Читать онлайн Фабрика бесплатно

Глава 1

19 августа 2022 г.

Говорят, что сорок лет не отмечают.

Плохая примета.

Алексей считал это поверие смешным и нелогичным. Свои сорок он отпраздновал широко и с размахом, так же как и последующие сорок один и сорок два. Но сейчас ему больше всего хотелось, чтобы Сергей вдруг проникся верой в приметы и отменил празднование своего дня рождения в офисе.

На дне рождения будет нужно – и от этого никак не отказаться, не рискуя вызвать шквал новых слухов и пересудов – сказать тост. Выдавить из себя хотя бы пару добрых слов. А что он мог сказать?

С днем рождения, мой бывший лучший друг. Последние полгода я подозревал, что ты изменял моей сестре и воровал мои деньги. Но я не смог окончательно доказать твою вину даже самому себе, поэтому теперь делаю вид, что ничего не произошло. Прости. Давай выпьем за то, чтобы в следующие сорок лет подобное не повторилось.

Отличный тост, да. Но, к сожалению, придется придумать другой.

Алексей встал из‑за своего рабочего стола, подошел к огромному, во всю стену, окну кабинета и некоторое время смотрел на выстроенные в отдалении от офисного здания производственные цеха и склад. Новые, красивые, современные здания – реальное подтверждение многолетнего успеха. Их успеха. Сегодня цеха было видно не очень хорошо. Дым от горящих лесов уже добрался до Коломны, и весь город затянуло удушливым смогом.

Как будто конец света.

Алексей вернулся к столу, взял ручку и бумагу.

Нужно придумать речь. Простую короткую речь. Это несложно.

Но мысли настойчиво возвращались к одним и тем же вопросам, снова и снова двигались по старому кругу.

Как ты мог, Серёга?

Что с тобой произошло?

Когда и почему ты превратился в крысу, готовую воровать у своей семьи?

А может, ты был таким всегда?

19 июля 2004 г.

– Почему, почему ты не можешь нас отвезти? – Тёма встал перед входной дверью и упёр руки в бока.

В тот момент он казался гораздо младше своих лет – капризничающий, готовый заплакать ребёнок, а не почти что подросток. А ведь всего пять минут назад, сидя на кухне и доедая очередное мороженое, он доказывал Саше, что уже взрослый.

– Мне нужно вернуться на работу, – глухо ответил отец, пытаясь его обойти.

– Уже вечер! Никто уже не работает!

– Тёма, успокойся, поедем на великах, – попросила Саша, но, разумеется, ни младший брат, ни отец не обратили на неё ни малейшего внимания.

– Мама бы нас отвезла! – со злостью сказал Тёма.

От лица отца, ещё секунду назад красного от злости и жары, мгновенно отхлынула кровь. Саша застыла.

– Да, – тихо согласился отец. – Она бы отвезла.

Тёма стиснул челюсти, кажется, пытаясь не заплакать, но у него ничего не вышло. По загорелой, чуть пыльной щеке скатилась первая слезинка.

– Папа, не волнуйся, мы доедем на велосипедах, – выдавила из себя Саша и быстро подошла к брату. – Тёма, малыш…

Она несмело коснулась его взлохмаченных волос. Очень светлые, густые, чуть волнистые – почти такие же были у мамы. Почти.

– Прости, – всхлипнул Тёма, вывернулся из‑под её руки и сорвался с места. Он взлетел по лестнице на второй этаж, а ещё через секунду хлопнула дверь его комнаты.

Саша беспомощно посмотрела на отца.

– Я вас отвезу, – решил он. – Собирайтесь. Я пока доеду до магазина, возьму воды и… Что вы там ещё берёте на пляж? Что купить?

– Чипсы. Газировку. И что ты сам хочешь.

– Что я хочу?

Отец улыбнулся страшной, пустой улыбкой, и Саша поняла, что опять сказала что‑то не то. Это происходило снова и снова, несколько раз на дню – любая самая обычная фраза могла сработать как триггер.

– Я…

Я не хочу ничего. Даже жить.

Да. Наверное, отец хотел сказать именно это.

Но, впервые за многие недели, он сделал над собой усилие и замолчал.

– Хорошо, – после паузы произнёс он. – Выберу сам. Что захочу.

Саша кивнула. Осторожно закрыла за отцом дверь и пошла в свою комнату. Надела купальник, сарафан, собрала волосы в хвост. Снова спустилась на первый этаж, прошла через цепочку комнат в прачечную, сняла с сушилки три полотенца, плавки Тёмы и вдруг почувствовала, как сильно устала.

– Артём! Иди сюда! – крикнула она в потолок, оседая на пол. Пыльный, не мытый уже неделю, но кому какое дело?

Пару мгновений Саше казалось, что брат сделает вид, будто не услышал, и придётся подниматься самой. Но тут же раздался приглушённый перекрытиями звук шагов, потом топот по лестнице, и она облегчённо выдохнула.

– Пришёл, – заявил появившийся на пороге прачечной Тёма.

– Одевайся, – скомандовала Саша. – Сейчас папа вернётся и отвезёт нас на машине.

– Ура!

Он выдернул из её рук плавки и снова убежал.

Саша от всей души позавидовала тому, сколько у брата сил. Она посидела ещё несколько минут на полу, затем поднялась и, захватив полотенца, побрела в сторону выхода из дома.

Дом был слишком большим для их семьи.

Он казался большим даже тогда, когда их было пятеро. Два этажа по полторы сотни квадратов каждый, мансарда, высокие потолки, бесконечные лестницы. Сейчас, для четверых, размеры дома стали невыносимыми.

Если бы Саша могла решать, она бы с радостью вернулась в старую мамину квартиру. Но квартиры уже не было, родители продали её сразу, как только закончили отделку первого этажа.

Переезд отрезал Сашу от старых подружек – Коломна была маленьким городом, но и здесь смена места жительства гарантированно рушила привычный круг общения. Да, школа осталась прежней, но с одноклассницами Саша никогда близко не сходилась. Она проплакала несколько недель, прежде чем смирилась, и вот сейчас снова почти до слёз пожалела и свой прежний район, и квартиру, и маленькую детскую, которую делила с вредным младшим братом, и всю свою старую жизнь.

– Я всё! – крикнул Тёма откуда‑то сверху. Саша повернулась на звук и с ужасом увидела, как брат спотыкается на последних ступенях лестницы. Она быстро шагнула вперёд и подхватила его.

– Артём! Можно осторожнее? – возмущенно сказала она, сжимая его руку.

– Свело ногу. Прости, – виновато пробормотал Тёма и посмотрел на неё своими огромными светло‑зелёными глазищами.

С улицы раздался сигнал отцовского автомобиля.

– Пойдём, – недовольно буркнула Саша.

Они разместились на заднем сиденье. Тёма снова начал из‑за чего‑то возмущаться, отец ему отвечал и одновременно с этим трогался с места.

– … заедем за Лёшей, он попросил… – краем уха услышала Саша, проваливаясь в какое‑то странное состояние, полусон‑полузабытье. Никаких чувств, никаких эмоций. Одна только бесконечная усталость и желание полностью отключиться от реальности.

Когда отец повернул к фабрике, Саша сообразила, что ему и правда нужно что‑то сделать на работе, а Лёша стал простой отговоркой. Вряд ли отец действительно решил захватить с собой старшего сына, с которым в последнее время постоянно конфликтовал.

Да и Лёша вряд ли будет рад. Ему двадцать четыре, скоро двадцать пять. Красивый, уверенный в себе молодой мужчина – высокий рост, отличное телосложение, удачная стрижка на тёмно‑русых волосах, дорогая одежда. Он всегда оказывался в центре женского внимания, да и приятелей у него было полно. Что ему делать с Сашей, которая младше на целых восемь лет, и двенадцатилетним Тёмой? К тому же лето, конец рабочего дня… Наверняка у Лёши были свои, гораздо более интересные планы.

Получалось, что отец в очередной раз соврал.

Он припарковался на территории фабрики, дождался старшего сына и на целых полчаса пропал в глубине огромного тёмно‑красного металлического ангара, казавшегося на фоне ярко‑голубого неба ещё темнее и мрачнее, чем всегда. Все эти полчаса Тёма ныл, а Лёша, явно не горевший желанием тащиться на пляж с младшими братом и сестрой, упорно молчал. Саша тоже молчала, листая найденную в машине толстую книгу с ироничным названием «Счастливая семья. Двадцать простых шагов».

Отец вернулся за руль, бросил на Сашу и Артёма странный взгляд – неужели ему всё‑таки стало стыдно? – и завёл двигатель.

– Ну, поехали, – чуть смущённо сказал он. – Тут рядом есть одно место… Пара минут…

Одно место? Рядом? Он что, везёт их на пляж в промзоне?

Горжусь тобой, папа. Ты у нас просто отец года! – подумала Саша, но ни желания, ни сил спорить у неё уже не было.

* * *

Изматывающий рабочий день наконец‑то закончился.

Сергей отработал больше восьми часов в раскаленном металлическом ангаре и не хотел проводить остаток вечера в душном общежитии. Если бы у него ещё оставались силы, он сел бы на велосипед и укатил как можно дальше от города. Но усталость брала своё, и Сергей решил доехать до ближайшего к фабрике маленького пляжа у полуразвалившейся пристани на берегу Оки.

В тот день это не казалось каким‑то важным решением. Но когда много лет спустя Сергей задался вопросом, как могла сложиться его жизнь, если бы после работы он просто поехал домой, найти ответ ему не удалось – как будто до того вечера он по‑настоящему и не жил.

Обычно пляж был пустым. Похоже, про него мало кто знал, да и расположение было не самым удачным. Сергей наткнулся на это место несколько недель назад. Тогда он только‑только приехал в Коломну, плохо ориентировался и совершенно случайно оказался у пристани, свернув куда‑то не туда во время первой бесцельной прогулки по новому для себя городу.

Приехав на пляж, Сергей лег прямо на песок и долго не двигался, бездумно разглядывая редкие облака в небе. Не было сил даже раздеться. Постепенно дневная жара начинала отступать, и лежать у воды было приятно и спокойно.

А потом появились они.

Трое бодрых и наглых детишек какого‑то богатого папочки, которым, как сразу же решил Сергей, явно не нужно ни работать, ни учиться. Папочка – крупный седой мужик лет пятидесяти, показавшийся Сергею смутно знакомым – привез свой разновозрастной выводок на пляж на огромном внедорожнике, вытащил из багажника пакеты с едой и водой, громогласно отказался повторно ехать в магазин, затем немного побуксовал на песке и уехал.

И снова на какое‑то время наступила тишина.

Сергей, начиная злиться, разглядывал своих соседей по пляжу.

Первый из той троицы казался ровесником Сергея. Плотный, высокий, загорелый шатен. Отвратительно смазливый. Он сразу же прошел до конца длинного полуразвалившегося причала, сел, свесив ноги к воде, и закурил.

Вторая – высокая худая блондинка с длинными волосами, собранными в хвост – была похожа на студентку или старшеклассницу. Она скинула короткий сарафанчик, под которым обнаружился на удивление скромный купальник, и расположилась на пляжном полотенце. Она казалась слишком правильной и раздражающе красивой, и вызывала у Сергея целый ком неприятных эмоций, в которых он не мог разобраться.

Младший был этакой промежуточной стадией между ребенком и подростком – белобрысый, с неприятно светлыми, почти прозрачными глазами. Он начал бесцельно бродить по пляжу, и именно это простое, но бессмысленное действие почему‑то бесило Сергея больше всего.

Можно было уехать на другое место, но усталость придавливала к земле.

Я первый сюда приехал. Пусть они валят.

Сергей решил, что будет просто игнорировать эту троицу, но вместо это начал думать, почему они так сильно его раздражают.

Возможно, это просто зависть?

Ну да, они богаты, а он почти нищий.

У них есть семья и наверняка много друзей, у него нет никого.

К тому же все трое красивы, а у него нет и этого – гены ублюдка‑папаши оказались слишком сильны. Сергей с радостью отдал бы полжизни за возможность избавиться от своего не вполне славянского разреза глаз и черных жестких волос. Возможно, тогда он перестал бы вспоминать при каждом взгляде в зеркало, кто его отец…

Разумеется, эти рассуждения не помогали успокоиться. Вечер был окончательно испорчен.

Прошло около получаса. Девушка лежала и читала толстую книгу. Её старший брат успел выкурить пару сигарет, искупаться и снова вернуться на своё место. Младший маялся от скуки. Он тоже поплавал, побросал камни в реку, поел, попил, снова искупался. А потом зачем‑то набрал горсть песка, прошёл по причалу и высыпал песок на голову старшего брата.

Сергей с внезапно проснувшимся любопытством смотрел на этих двоих, ожидая реакции на выходку мальчишки.

Старший брат с недоумением встряхнулся и что‑то негромко сказал. В ответ раздалась целая речь, сопровождаемая активными жестами. Старший молча всё выслушал, а затем лениво протянул руку и легонько толкнул мальчика в бок. Тот не смог удержать равновесие, свалился с причала и с шумным всплеском ушёл под воду.

Сергей, усмехнувшись, ждал продолжения. Ему почему‑то было интересно, что скажет или сделает мальчик, когда вынырнет.

Но этого не произошло.

Прошла секунда, другая, третья… И Сергей, поднявшись на ноги, начал отсчёт времени.

Четыре. Пять. Шесть… Десять…

До старшего брата наконец дошло, что это ненормально, и он прыгнул в воду.

… Пятнадцать…

А Сергей, похолодев, вдруг осознал: это бесполезно. Найти мальчишку около мостков не получится – слишком быстрое течение, его уже унесло на несколько десятков метров.

Сергей растерянно оглядел пустой пляж, понял, что помощи ждать неоткуда, и побежал вдоль берега. Потом прямо в одежде полез в реку, доплыл примерно до того места, где мог оказаться мальчик, несколько раз нырнул, пытаясь рассмотреть в мутной воде хоть что‑то.

… Тридцать, тридцать один…

В какой‑то момент Сергею показалось, что он видит ребёнка ниже по течению, и он поплыл в ту сторону. Еще и еще раз нырнул, схватился за что‑то, почувствовал скользкую человеческую кожу под своей рукой, ощутил одновременно ужас и облегчение, рванулся вместе с неподвижным телом на поверхность. Изо всех сил гребя ногами, задыхаясь, вытянул его на берег.

… Пятьдесят восемь, пятьдесят девять…

Мальчик не дышал. По его лицу расползалась синева.

Я не успел? Он мёртв? Минута, он не мог умереть за минуту! Не мог!!!

Через пару секунд к ним подбежал старший брат и оттолкнул Сергея в сторону. Опустился на колени рядом с ребёнком, рывком перевернул его и уложил животом на собственное бедро, надавил на спину. Снова опустил безвольное тело на песок, развернул лицом вверх, вдул воздух ему в нос. Несколько раз нажал на грудь, сделал ещё один глубокий вдох – и в этот момент мальчик изогнулся и начал кашлять. Из носа и рта потекла пена.

У Сергея – резко, болезненно – зашумело в ушах, и он осел на землю, тяжело дыша и продолжая смотреть на мальчика. А тот хрипел и откашливался, потом перевернулся на бок, на живот, встал на четвереньки, судорожно втянул в себя воздух и снова начал кашлять.

Сергей почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.

Оставаться рядом с чуть не утонувшим ребёнком он больше не мог – было страшно, почти невыносимо страшно. Сергей поднялся и попятился, врезался в кого‑то спиной, оглянулся и понял, что наткнулся на неслышно подошедшую девушку. А она, похоже, вообще не заметила их столкновения, снова пошла вперед, села рядом с мальчиком и вцепилась в его тонкие плечи.

– Тёма, Тёма, Тёма! – прошептала она с ужасом. – Дыши, малыш, пожалуйста, дыши!

Старший брат отошел в сторону, не отрывая взгляда от мальчика. Затем посмотрел на Сергея и кивнул. Шагнул ближе и протянул руку для рукопожатия:

– Спасибо.

Его голос звучал почти спокойно, и это вывело Сергея из себя. Он подчёркнуто брезгливо посмотрел на протянутую руку.

– Ты псих, чуть не утопил пацана! – с необъяснимой для самого себя злостью сказал Сергей и, не до конца понимая, что делает, толкнул парня в плечо. И тут же свалился на землю от гораздо более сильного ответного удара.

* * *

Саша обернулась и увидела, как Лёша одним резким толчком сбивает парня, спасшего Тёму, с ног. Она поднялась с песка, непонимающе глядя на старшего брата. Он был заметно крупнее – выше, шире в плечах – и его удар казался особенно несправедливым.

– Слушай, ты, – мрачно заговорил Лёша, но его прервал приближающийся звук двигателя.

Папа, – со страхом подумала Саша.

Лёша заметно побледнел, и это заставило её злорадно усмехнуться.

Отец припарковался у самой кромки воды, быстро вышел из машины и сел рядом с Тёмой. Оглядел его, тяжело вздохнул и внимательно посмотрел на старшего сына:

– Лёша, что случилось?

Тот поморщился и отвёл глаза.

– Алексей? – уже громче спросил отец.

Алексей.

Полная форма имени не предвещала ничего хорошего. Впрочем, вся ситуация была откровенно плохой.

Совсем недавно Лёша вернулся из Москвы. Меньше чем за месяц он сумел безнадёжно испортить отношения со своим работодателем – старым другом отца, успел поучаствовать в нескольких драках, а в довершение всего сел пьяным за руль и разбил машину, полученную в подарок всего полгода назад.

Да, конечно, он просто хотел забыться. Ему было тяжело. Но тяжело было всем, а он своими выходками делал только хуже.

И вот сейчас, спустя две недели после того, как Лёша с позором перебрался под отцовское крыло, он не просто не уследил за Тёмой. Тот парень был прав. Лёша чуть не утопил младшего брата.

И Саша слишком хорошо представляла, как отреагирует отец, когда об этом узнает.

– Папа, это я виновата, – неожиданно для самой себя выпалила она. – Мы играли с Тёмой, я нечаянно столкнула его с причала, он не смог выплыть и наглотался воды, Лёша его откачивал.

Трое мужчин одновременно скрестили на ней свои взгляды. Отец смотрел с недоверием, Лёша непонимающе, а парень, так и не поднявшийся с песка, с откровенным любопытством.

Тёма отвернулся и снова начал кашлять, и Саша безнадёжно подумала о том, что любой другой нормальный отец уже повёз бы ребёнка в больницу, а не устраивал допрос.

Но другого у них не было.

– Играли? – переспросил отец. – Саша, ты опять всех выгораживаешь? Почему ты его столкнула? Тёма снова что‑то вытворял?

– Нет, нет, я говорю правду! Тёма ничего плохого не делал… Вот и молодой человек подтвердит, правда же? – она с отчаянием посмотрела на парня, надеясь, что тот поддержит её ложь. – Это он вытащил Тёму, он всё видел.

Парень неторопливо поднялся на ноги, и на долю секунды Саша им залюбовалась. Чёрные волосы, приятные черты лица, прямой нос, чётко очерченные скулы, непривычный разрез серых глаз, вызывающая улыбка на красивых губах. Не очень высокий. Скорее стройный, чем крепкий. Выцветшие шорты и футболка, мокрые после реки, липли к его телу.

Их взгляды встретились, а потом он покосился на хмурого Лёшу, оглянулся на Тёму. Тот продолжал кашлять.

Парень молча кивнул.

Отец тоже встал и поднял руку для рукопожатия.

Парень едва слышно хмыкнул и сжал протянутую ладонь.

– Игорь Николаевич Фролов, – сказал отец.

– Очень приятно, я Сергей Синицын, – спокойно ответил парень.

– Спасибо за помощь, Сергей…

Отец полез в карман, и Саша задохнулась, поняв, что именно сейчас произойдёт.

Деньги. Отец даст этому парню деньги. Деньги в ответ на спасение жизни ребёнка, вместо нормальной благодарности или чего‑то ещё. Мерзко. Отвратительно и мерзко.

Саша посмотрела на Лёшу, почему‑то надеясь, что он остановит отца, но брат явно не собирался этого делать.

Такой же. Такой же как папа, – с острым разочарованием подумала Саша.

– Вот, держи, небольшая благодарность, – продолжил отец, вручая Сергею купюры. – Может, работа нужна?

Тот покачал головой:

– Я работаю у вас. Упаковщик.

Отец удивлённо поднял брови:

– Вот как? Не узнал. Наверное, недавно работаешь?

Сергей кивнул.

Отец помедлил пару секунд.

– Ну хорошо, – сказал он. – Загляну как‑нибудь в цех. Ещё раз спасибо. Подвезти тебя до дома?

– Большое спасибо, не нужно. Наверное, вам лучше поехать в больницу… Ну, с мальчиком. Он терял сознание…

Отец вздрогнул, как будто только сейчас до конца осознал, что произошло.

– Это… не очень хорошо, – продолжил Сергей. – До свидания.

Он ещё раз пристально посмотрел на Сашу, развернулся и пошёл к деревьям на границе пляжа. Лёша рвано выдохнул и наклонился к Тёме, помогая тому встать.

– Собери вещи, – приказал отец Саше.

Она послушалась, почти бегом обошла пляж, подбирая полотенца и одежду. Села в машину на заднее сиденье, рядом с братьями, и отец, выругавшись себе под нос, сразу же тронулся с места.

– У мелкого второй день рождения, – негромко произнёс Лёша.

– Деньги за жизнь, – так же тихо сказала Саша. – Как думаешь, это нормально?

Лёша озадаченно на неё посмотрел.

– Ты считаешь, мало дали, или что? – уточнил он.

– Это было унизительно. Для него это было унизительно, я уверена.

– Что? Саша, ты… – Лёша умолк, словно подбирал слова. – Деньги никого не унижают, Саша. Тем более тех, кому их не хватает.

– Унижают, – возразила Саша. – Деньги вообще не главное.

