Читать онлайн Ночь бесплатно

Глава 1

Сегодняшний день близился к завершению и был похож на вчерашний; размышляя, город томился под последними лучами солнца и совсем затих. Разные люди в разных квартирах минута за минутой смотрели на часы. Время шло, но само по себе, неторопливо, издеваясь над всеми вокруг. Люди желали занять себя полезным, но постоянно смотрели на часы, постоянно надеясь, что скоро многое пройдёт, и ночь наступит совсем скоро.

Высокие дома стояли на своих местах смирно. Их мучило безразличие, ведь всё что происходило внутри и снаружи, уже выглядело настолько пресным, что за этим невозможно было наблюдать. На улицах, вдоль дорог, на изрытом асфальте лежали разодранные машины, лежали оборванные провода и переломанные столбы. По сторонам блестели пустые, разбитые, но всё ещё красивые витрины, и, несмотря на внешний беспорядок, улицы оставались чистыми. Тёмные свежие изгороди, обрамлявшие парки и некоторые дома, были ухожены и осторожно внушали надежду. Город был изранен, но продолжал стоять, однако стоял он как будто из последних сил. Каждое здание, как и каждый человек, хотело поскорее спрятаться в темноте и, забившись в страхе в своём собственном углу, прождать до самого утра. Этого хотел и Джонни, который в одиночестве сидел перед телевизором в своей собственной квартире и думал о пустом:

– «Звон в ушах…всё как будто не на самом деле…опять я сижу один. На подносе два сэндвича и кружка кофе. Кофе остыл, а моя еда…я даже не помню, из чего она сделана. Ну и память у меня – совсем ни к чёрту. Какая-то непонятная смесь лежит на тарелке меж двух кусочков хлеба, сделанная из соуса, овощей и сыра с плесенью…интересно, это сыр с плесенью или просто он слишком долго валялся в холодильнике? И зачем я вообще себе приготовил эти два отвратных кусочка хлеба? Видимо, чтобы скоротать время…время…два часа ещё потерпеть и можно ложиться спать. Тогда зачем я пью кофе? Совсем не хочу есть – лишь бы скоротать время… Нудная картинка мерцает по телевизору – уже тошнит: и от еды, и от этого телевизора, и от этих передач, которые стары, как моя бабуля, давно уж отдыхающая где-то на кладбище в Новом Орлеане. Кстати, хороший город был – жаль, что я её так и не навестил… Чем же себя ещё развлечь? Почитать что-нибудь? Ну уж нет, от этих извращений уже тошнит – не хочу больше видеть эти льстивые улыбки и льстивые ноги, – сказал сам себе Джонни и, сильно содрогнувшись, посмотрел на окно, – Так-так, а что там со шторами? Шторы завешаны плотно – отлично, значит, ничего не должно произойти. А на кухне!? Неужели я забыл завешать окна на кухне!? Вот идиот! Так, только без суеты: нужно медленно поднять свой зад с этого слегка помятого дивана и на цыпочках добраться до кухни. Главное, не шуметь, совсем не шуметь, – повторял он, прокрадываясь по своей квартире, словно вор. – Вот я уже на кухне. Для чего я сюда пришёл? Ах да, чёрт, проверить, занавесил ли шторы. Нет, не занавесил. Как же я мог забыть – ещё убить себя не хватало… Ну и память у меня стала – совсем ни к чёрту… Душно, очень душно здесь – настоящее пекло. Неужели снова сломался кондиционер? – спросил он себя и впился в экран своего гаджета. – А нет, вроде, работает, но почему же так жарко. И ведь окно не откроешь. Ужасная жара – из головы скоро повалит пар, поэтому, видимо, и с головой проблемы. Завтра обязательно нужно сходить на свежий воздух, хотя бы на часик, если, конечно, у меня останется этот часик…после работы… Хм, и чего я застыл на кухне? Смотрю на всё, будто впервые вижу: этот пустой холодильник и до отказа забитую посудомойку. Как мне осточертело это барахло! Почему на своей собственной кухне, в своём собственном доме, я чувствую себя, как на приёме у стоматолога? Так и хочется побыстрей свалить отсюда, пока в голову не закрались суицидные мыслишки, пока я не выбросился вместе с занавеской из этого чёртова окна. Но куда, куда мне идти? Опять к телевизору? Да, пожалуй, другого выбора у меня нет, – с грустью подумал Джонни, засунув гаджет обратно в карман и возвратившись в гостиную. – И снова я здесь, снова этот отвратительный, будто говорящий сам с собой ящик с картинками…снова на подносе недоеденный бутерброд и кружка недопитого, уж совсем остывшего кофе – как же я не хочу есть… Кстати, какое сегодня число? Какой день недели? Какой год? Ничего не помню, всё осточертело, осточертело считать дни, оставленные мне до конца смерти – разве в этом есть хоть какой-нибудь смысл? – только напряг он свои мозги, как ему в ногу врезался робот-пылесос, собиравший пыль по всей квартире, – Ай, опять по ноге…проклятый пылесос…прямо по пальцу! Что за вечер сегодня – как у медведя в заднице! Помню, мама всё детство поучала меня: «Не водись с медведями – можешь плохо кончить. Медведи только жрут, пьют и спят – оттого такие злые и вонючие». А я с детства думал, что о лучшей жизни и мечтать нельзя…нужно было слушать маму….».

Он тем не менее не успел как следует разозлится, потому что в дверь кто-то позвонил. Джонни нахмурил брови и замер. Его сильно испугало данное событие, и он занервничал, стал неуклюжим, отчего поднос с едой чуть не оказался на полу.

– «Звонок! Звонок!? Кого там притащило в такое время! Наверное, соседи. Какого чёрта им нужно!? Так, нет, сделаем вид, что меня нет дома…надо притвориться медведем и не шевелиться. Только сперва нужно выключить пылесос, чтобы он ненароком меня не выдал…и куда я мог подевать это чёртов пульт? Главное, передвигаться тихо, совсем на носочках, – заверял сам себя Джонни, разыскивая пульт от пылесоса. – Вот же он, валяется на кровати…».

Джонни мгновенно нажал на красную кнопку. Пылесос застыл, но стало слишком тихо – это могло вызвать подозрение. Через несколько секунд пылесос вновь заработал, всё стало, как прежде.

Тем не менее раздался ещё один звонок.

– «Чёрт, неужели они раскусили меня»? Убей меня господь! Ещё свет на кухне горит! Сразу понятно, что я здесь, да даже если меня нет, ведь понятно, что я здесь. Ну зачем они притащились – теперь приходиться стоять тут на карачках и трястись в собственной квартире….

За вторым звонком последовал третий, четвёртый. Потом начали колотить.

– «Какие настойчивые. Бедная дверь…нет, они точно знают, что я дома – их не проведёшь. Придётся открывать. Но что же придумать? Сказать, что я спал…нет, это глупость – я же не самоубийца. Тогда скажу, что принимал душ…да, в самую точку. Иду открывать дверь, – с некоторой нерешительностью решился наконец Джонни и пошёл к выходу, повторяя одну и туже фразу: – Кого же там принесло, кого же там принесло…».

Дверь через некоторое время и с некоторым волнением была открыта. На пороге стояла девушка: молодая, очень красивая и, разумеется, сильно недовольная.

– Джонни, целую вечность до тебя не достучишься! Что такое?

– О, г-господь мой, с-Сьюзи….

– Ты не рад меня видеть? Хотя извини, наверное, я слишком груба….

– Я-я не могу злиться, Сьюзи, когда ты находишься рядом, – неловко произнёс Джонни.

– Я войду? А, кстати, ты один? Я такая дура, что не спросила об этом сразу.

– Я один, и ты…не дура. Зачем ты называешь себя дурой?

– Ты ещё не выбросил мои тапочки?

– Конечно, нет. Они т-там, в шкафчике для обуви….

– Надо было выкинуть – для чего тебе лишнее барахло в квартире.

– Я был уверен, что-о-о, – протяжно и однообразно вылетело из его рта. Джонни тут же сделал вид, что отвлёкся на постороннюю мысль, замолчал, закрыл рот и увёл взгляд в сторону.

– Так в чём ты был уверен? – переспросила Сюзи, захлопнула дверь и вцепилась в Джонни глазами.

– Не знаю, уже забыл…у меня такая память стала последнее время – совсем ни к чёрту.

– А почему так долго не открывал, а, Джонни? Всегда добрый Джонни….

– Я был в ванной – всё просто.

– У тебя всегда всё просто.

– А у меня всё сложно, Сьюзи.

– Хм, вот как, ну тогда показывай, куда мне пройти?

– Если ты не очень голодна, то пошли в гостиную….

– Нет, мне сейчас не до еды, – сказала Сьюзи и прошла в гостинную.

Она увидела поднос с небрежной едой, который лежал на диване, на небрежно заправленном покрывале.

– О, ты ужинал? Я тебя оторвала? Какая же я дура….

– Нет-нет, то есть…мм, чёрт, этот паршивый сэндвич уже пора выбросить в мусорку. Ты подожди, я сейчас, – суетливо произнёс он, а затем быстро, схватив поднос с кружкой недопитого кофе, ринулся на кухню.

Джонни подошёл к кухонному шкафу и что-то пробубнил. Из кухонного шкафа вылез чёрный ящик, наподобие мусорного, над которым Джонни начал трясти своим подносом. Однако бутерброды так прилипли, что пришлось постучать по подносу кулаком.

– О, твою мать, как воняет от этого бутерброда. Неужели он уже протух? А может, я его и ел протухшим? Проклятая жизнь….

Как только Джонни очистил поднос, ящик автоматически закрылся, и на панели загорелся красный индикатор. Джонни принялся ждать.

«Сьюзи, Сьюзи – для чего она пришла? Моя крошка Сьюзи – я всегда робею перед ней. Эти трусливые заикания. Почему я такой странный?» – спросил он сам себя, но ответить не мог.

Индикатор стал зелёного цвета. Джонни ещё раз произнёс волшебные слова, и открылся другой ящик, похожий на посудомойку. Туда он закинул поднос с кружкой, вытер со лба пот и крикнул:

– Сьюзи! Ты что-нибудь выпьешь!?

