». И среди них я не видел ни одного красного.

– Заметил утром одну. Не мог вспомнить, кто на такой ездит. – Я пожимаю плечами, убедившись, что тот парень из новых студентов. Может, по обмену учится?

Мистер-Пунктуальность-Робинсон входит в кабинет ровно за секунду до начала семинара. Тяжелый допотопный ноутбук приземляется точно перед моим носом, лишая нас со Спенсом последней надежды на сон. Хотя бы с открытыми глазами.

Взглядом, полным безысходности, я пробегаюсь по аудитории, мечтая поменяться с кем-нибудь местами. А затем замечаю в дверях незнакомую фигуру.

Нас немало на этом курсе, но я хорошо запомнил тех, в чьей компании мучаюсь второй семестр. Такие ноги я бы вряд ли не заметил. И талию с грудью…

Я с сожалением отвожу взгляд от выреза, пускаюсь в исследование тонких ключиц и шеи, добираюсь до лица и…

Да ладно! Миньон?!

Не успеваю оправиться от шока, как девушка бросает на меня взгляд, наполненный презрением, и удаляется, извинившись за перепутанные аудитории.

Под ухом печально вздыхают:

– Жаль. Я надеялся, что этот ангел пришел спасти меня от непреодолимой тяги уронить голову прямо на стол.

– Если она ангел, то я святой Николас, – фыркаю я, пытаясь избавиться от мелькнувшей на мгновение мысли, что не против последовать вчерашнему совету друга и позвать ее на свидание.

– Буду ждать твоих подарков на Рождество, Санта, – охотно подхватывает мою шутку Спенсер.

После пары мы направляемся прямиком за чашками спасительного кофе.

Толпа в столовой наводит на мысли о пришествии зомби. Тут собралась добрая половина вчерашних полуночников из клуба. Мимо проскальзывают знакомые лица, в руках которых все больше и больше стаканчиков с кофе.

– Нам хоть останется? – Паника в голосе Спенсера неподдельная, но почему-то возможность остаться без ударной дозы кофеина беспокоит не так сильно, как проносящиеся мимо студенты, которые отыскивают свободные места.

Я пару раз успеваю вовремя отскочить, избегая риска быть облитым горячей жидкостью.

Толпа потихоньку редеет, а автомат все так же исправно подает порции кофе. Я окончательно расслабляюсь и принимаюсь считать количество студентов в очереди перед собой, когда чувствую горячую волну, окатившую ребра.

Громко выругавшись, против воли обзываю неосторожного студента криворуким и тут же жалею о своих словах. Наверняка какой-нибудь бедолага первокурсник, который не знает, что бумажные стаканчики в наших автоматах – категория зла с предусмотренным за него котлом в аду.

Но я ошибаюсь. И, увидев расширенные от ужаса глаза и закусанный уголок губы, покрытый яркой помадой, чувствую раздражение. Оно явно вызвано реакцией моего дыхания на присутствие подружки Рамирес в радиусе одного фута.

Она же пытается извиниться и пускается в пространные философские рассуждения.

Я мог бы отпустить девушку с миром и зарыть едва проступившее лезвие топора войны, но мне хочется проучить ее за утренний выпад в аудитории.

Не смирившись с ролью моей неудачной поклонницы, она во всеуслышание объявляет меня импотентом.

Участники вчерашней сцены в фойе в полном составе. Я не могу молча проглотить язвительную тираду и ненароком упоминаю о ее любви к девушкам, после чего подозрительно притихшая Ведьма прожигает меня мстительным взглядом и, гордо расправив плечи, уплывает к любимой подружке.

– А я ее не сразу признал, – задумчиво выдает Спенсер, когда мы, наконец, добираемся до автомата.

Вин и Райан встали в очередь чуть раньше и уже спокойно попивают свой кофе.

– Горячая штучка, – кивает Вин, отправив долгий взгляд в сторону занятого девушкой столика. – Почти такая же, как ее огненная машина.

– Огненная?

– Красная «Ауди», – уточняет он, заставив меня резко обернуться в сторону хозяйки автомобиля.

– А фамилия у нее, случаем, не Макдугал? – спрашиваю я, сопоставляя в уме два удивительно похожих лица.

Впрочем, ответ мне уже не требуется.

Цепкий взгляд огромных зеленых глаз, способных теряться в улыбке, затронувшей каждую мышцу ее лица. Словно услышав мои мысли, она звонко смеется, что-то рассказывая подруге.

Саманта. Сэмюэль. И как я сразу не догадался…

Сэм

Я одерживаю победу в неравном поединке с головным мозгом, который пытался отключиться посреди лекции, и с чувством гордости за стойкость едва не слипшихся век начинаю собираться домой.

Больше никаких вечеринок до глубокой ночи!

Только у выхода из лекционного зала вспоминаю, что собиралась к Джейкобу.

– Ты домой? – интересуется Милли, поправляя выбившиеся из прически пряди.

– Хочу забежать к Джейку. Ты со мной?

– Нет. Сегодня я встречаюсь с отцом… биологическим. – Захлопнув крышку пудреницы, Милли продолжает голосом, в бодрости которого пробиваются нотки фальши: – Он тут нарисовался недавно. Четырнадцать лет спустя.

– Биологическим? Это тот, который вас бросил, когда твоя мама… – прикусив губу, я захлопываю рот, едва не напомнивший о болезненном прошлом подруги, в котором она и призналась-то мне только на третий год знакомства.

Даже сейчас, после десяти лет дружбы, я знаю лишь ту часть их семейной драмы, которой Милли смогла поделиться, не рискуя при этом вызвать во мне стойкое желание навести порчу на этого недомужчину.

И все-таки стоило бы. Навести. Хоть в чем-то ведь я должна соответствовать своему прозвищу.

– Мистер Серхио Ортис, – подруга кривит рот, пряча взгляд в экране телефона. – Донор спермы для Милли Рамирес.

Я молча смотрю на нее, считывая настроение по языку жестов. Пальцы стучат по металлической фурнитуре небольшой сумки. Нижняя часть ноги выглядывает из-под стола, и я замечаю, как пятка выстукивает каблуком тот же ритм.

