Читать онлайн Империя котов. Повелители мрака бесплатно

Юлианна Вадбольская (Пермь)

В мире, где нет кошек

Я затворил дверь и тщательно запер её на замок и на засов. Мне никто не должен помешать.

Весь вечер я чувствовал себя шкодливым школьником, который намеревается стащить из буфета варенье и боится, что его застигнут врасплох. Но к ночи разразилась гроза, полил дождь, а это означало, что мэтр не поедет по распутице и задержится в городе до утра, поэтому я всё же решился. Конечно, я не был полностью уверен в том, что артефакт сработает именно так, как надо мне, но ведь попытка не пытка. Не весь же век ходить чучелом, наполовину напоминающим Дарта Вейдера, наполовину – того парня из «Стального алхимика».

А ещё если учесть, что вместо лица на череп натянута эта ужасная силиконовая маска, цветом больше напоминающая кожу утопленника, пролежавшего в воде пару недель, то желание смотреться в зеркало, мягко говоря, отпадает. Особенно если снять с головы колпак, то глазам предстанет вообще душераздирающее зрелище: прижившиеся местами бесцветные волосы торчат жидкими пучками, перемежаясь с проплешинами, как позапрошлогодний саксаул, поеденный дромадерами, или как засохшие водоросли, прилипшие к голове. Даже не знаю, как было бы лучше: с этим жутким мочалообразным скальпом или вообще с лысым черепом. И эти совершенно идиотские уши – с чего мэтр Вард взял, что они делают их обладателя похожим на эльфа? Как по мне, такие уши больше смахивают на ослиные. Ну да, пунктик у него по части книжек про эльфов. Но это не значит, что все вокруг должны обзавестись ушами, растущими не из того места и торчащими выше макушки. Ещё серёжек туда навдевал. Ну это-то ладно: в некоторых высших мирах – и в моём, кстати, тоже – серьги в ушах – боевая награда и знак отличия, их кто попало носить не будет. Это здесь, у них, в нижнем мире, серьги в основном бабы носят. А что я, баба, что ли?

Тарион, бледно-зелёный нефритовый шарик, лежал в огнеупорной склянке на полке над рабочим столом.

Я придвинул табурет, протянул руку и… хорошо, что не успел снять склянку.

– Огнелис, мать твою!

Глухо жужжа сервомеханизмами, котище принялся устраиваться у меня на загривке. Когда мэтр дома, он так запрыгивает на плечи только к нему. Когда хозяина нет, то может и ко мне. Файрфокс-1 – синтетический организм, синорг, разработанный на основе последней кошки, и покрытие – не бог весть из какого дерматина, и основа эндоскелета не упрятана внутрь – торчит наружу, как хребет у доисторического вепря, переходя в гибкий зубчатый хвост. Огнелис – образец из опытной серии, один из первых, на котором испытывали то, что сейчас в науке называют «запечатлённое поведение». Мяукалка ему досталась хрипловатая и скрипучая, звук – как наждаком по стеклу, зато мурчалка звонкая, что твой бубенец на карусельной лошадке. А если посильней махнёт хвостом, то перешибёт ножку стула. «Незаменимый помощник в любом доме: устранение грызунов, охрана домашней птицы от хищников и прочие хозяйственные функции. Набор дополнительных когтей с серрейторной заточкой прилагается». В мире, где нет живых кошек, но все рассчитывают на достижения техники, – весьма актуально. Хвост его, кстати, предназначен для обрубания веток и сучьев на приусадебном участке. В общем, наш Огнелис – необходимая в хозяйстве вещь. Люблю его. Мэтр говорит, что у них уже таких не делают. На его основе выпустили целую серию боевых роботов: разведку, там, провести, боеприпасы доставить.

На столе лежало несколько книг, я аккуратно собрал их в стопку. Лола Канамеро «Запечатлённое поведение: основные проблемы и методы решения» в твёрдом серо-голубом переплёте и две монографии профессора Пенского по эмоциональным роботам с неабсолютной памятью, привезённые то ли из серединного, то ли тоже из нижних техногенных миров. Мэтр ими дорожит, лучше вообще убрать от греха подальше.

Стараясь не свалить с плеч Огнелиса, я бережно снял с полки склянку и вынул тарион левой рукой. Видимо, мне, правше, так и не суждено привыкнуть к эндопротезу, хоть и очень хорошему, суперсовременному, нейроно-что-то-там-управляемому. Пришлось свыкнуться с тем, что правая рука не моя. Пока не моя. Я взял камешек тремя пальцами, осторожно покатал между подушечками. Светло-салатовая поверхность мягко засветилась. Я поднёс шарик ближе к глазам. В его полупрозрачной глубине спала нездешняя мощь. Читал, что если его неправильно активировать, то без стабилизатора он выйдет из-под контроля. Пространство может поменяться местами со временем.

Ладно, не стоит мешкать, мало ли что может случиться? Вот сейчас на самом интересном месте как откроется дверь, и мэтр войдёт в лабораторию… Этакую инициативность он точно не одобрит. Учёные такого уровня не любят, когда без их ведома проводят эксперименты. Но я могу и не дождаться, когда он сам сподобится, да и будет ли вообще это делать для меня?

Как он поступит, если застанет меня врасплох?

Лучше пока об этом не думать.

Я расчистил себе пространство, отодвинув пачку бумаги и песочные часы подальше, чтобы не свалить невзначай, и переложил шарик в правую руку. Искусственные пальцы ловко подхватили артефакт, повращали между подушечками, повторяя движения левой руки. Камешек словно задумался, потом свечение медленно погасло. Артефакт из нетехногенного мира не обманешь, нацепи хоть трижды суперсовременный протез. Я снова взял его в левую руку, легко покатал, лаская кончиками пальцев.

Потухшее было жемчужно-зеленоватое мерцание сделалось ярче, цвет приобрёл насыщенный изумрудно-зелёный оттенок, прохладная поверхность стала тёплой, и я с удивлением обнаружил, что она завибрировала. Мягкая волнующая дрожь передалась запястью, поднялась по руке в плечо, погрузилась в грудь и шею – в те места, которые оставались живыми, перетекла в голову; сначала беззвучная, она росла, усиливалась, превращаясь в отчётливый, ни на что не похожий звук… Хотя… почему же ни на что не похожий? В глубине артефакта я заметил движение, словно крохотный вихрь разрастался в самом центре, раскручиваясь всё быстрее. Последнее, что я успел увидеть, – как из шарика во все стороны плеснуло золотисто-зелёное лучистое сияние.

Мне показалось, что я ослеп, оглох и потерял точку опоры. Возможно, так оно и было. Когда в глазах прояснилось, прямо перед собой я увидел песочные часы. Они висели в воздухе, и песок в них не сыпался. Позади часов один над другим висело несколько листов бумаги. Книги также парили над столом, на одной из них я смог прочитать имя автора: Лола Канамеро, только обложка почему-то была не серо-голубая, а фиолетово-коричневая. Колбы, пробирки, штативы, карандаши, табурет и всё остальное, что было не приколочено или не привинчено, также висело в воздухе, словно подброшенное чьей-то мощной невидимой рукой.

И всё это я видел будто сквозь поверхность неровного бутылочного стекла или мыльного пузыря. Свет померк, вокруг меня плавало и дрожало кольцо зеленоватых сумерек. Не кольцо даже – шар. Я понял, что перестаю дышать.

«Вот и всё, – подумал я. – Мир выворачивает наизнанку. Стабилизатор, мать твою! Нужен стабилизатор!»

Это была моя последняя мысль.

Как оказалось, нет, не последняя. Внезапно зелёные мыльные сумерки вокруг меня завихрились, я снова ослеп. Барабанные перепонки вдавило в уши так, что я почувствовал, как они сплющивают мозг внутри головы. Я поднёс руку к лицу, чтобы зажать нос и продуться, но пальцы стекли в ладонь, как размякшее желе, и дотянуться до носа я так и не смог. Потом перепонки взорвались и мою голову разнесло на куски.