– Что-нибудь покрепче! – бодро ответила Сьюзи.

– «Покрепче? Зачем ей алкоголь? – явно был против этой идеи Джонни.

Он начал с недовольством, но любопытством осматривать всё, что у него осталось в полупустых бутылках после одиноких вечеров. Иногда ему попадались такие экземпляры, о которых он совсем забыл, но, что ещё хуже, были и те, которые видел будто впервые. Джонни копошился долго – хотел выбрать для гостьи напиток получше, но в итоге устал и выбрал просто самую хорошую бутылку с хорошим напитком. Он налил Сьюзи, подумал, налил себе и вернулся в гостиную.

– Я нашёл только виски, подойдёт?

– Отлично, Джонни, хотя, честно говоря, мне всё равно….

Джонни присел рядом, сохранив дистанцию ровно полметра.

– Что-то случилось? У тебя такой злой вид, – спросила он после того как сделал пару глотков.

– Да-да, прости, я только порчу тебе настроение. Не знаю, не стоило мне приходить сюда вот так просто, без спроса, со своими проблемами. Я такая эгоистка. Наверное, я пойду, – вдруг встала она с дивана, и Джонни оттого сильно побледнел.

– Эй-эй, Сьюзи, успокойся и сядь. Уже почти десять.

– Ну и что, я успею обратно.

– Ты что, сдурела!? От «них» невозможно скрыться.

– Джонни, мне всё равно, – упала она на диван и резко изменилась в лице, будто переоделась в другое платье: слишком траурное и печальное.

– О нет, ты что, плачешь? Пожалуйста, я не вынесу этого, только не плачь.

– Обними меня, Джонни….

– Моя Сьюзи, моя маленькая Сьюзи, – сказал он и осторожно обнял её, точно так, как она его просила. – Кто тебя обидел? Или опять поругалась с Майком?

– Мгм, этот урод сегодня обозвал меня дурой.

– Сукин сын. Сколько ты можешь выносить этого обманщика? Я же давно тебе говорил, что он лицемер до мозга костей. Ты никогда не прислушивалась к моему мнению – теперь страдаешь из-за пустяков.

– Я знаю, я дура….

– Ты не дура – просто поступаешь всегда наперекор…себе и…всем остальным. Просто брось его, послушай наконец меня.

– Я хочу, Джонни, я хочу этого больше всего на свете. Но каждый раз, как только я собираюсь сделать это, мне срывает крышу. Словно мне заклеили рот, и я не могу сказать ни одного плохого слова ему – просто замираю, как тупая кукла с бессмысленным взглядом. Я, я не знаю, что делать…я в отчаянии, – обняла она его крепче, – ты такой тёплый, Джонни…принеси ещё выпить.

– «О, Сьюзи, ты опять меня не слушаешь…», – недовольно раздалось в его мыслях, но затем всё как-то слишком резко ушло: – Я сейчас, присядь пока….

Джонни отправился за очередной порцией, держа в руках два стакана: пустой и не очень. Он окинул взглядом кухню, вспоминая, куда только-что подевал этот проклятый виски, но вспомнить не мог. Поставив два стакана на стол, Джонни присел на стул и не смог сдержать своих размышлений:

«Почему она меня так сильно обняла, чего она каждый раз лезет ко мне в объятия только ради того, чтобы поплакаться. Я что, похож на носовой платок? Надо быть жёстче… Чёрт, но со Сьюзи я не могу быть слишком жёстким…».

Джонни растерялся, забыв, для чего он сюда пришёл, но всё же вспомнил, встал со стула и увидел бутылку, которая всё это время стояла перед ним и на которую он всё это время смотрел. Он подумал, что это странно, наполнил пустой стакан, добавил немного в другой и спросил себя: – Что со мной не так?

Вслед за этим Джонни взял стакан Сьюзи, отлил из него немного в свой, поставил бутылку ровно по середине стола, взял оба стакана в руки и сказал сам себе, точно оправдываясь: – Не стоит ей много наливать, иначе она что-нибудь натворит с собой. Я убью себя, если она сделает себе плохо. Но до этого не дойдёт, я уверен… Так, что-то ещё? Нет, кажется, кроме виски она ничего не просила, – окинул он взглядом кухню и пошёл обратно в гостиную.

– Вот твой виски, Сьюзи, больше не проси, кончился.

– Это только чтобы снять стресс….

– Я надеюсь….

– Как у тебя жизнь, Джонни? Ты нашёл себе девушку?

– Всё по-старому, всё дерьмово….

– Бедный, не понимаю, как ты можешь так жить….

– Давай не будем, Сьюзи…я ненавижу подобные разговоры.

– Прости…я знала это, но…всё равно спросила. Мне так стыдно….

– Проехали….

– Опять смотришь это реалити-шоу. Который уже раз?

– Раз пятый, наверное. А что ещё остаётся смотреть: фильмы, другие шоу, новости? Я пересмотрел весь кинематограф, созданный человечеством за то время, что он мог его создать. Я уже наизусть знаю все новости, произошедшие с людьми за последние двести лет, пока не случилась эта катастрофа, чтоб её все черти побрали. Все новости знаю…знаю, когда были цунами, землетрясения, войны, авиакатастрофы…авиакатастрофы. Чёрт! я никогда не полечу на самолёте, просто потому что самолёты теперь не летают. Но я, знаешь ли, готов побывать в этой самой авиакатастрофе, только чтобы посидеть в каком-нибудь пассажирском лайнере…и потом разбиться вдребезги. Зато пойму, что такое летать самолётом.

– Ха-ха, Джонни, у тебя всегда было отличное чувство юмора. Впрочем, уж если тебе представится такая возможность, то, будь добор, зарезервируй и за мной одно местечко, о’кей?

– Обязательно, но это будет последний наш с тобой полёт.

– Я в курсе, и это не столь важно. Важно другое – это будет наш первый в жизни полёт.

– Ты права, это было бы здорово, – откинулся он от нахлынувшего его счастья на спинку дивана и уставился в потолок так, как будто там было красивое, ясное и немного облачное небо.

– Да, но это мечты…. Кстати, чем ты сегодня займёшься?

– Чем займусь? Сьюзи, без пяти десять – пора спать. Ты же в курсе правил?

– Да, но это так скучно. Неужели ты, действительно, собрался спать?

– Да, и, если уж ты пришла ко мне так поздно, то и ты тоже – это не обсуждается.

– Всё обсуждается, если этого захотеть. Как будто тебе вот так весело жить.

– Причём здесь веселье, Сьюзи. Я просто хочу ещё немного пожить – вдруг что-то измениться, вдруг у нас в городе построят наконец самолёт.

– Уже ничего не измениться, мы навсегда останемся в этих домах этого города, поэтому нужно искать яркие моменты из этих серых будней и выходных, по крайне мере, нужно пытаться делать это.

– Я с тобой согласен, чёрт возьми, но…Сьюзи, этого ни в коем случае нельзя делать ночью.

– Хватит нести ахинею – принеси-ка мне лучше выпить.

– Ты снова так быстро опустошила стакан? – выпучил он глаза, – я же тебе сказал, что больше ничего не осталось.

– Джонни, не будь таким занудой, принеси. Или ты просто боишься, что я напьюсь и не смогу себя контролировать?

– Да, точнее, нет…это неважно, у меня нет больше выпивки, Сьюзи. И, прошу тебя, заканчивай эти разгово….

– Ай! Как больно! – прервала она его своим девичьим, хорошеньким криком.

Это был пылесос, который нечаянно проехался Сьюзи по стопе.

– О, прости, – начал извиняться Джонни, пнув робота несколько раз, – блин, безмозглый чайник. Так бывает, что он немного тупит.

– Он что, всё так же работает у тебя круглыми сутками? Как он до сих пор не превратился в кучу металлолома?

– Ты же знаешь, у меня аллергия на пыль – вдруг я буду слишком громко чихать во сне.

– Джонни, ты не исправим.

– Ну и пусть, зато я не рискую быть убитым.

– Ладно, вставай, пошли навестим Робинсонов.

– Что? Каких Робинсонов, ты уже пьяна?

– Кэролайн, Гарри, Мэгги, Билли – разве ты их не знаешь? Они твои соседи, Джонни.

– Может быть, и видел, но имена мне точно ни о чём не говорят.

– Ты живёшь здесь уже пять лет и не знаешь своих соседей, которые живут у тебя за стенкой!? Да-а….

– Тсс, пожалуйста, не кричи, Сьюзи, я тебя умоляю. Посмотри на время – уже одна минута одиннадцатого.

– Хватит ныть, пошли…давай сюда руку, не упрямься, – сказала она, схватила его дрожащую руку и потащила к выходу.

– Что за разговоры?

Джонни не сопротивлялся, чтобы не выглядеть трусом. Ему, разумеется, никуда не хотелось идти, но Сьюзи была напориста.

– Обычные разговоры, – ответила она ему, лишь когда они подошли к двери. – не медли, Джонни, открывай.

– Подожди, мы должны это обсудить.

– Нечего обсуждать – тебе нужно проветриться.

– Вот же дерьмо, – недовольно произнёс Джонни и начал картинно шарить по своим карманам, – куда я сунул этот ключ? Чёртова память.

– По-моему, ты его положил в левый карман своих брюк.

– Да? Да, точно, ты очень внимательная. И всё же-е-е…ты, вообще, уверена?

– Джонни, перестань тянуть время, поворачивай ключ.

– О-о’кей, – сказал он, открыл дверь, а когда они оказались на лестничном пролёте, аккуратно и надёжно её закрыл, не забыв трижды это проверить.

Пылесос тем временем продолжал разъезжать по квартире, молча собирая пыль, которой, впрочем, уже давно нигде не было. По телевизору мелькала заунывная картинка, а за окном, спрятанным за толстыми занавесками, мучительно тянулся один из тёплых, летних вечеров. Несмотря на то, что солнце только-только начало сползать за горизонт, по улицам уже никто не ходил, не ездил и даже не пытался завести с кем-нибудь разговор. Дома́ по-прежнему стояли в полном одиночестве, а каждое окно было насмерть занавешено совершенно беспросветными шторами. Казалось, что все жители по-прежнему чего-то ждут, вернее, даже не ждут, а всячески надеются до конца своей жизни оставаться в полном одиночестве. И так было везде: по всему городу, на всех этажах – везде одно и то же. Это унылое зрелище походило на окрестности переполненного кладбища, где от рассвета до рассвета только и виднелись, что одни надгробья, кресты и птицы. Время совсем исказилось, жить в нём становилось всё трудней и трудней.

Глава 2

Сьюзи позвонила в соседнюю дверь. Джонни стоял, как статуя, и был бледен, как мертвец. Дверь открыла старушка: молодая для своего возраста и чересчур бодрая.

– Так и думала, что вы ещё не спите, тётя Мэгги! – радостно произнесла Сьюзи. – Не против, если мы немного побудем у вас?

– О, детка, проходи, – распахнула старушка настежь дверь, пропустив гостей в квартиру. – Можешь присаживаться у старого камина вместе со своим молодым человеком.

– Его зовут Джонни, неужели вы его не знаете?

– А, Джонни, как же-как же, знаю…загадочный незнакомец из 302-ой. За всё время, что я здесь живу, я ни разу не слышала ни единого звука из его квартиры, как будто он там и не живёт вовсе…да и сам он ходит, как привидение – посмотри на него.

– Да, Джонни такой.

– И ни с кем не здоровается никогда, только ходит с приклеенным к полу взглядом.

– Он стеснительный.

– Да-да, я стеснительный, но нельзя ли перевести стрелки на какую-нибудь другую тему, – заворчал Джонни от злости и от стеснения, вернее, от злости на то, что стеснялся.

В это время к нему подошёл рыжий кот и начал огибать вокруг его ног восьмёрку, мурлыча, подняв хвост, надеясь, что ему что-то дадут.

– О, Фрэнк, – позвала кота Сьюзи и потянулась за ним со счастливой улыбкой, – как поживаешь, толстобрюхий приятель? Дай я тебя немного потискаю. Иди ко мне, кс-кс-кс….

Кот замурлыкал от удовольствия ещё сильнее, как только Сьюзи взяла его на руки, и подумал, что теперь точно что-то перепадёт.

– Только осторожнее, детка, он последнее время стал чертовски сильно линять.

– Ничего, тётя Мэгги, у меня он будет послушным мальчиком, правда, Фрэнк? Ууу ты, мой сладкий….

– О чём вы тут треплитесь? – практически тут же вошёл в комнату какой-то мужчина.

– Привет, Гарри. Как жизнь?

– О, Сьюзи, какими судьбами, не ожидал тебя здесь увидеть, по крайней мере, сегодня.

– Отчего же?

– Не знаю даже, как сказать…просто не ожидал.

– А где твоя благоверная?

– Моет посуду. У нас только-что прошёл семейный ужин. Кстати, вы не голодны? Кое-что осталось.

– Я нет. Может быть, Джонни?

– Я тоже поужинал, – хмуро ответил Джонни.

– Что-то мне очень знакомо твоё лицо, парень. Мы, случайно, раньше не встречались? Подойди немного поближе – не могу толком разобрать твои черты, – немного нагловато попросил его хозяин квартиры.

– Это Джонни, Гарри, твой сосед, – объяснила Сьюзи.

– Из 302-ой, тупица, – ворчливо произнесла тётя Мэгги, – ты же должен его знать.

– Мамаша, без оскорблений, я уже вспомнил… Да-да, точно, из 302-ой. Мы же живём вон через ту стену, – показал он на ту стену и сам уставился на собственный палец.

– Да, ну ты и тупица, Гарри. Садись лучше, сыграем в преферанс.

– Ничего-ничего, Гарри, тётя Мэгги сама не сразу поняла, кто перед ней стоит, – усмехнулась Сьюзи, расчёсывая кота рукой, словно расчёской.

– Ах вот оно что, мамаша. Значит вы меня намеренно тупицей обозвали, а сами не можете вспомнить, куда сунули свои панталоны.

– Гарри, полегче, не разговаривай так с моей мамой! – раздался следом женский голос с противоположной стороны комнаты.

– Кэролайн, уже помыла посуду? – бросив кота, побежала к ней обниматься Сьюзи.

Они обнялись, как две лучшие подружки.

– Как жизнь! Дай я тебя расцелую…моя дорогая Сьюзи, сколько лет, сколько зим. Давно ты здесь, почему не отправила письмо, не предупредила? Я бы подготовила праздничный стол.

– Я совершенно случайно оказалась у тебя сегодня. Просто мы с Джонни сидели перед «ящиком» и умирали от скуки.

– Джонни? Что за Джонни? – окинула она взглядом гостиную, будто выискивая потерянную вещь, а затем, наткнувшись на вроде бы незнакомое лицо, удивлённо сказала: – А, это тебя зовут Джонни? Никогда раньше не встречала.

– Да меня тут никто никогда не встречал – мы это уже давно поняли, миссис Кэролайн. Хотя я тоже не особо-то вас всех знаю, – еле сдержал себя от злости Джонни.

– Вот как? – нахмурилась и тут же пришла в недоумение Кэролайн.

– Он из 302-ой, дорогая! – сложив нога на ногу, крикнул ей из-за стола Гарри.

– Тебя не спрашивали, Тупица, – вполголоса бросила в его сторону тётя Мэгги.

– Помолчите, мамаша….

– А-а, из 302-ой, – сообразила наконец Кэролайн, – надо же, я и не думала, что тот парень из 302-ой может говорить. Но, Сьюзи, ты же встречалась с другим, как его, Майком. По-моему, тот был более вразумительный парень, чем этот человек тире невидимка.

– Джонни просто мой лучший друг, и он гораздо лучше Майка.

– Довольно вам болтать – садитесь играть, – ворчливо произнесла тётя Мэгги, уже сев напротив зятя, с ухмылкой на него посмотрев.

– Сьюзи, ты не хочешь с нами? – предложила Кэролайн, – сегодня как раз нет Билли – он куда-то запропастился. Кстати, ты не видела его?

– Нет, Кэролайн, я думала, что он здесь….

– Да ничего с ним не будет. Наверное, опять бегает со своей Бетти по всем этажам! – снова крикнул из-за стола Гарри, снова сидя в позе «нога на ногу».

– Ох уж, Билли, Билли. Молодость вдвойне опасна, если слегка приправить её этой чёртовой любовью, – задумчиво и тревожно произнесла Кэролайн.

– У меня уже подмышки вспотели, пока я слушаю ваши священные рассказы. Будем мы наконец играть сегодня в преферанс? – уже в сотый раз заворчала тётя Мэгги.

– Мама, у нас же гости.

– Закройте уши, если не нравиться, и берите карты. Сьюзи, садись за стол.

– Может Джонни хочет? Я уступлю, – посмотрела она на своего друга, который не пошёл бы за этот стол и под дулом автомата.

– Нет-нет, Сьюзи, играй ты – я посижу у камина, тем более я ни разу в жизни не брал в руки карты, – вежливо отказался он и, сев на диван возле камина, стал внимательно осматривать незнакомую квартиру.

Остальные расселись за круглым столом, вполне красивым, и стали раздавать карты. Квартира была странной – она выглядела таковой из-за большого обилия антиквариата в виде мебели, статуэток, картин, разных вещиц и, разумеется, камина, который Джонни рассматривал целую минуту.

– «Да уж, интересная берлога, – думал он, – и семейка интересная. Откуда в квартире может быть настоящий камин, да ещё и с настоящими дровами. Где они их взяли, и куда выходит дым? А карты – я их видел только по телевизору. Может быть, это вообще мне сниться? Скоро я свихнусь, чёрт возьми…»

– Эй, Джонни, парень, подбрось-ка пару дровишек, а то как-то холодно стало, – совсем невежливо отвлёк его от нужных мыслей Гарри, а затем также невежливо отвернулся, дабы побыстрей продолжить игру. – Мамаша, дайте-ка мне сигаретку, кажется, я начинаю выигрывать.

– И мне тоже, тётя Мэгги, – сегодня как раз тот день, когда я обязана выкурить хотя бы одну сигаретку, – игриво попросила Сьюзи.

– Кэролайн, принеси нам что-нибудь выпить, моя аппетитная Кэролайн, – велел он своей жене и беспардонно, пока та неряшливо, словно упитанный сурок, вылезала из-за стола, шлёпнул по её рельефу.

– Гарри, оставь мою задницу в покое, – недовольно произнесла она, отряхивая её от настырных отпечатков. – Ты совсем не беспокоишься о Билли?

– «Ну и семейка, – подумал про себя Джонни и взял в руки пару поленьев, – подброшу дровишек, если им не согреть свои кости…. И всё-таки странная штука – этот камин. Почему же у меня в квартире такая жара? Чертовщина? Или…неужели у них открыто окно. Но как же они могут сидеть с открытыми окнами – это же убийство! Мм, опасно находиться в этом подозрительном семейном гнёздышке, окутанном седовласым стилем. И если окно открыто, то, значит, на улице зима, мороз. Однако я не помню, чтобы сегодня началась зима, да и до рождества ещё целая, целая вечность. К тому же Сьюзи пришла далеко не в пуховике. Отчего же они топят камин? Семейка идиотов…. Ещё эта загорелая бабуля с полуморщинистым лицом и с повадками, как у итальянского мафиози, напялившая на себя поверх какого-то сарафана изношенный халат; сидит и только улыбается. А рядом её «любимый» зятёк Гарри с небольшим пузом, сукин сын, похотливый муженёк, который, бьюсь об заклад, вертит роман на стороне с какой-нибудь неопытной студенткой или коротает время в публичном доме после работы. И Кэролайн, ещё та стерва, виляющая перед каждым встречным своим упитанным задом, к тому же и белобрысая. Бьюсь об заклад, она специально надевает облегающие джинсы и футболку, чтобы мужики почаще пялились на её бюстгалтер четвёртого размера и круглый зад… А их квартира: за окном уже двадцать третий век, чтоб меня, а они живут, как моя бабуля, давно уж отдыхающая где-то на кладбище в Новом Орлеане. Что это за свисающие, тускло-жёлтые лампы, от которых уже болят глаза? Что за узорчатые ковры, которые я видел разве что на картинке в старом журнале? Что за деревянные шкафы, набитые фарфоровым барахлом? Что всё это значит? Они даже посуду моют руками. У них, наверное, и унитаз стоит со сливным бачком. Что за бред, чёрт возьми, здесь происходит? Надо ущипнуть себя, —сказал себе Джонни и ущипнул. Только от этого ничего не изменилось. – Вроде, больно, значит, не сплю. Наверное, не сплю…. И зачем Сьюзи притащила меня в это дремучее логово? О, Сьюзи, ты ещё и куришь…и опять пьёшь, – ворчал про себя Джонни, не в силах тем не менее оторвать от неё взгляд, – но как же я люблю тебя, Сьюзи. Посмотри на себя, насколько ты красива, чёрт возьми! Ну почему же я не могу прикоснуться к тебе?! К твоим безумно каштановым волосам и ванильным губкам. Сколько я могу ещё видеть твою развязную улыбку, чтобы не сорваться с цепи? Сколько могу ещё терпеть эти загадочные взгляды, чтобы не содрать с тебя яркое платьице и не уложить прямо в койку! А этот твой вырез на спине – он сведёт меня в могилу, Сьюзи! О, Сьюзи! – будто подбадривая себя, повторял Джонни, а затем спустился на землю, уткнулся в пол и внутренним голосом несмело сказал: – Но ты же знаешь, что я не посмею сделать ничего этого, потому что люблю тебя, моя крошка Сьюзи».

– Эй, Джонни, парень, возьми себе выпивки – сегодня отличный вечер, – в который раз выплеснул на его мечты пару стаканов беспардонности Гарри.

– По мне, так в нём нет ничего отличного, но спасибо за предложение, и можешь больше за меня не беспокоиться.

– Что ж, дело твоё, парень…. Детка, твой ход.

– «Детка? Она тебе не детка, старый пень! С чего ты пялишься на Сьюзи! Какая же омерзительная квартира и какая омерзительная морда у этого Гарри!», – вцепился в него глазами Джонни, как бультерьер в штанину незнакомца.

– Билли! Эй, вы слышали, кажется, это был голос Билли на лестнице! – вдруг подскочила со стула Кэролайн, замерла и прислушалась.

– Так сходи и посмотри – чего ты на нас уставилась, как на статую Свободы.

– Билли! Подожди, мне нужно с тобой поговорить! – закричала она и побежала к выходу.

– «Какого чёрта она так орёт?! Кэролайн, глупая идиотка, проваливай отсюда или заткнись!», – сдвинув брови, озлобленно обругал её про себя Джонни.

Кэролайн мимолётно оказалась у двери, успев ей распахнуть. И следом тут же раздались два незнакомые голоса:

– Миссис Кэролайн?

На пороге, нерешительно, появились двое молодых людей, совсем юных для восемнадцати лет.

– Том, Ларри, вы не видели Билли? Он обещал вернуться в десять, но его всё нет.

– Простите, миссис Кэролайн, но мы не видели его уже около часа – они куда-то спрятались вместе с Бетти. Мы играли в прятки, так, чтобы скуку убить. Тома я уже нашёл, а вот Бетти и Билли – нет. Целый час бродим вдвоём и не можем их отыскать. Возможно, они на верхних этажах, или на крыше – мы ещё там не проверяли.

– Как жаль, – выдохнула бедная мать. – Но если вы всё же увидите его, то передайте, что я очень зла, и чтобы он немедленно возвращался домой. Хотя нет, не говорите, что я зла, скажите, что я просто очень волнуюсь.

– Хорошо, мэм, обязательно передадим.

– И сами долго не задерживайтесь – совсем не думаете о родителях. Ещё в игры посреди ночи играете.

– Хорошо, миссис Кэролайн, – заверили они её и стремительно, точно уже обо всём позабыв, побежали вверх по лестнице.

– Теперь я и вправду начинаю беспокоится, – закрыв дверь, произнесла Кэролайн.

– Сядь, дорогая, успокойся. Мы ещё не доиграли.

– Гарри! Ты совсем бесчувственный болван! Как можно быть таким сухарём! Это же твой сын. Ты понимаешь, что это твой сын!?

– Послушай, Кэролайн, не устраивай истерику. Я прекрасно понимаю, что он мой сын, и мне совсем не наплевать на него, потому что он мой сын. Но ты должна попридержать язык и слегка сбавить обороты, о’кей? Вспомни, когда мы были такими же ветреными, как Билли со своей подружкой, разве мы не бегали всю ночь, прячась от родителей по тёмным углам? Мы делали это, Кэролайн, мы прятались по тёмным углам. А теперь посмотри на нас, посмотри внимательней, моя дорогая. Ты видишь, чтобы мы валялись сейчас в чёртовых урнах в виде небольшой кучки кремированного песка, больше похожей на собачье дерьмо? Кэролайн, скажи мне, разве ты видишь это?

– Нет, Гарри, мы совсем не похожи с тобой на песок и уж тем более эту собачью гадостью.

– Вот и я так думаю. Тогда тащи свой зад на этот чёртов стул, что возле меня, и хватит разводить сопли.

– Не смей назвать мою задницу задницей, Гарри, – только я могу делать это. Иначе я заставлю тебя краснеть прямо на глазах у гостей.

– Хорошо, дорогая, хорошо, но и ты больше не называй меня болваном….

В комнате из-за короткой ссоры воцарилось ужасное молчание. Всем было неловко. Настало отличное время, чтобы всё обдумать.

– «Что-то мне приспичило в туалет от этих тошнотворных, семейных разговоров, – начал ёрзать на диване Джонни. – Потерпеть? Слишком туго прижало, чтобы долго терпеть – неизвестно, сколько я пробуду в этом аду. Как же тогда мне об этом спросить…мм, обратиться к Гарри? Н-нет, не то, Гарри полный проходимец – не хочу иметь с ним дела. Кэролайн? Пока я буду произносить её имя, мне уже будет поздно идти в туалет, а спрашивать у Мэгги – опозориться до конца своей жизни…. Лучше встану и найду сам их проклятый туалет».

Джонни медленно, словно вор, поднялся с места и начал странно бродить по комнате, сделав вид, будто осматривается. Тем не менее здесь в самом деле было что осматривать:

– «Давно я такого старья не видел. Кругом одна рухлядь. Это что такое? Похоже на часы, только какого лешего они так стучат. Ну и отвратные же вещицы раньше делали. Если бы у каждого в квартире были такие громкие часы, мы бы давно уже пели песенки на том свете…или на этом».

Джонни прошёл в другую комнату. Здесь был стол, а на столе ваза с цветочком, который уже основательно завял. В углу он заметил бейсбольную биту, будто прятавшуюся от посторонних глаз, и очень удивился:

– «Оказывается, они ещё и любители бейсбола. А может, это Гарри иногда поколачивает свою дорогую Кэролайн. Но вряд ли такое может быть: эта высокомерная мадам способна скривить своё лицо так, что ни один отъявленный мерзавец не посмеет её тронуть. Хотя какое мне дело до этой семейки, если я вот-вот….

И тут у Джонни под ухом что-то запищало. Он не мог разобрать, где это пищит: у него в ухе или где-то неподалёку. Вертя головой и не зная, что происходит, и куда деть руки от нетерпения, Джонни пригнулся и тут же отскочил на пару шагов вперёд. Кто-то укусил его. Он хлопнул рукой по уху.

– Чёрт возьми! – воскликнул Джонни и с ужасом посмотрел на свою ладонь, на которой образовался отпечаток трупа и крови.

Это был комар, и, как оказалось, не один. Они кружились над его головой, желая отомстить за смерть своего товарища. Джонни понял это и решил побыстрее убраться.

– Эй, Кэролайн, сходи-ка включи аппарат – снова комары прилетели! – послышался голос Гарри.

– А самому трудно поднять свой….

– Кэролайн….

– Джонни, ты что-то ищешь? – сквозь очередную намечавшуюся ссору громко спросила Сьюзи, заметив блуждающего по квартире друга.

– Н-нет, вернее, да, эм-м-м, да, – собрался он с духом и наконец чётко произнёс: – я ищу туалет.

– Туалет вон там, парень, прямо по курсу, – указал Гарри своим суровым пальцем, не отводя взгляда от карт.

Джонни намеренно неторопливо зашёл в уборную и, как только закрыл дверь, начал прыгать, совсем не от радости. В уборной слышалось, как звучали часы, отбивая секунду за секундой. Джонни принялся считать эти удары, как овец перед сном. Миновало ровно десять, и Джонни стало легче. Он решил немного переждать в туалете, поскольку здесь не было никого, кроме него, и поскольку здесь стоял антикварный унитаз, похожий на тот, что он однажды видел в старом фильме. Ещё здесь стояла ванна, висела раковина, а над раковиной зеркало – всё антикварное. Джонни оттого показалось, что он вообще спит и находится сейчас в одном из тех старых фильмов. Его сознание зависло в воздухе; ему показалось, будто что-то загудело, словно под домом. Это было неотчётливо: звук медленно усиливался, нарастал, нарастал, затмевая собою даже удары часов, а затем резко исчез, – и Джонни вновь вернулся на этот свет, и замер, так как за дверью послышался шум. Безумная семейка о чём-то спорила, и он, совсем не забыв о минувшем забвении, поспешил всё разузнать….

Глава 3

– Хватит нести чушь, тупица, я не жульничала, – оправдывалась или просто дурачилась тётя Мэгги.

– Мамаша, вы ещё будете мне рассказывать? Я всё прекрасно видел, – доказывал ей Гарри, словно ребёнок.

– Давайте заканчивать с этим преферансом, – недовольно произнесла Кэролайн и сгребла все карты в одну кучу.

– Да, уже стало скучно, – согласилась Сьюзи и, с улыбкой посмотрев на Джонни, спросила: – Ты как, Джонни, всё в порядке?

– Всё о’кей, Сьюзи….

– Тупица, принеси мне моё кресло, – заворчала тётя Мэгги на своего зятя, – не могу больше сидеть на этом проклятом стуле: у меня уже вся задница болит и в синяках.

– Может, вам, мамаша, ещё и панталоны ваши постирать.

– Было бы не плохо.

– Хватит паясничать, Гарри, принеси маме её кресло.

– Ну, мамаша, – встал по-хозяйски хозяин из-за стула и пошёл за креслом, не забыв меж делом гордо поднять подбородок вверх и засунуть руки в карманы.

– «Вот это номер, у них настоящее кресло-качалка! Где они его взяли?» – изумился Джонни, впервые в жизни увидев столь удивительный предмет, который был в целости и сохранности и который Гарри влачил с недовольством, лениво.

–Не стучи так по полу – разбудишь соседей.

– Так вам надо это чёртово кресло, мамаша, или мне?

– Меньше слов, тупица. Тащи, тащи его сюда….

– А можно мне на нём посидеть, тётя Мэгги, хотя бы несколько минут? – захлопала в ладоши Сьюзи.

– Конечно, детка, садись. Я пока, пожалуй, тоже схожу в ванную, припудрю носик, а ты, Гарри, ставь его поближе к камину – я люблю потеплее.

– Ну мамаша, – проскрипел он зубами, а затем любезно предложил Сьюзи присесть.

Сьюзи села и трижды качнулась на кресле.

– О, мамочки, как же удобно, – пролепетала она, – целую бы жизнь просидела в нём, покуривая папироски и попивая добротный виски… Хочешь попробовать, Джонни?

– Нет-нет, я пока лучше у камина постою.

– Как знаешь, но, если ты откажешься от такого невыносимо приятного безделья, твоя жизнь так и останется совсем серой до самой смерти.

– Сьюзи, ты уже пьяна, – махнул рукой Джонни.

– И что? Что ты хочешь этим сказать?

– А то, что….

– Тише, – перебил его Гарри и тут же спросил: – Слышите?

– О чём ты?

– Скрежет. Это «они», прячемся, – полуразборчиво проговорил Гарри и трусливо сиганул за диван. Следом за ним и остальные – все, кроме тёти Мэгги, которая всё ещё пребывала в уборной.

Никто не мог выпустить ни единого слова несколько минут. Часы тикали бесстрашно; как полоумные, они веселились перед смертью, перед огромным драконом, который мог в один миг их растоптать, испепелить и заткнуть на вечность.

– О, боже мой, Билли, где мой Билли, – тихонько от волнения заплакала Кэролайн.

– Тише, дорогая, тише, это не шутки, – одёрнув её за руку, трусливо и шёпотом велел муж.

– Не смей затыкать мне….

– Говорю же, замолчи, тсс, – сказал он и влепил жене лёгкую пощёчину.

После этого они замерли и лишь внимательно вслушивались, пытаясь уловить каждое чужое движение.

Спустя ещё немного распахнулась дверь туалета; появилась тётя Мэгги. Она поправляла свою одёжку, не обращая на внимания на всех остальных. Затем громко, недовольно, с иронией произнесла:

– Ну! Как-то скучно у вас тут стало. Неужели кто-то умер, пока я сидела на белом унитазе?

– Тсс, «они», «они»…прячьтесь, мамаша.

– И какого чёрта вы делаете за этим диваном?

– «Они», «они», – повторял Гарри, указывая на окно.

Бабуля испуганно схватилась за подол своего халата и быстро побежала за диван, рухнув в одну кучу ко всем. Теперь они вопросительно смотрели друг на друга, не зная, что делать дальше. За окном, на улице, в самом деле кто-то был, или, быть может, что-то. Никто никогда не видел их, этих чудовищ, этих «они», но все боялись, потому что каждый, кто видел, непременно умирал.

Вся семья и все гости сидели смирно целых полчаса, пока вдруг за спиной трепещущей от страха своры не замурлыкал рыжий кот.

– Тише, Фрэнк, заткнись, – снова взяв его в руки, нашёптывала Сьюзи и разглаживала его красивую шерсть.

– Надо сходить закрыть окно, – вполголоса предложил Гарри.

– Так сходи и закрой – ты же его открывал.

– По твоей просьбе, Кэролайн, не забывай про это. Кому не хватало свежего воздуха? – посмотрел на неё он, а затем на своего гостя. – Эй, как там тебя, Джонни, сходи-ка, прогуляйся до окна.

– Что? Чёрта с два, Гарри, я не желаю умереть в этой квартире. По-моему, нам лучше вообще заткнутся.

– Мы же шёпотом, – прошептала Сьюзи.

– Да наплевать, что шёпотом – «они» гораздо умнее нас.

– Если бы всё было так, то «они» бы давно уже сожрали тебя, – заключил Гарри.

– «Они» не жрут людей – просто убивают. Это следует знать, Гарри, следует знать, как свои пять пальцев.

– Тогда чего же мы боимся? – удивлённо спросила Сьюзи.

– Что ты несёшь?

– Если «они» просто убивают, то можно просто и умереть. По крайней мере, мне не жалко просто умереть.

– Сьюзи, ты пьяна? – недовольно посмотрел на неё Джонни, – выброси эти глупости из своей головы.

– Ты уже говорил мне об этом….

– Но ты опять меня не слушаешь. «Опять не слушаешь…».

– Кажется, «они» ушли….

– Я бы не был так уверен, Гарри.

– А я уверен, парень… Ладно, чтоб вы сдохли, пойду и посмотрю…заодно закрою это проклятое окно.

– Куда ты собрался, Гарри, ты совсем потерял рассудок.

– Отвяжись, Кэролайн, – твёрдо решил тот и, собравшись с духом, вылез из-за дивана.

– Вот дурак, – тревожно прошептала ему в след жена.

– Пусть идёт – без него спокойнее будет, – уже без особого страха сидела тётя Мэгги, отвернувшись от окна и читая невесть откуда взявшийся у неё в руках развлекательный журнальчик.

– Что вы такое говорите, мама.

– «И зачем же ты притащила меня в этот дурдом, Сьюзи…».

– Всё в порядке, кролики, можете выпрыгивать из своих норок, – уже в полный голос произнёс Гарри, крепко закрыв окно.

– Ты уверен? – переспросил Джонни, высовывая из-за дивана напуганные глаза, уши и лоб.

– Абсолютно, во всяком случае, окно я закрыл.

– Повезло нам, – сказала тётя Мэгги тоном, больше походившим на усмешку, продолжая читать.

– Очень сильно повезло, – выпучив от недоумения глаза, повторил Джонни. – И какого чёрта вы открывали его – неужели вам так хочется поскорее отойти в мир иной? Ещё сидите и кричите тут посреди ночи, а это самое лучшее время для них. Нет, вы и в самом деле ненормальная семейка.

– Эй, полегче, приятель, ты уже переходишь все нормы дозволенности и надлежащего для гостя поведения.

– Нормы дозволенности? Да мы все могли умереть из-за какой-то…вмазанной глупости. Что с вами? Вы что, серьёзно не понимаете, что с нами могло произойти? «Они» повсюду на улице, в каждом тёмном уголке этого проклятого города. На каком мы этаже?

– Что? Джонни, ты живёшь с ними на одном этаже…ей, ау, ты что? – поправила его Сьюзи.

– Ну да-да, тридцатый этаж, Сьюзи, я помню. Вот видите, «они» уже добрались до тридцатого этажа! Вы представляете, что будет через год? «Они» легко будут шерстить по крышам….

– По крышам? – опять заволновалась Кэролайн и завертелась по комнате, как заботливая мать. – О нет, боже мой, мой мальчик, мой Билли, он же постоянно сидит на этой крыше по вечерам…с этой Бетти, чёрт бы её побрал. Говорила я ему, чтобы он не таскался за этой смазливой Бетти.

– Это правда, они часто сидят на крыше, – подтвердил Джонни.

– Откуда тебе знать, Джонни? – удивлённо спросила его Сьюзи.

– Я тоже бываю там. На крыше очень красиво по утрам. Правда, когда я прихожу, они уже идут спать, – однотонно произнёс он, и Кэролайн завертелась по комнате ещё суматошней.

– О, я не вынесу этого, бедный Билли. Я сейчас же пойду и разыщу его.

– Стой, Кэролайн, опять ты начинаешь истерику. Ты слышала, что сказал парень, они доберутся до туда только через год, поэтому Билли там даже в большей безопасности, чем мы за этими толстыми кирпичными стенами. Лучше сходи и сделай нам по чашечке кофе.

– Да, верно, я бы не отказалась сейчас от чашки горячего кофе, а то что-то мои кости совсем продрогли от вашей глупой игры, – будто бы ни в чём ни бывало поддержала своего зятя тётя Мэгги и швырнула журнальчик на стол, а затем вальяжно грохнулась на кресло-качалку. – А ты, Сьюзи, не желаешь взбодрится?

– С удовольствием, если, конечно, Кэролайн не слишком это затруднит.

– Хорошо, – остановилась Кэролайн, задумалась, уставилась на входную дверь и через мгновение сказала: – я принесу вам кофе.

– Давай, и не стоит так переживать – с нашим мальчиком всё в порядке, я уверен, – бросил Гарри ей вслед, а затем, как только она зашла на кухню, сел за стол, опустошил чей-то недопитый стакан и с чего-то вдруг начал заунывную песню о жизни: – Вот мы всё сидим здесь, сидим…чего-то ждём…а чего ждём, сами не знаем…грустно.

– Тебе никогда не было весело с нами, только и умел по ночам….

– Мамаша, цыц, – чуть не спалился на чём-то Гарри. – То – вас совершенно не касается.

– Благослови господа, что я ничего не рассказала своей дочери, – бросила ему со стороны камина тётя Мэгги.

– Да к чему вам это делать, мама. К тому же вы совершенно ничего не знаете, а только предполагаете, впрочем, как обычно. И начинаете попрекать потом тем, чего вовсе и не было.

– Чего не было? – неожиданно раздался голос Кэролайн за его спиной, которая, на удивление, уже стояла с полным подносом кофе в руках.

– Ничего, дорогая. Это мы о своих делах…давно минувших, которые для тебя не имеют никакого смысла.

– Ну-у, что ж, тогда разбирайте кофе. Только осторожнее, он слишком горячий.

Все взяли себе по горячей чашке, а одну Сьюзи отнесла тёти Мэгги, лично в руки. Окна теперь были закрыты, занавески занавешены, на улицу вроде бы пришёл покой, по крайней мере, на тридцатом этаже этот покой слышался всеми отчётливо и хорошо. Тётя Мэгги сидела на кресле-качалке, качалась, а на коленках у неё сидел кот и тоже качался вместе с тётей Мэгги – им было совершенно уютно вдвоём. Кэролайн подозрительно смотрела на Гарри, Гарри не смотрел ни на кого, а углублённо разбирался в своей сегодняшней и прошлой жизни. Джонни вместе со Сьюзи смотрели на слегка горевшие и совсем ещё свежие угли. Они думали друг о друге, но даже не догадывались сесть друг к другу поближе и взяться за руки.

– Там-та-там, там, там-та-там, – пытался напеть какую-то весёлую мелодию Гарри.

– Заткнись, тупица, дай в спокойствие посидеть, – в полудрёме заворчала тётя Мэгги.

– Славный кофе, Джонни, не так ли? – спросила Сьюзи своего друга.

– Так и есть, Сьюзи, но уже начало двенадцатого ночи, а мне завтра на работу….

– Джонни, опять ты ноешь.

– Сьюзи, ну что опять за разговоры….

– Скажи-ка мне, парень, а ты бывал когда-нибудь на Ямайке? – со всей заунывностью перебил их Гарри.

– Я думаю, в этом городе никто не бывал на Ямайке, да и никогда уже не будет. С тех пор, как всё это случилось, любая поездка – это смертельный приговор. Хм, да и поезда теперь не ходят….

– И не летают самолёты. Да, да, это мы знаем, никакой романтики не осталось, ха-ха. Что ж, но один-то человек в этом городе точно бывал на Ямайке.

– Только не говори, что это ты, тупица, – пробудилась от полудрёма тётя Мэгги и достала из кармана своего халата папиросу.

– Именно так, мамаша, и нечего ухмыляться. Мне удалось побывать там, правда это случилось тогда, когда я только-только снял с себя вонючие подгузники. Мы с моими родителями летали туда навестить дядюшку Фрэнка, дядюшку-пердуна, как я его тогда называл. Кстати, моего кота зовут именно в его честь, просто чтобы я никогда не забывал его тупую рожу. Любил этот старый чёрт разыгрывать меня, постоянно пукая в разных местах, а потом убеждая всех вокруг, что это сделал я. Он был чёртовым обманщиком, но мне всегда с ним было весело. Даже не знаю, жива ли ещё его дурацкая физиономия…столько лет прошло….

– Враньё.

– Нет, мама, он мне рассказывал эту историю несколько раз, – пыталась убедить её Кэролайн, облокотившись на собственную руку, словно на мягкую подушку.

– Но то, что он тебе что-то там рассказывал, Кэролайн, не говорит о том, что он не врун.

– Вы не поверили бы мне, мамаша, даже если бы это было правдой. Да и мне плевать. Просто курите свою папиросу и помалкивайте…. Да, сегодняшняя жизнь совсем чёрствая и несолёная: сидим дома, потом бежим на работу, потом возвращаемся домой – никаких приключений, никуда не съездить. Но что самое паршивое – дальше будет только хуже. Хорошо хоть ещё по «ящику» можно включить старую запись и увидеть какие-нибудь чудо-места, других людей, которых, возможно, уже нет на этом свете. Этого, конечно, недостаточно, чтобы перестать ощущать себя одиноким человеком, однако что мы можем поделать. У нас перестали работать телефоны: посылаем письма, как в старые добрые времена, чёрт бы их побрал. Интернета нет, всякая связь ушла в небытие вместе с телевиденьем. Вот ты скажи мне, Кэролайн, когда ты в последний раз говорила со своей подругой? Вот именно, что давно, в таком году, что невозможно и вспомнить. Что там говорить, я уже давно ни с кем не общался, кроме вас, мамаша. Как же вы мне надоели, мамаша, улететь бы от вас куда-нибудь далеко-далеко, например, на Ямайку. Но, к великому моему огорчению, я могу сделать это только в своих мечтах…или в снах, но это уж как повезёт. Да, я много чего могу сделать в своих мечтах, но разве есть от этого какой-нибудь прок. Пожалуй, просто нужно выпить – это единственное противоядие от ваших дурацких шуточек, мамаша… Кэролайн, будь добра, принеси ещё бутылочку – какой прок от этого кофе.

– Куда в тебя столько влезает, Гарри? Это уже вторая за полтора часа, – недовольно помотала она головой, но всё же пошла за выпивкой.

– Здесь нет ничего удивительного – просто у нас за столом сидят четыре жадных рта: мамаша…Сьюзи, Джонни…, хотя признаюсь, что я к опустошению той бутылки приложил руку в большей степени.

– Это уж точно, – удивительно быстро принесла ему Кэролайн вторую бутылку, – пей, пока не сдохнешь. Только мне больше не наливай – других дел хватает!

– Ценю твою заботу и сарказм, моя дорогая. К счастью, мне всегда было с кем выпить в этом доме. Сьюзи, пропустишь ещё по стаканчику?

– От хорошего виски я никогда не могла отказаться, к тому же нужно побыстрей забыть произошедшее.

– «Ну ты и дура, Сьюзи, зачем тебе напиваться до белых чертей? – разозлился Джонни так быстро, что у него заколотилось сердце. Он впивался своей злобой в Гарри и хотел его придушить. – Сукин сын, а ты куда ей столько наливаешь, старый мудак».

– Давайте, мамаша, и ваш стакан – чего зря ему на столе стоять, – произнёс он и одновременно пригубил свой, – мм-ха! добротный виски…крепкий. Мм-хэ! даже крепче, чем мои носки после изнурительного рабочего дня. Откуда ты взяла эту бутылку, Кэролайн?

– Это последняя бутылка, которая у нас осталась.

– О, чёрт! – досадно выкрикнул Гарри, а затем взял бутылку, почитал этикетку и досадно выдохнул.

– Да тише вам, сколько можно повторять одно и то же, – по-прежнему волновался за свою шкуру Джонни.

– Всё-всё-всё, парень, больше не буду. Просто, х-ха, надо же…эта особая бутылка. Я даже совсем забыл про неё… Помню, ещё в школе учился с одним парнем по имени Боб, которого, впрочем, я всегда называл Бобби…да, Бобби, мой старый приятель. Мы с ним частенько доставали наших учителей, подкладывая им под их чёрствые задницы какую-нибудь пакость. Х-ха, нас даже хотели отчислить за подобное поведение, но у этих умников, как вы сами понимаете, ни черта не вышло – мы вовремя могли изменить ход событий в нашу пользу, задобрить, так сказать, этих доверчивых очкариков, а потом снова подсунуть им под задницы какую-нибудь пакость. Да-а, было время… И, только представьте, у этого прохвоста Бобби, точнее, у его отца было бомбоубежище, настоящее бомбоубежище, оборудованное всей необходимой аппаратурой и провизией. Правда, надо же такому случиться, сам папаша к тому времени уже лежал глубоко в могиле: умер, кажется, от инфаркта, или что-то в этом роде…. Так вот там, в этом бомбоубежище, было абсолютно всё, и даже море выпивки. Мы частенько слегка опустошали запасы его покойного отца, пока мамаша Бобби спала себе в своей постели. Славные были дни: вино, виски, сигары. А когда всё началось, когда пришли «они», с Бобби что-то вдруг случилось, словно крыша у него поехала. Он постоянно трезвонил мне, что нам необходимо запереться в этом бункере и прождать там до лучших времён. Естественно, я вежливо отказался. Пусть там и был рай, но я глубоко не желал оставаться в какой-то бронированной коробке вдали от возбуждающего мира. А Бобби, Бобби был настойчив: вбил себе в голову – и всё. В один из дней он пришёл ко мне, по-дружески обнял и сказал: «Гарри, прощай, приятель. Не могу так больше: вчера чуть не вскрыл себе вены, позавчера чуть на виселице не сдох – пора мне». Но, чёрт возьми, он не был бы Бобби, если бы не придумал на прощанье что-нибудь оригинальное. И вот эта бутылка, которую ты только что открыла, Кэролайн, как раз и являлась тем самым прощальным подарком. Мы должны были распить её, как только всё закончиться, как только он выйдет из своего проклятого бункера…. Но ничего не кончается – всё только хуже и хуже…хуже и хуже…. Чёрт возьми, сколько лет уже прошло с тех пор!? Я ведь даже не смогу узнать его тупую физиономию, если он вдруг прямо сейчас окажется на пороге нашего дома. Интересно, как он там поживает….

– Да все эти байки, тупица, давным-давно просеяны через наше сито здравого смысла. Возможно, Джонни тебе ещё и поверит, но нам ты можешь лапшу на уши не вешать.

– Ай, ну вас, мамаша. Вот когда-нибудь я докажу вам это, и тогда посмотрим, на чьей стороне правда.

– Ну да, конечно, только сопли не забудь подтереть….

– Тише! – в который уже раз за вечер вскрикнула Кэролайн, – О! Билли, Билли! Это он – я опять слышала его голос! Теперь точно нужно бежать за ним. Ну что же ты сидишь, Гарри, пошли скорее искать его! – помчалась она к выходу, как настоящая, заботливая мать.

– Иду, иду, чёрт возьми… Эй, Сьюзи, пошли с нами, ты ведь знаешь Билли куда лучше, чем мы с Кэролайн.

– Н-нет, я останусь здесь, что-то у меня нет сил бегать по лестнице. Может, вздремну ненадолго. Возьмите лучше Джонни… Джонни, сбегай с ними. Пожалуйста, Джонни, – улыбаясь, произнесла она и кокетливо взяла его за руку.

– «Ну к чему это Сьюзи? К чему всё это позёрство? Ты же прекрасно знаешь, что я ненавижу подобные ночные прогулки», – подумал он и посмотрел на Сьюзи, слегка прищурив глаза. После чего, помолчав так около минуты, очень сильно желая дать отказ, тяжело вдохнул, выдохнул и произнёс: – Ну что ж, пошлите искать вашего Билли….

Глава 4

– Как здесь тихо, – произнёс Джонни, как только они вышли на лестничную площадку. – Наверно, все уже спят, кроме нас, шайки…идиотов. Тебе не послышалось, Кэролайн?

– Нет, Джонни, я точно слышала голос Билли и этой прохвостки Бетти….

Воцарилось молчание. Все трое стояли, не зная куда двигаться дальше. Кэролайн прислушалась, в надежде ещё раз уловить голос Билли. Гарри посматривал по сторонам, явно не желая никуда бежать. Джонни просто соображал.

– А-мм, может, нам нужно идти наверх? Что-то мне подсказывает, что они направились именно туда, – предложил он.

– Да, ты прав, – согласилась Кэролайн, и они сдвинулись с места.

– Только смотрите под ноги, – предупредил их Гарри уверенным, опытным голосом, – сюда ночью собираются местные нищеброды, о которых в темноте можно легко спотыкнуться. Вообще говоря, на этажах ночью не менее опасно, чем на улице. А ещё, кстати, тут прячутся и отъявленные преступники, которых днём не успели поймать наши «дорогие» копы нашего «горячо любимого» города.

– Откуда ты это всё знаешь, Гарри?

– Ну ты же не первый раз отправляешь меня на поиски нашего мальчика….

– Ааа-пчхи! – чихнул Джонни.

– Я что-то слышала.

– Да, это я чихнул.

– Да при чём здесь ты, я снова слышала чьи-то голоса, только это уже был явно не голос Билли.

– Ааа-пчхи!

– Эй, парень, что с тобой, обуяла ночная лихорадка?

– Эта чёртова пыль – она повсюду.

– Хватит вам о ерунде говорить – лучше хорошенько прислушайтесь, – велела Кэролайн, и сама же на секунду замерла. – Вот, ещё раз, слышали?

– Я ни черта не слышал.

– А я, ч–хи, слышал, точно слышал чей-то голос, и даже, не один, и, по-моему, они доносились сверху.

– Правильно, Джонни, ты абсолютно прав.

– Это точно.

– Может, мы всё же зря поднимаемся наверх, – заворчал Гарри и сделал такой вид, будто его насильно тащили за собой, – это плохая идея, Кэролайн.

– Боже, Гарри, хватит говорить глупости. Если нам с Джонни послышались голоса сверху, значит, они послышались сверху, и здесь не может быть других вариантов.

– Да, но это могло быть эхо…или что-то в этом роде.

– Джонни, это могло быть эхо?

– Нет, миссис Кэролайн, планировка лестничных площадок устроена так, что всё услышанное доносится именно сверху, а уж если бы кто-то чесал языком снизу, то мы бы поняли не только то, что он великое трепло, но и то, что он снизу.

– Логично, парень, и простуда твоя быстро прошла, да?

– У меня не простуда, Гарри, а аллергия, и какое тебе дело до того, что у меня прошло, а что – нет?

– Никаких дел, парень….

Гарри заулыбался надменной улыбкой и сдержанно-горделиво последовал за своей женой.

– «Ах ты сукин сын, – подумал Джонни, как только пропустил их двоих вперёд, – тебе не стоит доставать меня, иначе я могу и врезать». Пчхи. «Я не посмотрю, что ты порядком крупнее меня. Когда я в гневе, мне плевать, кто передо мной стоит, да хоть сам господь бог, понятно!? … Чёрт, кому я это говорю: сам себе? Зачем? Ещё и кричу в своих мыслях, как будто меня кто-то слышит. Нет, надо заканчивать с этими пустыми размышлениями, – поклялся Джонни и в следующую секунду его глаза сами по себе, совсем насмерть прилипли к сладковатым чертам белокурой Кэролайн, которая продолжала решительно его не замечать и искать своего сына. – Хм, да, а миссис Кэролайн не так уж и плоха, как я думал, и-и…даже очень симпатична. Бьюсь об заклад, что у них с Гарри дела идут не очень, оттого она и превращается иногда в отъявленную, злобную жену. Слава богу, что не превратилась в очередного бегемота. Я бы совсем не отказался пригласить её на ужин, хотя бы к себе домой. Но…жаль, что я не такой смелый, что я обычный трус – ведь Кэролайн определённо на меня запала, хоть и не подаёт вида…». Ап-ап, чхи! «Чёрт, сколько пыли собралось у меня в носу – и откуда она берётся…».

Джонни отвлёкся. Откуда-то из темноты раздался кашель, который точно не принадлежал ни Кэролайн, ни Гарри.

– Джонни, у тебя появился странный кашель, прямо как у моего дедушки, когда он валялся в своей постели совсем при смерти….

– Это уж точно не я, Кэролайн.

– Эй! прямо по ноге, разуй глаза, коза, – раздался из темноты сиплый голос, который уже явно был четвёртым лишним.

– Бог мой, я обо что-то спотыкнулась, – в самом деле чуть не рухнула на землю Кэролайн.

– Это не что-то, это бомж, о котором я тебя говорил, – сказал Гарри и указал на грязного мужчину.

Мужчина мирно сидел в тихом уголке, по крайней мере, мгновение назад, а затем злобно уставился на незваных гостей.

– Какого чёрта тут ползаете посреди ночи, – не менее злобно вдруг заворчал он, – не понимаю вас: покупают себе кровати, а сами бродят по всяким закоулкам, вместо того чтобы дрыхнуть, как короли. Проваливайте, только крыс пугаете!

– Извините, извините, ради бога. Вы не видели моего мальчика, Билли? – обратилась к нему Кэролайн, пропустив всё его ворчание мимо ушей.

– Здесь ходит всякая нечисть, которую давно пора сжечь в печи, чтобы попросту не расходовали еду и кислород. Как пиявки присосутся к мамкиной титьке и живут довольные. Ну а кто из них Билли – мне плевать, тем более я его не видел. Да даже, если бы я его и видел, как бы я узнал, что это Билли, милочка?

– Да он такой, светленький, худенький. Симпатичный мальчик такой же, как…Джонни, только светленький.

– А мне плевать на кого он похож, проваливайте! Джонни-Ронни – всё шлак, всему пора сгореть в печи!

– Отстань от него, Кэролайн, эти свиньи ничего тебе не расскажут – они вечно недовольны жизнью, как будто мы виноваты в их ущербности, – пытался оттащить её Гарри.

– Тьфу, – дослушав всё до конца, плюнул на него грязный дедуля, попав на башмак.

– Ах ты, свинья, вонючий огрызок, какого чёрта ты обслюнявил мой ботинок?

– Проваливай, а то сейчас и на второй плюну! – пригрозил дед.

– Что!? Получай, свинья! – крепко вмазал ему разгневанный Гарри своим крепким ботинком.

– «Вот это удар», – испуганно подумал Джонни, у которого заколотилось сердце.

– Гарри, зачем же ты так его? – взволновалась Кэролайн, будто впервые увидела своего мужа в такой ярости.

– Пусть помнит, что он обычная свинья, а свиньи должны уважать тех, кто их кормит. Не забывай, животное, что ты питаешься нашими объедками, а не своими. На-ши-ми, уяснил?

– Кхе-кхе, сукин сын, ты мне, кажется, ребро сломал, – заскрипел старик, как израненный пёс.

– Могу сломать и другое, если до тебя не дошло с первого раза. Рёбер у тебя достаточно, а у меня достаточно силы, чтобы врезать тебе хотя бы ещё разок.

– Нет-нет, Гарри, пошли отсюда, нам нужно двигаться дальше. Перестань измываться над бедным человеком.

Кэролайн с большим усилием оттащила мужа, но Гарри не отрывал взгляда от старика и лишь искал повода наброситься снова.

– Это он-то бедный? Исчадие ада!

– Ты должен думать о нашем сыне, а не о том, как расправиться с этим стариком только за то, что он слегка задел твою эгоистичную натуру.

– Ох, как же ты мне сломал ребро, сукин сын, как же ты мне сломал ребро…кхе-кхе, – повторял старик совсем невежливым голосом, потому что хотел, чтобы его ударили снова, и хотел он этого потому, что совсем устал от себя и своей жизни.

Гарри тем не менее оставался в объятиях Кэролайн, которая оттаскивала его всё дальше и дальше вверх по лестнице. Старик продолжал проклинать их скверным словом, всё ещё надеясь, что кто-нибудь обязательно вернётся и поколотит его как следует, до беспамятства. Он делал это даже, когда они скрылись из виду, и чем выше они поднимались, тем громче и язвительнее он сквернословил.

– Интересно, доживёт ли он до утра? – произнёс Джонни, озираясь вниз на бедного попрошайку.

– Если ты так за него переживаешь, парень, то можешь вернуться и провести остаток ночи вместе с ним в обнимку.

– Я не буду возвращаться к нему, но тебе следовало быть сдержанней. Откуда тебе знать о его жизни, чтобы вот так пинать. Что, если он был доктором, который спас кучу жизней старикам и детям. Что, если у него просто сгорела квартира и он оказался на улице, причём в такое время, когда оказаться на улице всё равно что пустить себе пулю в лоб. Что тогда, Гарри?

– Пошёл ты со своими нравоучениями, – раздражённо выстрелил Гарри и опередил всю компанию, чтобы оказаться впереди или чтобы быть ко всем задом.

– Гарри, что это за слова? – вопросительно посмотрела на него супруга таким взглядом, которого Гарри не видел и не желал бы видеть.

– Мы идём искать Билли, всё, точка, довольно лишней болтовни! – огрызнулся в ответ он.

– Гарри, Гарри…, – тяжело посмотрела на него Кэролайн, но ослушаться не могла – они отправились дальше.

С каждым этажом тишина становилась тише. За дверьми немного разных, немного похожих квартир вроде бы все спали, только спали так тихо, что это совсем не походило на сон. Несмотря на это Робинсоны шли молча, ничего себе не подозревая, под ногами была помойка: разбросанные пивные банки, шприцы, пустые пачки из-под какой-то дряни, – а Джонни, как всегда, шмыгал носом и думал:

– «Никогда не знал, что здесь может быть настолько грязно и настолько темно. Почему я не наблюдаю такого дерьма по утрам? Кто всё это убирает? Судя по тому, что я вижу, ночью здесь становится весело. А ещё говорят, что преступников совсем не осталось, что вся мразь ушла в небытие морального прогресса, а тех, кто остался, уничтожили «они» – как же я глуп, что верил в эти бредни. Просто живу совсем в другом мире, днём, когда мы все, как только выглянет солнце, такие милые идём на работу. И для чего всё это, ведь мы даже ничего не производим – за нас всё роботы делают, и им уже пора деньги платить за столь адский труд. Да и вообще, если бы не старые добрые «куски железа», то нас бы уже давно не осталось на планете Земля. Хотя, возможно, нас скоро не останется – судя по тому, что «они» уже добрались до тридцатого этажа. И это зверски печально, ведь я…ещё ни с кем не был в постели, я даже ещё и не женат…и детей у меня нет – ничего нет. Хотя зачем мне дети? Я даже не могу почувствовать, что значит иметь детей. Так ради чего я тогда умру? Какая-то странная жизнь, как в аквариуме: видишь такой огромный мир вокруг, а вылезти не можешь. Интересно, лет триста назад у человека было такое же чувство? О чём он думал, когда валялся в своём кресле и смотрел «ящик» по собственной воле? Что все двери всего мира в одночасье раскроются перед ним и предложат хорошее местечко, отличную выпивку? Хм, они даже не понимали, насколько интересным может быть мир за пределами четырёх стен родного дома. Они даже не представляли, что такое смотреть по «ящику» всякое дерьмо не по своей воле, да ещё и в записи. Им просто казалось, что они могут поехать, куда захотят, куда душа ляжет. Им казалось, что они могут делать всё – и даже больше. Но это была иллюзия. Я бы готов был умереть девственником ради всего одного путешествия…пусть даже не в солнечные страны с голубыми морями, а в какую-нибудь суровую заснеженную Арктику, где почти целый год одна только ночь. И даже в этой бесконечной ночи я чувствовал бы себя свободным. Я бы отказался от всех этих удобств, пылесосов, телевизоров – к чему это, если ты свободен… Да-а, но сейчас я здесь, в этом чёртом доме, ищу человека, которого толком не знаю – и к чему это всё….

На одной из ступенек мысль Джонни во что-то вляпалась и затихла, вернее, вляпался его ботинок, но Джонни от этого было не легче. Облокотившись о стену, он приподнял ногу и присмотрелся. Огромный пласт жвачки прилип к его подошве. Он смотрел на него и не мог сообразить, как отлепить эту дрянь, чтобы остаться чистым. Попробовал соскрести о ступеньку, но жвачка распласталась по всей подошве, и стало ещё хуже.

– Эй, парень, чего ты там застрял? В этих «джунглях» слишком опасно, чтобы пробираться сквозь них в одиночку, – более мягким, но по-прежнему сдержанным голосом спросил Гарри.

– Иду я, мне только нужно немного времени, чтобы разобраться с ботинком, – ответил он, не отрывая взгляда от ботинка, который ему хотелось незамедлительно снять и сжечь. – «Катись всё к чертям, катись к чертям…, – повторял Джонни, уже оставшись с полуобнажённой ногой, и начав искать что-то, что помогло бы ему встать на ноги.

Он взял стеклянную бутылку, стаявшую рядом и полностью опустошённую, и краем горлышка пытался отлепить некрасивое пятно. Только вместо этого жвачка меняла форму. Тогда он подобрал пакет из-под каких-то печенюшек и двумя пальцами, очень аккуратно, попробовал схватиться за краешек резинки, но пальцы всякий раз соскальзывали. Жвачка издевалась над ним, а Джонни от этого нервничал. Однако время ускользало: он в самом деле рисковал остаться один. Поэтому пришлось надеть ботинок обратно. Его самолюбие сильно пошатнулось, он даже со злости раздавил жвачку ещё сильней, но её было всё равно.

– Ну и ночка сегодня, как у медведя в заднице, – произнёс он вслух и поднял голову вверх, однако, к его ужасу, никого не обнаружил. – Где это они? Эта химерная жвачка во всём виновата – теперь останусь здесь среди этой помойки до самого утра. Ну за какой такой доллар я попёрся в эту чёртову квартиру!? Они же просто безумцы, саботажники. Проклятье! Проклятье! Нет, всё-таки лучше сидеть перед «ящиком» всю ночь, чем искать приключений на свою задницу.

Джонни очень сильно испугался и быстро метнулся на верхний пролёт. Там никого не обнаружил. Он посмотрел вниз, посмотрел по сторонам, вверх, затем опять вниз и решил взять себя в руки:

– Так, стоп, нечего паниковать, нужно просто идти наверх. Лестница одна и та же – я никак не смогу сбиться с пути. Вперёд!

– Джонни, куда ты побежал? – уже спустя несколько секунд окликнула его Кэролайн, которая странным образом оказалась позади.

– О, чёрт, как же ты меня напугала, Кэролайн. Я чуть не проглотил язык.

– Прости, но ты так решительно направился наверх, будто бы совсем спятил.

– Да, парень, куда это ты решил от нас смыться? – объявился следом и Гарри.

– Никуда…просто я подумал, что потерял вас, пока возился со своим чёртовым ботинком. Впрочем, это всё не стоит того, чтобы тратить наше время, так ведь?

– Так, – согласился Гарри, тем не менее косо на него посмотрев.

– Где же мой Билли, где же мой Билли… С каждой минутой мне становиться всё беспокойнее и беспокойнее, с каждой проклятой ступенькой.

– Тебя никто не заставлял переться в эти трущобы, Кэролайн.

– Помолчи, Гарри, помолчи. Лучше, думай о нашем сыне….

Они трое начали думать. Шли и думали, ступенька за ступенькой, в тишине. Однако очень скоро мимо них пролетело несколько звуков, очень напоминающих стоны или что-то в этом роде. Им пришлось остановиться и прислушаться. Это точно были стоны.

– О, чёрт! – раскрыл рот Джонни и уставился в один из тёмных углов, – Да они там…голые…целиком.

– Что ты сказал, Джонни? – будто не расслышав, переспросила Кэролайн, но разглядев поподробнее, всё поняла и несмотря на свой возраст смущённо произнесла: – О, бог мой, они это по-настоящему?

– Нет, Кэролайн, просто позируют…

– Помолчи, Гарри… Фу, как омерзительно. Неужели они не слышат, что мы разговариваем прямо у них перед носом. А может, это Билли и Бетти, а? Эй, Билли, это ты?? – спросила Кэролайн и похлопала вроде бы незнакомого парня по плечу.

– Не мешайте. Здесь нет никакого Билли, – даже не обернувшись, бросил он ей.

Кэролайн разозлилась, сделала шаг в сторону и присмотрелась на этого наглого парня сбоку.

– Эй, я тебя узнала! – воскликнула она, – Ларри, это ты!?

– О, матерь божья, – всполошился тот, неуклюже пытаясь натянуть на себя свои потёртые штаны, – это вы, миссис Кэролайн? Что вы тут делаете?

– Ищу Билли, если ты ещё не догадался. Так ты видел его после нашего разговора? И, между прочим, я велела вам с Томом отправляться по домам, а не бегать по этажам и…играть во всякие дурацкие игры. Посмотрите сколько заразы валяется здесь под ногами – подцепите какую-нибудь «чуму». Неужели вы вообще головой не думаете?

– Мне очень жаль, миссис Кэролайн. И…нет-нет, я-я не видел его, в смысле, вашего Билли, – совсем перенервничал бедный парень и жутко покраснел.

– А почему дрожишь так – ты явно что-то скрываешь от меня, Ларри, и явно не свою подружку в тёмном углу. Вы чем-то промышляете здесь? Говори, Ларри, иначе я пойду завтра утром к твоей маме и всё ей расскажу. Уж она-то устроит тебе прятки, – порицала его Кэролайн, но тут же изменилась в лице, когда вгляделась в лицо той тихони, что до сих пор стояла в сторонке и даже не соизволила поправить свою юбку. – Подожди, подожди, а кто это с тобой?

– Это? Аа-мм, Это-о-о, – ещё более явно и со скрежетом занервничал Ларри.

– Бетти? – изумлённо произнесла Кэролайн.

– Доброй ночи, миссис Кэролайн, – ответила девушка, не особо стыдясь своего положения.

– Доброй ночи? Ах ты, грязная потаскушка, куда ты дела моего Билли?! Сейчас твоя густая шевелюра мигом поредеет, похотливая, белобрысая свинка! – произнесла разъярённая мамаша, вцепилась девочке в волосы и вытащила её на свет.

– Э-э-э, тише-тише, Кэролайн, успокойся. Не нужно драть ей последние лохмотья – отцепись от неё, – пытался разнять их Гарри. – Джонни, помоги же, и ты, студент – не стойте на месте!

Сложилась напряжённая картина. Джонни, схватил Бетти за руку и просто, как куклу, потащил её к себе. Ларри от волнения сделал то же самое, только осторожнее и с другой рукой. Гарри стоял меж двух девиц, отталкивая их друг от друга.

– Кэролайн, дорогая, она же всего лишь девчонка, дорогая-дорогая….

– Ай! – вскрикнула Бетти в большей степени оттого, что её хотели оторвать от Кэролайн вместе с собственными волосами.

В итоге, от подобного напора, обе дамы очутились друг напротив друга: одна держала у себя в руках потасканные волосы, а другая – держалась рукой за голову и сопела, как бык.

– Дорогая, мать твою, ты вырвала ей целый клок волос, – произнёс Гарри раздосадовано, точно проиграл всё на свете.

– «Ох-хо-хо-хо, вот это картина, – засмеялся про себя Джонни, – Кэролайн просто стоит и разглядывает этот клок, будто не понимая, с чьей он головы». Пф-ха-ха-ха….

– Эй, парень, чего смешного ты здесь увидел?

– Всё-всё, Гарри, прости, но…не могу сдержаться, ах-ха-ха-ха….