Читать онлайн На битву с демонами отправимся мы бесплатно

Глава 1.

Таинство ночи

Ветер бросал волны синего моря на причалы Лакведока. Повсюду был слышен шум деревянных ставен, бьющихся о стены. Скрипели даже главные портовые ворота. Они отделяли второй город Полуострова от его гавани. Вторым он был только по населению. По-значимости Лакведок не уступал столице. Все военное командование Полуострова квартировалось здесь.

Высокая стена опоясывала порт полукругом. Две крайние башни произрастали прямо из моря. За северной лежал ровный песчаный берег. Сегодняшней ночью на пляже собрались молодые люди, одетые в черные балахоны.

– Слушай Берлад, не нравится мне все это, – обратился смугловатый юноша к белому как кость другу.

– Что тебе не нравится? – удивился Берлад, поправляя рукава черного балахона. У него в отличие от друга было отличное настроение. Благожелательная улыбка не сходила с его лица.

– Говорят, что нас повезут на Ар-Тша.

– Все, кто такое говорят, не иначе как рехнулись.

– Почему?

– Ар-тша в паре сотнях миль к югу. Нас повезут в крепость командования.

– Но младший жрец говорил…

– Забудь, что он говорил! – воскликнул Берлад переменившись в лице. – Младший жрец неуч, плут и мерзкий слизень. Он все сделает для того, чтобы занять место старшего. Этот деревенский грамотей мутит воду. Зачем ты ему потакаешь?

– Я не…

– Кто не доверяет старшим жрецам, тот недруг! Ты совсем позабыл истины академии света?

– Извини, меня Берлад, я доверяю. Просто волнуюсь. Такой шторм…

– Такой шторм бывает здесь каждое лето. Уж ты мне поверь, я все детство провел в Лакведоке и много раз выходил в море вместе с отцом. В отличие от тебя, который сиднем просидел в своей Клоаке, пока не отправился учится в академию света, которая впрочем от нее всего в нескольких кварталах.

– Поверь мне Берлад, улицы Клоаки, еще та академия. Они меня и закалили… Заставили доверять, но проверять.

– Теперь ты воин света и должен доверять своим братьям и нашим наставникам. Ты учился пять лет и стал отменным бойцом. Не понимаю, что тебя так страшит? Мы доберемся на лодках до крепости командования. Там нас подобающе встретят, расскажут весь план, а потом отправят на бой с демонами в Порченном море! – последнюю фразу Берлад произнес особо пафосным тоном.

– Я ничего не боюсь, – тихим голосом проговорил смугловатый юноша. – Просто у меня не хорошее предчувствие.

– Не волнуйся, я никогда не покину друга! – воскликнул Берлад. – А вместе мы одолеем кого-угодно. Так что отбрось все сомнения и наслаждайся на пути к битве против демонов. Надеюсь в ближайшие дни мы наконец-то встретимся с воинами первоначального света.

Смугловатый юноша, достал из-за пазухи маленький горшочек сыра. Они уселись вместе с Берладом на мокром песчаном берегу и разделили трапезу. Вокруг них расхаживали в черных балахонах остальные выпускники академии. Они вели воодушевляющие беседы и ждали своего часа. У каждого были свои предвосхищения. Но всем за пять лет приходилось преодолевать одни и те же претерпевания. Отбор на выпускных боях воинов света был строг. Каждый должен был владеть мечом лучше любого выпускника военной академии.

Один из одетых в черный балахон стоял прямо на литорали. Волны прибивались к его коленям. Он всматривался в темный морской горизонт и ждал. Это был не выпускник академии, а проводник, который тайными тропами вывел сотню новоявленных воинов света прямо на песчаный пляж неподалеку от гавани Лакведока. Даже выпускники, что выросли здесь, не сразу и поняли где находятся. Только увидев очертания северной башни, им стало понятно, что их привели к стенам родного города.

Из ночной темноты начали появляться деревянные лодки. На каждой можно было разглядеть всего по одной фигуре. Они ловко управлялись веслами и бесстрашно двигались по волнам в сторону берега, будто никакого шторма вовсе и не было. Рассмотрев лодки проводник зажег факел и начал зазывать гребцов к себе. Первыми причалили могучие воины в темных закрытых доспехах. Они безмолвно сидели за веслами и ждали пока молодые люди в черных балахонах заполнят лодки. Когда набиралось двадцать человек, гребцы отчаливали. Последней к берегу пришвартовалась лодка с командиром. Он был одет в камзол синего цвета доходящий до колен его легких меховых штанов. Поверх груди у него была толстая золотая цепочка с драгоценностью в виде кита держащего в своих зубах фиолетовый бриллиант. Командиру не требовались сподручные, он лично управлялся веслами и своей лодкой, которая тоже отличалась от прочих. На носу у нее была вырезана устрашающая китовая пасть. Командир сошел на берег и вальяжной походкой зашагал прямо к проводнику. Роста он был высокого, сложения крепкого. Половина его лица была неподвижной словно маска, а вторая расплывалась в насмешливой ухмылке. Правая сторона была отражением травмы, полученной в далеком юношестве, во время тяжелого боя. Левая сторона была отражением высокомерного нрава. Командира прозвали Зверь. Он приблизился к проводнику и отведя его в сторону тихим голосом произнес:

– Хороший улов Нори.

– Вы опоздали. Мы торчим здесь уже несколько часов. Если местные жители, нас заметили… Опять поползут нехорошие слухи.

– Я никогда не опаздываю, а являюсь когда мне самому нужно, – угрожающе, но все еще тихо произнес Зверь.

– Я не спорю, – успокоил его Нори. – Меня только удивляет, почему ты здесь? Когда дела в Благолесье складываются не лучшим образом.

– Как я могу пропустить большой пир Костаправа? – сказал Зверь, и его ухмылка стала еще более едкой. – А в Благолесье не лезь. Это дело высшего командования Лакведока.

Последние двадцать воинов света заполнили лодку Зверя. Командир распрощался с проводником и окинул взором выпускников. Он глядел на каждого, словно торговец осматривающий скотину на рынке. Удовлетворившись их видом, Зверь взялся за весла и могучими движениями отчалил в беспокойное море.

В городе Лакведок основали Таинство ночи. Что еще за таинство? На улицах примыкавших к северной стене, недоумевали не только бедные ремесленники, но и зажиточные держатели оружейных мастерских. Невдомек было и торговцам съестным, портным, морякам и бродягам. В городе было множество сект, но все они с гордостью так себя и звали. Зачем понадобилось какое-то таинство? Наверняка для того, чтобы привлечь к себе больше внимания. Так думало семейство, которому принадлежала оружейная мастерская по соседству. Его глава, по прозвищу Остряк, давным-давно возвел прекрасное трехэтажное здание неподалеку от северной стены Лакведока. Он потратил на него все свои сбережения. Особенно дорогой была изящная крыша из черепицы, способная держать жар и огонь. Но дело выгорело. Прошло пять десятилетий и теперь в его мастерской без устали ковали отборные мечи для армии Лакведока. Говорят, что даже самое высокое командование раз в год приобретало здесь не менее сотни клинков. Другое соседское семейство, напротив решило, что таинство должно скрывать какие-то злокозненные секреты. Его глава, по прозвищу Тетива, пару десятилетий назад возвел четырехэтажное здание в форме треугольника. На все, что ни построено Остряком, Тетива из соперничества отвечал ровно столько же и даже чуть больше. Его треугольная мастерская изготавливала луки для армии Лакведока. Поговаривают, что высшие командиры часто брали их с собой на охоту. Мастерские Остряка и Тетивы занимали целую улицу. Их разделяла небольшая площадка, посредине которой стоял квадратный фонтан. На другой стороне улицы, были выстроены небогатые жилые дома высотой не более двух этажей. А по самому центру чуть возвышалось над ними неприметное святилище для обрядов. Его совсем недавно и выкупило Таинство ночи. Раньше святилище принадлежало секте Пряника, но не Кнута. В Лакведоке она не прижилась.

Из всей внутренней обстановки, Таинство ночи сменило только мозаики. Вместо пряников, теперь на полу царило настоящее разнообразие. Там были и мелкие птички, и гребешки и моллюски, непонятные узоры, какие-то тайные знаки и странные надписи. Перед алтарем висели несколько черных полотен. На них можно было рассмотреть малюсенькие еле видные звездочки, больше напоминавшие частички пыли.

Новое таинство быстро привлекло к себе взоры всех властей Лакведока.

Около алтаря в центре святилища стояли несколько плетенных кресел. На самом высоком сидел давно поседевший мужчина с тонкой и аккуратной бородкой. На нем был одет темно-синий балахон, расшитый небольшой серебряной нитью. Это был глава таинства. Он называл себя Ночным лордом. На кресле пониже сидела молоденькая девушка, лет девятнадцати. Ее бледное личико было очаровательней прекрасной звездной ночи. Длинные жемчужные волосы спускались почти до локтей. Но внешность казалось обманчивой, как только ты смотрел в ее голубые глаза. За радужной оболочкой можно было увидеть весь ее необузданный нрав.

– Послушай меня красавица Мирта, я не стану скрываться от властей Лакведока, ибо Таинство ночи не держит секретов, кроме самой темноты, – сказал нежным голосом Ночной лорд.

– Зря ты так, – раздосадованным голосом произнесла его молоденькая собеседница.

Ночной лорд немного поразмыслил и сказал:

– Нужно держать в виду свою цель и полную очевидность, на что ты готов пойти ради нее, иначе все будет полно сомнения и беспорядка.

– Ты не понимаешь… – возразила Мирта.

Их разговор прервали зашедшие в святилище стражники. Оба были в черно-белых нагрудниках и грубых синих штанах. На головах у них были серебристые шлема, а к поясам были прикреплены бронзовые топорики. Их лица выглядели устрашающе. В первом стражнике больше всего пугали шрамы и мощные скулы. Во втором пустой и холодный взгляд.

– Оставь нас один на один с Ночным лордом, – приказал первый стражник.

Молоденькая красавица не хотя повиновалась. Проходя мимо стражников она злостно прищурилась на них, но затем потупила свой взгляд.

– Тобой я займусь позже, – насмешливо проговорил первый стражник ей вслед. – Буду заниматься тобой ночами напролет, пока не приучу тебя к покорности.

– Остынь, – проговорил второй стражник. – Мы пришли к Ночному лорду, а не к его потаскухе.

– Это ведь ты Ночной лорд? – строгим голосом обратился стражник со шрамами к мужчине сидящему на высоком кресле.

– Да, это я. А вы с чем пожаловали? Я утряс все вопросы с вашим градоначальником.

– Нам градоначальник не указ, – насмешливо сказал первый стражник.

– Я не понимаю… – неуверенно сказал Ночной лорд и тут же был прерван.

– Здесь мы спрашиваем, а ты отвечаешь.

Первый стражник осмотрел мраморный алтарь, оставшийся от прошлой секты. Затем его внимание привлекала мозаика. Он тщательно изучил ее и спросил Ночного лорда:

– Что там изображено, шлем или рыба с гребнем?

– Это великая тайна ночи. Мы пока не в силах ее разгадать, как и остальные картинки. В этом и состоит суть всего нашего учения.

– Что ты мне голову морочишь! – закричал на него первый стражник.

– Я говорю правду. Наше учение… – пытался объясниться Ночной лорд.

Второй стражник стащил его с кресла и повозив по полу, задал еще один вопрос:

– Ты правда из Вязи? Градоначальнику ты написал именно это. Мне кажется ты не похож на выходца с Вязи. Вот хоть убей, не похож.

Ночной лорд оставаясь на полу стал оправдываться:

– Наше таинство происходит из Вязи, но я сам хоть и урожден там, но вырос в Перепутье.

– Одно вранье разоблачили, – сказал первый стражник.

– Не думаю, – ответил второй. – Его еще допрашивать и допрашивать.

– Кого ты из себя строишь Ночной лорд? И вообще, что это значит – Ночной лорд? – спросил первый стражник с издевательством.

Глава таинства ночи старался сохранять спокойствие, не смотря на то что оказался на полу и в очень незавидном положении. Он отряхнул свой балахон и сказал невозмутимым голосом:

– Люди обижают друг друга из ненависти, зависти, или презрения; но Ночной лорд стоит выше этого. И пытается вразумить всех остальных. Он счастлив только в познании тайн ночи и разгадке древних мозаик, давным давно завезенных в болотистую Вязь. Он не отступит от своих поисков не смотря ни на что.

– Даже под пыткою Ночной лорд останется счастлив? – спросил с насмешкой первый стражник.

Что?.. За что? – произнес глава Таинства ночи, в горле у него пересохло. – Я надеюсь на вашу справедливость. Я же договорился с градоначальником.

Второй стражник был спокойней другого, несмотря на то, что именно он оттаскал Ночного лорда по полу. Он подошел к главе Таинства ночи и заглянув ему прямо в глаза холодно произнес:

– Знаешь ли, справедливость всегда относится к месту и человеку. Так вот. Ты в круг справедливости Лакведока не попадаешь.

Первый стражник не церемонясь дал Ночному лорду хорошую затрещину, а затем силком поднял его с пола. Он связал его руки и велел идти рядом с ним. В зал забежали несколько человек. Мирта привела подмогу. Первый стражник получил удар палкой по голени. Он схватил нападавшего и посмотрев ему прямо в глаза оттолкнул от себя с криком:

– Слепая скотина! Куда ты лезешь?

Напавший на него и впрямь давно ослеп, что не помешало ему точным ударом палки, оставить заметный ушиб на голени стражника. Только один крепко сложенный человек среднего возраста, пытался успокоить всех присутствующих. Он обратился к стражникам:

– Ваш произвол не сулит вам ничего хорошего. У Таинства ночи есть договор с градоначальником Лакведока. Все было уплачено.

– А ты кто такой? – спросил его второй стражник.

– Я гражданин Полуострова и вырос в городе Малл.

– Тогда на кой ты помогаешь этой недоделанной секте? – произнес первый стражник.

– Я помощник Ночного лорда и обязан следить за порядком в нашем таинстве.

– Не волнуйся, – уверенным голосом сказал второй стражник. – Мы немного побеседуем с твоим Ночным лордом, а затем вернем его на место. Теперь расступитесь и не мешайте исполнению порядка.

Толпа не хотела выпускать стражей, уводящих силком Ночного лорда. Но крепкий мужчина из города Малл, знаком приказал всем расступиться.

За двухдневным штормом, в море около Лакведока пришел штиль. Деревянная лодка легкими рывками покинула гавань. Веслами управлял темный страж. Рядом с ним лежал избитый и связанный узник.

В нескольких милях к северу от Лакведока стоит прямо в море огромная крепость. Ее стены построены на скале, которая то наполовину уходит под воду, то снова прорастает прямо из под синих волн. Течения в тех краях очень теплые. Горячие источники прорываются со дна к самой поверхности.

Крепостные стены выстроены прямоугольником. Который прерывают только шесть круглых башен. Четыре по краям и две у главных ворот. С западной стороны построен небольшой причал.

К нему и пришвартовался темный страж. Оставив лодку и закинув узника на плечо он двинулся к главным воротам.

На одну из высоких башен поднялся Зверь. Он поклонился высокой фигуре, закутанной в колдовской плащ с капюшоном, ткань которого переливалась на солнце багровым блеском. Под ним скрывался лоб, который покрывала сухая потресканная кожа, все остальное лицо представляло из себя наполовину обугленный череп. Костаправ спросил своего верного слугу:

– Зачем ты носишь эту дурацкую побрякушку с китом? Еще и у всех на виду.

Голос Костаправа был резок как скрежет, но при этом ему была присуща холодная потусторонность. Обычно не лезшему за словом в карман Зверю, рядом со своим господином приходилось тщательно обдумывать каждый ответ. Он стараясь не пересечь черту совсем уж ничтожного подобострастия попробовал оправдаться:

– Извини меня повелитель, все из-за того что крепость стоит на Китовом острове. Поэтому Сандалик и решил называть тебя Китом.

– Как я требовал себя называть?

– Извини меня повелитель, я не буду больше называть тебя Китом.

– Ты совсем позабыл? Только попробуй произнести еще раз это слово и я разрублю тебя на куски.

– Прости меня, совсем вылетело из головы. Праведник, я помню, отныне ты просишь называть тебя праведником.

– Да. И только потому что я праведник, не буду с тобой чересчур строгим. Как тебе мой последний кровавый пир?

– Меня дважды рвало с перекорму. Их печени и сердца были чересчур велики. И как войны они были неплохи. Нори в этот раз постарался. Видно лично следил за отбором.

– А я напротив заметил слишком много трусливых недоносков, которые испугались принять рукопашную.

– Зато ты сразил их всех своими острыми стрелами. Лук тоже достойное оружие.

– Лук – оружие ничтожных слабаков. Хотя смерть от него еще более ничтожна.

– Я согласен с тобой, – сказал Зверь, чуть переменившись в лице.

– Вся проблема этих жалких трусов, что их вера в праведников света подкосилась.

– Ты прав.

– В прежние времена все обстояло по-иному, так как вера составляла задачу всей нашей жизни, ибо люди полагали, что способность верить не может быть обретена за считанные дни и недели, и даже десятилетия. Что о себе возомнили эти выходцы с академии света? Что познали сущность мира за жалких пять лет?

– Поэтому я наслаждаюсь твоими кровавыми пирами. Жалкие недоноски полностью заслуживают своей судьбы. Я вижу как их высокомерие и презренное невежество выходит с каждым ударом моего клинка.

– Никакое наслаждение само по себе не может быть неправедным. Я завидую твоим чувствам. Поверь мне, я бы многое отдал, за то, чтобы снова почувствовать…

– Ты выше всех сущих мелочей, – произнес Зверь, преклонил колено перед Костаправом и снова поднялся.

– В этом я ни капли не сомневаюсь. Для того чтобы отречься от самого себя, необходимы сила, энергия и свобода духа. Но все же…

– Я понимаю тебя. Но ты могуществен и бессмертен.

– Нет ты не сможешь понять. Хоть ты избран моим верным слугой, но все еще жалок, как и любой человек.

– Я согласен с тобой.

– Представь, если бы у человека не было вечного сознания, если бы в основе всего лежала лишь некая дикая сила – сила, что, сплетаясь в темных страстях, порождает все, от великого до незначительного, если бы за всем была сокрыта бездонная пустота, которую ничем нельзя насытить, чем была бы тогда жизнь?

– Пустотой? – неуверенно произнес Зверь и поклонился выказав крайнее почтение.

– Ошибаешься… Светом. Катастрофа хоть и убила мое тело, но наделила меня силами изначального. Я помню тот день, тот остров, корабль, вулкан. Когда палуба загорелась… Все было потеряно, но было бы еще ужаснее, чем если бы ничего вообще не случилось!.. Я бы так и прозябал между пирами и выигранными битвами. Потом бы состарился или меня бы сразили еще раньше. Но свет принес мне бессмертие… И могущество, которого доселе не видывал весь наш свет. Для побед мне больше не требовались армии, мне хватало и сотни верных воинов. Против десятков тысяч! Жаль, что свобода так быстро закончилась и я стал привязан к своей новой крепости… Иначе я давным бы давно сокрушил Благолесье!

– Прости меня. Во всем виноваты ничтожные лучники. Они подвели меня в нескольких сражениях.

– Только они?

– Да…

– Ты недооцениваешь Немерейцев. Я помню прошлую жизнь. Хоть я их всей душой ненавидел, но в моих жилах текло четверть их крови. Они знают войну, как никто другой. Но я придумаю, как загнать их в ловушку. Тебе останется только исполнить.

