Читать онлайн Моя прекрасная креолка бесплатно

Глава 1

Сергей открыл глаза. За прозрачными занавесками в проёме окна на светло-голубом фоне уже довольно отчётливо угадывался тёмный силуэт пальмы. Это означало, что время перевалило за пять часов. Сергей ещё некоторое время поворочался в постели, оттягивая момент перемещения из-под одеяла в утреннюю прохладу.

Прошло полтора месяца, как он возвратился в столицу из Северной провинции. Там-то, у самого океана, вставать по утрам было самой приятной процедурой – минимальная суточная температура, около двадцати пяти градусов, приходилась как раз на пять-шесть часов утра. Зато днём – пекло под тридцать пять. А в столице, на высоте за тысячу с лишним метров, днём как в родной деревне летом, зато по утрам холодрыга. Вот тебе и тропики! Сергей для себя заметил: вечная ранняя осень.

Мобильник подтвердил время и добавил: «20/02/2012». Прихватив его, по привычке, вместо часов, Сергей вышел на террасу. Первые лучи солнца только начинали робко касаться вершин видневшегося вдали хребта. Размытые тёмные контуры оживали и вспыхивали чёткими ярко-зелёными очертаниями пологих вершин.

Эта наполненная какой-то мистической силой картина пробуждения природы проникала в сознание сладостным ожиданием радостных перемен.

* * *

Сергей и Марибель расписались полтора года назад, но ещё не жили вместе. Встречались максимум на несколько дней только урывками. После скромной свадьбы в тесном семейном кругу ближайших родственников Марибель, состоявшейся на ранчо Сакраменто, где в то время Сергей работал управляющим, всё оставалось как и прежде. Сергей продолжал жить на ранчо в своей скромной квартирке, оборудованной над стойлами и офисом под крышей конюшни, а Марибель – в столице. Там у неё была чисто женская компания – старшая сестра с пятилетней дочкой. Поздно вечером в пятницу, или с рассветом в субботу Марибель приезжала на ранчо на своём новеньком "ярисе". Выходные проходили так же, как и до женитьбы – в прогулках по окрестностям ранчо и прочих незатейливых развлечениях на лоне природы.

А ровно через год после женитьбы Сергей уволился и уехал в Северную провинцию присматривать за мини-отелем друзей-ганадцев из бывших некогда соотечественников. А вернувшись оттуда через полгода, обосновался в поместье семьи дочки, которая была замужем за местным бизнесменом. Так было удобнее для обоих во всех отношениях. Кроме, разве что, общепринятой совместной семейной жизни.

Теперь встречи проходили по выходным на территории Марибель. А уже оттуда они выбирались на столичный простор с его широким ассортиментом развлечений. Но, сидя в каком-нибудь кафе, или путешествуя по окрестным достопримечательностям, они строили планы на настоящую совместную семейную жизнь. Эта тема была самой приятной.

* * *

Ещё год назад они купили по случаю в одном банке небольшой клочок земли на побережье, в паре часах от столицы. Земля эта предполагалась как первый этап одного проекта, который они тогда разработали с прицелом на безбедное житьё-бытьё, со своим делом, обещавшим выгоду, может, даже в масштабе всей страны. Обсуждая тогда свой проект, они пришли к выводу, что дело это может оказаться выгодным и полезным даже в глобальном масштабе. По крайней мере, все исследования, которые они провели, указывали на такую перспективу.

Составили бизнес-план, представили его на конкурс по народной инициативе, суливший победителям неплохое финансирование. Одна солидная организация даже заинтересовалась идеей. Но дальше интереса дело не пошло, а три призовых места на конкурсе, как водится в таких случаях, одержали более скромные и неприхотливые идеи типа чудо-рюкзака и шумопоглотителя в супермаркетах. Они тогда особо и не расстроились – сами в то время не имели возможности заняться вплотную своим ещё не рождённым детищем.

И вот теперь, похоже, наклёвывалась неплохая перспектива. Сергей был полностью свободен от всяких обязательств. Скопился некоторый стартовый капитал, оба горели энтузиазмом. Единственная загвоздка представляла собой совесть Марибель. Фирма, которой она руководила, принадлежала её университетской подруге, овдовевшей два года назад. До этого фирмой руководил муж Элианы, а Марибель была его правой рукой. Элиана же была полностью погружена в заботы о двух малолетних детях. И теперь Марибель не знала, как объявить любимой подруге о своём решении уйти из фирмы. В её собственных глазах это выглядело как предательство.

Как раз вчера, в очередную воскресную встречу, они в который раз пытались найти какой-то выход из сложившейся ситуации. И всякий раз разговор заканчивался на одной и той же ноте. Когда Марибель вспоминала, каким ударом была для её подруги смерть мужа от спрута мозга, голос её начинал дрожать, а на глаза навёртывались слёзы.

* * *

Сергей вздрогнул. В его руке заплясал и заклинькал мобильник. Звонила сестра Марибель. Одно имя Аны-Луисы, высветившееся на экране, вызвало у Сергея смутное чувство: удивление, смешанное с едва выбивавшейся из глубины сознания тревогой. Часы показывали половину седьмого. В такую рань? Ана-Луиса? Почему она? – Марибель же там рядом…

– Серхио, ты можешь сейчас приехать к нам? – Ана-Луиса пыталась говорить спокойно, но было заметно, что это ей давалось с трудом – в голосе проскользнула едва уловимая неуверенность.

– Да. А что случилось? – Сергей непроизвольно внутренне напрягся. – Где Белка?

Все ближайшие родственники Марибель с нескрываемым удовольствием сразу же подхватили её новое имя, прозвучавшее однажды из уст её славского мужа. "Белка" в эспаноязычной среде звучало красиво, и даже как-то подходило внешности Марибель. Конечно, когда Сергей в первый раз так обратился к своей тогда ещё невесте в присутствии её матери, будущая тёща не знала, что означает это благозвучное слово. А после разъяснений самой Белки, донья Исабель просияла и залилась своим истинно креольским смехом:

– И правда, Мари, на белку ты похожа! И как я раньше этого не замечала?

Даже если бы будущая тёща Сергея была классической тёщей из анекдотов, то он полюбил бы её только из-за её смеха – мало кто из его окружения смеялся так незатейливо и искренне. А потому он подбросил веток в костёр:

– Так вы тоже белка, донья Исабель. И Ваше имя на «бель» заканчивается.

Тут даже обычно сдержанная Белка не сдержалась, прыснула, глядя на свою сияющую хохочущую мамиту.

Так Марибель в тесном семейном кругу из Мари превратилась в Белку.

* * *

– Не волнуйся, Серхио, она в порядке. Только что-то слегка прихворнула, – теперь уже в голосе Аны-Луисы явно проскальзывала озабоченность. – Просто у неё сильно кружится голова, она не может сесть за руль в таком состоянии. Я предупредила Элиану, она подъедет через пару часов. А у меня сегодня на работе важное совещание, я не могу опаздывать…

У Сергея отлегло. У него самого несколько лет назад случился похожий приступ головокружения. Голова не болела, но мотало из стороны в сторону прилично, так что даже пришлось обратиться в поликлинику. Врач, расспросил, постучал блестящим молоточком по коленкам, провёл другие тесты и сделал заключение: ничего страшного, какие-то бактерии сейчас появились; вы, сеньор, не первый с такими симптомами; не волнуйтесь, через пару дней всё пройдёт. Выписал какие-то успокоительные пилюли, и даже не дал больничного. И в самом деле, как и обещал невропатолог, через два дня это вéртиго прошло само по себе.

* * *

Дверь открыла Белка. Ана-Луиса полчаса назад уехала вместе с дочкой, которую по пути на работу, как обычно, завозила в киндер – детсад для дошколят.

Вид у Белки был растерянный, потерянный, отрешённый… Любой из этих эпитетов подходил для описания того состояния, в котором Сергей застал свою жену.

Она рассказала, что, как всегда, проснулась в половине пятого, чтобы по заведенному понедельничному режиму отправиться в спортзал. Побаливала голова, но не сильно. Авось, пройдёт. Но при первом же шаге неведомая сила отбросила её в одну сторону, потом в другую, голова закружилась, и дальше передвигаться приходилось, придерживаясь за стену. Иначе не получалось – ноги несли непонятно куда, а плечи задевали всё, что было даже на почтительном расстоянии от маршрута передвижения.

Сергей уже неплохо изучил характер жены, и знал, что она никогда не пожалуется даже в самом тяжёлом случае. И сейчас она не жаловалась, но была напугана – это было заметно в её глазах.

Уложив жену на кровать, Сергей всячески пытался отвлечь её от тревожных мыслей. С деланным ёрничаньем в подробностях рассказывал, как эта напасть проходила у него. Так что, милая моя Белка, не дрейфь, всё будет хорошо! Жизнь прекрасна!

Этот девиз Сергей повторял, как заклинание в самых тяжёлых случаях. И сейчас он пытался уверить в этом, скорее всего, даже не столько жену, сколько самого себя.

Минут сорок спустя приехала Элиана. Теперь можно быть спокойным – в подруге своей жены Сергей был уверен больше, чем в себе самом.

По пути в поликлинику "вольво" Элианы тормознул у автобусной остановки, и до дома Сергей добрался на автобусе уже в бодром присутствии духа.

* * *

Как и предполагалось, доктор не обнаружил у Белки никаких отклонений. Да и она сама, вроде, почувствовала себя лучше. Доктор предположил, что это вéртиго – следствие нервного перенапряжения, посоветовал особо не напрягаться, и уверил, что всё пройдёт без следа. Элиана настояла на том, чтобы во вторник подруга взяла день отдыха.

В среду с утра Марибель почувствовала улучшение. Головокружение не прошло полностью, но она уже могла передвигаться, не держась за стену. Однако за руль садиться в таком состоянии было равносильно самоубийству. Ана-Луиса по пути на работу "подбросила" сестру до её фирмы.

* * *

Звонок Белки застал Сергея около полудня за подписанием акта о продаже его старенького «чероки» одному сеньору, который давно положил глаз на этот, по-простонародному, «кирпич». Водительских прав у Сергея не было, и до отъезда в Северную провинцию ездил он на своём раритете только по окрестностям ранчо, да и то, по выходным. Теперь же, в оживлённых окрестностях столицы, такая возможность бесправного вождения отпадала. Да и лишние копейки были кстати, поскольку уже полтора месяца Сергей не вносил в семейный бюджет ни копейки, то бишь, ни синко.

– Серёжа, мы с Элианой решили пообедать, тут рядом с нашей фирмой есть вегетарианское кафе. Не хочешь составить нам компанию?

Белка старалась говорить как можно веселее, но в её голосе этой весёлости что-то препятствовало. Сергей уже хорошо изучил все интонации своей жены. И эта интонация не предвещала ничего хорошего.

Так оно и случилось. Увидев жену рядом с плотно прижавшейся к ней Элианой у входа в кафе, Сергей сглотнул. Вид у Белки был подавленный, этого она даже при всём своём желании не могла скрыть. Без поддержки подруги она не могла ступить и шагу – её уводило куда-то в сторону.

Слегка заплетающимся голосом Белка рассказала, как не смогла ввести пароль в компьютере, пришлось позвать секретаршу. Но дальше этого дело не пошло – буквы на клавиатуре перемешались, как в популярной простенькой головоломке «суп из букв», плясали перед глазами, и невозможно было даже просто попасть пальцем ни в одну из них. Вот тогда она почувствовала испуг во всей его силе. С помощью секретарши позвонила Элиане.

Знакомый невропатолог Элианы, проведя стандартные тесты, как и в предыдущем случае, не обнаружил ничего необычного. Но предложил сделать магниторезонансную томографию.

Через час он вышел из кабинета к ожидавшим его подругам и сообщил, что в мозге обнаружена некоторая аномалия. Не будучи специалистом, он не мог сделать какого-то определённого заключения, поэтому направит снимки в клинику своего знакомого врача для постановки предварительного диагноза. И теперь оставалось ждать пяти часов вечера, на которые была назначена встреча.

* * *

А после шести, когда уже почти совсем стемнело, Сергей приехал в одну из столичных больниц после звонка Аны-Луисы. В вестибюле неотложки народу было невпроворот. Сергей сразу же от входа увидел сидящих в гуще несчастных больных Белку с Элианой. В руках у Белки был огромный жёлто-оранжевый конверт. Обе подруги были подавлены, и выглядели предельно уставшими.

Без лишних объяснений, видимо, уже перегоревшая от навалившихся на неё отрицательных эмоций, Белка протянула Сергею конверт.

Снимков было с полдюжины, и на каждом из них – в мозгу Белки чётко выделялось овальное тёмное пятно размером со спичечный коробок.

– Спрут, – как-то обречённо-безразлично произнесла Белка, и губы у неё задрожали.

* * *

Элиана смогла, наконец, уехать к своим остававшимся под присмотром бабушки детям, а Белку через пару часов вызвали на приём. Сергея поначалу не хотели пускать вместе с ней, но потом, похоже, вникнув в серьёзность недуга, разрешили.

Оказалось, что это был ещё не приём, а очередной «предбанник». Народу в нём было поменьше, и всем доставало сидячих мест. Сергей с Белкой сели в каком-то закутке у стены с окном. Обстановка вокруг была самая удручающая: лица с печатью обречённости, со всех сторон слышались жалобные стоны, всхлипывания, иногда даже громкие вскрики.

Во входной двери появился отталкивающего вида тип в грязной одежде, с окровавленным лицом и в наручниках, в сопровождении полицейского…

Ждать собственно приёма пришлось фактически почти всю ночь, поскольку приёмный покой был забит больными с самыми разными недугами.

Эта ночь была самой ужасной в жизни Сергея. Многого за прожитые почти шестьдесят лет ему пришлось пережить. Но то, в основном были, события, касающиеся его самого…

Официально врач ещё не поставил первичного диагноза, но специалисты, сделавшие и проанализировавшие эти роковые снимки, дали ясно понять, что речь идёт о злокачественной опухоли.

У Марибель не высыхали слёзы, Сергей утешал и подбадривал её как мог.

