Читать онлайн Санта бесплатно

Пролог

Марк Ферренс прогуливался по галерее, заполненной множеством людей: здесь находились как обеспеченные ценители искусства, так и привлекательные девушки, у которых ни гроша за душой. Пару раз он ловил на себе пристальные взгляды тех, под чьими платьями прятались неотрезанные бирки, а в глазах светился голод. Однако никто не рисковал подойти к нему ближе, чем на два метра – прищур темных глаз отпугивал всех желающих поживиться за его счет.

Остановившись перед картиной автора с поэтичным именем Санта, Марк склонил голову вправо, любуясь мрачными переливами оттенков на полотне: от бледно-голубого до темно-зеленого и серого. Цвета казались выцветшими, блеклыми, а само изображение вселяло тревогу: поле с высокой травой – точно зеленое море, – невзрачные цветы с бледными бутонами и низко нависшее небо с застывшими облаками.

Такая погода могла быть перед грозой – Марк почувствовал бы легкую прохладу ветерка, аромат собирающегося дождя и отдаленные раскаты грома, если бы не одно «но»: трава, как и цветы, были неподвижны. Напряжение, в котором они замерли, свидетельствовало вовсе не о приближении непогоды – нет, луг притих в ожидании чего-то другого, чего-то более ужасного…

– Несколько мрачновато, вы не находите? – раздался рядом женский голос.

Марк с раздражением повернулся, вырываясь из плена, в который его затащила картина Санты. Незнакомка со светлыми, выбеленными добела локонами – как же он ненавидел этот неестественный, вульгарный цвет волос, – растянула в улыбке губы, щедро накрашенные красной помадой.

– Не нахожу, – бросил Ферренс, возвращаясь взглядом к полотну.

Девушка, несколько ошарашенная таким грубым ответом, отвернулась, но не ушла. Пару секунд она нервно переминалась с ноги на ногу, пока снова не заговорила:

– В той части зала есть очень красивые пейзажи. Не хотите посмотреть?

Марк собрал все самообладание, чтобы не сорваться на дерзость. Свое время он ценил, а моменты, когда ему удавалось насладиться чем-то, были и вовсе бесценны. Увы, в жизни Марка Ферренса было буквально все – и к своим тридцати годам он по большей части ощущал лишь пресыщение.

– Я хочу, – губы произнесли безжалостные слова ласковым тоном, – чтобы вы исчезли. Немедленно.

Незадачливая хищница удивленно приоткрыла рот, обнажая верхний ряд зубов, чуть испачканный помадой. По гневу в ее глазах Ферренс понял – девушка крайне возмущена и собирается дать отпор, потому он прикрыл веки и взглянул на нее особенным взглядом.

Взглядом, которым его наградила жизнь – тщательно выученным, вросшим в него намертво, да так, что вовек не выскребешь. Это был взгляд дикого зверя – полный холодной, как лед, ярости.

– Хам, – вырвалось из уст собеседницы. Смешно прижав сумочку к боку, она поспешно отошла от Марка, стараясь скрыть нервную дрожь, пронзившую ее тело.

Ферренс снова повернулся к картине, оценивающе прищурился – раздражение внутри никак не утихало, и перешел к следующему полотну авторства Санты. Здесь, на небольшом холсте размером с компактный ноутбук, художница нарисовала заросший пруд. От изображения веяло прохладой и запахом болотной воды: узкие и острые, как стрелы, растения торчали по краям пруда, синяя гладь смешивалась с зеленоватой ряской, превращаясь в аквамарин, прогнившие доски причала разбухли и покрылись скользким налетом.

Марк пригляделся. Заросли зелени и очертания деревьев вдали его не привлекали – он смотрел в воду, на очертания едва заметного темного силуэта.

Кто там, под водой? Большая коряга, или притаившаяся хищная рыба? Мифическое чудовище?

А может, человек?..

Картина называлась «Сестра». От короткого слова позвоночник Марка пробрал пронизывающий холод, сердце, в существовании которого многие сомневались, гулко забилось под ослепительно белой рубашкой.

Сбросив с себя наваждение, Ферренс подошел к последней из трех картин Санты. Темная, она притягивала его взор с момента, как он вступил в галерею – однако Марк решил оставить ее напоследок, почти уверенный в том, что это полотно будет интереснее других.

Он не угадал. Картина была не просто интереснее. Стоило Марку увидеть, что на ней, воздух будто выбили из легких мощным толчком. Несколько мгновений Ферренс молча смотрел на полотно – чернильная темнота разлилась по холсту, подбираясь к хрупкому силуэту девочки. Она сидела боком, отвернув лицо – копна спутанных волос спускалась почти до пола, смешиваясь с щупальцами мглы. Единственным цветным пятном оставалось блеклое розовое платье с дурацкими рюшами оранжевого цвета – нелепое и смешное.

Но Марку было не до смеха.

Отступив назад, он отыскал официанта, залпом выпил бокал шампанского и направился к владелице картинной галереи, которая встретила его, как родного сына.

– Мистер Ферренс, – расплылась в улыбке миссис Ванс. – Какое счастье, что вы заглянули к нам! Приглядели себе что-нибудь?

– Я покупаю все три картины Санты.

Миссис Ванс, ничуть не удивленная его ответом, подобострастно закивала, одобряя выбор Марка.

– Санта постаралась на славу, но, может быть, вы взглянете на что-нибудь еще?

– Ничто другое меня не интересует, – отрезал Марк. – Санта не передумала насчет моего предложения?

– Вы о личном знакомстве? Боюсь, что нет, – заговорила огорченным голосом миссис Ванс. – Санта – девушка закрытая, стеснительная. Да вы и сами знаете: люди творческие, ко всем нужен подход. Бог ведает, что у них в голове…

На толстой шее миссис Ванс, уютно расположившись в ложбинке грудей, сиял золотой крестик с бриллиантами, словно выставленный напоказ. Марк, посмотрев на него, скривился, не пытаясь скрыть гримасу – он жертвовал этой галерее столько, что Эмили Ванс могла завалить свой дом такими крестиками.

«Не Бог, – подумал Марк, вспомнив мрачные картины Санты. – Скорее, Дьявол. Эмили назвала ее девушкой… Уже что-то».

Ферренс не в первый раз пытался добиться личной встречи с художницей. Им двигало банальное любопытство – до поры, когда Марк увидел ее картины, искусство его не особо интересовало. Он вкладывал в него деньги, но чтобы самому пялиться на мазню и с восторженным придыханием восхищаться красками – увольте, нет. Однако картина Санты, которую он приобрел на благотворительном аукционе, заворожила его – Марк понял, что не может отвести от нее взгляд. Буквально.

Что-то было в ней, помимо синих, голубых и розовых красок, изображавших восход солнца над морем. Что-то, запрятанное глубоко-глубоко, но Марк чувствовал это.

Картину, которую он планировал поместить в одну из дальних комнат своего особняка, Ферренс повесил в собственной спальне. С нее начинался каждый его день: Марк открывал глаза, смотрел на розовые пятна в воде, и вставал вместе с солнцем, а желание познакомиться с художницей, сотворившей такое, росло в геометрической прогрессии.

Но Санта отказала ему – через миссис Ванс передала, что не может удовлетворить его просьбу, несмотря на то, что Марк был постоянным и щедрым покупателем. Дважды Ферренс просил о знакомстве – и дважды Санта давала неуклонный ответ. Уважая право на частную жизнь, Марк не стал разыскивать ее, однако сегодняшняя выставка все изменила.

Время пришло. Им с Сантой пора встретиться лицом к лицу.

Глава 1

– Почему ты не хочешь с ним встретиться? – с недоумением в голосе пробормотала Таша, вертя в пальцах прямоугольник из плотной бумаги. – Марк Ферренс явно твой поклонник, а еще – красивый и состоятельный мужчина. Не думаю, что он окажется маньяком или начнет трогать тебя за коленки при первой встрече.

– Странно, обычно ты как раз против сомнительных знакомств, – сухо ответила Алесса, втягивая молочный коктейль через трубочку.

Они сидели в летнем кафе, расположенном на углу улицы – мимо медленно ползли машины, непрерывно сигналя друг другу, дневное солнце раскалило асфальт до предела, заставляя прохожих задыхаться от духоты. Алесса и Таша, устроившиеся в тени зонтика, с сочувствием смотрели на бедолаг, распивая прохладительные напитки.

– Это нельзя назвать сомнительным знакомством. Марк Ферренс – владелец гостиничного бизнеса, щедрый спонсор и просто обворожительный холостой мужчина, – подчеркнула Таша. – Где твои глаза, Алесса? Да он же шикарен! Посмотри, какой у него взгляд!

Она повернула экран телефона, демонстрируя свежее фото Марка Ферренса, сделанное прессой. Алесса машинально включила зрение художника, отмечая цветовую гамму: костюм оттенка графита, смоль волос, контрастирующая с белизной рубашки, благородное мерцание запонок из белого золота и хищный взгляд.

– Вот именно. У хороших людей не бывает такого взгляда.

Таша цокнула языком.

– Где ты вообще встречала их, этих хороших людей? Посмотри вокруг – каждый в чем-то да виновен. Уверена, наступи сейчас Судный день, никто бы не спасся.

– Ты хорошая, – незамедлительно ответила Алесса, и, предвосхищая возражения подруги, добавила: – Ты меня спасла, и даже не смей спорить с этим.

Таша махнула рукой.

– Я просто не могла пройти мимо, – она хлопнула по сумочке, где хранилась лицензия частного детектива на имя мисс Эйбл, – кем бы я была тогда? И уж, сказать честно, спасать тебя практически не пришлось.

Зелёные глаза Алессы потемнели.

– Нет, – чуть тише сказала она. – Ты меня спасла от самой себя, понимаешь?

Таша кивнула, не желая спорить и ворошить столь болезненную для подруги тему. Они познакомились при весьма необычных обстоятельствах: Алесса, вышедшая на вечернюю прогулку, чуть не стала жертвой насильника – Таша вовремя подоспела. Благодаря ее хладнокровным и решительным действиям никто не пострадал в тот день – день, с которого они не расставались.

– И все же, – настаивала Эйбл, – почему ты отказываешься? Одна встреча, и Марк от тебя отстанет. Можешь даже высморкаться в скатерть – он сбежит из ресторана, не дождавшись десерта.

– Я просто не хочу, – сказала Алесса.

«Ты боишься, – раздался шепот в ее голове. – Ты трусиха».

Дэвис нервно дернула плечом, не желая признавать очевидную правоту. Ей было хорошо в своем маленьком уютном мирке, который ограничивался квартирой, редкими вылазками в галерею и встречами с Ташей. Никого нового впускать в свою жизнь Алесса не собиралась. Да и не имела права – представив мужчину, который добровольно примет ее, Дэвис мрачно усмехнулась.

– Ладно, закрыли тему, – видя, что Алесса готова вот-вот спрятаться в своей раковине, Таша решила не давить. – Ты помнишь, что сегодня мы идем в ресторан праздновать успешное завершение моего дела?

Алесса кивнула. Дело, о котором говорила Таша, стало первым значимым в ее карьере – до этого Эйбл следила за неверными мужьями или собирала компромат для любовниц. Когда к ней обратился Майкл Корнер с просьбой помочь ему отыскать семейную реликвию, Эйбл страшно оживилась и целых два месяца Алесса не видела подругу: Таша носилась по стране, как гончая, взявшая след. Реликвию благополучно отыскали, Таша получила хороший гонорар, а Майкл пообещал посоветовать ее своим знакомым.

– Сарафанное радио работает лучше всех реклам, – с довольной усмешкой сообщила Таша. – Надеюсь, скоро у меня отбоя от клиентов не будет, так что стоит ловить момент и провести друг с другом время сейчас, иначе потом я снова буду рыться в развалинах какого-то дома и чихать от пыли.

– Если дела пойдут успешно, ты сможешь нанять помощника, – с улыбкой заметила Алесса. – Но отпраздновать – хорошая идея. Куда хочешь пойти?

– В «Фламинго», – беспечно ответила Таша, отпивая свой мохито. Солнце подсветило ее золотистые волосы, делая их похожими на нимб.

– Это… Весьма дорогой ресторан, – подняв брови, заметила Алесса. – Ты уверена?

– А еще там полно красивых мужчин, – подмигнула ей Таша. Дьявольски хитрая улыбка на ее лице резко контрастировала с сиянием волос. – А я одинокая женщина.

– А как же Майкл?

Таша сразу поскучнела и принялась утрамбовывать соломинкой мяту в стакане. Алесса терпеливо ждала, зная, что подруга не сможет долго хранить молчание.

– Все туманно, – фыркнула Эйбл. – Вроде как я ему нравлюсь, но… Никаких решительных действий с его стороны не было.

– Возможно, он хотел подождать, пока перестанет быть твоим клиентом?

– Ой, да кого это волнует, – скривилась Таша. – Не знаю, чего он ждал, но свой поезд точно упустил.

Алесса засмеялась. Эйбл всегда была категоричной – но только на словах. Уверенная, что подруга забудет обо всех прегрешениях Майкла, если он вдруг появится на ее пороге с цветами, Дэвис согласилась:

– Ресторан, так ресторан. В шесть?

– В семь, иначе я не успею собраться и привести в порядок волосы, – Таша с грустью покосилась на водопад темных локонов Алессы: они спадали картинными кудрями до талии. – Не всем так повезло, как тебе.

– Не прибедняйся, – шутливо шлепнула ее по руке Дэвис. – Мужчины головы сворачивают, когда ты проходишь мимо.

– Это результат моей ежедневной каторги, – простонала Таша. – Попробовала бы ты каждый день бегать по утрам и мучиться в спортзале.

– Я слишком ленива для спорта, – легкомысленно отозвалась Алесса, вонзая ложечку в воздушный и приторный десерт, в котором притаилась масса калорий.

Эйбл с завистью проследила за куском крема, исчезающим во рту подруги, и придвинула к себе тарелку с овощным салатом, думая, что душу продала бы за возможность есть и не толстеть, как Алесса.

– Пойдем в черном и белом? – уточнила Таша, обожающая контрасты. – Я помню, что у тебя было миленькое светлое платье. А я как раз надену то, что мы вместе купили в …

Ее речь прервал звонок мобильного Алессы, лежащего на столе возле локтя хозяйки. Извинившись, она приняла вызов, выразительно округлив глаза:

– Да, миссис Ванс? Конечно, я слушаю вас.

Таша, жующая сельдерей, наблюдала, как спокойно-апатичное лицо подруги меняется на встревоженное. Дождавшись, пока Алесса попрощается с хозяйкой картинного галереи, где выставлялись ее работы, Эйбл тут же накинулась с вопросами:

– Что? Выкладывай.

– Миссис Ванс хочет со мной о чем-то поговорить, – Алесса растерянно допила остатки молочного коктейля с отвратительным хлюпаньем. – Но не сказала, о чем. Попросила приехать завтра к десяти в галерею.

– Может, она хочет порадовать тебя какой-нибудь сногсшибательной новостью?

– Вряд ли, – усомнилась Дэвис. Дурное предчувствие охватило ее с головой. – Обычно так сообщают плохие новости.

– Какие плохие новости могут быть? Ты пишешь замечательные картины, которые покупают, а миссис Ванс имеет с этого хороший процент, – возмутилась Таша.

– Покупает.

– Что?

– Мои картины не покупают, а покупает. Марк Ферренс купил три последние. И до этого… Большая часть моих полотен ушла к нему.

– Тогда тем более не пойму, чего ты отказываешься от встречи с ним, – проворчала Таша.

Алесса упрямо промолчала. Спустя минуту подруга, с усталым вздохом приняв поражение, спросила:

– Так ты наденешь белое?

– Только если ты наденешь черное, – ответила Алесса, и они обе расхохотались в голос.

Отказать Таше в такой мелочи она и впрямь не могла – поэтому в семь вечера Алесса Дэвис грациозно поднялась по ступеням ресторана, одетая в элегантное платье сливочного цвета. Свои роскошные кудри она собрала в пышный пучок, оставив несколько прядей свободными у висков, шею украсил скромный кулон.

Платье Таши выглядело как полная противоположность – короткое, черное, как ночь, оно было закрытым сверху, однако полностью открывало спину. Встретившись с подругой, Алесса с усмешкой заметила, как несколько мужчин, курящих у входа, синхронно повернули головы вслед Таше.

– Я заказала нам столик, – довольная донельзя Таша болтала без умолку. – Тебе наверняка понравится! Он в самом углу, но возле окна, так что ты можешь не бояться чужих взглядов и пристального внимания.

Алесса, с любопытством оглядывая убранство ресторана, удовлетворенно кивнула, найдя цветовую гамму очень приятной.

– А еще тут готовят божественные десерты, – понизив голос, сообщила Таша. – Я решила, что непременно попробую один из них. Уж один-то день в году могу себе позволить полакомиться чем-нибудь жутко вредным.

– Не представляю, как ты выносишь жизнь без сахара, – ответила Алесса, не покривив душой. – Я бы точно совершала тайные набеги на холодильник по ночам.

– Потому я и не держу сладкое дома, – поучительно подняла палец вверх Таша.

Они обе покатились со смеху – несмотря на неприязнь к общественным местам, Алесса чувствовала себя хорошо. Публика в ресторане подобралась достойная, музыка была приглушенной, как и освещение, а расстояние между столами – достаточным, чтобы никому не мешать.

Устроившись за столиком, Алесса привычно спряталась за кремовыми страницами меню, исподтишка изучая остальных посетителей. Недалеко от них сидела, очевидно, супружеская пара – муж и жена преклонных лет тихо о чем-то беседовали. От них исходили приятные волны доверия и умиротворенности – чувствовалось, что между ними стоят не только бокалы с вином, но и сама Любовь, благосклонно смотрящая на них. Через столик расположился мужчина с худым лицом и настороженным взглядом: он время от времени рыскал глазами по залу, точно искал кого-то, а напротив него сидела молоденькая девушка с кудрявыми светлыми волосами.

Алесса поняла, что ошиблась – страх, кислый на вкус, как незрелый виноград, растекался от него. Мужчина вовсе не искал – он опасался, что кто-то найдет его.

«Наверное, это его любовница», – решила Алесса.

– Ты уже выбрала? – спросила Таша, заметив, что подруга изучает зал вместо меню.

– Да, – она продиктовала заказ подошедшему официанту.

Пока выбранные блюда озвучивала подруга, Алесса снова окинула взглядом ресторан, ощущая нарастающее внутри чувство легкого азарта. Живот слегка свело, по открытым плечам побежали мурашки – списав все на новую обстановку, Дэвис почти лениво скользнула глазами в противоположный конец зала.

И замерла, как добыча, прячущаяся в кустах.

За угловым столиком – таким же, как у них, – на другом конце зала сидел Марк Ферренс. Именно его взгляд – тяжелый, пристальный, – вызвал у Алессы мурашки.

– Эй, ты чего? – Таша щелкнула пальцами. – Алесса?

– Он здесь, – выдавила Дэвис.

– Кто?

– Марк Ферренс, – прошептала она.

Стоило ей произнести его имя, как Марк, чуть наклонив голову, посмотрел прямо на нее, словно услышал, что она говорит. Алесса побледнела.

Таша, украдкой обернувшись, только изумленно вздернула брови.

– Надо же, как тесен мир. Впрочем, это же один из лучших ресторанов… Алесса, – Таша нахмурилась, – что с тобой? Успокойся.

– Он смотрит прямо на меня, – пробормотала Дэвис.

Марк и в самом деле не отрывал от нее взгляда. Кого-то другого порадовало бы, что столь привлекательный мужчина не может отвести от нее глаз, но только не Алессу.

– Потому что ты красива, – с недоумением произнесла Таша, не понимая, как подруга не видит очевидного. – Поэтому и смотрит. Брось, он даже не знает, как ты выглядишь! Я имею в виду, не совсем ты, а Санта.

Это немного успокоило Алессу – она с самого начала взяла себе псевдоним, а также отказывалась от любых публичных появлений. Марк и в самом деле не мог знать, как она выглядит – свою частную жизнь Дэвис оберегала тщательно.

Официант принес им красное полусладкое, которое окончательно вернуло Алессе ясность ума.

– За тебя, – она подняла бокал, – и твою головокружительную карьеру!

Таша растроганно сжала ладонь подруги.

– И за успех твоих картин, – добавила она. Звон стекла завершил тост.

Через двадцать минут, когда им принесли блюда, пахнущие так восхитительно, что у Алессы невольно скопилась слюна во рту, она расслабилась. Вечер из приятного стал волшебным: Таша делилась подробностями своего поиска реликвии, то и дело перескакивая на Майкла, а Алесса просто слушала торопливую речь подруги и наслаждалась семгой.

Они распили бутылку вина на двоих – от второй Алесса мужественно отказалась, чувствуя легкий туман в голове. Перед тем, как отправиться домой, Дэвис решила заглянуть в уборную – Таша пообещала ждать ее на улице, нисколько не огорченная отсутствием кавалеров: за весь вечер к ним никто не подошел.

Женский туалет располагался в конце длинного коридора, чей пол был устелен ковровой дорожкой, заглушающей шаги. Дойдя до середины, Алесса почувствовала, как одна из сережек с рубином вероломно соскользнула – на них был слабый замок, и Дэвис все хотела отнести комплект к ювелиру, но забывала.

По инерции пройдя еще немного, она обернулась и взглядом поискала украшение на полу. Красный камень коварно слился с алым ковром – прищурившись, Алесса растерянно стояла, думая, не будет ли слишком неприличным, если она встанет на колени, чтобы отыскать серьгу.

– Это ваше? Чуть правее.

Мужской голос, любезно подсказавший местонахождение украшения, принадлежал Марку Ферренсу. Окаменев от неожиданности, Алесса уставилась на него во все глаза.

Марка такая реакция не смутила. Он улыбнулся, приподняв кончики губ в легкой улыбке, и шагнул к ней. Инстинктивно Алесса попятилась, чувствуя себя в узком коридоре, как в ловушке.

– Серьга. Вы ее обронили? – мягко, точно разговаривая с ребенком, спросил Марк.

– Д-да, она моя, – кивнула Алесса, приказав себе успокоиться. – Спасибо, без вас бы я еще долго искала.

– Был рад помочь, – безукоризненно вежливо ответил Марк.

Засунув руки в карманы брюк, он стоял, не делая ни одной попытки приблизиться к Алессе или поднять украшение. Чувствуя себя донельзя глупо, Дэвис присела на корточки, схватила серьгу и поспешно выпрямилась.

Крик ужаса едва не вырвался из ее горла – за время, что она поднимала находку, Марк чудесным образом оказался прямо перед ней. Теперь их разделяло ничтожно жалкое расстояние – Алесса могла разглядеть золотистые крапинки в его глазах и едва наметившуюся щетину.

– Хотел помочь вам, но вы меня опередили, – с улыбкой объяснил Марк.

Но Алесса не поверила ему. Ни капли. Она ощущала, как от Ферренса исходит какое-то странное чувство – чувство, которому она никак не могла дать определение.

– Не стоило, – пересохшими губами прошептала она. – Спасибо.

Обойдя его, Алесса, стараясь не сорваться на бег, выскочила в зал и оттуда бросилась к выходу. Только на улице она поняла, почему сразу не смогла понять, что ощущал Марк – потому что это было несколько эмоций, соединившихся в коктейль: злость, азарт, ненависть.

– Все нормально? На тебе лица нет, – Таша нахмурилась, стоило ей увидеть подругу.

– Это из-за вина, – солгала Алесса. – Мне что-то дурно.

Ей и вправду стало дурно – но точно не от сладкого напитка. В такси она попросила водителя открыть окно и вдыхала свежий ветер полной грудью – к ночи значительно похолодало.

– Хочешь, переночую у тебя? – спросила Таша, когда они подъехали к дому Дэвис.

– Нет. Все будет хорошо, не переживай, – Алесса обняла подругу на прощание, – напиши мне, как доберешься.

Посторонних в своей квартире – даже Ташу, – Алесса не любила. Дом был ее крепостью, в которой она могла спрятаться, как раненый зверек в норе – войдя в прихожую, Дэвис шумно выдохнула, сняла надоевшие за вечер туфли и прошлепала босиком на кухню, совмещенную с гостиной, где залпом выпила стакан воды.

Стало легче. Приняв душ, Алесса скользнула под одеяло, уговаривая себя, что случившееся в коридоре – не более чем нелепость, роковое стечение обстоятельств. Заснуть не получалось – проворочавшись с час, она наконец сдалась и встала. Ее путь лежал через коридор на кухню – босые ноги ступали по теплому ореховому полу, пока Дэвис не замерла перед холодильником, в недрах которого была припрятана коробка с пончиками.

Достав один и запихнув его в рот, Алесса с добычей направилась к столу, щелкнула кнопкой кофемашины и включила бра: гостиную залил мягкий желтоватый свет. Свою квартиру, состоящую из трех комнат: спальни, мастерской и зала, Алесса просто обожала. Она досталась ей от родителей, которые после смерти бабушки Клары перебрались в пригород. К тому моменту жилплощадь нуждалась в ремонте: Алесса добросовестно занялась им, купив новую технику и мебель, а из своей старой комнаты соорудила мастерскую.

Тревога, скручивающая желудок в ком, отступила после второго пончика, щедро посыпанного сахарной пудрой, а тени в углах больше не казались зловещими. Забравшись на диван с ногами, Алесса закуталась в мягкий белый плед и уснула под шум дождя, барабанившего в окна. Свет она оставила включенным.

По ощущениям, поспать почти не удалось – назойливая мелодия будильника заголосила над ухом почти сразу после того, как Алесса смежила веки. Глянув на экран, она убедилась, что проспала четыре часа, почувствовала себя еще более разбитой, и принялась собираться в галерею.

Миссис Ванс снисходительно относилась к внешности художников, всячески подчеркивая, что они – люди не от мира сего. Она прощала им опоздания, забывчивость, грязную обувь и даже дурные привычки: главными для Эмили оставались их работоспособность и продажи. К Алессе, чьи картины в начале пути покупали неохотно, миссис Ванс относилась с явным неодобрением, но стоило объявиться Марку Ферренсу в роли феи-крестной, как Эмили начала улыбаться и разговаривать с Алессой так, словно она была душевнобольной.

Вот и сейчас – едва Дэвис вошла в кабинет миссис Ванс, стены которого подпирали шкафы с книгами, ни разу не открытыми хозяйкой, Эмили поднялась и шагнула ей навстречу с приторной улыбкой.

– Дорогая, – схватив тонкие руки Дэвис своими пухлыми пальцами, Эмили повела ее к креслу и усадила в него. – Прекрасно выглядишь.

Дэвис оглядела свой повседневный брючный костюм, к которому прилагалось ее лицо без грамма косметики и скромные серьги, но комплимент не только приняла, но и вернула.

– И вы, миссис Ванс, чудесны, – сказала Алесса, оглядывая платье из красного бархата. – Как и всегда.

– Скажешь тоже, – Эмили разразилась неприятным смехом. – Но стараюсь, да. В моем возрасте немногие могут позволить себе надеть такое платье.

«Старуха выглядит как дура, – фыркнул голос. – Платье обтянуло все ее телеса так, что она похожа на кусок ветчины в сетке».

– Но что мы все обо мне, – спохватилась миссис Ванс. – Деточка моя, пора поговорить и о твоих успехах. У тебя хотят взять интервью.