– Я бы послала его сразу, еще при первом звонке, но все же решила выслушать. Интересно ведь, что он скажет. После стольких-то лет, – она громко фыркает, сдувая струей воздуха длинную челку, – Да и он тут надолго, раз снял квартиру, а не номер в гостинице. Вряд ли отвяжется, пока я не встречусь с ним, не обменяюсь уроками вежливости и наконец не пошлю его на хер лично.

– Хочешь, поеду с тобой?

– Ты вроде к Джейку собиралась?

– Да, но если тебе нужна группа поддержки… Я могу посидеть в машине, пока вы общаетесь. Джейк никуда не денется.

– Я справлюсь, – улыбается Милли, пристально вглядываясь в мое лицо. – Беги скорее, решай вопрос и живо домой. Там тебя ждет свидание мечты со своей кроватью.

Воистину, свидание мечты…

***

Спускаясь на второй этаж по привычно пустой для этого времени лестнице, я с трудом удерживаюсь, чтобы не разлечься прямо на одном из широких подоконников.

– Саманта?! – возглас появившегося в пролете Питера возвращает меня в реальность.

– Привет, Пит, – сухо здороваюсь я, сдерживая зевок.

– Да ты… – Схватив мою руку, он приподнимает ее над головой и кружит меня, разглядывая со всех ракурсов. – Отпадно выглядишь! Моя камера истосковалась по хорошим кадрам.

– Я не в настроении. Давай обсудим твою меланхоличную камеру в следующий раз?

– Без проблем, – быстро сдается Паркер, поднимая руки. – Ты к брату?

– Ага. Он у себя?

– А где еще ему быть? Ночевать тут скоро будет. Я уже предлагал перевезти двухместную кушетку для него и Кристен. В нашей студии с девушкой особо не развернешься, когда еще и сосед-брат под боком, а так можно совместить приятное с полезным. И девушка, и работа…

– Хочешь, я предложу то же самое? Вдруг прислушается?

– Сомневаюсь…

Джейк сидит возле компьютера, напряженно вглядываясь в монитор, когда я появляюсь в кабинете.

– Садись, где свободно.

– Легко сказать, – хмыкаю я.

Кругом такой хаос, что на мгновение перед глазами проносятся боевые действия с применением канцелярских принадлежностей в качестве оружия массового поражения. Повсюду стопки листов, смятые клочки бумаги, шариковые ручки и фломастеры. На единственном свободном кресле и то лежит пара футболок и спортивная куртка.

– Ты здесь работаешь или живешь?

– Иногда я здесь сплю…

– Тут разве можно спать? – спрашиваю я, окинув кабинет придирчивым взглядом.

– Крис сказала то же самое.

– Неудивительно… Но я пришла по другому поводу.

– Хочешь обсудить условия?

– А ты свои уже придумал?

– Придумал. – Оперативный какой. – Для начала определимся со сроками. Двадцатое октября подойдет?

Надо же, и дату уже выбрал.

– Почему двадцатое?

– Фотосъемка для коллекции моего приятеля. Будешь моделью.

– Шутишь? Твой приятель в курсе, что ты собрался подсунуть ему в качестве модели одну из своих однокурсниц?

– Не волнуйся, он в курсе. Я отправил ему ссылку на твой профиль в соцсети. Он с восторгом кричал, что ты в точности как картинка в его голове.

Я с недоверием фыркаю.

– Допустим. В чем тогда подвох?

Сложно поверить, что в случае проигрыша я получу то, из-за чего половина девушек в универе позеленеет от зависти.

А может?..

– Коллекция чего? Нижнего белья?! – вскрикиваю я с внезапно свалившимся на голову озарением.

– Как ты догадалась!

– Джейк!

– Шучу, – быстро сдается Паркер. – Нет никакого подвоха. Хотя…

– Что там?

– Возможно, на кадрах вас будет двое. И вам придется играть любовь.

– Если играть придется в одежде, не вижу проблемы, – говорю сиплым от усталости голосом, все отчетливее представляя перед глазами вожделенную кровать со свежим постельным бельем.

***

– Сэм, подожди!

Я с удивлением оборачиваюсь, услышав возле парковки голос подруги. Она сидит на одной из ступенек, что-то быстро печатая в смартфоне.

– Ты еще здесь?

– Я отменила встречу.

– Почему?

Милли молчит, опуская голову и делая вид, что разглядывает свою обувь.

– Я не знаю, что говорить при встрече. Боюсь, что моя неприязнь исчезнет, как только увижу его и пойму, что… скучала?

Последние слова даются ей с трудом. Я еле разбираю их сквозь плохо сдерживаемые слезы.

Слова утешения – не самая сильная моя сторона. Я понимаю, что мне нечего посоветовать, но кое-что предложить ей могу.

– Иди сюда, плакса, – протягиваю я руки и сгребаю Милли в охапку.

Она обвивает меня в ответ и сопит, что-то бормоча в ткань платья.

– Да-да, я все прекрасно слышу.

– Говорю, что мне нужно время, чтобы потренировать перед зеркалом лицо обиженного ребенка.

– Ты уже не ребенок, Милли.

– Но и взрослой меня назовешь с натяжкой: судя по тому, из-за чего я тут сопли жую.

– Кхм…

Мы отстраняемся друг от друга, испугавшись звука мужского голоса.

Хорнер усмехается, слегка качнув головой, затем салютует Милли чуть заметным кивком и направляется к своей машине. Следом плетется увлеченный разговором по телефону Буцефал Македонского.

– Привет.

От приветствия в свою сторону я слегка замираю.

– Привет…

– Я Спенсер, – рука парня висит в воздухе в ожидании ответного жеста.

– Саманта.

– Рамирес, надеюсь, ты придешь завтра на мой день рождения? Я хотел бы видеть вас с подругой.

– У Рамирес есть имя, – гундосит подруга, метнув в него прищуренный взгляд.

– Милли. Милагрос Паулина.

И откуда он знает про Паулину?

– Надо же, и второе знаешь, – удивляется Милли не меньше, чем я. – Не напомнишь, когда мы с тобой стали звать друг друга на дни рождения?

– Сегодня, – сияет Спенсер, переводя взгляд от сердитого лица подруги на все еще удивленное мое. – Там будут многие с курса. Вас ведь не было вчера. Нужно наверстать.

