Читать онлайн Рассказы про Лену бесплатно

Люди любят говорить о себе

"Душечка"не по Чехову

Лена с Володей были между собой даже внешне похожи, что, говорят, является признаком хорошей пары. Оба неброские такие, спортивно-походного стиля. Их можно было бы в рекламе фирмы «Columbia» снимать – ветровки, джинсы на все случаи жизни и ботинки прочные, удобные. Они сами, как эти ботинки – крепкая образцовая семья. Двое старших детей, и младшенький, на четвёртом десятке рождённый, неожиданный, но на радость.

И походы они, конечно, любили. Особенно Лена. Костерки, палатки, барды… Если отдых – то на машине через всю страну. В Анапу или Пятигорск. А там в горы! И фото-селфи с горы.

И еще на концерты любили ходить. Как вот с сентября открытие, так весь сезон до следующего – симфонические, джазовые, органные. И на заезжих звезд иногда, если недорого.

Казалось, их семейной жизни, как походным ботинкам, сносу не будет.

Беда пришла, откуда не ждали. Молодая, рыжая. Все, как в песне: «У беды глаза зеленые..». Володина новая коллега. В ней всего было слишком – слишком яркая, слишком громкая, слишком молодая.

Очень Володю, по-первости, раздражала. Он даже Лене на нее жаловался. Дерзит, мол, все по-своему норовит сделать, а юбка вообще чуть ли не на ушах. А потом вдруг понял, что спешит на работу из-за нее. И выходные с их семейными культпоходами пережидает. А ждет понедельника. С того дня у них и пошло все под откос.

Не сразу, конечно. Володя, как мужчина порядочный, еще ж пометался, жене нервы на кулак помотал. «И тебя, мол, люблю, и ее, весь на разрыв. Пойми!» Еще и советов спрашивал. По привычке. Привык с женой во всем советоваться.

Лена с такой жизни похудела на пятнадцать килограмм, с утра закидывалась успокоительным, вечером доставала рюмку и бутылку сухого белого. Все плыло, как увлекаемая течением лодка, падало от порыва ветра, как неправильно закрепленная палатка. И никакой стаж опытного туриста не помогал.

Однажды Володя достал чемодан из шкафа, одним махом побросал вещи и ушел. Лена удвоила утреннюю и вечернюю дозы. На работе взяла больничный и закрылась дома. Тогда старшие дети, уже рослые и бородатые студенты, вызвали отца на беседу и объявили бойкот. Через неделю Володя вернулся. Молча спрятал чемодан на место. Все сделали вид, что ничего и не произошло. Младшему сказали, что папа был в командировке.

Но это был очень тонкий лед. И хотя оба ходили на цыпочках, голос не повышали, а в сексе старались так, как будто сдавали экзамен на профпригодность – Володя все чаще отводил глаза, а Лена избегала в них заглядывать. И в какой-то момент все надломилось и рухнуло в омут уже окончательно и бесповоротно.

Володя снял квартиру и почти одновременно попросил развод. Его огненный роман пылал и застилал весь небосвод. Володя хотел быть свободным и идти в багряный закат, отливающий прекрасным рыжим, с новой подругой жизни.

Все прежнее, в том числе и семья, казалось ему блеклым и неинтересным. Скучным, отжившим и старым! А он, как оказалось, еще такой молодой! Просто немножко запущенный, как говорит Ася.

Володя стал ходить не в привычную парикмахерскую, а в барбер-шоп. Начал бегать по утрам, завел Инстаграмм и накупил себе модных рубашек поло вместо практичных футболок. А также приобрел путевку в Турцию (дорого, в самый разгар сезона!), куда и укатил с Асей.

Из этого-то Инстаграмма Володины дети, а через них и Лена, и узнали, что папа, оказывается, всегда любил море и мечтал о загранице, что «олл инклюзив» ему гораздо милей ушицы на костре, а пятизвездочный отель – палаточных удобств. Инстаграмм, правда, не уточнял, открылась ли это знание ему только сейчас или все эти годы он просто скрывал, молчал и подстраивался.

Эти стрелы попали прямо в страдающее Ленино сердце. Оказалось, что она совсем не знала своего мужа. Ей представлялось, что они вместе плыли в одной лодке по реке жизни (Лена любила метафоры) и наслаждались, а оказалось, что наслаждалась только она одна. А он просто греб веслами, повинуясь командам из рупора. Все эти походы, костры, горы и симфонические концерты – были исключительно ее удовольствиями.

Лена поняла бы, если бы муж написал, что у него новый образ жизни и новые увлечения, чудесное настоящее и полное надежд будущее. Это можно было бы перенести. Но своими признаниями и восторгами он отменял их счастливое прошлое, перечеркивал начисто. И вот этого Лена ему простить никак не могла.