– Конечно, не главное, – громко сказал отец, не отрывая глаз от дороги. – Особенно когда не сама зарабатываешь.

Она сжала зубы.

Лёша снисходительно усмехнулся и отвернулся к окну.

– Ты дурак, – сообщила Саша его идеально подстриженному затылку, и вдруг её снова накрыло полнейшее равнодушие.

В самом деле, что это с ней? Затеяла бессмысленный спор, пытается что‑то кому‑то доказать… Зачем? Ни папа, ни Лёша никогда ничего не поймут.

Отцу вообще наплевать на всё, кроме его любимой работы.

А Лёша… Лёша ещё хуже. Он обычный эгоист. Но, наверное, иначе быть и не могло. Он не смог бы стать другим, даже если бы и захотел. Первый ребёнок в семье, любимый сын, родной сын.

Тёме повезло гораздо меньше.

Саша перевела взгляд на зажатого между ней и Лёшей младшего брата. Он до сих пор был бледным до синевы и молча смотрел прямо перед собой.

Саша обняла его и притянула к себе.

– Поспи, пока едем, – сказала она.

– Прости, – пробормотал Тёма. – У меня… свело ногу… я старался… старался грести руками… прости…

Старался грести.

Маленький, смелый мальчик. Он не сдался, он старался выплыть, он…

Саша судорожно вздохнула и погладила брата по влажным волосам:

– Всё хорошо, малыш. Ты молодец. Всё хорошо.

– Ты говоришь как мама, – прошептал Тёма, уткнулся лбом ей в плечо и закрыл глаза.

А я бы сдалась, – вдруг подумала Саша. – Я не старалась бы выплыть. Зачем? Ради чего это всё?

Она испугалась своих собственных мыслей. Именно тогда, сидя рядом с младшим братом, которого чуть не потеряла, Саша в первый раз поняла, что у неё нет ответа на этот простой вопрос.

Тогда она испугалась. В следующий раз страха уже не было.

Глава 2

19 августа 2022 г.

– Алексей Игоревич! Извините, я хотела…

Не слушая секретаршу – наверняка у неё был очередной глупый вопрос по поводу сегодняшнего банкета, она занималась организацией такого мероприятия в первый раз – Алексей пересёк приёмную, быстро дошёл до лестницы и начал торопливый спуск. До назначенного Сергеем времени оставалось ещё два часа, и лучше было провести их где-то в другом месте, не на территории фабрики.

Алексей вышел из офиса. Привычно разогнал куривших на крыльце логистов, так же привычно позавидовал их беззаботности и безответственности и вдруг остро пожалел, что он никогда уже не сможет оказаться на их месте.

Странное чувство.

Он прошёл большой путь – вырос от менеджера до генерального директора, и фабрика тоже росла и развивалась. Нужно гордиться достигнутым, а не жалеть о невозможности вернуться в прошлое.

Алексей, замедлив шаг, направился в сторону небольшой парковки, предназначенной только для машин руководства. Сел в свой автомобиль, окинул взглядом офисное здание – три этажа зеркального стекла, всё как у больших и серьёзных предприятий, не то что раньше – и повернул ключ в замке зажигания.

Уехать. Куда угодно – в центр города или, наоборот, на реку – лишь бы не пересекаться с сестрой и зятем в эти два свободных часа. Лишь бы не думать о том, что все события, произошедшие в семье за последние восемнадцать лет и закончившиеся таким нелепым и мерзким финалом, его вина.

23 июля 2004 г.

Сергей, конечно, не слишком верил в то, что Фролов появится на его рабочем месте.

Но почему‑то пару дней ждал, что вот‑вот его позовёт начальник участка и удивленно‑уважительно скажет: «Серёга, к тебе пришел сам Игорь Николаевич». И он выйдет к хозяину, пожмет ему руку и о чем‑то тихо поговорит, ловя удивленные взгляды всех рабочих. А после ухода Фролова к Сергею обязательно подойдёт Сан Саныч, скажет, что выписывает ему премию и повышает до бригадира.

Разумеется, этого не произошло.

К пятнице Сергей окончательно перестал надеяться на чудесное продвижение по карьерной лестнице и смиренно упаковывал нескончаемые мебельные комплекты в коробки. В середине дня его окликнул бригадир:

– Серёга, тебя логист ищет. У Сан Саныча сидит.

– Меня? Зачем?

За два месяца своей работы на фабрике Сергей еще ни разу не видел никого из отдела логистики. Все взаимодействия между производством и офисом происходили на уровне руководителей. Нужно было сделать что‑то очень сильно не так, чтобы кто‑то из офисных сотрудников пришел в цех.

– Откуда мне знать? Иди давай, – приказал бригадир.

– Бегу и падаю, – недовольно пробурчал себе под нос Сергей, но послушался.

Поднялся по расшатанной железной лестнице на второй уровень цеха, прошел по узкому коридорчику, остановился перед желтой фанерной дверью, вытер пыльные руки о мятую футболку, постучался и вошел. Начальника цеха не было. Вместо него за столом сидел Алексей. На нем была белая, явно дорогая рубашка с коротким рукавом и галстук. Поверх галстука на шнурке болтался пропуск с фотографией и крупной ярко‑синей надписью «Отдел логистики».

– Ммм… привет, – удивленно сказал Сергей. Он и сам не знал, чему удивился больше – тому, что сын Фролова всё‑таки работает, или его неожиданному появлению в цехе.

– Добрый день, – ответил Алексей.

Сергей решил, что лишние церемонии только затянут процесс:

– Что тебе надо?

– Хотел извиниться и сказать спасибо, – сказал Алексей. – Если бы не ты, всё могло плохо закончиться.

– Спасибо за то, что я вытащил пацана? Или за то, что не сдал тебя папочке? – уточнил Сергей.

Алексей едва заметно нахмурился, но ответил почти спокойно:

– За всё. Но в первую очередь за Тёму. Я твой должник. Спасибо.

– Пожалуйста, – великодушно сказал Сергей.

Они помолчали.

– Меня Лёша зовут, – зачем‑то представился Алексей.

– Я запомнил. Алексей Игоревич, если не ошибаюсь?

– Да, Игоревич.

Повисла еще одна неловкая пауза.

– Я подумал, может, вечером сходим выпить по кружке пива? – заговорил Алексей. – Я угощаю.

– Хозяйскому сынку сегодня не с кем выпить пива? – снова не удержался Сергей. Алексей раздражал его ещё сильнее, чем при первой встрече, и он никак не мог с этим справиться.

– А если не с кем?

Сергей хмыкнул:

– Ну, если не с кем…

– В восемь в «Фиш‑Энд‑Чипс»? Пойдет?

Сергей попытался придумать причину для отказа, но не смог. А потом вдруг подумал, что ему самому иногда не с кем не то что выпить пива, но и просто поговорить, и со вздохом ответил:

– Да, конечно. Пойдет.

Алексей встал из‑за стола и протянул руку. Сергей автоматически ее пожал.

В этот момент начальник цеха, невысокий щуплый старичок, вернулся в кабинет.

Улыбка на его лице была такой широкой и сладкой, что от нее сводило зубы. Улыбался он исключительно в сторону хозяйского сына.

– Все вопросы решили, Алексей Игоревич?

– Да, Сан Саныч, спасибо. Пойду. Сергей, не забудь, в «Фише» в восемь.

– Не забуду, – согласился Сергей.

Алексей ушёл.

Сергей хотел последовать за ним, но начальник придержал его за рукав спецовки.

– Подожди, Синицын.

Это происходит? Действительно происходит? Я буду бригадиром?

Сергей остановился, стараясь не улыбаться:

– Слушаю вас.

– Узнаю, что на меня или на работу в цехе сыну Фролова жалуешься – уволю.

– Извините, что? Я не…

– Что слышал. Ты работай больше, а не языком трепи, если не хочешь без премии сидеть, – приказал Сан Саныч, сел за свой стол и начал перекладывать какие‑то бумажки с левого края стола на правый.

Потрясающе.

– Ну… я пошел?

– Иди‑иди, – согласился начальник, не поднимая головы от бумаг, и махнул рукой в сторону двери.

29 августа 2004 г.

– Ничего не хочешь мне рассказать?

Саша отставила в сторону утюг и удивлённо подняла глаза на брата, подпиравшего плечом дверной косяк прачечной.

Он только что приехал домой после футбола, в который играл каждые выходные с бывшими одноклассниками и ребятами с фабрики. Мокрая насквозь ярко‑красная футболка, капли пота на лбу, влажные волосы, полупустая бутылка пива в руке, злой взгляд.

Очень злой взгляд.

– О чём я должна рассказать? – не дождавшись никаких пояснений, спросила Саша.

– У тебя есть парень, – раздражённо сообщил Лёша.

– Предположим, – сказала Саша.

– И этот парень рассказывает всем подряд, что он… что ты ему даёшь.

Саша ошарашенно открыла рот, но не смогла подобрать слов.

– Это правда? – нажал Лёша.

– Нет!

– Может, набить ему морду?

– Что?!

– Или справишься сама? – с ленивой усмешкой предположил Лёша.

– Это какая‑то шутка? – с отчаянием спросила Саша.

– Нет.

Она несколько мгновений смотрела на брата, потом медленно наклонилась, выдернула вилку утюга из розетки и села на узкую деревянную скамью.

– Блин, Сашка, – Лёша поморщился и провёл свободной рукой по волосам, – я просто хотел предупредить. Твой Денис говно пацан. Я всегда это знал. Старший брат у него такой же, я ему сегодня… Да не об этом речь. Короче, рано тебе ещё… с парнями. Если будет руки распускать или ещё что, ты мне говори. Разберусь.

– Да. Спасибо, – сказала Саша. – Большое спасибо.

Лёша сделал глоток из бутылки.

– Гладила себе форму? – спросил он, кивая на брошенный утюг.

– Тёме.

– Пусть сам себе гладит, ты чего?

– Он маленький, – ответила Саша.

– Ты тоже, – с неожиданной улыбкой сказал Лёша.

– Уже нет, – со злостью возразила она.

10 сентября 2004 г.

– Ну хватит, киса, – мягко сказал Денис, с усилием вытянул из заледеневших Сашиных пальцев пульт от телевизора и нажал на круглую красную кнопку. Экран послушно погас. – Хватит смотреть новости. Хватит.

Наверное, для всех было бы лучше, если бы Саша поверила, что Денис заботится о ней. Переживает. Она ведь и правда медленно сходила с ума, всё глубже и глубже погружаясь в трагедию, которая потрясла всю страну.

Но Саша не верила.

…Твой Денис говно пацан… рассказывает всем подряд, что он… что ты ему даёшь…

Они были одни в её огромном доме. Тёма ушёл на тренировку, Лёша и отец работали, и Денис наверняка всё заранее продумал. Он пришёл через два часа после школы, якобы беспокоясь о здоровье своей девушки, пропустившей уроки, но… Но она не верила. Слишком уж назойливым и настойчивым был он в последние дни. Видимо, стремился получить‑таки то, о чём уже растрезвонил их одноклассникам, прежде чем слухи дойдут до Саши и она скажет, что ничего не было.

Хотя… поверят ли ей? Её слово против его. К тому же это не имело никакого смысла. Ничто не имело смысла…

Она откинулась на широкую спинку дивана и прикрыла глаза. И сразу же почувствовала первое, пока ещё неуверенное прикосновение Дениса к своему бедру. Тонкая ткань пижамы, которую сегодня Саша так и не сменила на нормальную домашнюю одежду, не спасала от неприятных ощущений.

Зачем? – подумала Саша.

Этот вопрос она задавала себе все те месяцы, которые они числились парой.

Зачем?

Зачем тогда, в апреле, она впервые разрешила Денису проводить себя до дома? Зачем дала взять себя за руку? Поцеловать?

Возможно, ей было любопытно? А может, просто не было сил сопротивляться напору симпатичного одноклассника, которого она знала с раннего детства? Или хотелось стать, наконец, как все? В конце концов, ей исполнилось шестнадцать, почти у всех девчонок уже были парни, а у неё не было, и она чувствовала себя белой вороной.

Но поцелуй ей не понравился. Первый поцелуй, всё должно было быть милым и романтичным, чувства, бабочки в животе, все дела… Но она не почувствовала ничего. Ей просто не понравилось. И если бы тогда Денис сделал хоть что‑то не так – например, схватил её за попу, или за грудь, или что‑то ещё – она с лёгким сердцем оттолкнула бы его. Но он всё сделал правильно. И Саша оказалась в ловушке.

Она не понимала, что они будут делать вместе. Рядом с ним ей было скучно. Но он подарил ей тёмно‑красную розу на их втором, уже официальном, свидании. Мягкую игрушку на третьем. И признался в любви на четвёртом – всего лишь через неделю после первого поцелуя. Тогда Саша поверила и, сгорая от чувства вины за собственное равнодушие, ответила на его «Я тебя люблю» смущённым «Я… тоже».

Ловушка захлопнулась.

Она ощущала всё именно так, пока ещё могла что‑то чувствовать, а потом… Потом, после смерти мамы, всё стало неважным. И даже постоянное лапанье Дениса не бесило, не злило, а воспринималось просто как досадное неудобство, от которого она по привычке отмахивалась. Поцелуи – да, раз в неделю она была готова их терпеть. Что‑то большее – нет. Не с ним. Только не с ним.

Вот и сейчас Саша, не открывая глаз, нетерпеливо дёрнула ногой, пытаясь избавиться от его раздражающих ласк. Денис недовольно выдохнул и сдвинул руку выше, к тонкой полоске обнажённого тела между поясом пижамных брюк и топом, и теперь его пальцы гладили уже не ткань, а голую кожу. Как всегда, это казалось не чем‑то приятным, а отвратительным и тошнотворным. И, как всегда, она подумала, зачем ей вообще эти отношения.

Саша резко выпрямилась.

– Киса, – нежно сказал Денис. Кажется, он был настроен серьёзно. – Я не могу, когда ты такая. Как мне тебе помочь?

– Помочь? – с недоумением переспросила она.

Рука Дениса двинулась ещё выше, поднимая топ.

– Расслабься, – прошептал он в изгиб её шеи. – Всё будет хорошо.

Не будет. Ничего не будет хорошо, – отстранённо подумала Саша.

– Нет, – сказала она. – Мы же говорили об этом, Денис. Нет.

Он замер и криво ухмыльнулся:

– Всё ясно. Нет. Хорошо. Знаешь, я просто подумал, что надо дать тебе ещё один шанс…

– Шанс? Мне? – в её голосе, против воли, прозвучали издевательские нотки.

Денис отстранился.

– Тебе, – спокойно ответил он. – Думаешь, ты вся такая особенная, что я буду скакать вокруг тебя годами? Я задолбался. Задолбался улыбаться твоему папаше, восхищаться твоей мазнёй, делать вид, что мне интересно…

– Стой… Подожди… – Саша поднялась на ноги и, осознав, что начинает улыбаться, быстро отвернулась к окну. – Ты… бросаешь меня?

– Да, – злобно сказал Денис за её спиной.

– Какая жалость, – пробормотала она.

Он громко фыркнул:

– Ты просто фригидная дура. Кому ты вообще такая нужна?

О, Дэнчик, ты выучил новое слово? Какой умничка!

Саша стиснула зубы, чтобы не сказать это вслух и не рассмеяться, и повернулась к Денису. Тот, кажется, истолковал выражение её лица совершенно невероятным образом.

– Вот только не начинай плакать и всё такое, – заявил он. – Я ухожу. Ну, если ты не передумаешь…

Она покачала головой.

В полном молчании Денис вышел в прихожую, и спустя пару секунд раздался громкий хлопок входной двери.

– Ого, – ошеломлённо прошептала Саша.

Свобода? Серьёзно? Вот так вот легко и просто? А как же все его признания в любви и уверения, что он не сможет без неё жить? Обещание покончить с собой, если они расстанутся? Всё это было просто враньём? Но…

Саша села на диван, ощущая себя полной дурой.

Пять месяцев. Почти полгода.

Почти полгода она верила в весь этот цирк и слушала избитые, затасканные фразы. Терпела. Уговаривала себя, что Денис хороший парень, что любит её. А на самом деле он… На самом деле…

Саше хотелось разозлиться на него по‑настоящему. Возможно, это избавило бы её от стыда за собственную тупость. Но она слишком хорошо понимала: тут некого винить, кроме самой себя.

Моя вина. Только моя вина.

16 сентября 2004 г.

– …как бревно… поэтому… – раздался знакомый шёпот за Сашиной спиной.

Она выпрямила спину и подняла руку вверх, привлекая к себе внимание учительницы.

– Что тебе, Фролова?

– Марья Антоновна, можно выйти?

– Да.

Кажется, учительница ещё не успела выговорить до конца это короткое слово, а Саша уже стояла в коридоре, из последних сил стараясь не плакать.

Ну да, да, конечно.

Она должна была это предвидеть.

Денис не смог просто уйти, ему нужно было хоть как‑то отплатить Саше за потраченное на неё время, и он начал распускать о ней ещё более дурацкие слухи, которые теперь повторял не только их класс, но и вся параллель. А может, он решил сыграть на опережение, потому что боялся, что кому‑то станет известно о том, из‑за чего они на самом деле расстались? Ведь тогда его репутация, взлетевшая до небес из‑за того, что он якобы «трахал эту дуру Фролову», рухнет.

Саша сглотнула вставший в горле ком. Автоматически потянулась к карману школьных брюк, чтобы взять телефон. И похолодела, когда поняла, кому именно, потеряв связь с реальностью, хотела позвонить, чтобы получить поддержку.

Этот абонент недоступен. Навсегда недоступен.

Она прислонилась спиной к стене и закрыла глаза, больше не пытаясь сдерживать слёзы. Даже если её кто‑то увидит и посмеётся или напоказ пожалеет – пусть. Это уже не имело значения.

Всё проходит.

И это тоже пройдёт.

8 октября 2004 г.

Мелкий осенний дождик, сумерки, отражающийся в лужах свет фонарей.

Красиво.

Если бы Саша ещё рисовала, она наверняка решила бы попробовать перенести это всё на бумагу. Но она больше не рисовала.

Зато теперь она научилась пить, и эффект был тоже неплохим.

Свою первую банку джин‑тоника она выпила вместе с новенькой ученицей в их классе, и это было почти похоже на начало большой и крепкой дружбы. Но Саша слишком быстро сообразила, что главной целью Алёны была выпивка за чужой счёт, и Саша постаралась от новенькой дистанцироваться.

Та ничуть не расстроилась, и начала активно охмурять Лизу – Сашину соседку по парте ещё со времён первого класса. Помогала ей с домашкой, смеялась над её шутками и вполне убедительно изображала интерес, когда Лиза рассказывала всё новые и новые пикантные подробности о своём таинственном парне. И как‑то так вышло, что Лиза и Алёна стали проводить время вместе, а Саша – в полном одиночестве. Ну, не совсем в одиночестве. В компании с джин‑тоником или каким‑то другим коктейлем, если хотелось разнообразия.

За прошедшие недели Саша успела выработать определенный порядок действий.

Сразу после школы она садилась в автобус и ехала в сторону старого центра города. Там заходила в один из небольших магазинчиков, врала продавщицам, что ей уже двадцать лет, покупала алкоголь и отправлялась бессмысленно бродить по улицам. Когда коктейль заканчивался, Саша опять дожидалась автобуса – того, который шёл по самому длинному из возможных маршрутов – и возвращалась в свой район. К этому времени дома уже был или Тёма, или приходившая три раза в неделю помощница по хозяйству. Светились окна, работал телевизор, и дом становился похож на настоящий дом, а не на никому не нужные останки маминой мечты.

Светлые окна и джин‑тоник. Они спасали Сашу от боли и притупляли ощущение собственной никчемности. Сплошные плюсы и никаких минусов.

В один из дней, правда, ей не повезло, и при входе в дом она наткнулась на Лёшу. Он почувствовал запах спиртного и полчаса читал лекцию о том, что алкоголь – зло. Возможно, Саша даже впечатлилась бы, не будь в этот момент в руках у Лёши бутылки с пивом. Но один раз не считается, и Лёша вроде как не должен был больше пропускать работу, поэтому она решила ничего не менять.

Сегодня окна не светились.

Саша замедлила шаг, раздумывая, не вернуться ли снова в центр города. Или позвонить Лизе и напроситься к ней в гости. А потом заметила тёмную мужскую фигуру, стоявшую прямо перед их дверью. Саше стало страшно, но через секунду она поняла, кто это.

Сергей Синицын. Спаситель Тёмы. За пару месяцев он плотно вошел в Лёшину жизнь. Они вместе работали, вместе играли в футбол и вместе пили пиво. Почти друзья. Слишком быстро, но Лёша всегда быстро сходился с людьми. Саша так не умела и немного завидовала.

– Привет. Ждешь Лёшу? – спросила она.

Сергей повернул к ней голову. На лице промелькнуло странное выражение, но потом он вежливо улыбнулся. А Саша – так же, как и на пляже, когда увидела его в первый раз – замерла, ощущая себя кроликом перед гипнотизирующим удавом.

Он был красивым. Даже сейчас, когда капли дождя стекали по его волосам и дешёвой, заношенной куртке, Саша им любовалась. В голове промелькнула странная мысль, что если возвращаться в рисование, то можно начать с его портрета. Или хотя бы с наброска для портрета. С зарисовки простым карандашом. Чёрные волосы, серые глаза, бледная кожа – краски просто не нужны.

– Привет, – ответил Сергей. – Да, к его друзьям в Москву поедем на выходные. У них переезд, Лёха попросил помочь.

Саша сделала шаг вперёд и вытянула руку с зонтом, пряча Сергея от дождя. Он едва заметно нахмурился, и она отвела от него взгляд.

– Почему не зашёл в дом? – заговорила Саша после паузы.

Сергей пожал плечами:

– Ваш отец меня не особо любит.