– Ну, раз придут многие, – кивает Милли, соглашаясь, – тогда можно и пойти. Сэм, ты с нами?

Я молчу, размышляя о том, какая причина для отказа не вызовет споров со стороны подруги.

Две фигуры застывают в ожидании.

– Зачем ей туда идти? – оживляется третья, до сих пор представлявшая собой молчаливую статую. – Там и приударить-то не за кем. Все симпатичные девушки давно заняты.

Шутки о моей ориентации начинают терять свою актуальность, но Хорнер до сих пор упивается своим маленьким утренним триумфом. Я не подаю вида, что его фраза зарождает во мне непреодолимое желание треснуть этим до омерзения довольным лицом по лобовому стеклу его симпатичной машины.

Улыбаюсь со всей теплотой, на которую способна, и, трижды взмахнув ресницами, протягиваю:

– Не поделишься? Тебе же со всеми не справиться. В твоем-то возрасте…

– Мне воспринимать это как согласие? – шустро реагирует Спенсер, довольный поворотом, который принял наш разговор с Хорнером.

– Я подумаю, – воркую я, бросив кокетливый взгляд в сторону улыбчивого парня.

Милли задерживается, обсуждая с будущим именинником место вечеринки. Вспомнив, что ее машину до сих пор латают в сервисе, я занимаю водительское сиденье своей и в ожидании прислоняюсь к спинке кресла.

Может, прямо здесь поспать? Кажется, мне уже непринципиально…

– Я собиралась такси вызвать, – выдыхает Милли, занимая соседнее кресло спустя две минуты.

– Да ладно, нам все равно по пути.

– Вообще-то я переехала на прошлой неделе… – При виде страданий на моем лице она быстро добавляет: – Но раз такое дело сегодня я с радостью погощу у родителей!

Глава 5. Потанцуем?

Jazmine Sullivan – Bust Your Windows

Алекс

Отметить двадцать первый день рождения Спенсер решил в очередном клубе.

После неудачной попытки обольщения «первой, чья нога окажется на лестнице» я не рискнул подбрасывать новый повод для разговоров, отказываясь от приглашения.

К тому же Спенс – мой лучший друг. Дотошный. Цепкий, как пиявка. Временами придурок, каких свет не видел, но друг настоящий. Один из немногих на самом деле. Который не раз вытягивал меня из, казалось бы, безнадежных ситуаций, не задавая лишних вопросов.

Я даже не удивляюсь, когда Чарльз объявляет, что вечеринка начинается в шесть часов. По меркам ребят в нашем универе – время совсем детское.

Он точно о чем-то догадывается, но все так же не хочет задавать вопросов. Слишком явно я показал однажды, что не хочу на них отвечать.

В этом клубе я впервые. Удобные диваны, выпивка на любой вкус, девочки… Танцы волнуют меня в последнюю очередь: хватило и безумной ночки четверга в «Роял».

Я приезжаю чуть позже остальных ребят из нашей четверки. В клубе во всю звучит трек Жасмин Салливан, напоминая мне о давно забытом увлечении танцами. Я улыбаюсь, вспоминая свое выступление на выпускном балу старшеклассников в танцевальной школе. Последнее выступление, кстати говоря. Школу я бросил, отучившись два года, но танго танцевал еще долго. До окончания первого курса колледжа точно.

Еще издалека замечаю компанию, которая разместилась на диванах вокруг небольшого стеклянного столика. Парни успели найти себе спутниц на вечер, среди которых я узнаю только Лорен под боком у Райана.

Вин и Спенсер чуть ли не с рук кормят двух похожих блондинок в гламурных розовых платьях.

– Здорово, Алекс!

– Садись, мы тут и тебе местечко пригрели, – кричит Вин, хлопая по синей бархатной обивке.

– Тут и с моим-то задом особо не развернешься, – возмущаюсь в шутку, хотя места более чем достаточно. – Может, я не один пришел?

– О-о-о, – слышится стройный хор с разных сторон.

– Мы, наконец, познакомимся с твоей девушкой? – сияет Райан, крепче прижимая к себе тело улыбчивой Лорен.

– Кстати, о девушках: ты так и не показал фотографии ужина в своей квартире. Подставные фотки не в счет. Даже подружка Рамирес догадалась, что это липа.

– Подружка Рамирес увидела только то, что хотела.

– Ничего не знаю, фотографии не те. Спор ты продул, теперь проставляйся, – никак не сдается Вин.

– А мы делали ставки? – спрашивает Спенсер.

Все за столом переглядываются. Вин смачно хлопает себя по лбу, тут же с добавляя:

– Зато понятно, что мы были правы. Ты либо прячешь кого-то, либо…

Я отражаю ироничный взгляд Брауна, показав, что не в настроении на очередной повтор избитой мелодии. Как же меня все достало!

Напряжение между мной и Брауном усиливает еще и молчание, повисшее в нашей обычно шумной компании. Я сверлю его взглядом и расслабляюсь, только когда у столика появляется объект моего самого громкого провала в амплуа Казановы. В компании единственной причины этого провала.

Я мимолетно оцениваю яркое платье Рамирес и вспоминаю мелодию, которая сопровождала мое появление в клубе. Поднявшись с дивана, хватаю девушку за руку и тащу на танцпол.

– Ты вовремя, – бросаю я, избегая встречи с ее взглядом. – Раз уж не справилась с задачей и растрепала про наш договор своей подруге, будешь отдуваться сегодня. Уж танго танцевать ты наверняка умеешь лучше, чем молчать в тряпочку.

– Танго? – Удивление на лице Рамирес слишком естественное. – Смеешься? Где, по-твоему, я должна была научиться? Думаешь, в латиноамериканских семьях танцуют танго по умолчанию?

– А разве нет?

– Так же, как каждый американец рождается с любовью к фастфуду? Что-то ты мало похож на поклонника гамбургеров.

– Во мне столько кровей намешано, что я и забыл, каких традиций должен придерживаться.

– Я не танцую танго, – вздыхает Рамирес, остановившись и неуверенно потянув меня назад. – Но… знаю, кто умеет.

Саманта стоит и с улыбкой протягивает имениннику подарок в коробке, традиционно повязанной бантом. Восторженный взгляд Брауна скользит вдоль ее открытых ног в свободных кожаных шортах.