Я сидел за рабочим столом и держал в руке маленький зелёный шарик. Всё лежало на своих местах, в часах всё так же струился песок.

Тут я с удивлением обнаружил, что над левым ухом у меня вибрирует звук, подобный тому, что я ощутил, когда артефакт активировался. Низкий бархатистый рокот, в него хотелось нырнуть, погрузиться с головой и раствориться там без остатка.

В полном изумлении я повернул голову, щека коснулась жёсткой морды, обтянутой искусственной кожей.

– Огнелис! Это что сейчас было? – выдохнул я. – Ты раньше так никогда не мурлыкал.

– Не было команды, – отозвался механический кот, не прекращая мурчать у меня на загривке. – Данные частоты включаются по особому запросу пользователя. В базовый функционал не входят.

– Для чего предназначены эти частоты? – насторожился я.

– Исцеление. Регенерация тканей. Восстановление органов тела.

– Ну ты даёшь! Почему тогда ты не намурлычешь себе новую кожу? – поинтересовался я. – С красивым длинным мехом и всё такое?

– В функции Файрфокс-1 не входит.

– А у новых поколений файрфоксов тоже такое есть?

– Нет.

Ну разумеется, следовало самому догадаться. Серийные файрфоксы предназначены для гражданского рынка. Доступность через удешевление.

– А ещё что у тебя входит в эту функцию? – поинтересовался я.

– Стабилизация работы устройств, генерирующих данные частоты, – отрапортовал Огнелис. – Предохранительная функция. Скопирована с живой кошки.

– Если доступ к этой функции заблокирован, – я скосил взгляд, стараясь заглянуть в светящуюся зелёным глаз-видеокамеру Огнелиса, – то почему у тебя сейчас это включилось?

– От вас пришёл запрос, хозяин, активировать функцию стабилизации, – бесстрастно ответил Огнелис. – Мне продолжать?

– Огнелис, так ты, оказывается, стабилизатор, – ошалело пробормотал я, поворачиваясь к артефакту.

– Команда непонятна. Мне продолжать?

– Продолжать, – велел я, зачарованно глядя на камешек в левой руке. Артефакт сиял мягким зеленоватым светом, вибрация усилилась и уже обволакивала всё тело. – От меня, говоришь, пришёл запрос?

– Да, хозяин.

– Прекрасно! – я запрокинул голову и расхохотался.

С Файрфоксом-1 артефакт работает как надо! Кто бы мог подумать, я смог! С чего начать: с руки или с ноги? Или с правого глаза? Или с ушей?

Мне казалось, артефакт сам знает. Он дышал и пульсировал у меня в руке, этрийский кристалл, как его называют люди, мурчащий камень.

В его светящейся поверхности я различал своё отражение, уже начавшее изменяться – я превращался в прежнего себя. Кожаный колпак сполз с головы и свалился на пол, волосы – мои настоящие густые рыжие волосы – падали мне на лоб и плечи, а уши… бог с ними, с серёжками, пускай остаются.

– Огнелис, – едва переводя дыхание, прошептал я, – когда закончим, попробуем и тебе сделать новую шкурку.

Наталья Смехачёва (Торжок)

Школа Искусств. Брошь Мерлина

За окном падал снег. Густые пушистые хлопья ложились на дорожки парка, оседали на ветках деревьев, белыми бабочками танцевали вокруг фонарей, отчего те казались фантастическими голубыми лунами, висящими в колышущемся белом мареве.

Петрович сидел, подперев руками подбородок, и уныло глядел на празднично накрытый стол. Егоровна, сдавая ему смену, позаботилась обо всём: и скатёрка беленькая, и огурчики, и колбаска, и перец фаршированный, и запотевшая бутылка «Калгановки». Правда, «Калгановку» Петрович принёс сам, потихоньку, зато стол был полным. Он налил до краёв свою любимую гранёную рюмку, поднёс её к губам… и поставил обратно на стол.

– Вот ведь жизнь! У Егоровны сейчас, небось, дым коромыслом – внук Витька приехал с друзьями, а мой Сашка всё по заграницам мотается. То ли философский камень ищет, то ли Атлантиду… И внук Петька с ним. Тоже археологом хочет стать. И чего хорошего? Два года уже их не видел. Петька, правда, пишет. Часто и помногу, деда не забывает.

Петрович тепло улыбнулся и снова поднял рюмку. И опять поставил её на стол. В одиночку пить не хотелось.

– Вот жизнь! В рождественскую ночь пропадает человек ни за грош!

Старик выбрался из-за стола и вышел в ярко освещённый вестибюль. Кот Тимофей, как всегда, сладко спал на широкой батарее да ещё на новеньком матрасике в ярко-красный горошек.

– Тимка! – позвал Петрович. – Хватит дрыхнуть, счастье своё проспишь. Иди посиди со мной.

Кот приоткрыл блестящий зелёный глаз, потянулся и повернулся на другой бок, к Петровичу спиной.

– И ты, Брут!.. – горько сказал старик и поплёлся обратно. В зале мигнула и мелодично зазвенела гирлянда на ёлке. Девять часов.

За окном падал снег, светили фонари, в дворницкой было тепло и уютно, только на праздничном столе сиротливо стояла гранёная рюмка, полная золотистой ароматной жидкости.

– Вот жизнь! Эдак я весь праздник один просижу. Надо срочно принимать меры.

Петрович прошёл в зал, включил весь свет, какой только было можно, и неторопливо стал обходить картины.

– Этот, в очках, с книжкой, не годится: после второй рюмки заснёт. Может, вот этот рыцарь? Нет, больно молодой да здоровый, ему ящик одному нужно. Да и железа на нём многовато – паркет испортит, Егоровна тогда меня в порошок сотрёт… Сталевар?.. Лицо доброе, хорошее, да, скорее всего, скучно с ним будет. Работа, план пятилетний… Том Сойер?.. Пацан классный, но только с ребёнком пить нельзя. Байкер?.. Этот свой мотоцикл ни за что не оставит, а мотоцикл нам здесь без надобности…

Обойдя зал, старик обескураженно остановился.

– Рисуют чёрт-те что, а Владимир Никитич покупает. Вкус потерял, что ли? А ещё Школа Искусств…

Старик повернулся к выключателю и только тут заметил в нише за колонной бронзовую скульптуру на постаменте из чёрного мрамора.

– Вон, вчера ещё одного привезли. Сумасшедшие деньги заплатили. А за что? Ишь, разодет-то как! Небось, ростовщик еврейский, не иначе. А посох-то!

Петрович подошёл поближе.

– Старик, как и я. И волосы, видать, тоже седые. Только вьются. И борода кудрявая… А с лица красивый. Не то, что я… Егоровне бы понравился…

Петрович скосил глаза на табличку: «Мерлин».

– А, волшебник…

Смотритель с уважением посмотрел в бронзовое лицо великого мага и грустно вздохнул.

– Видно, сегодня не мой день. А ты, если бы действительно был магом, не стоял бы сейчас здесь истуканом…

– О-о-ом-м-м!.. – гулко разнеслось по залу.

– Ну ладно, стой, – и Петрович звонко щёлкнул Мерлина по лбу. – Может, всё-таки байкера позвать? А что, прокатимся до города. Я «Харлей» только на картине и видел…

Сильный толчок в плечо чуть не сбил Петровича с ног. Рассерженный Мерлин стоял перед ним, осторожно ощупывая лоб, на котором прямо на глазах набухала малиновая шишка.

– Ты чем меня ударил, старик?!

– Так я, это… щелбан тебе дал, – Петрович сконфуженно хихикнул. – Шутя. Мы с Митричем в карты на щелбаны играем, так у него – ни царапины… А у тебя, твоё волшебное величество, видно, лоб очень нежный… На вот, – Петрович протянул Мерлину медный позеленевший пятак. – Подержи чуток – и шишки как и не было! А у меня ногти что железо – я шурупы ногтем, без отвёртки, вкручиваю… – Ладно, чего звал-то?

