Читать онлайн Рауит бесплатно

Глава 1

Я не вижу смысла сообщать имя, данное мне от рождения моим отцом, потому что все равно совсем скоро изменится не только мое имя.

Меня с самого детства окружает роскошь. Дом, в котором я живу, огромен, есть сад, бассейн, гараж. Многие мне завидуют – я могу получить почти все, что захочу. У моей маленькой семьи большие ресурсы и связи.

У моего отца много знакомых, все они очень интересные люди: изобретатели, художники, военные. Есть даже мастер спорта по карате. Многих из них я знаю в лицо, они же знают меня как сына их обеспеченного друга. Как ребенка, которому повезло от рождения, и который совсем скоро повзрослеет до неузнаваемости.

Я встал и пошел завтракать, спустился по светлой широкой лестнице и отправился к холодильнику, забитому под завязку свежими продуктами. Дома я остался совсем один – у повара и прислуги был выходной, а отец должен был вернуться только через пару дней. Он часто по работе уезжал куда-нибудь, иногда меня брал с собой. В таких случаях пока он заключал новые сделки, я знакомился с достопримечательностями и культурой места, в которое попадал.

Но на этот раз я остался дома, я хотел побыть один. Разобраться в себе, понять, что мне делать дальше. Я открыл дверцы холодильника, вытащил из него пару яиц и банку оливок. Решил приготовить себе завтрак, достал сковороду, которая висела над плитой, налил в нее немного масла и зажег огонь.

Пока оно грелось, открыл оливки и съел несколько штук. Сковорода зашипела, я убавил огонь и разбил яйца, которые отправились к горячему маслу. И следом мои глаза как завороженные смотрели на то, как прозрачная субстанция становится белой.

Решив не пачкать тарелку, я взял вилку, выключил огонь и принялся есть прямо из сковороды. Желтки получились жидкими, как мне и нравилось. Посолить забыл.

Уже был конец июня, было тепло. Утреннее солнце светило прямо в окно кухни, но вдруг стало темно – небо затянули тучи. Я посмотрел сквозь стекло в высоту, которая словно хотела упасть. Внутри меня что-то кольнуло, стало без причины грустно, хотя в последнее время я был реально не весел.

Я доел свою яичницу, убрал за собой и отправился в свою комнату. Она находилась на третьем этаже, там было просторно и светло, а в окно можно было увидеть бассейн. Мои ноги донесли меня до кровати, в которой я проснулся. И я упал в объятия одеяла, не зная, чем заняться. Сначала лежал на животе, уткнувшись носом в белую подушку. Потом перевернулся и уставился в потолок, размышляя о последних событиях.

В последнее время мы с отцом часто спорили, а перед его отъездом мы даже умудрились поругаться. А причиной послужило то, что я присутствовал на похоронах своего друга, погибшего в аварии.

Отец не знал о нашей дружбе до последних событий. А отец Амина был главой местной наркомафии. Сам Амин был хорошим человеком, мне было плевать, из какой он был семьи. Мы даже ни разу не обсуждали дела наших родителей, говорили в основном о всякой ерунде или о планах на будущее.

Моя же небольшая семья отличалась законопослушностью и желанием избавить мир от всякого зла. Мой покойный дядя, брат-близнец отца, был полковником полиции, погиб при загадочных обстоятельствах. Родитель же мой продолжил дело моего деда и смог построить многомиллионный бизнес.

Я на пару мгновений закрыл глаза и будто увидел перед собой Амина. Его образ висел передо мной. Его черные волосы словно колыхал легкий ветер. Он улыбался, будто не знал о своей смерти. И вдруг я почувствовал внутри себя панику. Она как волна накрыла меня с головой и держала под водой, не давая всплыть к воздуху. Я по непонятной причине в каком-то смысле морально задыхался. Мои глаза открылись, я увидел снова знакомый потолок, встал, скинул с себя халат и отправился в ванную.

У меня была своя ванная, как и во всех спальнях дома, в моей комнате была дверь, ведущая в мою личную. Я вошел туда в чем мать родила, включил свет и уставился в зеркало. Мои голубые глаза были красными от недосыпа, волосы – растрепаны. Определенно мне надо было посетить парикмахера.

Я был жив, а мой друг разбился. Его машина перевернулась, сломала ограждение и упала в реку. Амин умер почти сразу, а через несколько дней я стоял под ближайшим деревом, наблюдая за тем, как белый гроб опускался в яму.

Я продолжал смотреть в свои уже не сонные глаза, облокотившись о раковину, и думать об этом. Мне было не по себе, что-то внутри меня хотело вырваться наружу, но что-то его сдерживало подобно клетке. И недовольно выдохнув, я отправился в душ. Открыл воду, закрыл глаза и погрузился в прохладный поток жидкости. Следом мои руки на ощупь на полке нашли бутылку шампуня. Рядом с ним стояла пена для бритья, которую я нанес на свои щеки, еще не промыв корни волос.

Емкость с пеной отправилась обратно, а я потянулся к раковине за станком. Я достал один из упаковки так, что второй зацепился за него и упал куда-то на пол. Отодвинув шторку, я попытался найти его взглядом, но не смог, повернулся к зеркалу и начал сбривать щетину. Я водил станком по своему лицу и отправлял пену с волосами себе под ноги, где она исчезала в сливе. Еще несколько движений и мои щеки стали гладкими. Я хотел на этом остановиться и положить станок на край раковины, но снова посмотрел на себя в зеркало.

В мокрых копнах моих волос была пена, а в левой руке я держал еще достаточно острую бритву. Вдруг пальцы моей правой руки пробрались к моей макушке и взъерошили волосы, от чего пены стало больше. Дальше я словно перестал себя контролировать. Я поднес бритву ко лбу, провел ею вверх по голове и лишил себя нескольких прядей.

Я не был увлечен, но станок с жадностью сбривал волосы с моей головы. А через несколько минут я вылез из ванной, оставив после себя рядом со сливом небольшую горку мокрых русых волос. Я выбросил бритву в корзину и снова осмотрел себя в зеркале. Впервые я был настолько гладко выбрит. До сих пор не могу понять, зачем я это сделал, но мною ощущалась странная легкость, которая касалась не только головы.

Слева от раковины висело два синих полотенца. Я взял то, что было больше, и принялся вытирать свое тело. Я по привычке начал с головы, замер, а потом улыбнулся и засмеялся над собой. А через минуту мои пятки прошлись по серому ковровому покрытию, и я оказался прямо перед своим шкафом. Мои руки открыли деревянные дверцы, за которыми висел целый магазин. Множество брюк и рубашек висело передо мной, каждая на своей вешалке. А внизу стояли ботинки, несколько десятков пар блестело под лампами, что включались автоматически.

Мне нужны были обычные джинсы, которые я с трудом нашел на одной из нижних полок. Там же и оказалась моя черная толстовка на молнии, которую недавно постирала прислуга. А вот зеленую майку я отыскать не смог и снова пересмотрел все, что висело в шкафу, где среди дорогих воротников отыскалась приятная на ощупь черная рубашка с квадратными пуговицами. Кажется, я надевал ее на презентацию нового автомобиля.

Пуговицы на мне еле застегнулись, а джинсы могли держаться и без пояса. Я смотрел на себя в зеркало, натягивая на себя толстовку. Вдруг с верхней полки что-то свалилось, я опустил взгляд и замер. Передо мной на полу лежал кулон с цепочкой, который доверил мне Амин. Он должен был забрать его у меня, но, кажется, забыл.

Я наклонился, и в моей ладони оказалось довольно старое украшение. Оно было золотым, овальной формы, со сложным восточным узором. На обратной стороне кулона я заметил изображение растения, похожего на лилию. Когда я перевернул украшение, раздался тихий щелчок, и оно открылось. Внутри был ключ, обычный маленький ключ с квадратным отверстием.

– Но от чего он? – прошептал я себе под нос, аккуратно закрывая кулон. Мне в руки определенно попала загадка, которая меня заинтриговала.

Что-то подсказывало мне, что надо было узнать, что открывал этот ключ. И на моей груди повисло последнее, что осталось у меня от Амина. И внутри возникло странное ощущение, но я не стал на этом зацикливаться, отправился вниз по лестнице и через несколько мгновений оказался в прихожей.

Там странное чувство продолжало управлять мною, и я почему-то оглянулся на лестницу и осмотрел все углы. Ступени были из красного дерева, как и перила. Белые стены освещались солнечным светом, пробивающимся через окно в форме полукруга над входной дверью. Пол был из серого камня, а у двери лежал красный коврик. Высокий потолок с хрустальной люстрой, дополнял нескромный вид помещения.

Я вырос в этом большом доме, часто встречал отца в этой прихожей. Один раз так торопился, что споткнулся на лестнице и упал. Так упал, что у меня появился шрам на правом колене. От этих воспоминаний у меня даже нога немного заныла. А когда я завязал второй шнурок, раздался бой часов, что висели прямо передо мной. Они были большими, черными с золотыми римскими цифрами. Стрелки тоже были золотыми и показывали ровно двенадцать часов.

Я встал и подошел к большому зеркалу, в котором с трудом себя узнал. Даже мои голубые глаза казались другими. Потом моя рука дотянулась до ручки, раздался тихий щелчок замка, и дверь бесшумно открылась, впустив в прихожую солнечный свет. На полу появилась моя тень, обрамленная прямоугольным световым пятном. Я вышел наружу, а дверь также бесшумно закрылась.

Солнце меня немного ослепило. Но мои глаза быстро пришли в себя, когда я оказался в тени, миновав ступени крыльца. Я шел мимо деревьев, что были посажены еще моим дедом. Я шел по тропе из декоративного камня к высоким воротам. Слышно было шелест листьев. Небо было ясным, лето только начиналось, а я не строил никаких планов. И через некоторое время я оказался вне владений своей семьи и направлялся на кладбище, где был похоронен мой друг.

На моем пути оказалось несколько цветочных магазинов, в одном из них я приобрел четыре белые розы. Преодолел еще несколько метров и оказался у высоких ворот. Прямо за ними царила тишина, которую нарушал лишь шелест листьев. Моя рука крепче сжала розы, шипы пронзили кожу, но я не заметил боли. Поглощенный легкой тревогой, я направлялся по каменной тропе прямо к могиле своей матери.

Шипы вошли глубоко, по стеблям потекла кровь. Несколько капель скатилось и упало куда-то вниз, а впереди показался старый дуб, рядом с которым была похоронена моя мать. Я присмотрелся и разглядел ее могилу среди могильных плит. И тут мое сердце забилось быстрее, тревога усилилась, и я перестал чувствовать землю под ногами. Каждый раз, приходя туда, я чувствовал себя немного не по себе. Я подошел к серой гранитной плите и остановился.

Анна – так звали мою мать. А под ее именем были наши даты рождения, только дата моего рождения была днем ее смерти. Как бы ни было тяжело мне морально в тот момент, я все равно задавался вопросом, не был ли я причиной ее кончины. Мне об этом отец никогда не рассказывал, он даже спрятал ее фотографии от меня.

Я тяжело выдохнул и присел прямо у надгробия, чтобы возложить две белые розы. Кровь на стеблях начала высыхать и казалась почти черной. Другие два цветка были предназначены для Амина, который был похоронен в другой части. Один из шипов оторвался и застрял в моей плоти, вот только я, почему-то, не хотел замечать боль.

Небо стало казаться ниже, тропа под моими ногами кончалась, я приближался к трем ивам, под которыми было несколько совсем новых могил. В одной из них лежал мой друг, прямо под статуей ангела, склонившего голову. Подходя ближе, я почувствовал что-то странное. За мной словно кто-то следил. Мои шаги замедлились, дыхание стало глубже. Я осмотрелся.

Никого рядом не было, или я кого-то не замечал. Я подошел к могиле друга, наклонился, положил цветы и уставился на свою ладонь. Пальцы пошевелились, боль усилилась, я ее наконец-то почувствовал. И вдруг среди кладбищенской тишины послышались чьи-то шаги. Они приближались, а я не хотел никого видеть и спрятался за ближайшим деревом.

Как оказалось, не только я решил наведаться в гости к Амину. Так совпало, что его отец тоже пришел его навестить. Он остановился у статуи и опустил голову. На нем был серый костюм и синяя рубашка, а на шее висело золотое украшение на толстой цепочке. Я присмотрелся и понял, что у меня под рубашкой висело нечто подобное.

– Кажется, сегодня к тебе уже кто-то приходил. Интересно кто? Даже цветы принесли.

Мужчина лет пятидесяти, в чьих черных волосах белела седина, стоял у могилы своего сына. Потом послышались еще чьи-то шаги, приближалась женщина лет тридцати. Она была в темно-красном строгом костюме. Под пиджаком виднелась белая рубашка, а на ногах были черные лаковые туфли с острыми носами.

Ее длинные черные волосы были так сильно надушены, что у меня зачесался нос. Она подошла к могиле и поправила свои прямоугольные очки. Воздух наполнился ее резким запахом, от которого мне стало дурно.

– Ключ нашли? – спросил рассерженный мужской голос.

– К сожалению, нет. Но мы продолжаем поиски, – ответила женщина.

– Его надо найти. Срочно. Я надеюсь, вы понимаете, что без него ячейку открыть невозможно.

– Конечно. Но мы обыскали весь дом и сад.

– Где же ты мог его спрятать? – произнес мужчина, глядя на две белые розы.

Потом снова стало тихо. Они просто стояли и смотрели на статую ангела. Мужчина явно был больше разочарован потерей ключа, чем смертью собственного сына. Он не был похож на Амина. Казалось, что они вообще не были родственниками.

