Читать онлайн Комсомолец-6 и мамочки. Повести и рассказы о любви бесплатно

Комсомольские залежи

Не расстанусь с комсомолом,

Буду вечно молодым!..

Вечно молодыми хотели бы быть и те дамочки-мамочки, которые в молодости ломались и НЕ ДАВАЛИ, – типа первому встречному-поперечному. Выбирали себе ДОСТОЙНУЮ пару на всю жизнь, способную и обеспечить райскую жизнь, и быть САМОЙ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОЙ И ЗАВИДНОЙ перед соперницами и завистницами, и с сильным в постели, и с умным, и с красивым, и черт знает какие еще они выдумывали характеристики своим мечтам, чтобы не давать реальным претендентам.

Было немало тех, кто успели поскакать на члене мимолетного избранника, даже родить от него или от его соседа детей, да и пожить немного сытно и мягко. Но потом их избранники или бросали их, или умирали по разным причинам, чаще возрастным. И начав новый поиск, они обнаруживали, что бесконечно отстали от молодых самок-развратниц в гонке за тем же самым.

Кто-то, оставаясь в выстроенном ими или их мужьями раю и хорошо обеспеченные, вдруг обнаруживают, что именно здесь, в раю, им не хватает рядом живого и даже не маразматического мужа. А именно отсутствует член внутри влагалища, протыкающий и массажирующий заросший и стареющий женский орган. Не хватает собственного удовлетворения и даже любовного горения. Ведь если оно и было когда-то это всё, то оно или погашено временем, или истрачено пусть даже на самого мужа. На мужа, который вон лежит в кресле под телевизором, или сражается с ветряными мельницами в разных казино и совершенно не интересуется зудом в промежности жены.

Или просто в ночи стареющего организма вдруг просыпалось то, что они ранее презрительно называли похотью вместо страсти, пошлостью вместо физической потребности, грязным желанием вместо полетов любви. Еще много чего придумывали писаки от коммунизма, от церкви и даже сами стареющие почти уже собственно бабки других понятий, подменяя ими реалии. И вдруг!.. Вдруг понимали, что стареть они не перестанут и будут только скорее и скорее, а в окна и на балконы уже давно никто к ним не лазит. Член ТАМ в них не только не ночевал, но и не пробовал на них встать со стороны со времени черт знает какой революции.

Рано или поздно приходит ОДИНОЧЕСТВО. И в окружении, и в доме, и в душе, и во влагалище. И всё бы можно терпеть в любом возрасте, если не взыграют вдруг гормоны разбуженные или течением времени, или воспоминаниями о бурной молодости, или томным взглядом скучающего юноши в толпе или соседе. И тогда эта гормональная буря «срывает крышу», отбрасывает любые условности, плюет на осуждения или непонимания соседей и родственников, запуская механизм поиска или соглашательства на предложения. Предложения, которые всего десяток лет назад вызвали такую бурю искреннего или поддельного негодования.

Став охотницами за молодыми членами или «приемщицами» этих же молодых членов в себя, они готовы на многое. И многому начинают учиться.

И этим надо успеть воспользоваться умно и приятно.

Один из моих старых знакомых когда-то озвучил своё убеждение:

«МНЕ ГЛАВНОЕ ЕЙ ВДУТЬ! Ты не с ней общаешься, а с ее щелью, – пиздой по-нашему. И лично мне всё равно, сколько ей лет и какая она на рожу. Главное, чтобы щель была проходима и не больная всякой гадостью. Мне всё равно, сколько у нее было мужиков, детей, где и кем она работает. МНЕ ГЛАВНОЕ ЕЙ ВДУТЬ! А потом просто хоть трава не расти, – довольна она или нет, получила удовольствие или нет. Какое мне дело, – главное вдуть. Главное, получил ли я сам удовольствие. Вот рост и длина ног могут иметь разницу в ощущениях, – в разных позах по-разному можно использовать. Как толстушку не всегда хорошо в собачьей позе поиметь. Иногда невозможно до щели дотянуться от сильно большого зада. А возраст – без разницы…»

И образуются доисторические пласты и залежи тех дам, которые и очень полезны, и очень активны, и очень-очень-очень всего-всего-всего хотят, НО !.. Но они уже стали доисторическими пластами и залежами, доступными и ценимыми только мудрым археологами. Или старьевщиками. Или таким гурманами, от знания предпочтений этих гурманов затошнит не только их, но и всю улицу.

И вот скажите мне, охотники за женской щелью, что здесь сказано неправильно? Что здесь неточно?

Если для вас всех цель охоты – женская промежность. Если ваша цель сунуть/вынуть и получить удовольствие. Если оргазм одинаков для вас в бабе и в резиновой кукле. КАКАЯ к чертям разница сколько лет этой нерезиновой бабе-кукле? И если выражение или строение лица уж очень отвлекают, то оденьте ей на лицо наволочку или подол юбки, – и ебите на здоровье то, куда воткнулись.

Вы просто ошалеете, когда, приняв однажды такое решение, такое допущение для себя лично, какие откроются для вас залежи и горизонты возможностей! Сколько тел окажутся податливы для обхаживания и использования. Сколько промежностей поступят в ваше распоряжение с широко раскинутыми и дрожащими от нетерпения ногами. Сколько голодных самок пустят вас в свои дырки, порой даже неумело поначалу, но тем больше это будет вам приятно и интересно. Кто-то будет вас соблазнять, кто-то платить и немало, кто-то придумает новые для вас и старые для мировой истории сети и сачки для отлова членов в хотя бы разовое использование.

Да, если ранее вы были охотниками за телами и дырками, то теперь вы станете дичью в их охоте. Хотя, можете обставить, внушить себе или принять что ОНИ – это ВАША добыча. Тут уж понимайте и играйте с ними и самими собой, как хотите. Но охотники или дичь, – результат будет: в постели тело и в пизде член.

Так что, держите взгляд острым, а член в женском теле. Или телах. Ему будет так теплее и комфортнее, – как и рукам гинеколога на работе.

Книги про Гусара и о его бурной студенческой молодости вышли уже ШЕСТЬ. Сам удивляюсь, как у него хватало время на учебу и общественную работу. И это, не считая более раннюю книгу «Институт», что была первой пробой пера в воспоминаниях о той поре его жизни.

Продолжаю неопубликованные воспоминания и персонажи в книге "Комсомолец-6". Вот она перед вами, дорогие читатели. Не факт, что эта книга будет последней, скорее наоборот. Потому что воспоминаний, задумок и набросок всё больше с каждым днем. Комсомольский студенческий секс-марафон продолжается.

Вспоминая свою молодость, постоянно в памяти всплывают различные ситуации, личности, события, женщины и девушки. Я начинаю задумываться над тем, что наворотил в жизни столько истинного добра по отношению к слабому полу, что до конца жизни не смогу описать всё, всех и обо всём. Мне в раннем детстве и отрочестве казалось, что женщины и девушки столь высокомерны и недоступны, что никогда не смогу не только их поиметь кого-то, но даже коснуться рукой. А получилось совсем наоборот. Теперь они соревнуются чтобы поиметь меня, или хотя бы коснуться в толпе рукой.

И я позднее пытался понять, почему я при всём том попал к ним в рабство. А рабство это или свобода, – вам решать. И от чего свобода, – тоже вам решать, дорогие читатели.

Вот только судьями быть не пытайтесь. Раз уж вы дошли до этого тома «Комсомольца», не считая всех остальных книг из серии «Темные кабинеты», то ведь не ради сбора компромата на меня их читали? А?

Использованы коллажи автора. А также картинки, генерированные нейросетями midjourney, Kandinsky, НейроМэш, Stable Diffusion, GPT Ai NOX и другими.

НЕ ИЩИТЕ СОВПАДЕНИЙ!!! ВСЕ ПАРАМЕТРЫ, ИМЕНА И ОПИСАНИЯ ВСЕХ УЧАСТНИЦ ИЗМЕНЕНЫ ДО ПОЛНОЙ НЕУЗНАВАЕМОСТИ.

Два влагалища

– Позволишь тебя угостить? – надо мной стояла довольно прилично и шикарно одетая дама в мехах и бриллиантах. – И могу ли я присесть рядом?