Но когда начался приём, и врач, молодая женщина сказала обыденным тоном, что предупреждает заранее, что нужно будет делать радио- и химиотерапии, будут выпадать волосы на голове, Сергей, стоявший позади сидящей напротив врачихи уже выплакавшей все слёзы жены, почувствовал, что начинает терять сознание, что и пробормотал, почти опускаясь на пол…

* * *

Утро они встретили всё в том же «предбаннике» по причине отсутствия мест в палатах. Сотрудники медперсонала принесли какие-то булочки и кофе, потом возле них остановился пожилой врач в сопровождении толпы студентов-медиков, показывая им на свет снимки Марибель и со знанием дела объясняя, что к чему. Приехала одна тётя Белки, потом вторая…

Так для них начиналась новая жизнь.

Глава 2

В Центральную Анерику Сергей попал по совершенно случайному стечению обстоятельств, которые, как и у многих других граждан Реального Объединения Социалистических Стран, возникли после распада страны. Исчезновение РОСС с карты мира стало началом целой цепи трагических событий, как в масштабе всей страны, так и для подавляющего большинства граждан Объединения.

Как выразился один из известных политологов, вместо могучего Реального Объединения остались сплошные Объедки. Этим уничижительным словом всю территорию некогда великого союза, а также тех, кто открыто жалел о распаде, стали презрительно величать адепты новой власти, образовавшейся на обломках в виде суверенных стран.

На смену социализму пришёл дикий капитализм, со всеми его атрибутами. Практически все страны-члены РОСС, не исключая и самую большую из них – Славию, попали под влияние международных финансово-экономических структур, которые начали бесстыжий грабёж бывших социалистических республик под видом благодетелей…

До Сергея в Центральной Анерике оказалась его дочь, которая вышла замуж за одного состоятельного бизнесмена из Креолии, юриста по образованию.

А оказалась Наталья в Креолии, всё же, как говорится, с подачи отца. Дело в том, что Сергей после окончания института геодезии ещё год изучал эспанский язык на специальных годичных курсах. Организованы они были с целью интернациональной помощи развивающимся странам нужными везде специалистами, коими всегда являлись геодезисты.

* * *

За границу Сергей так и не попал. Работал в экспедициях, исколесив всю родную страну от крайнего Северо-Востока до южных пустынь и гор. Но эспанский язык старался не забывать, покупая, при случае, книги в столице, выписывая кувинские журналы.

Вот так, через язык, Наталья и познакомилась со своим будущим мужем и улетела в Креолию. А через несколько месяцев забрала туда и свою любимую маму, с которой в то время Сергей уже был в разводе. А ещё через полтора года родила сына.

Вот его-то, своего годовалого внука, Сергей и прилетел навестить в декабре 2002-го года, по настоятельной просьбе зятя Мигеля-Херардо, который оплатил перелёт туда-обратно. Обратно Сергей должен был улететь через месяц – срок, которым в то время определялось безвизовое пребывание граждан Славии в Креолии, и в соответствии с которым у него был обратный билет.

Однако настырный зять Сергея уговорил его, в конце концов, остаться при кровных родственниках на более долгий срок. И через пару дней он уже приступил к работе в крупном торговом центре, составлявшем часть семейного бизнеса, над которым главенствовал отец зятя дон Мигель. А дети и внуки патриарха, которых насчитывалось не менее дюжины, занимали все ключевые посты в разных секциях, отделах, торговых точках.

Сам же дон Мигель сидел в тесорерии – финансово-расчётном отделе. Каждый вечер, без выходных, после закрытия супермаркета – одной из основных торговых единиц фирмы, он скрупулёзно пересчитывал вырученные за день десятки миллионов колонов. А помогал ему в этом как раз зять Сергея – в то время единственный из сыновей и дочерей дона Мигеля, который имел высшее образование и некоторый опыт работы в дипломатических структурах страны в Эуропе.

А рабочее место Сергея было в глубине супермаркета, как раз за тесорерией, в отделе по приёмке товара. Вместе с ним за длинным рабочим столом с компьютерами разместились три симпатичных девушки, а рядом, в конторке за стеклом сидел начальник отдела, один из младших братьев зятя – Рой.

* * *

Вот как раз с первого рабочего дня в коммерческом центре «M&N» в оживлённом столичном районе и начался процесс становления Сергея как нелегала. Тогда он не вникал в подробности, на каком основании его приняли на работу, по какому принципу назначили оклад – 40 тысяч колонов (около 70 голларов ВША по тогдашнему курсу) за полмесяца.

Всё ему тогда казалось чем-то временным, каким-то виртуальным и беззаботным. Ну а что? Жил он, можно сказать, во дворце зятя, дочка и внук, с которым он нянчился после работы, там же – все расходы по жилью отпадали, питание на убой самыми лучшими продуктами – тоже за счёт фирмы, вечное лето вокруг, симпатичные добродушные люди…

И работа, судя по всему, самая что ни на есть легальная: с зарплаты регулярно вычитывался налог на соцстрах – ему выдали соответствующее удостоверение – и каждые полмесяца вместе с зарплатой он получал квитанцию по вычтенной сумме. И даже операцию по удалению какого-то жировика, выскочившего под лопаткой, сделали в государственной клинике бесплатно, и дали пару оплачиваемых дней отдыха на послеоперационное восстановление.

* * *

Так Сергей жил и работал, особо не заботясь, легально или нелегально он находился в стране. Не волновало его и то обстоятельство, что никаких документов у него на этот счёт не было, а в славском загранпаспорте стоял только штампик о прибытии, дававший ему право находиться в стране легально всего лишь один месяц.

Вся эта беззаботность продолжалась до того времени, когда Сергей решил вернуться в родные края, чтобы полностью отдаться осуществлению одной задумки, которую он вынашивал уже несколько месяцев. Эта вожжа попала ему под хвост в апреле 2005-го года.

Зять этой идее отъезда всячески препятствовал, а когда Сергей уже взял билет на самолёт в местном агентстве кувинских авиалиний Кувана-Авиасьон, не на шутку забеспокоился. Тут и выяснилось, что его влияние на легализацию пребывания Сергея в стране не распространялось на пограничников и таможню.

Все дни до отлёта Мигель-Херардо ходил озабоченный, строя всякие планы по выведению Сергея в правовое поле при проверке паспорта в аэропорту. В итоге ничего подходящего не удалось придумать, и в аэропорт Сергей приехал в статусе злостного нелегала, несмотря на все его трудовые документы и деятельность в должности приёмщика товара.

А пока он туда ехал, то, пораскинув мозгами, пришёл к выводу, что всё его оформление на работу было сделано с нарушением законодательства, которое предписывало всем работодателям иностранных граждан получать соответствующее разрешение в министерстве труда и социального обеспечения. Выходила какая-то абсурдная ситуация с правовой точки зрения…

* * *

С замиранием сердца Сергей протянул таможеннику паспорт с просроченной почти на два с половиной года отметкой о его пребывании в стране. Потайной карман куртки с четырьмя тысячами честно заработанных и никому не предъявленных голларов тянул, словно кирпич.

Однако внимание таможенника, мельком взглянувшего в паспорт, привлекла не просроченная отметка в нём, а коричневый красочный глянцевый кирпич из ручной клади: свеженькая идея креольских кофейных коммерсантов – килограммовая вакуумная упаковка кофе, один из подарков родственникам на родине. По виду, твёрдости и весу ну, практически, кирпич, упакованный в красивую обёртку.

И вот таможенник пристал к Сергею с этим кирпичом: «что это такое?» Сергей: «кофе, подарок родственникам.» Тот ему, типа, ты меня за дурака считаешь? Я знаю, как выглядит упаковка кофе, кофе рассыпчатый, а не как кирпич. Сергей ему: «смотрите, написано же вашим родным эспанским языком – кофе в вакуумной упаковке.»

Таможенник, оказывается, знает эту марку, но никогда в глаза не видел, чтобы упаковка была твёрдая. Типа, хватит пудрить мне мозги, я эту твою штукенцию конфискую. Ёлки-палки, он отбирает самый экзотический подарок!

Сергей меняет тон и начинает умолять не отбирать его гвоздь подарочной программы, пытается надавить на психику. Но парень остаётся непреклонным.

Привлечённый оживлённой дискуссией, от соседней стойки к ним подошёл другой блюститель таможенного порядка. Его коллега объяснил, в чём заминка. Тот покрутил-повертел злополучный кирпич, осмотрел его со всех сторон, и, о чудо!, передал его Сергею, уверив товарища, что это и правда кофе, что он встречал такой в продаже.

Так Сергей в очередной раз за время пребывания в Креолии убедился, что подвох в этой стране может оказаться совсем не там, где его ожидаешь. А вернувшись в Креолию через полтора года, в продаже этот кофе он уже не нашёл. Видимо такое коммерческое новшество себя не оправдало.

И вот уже во время второго пребывания в Креолии случился ещё один случай в аэропорту, который Сергею запомнился очень хорошо. На этот раз всё происходило в аэропорту центра Северной провинции, откуда он улетал в компании одного ганадского актёра славского происхождения, известного, в основном, ролями главаря славских бандитов в колливудских боевиках, в столицу страны Сан-Уго.

Народа на объявленный рейс было мало, почти никого. Колливудское светило впереди Сергея прошло через детектор, предъявило свой ганадский паспорт стоящему у аппарата с другой стороны парню в униформе. Тот полистал его паспорт, вернул, пожелал счастливого пути.

И только тут до Сергея дошло, что в его паспорте, который он пару месяцев назад поменял в своём консульстве, нет вообще никаких отметок, все страницы девственно чистые.

Сергей не ожидал, что на внутренних линиях будет какая бы то ни было проверка документов. Или начисто забыл, что во всех аэропортах проверяют паспорта. Кассирша при продаже билета быстро всё оформила. А Северный – вообще-то, аэропорт международный.

В груди у Сергея похолодело, в голове зашумело. Но отступать, как говорится поздно. Будь что будет.

Детектор позади, Сергей протянул паспорт пограничнику. Тот открыл его, заглянул на привычную страницу. Не найдя ничего, полистал. Опять не найдя ничего, вопросительно посмотрел на Сергея. Видимо, решив, что обладатель паспорта не говорит по-эспански, снова пролистал паспорт от корки до корки.

Снова вопросительно, молча, стал гипнотизировать Сергея. А что он мог спросить? Типа, сеньор, откуда вы свалились на нашу территорию, на мою голову? Сергей, смиренно глядя на него, лихорадочно подбирал простую, но ёмкую фразу, такую, чтоб она убедила парня особо не приставать к нему.

Ганадец там впереди ждёт, а Сергей с пограничником играют в гляделки. Слава богу, никто сзади не подпирал, и за эти долгие секунды Сергей, наконец, собрался с мыслями, и как можно спокойнее, почти без дрожи в голосе, произнёс:

– У меня внук креол.

Парень внимательно ещё раз посмотрел на лицо пассажира, сверил его с фото в паспорте, затем оглядел Сергея с ног до головы. И, так и не произнеся ни слова, вручил ему паспорт, махнул рукой, типа, иди на посадку.

А если порассуждать за этого парня? Тогда всё, оказывается, просто. Стою я тут, думает он, посадка сейчас закончится, пойду бутылочку пива выпью, расслаблюсь, подремлю в тени манго на этой жаре… А если связываться с этим сеньором как положено в миграционном законе, то, блин, хлопот не оберёшься. Оно мне надо? Да и сеньор, похоже, не такой уж и опасный для нашего общества, вон, седой, добродушный, без багажа, да в компании ганадца, у которого с паспортом всё в порядке…

В общем, слава богу, на деле не так уж и страшен чёрт в лице креольского пограничника.

Да и вообще, креолы, в большинстве своём, очень добрые, гостеприимные и отзывчивые люди!

* * *

Год с лишним Сергей вынашивал и обдумывал, как получше реализовать свою идею, обосновавшись в родной деревне. Чему была несказанно рада его мать. Время от времени он наведывался в райцентр, чтобы в тамошнем почтовом отделении, где уже стояла пара компьютеров, проверить свою электронную почту.

И вот в один из прекрасных летних дней 2006-го года Сергей получил электронное письмо от зятя, в котором говорилось о том, что купленный ещё до отъезда его любимого тестя из Креолии участок земли в одном из пригородных кантонов столицы стремительно превращается в перспективный коммерческий проект под названием «Ранчо Сакраменто». И что для присмотра за этим ранчо нужен человек, которому всецело доверяет дон Мигель. И надо же, таким человеком оказался Сергей.

* * *

Ещё работая в отделе приёмки товаров супермаркета в свой первый визит в Креолию, Сергей как-то незаметно завоевал доверие очень требовательного и скрупулёзного во всём патриарха семьи. Тогда, поначалу, некоторые сыновья дона Мигеля даже начали подозревать, что их отец «подсадил» Сергея, без всякого опыта работы, в этот отдел, чтобы шпионить за одним из сыновей, начальником отдела Роем, и за другим, ответственным за отдел кадров – Хорхе.

Тогда постепенно всё рассосалось, и с этими мужиками у Сергея, вообще, не было никаких проблем, хотя зятя Сергея эти ребята недолюбливали за его особое приближение к дону Мигелю, у которого он был правой рукой, пересчитывавшей крупные суммы во всех банках, услугами которых пользовалась фирма.

* * *

Зять в своих письмах всё настойчивее и изобретательнее, с приложением живописующих фоток, приставал с предложением согласиться на администрирование ранчо. Соблазнял всякими коврижками, включавшими, в первую очередь, уже знакомые Сергею вечное лето и полное обеспечение на лоне экологически чистой природы.

Поначалу Сергей отбрыкивался, как мог, планируя снова заняться кроссвордами, которыми он зарабатывал на сносное житьё-бытьё в одном из пригородов столицы ещё до своего первого отъезда в Креолию. Но, постепенно, опять же, уповая на какую-то виртуальность и временный характер, как ему казалось, предложения Херардо, начал раздумывать. Всё намеченное он выполнил; деньги, заработанные в первый визит в Креолию, заканчивались, а стоимость жизни в столице и её окрестностях росла, как на дрожжах. А тут настойчиво предлагают поработать, можно сказать, прямо-таки, в райских кущах.

И вот, в середине июля Сергей получил письмо уже от Хорхе, заведовавшим отделом кадров, на фирменном бланке с, практически, официальным предложением, сделанным, к тому же, заглавными буквами:

«ЗДРАВСТВУЙТЕ, СЕРХИО, ВСЕ ГОТОВО К ВАШЕМУ ПРИЕЗДУ В ДЕРЕВНЮ КОРОНАДО…

ПОЗАБОТЬТЕСЬ О СВОЕМ ПАСПОРТЕ И БИЛЕТЕ НА ПОЕЗДКУ В РАЙ – (КРЕОЛИЮ).... ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ У НАС ЗДЕСЬ ЕСТЬ.