– Надо найти человека, который приходил сюда. Эти же цветы сюда не могли просто так положить, – сказал он.

– Хорошо. Этим мы тоже займемся, – ответила женщина.

Я присел, осознавая, что у меня возникла проблема. А когда отец Амина ушел, провел пальцами по золотой цепочке и достал из-под рубашки кулон. Открыл его и достал тот загадочный ключ. На нем оказалась гравировка с логотипом банка и еще какими-то цифрами. Как я понял, это был номер ячейки. Тревоги больше не было, я встал, поправил одежду и отправился обратно к могиле.

Мои цветы лежали на месте, ничего не изменилось. Я осмотрелся, понимая, что не стоило задерживаться. Потом мои пальцы нащупали замок на цепочке, и я снял кулон со своей шеи.

– Я должен вернуть его тебе, – произнес я, стирая рукавом с украшения свои отпечатки.

Мой взгляд искал место, куда можно было его спрятать. Статуя ангела же смотрела на свои руки, повернутые ладонями вверх. Пальцы были немного загнуты, а крылья создавали тень необычной формы прямо у моих ног. Я подошел и положил ей в руки кулон, и сразу после этого ноги понесли меня куда-то, пока впереди не показалась стена.

Через какое-то время я остановился у высокого кирпичного забора. Надо было выбираться. Я подошел совсем близко, зацепился руками и подтянулся, чтобы увидеть то, что находилось за ним. Судя по вывеске, то невысокое здание было складом кровельных изделий. Я немного напряг руки и смог перелезть, следом спрыгнул вниз. И надо было найти еще один выход.

Никого кроме меня не было, или работники ушли на обед. Я продолжил осматриваться и заметил табличку с сигаретой, рядом с которой стояли автоматы с едой и кофе. Подошел к ним, желая приобрести что-нибудь поесть. Их было пять. Два зеленых с едой, два черных с кофе и один красный с табачной продукцией. Пахло рядом с ними очень приятно. Аромат кофе усилил мой голод, пока я выбирал себе пирог.

Мои пальцы нажали несколько кнопок, я внес нужную сумму, и в отсек выдачи упала прозрачная упаковка с румяным треугольником внутри. В соседнем аппарате я выбрал черный кофе без сахара. И раз никого рядом не было, я устроился на скамейке под козырьком, чтобы насладиться горячим напитком. Картонный стаканчик я поставил рядом с собой и открыл пластиковую упаковку с пирогом.

Почему-то мне было уютно, я словно хорошо спрятался. И когда выпечка была съедена, кофе выпит, я встал и дошел до урны, что стояла рядом с красным автоматом. Стаканчик и упаковка упали внутрь, раздался шорох пакета, а я уставился на сигареты. До сих пор не понимаю зачем, но я приобрел две белые упаковки, а следом обошел здание склада и оказался у небольшой парковки.

Автомобили на ней поражали разнообразием. Две крайние были в таком состоянии, что словно просили, чтобы их утилизировали. Дальше стояли пикапы, седаны и один красный внедорожник, который был единственным ярким пятном. Второй ряд полностью состоял из белых фургонов. Они были немного мокрые, их словно с утра помыли. Еще дальше располагался шлагбаум, рядом с которым стояло небольшое сооружение для охраны, где также был турникет для рабочих. У прохода был датчик, и это означало, что пройти без специального пропуска было невозможно.

Я спрятался за одним из фургонов и стал наблюдать за человеком, который сидел на пропускном пункте. Он что-то читал, опустив взгляд. Вдруг на территорию парковки заехал автомобиль. Это был большой синий пикап, что встал на крайнее свободное место. Из него вышел мужчина в джинсах и серой майке. Он помахал рукой охраннику, который вышел и отправился к нему. Они о чем-то разговорились, а я незаметно пробежал через открытый шлагбаум.

Ноги пронесли меня мимо нескольких строительных магазинов, и я оказался в парке. Там было много детей – они проводили время вместе с родителями. В пруду плавали утки, а неподалеку расположилась палатка с призовым тиром. Внутри висели луки и стрелы, стояла длинная стойка, и висели круглые мишени с красным центром. У входа меня встретил молодой спортивный мужчина в желтой майке. Он снял кепку, из-за которой показались короткие светлые волосы, и подошел ко мне.

– Желаете из лука пострелять? – спросил он.

– Ну, раз я зашел. Давайте, – ответил я, словно забыл, куда направлялся.

– Хорошо. Вы можете сами выбрать лук и стрелы.

– Ладно.

Я подошел к стенду, где висел реквизит. Луки висели по размеру, стрелы – тоже. Я выбрал белый среднего размера и пять стрел с синими перьями. Мой взгляд уставился на мишени, а парень, который встретил меня, уже ждал у стойки.

– Правила пользования луком вам известны? – спросил он у меня.

– Да.

– Наберете двадцать баллов и приз ваш.

Я ничего не сказал ему в ответ, подошел к стойке и положил на нее стрелы. До мишени было метров десять. Я выпрямился, натянул стрелу, прицелился и плавно отпустил. Первый раз попал в шестерку, следующим выстрелом в четверку, потом два раза подряд – в семь, а в последний раз – в восемь. Получилось тридцать два балла.

– Вы можете выбрать между зажигалкой и карманным фонариком, – сказал инструктор.

– Зажигалку.

Вот уж не мог подумать, что выиграю именно зажигалку, и именно в тот день, когда впервые приобрету сигареты. И именно с такими мыслями я вышел из палатки тира и отправился в банк, который находился уже совсем близко. Оставалось пройти по аллее, пройти через дорогу и повернуть у светофора в сторону самого высокого здания квартала.

Мне понадобилось минут десять, чтобы добраться. Потом дверь передо мной открылась, и из нее вышла женщина, которую я видел на кладбище. Она прошла мимо, а я вошел и поздоровался с первым встретившимся сотрудником банка. И парень в белой рубашке согласился проводить меня в хранилище.

– А я могу открыть ячейку по согласию владельца, но без ключа? – спросил я у мужчины в белой рубашке.

– Нет. Без ключа открыть невозможно. Все ключи в единственном экземпляре, копий нет.

– А при потере?

– В таком случае надо дождаться срока истечения договора. Ячейку при этом вскроют специальным инструментом, а содержимое отправится на погашение ущерба.

Мы зашли в хранилище, где было несколько сотен ячеек. Я понимал, что пути назад больше не было.

– А я могу узнать, когда истечет срок договора моего отца. Его сейчас нет в стране, – сказал я, вытащив из кармана тот самый ключ.

– В таком случае ваш отец может просто нам позвонить, – ответил сотрудник банка.

– Хорошо.

– Вы можете пока воспользоваться своей ячейкой, раз у вас есть ключ.

– Так и поступим.

На ключе был номер 137. Я искал среди маленьких дверок ту, на которой были указаны эти цифры. Смог быстро найти, но у меня все равно начиналась паника. Нужная ячейка находилась на уровне моей груди, почти в центре того большого шкафа. Я подошел, вставил ключ в скважину и плавно повернул. Замок даже не щелкнул. Я открыл ячейку, а внутри оказалась обыкновенная красная папка.

Когда она оказалась в моих руках, я понял, что в ней точно были какие-то документы. Я вытащил все бумаги, свернул их в два раза и сунул себе под толстовку. И уже пустая папка отправилась обратно в ячейку, которую я тут же закрыл.

– Спасибо, что уделили мне время. Теперь мне надо идти, – сказал я сотруднику банка.

– До свидания. Буду рад, если вы воспользуетесь услугами нашего банка снова, – в ответ прозвучала банальная фраза от человека, который там работал.

Я отправился к выходу, а мое сердце с каждым метром билось все быстрее и быстрее. Когда я вышел на улицу, мои ноги понесли меня в неизвестном направлении. Я прошел несколько улиц и оказался рядом с торговым центром. Паника внутри меня почти стихла, и у меня появилась одна идея. Надо было приобрести что-нибудь из одежды.

Преодолев несколько метров, я оказался в здании, сделал еще несколько шагов и отправился вверх по эскалатору. Потом прошел мимо нескольких витрин и оказался в магазине, где меня окружили стеллажи с джинсами, толстовками и спортивной обувью. Царила спокойная атмосфера, людей было мало, тихо играла музыка.

Я быстро сделал выбор. Мне понравилась темно-серая футболка с четырьмя металлическими пуговицами на груди. В нее я решил переодеться в одной из кабинок туалета, где находился совсем один. Там же я и ознакомился с документами, что лежали в ячейке.

После первой же страницы я понял, насколько опасным было содержание тех бумаг. Мне в руки попал не только рецепт нового наркотика, но и результаты его испытания на людях. Мне стало страшно, но я старался не паниковать. И вдруг дверь в уборную открылась, кто-то вошел, а мое сердце чуть не разорвалось.

Я замер и услышал, как какой-то незнакомец справлял малую нужду. Потом в раковину полилась вода. Когда она перестала капать, послышались шаги, дверь открылась и закрылась. И я снова остался один. Я тяжело выдохнул, а потом взял опустевший пакет, и положил в него бумаги и рубашку.

Надо было что-то делать. Я понимал, что эти документы не должны были попасть к отцу Амина, и почему Амин оставил тот кулон у меня.

Я встал и вышел из кабинки, держа за пазухой тот самый черно-белый пакет. По привычке подошел к умывальникам и помыл руки. Посмотрел на себя в зеркало. Впервые я видел у себя в отражении такое выражение на лице. Мои голубые глаза были напуганы, а нижняя губа немного дергалась.

Через минуту я вышел из уборной и отправился на улицу. Все время, что я следовал к выходу, мне казалось, что за мной кто-то следил. В голове был слышен стук моего сердца, а конечности казались холодными как лед. Я не хотел возвращаться в свой пустой дом и поспешил на остановку.

Автобусы ходили регулярно. Я ознакомился с маршрутами, мне нужен был номер тринадцать. Мне надо было попасть на самый дальний вокзал, который находился рядом с лесной зоной. Я хотел просто сжечь эти проклятые листы в каком-нибудь незаметном месте. Но через пару минут прямо у моего носа затормозил седьмой автобус, а тринадцатый мне пришлось ждать минут двадцать. Это время тянулось невыносимо долго, а потом я оказался в салоне.

Людей внутри оказалось много, и у многих с собой были чемоданы и сумки, из-за чего было весьма тесно. Иногда я задерживал дыхание, словно это как-то могло уменьшить мои размеры, чтобы я не чувствовал себя килькой в банке. Вдоволь надышаться же я смог, когда автобус затормозил на конечной и все покинули салон. Вместе со всем тем потоком людей я оказался у здания вокзала, в стены которого мои ноги принесли меня через считанные секунды. Там сразу выстроились три очереди в три открытые кассы. Справа я заметил табло с расписанием маршрутов и решил подойти к нему.

Можно было уехать куда-нибудь за город. Как раз денег на билет мне хватало. Ближайший поезд до соседнего города был через двадцать минут, и шел он с остановками мимо фермерских владений.

Я снова почувствовал тревогу, но на этот раз она накрыла меня внезапно. Казалось, что на меня кто-то пристально смотрел. Кто-то через стеклянную входную дверь. Я чувствовал свое сердцебиение всем телом, мои ноги стали ватными, ладони вспотели и сжались в кулаки, в правой руке зашуршал пакет. Я задышал так глубоко и медленно как мог, но все равно не мог успокоиться. Потеряв над собой контроль, я приобрел билет на поезд, что уже был готов к отправлению.

Все было как в тумане. Я просто протянул нужную сумму и попросил место у окна. Получив билет, я сразу же поспешил на нужную платформу, которую было легко узнать по синим вагонам, что стояли рядом.

Прохладный воздух немного привел меня в чувства. Уже начало темнеть. Все шесть платформ освещало золотистое мерцание, которое словно лилось с неба, слышался шум колышущейся листвы. И тут раздался первый сигнал – надо было садиться на поезд. Я как раз подходил к нужному вагону, что был вторым с конца.

Запахло чем-то горьким. Это был еле заметный запах, пропитавший все это место, который перебил другой более яркий запах кофе. Моя голова повернулась, и я увидел под козырьком знакомые аппараты. Один был черный с кофе, другой – с разнообразными сладостями. Я подошел к ним, в моем заднем кармане как раз завалялось несколько монет, и у меня еще было немного времени.

Я сделал выбор, монеты провалились в отверстие, и внезапно раздался второй сигнал. На платформе в тот момент людей почти не было, и я поторопился, преодолев две ступеньки, ведущие в тамбур. Повернул направо, прошел через еще одну дверь и мимо уборной и оказался в вагоне.

Чувство тревоги отпустило меня, как только я разместился на своем месте, что было в самом конце. На тот момент в моем пакете кроме рубашки и тех проклятых бумаг разместились две шоколадки, два пакета апельсинового сока и небольшая упаковка мармелада. Я засунул свой багаж в карман, находящийся на задней части сиденья, что располагалось передо мной, и откинулся в объятия мягкой спинки.

Раздался последний сигнал, и я почувствовал, что поезд начал двигаться. А через мгновение ко мне подошла проводница в синей форме, чтобы проверить билет.

Глава 2

Я ехал часа три. Заката за окном уже не было, а вместо деревьев показались фермерские поля. Мои глаза в очередной раз уставились на пакет, а потом раздался сигнал. После короткой мелодии по громкой связи женский голос сообщил о скорой остановке. И через полчаса, что незаметно пролетели, поезд остановился.