– Я все сделаю как ты мне скажешь.

– Еще я недоволен лодкой с драгоценностями, что привез нам Геррлай. Половина фиолетового жемчуга, покрашенный хлам. За кого он меня считает?

– Я разберусь с этим недоноском. Его демонологи проели мне в Благолесье всю печень.

– Не слишком дави на него. Геррлай все делает по указке Лександра… Вот кто должен поплатиться за свою дерзость… Только время еще не пришло.

– Поплатится, обязательно поплатится. Только прикажи.

– Не спеши. От него иногда бывает и польза. Сведения занесенные к нему из Пепельного леса оказались важны. Как там обстоят дела с поиском лазутчиков в Лакведоке? Ты почти год возишь в мою крепость одного сектанта за другим, но все они оказываются чисты.

– Сумасшедший старик с колдовским амулетом, которого я сжег вчера, читал проповеди и грозился, что мы все сгинем в пучине морской вместе с нашей крепостью.

– К счастью, в мире никогда ничего не происходит по пасторским проповедям, ибо в жизни есть какой-то смысл, а в их проповедях – нет.

– Несколько верных последователей он все же собрал. Пришлось утопить их в море.

– Кого к нам сегодня притащили?

– Какой-то Ночной лорд из нового таинства или чего-то подобного.

– Лорд говоришь. Он родом из Вязи?

– Он хотел чтобы мы так думали. Но мои люди выбили из него правду. Этот Ночной лорд прибыл к нам из города Клерико.

– Город наш вассал на протяжении десятилетий. Хотя и не самый надежный.

– Я попробую выбить из него…

Костаправ жестом руки прервал Зверя и после некоторых раздумий сказал:

– Если новое таинство – лазутчики, тогда Ночной лорд обманка… Всем должен заправлять кто-нибудь из его помощников. Его и нужно схватить.

– Мои люди рассказали, что на них набросилась целая толпа. Особенно буйствовали слепой и молодая шлюха.

– Сектанты… Нечего с них взять. Был ли там кто-нибудь более рассудительный?

Зверь призадумался и ответил не сразу:

– Мне сообщили про какого-то помощника Ночного лорда. Он уповал на то, что сам с Полуострова. Города Малл. Предупреждал моих людей о наказаниях по законам Лакведока.

– Если он лазутчик, то не слишком осведомлен или это и есть обманка. Притащи его сюда.

– Хорошо.

– Если он не при делах, оставишь новую секту в покое. У тебя осталось много невыполненных обещаний в Благолесье, но есть земли еще важней. Полтора года назад идиоты из Вязи не смогли по указке Лександра взять Четырехречье. Все придется делать самим.

– Ты хочешь чтобы я повел войско сразу?

– Ни в коем случае. Нужно тщательно подготовить поход. В первых рядах собрать пиратов и полудурков из Вязи. За ними поставить верных головорезов, чтобы пресечь возможное бегство. И если Немерейцы отобьют Четырехречье после волн живых мертвецов, то они будут достаточно ослаблены против наших стройных рядов.

– Я все исполню.

– Уж постарайся… Только есть еще одно дело.

– Какое?

– Незаконченное… В Квинке.

– Я пошлю своих людей.

– Сделай лично.

– Зачем мне самому браться за такую мелочевку?

Пустые глазницы Костаправа вспыхнули багровым пламенем. Он испепелял своим взором Зверя и произнес почти по слогам:

– Сомнения рождают – неповиновения. Неповиновения – порождают предательство… Следуй за мной!

Они спустились с высокой башни и пройдя по длинному темному коридору оказались перед черной дверью с пастью из тысячи зубов. Костаправ одним прикосновением отворил ее и вошел в темный зал. Щелчком пальцев он зажег сотню факелов торчащих прямо из под каменного пола. Зверь прошел вместе с ним до конца зала. На черной стене висели несколько десятков черепов. Костаправ указал своим облезлым пальцем на один из трофеев. В самом центре висел человеческий череп с еле заметной, исходящей от него, багровой аурой.

– Твой предшественник – Пиндар!

– Великий Пин…

– Великий предатель – Пиндар.

– Как же так?

– Я понимаю тебя, ты служил под его командованием и боготворил негодяя.

– Неужели он…

– Да, предал меня. Я сам был поражен его поступком. Но человек расположен к мелкой расчетливости, к ничтожеству и низости, ко всему что делает сомнительным его причастность к богам. Я сильно ему доверял и давал достаточно свободы в действиях. Сам не заметил как от моего доверия он перешел к сомнениям, затем к неповиновению, что привело его к предательству. Конечно его подтолкнули. Паскуда Лександр, настроил козни и подговорил избавиться от меня. Только Пиндару не хватило сил… Ибо я бессмертен. К тому же я был предупрежден нашим другом Нори. Благодарить за это я конечно должен Сандалика. Но не в этом суть. С тех пор я зарекся, если только услышу сомнения, то повешу череп нового слуги на стену рядом с Пиндаром. Как видишь здесь достаточно места и для тебя.

– Извини меня, – произнес Зверь и встал на колени, опустив голову. – Я готов принять смерть.

– Еще рано, так что вставай.

– Спасибо тебе, о праведнейший! – благодарил Зверь поднявшись.

– Отныне не перечь моим приказам, – сухо произнес Костаправ и багровый огонь в его глазницах потух.

Ворота святилища Таинства ночи открылись. Внутрь завезли небольшую телегу. С нее выгрузили два изуродованных тела. Первое принадлежало Ночному лорду, второе – его помощнику из города Малл. Неписанные законы Лакведока были жестоки даже для выходцев с Полуострова.

На кресле около алтаря сидел Чарел Слепой. Несколько новоприбывших адептов расположились на полу неподалеку от него. Чарел услышал звуки колес от телеги и шаги стражников. Пойдя к телам он нащупал лицо сначала одного, а затем второго из своих друзей. Не смотря на то что их изуродовали, даже незрячему было все ясно. Чарел Слепой приподнялся и выпрямил спину. Он не собирался ее гнуть перед стражниками. Один из них вышел вперед и сказал:

– Твой друг из Малла покончил с собой. По моему у него были кое-какие проблемы с головой, раз он умудрился так изуродовать себя кинжалом.

– Хм… – Чарел Слепой сдержал себя.

– А вот вашего Ночного лорда пришлось пытать до смерти.

– Хм… – продолжал молчать слепой Чарел.

– Глава вашей секты был родом из Вязи, как он нам сказал.

– … – лицо Чарела немного дрогнуло, но он не произнес ни звука.

– Ты же сам должен знать, у нас в Лакведоке не настолько передовые воззрения, в отличие от скажем Кихшо. Наши горожане не готовы к тому, чтобы местными или новыми сектами вдруг стали руководить чужестранцы. Пусть даже и наши ближайшие союзники из Вязи, – стражник сделал паузу и ехидно ухмыльнулся. – Ведь он точно был родом из Вязи? Хотя и впрямь зачем вам обманывать власти Лакведока.

Чарел Слепой вернулся к своему креслу и сел. Он всем видом старался показать, что не боится стражника и его головорезов, которые постепенно заполнили весь зал. Члены Таинства ночи расположившиеся на полу неподалеку от Чарела замерли в ступоре.

– Я понимаю твою обиду, – продолжил севший на соседнее кресло стражник. – Не каждый день тебе приносят мертвых друзей, еще и в таком виде.

– Хм… – Чарел Слепой сдержал себя вновь.

– Но ты получишь с их смертей огромное преимущество.

– … – У слепого Чарела чуть дернулась челюсть, впрочем для стражника это осталось незамеченным.

– Все знают сумасшедшего Чарела из Лакведока! Который бродяжничает от Малла до Квинки! Он не столь безобиден как кажется. В свое время он рьяно служил Полуострову. Отдав лучшие годы своей жизни непобедимым отрядам мечников. Так что Таинству ночи просто нужен новый глава – Чарел Слепой, уроженец Лакведока, подходит на это место, как никто другой!

– Что ты хочешь взамен? – впервые за весь разговор, подал голос собеседник.

– Так-то лучше! – приободрено воскликнул стражник.

– Что ты хочешь взамен? – повторил свой вопрос слепой Чарел.

– Сто золотых монет в конце каждого месяца, нас пожалуй устроят.

– Это все?

– Да… Но только для начала.

Стражник встал с кресла и зашагал к выходу. Неожиданно развернувшись, он прошелся взглядом по дрожащим адептам таинства и с усмешкой проговорил:

– Я оказал вашей секте большую услугу. Раз вы называете ее Таинством ночи, а ночь темна. Не лучше ли будет, если вас поведет слепой?

Когда стражник увел всех своих головорезов, Чарел приказал своим адептам найти лошадь с телегой и погрузить тела убитых глав таинства на нее.

Они выехали из города после полуночи и медленно двинулись на юг. Ночной ветер был не в силах совладать со зноем жаркого лета и нес только тепло. Вокруг главной дороги были одни выжженные от солнца поля. Подобрав самое неприметное, с густыми кустарниками и сорняками, адепты отвезли телеги прямо к нему. Собрав из хвороста большие костры, новый глава Таинства ночи зажег их с первыми лучами солнца. Тела Ночного лорда с помощником через несколько часов обратились в прах. Адепты спели несколько скорбных песен и Чарел Слепой произнес небольшую речь о погибших друзьях. Он познакомился с ними больше десяти лет назад, когда будучи уволенным из армии Полуострова остался не только с угасающим зрением, но и без средств к существованию. Если его глаза поразили осколки колдовской стрелы. То без средств к существованию он остался по произволу Зверя. Тот раздавал земли не ветеранам, а своим лизоблюдам и влиятельным богачам. Чарел не накопил состояния за время служения Полуострову. После увольнения, он долго скитался по всему Прибрежью, пока не встретил Ночного лорда. Его с рождения звали Болпиром Землепашцем. Он был уроженцем Клерико и с самого детства мечтал бросить пашню и основать какое-нибудь религиозное таинство.

Чарел Слепой сидел на самым высоком кресле около алтаря. Вокруг не было никого. Наружная дверь святилища резко отворилась. Чарел услышал шаги и сразу же распознал вошедшую. Хотя Мирта пересекла зал весьма легкими движениями ног, скорбь которая сжимала ее грудь была тяжела.

– Где он? Я хочу его видеть! – закричала Мирта.

– Мы сожгли тела обоих ранним утром.

– Почему ты мне сразу не сказал?

– Ты очень взволнованна, – несколько холодно произнес Чарел.

– Потому что…

– Потому что вы были любовниками, мне следовало догадаться! – негодовал Чарел.

– Были… – произнесла девушка не сдерживая слез.

– Ты поставила под угрозу все наше таинство. Что ты ему рассказала?

– Ничего… Совсем ничего.

Чарел встал со своего кресла, подошел к Мирте и обнял ее. Он сказал тихим голосом:

– Хорошо, что ничего ему не открыла. Он был твоей первой любовью?

– Нет. У меня были многи… и до него… Ночной лорд был… возможно… самой большой любовью всей моей жизни.

Чарел вернулся на свое кресло и спросил:

– Многие? Сколько же тебе лет?

– Через две недели будет девятнадцать.

– Тебе нужно сдерживать себя и свою страсть. Иначе наше таинство…

– Наше таинство – это Таинство Ночи! – воскликнула Мирта вытирая свои слезы. – Значит я буду проводить свои ночи, как пожелаю! Как ты можешь быть столь холоден? Ведь он же был и твоим другом.

– Ночного лорда не вернешь. Как и его помощника. Мы должны двигаться вперед и несмотря на все препятствия идти к своей цели.

– Я хочу видеть место.

Слепой Чарел взял лошадь с телегой и приказал Мирте управлять ей, следуя его указаниям. Они были на месте вечером. Солнце уже клонилось к закату. Ветер за день разнес прах по диким полям, зеленые сорняки которых, смешивались с желтой травой.

– Почему здесь? – спросила Мирта.

– Издревле в южных полях было святилище богов смерти. За стенами Лакведока на протяжении столетий сжигали мертвых, для того чтобы их души не скитались по городу в поисках младенцев, в которых можно вселиться.

– Какие глупости!

– Не самые большие, из тех что присуще Лакведоку.

– Расскажи мне про свою семью. Жену, детей.

– Моя жена умерла. Сыновья… – Чарел сжал руку в кулак. – Я отдал их в академию света. С тех пор я не видел их.

– Как давно это было?

– Уже двадцать лет прошло.

– Что с ними теперь?

– Не знаю… Не хочу даже думать об этом.

– Но все же.

– Предчувствия не сулят ничего хорошего…

Посреди поля была целая гряда высоких кустарников. За ними можно было рассмотреть небольшой подлесок, состоявший из кривых зеленых деревьев с толстенными ветками. Мирта присмотрелась к ним и увидела, что-то выделяющееся из общего пейзажа.

– Пошли за мной! – сказала она Чарелу и взяла его за руку.

Когда они подошли к подлеску, Мирта рассмотрела небольшое кирпичное святилище. Около заброшенных деревянных ворот из черного дерева стояли две статуи каких-то козлоногих воинов с мечами.

– Что там написано? – спросил Чарел, ощупывая ворота руками.

– Кто посмеет нарушить его покой, будет заживо погребен в чистом поле.

– Что еще?

– Здесь в глуши деревьев покоится полководец Пиндар.

– Нам нужно зайти внутрь! – воскликнул Чарел.

Мирта помогла ему вскрыть замок и отодвинуть одно из толстенных полотен, которое давно осело и уперлось в землю. Несколько усилий и они были внутри. На каменном полу лежал мраморный саркофаг. Они с огромным усилием смогли сдвинуть крышку. Внутри были только закрытые темные доспехи с натянутыми на них сапогами. На месте шлема ничего не было. Чарел засунул руку в дыру нагрудника из которой когда-то торчала шея Пиндара. Он нащупал скелет и попытался вынуть его. Только несколько позвонков от которых исходила небольшая багровая аура.

– Кто-то срубил Пиндару голову, – сказала Мирта.

– Странно, – задумался Чарел.

– Что именно?

– Во времена когда умер Пиндар, я был еще ребенком.

– И что с того?

– Ходили разные слухи. Кто-то говорил что смерть его случилась от отравления сырым мясом, а болел он перед тем восемь дней. Кто-то говорил что его сразили в бою копьем прямо в сердце. Но отрубленная голова? Что-то здесь не сходится.

– Вокруг его костей багровая аура, – сказала Мирта и стала прислушиваться к звукам снаружи. Повсюду было слышно карканье ворон.

– Нужно уходить, – проговорил слепой старик.

Чарел и Мирта вернулись в Лакведок после заката. Каждый разъехался по своим хижинам.

С утра Чарел провел обряд для еще нескольких посвященных. Таинство ночи насчитывало уже полсотни адептов.

Глава 2.

Наученные горьким опытом

Ровно пять лет назад город Задли́нка переименовали. У Лесных не очень развита фантазия. Иначе как объяснить, что они раньше были Лесничими, а теперь вдруг прозвали себя Лесными. Нет, их желание выделиться можно понять. Но почему они не стали именовать себя Равнинными, Ямными, Овражными, Ручейными, Пустошными, Долинными, Глиняными, Травяными? Ну на крайняк хотя бы Кустарными или Чащобными? Фантазии им недоставало изначально. Но за многие десятилетия после разлада с Лесничими все стало сильно хуже.

Шесть лет назад город Задли́нка возглавил новый правитель. Он был придворным шутом предыдущего, который во время одного из пиров подавился огромной индюшачьей костью. Такую птицу завозили исключительно с Полуострова. Только там индюки вырастали до монструозных размеров и были ничуть не меньше добротного кабана.

Но Лесные любили Полуостров не столько за это. В основном они любили его за могущество и жестокость, которые тот почти всегда был готов показать своим недругам. Лесные мечтали стать его верными вассалами. Но войти в ближайший круг Полуострова было не так-то просто. Нужно было доказать не только лояльность, но и собственную мощь или богатство. И того и другого Лесным очень сильно не доставало. С богатствами было совсем туго, так что Лесные решили сперва доказать свою мощь.

Что касается нового правителя, его звали Злыдень. По ничтожеству и испорченности своей натуры, среди различных изъянов и пороков первое место занимало в нем сребролюбие. Он будучи только вторым придворным шутом, никак не мог добиться должного внимания от бывшего правителя Задли́нки. Лесные, сразу же после своего отделения от Лесничих, в подражание Полуострову учредили должность Высшего Магистрота, заменив всего одну букву для гонора. Они передали ему всю полноту власти. И когда очередной Высший Магистрот упал замертво прямо во время пира, Злыдень как шакал, тут же почуял свой шанс. Но в отличие от прочих шакалов он не лез на рожон, а дождался когда остальные друг друга сожрут. И он не прогадал.

Дело в том, что среди Лесных до сих пор не было принято общего согласия, по поводу их отделения от Лесничих. Многим это не нравилось. Когда приближенные Высшего Магистрота перебили друг друга в борьбе за власть, остался один старейшина, который очень лояльно относился к Лесничим. Он прекрасно говорил и склонил многих жителей Задли́нки на свою сторону. Такого никак не мог допустить Триумвират Полуострова. Лександр тут же послал Геррлая порешать все проблемы. Ситуация для Полуострова складывалась не лучшим образом. Старейшину поддержали здравые горожане. В противовес ему Геррлай выставил Злыдня. Они собрали верных Полуострову головорезов и вывели их на торговую площадь. Городская чернь тоже любила послушать всякие представления и была заворожена пошлыми шутками Злыдня. Таким образом старейшина вместе с соратниками оказался в меньшинстве.

В молодости Злыдень очень боялся народа, а со временем стал его презирать. Его поджилки все еще тряслись, но видя поддержку со стороны такого большого человека с Полуострова, как Геррлай, он пересилил свой страх и начал развлекать толпу всякими грязными небылицами.

Поговаривали, что на старейшину иногда нападали внезапные обмороки и приступы падучей. Бывший придворный шут ухватился за эту сплетню, распуская слухи о страшном безумии старейшины, будто в него вселяются демоны и он в таком состоянии устраивает трапезы из младенцев. После этих слов Злыдня, чернь, привыкшая доверять речам шутов всех мастей, закричала, чтобы стражи схватили старейшину и пытали его не жалея всех своих сил. Все было тут же исполнено.

Злыдень обещал черни многие блага. Однако ничто из этого не осуществилось на деле. Почти все стали бедными, как никогда прежде. Зато через год своего правления, он смог отменить совет всех старейшин. Для пущего блеска он сменил и название города. После долгих раздумий, было решено поменять, только ударение. С тех пор город называли не Задли́нка, а За́длинка.

Так неосознанно, Злыдень совершил хотя бы одно честное дельце. Ведь всего несколько десятилетий назад, на этом месте стоял процветающий город. При Лесных он совсем зачах.

В самом центре Задлинки собиралась чернь. Стражники старались оттеснить ее с пыльной дороги. По ней вскоре должен был проехать Геррлай вместе с отрядами Полуострова, призванными помочь Лесным в борьбе с врагами. Злыдень готовил весь город и окрестные деревни к войне с Лесничими. По большей части он вел за собою чернь бесстыжей лестью и сладкими увещеваниями, так что чернь не привыкшая к такому вниманию, уже и сама хотела того же.

Дорога вела к облезлой каменной крепости. Из маленького проема неприметной башенки наблюдал за происходящим Злыдень. Он был в окружении верных наемников из Вязи. Злыдень боялся использовать местных в качестве телохранителей. Ему каждую ночь снилось как поданные всаживают острые кинжалы ему прямо в бок.