ПОЖАЛУЙСТА, ПОТОРОПИТЕСЬ… СРОЧНО ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ !!!»

* * *

Ну что ж, возвращайся так возвращайся. Хотя, сомнения были. До того самый большой коллектив, который был в подчинении Сергея на триангуляционных работах в горах Бамира лет так тридцать назад, состоял из шести человек, включая помощника – студента-практиканта, четверых рабочих-альпинистов, водителя грузовика, и исключая инструктора по альпинизму, у которого был автономный статус. А тут под его началом предполагалось раза в три больше народа и финансовые операции с кругленькими суммами «налички». Да ещё и чужой стране.

Несколько месяцев ушло на попытки продления загранпаспорта, срок действия которого истекал через год, и покупку безвизового билета, маршрут по которому лежал только через Куву, туристический сезон на которой был в разгаре, а прямые самолёты летали пару раз в неделю. Паспорт Сергей так и не продлил, и вылетел с имеющимся, уточнив, что поменять его можно будет в родном славском консульстве.

Глава 3

Все встретили Сергея радушно и с энтузиазмом. Особенно зять Херардо и его брат Хорхе, который как раз и был наиболее заинтересованным лицом в приезде Сергея, поскольку переживал за своего любимого мерина Голди, который предположительно стоил 25 тысяч голларов и являлся бриллиантом в его уже начавшей формироваться коллекции лошадей, постепенно заполнявшей конюшню на ранчо Сакраменто.

Через пару дней после прилёта, в первый раз в роли начальника департамента – управляющего ранчо, Сергей выехал на своё непосредственное место работы на приписанном к ранчо грузовике-фургоне. С ним ехали строители и старый опытный коневод дон Мемо.

На ранчо его встретил один из племянников зятя, сын одной из его сестёр, Хуан-Пабло. Он был тем самым действующим управляющим, которого Сергею предстояло сменить после того, как тот передаст ему весь опыт по управлению объектом.

Как выяснилось, управлять ранчо Хуана-Пабло назначил дон Мигель, который оплатил обучение внука в каком-то знаменитом университете в Ондурасе на факультете сельского хозяйства. Сам же Хуанпа, очень симпатичный парень, как иногда водится у выпускников вузов, не горел особым желанием работать по специальности, а бредил карьерой профессионального танцора танго. Часто, начиная объяснять Сергею что-то из тонкостей выращивания быков на мясо, с блеском в глазах переходил на па из танго.

Оказалось, что ранчо под управлением Хуана-Пабло выглядело слегка подзапущенным. Быки съедали больше инвестиций (хотя иногда и недоедали), чем приносило дохода их мясо, строительная бригада не всегда вовремя обеспечивалась стройматериалами, а сам Хуанпа чаще отсутствовал, чем присутствовал на рабочем месте.

Причём, если у строителей всё было налажено благодаря опытному прорабу дону Хуану, у быков и лошадей, в которых Сергей вообще не разбирался, хотя и вырос в деревне, ситуация выглядела плачевно. Собственно, из-за этой скотины у дона Мигеля и были трения с внуком. С одной стороны старик хотел, чтобы внук отрабатывал как следует потраченные на его обучение средства, а с другой стороны видел, что к этим затратам добавляются ещё и растраты этого свихнувшегося на танго нерадивого потомка. Таким образом и родилась идея, скорее всего, с подачи Херардо, пригласить на администрирование ранчо Сергея.

* * *

Офис управляющего находился прямо в конюшне, в конце ряда стойл. Рядом с офисом расположилось жилое помещение, состоявшее из крохотной комнатёнки – столовой, такой же маленькой спальни с двуспальной кроватью и санузла с унитазом, умывальником и душем.

В этих апартаментах Хорхе устраивал приём всяких гостей при официальных и неофициальных визитах. В остальное время, после передачи Сергею очередных навыков управления, Хуанпа использовал эту квартиру для подготовки классов танго, которые он задумал вместе со своей невестой по имени Андреа. С этой Андрюшкой однажды произошла анекдотичная трагикомическая ситуация, которую, захочешь, не придумаешь.

В один из дней, как было заведено, Хуан-Пабло передавал Сергею опыт ведения дел в офисе, а его суженая, расположившись на кровати в соседнем помещении, обзванивала по мобильнику потенциальных клиентов, жаждущих уроков танго, которые решила давать эта энергичная парочка.

Вход, как заведено практически во всех традиционных местных домах, был сразу на кухню. Из неё вела дверь в спальню, а за ней – санузел. Поскольку в конюшне было двенадцать пронумерованных стойл, а офис так и назывался офис, то эта квартира имела шутливое название «стойло №13», что и было написано на табличке на двери.

И вот, увлечённые деловым разговором, Сергей и Хуанпа внезапно услышали истошный вопль Андрюшки, чуть ли не сотрясавший бетонную стену, разделявшую два помещения.

Они пулей выскочили в открытую дверь, но соседняя дверь, тоже обычно открытая, оказалась запертой.

Тут уж было от чего перепугаться: пока они увлечённо обсуждали рацион быков и коров, уставившись в рассчитанные Хуаном-Пабло цифры, в соседнем помещении кто-то напал на беззащитную девушку.

Однако, заглянув в окно рядом с дверью, оба управляющих увидели огромную, за версту узнаваемую, задницу Кариоки – одной из молодых кобыл, отличавшейся недюжинной сметливостью и любопытством. Кариока эта в размерах уступала, разве что, одному Голди, настоящая акселератка. Кроме того, она научилась открывать своё стойло, каким-то образом раскачивая внешний запор. Не раз замечали её, спокойно бродившую по конюшне и совавшую свою любопытную морду в другие стойла.

На этот раз, открыв стойло и погуляв по конюшне, она заглянула в апартаменты. Не увидев никого на кухне, прошла дальше, едва протиснувшись в проём, отделявший кухню от спальни, и ткнулась мордой как раз в попку лежавшей на кровати Андрюшки. А шарахнувшись от крика девушки, своей задницей захлопнула входную дверь. Положение осложнялось тем, что ключ от двери находился внутри, у Андрюшки. Пришлось изрядно повозиться с замком, прежде чем удалось открыть дверь. А выпроваживать Кариоку, стоящую в тесном помещении задницей к двери, было ещё той задачей.

* * *

С первых же дней Сергей столкнулся с явлением, которое, судя по всему, свойственно всем креолам. Явление это выражалось в своеобразных порядках, установившихся в рабочем коллективе. Официально же, будь это на родине, в Славии, сие явление можно было бы назвать отсутствием дисциплины, или, по-простому, разгильдяйством.

В тот первый рабочий день, Хуан-Пабло, дав Сергею напутствия по управлению объектом, сразу же после обеда свалил на предоставленной в его распоряжение доном Мигелем машине.

Закончив обычные рабочие формальности и закрыв дверь конюшни, Сергей поднялся на верхнюю террасу ранчо, где у коровника уже стоял готовый к отъезду фургон. Открыв дверцу кабины, Сергей растерялся – там, кроме шофёра, уже сидело два молодых оболтуса-строителя.

Понятно, в действии система «кто первый захватит место». Оболтусы смотрели на Сергея тоже удивлённо, типа, чего тебе надо, мы первые заняли места.

Ну, что же, делать нечего, так сразу всё не уладишь. Надо обдумать положение. Сергей заглянул в фургон. Там остальные, менее проворные, члены строительной бригады и совсем не проворные из-за своего возраста ровесник Сергея прораб дон Хуан и коневод дон Мемо, которому уже за семьдесят. Причём стоят, сесть не на что – грузовик постоянно возит грузы, с которыми несовместимы сидячие места. Сергей присоединился к ним. Поехали.

По возвращении с ранчо в штаб-квартиру империи дона Мигеля, которой являлось здание супермаркета, шофёр Хайро, молодой пинолец (впрочем, как и большинство строителей), доверительно-возмущённо посоветовал Сергею пожаловаться на свинское поведение его товарищей дону Мигелю. Сергей его поблагодарил, но жаловаться кому-то на кого-то было не в его принципах.

* * *

На следующий день после окончания рабочего дня ситуация «кто первый захватит место в кабине» повторилась.

Сергей уже знал, что нужно делать. Ну что же, сеньоры, вылезайте все, и из кабины, и из фургона, милости прошу в офис зоотехника, который рядом, в коровнике. Общее собрание. Пришлось коротко объяснить ребятам принципы субординации, и на практике продемонстрировать им, что новый начальник, несмотря на возраст, может оказаться и посильнее, и поэнергичнее их. Никто не решился повторить пару продемонстрированных силовых трюков в дверном проёме, даже с обещанными в случае успеха пожизненными местами в кабине в качестве премии.

Ну что же, в таком случае, мучачос, отныне и во веки веков в кабине едут кроме нового шефа, чередуясь по согласию, дон Хуан или дон Мемо. Вопросы есть? Вопросов нет. А в фургоне на следующий же день были оборудованы откидные скамейки.

В тот момент Сергей ещё не знал, что в трудную для него минуту Хуан Ванегас окажется более порядочным человеком, чем некоторые другие, пытавшиеся выглядеть очень порядочными. Хотя, можно предположить, что этот урок с субординацией был не последним в ряду аргументов, которые дону Хуану пришлось рассмотреть, когда ему предложили лжесвидетельствовать против уже уволившегося управляющего ранчо.

* * *

Время шло размеренным чередом, как и положено в стране вечного лета. Хотя, климат на ранчо, на высоте в полторы тысячи метров над уровнем моря, был не таким уж и тропическим. Практически, как в центре эуропейской части Славии. И вокруг не было даже ни одной пальмы. Окрестности ранчо – такие же фермы, специализирующиеся, в основном, на молочном животноводстве.

С помощью Хуана-Пабло шаг за шагом Сергей продолжал вникать в науку управления сельскохозяйственным ранчо с уклоном в элитный конный комплекс. Все административно-организационные, управленческие, финансовые и прочие бюрократические дела им постигались успешно, чего не скажешь о коровах и быках.

Пока он перенимал опыт у Хуана-Пабло, животными занимался сам уходящий в отставку дипломированный специалист. А когда он окончательно ушёл, началась чехарда с зоотехниками.

Сначала появилась одна из многочисленных внучек дона Мигеля, ветеринар по образованию. Затем Паолу сменил её жених, специалист непонятно по каким вопросам, но, явно, не по скоту. Потом, вообще, Сергей остался без зоотехника, и проведывать животных и давать ему ценные указания наезжал ещё один сын дона Мигеля, Луис, который был куратором всех этих скотских дел.

Дон Луис отличался от своих братьев и сестёр светлыми волосами и голубыми глазами, а также более стройным, по сравнению с коренастыми массивными братьями, телосложением, на счёт чего ходили разные шутки-прибаутки по поводу соседа дона Мигеля. А вот характер Луиса был похож на отцовский гораздо больше, чем житейские привычки других сыновей патриарха. Серьёзный, практически никогда не улыбавшийся при деловых отношениях, справедливый в поступках, Луис вызывал уважение. Даже тогда, когда он отчитал Сергея за какое-то вмешательство в мнение нового зоотехника по поводу рациона кормов.

* * *

Этого нового зоотехника звали Луис Асофейфа. Высокий, крепкий, довольно серьёзный мужик лет сорока. Как оказалось, работать на ранчо Асофейфа начал ещё до того, как дон Мигель направил туда в качестве управляющего своего внука. Как потом Сергей заметил, Луис был очень строг в своих суждениях, но открыто их не навязывал. А когда дело доходило до того, что его суждения не принимались во внимание, то в душе обижался и мог пойти на разрыв.

Так и получилось ещё до приезда Сергея. Мнения нового администратора Хуана-Пабло – выпускника сельхозфакультета довольно престижного ондурасского университета «Саморано» и животновода-практика по поводу содержания крупного рогатого скота диаметрально разошлись. Вокруг поговаривали, что они дошли до откровенных угроз один другому и чуть ли не сцепились на кулаках. Поэтому, после окончательного ухода Хуана-Пабло и назначенного на его место Сергея, уговаривать Асофейфу пришлось долго, и, видимо, пойти на некоторые его непримиримые условия.

Кроме того, прежде чем дать согласие, зоотехник прозондировал почву, посетив ранчо и переговорив с Сергеем, что называется, с глазу на глаз. Сергей, конечно, совершенно откровенно и с нескрываемой радостью уверил его, что к его быкам и прочему скоту не приблизится ни на шаг.

В общем, как бы то ни было, а от забот о крупном рогатом скоте Сергей, слава богу, избавился – в конце мая Асофейфа приступил к работе. И отношения с новым зоотехником у управляющего складывались очень хорошие.

Главным лошадником и инициатором развития всей конской части ранчо был Хорхе. Лет на десять моложе Сергея, пониже его, но чуть ли не в два раза шире. Нельзя было сказать, что толстый, просто у Муносов, как говорят в народе, широкая кость. Но весил он за сто килограммов, это точно. Бедные лошади, на которых он чуть ли не каждый день скакал! Однако, хоть он и давил этих лошадок своим весом, но любил фанатично. И конюшня была построена так, что над стойлами была запроектирована квартира Хорхе.

Любитель всего изысканного, тем не менее, он воспринимал запах лошадей как часть образа жизни самого крутого элитария. И когда Сергей приступил к исполнению своих обязанностей, над стойлами уже потихоньку начинались строительные работы.

А когда строители закончили через некоторое время этот пентхауз, убирать его раз в неделю Асофейфа привозил свою жену Лауру – рыжеволосую веснушчатую молодую женщину, с которой у Сергея тоже сложились доверительные отношения. Тем более, она внешностью напоминала ему женщин из его родного села в глубине Дебрянских лесов.

Сергею было предложено оборудовать жильё практически по соседству с Хорхе, под крышей на потолке офиса и жилого помещения. Что-то типа мансарды. Сергей сам сделал планировку, и с энтузиазмом приступил, между делом, к строительству своей квартиры. Разумеется, консультируясь с Хуаном Ванегасом и время от времени используя труд его работяг.

Со стройматериалами проблем не было, и через пару месяцев Сергей окончательно перебрался в своё жильё на ранчо. В нём была кухонька, спальня и душ. А вот туалет был внизу, как раз под лестницей, по которой он каждый раз поднимался к себе домой. Его это вполне устраивало, быт наладился довольно неплохо.