– Не знаю, что и ответить, – я пришел поужинать в студенческую столовую и раздумывал над меню, хватит ли мне денег на полный комплект с первым и вторым, или надо обойтись только одним блюдом, чтобы потом было что поесть и завтра. – Присесть можете, но вот заказывать не надо. Я вполне могу оплатить свой ужин, но угостить никого не могу в силу своего настроения.

– Спросишь, что делает шикарная и богатая женщина в студенческой забегаловке? – дама села за мой столик напротив меня. – Отвечу искренне: ищу себе молодого человека, который скрасит мне сегодня вечер и ночь. И я предлагаю оплатить не манную кашу в этом клоповнике, а ужин в самом шикарном ресторане, который ты выберешь сам. Да и ты в накладе не останешься за свои труды.

Я задумался. Предложение, конечно, привлекательно. До стипендии – как до неба. По получении стипендии раздам долги и полезу в новые. Но до нее надо еще как-то дожить. Но общение в дорогом ресторане стремно изначально, и вот почему.

– Тогда и я скажу открыто. Я не знаю Вас, и потому опасаюсь подставы. Закажете самые дорогие блюда, а потом пойдете в дамскую комнату попудрить носик, исчезните, а мне для оплаты ужина ни один банк не даст кредита за мою стипендию. Вышибалы, милиция, суд, небо в клеточку, паханы на зоне, – что там еще в списке. Нет уж, я лучше поужинаю здесь дешевой манной кашей.

– Ну ты молодец! – расхохоталась дама. – Меня звать Арина. В любом месте, куда мы пойдем, я буду платить до того, как нам принесут заказанные блюда. Прямо у тебя на глазах. Заказ-оплата-доставка, еще заказ – снова оплата – снова доставка. И так каждый раз, когда мы надумаем что-то еще заказать. Так подойдет?

Я снова подумал, и рискнул согласиться. Я, конечно, шикарные рестораны в городе не имел возможности изучить, потому выбор предоставил ей самой.

– Если останемся довольными друг другом, то со временем изучим все интересные и сытные места. Идет?

Арина снова расхохоталась.

– Ты мне всё больше нравишься своей уверенностью. Не наглый, но знающий себе цену, – это тоже хорошо. Ну, сильный и симпатичный внешне, – этого ты не скроешь. А остальное давай изучать по ходу дела.

– С чего бы ты хотел начать ужин сегодня? – и она протянула мне меню.

Я бегло его просмотрел и выбрал себе салат «Цезарь», люля-кебаб, и томатный сок. Арина повторила заказ для себя и добавила к этому заказу еще столовое вино и минеральную воду без газа.

– А у тебя губа не дура, – улыбнулась она, глядя мне прямо в глаза, когда сразу расплатилась, и мы ждали выполнения заказа. – Может быть пойдем потанцуем?

– Пока не хотел бы, но, если ты будешь настаивать… – дама помотала отрицательно головой. – Тогда расскажи о себе.

– Вот посмотри это, – она протянула мне страницу со статьей на английском языке и картинкой.

Девушка с двумя вагинами рассказала, что у неё два парня, и при этом она не изменяет, потому что они «пользуются» разными входами

У жительницы Британии редкое заболевание, при котором она имеет два влагалища и две матки. Даже месячные проходят в разное время. У неё два парня, которым, по её словам, она не изменяет, потому что каждый из них использует одно предоставленное влагалище.

"Я никому из них не рассказывала о втором партнёре, и не думаю, что им нужно это знать. У них обоих есть собственное влагалище, с которым они занимаются сексом", – сказала она.

Из интернета (цитирую сразу перевод статьи. Комментарий автора)

– Здесь описан один очень редкий случай… – начала она, но я ее перебил.

– Я уже прочитал статью и подписи на рисунке. Спасибо, я всё понял из написанного.

– So can you read English that fast? (Так ты можешь читать так быстро по-английски?)

– I can read, I can write and speak, and not only in English. (Я могу читать, могу писать и говорить, и не только по-английски.)

– Это я, что называется, удачно зашла в забегаловку для студентов, – рассмеялась Арина. – Откуда такой лингвистический фонтан?

– Бабушка в детстве читала мне сказки перед сном на нескольких языках. Потом интересно было читать в подлиннике Жуля Верна, Конан Дойля, Гиде Мопассана, Чарльза Диккенса…

– Останови поток перечислений, – она удивленно смотрела на меня, и протянула свой наполненный бокал к моему. – Мне понятно и достаточно. Давай ужинать. За знакомство, за тебя и мою находку.

За это время принесли наш сытный салат, вино и всё остальное, и мы выпили ко глотку за знакомство. Сначала мы молча ели, но потом всё же пошли танцевать, – только пригласил на танец уже я. Она была хорошо ведомой партнершей, с которой я даже перестал чувствовать себя неудобно в неновом костюме среди шикарной обстановки и не менее шикарных ужинающих и танцующих посетителей.

– Расскажи о себе, – попросила она, когда мы снова сели за стол.

Я немного увлекся, и рассказывал ей о родителях, о бабушке и умершем до моего рождения дедушке, о младшем брате, школе с тупыми упырями-одноклассниками, – как в общеобразовательной, так и в музыкалке и английской школах.

– Тебе, читающему в подлиннике Чарльза Диккенса поставили тройку за язык? – хохотала она удивленно. – Это как? А когда ты вообще начал читать и изучать языки?

– Я не помню по языкам. Иногда мне кажется, что я родился со знанием их. А читать я начал в четыре года, как меня уверяли родители. Правда говорили так же, что это стоило много нервов в переносном значении и пота в реальности моей бабушке. Музыке она начала меня учить в пять лет с преподавателем, письму, арифметике и прочему учила самостоятельно в меру своих собственных знаний, потому что до семи лет ни одна школа не могла принять меня по возрасту. Потом, правда, предлагали перешагнуть через несколько классов, но родители отказались.

Арина заказала мороженое под мое молчаливое согласие и кофе. И она долго молчала, пока мы заканчивали поглощение десерта. Правда мне она заказала такую большую порцию, что боялся, что замерзну изнутри. А у порога ресторана ждал шикарный автомобиль с водителем. Он и привез нас в трехэтажный дом на окраине города.

– Проходи, проходи. Это будет твоя спальня. Это гостиная, это бильярдная, это… – Она вела по дому и показывала мне комнаты на разных этажах.

– А можно я сразу в душ и в постель? А то устал что-то от того шумного ресторана.

– Хорошо, иди. Я пока поработаю.

Спальня показалась мне размером с половину этажа общежития. В ней можно просто потеряться даже в трезвом виде. Широкая до безобразия кровать, на которой, как мне показалось, с трудом, но уместились бы жители той половины этажа общежития. Какие-то шкафчики, трюмо, еще мебель.

За одной дверью была гардеробная. Пустая, но впечатляющая. За второй зал-купальня. Ванна, как и кровать, не на одного. Душевые установки разного формата. Массажный стол, – как мне показалось, автоматический. Какие-то еще предметы, – я не стал присматриваться, а просто погрузился в теплую ванну. Пенный покров воды сохранял тепло, хотя сама комната была хорошо прогрета.

От расслабления в ванне я почти заснул. И уже сквозь полусон почувствовал, как член взят в плен чей-то ладошкой. А потом вместе со мной в ванну погрузилось и женское тело, – ну не мужское же.

– Не прогонишь? – Арина плескалась ладошками и обнимала меня ножками. Ну прямо стихи полились спросонок. – Не спишь еще? А то я побоялась, что ты уснешь и захлебнешься, такой многоязычный.

Ширина и глубина ванны позволяли ей сесть на меня, не выходя из-под воды. Член из положения «в воде» мягко перешел в положение «в пизде» (получилось в рифму), даже не сразу поняв, что тепло воды сменилось внутренним теплом женщины. И только массаж тела и головки члена мышцами влагалища подтверждали, куда я уже попал. И член толи вздрагивал при этом, толи судорожно подергивался от массажа.

Арина выгнулась, лежа в ванне с членом внутри, и уперлась затылком о край ванны. Она закрыла глаза и всем видом своим показывала, как ей хорошо.

– Не шевелись, – прошептала она. – Мне так хорошо! Дай поиграться им между собой.

Она включила эффект джакузи, и всё тело стало словно покалывать тонкими и сильными подводными струями, усиливая ощущения от массажа члена влагалищем еще больше.