Некоторые люди собирались выходить, кто-то продолжал спать, а мне захотелось немного подышать свежим воздухом, и я покинул вагон. Снаружи оказалось непривычно прохладно, я застегнул толстовку, натянул на голову капюшон, и уставился на здание станции, что было окружено полями кукурузы.

Я подошел к расписанию, что висело у входа, достал из кармана билет, на котором был указан номер поезда. Как оказалось, мне посчастливилось сесть на рейс, что шел почти через всю страну с небольшими остановками. Потом я обошел здание, надеясь найти место, где можно было сжечь бумаги. Но нигде среди железных путей и зарослей кукурузы не было подходящего укрытия. Хотелось спрятаться надежнее, но время, отведенное для остановки, заканчивалось, и раздался первый сигнал.

Не зная, чем себя занять, я открыл белую пачку. И через несколько секунд мои губы сжали голубой фильтр сигареты, а огонь из зажигалки коснулся противоположного конца. Первая моя сигарета была быстро выкурена, а потом раздался второй сигнал, и я отправился обратно в вагон, где устроился в своем кресле.

Людей внутри стало немного меньше, в основном все спали, кто-то лазил в телефоне. Я же пытался не уснуть, но был так измотан всей этой ситуацией, что все-таки закрыл глаза и отключился. А проснулся только утром, когда солнце уже светило. Обстановка за окном заметно изменилась. Поезд ехал по холму, с которого было видно крупный город.

Я немного испугался и отправился в уборную, прихватив с собой пакет.

Внутри небольшого помещения пахло дезинфицирующим средством. Над небольшой раковиной висело прямоугольное зеркало, а рядом с унитазом разместилось устройство, выдающее одноразовые сиденья. Я посмотрел на себя, на свою голову. За ночь мои волосы выросли миллиметра на два, появилась заметная шероховатость. Глаза были еще сонными, на щеке остался след от ткани капюшона, а зубы пришлось чистить пальцем.

Когда я закрыл воду, объявили остановку. Оставалось подождать каких-то пятнадцать минут. И я отправился искать проводников. Надо было узнать, был ли в составе вагон-ресторан. Повезло, в тамбуре следующего вагона я столкнулся с одной из проводниц. Это уже была не та девушка, что проверяла мой билет. Она была немного ниже и полнее, ее светлые волосы были собраны в хвост, глаза скрывались за очками в тонкой красной оправе.

– Извините, – произнес я.

– Чем могу вам помочь? – прозвучала ее торопливая речь.

– Я хотел бы узнать, есть ли здесь вагон-ресторан?

– К сожалению, нет. Но следующая остановка продлится два часа, а на станции точно будут кафе, – ответила она.

– Хорошо. Спасибо, – ответил я.

– Всегда пожалуйста, – прозвучало в ответ.

Я отправился обратно в свой вагон, но проходя тамбур, засмотрелся в окно. Открывался прекрасный вид, и я подошел ближе, и передо мной раскинулся незнакомый мне город. Красные кирпичные дома с серыми крышами, в окнах которых виднелись цветы в горшках. В каждом дворе была ухоженная растительность: оформленные клумбы, кусты, растущие вдоль заборов. Дальше расположился парк, в котором работал большой фонтан. Струи били высоко, а в центре конструкции расположилась белая статуя кентавра с кувшином, из которого тоже хлестала вода.

Я облокотился о стену, сжав крепче в руке пакет, и провел у окна весь оставшийся путь до станции. Мимо пронеслись деревья, поля, приблизился город. Показалась платформа, где толпились люди. Все было как во сне, а потом вагон начал замедляться. Меня немного дернуло, когда состав полностью остановился. Дверь открылась, и я вышел. Большое здание вокзала сразу бросилось мне в глаза.

Преодолев несколько метров, я вошел через стеклянную дверь. Внутри было шумно, особенно у касс. Всюду стояли стенды с рекламными проспектами, на небольшом журнальном столе лежала стопка бесплатных газет. Я не знал, где находился, даже название города мне было неизвестно. И надо было позавтракать. Судя по указателям, фудкорт был на третьем этаже. Туда я и отправился на лифте.

Когда я нажал на квадратную кнопку с цифрой три, мое внимание привлекла карта, висящая сбоку. Я присмотрелся к очертаниям синих городов и понял, что был неподалеку от границы с соседним государством. Потом стеклянные двери распахнулись, и я проследовал на запах выпечки. От ароматов специй, ударивших в мой нос, есть захотелось сильнее.

Я подошел к одному из табло, через которые можно было сделать заказ. Нажав несколько кнопок, я выбрал черный кофе, овощной салат и две запеченные куриные ножки. На табло высветилось время ожидания заказа и песочные часы, что периодически переворачивались. Я внес нужную сумму, и открылось отделение, находящееся слева от меня. Там стоял желтый поднос с моим заказом.

Вместе с едой на нем еще лежали салфетки, сахар в пакетиках и черная пластиковая вилка. Я, не торопясь, завтракал и смотрел в окно, в которое было видно состав, в который мне вскоре пришлось вернуться. Но сначала я спустился на первый этаж, где подошел к справочному табло. Как оказалось, я проехал больше половины страны, а через две станции можно было выйти, чтобы избавиться от бумаг.

Когда прозвучал первый сигнал, я отправился в свой вагон, где кроме меня еще никого не было. Окна и все вокруг блестело от чистоты, полки для багажа были пусты, и пахло чем-то странным. Прозвучал второй сигнал, и состав немного задрожал. Дверь открылась, и в вагон вошла девушка с короткими зелеными волосами.

На ее голову был натянут капюшон, из-под которого торчала челка, что закрывала только половину лба. На ней были светло-голубые штаны и бежевая куртка, которая была ей велика. Она прошла мимо меня в следующий тамбур, вслед за ней потянулся неприятный горький запах, который трудно было с чем-либо сравнить.

Следом в вагоне началась суета. Пассажиры занимали свои места, их багаж тоже. Впереди меня села женщина, чей парфюм был для меня невыносим. Сладкий и терпкий запах ударил мне в нос, перебив горечь, которую я почувствовал ранее. А когда прозвучал третий сигнал, все сидели на своих местах. Вагон был полностью занят. Вошла проводница и начала проверять билеты. Когда подошла моя очередь, я достал из кармана потрепанный кусок бумаги и протянул его ей.

– Следуете до конечной? – спросила она.

– Ну, почти. А я могу куда-нибудь пересесть? – спросил я.

– Да. Последний вагон полностью свободен. Там можно занять любое место.

– Хорошо.

Она продолжила проверять билеты, а я поспешил в последний вагон, где сел у окна. Пакет положил рядом и уставился на лес, что с каждым километром становился живописнее. Природа казалась дикой, никем не тронутой. Мне было известно, что состав в тот момент проезжал лесную зону. А еще, что до остановки было довольно долго, и я решил немного приоткрыть окно. Мне хотелось немного свежего воздуха. Я встал и нажал на рычаг, открывающий верхнюю створку, что почти бесшумно приоткрылась.

Я почувствовал уже знакомый мне горький запах, обернулся и увидел девушку с зелеными волосами. А она поняла, что я заметил ее, и спряталась за спинкой сиденья. Или она, как и я, никого не хотела видеть, или проникла зайцем. Других вариантов у меня не было. Я сел обратно и продолжил смотреть в окно, наслаждаясь видом.

Через какое-то время мне очень захотелось покурить. Желание было таким сильным, что я встал, зажег сигарету и высунулся в небольшое окно, чтобы дым не попал внутрь. Белые клубы улетали куда-то назад и растворялись в воздухе, а я надеялся, что никто из проводников меня не застукает. Быстро выкурил всего одну сигарету, приземлился в мягкое кресло и достал из пакета оставшуюся шоколадку.

А когда курить захотелось еще, в вагон все-таки пожаловал проводник. На этот раз это был мужчина. Худой, высокий с короткими светлыми волосами и нереально голубыми глазами.

– Здравствуйте. Я могу проверить ваш билет? – сказал он.

– Хорошо, но у меня его уже проверяли? – сказал я, протянув ему билет.

Он внимательно изучил данные, его лоб немного нахмурился.

– Но у вас не этот вагон.

– Я знаю. Я спросил разрешения пересесть. Передо мной села дама, которая явно переборщила с парфюмом. А здесь, как мне сказали, совсем пусто, – ответил я, стараясь не дышать в его сторону.

– Хорошо, – сказал он мне, протягивая обратно билет.

Он прошел дальше, чтобы осмотреть весь вагон, зашел в уборную, чтобы и ее осмотреть. А я заинтересовался той, что должна была сидеть в самом конце. Обернулся, но ее нигде не было. И когда проводник ушел, встал и отправился в самый конец. Она точно сидела там, но ее не было. Я сделал только пару шагов назад и заметил, что из-под сиденья высовывалась нога. Зеленоволосая, как оказалось, спряталась от проводника под креслом, и пыталась выбраться.

Я остановился, наблюдая за ее нелепыми движениями. И внезапно что-то заставило меня ей немного помочь. Я подошел, немного наклонился, сунул руку под кресло и с небольшим усилием вытянул ее из-под сиденья.

– В порядке? – спросил я и заметил, что моя ладонь касалась ее груди.

Я убрал руку и немного растерялся. Она была маленькой и худой, от нее пахло чем-то больничным, чем-то горьким, похожим на лекарство.

– Я и сама бы справилась, – грубо ответила она.

– Ну, прости. Я только хотел немного помочь.

Слов благодарности, судя по ее голосу, ждать было бесполезно. Она села в кресло, под которым пряталась, а я проследовал к своему месту, осознавая, что впервые дотронулся до женской груди. Возможно, поэтому она разозлилась на меня.

Еще я заметил, что у нее были очень необычные глаза. Фиолетовые, как темный аметист, а волосы – цвета зелени. По моему мнению так могли выглядеть только панки. В своей школе, и вообще среде, я редко встречал таких. В основном меня окружали чрезмерно ухоженные особы, чей гардероб стоил целое состояние.

Следующая станция находилась в лесной зоне. Рядом должно было находиться небольшое поселение, окруженное дикой растительностью. Это были самые долгие полчаса в моей жизни, но поезд остановился, и я вышел наружу вместе с пакетом. Потом мне в глаза бросилось небольшое зеленое здание с облезшей краской, к которому с обратной стороны вела совсем разбитая дорога.

Я планировал забрести куда-нибудь, чтобы сжечь бумаги, и вернуться обратно на станцию, чтобы купить билет обратно. Пересек рельсы, прошел еще несколько метров, и заросли словно поглотили меня. Под моими ногами шелестела трава, за одежду цеплялись ветки, воздух приобрел другой запах. Казалось, что мне снился очень завораживающий сон. Захотелось не просыпаться.

Мои шнурки развязались, и я понял это, когда чуть не упал. Потом положил пакет в траву, присел и заметил паутину, что висела прямо перед моей головой. Она переливалась на солнце всеми цветами радуги, а в центре сидел крупный паук. Его тело было черным, покрытым серыми волосками. Его длинные конечности еле касались тончайших нитей.

Следом маленькая тень мелькнула совсем рядом, а потом еще одна, и еще две. Я замер, и все замерло внутри меня, когда мои глаза увидели бабочек. У них были большие крылья светло-желтого цвета с черными полосками, соединенными в узор. Одна из них слишком близко подлетела к паутине, и ее крылья прилипли. По всей сети тут же прокатилась дрожь, но паук никак не отреагировал. Прекрасное создание же продолжало шатать паутину, желая выбраться.

Я аккуратно поднялся, но все-равно спугнул остальных бабочек, которые тут же скрылись из моего поля зрения.

– К сожалению, я ничего не могу сделать, – сказал я, глядя на несчастное создание, что продолжало сопротивляться.

Я обошел его паутину и отправился куда-то вперед. Зелени становилось все больше, моя голова начала кружиться. Внезапно я остановился, и мои ноги начали подкашиваться, я их еле чувствовал. Слабость сковала все мое тело, я не мог ни о чем думать и через пару мгновений потерял сознание, упав в траву.

И пока я лежал где-то в лесу, девочка с зелеными волосами пряталась в уборной от проводников, которые неожиданно посетили последний вагон. Она закрылась изнутри и слушала, о чем говорили стоящие за дверью.

– Когда я проверял в последний раз, дверь была открыта, – прозвучал мужской голос.

– Может быть, это тот парень, который захотел пересесть, – предполагала девушка.

– Я стучал, но мне никто не ответил.

– А может, дверь заклинило?

– Может и так. Надо сходить за ключом.

Застучали каблуки, и зеленоволосое создание прижалось ухом к двери. Ее сердце билось с бешеной скоростью. Она еще минуту подождала, открыла дверь и вышла. Раздался первый сигнал, из-за которого она вздрогнула. Ее взгляд уставился в окно, за которым было видно старую станцию. Люди, находившиеся на платформе, начали возвращаться в поезд. Она же незамедлительно решила покинуть состав и добежала до двери, ведущей в тамбур.

Та была открыта, заходили люди. Вдруг полный мужчина в сером растянутом свитере с недовольным выражением посмотрел на нее. Она замерла, прижалась к стене, потом сделала пару шагов и оказалась снаружи. То, как она выходила, увидел один из проводников.

Парень, от которого она пряталась, приближался к ней. Она это заметила и пустилась прочь. Он кинулся за ней, но прозвучал второй сигнал, из-за которого ему пришлось вернуться к своей работе. А девочка с зелеными волосами добежала до конца состава, спрыгнула с платформы и, преодолев четыре ряда рельс, скрылась в лесу. К тому времени я уже начал приходить в себя. Мои глаза открылись, и я поднялся, нашел свой пакет и прислушался. Трава шуршала все громче, кто-то приближался. И она пробежала мимо меня.