И она терзалась, мучилась и почти погибала, когда однажды утром, за чтением любимой книги, ей внезапно в голову пришла мысль. Мысль, что Володя – это такая чеховская Душечка в мужском обличье, которая подстраивалась, проникалась и перерождалась в новый образ с каждым новым мужем. И как та, будучи замужем за антрепренером, говорила, что «самое важное и нужное на свете – это театр», а выйдя за управляющего складом – что «в этих театрах ничего хорошего», так и Володя вполне уверен, что всю жизнь имел именно такие взгляды. И любил паэлью, а не плов, средиземноморскую регату, а не поход на Красноярские Столбы, и рыжих бестий вместо уравновешенных блондинок.

И Лене вдруг стало очень легко. Огонь обиды и злости погас в одночасье. Она вспомнила, что она то, Лена, все это действительно любит: походы и костры, ночевки у реки и рассветы в горах, пронзительность скрипки и божественность звуков органа. И ее внутренний мир всегда был с ней в полном согласии, ни под кого не подстраиваясь.

И будет.

«А знаешь, все еще будет…»

Лена, папа и комиссар Каттани

Любая женщина в определенном возрасте сталкивается с дилеммой – стареть красиво или просто стареть. Некоторые самонадеянно считают, что есть выбор «не стареть», но жизнь их быстро в этом разубеждает. Стареть красиво – это всяческими процедурами оттягивать момент провисания, усыхания и оморщинивания того, что с возрастом должно провиснуть, усохнуть и сморщиться. Просто стареть – на все эти ухищрения забить и…выглядеть на свои не «шешнадцать».

Лена не просто так размышляла весь день на эту тему. Её папа был очень похож на киношного комиссара Каттани. А она на папу. В их случае можно совершенно не тратиться на анализ ДНК, а просто поставить их рядом ( папу и Лену, конечно). Но что было прекрасно в папе и комиссаре – их фирменные приспущенные веки, создающие мужественный прищур – на женском лице смотрелось уже не так замечательно. А с возрастом приспущенность всего усиливается, и век, в том числе. И женщина в зеркале, все более напоминающая комиссара полиции, пусть даже легендарного борца с мафией – это не то зрелище, на которое любуешься. Так думала Лена.

А еще главбухша с её:

– Что-то вы какая-то усталая, Елена. В отпуске вроде недавно были. Не высыпаетесь?

– Да, есть немного.

А спала Лена, как сурок. И высыпалась. Она ж не мокрая соль.

Проблема была на лице и налицо. И надо было уже определяться – к старым или к красивым.

Лена записалась на консультацию к пластическому хирургу, хорошему и рекомендованному.

– Переходим с Толстого на Гоголя – сказала она по телефону подруге.

– В смысле?

– В смысле, балы закончились, Наташа. Аня поехала на вокзал. А у нас начался «Вий» и «поднимите мне веки».

Рекомендованный доктор оказался импозантным и лощеным. Лена слегка даже забылась зачем пришла и ей хотелось уже не «повем печаль свою», а игриво стрелять глазами. Ах- да, на них же веки..

– Ну, вот и что можно сделать?

– Ммм.. Понимаете, Елена Ивановна, тут простой операцией не обойдешься..

– Понимаю. Простые – они ж для простых. А для солидных дам…

– Шутку оценил. «Солидный Господь для солидных господ». Но если серьезно, я вам предлагаю не размениваться на блефаропластику, а сделать сразу эндоскопическую подтяжку лба. Два сантиметра от волосистого края отступаем, полоску кожи вырезаем и подтягиваем все наверх. У вас лоб станет выше, расправится, веки подтянутся и глаза откроются!

И с этими словами доктор неожиданно и сильно потянул Ленин лоб к затылку.

– Етицкая богомышь!!!

– Извините, больновато получилось? Но вот вам зеркало, смотрите, будет примерно так.

Лена взглянула в зеркало, в это величайшее изобретение человечества до того времени, пока не изобрели фронтальную камеру телефона. Чьи это голые растаращенные глаза? Вздернутые, как у куклы, брови? Почему такое глупое выражение лица у этой женщины? И где она, Лена?

Папа и все уходящие вглубь его рода предки с фамильным прищуром смотрели в зеркало из-за ее плеча, дышали в спину с молчаливым укором. Лена их чувствовала, хотя в зеркале их и не видно. Да и ее там нет, отражается незнакомая женщина с высоким, больно натянутым лбом .

– А чтобы было более женственно, еще я могу стесать вам кости верхних век

– Стесать?

– Ну да. Они грубоватые.

– Как бы подрихтовать?

– Шутите. Ну, можно и так сказать. И скидочку вам сделаем. Все про все выйдет двести тысяч.

– Да, неплохо. И скидочка. И лоб, и веки. Подрезать и стесать. Спасибо, я подумаю.

Лена вздохнула, принимая решение. Вышла на улицу, пощурилась на неяркое осеннее солнце. Набрала номер.

– Папа, похоже, что до конца жизни меня будут безошибочно идентифицировать, как твою дочь. Без всякого анализа ДНК.

– Не понял, что?

– Да ничего, шучу, как обычно. Просто захотелось позвонить. Заеду сегодня. Соскучилась.

Счастливая мать

Все пропало. Лена металась по квартире, быстро и хаотично, напо