Читать онлайн Гвардия Судоплатова. Организация диверсий в тылу противника спецподразделениями НКВД бесплатно

Формирование и реорганизация организационной структуры органов НКВД, ответственных за выполнение специальных боевых задач в тылу врага

Анна Николаевна МЕНЯЙЛО,

научный сотрудник Научно-исследовательского центра

Академии управления МВД России

В период войны значимым видом боевых действий становятся разведывательные и диверсионные операции в тылу врага. В оперативных тылах глубиной до 300 км их осуществляет армейская разведка фронтов, армий, дивизий, полков, на территории более глубоких тылов – партизанские формирования и специальные подразделения, руководство которыми может осуществляться различными координирующими органами.

В годы Великой Отечественной войны боевые задачи на удаленных вражеских тыловых территориях решали специальные подразделения государственной безопасности, органы которой до 1943 г. входили в состав Народного комиссариата внутренних дел. При этом активно использовалось партизанское движение, которое на начальном этапе формировалось и координировалось органами НКВД СССР.

К началу войны структур, способных организовывать и осуществлять боевые задачи в тылу врага, в составе НКВД и Вооруженных Сил не было. В составе НКВД была функция внешней разведки, осуществляемая разными подразделениями, но внешняя разведка – это преимущественно политическая разведка, не готовая организовывать и осуществлять разведывательно-диверсионные операции, кроме единичных диверсионных актов.

Задачами Главного управления государственной безопасности НКВД СССР (ГУГБ) были деятельность по борьбе с контрреволюцией, шпионажем, по обеспечению государственной безопасности и борьбе с чуждыми советской власти элементами. В организационную структуру ГУГБ входили:

♦ Особый отдел (контрразведка). Основные задачи сводились к пресечению разведывательной деятельности органов разведки иностранных государств;

♦ Секретно-политический отдел – борьба с политическими противниками;

♦ Экономический отдел – борьба с диверсиями и вредительством;

♦ Оперативный отдел занимался охраной руководителей партии, правительства, осуществлял обыски, аресты, наружное наблюдение;

♦ Специальный отдел занимался шифровальной работой, обеспечением секретности;

♦ Транспортный отдел – борьба с диверсиями и вредительством на транспорте;

♦ Учетно-статистический отдел занимался оперативным учетом, статистикой, ведением архива;

♦ Иностранный отдел осуществлял разведывательную деятельность на территории иностранных государств.

Внешняя разведка была в ведении Иностранного отдела ГУГБ. Именно его сотрудники в годы ВОВ, например П. А. Судоплатов, участвовали в организации Особой группы, позднее 4-го управления ГУГБ, подразделения, осуществляющего решение боевых задач в тылу врага. Иностранный отдел организовывал ликвидацию отдельных представителей контрреволюционных организаций за рубежом, например, лидера украинских националистов Коновальца и др. Данный опыт был использован в ВОВ при организации ликвидации в тылу врага предателей, нацистов.

Указом ПВС СССР от 3 февраля 1941 г. НКВД СССР был разделен на два наркомата: на Наркомат внутренних дел СССР и Наркомат государственной безопасности СССР. После начала войны была осознана необходимость вновь объединить все силы, обеспечивающие безопасность государства и общества. 20 июля 1941 г. на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР с целью концентрации всех сил по борьбе с вражеской агентурой и преступностью ранее самостоятельные НКГБ и НКВД были объединены в НКВД СССР. К концу 1942 г. в НКВД переподчинили и военную контрразведку, которая раньше входила в Народный комиссариат обороны и Народный комиссариат Военно-Морского флота.

Таким образом, в период Великой Отечественной войны в рамках НКВД СССР в первые годы были сконцентрированы все подразделения, которые вели разведывательную и контрразведывательную работу.

В начале войны возникла необходимость организации работы на территории вражеского тыла по совершению разведывательно-диверсионных операций, формированию и развитию партизанского движения. Приказом НКВД СССР была создана Особая группа, которая подчинялась непосредственно народному комиссару внутренних дел. Группа не входила в ГУГБ и даже не числилась в штатной структуре НКВД. Как самостоятельный отдел она вошла в структуру НКВД СССР только 3 октября 1941 г.

Структура 4-го Управления в 1941 г. включала: руководство, секретариат, финансовую группу, информационно-учетное отделение, четыре отдела, отдельные подразделения. В штате Управления было 113 сотрудников. 1-й отдел включал четыре отделения: 1-е отделение – европейское; 2-е – по странам Африки, Дальнему Востоку; 3-е – по Афганистану, Ирану, Турции, Ираку, Ближнему Востоку; 4-е отделение – по работе с военнопленными и интернированными. Занимался разведкой и диверсиями на зарубежных территориях. 2-й отдел решал задачи в тылах врага на оккупированных территориях, в его составе было девять отделений. 3-й отдел – три отделения, два отряда взрывников. В Управление входили Штаб истребительных батальонов и партизанских отрядов. Войсковые подразделения 4-го управления – это ОМСБОН и Отдельная рота саперов.

В структуре было два функциональных отдела, отвечающих за взрывное дело и разработку средств террора и диверсий. В 1943 г. функции этих отделов объединяются в один 6-й отдел; создаются два новых функциональных отдела:

♦ 5-й отдел: спецподготовка и связь, парашютно-десантная служба, радиосвязь и подготовка радистов, обучение применению спецсредств, лаборатория по производству и испытанию специальных ядов и токсинов;

♦ 7-й отдел: наружное наблюдение, обыски и аресты, следствие; изготовление документов и др.