– Сэм! – На голос Рамирес оборачиваются все, кроме увлеченного не на шутку Вина. – Помнишь, ты говорила, что училась танцевать танго в старшей школе?

Улыбка Саманты меркнет, когда мы встречаемся взглядами.

– Да так… брала пару уроков.

– А сейчас сможешь?

– Сейчас? – На ее лице отчетливо читается фраза «Что ты несешь?».

– Пара уроков в старшей школе? Думаешь, она справится лучше тебя? – Я обвожу Ведьму недоверчивым взглядом и возвращаюсь к Рамирес. – Пошли, по ходу объясню.

Брови Спенсера от удивления лезут на лоб.

– Алекс, ты собираешься танцевать?

– Танго? – нервно хмыкает Портман.

– Прикиньте.

Макдугал не отказывает себе в удовольствии съязвить:

– Костей-то досчитаешься потом?

– Твоих?

Рамирес стоит в центре театра-экспромта, развернувшегося посреди ночного клуба, и наблюдает за каждым из героев развернувшейся драмы.

– Сэм и Алекс, за мной! Остальные идут следом!

Командные нотки в голосе Милли отрезвляют всю нашу компанию.

Мы добираемся до пульта диджея, когда Рамирес хватает нас с Ведьмой за руки и тоном, не терпящим возражения, протягивает:

– Вы сейчас пойдете танцевать. Вместе. Выпустите пар, иногда это здорово помогает. Я бы предложила кое-что приятнее, но в вашем случае придется вызывать копов. К тому же, Сэм еще… ни с кем не танцевала танго, – улыбается она, невинно хлопая ресницами под испепеляющим взглядом подружки. – На людях. В клубе.

– Почему же? – В этот раз настает моя очередь подтрунивать. – Так плохо справлялась?

– Наверняка получше тебя, – подмигивает мне Саманта.

– Окей, если ты в этом уверена, – пожимаю плечами, кивая на танцпол.

Через минуту музыка обрывается звонким голосом диджея. Объявление о подарке, подготовленном главному герою сегодняшнего вечера, встречают волной восторженного гвалта.

Я выбрал все ту же Салливан с «Bust your windows». И с первых же нот поймал напряженный взгляд зеленых глаз. Она будто что-то вспоминает. Затем быстро избавляется от наваждения, чуть заметно махнув головой, и приближается с выражением лица гипсовой статуи и вызовом в змеиных глазах.

До сих пор я считал, что в этом танце может быть только один лидер. Ее глаза порождают во мне справедливые сомнения.

Сэм

Пара уроков в старшей школе? Почти правда. В неделю. Три года.

Я могла танцевать с закрытыми глазами.

Танец страсти и печали. Шестнадцать лет стали слишком тяжелым периодом в моей жизни. Я искала способ найти выход для боли. И нашла то, что удивительным образом подарило мне освобождение.

Много ли Алекс знает о танго? Пару красивых киношных сцен, снятых с десятого дубля?

Я встаю напротив, приготовившись к поединку. Это для него танец – спасение. Битва, итогом которой станет безоговорочная победа над противником. Но он нарвался не на ту партнершу. И, к счастью, пока даже не догадывается, какую свинью ему подложила Милли.

Конечно же, я не жду, что в недрах клуба зазвучит вечная классика танго Пьяцоллы11, но то, что прорезает аккордами потоки воздуха, слишком знакомо и… неожиданно.

Мой первый танец с первым учителем.

Пальцы едва уловимо подрагивают, когда я касаюсь ладонью груди Хорнера прямо над глухо бьющимся сердцем. Провожу рукою по твердым мышцам, скольжу по ключице и поднимаю взгляд, скрещиваясь с его глазами.

Досчитав до семи, понимаю, что в эти невыносимо долгие для зрителей секунды мы застыли как мраморные изваяния, играя в гляделки.

Я прихожу в чувства первой: хватаю его ладонь, шагаю назад и, повернувшись спиной, опускаю голову на плечо партнера. Он ловит мой взгляд, улыбается на грани насмешки и обольщения, включается в танец, шепнув перед этим короткое: «Начнем?».

И тут я, кажется, забываю, кто из нас посещал уроки танго три года.

Мне достался серьезный соперник. Его уверенный взгляд и плавные движения выводят из оцепенения первых десяти секунд.

Дорожки, шаги, повороты, вращения. Фигуры, названия которых я знаю почти так же хорошо, как технику. Но, оказавшись в этих руках, понимаю, что… все забыла?! Я не помню ни одного партнера, с которым танцевала те четыре года своего обучения.

Вновь оказавшись прижатой спиной к телу Хорнера, я чувствую твердое и в то же время поразительно осторожное движение его ладони, скользящей от моего живота к груди. Он почти касается там, где беспокойно стучит сердце, когда я, наконец, прихожу в себя. Быстрым движением отбрасываю его руку, оборачиваюсь и недовольно качаю головой.

Он все с той же издевкой улыбается, пожимает плечами и кивает в сторону толпы, будто предлагая мне уйти и признать поражение. Обойдешься!

Я копирую улыбку Алекса, кладу руку на мягкую ткань рубашки, затем касаюсь крепкой шеи и неторопливо веду согнутой в колене ногой по его бедру. Тут же чувствую скольжение мужских пальцев по коже, предательски покрытой мурашками. И пока я рискую устойчивостью каблука, отводя ногу назад в полушпагате, он дразнит меня щекочущими движениями под коленкой. Вот же зараза!

Правая нога все еще в опасной близости от бедра Хорнера. Я выпрямляю левую, тянусь губами к уху противника и, мстительно ткнув его каблуком, ласково предупреждаю:

– В следующий раз это будет пах.

Коротко прыснув, он спускает мое орудие мести на пол. А через секунду я понимаю, что вынуждена рисовать ногами круги, пока Алекс нагло врывается в мое пространство.

Сакада12. Кажется, ко мне возвращается память.

Хочу нырнуть ему за спину в попытке прекратить затянувшееся наступление, но тут же оказываюсь оторванной от пола простым движением натренированных рук, для которых мое тело, видимо, всего лишь пушинка.