– Так ведь Рождество, а я один.

– Но ты ведь, как я понимаю, на службе?

– Ну и что, у меня объект спокойный.

Без происшествий.

– Ну что ж, – Мерлин широко улыбнулся, отчего его лицо словно осветилось изнутри, – веди, Петрович.

– А ты откуда знаешь, что я Петрович?

– Да уж знаю, – усмехнулся маг. – Невелика тайна…

В дворницкой Петровича ждал сюрприз. На столе не было ни сыра, ни колбасы. Старик удивлённо повертел в руках пустую голубую тарелочку, заглянул под стол.

– Что случилось-то? – спросил Мерлин, с любопытством разглядывая дворницкую.

– Что, что… Закуска исчезла, вот что… – Петрович отнёс пустую тарелку в раковину и ещё раз заглянул под стол. Мерлин засмеялся.

– Подумаешь, закуска! Это мы в два счёта исправим…

– Нет-нет, – замахал руками Петрович, – не надо нам никакой синтетики. Пробовали, знаем…

Он выглянул в вестибюль. Тимофей по-прежнему лежал на батарее, только уши у него были плотно прижаты, а кончик шикарного полосатого хвоста нервно подёргивался.

– Пёс! – выругался Петрович. – Я так и знал! И когда ты только успел всё сожрать?!

– Где пёс? – Мерлин тоже вышел в вестибюль. При виде Тимофея чёрные глаза мага широко раскрылись и стали ещё чернее.

– Вот это зверь! Первый раз вижу такого красавца! У нас-то всё больше мелкие, невзрачные, да всё какого-то болотного цвета. А этот!.. Я поглажу…

– Ни в коем разе! – Петрович вцепился в расшитый плащ волшебника. – Обдерёт и фамилии не спросит. Он и мне-то не даётся. Угощение берёт, а в руки – фигу!

Петрович обиженно посопел.

– Ладно, пёс с ним. Пойдём, волшебник, там ещё перец остался.

Они сели за стол. Петрович с удовольствием налил Мерлину полную, до краёв, рюмку «Калгановки».

– Ну, за знакомство!..

– Не пей, Великий Мерлин, эту вонючую гадость. Дураком станешь. Как Петрович.

Рюмки дружно стукнули о стол, роняя на крахмальную скатерть тяжёлые золотые капли.

На пороге дворницкой сидел Тимофей во всей своей серо-бело-голубой красе, щурил зелёные глаза и ухмылялся во весь рот.

– Ах ты!.. Да ко мне из города приезжают, на сто вёрст вокруг лучше моей «Калгановки» нет! – Петрович рванулся из-за стола, но Мерлин ловко толкнул его обратно на стул.

– А что, уважаемый Тимофей, – вежливо обратился он к коту, – ты сам-то пробовал сей напиток?

– А разве я похож на дурака? – ухмыльнулся кот. – Я молоко пью. А результат употребления этого, с позволения сказать, напитка сидит перед тобой, великий волшебник.

– Да я тебя!.. – Петрович схватил с тарелки самый большой солёный огурец и запустил им в Тимофея. Кот грациозно пригнулся, огурец просвистел мимо и застрял как раз в венке бронзового Диониса, въезжающего в зал на огромной, такой же бронзовой, пантере. «Вот кого надо было на праздник звать! – запоздало пожалел Петрович. – Хотя… Что ему моя «Калгановка»? Осрамился бы только. Да и гулять… – Петрович поёжился, – Дионис горазд, куда мне?..»

– Слушай, Петрович, – жарко зашептал Мерлин, косясь на навострившего уши Тимофея, – давай меняться. Ты мне – кота, а я тебе – вот это. Смотри!

Маг отстегнул от плаща красивую бронзовую брошь с мерцающим жёлтым камнем.

– Это Элар, Камень Радости. А брошь не простая – волшебная. Она может исполнить любое желание. Правда, только одно, но зато любое. Егоровне подаришь. На Рождество. Ну что, по рукам?

Петрович посмотрел на Тимофея. Кот сидел уже возле стола, широко раскрыв изумрудные глаза. От возмущения усы и брови у него стояли торчком.

– Вы что, уважаемые, совсем спятили? Живую душу на какую-то безделушку менять! Да Егоровна тебя, Петрович, со свету сживёт, как узнает!

– А как она узнает? – хихикнул Петрович. – Я скажу, что сбежал ты. С Симкой Ларионовой. А она известно, какая гулёна. Что, съел? Всё, волшебник, – Петрович решительно повернулся к Мерлину. – От кота этого никакой пользы. А мне так и вообще, одно нервное расстройство. Давай твою безделушку. Как раз Егоровне к новому платью. Она всё бусы хотела, так эта брошка в сто раз лучше. По…

Договорить Петрович не успел, так как рот ему заткнула пушистая щека Тимофея, вскочившего к нему на колени.

– Это как – никакой пользы?! – Кот боднул Петровича в грудь. – А кто крыс из подвала выгнал? А кто тебя, пьяница, разбудил, когда Веня Матрос вазу критскую из зала выносил? А кто у тебя в саду нынче летом гадюку поймал? А? Кто? А когда ты осенью по пьяному делу в пруд провалился, кто тебе Митрича на подмогу привёл? А? Кто? Эх ты!.. – Кот трагически закатил глаза и перестал дышать.

Петрович засмеялся и ласково погладил Тимофея по голове.

– Всё так, Мерлин. Я ж его котёнком полуживого зимой на помойке подобрал. Еле отогрел. Вообще-то мы с ним друзья. Только вот не выносит Тимофей даже запаха спиртного…

В зале мелодично прозвенела гирлянда.

– Одиннадцать часов, – грустно сказал Мерлин.

За окном всё так же тихо падал снег. Пушистыми мотыльками скользили по стеклу снежинки, сквозь белое марево светились голубые глаза фонарей…

Петрович взял в руки брошь Мерлина, погладил золотистый мерцающий камень, провёл заскорузлым пальцем по затейливому кружевному узору.

Кот насторожился.

– Что ты, Петрович, в самом деле как маленький? – замурлыкал он. – Отдай волшебнику украшение. А то ему плащ заколоть нечем. А Егоровне бусы купишь. Ну, хочешь, я из ларька Светки Звягиной украду те, жёлтенькие, которые Егоровна на той неделе примеряла, да не купила – дорогие оказались? Я их тебе принесу, а ты подаришь…

– Слушай, Мерлин, – Петрович аккуратно пересадил Тимофея со своих колен на свободный край стола. – Давай я тебе портрет Тимошкин нарисую. Я когда-то рисовал. Давно, правда. Но я постараюсь, чтобы похож был.

– Зачем мне портрет? – вздохнул Мерлин. – Я живого хочу, настоящего.

– Ты не понял, – заторопился Петрович. – Я нарисую, а потом… в общем, будет тебе кот. Настоящий.

– Так я и сам могу, – усмехнулся Мерлин. – Смотри. Сейчас вместо кота на столе будет стоять его портрет. В рамочке.

Он прищурился, что-то пробормотал, хлопнул в ладоши. Тимофей упал на спину и задрыгал всеми четырьмя лапами.

– Ну, волшебник, уморил! – кривлялся кот. – Сейчас умру со смеху. Здесь тебе не Средиземье, а Школа Искусств. Опять же – Рождество.

Мерлин сконфуженно почесал кудрявую бороду.

– Ну ладно, давай ты, Петрович…

А Петрович уже раскладывал на столе бумагу и детские цветные карандаши.

– Ты, Тимофей, посиди, пожалуйста, чуток смирно, красиво. Мерлин, поправь ему хвост… Да рюмки-то убери, мешают…

– Ты, Петрович, полоски не забудь. И чтобы пушистый был, и цветом такой же, – говорил Мерлин, вставая у Петровича за спиной.