* * *

В момент появления Сергея на ранчо рядом с конюшней уже началось строительство крытой арены для различных конных мероприятий. На этом объекте всё шло более гладко. Работы по заливке опорных колонн под крышу продвигались успешно. Уже начиналась подготовка к возведению металлоконструкций. Правда, пришлось уволить, подворовывавшего, как выяснилось, сварщика.

Со сварщиками вообще получалась чехарда. Уволенный Хулио, смуглый степенный пинолец лет пятидесяти, был очень хорошим профессиональным сварщиком, но уж слишком часто просил расходные материалы в таком количестве, что с их помощью можно было уже отгрохать десять таких крыш над ареной. Чувствовалось, что Хуан-Пабло запрашивал для стройки всё, что просили строители, не проверяя, нужно ли оно на самом деле. Для уроков танго такая проверка – совсем лишнее па.

* * *

Затем появился Фреди. Тот, кто думает, что правильно будет Фредди, ошибается. В Креолии есть такое обилие разных вариантов имён, что просто диву даёшься. Такое впечатление, что традиционные эспанские имена уже наполовину, если не больше, вытеснены всякими Jony (Ёни, Хони, Дьёни, иногда даже Джони), или Maikol (разновидность Mickle). Но больше всего, складывалось такое впечатление, было вариантов популярного имени Катя. Тут и Katia, и Katya, и Kattia, и Kathia, и прочие комбинации, и вдобавок, всё это повторяется с «С» вместо «К». Изобилие инглендских знаменитостей, фамилии которых превратились в креольские имена. И даже одна славская знаменитость стала очень популярной – за сборную по футболу уже давно играл Елин Техеда. И всяких диковинных имён, как например, многократная чемпионка мира в своём весе в профессиональном боксе в какой-то там профессиональной лиге Йокаста Вайе, – пруд пруди.

* * *

И этот мужик, Фреди, Сергею понравился как человек и как сварщик больше всех, несмотря на то, что они даже как-то поспорили насчёт соединения каких-то металлоконструкций. И до того они жарко отстаивали каждый своё мнение, что тогда ещё бывший в роли наставника Сергея Хуан-Пабло деликатно отозвал его в сторонку и назидательно посоветовал не спорить со сварщиком. Он так и сказал: не спорь со сварщиком.

Ну, спорить с Фреди Сергею было, можно даже сказать, в кайф, поскольку каждый из них отстаивал своё мнение по работе, не переходя на личности. И вообще, Фреди был слегка наивным добряком и весельчаком. Впредь он запомнился Сергею как одно из самых светлых пятен на разноцветном полотне его жизни на ранчо.

Профессиональный сварщик от бога, никогда не обижавшийся на иногда даже грубоватые шутки товарищей, сам любивший незлобиво пошутить в ответ. Но вот страсть к алкоголю… И прозвище ребята ему дали Чонете. Чонете – это креольская матерчатая шляпа типа панамы. В данном же случае имелась в виду пробка от бутылки, своего рода бутылочная шляпа. Иногда Фреди не являлся на работу, иногда в нерабочем состоянии. В конце концов, пришлось с ним тоже расстаться, к великому сожалению.

* * *

Его место занял шустрый парнишка, тоже с удостоверением сварщика, но довольно высокого мнения о себе. Тогда-то в первый раз Сергею вспомнилось замечание Хуана-Пабло: не спорь со сварщиком.

А после него пришёл Хорхе, сварщик-самоучка, живший неподалёку. И, как выяснилось, тоже не прочь припасть к бутылке. И прозвище ему дали соответствующее. Даже два: Тимбука и Пинтука.

Этот вообще иногда даже просто делал вид, что работает, слоняясь с деловым видом из одного угла стройплощадки в другой.

Вот с Тимбукой Сергей в полной мере осознал, что спорить со сварщиком – себе дороже. В один из таких случаев праздношатания, на замечание управляющего, что работа продвигается слишком медленно, после препирательств, не совсем трезвый, краснее варёного рака, Пинтука, державший в руках кувалду, угрожающе поднял её и со свирепым видом пригрозил, что сейчас разобьёт ей высокому начальству голову. У Сергея хватило терпения не спасовать, но, ведь, и правда, мог и стукнуть кувалдой по голове. В стране, время от времени, случаются подобные случаи, когда в сердцах кто-нибудь кого-нибудь порубает мачете или пристрелит. Креолия, страна, хоть и одна из самых безопасных в Ладинской Анерике, но и на старуху бывает проруха.

Кстати, о мачете. Сергей не знал точно, какие ножички в его родной стране можно свободно носить в кармане в присутственных местах, а какие – нет, но в Креолии человека, вооружённого этой, без преувеличения, саблей, можно встретить на улице чуть ли не на каждом шагу. И в магазинах хозтоваров или сельхозтоваров можно купить такую штуку любого размера, конфигурации и назначения без всяких разрешений. И даже ножны к ней, простенькие дешёвые, или хоть из настоящей кожи с узорами. Местный народ особо не парится, привык, но Сергей, при встрече с таким мачетеносцем, каждый раз как-то инстинктивно сжимался и старался обойти его подальше.

* * *

Постепенно Сергей приспособился к местному менталитету и, дабы не провоцировать понапрасну всякие шероховатости в отношениях, хоть с начальством, хоть с подчинёнными, вынужден был применить его к своей собственной персоне. Хотя это и не всегда удавалось. Ну не мог он рассусоливаться об одном и том же битый час, когда всё ясно с пары слов. Но вот выслушивать приходилось, набравшись терпения, улыбаясь и кивая головой. Постепенно начал замечать, что и местный персонал стал быстрее понимать, что хочет этот слишком строгий начальник.

Глава 4

В общем, через несколько месяцев Сергей окончательно освоился со всеми своими обязанностями, которых прибавлялось не по дням, а по часам. К тому же непосредственный шеф дон Хорхе уже не оставлял его в покое даже в нерабочее время со своими наездами, чтобы выехать верхом за пределы ранчо, или с друзьями отпраздновать что-нибудь малозначительное.

После завершения работ по оборудованию крытой арены, а затем и огромной площади размером с футбольное поле для всяких конных мероприятий, коммерческая активность вверенного Сергею объекта резко возросла. Параллельно с этой активностью росла и нагрузка управляющего ранчо. Мало того, что приходилось контролировать все строительные работы от выравнивания рельефа, дренажа, засыпки щебнем, установки и подключения к сети осветительных мачт по всем правилам безопасности, так ещё и вспоминать профессию геодезиста, проводя работы по нивелированию, разметке и прочим техническим вопросам. А контроль нужен был везде – каждый подрядчик норовил подсунуть ненужные работы, приписать лишнюю сотню кубов перемещённого грунта или лишний час работы экскаватора.

* * *

В один прекрасный момент дон Хорхе решил засыпать склон, примыкавший к задней стороне конюшни, и расширить таким образом площадь перед ней и замостить её брусчаткой.

Пораскинув мозгами, Сергей сделал предложение не засыпать склон, таская вверх землю, а, наоборот, сделать выемку на месте склона и оборудовать под образовавшейся площадью дополнительное помещение. Из практики было очевидно, что при засыпке такого крутого и глубокого склона в дальнейшем было неизбежно проседание грунта, даже при очень плотной утрамбовке.

Идею Сергея поддержал Асофейфа, и, таким образом, появился так называемый салон для всяческих мероприятий. Дон Хорхе потом лично проверил крепость перекрытия, покатавшись по брусчатке над салоном своим большим внедорожником. Зал вмещал несколько рядов стульев перед столом какого-нибудь заседателя какой-нибудь лошадиной конференции, и ещё, вдобавок, бильярдный стол.

На верхней террасе ранчо, в полусотне метрах от ворот, согласно планам дона Хорхе, началось строительство ресторана, главным блюдом в котором предполагались стейки из мяса быков, выращивавшихся в коровнике по соседству.

Асофейфа активно расширял своё животноводческое хозяйство, добавив к коровнику зал для машинной дойки коров, организовав производство пары сортов сыра и сметаны, а на нижней террасе – свинарник со свиноматками и хряком-производителем.

Рядом с основной конюшней был построен ряд дополнительных стойл под сдачу внаём. Клиентами этой лошадиной гостиницы были, разумеется, состоятельные креолы. Круг общения Сергея разрастался.

Все работы, контроль за всеми материальными приходами и расходами, все фактуры, квитанции и прочие ветеринарные и животноводческие издержки ложились, как и положено по статусу, на плечи и голову управляющего. Вдобавок, дон Мигель не доверял никому, кроме Сергея, а это накладывало особую ответственность. Особенно в том, что касалось финансовых вопросов. Всю «наличку» для оплаты расходных материалов патриарх лично вручал Сергею в руки, заставлял пересчитать и каждый раз напоминал, что везде нужен глаз да глаз.

Вот тогда-то к Сергею пришло понимание, сколько семейство Муносов могло бы потерять, окажись на его месте любой прямой наследник дона Мигеля. А не совсем приличные повадки этих наследников Сергею частенько доводилось наблюдать на практике.

Несколько раз Асофейфа попытался приписать лишнюю фуру кожуры от бананов или лишний мешок так называемой гайинасы (отходов с птицеферм) для корма скоту. Поначалу Сергей обращал внимание зоотехника на нестыковку в объёмах, полагая, что тот просто ошибся. Но ошибки повторялись с завидной регулярностью, и всегда в одну сторону. Пришлось Сергею ненавязчиво дать понять дону Луису, что ещё одна такая скрытная попытка может стать публичной.

Но это мелочи, один грузовик на каких-то 80 голларов два-три раза в неделю. А вот слабый контроль за земляными работами экскаватора и бульдозера, которые выполняла фирма одного из многочисленных друзей дона Луиса, и за поступлением щебня от той же фирмы десятками рейсов, каждый из которых обходился голларов в 250, мог принести убытков на миллионы колонов.

Сергей же получал свою мизерную зарплату, которая, тем не менее, потихоньку накапливалась, поскольку пропитание ему присылал, как заботливый дальний родственник, муж его дочери. Остальных расходов, как и положено примерному отшельнику, живущему вдали от всех благ цивилизации, Сергей не имел.

В феврале 2008-го он инвестировал скопившийся таким образом миллион колонов в «чероки» двадцатилетнего возраста, чтобы, не имея прав, кататься на нём исключительно по живописным деревенским окрестностям ранчо.

А ещё через год в газетных объявлениях подвернулся участок на горном склоне ближе к восточному побережью, в который Сергей переместил свои новые сбережения «из-под матраса», договорившись о рассрочке платежа с владельцем.

* * *

Через два-три года ранчо Сакраменто приобрело уже достаточную популярность среди довольно высоких кругов любителей лошадей и всего, что с ними связано. Раз за разом организовывались свадьбы таких любителей, различные довольно массовые мероприятия, аукционы, всякие методические занятия и даже имели место быть корпоративные торжества местного муниципалитета и Министерства культуры страны.

Особняком стояли визиты на дипломатическом уровне. Визит панского посла в Мерсике, вернее, послихи, прошёл, вообще, в приватной обстановке в один из выходных. Об этом позаботился зять Сергея, с ностальгией вспоминавший годы своей юности, когда он работал каким-то сотрудником посольств страны в некоторых восточно-эуропейских странах. Посольство Пании в Креолии накануне упразднили, передав обязанности послу в Мерсике. Поэтому время от времени в страну наведывался этот посол. Вот в один из таких приездов зять Сергея и пригласил эту высокопоставленную даму на ранчо.

Запомнился визит Ругвайского посла Октавио Брулини, с женой, сыном и братом Эктором, который потом доставал Сергея своими посланиями по электронной почте со всякими, иногда скабрезными, развлекательными картинками. Это очень простое и приятное семейство сопровождал Генеральный директор протокола и церемоний при МИДе, старый приятель зятя, достопочтенный Хавьер Борилья. Пожилой жеребец дочери дона Хавьера был постояльцем в лошадином отеле.

Кроме этого, было ещё несколько довольно представительных клиентов, которые держали своих лошадей в лошадиной гостинице ранчо: пару адвокатов, директор строительной компании. Но это не означало, что эти состоятельные креолы были какими-то высокомерными, неприятными типами. Вот что в этой стране Сергею нравилось, так это то, что не было никакого разделения, в поведении и отношениях, на бедных и богатых. И тусовки могли быть общими, и темы для разговоров, часто, общие, особенно, среди лошадников.

* * *

Лошадиное поголовье на ранчо неуклонно увеличивалось. Когда Сергей приехал на работу в первый раз, там было всего около полудюжины лошадей. Постепенно количество их росло: дон Хорхе покупал иногда кобыл инглендской породы для увеличения поголовья этой лошадиной расы.

Удивительные создания – эти лошади! И что самое поразительное, так это то, как они терпят любую, самую невыносимую боль. Да, в момент испуга лошадь может заржать. Но никогда не подаст голоса, даже умирая от нестерпимых ран. Умирает молча, без стонов, без малейших признаков страданий. Только грустные глаза…

У Сергея на глазах такое случилось два раза: когда Коттонфилд так и не встал после операции кастрации, которую сделал дон Мемо; и тихо скончался гордость всей конюшни Голди, которого, похоже, «загнал» дон Хорхе.

Случай с Голди произошёл ещё когда был Хуан-Пабло, который, видимо, не придерживался строгих норм кормления, и давал концентрат в неограниченных количествах. Когда Хорхе вернулся с прогулки, через какое-то время Адан, работник, присматривавший за лошадьми, обнаружил, что Голди в своём стойле словно бы окаменел. Ветеринар прописал вводить физраствор. Всю ночь Сергей с Аданом, сменяя друг друга, делали эту процедуру, вливая в бедного окаменевшего Голди, стоявшего у дверей офиса, литр за литром. Но бедняга так и не вышел из столбняка…

А с Коттонфилдом тоже было трагично. Бедный дон Мемо, коневод с рождения, чистый практик, без всякого знания анатомии лошадей, видимо, совершил какую-то ошибку (хотя раньше проводил такие операции успешно), о чём очень сильно переживал. Асофейфа, имевший более широкие теоретические познания в животных, включая лошадей, критиковал дона Мемо за глаза, каждый раз повторяя: я не буду вмешиваться, весь скот – мой, кроме лошадей. Видимо, повышая, таким образом свой авторитет, на фоне, типа, малограмотного дона Мемо.