Создание 5-го отдела было обоснованным, так как для осуществления разведывательно-диверсионных операций в тылу врага требовались дополнительные спецсредства, разработка методик обучения агентуры, средства радиосвязи и заброски групп в тыл врага. Наличие 7-го отдела было связано с обеспечением контрразведывательных функций, что, на наш взгляд, было избыточным дублированием, так как достаточно было осуществлять координацию по вопросам контрразведки с новыми органами контрразведки: Главным управлением контрразведки «Смерш» Народного комиссариата обороны СССР, Управлением контрразведки «Смерш» Народного комиссариата Военно-Морского флота СССР, Отделом контрразведки (ОКР) «Смерш» НКВД СССР. Координация разведывательно-диверсионной деятельности 4-го управления с ОКР НКВД СССР позволила бы 4-му управлению больше сосредоточиться на решении боевых задач в тылу врага. К 1944 г. в распределение территорий между линейными отделами начинают включать Германию и оккупированные ею страны, а также ее сателлитов, которые на тот момент являлись тылом немецко-фашистских войск. Функциональные отделы не меняются.

В рамках организационной структуры подразделений, осуществляющих операции в тылу врага, в самом начале войны, 26 июня 1941 г., было сформировано специальное подразделение, предназначенное для организации партизанских отрядов, рейдов в тыл врага, обучения партизан и диверсантов, – Отдельная мотострелковая бригада особого назначения (ОМСБОН). Собственно, изначально формировалась еще не ОМСБОН, а создавались войска Особой группы НКВД СССР. Формирование шло при стадионе «Динамо» в Москве. Войска были сведены в пять отрядов (приблизительно по 100 человек в каждом) и саперно-подрывную роту (численность – около 90 человек).

Рассмотрим организационную структуру войск НКВД. Изначально, до создания ОМСБОН, ее представляли:

♦ 1-я мотострелковая бригада особого назначения (1-я мсбрОН): в составе четырех батальонов: 1-й батальон – из личного состава слушателей учебных заведений союзных НКВД; 2-й батальон – из посланцев Коминтерна: испанцев, болгар, немцев, австрийцев, чехов и др., костяк которых составляли бывшие бойцы и командиры интернациональных бригад, сражавшихся в Испании; 3-й и 4-й батальоны – добровольцы из числа представителей рабочей молодежи, а также спортсменов – преподавателей и студентов);

♦ 2-я мотострелковая бригада особого назначения (2-я мсбрОН): 1-й, 2-й и 3-й батальоны – их костяк составляли сотрудники органов госбезопасности и внутренних дел, в том числе милиции, пожарной охраны, добровольцы из числа московских вузов.

В октябре войска Особой группы были преобразованы в ОМСБОН.

Таким образом, в годы Великой Отечественной войны была сформирована структура для решения боевых задач в тылу врага, а также организации партизанского движения, которая включала центральные управленческие органы в НКВД СССР, на местах, специальные боевые подразделения. При этом проходили частые реорганизации организационной структуры как в НКВД, так и в системе органов, предназначенных для решения боевых задач в тылу врага. В целом организационная структура данных органов позволила организовать партизанское движение, которое внесло существенный вклад в победу над врагом, проводить ряд специальных операций в тылу врага в период всей ВОВ. В то же время имелись и недостатки. Так, подразделения были нагружены рядом функций, не связанных напрямую с решением боевых задач в тылу врага, что снижало эффективность их выполнения. Так, практически не была решена задача осуществления радиоигр с разведкой противника.

В состав 4-го управления и отделов входили специальные подразделения, из которых формировались отряды и группы для выполнения боевых задач в тылу врага. Часто на базе этих отрядов и групп формировались партизанские отряды, их бойцы становились «ядром» партизанского отряда, оставаясь в штате подразделений ОМСБОН. Это и позволяет «очернителям» партизанского движения в наше время говорить, что партизанские отряды не были народными, а представляли собой специальные подразделения НКВД, что не соответствует в полной мере действительности. Таким образом, можно говорить о диалектическом единстве и в то же время организационном противоречии между партизанскими отрядами и специальными подразделениями НКВД.

Развертывание диверсионно-разведывательных сил и средств НКВД СССР в последние предвоенные дни

Павел Анатольевич СУДОПЛАТОВ,

генерал-лейтенант

В представлении не нуждается

Получив указания Берии (17 или 18 июня 1941 года) об организации разведывательно-диверсионного аппарата на случай начала войны, я столкнулся с исключительно сложным вопросом: каким образом самостоятельная служба диверсий и разведки будет действовать в прифронтовой полосе и ближайших тылах противника во взаимодействии с военной контрразведкой? Ведь в прифронтовой полосе именно она олицетворяла действия органов госбезопасности.

Как известно, в феврале 1941 года особые отделы, военная контрразведка были переданы в оперативное подчинение Наркомата обороны. Встал вопрос: кому непосредственно должна быть подчинена военная контрразведка – военному руководству или наркому госбезопасности? Четко отработанного механизма двойного подчинения не было. Военная же контрразведка не может работать эффективно, не опираясь на общие директивы по обеспечению госбезопасности в вооруженных силах.

Накануне войны был создан так называемый межведомственный совет НКВД – НКГБ и Наркомата обороны по координации работы военной контрразведки.

