Читать онлайн Дотянуться до тебя бесплатно

Глава 1. Философские беседы

Всё начиналось с привета

Но в этом году снег выпал чёрного цвета

© алёна швец.– Одуванчик

Матвей к философии никогда не относился серьезно. Он не слушал преподавателя от слова совсем и даже не знал тему занятия, на котором сидел. Он приходил на пару ради отметки присутствия, скроллинга ленты и чтения книг. Его ничуть не смущало, что летом будет экзамен. Он надеялся впихнуть в голову весь курс философии за неделю сессии, как часто это делал.

Сегодня Матвей опоздал, хотя жил в общежитии в пяти минутах от корпуса. Место на третьем ряду, за которым он обычно сидел, заняли, а вот на камчатке второго ряда свободное ещё было.

– Я могу сесть? – спросил Матвей, обратившись к девушке на другой половине парты.

– Конечно, – улыбнулась она и убрала рюкзак со второго сидения.

Её звали Лена. Она училась в смежной группе, с которой у группы Матвея было очень много совместных занятий, в том числе философия. Ещё на первом курсе тьюторы создали общую беседу их групп и сказали, что они будут часто учиться вместе, поэтому им надо дружить.

Матвей знал в смежной группе всех, но мало с кем тесно общался. С Леной он пересекался очень редко. Самым запоминающимся моментом взаимодействия с ней было то, как они после случайной встречи в анатомическом музее на первом курсе вместе готовились к пересдаче коллоквиума. В перерыве от мозгового штурма они даже о чем-то говорили.

В общем, они просто были в курсе существования друг друга. Матвей о Лене не знал ничего, кроме того, что на самом её деле зовут Алёна, но она не любит эту форму своего имени просит называть её Леной.

Пришел преподаватель, и началась беседа о странных вещах с небольшим количеством людей, которые всегда готовились к философии. Матвей раскрыл книгу на месте, где оставил закладку, и продолжил читать. Лена тоже не слишком старалась слушать и что-то рисовала в блокноте.

Через пять страниц Матвей из любопытства покосился на блокнот. На листке было много «летающих рук» – Лена отрабатывала прорисовку кистей и пальцев.

– Красиво, – вырвалось у Матвея, и слегка изумленная Лена повернулась в его сторону.

– А? Да это так… Средне, – смущенно сказала она и закрыла блокнот, взяла в руки телефон. Матвей надеялся, что она прекратила рисовать не из-за него.

– Ты ходила в художку? – спросил Матвей, и Лена кивнула.

Лена склонилась над телефоном, и её кудрявые русые локоны свесились, прикрывая половину лица. Изящным движением она заложила волосы за ухо. Матвей заметил на её щеках и носе бледные веснушки. Он никогда не видел их, хотя, впрочем, Лену он никогда так не рассматривал.

Матвей вернулся к чтению. Предложения с трудом помещались в голову, а образы сюжета еще более натужно рисовались в воображении, потому что дискуссия преподавателя и пяти человек с двух групп стала более бурной. Матвей упорно сопротивлялся отложению в памяти обрывков разговора о пещере Платона, но от этой борьбы только загудела голова.

Он снова перевел взгляд на Лену, которая заполняла какую-то гугл-форму. Когда Матвей прочитал заголовок, то засиял ярче новогодней ёлки.

– Ты собираешься пойти на квартирник? – уместить радость в тихий шёпот было сложно, но Матвею это чудом удалось.

– Да. Интересный формат, – сказала Лена, отвлекшись от вбивания имени. – А что?

– Я там буду выступать с гитарой, – с гордостью произнес Матвей, хотя в душе дрожал от страха, произнося это вслух.

Теперь заблестели и глаза Лены. Было приятно видеть заинтересованность на её лице.

– Ты играешь на гитаре? Как круто! Тогда я точно приду послушать! Ты ходил в музыкальную школу?

Матвей смущенно почесал щёку. Ох, если бы…

– Нет… Я самоучка. Полтора года учусь. Решил вот явить меру то, чего научил…

Лена улыбнулась и заполнила до конца форму регистрации.

– Тогда ты вдвойне молодец. Думаю, ты всех удивишь.

Матвей улыбнулся в ответ и кивнул. Он надеялся, что это будет приятное удивление, а не испанский стыд, который испытают более опытные участники коллектива, организовавшего квартирник. В нем мог принимать участие любой студент, нужно было лишь зарегистрироваться. Суть квартирника заключалась в том, что пели без микрофонов и без минусовок. Музыкальное сопровождение мог исполнять кто-то или сам участник на любом музыкальном инструменте. Матвей осмелился не только играть на гитаре, но и петь… Но об этом говорить было более стыдливо.

Пара закончилась ещё через сорок страниц книги. Матвей и Лена разошлись, даже не сказав друг другу «Пока».

***

«Привет, ты все еще готов продемонстрировать свой талант, о самурай?», – написала во «Вконтакте» Лена за несколько часов до начала, и Матвей усмехнулся из-за пафоса обращения.

«Привет, да. К этой цели я долго шёл, и ливать будет глупо»

«У самурая нет цели – только путь», – прислала Лена. Матвей не нашёл, что на это ответить, так что скинул стикер со смеющимся котом.

В пятницу Матвей шел в место проведения мероприятия – библиотеку университета – с зачехленной гитарой за спиной и с легким мандражом в конечностях. Волнение клубилось в груди. Матвей никогда не выступал перед широкой публикой. Говорили, что перед незнакомцами делать это несложно, но это ложь. Сложно, и еще как. Матвей ощущал себя грязью под ногтями организаторов, отдавших музыке много лет своей жизни. Когда Лена решила пойти на квартирник, стало легче и появилось больше энтузиазма.

После философии прошло три дня, и они не переписывались в это время. Матвей даже подумал, что Лена передумала. Но они малознакомые однокурсники, поэтому логично, что весточка от нее пришла только в день квартирника.

Матвей восторженно выдохнул, оказавшись в библиотечном зале. Он был застелен кучей советских ковров, окна завешаны, а источником света была сине-фиолетовая лампа, заливающая все пространство. Стулья были убраны из зала, так что зрителям оставалось садиться на ковры. На языке вертелось прилагательное, которое Матвей в последний раз использовал в 2017 году. Лампово. Да, в библиотеке было лампово и вайбово.

Лена сидела в углу и, заметив Матвея, помахала ему. Он взмахнул рукой в ответ и направился к Лене, но его неожиданно кто-то окликнул:

– Матвей!

Он повернулся и увидел двух одногруппниц. И ту, и другую звали Саша. Стало очень неловко от того, что пятиминутный позор увидят еще и они. Ладно, это не будет позором. Все будет хорошо.

– Привет, – поздоровался с девушками он. Саши оглядели его с ног до головы и с восторгом остановились на гитаре:

– Ты будешь выступать? Не знали, что ты музыкант!

«Я еще и пою», – с горечью подумал Матвей. Как только он начал учиться в университете, то решил исполнить давнюю мечту по занятию вокалом и игре на гитаре. В детстве родители его не отдали ни в какой кружок, тогда как мальчики из его класса поголовно гоняли на тренировки, а девочки – на танцы, рисование, в музыкалку. Матвей чувствовал себя неполноценным. Он попросил родителей в четвертом классе отдать его в художку, но они запретили. Когда он увидел, как его лучшая подруга, которая в пятом классе поступила туда, бежала со всех ног сразу после школы в художку, даже не успев поесть, возвращалась вечером и делала допоздна домашку, Матвей понял, что пусть он дальше будет слоняться по улицам с пацанами и тупить в компьютер, чем будет так горбатиться.

Но в одиннадцатом классе в лагере ему сказали, что он хорошо поет. Тогда Матвей вспомнил, что как-то в восьмом классе друг сказал, что ему стоило бы заниматься вокалом. Поэтому он решил этим всерьез заняться.

– Я не волшебник, я только учусь, – сказал Матвей, и одногруппницы засмеялись от его шутки. Матвей ушёл к Лене, а одногруппницы сказали, что с нетерпением ждут его выхода.

Матвей сел рядом с Леной, и та улыбнулась ему.

– Каким по счету ты будешь выступать?

Матвей пожал плечами.

– Здесь нет очереди. Когда хочешь, тогда и выходишь.

Через десять минут мероприятие началось. С приветственной речью выступил организатор – кто-то из главных в музыкальном коллективе.

– …Ребята, спасибо большое, что пришли сегодня на наш уютный квартирник. Своим присутствием вы делаете его ещё лучше! Не забывайте поддерживать аплодисментами выступающих. Мы начинаем.

Сердце Матвея ёкнуло. Началось то, к чему он стремился полтора года. Остается сделать последний выбор: либо собрать волю в кулак и выступить, либо зассать и просидеть мышкой до конца квартирника.

Для поющих сцена была привычна. Они не боялись публики и пели уверенно и красиво. Выступила девушка, играя на укулеле, еще одна пела под аккомпанемент гитариста. Еще несколько человек пели с его участием. Наверное, этот парень тоже был участником коллектива. Руководительница коллектива спела песню «Skyfall» под пианино, и у Матвея от её сильного напористого голоса, с легкостью берущего все ноты, пошли мурашки.

– Кто-нибудь хочет еще выступить? – спросила она, когда стихли аплодисменты. Матвей внутренне сжался и почувствовал взгляд Лены и двух Саш на себе. Либо сейчас, либо никогда.

– Я, – выдавил он неуверенно.

– Просим на сцену!

Матвей заковылял к импровизированной сцене в виде большой ступеньки и сел на неё. В перерывах между песнями он успел расчехлить гитару.

Сердце колотилось, как бешеное. Матвей шумно выдохнул через нос, чтобы успокоиться, погладил гитару по чёрной лакированной обечайке. Все получится. Он может исполнить аккорды этой мелодии даже с закрытыми глазами. Его пальцы давно выучили необходимый перебор. Это будет несложно.

И действительно: Матвей не понял как, но уже начал играть вступление. Музыка полилась из-под пальцев плавным ручьём.

– В лужах дождик капает слепо

Отражает моё небо

Это грусть, замешанная с пеплом

Мои слёзы падают в землю…

Ощутимый плюс игры на гитаре в том, что, даже если ты упустил вступление, можешь незаметно исправить ситуацию и сыграть еще пару аккордов. К счастью, Матвею это не понадобилось, и он даже начал не дрогнувшим голосом. С преподавателем по вокалу они затёрли эту песню до дыр, пора бы уж запомнить…

– Пусть я себя не найду

Среди улочек пустых убегу в пустоту

И скажу себе внутри

Прощай и гори…

На секунду Матвей поднял взгляд на публику и увидел вытянувшиеся от шока лица одногруппниц. Кажется, это было приятное удивление. Что ж, это пять, а точнее, три минуты точно не позора.

Лена превратилась в слух. Она с затаенным дыхание внимала словам песни и мелодии. Матвей с трудом вдохнул, расчувствовавшись, и перешел к припеву:

– Гори, Нот-дам-де-Пари

В пламени моей любви…

Зрители стали хлопать в ритм песне. Матвей стоически держался, стараясь отключиться от эмоций и отдаться песне целиком. На втором куплете он снова метнул взгляд в толпу. Лена снимала его на камеру.

Какой кошмар.

Кошмар, который закончился рукоплесканием.

***

– Какой у тебя здоровский голос! – восхищалась всю дорогу Лена. То же самое говорили Саши, когда Матвей сошёл со сцены.

– На небе точно зажглась еще одна талантливая звездочка. Ты не думал вступить в коллектив? – спросила Лена, и Матвей чуть не подавился воздухом от её сравнения.

– Набор проходит раз в год в сентябре. Мне стоит дождаться следующего курса.

– Я думаю, тебя могут взять сразу и даже без испытаний, – заключила Лена.

Матвею казалось, что его уже чересчур перехваливают. Это каким же выдающимся музыкантом ему нужно быть, чтобы его вот так, почти что с улицы, приняли?

Да, он неплохо справился. Ему даже самому понравилось. Но до той же руководительницы, поющей «Skyfall» почти как Адель, ему как до Китая.

– Я ещё стихи и песни пишу, – сказал Матвей, чтобы сменить тему, но, кажется, сделал только хуже.

Лена чуть не запрыгала на месте от восторга.

– Офигеть! Скинешь почитать текст?

Матвей бы и рад это сделать, но был нюанс.

– Они еще в очень сыром виде. Я хочу написать цикл или, как это сказать… Альбом? Где песни связаны друг с другом по смыслу. «Пирокинезис» записывает песни с сюжетом. Я хочу сделать что-то наподобие.

– Кто такой «Пирокинезис»? – спросила Лена.

– Реп-исполнитель. Мне очень нравятся его тексты из-за необычных сравнений. У него техническое образование, так что он часто вставляет в песни метафоры про химию, физику. Крутой мужик.

Лена издала протяжное «О-о-о».

– Скинь его треки. И сюжетные тоже. Ну и тексты свои тоже пришли, хотя бы чуть-чуть. Посмотрим, что там, может, я чем-то помогу? Я иногда тоже сочинением стихов балуюсь.

Матвею показалось, что она сказала это из вежливости. Очевидно, она не станет вникать в реп «Пирокинезиса», вдумываться в рифму его собственных песен. Хотя то, что она сама увлекалась поэзией, был довольно занимательным.

Несмотря на сомнения, Матвей вечером отправил Лене треки, не забыв про сюжетные: «Я приду к тебе с клубникой в декабре», «Легенда о Боге Смерти», «Легенда о Богине Гроз», «Легенда о Богине Мечей»… Лена прочитала через час и отправила смайлик с большим пальцем вверх.

«А твои шедевры?» – написала она. Сердце Матвея пропустило удар, когда он увидел это уведомление. Когда Матвей говорил, что они в сыром виде, он имел в виду, что они на стадии разработки. Матвей лишь имел расплывчатые задумки. Он колебался еще полчаса, стоя в общажном душе, а выйдя из него, отправил стихотворение.

Стихотворение было корявым, зато написано с душой. Матвей его прямо-таки отрывал от себя.

Каково же было удивление, когда он получил обратную связь на стихи, а еще через час на песни.

«Я все послушала! «Пиро» действительно круто читает. Сюжетка у него интересная. А что касается твоих стихов, то ничего ужасного. Мне понравилось. Как я понимаю, герой убил свою любовь в состоянии аффекта?»

Матвей усмехнулся. Было приятно, что Лена оценила не только его вокальные данные, но и стихоплетство. В то же время это так странно… Они совсем не знают друг друга, а она с таким радушием принимает его творчество.

«Да, так и есть. Он одержим сущностью, с которой его возлюбленная пыталась помочь справиться. У неё это получилось, но ценой собственной жизни»

Лена засыпала диалог восторженными стикерами и восклицаниями «Офигеть!», «Вау!», «Это супер!!!».

«А ты слушаешь МУККА? Оказывается, у него много фитов с пиро. Я это поняла, только когда начала слушать песни», – спросила затем Лена, и Матвей понял, что у них много общего. Серафима МУККУ он обожал.

Глава 2. Творческие порывы

Льются метафоры, от них, как от воды, разбух

Текст этой песни

Жги со мной дофамин, как тополиный пух

Жги со мной вместе

© KOMMO, pyrokinesis – на краю галактики

В следующий раз Матвей и Лена встретились в воскресенье на аниме-ярмарке.

Матвей пошел туда вместе с соседом по комнате Лёшей. В общажной комнате они жили вдвоем. Парни заселились в один год и учились на одном курсе, но в разных группах. Они стали хорошими друзьями, так что часто ходили гулять, выбирались на мероприятия, в кино и кафе. Матвей рад, что ему повезло с соседом.

Матвей пошёл на ярмарку ради Аллеи Авторов, на которой художники и рукодельцы выставляли свое творчество. Матвею был интересен фандомный мерч, беспроигрышный конкурс призов и космические напитки.

Людей как всегда была тьма. Толпа пестрела яркими нарядами косплееров, с которыми часто фотографировались и обнимались. Некоторые косплееры продавали мерч из своих тематических фотосессий. Было много столов аниме-магазинов, крафтовых товаров. Глаза разбегались от обилия ассортимента.

– Ты когда стричься пойдешь? – спросил Лёха, когда Матвей в очередной раз запустил пальцы в волосы.

– Через три дня, – сказал Матвей и продолжил потягивать из трубочки лимонад со вкусом ананаса и желтыми блестками.

Стрижка уже была ой как нужна. Челка раздражала, потому что лезла в глаза и её приходилось постоянно поправлять, а виски с более короткой длиной уже заросли. Волосы на ней иногда смешно топорщились. Линию пробора на левом боку уже с трудом было видно.

Лёха с воинственным выражением лица ткнул пальцем в плечо Матвея.

– Не забудь дать отзыв!

Матвей закатил глаза и забулькал лимонадом, вдув в трубочку воздух.

– Забуду тут же, как выйду из парикмахерской.

Лёха усмехнулся и тоже отпил свой лимонад. У него был со вкусом черники и фиолетовыми блестками. Крутящиеся в стакане сияшки действительно походили на звезды.

Они уже выиграли несколько призов в розыгрыше: Матвею достался маленький кулек конфет и две открытки от авторов с Итадори из «Магической битвы» и персонажами из «Геншина». Лёха тоже два раза выиграл конфеты, на третий – значок.

После конкурса Матвей потянул Лёху на Аллею авторов, где купил кучу стикеров. Лёха заболтался с милой художницей в косплее Макимы из «Человека-бензопилы». Его от неё пришлось оттягивать почти за уши.

– Куда ты меня тащишь? Я был занят! – ворчал Лёха, с тоской в глазах уходящий от стола художницы.

– Знаю я, как ты был занят. Ты бедную девушку засмущал.

Лёха заворчал себе под нос, что никого он не смущал, а просто сказал, что она классная. Он предложил пойти к столу с огромным стендом со значками. Лёха питал к ним особую слабость – скупал десятками, но ни один не вешал на рюкзак, потому что говорил, что теряет их.

– Ой, простите! – воскликнула девушка, столкнувшаяся с Матвеем. Тот чуть не облился лимонадом, но, к счастью, ему удалось удержать стакан и равновесие.

В девушке Матвей узнал Лену. Она шла с опущенной головой и что-то рассматривала в ладонях. В момент столкновения она прижала руки к груди, сжав кулаки.

– О, привет, – с ноткой изумления произнес Матвей. Он не ожидал увидеть Лену здесь.

Лена подняла голову и посмотрела на Матвея сверху вниз. Она была ниже него на целую голову. Матвей впервые увидел цвет глаз Лены: они были глубокого синего оттенка.

– Приветик, – с таким же удивлением ответила Лена и улыбнулась. Матвей улыбнулся в ответ. – Не думала тебя встретить здесь.

– То же самое могу сказать о тебе. За чем охотишься?

Лена разжала кулаки, прижатые к груди, и показала серьги из эпоксидной смолы с настоящими сухими фиолетовыми цветами внутри. На правах студента биофака Матвей быстро определил, что это была герань луговая. В точно такой же подвеске был замурован цветочек анютиных глазок.

– Очень нежно, – сказал Матвей, сразу представив, как бы украшения смотрелись на Лене.

– Да, мне тоже очень понравилось. Хочу еще какое-нибудь колечко купить. Мне нравится ярмарка за то, что здесь всегда много мастерских. А у тебя что?

Матвей открыл рюкзак и показал стикеры с «Человеком-бензопилой», мемными котами, открытку с Наруто и надписью «Наруто учил не сдаваться, так что я не сдам сессию». Из кармана Матвей достал несколько одиночный стикеров с жабами. Лена смеялась с актуальности цитаты с Наруто и умилялась забавности котов.

– Ты любишь наклейки? – спросила она, разглядывая теперь выигранные Матвеем открытки. – И аниме увлекаешься?

– Да. Он в этом смысле невыносим, – вступил в разговор Лёха. Обклеил ими весь ноутбук и теперь плавно перебирается на полку. Скоро обклеит ими шкаф и стены. Мы будем жить в царстве наклеек.

Матвей закатил глаза и пихнул Лёху в бок.

– Что-то ты сегодня разворчался. Будто ты сам не смотришь аниме и у меня не забираешь наклейки и не клеишь на свой ноут, – Матвей вздохнул и обратился к Лене. – Это мой сосед по комнате Лёша. Я живу в первой общаге. Лёша, это Лена. Она из моей смежной группы.

– О, – протянула Лена. – А я тут на ПМЖ. Приятно познакомиться.

Лёха пожал хрупкую ладонь Лены, сказав, что рад познакомиться. Лена ответила взаимностью.

Лена пристально рассматривала Матвея, будто впервые его видела. Матвею казалось, что его черты лица не требуют столь долгого взгляда. Их цвет волос был почти одинаковым, хотя, наверное, у большого числа россиян волосы такого русого цвета. У Матвея не было веснушек, а карие глаза не такие интересные, как синие Ленины, которые были будто морской пучиной. Может, её озадачило гнездо на голове Матвея?

Из-за неловкости наступившего молчания Матвей не знал, куда себя деть, и предложил Лене пройтись с ними. Получив утвердительный кивок от Лёхи, они двинулись вдоль столиков на первом этаже. У одного из них Матвей купил переводные черно-белые тату со змеями, Лена наконец выбрала кольцо из смолы, а Лёха – очередной значок, но теперь с надписью «Подержи мое пиво». И это еще Матвей невыносим из-за наклеек…

– Прикольно, наверное, жить в общаге? – спросила Лена, и Лёха прыснул со смеху. Матвей был с ним солидарен.

– Ну, местами. А так куча тараканов, срабатывающая даже ночью пожарная сигнализация, оперотрядники, которые бдят за тишиной и могут впаять объяснительную за любой писк. А если будет несколько объяснительных…

Лёха ударился в рассказ о прелестях жизни в общежитии, а Матвей кивал и не успевал вставить слово. Лёхе только дай повод почесать языком, и его невозможно будет остановить. Лене тоже только и оставалось, что помалкивать и впитывать информацию, как губка.

– Офигеть. Ну да, есть свои минусы, зато много новых знакомств, – подытожила Лена, впечатленная подробностями.

– Это да, – наконец сказал Матвей.

Лёха вытащил из кармана телефон, прочитал пришедшее уведомление.

– Друзья, мне нужно идти. Пора на свиданку с Викой. Нужно еще заскочить за цветами.

С конца зимнего семестра Лёха начал встречаться с Викой, которая училась в его смежной группе. Сегодня было три месяца их отношений, и они решили отметить эту дату. Лёха еще перед походом на ярмарку сказал, что уйдет в определенное время.

– Окей.

Они с Матвеем обменялись рукопожатиями, и Лёха утонул в потоке людей у выхода. Матвей и Лена остались вдвоем.

– Хочешь еще походить по рядам? – спросил Матвей. Сам он уже не горел желанием что-то покупать. Он взял, что хотел, да и к тому же бюджет не резиновый, нужно еще на что-то жить.

– Нет. Я купила все, что хотела.

– Пойдем тогда? Ты ничего не сдавала в гардероб? – с надеждой в голосе спросил Матвей, потому что там тоже теснились люди, без устали подсовывая старушке-гардеробщице куртки.

– Нет. У меня пальто с собой, – Лена повернулась боком, и Матвей увидел за ее спиной пухлый рюкзак. Матвей куртку тоже не сдавал в гардероб. Он её не снял, а просто расстегнул.

Они нырнули в кучу людей, лавируя между ними, чтобы выйти на улицу.

***

Этот мартовский день встречал теплой погодой и тающим снегом. Сугробы все еще высились, подобно горам, но кое-где виднелись проталины с землей и прошлогодней листвой.

Они не обсудили, куда направляются, и пока просто хрустели снегом, удаляясь от здания проведения ярмарки.

– Слушай, а на какую тему ты хочешь написать цикл песен? Мы это с тобой не обсудили, но мне интересно, – вдруг выдала Лена, и Матвей вздрогнул.

Он намеренно не упоминал песни в переписке, используя стихи в качестве отвлекающего маневра. Ему и так было волнительно делиться творчеством. Он писал в стол, ни с кем не делясь, потому что когда только начинал этим заниматься, никому не было интересно. Матвей пытался выкарабкаться из своего панциря, в который он облачился после отказа. Именно поэтому он пришел на квартирник, но пока к такому бурному вниманию он не был готов.

– Почему тебе так это так интересно? – постарался спросить как можно менее грубо он.

Лена удивленно хлопнула глазами, поправляя синий платок на шее.

– Ну… Не знаю. Если честно, меня очень впечатлило твое пение и твои стихи. Очень проникновенно получилось. Мне кажется, у тебя и что-то другое получится так же замечательно.

– Эм… Спасибо, – выдавил он и отвернулся от смущения. Вот оно, признание, которого он много лет ждал, но теперь морозится от него. Матвей видел искренний интерес в синих глазах. Так почему бы не поделиться?

Матвей помолчал некоторое время, собираясь с силами, и начал:

– Цикл песен будет о герое, который взбунтовался против пантеона. Его не устраивало то, как боги управляют людским миром. Они были жестоки, и по их прихоти люди проводили ритуалы, в которых жертвами выступали животные и даже люди. Герою не нравилась вседозволенность и безнаказанность богов, и он решил от них отречься. Более того, он пытался вразумить остальных. Боги возмутились его наглости и решили наказать. Каждый из богов обещал ему по испытанию. Если герой пройдет все, то может стать Верховным богом и чинить такие порядки, которые считает верными. На самом деле это липовая договоренность. Боги хотели убить бунтаря еще на первом испытании, чтобы он не доставлял проблем и не волновал народ.

Во время рассказа Матвей смотрел только перед собой. На Лену взгляд он не переводил, потому что было боязно. Но когда он повернул голову в её сторону, то встретился с небывалым восхищением, от которого по телу пошли мурашки.

– Звучит очень здорово, Матвей! – Матвею было и радостно, и в то же время не по себе. Ей правда так нравится? Неужели и правда появился человек, который так увлекся его творчеством? Матвей пришел к этому умозаключению еще десять минут назад, но до сих пор верилось с трудом. – Я люблю мифологию. Когда-то очень увлекалась греческой и скандинавской мифологией. Так что, если хочешь, помогу.

Сердце начало учащенно биться. На Матвея накатила волна воодушевления, затопившая своим теплом каждую клеточку тела. Случайная встреча помогла ему найти благодарного слушателя?

– Есть подробность о главном герое. Боги на него ополчились не просто так: он является сыном богини, которая была женой нынешнего Верховного бога. Ей тоже не нравилось устройство пантеона, и она пыталась поменять его изнутри. Боги совершили сговор против неё и убили, а её малолетнего сына отправили в мир людей. Главный герой не знал о своем происхождении. Когда боги узнали, что он воспротивился, сразу решили: яблоко от яблони. Однако он успешно проходил испытания.

– Ему кто-то в этом помогал? Или это его скрытый божественный потенциал? – спросила Лена. Они стояли у пешеходного перехода, и Матвею от эйфории едва хватало терпения, чтобы не понестись по зебре вприпрыжку. Останавливали лишь рассекающие дорогу машины.

– Помогал. Это были низшие существа, которые когда-то подчинялись его матери. Вообще… Я пока не знаю, как их расписать. Может, их боги в чем-то ограничили…

Лена задумчиво хмыкнула и опустила взгляд на свои ботинки.

– Может, они были раньше слугами богини, обладающих немалой силой, но потом их низвергли до низших существ, которые могли лишь точечно помогать герою?

У Матвея над головой будто загорелась лампочка озарения. Не хватало только выкрикнуть «Эврика!».

– Точно! Очень хорошая мысль.

Лена улыбнулась. Светофор замигал зеленым, и они перешли дорогу. Матвею уже не хотелось прыгать от счастья, но трепет не покидал грудь.

За время разговора они значительно отдалились от здания, где проходила ярмарка, прошли мимо корпуса их университета, и свернули на улицу, на которой стройным рядом расположились кофейни и кафешки.

– А ты уже придумал, сколько будет богов и за что они отвечают?

– Нет… – слегка сконфуженно ответил Матвей. – До этого момента еще не дошёл. Но почему-то хочется сделать двенадцать богов, – Матвей прикусил нижнюю губу. В голове закрутились шестеренки, пошел столь активный мыслительный процесс, который порой не был на парах. – Возникла мысль разделить их на три категории. Первая будет самой главной и могущественной. Это боги стихий: огня, воды, воздуха, земли. Их испытания герой будет проходить в самом конце. А вот про остальных…

– Ты можешь наделить их каким угодно могуществом. Хоть сделать богом дырявого носка. Смело давай волю фантазии, в конце концов, это твой мир и твой пантеон.

Слова Лены успокоили и дали еще больше вдохновения. Это и правда вселеленная, которая принадлежит Матвею, и он может творить с ней что угодно. Он даже выше Верховного бога. Сразу после этих размышлений на ум пришла идея сделать бога смерти и бога войны.

Лена посоветовала почитать в качестве примеров списки богов разных стран. Матвей кивал, как болванчик, продолжая радоваться включенности Лены в процесс.

Так он не заметил, как невольно довел Лену до своего общежития. Ноги сами несли его по дороге, которую он обычно проходил от корпуса. Когда девятиэтажная общага выросла перед ним, а они уже стояли у входа, Матвей слегка опешил.

– Ой… Вот мы и у моей общаги. Я даже как-то не ожидал.

– Я тоже, – хохотнула Лена, разглядывая здание. – Хорошо мы заболтались с тобой! Слушай, довольно удобное расположение. Все корпусы как на ладони.

– Ага…

Матвею было неловко от того, что фактически Лена довела его до дома. Он предложил её проводить, но она отказалась, сказав, что пойдет сейчас по магазинам за продуктами.

– Тогда спасибо за прогулку, – улыбнулся Матвей. – Ты завтра пойдешь на лекцию?

Завтра должна быть лекция по биохимии. На лекции ходит весь курс, но в аудитории все равно обычно половина мест пустует. Матвей старался не прогуливать лекции, хоть и плохо их слушал.

– Постараюсь, если не просплю, – Матвей и Лена синхронно засмеялись. – Что ж, тогда до завтра!

– До завтра!

Они махнули друг другу рукой и разошлись. Матвей достал пропуск, прошел через турникет. Когда он посмотрел в окно первого этажа, выходящее во двор, Лены уже не было.

***

На первой половине лекции Лены не было. Матвей увидел других людей из её группы и поздоровался с ними, а вот её самой не было. На перерыве гурьба студентов, среди которых были и некоторые его одногруппники, бурным потоком, как при прорыве плотины, ворвалась в аудиторию. Но даже среди них не было Лены.

Она пришла за две минуты до конца переменки. Запыхавшаяся и раскрасневшаяся, она понеслась к ряду, на котором сидела её группа, как вдруг взглядом выцепила Матвея. Лены резко изменила маршрут и направилась в его сторону.

– Привет, – выпалила она и сняла с одного плеча лямку рюкзака, начала в нем что-то искать. – Я проспала, но не критично. Это тебе. Ну, давай, я к своим.

Лена подала Матвею какой-то листик чистой стороной вверх и также стремительно упорхала к ряду своей группу, куда изначально направлялась.

Опешивший Матвей не успел даже поздороваться. Он перевернул лист и поразился еще больше. Брови поползли вверх от увиденного.

Лена вручила ему черно-белый скетч, на котором был изображен парень, сидящий на коленях и держащий бессознательную девушку. Её рука безвольно повисла и касалась земли. Лицо парня искажала гримаса ужаса: он смотрел на девушку испуганными глазами, а по щекам текли слезы. Приглядевшись, Матвей заметил, что руки парня были заштрихованы. Очевидно, Лена так изобразила кровь.

Под рисунком она оставила подпись – четверостишье стиха, который он прислал Лене:

«Я не просто убил человека —

Уничтожил само чудо света.

Ни от кого я не жду прощения,

Это не стоило Его укрощения»

Глава 3. Первые лучи славы

Эй, моя судьба, ты нас сведи случайно

Но ещё хотя бы шаг, хотя бы два – и моё сердце засвистит, как чайник

© pyrokinesis – Днями-ночами

Лектор вернулся с перерыва за секунду до того, как Лена разместилась рядом с одногруппниками. В этот же момент ошарашенный Матвей отправил сообщение:

«Серьезно?!»

Ответ не заставил себя долго ждать:

«Ахахаха, как видишь!»

Лена рисовала красиво. Уверенные линии, проведенные где-то с нажимом, а где-то совсем легко, уместно наложенные тени. Ей удалось передавать все эмоции героя. Казалось, не рисунок приурочен к четверостишью, а строки были его дополнением.

«Это было неожиданно! Но мне очень приятно, спасибо!»

«Рада стараться!»

Для Матвея никто ещё не рисовал. Тем более по его стихам. А тут ещё такой классный рисунок! И пофиг, что это скетч.

Сразу захотелось прислать ещё что-нибудь, чтобы Лена прочитала и оценила.

«Могу скинуть ещё одно стихотворение»

«О, давай! С удовольствием почитаю :)»

Уже без былого страха Матвей открыл заметки, ища нужную, скопировал стихотворение и отправил Лене. Очень быстро перед сообщением появились две галочки, гласившие о том, что послание прочитано.

«А есть ли что-то за вереницей обязательств, Что я вешу на себя без разбирательств? Кажется, что времени нет, времени мало, И если ничего не сделать, то всё пропало. Тону посреди океана идей, Не успеваю за мыслями, надо быстрей. И я выдыхаюсь устало, Не вывожу эту жизнь, всё достало! Но ведь гонка моя, её сам навязал я, Хватаясь за все, я не слышу сигналы. Словно без действий ничего не являю. Разум и тело кричат: «Скорость сбавь, умоляю!» Пора отпустить, не торопиться, Без меня не перевернется жизни страница. Я ценная личность и без результата, Мир не рухнет, если выполню позже когда-то»

«Ого, ты очень актуальную тему поднял! И мне снова понравилось. У тебя очень резвая и лёгкая рифма», – написала Лена, заставив улыбнуться.

«Благодарю! Я эти стихи сочинил в прошлом году. На первом курсе я слишком серьезно относился к учебе, трясся за каждый предмет. Когда проспал первую лекцию, думал, что меня отчислят»

«Ахахахвх боже эти страхи первокурсников!!!!», – ответила Лена, приправив сообщение куче смеющихся смайликов. – «А сейчас ты как относишься к учебе?»

«Гораздо проще», – отправил Матвей.

«Ах, ну да. Ты ведь на философии книжки читаешь :) Кстати, что была за книга на прошлой неделе?»

Матвей усмехнулся от меткости замечания. Ему казалось, что он впал в другую крайность, относясь к учебе иногда совсем безалаберно. Он не слушал лекции и проводил их за книгами. Матвей не считал их полезными, потому что лекция может либо на месяц отставать, либо на месяц опережать материал, которые они сейчас проходили.

«Читал Маркуса Зусака «Я посланник»

«Никогда не слышала», – ответила Лена.

«Почитай. Интересная книга»

Лена прислала улыбающийся стикер зефирки, и диалог закончился.

***

После лекции Матвей зашел в кабинет под знакомую мелодию. Все одногруппники собрались вокруг парты, за которой сидели две Саши и, склонившись, что-то с увлечением смотрели. Когда Матвей подошел ближе, он понял, что это были звуки его собственной игры на гитаре.

– Привет… – с опаской протянул Матвей. Больше десяти голов резко поднялись и повернулись в его сторону. Увлеченные просмотром, они даже не заметили, как вошел виновник события.

– Ой, привет, – пискнула Саша – низенькая блондиночка. Она поставила на паузу видео. Её голубые глаза воровато стрельнули в сторону Матвея, будто она совершила преступление против его личности за его спиной.

Многие одногруппники поздоровались в ответ.

– Что смотрите? – спросил Матвей, хоть уже и догадывался.

– Твое выступление на квартирнике, – более уверенно, чем Саша-блондинка, ответила Саша-брюнетка. У неё были черные длинные волосы, смуглая кожа и темные глаза. С соседкой по парте они были полными противоположностями. Матвей про себя называл их ангелом и демоном.

Матвей выпучил глаза от удивления. Он не думал, что девочки так легко признаются, хотя, в общем-то, ничего криминального в этом нет. Просто немного странно осознавать, что интерес к твоему творчеству проявила вся группа. Вне круга по просмотру не остался никто.

– Вы снимали? – Матвей не помнил, чтобы первая или вторая Саша доставала телефон во время его выступления.

– Нет, но снимала Лена. Я попросила её скинуть видео, – ответила уже окрепшим голосом Саша-блондинка.

По спине пробежали мурашки. Матвею вдруг стало не по себе от мысли, что Лена еще и способствует распространению его творчества.

– Слушай, а классно ты поешь! – разбавила повисшую неловкость Андрей – одногруппник, с которым Матвей общался больше всего и сидел за партой на многих парах. – Почему не рассказывал? Тихушник!

Все наперебой начали спрашивать Матвея о том, почему он до сих пор скрывал свой талант, учился ли он в музыкальной школе. У Матвея голова шла кругом от вопросов.

– Я учусь с первого курса игре на гитаре и вокалу. Беру частные уроки. Ничего серьезного. Музыкалкой тут никогда не пахло, – отмахивался Матвей, чем вызвал у Андрея бурю возмущения:

– Как это ничего серьезного? Матвей, у тебя классные задатки! Предлагаю как-нибудь собраться у меня. Потусим и попоем под гитару. Ты же не против? – Андрей игриво пихнул Матвея в плечо, и его интонация означала лишь иллюзию выбора. Матвей не мог отказаться.

Не сказать, что он, в общем-то, сильно против. Он любил посиделки с группой, которые часто проходили в квартире Андрея. Они всегда были уютными и тёплыми, Матвею нравилось проводить время с одногруппниками. Правда, если бы ему предложили то же самое неделю назад, он бы категорически отказывался, будто на этой тусовке поставил бы на кон собственную жизнь. Сейчас он чуть увереннее в своих силах, так что был готов и остальным одногруппникам показать, что умеет. Возможно, роль сыграло и то, что Матвей пел перед Сашами.

– Не против. Давайте как-нибудь соберёмся.

По кабинету пронесся одобрительный гул. Хоть поводы для сборов в виде 8 марта и 23 февраля уже прошли, это ни для кого не стало преградой.

– Правда, прошу не серчать, если не смогу что-то сыграть из предложенного, – засмеялся Матвей и вскинул руки в примирительной жесте.

– Ничего, если что, я помогу, – подал голос с камчатки ещё один одногруппник – Сережа. Уж он-то хорошо играл на гитаре. Один раз он принес свою, и под его игру все резво пели «Белые обои», «Яхта-парус» и другие гитарные хиты.

В этом семестре совпало так, что сразу после лекции по биохимии шла пара по ней. Сегодня все занятие должна была быть лабораторная работа. Матвей проводил ее в паре с Андреем. Когда он орудовал механическим дозатором, переливая реагент в пробирку, он постоянно думал о том, что именно он стал причиной следующей тусовки группы.

***

Матвей пришел с пар в общагу, когда Лёха уже был дома. Лёха вчера ушёл с концами, так и не появившись вечером. Он вернулся глубокой ночью, озарив комнату светом, льющимся из коридора. Матвей проснулся от разрезавшего темноту луча, подслеповато посмотрел на Лёху, отвернулся к стене и заново уснул.

Лёхе на учебу нужно было идти ко второй паре, поэтому он и не торопился. Естественно, он дрых без задних ног, когда Матвей спозаранку собирался на лекцию. Обсудить свидание у них не получилось.

– Привет! – поздоровался Лёха, увидев Матвея в коридоре.

– Привет, – поприветствовал соседа Матвей и разулся.

Лёха развернулся на компьютерном стуле на сто восемьдесят градусов лицом к Матвею и расплылся в загадочной улыбке. Матвей дернул молнию на куртке и усмехнулся.

– Ну, давай, рассказывай, что вчера было, – сказал он, готовясь к бурному словесному потоку.

Лёха принялся в красках описывать, как они с Викой сначала сходили в кино и она в середине фильма положила голову ему на плечо. Лёху чуть не порвало от чувств, будто это случилось с ним в первый раз. Он порекомендовал роллы из кафе азиатской кухни, куда они ходили, но больше восхитился фотографиями Вики, которая попросила их сделать на фоне стены с изображением пышной сакуры и храма, стоящего на горе.

– Ну посмотри, какая она милая! – Лёха протянул Матвею телефон с её фотографиями, заставив пролистать все двадцать кадров. Да, Вика симпатичная. Её розовая блузка с пышными рукавами-фонарями хорошо вписывались в картину с сакурой на фоне.

В конце Лёха сказал, что они гуляли, пока чуть не отморозили носы и руки. Лёха вызвался проводить Вику до дома.

– А это у тебя результат отморожения, да? – ткнув пальцем в алеющий справа на шее Лёхи засос, спросил Матвей.

Лёха смущенно опустил взгляд и прикрыл засос ладонью.

– Это было уже после того, как я её проводил.

Матвей покачал головой. Лёха был таким влюбленным дурачком. Он без конца трещал о Вике, восторгался каждым её действием. Он считал её самой красивой девушкой на земле и чуть не плакал от каждого её подарка и знака внимания. Матвей не понимал, как можно так сохнуть по кому-нибудь.

– Теперь ты выкладывай, – с лукавой ухмылкой произнес Лёха, и Матвей глупо моргнул.

– О чем?

– О вашей прогулке с Леной. Это же та Алёна, да?

Матвей поднялся со своего стула, на котором сидел все время повествования Лёхи, взял рюкзак, вытащил из него пенал и тетрадь. Он рассказывал Лёхе о своей смежной группе, так что некоторых он знал даже по имени.

– Да, – между делом ответил он, убирая рюкзак. – Но тут не о чем рассказывать.

– Как не о чем?! – возмутился Лёха. – Вы остались вдвоем.

– И?

– Хочешь сказать, вы не гуляли? – продолжал гнуть свою линию Лёха. Матвей не понимал, что тот от него требует, но после этого вопроса начал догадываться. Боже, почему у Лёхи фамилия не Сябитов?

– Гуляли, но я вернулся не в три часа ночи.

Он сказал это, стоя в проеме, и скрылся за дверью, идя к раковине мыть руки. Лёха успел только закатить глаза на его подкол, до большего дело не дошло. Однако по возвращении вопросов избежать не удалось:

– Так что вы делали? – выклянчивал информацию Лёха, и Матвей устало вздохнул. – Вы теперь хорошо общаетесь? У тебя же из подружек только Арина.

– Да ничего мы не делали! Просто вместе решили уйти с ярмарки, говорили по дороге о всяком. Я случайно довел её до моей общаги, и там мы разошлись, – предрекая дальнейшие расспросы, Матвей решил выложить все, лишь бы Лёха отстал, – обсуждали мои стихи и песни. В пятницу мы увиделись на квартирнике. Она сказала, что ей очень нравится, как я пою.

– О, так ты ей уже песни посвящаешь, – протянул Лёха и, видит бог, Матвей едва удержался от того, чтобы не придушить преемника Розы Сябитовой. – Ей поёшь и стихи читаешь, а вот мне нет.

– Так ты и не просишь.

Матвей рассказывал Лёхе, что начал ходить на вокал и занятия по гитаре, но успехами творческими особо не делился, в комнате не играл. Когда ты живешь не один в тесном пространстве, а стены между комнатами не толще гипсокартона, разыграться не получится. К тому же Матвей стеснялся петь, а Лёха не наседал. Возможно, ему не настолько интересно, но это нормально. Матвей его за это не осуждал и тем более не злился.

Получается, сознательно Лене он открылся первой.

Матвей их общение не мог пока что назвать даже дружбой. Они начали контачить неделю назад, что тут говорить? Лёхё только дай повод свести кого-нибудь в парочку.

***

На паре по философии Матвей сел на то же место, что и в прошлый вторник. Хоть Матвей сидел на многих парах с Андреем, на философии он проводил время с другом из смежной группы. Матвей не был против, так что сидел почти весь год один. Несмотря на то что сейчас его парта одиночки была свободна, он решил снова сесть с Леной.

Лены пока что не было, до начала еще оставалось время, так что Матвей достал книгу. Он уже дочитал «Я – посланник» и приступил к «Над кукушкиным гнездом».

Лена пришла за пять минут до занятия. Она улыбнулась, увидев Матвея за партой, и опустила на неё свой рюкзак. Кажется, она снова не против его соседства.

– Приветик, – радостно прощебетала она, снова заставив губы Матвея растянуться в улыбке.

– Добрый день, – произнес он деловым тоном и закрыл книгу. Лена вытащила пенал и блокнот, повесила рюкзак на спинку стула.

– Как тебе бэха? – так у них в университете сокращенно называли биохимию. – Лаба сложная?

У группы Лены вчера была биогеография, они занимались в совсем другом корпусе. Этот предмет настигнет Матвея завтра, а Лену – как раз биохимия. В остальном их расписание идентично.

– Нет, даже прикольная. Мы титровали, там отчет не очень сложный.

В кабинет зашел преподаватель, и все с ним дружно поздоровались. Лена кивнула Матвею, бросив тихое «Хорошо», и развернула блокнот. Матвей держал книгу наготове.

Краем уха Матвей услышал, что сегодня начали разбирать идолов. Обсуждение темы было для него, как назойливое жужжание мухи.

Лена вырвала лист из блокнота, чем привлекла внимание Матвея. Он уже вообразил, что она с остервенением скомкает рисунок и бросил в дальний угол парты, но неожиданно она протянула его Матвею.

– Ещё один?! – с открытым от шока ртом Матвей принял его.

Это снова был скетч, на котором изображен человек, сидящий за столом. Даже не так. Он не сидел, а лежал в изнеможении, опустив голову на одну руку, тогда как вторую поднял вверх с каким-то листком в руках. На столе было еще куча таких же бумаг. На стене висели злые часы со стрелками вместо усов. Они уперли маленькие ручки в бока и смотрели на человека осуждающе. Матвею после его взгляда показалось, что лист в руке героя похож на белый флаг.

Снизу тоже была подпись:

«А есть ли что-то за вереницей обязательств, Что я вешу на себя без разбирательств? Кажется, что времени нет, времени мало, И если ничего не сделать, то всё пропало»

Лена неотрывно следила за реакцией Матвея, лицо которого все больше вытягивалось с каждой деталью, которую он подмечал.

– Как же точно тебе удается передать настроение… – завороженно пробормотал он и повернулся к Лене с сияющими глазами. – Ты тоже очень талантлива.

Лена отвела взгляд и заложила выбившуюся кудрявую прядь за ухо.

– Ты преувеличиваешь.

Это так забавно: они друг друга хвалят, но при этом с трудом принимают комплименты.

– Нисколько, – твердо произнес Матвей.

Лена уже пришла в себя и снова встретилась с ним глазами. Её взор был полон непоколебимости.

– Тогда и ты тоже. Посмотри на оборот страницы.

Матвей перевернул листик и заметил еще одну подпись.

«Твои стихи и песни супер хороши! У тебя все получится!»

Рядом был чибик, поднявший вверх большие пальцы обеих рук.

Сердце Матвея учащенно забилось. В него никто никогда не верил так, как верила Лена. Что такого она нашла в его творческих потугах? Это точно не искусство. Матвей считал, что все, чем он занимался, едва преодолевало уровень посредственности, стремясь к середнячку, но Лена, кажется, была другого мнения.

От этой мысли щемило в груди.

– Спасибо!

Матвею казалось, что еще чуть-чуть, и его лицо треснет от улыбки, щеки порвутся и он расплывется лужей по парте. Лена, будто ощущая это, достался кейс с наушниками и вынула один.

– Хочешь послушать музыку?

– Давай, – Матвей принял наушник и засунул его в правое ухо. Хорошо, что они сидели в самом конце и такую наглость трудно заметить. Левый наушник Лены скрывали её волосы.

Она включила песни исполнителя МУККА.

Матвей с упоением слушал знакомые тексты. Сердце и разум пели вместе с ним.

«Я вызываю боль и исчезаю эффектно Чтобы ты любила меня больше, чем лето И мыслями прочь и до края вселенной Как эта любовь растекалась по венам»

По венам Матвея растекалось ликование. Он не мог избавиться от мысли, что ему очень повезло сесть за эту парту.

Он был в такой эйфории, что едва вникал в сообщения одногруппников, обсуждающих, какой лектор будет завтра на лекции по микробиологии. Точно так же он смахнул уведомление о заявке в друзья от незнакомой девушки. Профиль был закрыт, город указан тот же, хоть и не указано место обучения. Из общих друзей какие-то малознакомые люди с университета, но ничего больше Матвей не мог посмотреть. Он оставил её в подписчиках и продолжил наслаждаться музыкой.

Глава 4. Забывая о времени

Надевай свои колготки, мы пойдём гулять

По аллеям с фонарями, мы не будем спать

Под дождём и под снегом и любой зимой и летом

Ты когда-нибудь уйдёшь, но я не думаю об этом

© Lizer – Пойдём гулять

– В тебе словно что-то изменилось, – отламывая десертной ложечкой кусочек чизкейка, сказала Арина.

Он давно не виделся со своей хорошей подругой Ариной. Они учились в разных группах. На первом курсе они жили на одном этаже в общежитии и познакомились, когда она попросила в беседе этажа стакан молока.

Узнав о новой подружке, Лёха начал активно шипперить её и Матвея, но оказалось, что у Арины есть парень. С ним они съехалась после первого семестра, и шипперское сердечко Лёхи разбилось. Однако факт об отношениях Арины не стал преградой для их с Матвеем дружбы.

– Может быть, – многозначительно ответил Матвей и шумно отхлебнул хвойный латте из зеленой кружки.

Они сидели в экокафе, где делали, судя по информации в интернете, напитки из натуральных продуктов. Так же здесь продавали много всего «натурального»: мед, орехи, травяные чаи, масла. Кофе здесь делали очень хороший, и хвойная нотка не казалась чем-то странным и инородным – она лишь дополняла вкус и делала его особенным.

От такого ответа Арина замерла на мгновение с ложкой во рту.

– В таком случае делись! Я тебя полторы недели не видела, что случилось?

Матвей хохотнул и сделал еще глоток, прежде чем начать:

– Я все-таки выступил на квартирнике, – Арина издала удивленный вздох. – Там была девочка из смежной группы и две моих одногруппницы Саши. Девочке из смежки понравилось мое пение, я ей рассказал о том, что пишу стихи и песни. Она очень этим заинтересовалась и даже нарисовала несколько рисунков к ним, – Арина удивленно подняла брови и протяжно угукнула. – Она засняла мое выступление, отправила Сашам, а те показали группе. Теперь мы собираемся группой собраться на тусовку у Андрея, а я должен прийти туда с гитарой.

– Становишься знаменит в узких кругах! Покажи хоть, как выступил.

– Ой… У меня видео нет.

В этот момент Матвей понял, что видео с его песней было у кого угодно, кроме него самого. Он открыл диалог с Леной во «Вконтакте» и неловко почесал уже коротко постриженный затылок, который, как и вся голова, наконец дождался визита к парикмахеру.

«Привет! Можешь, пожалуйста, отправить видео, где я пою?», – написал он Лене. Та скинула видео через пять минут и попросила отправить лабораторную по биохимии, которую они обсуждали на философии. Лена на паре не успела записать там что-то важное – Матвей особо не вник и сказал, что отправит чуть позже, так как сейчас занят.

Он открыл видео с выступлением и протянул телефон Арине. Самому смотреть было почему-то стыдно, но до Матвея все равно доносились звуки гитары. В целом, это было неплохо. Даже не возникало желание закрыть уши и поскорее поставить выступление на паузу.

– Чего ты стесняешься? – недоумевала Арина после просмотра. – Ты крут! И почему не пошёл на отбор на вокальное направление? Тебя бы точно взяли.

Матвей пожал плечами. Сам он не был столь убежден в этом. Ему, конечно, хотелось попробовать себя, но даты отбора не очень удобные, у него в этот день намечался коллоквиум. К тому же, когда он узнал об отборе, оставалось уже мало времени для подготовки – Матвей бы не успел хорошо изучить новую песню, а все старые надоели…

Короче, он нашёл тысячу отговорок, чтобы не идти.

Арина покачала головой. Матвей был неисправим в своей неуверенности.

– В следующем семестре обязательно попробуй! – Матвей кивнул. Сейчас он был уже более тверд в этом решении. – А что за девочка из смежной группы?

– Лена. То есть, Алёна. В общем, её зовут Алёна, но она представляется Леной, – Арина хихикнула из-за того, как сконфузился Матвей, объясняя особенности имени Лены.

– Вы дружите?

Этот вопрос поставил Матвея в тупик. Лёха их нагло сватал, и Матвей даже слушать не хотел его дурацкие шуточки. Вопрос Арины звучал серьезно и заставлял задуматься. Матвей еще несколько дней назад считал, что не считает Лену подругой – максимум приятельницей, но после нового рисунка и прослушивания музыки всю пару язык не поворачивался так её называть.

– Мы будем дружить.

***

Вернувшись домой, Матвей с досадой понял, что суббота снова куда-то незаметно испарилась. Утром Матвей готовил, бегал в прачку, чтобы закинуть вещи в стиральную машину, убирался, днем проводил время с Ариной, и вот уже за окном стемнело.

Матвей отправил Лене фотографии лабораторной, думая, что, наверное, она ей уже незачем, но Лена ответила спустя пятнадцать минут:

«Богично. Пасиба!»

Матвей усмехнулся и отправил стикер с подписью «Пожалуйста» под ним. Она что, специально ждала, что именно Матвей скинет лабу?

Впрочем, не так уж это и важно. Важнее то, что Матвей планировал сделать сейчас. Он набирался смелости всю дорогу до дома после того, как проводил Арину. Он прокручивал в голове формулировку сообщения, которое хотел отправить после фотографий тетради.

«Не хочешь погулять в воскресенье?» – отправив это, Матвей не понял, почему так боялся. Это же легко.

Лена прочитала почти мгновенно.

«Неожиданно»

Матвей усмехнулся и отправил серую крыску с буквой «Ы» между её ушек.

«Но я за. Где, когда, в каком виде приходить?»

Матвей улыбнулся, сильнее вцепившись пальцами в телефон. Душа ликовала, хотя он был почти уверен, что Лена согласится. Однако пресловутое «почти» добавляло интриги.

«Приходить можно в любом виде, каком хочешь. Давай часов в пять»

«Ты была в заведении, где делают бабл ти? Забыл название», – вошёл во вкус Матвей, полностью потеряв страх.

«Не была, но слышала», – отправила Лена.

«Тогда пойдем туда. Хочу там что-нибудь попить»

«Го. Заодно узнаю, похожи ли тапиоки на жабью икру»

У Матвея от смеха чуть не пошел носом чай, который он пил во время переписки. Матвей даже хрюкнул, и Лёха покосился на него, как на сумасшедшего. К счастью, он никак не прокомментировал его поведение и отвернулся.

Матвей и Лена назначили время встречи. Только когда переписка окончилась, он осознал, что воскресенье завтра. О нет. Ему придется в спешке делать биохимию, чтобы освободиться к пяти часам. Возможно, придется начать даже сейчас. Открытая тетрадь мягко намекала на это.

***

Матвей в нетерпении стоял на месте встречи и выглядывал Лену. С какой стороны она должна подойти? Спереди, справа, слева? Хотя бы отметался вариант «сзади», потому что за спиной был пешеходной переход, а за ним – главный корпус университета и общага неподалеку.

Лена вышла справа. Матвей улыбнулся, увидев вдалеке её хрупкую фигуру в коричневом пальто и синем платке. Он направился в её сторону. Лена тоже улыбалась ему.

– Привет! – поприветствовал первым Матвей, остановившись перед Леной и сунув руки в карманы.

– Привет!

Матвей неловко потоптался на месте и посмотрел себе под ноги.

– Ну что, идем узнавать, похожа ли тапиока на икру?

Лена кивнула. Так как только Матвей знал дорогу, он жестом указал направление. Молча они двинулись в путь.

– Как дела? Как выходные? – спросил он, чтобы разбавить молчание.

– География достала, а так сойдет. А твои как?

– То же самое могу сказать бэхе. В целом неплохо, но было бы лучше, если бы не надо было её учить.

Лена засмеялась и поправила платок на шее.

– Как работа над циклом? – поинтересовалась теперь Лена.

Это был очень актуальный для Матвея вопрос. Ему было чем поделиться на эту тему, так что он с энтузиазмом начал:

– Движение есть. Я придумал несколько богов. Пока все еще думаю о двенадцати. Как я и говорил, хочу разделить их на три категории. Первая будет самой главной и могущественной. Категория стихий. Ну ты помнишь, – Лена кивнула, и Матвей продолжил. – Еще я придумал богиню смерти и бога войны, но не знаю, к какой категории их относить.

Лена протяжно угукнула, обрабатывая информацию. Она посмотрела на Матвея, и тот задохнулся от избытка чувств, потому что глаза Лены блестели от восторга.

– Ты уже придумал им имена?

А вот с этим уже были проблемы.

– Нет… – выдавил он и вздохнул. – У меня с именами проблемы. Нужно как-то вычурно их назвать, под стать богам.

Лена попросила дать ей минутку и достала из кармана пальто телефон. Она что-то вбила в поисковик, полистала страницы и начала зачитывать:

– Агнимитра, Гестия, Казуя, Сахмис для богини огня. О, Нури! Как тебе? Есть чай принцессы Нури, а у тебя будет испытание богини Нури. Над обложкой уже можно не думать – просто вставить фотку упаковки.

Матвей и Лена синхронно засмеялись. Матвей задыхался от хохота – искрометная шутка попала точно в цель. Он уже представил, как ржачно будет выглядеть обложка с этой принцессой. Нужно еще выбрать ту, где горы оранжево-багрового цвета и солнце только-только всходит.

– Отлично. Еще устроить коллаборацию, и будет миллион прослушиваний. Я стану популярнее «Пирокинезиса».

– Конечно! Ученик превзошел учителя. Да какой там «Пирокинезис»! Инстасамка и Моргенштерн* рядом стоять не будут.

Матвей вытер слезы, выступившие в уголках глаз, и выдохнул. Мышцы пресса болели, будто после тренировки.

– А как ты так быстро нашла имена? Что вбивала в поиск?

– Просто забила «женские имена со значением «огонь», – пожала плечами Лена.

– А… Блин.

Это было проще пареной репы, но Матвей все равно не догадался. Вот уж и правда: «Одна голова хорошо, а две – лучше». Второй человек может подмечать детали, которые первый не видит в упор.

Лена продолжила зачитывать имена со значением «огонь», и Матвей остановил свой выбор на Шохре. Он записал это имя в заметки, чтобы не забыть, а Лена тем временем начала искать имя для богини воздуха. Матвею понравилось имя Аудра.

– Думаю, у неё будут длинные волосы, которые колыхались бы сами по себе из-за её силы, – размышлял Матвей, на ходу рисуя в голове образ богини воздуха. – Да, ветер в волосах…

– Молодость в трусах, – ни с того ни с сего сказала Лена, и Матвей разразился очередным приступом смеха.

Он даже остановился посреди улицы и сложился пополам – настолько не мог контролировать рвущийся из горла хохот. Матвей обхватил себя за живот и зажмурился, уже задыхаясь. Лена тоже громко смеялась. Наверное, люди странно на них смотрели и думали, какие же они дурачки. Ну и пусть.

– К чему это было вообще? – наконец придя в себя и выпрямившись, спросил Матвей.

– Не знаю, – Лена глубоко вдохнула. Матвей тоже жадно хватал ртом воздух. – Просто в рифму.

– Рифма офигенная. Знаешь, главное, чтобы не было ЗППП.

Они снова захихикали, но уже тише и продолжили идти.

– А какой ты видишь богиню огня?

Матвей крепко задумался и потер подбородок. В голове сам собой начал строиться образ. Он видел богиню огня стройной девушкой в облегающем платье в пол, подол которого был всполохами огня. Волосы богини тоже пылали и были ярко-оранжевого цвета, а в моменты сильной ярости становились желтыми и даже белыми. Платье было градиентным: сверху светлые цвета, а низ становился почти алым. Рукава горели так же, как и подол. Вырез платья был овальным.

Лена быстро печатала описание, будто боясь упустить хотя бы одну деталь. Матвей понимал, зачем она это записывает, и ему стало немного неудобно.

Оставалось перейти дорогу, чтобы добраться до чайной. Когда светофор мигнул зеленым, Матвей поспешил пересечь дорогу, потому что уже начал подмерзать.

Чайная находилась на цокольном этаже здания. Они спустились по лестнице, открыли дверь, однако их встретил только вейп-шоп. Продавец дружелюбно поздоровался, Матвей двинулся ко входу в чайную, но… почему-то он был замурован.

– Не понял… – пробормотал Матвей, когда увидел вместо входа в чайную. Лена стояла рядом и молчала, потому что была здесь первый раз. Матвей глупо таращился на кладку кирпичной стены, где когда-то был проем, ведущий в чайную.

– Если вы за бабл ти, то его здесь нет. Закрыли, они теперь на другом конце улицы, – подсказал продавец. Матвей уже и так это понял, но поблагодарил. Они с Леной вышли с пустыми руками. Матвей не курил и в услугах вейп-шопа не нуждался.

– Ты куришь? – поинтересовался Матвей, несмотря на то что Лена тоже ничего не купила. Может, ей просто ничего пока не надо, а на самом деле она дымит, как паровоз.

– Не, не люблю такое. Я и пью редко.

Матвей кивнул. Он был такого же мнения.

– Блин… Стремно с бабл ти получилось.

– Ничего страшного. Можем дойти, мы же гуляем.

Матвей шмыгнул носом. Дойти-то они могут, главное, не замерзнуть. На улице еще не май месяц, только первая неделя апреля прошла, но это ничего не значило, потому что на улицах все еще лежал снег, а температуры опускалась ниже нуля.

Он посмотрел по картам адрес. Чайная находилась в совсем другой стороне от места, куда они пришли, так что теперь придется преодолеть двойной путь оттуда, где они встретились. С налетом досады Матвей убрал телефон, а потом мысленно согласился с Леной: они гуляют, так что ничего страшного.

– Расскажи о себе, – попросил Матвей, когда они снова стояли на светофоре. – Я знаю о тебе так мало. Только то, что тебя зовут Алёна Воронцова, ты живешь тут на постоянке, закончила художку и классно рисуешь, – Лена покачала головой из-за последней реплики. – Когда у тебя день рождения, например?

– Двадцать третьего мая, – ответила Лена. – Честно говоря, фраза «Расскажи о себе» всегда вгоняет меня в ступор. Проще ответить на конкретные вопросы, чем на такую абстрактность. – Матвей был с ней согласен. Ему тоже не нравилась эта формулировка, но пока на ум не приходили вопросы, которые он бы хотел задать Лене. – А у тебя когда днюха?

– Двадцать седьмого июля.

– О, ну что за лев этот тигр.

Матвей усмехнулся.

– А у тебя тогда не бойся, когда ты один, – бойся, когда ты два?

Лена подхватила его смешок.

– Точно.

С ней было так легко шутить о всякой, казалось бы, фигне, но рядом с Леной она вдруг обретала смысл и становилась локальным мемом. Вот кто сможет понять прикол молодости в трусах, если сказать о ней вне контекста? Наверное, все покрутят у виска, но только Матвей, вспоминая Лену, снова сложится пополам от смеха.

Они очутились на другой стороне дороге и продолжили путь, который стал еще длиннее.

– Давай так: расскажем пять рандомных фактов о себе, – сказал Лена, и Матвей согласно кивнул. – Я не сдала зачет по анатомии и слетела из-за него со стипендии. Это раз, – глаза Матвея округлились. Он помнил, как они вместе учили эту фигню в анатомическом музее, неужели не хватило? – Я училась в лицее в классе с химико-биологическим уклоном, но сильно пожалела о том, что вообще туда поступила в десятом классе. Я поступила по особой квоте. Я была на Дне открытых дверей Института искусств и культуры и даже какое-то время хотела поступать на дизайнера. Я заслушала до дыр песню «Веснушки». Пожалуй, все.

Матвею понадобилось некоторое время, чтобы прогрузиться и все осознать. Он молчал, а Лена выжидающе глядела на него.

– Что не так?

– Да просто… Не знаю, с чего начать, – ухмыльнулся Матвей. Факты о Лене вроде и были рандомными, но три из них касались учебы. – Ты не сдала анат?

– Ну, сейчас он у меня сдан. Но в декабре – нет, меня отправили на следующий семак.

– Мы же с тобой учили до посинения этот анат дурацкий! Ты помнишь?

Лена нахмурилась, силясь вспомнить. Она напоминала работницу архива, которая сосредоточенно искала в картотеке документ с нужным названием. Внезапно складка между бровями расправилась, и она издала громкое «А-а-а-а!».

– Точно, да! Помню. По-моему, я же тебя и утешала, когда тебя преподавательница тоже отпнула на неофициальную пересдачу? – Теперь настала очередь Матвея рыться в памяти. И правда освежился тот момент. – Ты ведь сдал на ней анат, да? Повезло. Я его учила половину каникул. Хорошо, что сдала, а то знакомую отчислили из-за него.

Матвей тяжело вздохнул. Несмотря на то что они всего лишь биологический, а не лечебный факультет, к анатомии почему-то относились в университете с особой щепетильностью. Из каждого силками вытаскивали названия всех бороздочек, бугров и прочих шняг на латинском. Матвею при подготовки они даже снились.

– А из-за чего ты поступила по особой квоте? – Если с остальным все было прозрачно, то этот факт вызывал недоумение.

– Ну, маму и папу лишили родительских прав. Они много пили. Так что я считалась ребенком, оставшимся без попечений родителей. Я живу с бабушкой.

Лена сказала об этом так легко и просто, что Матвей растерялся. Он не знал, как на это реагировать, так что затих и почесал затылок.

– Оу… Ну… У меня тоже отец пил, – все, что пришло в голову Матвея. Отца он никогда не видел, потому что мама развелась с ним, когда Матвей был еще карапузом. Так что Матвей не мог полностью разделить чувств Лены.

Лена вздохнула, будто уже сама была не рада, что завела эту тему.

– Я не люблю, когда меня жалеют из-за этого. Забей. Это было давно.

Матвей поджал губы и качнул головой. Как хорошо, что он не ляпнул ничего лишнего.

– Ну а ты что? Я тоже знаю о тебе мало. Только то, что тебя зовут Матвей Рогалев, ты живешь в общаге, твоего соседа зовут Лёша, ты любишь аниме, наклейки, и ты гитарный самоучка. Ладно, знаю о тебе чуть больше, чем ты обо мне.

– Это потому что ты с Лёхой виделась. Что ж, давай. Прошлой осенью я ходил на концерт «Пирокинезиса». С девятого по одиннадцатый класс я жестко готовился к экзаменам в онлайн-школах и жалею, что в десятом классе делал это. Я всю жизнь прожил с мамой и бабушкой. Я очень люблю собак. Ну, а пятый факт я сказал до этого.

Лена усмехнулась, назвав Матвея читтером. Матвей тем временем думал об ироничности выбора Леной песни «Пирокинезиса». Её нос был усыпан веснушками, и именно песня о них ей больше всего приглянулась.

Добравшись наконец до чайной, они долго выбирали напиток, но оба остановились на кофейных. Лена взяла какой-то карамельный, а Матвей с Орео. Оба кофе были с тапиокой.

Рассказ о себе плавно перетек в поиск имен для остальных богов. Лена иногда зачитывала настолько бредовые и смешные, что у Матвея чуть тапиока носом не пошла. Они решили, что бога воды будут звать Хаф, бога войны – Ариз.

– О, есть еще красивое имя Рогана… Но оно означает драгоценность. Блин, наверное, не подойдет.

Матвея как будто осенило.

– Богиня богатства! Точно! Офигенно, теперь у нас семь богов, осталось придумать пять.

Лена улыбнулась, смутившись тому, что поспособствовала находке еще одного божества. Матвей еще раз убедился, что вдвоем думать проще, чем одному.

Тапиока очень быстро надоела. Лена сказала, что она не похожа на икру, но жевать её быстро устаешь. Да и вкус какой-то странный. Матвей тоже был не в восторге от тапиоки: немного поесть можно, но даже то количество, что бросают в стакан, быстро надоедает.

– Меня уже бесит, что она попадает в рот, – проворчала Лена и, когда они проходили мимо мусорной урна, выплюнула туда две штуки. Матвей удивился её непосредственности, оглянулся, проверяя, не смотрит ли на них кто и тоже выплюнул тапиоку в урну.

Было так забавно плеваться желейными шариками, хохотать над шуточками, которые только что сами придумали. С кафе даже в новой локации соседствовал вейп-шоп, у которого на барной стойке висела неоновая вывеска: «Курение вредит, но это не точно».

– У этой чайной судьба завязана с курением? Почему уже второй раз мы натыкаемся на подобный магазин, – недоумевал Матвей.

– Потому что сначала ты ешь тапиоку, а потом куришь, чтобы сбавить нервное напряжение от нее, – сказала Лена, снова вызвав смех. Какое меткое предположение.

Не сказать, что тапиока все портила. Кофе был вкусный, и Матвей не жалел, что прошел такой длинный путь ради него. Возможно, еще и потому, что компания была располагающей.

Они завернули в городской парк, где обсуждали образ богини воздуха. Кроме того, что её волосы произвольно раскачивались даже во время штиля, Матвей придумал ей белое платье с пышными рукавами-фонарями и пышной юбкой. Оно было из легкой воздушной ткани, словно богиня – воплощение облака. Лена тоже записала это в заметки.

Они шли и говорили, не смотря вперед, не глядя по сторонам, и Матвей случайно шагнул в огромный сугроб, увязнув в нем чуть ли не по колено. Лене пришлось помогать ему вытащить ногу, и они даже чуть не повалились в снег с другой стороны. Матвей отряхивал льдинки с джинсов, ноге было холодно, но ему – так весело! С Леной забывалось обо всем.

Они решили разойтись, когда уже начало темнеть и их последней локацией стала набережная, где Матвей сделал фотографию догорающего заката. Он отметил, что лиловая полоска на небе похожа по цвету на подол платья богини огня.

Матвей снова вызвался проводить Лену, но она сказала, что в этом нет надобности.

– У тебя уже нос красный, а еще ты искупался одной ногой в снегу. Иди домой, а то заболеешь.

– Но как же ты? На улице уже темно.

– Все нормально, – Лена улыбнулась. – Я часто одна хожу в это время.

– Тогда напиши, когда доберешься, – Матвей не знал, как описать этот порыв, но он почему-то начал переживать, хотя лицо Лены было безмятежно. Она была олицетворением спокойствия, которое не вселялось в Матвея. – Тогда в следующий раз я точно тебя провожу!

Они не договаривались о следующем разе, но, кажется, он точно случится.

Лена хихикнула.

– Хорошо. Как скажешь.

Она вдруг распахнула руки для объятий. Матвей оторопел и поспешил тоже раскрыть руки, подошел ближе. Голова Лены была чуть выше плеча Матвея. Матвей мог удобно расположить подбородок прямо на макушке Лены при желании, но он так никогда не делал с теми, кто ниже его. Он наклонился, чтобы быть на одном уровне с Леной, и они коротко обнялись.

Матвея не столько удивили объятия, ведь он часто здоровался и прощался так с другими людьми, сколько то, что они настали в их с Леной… дружбе. Да, кажется, это и правда значило, что теперь они друзья.

Вместе они дошли до места встречи, где их пути разминулись. Матвей напомнил, чтобы Лена обязательно ему написала, и их разъединил пешеходный переход, по которому побежал Матвей, лавируя между людьми.

Он шел в общагу с легким сердцем и теплом в душе, которое, увы, не могло согреть холодный нос и ледяные кончики пальцев. Но это и неважно.

***

Отогревшись под пледом и почувствовав себя живым, Матвей достал ежедневник, в котором хранил рисунки Лены. Как раз в это время пришло сообщение:

«Я вернулась, ни один маньяк не пострадал от моего харакири»

Матвей отправил «Молодец», три смеющийся смайлика и лайкнул сообщение.

Взяв ножницы и скотч, он обратно залез на кровать и стал примерять, где лучше повесить рисунки.

– Что это? – спросил Лёха, заметив бурную деятельность. – О, какие классные рисунки!

– Ага, это Лена рисовала для моих стихов.

Лёха присвистнул.

– Ты ей посвящаешь стихи, она тебе – рисунки… Ты ушел с концами, гуляя с ней. М-да-а-а… Я уже даже хотел вызывать полицию, чтобы искать тебя!

– Четыре с половиной часа – это не трое суток, после которых начинают поиск пропавших.

Когда Матвей осознал, сколько времени они провели с Леной, волосы на подстриженном затылке чуть не встали дыбом. Он не заметил, как быстро бежало время. С Леной было так комфортно, что время замирало. Все в этом мире замирало – были только их шуточки и смех. Он заглянул в приложение, измеряющее количество шагов за день, и тоже немало поразился результату: он прошел больше двадцати тысяч шагов. Он даже не почувствовал усталости и ноги не гудели.

Матвею, пожалуй, давно не было так хорошо.

– Нет, ты правда подумай. Проанализируй. Между вами такая искра…

– Какая искра, Лёх? Успокойся уже. Искры в нашей общаге запрещены, иначе заорет пожарка и ты побежишь зад морозить на улицу.

Лёха цокнул языком, вспоминая, чем закончилась последняя эвакуация три недели назад. Они стучали зубами, стоя в одиннадцать вечера перед теплой общагой, и прыгали с ноги на ногу, но пожарная машина словно и не торопилась приехать к ним.

Лёха хотел сказать что-то еще, но Матвей пресек его аргументом, что Лёху так вообще придется объявлять в федеральный розыск, если он с примерно трех часов дня до трех часов ночи гуляет с девочкой.

– Бе-бе-бе, ну ты и зануда.

Матвей показал Лёхе язык и отвернулся к стене, приклеивая последний кусочек скотча. Рисунки висели прямо над кроватью. Матвей, лежа на подушке, мог свободно рассматривать их. Как ковер, узоры которого перед сном изучают в детстве. Рисунки Лены достойны того, чтобы на них глядели так же.

Глава 5. Поэтические авантюры

Может, ты схватишь меня за руку, и тут мы понесёмся посреди дороги?

Я научу тебя тому, от чего люди в шоке

Давай в примерочной напялим дорогие шмотки

И пусть за мной бежит кассир, а ты снимай на фотик

© ЭВСЭ (EVSE) & Floki – Ворую алкоголь

Вечером пятницы группа Матвея собралась на тусу в квартире Андрея. Матвей, как его настоятельно просили одногруппники, принес с собой гитару.

Андрей принимал гостей не с пустыми руками – он приготовил синнабоны. Он рассказывал, что любит готовить. Андрей при одногруппниках обмазывал верхушки булочек аппетитным кремом. Все уже пускали слюнки на синнабоны и начали есть, не дожидаясь чая.

В квартире Андрея царил уют. Её площадь была небольшой, но одной комнаты, когда ты больше ни с кем не живешь, вполне достаточно. На полочках Андрея было много фотографий в рамках: на некоторых изображены семейные моменты, где-то Андрей запечатлен со своей девушкой, а еще было фото кота по имени Мурзик. Сначала этот дымчатый кот с оранжевыми глазами вился у незнакомых ему людей. Когда число гостей увеличилось, он испугался такого скопления людей и спрятался под ванной.

Не пришло пять человек из группы. Кто-то не смог, некоторые заболели, но даже так компания из восьми человек была хорошим числом. Не считая Андрея и Матвея, были две Саши, Сережа, Катя, Марго и Аня.

Матвей поставил гитару в угол, но дело до неё сразу не дошло. Начались бурные обсуждения учебы. Многих в уныние приводил предстоящий коллоквиум по микробиологии, который должен был быть через две недели. Матвей об этом не думал, решив, что микра будет проблемой будущего Матвея. Вот коллок по коллоидной химии был ближе и ощутимо нависал над головой. Как же ему не нравился этот предмет! Даже неорганическая химия из первого семестра, аналитическая – из второго и органическая – из третьего рядом не стояли с этой чепухой. Когда Матвей мысленно перечислил все виды химии, случившейся с ним за два курса, ему стало дурно…

– Что будем петь? – спросил Андрей, когда учебные душеизливания закончились. Матвей уже заждался. – Начнем с классики?

– Да, «Белые обои»! – предложила Саша-блондинка. Матвей взял гитару, расчехлил её.

– Хорошо, давайте начнем с неё.

Он загуглил песню. В мелодии было всего лишь четыре несложных аккорда, которые постоянно повторялись. С перебором Матвей тоже справится.

Он начал играть вступление. Пальцы уверенно касались струн в нужной направлении, ловко зажимали, а потом отпускали, быстро перемещались без казусов.

– Тебе не нравится дым и черт с ним

Он убивает слова, кругом голова

Уже разносит молва по дворам

Что между нами чиуауа.

Матвей уже не помнил, где в первый раз услышал эту песню. Возможно, по радио много лет назад. Это определенно было давно. Она уже казалось такой родной и близкой…

Одногруппники подхватили слова. Вереница голосов слилась в один, эхом врезающийся в мозг и стены квартиры. Матвею нравилось это единение звучания. Он любил петь хором со своей группой. Сейчас, когда он сам играл, казалось, будто они у него на концерте.

Вот черт, что за самоуверенные мыслишки?

После «Белых обоев», которая на самом деле называлась «Вахтёрам», был сделан заказ на «Батарейку». Матвей бегло пробежался по аккордам и так же быстро вник в мелодию.

– Холодный ветер с дождем усилился стократно

Все говорит об одном, что нет пути обратно…

Во время исполнения этой песни Матвей заметил, что Саша снова его снимает. Он поднял быстрый взгляд на неё, и она показала большой палец вверх. Матвей усмехнулся.

Сережа попросил гитару, чтобы сыграть «Районы-кварталы». Матвей без препятствий передал инструмент и пересел на его место. Под конец песни Саша снова достала телефон, и Матвей уже решил, что она снимет Сережу, но она вдруг засмеялась, что-то читая.

– Меня уже который раз спрашивают, кто ты такой и где тебя найти, – сказала она, обращаясь к Матвею. Матвей знал, что у Саши есть свой Телеграм-канал.

– Ты что, выложила видео со мной в свой тг? – Саша радостно кивнула, а желудок Матвея ухнулся вниз. Сначала Лена сняла видео, отправила его Саше, та показала его одногруппникам. Потом, оказывается, выложила в свой канал, а там и подписчики посмотрели… – И второе видео ты тоже что ли выложила?

Саша протянула свой телефон с открытым на нем Телеграмом. Она и правда опубликовала видео, где он играл «Батарейку». Под постом уже собралось четыре реакции с красным сердечком и было два комментария: «Снова тот мальчик с гитарой?», «Кто это такой?»

– Прости, я просто не удержалась. Если ты против, я могу удалить видео. Наверное, стоило и насчет первого спросить разрешения.

Матвею, наверное, действительно стоило возмутиться, что Саша выкладывала видео с ним без его разрешения, но почему-то он не испытывал негативных эмоций. Был не то что страх, а скорее изумление, что люди интересовались его личностью и пением в чужом блоге.

– Нет, все нормально. Можно я посмотрю комменты к первому видосу, если они есть?

Саша кивнула и взяла телефон, чтобы пролистать посты. Комментарии действительно было в количестве пяти штук: «Как круто!», «Красиво поет!», «Вааау». Последний был коммент с смайликом, поднявши палец вверх.

– Может, тебе создать свой тг-канал? Будешь сам туда выкладывать свои песни, игру на гитаре. Мне кажется, люди оценят. У меня вон сколько подписчиков поставили тебе лайков.

И правда, на первом видео с квартирника стояло пятнадцать реакций. У Саши был канал на восемьдесят подписчиков. Все ли из них посмотрели пение Матвея?

Весь оставшийся вечер Матвей думал о Телеграм-канале. Он играл «Люби меня, люби», «Незабудку» и все размышлял. Он вынашивал эту мысль и во время того, как ехал глубокой ночью с Сережей, Катей и Аней в такси – они все жили в одном общежитии.

Утром следующего дня он нажал на заветный карандашик в правом нижнем углу Телеграма, выбрал «Создать канал». Матвей скинул ссылку на канал в беседу группы, выложил в истории в ВК объявление о том, что создал канал со своим творчеством. Было страшно нажимать на кнопку «Опубликовать». Когда Матвей это сделал, он сразу выключил телефон и положил его на стол.

Он даже жалел, что сделал это в субботу, потому что это был не учебный день. В будни у Матвея хотя бы был повод не проверять канал, потому что голову занимали бы пары. Сейчас было слишком много времени, чтобы следить каждые пятнадцать минут за изменениями числа подписчиков.

На Матвея подписалось тридцать восемь человек. Вот это да! Он даже не ожидал. Это казалось бредовой идеей, но она вдруг переросла в авантюру почти на четыре десятка зрителей. Еще и Саша выставила в своем канале ссылку, так что подписчики шли и от нее. Среди них появилась Лена.

«Становишься блогером?)», – написала Лена в Телеграме. Матвей поставил на её сообщение реакцию с улыбающимся смайлом.

«Типа того. Саша Златоустова предложила», – ответил Матвей. Иронично, что у Саши-блондинки в фамилии фигурировала частица «злато».

«Давно пора», – Матвей засмущался от этого сообщения.

Для порядка он поблагодарил всех за подписку и выложил видео с квартирника и тусы. Он сделал это, чтобы хоть что-то было на канале. Оставлять канал пустующим казалось чем-то неправильным.

***

Листая ленту в ВК, Матвей наткнулся на сторис одного из сокурсников, который поделился постом о поэтическом вечере. Его проводил университетский клуб чтецов и писателей. Матвей скинул этот пост Лене.

«Привет, не хочешь сходить?»

Темой мероприятия была любовная лирика. Выступать могли как и члены клуба, так и зрители во время открытого микрофона. Матвей решил, что можно попробовать свои силы и в этом. Тем более у него есть стихотворение на тему любви.

«Можно, слушай. Ты собираешься выступать?»

Лена будто прочитала его мысли через экран. Матвей улыбнулся и ответил:

«Да. Со стихами, которые тебе присылал»

«О-о-о, круто!!! Только у нас еще пара будет»

Матвей посмотрел на время. Действительно, вечер поэзии начинается в четыре часа дня, а по расписанию пара заканчивается полпятого. Но это только по расписанию.

«У нас ведь в этот день коллок по гисте. Так что, думаю, отпустят пораньше», – напечатал Матвей.

«Ну да, ты прав. Я в деле!»

Лена отправила стикер с котом Персиком, стоящим в воинственной позе.

***

В дни до начала мероприятия Матвей вбивал себе в подкорку стихи. Он успокоился, только когда начало казаться, что строки текут по венам вместе с кровью.

Один раз они с Лёхой разминулись в расписании, и, придя домой, Матвей оказался один. Не переодевшись и не пообедав, он сразу взял в руки гитару и быстро записал видео с припевом песни «Юность». Подписчики приняли её с восторгом и осыпали тринадцатью реакциями: пять сердечек, четыре огонька, три больших пальца вверх и один смайлик с сердцами вместо глаз. Для Матвея это было дикостью, но приятной дикостью.

Коллоквиум у Матвея закончился в полтретьего. Он быстро рассказал гистологическое строение тонкой кишки, дифференцировку одонтобластов, правильно назвал микропрепараты, которые выставил на микроскопе препод, показал рисунки и с чистой совестью ушел домой. Получая куртку в гардеробе, он написал Лене:

«Как у вас дела с коллком? Освободились?»

«Сдали, но еще не освободились. Он не хочет нас отпускать раньше!» – написала Лена через десять минут, когда Матвей уже поднимался на свой этаж в общежитии.

«Почему?»

«Не знаю. Я сказала, что мне надо к врачу», – Матвей понял, что это ложь для усыпления бдительности препода. Хотя в каком-то смысле искусство обладает целебными свойствами. – «А он говорит, что мне не надо»

«Пипец»

Матвей не знал, какую эмоцию юзать. Он терпеть не мог таких сварливых преподавателей, которые держали студентов до талого и никогда не шли им навстречу. Ладно, допустим, Лена чуть-чуть приврала о походе к врачу, но отвечать так – это верх грубости.

«А что вы сейчас делаете?» – спросил Матвей, думая, что он занял их чем-то великим.

«Ничем. Все всё сдали, и он ушел. Сказал рисовать, хотя мы ему показали рисунки за этот коллок. Рисуем на новую тему»

Почему делал препод, а стыдно было Матвею?

Они условились встретиться через полчаса. Лена сказала, что пока подождет препода, надеясь уговорить отпустить её. Матвей успел поесть, выложить из рюкзака тетради и учебники, дойти до корпуса, но никакого прогресса на паре Лены не было.

Сев на скамейку перед корпусом, Матвей снял видеосообщение и отправил Лене «кружочек», где поиграл бровями с легкой улыбкой.

«Я уже тут»

Лена прислала смеющийся стикер с котом и сказала, что скоро придет. Матвей в предвкушении пинал заледеневший снег из таявшего сугроба, едва находя силы усидеть на скамейке.

Обстоятельства портили настроение. Матвей ждал мероприятие несколько дней, учил свое стихотворение, работал над интонацией. Будет грустно, если все вдруг накроется медным тазом по независящим от них обстоятельствам в виде противного препода.

«Как же он задолбал», – написала Лена и отправила смайлик с закатывающимися глазами. – «Он на минуту зашел и снова смылся. Я даже не успела вопрос задать»

Матвей почувствовал укол тревоги.

«Ты не сможешь уйти раньше?»

«Смогу»

Нос и руки начали мерзнуть, так что Матвей зашел в корпус. Он сел на лавку перед будкой охранника, то и дело поглядывая на лестницу. В груди поселился червячок, который грыз изнутри и не давал покоя. Неужели у них и правда все разладится, и Матвей не сможет выступить, а Лена не сможет посмотреть? Без нее читать стихи казалось идеей бессмысленной.

«Мчу к тебе!» – прислала сообщение Лена и словно сбросила камень с его плеч.

Через несколько минут он услышал торопливые шаги. Внутреннее чутье подсказало, что это Лена. Это и правда была она, летящая по ступеням, снимающая халат на ходу. Матвей встал со скамьи.

– Привет! – выпалила Лена, вытаскивая из рюкзака пальто и комком бросая в него халат, совсем не заботясь о том, помнется он или нет. Она двумя легкими движениями накинула платок на голову, быстро надела пальто. – Бежим, пока он не пришел!

Матвей засмеялся, толкая со всей дури дверь. Она широко распахнулась и чуть не ударилась о стену, но Матвею было так плевать. Он ощущал себя мелким воришкой, укравшим шоколадку в магазине ради адреналина. Лена, конечно, больше, чем просто шоколадка, да и сама была не против сбежать, но Матвея грела мысль, что он буквально выкрал её с пары.

Начхав на занятия, препода, охранника, который явно был не в восторге от пренебрежительного обращения с дверью, они пулей вылетели на улицу.

– На автобусе или пешком? – спросил Матвей, когда они остановились около лавки. Лена все-таки вытащила халат из рюкзака и аккуратно его сложила. Да уж, лишний раз гладить его никому не захочется.

– А давай пешком, если успеваем. Идти, наверное, минут двадцать.

До мероприятия оставалось полчаса. Они бы успели.

– Тогда пешком!

Матвей был окрылен духом авантюризма, витающим в воздухе. Они резво пошли прочь от университета и вскоре оказались на площади. Матвей хотел повернуть налево, но Лена вдруг пошла в противоположную сторону.

– Нам нужно на другую улицу, по Ленина идти будет дольше.

Матвей кивнул и покорно пошел за Леной к светофору. Ей виднее, ведь она всю жизнь провела в этом городе, так что знает каждый закоулочек. Ну, в теории.

Они пошли в гору, и у Матвея даже немного забились икры. Затем они будто прошли через временную петлю и свернули на улицу девятнадцатого века. На дороге практически уже сошел снег, оголивший отсутствие асфальта. Однако он не уплыл за долгую зиму, а не был предусмотрен изначально: на его месте были выложены крупные камни. Даже в ботинках ощущалась их круглая гладкая форма. Матвею казалось, будто он идет по огромному массажеру для стоп. Вдоль улицы стояли жилые деревянные дома. Матвей остановился у резного фонаря, чтобы сфотографировать. Фонарь выглядел так необычно и винтажно, что, казалось, вечером придет фонарщик, приставит к нему лестницу, откроет створку и зажжет керосиновую лампу внутри него.

– Никогда не был на этой улице. Здесь очень красиво, – сказал Матвей, наступив на очередной камень, по которому прокатилась стопа.

Матвей любил старую часть города. Ему нравилось соприкасаться с прошлым. В такие моменты он чувствовал себя попаданцем.

– Сколько сейчас времени? – спросила Лена, и Матвей достал телефон, включил экран.

– Осталось пятнадцать минут до мероприятия.

Лена кивнула. Время еще было, но они особо и не торопились. Кажется, двадцати минут им не хватит, чтобы добраться, но почему-то никого из них это не волновало.

– От собственного вопроса вспомнила песню, которую сейчас заслушиваю до дыр. И нет, это не «Веснушки», – Матвей улыбнулся от упоминания этого трека. Он уже собирался спросить, что в последнее время играет в наушниках Лены, но она внезапно выдала: – Эй, какой сейчас год или день? Я заблудился во времени лет…

– Жги со мной дофамин? – спросил Матвей, и Лена кивнула. Он быстро вытащил из кармана и начал искать эту песню.

– Жги со мной дофамин… – продолжала петь Лена. Она иногда не попадала в ноты, растягивая их не очень удачно, но это не вызывало у Матвея отторжения. Ему нравилось, как это делала Лена. Манера её пения напоминала домашние посиделки из детства Матвея, где бабушка тянула любимые куплеты. И пусть она тоже не была профессиональной певицей, от этих вечеров веяло уютом. Сейчас возникло точно такое же чувство.

Матвей неуклюже мазнул пальцем по ползунку трека, и тот переключился сразу на середину, когда начался энергичный припев.

– Жги со мной дофамин! – закричала во все горло Лена, и Матвей подхватил на следующей строчке:

– Мы на луне одни!

– Смотрим на звезды, что светят, как маяки!

– Надо ли утолить жажду твоей любви?

– Ты не смогла забыть!

– Даже мне дав уйти!

Матвей и Лена засмеялись. Они пропустили партию «Пирокинезиса», но совсем не грустили по этому поводу. Снова посетило ощущение, что нет никого, кроме них, прямо как в строчке про луну. И уже забывалось, куда и зачем они шли.

Матвей лишь на мгновение замешкался, подумав, не помешают ли они жильцам улицы громким пением. Мысль быстро отмелась, потому что еще только день, они могут шуметь, сколько душе угодно. А если что-то пойдет не так – они убегут, прямо как от преподавателя Лены.

«И во всё горло заорём с тобой дурную песню

Нас поймают – закроют в палате одноместной

Ты не бойся, ты смейся (Ты смейся)»

Снова было так хорошо и так легко, словно для Матвея в этом мире не было никаких преград. Он был так воодушевлен, что готов был горы свернуть, не то что стихи прочитать. Стихи – это ерунда. Хотя без песен и «похищения» Лены Матвей бы точно переживал и всю дорогу судорожно повторял четверостишья, которые сам сочинил.

– Тебе ничего не будет от того, что ты ушла с пары? – Душу грели думы, что Лена могла тухнуть на паре, но вместо этого поет песни и идет на поэтический вечер, но этот нюанс не давал покоя.

– Неа. Я попросила одногруппников передать, что я все же ушла к врачу, если он меня потеряет. Мне кажется, он и не заметит, но попасться ему на глаза в коридоре все равно не хотелось, поэтому я торопилась. Кринж, короче. Сколько осталось до начала?

Они уже покинули каменистую улицу и сейчас поднимались по лестнице.

– Семь минут.

– Бежим! Мы так реально опоздаем! А ты же еще выступаешь!

Да, Матвей еще выступает. Надо, наверное, повторить перед мероприятием. Хотя пофиг, если что, прочитает с телефона.

***

Матвей шёл на поэтический вечер еще и для контента в канал. Он сам удивлялся своему энтузиазму, но почему-то быть публичным ему понравилось. Просто видео с гитарой – это скучно, нужно разбавлять другим. Он опубликовал текстовый пост, где рассказал, что будет на поэтическом вечере и прочтет стих собственного сочинения. Это объявление лайкнули пять человек.

К счастью, Матвей и Лена не опоздали, но пришли за минуту до начала. Запыхавшиеся, они разместились на двух сидениях рядом друг с другом и даже словом не обмолвились, потому что тут же вышел организатор. Помещение было обычным: ряды серых стульев с мягкой обивкой, между которыми был проход, на стене доска, на которую проектор выводил изображение со слайдом названия поэтического вечера.

Слушая чтение стихотворений от участников клуба, Матвей ощутил себя никчемным, прямо как на квартирнике. Ему точно бы не хватило умений выступить так же хорошо. Хотя ведь не обязательно выступать. Может, и не идти тогда? Боже, что за душевные терзания прямо как несколько недель назад. Зачем он тогда пришел, если не себя показать? На других смотреть тоже классно, но лично для Матвея слушать поэзию не так интересно, как песни. Не выступить на квартирнике не так обидно, как тут, потому что он получил удовольствие от песен.

Хотя и поэтический вечер смог впечатлить. С заключительным номером выступила девушка, которая настолько проникновенно и чувственно прочитала стихи Есенина, что Матвея вжало в кресло от её громкого голоса с четкой интонацией. Он внимал каждому её слову с затаенным дыханием. Девушка была одета в костюм, состоящий из черных брюк и такой же жилетки. У неё была короткая стрижка и, казалось, почти сам Есенин расхаживает перед ними взад-вперед, рассуждая о любви, и не читает стих, а рассказывает момент из своей жизни, ловко рифмуя слова на ходу.

Конечно же, после её выступления зал взорвался аплодисментами.

– Ты пойдешь читать? – тихо спросила Лена, наклонившись к уху Матвея. Он пропустил уже двух человек на открытый микрофон.

– Да. Пойду.

– Давай-давай. Будет новый контент в канал. Я тебя засниму.

Лена словно прочитала мысли Матвея. Он и сам хотел попросить его снять, но, боже, лучше бы она этого не говорила, потому что стало только страшнее.

На негнущихся ногах Матвей встал с места, прошел к доске. Луч проектора упал на него, омыв фигуру Матвея бежевым цветом приветственного слайда. Матвей отошел чуть в сторону.

Он уже не был настолько уверен в том, что справится с рассказыванием стихотворения наизусть, так что на всякий случай взял с собой телефон.

– Этот стих я написал сам, – начал Матвей, обращая взор в толпу. – Он о том, как одержимому демоном человеку пыталась помочь освободиться его возлюбленная. Герой и правда спасся, но в состоянии аффекта убил любимую. Цена была слишком высока.

Публика рукоплескала Матвею. Он смущенно потупил взгляд, набрал в легкие побольше воздуха.

– Это больно, страшно и горестно.

Мои руки запятнались в крови.

И нет печальнее повести,

Чем убийство своей самой большой любви.

Начал Матвей довольно бодро, но когда перевел взгляд на Лену, которая и правда снимала его, слова в голове рассыпались прахом и разлетелись по ветру, который начал гулять внутри черепной коробки. Матвей с трудом смог произнести последнюю строчку четверостишья. Как хорошо, что в руке лежал телефон. Он заглянул в него краем глаза и освежил память.

– Те, что связались со мной, погибли.

У меня шансы на счастье были?

Я прогнивший и проклятый,

Мертвец, из преисподней поднятый.

Наш союз мне был дорог,

Но почуяло чудище порох,

Сорвалось, как собака с цепи,

И тебя не вернуть, как ни кричи.

Ты хотела меня спасти,

Но чем я ответил тебе? Прости.

По щекам катится слез горьких град.

Без тебя я словно распят.

Ты солнце, ты небо, ты свет,

Озарял мою жизнь ясных глаз твоих цвет.

Плескался в них весь океан,

Я был во всем виноват.

Проявил я к тебе доверие,

Но как мог отдать тебя зверю?

Таких, как ты, где еще повстречать?

Ты герой, не должна была ты умирать.

Я не просто убил человека —

Уничтожил само чудо света.

Ни от кого я не жду прощения,

Это не стоило Его укрощения.

Зал снова разразился аплодисментами, а Матвей решил, что в ближайшее время не выйдет на сцену. Хватит с него.

***

– Ну что, как ощущения? – спросила Лена, когда они покинули здание, где проходил поэтический вечер.

Они были смешанными. Матвей не испытал восторга. Он и так не был в эйфории от выступления на квартирнике, а сегодняшний выход казался еще хуже.

К нему подошла одна девушка и выразила восхищение стихом. Матвей сконфуженно поблагодарил её и поспешно ретировался, даже не запомнив, как она выглядит – настолько он разволновался.

– Странные. Я забыл слова.

– Это не было заметно. Ты читал довольно ровно.

– Просто потому, что я у меня в руках был телефон. Без него бы я обмер от страха.

Лена задумчиво и протяжно хмыкнула.

– Главное, что результат был хорош. Мне понравилось, как ты читал! Ты хорошо отработал текст!

Она взяла телефон и прислала видео с выступлением – Матвей это понял по вибрации, которая окутала карман куртки и прошлась по бедру.

– Спасибо, – Матвей в это верил с трудом. Ему казалось, что он сделал недостаточно. Что ему делать со своим дурацким волнением? Как избавиться от него и чувствовать себя спокойно на сцене?

По сложному выражению лица Матвея Лена поняла, что её слова не воодушевили.

– Слушай, даже если тебя что-то не устраивает в своем выступлении… Поверь, не все получается с первого раза так, как мы бы этого хотели. Думаю, ты это знаешь. Нужно пытаться много раз, чтобы получить желаемое. Даже герою твоих песен придется драться двенадцать раз, так?

Матвей сначала не понял, почему именно двенадцать, а потом вспомнил, что сам же решил, что его пантеон будет состоять из двенадцати богов и главный герой вступит в битву с каждым из них.

– Да… Да, ты права, – он улыбнулся. Лена тоже улыбнулась, радуясь, что смогла подобрать к Матвею ключик.

Они не стали задерживаться и сразу же разошлись по домам, потому что у обоих на носу был коллоквиум по физической и коллоидной химии. Матвей не успел прорешать несколько слитых другими группами билетов. Ими нужно будет заняться, а еще повторить формулы. Хотя, может, выписать на шпору?

Обнявшись на прощание, Лена сказала:

– Не сомневайся в себе. Ты хорошо выступил. Обязательно посмотри видео и выложи его в канал! Буду ждать!

Матвей улыбнулся и пообещал, что обязательно это сделает. Идя домой, он думал о своем герое, который согласился на нелегкий путь в виде двенадцати битв с богами ради того, чтобы восстановить справедливость. Он осознанно шел на этот шаг и стойко переносил все страдания. Матвей считал его крутым, будто он великая личность его времени, а не выдуманный им же персонаж.

Когда Матвей поднимался по лестнице общежития на свой этаж, в голове родились строки:

«Боги сроду наглости подобной не видали

От их гнева земли недра даже задрожали»

Он поспешил записать их в заметки телефона. Вот и положено начало первой песни цикла. Что на это сподвигло ум Матвея? Поддержка Лены, её упоминание героя или стресс на поэтическом вечере?

У него не было времени об этом подумать, как и посмотреть комментарии, оставленные подписчиками на канале, так как пора было готовиться к химии.

Глава 6. Терпкое послевкусие

Скажи, зачем я жду звонка?

Зачем немые облака

Плывут ко мне издалека

И тают?

© Моя Мишель – Зачем я?

Когда Матвей прочитал комментарии в канале, он обомлел. Под постом о том, что он будет на поэтическом вечере, какая-то девушка с ником «Angel» написала:

«Матвей, привет! Я зам.руководителя вокального клуба «Vocal voice». Пожалуйста, напиши мне, наше объединение хочет сделать тебе одно предложение»

Сердце Матвея учащенно забилось, когда он это прочитал. О боже. Это девушка из клуба, где Матвей выступал на квартирнике. Глаза несколько раз пробежались по строчкам, чтобы обеспокоенный мозг осознал, что это правда. Матвей посмотрел её фотографии и понял, что это была та же самая девушка, что кидала ему заявку в друзья. Так значит, ему хотели что-то предложить еще так давно?

Он открыл пока пустующий диалог с зам.руководителем. Пальцы слегка подрагивали от волнения, однако он смог написать сообщение без ошибок:

«Добрый день! Это Матвей. Что вы хотели мне предложить?»

Матвей почти не сомневался в содержании ответа, но все равно ждал как манны небесной, когда же она напишет.

«Наш клуб был впечатлен твоим исполнением песни. Поэтому мы бы хотели предложить тебе присоединиться к нам в следующем семестре без отбора, если у тебя есть желание. Что скажешь?»

Матвей забыл, как дышать. Это казалось неправдой, плодом его фантазии. Он никак не предполагал такой расклад событий. На удивление, Лена оказалась права в своей догадке. Вот это да!

Идя на квартирник, Матвей не преследовал цель понравиться клубу. В первую очередь, он пытался понравиться себе. Мысль заявить о себе подразумевала, что Матвей хочет показать себе, что он имеет право выступать на широкую публику. Он и не думал, что это мероприятие запустит череду столь невероятных событий. Тем более он не рассчитывал на вступление в клуб.

«Я согласен. Большое спасибо за предложение и за то, что поверили в меня!»

Кто он такой, чтобы отказываться?

«А как вы меня нашли? Почему связались в тг?»

Выбор связи действительно был необычным. Матвей догадывался, что девушка могла пройти по ссылке канала, закрепленной в историях, но он не помнил её среди просмотревших сторис.

«Я увидела твой канал у своей подруги, вот и решила написать. Ты не ответил на мою заявку в друзья, а написать я тебе не могла, потому что у тебя закрыта личка. Я решила не упускать возможность и попросила у подруги ссылку на твой канал»

Матвей почувствовал себя неловко от того, что заставил девушку так ухищряться. Он полистал фотографии её аккаунта и понял, что она правда похожа на ту, чью заявку он отклонил. В тот же момент он залез в настройки и открыл сообщения. Зачем он вообще закрывал личку? Он уже и не помнил.

«Прошу прощения! Я не принял заявку, потому что страница показалась мне странной. У вас не указан университет, профиль закрыт», – написал Матвей.

Девушка ответила чередой смеющихся смайликов.

«Вот умора! Оба хороши. Ничего страшного, бывает! Кстати, меня зовут Наташа. Приятно познакомиться»

«Спасибо, взаимно!»

Матвей отправил это сообщение прямо перед коллоквиумом по химии. Уже через минуту пришла преподавательница, сказала убрать с парт все лишнее и разложила билеты на своем столе белой стороной вверх. Матвей вытянул билет со знакомыми ему вопросами. Он расписал классификацию дисперсных систем, излил душу об адсорбции на весь лист и получил пятерку, отстрелявшись вторым.

Несмотря на то что Матвей относился к некоторым дисциплинам спустя рукава, лодырем он не был. Предметы, которые требовали особого внимания, он изучал досконально. Конечно, химия успела задолбать за два года обучения, но она точно важнее и сложнее философии. К ней стоит относиться серьезно.

Только выйдя из кабинета, Матвей первым делом открыл диалог с Леной и написал:

«Привет! С этого момента нарекаю тебя провидицей, потому что угадай что??»

«Мне написала зам руководитель вокального клуба с предложением вступить без отбора в следующем семаке, представляешь?!»

Лена ответила через час:

«Крутяк, Матвей!!! Вот видишь, я говорила, а ты не верил!»

Матвею казалось, что в него верят все, кроме него самого, и это даже немного расстраивало.

Лена написала, что только что освободилась с колоквиума по химии, рассказала о вопросах, которые ей попались. Она получила четверку и, судя по тому, что было у неё в билете, Матвей бы сдал точно так же. Это не самые легкие вопросы.

Матвей увидел надпись «записывает видеосообщение», поэтому в предвкушении не закрывал диалог. Лена в «кружочке» засняла то, как шла по улице с наушниками в ушах.

«Волосы сильно отросли. Думаю записаться на стрижку»

Матвей еще раз просмотрел видео и ничего не понял. Разве с её волосами все настолько плохо? Они не лезли в глаза и на лоб, лежали довольно аккуратно, несмотря на то что кудрявились. Хотя Матвей судил о состоянии прически Лены по своим мужским параметрам. Они, наверное, немного не вписывались в параметры Лены…

«А что не так? По-моему, прическа в порядке», – все же написал Матвей.

Лена сказала, что для неё это сильно большая длина. Волосы уже доходили до лопаток, а она привыкла, что они не ниже плеч. Матвей вдруг задумался о том, какие по структуре волосы Лены. Таких кудрявых девушек он никогда не видел.

«Мне в почему-то стало интересно потрогать твои волосы», – Матвей напечатал первое, что пришло в голову, но только потом понял, как странно это звучало. От стыда хотелось хлопнуть себя по лицу, но он перенаправил энергию в написание объяснений:

«В смысле… Интересно, мягкие они или жесткие. Если кудряшку распрямить, а потом резко отпустить, она дернется, как пружинка?»

Лена отправила стикер с котом, который трясся от смеха, и только тогда Матвей понял, что они общаются в Телеграме, а не в ВК, как до этого. Лену Матвей добавил еще на первом курсе в друзья, поэтому они беспрепятственно общались там. Сегодня на радостях общениях с зам.руководителем клуба он продолжил чатиться в Телеграме.

«Я, конечно, не позволяю другим трогать голову, но тебе бы разрешила. Ты будешь в вип-зоне ;)»

Матвея от прочитанного окатила волна жара. Он шумно набрал воздух в легкие через нос, но забыл выдохнуть. Рассудок заволокло пеленой смешанных чувств. Это что вообще было?

«А почему ты не позволяешь другим трогать голову?», – спросил Матвей, решив больше так не плошать с формулировками.

«Просто не люблю, когда к волосам лезут. В детстве мне их часто ерошили, бесит ахах»

Видимо, и Лена решила сделать вид, будто ничего, похожего на флирт, не произошло. Однако Матвей все еще ощущал его привкус. Предыдущие сообщения оставались на языке чем-то пряным, будто глинтвейн.

Переписка все продолжалась и продолжалась. Лена уже успела прийти домой и поесть, Матвей – приготовить обед на общажной кухне, а они так и не закончили перебрасываться сообщениями. Лена рассказала, что сегодня у преподавательницы по химии был день рождения. Ей подарили коробку конфет, и ими она поделилась с группой Лены. Это было очень мило. Матвею нравились такие добродушные преподы.

Их разговор плавно перетек в узнавание друг друга. Лена поинтересовалась, откуда родом Матвей. Он жил в соседней области, будучи родом из маленького города. Лена сказала, что в детстве бывала в его краях, и это было приятно слышать.

В ходе разговора Матвею показалось, что они совсем разные. Лена любила кошек, Матвей – собак. Лена чувствовала себя комфортнее в прохладной погоде, Матвей – в теплой. Лена любила дождь, Матвей – ненавидел. Неужели они такие противоположности?

К вечеру, спустя несколько часов общения, Матвей понял, что на самом деле они очень похожи по мышлению. Матвей спросил, что Лена больше предпочтет: шумную вечеринку или уютные посиделки дома, и она выбрала второе. Матвей мысленно пожал ей руку. Лена спросила, какие человеческие качества Матвей считает самыми важными, и Матвей назвал искренность, доброту и отзывчивость. Лена была с ним согласна. Им обоим нравился один и тот же мультик – «Душа». Они оба не любили вареный лук.

Ну и как же Матвей мог забыть, что они оба творческие личности? Это уже объединило их, ведь только творец поймет творца! У них одинаковый музыкальный вкус. У них одинаковое чувство юмора, и они смеются до колик с шуток друг друга. Разве это не говорит о схожести?

Самый главный вопрос, в котором они, как показалось Матвею, сошлись, грел душу:

«Как ты считаешь, дружба между девушкой и парнем существует?», – спросила Лена, когда Матвей чистил зубы.

«Конечно», – написал Матвей.

«Мне кажется, дружба не имеет половой принадлежности. Мне не нравится утверждение, что в дружбе мужчины и женщины кто-то из них влюблен, а другой динамит. Это так глупо»

«Зачем загонять понятие дружбы в какие-то рамки? Я видел много примеров дружбы девушки и парня. У меня есть подруга Арина. К слову, у нее есть парень», – продолжал рассуждения Матвей, потому что для него это было актуальной темой. Он не любил, когда на чем-то ставят крест и относятся слишком категорично.

Матвей полагал, что Лена активно вступит в дискуссию, как было весь день. Он думал, что она скажет, что между ними то же самое, они друзья и все такое. Однако Лена прочитала сообщение и не ответила. Он периодически разблокировал экран телефона, проверяя уведомления, но диалог с Леной пустел.

Матвей не понял прикола. Он не мог отделаться от ощущения недосказанности. Когда он лег спать, то ворочался еще минут двадцать, силясь понять, почему Лена так резко оборвала диалог. Может, просто устала? Пожалуй, да. Только когда Матвей убедил себя в этом, он смог спать спокойно.

***

Лена вела себя как обычно, и в их взаимодействии не было и намека на резкое обрывание переписки. Они общались, будто ничего не было, и Матвей почти забыл об этом казусе. Лена наверняка ушла спать, потому что время было уже позднее и на ответ у нее не осталось сил.

Матвей потихоньку начал сочинять песню. На ум пришло начало первого куплета:

«Свершилось то, о чем никто не думал никогда

Поданный бросил вызов собственным богам»

Строчки, которые пришли в голову после прогулки с Леной, он решил поставить в середину куплета или даже во второй. Он делился процессом, и та с нетерпением ждала новые рифмы, обещая помочь.

В воскресенье была Пасха, и Матвей вместе с Лёхой и Ариной отправился пешком в пекарню за самыми вкусными, по его мнению, творожными куличами. Эта пекарня находилась в получасе ходьбы. Друзья не знали, где купить вкусный кулич, а давиться сухим магазинным не хотели, так что Матвей повел их в свое секретное место.

Когда они уже вышли из пекарни и каждый нес в руках по куличу в прозрачной шелестящей обертке, глазами съедая красивую верхушку, облитую помадкой, Матвею пришло сообщение:

«Привет, ты сейчас в общаге?»

Это была Лена.

«Привет, нет, но скоро буду, а что?»

Лена долго печатала.

«Я хожу по магазинам рядом с твоей общагой. Есть кое-что, что хочу тебе передать в честь Светлой Пасхи :)»

Матвей говорил, что пойдет за куличом, так что Лена знала, что он не имеет ничего против праздника. От предложения Лены стало неловко.

«И что же это?»

«Увидишь. Когда встретимся?»

Матвей сказал, что придет через тридцать-сорок минут. Лена ответила, что как раз к этому времени и освободится. Матвей шел в ускоренном темпе, едва не переходя на бег. Лёха возмущенно цокал языком.

– За тобой будто кто-то гонится. Куда мчишься? Приспичило что ли?

– Нет, кулич хочу, – сказал Матвей, и Лёха начал возмущаться еще больше.

– Ну-ну, а как мы говорим о куличах, так сразу становимся обжорами. Двуличный ты, Матвей.

Конечно, это все было сказано в шутку, так что Матвей показал Лёхе язык. Они проводили Арину до дома и вдвоем дошли до общаги. Около нее на лавочке уже сидела Лена. Лёха покачал головой, посмотрев на Матвея, как на самого потерянного человека на земле.

– Понятно, что тебя приспичило, – не без осуждения произнес он и зашел в здание один. Он знал, что будет в этой встрече лишним.

Лена передала Матвею в контейнере два яйца бордового цвета, покрашенных луковой шелухой, и маленькие куличики в виде кексов.

– Это моя бабушка пекла, – сказала Лена. Матвей умилился размерам и форме кексов, почему-то вспомнил синнабоны Андрея. Он подумал, что верхушки обмазывала именно Лена, и она это подтвердила.

– Мы тоже дома на Пасху всегда красили яйца шелухой, – произнес Матвей и улыбнулся. Этот цвет ассоциировался с домом. Для бабушки пищевые красители были неприемлемы. Она считала их химией, которая отравляет организм, поэтому красила яйца исключительно «по-натуральному». – У меня даже нет ничего, чем бы угостить тебя взамен.

Матвей предложил свой кулич, – это все, что у него было – но Лена отказалась и уверила, что ничего не нужно, потому что это было сделано от души. Матвей был невероятно тронут. Он крепко обнял её на прощание и сказал, что обязательно напишет, как попробует куличики. Этот акт заботы с её стороны окончательно заставил забыть о переписке.

***

«Не хочешь вместе сходить перекусить?», – написала Лена в понедельник за пятнадцать минут до конца лекции по биохимии. Прочитав сообщение, Матвей поднял голову и нашел Лену на втором левом ряду. Лена, будто чувствуя его взгляд, тоже подняла голову. Они встретились глазами, и Лена улыбнулась.

«Хочу», – ответил Матвей. Его порадовал предложение Лены. С приятной компанией и еда становится вкуснее.

«Окей, встретимся тогда после лекции».

Когда лектор закончил, студенты синхронно поднялись с места и высыпали в коридор. Матвей тоже встал, выцепил взглядом Лену. Та ещё собирала вещи.

Он решил подождать ее у дверей. Он наблюдал за выходящими однокурсниками, но Лену так и не увидел. Заглянув в аудиторию, Матвей обнаружил её разговаривающей с преподавателем. Рядом стояло несколько её одногруппников.

«Я пойду к гардеробу. Встретимся там, ладно?» – написал Матвей. Он решил не тратить время на ожидание и спустился на первый этаж.

Приняв куртку у гардеробщицы, он заглянул в телефон. Сообщений от Лены не было.

«Ты где?»

Матвей потоптался ещё пять минут на месте, подождал Лену перед гардеробом. Она все не приходила. Минуты перерыва неумолимо заканчивались. Оставалось около сорока минут до следующей пары, а ведь ещё надо успеть найти место обеда, заказать, съесть, а потом дойти до другого корпуса.

Матвей двинулся в путь. Он надеялся, что Лена его нагонит.

«Как насчёт того, чтобы поесть в кофейне?»

Даже когда Матвей зашёл в кофейню, Лена не ответила.

Это было неприятно. В груди начало клубиться раздражение. Матвей без удовольствия жевал кусок шоколадного торта, запивая капучино. Что за бред? Лена сама предложила пообедать вместе, а в итоге игнорирует. Разве так можно?

Внезапно телефон замигал уведомлением. Матвей разблокировал экран. Висело непрочитанное сообщение от Лены.

«Извини, поздно прочитала», – ну да, конечно, поздно, когда до пары осталось пятнадцать минут. – «Телефон в руки не брала. Думаю, уже лучше поесть по отдельности»

Конечно, лучше. Матвей почти доел, но еда ему не принесла удовольствия. Если ты сама инициировала встречу, почему бы не заглянуть в телефон? Ты же знала, что тебя ждут, так в чем проблема?

Матвей сделал глубокий вдох, а затем выдох. Он постарался успокоить назревающий шторм. Провоцировать конфликт не хотелось. Мало ли, может, Лена была действительно занята чем-то серьезным, может, её отвлекли одногруппники (но ведь всё равно можно было предупредить!).

Матвей допил капучино и написал:

«Окей. Я уже поел»

Он выбросил стаканчик, одноразовую вилку и коробочку из-под торта в урну, надел куртку и поспешил в корпус.

Осадок всё ещё остался.

Глава 7. К тебе навстречу

Закроем глаза, и все будет окей.

Сижу высоко, гляжу далеко,

Тебя мне найти не так легко.

Махни рукой, и я с тобой,

Сольем теплом наши тела.

Предел мечты – есть я и ты

Отложим все дела

© Дима Билан – Задыхаюсь

Спустя несколько дней случай с несостоявшимся совместным обедом совсем забылся. Матвей и Лена снова пошли гулять до темноты, отключившись от мира на пять часов. Ноги гудели от пройденных двадцати шести тысяч шагов, а голова – от приятной пустоты после долгого смеха. Во время прогулки у них появилась новая шутка.

Они шли по скверу, мимо которого Матвей проходил уже сотни раз, но почему-то только сейчас он заметил пирамиду из белого кирпича, сделанную на манер египетской. Сказать по правде, Матвей бы её и не замети, если бы не Лена.

– Гена, я в Египте! – воскликнула она и указала куда-то за спину Матвея. Матвей не понял, к чему это вообще было сказано, и обернулся. Он заметил пирамиду и усмехнулся.

– Ну и ну, откуда она здесь?! – он никак не ожидал увидеть этот шедевр архитектурного ремесла. – А причем тут Гена?

Лена уставилась на него с лицом, полным изумления, будто Матвей совершил кощунство, не узнав отсылку. Она достала телефон и показала кадр из сериала «Счастливы вместе», где Даша Букина звонила мужу на фоне египетских пирамид с подписью «Гена, я в Египте!». Матвей звонко рассмеялся при виде картинки. Сериал он смотрел, но этот момент не помнил.

– Давай тебя сфотографирую? – предложила Лена. Не то чтобы Матвей был любителем фотосессий, но он согласился и выставил большой палец и мизинец на манер телефона, приложив их к уху. Лена сделала несколько снимков на его телефон.

Матвею настолько понравилась эта параллель, что он не удержался и выложил свое фото и кадр из сериала одним постом в тг-канале. Он давно там ничего не постил, так что разбавить молчание даже этим будет полезно. К вечеру на посте появилось восемь лайков, и Матвей подумал: почему бы не делиться лайф-контентом чаще?

***

– Блудный сын наконец-то вернулся, – сказал Лёха, поставив на паузу фильм, когда Матвей зашёл в комнату. Матвей усмехнулся и закатил глаза.

– Кто бы говорил.

Он надел тапки, снял куртку и прошёл к шкафу, чтобы повесить её. Все эти действия сопровождались осуждающим взглядом Лёхи. Ну а что, разве Матвей не прав? Лёха и сам хорош: пропадает до глубокой ночи с Викой, иногда ночует у неё, а сам предъявляет какие-то претензии.

– Ты будто находишься в шаге от того, чтобы раствориться в Лене, не замечаешь? Проводишь с ней часы напролет, хихикаешь допоздна, переписываясь с ней. Как учёба ещё не пострадала, я не знаю.

– Твоя же не пострадала, – продолжил гнуть свою линию Матвей, из-за чего Лёха цокнул языком.

На самом деле Матвей замечал это. Вчера он так сильно смеялся во время переписки с Леной, что подушка не смогла заглушить это, и полусонный Лёха шикнул на него, велев заткнуться. Прогулки, во время которых Матвей выпадал, до сих пор казались чем-то, не поддающимся объяснению. Матвей ходил уже второй месяц, подстегиваемый эйфорией, будто пьяный, всегда счастливый и радостный. У Лёхи и Вики начало отношений происходило спокойнее и плавнее. У Лёхи не было таких невероятных эмоциональных подъёмов.

Однако это не значило, что Матвей готов бросить все ради этой дружбы. Учёба была и планировала оставаться важной частью жизни. Матвей уделял ей много времени, хоть и готов был иногда отложить её. Но не дурак же он, чтобы совсем забить и потом хлебнуть сполна на сессии.

Матвей уже успел переодеться в домашнюю одежду, как вдруг Лёха, который молчал и не продолжал просмотр фильма, выдал:

– Ты с Леной поди совсем обо мне забыл.

Так вот в чем дело.

– Ты что, соскучился по мне? – с лукавой улыбкой на лице спросил Матвей и сел на кровать Лёхи. Тот захлопнул ноутбук резким движением и скрестил руки на груди.

Ну точно, так и было.

– Ничего я не соскучился, – Лёха насупился и отвернулся, но Матвей насильно повернул его голову обратно.

– Соскучился! Вон какой недовольный сидишь.

– Ну а как-то быть довольным, когда мы вообще почти вместе не тусим?! – сдался, наконец, Лёха. Да уж, действительно не круто получалось. Их расписание в этом семестре было таким, что, когда на парах Матвей, Лёха дома, и наоборот. То один, то второй после пар куда-то уходили, поэтому проводили мало времени вместе.

– Ладно, согласен.

– Согласен он… – пробурчал Лёха, словно вот-вот плюнет Матвею в лицо от презрения. – А сам об этом не задумался бы, да? Тебе и без меня хорошо.

– Неправда! – воскликнул Матвей и приобнял насупившегося Лёху за плечи, взъерошил его волосы и запел: – Ой, Лёха, Лёха, мне без тебя так плохо!..

Лёха протестующе замычал и вывернулся из захвата. Ему не нравилось, когда Матвей начинал затягивать эти строчки. Он открыл ноутбук, на котором высветился экран блокировки.

– Что смотришь? – спросил Матвей, решив, что совместный просмотр фильма немного восполнит брешь. Хороший фильм перед сном – отличное окончание дня.

– Вторую часть «Кота в сапогах», – сказал Лёха и ввел пароль. Обои с горным пейзажем сменились замершим изображением кота, который с кем-то дрался. – Будешь смотреть?

Матвей кивнул, и Лёха нажал «пробел», убирая мультфильм с паузы. Матвей заёрзал, пытаясь найти удобное положение, а Лёха начал ворчать, что он мешает, и подал Матвею подушку. Это значило, что Лёха больше не обижается.

***

Коллоквиум по микробиологии наконец стал проблемой не будущего, а нынешнего Матвея. Первый коллок Матвей считал помутнением собственного рассудка, потому что с трудом сдал его на три. Темы казались несложными, поэтому Матвей решил, что достаточно будет просто прочитать учебник.

Однако на коллоквиуме препод требовала назвать классификацию микроорганизмов на латыни, их антигены, токсины, и Матвей ощутил себя беспомощным слепым котенком. Он с трудом смог промяукать отличительные особенности дифтерии, но ничего не сказал про возбудителя. Его вытащил только идеальный рассказ препарата.

Это вам не прошлый семестр, где на первом колке спрашивали информацию уровня биологии шестого класса. Отличия эукариотов от прокариотов Матвей мог назвать и без подготовки. Но уже не получится прочитать по диагонали и рассказать на пять.

Матвей больше не хотел совершать таких ошибок, так что решил учить микру и в понедельник, и во вторник, тем более по биогеографии ничего делать не надо. Уж лучше сейчас поучить в спокойном темпе, чем в последний день с горящим задом не знать, за что хвататься, пытаться впихнуть невпихуемое и сидеть допоздна.

Как назло, за окном стояла замечательная погода. Уже был конец апреля, и столбик термометра иногда радовал температурой выше плюс пятнадцати. Сегодня как раз и был такой день.

«Что делаешь?», – написал Матвей Лене. Он часто писал ей первым и, если честно, чувствовал себя от этого немного неловко. Он не мог сдержать желание поделиться чем-то, которое больше было похоже на порыв.

«Учу микру. Думаю, за день не осилю, начала сейчас»

Матвей усмехнулся их синхронности. Иногда в их общении проскакивали моменты, когда они не сговариваясь произносили одну и ту же фразу или отправляли одно и то же сообщение. Они называли это миндальной связью. Матвей полагал, что и сейчас было то же самое и, нет, дело вовсе не в том, что у них обоих пара по микре в среду.

«Сейчас бы гулять, а не вот это все», – написал без задней мысли Матвей. За окном пели птички, светило манящее солнышко, но он вместо созерцания пробуждения природы заставлял мозг засыпать из-за терминов.

«Сейчас было бы классно гулять», – сообщение Лены пришло ровно в момент отправки сообщения Матвея и стало красной тряпкой. До этого момента Матвей еще держался и мирился со своей участью, но теперь, когда они снова синхронно о чем-то подумали…

Матвей засмеялся. Ну разве такое возможно?

«Смотри, опять законнектились»

«Ты не представляешь, как сильно я хочу позвать тебя», – пришло уведомление, и сердце Матвея сделало кульбит. Он уже и думать забыл о микробиологии, о кишечной палочке, возбудителе сифилиса.

«Ты зачем такое сказала? Я же соглашусь!»

Коллоквиум резко отошёл на второй план. Матвей решил, что не так уж и нужно учиться весь день. Можно погулять пару часиков, а потом вернуться и вечером доучить. Ну, или хотя бы попытаться. У него и так есть завтрашний день.

Матвей двадцать минут уговаривал Лену пойти на улицу, но она стоически держалась и, как бы ни хотела его пригласить, не отступала.

«Нет, нужно учиться», – протестовала Лена. Матвей восхитился её выдержке – у самого её надолго не хватило. Он очень быстро сдался, перестав считать подготовку чем-то важным, но для Лены все было иначе.

«Ладно, согласен. Учимся»

Однако уговор и затишье в чате не помогли. Матвей был так взбудоражен, что концентрация пропала напрочь. Появилось только желание слушать музыку на большой громкости.

«Настроение врубить на полную музон через колонку», – написал он через пятнадцать минут.

«У тебя есть такая возможность?» – спросила Лена.

«Да, я один. Надеюсь, это поможет мне учиться»

Лёха сразу после пар ушел на заседание научного кружка по генетике, так что еще ближайший час Матвей будет предоставлен сам себе.

«Значит, учим, пляшем, пашем!»

Матвей понял, что множественное число было употреблено просто так, но почему-то это «учим» зацепило его. Голову внезапно прострелила гениальная идея.

«Не хочешь поучить микру вместе? Завтра я тоже один», – быстро застрочил Матвей. Лёха говорил, что завтра уйдет к Вике с ночевкой, так что Матвей будет тоже один.

Это казалось прекрасным решением их дилеммы. Они смогут совместить приятное с полезным, учась в хорошей компании. Так запоминается гораздо лучше. Матвей и Лёха только так и подготовились к колкам в осеннем семестре. В таких случаях нужна поддержка.

«О, ништяк! Погнали»

Матвей готов был от радости улететь в стратосферу. Он прокрутился на триста шестьдесят градусов на компьютерном стуле Лёхи, который периодически занимал в его отсутствие. Одно сообщение дало небывалый подъем энергии, благодаря которому, пожалуй, можно вновь приступить к изучению. Они решили, что Лена после пар сразу же пойдет в общагу к Матвею.

«А тебе не кажется подозрительным, что парень зовет тебя к себе учиться?», – спросил Матвей. Он, конечно же, не имел скрытых мотивов и готов был действительно учиться, но шальная мысль не давала покоя.

«Нет, а что такого? Мы же с тобой уже месяц общаемся», – так себе аргумент, конечно, но Матвей решил не развивать тему. – «Я считаю, все в порядке. Мы разве не друзья, чтобы так тусить? Ты же говорил, что дружба между парнем и девушкой существует»

Матвей почувствовал болезненный укол в груди от этих слов. Накатили воспоминания об оборванном диалоге. Лена вникла в это сообщение, даже запомнила его, но все равно не ответила.

«Да, говорил», – написал Матвей, и Лена отправила стикер с котом, поднявшим большой палец вверх.

***

Матвей и до этого, сидя на парах, мечтал, чтобы они поскорее закончились, а сегодня это желание возросло во стократ. Всю биогеографию Матвей сидел как на иголках и больше отсчитывал минуты до конца, чем слушал тему. Ещё и Лена не пришла на философию, потому что сильно проспала.

Преподаватель отпустил на полчаса пораньше, и Матвей со всех ног понесся прочь из корпуса. Он самым первым получил куртку, даже ни с кем из группы не попрощался и помчался в магазин.

Он купил шоколадный торт, который обожал всей душой, и надеялся, что Лена тоже оценит. Чтобы не казалось, что Матвей раскошелился специально для встречи с Леной, он срезал ленту на упаковке, распаковал торт и съел один кусочек, остальное убрав в холодильник. Торт, как всегда, не подвел, будучи безупречно нежным на вкус.

Лена написала за минуту до официального конца пары, что уже идет. Матвей замер в томительном ожидании.

«Спускайся, я на месте», – написала Лена, и Матвей полетел вниз по лестнице.

Лена стояла в холле, как обычно в пальто, платке и с рюкзаком, который всегда видел у неё на учебе, но почему-то её образ сейчас казался особенным. Они широко улыбнулись друг другу и поздоровались. Матвей показал охраннику свой и Ленин пропуск, и их пропустили.

Лена зашла в комнату и оглянулась.

– У вас уютно, – сказала она и начала разуваться. Матвея поблагодарил её, и тут его осенило.

– Ой… А у нас нет гостевых тапочек.

Конечно, на обувной полке стояли тапки Лёхи, но вряд ли Лена захотела бы щеголять в лаптях сорок первого размера с её-то махонькой ножкой. Да и брать без спроса не хотелось.

– У меня есть сменка, – успокоила Лена и вытащила из рюкзака пакет с кроксами. Матвей выдохнул с облегчением и, когда Лена переобулась, принял у неё пальто, повесив в шкаф.

Лена прошла вглубь комнаты с рюкзаком в руках. Она спросила, куда может поставить рюкзак, и Матвей разрешил убрать на компьютерный стул с навешанными на него шмотками, которые Лёха бросил утром, когда опаздывал.

Они переминались с ноги на ногу в разных концах комнаты. Лена стояла у Лёхиного стола, который располагался между с кроватями прямо перед окном. Матвей стоял у своего стола, который находился у большого распашного шкафа.

– Ладно… – он не думал, что будет так неловко. Казалось, что они так же быстро вольются в разговор и будут чувствовать себя легко, прямо как во время прогулок. Пожалуй, обстановка чужого дома все меняла. Матвей и сам чувствовал себя гостем в собственной комнате. – Хочешь чай? У меня тортик есть, – спросил Матвей и открыл холодильник напротив его стола.

– Ты специально его купил? – усмехнулась Лена. – Если да, то я заплачу.

– Ты что, нет! Ничего не надо. Я его вчера купил, вот, уже кусочек съел, – Матвей вытащил коробку с тортом и показал его Лене. Как хорошо, что он решил схитрить. Брать деньги от Лены не хотелось.

Лена хихикнула.

– Хорошо, давай. Не откажусь. Я с утра ничего не ела.

Матвей ошарашил этот факт, так что кроме торта он предложил бутерброды. Она долго отказывалась, но он все-таки уговорил, и теперь они вместе резали хлеб, колбасу и сыр. Лена была против того, чтобы на правах гостя сидеть сложа руки. Матвей поставил тарелку с бутербродами в микроволновку, чтобы сыр расплавился, а Лена ушла наливать воду в чайник.

Матвей решил накрыть поляну на столе Лёхи, надеясь, что он против не будет. Он снял вещи со спинки стула, бросил их на кровать Лёхи и поставил рядом с компьютерным свой деревянный общажный. Рюкзак Лены он переместил на пол перед своим столом. У Матвея было всего лишь две плоские тарелки, на одной из которой уже крутились бутерброды. Вторую он отдал Лене, а себе взял глубокую, из которой обычно ел суп.

К счастью, у него было две кружки, правда, вторая уже покрылась пылью. Пришлось тщательно вымыть её с моющим средством.

– Тебе какой чай? У меня есть черный, зеленый, – спросил Матвей, когда чайник вскипел.

– Давай зеленый.

Матвей взял с полки упаковку пакетированного зеленого чая, а для себя взял рассыпной черный.

– Сколько сахара?

– Я пью чай без сахара.

Матвей перечить и класть сахар не стал. Это была еще одна маленькая и очень милая подробность о личности Лены. Матвей обещал себе отложить её в памяти.

Он плеснул кипяток в обе кружки, и они принялись есть. Лишь во время трапезы Матвей понял, что был голоден, – кусок торта немного притупил аппетит. Но перед горячими бутербродами никто не сможет устоять.

Лена решила положить торт себе сама. Ножом, которым она отрезала два куска, она подтолкнула лезвие ножа под кусок, подняла его, но торт накренился и повалился на бок.

– Твою мать! – проворчала под нос Лена, когда кусочек совершил сальто, упав и на поддон коробки, и на стол. Матвей впервые услышал, как Лена ругалась.

Она помогала себе пальцами уложить торт обратно на нож, и это, кажется, получилось, но на тарелку опустились только два верхних слоя.

– Да ёлки-палки, что ж такое-то?! – воскликнула Лена, и это почему-то так рассмешило Матвея, что у него чуть не пошёл чай носом.

Лена так мило злилась, что Матвей не мог по-другому реагировать. Лена и сама над собой смеялась. Она обреченно вздохнула, подняла взгляд к потолку, собираясь с силами, и перенаправила их на перетаскивание торта.

С горем пополам Лена положила оставшиеся два слоя торта на тарелку, но измазала все руки в креме. Матвей дал ей влажную салфетку, и только тогда они начали есть. Торт Лене понравился, несмотря на ожесточенную битву с ним.

После плотного обеда совсем не хотелось учить, но у них не было выбора. Лена сказала, что закончила две темы, и это было замечательно, потому что вчера Матвей осилил столько же. Им оставалось четыре.

Оказывается, учить с Леной – совсем не то же самое, что учить с Лёхой. С ним Матвей чувствовал себя собраннее и даже подгонял его, когда тот начинал отвлекаться. Однако теперь, кажется, сам Матвей нужна в этой части своей личности, потому что концентрация опять была близка к нулю.

Они выучили хламидий, а потом Лена начала рассказывать, что сегодня на биохимии почему-то сработала пожарная сигнализация, и весь корпус быстро эвакуировали на улицу. Лена тогда вся перемерзла, ведь выбежала в одном халате. Спасибо, что не переобувалась, а просто надела бахилы на ботинки. Матвей заслушался, вовлекаясь в душещипательный рассказ больше, чем в тему по микробиологии.

Матвей учил на кровати, а Лена спросила, не будет ли против Лёха, если она сядет на его стул.

– Мы ему об этом не скажем, – подмигнул Матвей, и Лена расположилась на стуле, откинувшись на его спину, а ноги вытянув на кровать Матвея, перед этим тоже спросив разрешения.

После изучения сальмонелл у Лены затекли ноги и устала спина. Она спросила, можно ли сесть к Матвею на кровать, и он, конечно же, согласился, что за вопросы вообще? Лена согнула ноги в сторону, но уже после части о высушивании микроорганизмов они заныли. Сегодня Лена была в темно-синем платье, так что логично, почему она не сидела по-турецки или притянув ноги к себе, что было значительно удобнее. Лена заёрзала, ища удобное положение.

– Хочешь, дам подушку? – Матвей думал, что она может прикрыть ими ноги, тогда не возникнет конфузных ситуаций, хоть он и так не собирался заглядывать Лене под подол.

Лена отрицательно мотнула головой.

– Я придумала кое-что получше.

Матвей не успел ответить, потому что Лена развернулась к нему спиной и вдруг…

Она легла на его колени.

Матвей забыл как дышать, а Лена как ни в чем не бывало взяла планшет, где у неё была открыта методичка, и продолжила читать, проводя по тексту цветные полосы и выделяя ключевые моменты.

Это было… Так неожиданно и необычно. Так странно было ощущать тепло и тяжесть головы Лены на ногах. Сердце сделало кульбит, а потом заколотилось, как бешеное. Легкие вспомнили о своей функции, когда уже стало не хватать кислорода. Матвей постарался дышать ровно, чтобы не походить на загнанного зверя. Хотя Лена этим действием его точно поставила в тупик.

Он не хотел подавать виду, что что-то не так. Он не хотел признаваться самому себе, что оказался сбит с толку, и дело вовсе не в том, что такой близости между ними никогда не было и Матвей только недавно привык к обыденности их объятий.

Мысли вылетели из головы. Теперь там не было ни латинского названия хламидий, которое они с Леной слово в слово зубрили минут десять, ни брюшного тифа, ни классификации эшерихий по О-антигену.

Кудряшки волос Лены рассыпались по бедрам. Матвей смотрел в распечатки методички, но буквы расплывались, и он замечал только русые завитки.

– Лена, – позвал Матвей, и та отвлеклась, положила планшет на живот, – могу я потрогать твои волосы?

– Конечно, – она сказала так, будто это было само собой разумеющееся. Может, Лена так и считала, но вот Матвей нет. – Я же говорила, ты в вип-зоне.

Матвей поднял руку, готовясь положить её на макушку Лены, но его все равно что-то останавливало. Лена не торопила его и вообще словно не придавала этому значения: она продолжила читать методичку и выделять нужные моменты. Как она остается такой хладнокровной?! Хотя… Почему она не должна быть такой?

Почему Матвей не такой?

Матвей на выдохе опустил руку на волосы и удивился тому, насколько они приятны наощупь. Они были мягкими, как облачко, и пальцы очень легко скользили по ним. Матвей накрутил одну кудряшку на палец, и она правда была похожа на пружинку. Матвей взял в руку несколько локонов, пощупал их. На ум приходило сравнение с кружевом. Их не хотелось отпускать. Боже, почему это было такое классное чувство?

Матвей теперь не мог разместить руку на ногах как раньше, потому что там лежала Лена. Он не знал, куда деть руку, и положил её на Лену. Она никак не воспротивилась этому, и тогда Матвей наконец понял, как удобно поместить руку и держать ей распечатки: он пододвинул её прямо под подбородок Лены, и предплечье удобно туда уложилось.

– Не задуши меня только, – напомнила Лена, и Матвей чуть отодвинул руку.

– Извини.

Захотелось запечатлеть этот момент. Для Матвея он казался особенным, словно к нему на колени пришел кот, который обычно никогда не залезал на людей.

Матвей взял телефон, открыл камеру и навел её на макушку Лены. В кадр так же попали её руки, планшет и согнутые в коленях ноги. Было видно, как Матвей обнимает Лену рукой.

Матвей все еще не понимал, почему это его так сильно будоражило. Будто на его коленях никто не лежал – конечно, лежали, и это были и подружки, и даже…

Возможно, дело в том, что Лена казалась чем-то необыкновенным. Она свалилась, как снег на голову, но в очень хорошем смысле, и ворвалась в жизнь Матвея так стремительно, что он и правда обалдел.

Подготовка застопорилась, и Матвей предложил Лене рассказывать друг другу выученную информацию. Они с Лёхой тоже так делали. Слушая другого человека, можно улавливать ошибки в его рассказе, и тем самым тренироваться с удвоенной силой.

Но и это оказалось провальным: они больше просмеялись, чем серьезно проучились. Удалось закончить одну тему и на три четверти расквитаться во второй. Лена ушла в восемь вечера. Они решили довести до ума подготовку по отдельности, к тому же Лене написала тетя.

– Тетя попросила заскочить к ней и отнести кое-что бабушке, – одеваясь, сказала Лена. Матвей хотел подать ей пальто и помочь надеть, но Лена, как сильная и независимая девушка, сама вытащила его из шкафа и сама надела.

– А это тетя по какой линии? – поинтересовался Матвей.

– По маминой. Бабушка и дедушка тоже по маминой, – ответила Лена на текущий и на неозвученный вопрос. Матвею теперь было интересно, общается ли Лена с родственниками со стороны отца и почему она стала жить именно с бабушкой и дедушкой по маме. Он надеялся, что однажды Лена обязательно это расскажет.

Он спустился с ней в холл, попросил у охранника их пропуски. Лена потянула к Матвею руки, и он нагнулся, чтобы обняться с ней на прощание. Они обнялись крепко и даже покачались из стороны в сторону. Матвею показалось, что еще чуть-чуть, и Лена его убаюкает, как маленького ребенка.

– Пока! Напиши, как доберешься! – сказал на прощание Матвей, и Лена жестом показала ему «Окей», улыбнулась ярко и лучезарно, смотря прямо на Матвея. Она шла несколько секунд спиной, а потом, когда врезалась ей в дверь, развернулась и со смехом ушла. Как хорошо, что никто не зашел в этот момент, а то упала бы еще.

«Я запутаюсь в твоих волосах

Я найду себя в твоих глазах»

В комнате ждала грязная посуда, недоученная микра, но Матвея это не заботило. Конечно, не круто, что придется поднапрячься, но он справится. Матвей больше волновался за Лену, ведь она под конец была немного расстроена тем, что они не смогли осилить весь объем. Она не говорила об этом вслух, но это было видно по её лицу.

«Ну что, как вы там? Как учебные успехи?» – написал Лёха, когда Матвей намывал тарелки. Он рассказал ему, что приведет Лену в гости.

Матвей очень хотел поделиться случившимся. Ноги еще долго чувствовали остаточный след тепла головы Лены, перед глазами то и дело всплывало фото, сделанное украдкой. Момент казался личным, и очень страшно было спугнуть Лену, но сейчас, когда все закончилось, хотелось выкричать бурю эмоций, которая накрыла Матвея.

«Кое-что случилось»

Глава 8. Пьян, но не от алкоголя

Мы друг друга научили держать слово

Любить тихо, умирать снова

И выбрасывать камни из головы

© Парнишка & ELLA – Мы умрём

Матвей рассказал о лежании Лены на его коленях. Фото, конечно же, не прислал, но и словесного описания Лёхе было достаточно.

«Бро, это капец, я тебя потерял»

«Прости, я виноват. Нужно было раньше помогать тебе выбраться»

Матвей не понимал, о чем речь. Лёха иногда выдавал такое, что иначе, чем кринжом, это не назовешь. Говорил очень туманно, абстрактно. Ну кринж же, в самом деле!

«Давай конкретнее, а?» – отправил Матвей, и Лёха застрочил. Два раза ему повторять не пришлось.

«Ты чё, не догоняешь? Ты втрескался в неё по самые уши»

Прочитав смс, Матвей закатил глаза и вздохнул от безысходности, а Лёха не перестал печатать:

«Бро, ну сам подумай, ты так триггернулся, разве между друзьями такими искры могут метаться?»

«В общем, не удивлюсь, когда вы начнете встречаться!!! Потому что и Лена тоже молодец хахаха»

Матвей отправил стикер с волком из мультика «Маша и Медведь», который крутил пальца у виска, и ничего не написал. Он был не согласен с Лёхой. Он не влюблён. Во-первых, прошло слишком мало времени для того, чтобы это случилось, и они с Леной не так хорошо знали друг друга. Во-вторых… Ну нет, ну не может же он влюбиться просто от того, что человек хорошо к нему относится.

Матвей не хотел форсировать события, не хотел давить и навязываться с чувствами, которых ещё даже не было. Максимум, что он ощущал по отношению к Лене, – это простая симпатия. Матвей хотел быть для неё всего лишь близким другом.

И если они начнут встречаться, это будет самой большой неожиданностью для него.

***

Коллоквиум по микробиологии прошёл хорошо. Матвей успел все повторить, и для этого даже не пришлось сидеть допоздна. Заслуженная пятерка досталась довольно легко, потому что все вопросы в билете Матвей знал. Лена, как потом поинтересовался Матвей в переписке, получила четыре. Она, в отличие от него, не успела выучить все, но была рада своей оценке.

Матвей закончил писать первую песню. Ему не терпелось показать её своему преподавателю по вокалу – молодому тридцатилетнему мужчине по имени Максим в очках с черной оправой. Так получилось, что они не виделись почти месяц: сначала две недели Максим был в командировке, потом после неё ещё неделю болел, а потом не было удобного для Матвея времени занятий. У Максима всё было забито и даже отдых в субботу, который должен был быть преимуществом Матвея, не помог. Максим в этот день работал в детской школе искусств.

К счастью, нашлось свободное окошко. У Матвея без пения в микрофон уже начиналась ломка.

Как же приятно было снова оказаться в маленьком кабинете с синтезатором, пузатыми колонками и розовым пюпитром, который Максим отвоевал у других преподавателей по вокалу и присвоил себе. Матвей спросил, почему именно розовый, на что Максим ответил, что лучше розовый, чем никакой.

Максим давал частные уроки для взрослых и детей в студии, где было всего три вокальных кабинета, помещение для звукозаписи и для игры на барабанах. Приходя на занятие, