Читать онлайн Лис Улисс и свирель времени бесплатно

Глава 1
Плохая Вероника и люди кляксы

Вероника решила стать плохой. Перестать быть собой, примерной двенадцатилетней девочкой, которую все знают. А стать совершенно другим человеком. Плохим. Потому что только так можно добиться справедливости. Разве это правильно, когда всего за один проступок ей говорят: «Ты вовсе не такая хорошая, как казалось». А как же ее прежнее поведение?

Но все это было бы не так обидно, если бы одновременно не происходило буквально обратное с ее одноклассником Феликсом.

Феликс, хулиган и двоечник, при появлении которого мамы поспешно уводят детишек домой, стражи порядка застывают в состоянии повышенной боевой готовности, а другие хулиганы настороженно сжимают и разжимают кулаки. Тот самый Феликс, который к своим двенадцати годам успел обидеть такое количество народу, что хватило бы на небольшое государство. Или даже большое. Феликс, по которому тюрьма не просто плачет, а рыдает. Камера для Феликса уже зарезервирована, ему только остается подрасти, не отклоняясь от избранного курса.

А он взял да отклонился. Казалось бы, ну что тут особенного: помог соседке донести из магазина сумки. Кто угодно мог это сделать. Только вот Феликс – не кто угодно. Феликс и помощь – понятия из разных вселенных. И уж совсем невозможно представить, как он сам, по личной инициативе, говорит кому-то: «А давайте я помогу вам сумки дотащить».

Но факт остается фактом – он это сделал. Соседка, когда оправилась от изумления и испуга, растрезвонила шокирующую новость всему свету. Люди ахнули. Некоторые охнули. А потом и те, и другие воскликнули: «А парнишка не так уж плох! Из него выйдет толк!» И в то же время про Веронику: «А девочка не так уж хороша. Вряд ли из нее выйдет толк».

А ведь причина такая мелкая и несерьезная, что о ней и говорить смешно.

За пару минут до дурацкого подвига Феликса все та же соседка столкнулась с Вероникой, когда девочка шла в школу, и попросила ее помочь с теми же самыми сумками. Вероника и рада бы, но тогда она рисковала опоздать на контрольную. А это недопустимо! Поэтому Вероника вежливо извинилась и предельно ясно объяснила причину своего отказа в расчете на понимание со стороны просящего. Но понимания не возникло.

– Так это же совсем быстро! – уговаривала соседка. – Ты точно успеешь на свою контрольную!

Но Вероника была вынуждена не согласиться. Она поминутно расписала соседке, как именно все произойдет, и выходило, что опоздания не миновать. Она снова вежливо извинилась и ушла.

А затем возник Феликс (который и не думал являться на контрольную!) и сам предложил свои услуги.

И теперь весь мир считает, что хорошая Вероника поступила плохо, а плохой Феликс – хорошо. На хулигана Феликса все смотрят с надеждой, а на всегда такую примерную Веронику – с разочарованием и недоверием. Разве это честно?!

Но ничего, зато теперь есть решение. Его Веронике подсказал очень странный человек, с которым она познакомилась вчера в сквере рядом со школой.

Произошло это так. После занятий Вероника не пошла домой. Настроение было ужасное, и она, предусмотрительно выключив мобильник, двинулась в сторону сквера. Там можно спокойно посидеть у пруда и, глядя на темную воду, без помех пострадать.

Сквер встретил девочку тишиной и безлюдными дорожками. Как мило с его стороны! Сегодня Вероника не любит людей. Она предпочла бы на какое-то время оказаться в мире, где их вообще нет. Потому что люди злы.

Утром прошел дождь, и скамейки все еще были влажными. Обычно Вероника избегала садиться на мокрые скамейки. Мама уверяла, что это вернейший путь простудиться или подхватить какую-нибудь инфекцию. Но сейчас Вероника не собиралась слушаться маму, поэтому без колебаний задрала пальто и уселась на скамейку прямо в джинсах. Пускай инфекции радуются – ведь они далеко не так злы, как люди. Вероника уставилась на воду и погрузилась в горькие думы.

– Девочка, мне кажется, что ты несчастна, – раздалось внезапно за ее спиной.

Вероника вздрогнула и обернулась. Рядом с ее скамейкой стоял незнакомый мальчик очень странного вида. Ростом даже ниже Вероники, которая и так была самой маленькой в классе. Плащ черного цвета спускался до земли. Нижнюю часть лица закрывал черный шарф, верхнюю – гигантские очки с черными стеклами, кажущиеся в такой пасмурный день совершенно неуместными. Капюшон цвета плаща, шарфа и очков спадал на глаза. Вязаные перчатки избранной цветовой гамме не изменяли.

«Прямо не мальчик, а клякса какая-то», – подумала Вероника.

Шарф зашевелился, и из его глубин прозвучало:

– У тебя грустный вид.

Последовавший за этими словами поступок человечка-кляксы безмерно удивил девочку. Незнакомец вытащил из кармана плаща колоду карт, развел руки по сторонам, и карты роскошным веером перелетели из одной руки в другую.

Вероника ахнула. Прежде она видала подобные трюки лишь в кино.

А мальчик издал приглушенный шарфом смешок, провел одной ладонью над другой, и колода исчезла. Легкий взмах руки, и карты снова появились – словно из воздуха. А дальше фокусник совершил нечто совсем уже непостижимое: он разбросал карты вокруг себя, раскинул руки ладонями вниз и… карты сами взлетели к черноте перчаток, собираясь в две равные колоды!

– Одной не хватает, – сказал он, даже не взглянув на карты. – Посмотри-ка у себя в ранце.

В огромных черных стеклах очков незнакомца Веронике почудилась усмешка. Озадаченная, она полезла в ранец. Поверх учебников и тетрадей лежала игральная карта. С нее на девочку смотрела рыжая лисица в черной короне. Пиковая дама. Вероника никогда ничего подобного не видела. Карты со зверями, надо же…

Она перевернула карту, и тут ее поджидал очередной сюрприз. Узор «рубашки» представлял собой рисунок кирпичной стены, где с каждого кирпичика на девочку смотрел кошачий глаз. И все эти глаза моргали – будто живые!

Вероника снова перевела взгляд на пиковую даму и тихо вскрикнула: теперь это был бубновый валет! И вместо лисицы на девочку хитро глядел черный кот в красном берете.

Вероника перевернула карту и обнаружила, что «рубашка» не изменилась. Она снова взглянула на лицевую сторону. На этот раз на ней оказался джокер, представляющий собой весьма странного зверя, похожего на ящерицу, но почему-то тигриной расцветки. Нарисованный шутовской колпак подрагивал, и Веронике даже показалось, что она слышит далекий звон бубенчиков.

– Это Карта Шулера, – объяснил мальчик, присаживаясь на скамейку. – Она может стать чем угодно. Очень удобно. Только с ней надо осторожно, а то ведь и побить могут.

Карты? Шулер? Могут побить? Какой, однако, странный мальчик. Хотя… А мальчик ли?

Вероника настороженно поглядела на незнакомца. Не видя лица, определить его возраст было невозможно. Но почему-то вдруг появилась уверенность, что загадочный фокусник – далеко не ребенок.

– Вы – взрослый, – сказала Вероника, и это прозвучало как обвинение.

Непроницаемые черные стекла повернулись к ней и замерли.

– Разумеется, взрослый, – спокойно ответил незнакомец. – А ты подумала, что я мальчик? Из-за моего роста?

Вероника кивнула, а сама внутренне напряглась. То, что собеседник оказался не ровесником, переводило его в разряд незнакомцев, разговаривать с которыми на улице сильно не рекомендуется родителями, учителями и хорошими книгами. Причем, согласно одной такой книге, самое гибельное место для разговоров с незнакомцами – это как раз сквер с прудом.

От странного человека не укрылось замешательство юной собеседницы.

– Боишься разговаривать с незнакомцем? Понимаю. Я и сам колебался, начинать ли с тобой беседу. Ведь ты незнакомка. Вдруг опасна!

– Я-то с чего опасна? – возмутилась Вероника.

– А ты не опасна? То есть я могу расслабиться и больше тебя не бояться?

– Вы меня боялись? – удивилась девочка.

– Очень, – без намека на иронию ответил фокусник. – Кстати, не отдашь ли мне моего пикового туза?

Вероника протянула ему Карту Шулера, которая теперь действительно была пиковым тузом.

– Спасибо. – Человечек-клякса вернул карту в колоду. – А моя низкорослость объясняется просто: я лилипут.

– Правда? Как в цирке?

– Вот именно.

– А вы можете снять шарф и очки? Мне трудно разговаривать с человеком, не видя его лица.

– Не могу. Я урод и никому не показываю своего лица.

– В каком смысле урод? – не поняла Вероника.

– В прямом. Я лилипут-уродец. – Незнакомец немного подумал. – И инвалид. И беглец. Из цирка лилипутов-уродцев-инвалидов. И беглецов. Надеюсь, ты никому не сообщишь, что я здесь?

– Нет. А почему вы сбежали из цирка?

– Потому что я обыграл директора в «дурака» при помощи Карты Шулера. Но меня заложили. Клоуны. И директор решил отдать меня на съедение львам. Я ужасно перепугался. Львы тоже. Вот мы и разбежались – я в одну сторону, львы в другую. А клоуны остались. Ну, а у тебя что стряслось?

Вероника собралась уже было ответить, что, мол, не ваше дело, но передумала. А почему бы и нет? Ей ведь хочется излить кому-нибудь душу, а чужой человек в данном случае подходит куда больше, чем близкий. Можно говорить все как есть, не стараясь казаться примерной девочкой.

И она рассказала лилипуту все – и про себя, и про Феликса, и про соседку, и про то, как все это несправедливо. Тот внимательно выслушал и сказал:

– Ничего удивительного. «Принцип скверного мальчика» в классическом виде.

– Что за принцип такой? – удивилась Вероника.

– О, это очень просто. Есть плохой мальчик… или девочка, неважно… будем считать, что мальчик. Итак, есть плохой мальчик, который всех достает и вообще ужасен и невыносим. Окружающие только и мечтают о том, чтобы паршивец перевоспитался. Просто спят и видят. И вот наш мальчик вдруг берет и совершает что-нибудь хорошее. Что происходит с остальными? Правильно, они начинают верить, что их мечта исполняется. Положительные эмоции бьют через край, надежда наполняет сердца и все такое. На радостях все принимаются хвалить мальчика, дарить ему подарки и дружески хлопать по плечу. А сам негодник между тем, может, и не думает исправляться. Но это и неважно. Главное для него – время от времени внушать всем мысль, что он способен стать паинькой. Вот и все.

Вероника нахмурилась:

– А как же хорошие мальчики? Почему им никто подарков не дарит?

– А за что? Они же и так хорошие, и когда они совершают хорошие поступки, никто с облегчением не вздыхает. Все привыкли. Ну, хороший и хороший. Молодец.

– Но это же несправедливо!

– Почему? У людей исполняется мечта. Что здесь несправедливого? Между прочим, «принцип скверного мальчика» работает не только с детьми. Но и со взрослыми. И даже с целыми странами.

Но взрослые и целые страны Веронику не интересовали. А вот пример негодника из объяснения человечка-кляксы ее чрезвычайно взволновал.

– Это что же получается? Для того чтобы люди ценили, какая я хорошая, мне сначала надо побыть плохой?

– Ну… Как вариант, – усмехнулся фокусник.

– Вот это да… – поразилась Вероника. – Эх, столько лет потеряно! Но ничего! Начну сегодня же! Спасибо вам… э-э…

– Меня зовут Карл.

Девочка хихикнула:

– Карлик Карл. Смешно. Не обижайтесь: я просто уже становлюсь плохой девочкой.

– Я не обижаюсь. Удачи тебе… мм…

– Вероника.

– Удачи, Вероника!

Не произнеся больше ни слова, лилипут встал и пошел прочь из сквера. А Вероника в крайнем возбуждении помчалась домой. Ей не терпелось совершать плохие поступки.

Но все оказалось не так просто. Навыки плохого поведения у Вероники отсутствовали. С чего начать?

Девочка повалилась на кровать и задумалась. Для начала следует всем грубить и дерзить. Это понятно, это самое простое. Дальше. Плохо учиться. Развязно себя вести. Соседкам вообще никогда не помогать. А, наоборот, мешать.

Да ну, ерунда это все! Куча ее знакомых ребят ведет себя подобным образом постоянно, а взрослые просто списывают это на трудный возраст. Ведь двенадцать лет – действительно очень трудный возраст.

Нужно что-нибудь посерьезней. Вот как Феликс. Кстати! Уж если кто и разбирается в вопросе, то именно он!

Вероника вытянула из кармана мобильник и нашла в телефонной книжке номер Феликса. Хулиган ответил почти сразу.

– Ну, допустим, алло.

– Привет, это Вероника.

– О-па! А на фига?

– Дело есть…

Феликс задумался. Он не понимал, какое может быть к нему дело у тихони Вероники. Наконец до него дошло, что об этом можно спросить.

– Какое?

– Скажи, Феликс, ты завтра хулиганить будешь?

– Ты что, коротышка, сбрендила? Когда это я хулиганил?

– Ну… Скажем… Будешь у малышей мелочь отбирать?

– А, это. Буду.

– Феликс, а давай я с тобой?

– Что-о-о?!

– Тоже буду мелочь отбирать! Давай вместе!

– С дуба рухнула?

– Феликс, ну, пожалуйста! Я сама не умею!

– Да тебе-то это зачем?!

– Мне очень надо! Пожалуйста, Феликс, я буду хорошо отнимать, честное слово. Малыши будут плакать, вот увидишь! Только возьми меня с собой!

– Да иди ты!.. Совсем офигела.

– Феликс, а ты кого-нибудь завтра побьешь?

– Конечно. Тебя.

– Не, ну серьезно.

– Побью, без вариантов. Тут давно один козел нарывается…

– Я с тобой, Феликс!

– Да что тебе надо?! Чего пристала?!

– Я хочу стать такой, как ты! Давай вместе забьем козла, который нарывается! Или еще кому-нибудь морду набьем! Это… Начистим рыло, вот!

– Вероника, тебя че, уронили?

– Феликс, научи меня хулиганить, а? Будь моим гуру!

Последнего слова собеседник не знал и обиделся.

– Сама ты дуру!

– Не дуру, а гуру, – поправила его Вероника. – И не я, а ты. Это значит «учитель».

Это слово Феликс знал и обиделся еще сильнее:

– Ты за базаром-то следи! Я те дам «учитель»!

– Кстати! Давай завтра учителей поизводим! Ну, ты же умеешь! И плохие слова на доске напишем! Научишь меня сквернословить?

– Рррр, – зарычал хулиган.

– Ладно, пиши сам. А я буду подносить тебе мелки. Как верная скво!

В ответ на какую-то «скво» Феликс выдал череду неизвестных Веронике слов, судя по звучанию, не означающих ничего приличного.

– Это ругательства, да? – обрадовалась Вероника. – Повтори, пожалуйста, я запишу!

– Ну все, задолбала! – прорычал Феликс и отключился.

Это провал, осознала Вероника. Но почему Феликс отказался ей помочь? Не ясно. Странный он какой-то.

«Разница в ментальностях», – с гордостью за собственную эрудицию заключила девочка и отправилась на кухню, к маме, сделать что-нибудь плохое.

Она разбила тарелку, рассыпала сахар, уронила в кастрюлю с супом банку повидла, после чего была выпровожена прочь с нулевым результатом: мама не поняла, что дочь стала плохой, и списала все на усталость.

Тогда Вероника уселась в гостиной и врубила на полную громкость телевизор, ожидая, когда находящийся в соседней комнате папа выйдет из себя.

Папа появился скоро. Не говоря ни слова, он выключил телевизор и озабоченно сказал:

– Ну, вот что… Меня давно беспокоит твой слух. Вчера я с трудом тебя дозвался. И позавчера тоже. И пятнадцатого апреля прошлого года. Теперь вижу, что дело совсем плохо. Все, на днях идем к врачу.

Вероника испугалась:

– Нет-нет, я прекрасно слышу! Я просто хулиганила!

– Хулиганила? – Папа фыркнул. – Выдумала бы что-нибудь поубедительней. Все, и не спорь!

Да что ж такое!

До самого вечера Вероника просидела в своей комнате, пытаясь разобраться, почему же у нее ничего не выходит. Вот уж не думала она, что стать плохой – так сложно.

Вечером мама попросила ее уложить спать младшего братика Альберта и рассказать ему перед сном сказку. Эту процедуру Вероника проделывала сотню раз. Она уже хотела привычно рассказать какую-нибудь известную историю, но вдруг поняла, что ей выпала неплохая возможность проявить себя с худшей стороны. Она зловеще улыбнулась и начала:

– Ну, слушай, Альбертик. Жила-была девочка. Ее мать умерла, и отец женился снова. Мачеха была злая, и девочке стало очень плохо. А потом отец тоже умер, и злая мачеха привела в дом злого отчима. И девочке стало так плохо, что она умерла. Тогда злая мачеха и злой отчим удочерили другую девочку, которая стала злой падчерицей.

Тут Альбертик не выдержал нагнетания сказочного зла и заплакал. Вероника ликовала: сейчас на плач прибегут родители и увидят, какая она плохая! Она посмотрела на зареванное лицо братика, и ей вдруг стало мучительно стыдно. Ребенок-то чем провинился? За что она его так?

Признав свой случай безнадежным, раскаявшаяся Вероника поспешила исправить положение:

– Альбертик, успокойся и слушай дальше. Злая мачеха умерла, и злой отчим женился на другой женщине, которая оказалась доброй. И когда злой отчим умер, она вышла замуж за доброго отчима. А после смерти злой падчерицы они удочерили добрую девочку. В общем, добро победило зло! Спи, горе мое…

Так вчерашний день и закончился – полным провалом. Вероника ни на шаг не приблизилась к статусу «скверного мальчика».

Увы, но и новый день не принес ничего хорошего. Напрасно Вероника надеялась на школу. Оказавшись среди одноклассников, она так оробела, что одна только мысль сделать что-то не то вгоняла ее в оцепенение. К тому же девочка догадывалась, что на фоне блистательного Феликса (кстати, кидавшего на нее весьма хмурые взгляды) прослыть скверной девочкой будет очень непросто. На это могут понадобиться многие месяцы упорного труда. А может, и века. Потому что рядом с хулиганом номер один все остальные ребята казались образцом воспитанности и послушания – даже если ходили на головах. Перещеголять Феликса – такая миссия вообще может оказаться невыполнимой.

Вероника так расстроилась, что не смогла усидеть до конца занятий – сбежала с двух последних уроков и уныло добрела до вчерашнего сквера. Здесь ее ждал очередной неприятный сюрприз: из-за того, что день выдался солнечный, вокруг пруда прогуливались парочки и мамаши с детьми. А так хотелось посидеть в одиночестве у воды!

Она направилась было к выходу, как за ее спиной раздался уже знакомый приглушенный голос:

– Сегодня ты еще несчастней.

Вероника резко обернулась. Человечек-клякса выглядел так же, как и вчера. Черное-пречерное пятно на фоне яркого весеннего денька.

– Ничего не выходит, – пожаловалась Вероника, радуясь, что нашлось, с кем поделиться неприятностями.

– В смысле? – полюбопытствовал Карл, указывая в сторону ближайшей свободной скамейки.

Они присели, и Вероника объяснила:

– У меня не получается быть плохой. Я даже не знаю, с чего начать!

– Странно… – удивился лилипут. – Делать гадости – это ведь так просто.

– Как же, просто! – фыркнула Вероника. – Это смотря для кого. Я всегда совершала только хорошие поступки, мне – не просто!

– Хорошие, говоришь… Например?

Девочка замялась. Странный какой-то вопрос задал ей Карл.

– Прилежно училась.

– И что в этом хорошего? – усмехнулся циркач.

– Как это? – не поняла Вероника.

– Само по себе это не хорошо и не плохо. Ну, вот скажи, почему ты прилежно училась?

– Просто… Меня учили, я и училась. А как же еще? Делала уроки и все такое…

– Вот видишь. Ты даже не задумывалась, как тебе поступать. Делать уроки или нет. Для тебя это автоматическое действие. Как у робота. Если автомат с напитками выдает тебе баночку лимонада, разве это можно назвать хорошим поступком? Он просто делает то, что должен, не задумываясь. Ты, хоть и живая, а поступала точно так же.

Вероника задумалась. Мнение Карла ее смутило.

– Давай другой пример, – потребовал карлик.

– Родителей слушалась, – произнесла Вероника, уже как-то неуверенно.

– А почему слушалась?

– Ну… Потому что иначе бы меня ругали или наказывали.

– То есть совершала хорошие дела из-за страха? – уточнил Карл с иронией.

Вероника не ответила.

– Ладно, я тебе помогу, – сжалился собеседник. – Что хорошего ты сделала не себе, а кому-нибудь другому?

Девочка задумалась. А правда, что? Все, что приходило ей на ум, она совершала лишь потому, что или боялась наказания, или хотела хорошо выглядеть, или имела с этого какую-то выгоду, или просто желала, чтобы от нее отстали. А вот так, чтобы просто взять и сделать кому-нибудь что-то хорошее… Странно, но она ничего такого не припоминает.

– Позволь, я попробую объяснить причину твоего замешательства, – прервал ее размышления Карл. – На самом деле ты ничего хорошего в своей жизни не делала. Просто ты не совершала и плохого. Верно?

– Выходит, что так… – растерянно согласилась девочка.

– Вот потому у тебя ничего и не получается. Ты привыкла плыть по течению. Но чтобы совершать поступки – неважно, хорошие или плохие, – надо проявлять волю и характер. А у тебя нет ни воли, ни характера, – жестко заключил Карл.

Вероника была так подавлена, что даже не нашла в себе сил обидеться.

– И что же делать? – тихо спросила она.

Ответ лилипута был категоричен:

– Для начала взять себя в руки и перестать ныть! Теперь, когда ты знаешь, в чем проблема, решить ее будет гораздо проще. С теорией я, так и быть, помогу. Если ты не против, конечно…

– Я согласна! – немедленно заверила Вероника.

Ей показалось, что Карл довольно улыбается, хотя увидеть это за очками и шарфом она, конечно, не могла.

– Тогда слушай. Основной принцип гадкого поведения очень прост: найди, в чем слабость жертвы, и бей по ней. Например, если человек трус, пугай его. Если раним, выстави его на посмешище. Если влюблен, заставь его сомневаться в объекте любви. Если честен, клевещи на него. Если имеет тайну, растрезвонь ее всему свету. Ну и так далее.

Вероника поежилась. Слова Карла были ей неприятны, она даже на мгновение заколебалась: а не бросить ли эту затею. Но тут же взяла себя в руки. Не время для слабости. Воля и характер! У нее есть цель! Стать плохой, чтобы потом прослыть хорошей. Долой сомнения!

Между тем Карл продолжал:

– Поскольку в гнусностях ты новичок, советую начать с подражания тем, кто уже преуспел. Самый элементарный способ – связаться с дурной компанией.

– Я пробовала, – поморщилась Вероника. – Она послала меня подальше.

– Еще раз попробуй.

– Еще раз пошлет.

– В третий раз попробуй. А если не получится, найди другую компанию. Да что с тобой, Вероника! Вокруг же полно плохих людей!

Вероника представила себе, как она пристает к плохим людям с просьбами взять ее в ученицы, и сникла. От Карла это не укрылось.

– Не нравится мне твой настрой. Так не пойдет. Ну-ка, давай, выполни простейшее упражнение. Видишь, малыш играет с мячиком? Отними мяч и брось его в пруд.

Вероника с ужасом поглядела на безмятежного карапуза, пинавшего ногой красный мячик.

– Я… не смогу…

Карл издал тяжелый вздох:

– Ладно, облегчаю задачу. Подойди к его мамаше и скажи, что у нее невероятно уродливый ребенок.

– Но он вовсе не уродливый!

– Да какая разница! Пойди и скажи! Да сделай же хоть что-нибудь! Порви дедуле газету! Пни щенка!

Вероника перевела сердитый взгляд на наставника.

– А если я сорву с вас капюшон и очки, это будет плохой поступок?

– Плохой, – кивнул лилипут. – И это будет последний поступок в твоей жизни. Потому что ты нарушишь кодекс поведения юного паршивца, который гласит: твори гадости лишь тогда, когда тебе за них не влетит. А от меня – влетит. Сильно. Так что выброси из головы эту безумную идею и сосредоточься на легких жертвах.

Вероника вжала голову в плечи и жалобно сказала:

– Не могу… Видать, не судьба…

Карл внезапно оживился:

– Слушай, а это мысль! Можно ведь узнать твою судьбу! И сразу станет понятно, на что ты способна, а на что нет. А то вдруг я зря трачу на тебя свое драгоценное время. Пошли! – Он резко встал.

– Куда? – растерялась Вероника.

Циркач не ответил. Он засеменил по аллее, то и дело оборачиваясь и подзывая Веронику: «Ну же!», словно и не сомневался, что она последует вслед за ним.

И правильно не сомневался. Любопытство взяло верх над осторожностью, и Вероника, подхватив ранец, поспешила за Карлом.

Минут через десять они подошли к многоэтажному дому, ничем не отличающемуся от своих собратьев по обе стороны улицы. Карл, который всю дорогу лишь отмахивался от требований Вероники объяснить, куда он ее ведет, остановился, окинул взглядом здание от первого этажа до последнего и глухо произнес:

– Пришли.

– Я не войду, пока вы не скажете, зачем это нужно! – предупредила Вероника.

Гигантские черные очки повернулись в ее сторону.

– Какая-то ты несообразительная, – укоризненно заметил Карл. – Я же сказал: узнать твою судьбу! Вот и привел тебя к человеку, который может ее увидеть.

До Вероники дошло.

– А! К гадалке! Так бы и говорили!

Ей уже приходилось иметь дело с гадалками-любительницами из маминых знакомых, и девочка находила их довольно забавными: немолодые женщины делали загадочный вид, раскладывали карты или заглядывали в кофейную чашку и говорили что-нибудь вроде «ждет тебя длинная дорога», или «но пройдут годы, и явится за тобой сероглазый красавец», или «избегай больших кошек». Ну и прочую чепуху.

Карл уловил в голосе спутницы насмешку и сердито возразил:

– Не к гадалке, а к ясновидящей! Это совсем другое дело! И смотри, прояви почтительность! Она очень важная особа. К тому же она моя сестра.

– Сестра? – удивилась Вероника.

– Да. Она тоже сбежала из цирка. Потому что предсказала директору, что он продует мне в карты. Он разозлился и тайно приказал фокуснику, то есть мне, посадить ее в коробку и разрезать пилой. Но она и это предсказала, поэтому сбежала вместе с фокусником, то есть мной. И вообще она не только ясновидящая, но и предсказательница. – Он немного подумал. – Ну, ладно, и гадалка тоже. Пошли!

Лифт доставил их на последний, девятый этаж. Здесь находилась только одна квартира, номер которой на черной двери указан не был. С улицы на лестничную клетку через крохотное окошко еле-еле пробивался робкий свет. От царящего здесь сумрака Веронике стало не по себе.

Кнопки звонка рядом с дверью не обнаружилось, и Карл тихонечко постучал. Щелкнул замок. Лилипут толкнул дверь и поманил за собой Веронику. Вслед за Карлом она ступила в незнакомую квартиру, с трудом переставляя ставшие ватными ноги. В голове билась паническая мысль: «Зачем я это делаю?!», но любопытство никуда не делось и по-прежнему властвовало над остальными чувствами.

В квартире царил мрак. Через плотно закрытые ставни не пробивалось ни лучика. Лишь впереди, в глубине, слабо мерцали стоящие на столике свечи, и в их мерцании угадывался силуэт хозяйки дома.

– Вероника… – раздался глубокий женский голос. – Не удивляйся. Я ждала тебя.

Вероника испуганно пискнула.

– Я предвидела твой приход, – пояснила женщина. – Ведь я ясновидящая. Подойди, не бойся.

Карл легонько подтолкнул девочку в спину, и походкой зомби та приблизилась к столику перед гадалкой. Теперь она видела, что хозяйка дома – очень низкорослая женщина, даже ниже Карла. Все ее тело закрывало строгое черное платье, высокие черные перчатки добирались до плеч, а лицо пряталось за вуалью.

Еще одна клякса, подумала Вероника, хотя ей было не до смеха. Два безликих карлика – это уже слишком. Это, как минимум, вдвое страшней, чем один безликий карлик.

– Карл, сядь у стены и не мешай! – строго велела ясновидящая.

Веронику это удивило – похоже, в этой странной семейке главной является сестра.

Женщина снова обратилась к гостье, и голос ее теперь звучал вкрадчиво:

– Давай знакомиться. Меня зовут Магда. Я рада, что ты пришла. Вижу, тебе все еще страшно. Понимаю. Но не нужно бояться. Я не скажу ничего такого, что бы испортило тебе жизнь. У нас, ясновидящих, своя этика. Дай левую руку!

Словно загипнотизированная, Вероника подчинилась.

– Двенадцать лет… – тихо произнесла маленькая женщина. – Вижу недовольство своей судьбой. Ощущение недооцененности со стороны окружающих… Понятно. Что ж, заглянем в будущее.

Ясновидящая нежно провела пальцами правой руки по ладони девочки.

– Вижу… – прошептала она и замолчала, продолжая двигать пальцами вдоль Вероникиных линий судьбы.

Девочка почувствовала легкое покалывание, и ей показалось, что линии судьбы светятся. «Наверно, обман зрения», – сказала она себе, стараясь заставить сердце стучать потише и не мешать слушать, что говорит Магда. Однако Магда ничего не говорила. Она лишь повторяла как заведенная «вижу… вижу…» и водила пальцами по ладони Вероники. И это выглядело странно и зловеще.

Вероника перевела взгляд на ладонь. То, что она увидела, заставило ее похолодеть. Линии судьбы медленно, но уверенно менялись в длине и перемещались – одна чуть правее, другая, наоборот, немного левее…

В этот миг девочка со всей ясностью поняла, что происходит. Ясновидящая вовсе не читает Вероникину судьбу. Она ее меняет!

Дальше события развивались стремительно. Вероника выдернула руку, резко развернулась и бросилась к выходу. Карл попытался загородить ей дорогу, но опоздал – девочка уже выскочила в подъезд. Даже не думая о лифте, она полетела вниз по ступенькам. Вслед ей донесся крик Магды: «Карл, задержи ее! Я не закончила!» Что именно не закончила гадалка, Вероника не имела понятия, но задерживаться, чтобы выяснить, не собиралась. Страх гнал ее вниз, лестничные пролеты и ступени мелькали перед глазами, а следом несся Карл, то и дело выкрикивая: «Стой! Чего ты испугалась, дурочка!»

Лестницы все не кончались, и Вероника испугалась, что Карл ее вот-вот схватит, поэтому позволила себе на мгновение замедлить бег и бросить взгляд назад. За ней никто не гнался. И никакого шума преследования. Ни звука не доносилась и из шахты лифта. В подъезде стояла абсолютная тишина. Окон здесь не было. Слабые лампочки в пролетах давали тусклый свет.

Девочка озадаченно остановилась. Что это значит? Неужели лилипут прекратил погоню? Может, устал? Может, у него, к примеру, сердце слабое и промчаться пятнадцать этажей для него не так-то просто?

Вероника похолодела. Она ясно помнила, что дом – девятиэтажный! Но точно так же была совершенно уверена, что, удирая от Карла, насчитала пятнадцать этажей!

Вероника кинулась к лифту и нажала кнопку вызова. Ничего не произошло.

– Мамочки… – пискнула девочка. Она подошла к перилам и посмотрела вниз. Ей почудилось, что лестницам нет конца и краю, что они уходят, как минимум, к центру Земли. Вероника задрала голову – лестницы, казалось, убегали в космос.

Страх сменился ужасом. В панике девочка подбежала к ближайшим квартирам и заколотила сначала в одну дверь, потом в другую. В ответ – тишина. Вероника попыталась открыть двери – безрезультатно.

На негнущихся ногах она спустилась еще на один этаж (идти наверх она не решилась, потому что там ее мог подкарауливать Карл). Здесь вообще не было дверей, лишь голые стены.

Зато еще одним этажом ниже, куда Вероника сползла в полном отчаянии, дверь обнаружилась. Всего одна. Открытая. И за ней – слабое красноватое свечение.

Вероника приблизилась и увидела, что дверь ведет на пустынную улицу. Но это была какая-то неправильная улица. Вдоль нее не было ни одного дерева. Даже травы не было. По бокам стояли приземистые дома с крохотными окнами, ни капли не похожие на здания в ее родном городе. Они казались абсолютно квадратными и все, как один, имели красноватый оттенок. Возможно, это было связано с тем, что вся эта местность освещалась красным светом, совсем не напоминающим солнечный. Он исходил откуда-то сверху, Веронике не было видно, откуда именно.

И ни души кругом.

Это не ее город!

Но, не видя иного выбора, девочка шагнула наружу…

В тот же миг дверь захлопнулась, вокруг Вероники закружились вихри, раздался оглушительный грохот, дома задрожали, и земля ушла из-под ног. Вероника упала на колени и зажмурилась. Через мгновение все стихло, и на нее обрушилась оглушительная тишина. Она открыла глаза и… ничего не увидела. Абсолютная чернота.

Вероника встала, дрожащими пальцами вытащила из кармана мобильник и нажала первую попавшуюся кнопку. Засветился экран. Девочка облегченно выдохнула – она не ослепла! Просто вокруг действительно мрак.

Она попыталась позвонить родителям, но безрезультатно – связи не было. Надо вернуться в дом, решила Вероника, пытаясь нащупать за спиной дверь. Но никакой двери не было. Пальцы нащупали неровную шероховатую поверхность.

Вероника хотела посветить мобильником, поискать дверь, но в этот момент в отдалении темноту прорезали два фонарных луча. Девочка неподвижно замерла. Неизвестно, кто здесь еще, кроме нее. Это могут быть как Карл с Магдой, так и какие-нибудь новые, пока неизвестные враги.

Вероника уловила отдаленные голоса, но слов было не разобрать. Осторожно засунув мобильник в карман, она снова пошарила рукой по стене, пытаясь обнаружить дверь. Возможно, где-то левее… Или правее…

Рука на что-то наткнулась, и какой-то невидимый предмет упал и с грохотом разбился.

Голоса немедленно смолкли, и оба луча метнулись в сторону оцепеневшей Вероники. Затем один из фонарей начал стремительно приближаться. В его свете девочка уже различала какие-то сундуки, коробки… А потом фонарик подлетел совсем близко и немного осветил своего обладателя.

Кажется, такие создания называются барсами.

«Избегай больших кошек».

Вероника закричала.

Глава 2
Неприятности и злоключения

Диагноз и время

Трагическая сценка

Больничная палата. В палате Пациент и Доктор.

Доктор. Видите ли, эту болезнь лечить пока не умеют. Но мы можем поместить вас в состояние анабиоза, и вы проспите до тех пор, пока медицина не найдет способ справляться с вашим недугом.

Пациент. А сколько времени придется спать?

Доктор. Трудно сказать. Может, десятки лет, а может, несколько минут.

Пациент. Я согласен.

Надпись на экране:

«Прошли десятки лет, а может, несколько минут».

Пациент. Спасибо, доктор! Вы разбудили меня и вылечили мою болезнь!

Доктор. Да, и это хорошая новость. Но есть и плохая…

Пациент. Доктор, вы меня пугаете!

За кадром звучит в записи испуганное оханье.

Доктор. За то время, что вы спали, мы научились лечить вашу болезнь. Но разучились лечить все остальные. Поэтому вы сейчас умрете от насморка.

Пациент. О, нет! Усыпите меня обратно! (Чихает и умирает.)

Доктор. Вот и все… Какая грустная история.

Доктор медленно уходит вдаль. На экране появляется надпись: «Жить ему оставалось два часа». За кадром звучит в записи плач.

Титры

Пингвин Евгений перечитал написанную им только что трагическую сценку и вздохнул. До чего же странными вещами иногда приходится заниматься. Еще утром ему и в голову не могло прийти, что он станет писать маленькие грустные истории для телевизионного шоу.

Вчера, когда Несчастные и их попутчики в лице Марио, суслика Георгия, Бенджамина Крота и сверхобезьяненка Вероники ехали в Градбург из Долины Сугробов, все понимали, что в городе их ждут различные неприятности. О том, какая именно напасть уготована Евгению, пингвин узнал сегодня утром, когда заявился на работу и узнал, что у него нет работы. Барсук Борис, директор библиотеки, уволил Евгения, пока тот был в отпуске.

– И слышать ничего не желаю! – воскликнул Борис в ответ на недоумение бывшего сотрудника. – Панкам и анархистам не место возле книг! Книги требуют дисциплины, а не анархии и пан… мм… панкства!

Евгений не стал спорить. Но перед тем, как покинуть кабинет начальника, он остановился в дверях и тихо произнес удивленным тоном, словно обращаясь не к Борису, а к самому себе:

– А ведь я отомщу.

Библиотечный генерал поперхнулся. Евгения он боялся – за то, что тот очень неприметный, вежливый и нерешительный. А Борис знал, что в тихом омуте черти водятся, и те конкретные черти, что водятся в омуте Евгения, уже несколько дней не давали барсуку спокойно спать. С каждой ночью они становились все крупнее и страшнее. Поэтому оставлять под своим началом такого опасного пингвина было никак нельзя.

А Евгений покинул переставшую быть родной библиотеку и направился в ближайшее издательство. Он шел по улице и твердил себе:

– Тем лучше! Хватит заниматься чужими книгами! Пора жить своими! Вот сейчас издам роман, получу гонорар и думать забуду про всяких военных книгоначальников!

Издательство, в которое явился Евгений, называлось «Раскаленный глагол». Главным редактором здесь была волчица по имени Суффиксида Подлежащая.

– Это замечательно, что вы принесли вашу рукопись! – жизнерадостно объявила она, принимая Евгения у себя в кабинете. – Мы ищем таланты денно и нощно! О чем ваш роман?

– Это автобиография.

– О! Наверно, у вас была очень интересная жизнь? Авантюры, приключения всякие, опасности. Да?

– Конечно.

– Отлично! И рукопись, смотрите, какая пухлая! Феноменально!

Евгений смутился. Пока что все шло очень хорошо. Даже странно…

– То есть это не плохо, что роман автобиографический? – на всякий случай уточнил пингвин.

– Это великолепно! Основано на реальных событиях, прекрасно! А то, знаете, иногда авторы напри думывают всякой чуши, просто ужас. Вот недавно читала рукопись про какого-то щенка, у которого обнаружились магические способности, и его отправили учиться в специальную волшебную школу для таких, как он, щенков. Ну кто это станет читать!

– Не знаю, – робко ответил Евгений, ловя себя на мысли, что лично он бы стал.

– Или вот еще была рукопись. Компания из четырех неудачников ищет карту к каким-то древним сокровищам, бегает туда-сюда, суетится. Ну не бред?!

– Бред… – кивнул Евгений, начиная сомневаться в безоблачном будущем своего романа.

– Хорошо, что у вас нет ничего подобного.

– Да уж… – уныло промолвил Евгений.

Суффиксида Подлежащая кинула на него настороженный взгляд и спросила:

– Ведь у вас в книге нет магических школ, верно?

– Ни одной! – заверил Евгений.

– Вот и чудненько! Что ж, я с интересом ознакомлюсь с вашим творением, как только разберусь с предыдущими пятьюстами рукописями.

– Пятьюстами?! – ужаснулся пингвин.

– Ну да. А что поделать? В Градбурге гениев больше, чем жителей. Так что всего вам хорошего, мы обязательно с вами свяжемся. Если, конечно, решим с вами связываться. Смешной каламбур, правда? Я всем его говорю.

– Смешной, – убитым голосом ответил Евгений. – До свидания.

Уже покинув издательство, Евгений вспомнил, что в своем романе он очень уважительно отзывается о барсуке Борисе, выводит его бравым генералом и всячески превозносит. Недопустимое искажение истины! Но что-либо менять теперь поздно. Ничего, в следующей книге он откроет читателю всю правду о недостойном барсуке, выведя его предателем и трусом!

А сейчас же, поскольку литературная карьера складываться не торопилась, следовало найти какой-нибудь источник дохода. С этой целью Евгений прибыл в бюро по трудоустройству. Здесь его приняла служащая, молоденькая кошка. Ее наметанный глаз мгновенно классифицировал посетителя как патологического неудачника.

– Какая у вас специальность?

– Я библиотекарь.

Кошка пробежалась по базе данных.

– Есть работа для библиотекаря.

Евгений воспрял духом. Но, как оказалось, преждевременно.

– Только тут есть приписка, – сообщила кошка. – Сказано, что вам работу давать нельзя, потому что вы внесены в черный список злейших врагов печатного слова. Если кто-нибудь увидит вас с книгой, должен немедленно сообщить об этом в полицию.

«Ах, Борис! – разгневанно подумал Евгений. – Ну все, теперь точно отомщу. Вот уже почти решил не мстить, но раз так, то отомщу ужасно!»

– Мне очень жаль, – неискренне сказала служащая, прерывая поток его грозных мыслей. – Скажите, что вы еще умеете делать?

– Ничего, – честно ответил Евгений.

– Так я и думала. Ладно, посмотрим, есть ли что-нибудь для такого никчемного и жалкого безработного, как вы. – Кошка уткнулась в монитор. – Так… Ага… Никому-то вы не нужны. Хотя!..

– Что? – заволновался Евгений.

– Нет, показалось. Скажите, вы сильный?

– Духом.

– А телом?

– Хуже.

– Просто тут есть работа на стройке. Должна быть возведена новая пятиэтажка.

– Боюсь, ни одна бригада не согласится принять меня в свои ряды, – заметил Евгений.

– В том-то и дело, что там нет никакой бригады. Вы сами будете ее строить. Один.

Евгений представил себе эту картину. Как он месит цемент, кладет кирпичи, управляет краном…

– Я, конечно, могу попробовать… – осторожно сказал он. – Только кто согласится жить в построенном мной доме?

– Да что ж вы такой ни к чему не годный! – возмутилась кошка. – Шли бы уже нищенствовать и не морочили голову занятым зверям.

– Нищенствовать я тоже не умею.

Служащая осуждающе покачала головой: мол, и откуда только берутся такие ничтожества.

– Ну пойдите на какие-нибудь профессиональные курсы, получите специальность! Вот, можете пойти на курсы библиотекарей!

– Опять? – удивился Евгений.

– Вот что! – решительно заявила кошка. – Я не могу тратить на вас все свое время. Давайте, говорите, что вы умеете хоть как-нибудь. Даже плохо.

Евгений задумался.

– Ну… Я умею писать автобиографические романы.

– Да кому это надо! Еще что-нибудь!

– Еще… умею играть на сцене трагедии.

Кошка схватилась за голову.

– Писать романы! Трагедии! Где я вам найду работу с такими дурацкими способностями?! Вот, смотрите, запускаю поиск по словам «писать» и «трагедии», убедитесь сами, что ни черта не найдется! – Служащая внезапно умолкла и изумленно уставилась в экран. – Надо же… Повезло вам, недотепе этакому. Сейчас выдам направление…

Через полчаса Евгений входил в здание телецентра. Ему предстояло встретиться с двумя знаменитыми трагиками, о которых он слышал впервые в жизни, так как не любил смотреть телевизор.

В трагик-шоу «Маленькие гамлеты» требовался автор коротких сценок. Евгений знал, что гамлеты – это такой сказочный народец, очень грустный. Но он совершенно не понимал, кому и зачем нужно грустное шоу.

В реальной жизни известные трагики оказались двумя веселыми и озорными лисами. Одного звали Аполлинарий Веченсон, второго – Марсель Слезоточифф.

– А вот и наш новый автор! – обрадовались они. – Ты чего такой хмурый, автор? Взбодрись!

– Я не хмурый, я озадаченный, – отозвался «новый автор». – Я не понимаю, зачем зрителям нужно шоу, от которого они будут расстраиваться.

– Нате вам, здрасте! – воскликнул Аполлинарий Веченсон. – Да зрители обожают расстраиваться! Иначе зачем бы они смотрели программы новостей!

А Марсель Слезоточифф добавил:

– Весь фокус в том, что зрители расстраиваются не за себя. Иначе бы им это, конечно, не нравилось. Скажи-ка, любезный, много ли наших выпусков ты видел?

– Ну… так. Ни одного.

– Нате вам, здрасте! – возмутился Аполлинарий Веченсон, но коллега с ним не согласился:

– Нет-нет, это хорошо! Это означает, что у нового автора будет свежий, незамутненный взгляд. И вообще главное – талант!

– Тогда я вам подхожу, – заметил Евгений, чем немало развеселил нанимателей.

Трагики подмигивали друг другу, хитро кивали в сторону Евгения и игриво хлопали друг друга по плечу. Пингвин недоуменно наблюдал за ними и думал: «Неужели эти шалуны способны огорчать многотысячную аудиторию?»

– Ну, вот что, наш талантливый претендент, – сказал Веченсон, когда веселье улеглось. – Пройди-ка в соседнюю комнату и набросай сценарий короткой трагик-сценки для двух актеров. Посмотрим, что получится.

– Тема – любая, – пояснил Слезоточифф. – Главное, чтобы коротко и печально. Чтобы зрители рыдали.

– Пускай в конце кто-нибудь умрет, – посоветовал Веченсон. – Под закадровый плач откинет коньки. В общем, не жалей черной краски. Дерзай!

– И пусть будет жизненно, – добавил Слезоточифф. – Запомни главную заповедь драматурга: работа на девяносто процентов состоит из наблюдений и только на семьдесят – из фантазии. – Веселый трагик озадаченно потер лоб и дополнил: – И на пятьдесят – из неумения считать.

Шалуны опять принялись хихикать и хлопать друг друга по плечу. Евгений не стал дожидаться, пока они успокоятся, вышел в соседнюю комнату и довольно быстро набросал сценку под названием «Диагноз и время».

– А что, неплохо, – не скрывая удивления, одобрил Веченсон. – Для начала – вполне!

– Мне нравится, – кивнул Слезоточифф. – Я буду доктор.

– Вот еще! – возмутился партнер. – Это я буду доктор!

– Не будем ссориться, – миролюбиво предложил Слезоточифф. – Давай бросим жребий. Орел – я доктор, решка – ты пациент.

Последовал очередной сеанс смеха и похлопываний по плечу, после чего трагики сообщили Евгению, что тот принят. Радоваться этому обстоятельству или нет, пингвин еще не понимал.

В отличие от Евгения, Лис Улисс, возвращаясь в Градбург, уже знал, как минимум, об одной неприятности, что ожидала его по приезду. Неприятность случилась на следующее же утро после возвращения.

Улисс сидел за столом, сосредоточенно рисуя на тетрадном листе какую-то схему. В соседней комнате спала Вероника – Улисс предоставил девочке свою спальню, а сам устроился на диване в гостиной.

Вероника мало что рассказала новым знакомым – лишь то, что она попала в их мир из мира сверхобезьянов через какой-то странный дом с непонятным количеством этажей. Улисс большего от девочки пока и не требовал – раз она что-то скрывает, значит, на то есть причины. В любом случае расспрашивать ее подробно по дороге в Градбург, то есть в присутствии недружелюбного Бенджамина Крота и малознакомого суслика Георгия, было бы очень неосмотрительно. А потом они приехали домой, и девочка быстро уснула.

Сам Улисс тоже особо о произошедшем в сокровищнице не распространялся. Он даже не был уверен, стоит ли вообще это делать… Зато Берта, Константин и Евгений не умолкали всю дорогу, хвастаясь своими приключениями в Вершине.

Громкий стук в дверь отвлек Улисса от размышлений и рисования. «Ну вот. Начинается», – подумал он, открывая дверь. На пороге стояли два крупных волка, будто бы материализовавшихся из вчерашних рассказов друзей.

– Антонио и Джанкарло, я полагаю? – осведомился Улисс.

– Так точно, – улыбнулся левый волк. – Если вас интересуют детали, то Антонио – это я, а Джанкарло – он. Мы войдем?

Улисс пожал плечами:

– Можно подумать, вам запретишь…

– Подумать можно, – отозвался Джанкарло. – Запретить нельзя.

Волки с удобством разместились за столом и уставились на севшего по другую сторону Улисса. Некоторое время все молчали.

– И? – наконец сказал Улисс.

– Ну, вы же все понимаете, – ответил на это Антонио.

– Я понимаю, что вас послал Кроликонне, – уклончиво сообщил Улисс.

Волки синхронно усмехнулись. Джанкарло сказал:

– Ладно, Улисс, мы вам сейчас проиллюстрируем, зачем мы здесь. – Он повернулся к приятелю. – Дорогой Антонио!

– Слушаю тебя, милый Джанкарло! – нежно отозвался Антонио.

– Я брал у тебя взаймы монету, дорогой Антонио!

– Да, милый Джанкарло!

– Так вот, я хочу тебе ее вернуть, дорогой Антонио!

– Это очень мудрое решение, милый Джанкарло!

– Возьми свою монету, дорогой Антонио!

– Беру, милый Джанкарло!

Улисс зааплодировал, но беззвучно, чтобы не разбудить Веронику, – ни к чему, чтобы визитеры ее увидели.

– Браво. Прекрасно сыграно.

Волки поклонились.

– Повторить на бис? – предложил Антонио.

– Не стоит. Хочу сохранить первое впечатление.

– А поняли ли вы заложенный в этой сцене намек? – поинтересовался Джанкарло.

– Конечно. Дон Кроликонне считает, что пора расплачиваться.

Волки подарили Улиссу уважительные взгляды.

– Хорошо, что вы это понимаете, – заметил Антонио. – А то, знаете, иногда так бывает, что должник не понимает, а у него вдруг дом сгорает.

– Итак, Улисс, с вашего разрешения, я подведу черту, – заявил Джанкарло. – Дон Кроликонне снабдил вас немалой суммой на поиски сокровищ саблезубых в расчете на долю с этих самых сокровищ. Случилось же так, что сокровища вы нашли, да еще и совсем не там, где ожидалось, но свою долю босс не получил. И он весьма раздосадован. В данном случае самое правильное, что вы можете сделать, это вернуть ему долг, включая, замечу, и набежавший процент.

– Сокровищницу завалило, – сообщил Улисс.

– Мы в курсе. Марио уже отчитался. Боюсь, это ничего не меняет.

«Они не знают о Веронике, – с облегчением догадался Улисс. – Молодец Марио, не выдал!»

– Я не в состоянии сейчас вернуть требуемую сумму.

Волки тяжко вздохнули и укоризненно покачали головами.

– Улисс, пожалуйста, не вынуждайте нас делать вещи, которые сильно всех расстроят, – попросил Антонио.

– Мы ведь не можем вернуться к боссу ни с чем, – пояснил Джанкарло. – Он и так сильно недоволен тем обстоятельством, что мы создаем рок-группу с двумя знаменитыми сыщиками.

– Я слышал об этом, – кивнул Улисс. – Поздравляю, это хорошее решение.

– Спасибо, Улисс! Мы рады, что вы одобряете! К сожалению, Кроликонне не разделяет вашего одобрения. А если мы еще и вернемся от вас с пустыми лапами… Боюсь, нам тогда будет не до музыки.

– У меня правда нет нужной суммы. Но я могу предложить кое-что получше.

– Вот как? – заинтересовался Антонио. – Ну-ка?

Улисс протянул им топографическую карту:

– Здесь отмечено точное местонахождение сокровищницы. Кроликонне может полностью разграбить ее, и я даже не стану претендовать на свою долю. Единственное, что мне нужно, это обещание дона дать взглянуть на книги.

Взгляд Антонио принял сочувственное выражение.

– Ах, Улисс, Улисс… Ну, что вы, в самом деле. Зачем нам ваша карта? Мы и так уже знаем, где находится тайник. Сами понимаете, такую деталь укрыть от босса Марио не посмел бы.

– Это еще не все, – заметил Улисс. – Есть кое-что, о чем Марио не осведомлен. А без этого у вас ничего не выйдет. Смотрите. – Он подвинул в сторону гостей почти законченный к их приходу рисунок.

Волки изумленно на него уставились.

– Это похоже на электронную систему безопасности, – заметил Антонио.

– Это она и есть, – сообщил Улисс. – Именно она и завалила пещеру.

Две пары глаз оторвались от рисунка и с недоверием уставились на хозяина дома.

– Улисс, у нас, конечно, нет высшего образования, – сказал Джанкарло. – У нас и среднего нет. У нас только неоконченное начальное. Но даже мы знаем, что во времена саблезубых тигров электроники не было.

Улисс спокойно кивнул.

– В таком случае можете представить, как был удивлен я, ее там обнаружив.

– Хм… – нахмурился Антонио. – И кто же ее установил?

– Чего не знаю, того не знаю, – пожал плечами Улисс. – Зато я знаю комбинацию цифр, которая эту систему отключает.

– Да ну? А почему же тогда система завалила пещеру? – не поверил Джанкарло.

– Разве не очевидно? Я узнал комбинацию уже после обвала.

– Откуда?

– Это к делу не относится. Для вас важно другое: я готов сообщить эту комбинацию в ответ на списывание долга.

– Хм… – Антонио задумчиво потер щеку. – Улисс, а почему вы сами не полезете за сокровищами?

– Так они же завалены! Где я возьму деньги на бульдозеры, экскаваторы и рабочих?! Сомневаюсь, что Кроликонне снова подкинет мне средств.

– Логично, – кивнул волк. – Но зачем нам отключать систему безопасности, если она уже сработала?

– Затем, что она сработает снова и снова! Вы будете разгребать, а она заваливать! Много-много раз! Ну, так как? Передадите Кроликонне мое предложение?

Гости размышляли недолго.

– Передадим! До встречи! Будете живы, приходите на концерт!

Когда за волками захлопнулась входная дверь, Улисс с облегчением выдохнул. «Только бы то число действительно оказалось кодом отключения системы. Иначе…» – Но об «иначе» думать не хотелось.

Из спальни показалась заспанная Вероника в домашнем халате Улисса. Девочка помахала рукой:

– Привет.

– Доброе утро, – улыбнулся Улисс. – Как спалось?

– Нормально. Ты уже знаешь, как вернуть меня домой?

Лис развел лапами:

– Увы… Но мы обязательно что-нибудь придумаем.

Улисс был убежден, что вернуть Веронику домой следует как можно скорей. Присутствие в этом мире пришельца из другого мира, населенного сверхобезьянами и где все животные являются примитивными бессловесными тварями – это очень серьезное нарушение законов мироздания. Даже страшно представить, к каким драматическим последствиям это может привести. Проблема усугубляется еще и тем, что Веронику видели не только Несчастные, но и Марио, Бенджамин Крот, суслик Георгий и, что хуже всего, брат Нимрод, для которого само ее существование – оскорбление его религиозных чувств. И хотя пока ничего не случилось, сложившееся положение скорее напоминает затишье перед бурей.

– Послушай, Вероника… Вечером придут друзья, и мы вместе поищем выход из ситуации. И вот еще что. Я собираюсь рассказать им о том, что случилось в пещере. Только я расскажу не все. О нашей находке говорить не стану. Не удивляйся и ни в коем случае не встревай.

– Почему? – удивилась Вероника.

– Потому что бывает такое знание, которое несет в себе опасность для того, кто им обладает. И пока я не уверен, что мое… или, вернее, наше с тобой знание не таит в себе угрозу, лучше держать его при себе. Я и так уже достаточно подвергал ребят опасности в прошлом…

– А… – проронила девочка, давая понять, что слова Улисса ее не убедили.

– Ты ведь тоже что-то скрываешь, – заметил на это лис.

– Ничего я не скрываю!

– Правда? Тогда почему не расскажешь, как оказалась в том загадочном доме?

Вероника ничего не ответила и скрылась в ванной комнате.

Неприятности лисички Берты начались сразу же, как только она переступила порог родного дома и поняла, что на этот раз ее побег безнаказанным не останется.

Весь вечер и часть ночи ей пришлось выносить родительские крики, время от времени сменяющиеся на нравоучительные монологи. Берта и сама понимала, что виновата, поэтому попросила прощения раз пятьсот. Но прощать ее мама с папой не спешили. Наоборот, ей пообещали наказание в виде тотального контроля над каждым ее шагом, прослушивания телефонных разговоров и домашнего ареста.

С утра, за завтраком, а затем и во время обеда воспитательная работа продолжилась. Правда, было заметно, что родители уже растеряли прежний пыл и, скорее, просто вошли во вкус. Как известно, если кто-то покорно выслушивает ваши нравоучения, обвинения и причитания, то остановиться очень трудно.

– Из дому ни на шаг! – грозно объявил папа.

– А то ты нам больше не дочь! – предупредила мама.

Она очень любила этот прием и довольно часто заявляла по самым различным поводам: «Ты мне больше не дочь», «ты мне больше не муж», «ты мне больше не мать», «вы мне больше не почтальон», «вы мне больше не случайный прохожий на улице» и так далее…

Смиренно опустив голову и болтая ложкой в тарелке с супом, Берта пыталась робко возразить:

– Но мне очень надо… Меня ждут друзья, это важно…

– О твоих дружках мы и слышать не хотим! – повысила голос мама. – Они тебя учат только плохому!

– Забудь о них, – строго велел папа. – Они все сплошные ничтожества, которые не знают, чего хотят от жизни. У них не может быть никаких важных дел. Мы сами найдем тебе друзей, каких надо.

В душе лисички родился пока еще робкий протест. Это Несчастные-то ничтожества?! Да они самые достойные звери, какие только существуют в мире! И их дела очень даже важны!

Внезапно Берта увидела себя со стороны. Увидела жалкую, безропотную лисичку, которая совсем недавно искала карту саблезубых тигров, изображала из себя тайного агента, участвовала в головокружительных авантюрах, пережила Вершину и с честью вынесла все испытания.

Она вскинула голову и тихо, но твердо произнесла:

– Мама, папа, я вас очень люблю.

Родители насторожились. Слова дочери были хорошими, но за ними должно было что-то последовать. Что-то, что им наверняка не понравится.

– Очень люблю, – повторила Берта. – Но вы не можете указывать мне, куда ходить и с кем дружить.

– Что такое?! – возмутился папа.

– Ты мне больше не дочь! – воскликнула мама.

Но Берту это не остановило.

– За прошедшие несколько дней я пережила больше, чем вы за всю вашу жизнь, – уверенно продолжала она. – Я подвергалась смертельным опасностям, спасала друзей, добивалась поставленных целей… Вы не можете что-то приказывать дочке с таким богатым жизненным опытом.

– Что ты мелешь! – закричала мама. – Ты всего лишь школьница!

– Старшеклассница…

– Все равно! Ты должна слушаться взрослых!

– Нет… Я уже не та маленькая Берта, разве вы не поняли? Каждый взрослеет в свое время. Мое время наступило. Я просто не имею права послушаться вас и бросить друзей. Мне очень жаль, что я заставила вас переживать, но это наказание я принять не могу… Я всегда готова выслушивать ваши советы, но решать буду сама. Простите…

Отец стукнул кулаком по столу:

– Довольно! Я не желаю больше выслушивать этот бред! Ты никуда не пойдешь! А ну марш в свою комнату: ты наказана!

Когда папа запер дверь ее комнаты с наружной стороны, Берта вздохнула и сочувственно произнесла:

– Святая простота…

Она переоделась в походную одежду, закинула в рюкзак куртку для Вероники – чтобы девочка не парилась в своем пальто, дни-то стоят совсем не холодные, – и через пару минут уже слезала на землю по веткам дерева, растущего прямо у ее окна.

В правильности принятого решения лисичка не сомневалась ни капли.

Кот Константин был единственным из группы, с кем после возвращения в Градбург ничего плохого не произошло. Он вообще большую часть времени безмятежно проспал, сделав перерывы лишь на завтрак, второй завтрак, третий завтрак и самый последний, маленький завтрак. Зато от обеда он отказался, а поужинать рассчитывал у Улисса.

Когда он явился на встречу, все уже были в сборе, включая даже Марио – коала больше ни за кем не шпионил, однако не считал данный факт веским основанием для отказа от полюбившегося ему общества Несчастных, к которым он в душе причислял и себя.

Друзья пили традиционный чай с пончиками и увлеченно внимали рассказам Вероники о мире сверхобезьянов. Вчера она еще была слишком шокирована тем, что с ней произошло, и почти все время молчала. А сегодня, когда немного освоилась, стала более разговорчива.

Пришелица поведала новым знакомым поразительные вещи.

– Коты у нас поменьше размером. А, например, львы или тигры, наоборот, гораздо крупнее. У вас разница в росте между животными не такая большая, как у нас. Странно, правда?

– На самом деле не странно, – ответил на это Улисс. – В незапамятные времена, когда звери еще были совсем дикие, они различались по размеру, как и в вашем мире. Но потом эволюция и долгая цивилизованная жизнь бок о бок сделали свое дело и немного нас уравняли.

– А снежные барсы у нас не вымерли, – продолжала Вероника. – Только они немного отличаются от того, которого я видела в пещере. У него шерсть совсем белая, а у наших – пятнистая.

– Да уж, – криво усмехнулся Константин. – Наш барс особенный, это точно. Чтоб его… Ну ладно, хорош про зверей рассказывать! Ты давай про сверхобезьянов что-нибудь расскажи!

– Про людей, – поправила девочка. – У нас не говорят «сверхобезьяны». Мы называем себя «люди». А если один, то «человек».

– Целых два слова для обозначения одного и того же вида? – удивился кот. – Слушай, ну и самомнение у вас!

– Никакое это не самомнение! – заступилась Вероника за родное человечество. – Просто человек – царь природы!

– А, ну тогда конечно, – фыркнул Константин, да и остальные заулыбались. – Никакого самомнения, просто обычный рядовой царь природы. Улисс, у меня такое впечатление, что идеи нашей веселой секты, которая тусуется в замке графа Бабуина, в мире Вероники одержали полную победу.

– Так и есть, – ответил лис. – Я же вам вчера рассказывал.

– А, ну да. Загадочный саблезубый старец Ефрат, куча миров… Как же, помню. Ладно, Вероника, давай выкладывай, как вы там, люди, живете, чем занимаетесь, и вообще.

Но Улисс не позволил Веронике исполнить просьбу Константина.

– Прошу прощения, друзья, я понимаю, как вам интересно послушать истории про другой мир, но есть более срочные темы.

– Как вернуть Веронику домой? – догадалась Берта.

– Не только. Есть еще нечто очень важное, что я не успел вам вчера рассказать. Точнее даже, не не успел, а не был готов. Собирался с мыслями, обдумывал, анализировал.

– Ну и? – поторопил лиса Константин. – Шеф, не тяни, интересно же!

Лис Улисс сделал паузу, о чем-то размышляя, а затем выдал фразу, приведшую друзей в изумление:

– Тайник в Долине Сугробов создан не саблезубыми тиграми.

Глава 3
Кое-что о мироздании

«Наверно, это и называется немая сцена, – пронеслось в голове Евгения. – Надо будет воткнуть в какую-нибудь сценку для гамлетов. Сильная штука».

Сильную штуку разбили одновременные возгласы со всех сторон:

– Как?!

– Кем?!

– Шутишь!

– Улисс, только не говори, что нам опять придется нестись на край света!

Последняя реплика принадлежала Константину, который за последние дни окончательно определился со своей жизненной позицией – да, он очень хочет разбогатеть, но только так, чтобы для этого ничего не надо было делать.

Улисс поднял лапу, призывая друзей к спокойствию.

– Тише, я все объясню. Как вы уже знаете, сокровищницу завалило, потому что Вероника случайно что-то задела. Но вы еще не знаете, что именно…

– Так мы думали, что ты и сам не знаешь! – вставила Берта. – Иначе бы сказал нам!

– При Бенджамине Кроте? Не лучшая идея, согласись. А после – просто времени не хватило. Да и вообще тема серьезная, я хотел дождаться спокойной обстановки. Так вот… Та штука, которую задела Вероника, была кнопка на панели электронной системы безопасности.

Воцарилось недоуменное молчание. Друзья переводили взгляды с Улисса на Веронику, ожидая, что кто-нибудь из них вдруг возьмет да признается в том, что эта новость – всего лишь неудачная шутка. Но Улисс с Вероникой делать подобное признание и не думали.

Первым очнулся Константин.

– А зачем ты притащил в сокровищницу электронную систему безопасности?

– Я тут ни при чем. Она там уже была.

– Во времена саблезубых не существовало электроники, – назидательным тоном сообщила Берта. – Выходит, кто-то совсем недавно побывал в сокровищнице?

– Я тоже сначала так решил, – кивнул Улисс. – Но потом понял – нет. Причина в другом. Это сама сокровищница была построена недавно. Она вовсе не древняя.

– То есть сокровища не настоящие? – спросил Константин в ужасе от мысли, что, возможно, он столько натерпелся в погоне за какими-то фальшивками.

– Настоящие. Только помещены они в пещеру не во времена саблезубых, а гораздо позже.

– Но одной системы безопасности для такого вывода недостаточно, – заметила Берта. – Значит, есть что-то еще?

Улисс замялся и поймал на себе заинтригованный взгляд Вероники: мол, ну и как будешь выкручиваться?

– Да, – осторожно произнес Улисс. – Но об этом не сейчас… Я должен кое-что проверить…

– Эй, шеф, так не честно! – возмутился Константин.

– Зато правильно, – парировал лис.

– Ни фига не правильно! Мы тоже хотим понять, почему пещера современная, а не древняя! А то электронику, знаешь ли, на что угодно прицепить можно!

До сих пор хранивший молчание Евгений наконец включился в беседу:

– Улисс, если сокровищницу построили не саблезубые, то кто? И зачем?

Эта тема так всех взволновала, что, к радости Улисса, расспросы на неугодную ему тему немедленно прекратились.

– Это очень правильные вопросы, Евгений. Марио, может, ответишь?

Коала от неожиданности выпучил глаза.

– Я-то откуда знаю?!

– Марио, не юли! – строго заявил Константин. – Давай колись, кто нас за нос водит и зачем!

– Да понятия не имею! Ребята, вы чего! Я ведь точно такой же обманутый, как и вы! Улисс, с чего ты взял, что я знаю?

– Я только предположил. Ведь ты шпионил как раз на того, кто с очень большой долей вероятности в курсе, что происходит…

Константин стукнул по столу кулаком.

– Кроликонне! Ах, зайчара бандитский! Все знал с самого начала и развел нас, как лохов! Ну ничего, он у меня еще попляшет! Дайте мне небольшую танковую дивизию, и я покажу ему, где мыши зимуют!

– Думаю, Улисс имеет в виду не Кроликонне, – перебил его Евгений, – а того саблезубого старца, который дал ему настоящую карту. Ефрата.

– Совершенно верно, – подтвердил Улисс.

Кот тут же остыл.

– А… Ну да, конечно. От этой вымершей братии ничего хорошего ждать не приходится – что от тигров, что от барсов… Вымерли бы они уже до конца, что ли.

– Да, я шпионил на Ефрата, – сказал Марио. – Но это вовсе не означает, что старик открывал мне все карты. Не так ли, Улисс?

– Так. Я хочу с ним увидеться, Марио. И сегодня же. Отвезешь?

– Конечно! Я и сам не прочь задать ему парочку вопросов. Электронная система безопасности, вы только подумайте…

Улисс кивнул.

– Отлично, с этим разобрались. Теперь перейдем к другой важной теме. Вероника…

Внимание всех присутствующих переключилось на девочку, от чего та почувствовала себя неуютно. Да, вроде бы ей все здесь желают добра, но мало ли… Карл тоже вызывал доверие, а чем все обернулось.

– Я пролистал кучу книг и нашел… – продолжал Улисс. – Оказывается, в старину бытовал миф о доме между мирами. Впрочем, нет, не совсем так. На самом деле это не дом, а некое загадочное место. Его так и называли – Междуместо. Оно могло обернуться чем угодно – домом, каретой, дуплом дерева, даже драконом. В последнем случае дракон вас проглатывал, а затем выплевывал уже в другой мир.

– То есть мне еще повезло. – Вероника представила, что ее выплевывает дракон, и у нее закружилась голова.

– А как найти это самое Междуместо? – поинтересовалась Берта с блеском в глазах. Ей не терпелось в другие миры.

– Никак, – ответил Улисс. – Оно само тебя находит – если сочтет нужным.

– Как – само? Оно что, разумное?

– Понятия не имею. Я только пересказываю то, что говорят легенды. Междуместо может появиться где угодно, для кого само решит, причем так просто его не распознаешь.

– Улисс, но если Междуместо нельзя найти, то как мы его найдем? – недоумевал Евгений.

– Никак. Выход один: добиться того, чтобы оно само нас нашло. Надо стать ему нужными.

– Каким образом? – спросили все.

– Не знаю… Но все не так плохо. Ведь Вероника уже побывала в Междуместе. Значит, можно снова. Я думаю, что для этого следует воссоздать цепочку событий, которая предшествовала попаданию Вероники в тот дом. Тогда Междуместо может объявиться опять. Так что, Вероника, тебе придется рассказать нам все, как было, ничего не утаивая. Иначе мы не сможем помочь тебе вернуться домой.

Девочка растерялась. Ей не хотелось рассказывать про Карла и Магду. Она боялась довериться новым знакомым. А вдруг они тоже лишь притворяются хорошими? Вдруг на самом деле они связаны с Карлом и Магдой? И если она им расскажет все как есть, то ее тут же схватят и выдадут злым циркачам. Ведь… Ведь…

Вероника похолодела. Перед ее мысленным взором появились черные лилипуты, брат и сестра. Только сейчас она осознала, что именно в их облике было самым необычным. На их перчатках было лишь по четыре пальца!

Они – не люди! Они звери! Из этого мира!

Нет, она ни за что больше ничего не расскажет. Как же, нашли дурочку!

– Я… не готова. Мне надо подумать.

– На это нет времени, Вероника, – мягко сказал Улисс. – Тебя надо вернуть домой как можно скорей.

– А зачем мне торопиться?

Этого Улисс не ожидал, поэтому даже не успел скрыть изумление.

– То есть?!

– Ну, я же не каждый день оказываюсь в другом мире. Раз уж я сюда попала, мне хочется увидеть побольше, попутешествовать. Это же невероятно, что я здесь!

– Что ты, Вероника!

Несчастные и Марио удивленно переглянулись, никогда прежде они не видели Улисса таким взволнованным.

– Об этом не может быть и речи! И думать забудь! Твое присутствие здесь может обернуться катаклизмом!

– Да ладно, Улисс. Ну какая от меня угроза…

– Ты не понимаешь! Тебя уже видел брат Нимрод! Он убежден, что ты Сверхобезьян, но не тот Сверхобезьян, который ему нужен! И если он рассказал о тебе остальным сектантам – а я подозреваю, что уж, как минимум, Его Святейшеству он рассказал, – то в опасности и ты, и все мы, и вообще весь наш мир! Ты что, хочешь стать причиной религиозных войн?!

– Да каким образом?!

– Потому что ты Сверхобезьян, – усмехнулся Константин. – У кое-кого от этого факта может поехать крыша.

– Вы меня постоянно обзываете этим Сверхобезьяном! Но почему это опасно-то?!

Улисс вздохнул:

– Чтобы объяснить как следует, мне придется начать издалека.

– Ничего, я наберусь терпения! – с легким раздражением отозвалась девочка.

Лис сделал вид, что не заметил ее недовольства.

– Скажи, Вероника, в вашем мире есть религия?

– И не одна!

– Что же они говорят о сотворении вашего мира?

– Ну, самые популярные утверждают, что мир создан Богом за шесть дней. На шестой он сотворил людей.

– А зачем он это сделал? – полюбопытствовал Константин.

– Не знаю… Захотел и сделал.

Последняя фраза вызвала всеобщее удивление.

– Захотел? Надо же!

– А что такого? – нахмурилась Вероника.

– У нас считается несколько иначе, – ответил Улисс. – Слушай… В начале всего был Космический Первозверь, тело которого состояло из всех видов живых существ, которые когда-либо существовали, существуют или могли бы существовать на свете.

– Как это? – не поняла Вероника. – Как тело может состоять из живых существ?

– Никто не знает, ибо Космический Первозверь непостижим. Он летал по им же созданному космосу и наслаждался совершенством и красотой своей работы. Но однажды он так залюбовался одной зелено-голубой планетой, что случайно столкнулся с кометой, луной, сотней астероидов и тысячью метеоритов. Произошла Великая Космическая Катастрофа, в результате которой тело Космического Первозверя содрогнулось и изринуло из себя на поверхность планеты множество живых существ – животных, птиц, рыб, гадов, насекомых, бактерий… Так на Земле появилась жизнь.

И сказал Космический Первозверь, что это нехорошо. Поэтому он решил больше не обращать внимание на испорченную планету и ее обитателей.

Но не тут-то было. Сотворенные животные чувствовали себя одинокими, сиротливыми и беззащитными. Они воззвали к Космическому Первозверю:

«О, Космический Отец наш, не оставляй чад своих! Ибо перебьют они друг друга, потому что молоды, горячи и глупы. Вразуми нас, Отец, наставь на путь!»

Но Космический Первозверь оставался глух к их мольбам. Тогда решили животные, что не доходят их слова до слуха Отца, и сказали друг другу:

«Глуховат Космический Отец наш. Давайте построим башню до небес, прямо до чертогов Космического Первозверя, и тогда он нас услышит!»

И начали они строить башню до небес, и добрались до небес, но не было на небесах Космического Первозверя, а была лишь записка: «Ушел на другой конец Вселенной. Буду не скоро».

Опечалились животные, разобрали башню на камни и выложили на земле гигантскую надпись: «Отец наш, ну пожалуйс…», а на окончание камней не хватило. До сих пор богословы и теологи гадают, что же хотели написать животные. Одни считают, что: «Отец наш, ну пожалуйста, не оставляй нас, чад своих», другие – что: «Отец наш, ну пожалуйся кому-нибудь на нас, только будь с нами», а третьи – что: «Отец наш, принеси нам с другого края Вселенной гостинец!», но перепутали слова.

Космический же Первозверь вовсе не ушел ни на какой другой конец Вселенной, а просто спрятался, когда увидел, как до небес поднимается башня. Он считал недопустимым для себя сбегать от им же сотворенных животных, поэтому постоянно был рядом, но делал вид, что его нет. Многие даже поверили и говорили: «Бога нет». Но другие им отвечали: «Самих вас нет! А Бог есть, вон он прячется. Не оборачивайтесь, а то он расстроится, что мы его видим».

Поняли тогда животные, что так просто им Космического Первозверя не уговорить. И решили они его задобрить. Стали приносить в жертву насекомых и произносить молитвы, в которых всячески восхваляли Космического Первозверя и принижали себя – а вдруг Отец купится на лесть и согласится помогать своим детям.

– А я знаю эти молитвы! – вскричал Константин. – Сейчас… О, Космический Первозверь, ты велик и грандиозен, ты просто супер, а мы по сравнению с тобой вовсе не так велики и грандиозны, хотя тоже в чем-то супер. Помоги нам, а?

– Слушай, откуда ты знаешь эти молитвы дословно? – удивилась Берта.

– Обижаешь! У меня была очень набожная семья, мы соблюдали половину традиций!

– А чего только половину?

– Ну, мы же не фанатики какие-нибудь…

– С вашего разрешения, я продолжу, – вмешался Улисс. – Бесчисленные молитвы, похвалы и просьбы так утомили Космического Первозверя, что он разгневался и решил уничтожить на земле все живое, устроив всемирный потоп. Животные испугались и взмолились…»

– Ой, у нас тоже это есть! – воскликнула Вероника. – Ну, про Всемирный потоп! Только у нас Бог его устроил, чтобы наказать людей за грехи.

– Так и у нас тоже, – ответил Константин. – Занудство – страшный грех. Верно, Берта?

– Константин, не нуди!

Улисс встал, снял с книжной полки томик «Мироздания».

– Это наши священные тексты, – пояснил он Веронике. – Сейчас… Ага, вот! «И обратились тогда они к Космическому Первозверю, и были среди них и Лис, и Кот, и Пес, и даже Тонкий Лори.

И воскликнули они: «Пощади нас, Космический Первозверь, ведь мы дети Твои!»

И ответил им Космический Первозверь: «Отстаньте, звери! Разве не знаете вы, что не люблю Я вас, ибо сотворил вас по ошибке и по случайности?»

И заплакали тогда звери, и были среди них и Лис, и Кот, и Пес, и даже Тонкий Лори: «Мы же только хотели, чтобы Ты наставил нас на путь истинный в великой мудрости Твоей!»

И сжалился тогда Космический Первозверь.

И сказал Он: «Не буду топить вас, случайные отпрыски Мои, а дам вам вместо этого заповеди, которые должны вы будете выполнять».

Вот эти заповеди:

Не нуди.

Не приставай.

Не отвлекай.

Найди какую-нибудь стену и с ней беседуй.

Почитай Космического Отца своего и не утомляй Его разговорами.

Не нуди.

На всякий случай еще раз – не нуди.

И последнее:

Не (тут уже сами что-нибудь нужное впишите – Я, что ли, должен за вас все делать?).

И обрадовались звери, что получили заповеди.

Но недоумевали некоторые, и были среди них и Волк, и Кролик, и Лев, и даже Тонкий Лори.

И спросили они Космического Первозверя: «Отец, разве не должно быть заповедей про то, что нельзя убивать и красть?»

И ответил им Космический Первозверь: «Я так и думал, что вы сами о них знаете, поэтому и дал вам последнюю заповедь, чтобы могли вы вписать туда все эти необходимые запреты про не убивать и не красть».

Но не успокоились на этом некоторые звери.

И были среди них и Волк, и Кролик, и Лев, и даже Тонкий Лори.

И спросили они: «Но почему же сам Ты не сделал этого, Космический Отец наш?»

И рассердился Космический Первозверь: «Да будет известно вам, грешники, что нарушаете вы первую, шестую и седьмую заповеди мои, и за это расселю Я меж вами демонов, чтобы докучали они вам, и приставали они к вам – чтобы поняли вы, каково Мне от занудства вашего!»

Улисс закрыл книгу.

– С тех пор появилось множество религиозных течений. Например, Концепция Большой Обиды, которая учит, что животные должны чувствовать обиду на Космического Первозверя за то, что он предоставил их самим себе, то есть фактически бросил на произвол судьбы. Молитвы последователей Концепции Большой Обиды сильно отличались от прежних. Например. «О, Космический Первозверь, мы тоже тебя не любим, ибо обижены! Ну что, поможешь нам? Нет? Ну и сиди один!»

Обиданты и традиционалисты постоянно враждовали: «…и пошло колено Лиса войной на колено Зайца, и объединился Заяц с Кроликом, и нанесли они поражение колену Волка – по ошибке, ибо воевали вовсе не с ним, а с Лисом».

В результате той войны появилось новое течение – случайнисты. Они верили, что, поскольку Космический Первозверь сотворил животных по ошибке (они называли ее Великой Священной Ошибкой), то и животным следует все делать ошибочно. Однако впоследствии их позиция была признана ошибочной.

На сегодняшний день самая популярная конфессия называется «всеравнизм». Принцип всеравнистов таков: на самом деле Космический Первозверь все равно принимает непосредственное участие и в судьбе нашего мира, и в жизни каждого его представителя. Доказательством этого является то, что Космический Первозверь позволяет всем животным после смерти и существования в виде призрака вернуться в его тело, стать его частью.

Мы же этого участия не замечаем, потому что именно так и задумано Космическим Первозверем. Почему – вопрос не простой. Об этом написаны многие труды, а для их толкования написаны еще более многие труды, которые объясняются другими многими трудами – так что теперь уж точно ничего не поймешь.

В общем, нечего лезть к Космическому Первозверю с просьбами или обидами – что, кстати, является серьезным нарушением сразу трех заповедей: «не нуди», «не нуди» и «на всякий случай еще раз – не нуди». Но молитвы в адрес Космического Первозверя всеравнисты не отменили. На всякий случай… – Улисс сделал короткую паузу, чтобы отдышаться. – Вероника, мы вплотную подошли к главной теме. Есть такая секта – сверхобезьянцы. В своих идеях они продвинулись дальше всех. Они вообще отдалились от темы Космического Первозверя и ждут появления Сверхобезьяна – высшего существа, которое и даст животным то, что они веками тщетно ожидают от Космического Первозверя, – знания, защиту, власть и величие. Но Сверхобезьян позаботится не обо всех, а только о тех, кто ожидает его прихода, о тех, кто приближает его появление верной службой секте. Именно их он возвеличит и поставит над остальными зверями. Сектанты верят, что Сверхобезьян равен по силам и могуществу самому Космическому Первозверю, так как он не входит в список тварей, что составляют тело Отца. А это значит, что он тоже бог. Так вот, Вероника… Считается, что Сверхобезьян будет внешне похож на обезьяну без шерсти. То есть на тебя.

– Круто… – потрясенно промолвила девочка.

– Ничего не круто! – возразил Улисс. – Они ждут, что Сверхобезьян будет самцом! И что им станет один из адептов их веры! Поэтому само твое существование – оскорбление их религиозных чувств! Вспомни, как рассердился тот барс в пещере, когда увидел тебя!

– Да ладно, Улисс, может, все не так плохо? – предположил Константин. – А вдруг они в итоге решат, что Вероника – вполне себе достойный Сверхобезьян, настоящий…

Лис бросил на кота суровый взгляд.

– А вот это будет настоящей катастрофой, – произнес он так тихо, что всем стало не по себе. – Тогда уж точно не миновать нам религиозных войн. – Он повернулся к Веронике. – Теперь ты понимаешь, что тебе надо как можно скорее покинуть наш мир? Опасность грозит и ему, и тебе! И вообще есть мнение, что Сверхобезьян наш мир разрушит! Хочешь его разрушить? Только потому, что вздумалось прогуляться? Хочешь?

Девочка поежилась.

– Да ладно, ладно… Я вообще-то не против вернуться домой.

– Спасибо. – Улисс облегченно выдохнул. – А то мне уже показалось, что ты готова на опрометчивые поступки.

Он решительно встал.

– Вот, друзья, как мы поступим. Пока час не очень поздний, я хочу нанести визит саблезубому старцу, от которого рассчитываю получить кое-какие ответы. И про сокровищницу, и про место между мирами. Ефрат Уйсур утверждал, что саблезубые тигры и снежные барсы прыгают из мира в мир, чуть ли не когда хотят, вот я и подумал: а не через Междуместо ли!

– Тогда нужно еще брата Нимрода спросить, – внес предложение Константин, но, поймав на себе со всех сторон красноречивые взгляды, тут же добавил: – Если мы окончательно свихнемся, конечно.

– Улисс, вы с Марио езжайте, а мы останемся с Вероникой! – с энтузиазмом заявила Берта.

Однако Улисс не согласился.

– Нет, мы поступим иначе. Вы все идите по домам, отдыхайте, а Вероника останется здесь одна. Погодите, не спорьте! – Лис повернулся к девочке. – Вероника, послушай, это очень важно. Снаружи должно казаться, что в доме никого нет. Поэтому сиди тихо, как больной муравей, на телефонные звонки не отвечай, к двери не подходи и свет не включай.

– Да уж, весело, ничего не скажешь, – скривилась девочка.

– Придется потерпеть. На данный момент этот план – самый безопасный из всех, которые приходят мне в голову. А если я вернусь от Ефрата без решения твоей проблемы, то завтра обязательно надо будет подыскать тебе убежище понадежней, чем мой дом.

– Но… – попыталась было вставить лисичка.

– Нет, Берта! Вариант, при котором вы всей толпой охраняете Веронику и привлекаете к себе внимание с улицы – хуже!

Берта недовольно наморщила носик, всем видом давая понять, что она невысокого мнения о решении Улисса.

Какое-то время Улисс с Марио ехали молча. Город закончился, фары рассеивали темноту вечернего леса, и пустынное шоссе, казалось, убегало в сам космос…

На душе лиса было неспокойно. Он думал, не допустил ли ошибку, оставив Веронику дома. Может, стоило взять ее с собой? Но кто знает, что ожидает их у Ефрата… Эх, что ни делай, а спокойствия не будет, пока девочка из чужого мира не вернется к себе домой.

– Улисс, – позвал с соседнего сиденья Марио, ведущий машину. – А нам не следовало сначала позвонить Ефрату? Ну, чтобы убедиться, что он дома, например?

– И вспугнуть его? Нет, не стоило.

Коала кивнул:

– Что ж, как шпион, я с тобой согласен.

Улисс повернул к нему голову:

– Марио, что тебе известно о Ефрате?

Водитель задумался.

– Знаешь… Раньше казалось, что многое. Я знал, что он саблезубый тигр из другого мира, что он стремится не допустить в наш мир Сверхобезьяна, и почему он к этому стремится… Но вот ты сейчас спросил, и я понял, что о нем самом я практически ничего-то и не знаю. Сам себе удивляюсь, как же так. Наверно, знание о том, что саблезубые тигры не вымерли и что существуют иные миры, представлялось мне таким огромным, что я забыл как следует поинтересоваться личностью самого Ефрата. Для меня, как для профессионального шпиона, это непростительный прокол.

Улисс не ответил. Он все сильнее убеждался, что Ефрат ведет какую-то свою игру… И это пугало – настолько, насколько могут пугать игры, ведомые созданиями, которых не должно существовать уже кучу веков.

– Прибыли, – сообщил Марио.

Автомобиль остановился у ворот дома Ефрата. Марио заглушил мотор, и попутчики выбрались наружу. Когда Улисс был здесь в первый раз, его за забором встретили горящие фонари в виде различных зверей и звучащая из дома музыкальная шкатулка.

Сейчас все было иначе. Из дома не доносилось ни звука. Фонари не горели, окна тоже были темны. От жилища саблезубого старца веяло одиночеством и покинутостью…

Улисс толкнул ворота – они оказались не заперты. Зашуршал под лапами мелкий красный камень, рассыпанный на дорожке, ведущей к дому.

– Что-то здесь не то… – прошептал Марио.

У Улисса тоже было нехорошее предчувствие. Они поднялись по ступенькам и увидели, что входная дверь не заперта.

– Обычно дверь бывает открыта в двух случаях, – заметил Улисс, – когда бояться либо некого, либо некому.

Они вошли в дом и оказались в огромной комнате. Единственным источником света здесь была висящая за окнами луна. В глубине комнаты Улисс различил очертания гигантского аквариума, в котором, как он помнил, плавали шары, символизирующие различные миры.

– Господин Уйсур! – позвал он. – Это Улисс и Марио! Вы дома?

В ответ ни звука.

Шпион пошарил по стене и нащупал выключатель. В следующее мгновение комната озарилась сиянием множества светильников.

Улисс осмотрелся. Гостиная Ефрата казалась такой же, какой лис запомнил ее после первого визита. Только на этот раз камин не горел и шары в мертвом аквариуме не плавали, а покоились на дне.

– Господин Ефрат! – снова безрезультатно позвал лис. – Марио, может, с ним что-то случилось? Он же очень старый…

– Может, и случилось, – отозвался коала. – Только вряд ли мы это узнаем. Нет его здесь, Улисс. Сумкой на животе чую, нет его.

Взгляд Улисса упал на запертую дверь в дальней стене комнаты.

– Ты бывал когда-нибудь в другой комнате? – спросил он.

– Нет, – ответил Марио. – Но, полагаю, что сейчас побываю. – Он решительно направился к двери. – Думаю, там спальня.

Коала распахнул дверь и застыл в изумлении.

– Нет, не спальня… – пробормотал он.

Улисс подошел к нему и заглянул за дверь. Его взгляду открылось огромное помещение – света здесь не было, но того, который попадал сюда из гостиной, хватало, чтобы разглядеть все, что в этом помещении находилось. Вернее, не находилось. Комната была первозданно пуста. На стенах – ни краски, ни штукатурки, ни обоев. На полу – ни намека на паркет или плиты. Ничего. Лишь за окном напротив двери еле колыхались от ветра ветви растущего с задней стороны дома дерева.

– Не самый жилой вид, – хмыкнул Марио. – Если Ефрат использовал эту комнату как спальню, то он супераскет.

– Не использовал, – ответил Улисс. – Никакая это не спальня. И дом этот – не дом. Гостиная, в которой Ефрат нас с тобой принимал, просто бутафория, декорация, пыль в глаза. Здесь никто не живет. Пока мы сюда ехали, у меня мелькнула мысль, что подобное возможно, но не хотелось в это верить.

– М-да… – Марио задумчиво почесал затылок. – И где теперь искать его, этого Ефрата?..

– Как ты с ним обычно связывался? – спросил Улисс.

– По телефону.

Улисс, внимательно осматриваясь, прошелся по гостиной. Телефонный аппарат обнаружился на полу между рыцарскими доспехами. Лис снял трубку.

– Гудка нет. Похоже, здесь нет даже линии.

Марио вздохнул.

– Да ясно уже. Я думал, что звонил сюда, а на самом деле – в какое-то другое место. Давай, Улисс, вернемся в город, и я позвоню, попробую договориться о встрече с этим жуликом. Ну, типа понятия не имею, что он мошенник.

– Да-да, конечно… – рассеянно отозвался Улисс. Что-то из сказанного шпионом его беспокоило, он пытался понять, что именно. Какое-то слово… – Погоди, Марио. Если Ефрат действительно саблезубый тигр и прибыл к нам из другого мира – а мы теперь знаем наверняка, что это возможно, – то он вовсе не обязан оставаться у нас постоянно. Вполне вероятно, что он способен перемещаться в свой мир когда угодно, то есть пользуется тем самым Междуместом из легенд. А это именно то, что нам нужно!

Шпион пораженно разинул пасть.

– Точно! Надо срочно ему позвонить!

Не сговариваясь, они бросились к выходу.

Тем временем Вероника умирала от скуки. Она строго следовала наказу Улисса не привлекать к себе внимания и уже начала чувствовать себя растением. Да уж, никому снаружи и в голову не придет, что в доме кто-то есть, это точно.

Чтобы не сходить с ума от гнетущей тишины и еще более гнетущей темноты, девочка закрыла глаза и стала прокручивать в памяти удивительные события последних двух дней.

Вот она идет на пруд, вот встречает Карла. Безуспешно пытается быть плохой. Идет с Карлом к Магде…

Зря она это вспомнила. К тишине и темноте прибавился страх. Теперь Вероника ощущала себя не просто растением, а очень напуганным растением. Надо срочно подумать о чем-нибудь хорошем.

Но подумать о чем-нибудь хорошем она не успела, так как в этот миг тишину взорвал телефонный звонок.

– Мама! – не сдержавшись, вскрикнула девочка, подпрыгнув в кресле, как ей показалось, аж до потолка.

Телефон продолжал трезвонить.

– Да замолчи уже, и без тебя тошно! – взмолилась Вероника.

Телефон звякнул еще несколько раз, а затем включился автоответчик:

– Здравствуйте, это Лис Улисс, меня нет дома, а возможно, и в городе, или, кто знает, даже в этом мире, но зато вы можете оставить мне сообщение, которое я обязательно прослушаю. А если оно мне понравится, то сохраню и буду слушать ежедневно.

Прозвучал сигнал, означающий начало записи, и приглушенный голос произнес:

– Здравствуйте, Улисс. Это Карл, брат Магды. Я всего лишь хотел от имени сестры и от себя лично поблагодарить вас за ценную информацию, которую вы нам предоставили. Мы рассчитываем на вашу дальнейшую поддержку. Спасибо, всего хорошего.

Раздался щелчок, и на Веронику вновь навалилась тишина. Левая ладонь зачесалась, и девочке показалось, что измененные Магдой линии судьбы немного светятся. Во рту стало сухо, в голове забились панические мысли.

Они все-таки заодно! Она подозревала, подозревала! Улисс заодно с Карлом и Магдой! Никому нельзя верить!

Немедленно бежать! Но куда? Она ничего в этом мире не знает. Может, поискать тех странных сектантов, которые ждут Сверхобезьяна? А что! Она ведь и есть Сверхобезьян, ей там наверняка помогут! Правда, Улисс говорил… Да какая разница, что говорил Улисс! Ни одному его слову нельзя верить! Раз он называл сверхобезьянцев опасными, значит, на самом деле наоборот – как раз они безобидные.

Не теряя больше ни секунды, Вероника вскочила, стремительно натянула принесенную Бертой курточку, схватила ранец, распахнула входную дверь и кинулась в опускающуюся на город ночь…

Глава 4
Брат Нимрод строит планы

У лица, на которой оказалась Вероника, была пуста. Тем лучше, решила девочка. Она выглядит слишком необычно для этого мира, не стоит ей привлекать к себе излишнее внимание.

Вероника подняла ворот куртки и натянула на глаза вязаную шапочку, так кстати забытую в один из ненастных дней в ранце. Не ахти какая маскировка, но все же…

Только что теперь делать, куда идти? Она ведь и понятия не имеет, где искать секту сверхобезьянцев. Придется кого-нибудь спросить, что само по себе уже не очень хорошо. Но выбора нет.

И, словно по заказу, из-за угла показалась темная фигура. Вероника приободрилась и двинулась ей навстречу. Однако в следующий момент фигура оказалась в круге света уличного фонаря, и Вероника охнула. Черный плащ, черный шарф, огромные черные очки! Быстрым и уверенным шагом Карл приближался к Веронике. Девочка отпрянула. Бежать!

– Даже не думай, – раздался за ее спиной насмешливый голос.

Вероника резко повернулась. Магда стояла буквально в двух шагах от нее, девочка кожей чувствовала на себе жгучий взгляд из-под вуали.

– Дело должно быть закончено, милая, – ласково произнесла ясновидящая. – Просто дай мне ладонь. Тебе нечего бояться.

Но Вероника считала иначе. Поэтому дернулась в сторону, но тут же ощутила на своей руке выше локтя цепкую хватку Карла.

– Давай на этот раз без беготни, – сказал беглый циркач.

Магда подошла к девочке вплотную.

– Ладонь! – приказала она.

– Что вам нужно? – жалобно заныла Вероника. – Что я вам сделала?

Гадалка потеряла терпение. Она крепко схватила левую руку Вероники, но в этот миг раздался визг тормозов, и возле девочки и карликов резко остановился фургон. Боковая дверца отъехала в сторону, и на проезжую часть выскочили три субъекта в темных рясах – двое были шимпанзе, а один – шакал. Каждый сжимал в лапах остроконечную деревянную палку.

Две палки нацелились на Карла и одна – на Магду.

– Схватите ее и подойдите! – велел один из шимпанзе.

– Что? – опешил Карл.

– Он хотел сказать: отпустите ее и отойдите, – пояснил второй шимпанзе.

– Могли бы и сами догадаться, – буркнул шакал.

Магда запрокинула назад голову и громко расхохоталась.

– Уж не думаете ли вы мне помешать! – Она направила на шакала свободную лапу, в воздухе что-то треснуло, и запахло лимоном. Оба шимпанзе замерли в нерешительности, а шакал вздрогнул и выронил палку. Он ненавидел лимон. Но как эта ведьма догадалась?!

Тогда из фургона спустилась на асфальт еще одна фигура в рясе, на этот раз в красной.

«Так вот что означает оказаться между молотом и наковальней», – удрученно подумала Вероника, узнавшая в новом субъекте снежного барса, встреченного ею в подземной сокровищнице в Долине Сугробов. Лис Улисс и его друзья называли барса братом Нимродом, и единственное воспоминание Вероники, связанное с этим сверхобезьянцем, – это то, что ее появление в этом мире ему сильно не понравилось. А значит, и новая встреча не сулит ей ничего хорошего.

– Так-так, – усмехнулся брат Нимрод, направляя на Магду пистолет. – Новые конкуренты, как интересно! Ну что, мадам, выясним, что быстрее – пуля или колдовство?

В нерешительности Магды ясно читался ответ на этот вопрос: пуля быстрее.

– Вы еще пожалеете… – зло прошипела она, и черные циркачи отпустили Веронику.

– А теперь поднимите вуаль! – приказал брат Нимрод. – Я хочу знать, кто вы такая!

Ясновидящая медленно приблизилась к барсу почти вплотную, словно не замечая направленного на нее пистолета.

– Хотите знать, кто я такая? Ладно… – Магда приподняла вуаль, и, поскольку она теперь стояла прямо напротив брата Нимрода, ее морда открылась только ему.

Барс пораженно отпрянул.

– Убирайтесь! Оба! Вон отсюда! – воскликнул он, и Вероника могла бы поклясться, что в его голосе прозвучал испуг.

Магда тихо рассмеялась и вновь скрыла морду под вуалью.

– Пойдем, – небрежно бросила она Карлу. Но перед тем как удалиться, гадалка на мгновение повернулась к барсу. – Это еще не конец…

Брат Нимрод проводил черную пару яростным взглядом, а затем велел:

– Все в машину!

Понимая, что у нее нет никаких шансов сбежать, Вероника подчинилась. Шакал помог ей забраться в фургон, следом залез сам, а за ним – и остальные сверхобезьянцы.

«Что ж, я ведь сама хотела их найти, – подумала Вероника. – Уж не было ли это ошибкой? Что-то не похоже, чтобы они от меня фанатели, как от своего Сверхобезьяна».

Но стоило ей об этом подумать, как все сверхобезьянцы, включая даже брата Нимрода, почтительно склонили перед ней головы! Изумленная Вероника перехватила взгляд одного из шимпанзе и разглядела в нем фанатичное обожание.

Ну вот, совсем другое дело, решила она и незаметно для себя самой приосанилась. То-то же. Человек – царь природы. Так что, фауна, знай свое место!

Может, и правда не стоит ей торопиться домой? Там царей природы несколько миллиардов, а здесь – она одна.

Надо подумать…

Именно эта фраза – «надо подумать» – и пришла в голову брату Нимроду прошедшей ночью после разговора с Его Святейшеством, и именно она в итоге привела барса к изменению его позиции по отношению к Веронике.

Девочка помнила все верно – ее появление не на шутку рассердило брата Нимрода. Что это за Сверхобезьян такой! Это просто какое-то надругательство над святынями, а не Сверхобезьян!

Брат Нимрод вернулся в Градбург на вертолете, и всю дорогу он кипел от гнева. Столько работать, обойти Ищущего Лиса, и что в итоге? Все, с него хватит. Проблему неправильного Сверхобезьяна он скинет на Его Святейшество и секту сверхобезьянцев, пускай сами разбираются. А он отправится домой. И возвращение его будет бесславным. Проклятие!

Ближе к ночи вертолет (который брат Нимрод похитил в Саблезубых горах у мафиози) добрался до Градбурга, и пилот-шакал высадил барса прямо перед замком графа Бабуина – резиденции ордена Пришествия Сверхобезьяна.

– Это было незабываемо, – признался пилот брату Нимроду. – Наконец-то я испытал, что такое похищение! Как я вам благодарен! Давайте в следующий раз испытаем, что такое авиакатастрофа! Завтра вас устроит?

– Проваливай, – огрызнулся брат Нимрод.

– Ну, как хотите. Если надумаете, дайте знать, и я тут же подпилю лопасть-другую. Пока!

Вертолет поднялся в воздух и понесся прочь. А из замка высыпали любопытные сверхобезьянцы во главе с Его Святейшеством – самцом мартышки в белой рясе.

– Брат Нимрод! Какого… – тут Его Святейшество понял, что чуть было не выругался, и не выругался, – такого… Какого такого вы тут вертолетами балуетесь и паству пугаете? И вообще, как вы смеете появляться здесь после того, что учинили!

Брат Нимрод прошествовал мимо главы ордена, не обратив никакого внимания на его возмущение.

– Надо поговорить. Срочно, – бросил он, не сбавляя шага.

Было в голосе барса что-то такое, что немедленно убедило Его Святейшество – им действительно надо поговорить. Срочно.

– По кельям, братья, по кельям! – скомандовал главный сверхобезьянец любопытным и засеменил вслед за братом Нимродом.

Мартышка и снежный барс уединились в кабинете Его Святейшества. Граф Бабуин пытался к ним присоединиться на правах хозяина замка, однако был вежливо, но твердо выпровожен наружу. Граф дал понять, что обижен. Брат Нимрод и Его Святейшество дали понять, что их это не волнует. Граф дал понять, что никто не гарантирует дальнейшее использование его замка для нужд ордена. Брат Нимрод и Его Святейшество дали понять, что никто не гарантирует графу его безопасность. Граф дал понять, что ладно, он уже уходит. Брат Нимрод и Его Святейшество дали понять, что то-то же.

– Ну?! – нетерпеливо спросил Его Святейшество. – Где сокровища?! Вы что, не нашли их?!

– Нашел… – мрачно ответил брат Нимрод.

– Так где же они?!

– В сокровищнице. Ваше Святейшество, не смотрите на меня так! Я скажу, где она находится, и можете отправлять туда поисковую группу. Но сначала вы должны узнать, что произошло кое-что поважнее сокровищ. Гораздо важнее!

И брат Нимрод рассказал Его Святейшеству о Веронике. Однако глава ордена воспринял известие спокойно:

– Ну и что? Сверхобезьян должен появиться из среды адептов веры, а не из какой-то подземной пещеры. И он должен быть самцом. Так что ваша новая знакомая не имеет к нам никакого отношения. Забудьте об этом создании. Мне даже неинтересно, откуда оно взялось.

Брат Нимрод был возмущен до глубины души:

– Вы шутите?! А как же самкитянская ересь?!

Самкитянской ересью называлось ответвление сверхобезьянства, возглавляемое в далеком прошлом сестрой Ларисой, которая заявляла, что Сверхобезьян вовсе не обязан быть самцом и даже может прийти не из недр ордена, а извне. Возмущенное сверхобезьянство боролось с ересью всеми возможными способами: сестру Ларису изгнали из рядов секты и она была вынуждена влачить жалкое существование богатой, капризной и избалованной мирянки, а ее учение подавалось послушникам как пример глупости, святотатства и женского шовинизма.

Его Святейшество нахмурился.

– Вы полагаете, что паства может заразиться этим ложным учением?

– А вы сомневаетесь, что многие решат, будто появление этой девочки подтверждает правоту еретиков-самкитян? – ехидно поинтересовался барс.

– Это нехорошо, – заключил Его Святейшество. – Следует принять меры, чтобы никто об этой девочке не услышал.

– Поздно. Мы были в пещере не одни.

– И вы просто так взяли и ушли?!

– Я был вне себя, – мрачно объяснил брат Нимрод.

– Ну, знаете… Ладно, я сам этим займусь. – Его Святейшество не скрывал, что доволен, – еще бы, сам ужасный брат Нимрод сел в лужу! – Расскажите, как найти сокровищницу…

Когда брат Нимрод наконец очутился в своей келье, его охватило сомнение. Правильно ли он поступает?

Он проник в сокровищницу раньше Ищущего Лиса и теперь, если верить предсказаниям, в мир должен прийти Сверхобезьян. Кстати, еретики правы, он действительно не обязан быть из рядов секты – это обезьяны сами придумали. А в изначальном сверхобезьянстве, которое исповедовали снежные барсы, никак не оговаривалось, откуда явится высшее существо. Но Сверхобезьян может быть только самцом, это уже без вариантов! И не ребенком!

Что отсюда следует? То существо в пещере – не Сверхобезьян. Оно – что-то иное. По преданию, настоящий Сверхобезьян должен был появиться еще вчера, после неудачи, постигшей Ищущего Лиса. Но этого не произошло! Вместо него появилась какая-то самозванка!

И это очень плохо. Соплеменников брата Нимрода во главе с Его Правдоподобием, которые в соседнем мире с нетерпением ожидают успешного исхода миссии, такой поворот дел не устроит. Они станут искать виноватого. И разумеется, найдут его в лице Нимрода. После чего он может до потери пульса убеждать сородичей, что все сделал правильно, – ему это не поможет. Его обязательно накажут.

Что же делать? Надо подумать… Возможно, еще не все потеряно.

К утру в голове брата Нимрода созрел план действий. И хотя от этого плана сильно несло безумием, барсу он нравился. Во всяком случае, это лучше, чем рассчитывать на снисхождение соплеменников, вовсе не склонных к снисхождению. А попытка не пытка. Пытка будет потом – если попытка не удастся. Но брат Нимрод приложит все усилия, чтобы она удалась.

Идея была проста. Что нужно сверхобезьянцам вообще, а снежным барсам в частности? Им нужен Сверхобезьян, который их возвеличит. Что ж, они его получат. Не того, которого ждали? Ну уж, извините, какой есть. Не уродились в этом году Сверхобезьяны, так что нечего привередничать.

После утренней трапезы брат Нимрод намекнул Его Святейшеству, что лично он уже не уверен в том, что Сверхобезьян не может быть юной самкой. Однако эта идея не нашла понимания у главы секты. Его Святейшество ужасно разгневался и так переволновался, что к нему пришлось вызвать врача.

«Ладно, – подумал брат Нимрод. – Пойду другим путем».

Барс засел в своем кабинете и углубился в просмотр личных дел сектантов, выискивая подходящие кандидатуры для осуществления плана. Он выбрал троих: шакала Иннокентия и двух шимпанзе – Еремию и Филиппа. Во-первых, потому, что эти трое были друзьями, а следовательно, уже являли собой более или менее сплоченную группу. А во-вторых, все они были замечены в повышенном интересе и неафишируемой симпатии ко всякой ереси, в том числе и к самкитянству.

Брат Нимрод вызвал троицу в свой кабинет, усадил их перед собой и некоторое время молча изучал, мысленно возвращаясь к их личным делам.

Шимпанзе Еремия. Неистовый фанатик. Впадает в экстаз, только заслышав слова «Сверхобезьян» и «Космический Первозверь». Перерывы между молитвами коротает в молитвах.

Шакал Иннокентий. Большой почитатель религиозных авторитетов и отцов секты. Многие их труды выучил наизусть и постоянно нервирует Его Святейшество тем, что поправляет его во время проповедей, когда глава секты ошибается в цитатах.

Шимпанзе Филипп. Головная боль всего ордена, так как с рождения страдает перевертянкой. Этот хронический недуг заставляет больного говорить обратное тому, что он хочет сказать. Филипп – единственный зверь в замке, который может громко заявлять, что ненавидит Космического Первозверя и презирает Сверхобезьяна, и ему ничего за это не будет.

– Мне известно о ваших симпатиях к идеям сестры Ларисы, – с максимальным дружелюбием сказал брат Нимрод.

Посетители напряглись. Никому не хочется быть обвиненным в ереси.

– Совершенно верно! – ответил Филипп.

«Ничего подобного», – мысленно перевел брат Нимрод.

– Вы ошибаетесь, – возразил Иннокентий. – Ибо сказано: «Не слухам верь, но сплетням».

А Еремия закрыл глаза лапами и запричитал:

– Убереги, Сверхобезьян, от навета, спаси от языков недобрых!

Брат Нимрод улыбнулся – как ему казалось, миролюбиво. Посетители отшатнулись.

– Не волнуйтесь, – сказал барс. – Я вызвал вас не для того, чтобы обвинить в ереси. Напротив… Я решил, что в данный момент вы единственные, кому я могу доверить страшную тайну. – Брат Нимрод выдержал театральную паузу и объявил: – Сестра Лариса была права!

Сверхобезьянцы поежились. Филипп произнес:

– Этого следовало ожидать. – Что означало: «не может быть».

– Ибо сказано: «Не искушай брата своего», – укоризненно добавил Иннокентий.

– Грешникам не место среди праведников! – гневно изрек Еремия.

«Не верят, – догадался барс. – Думают, я их провоцирую».

– Это не ловушка. Сверхобезьян пришел, и я его видел. Он – юная самка!

Посетители выпучили глаза.

А брат Нимрод продолжал:

– Как вы понимаете, этот факт многим не понравится. А значит, Сверхобезьян нуждается в нашей защите!

– Ибо сказано: «Не поверят в Него». Или, согласно сестре Ларисе, «в Нее…» – прошептал Иннокентий.

Брат Нимрод довольно кивнул:

– Вот именно, любезный мой шакал.

Иннокентий обиделся:

– Я не шакал, а обезьяна псового происхождения! Ибо сказано: «Кто примет веру в Меня, тот обезьяна!»

– Прошу прощения, любезная моя обезьяна псового происхождения. – Брат Нимрод был сама покладистость.

– Ничего. Ибо сказано: «Не держи обиды на того, кто назовет тебя тем, кем ты когда-то был».

– Спасибо. Как ты, однако, подкован в священных текстах. Только, Иннокентий, а свои-то мысли у тебя есть? – полюбопытствовал брат Нимрод.

– Конечно! Ибо сказано: «Имей свои мысли»!

– Убежим от ваших волков, – вмешался Филипп.

– Ты прав, вернемся к нашим баранам, – кивнул брат Нимрод.

– Где же Сверхобезьян?! – воскликнул Еремия. – Я жажду узреть его воочию!

У брата Нимрода имелась догадка насчет того, где может находиться девочка-Сверхобезьян. Когда он ночью обдумывал этот вопрос, то попытался проникнуть в психологию врага – то есть Ищущего Лиса, который вчера остался с девочкой в пещере. Насколько брат Нимрод знал Улисса, существовала очень высокая вероятность, что лис потащил ее к себе, – как он делает со всеми, о ком ему вдруг приспичит заботиться.

– Не сомневаюсь, что Сверхобезьян томится в лапах врагов веры, – сказал брат Нимрод. – Но мы освободим его и защитим!

Возглавляемая барсом группа тихонько спустилась в гараж и забралась в один из принадлежащих секте фургонов. Шакал Иннокентий уселся за руль и вывел машину наружу.

Сверхобезьянцы заняли выжидательную позицию недалеко от дома Улисса.

– Сверхобезьян должен быть здесь, – пояснил брат Нимрод. – Так что, братья, запасаемся терпением и не сводим с дома глаз.

– Да поможет нам Космический Первозверь, – сказал Еремия.

Ждать пришлось долго. Наблюдатели видели, как в доме собрались звери, как они потом разбрелись кто куда, включая и самого Улисса, после чего в доме стало совсем тихо и темно. Спутники барса начали проявлять первые признаки разочарования.

– Мы должны остаться! – заявил Филипп.

– Нет, мы остаемся, – возразил брат Нимрод. – Сверхобезьян там, я чувствую это! Подождем еще немного, если хозяин не вернется, то проникнем в дом.

Но до этого дело не дошло. Внезапно дверь отворилась, и на улицу поспешно выскочил некто, не очень хорошо видимый в вечерней темноте. Но брат Нимрод подскочил на месте:

– Это он!

Все прильнули к стеклам фургона, пытаясь получше разглядеть Сверхобезьяна.

– Не видно, – пожаловался Еремия. – Почему вы решили, что это он? Сверхобезьян не может быть незаметен! От него исходит божественный свет!

– Маловерные! Это от взрослого Сверхобезьяна исходит божественный свет! – сымпровизировал брат Нимрод, опасаясь, что теряет бразды правления. – А наш Сверхобезьян еще ребенок. Дитя, что нуждается в нашей защите!

И тут случилось нечто, что рассеяло все сомнения наблюдателей. Существо, вышедшее из дома Улисса, вдруг оказалось схвачено двумя невесть откуда взявшимися фигурами. Они казались совершенно черными, словно кляксы.

Иннокентий пораженно процитировал:

– «И будут преследовать Его звери страшные, звери черные. И схватят Его за лапы с помыслами недобрыми. И спасут Его те, что уверуют в Него, ибо наблюдают за Ним из фургона…»

«Ничего себе», – подумал брат Нимрод, никак не ожидавший, что ему на выручку придут древние пророчества.

Тем лучше!

– Убедились, маловерные? Спасем же его! Вперед!

Так Веронике во второй раз удалось сбежать от Карла и Магды. И теперь она ехала в фургоне вместе со спасителями, не сводящими с нее восторженных глаз. Даже шакал, ведущий машину, время от времени поглядывал назад, чтобы просветленно блеснуть глазами.

– Мы погубим тебя, ненавистный, – с чувством произнес один из шимпанзе.

Прежде чем Вероника успела испугаться, второй шимпанзе пояснил:

– Он имеет в виду: мы защитим тебя, обожаемый!

Брат Нимрод исподтишка наблюдал за своими новоиспеченными помощниками. Он был очень доволен. Сначала вдруг взяло да исполнилось пророчество, а затем все увидели, что спасенное существо – действительно обезьяна без шерсти, как и положено. И сейчас, глядя на Филиппа, Еремию и Иннокентия, барс с удовлетворением осознавал: они верят.

Лис Улисс и Марио пребывали в замешательстве. Вероника бесследно исчезла, и этот факт наводил на очень тревожные мысли.

– Может, она просто вышла подышать воздухом? – безнадежно предположил коала. – Ее пальто здесь…

Улисс покачал головой:

– Берта принесла ей куртку. Которую нигде не видно.

– Улисс, думаешь, ее похитили?

Лис пожал плечами:

– Не знаю… Похитили, или она сама ушла…

– Но почему?!

Вместо ответа Улисс спросил:

– Марио, ты рассказывал Ефрату про Веронику?

– Конечно…

– Выходит, о Веронике знала куча народу. Не только брат Нимрод, Крот и Георгий, но еще и Ефрат…

– Улисс, ну я же понятия не имел, что Ефрат обманщик. – Шпион виновато опустил глаза. – Я думал, мы все заодно…

Резко зазвонил телефон. Улисс схватил трубку, разрываясь между хорошим предчувствием и нехорошим:

– Алло?!

– Здравствуйте, Улисс, – раздался в ответ голос известного мафиози, зайца Кроликонне.

Лис не смог скрыть разочарования. Он отошел в сторонку, показав глазами Марио, что разговор предстоит конфиденциальный.

– А… Это вы, дон Кроликонне. Добрый вечер.

– Что-то вы мне не очень рады, – заметил собеседник.

– Вам показалось. Конечно, я рад. Как можно не обрадоваться тому, кто готов спалить твой дом.

– Какие ужасы вы про меня думаете, Улисс. Мне, право, обидно. Просто вы должны понимать, что когда некто одалживает вам деньги на то, чтобы получить еще большие деньги, то он ожидает определенных результатов. И если результаты отрицательные, наш некто может очень расстроиться. И тогда спалить ваш дом – это меньшее, на что он способен в расстроенных чувствах. Лично я не стал бы его за это винить. Особенно если он это я. Улисс, я ссудил вас деньгами, и что теперь за это получаю?

– Вы получаете число, – ответил лис. – Очень важное число, которое откроет вам доступ в сокровищницу. За это вы прощаете мне все долги. И еще дайте обещание, что я смогу пользоваться книгами из тайника.

– Число, значит… Ладно, Улисс. Я думал над вашим предложением и склонен его принять. Хотя и не без сомнений. Давайте ваше число.

– Диктую по цифрам. Два, четыре, три, два, шесть, один, пять, один, восемь, четыре. До свидания, дон Кроликонне.

– Спокойной ночи, Улисс.

Улисс повесил трубку и только тут заметил, что на автоответчике оставлено сообщение. Он немедленно включил динамик и запустил воспроизведение: «Здравствуйте, Улисс. Это Карл, брат Магды. Я всего лишь хотел от имени сестры и от себя лично поблагодарить вас за ценную информацию, которую вы нам предоставили. Мы рассчитываем на вашу дальнейшую поддержку. Спасибо, всего хорошего».

Улисс удивленно опустился на стул и обратился к Марио:

– Ничего не понимаю… Какой Карл, какая Магда? Что за информация?

Марио насторожился.

– Улисс, когда ты уходил, телефон был на громкоговорителе?

– Не помню. Возможно… Хочешь сказать, что Вероника могла услышать это сообщение и оно ее почему-то настолько напугало, что она решила сбежать?

– Да. Именно это я и хочу сказать, – кивнул шпион.

Улисс задумался.

– Меня это беспокоит… Возможно, за появлением Вероники в нашем мире стоит что-то еще. Марио, мы обязаны ее отыскать! И… – Улисс покосился на телефон. – Необходимо узнать, кто такие эти Карл и Магда.

Марио согласился. После чего они несколько раз попытались дозвониться до Ефрата, но безрезультатно. Саблезубый старец не отвечал…

Брат Нимрод и его помощники привезли Веронику в замок графа Бабуина. Девочка облачилась в рясу, накинула на лицо капюшон и, не вызывая никаких подозрений, добралась до кабинета брата Нимрода.

– Мне надо поговорить со Сверхобезьяном наедине, – строго заявил барс Филиппу, Еремии и Иннокентию. – Поэтому ступайте. И помните: появление Сверхобезьяна – тайна! Не раскрывайте ее никому, даже тем, кто склонен к самкитянской ереси. Не забудьте также ни в коем случае не упомянуть им про исполнившиеся пророчества. И особенно не подчеркивайте, что Сверхобезьяна защищает сам брат Нимрод.

С этими словами он отпустил их, будучи абсолютно уверенным, что новость о пришествии девочки-Сверхобезьяна вскоре станет известна куче народа. И это хорошо!

Брат Нимрод закрыл за сподвижниками дверь и повернулся к Веронике.

– Ну, что ж… Теперь поговорим откровенно, без свидетелей. Так откуда ты взялась?

Девочка насторожилась.

– Что значит откуда? Я Сверхобезьян! Тот, кого вы ждали!

Брат Нимрод поморщился:

– Перестань. Никакой ты не Сверхобезьян, уж мы-то с тобой это знаем.

Вероника растерялась.

– Но почему тогда… Я хочу сказать…

– Пока просто ответь, откуда ты взялась! – велел брат Нимрод.

– Ну… Вообще-то я не здешняя. Я из другого мира.

Барс уселся в кресло за свой стол и движением лапы пригласил Веронику присесть напротив.

– Я это подозревал. И что, много в твоем мире существ, подобных тебе?

– Шесть… Может, семь…

– Шесть-семь Сверхобезьянов – цифра явно завышенная, – усмехнулся брат Нимрод, не дослушав. – Надо же, шесть-семь…

– Миллиардов, – закончила Вероника.

Брат Нимрод поперхнулся и зашелся кашлем. Шесть-семь миллиардов Сверхобезьянов! Миллиарды ложных богов! Даже древние язычники не позволяли себе таких пантеонов! О, Космический Первозверь, что же еще ты натворил в той Великой Катастрофе?!

Брат Нимрод взял себя в лапы и спросил:

– Что от тебя хотели те, черные?

– Понятия не имею! А вы их знаете?

– Нет.

– Тогда почему вы испугались, когда та колдунья открыла морду?

– Я вовсе не испугался, – возразил барс. – Просто мне не понравилась ее морда. Некрасивая. Скажи лучше, почему ты ушла от Лиса Улисса?

Какое-то мгновение Вероника колебалась с ответом.

– Я решила, что он обманщик. Что ему нельзя доверять.

Брат Нимрод довольно улыбнулся.

– Верное решение. Ты очень проницательная. Как тебя зовут?

– Вероника.

– Вероника… Вероника… – повторил сверхобезьянец, словно пробуя имя на вкус. – Это хорошо, мне нравится. Имечко что надо, подходит…

– Для чего подходит? – не поняла девочка.

Но вместо ответа брат Нимрод сказал:

– Мне нужна твоя помощь.

Вероника удивилась.

– Да? А я думала, что это вы мне поможете…

– А что тебе нужно?

– Ну, я полагала, что вы подскажете, как мне вернуться домой, в свой мир.

– А, это… Конечно помогу.

– Так вы знаете, как это сделать?! – воспряла духом девочка.

– Догадываюсь. Скажи, как ты попала в наш мир? Хотя нет, давай я сам догадаюсь. Ты вошла куда-то… возможно, в некое здание… а вышла уже у нас. Верно?

Вероника оживленно кивнула.

– В таком случае я знаю, как ты можешь вернуться, – сообщил брат Нимрод.

– Ура-а-а! Можно прямо сейчас?

– Нет. Я же сказал: мне нужна твоя помощь. Разве ты не хочешь помочь тому, кто может вернуть тебя домой?

– Ну… Вообще-то… – замялась Вероника. – Я как бы хочу. В принципе. Ну, если только не долго. А то ведь мои родители волнуются.

Брат Нимрод скрестил лапы на груди и сказал:

– Давай договоримся. Сначала ты поможешь мне, а потом ты мне поможешь.

– Э?

– А уже после этого я помогу тебе вернуться.

Вероника задумалась.

– У меня есть выбор?

– Конечно. Если тебя не устраивает мое предложение, то ты свободна. Можешь сама искать путь домой.

– Тогда я согласна, – вздохнула Вероника. – Но вы не правы. Так нельзя…

– Я делаю это в высших интересах, – возразил брат Нимрод. – О которых тебе знать ни к чему. От тебя требуется совсем другое.

– Что же?

– Мне нужно, чтобы ты изображала из себя Сверхобезьяна.

– Но я понятия не имею, как это делать!

Брат Нимрод загадочно улыбнулся:

– Не беспокойся. Просто доверься мне…

Глава 5
Ночь Большого Раскола

В дверь кабинета робко постучались. Брат Нимрод нахмурился, знаком велел Веронике молчать и, подойдя к двери, спросил:

– Кто там?

– Сподвижники! – прозвучало в ответ, и Вероника узнала голос шимпанзе Еремии.

– Ибо сказано: «Вернитесь и узрите!», – добавил голос шакала Иннокентия.

– Не впускайте нас! – закончил страдающий перевертянкой шимпанзе Филипп.

Брат Нимрод открыл дверь.

– Я же велел не мешать нам! – недовольно сказал он, загораживая проход непрошеным визитерам.

– Мы не можем, – заявил Еремия. – Наши души тянутся к Сверхобезьяну! Мы должны видеть его, ощущать его присутствие!

Иннокентий горячо поддержал друга:

– Ибо сказано: «Вот Он!»

Брата Нимрода такой поворот дел не устраивал, однако просто взять и прогнать ретивых сверхобезьянцев он не решился – все-таки союзники. Поэтому барс пошел на хитрость. Он отвлек сподвижников тем, что занял их делом: отправил в соседний кабинет исследовать содержимое ранца Вероники – ведь в нем хранятся бесценные записи самого Сверхобезьяна, имеющие колоссальное религиозное значение! Вероника отнеслась к этой идее равнодушно – в данный момент ее беспокоили совсем другие вопросы, – зато сподвижники прониклись небывалым воодушевлением.

С величайшей бережностью они вытащили на стол все, что было в ранце. Учебники, в отличие от тетрадей, сверхобезьянцев не заинтересовали.

Наиболее бурный восторг вызвал дневник Вероники. Сами сверхобезьянцы никогда не учились в обычной школе и понятия не имели о том, что такое школьный дневник. Поэтому они интерпретировали находку по-своему.

– Личный дневник Сверхобезьяна, – благоговейно прошептал Еремия. – Его собственные записи. Смотрите, тут всякие науки и цифры!

– Ибо сказано: «География четыре», – согласился Иннокентий. – Почему-то все цифры от трех до пяти.

– Это священные числа Сверхобезьяна! – осенило Еремию. – Три означает трех сподвижников, то есть нас. Четыре означает трех сподвижников и их единственно верный путь. А пять – трех сподвижников, единственно верный путь и…

– И еще один единственно верный путь, – подсказал Иннокентий.

– Точно!

– Чепуха, – вставил Филипп.

– Я рад, что ты согласен, – ответил ему Еремия и вновь углубился в изучение дневника. – Науки повторяются. От страницы к странице – одни и те же. Это безусловное указание на то, что только эти дисциплины являются истинными. Все остальные ложные и подлежат искоренению.

– Ибо сказано: «Подобно гнилым корням», – поддержал его Иннокентий.

Неожиданно Еремия подпрыгнул в крайнем возбуждении.

– Смотрите, тут написано: «Не забыть тетрадь по математике!»

– И? – не понял Филипп, хотя внутренне уже был готов радоваться по любому поводу.

– Это же она! – воскликнул Еремия. – Недостающая заповедь Космического Первозверя!

Иннокентий ахнул.

– Ибо сказано: «И последнее: Не (тут уже сами что-нибудь нужное впишите)».

– Вот именно! Мы нашли ее! Последнюю заповедь! Она звучит: «Не забывай тетрадь по математике!». Космический Первозверь передал ее нам через Сверхобезьяна, как и было предсказано!

– Это реализм, – прошептал Филипп.

– И правда фантастика! – энергично закивал Еремия.

Их совещание было прервано стуком в дверь. В коридоре переминалась с лапы на лапу кучка сверхобезьянцев. Это были те, кому Еремия, Филипп и Иннокентий по большому секрету рассказали о приходе Сверхобезьяна, а также те, кому по еще большему секрету рассказали об этом те, кто услышал новость от Еремин, Филиппа и Иннокентия.

Теперь они хотели убедиться в приходе высшего существа собственными глазами, и даже возможный гнев брата Нимрода не мог их остановить.

– А есть ли у вас с собой тетради по математике? – строго вопросил Еремия.

– Нету, – растерянно развели лапами новоприбывшие.

Еремия, Филипп и Иннокентий многозначительно усмехнулись.

Брат Нимрод вовсе не стал гневаться. Напротив, он был доволен, так как все шло по плану. Барс велел Филиппу и Иннокентию собрать всех интересующихся в малой молитвенной зале, где им и будет явлен долгожданный Сверхобезьян. Еремин же предстояло сыграть в грядущем действе важную роль, так как брат Нимрод задумал явить сверхобезьянцам чудо.

– То есть мне надо будет притворяться? – нахмурился Еремия, когда барс ввел его в курс дела.

– Можно и так сказать. А что? Неужели ты сомневаешься, что Вероника способна совершить подобное чудо?

– Нет, конечно!

– Ну, значит, нет и никакого обмана, – сказал брат Нимрод, и Еремия был вынужден согласиться.

Чудо было необходимо, и брат Нимрод понимал это со всей очевидностью. А настоящее или подлинное – не так важно.

Сама Вероника к этому времени уже сильно жалела, что связалась со сверхобезьянцами. Она чувствовала, что все больше и больше вязнет в чем-то, что определенно походило на болото. Ах, мама, папа, где же вы! Увидит ли она их когда-нибудь? Вероника автоматически засунула руку в карман джинсов, где у нее обычно лежал мобильник, и с ужасом осознала, что аппарат остался в пальто. А пальто – у Улисса. Впрочем, мобильник в этом мире был совершенно бесполезен, и это немного утешило девочку.

Брат Нимрод проинструктировал Веронику по поводу предстоящей демонстрации ее сверхобезьянской сущности, и на душе у девочки заскребли кошки. Хотя в этом мире, наверно, так не говорят… Здесь, наверно, на душе скребут какие-нибудь насекомые. Впрочем, кто бы там ни скреб, общей картины это не меняло – ей придется дурачить сектантов, чтобы брат Нимрод помог ей вернуться домой. Кошмар.

Стараясь подавить в себе неприятные ощущения, девочка слушала указания брата Нимрода.

– Поменьше разговаривай. Лучше вообще молчи. Но если все же придется что-нибудь сказать, то говори так, чтобы тебя нельзя было понять однозначно. Так, чтобы каждый услышал в твоих словах то, что ему хочется услышать.

Вероника поежилась.

– Не волнуйся, все пройдет хорошо, – попытался успокоить ее барс. – Ребята ужасно давно ждут Сверхобезьяна и уже так устали от этого занятия, что сами все сделают для того, чтобы поверить, будто ты и есть он. Почаще употребляй слова «свет», «тьма», «силы зла», «защитники добра»… В любом контексте. Вместо «чтобы» говори «дабы», а вместо «потому что» – «ибо».

– Почему? – удивилась Вероника. – Это ведь то же самое.

– То же самое, – не спорил брат Нимрод. – Но звучит весомее. Ибо так следует изъясняться высшему существу, дабы тьма ушла из наших душ и воцарился свет.

– Дабы силы зла отступили перед защитниками добра? – уточнила Вероника.

– Именно, – усмехнулся брат Нимрод.

Слух о том, что Сверхобезьян явился и его можно узреть воочию, ураганом пронесся по замку графа Бабуина, ошарашивая всех, кто еще не заснул. В итоге в малую молитвенную залу набилось столько народу, что Филиппу с Иннокентием с трудом удавалось пробивать себе проход от дверей к алтарю.

– Сойдитесь, сойдитесь плотнее! – кричал Филипп, помахивая перед мордами сектантов толстой тетрадью, на обложке которой значилось «Тетрадь по математике брата Филиппа».

– Ибо сказано: «Дорогу, дорогу!» – восклицал Иннокентий, ударяя особо неповоротливых сверхобезьянцев тетрадью с надписью: «Тетрадь по математике брата Иннокентия».

В проеме двери появился брат Нимрод, а рядом с ним… Толпа ахнула и расступилась.

Сектанты завороженно глядели на Веронику. Конечно, они знали, они всегда знали, что Сверхобезьян должен быть не таким и явиться не так, но ведь вот же она – юная самка обезьяны без шерсти, и ничего против этого не скажешь. А они так долго ждали, они так устали ждать, а некоторые и вообще уже сомневались, что явление Сверхобезьяна произойдет на самом деле. Многим из них так хотелось поверить в Веронику, что до этой веры оставался всего шаг…

Брат Нимрод и Вероника прошествовали к алтарю. Барс поднял лапу и обратился к собранию:

– Братья и сестры! Перед вами Вероника. Она – Сверхобезьян. В глазах ваших читаю я смятение. В душах у вас хаос, но, как известно, именно из хаоса Космический Первозверь создал Вселенную…

Его речь была прервана гневным возгласом:

– Остановитесь, нечестивцы!

От входа к алтарю, вне себя от возмущения, решительно шагал Его Святейшество.

– Святотатство! Брат Нимрод, вы перешли все границы! Эта особа, – палец главы секты взметнулся в сторону Вероники, – не Сверхобезьян!

– Отчего же такая уверенность? – спокойно поинтересовался барс.

– Она самка! И не адепт веры!

Брат Нимрод пожал плечами:

– Сестра Лариса предвидела такую возможность.

– Сестра Лариса еретичка!

– Как знать, как знать…

Его Святейшество скрестил лапы на груди.

– Ах так? Тогда докажите, что эта девица – Сверхобезьян! Пускай она сотворит чудо!

По толпе прокатился согласный гул, а брат Нимрод еле заметно усмехнулся.

– Хорошо, Ваше Святейшество. Это справедливое требование. Сверхобезьян Вероника сотворит чудо исцеления. Брат Филипп, брат Иннокентий, приведите больного!

Шимпанзе и шакал вылетели из залы и сразу же вернулись, ведя под лапы Еремию. Последний закатывал глаза, хромал, трясся и кашлял. Могло показаться, что он болен всеми болезнями одновременно.

Сподвижники подтащили страдальца к алтарю, отпустили и отошли в сторону. Брат Нимрод сделал приглашающий жест Веронике, и девочка, с трудом уняв дрожь в коленках, приблизилась к Еремии, простерла к нему руки и лаконично воскликнула:

– Излечись!

Собрание затаило дыхание. Еремия пару раз кашлянул, потом смолк, выпрямил «хромую» лапу, изумленно поглядел на переставшие трястись передние лапы и тихо произнес:

– Я здоров… – И еще раз, уже громко: – Я здоров!

Сверхобезьянцы охнули. Кто-то воскликнул:

– Чудо! Чудо! Больной теперь здоров!

Его Святейшество рассерженно топнул лапой:

– Никакое это не чудо! Он только притворялся больным!

– Чудо! Чудо! – вскричал тот же голос. – Притворявшийся больным теперь притворяется здоровым!

Сектанты заволновались, в разных концах залы вспыхнули споры. Одни поверили в то, что Вероника – Сверхобезьян, другие – нет. И тогда брат Нимрод решил, что его сегодняшний план вступил в завершающую фазу.

– Тихо! Тихо, я сказал! – что есть силы рявкнул он. – Слушайте все!

Голоса спорщиков смолкли.

– Раз не все готовы принять Веронику как Сверхобезьяна, так тому и быть! Те, кто узрел свет истины, да последуют за нами! А слепцы пускай не верят и далее, блуждая в темноте! И да войдет эта ночь в историю как Ночь Большого Раскола! Потому что сейчас, в эту самую секунду, я учреждаю новый орден – орден верониканцев! С нами Истина!

Брат Нимрод не ошибся – впоследствии эта ночь действительно вошла в историю как Ночь Большого Раскола.

Марио ползал на коленях по мостовой и сосредоточенно ее изучал, выискивая следы, которые могли бы пролить свет на исчезновение Вероники.

– Ага! – воскликнул он. – Здесь проехала машина!

– Это проезжая часть, – откликнулся стоящий рядом со шпионом Лис Улисс. – Здесь постоянно проезжают машины.

Коала поморщился и поднялся на задние лапы.

– Может, соседи что-нибудь видели? – без особого энтузиазма предположил он. – Пойдем поспрашиваем.

– Давай ты сам, – ответил Улисс. – А я пока поищу что-нибудь про этих загадочных Карла и Магду.

Марио кивнул и направился к ближайшему соседнему дому, чьи темные безжизненные окна нагоняли на шпиона тоску. А Улисс вернулся к себе и вытащил из внутреннего кармана пальто тонкую книжицу в кожаном черном переплете. Он раскрыл ее, пробежал глазами по странице, фыркнул, пробормотал: «А чего я, собственно, ожидал?» – и вернул книжицу на место. После чего сел за компьютер и ввел в строку поиска «Карл, Магда», указав, что искать надо оба слова. Поисковая система выдала несколько сотен результатов. Это было ожидаемо. Улисс вздохнул и обреченно принялся пролистывать страницу за страницей.

Через четверть часа он пришел к выводу, что бездарно тратит время и что следует сузить поиск, добавив еще какие-нибудь критерии. Улисс задумался, какие именно, и автоматически переключил поиск на картинки. Первая же фотография привела его в изумление. Со снимка, на фоне раскопок древнего города, во всю пасть улыбался енот-археолог Бенджамин Крот, извечный соперник Улисса и его друзей в поисках сокровищ саблезубых тигров!

Но какое отношение имеет профессор к Карлу и Магде?!

Улисс перешел к тексту, на который вела фотография. Это была статья трехлетней давности о раскопках Клыкополиса, столицы мифических сфинксов, в которой рассказывалось, что останков легендарных животных археологам пока обнаружить не удалось, но они не теряют надежды. Руководил раскопками лично Бенджамин Крот. Знаменитый археолог, в частности, поведал журналистам, что его экспедиции удалось обнаружить множество именных предметов, косвенно указывающих на то, что сфинксы могли существовать в действительности.

– Вот, например, перед вами кинжал с дарственной надписью, – говорил Крот. – Сейчас я вам ее переведу… «Величественному Карлу, зверю с сердцем льва и хваткой орла, брату прекрасной Магды, чьи глаза скрывает вечная ночь». Видите? Сердце льва и хватка орла! Два зверя в одном! Как и положено сфинксу!

– Но это больше смахивает на обычную метафору… – возражал журналист, – которая означает, что Карл был храбрым и ловким зверем, вот и все.

На что Крот в свою очередь замечал:

– Именно к такому выводу, возможно, пришли бы филологи. Но разве филологи раскапывают древние города? Нет, это делаем мы, археологи. И я, как руководитель экспедиции и ученый с мировым именем, решительно заявляю, что сердцу льва место в теле льва, а хватке орла – в когтях орла! То есть в теле и когтях сфинкса!

– А другого варианта нет? – интересовался журналист.

– Почему же нет? Есть. Это может быть метафора.

Больше в статье имена таинственных Карла и Магды не упоминались.

Улисс, воодушевленный обнаруженной зацепкой, добавил в строку поиска к «Карлу» и «Магде» слова «сфинксы» и «Клыкополис» и получил на редкость любопытный результат. Оказывается, в Градбурге существует тайная молодежная организация Сфинксы Преисподней, члены которой не только убеждены, что сфинксы существовали, но и считают себя их духовными наследниками!

«Священные книги не упоминают сфинксов в числе животных, исторгнутых из тела Космического Первозверя, – прочитал Улисс. – И в этом они совершенно правы, так как сфинксы действительно не были частью бога. Однако при падении на Землю и при ударе о твердь планеты некоторые животные смешались друг с другом. Так и получились сфинксы. Сомневаться в этом просто глупо.

Ввиду их особой природы сфинксы обладали исключительными способностями, позволявшими им проникать в тайны мироздания. Эти способности передались и нам, духовным наследникам сфинксов, сочетающим в себе силу и жизненную энергию не одного зверя, но двух! Мы звери с сердцем льва и хваткой орла!»

Далее Улисс узнал совсем поразительную вещь. Как выяснилось, именно древний Клыкополис является для Сфинксов Преисподней главным местом паломничества, а найденный там Бенджамином Кротом кинжал – самой важной священной реликвией. Члены организации часто берут себе новые имена, полные, по их мнению, высокого мистического смысла. И самые популярные имена у них те, что связаны с Клыкополисским кинжалом. То есть Карл, Магда и Бенджамин!

В крайнем возбуждении Улисс попытался отыскать координаты этой удивительной организации, однако его ждало разочарование: Сфинксы Преисподней чужих к себе не подпускали, тщательно скрывали свое членство в организации и ее координаты не афишировали.

Но лис не унывал. Все равно у него теперь есть ниточка, да еще какая!

Дверь распахнулась, и в дом вошел угрюмый Марио.

– Улисс, тебе чрезвычайно повезло с соседями. Они все слепые и глухие. Никто ничего не видел и не слышал. А некоторые при виде меня, такого мирного и приветливого меня, чуть не вызвали полицию.

– Ничего удивительного, – ответил Улисс. – Сам подумай, врывается к ним посреди ночи какой-то подозрительный коала, задает странные вопросы…

– Надо было тебе пойти со мной. Тебя-то они знают. Может, сходим?

Но Улисс покачал головой и лукаво усмехнулся:

– Нет, Марио. Сейчас мы с тобой нанесем визит нашему старому другу Бенджамину Кроту.

Шпион от удивления вытаращил на лиса глаза.

– Он-то нам зачем?

– Поехали, поехали! По дороге объясню!

Но их ждало разочарование. Бенджамина Крота, снимавшего квартиру на последнем этаже пятиэтажки недалеко от городского Археологического музея, дома не оказалось.

– Может, уехал? – предположил Марио. – Он ведь нездешний…

– Может быть… – задумчиво ответил Улисс.

Ну вот, сначала пропадает саблезубый старец Ефрат, теперь археолог… Странно все это. Однако в то, что Крот покинул Градбург, не очень верилось.

– Марио, давай-ка заглянем в музей, – предложил Улисс.

– Так ведь он закрыт, – заметил коала.

– Заглянем в закрытый музей.

– Улисс, я понимаю, что Крот имеет прямое отношение к музею. Но ведь сейчас ночь!

– Ну и что? Разве по ночам музеи перестают быть музеями? Марио, давай просто сделаем это. Скорее всего, мы там никого не обнаружим, но ведь нам уже не привыкать, верно?

Шпион пожал плечами. В музей так в музей. Всяко лучше, чем сидеть без дела…

На заднем дворе музея перед ступеньками, ведущими в здание, стоял одинокий автофургон, принадлежащий шоферу-философу суслику Георгию. Свет висящего над крыльцом фонаря падал на фургон и немного – на лежащие чуть поодаль, возле забора, большие деревянные бочки. Две из них в данный момент были обитаемы: в одной расположился Бенджамин Крот, а в другой – суслик Георгий.

– Подумать только, я ей так верил! – ныл Крот. – Я был убежден, что она на самом деле тайный агент! А она оказалась обычной школьницей, да еще и сообщницей Улисса!

– Профессор, мы же договорились… – мягко вставил Георгий, но не был услышан.

– Я любил ее всей душой! Всем сердцем! А она играла мной!

– Профессор…

– Забавлялась, как игрушкой!

– Профессор!

Археолог осекся.

– Ой, я, кажется, опять говорил о Берте.

– Да, немножко, – подтвердил Георгий.

– Я не специально!

– Так у нас ничего не выйдет, – заметил суслик. – Может, оставим эту затею? Мне кажется, что вы не очень стремитесь стать философом.

– Нет-нет, я хочу! Пожалуйста, научите меня! Мне так нравится эта ваша позиция про то, что все фигня.

– Не все фигня, – строго возразил Георгий. – Мы сами – вовсе не фигня. А вот все остальное фигня и не имеет никакого значения. Потому что мир – это проекция нашего сознания, вне коего никакого мира не существует.

Последняя фраза озадачила енота.

– Если так… То почему она меня не любит?!

– Неужели не понятно? Потому что вы не хотите, чтобы она вас любила.

– Как это? – опешил Крот.

– А разве нет? Неужели вы хотите, чтобы вашей подругой стала школьница, обманщица, жестокая мошенница?

– Э-э… Вот когда вы так говорите, то я и правда не очень этого хочу. Но ведь я считал ее тайным агентом!

– И что? Разве она тайный агент?

– Нет…

– А кто же она на самом деле?

– Школьница. Обманщица. Жестокая мошенница. – Крот нахмурился. – Что-то она мне уже не так нравится, как раньше. Хм… Фигня какая-то получается.

Георгий довольно улыбнулся.

– Вот видите, я же говорил. Фигня.

– Да-да, теперь я понимаю! – возбужденно прошептал енот. – Все фигня! Так, значит, я смогу стать философом?

– Посмотрим… Пока что за вас все я делаю. Вот как мы поступим. С утра мы с вами пустимся странствовать по свету и познавать себя и мир – что, по сути, одно и то же. Это лучшая школа для начинающего философа, сторонника теории избирательного пофигизма. Этот термин я только что придумал, между прочим. Нравится?

– Очень! И куда мы поедем?

– Никуда не поедем. Мы пойдем пешком.

– Ой…

– Да. И без денег.

– Но…

– Без еды.

– Ох…

– Только так. Иначе ничего не выйдет.

– А если нам понадобится еда? Или деньги?

– Дадут.

– Кто?

– Понятия не имею. Кого придумаем, те и дадут. Ведь мир – он… что?

– Мм… Круглый?

– Нет. Он – проекция нашего сознания. Хотя пока что, – суслик кинул на собеседника сочувственный взгляд, – только моего.

– Но… Скажите, Георгий…

– Зовите меня учитель.

– Хорошо. А вы зовите меня профессор.

– Я и так зову вас профессор.

– Тогда тоже зовите меня учитель.

Георгий окинул Крота долгим взглядом. Археолог поежился.

– Хорошо, продолжайте звать меня профессор.

– Спасибо, – кивнул Георгий.

– Так вот, учитель… Зачем нам скитаться? Может, останемся в бочках? Вы же говорили, что бочки – это лучшая школа для философа.

– Верно, но в этой школе вы прогуливаете слишком много уроков. Так что теперь я вас направляю в школу для особо трудных философов. Не расстраивайтесь, профессор, вам понравится. Только представьте – скитания, без денег, без еды, стертые в кровь лапы…

– И правда, – содрогнувшись, выдавил из себя Крот. – Звучит соблазнительно.

– Профессор, вас же никто не заставляет. Можете отказаться и вернуться домой, чтобы продолжить жить в сплошном негативе и умереть от отчаяния.

– Нет-нет! Я хочу стать таким же спокойным, как вы, так что я согласен на все!

– Вот это я одобряю. А умереть от отчаяния – нет. Это не самая умная смерть. Профессор, вы слышали философскую притчу про Смерть?

– Нет.

– Слушайте.

Философская притча про Смерть, рассказанная сусликом Георгием

«Давным-давно, в очень мрачные времена жила на свете семья сусликов, муж и жена. Были они звери тихие, скромные и добрые. Поэтому другие звери их всячески обижали. И вот как-то родилась у сусликов дочь.

– Тяжело ей придется, – вздохнула мама. – Будут обижать ее, как обижают нас.

– Нет! – возразил отец. – Мы дадим ей такое имя, что все станут ее бояться и не посмеют обидеть! Мы назовем ее Смерть!

Отец оказался прав. Все вокруг боялись Смерти и не трогали ее.

Смерть росла без друзей, поскольку ни в одну компанию ее не принимали.

– Можно с вами поиграть? – спрашивала она других детей.

– Нельзя! – отвечали ей. – Ты Смерть! Мы тебя боимся!

Смерть плакала и уходила. А дети за ее спиной шептались:

– Как же она сама не понимает таких простых вещей? Какая глупая Смерть!

Прошли годы, и Смерть превратилась в прекрасную девушку. Но никто из парней не хотел с ней встречаться. Как-то не очень приятно заигрывать со Смертью.

Но однажды пришел в деревню парень-суслик из чужих краев, и первым зверем, которого он увидел, была Смерть. Но он еще не знал, что ее так зовут, поэтому она ему очень приглянулась.

– Здравствуй, красавица, – улыбнулся парень-суслик. – Ты почему такая грустная?

– Потому что меня все боятся, – ответила Смерть и заплакала.

– Это не так. Я тебя не боюсь. Выйдешь за меня замуж?

– Конечно выйду! – обрадовалась девушка.

– Ура! – воскликнул парень-суслик. – Тогда давай знакомиться. Меня зовут Парень-Суслик. А тебя?

Смерть испугалась, что если Парень-Суслик узнает, как ее зовут, то убежит в леса. Поэтому она солгала:

– Меня зовут Девушка.

– Какое красивое имя! Побежали жениться, Девушка!

– Побежали! Только давай побежим далеко, ладно? Туда, где нас никто не знает.

– Почему? – удивился Парень-Суслик.

– Так у нас принято, – слукавила Смерть.

Парень-Суслик не стал спорить – ему нравилось соглашаться с Девушкой. И они побежали жениться в далекую-далекую деревню, где их никто не знал.

Там они зашли в храм и попросили священника их поженить. Священник кивнул и спросил:

– Согласна ли ты, Девушка, взять в мужья Парня-Суслика и жить с ним в мире и согласии, пока смерть не разлучит вас?

– Согласна!

– А ты, Парень-Суслик, согласен взять в жены Девушку и жить с ней в мире и согласии, пока смерть не разлучит вас?

– Согласен.

Так они стали мужем и женой. И жили вечно, потому что Смерть их так и не разлучила. Ведь она любила Парня-Суслика.

Они и сейчас живут».

Георгий закончил свой рассказ. Крот задумчиво молчал. А потом спросил:

– В чем смысл этой притчи?

– Разве не ясно? – удивился Георгий.

– Нет-нет, конечно, ясно! Но в чем он?

– В том, что Парень-Суслик может умереть в любой день.

– Почему? – напрягся Крот. – Смерть его разлюбит и разлучит их?

– Да нет… Просто он уже старенький. Все-таки несколько веков живет.

Археолог выпучил глаза и, не сдержавшись, воскликнул:

– Что за фигня?!

– О! – довольно ответил Георгий.

В этот момент тишину нарушил звук шагов, и из-за угла музея появились две фигуры. Они вышли на свет, и Крот с Георгием узнали в них Лиса Улисса и Марио.

Археолог недовольно поморщился.

– Учитель, зачем вы притащили сюда эти две проекции вашего сознания?

– Это не я, – ответил суслик. – Иногда проекции позволяют себе вольности. Даже не иногда, а довольно часто. Почти всегда.

Лис Улисс узнал фургон Георгия и, внимательно прислушиваясь, огляделся по сторонам.

– Георгий, господин Крот, вы здесь? Отзовитесь, пожалуйста!

– Мы тут, в бочках! – выкрикнул суслик.

Крот чуть не задохнулся от возмущения.

– Что вы делаете?! Зачем отвечаете ему?!

– Как зачем? – искренне удивился Георгий. – Они наши друзья. С Марио мы вместе сидели.

– Никакие они нам не друзья! Они враги!

Шофер укоризненно покачал головой.

– Профессор, это огромный шаг назад. У настоящего философа не может быть врагов, потому что вражда – это фигня.

Тут к ним подошли Улисс и Марио.

– Почему вы в бочках? – поинтересовался коала. – В Градбурге квартирный кризис?

– Нет, мы философствуем, – ответил Георгий.

– А… Тогда понятно, – неискренне произнес Марио.

– Многие древние философы жили в бочках, – объяснил ему Улисс. – Таким образом они снимали с себя бремя цивилизации и, не отвлекаясь на мирскую суету, добивались потрясающих результатов.

– Я даже догадываюсь каких, – хмыкнул шпион. – Искривленный позвоночник, испорченное зрение и атрофированные мышцы. Потрясающие результаты!

Улисс не был согласен с его мнением, однако разговор о философии решил отложить до более подходящего момента. Сейчас важно другое.

– Господин Крот, у нас к вам всего один вопрос.

– Я счастлив, – буркнул енот. – После того как вы лишили меня сокровищ саблезубых и подослали мошенницу Берту, вы решили добить меня вопросом. Ладно, я теперь философ, так что не злюсь на вас… Хотя лапы так и чешутся вас задушить. Лапы еще не прониклись философией избирательного пофигизма.

Продолжить чтение

Читать онлайн Лис Улисс и свирель времени бесплатно

Глава 1Плохая Вероника и люди кляксы

Глава 2Неприятности и злоключения