Мы наступаем по очереди, меняясь ролями с завидным упорством. Я успеваю одарить обувь Хорнера памятным отпечатком своих босоножек: пригвоздив взглядом, не даю ему увернуться. Он же рискует, в очередной раз поднимая меня в воздух для сложного элемента. Дважды поворачивает и отпускает, позволив мне свободно двигаться в полуметре от него.

Лидер среди нас так и не определяется. Я обхожу Алекса, прислоняюсь к спине и обнимаю руками тело, ограничивая его движения. Он хватает меня за руку, пытаясь освободиться, но я крепко держусь и улыбаюсь, глядя ему в затылок.

– Я тоже умею давить на ноги, – глухо отзывается Хорнер, повернув ко мне голову.

– Попробуй!

Он принимает вызов, но я отступаю на шаг и, повиснув, крепче жмусь к его спине. Мышцы под ладонями начинают подрагивать в непостоянном ритме. Я не вижу лица Алекса, но чувствую, что он еле сдерживает смех. Его веселье словно преобразуется в электрический импульс: начавшись легким покалыванием в кончиках пальцев, мягкой волной бежит по рукам и взрывается в груди.

Спустя несколько секунд я сама уже едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Это окончательно расслабляет меня, позволяет ему освободиться от крепкого замка моих рук и перехватить инициативу.

Я снова парю над полом. Хорнер держит меня за талию, крепко прижимая к своему телу, и позволяет смотреть сверху вниз в бездонное море серо-голубых глаз.

Наше танго все больше походит на что-то другое. Сердце бьется в сумасшедшем ритме, который уже никак не получается связать с музыкой.

Мы точно танцуем?

Я отвлекаюсь всего на мгновение, ловлю удивленный восторг в глазах подруги и, вернувшись к танцу, быстро отвожу руку Алекса от своей талии. Вторую он убирает так же быстро и совершенно неожиданно.

Музыка стихает с последним аккордом. Покачнувшись, я едва удерживаюсь от падения, но успеваю вовремя схватиться за плечи Алекса.

Эффектный финал, ничего не скажешь!

– Я чуть ногу не подвернула! – возмущаюсь я, сцепившись взглядом с криворуким тангеро.

– А я тут причем? Ты сама убрала руку еще до того, как я спустил тебя на пол.

– Одну руку!

– А я – вторую. Пока ты не исполнила свое обещание, – прыснув, он кивает на ширинку.

– Вас только могила исправит, – шумно вздыхает Милли, поспешно заполняя раскалившееся между нами пространство.

– Или хороший секс, – поигрывая бровями, ухмыляется Спенсер.

– Да она скорее меня кастрирует.

– Скорее отрублю твои кривые руки.

– Маньячка.

– Зато танцую лучше тебя.

Он на мгновение задумывается и кивает:

– Классно танцующая маньячка.

Его слова отзываются во мне теплой волной, которая накрывает и растворяет тысячу колючих иголок привычного ехидства. Но я не подаю виду, что мне понравилось. Что и говорить – признаться даже себе сейчас было бы преступлением.

Алекс

Чип и Дейл в женском обличье укатили спасать от скуки припозднившихся Паркеров.

Ноги Саманты странным образом растут с каждым выпитым стаканом алкоголя. Или причина в шортах, которые задираются все выше и выше?

– Видимо, кожа сейчас стоит дорого.

– Ты о чем? – спрашивает Спенсер, стараясь незаметно забрать у меня коктейль.

– Да так… Дизайнеры, говорю, экономят по-жесткому.

– А, ты про эту кожу? – ухмыляется он, поймав направление моего взгляда. – По-моему, вполне прилично. Тут у половины девчонок юбки короче, приятель. Ты думал, она в клуб монашкой оденется?

– Пусть хоть голой приходит. Она же не для парней старается.

– Сам-то в это веришь?

– Не знаю.

– Но верить в это как-то спокойнее, правда?

– Отвали.

Я допиваю последний бокал. Лимит, превышение которого может стать для меня фатальным. Встаю из-за стола и приглашаю подвернувшуюся под руку спутницу Спенсера. Ему явно плевать. Впрочем, глупенькой Барби тоже.

Голова удивительно ясная для выпитой дозы. Я танцую три песни подряд, глядя мимо партнерши, но почему-то взгляд все время падает на ярко-красные в отблесках клубной подсветки волосы. Когда распустить-то успела?

Она умело попадает в ритм сложной мелодии, рисуя круги рядом с подругой. И я в который раз задумываюсь над тем, кто из них сказал правду. Милли или Сэм? Они дружат или встречаются?

И главный вопрос: какое на хрен мне до этого дело? В последнем бокале точно было вино?

Саманта ловит у стойки старшего Паркера и тянет его на танцпол. Милли с сияющим лицом оккупирует младшего.

– Эй, ты где? Алекс! – Я выхожу из транса, обратив крупицу внимания на невысокую блондинку, с которой танцую.

– Сплю, – для правдоподобности еще и зеваю в кулак. – Вертикальное выражение горизонтального желания.

В памяти мелькает другая интерпретация известной фразы. Танец, которым мы с Сэм зажгли тухлый в первые часы вечеринки танцпол.

Сэм оказалась куда лучшим танцором. Энергия бьет ключом без помощи алкоголя. Треки сменяют друг друга, а она все так же светится, окрыленная своей мнимой победой.

Ночью намечается гонка, и меня ждет короткий сон уставшего разума, который должен переместиться в отдохнувшее тело.

Я протискиваюсь сквозь толпу танцующих, не глядя на тех, кого задеваю, и даже успеваю поймать пару недовольных комментариев по пути к выходу из клуба.

Сегодня я уйду по-английски.

Сэм

– Давно я так не веселилась! – кричит Милли, заглушая громкую музыку.

Я киваю, побоявшись за свои связки: перекричать звонкую подругу слишком сложно, не стоит и стараться.

Музыка не останавливается с тех пор, как мы с Хорнером освободили танцпол, прежде разбудив в зрителях небывалый интерес к танцам. Даже Милли удивилась тому, сколько людей крутится поблизости, несмотря на раннее время. Обычно нужный градус они набирают ближе к полуночи и с неизменной помощью алкоголя.

Я могу расслабиться: знаю, что успею вернуться домой до двенадцати, даже если останусь тут еще часа на три. Завтра воскресенье. Долгожданный выходной и возможность проспать в объятиях любимого одеяла до обеда.