Особняком среди визитёров ранчо стоял Леонардо Сильберг, агентинский специалист по лошадям, с которым дон Хорхе познакомился на каком-то тематическом мероприятии. Лео и его ругвайская подруга Габриэла наведывались частенько, и проводили время со своим тоже немолодым жеребцом Эспартако. Лео заботился о своей лошадке, как о родном дите, и вообще, был своим парнем. Помогал в организации всяких мероприятий, а некоторые организовывал сам.

* * *

Разумеется, все эти лошадиные тусовки были не бесплатными, их участники приезжали на крутых «тачках», а время празднеств частенько затягивалось за полночь. Ну а Сергею, как администратору, приходилось не только заниматься организационными вопросами на месте, включавшими всё необходимое для таких празднеств, но и разбирать после них с помощью пеонов завалы из мусора и прочих издержек. Особо запомнилась одна из разбитых и вырванных из водопроводной трубы, можно сказать, с корнем, раковина в… женском туалете. Амазонки, тем более, ладинские, они такие.

* * *

И вот, на одном из таких мероприятий Сергей в первый раз, что называется, вживую встретился со своей будущей женой…

Заочно познакомились они за две недели до того памятного мероприятия на ранчо под названием «Полнолуние». По интернету.

В принципе, на ранчо у Сергея всё, практически, было под рукой, за исключением одного – женского общества. Его не хватало. Особенно после какого-нибудь празднества, на котором всегда присутствовали представительницы слабого пола со всеми их притягательными женскими атрибутами.

Последним толчком к решительному шагу в этом направлении послужила навязчивая реклама в почтовом ящике какого-то сайта международных знакомств.

Кликнул на женский пол в Креолии, и пожалуйста, вот вам подружки на один день, для долгих отношений, и даже желающие выйти замуж. Все подробности в анкетах, кто чем увлекается, кому кто нужен, фото. В общем, глаза разбегаются… И эта хороша, и эта, а эта ещё лучше. Да только одна загвоздка. Если на отечественных славских сайтах сразу и контакт можно найти, то на всех инглендязычных контакты эти только за «мани».

А у Сергея, по причине нелегальности, и счёта в банке не было – все колоны под матрасом, ну как в шедеврах мировой литературы о скупцах. К тому же, у него и свои принципы по поводу таких сердечных отношений: если речь заходит о коммерции, то ничего путного из них не выйдет. Пусть даже не подруга просит норковую шубу или бриллианты, а создатель сайта знакомств – десяток голларов, спекулируя на чувствах.

* * *

После некоторых раздумий Сергей, всё же, решился – поместил свою анкету, зашифровав мудрёным образом в перечне своих увлечений электронный адрес, потратив на это занятие битый час. В процессе поиска подходящей кандидатуры будущей подруги с удивлением выяснил, что не он один такой умный. Вот одной из таких хитрых девушек, с совпадающими с обеих сторон запросами, фотки и анкета которой ему приглянулись, он и написал, гадая, правильно ли расшифровал адрес, получит ли ответ?

Случилось это в конце ноября 2009-го года. Задача, даже при удачном стечении обстоятельств, была не из лёгких. Не так-то легко соблазнять 39-летнюю женщину по переписке, да ещё и на эспанском языке. Да ещё самому в возрасте давно за 50, почти лысому, с рахитичной зарплатой нелегалу, живущему в конюшне у чёрта на задворках. Который, опять же, следуя своим принципам межполовых отношений, не стал ничего скрывать, послав и свои фото, и фото ранчо, и выложив всё, как на духу.

Один момент Сергей, всё-таки, скрыл. Национальность. Тут лучше не спешить, а вдруг эта Марибель насмотрелась колливудских ужастиков про вечно пьяных злых мафиози-славян в шапках-ушанках с красными звёздами. Так что, неопределённо представился эуропейцем.

И надо же, оказывается, он правильно разгадал зашифрованный в объявлении адрес. Правда, зашифрован он был довольно бесхитростно. И Марибель ответила. Ничего её не отпугнуло, наоборот, заинтересовало. Правда, как она потом призналась, подумала, что про жизнь в конюшне Сергей ввернул шутки ради. Но, как потом оказалось, такой вариант её не смутил и в реале.

В том же первом письме Сергей сообщал, что через две недели на ранчо состоится большой конный праздник, на который он её и приглашал. За две недели переписки они уже немного притёрлись в почти что сотне двусторонних посланий, и согласовали детали первой встречи.

Как потом выяснилось, встреча эта чуть не сорвалась, когда подруга, с которой Марибель должна была приехать, в последний момент отвлеклась на какое-то другое мероприятие. А ехать одной по ночным закоулкам пригородов столицы… Хотя план месторасположения Сергей ей заблаговременно выслал.

Но всё же подруга сыграла свою роль. Она, хоть и не поехала, но успокоила Марибель насчёт того, что пригласивший её тип не опасен, поскольку работает на почтенное семейство, с одним из членов которого она в годы своей юности имела романтические отношения. Такая рекомендация перевесила страх нарваться на какого-нибудь маньяка. Ведь иногда бывает и такое в заочных знакомствах.

* * *

Пропетляв ещё какое-то время по тёмным переулкам, буквально скачущим по крутым склонам, и уже собравшись, было, разворачиваться и возвращаться, она вдруг увидела силуэты выезжавших откуда-то из-под склона двух всадников. Это были дон Мемо и Лео Сильберг…

Тут вот и начинаешь задумываться, как так получается, что люди зачем-то встречаются, вопреки всем препонам и рогаткам. Потому что, если бы не эта первая встреча, не случилось бы всего того, что можно обозначить как рок. И при том, непонятно какой: то ли злой, то ли добрый.

* * *

Как бы то ни было, а в тот памятный день они впервые встретились на ранчо Сакраменто на лошадином празднике полнолуния. Сергей в тот момент помогал разбирать затор в десятки машин на парковке. Из новенького, металлического цвета «яриса» спустилась импозантная смуглая молодая дама с короткой стрижкой, в облегающих джинсах. Окинув Сергея с ног до головы оценивающим взглядом, слегка разочарованно произнесла: «На фото ты выглядишь более атлетичным». А через неделю – новая встреча, ещё через неделю – опять…

* * *

Марибель жила и работала в Сан-Уго, а после работы, по пятницам вечером или рано утром в субботу приезжала к Сергею на ранчо. И выходные они проводили вместе, каждый раз совершая большие пешие прогулки по живописным окрестностям ранчо, общаясь между собой и с фанатами-лошадниками, которые навещали своих любимых питомцев в лошадином отеле, как правило, по выходным и праздничным дням. Часто случались различные мероприятия, которые Сергею приходилось обслуживать, но это только добавляло разнообразия в их отношения. За пару лет они несколько раз выбирались в поездки по стране на «ярисе» Марибель.

Так что, у Сергея больше не стояла проблема, куда инвестировать свою скромную зарплату. Проблема состояла только в том, на что её может хватить. Накануне нового года хватило на поездку к Лихому океану, где старые знакомые Сергея, приехавшие из Белославии ещё в 90-е годы, держали маленький семейный отель, состоявший из четырёх так называемых кабин. Там они и встретили Новый 2010-й год.

* * *

В конце мая им посчастливилось выбраться на пару выходных на гарибское побережье. В центральной части страны начались дожди, а на Гарибах в то время как раз было солнечно.

Вот там пришлось понервничать обоим. Они уже тогда начинали вынашивать идею совместного дела в жарком влажном климате, а потому сначала посетили один из выставленных на продажу участков на некотором удалении от моря. А уже оттуда планировали спуститься к пляжам.

Чтобы не делать приличный крюк по асфальтовой дороге, решили свернуть на просёлочную – всего каких-то четыре-пять километров, и вот оно, Гарибское море. Погода была солнечная, сухо, грязи на дороге не ожидалось. Спросили у работников приткнувшейся у развилки авторемонтной мастерской, можно ли проехать по этому просёлку в джунглях на маленькой машине. Те, взглянув мельком на «ярис» Марибель, уверили, что без проблем. Езжайте.

Они и поехали. Сначала, и правда, дорога была хорошо накатана, ровная. Но через каких-нибудь полкилометра стала плавно ухудшаться, пока не превратилась в глубокую колею среди засохшей грязи, по которой нормально ездить можно разве что на гусеничном тракторе.

Марибель, как примерный водитель, до того ездившая только по асфальту, норовила направлять машину именно в колею, невзирая на её глубину. Логично – надо ехать там, где все ехали.

А дорога уже похожа на глубокие канавы, петляющие, разветвляющиеся так, что Сергею уже пришлось вылезть из машины и пятиться перед ней задом, указывая его насупившейся подруге, куда поворачивать колёса, чтобы не сползти в колею и не сесть намертво на днище. Повернуть назад уже не было никакой возможности. А вокруг – заросли с тропическими звуками, и ни души. Кроме обезьянних.

Вот так они и ехали несколько часов эти четыре километра. Слава богу, как-то удалось не застрять посреди душных джунглей под удивлёнными взглядами обезьян. Но атмосфера напряглась и натянулась так, что у Сергея уже почти не возникало сомнений, что это была их последняя встреча. Как говорится, прошла любовь, завяли помидоры.

Марибель не жаловалась, не ругалась, только переживала за машину – она её так берегла, так лелеяла, и тут – на тебе, нашёлся старый пень, который завлёк в дебри, и угробил всё. За машину Сергей тоже переживал не меньше, чем за маячивший на горизонте разрыв в отношениях. Особенно, когда её днище всё же цепляло за какой-нибудь выступ засохшей грязи.

Они уже старались не смотреть друг другу в глаза, до того было паршиво. Оставалось только молча высматривать, не кончаются ли впереди эти чёртовы канавы.

Какое же было облегчение на душе, когда они, наконец, выбрались на основную асфальтированную дорогу, проходящую вдоль берега.

* * *

Постепенно напряжение спало. Однако уже вечерело, нужно было искать отель. А цены в них оказались такие, что славскому управляющему креольским ранчо не по карману.

После долгих поисков среди роскошных дорогих отелей, в конце концов, всё же нашлись довольно приличные, особенно по цене, кабины, практически у самого пляжа, где порядком подуставшие путники и остановились. И даже были, как ни странно, единственными постояльцами. Продукты у них были с собой, и даже бутылочка красного вина. А после ужина напряжение от пережитых треволнений окончательно отпустило, и они уже вспоминали их как забавное приключение.

* * *

В июле они съездили на не так давно приобретенный Сергеем участок в Туриальбе, и сделали даже его крупномасштабную съёмку. Причём Сергей быстренько научил Марибель работать с теодолитом, а сам бегал с рейкой по крутому склону.

В начале знакомства никто из них не планировал жениться или выходить замуж – в этом их желания совпадали: никаких брачных уз, исключительно, что называется, длительные отношения к обоюдному удовольствию. Но всяко случается. Так что, как раз после этой поездки они решили пожениться.

Свадьба состоялась на ранчо в тесном семейно-дружеском кругу в конце августа, через девять месяцев после их первой встречи.

А ровно через год, в сентябре 2011-го Сергей уволился. До февраля присматривал в Северной провинции за одним маленьким отелем знакомых, бывших земляков по РОСС, иммигрировавших в Ганаду. А когда вернулся в Сан-Уго, зять предложил пожить в его доме, где нашлась свободная комната. Херардо был просто рад тому, что его тесть будет рядом, и можно будет по вечерам, за чашкой кофе на кухне, поговорить «за жизнь». От него Сергей узнал, что в большом семействе сильно сдавшего за последнее время дона Мигеля началась борьба за его наследство.

Глава 5

Марибель стали готовить к операции, делая массу всяких анализов. С ней практически постоянно находилась её мать. Она много лет работала волонтёром, правда, в другой больнице, знала все порядки в лечебных учреждениях, и вникала во все детали обследования дочери, готовая в любой момент вмешаться, если что, по её мнению, проводилось не так.

Сергей навещал жену каждый день в отведенное для визитов время. Марибель уже отошла после первого шока, была спокойна и могла в какой-то мере адекватно воспринимать его слова о том, что она обязательно выздоровеет. Хотя мировая практика и статистика говорили об обратном, у Сергея были основания надеяться, что даже в этом случае есть шанс.

Несколько остававшихся до операции дней, возвратившись из больницы, где сама обстановка напоминала о, казалось бы, неизбежном грустном финале, Сергей включал компьютер и копал, копал, копал информацию. Как на славских, так и на эспаноязычных сайтах, о сорологии вообще и, в частности, об этой злосчастной мультиформной глиобластоме, по крупицам собирая малейшие намётки на надежду. Зарегистрировался на одном из форумов, где собрались люди, искавшие такую же надежду.

А надежды на благоприятный исход были весьма призрачные. Популярная интернетовская энциклопедия – вакапедия – выдала удручающее определение всей этой области медицины:

«Сорология – раздел медицины, изучающий доброкачественные и злокачественные опухоли, механизмы и закономерности их возникновения и развития, методы их профилактики, диагностики и лечения. Сорологические болезни представляют собой обширный и разнородный класс заболеваний.»

А то, что касалось мультиформной глиобластомы, вообще, означало неминуемую смерть через пару лет:

«Мультиформная глиобластóма – наиболее частая и наиболее агрессивная форма опухоли мозга… Причина большинства случаев неясна… При лечении может применяться химиотерапия, лучевая терапия и хирургическое лечение… Медиана выживаемости для пациентов, в отношении которых применялась лучевая и химиотерапия с темозоломидом, составляет 15 месяцев. Медиана выживаемости без лечения составляет 3 месяца, в то же время довольно часто пациенты проживают 1–2 года. Хотя серьёзных исследований эффективности хирургического лечения при данном заболевании не проводилось, хирургия остаётся стандартным методом лечения …»

А заглянув в раздел «Генетические нарушения при глиобластоме», Сергей чуть не потерял сознание. Вспомнилось, что говорила девушка-соролог в ту роковую ночь:

«Наиболее частые генетические нарушения при первичных глиобластомах – это: утрата гетерозиготности, затем амплификация, мутация, гомозиготная делеция и ещё мутации.»

Открыл статью вакапедии о мутационной теории сорогенеза:

«Мутационная теория сорогенеза – учение, согласно которому причиной возникновения злокачественных опухолей являются мутационные изменения генома клетки. В настоящее время эта теория является общепринятой. В подавляющем большинстве случаев злокачественные новообразования развиваются из одной опухолевой клетки, то есть имеют моноклональное происхождение.»