– У меня? – поразилась Алесса.

Ладони вспотели, а сердцебиение участилось. Неосознанно подавшись вперед, Дэвис еще больше разволновалась, когда Эмили кивнула:

– Со мной связалась Кита Эверхорт, она ведет колонку об изобразительном искусстве в модном журнале. Сказала, что хотела бы лично встретиться с тобой и немного поболтать.

– Но, – растерялась Алесса.

Она была рада, что кому-то ее работы показались стоящими того, чтобы быть упомянутыми в модном журнале. Однако личная встреча и разговор означали бы раскрытие ее личности. Алесса потерла ладони друг об друга: секунду назад они были влажными, а сейчас, казалось, заледенели от холода, сковавшего внутренности.

– Что думаешь, милая?

– Я не готова, – честно призналась Алесса.

Разговор с кем-то по душам был чем-то немыслимым для нее. Кита Эверхорт наверняка будет задавать разные вопросы: безобидные и не очень, и все они будут касаться ее жизни. Алесса представила, как выкладывает о себе всякие мелочи, вроде той, что она дает своим кактусам имена – и ей стало дурно.

Лучше обнажить свое тело в какой-нибудь рекламе, чем вывернуть наизнанку душу. Ее жизнь – и ее картины – были чем-то сокровенным. Тем, что должно принадлежать только ей.

– Милая, – тон Эмили стал сочувствующим. – Ты же понимаешь, что от таких предложений не отказываются? В колонке будет упоминаться и наша галерея. Это отличный шанс привлечь больше покупателей и инвесторов.

– Да, я знаю, но…

– Но из-за своего эгоизма ты лишаешь талантливых молодых художников получить шанс быть выставленными в нашей галерее.

«Это не наша галерея», – хотела сказать Алесса, но язык прилип к нёбу, отказывая повиноваться.

Таша наверняка посоветовала бы ей соглашаться. Это и в самом деле отличный шанс – не только для нее, но и для многих. Галерея получит пожертвования, начинающие художники – возможность показать свои картины миру, а она, Алесса, станет чуть более весомой фигурой в светских кругах.

Тогда почему все ее нутро так отчаянно противится этому шансу?

– Не будь эгоисткой, милая, – тихо добавила Эмили.

– Я не эгоистка, но, если уж на то пошло, то здоровый эгоизм еще никому не вредил, – резко ответила Алесса. – Миссис Ванс, поймите… Я не стремлюсь к публичной жизни. Все, чего я хочу: это спокойно жить и продолжать писать. И я не собираясь извиняться за свои чувства и желания.

– Когда-то ты пришла в мою галерею, будучи никем, – заговорила Эмили. – У тебя не было портфолио, не было рекомендаций, тебя и твои картины никто не знал. Но я дала тебе шанс – а кому-то отказала. Твое первое полотно провисело у нас две недели, занимая чье-то место, и никто его не покупал. Я могла бы приказать снять его, заменив чужой работой, но не сделала этого. Мне тоже было неудобно, Алесса. Я понесла убытки. Я потратила свое время, более того – рискнула своей репутацией, но я сделала это: помогла тебе. А то, о чем ты говоришь сейчас – не здоровый эгоизм, а простая человеческая неблагодарность.

Алесса пристыженно молчала. Ей нечего было возразить – все было так, как сказала Эмили. Но, тем не менее… Речь миссис Ванс была похожа на манипуляцию, и строптивый нрав Дэвис упорно сопротивлялся ей.

«Ты не обязана это делать, – сказал голос. – Ты имеешь право отказаться».

Но эти слова должна была сказать миссис Ванс, не тот, кто жил в голове Алессы. Просто поразительно, как верные и правильные слова утрачивают свою ценность, если их произносят не те люди.

– Милая, – вдруг смягчилась Эмили, заметив, с каким напряжением Алесса стиснула ремешок своей сумочки. – Ты можешь не отвечать на некоторые вопросы. Само интервью будет коротким – совсем немного о твоей жизни, и чуть побольше – о твоих картинах.

– Хорошо, – стоило ей согласиться, как она ощутила, что совершает ошибку. – Я встречусь с мисс Эверхорт.

– Славно, – окончательно подобрела Эмили. – Сегодня вечером, в пять. Вот ее визитка.

Двумя пальцами, на которых тускло сверкали массивные кольца, миссис Ванс подтолкнула к Алессе прямоугольник из плотной светло-бежевой бумаги с четкими темными цифрами.

– Свяжись с ней и уточни место встречи. Рада, что ты пошла мне навстречу, Алесса, – за весь разговор Эмили впервые назвала ее по имени, что на языке Ванс означало повышение. – Удачного интервью. И не бойся быть собой – ты просто очаровательна.

Алесса криво улыбнулась. О, если она будет собой, то Кита Эверхорт убежит от нее в ужасе. Эмили, сочтя их разговор оконченным, уткнулась в бумаги, и Дэвис не оставалось ничего, кроме как бесшумно выскользнуть в коридор.

В отличие от нижних залов, чьи стены были увешаны картинами, узкий извилистый коридор второго этажа был выкрашен в благородный каштановый оттенок с примесью золота – и здесь, когда взор не цеплялся за обилие полотен, продираясь сквозь них, как через дебри леса, Алесса присела на корточки, пару раз глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь прийти в себя.

Предстоящее интервью страшило ее, а врученная визитка жгла кончики пальцев, словно позабытая горящая спичка.

«Чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше, – сказал голос. – Просто сделай это. В твоей жизни были вещи куда хуже, чем любопытство посторонних».

Алесса скрипнула зубами. Как бы ей ни хотелось этого признавать, но совет был дельным. Сделать – и забыть. Так она и поступила: торопливо набрала номер и, дождавшись ответа, вежливо сообщила:

– Добрый день, меня зовут Алесса Дэвис. Вашу визитную карточку дала мне Эмили Ванс…

– Ох, Алесса, – перебила ее Кита. – Не продолжай, я сразу поняла, кто мне звонит. Профессиональное чутье, знаешь ли.

У Эверхорт был сильный, хрипловатый голос, в котором ощущалась улыбка. Алесса вспомнила ее внешность: гладкие волосы, рассыпающиеся по плечам, хитрый взгляд. Кита Эверхорт была из тех женщин, которых называли роковыми.

– Ты свободна сегодня? Можем встретиться в каком-нибудь кафе? Или лучше у тебя дома?

– Нет, – резко ответила Алесса. – То есть, лучше в кафе. Да, я свободна.

Она еле слышно выдохнула, ощущая себя донельзя глупо, но Киту ее ответ не смутил.

– Отлично. Я вышлю адрес в сообщении. Не бойся, Алесса, – она рассмеялась. – Я не кусаюсь, честное слово. Думаю, мы с тобой отлично поладим.

– И я рассчитываю на это, – Алесса прикусила губу, чувствуя неловкость. – До встречи.

Едва завершив вызов, Дэвис тут же набрала номер Таши, собираясь обсудить новости с ней, но подруга не ответила на звонок – услышав механический голос автоответчика, Алесса попросила перезвонить, как только она освободится, и спустилась на первый этаж.

Народу в галерее было немного – не желая привлекать к себе лишнее внимание, Дэвис проскользнула мимо зала к выходу, вышла на улицу и забралась внутрь автомобиля, точно улитка, спрятавшаяся в домик. С утра времени на завтрак не хватило, но при одной мысли о еде подступала тошнота – и, тем не менее, вернувшись в квартиру, Алесса заставила себя проглотить немного риса, понимая, что на встрече с Китой ей кусок в горло не полезет.

Таша ей так и не перезвонила – недоумевая, что приключилось у подруги, которая обычно была доступна круглые сутки, Дэвис пришлось самостоятельно подобрать наряд – скромный джемпер сливочного цвета и темные брюки, поскольку погода окончательно испортилась – и отправиться на интервью с Эверхорт.

Предварительно Алесса забралась в интернет и просмотрела все снимки журналистки за последние полгода: во-первых, ей было интересно, как выглядела эта женщина; а во-вторых, Алесса надеялась, что интуиция сможет подсказать ей, как себя вести на интервью.

Личные фото Киты пестрили яркими красками: журналистка вела активный образ жизни. Алесса пролистала снимки, больше вглядываясь в лицо Эверхорт, нежели в потрясающие пейзажи у нее за спиной: горы с остроконечными белыми шапками, высокие волны, которые пугали своим видом даже на экране телефона.

Кита оказалась невысокой блондинкой с белоснежной улыбкой. Вся ее фигура излучала уверенность, оптимизм и жизнерадостность, а под каждым фото значилась какая-нибудь вдохновляющая цитата. Как минимум, она была экстравертом – что можно было понять и раньше, учитывая профессию, – и Алесса тяжело вздохнула.

Общение с энергичными людьми давалось ей с трудом – они будто высасывали всю энергию, которую потом приходилось долго восстанавливать. Оставалось лишь надеяться, что интервью будет коротким, а сама Кита – не слишком жадной, и к концу дня у Алессы будут силы, чтобы уделить время своей самой старой картине, которую она писала вот уже без малого… Десять лет.

Глава 2

Кита Эверхорт была живым ураганом. Везде, где бы она ни появилась, по пятам за ней следовали хаос и разрушение. Ворвавшись в холл квартиры Ферренса, она стряхнула с плаща капли дождя, бросила зонт мимо специальной подставки и громко крикнула:

– Мне срочно нужен бурбон!

Марк, улыбаясь, вышел из гостиной с бокалом в правой руке, где плавал ярко-желтый кружок лимона, и протянул Ките.

– Это коньяк, – она недовольно сморщилась, понюхав янтарную жидкость, но проглотила содержимое залпом. – Хоть немного согрелась. Погода просто отвратительная – сейчас бы в Мексику или Италию. Может, слетаем вместе на недельку-другую?

– Ты выполнила то, о чем я тебя просил?

Губы Киты недовольно дрогнули. Стянув с себя плащ, она скомкала его и бросила на мягкий округлый диванчик, провела ладонью по волосам, специально оттягивая время – ей нравилось иногда дразнить Марка, поскольку это было сродни тому, что махать куском сырого мяса перед клеткой с тигром.

Кита обожала азарт и чувство растекающегося по венам адреналина. Она вела активный образ жизни: прыгала с парашютом, плавала на байдарках и с удовольствием проводила выходные в горах, но ощущение, что она ходит по лезвию ножа, появлялось только рядом с Ферренсом.

– Выполнила, – неохотно ответила Эверхорт, когда пауза слишком уж затянулась. – И ты мне теперь должен, Марк. Более скучного и закрытого человека, чем Алесса Дэвис, я еще не встречала. Мне потребовалось приложить массу усилий, чтобы разговорить ее.

– Успешно?

Кита пожала плечами.

– Смотря что тебе от нее нужно. Я записала наш разговор на диктофон, задала все вопросы, на которых ты настаивал.

– Давай, – он требовательно вытянул руку.

– А благодарность? – в глазах Киты появился мерцающий блеск. Ее темный взгляд плавно очертил разворот плеч Марка, скользнул ниже, по обнаженному торсу, виднеющемуся благодаря расстегнутой рубашке. – Я потратила несколько часов, слушая односложные ответы и пытаясь хоть что-то вытянуть из девчонки.

– Кита, – Марк улыбнулся, но улыбка вышла недоброй. Предупреждающей. – Дай мне диктофон и возвращайся к себе. Сегодня я не настроен на компанию.

Уязвленное выражение Эверхорт сменилось робкой надеждой.

– Много работы? – спросила она, пытаясь сохранить каплю своего достоинства. – Тогда, может встретимся завтра? Поужинаем вместе.

– Много, – с отвратительной усмешкой согласился Марк, протягивая ей плащ обратно. – Возможно.

Помедлив, Кита достала из сумки компактный диктофон и вложила его в раскрытую ладонь Ферренса. Лицо Марка смягчилось – он поцеловал Киту в щеку, и от этой скупой ласки внутри растеклась теплая волна удовольствия, греющего лучше, чем коньяк.

Да, Кита Эверхорт была живым ураганом, сносящем все на своем пути, но когда она встретила Марка, то потерпела неудачу, разбившись как ветер о скалу. Они могли бы стать достойными врагами – но вместо этого Кита пошла другим путем, решив занять роль его друга. На большее она не рассчитывала – Ферренс был не из тех мужчин, что создают семью и каждое воскресенье ужинают с родителями, но не заметила, как сама стала мечтать о таком.

– Зачем тебе эта художница? – спросила Кита, стараясь скрыть нотки ревности в голосе.

Алесса была красива. Эверхорт было бы легче, окажись она страшной девицей – но, едва увидев входящую в кафе Дэвис, Кита почувствовала, как внутри подняла голову мирно спящая змея-ревность. Ее кольца сейчас сжимались, обвивая горло – и Марк своим ответом не спешил ослабить жуткую хватку.

– Потом узнаешь, – уклончиво ответил Марк.

Разумеется, он врал. Кита чувствовала это, но не смела ни возразить, ни надавить на него – при малейшей попытке загнать Марка в угол он отдалялся от нее, становясь холодным и отчужденным. А она не готова была его терять. Не сейчас.

– Хорошо, – пробормотала Кита. – До завтра, милый.

Поцеловав его в щеку и оставив там отпечаток своей алой помады, вид которого принес ей болезненное удовлетворение, Эверхорт вышла, намеренно позабыв зонт – будет повод вернуться. Едва дверь за ней закрылась, насмешливое выражение стекло с лица Марка, как грим под дождем – круто развернувшись, он направился в гостиную, на ходу стирая след от губной помады.

Опустевший бокал наполнился снова; положив диктофон перед собой, Ферренс нажал на кнопку воспроизведения записи, и пространство заполнил хрипловатый и резкий голос Киты:

– Алесса, расскажите, что повлияло на ваш выбор профессии?

Марк затаил дыхание – ладонь, обвившая бокал с коньяком, замерла в воздухе.

– Я с детства любила рисовать. Сначала это было невинным хобби, которое вскоре стало делом жизни.

У нее был приятный, напевный, завораживающий голос, который хотелось слушать. Но вскоре его перебила Кита:

– Как родители отнеслись к вашему решению?

– Положительно.

– Они поддержали вас?

– Да.

– Наверное, у них хранится много ваших картин?

– Нет.

– Вот как? Почему?

Повисла долгая пауза. Марк уже решил, что проблема в записи, как тишину нарушил голос Алессы:

– Есть один пейзаж, который висит в гостиной. В остальных комнатах для картин нет места.

– Они заняты чем-то другим? – удивилась Кита.

– Да, – Алесса немного помолчала, а потом добавила: – Полками для книг.

Марка разобрал смех. Спрятав лицо в локте, он безуспешно пытался справиться с приступом хохота, пока недовольный голос Киты уже задавал следующий вопрос:

– Расскажите, как вы выбираете тему. Что подталкивает вас изобразить тот или иной объект? Как рождаются ваши картины?

И снова долгая пауза.

– Сами собой. Я просто беру кисть и начинаю писать.

– Это все? Вы не продумываете образы, не создаете эскизы?

– Не всегда.

– Какое из ваших полотен вы считаете наиболее удачным?

– Они все одинаково любимы мной.

Марк поджал губы. То, с какой сухостью начал звучать голос Алессы, говорило лишь об одном – она хотела поскорее закончить разговор. Долгие паузы перед ответами свидетельствовали о том, что художница старательно обдумывала каждое свое слово.

Она лгала. Нагло и отчаянно.

Дальше последовали стандартные вопросы – этот отрезок записи Марк прослушал на ускоренной перемотке, желая наконец услышать главный вопрос.

– Одно из ваших последних полотен… Под названием «Аберрация». Расскажите о нем поподробнее.

На этот раз в голосе Алессы прозвучало откровенное удивление:

– Эта картина уже приобретена для частной коллекции.

– Для меня это не секрет, мисс Дэвис. Я увидела картину в выставочном зале и захотела приобрести, но мне сказали, что произведение уже нашло покупателя.

Марк фыркнул, отдавая должное вранью Киты – она полотно и в глаза не видела, но сумела убедительно солгать.

– Я бы хотела узнать о ней побольше. Девочка, изображенная на картине – чей-то прообраз?

– Нет. Я придумала ее.

– Что символизирует картина? В ней чувствуется некая обреченность, беспомощность.

– Я вижу в ней справедливость, – бесстрастно ответила Алесса.

Теперь уже Кита не сдержалась. Марк описал ей сюжет картины – маленькая девочка в ярком платье, на которую охотилась мгла.

– Там ребенок…

– Вы видите ребенка. Я вижу другое, – заметила Дэвис. – Монстры не всегда выглядят как монстры. Иногда они слишком похожи на нас.

– Девочка на картине – монстр?

– Это должен решить каждый сам для себя.

Пальцы Марка сжались в кулак с такой силой, что костяшки побелели. Невидящим взглядом он уставился на диктофон, из которого лился мягкий голос:

– Извините, мисс Эверхорт, но мы можем перейти к следующей теме? Я не хочу больше говорить об этой картине.

– Конечно, – с фальшивой радостью согласилась Кита. – Итак, что вы скажете о галерее, в которой…

Не выдержав, Марк вскочил на ноги и швырнул бокал с недопитым коньяком в стену. Коричневые брызги веером разлетелись по гостиной, пачкая светлые обои, осколки посыпались на пол, как стекляшки из дешевеньких бус.

На Ферренса было страшно смотреть. Его лицо побелело от ярости, уголок рта нервно дергался. Запустив руки в волосы, он сделал нескольких глубоких вдохов, пытаясь взять гнев под контроль. Посадить его на поводок, как бешеную собаку. Так, как учил отец.

Через несколько секунд ему это удалось. Ощутив, что сердце перестало колотиться во всех частях тела, Ферренс выключил запись и, обойдя разлитую на полу янтарную лужицу со стеклянной крошкой, направился в гостиную, где сварил себе крепкий кофе. Через полчаса у него была назначена встреча с Джоном – Марк подозревал, что это вовсе его настоящее имя, однако пока ему в руки передавалась информация под грифом «секретно», Джон мог называть себя как угодно.

Привычные движения помогли успокоиться окончательно – поглощая кофе мелкими глотками, Марк задумчиво смотрел в панорамное окно, за которым роились пухлые грязно-серые облака, исторгающие из себя остатки дождя.

Алесса Дэвис.

Ее имя он повторял мысленно пару сотен раз в день – как другие крутят в руках кубик Рубика, прицениваясь к разноцветным квадратикам, Марк смаковал каждый слог, пытаясь предугадать, что скрывается за буквами.

Он мог разузнать ее биографию, мог выяснить, с каким баллом она окончила школу и к какому врачу ходила лечить зубы, – но это не позволило бы ему узнать, из какого теста слеплена Алесса Дэвис. Чем она набита изнутри? Мягкой ватой вперемешку с гвоздями? Может, и вовсе ничем?..

Плотную пелену облаков прорвал острый солнечный луч, и где-то вдалеке радужно засветилась дуга. Марк хмыкнул.

Радуга. С земли выглядит как полукруг, из самолета – как круг. Все зависит от того, под каким углом смотреть – и так происходит с каждой вещью. Под каким углом ему посмотреть на Алессу?

Обвинить ее или попытаться оправдать?..

Спустившись вниз, к машине, где его терпеливо ожидал водитель, Марк отдал указание вызвать клининг и нацепил на нос солнцезащитные очки. В месте, куда они направлялись, такие люди, как Ферренс, были редкостью, а привлекать к себе лишнее внимание не хотелось.

– Мне пойти с вами? – спросил Луис.

– Нет, – Марк покрутил кольцо, обхватывающее средний палец – массивный перстень с камнем. – Это всего лишь закусочная.

– Дешевая закусочная, – невозмутимо поправил его Луис, не опасаясь нарваться на гнев начальника.

И совершенно оправданно – Луис знал Марка еще с пеленок, помнил его угрюмым бледным мальчиком с несвойственным детям тяжелым взглядом. Покинув Италию, Марк забрал Луиса с собой – или, по мнению отца, нагло выкрал.

– Все будет в порядке, – Марк тепло улыбнулся. Луис был чуть ли не единственным, кто видел подобную улыбку. – Я ненадолго.

– Эта девушка, – спустя минуту нарушил молчание водитель. – Думаете, она что-то знает?

– Однозначно.

– Это не может быть совпадением?

– Нет. Я чувствую, что нет.

Интуиция еще ни разу его не подводила. В день, когда это случилось, Марк почувствовал, что его сердце словно сжала невидимая ледяная рука – щемящая боль пронзила грудную клетку.

Он сразу понял, что ее нет в живых. С внезапной ясностью сел, не обращая внимания на суетящихся вокруг людей, обвел взглядом помещение и понял: ее нет. Она исчезла.

– Как знаете, – смиренно отозвался Луис.

Автомобиль припарковался за углом закусочной. Ферренс выбрался наружу, оставив пальто в салоне – порыв влажного ветра налетел, беспощадно затрепал темные волосы. Погода капризничала изо всех сил, послав после дождя ошеломляющий ветер.

В закусочной было многолюдно – десятки людей спешили укрыться от непогоды за чашкой дешевого горячего шоколада. Марк огляделся, сразу направив взор на дальние столики, скривился: Джон занял место возле уборной, справедливо полагая, что на этот столик желающих не найдется.

Сев напротив приятеля, Ферренс тут же почувствовал дискомфорт: за его спиной сновали люди, бегающие в туалет – Марк ненавидел, когда сзади кто-то находился. Поприветствовав Джона коротким кивком, он без церемоний поинтересовался:

– Что-нибудь интересное нашел?

Джон – немолодой мужчина с цепким взглядом и серебряными висками, – неторопливо сделал глоток дрянного кофе и молча пододвинул к нему темную папку. Слишком тонкую для того, чтобы содержать интересные сведения.

– Ничего особенного, – наконец произнес он, видя, что Ферренс не спешит знакомиться со содержимым. – Кроме двух моментов. Первый: девушка была удочерена семейной парой. Второй – около года назад на нее напал грабитель.

– Подробнее, – попросил Марк, игнорируя взгляд замученной беготней официантки. Ничего есть в месте, подобном этому, он не собирался. – Что с удочерением?

– Все подробности этого есть в папке. Момент с ограблением куда интереснее. Вор потребовал сумку, угрожая ножом – девушка спорить не стала, что похвально. Отдала сумочку безропотно. Но, – Джон сделал еще один глоток, – незадачливый грабитель решил еще и развлечься с ней.

– Изнасилование?

– Попытка, – лаконично ответил Джон. – Мисс Дэвис оказалась не робкого десятка. Она откусила ему мочку уха и попыталась выдавить глаза. Нападавший вмиг превратился в жертву. Свидетелем выступила некая мисс Эйбл, идущая с работы домой. Она помогла мисс Дэвис и вызвала полицию. Рик Андерс был отправлен сначала в больницу для оказания помощи, а потом – в тюрьму. Получил всего ничего – год.

Марк уставился на грязный пол, испещренный следами сотен ботинок.

– Что тебя так зацепило?

– Редко когда жертвы оказывают такое сопротивление. Согласно показаниям Андерса, Дэвис словно превратилась в обезумевшее животное – он всерьез испугался за свою жизнь. На суде он сказал, что она бы убила его, если бы не подоспела Эйбл.

– Невелика беда, – поморщился Марк. – Угрожал девушке ножом, да еще и пытался изнасиловать…

Джон кивнул, допив кофе.

– Но Алесса Дэвис действительно продемонстрировала сильную волю. Обычно так ведут себя те, у кого был травмирующий опыт. Женщина, никогда не сталкивающаяся с насилием, как правило, растеряется или испытает ужас. Те, кто привычен к нему, знают, как отреагировать.

– В жизни Алессы Дэвис были еще подобные случаи? – уточнил Марк.

– По отчетам – нет. Но кто знает, – туманно ответил Джон. – Она родилась в Италии. Мать умерла при родах, девочку воспитывал отец. Когда он умер, ее забрала семейная пара туристов и увезла к себе на родину.

Марк не дослушал речь Джона. Стоило тому упомянуть про Италию, как тело Ферренса охватил жар – всплеск адреналина был столь силен, что он с трудом сохранил невозмутимое выражение лица.

Италия.

Это не могло быть совпадением.

– Где? – прохрипел он.

Удивленный Джон осекся, непонимающе взглянул на собеседника. Марк всегда его пугал – своим нечеловеческим равнодушием и скупостью эмоций, но сейчас в его глазах светилось столько чувств, что это ошеломляло. Ферренс был похож на гончую, взявшую след – его трясло от нетерпения.

– Палермо.

Лицо собеседника побледнело настолько, что Джон всерьез подумал о необходимости вызвать врача. Но Ферренс справился – кивнул, но будто бы самому себе, подтверждая собственные догадки, а потом, точно пьяный, неловко взял папку и попрощался с Джоном:

– Я тебе позвоню, если возникнут дополнительные вопросы. Это за помощь.

Из кармана Марк достал конверт и положил перед собой. Через мгновение конверта на столе не оказалось. Быстрым шагом Ферренс покинул закусочную, торопливо направляясь к припаркованному автомобилю – папка жгла его ладонь, как горящие угли.

«Италия, Палермо», – он не мог перестать повторять это мысленно. Окажись перед ним Алесса Дэвис сейчас, он бы схватил ее за плечи и тряс до тех пор, пока из нее, как из коробки с конфетти, не посыпались бы ответы на вопросы.

Луис, заметивший приближение хозяина издалека, обеспокоенно выбрался из машины – верного водителя смутил стремительный шаг и странное выражение на лице Марка.

– Все в порядке? – он бросился к нему навстречу.

– Едем домой, – приказал Марк. – Мне надо подумать.

Луис, страстно желающий узнать, как все прошло, благоразумно промолчал, понимая, что в таком состоянии его лучше не трогать. До того, как он начал работать на Марка, Луис некоторое время возил его отца – старик был сварлив, жесток и славился буйным темпераментом. Сын пошел в него, но научился контролировать свой гнев, сдерживая приступы агрессии.

Однако иногда его выдержка все же давала осечку. Поглядывая на лицо хозяина через зеркало заднего вида, Луис с беспокойством отмечал бешено пульсирующую венку на виске Ферренса.

– Разворачивайся, – сказал Марк, когда они уже почти доехали. – Едем в галерею. Хочу поговорить с Эмили Ванс.

Луис молча выполнил требование, мысленно посочувствовав миссис Ванс. Промерзлый насквозь тон хозяина не оставлял сомнений в том, что беседа будет вестись в ультимативно-жесткой форме. Эмили Ванс могло бы спасти ее отсутствие, но она была в галерее – ее ярко-желтая машина стояла на парковке.

Луис припарковался рядом. Массивный темный автомобиль с хищно вытянутыми фарами рядом с желтенькой букашкой смотрелся угрожающе.

– Жди, – коротко бросил Марк. – Я быстро.

В этот раз пальто Ферренс накинул – его полы развевались от ветра, как крылья птицы; за недолгое время, что он шел ко входу, холод уже успел покусать тело. В галерее было тепло – контраст между температурой снаружи и внутри был ощутим, однако, вместо того, чтобы расслабиться, Марк еще больше напрягся.

