Читать онлайн Страна городов бесплатно

Глава 1

Пустой лист. Сумасшедший день, полный событий, но совершенно пустой лист. Ноутбук полетел в сторону, легко затормозив о простынь. Я уже два дня толком ничего не могла написать, регламенты не рождались, бизнес-процессы не выстраивались и за последние два года постоянных переработок руки тряслись по утрам, еще и экстрасистолию себе заработала. Работы последний месяц было особенно много. Заявление на отпуск лежало на столе у директора в опасно красной кожаной папке три недели и до сих пор не было подписано.

Я раздраженно вскочила и начала прерывать белое пуховое одеяло в поисках телефона, время близилось к полуночи, а я должна была выехать еще два часа назад. Конечно, Сибирь могла и подождать, только вот Аня не из тех, кто может снести подобное. Телефон нашелся под подушкой, через пару десятков секунд мне ответил раздраженный голос подруги:

– Я так понимаю, мне тебя не ждать, – ее строгий голос немного меня задел. – Если завтра к обеду он не подпишет заявление я уволюсь, клянусь тебе.

– Ты в прошлом году говорила так же, – абсолютно верно заметила подруга.

– Эх, ты как всегда права. Знаешь, я так устала. У меня сто десять дней долга по отпускам. Это уже ни в какие ворота, я просто прямо сейчас отправлю заявление на отпуск с последующим увольнением, как тебе идея? – если честно, то я сама в это не верила. Я умела работать, пахать, тратить время только на выполнение задач. Аня сама некоторое время так же трудилась в столице, но перегорела значительно раньше меня. Купила дом в ипотеку в сельской глуши среди какой-то сумасшедшей природы, оторочила участок белым частоколом, засадила огород патиссонами и малиной и стала жить-поживать и добра наживать. Удивительно, но мне было сложно решиться на подобное, хотя я имела гораздо большую подушку безопасности: две квартиры под сдачу, две машины, одну из которых я сдавала под такси.

– Тебе еще и ехать до меня не менее трех дней, если ты собралась ночевать в отелях.

– Я хотела еще до Рыминского доехать, посмотреть что там с домом, – извиняющимся тоном добавила я.

– Тем более, – Аня хмыкнула в трубку и добавила, – кидай вещи в багажник и выезжай, ключи оставь соседям или доедь до какого-нибудь агентства недвижимости, я чувствую, что тебе тут понравится. Прямо завтра вбей в навигатор село Участок Балта и уже через пару дней ты будешь греться на моей веранде и пить чай из фарфоровых чашек с прованскими узорами.

– Господи боже мой, какая пошлятина, ты серьезно?

– Абсолютно, это убийственно вкусно, ты оценишь всю романтику: терпкость напитка и сумасшедший запах лесных трав, я сама их собираю. Хватит ныть и выдвигайся, хочу завтра в полдень услышать, что мне пора собираться за периной на твою кровать, я ведь даже комнату тебе определила и занавески повесила.

– Так точно, спасибо за приют и кров, целую и завтра сообщу. – я дала отбой и снова открыла ноутбук, написала длинное сопроводительное письмо к заявлению и пообещала, что буду только положительно вспоминать свое руководство, коллег и работу. Последние пара пунктов были полнейшим абсурдом, никто в здравом уме не будет этот рабский труд вспоминать добрым словом, а уж директора, гремящего по утрам словно иерихонская труба вообще вспоминать буду с дрожью. Уже через полгода после начала работы на него мне показалось, что я подписала трудовой договор кровью. Меня передернуло, мурашки пробежали от поясницы по позвоночнику и прямо под подкорку мозга. Следовало бы поспать, но я уже боялась ложиться, меня не спасал ни новый матрас, ни ортопедическая подушка, ни антидепрессанты. Кошмары стали чаще, психиатр настаивал на снижении темпа жизни, мама каждый день приносила на работу еду, думая что у меня просто не хватает времени на ее приготовление, отец по выходным заходил пропустить со мной по стопке коньяка. Я сама начала переживать за свое ментальное здоровье, но лишь в начале года, когда впервые появились зрительные галлюцинации в виде огромных полупрозрачных снежных фигур в метели. Трухнула я знатно, прошлась по всем врачам от невролога до онколога, подозревая у себя опухоль головного мозга. Сдала анализов на четыре свои месячные заработные платы, еще три отвалила на психиатра, который в итоге поставил неутешительный диагноз – депрессия. В итоге в тридцать с небольшим лет я осталась одна, с депрессией, похудевшим банковским счетом и костями вместо зада.

Директор ответил что-то хамское, в своем стиле чайка-менеджмента, залетел в мою почту, проорался, вероятнее всего успокоился и в эту же минуту поручил кому-нибудь из коллег доделывать мои дела. Пришло время отпустить ситуацию, здоровье дороже. Тут же повалились письма от коллег: кто-то спустил на меня собак, кто-то искренне поздравил, кто-то пожелал счастливого пути.

В итоге я спала до полудня, удивительно. В руках на утро ощутила приятное покалывание, а голова стала ясной и абсолютно свободной, Ане написала, что собираю вещи и выезжаю. Покидала в сумку сигареты, немного еды, пару сарафанов, джинсы футболки и джемпера. Вещей набралось немного, одна небольшая сумка и пакет с ноутбуком и мышью. Было трудно окончательно порвать связь с деловым образом жизни. Расческу я искала еще около получаса, как всегда приговаривая стандартный стишок для домового, хотя и была скептиком, атеистом, можно называть это как угодно. В сверхъестественное я не верила, но могла говорить о богах любых религий часами, вероятно от того, что получила классическое историческое образование и господа нашего Бога упоминала и всуе и по делу.

Квартиру сдавать не решилась, все же оставался какой-то червячок, продолжающий меня есть по поводу и без. Трижды пройдясь по квартире, я проверила все электроприборы, газ, два раза перетряхнула сумку. Что вы знаете о тревожности? Это что-то на модном? Впереди меня ждало прекрасное путешествие, чистый воздух, разнообразие видов, а я продолжала цепляться за стабильность постоянной работы и постоянных кошмаров. Помню, как в детстве я всерьез полагала себя ведьмой, часто из-за того, что мне снились мертвые родственники, еще чаще из за бабушки, которая регулярно вела прием соседок и гадала им на картах. И это тоже была стабильность – воображать о себе что-то нереальное.

– Мне срочно нужно встряхнуться, – проговорила я и смело захлопнула дверь за собой, направляясь в совершенно новую для меня реальность, реальность свободных решений и собственного замкнутого мирка.

Путь был неблизким, до Рыминского мне пришлось ехать порядка одиннадцати часов и уже поздно ночью я отпирала дверь заброшенного дома. Замок подался с трудом, нервно скрипнул, пропуская в себя старый сейфовый ключ. У меня не было опасений, что я не смогу зайти, в прошлом году мы пускали в дом квартирантов, в этом году я хотела продать дом и инвестировать в первоначальный взнос по ипотеке на еще одну квартиру. Запах стоял затхлый, тяжелый, с примесью аромата плесени и трав. На запах дома совсем не похож. Выключатель сработал только со второго раза и тусклая лампочка выдернула из темноты узкое помещение:

– Эх, дедушка, привет, – я оглядела коридор в облупившейся краске, а кадры из детства снова встали перед глазами, словно туман, пряча все старое безобразие: коврик из старых футболок у двери, мутное зеркало в золотистой раме, которое мама привезла с какой-то барахолки. Дед мог бы сидеть на своем желтом кресле у телевизора в дальней комнате, но его не было в живых к тому моменту уже порядка десяти лет. Умер он в поздней старости, чуть позже бабушки, так до конца и не осознав ее потерю. Не знаю была ли у них настоящая любовь, ведь я помнила множество криков, подколов, добрых дрязг, ушли они друг за другом как в сказке.

С домом прощаться было жаль, но содержать его я бы не смогла: ни времени, ни ресурсов, ни особого желания разбираться не только с самим домом, но и огородом в двадцать пять соток. Половица скрипнула под ногой, когда я вошла в кухню. Старый диванчик стоял у окна, накрытый белой простыней, защищая от пыли и запаха старья, я скинула ее и завалилась спать, медленно погружаясь в негу бытия и небытия. Кошмар пришел неожиданно быстро, обычно я лишь под утро начинала ворочаться, переворачиваться с боку на бок, иногда, просыпаясь от собственного крика. Тяжелый свинцовый туман быстро, будто в ускоренной съемке скатывался с холма клубами и из него снова выходили эти странные огромные существа, сотканные из влаги, дыма и какой-то необузданной, невиданной силы. Один из них подошел ко мне совсем близко, медленно нависая надо мной, я не слышала его дыхания, не слышала хруста травы под его странными ногами, он был не слышим, его лицо ничего не выражало, просто всепоглощающая и опасная пустота. Где-то за моей спиной возник неясный гул, он увеличивался, становясь навязчивым и раздражающим. Я не могла обернуться и посмотреть что там так настойчиво звучало, не могла пошевелиться в ужасе, ловя мурашки от самой макушки до поясницы.

– Аврора, – голос возник из неоткуда и звучал одновременно повсюду, – Аврора, посмотри на меня.

Я обернулась, но ничего кроме скал вдали не увидела.

– Посмотри на меня сейчас, – прозвучало уже более требовательно. Голос не был похож ни на мужской, ни на женский, он бил трубой, флейтой и колоколом одновременно.

– Я не вижу тебя, – закричала я в ответ.

– Я здесь, я повсюду, просто приди ко мне, я не могу больше ждать.

Резкий грохот выдернул меня из кошмара, громыхнула доска на полу веранды, по ней кто-то нервно расхаживал.

– Господи, да кто же там такой нетерпеливый, алло, я приехала отдыхать! – в сердцах воскликнула я и медленно свалилась с диванчика на пол. Полежав еще несколько секунд на полу, все же приняла решение подняться. Голова еще кружилась, но мне удалось добраться до двери в считанные секунды.

– Кто там? – спросила я, взглянув в глазок, хотя многого в затертую линзу не удалось рассмотреть.

– Откройте, Аврора Алексеевна, это по поводу продажи вашего дома, – голос явно принадлежал пожилому человеку, я торопливо пригладила рукой волосы и открыла задвижку двери, сделав шаг за порог я встретилась с глазами с совсем древним стариком. Кожа словно папирус, тронешь – того и гляди порвется, серая и потухшая, но глаза – таких ярких, серебряных глаз я никогда в жизни не видела. Будто металл переливался на поверхности старых, с красными капиллярами белков глаз.

– Доброго утра, – я почти забыла как разговаривать, казалось, что я проспала целую вечность, и на поверку к моменту знакомства с этим странным человеком чувствовала себя бодрой, отдохнувшей и легкой.

– Вообще-то уже солнце в зените, – усмехнулся старик, – меня зовут Константин Юрьевич и меня очень интересует ваш дом, соседка любезно подсказала, что появилась машина у ворот и я решил, что вы вернулись.

– Я буквально до вечера здесь, проходите, сразу хочу извиниться за пыль, но о реальном состоянии дома и так возможно сделать вывод. – Константин прошел в коридор, а я тем временем уловила в отражении зеркала себя: «Ради Бога, Рори, приведи себя в порядок, кошмар какой”. Белые волосы спускались до талии, сухие и безжизненные, щеки впали, очерчивая и так довольно высокие скулы, глаза стали совсем тусклыми. – Ужас, – вслух резюмировала я.

– Что вы имеете в виду? – переспросил меня старик, обернувшись уже совсем у двери в гостиную.

– А, – махнула я рукой, – не обращайте внимания, я еще не проснулась.

Константин широко улыбнулся, обнажив крупные совершенно ровные здоровые зубы, я в свои годы такими похвастаться не могла.

– Дело в том, что у меня срочный вопрос. В этом году я руковожу практикой студентов исторического факультета, а наш коттедж, что мы сняли в соседней деревне хозяева решили продать и нашли покупателей так быстро, что я и опомниться не успел. Сдайте нам ваш дом, пожалуйста, сколько тут спальных мест?

– Семь, – не успев сообразить ответила я, но потом спохватившись добавила, – но и я хотела выставить его на продажу и уехать сегодня в ночь, плюс ко всему нужно заехать на кладбище к деду.

– Помогите нам, Аврора, студенты уже в пути и я совсем не знаю как мне решить этот вопрос. Я ведь на пенсию ушел десять лет назад, а прожить на нее не смог. Вот, упросил бывшее руководство вернуть меня хотя бы на должность куратора.

Мне его конечно же стало жаль. А как иначе? В нашей стране в последние годы уровень жизни только падал, цены росли каждый месяц, а заработные платы и пенсии – нет. Конечно, я как человек, переживший и несколько локальных конфликтов, и применение ядерного оружия, и пандемию, готова признать, что так было не только в нашей стране, но справедливо хотеть для Родины сытости, довольствия и счастливых граждан. Я вздохнула и пригласила Константина в комнату дедушки, которая чаще всего выполняла роль гостинной. Прежние жильцы сделали перестановку, передвинув диван в середину просторной комнаты, а справа от телевизора поставили его желтое кресло. Сама я села на него, а Константин устроился на углу дивана, опустившись с большим трудом. Правую ногу он руками поставил прямо, на лице при этом отразилась волна боли.

– Прошу прощения, – начала я, – предложить чай не могу, я на легке и совсем мимоходом.

– Ничего, спасибо, если вы согласитесь пойти мне навстречу – я вам обещаю удивительное путешествие к Аркаиму и такой ужин, которого вы не едали в самых дорогих ресторанах, я же всю жизнь один прожил, готовлю очень хорошо.

“Ну вот, совсем по больному бьет старик”, – подумала я и задумчиво кивнула головой. Дом я могла продать и в следующем году. А тут можно было бы согласиться на условиях, что студенты мне забор окрасят, да и фасад обновить не помешало бы, я уж не говорю об огороде, который зарос травой по самое бедро.

– В Стране городов я бывала много раз – уже не так интересно будет, а вот от ужина не откажусь, – объявила свое решение я и Константин улыбнулся по-доброму, по-человечески и его металлические глаза окружила сетка морщинок.

– Вот и хорошо, вот и договорились. На какую цену сойдемся? Сразу скажу, оплачивают проживание родители студентов. Поехали бы за счет университета – классически ночевали бы в палатках и ели б из казана, но эта группа настроена на удобства.

Константин прищурился, явно не одобряя такой подход, да и я будучи на практиках археологических ни разу под крышей-то и не ночевала. Всегда палаточные городки и ежедневные муки поиска душа. Помню, выходишь из палатки, а у входа носки не лежат, а стоят от пота и пыли. Как сапоги. Я улыбнулась своим мыслям и перевела взгляд на старика:

– По деньгам, знаете, мне ведь деньги не нужны. И дом мне не нужен, тяжело одной тут жить будет. А вот если вы мне по списку работы тут выполните – я согласна. Заезжайте хоть сейчас, но помощи от меня не ждите, мне на кладбище, а потом я снова в путь.

Я встала и прошла в дальний конец комнаты, там стоял высокий дубовый резной шкаф со всякой утварью:

– Вот тут постельное белье и в нижних ящиках посуда, вам должно хватить. Группа большая?

Константин с трудом поднялся с дивана за мной, чтобы изучить содержимое шкафа:

– Ну, выходит, что я и семь студентов-второкурсников.

– Вот как, это уже сейчас на втором курсе выездные практики у вас, нас с трудом отпускали, хотя раскопки были в Веселовке, там спокойно.

Константин с удивлением посмотрел на меня, улыбнулся:

– Как интересно, значит мы коллеги. И какая у вас специализация была?

– Древний мир, научный руководитель Кощеев Владимир Иванович, диплом защищала по Золотому веку Августа с точки зрения поэзии. – бодро отчиталась я.

– Как странно, почему же вы выбрали литературу? В древнем мире столько других тем, войны, мифология, в конце концов.

– «Куда, куда стремитесь вы, преступники, и зачем ваши руки хватаются за эфес меча», война – хуже пареной редьки, Константин Юрьевич, тут я согласна а Горацием. Я пацифистка, насилие сейчас и после последних событий и так транслируется в обществе как норма, даже тогда мне не хотелось лишний раз обсасывать эти темы. Иногда кажется, что человечество никогда не напьется кровью, никогда не насытится чужим страданием.

– Постойте, Аврора, но Август тоже не просто так стал покровительствовать поэзии, это была своего рода пропаганда. Посмотрел как Птолемеев возносят придворные поэты и захотел так же. Искренности, в его действиях мало можно найти. Так и поэты так же писали свои сочинения не от души, а ради денег, наживы. Снова вы упираетесь в моральную дилемму и как выкрутились в дипломной? – Константин наконец закрыл шкаф и пригласительным жестом позвал смотреть дом дальше.

– Осудила, – усмехнулась я, – просто осудила. Пойдемте, покажу вам второй этаж.

Мы поднимались по винтовой деревянной лестнице, она все еще скрипела на пятой ступеньке, правда, я расстроилась тем, что к скрипу пятой ступени присоединились шестая, седьмая, а потом и все разом. Такой многоголосый хор старости и упадка, я горько вздохнула.

– Не волнуйтесь, дорогая хозяйка, я лестницу сам вам приведу в порядок. – Константин почти догнал меня на верхнем этаже и открыл первую дверь в мою бывшую спальню. Мне пришлось открыть форточку в надежде выгнать этот запах пустого помещения, воздух с пылью закрутился в середине комнаты и она быстро осела. Моя железная кровать с высокой кованой спинкой стояла на прежнем месте, перину на ней явно перебивали, она стала выше и визуально выглядела пышнее. Три подушки красовались одна на другой, а самую верхнюю украшала прабабкина кружевная салфетка.

– Это моя комната, – с тоской произнесла я, – тут я спала, на этом полу играла, с той жуткой лестницы не раз наворачивалась. Дом этот продавать грустно, но рано или поздно он просто развалится без заботливой руки. И люди тут живут другие, вы поймете, они существуют в этом замкнутом мирке, как будто вокруг ничего не существует, как полоумные.

– Не нужно так говорить, Аврора, это же хорошо. Живут, горя особого не знают. Порадуйся за людей и сама живи спокойно. – Константин развернулся и пошел к выходу.

– Не могу я порадоваться, такие вещи вокруг происходят, а мы молчим, даже более глобальные: голод в Африке, потепление мирового океана и загрязнение планеты. Вы видели помойку планеты в Индии? – Константин обернулся, посмотрел на меня таким уставшим взглядом, будто он целую вечность на земле прожил и уже все-все повидал и знает то, чего не знаю я.

– Ты же знаешь основное прикладное применение религий?

Так мы резко с глобальных проблем на обсуждение религий перескочили, конечно я знала, все четыре курса и изучение с отцом дома до самого поступления в университет:

– Конечно, объяснить необъяснимое, облегчить верхушке управление низами.

– По моему скромному мнению-нет. Религия в том виде, что дошла до нас, нужна для того, чтобы облегчить страдания от существования, обозначить все вокруг тебя как мирское, пообещать тебе рай после смерти. Убедить, что страдания здесь, на земле лишь инструмент дарования абсолютного счастья после смерти. Подарить вечную жизнь в раю. Вот ты в богов не веришь – от того и страдаешь. – Константин весело мне подмигнул и стал спускаться с лестницы медленно и натужно, все же явно с ногой у него были проблемы.

– А вы верите во что? В богов, бесов, дьявола, реинкарнацию? Вы весьма философски относитесь к жизни. – я усмехнулась и пошла за ним, Константин уже доковылял до заднего входа и вышел через сени на крыльцо по бокам которого стояли резные столбики, удерживающие под собой часть кровли. Дед делал их сам, по книгам и альманахам по зодчеству Руси. Участок раскинулся просторный, заросший травой с покосившимся овином, если называть его терминологически. Там мы хранили снопы сена для коров или пшеницу помолоть себе на нужды и в хлебопечку. В две тысячи четвертом уже купили автоматическую парабабке, что доживала девятый десяток, стало легче печь хлеб на всю семью, ведь мой дед и отец не переносили покупного. Мать деда прожила после покупки этой хлебопечки еще пять лет и скончалась на диване в кухне, я, помню, видела ее мертвой, но узнать не смогла. Будто молодая женщина с разгладившейся кожей лежала безмятежно, не ощущая каких-то неудобств или боли. Она верила в богов, и в древних славянских и в Христа одновременно, и эти направления никогда и никак в ее голове не конфликтовали. Вот о чем говорил Константин, она ушла счастливой, ушла, надеявшись на вечность.

– Ну, Аврора, верить можно во многое. В этой деревне, например, с духами общаются. Даже тотемы остались. Верят, что даже у холмов есть глаза и душа. Не знаю, шаманов сейчас настоящих и не осталось, наверное, клюква одна да шарлатаны. А я верю в что-то более близкое к колесу Сансары. Скажем так, я не прочь был бы вырваться с Земли.

– Вы так говорите, будто жизнь на Земле – это тюрьма. – я спустилась с крыльца и села на самую нижнюю ступеньку, положив локти на коленки, умостив свое костлявое лицо между ладоней.

– Тюрьма, может быть даже хуже. – подтвердил старик.

– Кошмар какой, даже не хочу об этом думать, – пробубнила я.

– А я считаю, что все кто думают не так, никогда не выберутся отсюда.

Я задумалась, что-то в его словах казалось бы мне правдой, если бы я хотя бы чуть-чуть верила в сверхъестественное, но это не так. Отец был атеистом, мама бабушки была, скажем так, не совсем верующей. Верила только тогда, когда было удобно. Например пристыдить соседку или откосить от работы в очередной великий церковный праздник или от близости с дедом. Я про себя усмехнулась в этот момент. Она была первой, кто обсудил со мной отношения между мужчиной и женщиной, а когда я стала чуть взрослее сказала мне: “При симпатии к новому парню лучше сразу попробовать его в постели, а потом уже можно и за ручку три месяца держаться.”

– Ладно, Константин, с вами, конечно интересно, но у меня много дел. – я встала, еще раз протянула руку ему для рукопожатия и заметила его хитрую усмешку.

– Аврора, вы еще молоды, отчасти поэтому стараетесь вопросы мироздания и смысла жизни пропускать мимо себя, не думая об этом. А когда моего возраста будете – мысли о смерти станут посещать чаще и страхов разных прибавится и думы о том, кто мы, что мы и зачем мы здесь станут занимать большую часть вашего свободного времени.

– Надеюсь, мне еще не скоро до этого. Я даже в себе разобраться не могу, а тут столько философских вопросов. – я постаралась максимально приветливо улыбнуться старику и направилась в сторону выхода.

– Давайте я вас провожу, Аврора Алексеевна, до машины, уже на кладбище поедете, а как же завтрак? – Константин поковылял за мной, высоко поднимая ноги в местах, где полынь особенно разрослась.

– Я ненадолго, траву повыдираю и по кресту серебрянкой пройдусь. А то совсем уже неудобно, у родителей машины нет сюда ехать, а у меня последние несколько лет и отпуска-то ни разу не было. Вы пока завозите вещи, в доме красть нечего, так что оставляю его вам, надеясь на вашу благонадежность – я скоро вернусь. – весело подмигнув Константину я оставила его у покосившихся ворот, он стоял засунув руки в карманы каких-то очень старомодных широких брюк и настороженно смотрел мне вслед.

Дорога на кладбище показалась мне сначала совершенно непроходимой. В двух местах я даже чиркнула защитой картера, хотя имела довольно высокий городской внедорожник. Видимо размывало дорогу ни раз в недавнем времени, а чернозем при высыхании встает твердыми гребнями в таких случаях. Я приняла решение оставить машину у старой полуразрушенной часовни у ворот кладбища и вовнутрь на ней не заезжать, гарантий что я там развернусь не было, да и дорога могла оказаться еще хуже. В багажнике у меня еще со времен царя гороха валялись садовые перчатки, их я захватила с собой и смело вошла на территорию старого кладбища. По разным оценкам ему было от шестидесяти до восьмидесяти лет, в дальнем конце можно было даже найти одни из первых могил, некоторые из них были под голубцами. Еще при Никоне старообрядчество было запрещено, но в этом поселении они каким-то волшебным образом оказались и сохранились, краем глаза я ухватила один из покосившихся резных голубцов и решила подойти поближе. Под импровизированной крышей над ажурным столбом могилы висела совсем запыленная и потертая иконка с женщиной, в желтом одеянии и большими круглыми глазами. Вероятнее всего, это была княгиня Ольга, при этом очень изображение княгини походило на исполненное в иконе Васнецова. Как правило такие миниатюрные изображения вешали, если умерший носил имя какого-либо святого. Справа от этой могилы голубец совсем покосился, хотя захоронению на первый взгляд было не более тридцати лет, да и ряд не сильно старый, тут у заградки лежал большой черный валун. “Интересно, – хмыкнула я, подойдя поближе, – так обычно не делают, положили будто боялись, что поднимется покойник”. Меня чуть передернуло и мурашки поскакали по предплечьям. У самого основания камня в зарослях тысячелистника вокруг него что-то блеснуло на солнце ярко и призывно, а я – сорока, тут же полезла проверять что это может быть. Дважды раздвинув мелкие цветки сначала в одну сторону, потом в другую, чтобы дать доступ яркому солнцу сыграть на находке, я разглядела совсем небольшое, размера семнадцатого, кольцо. На первый взгляд оно казалось будто бы золотым, а его вершину венчал камень, очень похожий на александрит. Без задней мысли я его подняла, вгляделась в тыльную сторону кольца и пробы не обнаружила: “Ну что ж, может и ручная работа”. Без стеснения я сунула кольцо в передний карман джинс, в конце концов, судя по частям грязи, что на него налипло – оно явно уже давно никому не нужно.

– Ну, дедуля, теперь мы займемся тобой, – вероятно, если бы я не была тут одна, разговоры с могилами выглядели бы весьма странно, но на кладбище не было ни единой души, в буквальном смысле этого слова, кроме меня. На тот момент мне уже очень хотелось в дом, солнце нагревало все сильнее. Скулы уже сводило от того, что я постоянно щурилась в надежде хоть что-то разглядеть среди яркой травы. Бутылку воды я оставила на заднем сидении машины и уже сильно жалела, что она так далеко. С уборкой было покончено через полчаса, я направилась к машине, воздух стал настолько разреженным, что казалось кислорода практически не осталось, однако с востока надвигалась сиреневая туча с яркими всполохами, так низко, что задевала вершины сосен за полем. Стало трудно дышать, порывы внезапно поднявшегося ветра закладывали воздушные пути, и я не успевала сделать вдох. Западнее облака сгущались чуть быстрее, чем обычно происходило в моем регионе. Высокие вязы качали на вершинах стремительно темнеющие тучи и уже отчетливо и сильно сотрясались от порывистого ветра.

Нестерпимо хотелось пить, першение в горле усиливалось с каждым шагом и становилось трудно дышать. Я то и дело старалась прочистить горло, но язык будто прилип к небу. Наконец с большим трудом добравшись до машины, я одним махом осушила сразу половину бутылки.

– Как раз вовремя, что тут у нас? – довольно протянула я и постаралась смыть остатками жидкости засохшую пыль с кольца, немного протерла своей кофтой золотой ободок и камень – и вуаля, моя новая безделушка. Кольцо надела на безымянный палец правой руки – и тут же грянул гром. Конечно, на тот момент я сочла это совпадением. Таким же совпадением я нашла хлынувший дождь, такой, что мне пришлось очень быстро залезть прямо в заднюю дверь автомобиля. Стена воды обрушилась на машину, гром гремел, будто над самой головой и на землю опустилась серая темнота. Просто молниеносное изменение погоды, я промокла до нитки и заляпала водой все кожаное сидение. Перебравшись за руль, включила противотуманки, затем дальний свет, ничего не помогло, яркие лучи врезались в толщу воды и далее полутора метров перед капотом я не видела ничего. Добраться домой не представлялось возможным, к тому же и дорогу, вероятно могло размыть если добираться от кладбища, то в объезд по дороге из щебня, но тут тоже были сложности – не видно не зги. Кольцо на пальце чуть потеплело, я еще раз протерла его о рубашку и вгляделась в грани бутылочного цвета. Камень был очень похож на настоящий уральский александрит, имел стеклянный блеск, такой чарующий, крупный, удивительной красоты. Я посветила на него фонариком телефона, камень имел сильный реверс, с зеленого оттенка при падении луча фонаря сразу поменял на глубокий малиновый.

Спустя несколько минут, показавшихся мне практически бесконечными, ливень стих и лишь накрапывал какой-то мелкой и мерзкой рябью. Я смогла тронуться с места без пробуксовки, проехала несколько метров и чуть осмелев рванула на объездную дорогу. Спустя десять минут уже подъезжая к старой ограде в глаза бросился крытый грузовик, припаркованный у ворот. “Интересно, – подумала я, – уже и студенты приехали, быстро как меня Константин в оборот взял.” Машина прошелестела шинами по асфальту и остановилась, над головой небо так и не посветлело, еще и молнии расчерчивали свод, то на западе, то на востоке. Я протянула руку к сумке, открыла дверь и рванула под вновь усилившимся дождем к двери, правая нога угодила в лужу и тряпичная кеда моментально пропустила грязную воду к ступне, я взвизгнула и вскочила по ступенькам:

– Господи Иисусе, проклятье какое! Константин, – рявкнула я, подбежав к двери, еще и стукнула для пущей важности, – открывайте скорее!

За дверью раздался быстрый стук приближающихся шагов, под моими ногами надрывно скрипнула та треклятая доска и дверь открыл совсем молодой парнишка, ростом под два метра, косой саженью в плечах и синими глазами как Черное море. Я даже на секунду застыла, от парня просто веяло летом, молодостью и свободой, он провел рукой по курчавым черным волосам и поздоровался, я проблеяв, что-то невнятное пронеслась мимо него в коридор, краем глаза заметив в зеркало как выгляжу сама. Волосы белыми паклями висели до талии, джинсы мокрые, лиф просвечивает сквозь мокрый кашемировый свитер, увидев это, я тут же прикрылась руками, глаза горели хищным зеленым цветом в окружении темных кругов под глазами, а худоба от прилипшей одежды казалась болезненной: “Когда же я заслужу хотя бы десять часов непрерывного сна?!” – в отчаянии подумала я и пробежала в гостиную. Там в окружении еще шести студентов и студенток на желтом кресле сидел Константин:

– А вот и хозяйка этого дома и, кажется, вам придется уступить ей первенство похода в баню. – Константин улыбнулся моему виду и кивнул на полотенца, лежащие на подлокотнике дивана, который студенты снова передвинули и освободили еще больше пространства посередине комнаты.

– Спасибо, затопили уже? – на ходу спросила я и не дождавшись подтверждения побежала к заднему двору обнявшись с одеялами, баней уже пахло, хотя меня не было буквально пары часов, тем не менее она еще не нагрелась, поэтому, включив бойлер на нагрев я добежала до машины, вытащила из сумок свежее белье, одежду и метнулась в душ. Горячая вода через несколько секунд обожгла мой затылок и тепло прокатилось по телу, то и дело мой взгляд опускался на кольцо, его цвет снова поменялся и на этот раз стал практически изумрудным: “Какой странный камень, точно не александрит,” – подумала я и в эту же секунду палец обожгло с такой силой, будто тысячи чертей поджаривали его на сковородах. Я не удержала вскрика и тут же закрыла рот руками. Боль прошла через секунду, но каждая косточка в руке продолжала ныть. Кольцо не снималось, я тянула, тянула, пыталась его стащить, но оно будто вросло невидимыми болтами в мою кость. Взяла немного шампуня, намылила палец и попыталась скрутить золотой ободок, кольцо не поддалось ни на миллиметр.

– Ах ты, сучий потрох, какого лешего?! – я не удержалась от восклицания, хотя и так никогда не удерживалась от восклицаний, ругани практически по любому поводу. Аня всегда говорила, что я хабалистая. Я пыталась еще лет пять назад откорректировать свое поведение, но работа-таки доконала окончательно. Смирившись, я уселась прямо на подложку в душевой. – Не снимается и ладно, а то что жжет – аллергия на металл, вероятно, может в сплав что добавили.

После душа, очень быстро переодевшись во все чистое и сухое, я вышла во двор, дошла до машины и закурила первую за несколько часов сигарету, усталость навалилась тяжелой плитой на плечи и шею. Дым не пошел, курить, как ни странно совсем не хотелось, а вот выпить и просто лечь спать хотелось нестерпимо. Но тут от дома донесся запах чего-то непередаваемо вкусного. “Константин все же готовит ужин моей мечты, ах, ну почему таких хороших мужчин делали и воспитывали так давно”, – вздохнула я и потянулась в дом на запах. В гостиной стояла кутерьма, на полу три совсем юные девушки расставляли советский сервиз прямо на застеленную кружевную скатерть, я хотела было возмутиться, а потом вспомнила, что все эти ажурные фарфоровые тарелочки всегда пылились в серванте и доставали их только по особенным случаям, а особенных случаев было мало: то урожай, то зима, то скотина, бабушке и собрать-то нас по-нормальному было некогда. С кухни донесся обеспокоенный крик какого-то парня:

– Девочки, пора котлеты переворачивать, ну где вы?

– На дне ада, – пробурчала одна из них, но все же встала с колен и понеслась на кухню.

– Беспомощные, Юра, ты как передвигаешься-то без помощи вообще?! – вторила ей тоном громче вторая.

Я оглядела всю эту компанию, вспомнила себя в их возрасте, почувствовала запах июля и поняла, что мое такое беззаботное время совсем-совсем далеко и точно больше не вернется.

– Аврора, вы присаживайтесь, – подал свой голос Константин, вставая с кресла, – я пойду проверю плов в духовке, вы сегодня наша гостья, а мы на хозяйстве.

Старик поплелся в кухню, а ребята наперебой начали мне представляться, само собой имен я с первого раза не запомнила. Сногсшибательного брюнета, что открыл мне дверь звали Дмитрием, бурчащая блондинка, оставшаяся с тарелками – Лена, как моя мама, вторая девчонка с длинными гладкими волосами цвета воронова крыла назвалась Ариной. Пока они собирали на импровизированный стол я отзвонилась Ане и сказала, что задержусь на ночь, хорошо высплюсь, ведь впереди были еще сутки пути до Зеркального. Студентов было семеро, Константин и я, мест бы не хватило на всех, но я обратила внимание, что ребята вполне себе подготовленные и в углу гостиной уже лежали надувные матрасы, один из таких я и планировала позаимствовать на ночь для себя. Ребята суетились, по одному приносили блюда из кухни и расставляли на полу как для турецкого завтрака: пиала с крупными оливками, пиала с огурчиками, пиала с маринованными перцами и брынзой и целое блюдо с петрушкой и кинзой.

– Одна из наших девчонок, та, которая сейчас на кухне, к нам из Турции приехала и последние десять лет там жила, – ухмыльнулся Дима, – вот прививает нам культуру потребления.

– Понятно, всегда мечтала пожить хотя бы немного в Стамбуле, – сказала я, – но я его знаю только по сериалам и боюсь, что реальность меня разочарует, да так и случится, скорее всего.

– Это ты так боишься разочарований, что просто не делаешь? По-моему – это ошибка мышления, – сказала Арина, и даже несколько надменно посмотрела на меня. “Какие мудрые детки пошли”, – подумала я и принялась высушивать волосы полотенцем.

– Я максималистка, возможно по-этому. Хочу объяснить, – начала я, – не смогу смотреть на бедных детей за поворотом у красивого здания. Я слышала от многих, что их там ужасающе много. Понимаю, что и в нашей стране не без этого. Но когда это бревно в своем глазу оно и не заметно вовсе. Для меня сейчас Турция – это сказка с красивыми мужчинами и женщинами, любовью какой-то очень страстной, великолепными пейзажами. Пусть пока так и остается, пока я не научусь мириться с людской глупостью и несправедливостью вокруг.

Константин прошел с кухни с большой чугунной утятницей в руках, поставил ее на журнальный столик и поднял на меня какие-то совсем уставшие глаза:

– В некотором я с тобой согласен, вы родились в довольно жуткую эпоху, хотя и стоит вспомнить, что принадлежите вы к роду homo и этому роду всегда не очень везло.

Девчонки звонко засмеялись, а я решила подхватить рассуждения:

– Действительно, почему мы должны быть удачливее или почему наша жизнь должна быть комфортнее, чем у тех кто жил в эпоху великой чумной эпидемии, варфоломеевскую ночь или во времена сожжения старообрядцев. Так что ли?

– А что не так? – Дима был серьезен, – Наш вид не предназначен для долгой и счастливой жизни, не предназначен под выживание в случае сахарного диабета, аутоимунки и даже обычного аппендицита. Мать-природа мудра, заботлива и экономна, да только к человечеству вообще. В конечном итоге наша Земля имеет цель убить тебя. В любом случае мы, как и все виды животных, населяющих планету после смерти имеем более прикладное применение, чем при жизни, наши трупы минерализируются, питают почву, проливаются водой. Удобрение, и только. Хотя и не справедливо.

– Да, – я кивнула задумчиво и оглядела эту стайку совсем еще молодых ребят.

Они почти все собрались на полу вокруг импровизированного стола. Одного возраста, одного культурного кода, такие одинаковые и разные одновременно. Незамутненные, что-ли, так забавно было за ними наблюдать, разница в возрасте небольшая, но ощущалась практически на физическом уровне.

– Человечество за всю пятитысячную историю прожило без войны всего двести пятьдесят лет, какие могут быть разговоры о справедливости, гуманизме? – тихо вымолвил низковатый парень, сидящий у двери.

– А после сорок пятого года двадцать пять дней, – подтвердила студентка из Турции, – сложно думать, что кто-то еще способен на настоящее гуманное отношение. Сейчас мы пришли к тому, что люди делятся не на расы, нации, а на хороших и плохих.

– Есть старый миф о первой сросшейся бедренной кости среди найденных останков древнего человека, – сказала я, – мне очень хочется верить, что это действительно первый признак зарождающегося гуманизма. Мы действительно выросли в очень смутное время, я захватила девяностые, вы – пандемию и начинающуюся третью мировую. Не знаю чем закончит жизнь наше поколение, но очень жаль, что мы всё меньше можем быть уверены в достойном ее окончании.

На секунду ребята замолчали, странный разговор вышел, но я более чем уверена, что далеко не все человечество, живущее сейчас среди множества локальных конфликтов по всему земному шару, думает о грядущем, так как думали об этом мы тогда.

– Ну что вы такие грустные, господа студенты, – Константин сел на край дивана и поднял стакан с домашним вином, судя по запаху из кружки, которая в эту же секунду оказалась у меня в руках, – завтра вы познакомитесь с раскопками Страны городов, древнего города Аркаима, Южно Уральской Троей, по заверениям всяких разных экстрасенсов чуть ли не колыбелью цивилизаций и родиной Заратустры. Я вам обещаю увлекательнейшее путешествие, а пока давайте что ли традиционно байки на ночь травить, кто первый?

Байки – это то, что я точно любила. Иногда мы с дедом или бабушкой сидели до трех часов ночи и они мне рассказывали славянские сказки, иногда легенды и мифы Древней Греции или Рима. Так удивительно, я выросла в такой доброй и дружной семье, солнечный и добрый отец, понимающий дед, женщины у нас, конечно, с характером паскудным, но друг друга мы нежно любили и ценили. Почему все семьи не такие?

– Чур первая! – провозгласила я, – Завтра у меня сложный путь, расскажу и спать пойду, с вами весело, но дом остается в вашем распоряжении, не поломайте мне тут ничего, а лучше почините. Список оставлю завтра утром.

– Да у нас мальчики такие рукастые, что ты вернешься в добитый дом – это точно, – рассмеялась Арина и как-то очень неодобрительно взглянула на Диму. Между ними явно летали искры и воздух наверняка им казался таким густым, что можно было ложкой перемешивать.

– Ладно, слушайте. Байки – это интересно! – Как бы я не хотела спать – оставаться одной мне было немного страшно, грыз какой-то червячок и кольцо снова приковывало мой взгляд, – Может, ужасные истории?

Ребята молчаливо согласились, и я начала свою, мне ее еще мать деда рассказывала. Она у меня деревенская была и много чем страшным потчевала перед сном. Не знаю, правда, зачем мне страшные сказки на ночь рассказывать было, ведь утром я проснуться не могла и с кровати сползти, а ночью мне всегда казалось, что я демона тульским пряником могу убить – столько силищи было в детском организме. Бабка Ксеня говорила, что история эта произошла в верховьях Волги, откуда родом ее мать была, и рассказывала я ее обычно словами бабушки, почти ничего не заменяя:

– Когда мать моей прабабки была беременна первым из восьми детей, случилась в их деревне такая история. Жил был там светлокудрый кузнец Иван, молодой да ретивый. Само собой, женихом он был нарасхват. Ну, девицы-то молодые все на него заглядывались. И Манька, дочь купца старого, и Авдотья, дочь кулака, – ребята удобнее усаживались, обхватив подушки, и остальные тоже затихли и прислушались, – и даже Дарья. Девушкой она была старше самого Ивана, хоть и всего на несколько весен, овдовела рано: и полугода с мужем не прожила и, как говорят, извела его. У нее матушка была травницей или колдуньей – сейчас-то уже никто точно не скажет. Начали говорить, что видели Ивана на сеновале с Дарьей или за камышами у Волги. Ну, – я обвела всех взглядом, – понятно же вам, что они там делали, подробностей не нужно?

– Нет, не надо. Мы поняли. Не такие уже и дети, – проворчал Диман.

– Тогда я продолжаю. Да, любились они там без устали. Родители Ивана прознали про это и решили его женить. Отправились по рукам бить с родителями Авдотьи. Красивой девка была, только болтливой очень, запили ее в итоге. Волосы, что пшеница золотая, до колен спускались, глаза синие-синие, нос курносый, маленький и упрямо вздернутый. По сравнению с Дарьей, конечно, даже в этом проигрывала. У Дарьи красота была холодной, кожа бледная, как та чашка на столе, волосы черные на прямой пробор и кудри, будто каждый день их накручивала на папильотки. Глаза карие и вокруг ресницы густые и короткие, как у белочки. Прознала она, что любимого ее собрались отдать другой женщине, знала, что супротив родителей своих он не пойдет, и задумала колдовство страшное. Дождалась полной луны, собрала трав и зелья сварила. И напоила его, когда в амбар он к ней известно зачем пришел. Перед свадьбой самой у Ивана случился припадок: выбежал на улицу и понесся к дарьиному дому, а та, знать, стоит и смотрит на него с дороги, ухмыляется. Родители пытались удержать его, но вырывался Иван все время, волосы рвал на себе и голосил на всю деревню. Страшно было, но на постое с обозом гостил старый шаман уральский и сказал, что надо на Ивана беременной девке хомут от лошади надеть, и в нем же клятвы Авдотье на свадьбе говорить, тогда сойдет заклятье. Согласилась на обряд мать моей прабабки. Так и сделали. В тот же день Дарья кинулась в воду волжскую и утопла. С тех пор никто ее и не видал, – я выдержала паузу, закусила бутербродом и сделала большой глоток вина.

– И это конец что ли? – спросил низкорослый блондин в дальнем углу.

– Нет, не конец. С тех пор никто ее не видал, кроме Ивана. Повадился он на Волгу ходить да на дудочке играть, тоска по Дарье его так и не отпустила. Так и выманил ее из воды, на колени она ему села, руками обвила шею да позвала с собой в омут. Русалкой стала она, а этой же ночью Иван пришел к Авдотье и сказал, чтоб не искали его, чтоб жить начала сама хорошо и любимого себе нашла. Сказал, что все хорошо у него, с Дарьей живут на дне реки в дворце из речных ракушек. И водяной его принял и обещал не умерщвлять окончательно. Пожелал Иван Авдотье счастья и наказал никому об этом визите не говорить. Но жена его не послушала и тут же побежала матери рассказывать, а тут у нее язык и отнялся, а потом и дух вышибло. Умерла она там же у ног матери за болтливость свою.

– Ты сейчас хочешь сказать, что ты во все это веришь? – ухмыльнулась турчанка.

– Ну, вообще – не верю. Но истории такие – страх как люблю. Да и вообще – сказки, как явление, сами по себе очень интересные. Вы знали, например, что самая ранняя версия Золушки обнаружена еще на древнеегипетских папирусах, а после появилось множество версий этого “бродячего сюжета” из поколения в поколение и культуру. Эх, – я встала и прошлась в сторону низкорослого парня, – хорошо с вами, но я, с вашего позволения или займу свою комнату или возьму один из ваших матрасов и пойду спать.

– Что вы, что вы, Аврора, – возмутился мой новый арендатор, – конечно, сегодняшнюю ночь мы уступим вам ваши удобства. Проводить наверх?

– Спасибо, не нужно. Все было очень вкусно, надеюсь увидимся еще с вами, ребята. Удачи вам в ваших изысканиях и Ad cogitandum et agendum homo natus est. – я салютовала студентам, которые наверняка еще не дошли по программе обучения до крылатых латинских выражений, потому что сразу после моей последней фразы турчанка полезла гуглить что же я сказала.

Через несколько минут, уже валяясь на пушистой перине, такой обволакивающей как кокон, я старалась призвать хотя бы каплю спокойствия. Правая рука лежала на покрывале, кольцо будто тянуло ее в мою грудную клетку, давило на нее. Я предприняла еще одну безуспешную попытку его снять. Не поддалось. Сон не шел и я решила написать единственному человеку в моем окружении, который верил в сверхъестественное, лучшей подруге, человеку, с которым я планировала уже через пару ночей отплясывать под Леонтьева и приговаривать, что больше такой музыки не пишут: “Что делать, если ты нашел золотое кольцо на кладбище, надел его и оно теперь не снимается?” Прошло несколько мучительных минут и телефон неприятно пискнул: “С ума сошла? Никогда нельзя ничего забирать с кладбища! Так и беды покойника перейти могут! Спать ложись!”. И через несколько минут сон все же пришел, очень густой, тяжелый, давящий. Я стояла у холма, поверхность которого двигалась, переливаясь волной высокой травы, на секунду мне показалось, что сам холм – эту уснувший на веки вечные великан, положивший на руки свою могучую голову. Его дыхание ощущалось физически ритмичными порывами ветра вокруг меня. Я почувствовала прикосновения плотного воздуха к шее, когда на горизонт наплыли свинцовые снеговые тучи. Молния расчертила небо сразу в нескольких местах и земля загудела под ногами громким голосом:

– Аврора, ты должна поторопиться, – снова это странный голос сотни труб, если бы происходящее в Библии было правдой, именно так звучали бы трубы ангелов. Иоан Богослов говорил, что после того, как вострубит первый ангел, на землю упадут град и огонь, смешанные с кровью, сгорит третья часть деревьев и вся трава. После второй трубы в море упадет огромная скала, пылающая огнем. От этого третья часть моря станет кровью, умрет третья часть обитателей моря. Третий ангел трубит, и с неба упадет звезда по имени «Полынь», на третью часть рек и на источники, от этого третья часть вод станет полынью по вкусу, горькими, и многие люди умрут от этого. Четвертый ангел трубит, и от этого затмевается третья часть солнца, луны, и звезд. После этого по небу летит еще один ангел, который кричит: «Горе, горе, горе», обещая его оставшимся на земле от предстоящих трех труб. Да, определенно этот голос звучал как ангельские трубы.

– Куда и к кому я должна идти? – я встревоженно оглянулась в поисках источника голоса, но лишь ветер и гром мне отвечали. Отвечали полным отсутствием информации. Я начала просыпаться и голос прогремел мне вслед:

– Кольцо на тебе, а значит ты совсем рядом.

Я была мокрой насквозь, холодный пот струился по лбу и судорогой свело средний палец на правой ноге:

– Мамочки родные, Иисусе Христе, – проговорила я и встала с кровати, уже светало, значит я все же долго спала. Молниеносно приведя себя в порядок в полной тишине я села в машину и рванула до Зеркального, оставив студентов и их мудрого куратора спящими. В навигатор вбила село Участок Балта в надежде, что случится чудо и ехать мне придется не более суток, но ошиблась, путь предстоял долгий. Пришлось планировать маршрут с учетом остановок на трассе для сна и базовых потребностей. Ане написала, что еду, вооружившись вкусной едой из холодильника: венскими вафлями с ежевичным джемом, бураттой с рукколой, бальзамическим соусом и свежими томатами. По крайней мере о двух приемах пищи уже можно было не думать, а по пути я планировала заехать в каждое придорожное кафе. Еда всегда меня отвлекала, отвлекала быстро, но не надолго. Больше всего я в тот момент мечтала о круассане с хурмой, заварным кремом и стружкой пекана. Изысканно? Может быть. Потрясающе вкусно? Определенно. Почти так же вкусно как сочетание инжира, сыра бри и гречишного меда.

– Когда я стала таким гедонистом? – недоуменно проговорила я и надавила педаль газа чуть глубже, разогнавшись до ста двадцати километров в час. Дорога была ровной, гул колес и аудиокнига на задворках сознания сплелись в один фоновый звук, кольцо больше никак себя не проявляло, но взгляд то и дело опускался на пальцы рук. Не выдержав, я остановилась в каком-то мелком селе и взяла на рынке пару беспалых перчаток, одну из них тут же натянула на руку и стало сразу спокойнее.

Первые двенадцать часов пронеслись практически мгновенно, пейзажи сменялись на равнины и холмы, солнце постепенно катилось по горизонту, погода была ясной, но в зеркале заднего вида у горизонта что-то клубилось и окрашивалось в красный и фиолетовый цвет, догоняло меня. Я остановилась при повороте на посадки, в навигаторе ближайший приличный придорожный отель был не раньше чем через два часа пути, а до Омска было и того дольше.

– Жаль, судя по всему, останусь без круассанов, – я поворчала, но все же тронулась с места и приняла решение ехать пока не испортится погода, а потом остановиться там, где застанет распутица, – съеду с трассы, посплю в машине, жаль термоса не нашлось, сейчас бы чего горячего. О, Аллах, почему я снова говорю сама с собой?

Я рассмеялась, чуть истерично, но рванула навстречу закату. Тучи догоняли, иногда я чувствовала сильный боковой ветер, но еще полчаса ясности мне удалось ухватить. Погода испортилась молниеносно, вот красные закатные лучи еще падали на асфальт, а через секунду небо потемнело и скрыло под собой солнце. Найдя приемлемое и безопасное место для стоянки я припарковалась, перекусила, а уже под начинающийся частый дождь опустила спинку водительского сидения, укрылась теплым джемпером, обняла себя руками под мягкой тканью и попыталась заснуть. Тишина, участившийся дождь успокоил и расслабил и я быстро провалилась в спокойный и безмятежный сон. Аж рот открылся и слюна покатилась по щеке из уголка рта. Я ее ощутила, но прийти в себя не смогла. Чувство полной легкости настигло меня уже под утро. Голова стала ясной, зрение четким, дождь еще чуть моросил, а трассу то тут то там покрывали проплешины луж. Я приподнялась на локтях и огляделась, машины ночью мимо меня не проезжали, лишь иногда фуры с либо сумасшедшими, либо очень опытными водителями. Одна такая пронеслась мимо, подняв вверх сонм капель и брызг. Я вышла из машины, закурила утреннюю сигарету и огляделась, вдохнув дым поглубже. На границе моего зрения что-то пошевелилось, но сначала большого значения этому я не предала. Затем движение повторилось и все, что я смогла сказать было:

– Чокнутая ты, Аврора, чокнутая, – глаза лезли на лоб в буквальном смысле. Дважды я потрясла головой так сильно, что она чуть не отвалилась, но это не помогло. В поле за высокой травой ко мне шли две пятиметровые фигуры из капель тумана и дождя, медленно, как во сне, но я не спала, я определенно точно проснулась. Головы без глаз, но глаза смотрели на меня, невидимые и внимательные. Головы без рта, но я слышала их дыхание, медленное и размеренное. Сигарета полетела на асфальт, я открыла дверь автомобиля, грохнулась на водительское сидение, развернулась и втопив педаль газа в пол, с небольшим дрифтом понеслась в сторону Зеркального, без остановок, перекусов, не смотря в зеркала и не оглядываясь. Кольцо жгло кожу еще около часа, я не пыталась его снять, потому что знала – это совершенно бесполезно. “Глупая затея, – причитала я про себя, стуча обеими руками по рулю, – глупая-глупая затея!” К концу дня я остановилась у ровного низкого белого забора и дома за ним, совершенно обыкновенного. Дом стоял на небольшом возвышении, огромные окна кухни которого выходили на холм с частоколом леса на вершине. Я замерла, приглядевшись к холму. Он был похож на него, того спящего великана из моего сна. Голова на мощных руках – пригорках, несуществующие и неслышимое дыхание, горб в частых елях. Страшное, наблюдающее за мной чудовище или просто остаток древних морен с камнями и глиной.

– Ты ли это, мой друг? – раздался удивленный голос Ани за моей спиной. Я оглянулась и увидела ее, спускающуюся по белокаменной тропе вниз в босоножках на танкетке и фиолетовом халате с запахом.

– Чудный видок! – крикнула я и понеслась к ней навстречу. Мы не виделись слишком давно и слишком многое предстояло друг другу рассказать, но у меня не было ощущения, что мы отдалились. Ничего не произошло, мы снова рядом и разговоры полночи будут сопровождать наши переживания. – Перед кем ты тут красуешься?

Она рассмеялась, обняла меня и вгляделась в мое лицо:

– В тебе что-то неуловимо изменилось. – задумчиво произнесла подруга – Похудела или покрасилась? Не могу понять.

– Ничего не изменилось, – засмущалась я, – ты просто давно меня не видела, пойдем скорее в дом, у меня зад одеревенел от сидения и ноги нормально не двигаются. Покажи мне все!

– Тут нечего смотреть, – Аня прошла вперед, а я потянулась за ней, переступая белые камни. Дом был очень аккуратным, казался небольшим, два этажа, большие практически панорамные окна, черная новая крыша и белый кирпич. Чудесное место, за домом стоял большой сад из яблонь и слив, а у входа на участок расположились два круглых стола и мягкие садовые кресла. Меньший стол венчал самовар и две потрясающе тонкой работы чашки с прованским лавандовым узором.

– Это пошло, я будто в финальную сцену экранизации “Война и мир” попала, как ты тут в такой умопомрачительной тишине живешь? Я пока ехала разглядела только три улицы и домов не больше двадцати. И ни одного человека на улице. Где люди-то?

– Так много вопросов и ни одного ответа. Тут хорошо, присаживайся. – не понятно к чему конкретно она это “хорошо” адресовала, к деревне или своему саду, – тихо, но иногда весело. Завтра вот пойдем на сватовство с тобой. Садись и дай мне тебя разглядеть, выглядишь хорошо, но странно.

– Что странного-то? Все как всегда. Чем ты тут занимаешься целыми днями? – я присела на одно из кресел и принялась разглядывать сад. Он был огромным, соток двадцать пять точно. Вот чем мне нравились дома в деревнях, а не дачных участках. Дача – это четыре сотки максимум, а тут, считай, свое собственное поле. – Удивительная красота у тебя тут. И чай вкусный.

Я сидела, вытянув ноги и все больше молчала, пока не услышала пространный рассказ о том, как Аня познакомилась с местной ведьмой-травницей:

– Она в лесу живет, представляешь? Прямо за озерами вон там, мы с тобой завтра с ней познакомимся, она сватать Ленку будет. Ты слушаешь меня, Аврора? Ау! – подруга прикрикнула на меня, а я подняла, вероятно, очень уставший взгляд на нее.

– Я тебя слышу, но, теперь хочу, чтобы послушала меня ты, – я напряглась, но надежда на единственного человека в моем окружении, который хоть как – то верил в сверхъестественное меня подстегнула к откровенному разговору, – я вот спрашивала у тебя по поводу вещи с кладбища, так вот, нашла вот это кольцо.

Я сняла перчатку с руки и подняла ладонь, продемонстрировав сверкнувший на пальце камень, под солнечным светом он снова изменил свою окраску на яркий бутылочный, почти изумрудный. Подруга привстала и пригляделась к украшению:

– Красивое, – заключила она, – но я бы на твоем месте вернула обратно.

– Я не могу, – сказала я, уронила лицо на руки и очень – очень горько заревела. Слезы лились с облегчением, водопадом без остановки, нос моментально заложило и я сидела, размазывая влагу по лицу, вероятно, не красиво.

– Ну пойдем на кухню, у меня и вазелин есть, сейчас намажем все, покрутим и снимется, что ты ревешь как маленькая? – Аня взяла меня за руку и повела в дом, на новом витке истерики я прокричала:

– Ты меня не понимаешь! Это кольцо участило мои галлюцинации, оно не снимается, я тебе говорю! Вот! – я демонстративно покрутила кольцо, которое довольно свободно сидело на пальце, оно свободно прокручивалось вокруг него, но выше или ниже нет. – Сама попробуй!

Аня остановилась у крыльца, показала кивком головы на ступеньки и я села, протянув ей руку вверх, сама подруга осталась стоять, взялась двумя пальцами на ободок и аккуратно потянула вверх. Не сдвинулось ни на миллиметр. Крутиться – крутилось, но не снималось.

– Пойдем к моей ведьме, она поможет, – Аня опустила на меня глаза с совершенно серьезным выражением лица.

– А она прямо каноничная?

– Да, живет в лесу, на опушке, собирает травы, колдунствует понемногу, лечит и меня травничеству учит. Все окрестные деревни к ней ездят. Кто за чем.

– А заплатить мне душой придется или кровью? – я рассмеялась, практически успокоившись, все же атеизм, как образ жизни.

– Ты нормальная, вообще? Я тебе еще раз говорю – мы идем.

– Будет тебе, девица, не серчай уж. Вестимо, сейчас и отправимся, – я, не понятно от чего развеселившись встала с крыльца и поспешила в дом.

– Ты если при ней так разговаривать вздумаешь, я с тобой общаться три дня не буду.

Я подняла обе руки, защищаясь и успокаивая подругу:

– Ладно – ладно, не разговаривать, идти, слушаться старуху. Все поняла.

Подруга еще раз шикнула на меня и пошла показывать дом. Хоромы знатные были. Стены цвета слоновой кости, одного из сотен теплых оттенков, плитка темная на полу, серая и пол, такой теплый, видимо обогрев был включен. Окна большие в каждой комнате, гостиная и кухня, к ней примыкающая, разделены большим мягким диваном. Телевизора нет, небольшая аудиосистема стояла у импровизированного электронного камина. Я хотела съязвить, но вовремя угомонилась, по напряженным плечам подруги было ясно – она раздражена. На втором этаже находилось три спальни и даже отдельный туалет и комнату она мне приготовила замечательную – не сильно просторную, как я люблю, с большой кроватью, на которой красовалась высоченная перина, сантиметров на тридцать в высоту:

– Боже мой, какая барская у меня теперь кровать. Да я по полдня тут отсыпаться теперь буду. На гусином пухе? Где тут у тебя ее набивают, людей толком нет.

– В соседней деревне заказала бабке, она внучку сейчас учит, там древняя крупнее и магазины сетевые есть, клуб действует даже, можно сказать, что районный центр. – Аня с размаху села на кровать, – Мне самой нравится, но я на мягком долго спать не могу.

Я присела рядом, а затем завалилась спиной на это мягкое безе из пуха и перьев. Хорошо было в доме, уютно. Такой минималистичный прованс, толком без мебели, но с запахом дома и тепла. Час мы просто проболтали, сначала ни о чем, потом я рассказала подруге о галлюцинациях тогда зимой и по пути в Зеркальное. Аня смутилась, смотрела на меня обеспокоено веря и не веря одновременно, а потом ляпнула, что мне помимо бабки надо психиатру показаться. Я засмеялась, ведь переживать было больше не о чем.

– Пойдем, покажешь меня своей бабке, клянусь, говорить уважительно, улыбаться и не задавать глупых вопросов.

– Клянусь, ты лжешь, но пожалуйста, она не такая как все или как ты себе ее представляешь. Многое из того, что она мне рассказала оказалось правдой.

– Да? – я со скепсисом уставилась на подругу, – И как же ты это проверила? Она заставляла левитировать вещи при тебе или воскрешала мертвецов? А может быть порчу навела и человек замертво упал? И то, последнее вполне могло бы оказаться совпадением.

Аня посмотрела на меня просто испепеляющим на месте взглядом, поднялась с перины и довольно быстро понеслась к выходу, а я за ней. У дверей она молча протянула мне высокие резиновые сапоги, а я была вынуждена их послушно натянуть. Сама же она надела сапоги чуть моднее и я с удивлением узнала в них вот эту напускную московскую брендовость, если хотите можно и цумовостью назвать:

– Только не говори, что это Ботега и ты ходишь по лесам в сапогах за тысячу долларов?

– Я по-твоему после переезда должна была выкинуть все свои вещи, облачиться в сарафан, заплести волосы в косу и так ходить? Они качественные и выдержали уже ни один поход, не будь такой снобисткой. Тебе не идет. – отрезала подруга и переступила порог, а я пошла за ней. Мы быстро миновали последний дом на улице, прошли пару мелких прудов, посадки с ягодными кустарниками и оказались на улеске. Закат стремительно наступал и листья берез окрасились в темно-аметистовый, почти сиреневый оттенок, а за холмом позади нас небо приобретало мазки лососевого и оранжевого цвета. Аня остановилась на секунду, прислушалась и решительно прошла в лес, вбивая в землю свои модные сапоги.

– И что ты ей скажешь,– нарушила молчание я.

– Скажу как есть. Кое что подсказывает мне, что она сможет тебе помочь. – подруга свернула у старой осины влево и снова пошла вперед.

– И что же это? Только не говори, что в этом есть что-то сверхъестественное? – я уставилась в ее спину, приостановилась, заметив грибницу и пометила деревце, чтобы вернуться сюда позже.

– Знаешь, в том, что ты считаешь сверхъестественным нет ничего неестественного. Все очень даже просто, логично, когда она тебе расскажет, если расскажет, конечно, ты сама все поймешь. Все на этой планете взаимосвязано.

– Ты меня пугаешь, говоришь о логике как-то не совсем логично. Ты тут себе никого не нашла? – решила я сменить тему.

– Кого? Тут есть пара фермеров состоятельных в соседнем селе. Но для них женщина должна либо готовить торт, либо из него выпрыгивать. К тому же есть вещь, которая меняет все.

Интересно, мы всегда легко относились к личной жизни. С мужчинами нам не то чтобы не везло. Скорее, мы не хотели разменивать свою жизнь и независимость на мифическую надежность брака или долгосрочных отношений. Да, я хотела детей, да, я хотела бы иметь рядом мужчину, партнера. Но не срослось. Откровенно говоря, подойдя к рубежу тридцати лет, я поняла, что больше и нет смысла никого искать. И вообще представление о семье в современном мире как-то опошлилось, еще сильнее, чем в более ранние исторические времена.

Через некоторое время мы вышли к прекрасному коттеджу в окружении берез и он выглядел вполне современно, каменный, под крышей Боннет вился дикий мелкий виноград и клумбы молодых цветов били в глаза яркой краской начинающегося лета. Белая каменная дорожка шла от плетенки по периметру участка.

– Валентина Михайловна! – крикнула подруга и ее голос разнесся в глубину и вокруг меня.

– Заходи пока в дом, деточка, сейчас закончу, – раздался откуда-то из глубины леса зычный и уверенный голос.

Аня поманила меня за собой и мы зашли в дом сразу очутившись в кухне с невысоким потолком, старой белой печью, занимающей пятую часть огромного помещения. То тут, то там были развешены пучки сухих трав и банки с вареньем стояли вдоль резной скамьи из дуба. На столе у окна лежала развернутая книга, будто бы собранная несколькими поколениями с огромным количеством разных вставок и закладок. Я подошла ближе, ухватив взглядом несколько слов: “бесплодие”, “горячка”, “сила Земли”.

– Так и знала, что это какая-то секта.

– Заткнись, – зашипела подруга.

– Ладно-ладно, молчу. – я приложила палец к губам и пролистала несколько страниц. Книга пахла конопляным маслом и немного медовым воском.

– Вы всегда трогаете чужие вещи без разрешения? – женщина, которая никак не походила на старушку переступила порог и скинула плетеную корзинку на пол, распрямила плечи и подняла на меня сверлящий взгляд. Женщина была высокой, крупной, прямой как тростинка. Старая ведьма лет семидесяти, которой не коснулся ревматизм и старческие болезни. Густые седые волосы в косе толщиной с кулак, яркие веселые морщинки вокруг глаз и высокая полная грудь. Удивительно сохранилась.

– Аня, я вижу, что ты не пьешь мой настой, лицо-то побледнело и морща снова пошла. – тоном, не терпящим возражений произнесла ведьма.

– Я вся в делах была последние пару дней, ждала Аврору, кстати, познакомьтесь.

Я подошла ближе и протянула руку старухе, она в ответ с силой ее пожала:

– Можешь звать меня Валентиной, Аня вот никак не приучится, может у тебя получится. А ты не говорила, что твоя подруга ведьма, еще и стихийница. – уже обратилась она к Ане.

Я не удержавшись свистнула и постаралась не закатывать глаза в недоумении.

– Разве? – Аня взглянула на меня с интересом, – А так и не скажешь.

– Вы меня разыгрываете, – рассмеялась я.

– Может и нет, – Аня напряглась, – Валентина, тут такое дело, Рори нашла кольцо несколько дней назад и галлюцинации, которые и раньше были, вообщем, – подруга совсем потерялась, – вообщем у нее и раньше бывали видения, а сейчас усилились.

– Не мычи, деточка, не мямли, – и уже обращаясь ко мне, – когда кольцо надела дождь был?

– Был, – подтвердила я, – даже ураган, наверное.

– Интересно, последняя ведьма стихий появлялась лет сорок назад в евразийском ковене, да и жила в паре дней пути от меня. Потом и умерла, вероятно. Только вот обычно по крови сила передается. А у тебя явно в роду не было ведьм. Человечкой пахнешь.

– Прикалываетесь, да? – я недоуменно переводила взгляд с Ани на ведьму и обратно.

– Хочешь доказательств? Будут тебе доказательства: видишь големов из воды и пара, чувствуешь взгляды природы, кольцо снять не можешь. – утвердительно произнесла женщина, а я только кивнула, соглашаясь.

Старуха кивнула в сторону стола и мы с Аней сели, я положила голову на руки и уставилась в окно, пряча глаза от пытливого взора подруги.

– Дело тут такое, я не стихийница, я земляная. И спровоцировать появление сил не смогу, тут нужен опытный стихийник, а он у нас один на всей Гее остался, да и вечный он. С ними бы не хотелось встречаться, последний раз еще перед второй мировой виделись.

Тут я не выдержала и закатила глаза. Ведьма заметила это и усмехнулась.

– Глупая совсем, скептик, да? Или веришь в богов? – женщина подвинула ко мне книгу и открыла первый разворот. Не нем было изображено что-то похожее на генеалогическое древо. Во главе семьи было лишь имя – Гея. Затем разветвления на четыре рода:

– Это атмосферные, огненные, земные и организменные вечные, те, кто появились раньше всех живущих, те, кто жили здесь несколько поколений цивилизаций, сотни тысяч лет, возможно миллионы лет. А ниже и часто от них пошли мы – ведьмы, шаманы, низшие существа и люди. Когда – нибудь слышала о гипотезе Геи?

– Конечно, – я приосанилась и продолжила, – Земля – это динамичная физиологическая система, которая включает в себя биосферу и поддерживает нашу планету более трёх миллиардов лет в гармонии с жизнью.

– Википедии начиталась, – усмехнулась Аня, – Аврора просто ходячая энциклопедия иногда.

Я попыталась уложить все в голове. Какой же это чушью все показалось, но, пораскинув мозгами можно вполне прийти к выводу, что и такое вполне возможно. Лавлок говорил: «Земля – больше, чем просто дом, это живой организм, и мы являемся его частью»

– В этой гипотезе есть недостающие и важные вещи, вещи, которые было бы возможно подтвердить или опровергнуть научно, да и подобная гипотеза должна быть подтверждена какой-то обратной связью от организмов и растений Гее, чтобы она понимала как конкретно сохранять Землю пригодной для жизни.

– Действительно, энциклопедия, – удивилась Валентина.

– Так вот она до сих пор научно не подтверждена, – Аня попыталась что-то вставить, но я прервала ее, – только не говори сейчас о том, что океан изучен всего на двадцать процентов. Это твой любимый аргумент, только отсутствие изучения океана никак не влияет на то, что доказательств существования сверхъестественного так же нет. Там-там.

Я хлопнула в ладоши и с триумфальным видом посмотрела на собеседниц. Я, конечно, могла за компанию послушать с подругами что там по картам таро или гороскопу, поинтересоваться какая Луна и как подстричь волосы чтобы не обеднеть. Но если быть серьезной? Магия? Ведьмовство? Увольте.

– Она невыносима, – проговорила Валентина. – пойдем в лес, прогуляемся. Кое-что покажу тебе.

Валентина медленно поднялась, оперевшись обеими руками о стол так, что вены на ее руках напряглись и чуть вздулись. С вешалки она сняла небольшую соломенную шляпку, положила ее себе на макушку и двинулась к выходу, вооружившись невысокой палкой. За заборчик мы не прошли и пары метров, весь этот путь от дверей дома Аня раздражающе тыкала меня между лопатками костяшкой указательного пальца. Ведьма встала у небольшого пригорка, поставила руки на бедра и деловито оглянулась.

– Так, кто тут у нас есть? – задумчиво проговорила она и подняла ладони вверх. Пригорок пошевелился. Часть земли у западного спуска посыпалась, мелкая трава разошлась трещинами и проплешинами и я обомлела.

– И как вы это сохраняете в секрете? – я смотрела на существо, горбом которого оказался именно этот пригорок, существо без глаз, но имеющее взгляд, существо без рта, но имеющее дыхание. Я его отчетливо слышала, фыркающее и неспешное. Оно встало на четвереньки и подошло к Валентине, подставив ей свою голову, она сразу провела ладонью по верхушке, задевая мелкие цветки ромашки все еще торчащей на нем.

– В тайнах нет необходимости, если бы ты не была ведьмой – ты бы и не увидела этого. Единственного я не понимаю, так это того, как именно ты стала ведьмой. Ты явно ею родилась, иначе как ты видела големов до кольца? И как вы сошлись с Аней? Вы же разные.

– И как вы хотите это объяснить? – насторожилась подруга.

– Ну это точно подстроила Гея.

Я прыснула со смеху, все чудесатее и чудесатее.

– Зря смеешься, в этом мире гораздо больше логики, чем ты думаешь и очень много того, что ты объяснить не сможешь, пока не поймешь устройство мира.

– Да? – я ощетинилась, – А как вы объясните войны, жестокость, антигуманизм, накапливающиеся проблемы с экологией? Чем же вы занимаетесь? Кто эти вечные? Таково устройство мира?

Валентина хитро усмехнулась и посмотрела на нас с подругой, а затем упокоила голема. Гуманизм, так много пустоты в этом слове, родившемся из отказа от веры в жизнь после смерти, так и не получивший фактического продолжения. Да, многое стало принципом и составляющей частью гражданского, светского гуманизма. Комфорт и счастье человека, его право на жизнь. Но отчего спустя тысячелетия человеческой истории мы как букашки до сих пор убиваем, насилуем, делим клочки земли и ресурсы? Две мировые войны, сотни лет военной истории локальных конфликтов, третья мировая на пороге стоит, стучит уже практически в каждую дверь и большая часть населения планеты уже услышала этот звук. Практически осязаемый звук воздушных тревог неслышимый для большинства, но присутствующий во многих странах. Мы привязаны к смерти, прикованы, это логичное завершение жизни, но так хотелось, чтобы она была не мученической.

– Какая сумасшедшая чушь, ей богу! – воскликнула я.

Аня рассмеялась, а я не смогла на нее взглянуть.

– Я не шучу. Все это чушь! Ну и зачем? В чем ваше предназначение? Вот вы, – я махнула рукой в сторону Валентины, – вы, судя по всему, довольно долго живете, вероятно, у вас были силы прекратить этот кошмар на планете десятки раз. И почему вы или вечные не вмешиваетесь в ход истории?

– Отнюдь, Аврора, мы, а уж тем более вечные вмешивались в ход истории тысячи раз, ты поймешь, когда узнаешь о них больше. Поначалу нашей основной задачей было обеспечение жизни Геи. Мы – та обратная связь планете от живущих существ.

Тут я вспылила еще сильнее:

– Тогда где вы были после изобретения ядерного оружия? Где ваша хваленая логика? Как ядерный синтез может благотворно повлиять на существование планеты и человечества? У вас нет ответа, вы такие же мелкие людишки, букашки, человечишки, как и все население земли.

– Знаешь, у тебя впереди почти восемь сотен лет жизни и, возможно, ты сможешь что-то действительно изменить. – Валентина заметно расстроилась после моих слов, ее плечи поникли, а глаза метались от меня к подруге.

– Восемь сотен? А у меня всего три? Ты говорила, что я проживу три сотни лет. Как так-то? – Аня негодовала, а я уже про себя смеялась над ее выражением лица.

– Она нашла кольцо, это артефакт, его делают вечные, вливая силы Геи напрямую. Что-то типо колдовского артефакта. Иногда передается по наследству. У тебя кольца нет, но ты можешь попросить у вечного. Мне такое сделал Гай. – Валентина приподняла руку и показала серебряное кольцо с рубином цвета голубиной крови.

– Пойдем домой, Аня. Пойдем, а? – я потянула ее за руку и потащила с поляны. Валентина за нами не пошла, а я петляла по тропинкам мечтая, чтобы все, что я увидела и услышала оказалось очередной галлюцинацией или опухолью мозга. Лучше так, чем абсолютное бессилие, еще более абсолютное, если бы я была просто человеком. – Предлагаю заесть все это. Белое вино, белые грибы, паста и сыр с голубой плесенью. Очень хочется каких-нибудь извращений в еде, сумасшествия.

– Согласна, тебе нужно успокоится. Ты какая-то истеричная. – пробубнила сзади меня подруга.

– С ума сошла, господи Иисусе, вы тут мне показываете фокусы, а я должна нормально реагировать? Нормально? – я обернулась и посмотрела в ее серые глаза и только сейчас заметила, она стала моложе, кожа гладкая и это точно не из за сгустившихся сумерек. Глаза яркие и в сгущающейся темноте будто хищные.

– Я тоже буду выглядеть как ты? – спросила я.

– Возможно, я на настоях Валентины и похудела немного и стала выглядеть на десятку лет младше. Как у других – я не спрашивала. А вот у тебя глаза цвет изменился, я только сейчас поняла.

Я обомлела, но проверить ее слова возможности не было.

– Просто поверь, – продолжила подруга, – они серые, почти свинцовые. И почему это тебя стало волновать? Разве не самый важный вопрос именно существование человечества, а никак иначе. По-твоему эта ведьма не может заниматься собой и своей жизнью? Быть чуть-чуть эгоисткой?

– Не может, слышишь? Если это правда, то не может. – утвердительно заключила я.

– Так ты все еще сомневаешься? – Аня прошла вперед меня, а мы практически подошли к первому дому на улице, – Магазин там, иди, а я пока освежусь. Запах голема этот, жуткий, мне кажется он до сих пор на мне.

– Я не почувствовала запаха, – задумчиво произнесла я, – может это все мне привиделось?

– Прекрати. – Аня недовольно дернула носом развернулась и ушла. А я поплелась в сторону магазина, в котором я конечно же не нашла сыра с голубой плесенью, а белые грибы заменили шампиньоны. Вино так же оказалось паршивым. Голова гудела, сумасшедшие несколько дней измотали меня и все, что я хотела была точно не еда. Лишь перина, тишина и темнота. Обратный путь так вообще показался вечностью, тяжелые пакеты оттягивали руки, а колени болели так сильно, что я уже не казалась себе практически бессмертной.

– Аня, у нас сегодня грандиозный ужин! – я свалила продукты на стол в кухне и, не дожидаясь подруги, открыла бутылку, налила себе вина и подошла к зеркалу. Действительно, глаза стали серыми, но я уже не удивлялась, – Аня?

– У нас гости, – глухо раздалось где-то сверху. И я, так и не выпустив бокал из рук, поднялась по ступенькам. Голос подруги казался немного взволнованным, она явно пыталась взять его под контроль. Я толкнула дверь в свою комнату и, никого там не обнаружив, пошла в комнату Ани. Она сидела на большой двуспальной кровати, и только тогда я поняла, что ее комнату еще не видела. Однозначно было довольно уютно. Я шагнула к кровати, и только тогда краем глаза увидела фигуру за дверью. Кричать было глупо, хотя я чувствовала себя крайне неуютно и, да, испугалась. У мужчины был страшный взгляд, просто убийственный. И вечный. Почему-то я сразу поняла, кто это; судя по лицу Ани – она тоже. Само собой я не знала, как вести себя в подобных ситуациях, поэтому сделала первое пришедшее мне в голову – села рядом с подругой на плед и протянула ей фужер вина.

– Вы – вечный? – зачем-то уточнила я.

– Ну, ведьмы нас так называют, верно. Но я предпочитаю пользоваться именем, – он сделал несколько шагов ко мне и протянул руку для приветствия.

– Аврора.

– Гай.

– Класс. Ваши имена практически из одной эпохи, – тут же ляпнула подруга. Мужчина недовольно на нее взглянул, а потом перевел такой же взгляд на меня.

– Я представляла себе вас иначе, – сказала я.

– Это как же? С длинными по плечи волосами и в кожаном средневековом костюме, как у Геральта из «Ведьмака»?

– Ну, примерно так.

Гай взял красный стул у стены и сел напротив нас, облокотясь на спинку. Затем взглянул на окно, и я обратила внимание на цвет его глаз. Они были свинцовыми. И кожа была такой же белой как у меня, и волосы. Одет он был как обычный и ничем не примечательный российский мужчина в джинсы и футболку поло. Если бы я встретила такого на улице еще совсем недавно, то не обратила бы на него внимания.

– Валентина сообщила о тебе.

– Ведьма? – переспросила подруга.

– Она. Дело в том, что старая не может тебя обучать, а это необходимо. Сила у тебя редкая, последняя ведьма сумерек умерла тридцать лет назад. И, вероятно, в тот самый день и минуту, когда родилась ты. И к кольцу тебя твоя сила привела. И я больше чем уверен, что последние несколько лет ты маялась, может, даже и депрессию тебе диагностировали.

Я медленно кивнула, забрала у Ани фужер с вином и немного глотнула:

– Да, было дело. Но сейчас как-то лучше не стало. Скажи, я видела существо из воды и пара, – это твой слуга?

Гай кивнул:

– Это голем, они разные бывают. У Кибелла армия из глины.

Я пропустила фразу о еще одном вечном мимо ушей.

– Значит, ты управляешь водой?

– Ну, образно выражаясь, да, скорее стихией.

– И я, значит, тоже. А я могу такого же голема создать?

– Ну, рано или поздно сможешь. Только зачем?

Гай встал, при этом это движение казалось неестественным. Я подумала, что он специально так часто двигается, чтобы казаться обычным. Наверняка он мог бы сидеть без движения несколько сотен лет. От него не веяло опасностью, он просто был странным, очень странным. Я задумалась и слишком долго молчала, поэтому Аня переспросила:

– Так зачем?

– У тебя в огороде конь не валялся, там работы валом. Газончик бы нам посадил, ягодник у забора устроил.

Аня прыснула со смеху чуть более истерично, чем обычно.

– Мне обращаться к вам на «вы» или все же более панибратски? – обратилась я к Гаю.

– Можешь спокойно мне тыкать. Девочки, я очень голоден и при входе в этот дом кто-то обещал грандиозный ужин. Так вот я планирую на него задержаться.

«Девочки?» – мы с Аней посмотрели друг на друга, и у обеих в глазах читалось явное недоумение.

Все встали и спустились в кухню, Аня начала разбирать пакеты с едой, а Гай неслышно присел на один из высоких стульев у барного стола.

– Я больше люблю разговаривать за приготовлением еды, – обронила вслух я.

– Это потому, что так она имеет возможность не смотреть в глаза.

Я многозначительно посмотрела на Аню и попросила налить нам немного вина. Она затянула какой-то легкомысленный разговор, Гай с легкостью его подхватил, и, если бы существовал какой-то измеритель оживленности беседы, он показал бы десять максимальных баллов.

Я обжарила шампиньоны на сливочном масле, закинула мелко порезанный лук и гранулированный чеснок, еще около десяти минут подержала на огне до золотистой корочки и залила все жирными сливками. Накрыла крышкой и закинула вариться макароны в кастрюлю на соседней конфорке. Периодически я ловила на себе изучающий взгляд Гая, но старалась в беседе не участвовать. Мне самой было интересно за ним наблюдать. Каждый раз поднимая на него взгляд, я чувствовала мурашки на пояснице. «Вечный», – смаковала я слово про себя.

– Черт, мне не хватит петрушки.

– Сейчас посмотрю в саду, – Аня с радостью вскочила со стула и понеслась к черному выходу в огород.

– Раз уж мы остались одни, может, обсудим условия твоего обучения?

– Условия? Я должна что-то заплатить?

– Нет, – ухмыльнулся Гай. – Но мы должны определить, на чьей территории это будем делать.

– На моей, – сразу сказала я.

– Хорошо, я буду приходить каждый день, – кивнул мужчина и подошел к плите, встал рядом со мной и поднял крышку над сковородкой с грибами, затем взял чайную ложку и попробовал немного соуса. Вкусом он явно удовлетворился и закинул тертый сыр в посудину.

– Спасибо за помощь.

Я немного смутилась и отодвинула его чуть дальше от плиты.

– Вино, кстати, отвратительное.

– Да я даже и не спорю. Ты-то наверняка пробовал тысячи совершенных и, может быть, даже знаменитых вин.

– Пробовал, – согласился он и отошел дальше.

Аня легкой походкой вернулась в кухню и кинула в дуршлаг аккуратный пучок петрушки, тут же раздался приятный пряный запах.

– Я сама нарежу, ты обычно зелень рубишь как для свиней в помои.

– Угу, – согласилась я.

– Как обучение? – спросил Гай у подруги. – Валентина хороший наставник?

– Мне сравнивать особо не с чем. А так, все нравится. Меня не покидает чувство нормальности происходящего, даже этот разговор, эта сцена кажутся вполне нормальными, несмотря на абсурдность происходящего.

– Мне так не кажется, – поспешила возразить я. – Позволь спросить. Имя твоего, скажем так, напарника как-то связано с культом богини Кибеллы?

– Все мифы и легенды, а зачастую и религии, связаны с нами. Ранее при формировании той действительности, где вы сейчас находитесь, мы являлись людям и даже давали крупицы наших знаний. Сейчас уже не так. Прогресс человечества все же мешает деятельности.

– Деятельности по убийству нашей популяции? – решила переспросить я. Аня выронила нож и опасливо посмотрела на вечного, а он смеялся. Громко и от души, раскатисто, как гром на утренней заре.

– Нет, Аврора. Наша работа все же глубже, чем ты думаешь. Не ожидал от такой как ты фарисейских замашек. – он вскинул подбородок чуть горделиво, – Возможно, если бы нас не было, люди уже давно поубивали друг друга и, может быть, уничтожили саму планету. Но Гея странно привязана к вам.

– Так Гея жива? – я опасливо посмотрела в глаза Гая и наткнулась на острый и напряженный взгляд.

– Что-то в этом духе. Когда-нибудь ты поймешь.

– Ты довольно уклончив. Последний вопрос на сегодня могу задать?

– Ну, если только на сегодня.

Гай постучал пальцами по столешнице и поднял на меня свой серый изучающий взгляд. Холодный и немного удивленный, будто ощупывающий каждую мою клетку и каждый сантиметр.

– Вы всегда были бессмертными?

Гай совсем незаметно напрягся; будь я не так наблюдательна – и не заметила бы. Аня насторожилась, прислушиваясь, и мы обе приготовились слушать какой-то более развернутый рассказ, нежели:

– Нет, я был создан Геей обычным человеком – и конечно, не сразу. Если ты знаешь хоть что-то о Дарвине и его теориях, то сможешь понять примерно какой путь прошел я и еще несколько сотен темных.

– То есть ты был неандертальцем?

– Что-то около того, – усмехнулся Гай. – Близко, и не так, как ты это понимаешь.