*

О сорологии знали все, но никто не вникал в подробности до тех пор, пока эта напасть не касалась его лично. Да и то, соробольной и его родственники узнавали только те подробности, которые им рассказывали лечащие сорологи. А в подробности сорогенетической теории, объяснявшей причину болезни, и согласно которой велось одинаковое лечение во всём мире, вникать мог, разве что, особо дотошный родственник несчастного, у которого хватало самообладания и свободного времени, а также некоторых базовых познаний медицины. Но и в этом случае, столкнувшись со специфическими заумными для простого человека терминами и понятиями, этот искатель истины оставлял свои попытки.

Единственное, что отпечатывалось в голове и больного, и его родственников, это то, что опухоль образуется в результате мутации одной клетки организма, которая стала безостановочно делиться.

В такой ситуации безнадёги люди, обычно, цепляются за малейший шанс, идут на самую маленькую искорку света в конце тоннеля. А получив окончательный и безоговорочный приговор медиков о неизбежном скором конце, теряют голову и соглашаются на что угодно, на любые чудодейственные методы, невзирая на их очевидную абсурдность. Вот тут и наступает очередь всяких шарлатанов и подозрительных целителей.

Сергей уже достаточно хорошо узнал характер своей жены, чтобы понять, что никакие сомнительные предложения по поводу лечения не пройдут. И это был огромный плюс. Это означало, что если найдётся выход, то он будет с двойной гарантией – верой в успех обоих. Верой в то, что есть шанс выйти из этого смертельного тупика, и что выход этот – достоверный, научно обоснованный факт, а не какое-то чудодейственное средство типа поедания жареных жаб, настоянных в моче.

И Сергей копал, копал, копал… Приходилось переводить кучу материалов с русского на эспанский, и в очередной его визит в больницу они обсуждали все детали новой информации. Слава богу, на эспанском языке в интернете тоже было много интересного материала по сорологии. Сергей распечатывал всё это и отвозил жене. Нужно было спешить. Нужно было поднимать настроение упавшей духом Белке.

* * *

Операция была назначена на 1 марта. Ещё накануне, когда стало известно, что она необходима, Сергею не давала покоя одна навязчивая мысль: только бы не случилось землетрясения в тот момент, когда скальпель хирурга коснётся мозга его Белки…

Напряжение спало только в тот момент, когда после звонка, от которого он, сжавшись, вздрогнул, услышал в мобильнике успокаивающий голос Аны-Луисы: «Операция прошла успешно». И они дуэтом разрыдались…

* * *

Не успел Сергей отойти от радостной вести, как снова зазвенел мобильник. На этот раз звонил дон Карлос – сеньор, которому Сергей продал свой «чероки» в рассрочку. По условиям договора, он должен был в течение года выплачивать по сто тысяч колонов. Месяц назад дон Карлос заплатил первый взнос. «Наверное, насчёт очередного взноса, – подумал Сергей, – как раз вовремя». Однако дон Карлос стал сбивчиво объяснять, что один из братьев зятя – Рой, глава противостоящей группировки в битве за наследство начинавшего потихоньку терять рассудок отца, заявил о том, что квоты за «чероки» нужно платить ему, Рою. Якобы за какой-то долг Сергея перед фирмой.

Сергей уже был в курсе того, что Рой давно плёл интриги за спиной зятя, вбивая клин между ним и его славской женой. Дошло до того, что уже гуляла версия о том, что дочка Сергея Наташа была чуть ли не главарём какой-то славской мафии, которую разыскивает Интерпол.

И получалось, что братья зятя включили в борьбу за наследство ничего не ведавшего ещё пару недель назад Сергея. В его голове всё перемешалось.

Однако, придя в себя, он понял, о чём шла речь. Они с Марибель, при содействии зятя, уговорили дона Мигеля одолжить два миллиона колонов, не хватавших для выплаты первого взноса при покупке участка. Изгнав Херардо из фирмы, Рой, взявший власть в свои руки, обнаружил расписку Сергея о предоставленном ему кредите. Решив, что эти деньги Сергей одолжил для покупки машины, и не зная, что кредит это уже был погашен, он и заявил дону Карлосу, что тот должен платить взносы за машину фирме.

Объяснив дону Карлосу, что Рой не имеет никаких прав на машину, Сергей, зная, что братья зятя так просто не отстанут от него, стал лихорадочно искать выход. Вернее, выход искала переполнявшая его ярость. Если бы звонок дона Карлоса случился до звонка Аны-Луисы, Сергей бы просто не стал его слушать, не в состоянии понять, о чём тот ведёт речь. Но весть о том, что смертельная опасность для Белки миновала, вернула способность соображать.

* * *

Нужно было что-то делать. Уж если братья Херардо включили его в список своих потенциальных врагов в борьбе за наследство дона Мигеля, то вся правда, будь она хоть трижды кривдой, окажется на их стороне. Что может противопоставить прожжённому мастеру интриг и хитроумных финансовых комбинаций Рою, по сути, нищий нелегал, озабоченный одним – спасением смертельно больной жены? А на что способен Рой, Сергей знал не понаслышке, когда работал под его началом в отделе приёмки товаров.

Постепенно бурлившая в Сергее ярость трансформировалась в злость на самого себя. И кто виноват, что нелегал, что нищий? Сам и виноват. Не стал поднимать вопрос о нищенской зарплате, которую ему назначили. Тогда, возмутившейся прижимистостью дона Мигеля, Наташе так и сказал: меня деньги не интересуют. Вот и получился управляющий ранчо с окладом работника «на облегчённых работах», так, кажется, указывалось в корешках соцстраха.

Стоп! А почему бы не попробовать вернуть недоплаченное? Зацепившись за эту сомнительную надежду, Сергей, сгорая от нетерпения, позвонил Наташе, которая с утра уехала в Коллегию адвокатов, где проходила университетскую журналистскую стажировку.

* * *

Через пару дней, когда из отдела интенсивной терапии Марибель перевели в общую палату, Сергей смог её навестить. Визиты пришлось распределять среди всех многочисленных родственников Марибель, так что, были они короткими. Но запоминающимися.

В первое посещение своей красавицы-жены Сергей окаменел: лицо её было разукрашено всякими синяками и подтёками, среди которых выделялась почти полностью заплывшая фиолетово-чёрной опухолью прорезь одного из глаз. Оказалось, что накануне ночью она проснулась от желания сходить в туалет, хотела встать, но, не в силах двигаться, рухнула с кровати на пол, ударившись о него головой. Вдобавок, подлоктевые сгибы тоже были сине-чёрными со следами от игл шприца.

А вскоре случился приступ эпилепсии. Слава богу, новая порция компьютерной томографии показала, что всё сошло относительно гладко. Но бедная истерзанная жёнушка Сергея была привязана к кровати жгутами. Жуткое зрелище. В какой-то момент Сергею показалось, что перед ним не его Белка, а бомжиха. Какими их показывают в фильмах.

В следующий визит Белка закатила истерику с требованием убрать какую-то лестницу, пока не выяснилось, что имелись в виду перила, которые пристегнули к её кровати, чтобы предотвратить ещё одно падение.

Тогда Сергей подумал, что его жене что-то повредили при операции, и она не в состоянии адекватно воспринимать события. С какой-то обречённостью он спросил её, знает ли она, кто он такой. От души отлегло, когда она уже спокойно ответила: «Да, ты мой муж Серхио».

Было дело, как-то они долго возились с уткой под одеялом, пока Белка снова не разошлась, откидывая одеяло и упрекая Сергея в никчёмности. Другие пациентки в палате повеселились от души.

Случился ещё один эпизод, когда Сергей опять подумал о том, что у его жены не всё в порядке с головой. С разрешения медсестры, Сергей отвёз её в кресле в туалет, потом он долго пытались усадить её на унитаз. Однако, сделав дело, она, оторвав приличный кусок туалетной бумаги, долго смотрела на него, не понимая, что с ним делать. Пришлось Сергею объяснять на практике.

А после этого, долго и монотонно она водила зубной щёткой из одного угла рта в другой. У Сергея снова появилось ощущение, что его жена тронулась умом. Немного успокоился, когда отобрал у неё щётку, и на этот раз она не протестовала.

Через несколько дней Белке разрешили делать прогулки по вестибюлю. Она в инвалидном кресле, а Сергей, так сказать, за рулём. Ему нестерпимо больно было видеть, как её шея не выдерживала напряжения, и голова постоянно опускалась на грудь. Но они уже могли потихоньку беседовать.

* * *

Тёща Сергея настояла, чтобы не спешили с выпиской. Ей даже пришлось прибегнуть к угрозам, поскольку больница была переполнена. В конце концов, донье Исабель удалось отсрочить выписку на несколько дней.

Квартира, где Марибель жила с сестрой, была на втором этаже, поэтому, выписавшись из больницы, она стала жить в доме двух сестёр своего отца, на первом этаже которого была комната с больничной кроватью с регулирующимся наклоном.

Сергей стал навещать жену каждый день в условленное время. Они прогуливались в окрестностях дома, и начинали уже более детально обсуждать, что делать дальше. Постоянные упражнения, физические и умственные, которые прописал невропатолог, постепенно начинали давать результат. Белка училась заново писать, начиная с каракулей; они играли в какие-то карточные и другие настольные игры, в которые играют, обычно, дошколята.

А когда в конце мая они на пару недель перебрались в предоставленный им одной из тётушек пустовавший дом в родном городке отца Марибель, уже точно знали, что будут делать, чтобы нарушить неприглядную сорологическую статистику по мультиформной глиобластоме, и уже начали делать первые шаги в этом направлении.

* * *

Марибель ещё плохо что соображала, но Сергею удалось убедить её в том, что, коли официальная сорология и сухая статистика давали ей два-три года жизни при самых благоприятных условиях, причём последние полгода – сплошные мучения, то нужно действовать вопреки официальном протоколу лечения.

Белка прекрасно понимала, что ожидает её вскорости при таком предписанном сорологией образе жизни. Постоянные головные боли, тошнота, облысение, все помыслы близких о том, какие новые лекарства применить, где их достать, во что это обойдётся, бессонные ночи, и так далее по протоколу.

Поэтому она была настроена решительно, чтобы избежать этих мучений. Если по официальному протоколу и неумолимой статистике грядёт неминуемая смерть, речь идёт только об отсрочке, а фактически, о продлении мучений, то почему бы не побарахтаться, потрепыхаться, тем более, что есть реальные позитивные примеры. Хуже, ведь, всё равно, некуда.

Они решили действовать от противного. То есть, вместо предписанных протоколом радио- и химиотерапий избрали путь укрепления организма натуральными методами.

По возвращении в Сан-Уго они ещё месяц изучали детали своей дальнейшей, так внезапно изменившейся жизни. А в конце июня перебрались на побережье, поближе к своему участку, устроившись в скромной съёмной квартирке.

Таким образом, оказавшись на берегу океана, вдали от столичной суеты, шума, загазованности, они стали вести совершенно иной образ жизни. В принципе, Сергей полжизни прожил в таком режиме, а для Марибель это было просто необходимо. И нужно было в это верить.

Брат Марибель перегнал её машину из Сан-Уго. Постепенно Белка вспомнила, как её водить, и они постоянно, через день, стали выбираться на пляж, где совершали многокилометровые прогулки вдоль линии прибоя, наслаждаясь жизнью во всей её первозданной красе.

Исключили из питания всякие вредные продукты, включили в него более натуральные, в основном фрукты-овощи. Никаких кола-кол и прочих соблазнительных напитков, напичканных неведомо чем. Соки, зелёный чай с лимоном. Отсутствие стресса тоже было очень важно. Сергей полагал, что одним из факторов, приведших к обострению болезни, была как раз напряжённая обстановка на работе у его жены. Работа ответственная, нервная, с живыми людьми, с постоянно возникавшими проблемами.

Они выбрали путь, с которого решили не сворачивать. Конечно, родственники Марибель, особенно её мать, понимали, кто затеял всю эту историю с отказом от привычного протокола. Но ничего не могли поделать – они знали, что, если она что-то решила, то бесполезно её отговаривать. А чтобы она так решила, ей нужно было предоставить неопровержимые доказательства того, что всё, что Сергей предлагал, не было шарлатанством, а научно обоснованными фактами. Пришлось ему продолжать свои поиски в интернете и на славском, и на эспанском языках, прежде чем он предоставил ей эти факты. Он понимал, какую ответственность на себя берёт, и какие последствия его ожидали в случае неудачи, но деваться было некуда.

Глава 6

Так уж устроена жизнь, что подавляющее большинство людей, узнав, что у них обнаружили злокачественную опухоль, всецело отдаются во власть сорологов. Рассуждать, а тем более, проводить какие-то исследования на тему, в которой обычный человек ничего не соображает, нет ни сил, ни времени, ни средств. А творческие люди, у которых в голове свои идеи, свои планы, свои рабочие графики на несколько лет вперёд, начисто лишены возможности самим позаботиться о своём здоровье. Безоговорочное доверие медикам, даже если по статистике полное излечение весьма призрачно. Часто в таких случаях многие уповают на чудо. Надежда, как известно, умирает последней.

Сергей как-то интуитивно начинал верить в то, что так сложились звёзды на небе, что у них было время, были пока ещё силы, а метод, к которому они обратились, не требовал каких-то больших средств, скорее, наоборот, существенно их экономил. Особенно по сравнению с официальными сорологическими методами, применяемыми в самых лучших специализированных клиниках мира.

Но самое главное, у них совпали их непростые характеры для решения такой задачи. Малейшее разногласие, малейшее несовпадение взглядов, нетерпимость, спешка, пессимизм могли всё испортить.

С трезвым рассудком они погрузились в изучение официальной сорогенной теории злокачественных опухолей. И по всем официальным источникам выходило, что эта «удивительно стройная» теория базируется на том, что мутация в клетке приводит к её бесконтрольному размножению.

Теория гласила, что мутации есть практически в каждой опухоли. И речь идёт не об одной мутации, а о 5–9. Но что особенно интересно, так это то, что эта «удивительно стройная» теория изобиловала не научно доказанными однозначными понятиями, а такими определениями как «практически», «вероятно», «полагает», «по-видимому», «на каком-то этапе».

В итоге всех вышеупомянутых предположений вытекали «чёткие представления» о происхождении опухоли: мутации, ещё раз мутации и нестабильность.