Он был полон решимости довести дело до конца. Хватит уже Алессе от него бегать. В первые разы он был милостив, потому что не знал, кто скрывается под набожным псевдонимом. Но теперь…

– Мистер Ферренс? – Эмили была шокирована бесцеремонным вторжением в ее кабинет. – Что-то произошло? Не ожидала вас увидеть без звонка…

Ее глаза распахнулись, рот глупо приоткрылся, а во взгляде появилась настороженность. Эмили была достаточно умной женщиной, способной понять: когда такие люди, как мистер Ферренс, вторгаются в личное пространство, то это всегда влечет за собой неизбежные неприятности.

– Произошло, – коротко ответил Марк, по-хозяйски усаживаясь в кресло.

– И что же? – еще больше насторожилась Эмили. – Что случилось?

– Настало время платить по счетам, Эмили, – он неприятно улыбнулся. – Мне нужна услуга.

Застигнутая врасплох миссис Ванс нервно потянулась к крестику, болтающемуся на ее груди. Марк в который раз заметил ослепительный блеск бриллиантов и скривился – такие вещи не принято выставлять напоказ.

Впрочем, Эмили тут же опомнилась. Не зря она долгие годы управляла галереей и смогла превратить свое хобби в прибыльный бизнес. Отбросив возмущение в сторону, Ванс деловито поинтересовалась:

– Услуга какого рода?

– Алесса Дэвис. Художница, которая выставляет свои работы под именем «Санта». Я хочу увидеться с ней.

«Санта» означает святая. Ей не подходило. Марк был намерен сорвать эту маску лживой непорочности.

– Помнится, вы не в первый раз просите о таком, – осторожно напомнила Эмили. – Алесса отказала вам уже дважды.

– И третьего раза быть не должно. Вы уговорите ее встретиться со мной. Меня не интересует, как вы это сделаете, Эмили, мне важен лишь результат. Если Алесса снова проигнорирует мою просьбу, то в последующем я проигнорирую ваши.

Эмили поджала губы.

– Хорошо, – недовольно протянула она. – Я сделаю все, что в моих силах.

– Вы не поняли, – взгляд Марка стал холодным, а температура в помещении, казалась, сравнялась с той, что царила снаружи, – я жду от вас только утвердительного ответа. Когда люди говорят, что сделали все, что было в их силах – как правило, этого всегда оказывается недостаточно.

Миссис Ванс поморщилась, словно проглотила горькую пилюлю, но покорно ответила:

– Я устрою вам встречу.

– Я знал, что вы будете благоразумны, – улыбнулся Марк.

Улыбка-насмешка. Tак улыбались все победители.

Вопреки стальным нервам, Эмили Ванс ощутила дурноту, и потянулась к ящику стола сразу, как только Марк покинул ее кабинет – там хранилась припрятанная на случай тяжелых переговоров бутылка отличного хереса. Налив себе рюмку, Эмили залпом выпила содержимое, пытаясь успокоиться – гортань обожгло, в груди потеплело.

Это был первый на ее памяти случай, когда гнев Ферренса обрушился на ее голову. Дважды Эмили становилась свидетелем того, как он мастерски обрубал людей на полуслове – и, как показала практика, потом у этих людей случались большие неприятности. Поговаривали, что с мистером Ферренсом лучше не связываться – Эмили чужим советам внимала, потому старалась не делать ничего, что могло бы омрачить их деловые отношения.

И вот… Какая-то девчонка встала между ними.

Алесса Дэвис. Эмили налила себе еще одну рюмочку, наплевав на то, что в кабинете уже поселился стойкий запах алкоголя. Плевать, сегодня можно. Только бы художница согласилась… Ванс выпила, скривилась, жалея, что поблизости нет ничего съестного – после спиртного натощак у нее всегда болел желудок. Девчонка, пожалуй, талантлива. В ее мрачноватых картинах было нечто особенное, что цепляло глаз и вызывало разные эмоции: порой – радость, а иногда – оторопь. Но сама она…

Эмили прикрыла глаза, воскрешая в памяти образ Дэвис: худая, с темными волосами, бледным лицом и зеленоватыми глазами, точно веронская земля, разбавленная водой. Чем она могла заинтересовать Ферренса? Одно Эмили знала точно: Алессе крупно не повезло.

Да простит Господь ее грешную душу.

Глава 3

– Наконец-то, – вздох облегчения вырвался у Алессы из груди. Светофор мигал красным, так что Таша позвонила как раз вовремя. – Я писала тебе весь вчерашний день! Где ты была?

– Пришлось уехать за город, – голос Таши был виноватым. – Не злись. Майкл позвонил…

Алесса закатила глаза, борясь с недовольством – очень хотелось отчитать подругу за то, что пропала без предупреждения, но облегчение было настолько большим, что Дэвис благоразумно промолчала. В конце концов, Таша вовсе не обязана отчитываться. Проблемы и страхи Алессы – не ее забота. Достаточно того, что она полностью принимает ее странности.

– И как прошла ваша встреча?

– Сначала ты, – Таша повеселела, поняв, что Алесса не сердится. – Я видела сообщение про интервью. Все хорошо?

– Нормально, – призналась Алесса. – Правда, мне показались странными некоторые вопросы… Но Кита Эверхорт – очень приятная девушка.

– А что за вопросы? Спрашивала про личное?

– Нет. Личной жизнью она вообще не интересовалась. Спрашивала про последние картины – сказала, что видела их в галерее и хотела купить, но ее опередили.

– А, наш мистер Ферренс, – насмешливо протянула Таша. – У него не так-то просто вырвать добычу из пасти.

Алесса поежилась. Шутка подруги отозвалась внутри холодком.

– Возможно, – продолжила беззаботно Эйбл, – тебе не стоит принимать так близко к сердцу вопросы этой журналистки. Знаешь, они все готовы землю носом рыть, чтобы поймать сенсацию. Никто не будет читать скучное интервью.

– Я не настолько известна, чтобы со мной вообще читали какое-либо интервью, – резковато отозвалась Алесса. – Мне показался странным интерес Эверхорт к моей персоне, а некоторые ее вопросы это только подтвердили.

– Алесса, мир вокруг не столь враждебен, – вздохнула Таша. – Почему ты не можешь принять тот факт, что талантлива?

Дэвис прикусила губу.

– Я могу, – с осторожностью начала она, не желая втягивать подругу в спор. – Просто… Моя интуиция говорит обратное.

– Ты параноик, – рассмеялась Таша. – Все хорошо. Вот увидишь – когда выйдет свежий выпуск, мы вместе прочитаем его за чашечкой кофе, и ты сама поймешь, что ничего страшного не случилось.

– Да, наверное, – нехотя согласилась Алесса, поворачивая направо. – А что с Майклом? Вы помирились?

– Технически, мы и не ругались, – Таша снова довольно хихикнула. – Но он был очень мил. Пригласил посетить его загородный домик. Прости еще раз, что не успела предупредить – приглашение было спонтанным, мы поехали сразу же.

– В следующий раз напиши хотя бы сообщение, – попросила Алесса. – Таша, я перезвоню – подъехала к галерее. Миссис Ванс хочет узнать, как прошло интервью.

– Могла бы и по телефону узнать, – справедливо возмутилась Эйбл. – Может, встретимся после обеда?

– Отличная идея, – одобрила Алесса. – В нашем кафе?

– Да. В три, – назначила время Таша. – Мне тоже пора бежать – встреча с клиентом. Расскажу все в кафе, целую.

Алесса не сдержала улыбки – подруга была столь воодушевлена, что Дэвис почувствовала себя старой и унылой каргой, – и выбралась из машины. Рассеянно погладив металлический холодный бок на прощание – она делала так всегда, будучи из породы людей, что привязываются к вещам всей душой, – Алесса поспешила в галерею.

Погода не радовала. Дождя и ветра не было, но осень наконец смогла уничтожить последние остатки лета – тепло сменилось острым холодом, от которого пощипывало щеки. Стуча каблуками своих туфель, Алесса подумала о том, что следовало бы достать другую обувь и одеться потеплее – ее тонкий кардиган совсем не спасал от укусов колючего прохладного воздуха.

Как и в прошлый раз, выставочный зал она миновала, сразу поднявшись по лестнице на второй этаж. Менеджер не обратил на нее никакого внимания, продолжив общаться с посетителями – семейной парой, держащейся за руки. Алесса бросила быстрый взгляд на переплетенные ладони и испытала глухую тоску – сможет ли она когда-нибудь вот так довериться кому-то?..

«Нет, – противный шепот возник в ее голове. – Нет, не сможешь».

Алесса остановилась на мгновение – лампы в коридоре горели тускло, потому что миссис Ванс экономила на освещении второго этажа, – потерла виски прохладными ладонями и, стараясь не смотреть в дальний угол, тонущий во тьме, постучалась в кабинет.

– Входите, – раздался голос Эмили.

Дэвис потянула на себя ручку – дверь открылась бесшумно, выпуская в коридор легкий запах алкоголя. Брови Алессы недоуменно взмыли вверх – неужели Эмили выпивает на рабочем месте? За время работы с ней она никогда не замечала, чтобы та злоупотребляла спиртным.

– Алесса, дорогая, проходи, – Эмили улыбнулась, завидев ее. – Усаживайся, нам есть о чем поговорить.

– Здравствуйте, – Алесса устроилась в кресле. – Вы хотели узнать про интервью?

– Не только. Видишь ли, моя милая, мистер Ферренс купил три твои последние картины. Он сообщил, что поражен твоим талантом и снова…

Эмили многозначительно подняла пухлый палец вверх.

– Попросил о встрече.

– Нет, – вырвалось у Алессы прежде, чем она успела дослушать.

– Не будь столь категорична, милая. Мистер Ферренс не только единственный, кто приобретает твои картины, – улыбка стекла с лица Эмили, – но он также вносит существенный вклад в развитие галереи. Отказывая ему в третий раз, ты выказываешь неуважение, а так как ты являешься моей художницей…

В голосе миссис Ванс прорезалась сталь. Алесса, прищурившись, взглянула на нее по-новому – за нелепыми яркими платьями, лишним весом и жеманными жестами пряталась хищница, которая не упустит своего.

– Я настоятельно рекомендую тебе встретиться с ним. Мистер Ферренс сказал, что у него к тебе сугубо деловое предложение, – речь Эмили потеряла всякие ужимки, став быстрой и краткой. – Так что за свою честь можешь не волноваться.

Она с презрением окинула взглядом худощавую фигуру Алессы, подумав о том, что чересчур светлый цвет лица делает ее неживой, а глаза – зеленые, прозрачные, как бутылочное стекло, – казались стеклянными.

Алесса все поняла сразу.

– Я не могу отказаться? – спросила она ровным голосом.

Эмили кивнула.

– Боюсь, в таком случае нашей галерее придется попрощаться с тобой.

– Вот как, – протянула Алесса.

– Вот так, – Эмили откинулась в кресле, спинка которого жалобно скрипнула под ее весом. – Я милосердна, Алесса. Когда ты пришла ко мне, то была никем и ничем. Твои картины, безусловно, талантливы, но слишком мрачны, чтобы ты могла снискать известность без чьей-либо помощи. Благодаря мне твои полотна выставлены в зале, благодаря мне их покупают. Я не прошу от тебя многого – только соблюдать условия нашего сотрудничества.

– В договоре не сказано, что я должна ужинать с покупателями.

– До чего же ты упряма, – Эмили покачала головой, – мистер Ферренс платит немалые деньги за твои картины.

– За мои картины, а не за мое время. Ваша проблема в том, что вы считаете примерно так: раз мистер Ферренс настолько щедр, что не глядя приобретает мои полотна, то я должна из кожи вон вылезть, чтобы угодить ему. Но я считаю, – Алесса подалась вперед, немигающим взглядом уставившись на миссис Ванс, – что мои картины стоят каждого цента, что за них платит мистер Ферренс. И я не обязана расшаркиваться ни перед ним, ни перед кем-то еще.

Последние слова Алесса произнесла с нажимом, надрывно – пытаясь убедить миссис Ванс в правильности своих слов. Это был единственный способ переубедить ее – Алесса была не тем художником, кто мог бы диктовать свои условия, и Эмили это отлично понимала.

Она осталась равнодушной к пылкой речи Дэвис. Закончив, Алесса выдохнула – казалось, весь воздух вышел из ее грудной клетки, как из проткнутого воздушного шарика; плечи опустились.

– Ты отказываешься? – после недолгого молчания осведомилась Эмили. – Мы с тобой прощаемся, Алесса?

Она проиграла.

– Нет. Я встречусь с мистером Ферренсом.

Иначе ей не на что будет жить и нечем платить за квартиру. Это с самого начала было предложение, от которого невозможно отказаться – а Алесса и так бегала слишком долго.

Рано или поздно любая газель устает и попадает прямо в пасть ко льву.

Эмили, достигнув цели, больше не стала тратить свое время на несговорчивую и упрямую художницу – спешно попрощавшись с Алессой, она тактично выпроводила ее из кабинета. Дэвис это не огорчило, а скорее обрадовало: ей не терпелось связаться с Ташей и излить свое возмущение в разговоре с подругой.

– Да, – Таша, судя по невнятному ответу, что-то активно жевала. – Что такое?

– Боюсь, сегодня не выйдет встретиться, – Алесса вышла из галереи, глотая холодный воздух горстями. Внутри нее все кипело от гнева. – Миссис Ванс поставила условие: или я встречусь с мистером Ферренсом за ужином, или мои картины из ее галереи отправятся прямиком на помойку.

В трубке повисло молчание – скорее всего, у Таши отвисла челюсть от услышанного.

– Что, – выдохнула она через пару секунд. – Это, вообще-то, незаконно!

– Предлагаешь обратиться в полицию? – усмехнулась Дэвис.

– Нет, – сникла Таша, но тут же воспряла духом: – А если к журналистам? Они такую новость с руками и ногами оторвут! Загадочный бизнесмен Марк Ферренс преследует красивую художницу!

– За красивую спасибо, – Алесса горько улыбнулась. – А в остальном… Ты представляешь, в какой ад превратится моя жизнь после выхода статьи?

– Зато возрастет популярность, – философски заявила Эйбл.

– Меня не оставит в покое не только Ферренс, но и свора журналистов. Будут караулить у дома и заглядывать в окна, – Алессу пробрала дрожь от подобной перспективы. – Нет. Ни за что.

– И что ты планируешь делать?

– Я уже дала согласие на встречу.

– Может, это и правильно, – после недолгого молчания вдруг сообщила Таша. – В конце концов, он давно пытается добиться встречи с тобой. Я считаю, что его нужно хотя бы выслушать. Разве тебе самой не интересно, почему Марк Ферренс так рвется тебя увидеть?

– Нет, – солгала Алесса.

Она думала об этом. Не часто, но все же – мысли-вопросы проскальзывали в ее голове в свободное от работы время. Но не один из приходящих на ум ответов не нравился Дэвис.

– Вот и узнаешь, – воодушевилась Таша, которая по природе была ужасно любопытна.

Впрочем, это качество только играло ее на руку – трудно представить частного детектива, которого ничего не волнует.

– Возможно, ты права, – сдалась Дэвис. – Буду молиться всем богам, чтобы Марк Ферренс оказался таким же любопытным, как и ты, и чтобы одна встреча смогла утолить его жажду.

– Вот, – возликовала Таша, принимая снова хрустеть чем-то. – Умница! Позвони мне после ужина.

Вечером того же дня Алесса вежливо поблагодарила водителя такси, взялась за ручку дверцы, медленно потянула и не спеша выбралась наружу. Холодный воздух окутал ее с ног до головы, словно оборачивая разгоряченное тело в кокон – внутри Алессы все еще кипела злость, вызванная бесцеремонным вмешательством Марка Ферренса в ее жизнь.

Эмили Ванс недвусмысленно намекнула, что если Алесса не пойдет на встречу с мистером Ферренсом, то ее картины больше никогда не увидят свет. И дело даже было не в том, что Эмили перестанет размещать полотна в своей галерее – в мире красок и холстов достаточно было двух-трех слов, сказанных кем-то влиятельным, и вот – из набирающего популярность гения ты превращаешься во всеми позабытого новичка.

Сделав глубокий вздох, который никак не помог ей успокоиться, Алесса приказала себе быть мужественной и просто вытерпеть эту встречу.

«Вынести невыносимое, стерпеть нестерпимое» – так звучало обращение императора Хирохито к своим подданным; и именно эта услышанная где-то фраза стала жизненным кредо Алессы.

Она все вытерпит, все проглотит, не глядя, только бы никто не отнял у нее возможность рисовать. Конечно, Алесса могла бы найти любую другую работу, а картины писать чисто для удовлетворения своих потребностей, но это казалось ей несправедливым по отношению к собственным творениям. Они должны увидеть мир – а мир должен увидеть их.

Настроившись на победу, Дэвис зашагала по ступеням ресторана, держа спину прямо, а подбородок – гордо вздернутым. Она не стала наряжаться для Марка Ферренса в платье – приехала в брючном костюме цвета стали, который, по мнению Алессы, должен сделать ее такой же непоколебимой и твердой, как металл.

В отличие от вчерашнего вечера, «Фламинго» на сей раз показался ей неприятным и аляповатым. Чужие разговоры стали громкими и вызывающими, а музыка – фальшивой. Сообщив, что ее ждет Марк Ферренс, Алесса с отвращением увидела, как лицо метрдотеля расплывается в улыбке.

– Прошу вас, следуйте за мной, – расшаркиваясь в поклонах, он повел ее к дальнему столику.

Дэвис мельком подумала, что метрдотель явно переигрывает, потому как заискивание в его голосе и жестах было чересчур назойливым. А потом уловила его – тонкий, слегка кисловатый аромат страха, который через секунду перебил густой запах мужского парфюма.

«Показалось», – решила Алесса.

И тут же услышала знакомый ехидный голосок, возразивший ей: «Ты знаешь, что когда кажется – не кажется». Следом донеслось тонкое, злобное хихиканье.

Нервно дернув плечом, Алесса изобразила на лице улыбку – вовсе не потому, что ей хотелось порадовать Марка Ферренса. Нет, просто она знала, как будет выглядеть без нее – испуганной, дерганой молодой женщиной с неживыми глазами.

Эти глаза – холодные и прозрачные, точно вода, – каждый день смотрели на нее из зеркала. Алесса всегда отрешенно думала в такие моменты, что они принадлежат не ей – глаза были чужими, незнакомыми, но за столько лет она позабыла, как выглядели ее собственные, и свыклась с этими – беспощадными и пустыми.

Марк Ферренс увидел Алессу сразу, как только она вошла в зал в сопровождении метрдотеля. Его лицо показалось Марку смутно знакомым, однако через секунду он выбросил его из головы – все его внимание привлекла женщина, вышагивающая по скользкой плитке ресторана с величием королевы. Не той злой, что погубила принцессу, и не той, что родила троих наследников – это была королева-воин, чьи руки ощущали тяжесть меча.

«Занятная будет битва», – подумал Марк, приподняв кончики губ в насмешливой улыбке.

– Добрый вечер, мистер Ферренс, – Алесса, устроившись на стуле, едва удостоила его взглядом, прислушиваясь к собственной интуиции.

Она, предательски молчавшая все время, сейчас вопила во все горло, прося хозяйку убираться прочь. Решившись посмотреть на Марка, Алесса четко осознала: он не удивлен. Еще вчера Ферренс знал, кто она. Знал, как она выглядит.

– Добрый вечер, Санта, – откликнулся он. – Или лучше звать вас Алессой?

– Второй вариант меня больше устраивает, – сухо ответила Дэвис. – Но разве вы из тех, кого интересует чужое мнение?

– У вас интересное имя и необычная внешность, – пропустив открытое обвинение мимо ушей, заметил Марк. – Поправьте, если я ошибся: итальянские корни?

– Вы не ошиблись. У вас тоже запоминающаяся внешность, – колко ответила Алесса. – Вы похожи на итальянского мафиози.

– И много мафиози вы видели в своей жизни?

Алесса стушевалась, не зная, что ответить. По правде сказать – она не видела ни одного, однако в фильмах мафиози были именно такими: дьявольски красивыми и столь же опасными.

– Вы хотели встретиться, чтобы поговорить об Италии?

– Конечно, нет. Просто подумал, что небольшая беседа положит начало нашему общению, – Марк поставил бокал с вином на стол, который до этого момента держал в руке. – Вы голодны?

– Я уже поужинала.

Ферренс ухмыльнулся, нисколько не удивившись ответу.

– Я тоже, но здесь превосходно готовят рыбу, так что не откажу себе в удовольствии, – он подозвал официанта, чтобы сделать заказ.

Алесса с нарастающим внутри бессилием смотрела, как двигаются его тонкие губы – верхняя имела капризный изгиб в виде сердца, что придавало Ферренсу тщеславия и испорченности, как у какого-нибудь мальчишки-принца.

Вопреки ее ответу, Марк заказал блюдо и для нее. Когда официант отошел, предварительно наполнив бокал Алессы, Ферренс, очаровательно улыбаясь, сообщил:

– Я долго мечтал с вами встретиться. Сначала, признаюсь честно, меня покорили ваши полотна – когда я смотрю на них, то словно вижу таинственный портал в другой мир, и мне кажется, что меня вот-вот затянет в картину.

Алесса, державшаяся в напряжении, немного обмякла. Как бы ей ни хотелось отрицать это, но похвала ее работ всегда доставляла удовольствие.

– Потом, когда вы отказались – дважды, я понял, что помимо картин, меня привлекаете и сами вы. Аура таинственности, неприступности, – Марк заговорил медленнее, – мне хотелось узнать, как вы выглядите, сколько вам лет, каким образом вы создаете свои шедевры…

– Я понимаю ваш интерес, мистер Ферренс, но и вы также должны понимать, что я имею право на частную жизнь, – без улыбки сказала Алесса. – Я создаю картины, которые вы только что назвали шедеврами. Стало быть, они вам нравятся, так почему же вы не испытываете хотя бы толику уважения к их создателю?

– С чего вы взяли?

– Шантаж, – Алесса рассердилась. – Вы заставили миссис Ванс выдвинуть мне ультиматум!

– Разве? – Марк склонил голову, любуясь ее гневом. – Я всего лишь попросил миссис Ванс устроить нашу встречу. То, что она вышла за пределы, – только ее ответственность. Я не угрожал ей и тем более вам.

– Я вам не верю, – ответила Алесса, вспомнив кислый вкус страха, исходивший от метрдотеля.

– Я не собираюсь вас разубеждать. У вас будет время убедиться в том, что я не лгу.

– Что это значит? – насторожилась Алесса.

Мужчина, сидящий перед ней, вне всяких сомнений наслаждался ее замешательством. Она все пыталась уловить что-то еще, кроме удовлетворения, которое источал Марк, видя вопросы в ее глазах, но не могла.

– Я хочу попросить вас написать картину. Лично для меня, – подчеркнул Ферренс.

– Я не пишу на заказ.

– И никаких исключений?

Эта беседа выматывала ее. Хуже всего – она заранее знала, что проиграет, но продолжала сопротивляться из чистого упрямства.

– Никаких.

Марк назвал сумму. Алесса попыталась скрыть шок, вызванный количество цифр – спрятав изумление, она холодно покачала головой.

– Я не продаюсь.

– Но ваши картины – да. Это щедрое предложение, Алесса. Если вы примете его, я поспособствую вашей карьере в качестве художницы.

– Заставите всех полюбить мои картины за то, что я выполню ваш заказ?

– Да.

Алесса прищурилась, разглядывая Марка. Здесь определенно таился какой-то подвох – но какой?

Сидящий перед ней мужчина был глянцевой красивой оберткой, которая нравилась всем без исключения. Матери мечтали выдать за него своих дочерей, женщины сходили с ума от той небрежности, с которой Марк демонстрировал свое положение в обществе, мужчины завидовали его успеху – все они готовы были рискнуть, не зная, что скрывалось за блеском.

Но Алесса знала.

– Мне нужно время подумать, – она прибегла к единственно возможному варианту.

Марк еле уловимо качнул головой, но по выражению его глаз Алесса сразу же поняла – он не уступит.

Она ошиблась. Он был не глянцевой оберткой, а тяжелой скульптурой, покрытой тончайшим слоем золота – но сковырни его, и взгляду откроется твердый материал, который невозможно согнуть.

– Почему я? – вырвалось у нее почти детское изумление.

– Потому что вы чрезвычайно талантливы, Алесса.

И это была такая филигранная ложь, что каждый, очутившись на ее месте, поверил бы. Но не Алесса. Не Алесса, умеющая чувствовать чужие эмоции кожей, считывающая малейшие колебания собеседника – она не поверила.

Было что-то еще – причина, по которой Марк выбрал ее из сотен других художников, способных написать не просто хорошую картину, а шедевр. Алесса, при всей своей любви к искусству, прекрасно осознавала, что не доросла до звания гения; внешность ее была необычной и даже завораживающей, но Дэвис встречала девушек намного красивее. С Ферренсом она никогда не общалась ранее – версия, что ему полюбилась ее душа, тоже не подходила.

По правде сказать, Алесса была обычной. Из тысячи других ее выделяло только одно – тайна, которую она хранила долгие годы.

Секрет, который разрушил ее до основания и помог выстроить себя новую. Но Ферренс не мог его знать, потому что все, кто причастен к случившемуся в Италии, были безвозвратно мертвы.

– Какую картину вы хотите? – смирившись с поражением, уточнила Алесса.

В глубине себя она старательно прятала страх, заталкивая его в самые укромные уголки – страх был плохим помощником. Он заставлял людей обливаться потом и источать кислый, резкий и неприятный аромат, который туманил их разум, он толкал их на отчаянно-глупые поступки, крал время, чтобы жертва не могла остановиться и разумно оценить ситуацию.

Алесса не понаслышке знала о том, как страх может воздействовать на людей. Когда-то в ее жизни было много страха – когда она еще была ребенком, некрасивой худой девочкой с двумя тощими хвостами, прячущейся за домом от пьяного отца.

Страх почти уничтожил ее, сотворил из нее безумное, загнанное животное – только чудом Алесса смогла вывернуться из его цепких объятий и вынести ценный урок на всю жизнь: она больше не будет бояться.

Но мужчина, сидящий перед ней, пугал ее. Он не делал ровным счетом ничего, что могло бы бросить в дрожь, однако руки Алессы, спрятанные под столом, предательски подрагивали. Она опасалась его на каком-то инстинктивном уровне, древнем, как мир – так, как маленькая лань, впервые видя хищника, понимает, что нужно бежать.

Бежать – это то, чего сейчас хотелось Алессе. Но она осталась сидеть на месте, выжидательно глядя на Марка.

– У меня нет четкого виденья, – признался он. – Я хотел бы, чтобы вы нарисовали картину лично для меня. Не столь важно, что на ней будет.

– А если она вам не понравится? – ровным голосом спросила Алесса, сжимая пальцы в кулак.

– Такого просто не может быть, – сообщил Ферренс, и пригубил немного вина.

Его губы окрасились в красный, и он быстро провел по ним языком, точно зверь, слизывающий алую кровь.

Алессе некстати вспомнилось, что у представителей семейства кошачьих язык оснащен колючими сосочками, которые помогают отделить мясо от кости, а если тигр вдруг надумает лизнуть человека, то вполне способен расцарапать нежную кожу до крови. Разыгравшееся воображение живо подкинуло ей яркую картинку: Марк, облизывающий ее запястье, из которого сочится кровь.

– Алесса?

– Да, – она вынырнула из пучины собственной фантазии, часто заморгала. – Я вас слушаю.

– Это я вас слушаю, – без недовольства отозвался Марк. – И давайте без лишних церемоний, раз уж нам предстоит сотрудничество.

Он сказал это так легко и уверенно, словно бы вопрос уже давно решен. Как будто бы ему не требовался ее ответ – Ферренс не сомневался, что он будет положительным.

Это взбесило Алессу.

– Хорошо, – ледяным тоном ответила она. – Будет тебе картина.

Даже дурак бы понял: из-под рук Алессы для Марка выйдет нечто неприятное. Но Ферренс лишь усмехнулся и кивнул, совершенно серьезно поблагодарив ее:

– Спасибо. Выпьем?

Он чуть приподнял бокал, приглашая ее присоединиться. Отказываться было невежливо – на миг Алесса задумалась, что произойдет, если она вдруг плеснет рубиновую жидкость в лицо Ферренсу, но потом наткнулась на жесткий взгляд и поняла: он не простит.

– Сколько времени тебе нужно?

– Недели три, – задумавшись, Алесса назвала примерные сроки. Ей хотелось поскорее написать картину и отделаться от Ферренса, но живопись – дама капризная. – Может, чуть больше. Месяц или около того.

– Я хочу видеть этапы работы.

– Исключено, – отрезала Дэвис.

– Не будь столь категорична, – насмешливо попросил Марк. Полуулыбка, играющая на его губах, больно щелкнула ее по носу, напоминая, кто хозяин положения. – Алесса, я всего лишь хочу видеть эскизы. Когда приступишь к краскам, можешь не демонстрировать промежуточные итоги.

Следующая фраза далась ему с трудом:

– Мне… Интересно. Я прошу пойти на уступку.

Алесса вскинула голову.

Просит?.. Ей казалось, такие люди не умеют просить.

– Хорошо, – кивнула она. – Я покажу наброски. Встреча окончена?

– Ты куда-то торопишься?

– Да, – солгала Алесса.

Марк покачал головой. Его тонкие губы сложились в усмешку.

– Врать ты совершенно не умеешь.

– С чего ты взял, что я вру? – Алесса приподняла бровь.

– Ты не знала, сколько займет наша встреча – вряд ли бы стала строить планы на остаток вечера. И за все время нахождения здесь ты ни разу не посмотрела на часы. Уверен, ты даже не знаешь, сколько сейчас времени.

Он откинулся на спинку кресла, победно улыбаясь. Алесса коротко кивнула.

– Раз ты просишь быть честной с тобой, то я буду честна. Я действительно никуда не тороплюсь. Просто мне неприятен этот разговор, поэтому я хочу поскорее его закончить.

– Почему? – спросил Марк.

Алесса не сразу нашлась с ответом. Он просит объяснить причины ее неприязни к нему? Разве они не лежат на поверхности?

– Я не люблю, когда меня лишают права выбора, – тактично ответила Дэвис. – Именно это ты и сделал.

– Ты всегда ищешь только негатив? – поинтересовался Марк. – Я предложил тебе выгодное сотрудничество.

– Ты не предложил, – отрезала Алесса.

– Даже если подобный формат тебя не устраивает, получишь ты больше, чем потеряешь, – с леностью в голосе заметил Ферренс. – Не вижу причин расстраиваться.

Дэвис промолчала. Смысла отвечать она не видела – они думали по-разному, говорили на разных языках и существовали в параллельных мирах. Они не поймут друг друга – как живущая в воде рыба и ходящий по земле тигр. Иногда проще согласиться с собеседником, чем доказывать свою правду с пеной у рта.

Чтобы сгладить неловкое молчание, Алесса потянулась к бокалу, сделала глоток. Марк тем временем продолжил:

– Я опечален тем, что у тебя сложилось негативное отношение обо мне. Твои картины поистине прекрасны – и я всего лишь хотел познакомиться с их создателем. Иногда я бываю чересчур настойчив, – его губы тронула улыбка, смягчая сказанное, – однако не считаю это недостатком.

– В бизнесе – может быть, – не сдавалась Дэвис. – Но не в жизни. Я ценю свое личное пространство, и уважаю личное пространство других людей.

– Я прошу прощения, – Марк широко улыбнулся. На его щеках обозначились две ямочки, придавая ему по-мальчишески озорный вид. – Мы не с того начали, Алесса. Давай попробуем еще раз?

Пару секунд она молчала, с подозрением глядя на него и отчаянно сопротивляясь желанию поддаться обаянию Ферренса. Безусловно, он умел расположить к себе людей – если того хотел.

– Хорошо, – скрепя сердце согласилась Алесса.

Им еще придется контактировать – лучше поддерживать видимость добрых отношений, чем открыто плеваться в лицо друг другу.

– Марк Ферренс, твой давний поклонник, – представился он.

Алесса подавила смешок.

– Алесса Дэвис, художница.

– Какое вино ты предпочитаешь? Я забыл спросить, – взглядом Марк указал на бутылку, словно извиняясь за сделанный без нее выбор.

– Красное. Это отлично подходит, – заверила его Алесса. – У тебя не будет никаких предпочтений для будущей картины?

Марк покачал головой.

– Я доверюсь тебе. Ты сама сказала, что не пишешь на заказ, так что, думаю, тебе и без того будет сложно. Не хочу помещать твой талант в строгие рамки.

– Даже общих рекомендаций нет? – Алесса нервно постучала указательным пальцем по бокалу. – Мои картины разнообразны: на них можно встретить как пейзажи, так и изображения животных и даже людей. Я должна знать хотя бы что-нибудь о твоих предпочтениях.

– Я бы хотел, чтобы эта картина соответствовала мне, – сдержанно поведал Марк. – Что-то, что подходило бы мне, и только мне.

– Но для этого нужно хорошо знать человека, – заметила Алесса.

Улыбка, наметившаяся в ее голосе, пропала, когда она поняла.

Нет.

«Да, – сказал голос. – Ты все правильно поняла».

– Я тоже думал об этом. Что, если нам познакомиться поближе?

Заметив гримасу брезгливости и отвращения на ее лице, Марк рассмеялся. Он нарочито пренебрег правильной формулировкой – хотел посмотреть на ее реакцию.

Алесса Дэвис вовсе не набивала себе цену, когда отказывалась встретиться с ним и демонстрировала неприязнь при личном разговоре. Он ей действительно не нравился. Возможно, подсознательно она чувствовала опасность – к людям с тонкой интуицией Ферренс относился уважительно, поскольку сам считал себя таковым.

– Ты неверно поняла, – успокаивающе сказал он. – Я бы мог ответить на все твои вопросы или же устроить тебе нечто вроде дня со мной.

– Дня… С тобой? – бровь Алессы приподнялась, а голос дрогнул, выдавая ее возмущение.

– Да. Если ты будешь неотлучно находиться при мне весь день, то сможешь получше узнать меня – каков я в работе, чем занимаюсь, как веду себя в неформальной обстановке, – Марк прищурился.

Он не рисковал, потому что знал, что она не согласится. А если и примет предложение – всегда можно организовать что-нибудь для отвода глаз.

– Первый вариант подойдет, – небрежно ответила Алесса. – Вопросы. Думаю, этого будет достаточно.

– Я весь в твоем распоряжении, – заверил ее Марк.

– Погоди, мне сначала нужно их придумать, – наморщила лоб Алесса, и прикусила язык – надо же, сама себя загнала в ловушку.

«От второй встречи теперь точно не отвертишься, – хихикнули детским голосочком. – Но если он будет сильно надоедать, ты всегда знаешь, как можно решить проблему».

– Времени предостаточно, Алесса. Нам некуда торопиться.

В этих словах, высказанных вполне доброжелательным тоном, ей почудилась угроза. Алесса ощущала себя глупым насекомым, вокруг которого неторопливо сплетает паутину хищный паук.

– Хорошо. Я отправлю тебе список вопросов, – она заставила себя не терять нить разговора, выбросив пугающие мысли из головы. – Если не возражаешь, я бы хотела отправиться домой.

Марк бросил взгляд на ее тарелку.

– Ты даже не притронулась к еде.

– Я уже сказала, что не голодна.

К ее удивлению, Ферренс не стал настаивать на том, чтобы она съела хотя бы кусочек.

– Я отвезу тебя, – он отыскал глазами официанта, который со всех ног бросился к их столику.

Алесса судорожно помотала головой.

– Не стоит, правда. У меня… Я еще заеду к подруге. И мне не мешало бы все обдумать. В одиночестве, – добавила она, опасаясь, что Марк начнет настаивать на своей компании.

Однако лимит его настойчивости наконец-то закончился.

– Я буду ждать звонка, – сдержанно попрощался он, поднимаясь вместе с Алессой.

Она растерялась, не зная, как следует себя вести – манеры Ферренса были безупречны, и ее на мгновение посетила нелепая мысль подать ему руку для поцелуя. К счастью, Дэвис вовремя вернулась в реальность из собственных фантазий.

– До скорого, – сказала она, не добавив привычного «рада была познакомиться».

Его взгляд преследовал ее, пока она быстрым шагом пересекала площадь ресторана – хотелось свести лопатки, чтобы избавиться от неприятного чувства. Но Алесса вытерпела. Как только она покинула ресторан, дышать сразу стало легче – и виной тому был отнюдь не свежий вечерний воздух.

Глава 4

Белый лист бумаги перед ее глазами укоризненно сиял пустотой. Вздохнув, Алесса отложила в сторону карандаш, который вертела в пальцах не меньше минуты, и потянулась за чашкой крепкого кофе. Она уже целый час ломала голову над вопросами для Марка, но правда заключалась в том, что она не могла задать ни один из тех вопросов, что хотела. Потому что большая их часть была грубой, провокационной и отталкивающей.

Опустошив чашку, Алесса с сожалением взглянула на нее и придвинула лист бумаги к себе поближе, решительно схватившись за карандаш. Первым, что она написала, было:

«Снятся ли тебе кошмары? Если да, то опиши их».

Сомневаясь, Дэвис хотела зачеркнуть написанное, но остановилась. Возможно, вопрос слишком личный, но Марк сам установил такие правила игры.

«Какой твой любимый цвет?».

Банальный вопрос, но Алесса оставила и его. Цветовая палитра обширна – так ей легче будет выбрать нужный оттенок.

«О чем ты мечтаешь?»

Она прикусила губу, когда писала этот вопрос. Ответ, конечно, будет размытым или до ужаса скучным… О чем мечтает большинство людей? О том, чего у них нет. Нищие грезят о деньгах, голодные думают о пище… Интересно, чего не хватает такому человеку, как Марк – тому, у которого есть абсолютно все?

«Ты бы спас тонущего, зная, что рискуешь утонуть сам?».

Карандаш оставил жирный росчерк в конце – Алесса слишком сильно надавила на кончик. Чертыхнувшись, она огляделась в поисках другого листа – но увидела только кипу смятой бумаги в корзине для мусора: она извела целую пачку, пытаясь придумать достойные вопросы.

«Убил бы ты кого-то, чтобы спастись самому?»

Она моргнула, с удивлением перечитав написанное. Спрашивать такое в ее планы не входило, но рука двигалась по своей воле, выводя аккуратные буквы на белом фоне.

«Оставь, – прошептал голос в ее голове. – Ты должна понять, кто он – волк или овца».

Алесса бездумно подчинилась, сложила листок вдвое и спрятала в сумку. Встреча была назначена в полдень – стрелки настенных часов замерли на пятнадцати минутах двенадцатого, следовательно, у нее оставалось катастрофически мало времени, чтобы собраться и доехать до ресторана.

Ферренс снова пригласил ее во «Фламинго» – очевидно, это был его излюбленное место. Из чистого упрямства Алесса не стала принаряжаться, достав из шкафа максимально удобную одежду – темные брюки и бежевый свитер. На улице становилось холоднее с каждым днем, поэтому сверху на плечи лег теплый кардиган – одна из немногих вещей, купленных в Италии, которой она дорожила.

Сбрызнув запястья и шею духами, она вышла наружу, захватив ключи от машины – собственный автомобиль Алесса планировала использовать как возможность побега, если станет невмоготу.

С ее стороны это смотрелось малодушно и нелепо – потому что, как ни крути, Марк еще не сделал ничего, чтобы она бежала от него, как от огня, однако инстинкты кричали ей держаться от него подальше. Собственному чутью Алесса доверяла – оно не раз спасало ей жизнь.

Марк Ферренс выглядел как человек, ценящий пунктуальность, поэтому Дэвис с облегчением припарковалась возле ресторана без пяти двенадцать, проверила макияж, обновила помаду и направилась ко входу, уверенная, что ее уже ожидают.

Неприятности начались с порога – метрдотель, услышав имя Ферренса, проводил Алессу к пустому столику.

– Мистер Ферренс просил передать, что задержится, – мужчина услужливо склонился. – Не изволите ли чего-нибудь выпить?

– Воды с лимоном, – попросила Алесса, растерявшись.

Она планировала быстро отдать листок с вопросами и уйти, но теперь выходило, что ей придется ждать Марка.

Сохраняя на лице вежливое выражение, метрдотель кивнул и порекомендовал ей салат с морепродуктами. Алесса засомневалась – есть она не планировала, однако за соседним столиком источала восхитительные ароматы рыба…

– Давайте, – вырвалось у нее.

– Отличный выбор, – невозмутимо оповестил сотрудник ресторана. – О, вот и ваш спутник.

Приближение Ферренса Алесса почувствовала кожей. В зале изменилась атмосфера – приглушенные разговоры, казалось, стали еще тише, яркие оттенки выцвели, а запахи потускнели. Она напряглась, изо всех сил подавляя порыв обернуться, потому что на незащищенной спине под пристальным взглядом Марка будто обозначилась мишень.

– Алесса, – он обошел столик и грациозно, с изяществом молодого гепарда, опустился в кресло. – Спасибо, что дождалась.

– Ничего страшного, – чопорно ответила она. – Я все равно собиралась пообедать.

– Я составлю тебе компанию, – он взглядом подозвал официанта. Когда тот подошел, Ферренс негромко сказал: – Мне как обычно.

Значит, она не ошиблась. «Фламинго» действительно был излюбленным местом Ферренса. Они сидели за тем же столиком, что и во вторую их встречу, что скорее всего указывало – столик принадлежал Марку.

– Составлять вопросы было легко? – без перехода спросил он, пропустив дежурный вопрос о делах и самочувствии.

– Нет, – призналась Алесса. – Пришлось поломать голову. Нечто подобное… Для меня в новинку.

– Зато все новое является прекрасным источником эмоций, – без улыбки заметил Марк. – Чудесно выглядишь.

– Благодарю, – Алесса осталась равнодушной к комплименту. – Приступим?

Она достала из сумки листок, собираясь передать его Марку, но он остановил ее жестом.

– Если ты не возражаешь, я бы хотел сначала поесть.

Алесса возражала. О, она еще как возражала – но ей пришлось проглотить собственное возмущение, запив его принесенной официантом водой с лимоном. Неловкое молчание, повисшее между ними, давило на нервы, но Марк, казалось, ничего не замечал: он достал телефон, быстро что-то напечатал, убрал его обратно в карман.

От скуки Алесса принялась разглядывать посетителей ресторана. Сбоку от них расположилась молодая пара: красивая девушка в умопомрачительном терракотовом пиджаке и мужчина в светло-сером костюме. Со стороны они выглядели влюбленными друг в друга, но, присмотревшись, Алесса почувствовала некую нервозность, исходящую от девушки.

Мужчина держал ее за руку, свободно лежащую на кипенной скатерти – но его пальцы слишком крепко сжимали тонкое запястье. Так, словно он опасался, что спутница в любой момент вскочит и убежит.

Заметив интерес Алессы, Ферренс повернул голову, тоже разглядывая пару.

– Ты их знаешь? – негромко спросил он.

Дэвис, очнувшись, покачала головой.

– Нет, – пробормотала она, отворачиваясь от пары. – Не знаю. Мне приглянулся пиджак.

– Это Лео Арчинс, – вдруг сказал Марк. Мужчина, имя которого он назвал, повернулся к ним, и они с Ферренсом обменялись приветственными кивками. – За столиком с ним его жена – Ванесса Арчинс. Они поженились недавно, я получил приглашение на свадьбу.

– Но не присутствовал? – машинально спросила Алесса, желая поддержать диалог.

– Нет.

Лицо Марка чуть скривилось. Он бросил на стол салфетку, которую скомкал в руке, и официант незамедлительно убрал ее.

– Мне не понравилась история их знакомства. Ванесса была клиенткой Лео. Он адвокат, – объяснил Марк. – Весьма успешный и дорогой.

– Что не так с их знакомством? – полюбопытствовала Алесса.

Она не была той, кто сует нос в чужие дела, но нервозность, исходящую от Ванессы, хотелось разгадать.

Ферренс усмехнулся.

– Лео ухаживал за Ванессой долгое время, пока она не вышла замуж за другого. Когда ее супруг скончался, Ванесса из жены стала подозреваемой. Она обратилась к Лео. Вскоре после снятия обвинений они объявили о помолвке.

– Думаешь, он шантажировал ее?

– Скорее, выставил условия, – поправил Марк. Заметив неприязнь в глазах Алессы, поинтересовался: – Находишь это ужасным?

– А ты разве нет? Ведь ты же не пошел на свадьбу.

– Методы Лео мне не по душе. Если он так хотел получить Ванессу, мог бы сделать это гораздо раньше, а не ждать подарка в виде смерти ее мужа.

Губы Алессы скривились.

– Ты говоришь о покойном с неуважением.

– Я мало кого уважаю, – спокойно отозвался Марк.

– Чудовищно рассуждать о живой девушке как о вещи, которую хочешь получить.

– Возможно, для тебя это будет открытием, дорогая Алесса, – он насмешливо посмотрел на нее. – Но в моем мире хватка и нежелание упускать свое – главное.

– А как бы ты поступил? Если бы девушка, которую ты хочешь, отказала тебе? – не смогла удержаться от вопроса Алесса.

– Я всегда получаю желаемое.

– Правда? – ее бровь изогнулась, выражая недоверие.

Чем больше тщеславия звучало в словах Ферренса, тем сильнее Алессе хотелось встать и уйти. Просто чтобы показать: она ему не подчиняется. Но Дэвис осталась сидеть на месте, напоминая себе о карьере художника и Эмили Ванс, которая без зазрения совести выставит ее из галереи вон в случае недовольства Марка.

– Истинная.

Им принесли заказанные блюда: салат для нее и стейк – для него. Дэвис вяло ковырялась в тарелке, изредка поглядывая в сторону семьи Арчинс: после рассказанного ей было не по себе. Так, словно она узнала грязный чужой секрет, который теперь придется хранить.

«Одним больше или меньше – какая разница», – хихикнул голос. Алесса инстинктивно втянула голову в плечи.

– Все в порядке? – незамедлительно спросил Марк.

– Да, просто задумалась, – ложь привычно слетела с ее языка. – Когда мне ждать ответов на вопросы?

– Я отвечу при тебе, – Ферренс отложил в сторону приборы. – Можешь зачитать каждый по очереди?

К такому она была не готова. И думала, что он не будет готов – все же над вопросами стоило поразмышлять в одиночестве.

Решив, что так даже лучше, Алесса достала листок и прочитала вслух первую строчку:

– Снятся ли тебе кошмары? Если да, опиши их.

Выражение лица Марка стало удивленным.

– Я ожидал вопросов про любимый цвет. Или про излюбленных художников.

Алесса, приободренная тем, что ей удалось застать его врасплох, ответила:

– Вопрос про цвет тоже будет. Он самый простой, если честно. Я подумала, что мне следует немного углубиться… В твою душу. Если она у тебя, конечно, есть.

Марк рассмеялся тихим, ласкающим слух смехом. От него – бархатистого, похожего на урчание кота, – внутри Алессы все перевернулось вверх тормашками. Она нервно скомкала края листа, надеясь, что Ферренс не заметит ее вспотевших пальцев.

– Снятся, – ответил он, проигнорировав намек на бездушность. – Иногда. В основном я их не помню.

– Но что-то же должно было отложиться в памяти? – упорствовала Алесса.

Он задумался.

– Мне снится шкаф.

– Шкаф?

Алесса нахмурилась.

– Что это значит?

Марк пожал плечами.

– Не знаю. Просто шкаф, внутри которого я сижу. Там темно и пыльно, пахнет женскими духами.

– Этот запах тебе знаком?

Он посмотрел на нее, пряча за улыбкой гнев.

– Ты попросила описать кошмары, а не раскладывать их по полочкам.

– Если бы я поняла природу твоих страхов, то лучше поняла бы тебя.

Глаза Марка блеснули торжествующим блеском. Всего на мгновение – но Алессе стало не по себе.

– А ты хочешь меня понять? – почти промурлыкал он.

– Мы, кажется, договорились о том, чтобы я узнала тебя получше, – резко бросила Дэвис. – Чтобы написать картину.

– Конечно, – заверил Марк с учтивой улыбкой. Выглядело это так, словно он раскусил ее ложь и попытался неумело это скрыть.

Алесса шумно выдохнула сквозь стиснутые зубы. Ничего, скоро это все закончится…

– Какой твой любимый цвет? – спросила она, перейдя ко второму пункту. – Можно не один, а несколько. Мне будет легче подобрать палитру.

Марк уверенно перечислил:

– Бордовый, фиолетовый, черный.

Бровь Алессы слегка выгнулась.

– Это мрачные цвета, – осторожно подметила она.

– С ними что-то не так? Сейчас ты скажешь, что я пессимистично смотрю на мир? – с долей высокомерия осведомился Ферренс.

– Черный… Весьма авторитарный цвет, – сообщила она.

Марк усмехнулся. Черт, конечно же, он принял это на свой счет как комплимент.

– Бордовый предпочитают напористые, целеустремленные люди, – продолжила вспоминать Алесса. – А фиолетовый…

Она замялась. Фиолетовый был ее любимым цветом, но иметь что-то общее с Ферренсом казалось неприятным. Зная, что это по-детски, Алесса все же промолчала, не став говорить о том, что обожает фиолетовый. Впрочем, это наверняка видно по ее полотнам…

– Перейдем к третьему вопросу, – поспешно сказала она. – О чем ты мечтаешь?

– У меня нет мечт, – уверенно ответил Марк. – Только цели.

– Такого не может быть.

– Разве? – он снова взглянул на нее снисходительно, как на маленькую девочку. – Когда ты имеешь все и даже больше, дорогая Алесса, то быстро понимаешь, что мечты – для наивных дураков. К тому же, иметь мечты плохо.

– Почему? – растерялась она.

– Потому что мечта должна оставаться мечтой, – терпеливо пояснил Марк. – При достижении любая мечта теряет свою ценность.

Она упрямо возразила:

– Мечты помогают двигаться вперед и не опускать руки.

– Это зависит от наличия воли, – сухо возразил Ферренс. – Никакая мечта не заставит лентяя встать с дивана. На первых порах – может быть, но ведь мечта на то и мечта, чтобы быть труднодостижимой? Вскоре лентяй сдастся.

– Ты рассуждаешь как циник, – пробормотала Дэвис.

– Я и есть циник, – рассмеялся Марк.

– Хорошо, – она откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, положив список перед собой. Возникший из ниоткуда официант бесшумно убрал ее тарелку. – Следующий вопрос. Ты бы спас тонущего, зная, что рискуешь утонуть сам?

– Интересные у тебя вопросы, Алесса.

– Мы не договаривались о том, какими они будут, – тут же начала защищаться она. – Я впервые составляю подобный список. Обычно люди имеют представление о том, что желают получить.

– Это существенный минус власти, – хмыкнул Марк. – Когда можешь получить все, сам не знаешь, чего хочешь.

– Ты не похож на человека, который не знает, чего хочет, – с присущей ей прямотой объявила Алесса.

Марк улыбнулся кончиками губ. Эта его улыбка… Еле заметная, но таящая в себе угрозу. От нее у Алессы мурашки шли по позвоночнику.

– Смотря кого, – наконец ответил он.

– Поясни?..

– Ну, – Марк усмехнулся своим мыслям – мрачным и темным. – Скажем, я не буду спасать незнакомца.

Она подняла на него взгляд.

– А если это женщина? – тихо уточнила Алесса. – Или ребенок?

– Нет.

Перед ней сидел Дьявол в ослепительно белой рубашке. Алесса, шокированная ответом, изучала его лицо – нечеловечески красивое: жесткая линия губ с капризным изгибом, острые скулы, темные, лукавые глаза.

Красив настолько же, насколько и порочен.

– Почему? – шепотом спросила она.

Ей правда хотелось понять мотив такой жестокости.

Марк посмотрел на нее с удивительной теплотой во взгляде, вызванной ее потерянным видом. В глазах Алессы уже заранее светилась жалость к тем, кого Ферренс отказывался спасать. Всеобъемлющая, огромная жалость, которая указывала на размер ее сердца.

– В твоем вопросе скрывается и ответ. Потому что я могу утонуть, – он сделал глоток вина с беспечным видом, словно рассуждал о чем-то незначительном. – Зачем мне рисковать собственной жизнью ради того, кого я даже не знаю? Иными словами, этот человек не несет никакой ценности для меня. Он бесполезен. Готов ли я рискнуть своим благополучием ради муравья? Нет.

– Муравья, – ошарашенно повторила Алесса.

Марк издал короткий смешок.

– Инстинкт самосохранения – сильная штука.

– Желание жить чрезвычайно сильно, – согласилась Алесса. – Но в моменты, когда ты видишь, как кто-то нуждается в твоей помощи, ты не думаешь о себе. Ты бросаешься спасать другого.

– Я всегда думаю о себе, – отрезал Марк. – Героизм для меня – глупость.

И, не дав ей вставить хотя бы слово, с долей агрессии поинтересовался:

– Какой следующий вопрос?

Алесса уже знала ответ на него, но все равно озвучила вопрос вслух:

– Убил бы ты кого-то, чтобы спастись самому?

– Да.

Она вздрогнула.

Тишина, повисшая над столом, несмотря на играющую в отдалении ненавязчивую музыку, душила. Хотелось разорвать ее, как плотное полотно. Алесса облизала губы, воскликнула фальшиво:

– Это все! Что же, я узнала, что хотела. Благодарю за ответы, Марк.

– Я думаю, мы не закончили.

– То есть? – Алесса, уже потянувшись к сумочке, недоуменно взглянула на него.

Покрутив бокал в руке – красная жидкость бессильно билась о стенки, мечтая выбраться из плена стекла, в чем Алесса нашла их схожесть, – Марк вкрадчиво произнес:

– Я бы хотел услышать и твои ответы. Тебе снятся кошмары, Алесса?

Потребовалась вся сила воли, чтобы сохранить лицо. Но ее оказалось недостаточно – маска самоуверенности сползла, обнажая испуг в глазах. Алесса инстинктивно сжала ремень сумки, ища, за что уцепиться – чувство было такое, словно она падала, несмотря на крепко стоящий на ножках стул.

– Мне…

Она сделала глубокий вдох. Лучший способ преподнести ложь – сказать полуправду.

– Снятся, как и всем людям.

– И что ты видишь в них?

Болотная вода, зеленая от цветущих водорослей и кувшинок. Белые цветы как символ непорочности, испачканные кровью. Илистое дно, коряги, как руки мертвецов, тянущиеся к ней.

– Разное. Недавно мне снилось, что за мной кто-то гнался, – солгала Алесса. – Потом я забежала в магазин, просила помощи… Типичный ужастик с сюрреалистичными событиями.

Если ее голос и дрожал предательски, Марк не стал заострять на этом внимание.

– А какой твой любимый цвет? – поинтересовался он.

– Пурпурный, – она намеренно сказала это слово.

– О чем ты мечтаешь? – тоном Санта-Клауса спросил Ферренс.

Вот только никто в мире – даже самый сильный и добрый волшебник, – не мог исполнить ее желание. Алесса поколебалась, затем честно ответила:

– Я хочу переехать ближе к морю. Купить там дом с небольшим садиком, каждое утро ходить на пляж и рисовать. Может, я бы могла давать частные уроки тем, кто мечтает научиться живописи.

– Что мешает тебе поступить так прямо сейчас? – Марк нахмурился. – Ты можешь рисовать картины в любой точке мира.

Это правда. Алесса могла уехать в отпуск и писать полотна где-то на берегу Средиземного моря. Единственным препятствием на пути к мечте была она сама – потому что в глубине души знала, что не заслужила спокойную и тихую жизнь.

– На то есть причины, – уклончиво ответила Дэвис. – Это вопрос не по теме.

– Ладно, – с усмешкой согласился Марк, но любопытство в его взгляде говорило о том, что он заинтересован. – Ты бы спасла тонущего, зная, что рискуешь утонуть сама?

– Да, – с уверенностью ответила Алесса.

Потому что она так и сделала когда-то. Бросилась спасать тонущего… И утонула.

– Убила бы, чтобы спастись самой? – Марк сразу перешел к последнему вопросу, не ставя под сомнение ее ответ.

Его губы, растянувшиеся в предвкушающей улыбке, гипнотизировали ее. Алессе нестерпимо хотелось зарисовать их – все лицо Марка, которое дышало коварством и жестокостью.

– Я не знаю, – она солгала. – Никогда не была в такой ситуациии… Не думаю, что у меня хватит сил.

«Лжешь, ты лжешь, – истерично завопил голос. – Ты грязная лгунья, скажи правду!».

Пальцы Алессы задрожали и она поспешно сжала их в кулак. Взгляд Марка – наблюдательный, красноречивый – скользнул по ее ладоням.

– Хорошо, принимается, – он не стал мучить ее дальше. – Надеюсь, ты была честна.

– А ты? – вырвалось у Алессы.

Марк чуть подался вперед, безотрывно глядя на нее темными глазами, на дне которых таился азарт.

– Абсолютно, – поклялся он. – В моих ответах не было и капли лжи.

Она поверила ему. То, с какой простотой Ферренс признавался в неприглядных вещах… Дэвис закашлялась, потянулась к стакану с водой.

– Итак, мы ответили друг другу на вопросы. Появились какие-то идеи насчет картины?

– Я должна все обдумать, – пробормотала Алесса. Ей не терпелось взять в руки карандаш. – Я помню насчет набросков, не волнуйся. Пришлю тебе фотографии.

– Я хотел бы увидеть их вживую, – отреагировал Марк. Его тон стал более жестким. – Когда ты сможешь предоставить эскизы?

– До конца недели, – она попыталась отделаться от точного ответа. – Я сообщу. Спасибо за обед. До встречи, Марк.

Он не сделал ни единой попытки подняться и проводить ее. Только насмешливо наблюдал, как она в очередной раз сбегала от него – с такой же усмешкой хозяин квартиры наблюдал бы за испуганно мечущимся котом.

Бежать все равно некуда. Весь мир для нее – ловушка. Куда бы Алесса ни отправилась, он способен отыскать ее везде.

Ей потребовалось некоторое время прежде, чем она смогла завести машину и выехать на дорогу – около десяти минут дыхательной гимнастики и бутылка минеральной воды. Путь домой занял немного – едва войдя в квартиру, Алесса бросила на комод сумку, прошла на кухню, где на столе валялся блокнот и уселась с ним на диване.

Рука двигалась сама – ее словно вел кто-то невидимый, заставляя порывистыми, резкими штрихами набрасывать портрет Марка. На белом листе появились губы – четко очерченные, изогнутые в дьявольской усмешке, затем возник прямой нос, очертания острых скул, темные волосы, слегка вьющиеся и ниспадающие на лоб в беспорядке… От усилия, с которым она сжимала карандаш, заболела ладонь, но Алесса не могла остановиться.

Это было сродни наваждению, искушению, одержимости – облик Марка захватил ее, вынуждая быстро заполнять чистое пространство тьмой. Вскоре на листе стали видны очертания силуэта – Ферренс стоял, протягивая одну руку вперед. Жест не просящий, а властный – тыльной стороной вверх, как для поцелуя. Его взгляд был устремлен вниз, на кого-то, кто располагался у его ног в начищенных до блеска ботинках.

Кого-то, кто еще не был изображен.

Алесса остановилась. Карандаш выпал из ее ослабевших пальцев.

Этим кем-то была она.

Глава 5

– Я хочу знать все-все, – решительно объявила Таша, ворвавшись – другого слова Алесса не могла подобрать – к ней в квартиру поздним вечером.

Дэвис, только что вышедшая из душа, заметно растерялась, увидев в дверной глазок переминающуюся с ноги на ногу подругу. Никогда прежде Эйбл не заявлялась без предупреждения – решив, что случилось что-то из ряда вон выходящее, Алесса без колебаний распахнула дверь.

Как выяснилось через минуту, кое-что все же действительно случилось – Таша умирала от любопытства.

Принесенное ею белое вино и фруктовый торт заставили смириться с оккупацией собственной кухни. Оставив подругу хозяйничать, Алесса быстро переоделась в пижаму, сняла с волос смешной тюрбан-полотенце, и вернулась на кухню.

Таша уже вертелась на стуле – горящие глаза и нервное постукивание пальцами по столешнице выдавали ее с головой. Она буквально источала любопытство – похожее на яркий, игривый аромат апельсинов, оно заполняло все пространство.

Алесса уселась напротив, скептически оглядела огромный кусок торта, который Таша отрезала для нее.

– Подкупить меня решила?

– Ну, пожалуйста, – взмолилась Эйбл. – Я же сейчас лопну! Ты трое суток безвылазно сидишь в квартире, никуда не выходишь, на звонки отвечаешь с неохотой! Как мне еще добиться информации, если не штурмом?

– Я работаю над картиной, – сдержанно напомнила Алесса. – Мне требуется уединение.

Таша виновато опустила глаза вниз. Вид понурившейся подруги был до того уморителен, что она решила сжалиться:

– Ладно, ладно. Немного отдыха мне не помешает. Что ты хочешь знать?

– Я же сказала – все, – выпалила Таша. – Все до мельчайших подробностей! О чем вы говорили?

– Ни о чем таком, – напряженно улыбнулась Алесса. – Наша беседа была короткой…

«Но крайне познавательной», – хихикнул голосок.

– Что-то интересное должно быть, – не купилась на ложь Таша. – Вы что, обсуждали любимых художников и искусство, как на великосветском приеме?

– Не совсем. Марк поделился некоторыми взглядами на жизнь, – дипломатично ответила Алесса, отпивая вино. – Например, он искренне считает, что нужно идти напролом, чтобы получить желаемое, не считаясь с чувствами других людей.

– Трудно ожидать чего-то противоположного от человека уровня Ферренса, – заметила подруга. – Он же богат, как Крез.

– И столь же порочен.

– Недостаток всех богачей, – легкомысленно отмахнулась Таша, с завистью глядя на торт. – Они буквально могут попробовать все в этом мире. Подобная дозволенность… Раскрепощает.

– Извращает, – хмыкнула Алесса. Не выдержав, она взялась за нож: – Боже, Таша, да съешь ты уже этот торт!

– Я поправилась на два фунта. Только яблоко и сельдерей, – категорично отрезала Эйбл. – Бокал вина – единственное, что я могу себе позволить, чтобы не сойти с ума.

– Майкл не способствует снятию стресса? – ухмыльнулась Дэвис.

– Учитывая его загруженность на работе, мы едва успеваем поговорить друг с другом, – помрачнела Таша. – Это просто невыносимо. Я представляла себе букетно-конфетный период как-то по-другому.

– Зато Майкл надежен, как скала, – утешила подругу Алесса. – И, возможно, ты могла бы намекнуть ему на то, что тебе хочется романтики? Знаешь, мужчины вроде Майкла предпочитают доказывать любовь делом, а не словом.

– Зато такие, как Ферренс, наверняка осыпают даму сердца лепестками роз.

Алесса спрятала улыбку в бокале вина, сделав еще глоток. Портить беседу собственными замечаниями не хотелось – но она была уверена, что Марку и в голову не придет подобная чушь. Единственное, что ждет его избранницу – тотальный контроль.

Подобный союз Алесса охарактеризовала бы одним словом – «поглощение». И в этом не было ничего романтичного – скорее, нечто ужасающее. Раствориться в человеке без остатка, исчезнуть, став чьей-то частью – придатком, от которого можно избавиться в любой момент… Пугало сильнее, чем отсутствие ужина при свечах или милых подарков.

– Ты можешь представить кого-то, в кого бы Марк влюбился? – с иронией спросила Алесса. – Уж наверняка это должна быть королева. Или принцесса, дочь какого-нибудь влиятельного бизнесмена, который по воскресеньям устраивает барбекю и играет в гольф.

Таша призадумалась на секунду, а затем огорошила ее заявлением:

– А я думаю, ему бы подошла ты.

– Я?

Алесса вытаращила на нее глаза. Таша беспечно пожала плечами.

– Да, ты.

– Но почему? Мы абсолютно разные.

Представить их вместе невозможно. Они как огонь и бумага – кто-то сгорит дотла. И что-то подсказывало Алессе, что пеплом станет вовсе не Ферренс.

– Как раз по этой причине, – Таша вздохнула, предвкушая спор. – Ты хрупкая, утонченная, творческая личность… Ферренс – циничный реалист, зарабатывающий огромные деньги. Сочетание льда и пламени всегда привлекательно.

– Оно только звучит поэтично, – возразила Алесса. – В реальности же огонь и лед вместе – печальное зрелище.

– Ты спросила, я ответила. На мой взгляд, тебе нужен кто-то сильный, – осторожно подбирала слова подруга. – Кто бросает вызов миру.

– Я недостаточно сильна? – ровным голосом спросила Дэвис.

Она не хотела хвастаться и восхвалять себя, но большая часть людей на ее месте давно бы сошла с ума.

«А ты разве не сошла?», – хихикнул голосок. Алесса предпочла оставить его без внимания.

– Да нет же, – Таша притворно застонала. – Сильная, но ты предпочитаешь вести закрытый образ жизни, словно никому не доверяешь. Марк же выглядит как тот, кто готов уложить мир на лопатки. Понимаешь? Он будто тихая гавань, в которой твое судно может передохнуть.

Алесса скептично фыркнула.

– Гавань, в водах которой водятся крокодилы.

– Ты ему и шанса не оставляешь. Что плохого в настойчивости?

– А если бы Марк был семидесятилетним стариком, который облапал бы мои коленки? – прищурилась Алесса. – В этом случае ты тоже посоветовала дать ему шанс?

– Но Ферренсу не семьдесят, – Таша ткнула в подругу пальцем. – А ты слишком упрямая и гордая, чтобы признать: он обаятельный мужчина.

– Предлагаешь прыгнуть к нему в постель?

– Не утрируй, – поморщилась Эйбл. – Ты живописуешь его как мерзкое чудовище, хотя всегда утверждала, что в каждом человеке можно отыскать крупицу чего-то хорошего.

– Вот именно – крупицу, – Алесса подлила себе еще вина. – Иногда крупицы недостаточно.

– Значит, Ферренсу придется довольствоваться картиной? – лукаво спросила Таша.

– Справедливости ради, он и не претендовал на что-то другое.

– А ты все же расстроена этим фактом, да? – попыталась подловить подругу Таша. Алесса в ответ только демонстративно закатила глаза. – Раз заметила, что он не предпринимает поползновений в твою сторону?

– Мне хватает и дурацких требований.

– Каких? Он попросил свой портрет в обнаженном виде? – живо спросила Эйбл.

– Лучше бы попросил, – кисло призналась Алесса, вращая в руке бокал с вином. – Он не выдвинул условий к картине. Сказал, что я должна написать что-то на свое усмотрение.

– И в чем проблема? Напиши что угодно! Реку, море, да хоть цветок, – перечисляла Таша.

– Одно условие все же есть: картина должна соответствовать ему.

– Тогда нарисуй пачки денег, – предложила Эйбл, и расхохоталась. – Нет, лучше Ферренса в костюме из купюр и толпу бегущих за ним невест!

Алесса к смеху подруги не присоединилась, уныло пробормотав:

– У меня совсем нет вариантов, так что я могу и воспользоваться твоей идеей. Правда, после этого моя карьера будет уничтожена.

– Совсем никаких вариантов? Может, изобразишь хищника? Тигра или льва, – принялась рассуждать Таша. – Мужчины любят ассоциировать себя с сильными зверями.

– Слишком банально, – отмахнулась Алесса. – У картины должен быть сюжет…

Она задумалась, рассеянно покусывая губу. Таша, поняв, что подруге пришла на ум какая-то идея, замолчала, от скуки принявшись разглядывать обстановку. Она была здесь не очень часто, но прекрасно помнила каждый метр кухни, потому вскоре ее внимание привлекла стопка рисунков на подоконнике. На верхнем листе был набросок мужчины, выполненный простым карандашом.

Потянувшись, Эйбл хотела взять его, чтобы рассмотреть, но вздрогнула от окрика:

– Нет!

Заметив, как округлились глаза подруги от обиды, Алесса пояснила:

– Прости, но там незаконченные эскизы, которые я не хочу никому показывать.

– Это ты прости, – натянуто улыбнулась Таша. – Не знаю, что на меня нашло. Я не собиралась брать их без разрешения.

– Я покажу тебе все позже, – пообещала Алесса. – Если захочешь посмотреть.

Напряжение, охватившее все тело, когда она увидела протянутую руку Таши к рисункам, понемногу начало спадать. Поддавшись привычке все анализировать, Алесса попыталась понять, что вызвало такую реакцию – отторжение, протест, злость, но так и не смогла найти причину.

Она действительно крайне неохотно показывала незаконченные творения, но Таша была ее подругой. Ее взгляд Алесса могла стерпеть – пару раз она даже обращалась за советом. Сейчас же Дэвис посетило чувство сродни тому, какое возникает, когда в твой дом забирается чужой – и пусть даже все вещи остаются на месте, ты не можешь отделаться от мысли, что он трогал их.

Но это всего лишь рисунки Ферренса. Может, дело в этом – в том, что она извела добрый альбом на того, о ком даже говорить не желала?.. Ведь тогда Таша не отстала, пока не выбила бы признание о симпатии.

«Нет, – Алесса сжала пальцы в кулак. – Нет никакой симпатии. И никогда не будет».

Таша со свойственным ей дружелюбием через пару минут уже забыла об инциденте, принявшись болтать о Майкле. Поддерживая беседу, Алесса не забывала кивать, но мысли ее витали далеко – между высоких зданий из стекла и бетона, там, где находилось логово Марка. Три дня пролетели как один миг – Ферренс хоть и не напоминал о себе сам, но не покидал ее разум ни на минуту. До конца недели оставалась всего пара дней, в течение которых Дэвис предстояло нарисовать что-то, что отражало бы безжалостную суть Марка.

Но что?.. Проводив Ташу, она вернулась на кухню, к остаткам вина в бутылке. Алкоголь дурманом проник в голову – придвинув к себе стопку разрисованных листов, Алесса вглядывалась в хищные черты мужского лица. Кто бы ему подошел? Может, и вправду какое-то животное: тигр, крадущийся к добыче или крокодил, ожидающий в засаде?..

Она страдальчески поморщилась. Нет, все не то. Никаких животных… Пока Алесса размышляла, ее рука бездумно выводила на бумаге очертания кружочков, заштриховывала пространство, разбрасывала чернильные точки на белом листе… Вынырнув из собственных мыслей, Дэвис уставилась на получившийся набросок.

Это?.. Отражение ее мыслей? То, каким ее разум видел Марка?

Или она окончательно сошла с ума?

«Ты нормальнее многих, – хмыкнул голос. – Если и нет, то точно умнее».

Алесса поморщилась в ответ на сомнительный комплимент. Встала, убрала бокалы в посудомоечную машину, выбросила бутылку из-под вина в мусорное ведро, затем направилась в душ. Потоки холодной воды, перемежающиеся с почти кипятком, быстро разогнали хмельной дурман – из ванной Алесса вышла бодрой и готовой творить.

Приготовив себе кофе, она вместе с чашкой закрылась в мастерской, где приступила к созданию наброска. Минуты сменялись часами, кофе давно остыл, за окном сумерки уступили место слабым лучам солнца – а она все водила карандашом по бумаге, тщательно вырисовывая каждую линию.

И постепенно, с каждым новым следом грифеля на листе рождалась будущая картина. Вскоре она обретет глубину и цвет, открывая зрителю свою историю, но пока это еще было крохотное, слабое, подобно неоперившемуся птенцу, дитя. Ее дитя.

Кончиками пальцев погладив лист, Алесса с нежностью улыбнулась, чувствуя себя опустошенной и донельзя счастливой. Бледно-розовый рассвет позолотил крыши домов, робко постучался в окно, принеся с собой пение одинокой птицы, невесть как оказавшейся посреди каменных джунглей. Пару минут Алесса вслушивалась в звонкую трель – на ее губах бродила рассеянная улыбка, в голове было непривычно тихо и пусто.

Голос смолк, напившись образами будущей картины, насытился до отвала, как хищник. Блаженная тишина казалась благословением. Боясь спугнуть штиль, воцарившийся в океане безудержных мыслей, Алесса отправилась в спальню.

Впервые за долгое время ей удалось выспаться. Кошмары отступили – вместо них пришла бодрость и отличное настроение. Еще один день она посвятила отдыху: бесцельно бродила по улочкам, любуясь желто-оранжевым листопадом, лежала в ванне, наполненной до краев ароматной водой, испекла вишневый пирог. Телефон молчал, не считая нескольких сообщений от Таши, но даже отсутствие новостей от Марка не давало полностью расслабиться.

Когда она поняла, что смысла тянуть больше нет, то сама набрала его номер. Длинные гудки, сплетясь с учащенным биением сердца, породили тревожную мелодию: закусив губу, Алесса мерила пространство гостиной шагами в ожидании ответа.

– Слушаю.

Голос Марка – глубокий, немного раздраженный, словно ему пришлось оторваться от чего-то важного, вынудил ее замереть, как кролика перед удавом. Стиснув пальцами корпус телефона, она выдавила:

– Это Алесса.

– У меня записан твой номер, – со смешком сообщил Марк. – Возникли дополнительные вопросы или ты просто хотела поболтать?

– Ни то, ни другое, – отрезала Алесса, возмущенная фривольностью. Она бы хотела, чтобы их отношения оставались в рамках рабочих. – Эскиз готов. Как я могу передать его?

Надежда на то, что им не придется видеться, распалась на части вместе с ответом Марка:

– При личной встрече. Будь готова к семи, я заеду.

Как и раньше, он не оставил ей выбора. Разразившись короткими гудками, телефон издевательски замолчал. Алесса стиснула зубы, кипя от возмущения – не отдавая себе отчет, она снова набрала номер Марка, намереваясь высказать, все, что думает… Но тут же сбросила вызов.

Лгать о несвободном вечере показалось детским поведением. Напоминать о вежливости – бессмысленно. Марк знал, что она зависима от него, потому и вел себя так.

Телефон снова зазвонил. Не раздумывая, Алесса ответила на звонок.

– Что-то еще? – язвительно спросила она, вложив в голос весь гнев.

– Лесси? – удивленно позвала мама. – Что с тобой?

Алесса чертыхнулась про себя.

– Прости, мам. Не посмотрела, кто звонит…

– А кто должен был позвонить? – с беспокойством поинтересовалась Лайла Дэвис.

Невысокая, хрупкая блондинка, со спины она производила впечатление подростка в свои сорок восемь, но превращалась в разъяренную львицу, стоило кому-то посягнуть на ее семью.

Алесса никогда не забывала, как мама отстаивала ее в школьные времена. Маленькая, нескладная, с диковатыми повадками и чудовищным акцентом, Алесса стала объектом для насмешек. Колкости позволяли себе не только ученики, но и некоторые преподаватели и родители. Лайла, узнав об этом, пришла в настоящую ярость – ураганом ворвавшись в школу, она быстро заставила всех пожалеть об издевательствах над своей приемной дочерью.

– Заказчик, – не стала лукавить Алесса. – Мы не нашли общего языка, вот я и сорвалась.

– В таком случае лучше не продолжать с ним дела, – намекнула Лайла. – Душевное спокойствие важнее денег.

– Я бы с радостью, но этот заказ – отличная возможность не думать о работе пару месяцев.

Меньше всего она хотела заставлять маму переживать, поэтому добавила:

– Не беспокойся, просто рабочие моменты. Как вы? Не заскучали по городу?

Лайла разразилась приятным смехом.

– Твой отец счастлив до безумия, что смог оставить всех своих учеников и поселиться в глуши. Говорит, никогда в жизни так не радовался тишине.

«В чем-то я его понимаю», – с тоской подумала Алесса. Вот только ее голос будет сопровождать везде, куда бы она ни отправилась.

– Я тоже вполне довольна, – продолжила мама. – Знаешь, мирная жизнь кажется скучной до тех пор, пока ты не заживешь ею. У меня еще никогда не было столько часов в сутках.

Врач по профессии, Лайла привыкла считать каждую минуту. В глубине души Алесса радовалась за родителей, ушедших на заслуженный отдых: оба всегда мечтали уехать в пригород, заняться садоводством и вступить в какой-нибудь книжный клуб.

– Ты же приедешь к нам на выходные? Сэм купил барбекю и ежедневно тренируется в готовке. От жареных колбасок у меня скоро будет изжога, – пожаловалась мама.

Выходные вдали от города показались хорошей идеей: Марк утвердит эскиз, а после она спокойно уедет к родителям, где ее никто не достанет.

– Я спасу тебя от колбасок, – торжественно пообещала она. – Постараюсь приехать. Как там твои цветы?..

Закончив разговаривать, Алесса бросила взгляд на часы – надо уже, уже почти шесть. Потянувшись всем телом, она встала с кресла, собрала наброски. Марк не сказал, куда они отправятся, но логичным было предположить, что он снова отвезет ее в «Фламинго».

Распахнув шкаф, Алесса придирчиво изучила его содержимое. Пусть и короткая, беседа с мамой успокоила взбудораженные нервы, а мысль о предстоящих выходных в компании гриля и природы вернула прекрасное настроение.

Тихо напевая мелодию, услышанную когда-то давно по радио, она достала шелковое алое платье на тонких бретельках. Яркое, притягивающее взгляд, оно пряталось в шкафу для особого дня, но разговор о скоротечности времени убедил, что ждать подходящего случая не стоит.

«Наряжаться так наряжаться», – решила она, закалывая волосы тонкими спицами со звенящими цепочками на концах. Из недр шкафа появилась коробка с восхитительными, но жутко неудобными туфлями. Оставался последний штрих – будучи художницей, Алесса знала, как с помощью кистей и косметики подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки.

Ферренс не стал подниматься в квартиру, предпочтя дожидаться в машине. Увидев его за рулем, она слегка замешкалась, не зная, куда сесть, но в конце концов выбрала единственно верный вариант: занять соседнее кресло.

– Чудесно выглядишь, – он бросил на нее взгляд, в котором мелькнуло недоумение.

Алесса покраснела, почувствовав себя глупо. С чего она взяла, что они отправятся в ресторан? Надела платье, каблуки… Словно рассчитывала на что-то.

Сам Марк пренебрег костюмом – вместо пиджака на нем красовался черный свитер крупной вязки. Закатанные рукава демонстрировали ремешок часов и вены, тянущиеся по предплечьям к длинным, гибким пальцам, больше подходящим пианисту.

Поймав на себе чужой взгляд, Марк усмехнулся.

– Понравилось?

– Что? – спросила Алесса.

– То, что увидела.

Она пренебрежительно выгнула бровь, сочтя это идеальным ответом.

– Куда мы едем?

– Туда, где можно спокойно поговорить, – откликнулся Марк.

Машина, повинуясь как хорошо обученная лошадь, свернула направо. «Фламинго» остался где-то позади, и Алесса занервничала. Нет, она не боялась того, что Ферренс окажется маньяком, желающим расчленить ее тело, но невозможность контролировать ситуацию пугала.

– И все же, – она сложила руки на коленях, – что это за место, которое ты не хочешь называть?

– Маленький ресторанчик. Тебе понравится.

– С чего такая уверенность? – фыркнула Алесса.

– Увидишь, – загадочно ответил Марк, сворачивая на узкую улочку, тонущую в опадающей листве дубов.

Алесса с непониманием завертела головой, разглядывая невысокие жилые дома, стоящие близко друг к другу. Редкие фонари освещали тротуар, по которым неспешно прогуливались пожилые пары. Тихий район, в котором жизнь текла подобно неторопливой реке, меньше всего подходил Ферренсу.

Машина затормозила у одного из домов. Вывеска над крыльцом белела в темноте, но рассмотреть надпись не удалось. Сгорая от любопытства, Алесса выбралась наружу, тут же поежившись: к вечеру похолодало настолько, что даже теплое пальто не спасало ситуацию. Ноги моментально заледенели – сделав два шага, она споткнулась и чуть не упала.

– Осторожнее, – Марк подхватил Алессу под локоть и насмешливо посмотрел на ее туфли, непригодные для прогулки по выщербленному асфальту. – Могу понести тебя, как принцессу.

– Не стоит, спасибо, – поблагодарила она, пытаясь высвободить руку.

Пальцы Марка сжались чуть крепче. Притворившись, что не заметил слабой попытки, он потянул Алессу в сторону крыльца, практически таща ее за собой. Сосредоточившись на том, чтобы сохранить равновесие, она покорно поднялась по ступеням. Скрипнула тяжелая дверь, неохотно открывая спрятанный внутри ресторанчик, и на Алессу обрушились знакомые запахи: свежий хлеб, оливковое масло, чеснок, розмарин…

Голова закружилась. Резко остановившись, она оперлась о стену, делая глубокие вдохи. Из глубин здания доносился мужской голос, распевающий «La Signora Di Trent'Anni Fa» и безбожно фальшивя в некоторых местах.

– Что это за ресторан? – выдавила Алесса.

Марк встал рядом – так близко, что она почувствовала исходящий от него аромат сухой, нагретой солнцем земли.

– Им владеет мой друг, Франко. Он перебрался из Италии в Америку пару лет назад и сильно скучал по родине. Я помог открыть ему небольшое кафе в обмен свободный столик в любое время, – охотно поведал Ферренс. – Подумал, тебе приятно будет вспомнить о корнях.

Борясь с тошнотой, вызванной страхом, Алесса с трудом ответила:

– Очень мило, но я покинула Италию ребенком. Мне нечего вспоминать.

«А как же наше веселье? – обиженно протянул голос. – Мы хорошо проводили время. Помнишь, как мы украли лепешки у старика Росси? Он гнался за нами через всю улицу, размахивая полотенцем».

Злобное хихиканье заполнило черепную коробку. Подавив желание впиться пальцами в виски, чтобы избавиться от глумливых смешков, Алесса сделала неуверенный шаг вперед.

– Все хорошо? Ты побледнела, – деловито подметил Марк.

– Голова закружилась, – солгала Алесса. – Все в порядке.

– Тогда прошу, – Марк галантно подал ей руку. – Уверяю, от творений Франко ты окажешься в восторге.

«Сильно сомневаюсь», – мрачно подумала Алесса.

Она не скучала по сицилийской кухне, поскольку в ее памяти она была неразрывно связана с давними ужасами. Запах свежеиспеченного хлеба, сдобренного чесночно-оливковым маслом, часто витал в воздухе на той улице, где располагался их с отцом дом. Вернее, то, что от него осталось – с уходом Сесилии Кателли сад зарос сорняками, одно из окон топорщилось осколками разбитого стекла.

Альдо Кателли не смог справиться с утратой жены, найдя утешение в вине и слезах. Маленькая Алесса оказалась предоставлена самой себе. Жизнь быстро превратилась в суровое испытание: нужно было позаботиться о пропитании и прочих вещах, а еще следить за отцом, который частенько напивался до такого состояния, что не мог дойти до дома. Сердобольные соседи, в том числе и Лукреция, ежедневно пекущая хлеб, милосердно подкармливали девочку…

– Франко, – Марк, наигранно улыбаясь, вытолкнул Алессу вперед. – Познакомься с моей спутницей.

– O buon dio! Finalmente! – воскликнул темноволосый статный мужчина. В уголках его глаз собрались морщинки-лучики, когда он широко улыбнулся. – Come si chiama?

Родной язык вернул ее в прошлое, отдающее горечью потерь и безысходностью. Алесса открыла рот, собираясь ответить на вопрос о том, как ее зовут, но вовремя одернула себя: она чуть было не заговорила на итальянском.

– Алесса Дэвис, – представилась она на английском, протягивая руку.

Вместо того, чтобы пожать ее, Франко склонился и церемонно поцеловал ладонь.

– Рад, что Марко привел такую прелестную леди, – он заговорщически посмотрел на Ферренса. – День прожит не зря.

Алесса смущенно улыбнулась. Она отвыкла от итальянцев с их манерой общения, больше напоминающей флирт, и изысканных комплиментов.

– Вы любите баклажаны? У нас сегодня превосходная капоната!

– Уверен, Алесса оценит твои старания. Она итальянка, – произнес Марк.

– Правда? – воодушевился Франко.

Алесса похолодела. Нет, зачем он…

– Правда, – подтвердил Марк. – Фамилия ее родителей – Кателли.

Одно слово выбило весь воздух из ее груди. Перед глазами замелькали темные пятна. Как оглушенная веслом рыба, она могла только беспомощно смотреть на открывающего рот Франко: он что-то говорил, эмоционально жестикулируя, но Алесса не слышала ничего.

– Идем, – довольный эффектом, Марк тронул ее за плечо.

Безвольно, точно кукла, она двинулась за ним. За неприметной дверцей оказалась комната, в которой стояло пара кожаных диванов, низкий стол, буфет с антикварными статуэтками и зеркало в позолоченой раме. Возникло ощущение, что дверца служила порталом, прямо как в фантастических романах, и перенесла Алессу в гостиную одного из итальянских домов.

Франко принес бутылку вина и два бокала, после чего удалился, оставив их наедине. Алесса присела на краешек дивана, испытывая одновременно два полярных чувства: желание забиться в угол и бежать сломя голову из этого места.

– Попробуй, – Марк разлил вино и придвинул к ней бокал. – Это хорошее вино.

Нотки гордости в его голосе заставили Алессу задуматься. Помощь Франко, пристальное внимание к ее происхождению… Вино тоже было итальянским.

Она приняла бокал и сделала крошечный глоток, давая себе время на раздумья. Главный вопрос вертелся на языке, но Алесса затолкала его куда подальше, сказав вслух совсем другое:

– Приятный вкус.

Вино оказалось сладковато-терпким, со слабой ноткой горечи и ягодным послевкусием. Марк сдержанно кивнул, принимая похвалу.

– Очевидно, сегодня не только я вспомню о корнях, – Алесса отставила бокал и прищурилась. – Кто из твоих родственников итальянец?

«Надо было догадаться сразу – не зря я отметила сходство с мафиози, – проскользнула рассеянная мысль. – Темные волосы, черные глаза, холеный вид и любовь к изыскам… Меня сбило его имя».

– Браво, Алесса, – Марк с усмешкой хлопнул в ладоши, словно издеваясь. – Ты поняла то, о чем многие не догадались и спустя годы знакомства. Мой отец – итальянец. Мать – американка. Счастливой жизни у них не сложилось, но я унаследовал интерес к итальянским винам, блюдам и традициям.

«Это же не может быть совпадением, – гадала она. – Или может? Вдруг Таша права и я превращаюсь в параноика?».

– И к итальянским женщинам? – не удержалась Алесса, намекая на навязчивое внимание к своей персоне.

– До знакомства с тобой они не входили в перечень моих интересов. Предпочитал американок, – ответил Марк, словно речь шла о предпочтениях в еде или марках машин.

– Зачем? Ты узнал фамилию моих родных родителей, копался в моем белье. Неужели твоя жизнь настолько скучна, что приходится развлекать себя таким образом?

Марк развел руками и, словно извиняясь, шутливо произнес:

– А с чего ты взяла, что твоя жизнь может послужить кому-то развлечением? Я привык знать все о людях, с которыми мне предстоит сотрудничать, а ты весьма скрытна.

– То есть, – она чувствовала, что снова начинает закипать, – во всем виновата моя неразговорчивость?

– Давай не будем тратить время на споры. Или мое общество перестало быть неприятным?

Очередная расставленная ловушка заставила ее поморщиться. Умение Ферренса выворачивать ситуацию в свою пользу жутко раздражало. Казалось, он только и ждал момента, когда она поведется на провокацию.

– Вот эскизы, – Алесса протянула ему папку. – Пожалуйста, ознакомься и выбери тот, что понравился.

Будущая картина была представлена в трех вариантах, несильно отличающихся друг от друга. Некоторые из деталей Алесса намеренно упустила, собираясь преподнести Марку сюрприз. Пока он внимательно изучал содержимое листов, появился Франко с подносом, от которого исходил божественный аромат – во рту мгновенно скопилась слюна и проснулся голод.

– Капоната, – торжественно объявил Франко. – Приятного аппетита!

– Благодарю, – сердечно ответила она. Этот мужчина вызывал у нее только теплые чувства. – Запах потрясающий.

Поданное блюдо было «богатой версией»: не только баклажаны и сельдерей в кисло-томатном соусе, но и каперсы, артишоки, ломтики сушеной икры тунца. Рядом примостился поджаренный хрустящий хлеб. Сглотнув слюну, Алесса потянулась за вилкой и еле сдержалась от довольного мычания, когда распробовала капонату.

– Вижу, тебе нравится, – Марк довольно улыбнулся, наблюдая за ней.

Алесса скосила глаза. Ее рот все еще был набит едой, в правой руке она держала тост – неподходящее для острот время.

Прожевав, она ответила:

– Очень. Франко волшебник. Почему ты ничего не ешь?

– Жду второе блюдо, – Марк отложил первые два листа в сторону и вернулся к третьему.

Он внимательно изучал его: между бровями пролегла еле заметная морщинка, пальцы свободной руки выстукивали незатейливый ритм. Алесса исподтишка наблюдала за ним, силясь понять, что он чувствует, но ничего, кроме беспокойства, не ощущала.

Тогда она попробовала взглянуть на эскиз его глазами. Что видел Марк?..

Одиноко стоящее иссохшее дерево, мужской силуэт, необъятный простор космоса, внушающий чувство тревоги. Изогнутые ветви скручивались, словно дерево пыталось спрятаться от чего-то, мужчина же, напротив, стоял с расправленными плечами и горделивой осанкой, готовясь встретить опасность лицом к лицу. Планеты и звезды кружили вокруг – мертвые и потухшие.

Пустота.

Одиночество.

Гибель.

– Мне понравился этот, – Марк указал на третий эскиз. – Можно узнать, почему твой выбор пал на космос и покинутую всеми планету?

– Это не планета, – настал ее черед упражняться в острых, как иглы, фразах, – это твоя жизнь.

– Мне вспомнился «Маленький принц» Экзюпери, – неожиданно сообщил он. – «Мы навсегда в ответе за тех, кого приручили».

– «Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать», – вырвалось у Алессы.

Стремясь скрыть неловкость, она добавила:

– Маленький принц покинул свою планету, а ты нет.

– Может, потому что нет розы, ради которой я был бы готов рискнуть?

Взгляд, которым он сопроводил свои слова, был слишком пристальным и многозначительным. Алесса зарделась. В глубине души ей хотелось думать, что причиной румянца стало вино, но она не любила себя обманывать.

– Помни, что у каждой розы есть шипы. А некоторые из женщин и вовсе не розы, а колючий терновник.

– И к кому же причисляешь себя ты? – с усмешкой спросил Марк. – К розам или к терниям?

– Не говори о том, кто ты, пусть за тебя это скажут другие, – продекламировала Алесса.

Марк откинулся на спинку дивана и рассмеялся.

– Туше. Но если хочешь знать, с каким цветком ты ассоциируешься, то я с радостью отвечу.

Он сделал нарочитую паузу, и Алесса, сгорая от любопытства, поинтересовалась:

– С каким же?

– Стеклянный цветок. Научное название – двулистник Грея, – Марк покрутил в руке бокал вина. – Когда на его белоснежные лепестки попадает вода, они становятся прозрачными, обнажая суть.

«Не знаю, что заставляет тебя обнажать душу, но обязательно выясню», – не договорил он.

– Звучит красиво.

– Выглядит тоже, – он скользнул взглядом по ее ключицам, вернулся к слабому румянцу на щеках.

Пришлось признать, что ему нравилось смущать Алессу. Эта игра могла длиться долго, но время поджимало. Франко принес пасту с сардинами, выслушал кучу благодарностей и, чрезмерно довольный, удалился. После нескольких незначительных фраз Марк спросил:

– Значит, ты не скучаешь по Италии?

Алесса помедлила с ответом, но от его внимания не укрылось то, как на мгновение замерли ее плечи.

– Я почти ничего не помню.

– Сколько тебе было, когда ты покинула родину?

– Разве в документах не упоминался мой возраст?

Марк терпеливо улыбнулся. Она опять закрывалась – тема была для нее неприятна. Именно поэтому он продолжил:

– Кажется, четырнадцать?

– Тринадцать, – поправила Алесса.

– Вполне сознательный возраст. С тех пор ты ни разу не была в Италии?

– Нет.

– И не хотела бы вернуться?

– Нет, – потеряв терпение, Алесса выпрямилась. – Мы можем поговорить о чем-нибудь другом?

– Можем, если ты объяснишь, почему так реагируешь.

Она уставилась на него, не находя слов от возмущения. Предчувствуя бурю, Марк, вложив в улыбку все свое очарование, пояснил:

– Я не спросил ничего предосудительного. Я не лезу в твою личную жизнь, Алесса. Но мы едва знакомы, и происхождение – единственная ниточка, что нас связывает.

– Нас связывают рабочие отношения, – подчеркнула она. Слова о ниточке заставили ее похолодеть, словно в них скрывался намек, который пока не удавалось распознать. – Можем поговорить на тему искусства.

Марк пожал плечами.

– Я не смыслю в искусстве.

– Но ты покупаешь мои картины, – глядя на него в упор, сказала Алесса. – Как же так?

– Твои картины – исключение. Я вложился в галерею Эмили Ванс только из-за тебя, – признался Марк.

Алесса ошеломленно моргнула.

– Только из-за меня? – хрипловатым от эмоций голосом уточнила она.

– Да. Так что, если Эмили решит испортить тебе жизнь, можешь смело напомнить, где ее место, – недобро усмехнулся Ферренс.

Алесса покачала головой.

– Не знаю, радоваться этому или нет. И я не считаю, что у людей есть места. Она же не собака, в конце концов.

Во взгляде Марка появилась снисходительность сродни той, которая возникает у взрослых при виде наивных малышей.

– Конечно, не собака. Согласиться с этим значило бы оскорбить наших четвероногих друзей.

Алесса поджала губы, не желая принимать участие в оскорблениях, однако в глубине души она отчасти разделяла точку зрения Марка. Уцепившись за предложенную тему, она поинтересовалась:

– Ты любишь животных?

– Да.

– А питомцы у тебя есть?

– Есть, – Марк снова улыбнулся, но на сей раз – по-человечески. – Рыбки.

– Рыбки? – не поверила Алесса.

– Что-то не так?

– Нет, просто… Ожидала чего-то более кровожадного и опасного, – призналась она. – Рыбок обычно заводят те, кому очень хочется кого-то любить.

Марк, еле сдерживая смех, предложил:

– Как-нибудь я покажу их тебе.

Алесса с подозрением уточнила:

– Это такой способ заманить меня к себе?

Марк развел руками.

– Увы, я не в силах перенести аквариум в другое место.

– Все еще не могу поверить, что из всех возможных вариантов ты выбрал рыбок.

– Поверишь, когда увидишь своими глазами, – пообещал Марк. – Они прожорливые и угрюмые, но я искренне привязался к ним. Даже дал каждой имя.

Алесса не сдержала улыбки и неожиданного признания:

– Я тоже даю имена, только не растениям, а кактусам. У меня их шесть.

– Что-то в стиле «мистер Колючка»? – подразнил Марк.

– У меня есть «Самурай» и «Пчелка», – сообщила Алесса. – Я купила их на барахолке. Спасла, можно сказать.

Франко, вернувшийся за посудой, прервал беседу. Заверив, что все было очень вкусно, Алесса посмотрела на часы – они провели в ресторанчике около трех часов, но время пролетело незаметно.

Марк, заметив ее взгляд, поднялся.

– Я отвезу тебя домой.

Алесса окончательно расслабилась. Ни одно из ее опасений не сбылось – на удивление, встреча прошла хорошо, а разговор о питомцах и вовсе натолкнул на мысль о том, что Марк – не такой уж бессовестный циник, каким хочет казаться. То, что он способен на бескорыстную заботу о ком-то, многое о нем говорило.

Когда они подъехали к дому, она нехотя поблагодарила:

– Спасибо за ужин, Марк.

– Спасибо за вечер, Алесса, – в тон откликнулся Ферренс.

Взяв ее руку, он медленно поднес ладонь к лицу. Алесса, затаив дыханием, смотрела, как его губы приближались к ее коже. Мелькнула мысль о банальности жеста, однако…

Марк не стал целовать ее кисть. Вместо этого он положил раскрытую ладонь на свою щеку.

Сердце пропустило удар, а затем забилось с удвоенной силой, будто хотело закричать о чем-то. Несколько долгих мгновений Алесса смотрела на Марка, не в силах пошевелиться, словно увязла в его взгляде, как в гибельной трясине.

Плотную тишину, окутавшую их, разорвал автомобильный гудок. Опомнившись, Алесса выдернула руку.

– Мне пора. До встречи.

Из машины Дэвис выпрыгнула так, будто за ней гнались черти. По ступенькам – взбежала, теряя дыхание. Только возле квартиры она остановилась и, тяжело дыша, схватилась за ручку двери, но тут же отдернула руку. Недоуменно посмотрев на собственные пальцы, Алесса подавила крик ужаса – вся ладонь была вымазана в липкой алой крови. Свежей крови.

Глава 6

С утра небо заволокло тучами: темно-серые, они нависли над городом плотным пуховым одеялом, грозя вот-вот исторгнуть из брюха потоки воды. В преддверии дождя все валилось из рук: побродив по квартире, Алесса оставила бесплодные попытки заняться чем-нибудь и стала ждать Ташу.

Подруга примчалась в обед – взъерошенная, с поблескивающей от пота кожей и красными щеками. Кинув на пол спортивную сумку, она выставила вперед руки, не давая себя обнять:

– Я только что с тренировки, а в зале сломался душ. Воспользуюсь твоим?

Алесса кивнула. Когда Таша, на ходу вытирая волосы полотенцем, вышла из ванной, на столе ее уже ждал салат с анчоусами и чашка кофе.

– Ого, – она подцепила оливку и отправила в рот, – в честь чего такой сервис? Выглядишь, как мой школьный директор – та тоже приглашала нас к себе, угощала конфетами, а после отчитывала на чем свет стоит. Где подвох?

Алесса протянула телефон, показывая сделанные вчера фотографии двери. Эйбл, не переставая жевать, вгляделась в красные пятна и буднично осведомилась:

– Кровь?

– Сначала я тоже так решила. Но позже выяснилось, что это всего лишь краска, – Алесса убрала телефон с тяжелым вздохом. – Кто-то измазал все дверное полотно, пришлось полночи оттирать. Благо, растворителя у меня предостаточно.

Нервный смешок, сорвавшийся с губ подруги, встревожил Ташу. Отставив тарелку в сторону, она уточнила:

– Уверена, что художество посвящено тебе? Могли ошибиться… Среди соседей нет какого-нибудь Казановы? Похоже на типичную женскую месть.

Алесса покачала головой.

– Справа пожилая пара, слева вдовец с собакой.

– Значит, тебе, – поморщилась Таша. – Подозрения имеются?

– Нет, – пробормотала Алесса. – Краска – очевидный намек? Я художница.

– Кто еще, кроме родителей, меня и Эмили Ванс знает твой адрес?

– Только Марк Ферренс.

Таша скептически уставилась на подругу.

– Намекаешь, это он в ночи измазал руки в краске и облапал твою дверь?

– Марк весь вечер провел со мной, никуда не отлучался. Но необязательно делать это самому, – усмехнулась Алесса. – Работников у него хоть отбавляй. Мог попросить кого угодно.

– Но зачем? Вы же договорились о картине. И, раз ты не начала с порога рассказывать, какой он ужасный, вы неплохо провели время, – справедливо заметила Таша. – С чего Ферренсу заниматься таким ребячеством? По моему опыту, парни вроде него развлекаются куда более… Травматично.

Конец фразы она скомкала, чтобы не пугать подругу еще больше, но Алесса пропустила намек мимо ушей.

– Больше никто не знает мой адрес, – резонно возразила она. – Эмили, может, и продала меня Ферренсу, но на то были причины. Она бы не стала выдавать мое местожительство первому встречному.

– Хорошо, – уступила Таша. – Вот как мы поступим: во-первых, установим камеры видеонаблюдения. У меня есть знакомый мастер, так что на этот счет не волнуйся. Во-вторых, постарайся не выходить из квартиры одна в темное время суток. Если куда-то соберешься – звони мне.

Алесса благодарно кивнула.

– Спасибо.

Таша только отмахнулась:

– Ой, брось! Детектив я или кто? Найдем твоего хулигана. Если ты продолжишь баловать меня едой, я готова работать день и ночь абсолютно бесплатно, – она придвинула к себе салат и с аппетитом принялась уничтожать креветки. – Не беспокойся, лучше расскажи, как прошла встреча с Ферренсом.

Алесса подперла щеку кулаком, пряча улыбку. Этого вопроса она ждала с того момента, как Таша переступила порог ее квартиры.

– К моему удивлению, неплохо. Мы поужинали в маленьком итальянском ресторанчике, принадлежащему его знакомому. Утвердили эскиз, немного поговорили о животных…

– О животных? Бога ради, Алесса, – воскликнула Эйбл, – ты была на свидании с умопомрачительным мужчиной и вы говорили о животных? Неужели не нашлось более интригующей темы?

– Это было не свидание, – чопорно поправила Алесса. – Деловая встреча.

– Вечером? В итальянском ресторане? Ну-ну, – насмешливо хмыкнула Таша. – Вот бы и мои рабочие встречи проходили подобным образом. Готова поспорить, что ни один деловой партнер Ферренса не удостоился такой чести…

Звонок в дверь перебил эмоциональную речь Таши. Синхронно переглянувшись, подруги уставились в сторону коридора.

– Ты кого-то ждешь?

– Нет, – шепотом ответила Алесса.

Под ложечкой неприятно засосало. Гости были редкостью в ее доме.

– Сиди здесь, я разберусь, – приказала Таша.

Ее правая рука скользнула в сумку. Алесса невольно сглотнула при виде электрического шокера. Крепко зажав его в ладони, Эйбл удалилась в прихожую бесшумными шагами.

Не в силах усидеть на месте, Алесса на носочках последовала за ней, старательно прислушиваясь к тишине вокруг. Обостренная интуиция, не раз помогавшая в тяжелые минуты, предательски молчала.

Рывком распахнув дверь, Таша агрессивно шагнула вперед, заставив худого мужчину в бейсболке отпрянуть. Врезавшись в противоположную стену, он суетливо замахал свободной рукой и испуганно пискнул:

– Вы чего, эй!

– Чего-чего, – передразнила Таша. – Что надо?

– Вы мисс Дэвис? – робко спросил незадачливый гость, выставив перед собой какую-то коробку наподобие щита.

– Это я, – Алесса вышла из-за спины воинственно настроенной подруги. – Что случилось?

– Вам посылка, – курьер всунул ей в руки коробку. – Пожалуйста, распишитесь вот здесь…

Достав из заднего кармана джинс мятый листок, он протянул его вместе с обгрызенным карандашом. Преодолев брезгливость, Алесса поставила крестик в нужной графе и, отыскав пару долларовых бумажек, поблагодарила доставщика.

– Ну, что там? Открывай скорее! – потребовала Таша.

– Сейчас, – пробормотала она, неся посылку на кухню.

Небольшая, размером с тостер, коробка казалась приятно тяжелой. Поставив ее на стол, Алесса развязала белую ленту, но открывать не спешила. Внутри копошились сомнения – кто мог прислать подарок и зачем?..

– Я состарюсь, пока ты раскроешь в себе рентгеновские способности, – сварливо сообщила Таша. – Чего мы ждем?

– Тут нет записки, – растерянно сказала Алесса. – Да и я ничего не заказывала. Что там может быть?

– Открой и узнаешь, – предложила подруга. – По содержимому можно многое понять.

Алесса подчинилась. Ее и саму разбирало любопытство вперемешку со сладким ужасом. Крышка соскользнула в сторону, открывая содержимое: Таша разочарованно выдохнула, а Алесса…

Задержав дыхание, она осторожно прикоснулась к нежным белым лепесткам. Подушечки пальцев ощутили приятную шелковистость и хрупкость маленького скромного цветка.

– Это же горшок с каким-то растением, – не сумев скрыть замешательства, выпалила Таша. – Что за странный подарок?

– Не каким-то, – тихо ответила Алесса. – Это двулистник Грея. Смотри…

Она потянулась к стакану с водой и, окунув туда пальцы, стряхнула капли на крошечные бутоны. Белоснежные лепестки посветлели, став прозрачными, как стекло.

Таша ахнула.

– Цветок прислал Марк, – сообщила Алесса. На ее губах появилась легкая улыбка при упоминании его имени. – Он сказал, что мы похожи.

Эйбл, уперев руки в бока, подбоченилась. Ее красивые слова волновали мало, ровно как и цветы.

– И ты еще будешь отрицать, что интересна ему? Взгляни, – она взмахнула рукой, – ужин, подарки… Да он открыто заявляет о своих намерениях!

– И какие же у него намерения? – поинтересовалась Алесса.

Таша, не растерявшись, бодро ответила:

– Будем надеяться, самые что ни на есть благородные. Как бы там ни было… Ферренс – привлекательный мужчина.

Она прищурилась, словно замыслила что-то, и добавила:

– Алесса, это твой шанс не умереть старой девой.

Дэвис только закатила глаза. Иногда на Ташу нападало нечто вроде… Вдохновения. Алесса называла это синдромом крестной феи – подруга всячески стремилась устроить ее личную жизнь, упорно подсовывая различных кандидатов.

– Так и скажи, что хочешь повеселиться на моей свадьбе, – выразительно поиграла бровями Алесса. – Ведь это весомый повод отступить от диеты.

Таша состроила обиженную гримасу.

– Я о тебе забочусь. Мы с Майклом…

Она запнулась, но под внимательным взглядом подруги продолжила:

– Он предложил вместе поехать на отдых в конце недели. Я переживаю, как ты тут одна…

– Не стоит, – отрезала Алесса, ставя горшок в укромное место.

Жалость, тем более необоснованная, всегда вызывала у нее чувство раздражения. В одиночестве Алесса не видела ничего дурного – напротив, считала его величайшим даром. Тот, кому комфортно наедине с самим собой – воистину цельный и счастливый человек.

– Ладно, – сдалась Таша. – Но хотя бы не руби с плеча, хорошо? Позволь Ферренсу ухаживать за собой. Ничего дурного не случится, если… Минутку.

Звонок телефона стал спасением от последующих нравоучений подруги. Таша скрылась в коридоре, откуда вскоре донесся ее раздраженный голос – очевидно, звонили по работе.

Поправив горшок так, чтобы на растение не попадали солнечные лучи, Алесса задумчиво погладила листья. В чем-то Таша, безусловно, была права – Марк не просто так прислал цветок. И вчерашний ужин был не просто деловой встречей, а…

«Чем? – хихикнул голос. – Неужели Марк настолько очаровал тебя сказками о рыбках и заботе, что ты решила сблизиться с ним?».

Алесса вздрогнула, как от неожиданного удара.

Нет.

Сближение с кем-то подразумевает раскрытие тайн… Непозволительная для нее роскошь.

Рано или поздно Марк поймет, заметит странности… Потребует ответов, которые она не сможет дать. И что тогда?..

Липкий страх навязчиво цеплялся своими коготками, впивался ими во внутренности, как любопытный котенок. При одной мысли об откровенности замутило, рука, протянутая к цветку, задрожала. Алесса поспешно отдернула ладонь, словно лепестки были жарким огнем.

– Все в порядке? – вернувшаяся на кухню Таша озабоченно оглядела застывшую фигуру подруги. – Ты что-то бледная. Может, прогуляемся?

– Все хорошо, – постаралась улыбнуться Алесса. – Просто задумалась. Нет, давай… Не сегодня. А что до твоей поездки… На выходные я уезжаю к родителям.

– Чудесно! – Таша просияла, но тут же сникла: – Черт, жаль, что не смогу составить тебе компанию… Я все еще помню вкус того торта, которым твой отец угощал нас в прошлый раз.

– Так и знала, что ты дружишь со мной только из-за кулинарных способностей папы.

– Это приятный бонус, – ухмыльнулась Таша. – Ладно, тогда я побежала. Андреа опять забыла отправить отчеты заказчику…

– Над чем ты сейчас работаешь?

Таша состроила жалобное лицо.

– Слежу за неверным мужем. Заказчик – брат жены… Знала бы ты, какой он неприятный тип, – пожаловалась она. – Всю душу мне вымотал. Требует сопровождать объект чуть ли не в туалет! Пока не забыла: Леон придет послезавтра, чтобы установить камеру. Ты же будешь дома?

– Где мне еще быть? – откликнулась Алесса. – Конечно.

– Тогда жди, – велела Таша. – Кстати, Леон вполне неплохой парень, руки у него золотые…

Не дослушав, Алесса буквально вытолкала подругу из квартиры.

– Иди уже, Таша! Не забудь скинуть номер твоего чудо-парня, – сердито бросила Дэвис. – Иначе ему придется доказывать свою личность через закрытую дверь.

Ответом послужил веселый смех – Таша явно не собиралась отказываться от роли свахи. Иногда Алессе казалось, что подруга слишком зациклена на отношениях, будто наличие партнера – веское доказательство состоятельности и успешности. К друзьям без пары Таша проявляла неуместное сострадание, при знакомстве с человеком, долгое время живущим в одиночестве, воротила нос и говорила что-то вроде:

– Почему он так долго один? Что-то с ним не то.

Алесса скромно отмалчивалась, не желая разжигать конфликт, но считала, что неторопливость в выборе супруга – явный признак наличия ума. В любовь с первого взгляда она не верила – красивые выдумки для отчаявшихся людей, – а вот неприязнь вполне могла возникнуть при первой же встрече. Как у нее с Марком…

Хотя их отношения сложно уместить в одно короткое слово. Ферренс ворвался в ее жизнь подобно захватчику, перевернул все вверх дном, вытащил Алессу из сонного оцепенения, в котором протекала большая часть ее будней. Но когда он уйдет…

Сердце будто кольнуло тонкой иглой. Она нахмурилась, попыталась идентифицировать собственные ощущения – это помогало упорядочить мысли и чувства, сделать их простыми и понятными. Но отлаженный годами механизм неожиданно дал сбой – словно внутри что-то сломалось.

Изменения. Она ненавидела это слово, ненавидела невозможность что-либо контролировать. Когда рушился привычный порядок, у Алессы словно выбивали почву из-под ног. Она никогда не согласилась бы прыгнуть с парашютом или отправиться в космос – невесомость, чувство падения были ее худшим кошмаром.

Нужно держаться подальше от Марка, пока он не разрушил ее жизнь до основания. Стоило подумать об этом, как телефон зазвонил. Алесса бросила взгляд на дисплей, закусила губу – помяни дьявола…

– Да?

– Добрый вечер, Алесса. Ты получила мой подарок?

Даже голос у него был под стать дьяволу – вкрадчивый, обволакивающий, как струящийся шелк или мягкий бархат.

– Как раз хотела отправить сообщение с благодарностью, – солгала она. – Спасибо. Цветок прекрасен.

– Сообщение? Я ждал звонка, но не удержался и решил позвонить сам, – рассмеялся Марк. – Не отвлек?

– Немного. Я работаю над картиной…

Ложь влекла за собой другую ложь; вся ее жизнь была построена на вранье, как карточный домик – только дунь, и стены рухнут.

– Ты говорила о благодарности, – напомнил Марк. – Могу подсказать верный способ.

Что-то в его тоне заставило насторожиться. Предложение, выстроенное таким образом, что казалось оскорбительным, должно было вызвать праведный гнев, но Алесса уже попадалась в эту ловушку. Больше – нет.

– Только если он не займет много времени, – хладнокровно ответила она.

– Всего пару секунд. Ты должна ответить «да» на мое приглашение.

– Приглашение куда?

– Это останется сюрпризом.

Мягкие интонации в его голосе усыпляли бдительность, а желание сохранить место в тайне пробуждало любопытство. Куда человек, подобный Марку Ферренсу, мог бы пригласить ее? Уж точно не на тривиальную прогулку под луной.

И он снова оказался невероятно точен в прогнозировании – Алесса колебалась всего несколько секунд, а потом ответила «да».

– Будь готова к девяти.

– Что мне надеть? – растерялась она. В прошлый раз наряд привлек слишком много внимания – повторять сей опыт не хотелось.

– Можешь одеться хоть в рясу, хоть в карнавальный костюм, – насмешливо ответил Марк. – Если бы одежду тебе выбирал я, то остановился бы на том красном платье.

Алесса прикусила губу, не зная, как реагировать. Это не дежурный комплимент из серии «вы чудесно выглядите», а нечто другое, сказанное игривым, почти интимным тоном.

– Боюсь, дважды надевать одно и то же подряд – моветон. Выберу что-нибудь еще, – нарочито веселым голосом ответила она. – До встречи, Марк.

В этот раз Алесса первая сбросила вызов, но не из желания оставить последнее слово за собой – нет, она позорно капитулировала. Ему удалось смутить ее, чего не бывало уже очень давно.

«Потому что ты не подпускаешь никого к себе, – чужой шепот ядовитой змеей вполз в голову. – И правильно делаешь. Вспомни, чем все закончилось».

Нет, нет. Она не станет вспоминать – потому что никогда не забывала, что случилось в солнечной Италии вскоре после того, как отец окончательно потерял человеческий облик. Альдо Кателли превратился в дурно пахнущего незнакомца, дом – в оплот скорби, сад – в заросшее кладбище несбывшихся надежд. Тогда Алесса начала сбегать – бродить по улицам, пока черничные сумерки не окутывали землю, а из окон на дорог не ложились квадратные пятна света, похожие на брикеты желтого сливочного масла.

Тогда она познакомилась с Беатрис.

Алесса вздрогнула, осознав, что впервые за долгое время произнесла ее имя – пусть и мысленно. Даже голос притих, боясь потревожить разум, поддавшийся воспоминаниям. Она обхватила себя руками, пытаясь сдержать дрожь, затем бросилась к стопке листов, лежащих на кухонном столе… Взяла в руки карандаш, быстрыми, отрывистыми движениями изобразила растущее дерево, за ним – очертания скамьи.

По памяти рисуя парк, Алесса понемногу успокаивалась. Она знала – нельзя запрещать себе думать о том, что случилось когда-то давно. Навязчивые мысли невозможно изгнать, но можно переключить внимание на что-то другое. Когда на листе не осталось свободного места, дыхание пришло в норму, картины прошлого поблекли и растворились.

Алесса взглянула на часы. Если бы не пятна краски на двери, она прогулялась бы вокруг дома, приветствуя припозднившуюся осень в золото-багряном одеянии, но вместо этого пришлось довольствоваться балконом.

Сверху отлично были видны плоские крыши с восседающими на них птицами, дымоходы, из которых поднимались сизые клубы дыма. Люди казались круглыми темным пятнами, мельтешащими, как муравьи. Алесса любила разглядывать чужие лица с недосягаемой высоты, оставаясь невидимым зрителем: она видела их, но они ее – нет. Так ощущалась безопасность.

Небо потемнело, на улицу опустилась тень грозовых облаков. Алесса с наслаждением втянула носом холодный свежий воздух, пахнущий дождем. Несколько крупных капель уже сорвалось вниз, дробью ударили по тротуару. Прохожие засуетились сильнее, подгоняемые порывами ветра – на фоне спешащих людей было сложно не заметить одиноко стоящую фигуру на углу здания.

Алесса прищурилась, рассматривая силуэт: бейсболка с низко опущенным козырьком не позволяла разглядеть лицо, однако разворот плеч и рост указывали на принадлежность к мужскому полу. Потертые кроссовки, темная куртка, руки засунуты в карманы брюк – в нем не было ничего, за что бы мог зацепиться глаз, но именно это и заставило задержать взгляд. Она хорошо знала, на что способны невидимки.

Хлынул ливень. Вода извергалась с неба сплошным потоком, наполняя рытвины и канавы, осенние листья, подобно тонущим кораблям, закружились в лужах. Холодные капли, которые приносил ветер, обжигали кожу, но Алесса не торопилась уходить с балкона.

Мужчина посмотрел прямо на нее. И-за мутной пелены дождя она по-прежнему не видела его лица, но чувствовала на себе злобный чужой взгляд.

«Это он, – шепнул голосок. – Он испачкал дверь».

Запоздалая подсказка только подтвердила ее собственные догадки. Гроза набирала силу: молнии расчертили небо кривыми зигзагами, снова прогрохотал гром, заставляя землю вибрировать, а людей – бежать. Мужчина оставался на месте – струи воды хлестали по его телу, одежда промокла до нитки, но он все стоял и смотрел.

«Ты все поняла, – в голосе появилась слегка сдерживаемая дрожь в предвкушении веселья. – Поняла, почему он здесь».

О да, Алесса понимала, почему мужчина неподвижно стоял под дождем. Он охотился. Выслеживал свою добычу.

Выслеживал ее.

Глава 7

К ночи гроза ушла, оставив после себя вечернюю прохладу и лужицы воды на тротуаре. Алесса надела мягкий белый свитер, нанесла легкий, незаметный макияж – не хотелось, чтобы Марк решил, будто она тщательно готовилась к встрече. Перед выходом выпила чашку горячего шоколада, задумчиво глядя в окно: свет уличных фонарей бликами ложился на черное полотно асфальта, усеянное рыжими листьями. Прохожих практически не осталось – туманным вечером все попрятались по домам, вооружившись теплыми пледами в преддверии осени.

Кем был тот человек, стоящий на углу здания?..

Алесса перебирала в уме различные варианты, но ни один из них не давал внятного объяснения. Измазать алой краской дверь – неприятная гадость, но следить за домом – нечто совершенно другое. Все инстинкты кричали о том, что следует ждать беды.

Она спустилась на первый этаж. Навстречу поднимался сосед – тот самый вдовец с собакой, пушистой дворняжкой, которая всегда бурно радовалась Алессе. Потрепав пса по голове, она вежливо поздоровалась с мужчиной, чьего имени не помнила, вышла навстречу прохладному ветру, иссиня-черному небу и… Марку.

Он ждал возле автомобиля – пальто нараспашку, в правой руке сигарета, на лице – отпечаток скуки. При виде Алессы Ферренс ожил – дрогнули кончики губ в улыбке, в глазах мелькнул лукавый огонек.

– Ты пунктуальна, – проговорил он хрипловатым голосом.

– Это плохо? – усмехнулась Алесса, задержав взгляд на его тонких длинных пальцах, сжимающих сигарету.

На безымянном темнел перстень с гладким черным камнем, на котором был выгравирован какой-то знак. Она и раньше замечала это украшение, но не приглядывалась. Сейчас же оно показалось смутно знакомым.

– Люблю людей, умеющих грамотно распоряжаться временем. Но я не стал возражать, если бы пришлось подождать тебя.

Она вежливо улыбнулась в ответ, сделав вид, что не заметила акцента. Марк хотел дать ей почувствовать себя особенной – старая как мир уловка, но многие женщины все же упорно велись.

– Куда поедем? – спросила Алесса, когда он занял водительское кресло.

Внутри клокотал азарт, словно шипучие пузырьки в игристом вине. Ферренс усмехнулся ее нетерпеливости и непреклонным тоном ответил:

– Узнаешь чуть позже. Чтобы сюрприз удался, нужно кое-что сделать.

В его руках появилась плотная бархатная лента шириной в ладонь. Алесса вопросительно выгнула бровь:

– Ты же не собираешься завязать мне глаза?

– Именно это я и собираюсь сделать. Позволишь?

Он держал ленту наготове, но не спешил пускать ее в ход. Алесса помедлила, нерешительно рассматривая повязку. Лишиться зрения – одного из важнейших органов чувств – было подобно погружению в холодную воду. Страх, паника, удушье поджидали на том конце бездны, прыгнуть в которую она должна добровольно.

Готова ли она довериться Марку?.. Нет.

– Ну же, Алесса, – в голосе промелькнули властные нотки. – Это всего лишь безобидный сюрприз.

– Сколько времени я буду в повязке?

– Минут двадцать, не больше, – пообещал Ферренс.

Алесса глубоко вздохнула.

– Хорошо, – неуверенно ответила она.

Страх, только и ждавший согласия, тут же набросился – сдавил горло и грудь, не давая дышать. Марк осторожно приложил ленту к ее лицу – ткань была мягкой на ощупь и пахла приятным цветочным ароматом, – завел концы за голову и завязал.

– Не больно?

Шепот раздался возле уха. Погруженная в кромешную темноту, она вздрогнула от осознания того, насколько близко сидел Марк. Казалось, его губы вот-вот заденут мочку, дыхание пройдется по шее, щекоча нервы. Одно неосторожное движение – и она окажется вплотную к его телу, в ловушке, из которой не выбраться.

– Н-нет.

Утратив зрение, она обратилась к слуху: заурчал мотор, под колесами зашелестели мелкие камешки. Машина тронулась с места, увозя ее в неизвестность. Тишина была наполнена незначительными звуками, на которые раньше Алесса вряд ли обратила бы внимание: шорох одежды, скрип кожаной обивки, ее собственное прерывистое дыхание.

– Как картина? – негромко проговорил Марк. В слепящей темноте его голос казался глубже, хрипотца – более отчетливой.

– Неплохо. На выходных я планирую уехать к родителям, продолжу работу там.

Проклятая лента развязала ей язык. Она вовсе не собиралась рассказывать о своих планах, но сказанного уже не вернешь.

– Они живут не здесь?

– Да, обосновались в пригороде. Странно, что ты не знаешь, – не удержалась от язвительного замечания Алесса. – Папа всегда мечтал отдохнуть от городской суеты.

– Речь ведь о твоих приемных родителях? – бестактно уточнил Марк.

Она невольно напряглась, как бывало всякий раз, когда кто-то поднимал эту тему. Отсутствие общей крови не смущало – беспокоило то, что каждый собеседник после вопроса об удочерении невольно начинал вспоминать о ее родных.

– Да, – сухо ответила Алесса.

К удивлению, Марк сказал нечто совершенно другое:

– Должно быть, они хорошие люди.

– Просто замечательные. Мы сразу нашли общий язык.

– Повезло, – усмехнулся Марк. – Мои родственники тихо ненавидели друг друга, но притворялись, что это не так.

– Ты рос в полной семье?

– Жил с мамой и дедом, но дважды в год приезжал к отцу на несколько месяцев. В это время он усердно занимался моим воспитанием, – последнее слово Марк почти выплюнул.

Ненависть, исходящая от него, ощущалась на физическом уровне. Алесса поежилась. Развивать тему и дальше казалось неприличным, поэтому она спросила первое, что пришло в голову:

– Ты был женат?

Наступившая тишина сменилась громким, заразительным смехом.

– Нет, – по голосу было слышно, что Марк все еще улыбался. – Не был.

«Какой дурацкий вопрос», – укорила себя Алесса. Не хватало еще, чтобы он решил, будто она интересуется его семейным положением в личных целях.

– Извини. Я не должна была спрашивать о таком.

– Меня тяжело смутить, – снисходительно заверил Марк. – Можешь спрашивать, что хочешь.

– Ты сказал, мои картины что-то пробуждают в тебе, затягивают, словно портал, – Алесса переплела пальцы в попытке унять напряжение. – Куда ведет этот портал?

– Хотел бы я и сам знать. Говорят, каждый творец вкладывает частичку души в свое произведение. Может быть, он ведет прямиком к тебе?

Алесса нервно улыбнулась.

– Неверно. Мы вкладываем лишь эмоции.

– Одна из твоих картин, что я купил…

Машину слегка занесло – Алесса качнулась в бок, судорожно ухватилась за ручку двери. Вторая рука взмыла вверх в попытке ухватиться за воздух. Марк поймал ее пальцы, крепко сжал, успокаивая и помогая выровнять положение тела.

– «Сестра», – продолжил он. – Какие эмоции ты испытывала тогда?

Чужая ладонь была горячей – словно ей в руку положили раскаленный уголек, боль от которого она должна выдержать. Сосредоточиться на вопросе стало труднее, перед глазами вспыхнули картинки, сменяющие друг друга, как в калейдоскопе: заросший травой пруд, разломанные доски причала, ярко-желтые головки цветов, смотрящие с того берега…

– Не помню, – солгала она. – Умиротворение, наверное.

– Правда? У меня от нее мороз по коже. Чувство такое, словно что-то спряталось в воде.

Алесса плотно сомкнула губы, чтобы удержать внутри возглас. Марк точно описал ее эмоции во время работы над картиной. Но, в отличие от Ферренса, лишь догадывающегося о чудовище, притаившемся в пруду, она точно знала, что оно там. На илистом дне, опутанное длинными скользкими водорослями, в окружении маленьких юрких рыбок…

– Это «полуденный ужас», – сказала она. – Иррациональное чувство тревоги, возникающее при взгляде на что-то, что не должно вызывать такого чувства. Схоже с эффектом «зловещей долины», только беспокойство вызывает не человек, а пейзаж.

– Но почему твои картины вызывают такое ощущение?

Алесса сглотнула. Потому что она видела монстров?..

– Не знаю.

«Скажи ему, – сквозь ворох мыслей пробился настойчивый голосок. – Скажи о том, что сделала. Скажи ему, кто ты».

– Мы на месте, – объявил Марк. Машина остановилась. – Я помогу тебе выйти.

Хлопнула дверца. Чуткий слух различил эхо шагов, отдаленный гомон толпы – куда бы они ни приехали, вокруг были люди. Ночной свежий воздух мягко коснулся лица, когда Марк открыл дверь и взял ее за руку. На сей раз жест показался привычным, словно она понемногу привыкала к его прикосновениям, как дикий зверь – к ласке хозяина.

– Осторожно, тут ступеньки, – Марк приобнял ее за плечи. От него густо пахло выжженой степной травой и безжалостным солнцем. – Не торопись.

Чувство беспомощности было отвратительным на вкус. Алесса крепче вцепилась в Марка, отгоняя мысли о существовании в вечной темноте. Ей никогда еще не приходилось лишаться зрения – в погребе, где их с Беатрис держали, источником света служили щели между досками и крошечная свеча.

– Еще немного, – прошептал Марк на ухо.

Вопреки своим обещаниям, она прижалась к нему теснее, чувствуя потребность в человеческой близости. Марк был единственной ниточкой, связывающей ее с остальным миром.

Каблуки застучали по твердой поверхности плитки, уличный шум стих – они зашли внутрь какого-то здания. Алесса втянула носом воздух. Пахло пластиком, отдушкой с ароматом персика и металлом.

– Сюда, – Марк уверенно вел ее за собой. – Садись.

Он мягко надавил на ее плечи. Ноги подогнулись, живот свело при мысли, что она сейчас упадет – но тело встретилось с бархатной обивкой кресла. Звуки исчезли – как бы она ни пыталась прислушаться, слышала лишь тишину.

– Я снимаю повязку, – предупредил Марк.

Висков коснулись горячие пальцы, скользнули дальше, запутались в темных кудрях… Лента упала на колени с тихим шелестом. Алесса заморгала, готовясь к рези в глазах после долгого пребывания во тьме, но этого не произошло. Вокруг по-прежнему царила глубокая, бездонная темнота.

На мгновение она испугалась, запаниковала, схватив Марка за запястье. Когда глаза смогли различить очертания кресел, разжала пальцы, стыдясь вспышки страха.

– Кинотеатр? – предположила она.

Дальние ряды тонули во мраке, потолка, казалось, и вовсе не было – сплошная чернота. Алесса поискала экран, но не нашла ничего похожего.

– Не совсем, – усмехнулся Марк.

Он сел в соседнее кресло, положил руку на подлокотник, касаясь ее ладони. В зале были только они, а отсутствие освещения делало обстановкой интимной.

– Тогда где мы? – шепотом спросила Алесса.

Ответом послужил мягкий синеватый свет, разлившийся вокруг. Стены, потолок, пол – все превратилось в бездну, в глубине который гасли и вспыхивали белые крошечные огоньки. От красоты и масштабности зрелища перехватило дыхание.

Алесса вцепилась в подлокотники, боясь упасть в разверзшуюся под ногами пропасть, но не могла отвести взгляда от танца света и теней – огни, становясь ярче, набирали скорость и сливались воедино, образуя слепящее белое пятно. На чернильном фоне появились мелкие молочные брызги – смешиваясь с черной тиоиндиго, они рождали новые цвета: киноварь, берлинскую лазурь, лимонный кадмий…

Алесса прикусила губу, не замечая боли. На ее глазах совершалось чудо, свидетелем которого она и не мечтала стать. Холодные далекие звезды, кометы, чудовищный взрыв – буйство красок, бесконечный простор и величественность космоса, внутри которого зарождалась Вселенная.

По краям расползлись воронки, угрожающе захватывающие пространство – черные дыры, обладающие непомерным аппетитом. Фиолетовые и багровые брызги – звезды – двигались, образуя скопления – галактики. Алесса видела, как возникла первая планета – Мафусаил, как, завихряясь, появилась пересеченная спираль – галактика, на вершине рукава которой впоследствии родилась планета под названием Земля. Видела, как облако светящейся пыли и газа сжалось, чтобы явить Солнце.

Миллиарды лет невероятных событий, которые с трудом постигал человеческий мозг – и она, крошечная, сидящая в бархатном кресле, чья жизнь – всего лишь краткий миг в глазах Вселенной. Грудь распирало от чувства благоговения, на глазах появились слезы.

Огромный экран вместо потолка транслировал красоту космоса, показывая то метеорный поток, то цепочку планет. Алесса застыла, рассматривая черную глубину – сердце бешено билось от переизбытка чувств, мысли исчезли.

– Тебе понравилось? – спросил Марк.

Она повернула голову. В сумраке зала черты его лица сделались мягче, в темных глазах отражались созвездия. Когда их взгляды встретились, в животе возникло странное ощущение – сродни толчку, подстегивающему к действию. Алесса потянулась вперед, ведомая призрачной нитью, сотканной из разделенных надвое эмоций, нерешительно дотронулась до его губ…

Казалось, все звезды, парящие над ними, сошли вниз и поселились у нее в груди, когда Марк с готовностью ответил на поцелуй. Он с жадностью приник к ее рту, словно ждал этого очень долго – так долго, что больше не мог терпеть. Горячее дыхание опалило щеку, мужская ладонь закралась в волосы, лаская затылок – Алесса издала еле слышный вздох удовольствия, теряясь в ощущениях. Она не помнила, каково это – чувствовать чужие прикосновения, быть желанной до скрипа зубов и зуда в кончиках пальцев. Но Марк целовал ее так неистово, что она ощущала его желание каждой клеточкой своего тела.

Свет над ними вспыхнул. Зажглись сотни лампочек, смущенный работник планетария кашлянул, тактично отведя взгляд. Алесса мгновенно отстранилась, судорожно поправляя растрепанные волосы.

– Прошу прощения, мистер Ферренс…

– Да, все в порядке. Дайте нам пару минут, – обратился Марк к служителю. Его голос был обычным – ни намека на недавнюю страсть.

Мужчина, понимающе кивнув, вышел. Алесса огляделась по сторонам – теперь она понимала, куда привез ее Марк – планетарий Хейдена: огромная сфера, помещенная в еще более огромный куб, где располагался кинотеатр. Ферренс арендовал весь зал для них.

– Алесса, – он взял ее за руку. – Ты так и не ответила, понравилось ли тебе.

Ее щеки вспыхнули от смущения. В связи с недавним поцелуем вопрос выглядел провокационно.

– Понравилось, – быстро ответила она. – Все… Было чудесно.

Великолепно, замечательно, потрясающе – можно подобрать еще кучу слов, но ни одно из них в полной мере не могло отразить всю гамму чувств, что она испытала. Сюрприз действительно был чудесным. Алесса не способна была представить что-то, что могло переплюнуть сегодняшний вечер.

– Рад слышать, – улыбнулся Марк. – Идем?

Он держал ее за руку, когда они покидали кинотеатр – так естественно, словно все это случалось уже десятки раз. Алесса, идя рядом, лихорадочно копалась внутри себя, пытаясь уловить намек на отторжение, но ничего не выходило.

Осознание пришло вместе с ужасом – ей нравился Марк. Она хотела, чтобы он был рядом.

«Кажется, кто-то влюбился, – голос, старый противник, отравляющий жизнь, елейно пропел: – Алесса влюбилась… Что он скажет, когда узнает о том, что ты сделала?».

– Я заказал столик в ресторане. Ты голодна?

Марк одним предложением вытащил ее из пучины ужаса, в которую она погружалась. Алесса мотнула головой.

– Нет. Спасибо за вечер, Марк, но думаю, мне лучше поехать домой. Я устала.

Она с позором бежала – в который раз капитулировала с поля боя. Лучше отступить сейчас, пока риск еще не так велик… Ферренс остановился, внимательно взглянул на нее.

– Алесса? – позвал он. – Посмотри на меня.

Нет, нет. Нельзя смотреть.

Но как противиться нежным, вопрошающим ноткам в его голосе?.. Проклиная себя, Алесса выполнила просьбу. В темных глазах Марка отражалась она – в каждом зрачке ее испуганное, бледное лицо, на котором читалось смятение.

– Все хорошо? Ты плохо себя чувствуешь? – с беспокойством спросил он.

– Просто устала, – беспомощно пролепетала она. – Можешь отвезти меня?

– Конечно, – нахмурился Марк. – Уверена, что не нужно заехать в аптеку или к врачу?

– Да. Все прекрасно, – Алесса юркнула в машину, торопливо пристегнула ремень.

Марк молча занял свое место. Салон наполнился тихой музыкой, за окнами замелькали огни. Алесса прислушалась: ни раздражения, ни злости она не почувствовала – Марк был немного расстроен и обеспокоен.

– Ты когда-нибудь рисовала космос? – спросил он. – Кроме того эскиза с одинокой планетой.

– Нет, – она обрадовалась новой теме. – Никогда. Я обычно предпочитаю лесные пейзажи.

– Какая из твоих картин самая любимая?

Она задумалась, затем уверенно ответила:

– «Прощальная песнь». Я никогда не выставляла ее на всеобщее обозрение.

– Что там изображено?

Алесса нерешительно прикусила губу. Может быть, показать ему?.. Мысль о том, чтобы пригласить Ферренса, взбудоражила кровь, но потом она вспомнила об обещании, данном себе – следует держаться от него подальше.

– Полет варакушки. Самки умеют петь в полете и хорошо имитируют голоса других птиц. Это очень красивая птичка, – Алесса прикрыла глаза, вспоминая крохотное пернатое создание, живущее возле водоемов. – И стойкая.

Марк кивнул.

– Я видел их. Но почему прощальная?

– Потому что она улетает, чтобы не вернуться, – с грустью улыбнулась Алесса.

– Птицы всегда возвращаются.

– Моя – нет.

«Твоя птица… Или ты сама?», – подумал Марк, но ничего не сказал.

Лицо Алессы – бледное, с широко раскрытыми глазами, на дне которых притаилась вечная грусть, незыблемая тоска – выражало абсолютную безнадежность, словно она когда-то тонула, и никто ее не спас.

И это было красиво. Как будто Марк смотрел на что-то недоступно-редкое, уникальное – в телескоп на далекие звезды, на которых он никогда не побывает. Но Алесса, в отличие от галактик и черных дыр, была здесь – на расстоянии вытянутой руки, осталось только протянуть ее – и взять желаемое. И все же ему не стоило торопиться.

– Доброй ночи, – проговорил он бархатным голосом, когда машина остановилась возле ее дома.

Ему хотелось снова поцеловать ее, ощутить гранатовый привкус помады, но Марк впервые боялся разрушить то хрупкое чувство, что возникло между ними. Она нужна ему – она и ее секреты, которые Алесса Дэвис тщательно прятала много лет.

– Доброй, – откликнулась она, нервно теребя ремешок сумочки. – И еще раз спасибо за сюрприз. Мне правда очень понравилось.

Понравилось настолько, что даже пугало – как же он всего за несколько дней смог разгадать, что придется ей по душе? Алесса общалась с Ташей годами, но та до сих пор упрямо таскала ее в бары и караоке, игнорируя слабое сопротивление.

– Если позволишь, я бы хотел преподнести тебе еще один подарок. Позже – он еще не готов.

Она растерялась.

– Подарок? Лучше не надо…

Марк отозвался со всей пренебрежительностью, на которую был способен:

– Обойдемся без скромности, продиктованной правилами общества. Он напомнил мне тебя, поэтому я решил приобрести его.

Алесса вздохнула.

– Хорошо. Но, Марк… Я должна это сказать. Наш поцелуй в планетарии…

Она кусала губу, не зная, как правильно озвучить собственные мысли. Ее тянуло к Марку, но она знала – это закончится катастрофой. Они не смогут сосуществовать вместе – как огонь и вода, рыба и птица. Слишком разные.

«Может, не такие уж и разные? – очнулся голос. – На вопросы вы ответили почти одинаково…».

Марк молча смотрел на нее – в глазах плескалась насмешка, губы тронуты ухмылкой. Ждал, когда поток бессвязной речи превратится в нечто осмысленное. Собравшись с силами, Алесса выпалила:

– Поцелуй ничего не значит. Я не хочу ничего усложнять. Ты – заказчик, я – исполнитель. Когда картина будет готова…

– Алесса, – перебил Марк. – Здесь нечего усложнять. Ты мне нравишься.

Ее сердце пропустило удар, а после забилось, как у влюбленной школьницы. Она открыла рот, собираясь возразить, но не смогла – мысли окончательно спутались, на щеки наполз румянец.

– Я буду ухаживать за тобой, потому что хочу заботиться о тебе, – продолжил Марк, осторожно заправляя выбившийся темный локон за ухо. Пальцы задержались на ее горящей от смущения щеке. – Хочу, чтобы ты была счастлива.

Это было слишком идеально – до такой степени, что казалось нереалистичным. Никто из мужчин не говорил ей таких слов. Никто не касался с таким трепетом.

Алесса чувствовала себя выброшенный на берег рыбой – только она задыхалась не от нехватки воздуха, а от нежности, вызванной всего несколькими фразами. Насколько же она отчаялась, что пара слов смогла так выбить ее из колеи? Или все дело в нем, в Марке?

«Паук сплел паутину, – захихикал голос. – Бабочка уже попалась в сети».

Это было сродни пощечине – Алесса моргнула, отодвинулась от ласковой руки. Она знала, как быстро нежность может трансформироваться в злость. Гладить одной ладонью, и бить – другой…

– Ничего не получится, – быстро сказала она. – Ты зря теряешь время.

– Позволь мне самому решать, на что его тратить.

– Как хочешь, – с досадой ответила Алесса. – До встречи. Я позвоню, когда закончу с картиной.

Она вылезла из автомобиля прежде, чем Марк успел что-то ответить. Двор дремал, окутанный ночной тишиной, окна зияли темными провалами. Где-то справа раздался шорох. Алесса вздрогнула, бросила взгляд на дверь, ведущую в техническое помещение – оттуда выскользнула гибкая худощавая тень. Кошка.

Алесса остановилась. За ее спиной все еще разливался свет от включенных фар – Марк не уехал, терпеливо ждал, когда она окажется дома, но Алесса медлила. Почему дверь в техническое помещение открыта?..

Она сделала первый шаг, второй… Снова остановилась, рассматривая ступени, ведущие в темноту. Внутренний голос предостерегал, советовал развернуться. По телу пробежал холодок, ощущение, что кто-то смотрит на нее в ответ, стало пугающе ярким.

Алесса попятилась и, стараясь не перейти на бег, направилась в подъезд, освещенный яркими лампами. Свет прогнал все страхи – поднимаясь на свой этаж, она внезапно поняла, как сильно устала за день. В квартире ее встретил знакомый запах лимонов – она использовала цитрусовые ароматизаторы, чтобы перебить запах растворителя – и привычная обстановка: никаких кошмаров, никаких загадочных теней. Ее собственное убежище, место, где царили уют и безопасность.

Повинуясь неожиданному порыву, она подошла к окну, осторожно выглянула. Марк уже уехал – двор был пуст. Взгляд упал на дверь, ведущую в техническое помещение – и ужас снова пронзил ее с ног до головы.

Закрыта.

Дверь была закрыта.

Глава 8

Свою мастерскую Алесса любила и ненавидела всем сердцем. Там создавались прекрасные и по-настоящему уродливые вещи, там она чувствовала себя живой и одновременно мертвой. Мастерская виделась ей чем-то вроде реки Стикс – по стенам сновали тени, под потолком вились призраки, но средоточие зла находилось в правом дальнем углу. Спрятанная от чужих, да и от своих глаз картина, накрытая плотной темной тканью.

Но Алессе не нужно смотреть, чтобы вспомнить. Она никогда не забывала мрачную зелень хвойного леса, узкую, еле приметную дорогу, вьющуюся между деревьев желтой петлей и мужчину с мешком на плече. На нем желтая непромокаемая куртка, потрепанная, с залоснившимися рукавами, старенькая кепка, скрывающая лоб, высокие сапоги. Он стоит вполоборота, крепко сжимая горловину мешка ладонью – под квадратными неухоженными ногтями въевшаяся линия грязи, на безымянном пальце узкий ободок обручального кольца.

Иногда он снился Алессе. Такие ночи всегда были наполнены удушающим вязким страхом, в котором она барахталась, как рыба на мелководье. Ей снилось, как он хватал ее за плечи и запихивал в мешок, а она рыдала и отчаянно, но безуспешно сопротивлялась. От грубой ткани пахло кислым потом и железом; Алесса вырывалась, скользила пальцами по гладкой желтой куртке и задыхалась, задыхалась, задыхалась…

Из-за слез. Из-за нехватки воздуха. Из-за холодной воды, обступившей со всех сторон. Шла камнем ко дну, а когда открывала глаза и, судорожно дыша, валилась на пол с постели, то чувствовала во рту вкус болотной воды.

В такие дни она обычно была разобрана, как старый конструктор – никак не удавалось собраться, взять себя в руки и начать делать хоть что-то.

Сегодня такой день.

Собирая рассыпавшиеся кофейные зерна, Алесса случайно задела локтем кружку – та рухнула на пол, расколовшись на множество неровных частей. Пока сметала мусор, зазвонил сотовый – бросившись на звук, она наступила на крошечный осколок, выругалась и запрыгала на одной ноге к телефону.

– Да?

– Через час придет Леон, – отрапортовала Таша – до отвращения бодрая и веселая. – Он установит камеру видеонаблюдения.

Алесса взглянула на часы. Полдень. Она смогла уснуть только под утро, измученная кошмарами, но все равно чувствовала себя так, словно не спала ни минуты.

– Хорошо. Сколько ему заплатить?

– Нисколько. Он мне должен, – рассмеялась Таша. – Но можешь угостить его чашечкой кофе.

Алесса посмотрела себе под ноги. К кофейным зернам на полу прибавилась цепочка алых капель.

– Договорились.

– Мне пора бежать, перезвоню позже, – извинилась подруга. – Целую, пока!

Алесса, вздохнув, сунула телефон в карман домашних брюк и отправилась убирать мусор. Видеться ни с кем не хотелось – будь то Леон, Таша или даже курьер, принесший пиццу. Закончив приводить кухню в порядок, она приготовила новую порцию кофе и не успела сделать первый глоток, как в дверь позвонили. Протяжная мелодия разнеслась по квартире – гость никак не хотел убирать палец с кнопки.

Мрачно пробормотав проклятие себе под нос, Алесса с чашкой в руке распахнула дверь. Стоящий на пороге молодой мужчина застенчиво спросил:

– Мисс Дэвис?

– Леон? Простите, не знаю фамилии.

– Можно просто по имени, – разрешил он. – Таша сказала, вам нужно установить видеонаблюдение.

– Да, – растерянно отозвалась Алесса. – Проходите.

Пока он возился с инструментами, она украдкой рассматривала его: широкие плечи, голубые глаза, обаятельная улыбка. Эдакий рубаха-парень – ни грамма высокомерия, открытое, дружелюбное лицо, практичная одежда. Леон, тихонько насвистывая, принялся колдовать над камерой, не обращая внимания на застывшую рядом Алессу. Его крупные ладони на удивление бережно распутывали тонкие проводки, ловко обращаясь с техникой.

– Почему вам понадобилось видеонаблюдение?

Алесса даже не сразу поняла, что обратились к ней, пока не наткнулась на вопрошающий взгляд.

– Хулиганы, – нехотя ответила она. – Кто-то испачкал мою дверь краской.

– Мальчишек так не поймать, – заметил Леон. – Они юркие и быстрые. Максимум, что увидите – их спины.

– Ничего. Я вовсе не собираюсь их ловить.

Все, что требовалось – убедиться, что интуиция не подвела хозяйку. Алесса чувствовала опасность не хуже бродячей кошки. И, будь она в действительности животным, вся ее шерсть давно встала бы дыбом.

– Я почти закончил. Можно вымыть руки?

– Да, конечно, – она посторонилась. – Первая дверь в коридоре.

В ванной зашумела вода. Алесса прислонилась к стене, размышляя, будет ли невежливым не предлагать гостю кофе. Когда Леон вышел, она все же решилась:

– Может быть, вы чего-нибудь хотите? Чай, кофе?

– Воды, если можно.

Она принесла стакан. Неловкость разлилась в воздухе – не зная, куда себя деть, Алесса переминалась с ноги на ногу. Вернув опустевший бокал, Леон улыбнулся.

– Спасибо. Давайте я покажу, как все устроено.

Устройство оказалось простым в эксплуатации. Алесса, выслушав инструкции, еще раз поблагодарила Леона за помощь и дала обещание позвонить, если возникнут дополнительные вопросы. Знакомый Таши произвел на нее приятное впечатление, хотя инстинктивно она сторонилась слишком веселых людей, чувствуя себя с ними неуютно, словно разряженная игрушка.

Теперь, когда вход в квартиру находился под круглосуточным наблюдением, стало немного спокойнее. Уже без прежнего раздражения Алесса прошлась по комнатам, раскладывая вещи по местам, приготовила легкий обед и, жуя тост с авокадо, заказала билеты на поезд, после чего позвонила маме.

– Я приеду завтра, – сразу же обрадовала ее Алесса. – Вечером.

– Во сколько? Скажу Сэму, чтобы встретил тебя, – озабоченно заявила Лайла. – Не нужно ходить одной в темноте.

– Хорошо. Я скину информацию папе, – прижав телефон к уху, Алесса принялась загружать посудомоечную машинку. – У меня с собой много вещей, так что помощь придется кстати.

– Каких вещей? – насторожилась мама. – Что-то произошло?

– Нет, – поспешила успокоить ее Алесса. – Я останусь на все выходные, планирую поработать над картиной.

– Картина для того заказчика? – догадалась Лайла. – Как вы с ним, поладили?

Алесса замялась, чересчур сильно захлопнула дверцу, отчего посудомоечная машинка издала недовольный скрип.

– Вроде как да, поладили. Мне еще собирать вещи, так что…

– Поняла, не отвлекаю. Очень жду, милая.

Алесса сунула телефон в карман, злясь на саму себя. Почему любое упоминание Марка заставляло ее метаться, точно овцу в загоне?.. Она соврала маме, лишь бы поскорее закончить разговор – раньше такого никогда не было. С Лайлой она могла обсудить любые, кроме…

«Кроме меня», – мерзко хихикнул голосок.

Алесса устало потерла висок. Не нужно думать об этом: впереди ждало несколько тихих и спокойных дней. Она уже видела себя, устроившуюся на террасе, в плетеном кресле, которое Лайла купила на распродаже у какой-то милой старушки – в руках кисть, перед глазами – безоблачное небо…

Звонок телефона грубо вырвал из мечтаний. Будучи уверенной в том, что мама забыла что-то сказать, Алесса мельком взглянула на экран перед тем, как ответить – Марк. Но менять что-либо уже было поздно – в трубке раздался его голос.

– Здравствуй, – судя по тону, Ферренс пребывал в отличном расположении духа. – Как прошел день?

Она растерялась, крепко сжимая телефон. День?.. На ум пришел только рассыпанный кофе и Леон, установивший систему видеонаблюдения.

– Неплохо. А как твои дела?

– Могли бы быть лучше, если бы я увидел тебя, – незамедлительно ответил Марк.

С ее губ сорвался еле слышный вздох. Фраза была донельзя банальной, но почему же сердце забилось так часто?..

– Так что, – бархатным голосом продолжил Марк. – Поможешь сделать мой день еще лучше? Я приглашаю тебя на ужин.

– Извини, не могу. Нужно собирать вещи.

Возникла пауза. Алесса прикусила губу, ожидая реакции.

Марк ответил как ни в чем не бывало:

– Вещи для поездки к родителям? Ты уезжаешь завтра?

– Да. Поезд рано утром, – солгала Алесса.

– Я хотел бы отвезти тебя на вокзал, – предложил Марк. – Так будет удобнее, чем на такси.

– Спасибо, не нужно. Меня отвезет подруга.

И снова неправда. Не выдержав, Алесса принялась ходить кругами по комнате. Она редко прибегала к вранью, так как искусно умела недоговаривать правду. Ощущение, что Марк чувствовал ее ложь, нервировало, словно она была подростком, обманывающим родителей.

– Когда планируешь вернуться? – спросил он.

– Может быть, к понедельнику, – пробормотала Алесса.

– Что же, желаю приятно провести выходные, – в его голосе слышалась безукоризненная вежливость, которая сбивала с толку.

Он расстроен? Разгневан? Через телефонную трубку она никак не могла понять, что ощущал Марк, когда услышал отказ. Если она интересна ему, он должен был выказать хотя бы сожаление о том, что они не смогут увидеться, разве нет?..

– Спасибо. Тебе того же, – скороговоркой произнесла Алесса.

Она отключила звук на телефоне, чтобы больше никто не тревожил ее. Достаточно на сегодняшний день – социальная батарейка уныло моргала алым, предупреждая о скорой усталости. Закончив собирать вещи, Алесса вернулась в мастерскую. Брошенный эскиз укоризненно белел во тьме, напоминая о необходимости вернуться к работе.

«Завтра, – малодушно решила она. – Я вернусь к нему завтра. А пока…».

Она прошла в дальний угол, туда, где пряталось главное творение, сдернула темную ткань, обнажая уродливый шрам, изувечивший ее жизнь. Внимательно всмотрелась в изображение: лес, узкая лента тропинки, густые заросли, пруд… Мужчина с мешком в руках, бережно держащий его за горловину. Темно-бурые пятна испачкали грубую ткань, точно такие же мелкие брызги украшали рукава его желтой куртки.

Алесса глубоко вздохнула, уговаривая себя наконец закончить картину и выбросить прочь. Лучше – сжечь. Психолог уверял: преобразование самого страшного кошмара в материальное и последующее его уничтожение может избавить от груза в душе. Алесса не верила, что прошлое способно выпустить свою добычу из цепких пальцев, однако чувствовала необходимость выплеснуть эмоции на холст.

«Собери всю свою боль и отпусти, словно воздушный шар в небо, – приказала она себе. – Давай. Ты сможешь».

Древко кисти привычно легло в руку, которая тут же устремилась к холсту, вырисовывая незначительные детали: пара листьев, упавших на тропинку после того, как мужчина грубо проломился сквозь них, взлетевшая ввысь птица, услышавшая тяжелые шаги.

Алесса вспомнила, как провожала ее взглядом, сожалея, что не может взять и улететь. Вместо того, чтобы расправить крылья, она тряслась от ужаса, стоя посреди леса, и молча смотрела, как мужчина шел к заросшему ряской пруду, чтобы выбросить мешок в воду. Похоронить страшную тайну навсегда.

«Я тоже это помню, – сказал голос. – Мне было холодно и больно».

Пальцы Алессы затряслись.

– Ты не можешь этого помнить, – прошептала она. – Ты уже была мертва.

«Нет, – капризно протянул голос. – Я была с тобой. Я и сейчас рядом. Мы всегда будем вместе».

Зазвучал детский смех. Алесса отшатнулась от картины, бросила кисть на пол, пачкая пол, выбежала из мастерской. Ее колотило, словно она окунулась в ледяную воду, во рту чувствовался привкус тины и гниющих водорослей. Тошнота подкатила к горлу – она еле успела добежать до ванной, где ее вырвало недавно выпитым кофе и съеденным тостом.

Стоя на коленях и вытирая рот, она могла с горечью думать только о том, что этому не будет ни конца ни края. Отголоски смеха все еще витали над ней, заполняя пространство. В дверь позвонили – с трудом поднявшись, Алесса доковыляла до прихожей и, взглянув на экран камеры слежения, раздраженно свела брови.

На лестничной клетке стоял Леон. Что ему надо? Почему он вернулся?..

Звонок – громкий и требовательный – вновь разнесся по квартире, вытесняя звук детского смеха. Алесса поправила свитер, пригладила волосы пальцами, надеясь, что недавний приступ никак не отразился на лице, и открыла дверь.

– Леон? Здравствуйте еще раз. Вы что-то хотели?

– Кажется, я оставил бумажник, – извиняющимся тоном ответил он.

Алесса бросила взгляд на комод, заваленный всякими мелочами: там валялись перчатки, ключи, несколько старых визиток, женский журнал, который приволокла Таша. Сбоку действительно лежал бумажник из коричневой кожи.

– Держите, – она протянула портмоне Леону.

– Извините еще раз, – попросил он. – Я не хотел доставлять неудобств. Частенько забываю вещи – мама шутила, что однажды я свою голову где-нибудь забуду.

Алесса растянула губы в вежливой улыбке. Она не могла дождаться момента, когда сможет захлопнуть дверь.

– Ничего страшного. Я тоже иногда забываю, куда положила ту или иную вещь.

Леон с облегчением рассмеялся, провел рукой по светлым волосам.

– Рад слышать, что я не один такой. Алесса… Все в порядке? Вы выглядите бледной.

Конечно, все было не в порядке. Но откровенничать с мужчиной, которого она видела второй раз в жизни – страшная глупость. Кто вообще отвечает честно на вопросы по поводу самочувствия?.. Восемьдесят процентов людей врут, отвечая, как у них дела. Алесса не была исключением.

– Все хорошо, я просто немного устала. Уже хотела ложиться спать, – намекнула она.

– О, тогда не буду мешать вам готовиться ко сну. Доброй ночи, – Леон еще раз улыбнулся. – Простите за вторжение.

Алесса с облегчением закрыла дверь и привалилась к стене, слушая, что происходило на лестничной клетке. День клонился к вечеру, но ни соседей, возвращающихся с работы, ни лая пса не было слышно. И шагов Леона тоже.

Камера бесстрастно отражала все в пределах видимости – пространство перед дверью пустовало, но сбоку виднелся край темно-синей куртки. Леон не ушел – продолжал стоять возле двери.

Алесса устало опустилась на корточки. Мог ли Леон быть тем, кто прятался за углом здания? Они никогда не виделись прежде, но он был знакомым Таши. Возможно, она просто не запомнила его.

И кто вообще выкладывает бумажник, приходя настраивать оборудование? Алесса не расплатилась за работу, значит, необходимости доставать портмоне из кармана не имелось.

Мысли, как гончие, летели куда-то с невиданной скоростью, к горлу снова подкатила тошнота. Пришлось заварить себе травяной чай – сходив в душ, Алесса выпила теплый напиток, отдающий горечью ромашки, и включила какой-то фильм, устроившись на диване в гостиной. Монотонные диалоги героев погрузили ее в нервный, прерывающийся сон. Проснувшись посреди ночи с головной болью, Алесса проверила телефон, ответила на сообщение Таши и, выпив обезболивающее, вновь свернулась калачиком на диване в ожидании рассвета.

Он наступил через пару часов – грязно-розовый, с серыми облаками, но внушающий надежду. С восходом солнца все казалось другим – вчерашние кошмары теряли силу, в груди расцветала вера то, что новый день будет лучше предыдущего.

Упаковав все необходимое, Алесса заказала такси и спустилась вниз. На улице было прохладно и влажно – ночью прошел мелкий дождик, сорвав пожелтевшие листья с деревьев. Трясясь от промозглого ветра, она внимательно обозревала окрестности, рассматривая редких прохожих.

Ничего. Беспокойство в душе улеглось, словно кошка, свернувшаяся клубком.

Спустя три часа Алесса уже была в объятиях приемного отца – крепкий, невысокого роста, Сэм обладал теплым взглядом и широкой, заражающей остальных весельем, улыбкой. Он ласково потрепал ее по макушке, забрал тяжелые чемоданы и повел к машине.

– Как мама? – спросила Алесса, усаживаясь спереди. На приборную панель была прилеплена наклейка собаки. – Ее рук дело?

– Да, – усмехнулся отец. – Лайла хочет собаку и рассчитывает, что я сделаю ей подарок на Рождество.

– А ты сделаешь?

Она не сомневалась в положительном ответе. Отношения приемных родителей были образцовыми – о таких пишут в книгах, где любовь сквозит в каждой строчке.

Сэм насмешливо хмыкнул.

– А ты как думаешь?

– Думаю, ты уже выбрал щенка, – ответила Алесса, водя пальцем по наклейке.

Такая мелочь… Хотела бы и она чувствовать нечто подобное: оставлять милые стикеры на холодильнике, просыпаться от утренних поцелуев в щеку. Но любовь обходила ее стороной, будто она была прокаженной.

– Тебе он понравится, – отец протянул телефон. – Вот, смотри.

Лопоухий щенок в окружении собратьев умилительно смотрел в камеру. На нем была голубая ленточка, а внизу подпись – «Спарки».

– Спарки, – повторила Алесса. – Он замечательный.

– А как у тебя дела? В этот раз ты привезла много вещей. Работа не отпускает даже на выходных?

– Хотела немного позаниматься в саду, – она нервно крутила кольцо на пальце. – У меня хороший заказ. Один обеспеченный мужчина заказал картину.

– Но тебя ведь что-то тревожит? – проницательно заметил Сэм. – Что не так, милая? Он дурной человек?

«Не хуже, чем я», – с тоской подумала Алесса.

– Нет, вовсе нет.

– Что тогда?

Она замялась. Стоило ли говорить о своих опасениях? Папа наверняка станет переживать.

– Он ухаживает за мной, – выпалила Алесса.

В глазах Сэма появилась настороженность, свойственная всем отцам, когда их дочери начинают ходить на свидания.

– А ты? – осторожно спросил он. – Тебе он нравится?

Алесса плотно сжала губы, чтобы предательское «да» не вырвалось наружу.

– Он богат, умен и красив, – с тоской проговорила она.

Сэм вскинул брови.

– Милая, ты говоришь так, будто это недостатки.

– Для меня – да, – призналась она. – Мы из разных миров. Я ведь выросла…

Алесса запнулась, не желая произносить это горькое на вкус слово – «нищета». Она была дочерью алкоголика, сиротой при живом отце. Она воровала хлеб, чтобы выжить.

Она совершила убийство.

– Так, – Сэм остановил машину, съехав на обочину, и решительно повернулся к ней. – Даже не желаю слушать эти глупости. Лесс, ты невероятно талантливая и сильная девушка. Мы с Лайлой горды быть твоими родителями.

Алесса кусала губу, сдерживая слезы.

– Ну, малышка…

Отец обнял ее, погладил по голове. Она всхлипнула, комкая пальцами грубую ткань его куртки. От Сэма пахло деревянной стружкой, антисептиком и маминым медовым печеньем – знакомый успокаивающий аромат.

– Мы тебя очень любим. Скажи, если что-то не так, милая – разберемся со всем вместе. Хочешь, поживи с нами, – предложил он. – Лайла будет счастлива. Мы всегда ждем тебя дома.

– Я просто устала. И боюсь, – Алесса вытерла мокрые щеки. Сэм подал ей носовой платок. – Не хочу все испортить.

Сэм с неожиданной суровостью ответил:

– Страх совершить ошибку – самая главная ошибка. Не позволяй боли управлять твоей жизнью.

Алесса нерешительно комкала промокшую ткань в руках.

– Стоит ли печь пирог? Я имею в виду… Если знать, что все закончится плохо, стоит ли что-либо начинать.

– Конечно, стоит. Даже если ты не съешь целый пирог, ты всегда сможешь съесть хотя бы начинку, – подмигнул отец.

Она невольно улыбнулась.

– Да, наверное. Спасибо, пап.

Сэм притянул ее к себе и поцеловал в макушку.

– Не за что, милая. Я рад, что ты поделилась переживаниями. Поговори с мамой – думаю, она даст более дельный совет, чем я.

– Нет, ты все хорошо сказал, правда. Мне нужно подумать обо всем. Как раз этим и займусь в перерывах между барбекю, – пошутила Алесса.

Сэм кивнул.

– Берегись, ведь я уже изучил пару новых рецептов. Лайла грозится начать продавать мою еду в местное кафе. Хочешь, заедем? Там великолепные пончики.

– Хочу, – внезапно решила Алесса.

К черту все – она приехала к родителям и не желала вздрагивать от каждого шороха, прячась в четырех стенах. Здесь, в пригороде, можно побыть просто дочерью Лайлы и Сэма Дэвис: сходить в местную кофейню, посетить церковь, позвать соседей на барбекю…

Два дня. Передышка, которая ей необходима.

Они заехали в кафе, где Сэм купил целую гору пончиков и молочные коктейли. Алесса с любопытством разглядывала обстановку: ряд столиков с забавными держателями для салфеток в виде пингвинов, пол в шахматную клетку, длинная барная стойка и неоновая вывеска. В дальнему углу сидела компания подвыпивших парней – один из них пристально уставился на Алессу, пожирая ее взглядом.

– Все в порядке? – Сэм с угрозой посмотрел на парня.

– Да, – Алесса на всякий случай схватила отца за рукав. – Все отлично. Идем?

Дома она сразу же забыла о неприятном инциденте, попав в эпицентр урагана по имени Лайла. Мама резво сбежала с крыльца, перепрыгивая через ступеньки как девчонка – волосы небрежно скручены в узел, вокруг талии повязан фартук с изображением толстого рыжего кота.

– Лесси!

Мама крепко обняла ее, затем, схватив за плечи, оглядела с ног до головы.

– Красавица, – удовлетворенно заключила она. – Но вижу, что устала с дороги. Немного яблочного пирога быстро приведет тебя в порядок. А это что? Сэм, я же просила: никаких пончиков!

– Это в честь приезда Лесси, – тут же начал оправдываться отец. – Она сама захотела.

– Бессовестный, – шепнула Алесса, когда они зашли в дом. – Решил все свалить на меня?

– Тебя она ругать не станет, – виновато улыбнулся Сэм.

В воздухе витал запах выпечки и бергамота, в камине задорно трещал огонь. Алесса с удовольствием плюхнулась в большое кресло, с благодарностью приняв чашку чая из маминых рук, пока отец вносил ее вещи.

Дом. Когда родители переехали, квартира резко опустела – стены покинули уют и умиротворение, но здесь… Алесса сделала глоток горячего чая, чувствуя, как внутренности постепенно отогреваются. Она наконец-то дома.