Я лежал так некоторое время без движений, – тоже с упором затылком на край ванны. Потом взял ее за таз и стал подталкивать его навстречу члену. Мягко и аккуратно насаживая ее всё больше и глубже.

– Да, так хорошо. Даже лучше, чем было раньше. Давай еще. Еще. Сильнее.

Без единой фрикции за время контакта она вдруг начала сильно сжимать и буквально доить член, от перевозбуждения и этого доения я начал кончать в нее. Она тоже напряглась со сжатыми губами и замерла. Словно слушала, как в нее внутри ударяет мой фонтан.

– Я жду тебя в спальне, – произнесла Арина, выходя из ванны.

– В статье речь идет о Вас? – спросил я уже в постели

– Нет, – расхохоталась она. – Просто первая попавшаяся на глаза бумажка. Хотела посмотреть на реакцию. И эта бумажка попалась очень удачно. Хотя я вот сейчас представила, как бы мне пришлось ставить не одну, а две спирали, – и снова расхохоталась.

– А интересно было бы… – начал я.

– На самом деле? – опять засмеялась дама. – Тебе найти такую «двустволку»? Мне тоже было бы интересно услышать твое мнение и твои ощущения после контакта с ней. Хорошая идея… А теперь давай спать. Кстати, можешь разгуливать по дому нагишом, если вздумаешь. Слуг можешь не смущаться. Они предупреждены мной вчера. Я бы даже хотела тебя понаблюдать в таком статусе.

– – – – – – – – – – – – – – – – – -

Но утром пройтись нагишом я просто не успел. Арина разбудила меня ни свет, ни заря.

– Быстро собирайся, нас ждет самолет, – на мой удивленный взгляд тут же ответила. – Тебе же не надо сегодня в вуз, потому летим в столицу. Там погуляем выходные.

Частный самолет

Да, интересно иметь свой самолет. Почти раздетый, – я не успел как следует привести себя в порядок, Арина затолкала меня в машину, которая в свою очередь высадила нас у трапа самолета.

– Да, это мой самолет. Да, все кто на борту, это мои служащие. Да, можешь теперь закончить одеваться и садись пить кофе. Что тебе приготовить на завтрак?

Я ошалел от каждой минуты сегодняшнего утра: от резкого раннего подъема, от поездки в просторном автомобиле в полуодетом состоянии, от быстрой посадки в самолет, – даже не успел его разглядеть.

– Мне дали точное время взлета и посадки, потому я тебя так торопила, – пояснила уже на борту Арина. – Сам понимаешь, аэропорт столицу сильно перегружен круглые сутки, но мне выделили время несмотря на это. Попросили, почти слезно, уложиться в это время.

На завтрак я пожелал яичницу с беконом и овсянку со сгущенкой, а также гренки и бисквит к кофе. Загнул, так сказать, как придумал спросонок. Но на мое удивление горячий свежий омлет с беконом. исходящая паром овсянка со спиральками политой сгущенкой и горячие гренки стояли передо мной довольно быстро. А бисквит с изюмом и прослойкой какого-то джема на самом деле проводница принесла к кофе. Глядя на мои округлившиеся глаза, Арина расхохоталась.

– Если бы ты пожелал оленину или слонятину под сложным австралийским соусом, ты бы получил это, – забавлялась она.

– А слон был бы при жизни африканский или индийский? – и мой вопрос поверг ее в новый неудержимый приступ смеха.

– Знаю, знаю этот анекдот, – хохотала она.

Анекдот из интернета:

Двое новых русских приходят в ресторан.

– Нам маринованные уши Слона с гарниром из гречки.

– А Слон африканский или индийский? – уточняет официант.

– Так… мы с тобой ели вроде африканского, да?

– Ну, вроде африканского! – соглашается один из новых русских.

– Значит, уважаемый, уши от индийского!

Официант бесстрастно записывает заказ и исчезает. Через полчаса он появляется.

– К сожалению, мы не можем выполнить ваш заказ.

– Что такое?

– Никак не могут найти гречку.

Когда дама отхохоталась, а я позавтракал, мы некоторое время, сидя друг напротив друга, вели светскую беседу, в которой она явно прощупывала меня на всесторонность. Литература, искусство, человеческие отношения, животные, страны, – и еще много чего коснулись в разговоре.

– Знаешь, ты мне всё больше нравишься. Думаю, что ты понял, что я тебя изучаю. Мне нужен еще один твой штрих узнать, что ты можешь, – и она подозвала стюардессу. – Катя, знакомься, это мой человек. Зовут его Гусар. Сделаешь всё, что он скажет. А ты, Гусар, сейчас прямо здесь в салоне трахни ее. Но только быстренько. Нам скоро на посадку. Чтобы ты был в курсе. Ей около сорока лет, мужа нет, стоит спираль. Я хочу участвовать в качестве наблюдателя. Сможешь?

– Мне надо раздеваться? – покойно спросила Катя свою хозяйку.

Полет в столицу, как я прикинул по полетам ранее на обычных пассажирских самолетах, должен был длиться около часа. Значит, у меня (я глянул на часы) не более двадцати-тридцати минут.

– Не надо полностью, – ответил я. – Расстегни все одежки, сними юбку и всё, что под ней. А вазелин есть на самолете в аптечке?

Катя пошла за вазелином. Я смотрел ей в след. Я и ранее «под кофе» успел мельком разглядеть эту стройную женщину с умеренно длинной косой и голубыми глазами. Узкие бедра и таз быстро удалялись, а я радовался тому, что частые мысли в прошлом о половом контакте со стюардессой сегодня-сейчас воплотятся в реальность. В голове веером и лавиной промелькнули прошлые мысли и мечты на эту тематику. Ей ОЧЕНЬ шла форма. Форменный жилет темно-синего цвета на белой блузке с коротким рукавом, свободный нежно-голубой шарфик с каким-то алым хвостиком, едва видным в декольте жилета. Форменная тоже юбка едва прикрывала колени. Туфли темного цвета на широком каблуке средней дины. Удлиненные голени.

Катя вернулась с баночкой вазелина, салфетками и уже без юбки и трусов. Оперативно, ничего не скажешь. Арина поймала мой взгляд и улыбнулась. Она расположилась напротив нас и закинула ноги на сиденье напротив.

– Себя я уже смазала, – сказала Катя без всякого смущения. – Чтобы Вы не пачкали руки. Давайте и Вас смажу.

Вы-ы-ысший пилотаж! Она что? Из борделя что ли нанята? Впрочем, какое мне дело? А я, дурак, не сообразил раздеться для экономии времени. Потерял несколько минут.

Катя смазала член. И встала раком с упором руками на сиденье напротив Арины. Да не задницей к ней, а боком. Чтобы той было видно всё, как я понял. И то, как член уже стоял во всей красе, та тоже видела. Не знаю, понимала ли она, какими мыслями он было подогрет, но разве это имеет значение?

Член и влагалище обильно смазаны, одна женщина стоит в удобной позе для сношения, вторая с интересом смотрит на это во все глаза. Поехали?

Я стал толкать член в женское тело, раздвигая им сначала половые губы, потом стенки влагалища, потом просто погружался в нее. Попутно облапил и хорошо промял ей груди, придавливал соски, гладил живот. От ранее вспомненных мыслей и нереализованных в прошлой жизни фантазий член крепчал, удлинялся и раздувался вширь, и стал делать нужные движения.

– Вынь из нее член, – вдруг сказала Арина. – Покажи мне его.

Я удивился, но вынул и показал. Хозяйка осмотрела, кивнула и велела продолжать. Я понял это так, что она сравнивала со своими ощущениями ночью в себе самой.

Я снова воткнулся и Катю и «застрочил» в ней со скоростью пулемета в жарком бою. Надо было успеть ко времени посадки самолета. От возбуждения и давно желанной обстановки, под взглядом Арины и от покачивания самолета, струя в Катю не заставила себя ждать.

Катя быстро собралась и ушла, как только я вынул из нее опадающий член.

– Знаешь, я всё больше в восторге от тебя. Может быть, бросишь свой вуз-гадюшник и перейдешь работать ко мне? – Арина смотрела на меня горящим глазами. – Будешь как сыр в масле кататься, и не только в моей постели. У меня и кроме моей постели найдется для тебя работа.

Я оделся и был готов к посадке, которую, судя по всему, уже производил самолет.