Танцы удивительным образом поднимают мне настроение, но еще больше я улыбаюсь, вспоминая признание Алекса. Классно танцующая маньячка. И почему меня так волнует, что кто-то думает о моих способностях в танцах?

Я на секунду злюсь собственным мыслям. Раздражение усиливается, когда вижу Джейка и вспоминаю предмет нашего спора.

А вот и предмет собственной персоной. Набрался нужной кондиции и вышел-таки на танцпол. А для танго ему не нужны были спасительные градусы.

Хорнер уже несколько песен крутится вокруг блондинки в коротком розовом платье, больше напоминающем комбинацию. Могла бы и кружево с подола сорвать…

Мы с Милли, Джейком и Питером держимся единой цепью, обучая друг друга всем известным нам движениям в танцах. Пару раз я ловлю на себе все тот же нечитаемый взгляд Хорнера, остротой которого можно рассечь воздух.

О чем он думает? Убить меня хочет?

Когда включают медляк, наша четверка разбивается на пары: Милли с довольным лицом хватается за руку Питера, а я обреченно смотрю на смеющегося Джейкоба.

– Надеюсь, твоя девушка меня не убьет.

– Обычно роль ревнивца в нашей паре играю я, – улыбается Паркер, чуть приобняв меня за плечи.

– Отелло?

– Не до такой степени!

– Теперь я за нее спокойна.

– Зато я за тебя не очень, – он, прищурившись, смотрит в пространство за моей спиной. – Твой Отелло будет недоволен.

– О чем ты? – хохочу я, представив себя в образе Дездемоны.

– Да, так… на будущее.

– Далекое будущее.

– Надеюсь, не такое и далекое.

– Не говори загадками, Паркер!

– Думаю, пожар разгорится раньше, чем я рассчитывал. – Он продолжает ухмыляться, глядя то на меня, но на танцующих.

– Лучше молчи, я все равно не понимаю язык, на котором ты говоришь.

Еще даже не середина песни, когда мимо нас проносится осязаемый ветер. Скала, вызвавшая вихри в потоках воздуха, обладает лицом и именем.

Алекс Хорнер.

Он задевает Джейка плечом, заставляя нас с недоумением глядеть ему вслед. К слову, удивление только на моем лице – Паркер все так же подозрительно улыбается.

– Его бы подвезти. Убьет ведь кого-нибудь.

Я резко оборачиваюсь, считая бокалы и бутылки на знакомом столе. Половина его компании в толпе танцующих. Именинник окучивает миловидную девушку за соседним столиком.

Всем пофиг.

Извинившись перед Джейком, я выбегаю из клуба, не понимая, что собираюсь делать.

Алекс

– Ты обалдел? – доносится у машины, когда я завожу мотор. – На лице же написано, что ты в стельку.

Поворачиваю голову и не вижу ничего, кроме огней ярости в зеленых глазах.

– Ошибаешься, я еще в здравом уме. Просто спать хочу.

– Одно другому не мешает, правда?

– Алкоголь и постель? Ты права, не мешает. Иногда даже помогает, знаешь ли, – я скольжу взглядом по блузке с расстегнутыми верхними пуговицами.

Кому-то стало жарко к концу вечера?

– Пойдем.

– Куда?

– Подвезу. В отличие от тебя и твоей веселой компашки, я сегодня трезвая.

– Оставишь подружку одну? На съедение Паркеру?

– Может, она не против?

– А ты?

– Если ее все устраивает, почему бы и нет, – пожимает плечами, кивком приглашая меня выйти.

Пораженный открытием, я искажаю губы в ухмылке.

– Ты за меня переживаешь?

– За несчастных пешеходов, которых ты можешь сбить на пьяную голову.

– А-а-а… Ну, тогда можешь расслабиться, я вызвал трезвого водителя. Знаешь про такую услугу?

– Не знаю. Я же не хронический алкоголик.

– Ну вот. Только подумал, что ты умеешь нормально общаться. Даже помощь предложила.

– Нормальное общение между нами? – восклицает Сэм в притворном ужасе. – Ты о чем? Сказала же, что переживаю за пешеходов.

– А знаешь…

Я выдерживаю паузу, гадая, что может испортить ей настроение. При виде бесивших меня с самого вечера шорт мне хочется этого особенно рьяно.

– Если бы не твое показательное выступление в день нашей первой встречи, мы долгое время так и проходили бы мимо друг друга, не обмениваясь даже приветствиями. Ты. Не. В моем. Вкусе. – Шепчу я прямо в ямку между ее ключицами.

Я собираюсь нажать на кнопку автоматического подъема стекол, когда встречаюсь с совершенно спокойным лицом девушки, имевшей наглость схватить двумя пальцами мой подбородок и выдохнуть прямо в губы:

– Взаимно…

Сэм

Запах алкоголя слишком слабый. Ненавязчивый. Мне даже приходится слегка наклониться, чтобы проверить – Хорнер действительно пил.

Но я все равно не могу спокойно уйти, доверив ему его же машину и, что не менее важно, – жизнь.

Он пробует успокоить меня, напомнив о существовании трезвых водителей.

Конечно же, я знаю. Слишком осторожным бывает мое поведение в теле Сэма. Но после колкого обвинения в хроническом алкоголизме мы снова включаемся в игру «Кто кого заденет сильнее».

С каждым сказанным словом и сделанным вздохом смотреть в его глаза все труднее, но почему-то отводить взгляд хочется еще меньше. Его глаза кажутся прозрачным синим морем с серыми крапинками прибрежных волн. Все такое же холодное море непроницаемых мыслей.

Я моргаю, избавляясь от странных ассоциаций. Поспешно заверяю Алекса в том, что предложенная мною помощь вызвана волнением за потенциальных жертв его безмерной тяги к алкоголю.

А в ответ он делает то, что никак не вяжется со словами, сопровождающими эту странную выходку. Почти касаясь губами моей ключицы, обдает шею теплым дыханием и произносит:

– Ты. Не. В моем. Вкусе.

Именно так, невидимым топором отсекая каждую часть незамысловатого предложения.

Мой пульс, не изменив своей частоты, продолжает размеренно биться.