Они уже знали, что лечение заключается в удалении или разрушении опухоли с помощью хирургического вмешательства, либо его сочетания с лучевой терапией или химиотерапией. А поскольку опухоль, по вышеописанной теории, состоит из клеток самого организма, то лучевая и химиотерапия призваны убивать клетки организма. В надежде на то, что его мутировавшие безостановочно размножающиеся клетки – более слабые, и погибнут раньше здоровых.

Но невозможно химические препараты, призванные убивать клетки организма, внедрять непосредственно в опухоль ни с помощью таблеток, ни с помощью внутривенных растворов. Потому и происходит при химиотерапии отравление клеток всего организма, и особенно чувствительно – наиболее слабых органов.

Всем давно известны побочные эффекты этих процедур. Разрушается иммунная система. Но источник возникновения опухоли или механизмы её развития не уничтожаются, поскольку в сорогенетической теории они до сих пор не выявлены, а описаны с теми же оговорками «практически», «вероятно», «полагает», «по-видимому», «на каком-то этапе». И все исследования в настоящее время заключаются как раз в выявлении этого источника и механизмов. Все исследовательские работы посвящены бесконечному углублению в тему генов.

На одном из сайтов они нашли подробное описание, как же происходят злополучные мутации, что для этого процесса нужно, и какова вероятность их возникновения.

Оказывается, вероятность возникновения мутации в клетке приближается к нулю. Чёрным по белому так было и написано. И тем не менее, такая почти нулевая вероятность регистрируется ежегодно во всём мире в виде новых соропациентов, по данным из различных источников, от 10 до 12 миллионов раз.

Вот почему их не устраивала такая теория. А кроме того, она отводила Марибель с её диагнозом очень мало времени, да к тому же, не обычной полнокровной жизни с её радостями и горестями, а мучительного выживания в постоянных страданиях и тревогах.

Но они понимали и другую часть проблемы: если от чего-то отказываешься, то нужно иметь чёткое представление, чем руководствоваться дальше и что нужно делать.

* * *

Мысли о том, что же нужно делать, если официальное лечение вело к смерти, начали рождаться у Сергея с того самого дня, когда были получены снимки магниторезонансной томографии с опухолью, толкование которых не вызывало никаких сомнений у врачей, повидавших на своём профессиональном веку сотни, тысячи таких изображений – опухоль злокачественная.

Сергей уже тогда представлял, в общих чертах, что если она в мозге, то спасения не было.

В задачи официального лечения входило лишь уменьшение размера опухоли, остановка её роста и улучшение самочувствия пациента. Это всё. Ни о каком полном излечении, то есть, о возврате к нормальной жизни речи не шло. А методы – операция, облучение и химиотерапия.

Полное же выздоровление при таком диагнозе невозможно. И окончательный прогноз, который мог отличаться у разных больных, гласил, что финал, в конечном счёте, один. Удаление опухоли с помощью операции и облучение, в лучшем случае, давали шанс на 5 лет жизни (причём, до пяти лет доживают не более 5%), а в среднем – не более одного-двух лет. Наводило на грустные размышления и качество жизни, которое в последние месяцы будет тяжёлым испытанием как для больного, так и для его близких. А при отсутствия лечения выносился жуткий приговор – один-три месяца жизни.

Если учесть, что первую часть лечения – операцию Белке уже сделали, а от двух оставшихся – лучевой терапии и химиотерапии они решили отказаться, то, по вышеприведенным источникам, жить ей оставалось не больше года.

* * *

Сергей в который раз погрузился в историю болезни.

Информация по биопсии: 1 марта 2012 осуществлена, 2 марта – получена в лаборатории, 26 марта на основе её изучения поставлен диагноз: мультиформная глиобластома.

Макроскопическое описание: многочисленные фрагменты рыхлой ткани желтоватого цвета с областями некротического характера. Общий размер фрагментов 5х4х1см.

Техническая рекомендация от 3 апреля: проведение радиотерапии с помощью линейного ускорителя. Указан хирург, который провёл операцию и сделал биопсию: доктор Эктор Торрес Родригес.

Дон Эктор – очень симпатичный мужчина, нейрохирург высшей категории, заведующий отделом нейрохирургии, с ним они уже несколько раз встречались на плановых обследованиях. Собственно, в такие визиты дон Эктор доброжелательно расспрашивал, а Марибель рассказывала, как себя чувствует.

На совещании врачей (консилиуме) от 3 апреля были подтверждены результаты анализа биопсии: мультиформная глиобластома, и зафиксировано решение консилиума: линейный ускоритель и сопутствующая химиотерапия.

* * *

От этих процедур Марибель отказалась. К всеобщему неодобрению матери, старшей сестры и остальных родственников. Но, чтобы не накалять обстановку с роднёй, официально она сделала это в последний момент. Все те дни Сергей проводил с затаённым страхом – а вдруг его Белка передумает. Не покидало ощущение, что её хотят отправить на эшафот.

Особенно тревожно стало, когда она согласилась сделать так называемую «карту» поражённого места в мозге, перед тем как начать делать радиотерапию. Это было 24-го апреля в 11 часов утра. Сергей был против получения очередной порции облучения, поскольку за последние два месяца их было много: перед операцией, после неё, после падения с кровати… А вокруг, в зале ожидания – соропациенты, много, и их поведение, их вид заставлял чуть ли не выть. Донья Исабель пыталась выглядеть молодцом, они даже шутили… «Карту» сделали.

А после «картографирования» состоялся инструктаж с врачом-оператором линейного ускорителя. В комнате, кроме врача – средних лет мужчины, был ещё какой-то парень совсем не медицинской внешности, по субъективным ощущениям Сергея, то ли друг, то ли родственник оператора. Его поведение было каким-то высокомерным. Нет, он ничего не говорил, но весь его вид как бы показывал: Марибель уже не жилец, а вы – несчастные наивные люди, которые всё ещё питают тщетные надежды. Вот тогда-то у Сергея и возникло непреодолимое желание вытащить жену из этой засасывавшей её воронки во что бы то ни стало, назло привыкшим к тому, что перед ними уже ходячий труп…

Врач рассказал всё об опухоли, её разновидностях, о том, что будет проведено 30 сеансов радиотерапии (6 недель по 5 рабочих дней), сопровождаемых капсулами цитостатика темозоломида. Потом ещё 6 недель по 5 дней химиотерапии. Всё это Сергей конспективно записывал.

Он ещё раз просмотрел, что же сказал тогда этот доктор Алехандро Бланко: процедура будет вызывать воспаление мозга… Будут выпадать волосы… От всего этого будет усталость… Но волосы отрастут через 4 месяца… Риски: воспаление, радиация… Кое-что дословно: «Есть группы пациентов, которые живут годы».

Сергей спросил, нужно ли что-то менять в образе жизни? На что дон Алехандро ответил, что ничего не нужно менять. И даже пошутил: «Но, если будете ехать на мотоцикле, надевайте шлем». А на последний вопрос, как же возникает спрут, он откровенно ответил, а Сергей записал дословно: «Никто не знает, как он возникает. Что-то произошло, но неизвестно что». В общем-то, это подтверждало мысли Сергея на тот момент: как можно прописывать что-то, чтобы побороть что-то, если никто не знает, что произошло?

* * *

В один из дней следующей недели поздно вечером Белке позвонили из больницы и сообщили, что на определённый день назначен первый сеанс радиотерапии. И будет он проведен в три часа ночи. Это был финальный аккорд.

2 мая они встретились с онкологом Дианой Самора, очень приятной молодой женщиной, которая провела инструктаж по химиотерапии. А после него Марибель сказала, что отказывается и от химиотерапии, и от радиотерапии. Донья Диана восприняла это сообщение спокойно, кажется, чуть ли не сказала: ну и правильно. Было такое ощущение. Но какой-то документ об отказе Марибель подписала.

* * *

За последние годы у Сергея часто возникало навязчивое ощущение по поводу счастливых случаев, которые происходили как нельзя кстати или с прицелом на будущее. И вот это несчастье стояло в ряду таких событий, которое могло, он это чувствовал, стать знаковой, отправной точкой для чего-то ещё не изведанного. На подсознательном уровне, едва уловимо, подозрительно упорядоченно, выстраивались счастливые случаи, уже имевшие место в его жизни.

Чудес не бывает, но бывают какие-то посылы, которые направляют наши шаги в нужном направлении. Можно называть их по-разному: счастливым стечением обстоятельств, благоприятным расположением звёзд на небе, предначертанием, божественным провидением… Кому что ближе его мировоззрению.

* * *

Сергей не помнил точно, когда это случилось. Когда он ещё продавал газеты в пригородных столичных электричках, или когда сочинял свои кроссворды для детей, а, может, когда подрабатывал несколько месяцев накануне отъезда в Креолию охранником в одном из частных охранных предприятий… Но случилось так, что зашёл он в книжный магазин и увидел там книгу «Профилактика спрута возможна» .

Сергея всегда привлекала литература, относящаяся к жанру нон-фикшн. Тогда он не особо интересовался сорологической темой. Не более других людей, которых лично, или их родственников не коснулась эта жуткая напасть. Посмотрел аннотацию, полистал. Живо, интересно написано, некоторые моменты сразу зацепили. Купил, за несколько дней вдумчиво прочитал.

Всё в книге было изложено настолько ясно и понятно, с доказательствами в виде многолетних научных экспериментов автора, что сразу наводило на мысль: а почему до сих пор сорологи не обратили внимание на открытие, сделанное и зарегистрированное ещё в 1989-м году? Понимание этого пришло потом, когда пришлось более детально углубиться в тему.

А тогда, прочитав книгу, Сергей просто зафиксировал в глубинах памяти, что злокачественная опухоль состоит не из мутировавших клеток самого человека, а из клеток-паразитов. Он тогда ещё задумался, сравнивая официальную сорогенетическую теорию, которая была у всех на слуху, но в которой практически никто ничего не понимал, с теми выкладками, которые были приведены в той книге. А приведено всё было настолько логично, что у любого человека, изучавшего основы биологии в школе, не возникало никаких вопросов.

Он тогда даже отметил, что более удачно было бы назвать эту теорию не паразитарной, а протозойной. При слове «паразитарная» у обычного человека сразу возникает образ какой-нибудь аскариды в кишечнике и встаёт непроизвольный тормоз: простите, как из аскарид может образоваться опухоль? А вот термин «протозойная» и более точно описывает этого паразита – простейший одноклеточный организм, и может вызвать дополнительный интерес – а что ж это за протозойная такая?

* * *

Эту книгу Тамары Слащёвой, как и другие её книги, он без труда нашёл в интернете. Но вот что интересно. Её книги издаются, есть много публикаций и о книгах, и о самой Слащёвой, но всё это делается неофициально. Для официальной сорологии она не существует. Нет её и в вакапедии. Зато есть в вакапедии некая Ольга Гузова, есть Максим Палкин, ещё десятки и сотни подобных этим персонажам личностей, а вот Слащёва, оказывается, не доросла. Во всяком случае, Сергей не нашёл. Как не нашёл в вакапедии информации и о многих других исследователях этой области медицины, о трудах которых он собирал данные по крупицам в разных независимых источниках. Ему понравилась одна цитата из статьи одного отечественного соролога, выделявшегося своей особой точкой зрения на проблему. Он назвал усилия официальной сорологии сизифовым трудом

Сергей не просто так запомнил эту фразу. Она принадлежала единственному заметному на высоком уровне представителю сорологического мира. Только он обратил внимание на открытие Тамары Слащёвой. Во всяком случае, других, кто бы открыто выразил своё мнение, отличное от официальной точки зрения, Сергей не нашёл.

Ещё в начале девяностых, когда Слащёва стучалась во все высокие двери, предлагая уделить внимание её открытию, от неё просто отмахнулись. Все сорологические учреждения были с головой погружены в изучение генов. Какой ещё одноклеточный паразит?

А, ведь, если заменить мутировавшую отдельную клетку многоклеточного организма человека, как то представлено во всех учебниках по сорологии в официальной сорогенетической теории, со многими оговорками типа «возможно, вероятно, предположительно», на автономную клетку-паразита, который создаёт свои колонии-опухоли, то снимаются все вопросы и предположения. Всё стройно описано в биологии и микробиологии, паразитологии и других разделах медицины, связанных с простейшими организмами.

* * *

Вот из этого Сергей и исходил, когда у его жены обнаружили злосчастную глиобластому. Вот тогда и мелькнула мысль о призрачном шансе, который оставался, практически, единственным, и который неизвестно к чему мог привести. Поэтому в те две с половиной недели, что Марибель находилась в больнице, он погрузился в тему с головой, изучил и перечитал сотни исследований, статей, и узнал истории людей, испытавших на себе все коварные свойства спрута в различных органах, и последствия его лечения.

Одним из таких людей, опухоль у которого тоже была в мозге, был Давид Севан-Шрайбер, книгу которого «Антиспрут» Сергей прочитал в один присест. Этот человек, сам специалист в области деятельности мозга, не знал о теории Слащёвой, как, впрочем, и другие авторы книг, с которыми Сергей ознакомился. Но, практически, на одном здоровом образе жизни, о котором он и рассказал в своей книге, и которому Слащёва тоже уделяет огромное внимание, смог прожить 19 лет.

Глава 7

Исходя из всего этого, имея представление о том, что такое мультиформная глиобластома, диагностированная у Марибель, как она лечится в самых современных специализированных клиниках, они приняли решение отказаться от такого лечения.

Обезличенные инструкции, уверенные рекомендации, доброжелательные предупреждения о побочных эффектах – всё это успокаивает и обнадёживает, но когда располагаешь более углублённой информацией, и когда это лечение касается близкого человека, то начинаешь задумываться.

Сергей отдавал отчёт, что пациенту рассказывают, что и как. Но только то, что предписано знать пациенту. Но он уже знал, что есть информация для врачей, которая более глубоко освещает все негативные моменты. Такую информацию о радиотерапии он обнаружил на одном из эспанских соросайтов. Кроме того, раскопал историю с компьютеризированным аппаратом лучевой терапии Therac-25, случившуюся в ВША и Ганаде во второй половине 80-х годов.

Статья, в которой об этом рассказывалось, была опубликована не для того, чтобы дискредитировать все аппараты радиотерапии, или нагнать страху на читающих. Хотя, возможно, это был заказ конкурирующей фирмы-производителя таких аппаратов. Но на Сергея она произвела впечатление как на человека, любимая женщина которого должна лечь под такой аппарат.