– Я подумаю. Но хотелось бы закончить ЭТОТ вуз, т.к. это мечта моих родителей всю их жизнь.

– Ладно, заканчивай свой вуз. Одно другому мешать не будет. А сейчас поехали в город. У нас на сегодня много дел.

Катя уже в форме степенно проводила нас у дверей самолета на трап словно ничего и не было в полете…

Хорошо подвешен язык

– Знакомьтесь. Это Гусар, а это Татьяна. У нее хорошо подвешен язык. Не удивляйся, но за это я зову ее Оратором за чрезмерную болтливость.

«Сможешь заткнуть ей рот хотя бы на несколько минут, – награжу дополнительно!» – сказала мне Арина перед входом в салон.

Мы приехали в какой-то очень респектабельный салон модной одежды.

– Я хочу не просто нанять тебя на работу, но и познакомить с теми людьми из высшего света, которые даже разговаривать не будут с тобой в таком виде, как сейчас. Ты не обижайся, но в этих «шкурках», – Арина оттянула на мне воротник пиджака. – Ты будешь ходить в свой задрипанный вуз, но не прием в министерства и другие присутственные места. Потому, чтобы на тебя не надели, рассматривать и решать буду только я. Понял?

Куда уж доходнее? Потому Оратора я тоже воспринял, как предмет мебели. Не больше.

Оратор оказалась хозяйкой и единственной владелицей этого заведения. Здесь было невообразимое число залов, зальчиков, комнат, комнатенок, примерочных и пр. Мы устроились в одной из комнат среднего размера, куда нам стали стаскивать стойки с различными костюмами и другими принадлежностями мужского облика. Когда всё было доставлено, Оратор выгнала всех и принялась сама примерять на меня доставленную одежду. При этом она ТАК МНОГО ГОВОРИЛА! Лично я устал от нее уже минут через десять-пятнадцать. Об одежде, о мужских и женских костюмах, о человеческих отношениях, о рубашках и галстуках, о детях своих и чужих сотрудников, о туфлях и носках, о политике государства и оценке деятельности отдельных министров, о погоде и путешествиях… Я уже не слушал ее давно, но давление на мозг всё равно продолжалось. Арина, сидя в кресле напротив, довольно улыбалась, словно переложила эту ношу СЛУШАТЬ со своих на мои хрупкие плечи.

Я уже был готов сбежать отсюда, когда Оратор присела передо мной на низкую табуретку во время примерки очередных брюк. Она разглаживала руками складки ткани и продолжала говорить. Я гляну на Арину поверх головы продавца и подмигнул ей.

– Вот там, как мне кажется, неудачно сидит, – вдруг перебил я Оратора, показывая на непонятный бугорок ткани около ширинки. – Вот расстегните ширинку и полюбуйтесь, как всё изменится. Настаиваю.

Оратор расстегнула мне ширинку и потянулась в полуобороте за каким-то инструментом за своей спиной. Когда она повернулась назад, перед ней прямо в ее губы торчал возбужденный член. От удивления у Оратора приоткрылся рот, куда я мгновенно и просунул член, придавив ее головы двумя руками за затылок. Голос Оратора замолк.

Арина встала с кресла и обошла нас так, чтобы ей были видны подробности. Я поднял одну руку вверх и пальцами стал показывать пальцы: один-два-три-четыре-пять. Арина поняла и кивнула мне головой, улыбаясь. Я снова опустил руку и сильнее придавил Оратора за затылок, проникая ей в рот всё глубже и глубже. Похоже, что она только сейчас стала приходить в себя от шока и попыталась вырваться из моих рукой.

– Ну не надо, Татьяна, – словно взмолилась Арина. – Ведь это же примерочная. Давай примерять всё, – и шлепнула ее снятым со стойки веером по затылку. – Если не перестанешь сопротивляться, я сейчас же позову всех твоих продавщиц и покупателей из других помещений.

Последние слова подействовали на Оратора. Она затихла, а я стал производить действия членом у нее во рту, имитирующие фрикции. За ее спиной Арина показала мне большой палец вверх, потом постучала ногтем по циферблату наручных часов и сделала движения пальцами, словно пересчитывала деньги. Я ее хорошо понял и стал то ускорять, то замедлять движения. Если бы не стюардесса, «разгрузившая» меня в самолете, возможно, я бы уже и кончил. Но первичный половой голод уже был ликвидирован высоко над поверхностью земли, потому теперь я только играл с новой насаженной на член женской дыркой.

Арина опять стала мне показывать движения руками, словно болельщица на стадионе, болеющая за свою команду в моем лице. Ну а я то проникал глубже, то почты вытаскивал член головкой до самых губ, то снова заталкивал толи в пищевод, толи в трахею. Оратор в такие момент упиралась в меня руками и пыталась вытащить твердый стержень из себя, но, дав ей глотнуть воздух, я снова закупоривал ее «говорилку».

– Гусар, кончай уже. Достаточно, – произнесла Хозяйка, и я заторопился кончить быстро и глубоко.

Когда мужская жидкость потекла в глотку Оратора, она стала судорожно глотать ее, а из зажмуренных глаз потекли слезы.

Когда Оратор сползла с члена, то промахнулась мимо табурета и села на пол.

– Мы приходим сюда одеваться, а не голову и уши свои грузить. Когда приду следующий раз, и ты опять будешь так много болтать, я позову еще водителя и всех своих и твоих охранников. Они будут примерять тебя по очереди долго и разнообразно? Как поняла? Кивни хотя бы, если поняла.

Оратор кивнула раз, потом еще раз, потом часто-часто закивала головой.

– Пошли, Гусар, а то работница заведения устала и не сможет сейчас нас хорошо обслужить, – и мы пошли на выход.

В палатке на двоих

Что может быть лучше летнего отдыха на природе? Только летний отдых в хвойном лесу в палаточном лагере на берегу моря! Ответственно заявляю. Как студент, для которого платить за сверхдорогие номера в гостинице или пансионате, и при том наслаждаться морем и природой только несколько часов в сутки, то палаточный лагерь оказался буквально за копейки с размещением и питанием прямо на берегу моря.

Я приехал, что называется и как рекомендовала реклама, с плавками и минимумом вещей в палаточный лагерь (официально экологов) и был радушно принят распорядителем лагеря и территории. Мне выделили отдельную двухместную палатку, каких было много по всей территории, рассказали график приема пищи, сна и бодрствования, условия проживания и строгие правила внутренних отношений между людьми. И отпустили в теперь уже мою палатку устраиваться по своему вкусу, выдав мне просторный спальник.

Я прожил два дня. Купался и загорал почти всё время между примами пищи, знакомился с сотрудниками и проживающими в нашем лагере и других лагерях… Хотя на знакомства не тратил столько времени, сколько на пляжные удовольствия.

– Тук-тук, – раздался как-то поздно вечером низкий женский голос, уже в темноте, около входа в мою палатку. – Можно войти?

Палатка была наглухо закрыта изнутри, чтобы не пускать внутрь кровососущих насекомых.

– Если обещаете зайти быстро и не пускать комаров, то я открою ее.

– Обещаю. Более того, у меня с собой есть еще средство от комаров.

Выслушав сказанное, я открыл замки на входе и пропустил быстро юркнувшую в палатку даму.

В палатке почти не было света. Даже через такие тонкие крышу и стенки свет звезд и луны почти не проникал. Если что и можно разглядеть при таком освещении, то только темные силуэты.

Судя по силуэту, дама была не худенькая. Судя по низкому голосу – не молодая. Судя по ворвавшемуся вместе с ней запаху местного вина, – не вполне трезвая.

– Вот, защитите себя от комаров тоже, – протянула она мне «пятилитрович» с чем-то булькающим в нем, когда я снова «загерметизировал» вход в палатку.

Я отвинтил крышку и понюхал. Спиртяка, разведенная каким-то раствором краски и вкусовыми добавками, не вызывала вдохновения. Я хотел снова завинтить крышку, но гостья отобрала у меня емкость и присосалась к ней прямо из горлышка.

– Ты, что? Не пьющий? – с удивлением спросила она, когда оторвалась от приема напитка внутрь и отдышалась.

– Нет, не пьющий. И не курящий, – на всякий случай уточнил я.

– Ну, может быть это и хорошо, – ответила дама, еще отхлебнув из баклажки. – А ты не мерзнешь один в палатке? А то я вот сильно мерзну. Даже закутавшись в спальник. Потому и греюсь этим мерзким зельем. Но тоже не помогает на сто процентов. А обогреватели без электроэнергии не включишь… – разочарованно говорила она, постепенно перемещаясь задом на мой спальник.

Зад мне показался не сильно большим, когда я видел ее силуэт на фоне стенки палатки. Да и какая разница? Тем более, за эти несколько дней воздержания я «проголодался» по женскому телу, а тут такая удача: пришла сама, пьяная, явно тоже голодная и хотящая внутреннего массажа, как и я наружного – на всю длину органов.

– Дай-ка я немного вещи свои переложу и спальник перестелю, – сказал я и стал расстилать спальник так, чтобы он лежал на каремате и был удобен мне для…

Пока я перестилал спальник и передвигал свои вещи в головной конец палатки, то обнаружил, что в ней стала совсем мало места. И постоянно соприкасались, и даже прижимались частями тел и вообще телами.

Когда я закончил пертурбацию, Дама с облегчением улеглась почти посередине спальника на спину. Я протянул руки и нащупал ее сначала поясницу, потом тонкие плавки ниже поясницы и стал их постепенно стаскивать с этого тела. Дама не стала возражать. Только когда я их стянул и кинул в ноги к выходу из палатки, она снова присела и опять присосалась к баклажке.

Да, запах этого низкосортного вина отбивал все остальные запахи: запахи моря, хвойного леса, свежих травы и цветов, – словом всего на свете. Оставался только запах пьяного голодного женского тела.

Когда я проводил пертурбацию, я отложил в кармашек палатки презервативы, один из которых теперь и надел на вздыбленный орган, сняв плавки. Орган стоял в позе, не вызывающей сомнения о его намерениях. Я взял незнакомку за руку и положил ее ладонь на член.

Она сразу обхватила его, некоторое время ощупывала и перебирала пальцами, одновременно всё чаще и глубже дыша, а потом потянула меня к себе за член. Я, стоя на коленях, шагнул между ее ног и лег на нее. Своей рукой Дама сама направила член к своим половым губам и стала его проталкивать внутрь.

Я убрал ее руку и уже сам надавил членом на ее срамную область.

Как я и ожидал, там было влажно и горячо. Я быстро вошел и стал покачиваться вперед-назад. Влагалище пожимало член кокетливыми пожатиями, что делало вход в него чуть уже. А если пожатия приходились на момент полного вхождения члена, то напоминали дружеские пожатия и приветствия гостя или хозяина.

Дама не долго была в недвижимом положении. Она внезапно обняла меня ногами и руками и стала вжиматься в меня при каждом моем погружении в нее. И ЗА-ДРО-ЖА-ЛА всем телом!!!…

Всё бы было хорошо, но ее винное дыхание мне в лицо было мне не приятно. Когда она сразу после дрожания размякла и опустила свои конечности, я инициировал ее поворот лицом вниз. Она сразу же перевернулась, пробормотав что-то типа «так даже лучше». Я думаю – лучше. Она подогнула руки под голову, и легла на них щекой. Ноги оставила раздвинутыми исключительно так, чтобы я смог войти во влагалище, а потом и вообще их почти сжала, оставив меня сидящим верхом в позе наездника.

Ну так я и «поскакал». Меня уже не беспокоил запах ее дыхания. Удобно и приятно упирались мне в лобок ее ягодицы, – тем более я успел при ее перевороте подложить положить под ее лобок свернутое валиком одеяло. Да и она словно напрягла все свои генитальные мышцы, от чего усилились ощущения на члене. И… В какой-то момент я услышал равномерное дыхание Дамы несмотря на то, что продолжал сотрясать ее своими фрикциями.

Звездец!!! Я трахал пьяную спящую великовозрастную блядь, только что получившую удовольствия от того, что я ее трахал! И даже не дождавшейся моей очереди получения удовольствия!

Эти мысли словно подстегнули меня двигаться быстрее и без всякой пощады пробиваться к ее горлу или хотя бы желудку твердым-твердым членом.

Когда я отдышался, то вынул из пизды член вместе с презервативом.

Потрогал ее ягодицы и поясницу, и у меня член почему-то не встал для повторного сношения. Как-то всё оказалось буднично, почти по-скотски. Сунул-вынул и… А что И?…

Вдруг около входа в палатку снова раздались уже два девичьих голоса:

– Тук-тук, есть кто-то дома? Можно войти?

И что теперь делать? Отказаться от двух молодых тела? Назначить встречу на пляже через тридцать минут? А если им это не понравится? А если возможный контакт не состоится?

– Щас, девчонки, – ответил я.

Я вылез из палатки в более чем половиной пятилитровой емкостью вина.

– Готов поспорить, что вы не сможете выпить залпом это всё, – и протянул им баклажку.

Девушки сначала рассмеялись, потом растерялись, потом переглянулись и принялись, словно на спор, поглощать эту жидкость. Допивать последние глотки им пришлось уже сидя. И тела, даже сидящие, выпитый раствор неизвестно чего уже мотал их из стороны в сторону, как флаг на ветру.

– Ты чо с нами сделал? – хохотали они. – Мы хотели тебя на пляж позвать купаться голыми! А теперь…

– А теперь мы никуда не пойдем и голыми будем в палатке: и ближе, и безопасно.

– А мужик дело говорит, – сообразила спустя время одна из них.

И начала раздеваться. И вторая тоже со смехом тоже стала раздеваться.

Хотя вещей на них было не много: купальники, тапки и какие-то сарафаны, – раздеться у них не получалось. Они запутались в этих тряпках, почти связали себя ими. Пришлось помочь и самому их раздеть. Когда я раздел их, они уже не понимали почти, где и что они делали. Я уложил их рядом с палаткой, и по одной стал затаскивать их и укладывать поперек Дамы.

Точнее не поперек, а как-бы верхом. Одна словно обхватила ей ноги Дамы, другая грудную клетку Дамы. Получился почти трехслойный пирог. Из трех голых женских тел.

Две девушки, прибывшие последними, оказали почти в коленно-локтевой позе каждая. Очень удобно для совокупления, согласитесь.

Словом, жара только начиналась. Хорошо, что я не истратил свои половые силы на Даму, – теперь буду играться с ними всеми до утра… Или пока они придут в себя и расползутся по своим палаткам, в чем я ОЧЕНЬ СОМНЕВАЮСЬ, что расползутся.

Сабантуй

Подо мной жила какая-то пара молодых людей. (Может быть их там было и больше, или часто приходили гости, – не знаю точно.) Обычно они, сидя на перилах балкона, часто курили и громко разговаривали, по-идиотски смеялись на весь двор. Не всегда это мне мешало, но в любом случае я не старался им делать замечание.

Но сегодня они не на шутку разгулялись: громкие крики и музыка, женские визги и всеобщий хохот, топот возможно в танце… Видимо, там была знатная гулянка.

– Эй! Молодежь! А потише никак нельзя? – крикнул я им, перегнувшись через борт балкона.

Они меня не услышали или сделали вид, что не услышали.

Но спустя некоторое время в мою входную дверь кто-то робко постучал. Именно постучал, а не позвонил. На пороге стояли две полуголые дамочки с какими-то вещами в руках, – скорее молодые или точнее не старые, – и когда я открыл дверь, они оттолкнули меня и вихрем ворвались в квартиру.

– Можно мы у Вас спрячемся от наших пьяных кавалеров? – спросили они в ответ на мой удивленный взгляд.

Одеваться они так и не стали. Полный свет включить тоже не разрешили: «Чтобы их пацаны снизу не нашли беглянок». Только попросились в душ, после которого юркнули в постель, которую я постелил им на разложенном диване в гостиной.

– Достали эти молокососы, – сказали они как-бы в свое оправдание, и не стали больше ничего говорить о происшедшем.

Одна блондинка, – уж не знаю, естественная или пергидролевая, – в полутьме квартиры я не разглядел, с небольшими «дыньками» стоячих грудей, темными ореолами и стоячими сосками. Вторая брюнетка, с тонкой осиной талией и грудями-«пирамидками» больших размеров для такой формы. У обоих волосы распущены, глазки выразительные и любопытные.

Я ушел в свою спальню. Конечно, от таких «видосов» аппетитных грудей и животиков вполне зрелых дамочек мне злостно не спалось. Член уставился головкой в потолок и не хотел успокаиваться, а заниматься онанизмом, когда в соседней комнате явно по звукам тоже не спят два сочных перезрелых тела, совсем не хотелось. Я прикрыл глаза и стал вспоминать как они выглядят. Не заснул, но словно стал погружаться в неглубокую беспокойную дрему от перевозбуждения.

Неожиданно на член уселась чья-то женская щель, глубоко насадившись со всего размаху.

– А чего это ты к нам не пришел? – послышался вопрос у меня над головой. – Вроде бы не импотент, как я уже чувствую в себе.

Я открыл глаза и в слабом свете далеких фонарных столбов в окне увидел на члене блондинку. Она начала покачиваться на члене и заинтересованно смотрела мне в глаза.

– Только в меня не кончай, сегодня нельзя. Если продолжим знакомство, то на следующей неделе будет можно.

– И как я должен кончать? Тебе в рот?

– Нет, кончишь в мою подругу. В нее сегодня можно.

– А я успею?.. – начал я удивленный вопрос, но понял, что вопрос был излишний.

Блондинка, изначально севшая на член вся мокрая и скользкая внутри, буквально забилась в конвульсиях со стонами и какими-то причитаниями.

Когда она соскользнула с меня в сторону стенки, ее место сразу заняла ее подруга-брюнетка. Я даже не успел удивиться, что она была чуть ли не еще более мокрая и скользкая, и потому насадилась без каких-либо проблем. И начала скачки на мне в чем-то похожие на погоню апачи на своих мустангах за врагом. Я боялся, что при столь скоростной скачке кончу сразу же, но она тоже почти сразу забилась в экстазе на члене. Не в силах уже сдерживаться, я выпятил таз ей навстречу, всаживаясь на полную, и бурно извергая в нее свою струю, как извергает из себя толстостенная бутылка рвущееся из нее шампанское.

Я лежал всё так же на спине, а брюнетка лежала на мне, не соскользнув и не вытащив из себя член. В какой-то момент, когда я стал типа «приходить в себя», мне показалось, что она спит. Тихонько так, но спит. Я полежал еще немного в той же позе, и стал чувствовать, как член-баловник стал восстанавливать свою твердость и снова проникать в глубины женского тела. Всё тверже и тверже, всё глубже и глубже.

Брюнетка застонала и попыталась приподняться тазом, уперевшись руками в мою грудную клетку, но я обнял ее за таз и обеими руками вдавил ее таз на член. А мой уже готовый к соитию орган проник в нее еще глубже.

– Ты не хочешь продолжения? – шепотом спросил я ее на ухо, когда она снова расположилась на моей грудной клетке, уперевшись в меня своими грудями-холмиками.

– Хочу. Очень хочу. Но я обещала подружке, что сегодня я вторая буду.

– Так ты еще не выпускала из себя член. А подружка спит у стеночки. Так что мы просто продолжим не законченный контакт. И ты тогда не нарушаешь вашу договоренность.

Словно всхлипнув от удовольствия, брюнетка вновь заплясала тазом на члене, хотя и не стала садиться на него. Вот так лежа на мне и массировала влагалище о торчащий в нее член. В какой-то момент вдруг приподняла грудную клетку на вытянутых руках и застонала-застонала-застонала.

Я быстренько сбросил ее на постель рядом с собой, оседлал ее сам и воткнулся «по самое не могу» в сочащееся лоно. Уже внутри нее я понял, что билось в судорогах не только ее тело, но и влагалище судорожно словно доило член, хотя в другой позиции я этого не чувствовал так явственно.

Бешено застрочив внутри нее членом, я снова бурно кончил. И теперь уже я упал на нее всей своей тяжестью, не вытаскивая член.

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – -

– Сколько же раз вы потрахались ночью, – спросила нас блондинка за завтраком.

– Не помню, – вполне искренне произнес я. – Я помню, что мы долго не отрывались друг от друга и кончали-кончали-кончали.

– Долго? – расхохоталась дама. – Это она-то кончала долго? – показала она пальцем на подругу. – едь мы с ней обе скорострелки, на том и сошлись.

– Ага, теперь я понимаю свои ночные ощущения, – тоже рассмеялся я. – Я помню, как твоя подруга первый раз застонала на мне верхом, потом то затихала, то снова начинала стонать уже подо мной. Может быть, она кончила несколько раз… Я не знаю, был ли это один оргазм или несколько.

– Не знаю… – несколько обескуражено сказала блондинка и удивленно глянула на брюнетку. – А можешь еще разок трахнуть меня сейчас? Только хорошо помойся перед этим…

И мы устроились уже на диване в гостиной.

Быстро вставший (еще при дополнительном обмывании) член был также быстро упрятан внутрь женщины.

Уже теперь при полном свете дня во время завтрака и еще ближе глядя на них во время соития я понял, что никакие они не девочки-припевочки. Вполне зрелые взрослые женщины. Они сняли себе двух сосунков, что снимали квартиру подо мной, и было похоже, что что-то там пошло не так. Они и сбежали от них, услышав мой голос этажом выше. А тут уже нашли себе всё, что им было надо «для здоровья».

Понял, что я трахаю не молодиц, а зрелых баб, которые лучше и точнее молодиц знают, что они хотят и к чему стремятся, и это доставило мне дополнительное возбуждение. Когда блондинка быстро-быстро кончила на мне, я сбросил ее лицом вниз на постель и занял ее же позицию «верхом на ней». Член столь же активно начал буравить ее с большой скоростью.

– Не в меня, ты помнишь? – простонала она подо мной в очередном оргазме.

И я помнил это, конечно же. Когда после нескольких ее оргазмов я почувствовал, что тоже хочу кончить, то снова перевернул ее уже лицом к себе и поднес член к ее рту и с размаху глубоко воткнулся ей в горло, чувствуя, как сперма начала уже выплескиваться в нее. Зажатое моими коленями лицо, она не смогла отвернуть, и забилась подо мной всем телом, пока я кончал ей прямо чуть ли не в желудок. Или куда там я попал… Она тоже затихла, как только я выдернул из нее кончивший член. Я даже не понял, она старалась вырваться или так кончала снова с членом в глотке…

Когда блондинка открыла глаза, я, нависнув над ней на руках, смотрел ей тоже прямо в глаза. В них было, как мне показалось несколько чувств: блаженство, удивление, интерес и что-то такое, что я не смог расшифровать и теперь не могу описать.

– Так чем вас не устроили мои соседи внизу? – спросил я, когда мы с блондинкой снова вернулись за завтра.

– А они сразу отказались кончать только в меня, – ответила брюнетка, прихлебывая чай. – Они сказали нам, что обкончают нас обеих оба и во все дырки.

– Нас это не устраивало, как ты понимаешь, – продолжила блондинка. – Потому мы и сбежали от них. Теперь вижу, что нам повезло с партнером сегодня ночью.

– И утром тоже, – рассмеялся я… – Приходите еще. Когда сможете. Вместе, как сегодня.

Преемственность поколений

Интересно наблюдать людей, и особенно женщин, которые в социальном развитии задержались на какой-то ступени и не видит перспективы для себя для роста.

Вот и теперь дама лет этак тридцати пяти или сорока (так и не смог научиться угадывать возраст всех «юбок» ни по лицу, ни между ног) стоит и строит мне глазки. Понятно, что слой штукатурки на лице толще собственной кожи, может быть, на порядок.

– Вы Гусар? Я Рита, – всё-таки решилась заговорить. – Мне бы поговорить надо. Когда и как это можно?

– Добрый день. Даже и не знаю. Я здесь до конца дня, пока работает комиссия городского комитета, а потом уезжаю назад.

– А вырваться на часок к реке, например (летний лагерь стоял на реке), или на территорию соседнего пустующего лагеря могли бы?

– Ну, не знаю. Надо отпроситься у начальства. Но они потребуют с меня магарыч или что-то еще.

– Гарантирую, что магарыч им достанется. Отпрашивайтесь, пожалуйста.

Я прошел к парторгу и попросил отлучиться на час-два. Та глянула мне за спину, увидела даму в пионерской одежде не по росту и не по возрасту и расхохоталась.

– В ролевые игры поиграть? Да ладно. Время отправления ты знаешь. Не опоздай к отъезду.

Высокая худющая дама (предположительный возраст я уже назвал выше) с ниспадающими подкрашенными волосами там и стояла на том месте, где и ранее. Блузка белого цвета с пионерскими нашивками на рукаве, короткая голубая форменная юбка на тонком коричневом ремне с пряжкой тоже с символикой пионерии. Руки и ноги как спички. Талия… Да какая при такой худобе талия? Груди? Думаю, придется активно искать их наощупь под блузкой. Простые запыленные сандалии на белых гольфах. И всё это «великолепие» украшено алым пионерским галстуком на шее. Руки на поясе, как у базарной торговки…

– Я отпросился на час-полтора. Куда идем для разговора?

Когда мы присели на холодный песок на пляже, то сразу оба почувствовали дискомфорт. Разговор не начинался, пока я не посмотрел ей прямо в глаза.

– И? – мне уже хотелось уйти назад, когда она начала говорить.

Рассказала, что много-много лет подряд подавала документы в вуз, по конкурсу не могла набрать нужное количество баллов. Работа? Ну, простая швея, потом стикеровщик, потом… – и следовал длинный список профессий не по желательному для нее профилю.

За время этого перечисления я окончательно замерз и взмолился показать место потеплее.

После чего мы потратили минут двадцать, чтобы пройти через густые заросли и попасть на территорию соседского внешне заброшенного лагеря. Домики, как и ранее инспектируемые комиссией, были заперты на висячие замки. Но Рита уверенно подошла к одному из домиков, и висячий замок оказался не запертым. Мы вошли в здание. Я за вожатой поднялся на второй этаж, немного согреваясь от движения. Комнаты – спальни были заполнены детскими кроватями-сетками. Рита сдвинула несколько из них, постелила насколько ватных матрасов и… начала раздеваться.

– Гусар, ты хочешь согреться или нет? Так раздевайся скорее, сразу и согреемся.

Худющая телка встала голой на кровать в коленно-локтевой позе, выставив мне навстречу свою промежность. Честно говоря, я ожидал какие-то слова, будоражащие действия, что-то романтическое… Но никак не такое простое: «сунул-вынул-побежал»! Но «раз пошла такая пьянка», я решил не выставлять какие-то условия и не выражать ни удивления, ни недовольства. Просто намазал презерватив слюной стал прорываться членом в сухую бабу.

– Погоди. Давай я помогу, – после нескольких неудачных попыток впустить меня в себя, дама развернулась ко мне лицом и взяла член в рот.

Я не возражал. Одна моя рука легла ей на затылок, другой ладонью, как и планировал стал щупать грудную клетку в поисках грудей. Грудей не нашел, но нащупал сосок и сдавил его со всей дури. Взвывшей вожатой другой рукой на затылке не дал отпрянуть и втолкнул ей член на максимальную глубину. Ну, сюда на глубину я прорваться уже смог. Но если не прорвусь во влагалище, то будет обидно за бесцельно потраченное время.

Приказав, чтобы она максимально сильно наслюнявила презерватив на члене, я снова развернул ее к себе задницей и уже вручную стал проталкивать член. Толи узость входа во влагалище, толи какая-то плотная преграда мешало мне пройти внутрь. Я начал бить головкой члена в эту преграду.

– Да ты что? Девственница, что ли? – воскликнул я.

– Да-а-ааааа… – ответила она протяжно как раз в тот момент, когда я прорвался и победно со вскриком провалился в нее.

– Сколько же тебе лет? – удивился я вслух, продолжая сильными толчками продираться всё глубже и глубже.

– Три-и-идца-а-ать два-а-ааа-ааа!!! – завыла она в такт мои проникающих фрикций.

«Да, уж! Задеревенело, проросло у нее всё на входе во влагалище. Чистить и чистить надо. А то вдруг снова зарастет, – надо же для народа проход подготовить и облагородить», – хмыкнул я и стал на самом деле без всякой жалости продираться и долбить, долбить и продираться. От столь сильных ощущений на головке члена и от мысли, что дырявлю столь древнюю девственницу, я и кончил. Даже не знаю, прошел ли я хотя бы половину начатого пути, но ничего не мог с собой поделать – и кончил.

Сижу и хватаю воздух ртом. А Вожатая сначала так и стояла в коленно-локтевой позе, а потом села на том же месте и смотрела на меня большими глазами.

– Больно? – типа участливо спросил я, хотя мне было глубоко наплевать на эти заросшие джунгли и ее ощущения.

– Есть боль. И что теперь?

– А теперь я и ты чуть отдохнем и постараемся довести дело до конца.

– Какого конца?

– А ты думаешь, что это и всё? Надо дойти до самого глубокого твоего места и очистить проход к нему так, чтобы впредь не заросло опять, – назидательно и обучающе вещал я.

– А может быть не надо?

– Тогда я пошел. Я не привык оставлять любое дело не законченным. Раз уж начали, – надо закончить. Но насиловать тебя не буду. Оставайся и теперь сама, сама…

– Не надо уходить. У нас есть еще немного времени. Да и не уедет же автобус, если на несколько минут опоздаешь… – она чуть не плакала.

От ее причитаний член стал снова твердеть. Я одел новый презерватив и показал ей глазами на свои приготовления. Вожатая снова впилась ртом, сильно-сильно облизывая его и смазывая слюной. Когда на мой взгляд я и смазка были готовы, я снова развернул ее к себе, и стал без церемоний снова проталкиваться всё глубже и глубже.

– Ну, давай же, – как гинеколог или кто там еще так говорит бормотал я. – Ну расслабься, расслабь посильнее влагалище. Надо еще пройти в него. Ну, давай. Вот так, еще, еще…

Когда я почувствовал, что с размаху уперся в новую преграду, то расценил, что дошел до дна влагалища. И уперся в шейку матки. И стал долбить ее со всей дури, приговаривая:

– Терпи, девочка, терпи, скоро всё закончится. Надо еще потерпеть, – а сам слышал, как она всхлипывает. – Кто тебя вообще-то меня посоветовал?

– Так парторг ваша и посоветовала. Сказала, что ты сможешь всё устроить.

Понятно. Парторг опять подложила под меня великовозрастную даму, даже не уточнив, что та великовозрастная девственница. Я вспомнил улыбающееся лицо Арины, и неожиданно начал кончать. Ну, ничего страшного. Ведь я уже вскрыл эту ржавую консервную банку!

Где-то на территории послышался гудок автобусного сигнала.

– Так, я побежал. Меня уже ищут, – подскочил я и, поправив одежду, помчался через заросли.

Я что-то услышал вслед, но не разобрал и не собирался возвращаться и уточнять.

– Хочешь угадаю? Оказалась великовозрастной девственницей? – спросила шепотом в автобусе Арина.

– А ты откуда знаешь? Вожатая тебе сказала?

– Нет, это я так подумала. И решила сделать тебе такой шикарный подарок? Понравилось?

– Понравилось, спасибо. Вот только вазелина с собой не было. А так всё получилось хорошо. Хотя немного больно было даже мне.

– Ну ничего, это не главное. За то ты теперь герой-победитель.

– Ага! – усмехнулся я. – Победитель девственной плевы…

– За то какая преемственность поколений!

Я так ничего и не понял в ее последнем высказывании, но не стал переспрашивать и сосредоточил внимание на ноющем натруженном члене.

Тетки-соседки

– Гусарчик, как ты вырос! Что ты тут делаешь? – две соседки моих родителей, – Евгения (Женя) и Глафира (Глу) прямо передо мной. Они сидели, – точнее полулежали, – на скале в море, обдаваемые волнами. Я бы не обратил внимание на двух теток, если бы они меня на окликнули. Гладкие, титькастые, в открытых купальниках и ярко освещенные на полуденном солнце.

Прошло уже пара лет, как я уехал учиться в вуз, и мы не виделись столько же. В короткие моменты моих каникул у меня было чем заняться. Да и мама старалась оградить меня от общения с этой уже возрастной на ее взгляд парочкой почему-то… По-моему, ну подумаешь, старше меня на десять – пятнадцать лет… Ну даже есть чуть-чуть еще старше.

А, может быть, попытаться разведку провести боем сегодня? Может быть в понятии моей мамы, что они «не серьезные» мне что-то всерьез понравится? Что-то такое, что знала или подозревала мама, но не знал я…

– Привет, соседки. Рад вас видеть. Что делаю? Да вот скучаю безбожно круглые сутки. Да еще надо немного позаниматься, а стимула нет. А что вы тут делаете, – особенно по вечерам?