Я узнал ее по бежевой куртке и отправился за ней, не ощущая под собой земли. Троп в лесу не было, мои ступни ощущали то корни деревьев, то траву. Пакет болтался в моей руке, дыра в нем увеличилась, и из нее вывалился рукав рубашки. Зеленоволосая немного выдохлась, а через мгновение ее нога столкнулась с чем-то в траве. Она упала на живот, а я замедлился, приближаясь к ней.

– Ты в порядке? – спросил ее я, остановившись.

– Тебе какое дело? – грубо ответила она.

– У тебя кровь, – сказал я, заметив рану сквозь дыру в области колена.

– Знаю, – сказала она, вытирая нос рукавом куртки.

Когда ее голос стих, журчание стало громче – где-то рядом была вода. Я перелез через корни, которые торчали из земли, и оказался у ручья. Каменистое дно было видно сквозь чистую воду. Вокруг летали назойливые комары, а воздух был наполнен влажностью.

– А поезд уже уехал? – спросил я у зеленоволосой.

– Да, – ответила она, осматривая свое колено.

Торопиться было некуда. Я нашел участок, где почва состояла преимущественно из камней, сделал небольшое углубление двумя движениями ноги, присел на корточки и достал из пакета стопку документов. Мне не хотелось их снова пересматривать, я просто брал лист за листом, комкал и складывал в получившуюся яму. Потом в моих руках оказалась зажигалка, с помощью которой я поджог то, что было в пакете.

Пламя быстро начало поглощать белые складки, языки огня распространялись по всей бумажной куче, листы начали становиться пеплом. Я сел на землю, поджав под себя ноги, достал сигареты и закурил, наблюдая за этим костром. Когда я закурил вторую, передо мной появилась небольшая куча пепла. А когда закурил третью, почувствовал легкое головокружение, встал и потоптался по серой массе, от которой струился белый дым.

Потом я решил вернуться к зеленоволосой. Она все еще сидела на траве, а к ее колену было приложено какое-то растение. Ее волосы были приведены в порядок, куртку она расстегнула, под ней белела майка. Я подошел и наклонился, а ее фиолетовые глаза уставились на меня.

– Как тебя зовут? – спросил я.

Она мне ничего не ответила и опустила глаза. Было видно, что она не желала со мной общаться, но мне не хотелось оставлять ее одну в лесу. Вблизи она была похожа на фарфоровую куклу, которую неправильно раскрасили и одели. Куртка явно была с мужского плеча, брюки тоже на ней неидеально сидели. Она была младше меня года на четыре, как мне казалось.

– Может, я буду называть тебя Панк? У тебя как раз волосы зеленые, – предложил я.

Она встала, ничего не сказав, и начала искать что-то в траве. Я опустил взгляд и заметил, что у нее не было ботинка на правой ноге. Потом посмотрел по сторонам, пытаясь понять, как вернуться обратно к станции. Пока я бежал за ней, я не смог запомнить ни одного ориентира. Вокруг были только высокие деревья, за листвой которых не было видно неба.

Внезапно я заметил что-то белое в траве и подошел ближе. Среди зелени лежал тот самый ботинок, который искала зеленоволосая. Три мои пальца взялись за потрепанный задник, и в моих руках оказался слипон небольшого размера. На подошве, там, где был указан размер, были три буквы.

– Так ты – Ева, – произнес я, разобрав старую надпись маркером.

Она обернулась, увидела свой ботинок, и ее брови нахмурились. Я подошел к ней и протянул его.

– Спасибо, – тихо произнесла Ева, надевая слипон.

– Нам надо идти обратно на станцию, – сказал я.

– Нам? А почему ты решаешь за меня? – резко спросила она.

– А ты предпочитаешь остаться в лесу? – спросил я в ответ.

– Почему нет?

– А почему да? – я начал повышать голос.

– Хорошо. Идем, – обреченно произнесла Ева.

И мы пошли сквозь лесную зелень. Ева ступала позади, а я постоянно осматривался. Кроме звуков леса ничего не было слышно, я вел монолог в своих мыслях. Единственным знакомым мне ориентиром была паутина, но искать ее не было смысла. Я остановился и прислушался, а Ева прошла куда-то вперед. Я заметил, что она немного хромала, и достал из пачки последнюю сигарету. Вдыхая едкий дым, я старался не паниковать – мы преодолели уже примерно пять километров, но станцию не нашли.

Ева присела на траву и протянула к чему-то руку. Я подошел к ней и увидел, как на ее ладонь приземлились две бабочки. Меня это удивило. Она сидела совсем неподвижно, а ее внешность казалась нереальной среди окружающего леса.

– Кажется, мы потерялись, – внезапно произнесла она, не отрывая взгляда от бабочек.

– Кстати, что ты забыла в лесу? Убегала от кого-то?

– А что ты делал в лесу? – спросила Ева, явно не желая отвечать.

– Тоже не твое дело, – ответил я.

Она не знала моего имени, но и не спрашивала.

– Извини за грубость, но нам реально надо выбираться, – продолжил я.

Ева поднялась, а на ее руке продолжали сидеть бабочки. Я подошел немного ближе, чтобы разглядеть этих прекрасных существ. Крылатые создания находились на ее белокожей ладони, но улетели через мгновение.

– Ты напугал их, – сказала Ева.

– Ну, извини. Нам все равно пора, – сказал я и отправился в неизвестном направлении.

Она проследовала за мной, правда, с большой неохотой. Я смотрел вперед, пытаясь что-нибудь разглядеть среди густой растительности. Меня не покидала надежда, что через некоторое время за ветвями появится небольшое старое здание и рельсы. А она разглядывала все вокруг, находясь где-то у меня за спиной. Через какое-то время я остановился и снова прислушался. На этот раз за кустами звучало что-то монотонное.

– Кажется, нам туда, – сказал я, уставившись сквозь листву.

Ева подошла ко мне, она явно была недовольна. Потом я взял ее за руку, и ее лицо сразу поменяло выражение, а моя ладонь чувствовала тепло ее мягких пальцев.

– Пошли, – тихо произнесли мои губы.

Нам пришлось пробираться сквозь кусты, что оказались колючими. Я продолжал держать ее за руку, стараясь не потерять в зарослях. Ева безмолвно следовала за мной. Впереди за ветвями показалось небо. Не подумав, я ускорил шаг, когда звук стал громче. Он стал похож на падающую воду, но я слишком поздно это понял. Мои ноги соскользнули с обрыва, Ева от испуга сильнее вцепилась в мою руку, и через мгновение мы упали прямо в реку.

Когда мы оказались под водой, я открыл глаза и увидел каменистое дно. Я больше не держал Еву за руку, а мое тело всей кожей чувствовало холод реки. Мне в рот попала вода, я постарался задержать дыхание, поднял взгляд вверх и через несколько секунд всплыл на поверхность.

Течение оказалось сильным, меня уносило куда-то к скалам. Рядом со мной плыло небольшое бревно, за которое держалась Ева. Я ее не сразу заметил среди бушующих волн, снова задержал дыхание и нырнул под кусок дерева. Обломки ветвей мешали мне проплыть, но с усилиями я всплыл рядом с Евой и схватился за мокрую древесину.

Она посмотрела на меня, ее взгляд не был напуганным, скорее в ее глазах читался гнев. А впереди показались большие валуны, и течение начало стихать, а дно становилось глубже. Вдруг дерево, за которое мы держались, с чем-то столкнулось, и нас вместе с ним развернуло спинами вперед.

– Держись крепче, – вырвалось у меня.

Ева обхватила бревно обеими руками, а я нырнул, проплыл под деревом и схватился с другой стороны. Течение стихало, я посмотрел направо и увидел что-то большое и черное. Когда бревно оказалось ближе то пятно оказалось медведем, поймавшим крупную рыбу. Ева тоже заметила его и схватила меня за руку.

– Только не делай резких движений, – сказал я.

– Хорошо, – прозвучало робко в ответ.

Вдруг река поменяла направление, течение усилилось, а бревно поплыло одним концом вперед. В воде я заметил рыб, которые словно сопровождали нас куда-то. Ева тоже их увидела и…

– Надо выбраться на берег. Я надеюсь, ты умеешь плавать? – сказал я.

– Умею, – прозвучало в ответ.

Нас затрясло вместе с бревном, волны забушевали. Я крепко вцепился в ствол, осознавая, что хуже уже быть не могло.

– Надо нырять, – сказал я Еве.

Но она завороженно смотрела на волны, не замечая ничего. Вдруг мои пятки ощутили дно, ударившись о камни. Больше нельзя было терять времени, я нырнул и схватился за хрупкое тело своей спутницы. У рук Евы не хватило сил удержаться за дерево, и она тоже оказалась под водой. Ее рот наглотался воды, а волосы трепало подводное течение. Я прижал ее к себе и закрыл глаза, а через считанные секунды наши тела в потоке воды уже падали вниз. Последним порогом был небольшой водопад, который смягчил наше падение.

Перебирая в воде одной рукой, я подплывал к берегу. Ева, которую я продолжал прижимать к себе, не шевелилась. Я не чувствовал ее дыхания, а ее детское тело слало совсем холодным.

– Все будет хорошо, – сказал я сам себе.

Мои ноги достали до дна, я встал во весь рост и взяв Еву на руки. Она оказалась легкой. Чувствуя каждый камень, на который наступали мои ноги, я поспешил к берегу. Вышел из воды, аккуратно положил Еву на валун и прижался ухом к ее груди.

Ее ердце тихо билось, а вот дыхания не было. Надо было что-то делать. Я знал, как оказывать первую помощь в такой ситуации, но немного робел. Но все-таки собрался, трижды нажал на ее грудную клетку, заткнул ее нос, открыл рот и вдохнул в свои легкие воздух. Мое тело немного затряслось, когда я выдохнул из себя весь воздух в ее посиневшие губы.

– Ей, – вырвалось у меня.

Она пришла в себя, выплюнула воду и раскашлялась. Я сел рядом, наблюдая за ней. Земля ушла из под моих ног, когда она открыла свои фиолетовые глаза.

– Что ты сделал? Фу, – произнесла она, вытирая рот от моей слюны.

– Ты потеряла сознание, а я пытался привести тебя в чувства, – ответил я, снимая мокрую толстовку.

– Лучше ты бы этого не делал, – сказала Ева, присаживаясь на валун.

– Без сознания ты мне больше нравилась, – сказал я, встав.

Я оглянулся, надо было найти путь назад. Можно было пройти назад вдоль берега, но приближался вечер. Да и судя по медведю, которого мы видели, это было небезопасно. Избавившись от одной проблемы, я определенно нашел себе другую.

Потом я достал из карманов мокрые купюры и все остальное, что в них лежало. Открыл пакет и обнаружил, что моя рубашка осталась сухой. Сигареты тоже, новая пачка была не вскрыта, поэтому внутрь вода не смогла попасть. Я проверил зажигалку, которая была почти полной. И еще у меня оставалась упаковка мармелада и две пачки сока.

Я разложил все на плоской поверхности валуна, прижал купюры камнем и посмотрел на Еву, которая успела снять куртку. Она сидела неподвижно, уставившись куда-то в лес. Там летали бабочки, которых я тоже заметил, а потом мой взгляд снова привлекла она. Через мокрую белую майку я смог разглядеть все, что обычно девушки скрывали. Даже рельеф ребер был виден сквозь тонкую ткань. Ее тело только начало взрослеть и округляться.

– Надо одежду высушить. Вот, возьми пока, – сказал я, протягивая ей свою рубашку.

– Спасибо.

Ева взяла ее, рассмотрела пуговицы и сняла свою мокрую майку, не стесняясь меня. Я отвернулся на всякий случай, хотя и так увидел слишком много, и принялся раскладывать на теплом камне свои вещи. И раз Ева настолько не стеснялась показывать свое тело, я надеялся, она будет не против наблюдать меня в одних трусах.

В таком виде я искал что-нибудь для костра. На берегу как раз оказалось много сухих веток. Собрав их в приличную кучу и обложив камнями, я достал сигарету, что сжали мои губы. А когда пламя разгорелось, прикурил от костра и отправился снова собирать ветви.

Вокруг была никем не тронутая природа, и ни одна живая душа не знала, куда меня занесло. Размышляя о сложившихся обстоятельствах, я успел собрать достаточно материала для костра, потом подкинул веток в пламя и начал перекладывать еще мокрую одежду ближе к огню. Вещи Евы тоже перетащил на другой валун.

Ее белая майка совсем высохла и немного испачкалась. Куртка и правда оказалась мужской и подходила мне по размеру. Моя майка тоже высохла, я надел ее и заметил, что Евы нигде не было.

– Эй, Панк. Ты где? – закричал я.

Не получив ответа, я побежал искать ее вдоль берега. Я икал ее среди камней и кустов, но надо было вернуться к костру. И когда я повернулся к огню, увидел знакомую зеленую шевелюру, которая догадалась кинуть пару палок в пламя. Я вернулся обратно с сильным желанием ее придушить, а Ева протянула мне большой лист, в котором лежала целая гора дикой земляники.

– Где ты это нашла? – спросил я.

– А ты как думаешь? – ответила Ева.

– Кажется, ужин все-таки будет, – произнес я, присаживаясь рядом с ней.

Она поделились со мной ягодами, я дал ей упаковку сока. Мы сидели молча и ели, наблюдая за костром. Потом я подкинул еще немного веток, и опустевшие картонные пакеты тоже отправились в огонь. Темнело, появлялись звезды. Я встал проверить, не высохли ли мои джинсы и толстовка. Ева тоже решила проверить свои вещи.

– Черт. Еще мокрые, – прошептал я себе под нос.

– Тебе вернуть рубашку? – спросила Ева, натягивая на себя высохшие штаны.

– Не надо.

– Ты уверен?

– Да, – ответил я.

Ева стояла передо мной, расстегивая пуговицы, а я не мог оторвать от нее взгляд. Она сняла рубашку, оголив полностью верхнюю часть своего тела, надела майку и уставилась на меня с озадаченным взглядом.

– Что-то не так? – спросила она.

– Да нет. Все в порядке. Сколько тебе лет? – спросил я ее.

– Тринадцать, – ответила Ева.

– Я думал меньше. Мне пятнадцать. Ты впервые в лесу?

– Ну да. Здесь все такое зеленое, столько свободного пространства.

– Вот благодаря тебе, мы и потерялись, – сказал я, осознавая, на кого наткнулся.

Я подкинул еще веток в костер и прилег на еще теплый валун, а мои глаза смотрели на темнеющее небо, на котором появлялось еще больше звезд. Мое тело изнывало от усталости, но я расслабился впервые за последнее время и уснул. А пока спал, Ева бодрствовала, наблюдая за огнем. Она даже успела найти еще веток до того, как совсем стемнело. И еще через какое-то время стало совсем холодно.

Проснулся я от того, что замерз. И я уже не лежал на спине, а свернулся калачиком. Проспал мало, и спать все еще очень хотелось, глаза еле открылись. Я поднялся и увидел Еву, что сидела у костра неподвижно, прижав к себе ноги. На ее голове был капюшон, за которым не было видно лица. А я поспешил одеться. Потом закурил.

– Так захотел курить, что проснулся? – раздался голос Евы.

– А ты не спала?

– Нет.

Я подошел к ней и опустился на корточки. Вблизи было заметно, что она вся дрожала. Мои пальцы дотронулись до ее щеки, и я окончательно убедился, что она замерзла.

– Да ты как лед, – сказал я.

– А ты теплый, – сказала она.

Ее глаза были или злыми, или обреченными. По взгляду также было видно, что она хотела спать. Так ничего и не ответив, я присел рядом с ней и кинул в костер оставшиеся ветви. Она собиралась отодвинуться, уже начинала подниматься, но я прижал ее к себе.

– Что ты делаешь? – спросила Ева, пытаясь вырваться.

– Пытаюсь тебя согреть, – ответил я.

Смирившись с моими словами, она перестала сопротивляться и ничего не сказала в ответ, и я обхватил ее обеими руками, ощущая холод маленького тела. Через несколько минут она уснула, а я решил выкурить последнюю сигарету. Я вдыхал дым, смотрел на пламя и чувствовал сердцебиение этой упрямой девчонки. Через некоторое время Ева успела согреться, и я тоже заснул.

Когда я открыл глаза, первым, что увидел, была зеленая копна волос, лежащей рядом Евы. Она еще спала, был слышен тихий сап. Костер потух, от него остался только пепел. А солнце успело немного прогреть окружающие камни. Уже было не так холодно, как ночью.

– Отпусти меня, – прозвучал сонный голос Евы.

Она поднялась и потянулась, а я продолжил лежать на спине и смотреть на небо. В голубой высоте не было видно ни облачка, только белела луна.

– Я надеюсь, ты выспалась, – произнес я, поднимаясь с камней.

– Ну, если бы ты не придавил меня своими конечностями, было бы лучше, – ответила Ева.

– И все-таки в спящем виде ты мне больше нравилась.

Ева ничего мне не ответила, отправилась к воде. Я отправился за ней, прихватив свои высохшие деньги. Пересчитал купюры на ходу и положил их в задний карман. У меня точно хватало на один обратный билет.

– Ей, Панк. Нам надо идти обратно. Поодиночке у нас нет шансов, – сказал я ей.

– Хорошо, – ответила она, глядя на воду.

Мы пошли обратно вверх по течению. У нас больше не было ни еды, ни чего-нибудь попить. Я снова закурил, желая отбить внезапно возникший голод.

– Может найти ягод? – спросила у меня Ева.

– Тоже есть захотела?

Ничего не сказав, она свернула с намеченного пути. Мне пришлось проследовать за ней сквозь высокую траву и кусты, и когда Ева присела на корточки, я присмотрелся. Ей повезло – нашла ягоды и так быстро. Понимая, что мне она ничего даже под страхом смерти собирать не будет, я тоже начал искать то, что могло стать завтраком. И пока я ел, начал чувствовать, что мои ладони насквозь пропахли никотином. Запах перебивал ароматы ягод, которые оставили красные пятна на моих пальцах.

– Эй, – вдруг тревожно вырвалось у Евы.

– Что такое? – спросил я, проглатывая ягоды.

– Там в кустах что-то, – продолжала она.

Я надеялся, что она просто шутила, но в ее глазам был виден испуг. Обернувшись, я заметил в кустах нечто крупное. Сначала оно стояло неподвижно, но потом зашевелилось и стало издавать рычащие звуки.

– Бежим, – сказал я.

То, чего я боялся, свершилось, но мы еще были невредимы. Мимо нас проносились деревья и другая растительность. Я старался не потерять из виду Еву, которая бежала немного быстрее. Мне же не хватало воздуха, чувствовалась тяжесть тела, потом закололо в животе.

– Стой, – крикнул я ей изо всех сил.

Ева замедлилась, совсем остановилась и обернулась. К ее волосам прицепилась паутина, которую она убрала, как только заметила. Я подбежал и тоже остановился, не чувствуя земли под собой.

– Ты весь красный, – сказала Ева, уставившись на меня.

В отличие от меня ее щеки даже не порозовели, и не было даже намека на отдышку. Она стояла прямо, изучая местность, а я согнулся, уставившись на свои кеды. Мой правый ботинок порвался, и я кожей чувствовал прохладу травы. Когда дыхание восстановилось, я выпрямился и огляделся.

– Ты это слышал? – вдруг спросила Ева.

Я прислушался. Сквозь шелест листьев послышались звуки, похожие на ржание лошади. Появилась надежда, что где-то совсем рядом были люди.

– Это лошадь! – сказал я.

Ева резко оглянулась, словно заметила что-то в кустах. Было видно, что она была напугана. Я посмотрел туда же, но кусты даже не шевелились.

– Там ничего нет, – сказал я ей, пытаясь успокоить.

В лесу было трудно понять, откуда доносились звуки, и это пугало. Чтобы окончательно прийти в себя я решил выкурить последнюю сигарету. Втянул в себя дым и выпустил прямо на мимо пролетающую мошкару.

– Что тебе насекомые сделали? – спросила Ева.

– Покусали, – несерьезно ответил я.

Ева сняла куртку, оголив свои белые плечи. Я заметил на ее правой лопатке рану, увидев ее со спины. Было видно, что кровь полностью свернулась, и то, что вокруг нее покраснела кожа. Я не стал задавать лишних вопросов о том, что с ней произошло. Надо было что-то делать, и я полез на дерево, чьи крупные ветви не только могли выдержать мой вес, но и были весьма удобны для лазанья.

– Только за мной не лезь. Я осмотрюсь и спущусь обратно, – сказал я Еве, которая подошла к стволу.

– Ладно, – сказала она в ответ, нахмурив брови.

Я продолжил лезть дальше, стараясь больше не смотреть вниз, и, преодолев несколько ветвей, оказался достаточно высоко, чтобы разглядеть несколько квадратных километров леса. Сверху окружающая природа казалась еще красивее, Ева была размером с мою ладонь. Она смотрела на меня своими фиолетовыми глазами, а я разместился поудобнее на ветке, зацепился левой рукой за ствол и надеялся увидеть лошадей. Но копытных созданий нигде не было видно. Возможно, нам послышалось нечто иное.

Я посмотрел вниз, размышляя над тем, как буду спускаться. А через секунду до моих ушей донесся звук, пронзающий как молния воздух. А из моего левого плеча торчала стрела с перьями на конце, потекла кровь, и я потерял сознание.

Глава 3

Мои глаза открылись, и первым, что я увидел, было оранжевое покрывало с черным орнаментом, которым я был накрыт. На мне не было одежды, плечо было забинтовано плотной бежевой тканью, под которой находились какие-то листья. Рана немного болела, а голова раскалывалась.

Пахло чем-то пряным и сыростью, свет был слабым, но можно было все разглядеть. Я лежал в пещере на самодельном матрасе из сухой травы. Вход прикрывал кусок коричневой ткани, на каменных стенах висели пучки из трав и связки чего-то непонятного. В каменной стене было вырублено углубление, в котором стояли глиняные горшки и другая посуда.

Собравшись с силами, я начал приходить в себя. Мои пальцы нащупали ссадины на затылке. Я никак не мог вспомнить, откуда они появились.

– Неужели, пришел в себя, – прозвучал знакомый голос.

Ева сначала стояла у входа, а потом подошла и села рядом со мной. Теперь она была в коротком бежевом платье без рукавов, поверх которого была надета оранжевая юбка длинной чуть выше колена, а на тонкой талии расположился кожаный пояс.

– Где я? – с трудом вырвалось из моего рта.

– В пещере, – ответила Ева.

– Это мне и так понятно. Где мы вообще? – продолжил более уверенно я.

– Не знаю, у меня был мешок на голове. Люди, которые здесь живут, не все дружелюбные. Когда ты окончательно выздоровеешь, тебе надо поговорить с главным.

– А кто тут главный?

– Он куда-то ушел. Когда он вернется, мне тоже надо будет с ним поговорить. Правда, здесь не все говорят по-нашему.

– Я думал, что хуже уже быть не может, но нет. А что, кстати, у тебя с одеждой? – обреченно сказал я.

– Сожгли. Твою тоже.

– И чем же им мои джинсы не угодили? – произнес я, уставившись в потолок.

– Наверное, плохо на тебе сидели? – предположила, шутя, Ева.

– А что же тебя наголо не побрили, Панк? Или они думают, это твой натуральный цвет?

– Но это и есть мой натуральный цвет!

– Зеленый? Ты в этом уверена?

– Да. – Я сейчас вернусь, – произнесла Ева, встала и ушла.

Я снова остался один среди каменных стен. Мне захотелось встать, но совсем не было сил, и голова кружилась. Не прошло и получаса, как вернулась Ева. И вернулась не одна, а с мужчиной лет пятидесяти. Но несмотря на седину на висках и морщины, тело у незнакомца было почти как у атлета. Сквозь загоревшую кожу проступали мышцы, он был немного выше меня. Глаза были светло-голубыми, а черные волосы, собранные в хвост, тянулись до поясницы.

На его груди сложным орнаментом было нанесено изображение ворона с расправленными крыльями. Голова птицы, повернутая направо, находилась на несколько сантиметров ниже ключиц. На шее слева тоже была татуировка в виде узора, закрученного по спирали, напоминающего улитку. Он был одет в свободные бежевые штаны длиной чуть ниже колена, поверх которых находилась повязка из коричневой ткани. Всю эту одежду опоясывал в два оборота длинный кусок обработанной кожи.

– Каи макуса, – произнес незнакомец, прижав правую ладонь к своей груди.

– Это было приветствие, – объяснила Ева.

– Эм… Здравствуйте, – неловко произнес я.

– Я – Лойчику1. Ты на земле Рауит2, и мы не можем тебя отпустить. Но у тебя есть выбор. Остаться здесь жить добровольно или умереть добровольно, – продолжил незнакомец на понятном мне языке.

– Или ты примкнешь к Рауит, или тебя убьют, – тихо произнесла Ева.

После этих слов я снова словно потерял сознание, но не было ни паники, ни шока. Еще два дня мне пришлось пролежать в той пещере. Все это время Ева приносила мне еду, что делала это не по своей воле. Приходила молча с куском мяса, завернутом в широкий лист, наливала мне воды из кувшина и уходила.

Еще мне пришлось пить какой-то странный отвар, который мне давал Лойчику. Теплая мутная вода пахла чем-то горьким, и ее травяной вкус долго оставался у меня во рту. Мне становилось лучше, силы возвращались, хотелось курить. Я старался больше спать, надеясь, что после пробуждения окажусь у себя дома, а все эти приключения мне только приснились.

Иногда Лойчику с Евой говорили на непонятном языке. Я не мог понять ни слова, и зеленоволосая не желала мне больше ничего объяснять. Она, казалось, вписалась в это племя, а я еще не с кем кроме местного лекаря не был знаком. Но одним утром я проснулся от удара ладонью по щеке. Это была Ева. Она протянула мне сверток, что был в ее руках.

– Вставай, одевайся и пошли, – сказала она.

– Тебя тоже с добрым утром, – еще сонным голосом произнес я.

– Я должна показать тебе все, – продолжала она недовольно.

– Хорошо.

В свертке оказалась одежда: такие же бежевые штаны, как у Лойчику, оранжевый кусок ткани и длинный кожаный пояс. Сначала я думал, что все это легко надеть, но ошибался. Легко я залез только в широкие штаны, которые завязывались сзади под коленками и сбоку на поясе. Что делать с оставшимся куском ткани и поясом, я не мог разобраться. Но Ева вернулась как раз, когда я окончательно запутался.

– Может, поможешь? – спросил я.

– Тогда просто стой смирно, – сказала она.

Она ловко расправила оранжевую ткань и завязала ее на мне. Длинная полоса обработанной кожи обернулась вокруг моего пояса два раза, зафиксировав на мне всю эту одежду. Ева завязала последний узел и отправилась к выходу. Я пошел за ней и впервые увидел то, что было снаружи.

Мы находились высоко в горах среди скал, над нами висело голубое небо, по которому неторопливо плыли облака. Мои легкие наполнились воздухом, от которого у меня немного закружилась голова. Я посмотрел по сторонам на леса и скалы. Среди деревьев плыл туман, кроме ветра ничего не было слышно. Природа поражала нетронутой красотой. Среди камней и стволов я заметил реку. По темно-синей поверхности воды плескались тихие волны, отражая сияющей рябью солнечный свет.

– Как здесь красиво, – подумал я.

– Ты прав, – раздался голос Лойчику за моей спиной.

Мы с Евой обернулись, за нами стоял знакомый нам лекарь и курил странную трубку. Клубы дыма вырывались из его рта и самого курительного аппарата. Запахло чем-то горько-сладким, когда он приблизился.

– Я же сейчас молчал? – спросил я.

– Чтобы понимать, не всегда надо слышать. Суури3 это уже поняла, – сказал Лойчику и выдохнул густой дым прямо мне в лицо.

Моя голова сразу перестала кружиться, я почувствовал легкий голод, и по моей спине пробежала дрожь. До этого момента все было как во сне, но потом все внутри меня словно пробудилось.

– Мне тоже трудно это объяснить, – прошептала Ева, глядя на Лойчику.

– Тебе и не надо ему ничего объяснять. Он сам во все вникнет, – произнес лекарь и удалился куда-то в лес.

– Суури? – произнес я, глядя на Еву.

– Мне дали имя. Тебя это тоже ждет, если не убьют, – сказала зеленоволосая.

Сначала мы немного постояли рядом с пещерой и молчали, а потом пошли по склону вниз прямо к реке. Мои босые ноги чувствовали каждый камень, на который наступали. На Суури тоже не было обуви, но ее походка была увереннее.

– Мне почему-то кажется, что по дому ты не скучаешь, – сказал я.

– Так и есть. Мне здесь лучше.

– А как же твоя семья?

– У меня нет семьи, – ответила она.

– Понятно, – сказал я, опустив взгляд.

Мы прошли еще несколько метров молча, и я заметил женщину лет тридцати. Она была беременна, положение выдавал большой живот. На ней была почти такая же одежда как на Суури. Только юбка была черной и немного длиннее. Взгляд привлекал ее рыжий цвет волос, а серые глаза словно были наполнены спокойствием. Она была с меня ростом, узка в плечах, с хрупкими руками и бледной кожей.

– Каи макуса, – поприветствовала она нас.

– Каи макуса, – произнес я в ответ.

Сначала я не заметил, что их приветствие звучало в моих мыслях также, как и на моем родном языке. Просто казалось, что мы говорим на одном.

– Меня зовут Оанту4. С Суури ты снова знаком, – сказала она.

– А я …. – не успел я сказать свое имя.

– У тебя здесь еще нет имени, – перебила меня Суури.

– Быстро же пришел в норму. Ты целых три дня был без сознания, – продолжила Оанту.

– В спящем виде он мне больше нравился, – продолжила Суури, направив взгляд куда-то в лесную глушь.

– Взаимно, – произнес я и тяжело выдохнул.

Оанту казалась дружелюбной, уж точно дружелюбнее Суури. Передо мной стояла будущая мать, даже в ее голосе слышалось что-то теплое и нежное.

– Его судьба еще не решена окончательно. Но я все равно должна показать ему здесь все, – сказала зеленоволосая, глядя на меня.

– В каком смысле не решена? – спросил я, направляя свой взгляд то на Оанту, то на Суури.

В моей голове было все больше вопросов. Почему-то я чувствовал то, что не должен был чувствовать. А именно, что у Оанту должна была родиться дочь. И понял я это, как только познакомился с ней.

– Совсем потерялся? – спросила меня Оанту.

– Может быть и так, – ответил ей я.

– Потерялись мы оба, но нас нашли, – дополнила Суури.

– Это ты нашла себя здесь, а он – нет, – продолжила Оанту.

– Но чтобы найтись, надо сначала потеряться, – вдруг произнес я, сам не ожидая от себя таких слов.

– Надеюсь, ты себя найдешь. А мне пора, мы еще увидимся, – сказала Оанту, поглаживая живот, и проследовала к пещере, где я проснулся.

Суури проводила ее взглядом и потом недовольно посмотрела мне в глаза. Лицо у нее было такое, словно я в чем-то серьезно провинился. Фиолетовые глаза от злости чуть не покраснели, а губы так сжались, что от них остались только две тонкие полоски.

– Ладно. Не будем терять времени, – сказала Суури сквозь зубы и пошла дальше сквозь лес.

Я проследовал за ней, чувствуя всей кожей прохладу леса. Мой взгляд притягивала красота окружающей зелени, но иногда я отвлекался от дикой растительности на Суури. Сзади ее фигура была совсем детской, худые ноги спешили. Волосы, сливающиеся с листвой, трепал легкий ветер, а сквозь светлую кожу просвечивались синие вены. В новой одежде она выглядела еще более странно, хотя я не мог наблюдать себя со стороны в широких штанах с оранжевой повязкой, напоминающей юбку.

Мы прошли уже несколько десятков метров, и за верхушками деревьев показалась скала. Послышались голоса и еще какие-то звуки, запахло дымом. Суури обернулась, ее взгляд по-прежнему был недовольным, но через мгновение злость сменилась удивлением. И меня кто-то схватил за плечо, и через мгновение я был прижат крепким незнакомцем к стволу ближайшего дерева.

Ему было примерно семнадцать, ростом он был немного выше меня, а через кожу проступал рельеф мышц. На его груди была татуировка как у Лойчику. Одежда на нем была такая же, как и на мне, только ткань под поясом была черной. Волосы были чуть выше плеч, черного как смоль цвета. Серые глаза смотрели на меня с агрессией, ноздри широкого носа двигались. Было слышно его дыхание.

– Каи макуса. Я вижу, ты пришел в себя, – сказал незнакомец.

– Отпусти его, Хасот5. Мне надо ему здесь все показать, – спокойно сказала Суури.

– Ты не смеешь мне приказывать, Суури. Тем более, здесь его судьба еще не известна, – продолжил он.

Он прижал меня еще сильнее к дереву, и я всей своей спиной почувствовал поверхность коры.

– Что тебе от меня нужно? – спросил я раздраженно.

– Неужели подал голос, – сказал он.

Его правая рука опустилась, а левая пальцами еще сильнее впилась в меня. Повязка на моем плече ослабла от его хватки и начала спадать. Из-под нее выпали испачканные кровью листья, которые подхватил и куда-то унес ветер.

– Хасот! – тревожно произнесла Суури, стоя у него за спиной.

Ее голос раздался также внезапно, как и появился нож в руке Хасота. Лезвие оказалось прямо у моего горла, и мое дыхание стало замедляться.

– Он здесь еще считается добычей, Суури. Без имени и без тени, – продолжал Хасот.

– Чего? – произнес я сквозь зубы.

– Достоин ли ты получить тень? Я в этом сомневаюсь. Я так просто ранил тебя, – сказал он.

Лезвие впилось мне в кожу, стало немного больно, и по моей шее потекла кровь, наполняя воздух своим запахом.

– Не надо, Хасот, – раздался голос Суури.

– Хасот, – раздался незнакомый мужской голос где-то позади зеленоволосой.

К нам приближались двое, и они были похожи внешне. Оба были высокими с воронами на груди и черными волосами ниже плеч. Только один был старше, с сединой у висков, и на его правой руке быта татуировка в виде растительного узора. Одет он был немного иначе – его штаны были черными, а в уши были вставлены украшения, похожие на когти. Всего четыре: два в мочках и два меньшего размера чуть выше мочек. У второго были проколоты только мочки, а на голове была повязка из бежевой ткани.

– Опусти нож, Хасот, – продолжал голос того, кто был немного моложе.

Хасот опустил нож и повернулся к приближающимся. Я схватился за свою кровоточащую шею. Суури подошла ко мне и развязала мое плечо, под повязкой остался лишь небольшой шрам. Потом достала из-под пояса два широких листа и приложила к моей новой ране. То, что было завязано на моей руке, теперь пригодилось для нее.

– Каи макуса, – произнесли все кроме меня.

Я заметил на их поясах небольшие приспособления, в которых были закреплены длинные клинки. Лезвия сверкали, несмотря на то, что свет через листву почти не попадал.

– Каи макуса, – сказал я, пока Суури продолжала бинтовать мою шею.

– Это те, кого вы нашли? – спросил мужчина с сединой на висках.

– Да. Суури получила тень, Лойчику взял ее в ученики, – ответил, пришедший вместе с ним.

– А что со вторым?

– Он только сегодня окончательно поправился, – сказала Суури и завязала последний узел на моей шее.

Ее руки испачкались в крови, красные струи также достигли моей груди. Я терпел боль, что перестала меня тревожить.

– Оставь нас с ним, Суури, – сказал мужчина с сединой на висках.

Суури покорно удалилась, пропав среди растительности. Когда она оказалась достаточно далеко, она принюхалась к своей руке. Моя кровь на ее ладони еще не свернулась, и ее запах сводил Суури с ума. Она медленно, но с жадностью принялась слизывать ее со своих пальцев и маленькой ладони, пока все красные следы не исчезли с ее руки. Я же остался вместе с тремя крепкими мужчинами.

– Мне не нужно знать твое имя, здесь его у тебя еще нет, а может и не будет. Ты станешь частью племени или тебя придется убить, – сказал мне мужчина с седыми висками.

– Не думаю, что он будет полезен, – сказал Хасот.

– А ты что думаешь, Киртол6? – продолжил мужчина с сединой.

Мужчина с повязкой на голове подошел ко мне, чтобы лучше рассмотреть. Мне в глаза сразу бросились шрамы на его груди, что тремя рваными полосами пересекали правое крыло ворона. Он взял меня за руку и осмотрел зажившую рану, а потом повернулся к остальным.

– Тело крепкое, да и от падения он быстро пришел в себя. Думаю, стоит его испытать, – ответил Киртол.

– Хорошо. Но если он не справится, сам будешь ответственен за его жизнь, Киртол, – сказал Мэфую7 и удалился куда-то в сторону скалы.

Я остался вместе с двумя крепкими мужчинами, один из которых желал меня убить. Шея уже почти не болела, осталось только странное пульсирующее ощущение. Кровь свернулась, образовав бардовую корку, которую я чувствовал, вдыхая воздух.

– Послушай меня внимательно. Я не знаю, кто ты и откуда. Но, судя по одежде, ты из городов. Ты не первый здесь такой, моя мать тоже попала сюда издалека, – обратился ко мне Киртол.

– Я не верю, что он здесь останется, – прозвучал сзади голос Хасота.

– Тебя я не спрашивал! Сейчас все зависит только от него, – сказал Киртол и вдруг замолк.

Хасот опустил взгляд, в его руках был нож, которым он меня порезал. Я понимал, что даже если я останусь, мне будет тяжело.

– Так, что я должен сделать? – спросил я, нарушив тишину.

– Неужели осмелился заговорить, – произнес недовольно Хасот.

Киртол взял меня за шею, прямо за свежую рану. Я снова терпел боль, но старался оставаться хладнокровным. Мне не было страшно, но было неприятно осознавать, что люди, которых я видел в первый раз, решали мою судьбу.

– Надеюсь, несмотря на рану, ты сможешь это пережить, – сказал Киртол и отпустил меня.

– Что я должен сделать? – повторил я с большей уверенностью.

– Идем. Все равно у тебя нет выбора. Хасот, предупреди Лунно8, возможно понадобятся клинки, – продолжал Киртол.

Хасот с недовольным выражением на лице удалился в сторону, куда мы направлялись вместе с Суури. Мы же с Киртолом пошли в другую. Я смотрел под ноги и держался немного позади. Киртол не оглядывался, шел уверенно, держа прямо спину. Внезапно местная фауна дала о себе знать, и мое внимание привлекли шорохи. Я присмотрелся к деревьям, на ветках сидели вороны. Десятки крупных черных ворон. Я засмотрелся и чуть не ударился головой о низкий сук, а потом присмотрелся к клинкам на поясе Киртола.

Два стальных лезвия длинной почти по метру крест-накрест были закреплены сзади на поясе. Клинки были полностью сделаны из стали, а рукоятки были обмотаны какой-то плотной тканью. Их острые с одной стороны концы были загнуты, придавая оружию схожесть с серпом.

– Мы почти пришли, – вдруг послышалось от Киртола.

Я посмотрел вперед, в пещере кто-то стоял. Кто-то невысокий с совсем седыми волосами, тянувшимися толстой косой до колен. Это оказалась женщина в длинной бежевой мантии, на чьей шее висело что-то, напоминающее бусы. Она подошла к нам, посмотрела на меня, а потом на Киртола.

– Это тот, кто упал с дерева? – спросила она.

– Да. Он сегодня окончательно пришел в себя, – ответил Киртол.

– Пришел в себя и получил новую рану? – продолжила женщина.

– Это Хасот.

– Ты уверен, что он сможет это сделать? – спросила она.

– У него нет выбора. Выживет он или умрет – это уже только от него зависит, – сказал Киртол и зашел в пещеру.

Я безмолвно следовал за ним, а женщина осталась снаружи, проводив нас взглядом. Меня не покидало чувство, что самое трудное было еще впереди. В пещере оказалось светло, потому что выхода было два. Ко второму мы как раз поднимались, он был выше, впереди было слышно воду, воздух стал холоднее.

Мы прошли сквозь каменные стены и оказались у обрыва. Открывался прекрасный вид на лес и горы, за облаками было видно блеклый образ луны. Внизу была река, а вдалеке были видны люди, которые словно наблюдали за нами. Среди них я разглядел свою зеленоволосую знакомую. Стоя на высоте двадцатиэтажного дома, я только мог догадываться, что ждет меня дальше.

– На этот раз тебе придется падать ниже. Но думаю, тебе не привыкать, судя по тому, как мы встретились, – сказал мне Киртол, указывая на небольшой выступ у обрыва.

– А мы как встретились? – спросил я.

– Ты раненым упал с дерева. Хасот не в первый раз ранит тебя.

Я посмотрел на шрам на своем плече, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить. Но помнил я только то, как залезал на дерево.

– У тебя сейчас есть два варианта. Уйти подальше от нас в лес, но в одиночку ты там не выживешь. Или преодолеть страх высоты, – объяснил Киртол.

– И подумать над этим у меня времени нет?

– Почему? Совсем немного есть, – ответил он.

Не знаю, что двигало мной. Возможно, я хотел что-то доказать себе или членам этого племени. Я отправился к выступу, с каждым шагом осознавая, что назад пути не было. Мой взгляд устремился вниз, и я понял, что мог не выжить после такого падения. Потом все словно замерло вокруг, шума воды больше не было слышно. Я сделал шаг вперед, и в моих ушах засвистел ветер, а тело летело навстречу с рекой.

Я успел прижать к себе ноги до того, как погрузился под волны. Я не ощущал ни боли от раны, ни холода реки, открыл глаза. Кислорода почти не было, и к тому же я наглотался воды. Потом начал всплывать, не теряя времени. Мои мышцы были утомлены, но я продолжал плыть, ощущая легкий голод. Вылез из реки я в нескольких метрах от людей, которые словно встречали меня.

Первым ко мне подошел мужчина с сединой в висках, которого я встретил в лесу. Следом за ним я заметил Оанту, Суури, Лойчику и Хасота, чье лицо было весьма удивленным. Остальных я еще не знал.

– Каи макуса, Аорин9.

Аорин, теперь это было мое имя. Я еще не до конца стал частью племени, но смог доказать, что могу находиться среди них. Рыжеволосый мужчина с крепкими руками протянул мне нож, который являлся в каком-то смысле пропуском в их образ жизни. Как и клинки, он был целиком сделан из стали, такой же формы, только намного короче и меньше. Рукоятка была обмотана кожей, а лезвие было таким гладким, что я смог частично в нем разглядеть свое лицо.

– Мне по-прежнему тебе надо все показать. Только надо сначала поменять тебе повязку, – сказала Суури.

И она отвела меня в другую пещеру, где я смог сменить мокрую одежду. На этот раз я сам смог завязать на себе пояс, под которым скрылся нож. Вода смыла засохшую кровь с моей шеи, а повязка промокла и сползла с раны. Я сам развязал ее до того, как вернулась Суури.

– Немного приподними подбородок, – сказала она, прижимая к моей ране широкий лист какого-то растения.

Я послушался.

– А ты как со скалы спрыгнула? – спросил я.

– Я не прыгала. Меня Лойчику в ученики выбрал. Теперь я травы собираю для лекарств, – ответила она.

– Тогда почему мне пришлось прыгать или идти умирать в лес?

– Не знаю. Сама еще не во всем разобралась, – говорила она, продолжая заматывать мою рану.

– Киртол сказал, что ты получила тень. Что это такое?

– Это татуировка в виде ворона. У женщин она на животе, прямо под пупком, – ответила она, закончив бинтовать.

– Еще болит?

– Ну да.

– Можешь показать?

– Обойдешься.

– Не подскажешь, когда тут обед? – спросил я, ощущая уже не легкий голод.

– Пошли, – сказала Суури.

Она отвела меня в то место, где племя готовило еду. Это была кухня под открытым небом, десяток облагороженных костров. На одном из них жарились крупные куски мяса, чей запах только усилил мой голод. Пару таких кусков мы с ней вместе и съели, а потом пошли дальше осматривать владения племени.

Находясь вдали от цивилизации, я был поражен тем, как это племя жило среди всей этой дикой природы. Самым развитым благом было оружие. Клинки, ножи, стрелы – все были искусно выкованы и наточены. В их лезвиях можно было рассмотреть себя как в зеркале. Иглы они тоже делали, как и ткани, которые к тому же подвергались окраске.

Место, служившее кузницей, находилось в пещере рядом с рекой. Огонь внутри нее почти никогда не гас, поддерживая жар внутри. Роль наковальни выполнял камень светло-серого цвета, имеющий нереально гладкую поверхность. Готовое оружие хранилось в мешках, набитых сухой травой.

В нескольких километрах вниз по реке находилось производство ткани и одежды из этой ткани. В основном этим занимались женщины, которые обрабатывали кожу и пряли. Рядом располагались три пещеры. В центральной хранили готовые куски и комки, похожие на вату, из которых делали нити. В правой находились резервуары с краской. Всего четыре цвета: черный, коричневый, оранжевый и красный. Изначально же ткань получалась бежевой.

Место, где я впервые пришел в себя, оказалось чем-то вроде больничной палаты. Травы, что висели внутри, использовались как лекарства, а собирал их Лойчику, который следил за моим состоянием. Ева, которой он дал имя Суури, стала его ученицей. Ей повезло больше чем мне, как оказалось, она была сильна в ботанике.

Я обошел несколько километров их владений, даже не понимая, откуда во мне было столько сил. Ступни начали привыкать к каменистой поверхности, по которой мне приходилось передвигаться. Наступил вечер, и мы разместились у костра недалеко от реки. Жарили на огне рыбу, что сами поймали.

– Уже скоро можно будет есть, – произнесла Суури, завязывая коричневый кусок ткани на своей голове.

– Давно же я не ел еду, приготовленную на костре, – сказал я, уставившись на языки пламени.

В тот момент я почему-то был счастлив. Я был далеко от дома, мне чуть не перерезали горло, потом мне пришлось прыгнуть с высокой скалы. И, конечно, меня звали Аорин. С новым именем начиналась новая жизнь. Мне почему-то было спокойно, я не хотел возвращаться, я хотел что-то себе доказать.

– Курить хочу, – прошептал я себе под нос.

– А меня раздражал тот запах.

– От тебя тоже странно пахло.

– Это лекарствами. Я сама рада, что избавилась от этого запаха, – объяснила она.

– Ты сбежала из больницы? – спросил я.

– Я не хочу об этом говорить.

– А я просто сходил на кладбище. Недавно умер мой друг, его похоронили на одном кладбище с моей матерью. А потом попал в неприятности, – сказал я и замолчал.

– Даже знать не хочу, – перебила она меня.

– Вредина, – вырвалось у меня.

– Ты мне в спящем виде больше нравился, – ответила она мне.

– Взаимно, Панк.

Рыба была готова, мы не стали медлить и приступили к ужину. Даже без специй и соли было вкусно. Когда мой желудок был уже полон, курить все равно хотелось, и немного начинало клонить в сон. Суури тоже доела свою рыбу и подкинула веток в костер.

– Спать будешь под открытым небом? – вдруг спросила она меня.

– Кстати, да. А что с ночлегом? – уточнил я.

– Пошли, – сказала она, встала и поправила юбку.

Мы прошли мимо пещер, где производили ткани, потом дальше сквозь растительность и оказались у еще одной скалы. Она была низкой и широкой, хорошо скрывалась среди высоких деревьев, а на выступах заросла травой и плющом.

– Тебе придется спать здесь, – сказала Суури, указывая на крайний вход.

Я присмотрелся и заметил три пещеры, входы в которые закрывала плотная ткань, сливающаяся с цветом камней. Невооруженным взглядом было трудно понять, что эта скала стала чем-то вроде дома. Суури довела меня до входа, мы прошли через штору, служившую дверью. Внутри было темно, я осмотрелся, сверху оказалась небольшая дыра, сквозь которую пробивался звездный свет.

– Где ты? – сказал я, потеряв Суури из виду.

– Здесь.

Она стояла за мной, а в руках у нее откуда-то взялись два свертка. Я обернулся, она мне их протянула. Это оказались два плотных покрывала.

– Кровать сам себе сделаешь, – сказала она, указывая на гору сухой травы.

Я стал еще лучше видеть в темноте, пространство пещеры по углам было завалено камнями, сухой травой, небольшими бревнами и ветками. В центре было углубление, обложенное валунами. Суури подошла к нему, положила несколько веток, раздалось чирканье, и стало светлее от небольшого костра.

И я смог разглядеть все. Два куска ткани в моих руках оказались красного и бежевого цветов. Стены были далеко не ровными, а до потолка я мог достать рукой. В одном из углов лежал инструмент, похожий на кирку. Видимо, им и вырубали эти комнаты.

– А ты где будешь спать? – спросил я Суури.

– Здесь, недалеко, ближе к лесу, – ответила она.

– Там такая же пещера?

– Ну, почти. Спокойной ночи, – сказала она и ушла, оставив меня одного.

Она, конечно, разожгла мне костер, но в нем было слишком мало веток. Я подбросил еще, погрел руки над языками пламени, положил свертки на первый попавшийся плоский камень и принялся создавать себе кровать. Сгреб почти всю сухую траву, что смог найти. Получился самый настоящий стог сена, только более плоский.

Потом я расстелил два куска ткани сверху этого травяного матраса. Бежевый кусок стал простынью, а красный – одеялом. Темно-алая ткань была украшена орнаментом, состоящим из элементов, похожих на следы диких животных. Некоторые следы явно принадлежали птицам.

Я завалился на получившуюся кровать и понял, что мною двигала паника. Если бы не она, я, возможно, не оказался бы в пещере в широких штанах. Потом перевернулся на живот, уставился на догорающий костер и через некоторое время крепко заснул, ощущая запах сухой травы.

Глава 4

Я сидел в кафе на своем любимом месте в углу. Пил кофе с мятным сиропом, крепкий напиток согревал мое горло. Это было одно из моих любимых мест, там готовили очень вкусные блины. На столах лежали зеленые скатерти, на деревянных стенах висели оленьи рога и черные доски, на которых мелом было написано меню.

Напротив сидел Амин. Он был рад меня видеть, а я словно и не знал, что недавно были его похороны. На моей голове не было волос, я был в своей новой футболке, а на моей шее были бинты, прикрывающие рану.

– Спасибо тебе. Ты мне очень помог. Я даже не знаю, чем отблагодарить тебя, – сказал мне Амин, скромно улыбаясь.

– Ну что ты. Не стоит, – ответил я и отхлебнул немного кофе.

Напиток почему-то потерял вкус и стал совсем холодным, я поставил небольшую белую чашку обратно на блюдце. Заметив, что в кафе кроме нас никого не было, я почувствовал зуд в области груди. Кожа словно горела.

– Не беспокойся. Все будет хорошо, – сказал Амин.

Внезапно он взял меня за руку, что оказалась холодна как лед, холодно потом стало и мне. Я закрыл на мгновение глаза, ощущая легкую слабость и озноб.

– Просыпайся, Аорин, – возмущался чей-то хриплый голос.

Мои глаза открылись, я лежал в пещере, а надо мной стояли трое мужчин. Киртол, Хасот и Рэмса10.

– Вставай, – недовольно произнес Хасот.

– Доброе утро, – сказал я, поднимаясь с травяного матраса.

Кафе и Амин оказались сном. Таким реалистичным сном, что сложно было поверить, что на самом деле последние несколько дней я провел далеко от цивилизации. Я поднялся и поправил свою одежду, в которой мне пришлось спать.

– Сегодня пойдешь с нами на охоту, – сказал Киртол.

– На охоту? – удивленно произнес я.

– Откуда, по-твоему, берется здешняя еда? – спросил меня Хасот.

Не зная, что ответить, я просто промолчал.

– Давайте не будем медлить, раз все уже почти готовы, – сказал Рэмса.

– Но у меня нет оружия! – сказал я, заметив у остальных клинки.

– Оружие ты еще должен заслужить, – ответил Киртол.

Не позавтракав и не проснувшись окончательно, я следовал за ними куда-то в лес. У Хасота и Рэмсы кроме клинков с собой еще были луки и стрелы. Мне показалось странным, что на концах стрел были перья разного цвета: у Рэмсы – серые, а у Хасота – коричневые. Но потом мне объяснили, что так они определяли, чей выстрел был точнее. В каком-то смысле по стрелам можно было узнать, кто стрелял, чужими пользоваться было нельзя.

Мы шли уже несколько километров, преодолевая скалы, ручьи и заросли. Иногда я немного отставал, заглядываясь на окружающую растительность. Не было ни троп, ни намека на дорогу, по которой можно было идти. Мои ступни чувствовали траву, землю и каждый камень, который попадал мне под ноги.

Через какое-то время мы вышли к реке, где нам надо было перебраться на другой берег. Течение бушевало, но вода была такая чистая, что можно было разглядеть дно. Нам пришлось переходить по скользким камням, которые возвышались над волнами. Мы преодолели еще какое-то расстояние и вдруг остановились. Шаги стихли, стало слышно звуки леса. Перед нами раскинулась долина, трава была по колено, воздух поменял запах. Я обернулся, прямо за мной промелькнула тень.