И неважно, что таких инцидентов случается, возможно, один на десятки миллионов, риск всегда остаётся. И это помимо того, что сама по себе предписанная процедура может нести необратимые последствия. Есть и такие предупреждения в инструкции не для пациентов, а для врачей.

Но самым впечатляющим из вороха подобной информации оказался более масштабный случай, имевший место как раз в той стране, в которой жене Сергея назначили такую процедуру. Причём, в 3 часа ночи! Не нужно объяснять, насколько возрастает риск ошибки оператора в ночное время.

В 1996-м году были подвергнуты передозировке радиации из-за ошибочной калибровки в так называемой «кобальтовой пушке» 115 пациентов в одной из государственных больниц Креолии.

О масштабе трагедии свидетельствовало то, что в 2001-м году оператора этого аппарата приговорили к шести годам тюремного заключения за неумышленное убийство 16-ти человек. От совершения 14-ти неумышленных убийств и причинении 59-ти пациентам неумышленных телесных повреждений он был оправдан.

Если добавить к таким возможным случаям в практике применения такого метода лечения ещё и то, что сама сорогенетическая теория базируется не на чёткой научной основе, а исключительно на предположениях, то можно представить, почему при одной мысли, что его жену будут подвергать такой процедуре посреди ночи в течение 6-ти недель, Сергей не находил себе места.

Сергей вспомнил, что в только что прочитанной книге Давида Севан-Шрайбера, автор, будучи специалистом, и хорошо понимавшим, как действует радиация на мозг, ни разу не упомянул о радиотерапии в своём лечении. Его подвергали только химиотерапии. Можно было предположить, что именно она, в конце концов, и привела к рецидиву и к смерти, несмотря на упование на здоровый образ жизни.

* * *

К моменту начала такой процедуры Марибель уже хорошо соображала и воспринимала всю информацию адекватно. Её убеждать уже не было необходимости. А родственники прекрасно знали её характер: если она решила, то отговаривать бесполезно.

Сергей обратил внимание на ещё одно обстоятельство, также имеющее отношение к официальному протоколу лечения спрута, и в частности, спрута мозга. Речь шла об операции. В некоторых случаях опухоль бывает неоперабельной. То есть, находится не у поверхности черепа. У Белки, как это было видно в документах, опухоль была в левой части мозга, прилегающей к черепу. Долго ещё потом её левый глаз был прикрыт опавшим веком, создавая впечатление косоглазия. Вероятно, при операции было что-то слегка затронуто. Она жаловалась несколько лет на периодические «звездопады» в этом глазу. Вспомнились Сергею и эпилептические припадки после операции, и прописанные против них таблетки фенитоина, которые сами по себе, при длительном применении, могли вызвать одну из разновидностей спрута – болезнь Ходжкина, разрушающую иммунную систему.

На свой страх и риск 12-го мая они решили снизили дозу фенитоина с трёх ежедневных таблеток до двух; 17-го июня, после приёма у доктора Торреса, который рекомендовал не снижать дозировку хотя бы полгода, – – снизили до одной, а 6-го августа Марибель приняла последнюю таблетку. Они всё переживали, как бы не случился припадок, но, слава богу, риск оправдался. Тот первый припадок в больнице был единственным.

* * *

А ведь при оперировании могли быть и более серьёзные последствия, например, сепсис. Слава богу, в Креолии очень хорошие нейрохирурги!

Так что, неизвестно, что лучше – сделать операцию, или нет. Сергей, как изначально веривший в протозойную теорию, был, конечно, против, но времени отстаивать свою точку зрения, да даже просто выразить её публично, не было. Всё случилось так, как оно случилось.

* * *

Для того чтобы определить, с чего начать, Сергею пришлось изучить очень много чего по теме. А когда к Марибель вернулась способность мыслить, хоть и не так безошибочно, и не так быстро, активно подключилась и она.

Начало всему – исходные данные, которые нужно принять за основу. А основа, по всем данным, которые они собрали, была такова: опухоль – это продукт жизнедеятельности простейших одноклеточных паразитов в многоклеточном организме. Отсюда логически напрашивался вывод: для того чтобы не росла опухоль, нужно очищать организм от этих паразитов, которые Тамарой Слащёвой во время многочисленных экспериментов были определены как вагинальная триха.

В этом заключалось принципиальное отличие от официальной сорогенетической теории: нужно не избавляться от опухоли (механизм появления которой, по официальному признанию, неизвестен!), а от порождающей её причины (которая достоверно определена Слащёвой). А это означало, что, во-первых, нужно убивать самого паразита, а во-вторых, нужно изучить, какие условия для размножения трих являются наиболее благоприятными, и определить, каким образом можно максимально усложнить ей жизнь в поражённом организме. А для того чтобы усложнить эту жизнь, необходимо было узнать об этом простейшем паразите всё-всё-всё.

К счастью, паразитологи, и, в частности, врачи, специализирующиеся на такой инфекционной болезни как трихониаз, изучили этого паразита и его повадки досконально. Сергею и Белке оставалось только углубиться в эти неопровержимые данные, провести сравнительный анализ и сделать соответствующие выводы для применения в лечении. Чем они и занялись. Это оказалось очень интересным занятием, даже несмотря на то, что ставкой в этом начинающемся эксперименте была сама жизнь.

* * *

И вот здесь у них сразу возникли некоторые дополнения к уже существующим исследовательским материалам. Во всех источниках патогенными считаются только вагинальные трихи. Их, и только их изучали и изучают досконально, поскольку они являются возбудителем одной из самых распространённых в мире инфекционных болезней. А вот остальные две разновидности: ротовая и кишечная, объявленные практически безвредными, остались неизученными.

И вот теперь, если иметь в виду, что трихи являются виновниками образования опухолей (колоний трих, инкрустированных в ткани органа), то почему бы не предположить, что эти колонии создают не вагинальные (или не только вагинальные), но и ротовые, и кишечные? Возможно, какие-то «морфологические, антигенные и биологические особенности» этих, как их определили, безвредных разновидностей, делают их как раз наиболее патогенными при образовании опухолей, в отличие от урогенитальных. В общем, появлялся простор для размышлений и изучения.

Кроме того, оказалось, что невероятно многообразные способности трих подтверждают, что присутствие их в опухолях не является чем-то невероятным, в отличие от почти нулевой вероятности мутации клеток организма, как это принято официально. Они могут повторять рельеф клетки, инвагинировать (внедряться) в клетку органа хозяина. Могут прикрепляться к тканям органа, к лейкоцитам, к эритроцитам (что подтверждает их присутствие в крови, что, в свою очередь, является болезнетворным фактором).

А размеры трих в их разных формах настолько различны, что сопоставимы практически с размерами любой клетки любого органа (с которыми их можно спутать, если иметь в виду способность трих разительно изменяться внешне).

Если учесть, что простейшие одноклеточные организмы практически бессмертны (размножаясь, делятся, не оставляя трупов), то не нужно выдумывать никаких бессмертных мутировавших клеток многоклеточного организма, который, как известно из школьного курса биологии, смертен.

Ну а что же может их убить, или, для начала, испортить этим трихам жизнь? Конечно же паразитологи изучили и те их свойства, которые нужно учитывать при борьбе с ними. Оказалось, что их убивают прямые солнечные лучи. Оптимальная температура для их роста – как раз температура нашего тела, а вот если она выше 40ºС, то они быстро погибают.

Оптимальный показатель для них – 5,2–6,2, а нормальная кислотность нашей крови – 7,35–7,45. Достоверно известно, что у всех спрутовых больных организм закислен, а значит, более благоприятен для развития трих. Из этого следует, что нужно делать всё, чтобы исправить это положение, в частности, налегать на те продукты, которые способствуют ощелачиванию. К счастью, в интернете можно найти всё.

Очень чувствительными являются трихи к изменению осмотического давления. Это значит, что нужно уделять должное внимание активным физическим нагрузкам, при которых возникает перепад осмоса.

Становилось понятно, каким образом можно выработать методику борьбы с возбудителем спрута. Это что касается создания ему проблем с выживанием. Кроме того, его можно и убивать теми препаратами, которые на практике широко используются при трихониазе.

А вот какие дозировки, какие режимы в последней стадии трихониаза, которым, на деле, являлся спрут, предстояло определять в экспериментальном порядке. Ведь на практике всё это предписывается для избавления от урогенитальной инфекции, а не от злокачественной опухоли. Тут нужно учитывать, что слишком быстрый «падёж» паразитов может вызвать сильную интоксикацию. Вдобавок, при уменьшении популяции трих в организме, возрастает количество всяких хламидий и грибков, которые выходят из них на простор. Круг вопросов для размышлений и изучения неуклонно разрастался.

Болезнь Марибель превращалась в серию экспериментов, которые приходилось проводить непосредственно в ходе лечения. Однако, внедряя что-то новое в эту рискованную, невиданную до того, практику, Сергей начинал с самого себя, как с подопытного кролика, с повышенными дозировками, соответствующими его статусу мужчины и его весу, превышавшему вес Марибель на треть.

* * *

В ходе всех этих раскопок в интернете выяснилось ещё одно интересное обстоятельство. Все эти научно обоснованные шаги по избавлению организма от трих натуральными методами (изменение образа жизни и питания) полностью совпадали с тем, что описывают в своих книгах практически все авторы, которым пришлось перенести сорологические заболевания.

Никто из них не знал об открытии Слащёвой, но и Джейн Плант, и Давид Севан-Шрайбер, и Ян Гоулер, и другие авторы книг о своём опыте уделили внимание тому, что официальная методика борьбы с опухолями малоэффективна. Севан-Шрайбер, например, удивился, когда светило сорологии, которое его обследовало, на вопрос «нужно ли что-то менять в образе жизни», ответило: «ничего не нужно менять».

Ян Гоулер к питанию добавил позитивное мышление, веру в выздоровление. Невецкий врач Рийк Герд Хамер в своих исследованиях пошёл ещё дальше, развив учение о психосоматике, влиянии стресса на организм человека.

На все эти факторы указывает и врач-ортопед из ВША, имевшая богатый опыт в обследовании больных СПИДом, Лорайна Дэй. Её опыт, как представлялось Сергею, являлся наиболее показательным для обычного человека, поскольку она не прибегает к каким-либо специальным научным знаниям, а объясняет всё простым языком, обращаясь непосредственно к пациентам. Кроме того, она против оперативного вмешательства и подчёркивает, что радиотерапия и химиотерапия убивают организм, и, в первую очередь, иммунитет.

Организм теряет механизм самозащиты, и становится лёгкой добычей практически любой инфекции. Собственно, все авторы, в конечном итоге, сходятся в одном – нужно не убивать или ослаблять иммунитет, как то происходит в официальной сорологии, а укреплять его.

А рассказать доктору Дэй было что – более тридцати лет назад у неё был обнаружен инвазивный спрут груди, но она была жива-здорова и активна в свои 86 лет. В интернете Сергей нашёл несколько видео с переводом на эспанский язык. Один из них, в котором Лорайна Дэй общалась с группой пациентов, и который вселял веру в выздоровление, Марибель смотрела почти каждый день, особенно в моменты ухудшения самочувствия.

Не менее важным было и то, что ещё в самом начале они изучили всю биографию Белки буквально с самого её рождения. Выяснили вероятную причину, почему опухоль появилась именно в левой затылочной части, что способствовало на протяжении всей жизни её возникновению, от каких привычек следовало избавиться…

* * *

Определили с высокой долей вероятности и время начала процесса. Ещё в первый день знакомства Сергея поразили позвонки его будущей жены – они были пугающе острыми. Кроме того, утром вся её подушка была усыпана волосами.

В то время как-то всё это стало восприниматься как нечто привычное. Потом выяснилось, что очень часто её мучили головные боли, которые она относила на счёт мигрени. Сергей вспомнил, как часто у неё потухал взгляд, как падало настроение. Но она никогда не жаловалась. Эти «мигрени» продолжались уже более десятка лет.

Периодически возникали болезненные ощущения в левой ноге. Никакие медицинские освидетельствования не могли выявить никакой патологии. До того дня, когда случился наиболее сильный приступ, который и выявил наличие в мозге опухоли. Получается, всё было гораздо серьёзнее, процесс шёл уже более десяти лет, и метастазы были уже в костях.

После такого заключения становилось ясно, что одним из самых надёжных показателей эффективности их терапии было и отслеживание состояния позвонков и наличие волос на подушке.

Подытоживая всю эту информацию, Сергей провёл некоторую обобщённую систематизацию в объяснении развития болезненных процессов в организме. И вот что у него получилось.

Все факторы, влияющие на состояние организма, можно условно разбить на две категории: положительные и отрицательные. В каждой категории эти факторы, опять же, условно, можно поделить на десять групп по силе влияния на состояние здоровья. Можно разбить и на бóльшее число групп при более детальном изучении. Всё это очевидно, и не требует никаких доказательств. Единственное, что нужно сделать, так это выявить, что является положительным, а что – отрицательным.

Тут уже начинается простор для разных точек зрения и спекуляций. Но есть много положений, которые тоже можно отнести к неоспоримым. Например, польза овощей и фруктов, выращенных на навозе, давно известна. Так же, как и не такая ощутимая польза, а, может, и вред – от выращенных с применением всяких химикатов, или генномодифицированных.

Далее, все эти факторы можно разбить по способу их воздействия на организм, по тому, каким образом они в него проникают. Можно предположить, что наиболее велико влияние тех, которые попадают в организм непосредственно с пищей и водой. Следом идут попадающие в него с дыханием. Ну и далее – проникающие в него через кожу, через другие органы. И внешняя среда, конечно.

Какие из продуктов являются наиболее положительными в питании давно всем известно, всё это есть в книгах упомянутых авторов, которые на практике подтвердили их полезность. Оставалось добавить только те продукты, которые были смертельны для трих. В отличие от этих авторов, Сергей и Белка знали, что нужно налегать и на те продукты, которые известны как антипаразитарные, антибактериальные, антимикробные… К счастью, о них тоже всё есть в интернете. Да и народные средства давно всем известны.

Эта систематизация была принята Сергеем за основу. А в частностях нужно было, конечно, долго и кропотливо разбираться. Но уже не вызывало никаких сомнений, становилось очевидным, что чем больше на человека действует положительных факторов, чем они мощнее, тем он здоровее. При различных заболеваниях, исходя из самочувствия человека, можно варьировать эти факторы так, чтобы процесс выздоровления был наиболее эффективным.