Читать онлайн Да будет воля Твоя бесплатно
Жизнь первая.
Муж опротивел ей.
За 10 лет брака они настолько надоели друг другу, что, пересекаясь случайно в коридоре по утрам, она вместо «Доброго утра» сообщала: «Рубашка лежит на диване», а он, случайно забросив на нее ночью ногу, даже не пытался убрать ее, видимо, думая, что под ним мебель. Она изучила его так, что заранее знала, что он скажет по любому поводу, где именно в квартире он потеряет свои часы и что сделает завтра, послезавтра и так на год вперед. Обручальных колец они давным-давно не носили – вскоре после свадьбы ее кольцо стало велико, а его мало.
Саша сидела на работе и выжидательно посматривала на часы: до конца рабочего дня оставалось еще пять часов…4 часа и 49 минут…4 часа и 44 минуты… Время в бухгалтерии продвигалось так же медленно, как и отчет за месяц – только за пару дней до зарплаты.
– Я ей говорю: вы что, с ума сошли – нищету плодить? Нафига рожать? – вещала начальница на весь кабинет. – А она, мне, представляешь, и говорит: а вам-то какое дело? Не вам растить-то. Вот хамка! Ну теперь пусть подождет у меня премию… вот и узнает, какое моё дело.
Этот рассказ про «неблагодарную» сотрудницу Саша слышала уже в четвертый раз, и никто не обещал, что он был заключительным. «Будто из своего кармана деньги выкладывает…» – подумала Саша. Её уже тошнило – то ли от местных сплетен и грязи, регулярно выливаемой друг на друга, то ли от запаха вскипяченного куриного супа, забытого кем-то в микроволновке, то ли от всей бухгалтерии в целом… Был обед, и за чашечкой чая Саша смотрела на телефоне фотки, сделанные вчера на семейных сборах у золовки. Вот муж пьет пиво – уже пивное брюшко начало появляться; вот дымит, как паровоз. Обещал бросить еще перед свадьбой. Вот уже 10 лет бросает. Бедняжка. Вот разглагольствует о политике, будто сам в ней что-то понимает. Вот ведет глупые споры с зятем о том, как лучше обойти пост ГИБДД на объездной. Вот она сама, Саша – какая-то заморенная и не накрашенная, тоже только сидит и говорит какую-то ерунду… Ничего примечательного. Ни-че-го. Даже выложить на свою страничку нечего, можно все фоты смело удалять одной пачкой.
– …Булкина, ты свой отчет доделала? – завизжала начальница, окончив брызгать ядом на несчастную и «нерадивую» беременную.
– Нет! Я уже говорила, что не успею до конца недели! – раздался ответный визг из другого угла большого офиса. Началась обычная лайня, заканчивающаяся всегда одинаково.
– Кто сегодня останется, чтоб доделать отчет? – бросила клич начальница. В ответ – традиционная тишина, как в пятом классе. Еще бы, кто летним вечером в пятницу останется. Даже за доплату никому не надо, не то что так…
– Лебедева, ты останешься.
– Не могу я! Мне детей сегодня в деревню везти!
– Ну конечно! Как отчет доделывать, так всем сразу надо детей развозить по деревням! Тихомирова, ты останешься! Тебя семеро по лавкам не ждут, прикрываться некем.
Саша Тихомирова молча заскрежетала зубами: постоянно такая ерунда! Все детьми прикрываются, а она за всех должна работать. Да еще и по больным мозолям обязательно нужно пройтись.
Бог не дал детей Саше и её мужу. После десяти лет бесплодных попыток, в свой 31 год она уже считала себя старухой и почти не верила, что когда-нибудь родит ребенка. Почти…
В компании чужого отчета время полетело быстрее. Вот уже одна за другой все начали искать отмазки, чтобы уйти домой пораньше, и постепенно расходиться. Наконец, брюзжа и разбрызгивая вокруг себя яд, ушла и начальница. Саша вздохнула с облегчением – эти люди давили на нее, и каждое утро, заходя в «свой гадюшник» она с радостью поменяла бы его на что угодно другое, сменила бы место работы, а еще лучше род деятельности, сбежала бы в декрет… нет, в три декрета подряд, улетела бы в космос… да нигде ее не ждали. А сейчас, когда офис пуст, здесь будто стало больше места и воздуха. Уставшая Саша невольно выпрямилась и вернулась к скучным цифрам, которые она уже тихо ненавидела. Бесполезная, никому не нужная работа.
Смартфон подал признаки жизни.
– Ну что, ты надумала? – защебетала Вика. – Рабочий день закончен.
– Надумала что?
– Ты что, издеваешься? Я тебя вчера полвечера звала в рок-клуб. Там сегодня в 11 солидное мероприятие.
«Блин, да она достала со своим клубом! Вчера сто раз ей сказала, что точно не пойду, а она и сегодня названивает! Ну не понимает человек, что если у нее самой ветер в башке, то это не означает, что так же сквозит в головах у всех окружающих!»
– Вик, не беси меня! Я вчера всё сказала.
– Да тебя всё вечно бесит! – заверещала Вика. – Я тебя бешу, муж бесит, бухгалтерия твоя бесит, дети бесят… Весь мир тебя бесит! – и она швырнула трубку.
Саша с тоской положила телефон.
«Так оно и есть… Вика права. Всё меня бесит… – в её голове завертелась своя собственная «бухгалтерия»: – десять лет жизни я как Папа Карло… Работа занимает 80% времени жизни – и у меня самая нелюбимая и бесполезная работа в мире. Еще 20% времени занимает горячо обожаемый супруг, которому вообще всё равно, что со мной, где я и с кем. На что я трачу жизнь… Никому не нужна… Никому меня не надо! Никакой самореализации… – от жалости к себе стало совсем тоскливо. Со слезами на глазах она стала медленно доделывать отчет – торопиться всё равно некуда…
Домой она ехала в набитой маршрутке в девятом часу вечера. Болтаясь на поручне между потным мужиком и толстопопой дамой, она мимоходом увидела, как за окном работники рекламного бизнеса наклеивали новый баннер: «Настройся на лучшее!».
«Это знак для меня!» – подумала Саша. Она всегда и повсюду видела для себя эти «знаки». Они могли означать что угодно: ответ на давно мучивший вопрос или решение мелких каждодневных ситуаций. Это могла быть надпись на стене или случайно сказанное кем-то слово, музыка, звучащая из проезжающей машины или бросающийся в глаза заголовок в газете. Но он определял всё её дальнейшее настроение и предсказывал грядущее. Как это ни парадоксально, но всё всегда сбывалось – достаточно было это правильно истолковать.
«Ладно, день прожит. Всё дурное нужно оставить на работе до понедельника. В конце концов, не хочется опять убить все выходные на одни расстройства. Сейчас поужинаем, включим тупую юмористическую передачу и мозг отключится. Будем смотреть и отдыхать. Как раньше. Если бы муж был сейчас дома!» – Ей вдруг так захотелось, чтобы он понял и пожалел её… Просто так, ни за что, просто пожалел.
Квартира… Судя по ботинкам в коридоре, муж уже дома. Саша обрадовалась. Окончательно стряхнув с себя грустные мысли, она навесила на лицо доброжелательную улыбку.
– Ты сегодня пораньше? Завтра выходной? – она зашла в комнату. Муж куда-то собирался.
– Не, завтра по обычному графику работаю. А сегодня с мужиками в баню пойдем, вот зашел за вещами.
Внутри сразу куда-то опустилось всё то позитивное, на что Саша себя так настраивала. Доброжелательная улыбка угасла.
– Понятно. – Голос ее дрогнул. – Значит, сегодня я лягу спать традиционно одна, да и выходные, как всегда, проведу в одиночестве. – Она медленно закипала.
– Сашка, ну только не надо начинать! Я тоже работаю и тоже устал. Дай отдохнуть нормально.
– Для тебя нормальный отдых – только с пивом и мужиками? А с женой хоть раз в месяц отдохнуть не пробовал? – Она незаметно для себя переходила на крик. – Тебя вообще не заботит, что я так поздно с работы прихожу, если мой рабочий день до пяти?
– И чё теперь, увольняться? Работа у тебя такая, терпи. Я же терплю.
– Да тебе наплевать на меня! Я сдохну – ты и не заметишь!
– Да в чем проблема-то? Чё ты бесишься? Всё у тебя есть, а ты вечно недовольна. И не ори на меня. Я не виноват в твоих проблемах. – Он закурил, взял ключ от машины и ушел.
Саша неистовствовала.
– И чего это я, интересно, бешусь? – Она выглянула в окно и посмотрела, как муж садится в машину. Даже не оглянулся. – Да у меня же есть всё для полного счастья, всё – жри не хочу! Я еще молодая и красивая, но мне 31, половина жизни уже прожита. Когда я уже жить нормально начну? Жить, радуясь жизни? Пока я сижу и жду, когда счастье нахлынет, мне уже 70 будет. А в 70 оно мне уже и даром не сдалось… Она секунду поколебалась, что лучше – разреветься или «выкинуть» со злости «что-нибудь эдакое», и выбрала второе.
– Ну нет, не знаю, как насчет всей жизни, а в эти выходные я точно не буду сидеть одна.
Она схватила телефон:
– Вик, ну что, во сколько встречаемся?
– Ну вот это другое дело! Узнаю старую добрую Саньку!