– Почему тебя интересуют вечера?

– Знаете, когда еще нежаркое утро, то я провожу его у моря. Когда полуденная жара, то есть возможность позаниматься. А вечером… Словом, я здесь один, без друзей и подруг (на «подруг» я словно сделал особое ударение) и потому просто не на что деть время и умираю со скуки.

– Ну, со скуки мы вдвоем не умираем, – всегда есть о чем посудачить. А вот со спутником мужского пола было бы интереснее. Не возражаешь к нам присоединиться? И раз нет, то приходи после заката на танцплощадку местного санатория – там и потусуемся. А там посмотрим…

«…посмотрим, как карта ляжет, – мысленно продолжил я с улыбкой. – Ну или кто как ляжет.»

– – – – – – – – – – -

– Почему ты на каникулах дома нас избегал, – уже в танце спросила Глу.

Они обе были в тончайших и потому почти прозрачных сарафанах. Почти сразу Глу подхватила меня для танца, и потому Евгения была вынуждена отпустить мою приветствующую руку. А Глу вся горячим телом прижалась ко мне в танце и увела меня в центр толпы танцующих.

– Да нет, я никого не избегал. Просто я бегал весь день в поисках почти потерянных однокласников…

– …и одноклассниц, – рассмеялась дама.

– Да, и одноклассниц. Кого-то нашел, кого-то нет. А вечером по возвращении рассказывал родителям о своей жизни в вузе. Каникулы короткие, потому эти несколько дней пролетали вообще незаметно.

Она продолжала прижиматься всем телом и как-то даже просунуть свою ногу между моих ног.

Но рано или поздно танец заканчивается, и мы вернулись к скучающей Жене.

– Слушайте, – начала еще когда мы подходили, Женя. – Может быть сходим к нам в номер выпьем холодного вина?

Никто не был против, и мы пошли в номер. На вахте дежурной не было, и потому я прошел в корпус беспрепятственно и без лишних вопросов. В жарком номере Глу скинула сарафан и с изнеможением от жары упала на кровать.

– Кому вино, кому коньяк? – спросила Женя от холодильника.

Я выбрал вино и присосался к большому бокалу ледяного «Рислинга». Когда опрокинутый в потолок бокал уже закончился, Женя, заранее подкравшись сзади, опрокинула меня тоже на кровать и шутливо начала меня тормошить. А Глу погладила меня по бедру и почти сразу наткнулась на бугор у меня под брюками.

– Он готов, – сказала вслух Глу, и Женя придавила мне губы своими губами в поцелуе, пока подруга стала снимать с меня сначала брюки, а потом и трусы.

Что я готов, я и сам чувствовал, – член просто рвался из темницы, и при освобождении уставился в потолок.

Как выяснилось, Женя была уже без трусов, и сразу же стала пристраиваться промежностью на член, а Глу помогала приставить член ко входу во влагалище. Правда Женя вдавливала свой рот мне между губ, прижимала меня всем телом к кровати, но я и так не сопротивлялся.

Наконец-то член ворвался в мокрое влагалище, провалившись под напором дамы на всю глубину. Влагалище его плотно обжало по всей длине.

– Вух! Как хорошо он проник! – выдохнула или простонала Женя и выпрямилась сидя на члене. – Он меня слово насквозь проткнул, – и начала скачку на такой лютой скорости, словно опаздывала на поезд или дилижанс.

Глу перекинула через меня ноги и села мне промежностью на лицо. Она оказалась лицом к подруге, и они обнялись.

Всё произошло так быстро, что я даже не успел спросить их, надо ли мне предохраняться. Но рот уже был зажат губами – теперь уже не для поцелуя, – и я стал пропихивать между этих губ свой язык. Мне просто ничего не оставалось в такой ситуации. Теперь взвыла Глу. Как-то тоненько и длинно, без слов и как-то на одной ноте. Я почувствовал, как по моему лицу потекли ее влагалищные соки.

Женя забилась на члене и не упала только потому, что ее крепко обнимала стонущая подруга. Но и я был не железный и к тому же очень голодный на женское тело. Я почувствовал, что сейчас кончу и вздрогнул.

Видимо, Глу поняла мою кратковременную судорогу, быстро уложила подругу рядом, а сама быстро улеглась на меня и всосала член. Не просто всосала, а начала со стонами интенсивно доить его ртом, продолжая елозить по моему рту мокрой промежностью.

Я бы заорал от распирающего меня удовольствия если бы рот не был занят ее шмонькой. Выгнулся навстречу ее рту и бурно кончал, и кончал, и кончал ей в рот. Изо рта рвался крик, но слышно было только приглушенные звуки. В ответ на стоны Глу из ее рта на члене.

«Так вот от чего спасала меня моя мама, – подумал я, когда уже расслабился и просто лежал на спине рядом с почти уснувшими соседками. – Наверно, правильно делала. Кто знает, как бы сложились мои каникулы, если бы я с ними тогда познакомился.»

В памяти промелькнули яркие картины того, как и с кем (и на ком) я проводил те каникулы, и член стал снова вставать. Я оглянулся на расслабленные тела наездницы и соски, и…

Наездница лежала на спине, а соска на животе, – кто как сполз с меня, так и застыли.

Я рывком приподнял Глу за талию так, чтобы ее ноги подогнулись под нее, и она бы оказалась с поднятым вверх тазом. Получилось. Пристроившись к ней, стоя сзади на коленях, воткнулся сразу на всю глубину во влагалище, которое еще недавно так обильно поливало меня своими соками. Влагалище не успело высохнуть, и пустило меня так, как я хотел. Словно шомпол воткнулся в кусок свежего мяса, принеся мне хорошее удовольствие от прохождения еще не исследованной сегодня дырки.

Не поднимая голову от простыни Глу опять тоненько заскулила.

Ну, дамочки, раз уж вы так бесцеремонно кончали на мне, то теперь моя очередь. И я развил бешенную скорость швейной машинки, буравя внутренности Глу. Правда член не был обжат влагалищем, как внутри Жени, но я наверстал это частотой фрикций. А Глу стонала всё громче и громче. Тем более, что ее рот не был, как совсем недавно, заткнул членом.

Кончили мы одновременно. Я выплеснул в нее новую порцию семени и зарычал уже во весь голос, а дама тонко и громко выла, задрав голову к потолку и стараясь всем тазом вдавиться сильнее на член.

Я так и застыл, не вытаскивая член, – только обхватил ее за талию и прилег сверху на все еще стоящую на коленях женщину. Но она постепенно стала проседать, пока не опустилась на постель с все еще не выпущенным из нее членом.

Проснулся я утром от того, что член снова оказался у кого-то из них во рту. Открыв глаза, я увидел, что теперь его обсасывает Женя.

– Она немного обиделась, – сказала сидящая рядом полубоком Глу. – Когда узнала, что ты кончил в меня два раза, у в нее ни разу. Сможешь пару раз кончить в нее? – и улыбнулась.

Я подтащил к себе две большие тугие подушки и положил их себе под таз. Женя не выпускала член изо рта, словно боялась его снова упустить. Я только попросил ее сесть между моих ног, что она и сделала.

Перебирая пальцами одной руки по яичкам, Женя сделала кружок двумя пальцами: большим и указательным, – и стала этим «кольцом» массировать член вдоль – вверх-вниз, вверх-вниз.

Да, мама, ты знала наверняка, что эти соседки не того поля ягоды, с которого ты хотела бы, чтобы лакомился твой сын. Но ты не спросила меня, хочу или не хочу я хотя бы иногда есть такие ягоды с такого поля. Теперь я могу ответить точно: хочу.

Обеими руками вдавил голову Жени на затылок так, что насадил ее рот на член и проник в нее тоже максимально. Я, конечно, понимал, что в желудок не достану, о стремиться к этому мне никто не запрещал.

Сначала дамочка замерла, и мне пришлось самому снизу вверх насаживать и отпускать ее. Но через короткое время она сначала постаралась отпрянуть. Что не получилось благодаря тому, что продолжал давить на ее затылок. Потом сделала попытку вырваться из моих рук, потом просто стала лупить меня руками по телу. И именно в этот момент я и кончил ей глубоко в горле. И отпустил руки.