20 июня 1941 года, когда стало совершенно очевидно, что от начала войны нас отделяют считанные дни, я получил задание создать специальную группу, которая, будучи задействованной в разведывательно-диверсионных операциях, имела бы возможность самостоятельно осуществлять диверсионные акции в ближайших тылах противника. Разработкой этого задания мы занялись вместе с Эйтингоном и Мельниковым. Сразу же возник вопрос: как создаваемый аппарат должен взаимодействовать с остальными оперативными подразделениями? Ведь Берия, возглавляя НКВД, не являлся наркомом государственной безопасности, а указание о создании аппарата он давал как заместитель председателя Совета Народных Комиссаров, то есть заместитель руководителя правительства. Имелось в виду, что опираться этот специальный аппарат должен как на НКГБ, так и на НКВД, поскольку именно в его прямом подчинении находились пограничные и внутренние войска, то есть основные воинские части, которые предполагалось задействовать в диверсионных операциях.

Война продиктовала очередной поворот в реорганизации органов безопасности и внутренних дел. Военная контрразведка вернулась в аппарат НКВД, было восстановлено управление особых отделов и фактически слиты аппараты НКВД и НКГБ в расширенный Наркомат внутренних дел. В условиях начавшихся военных действий, наших неудач на фронте такая централизация функций по обеспечению госбезопасности страны и охраны общественного порядка была оправданной.

За день до начала войны на меня и небольшой аппарат группы в составе Н. Эйтингона, Н. Мельникова, В. Дроздова, А. Камаевой и А. Кочергиной легли нелегкие задачи, связанные с передачей в наше распоряжение агентуры других оперативных служб НКВД для использования их против немецких спецслужб. Эту агентуру надо было срочно изучить на предмет ее пригодности к действиям в условиях военного времени, поэтому и встал вопрос о перепроверке агентурных возможностей НКВД в целом. Я начал активно взаимодействовать с Контрразведывательным управлением П. Федотова, Транспортным управлением С. Мильштейна и Секретно-политическим управлением, которое возглавлял Н. Горлинский. Речь шла и о том, чтобы в дополнение к имеющейся у нас агентуре добавить и ту, которая находилась на приграничных территориях, для чего нашему разведывательно-диверсионному аппарату необходимо было наладить прямую связь с их территориальными органами и центральным аппаратом контрразведки.

Мы ожидали, что основные события развернутся именно там. Речь шла не только о предотвращении широкомасштабных провокаций на всей границе от Белоруссии до Черного моря, но и развертывании разведывательно-диверсионной работы в ближайших тылах немецких соединений, если они перейдут границу. Сразу же стало очевидным, что агентуры, которой мы располагали, было недостаточно.

Кроме того, специальных воинских подразделений, к которым можно было бы подключить агентурно-оперативные боевые группы для партизанской войны в тылу противника, не существовало. Правда, мы могли рассчитывать на особый резерв Коминтерна, имевший боевой опыт партизанской войны в Испании.

Эйтингон занялся координацией будущих действий с Генштабом и с командованием Красной Армии в приграничных округах. Контакта с командующим войсками Западного Особого военного округа Д. Павловым у него не получилось. Но наладились хорошие рабочие отношения с организатором спецназа и партизанских отрядов в период финской войны полковником Разведупра Красной Армии X. Мамсуровым.

Сразу же возник главный, имеющий политическое значение вопрос: кто будет отдавать приказ о конкретных, неотложных боевых действиях в тылу противника по линии НКВД в случае начала войны? Не менее важно было и то, кто должен давать санкцию на развертывание диверсионной работы в Польше, Германии и Скандинавии. К сожалению, из опыта испанской и финской войн выводов было сделано маловато. Успех диверсий в тылу противника во многом зависел от ограничения маневренных возможностей танковых группировок немцев путем уничтожения складов с горючим и срывом их снабжения. Это чисто теоретически прорабатывалось Мамсуровым и Эйтингоном на встрече с Голиковым в здании Разведупра на Гоголевском бульваре.

Утром в субботу 21 июня Берия согласился с предложениями Эйтингона, которые я активно поддержал, о том, что мы должны располагать специальным боевым резервом в 1200 человек из состава пограничников и внутренних войск. У Эйтингона была идея создать четыре батальона диверсионного назначения. Три предполагалось развернуть на Украине, в Белоруссии и Прибалтике, а четвертый оставить в резерве в Подмосковье.

В 1990-е годы начались публикации всевозможных «документальных» материалов о разработке планов наступательной операции Красной Армии в начальный период войны. Должен сказать, однако, со всей ответственностью, что плана так называемой превентивной войны с Германией не существовало. Жуков и Василевский предлагали упредить немцев в стратегическом развертывании войск в случае начала Германией военных действий. Это известный рукописный документ, датированный 15 мая 1941 года.

Сейчас упускают из виду, что эти соображения о встречном сражении Сталин и нарком обороны Тимошенко положили в основу директивы войскам днем 22 июня 1941 года, когда была предпринята попытка встречным ударом остановить немцев и нанести им главный удар на Юго-Западном направлении. Жукову, по-моему, изменяет память, когда он пишет в своих мемуарах о том, что директива Ставки по проведению решительного контрнаступления была для него совершенно неожиданной. Ведь речь шла о проведении в жизнь тех мероприятий, которые он как начальник Генштаба и генерал-майор Василевский предлагали Статину осуществить в случае начала войны более чем за месяц до нападения немцев.

Более того, майские соображения Жукова и Василевского фактически были первым нашим черновым вариантом плана военных действий в случае начала войны с Германией.

Сейчас очевидно, что этот документ был весьма не совершенен, более того, замысел наступательных операций мало чем отличался от планов наступательной кампании русской армии в Галиции и Юго-Восточной Польше, разработанных царским генштабом еще в 1913 году и частично с неудачами реализованных в августе – сентябре 1914 года.

В первый же день войны в нашей работе стало чувствоваться большое напряжение. Нас особенно тревожило развитие событий на границе. Сведения поступали самые противоречивые. Днем 22 июня Берия вызвал меня, Масленникова, командующего пограничными войсками, и предложил, чтобы Эйтингон срочно вылетел в Минск. А потом, подумав, сказал, что, пожалуй, имеет смысл вылететь в Проскуров, где будут разворачиваться события на Юго-Западном направлении, и решить, что можно сделать по линии диверсионной службы для всемерной поддержки Красной Армии.

Однако Эйтингон никуда не уехал. Вызванный к Берии, он вместе со мной спорил, доказывая, что есть смысл выехать на место только для того, чтобы разобраться в обстановке. Потому что реально нами не были подготовлены ни силы, ни средства для развертывания диверсионных подразделений и партизанской войны. Надо было сначала получить информацию о том, что там происходит. Нехотя Берия согласился.

К сожалению, наши военные историки, уделив существенное место попытке контрнаступления Красной Армии 22–23 июня 1941 года, не увязывают ее с предложениями Жукова и Василевского от 15 мая 1941 года. А родились они, мне кажется, из трактовки выступления Сталина 5 мая 1941 года перед выпускниками военных академий.

Как известно, усилия Красной Армии остановить контрударами наступление немцев ни к чему не привели. Наши части понесли колоссальные потери. Практически мы оказались без авиации и танков. Противник завоевал господство в воздухе.

Командование Западного фронта не располагало информацией о реальном развитии событий. Наши танковые соединения, сосредоточенные на Белостокском выступе, вели неравные бои в окружении, не имели горючего, и судьба их была предрешена. Правда, танкисты, погибая в этом сражении, нанесли большой урон немцам.

Если мы проследим, как разворачивалась работа центрального аппарата органов госбезопасности в первые дни войны, то увидим, что 27 июня был отдан приказ НКВД о формировании войск Особой группы при наркоме внутренних дел для выполнения специальных заданий в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.

В формировании войск и оперсостава этой группы мы опирались на кадры внутренних войск и соответствующих оперативных подразделений НКВД. Первоначально наряду с Эйтингоном мне без официального приказа в качестве заместителя был придан Ш. Церетелли, занимавшийся отбором добровольцев-спортсменов на стадионе «Динамо». Он был организатором успешно закончившейся борьбы с бандитизмом на Кавказе в 20-е годы. В июле 1941 года в связи с угрозой войны в Закавказье был назначен начальником пограничных войск Закавказского округа.

При наборе людей мы пошли по пути, подсказанному опытом финской войны – задействовали спортивно-комсомольский актив страны. ЦК ВЛКСМ принял постановление о мобилизации комсомольцев для службы в войсках Особой группы при НКВД. Мы мобилизовали выпуски Высшей школы НКВД и разведчиков Школы особого назначения, а также молодежь из органов милиции, пожарной охраны. Первым начальником штаба войск Особой группы стал комбриг Богданов, один из руководителей Управления пожарной охраны НКВД. Позднее его сменил полковник Михаил Федорович Орлов, выпускник Военного училища кремлевских курсантов Верховного Совета РСФСР и Академии имени М. В. Фрунзе. В наше распоряжение по решению ЦК ВКП (б) перешел весь резерв боеспособных политэмигрантов, находящихся на учете в Коминтерне.

Кроме того, Особая группа пополнялась, что было очень важно, военнослужащими войск НКВД в ходе боевых действий. В первые дни войны на Западном направлении блестяще проявил себя заместитель командующего внутренними войсками НКВД комбриг В. Кривенко. Командир бригады внутренних войск полковник Плеханов погиб, но его бригаде удалось отстоять прикрытие наших переправ в ожесточенных боях за мосты у Могилева, Борисова и Бобруйска. Повсеместно командующие пограничными и внутренними войсками стали начальниками войск по охране тыла действующей Красной Армии.

Контрразведывательное обслуживание партизанского движения на примере Украины

Дмитрий Валерьевич ВЕДЕНЕЕВ,

доктор исторических наук

До 30 мая 1942 г. текущее руководство партизанскими силами Украины осуществляло 4-е Управление НКВД УССР. Затем постановлением Государственного комитета обороны (ГКО) при Ставке Верховного главнокомандующего создали Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД), а при Военном совете Юго-западного направления – Украинский штаб партизанского движения (УШПД) во главе с заместителем народного комиссара внутренних дел УССР Тимофеем Строкачом (руководил этой структурой до ее упразднения по решению ЦК КП(б)У от 23 декабря 1944 г.). 29 июня 1942 г. ГКО СССР наделил УШПД статусом республиканского органа, в его состав ввели начальников разведывательных отделов Южного и Юго-Западного фронтов[1]. Регионом ответственности УШПД устанавливались эти фронты, Западная Украины, Молдавская ССР, Крым (с осени 1942 г. создали Крымский штаб, подчиненный УШПД). К июлю 1942 г. НКВД УССР передал УШПД в подчинение 1017 партизанских формирований с 25 264 участниками.

Соответственно, 4-е подразделение органов НКВД – НКГБ переориентировали на оперативную работу, в т. ч. на содействие партизанам в развертывании разведывательно-диверсионной работы и обеспечение контрразведывательной защиты партизанских формирований (ПФ). Представительства УШПД с собственными разведывательными отделениями открыли при Военных советах соответствующих фронтов, а оперативные группы – при Военных советах армий. Опергруппам и областным штабам партизанского движения подчинялись диверсионные и разведывательные группы партизанских отрядов[2].

Отметим, что УШПД работал в тесном взаимодействии с НКВД – НКГБ, а разведывательный отдел (РО) штаба, по сути дела, стал филиалом спецслужбы и комплектовался почти исключительно оперативными работниками[3]. По состоянию на сентябрь 1942 г. структура РО УШПД предусматривала такие должности:

– начальник отдела (на то время – подполковник госбезопасности Ф. Коваленко), который одновременно курировал оперативную работу заместителей командиров партизанских формирований по разведке, был обязан разрабатывать меры по повышению эффективности разведывательной работы в партизанских отрядах, отвечал за подготовку кадров партизанской разведки и их переброску за линию фронта;

– старший помощник начальника отдела, который по должности занимался подбором и специальной подготовкой заместителей командиров ПФ по разведке, агентуры по этой линии, организацией их переброски за линию фронта, разрабатывал задачи для постановки перед упомянутой категорией разведывательных кадров, поддерживал с ними связь, обобщал и анализировал опыт разведработы;

– старший помощник начальника отдела по информации, на которого возлагалось обобщение добытых разведкой сведений, подготовка разведывательных сводок и обзоров, ведение рабочей карты РО, а также изучение объектов разведки и диверсий, тактики антипартизанских операций противника;

– помощник начальника отдела по учету, который вел учет агентуры РО, объектов разведки и диверсий, кадров разведывательных подразделений в ПФ;

– помощники начальника отдела по специальной технике (две должности), занимавшиеся созданием оригинальных документов прикрытия для работы на оккупированной территории или изготовлением поддельных документов для разведчиков; они же изучали контрразведывательный и административно-полицейский режим на захваченных врагом землях, составляли соответствующие обзоры, по материалам зарубежных радиостанций изучали положение на оккупированной территории;

– переводчик (обработка трофейных и других документов противника, допрос пленных);

– вспомогательный персонал (картотетчица, секретарь-машинистка и др.).

Личный состав РО комплектовался, прежде всего, квалифицированными оперативными работниками, направлявшимися 4-м Управлением НКВД УССР. Сотрудники РО совершали командировки в тыл противника, непосредственно на местах помогали налаживать партизанскую разведку, изучали близкий и глубокий тыл врага.

В первые месяцы существования РО УШПД подчинялись разведывательные подразделения 7 больших партизанских соединений и 6 крупных отрядов. РО УШПД также курировал работу фронтовых оперативных групп УШПД при 40-й, 21-й, 28 и 60-й армиях Юго-Западного фронта, 6-й, 9-й, 12-й, 18-й, 39-й армиях Южного фронта, 56-й и 57-й армиях Кавказского фронта. К 1943 г. разведотделу уже подчинялось 22 заместителя командира по разведке больших партизанских соединений и отрядов. В 1942–1944 гг. РО УШПД подготовил и направил за линию фронта 68 заместителей командиров ПФ по разведке (практически все они были кадровыми сотрудниками органов госбезопасности). В свою очередь, они возглавили «оперативные части» партизанских соединений (куда входила агентурная разведка, войсковая разведка и контрразведывательная агентура), а в партизанских отрядах вводились должности заместителей командира по разведке.

В становлении оперативных частей ПФ значительное содействие партизанам оказали опергруппы 4-го Управления НКГБ УССР «За Родину», «Дружба», «Разгром», «Удар», «Волынцы», «Неуловимые», «Заднестровцы», «Унитарцы», «Зайцева» и другие.

Конкретные задачи спецслужбе относительно оперативного обеспечения партизанского движения были поставлены в приказе Верховного главнокомандующего от 5 сентября 1942 г. № 00189 «О задачах партизанского движения», имевшем концептуальное значение для дальнейшего развертывания борьбы в тылу врага. В частности, предписывалось разворачивать в тылу противника широкую агентурную разведку, насаждать оперативные источники партизан в органах оккупационной власти, на предприятиях и коммуникациях. Соответственно, УШПД во взаимодействии с НКВД во исполнение этой директивы начал планирование и подготовку кадров организаторов партизанского движения, подготовку новых партизанских рейдов на правобережную Украину, создание подконтрольных ему «партизанских краев», а также налаживание взаимодействия с партизанами других союзных республик СССР. Ставилась и перспективная задача переноса зафронтовой деятельности в Восточную Европу.

В соответствии с этим же приказом учреждались должности заместителей командиров партизанских формирований по разведке, для их замещения за линию фронта направили 367 человек – преимущественно оперработников НКВД, сотрудников Разведывательного управления Генштаба Красной армии.

Необходимость усиления разведывательных аппаратов партизан подчеркивалась в приказе Ставки Верховного главнокомандующего № 0073 от 19 апреля 1943 г. Перед оперативниками ставилась задача «отбирать людей, способных вести скрытую разведывательную работу», внедрять их на службу в местные органы управления, учреждения, созданные оккупантами, депо, аэродромы, спецслужбы противника и их школы. Предписывалось создавать агентурную сеть, охватывающую все без исключения населенные пункты и оккупированную территорию.

Практически во всех партизанских формированиях до мая 1943 г. удалось заместить квалифицированными оперработниками должности заместителей командиров по разведке (они же одновременно руководили агентурным аппаратом контрразведывательной защиты партизан). Как показательный пример качественного подбора можно привести кандидатуру капитана госбезопасности Андрея Прокопенко, назначенного заместителем по разведке командира соединения партизанских отрядов Житомирской области. С июля 1941 г. офицер возглавлял разведку партизанского полка НКВД, был награжден орденом Красного Знамени. С ноября 1941 г. служил старшим оперуполномоченным 4-го Управления НКГБ УССР, лично готовил к выброске в тыл партизанские кадры. С октября 1942 г. стал заместителем по разведке опергруппы НКВД в Житомирской области, создал несколько резидентур, был отмечен орденом Ленина. С мая 1943 г. и до начала 1944 г. в партизанских отрядах Украины внутренняя сеть агентуры контрразведывательной направленности возросла вдвое, достигнув 2 тыс. негласных помощников.

В крупных партизанских соединениях заместитель командира по разведке имел оперативную часть. В нее входили агентурная разведка, контрразведывательная агентура, полевая разведка. Заместителю командира партизанского отряда по разведке подчинялись разведчики-агентуристы, контрразведывательная агентура и войсковые разведчики.

В партизанском соединении С. Маликова, например, оперативная часть охватывала контрразведывательный сектор (с агентурой в полках и подразделениях), сектор близкой агентурной разведки (агентура в селах зоны дислокации), сектор дальней агентурной разведки (агентура в оккупированном Киеве, городах Ровенской и Житомирской областей). Как правило, партизанские отряды (в ранге батальона) имели заместителей командира по разведке (с разведывательным взводом) и по диверсионной работе (диверсионный взвод). Заместитель командира держал на связи резидентов (квалифицированных агентов), каждый из которых поддерживал контакты с группой агентов или осведомителей среди партизан или местных жителей.

Оперативная часть соединения А. Сабурова состояла из агентурной разведки, войсковой (полевой) разведки и контрразведки. В их интересах работало 184 негласных помощника, из них 22 – в дальней разведке, 19 – в гарнизонах противника, 74 – среди населения, 69 – в самих партизанских отрядах. Партизанское соединение В. Бегмы создало и резидентуры на важных объектах разведывательных устремлений. Житомирская партизанская дивизия имени Щорса создала резидентуры в местном генерал-комиссариате, в Житомирской полиции, на важном Коростенском железнодорожном узле, в г. Овруч.

Благодаря организованным НКВД УССР спецшколам и краткосрочным курсам существенно улучшилось обеспечение партизан командным составом и специалистами «малой войны». Только за период с октября 1942 по апрель 1943 г. спецслужба подготовила и отправила партизанам Украины 379 командиров, 650 инструкторов-подрывников, 185 радистов.

Основные ориентиры добывания информации разведорганами 4-го Управления и РО УШПД определялись общими приоритетами разведывательного обеспечения действующей армии. В частности, 27 октября 1942 г. начальник Разведывательного управления (РУ) ЦШПД[4] генерал-майор Аргунов утвердил «Приблизительную схему разведывательной сводки» для штабов партизанского движения (составлялась раз в три дня), а 4 ноября – «Перечень вопросов, разработанных по темам» от отделения военной информации РУ. Среди важных проблем, касавшихся Украины и требовавших углубленного разведывательного обеспечения, в документе назывались сведения о состоянии мостов и переправ через Днепр, ходе работ по сооружению противником укреплений на западном берегу Днепра, возможностях железнодорожной сети, а также об украинских националистических формированиях.

Кроме получения собственно военной и военно-политической информации на партизанскую разведку возложили и изучение широкого круга военно-административных, социально-экономических, духовно-культурных проблем, изучение которых создавало бы целостную картину жизни оккупированных земель, особенностей политики агрессоров, а также способствовало сбору доказательств преступлений оккупантов против человечности. Об этом, в частности, свидетельствует утвержденный 16 октября 1942 г. начальником РУ ЦШПД «Перечень вопросов, разработанных по темам, в соответствии с планом работы отдела политического информирования». Каждый из основных вопросов, в свою очередь, делился на несколько конкретных подпунктов. Выдвигались такие приоритеты сбора информации:

♦ административное управление и полицейско-административный режим на оккупированной территории;

♦ состояние промышленности, сельского и коммунального хозяйства, торговли, снабжения, характер эксплуатации населения оккупантами, налоговая политика;

♦ культура, образование, пресса и издательское дело, здравоохранение;

♦ положение религиозных конфессий и политика оккупантов в этой сфере;

♦ политические настроения населения, отношение немцев к различным социальным группам и националистическому движению;

♦ антипартизанская тактика противника, формирование карательных и «добровольческих» частей из представителей народов СССР, полиции из местных коллаборантов;

♦ террор, зверства, грабежи и другие преступления оккупантов, притеснение местного населения.

В 1944 г. объем полученной УШПД разведывательной информации вырос в 8 раз по сравнению с 1942 г., в чем есть и прямая заслуга командиров и инструкторских кадров от 4-го Управления НКГБ.

Жизненно важным направлением оперативного обеспечения партизанского движения являлась его контрразведывательная защита, направленная на отпор усилиям спецслужб противника создать в ПФ собственные агентурные позиции, вести сбор информации, подводить партизан под удары карательных сил, разлагать их изнутри, уничтожать командный состав, дискредитировать перед населением путем создания лжепартизанских отрядов.

Кроме того, активную разведывательно-подрывную работу против партизан вели УПА, СБ ОУН[5], другие формирования украинского, а также польского националистических движений. Поэтому одним из приоритетов зафронтовых групп являлась разработка и нейтрализация подразделений Службы безопасности ОУН, пресечение ее попыток «производить розыск партизанских отрядов, внедряться в состав последних, распространять среди партизан националистическую литературу и проводить разложенческую работу», создавать там свои агентурные позиции, осуществлять теракты.

Основные контрразведывательные мероприятия сводились к:

♦ своевременному получению упреждающей информации о разведывательных устремлениях врага, планировании конкретных мероприятий спецслужбами противника;

♦ выявлению и нейтрализации агентуры спецслужб агрессоров и антисоветских иррегулярных формирований;

♦ обеспечению конспиративности, режимности и дисциплины в районах дислокации ПФ, защите военной тайны;

♦ проверке пополнения, прибывавшего к партизанам, беженцев и других лиц, попадавших на территорию, подконтрольную партизанам;

♦ контрразведывательным мероприятиям среди местного гражданского населения;

♦ созданию оперативных позиций партизанской разведки в оккупационной администрации, полицейских и даже контрразведывательных структурах противника, в вооруженных формированиях из числа коллаборантов, на важных объектах и на транспорте;

♦ дезинформированию противника, разложению вспомогательных формирований врага или перетягивании их на свою сторону;

♦ нейтрализации лжепартизанских формирований, провокаторов;

♦ физической защите и обеспечению безопасности командного состава партизанских штабов.

В УШПД Наркомат госбезопасности УССР направлял информационные материалы по типу подписанного 2 июня 1943 г. С. Савченко «Обзора материалов о борьбе немецких контрразведывательных органов с партизанским движением в оккупированных районах Украины», где, в частности, анализировалась тактика врага по созданию лжепартизанских отрядов, применению провокаторов, попытках Абвера и СД в партизанском движении «захватить руководящие центры в руки своей агентуры».

Организация контрразведывательной защиты возлагалась на заместителей (помощников) командиров ПФ по разведке. В иных случаях в партизанских соединениях создавались отдельные контрразведывательные подразделения со статусом особого отдела НКВД.

По данным РО УШПД, контрразведкой партизан было выявлено 9883 шпионов и активных коллаборантов, из которых 1998 – агенты гестапо. Не было допущено ни одного теракта против командного состава, несмотря на массовую засылку вражеской агентуры с террористическими заданиями. В условиях террора и зверств оккупантов не приходится удивляться тому, что в тылу противника было расстреляно партизанами 1089 агентов спецслужб противника и 2799 лиц, активно сотрудничавших с агрессорами.

Контрразведывательные мероприятия позволили оценить тот ущерб, который приносила деятельность спецслужб противника, и случаи измены собственной агентуры. Так, расследование по делу арестованных в феврале 1943 г. 24 сотрудников и агентов немецкого разведоргана «Гересгруппа Б» (Старобельск Ворошиловградской области, ими руководил опытный разведчик Александр Тан, бывший сотрудник посольской резидентуры в Москве) позволило установить, к примеру, что один лишь перевербованный противником Свирид Козюбердин (бывший агент 4-го Управления НКГБ УССР, учившийся в спецшколе в Москве) выдал 57 разведчиков и партизан. В ходе допросов перевербованного немцами агента 4-го Управления Александра Пустомолова («Серого») стало известно по крайней мере о 8 перевербованных и работающих в эфире радистах 4-го Управления или УШПД, 4 агентах-разведчиках 4-го Управления.

Контрразведчики стали незаменимы и в деле разоблачения лжепартизанских отрядов, создаваемых гитлеровскими спецслужбами для борьбы с партизанами настоящими и для компрометации последних. Лжеформирования состояли в основном из уголовников, скомпрометировавших себя сотрудничеством с оккупантами лиц, для «укрепления авторитета» им даже позволялось совершать налеты на полицейских из числа коллаборантов. Как сообщало в УШПД 4-е Управление (19 октября 1943 г.), только на Житомирщине под видом партизан или десантников действует до 850 человек в «гестаповских отрядах». В г. Красноуфимск Сумской области начальник местной полиции Семен Барановский сколотил лжепартизанский отряд из 400 человек, куда вошло немало бывших полицейских, старост, дезертиров и уголовников.

Оккупанты и их спецслужбы демонстрировали изобретательность в провокационных способах антипартизанской борьбы. Ими, например, путем комплекса мер информационно-психологического воздействия и агентурных комбинаций был создан виртуальный образ «героического украинского партизанского командира Калашникова». От его имени орудовали группы провокаторов в Киевской, Житомирской, Полтавской и других областях. К «Калашникову» тянулись добровольцы (и гибли в застенках), от его имени фабриковались призывы к партизанам сосредоточиться в одном месте для «содействия армии в прорыве фронта».

Для противодействия лжепартизанам и провокаторам спецслужб врага использовалось оперативное наблюдение за подозрительными лицами, оперативный поиск и проверка, создание собственных агентурных позиций в карательных органах, администрации, вспомогательных полицейских частях противника, захват и допросы сотрудников и агентуры спецслужб, физическая ликвидация предателей.

Только отряд Дмитрия Медведева за 1942 г. ликвидировал три таких формирования – их участники стремились «влиться» в партизанские отряды УШПД, перехватывали и уничтожали партизанских связников и разведчиков, грабили население под видом советских партизан, насиловали и затем расстреливали девушек. Устранять лжепартизан помогали агентурно-оперативные методы партизанской контрразведки – внедренные ею в органы оккупационной администрации источники своевременно сообщали о появлении новых «оборотней». Партизаны А. Сабурова получали информацию об «оборотнях» от своей агентуры в полиции и гебитскомиссариате, сумев уничтожить хорошо вооруженные лжепартизанские группы в районе Мозырь – Овруч. Весной 1944 г. партизанский отряд Тканко под Хотином на Буковине разбил лжепартизанский «5-й кубанский казачий полк» из 300 сабель.

Для понимания изощренности и опасности «оборотней» из лжепартизанских формирований рассмотрим дело «партизанского полка полковника Нивского» из Ворошиловградской области. В январе 1943 г. в НКВД УССР поступили данные о существовании в Троицком районе области партизанского полка под командованием полковника Нивского и некоего Ткаченко, объявившего себя секретарем подпольного райкома КП(б)У. Эти лица предоставили в УШПД и партийные органы «отчет о боевой деятельности» и список – представление к наградам «соратников» (включая звание Героя Советского Союза агенту германской контрразведки Васильеву). Нивский прибыл в освобожденный райцентр Старобельск с отрядом в 53 вооруженных человека, предложив опергруппе УШПД вывести его отряд в тыл для боевых действий.

Проверочные мероприятия, сведения агентуры и свидетелей указали на присутствие среди «партизан» бывших полицейских, изменников и подозрительных личностей. Нивский и другие «командиры» были скрытно задержаны и допрошены. Как выяснилось, под фамилией Нивский скрывался Николай Вилл, эстонец, исключенный в 1932 г. из партии по судимости. В начале войны он попал в плен и стал агентом немецкой разведки, резидентом в Оболонском районе Полтавщины, где создал ложный «комитет по переправке бежавших пленных» через линию фронта, использовав его для вывода в советский тыл большой группы немецких агентов.

Затем предатель оказался в Ворошиловградской области. Сообщниками его стали агенты противника, завербованные в лагерях для военнопленных. Василий Гуларьян (бывший армейский капитан, член партии и выпускник военной академии, работавший провокатором при карательных отрядах в Сумской и Харьковской областях). Василий Посохин (воентехник 2 ранга, член партии), а также агенты Алексеев и Александров (устроившийся начальником мобчасти Троицкого военкомата).

Упомянутый Ткаченко и агенты Васильев, Калашник образовали «руководство Троицкого райкома партии», Таволжанский стал «председателем райисполкома», на руководящих постах разместились и другие участники немецкой резидентуры. Изменники настолько правдоподобно имитировали партизан и подполье, что уже на освобожденной территории в феврале 1943 г. сумели добиться расстрела настоящих командиров партизанских отрядов Воробьева, Науменко и Яценко, обвинив их в сотрудничестве с врагом.

Был также создан в июле 1942 г. лжепартизанский «полк», с позиций которого вражеская агентура пыталась проникнуть в руководящие органы области, наладить сбор развединформации. «Оборотням» удалось в определенной мере сдерживать развитие партизанского движения в регионе. Они выдали карателям партизанско-подпольные группы в Троицком, Покровском, Лозно-Александровском и других районах. В частности, в ноябре 1942 г., выведав планы и состав партизанской группы в совхозе «Опытное поле», донесли в комендатуру – в результате облавы погибло свыше 30 партизан. Всего по делу Н. Вилла арестовали около 40 агентов немецких спецслужб, 14 человек приговорили к высшей мере наказания.

Велика заслуга сотрудников спецслужб, обеспечивавших защиту партизан, в деле предотвращения терактов против командного состава. Известно, например, что по данным спецслужбы удалось предотвратить покушение боевиков ОУН на командира диверсионного отряда УШПД, Героя Советского Союза В. Яремчука.

Сотрудники контрразведывательных подразделений имели оперативное подчинение по своей ведомственной вертикали и координировали работу с соответствующими подразделениями Центрального и Украинского штабов партизанских действий. Правда, нередко случались «производственные конфликты» между оперработниками и партизанскими «батьками». Последние, случалось, вмешивались в работу особых отделов, игнорировали информацию и рекомендации чекистов, чинили препятствия в повседневной работе. Как докладывал командир опергруппы НКГБ «Унитарцы» В. Хондожко («Юхно»), прибыв в начале января 1944 г. к командиру партизанского соединения И. Шитову (узнавшему, что перед ним оперработники НКГБ), чекисты встретили формально доброжелательный прием. Однако хозяева тут же стали аккуратно убеждать посланцев Киева в том, что им целесообразнее перейти в «родственный» отряд Д. Медведева. По данным агентуры, Шитов дал команду «ни в коем случае» не оставлять спецгруппу при штабе соединения, опасаясь выявления допущенных им ошибок.