– С чего ты это взял? – Саша удивлённо на него покосилась, пытаясь угадать, чем именно мог провиниться друг Лёши перед отцом, и тут же сообразила, что скорее всего речь идёт о каких‑то рабочих моментах. – Но его сейчас точно нет, там только Тёма. Так что заходи.

Саша повернулась к двери, нажала на ручку и поняла, что все входные замки закрыты.

– Кажется, Тёмы тоже нет, – сообщила она Сергею. Тот промолчал.

По спине почему‑то побежали мурашки, и Саша начала торопливые поиски в сумке, надеясь, что сегодня утром не оставила ключи дома – это было бы слишком тупо. Холодный металл сразу же лёг в ладонь, и Саша с облегчением выдохнула. Открыла дверь, первой перешагнула порог, и Сергей вошёл вслед за ней.

Саша быстро сняла куртку, дождалась, когда то же самое сделает Сергей, и показала в сторону гостиной:

– Лёша должен скоро прийти. Располагайся.

Сергей опять ничего не ответил, только задумчиво на неё посмотрел, и Саше стало не по себе. Но отступать было уже некуда, и она провела Сергея в гостиную, усадила на диван, а сама отправилась на кухню. Наверное, надо было его чем‑то угостить, но чем? Предложить поужинать? Выпить чаю? Или просто выпить?

Последний вариант показался ей самым разумным.

– Ты не за рулем? – громко спросила Саша.

– У меня и прав‑то нет, – спокойно ответил Сергей.

– Да? Не надо лениться, получи, полезная вещь… А если ты не за рулём, то может выпьем?

Сергей негромко фыркнул и снисходительно поинтересовался:

– Не рановато тебе пить? Или сейчас в школе так принято?

Саша прикусила губу – этот его тон был слишком раздражающим, примерно так всегда говорил с ней Лёша, когда в очередной раз изображал из себя самого умного на планете старшего брата.

Она заставила себя рассмеяться:

– Почему в школе? Я уже на третьем курсе института, вообще‑то.

Сергей ответил не сразу.

– Извини, я что‑то напутал, – произнёс он после паузы. – Я не хотел тебя обидеть.

– Да ладно тебе, ничего страшного, – сказала она, старательно копируя его снисходительные интонации, и вонзила нож в толстую шкурку лимона.

Её охватил странный азарт.

Одна‑единственная фраза про школу, произнесённая другом старшего брата, вывела её из равновесия и вызвала почти непреодолимое желание чем‑то его зацепить. Наверное, это было совсем по‑детски – беситься из‑за того, что тебя считают ребёнком, но Саша ничего не могла с собой поделать.

Она торопливо достала из кухонного шкафчика бутылку коньяка, поставила его на поднос, добавила сок, тарелку с нарезанным лимоном и бокалы. Посмотрела через плечо, проверяя, что там делает Сергей, столкнулась с ним взглядом, и по спине снова побежали мурашки. Саша натянула на лицо улыбку и пошла в гостиную, стиснув дрожащими пальцами поднос. Поставила его на журнальный столик, мысленно похвалив себя за то, что ничего не свалилось и не разбилось, и села рядом с Сергеем.

Он сделал какое‑то движение – специально или случайно, Саша так и не поняла – и их руки столкнулись. Она отдёрнула свою и торопливо спросила:

– Так, за что выпьем? За конец недели и отличные выходные?

– Давай. За пятницу! – согласился Сергей, потянулся к коньяку и разлил его по бокалам.

Саша одним глотком опустошила свой, отставила его в сторону и опять зависла, глядя на Сергея. Он казался слишком серьёзным.

– Я про тебя совсем ничего не знаю, – светским тоном сказала она. – Ну, кроме того, что ты работаешь у папы. Кстати, тебе нравится работа?

– Да.

– Да? – недоверчиво переспросила она.

Лёгкая усмешка тронула его губы.

– Ты когда‑нибудь была на производстве? – поинтересовался он. – Если не была, то, наверное, не поймёшь. Работа тяжёлая, зато есть ощущение, что всё не зря. Потому что из ничего создаётся что‑то.

Это звучало знакомо. Слишком знакомо. Отец часто произносил похожие бессмысленные фразы.

– Да. Что‑то, – изображая понимание, сказала Саша. – Шкафы. И столы.

Сергей вздохнул. Обновил коньяк в их бокалах.

– Ну что, теперь за хорошие выходные? – предложил он.

Они снова выпили. Саша опять задала какой‑то вопрос, Сергей вежливо и спокойно начал отвечать, но она его не слушала. Непонятное раздражение, так и не отпустившее после слов про школу, подбивало на очередную глупую выходку.

– Это интересно, – произнесла Саша, когда Сергей замолчал. Придвинулась ещё ближе и положила свою руку на его.

Сергей на секунду опустил взгляд, потом посмотрел Саше в глаза.

Она улыбнулась.

А потом – резко, неожиданно – её охватила паника.

… Ты просто фригидная дура…

… Как бревно…

… Кому ты вообще такая нужна?…

Сергей тоже улыбнулся. Невесомо, почти неощутимо прикоснулся к её щеке. Остановился, словно спрашивая разрешения.

Саша перестала дышать.

Он наклонился и поцеловал её – не в губы, а в щёку, как будто оставлял и ей, и себе возможность передумать. А потом поцеловал уже по‑настоящему, мягко и нежно.

Совсем не так, как…

Все мысли исчезли. Остались только сводящие с ума прикосновения его губ и рук, которые становились всё более требовательными.

Она пришла в себя от тихого звука. Открыла глаза и всмотрелась в лицо Сергея. Кажется, он был растерян не меньше, чем она. Саша вдруг осознала, что каким‑то образом очутилась у него на коленях, неловко усмехнулась. А затем снова услышала тот же звук и на этот раз сообразила, что кто‑то поворачивает ключ в замке входной двери.

Лёша.

Саша быстро поднялась на ноги, трясущимися руками поправила одежду и, не зная, что ещё делать, попыталась улыбнуться Сергею. Наверное, нужно было что‑то ему сказать, но что? Что можно сказать в такой ситуации?

Мне очень понравилось, спасибо, не хочешь как‑нибудь повторить? Кстати, когда я говорила, что учусь в институте, я… пошутила. Ха‑ха, классная шутка, тебе понравилось? Мне да, мне вообще всё понравилось. Ты заходи, если что…

Губы горели от поцелуев, а глаза прожигали подступающие слёзы, которым она не могла позволить вырваться наружу.

Не сейчас.

Только не сейчас.

Лёша вошёл в гостиную и коротко кивнул Саше.

– Ты уже здесь? – спросил он у Сергея и протянул руку для рукопожатия. – Извини, задержался. Никак не мог найти газель в Тамбов на понедельник…

Голос брата чуть заметно дрогнул.

Врёт. Такой же, как папа.

Знакомая, привычная мысль. Она немного приглушила Сашину тревогу из‑за собственной лжи.

– … Дай мне пять минут, – продолжал говорить Лёша. – Я переоденусь и поедем.

Сергей кивнул и бросил на Сашу короткий взгляд. А Лёша уставился на поднос с коньяком и двумя стаканами.

– Сашка, что за дела? – резко спросил он. – Ты опять пила?

Это прозвучало… унизительно.

Казалось, ещё чуть‑чуть, и Лёша снова начнёт её воспитывать – отчитывать, внушать, давить на совесть, каждым своим словом доказывая, что считает её тупой малолеткой.

Нет. Только не сейчас. Не на глазах у Сергея.

Саша демонстративно засмеялась и вышла из комнаты.

* * *

Сергей проводил Сашу беспомощным взглядом. Он понимал, что вряд ли сможет снова случайно с ней встретиться, и нужно было что‑то сказать, но объясняться при Алексее казалось не самой удачной идеей.

Еще через двадцать минут Сергей и Алексей уже ехали в сторону Москвы на совсем не новой «десятке». Сергей пытался настроить радио, бессмысленно нажимая на кнопки магнитолы. Дождь хлестал в лобовое стекло, дворники еле‑еле справлялись, фары встречных автомобилей слепили.

– Ну и погодка сегодня… – недовольно сказал Алексей.

– И не говори, – согласился Сергей. – Кстати, твоя сестра в каком институте учится?

– Хм. Ни в каком. Она ещё в школе, десятый класс. Ей шестнадцать.

Шестнадцать? Но она же сказала…

Сергей невидящими глазами уставился на дорогу, пытаясь подавить подступающую к горлу тошноту.

Почему он ей поверил? Алексей же несколько раз говорил, что сестра учится в школе, так почему?

Потому что хотел поверить.

Сергей сжал ладонями виски.

Ей всего шестнадцать. Он целовался с шестнадцатилетней.

И если Фролов об этом узнает, он точно меня убьет, – услужливо подсказал внутренний голос.

– … почему ты спрашиваешь? Кстати, я не понял, ты один пил коньяк или она тоже?

Сергей вынырнул из своих мыслей, решил, что лучше поменять тему разговора, и сказал первое, что пришло в голову:

– Давно хотел узнать, почему при таком отце ты ездишь на… на этом?

Алексей невесело усмехнулся, помолчал, глядя на дорогу, но потом всё‑таки ответил:

– Ну, предыдущая была лучше… Но я её разбил. Я вообще много всего натворил после того, как мать умерла, как будто не в себе был. Отец через день ездил в Москву разгребать мои косяки. Ну и вот… теперь я здесь. Пытаюсь закрыть долги во всех смыслах. И десятка, кстати, нормальная тачка. Едет же?

– Едет, – смущённо сказал Сергей, не ожидавший ничего подобного. – Извини, что спросил…

Глава 3

19 августа 2022 г.

Алексей вошел в конференц‑зал и сразу же наткнулся на младшего брата, который стоял в окружении нескольких молодых длинноволосых и длинноногих офисных сотрудниц.

– … и мне пришлось выпрыгнуть из лодки и вытаскивать её из воды. Из очень холодной воды. Сами знаете, девочки, что такое северная река. Наверное, я спас ей жизнь. Но я не получил никакой, совершенно никакой благодарности… – рассказывал Артём.

Девушки внимательно слушали и поддакивали в нужных местах. Артём, неисправимый бабник, по очереди улыбался каждой из них.

Алексей огляделся, кивнул своей секретарше, затем поздоровался за руку с финансовым директором. Неторопливо пошел вдоль огромного стола для переговоров, занимающего почти половину площади конференц‑зала. Стол был заставлен чем‑то вкусным, красивым и несомненно дорогим. По старой привычке Алексей сел на одно из свободных кресел рядом с Сергеем. Сообразив, что находиться рядом им будет не особенно комфортно, хотел было пересесть, но вновь подумал о сплетнях и слухах и остался на месте. Чтобы избежать разговора, сделал вид, что разглядывает стол, еще немного покрутил головой и наконец заметил сестру – она почему‑то сидела не рядом с мужем, а с противоположной стороны стола. Улыбнулся ей. Саша натянуто улыбнулась в ответ. Она была одета непривычно небрежно, в простые шорты и выцветшую футболку, и казалась очень уставшей.

За её спиной, прислонившись к стене, стояла Наталья. На фоне бледной измученной Саши она казалась еще более яркой и хищной, чем обычно. Отличная фигура, подчеркнутая коротким платьем, блестящие черные волосы, огромные глаза, пухлые губы – в любой обстановке Наталья привлекала к себе внимание всех мужчин.

Хорошо, что она увольняется.

Плохо, что остались нерешенные вопросы.

Но Алексей был готов закрыть глаза на всё, лишь бы больше никогда ничего не слышать об этой женщине.

Артём освободился от своих собеседниц и подошел к Наталье. Сказал ей что‑то на ухо, улыбнулся и обнял её за талию. Алексей невольно покосился на Сергея, оценивая его реакцию, но тот, казалось, не обращал на них никакого внимания, а смотрел только на Сашу.

11 октября 2004 г.

Саша, досыпая на ходу, вошла в кухню и, не включая свет, плюхнулась на стул.

– Мелкая, привет, – раздалось от окна.

Она мгновенно проснулась.

– Ты… вернулся? Почему в темноте? – настороженно спросила она, вглядываясь в силуэт старшего брата, обрисованный слабым светом уличных фонарей.

– Ждал тебя, – ответил он.

Сердце заколотилось.

– Пока мы с Серёгой ехали в Москву, он сказал кое‑что интересное… – Лёша замолчал, кажется, ожидая какой‑то реакции от Саши.

Но она, даже если бы и захотела, физически не смогла бы произнести ни слова.

– Он спросил, в каком ты учишься институте.

– Ммм…

– Я сказал, что ты школьница…

У Саши запылали уши, но она постаралась успокоиться.

Ожидаемо. Это было ожидаемо. Она знала, что так будет.

– … и спросил у него…

Саша затаила дыхание.

– … пила ли ты вместе с ним.

Она выдохнула.

– Он ушёл от ответа. Можешь объяснить, почему? – Лёша быстро пересёк кухню и щелкнул выключателем. Безжалостный свет высветил залегшие под его глазами тёмные круги. – Я жду, Саша. Объясни мне.

– Я… не знаю… – ответила Саша, отводя взгляд в сторону.

– Зато знаю я, – устало сказал Лёша. – Ты мне наврала. Ты обещала, что больше не будешь пить, но обманула.

Она зажмурилась.

– Нам всем сложно, – он сел за стол напротив и взял её за руку. – Но это не выход. Ни для кого. Даже для взрослых. А дети вообще не должны пить.

– Я больше не буду, – прошептала Саша.

– Да, не будешь, – жёстко сказал Лёша. – Вчера вечером я поговорил с папой. Весь алкоголь из дома он заберёт. И карманных денег ты больше не получишь. По крайней мере, пока не решишь вернуться в художественную школу или на кикбоксинг.

– Я. Никогда. Туда. Не вернусь, – отчеканила она.

– Почему?

Она беспомощно посмотрела на брата:

– Ты же знаешь.

– Саша, хватит. Даже если бы ты была дома, а не на рисовании, когда у мамы начался приступ, это бы ничего не изменило. Папа был рядом, он вызвал скорую, врачи сделали, что смогли, просто… Просто вот такая дерьмовая штука жизнь, – с неожиданно прорвавшимся отчаянием договорил Лёша.

– Я могла бы с ней попрощаться, – сказала Саша.

Они помолчали.

– Скажи, что тебе показалось. Попроси папу вернуть деньги, – жалобно попросила она. – Тебя он послушает. А я правда больше не буду пить.

– Нет.

Саша снова взглянула на брата, всё ещё надеясь, что он просто её пугает. Но Лёша был серьёзным.

Она выдернула руку. Ей хотелось кричать.

Как ты мог? Зачем? Ради чего? Тебе же на меня плевать, вам всем плевать! Я одна, всё время одна, но я нашла способ, всё стало хорошо, а теперь… Что мне делать теперь?

– Спасибо за заботу, – обречённо произнесла Саша.

– Надеюсь, когда‑нибудь ты всё поймёшь и скажешь это искренне.

– Обязательно, – пообещала она.

Лёша кивнул и вышел из кухни.

11 декабря 2004 г.

– Какие на сегодня планы? – спросил отец, неторопливо размешивая в огромной кружке четвёртую ложку сахара.

Саша, хмурясь, наблюдала за его движениями.

В последнее время по утрам ей было тяжелее всего. Сонное отупение приглушало все краски и звуки, и очень часто она просто теряла нить беседы. Вот и сейчас она даже не поняла, почему вдруг отец задал этот вопрос.

– Пойти в школу, – с трудом ответила она.

– Давно ты начала учиться по субботам?

Саша оторвала взгляд от отцовской руки и посмотрела ему в глаза.

– Я забыла, что сегодня суббота, – призналась она.

Отец поморщился и сделал шумный глоток из чашки. Саша невольно представила, каким в итоге получился его чай на вкус, и её передёрнуло.

Они помолчали.

На втором этаже раздался какой‑то шум, затем топот по лестнице, и в кухню ворвался Тёма – босой, одетый в пижамные штаны, взлохмаченный и со следами подушки на щеке.

– С днём рождения, – сквозь сбитое дыхание выпалил он и протянул Саше небольшую коробку в красной упаковочной бумаге.

С днём рождения?

Отец, продолжая морщиться, наблюдал за Сашей.

– Спасибо, – растерянно сказала она.

Тёма чмокнул её в щёку и мгновенно исчез из комнаты.

– Какое сегодня число, ты тоже забыла? – тихо спросил отец.

– Нет, я помнила… Просто… – Саша замолчала и сделала вид, что сосредоточена на подарке.

– Ты врёшь, – сказал отец. – Зачем?

Она зажмурилась и не ответила.

– Ты всё время мне врёшь. И не знаю, что с тобой делать.

– Вру… Я? – Саша задохнулась.

Вру? Я вру? Кто бы говорил!

Она чудовищным усилием воли заставила себя промолчать.

– Прошло полгода, Саша, – произнёс отец. – Жизнь продолжается. Должна продолжаться.

– Не для всех, – пробормотала она.

– Что мне с тобой делать?

– Просто… оставь в покое. Пожалуйста, – сказала она сквозь зубы. – Не лезь ко мне. Ты ничего не понимаешь, просто не лезь!

– Ясно.

Отец отставил в сторону кружку с недопитым чаем и тяжело поднялся из‑за стола. За лето и осень он сильно изменился – погрузнел, лицо заметно поплыло, под глазами и вокруг рта пролегли тяжёлые складки. Раньше он выглядел младше своего возраста, следил за собой, занимался спортом, но после смерти жены разом постарел лет на десять, и Саше на секунду стало его жаль. Но потом все чувства снова исчезли.

– Просто знай, что я всегда рядом. Если тебе что‑то будет нужно… Не знаю, поговорить, или психолог, или на отдых захочешь полететь… Скажи мне, хорошо?

Рядом. Всегда.

Это звучало так нелепо, что Саша решила не спорить.

– Верни карманные деньги, – попросила она.

Отец резко выдохнул:

– Нет.

– Ясно, – равнодушно сказала она. – Тогда ничего. Спасибо, папа.

20 декабря 2004 г.

Класс был похож на жужжащий улей.

Саша, морщась от очередного приступа головной боли, прикрыла глаза и откинулась на спинку стула. До начала уроков оставалось не больше пяти минут, но она всерьёз раздумывала, не сбежать ли из школы. Если бы не страх перед возвращением в пустой дом, она бы так и сделала.

– Да… Не знаю, что будет… – донесся слева приглушённый голос Лизы.

Месяц назад она сменила свою дислокацию в классе и окончательно перебралась за парту к Алёне. Вроде бы почти ничего не изменилось – раньше подруга сидела справа, а теперь оказалась слева, через проход – но почему‑то это казалось похожим на предательство. Впрочем, одновременно Саша ощущала и облегчение от того, что всё наконец разрешилось. Метания и странные всплески эмоций Лизы её порядком утомляли.

Со стороны доски раздалось негромкое покашливание, и шум стих.

Саша открыла глаза. У стола учительницы, держа в вытянутых руках огромный букет цветов, стоял Денис.

Что он делает, зачем? – успела подумать Саша, обречённо глядя на бывшего парня, и тут он заговорил. Пафосно, громко, явно рисуясь.

– Сто одна роза. Сто одна роза для лучшей девушки на свете.

Денис широко улыбнулся, обвёл глазами класс и шагнул в проход между столами. Саша со стоном уронила голову на парту, потом снова выпрямилась, готовя слова для отказа, но проследила за взглядом Дениса и поняла: всё гораздо хуже, чем казалось ещё минуту назад.

Он смотрел на Лизу. А Лиза – багровая то ли от смущения, то ли от радости – спрятала лицо в ладонях. Саша, не веря, переводила взгляд с подруги на бывшего парня и обратно.

– Сто одна роза, – голос Дениса звучал слишком самодовольно, – потому что сегодня ровно сто один день, как мы вместе. Люблю тебя, киса. Спасибо за всё.

Киса?!

Наверное, если бы у Саши было чуть больше сил, она бы рассмеялась. Но вместо этого она снова закрыла глаза и занялась подсчётами.

Двадцать дней декабря. Или девятнадцать? Интересно, как он считает? Ноябрь – ещё плюс тридцать. Октябрь – плюс тридцать один. Итого восемьдесят или восемьдесят один. Получается, что в сентябре Денис и Лиза провели вместе двадцать или двадцать один день, а значит… значит…

Значит, он пошёл к Лизе на следующий день после того, как бросил Сашу.

Или в тот же день сразу после расставания. Или… до?

Саша ошеломлённо распахнула глаза. Вопрос вертелся на языке, но задавать его при всём классе, разумеется, не стоило.

Лиза, всё такая же красная, зарылась лицом в букет. А Денис бросил на Сашу снисходительный взгляд и вызывающе вскинул бровь.

22 декабря 2004 г.

– Десятого или одиннадцатого? – спросила Саша, накидывая на голову капюшон шубы.

– Что? – Лиза заметно вздрогнула.

Они вдвоём стояли на крыльце, дожидаясь, когда из школы выйдет Алёна, чтобы вместе пойти домой.

– Какого числа вы начали встречаться? – уточнила Саша.

– Не надо, – с тихим отчаянием в голосе ответила Лиза. – Мне и так тошно, Саш. Я не хотела его уводить, но… Но так получилось.

– Десятого или одиннадцатого?

– Десятого.

Саша кивнула, принимая ответ подруги. Хотя, наверное, теперь уже можно было считать её бывшей подругой.

– Ты сама виновата, – неожиданно добавила Лиза. Её тон изменился, стал холодным и отстранённым. – Денис говорил, ему с тобой… в постели… вообще никак, и…

Саша удивлённо хмыкнула:

– В какой постели?

– Ой, только не надо… – начала говорить Лиза, но Саша её перебила:

– Я с ним не спала. Никогда.

– Ты врёшь.

– Я нет, – Саша невольно усмехнулась, – зато врёт твой Денис.

– Ну и зря не спала, – со злостью произнесла Лиза. – Или ты из этих, больных на всю голову? Секс до свадьбы грех и всё такое?

