Читать онлайн Постучи в семь дверей бесплатно

Нельзя начать жизнь сначала, но её можно продолжить по-другому.

Пролог

Карета тряслась и грохотала по булыжникам, которыми была выложена дорога к новому дому Марины. Барон Гартис сказал, что они уже подъезжают, и усталость, что накопилась за долгий путь отступила, сменившись волнением. Казалось, сама душа девушки трепетала и дребезжала, как этот старый экипаж.

Марина уставилась в окно, но в наступивших сумерках мало что могла разглядеть. Обступившие подъездную дорогу деревья казались тёмной единой массой, где сквозь ещё негустую листву лишь кое-где просвечивало небо с начавшими проступать на нём первыми звёздами.

Но вот дорога сделала поворот и на невысоком холме открылся большой и немного нелепый дом. Он казался склеенным из нескольких разнородных частей: сложенный из серых камней донжон низкой пристройкой с узкими маленькими окнами соединялся с квадратом трёхэтажного здания с колоннами и лепниной. Рядом с этим парадным сооружением теснились хозяйственные пристройки и два двухэтажных флигеля, похожие на старые стенные башни, сложенные из того же серого камня, что и донжон.

Светилось во всём большом здании лишь несколько окон, от того оно выглядело немного мрачно и заброшенно.

– Такое ощущение, что нас здесь не ждут, – вырвалось у Марины.

– Да, они ждут нас завтра. На последних перегонах нам повезло с лошадьми и мы ехали быстрее, чем обычно, – согласился барон. – Я не стал их предупреждать, мало ли. Начнись дождь, и мы застряли бы в Рурхе. Но нам повезло.

Похоже, барон тоже был немного взволнован возвращением домой, так как разговорился. Обычно он не считал нужным что-то пояснять Марине. Вообще, он почти с ней не разговаривал, предпочитая передавать свои распоряжения для неё через Хлою.

Иногда Марине казалось, что барон просто не знает как себя с ней вести. Точнее, в начале пути, когда они только выехали из обители Ока Рора, всё его общение с Мариной сводилось к отдаче команд, и все попытки девушки узнать хоть что-то о своём будущем, о бароне и семье, куда ей предстояло войти, им игнорировались. Он всегда с таким удивлением смотрел на неё, когда она пыталась задавать ему вопросы, не относящиеся напрямую к текущему моменту.

На такие вопросы, как “будет ли он пить чай” или “когда привал”, он отвечал вежливо, хотя и холодно. Но стоило Марине попытаться заговорить о чём-то личном, как барон Гартис или резко обрывал её, или делал вид, что не слышит, глядя с таким выражением, словно с ним заговорила табуретка. Так что Марина отступилась, решив ограничиться наблюдениями. Она решила, что если заметит проявления жестокости, то в Обители-на-Карати попросит совета у аббатисы.

Но за несколько дней путешествия в горах ничего такого Марина в нём не заметила. Не стегал свою ламью, когда та заупрямилась и отказывалась ступать на крутой спуск. Ни на кого из слуг не кричал зря, а о Марине и Хлое даже проявлял какое-то подобие заботы: следил, чтобы они ели, не мёрзли в пути. Правда, эта забота была того же уровня, как забота о ламиях, что везли его, девушек и груз. Похоже, они были для него существами одного порядка.

Всё переменилось после остановки путешественников в Обители-на-Карати, где барон оставлял нанятый им экипаж. Аббатиса попросила их задержаться на день:

– Дорогая Мари-Валери-на, я так рада за вас, что вы обрели столь благородный и древний род, и рада за вас, барон, что ваш род обрёл столь достойную дочь. Надеюсь, милая, вы порадуете нас своими историями за сегодняшним ужином. Мы тут часто вас вспоминали.

Марина заметила, как внимательно барон наблюдал за тем, как аббатиса общается с нею, за любезными приветствиями её гостями принцессы-аббатисы. Похоже, он никак не ожидал того, что пришедшая из другого мира девушка уже приобрела столь влиятельных знакомых. И прекрасно понял, что слова , сказанные аббатисой на прощание, обращены не только к Марине, но и являются предупреждением для него.

– Надеюсь, милая Мари-Валери-на, наше приятное общение не прервут разделяющие Обитель и баронство расстояния. Буду ждать письмо от вас, дочь моя. Считайте меня вашей духовной наставницей.

После Обители-на-Карати барон не стал разговорчивей, но явно переменился. Он словно впервые увидел Марину, и теперь уже сам внимательно наблюдал за нею, внезапно поняв, что она не его дочь Марьяс, на замену которой появилась в его семье, и пытался разобрать что же представляет из себя его новообретённая подопечная.

В результате они до появления на горизонте усадьбы друг с другом почти не разговаривали. Им даже обратиться друг к другу было сложно. Обращаться к барону со всеми полагающимися по этикету титулами было как-то глупо, к тому же и непривычно для Марины. Звать его отцом и вовсе язык не поворачивался. Возможно, и барон озадачился тем же вопросом, вот и общались они через Хлою.

– Передай госпоже, что завтра мы приедем домой, – говорил он служанке так, чтобы это могла слышать и Марина.

– Интересно, когда остановка, а то меня укачало, – куда-то в пространство вопрошала Марина.

Но вот они уже на пороге нового дома для Пришедшей, и там им не избежать выстраивания каких-то приемлемых правил общения. За время пути Марина ясно поняла, что никаких сердечных отношений у неё с бароном не сложатся. Он забрал её из Обители не из человеколюбия или сентиментальных чувств в память пропавшей дочери, а ради какой-то цели. Марина догадывалась, для чего она понадобилась барону, но лишь догадывалась, а хотелось знать точно. Но всё откроется в свой срок. Она не торопится. Подождёт.

Карета остановилась у парадного крыльца, слуга открыл дверцу, барон выпрыгнул и широко зашагал по ступеням лестницы к закрытым дверям дома. Слуга помог Марине выйти. Вслед за нею из кареты выбралась .

– Большой дом, – сказала служанка, рассматривая их новое жилище. – Если они нас не ждали, то найдут ли для вас готовую спальню? Если что, вы позволите первую ночь провести в ваших покоях?

– Думаешь, тебе место точно не готово?

– Боюсь, что пока я приготовлю всё для вас, а потом для себя, то уже и вставать пора будет. А я что-то совсем расклеилась в дороге.

– Конечно. Если что, то я потеснюсь.

– Что за речи? – обернулся от двери услышавший их разговор барон Гартис. – Ты слишком много ей позволяешь, девочка!

– Господин Гартис, Хлоя – моя служанка, и я сама буду решать, как мне с ней разговаривать, и что позволять.

Спокойный, но твёрдый ответ Марины стал для барона полной неожиданностью. Он нахмурился и уже открыл рот, чтобы что-то ответить, но внезапно передумал, повернулся к ним спиной и заколотил в дверь медным молотком.

Дверь распахнул встрёпанный мужчина, похоже, так торопившийся ко входу, что не успел привести себя в презентабельный вид.

– Чем ты тут занят, Гирос? Почему в таком виде? – загремел барон, найдя возможность выплеснуть раздражение, приготовленное для Марины.

– Простите, хозяин, не ждали. Думали, вы прибудете завтра, – кланяясь, лепетал слуга.

– Что же мне теперь, назад возвращаться? – говоря это, барон прошёл мимо дворецкого в дом. Потом повернулся и посмотрел на Марину. – Да, со мною госпожа Пришедшая. Она теперь тоже Гартис, вместо Марьяс.

И больше не оглядываясь, прошёл в дом. Слуга, стоя у открытой двери, смотрел на гостий, а Марина внезапно оробела. Сомнения и страхи накинулись на неё голодными псами, и она никак не могла сделать шаг вверх по лестнице.

решительно обогнала её и обратилась к слуге:

– Господин Гирос, я – , личная служанка госпожи. Распорядитесь проводить нас в отведённые ей покои и доставить туда её вещи. Потом пусть принесут туда чай и что-нибудь поужинать.

– Конечно, конечно. Сейчас,всё сделаем.

Марина вслед за Хлоей поднялась по крыльцу и, хотя и с некоторым трепетом, переступила порог нового дома.

Комната, в которую их привела вызванная Гиросом служанка, явно имела когда-то хозяйку, но последнее время ею никто не пользовался. Об этом говорил затхлый стылый воздух, тонкий слой пыли на светильниках и отсутствие дров для камина.

– Ничего, госпожа, пока вы купаетесь, мы вдвоём живо порядок наведём. Первым делом, подготовлю вам ванну.

Марина только радовалась, что матушка Брунди позаботилась о том, чтобы отправить с ней Хлою в качестве служанки и соглядатая. Сейчас даже то, что будет сообщать в Обитель Око Рора обо всём, что Пришедшая делает и говорит, не казалось ей чем-то ужасным. Если бы не Хлоя, Марина до сих пор топталась бы на крыльце. Или сидела бы в холодной спальне и не знала, что делать.

Хлоя же с помощью местной девушки быстро разобралась, где здесь ванная комната и как там всё устроено, набрала и подогрела с помощью артефактов воду и позвала хозяйку “смыть дорожную грязь”. Марина с радостью послушалась.

В дороге барон явно экономил, останавливаясь в скромных гостиницах, где возможность принять горячую ванну требовало отдельной платы, и тратиться на такую роскошь он не собирался. Приходилось обходиться кувшином с кипятком, так что теперь возвращение к благам цивилизации казалось маленьким счастьем.

Марина позволила себе немного понежиться в ванной. Тёплая вода смывала тревогу, помогала успокоиться, и когда она вернулась в спальню, то комната уже не выглядела столь заброшенной. Магия или проветривание убрали запах затхлости, от горевшего камина шло тепло и приятный аромат смолы.

– Наши вещи уже принесли, но если позволите, госпожа, я разберу их завтра. Самое необходимое я достала.

– Конечно, . Зачем сейчас разбирать, если завтра, может быть, я переберусь в другую. Это ведь, наверно, комната Марьяс. Может быть её мать не захочет, чтобы я её занимала.

– Вы правы, это комната Марьяс. Служанка так и сказала.

– А где она? Ты её отпустила?

– Отправилась на кухню. Принесёт вам ужин.

– А тебе?

– Я потом пойду относить посуду и что-нибудь себе раздобуду.

– Нет, , так не пойдёт. Перекусим вместе.

И Пола в Обители, и объясняли не раз Марине про то, что она должна себя вести в соответствии со своим статусом, и она старалась соответствовать, но оставлять голодной единственного здесь близкого человека – это точно неправильно!

Тем более, что расставаться с Хлоей и оставаться одной совершенно не хотелось. Наверно, чувствовала себя также, потому не стала спорить. Они вместе попили чай, разделив по-братски принесённый служанкой кусок пирога, хлеб и сыр. Потом Марина поспешила спрятаться от всё ещё сохраняющейся прохлады под одеяло, слушая успокаивающие звуки хлопочущей Хлои.

Та выставила в коридор грязную посуду, приготовила постель и себе, застелив свежим бельём узкий топчан, стоявший в изножье Марининой кровати. Потом отправилась в ванную и Марина не заметила, как уснула.

Глава 1. Новая семья

Марина

Я уже почти привыкла просыпаться в новых местах и не чувствовала там тревоги, но в этой комнате мне было не по себе. Чувствовала себя самозванкой, что без спроса хозяйки заняла чужое место. Всё здесь носило отпечаток личности девушки, жившей в ней до меня: выбор цвета балдахина на кровати – ярко-розовый, как фуксия, такие же розовые шторы и скатерть. Корзинка с незаконченным рукоделием, молитвенник на прикроватной тумбочке. Всё это было для меня чужим.

Поэтому я подтвердила Хлое, что пока мои немногочисленные пожитки разбирать не стоит. Вначале спрошу у баронессы разрешения занять другую комнату. Хочу чувствовать себя хозяйкой – переставлять мебель, менять разные мелочи, – а матери Марьяс это могло не понравиться. Может быть ей хотелось сохранить здесь всё как память о дочери. И я сама не хотела превращаться в дубликат Марьяс. Я – не она! У меня своё место и своя роль в новой семье. Какое – пока неизвестно. И примет ли меня новая семья?

Узнать об этом мне предстояло на завтраке, где собрались все члены семьи Гартис и другие важные обитатели поместья. Было не по себе, когда вслед за служанкой входила в столовую. Сейчас я была одна и даже тихой поддержки Хлои у меня не имелось. Та отправилась на кухню, где завтракали слуги.

Неловкость и робость усиливались тем, что одета я была скромнее, чем провожавшая меня служанка. У Хлои имелся запас нарядов от прошлой, замужней жизни, а у меня – лишь две хламиды послушницы и несколько вязаных кофт, шалей и безрукавок, поэтому пришлось знакомиться с баронессой и остальными в облике бедной родственницы.

– Госпожа, может быть вы наденете одно из моих платьев? – предложила , видя бедственное положение хозяйки. – Они вам, конечно, будут великоваты, но я постараюсь быстро подогнать то, что больше всех вам подойдёт.

Я чуть не поддалась соблазну воспользоваться этим щедрым предложением. В сердце до сих пор жила память о том, как оценивающе рассматривала меня родня Павла при первой встрече, как критиковали мой “деревенский” вид, и как я сама чувствовала себя униженной глупой дурочкой. Неужели сейчас всё повторится? Одно воспоминание потянуло за собой другие о многочисленных последующих унижениях, от которых не спасали все мои усилия соответствовать требованиям матери Павла. Что только я ни делала, чтобы заслужить одобрение свекрови, пока не поняла, что всё бесполезно: как бы ни старалась, для свекрови всё будет плохо.

– Хлоя, спасибо, но нет. Если они захотят принять меня, то примут и в робе послушницы. А если нет – то и королевский наряд не поможет.

Я приняла решение: больше не стану ломать себя, подстраиваясь под чужие требования. Ни к чему хорошему это не приведёт. Пусть сразу видят какая я, и строят отношения с ней, Мариной, а не воображаемой ими девицей.

Несмотря на принятое решение, мне всё равно стало не по себе, когда войдя в столовую, увидела, как на меня все уставились.

– Почему ты в таком виде? – первым заговорил барон, сидящий во главе стола.

– Потому что платья послушницы – это всё, что у меня есть.

Барон замолчал, осознавая глубину проблемы.

– Ты можешь носить платья Марьяс, – сказал русоволосый мальчик, внимательно глядя на меня тёмными, как у барона, глазами.

– Она – не Марьяс, – нахмурившись, возразила хорошенькая девочка, лет семи. – Ты – не Марьяс!

– Да, я не Марьяс. Меня зовут Мари-Валери-на. Мои близкие зовут меня Марина. А как зовут тебя?

– Я Лула, твоя сестра. А ты можешь петь, как Марьяс?

– Не уверена. Зато я могу рассказывать тебе сказки.

– А почему только Луле? – вмешался мальчик.

– Не только Луле, и тебе тоже.

– Мы все с удовольствием послушаем ваши истории, – мягким мелодичным голосом произнесла привлекательная женщина средних лет, сидевшая на противоположном от барона крае стола и выглядевшая примерно его ровесницей. – Я, как вы, наверное, догадались, баронесса Олерия Гартис, мать Марьяс.

На имени пропавшей дочери голос баронессы дрогнул, но она справилась и не дала любезной улыбке соскользнуть с лица, а ровно продолжила:

– Позвольте представить вам нашу родственницу госпожу Карин Гартис, которая учила Марьяс, а теперь нашу Анастис, – баронесса кивнула на девочку-подростка, начинающую расцветать девичьей красотой, – всему, что должна знать дочь благородного рода.

Пожилая дама, одетая в тёмное скромное платье, смотрела на меня с доброжелательным интересом, и я, не откладывая надолго, сразу обратилась к ней:

– Госпожа Карин, надеюсь на вашу помощь и мне. Я в ней нуждаюсь даже больше Лулы, а тем более Анастис.

– С радостью помогу. Вам знание этикета особенно понадобится.

.Прозвучало это многозначительно, вызвав вопрос: на что намекает дама? То ли на то, что я уже сумела нарушить какие-то местные правила, то ли на будущее, в котором знание этикета станет особенно важным.

– Госпожа Ниса Дарголис, наша экономка. Если у вас возникнут вопросы и пожелания по жизни в доме, обращайтесь к ней.

Сухопарая женщина молча кивнула. Я кивнула ей в ответ.

– Учитель нашего сына и наследника магус Пэт Петрис, – баронесса продолжила представление обитателей нового для меня дома.

Седой круглолицый старичок кивнул, не скрывая любопытства.

– А можно и мне у вас учиться?

– Зачем девчонке учиться? – не дал магусу ответить барон.

– Матушка Брунди считала иначе.

– У тебя разве такой сильный дар?

– Нет, дар у меня слабый, но она говорила, что я знаю о магии не больше младенца, и это представляет опасность для меня.

Говорить об уроках, что давала сестра Летиция, решила не рассказывать. Кто знает, как отнесётся к этому барон, раз он так резко против обучения магии девушек.

– Чем же это? Какая ещё опасность от незнания? Вон, мои дочери не учатся магии, и ничего. Это никак им не вредит.

– Видите ли, даже в монастыре мне дважды угрожала опасность только, потому, что люди не могли представить, как мало я знаю, и хотели подшутить надо мной или проверить.

Барон задумчиво нахмурился.

– Она права, – поддержала пожилая дама. – Ты только представь, сколько желающих воспользоваться её незнанием появится, когда вы представите девочку ко двору. И к чему могут привести даже относительно безобидные шутки.

– Меня представят ко двору?

– Конечно. Гартисы – древний род, и всех дочерей барона обязательно представляют монархам. Марьяс не успели. Её должны были вывезти в свет как раз этой весною, – пояснила мне старая дама.

– Каким-то простым вещам могла бы научить Марину я и госпожа Карин, – предложила баронесса, – но вначале господину магусу стоит оценить её способности и степень незнания.

Барон неохотно кивнул:

– Господин Петрис, займётесь оценкой, а потом поговорим с вами о том сколько времени для обучения потребуется, и насколько увеличится ваше жалование. А теперь давайте уже завтракать!

По сигналу барона все приступили к еде. Мне показалась, что стол в баронстве не сильно отличается от монастырского – никаких деликатесов, всё очень просто. Интересно, здесь так принято, или это из-за финансовых проблем, на которые намекала Пруденс? Она хвасталась, что её мать дружит с баронессой и потому охотно поделилась тем, что знала о семье Гартис.

Какое-то время все молча ели. Барон задумчиво хмурился, а все остальные, похоже, не рисковали нарушить его размышления. У меня тоже не было желания вести пустые разговоры, тем более, что из опыта ужинов у аббатисы я усвоила, что здесь действуют довольно жёсткие правила выбора тем для застольных разговоров. Допускать ошибки не хотелось. Проще было следовать знакомым с детства словам: когда я ем, я глух и нем.

Здесь полное молчание, похоже, считалось не совсем вежливым, поэтому когда женщины и дети перешли к чаю, а мужчины – к элю, баронесса с любезной улыбкой вновь обратилась ко мне:

– Как вы устроились? Мы вас ждали позже, поэтому комната была не совсем готова. Сегодня экономка позаботится всё сделать как надо, если там что-то не так.

– Спасибо, как раз хотела спросить, – я поспешила воспользоваться моментом. – Это комната Марьяс?

– Да.

– Нельзя ли выделить мне другую?

– Тебе не понравились покои моей старшей дочери? Считаешь их слишком скромными для себя?

Интонации барона предупреждали, что он считает подобное заявление от девицы, одетой как нищенка, наглостью, но я решила не отступать.

– Дело не в этом. Мне хотелось бы чувствовать себя свободной в отведённых мне комнатах, пусть даже они будут скромнее, чем покои Марьяс. Чтобы я могла что-то переставить, разложить свои вещи и убрать лишнее, сделать удобное для меня место, где смогу заниматься. Мне бы не хотелось трогать вещи Марьяс.

Барон открыл рот, но жена заговорила первой:

– Конечно! Госпожа Дарголис покажет вам дом и гостевые комнаты, а вы выберете то, что вам больше понравится.

– Мама, можно я помогу сестре? – спросила молчавшая до этого Анастис.

– Конечно, милая.

– Я тоже! Я тоже! – загалдели младшие дети.

– Нет. У тебя, Дикки, сейчас занятия с господином магусом, а ты, Лула, после завтрака отправляешься в детскую. Тебе и так сделали исключение в честь нового члена рода Гартис – разрешили завтракать вместе со взрослыми.

Детей явно не обрадовали слова баронессы, но никаких попыток спорить с матерью они не сделали и, когда завтрак подошёл к концу, послушно встали и, вежливо поблагодарив, ушли.

– Я тоже займусь делами, а ты, Олерия, реши вопрос с её платьями, найди хоть что-то на первое время. Она не может ходить в таком виде. А об остальном потом поговорим.

Когда барон покинул столовую, баронесса спросила:

– У вас действительно нет ничего, кроме одежды послушницы?

Похоже, ей был трудно представить подобное.

– Да. Это не одно платье, а три, ещё тёплая верхняя одежда, и так немного по мелочи, но всё такое же. У меня ведь здесь не было ничего, и всё что есть – это полученное в Обители.

– Ничего из этого старшая дочь барона Гартис носить не может. Значит, сделаем так: я и Анастис покажем Марине дом, а ты, Ниса, посмотри в наших запасах, что можно быстро переделать. Лучше старомодные платья, чем эти убогие рубища. Потом уже мы закажем несколько новых платьев, но это будет не так скоро.

Экономка кивнула и решительно отправилась выполнять приказ. Баронесса же обратилась ко мне:

– Пожалуй, раз вы хотите сменить комнату, то начнём с осмотра хозяйской половины дома и гостевых комнат, а хозяйственные помещения оставим на потом.

Ни я, ни Анастис возражать не стали и гуськом вышли следом за хозяйкой из столовой. Я заметила, что Анастис пропустила меня вперёд, хотя я сначала замешкалась. И потом, если мы входили куда-то, всегда делала так. Похоже, очерёдность прохода имела какое-то значение. Надо будет обязательно выяснить у Хлои, чтобы не попасть впросак потом.

На первом этаже, кроме ещё одной столовой, большей по размеру и заметно нарядней, чем та, где они завтракали, находился бальный зал, кабинет барона, музыкальная комната. Может, что-то ещё, но туда нас в этот раз не повели, а по винтовой лестнице все поднялись на второй этаж. Именно там располагались покои барона и баронессы, но туда мы тоже не пошли.

На этом же этаже была спальня Марьяс, но в противоположном от хозяйской половины замка, конце. Проходя череду комнаты, играющих роль гостиных, баронесса спросила:

– А почему всё же вы не хотите жить в комнатах Марьяс? Думаете, она может вернуться?

– Нет. В Обители мне объяснили, что если человек не вернулся в первый же день, то назад он уже не придёт. Во-всяком случае, за века такого ни разу не случилось, – не хотелось огорчать баронессу, но и позволять ей питать ложную надежду было бы нечестно. – Просто мне как-то неловко занимать её место. Это как-то неправильно.

– Но ведь ты и так занимаешь теперь её место, – вмешалась Анастис. – Ты ведь вместо неё. Так ведь, мама?

Я не совсем поняла, почему девочка так взволновано настаивает на этом.

– Анастис, успокойся, – одёрнула её мать. – Да, Мари-на по статусу теперь старшая из дочерей рода Гартис, но это не значит, что она должна жить в комнатах Марьяс и носить её одежду.

– Да платья Марьяс ей и не подойдут. У них фигуры разные.

– Вот видишь. А может быть вы не хотите занимать её спальню из-за каких-то примет вашего народа? – обратилась к Марине баронесса.

– Каких примет, мама?

– О чём вы? – я почувствовала, что в этом вопросе кроется какой-то намёк.

Олерия Гартис выглядела невозмутимой, но я заметила, как она стиснула руки, прежде чем ответить:

– Например, вера или дар не позволяют вам жить в комнате умершей.

– А, вы об этом? Да, у нас считается, что не стоит жить там, где убили кого-то, но это ведь не тот случай. Там ведь никого не убивали.

– Нет, никого, – засмеялась Анастис.

Баронесса побледнела:

– Значит, у вас тоже не любят занимать место умершего…

– Наверно, это нигде не любят. Но с чего вы взяли, что Марьяс умерла?

– А вы думаете нет? Она ведь совсем одна в чужом мире. Что с ней там может случиться?

– Не знаю, конечно, но не думаю, что её жизни что-то угрожает. Тем более, она беременная. У нас никто не даст умереть от голода или холода беременной женщине. Скорее всего, она попала в больницу или полицию… Но потом всё равно в больницу, к целителям.

Баронесса облегчённо вздохнула и предложила:

– Пойдёмте дальше. Вы потом нам обязательно расскажете, как живут в вашем мире.

Глава 2. Обживаюсь

Комнаты, на которых я остановила свой выбор, находились в том же крыле, что Марьяс. Они были меньше и обставлены проще, но меня это не смущало. После кельи в монастыре это были настоящие хоромы, да и сравнение с однокомнатной квартирой, где я жила с Павлом, они вполне выдерживали. Может, каждая по отдельности и были меньше, чем моя… нет, квартира Павла (о чём он мне не раз напоминал), но зато их было три, не считая гардеробной, и ванной, что позволяло удобно устроиться. Главное – здесь я могла спокойно переделать всё под себя.

Так как от хозяев эта перемена мест ничего не требовала, то у барона она возражений не вызвала, а баронесса, кажется, даже была довольна, что комната старшей дочери останется в неприкосновенности.

– Всё, что тебе понадобится, спрашивай у экономки, – после экскурсии баронесса стала обращаться ко мне на “ты”, перестав воспринимать чужачкой. – Она постарается тебе помочь. Отдохни немного. Скоро сюда доставят платья, и мы посмотрим, что из них подойдёт. Анастис, пришли сюда служанку Мари-ны, она ведь ещё не знает, где теперь будет жить госпожа.

Оставшись ненадолго одна, я обошла выбранные комнаты: спальню и примыкающие к ней две проходные комнаты. В той, что попросторнее, устрою маленькую гостиную, а во второй, совсем крохотной, что-то вроде деловой зоны. Поставлю здесь бюро, чтобы писать письма и вести свои записи. Хотя вязать и рисовать можно и в гостиной, но хранить всё необходимое лучше не на виду. Надо будет попросить сделать в нише что-то вроде шкафа. Менять в своих комнатах шторы, скатерти и прочий текстиль, я буду чуть позже, когда немного обживусь. Сейчас здесь царила коричнево-охристая гамма. Она меня не напрягала так, как розовый в покоях Марьяс. Вначале поживу здесь, посмотрю, как чувствую себя среди этих стен, тогда и пойму, на что хочу и смогу поменять. В душе расцветала радость. Я уже предвкушала, как будет обустраивать свой уголок.

Мечтать в одиночестве удалось недолго. Вначале вернулась Анастис с Хлоей.

– Как ты устроилась? Тебе нашли место? – поинтересовалась я у своей служанки.

– Да, госпожа. Мне выделили комнату на половине слуг. Всё хорошо. Сейчас я перенесу сюда ваши вещи. Теперь их уже можно раскладывать?

– Да, здесь я задержусь надолго.