– А куда делись остальные бессмертные? И почему все люди имеют конец жизни?

– Я не могу сказать, почему некоторым она дала вечность, по каким критериям выбирала. И как она рождает новых ведьм. Но могу тебе сразу сказать, что мы имеем конец, и нас вполне можно убить. Только это должен сделать такой же, как мы.

Я постаралась уложить это в своей голове. Поставить на полочку и подумать об этом чуть позднее. Пока мой мозг не мог понять слишком много. Выходит, вечные переубивали друг друга. Выходит, и я могу убить его, если захочу.

– Рори, мне кажется, ты превысила количество вопросов, – Аня подала мне зелень, и мы уселись ужинать. Разговоры замерли, Гай тщательно пережевывал пасту, а я как-то по привычке заглатывала практически не жуя. В голове была каша, но одно я знаю точно – теперь я могу остановиться. Мне больше не нужно гнаться за карьерой, ведь теперь совершенно понятно, что мне отмерен гораздо более продолжительный век, чем я думала. А тридцать лет больше не конец жизни. Какими мелкими и жалкими оказались все эти политики, религиозные деятели, миллиардеры, олигархи, коучи и бандиты, пытающиеся творить историю. Такие мелкие и смешные, вся эта философия, ученые, исследователи просто смешные теоретики по сравнению с вечностью.

Глава 2

Что-то эпохальное произошло со мной накануне. Что-то, что смогло бы изменить мир, по крайней мере мой. Но на следующий день после событий, которые могли бы положить начало прекрасным сотням лет я занималась снова обыденностью. Аня разбудила меня рано, не дала мне привести себя в порядок, я лишь успела вымыть голову и с мокрыми волосами, облачившись в ситцевый сарафан отправилась на сватовство. На моем лице было написано недоумение десяти тысяч человек и Аня старалась не заговаривать со мной, а я вела автомобиль по проселочной дороге попеременно чертыхаясь каждый раз, когда преодолевала очередную колдобину.

– Много народу будет? – нарушила молчание я.

– Семья Ленки, ее подруги и женская сторона жениха, мы соберемся сначала на обряды сватовства, а вечером на девичник. Она сама приехала из Питера только вчера.

– Она не местная? – переспросила я.

– И она и он, кстати, оба программисты, встретились там, а сюда вернулись женится потому что ее родители настояли и бабушка. Бабушка еще старого воспитания и вообще наполовину язычница, можно сказать. Они дружны с Валентиной уже много-много лет и она, скажем так, в курсе ее долгого века.

– Даже так, – прокомментировала я, – то есть кому-то я смогу рассказать о себе и ограничений нет?

Аня задумалась на секунду и посмотрела в окно:

– Наверное, это дело каждого, я, например не скажу.

И то верно, смысл пугать родителей и друзей, вероятно, это было бы не слишком разумно в начале такой карьеры.

– А почему же бабка такая чтящая традиции, а свадьбу летом устраивает? Обычно же зимой играли.

– Ну а что зимой, летом уборочной же сейчас нет. – Аня махнула в сторону большого, даже по моим меркам, дома под четырехскатной крышей. “Хорошо как люди живут в деревнях, – подумала я и примостилась поодаль четырех машин у широких ворот.

На улице, тем временем, становилось теплее, солнце поднималась к своему обеденному зениту, а воздух приобретал летний запах пыли и пыльцы томатов. Люди тянулись с обеих сторон улицы, а в одной из машин ближе к главному входу сидела Валентина. Я разглядывала ее без стеснения. За рулем она смотрелась комично, в традиционном наряде с ободком на лбу в каких-то обережных вышивках. Странная женщина с сотнями лет за спиной без понимания черного и белого, бинарной оппозиции и мук совести. У меня оставалось еще сотни вопросов, сотни моральных дилемм и внутренне я отвергала ее и каждое действие вечных и всех с ними связанных. Что это за невмешательство такое. Я находилась будто на стороне фашистов и смотрела, внутренне кричала на обычных немецких людей: “Почему вы ничего не делаете? Почему вы молчите, черт вас всех подери?”. Почему она и Гай так отстраненно, будто бы снисходительно, смотрели на меня и мои попытки осмыслить их бездействие по отношению к устройству современного мира? Что в них было не так: смирение и принятие разной культуры разных стран, разных политических строев и идеологий, разных понятий о жизни? К примеру, та же Индия. Многие мои знакомые ни раз бывали в разных ее областях и когда я спрашивала как они внутренне мирились с мусором, бедностью, изнасилованиями, попрошайками и анархией, все неизменно говорили мне:

– Аврора, это другой мир. Каждый из них решил так жить, в ожидании перерождения или приняв его таковым. Это их выбор и мы не в праве его осуждать.

Я считала иначе. Невозможно не осуждать, они по какой-то причине не умны, не образованы, не стремятся, вероятно, исходя из культурного кода перешагнуть то, что дано. Даже по-минимуму убрать вокруг своего участка не в состоянии. Возможно это их выбор, но почему я не могу их критиковать? Почему их нельзя менять? Почему вечные не в силах или не в желании приложить усилия? Притвориться явившимся Шивой и сказать: «О последователи, я есть божество созидания и разрушения, прекратите срать вокруг себя, уберите вот тут, тут, а еще здесь и будет вам удачное перерождение или благодать”. Неужели они отчаялись или наоборот выбрали политику невмешательства? Так много вопросов и каждый из них я готовила и в тот вечер планировала задать Гаю.

Тем временем Валентина выбралась из машины, свалив пару тюков Ане в руки и двинулась во двор, грохнув калиткой. Во дворе уже собирались люди, нас пригласили в дом и мы не разувшись стройной шеренгой продвинулись в гостиную, где на потолке соорудили что-то по типу матицы с узорами, а под ней расставили лавки и табуретки для нас. Родители жениха сели в первом ряду рядом с Валентиной, подчеркивая свой статус – еще не семья, но возможность породниться есть. Я помнила, что перед сватовством родители невесты должны были не сразу согласится на свадьбу, набить цену, так сказать, так и получилось:

– Лена у нас молода еще, чтобы замуж идти, – важно произнес ее отец, лениво поглаживая свой комок нервов над добротным кожаным ремнем.

– И то верно, – сказала Валентина, – но у нас очень хороший жених, достойный красоты и ума вашей дочери, Вячеслав Валерьевич. Николай у нас хорошую работу имеет и заработок почти триста тысяч в месяц. Вот квартиру взял в ипотеку, машину родители к свадьбе подарят.

Тут мать жениха выпучила глаза на Валентину и чуть не захлебнулась словами. Я не удержавшись, прыснула со смеху, а Аня ткнула меня в бок, воззрившись на меня испепеляющим взглядом. Начались долгие переговоры, которые пришли к логичному завершению и уже через пару минут дети стояли на коленях перед родителями и целовали иконы в знак их благословения на брак. Ленка довольная встала, быстро коснулась губами щеки жениха и понеслась к нам:

– Аня, гадать будем сегодня в бане? Я уже все приготовила и стакан, и иголку, и карты новые, и зеркала, и свечи!

Невеста была в крайне приподнятом настроении, схватила меня за руки, потрясла, я представилась и тоже получила приглашение на вечеринку. Валентина разговаривала с родителями невесты в стороне, а потом взяла под руку ее бабушку и повела к выходу заметно утруждаясь при этом. Бабушка была грузная, полная с большими узловатыми руками, она с силой опиралась на руку ведьмы и что-то тихо ей говорила. Я пошла за ними и только выйдя на улицу услышала:

– Ты не слышишь? – шепотом скрежетала бабка, – Даже я слышу, духи ночью говорят мне, чтобы я береглась и берегла детей. Офанимов видела в кольцах во сне с глазами на каждом, они гремели и говорили мне что скоро снова конец мира.

Валентина задумалась, подняла на меня глаза и, улыбнувшись успокоила бабушку:

– Нет ничего такого, Гея жива, я в силах, уходила бы она – я б и рук не могла поднять, а ты посмотри. – Валентина покрутилась перед бабкой, подняв руки.

– Да, Валя, не изменилась ты за последние двадцать лет ни капли, но мне уже не страшно. Очень хорошо, что моя жизнь так скоротечна, ты много не понимаешь из за избалованности твоей. – бабка осуждающе покачала головой. – Ты все равно прислушайся ради меня, поговори с существами, может до русалок дошла бы. Ради меня сходи. Вон девчонок своих непростых захвати, им интересно будет, только Ленку пускай в свои дела не втягивают, знаешь же как я натерпелась.

Валентина молчаливо согласилась, обняла старуху и повела ее в сторону своей машины, поманив меня за собой. Я оглянулась в дом, поняла, что Аня не скоро присоединиться. У машины мы остановились и я спросила:

– Русалки и правда существуют или эта женщина головушкой поехала?

Валентина укоризненно на меня посмотрела и покачала головой:

– Как же трудно с тобой будет, Аврора, – вздохнула ведьма, – тут русалок шутовками или щекотихами зовут. Маленькие девочки рождаются вместе с водоемом и охраняют его жителей до самой смерти места обитания. И умирают с ним. Они ближе к Гее и тут она права, надо бы до них дойти. Ты сходи с Аней до магазина, я сейчас напишу что взять им полакомиться. – Валентина помогла бабке сесть в машину и, развернувшись начала набирать смс со списком Ане. – Встретимся у озера Верх Балта через час.

Валентина села в машину и аккуратно вывернув из небольшого кармана укатила прямо по улице, а я осталась размышлять о русалках. В разных культурах их по-разному называли, по-разному изображали и разными свойствами наделяли. Интересно было какие они на самом деле? Точно не страшные большегрудые женщины и явно не живут на высоких деревьях, как в наблюдениях того же Даля. Сразу вспомнился заговор от их приставаний и я, напевая его направилась за подругой в дом:

“Водяница, лесовица, шальная девица! Отвяжись, откатись, в моём дворе не кажись; тебе тут не век жить, а неделю быть. Ступай в реку глубокую, на осину высокую. Осина трясись, водяница уймись. Я закон принимал, златой крест цаловал; мне с тобой не водиться, не кумиться. Ступай в бор, в чащу, к лесному хозяину, он тебя ждал, на мху постелюшку слал, муравой устилал, в изголовьице колоду клал; с ним тебе спать, а меня крещённого тебе не видать”.

Через час я с Аней уже спускалась к оговоренному месту, шелестя белым пакетом из магазина. Из него явственно ощущался запах крабовых палочек и уже растаявших креветок из за высокой дневной температуры.

– Не могу поверить, что я сейчас увижу настоящую русалку, – зачарованно произнесла подруга, пытаясь разглядеть в озерной глади хоть какое-то движение. Но вода стояла недвижимая и отражала голубое небо без единого облачка.

– Чуку нашли? – Валентина оказалась сзади нас ступая абсолютно неслышимо. Затем поравнялась с нами и села прямо внизу холмика практически у самой кромки воды. Мы повторили за ней, я спокойно села вытянув ноги, а Аня сложила свои по-турецки и передала ведьме пакет с яствами.

– Она придет, потому что эта еда для нее деликатес или потому, что обладает едким запахом? – спросила я.

– Оба предположения верны, – кивнула головой Валентина и, разложив пакет, аккуратно положила на него всю пищу, освободив от упаковки. – Купалка, ягодка моя маленькая, выходи.

Валентина говорила ласково, чуть повысив голос. Аня уставилась на воду и смотрела не шевелясь. Я смотрела на Валентину, та закрыла глаза и глубоко задышала:

– Купалка, девочка, я принесла тебе любимые блюда. – уже гремел голос ведьмы, а у берега послышался всплеск и за камышом показалась верхушка лохматой головы и яркие круглые глаза. Существо подплывало все ближе и температура воздуха вокруг резко снизилась, я тут же предположила, что русалка снизила ее до уровня водоема. Она остановилась у самого берега, а затем, встав на ноги, практически полностью показалась, абсолютно нагая, узкая и гладкая, не имеющая никаких человеческих половых признаков. На вид – обычная девочка лет десяти с глазами круглыми как блюдца, чуть мутными и длинными руками, между пальцев на руках я разглядела розовые перепонки. Купалка улыбнулась, обнажив небольшие острые белые зубки и подошла к пакету, присев на корточки рядом с нами, принялась поедать крабовое мясо и говорить одновременно, быстро пережевывая пищу:

– Давно тебя не видно ведьма, – русалка кивнула головой нам в знак приветствия, – случилось что?

– Хотела спросить, давно ли ты говорила с Геей, – Валентина тоже подхватила кусочек и угостилась, русалка ревниво проводила свое угощение до рта ведьмы и принялась жевать и есть быстрее. – Скажешь правду, пришлю своих девочек с еще большей порцией.

Купалка посмотрела на меня пытливо и на миг остановив обжираловку спросила:

– А ты, недавняя, да?

– Да, – подтвердила я.

– М-м, – русалка посмотрела на Валентину многозначительно, – а почему ты у нее не спросила когда она последний раз Гею видала? Девчонка-то видящая, не разглядела, старая?

Валентина перевела на меня взгляд и не сводила его с моих глаз добрых две минуты. За это время Купалка доела все принесенные угощения и начала вылизывать, недовольно морщась, пакет. Ведьма протянула ко мне руку, схватила мою ладонь и, потерев указательным пальцем ведьмино кольцо удивилась:

– Надо же, действительно видящая, у тебя душа существа. Странно это, стихийница и Гея – никогда такого не встречала, но слышала. Только вечные могут слышать ее, а существа еще и видеть. Только ее настоящие дети. Видела ее?

– Я сны видела. Странные. Там со мной говорил кто-то зубодробительным голосом тысячи труб. Думаешь она? Она говорила найти ее и прийти к ней. И я ощущала ее взгляд.

– Значит жива еще, – облегченно вздохнула Гея. – а ты, Купалка, что она тебе говорила?

Русалка хитро взглянула на ведьму и рассмеялась безумно, крокочуще:

– Мы все очень скоро снова умрем, ведьма. Очень скоро.

– И ты молчала? Не думала я, что на моем веку будет гибель Геи, она так долго жила в этот раз. – Валентина подняла глаза к небу и замолчала, так и не выпустив мою руку из своей.

– А что разговоры водить впустую? Уже сколько раз погибали и снова вернемся.

Я недоуменно посмотрела на существо, она беззвучно смеялась, ее тонкие плечи вздрагивали, а глаза метались из стороны в сторону, беспорядочно.

– Это вы вернетесь, дети Геи, существа, а мы – ее слуги всего лишь. Временные, решающие определенный круг ее проблем. – Валентина глубоко вздохнула и встала, – Пойдемте девочки, нужно вызвать вечного и рассказать об этом. Хотя, они-то тоже в курсе небось. Собираются они нас спасать – даже и не знаю.

Я поднялась за ней, так как она все еще удерживала мою ладонь, но уже крепче. Мне пришлось приложить усилие, чтобы отнять руку у ведьмы:

– Только вас? Вы кого сейчас имеете в виду? Вас – ведьм и слуг Геи, или вас вкупе с человечеством?

– Рори, не начинай, – вставила Аня, – ты реально никогда не страдала этой всепоглощающей человечностью. Тебе всегда было плевать на окружающих тебя людей, на всех, кроме приближенных к тебе.

Я подумала, что может так и есть. В людях я разочаровывалась быстро и друзей у меня, кроме Ани не было близких. Знакомства, конечно, заводила и была вполне коммуникабельным человеком. Да только часто каждый человек, которого я знала раскрывался в итоге не с лучшей стороны. А когда войны одна за одной начали охватывать Землю и вовсе многие оскотинились.

– Ну, к людям, я может и не очень хорошо отношусь в целом. Но есть же дети, есть действительно хорошие и добрые люди. Я даже встречала таких и наш жуткий мир мне жаль по-своему.

Аня шла впереди меня, достав мобильный, набрала чей-то номер и приложила трубку к уху:

– Гай, нужно поговорить, будь у Валентины как можно скорее, мы сейчас едем туда.

– Ты взяла его номер? – удивилась я.

– Да, – он попросил приглядывать за тобой, – боится, что натворишь глупостей.

– Предательница, – усмехнулась я. Конечно, мне было обидно. Он что же, договорился с моей лучшей подругой о слежке? Как интересно, я же обычная, пускай и сила моя встречалась редко.

Я села за руль, дождалась пока подруга поможет Валентине усесться на заднее сидение и рванула прямо по проселочной дороге в лес напрямки до ведьминского дома. Лес стоял удивительно красивый вокруг с ажурными дубовыми листьями и сквозь кроны прямыми лучами пробивалось уже полуденное Солнце. И как такая красота может погибнуть мне в голову не приходило. Русалка сказала, что они тоже погибнут. Логично было предположить, что если русалки погибали вместе со своим местом обитания, то и место обитания погибнет после смерти своей хозяйки. Или может не хозяйки, а охранницы? А как они погибнут? Погибнут существа или все же сама планета? Я, понадеявшись на вечных, очень хотела узнать что они все имели в виду.

Аня молча уставилась в окно, а Валентина шептала что-то на заднем сидении и ветер, усилившийся за пределами автомобиля уже заметно раскачивал внедорожник. Земля начала вздыматься и я крикнула:

– Вы что творите-то, старая, сейчас перевернемся! – я резко остановилась и обернулась на ведьму.

– Оставь машину тут и дальше пешком пойдем, уже недалеко. – я не получила точный ответ на вопрос, но Валентину послушалась и выйдя из машины оценила дорогу – вся почва впереди встала дыбом, будто плугом по ней прошлись. И во многих местах виднелись корни вековых деревьев, вывороченные на поверхность. Ближе к дому меня начало что-то незаметно напрягать и пугать. Идти становилось все сложнее и сложнее, когда я уже могла разглядеть клумбы цветов у дверей, стало сложно сделать шаг, как будто впереди стена и воздух вокруг стал плотной сварившейся кашей. Воздух оказывал сопротивление, поменяв все свои физические свойства. Он просто стоял, не двигаясь и тишина вокруг оглушала. Не слышно было ничего, не двигались листья и трава, отсутствовал ветер, свет словно стоял, заморозив фотоны. Затем, преодолев этот незримый барьер я остановилась, оглядевшись. Вокруг стоял абсолютный штиль, ни дуновения ветерка, ни звука.

– Это щит, – сказала Валентина, – мощный щит.

– Сфера или купол? – спросила Аня.

– Сфера, раз уж я предупреждена, попробуем хоть как-то защитится от катаклизмов. – Валентина вздохнула и прошла в дом.

– А они будут? – спросила ей вслед я.

Ведьма зашла в дом и достала с одной из полок небольшую книгу, бросив ее на стол:

– Встречала? – она с интересом оценивала мою реакцию, пока я листала страницы.

– Это антинаучная ересь, – выпалила я. – Блаватская, серьезно?

– Рори все еще не верит, – усмехнулась Аня.

А я традиционно вскипала, как и всегда при упоминании этой полуправды в одеждах науки. У меня была тетка, очень любившая все эти теории о существовании других рас. Рас до человечества. Ангелоподобных людей, гигантов, великанов, циклопов. Все эти натягивания фактов на теории о нечеловеческом происхождении пирамид и множество других нереальных антинаучных ересей. Я уже предчувствовала очередную битву, но, прервав взрыв моих эмоций, Валентина умиротворяюще подняла руки:

– Гай говорил тебе, что ранее они многим являлись? Ей тоже.

– Хотите сказать, что все это правда? – я выпучила глаза и со стороны выглядела скорее всего комично и глупо.

– Не все, далеко не все, но очень близко к истине. Нашей планете свыше четырех миллиардов лет, твоя наука в этом уверена?

Я спокойно села к столу у окна и кивнула.

– Так вот почему ты не можешь предположить, что ранее могли существовать другие цивилизации?

– Могу, почему же. – я снова кивнула, – да только где доказательства. Почему нет подтверждений?

Валентина села напротив меня, посмотрела печально мне в глаза прямым немигающим взглядом, а потом на Аню:

– Мне нас всех очень и очень жаль, но если происходит, то о чем я думаю, всем придется смертельно тяжело. Ранее на этой планете из многих миллионов планет, таких же как Гея существовали еще три цивилизации, как минимум. Каждая из них достигала высокого уровня развития, каждая из них погибала по своим причинам. Последняя цивилизация – цивилизация Атлантов, погибла под водой в ходе тестового запуска нового оружия и множества бесполезных войн. По крайней мере так сказал Селиус – один из выживших вечных той цивилизации. Параллели с Атлантидой ты уже построила?

Я молчала, то есть Атлантида существовала, а крупицы знаний о ней донес до нас некий Селиус. Интересно.

– А две другие цивилизации? – я рисовала пальцем на столе узоры, в голове не укладывалось ничего, вся эта информация противоречила всему, о чем я знала.

– Одну точно уничтожила Гея, – отрезала Валентина, а Аня вскрикнула, приложив руку ко рту. – У нее не было выбора, перенаселение, потепление, эта раса людей уничтожала ее, а Гея сама – организм, существо, она использовала свое право на самозащиту и начала заново. Создала Атлантов, а те уничтожили себя сами.

– Остается вопрос, – сказала я, – ты эту сферу создала, чтобы выжить, если Гея решит уничтожить человечество? Может с ней как-то поговорить? С чего вы вообще взяли, что до этого дойдет?

– Ну вот и поговори, – предложила Аня, – спроси что нам делать?

Я посмотрела на подругу, вложив взгляд все возможное недоумение.

– Когда вечный явится, у него спрошу, – Аня достала телефон и еще раз позвонила Гаю. Он не ответил на вызов, а потом неожиданно появился в дверях, впуская еще одного человека за собой. Высокий мужчина был вынужден пригнуть голову, войдя в дверной проем, я взглянула на него и мне захотелось петь, танцевать, целовать его карие, почти черные глаза, расчесывать его волосы и гладить его плечи. Усилием воли я осталась на месте, кинув взгляд на подругу я поняла, что и она испытывает то же. Аня стояла, крепко вжимая руки в столешницу, костяшки ее пальцев побелели, а глаза любовно бродили по лицу незнакомого нам вечного.

– Накинь на себя полог, Кибелл, – сказала, поморщившись, ведьма, – не стоит испытывать девочек.

И тут пазл сложился, стало сразу понятно почему последователи культа богини Кибеллы в экстазе могли не только истязать себя, но и оскопить. Не знаю ненароком ли или от большой любви и этих всепоглощающих эмоций, которые я пусть и недолго, но испытала к вечному.

Он встал у печи, оперевшись рукой на выступ, рассматривал меня с интересом, вглядывался в глаза, волосы:

– Ты не сказал, что она элементаль, – Кибелл метнул осуждающий взгляд на друга, а потом снова начал беззастенчиво меня разглядывать, блуждая взглядом по всему моему телу.

– Это ничего не изменит, – отрезал Гай.

– Как сказать, – Кибелл в два шага оказался рядом и наклонившись взял меня за подбородок, поводил лицо сначала в одну сторону, затем в другую, – занятная стихийница.

Гай достал пачку сигарет из внутреннего кармана какой-то очень простенькой хлопковой рубашки и я осознала, что давно не курила и желания не испытывала. Вечный поджег сигарету и глубоко затянулся, а Валентина, поморщившись, вышла во двор.

– Мне кажется обычно просят разрешения хозяйки дома, – неуверенно протянула Аня.

– Мне тоже, – хитро ухмыльнулся ей Гай и вышел следом за ведьмой.

Я, тем временем, разглядывала Кибела. “Сногсшибательный красавец, – раздумывала я, – как можно быть таким высоким и одновременно хорошо сложенным.” Обычно очень высокие люди были худыми, непропорциональными, длиннорукими, а тут крепкие, мускулистые ноги, широкие плечи, передо мной стоял сам Аполлон Бельведерский. Крупные черты лица, приятные пухлые губы, напряженно сжатые, но улыбка наверняка у него была бы практически волчья. Он прохаживался по кухне, взъерошивая рукой крупные темно-каштановые кудри на затылке и говорил:

– Если вы так хорошо позаботились о защите жилища, значит Валентина пришла к таким же выводам, что и мы. Что ж, это не удивительно, – резюмировал Кибелл и наконец расположился на клетчатом кресле у печи полулежа, вытянув ноги в высоких сапогах и коснувшись рукой заросшего плотной щетиной подбородка.

– Хотелось бы все же уточнить к каким выводам пришли вы, уважаемый, – я обернулась к вечному и встретила его испытующий тяжелый взгляд.

– Гея умирает. Вот мой вывод. Скоро, но не так скоро как вы думаете, Земля будет содрогаться от сотен землетрясений ежедневно, а может быть изменится состав воздуха вследствие изменения магнитосферы планеты и мы не сможем дышать, а может быть начнется пандемия, есть еще вариант с извержением супервулкана, – Кибелл поднял на меня взгляд, – а может быть произойдет реполяризация Земли. Подкинешь еще пару вариантов?

Я задумалась, все эти варианты казались маловероятными:

– Последний вариант не подходит, нет прослеживаемой связи между реполяризацией магнитного поля и массовым вымиранием.

Аня закатила глаза:

– Начинается, – протянула она.

– Что?, – я улыбнулась подруге и, обратившись к вечному, продолжила, – Я всегда думала, что человечество быстрее уничтожит себя само. Мы, как и многие приматы весьма склонны к межвидовому насилию, а война – это культурный артефакт.

– В любом случае, ее смерть затянется на десятки лет, она уничтожит нас как раковую опухоль и начнет сначала свою жизнь с новыми детьми. – раздался голос Гая позади меня, а Аня уставилась на него беззастенчиво пожирая его лицо взглядом.

Я задумалась, может это и к лучшему. Мы сами ежедневно уничтожаем друг друга и собственную среду обитания. Может следующее поколение ее детей сможет построить более счастливый гуманный мир, хотя если этого не случилось с ее прошлыми проектами не факт, что получится с новым.

– Почему с новыми детьми? – спросила подруга и налила себе немного воды из графина, – Одна из русалок сказала, что они возродятся. Как это работает, я не понимаю?

Гай сел на соседнее кресло с Кибеллом и посмотрел на друга с какой-то негой в глазах:

– Может быть переместимся в более уютное место? Тут тесно и жарко, мой друг. Да и обстановка непривычная. Может соберемся у тебя?

Аня смутилась, понимая, что ее вопрос оставлен без внимания и постаралась скрыть свое недовольство очередным глотком воды, многозначительно посмотрев на меня поверх стакана. А затем вздрогнула, как и я, услышав треск во дворе дома, треск и звук, очень похожий на работу трансформатора Теслы. Я вскочила с места и кинулась на улицу. Прямо перед Валентиной высотой не менее трех метров разверзлась голубая дыра из плазмы и ажура линий тока. Руки мои забило мелкой дрожью.

– Не трясись так, стихийница, – Кибелл встал за моей спиной, – это обычный портал и если у нас останется время я научу тебя кидать путь через любые расстояния.

Я уставилась в полотно из молний, раздумывая о физических характеристиках этого явления:

– Это работает как кротовая нора или иначе? – я подошла ближе и потянулась указательным пальцем правой руки к порталу.

– Что-нибудь слышала об эффекте Казимира? – Гай вышел из дома, обернувшись подал руку Ане и она спустилась с крыльца как-то уж слишком благодарно глядя на него. “Нужно поговорить с ней, вероятно, не стоит заводить отношения с вечными. Ох, и как бы не было поздно. В ее взгляде уже считывается симпатия к блондинистому Гаю.” – мелькнула мысль и тут же улетучилась, когда легкий толчок сзади в спину привел к тому, что я сделала шаг в портал. Через секунду в кромешной тьме и пустоте я оказалась в каменном помещении с высоким потолком.

– Кошмарное место, – резюмировала я, – Аня, напомни почему мы даже не попытались уточнить куда нас зовут, лично я бы отказалась.

– Очень странно, – раздался из за спины голос Кибелла, – ты выглядишь человеком, который обожает историчность, достоверность и научность. Это настолько историческое здание, что, вероятно, даже ты удивишься. Хочешь предположить?

Мы оказались под куполом явно католического собора, высокие своды, окна пропускали солнечный свет прямо на алтарь и толпа туристов сидела по краям прохода изумленно разглядывая барочный свод, возведенный гораздо позже закладки первого камня.

– Готова забрать главный приз – это Трирскийй собор в самом римском городе Германии, интересно, почему все эти люди не реагируют на нас? – я оглянулась на Кибелла, он благосклонно кивнул головой, подтверждая мою догадку, затем повел рукой и мальчишка сидящий на самом последнем ряду изумленно уставился на меня, задергал мать за рукав показывая на меня пальцем и голося что-то на итальянском языке.

– Вот и увидел, пойдемте ко мне в библиотеку, обсудим варианты, – Кибелл повел нас вдоль рядов, но как только мы поравнялись с золотыми прозрачными воротами перед явно армированный стеклом остановился и осенил себя крестным знамением. Мои брови поползли вверх.

– У меня два вопроса, – я осмелилась подать голос и поравнялась с вечным, – за стеклом настоящий хитон Иисуса?

– Не думаю, – усмехнулся Кибелл и перекрестился еще дважды, а затем пошел вправо к нише за органом.

– А ты веришь в христианского бога? – я оглянулась назад и встретилась глазами с Аней, она недоуменно поглядывала то на меня, то на вечного, тот снова ухмыльнулся.

– Нет, – он отрицательно качнул головой, а затем просто исчез за выступом, я прошла за ним и обнаружила потайную нишу за выступающей кирпичной стеной, за ней, освященная газовыми лампами оказалась узкая, буквально для прохода одного человека, винтовая лестница, – совсем не обязательно верить в богов, чтобы выказывать уважение к вере других людей.

– Серьезно? Прям ко всем верам считаешь необходимым выказывать уважение? А как у тебя с уважением к жертвоприношениям или кабалистической красоте внутренних органов? – я не выдержала и ухмыльнулась, а про себя все же подумала, что пора перестать себя вести как всезнайка.

– Господи, ты правда невыносима. – раздался голос Гая за спиной, я оглянулась и краем глаза уловила то, что он поднимался держа за руку Аню. «Черт – черт – черт, это не хорошо,» – подумала я про себя.

Ноги уже откровенно ныли, ступеньки были разными по высоте, мелкими и если Кибелл поднимался перешагивая сразу через три, то я семенила сзади и постоянно оступалась. Преодолев последнюю я облегченно вздохнула и толкнула тяжелую дубовую дверь в которой мгновением раньше скрылся вечный. Это помещение казалось уже более приятным. Широкий и массивный обеденный стол посередине комнаты и вокруг него десять таких же массивных мягкий стульев, красная плотная скатерть с бахромой на углах. Гобелен на стенах в той части комнаты, где они не были заставлены высокими стеллажами с книгами. Кибелл прошел к окну и сел в огромное кожаное кресло в которое мне тут же захотелось забраться с ногами и уснуть. Но такое кресло в библиотеке было всего одно, мне пришлось отодвинуть один из стульев и усесться на него. Гай и Аня отошли к окну:

– Какие у нас теперь планы? – спросил Гай.

– Последней с кем полноценно выходила на связь Гея была моя дочь, – ответил Кибелл, больше обращаясь ко мне. – Мы не слышим ее уже порядка трех лет.

Кибелл замолчал, а Гай виновато опустил голову.

– И вы не пытались с ней связаться? – уточнила Аня.

– Пытались, она являлась только существам и некоторым ведьмам, тогда у нас закрались разного рода подозрения. Все, что мы могли сделать – пытаться остановить это. Но нас осталось всего четверо, всего четверо на всю планету. Потепление не остановить, войны мы стараемся удержать различными методами: убийство тиранов, подкуп или спонсорство зависимых стран, сопровождение разного рода договоренностей правительств, даже крали ядерное оружие. Но, такое чувство, будто кто-то уже нажал на курок и механизм введен в действие, пулю уже не остановить. – Кибелл достал телефон и начал лихорадочно листать справочник, затем, вероятно нашел то, что искал, вскочил со стула и что-то быстро заговорил в трубку на английском языке. Затем улыбнулся Гаю и сел обратно в кресло.

– Ты снова заблокировал ее счета? – со смехом спросил Гай. – Она вернется разъяренной, надо бы организовать ужин, возможно, это сделает теплее вашу встречу.

– Она явится совсем скоро, распорядись Артуру, – Кибелл поднял на меня глаза и несколько секунд задумчиво смотрел, разглядывая мое лицо. Гай развернулся и покинул нас. Аня удивленно посмотрела ему вслед и, вероятно, сделала такие же выводы – Кибелл условно главный в их системе, хотя просьба была сравнительно простой. Тем не менее, Гай подчинился отдать распоряжения по поводу ужина. Тем временем, Кибелл начал рассказ:

– История Геи циклична, первая цивилизация, которую она создала не имела того сознания, что сейчас имеет человечество. Существа были более духовными, мирными, но случилось то, что может случится в таком мире. Мире света, понимания, принятия, счастья и отсутствия жизненных невзгод. За несколько тысяч лет до последнего дня их количество настолько превысило все допустимые пределы, что жизненные резервы Геи исчерпались практически полностью. Существа предложили выход, уничтожить половину жителей планеты и продлить существование остальным. Знаете, та цивилизация обладала коллективным разумом. Они решили, что погибнут сами, но дадут жизнь Гее. Они знали ее, верили в нее, любили ее. Гея запустила процесс терраформирования и планета возродилась снова. И еще раз снова, несколько новых циклов. Все циклично, всегда по-разному, но причина и следствие всегда повторяются. Первая жизнь, эпоха динозавров, которым так и не удалось эволюционировать, затем погибшая Атлантида. Цивилизация, которая настолько быстро технически развилась, что уничтожила себя сама, не рассчитав силы. Это как человеку с самосознанием римлянина в эпоху восьмого века до нашей эры дать абсолютное оружие, вышедшее из под контроля. Селиус рассказал нам об этом, рассказал о том, к чему это привело. Он был единственным вечным, кто остался в живых. – Кибелл задумчиво посмотрел на книжные полки, затем практически молниеносно вскочил и достал потрепанный томик в кожаном переплете, – кстати, в итоге он сошел с ума. Вот Атлантида, вот то, что он рассказал.

Вечный раскрыл книгу в самой середине и нашим взглядам предстала гравюра, подписанная самим Селиусом. Высокие, странные люди с удлиненными конечностями, гигантские здания, огромные окна, двери. Их рост становился понятен, если сравнивать их с деревьями вокруг. Множество разных сюжетов: вот они воздвигают какой-то конус на явно механическую установку, над ней линза, один атлант удерживается тремя атлантами за шею и руки и пытается помешать, его лицо искажено от страха и боли. На следующей странице атланты горят. Города и строения остаются практически невредимыми. Еще через пару страниц я вижу атланта, рвущего свои длинные волосы у колыбели со вспыхнувшим ребенком.

– Это сын Селиуса, единственный сын, не все вечные могут позволить себе это. Трудно решится на такое заведомо зная, что переживешь своего ребенка, – Кибелл провел рукой по лбу, загребая волосы в кулак и задумчиво посмотрел на картинку.

– Лея уже здесь, – раздалось у двери, через секунду Гай поднялся по лестнице и протянул Ане бутылку пива, в другой руке у него было зажато еще три порции. – Греческое, просто отвратительное, но пока Артур не готов нас накормить чем-то более внятным.

– Я слышу ее, – Кибелл криво усмехался, – сейчас будет номер.

Через секунду в библиотеку ворвалась взъерошенная девица в коротком платье, с разрезом глаз Кибелла, но синими и чарующими, чуть вытянутыми вверх во внешних уголках. На ее плечи был накинут мужской пиджак, но казалось будто это продуманный до совершенства, скрипящего на зубах, образ. Дорогие туфли, украшения от Дома Гермес и сумочка Биркин. Такая типичная российская леди тяжелого люкса.

– Отец, – строго сказала она, снимая сумочку с одного локтя и перевешивая ее на другой, – какого черта? Ты мог бы мне просто позвонить и я бы пришла, совершенно не обязательно лишать меня средств к существованию!

Ее голос взвился до невообразимой высоты и Аня заткнула левое ухо пальцем, усмехаясь.

– Я звоню тебе уже два года, родная, – Кибелл улыбнулся, затем двинулся к дочери и крепко ее обнял, – я действительно скучал, не заставляй меня нервничать лишний раз.

– Что такого произошло, что ты прибегаешь к таким методам? – Лея высвободилась из его рук и повернулась ко мне, смерив заинтересованным взглядом, – ты решил приодеть свою подругу? Другого повода я не вижу.

Пришла моя очередь усмехнуться формулировке и я ответила:

– За чужой счет не откажусь, а если он приоденет еще и мою подругу, то мы с ним точно поладим. – я улыбнулась девушке, отсалютовала пивом и снова вернулась к изучению фолианта.

– Лея, уймись, нам нужно, чтобы ты связалась с Геей или помогла связаться ей, – Гай показал в мою сторону, – кстати, познакомься с девочками.

Аня снова посмотрела на меня при упоминании этого слова. Почему он нас называл девочками – не понятно. Внешне мы не выглядели сильно моложе вечных. Лея так же казалась нашей ровесницей, на более чем двадцать пять лет она не тянула, но в ее глазах чувствовался интеллект, тяжелый опыт, тяжелый взгляд.

– Я Аврора, а это Аня, она земляная, а я, можно сказать, новорожденная стихийница. – осмелившись подойти ближе я протянула руку для приветствия, девушка заинтересованно ее пожала и кивнула моей подруге. Лея села на стул рядом со мной, положив ногу на ногу и оголив гладкое бронзовое бедро.

– Что вы хотели узнать у прародительницы? – она обвела нас всех взглядом полным веселья, – Сколько у нас времени? Что нам делать? Как спастись или как спасти остальных? Пандемия не помогла, есть еще варианты?

Я онемела, уставившись на Кибелла, понадеявшись, что мой взгляд выглядит по-настоящему испепеляющим:

– Так и знала, что это ваших рук дело, видишь? – я обратилась к подруге, а та на шаг отшатнулась от Гая, нервно тряся рукой, которой касалась его, будто стряхивая грязь.

– Нет, что ты, не этих двух глупых и ограниченных, ты только подумай, вечных людей! Это дело рук Талии. Она чуть более беспринципный мутант, эти пупсики по сравнению с ней просто дети. – Лея смеялась над ними. – А знаешь, папочка, я рада, что умру. Я не хотела бы вообще появляться на свет, скоро двести лет с дня моего рождения, а я уже устала, еще пять сотен лет просто не выдержу жизни в этом сумасшедшем мире.

Я переводила взгляд с Леи на Кибелла и обратно, он подошел к ней, опустился на одно колено у ее ног и взял ее руку:

– Она ничего тебе не говорила? – Лея просто покачала головой.

– Когда мы виделись последний раз она говорила, что ее хватит еще на несколько десятков лет, ситуация слишком быстро изменилась, она сама не понимает почему. Мы так же ей нужны для существования, но сейчас мы приносим вреда больше. Ты же знаешь как она изъясняется, будто бы хочет сказать, но не может. Отец, столько пожаров было в томм году, я думала мы не справимся! Нас слишком мало, столько фейри погибло, она так много плакала. Даже когда я не слышу ее мне кажется она плачет.

– Значит пандемия была средством снизить популяцию человека? – холодно переспросила Аня. – И как вам удалось?

– Талия работает над множеством вирусов последние несколько десятков лет в надежде излечить себя и понять что с ней стало, позже мы встретимся и с ней. – Гай подошел ближе к Ане и протянул к ней руки, пытаясь восстановить потерянное доверие, – У нее возникла идея с ковид, но таких исследователей как она среди людей тоже достаточно много. Как она не пыталась усилить пропаганду антивацинаторства – у нее ничего не вышло. Погибло в сотни раз меньше людей чем она рассчитывала. Если бы нас было больше, то такого бы не произошло, мы бы смогли помешать ей.

– Что вы несете? – я встала, – Дети погибли, люди, чьи-то матери, отцы, друзья. Теперь понятно почему конкретно твои отношения с дочерью не складываются. Вы циники!

– А ты идеалистка, верно? – Кибелл вскочил с колена и прошел к окну. – Как часто ты участвуешь в протестах против войн и насилия? Давно ли в Африке детей от голода спасала? Может быть пластиковое пятно в Тихом океане ты с командой на той неделе очищала?

Уделал. Да, я лишь раздумывала о несправедливости, да, часто корила себя за бездействие, но я обычный маленький человек и приняла для себя мысль, что мой удел – маленькие дела. Потопом снесло целый город, пожаром уничтожены дома, очередного ребенка совратил собственный отец, очередную женщину убил муж, очередная страна объявила войну другой, а правители соседних стран решили поддержать выбранную сторону. И даже не сторону правых, правых в подобных ситуациях нет. А ты идешь дальше на работу, выполнять свои обязанности, потом забежишь на маникюр и проблема становится словно бы дальше. Да и происходит, в общем-то, не с тобой. Как бы ни было паршиво вокруг – нужно продолжать жить. Этим мне часто импонировали последователи современных мировых религий, в Исламе, например Аллах не возлагает на человека сверх его возможностей. Как-то я видела блог одной мусульманки, которая в ходе продолжительной борьбы с раком все же потеряла своего младшего сына и ей точно было гораздо легче перенести это испытание. Для нее это послал ее Бог, послал ровно столько, сколько она могла бы перенести, чтобы вынести очередной урок терпения. Я бы так не смогла, я была трусливой, часто мелочной, заносчивой, думала чаще о себе, деньгах или еде.

– Аврора, – прервал мои размышления Гай, – нас стало очень мало. Я много думал о том, как так вышло. Мы эволюционировали, мы стали «людьми» так же как люди. Поначалу, еще до первого столкновения вечных, я, как и многие из нас, придерживался мысли, что нам стоило бы установить собственную власть. Мы раскрыли себя, показали людям всю свою силу, способности, многие политеистические религии, известные тебе стали результатом наших действий. Но и в ходе нашего, пускай и короткого правления, ничего не изменилось. Теперь они шли в бой с нашими именами на устах, может быть только у Афины сложился боле или менее приятный эээ, – Гай замялся, подбирая слова.

– Фандом, – закончила за него Лея и рассмеялась, – а потом случилась одна из самых первых битв среди вечных.

– Гигантомахия, – догадалась я, – так это было сражение между вечными, а не олимпийскими богами и гигантами? Тогда кто такие гиганты?

– Когда ты увидишь Селиуса у тебя все вопросы отпадут. – сказал Кибелл.

– И челюсть, – добавила Лея, – он же сумасшедший, последний раз, когда я передавала твое письмо, папа, он поразил даже меня. Кстати, где еда? Я расстроена, а когда я расстроена – я много ем.

– Ты всегда много ешь, – ласково пожурил дочь вечный и пересел во главу стола. Он двигался плавно и одновременно опасно. Гай, если не приглядываться выглядел вполне себе обычным мужчиной. Этаким айтишником с этими его футболками поло и широкими штанами. А Кибелл казался иногда практически монструозным, как гора, возвышаясь над толстой столешницей. Огромные руки, огромные плечи и круглая мощная спина придавали его внешности какую-то неповоротливость когда он сидел. Но как только он начинал двигаться это ощущение исчезало сменяя себя на хищнические повадки грациозного льва. Аня поймала мой взгляд и подойдя ближе прошептала прямо над ухом:

– Конец света буквально у тебя на носу, а ты решила влюбиться? Неужели он тебе понравился?

– «Понравился?»Мы по-твоему в третьем классе? Откуда такая лексика? Да ты и сама не против завести себе парня, я посмотрю, – прыснула я, слишком громко рассмеявшись так, что каждый присутствующий в зале поднял на меня глаза. Правый уголок рта Кибелла пополз вверх являя мне самую обворожительную улыбку Вселенной. Сердце забыло как стучать, легкие забыли как дышать и меня подмывало вскочить с места и запрыгнуть ему на колени, зарыть руки в его волосы и прикоснуться губами к мочке уха.

– Прекрати, друг, – сказал Гай и встал между мной и вечным, – девчонки еще совсем зеленые, им трудно сопротивляться.

Кибелл засмеялся, почти смущенно потер свой нос и кивком головы пригласил за стол, я села рядом и прямым взглядом уставилась на вечного:

– Зачем это тебе? – я не смутилась, даже без его способностей я бы, вероятнее всего, и так отдалась бы без серьезных раздумий, серьезных отношений у меня давно не было, еще и апокалипсис маячит в ближайшей перспективе, так что поразмыслив буквально две минуты я поняла, что идея прыгать на его коленях не так уж и плоха.

– Было интересно насколько разумно ты отреагируешь на то, как рушат твои личные границы. Нам это понадобится чуть позже. Сходим к шаману вечером. – Кибелл изучающе проследил взглядом за Гаем, галантно подвинувшим стул для Ани и снова многозначительно посмотрел на меня. Я протянула руку и коснулась внешней стороны его ладони, сначала аккуратно провела ногтем по выпуклой вене, а затем подушечкой пальца очертила пару кругов. Он улыбнулся, а я прошептала:

– Удивительно, но вы ничем не отличаетесь от людей.

– Как и ты, не забывай, ты теперь одна из нас, – вечный повернул руку в запястье и взял меня за пальцы, проведя большим по камню на кольце.

– Знаешь, что считается первым признаком появления гуманизма? – я не стала убирать его руку, его прикосновения отрезвляли, они дарили ощущение реальности происходящего.

– Сросшаяся бедренная кость древнего человека, знаю, но это же миф, родная, и наверняка это твой любимый пример, – Кибелл улыбался, совершенно искренне и удивительно и его улыбка была действительно чарующей даже без применения способностей.

– Миф или не миф сама фраза антрополога, но я уверенна, что такой факт был, люди могут заботиться друг о друге. Эволюция работает в обе стороны. Появляются не только качества жестокости, но и любви, заботы о близком человеке. Я правда в это верю.

– Да кто спорит, – подал голос Гай и я вдруг вспомнила, что мы не одни в этой комнате, обернувшись, я поймала недоуменный взгляд подруги, которая уставилась на наши сомкнутые руки с вечными. – И хватит переглядываться, мы все здесь взрослые люди на пороге чего-то ужасного, должно же случится хоть что-то по-настоящему хорошее.

Аня улыбалась, ни у кого не осталось сомнений что он имел в виду и ей явно нравилось то, как он сказал. По-настоящему хорошее, я несколько раз проговорила эту фразу про себя, смакуя последнее слово. Хорошее, хорошее слово, хорошие люди, хорошая машина, даже военных называют хорошими. Мир бывает только с кулаками, имея хороших военных, такая риторика сейчас в этой известной нам Вселенной, на этой почти отжившей свой век планете. Проблема не в слове, слово обесценили люди. Глаза защипало и страх сковал меня, в голове всплыли лица моих родителей, они погибнут, погибнут раньше чем планировали. Когда наша страна избежала первый ядерный конфликт они хотели уехать в дом деда, чтобы там пережить второй, я подумала, что стоило бы им позвонить и дать рекомендацию все же отправится туда. Они погибнут, довольно молодые по европейским меркам, довольно добрые по моим. И еще миллиарды таких людей.

Мои мысли прервала открывшаяся дверь и вошедший совсем молодой парнишка, в руках у него был просто огромный поднос с тремя блюдами, закрытыми крышкой. Следом за ним вереницей в залу проследовали официанты, занося то, что реально могло улучшить мое настроение – вино и какие-то совершенно огромные порции пасты карбонара.

– Спасибо, Артур, – прощебетала Лея, – кстати, отлично выглядишь.

– И ты тоже, – парень, казалось бы все равно пропустил ее комплимент мимо ушей, расставил напротив каждого из нас по порции, остальной персонал организовал сервировку, буквально три минуты и я приступила к поеданию самой прекрасной пасты в моей жизни, совершенно не стесняясь и не соблюдая какие-то нормы приличий. Вино оказалось сухим и на секунду я сморщилась, ощущая непривычно кислые нотки, но потом какой-то остаточный вкус корицы смягчил вкус. Через несколько минут вошли еще несколько человек и принесли еще несколько бутылок вина, салаты, немного закусок из огурцов, красной икры и краба.

– Десерта не хватает, – до конца не прожевав первую вилку еды заявила я.

– Будет, – успокоил меня Артур и молча откланявшись вывел за собой всех официантов.

– Он в курсе кто вы? Или ведьмак? – спросила Аня и переложила в свою тарелку несколько закусок.

– Ведьмак, – сказала Лея мечтательно, – кстати, мой бывший.

Я чуть не поперхнулась, осознавая насколько они похожи на обычных людей. Обычные отношения, обычная любовь, обычный секс. Лея на секунду замерла и уставилась в пустоту пред собой, затем кровь сошла с ее лица, губы потеряли краску, глаза закатились, а пальцы затряслись, медленно загребая воздух. Кибелл и Гай отреагировали спокойно и я сразу сделала выводы, что это ее состояние не являлось чем-то необычным, но тут она вскочила с места, выбросив вилку в сторону и возмутилась:

– Какого черта? Вы что пригласили Талию сюда? – Лея, опомнившись подняла вилку с пола и стукнула ею о стол так, что Аня подпрыгнула. – Я чувствую ее, она готовит портал. Аня, – она перегнулась через стол, оперевшись на него своими худыми руками, звякнув браслетами на запястье, – Тебе нужно уходить немедленно.

– Да ладно-о-о, ну что ты в самом деле, – протянул Гай, но все же взял Аню за руку, – прошли сотни лет, ты серьезно думаешь, что ей до сих пор есть дело?

– Думаю есть, вспомни что случилось с Натали, – Лея удивленно изучала отсутствие реакции Гая.

– А что случилось? – спросила я, чуть напрягшись. Новые друзья – это, конечно, замечательно, но новые враги – так себе история.

– Она ее спрятала и морила голодом почти два года, она поехавшая, представляешь? – Лея подошла к Ане и, схватив ее за руку, пошла к двери. – Аврора, если хочешь, оставайся, тебе ничего не угрожает, а мы пока прошвырнемся по магазинам.

Лея выставила руку, сходу открывая портал, но уже в двух шагах от него ее арку разрезала красная линия. Я поднялась, но Кибелл удержал меня за запястье, шепотом произнеся:

– Все будет в порядке, Талия не голодна.

– Не голодна? Что это значит вообще, – прошипела я в ответ.

– То и значит, по крайней мере она ее не съест. – Кибелл, тем не менее, был довольно напряжен и его свободная правая рука явно вычеркивала некое заклятие. Я снова сделала мысленную заметку расспросить его про то, каким образом работает эта ритуалистика. Список вопросов ширился и пока первым из низ стоял элемнеталь. Кто они такие и почему я – они. Аня подернулась светло-голубым сиянием на долю секунды и снова стала обычной.

– Это мой фирменный щит, – сказал вечный. – Он дважды спасал мне жизнь, когда эта сумасшедшая пыталась меня выпить. Слышала что-нибудь про упырей?

– Слышала, – подтвердила я, – только упыри едят человеческую кровь вместе с мясом, вампиры только пьют.

– Боже мой, ты даже в таких ситуациях продолжаешь умничать, – Гай закатил глаза и отправил еще небольшую порцию пасты в рот.

Портал открылся и из него вышла сама Эльвира – повелительница тьмы, такая ассоциация родилась, хотя я уже начала забывать об этом шедевре американских комедий. Высокая женщина, с высокой грудью, высокой прической из самых черных волос, что я когда-либо видела. На абсолютно белом лице без единой розовинки мерцали красные яркие глаза сумасшедшего размера.

– Итак, – ее лелейный голос прозвучал громко, как флейта, – почти все персонажи нашей грядущей драмы в сборе. Не хватает только Селиуса. Думала, когда же вы позовете меня обсудить нашу смерть снова.

– Мы его не позвали, – прогремел Кибелл и отодвинул стул для Талии, Лея одновременно с этим развеяла портал вампирши и уже вскинула руку для своего, как Талия, обернувшись к ним проворковала:

– Хочешь спрятать девчонку, угадала? От нее пахнет грядущими поцелуями Гая, – вечная уставилась на Аню взглядом тысячи волков. – Мне больше нет дела до твоих шлюх, – проговорила она в никуда, – мой ад скоро подойдет к концу. Тысячи лет я ела таких как она. Тысячи лет искала возможности ощутить вкус нормальной пищи, ощутить вкус поцелуев Гая, теперь мне нет до этого дела. Интересный поворот, не так ли, Кибелл? Ты все эти годы хотел стать императором мира, вершить праведный суд, а теперь и твоей мотивации пришел конец.

Ни один мускул на лице вечного не дрогнул, но я осторожно высвободила руку и с любопытством посмотрела на него. Он поднял на меня глаза и пожал плечами, словно извиняясь.

– Было дело, – подтвердил он.

– У вас есть план? – спросила Талия. – Будете спасаться или насладитесь последними годами жизни?

– Да, у нас есть план? – уточнила я и прошла к окну, потому что мне казалось будто от Талии пахнет свежей кровью. Мне срочно нужен был хотя бы намек на свежий воздух. Окно не открывалось, старая деревянная рама будто срастила створки и чугунная резная ручка не проворачивалась, Кибелл оказался рядом и тихо спросил:

– Ты останешься у меня на ночь?

Сердце подскочило к горлу и я не смогла отвести взгляда от его лица, оказавшегося слишком близко ко мне. Точеный низ подбородка и сразу пухлые и, наверняка, теплые губы. На момент приезда к подруге я думала, что закончила с любыми отношениями между мной и этим многообразием абсолютно ничтожных мужчин вокруг. Но он был другим, а я была вымотана, выглядела худощавой, угловатой, да и бельишко не комплектное. «Боже мой, о чем ты думаешь, Аврора», – подумала я про себя.

– Мы собирались к шаману и, кстати, не понимаю зачем, – в сторону сказала я и, как ни странно, засмущалась. И в ступор меня ввело ни его внимание, а то, что я всерьез рассчитывала ответить на него взаимностью. Он открыл окно и прохладный воздух погладил мою шею, я обернулась спиной к нему и поняла, что мою шею сзади теперь гладит рука вечного.

– У меня есть план, Аврора, но многое в этом плане будет зависеть от тебя. Отчасти поэтому я хочу, чтобы ты хорошо ела и была рядом.

Я подняла на него глаза, он улыбался мне, улыбался мне как Кларк Гейбл. Собрал в себе все штампы.

– А отчасти еще почему? – почти пробурчала я в ответ.

– Обсудим это позже. Итак, – он обратился к присутствующим и я поняла, что нить общего разговора упустила, – Аврора видит Гею, причем видит как существо. Она элементаль. Это странно, я вижу такое впервые, но слышал от фейри, что такое бывает. Позже мы пойдем к шаману и попробуем поговорить с ней через Аврору, пока она не может наладить ней связь самостоятельно. Возможно она скажет сколько у нас времени и что мы можем сделать.

– Это чушь, – рявкнула Талия, – Селиус говорил, что некоторое время назад одна ведьма хотела собрать людей и совершить ритуал на геноцид. Геноцид человечества. С Ковид у меня не вышло, так может попробуем этот способ? Проблема Геи в людях. Я убеждена в этом. Именно люди уничтожают ее, именно люди уничтожают себя. Раковая опухоль планеты, бесконечно размножаются, – она пренебрежением посмотрела на Аню, – ровняют с землей все, что даровала им прародительница. Они ничтожны.

Я онемела, лишь открыв рот. Аня уставилась на вампиршу без обиняков с толикой омерзения, до конца не понимая что конкретно она чувствует по поводу версии вечной.

– Но это ужасно, – пролепетала я. – такое уже было, фашистская германия, уничтожение евреев, вторая мировая в целом. При этом было сравнительно недавно по меркам истории и не помогло, как видишь.

– Давай посчитаем, девочка, к концу пятидесятых годов на плате жили всего три миллиарда человек. Погибло в ходе второй мировой около пятидесяти миллионов человек. Несоизмеримо. Сейчас вас 8 миллиардов. Уничтожим половину и я, более чем уверенна, гибель Геи отложится еще на тысячи лет.

– Мы не будем проверять твою теорию, – строго сказал Гай, – к тому же нет таких ритуалов.

– Тебе о них не известно, но мы знаем как погибла первая цивилизация, они знали как уничтожить половину своего рода. – Талия облокотилась на спинку кресла и сложила руки, замкнувшись.

– Мы ничего не знаем, – подала голос Аня, – но явно не просто так Гея приходит к Рори и зовет ее. Копать нужно здесь. И еще, чисто арифметически, после того, как будет уничтожена половина человечества снова останется не более сотни лет. Именно потому, как ты говоришь, что мы размножаемся.

– Тогда уничтожим те нации, что размножаются сильнее всего, индийцев, например. – предложила Талия.

– Не думаю, что если этот ритуал существует он настолько избирателен. – вставил Гай.

– Я не верю, что вы это всерьез обсуждаете, – я поймала себя на том, что в ужасе прикрыла рот рукой.

– О да, госпожа – гуманистка, давайте просто все умрем, – съязвила Талия.

– Давайте, – подтвердила я. – Давайте просто умрем и уступим место следующим. Тем, кто, возможно, не будет срать вокруг, тем, кто не создаст ядерное и химическое оружие, тем, кто не уничтожит Сену, Волгу, Амазонку и Тихий океан. Тем, кто не будет сжигать леса, не оставит голодными бедных, не будет так ненавидеть друг друга, как мы, за религию, цвет кожи, ориентацию. За последние десять лет было два ядерных конфликта. Два! И один из них между вполне себе цивилизованными странами. Удивительно, что люди до сих пор не остановились. Или давайте дождемся третьей мировой, уж она-то точно доконает все человечество и Гея останется жива. Безжалостно, капиталистично, иллюзорно. – я всплеснула руками и улыбнулась. Возможно, как психопатка.

– Не факт, дорогая, – сказал Кибелл, – в случае ядерной войны скорее всего она уже в себя не придет. Это все лишь теории, нужно с ней поговорить.

Гай посмотрел на часы и открыл еще одну бутылку вина, разлив по фужерам, подошел с одним ко мне и, протянув сказал:

– Его дом уже почти под закатом, у нас около двадцати минут, пора выдвигаться. Сейчас ты выпьешь вина, я обезболю тебя и мы пойдем.

– Обезболю?! – взвизгнула я, – Я ненавижу иголки и не позволю вам в меня чем-то тыкать.

Ситуация приобретала слишком быстрые обороты, если несколько ночей назад я была обычным, средненьким таким, человеком. Простой, взрослой женщиной, с небольшим капиталом, не хватающей звезд с неба. Сейчас я вдруг стала человеком, на плечах которого оказался груз, который уже казался слишком тяжким. Решать что-то за себя, еще куда ни шло, разгребать проблемы цивилизаций уже через чур. И я залпом выпила, на самом деле, очень кислое вино.

– Закрой глаза, – посоветовал Кибелл и я подчинилась.

Гай положил ладонь на мой лоб, теплая волна прокатилась от головы до самых пяток, затем еще раз и еще, прямо с закрытыми глазами меня перевели через портал, а затем долго вели за обе руки по каким-то камням, буреломам и мху, судя по дряхлой мягкости. Слышился плеск явно речных волн, гул мошкары, запах теплой сырости бил в нос, но прикосновения рук я чувствовала отдаленно, как под анестезией.

– Кибелл, – позвала я, – где мы?

– Идем вдоль реки Лена, – легко сказал вечный, – сейчас уже подойдем.

Мы взяли чуть выше и идти становилось труднее, затем в нос ударил трупный запах и я чуть было не открыла глаза, но Гай, мне показалось, что это именно Гай дернулся и снова приложил ладонь к моему лицу. Мы прошли еще десяток шагов и мне разрешили открыть глаза.

– Что тут делает яранга? – удивилась я, разглядев впереди куполообразное строение из мехов и дубленой кожи. Коричневые толстые ленты опоясывали сооружение в несколько рядов, и я заприметила вход в левой стороне купола.

– Мы идем к особому ведьмаку, он предпочитает жить в местах чуть более теплее Чукотки, – сказал Кибелл и прибавил шагу, сильно обгоняя нас. Я снова залюбовалась им, но поспешила выгнать эти мысли из головы. Кольцо заволновалось, ободок начал жечь кожу, но боль была пока терпима. Оно давно не давало о себе знать. Эмоций его я распознать не могла. В нем была и горечь утраты, и страх перед смертью, и какая-то слабость со вкусом теплого пива.

– И он шаман? Постой, – я схватила Гая за руку, удерживая на месте, – я вот чего не понимаю. Я чувствовала силу Геи и твою тоже, вы не использовали никаких ритуалов. А Кибелл использовал для создания щита. Ваша сила у вас в крови и возникает по вашему желанию. Варвара использует в работе ритуалы, и я видела у нее книги с заклинаниями и обрядовой магией, она будет учить этому Аню. Так зачем нам нужны какие-то приспособления для использования силы?

– Это я могу объяснить: мы с Кибеллом и остальные родились такими, и я могу сказать, что эта сила существует в нас не отдельно от Геи – это и есть сила Геи. Она транслирует ее через нас. У вас тоже силы Земли, но для их направления нужен проводник. Отчасти именно поэтому, когда ведьма умирает, рождается другая. Закон сохранения энергии. Это как физика, ты должна меня понимать, ты же человек науки, – с сарказмом закончил вечный и пошел дальше. На самом деле примерно так я и думала. Хотя его тон мне не понравился.

Запах тлена плоти я снова почувствовала не дойдя и пары метров до яранги. Что-то мне подсказывало, что внутри уже давным-давно нет никакого шамана, или он умер некоторое время назад, а труп и похоронить было некому. Вдруг я поняла, что Аня пошла с нами. До этого момента я и звука от нее не слышала, а сейчас она зашла в ярангу сразу после вечных, обойдя меня сзади, крика и визга я от нее не услышала и сделала вывод, что там никого нет. Вывод ошибочный. Как только я приподняла чоугрын, прошла после холодной комнаты в иоронгу, я сразу поняла, почему не было крика. Гай прижимал к себе Аню, держа за талию одной рукой, а второй закрывал рот. Глаза подруги были расширены от ужаса, она шумно и глубоко дышала носом. Вечный тихо сказал ей на ухо:

– Ты должна молчать. Мы и не думали, что вы такие впечатлительные. Я сейчас отпущу тебя, но ты не должна издавать громких звуков. Поверь. Поняла меня?

Вечный дождался, когда подруга кивнет головой, и отпустил ее.

– Чего ты так испугалась? – спросила удивленно я, и Аня молча подняла руку с вытянутым указательным пальцем; я проследила направление, и сама потеряла дар речи, когда сквозь мрак яранги на меня уставилось сухое черное морщинистое лицо старика, хотя его веки и были закрыты и вдавлены в лицо, будто там уже не было глазниц. Кожа обтянула скулы и подбородок. Судя по всему, это был эвенк, а не чукча. Нос был приплюснутым, и ростом он был явно с Гая. Шаман сидел с другой стороны старого очага, согнув ноги в коленях. В левой его руке был зажат яркий и почти не потертый кожаный бубен диаметром не менее метра. Я подошла к нему ближе и ощутила тепло от кольца – благодарность мне за то, что мы оказались здесь. Причудливый головной убор из меха и бусин спускался по обе стороны от лица на верхнюю одежду из небольших шкурок неизвестных мне животных. А от шамана пахло тленом и грязными волосами, мокрой кожей и застарелыми кошачьими экскрементами.

– Здравствуй, Хайлань, – тихо сказал Кибелл и сел на противоположную старику сторону очага. Затем жестом пригласил присесть и нас. Меня шатнуло, хмель не отпускал, и мутная голова плохо понимала, что вообще происходит. Потом я просто буднично моргнула, глаза закрылись в одном мире, а открылись в другом.

Вот и попала я на Инзерские зубчатки, хотя бы так. Мы были на плоском возвышении, и Кибелл стоял рядом со мной, почему-то держа за руку. Слева была видна гора Ямантау – «злая гора», хотя мне больше нравился другой перевод – «дурная башка», а справа – гора Иремель. Всегда на Урале считалась «башка» плохой горой, а Иремель – хорошей, священной. Хребет, на котором мы стояли, находился между ними, словно разделяя добро и зло. Ветер сшибал меня с ног, хотя я и не чувствовала себя пьяной. Боли пока не ощущалось, я постаралась прислушаться к себе, пытаясь уловить присутствие Геи, но не чувствовала ее. Вокруг было пусто, и сумрак стремительно опускался на землю. Поражала абсолютная тишина, и даже ветер был неслышен, хотя я и ощущала на себе его воздействие.

– Кибелл, ее здесь нет, она не хочет тебе показываться.

– Ее нет, зато есть кто-то другой, – вечный обернулся, и мы наткнулись на поднимающуюся пару людей. Мужчина шел впереди, вскарабкался на высокий приступ и подтянул за собой женщину, такую красивую, что у меня дух перехватило. При этом на вид ей было не менее пятидесяти лет. Белые волосы, уложенные по моде девяностых годов, спускались чуть ниже ключицы, и начесанная челка задорно топорщилась вверх. Яркое платье из дешевого материала облегало высокие бедра. У нее были такие узкие запястья и ключицы, что, казалось, сейчас одно неверное движение – и конечность сломается или оторвется от такого бойкого подъема. Мужчина же был не столь впечатляющим, и каково было мое удивление, когда он подошел чуть ближе, и я распознала в его лице черты эвенка. Он был в национальном летнем костюме с орнаментами и повязкой на голове. Роста нетипичного – не ниже двух метров, и не было в нем классической для его возраста обрюзглости и одутловатости.

– Кибелл, я полагаю, это Хайлань?

– Верно полагаешь. Только зачем он нам это показывает?

На этой фразе звуки ворвались в мою реальность: шум ветра, резкие крики птиц заглушали мои мысли и ощущения, но кое-что все же проникло. Кольцо медленно нагревалось, распространяя по телу негу удовольствия и радости. Как мне нравились узкие задорные глаза Хайланя, какие у него широкие плечи, какие длинные и сильные ноги, крепкие руки. О, какая любовь, какое обожание! На секунду я забыла, как дышать.

– Кажется, это не он. Это она показывает мне, – я показала ему кольцо и качнула головой в сторону парочки, – не замечаешь внешнего сходства?

– Понятно, это прошлая ведьма стихий. Я ее лично не встречал. На тебе ее кольцо. Кстати, потом расскажешь, как оно оказалось в твоих руках. Ну что ж, послушаем хоть это, раз они спугнули Гею.

– Я не думаю, что они ее спугнули. Она просто не хочет вас видеть, ребята. Чем-то вы ее прогневили.

– Мы обсудим все твои теории завтра, обещаю тебе, – и снова этот взгляд. Внимательный и проникновенный.

– Скажи, почему Хайланю тут около шестидесяти, а там – он мертвая кочерыжка?

– А кто сказал, что он мертв? Он там вполне себе жив, ты что!

– Жив? Он же на мумию похож! – взвизгнула я.

– Ну, ты такая образованная девушка и ни разу не слышала про шаманов или монахов, ушедших в глубокий сон, медитируя? Магия шаманов и всех остальных ведьмаков основывается на единении с Вселенной, с Геей. Он не может умереть до конца – посмотри на его пальцы.

И действительно, у него на указательном пальце было такое же кольцо, как у меня и как у ведьмы. Парные кольца: кажется, эти двое были влюблены друг в друга при жизни. Значит ли это, что ведьмы с такими кольцами все же стареют и дряхлеют, а если у них есть кольцо, никогда не умирают? И я поспешила задать все свои вопросы вечному.

– В принципе, верно, несколько сотен лет ты будешь жить молодой и красивой, затем начнется процесс старения и растянется он совсем не на сотни лет. Кто-то выбирает смерть и добровольно отказывается от силы, снимая кольцо, а кто-то, как шаман, находит себя в единении с силами Вселенной. Ты же слышала про мумифицированных буддистких монахов или совсем не изменившихся после смерти католических святых? Теперь понятно, кто они на самом деле?

– Мне ничего уже не понятно. Может, есть у тебя какие-нибудь книги или учебники. Вас же было около сотни. Неужели никто не классифицировал все ваши знания?

– Конечно, есть, но большинство из них на латыни, древнегреческом или вообще праязыке. Как ты будешь их читать?

– Ау-у, я вообще-то закончила истфак, и с латинским у меня в университете вообще проблем не было. С греческим с твоей помощью я бы тоже разобралась, к тому же ты скорее всего знаешь абсолютно все, что там написано.

– Знаю. Но у меня совсем нет времени корпеть с тобой над книгами, поверь.

Ну, вот этому я как раз верила. Тем временем парочка начала целоваться. Вот что интересно, наверняка они уже пару сотен лет вместе, да даже если и десятков, – страсти в их отношениях было не занимать. Я смущенно отвела глаза и уставилась на небо, стремительно темнеющее и тяжелое под гнетом звездного купола. Такого неба я не видела даже в Зеркальном, так часто называли село Ани – звезды алмазным покрывалом раскинулись повсюду, и я даже могла рассмотреть парочку туманностей и комету совсем низко над южным горизонтом. Комету?

– О! Я знаю, какой сейчас год, Кибелл.

– Я тоже знаю, ты меня сейчас не удивишь. Тоже комету заприметила? В следующем году родишься ты, Аврора, а значит, ведьма стихий скоро умрет. Надеюсь, они сейчас нам расскажут почему, ведь впереди у нее еще несколько десятков лет.

Мы решили подойти ближе к паре, ведьмак сел прямо на каменную поверхность и посадил себе на колени женщину. Уже было достаточно темно, и я с трудом могла разглядеть их выражения лиц. Тем временем меня начало мутить, я пошатнулась, и вечный меня подхватил, прошептав мне на ухо:

– Крепись, Аврора, самое страшное еще впереди, а нам нужно понять, зачем кольцо отправило нас сюда.

– Пока я в порядке, ты слушай.

Пара впереди нас с милого шепота резко перешла на крик:

– Это единственный шанс ее по-настоящему вернуть, Лида, – убеждал шаман. Отлично, теперь я знала, как звали мою предшественницу.

– Мерзкий способ, мерзкий, нечеловечный! Я не буду в этом участвовать, – взвизгнула сумеречная ведьма и вскочила с колен любимого.

– Но он уже нас впутал, возможно, назад дороги нет, процесс уже начался, и наша энергетика завязана в обрядах. Он сделает это, даже если мы убежим. Ему при этом даже не обязательно присутствовать рядом. Лида, послушай! – женщина уронила лицо на ладони и сильно, прямо навзрыд разревелась. – Да, он нас обманул, но, положа руку на сердце, сама подумай: умрет еще большее количество людей, если мы ее не вернем!

– Нужно рассказать вечным о нем – они помогут!

– Только не это! Они убьют нас, ты это знаешь. Даже не дадут оправдаться.

Я тоскливо посмотрела на Кибелла. Теперь я узнаю, что, оказывается, вечные легки на расправу. Я даже не удивилась.

Начала болеть голова, и мне уже трудно было следить за их диалогом, я сказала об этом вечному, а он попросил продержаться столько, сколько смогу. Всего через пару секунд после его слов мне показалось, что череп раскололи надвое, и я закричала. Боль прошла до самого копчика, разделяя мою спину, и мне пришлось сеть на корточки. Вечный опустился рядом, все еще держа меня за руку и поглаживая тыльную ладонь.

– Мне больно, – коротко пискнула я, глазами умоляя его остановить это, каждая кость в моем теле горела напалмом, я болезненно ощущала каждый волосок на теле. В глазах потемнело, и я потеряла сознание. Последнее, что я слышала, было истеричным криком Лиды:

– Я не могу позволить вам убить половину населения планеты! Только через мой труп!

Глава 3

Мне было страшно открывать глаза, поэтому придя в сознание насторожилась и постаралась напрячь все свои органы чувств, кроме зрения. Я определенно лежала на кровати, но это была не моя перина в доме Ани. Стоял запах пыли, затхлости и давно не убранного помещения. Воздух в комнате холодный, а у правого уха прядь волос ощутимо колыхалась от потока воздуха из открытого окна. Судя по тому, насколько тихо было на улице я сделала вывод, что проснулась ранним утром.

– Ты все же осталась у меня на ночь, – голос Кибелла прорезал оглушающую тишину и я почувствовала его пальцы на своей шее.

– Думаю, что обстоятельства не те, что ты планировал. – я открыла глаза и уставилась в бордовый балдахин над поистине исполинской кроватью, Кибелл лежал рядом и перебирал мои волосы раскинувшиеся по подушке, я увидела это краем глаза и постаралась взять себя в руки и не смущаться. Боли больше не было. Я повернулась на бок и встретилась с его глазами. – Знаешь, эта кровать неприлично огромная. Мы могли бы спать здесь каждый день на новом месте и ни разу не коснуться друг друга за неделю.

Вечный улыбнулся и притянул меня к себе, подняв мою голову правой рукой, а я удобно улеглась на его плече, уткнувшись в ключицу.

– Ты спала два дня, прости, я не ожидал, что связь с шаманом так тебя измотает. – он постарался заглянуть мне в глаза, но я прятала лицо лихорадочно прикидывая: запах в комнате от помещения или все же от меня, раз меня не было в душе по меньшей мере двое суток.

– Жаль, что мы не встретились с Геей, но теперь понятно зачем я ей. Они говорили об обряде первой цивилизации, как думаешь?

– Да, возможно поэтому она является тебе, возможно у нас есть еще шанс, но так же возможно, что твои силы уже завязаны на этом ритуале. Твои силы – это силы Лидии.

– Она сняла кольцо, – я с шумом выдохнула понимая, что если мы не найдем зачинщика, того, кто собирался уничтожить половину человечества мне так же придется снять его и умереть, чтобы остановить ритуал и дать еще немного времени вечным.

– В твоем случае до этого не дойдет, – он легко коснулся губами волос у моего лба. – Ты как себя чувствуешь? Голодна? Я прикажу приготовить завтрак.

Я пошевелила сначала пальцами на ногах, затем сладко потянулась и поняла, что чувствую себя отлично, лишь голова немного закружилась от обезвоживания. В горле саднило как при простуде. Рукой я прошлась по телу до живота и поняла, что переодета в какую-то очень короткую комбинацию, а на мой немой вопрос вечный ответил:

– Аня была все время здесь, она тебя переодела когда мы вернулись и сказала, что ты любишь спать в холоде под тяжелым и теплым одеялом, поэтому ты в комнате Леи, только в ней все еще открывается окно.

– От завтрака не откажусь, но давай никого не будем будить, слишком рано, – я очень широко и совершенно неприлично зевнула, даже не прикрыв рот рукой и откатилась от вечного, затем резко села, но почувствовав головокружение тут же легла назад, свесив ноги с кровати, а голову положив на его ноги. – Кухня, надеюсь, не очень далеко?

– Всего на минус первом этаже, – Кибелл переместился ближе ко мне и помог встать с кровати, медленно и осторожно, краем взгляда я заметила насколько тонкими стали мои ноги. « Это уже не красиво.» – я с досадой подняла глаза на вечного, он был красив как Аполлон, а я была похожа на узника концлагеря.

– Расскажи мне, что ты знаешь об элементах и видящих? – я пропустила вечного вперед и осторожно, прямо по холодному полу двинулась за ним.

– Видящие встречаются довольно часто по меркам истории, это, как правило, именно ведьмы, которые видят Гею, видят не как ты во снах, а по-настоящему, например, глядя в реку осязают ее жизненные вены, как энергию.

– Как в матрице? – спросила я и усмехнулась.

– Ну, может быть, хотя я видел только трейлер. – Кибелл спустился с последней ступени лестницы и двинулся вдоль по коридору.

– Тю-ю-ю, – протянула я, – да мне с тобой не о чем разговаривать. Это же шедевр! Еще скажи, что ты не фанат Властелина колец или Звездных войн?!

– Нет, Аврора, эти поистине гениальные произведения я тоже не смотрел.

– Кошмар, – констатировала я, – целый культурный пласт просто проигнорировал. А какие фильмы ты любишь?

Кибелл дошел до конца коридора и прошел к еще одному лестничному пролету, через несколько десятков ступеней мы оказались на огромной кухне в подвальном помещении, весьма современно обставленной с огромным количеством кухонной утвари и огромным двухдверным холодильником. Он оглядел кухню, затем выдвинул из угла стоящее там низкое, но широкое кресло, посадил меня в него, а я подмяла под себя ноги, которые уже окоченели к этому моменту.

– Сейчас, у Артура где-то был шерстяной плед его любимой бабули, – он засуетился и казался таким огромным под сводом низкого потолка, через секунду мои голые колени накрыло зеленое клечатое одеяло приятно колющее кожу. – возвращаясь к твоему вопросу, я люблю старое голивудское кино.

– Любимый актер?

– Марлон Брандо, – не задумываясь ответил вечный. – Любимая актриса того времени?, – задал он встречный вопрос мне.

– Вивьен Ли, – так же быстро ответила я.

– Наверное, я ожидал. – вечный прошел к холодильнику и начал рандомно доставать какие-то продукты, подогрел в микроволновке стакан молока, протянул мне, все это провернул буквально за две минуты ни слова не проронив.

Я сделала несколько глотков и моментально согрелась, в желудке затянуло, а я продолжала наблюдать как он намешивает омлет с зеленью. Затем из белой упаковки он достал какое-то странное мясо и нарезал его тонкими слайсами.

– Что это? – я потянулась ближе к столу, уловив не привычный запах.

– Утиная фуа-гра, если я не ошибаюсь. – Кибелл на всякий случай понюхал порцию, затем развернул к себе упаковку, – вроде свежая, что тебя так удивило?

– Печень, даже такую, ни разу с омлетом не ела, – я отвернулась к окну, оно было узким, в самом верху стены и уже виднелись ноги прохожих на улице, быстро и медленно пробегая. – Так быстро начался день, а я еще не задала и десятка вопросов. Ты обещал ответить, помнишь, а еще разобрать несколько моих бредовых теорий?

– Да, но сначала ты поешь. – Он поставил на стол рядом со мной огромную порцию омлета, общую тарелку с фуа-гра умостил рядом, а соусник наполнил чем-то сливочным с едва уловимым сырным запахом. – Вот, закуси, булкой. Тебе нужно много есть. Апельсиновый сок?

– Да, спасибо, – я смутилась, вот и он заметил, что я нездорово худая.

– В первую же секунду, когда я тебя увидел, все внутри взметнулось, я не знаю как объяснить. Будто мне нужно защитить тебя, будто ты самое хрупкое создание на планете. И я больше чем уверен, что это дело рук Геи.

Моя рука с зажатой вилкой дрогнула и я замерла не ожидая такой тирады, он сел рядом, а его слова больно меня укололи где-то за ребрами, в груди. Значит он думает, что химия, которую, мы определенно чувствуем друг другу дело рук матери.

– Очень мило, – сказала я и отправила первую порцию омлета в рот, стараясь не останавливаться теперь, чтобы не наговорить лишнего.

– Больше чем уверен, что у Гая к Ане тоже самое, – сказал он и обильно смочил в соусе булочку бриошь.

«Отлично, теперь придется еще и подругу огорчить.» – посетовала про себя я и уткнулась в тарелку.

– Ты думаешь, что мы обе зачем-то нужны Гее, на сколько я поняла по словам Валентины, в случае с ней случайных совпадений не бывает. Это как Фатум? Определяющее судьбу? Сила, определяющая предназначение?

– Думаю да, к тому же мать Леи – Мойра. Та самая Мойра про которую ты думаешь, она могла видеть будущее, точнее, его вероятности. Лея унаследовала часть способностей. Собственно, ты видела. Не может быть, что мы просто случайно собрались и оказались рядом.

– Как Доктор Стрейндж? – переспросила я.

– Снова какой-то культурный слой, который я пропустил, – с сожалением покачал головой Кибелл.

– Ты знаешь, я устрою с тобой киномарафон. Доктор Стрейндж – персонаж вселенной Мстителей. Это вообще стыдно не знать. Встал и вышел от сюда! – я засмеялась и непроизвольно протянула к нему руку, потрепав за ухо. – Нам все же нужно связаться с Геей, наши встречи во снах были слишком коротки и похожи скорее на апокалипсис, чем на общение. Прикажи Гаю учить меня.

– Он приведет Аню чуть позже, она перенесла какое-то важное мероприятие из за тебя.

– Точно! – раздосадовано я хлопнула ладонью по лбу, – Гадания! Можно мы возьмем с собой Лею?

– Конечно, я дам тебе ее телефон, к тому же она не оставляет желания вас приодеть и списать с моих счетов очередную кругленькую сумму. – он задумался и вдруг на его лице проявились все эти тысячи лет жизни, – Знаешь, я ведь люблю свою дочь. Когда Мойра пришла ко мне, поначалу я не поддавался уговорам зачать общего ребенка, но она настаивала. Она видела, что ей уготована великая судьба. Тогда я подумал, что это была лишь ее блажь. Мойра обладала самой высокой человечностью из всех нас. Самым большим желанием помочь, предотвратить, спасти. Мне казалось, что она хочет стать большим человеком, чем все мы, воспроизведя жизнь.

– А где она сейчас? – я на секунду напряглась, понимая, что маленький червячок ревности все же где-то внутри меня начал пожирать ясность ума. Затем поспешила отогнать собственнические мысли.

– Ее убили, при дворе королевы Виктории, ее обезглавил Хорс. – ответив на мой немой вопрос он продолжил, – я не успел его спросить зачем, Гай добрался до него первым. Это навсегда останется тайной.

Я замолчала, чтобы немного поразмыслить. Итак, что мы имеем: вечного можно убить, лишив головы, у Геи, возможно, есть планы на меня, Аню и Лею. Кто-то из вечных об этих планах догадывался, иначе зачем было бы убивать Мойру. Совершенно ясно зачем, чтобы она не смогла помочь своей дочери, предугадав ее судьбу.

– Кто знает о способностях Леи?

– Только те, кто был вчера в гостиной. Мойра запретила кому-то еще рассказывать.

– То есть, если бы кто-то из тех, кто участвовал в ритуале знал об этом, то ее бы постарались так же ликвидировать. Тебе не кажется, что в этом замешан кто-то из вечных? Вас точно осталось только четверо? Как ты это проверишь?

Кибелл встал и прошелся несколько шагов в сторону, затем облокотился на высокую каменную столешницу и скрестил руки.

– Нам нужно больше информации. В твоих словах есть зерно правды, но пока мы ходим около. Нужно узнать у Селиуса кто готовил тот ритуал, о котором говорила Талия, возможно это прольет немного света. Ты, пока , тренируйся с Гаем. У меня есть несколько дел, но ночью я отправлюсь к этому старому сумасшедшему.

– Как вы понимаете сколько вас? – я напряженно повторила свой вопрос. Кибелл поднял взгляд и снова сел рядом, взял меня за руку и втянул носом запах моей кожи, не надолго прикрыв глаза.

– Мы чувствуем друг друга и почти безошибочно можем открыть портал к любому вечному на планете. Иногда есть вещи, которые нас могут сбить со следа или с пульса вечного, но в конечном итоге пульс начнет ощущаться снова. Я сейчас слышу сердце Гая, Селиуса и чувствую запах Талии.

– А что с ее сердцем? – я убрала руку, все это ощущение нашей близости теперь притупилось, угасло. Это было не приятно осознавать, всего лишь наваждение.

– Оно теперь очень редко бьется. Но это не моя тайна, я не в праве делиться ее историей.

– О как, у вас есть что-то типо коллегиальной этики?

– Да, примерно, но тебе не стоит испытывать к ней жалость. Она страшное существо, – Кибелл достал телефон и набрал сообщение, – я пишу Гаю, что можно приходить и Лее, что ты готова к шоппингу. Есть одна вещь, о которой я хотел бы тебя попросить.

Я попробовала встать, нога затекала и мне уже было достаточно тепло. Я наелась, но не хватало чего-то особенного, ведь десерта тем вечером так и не съела. В холодильнике ничего сладкого не оказалось.

– Может быть печенье?

– Нет, Кибелл, печенье – это не сладкое. Сладкое – только шоколад.

– Ты так переводишь тему? – он встал и оказался сзади меня, положив руку на плечо, другой он порылся в стенке холодильника и выудил плитку молочного шоколада, практически целую. По позвоночнику прошлись мурашки от ощущения его теплой руки, я подняла глаза и, чуть обернувшись, встретилась с ним взглядом. Он смотрел изучающе, я была сильно ниже его и он казался просто скалой, смуглой, чертовски привлекательной скалой.

– Я просто хочу шоколад, – промямлила я и проскочила под его рукой, освободившись.

– Мне нужно, чтобы все свободное от занятий, работы Гая, к которой, вероятно, он тебя подключит и твоих дел ты проводила со мной. – бросил он спокойно.

– Даже ночи? – переспросила я.

– Тем более ночи, – серьезно уточнил вечный.

– Я подумаю, – уклончиво сказала я, а сама поначалу внутренне возликовала, но потом снова себя одернула. «Это внимание – нездоровое влияние Геи, и только.» – сказала я себе, умоляя не поддаваться влечению.

– Пожалуйста, – уточнил Кибелл. – Мне это физически необходимо.

– На что похоже то, что ты ощущаешь?, – я попятилась на несколько шагов назад, но он двинулся следом так, что мне пришлось двигаться дальше, пока я не уперлась спиной в шкаф. Он поднял руки, оперевшись на шкаф по обе стороны моих плеч, я проследила взглядом за этим движением и вопросительно уставилась на вечного с немым вопросом в глазах: « Ты ничего не попутал, бро?».

– Сначала я хочу тебя откормить. Мне кажется, что ты в любой момент можешь упасть и сломаться, как кукла. Затем запереть в комнате и никуда не выпускать.

Я прищурила глаза, а затем постаралась скинуть хотя бы одну из рук, он не пошевелился ни на дюйм, в итоге снова пришлось проскочить под ними.

– Я не хочу быть пленницей, – как можно более уверенно сказала я.

– И я этого не хочу, понимаю, что это что-то не правильное, но мне трудно держать себя в руках. Я был рядом все время, пока ты спала, мне физически было больно от твоей слабости. Теперь мне самому нужно разгрести огромное количество дел, но пока я оставлю тебя на Гая и Лею. – его голос на несколько секунд дрогнул во время этой тирады и он явно с усилием взял себя в руки. – Это ощущение для меня в новинку. Я это осознаю, но пока мы не разберемся с тем, что нас ждет, я предпочитаю делать то, чего хочет от меня мать.

– Делай что должно и буть что будет? – спросила я, но он промолчал. Вместо ответа он резко приблизился и сжал меня в объятиях крепких и терпких. Объятия с запахом мускуса и ванили.

– Это то расстояние, которое я могу перенести без беспокойства о тебе. Понимаешь? – прошептал он мне в макушку.

– Нет, это больше похоже на расстройство личности, ведешь себя как социопат – ответила я и, наверное, слишком нервно высвободилась. И сделала я это очень вовремя, потому что во время этих нескольких секунд, что мы сверлили друг друга взглядами в кухню ворвалась Лея и принялась ощупывать меня и мое лицо.

– Эти изверги ничего тебе не сделали? – она обернулась и выставила указательный палец в Кибелла, – Девчонка еще совсем юная!

– Ну это по вашим меркам я еще молода, в моем мире я считаюсь довольно зрелой женщиной, – я улыбнулась и почему-то обняла ведьму. В ней чувствовалась какая-то нормальность. Да, она была ведьмой, но такой обычной, такой плоской, как любой другой человек. Через ее плечо я уловила взгляд вечного, ревнивый и нервный. «Прекрати», – одними губами прошептала я, выпучив глаза, и он отвел взгляд, напряженно потерев пальцами переносицу, затем тряхнул головой словно отгоняя наваждение, а его идеальные волосы при этом взметнулись так, что у меня засосало под ложечкой.

– Я заберу тебя к Ане, она готовит какие-то обряды на сегодняшний девичник, но перед ним мы пробежимся по московским бутикам, – весело защебетала Лея и сразу открыла портал, – пока папочка, насколько я знаю тебя ждут палестинцы.

Глава 4

Я привела себя в порядок на столько, на сколько это было возможным. В ванной стояли какие-то баночки, к счастью, Аня подписала каждую и я нашла средство для волос. От этого крема ощутимо пахло лавандой, а эффект получился сногсшибательным. Волосы продолжали пушиться, но стали настолько мягкими и послушными, что мне удалось их выпрямить так, как никогда не получалось даже в лучших салонах города. Лицо выглядело отдохнувшим, свежим и появился здоровый румянец на щеках. Я даже сделала легкий макияж, удовлетворенно разглядывая новый цвет глаз. Наконец у меня появилось время осознать новую себя. Лицо с этими глазами казалось ярким, не обычным, кожа светилась каким-то холодным лунным подтоном. Но грудь так и не появилась, округлости ниже так же нигде и не прибавилось. Я со вздохом решила, что такие выпирающие кости стоит прикрыть свободным платьем и достала единственное приличное, что прихватила с собой – цвета пепла розы в мелкий белый цветок. Приличную обувь я не захватила, поэтому кроссовки остались единственным вариантом. Спустилась в гостиную я спустя полтора часа и даже успела проголодаться. К счастью Аня жарила сырники, а Лея, судя по всему в блендер измельчала ежевику для топпинга.

– Это мой рай? – спросила я.

– Нет, Рори, мне показалось, что твой рай только рядом с твоим вечным, – не смогла не задеть меня подруга. Я на секунду смутилась от словосочетания «твой вечный», а потом вспомнила, что и ей стоит рассказать истинную причину этого интереса к нам.

– Тут такое дело, – начала я и села на один из высоких стульев у бара.

– Если ты о предназначении, то Гай мне рассказал, – Аня на секунду обернулась, продолжая придерживать сковороду на плите. – Не думай, что меня это волнует.

– Ты решила это так назвать? – я посмотрела на Лею, она непонимающе переводила взгляд от меня к подруге.

– С чего ты взяла, что остальные пары на земле – это не предназначение от Геи?

– Тогда у нее не очень плохо получается строить настоящую любовь. Более семидесяти процентов браков в итоге распадаются. Так себе статистика, я бы тем более не доверяла ее играм.

Аня рассмеялась, а Лея задумчиво посмотрела в окно:

– Ну тогда почему она мне никого не даст? – несчастно заметила ведьма. – Я одна уже десять лет, с тех пор как мы порвали с Артуром.

Я засмеялась, на ее лице была написана такая обида, такое серьезное негодование, что мне стало ее сначала очень жаль, но потом ее выражение лица приобрело такую комичность, что я сразу поняла иронию.

– Вероятно, у нее есть план, – пожала плечами Аня.

– Мне кажется, что вы слишком серьезно к этому относитесь, – пробурчала я, отведя глаза.

– Расслабься, – подруга скинула на тарелку все сырники и поставила их передо мной, – Ну когда еще ты встретишь такого умопомрачительного мужчину, как Кибелл?

– Эй! – воскликнула Лея, – Вы вообще-то обсуждаете моего отца. Конечно, после смерти моей матери у нас напряженные отношения, но он мой любимый папочка и я даже представить не могу, что кто-то этого скрягу воспринимает как сексуальный объект. Просто фу.

Я накинулась на сырники, запивая их совершенно не подходящим случаю шампанским, которое появилось на столе неожиданно, как по волшебству. Приятная нега ударила в голову и мне стало на короткое время совсем все равно. Но лишь на короткое.

– Русалка сказала, что мы скоро все умрем. Ее «скоро», учитывая ее долгий век – это сколько? – спросила я, быстро уминая первое из десятка угощений.

– Ну лет десять, наверное, Гай вернется и мы попробуем тебя испытать. Возможно, если ты воспользуешься стихией, тебе удастся настроить связь с Геей. Но я не уверенна, что она даст точный ответ.

– А где он? – спросила я у Ани.

– Сегодня подписание мирного договора в Палестине, – ответила за нее Лея, – они оба там.

Мы замолчали. У меня пронеслись перед глазами события последних пяти лет. Я вспомнила как проснулась утром от звонка мамы, ее двоюродная сестра, одна из моих самых любимых теток, жила на тот момент в Израиле уже около двадцати лет и ее дом поразила ливанская крылатая ракета. Ее муж служил в армии, а их близнецы не ходили в детский сад, совершенно случайно она проснулась с мыслью отправиться с самого раннего утра на пикник в ближайший парк и вскочила, быстро собирая мелких и собаку. Они прекрасно проводили время, была солнечная погода, но утро закончилось крайне горестно для целого ряда семей, которые в это время только собирались на работу или по делам. Не все успели спрятаться в убежищах, которыми давно оборудованы квартиры израильтян, а в квартире тетки его вообще не было, так как она жила на первом этаже и им приходилось спускаться в подвал в таких случаях. Были погибшие, и после этого дня снова погибшие исчислялись сотнями каждый день с обеих сторон войны. Палестина стонала, Израиль стонал, земля обильно поливалась кровью мирных людей, в основном детей и женщин. Социальные сети полнились видео, фото последствий ковровых бомбардировок, зачисток, столкновений на улицах. Мы пережили подобное, пережили, с трудом, с моральными мучениями, со страхом. Поэтому я понимала всех, кто попал в замес войны между сильными. Мир снова стал многополярным, международное право попрано сотни раз, будто забрало упало и все люди полезли изо всех сторон грызть друг другу глотки. Я ведь даже не могла найти определенной исторической отметки того, как началась эта волна. Просто в какой-то момент перестала смотреть новости и отписалась от всех лент. Это было невыносимо. Обсуждать какие-то вещи с друзьями или семьей стало сначала небезопасно, а потом слишком больно. Каждый день по всему миру случались военные столкновения. Такой хрупкой оказалась построенная система, такой нищей на варианты противодействия хаосу.

– Значит они договорились? – робко спросила Аня.

– Должны, – ответила Лея, – иначе вечные вмешаются и может стать еще хуже.

– Например? – уточнила я.

– Убьют всю верхушку с обеих сторон, начнется хаос, гражданская война, но это все равно останется меньшим из двух зол. Еще одну ядерный конфликт вся эта система не выдержит. А могут купить, как это произошло с Джексоном и Ираком. Кто знает, что у них на уме. Я так далеко не вижу. Раньше, когда человечество было не таким развитым – было проще не вмешиваться, а заниматься своей прямой работой.

– Спасать экологию? – спросила Аня.

– Ну почти, спасать же можно не только используя напрямую свою стихию, проще предотвратить, чем разгребать.

– А как же Хиросима и Нагасаки? – спросила в лоб я.

– Это было невозможно предотвратить. Я знаю, что Гай хотел вмешаться, но не срослось что-то у них. Зато они как-то украли весь арсенал оружия Северной Кореи как раз перед планируемым ударом. И смотри, какой прекрасный мирный переворот случился. Корея в составе России и Китая – такого поворота никто не ожидал.

– Да, теперь хоть есть кому работать на наших заводах, – подтвердила я, – а то даже помню, когда колбасу перестали в магазины завозить.

– Это страшно звучит. Если бы вечных было больше, что стало бы с планетой, – ужаснулась Аня.

– Не знаю, может было бы наоборот лучше. – ответила Лея. – Есть сильные мира сего, которые знают о нас. Среди них есть бывшие террористы. Реально бывшие.

– А если рассказать всем о том, что нас ждет? – предложила я.

– Не знаю, видишь чем закончилась Гигантомахия, тогда-то армия Геи и потеряла большинство вечных. Хотя я признаю, что они заигрались. Мы очень похожи на людей, мы почти люди. – Лея встала и положила свою тарелку в посудомойку, а я поймала себя на мысли, что все еще не наелась.

Мы помолчали немного. А я думала, что, возможно, если бы каждый на планете действительно знал, что место его обитания – живой организм, то точно изменилось бы все. Хотя это предположение казалось довольно розовым. Психопаты останутся, не истреблять же их для мира во всем мире.

«Нет, я так до фашизма докачусь.» – я посмотрела на Аню. Да, она стала другой, появилась эта напускная легкость и мудрость. Я еще не осознала до конца все и у меня не было понимания как жить со всем этим.

– План такой, – Лея открыла портал, – приоденем вас, уж больно вы обе простоваты, берем вашей невесте обалденный подарок, какую–нибудь кричащую неприлично дорогую сумку и отправляемся к ней с ящиком шампанского.

– Давай только нам не будем брать кричащие вещи?– умоляюще произнесла я.

– Нет и нет! Только тихая роскошь! – Лея засмеялась и затолкала нас по очереди в проход.

Мы побывали в, как минимум, пяти магазинах. У меня появились новые неприлично широкие джинсы, брюки карго, удобные туфли на каблуках разной высоты, два шелковых повседневных платья, кардиган, несколько кашемировых свитеров, пара брендовых рюкзаков, потому что я ни в какую не соглашалась на неудобные сумки, какими бы они люксовыми не были. Еще пару более умеренных джинс я купила уже за свой счет, так как Лея не считала их красивыми, к ним я взяла несколько откровенных топов, футболок и пару кроссовок. Аня же развлекалась как могла и сделала беднее Кибелла на несколько миллионов буквально за четыре часа. В ювелирном я взяла три простеньких чокера и серьги с александритом в пару кольцу. Совесть меня поела только пару раз, а потом я попросила карту вечного и оставила многомиллионное пожертвование детям с СМА, когда я ввела в терминал девятизначную сумму женщина на кассе вскрикнула от удивления, а Лея закатилась таким сумасшедшим смехом, что я подпрыгнула.

– Ты что, Рори, он не дает мне таких денег, они у него есть, поверь, но один нолик точно нужно убрать, может даже два, я не знаю свой точный баланс.

После этого транша у Леи в сумке раздался звонок. Она ответила со словами:

– А вот Аврора не верит, что ты скряга и я решила ей доказать. – Кибелл отпел ей что-то грубое и она протянула трубку мне.

В динамике несколько секунд было молчание, а потом он спросил:

– Ты дашь мне свой номер телефона?

– Наверное, – протянула я.

– Но это не точно? – усмехнулся он.

– Я подумаю, – ответила я, но улыбнулась. Улыбка получилась нечаянной и я тут же приняла серьезное выражение лица.

– Я не могу забрать тебя сегодня, тут небольшие, – он на секунду замялся, – проблемы, поэтому будь добра, оставайся с Леей и не отходи от нее ни на шаг.

Я не ответила и отдала трубку ведьме. Она улыбнулась мне и задиристо подмигнула, а затем мы отправились за шампанским и уже менее чем через час оказались в бане, где нас ждала Ленка с подругами. Она выпрыгнула нам на встречу, замотанная в одно полотенце и так же подпрыгивая как молодая козочка завела нас в комнату отдыха. Место было шикарным, по-своему простое, но невооруженным взглядом было заметно как здесь много проводит времени семья. На стенах были развешены фото, в середине комнаты отдыха стояли дубовые столы и два исполинских кожных дивана по обе стороны от столешниц.

– Аврора, как ты себя чувствуешь, – участливо поинтересовалась невеста, – тебе уже можно париться?

– Ой, я воздержусь, никогда не любила бани, но с удовольствием проведу с вами время.

– Тем временем, у нас для тебя сумасшедший подарок, – провозгласила Лея и достала оранжевый фирменный пакет одного премиального бренда и Ленка сначала покраснела, а затем завизжала в абсолютнейшем восторге. Все ее подруги придвинулись ближе и с неприкрытой завистью разглядывали сумку стоимостью в одну московскую квартиру.

– Вы с ума сошли, это не реплика? – уточнила Лена.

– Не реплика, дорогая, ты такая красивая, что эта сумка просто не могла жить без тебя, – сказала Лея, – я люблю знакомства с шиком.

Девушки обнялись, растроганно проронив пару слезинок и у них тут же завязался разговор о сумках, байерах и о том, как сегодня сложно купить по-настоящему брендовую вещь. Аня раскладывала на дальнем столе свечи, нитки, иглы, какие-то медные и глиняные чашки, узелок с травами раскрылся и комната сразу наполнилась ароматом осени, хотя до нее было еще далеко. Я открыла первую бутылку шампанского, но поняла, что напиток этого вечера подобран не верно и присоединилась к подругам невесты с интересом рассматривающих ведьмины узелки и попивающие пиво из бутылок. Стол ломился от закусок, я схватила первый попавшийся кусок шашлыка и огромным удовольствием вгрызлась в мягкое сочное мясо. Запах стоял умопомрачительный, я запила первый же кусок пивом и поняла что это для меня рай. Спокойный веселый вечер, с настоящими людьми, простой едой и разговорами без уклона в проблемы гуманизма и мироздания.

– Чур я первая гадаю! – Лена подскочила к Ане, села рядом и положила лицо на ладони сразу став похожей на маленькую девочку с интересом ждущую фокусов.

– На первенца гадаем или на продолжительность брака? – спросила Аня.

– Ну нет, я еще замуж не вышла, а ты уже предлагаешь задуматься о разводе, давай на первенца. Что делать нужно?

Аня развернула шелковую красную нить, затем огляделась по сторонам, схватила пустой стакан, отошла, наполнив его водой и вернулась за стол:

– Дай твое обручальное кольцо, – попросила подруга и продела в него нить, затем опустила его в воду, – теперь вытяни руку ладонью вверх. Сейчас я поднесу кольцо и если оно будет ходить кругом, то будет девочка, маятником, то родится первым мальчик, не будет двигаться – детей не будет у вас.

– Тьфу на тебя, – рявкнула я.– Не каркай.

Все девчонки тоже зашикали на Аню со всех сторон, но она не обратила на них ни малейшего внимания. Кольцо, тем временем не двигалось, висело себе спокойно. Аня посмотрела мельком на меня, но я успела уловить толику беспокойства, Ленка начала переминаться с ноги на ногу, но кольцо осталось неподвижным, она перевела взгляд в сторону подруг, ища поддержки и тогда Аня не заметно, на половинку миллиметра крутанула нить между пальцам и кольцо пошло кругом. Невеста запрыгала от счастья, выхватила кольцо и побежала к своим девчонкам обниматься.

– Ну гадания еще ничего не подтверждают и вся эта ритуалистика, никогда ею не пользовалась, – тихо сказала Лея, подсев справа ко мне.

Вдруг стало нечем дышать, потому что дверь парной раскрылась, впуская клубы пара и еще какую-то девицу из огромного числа подруг невесты. Я практически задыхалась. Отодвинув Лею в сторону я метнулась на улицу, вдохнула горячий летний воздух. Волосы встали дыбом, на улице стоял штиль и даже после заката летняя температура не снизилась ни на градус. Я схватилась за горло, в секунду будто воздух из легких выкачали. Попыталась сделать вдох и ничего, я будто бы разучилась дышать. Лея выскочила за мной и развернула меня к себе:

– Что ты творишь? Успокойся, – зашипела она мне в лицо. – Ты сейчас себя задушишь.

Я беспомощно открыла рот и упала на колени, ослабев, перед глазами пошли черные круги.

– Постарайся сосредоточится, почувствуй жилы Геи вокруг, протяни руку к воздуху, это твоя стихия. Охлади его, вызови дождь, тебе нужен шквал. Сделай что угодно! Давай же!

Я только помотала головой, вскочила из последних сил на ноги и понеслась вдоль дороги, спотыкаясь, в темноту, мне удалось сделать два коротких вдоха, затем еще один, и только потом я выдохнула. Как я оказалась у какого-то из прудов даже не поняла. Лея догнала меня за секунду, а я все еще с трудом дышала. Краем глаза чуть выше головы я уловила свечение и ошеломленно уставилась на линию, мягко переливающуюся полупрозрачным блеском и тонкой волной уходящую в сторону и в небо. Я протянула к ней руку и коснулась, почувствовав отклик.

– О, ты видишь?! – удивилась Лея, как будто не верила всерьез, что у меня получится. – Мне кажется у тебя была паническая атака.

Я схватила линию и потянула ее к себе и только тогда смогла по-настоящему глубоко вдохнуть и выдохнуть. Линия была длинной она рассыпалась и соединялась с другими, переливалась и стелилась, затем поднималась и опускалась, где-то даже закручивалась. Я быстро подняла ее высоко вверх, вспомнив как образуются облака, почувствовала кожей как там наверху воздух постепенно охлаждается, достигая точки росы, и превращается в облако.

– Ты это, не увлекайся, не умеешь еще ничего, – Лея настороженно посмотрела вверх, где Луна осветила только что интуитивно созданное мной облако.

Я хитро ухмыльнулась и подняла еще часть горячего воздуха снизу, в небе резанула вспышка прямо над нами и над прудом разнеслась раскатистая гроза.

– Прекращай, – Лея подскочила ко мне и опустила мои руки, – Ты знаешь, что ведьмы могут выгорать? Ты пока не можешь ничего сделать сама, не нужно. Потеряешь контроль и отец мне голову открутит.

– Я могу, – только и сказала я и опустилась на колени. – Паническая атака говоришь?

– Очень похоже на то, ты же не росла с этой силой. Это Аньке вон легко, она земляная, сразу в эзотерику подалась, а ты?

– Ох, Аллах-Аллах, – протянула я, а Лея прыснула со смеху. – все это чертовски весело, мне понравилось. В руках такая мощь, такое богатство.

– Пойдем, – она помогла мне встать и мы поплелись в сторону бани, хотя секунд пять я осматривалась, пытаясь понять откуда я прибежала.

– Етить твою на лево, я не помню где дом, – с сожалением произнесла я. Ведьма на секунду закрыла глаза, подняла лицо к небу, загребая воздух правой рукой, затем кивнула в сторону улицы слева. В этом селе все улицы выходили к прудам. Я чувствовала себя лучше с каждым шагом и уже подходя к бане поняла, что силы вновь вернулись ко мне.

Глава 5

В тот вечер я объелась настолько сильно, что не могла сидеть и стоять. Стоять было слишком лениво, а сидеть мешал вздувшийся живот. Очень хотелось в кровать, но Лея продолжала зажигать. Она танцевала, потом пила, потом снова танцевала и снова пила. При этом выглядела совершенно трезвой, а я вот окосела. Ведьма намеков не понимала, поэтому пришлось просто умолять открыть ее портал и отправить хотя бы нас одних домой. На встречу уговорам она пошла под утро, когда половина девчонок свалилась спать на двух надутых матрасах и ей стало скучно.

Мы же, вдоволь наговорившись, уснули на одном диване во время просмотра «Дневников вампира» в комнате Ани. После выхода этого сериала прошло сорок лет, а нас все так же пленил Деймон Сальваторе. Лее он не нравился, слишком типаж был похож на Артура.

Сон пришел быстро и гремела Гея.

– Скажи мне, – спросила я небо, – сколько у меня времени?

– Не хватит на век, – трубила Земля. – Не лей слезы, Аврора.

– Какой у тебя план и кто готовит ритуал? – я крутилась, оглядываясь и пытаясь уловить откуда идет звук.

– Он скрыт от меня.

– Как продлить твою жизнь? И почему ты не говоришь с вечными?

– Они не справились, они стали людьми, я знала их другими. Я скажу что делать и не выйдет моя задумка. Аврора, продолжай, я помогу. Я на исходе, усну совсем, вода поднимется и я усну. Так жаль, эти люди были моим настоящим и я жила с каждым из них, но не могу остановить цикл не погибнув.

– Нам нужен шанс, – мой голос утонул в вате воздуха.

– Сначала останови смерть. Я не смогу больше. Это все. Ищи того, кто скрыт, хочу сказать, но нет слов.

– Гея, что вернет тебя?

Лишь тишина вязкая спустилась, окутав голову.

– Гея?!

Лишь серый блеклый туман на поверхности моих глаз. Воздуха нет, пустая земля.

На несколько секунд я потеряла реальность, открыв глаза и посмотрев на потолок. Он казался серым и шел клубами дыма. Я аккуратно сползла с кровати и впервые за несколько лет включила федеральный канал новостей.

Первый же репортаж освещал переговоры в Палестине, которые закончились столкновениями на улицах и смертью генералов Иранской армии, двух дипломатов из России и одного представителя Израиля. Молодая журналистка сбивчиво говорила на фоне далеко горящего здания, была слышна стрельба. Тут она чуть наклонилась и в кадр попал совсем крошечный малыш, он потянул девушку за шнурок ее куртки к себе и что-то сказал на ухо, а затем провел рукавом кофты по глазам, сжав манжету в маленьких грязных пальцах. Журналистка в голос разрыдалась и схватила мальчишку на руки, отбросив микрофон. Его крошечное худое тельце закрыло надпись «Пресса» на ее бронежилете, а она продолжала остервенело сжимать мальца в руках. Девушка, не сдерживаясь, прокричала прямо в камеру, но слышимость, учитывая отсутствующий микрофон была практически никакой:

– Его мать погибла, он совершенно один! Я не знаю кто прав и виноват в этой войне и даже знать не хочу! Я не знаю как это остановить, но все вы просто обязаны, каждый из вас просто обязан не повторять этого. Мир, остановись!

Она отвернулась от камеры и оператор, снимающий сцену повернул видеокамеру к себе и показал рукой знак отбоя. Репортаж прервался и ведущий новостей, сморгнув непрошеные слезы продолжил:

– Мы просим прощения за столь душераздирающую сцену, но об этом трудно молчать, как и о том, какие события разворачиваются в Сербии. Президент республики Мелисса Зечевич объявила об отставке после одиннадцатого голодного бунта. Красный крест развернул лагеря с гуманитарной помощью на границе с Северной Македонией. На сегодняшний день потери в ходе кризиса поставок газа и электроэнергии составляют около трех тысяч человек, из низ более половины дети до десяти лет. Точное количество пострадавших после отключения подачи ресурсов три года назад уточнить невозможно в виду отсутствия местного управления и чиновников на местах. Полиция и медицинские службы прекратили свою работу сегодня в полдень, объявив об этом по радио через своих представителей. Граждане России, которые не покинули пределы государства до настоящего времени могут позвонить по номеру телефона ниже и им будет оказана любая помощь вне зависимости от их политической позиции касательно действующей политики Российской Федерации.

Я переключила канал, затем пролистала еще несколько и на каждом из них были срочные выпуски новостей. Французская республика изменила внутренние документы по применению ядерного оружия. Она сдалась последней из Европейских стран. Граждане вышли на протесты, фермеры снова бунтовали, медики и железнодорожники закончили свои забастовки накануне так и не добившись повышения заработных плат. Малодушно я все же порадовалась, что живу в России и на такой огромной территории ресурсов хватит на долгие-долгие годы. Мир не успел перестроится, даже развитые страны не смогли подстраховаться достаточным количеством возобновляемых источников энергии. А мы просто закрыли вентили, как обычно, обидевшись на весь мир. Телевизор я выключила, тяжело. Затем написала маме и напомнила про ее запись к врачу, которую мы ждали несколько недель. Медики и у нас за последние полгода выходили на протесты дважды, но правительство пошло на встречу, снова подняв всем бюджетникам заработные платы за счет сокращения муниципальных чиновников. И это было правильным решением. Самая коррумпированная страна сократила рты.

Я вздохнула и поплелась к холодильнику, налила холодного отвара каких-то вязких трав и по как будто слипшемуся желудку прокатилась леденящая волна. Похмелье как рукой сняло. Я принялась готовить завтрак. В холодильнике оказалась буженина и огурцы, они стали основой для сэндвича. Я лишь замесила соус барбекю с томатами и арматизатором, обнаружившимся в самом нижнем шкафу. Я сразу съела две порции и запила все апельсиновым соком.

Деревенская тишина предрассветного утра оглушала. Я взяла еще один сэндвич и вышла на улицу, усевшись на лавку с высокой спинкой у калитки. Лучи солнца коснулись холма напротив дома, сделав зелень на нем ярко – салатовой и я уловила его дыхание. Теперь было ясно, он действительно живой. Совсем не удивительно. Я ухмыльнулась и врезалась зубами в мягкий белый хлеб, наблюдая за мерным дыханием Голема исполинского размера.

– Что же мне делать, мать? – спросила я вслух, до конца прожевывая кусок. – Я как должна это разгрести? Я как должна спасать этих гневных мерзких кусающихся букашек, заселивших твое тело? А стоит ли вообще это делать?

Подняла глаза к небу и ответа не услышала.

– Молчи-и-ишь. – утвердительно произнесла я, – молчишь. А может ты сама хочешь начать все заново? Может это и есть то самое колесо Сансары, бесконечный круг нашего перерождения. Бесконечный круг ошибок. Что же делать, пу-пу-пу.

– Аврора! – крик Леи раздался во дворе.

– Я здесь, не кричи, – я встала к лавочке и появилась в дверях, чтобы она не будила соседей. – Там на столе сэндвичи, бери и присоединяйся. Давай лучше Голема разбудим, мне интересно какой он.

Глава 6

Через некоторое время Лея умостилась рядом, закинув ногу на ногу и принялась остервенело поглощать сэндвич.

– Я бы его не будила, на самом деле, он настолько древний, что не известно как отреагирует на нас. Даже убить может, – предупредила ведьма.

– А зачем его создали таким огромным?

– Может конфликт какой был, а может русло реки изменить или наоборот что-то создать. Причин может быть множество. – Лея уставилась на холм не мигающим взглядом и закатила глаза, что-то снова увидев, аккуратно положила тарелку с едой рядом и снова перебирала пальцами воздух, затем посмотрела на меня, – Нам нужно к отцу, немедленно буди Аню, что-то случилось.

Я осталась сидеть на месте, замерев.

– Быстро! – рявкнула на меня Лея угрожающе вытаращив глаза и подскочила с лавки, а я понеслась за ней в дом, так и не успев до конца что-то понять.

Аня не поднималась, я ее тормошила минуты три к ряду, но разбудить ее смогла только Лея, вылив в лицо стакан холодной воды, который схватила с прикроватной тумбочки. Затем ведьма потащила меня одеваться, бросила на кровать чистое белье из шкафа, что меня конечно же возмутило, вытащила те широкие джинсы и один из топов, что выбирала я.

Я критично взглянула на свое отражение. Джинсы определенно спасали ситуацию с крошечным размером моей задницы, но грудь была как у подростка. В общем и целом выглядела я гораздо лучше чем обычно. Я расчесала волосы и подняла их в высокий хвост. Лея задумчиво смотрела на меня, но в нетерпении постукивала ногой, затем пнула в мою сторону ботинки на платформе.

– Быстрее, – прошипела она.

– Да все уже, все. Пойдем, – я взяла ее за руку, мы забрали Аню, которая к этому времени выглядела уже идеальнейшим образом и отправились в дом Кибелла. Нас встретила оглушающая тишина в зале.

– Папа! – как-то уж слишком взволнованно выкрикнула Лея. Мы пронеслись за ней в крыло с жилыми комнатами, она остановилась у массивной кованной двери и толкнула ее, зашла в комнату и уже тише прошептала, – Папочка.

Я проследила за ее взглядом. То, что открылось моему взору меня парализовало на несколько секунд, но потом я сорвалась с места и бросилась к такой же огромной кровати как в комнате Леи. Кибелл лежал на кровати неподвижно, раскинув руки и как-то неестественно запрокинув голову, открывая шею из которой довольно быстро сочилась кровь. Рваная рана на шее, на бедре, в животе зияла дыра, вечный был весь в крови, вся кровать была окрашена бордовым.

– Кибелл, – произнесла я, поднимая его голову и прижимая руку к ране на шее. – Пульс есть?

– Есть, – сказала Лея, – Я не думала, что уход Геи так скажется на их способностях к выздоровлению. Обычно подобные ранения если и приносили вред, то на довольно короткое время. А сейчас я вижу, что он восстанавливается как ведьмак.

– Но он придет в себя? – все же уточнила я.

– Должен, – в дверях возник совершенно невредимый Гай с какими-то отрезами ткани и тазиком с водой. – Пропустите меня, я остановлю кровь и дело пойдет быстрее.

Гай справился довольно быстро, я помогла ему снять джинсы с Кибелла и мы остановили кровотечение из всех трех поражений. Он не приходил в себя, Лея сидела у кровати и сгрызала один ноготь за другим, глядя в пустоту, и периодически закатывая глаза, чтобы посмотреть ближайшие вероятности. Через время Гай вывел девчонок и оставил меня с вечным, я легла рядом с ним на предварительно застеленный на кровати старый ковер. В таком состоянии он был еще более красив чем обычно. Вероятно от того, что во-первых молчал, а во-вторых выглядел таким юным и беззащитным. Мне хотелось его как-то пожалеть, я провела рукой по его волосам и меня коснулся его запах смешанный с железным привкусом крови, посмотрела на его губы и не смогла отвести от них взгляд. Мне хотелось любить его и его тело, но разум останавливал. Разум и здравый расчет. Это была бы совершенно глупая идея. Влюбиться в вечного. А вдруг мы остановим увядание Геи, я умру через лет этак восемьсот, а он продолжит свое существование, бесконечную жизнь?

Его размеренное дыхание изменилось, стало чаще. Он просыпался, сначала дернул левой рукой, задев мое бедро, а затем с болью поднял правую руку и привычно потер переносицу. Моя кожа тут же отозвалась на его прикосновение волной тепла.

– Ты любуешься мной? – спросил он не открывая глаз. – Я бы тоже хотел взглянуть на тебя. Продвинься ближе, я без тебя рядом чуть не умер.

Я аккуратно придвинулась ближе и обхватила обеими ладонями его руку, повернувшись на правый бок. Я могла бы лежать с ним так вечно, без перерывов на еду и сон.

– Ты сошел с ума, Кибелл. – прошептала я и поцеловала его плечо, это было то ближайшее место, до которого я смогла дотянуться губами не потревожив его.

– Да, так и есть собственно. Мне так больно никогда не было и я сейчас не о физическом уроне. Ты ушла и в груди появилась дыра, она болит до сих пор, потому что ты все еще не слишком близко ко мне.

Я аккуратно положила руку ему на грудь. Он поморщился от боли, я задела какую-то травму.

– Извини.

– Мне уже не так больно, Аврора.

Он повернул лицо ко мне, а затем повернулся и обнял меня, крепко прижав к груди, поцеловал макушку, его дыхание пронеслось по волосам, а я подняла свои руки и провела пальцами по его ключицам и ямочкам, что они образовывали. Мы изучали друг друга, но первого шага по-настоящему никто из нас так и не сделал. На этой кровати размышляла об отсутствии будущего между нами не только я.

– Что произошло? – я приподнялась на локте и посмотрела на его вмиг изменившееся лицо.

– Они не договорились, я предупреждал Гая. С этими людьми не возможно иметь никаких дел, жадные. Мы были в бункере и группировка накрыла нас авиацией. Я, как видишь, пострадал, а Гай отделался легким испугом. Ему только по голове прилетело. Знаешь чего я не понимаю?, – он сел на кровати, скинув мою руку, и обхватил руками колени, подтянув их к себе, – На свою жизнь они заработали, они заработали на жизнь даже своим внукам. Почему нельзя остановится?

– Ты чуть не оставил свои несколько тысяч лет там, а задаешься такими вопросами? – я ухмыльнулась и села рядом. – Дело уже давно не в деньгах. Знаешь, я сегодня впервые за несколько лет новости посмотрела. Кризис ресурсов даже в Европе и теперь на кону стоят не только их благополучие, но и жизнь в принципе. Я верю, что среди политиков есть адекватные люди, которые понимают к чему все идет.

– Мы с тобой в одном из самых туристических городов мира и, как видишь, жизнь здесь не утихает и продолжают ехать туристы, продолжают отдыхать и шуметь по ночам, ты не сгущаешь ли краски?

– Когда у тебя есть деньги можно классно жить в любом городе мира, даже в Кабуле или Пхеньяне. – я взяла его за руку, – Вернемся к нашему вопросу?

Кибелл перевал взгляд на мою ладонь, затем поднес руку к губам и коснулся ее легким поцелуем.

– Я не знаю как Гея это делает, какая-то биология работает, наваждение, но когда ты рядом, я не хочу заниматься никакими вопросами. От тебя ли или от ранений, я еще слишком слаб для визита к Селиусу, а Гая с Талией одних отправлять туда нельзя.

Я аккуратно высвободила руку и огляделась в поисках телевизора, его в комнате не оказалось.

– Значит так, я предлагаю устроить киномарофон по вселенной Марвелл. И ты снова нас спонсируешь. – я улыбнулась и придвинулась совсем близко к его лицу, провела кончиком своего носа по его щеке, – но нам нужен телевизор.

– В библиотеке есть проектор, Аврора, – он повернул лицо так, что наши губы оказались в опасной близости друг от друга, – Мы с Гаем посмотрим то, что ты так хотела показать, а ты в это время начнешь изучать архивы. Классификация по хронологии. А сейчас, помоги мне встать, иначе я подниму полог и мы не уйдем из спальни сразу по нескольким причинам.

– Знаешь, я всегда мечтала стать содержанкой, – засмеялась я, – Может и не откажусь от такого перед закатом своего существования.

Кибелл дернулся от этих слов и снова нашел мою руку среди одеял и крепко сжал.

– Мы пройдем через это, найдем выход, я тебе обещаю. Я хочу тебя рядом с собой. – он сказал это, наклонился ко мне и поцеловал в лоб совершенно невинным, буквально девственным поцелуем. – А еще тебе нужно поесть, ты выглядишь слабее меня сейчас.

Гай искал первый фильм о Железном человеке, Артур накрывал нам стол, а Лея переносила в библиотеку надувные кресла, Аня покрыла их пледами и принесла еще несколько, чтобы мы могли укрыться. Лея откровенно заигрывала с Артуром, а он через каждые три минуты закатывал глаза, и неодобрительно качал головой, но когда она не видела – улыбался. Улыбался как мальчишка. Я стояла у стеллажей и наблюдала за ними, поражаясь на сколько они все похожи на обычных людей. Кибелл поймал мой взгляд и кивнул в сторону самого верхнего фолианта и я начала с него. Мне повезло, книга была на немецком. Но что удивило больше всего – это был перевод «Святой науки» Шри Юктешваром. С красивейшими иллюстрациями. В голове заиграла песня группы Пилот, которую отец часто напевал и играл на гитаре на всяких семейных сборах: «Почему мы не любим друг друга? Кали-Юга, дружок! Кали-Юга!». По его мнению эпоха Кали-Юга, потерявшая свое добро на четверть, закончилась в 1969 году.

– Если взять на веру космологию индуизма, Кали-Юга закончится тогда, когда вся планета погрязнет в злости и насилии. Затем наступит паралая и круг эпох возобновится. Логично, что эпоха ненависти так и не подошла к концу.

– Мне так нравится твой наивный скептицизм, – рассмеялась Аня. – То есть ты все еще не берешь ничего на веру?

– Я просто так выразилась. И меня до сих пор поражает, что в каждой религиозной ахинее, если вот сейчас после всего, что я узнала, в каждом предании и мифе есть упоминания или намеки о смене цивилизаций. Во многих из них есть упоминания о вас, Кибелл.

Вечный посмотрел на меня внимательно, повернув голову.

– Зевс, Тор, Индра, Таранис, Перун – это все кто-то из таких как вы? – я потянулась за питой и неудачно выхватила ее с огромного подноса. Часть начинки вывалилась, но я с удовольствием врезалась зубами в роскошную телятину. Перелистала несколько страниц книги, – Вот и здесь снова, смена эпох. Вы знали об этом! Вы знали и ничего не сказали человечеству.

– Как это не сказали? Ты только что объяснила, что есть множество упоминаний. – Гай встал с кресла рядом с Аней и подошел ко мне, – просто это было уместно для людей чуть менее образованных, чем ты, например.

Аня, как спутник, повторила его путь. Краем глаза я заметила как она на него смотрит, а Гай, протянул ей руку, она с готовностью подала свою и улыбнулась ему открытой счастливой улыбкой.

– Расскажем всему миру? – глупо спросила я.

– И что? Ну расскажем и все человечество изменится, поверит и изменится? Не будет такого! – это Артур с самого первого кресла подал свой голос. – Развивающиеся страны до сих пор экономически не могут позволить себе ограничить выбросы парниковых газов и через половину века уровень Мирового океана поднимется на метр. Это критично. А я был в Киото, когда мы подписывали договор об ограничении выбросов.

– И как по-твоему мы должны поступить? – спросила Лея.

– Я не знаю как поступить, давайте решим этот вопрос после того, как остановим ритуал. Итак, что у нас есть? – я взяла на тарелку еще три питы и села в кресло рядом с Кибеллом. На экране в это время Тони Старк собирал свой первый костюм.

– Мне нравится фильм, – тихо сказал вечный.

– Это ты еще до камней бесконечности не добрался, вот уже где будет прямая параллель с происходящим. – я улыбнулась и протянула ему угощение. Он посмотрел на меня с благодарностью и его глаза на секунду подернулись темнотой, когда его взгляд упал на мое обнаженное плечо, а я возьми и ляпни, – Ты очень красивый.

Кибелл растянул пухлые губы в очаровательнейшей улыбке:

– Обычно такие вещи говорят мужчины.

– Какая разница? Нужно брать от жизни все, – сказала я, а затем встала со своего надувного кресла и легла под бок к вечному, удобно устроившись на его плече полусидя. – Тебе уже лучше?

– Да, к утру отправимся к Селиусу. – он провел рукой по моей шее, затем приблизился ко мне и поцеловал в мочку левого уха.

– Итак, кто-то тоже в курсе, что Гея погибает, – резюмировал Гай, – этот кто-то планировал ритуал еще тридцать лет назад.

– Этот кто-то определенно не вечный, – дополнила Лея.

– Этот кто-то, возможно, ищет меня, – ну все, я сказала это и стало легче от осознания, что еще пару недель назад у меня были сотни лет в запасе, а теперь снова не известна дата смерти.

– Нужно найти описание ритуала, тогда, возможно, что-то встанет на свои места. – посоветовал нам Артур.

– Так же нужно понять почему исполнитель узнал о том, что Гея погибает раньше чем вы. – дополнила Аня.

– А с чего ты взяла, что он узнал об этом раньше, – спросила я, – Может быть он фанатик, как Танос, и просто решил почистить население Земли.

– Кто такой Танос? – спросил Кибелл.

– Об этом ты узнаешь в первой части Мстителей, – я улыбнулась ему, это было так просто, так легко. Как будто он не был самым красивым мужчиной планеты. Как будто он не был бессмертным.

– Ты всегда так много ешь?

– Всегда, если еда действительно вкусная, но мечтаю я сейчас о заварном креме с тыквой и апельсиновой цедрой в карамели. У меня есть отличное предложение и когда мы закончим с Селиусом придет время отправится в одну замечательную кофейню в Саратове.

– Вы не пойдете к нему с нами, – Гай уселся в кресло напротив и, вгрызаясь в питу, вопросительно поднял глаза на друга, давая понять, чтобы он его поддержал.

– Согласен, – ответил Кибелл, – вам нечего делать рядом с этим безумцем. При последней встрече он спустил на нас своих псов.

Аня со звуком сглотнула, подруга терпеть не могла собак, никаких, даже маленькие комнатные породы вызывали у нее ужас. А я просто не очень любила животных. У меня была когда-то кошка, которая прожила семнадцать лет, любила кусать меня за ухо и использовала мои подушки в качестве своего туалета. И лучше этой кошки я никогда не встречала. Я ухмыльнулась своим мыслям и перевела глаза на Кибелла, его кожа приобрела вернула смуглый цвет, он перестал быть белым.

– Я хочу, – отрезала я, – и я должна быть в курсе всего. Вы должны понимать, что без меня вы не сможете разбирать это дело.

– Ты говоришь, как следователь, – заключила Аня.

– Так и есть, нам нужно как-то систематизировать данные и все, что у нас есть на этого исполнителя. – я вскочила с кресла и выхватила блокнот со стола Кибелла, ручка нашлась в шкафчике ниже. – Во главе стоит неизвестный, точно ведьмак, учитывая, что вечных, кроме вас четверых больше не осталось. Хотя и это я бы поставила под знак вопроса. Он скрыт от Геи, об этом я совсем забыла вам рассказать.

– Это как? – переспросила Аня.

– Возможно, она имела в виду какое-то место на планете с высокой энергетикой, в таких местах мы устраиваем шабаши, – сказала Лея, – на самом деле таких мест не много, всего-то пару сотен.

– А если рассматривать только территорию России? – спросила я.

– Ну тогда два. Аркаим и Чуфут-Кале. В районе этих городищ можно питаться энергией Геи и такие как мы живут там дольше. Там настолько много силы Земли, что она буквально фонтанирует, туда невозможно открыть портал, это как проход напрямую к ней. Там наша сила сливается напрямую с ее силами и наоборот. Кипит, как в котле. Поэтому она не распознает никого, кто там находится и мы не можем распознать никого. Это территория, где мы одновременно можем и потерять силу и преумножить ее на время. Мама возила меня в подобное место, но не в России.

Лея улыбнулась своим мыслям и посмотрела на отца, он кивнул ей, давая понять, что все помнит и улыбнулся в ответ.

– Понятно, – заключила я, – значит у нас есть список мест, где может находится исполнитель, но мы не сможем вычислить ведьму или вечного на этой территории. Значит его нужно выманить.

– Для начала мы отправимся к Селиусу и расспросим его о ритуале, возможно у него есть информация о техниках, в конце концов он самый древний из нас и это именно предшественники его цивилизации разработали это способ. – Гай подошел к столу и принялся накидывать схему рядом с моей. – Ко всему прочему с тобой нужно начинать заниматься. Ты не демонстрировала силу и, возможно, как только проявишь себя исполнитель появится сам, реагируя на стихийную магию.

– Я бы вообще хотел, чтобы Аврора не ловила на себя этого человека, – Кибелл с трудом встал с кресла и, прижимая рукой повязку на бедре, приблизился ко мне став у меня за спиной. – Может лучше спрячем тебя, найдем другой способ?

– Нет, – твердо ответила я, с трудом подавив желание шагнуть назад, чтобы прикоснуться спиной к его мощному прессу, но он это чувство преодолеть не смог, обхватил меня руками и положил голову на мою макушку, громко вдохнув мой запах. Лея при этом закатила глаза, а я улыбнулась, понежившись несколько секунд в его руках. – вернемся к расследованию, Кибелл.

– Ты права, – тихо шепнул он и разомкнул объятия, встав рядом. – Предположим, у нас будет описание ритуала, предположим, будет понимание об остальных участниках. Предположим, мы найдем и убьем исполнителя. Что мы будем делать со смертью Геи?

Все замолчали на несколько долгих секунд, Аня опустила взгляд и с силой сжала руку Гая.

– Мы можем позаботится о себе и остаться в живых, – сказала Лея. – И, кстати, Аврора вчера проявила силу. У нее случилось что-то типо панической атаки и она вырвалась сама.

– Ты в порядке?, – обеспокоено спросил Кибелл и принялся разглядывать мое лицо так, как будто не видел его тысячу лет.

– Да, – несколько нервно ответила я и отстранилась на несколько сантиметров от вечного, – спасибо за беспокойство, но все в порядке. Я видела ее и это было действительно красиво. Каждая ее жилка и каждое ее нервное окончание в воздухе словно нити или цепи.

Гай поднял на меня взгляд и уточнил:

– Видела?

– Да, я тебе больше скажу, я дотронулась до нее, клянусь.

На секунду все снова замолчали. Гай косился на меня с недоверием, Лея с гордостью, будто если бы не она моя сила и не выплеснулась так быстро.

– Все равно, тебе нужно научиться ее контролировать. – с нажимом добавил Гай, – В начале прошлого века один такой стихийник три воронки смерча создал и не смог удержать, в итоге несколько сел под Москвой снесло с лица земли.

– Да ладно, в 1904 постройки-то были деревянные все, но я с тобой согласна, тот парень в итоге с ума сошел, столько людей перебил, – Лея подошла ко мне и взяла за руку, – Послушай, ты точно уверенна в том, что планируешь как-то выманить исполнителя? Да и вообще, готова ли ты действительно ввязываться во все это?

– Да, и это отличная идея. Смерч в России? Явление не частое, – я задумалась. Идея была рискованной, но если быстро все провернуть и составить хороший план. – Гай, если я подниму ураган, ты сможешь его остановить?

– Если буду в достаточной близости от тебя, то вполне.

– Нам нужно тихое, но одновременно с этим достаточно популярное место. И доступ в интернет, выложим видео со смерчем во все местные паблики и оно само разлетится по стране. – резюмировала Лея.

Я улыбнулась своим мыслям о Лее, она была такой обычной, простой, общительной, такой человеческой. Мне каждый раз приходилось одергивать себя, понимая, что она совсем не человек.

Она напропалую кокетничала с Артуром, строила ему глазки, ухмылялась и беззастенчиво разглядывала его крепкий спортивный зад. Он не отвечал, точнее, думал, что не отвечал.

– Иди приляг, – сказала я Кибеллу, и он быстро коснувшись моей макушки губами, пошел к креслу и уселся досматривать фильм. Гай присоединился к нему, Артур принес им по бутылке пива и лег на третье кресло. Мы с девочками остались втроем у стола и Аня первой высказала все свои опасения:

– Я к Селиусу не пойду, раз там собаки. Останусь с Гаем, он говорил, что нужно проехаться по известным ему слугам Геи и рассказать о том, что теория ее гибели верна.

– Плохая идея, – резюмировала Лея, – спугнем добычу.

– Каждый из них может может нам помочь, – решила все же уточнить я.

– Каждый из них может оказаться в курсе ритуала.

– И то верно, – подтвердила Аня, – так сладкого хочется. Почему Артур всегда опрокидывает нас десертом?

– Я все слышу, – пробурчал у экрана наш повар и Лея двинулась к нему. Я захватила выпивку и пошла за ней, Кибелл откинул одеяло, приглашая меня к себе и я завладела пультом от проектора. Кино практически подошло к концу и я поставила в очередь следующую часть.

Кибелл все еще пах кровью, периодически глубоко вздыхал и через час уже на второй части мирно заснул. Я поняла это по изменившемуся дыханию под моего головой, лежащей у него на груди. Через некоторое время мы все заснули следом, а мои кошмары вернулись лишь под утро, покрывая землю океаном крови. Это была людская кровь, растворившаяся в заливе какого-то явно американского городка. Какая-то женщина бегала по побережью и кричала, умываясь ею, кричала сразу на всех языках мира. Рвала на себе волосы, одежду, остервенело била раскрытой ладонью по лбу.

– Это все ты, – кричала она, – ты, бездушное чудовище, ты заставила меня сделать это! Довольна?

Она спустилась на колени обессилев, протянула руки к воде и ее ногтей коснулась розовая вода. Запах бил в голову, удушающий, практически трупный. Ее глаза округлились, красные капилляры в глубине ее взгляда стали сотнями ярких ниточек, она протянула руку к кольцу на мизинце с и силой его сняла. Через секунду на берегу, уткнувшись лицом в песок, осталось лишь безжизненное тело ведьмы. Я с резким вздохом поднялась и раскрыла глаза, голова болела удушающе, полностью покрывая всю черепную коробку. В зале была только я и температура воздуха под утро упала, как, наверняка, во всех подобных этому каменных домах. Зубы не попадали друг на друга, поэтому я закуталась в одеяло и прошла к столу, перелистала наши заметки и крикнула в никуда:

– Кибелл! – голос еще хрипел от того, связки не расправились и дрожал от холода. Возглас получился каким-то жалким и непривычно хрупким. Перед глазами еще стоял кровавый океан, затем всполохами появились подробности сна – одежда, прибывающая с волнами к берегу, маленький красный ботинок, ударившийся о мокрый песок гребнем и одинокая чайка, возвещающая о начале долгой тишины. Было так тихо, как ночью в лесу. Городок не шумел.

– Что это? – спросила в слух я. – Видение или фантазия, Гея? Что ты хочешь мне сказать?

Я открыла окно в зале, воздух утра и свежести ворвался и поднял листы на столах. Солнце светило ярко и я первый за все время нахождения здесь постаралась хотя бы чуть-чуть понять где мы точно находимся. Свет врывался в улочки и одна за одной открывались лавки торговцев сувенирами. Удивительно, людям были так нужны деньги, так нужны были эти туристы, а улица стояла практически не измена, возможно, пару веков. Брусчатка, аккуратные дома с причудливо герметичными крышами. Первые этажи домов в переулке прямо напротив забиты магазинами одежды, и это был не премиум-класс. Теперь я поняла почему Лея потащила нас в Москву. Тут закупиться было негде. Я смотрела на этих людей и не понимала, действительно ли их необходимо спасать? Действительно ли мы нужны планете? Действительно ли человечество с отсутствующей человечностью может спасти мир? Я старалась отогнать эти кощунственные мысли, но они возвращались и возвращались, вкручивались в висок маленьким вертлявым червячком.

– Аврора, прекрати, – с силой прошипела я себе, – мир не только черный и не только белый.

Тогда сколько граней добра и зла существует? Какое зло может быть менее чудовищным, а какое более? Какое добро может быть всепоглощающим и лучшим, а какое не приносит никому пользы?

– Почему я прогуливала пары по философии? – я снова говорила сама с собой, но уже ловила себя на улыбке, разглядывая толстячка, который раскладывал глиняные магнитики на импровизированный прилавок из стола и узорчатой скатерти, напоминающей немецкие манускрипты эпохи Возрождения.

Дверь открылась и в залу залетела Лея, обе ее руки были заняты широкими тарелками, сколотых поднимался горячий пар.

– Омлет, мое фирменное блюдо, быстро перекусим и отправляемся, – Лея закинула тарелки на стол, – Переоденешься? Выглядишь помятой и не выспавшейся.

– Да, – согласилась я и с тем, как я выгляжу и с тем, что было бы совсем не плохо привести себя в порядок и поесть, – Где твой отец?

Лея усмехнулась:

– Это в чужих устах всегда так странно звучит, мало кто вообще в курсе наших родственных связей.

– Это почему же? – решила уточнить я.

– Во-первых вечные не заводят детей, обычно им хватает одного опыта.

– Я могу показаться немного циничной, но вот на тебе кольцо, значит восемь веков тебе точно отмерено. За восемь сотен лет не только привязаться к ребенку можно, но и отвязаться от него много-много раз.

Лея вздохнула и уставилась на меня совершенно отрешенным взглядом, а потом опустила глаза и закинула в рот очередную порцию омлета:

– Ты цинична. Когда говоришь такие вещи, я начинаю сомневаться тому ли мы человеку доверяем судьбу половины человечества.

– Это почему же? – я едва ли не поперхнувшись, распрямилась. – Мой опыт говорит о том, что не все близкие родственные связи являются действительно близкими.

– Ха! Опыт? У тебя нет опыта, и чувств нет. – Лея ткнула указательным пальцем о стол, – Мы чувствуем с каждым прожитым годом сильнее, мы думаем с каждым прожитым годом лучше, наш опыт по-настоящему объективен. И мы по-настоящему любим то, человечество, что ты так постоянно пытаешься то оправдать, то закопать своими размышлениями. Ты думаешь я не вижу метаний, что происходят в твоей голове. Я ощущаю их.

Она подняла руку, снова прощупывая вероятности.

– Я буквально их вижу, но пока не могу точно уловить. Еще одно-два твоих решения и одна из вероятностей станет практически видимой. Но ты, – она почти шипела, – но ты все еще мечешься.

– Никак не могу понять хамишь ты мне или нет, – пробубнила я.

– Я говорю тебе правду. Такую правду, которую ты так любишь.

Я замолчала, а она вскочила к окну:

– Посмотри на них, они же как дети, просто взрослые дети. И все. Каждый из них совершает поступки и учится, совершает хорошие поступки и снова учится. Это норма.

– Нет! Не норма! – я вскочила и кинулась к ней. – Люди убивают друг друга сотнями тысяч каждый год, каждый день. Все человечество, объективно, свалилось в пучину ненависти друг к другу. При чем ненависти абсолютно не здравой. Из-за пола, сексуальных предпочтений, рассы, религии, богатства или бедности. Я не могу, – я схватила голову руками, – я не могу решить что мне делать. Ведь я могу согласится на ритуал и все, одна огромная проблема будет разом решена!

Я обреченно посмотрела на ведьму. Она молчала, мне тоже уже сказать было нечего, ведь я вслух высказала предположение, что ничем не лучше большинства людей. Я способна на убийство, я предполагаю его всерьез. При этом убийство не одного или двух людей, а сразу нескольких миллиардов. Без особенно разбора. Без какой-то особенной чести. Я сказала это. Я применила на себя эту возможность.

– Пойдем, – велела Лея. – Нам пора.

Она молча открыла портал в мою комнату. Я за несколько минут сменила одежду и завязала грязные волосы в пучок. На секунду от руки запахло кровью, но я решила, что душ вполне себе может подождать.