– Что?!

– Просто ты ему никогда не была нужна. Ты никому не нужна. Вот и бесишься!

Саша выдохнула и покачала головой. У неё не было никакого желания что‑то доказывать. Своё любопытство она удовлетворила, и тему можно было сворачивать.

– Ты сама виновата! – повторила Лиза. – Нельзя быть таким бревном.

– Так я была бревном или никому не была нужна? – Саша повернулась лицом к подруге. – Выбери, пожалуйста. Мне надо знать, какую именно сплетню ты пустишь завтра по классу.

– Я сама ничего не запускала, это предложила Алёна, я просто…

Саша почувствовала, что желудок сворачивается в тугой узел.

– Это делали вы? – ещё не веря, спросила она. – Слухи шли от вас? Не от Дениса? Зачем?

– Ты. Сама. Виновата, – в третий раз сказала Лиза и вытерла варежкой нос. – Так что иди на хрен, Фролова. Я не буду извиняться.

27 декабря 2004 г.

– Мне… надо поговорить, – с трудом произнесла Саша с порога кухни, глядя на сидящего за обеденным столом отца.

Было чуть больше шести часов утра. Очередная бессонная ночь – третья или четвёртая по счёту – окончательно добила Сашу. Казалось бы, не случилось ничего серьёзного. Подумаешь, подруга оказалась не подругой, а тварью. Ничего страшного. Бывает. Не так уж и близко они дружили.

Но слова Лизы – Ты никому не нужна – словно сломали последнюю линию обороны, и всё тот же вопрос, на который у Саши не было ответа, всё чаще и чаще приходил в голову. Она окончательно перестала спать, и предложение про психолога вдруг стало казаться не таким уж странным и страшным. Надо было только собраться с духом и сообщить о принятом решении.

Отец поднял голову и указал свободной рукой на прижатую к уху телефонную трубку.

– Да, – отрывисто сказал он. – Понял. Скоро буду, разберусь. Простой оплатим.

Он со злостью отбросил телефон в сторону и вопросительно посмотрел на Сашу.

– Я… хотела…

– Да, говори, говори… – рассеянно пробормотал отец и снова взялся за телефон.

– Ты тогда сказал, если будет нужно, то можно…

Отец начал что‑то искать в телефонной книге. Саша почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы, но заставила себя продолжить:

– … можно обратиться…

– Спишь, Петрович? – громко спросил отец в телефон. – А я вот не сплю. С Михалёвым беседую. Говорит, фуру не отпустили вчера…

Саша прикусила губу.

Ну да. Всё правильно. На что она вообще рассчитывала? Что папа будет её слушать? Пожалеет? Поймёт? Что за чушь! Он никогда её не поймёт. Ему это не надо, ему вообще ничего не надо, кроме его дурацкой фабрики.

Отец закончил разговор и раздражённо выдохнул.

– Зачем это всё? – спросила она.

На миг ей показалось, что удастся получить ответ на этот простой и одновременно страшный вопрос.

– Что всё? – непонимающе уточнил отец.

– Всё.

Он нахмурился и скрестил руки на груди:

– Как зачем?

Саша стиснула зубы.

Ожидаемо. Он тоже не знал ответ. Наверное, его не знал никто.

– Что ты хотела, Саш? – поторопил её отец. – Мне надо ехать.

Она заставила себя улыбнуться:

– Хотела спросить, ты же не против, если я отдам часть вещей на благотворительность? У меня шкаф уже не закрывается… Можно?

Отец пристально на неё посмотрел.

– Не против, – медленно произнёс он. И тут же телефон в его руке снова зазвонил. – Дело хорошее… Да, – сказал он уже в трубку и поднялся со стула – Еду.

Саша усмехнулась.

Отец подошёл к порогу, и она посторонилась, освобождая проход, но он остановился.

– Ты хорошая девочка, – сказал он. – Мама тобой всегда гордилась.

– Спасибо, папа, – ответила она. – Большое спасибо.

* * *

Зимой в цехе было очень холодно – тепловые пушки, расположенные на входе и по углам, не справлялись с нагревом воздуха внутри продуваемого всеми ветрами ангара.

Негнущимися пальцами Сергей упаковал очередную коробку и отправился в подсобку. В небольшой комнате было шумно и накурено. Там собрались все грузчики и о чем‑то громко спорили. Сергей повесил куртку на вешалку, молча протиснулся в дальний угол к столу, сел, включил электрочайник и растер руки. Надо было попить чая, согреться, иначе работать не получится.

– … вот я и говорю, не понимает ничего, а лезет. Говорит, сроки мы ему сорвали…

Сергей невольно прислушался.

Судя по всему, накануне грузчики опять не успели вовремя отправить все машины, и какая‑то фура простояла всю ночь в ожидании погрузки. Теперь речь шла о том, вычтут или нет стоимость простоя из зарплаты грузчиков. Терять премию, особенно перед Новым годом, никому не хотелось.

В дверь подсобки кто‑то постучал. Бригадир грузчиков откашлялся и крикнул:

– Войдите.

Дверь распахнулась. На пороге стоял Лёша и чуть дальше, за его плечом, Игорь Николаевич. Грузчики одновременно замолчали.

– Добрый день, коллеги, – очень вежливо сказал Алексей. – Вы все знаете, что произошло. Давайте обсудим эту ситуацию.

– Так могли и мы к вам прийти, что ж вы сами‑то… – засуетился бригадир. – Вы садитесь, садитесь.

Игорь Николаевич и Алексей разместились на старом продавленном диванчике. Олег Петрович сел напротив них на скрипящий стул. Остальные грузчики встали за его спиной. Сергей постарался вжаться в свой угол у стола и стать максимально незаметным, чтобы не привлекать внимания хозяина. Тот никак не мог одобрять их странное приятельство с Алексеем, и поэтому Сергей Фролова побаивался.

– Что, Лёха, один зассал прийти, папочку привёл? – вполголоса спросил Макс, самый молодой и наглый из грузчиков. Бригадир цыкнул на него, и повернулся к Фролову.

– Нечего тут обсуждать, Николаич. Логистам надо думать перед тем, как столько машин на один день заказывать. Ты, Алексей, еще недолго работаешь. Не успел все тонкости понять. Так ты не стесняйся, обращайся за советом, мы поможем, подскажем.

– Вы не правы, Олег Петрович. Я всё рассчитал. Времени на погрузку у вас хватало с запасом.

Бригадир вспыхнул:

– Что ты рассчитал? Что? Я пять лет тут работаю, я с твоим отцом с нуля начинал, когда нас в цехе четыре человека было, а не семьдесят, а ты учить меня будешь?

Сергей ожидал, что Фролов прикрикнет на бригадира и укажет ему на его место. Но Игорь Николаевич промолчал и с видимым любопытством ждал реакции сына.

Алексей достал из кармана блокнот, полистал и открыл страницу с нарисованной таблицей:

– Вот смотрите. Я нашел нормативы…

Олег Петрович побагровел и выпучил глаза.

– Нормативы?

– Нормативы, – повторил Алексей.

И тут Сергей не выдержал и подал голос из своего угла.

– Да какие им нормативы, когда у нас бардак в цехе. Они дольше нужные коробки ищут, чем грузят.

Все разом повернулись к Сергею.

Игорь Николаевич неодобрительно покачал головой:

– Синицын, спасибо за мнение, но тебя этот вопрос не касается. Если твой перерыв закончился, иди работать.

– Отец, подожди! – попросил Алексей. – Серега, объясни.

– Да что объяснять‑то? В цехе всё через одно место. Станки вразнобой стоят, питание вечно отрубается, материалы в одном углу валяются, фурнитура в другом, кромка вообще где угодно, тара на улице. Готовое в самом дальнем углу от ворот. Они сначала полчаса коробку ищут, потом через весь цех ее тащат. Это хорошо, если найдут. А то бывает, пока фуру грузят, ребята недостающие детали делают и прямо со станка отдают на погрузку.

Наступила тишина.

Сергей неловко встал и сказал:

– Да и правда, засиделся я. Работать надо.

– Останься, – приказал Фролов‑старший. – Мы сейчас Александра Александровича пригласим, расскажешь ему лично, что у него в цехе бардак.

Нет.

– Нормально все у нас, нормально, не подумав сказал, – скороговоркой выпалил Сергей. Прямо сейчас терять работу на фабрике ему не хотелось.

Фролов усмехнулся.

– Ну тогда подумай. Вы все подумайте, я не только к Синицыну обращаюсь, – Игорь Николаевич охватил взглядом всех рабочих, – и сформулируйте свои предложения. С учетом праздничных выходных, жду результат к концу следующей недели. Передадите через Алексея. И ещё, простой фуры на троих делим. Треть на Алексея, треть на Олега Петровича, треть на Синицына.

Сергей возмущенно открыл рот, хотел возразить, но не смог подобрать слов.

Алексей удивленно спросил:

– При чем тут Серёга?

Игорь Николаевич пожал плечами и неприятно улыбнулся:

– Мотивация. Даст рацпредложение – штраф сниму.

28 декабря 2004 г.

Пятнадцать больших картонных коробок, два рулона скотча, один огромный шкаф. Ещё пару дней назад перспектива разбора полок довела бы Сашу до слёз, но сейчас всё стало гораздо проще.

Она подтащила коробку к открытой дверце шкафа и быстрым движением, не глядя, стянула всю одежду с одной из полок. Утрамбовала вещи, закрыла коробку, проклеила скотчем и удовлетворённо посмотрела на результат.

– Я молодец, – похвалила она себя.

Вторая коробка, третья, четвертая… Спустя час шкаф стал пугающе пустым, а коробки загромождали всё свободное пространство совсем не маленькой спальни.

Кто‑то неуверенно постучал в дверь.

– Открыто, – сказала Саша и сдула со лба прилипшую прядь волос.

– Зачем? – тихо спросил с порога Тёма.

– Что зачем?

– Зачем ты собираешь одежду?

Саша криво улыбнулась. Ей почему‑то показалось забавным, что этот вопрос задал именно младший брат, а не отец или Лёша. Не придумав ответа, она промолчала.

– Я тоже так хочу, – неожиданно заявил Тёма, подходя ближе.

– Что ты хочешь?

– Выбросить старые вещи.

Саша смерила брата взглядом.

– Я их не выбрасываю, – осторожно пояснила она. – Папа пришлёт после обеда машину, и вещи отвезут в монастырь. А там раздадут бедным или бездомным.

– Без разницы, – сказал Тёма. – Ты ведь потом купишь новые?

– Нет, – честно ответила Саша.

Тёма задумчиво попинал одну из коробок.

– Без разницы, – повторил он. – Я всё равно хочу как ты.

Саша сглотнула вставший в горле ком.

– Не надо как я, Артём, – попросила она. – Пожалуйста.

29 декабря 2004 г.

– Ты повеселела, – заметил Лёша, заталкивая в багажник своей десятки последнюю упаковку корма для собак.

Саша удивлённо на него посмотрела, но решила не спорить и пожала плечами:

– Жизнь продолжается.

Лёша глубоко вздохнул, глядя в багажник. Саша прекрасно понимала, о чём он думает.

Мешки с кормом простояли в сарайчике на их заднем дворе больше полугода. Мама купила их всего за день до того, как у неё случился сердечный приступ, и не успела отвезти в приют для животных, которому постоянно помогала – стенокардия, диагностированная бригадой скорой помощи, в больнице превратилась в предынфарктное состояние, а потом в обширный инфаркт, и врачи не смогли ничего сделать.

За прошедшие месяцы ни у отца, ни у старшего брата не дошли руки до завершения начатого мамой дела, а Саше почему‑то казалось важным поставить точку и в этом. Накануне она потратила больше часа, уговаривая Лёшу помочь.

– Ну всё. Поехали, – решительно сказал он, захлопывая крышку багажника.

Саша кивнула, стянула с головы капюшон шубы и села на пассажирское сиденье прогретой машины. Лёша подошёл к водительской двери, но остановился. Похлопал себя по карманам, достал светящийся телефон, посмотрел на экран, улыбнулся и нажал на кнопку приёма вызова.

– Значит, не поехали, – пробормотала Саша. От нечего делать она открыла бардачок машины, удивилась непривычному порядку и вытащила продолговатую записную книжку. Провела пальцами по чёрной коже, полюбовалась на тиснение и раскрыла обложку. На форзаце красовалась неожиданная надпись «Самому капризному клиенту».

Саша хмыкнула и лениво пролистала несколько страниц.

Телефоны. Адреса. Имена, которые ей ни о чём не говорили.

Все, кроме одного.

Сергей Синицын. Две строчки с адресом, десять цифр телефонного номера. Если бы Саша увидела это два месяца назад, наверное, всё‑таки решилась бы позвонить. Чтобы извиниться и…

…Ты никому не нужна…

Чтобы извиниться и убедиться, что она на самом деле никому не нужна. Потому что иначе Сергей нашёл бы способ встретиться. В конце концов, он знал, где она живёт.

Водительская дверь машины распахнулась. Саша вздрогнула и захлопнула записную книжку.

– Кстати, как у тебя вообще дела? – заговорил Лёша, занимая своё место. – В школе всё хорошо? Уроки сегодня все уже сделала?

– Уроки? – переспросила Саша.

– Ну да, уроки…

– У меня каникулы, – с прорвавшейся горечью сообщила она. – Ты не знал?

– Уже каникулы? – Лёша выкрутил руль и выехал с подъездной дорожки дома на проезжую часть. – А детские сады вроде ещё работают.

Кажется, он хотел сказать что‑то ещё такое же бессмысленное и неловкое, но Саша протянула руку, включила магнитолу и выкрутила громкость почти на максимум, чтобы больше не слышать его равнодушный голос.

30 декабря 2004 г.

Саша подняла сжатый кулак, нерешительно посмотрела на покрытую какими‑то странными царапинами и пятнами дверь и отступила. Обвела взглядом мрачный, грязный подъезд, вдохнула пропитанный смесью запахов табака и подгоревшей еды воздух, потом стиснула зубы и всё‑таки заставила себя постучать.

– Иду‑иду! – раздался торопливый ответ из глубины квартиры, и дверь распахнулась. – Я уже почти…

Лиза умолкла, увидев, кто именно стоит на пороге. Саша кивнула вместо приветствия, разглядывая подругу.

Волосы – неряшливо осветлённые, с отросшими корнями – были уложены в локоны. Густо подведённые глаза, тональный крем, румяна на щеках, красная помада, ультра‑короткий домашний халатик.

– Что тебе надо? – нервно спросила Лиза, вышла в подъезд и прищурилась.

– Ты что, ждёшь Дениса? – с невольной насмешкой уточнила Саша.

– Что тебе надо, Фролова?

Саша хмыкнула и протянула подруге небольшой пакет:

– Возьми.

– Что здесь?

– Альбом за девятый класс, – сказала Саша. – Ты же плакала, когда твоя мать не дала деньги на фотографии. Возьми мой.

– С чего это вдруг ты такая добренькая? – подозрительно протянула Лиза и взяла пакет. – Или… Только не говори, что Денис снова к тебе…

Она побледнела – это было заметно даже через толстый слой тональника и румян.

Саша подняла руку в успокаивающем жесте:

– Нет, нет, Лиз. Просто, – она откашлялась, – просто папа всё отсканировал, и теперь всё в электронном виде, а это он велел выбросить. Но если тебе не надо, давай выкину.

Лиза помолчала. Потом качнула головой:

– Не выкидывай. Я заберу, – сказала она. – Спасибо. И… Иди, ладно? Сейчас правда придёт Денис, и…

– Лииииз‑кааааааааааа! – вдруг донеслось до них из‑за неплотно прикрытой двери. – Шал‑лав‑ва!

– Дед буянит, – с кривой ухмылкой сообщила Лиза. – Но ничего. Налью ему стопочку, и успокоится.

– Твой дед дома? А как же вы с… – Саша осеклась и замолчала.

– Как же мы с Денисом? – Лиза вздёрнула бровь. – Мы нормально. Моя семейка одобряет. И его самого. И аптеки его отца. Так что… Так что мы с ним хорошо, Фролова. Очень хорошо.

– Пусть так и будет, – сказала Саша и неожиданно для самой себя поняла, что говорит искренне. – Пусть у тебя всё будет хорошо, Лиз. Прощай.

Она торопливо сбежала по ступенькам вниз, вышла из подъезда и сразу же нырнула в салон стоявшей с включенным двигателем десятки. Обернулась назад, посмотрела на насупившегося Тёму и повернулась к старшему брату.

– Всё? – неодобрительно спросил Лёша. – Наобщалась? Можем ехать на фабрику?

– А можем проехать через наш старый двор? – попросила Саша.

– Можем, – ответил он, трогаясь с места. – Только без остановок, и так опаздываем. Или тоже обещала к кому‑то зайти?

Саша покачала головой:

– Нет. Просто хочу посмотреть на двор.

– Хорошо, – сказал Лёша. – Посмотришь.

Они быстро, насколько это было возможно с учётом снежной каши на дорогах, проехали мимо старого дома, и уже через полчаса Лёша притормозил перед закрытым шлагбаумом при въезде на территорию фабрики. Только в тот момент Саша сообразила, что Тёма за всю дорогу ни произнёс ни единого слова, и снова повернулась к нему.

– Спишь? – негромко спросила она.

Тёма заторможенно кивнул.

Шлагбаум медленно поднимался, Лёша посмотрел на часы и нетерпеливо забарабанил пальцами по рулю.

– Мы совсем опоздали? Папа будет ругаться? – предположила Саша.

– Что? А, нет, – рассеянно ответил Лёша. – Просто я записан сегодня на стрижку, так что… Надо побыстрее закончить.

– Понятно, – сказала Саша. – Думаешь, это надолго?

Лёша пожал плечами:

– Не знаю.

– А мы там зачем? Ну ладно ещё ты, а мы с Тёмой?

– Спроси у отца, – раздражённо посоветовал Лёша. – Хотя нет, забудь. Он потом два часа будет выговаривать, что тебе наплевать на его дело. Я так уже попадал.

Он нажал на газ, и машина плавно поехала вперёд. Припарковался перед зданием конторы, вышел из машины первым и помог выбраться Тёме. Саша устало посмотрела на светящиеся окна и суетливое движение людей внутри здания, и поняла, что идти туда точно не хочет. Да, изначально она планировала зайти в офис, провести какое‑то время в окружении отцовских работников, а потом снова выскользнуть на улицу. Но сейчас передумала.

– Давай быстрее, – поторопил её Лёша. – Чем раньше сядем за стол, тем быстрее отец нас выпустит.

– Так странно, – сказала Саша, становясь рядом с братом. – Он правда думает, что кому‑то на фабрике есть дело до его детей? Зачем мы там будем сидеть?

– Саша!

– Мне как‑то нехорошо. Наверное, укачало, – выдала она заранее заготовленную ложь. – Тошнит. Вы с Тёмой идите… А я подышу пока. Можно?

Лёша поморщился, снова проверил время и кивнул:

– Только недолго.

– Хорошо, – пообещала Саша и даже смогла улыбнуться. Дождалась, пока братья скроются за дверями конторы, и повернулась к стоявшему за хлипким заборчиком недостроенному зданию – самому высокому из всех, которые были видны с её места.

Саша сделала первый шаг, и свежевыпавший снег приятно захрустел под её ногами.

Глава 4

19 августа 2022 г.

Свободные места за столом постепенно заполнялись. Почти все офисные сотрудники и руководители производственных подразделений сегодня задержались на работе, чтобы поздравить Сергея.

– Все в сборе? Именинник готов? Начинаем? – нетерпеливо сказал Артём, как только расположился за столом. Похоже, у него ещё были планы на вечер. Возможно, совместные с Натальей. Она вообще не стала садиться, так и стояла у стены, только взяла бокал со стола. Видимо, рассчитывала уйти как можно раньше.

– Давай, – согласился Сергей.

– Если никто не против, начну я. Сашка, или ты? Нет? Хорошо.

Артём встал с бокалом в руках, дождался, пока установится тишина, затем продолжил:

– Мы собрались здесь сегодня, чтобы поздравить с днем рождения замечательного человека – Сергея Владиславовича Синицына. Для кого‑то из вас он прежде всего начальник, для кого‑то всё ещё подчиненный, для кого‑то друг… Я считаю его своим братом. Серёга, с днем рождения! Огромное спасибо за всё то, что ты делал и делаешь для нашей семьи и для нашей фабрики. Спасибо за твою поддержку, за твои советы и за то, что всегда приходишь ко мне на помощь. Хочу пожелать, чтобы в твоей жизни были только светлые полосы. Ты заслуживаешь этого больше, чем кто бы то ни было. За тебя!

Артём обошел стол, подошел к Сергею, чокнулся с ним своим бокалом, потом с Алексеем, затем вернулся на свое место. Сергей невесело усмехнулся и опрокинул в себя первую рюмку. За столом уже начались обычные разговоры, кто‑то смеялся, кто‑то ел, кто‑то пил. Одна только Саша вела себя странно. Как правило, на офисных мероприятиях она была душой компании, но сейчас грустила и молчала.

Алексей задумался о причинах. Неужели опять что‑то произошло? Снова поссорилась с мужем? Из‑за чего?

Он перевел взгляд на Наталью. Она заметила это, вызывающе задрала подбородок, широко улыбнулась и, не разрывая зрительный контакт, насмешливо отсалютовала ему бокалом шампанского. Алексей отвел глаза.

30 декабря 2004 г.

Саша уверенно шла по территории фабрики. Выше голову, спокойнее шаг – и никто не обратит на неё внимания. Она ходила здесь много раз, даже если её увидит кто‑то из рабочих, никто не удивится, всё будет хорошо…

Но сердце перестало колотиться с удвоенной скоростью только после того, как Саша миновала металлический ангар, который перекрыл прямой обзор на неказистое одноэтажное строение.