По башенным ступенькам поднялась женщина чуть за сорок. Она была ровесницей Злыдня и соправительницей всех Лесных. Ей принадлежал город Надли́нка. Который она впрочем тоже собиралась переименовать, по примеру Злыдня. Женщина красила длинные волосы в медовый цвет, стараясь быть желанной для знатных мужчин с Полуострова. Но черты ее лица и характер были отталкивающими. И если неправильный прикус и широкие скулы еще как-то могла отвлечь в меру красивая фигура. То выбитый глаз с наложенной повязкой и врожденная злоба отпугивали от нее всех новых женихов. У нее был знатный муж, который еще несколько лет назад правил Надлинкой. Тем не менее очевидно, что его привязанность к Лихе, была основана скорее на расчете. Она была дочерью очень коварного, но влиятельного богача из Лесных, у которого было множество связей на Полуострове.

Бывший правитель Надлинки был торговцем, нежели чем полководцем. Он был в меру мягким правителем. Чернь его обожала. Хотя в армии он держал железную дисциплину и сам был не плохим бойцом. Но он старался держаться подальше от сражений с Лесничими. Ему хватало боев в своем собственном доме. Лиха постоянно устраивала скандалы и даже бросалась с кинжалом на своего мужа. Один раз он ударил ее так сильно, что выбил ей глаз.

Такого она не могла простить, затаив злобу.

Она сговорилась с Геррлаем, который был не сильно доволен ее мужем. Тот продолжал торговлю не только с Лесничими, но и Немерейцами. Лиха пообещала, что всю землю и фермы вокруг Надлинки она передаст Торговой гильдии Кихшо. Чтобы не вызвать лишних подозрений, ее мужа зарезали при посещении Полуострова. Подстроив все так, будто случайные разбойники из Клоаки напали на свиту Лесных прямо в центре Кихшо.

Но чернь не хотела видеть Лиху во главе Надлинки. Разъяренная толпа требовала назначить Высшим Магистротом брата убитого правителя. Для того чтобы переубедить чернь, Лиха напала на своего деверя с обвинениями. Она в самом трагическом тоне поведала о страшной его жестокости. Будто тот привязал к доскам несколько своих личных стражей, за одно подозрение в нелояльности. Потом он их перевернул и продержал двадцать дней вниз головой и, наконец велел убить, засунув головы в чан с кипятком. По-видимому, рассказ о его жестокости – вымысел. Ничего подобного, никто кроме нее никогда и не слышал. Но Лиха описывала все в таких ярких красках, что чернь поразилась этой истории и тут же требовала изгнать брата бывшего правителя из Надлинки. Через несколько месяцев, когда власть Лихи окрепла, стало ясно, откуда она понабралась историй о пытках. Она сама с удовольствием засовывала в чан с кипятком любого, за один только косой взгляд. Причем такая казнь или пытка, была еще не самой страшной в коллекции ее жестокостей. Там встречались и отрезанные уши, с оторванными носами и накидки из мягкой кожи, сдернутой с молодых служанок. Жестокостям Лихе не было предела, она обожала их всем своим нутром.

Но в ее жизни была еще одна радость – ненаглядная дочь. Которая с ранних лет пошла по стопам матери. Лиха так ей гордилась. В четыре года мать взяла ее на казнь не лояльного торговца. Дочь подняла истерику, начала реветь и кусаться. Лиха было разочаровалась в ней, решив что она жалкая слабачка, как и отец и не в силах смотреть на пытки. Но всего через пару мгновений, она возгордилась ей. Дочь подняла истерику, потому что лично хотела пытать нелояльного торговца. Она подошла к связанному узнику и выцарапала ему глаза.

Лютый нрав дочери Лихи полностью раскрылся в восьми годам. К этому времени она уже лично руководила пытками и казнями.

Рассказывают, что однажды к Лихе пришла из далекой деревни прорицательница. Она предупредила, что ничем хорошим для ее малолетней дочери, жестокость и склонность к изуверствам не закончатся. Лиха выпустила на обнаглевшую старуху голодных волков.

Одной летней ночью, из подвалов роскошной виллы к востоку от Надлинки, удалось сбежать узнику. Лиха и ее дочь были в ярости. Они приказали собирать всю стражу и идти искать сбежавшего в Пепельный лес. Поиски продолжались с утра до полудня. Наконец стражники схватили беглеца. Лиха шла рядом со своей дочерью и улыбаясь слушала, какие жестокие пытки маленькая изуверка готова к нему применить. Они не заметили как отстали от стражников, те ушли далеко вперед. Из лесной чащи набросился на них огромный бурый медведь. Он схватил дочь Лихи, растерзал и сожрал. Мать ничего не могла поделать и когда зверь развернулся и зарычал своей огромной окровавленной пастью, она в ужасе пустилась бежать. После чего прибежала на виллу и заперлась в своей комнате на год. После добровольного затворничества, Лиха приказала казнить всю свою стражу, самими ужасающими способами, но ту встречу с медведем все равно была не в силах забыть, просыпаясь в холодном поту и слезах каждую ночь.

Геррлай был не очень доволен Лихой, но терпел. Она уступала своему мужу в хитрости и способности к сладким речам, которыми тот привлекал к себе в войско бедных горожан.

Несмотря на ее ограниченность, Лиху сложно было купить на уловки для черни. Но у нее была какая-то затаенная личная ненависть ко всем кто не стал Лесным. Она зачастую действовала против выгоды, лишь бы насолить Лесничим и Немерейцам. Войско у нее было слабое, а людей в разы меньше, по сравнению со Злыднем. Но она была готова отдавать приказы рвать и метать, хоть каждый день. Иногда самому Нори вместе с Зверем и Геррлаем приходилось приезжать в Надлинку и сдерживать ее безумные планы.

Именно Нори заступался за Лиху перед Геррлаем. Его тянуло не только к уродствам нравственным, но и телесным. В Лихе он находил сочетание обоих. Она одна из немногих гостей женского пола, которая после приглашений на кровавую оргию Сандалика осталась в живых. Нори часто приглашал ее и к себе в Антиру для самых извращенных утех. Благо с ним Лиха была очень податливой.

Она поднялась по башенным ступенькам и с ласковым приветствием на устах обратилась к Злыдню. Тот ответил ей кивком головы. Лиха устроилась рядом с небольшим проемом в стене и стала наблюдать вместе со Злыднем за происходящим в самом центре Задлинки.

Стражники не без труда оттеснили любопытную чернь к самой обочине. Начали прибывать всадники с флагами Полуострова и Торговой гильдии Кихшо. Они шли по дороге двумя стройными рядами. Первыми ехали Геррлай и его верный телохранитель. Они восседали на белых конях и жестом вскидывали правые руки к верху, одобрительно приветствуя Лесных.

Вместе с Геррлаем приехали и осадные машины, возбуждавшие чернь своим видом. При них находились несколько механиков из Кихшо. Лександр планировал, что войско Злыдня перебравшись через Длинку разрушит не только деревни, крепости и городища Лесничих, но и огромные фермы, с каменными хлевами, мукомольнями и загонами, которые снабжали едой половину Благолесья.

Но пока у Лесных возникли некоторые затруднения. Переходить через Длинку и идти с походом на восток, было очень опасно, не зачистив заранее север. Дело в том, что в землях которыми правил Злыдень не все хотели становиться Лесными. На севере было несколько деревень, которые сопротивлялись до сих пор. Они были верными союзниками Немерейцев. Для Геррлая их деревни были очень важны и по другой причине. Оттуда вела единственная дорога к Волшебным садам. В той местности было несколько небольших источников цветья. Не самого сильного, но все же их можно было смешивать с термалкой для того, чтобы придать доспехам большую прочность. Злыдень собрал огромную армию. Но пока не знал, что с ней делать. При его дворе было несколько неплохих стратегов, посланных Зверем, но они ждали указаний с Полуострова. Костаправ не считал Лису и Виктора полководцами, достойными его внимания. Их возможные лазутчики беспокоили его гораздо больше. Поэтому он отдал командование походом на восток от реки Длинки Лександру, а сам сосредоточился и корпел над планами в Благолесье и Четырехречье, намереваясь загнать Немерейцев в ловушку.

Когда последний обоз заехал в крепость Злыдня, ворота захлопнулись. Во дворе стояли две сотни всадников и пару десятков осадных машин. Геррлай спешился и пошел на встречу Злыдню и Лихе. Те стояли около башни в окружении наемников из Вязи. Оба смотрели на главу Торговой гильдии Кихшо, словно нашкодившие собачки.

– Почему такая задержка?! – закричал Геррлай. – Вы должны были уладить все вопросы с Лесничими еще в начале лета. Сегодня первая неделя осени!

– Проблема в том… – начала оправдываться Лиха.

– Я не тебе спрашиваю мымра! Или как там ваши мятежники таких баб называют? Я обращаюсь к тебе Злыдень.

– Все из-за Трясовиц, – пробухтел с недовольством Злыдень. – Вы плохо их обучили справляться с колдовством. Вместо того, чтобы потравить северные деревни, они разнесли всю заразу в окрестностях моего города. Мы только месяц назад оправились от эпидемии.

Геррлай вытаращил на него глаза, а потом знаком подозвал двух крепких головорезов из своей свиты.

– Ну-ка пойдем по-трещим!

Головорезы затащили Злыдня в башню. За ними последовал Геррлай, захлопнувший дверь прямо перед носом у недоумевающего наемника из Вязи.

– Значит ты обвиняешь меня в своих неудачах?

– Нет… – пытался оправдаться Злыдень

Один из головорезов крепко обхватил его из-за спины, а второй схватил между ног и резко потянул вниз. Концерт с одним голосом высоченного альта, вся крепость слушала около часа. Когда он закончился, Геррлай отправился в роскошные казармы стратегов, присланных из Лакведока. Он просидел с ними до вечера, в жарких дискуссиях по поводу дальнейших действий. С закатом солнца они наконец-то придумали, как именно сокрушить Лесничих Пепельного леса, а главное убить Лису и Виктора.

– Почему Полуостров ненавидит Лесничих и Немерейцев? – спросил четырнадцатилетний юноша у зашедшего в класс учителя.

В просторной деревянной избе на сосновых скамьях сидели несколько учеников. Все они были Лесничими жившими в небольшом городище, к востоку от реки Длинка. Учитель, одетый в красный с золотистыми узорами кафтан и суконные штаны, немного призадумался над вопросом, он почесал облысевшую макушку и проговорил:

– Я много раз задавал себе этот вопрос. В молодости мне казалось, что есть целый ряд правильных ответов, но сейчас я понял, что и сам не знаю. Ненависть Полуострова к Лесничим и Немерейцам, она глубоко внутренняя и какая-то дикая и совсем первобытная.

– Что вы имеете ввиду? – не унимался любознательный ученик.

– Во-первых не все жители Полуострова ненавидят нас. Есть определенная, не сказать что большая группа и данный факт ничем не отличается от других враждующих между собой государств и племен. Но большинство выходцев с Полуострова, все-таки начинают проявлять особую ненависть к нам, только когда достигают какого-то положения в политической иерархии. Злоба сжигает их изнутри прямо как скрытая болезнь. Они называют нас демонами или рабами-демонопоклонниками, ненавидят и заражают своей ненавистью остальных.

– Мой отец говорит, – подняв руку воскликнул еще один ученик, – что им нужны наши пашни, для прокорма и деревья наших лесов для того чтобы изготавливать мебель…

– Им нужно только наше волшебное оружие! – не согласился другой.

– Вы что дураки? – вскричал еще один ученик. – У них всего вдоволь. Но мы сами им совсем не нужны, они придут и оставят после себя только разруху и разорение…

– Тихо! Успокойтесь! Успокойтесь пожалуйста! Ну-ка Молчать! – дозвался учитель до класса.

Один из учеников поднял руку и с разрешения спросил:

– Так вы не расскажете почему?

Учитель продолжил:

– Вы все по-своему правы и в тоже самое время, каждый ваш тезис можно опровергнуть. Вы говорите что им нужны наши пашни? Да я в этом не сомневаюсь. Пашни способны дать им огромную прибыль. Но с другой стороны они, итак, получили все земли к западу от Длинки. И что они с ними делают? Вместо того, чтобы получать прибыль с них, они травят пашни и деревни с помощью Трясовиц. Что касается оружия, оно само по себе не может быть целью. Наши волшебные копья, мечи и луки только средство для уничтожения врага. Что касается наших лесов. Я долго подсчитывал и пришел к выводу, чем тратиться на войны, им было бы гораздо выгоднее с нами торговать. Остается только разруха и разорение… Но зачем? Задаю я себе этот вопрос.

Руку поднял трехлетний мальчик. Он был младшим братом одного из учеников. Его родители погибли в набеге на крепость Бела около двух лет назад. Сыновьям удалось спастись, благодаря маленьким сорванцам из соседнего городища.

– Послушаем тебя! – воскликнул учитель обратившись к трехлетнему мальчику.

– Вы сказали, что они обзывают нас демонами и их рабами. Может они сами рабы демонов? Может демоны правят ими?

– Устами младенца глаголет истина, – проговорил учитель. – Но думаю, что не в этот раз. Никаких демонов не существует.

– А как же бабайка? – удивленно спросил трехлетний малыш.

– Его выдумал, твой братец, – воскликнул один из учеников, – чтобы ты ночью спал и не мешал ему бегать в Пепельный лес вместе с маленькими сорванцами! – Весь класс засмеялся.

Дверь в избу приоткрылась. На пороге показался Виктор. Он подозвал учителя к себе. Тот успокоив класс вышел на улицу. Они стояли в самом центре небольшого городища, деревянные резные постройки которого, изумляли каждого путника. Большинство поселений Лесничих выглядели именно так.

– Нам пришло письмо с северо-запада, – сказал Виктор.– Там заметили Трясовиц. Ты с нами?

– Да, – не раздумывая ответил учитель. – Я не смог спасти от этих тварей свою жену и старшую дочь, но помогу защитить младшую и всех моих соплеменников.

– Тогда собирайся. Мы выходим сразу после полудня.

За стенами городища собрались двадцать воинов. Двое с фиолетовыми луками. К ним присоединились Виктор вместе с Лисой и учителем. Они собирались выдвигаться в поход, но их прервал крик:

Стойте! Я вас не отпущу!

Бежал, что есть мощи седой старик – посадник. По правую руку от него был статный воевода. Они преградили Лисе и Виктору путь.

– Опять ты уводишь мужей из моего городища! – негодовал посадник. – В Кривичах запретили походы за Длинку.

– Кто запретил? – спросила Лиса.

– Полевик, – ответил Воевода. – Он скоро вернется туда из Немереи. Обещал и к нам послать подмогу.

– У нас нет времени ждать, – проговорила Лиса.

– Трясовиц видели на северо-западе, – добавил Виктор. – Если они доберутся до Волшебных садов, тогда что?

– Нельзя, – стоял на своем посадник. – Извини таков уж указ. Если хочешь, иди вместе с Лисой и своими лучниками, а Лесничих мужей оставь. А то тебе слава и почет, а городище останется без учителя, сапожника и землепашцев. Знаю я твои хитрые уловки.

– Пойми, – уговаривал Виктор. – Если мы не отвлечем их на севере, завтра они прибудут в городище. Злыдень собрал огромную армию.

Посадника было не переубедить. Но статный Лесничий воевода задумался. Они с Виктором были добрыми приятелями. Он понимал, что тот не гонится, за славой. Она и так шла впереди него. К тому же Виктор всегда был добр к жителям городища. Он много раз приходил к ним на помощь, в самые трудные минуты. Недалече, как четыре месяца назад, он спас многих жителей, добыв лекарство от недуга насланного Трясовицами, рискуя своей головой на Озере Отшельников. Некоторые любят строить из себя добряков ради выгоды, но Немерейцу, мелочная хитрость была вовсе чужда. Виктор был человеколюбивым от природы. Он легко мог привлечь на свою сторону всякую честолюбивую натуру.

– Я пойду с вами, – объявил воевода. Он обернулся к посаднику и добавил: – Прослежу, чтобы не бросались в бой сломя голову.

Старик негодовал еще больше, но в конце концов сдался и отпустил всех в поход.

Если молодой сапожник и землепашцы присоединились к отряду хоть и по собственному разумению, но следуя скорее за славой Виктора, то у учителя с Трясовицами были свои собственные счеты. К тому же без него никак нельзя было обойтись.

Лесные колдуньи – Трясовицы, накладывали мор и заклятья не только на людей, но и на скот, посевы и диких животных. Если Виктор привез в городище лекарство, которое помогало спасти подхватившего заразу человека, со всеми остальными напастями справился именно учитель. Он сварил несколько снадобий спасших скот и посевы, но пользоваться ими нужно было с крайней осторожностью.

К тому же учителю требовалось пополнить запасы цветья. Не все источники в Волшебных садах, были одинаково полезны. Как выбирать, знал только он.

Через несколько дней, меняя коней в дружеских деревнях и проходя тайными тропами по владениям Злыдня, они наконец-то достигли северо-западных земель. Местные жители встретили отряд Виктора и Лисы с воодушевлением, но предупредили, что в соседние поселения заходили Лесные мечники и Трясовицы. Они разбили разрозненные отряды северян, а половину домов и пашен сожгли, другие отравили болезнью.

Было решено идти к Волшебным садам. Для того чтобы выйти к тайным тропам, которые знали только Лиса, Виктор и учитель, следовало сначала пройти узкий горный перевал.

Моросящий дождь накрывал всю долину. Темно-серые тучи окутали небо. Несмотря на туман, впереди можно было рассмотреть заснеженные скальные вершины и узкий проход около их подножья.

– Ты помнишь, – обратилась Лиса к Виктору, – что случилось когда мы были здесь в прошлый раз?

– Пятьдесят лет прошло.

– Для тебя может и пятьдесят. Я могу вспомнить, только последние три.

– Твоя неосторожность сыграла с нами злую шутку. Причем не в первый раз.

– Я думаю и не в последний, – горько вздохнула Лиса. – Но что касается перевала, мы уже научены горьким опытом.

Высокие сапоги немного вязли в размытой земле горного перевала. Пройдя несколько сотен метров вглубь, Виктор, возглавлявший отряд, крикнул:

– Щиты!

Все подняли вверх! Большая, круглая, деревянная защита в руках каждого воина, вся вместе напоминала со склонов гор черепаху. Устроившие засаду не жалели стрел. Но никак не могли пробить защищенный строй оборонявшихся. Из под черепахи начали вылетать фиолетовые стрелы. Они быстро скашивали отряды Лесных лучников. Черепаха медленно, но верно продвигалась по перевалу. Командир Лесных никак не мог предвидеть такого оборота событий. Он был уверен, что застигнутые на перевале врасплох, разбегутся, отступят или в крайнем случае попытаются забраться на скалы и сбросить лучников. Для каждого из этих вариантов, у него была припасена убийственная ловушка. Но черепаха шла вперед. И не просто шла, а скашивала его лучников одного за другим. Командир дал сигнал рогом. Со скал спустились отряды Лесных мечников. Они попытались вклиниться в черепаху. Но их сражали длинные копья. Особенно точным и сильным было одно из них. Оно вселило настоящий ужас в сердца Лесных. Ни щиты, ни доспехи не могли защитить от ударов фиолетового копья.

Когда отряды Лесных лучников и мечников совсем поредели черепаха распалась. В ней больше не было необходимости. Виктор и воевода разили своими копьями мечников, одного за другим. Остальные старались не отставать, сапожник сильно опередил учителя. Но как только он начал бахвалиться перед своими товарищами стрела попала ему прямо в ногу. Учитель оттащил раненого за высокий валун и там обработал и перевязал его рану платком.

Фиолетовые стрелы одна за другой сражали оставшихся Лесных лучников. У них не было шансов сбежать. Командир Лесных строго следил за порядками и пускал свои стрелы в спину каждому из бегущих. Для мечников был открыт всего один путь к отступлению, на юг, прочь с перевала. Лиса с несколькими бравыми мужами оттеснила их к скалам и точными ударами волшебного клинка, заставила половину из них броситься наутек. Вторая половина отчаянно сопротивлялась. Командир Лесных остался на склоне один. Все его лучники были убиты. Он, не дожидаясь окончания битвы, скрылся в горном тумане.

«Три сотни против пары десятков!» – негодовал командир Лесных сквозь зубы. Он чуть не поскользнулся на склоне, но удержался. Несколько камней упали вниз. Он проводил их взглядом, а затем начал прислушиваться к звукам доносящимся с оставленного поля боя. Лесной подставил к уху ладонь, чтобы лучше услышать. Все затихло, кроме… Он развернулся и увидел фиолетовое пламя летящее прямо в него.

Несмотря на то, что Волшебные сады раскинулись в долине северных гор, сюда никогда не приходила зима. Здесь целый год цвели яблони всех цветов, бродили по фиолетовому мху чудные олени и лоси, с рогами из скрученных ветвей, но самыми необычными были источники цветья. Сотни луж различных расцветок среди мелких кустов и деревьев. Учитель знал что и где собирать в три не слишком объемных кувшина. Взяв воду из сиреневого пруда он обработал раненую ногу сапожника. Глубокий порез запузырился, отек спал и учитель с усилием вправил его ногу. Тот наконец-то смог встать, хотя очень сильно хромал.

Лиса сидела вместе с Виктором под сенью могучих ив.

– Почему ты так строго на меня смотришь? – спросила она с недоумевающим взглядом.

– Ты слишком рано покинула строй.

– Все обошлось.

– У нас трое раненых.

– Иногда приходится рисковать.

– Я не собираюсь сидеть возле твоего ложа еще одни сорок семь лет! – не сдержался Виктор. Такое случалось с ним очень редко.

– Пока я была без сознания в Немереи, тебе следовало вернуться в Пепельный лес. А не сидеть около моего ложа. Тогда бы мы не потеряли столько деревень.

Лиса встала, взяла с собой воеводу, двух лучников и ушла на разведку к горному перевалу. Нужно было убедиться, что к разбитым Лесным не подоспела подмога.

Виктор остался. Он перебирал в памяти события пятидесятилетней давности.

Высокие сапоги немного вязли в размытой земле горного перевала. Пройдя несколько сотен метров вглубь, Виктор, возглавлявший отряд, обернулся направо. Перед ним был крутой склон, а еще выше небольшое плато. Там стояла фигура в темных доспехах. Воин снял свой шлем и Виктор сумел разглядеть командующего. Это был Пиндар, его лицо было невозможно забыть. Изъеденное грубыми струпьями и красной сыпью, в его глазах все же можно было рассмотреть долю уважения к своим врагам. Он столько раз пытался подловить Виктора и Лису, но все было тщетно. До сей поры.

Первыми вылезли из-за огромных валунов лучники Полуострова. Они пустили град своих стрел в отряды Лисы и Виктора, с которыми было не меньше двух сотен Лесничих. Лиса приказала тут же взбираться на склон. Виктор не успел ее остановить. Пока они забирались, половина Лесничих погибли под градами стрел. Но особенно жалили колдовские дротики, которые один за другим пускал со склона Пиндар.

Когда Лесничим все же удалось забраться по склону и выйти к плато, лучники Полуострова пустились в бегство. Лиса приказала преследовать их. Лесничие долго плутали в горах и угодили в ловушку. Со скал посыпались камни, стрелы и дротики. Во главе с Пиндаром спускались и мечники. Лесничих осталось не больше пары десятков. Виктор никак не мог обуять безумие Лисы, но после того как дротик Пиндара сломал ей бедро, а стрелы пущенные лучниками Полуострова пробили ей спину и легкие, он закинул ее еле живую на плечи и стал уводить своих оставшихся воинов. Им пришлось затаиться в тайной пещере на краю утеса. Пиндар решил, что они упали в ущелье и обыскав дно, нашел только два пробитых нагрудника, переливавшихся багровым блеском.

Выжили только трое, Лиса была без сознания. Виктор оттащил ее тайными тропами к Волшебным садам. К счастью Пиндар не смог отыскать туда путь.

Виктор положил Лису под сенью могучих ив. С ним остался один только Лесничий. Он был знахарем из Благолесья. Он сумел сварить из цветья отвар лиловых оттенков. Виктор помнил как Лиса сделала последний вздох и перестала дышать. Ее кожа начала покрываться фиолетовой пылью. Знахарь омыл ей лицо отваром цветья, через мгновение она сделала глубокий вздох, посмотрела на Виктора и снова упала без сознания. Ее кожа сбросила с себя фиолетовую пыль. Сердце Лисы билось очень медленно. Виктор отвез ее в Немерею. В сознание она не приходила. Такое случалось с ней не в первый раз. Поэтому Виктор не оставлял надежду. Прошло сорок семь лет, прежде чем она очнулась.

Виктор встал и пошел проведать сапожника. Молодой человек старался расходиться и через боль наступал на поляну из фиолетового мха.

– Ты как? – спросил Виктор. – Оклемался?

– Все в порядке, – со вздохом произнес сапожник. – Нога немного побаливает.

Виктор помог ему расходиться. Цветье с каждым часом действовало все сильнее. К ночи в его походке осталась еле заметная хромота.

– Почему ты решил стать сапожником? – спросил Виктор.

– Отец сказал мне, что знахарем я быть не гожусь.

– А где он сейчас?

– В Благолесье, сражается бок о бок с Немерейцами.

– Твой дед был прекрасным знахарем. Однажды он спас от смерти Лису.

– Правда? Мой отец редко говорил про него.

– У него были некоторые разногласия со своей женой, поэтому у твоего отца могло сложиться о нем не очень верное впечатление. Она немного наседала на него.

– Моя бабушка – самая добродетельная женщина! – воскликнул сапожник.

– Никто не спорит. Но я все же хочу, чтобы ты пошел по стопам своего деда. На озере Пе́рванка есть одна деревня, в которой живет семейство потомственных Немерейских лечцов, чьи сыновья служат воеводам из Странного леса. Их старики очень умелые лекари и способны научить тебя многому. Я напишу им письмо и отправлю вместе с тобой. Ты можешь взять свою возлюбленную. В той деревне место хватит на всех, там достаточно пустующих хижин.

– Но я хотел сражаться вместе с тобой! Великим Виктором Немерейцем!

– Лекари нам сейчас как никогда кстати. Так что не спорь с моим настойчивым… Пусть лучше будет приказ.

– Не смею перечить, – с некоторой грустью вздохнул сапожник.

Виктора отозвал в сторону учитель. Он замешал последний кувшин с цветьем и хорошенько встряхнул.

– Отсылаешь парня к лечцам? – поинтересовался Учитель. – Он бы нам пригодился в бою. Неплохо машет мечом.

– Ты смеешься? – с улыбкой возразил ему Виктор. – Парень безумен. Он полетел на врага прямо за Лисой. Она-то тертый калач. А этот куда полез? Ему повезло, что в первых рядах Лесные пустили таких же неумех как и он. В большом бою такой оплошности ему не простят.

– Да видел я все, – махнул рукой учитель. – Самому пришлось его раненного оттаскивать.

– Лиса опять рвется в бой, – с причитанием проговорил Виктор. – Чуть не угробила парня попершегося прямо за ней. А ведь его дед оживил ее под той самой ивой. Ей пробили оба легких, сердце, да еще и сломали бедро с помощью колдовского дротика. Его дед спас ее. Неужели для того, чтобы она так бездумно угробила внука?

– Ты сказал, что он спас ее с такими ранами? Здесь? Каким образом?

– Он сварил отвар из цветья.

– Местное цветье почти ни на что не годно.

– Но ты же вылечил парня, поднял его на ноги.

– Он получил царапину. Ну ладно сильный вывих, но у него даже не было перелома. С таким местное Цветье пожалуй может и справиться. Но чтобы пробитые легкие…

– Нам нужно идти, – сообщил вернувшийся воевода. – Лесные ускакали на юг.

– Ты сможешь вылечить отравленные посевы северян? – обратился к Учителю Виктор.

– Будет сложно.

Оказалось, что невозможно. Учитель долго сидел посреди почерневших побегов. Некоторые можно было еще вырвать с корнями, но большинство рассыпались в прах. Земля была отравлена багровыми сорняками.

– Смотрите, – показал пальцем учитель. – Сорняки проросли буквально за пару недель. Местные говорят, что до того их здесь не было.

– Да, – вмешалась Лиса. – А затем здесь заметили этих сук Трясовиц.

– Они неплохо поднаторели в запретном колдовстве, – сказал учитель. – Такому их могли научить только на Полуострове.

– Или на озере Отшельников, – добавил Виктор.

– Отшельники этих сук Трясовиц сами терпеть не могут, – проговорила Лиса сжимая кулак. – Воспитали на свою голову дрянь. А какие на этих девчин некоторые Немерейцы возлагали надежды! Если бы я только была в сознании, то уж точно отговорила бы Полевика от его бездумных попыток перевоспитать Лесных. С ними не поможет и кнут.

– Ты ошибаешься, – проговорил Виктор. – Только за последний месяц на нашу сторону перешло несколько деревень на западе Пепельного леса. В самом логове Лихи.

– Все потому, что эту суку даже самые ярые Лесные терпеть не могут, – проговорила Лиса.

К полю, с уничтоженными черной болезнью посевами, прибежал запыхавшийся гонец.

– Злыдень вывел войска к Длинке! Злыдень вывел огромные войска! Они перейдут реку в ближайшую неделю!

– Ты сказал воеводе? – спросил Виктор.

– Да, он уже поехал назад в городище, приказал мне перед отъездом, чтобы я и вам сообщил.

– Сколько у Злыдня войск? – спросила Лиса.

– Десятки тысяч.

– Нам с таким натиском не справиться, – растеряно пробормотал учитель.

– К нам идет какая-нибудь подмога? – спросил Виктор.

– Пять тысяч Лесничих из Благолесья,– ответил гонец. – Еще столько же соберем в Пепельном лесу и в городищах. Может быть еще пару тысяч к северо-востоку от Сгорья наберем.

– А как же Немерейцы? – негодовала Лиса.

– Мне сказали от них едет один. – ответил гонец.

– Один что? – не унималась Лиса. – Отряд?

– Один человек.

– Да неужто?! – воскликнули все.

– Погодите, – сказал, еще не до конца отдышавшийся, гонец. – К нам едет их полководец, будет командовать войском.

– Кто? – спросил Виктор.

– Его зовут… – проговорил гонец. – Кажется его зовут… Позабыл… Совсем вылетело из головы… Вспомнил! Его зовут Берендей.

– Мой друг Берендей! – воскликнул Виктор.

– По-моему ты возлагаешь на него слишком много надежд, – проговорила, все еще расстроенная, Лиса. – Пару тысяч Немерейских всадников, звучало бы куда обнадеживающе.

– Ты не понимаешь! – воскликнул Виктор. – Берендей победитель Великой Немерейской охоты. И не просто победитель. Он одолел великана шатуна голыми руками. Такого не происходило уже сотни лет. К тому же Берендей прекрасный полководец. Именно он разбил Зверя в недавних сражениях в Благолесье.

– Разбил? – иронично улыбнулась Лиса. – Я бы сказала, что надкусил по краям. А костяк остался тот же.

– Вот увидишь! Вот увидишь! – с воодушевлением произнес Виктор. – А теперь в путь! Нам нужно вернуться в городище до конца недели!

Глава 3.

За стенами дивного города

К северо-западу от Сверхгорья раскинулся город Кривичи. Велики его каменные стены. Их длина превышает по поясу тридцать пять верст. Такого нет ни в Аршвиссе, ни в Гольштайне, Перепутье, ни даже в Кихшо. Ходят слухи, что где-то в центральной Немереи есть города и по-более. Такие сведения доходили правда только до Демиха. Пораженный истинными масштабами города Тнак, не был в силах представить себе, что-нибудь более грандиозное. Он время от времени слышал от захожих к нему Немерейцев, про великий город к северу от Лечебки. Тнак был склонен считать их красочные описания какими-то нездоровыми преувеличениями. Но когда сам все увидел воочию, оказалось, что именно он недооценивал Немерейцев.

Говорят, что город начали строить спустя несколько лет опосля катастрофы Бирюзового моря. Племена потерявшие человеческий облик, грабили и разоряли всех вокруг и Немерейцам требовалось пограничье, чтобы защитить себя от взбесившихся жителей Прибрежья и спасшихся войск с острова Брани. Которые к тому времени уже разрушили Дом Гостеприимства и нанесли тяжкий урон племенам Лесничих.

Семьдесят круглых башен окружали весь город вместе с глубокими и широкими водными рвами. Особенно отличался огромный рытый канал ограждающий город с юго-запада вместе с частоколами и земляным валом. Ворота с той стороны были много уже, чем с севера и востока. Несмотря на то, что торговля с Перепутьем ни разу полностью не прекращалась, с ближайшими соседями из Прибрежья нужно было держать ухо в остро, особенно когда они во всем стали подчиняться Полуострову.

В самом центре Кривичей есть широкая улица, по обеим сторонам которой, в узорчатых деревянных и красно-каменных домах селятся ремесленники, грамоты мастера и ученые. В самом ее конце стоит святилище, а за ним начинается лесной массив. Он идет до самых северных стен. Периодически там встречаются усадьбы и дачи. В одном из таких узорчатых, с причудливой искривленной крышей, деревянном доме, посреди долгой возвышенности песчаного бора, жил длинноволосый мудрец из лечцов, много раз воспетый хвалой. Его звали Олежка, ему было чуть за сорок лет отроду. Ровно десять лет назад, он взял в жены себе красну девицу, на семь лет себя младше. С тех пор Маруся родила трех прекрасных детей, двое мальчиков и одну младшую дочку. Все они с малых лет хотели следовать за своими родителями. Оба которых были продолжателями двух известнейших родов Немерейских лечцов. Причем Олежка, был настолько учен в своем деле, что сам Верховный вождь, часто вызывал его к себе в столицу, чтобы тот давал уроки местным лекарям.

В долгих вечерних застольях, на веранде Олежки с Марусей, всегда собиралось по́лно гостей, одним из которых был Тнак. За больше чем год, что провел он в Кривичах, продолжатели дела потомственных Немерейских лечцов, стали его лучшими друзьями. Благо общих тем разговора и самых что ни на есть общих благородных стремлений у них было целое море и может быть даже огромнейший океан. Весь ближайший круг Олежки и Маруси воздерживался от глуповатого смеха и всяких потех, вроде издевок и пошлых рассказов. Такая компания Тнаку была по душе. Его прельщали интересные разговоры, на самые разные темы со своими новыми друзьями. А вот Демиху напротив, в этой компании недоставало веселья, как он сам говорил. Он был из того типа людей, для которых даже плоские, но зато пошлые шутки, намного ценнее скучных разговоров пусть и ученых, но слишком уж сдержанных собеседников. Именно так Демих считал и старался найти занятия себе по душе, раз уж оказался в заточении Немерейского города. За ним пристально наблюдали и за стены Кривичей не выпускали.

В городе встречались и злачные улицы, но чаще это были отдельно стоящие дома. Которые местные общественные вражебники с гордостью именовали малинами. Их было не так уж и много. Крепкие и высокорослые милицейские чины ходили по Кривичам с здоровенной дубиною и следили, чтобы на улицах был порядок.

Много раз нарушавших спокойствие ссылали за город в лес. Из местных с ними старался никто не общаться, зная уловки вражебников. Но едва те в лесу завидят пришлого человека, тотчас к нему пристанут с расспросами, чтобы сбился он с толку и запутался в словесных противоречиях. Вот тогда уж они, все золотишко у него из-за пазухи выудят, а то что в карманах осталось, ловкими движениями пальцев подчистят.

Демиха не интересовали вражебники и компании прочих преступников. Но рядом с их малинами, обычно собирались чиксы, шалавы и лярвы. Да и простых дам, слабоватых на передок, вокруг малин бывало предостаточно. Старик Демих никак не был в силах, обходиться без них, поэтому постоянно разгуливал около самых злачных хижин города.

Так он коротал время в ожидании одного большого человека из Немереи, по имени Полевик. Который еще полтора года назад велел разыскать и привезти в Кривичи, старика Демиха из горного города Лоно, а сам за это время, так ни разу здесь и не появился.

Демиху понравились Кривичи, он заметил как изменился быт Немерейцев за долгие столетия, прошедшие с его молодости, проведенной в Северолесье. Иные говорили, что наоборот все сильно испортилось. Ведь город Кривичи находится на самом западе. Испорченные нравы Прибрежья и Полуострова успели проникнуть сюда. В центральной и восточной Немереи совсем другое дело, там воздух чище и помыслы жителей благородней. А в Кривичах одни только торговцы и дельцы, ведущие дела с богопротивными негодяями из Перепутья. Но некоторые местные жители наоборот восхищались Прибрежьем, были среди них и те, что восхваляли даже такую дыру, какой была Квинка. Мол у них там, такой налаженный быт и искусство. На что, даже некоторые обитатели самых неприглядных малин расположенных на окраинах Кривичей, смеялись и крутили пальцем у виска, и иначе как, наложенным прямо в штаны, весь быт Квинки и Полуострова, и не называли. Но это только те, кому приходилось в тех края в свое время заниматься разными злачными делишками, которые вести в каком-нибудь Кихшо было намного проще чем, в Кривичах, где на тебя строго смотрит милицейкий чин с огромной дубиной. На Полуострове, для разного рода грабителей, мошенников, воров, да торговцев всякой дурманящей дрянью и впрямь была лафа. Главное во время, давать деньги на нужды всяких выборных политиков и не перейти какому-нибудь влиятельному головорезу дорогу, тогда все у тебя будет пучком.

Одним грустным осенним вечером, той поры, когда с заходом солнца уже становится холодно, но сосновый лес еще не успевает покрыться оранжево-желтым одеянием, Тнак решил скоротать время в компании своих друзей.

На веранде, сложенной громоздкими бревнами, сидели напротив него Олежка с Марусей.

Одежда их была белой и чистой. Для первой был повод – очередная годовщина их свадьбы, в остальном они всегда были опрятными и аккуратными. Что и старались привить своим детям.

– Стой, проказник! – воскликнула Маруся, отчитывая старшего. – Опять у тебя целый день в комнате беспорядок. Держи постель свою сложенной и не разбрасывай по углам тряпки.

– Держи нож острием вниз, – поучал, среднего Олежка. – И не смей бежать с ним до кухни, а спокойным шагом иди.

Маруся подала всем по большой чаше теплого ягодного напитка. Алкоголь не был принят в семье, все застолья проходили в трезвых компаниях. Тнаку такое особенно нравилось, несмотря на то, что раз в пару месяцев он мог здорово приложиться к бутылке, правда не дольше одного дня и в полном одиночестве. По пьяни он был не в силах держать язык за зубами. Олежка не пил, будучи выходцем из одного северного племени Немерейцев. Они алкоголь, на дух не переносили. Говорят, что ясный и острый ум в их семье был обыденным делом, ибо многие поколения оставались трезвы, как стеклышко.