«Санька» достала большую деревянную шкатулку. Её сложнейшие узоры из райских птиц и россыпей цветов вырезал какой-то неизвестный ей тюремщик. Торговец, который продавал ее за копейки, не только не скрывал этого, но считал это одним из важнейших ее достоинств. Когда Саша купила ее, Вика вся обплевалась, а Саше она нравилась. Именно в этой шкатулке она хранила свою самую важную коллекцию – браслеты. Она неведомо сколько лет собирала коллекцию браслетов на все случаи жизни. Со многими другими вещами она готова была расстаться хоть сейчас, но эту коллекцию хранила, как хранят самые любимые фотографии важных моментов жизни. И каждый у нее с чем-то ассоциировался и что-то символизировал. Как правило, символика почему-то получалась обратной, шла в разрез с ее настроением. Вот в этом легкомысленном браслете с сердечками она с Викой сдавала нудную философию. Вот в этом, строгом и дорогом, она, правда, ходит на важные официальные встречи. Но есть еще один «официальный», с неприличной тематикой… Она прячет его под рукавом жакета. Её просто греет мысль, что когда все вокруг с такими серьезными лицами, у нее на руке маленький бунт. А когда на руке был вот этот, самая простая цепочка – муж сделал ей предложение… Она поскорее бросила его назад в шкатулку и, достав искомое, убрала коллекцию подальше. Сегодня металл и кожа. Оковы и сбруя.
Саша жирно красила глаза черным. Сегодня в клуб она наденет свое самое короткое черное платье и туфли на самых высоких каблуках. Каблуки – это её тема. У Саши два предмета гордости: красивая грудь и высокий рост. Она всегда была вровень с мужиками, а каблуки давали ей возможность быть и повыше многих мужиков. «Такая дылда, да еще и каблуки напялила…» – слышала она порой шепоток за спиной – и довольно улыбалась. Ей нравилось! Нравилось смотреть на них сверху вниз. А на избранные макушки, как, например, лысина одного из ее многочисленных начальников, ей хотелось просто плюнуть. Она наслаждалась смущением, робостью, а иногда и смятением тех низкорослых носителей «Y»-хромосомы , которые видели ее впервые. Мужа она выбирала по принципу «не дорос – не подходи» и к кандидатурам ниже себя относилась снисходительно. Всё же мужа она выбрала не намного выше себя, а на каблуках и вовсе… Почему? Да Бог знает.
Саша откопала среди растрепущих волос левое ухо и вдела во все многочисленные дырки серьги. Посмотрелась в зеркало: высокая, красивая, худая, с яркой боевой раскраской. Никто и никогда не давал ей тридцатника, а в магазине иной раз просили паспорт, чем сильно ей льстили. Настоящая стерва. В самый раз для рок-клуба.
Подходя по Покровке к старой доброй черной лестнице вниз, где она с девчонками провела столько дивных студенческих часов, Саша притормозила: сердце ее забилось от приятного предвкушения: сейчас она оторвется по полной… Сбросит накопленные за неделю негативные эмоции. После бесовщины в рок-клубе всегда бывает спокойное и доброе утро.
Раскаты электробасов были слышны уже здесь, у входа. Публику разогревали старыми проверенными треками: «Smack My Bitch Up» сменилась «Реками времён». Саша засияла: «Это для меня… Милейшие Prodigy, душевный Кипелов… Времена меняются, а Кипелов вечен.»
Ей вспомнилось, как тогда, в студенческие времена, божественно исполнял Prodig-ей «Черный пёс», как они с Викой не пропускали ни одного концерта Кипелова в Нижнем, забирались на плечи к незнакомым парням, чтобы лучше видеть сцену, оглушительно визжали, трясли башками и выкидывали вверх «козу» и жиденькие кулачонки, обвешанные широкими напульсниками с лого «Ария», «Nightwish», «Rammstein», «Evanescence», «Pain»…
– Ты чё тут физиономией светишь, как 220 вольт? – хихикнула подошедшая сзади Вика. – Пойдем уже.
Отделавшись от фейс-контроля, Саша нырнула в мерцающую тьму клуба вслед за ней, и на секунду закрыла глаза от наслаждения. Все проблемы остались где-то там, за широкими спинами «дверных» амбалов… Среди тумана сигаретного кумара, басы оглушающей музыки гулом отзывались где-то в желудке, сотрясали мозг и зомбировали разум. Толпа ошалелых от адреналина, укуренных и упитых людей скакала по всему периметру сплошной черной массой, светя клубными неоновыми браслетами, как монолитное целое, объединенное одними желаниями. Те, кто обладал не замутненными допингами, а ясными взглядами, сливались в общем потоке с укурками, пользуясь возможностью откинуть рамки и стереотипы и двигаться так, как им хочется. Мало кто умел действительно танцевать.
А Саша умела. Когда-то, в другой жизни, она занималась go-go и шоу-балетом, и по этой причине на всех модных «party» всегда оказывалась в центре внимания.
– Абсента мне! – крикнула она бармену и, схватив голубой фужер, нырнула в толпу, тут же забыв про Вику. Все невольно расступались, чтобы посмотреть, как она танцует, и одобрительно кивали башками в такт музыки. Какой-то толстый дядя пристроился было дрягаться рядом, хватая ее за талию, но она, танцуя, отшвырнула его, погрозив пальцем. Он, вроде, не обиделся.
В центре беснующегося круга она, наконец, встретила равных себе. Компания молодых людей, которые явно были «в теме», хорошо двигались и выделывали всякие штучки. У всех были трендовые бороды и бритые виски с удлиненными макушками. Саша сразу слилась с ними и идеально дополнила их «суровую» мужскую компанию. В паузах между треками им аплодировали и оглушительно свистели.
Но Саше и этого было мало. «Ещё!.. Ещё!» – требовала её душенька. Заметив, что боковая сцена освободилась, Саша схватила за воротничок черной рубашки первого попавшегося под руку молодого человека из своей новой компании, запрыгнула на сцену сама и стала затягивать наверх и его. Тот покорно запрыгнул следом. Раздались одобрительный крики.
– Хорошо смотритесь! – вынырнула откуда-то из толпы Вика с фужером и каким-то МЧ – так у них в Университете принято было называть «молодого человека». – Респект!
Саша посмотрела на бородатого. Бородатый улыбнулся. «Да мы просто офигительно смотримся! – подумала Саша, инстинктивно отметив, что молодой человек немного выше её мужа…– Я еще та оторва, а он просто пришелец!». В глазах у «пришельца» жгли костры бесы, и Саша знала, что это всего лишь отражение бесов её собственных.
Они, как настоящие профи, быстро сработались. Всегда и во все времена людям нравились танцы, потому что они дают возможность легализовать скрытые желания. Движения становились всё более неприличными. Его руки скользили высоко по ее ногам, и уже ни для кого в клубе не было секретом, какого цвета на ней стринги. Они разгорячились сами и распалили публику, которая неистовствовала, глядя на их непристойные движения. «Ну, ещё! Ещё! – говорила Саша себе, уже не в силах остановить инерцию вседозволенности. – Не так часто ты бываешь на изнанке своей мелкой серой жизнёнки».
Ну а что «ещё»? Саша уже не знала, что бы ещё «такое» «выкинуть», ей хотелось выпрыгнуть из платья и из собственной шкуры, и неожиданно для самой себя она сделала знак бородатому, что они уходят, и спрыгнула со сцены. Наткнувшись в толпе на Вику, которая в этот раз покрутила у виска, Саша проигнорировала её и потянула молодого человека все так же за воротничок на выход из зала. Он молча повиновался ей.
Саше давно, много лет хотелось сделать с собой что-то гадкое и отвратительное, что-то, о чем она, возможно, будет жалеть всю жизнь… Ну, или хотя бы весь следующий день. Когда-то одна идейка пришла ей в голову, но муж наотрез отказался. «Ну что ж, с мужем или без него – но я попробую это.» – подумала Саша и потащила МЧ в мужской туалет.
«Стоп, леди!» – светился указатель-ладонь у входа. Саша поняла, что это «знак» для нее, и ей еще больше захотелось сделать это. Похоть и желание сделать самой себе хоть какую-нибудь дрянь овладели ею всецело. Открыв дверь ногой, она толкнула МЧ в кабинку, заперлась и…
Всё было просто. Так просто, что казалось нереальным. Саша всё сделала сама – цинично, стоя и не снимая одежды. Ей было всё равно, что подумает он. «Ты меня хочешь, и ты меня получаешь – думала она. – И я получаю своё. Мы в расчёте…»
Она поправила трусы и вышла из кабинки. В туалете по назначению было двое мужчин. Один из них понимающе улыбался, на лице у второго была откровенная зависть. Саша не спеша помыла руки и вышла, больше не интересуясь участью бородатого.
В зале она искала глазами и не находила Вику. Откуда-то из глубины мозга начала пробиваться и вещать совесть.
– Бармен, еще абсента! – крикнула Саша. – побыстрее!
Поставив выпитый залпом пустой стакан, девушка в маленьком черном платье одна уходила из клуба.
Проснувшись на следующий день поздно и в привычном одиночестве, Саша первым делом проанализировала положение дел своего мозга и с облегчением отметила, что негативные эмоции и лишний адреналин ушли из её головы.
«У меня есть несколько часов на наслаждение жизнью, пока они не вернулись…» Откуда-то из глубин мозга всё же донесся слабый укол совести: «Ты изменила мужу… Это ново…» Саша отбросила его: «Да ладно, неизвестно еще, чем он сам занимается в своей бане и на любимой работе… Я-то хоть разово…» И жизнь потекла своим обычным руслом.
За завтраком (или обедом?) Саша отыскала свой телефон в сумочке: 5 не отвеченных от Вики.
– Тебе чего не спится в такую рань? – перезвонила ей Саша. – Долго еще в клубе была?
– Я-то долго, а вот ты… – Вика выдержала тактическую паузу. – Ты что, рехнулась? Ты была в мужском туалете с этим МЧ… вдвоем?
– Что тебя смущает? – Саша откусила бутерброд. – Ты хотела побыть там втроем?
– Ну конечно, в полной антисанитарии…
– А откуда вообще у тебя такая информация? – заинтересовалась Саша, жуя. – Он поспешил порадовать друзей, а заодно и весь клуб?
– Нет, но у него на довольной роже всё написано было… Я не к этому. Ты знаешь, сколько ему лет?
– Понятия не имею, мне без разницы.
– А я бы на твоем месте поинтересовалась, прежде чем перепихиваться в туалете с подростками.
Саша прекратила жевать. По спине пробежал холодок. А Вика закончила фразу:
– Не знаю, конечно, сколько твоему, а его другу только вчера исполнилось 18. Собственно, именно это они в клубе и отмечали.
Саша молчала. Вика насладилась впечатлением, которое она произвела на неё, и добавила:
– Ну теперь молись, чтобы твой дружок не оказался ещё младше, и тебя не посадили за совращение несовершеннолетнего – она довольно похихикала и повесила трубку.
Саша задумалась: «Да не… Не может быть…» Она пыталась вспомнить, как вообще он выглядел, но никаких деталей внешности не всплывало, кроме русой бороды и бритых висков. «Еще серьга в ухе… В левом… Да, это существенно меняет суть дела. – скептически размышляла она. – Может, Вика набрехала? Хотя с бородой мужчина кажется старше… А в 17 лет вообще борода бывает? Интересно…» – она набрала в строке поиска смартфона: «Бывает ли борода в 17» – и получила кучу советов из народной медицины, как стимулировать рост бороды. В конце концов, ей надоело тратить время.
«Да ладно, какая разница – она бросила телефон рядом – даже если ему и 17. Порадовала мальчика. Где ему еще так перепадёт…
Вечером Саша как всегда ждала мужа с работы. Приготовила ужин и теперь надевала его любимые шорты – «а-ля семейные трусы». То ли чувство вины проскальзывало, то ли просто хотелось тихого и спокойного вечера… Он с минуты на минуту придёт. Наконец, в дверь позвонили.
«Опять лень ключ достать. А мне не лень к двери подходить каждый раз…» – подумала Саша и открыла.
На пороге стоял её вчерашний МЧ. В красивом пиджаке без галстука, а в руках цветы.
Сашу будто ледяной водой облили.
– Узнала? – улыбаясь, спросил МЧ. У него оказался чудесный молодой голос.
– Как ты меня нашёл?
– Подруга твоя адрес дала.
– А подруга тебе не забыла, случайно, сказать, что я замужем, и муж иногда бывает дома?
Он заметно расстроился.
– Забыла…
Саша заценила Викин юмор: мало того, что адрес дала, так еще и о таких «мелочах» «забыла»… Молодой человек секунду поколебался… Но в глазах его появилась уверенность.
– Ну всё равно, – решился он. – Я от своего не отступлюсь. Ты меня зацепила. Ты такая нереальная!
Саша молча засунула руки в карманы шортов.
– Есть муж – разведись! Но ты должна быть со мной! – заявил МЧ.
Саша вскинула брови: как у него всё легко и замечательно!
– Сколько тебе лет?
– 18.
Саше полегчало.
– Я слишком стара для тебя. – она схватила дверную ручку и стала закрывать дверь. Он подставил ногу:
– Возьми хотя бы цветы…
– С ума сошел? Говорю: я замужем!
– Я не уйду, пока не возьмешь.
Саша молча взяла и заперла дверь. Прислонившись спиной к двери, она посмотрела на букет и невольно залюбовалась. Три белые орхидеи, перевязанные голубой ленточкой. «Красиво… А муж мне только ромашки и дарил…» Она быстро прошла на балкон, открыла окно и не без сожаления выкинула цветы с 12 этажа. В дверь опять позвонили. Она подбежала и рванула дверь. Это был муж. На сердце отлегло.
– Как хорошо, что ты сегодня вовремя…
Воскресенье потянулось, как обычно. Нудно и скучно. Ели, смотрели ТВ, опять ели… Мужу то и дело названивали с работы, или он сам набирал номера без устали. Их контора начинала строительство нового торгового центра, и «мужикам» было что обсудить. Саша облазила все социальные сети, посмотрела все новости и новинки прошедшей недели. В конце концов, поняв, что от себя не спасает даже такой наркотик, как инет, она выключила компьютер. Тошно. Положив голову на руки, она смотрела на мужа. Никаких изменений в настроении жены, произошедших с пятницы, он не заметил.
– Вот скажи мне, – начала она. – Для чего ты живёшь?
Муж посмотрел на неё удивлённо:
– Чё я, тебе мешаю, что ли?
– Ответь…
– Ну… Торговый центр строю.
– Их и так уже больше, чем покупателей… А ещё?
– Да чего тебе надо от меня?
– Да ничего мне не надо! Просто так…
– Ну… – Он было задумался, но тут же бросил бесполезное занятие. – Да что за глупости опять к тебе в голову лезут! – В это время опять позвонил телефон и он принял вызов.
«Да зачем я вообще начала этот разговор! – уже ругала себя Саша. – Только разбесилась зазря. Каждая попытка поделиться с мужем эмоциями, мыслями – самым важным для меня – всегда разбивалась о непонимание. С ним не о чем говорить… Сколько раз зарекалась начинать эти «душевные» разговоры…» – и одиночество вновь навалилось на неё. Самое жестокое одиночество – быть рядом с близкими людьми, которые тебя не понимают…
Ей даже захотелось, чтобы он обо всем узнал. Чтобы был в ярости. Во-первых, это было бы честно, а во-вторых, уж лучше ярость, чем полное равнодушие…
Ей хотелось рассказать. Но он никогда ни о чем не спрашивал, и сейчас даже не смотрел в её сторону.
«Да ему нет дела даже до того, что я ему изменила, не то что до моей уезжающей крыши… – с тоской думала Саша. – Я не нужна ему… Зачем мы вместе?»
Чем можно удержать их рядом, ну чем? Говорят, что брак цементируют дети. Какой бы шаткий, в трещинах и сколах он ни был – все эти дыры благополучно прикрывают до поры до времени заботы о детях. Каждый ответственный родитель думает в первую очередь о решении связанных с детьми бытовых проблем, а уж потом о разводе. Но у Саши не было возможности проверить эту теорию.
Она старалась быть лучше, добрее. Увлеклась эзотерикой и каждый день, прощая жизни её несовершенства, уговаривала себя: зато я делаю мир лучше. И – не ощущала ничего взамен. Сотни ситуаций – и все не в ее пользу.
Не реализованное материнство она много раз хотела заменить любимой работой, быть полезной и нужной хоть кому-то в этом большом мире. Она бралась за разные работы, пробовала себя в разных ипостасях, но все они почему-то сводились к глупому перекладыванию бумажек с места на место. Тогда она устроилась волонтером и кормила бомжей на Московском вокзале. Пока однажды у нее на глазах один бродяга не избил своего дружбана за дополнительную порцию каши. «Подай-ка мне, дочк, еще кусочек хлеба – ласково попросил агрессор Сашу, снимая заодно с избитого «друга» варежки. Саша почувствовала, что с этим куском хлеба она отдала последнюю каплю своей доброты.
«Никому меня не надо, никому…» – часто думала Саша ночами. Вот уже несколько лет она боялась сойти с ума от бессмысленности собственной жизни.
«Зачем я живу? Смысла – ноль! Я тело. Учётная единица. Тысячи таких тел, как я, без малейшего смысла бродят по Земле, просто выжидая своё время, чтобы сдохнуть. К чему вообще была нужна эволюция, если её вершина – человек – создан только для того, чтобы гадить? Гадить себе, гадить ближнему, загаживать всю планету…»
Её штормило и ломало, кидало из крайности в крайность. «Зачем наркотики, если крыша рушится уже от простого вопроса – зачем я живу?.. Задай себе – и наслаждайся…» Хотелось всё рушить, хотелось что-то сделать с собой… Она не знала что.
Зло закончилось в душе ее точно так же, как когда-то закончилась доброта.
Пустота. Ничего, кроме пустоты.
А муж не замечал ничего. Много раз, особенно в начале совместной жизни, она пыталась поговорить с ним на подобные темы, но он вообще не понимал, о чем она. Ей часто хотелось пожаловаться ему или просто поделиться мыслями, обсудить что-то, что важнее бытовухи, но она знала, что это бесполезно. Он никогда не поймёт, зачем вообще обсуждать нечто абстрактное.
«Ну почему он никогда не задумывается о смысле жизни? Когда мне было лет 15, мне всегда казалось, что все люди вокруг, как и я, постоянно ищут свое предназначение на Земле, свою миссию на эту жизнь… Оказывается, не все. У него в башке только работа, друзья и пива пожрать. Он примитив – и я не лучше… Но почему тогда я не могу жить, как он – жизнью овоща? Мы будто два разных вида животных – Человек Разумный и Человек Ищущий… А может, я просто сдвинутая – и всё? Как я хотела бы, как и он, получать удовольствие от своей примитивной жизни, выкинуть свою башку со всеми её тупыми и ненужными мыслями с 12 этажа! Или отдать мальчишкам играть ею в футбол – хоть какой-то смысл от меня будет… А от моих размышлений смысла ноль. Я ничего не меняю. Зачем же меня так корёжит?..»
Саша смотрела, как муж разговаривает по телефону. Она уже не знает, куда приткнуть себя, чем занять свою голову, чтобы отвлечься от этих мыслей, к кому пойти, чтобы просто поговорить обо всём этом… Ведь самым близким человеком должен быть муж! Ей столько всего хотелось сказать ему, столько всего… Просто выговориться хоть раз в жизни. «Ну посмотри на меня… Увидь, что я думаю о тебе…» – она выжидательно смотрела на него… Но он всё разговаривал про свою бесконечную работу. Скользнув по ней невидящим взглядом, он что-то кому-то доказывал по ту сторону телефона. Глаза его были холодны. Всё желание поговорить как рукой сняло. «Занудство, сплошное занудство… А так хотелось прожить жизнь ярко…»
Муж, наконец, бросил телефон в очередной раз и посмотрел на Сашу.
– Чё скуксилась, как пьяная мышь? Пойдём пожрем, что ли…
«Ха-ха. Пьяная мышь. Какая остроумная и смешная шутка». – думала Саша, молча поднимаясь и шествуя на кухню. И в мыслях вдруг антитезой всплыли слова, сказанные другим человеком: «Ты нереальная…»
Ну вот и утро понедельника. Саша готова была сказать: «Ура, на работу!», если бы работа хоть сколько-нибудь радовала… Нет человека несчастней, чем мечтающего поскорее свалить с работы домой и из дома на работу… Саша пришла на работу уже уставшая и разбитая. День потянулся, как густой кисель, в котором она бесповоротно завязла.
– Тихомирова, у тебя в пятничном отчете 2 ошибки! Ты что, не видела – программа сама за тебя исправляет? Ой, не знаю… И как только вы жить будете, такие бестолковые…
– Ну так раз программа уже сама исправила – в чем проблема-то?
– А тебе лишь бы поспорить со мной! Хоть раз бы извинилась! Что, не можешь признаться, что не права? – и начались привычные сетования, чередующиеся с визгом.
Саша вздохнула: какая разница… Если бы она и извинилась не понятно за что – нашелся бы другой повод повампирить её энергию.
Уставшая Саша, завязшая в привычном будничном депресняке, возвращалась домой. У подъезда с бутылкой пива в руках и сигареткой во рту сидела соседка – молодая мамаша с двумя детьми: младший орал в коляске, а на старшего, лет трех, она орала сама.
«Какая милая семейная идиллия… – подумала Саша – ну почему одним всё, а другим ничего? Ничего…»
Лифт быстро домчал до родного 12-го этажа. Двери открылись, и Саша вздрогнула от неожиданности: прислонясь спиной к двери, у ее порога сидел бородатый МЧ.
Сказать по совести, Саша даже немного обрадовалась – это льстило ее самолюбию и давало хоть какое-то развлечение… Она подошла. Он не сменил позы, увидев ее, не шевельнулся. В этот раз он даже не улыбался и молча смотрел на нее.
– Я же просила тебя не приходить больше.
Он равнодушно качнул головой:
– Не просила… Ты сказала, что ты старая и замужем. Но это мне всё равно. Я уже не могу без тебя. Меня ломает. Я только о тебе и думаю постоянно. Ты как наркотик. Ты присадила меня…
– Отойди, пожалуйста.
Саша хотела зайти в квартиру.
– Я никуда не уйду, пока ты не скажешь, что будешь со мной. – Он встал.
– Этого не будет. Я никогда не скажу тебе этого. – она отперла дверь, но он не дал ей войти. Похоже, в этот раз он собирался остановить ее любым средством.
– Один я отсюда не уйду. У меня страшнейшая аллергия на алкоголь, и если ты не пойдешь со мной, я нажрусь пива. Много пива…
– Ты что, правда шантажировать меня вздумал… мальчик? – она терпеть не могла смазливых мужиков.
– Нет. Просто хуже, чем сейчас, мне всё равно уже быть не может. – он твердо смотрел ей в глаза.
Саша решительно дернула дверь, вошла и заперлась.
«Вика… Дрянь!» – думала она в бешенстве. Подошла к окну и стала смотреть на козырёк подъезда в ожидании – чтобы убедиться, что он вышел. Но он всё не выходил.
Прошло минут 15. В дверь позвонили. Саша не шевельнулась. Звонок продолжал назойливо названивать. Звонят и звонят, всё натягивая и натягивая нервы…
– Ну всё! – струна её терпения лопнула. – Сколько можно! – она в ярости начала открывать дверь и вдруг услышала женские причитания. Вся злость мгновенно переродилась в страх. Открыв дверь, она увидела соседку, которая пробежала в свою квартиру с визгом: «Скорую! Скорее!».
Саша открыла дверь нараспашку: на полу, раскинув руки, запрокинув голову и закатив глаза, в луже собственной рвоты лежал МЧ и не шевелился. Рядом валялась разлившаяся бутылка пива.
«Боже мой, он жив вообще? – Саша сделала два нерешительных шага к нему. – Он дышит?..»
Соседка вернулась со стаканом воды и, подняв его голову, зачем-то стала вливать в него воду, которая тут же выливалась обратно.
– Смотри, смотри… Начал пить водичку! – нервно захихикала она, увидев, что он всё же живой. – Это ведь Ваш знакомый? Я вызвала «скорую».
– Да, это мой… знакомый. – сказала, Саша. «Надо отдать должное выдержке соседки.» – подумала она и, наконец, тоже стала хоть как-то действовать. Сбегав за полотенцем, она села рядом и стала вытирать его лицо с бессмысленным взглядом. Он никак не реагировал, потом начался какой-то приступ, будто ему еще резко поплохело, и он стал что-то говорить.
– Отвези меня к матери, – разобрала Саша. – больница 38…
Приехала скорая.
– Пьяный, что ли? – брезгливо спросила врач, выходя из лифта.
– Нет, у него аллергия на алкоголь…
– У всех у них аллергия… Имя, фамилия, отчество! Дата рождения! – сразу потребовала медсестра. Соседка выжидательно смотрела на Сашу.
– Я не знаю… – растерялась Саша.
– Как это не знаете? – удивилась соседка. – Это же Ваш знакомый, Вы сказали?
– Мы… не настолько близко знакомы… – путаясь в объяснениях, замялась Саша. – ну, не настолько близко, чтобы я знала его имя… – пояснила она. Никто не обратил внимания на её заминку.
– Паспорт у него есть с собой? – торопила медсестра.
Саша стала шарить по его карманам.
– У тебя есть паспорт с собой? Документы? – спрашивала она, понимая, что вопросы ее риторические. Во внутреннем кармане пиджака она нашла паспорт и открыла его.
– Его зовут Артём! – радостно констатировала она. – 97 год рождения! – и машинально отметила про себя: «Какой кошмар… В 97 году я уже танцы закончила… 13 с половиной лет разницы…»
Так и не осмотрев его толком, врачи скорой наотрез отказались везти пациента в 38 больницу, впрочем, так же, как и оставлять его здесь. Саше пришлось сопровождать его на скорой сначала в дежурную больницу, где его оформили как поступившего от алкогольного отравления, а уже оттуда на такси добираться в нужную больницу. «Где я буду искать его мать? – думала Саша. – А вдруг у нее вообще другая фамилия?»
Всё оказалось куда проще. Мать его была врачом приемного отделения. Увидев сына, она сразу поняла, что с ним случилось, забрала его и распорядилась сделать промывание желудка и капельницы.
– Спасибо, что привезли его! – благодарила она Сашу, когда его увезли. – Где вы нашли его?
– У себя в подъезде. – Саша никогда не врала – ни другим, ни себе. Никогда. Она только не договаривала…
– И что на него нашло? Не понимаю… Он у меня такой хороший мальчик, на одни пятёрки в университете учится, с плохими компаниями не дружит… Он знает, что у него аллергия, ведь еще в детстве обнаружилась. Никогда не пил…– она разговаривала с Сашей как с равной. «Она ровесница моей двоюродной сестры – подумала Саша. – Она даже мысли не допускает, что я могу быть его…знакомой. Знала бы она, кто втянул его в это сомнительную историю…»
– …Как хорошо, что еще есть такие неравнодушные люди, как Вы! – не переставала благодарить Сашу мать. – В дежурной больнице ему вряд ли стали бы оказывать помощь – сочли бы алкашом, а алкашей никто не любит. Ну Вы понимаете… Спасибо Вам огромное!»
Почувствовав сильнейший укол совести, Саша откланялась и ушла.
Муж был уже дома.
– А я сегодня вовремя пришел. – довольно заметил он. – Даже в парикмахерскую успел зайти.
Саша взглянула на него: почти лысая макушка, сбритая «троечкой».
– Опять? Ничего отрастать даже не успевает… У тебя такие красивые кудряшки, почему ты не отрастишь их хоть немного? Ну хоть для меня…
– Ну конечно! Что я, как педик ходить должен?.. А ты на работе, что ли, опять торчала?
– Нет. Мальчику одному стало плохо у нас в подъезде. Возила в больницу. – никогда Саша не врала ни себе, ни другим. Спроси муж сейчас, что это был за мальчик, – она бы всё рассказала. Но он вместо этого сказал:
– А тебе, как всегда, больше всех надо. Вечно ты кошечек и собачек по помойкам собираешь…
«Как он там, интересно?.. Оклемался?» – она набрала номер телефона больницы и спросила о состоянии здоровья больного. Ей ответили, что больной с такой фамилией у них не числится. «Значит, мать не стала его регистрировать» – поняла Саша.
Настроение было на нуле. Хотелось поговорить хоть с кем-нибудь. Саша знала, что открывать душу Вике – значит, остаться не понятой. А больше звонить было некому. За долгие годы молчания рядом с мужем, когда так хотелось поговорить о чем-то важном и когда было особо плохо, она научилась разговаривать мысленно – с самой собой, со Вселенной или…Он знает, с кем еще… Выговоришься вот так самой себе – и вроде бы находишь утешение и даже ответы.
– Ну, здравствуй, Саша… Что нового?
– Да так… Я вот вчера задумалась: а Бог точно меня любит?
– Ну, понятно всё… Опять депрессняк?