Все сотрудники фабрики называли это здание конторой, и только отец упорно говорил о нём как об офисе. Это всегда казалось Саше немного смешным. Офис, ну да, конечно, ведь офисы выглядят именно так – серый кирпич, узкие окна, низкие потолки, нулевая эстетика. Но у отца всегда было плохо с чувством прекрасного. Или же он не считал внешний вид чего бы то ни было важным? Скорее всего, его вообще мало что волновало, кроме изменения сумм на банковском счету.

Деньги, деньги, деньги.

Деньги от фабрики. Деньги на фабрику.

Уменьшить расходы на спецодежду или урезать самому себе заработную плату?

Вывести часть чистой прибыли из бизнеса и закончить отделку дома, или приобрести ещё один станок?

Купить, наконец, старшему сыну новую машину или увеличить новогоднюю премию рабочим?

Отец всегда выбирал второе. Всегда.

Интересно, он правда верил, что кто‑то благодарен ему за отношение к делу и подчинённым? Им же плевать. Всем на всех наплевать. Если появится возможность урвать кусок пожирнее, они не задумываясь вцепятся в глотки друг другу. Люди хуже собак…

Словно в ответ на Сашины мысли за оградой фабрики раздался протяжный вой. Она вздрогнула, затянула потуже шарф – не хватало ещё простыть, свалиться с температурой и оказаться запертой в четырёх стенах прямо под Новый год – и воровато оглянулась. Никого.

Одним быстрым движением она протиснулась сквозь узкую щель в заборе и выдохнула. Всё. Дело сделано. Теперь её точно не увидят.

Уже никуда не торопясь, она пошла в сторону огромного недостроенного здания. Оно было таким столько, сколько Саша его помнила.

Стены из того же мрачного серого кирпича, поднимавшиеся вверх на полтора десятка метров. Тёмные провалы окон без стёкол и рам. Гигантские, начинающие покрываться ржавчиной ворота, через которые, казалось, спокойно мог проехать любой большегруз. Интересно, что здесь могли бы делать, если бы стройку всё‑таки завершили? Саша много раз хотела спросить об этом у отца – возможно, он что‑то об этом слышал – но почему‑то так и не спросила.

Теперь уже и не спросит. Увы. Или ура?

Саша усмехнулась своим мыслям и начала продираться сквозь сугробы к ближайшему окну. Снег мгновенно набился под джинсы и в сапоги, ноги покрылись мурашками, и она снова с ужасом подумала о том, что может заболеть. Саша добралась до стены, упёрлась ладонями в подоконник, рывком поднялась над ним. Ещё одно усилие, и она оказалась внутри.

Её окутала почти идеальная тишина. Тишина и темнота – тусклого света пасмурного зимнего дня хватало только на четверть исполинского помещения. Центральная часть, спрятанная за рядом бетонных колонн и наметёнными изнутри сугробами, утопала в тени, но идти туда Саша и не собиралась. Она повернула направо и медленно пошла в сторону бетонной лестницы, отличавшейся от обычной подъездной только отсутствием перил. Сначала надо было подняться по ней на несколько пролётов, пройти больше ста метров по второму уровню, а дальше – использовать другую лестницу, металлическую, неудобную и узкую, которая вела уже на крышу.

Полтора года назад, когда Саша впервые обнаружила этот путь, всё казалось чуть проще. Не мешал намёрзший на ступенях лёд, не коченели пальцы рук, не было так страшно. К моменту, когда она оказалась на крыше, сердце снова билось как сумасшедшее.

Саша осторожно подошла к краю. Посмотрела вниз. Пнула кончиком сапога снег, и тот начал медленное и размеренное падение.

Снег никуда не торопился.

Она же будет падать гораздо быстрее.

Саша подняла глаза к начинавшему темнеть небу, сморгнула набежавшие слёзы и сжала зубы.

Кого бы вы хотели поблагодарить за то, что оказались практически на вершине мира? – издевательски спросил у неё внутренний голос.

– О, я рада, что вы задали этот вопрос, – сказала Саша вслух. – Во‑первых, я хочу поблагодарить своего младшего брата, Артёма Игоревича Фролова.

Телефон в кармане её шубы неожиданно зазвонил.

Она достала его и посмотрела на экран.

Лёша.

Саша фыркнула и нажала на отбой.

Ничего страшного. Как‑нибудь обойдётся без очередных нотаций от старшего брата. Хотя, конечно, было бы эпично сказать ему: «Кстати, Лёш, а ведь это из‑за тебя. Не только из‑за тебя, разумеется, но треть вины точно твоя… Так что рано или поздно мы встретимся в аду, братишка», и сразу после этого прыгнуть.

Она усмехнулась и снова заговорила:

– Во‑вторых, спасибо моему старшему брату, Алексею. Если бы не он, я никогда не достигла бы этой высоты. Ну и конечно, спасибо моему папе…

Она вздохнула и села прямо на снег. Привалилась спиной к невысокому кирпичному бордюрчику, тянувшемуся вдоль всей крыши. Безучастно посмотрела на замысловатый узор, выложенный красными и белыми кирпичами.

В нём была какая‑то странная, непривычная и неочевидная красота.

Интересно всё‑таки, что здесь хотели производить? Жаль, что она об этом не узнает. Хотя, наверное, ещё можно успеть спросить. Отец всё равно ничего не поймёт.

Он никогда её не понимал.

Возможно, потому, что никогда не слушал.

– Игорь Николаевич Фролов, дамы и господа, – пробормотала Саша. – Отец года. Поддержим его аплодисментами.

Она проверила время и решила, что пора возвращаться, иначе кто‑то может заметить её отсутствие. Наверное, можно было закончить прямо сейчас, но ей отчего‑то хотелось сделать всё точно по своему первоначальному плану.

Новый год – любимый праздник мамы.

Фабрика – самое важное, что есть у отца.

Будет символично закончить свою жизнь именно здесь и именно тридцать первого декабря. Один день – не так уж это и долго. Она подождёт.

Саша поднялась на ноги, тщательно отряхнула шубу и медленно отправилась в сторону спуска с крыши.

31 декабря 2004 г.

Из комнаты Артёма раздавались неясные вскрики и звуки выстрелов.

Саша постояла несколько секунд в коридоре, глядя на узкую полоску света за приоткрытой дверью. Младший брат был единственным человеком, с кем ей действительно хотелось попрощаться. Но он был так рад привезённому ранним утром новому компьютеру, с таким нетерпением ждал, когда Лёша всё подключит и установит нужную игру, с таким азартом стрелял в каких‑то монстров и пробирался сквозь лабиринты, что отрывать его сейчас было бы слишком жестоко.

Мальчишка. Пусть играет.

Да и отец должен был уже совсем скоро приехать из ресторана, в котором устраивал праздничный обед для своих старых друзей. Лучше было уйти до его возвращения.

Саша медленно спустилась по лестнице на первый этаж, мельком взглянула в зеркало – чёрная юбка, белая блузка, собранные в аккуратный хвост волосы – и почему‑то вспомнила слова отца.

…Ты хорошая девочка…

– Хорошей девочки почти уже нет, – сказала она вслух, открыла шкаф и потянулась за шубой.

– Ты куда? – неожиданно раздалось за её спиной.

Саша вздрогнула и обернулась:

– Тёма? Ты тут? А кто же…

Со второго этажа всё ещё доносились звуки компьютерной игры, и она никак не могла понять, почему младший брат стоит здесь, в прихожей.

– Лёша меня выгнал, – сообщил Артём и смешно наморщил нос. – Сказал, я всё неправильно делаю, поэтому он сам пройдёт уровень.

– Понятно, значит… – Саша задохнулась и не договорила. Глаза словно обожгло огнём, и она отвернулась, скрывая лицо от брата. Торопливо надела шубу и сапоги.

– Куда ты? – настойчиво повторил Артём.

– Погуляю чуть‑чуть. Я скоро вернусь, ещё до папы.

– Я хочу с тобой.

– Тёма… – Саша зажмурилась, из последних сил сдерживая слёзы. – Не надо со мной, малыш. Я тебя люблю.

– Почему ты так говоришь? – испуганно спросил Артём.

Саша мотнула головой и выскочила за дверь.

В первый раз за эти дни её кольнуло сомнение, стоит ли доводить всё до конца. И тут же, от одной только мысли, что это бессмысленное продирание сквозь опостылевшую реальность будет продолжаться, её охватила паника.

Нет. Достаточно. С неё хватит.

Она отошла от дома на несколько сотен метров и вытащила из кармана телефон, чтобы вызвать такси. Разбитая иномарка приехала только через четверть часа, показавшихся вечностью. Саша нырнула в пропахший сигаретным дымом салон и растёрла замёрзшие руки.

– Такая красивая и совсем одна? – весело спросил молодой водитель.

– Да, – зачем‑то ответила Саша.

– Куда поедем, красивая?

Она открыла рот, чтобы назвать адрес фабрики, но запнулась.

– Ай‑яй‑яй, забыла, куда ехать? – с деланным сочувствием произнёс таксист и резко тронулся с места. – А хочешь ко мне? Мандарины купим, шампусика выпьем, а? Новый год же, праздник, да?

– Праздник, – согласилась Саша и вдруг, словно со стороны, услышала свой собственный голос, чётко проговаривающий адрес Сергея.

– Общага? – уточнил таксист.

– Да, – изображая уверенность, которой вовсе не испытывала, ответила Саша и провалилась в свои мысли.

Пусть. Пусть будет так. Так даже лучше. В конце концов, до двенадцати ночи ещё далеко, и можно успеть…

Можно успеть что? – издевательски спросил её внутренний голос. – Извиниться? Попрощаться? Сделать то, на что ты никогда не решилась бы с Денисом?

Саша отвернулась к окну.

Почему бы и нет? – через какое‑то время подумала она. – Что‑то же во всём этом есть. Может, напоследок я всё‑таки пойму, почему все так зациклены на сексе. Почему бы и нет…

К горлу подкатила горечь, но следом пришла ледяная уверенность, что это правильное решение.

Да. Она пойдёт и переспит с этим парнем. Незапланированный, но важный пункт. Иначе получится, что Лиза всё‑таки права, и Саша на самом деле никому не нужна даже в этом смысле.

Где‑то по краю сознания прошла мысль, насколько нелепо продолжать переживать из‑за слов заклятой подружки сейчас, прямо перед тем, как всё закончится. Как будто бы нет ничего более достойного, о чём можно…

Но Саша не успела додумать.

– Приехали, – громко сообщил таксист. – Сто восемьдесят.

– Сколько? – с ужасом переспросила Саша. – По телефону сказали…

– Сто восемьдесят рублей, – повторил он. – Новый год, красивая. Всё дорожает.

Саша прикусила губу и дрожащей рукой достала из кармана все свои деньги.

Ну, не совсем свои. Скорее, Лёшины. Но после того, как накануне Саша вытащила купюры из свиньи‑копилки, стоявшей в комнате старшего брата, их принадлежность стала не вполне определённой.

Она аккуратно разгладила все бумажки и пересчитала.

Двести рублей. Чудесно. Впрочем, от этого места до фабрики можно было дойти и пешком – пара километров, полчаса спокойным шагом.

– Возьмите, – сказала Саша. – Сдачи не надо.

Она вышла из машины и с сомнением оглядела длинную кирпичную пятиэтажку. На улице уже стемнело. Почти все окна были тёмными и безжизненными, свет горел максимум в десятке комнат, и Саша запоздало сообразила, что шансов застать Сергея почти нет. Наверняка он уже отмечает в компании друзей или с родителями.

Или со своей девушкой, – пришло ей в голову.

Саша шмыгнула носом и всё‑таки начала медленно подниматься по ступеням, ведущим к единственному входу в здание. Потянула на себя тяжёлую дверь, оказалась в мрачном коридоре, увидела сидевшего перед металлическим турникетом‑вертушкой пожилого мужчину и испугалась, что так просто пройти не удастся. Но в тот же момент мужчина издал какой‑то странный звук, похожий одновременно на всхлип и храп, уронил голову на грудь, и Саша поняла, что он мертвецки пьян.

Она выдохнула, осторожно прошла через вертушку и начала подъем уже по внутренней лестнице. Нашла нужный этаж и нужную комнату, пару минут постояла, слушая биение собственного сердца, разглядывая дверь и не решаясь постучать. Кажется, это стало чем‑то вроде мини‑традиции – рассматривать чужие двери. Саша хмыкнула, подумав об этом, и подняла сжатый кулак.

– Ты к Серёге? – раздался женский голос откуда‑то справа.

Саша дёрнулась и повернулась на звук – из соседней комнаты выглядывала растрёпанная черноволосая женщина в пижаме и с зажатой в зубах незажженной сигаретой.

– Да, – ответила Саша.

– Его нет, – сообщила брюнетка. – Ушёл минут пятнадцать назад.

– Совсем ушёл? – растерянно уточнила Саша.

– Да кто ж тебе теперь скажет. Он передо мной не отчитывается. Дверь хлопнула, поэтому и знаю. А ты кто? Подруга его новая?

Новая.

Сашу кольнуло это слово.

Новая подруга. Значит, была и старая? Хотя почему в единственном числе? Наверняка их было много. Парень, который так целуется, вряд ли…

Саша постаралась отогнать странные мысли. Какая разница, сколько девушек у него было или есть? Никакой. Сейчас это не имело значения.

– Ну ты подожди. Может, придёт, – посоветовала брюнетка. Она выудила из кармана зажигалку, щёлкнула колёсиком, раскурила сигарету, скользнула по Саше ещё одним откровенно изучающим взглядом, кивнула и скрылась в своей комнате.

В коридоре стало как‑то слишком тихо… и пусто.

Так же тихо и пусто, как дома. И Сашу мгновенно окутало чувство, от которого она не могла избавиться вот уже полгода, но так и не смогла подобрать слово, которое точнее всего отражало бы его суть. Тоска? Отчаяние? Безнадёжность? Не то. Всё это было не то.

Ненужность, – вдруг подумала она.

Да. Это было ближе всего. Ненужность. Ненужность и необязательность для этого мира. Никто не заметит, когда она из него уйдёт. Если только Тёма…

Саша сжала зубы. Достала из кармана телефон и начала набирать сообщение для Лёши – потом на это могло просто не хватить времени или решимости. Она написала несколько строк, перечитала и сохранила в черновиках. Обхватила себя за плечи, прислонилась к стене, опустилась на корточки и закрыла глаза.

Кажется, прошла буквально секунда, и к её плечу кто‑то прикоснулся и сказал:

– Эй, просыпайся!

Саша вздрогнула и посмотрела на нависшего над ней парня.

Чёрная куртка, снежинки в тёмных волосах, настороженный взгляд серых глаз. Сергей.

– Я не сплю, – сообщила ему Саша.

Сергей усмехнулся, выпрямился и строго спросил:

– Ты зачем пришла?

Понимаешь, Серёжа, сегодня вечером я планирую спрыгнуть с крыши одного из цехов рядом с папиной фабрикой, но перед этим хочу заняться с тобой сексом. Ты же не против?

Интересно, что бы он сказал, услышав такой ответ? На миг искушение увидеть его реакцию стало таким сильным, что Саша почти решилась заговорить, но спохватилась и взяла себя в руки.

– Твой отец знает, где ты? – продолжил свой допрос Сергей.

Саша вспыхнула – и от тона, и от сути вопроса. Кажется, умение выводить её из себя буквально одной фразой было тайной сверхспособностью этого парня. Но злость сейчас была даже кстати. Она помогала собраться.

– Можно я зайду? – как можно тише и жалобнее попросила Саша. – Пожалуйста.

Сергей вздохнул, молча вставил ключ в замок и открыл дверь. Саша поднялась на ноги, вопросительно на него посмотрела и наткнулась на совершенно нечитаемый взгляд. Он приглашающе взмахнул рукой, и Саша вдруг ощутила, как по спине пробежал холодок. Она кивнула, перешагнула порог и растерянно замерла. Комната оказалась настолько маленькой, что было вообще непонятно, как тут можно жить. Кровать, стол, табурет, шкаф и холодильник съедали почти всё пространство, и оставшегося клочка свободного пола едва‑едва хватало для них двоих.

– Располагайся, чувствуй себя как дома, – произнёс Сергей, и в его голосе ясно звучал сарказм.

Саша посмотрела на табуретку, кровать, снова на табуретку – и села на край кровати. В конце концов, она пришла не разговаривать, так что…

Она сняла шубу, неторопливо расстегнула заколку и встряхнула головой, надеясь, что это выглядит хоть немного сексуально. Покосилась на Сергея, оценивая произведённый эффект, но удивлённо‑ироничное выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Саша вздёрнула подбородок и улыбнулась.

Сергей медленно снял куртку, повесил на приделанную к двери вешалку и переобулся в домашние тапочки. Саша опустила глаза на свои сапоги, но суетиться и снимать их сейчас было бы уже слишком глупо.

– Откуда ты знаешь, где я живу? – спросил Сергей.

На этот вопрос ответ у неё был:

– Посмотрела у Лёши в записной книжке.

– Ясно. Что случилось? Зачем ты сюда пришла?

А на этот снова не было.

– Захотелось, – сказала Саша и снова улыбнулась.

Сергей хмыкнул.

– Почему ты больше к нам не приходишь? – продолжила она. – Я скучала по тебе.

Он смерил её взглядом и с лёгкой насмешкой сообщил:

– Тебе шестнадцать.

– Уже семнадцать.

– Неважно.

Он произнёс это таким тоном, каким, наверное, слон мог бы сказать кроту: «Мы разные виды, дружок, у нас ничего не выйдет». Саша непонимающе уточнила:

– Проблема в этом? В моем возрасте? Поэтому ты не хочешь быть со мной?

Сергей запрокинул голову и засмеялся, как будто она сказала что‑то по‑настоящему забавное. Отсмеявшись, он снова заговорил – снисходительно и немного устало:

– Что ты несёшь? Подумай, кто ты и кто я. Посмотри, как я живу.

Саша моргнула. Хотела хоть что‑то ответить, но не смогла подобрать правильные слова.

– Что ты устраиваешь? – со злостью продолжал Сергей. – Заскучала у богатого папочки? Хочешь приключений?

Заскучала? О да, разумеется! Я же просто богатенькая дурочка, у которой нет никаких проблем, поэтому она ищет развлечения на свою пятую точку! Всё именно так.

– А если хочу? – с вызовом спросила она.

Сергей, не сводя с неё глаз, растёр висок и не ответил.

– Почему ты молчишь? – Саша поднялась с кровати. – Я же нравлюсь тебе. В чем проблема?

Сергей отступил.

Это выглядело… странно. Странно, неправильно, ненормально. Хотя весь её мир давно уже перестал быть нормальным. Возможно, никогда и не был, просто пока рядом была мама, это не так бросалось в глаза…

Саша снова почувствовала бесконечную усталость. Наверное, нужно было просто уйти и отправиться на фабрику, чтобы положить всему конец, но она зачем‑то сделала два шага вперёд и сказала:

– Я хочу тебя.

Сергей ошарашенно на неё посмотрел и шагнул в сторону.

Саша упёрлась взглядом в стену. По выцветшим, рассохшимся обоям змеился тонкий изящный узор из мелких трещин и разрывов. Странно, но это вдруг показалось ей красивым – возможно, потому, что картинка перед глазами стала какой‑то нечёткой. Всё расплывалось, как в тумане, но всё равно было красивым. Наверное, можно было зарисовать и это, только надо было решить, чем и…

Спустя миг она вернулась в реальность и вспомнила, где она и зачем. Сергей всё так же молчал, и Саша поняла, что говорить придётся ей. Сил на ложь не оставалось, поэтому она решила сказать правду. Часть правды.

– Я встречалась с одноклассником. Долго, почти полгода. Он хотел большего, я отказалась. Решила, что ещё рано. В сентябре мы расстались. Тогда я не переживала, совсем. Но недавно я узнала: перед тем, как он меня бросил, этот урод пошёл к моей лучшей подруге. Она ему не отказала. И теперь у меня нет подруги.

Сергей вздохнул.

– У меня вообще никого и ничего нет, – добавила Саша.

– И? – морщась, спросил он. – Ты решила им отомстить, переспав с первым встречным?

Саша пожала плечами. В таком изложении всё выглядело очень тупо и мелодраматично, но объясняться она не хотела.

– Так, мы всё выяснили, отлично! – Сергей неожиданно улыбнулся. – Давай больше не будем о грустном. Выпьем по стаканчику… ммм… чая, и я провожу тебя домой.

– Дело не в мести, всё сложнее, – всё‑таки сказала Саша. – И ты для меня не первый встречный.

– Ну конечно не первый встречный, – с иронией согласился он. – Я же Серёга. Приятель твоего брата. Может, и мы с тобой подружимся, правда?

Саша невольно усмехнулась и покачала головой:

– Я могла бы соврать, но не буду. Мы не станем друзьями. Не получится.

– Понятно. Нет значит нет.

Сергей развёл руками, затем выдвинул из‑под стола табуретку, сел, отвернулся к окну и снова растёр висок.

Саша прикусила губу. Не понимая, зачем это делает – ведь он более чем определённо дал понять, что не планирует играть в её дурацкие игры – подошла ближе и осторожно положила руки на его плечи. Почувствовала прошедшую по его спине дрожь, наклонилась и проложила дорожку из поцелуев по его шее, каждое мгновенье ожидая, что Сергей её оттолкнёт, но неожиданно он повернулся к ней, так что следующие поцелуи пришлись уже в щеку и губы. Сергей поднял руки и посадил Сашу на свои колени, углубляя поцелуй и заставляя её снова, как и тогда, осенью, на несколько секунд почувствовать себя нужной хоть кому‑то… А потом всё закончилось.

Он отстранился и посмотрел ей в глаза.

Саша стиснула челюсти, почему‑то ожидая услышать очередное нравоучение, но вместо этого Сергей обречённо выдохнул и сказал:

– Ты очень красивая, Саша. Очень.

Она уткнулась лбом в его плечо, скрывая непрошенные слёзы.

Слёзы сейчас – зачем, почему? От жалости к себе из‑за того, какой могла бы быть её жизнь, если бы у неё были силы жить? Из‑за обиды на судьбу, которая зачем‑то привела её в эту маленькую комнатушку на краю города? Из‑за вновь вспыхнувшей надежды, что удастся закончить весь этот цирк, выполнив последний пункт своего дурацкого плана?

Саша не знала, но не могла ничего с собой поделать.

Сергей прижал её к себе и полминуты просто молчал. Затем мягко и нежно погладил по щеке и неожиданно плотно прижал ладонь к её лбу.

– Всё‑таки у тебя температура, – с тревогой сказал он.

– Что? – она как можно незаметнее вытерла глаза и выпрямилась.

– Ты горячая, – объяснил он. – Я думал, мне показалось, но нет. Ты очень горячая. Одевайся, а я пока вызову такси.

– Такси? Нет, не надо… – Саша умолкла под его непонимающим взглядом. – У меня нет денег, – со стыдом объяснила она. – Папа… в общем, денег нет… И я… Мне надо ещё в одно место. Я пойду. Извини.

– Куда ты пойдёшь с температурой под сорок? – хмуро спросил Сергей. – Я отвезу тебя домой.

Паника накрыла её с головой.

Ей важно было сделать всё именно сегодня. Фабрика, главный праздник страны, она всё хорошо придумала, почему всё шло не так? Завтра у неё просто не хватит решимости, и придётся продолжать жить. А продолжать она не хотела.

– Нет, пожалуйста… – попросила Саша.

Но Сергей её уже не слушал, а набирал на своём мобильном номер таксопарка.

Глава 5

19 августа 2022 г.

Алексей тяжело поднялся со своего места.

– Я продолжу, – сказал он.

– Мне тоже встать, наверное, всё‑таки генеральный директор поздравляет? – хмуро предложил Сергей.

Алексей покачал головой. Рука сама собой легла на плечо Сергея близко, слишком близко к шее и нажала гораздо сильнее, чем нужно. Сергей чуть заметно поморщился.

– Нет, не стоит, сиди… – Алексей выдавил из себя улыбку. – Так вот… Сергей… сколько лет мы уже знаем друг друга? Восемнадцать? За эти годы между нами было… всякое. Но, несмотря на это, я рад, что мы все тогда встретились. С момента нашей встречи, так уж сложилось, я перед тобой в большом долгу. Желаю тебе крепкого здоровья и семейного счастья. За тебя, Сергей!

Алексей снова сел. Видимо, в своём стремлении не выносить на всеобщее обозрение их внутренние разборки он перестарался, и тост получился слишком благожелательным. Сергей всё понял не так.

– Лёха, я не ожидал, спасибо, – тихо сказал он. – Ты мне ничего не должен, наоборот…

Да, черт возьми, да!

Ты тоже мне должен, ты же всем обязан нашей семье!

Как ты мог, Серёга?

Почему?

Но вместо того, чтобы сказать это вслух, Алексей неловко похлопал Сергея по спине и вручил конверт с денежным подарком от компании.

Как жаль, что я не могу тебе врезать прямо здесь и сейчас.

1 января 2005 г.

Саша резко поднялась на кровати, но стены комнаты сделали неожиданный кульбит. Спустя секунду она поняла, что просто не удержала равновесие и снова лежит на подушках.

– Тихо, лежи, лежи, – раздался отцовский голос с небольшой софы у окна. Он встал и подошёл ближе. Саша, морщась от головной боли, всмотрелась в его обеспокоенное лицо, а потом опустила взгляд на протянутую руку и зажатый в ней стакан. – Вот, выпей, – сказал он.

– Я не хочу пить, – хрипло ответила Саша. Дышать удавалось с трудом, в голове гудело, но сквозь шум уже пробивались воспоминания о вчерашнем дне.

Разговор с Артёмом.

Такси.

Сергей. Зачем она поехала к Сергею, почему не сразу на фабрику, почему?!

Снова такси, только там она была уже не одна, а с Сергеем.

Дверь дома и… провал. Полнейший провал. Наверное, она и правда заболела.

– Попей, – настойчиво сказал отец. – Тебе надо больше пить.

– Нет, мне надо…

Мысли путались, и она не договорила.

– Куда ты вчера ходила? – спросил отец, засовывая руку под подушку и приподнимая Сашу в полусидячее положение.

Она посмотрела на воду и решила, что стоит хотя бы сделать вид, что пьёт, тогда удастся уйти от разговора. Взялась дрожащими пальцами за стакан и медленно, крошечными глотками, его опустошила.

– Молодец. Теперь спи, – сказал отец, и она послушно закрыла глаза.

2 января 2005 г.

Лёша осторожно приоткрыл дверь и несколько мгновений тихо стоял у порога.

– Я не сплю, – обречённо сказала Саша.

– Ты как, мелкая? – негромко спросил он.

– Жива, – с отчаянием ответила она.

– Это хорошо. Ладно, лечись давай, я отъеду по делам, а вечером с тобой посижу, почитаю тебе, хочешь?

Саша подняла брови:

– По делам?

– Да, по работе надо кое‑что…

– По работе? – с невольным презрением переспросила она. – Ясно.

– Что не так с работой? – с вызовом поинтересовался Лёша.

– Ты не поймёшь. Ты как папа. Тебе не понять.

– Куда уж мне, – с ухмылкой откликнулся он. – Понимать, как можно жить без денег, дано только тебе.

– Зачем нужны деньги? – спросила она.

– Что?

– Они бесполезны, – сказала Саша.

– Ладно, мелкая, лечись, я поеду.

– Если бы деньги могли хоть когда‑то, хоть кому‑то, хоть чем‑то помочь, мама была бы жива, – со слезами договорила она и накрылась одеялом с головой.

Лёша шумно выдохнул и захлопнул дверь в её комнату.

* * *

Сергей проснулся от настойчивого стука.

Посмотрел на будильник, стоящий на столе – 8:29. Рановато для гостей в праздничные дни. Да и какие у него могут быть гости?

Стук повторился.

Сергей скинул одеяло, нащупал под кроватью тапочки и поплелся к двери. Открыл. На пороге стоял взбудораженный Алексей в припорошенной снегом дубленке.

Сергей тоже почувствовал себя очень, очень бодро.

Неужели Саша что‑то рассказала брату? И поэтому он пришёл?

Так, без паники, один поцелуй… ладно, два… что в этом такого?

– Ты чего в такую рань? И зачем? – Сергей наигранно зевнул и потянулся.

– Я все понял, – сообщил ему Алексей и зашел внутрь.

Сергей постарался изобразить еще один расслабленный зевок, но, когда закрывал рот, зубы от страха клацнули друг об друга. Алексей выше на полголовы и крупнее на пятнадцать килограммов. Если он решит пустить в ход кулаки, шансов дать достойный отпор немного.

Но Алексей уже не обращал на Сергея внимания, сел за стол, достал из небольшого пакета пачку исчерченных листов и разложил их в каком‑то непонятном порядке на столе.

– Вот оно…

Сергей ожидал совсем другого, поэтому сначала даже не понял, что говорит Алексей, и продолжал тупо на него смотреть.

– Ты что, ещё спишь?

– Что?

– Да вот же. Я понял, как надо разместить зоны хранения готовой продукции и материалов в цехе, чтобы разгрузка и погрузка шли быстрее. Но я плохо разбираюсь в самом производстве. Сан Саныч меня послал, сказал, что работать начнет только десятого. Поэтому нужна твоя помощь. Какие вообще у нас есть станки и как их лучше расположить, чтобы меньше таскать продукцию и полуфабрикаты? Можешь сказать?

Сергей моргнул.

Алексей пришел по работе. Хорошо.

Какое‑то время Сергей изучал рисунки, потом вздохнул:

– Станки так просто не перетащишь. Есть тяжелые, под тонну весом, а то и две. Надо их разбирать, потом собирать, или загонять технику. И питание подводить к новым местам, и настраивать заново. Не на один день работа, простой будет дней на десять. А сейчас сам знаешь, какие объемы идут. Если только в начале лета что‑то получится.

– Давай нарисуем идеальную схему. Потом подумаем, как мы будем это делать, – нетерпеливо предложил Алексей.

Его энтузиазм был заразительным, и Сергей улыбнулся:

– Как скажешь. Только я начал бы с кладовок. И кладовщика. Давай нарисуем кладовщика? А то я заколебался по полдня искать детали и фурнитуру.

Алексей одобрительно кивнул.

– Идет. Спасибо, что согласился помочь. Я с самого начала понял, что могу на тебя рассчитывать во всех вопросах.

К двенадцати часам схема никогда не существовавшего в реальности идеального цеха была готова. Алексей собирал свои бумажки и карандаши. Наклонился под стол за упавшим ластиком и вынырнул оттуда с загадочным выражением лица.

– Тебя можно поздравить?

– Не понял, – честно ответил Сергей.

Алексей снова нырнул под стол и достал из пространства между столом и кроватью изящную заколку для волос в виде серебряной змейки:

– Девушка в гости заходила?

Ой, как хорошо, что ты нашел заколку. Не передашь её Саше?

– А, это. Да. Нет. Наверное, соседка из соседней комнаты уронила. За солью приходила, у нее закончилась.

Алексей покачал головой.

– Ты не выкидывай, отдай соседке. Такая заколка прилично стоит. У Сашки похожая есть, она на неё полмесяца карманные деньги копила.

Сергей постарался подавить очередной приступ паники и ответил как можно непринужденнее:

– Дорогая она, да? Не разбираюсь я в бабских штуках… Наверное, ей парень подарил. Не Саше. Не Саше, конечно же, соседке.

– Понятно, понятно, – Алексей улыбнулся. – Ты давай поосторожнее с соседками и их парнями.

– Как скажешь, – с облегчением ответил Сергей. – Ну ладно, завтра может на работе увидимся. Вы ведь тоже работаете?

– Работаем. До встречи!

Алексей ушел. Сергей запер за ним дверь, опустился на кровать и почувствовал, что вся футболка пропитана холодным потом.

3 января 2005 г.

Саша, слегка покачиваясь и крепко держась за перила, медленно спускалась по лестнице. В окна било не по‑зимнему яркое солнце, вызывая очередные вспышки головной боли и тошноты. Грипп – или что это вообще было? – вымотал её так, что она казалась самой себе древней развалиной.

На поворотной площадке её обогнал Артём, одетый в джинсы и толстовку, и, даже не поздоровавшись, помчался в сторону гостиной.

– Миленько, – пробормотала Саша и продолжила своё героическое снисхождение.

Когда она наконец добралась до кухни, младший брат уже был там и с аппетитом доедал кусок пирога.

– Будешь? – предложил он и махнул рукой в сторону огромной тарелки с выпечкой.

– Алина Владимировна приходила? – предположила Саша.

– Ага, – подтвердил Артём. – Но уже ушла.

– Ясно, – пробормотала Саша.

– Папа на работе, Лёша не знаю где, – продолжил брат. – Я пообедаю и пойду к Вике.

– К Вике? – Саша вздохнула. Она хотела спросить, почему к Вике, а не к Лене, но решила, что всё равно не сможет понять все хитросплетения личной жизни двенадцатилетних подростков, так что смысла никакого не было.

– Кстати, как думаешь, Старый Новый год тоже праздник или как? – деловито поинтересовался Артём.

– Праздник, – ответила Саша.

– О, круто. Тогда попрошу у папы игровую мышку. Та, которую он купил, вообще ни о чём.

Артём доел пирог, допил молоко и быстро выскользнул из кухни. Через минуту громко хлопнула входная дверь, и дом окутала звенящая тишина.

Саша, впав в оцепенение, смотрела на тарелку с никому не нужными пирогами. Такими же ненужными, как и она сама.

– Тоже праздник, – сказала она через какое‑то время. – Почему бы и нет.

10 января 2005 г.

– Как дела?

Сергей, за секунду до этого склонившийся над упаковочным столом, от неожиданности чуть не прострелил свою руку степлером.

Перед ним стояла Саша. Она в своей белой шубке и белых сапожках казалась абсолютно чуждой этому пыльному и грязному цеху.

– Т‑ты зачем пришла?

Саша улыбнулась.

– Вообще я пришла, чтобы пообедать с папой. Заодно решила заглянуть к тебе. А ты каждый раз будешь у меня это спрашивать?

– Ну…

– Ты что, боишься меня, Синицын? – весело спросила Саша.

– Не столько тебя, сколько твоих отца и брата, – честно ответил Сергей, и Саша расхохоталась.

– Не бойся, они у меня мирные.

Ну да, конечно. Очень, очень мирные и спокойные люди. Особенно брат…

– … В общем, я подумала и решила, что принимаю твое предложение. Давай дружить.

Дружить? Она серьезно?!

Сергей растерянно смотрел на Сашу, не зная, что ответить. Да, он сам предложил дружбу. Но тогда он был расстроен и не понимал, что говорит.

– Ну все, решили, мы друзья? Держи мой номер телефона, – Саша протянула ему сложенный вдвое тетрадный листок. – Позвони мне сегодня после пяти. Сходим куда‑нибудь вечером.

13 января 2005 г.

Саша остановилась, зацепившись взглядом за одну из фотографий, размещённых в фойе кинотеатра. Сергей едва заметно улыбнулся и отправился в сторону гардероба.

Спустя пять минут он вернулся, уже одетый в зимнюю куртку и с Сашиной шубой в руках.

– Нравится? – с любопытством спросил он.

Саша пожала плечами:

– Что‑то в этом есть. И чего‑то не хватает. Какая‑то пустота.

– Возможно, так и было задумано? – предположил Сергей.

– Возможно, – согласилась Саша. Она заставила себя отвлечься от фотографии и потянулась к шубе. – Спасибо.

– Я помогу, – сказал Сергей, и спустя секунду мягкий мех уже лежал у Саши на плечах.

– Спасибо, – повторила она, наслаждаясь теплом его рук.

Ненужное, бессмысленное, но очень приятное ощущение.

Хорошо, – подумала она. – Хороший день. Я это заслужила.

Почему‑то именно сегодня на Сашу снизошло странное спокойствие. И ничего из обычных мелких неприятностей, которые раньше расстраивали чуть ли не до слёз, не могло вывести её из равновесия.

Старший брат в очередной раз забыл о том, что обещал подвезти до школы? Ничего страшного.

Бывшая подруга и бывший парень демонстративно целовались прямо на школьном крыльце? Ладно. Пусть. Хорошо.

Отец, неожиданно приехавший в обед домой, устроил разнос Саше и Артёму за беспорядок на кухне? Ну… Возможно, он даже в чём‑то был прав. Посуду надо мыть. Хотя бы иногда.

В довершение всего улизнуть из дома в кинотеатр на встречу с Сергеем оказалось проще, чем Саша ожидала, и даже фильм, выбранный методом тыка, им обоим понравился.

Хороший день. Возможно, потому, что должен был стать последним.

Саша глубоко вздохнула и улыбнулась Сергею. А он вдруг отдёрнул от неё руки, демонстративно посмотрел на часы и обеспокоенно нахмурился.

– Пойдём к остановке? – спросил он. – Уже поздно. Тебе завтра утром в школу.

Школа.

Ей начинало казаться, что Сергей использует это слово как защитную мантру, чтобы ни в коем случае не нарушить формально установленные рамки их отношений.

…Я подумала и решила, что принимаю твоё предложение. Давай дружить…

Боже, какое у него было лицо три дня назад, когда Саша пришла к нему в цех и произнесла эти слова! Риск оказаться замеченной отцом в том месте, где ей точно не полагалось быть, того стоил.

Тогда, впервые за очень долгое время, Саша по‑настоящему развеселилась и решила, что дальше всё пойдёт именно так, как она запланировала. Но вечером того же дня, когда они встретились, чтобы погулять по заснеженным улицам Коломны, оказалось, что Сергей настроен более чем серьёзно. Они друзья. Никаких прикосновений и объятий. Просто друзья. Как будто не было их поцелуев перед Новым годом и осенью. Как будто это было самым обычным делом для парня его возраста – дружить с малознакомыми девушками.

Хотя… надо было признать, что общаться с ним на самом деле было очень приятно. Он мало говорил, зато не перебивал Сашу, когда она рассказывала очередную странную историю о себе – почему‑то рядом с Сергеем в голову ей приходило только что‑то странное или смешное – и казалось, что ему действительно нравится проводить так своё свободное время.

Похоже, что и вторую их встречу Сергей хотел закончить исключительно на дружеской ноте. Но у Саши были другие планы.

Она изобразила улыбку и кивнула:

– Да, конечно, только зайдём по дороге в одно место.

– Как скажешь, – легко согласился он. – А куда?

– Тут рядом есть классный магазинчик, – сказала Саша. – Хочу купить торт.

– Торт? – Сергей улыбнулся. – Ты же говорила, что не любишь сладкое.

Ты запомнил? Ты что, правда меня слушал? – чуть было не выпалила Саша вслух, но вовремя захлопнула рот.

Сергей стал серьёзным:

– Я сказал что‑то не то? Извини.

– За что ты извиняешься? – с недоумением спросила Саша.

– Мне показалось, я опять… Да нет, забудь… Пойдём. Покажешь мне, где продаются вкусные торты.

– Ага. Покажу. Для этого и нужны друзья.

Сергей бросил на Сашу пристальный взгляд, ничего не ответил, и она поняла, что говорить снова придётся ей. Но почему бы и нет? Ей было совсем не сложно.

До магазина они добрались достаточно быстро. Саша выбрала торт, Сергей его оплатил, и они снова вышли на улицу.

– Напомни, какие автобусы едут в твою…

– Может, к тебе? – быстро выпалила Саша.

– Что? – Сергей сделал полшага назад.

– Съедим вместе торт, – вкрадчиво предложила она. – По‑дружески.

Его лицо окаменело. Это было настолько неожиданным и непонятным, что на долю секунды Саша растерялась, но затем взяла себя в руки.

Нельзя сдаваться. Старый Новый год. Праздник. Когда, если не сегодня? Она должна всё сделать сегодня.

– Пожалуйста, – попросила она. – Я не хочу домой. Но если… если ты против, я просто… просто пойду гулять… одна… ничего страшного.

Сергей выдохнул:

– Да нет, я не против, – сказал он. – Можно и ко мне. Наверное.

25 января 2005 г.

Такси остановилось на перекрёстке.

Сергей расплатился с водителем, вышел из машины первым, протянул руку и помог выбраться Саше. Она крепко сжала его ладонь и посмотрела вперёд – туда, где за плавным изгибом дороги стоял её дом.

– Почему? – тихо спросила Саша, не двигаясь с места и утыкаясь носом в шею Сергея.

Он понял её вопрос и криво усмехнулся:

– Почему я попросил остановить здесь? А как ты думаешь, что скажет твой отец, если увидит меня рядом с тобой?

– Позавчера это тебя не волновало.

Сергей промолчал.

– Мы же просто друзья, – сказала Саша, едва удерживаясь от того, чтобы поцеловать его хотя бы в щёку.

– Друзья, – глухо повторил за ней Сергей.

– Боишься, что мой папа запретит нам дружить? – с горечью спросила Саша.

– Да, – неожиданно ответил он.

– Странно, – заметила она. – После твоей сегодняшней отповеди я была уверена, что это наша последняя встреча.

Сергей повернул голову, и их взгляды встретились.

– Прости, – сказал он.

– Да нет, я понимаю. Принципы есть принципы. Никаких отношений с теми, кому нет восемнадцати. Кстати, возраст согласия – шестнадцать. Я проверила.

– Это неправильно, – сказал он, продолжая смотреть Саше в глаза. – Всё неправильно.

Она придвинулась чуть ближе.

– Ты очень красивая, – прошептал Сергей, наклоняясь к её губам. Нежный, короткий поцелуй. Саша хотела большего и прекрасно понимала, что большего хочет и он.

Всего час назад, когда они были в его комнате в общежитии, он целовал её совсем по‑другому. На миг ей даже показалось, что она сможет добиться своего. День студентов. Не Новый год и даже не Старый Новый год, но тоже праздник. И если сегодня всё наконец‑то получится, то после можно будет…

Мысль о том, что именно нужно будет сделать после, вдруг ужаснула Сашу, и она застыла.

Это было похоже на пробуждение от страшного сна. На освобождение от морока. Или, наоборот, на погружение в кошмар? Осознание того, какую чудовищную глупость она планировала на протяжении стольких недель, заставило её покрыться холодным потом.

Она отдала бы очень многое, лишь бы всё оказалось сном – все её мысли, обиды на всё и всех, её дурацкий план.

Фабрика. Праздник. Крыша. Как романтично.

Как подло.

Даже учитывая всё, это было слишком подло.

Какая же я тварь, – подумала тогда она, и в ту же секунду Сергей её оттолкнул. В его глазах, казалось, отражался тот же самый ужас перед чем‑то непоправимым, и Саше стало страшно вдвойне.

И только сейчас, после нового поцелуя, страх начал рассеиваться.

– Ты мне позвонишь? – спросила она.

Сергей кивнул.

Саша отступила и осторожно высвободила руку.

– Я пойду, – сказала она. – Не провожай. Я тоже не хочу, чтобы папа запретил мне с тобой… дружить.

28 января 2005 г.

Кулинарная книга ужасала.

На обложке было написано «Тысяча простых рецептов праздничных блюд», но это было ложью. Наглым, беспардонным враньём. Ни одного простого рецепта внутри Саша так и не нашла.

Но отступать было некуда – чувство вины, пришедшее на смену отчаянию и ощущению собственной ненужности, и такое же острое и невыносимое, требовало сделать хоть что‑то хорошее для семьи.

Саша остановилась на страничке с заголовком «Салат с копчёной курицей, ананасом, сыром и кукурузой. Время приготовления – 30 минут». Половина копчёной курицы как раз лежала в холодильнике. Сыр, майонез и морковь тоже имелись в наличии. Баночки с ананасами и кукурузой стояли в кухонном шкафу. Да и время было подходящим, чтобы успеть до возвращения с работы папы и Лёши.

«Шаг 1. Копченую курицу руками разберите на волокна, удалив кожу».

– Как скажете, – пробормотала Саша, вставая к столу и приступая к готовке.

На кухню пробрался Тёма, уселся верхом на один из стульев и начал молча наблюдать.

– Мог бы и помочь, – сказала Саша брату.

– Я боюсь дохлых куриц, – хитро улыбаясь, ответил он.

– Что? – Саша удивлённо на него посмотрела. – Ты же вчера её ел.

– Вчера я ещё не боялся.

«Шаг 2. Консервированные ананасы нарежьте кубиками».

– А как вы относитесь к ананасам, Артём Игоревич? – поинтересовалась Саша, открывая банку.

Тёма вздохнул, демонстративно закатил глаза, что‑то пробурчал себе под нос, но послушно взялся за нож.

– Кстати… – небрежно заговорил он. Настолько небрежно, что Саша насторожилась. – А когда тебе было как мне, сколько папа тебе давал денег?

– Нисколько.

– Ну это потому, что ты девочка. Девочкам можно и без денег… Интересно, сколько папа давал Лёше, когда ему было двенадцать. Надо спросить.

Саша опёрлась обеими руками на столешницу, глядя на брата.

Она ненавидела эти моменты – когда приходилось уводить Тёму в сторону от вопросов о прошлом и вообще от всего того, что могло случайно разрушить возводимую на протяжении многих лет родителями и Лёшей стену из лжи. Саша, хоть её никто и никогда об этом не просил, стала их соучастником – настолько умелым, что никто из старших так и не догадался, что она прекрасно помнит события, происходившие в семье на момент рождения самого младшего из Фроловых.

Правда, тогда у Тёмы была совсем другая фамилия.

Но сейчас он Фролов. Артём Игоревич Фролов. И никак иначе.

– Спросишь, и окажется, что давали меньше, чем тебе, – ехидно сказала Саша. – И папа заберёт половину.

Тёма нахмурился.

– А фабрики у папы тогда ещё не было, да? – уточнил он.

– Не было.

– Плохо… Тогда лучше не буду спрашивать…

Саша выдохнула и перевела взгляд на рецепт.

«Шаг 3. Морковь отварите в кожуре до готовности. Затем очистите и натрите на крупной терке».

– В смысле «отварите»? – возмущённо спросила она у кулинарной книги. – Тридцать минут на приготовление, как это «отварите»?

Входная дверь громко хлопнула, и Тёма выскользнул в холл – встречать отца и брата.

Саша почесала нос. Достала из шкафа сковородку, переложила в неё из миски курицу, поставила на плиту, включила газ. Подумала немного, затем пожала плечами и добавила ещё и ананасы.

– Мелкая, привет! – раздался от порога довольный голос Лёши. – Ого, ты готовишь! Что случилось?

Саша, не отвечая, повернулась к холодильнику и вытащила оттуда упаковку яиц.

Лёша сел за стол.

– Это хорошо, что ты готовишь, – продолжил он. – Поем по‑быстрому.

– Куда‑то уходишь?

– Да, с Синицыным в «Тайм» договорились, сегодня трансляция…

Он не успел договорить – на кухню зашёл отец, а следом за ним чем‑то возмущающийся Тёма. Лёша отвлёкся на них, а Саша, чувствуя, как всё сильнее и сильнее горят щёки, тихо стояла у плиты.

С Синицыным.

И вдруг – казалось, совершенно некстати, безо всякой связи с настоящим – она вспомнила. Вспомнила огромного игрушечного плюшевого пса, к которому Лёша почему‑то был так сильно привязан, что не разрешал маленькой Саше с ним играть. Но однажды, когда старший брат был в школе, она пробралась в его комнату и потащила пса к себе, нашёптывая в процессе разные глупости прямо в пушистое ухо игрушки.

…Ты только не гавкай, пёсик. Сиди тихо. Я буду тебя гладить. Я буду с тобой играть. Лёша тебя не найдёт…

Интересно, где сейчас эта собака? Неужели выбросили?

– У тебя что‑то пригорает, – сказал отец, отвлекая Сашу от её странных мыслей.

– Что? А, да. Сейчас будет яичница. Пять минут, – пообещала она и заставила себя вернуться к приготовлению еды.

… Не рассказывай никому, что мы сегодня гуляли. Пожалуйста…

– Говоришь, с Синицыным? – спросил за Сашиной спиной отец, явно обращаясь к Лёше.

– Да. Нормальный, кстати, парень. С головой. Ты присмотрись, пап. Может, двинешь его куда?

– Был бы с головой, образование получил бы, – задумчиво ответил отец. – Но посмотрю, ладно. Попробую куда‑нибудь приспособить.

Саша прикусила губу, пытаясь удержать рвущиеся наружу слова, но всё‑таки заговорила:

– Прямо как о вещи. Приспособить.

– Что?

Она повернулась лицом к отцу:

– Ты говоришь о людях, как о вещах.

– В смысле?

– Как о вещах или рабах. Так нельзя!

Отец откинулся на спинку стула и устало сказал:

– Всё я не так на своей фабрике делаю, да? То слишком ношусь со своими людьми, то отношусь как к вещам. Опять не угодил.

Саша фыркнула:

– Одно другому не мешает.

– Это как?

– Со своей машиной ты тоже носишься. А она вещь.

– Какая интересная мысль, – с иронией заметил Лёша. – Так, мелкая, хватить бухтеть. Лучше скажи, уроки все сделала?

– Сегодня пятница! – сообщила Саша, со злостью отбросила в сторону деревянную лопатку и выключила огонь под сковородой. – Ты вообще хоть раз можешь спросить меня о чём‑то ещё, а не об уроках? И хватит называть меня мелкой, у меня есть имя!

Лёша удивлённо хмыкнул. Тёма испуганно молчал. Отец неодобрительно качал головой.

– Приятного аппетита! – сказала Саша.

Она выскочила в холл, взлетела на один пролёт лестницы вверх и остановилась. В висках стучала кровь.

Люди как вещи или игрушки.

Деньги, важны только деньги и фабрика, на всё остальное им плевать.

А ещё враньё. Враньё каждый день – иногда ложь во спасение, но чаще во имя собственного удобства или выгоды.

Почему у меня такая семья? Ну почему?

14 февраля 2005 г.

Злой и раздраженный Сан Саныч ходил по разгромленному цеху.

Игорь Николаевич наконец дал добро плану Алексея по организации новой системы хранения. Целый день все рабочие вместо того, чтобы выполнять свои прямые обязанности, были заняты сборкой огромных стеллажей, а также сортировкой и переносом материалов и готовых изделий.

Проходя мимо Сергея, Сан Саныч прошипел:

– Доволен, Синицын? Помог дружку макнуть меня лицом в грязь? Теперь он тут хозяйничать будет?

Сергей промолчал.

– Ну посмотрим, посмотрим. У меня бардак, значит, был, а у вас порядок будет. Ну‑ну. Молокососы, – и начальник цеха пошел дальше.

Сергей почувствовал раздражение. Он не разбирался и не хотел разбираться в сложных и запутанных взаимоотношениях между офисом и производством, и не понимал, почему нельзя спокойно работать вместо того, чтобы постоянно выяснять, кто больше прав. От захода на очередной круг размышлений о непроходимой тупости всего руководства Сергея отвлек звонок телефона. Саша предложила вечером покататься на коньках, и это сразу же направило мысли Сергея в более приятном направлении.

Уже через два часа он подошел ко входу на каток и увидел Сашу, одетую в яркую куртку. Сергей привычно поцеловал её в щеку и протянул раскрытую ладонь:

– Пойдем?

Саша вложила свою руку в его и шмыгнула носом:

– Холодно сегодня.

– Да, холодно.

– Может, в другой раз покатаемся? – предложила Саша.

– Ну… если хочешь, давай в другой раз, – стараясь скрыть разочарование, ответил Сергей. – Ты совсем замерзла, да? Давай хотя бы провожу тебя до дома.

– К тебе ближе. Я думала, мы можем у тебя посидеть.

– О‑о‑о… – глубокомысленно сказал Сергей.

– Если ты не против, конечно. Я не буду к тебе сильно приставать, честное слово. Я всё поняла про твои принципы. Секс до восемнадцати лет – это очень плохо, я повторила это десять раз и даже запомнила. Так что буду рада паре простых поцелуев, но и на них не настаиваю.

У Саши был настолько невинный вид, что на секунду Сергей даже поверил в её слова. Но потом снова вспомнил два предыдущих Сашиных прихода к нему в общежитие.

– Сашка, зачем ты это всё делаешь?

– Что делаю?

– Сводишь меня с ума, вот что. Я потом спать не могу.

– Не понимаю, о чём ты, – с довольной улыбкой сказала Саша.

Сергей знал, что она не отступит от своего плана. Он вздохнул и смирился с неизбежным.

– Хорошо, пойдем ко мне.

Они проскользнули в общежитие мимо спящего вахтера и, стараясь не попасться никому на глаза, прокрались в комнату Сергея, потом пили горячий чай из новых кружек и обсуждали новости последних дней. Саша оживленно – слишком оживленно – рассказывала что‑то о своих одноклассниках, когда Сергею вдруг стало не по себе.

– Почему ты решила сегодня посидеть у меня? – прервал он её рассказ.

Саша замолкла на полуслове. На ее лице появилось нечитаемое выражение, потом она снова улыбнулась.

– Серёжа, ну что за странный вопрос. Я соскучилась по тебе.

– Почему именно по праздникам?

– Что?

– Ты приходила сюда в Новый год, в Старый новый год, потом в День студентов, теперь вот в День влюбленных. Какая‑то странная закономерность, – чувствуя себя параноиком, сказал Сергей.

Саша нахмурилась, прикусив губу, и почти сразу звонко рассмеялась:

– Синицын, ну ты даешь. Нет никакой закономерности. Я даже не обращала внимания. И очень хорошо, что ты напомнил про День влюбленных, – промурлыкала Саша, села к нему на колени, обвила его шею руками, и Сергей зарылся лицом в её великолепные волосы. – Отпразднуем?

15 февраля 2005 г.

На неровном остатке металлической таблички, державшемся на стене на одном‑единственном шурупе, с трудом читалась фраза: «Лицам, выселенным из общежития, вход в общежитие запрещен».

Светло‑серая, поцарапанная, покрытая трещинами стена.

Светло‑серая покорёженная табличка.

Тёмно‑серые полустёртые буквы.

Красиво.

Саша сидела на грязном полу и разглядывала эту картину уже два часа – больше делать было всё равно нечего – пытаясь понять, зачем размещать подобное предупреждение не при входе в здание, а в коридоре третьего этажа.

Дверь, ближайшая к комнате Сергея, скрипнула, и оттуда выглянула та самая брюнетка, с которой Саша разговаривала тридцать первого декабря. Снова пижама, снова сигарета в зубах и зажигалка в кулаке.

– О, опять ты, блондиночка!

Саша усмехнулась. Кажется, обе они смогли запомнить друг друга только по цвету волос, и эта неожиданная симметрия её развеселила.

– Серёги нет, – сообщила брюнетка, прикуривая. – Через полчаса только с работы придёт.

– Я знаю, – со вздохом сказала Саша.

– А чего тогда сидишь?

Саша пожала плечами, борясь с искушением вывалить на эту случайную женщину свои мысли и эмоции.

Наверное, на самом деле было бы неплохо хоть кому‑то рассказать обо всём. О том, что мамы больше нет, а отец ничего не понимает. О том, что Лиза снова распускает нелепые слухи – теперь уже не только о Саше, но и об Алёне, потому что Алёна, кажется, тоже положила глаз на Дениса – а остальные одноклассники с радостью в них верят. О том, что каждый день возвращаться в пустой дом – пытка, и что Сергей единственный человек, который её не воспитывает и не достаёт, и рядом с которым ей не страшно и не больно жить, но сегодня она не решилась ему позвонить, потому что они уже встречались вчера, а два дня подряд они обычно не встречались…

Но всё это звучало бы слишком жалко.

А Саша ненавидела, когда её жалеют.

– Захотелось, – сказала она.

– Ммм… Раз захотелось, тогда сиди, – со смешком ответила брюнетка, выдыхая дым. – Ну давай, пока.

Она ушла в свою комнату, а Саша всё‑таки поднялась на ноги. Третий этаж общежития был полупустым, но люди всё равно постоянно появлялись в коридоре, и стоило отойти в какое‑то более укромное место.

Саша медленно дошла до ближайшего окна, прижалась лбом к холодному стеклу и стала смотреть на чёрное небо и падающий снег.

16 февраля 2005 г.

Саша, как всегда в последнее время, вышла из школы в полном одиночестве спустя полчаса после окончания последнего урока. Ходить домой вместе с кем‑то из одноклассников она теперь не любила, поэтому никогда не торопилась.

– Привет, – произнёс знакомый голос, и холодные пальцы схватили Сашу за запястье, разворачивая лицом к говорившему.

Она ошеломлённо моргнула, осознавая, что перед ней стоит Сергей.

Рабочий день, школа – он никак не мог оказаться здесь в такое время. Но это был он.

– Саша, я звонил тебе весь вечер, – сказал Сергей. – Почему ты не брала трубку?

– Ну и зачем ты звонил? – с вызовом поинтересовалась она.

– Нина сказала, что ты приходила.

– Приходила, – Саша усмехнулась, – но ты был где‑то ещё. Наверное, отмечал День влюблённых со своей девушкой.

– День влюблённых четырнадцатого, – сообщил Сергей, не отпуская её руки.

– Ну да, но четырнадцатого к тебе пристала я, поэтому вы отмечали пятнадцатого, и…

– Кто мы? – непонимающе спросил он.

– Ты и твоя девушка.

Сергей на секунду зажмурился.

– Какая девушка, Саша?

– Твоя.

Он вздохнул и медленно заговорил:

– Саша, послушай. Я не знаю, что ты там себе придумала, но у меня нет никакой девушки, кроме те… – Сергей запнулся. – Нет у меня никакой девушки, – торопливо закончил он.

Нет девушки, кроме тебя? Он действительно хотел сказать это?

Саша сглотнула вставший в горле ком.

– И где же ты тогда был? – ещё не разрешая себе надеяться, спросила она.

– На работе, – с горечью ответил Сергей. – Я был на работе. На вашей фабрике. Мы с Лёхой кое‑что придумали, но твой отец дал всего два дня, мы не успевали, поэтому я задержался. Не я один, разумеется, нас было больше двадцати человек, и твой брат, кстати, тоже. Если не веришь мне, можешь спросить у него.

Саша отвела глаза в сторону.

– Ясно, – пробормотала она.

– Я сделал тебе ключ, – неожиданно сказал Сергей.

– Что?

– Ключ. От моей комнаты. Чтобы ты не сидела в коридоре, если снова решишь прийти днём, когда я работаю.

– Что? – тупо повторила она. – А кстати, почему ты сейчас не работаешь?

– Потому что отпросился с работы.

– Зачем?

– Чтобы сделать и отдать тебе ключ, – на выдохе ответил Сергей. – Слушай, я не понимаю, что у тебя происходит. Я вообще ничего не понимаю… Почему ты не позвонила? Почему сидела в коридоре общаги, а не у себя дома? Но…

Он умолк.

– Но? – тихо спросила Саша, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

– Но если тебе вдруг нужно какое‑то место… спокойное… в общем, можешь приходить ко мне. В любое время, даже когда я на работе. Звонить и предупреждать, если не хочешь со мной говорить, необязательно.

Саша заторможенно кивнула.

– И ещё, – морщась, продолжил Сергей. – Я не знаю, что творится у тебя в семье, вроде бы твой отец мировой мужик, но если есть проблемы… Если тебя кто‑то обижает… Ты что, плачешь? Саша?

Она всхлипнула и отвернулась, обеими руками стирая слёзы с щёк.

– Саша, – Сергей притянул её к себе, – что… Что с тобой? Расскажи мне. Пожалуйста.

– Я не могу быть одна, – с трудом выдавила из себя она. – А они не понимают. Они вообще ничего не понимают…

– Так, ладно, – растерянно сказал Сергей. – К себе домой, наверное, ты не хочешь?

– Не хочу, – со всхлипом ответила Саша.

– А ко мне?

– К тебе хочу.

– А торт?

– Торт тоже хочу, – призналась она, начиная успокаиваться.

Сергей негромко рассмеялся и обнял её ещё крепче:

– Я так и знал, что ты мне тогда наврала. Сладкое любят все. Поехали.

Глава 6

19 августа 2022 г.

Сергей допил очередную рюмку, глядя в одну точку, потом встал из‑за стола и, слегка прихрамывая, пошел к месту, где сидела Саша. Алексей проводил его взглядом. Сергей коснулся спины жены и что‑то прошептал ей на ухо, Саша удивленно на него смотрела.

В этот момент Наталья отошла от стены, устроилась за маленьким боковым столиком, открыла свой ноутбук и начала возиться с аппаратурой для презентаций, время от времени отпивая из бокала шампанское. Большой экран, висевший напротив стола для переговоров, ожил.

– Попрошу минутку внимания. Я подготовила небольшое видео‑поздравление имениннику! – слишком громко и весело объявила Наталья, запуская видео.

На экране под веселую музыку пошло слайд‑шоу из перемешанных старых и новых фотографий Сергея. На каких‑то из них были запечатлены рабочие моменты, на других – корпоративные праздники и выезды на природу. Алексей не понимал. Ничего примечательного, таким уже сто лет никого не удивить, но она зачем‑то потратила на это время. Зачем?

Когда видео закончилось, Наталья подошла ближе к Сергею и заговорила, глядя ему в глаза:

– Сергей Владиславович, однажды я сказала, что высоко ценю выпавшую мне возможность работать с вами и учиться у вас. Вы действительно добились больших успехов, многие считают вас образцом для подражания. И вы на самом деле многому меня научили. Сейчас, в ваш сороковой день рождения, я хочу пожелать, чтобы все ваши коллеги, друзья и ваша семья, – Наталья обвела рукой с бокалом конференц‑зал, – всегда вас ценили… и любили.

– Спасибо, – настороженно ответил Сергей.

– Для ваших родных я подготовила отдельное видео к вашему дню рождения. Сначала я хотела показать и его здесь… но думаю, большинству в этом зале оно будет не слишком интересно, там больше личного. Поэтому просто отправила его на почту вам и членам вашей семьи. Посмотрите, как будет время, мне будет очень приятно.

Наталья широко улыбалась. Саша встала, что‑то негромко сказала мужу и вышла из зала. Сергей хмурился, глядя на Наталью, и молчал.

Алексей отвел взгляд от этой парочки, разблокировал телефон и запустил почту. Да, вот оно, письмо с приложенным видео‑файлом. Четыре получателя: он сам, Артём, Саша, Сергей. Он запустил воспроизведение, по первым же кадрам понял, что там вовсе не поздравление, и поставил видео на паузу.

– … А я, пользуясь возможностью, хочу попрощаться со всеми коллегами. Сегодня был мой последний рабочий день… – продолжала свою речь Наталья.

Алексей подумал немного. Что‑то ему подсказывало, что смотреть видео в окружении подчиненных не стоит. Он молча встал, игнорируя удивленные взгляды соседей по столу, вышел в коридор и быстрым шагом пошел в свой кабинет. Уже на пороге его догнала Саша.

– Лёша, стой, – торопливо сказала она. – Пожалуйста, не смотри сегодня почту.

Алексей хмыкнул и покачал головой. Открыл дверь в кабинет, пропустил Сашу вперед, и она как ни в чем не бывало устроилась на маленьком диванчике у кофе‑машины.

Алексей её совершенно не понимал.

– Какое совпадение, я хотел сказать это тебе, – ответил он наконец.

Саша усмехнулась.

– Похоже, больше делать вид, что всё в порядке, мы не будем?

– Не будем, – подтвердил Алексей, внимательно наблюдая за Сашей. Она держалась лучше, чем он мог рассчитывать. – Ты знала?

– Подозревала, – уточнила Саша и подняла глаза, – но не была уверена, и цеплялась за это… А ты? Ты… знал?

30 марта 2005 г.

Весна – медленно и неохотно – вытесняла зиму. На дорогах всё ещё был лёд, ночами иногда шёл снег, но днём всё чаще светило яркое, тёплое солнце. И, словно солнечный свет мог залечивать душевные раны, Саше становилось всё легче и легче выносить реальность – даже когда рядом никого не было.

Наверное, помогало не только солнце, но и ключ от комнаты Сергея, спрятанный в глубине рюкзака. Их отношения оставались всё такими же неопределёнными и почти несуществующими, но возможность в любой момент сбежать делала пребывание дома не таким уж и страшным. Постепенно Саша стала проводить гораздо больше времени у себя, чем в бессмысленных прогулках по городу или в общежитии. А неделю назад, неожиданно для самой себя, вытащила из нижнего ящика письменного стола карандаши и листы бумаги. Тогда она на них просто посмотрела и отложила в сторону, но сегодня поняла, что на самом деле снова хочет рисовать. Неважно, что именно. Просто рисовать.

Она отправилась на кухню – вечером там был самый лучший свет – и устроилась за столом. На секунду задумалась, с чего же начать, и тут же поняла – разумеется, с того, о чём думала прошлой осенью. С Сергея.

Как только первые штрихи легли на бумагу, в комнату ворвался Тёма.

– Папа привёз пиццу! – радостно сообщил он.

Саша бросила взгляд на настенные часы.

– Так рано с работы? – задумчиво произнесла она.

– Лёша тоже приехал, – сказал Тёма, выбежал из кухни и спустя несколько мгновений вернулся с четырьмя плоскими картонными коробками в вытянутых руках. – Давай есть!