– Ты можешь взять мои инструменты, – сказал Олежка, набивающему рот вкусными ватрушками Тнаку. – Они пригодятся для приготовления нового пойла.

– Спасибо, – дожевав проговорил Тнак. – Но я не могу, взять то, что для тебя так ценно.

– Бери, – настаивал Олежка, – я буду рад. Как попользуешься можешь вернуть. А если понравится, то оставишь себе. Ведь у друзей все общее.

– Спасибо. Не представляешь, как я тебе благодарен.

– В Кривичах тебе тоже все благодарны. Та рана, что ты умудрился зашить нашему воеводе, она была смертельна. Я не знаю каким чудом ты справился. Ее нанесли не обычным мечом. Ты сталкивался раньше с такими?

– Да, бывало, – опустив глаза проговорил Тнак.

– У наших дружинников есть лезвия, топоры и дубины, заговоренные волшебством. Но чтобы такие сильные… Хотя однажды я видел в руках Полевика фиолетовый лук.

– А кто он такой? – спросил Тнак с интересом. Ему было любопытно, кто приказал держать Демиха в городе и не выпускать ни на шаг.

Олежка сделал удивленную гримасу и сказал:

– Живешь здесь полгода и ни разу не слышал про Полевика?

– Остальные горожане, не столь открыты и доброжелательны к нам, – сказал Тнак.

– Правильно! – рассмеялся Олежка. – Ведь Демих тебя постоянно тащит на какие-нибудь бандитские малины. Там народ еще тот!

– Что есть, то есть, – улыбнулся Тнак.

– Полевик – один из ближайших советников Верховного вождя Немерейцев. В Кривичах, хоть и командуют всем градоначальник посадник, наряду с воеводой, но когда приезжает к нам Полевик, то все внимают только его речам и советам.

– Редко он к вам заезжает.

– Обычно, он наоборот из Кривичей не вылазит. Но в Немереи готовятся к большим событиям… Поэтому его уже больше года, здесь нет… Не волнуйся на днях он приедет, тогда и познакомишься. К Марусе недавно пришло письмо. Жена Полевика, приходится моей ненаглядной дальней тетушкой. Так, что, в нашей семье, о всем важном узнают самыми первыми.

– Еще бы узнать, – сказала Маруся. – Что случилось с другой моей родственницей. Моя тетушка, уж точно не пропадет, а вот младшая сестренка, куда-то запропастилась… Ни слуху, ни духу от нее… С тех пор, как отправилась на Полуостров… Говорила ей, что там очень опасно… А она все нет, да нет, я сама знаю лучше тебя… Решила найти лекарство от одержимости…

– У тебя случайно на Полуострове нет никого? – обратился Олежка к задумавшемуся Тнаку.

– Есть друзья и знакомые, но я сам… – прервался Тнак. – Ты сказала лекарство от Одержимости?

– Да, та что приходит с островов Навьи, – ответила Маруся

– Значит, в Немереи тоже не в силах справиться с этой болезнью?

– С этой болезнью, – проговорила Маруся с некоторой укоризной. – Лучше просто не сталкиваться, тогда и лечить не придется.

– Зря ты так, – возразил ей Олежка. – Многие наши моряки, тоже попадают в сети одержимости.

– Ты не пробовал ее излечить? – не унимался Тнак.

– Пробовал, – с некоторой горечью ответил Олежка. – Все, что мне удалось – увеличить страдание одержимого, до четырех месяцев. После долгих мучений, он все равно сгорел.

– Четыре месяца?! – вытаращил глаза Тнак. – Каким образом?

– На озере у отшельников, есть некоторые запретные снадобья…

– Молчи… – укорила его Маруся. – Прости нас Тнак, мы хоть и друзья, но ни обо всем тебе можем поведать.

– Перестань, – недовольно сказал Олежка.

– Я тебе запрещаю, – Марусю было не переубедить.

Тнака, крайне удивило ее волнение. Не потому что, оно было ей не присуще. Просто обычно Маруся была очень сдержанной. Она от природы была человеком кротким и ласковым. «Может переволновалась из-за сестры?» – решил Тнак. За оставшийся вечер, он старался больше не поднимать темы касающиеся одержимости.

Ближе к ночи, Тнак остался на веранде вместе с одним Олежкой. Он уже готовился уходить, но его друг, то и дело оглядываясь по сторонам начал говорить почти шепотом:

– Я постараюсь переубедить Марусю. Ее волнение… Ты прекрасный лекарь и смог бы помочь найти лекарство от одержимости… Пойми… В Немереи действуют строгие законы… Все, что касается запретного колдовства и связей с отшельниками… Некоторые нарушают их… Но нужно быть очень осторожным…

Олежка решил проводить Тнака, до небольшого дома, который, тот снимал вместе с Демихом на ремесленной улице. Точнее оплачивал все жилье Тнак, его старый друг был на мели и задолжал по всем Кривичам приличные суммы, потратив все на увеселения и дам легкого поведения.

– Почему на вашей годовщине, больше никого не было? – спросил Тнак. – Обычно у тебя много гостей.

– Ты же знаешь, в моих знакомых одни лечцы, – ответил Олежка. – Две семьи приезжали учиться и теперь вернулись в Немерею, еще одна приезжала лечиться и теперь отправилась в Долину деревень, изучать новую заразную сыпь. Трое поехали за лекарствами в Странный лес… А двое моих друзей отправились… Эх…

– Что с ними?

– Они поехали в Благолесье… На помощь Лесничим… Там очень тяжелые битвы…

– Против Полуострова?

– Да и всей той погани, что они собрали в Прибрежье, Вязи и на Гибельных островах.

– Сколько вы с ними воюете? – спросил Тнак. – не пытались решить вопрос миром?

– Полуострову и их вассалам не нужен мир. Они обманывали нас бесчисленное количество раз… Заключать с ними мир, как заключать договоры с грабителями и разбойниками… Как только у них начнут заканчиваться монеты на их попойки с гулянками… Они пойдут грабить и убивать снова.

– Но должны же быть на Полуострове, какие-то здравые люди?

– Так думал мой прадед… Он был одним из советников Верховного вождя Немереи… Война прекратилась… На двадцать лет… А уже мой дед погиб от вероломного удара колдовского клинка, который нанес ему один из предателей в Пепельном лесу… Того подкупил командующий с Полуострова. Все потому, что мой дед пытался остановить эпидемию, которая как оказалось была наслана какими-то колдунами из торговой гильдии города Кихшо. Они желали освободить часть Пепельного леса от Лесничих и были готовы пойти ради этого, на что угодно… Говорят, что сейчас, главы их торговых гильдий, стали еще безумнее.

Пасмурным осенним утром около каменных палат Кривичей показался Полевик. Он и вся его свита пребывали в отвратительном расположении духа. По дороге им устроили засаду. Один из его стражников был убит. Еще один еле живой. Лечцы, сопровождавшие Полевика, ничего не могли поделать с тяжело раненым дружинником.

Над каменными палатами возвышалась высокая четырехугольная башня, чья верхушка сужалась и переходила в вытянутый купол, на вершине которого был прикреплен золотой медведь рубящий дерево топором. На первых ее этажах, Олежка устроил свою лечащую комнату. Полевик мигом приказал занести туда раненого…

…До полудня оставалось несколько минут. Олежка больше не в силах был помочь переломанному дружиннику. На того прямо с гор скатили несколько огромных каменных глыб, добавив пару стрел точно в шею. Лечцы из свиты Полевика, тоже оказались бессильны. Решено было послать за Тнаком…

… Было где-то пару часов до полуночи. Дружинник сквозь боль благодарил своего спасителя. Все глубокие раны на шее, как рукой сняло. Тяжелые переломы заживут в ближайшие дни. По-крайней мере так обещал лекарь.

Полевик отдал дань умениям и способностям Тнака, после чего начал причитать одного из своих приближенных лечцов:

– Как это называется Пусто? Выходит, что твое пойло гораздо хуже, чем у нашего гостя?

– Но Олежка тоже не справился…

– Хватит смотреть за другими! – негодовал Полевик. – Следи лучше за своими навыками. Наш Олежка не привык лечить боевые раны. Зато когда пять лет назад в Кривичах шли эпидемии одна за другой, именно он с ними справился… хм… Как мне подсказывает память, пойло приготовленное тобой, тогда наоборот все ухудшило и если бы не Олежка, наверное половина Кривичей бы скончалась.

– Ты слишком строг… – обидчиво проговорил Пусто. – Если хочешь, я могу вернуться в Немерею…

– Не отчаивайся! – воскликнул Полевик. – Немного подшутил над тобой… А ты? Нельзя быть таким ранимым… Твои способности меня вполне устраивают. Просто иногда мне хочется, чтобы каждый мой приближенный – был лучшим в своем деле!

Полевик еще раз поблагодарил Тнака и Олежку, пожав каждому из них руку. В его рукопожатии чувствовалась особая крепость. Постоянный труд, умеренный образ жизни и военные походы, в которых он вырос, налили его тело силою и здоровьем.

Под его грубой рубахой было видно множество шрамов. В молодости он поучаствовал в многочисленных битвах против вассалов Полуострова. В боях он был стремительный и отчаянно смелый. Он получал раны, но снова и снова вставал в строй. Настал момент, когда тяжелые травмы не позволили ему участвовать в новых сражениях. Полевик не отчаялся и сосредоточился на служение городам Немереи. В конце концов его заметил Верховный вождь, сделав одним из своих ближайших советников.

Врожденный норов Полевика был достаточно добродушным, а приобретенная с годами мудрость направила его юношеские порывы в мирное русло. К седым годам он стал очень рассудительно подходить ко всем делам и не бросался в суждения сгоряча. Он был до некоторой степени скромен и невзыскателен, но с другой стороны, неумолимо вершил суд над провинившимися и зорко следил за строжайшим выполнением своих приказов.

Он никогда не чурался зайти в любую корчму Кривичей, сесть за один стол вместе с солдатами или ремесленниками. Есть с ними один хлеб и вино, вести разговоры. Но вместе с тем, он никогда не шел на поводу у городской толпы. В своих речах он бранил ее, столь же часто, сколь и неумелых чиновников с обнаглевшими богатеями. Полевик умел говорить метко и остро. Каждому могло достаться от него как словом, так и делом.

Как только Полевик вышел из комнаты, его приближенный лечец тут же переменился в лице. Он снял свой капюшон и начал сверлить Тнака ненавистным взглядом. Пусто был злым, синеглазым и лысым. Он сбрасывал свою кроткую личину, как только выпадал из под взора Полевика. Тот и сам его не слишком-то жаловал. Поэтому держал в своей свите еще парочку других лечцов. Но Пусто был шурином его младшего брата и как-то навязался к нему сам по себе. Было это многие годы назад, когда Пусто еще умел надевать маску добродетели, без того, чтобы она растрескалась через пару мгновений.

– И откуда мне интересно, у какого-то пройдохи такое сильное пойло? – злобно поинтересовался Пусто.

За растерянного Тнака заступился Олежка:

– Я ему помог сварить.

– Ну-да, ну-да, – с недоверием пробормотал Пусто.

Когда они начали расходиться по домам, Тнак встретил возле каменных палат Демиха. Того силком тащил к Полевику высокорослый Немерейский стражник. Лекарю удалось прорваться на допрос Демиха. Несмотря на строгие причитания и недовольные взгляды Немерейских дружинников, Полевик приказал пропустить его.

– Я долго ждал, – мужаясь произнес Демих. – Почти полтора года прошло, как меня сюда привезли. Если честно, то я…

– У меня только один вопрос, – перебил его Полевик. – Дело в том, что три года назад, несколько Немерейцев посетили город Лоно в Сверхгорье. Они купили у старика Демиха, пару добротных коров. И когда привели в город Кривичи, то выяснилось, что если смешать молоко с нашим лечебным Пойлом, снадобье становится фиолетовым и придает выпившему, пусть и на короткое время, но все же запретные колдовские силы. Чем же таким старик Демих накормил этих коров?

– Дело в том, что… – стал запинаться Демих. – Дело в том… Ээээ… В том дело…

– Так в чем же дело? – переспросил Полевик.

– Дело в том, что я разбавлял их корм своим пойлом, – вмешался Тнак. – С помощью этого пойла я и вылечил вашего стражника, а еще раньше воеводу.

– Как же ты приготовил такое сильное пойло?

– Я набрал цветья из источников на севере Немереи.

– Нет, – почти про себя сказал Демих. – не стоило Тнак… Зачем?

– Ты знаешь, что по законам Немереи тебе грозит смерть? – спросил Полевик.

– Я украл ваше цветье, только ради блага людей.

– Значит ты и есть, тот самый лекарь из горной Лечебки? – поинтересовался Полевик. – Я все хотел послать к тебе кого-нибудь в гости. Но руки никак не доходили. Думал, может и впрямь нашелся в Прибрежье талантливый лекарь, который не пользуется запретными снадобьями.

– Я готов принять наказание, – сказал чуть дрожащим голосом Тнак. – Даже если это будет…

– Нет, – прервал его Полевик. – Но ты должен будешь работать в Кривичах еще целый год. Вместе с Олежкой. Наступают суровые времена. И способные лекари, нам понадобятся.

Тнак завесил окна своей комнаты шторами. Сидя один в полумраке, он никак не мог выкинуть из головы ту дрожь, которую почувствовал в разговоре с Полевиком. Даже если это будет смерть… Не выходило из головы Тнака. Дрожь взялась словно из ниоткуда. Он живет уже так долго и не должен бояться смерти. Но все было с точностью, наоборот. Чем дольше он жил, несмотря на все горечи и ненастья, все смерти которые он видел воочию, будучи лекарем, он с каждым днем все больше боялся. В этом он никак не хотел признаваться, тем более самому себе. Он вообще позабыл, что такое смерть. Нет, конечно она крутилась вокруг него, но он никогда не мыслил самого себя мертвым и упокоенным на веки веков. Дрожь выдала все. У Тнака с детства было множество ритуалов, которыми он себя огораживал. Иногда было комично наблюдать со стороны, как матерый лекарь, шепчет под нос себе какие-то заговоры и наставления. Он любил точный счет всем предметам в своей комнате и раскладывал их строго по полочкам, в определенном порядке. Который впрочем пару раз в год мог изменяться. Он боялся, что придут несчастья, ненастья, но в итоге все сводилось к внутреннему, глубокому страху… страху смерти, который пусть где-то и в глубине, да потемках души, все-таки преследовал его. Что скрывалось за ним? Скорее всего вина…

Демих, относился к смерти проще. Точнее более двояко. Окна его всегда были на распашку. Он не боялся примет… залетавших к нему погостить птиц… разбитых зеркал… бормотания рыночных прорицательниц. Несмотря на полученное при катастрофе бессмертие… Он еще не был уверен так ли это на самом деле?.. Демих помимо провалов в памяти, также страдал от периодически хватавших его за грудь и за голову недугов. Чаще настигавших его по собственной вине. Он чуть не погиб, пытаясь покорить гору Снежинку. Затем был раздавлен камнепадом, после чего кое-как отпоил его Тнак. Но хуже всего ему пришлось, когда он объелся черного смоковника, самого ядовитого плода в Сверхгорье. О нем мало кому известно, Демих решил рискнуть и ему сперва понравился вкус. Обычно смертельный плод убивает с одного укуса. Демих съел целых пять штук. Лежа на сплюснутом валуне около горного ручья, весь в поту, задыхаясь, плюясь кровью из легких, в те дни ему было почти все равно. Он стал к смерти нейтрален, его разум и так будто был отрешен от слабеющего тела. Конечно, такой кончины он не хотел. Предпочитая умереть не на горном склоне, возле кустарника с черным смоковником. Он бы скорее предпочел умереть, в своей кровати, возможно и не один, а с какой-нибудь цветущей молодой развратницей, а лучше с двумя, также весь в поту, но только вместе с последними каплями эйфории. А черный смоковник отнял у него все его силы с желаниями. Разве это дело, так умирать? Все чувства вернулись к Демиху только через год, после отравления. С тех пор он зарекся брать в рот, что попало.

По всему дому пронесся холодный ветер. Осень заявила о себе по полной. Пора было разжигать и камин. Демих занялся бревнами. Гостиная прогрелась через пару часов. Тнак решил замешать новый рецепт снадобья от переломов.

– Не разгребай, горячие угли ножом, – попросил Тнак.

– Что, очередная примета? – почти негодовал Демих.

Вскоре к Тнаку явились Олежка с Марусей. Они застали его сидящим у очага и варящим зелье.

– Завтра в городе празднуют Золотую пору, – сказал Олежка. – Ты пойдешь с нами?

– Что значит, этот праздник?

– Окончание Великой охоты в Немереи и начало настоящей осени.

– И как охота?

– С Кривичей никто не ездил в этом году. Всех воинов нужно держать в городе. В Благолесье назревает настоящая буря. Да и не только там.

Градоначальник уступил свое право, объявить Золотую пору в этом году, вернувшемуся в Кривичи из долгой поездки Полевику. Он шел по городу твердою поступью. Немерейцы и Лесничие встречали его одобрительным гулом.

После кратенькой речи, начались песни, пляски, да хороводы.

Демиху приглянулась нарядная женщина с красным румянцем. Она сидела и пугала подростков на углу просторной площади, примыкавшей к праздничному полю. Ее называли кликуша. Олежка предупредил, чтобы никто к ней не приближался.

– Почему? – вопросил Демих.

– Она считается колдуньей. Градоначальник давным-давно выгнал их всех из нашего города.

– Зачем она тогда вернулась?

– Ты же знаешь, что в Кривичах порою, сквозь пальцы смотрят на запреты, – пытался оправдать ее появление Олежка.

– Значит она не опасна.

Демих взглянул на ее румянец, но вскоре перевел свои очи на грудь. Немерейке было чем похвастаться. Ее сарафан слазил почти до сосков. Скорее всего этим она и привлекла, подростков со всех углов площади.

– Я видела, как его душа висит в Странном лесу прямо на чудном дереве и кусают без устали ноги, да шею скользкие змеи! – пугала подростков кликуша.

– Ты лучше нам свою грудь покажи, – сказал подросток чуть по-старше. Все засмеялись.

Но глаза кликуши налились кровью, она начала щебетать словно хищная птица из самых страшных и потусторонних преданий.

Подростки в ужасе разбежались, Демих тоже было отпрянул, но она схватила его за руку и заверещала:

– Мы тебя ждем! Мы тебя ждем!

Ее еле оттащил от него крепкий Немереец высокого милицейского чина. Он связал ее руки веревкой и силком увел прочь с площади.

– Я предупреждал! – укоризненно воскликнул Олежка.

– Что с ней?

– Не знаю, но ходят слухи, что кликуш при себя держат отшельники с озера. А после трех лет отпускают их на все четыре стороны. Вот они сумасшедшие и бродят по городам, верещат и пугают всех своими бессмысленными воплями. Главное в гневе ничего им не говорить, не смотреть им в глаза, так они тебя не запомнят.

– А если запомнят.

– Говорят будет худо, – влез Тнак. Он явление кликуш уже порядком изучил.

– Да брось ты,– махнул рукой Демих и они вместе с Олежкой рассмеялись, немного смутив Тнака.

В суматохе празднества Демих начал выпивать со всеми подряд. Он здоровался, обнимался и веселился. Хмурый Тнак, постоянно его предупреждал:

– Не подавай руки без разбора!

– А то что?

К вечеру Демих попал в компанию к Пусто.

– Значит ты друг Тнака? – спросил его приближенный Полевика.

– Вы говорят не ладите, – сказал Демих, обгладывающему куриную кость, Пусто.

Тот сперва фыркнул презрительно, но затем расслабился и со спокойным лицом ответил на вопрос:

– Небольшое недоразумение у нас с ним вышло. Но оно касается только наших подходов к лечению.

Демих был рад, что у Тнака и его нового приятеля Пусто все в порядке. Иначе он не смог бы с ним пить. Когда они опустошили последние кружки, дело клонилось к рассвету. Ночь была холодной, но горечь настойки согрела обоих. Пусто проводил Демиха прямо до дома. Он в отличии от своего нового приятеля с легкостью держался на ногах. Такое ощущение, что он или вовсе не пил, то ли его крепкие напитки совсем не берут.

У Пусто был задуман свой план. Он с подозрением относился к Тнаку и Демиху, решив за ними следить. Он считал, что они не раскрыли всю правду Полевику. Уж если Пусто что-нибудь выяснит, пойдет напрямик к Верховному вождю. Он надеялся, что уж тогда, тот выкинет из своих советников Полевика и поставит на его место Пусто. Который не сомневался, что давно заслужил такую почетную должность.

Со следующего дня, он начал свою бессонную слежку за домом Тнака и Демиха. За первым наблюдать было сложнее. Окно его комнаты выходило в сад, было закрыто деревьями, к тому же Тнак постоянно его занавешивал.

За Демихом следить оказалось гораздо проще, хоть он и прекратил с первыми осенними холодами открывать окно на распашку. Пусто снял комнату в доме напротив и наблюдал за происходящим.

Тнак с утра до позднего вечера помогал Олежке в лечебнице. Вход для Пусто туда был закрыт. Полевик строго на строго запретил всем своим приближенным мешать лучшим лечцам Кривичей.

Демиху тоже подыскали работенку. Он был очень хорош в строительстве.

Градоначальник все еще не доверял ему. Поэтому к возведению башен, валов, рвов и ловушек, Демиха не допустили. Не доверили ему и наладку водопроводов. Не хотели его подпускать и к укреплению стен.

Проблема решилась когда потребовались новые хранилища для зерна. Урожай в этом году, был особенно хорошим. Поэтому требовался надежный каменный амбар, где зерно не пропадет, ни от холода, ни от грызунов.

Демих легко справлялся с новой работой, через три дня фундамент был уже готов. Полевик каждое утро посещал все новые строительные работы, ведущиеся в Кривичах. Он был доволен Демихом и хвалил с каждым днем его все больше и больше.

Пусто был крайне зол, таких одобрительных слов от Полевика, он за всю свою службу ни разу не слышал. Неплохо или сойдет, было самым ободряющим в его похвалах, обращенных к своему приближенному лечцу. В оправдание Полевика, можно сказать то, что от других Пусто и вовсе не слышал, ничего более ободряющего чем: «Ты сдурел?; Совсем ты что ль ебанулся?» Так или иначе зависть начала поедать Пусто еще сильнее. Она словно неуловимый таракан ползала по его рукам, ногам и плечам, залезала прямо в рот и он с ней ничего не мог сделать. Прибить злополучное насекомое, можно было только раскрыв все тайны Демиха и Тнака. Спустя почти неделю, бессонных ночей такой шанс ему наконец-то представился.

На ужин устроенный Тнаком в этот вечер собрались почти все – Олежка и Маруся с детьми, их знакомые лечцы и еще парочка каких-то мутных приятелей Демиха. С заходом солнца жарко натопили весь дом.

Ночь приближалась. Гости решили остаться. Их начали укладывать по спальням, но места всем не хватало. Тогда Демих заперся в своей комнате, чтобы подготовить ее для семейства лечцов. Она была немного захламлена. После недолгих разборов, Демих все же закрыл мусор и хлам закидав простынями и одеялами. Пусто порядком все это начало надоедать и он уже сам собирался ко сну. Но тут Демих открыл небольшой ящик деревянного комода, который стоял около дальней стены. Он достал завернутое полотно. Тут Пусто его и подловил.

Из-под полотна Демих вытащил кинжал с золотой рукоятью. В нее были инкрустированы три ярких рубина. Они блестели красным затмевая свет масляной лампы. Пусто напряг свое зрение, внимательно рассмотрев весь кинжал. Несмотря на то, что их комнаты разделяла широкая дорога, свет рубинов светил очень ярко. На лезвие вдруг начали играть фиолетовые молнии. Демих подозрительно посмотрел на окно напротив. Пусто быстро шмыгнул под подоконник. Когда он осторожно поднялся, Демиха и след простыл.

Взяв листик бумаги, Пусто на калякал кинжал. Три рубина были слегка преувеличены. Он где-то уже встречал такое орудие, может быть в какой-то стариной книге?

С рассветом Пусто отправился в библиотеку. Он метался от одной полки к другой. В запылившемся углу, он нашел несколько книг. Выбрав самую тяжелую из них, в синем кожаном переплете, он с трудом уложил ее на дубовый стол и уселся на грубую лавку.

Его глаза перебирали одну строку за другой. Он никак не мог им поверить. Пусто и раньше часто хватал удачу за хвост, но она раз за разом от него ускользала. Но тут, совсем другое дело, теперь он свой шанс не упустит.

По мере того, как он перелистывал одну страницу за другой, перед его засверкавшими глазами, вставали картины пышного приема самого Верховного вождя Немерейцев. Ты такой умный Пусто! Если справишься с ролью советника! То сам займешь мое место! Ты готов? Конечно Готов! Мечты то и дело отвлекали Пусто от дела. Он старался сосредоточиться. Вот и он, наконец!

В середине пыльного листа был красиво начерчен ритуальный кинжал, с золотой рукоятью и тремя инкрустированными рубинами. Он был один в один, как тот, что Пусто увидел в руках Демиха. Может подделка? Но Пусто гнал такие мысли прочь. К тому же рубины светили так ярко, что и масляной лампы было не нужно. Он заприметил и рассмотрел весь кинжал, сквозь темную ночь, через широченную дорогу ремесленной улицы.

В книге было подробно описано про ритуальный кинжал Темного шамана. Его выкрали много столетий назад. Пусто с детства знал всю историю. Что он может делать в руках негодника Демиха?

Пусто терзался в сомнениях. Конечно он мог тут же сообщить все Полевику. Но тогда тот припишет находку на свой счет.

Пусто судил по себе и скорее всего был не прав.

Если ехать к вождю? Но с чего он вообще будет разговаривать с Пусто. Репутация у лечца была не так уж чтоб самая скверная, но ничего особо хорошего про него в Немереи обычно не говорили.

Он впился взглядом в чуть заметные строки, прямо под рисунком кинжала:

«Вот такое оружие и вызвало раздор Немерейцев! Отсюда и повели свой…………….. отшельники».

Несколько предложений было затерто. Пусто перевернул страницу, все последующее было написано на очень древнем диалекте Немерейского языка. Его пожалуй не смог бы разобрать даже высокообразованный Олежка или имеющий доступ к тайным архивам Полевик. «Но кто?» – впилось в голову Пусто. Он думал почти целый час. Еще несколько раз перечитав последние из понятных ему строк, он остановился на слове отшельники.

Глава 4.

На двух стульях

Огромное войско Злыдня стояло на западном берегу Длинки шесть дней. Они, так и не решились перейти реку и вторгнуться в земли Лесничих, отойдя в защищенные рвами и укреплениями лагеря.

«Возможно готовят какую-то ловушку,» – не спавшей уже несколько дней Лисе не давало покоя промедление врага.

Виктор, ехавший верхом, натянул поводья, остановился и начал всматриваться вдаль. На противоположном берегу Длинки он заметил шевеление. Небольшой отряд шел на северо-восток вдоль широкого русла реки. Среди Лесных, надевших бело-черные доспехи в подражание Полуострову, можно было узнать Трясовиц. «Куда они направляются?» – подумал Виктор.

– Однозначно, в город Сгорье! – уверенно сказала Лиса своему мужу, только что вернувшемуся во временный лагерь на восточном берегу Длинки.

Между племенами Лесных и Лесничих есть те, кто до сих пор не определился. Правитель города Сгорье, по имени Леший был именно из таких. Большая часть его поданных были в родственных связях с Лесничими Пепельного Леса, недолюбливали Полуостров и относились к большинству Лесных с некоторым недоумением. Сам Леший выше всего ставил гибкость своих деловых суждений. Они плавно перетекали из его норова прямо в политику. В молодости его угораздило прожить несколько лет в городе Малл. Там он проникся духом Полуострова. Утром учился делам по наживе, помогая ушлым торговцам из гильдий, а после полудня посещал чтения выдающихся городских поэтов. Леший многое перенял с города Малл и перенес в Сгорье. Например тамошний рынок был в много раз больше, чем в любом городище Лесничих. Не только в плане торговли Леший считал Малл, Кихшо и Антиру совершеннее городов Немерейцев. В культурном плане он ставил Полуостров выше всех остальных вместе взятых. Над чем посмеивались не только общавшиеся с ним Немерейцы, но и не частые гости с Перепутья. В таких разговорах непоколебимую уверенность Лешего было не сломить. Он старался стоять на своем. В вопросах не затрагивающих культурные различия, он был гораздо податливее.

Хотя он и чтил Полуостров выше других, но с другой стороны, никак не мог отказаться от торговли с Лесничими и Немерейцами. Такой подход разорил бы город Сгорье. К тому же большая часть его родственников проживали на восточном берегу реки Длинка. Проведя счастливое и безмятежное детство в северном Благолесье, в зрелые годы Леший не стал забывать свой родной дом, хотя многое в жизни Лесничих теперь ему стало казаться чем-то жутко нелепым.

Город Сгорье считался центром торговли между Немерейцами-Лесничими-Полуостровом. Впрочем только самым доверенным членам торговых гильдий Кихшо и Малла дозволялось торговать с поданными Лешего. Ведь всю свою темную толпу, верхушка Полуострова давно убедила, что с демонопоклонниками нельзя иметь никаких связей. Леший старался подчеркивать перед всеми влиятельными торговцами с Полуострова, что они дескать не просто Лесничие, а Лесничие из Сгорья. Будто в игре его слов были какие-то особые для них смыслы. Влиятельные граждане Полуострова, всех заезжих рассматривали не иначе как жертву для своих махинаций и выгод, а откуда они, вопрос не интересный и сугубо вторичный.

В середине ночи Лиса и Виктор затаились перед стенами Сгорья. Их скрывал кленовый прилесок, проросший возле дороги ведущей к главным воротам. Двое лучников подали знак с южных полей, запустив фиолетовые стрелы в ночи. Издалека они напоминали кометы, только Виктору с Лисой была известна их истинная природа. Значит, трясовицы всего в часе ходьбы от Сгорья.

Когда отряд из двадцати человек приблизился к первому клену, Виктор и Лиса напали на них с разных сторон. Первые два удара фиолетового копья сразили двух крепких Лесных. Трясовицы бросились врассыпную. Лиса сумела первым же выпадом клинка поразить старшую из них прямо в грудь. Не мешкая ни секунды, она тут же устремилась за двумя оставшимися. Путь ей преградили двое ловких мечников, но лишь на мгновенье. Она рассекла обоих одним взмахом клинка. На пути Виктора встали несколько очень умелых воинов. Он ранил одного из них копьем, но тот был под снадобьями трясовиц и лез на рожон как сумасшедший. Виктор истыкал его острием, оставив от бронзового нагрудника только пепел. Он собирался сразить выпадом еще одного Лесного, но за древко ухватился могучий воин в капюшоне. Виктор определил серебряный знак на его толстых черных перчатках. Это был демонолог с Кихшо. Судя по золотой обивке балахона – высокий командующий. Он удерживал древко, пока мечники окружали Виктора со всех сторон. На подмогу подоспели Лесничие лучники. Несколько точных попаданий фиолетовых стрел остановили чрезмерную прыть мечников, не давая им замкнуть круг. Виктор выдернул древко из лап демонолога и убил его ударом копья прямо в живот. Оставшиеся мечники набросились на него разом. Он увернулся и ловким прыжком вырвался из окружения. Поднявшись он нанес несколько точных ударов фиолетовым острием, после которых все оставшиеся мечники рухнули замертво. Судя по знакам, гербам и рисункам выгравированным на их доспехах, половина из них были с Полуострова.

Лиса прижала вторую Трясовицу к стенам города. Та пыталась распылить яды, разбрасывая их своей левой рукой с прикрепленных к поясу мешочков. В правой руке у нее был короткий клинок. Она размахивала им стараясь не подпустить Лису слишком близко. Точный удар в область шеи срубил трясовице голову. Из прилеска с диким воплем вылетела другая. Она пыталась расцарапать Лисе щеки. Ее когти были пропитаны ядом. Лиса чудом увернулась от них и воткнула клинок прямо в бок своей противнице. У Трясовицы спал капюшон. Лиса посмотрела в ее голубые глаза и не лишенное привлекательности лицо. Молоденькая девушка, со светлыми локонами… «Только мразь, тварь, падаль и дрянь затравившая десятки Лесничих деревень c городищами!» – Лиса знала кто перед ней, но на нее все равно нахлынули воспоминания, от которых она старалась отмахиваться, как от неприятных назойливых мух…

Битва закончилась полным разгромом отряда трясовиц. Лесничие лучники собрали тела всех врагов и сожгли в чистом поле. Несколько стражей из города Сгорья наблюдали за происходящим с невысоких стен. Некоторые, только завидев битву хотели вмешаться, но их командир опознал Лису и приказал не рыпаться. Когда битва закончилась, он тут же отослал гонца к правителю города – Лешему.

Виктор с Лисой остановились в гостях у своих верных сторонников. В Сгорье таких было предостаточно. Их дом стоял на оживленной улице в центре города. Которая ничем пожалуй и не отличалась от обыденных и не самых богатых улочек Малла. От стиля Лесничих и тем более Немерейцев в Сгорье осталось очень немногое. Все заполняли собой тесные каменные домики, проходы между которыми сужались с каждым годом все больше. Узкие дорожки были покрыты неуклюже уложенной брусчаткой, из-за которой проезжающие телеги, порою теряли свои деревянные колеса.

Лиса сидела в темной комнате, опираясь плечом на изголовье кровати. За окном шел холодный осенний дождь. Время только-только перешло за полдень. На стене комнаты были начерчены разноцветные картины с поучениями. Ее взгляд остановился на одной из них. Три малолетних разбойника обворовывали крестьянский амбар, но их поймали бдительные стражники. В памяти Лисы всплыли картины из ее далекого детства.

… «Лиса, ты пойдешь с нами на дело?» – спросил один из сводных братьев. «Да ей всего двенадцать! Она расплачется и сдаст нас всех!» – возразил его друг. «Мы уже брали ее на дело несколько раз!» – заявил другой сводный брат. «Да! Она залезала через окна и щели, где ты бы в жизнь не пролез! Мы с ее помощью обчистили половину юго-западной Квинки!» – с гордостью хвастался своему лучшему другу самый старший из сводных братьев. «Слушай меня! Держи острый кинжал и если что бей прямо в бок!» – средний из сводных братьев вложил в ее ладонь рукоять…

– Дорогая, к нам гости! – взбудоражено произнес зашедший в комнату Виктор.

– Кто там? – вскочила с кровати Лиса.

– Посланники Лешего.

– Что им нужно?

– Говорят, что правитель Сгорья, нас зовет к себе в гости.

– Скажи, у нас нет на него времени.

– Они очень сильно настаивают.

Леший почти во всем старался подражать Полуострову. Он выстроил себе виллу, неподалеку от озера Сгорье, в стиле самых богатых домов Малла. Две статуи охотничьих псов, стоящих перед большими воротами из черного дерева, стены разноцветного мрамора, просторные гостиные и залы, широкие спальни, узенькие каморки для слуг – все было в его загородном доме. Только дикий, поросший густыми деревьями сад с мелким прудом, напоминал о том, что они все таки во владениях Лесничих. На Полуострове внутренние дворы вилл обычно делали каменными, с низкой травой, мраморными бассейнами и аккуратно выстриженными кустарниками.

Леший встретил гостей в просторнейшей комнате с камином. Около дальней стены, по левую руку от входа стоял дубовый стол и высокое позолоченное кресло обитое шелком. В центре комнаты красовалась большая мраморная статуя какого-то знаменитого поэта из города Малл. Перед широким столом Лешего стояла двухместная скамья. Хозяин роскошной виллы хотел было усадить своих гостей на нее, но что-то взбрело ему в голову и он вытащил из угла два деревянных стула. Он рассадил Лису и Виктора на них, заранее отряхнув спинки от пыли и поставив прямо перед своим высоким позолоченным креслом. Со стороны могло показаться, что он собирался отчитывать гостей, словно малых детей.

Было немного прохладно. Камин уж тлел, к тому же был встроен в противоположную от стола стену. Там была теплая часть комнаты, но она предназначалась исключительно для отдыха Лешего, а не для злободневных переговоров.

Затянулась та же самая песня, что гости слышали от правителя Сгорья множество раз, Виктор с Лисой подперли свои щеки правой рукой и ждали пока тот закончит тираду. Леший говорил о том, как он хочет оставаться нейтральным и не влезать в споры Лесных и Лесничих.

Его говору была присуща картавость, которая придавала его разговорам некоторую кротость и наивность. Хотя последние два качества не нуждались в дополнение его речевого недостатка, все что он говорил было именно что кротким и наивным. Этим он старался угодить обоим противоборствующим сторонам. Ища выгоды в делах и с Лесничими, и с их врагами Лесными, не забывая при этом дружить с Немерейцами, но в тоже самое время стелиться перед Полуостровом, в особенности влиятельными гильдиями и их главами Геррлаем и Нори. Таков уж был Леший.

– Зачем вы так сидите предо мной? – потянуло Лешего на поэзию. Он был крайним ее любителем.

– Опять стихами заговорил, – улыбнулся Виктор.

– Не в первый раз, так просто застаю двоих я вас, в моем родимом городе стремитесь, избавиться от вашего врага? Через меня?

– Мы убили их за городом, – возразила Лиса. – Ведь договор о твоем невмешательстве был примерно такой?

– Вы смеетесь надо мной? Убили демонолога прямо около стен Сгорья. Думаете Полуостров будет интересоваться, далеко ли там было до ворот?

– Мы спасли твой город от Трясовиц, – сказала Лиса. – Что они здесь вообще делали? Тебе об этом что-нибудь известно?

– Трясовиц? – удивился Леший. – Не знаю, зачем их ко мне послали. Обговорю это недоразумение со Злыднем.

– Ты смеешься? – поинтересовался Виктор.

– Поймите же, – взывал к своим гостям правитель города Сгорья, – я хочу быть в хороших отношениях и с теми и с другими.

– Значит и на хер сесть и рыбку съесть? – спросила Лиса.

– Ну, что ты такое говоришь? – смутился Леший.

– Злыдень собрал огромную армию, – сообщил ему Виктор. – Думаешь он оставит Сгорье в стороне?

– Об этом можете не волноваться, – с усмешкой заявил Леший. – У меня договор с гильдиями Полуострова, Злыдень не посмеет…

– Именно поэтому ты прячешься на противоположной стороне реки? – поинтересовалась Лиса. – Построил себе виллу по-дальше от города и поставил жителей Сгорья под удар, а сам слинял.

– Не смей! – возразил с некоторой нелепостью и дрожью в голосе Леший. Он очень побаивался Лису.

– Или что? – спросила она. – Может тебя подговорили гильдии Полуострова? Решил нас схватить и передать врагу? Иначе зачем ты послал за нами несколько десятков стражей? Не волнуйся, мы расправимся с ними в два счета.

– Подруга милая, для общей пользы к тебе пришли мы! – снова стихами заговорил Леший. – Уж для кого небезопасно в Сгорье, так не для жителей, а для вас обоих. Должны мне сказать спасибо, что я послал за вами охрану. Или вы не знаете что в моем городе достаточно сторонников Лесных?

– Ты сам виноват, что такое допустил, – вмешался Виктор.

– Я? У нас в отличии от вас свобода выбора!.. А не… Не… Не какая-нибудь тирания! – взволновано заверещал Леший.

– Опять старая песня, – сказали гости дуэтом.

Чуть успокоившись правитель Сгорья выдохнул и пробормотал:

– Все равно, я хочу оставаться нейтральным. Гарантии от Полуострова у меня есть и очень выгодные торговые сделки, кстати тоже. И я таким положением доволен.

– Только когда Полуостров соблюдал какие-нибудь договора? – поинтересовался Виктор. – Особенно такие, что им не выгодны. Поверь мне, тебя они давным-давно приговорили, как и все Сгорье. Так что, твою беззаботную счастливую жизнь они в миг переменят и закончат веревкой на твоей несчастной тонкой шее.

Леший встал со своего высокого кресла, шаркающей походкой доковылял до центра комнаты и посмотрев на статую знаменитого поэта из города Малл, опять вдохновился и заговорил стихами:

– Ни разу не напрасно молвят издавна, что рано судить о жизни смертного – несчастна или счастлива она – пока он жив.

За дверью послышался какой-то непонятный шум. Через мгновение в комнату ворвался молодой человек в полном боевом одеянии. На нем был бронзовый нагрудник, поножи, высокие меховые сапоги, а в руках его блестел серебристый шлем. Его не много перекашивало, огромнейший меч закрепленный на поясе, то и дело тянул его вниз. Молодой человек отдышался и громким голосом сказал:

– Дядя! Почему ты мне не сообщил, что приехали Лиса и Виктор? Я и все мои друзья готовы им помочь! Когда в бой?

– В какой бой? – схватился за голову Леший.

– Помощь нам точно не помешает, – проговорила Лиса.

– Чья? – изумился Леший. – Мой племянник со своими дружками всего лишь городские бездельники, самозваные ораторы и праздные гуляки. Он и меч то в руках не держал. А тут вдруг напялил бронзовые доспехи командира! Не по чину тебе!

Племянник перестал обращать внимание на Лешего и обратился к Лисе:

– Я и сотня моих друзей готовы присоединиться к вашему войску.

– Хорошо, отправляйтесь к южному городищу, что неподалеку от притока Длинки. Там вас встретят воеводы из Пепельного леса.

Племянник подошел к Лешему и гордо произнес:

– Мы готовы сражаться бок о бок с Виктором и Лисой. Наш подвиг все Сгорье запомнит на века!

– Вы кучка болванов и неумех, – схватился за голову Леший. Он нервно затрясся, но кое-как успокоил себя и тихим голосом добавил: – Когда поток струится праздной славы в устах людей, какая польза в нем?

Племянник не услышал его причитаний, покинув комнату с гордо поднятой головой, на смену ему тут же влетел ближайший советник Лешего. Он хотел сообщить какую-то важную новость, но был прерван:

– Ты вовремя! Сейчас же составь указ о лишении гражданских прав моего племянника и всех в Сгорье, кто решится вступить в битву Лесных и Лесничих на любой стороне!

– Но как…

– Сейчас же!

Советник немного замешкался, он совсем позабыл, что хотел сообщить правителю Сгорья, но это уже было не нужно.

В дверях показался крепкий мужчина среднего роста. Он был одет в меховую накидку из красной медвежьей шкуры. Медвежья морда и пасть закреплялись над его головой. Пасть гигантского хищника была столь же широкой, что и плечи воина. Чуть раскосые глаза Немерейца, излучали какой-то необыкновенный, но едва уловимый свет. Густая черная борода и несколько шрамов придавали крепкому воину еще больше солидности. Под накидкой из медвежьей шкуры, виднелся прочный пластинчатый нагрудник. Он время от времени отсвечивал темно-багровыми переливами сменявшимися серебряным блеском. На поясе у него были ножны, из которых виднелась почерневшая от времени рукоять. Вокруг нее то и дело кружились небольшие, но очень стремительные фиолетовые молнии, создававшие ауру какого-то неведомого, но очень мощного волшебства.

– Берендей! – воскликнул Виктор. – Он встал со своего места и крепко обнял своего друга.

Берендей родился в самом центре Немереи, хотя некоторые почему-то называют то место, где стоит его родное городище, востоком. Там очень суровые зимы, но при этом жаркое лето. Как победитель Великой охоты, Берендей один из немногих живых Немерейцев, имел право носить шкуру убитого красного медведя.

– Берендей, – обратился к нему Леший. – Скажи своим друзьям, чтобы не смели проворачивать свои делишки около стен моего города. У меня с Немерейцами договор!

– Не думай об этом, – попытался успокоить его Берендей. – Тебя к этому делу никак не привяжут.

Лиса встала со скамьи и пошла к выходу. За ней последовал и Виктор.

– Уже уходите? – спросил Леший.

– Надоело твое нытье, – бросила на прощание Лиса.

Леший, оставшись в комнате с Берендеем и со своим советником, огляделся по сторонам и убедившись, что гости ушли, стал рыться в деревянном комоде, пока не нашел целую стопку исписанных чернилами бумаг.

– Я провозился с отчетами всю прошлую неделю, – сообщил Леший своим гостям.

– Весь в предвкушении, – без особого интереса сказал Берендей.

– Немерейцы получат неплохую прибыль с города Малл. Прямо под сенью врага! Каков из меня гений.

– Не забывай про мою долю, – чуть более заинтересовано произнес Берендей.

– Конечно, конечно. Эх если бы только не было войны. Мы бы столько монет заработали! Столько монет заработали!

– Порченных золотых монет из Гольштайна? – сурово произнес Берендей. – Надеюсь настанет время, когда за них начнут давать в глаз.

– Почему ты сегодня угрюм? – спросил советник Лешего у Немерейца. Он хотел отвлечь разговор от темы с порченным золотом из Гольштайна.

– Ваш друг из Кихшо, подбил идиота Злыдня дать бой Лесничим, – недовольно проговорил Берендей. – Скотина совсем не вдупляет, чем обернется война для всех его сдуревших Лесных поданных.

– Я бы не стал называть Геррлая нашим другом, – попытался оправдаться Леший. – Скорее человек с общими торговыми интересами.

Берендей глубоко вздохнул и сказал Лешему:

– Правы те, кто тебе говорит, что с Полуостровом нужно держать ухо в остро. Ты совсем уж расслабился. Они к тебе трясовиц заслали, а ты волнуешься про убийство какого-то демонолога. И еще смеешь обвинять Виктора и Лису. Для Полуострова ты такой же враг, как и все Немерейцы.

– Да брось ты! – сердито возразил Леший. – У меня там родственники живут прямо в Кихшо и не тужат. Никто их там особо не щемит.

– И кто же у тебя там живет? – с усмешкой поинтересовался Берендей. – Какой-нибудь троюродный дядюшка с четвероюродной линии? Они уж небось и забыли, откуда и кто их родители были.

Леший снова произнес стихами:

– Сестра родная, общей крови отпрыск. Я сам отправил ее туда. Нашел жениха побогаче.

– А вот это ты зря, – сурово произнес Берендей. – Ты не слышал, что в последнее время там с Лесничими творят?

– Да брось мне пургу всякую дуть! – недовольно возразил Леший.

Советник заметив, что обстановка накаляется, решил вмешаться и сменить тему. Его легкость и быстрота языка в разговоре позволила ему довольно ловко вывести собеседников в более мирное русло.

Так или иначе, – сказал бодрым голосом Леший. – Мне со своей свитой скоро ехать в Аршвисс. – Он опять воздел руки к небу и добавил стихами: – В земле чужой, со странником угрюмым, что говорить о чем молчать велишь?

Берендей немного задумался, но его тут же отвлек от размышлений советник:

– Так что передать тамошним друзьям?

– Вели им пока не высовываться, – сказал Немереец. – Как станет спокойнее, к ним на подмогу явится от нас человек.

Когда Берендей ушел, Леший оставшийся с советником наедине выждал очень долгую паузу, а затем деловым тоном объявил:

– Может заключим все же сделку с Иззей Хитрым? И да ну, этих Немерейцев. Достали они меня. Порченное золото им видите ли не нравится!

– Я бы все же посоветовал держаться Берендея или хотя бы немного обождать, – чуть не уверенно произнес советник.

– У меня все же сложилось полнейшее неверие в успех Лесничих против Злыдня. По крайней мере в ближайшей битве. Подмога от Немерейцев скорее всего не подоспеет. Полуостров крепко держит их в Благолесье.

Советник посмотрел на Лешего с недоумением и неуверенно спросил:

– Вы что намекаете на… намекаете на..?

– Я бы не стал называть это предательством, – сказал Леший. – Просто здравый смысл. Немерейцы слабее чем Полуостров, нужно признать очевидное и жить как-то со всем этим дальше.

– Не согласен… – неуверенно произнес советник.

– О боги! О судьба! О кормчий демон! – снова заговорил стихами Леший. – Ладно, отпускаю тебя до утра. Нужно побыть одному мне в раздумьях.

Лесничие возвели лагерь на окраине местечка, которое примыкало к притоку реки Длинки с юго-востока. Их палатки раскинулись на длинной вытянутой опушке Пепельного леса. Окружающие чащи, густых, на половину пожелтевших, но еще не сбросивших всю листву деревьев, помогли им скрываться от вражеских соглядатаев, которые рыскали по тайным тропам в надежде проследить за приготовлениями Лесничих к обороне. Нескольких таких наглецов, подошедших очень близко, сразили фиолетовые луки. Пущенные с них стрелы могли пролететь несколько верст и пробить самый прочный нагрудник. Были даже особые фиолетовые луки, которые с нескольких стрел могли уничтожить и каменную башню с прочной стеной. Но в собравшемся войске, подобный лук был только у Берендея. Ему подарил его Виктор, как и волшебные доспехи с мечом. Ходили слухи, что Берендей еще сильнее их усовершенствовал, воспользовавшись запретным колдовством и заклинаниями отшельников. Правда это или наговоры, никто, кроме самого Берендея не знал.

Редкие порывы сильного ветра поднимали опавшие листья с земли и закручивали их в воздухе. К счастью в эти холодные дни яркое солнце прогревало весь лагерь с утра до самого вечера, не давая замерзнуть Лесничим. Костры разрешалось жечь только на закате, небольшие, не дающие густого дыма.

– Нам нужно выступить первыми, – объявил Берендей. Вокруг него собрались воеводы почти всех городищ Пепельного леса и Виктор с Лисой.

– У нас всего двенадцать тысяч!

– Против пятидесяти!

– А ты предлагаешь самим атаковать! – недовольство доносилось из всех углов палатки военачальника.

– Мы перейдем приток Длинки и сперва ударим по войску Лихи. Она расположила около десяти тысяч на восточном берегу Длинки. Думала, что сумеет их скрыть, от наших глаз, под покровом Пепельного леса.

– Дельно! – добавил Виктор.

– Да, но только… – хотел возразить один из воевод.

– Мы с легкостью разобьем войска Лихи, – перебила его Лиса. – И если Злыдень полный кретин, то направится им на подмогу, приказав своей армии перейти на плотах и лодках прямо через полноводную реку.

– Его остановят стратеги присланные с Полуострова! – воскликнул еще один воевода.

– Не стоит недооценивать гордыню Злыдня, – сказал Берендей. – Все Лесные подчиняются именно ему, а не стратегам с Полуострова. Если мы сможем убедить его в нашей слабости, то он не будет слушать никого и ринется в бой.

– И как мы собираемся убедить его в нашей слабости? – спросил старый Лесничий, командующий двумя сотнями мечников из города Сгорья, присоединившимся к войску по зову племянника Лешего.

Берендей призадумался, но как только услышал вновь начавшиеся сомнения и споры в стане воевод, тут же прервал их жестом, а затем сказал:

– Когда разобьем Лиху, прижмем часть ее войска прямо к реке. Дадим нескольким отрядам уйти на плотах, а с ними отправим наших подговорщиков, чтобы они убедили Злыдня, что была равная битва, войска Берендея почти были разбиты, но полководцы Лихи всех предали. Они тут же пойдут через реку, чтобы добить нас и попадут в ловушку.

– Но что если наших подговорщиков станут допрашивать и пытать? – спросил один из воевод.

Берендей подошел к Виктору и посмотрев на него сказал:

– У моего друга, есть средства, чтобы пройти любую проверку.

– Выдвигаемся завтра? – с нетерпением спросила Лиса.

– Нет, сперва отправим подговорщиков в войско Лихи, – ответил Берендей. – Обождем пару недель, пока им там будет доверие. И только затем нападем. К тому времени и река Длинка разольется еще больше.

Лиса покинула совещание с некоторыми надеждами на успех, но в плане Берендея все еще сомневалась. Она прошла по вытянувшемуся на длинной, но узкой лесной опушке лагерю и вернулась в свою палатку. На меховом спальнике лежали ее пластинчатые доспехи, переливавшиеся багровым светом, а рядом несколько трофеев, которые она сняла с убитых трясовиц. У каждой из поверженных колдуний был кулон со знаком двух солнц, проткнутых одной стрелой. Две золотые у старших и серебряный у младшей. Лицо молодой трясовицы до сих пор стояло перед глазами Лисы, словно какое-то нелепое воспоминание из ее прошлой жизни…

…Ночной ветер дует с запада и разносит болотный смрад по всему городу. Темные фигуры важно расхаживают по Жабьему логову Квинки. Так здесь называют квартал самых опасных дворян города. Они уже много лет враждуют с семейством, к которому принадлежит мать Лисы. У взрослых своя вражда, у детей свои смертельные драки. Лиса медленно идет и прислушивается. Рядом с ней сводные братья. Враждебный квартал не сулит ничего хорошего, но только тем, кого здесь заметят. Все ближе слышатся голоса. Старший подает знак разделиться. Враги где-то поблизости. Слышен шум тяжелых сапог, отбивающих неровный такт по брусчатке. Они где-то здесь, уже рядом. Лиса выглядывает из-за угла и ей удается прошмыгнуть в переулок. Вот она дверь, а за ней золотая цепочка с кулоном, что силком стащили с ее сводного брата в неравной драке неделю назад. Кулон нужно вернуть, чего бы не стоило. На нем семейный знак ее рода по матери – перебирающая лапы двухвостка. Почти у всех дворян Квинки странные гербы, у тех что богаче лягушки и жабы, у тех, что беднее, но не менее дерзких – насекомые. Остается всего один шаг. Дверь скрипит устрашающе. Изнутри ее открывают. На пороге молодая девица, со светлыми заплетенными косами. Лиса ее узнает – это очень боевитая сестренка, молодежного главаря враждебного семейства. Она с подозрением смотрит на рыжую незнакомку. Девица старше Лисы, быть может года на три или четыре. На вопрос: «Что ты здесь рыщешь, мелкая дрянь?» Лиса бросается в бег. За высокой стеной, крепко сложенной из оранжевых камней, лежит родной квартал. Там в обиду ее не дадут. Но стену ей никак не перелезть. Боевитая девица шестнадцати лет летит на нее с кулаками. Бьет прямо в нос, разбивает ей губы, рассекает и веко. Лиса почти теряет сознание. Девица пинает ее сильно ногами. Рукой она нащупала кинжал и со всей злости с отчаяньем, что у нее были бьет своей противнице прямо в бок. Та падает еле дыша. Ее глаза наполняются болью и страхом. Лиса плачет сама, но не в силах ее страданиям помочь. Она хочет позвать взрослых, но понимает что они же ее и убьют. Лиса бросает кинжал и обходными путями бежит с вражеских улиц…

– Оранжевые стены Задлинки! – воскликнула Лиса.

Она выбежала из своей палатки и бегом направилась обратно к совещавшимся полководцам. Отыскав Виктора и Берендея, она вывела их на улицу на разговор.

– Оранжевые стены Задлинки! – воскликнула Лиса.

– О чем-ты нам хочешь сказать? – спросил Берендей.

– Оранжевые стены Задлинки! Мы можем до них дойти! Там есть пороги!

– Ты о чем? – недоумевал Берендей.

Виктор кажется понял замысел Злыдня и сказал:

– Они встали на реке, а сами тайком переправляют своих солдат Лихе.

– Через полноводную реку? – удивился Берендей.

– Чуть южнее Задлинки есть несколько почти скрытых от глаза порогов. Они очень узкие для того, чтобы вести там конницу, но за пару недель можно незаметно переправить достаточно мечников, лучников и копьеносцев без всяких лодок, плотов и мостов.

– Тогда нам нужно ударить раньше, – сказал Берендей.

– Ты не понимаешь! – радостно воскликнула Лиса. Ей в голову пришла более дерзкая идея.

– Что я не понимаю? – с недоверием спросил Берендей.

– Нам нужно дождаться, когда Злыдень переправит Лихе половину войска, тогда мы и нападем. В таком случае у него не останется выбора и придется вести всех остальных на подмогу. И где они всех поведут?

– Через пороги! – восторженно сказал Виктор.

– Надо обдумать, как устроить засаду в том месте, – задумался Берендей. – Обойдем пожалуй через тайные тропы Пепельного леса. Вы вдвоем возглавите тысячу воинов. Я с основными силами, нанесу неожиданный удар и попытаюсь прижать их к вашим порогам с востока. А когда подойдет подмога, вы со своим отрядом ударите с юга. Только не усердствуйте в погон…

Лиса тут же перебила его:

– Когда они побегут, мы сможем преследовать их до оранжевых стен Задлинки. Возьмем город в тот же день.

– Слишком опасно, – не согласился с ней Берендей.

– Мы сумеем, – настаивала Лиса.

– Нет, – стоял на своем Берендей. – Никаких переходов за реку.

– Ты не понимаешь! – воскликнула Лиса с негодованием. Ее глаза загорелись багровым пламенем.

– Командующий здесь только один, – сказал спокойным голосом Берендей. Он повернулся к Виктору и добавил: – Тебе лучше успокоить, свою жену, она за своей яростью совсем не следит.

Когда Берендей развернулся и ушел, Виктор нежно обнял Лису и сказал ей на ухо:

– Тебе нужно быть осторожней. Этот огонь сжигает тебя изнутри.

– Мы должны завершить дело, чего бы это не стоило!

Долгий красный закат придавал сказочную красоту осеннему лесу, покрытому желтой, оранжевой и все еще зеленой листвой. Виктор, сидевший на бревне перед небольшим костром, вспомнил, как слышал в далеком детстве историю про Пепельный лес. Многие племена из Немереи в те годы шли на запад. Одно из таких племен, которых позже назвали Лесничими, дошло до далекого леса, чьи деревья в те времена простирались почти до непроходимых гор. Они строили деревни и городища посреди больших лесных опушек.

Тогда Лесничие впервые столкнулись с Тюрнглами. Племя, которое, как говорят, пришло из краев, лежащих где-то далеко на западе, за бесчисленными грядами долгих и труднопроходимых гор.

В каждом Тюрнгле с раннего детства воспитывали превосходство над прочими. Они не ладили между собой, но еще более ненавидели племена, которые стояли у них на пути. Такое поведение не передавалось им с кровью или молоком матери, но навязывалось Тюрнглскими мудрецами, которые на самом деле были алчными и никчемными глупцами, научившимися с помощью всяких злых козней управлять доверчивой и глупой толпой.