– Да ты знаешь… Настолько уже устала везде искать что-то хорошее, видеть во всем смысл и ждать позитивных изменений… А вдруг их и не будет вовсе? Это будет финал… Я не хочу в этом всём жить. Звучит фигово, но так всё надоело…
Я даже любимые дела забросила. Не могу себя заставить даже рисовать. Смотрю на любимые кушанья на прилавках – и понимаю, что отлично обойдусь без них. Вижу близких – и не ощущаю радости. Ругаюсь и мирюсь с мужем одним тоном. Я как зомби, с кашей вместо мозгов. Не знаю, что происходит, но это, как по накатанной дороге, уже несколько лет – чем дальше, тем страшней. Мне иногда кажется, что это конец. Мне снится, что я из окна выпрыгиваю. Это как демоны, доводит до сумасшествия. Хотя вроде бы внешне – да всё зашибись, чего с ума сходить…
– Я читала, что в кризисные моменты жизни помогает самопожертвование.
– Да перестань, я на самопожертвование вообще не способна! У меня это периодически, волнами накатывает. Мне страшно. И даже рассказать некому. Хочется бОшку об стену разбить – лишь бы избавить ее от всей этой гадости и каши, которая в ней. Не знаю, как иначе избавиться.
– Может, надо разобраться, что действительно ты хочешь от жизни?
– Да ничего не хочу. Все это пройденный этап, столько раз уже разбиралась… У меня сто работ было – и везде столько сил душевных, и самоуговоров, и самообучение, и «подставь левую щеку», и «не тухни, вперед, Саша, вперед, всё будет хорошо»… А сейчас я понимаю, что все это было зазря – столько нервов, времени жизни потрачено. Всё зря. Ничем мне не воздалось и ничто не пригодилось. И сижу теперь в болоте, и никуда из него выбираться не хочу, и никто этого даже не видит и не понимает. Так хочется, чтобы муж пожалел. Мне кажется, мне бы этого хватило, чтобы двигаться дальше, но от него никогда не дождусь… Знаю и бездействую. И со всеми людьми так же – столько сил душевных во многих вкладывала, столько гадости проглатывала – а толку? Хотя, ты знаешь, раньше столько сил в себе ощущала – жуть. И куда это все ушло? В никуда…
На следующий день Саша торопилась с работы домой. Поднимаясь на лифте на свой этаж и вспоминая день вчерашний, она невольно ждала… А вдруг он опять сидит у её двери? Да нет, он не придет больше… Она же сама его выгнала.
1,2…5,6…11,12. Двери лифта открылись.
Его нет.
Саша пару секунд постояла в лифте и нажала на кнопку первого этажа. Сидеть сейчас дома одной – последнее дело… Меньше всего сейчас ей хотелось быть одной в пустой квартире наедине со своими мыслями. Стало тошно от одиночества. Её опять начинало ломать. «Отвлечься… Собрать кусочки мозга воедино…» – ноги сами «забрели» её в попавшийся на пути салон красоты.
– Сбрейте мне виски… Пошире. А середину постригите. – Ей вдруг захотелось прическу, как у него. Она секунду подумала и добавила еще и «от себя»:
– И длинные, которые посередине, осветлите.
– Виски выбрить, говорите?– парикмахер надевала на нее пеньюар для стрижки.
– Да. Троечкой…
– А не жалко Вам волосы? Всё же довольно длинные…
– Да брейте уже…
– Ну как тебе? Нравится? – вертелась она вечером перед мужем, заранее зная ответ.
– Всё развлекаешься? Ну… лишь бы тебе самой нравилось. Как в свою бухгалтерию завтра пойдешь?
– Очень просто. – Саша разлохматила оставшиеся в середине длинные волосы по бокам и «троечку» под ними стало не видно. – Но мне больше нравится всё же вот так – она собрала светлые волосы посередине, обнажив темные бритые виски и подумала: «С такой бы прической сейчас – да в клуб…»
И очередной новый день. И вновь скукота. Любимая бухгалтерия.
По дороге домой позвонила мама и подняла нервы: вновь ей требуются внуки, уже который год. После смерти папы ее «психологические атаки» на Сашу усилились дважды. Он ушел быстро и, кажется, еще вчера. Онкология. Мама тосковала. Дочь терпеливо выслушивала ее монолог, заходя в подъезд.
– Саш, я тут подумала… А почему вы не усыновите ребеночка? Уж лучше чужой, чем никакой…
Саша внезапно психанула:
– Ну вот не хватало мне еще бэушных детей! Да никогда в жизни я не буду растить чужие ошибки! Кто их родил, я знаю? Алкаши и тюремщики? И мне потом отморозка от их ген растить? Тебе это надо?
– Подумай о муже… – попыталась было вставить слово мама, но Саша перебила её:
– Да муж даже и не говорит больше ни о каких детях! Ему эта тема, видимо, тоже не актуальна. – двери лифта раскрылись на 12-м этаже.
Никого…
Саша сразу развернулась на каблуках и поехала вниз, не дожидаясь, когда мозг начнет сыпаться от очередного депрессняка, проторенной дорожкой в салон красоты. «Красоты… Красота – понятие относительное… – подумала Саша, убирая телефон. – Ну что ещё мне с собой сделать, что?..»
Дома она с гордостью стояла в дверях перед мужем.
– Серьга в носу?? – он не верил глазам своим.
– Нравится? – конечно, она знала ответ наперед, и теперь хотела, чтобы муж озвучил его.
– Отвратительно! Зачем ты издеваешься над собой?
Саша промолчала.
«Ну как ему объяснить? Это невозможно! Он тупой и бесчувственный. Ну что из того, что делается в моей башке, я могу рассказать ему? Да ничего! Он просто не поймет меня! Ну о чём с ним тогда говорить, о чём? О зарплате, счетчиках на воду и жареном мясе в его тарелке? Он ничего и никогда не читает – ему это не интересно. Его не волнуют общественно-культурные новости. Ему наплевать, кому и за что в этом году вручили Нобелевскую премию, кто такой Антон Шипулин, зачем Анна Каренина шагнула под поезд и почему седьмую симфонию Шостаковича назвали «Ленинградской». Ему ничего не интересно, кроме своей работы! Да ему вообще ничего не нужно от этой жизни… У нас нет ничего общего, кроме холодильника. Что нас держит вместе? Не понятно. Одна бытовуха… Парадокс, но этот же самый скучный быт и держит. Нам так удобней. Так привычней. Не хочется ломать эти привычки – вот и всё.»
– Не наигралась еще? – продолжал в это время муж. – Детство вспомнила? Давай завтра еще тату на заднице нарисуй!
– Да я бы и сегодня, заодно уж, нарисовала, да вот не определилась с текстом. – издевалась Саша. – Как думаешь, может, «все на борт»?
– Сделаешь такое – домой можешь вообще не приходить! – насупился муж. Саша неожиданно разозлилась:
– Да я ничего не потеряю, если домой не приду! Вечно я одна в этих стенах!
– Мне некогда. Я деньги зарабатываю.
– Да для кого ты зарабатываешь эти деньги? Кому они нужны?! – прокричала она, швырнула в стену сумку, сама испугалась звука разбившегося в ней зеркальца и тихо добавила: – Видно, мало ты зарабатываешь… Нам всё равно не хватает на счастье…
И вновь лифт поднимается на 12-й этаж… Да, она отдаёт себе отчет в том, что он ей не нужен. Да, она знает, что его приход гарантирует проблемы им обоим. Да, она всё еще ждёт…
Двери лифта открываются. Она медлит с выходом. Но идти надо. Она делает шаг из лифта.
Он здесь!
Она не смогла удержать улыбку. Он вновь сидит у её двери, как прибитая собака. Значит, он в порядке.
Она подходит к нему. Он встаёт. Его слова как бальзам на душу…
– Ты постриглась и нос проколола? Тебе безумно идёт. Ты такая красивая…Ты даже сама не представляешь, насколько ты красивая…
– Я ждала тебя.
– Я бы пришел раньше, но если я буду нажираться каждый день, то сдохну суток так через трое. А в мои планы входит встречаться с тобой гораздо дольше, чем трое суток. Поэтому я буду нажираться два раза в неделю, по понедельникам и четвергам – он кивнул на бутылку пива, стоящую у двери – тогда меня хватит на те самые «гораздо дольше».
– Не стОит.
– Тогда пойдем со мной завтра в клуб? – он взял ее за руку. – Начнем всё с начала…
– Пойдём. – Она кинула взгляд на пиво: это всего лишь оправдание перед собственно совестью… Точнее, в этот раз она вообще не будет беспокоить свою совесть и тем более волю. Ведь ей так хочется прожить свою жизнь ярко…
Пятница! И снова свободная изнанка её жизни.
Саша спустилась в клуб в радостном предвкушении и стала искать глазами русую бороду. Музыка громыхает. Лица вокруг незнакомые.
Неожиданно кто-то обнял её сзади за талию и спросил на ушко:
– Девушка, можно с Вами познакомиться? – борода приятно щекотала.
– Саша. – Улыбаясь, она повернулась к нему лицом.
– Артём…
Они прислонились лбами, обняв друг друга за плечи, и так и остались стоять посреди ревущей и скачущей толпы. Они похожи: одинаковые прически, почти один рост, оба стройные и в черном, с серьгами в левом ухе. Высокие и красивые.
Ей хорошо. Звучащий панк-рок успокаивает, убаюкивает. Это её стихия… Она на своем месте.
– Ну вы прям как близнецы стали! – откуда-то из толпы вынырнула Вика. – Сашк, тебе еще бороду отрастить нужно! Улёт! – прокричала Вика и так же быстро занырнула обратно в толпу. Они не обернулись.
– На следующей неделе рок-фестиваль в области. Поедем? – предложил он.
– Поедем. – раньше ей как-то не довелось бывать на Open Ear. А хотелось.
– А пока… Будем богами танцпола? – и он раскрутил её за талию.
Три дня и две ночи в палатках. Сто часов рока и металла. Сто часов вместе с Артемом.
Они выехали в область вшестером – Артем, четверо его друзей и Саша – на одной машине, и все два часа пути Саша сидела у него на коленях.
– Мне кажется, друзья мне завидуют… – прошептал Артем Саше на ушко.
– А у твоих друзей нет девушек? – тихо спросила его Саша.
– У Макса есть, но её мама не отпустила.
Саша чуть не рассмеялась вслух. «Какое умиление! Мама не отпустила!..»
– Ну что ж, пусть позавидуют немножко… – и она, обхватив его руками, демонстративно стала целовать его в шею…
Её радовала эта компания – вроде уже взрослые, а вроде и совершенные дети… Ей хотелось играть с ними… Но играть по-взрослому.
– Макс – это наш водитель?
– Ага. Он недавно права получил. Теперь везде рулит.
– Чего вы там про меня говорите? – обернулся Макс. – Еду, как могу!
Саша посмеялась и потрепала водителя за волосы.
– Отлично едешь! Ты у нас такой молодец! Всех нас, бездельников, везешь. Максик…
Атмосфера рок-фестиваля ощущалась уже за несколько километров до места назначения. Пробки, начавшиеся еще на выезде из города, здесь достигли максимальной концентрации. Всё смешалось в едином пекле. Из открытых окон машин торчали панковые «попугаи», косухи, напульсники, бритые лысины с бородами и, наоборот, длинные волосы и бритые бороды. Из некоторых окон торчали флаги и раздавалась громкая музыка и радостные крики. Публика разогревалась. Странное волнение, воодушевление и предвкушение чего-то стОящего передавалось, как болезнь, от одной компании к другой. В этом потоке как-то странно смотрелись случайно затесавшиеся машины дачников с велосипедами на багажниках и с собачьми мордами в окнах, да и просто проезжающие мимо мирные граждане.
Максик немного растерялся в бурном потоке машин. Он стоял, пропуская всех вперед, и не решался выехать на другую полосу. А сзади начали копиться машины. Кто-то начинал сигналить.
Наконец, одна из машин, стоящих за ними в ожидании движения, с агрессивной аэрографией на борту, вырвалась из ряда и поравнялась рядом. Музыка, грохочущая из неё, оглушила всю Сашину компанию знакомым рёвом Линдеманна. Из открытых окон на них не слишком-то дружелюбно смотрели пять взрослых мужиков в косухах…
– Эй, герой! – крикнул водитель. – Ты не слишком-то торопишься на открытие…
Все притихли. Саше не понравился вектор этой ситуации. Она вдруг дружелюбно улыбнулась соседским мужчинам и, кивая головой в такт их музыки, стала громко подпевать: «Майн херц брент!… Зи коммен зу ойх индер нахт… Ну? Поддержите старика Тилля, мальчики!..»
Суровые «мальчики» заулыбались.
– Ты недавно за рулем, что ли? – крикнул водитель Максику. Тот кивнул. – Пристраивайся за мной, да понаглее, нечего всех подряд пропускать… Щас доедем. – и стартанул вперед.
На его «хвосте» они быстро добрались до места назначения, но на открытие все же опоздали. Поставив машину за пару километров от действа, они еще долго пробивались сквозь толчею. Многие ставили палатки прямо здесь, среди машин, кто-то тащился, как вьючные животные, в палаточный городок. На входе всех обыскали металлоискателем.
– Открываем сумки! – привычным скучающим голосом говорил охранник. – Выкладываем оружие, ножи, бутылки и консервы. После окончания заберете.
Саше всегда было интересно: а реально кто-нибудь приходит, чтобы забрать, скажем, свою отпитую колу среди сотни таких же отпитых? Кто-то особо не брезгливый?..
Какая-то странная компания в мундирах десантников подняла бузу:
– Командир, а чем я колбасу резать буду? Давай решим по-братски…
«Интересно, сколько раз сегодня он уже слышал эту фразу?» – подумала Саша. «Командиру» было вовсе не интересно, чем эти тысячи людей будут нарезать свою колбасу, и он однозначно не собирался решать этот вопрос. Саша была безумно рада, что в это время их пропустили и избавили от дальнейших наблюдений.
Решили идти сразу к сцене. Чем ближе она была, тем больше вокруг становились толпы. Кто-то тусил, кто-то сидел на ковриках, кто-то просто лежал на земле. Встречались и целые семьи с детьми. Пацаны шумно обсуждали всё, что видели вокруг. Метров за 150 до сцены, заслышав знакомый трек, Саша бросила рюкзак на траву и села рядом.
– Всё, я дальше не пойду. Здесь идеальное место!
Пацаны запротестовали:
– Да вы что, пойдем ближе к сцене!
– Да вас там к вечеру затопчут в толпе! – отговаривала Саша. – Да что вечером, вас прямо сейчас децибелами сдует.
Но ребята всё же протиснулись дальше, а Артем сел рядом с Сашей. После шумной совместной дороги сейчас было особенно приятно остаться вдвоем и просто слушать любимую музыку. Волны тяжелого рока разливались по полю, смешивались с палящими лучами раскаленного Солнца. Казалось, они падали с неба, расплескивались на головы людей, принося в дар силу и созерцательное спокойствие. Усевшись поудобней, Саша закрыла глаза и впитывала в себя горячие лучи Солнца. Почти нирвана…
Из нирваны её вырвали какие-то назойливые посторонние звуки. Саша с досадой открыла глаза. Невдалеке опять маячила форма десантников. Теперь они были еще и подвыпимши, и явно искали приключений. Проходя мимо мирных альтернативщиков, самый ерепенистый из «дембельнувшихся» специально толкнул плечом мужика в исписанной маркером джинсовке. Но тот только отодвинулся, снисходительно глядя на подвыпившую компанию.
– Терпеть не могу людей, которые мешают другим жить спокойно – начала нервничать Саша.
– Да оставь их, – пожал плечами Артем. – Ты же знаешь, что истинных байкеров вывести из себя такой глупостью практически невозможно. Они миротворцы. Саша знала, но ей было обидно, что эти отморозки позорят мундир ВВС.
Дембель в это время прицепился к другому парню, который, судя по полной пятилитровой бутыли, возвращался с «водопоя», где была организована раздача питьевой воды. Он просто пнул бутыль, которая выпала из его рук, и вся вода разлилась. Но спровоцировать скандал ему опять не удалось.
– Да угомонись ты! – укоризненно сказал владелец бутыли и снова пошел за водой.
Тогда «предводитель восстания» совсем взбесился. Он стал орать.
– Да вы тут все п*** и у***! Нарядились как на маскарад! – надрывался он. Кто смотрел на него как на ненормального, кто посмеивался. Девушки отходили подальше. – Нарожали п***в! Да есть тут хоть один нормальный мужик!?
– Есть! – крикнула Саша, быстро встала, подошла и, как следует размахнувшись, с высоты своего роста смачно влепила ладонью ему по губам. Орастый рефлекторно схватился за рот. Текла кровь. Саша стояла напротив и с вызовом смотрела в его глаза. Окружающие напряглись. Корефаны орастого, видимо, и сами не ожидали, что к ним выйдет не толстый мужик, а тоненькая девушка, и пребывали в замешательстве. Зато «дембелю», видимо, было всё равно, на кого махать кулаками. Он завизжал:
– Ты попутала, каланча? Да я тебя урррою! – и кинулся на Сашу. Кто-то из его команды хотел удержать его и дернул за аксельбанты, кто-то посторонний потянул за шкирку назад Сашу, но кулак всё равно скользнул по ее лицу.
– Да я тебя самого урою! – возникший рядом Артем ударил в скулу «дембеля». Тот с силой толкнул Артема.
– Наших бьют! – закричал какой-то металлист, и люди в косухах бросились на выручку. Пьяная компания, добившись своего, замолотила кулаками. Откуда-то возникли и активно подключилась к бойне компания Артема. Всё смешалось.
«Пора уходить!» – мелькнула здравая мысль в голове у Саши. Она помогла Артёму справиться с орастым, пнув его пару раз, и вытолкнула Артема из толпы дерущихся. Держа его за локоть, чтоб не лез на рожон, она, как снайпер-партизан, точечно вытащила из толпы друзей Артема, и все они благополучно скрылись до прихода полиции.
Обсуждений эксцесса хватило на весь остаток дня. Парни хвастались друг другу полученными ранениями, прикладывали «холодненькое» к подбитым глазам, попутно обсуждая, нужно или не нужно было им ввязываться в драку.
– Да молодец, Саш, всё правильно сделала! – кричал Максик. – Мужики только смотрели и думали, а ты подошла и врезала!
– Да уж… – поморщиваясь, поддакивал Кирилл, которому Саша промывала перекисью ссадины на руке. – Обеспечиваешь ты нас адреналином и приятными воспоминаниями…
Саша плесканула ему побольше, прямо в рану. Кирилл зашипел и отдернул руку.
– Обращайтесь впредь, мальчики! Когда скучно станет.
Артем взял Сашу за руку и отвел её в сторону. Прикоснулся губами к ушибленной щеке.
– Ну зачем ты это сделала? – укоризненно смотрел он на нее.
– Он искал повод – я ему помогла. Я просто ускорила затянувшийся процесс.
– Ну откуда в тебе такая страсть к саморазрушению…
Саша промолчала. «Точнее не скажешь…» – подумала она.
А жарища невероятная! Компашка Артема прошла всё поле в поисках окончания палаточного городка. Пройдя за день уже не один километр, они, наконец, вышли на берег какого-то водоема.
– Тут есть озеро! Давайте поставим палатки прямо здесь, на берегу!
– Давайте! Но сначала купаться!
– А я не взял плавки – с сожалением заметил Кирилл.
– И я не взял…
– Ну так плавайте в трусах! Вот проблема-то…
– Ну … с нами девушка вообще-то…
Пока они продолжали обсуждение, насколько это уместно и прилично, Саша отошла за их спины, сбросила с себя всю одежду и прыгнула в озеро. Пацаны обернулись на звук всплеска воды. Саша стояла по колено в воде.
– Вода такая тёплая… Ну вы идёте? Мальчики…
«Мальчики» как по команде отвернулись и, прикрыв руками причинные места, рассосались в разные стороны. Посреди пляжа остался один Артём. Он рассмеялся, прикрывая глаза руками с растопыренными пальцами. Саша была довольна произведенным эффектом. Она поманила пальцем Артёма к себе. Он зашел в воду:
– Ну я же говорю – нереальная… У тебя потрясающая фигура… – он любовался ею.
Саше стало интересно: что он будет делать дальше?..
А он вдруг стал серьезным и, приближаясь, осторожно поцеловал в губы. Почему-то именно этого Саша ожидала меньше всего: она лет сто не целовалась в губы и никогда этого не любила.
«О, мальчик мой, как для тебя всё серьёзно…» – ей неожиданно для самой себя понравилось, как он её целует – нежно, неумело и без фанатизма. Она ответила ему взаимностью. «Как подростки – подумала она. – Такая нежнятина…» От новизны ощущений в животе сладко потянуло.
Он оторвался от неё:
– Саша, я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты была моей женой, а не его… – он достал из кармана красивое золото кольцо и надел ей на безымянный палец. Я сразу заметил, что ты не носишь кольца мужа, значит, это место свободно для моего.
Её будто оглушили. «Какое ребячество – подумала она. – Хочу игрушку, как у того мальчика…» Она быстро сняла кольцо и вложила в его ладонь.
– Это не любовь. Ты путаешь её с элементарным влечением. Это потому, что ты еще не любил по-настоящему. Говорить слово «люблю» имеет право только тот, кто был с человеком не просто в радости и в горе, а тот, кто знает об этом человеке всё – и при этом не теряет уважения, кто способен годами принимать его заморочки как данное… Слово «люблю» говорят самым близким – и родителям, и детям – но не тому, кого знают всего неделю… Любить конкретного человека – это труд, и ему нужно учиться. Привыкать друг к другу – привыкать даже к собственным родителям или к детям. Не разбрасывайся такими словами – она закрыла его ладонь с кольцом. – Прости, но в нашем с тобой случае уместнее сказать «нравишься» или «хочу», и это нормально – отдавать себе отчет в собственных эмоциях и не делать из них великой тайны.
Он с грустью посмотрел на неё.
– Тогда, пожалуйста, возьми это кольцо как символ твоей власти надо мной. Я буду ждать тебя столько, сколько тебе потребуется, и как только ты захочешь – я всегда буду твоим рабом.
Он опустился в воду и поцеловал её колени, потом взял её руку и вновь надел кольцо. Саше безумно не нравилось, когда мужики унижаются, как прибитые щенки, но она не успела сказать ему об этом – мимо проходила компашка рок-фанатов. Увидев такую интересную картину, как Саша и Артем, она начали присвистывать и гоготать, и Саша занырнула подальше в воду.
Все разошлись по своим палаткам. Они, наконец, остались вдвоем. При свете телефонного фонарика их тени мистически расползались по стенкам. Было тихо. Глубокая ночь, затерявшаяся где-то среди полей и озер большой страны, маленькой точкой на лице вселенной.
Они просто лежали и молча смотрели друг на друга. «Удивительно, – думала Саша. – Никогда мне не нравились те, кто младше. А этот мальчик так… волнует… Он еще не умеет контролировать свои желания. Он еще такой стройный и гибкий, еще не набрал свой вес. Такой нежный и то же время настойчивый… Принц-испытатель.»
Он тихо сказал:
– Ты у меня первая…
– Не бойся. Я тебя всему научу…
Её тело стало экспериментальным полигоном, и ей это нравилось. Другие ощущения, другие руки… Всё по-другому…
Ученик оказался прилежный, весьма старательный и весьма способный. Он всячески радовал свою учительницу и к утру освоил всю обязательную программу курса.
Под утро позвонил муж. «С ума сойти – подумала Саша. – То не звонит неделями, то вдруг среди ночи… Будто чует что-то…»
– Разбудил? У тебя всё в порядке? Ни во что не вляпалась?
– Да был тут небольшой замес, но мне местные ребята помогли.
– Что за замес?
– Да ничего критичного. Я тебе дома расскажу.
– Лады. – он помолчал. – А мне что-то неспокойно за тебя стало, решил позвонить… Ну ладно, давай отдыхай. Я на работу.
– Ага, давай, Саш… – она положила трубку.
– Я не понял, – Артем поднял голову. – Он что, тоже Саша?
– Да. По молодости казалось так прикольно – двое Саш, муж и жена. Казалось, что раз имя одно, значит, и мы сами должны быть похожи, иметь общие интересы… Давно это было. И неправда. Спи давай.
Оставшиеся дни поездки прошли спокойно. Хорошие концерты, вечерний костер… Обратная дорога домой, опять пробки. Наконец, машина остановилась у подъезда. Саша уже ждал её у подъезда. Стоял и дымил, как паровоз. Увидев выходящую из машины Сашу и открывающего ей дверцу Артема, он выкинул сигарету, подошел и протянул Артему руку:
– Спасибо, пацаны! За Сашку. Наверняка ведь сама нарвалась. Вечно ляпает, что думает.
– Да не на чем. – Артем с интересом пожал его ладонь. – Передаю лично из рук в руки!.. – он с едва уловимой насмешкой посмотрел на Сашиного мужа. Но Саша заметила, и ей стало досадно за мужа.
– Ну всё, давайте, счастливо… – поспешила она зайти в подъезд. – Ну, как дела на работе? Как ваш торговый Центр поживает?..
Муж щелкал с канала на канал. Саша, уютно устроясь рядом на диване, зависала в любимой соцсети. Она любила рассматривать фотки на странице Артема. На многих была она сама… Муж не любил «тратить время на Инет», и почти никогда там не бывал. Ему это было не интересно.
– Пойдем завтра на флеш-моб в центре? – написал Артем.
– Ага, – ответила Саша.
– Я соскучился. Я не видел тебя уже 21 час и 34 минуты…
– Завтра увидимся…
– Как я хочу сейчас прикоснуться к тебе губами… Хочу погладить твои сияющие волосы… Прижать тебя к себе…
– С кем это ты так увлеченно переписываешься? – голос муж раздался так неожиданно, что Саша чуть не вздрогнула.
– А, с мальчиком одним. Любовником своим.
– У. – Понимающе кивнул муж. – Понятно.– И снова уставился на экран.
Саша мысленно вздохнула. «Он даже не допускает мысли, что это может быть правдой. Неужели он думает, что никто, кроме него, на меня и позариться не может?..» Ей было досадно, и назло своим мыслям она ответила Артему:
– У меня вообще-то муж рядом. Он как бы тоже русский алфавит знает)).
Через секундную паузу Артем продолжил:
– I want your warmth, I want your tenderness…
Саша мимоходом взглянула на отсутствующее лицо мужа и ответила:
– Мutually…
Давно Саша не чувствовала такой прилив жизни. Она будто ожила. Каждый раз, когда она тайно думала о нём, в кровь поступали адреналин и гормоны. Они били в голову нокаутом. Они дурманили героиновыми реками, перехватывая дыхание. Все самые интересные и яркие моменты жизни теперь были связаны только с этим мальчиком. Каждая встреча с ним была приключением. Рядом с ним она будто скидывала эту разницу в возрасте и ощущала себя вновь на 18. Он возвращал ей 13 лет жизни – 13 лет, потраченных зазря – и давал шанс начать всё заново, с чистого листа написать свою новую жизнь. А никто даже не знал, что у нее началась новая жизнь…
Они постоянно были вместе. Они ходили на модные биеннале, концерты, в кино, смотрели инсталляции, участвовали во всех заметных городских флеш-мобах. Выезжали на выходные к его друзьям на дачу. Тусовались в клубах. Ей было интересно с ним. Он читал книги! С ним было о чем поговорить! Он любил слушать её эмоции. И – странная закономерность – чем больше хорошего Саша находила в Артеме, тем больше хорошего теряла в муже…
Иногда она невольно их сравнивала. Одному 35, второму только стукнуло 18. Один привычнее и гораздо крепче, зато второй повыше и постройнее. Один «конкретнее» некуда, второй веселый и ласковый. Один обеспечивает, второй развлекает… «Хорошо устроилась… – думала она, когда случался приступ совести. – Они совсем разные. А мне нужно всё и сразу. Ну почему их нельзя объединить в одном человеке?..»
Она часто задавала себе вопрос – с кем из них она хотела бы остаться? И не могла дать ответа на него. Она боялась что-то менять и ждала, когда время само всё расставит по своим местам. «Да, мне многого не хватает в совместной жизни, но готова ли я ради этого потерять то, что есть?..»
Артем иногда напоминал Саше о разводе и, получая отрицательный ответ, каждый раз расстраивался и дулся:
– Я всегда буду номером 2 для тебя…
«Мальчик мой, ты и не потянешь быть номером 1… – думала Саша, жалея его. – Это такое ярмо ответственности… Всё же муж по-своему отвечает за меня. Меня нужно постоянно удерживать в узде и натянутых вожжах, мне нужен жесткий повод, чтобы мной управляли… чтобы я не понесла, как взбесившаяся лошадь, и не разбила нас обоих.
А если бы ты в мою голову заглянул – да ты б с ума сошел… Ты не выдержишь того, что делается в моих мозгах. А мой толстокожий. Прости, но до номера 1 тебе расти еще несколько лет. Да и не все дорастают…»
В их компании она почти всегда была единственной девушкой, и ей это нравилось. С девушкой Максика отношения как-то не сложились, да Саша и не претендовала… А сам Максик ей нравился больше остальных друзей. Максик самый прикольный в компании, самый добрый. Она часто трепала его за волосы и относилась как к младшему братишке. Он отвечал взаимностью и в любое время был рад её видеть.
Все друзья Артема знали, что у нее есть муж, и помалкивали. Ни разу это не обсуждалось в их кругу. По крайней мере, при Саше. А вот Вике, которая время от времени общалась с её мужем, стоило больших усилий соблюдать хотя бы элементарную конспирацию.
– Ну и долго ты с ним планируешь развлекаться? – ворчала она. – Я уже боюсь как-нибудь твоему Сашке при встрече ляпнуть: «Ну как там ваш Тёмыч поживает?» Я его уже воспринимаю как члена вашей чудесной шведской семейки…
– Не знаю. Жизнь и время сами всё расставят по местам.
– Ну ты, мать, даешь! – шипела в ответ Вика. – Я, конечно, знала, что ты ребеночка хочешь, но что именно для таких целей… Педофилка! Развратительница малолетних! – хихикала она.
– Ты не понимаешь… – отвечала Саша. – Всего 13 лет разницы – и совсем другое поколение. Они другие. Они не такие, как мы – они смелые, веселые, открытые. У них нет этих зажимов и комплексов, как у нашего поколения. Они светлые! У них бОльшие цели. Они точно знают, чего хотят. Те, кто в 90-е уже заканчивал школу, все какие-то пришибленные, забитые, по уши в проблемах. Ну какие у них цели на жизнь? Выкупить квартиру из ипотеки и съездить в Турцию. Всё! А те, кто постарше нас, вообще безнадёжно застряли в прошлом. А у молодых – весь мир впереди, как на ладони. Они хотят выучить кучу языков, объездить полмира, выдать обществу что-то новое, творческое или инновационное. И они смогут, я верю в них!
У них поколение покорителей вершин. В нашем поколении таких мало, а в их – почти все. Они не боятся трудностей, они сами ставят перед собой трудные задачи. Изучают сложные науки. Они более приспособлены к современным гаджетам и вообще к новой жизни. А жизнь будет новой, я верю в это! Когда-нибудь наступит Рай на Земле, и слепим его не мы с тобой, а они, и те, кто будет после них…
Конечно, тут сказывается еще и молодость, никто не спорит. Свежая кровь, ещё кипит. Но у нас она и в те годы так не кипела…
Так хочется, чтобы их жизнь не была такой серой, как наша… Ну что у нас, поколения 80-х, было интересного в детстве и молодости? Да ничего мы не видели, кроме «лихих 90-х» и непрерывных волн кризисов и выживания. Жалоб старшего поколения, что «вот раньше жизнь была – квартиры, путевки давали», «а еще Советскую власть ругают»… У их поколения уже вообще не было шансов перестроиться на новую, совсем другую вдруг пришедшую жизнь. Только третьей мировой войны всю жизнь и ждем.
А знаешь, еще что важно? Они умеют правильно выражать свои эмоции. Словами. А нас этому не научили. Нам говорили: держи свои эмоции при себе, не смей реветь, не надо так громко смеяться… В результате у всех чуть что – жуткие депрессняки или того хуже…
И дети сейчас совсем другие. Я раньше стеснялась деньги продавщице за бутылку молока протянуть. Пока стояла в очереди, всё про себя проговаривала, чтобы не растеряться, когда очередь дойдет: пакет молока, пакет молока… Меня продавец обманывала постоянно, а я стеснялась ей сказать, что я вижу, что она мне не додаёт сдачу… А сейчас такие дети есть? Да они к чужому человеку запросто на улице подходят и спрашивают: «А тебя как зовут? А зачем ты сюда пришел?».
Я верю, что они будут лучше нас! И я безумно хочу верить в добро!
Саша натягивала узкие джинсы, зашнуровывала кеды. Капюшон от толстовки съехал и накрыл голову.
– Ты в этом прикиде как малолетний гопник, – закурил муж.
– Мне тоже нравится.
– Что-то ты зачастила по клубам…
– Ну а что дома делать-то? У меня «стресс от безделья». Тошняк.
Ей вдруг вспомнилось, как после свадьбы она всё пыталась приучить его читать книги. Ей представлялась тихая семейная идиллия, когда муж с женой вечерами вслух читают по очереди что-то интересное, а потом обсуждают прочитанное. Спустя несколько месяцев она поняла: этой аристократической утопии с её мужем не будет никогда.
Саша мысленно усмехнулась и загадала: «Если он сейчас согласится – никуда не пойду, останусь дома…»
– Может, почитаешь мне?..
Муж даже не понял:
– Чего? Почитать?
– Ну да, «Повести Белкина», например. – Она с детства любила Пушкина.
– Да ну… Я не умею.
– Ну давай я тебе почитаю?
– Почитай. А я пока посплю.
«Нет, ничего не изменилось…» – подумала Саша и сделала последнюю попытку:
– А пойдем со мной в клуб?..
– Ну вот еще, что я, подросток что ли… Я спать хочу.
– Понятно… – и Саша закрыла за собой дверь.
Однажды в начале осени они с Тёмычем сидели в гостях у друга большой компанией. Распределившись кто где нашел место по всему периметру комнаты, они жевали заказанную пиццу и болтали. Саша расположилась на «почетном» диванчике рядом с Максом и его девушкой, а Артем сидел на полу, у неё в ногах. На «почетном диване» места на всех не хватало, а здесь он мог в любой момент обнимать её колени.
Подтянулся Кирилл.
– Пацаны, я «палыча» привел, – тихо сказал он, заходя в комнату и плотно закрывая за собой дверь.
Стало тихо.
– Откуда? – спросил Максик.
– Тебе какая разница. Ты хотел попробовать разок – вот и пробуй. А пароли и явки мне и самому больше не нужны. Окно открой. – Он поджег белую скрученную сигареткой бумажку.
Пацаны кинулись открывать нараспашку окно, стараясь делать вид, что ничего «такого» в «палыче» нет, и что это как покурить «обычные» сигареты – подумаешь… Но с появлением «курева» атмосфера сразу стала какой-то особенной и таинственной. Запрещенные вещи априори считались большим событием, потому что никто раньше не пробовал, и всем не терпелось если не попробовать, то посмотреть на реакцию остальных. Но было как-то… ну не то что страшновато… всё-таки взрослые уже, чтобы бояться… Сашу забавляла вся эта ситуация.
– Ну, кто первый? – спросил Кирилл. – Макс?
– Ага, хочешь поглумиться надо мной?
– Лёха?
– Да не… Может, я сразу в онейроидное состояние впадаю? У меня один знакомый деревом был… Я последний, чтоб вы надо мной не ржали…
– Дай сюда. – Саша взяла из рук Кирилла самокрутку. – С планом – это в бухгалтерию…
Когда-то, в студенческие годы, в одной из её компаний знакомые курили коноплю. Ей тогда так хотелось попробовать, ощутить на себе это состояние… Муж тоже пробовал. А ей не давал. Все вокруг ржали, как дураки, одна Саша сидела в их компании «правильной девочкой»… Похоже, теперь её звездный час.
Взяв самокрутку тремя пальцами, как заправский курильщик, Саша затянулась, насколько смогла, и задержала дыхание. Никакого «особого» эффекта с одной затяжки она не ощущала, да и в кровь еще ничего не успело впитаться, но все смотрели на неё в ожидании. Она молчала, набрав полные лёгкие.
– Ну?.. Как?.. – не стерпел Максик. – Нравится? Дай попробую!
Саша обхватила его ладонями за голову, приблизилась и, нежно прикоснувшись губами к его губам, медленно выдохнула наркотик. Закрыв глаза, он не дышал.
– Нравится? – она медленно отстранилась от него.
– Нравится… – только и смог тихо сказать Максик, опуская глаза.
Его девушка, которая сидела в полуметре от эпицентра событий, похоже, была в шоке. Выйдя из оцепенения, она вдруг вскочила и закричала на Сашу:
– Прекрати это немедленно! Ты уводишь чужих парней!
Саша спокойно затянулась еще раз.
– Да перестань ты… Не позорься… Я чужих не уводила, ты что-то спутала.
– Отстань от моего Макса! Я вижу, что ты за ним давно вьешься! – она захлёбывалась эмоциями и никак не могла подобрать нужных слов. – Отстань, или… или….
– Или что? – Саша усмехнулась и фамильярно откинувшись на диване, положила руку Максику на плечо…
– Или… Я тебя… Я… – в отчаянии она чуть не плакала. Саше вдруг стало жаль её. Она убрала руку с плеча Макса и встала напротив неё, глядя сверху вниз.
– Чё ты психуешь из-за такой ерунды! – успокаивала она её. – Ну хочешь – чпокни Тёмыча, если тебе так обидно… А если ты так сомневаешься в своем Максе – да брось его! Брось сама, первая!
– Чтоб ты «подобрала»? – всё пыжилась девушка.
– Да зачем он мне сдался?
Девушка не знала зачем, и не знала, что сказать.
– Бедняжка, ты хочешь белое платье, но боишься, что он тебя однажды бросит… – прочитала Саша в её глазах. – Никогда не бойся этого, потому что если парень способен бросить тебя только из-за того, что кто-то целуется лучше – значит, он тебя и не стоил! Запомни, дорогая, что самое страшное для брака – это не чужие длинные ноги, это бытовуха! Ты готова сидеть с ним на одном горшке, видеть не в самые лучшие его времена и при этом понимать, что он тоже знает каждый твой позор? Бытовуха губит, съедает всё!.. «Быть вместе и в горе, и в радости» – это просто красивые слова! Быть вместе в счастье – сможет любой дурак; любое горе адекватные люди способны пережить вместе. А ты попробуй окунуться с головой в бытовуху и выбраться оттуда всё ещё вдвоем… По-настоящему крепкий брак тот, что выдержал бытовуху, а не измену!..