А теперь проверим, насколько прочна порода, из которой вырезан ты, каменный мальчик.

Хорнер точно в замедленной съемке поднимает голову, не сводя взгляда с моей шеи. Плавно перемещаясь к подбородку, задерживается на губах и, решив, что пора бы уже перейти к самой обличающей части, смотрит прямо в глаза. Нравится? Вряд ли… Ты ведь ожидал другого.

Я поднимаю руку к шее придурка, на мгновение остановившись в паре дюймов от места, которое так и хочется с силой сжать до тех пор, пока он не начнет задыхаться от нехватки кислорода. Обхватываю его подбородок пальцами и, подавшись вперед, в дюйме от разомкнувшихся навстречу губ тихим голосом отвечаю:

– Взаимно…

Я считаю секунды, пока он смотрит на мой рот. Видимо, поэтому не замечаю, как ключ зажигания вновь поворачивается в его руке, а под капотом начинает бесшумно урчать мотор. Остальное происходит слишком быстро. Тихо выругавшись себе под нос, Алекс хватается за руль и нажимает на педаль газа. Он мчится вперед, оставляя меня одну возле опустевшего парковочного места.

А как же… Ты говорил про трезвого водителя!

Глава 6. Стань моей половиной

Chase Athlantic – The Walls

Сэм

С наступлением полуночи Золушка превращается в принцессу, натягивает платье из креп-шелка, искусственный жемчуг и хрустальные туфельки…

Подождите-ка. Разве не наоборот?

Но в этой сказке роль прекрасного незнакомца на карете с полноприводным двигателем отошла моему «брату». В популярности с этой смазливой, но жутко харизматичной физиономией я и рядом не стояла.

Итак, карета готова. Удобные брюки, футболка и кроссовки десятого размера, ведь моя цель – не принц голубых кровей и свободных взглядов, а… гонки.

Я попала туда в середине лета. Все присматривалась, пытаясь узнать побольше об организации и безопасности турнира. Просчитала риски, собрала нужную сумму для взноса…

– Далеко?

Я вздрагиваю, на мгновение позабыв, что папа уже почти как год в курсе моих перевоплощений.

– Покатаюсь немного.

– В такое время?

Отцу плевать, что перед ним стоит амбал под шесть футов два дюйма. Для него я так и осталась немного безбашенной дочерью.

– Пап, я знаю, что в такое время все приличные девочки сидят дома, но, как видишь, сейчас я не совсем девочка.

Ехидный голос внутри добавляет: «И не совсем приличная».

– Иногда я думаю, что мне было бы спокойнее, выходи ты в такое время в образе девушки, – качает он головой, провожая меня беспокойным взглядом.

К счастью, отец не выпытывает, где именно я собираюсь кататься.

Я добираюсь до локации на окраине города, где проводятся гонки, за двадцать минут. Втиснувшись в свободное место между красным «Мерсом» и канареечным «Феррари», выхожу навстречу Курту – организатору ночных гонок.

Парень выполняет свою работу на совесть: подбирает подходящие для гонок улицы, расположенные вдалеке от оживленных районов и свободные от потоков машин в ночное время, а также решает формальности с копами. Вряд ли на руках Курта есть официальное разрешение, но полицейские ни разу не устраивали облавы. Пару раз их рейды заканчивались предупреждением, но о планируемых визитах Курт всегда знал заранее.

До сегодняшней ночи я приходила на гонки только в качестве зрителя. Но, стоя в толпе зевак, не способных отличить закись азота от перекиси водорода, чувствовала себя не лучше выбывших с трассы гонщиков в паддоках Формулы.

Начало следующего турнира планируется на март, а сегодня Сэм должен заполнить заявку на участие и внести аванс. Заодно внимательнее приглядеться к командам лидеров, бок о бок с которыми предстоит стирать покрышки в гонке за титул.

– Искал меня в прошлую субботу? – спрашивает Курт, не утруждая голосовые связки приветствием.

Я подходила к его заместителю Брайану еще в середине прошлого заезда, пока Курт решал вопрос с нарушением правил на старте, из-за которого гонку едва не отменили. Высказалась о желании участвовать в следующем сезоне, но получила только обещание обсудить это с главным после гонки.

Вопрос Курта можно считать первым шагом к соглашению?

– Хотел заполнить заявку на участие.

– Правила знаешь?

Киваю, чувствуя, как сердце заходится от мелькнувшей надежды.

Я знаю, что желания, денег и машины недостаточно. У ребят есть нерушимое правило: участником сюда берут только на свободное место.

На трассе не предусмотрено нахождение более шести машин в одно время, и попасть в следующий сезон можно только в результате выбывания гонщика из предыдущего.

– Машина при мне, могу сегодня же показать ее твоим механикам.

– Я про взнос. Сумма немаленькая. Тут почти нет новичков, а те, кто есть – детки богатых родителей, – с пренебрежением кривит губы Курт, покосившись в сторону одной из машин.

– Так и мои не бедствуют, – отмахиваюсь я, доставая из внутреннего кармана куртки нужную сумму наличных.

– Тише-тише, – шипит он, хватая меня под локоть и отводя в сторону от толпы. – Ты бы еще раскидал для убедительности. Башкой тронулся?

– Голова на месте – терпение ни к черту. Так я могу заполнить заявку?

– Есть еще одно правило: нужен напарник. Если смотрел внимательно, должен был заметить, что гонка всегда состоит из двух заездов – с разными водителями от одной команды.

Черт бы побрал эти правила! Этот неудобный для меня пункт совсем вылетел из головы.

– Найду.

Вот только где?

– Найдешь, тогда и заполнишь. Куда торопиться?

Пока я ищу варианты заполнить дыру на месте отсутствующего напарника, к нам подбегает помощник Курта.

– У команды лидеров форс-мажор.

– Что за проблема?

– Потеряли одного из участников. Парень получил серьезную травму ноги.

– И что ты предлагаешь? Правила для всех одинаковые, – кривится Курт с раздражением. – И я не буду делать исключение красивым глазам Алексы Хорнер, хоть она и сестра твоего приятеля. Пусть ищет себе напарника до следующей гонки. С этой она, видимо, уже пролетела.

Алекс участвует в гонках? Та самая Алекс Хорнер? И почему я раньше не замечала ее среди участников?

Мне и в голову не пришло бы, что эта хрупкая на вид девушка умеет не просто гнать на пределе возможностей, но и оставлять далеко позади достойных соперников. Он же сказал «команда лидеров»? А напарник, предполагаю, ее брат.

От мысли, в каких обстоятельствах он сломал ногу, по телу пробегает дрожь. Но я избавляюсь от внезапной тревоги, заставляя себя поверить, что нога – единственное, что у него пострадало.

– Я могу заменить Хорнера? – Сама не понимаю, зачем спрашиваю.

– Хорнер остается в команде. Пострадавший – Стив Аллен. Можешь помочь.

Курт пытается быть безучастным, но поджатые губы доказывают, как его бесит неудавшийся облом для команды лидеров. У него тут свои любимчики?

– Только учти: в следующем сезоне они могут стать твоими соперниками, если все-таки попадешь в пелотон.

– Так остальные, вроде, тоже, – замечаю я, пожав плечами.

Действительно, что здесь такого? В голове и мысли нет спасать их. Буду считать это тренировкой.

– Тогда можешь идти, она на «Ягуаре». – Курт кивает в сторону знакомого спортивного автомобиля, который девушка, кажется, угнала у брата. Неужели Хорнеру плевать, что случится с его машиной в случае аварии?

– А ее брат? Он не захочет выступить за Стива?

– Он здесь даже в качестве зрителя не появляется.

Алекс сидит в салоне с открытой дверью и нервно стучит по рулю кончиками пальцев.

– Привет, – начинаю я без вступлений в виде покашливания или стука в окно пассажирского сиденья.

Алекс, не оборачиваясь, смотрит в мою сторону.

– Ты-то что здесь потерял?

– Напарницу – Алекс Хорнер. Знаешь такую?

Повернув голову, она окидывает меня недоверчивым взглядом и пожимает плечами.

– Впервые слышу, поспрашивай среди других участников.

– Я помощь тебе предлагаю, между прочим.

– Как-нибудь обойдусь.

Вот как. И чем же Сэм так ее обидел? Неужто…

– Я, конечно, выпил немного той ночью, но два коктейля едва ли способны лишить меня памяти. Я что-то сделал не так? Ты реагируешь на меня как…

– Если бы сделал, тебя бы сейчас здесь не было, – произносит она с язвительной улыбкой, четко проговаривая каждое слово.

– Алекс, мне вносить его имя в заявку? – Курт появляется из-за моей спины и чуть ли не всем корпусом просовывается в приоткрытое окно. – Имей в виду, две пропущенные гонки – и ваша команда в пролете.

Она еще сомневается. Вот же упертая!

– Мне долго ждать ответа?

– Черт с тобой, – сдается Алекс. – Вноси.

Класс! Значит, моя маленькая мечта исполнится уже сегодня!

Алекс

Сделав глубокий вдох, я беру под контроль нервы и готовлюсь к старту.

Мне любой ценой нужна эта победа. Остается забыть на ближайшие минуты о своем неожиданном партнере, нагло раскинувшемся на пассажирском сиденье, и помчаться к долгожданному титулу.

Какого хрена он сюда приперся? Я вспоминаю, как во время второго коктейля, выпитого в компании громилы той ночью, рассказал ему о любви к скорости. Но ни слова о ночных гонках.

Совпадение? Слишком подозрительное. Именно в тот момент, когда Стив умудрился сломать ногу?

Как бы то ни было, мы с Макдугалом в одной команде.

Я не поверил ни на секунду, что он решил протянуть мне руку помощи. Может, подсадная утка от соперников? Или от самого Курта, для которого слить с гонки нашу со Стивом команду – дело принципа?

Выбора у меня в любом случае нет: отказ от участия почти уничтожит наши шансы на победу. Мы останемся без очков, в то время как ближайшие преследователи выйдут в лидеры даже с минимальными.

– Волнуешься? – Вопрос Сэма только сильнее натягивает мои нервные струны.

Усмехнувшись, я поворачиваю к нему голову.

– Не видишь? Спокойна, как мышь в желудке кота.

– Хочешь сказать, что смирилась с неизбежной смертью? По твоей сонной так не скажешь.

Я тянусь к шее, с удивлением считая удары пульса – обычно она ведет себя спокойнее.

Впереди маячат фигуры длинноногих пигалиц с неоновыми табличками в руках. Сэм, пораженно уставившись на девчонок, откидывается на спинку сиденья и на секунду отвлекает меня громким хохотом.

– Это еще что за привет из двухтысячных? – схватившись за приборную панель, он подается вперед, словно внезапно ослеп и пытается разглядеть лучше. – Я думал, такое даже в кино сейчас не показывают. Где они достали таблички?

– Грабанули съемочный павильон «Форсажа», – подхватываю веселье парня.

Таблички загораются яркими цифрами, заставляя сосредоточится.

Пять. Четыре. Три. Два. Один… Старт!

– Пристегнись, – бросаю я перед тем, как с силой вдавливаю педаль в пол.

Беднягу припечатывает к месту так резко, что, не успев правильно сгруппироваться, он чуть не слетает с кресла.

– Ну и сиденья, – недовольно морщится Сэм. – А стоит как гоночный болид.

Он в курсе, сколько стоит даже самый безнадежный гоночный болид?

– Там же всего одно сиденье. И вряд ли у тебя получится на нем так свободно разлечься.

– Так болид и не рассчитан на езду по городским улицам, в отличие от этой железки.

– Отвлекаешь! Если пропущу из-за твоей болтовни нужный поворот, придушу ремнем безопасности, который ты так старательно игнорируешь.

Превратив глаза в две узенькие щелки, Сэм усмехается и делает вид, что застегивает рот воображаемой молнией.

В первые же секунды мы отрываемся от половины участников, оставаясь в числе первой тройки. Сара и Майкл, Джозеф и Ирвин – наши главные конкуренты в борьбе за трофей победителя.

Я еду бок о бок с «Феррари» Джозефа. Впереди, где-то в тридцати ярдах, маячит еще один красный «итальянец», принадлежащий Майку. Полностью отключившись от мыслей о Блуме, который дышит мне в ребра, я смотрю вперед и стремительно сокращаю отрыв.