– Подожди папу и Лёшу, – посоветовала Саша, возвращаясь к рисунку. Ей хотелось завершить хотя бы схематичный набросок, прежде чем пицца и тарелки займут весь стол.

Следующим на кухне появился Лёша. Устало растёр руками лицо, неестественно улыбнулся, сел напротив Саши.

– С папой всё в порядке? – всерьёз начиная тревожиться, спросила она.

– Не знаю, – угрюмо ответил Лёша. – Сказал, разговор ко мне. Не пойму.

Саша нахмурилась.

Через пару минут пришёл отец, уже успевший переодеться в домашнее. Он остановился на пороге, глядя на Сашу.

– Ты снова начала рисовать? – голос отца дрогнул.

Она заставила себя улыбнуться:

– Да, – сказала она. – А что такое?

– Ничего, – ответил отец и о чём‑то задумался, затем качнул головой и тоже сел за стол, положив рядом с собой тонкую папку с какими‑то документами. – Ну, давайте, открывайте пиццу… Поедим… Как прошел день, дети?

Саша переглянулась с братьями и заговорила:

– У нас с Тёмой всё хорошо.

– И у меня хорошо, – напряжённо сказал Лёша. – Но ты это и так знаешь.

– Знаю, – подтвердил отец и потер переносицу. – А у меня вот не очень. Надо сокращать упаковщиков, минимум двоих. Ты молодец, проект хороший сделал, все процессы отладили, а они болтаются теперь без дела. Об этом и хотел поговорить с тобой, без лишних ушей.

Саша с облегчением выдохнула и взялась за карандаш – фабрика, как всегда, они говорят о фабрике. Ничего не происходит.

Тёма тоже успокоился, открыл верхнюю коробку с пиццей и, смешно нахмурившись, начал с подозрением рассматривать наполнение. Отец бросил на него быстрый взгляд и неожиданно улыбнулся. Лёша тоже покосился на младшего брата и забарабанил пальцами по столу:

– Может, на другие участки перевести? – предложил он. – Вакансии есть.

– Да. Я думал об этом, – ответил отец. Его улыбка исчезла. – Но они оба какие‑то проблемные. Не знаю, как лучше, то ли переводить, то ли уволить. Могу рассказать, если хочешь.

– Ты уже кого‑то выбрал? – быстро уточнил Лёша. Саша снова начала прислушиваться к их разговору.

Отец кивнул и раскрыл свою папку:

– Да. Первый – Руслан Валиев. Работает у нас чуть больше месяца, до этого жил в Набережных Челнах. Там была административка. Драка.

Лёша потёр нос – кажется, он знал, о ком идёт речь – и неловко сказал:

– Ну а кто не дрался? В конце концов, это не воровство, не убийство, не изнасилование.

– Ну да, правильно говоришь, – легко согласился отец, не поднимая глаз от бумаг. – Тогда его, пожалуй, переведу на распиловку. Ну а второй… Второй – твой Синицын.

Саша перестала дышать.

Лёша недоверчиво посмотрел на отца.

– Синицын? – отрывисто спросил он. – Серёга? Ты чего? Это же и его проект, мы вместе всё делали, а ты его увольняешь?

Отец неприятно усмехнулся:

– Ну вот я и подумал, что парень способный. Не стоит ему время терять на упаковке.

– То есть ты его двигаешь вверх? – уточнил Лёша.

– Нет, не двигаю, – сказал отец и раскрыл папку в новом месте. – Увольняю. И очень надеюсь, что после того, как я всё объясню, ты не только одобришь моё решение, но и прекратишь с ним все личные контакты.

В комнате повисла тишина.

– О чём… – попыталась спросить Саша, но голос сел. Она откашлялась и продолжила: – О чём ты говоришь, папа?

Отец окинул её усталым взглядом и передал папку.

– Посмотри, если хочешь, – разрешил он, повернулся к Лёше и мрачно продолжил: – Проблема в следующем…

1 апреля 2005 г.

Лёша щелкнул кухонным выключателем и отпрянул назад, схватившись за левую половину груди.

Саша, стоявшая у окна, невольно улыбнулась.

– Один‑один, – сказала она.

– Ты чего тут в такую рань, мел… – Лёша запнулся. – Ты чего в такую рань встала, Саш?

– Я даже не ложилась, – призналась она. – Не могу спать.

– Опять?

– Что?

– Ты опять не спишь? – тихо спросил Лёша, садясь за обеденный стол.

Саша вздёрнула брови:

– Опять?

– Как в декабре.

Как в декабре. Ничего себе. Неужели он что‑то замечает?

– Как в декабре, – согласилась Саша.

– Что случилось?

Она пару секунд смотрела на брата. Искушение рассказать ему было почти непреодолимым, но это стало бы ещё более мерзким поступком, чем всё то, что она творила в последние месяцы.

Понимаешь, Лёша, тут такое дело… На Новый год я хотела прыгнуть с крыши, потому что вы все тогда меня бесили и не понимали, хотя вы и сейчас меня не понимаете и бесите. Но сейчас я уже не собираюсь прыгать, нет‑нет, не беспокойся! Так вот, перед этим я решила заняться сексом с Синицыным. Ну как решила, так получилось, почти случайно… Но тридцать первого декабря он отказался, а я подумала, что сначала всё‑таки с ним пересплю, а потом прыгну. Но у меня не получилось затащить его в постель, он всё время нёс чушь про мой возраст и что до восемнадцати нельзя, и теперь мы с ним что‑то вроде друзей. Мне с ним хорошо. Было хорошо. Он всегда меня слушал, всегда ждал, кажется, я была ему нужна, и он мне тоже был нужен, хотя я его совершенно не понимала. Кстати, не злись, что он тебе не говорил, это я его попросила… Но теперь благодаря папе я знаю, в чём его проблема и почему он так странно на меня реагирует, и я не понимаю, что теперь делать и как дальше жить. Может, дашь мне какой‑то совет?

– Собака, – сказала Саша вслух. – Помнишь, у тебя была игрушечная собака? Огромный плюшевый пёс. Ты не разрешал мне с ним играть.

Лёша медленно кивнул.

– А помнишь, как я стащила его из твоей комнаты? – спросила она.

– Конечно, я тогда чуть не рыдал, такое позорище было! – усмехнулся Лёша, и тут же стал серьёзным: – Стоп, а ты‑то как это можешь помнить? Тебе же было года три или четыре, не больше.

Саша мысленно чертыхнулась, поняв, почему именно брат насторожился.

– Не знаю. Просто очень хотела этого пса. Наверное, поэтому запомнила. Потом я уже помню только школу, мне кажется, – быстро соврала она. – Так вот, я хотела спросить…

– О чём?

– Ты не помнишь, я долго с ним играла? И где он сейчас? – Саша почувствовала, как спазм перехватывает горло, но заставила себя продолжить: – Мы его выкинули?

Лёша медленно покачал головой:

– Нет, не выкинули. Ты с ним возилась несколько месяцев, но потом я забрал его назад. Просто из принципа, – улыбнувшись, сказал он. – Потом родился Тёма. Он ещё даже не ходил, когда отжал у меня этого пса. Ты не помнишь?

Саша развела руками.

– Когда продали квартиру, пса упаковали и перевезли сюда. И сейчас он живёт на чердаке, – шутливо добавил Лёша. – Ждёт новеньких Фроловых. Но если хочешь, могу его спустить. Спустить?

– Нет, – сквозь слёзы прошептала она. – Мне он не нужен. Я просто… просто хотела, чтобы у него всё было хорошо. Спасибо.

* * *

У Сергея было отвратительное настроение. Вот уже два дня Саша сбрасывала его звонки, прислала одно короткое сообщение «Поговорим при встрече», и Сергей никак не мог понять, что же он сделал не так, на что именно она обиделась. Поэтому никакого желания смеяться над первоапрельскими шутками коллег у него не было.

– Да‑да, очень смешно. Мог придумать что‑то поинтереснее, а то это на уровне «вся спина белая».

– Серёга, я серьезно. Нас с тобой сокращают, – повторил Руслан, худенький и невысокий лопоухий парнишка лет двадцати. Он совсем недавно начал работать на фабрике.

– Да‑да‑да…

– Сан Саныч сказал, что теперь мы работаем быстрее и столько упаковщиков не нужно. Мы с тобой лишние.

Сергей вдруг понял, что Руслан говорит серьёзно, и замер на пару секунд, пытаясь принять услышанное.

Меня увольняют. Меня увольняют из‑за того, что новая схема хранения товаров и материалов, которую мы придумали вместе с Алексеем, слишком хороша…

– Пожалуйста, скажи, что ты шутишь, – попросил Сергей.

– Нет.

В напряженном молчании они дошли до отдела кадров. Им дали ознакомиться под роспись с приказами о сокращении через две недели и о выплате двух окладов. Сергей никак не мог осознать, что это всё происходит на самом деле.

– Зайдите к директору, мальчики, он приказал. Прямо сейчас идите, – сочувствующе сказала им пожилая кадровичка.

Они прошли в приемную. Секретарь, ослепительная блондинка в ультра‑коротком мини, провела их в небольшой кабинет директора. Руслан, кажется, уже перестал расстраиваться из‑за предстоящего увольнения и с удовольствием поглядывал на длинные ноги девушки.

– Игорь Николаевич, к вам Валиев и Синицын.

– Пусть заходят.

Они встали около двери, потом, по приглашающему жесту Фролова, сели на стулья для посетителей перед его столом.

– Добрый день, спасибо, что нашли время ко мне зайти, – Игорь Николаевич вежливо улыбнулся. – Надолго я вас не задержу. Так как в данный момент в качестве упаковщиков вы больше не нужны, я распорядился вас сократить. Все полагающиеся по закону компенсации будут выплачены. Одновременно с этим я хотел бы вам предложить пойти учениками на линию распиловки. Виктору Михайловичу не хватает людей. Обучение полтора месяца, зарплата будет чуть меньше вашей нынешней, но если справитесь и перейдёте из учеников в рабочие, то прибавка будет около тридцати процентов. Что скажете?

Сергей и Руслан переглянулись.

– Мы согласны. То есть я согласен, – ответил Сергей.

– Я тоже, – поддержал Руслан.

– Хорошо, хорошо… – Фролов потянулся к двум тоненьким папкам, лежащим на краю стола, – только давайте немного побеседуем о ваших… хм… биографиях. Валиев, у тебя был привод в милицию в две тысячи втором году. Расскажи, за что?

– Я ээээ…

– Ты избил соседа, – подсказал ему Фролов. – Зачем ты это сделал?

– Так получилось, – угрюмо сказал Руслан.

– Я не считаю допустимым физическое насилие, особенно без причины. Надеюсь, за прошедшие три года ты немного повзрослел, и я никогда не услышу о том, что ты распускаешь руки. Договорились?

Руслан кивнул:

– Конечно, Игорь Николаевич. Такое не повторится.

– Хорошо, теперь Синицын… Валиев, ты можешь идти.

Фролов дождался, когда дверь за Русланом закроется, и только после этого снова заговорил:

– У тебя, Синицын, всё ещё интереснее.

– Возможно, и что? Для упаковщика всё было нормально, что сейчас… – ощетинился Сергей, но сник под тяжелым, почти презрительным взглядом Фролова.

– Ты родился в восемьдесят втором году в Новомосковске. Твоей матери было пятнадцать лет. Отец в свидетельстве о рождении не записан. Не слишком удачный старт.

– Почему вы собираете такую информацию? Какое отношение это имеет к работе? – снова не выдержал Сергей.

Фролов невесело усмехнулся, глядя в папку, и продолжил:

– Ты знаешь имя своего отца?

– Знаю, – с вызовом ответил Сергей.

– Назовешь?

Сергей хмыкнул.

– Я, конечно, не могу быть уверен на сто процентов, кто именно из двух ублюдков, изнасиловавших школьницу, был моим биологическим отцом, но судя по всему… – он очертил рукой круг около своего лица, – … тот, кого звали Рустам Камаев. В любом случае, они оба сдохли в тюрьме. Такой ответ вас устраивает?

– Когда тебе было двенадцать, твоя мать была лишена родительских прав, и тебя отправили в детдом, – сказал Фролов, игнорируя злость своего собеседника. – За что её лишили прав?

На этот вопрос Сергей не хотел отвечать. В конце концов, не так уж и сильно ему была нужна эта работа.

– Синицын, я жду, – надавил Фролов.

– Она пила и избивала меня, – сквозь зубы сказал Сергей. – Зачем вы спрашиваете? У вас же наверняка там всё написано.

– Написано, – согласился Фролов, – но гораздо больше информации можно получить не от напечатанных на бумаге слов, а задав вопрос, глядя человеку в глаза. Важно не то, что произошло в чьей‑то жизни, а как человек к этому относится. Будет он говорить правду или врать. Попытается приукрасить действительность или выложит всё как есть. Это гораздо важнее простых и скучных фактов. Ты согласен со мной?

– Нет.

– Хорошо, продолжим. В шестнадцать лет ты поступил в колледж, получил специальность, год отработал на Новомосковском заводе полимерных изделий. Потом был призван в армию, после армии начал жить в Коломне. Ты снимаешь здесь комнату в общежитии, хотя в Новомосковске у тебя в собственности полученная от города однокомнатная квартира. Почему?

– В той квартире живет моя мать. Свою она продала и пропила, мою не может. А я не могу жить с ней, – угрюмо сказал Сергей.

– Понятно. Учитывая твою наследственность, ещё один вопрос. Какое у тебя отношение к насилию и алкоголю?

Сергею не приходил в голову ни один ответ, который можно было бы озвучить в лицо директору, поэтому он промолчал.

– Ты не обижайся, Синицын. Говорю же, буквы на бумаге – это одно. А настоящая жизнь – совсем другое. Я хочу понять, что ты за человек.

– Так вы же заранее всё про меня решили, разве нет? – с горечью сказал Сергей. – Ну да, я очень плохой человек. Сын насильника и алкоголички. Можете уволить меня с чистой совестью.

Фролов покивал и снова перелистал страницы в тонкой папке.

– Алексей за тебя ручается.

– …что?

– Я изучал ваши дела дома, за ужином. И спросил у Алексея и Саши – ты ведь знаком с Сашей, это моя дочь…

Сергей вздрогнул и с отчаянием взглянул на Фролова.

Нет. Только не Саша. Она не должна об этом знать…

– … что они думают по этому поводу. Алексей сказал, что ручается за тебя.

Сергей напряженно ждал продолжения.

К чёрту Лёху. Саша. Ему нужно было знать, что сказала Саша.

Но Фролов остановился и внимательно на него посмотрел.

– Ты хочешь что‑то спросить?

– Нет, – чувствуя себя полностью уничтоженным, прошептал Сергей.

– Хорошо. Так вот, Алексей за тебя ручается. Поэтому я посчитал возможным дать тебе шанс. Надеюсь, ты меня не подведешь. Извини за неприятную беседу, можешь идти работать.

Не разбирая дороги, Сергей рванул из директорского кабинета. Голова раскалывалась, живот свело судорогой, не хватало воздуха. Выбежав на улицу, он не пошел в цех, а забился в узкую щель между слепым торцом офисного здания и трехметровым забором, ограждающим территорию фабрики, там опустился на кучу какого‑то мусора и спрятал голову между коленями.

Вот оно. Вот оно, объяснение. Вот почему Саша так себя ведёт. Теперь она не хочет иметь с ним ничего общего.

Сергей не мог её за это винить.

Сейчас, совсем как в детстве, он мог только плакать из‑за своей никчемной и никому не нужной жизни.

2 апреля 2005 г.

Ключ с трудом вошёл в замочную скважину – возможно, потому, что у Саши дрожали руки.

Было раннее субботнее утро. Слишком раннее. Когда она вернётся домой, вряд ли сможет хоть как‑то правдоподобно наврать семье, куда и зачем уходила. Но ждать она просто не могла – откладывать и дальше объяснение было бы слишком жестоко.

Она стиснула зубы, открыла дверь и перешагнула порог.

Сергей – напряжённый, с плотно сжатыми челюстями – сидел на кровати. Взлохмаченные волосы, голый торс, босые ноги. Сейчас он был похож скорее на испуганного мальчишку, чем на взрослого мужчину, каким казался Саше всё это время.

Сергей бросил на неё короткий взгляд и отвернулся.

– Уже не спишь? – тихо спросила она.

– Как видишь, – с лёгкой иронией в голосе ответил он, снова поднимая на неё глаза. – Ты пришла отдать ключ?

Она попыталась заговорить, но не смогла – воздух не проходил в лёгкие.

По губам Сергея скользнула та самая хорошо знакомая усмешка, значения которой Саша никогда не понимала, а потом выражение его лица изменилось, стало закрытым и отстранённым. Кажется, он не собирался больше ни о чём спрашивать или что‑то объяснять.

Саша медленно закрыла дверь и сделала шаг вперёд.

– Я пришла, – ноги не держали, и она опустилась на пол, – сказать, что…

Сергей резко выдохнул.

– Нет, я не знаю, как это сказать, – с отчаянием закончила Саша.

– Давай скажу я, – спокойно предложил Сергей. – Ты не готова выносить рядом с собой такого, как я…

Саша задохнулась. Надо было говорить, объяснить, что он не прав, но она не смогла выдавить из себя ни слова.

– … Поэтому сейчас мы расстанемся и договоримся при случайных встречах делать вид, что между нами ничего не было.

Дурацкие слёзы потекли из глаз, и она уткнулась лбом в его колени.

Сергей дотронулся до её волос.

– Не плачь, милая, – утешающе сказал он. – Так бывает. Ты скоро встретишь хорошего парня. Всё равно у нас не было будущего.

– Я тебя люблю, – сквозь слёзы возразила Саша, и похолодела, осознав, в чём именно только что призналась. – Нет, прости, не люблю, я не умею любить, я не знаю, что я чувствую, – торопливо добавила она. – Но это ужасно. Ужасно. Почему ты мне не рассказал?

Она подняла голову, посмотрела на Сергея, увидела всё то же холодное, похожее на мёртвую маску выражение его лица, и вздрогнула.

Господи, какая же она идиотка!

Что за вопрос – почему он не рассказал? Разве о таком вообще можно рассказывать?

– Я такая жалкая, – со стыдом пробормотала Саша. – Я хочу тебе помочь, и не знаю как. Скажи, что мне сделать? Я всё для тебя сделаю!

– Что ты такое говоришь? – едва слышно спросил Сергей, и его руки опустились Саше на плечи. – Что ты…

Он потянул её вверх, поднимая с ледяного пола, и Саша обхватила его лицо ладонями. Кажется, он хотел сказать что‑то ещё, но она просто поцеловала его – потому что слова могли всё снова испортить. Губы к губам. Плотнее, глубже, горячее. Сейчас – она знала точно – их поцелуй спасал не только её. Не отрываясь, она стянула с себя куртку, отбросила в сторону и села на кровать рядом с Сергеем. Руки сами собой скользнули по его обнажённой спине, он вздрогнул, но не оттолкнул, и если бы Саша могла говорить, то снова бы призналась, что любит. Ненужное, лишнее чувство – он всё правильно понимал, у них нет будущего, отец никогда не одобрит, про них никто не должен знать – но это уже не имело никакого значения.

3 апреля 2005 г.

От камина шло приятное тепло, хотя открытого огня не было – дотлевали последние угли.

Время близилось к полуночи. Тёма и Лёша уже поднялись на второй этаж, а отец устроился в своём любимом кресле, откинулся на спинку и устало прикрыл глаза. Саша замерла на диване, глядя на его лицо.

Глубокая складка между бровей, тяжёлые линии подбородка и щёк, плотно сжатые губы, которые, казалось, почти разучились улыбаться. За этот страшный год Саша видела улыбку отца от силы десять раз – в основном, когда он общался с Артёмом.

Страшный год.

Она вспомнила, от кого совсем недавно услышала эти слова.

… Прости. То, что я скажу, наверное, прозвучит ужасно. Я знаю, какой это страшный год для тебя, твоих братьев и отца. Но для меня он лучший в жизни. Мне сейчас кажется, что до прошлого лета, пока я не приехал в Коломну и не устроился на вашу фабрику, я как будто был в аду. Понимаешь? Всё, что было до – было адом. А сейчас я живу…

Саша вздохнула.

– Папа, – негромко произнесла она, – ты не спишь?

Отец, не открывая глаз, покачал головой.

– Я… хотела сказать… – Саша сцепила дрожащие руки в замок. – Хотела…

Пара простых предложений.

Но почему-то она никак не могла их произнести.

Отец открыл глаза и напряжённо подался вперёд.

– Я хотела сказать, что была не права, – договорила Саша. – В очень многом. Прости меня.

– Что‑то случилось? – хмурясь, спросил отец.

– Да, – честно ответила она. – Но это… слишком длинная и глупая история. Поэтому просто хочу попросить прощения за все свои истерики. Я постараюсь… постараюсь так больше не делать.

– Хорошо.

В голосе отца звучали странные нотки, словно он услышал совсем не то, что ожидал. Саша грустно улыбнулась.

– Знаешь, – она тщательно подбирала слова, – после того, что ты рассказал про Лёшиного друга, я много думала, и…

– И?

– И я поняла, что слишком многое принимала как должное. Я никогда не говорила тебе спасибо за всё, что ты для нас делаешь. За наш дом, за заботу, за то, что у нас нормальная жизнь… И я уверена, – Саша отвела глаза, – что твои работники тоже тебе благодарны. За многое. У тебя хорошая фабрика, пап.

– Неожиданно, – пробормотал отец.

– И если тебе нравится работать, то это же хорошо, – чувствуя подступающие слёзы, быстро сказала Саша. – Мне вот нравится рисовать, и это тоже хорошо, так?

– Это не просто хорошо. У тебя талант. И может быть будущее, если…

– Я снова пойду в художку, – быстро пообещала Саша. – Осенью. Честное слово.