– Уж и не знаю, Петрович, что ты сейчас можешь. Поглотило искру твоего таланта золотое море «Калгановки», – кот жеманничал, старательно разглаживая обеими лапами огромную белую звезду на груди. – Нарисуешь вместо моей персоны макаку трапезондскую… Лови её потом…

– Заткнись, – коротко бросил Петрович, выбирая из кучи бледно-голубой карандаш…

Снегопад прекратился только перед рассветом. Засыпанный снегом посёлок по самые крыши тонул в бархатной мягкой тишине. Даже дискотеки не было слышно. Егоровна убрала в шкаф вымытую посуду и уже хотела налить себе чаю, когда в окно постучали. Старуха замерла с чашкой в руке.

– Кто бы это? Соседи давно спят, а Витя только что ушёл, да и не стал бы он стучать, дверь-то не заперта…

Стук повторился, уже более громко и настойчиво. Накинув полушубок, Егоровна вышла во двор.

За воротами стоял Митрич, закадычный дружок Петровича. «Трезвый», – удивилась про себя Егоровна.

– Тебе чего? Петровича у меня нет, на дежурстве он.

– Так и я на дежурстве. – Митрич помялся. – Телеграммы вот разношу. Срочные…

– Ну и что? – Егоровна начинала сердиться.

– Так это… Петровичу… Телеграмма…

– Ну так и отнеси ему. Не спит он… – неуверенно добавила она, чувствуя противный холодок в сердце.

Митрич помолчал, постучал друг о друга старыми подшитыми валенками, снял шапку.

– Не могу я, – сказал он чужим бесцветным голосом, глядя куда-то вбок, мимо Егоровны. – Сама отдай, – он сунул ей в руку сложенную бумажку и почти побежал по едва намеченной в снегу тропинке, сгорбившись, забыв надеть шапку…

…Дома Егоровна долго разбирала ровные печатные буквы, которые никак не хотели складываться в слова: «Ваши сын и внук… соболезнования… похороны послезавтра…»

– А Витя Пете удочки привёз… для зимней рыбалки… – подумала вслух Егоровна, доставая из комода чёрный шерстяной платок…

Спящий посёлок выглядел нарядно и празднично от чистого снега и голубого сияния фонарей. Окна домов светились ёлочными гирляндами, было очень тихо, и только кое-где по свежему снегу тянулись тонкие ленточки тропинок.

Перед калиткой парка Егоровна остановилась, вытерла в который раз набежавшие слёзы.

– Хоть бы встретить вышел. Увидал бы платок чёрный… Да, похоже, опять напился. Даже дорожки не размёл. Нужно было Витю дождаться. А теперь придётся самой лопатой орудовать… Господи, о чём это я? – Старуха всхлипнула и, просунув руку сквозь решётку, привычным движением отодвинула тяжёлый засов…

В вестибюле горела только маленькая контрольная лампочка. Петрович и Тимофей сладко спали на полу возле батареи, пристроив в головах новенький Тимкин матрасик в ярко-красный горошек.

– Надо же, – удивилась Егоровна, – в обнимку спят.

Она наклонилась, тронула Петровича за плечо.

– Слышь, Петрович…

Старик улыбнулся во сне, причмокнул губами и ещё крепче прижал к себе Тимофея. Егоровна погладила кота, который даже не шевельнулся, и только тут заметила у него на шее старинную брошь с мерцающим жёлтым камнем. Она распутала кожаный ремешок и аккуратно сняла с кота брошь. Тускло блеснула бронза, в глаза плеснуло тёплым золотым светом.

– Совсем рехнулся старик! Кота нарядил… Господи, как же мне сказать-то ему, что нет у него больше ни сына, ни внука? В пещере их завалило. Двое суток спасатели работали, а когда завал разобрали, ни Саша, ни Петя не дышали уже… Господи! – Старуха прижала к груди руки, забыв про зажатую в кулаке бронзовую безделушку. – Всё на свете бы отдала, только бы не было этой проклятой телеграммы, только бы Саша и Петя были живы…

Она постояла ещё немного, вытерла слёзы и аккуратно засунула телеграмму вместе с брошью Петровичу в карман рубашки.

– Ладно, поспи ещё…

Она прошла в зал, выключила свет, аккуратно раздвинула шторы на окнах. Проходя мимо статуи Мерлина, машинально отметила, что кот, сидящий у него на плече, очень похож на Тимошку. Уже возле двери вдруг сообразила, что ещё вчера кота у волшебника не было. Она хотела вернуться, но тут в зал влетел возбуждённый, сияющий Петрович.

– Читала?! – он помахал перед носом Егоровны тщательно разглаженной телеграммой. – Сашка с Петькой приезжают! Сегодня! В отпуск! Ты нам вечером пирог испеки. С капустой. Ну, я побежал. Поезд-то уже минут десять как пришёл. На Ильинке их перехвачу. А это тебе, подарок. К новому платью…

Звук захлопнувшейся двери медленно таял в полутёмном зале. Егоровна плакала, зажав в руке старинную брошь с мерцающим жёлтым камнем. Мигала огоньками ёлка, раскатисто пел проснувшийся Тимофей, а бронзовый Мерлин усмехался в кудрявую бороду, придерживая свободной рукой сползающий с плеча плащ…

За окном голубовато светился снег.

Светало…

Анастасия Колегова (Томск)

Снежный дракон

Когда-то все коты были драконами…

– Давно это было. За много лет до моего рождения, за столько же лет до рождения моего деда и примерно за столько же до рождения его деда все коты были драконами. Да, самыми настоящими. Они были огромными, с большими перепончатыми крыльями, вместо мягкой шерсти была грубая толстая кожа с буграми. По окрасу они были разнообразны, и в этом была их схожесть с котами. И серые, и пятнистые, чёрные, белые, даже полосатые. А вот милыми, как коты, драконы никогда не были. Если коты приносят людям радость и умиротворение, то драконы причиняли лишь одни беспокойства, приносили беды. Они сжигали поля и огороды, уничтожая урожай, некоторые приносили с собой ураганные ветры и убийственные ливни, после которых ничего полезного не росло, лишь одна трава.

Как только ни боролись жители деревень с этими разбойниками, как ни прогоняли их со своей территории, а всё без толку.

Но был среди драконов особенный. Он не причинял никакого вреда. Наоборот, он приносил покой и радость людям, даря им волшебный снег. Земля, уставшая от вредных дождей, остывала под снежным покрывалом, набиралась сил и весной давала хорошие всходы. Этого дракона прозвали Снежным. Он отличался от остальных. Белый окрас его казался почти прозрачным, такими же прозрачными были его огромные крылья. Он не изрыгал огня, как остальные драконы. Взмах его крыльев рождал миллионы снежинок. Вместе со Снежным драконом к людям приходила зима и самый главный праздник в году – Новый год. Люди верили: если Снежный дракон прилетит, значит, и зима наступит, значит, можно спокойно ждать наступления Нового года. А вот если не прилетит – об этом думать боялись.

Каждую зиму радовались люди новому снегу, но каждая весна стала приносить разочарование, так как именно после холодной зимы вновь прилетали драконы, принося беды.

В то же время жил среди людей один волшебник. Обратились к нему деревенские за помощью, чтоб избавил их от напасти.

И вот в один прекрасный день волшебник, сам обернувшись драконом, заманил хулиганов на скалу, произнёс заклинание, и все драконы превратились в пушистых котов, которые тут же пустились врассыпную. К несчастью, среди драконов был и Снежный, и он тоже стал котом. Расколдовать дракона мог только сам волшебник, но и он превратился в кота.

И не стало больше зимы. Морозы без снега так замучили землю, что она перестала плодоносить. Люди стали покидать свои дома, и деревни опустели.

– На сегодня хватит, – сказал дедушка, закрывая книгу.

– Как? Всё? А как же Снежный дракон? А зима? А Новый год? – выпалил вопросы Нортон.

– Продолжение узнаем завтра, а сегодня поздно уже. – Дед погасил ночник и направился к двери, но голос внука остановил его:

– Дедушка, значит, и у нас не будет Нового года?

– Отчего же? Завтра уже праздник.

– Так ведь снега-то до сих пор нет! Не расколдовали Снежного дракона, значит.

– Не переживай, – улыбнулся дедушка, – всё ещё будет: и снег, и зима, – и вышел из комнаты.

В доме стояла тишина, только изредка доносился до слуха монотонный храп дедушки.

Нортон осторожно вынырнул из постели и направился по тёмному коридору к гостиной, где стояла новогодняя ёлка. Сейчас там было темно, лишь уличные фонари бросали белёсые полосы света на стены и мебель.

Мальчик подошёл к окну. Печальная картина: конец декабря снегом не радовал, буро-серый пейзаж и одинокая луна в тёмном небе. Снег до сих пор не лёг на усталую землю.

Вдруг позади скрипнула половица. Мальчик обернулся. Это был его любимец, домашний питомец – большой пушистый рыжий кот.

Рыжий подошёл к мальчику и приветливо погладился о его ноги. Нортон хотел уже было взять Рыжего на руки, но тут заметил маленький свёрток, белеющий под ёлкой.

Это оказался клочок бумаги. Развернув его, Нортон увидел странные слова.

– Один раз мяу, – прочитал шёпотом Нортон. И тут ёлка вспыхнула разноцветными огнями. Мальчик в испуге отступил от неё, обернувшись к розетке, на которой аккуратно висела вилка от гирлянды, не подключённая к сети.

– Два раза мур, – продолжил читать Нортон. И ветер завыл за окном.

– Три раза фыр. – Ветер с силой распахнул двери с террасы, и комната заполнилась холодным воздухом.

– Четыре раза брысь, – закончил фразу Нортон.

Вдруг рыжий кот замяукал, выгнул спину, зафырчал. Голова кота вытянулась и стала огромной мордой с клыками, мягкая шерсть превратилась в грубую бугристую кожу. Дракон посмотрел на мальчика своими рыжими глазами, выпустил дым из ноздрей и направился к открытым дверям на террасу дома.

– Нет, погоди! – крикнул мальчик и, прежде чем дракон вырвался на улицу, успел схватиться за один из бугров и влезть на шею.

Дракон взмахнул своими крыльями и быстро добрался до неба.

Нортон оглянулся назад, огни их городка становились всё тусклее, пока наконец не исчезли совсем.

Мальчик и дракон летели сквозь злую серую ночь, ледяной ветер бил в лицо, срывая слёзы. Но кожа дракона была тёплая, и мальчик, прижавшись к шее своего любимца, провалился в сон.

– Ай, – вырвался из груди Нортона хриплый крик, когда он скатился на твёрдую землю. Дракон, приземлившись, сложил аккуратно крылья и громко дышал, выпуская дым из ноздрей.

Нортон встал на ноги. Они приземлились на холме, где почти не росла трава. Протирая глаза ото сна, мальчик огляделся вокруг. Небо просветлело, вдали начинался рассвет, очерчивая величественные горы, тонувшие верхушками в низких облаках.

– Где мы? – спросил мальчик, поворачиваясь к дракону. – Куда ты нас принёс? – Дракон только шумно выдохнул.

Нортону совсем не нравилось это место, холодное и незнакомое. Рыжему же, казалось, было абсолютно всё равно. Он по-кошачьи свернулся калачиком, накрыв нос острым хвостом, и шумно засопел.

– Ну же, вставай, просыпайся, – затормошил дракона Нортон, дёргая его за голову. – Давай, неси нас обратно домой. Куда ты принёс меня?

Рыжий недовольно фыркнул, вскочил на лапы и, расправив крылья, снова взмыл вверх.

– Нет, стой, куда ты?! – закричал отчаянно мальчик. Но дракон и не обернулся даже.

Долго смотрел Нортон вслед удаляющемуся питомцу, пока тот не превратился в маленькую тёмную точку и не исчез.

Слёзы навернулись на глазах Нортона. Он остался совсем один в незнакомом месте.

Сделав над собой усилие, мальчик успокоился. Он вновь стал осматривать всё кругом. Холм был большой, но спуститься с него труда не представляло. Внизу, у подножия холма, был лес, около леса виднелись крошечные домики. Это очень обрадовало Нортона, и он стал спускаться вниз.

Холм оказался всё-таки очень высоким. Казалось, прошло полдня, пока Нортон спустился к домам.

Это была небольшая деревушка. Домов десять. У каждого свой забор, кое-где покосившийся. Посреди улицы колодец, вокруг которого густо росла трава, уже увядшая и высохшая. Стояла тишина. Ни звука, ни голоса птиц.

Нортон осторожно вошёл в первый дом, тихо позвав хозяина. В доме было прибрано. Аккуратно расставлена мебель. Покрывала на кроватях. Занавески на окнах собраны и подвязаны. На столе большой самовар и расставленные приборы. Здесь как будто жили, просто хозяева отлучились куда-то. Следующий дом был полной противоположностью первому. Там словно побывали грабители. Стулья раскиданы по комнате, опрокинут стол, сдёрнуты занавески на одном окне, по всему дому раскиданы вещи. И снова никого.

Нортон обошёл все дома. Ни в одном из них он не встретил ни одной живой души. Люди ушли, оставив свои дома.

Орудуя палкой, что нашёл на одной из дорожек, Нортон прорубил себе дорогу к крыльцу последнего дома. Только взявшись за ручку, мальчик услышал какой-то шорох, исходивший из дома, и замер, прислушиваясь. Тишина. Только лёгкий ветер пробежал по верхушкам деревьев.

Нортон снова взялся за ручку. Долго не решался он открыть дверь. И наконец, набравшись смелости, он толкнул дверь и оказался внутри. В доме было тихо и темно. Занавески на окнах плотно закрыты. Но здесь как будто было теплее, чем в остальных избах.

Что-то шевельнулось справа от мальчика, и он замер. В следующую секунду что-то напало на него со спины и в руку вонзились маленькие, но острые когти.

– Ай! – вскрикнул Нортон, срывая с себя монстра и прыгая в сторону окна. Монстр попал на занавески и сорвал их. Мгновенно комната осветилась.

В появившуюся полосу света вышел кот. Самый обычный кот. Если не считать размеров и окраса. Он был заметно больше Рыжего. Его окрас напоминал седой цвет. А на подбородке у кота была… борода? У котов разве бывают бороды? Нортон во все глаза смотрел на странного седого кота. А тот разглядывал мальчика подозрительно умным взглядом.

– Кто ты такой? – раздался голос откуда-то из тёмного угла, где стоял старый диван. Нортон мгновенно устремил взгляд в тот угол, пытаясь разглядеть хозяина голоса, одновременно радуясь, что нашёл хоть кого-то здесь.

– Я Нортон, – ответил мальчик, смотря в тёмный угол. – Я прилетел сюда на своём коте. А вы кто?

– Не знал, что коты умеют летать, – снова раздался тот же голос.

– Он сначала был котом, но я нашёл бумажку, а там были слова, заклинание, я его прочитал, и кот, мой кот, стал драконом, а потом мы оказались тут, – выпалил Нортон на одном дыхании.

– Заклинание? – седой кот выпрыгнул к нему в золотую пыль света.

Мальчик отпрянул от кота, не отводя взгляд от тёмного угла.

– Да, заклинание, – сказал Нортон, попеременно смотря то на кота, то в угол.

– А с кем ты там разговариваешь? – снова раздался голос, и тут мальчик понял, что разговаривает с ним кот. Глаза полезли на лоб у Нортона, он попятился и упал, споткнувшись о кипу книг, которые разлетелись по полу.

Кот смирно наблюдал за Нортоном своими светло- зелёными глазами. Вдруг он дёрнулся, задрал заднюю лапу и яростно стал чесать за ухом. Потом кот изогнулся так, словно пытался обвить сам себя, и погрыз себя зубами.

– Прошу прощения, – сказал кот, – блохи. Не люблю блох.

– А вы кто? – наконец смог сказать Нортон, немного отойдя от шока.

– Ах, как невежливо с моей стороны, – произнёс кот. – Разрешите представиться. Орвелл. Местный волшебник.

– Орвелл? – вскинул брови от удивления Нортон. – Ты тот самый волшебник, который победил драконов?

– Ну, я бы не стал говорить о победе. Скорее всего, усмирил. Правда, и сам при этом пострадал. – Кот окинул свои лапы взглядом. – Вот уже много лет я живу в этом мохнатом теле. – Кот снова почесал себя за ухом. – Эти блохи…

Наступила тишина. Нортон не знал, что ему сказать странному коту.

– Постой! – вдруг воскликнул кот. – Ты сказал про заклинание.

– Да, я нашёл его под ёлкой, – с интересом подхватил Нортон.

– Оно у тебя? Ты помнишь слова? – спросил с надеждой кот.

– Да, оно у меня вот здесь, – Нортон вывернул карман пижамных штанов, но он оказался пуст. Второй также был пустым. – Ой, – виновато глядя на кота, произнёс мальчик, – наверное, я его потерял, когда спускался с холма.

Торжественное выражение моментально покинуло седую морду.

– Похоже, придётся до конца дней ходить в шерсти, – вздохнул кот.

– А почему ты не расколдуешь себя? – спросил мальчик волшебника. – Ты же маг.

– Маг, только с памятью плоховато, – ответил Орвелл, облизывая переднюю лапу.

Тут Нортон увидел что-то. В пыли лежал маленький белый свёрток.

– Вот же оно, заклинание! – воскликнул мальчик и бросился поднимать бумажку.

Кот в два прыжка оказался около мальчика.

– Давай же, читай, – нетерпеливо промурлыкал кот и погладился о ноги Нортона.

Но тут последний луч скрылся за окном и комната погрузилась в сумерки.

– Я ничего не вижу, нужно выйти на улицу, там должно быть светлее, – сказал Нортон и направился к двери.

– Стой, – остановил кот мальчика и стал прислушиваться, навострив большие уши, из которых торчала такая же седая, как борода, шерсть. Нортон тоже стал прислушиваться, но ничего не услышал. – Нам нельзя выходить на улицу: солнце село.

– И что? – спросил мальчик.

– Скоро придут они, – заговорщически прошептал кот.

– Кто «они»? – так же шёпотом спросил Нортон.

– Коты.

Нортон засмеялся, но кот шикнул на него, и мальчик замолчал.

– Ты что, боишься котов? – тихо спросил Нортон. – Это же самые милые и мягкие существа, и ещё они мурлычут.

– Всё это верно, но не стоит вставать у них на пути, когда их целая куча и когда они выходят на охоту, – разорвут в клочья.

Нортон посерьёзнел. Он знал котов только с хорошей стороны. С Рыжим никогда не было хлопот. Он был очень добрым котом, никогда не кусался и не царапался, ну если только нечаянно, во время игры.

– Мы подождём утра и будем сидеть в полной тишине. Можешь спать на моём диване около окна. – Кот выгнулся, вытягивая передние лапы. – Если ты издашь хоть звук, я тебя выгоню, – спокойно заявил кот, свернулся калачиком и прикрылся хвостом.

Нортон уселся на старый диван. Осторожно вглядывался мальчик в темноту за окном. Солнце скрылось. Тёмный лес немного пугал, скрипя стволами и шаркая ветвями по крыше.

Где-то вдалеке послышался шум. Кто-то выл. И этот вой приближался. Нортон замер у окна, боясь даже дышать. Звук, который мальчик принял за вой, оказался мяуканьем. Это было горловое мяуканье, не такое, какое бывает, когда кот зовёт тебя ласковым «мяу» – скорее «мау». В темноте наступившей ночи коты орали, дрались, гоняли друг друга, скакали по крышам домов. И только когда диск солнца оранжевым бликом показался за деревьями, стихло кошачье веселье.

Нортон так и не сомкнул глаз в эту ночь. Это было так странно – впервые в жизни он боялся котов.

– Доброе утро, – зевнул проснувшийся кот, почесав лапой за ухом.

– Доброе, – отозвался Нортон.

– Ну что же, утро настало, и теперь, я полагаю, можно приступить к моему очеловечиванию, – сказал кот, словно промурлыкав слова, и спрыгнул на пол.

Нортон, озираясь по сторонам, вышел из жилища волшебника.

– Не бойся, их нет, – произнёс кот. – Утром они уходят и спят до самой ночи в своём укрытии.

Нортон достал бумажку, кот зажмурил глаза, мальчик произнёс заклинание.

Раз. И перед Нортоном вырос дракон со странным окрасом. Нижняя челюсть мальчика поползла вниз. Вот такого он точно не ожидал увидеть. Нортон уже хотел было бежать.

Два. Дракон, словно мыльный пузырь, лопнул в воздухе, и появился волшебник.

Это был старик по крайней мере лет восьмидесяти. На нём была мятая рубашка серого цвета, такие же мятые штаны, штанины которых были до смешного короткими, и из-под них торчали босые худые ноги. Поверх рубахи была надета синяя безрукавка до колен. Старик ловко выудил из её кармана шерстяную шапочку и надел её, натянув до кустистых седых бровей.

Волшебник повернулся к Нортону, широкая улыбка светилась на его лице, шевеля короткую бороду, торчащую в разные стороны. Волшебник ощупал себя, осмотрел свои руки и вдруг уселся прямо на землю, вытянув одну ногу, пытаясь достать за ухом. Мальчик замер, наблюдая за странным стариком.

– Простите, – встрепенулся волшебник, – привычка. – Затем он ловко вскочил на ноги и протянул Нортону руку. – Ну а теперь ещё раз познакомимся. Орвелл, волшебник этого леса, – старик окинул взглядом потускневший лес. – Благодарю тебя, мой спаситель.

– Пожалуйста, – ответил Нортон, смущённо пожимая тёплую ладонь старика.

– Я должен тебя как-то отблагодарить, – предложил волшебник. – Скажи, чего ты хочешь?

Нортон помолчал, опустил глаза и произнёс:

– Очень хотелось бы вернуться домой, но я должен найти Снежного дракона.

– Снежного дракона больше нет: я заколдовал его с остальными. Увы, – развёл руками Орвелл.

– Но его же можно расколдовать, – предложил Нортон, показывая бумажку, – у нас же получилось. С тобой, с моим котом.

– Прости, мой мальчик, – вздохнул волшебник, – но я не знаю, как сейчас выглядит Снежный дракон. Может, он среди оставшихся котов, а может, его увезли с собой люди, покинувшие эту деревню.

– Мы можем попробовать его отыскать, – не унимался Нортон, – ведь наверняка он чем-то отличается от остальных.

– Исключено, – отрезал старик сухо, – я на ту гору больше не сунусь. И тебе не советую.

– Мы можем пойти, пока они спят. Ты сам сказал, что днём они безопасны.

– Что ты так увязался?! – возмутился наконец Орвелл. – Сдался тебе этот дракон.

– Понимаешь, скоро Новый год, а у нас по-прежнему нет снега, – сказал Нортон, – и если Снежный дракон не прилетит, то и снега не будет, а значит, и Новый год не наступит.

– А может, я тебе лучше вертолёт подарю? – предложил волшебник. – Или ещё какую игрушку, ты только скажи.

– Я уже не маленький, – ответил Нортон, – и с игрушками не играю.

Волшебник вздохнул, а затем встал и скрылся в своём домике.

Он довольно долго отсутствовал, и Нортон решил, что старик просто решил остаться дома. Но дверь распахнулась, и Орвелл показался на старом заросшем крыльце своего домика. Его ноги украшали старые коричневые ботинки, на одном из которых не было шнурка.

– Холодновато становится, – сказал старик, – а идти далеко.

Они шли по узким тропинкам, по широким дорожкам, заваленным гнилыми ветками. Трава сухими ломкими копьями торчала из земли. Уже давно не лето и даже не осень, но ещё и не зима. Уныло и морозно. Хмурые деревья без листвы казались высохшими и безжизненными чудищами. Они стояли на пронизывающем ветру, протыкая острыми ветками серое низкое небо. Дул ветер, холодными порывами поднимая с тропинок столетнюю пыль и закручивая её в спираль.

– Орвелл, а как опустела ваша деревня? – спросил Нортон.

– Когда драконы стали котами, им нужен был дом, – начал Орвелл, пробираясь сквозь накиданные сухие ветки, – их приютили люди. Коты стали самым замечательным моим волшебством. Они ютились у хозяев на коленях, мурлыча им долгими зимними вечерами. Но потом не пришла зима, не выпал снег. Земля, уставшая от дождей и морозов, заболела и не смогла больше давать урожай. Люди стали покидать свои дома. Кто-то – в спешке, кто-то – тщательно собираясь. Половину своих домашних питомцев люди забрали с собой. Тех же котов, что охотились в тот день, люди оставили. Когда коты вернулись, то увидели пустые дома. Никто их не встретил. Теперь каждую ночь они приходят к этой деревне, охотятся, дерутся, разбойничают. Нет на них управы. Некому приютить, вот и беспризорничают.

– Если бы я мог, я приютил бы всех бездомных котов. Мне очень они нравятся, – признался Нортон.

– Ты добрый мальчик, у тебя доброе сердце, – ответил Орвелл. – Где же твой питомец?

– Он улетел, – сказал Нортон. – Я так разозлился, что он принёс меня сюда, и начал требовать, чтобы он унёс меня обратно, домой. А он рассердился и улетел.

– Ничего, – сказал волшебник, – он вернётся. Коты преданы своему хозяину, если тот любит их.

Впереди показались тёмные зловещие скалы. Над ними нависали низкие тёмные облака, а внизу был туман, такой густой, что казалось, будто скалы висят в небе.

– Вот и пришли, – сказал мрачно Орвелл, глядя на высокий выступ, – вот и Драконья гора. Теперь слушай внимательно. Когда мы поднимемся на гору, никаких громких звуков. Ступаем тихо и медленно. Коты днём спят, но слух у них отменный. Разбудишь – придётся убегать.

– Хорошо, – согласился Нортон.

Они стали подниматься к горе. Мелкие камушки сорвались из-под ног мальчика, и Нортон с волшебником, как по команде, замерли на месте. Какое-то время они не шевелились, прислушиваясь. Вокруг было тихо. Они снова продолжили подъём.

– Постой, – вдруг спохватился Орвелл, – а как же мы узнаем, кто из них Снежный дракон? За много лет я так и не разобрался, есть ли он среди котов.

– Ну-у-у, – протянул Нортон, почёсывая лоб, – наверное, он должен быть белым и пушистым. Как снежинка.

– Неплохо, – согласился старик, – я об этом не подумал.

Преодолев приличный подъём, Нортон и волшебник оказались на горе.

Коты спали отдельными кучками, прижимаясь друг к другу и укрыв носы хвостами. Кто-то спал отдельно.

Мальчик внимательно осматривал спящих животных. Белого среди них не было. Были рыжие, чёрные, пятнистые, полосатые, но белого не было. И тут мальчик нашёл его. Он спал чуть выше остальных, на небольшом выступе. Нортон молча тронул Орвелла за плечо и указал пальцем на белого кота. Волшебник так же молча кивнул, приложил палец к губам, дав понять, чтобы мальчик был тих, и направился к белому пушистику.

Когда волшебник уже почти подошёл к коту, осторожно на цыпочках переступая через остальных, под его занесённой ногой зашевелился серый кот.

Старый волшебник так и остался стоять на одной ноге, словно кто-то заколдовал его в движении, превратив в статую.

Но кот потянулся, зевнул и свернулся, ещё сильнее прижимая к себе задние лапы.

Старик какое-то время ещё оставался неподвижным, затем, убедившись, что всё в порядке, осторожно прикоснулся к белому коту. Кот хотел было проснуться, но волшебник погладил его по пушистой голове, аккуратно взяв на руки, и кот снова уснул, прижимаясь к старику. За много лет, прошедших с тех пор, как хозяева оставили своих питомцев, никто не гладил котов. Пушистому снилось, что хозяин несёт его на руках, а тот прижимается к нему.

Быстро спустились Нортон и Орвелл с Драконьей горы. Кот за это время так и не проснулся.

Волшебник аккуратно снял свою безрукавку и положил кота прямо в ней на землю.

С нескрываемым торжеством произнёс волшебник слова над котом, ожидая вновь встретиться со Снежным драконом.

Вытянулась морда, увеличились лапы и хвост, исчезла белая шёрстка, и появился бурый дракон.

Он открыл глаза, они были жёлтыми в крапинку, повернул голову к Орвеллу, выдыхая из ноздрей клубочки дыма. Маг попятился назад, широко распахнув глаза от ужаса.

– Упс, – проговорил волшебник.

– Что не так? – встревожился Нортон.

– Это не тот дракон, мы выбрали не того кота. Бежим!

Нортон и волшебник бросились прочь от дракона. Бурый взмыл в воздух, развернулся в полёте, нависая над мальчиком и стариком, и в следующую секунду короткий залп огня направился в их сторону.

– Берегись! – Орвелл потянул Нортона в сторону, и как раз вовремя. Пламя обожгло камень, где только что стоял мальчик.

Орвелл бросился за выступающий камень, всё ещё крепко держа мальчика за руку. Они спрятались за этим камнем. Дракон же ещё какое-то время повисел в воздухе, изрыгая пламя в скалу, а затем взмыл ввысь и исчез в облаках.

Орвелл вышел из убежища и посмотрел вслед дракону.

– Как же так, мы расколдовали не того, – произнёс волшебник.

– Можно попробовать ещё раз, – предложил Нортон.

– Ну нет, я не собираюсь выпускать на волю ещё одного разбойника, – решительно произнёс Орвелл, направляясь прочь от горы.

– Мы будем внимательно его искать, – не унимался мальчик, пытаясь преградить ему путь.

– Ты не понимаешь, – сказал волшебник, – драконы совершенно неуправляемы.

Орвелл не закончил. Он посмотрел куда-то за плечо Нортона, прислушиваясь. Какой-то шум доносился с горы. Мальчик увидел, что глаза старика стали в два раза шире.

– Коты, – произнёс вполголоса Орвелл.

– Что? – не понял Нортон, оборачиваясь.

– Коты! – закричал старик, хватая Нортона за руку и быстро сбегая вниз.

Они побежали со всех ног. Нортон оглянулся. В клубах пыли, что двигались на них, торчали хвосты. Никогда ещё Нортону не приходилось спасаться от котов. Можно бояться собак и убегать от них, но коты… Это ведь самые милые существа на свете. И вдруг с этими мыслями Нортон остановился и повернулся лицом к усатым преследователям.

– Стоять! – крикнул Нортон что было силы. От его крика, казалось, задрожали горы.

Остановились все разом – и коты, и волшебник. Орвелл смотрел на смелого мальчика, которого окружали коты. Они шипели, выгибая спины. Кто-то делал небольшие выпады в сторону Нортона.

Но вдруг совершенно неожиданно мальчишка присел на корточки и протянул руку к одному из котов, что подошёл ближе всех. Кот понюхал руку Нортона, шёрстка кота опустилась. Мальчик осторожно погладил кота по голове, и тот замурчал. Орвелл во все глаза смотрел на происходящее. И вот уже все коты тёрлись своими мордочками о ноги мальчика, один забрался к Нортону на руки. Никакой агрессии не осталось у мохнатых. Против доброты не попрёшь.

– Видишь, Орвелл, – смеясь, сказал Нортон, – я же говорил – коты милые, – и, словно доказывая слова мальчика, один из котов погладился о ноги волшебника. Старик осторожно взял на руки кота и заглянул в изумрудные глаза. Они были прозрачными. Тонкий зрачок, разделяющий изумруд пополам, на миг превратился в снежинку и снова стал тонким. Орвелл ахнул от удивления и восторга.

– Нортон, – тихо позвал волшебник мальчика, – я нашёл его, – старик показал на кота.

Вечером Орвелл и Нортон сидели на крыльце дома волшебника. Они накормили котов, и те, довольные и умиротворённые, улеглись спать в доме волшебника.

– Уже скоро Новый год, – сказал задумчиво Нортон, – ёлка, подарки. Только вот зимы до сих пор нет.

– Будет зима, будет, – решительно сказал Орвелл, дымя трубкой.

Волшебник осторожно взял спящего кота на руки. Вместе с котом и Нортоном вышли они в прохладу безветренной ночи. Нужно было уйти далеко, чтобы до слуха остальных котов не долетели слова заклинания.

На вершине Большого холма, где когда-то давно произошло кошачье волшебство, вновь расправил крылья Снежный дракон. Он был величав и прекрасен. Белоснежный его окрас сильно выделялся на фоне серого пейзажа.

Волшебник и мальчик стояли на холме и наблюдали за парящим в небе драконом. Он был неопасен. Они это знали. Только вот снежинок пока так и не было.

– Это ещё не всё, – хмуро произнёс Орвелл.

– Что ещё? – спросил мальчик.

– Дракон, которого мы расколдовали по ошибке, – его надо вернуть.

А Нортон уже и позабыл о нём.

– Как мы найдём его? – спросил Нортон.

– Он поможет нам, – указал рукой в небо старик, – но нужно действовать очень и очень осторожно. Нельзя, чтобы Снежный дракон снова услышал заклинание. Поэтому, когда окажемся в небе, ты закроешь уши Снежному дракону, я прочитаю заклинание… Стоп, – спохватился Орвелл, – а заклинание на котов? Я его совершенно не помню. Всё. Ничего не получится. – Волшебник нервно почесал голову под шапкой.

– Блохи? – спросил Нортон, не ожидая ответа. – Погоди! – вдруг одёрнул волшебника мальчик. – Может, это нужно прочитать наоборот? – и он вынул из кармана уже замусоленную бумажку.

– А что, можно попробовать! – воскликнул Орвелл. – Да ты настоящий волшебник, мой друг.

Они кружили по небу уже около часа. Вдруг вдалеке показалось тёмное пятно, оно приближалось и становилось всё больше, пока наконец не превратилось в бурого дракона. Увидев Снежного дракона, бурый стал его изучать, а потом стал нападать. Орвелл и Нортон едва могли удержаться за холодные бугры на шероховатой коже. При каждом движении дракона в сторону Орвелл кричал: «Держись!» Бурый дракон был очень агрессивен. Он дважды пытался схватить Снежного за лапу и крыло. И вот это ему удалось. Острыми большими зубами бурый вцепился в заднюю лапу Снежному, и тот со всей силы дёрнулся. Нортон скатился со спины Снежного дракона, и Орвелл не успел его поймать.

Мальчик приземлился прямиком на спину бурого дракона, который как раз пролетал под ними, готовясь к следующей атаке. От испуга Нортон не сразу понял, что произошло. Когда же наконец он очнулся, мальчик подтянулся как можно ближе к голове дракона и произнёс слова заклинания в обратном порядке.

Вниз летели мальчик и пушистый белый кот.

– Не-ет! – крикнул Орвелл, пустив белоснежного дракона вниз на помощь.

Нортон закрыл глаза. Глухо ударился он о твёрдое, но это была не земля. Это было тёплое и дышащее. Рыжий появился ловко в тот момент, когда падающие мальчик и кот уже приблизились к земле.

Нортон открыл глаза. Тепло любимого питомца. Рядом с ним вцепился в один из бугров белый кот, выпучив глаза.

Уже оказавшись на земле, живые, Нортон и Орвелл бросились друг к другу. Они смеялись, обнимая пушистого кота, который всё ещё не отошёл от шока.

– Молодец, мальчик, – погладил Орвелл Рыжего по морде. Тот шумно выдохнул. – Благодарю тебя, – Орвелл поклонился Снежному дракону. – Ну что же, лети.

Снежный дракон взмахнул прозрачными крыльями, поднялся в высоту и скрылся среди туч.

Волшебник и мальчик смотрели на небо. Первая снежинка упала на нос Нортону. Затем ещё одна и ещё.

– Снег, снег! – закричал мальчик. – Зима наступила!

Уже миллионы снежинок закружили в воздухе, ложась на морозную усталую землю, окутывая её волшебным покрывалом.

– Вот и зима, – тихо сказал сам себе волшебник. Затем, повернувшись к Нортону, который ртом ловил снежинки, подставляя лицо небу, сказал: – Теперь и вас можно вернуть домой.

Мальчик посмотрел на старика. Конечно, ему очень хотелось вернуться, но прощаться было так грустно.

Нортон подошёл и обнял волшебника.

– Спасибо тебе, Орвелл, – произнёс мальчик.

– Это тебе спасибо, – сказал волшебник. – Ты своим добрым сердцем сделал больше волшебства.

– Ну всё, Рыжий, мы возвращаемся домой, – сказал Нортон. Он ещё раз крепко обнял старика и сказал: – Ты же не бросишь тех котов?

– Нет, что ты, – ответил Орвелл, взглянув на пушистого кота, сидевшего рядом с ним. – Теперь я за них в ответе. Смотри, – произнёс на прощание Орвелл, – когда будешь произносить заклинание, убедись, что ты близко к земле. Удачи тебе, мой мальчик.

Нортон забрался на спину дракону, помахал в последний раз старому волшебнику и сидящему рядом с ним коту. Крылья рыжего дракона расправились, и уже в следующую секунду они взмыли ввысь. Деревня, а затем и сами горы остались далеко за облаками.

Мальчик и кот упали в снежный сугроб прямо перед крыльцом их дома. Город уже зажёг свои огни, отражая блики в выпавшем снегу. Все готовились к встрече Нового года. В небе кружили хороводы миллионы снежинок. И это было волшебно.

Нортон выбрался из сугроба, взял своего Рыжего на руки и вошёл в дом.

Новогоднее утро было волшебным. Встав вперёд всех, Нортон тихо прошёл в гостиную. Под ёлкой нагромоздилась цветная гора – подарки для всей семьи.

Мальчик подошёл к окну. Снег всё ещё шёл. Удивительно, как за одну ночь преобразился пейзаж. Всё кругом было белоснежным. Крупные хлопья снега тихо падали на заснеженную землю. В этой тишине чувствовалось дыхание природы – ровное и умиротворённое. Это была зима. Настоящая зима.

Нортон посмотрел на небо. Вдруг ему показалось, что он увидел взмах прозрачного крыла, из-под которого сыпались тысячи снежинок. Мальчик помахал Снежному дракону, мысленно благодаря его. Где-то далеко остался старый волшебник с кучей котов. Заботливый, добрый волшебник.

Рыжий спал на привычном ему месте – на спинке большого кресла около ёлки.

– С Новым годом, Рыжий, – погладил мальчик своего любимца. – А всё-таки хорошо, что ты кот.

Кот в ответ только загадочно мяукнул.

Анжелика Палецкая (Новосибирск)

Лика и Мия