– Оставайся здесь, – сказал мне Киртол.

– Хорошо, – произнес я тихо в ответ.

Рэмса и Хасот ушли куда-то в заросли, Киртол отправился в другую сторону, я остался один. Мне хотелось есть, ступни болели. Повязка на моей шее ослабла и сползла, рана немного кровоточила, листья, которые были к ней прижаты, видимо, остались в моей самодельной кровати. Я присел на крупный камень, пытался сам поправить повязку, но только сделал хуже. По моей шеи потекла кровь, крупные капли упали куда-то под ноги. Кисло-соленый запах заполнил мои легкие, а голова немного закружилась.

– Интересно, где сейчас Суури? – подумал я.

Мое дыхание стало глубже, я старался не паниковать, но мне мешал голод, который усиливался. Мой желудок издавал урчащие звуки, стало немного знобить, пальцы рук и ног замерзли, а через некоторое время холод распространился по всему телу. Кровь на шее успела немного свернуться, я чувствовал биение своего сердца, а в моих ушах стояла тишина.

Но внезапно тишину нарушил странный звук, который совершенно не был мне знаком. Я повернулся туда, откуда он раздавался, он становился громче. Мне стало не по себе. Присмотревшись к кустам, я заметил что-то крупное. Звуки явно издавало животное, чье очертание виднелось через листву.

Я медленно встал, не ощущая ни паники, ни страха. Из-за шока мое тело не желало мне подчиняться, ноги словно приросли к земле и не хотели отрываться. На меня уставились два свирепых глаза, зверь меня заметил. И из-за кустов вырвался крупный медведь, из чьей спины торчала стрела. Он направлялся ко мне. Я сорвался с места и побежал в сторону реки, зверь побежал за мной. Вдруг воздух рассек знакомый мне свист – медведю в спину вонзилась еще одна стрела, и он еще яростнее зарычал.

Впереди у реки были валуны, я попытался запутать зверя, резко сменив направление, забежав за каменную глыбу. Из-за своих размеров он немного замедлился, но не потерял меня из виду. А я пустился тем путем, по которому мы перешли реку. Течение по-прежнему бушевало, я неосторожно наступал на влажную поверхность камней. Оказавшись почти на противоположной стороне, я споткнулся и упал, погрузившись в реку с головой.

Холодная вода немного расслабила меня, следом появилась боль в мышцах. Я открыл глаза, и первым, что я увидел, была моя кровь, что вырвалась из моей шеи и красными облаками окружила меня. Надо было срочно всплывать – я не успел задержать дыхание. Вдруг чья-то рука схватила меня за запястье, это был Киртол. Он вытащил меня из воды, и мы оба оказались лицом к лицу с медведем.

Киртол не дрогнул, когда зверь почти вплотную приблизился к нему. Резким движением он схватился за оружие, чье лезвие через мгновение оказалось в груди медведя. И меня облило горячей кровью, когда Киртол достал свой клинок из тела умирающего животного.

– Вставай, – раздался внезапно голос Хасота.

– Быстро же мы на этот раз справились, – произнес Киртол, смывая кровь со своего клинка в реке.

Когда лезвие избавилось от красных пятен, клинок отправился назад на крепление на его поясе. Киртол повернулся ко мне и улыбнулся, а до меня стало доходить, зачем они взяли меня с собой.

– А он меня удивил, – произнес приближающийся Рэмса.

– Меня тоже, – послышалось от Хасота.

– Вы использовали меня как приманку? – спросил я, глядя на свои окровавленные руки.

– Ну, извини. Зато твое присутствие нам очень помогло, – продолжил Хасот.

– Умойся. Все лицо в крови, – сказал мне Рэмса.

Не только лицо, я весь был в крови. Меня облило с головы до ног, а запах въелся в каждую клетку моего тела. Я погрузился в воду с головой, задержав дыхание. Течение было неслабым и уносило на волнах кровавые вихри, что срывались с моего тела. Вынырнув, я начал тереть наиболее испачканные участки кожи, пока кровавые пятна не стерлись. Потом снова погрузился под воду, чтобы смыть оставшееся с лица. Рана на моей шее снова открылась, но из-за холодной воды я не сразу это заметил. Но когда я вылез из воды, это заметил Киртол.

– У тебя кровь, – сказал он мне.

– Вот черт! – воскликнул я.

Осмотревшись вокруг, я заметил в траве широкие сердцевидные листья. Сорвал один и прижал к ране, пытаясь остановить кровь. Пригодилась повязка, которая была у меня на запястье, я завязал ее снова на шее, зафиксировав лист, и надеялся вернуться назад, не потеряв по дороге сознание.

– А ты крепче, чем я думал, – произнес Рэмса.

Тем временем Киртол, заметив, что я побледнел, подошел к мертвому медведю, достал клинок и разрезал его грудную клетку, повалив зверя на спину. На моих глазах он достал сердце, еще горячее сердце.

– Пей, – сказал Киртол, протянув только что вырванный из груди орган.

– Пей, – повторил Рэмса.

Они в прямом смысле заставили меня выпить медвежью кровь прямо из его же сердца. Я чувствовал лишь тепло в своем горле, потом это тепло поглотило все тело. Я горел, меня накрыло новое для меня ощущение, заставившее сердце биться быстрее. А потом мы вчетвером отправились обратно, неся труп медведя.

Он оказался легче, чем я думал. Его мокрая шерсть пахла чем-то странным, когти были крупные и острые, глаза я решил закрыть, что немного удивило остальных.

Вскоре наши тени почти исчезли, был примерно полдень. Впереди послышались голоса и треск костра. Через несколько минут мы сбросили с себя тело зверя на камни рядом с рекой. Там нас уже ждали. Мэфую стоял и смотрел на волны, а рядом сидела Оанту.

– Удачно на этот раз поохотились, – произнес Мэфую.

– Аорин оказался крепче, чем мы думали, – сказал недовольно Хасот.

– Раз так, он может получить тень, – продолжил Мэфую.

– Он все-таки нашел себя, – произнесла Оанту, которая опустила ноги в реку.

Одежда на мне почти высохла, но на ней остались кровавые разводы. Чувствовал я себя лучше, а после обеда отправился дальше осматривать окрестности. Я нашел место, где расположилось кладбище. Там не было имен с датами, только камни, большинство из которых заросли вьющимися растениями и мхом.

Некоторое время я сидел, уставившись в одну точку. Еще через некоторое время я так погрузился в себя, что даже не заметил, что рядом со мной оказалась Суури. В ее руках были лисья и новая повязка, она пришла перевязать мою шею, но так вышло, что она сама о чем-то задумалась. Ветер трепал ее зеленые волосы, а ее лицо не выдавало никаких эмоций.

– Тебе надо к Мэфую, – наконец-то сказала она.

– Понятно, – ответил я, уставившись на нее.

– Мне надо поменять тебе повязку.

– Хорошо, – сказал я и устроился так, чтобы ей было удобнее.

– Завязал как шнурки, – сказала она, развязывая мою шею.

– Как мог.

– Оно и видно.

– Ты в любом случае лучше справляешься, – поддержал я.

– Не шевелись, – сказала Суури, обматывая мою рану.

– Может еще и дыхание задержать? – попытался я пошутить.

В ответ она туже затянула повязку. А когда Суури закончила, молча куда-то отправилась, забрав с собой то, что было на моей шее ранее. Я не придал этому значения, проводив ее взглядом, встал и пошел к Мэфую.

Суури же скрылась где-то в зарослях. Она села рядом с деревом и принялась нюхать мою окровавленную повязку. Ее рот медленно открылся, и она жадно принялась облизывать кровь с этого отрезка ткани. Она была чем-то похожа на хищника, который наслаждался своей добычей.

Пока зеленоволосая наслаждалась своим ужином, я повстречал на своем пути Лойчику, который отдыхал в тени дерева. На мой вопрос о Мэфую он просто указал мне направление, подняв правую руку. Его легко можно было понять без слов, и я отправился дальше искать его брата. Потом у реки встретил Оанту, которая с улыбкой махала мне рукой. Ее рыжие волосы трепал ветер, приносящий прохладу вод. В правой руке она держала небольшой сверток из коричневой кожи.

– Рад тебя видеть в хорошем настроении, Оанту, – произнес я, приближаясь к ней.

– Какой ты серьезный, – услышал я от нее в ответ.

– Какой есть, – сказал я.

– Я отведу тебя к отцу, он нас уже ждет.

– Нас? – удивленно спросил я.

– Да. Ты получишь тень, а я хранитель теней, – объяснила она.

– Это как?

– Моя обязанность хранить вот эту вещь, – сказала Оанту, разворачивая кусок кожи.

В ее руках оказался кусок обработанной кожи размером полметра на полметра. В центре было изображение ворона, такого же, как и на груди каждого мужчины племени. Немного ниже расположилась ворона поменьше, а оставшееся пространство заполнили другие узорные изображения: цветы, растения, змеи, небесные светила и другие непонятные мне знаки.

– Постой. Мне сделают татуировку? Но так нельзя….

– Здесь уже твое нельзя ничего не решает. Таков порядок, – произнесла она, сворачивая кусок кожи.

– Ладно. Пойдем, – сказал я.

Запахло чем-то пряным и сладким, приближался вечер, небо теряло голубизну. Мы оказались у очередной пещеры, куда Оанту вошла первой. Там было светло, в самом центре потолка было прорублено окно, через которое проникал яркий солнечный свет. Под ним находился каменный стол, на котором лежала красная ткань и небольшой черный сверток.

На полу у стен стояли небольшие сосуды, из которых вырывался едкий дым. Из одного из этих густых клубов показался Лойчику, а за ним – Мэфую. У них на лицах были черные повязки, прикрывающие рот и нос. Оанту натянула такую же.

– Ложись, – послышался сквозь маску голос Мэфую.

Мне пришлось лечь прямо на камень, на красную ткань, пропитанную чем-то масляным. От дыма мне резко захотелось спать, а тело расслабилось. Следом моя грудь была натерта какой-то красной пастой, и на нее положили кусок кожи с тенями. Мэфую подал Лойчику небольшой сосуд с чем-то дымящимся и покинул пещеру вместе с Оанту.

Когда на моей груди появился отпечаток в виде ворона, Лойчику развернул сверток, что лежал рядом со мной. В нем были иглы или нечто, похожее на них. Он взял одну и погрузил ее конец в сосуд, в котором был черный краситель. Потом острый конец проник под кожу, я это чувствовал, но мне не было больно.

Из-за дыма происходящее казалось сном, а на моей груди появлялись черные узоры, медленно превращающиеся в летящую птицу. Масла трав, что горели, были чем-то вроде обезболивающего, а маска Лойчику была пропитана составом, который не давал ему потерять сознание. Я же медленно засыпал и не увидел снов. Погрузился во тьму, что поглотила мой разум.

Лойчику работал несколько часов, потом к нему присоединился Рэмса, который держал рядом со мной что-то вроде факела. Я был без сознания, когда они с Киртолом отнесли меня в пещеру. Внутри их ждала Суури, которая помогла им уложить мое бесчувственное тело. Потом она села рядом и принялась оттирать мою грудь от красной пасты.

Я лежал на спине и ничего не чувствовал. И когда на моей груди не осталось красных разводов, Суури сделала мне компресс, закрыв ворона куском ткани, пропитанным каким-то отваром.

Повязку на шее не было необходимости менять, но зеленоволосая все равно развязала ее. Кровь на ране запеклась, образовав багровую корку, из-за которой было неприятно поворачивать голову. Суури чувствовала, как билось мое сердце и то, как по венам пульсировала кровь. Ей хотелось еще моей крови, это желание было сильнее, чем жажда человека, заблудившегося в жаркой пустыне.

Она принюхалась, потом наклонилась ниже, припав губами к моей ране. Кончик ее языка намочил засохшую кровь, и она медленно облизывала эту корку до тех пор, пока она не стала немного мягкой. Но внезапно она пришла в себя, осознав, что происходило. Встала и покинула пещеру, захватив с собой сосуд с грязной водой и использованные отрезки ткани. Я остался один, а рана на моей шее осталась не завязанной.

Я еще крепко спал, когда она вернулась. Я все также лежал на спине, когда она присела рядом. В ее руках был новый компресс, что оказался у меня на груди. Повязку на шее она тоже поменяла, стараясь не дышать – от моей крови она в каком-то смысле теряла рассудок.

Глава 5

Я проснулся, ощущая жгучую боль в груди. Кожа под компрессом была воспалена, я увидел это, когда заглянул под странно-пахнущую ткань.

– Не вставай, – прозвучал внезапно голос Мэфую.

Он стоял у входа, а потом приблизился ко мне. На его плечах были капли, снаружи шел дождь. Я приподнял голову, чтобы лучше разглядеть его, надеялся, что мне он хоть что-нибудь объяснит.

– Ты теперь один из нас. Когда твоя тень заживет, получишь оружие. До тех пор за тобой присмотрит Лойчику, – продолжил Мэфую.

– Понятно. И долго мне лежать? – спросил я.

– Пока не спадет жар. Смысла отправлять тебя на охоту в таком состоянии нет, толку от тебя не будет, – объяснил Мэфую.

Я прижал ладонь ко лбу. И правда, у меня был жар, а кроме этого в горле было сухо и совсем не хотелось есть. Состояние было похоже на обычную простуду, только кожа на груди со временем стала сильнее болеть. Так сильно, что про жажду я забыл. Пришлось продолжать лежать на спине и смотреть в неровный каменный потолок.