Тюрнглы вторглись во владения Лесничих, но получили отпор. Тогда они решили поджечь западный лес. В ту пору стояло жаркое лето. Им удалось сжечь половину деревьев, а остальную часть леса покрыл пепел. Многие столетия прошли с тех времен. Но название Пепельного леса, до сих пор напоминает Лесничим о ненависти, которую питали Тюрнглы к их непокорному племени.

Тюрнглы за последние четыре столетия успели раствориться на Полуострове, среди племен всего света. Кого завезли туда силой, а кого-то привела нужда или жажда наживы. Но несмотря на гигантский котел, вместо того чтобы разбавить воззрения Тюрнглов учениями своих собственных племен, все произошло наоборот, жители Полуострова приняли философию Тюрнглов, которую легко описать всего несколькими словами – превосходство над всеми прочими.

Лиса сидела неподалеку от Виктора и наблюдала закат вместе с ним. Ее мысли раз за разом возвращались к детству, проведенному в Квинке…

… В доме с гербом двухвостки только что прошли званные ужины. Все взрослые уехали за город, охотиться на редких болотных кабанов. Осталась одна только молодежь. Лиса сидит в своей комнате в одиночестве и плачет. На ее лице ссадины и синяки. К ней врываются сводные братья. Они крайне злы, но вместе с тем и напуганы. «Почему ты не пошла за кулоном?» – кричит на нее старший сводный брат. Его лицо покрыто багровым румянцем, но не от стыда, а от ярости. «Еще и сестру молодежного главаря завалила!» – вторит другой, хватаясь за голову. Лиса не сдерживает истерику. Слезы льются рекой. Она оправдывается как может: «Ты сам говорил бить прямо в бок!» Старший ходит из стороны в сторону не в силах обуздать свою ненависть. «Ладно хрен с убитой девицей,» – говорит средний из братьев. «Только с кулоном, что теперь делать? Мы должны были завершить дело, чего бы это не стоило! Мелкая дура все нам испортила!» – кричит старший. Лиса плачет без остановки. «А братец ведь прав! Теперь они выставят такую охрану, что нам в жизнь не пробраться к ним в дом. Кулон теперь навсегда потерян!» В комнате чувствуется напряжение. Входит младший из сводных братьев. Он стоял за дверью и слышал весь разговор. «А может обменяем кулон на Лису? Сдадим ее жабьим дворянам, а они что хотят с ней, то пусть и делают. Может быть убьют, а может и в рабство отправят,» – говорит младший. «А ведь это неплохая идея. Лиса все равно не из наших. Пусть мать у нас и одна, но ее отец – этот недоносок Арта,» – говорит средний. Мокрые глаза Лисы еще сильнее наливаются кровью, она истошно кричит на всю комнату: « Не смей говорить так про моего отца!» Она разбегается и пытается ногтями вцепиться в лицо своего среднего брата. Тот бьет кулаком прямо ей в нос и разбивает. Лиса падает в угол. Братья уходят. Старший запирает снаружи дверь на засов и говорит: «Будешь сидеть в своей комнате, наш позорный семейный изгой! Будешь сидеть одна, пока не научишься вести себя со старшими. Но самый главный тебе урок! Завершать все дела, нужно до конца, чего бы тебе это не стоило!»…

Из палатки доносился храп Виктора. Темная осенняя ночь не была слишком щедрой на звезды. Тучи заволокли все небо. В унисон с холодными каплями начинавшегося дождя, по щекам Лисы потекли теплые слезы.

Глава 5.

Непослушание

Работа подмастерий в оружейных цехах Лакведока оплачивалась крайне скудно. Не чета заслуженным кузнецам, плотникам и особенно торговым распорядителям. Если последних занимало только, когда они наконец-то достроят свой загородный дом, у подмастерий были более насущные проблемы. Как бы найти съестного. На улицах вокруг цехов Остряка и Тетивы прорастали гранатовые деревья, яблони, орешник и терновник. Все они были опустошены голодающими подмастерьями. Остался только виноград, гроздья которого спускались вниз с фасада Таинства ночи. Подмастерья кинули жребий, пришлось идти самому младшему. В двенадцать лет он был все еще маленького роста, метр с небольшой шапкой. Его пугало Таинство ночи. В оружейных цехах, про соседей рассказывали самые жуткие страшилки. Оглядываясь по сторонам, мальчик набрался смелости и подпрыгнул несколько раз, в надежде ухватить с собой гроздья. Но все было тщетно, он еще не дозрел, до того возраста, когда можно будет отрываться от земли так высоко. Мальчик ушел и вернувшись в цеха, получил множество упреков. На все оскорбления, он оправдывался словами: «Виноград еще не дозрел!»

Все же за несколько недель, соседи привыкли к Таинству ночи. Все, кроме оружейников, смягчили свое отношение к ним. Пекари и торговцы рыбой без проблем заходили внутрь, предлагая булки и моллюсков на выбор. Благо двери святилища для всех были открыты. Помимо торговцев, к ним потянулись и новые адепты. Днем их принимал в большом зале Чарел Слепой. Но когда наступала ночь, под полами в секретной комнате, он сбрасывал свои полномочия и давал только советы. Главной в таинстве становилась Мирта.

Из многочисленных адептов, отобрали горстку тех, кому можно было доверять не только днем, но и ночью. Им поручали задания, которые нарушали законы Полуострова. Они должны были следить за высокими политиками и военным командованием. Но для того чтобы, присоединиться, необходимо было пройти испытание, за которое могли казнить самым жестоким образом, прямо на центральной площади Лакведока.

Одним из новых адептов Таинства ночи был Виндекус. Его уволили из военной академии Кихшо полгода назад. Он прознал о каких-то махинациях командующего. После чего без устали жаловался в администрацию и пытался найти выход к магистратам. Но кто-то нанял головорезов в Клоаке, чтобы они хорошенько отделали Виндекуса. Он сопротивлялся и вырвался от нападавших, но добежав до темного закоулка, получил в бок кинжал. Какого же было его удивление, когда он из последних сил развернулся и увидел на нападавшем форму Полуострова. Виндекус посмотрел в глаза тому, кто держал в руках бронзовую рукоять. Он узнал его, это был один из лучников, командовавших отрядами в Благолесье. За ним тянулась целая череда злодеяний. Раненого Виндекуса бросили подыхать в сточную канаву на окраине Клоаки. Выкинули как не нужного пса. Человек задающий вопросы, да еще и мечтающий о какой-то нелепой справедливости, Полуострову не нужен, будь он хоть самым талантливым и смелым мечником. Виндекуса выходили какие-то бедняки, он отблагодарил их всеми оставшимися у него серебряными монетами и отправился прочь из города. В Кихшо для него больше никогда не будет безопасно. Он скитался от Малла до Тико, но остановил свой выбор на Лакведоке. Вовсе не потому, что здесь квартировалось высшее военное командование Полуострова. Виндекус больше не питал иллюзий, что до кого-то там можно достучаться. Ему приглянулось Таинство ночи, он почувствовал что-то… в разговорах с Чарелом Слепым, какое-то разочарование, которое было присуще и ему самому.

– Значит вы люди, которые разочаровались в Полуострове, как и я? – спросил Виндекус, хоть и одетый в лохмотья, но вид его был строг и опрятен. Он коротко остриг волосы и сбрил всю щетину. За грубым дубовым столом секретной комнаты, рядом с ним сидели только Мирта и Чарел Слепой. Последний ответил:

– Слишком много лжи и обмана. Я был верен Лакведоку, как никто другой, но всему есть предел.

– Что прикажете мне исполнить? – не мешкая спросил Виндекус. – Какого будет мое первое испытание?

– Нужно проследить за одним стражником, – ответила Мирта.

– Проследить? – переспросил Виндекус.

– Вообще, было бы хорошо его поставить на нож, – задумалась молодая красавица. Глядя на нее, никак нельзя было предположить, что она может сказать что-то подобное.

– Погоди, – возразил Чарел Слепой. – Пока только проследить.

– Если его надо убить, – уверенно проговорил Виндекус. – Я могу заманить его в южный порт. Это не вызовет ни у кого никаких вопросов и подозрений.

Убийства в Лакведоке, хоть и случаются часто, но происходит это, почти исключительно в южном порту. Там селятся, сплошь головорезы и пираты с Гибельных островов, попадающие на Полуостров по морю. Ежели в Кихшо есть Клоака, занимающая половину города и залезающая в примыкающие кварталы и особенно центр. Так что убийством какого-нибудь влиятельного богача или стражника, прямо на главном рынке, там никого не удивишь. В Лакведоке, за убийство вне южного порта, поднимут на уши всю улицу где это произошло. Высшее военное командование очень строго следит за порядком. С южным портом все иначе. Туда стражникам лучше не соваться. Давным-давно между командованием и пиратами был заключен договор, что вторые не лезут со своими делишками на улицы Лакведока, тогда стражники не лезут в южный порт. А если залезут, то пусть пеняют на себя. Только за последний год, два достаточно высоких военных чина, по пьяни и забывчивости забрели в тамошний злачный притон, где им обоим перерезали глотки. Сами виноваты, такой ответ последовал их семьям от высшего командования. Пираты для влиятельных людей Лакведока, исключительно полезны. Их можно использовать для грязных дел, избавляясь от соперников в других городах Полуострова, так, чтобы не вызвать скандал. Что касается южного порта, он хоть и находится на территории Лакведока, но приличными горожанами в разговорах не упоминается.

Мирта и Чарел Слепой, долго думали над предложением Виндекуса. Последнее слово оставалось за молоденькой красавицей. Ей не терпелось отомстить за убийство своего любовника. Мирту сдерживали советы Чарела, он был более опытен, особенно в таких вопросах. В конце концов Мирта сказала:

– Нет, только проследить. Завтра пойдем на арену, я покажу, за кем.

Закончив разговор, все трое поднялись наверх. Чарел запер на ключ двери секретной комнаты. Один за другим, они покинули стены таинства, растворившись в ночи.

Арена Лакведока представляла из себя полукруглый каменный театр и примыкающее к нему, огромное ристалище. На небольшой сцене, через день, шли представления со всякими низкосортными артистами, которых публика закидывала гнилыми помидорами, настолько ужасно они играли. Раз в месяц на ристалище проводили бои между армейскими отрядами. В их расположении было все поле. В основном участвовали старые ветераны, но иногда привлекали и молодежь. Битвы были кровавыми, но в хитросплетениях тактик и маневров, обыватели не разбирались. Они считали сие действо скучным, предпочитая за впечатлениями отправляться на арены Кихшо и Тико. Для высшего командования, напротив, тактические баталии на ристалище представляли особый интерес.

Виндекус сел рядом с Миртой в верхнем ряду.

– Видишь того мудака со здоровыми скулами? – спросила красавица, покрывшая свою голову капюшоном. – Местные называют его Порез.

– Судя по форме обычный солдат и стражник. Ничего выдающегося.

– Это тебе так кажется. Погляди рядом с кем он сидит. Справа от него начальник гарнизона Лакведока, а слева командир мечников. Порез их ничуть не стесняется, машет руками, панибратствует и ведет себя, чуть ли не как старший.

– Вижу, но по форме он обычный стражник.

– У него есть покровители, выясни кто.

– А что он вам сделал?

– Похитил и убил двух человек из нашего таинства. Причем тех, кто не знал о наших секретных делах ничего.

Мирта оставила Виндекуса одного. Ветераны легко справились с молодежью. Грамотный седой командир, загнал бойких молодчиков в ловушку, которую они не смогли раскусить. Погибших было немного, начальник гарнизона жестом прервал намечающуюся бойню, хотя ветераны были распалены. Их несмотря на возраст обуяла настоящая ярость. Ведь в начале битвы, когда у молодежи были кое-какие успехи, они издевательски насмехались над ветеранами. Называли их преклонным отребьем, дряхлыми немощами и старыми пердунами. Затем все перевернулось, теперь молодняк смотрел, кто с обидой, но покорно, кто хоть опасливо, но исподлобья. Зеленым наглецам, показали их место. По крайней мере, так думали ветераны. Командир гарнизона напротив, был явно недоволен происходящим и приказал всем своим помощникам, тут же усилить обучение молодняка.

Виндекус проследил глазами за Порезом. Тот насмешливо похлопал начальника гарнизона по плечу, вызвав смущение у высшего командира. Обычный стражник, за такое скорее всего схлопотал бы розги, но Порез был явно из другой когорты.

Улицы Лакведока освещало солнце. Неспокойный ветер иногда задувал с моря. Виндекус шел за стражником по пятам. Он увидел, как тот остановился около главного святилища города, посвященного мифическому воину света по имени – Лакведок. Около мраморного здания опоясанного колоннами, собралась, сбившись в кучки, толпа. Ко входу святилища поднималась широкая лестница. На верхних ступеньках, верховный жрец города размахивал руками, прося жестами всех успокоиться. Толпа была крайне недовольна. Ее обманули какие-то заезжие торговцы, в сговоре с которыми все подозревали служителей святилища. Порез, растолкав недовольных плечами, поднялся по лестнице и встав рядом с верховным жрецом, всего одним жестом остановил шум и громко произнес: «Я скажу только несколько слов!» «Лжецы!» «Они нас обманули!» – доносилось из толпы. Порез еще сильнее повысил свой голос: «Если вы сейчас же не разойдетесь, пеняйте на себя! Завтра мы наложим арест на ваши лавки и вы вместе с семьями окажетесь на улице! Хватит позорить Лакведок своим дурным поведением! Хватит обвинять тех, кто выше вас, в чем попало! Позавчера вы проклинали богачей! Вчера обвиняли градоначальника! Сегодня взялись за жрецов! Кто будет следующий? Неужто мы? Такого вам не спустят, поверьте!» Толпа постепенно начала расходиться, видно, что на большую часть угрозы подействовали. Даже те кто был посмелей, не хотели оставаться с Порезом один на один.

Когда вся толпа разошлась, верховный жрец наградил стражника, передав ему мешочек с монетами в тени колонн. Порез вышел с другой стороны святилища и важной походкой побрел по улице, параллельной главной. Она вывела его к огромному зданию с колоннами и двумя большими куполами по краям. Внутри располагались – бани Лакведока, они были выстроены прямо над небольшим термальным озером. Виндекус чуть не потерял Пореза в толпе. Посетителей сегодня было очень много, несмотря на то, что вход стоил десять серебряных монет. В просторном зале Виндекус рассмотрел три огромные арки. Внутри шло разделение на мужские, женские и общие бани. На стенах перед каждым арочным входом были рисунки – фаллические символы в квадрате, перед мужскими, лиловые лепестки в круге, перед женскими и сцены целующихся возлюбленных перед общими. Последние сегодня были закрыты.

Порез оставил доспехи и клинок в большом сундуке, неподалеку от банных распорядителей, и прошел в мужской предбанник. Там он снял остававшиеся на нем тунику со штанами и повязав набедренную повязку прошел в помещение с термальными водами. Виндекус, раздевшись и также повязав повязку, последовал за ним.

Порез сидел, окунув ноги в небольшой мраморный бассейн с теплой водой. На белом фоне дна были нарисованы черными красками: запряженные колесницы, морские полулюди-полузмеи, пловцы, дельфины. В центре бассейна был рисунок, на котором четыре атлета поддерживали с каждого угла стены, изображенные квадратным контуром, в центре которого был слив воды в форме четырех лепестков. Бассейн постоянно наполнялся с фонтанов и тут же сливался на дне, обновляя всю термальную воду.

Виндекус, по началу не обратил внимания, но затем удивился, все в зале, кроме него и Пореза были голыми. Он даже начал немного смущаться, что остальные будут считать, что ему есть что скрывать под набедренной повязкой. Ведь это было не так! Но вот Порезу точно было, что скрывать. Виндекус заметил у него на бедре кожаный чехол из которого торчала рукоять кинжала. Он решил, что разговор с ним нужно заводить крайне осторожно, раз стражник носит оружие даже в бане.

Усевшись с общим приветствием, по правую от Пореза руку, сперва удалось получить только надменный и подозрительный взгляд, за которым скрывалось: «Хули ты здесь расселся?» Порез не стал произносить это вслух, он опасался незнакомцев, но в его глазах было видно именно эти слова. Через минуту, он начал разглядывать плечо Виндекуса, на котором красовалась татуировка с двумя перекрестными клинками – знак мечников Полуострова.

– Ты военную академию в Кихшо закончил? – спросил Порез.

– Да, мечник, – гордо ответил Виндекус.

– Я тоже когда-то был мечником. Выгнали на втором году обучения.

– Мне жаль.

– Тебе жаль, а мне теперь выше стражника не подняться. Командование постоянно ставит препоны. Такая вот ебанутая бюрократия.

– Согласен с тобой, – сказал Виндекус, стараясь расположить к себе собеседника.

– Но ничего, меня без всяких высоких чинов и прочей херни все в Лакведоке знают, боятся и уважают.

– Отчего?

Стражник удивленно посмотрел на Виндекуса и грубо спросил:

– Ты с какого блядь гарнизона, не местный что ли? Я Порез, приближенный человек Зверя. А ты кто такой?

– Меня зовут Огним, я сражался в Благолесье, под командованием великого полководца, которого ты называешь Зверь. Насколько я помню, он не любит, когда его так называют подчиненные, даже за глаза.

Стражник немного смутился, но тут же смягчился. Через некоторое время разговор перешел в более мирное русло. Виндекус, хоть и со скрипом, умел к себе расположить боевито настроенных наглецов. Он щедро потратился на крепкое вино, продававшееся одним торговцем в предбаннике и угостил Пореза несколькими кружками.

Когда они вышли из бань, был уже поздний вечер. Ноги Пореза сильно подкашивались от вина. Тяжелые доспехи, не добавляли устойчивости, но ему, хоть и в таком состоянии, нужно было продолжать нести службу. Они с Виндекусом пошли в обнимку по темным улицам Лакведока, распевая песни. Стражник продолжал хлебать крепкое вино прямо из горла.

– А знаешь что Огним? – сказал Порез заплетающимся языком.

– Что?

– Я настолько приближен к Зверю, что видел его самого!

– Кого?

– Воина первоначального света.

– Да не гони!

– Только тссс… Видел в крепости в море… Правда только издалека… Но об этом больше не слова!

– Да брось! Расскажи!

– Нет! – закричал Порез и был готов взяться за клинок.

– Да ладно тебе. Я просто шутил.

– Смотри дошутишься как-нибудь!

– А как ты стал близок с Зверем?

– Я для него столько сделал, – вздохнул Порез и начал говорить почти шепотом. – Столько дел, столько убийств, ты себе не представляешь… Торговцев, жрецов, стражников… Зачем они лезли не в свое дело?.. Со своим глупым благородством… Совсем не вкуривали, как Полуостров устроен… Но ты не думай, что я так жесток, по своему нраву… Все это дела большой важности… На них зиждется весь Лакведок и Полуостров… Ты даже не представляешь…

Виндекус незаметно довел пьяного стражника до южного порта. Тот спохватился, когда было уже совсем поздно.

– Я хочу ссать, – сказал Порез, когда они зашли во двор какого-то притона, на дорожке которого были неаккуратно уложены кривые узорчатые мозаики. Стражник прошел в уборную с несколькими деревянными стульчаками и дырками в ряд. Он приспустил штаны и шатаясь, пустил струю в одну из дырок. На стене горел тусклый факел. Порез спросил: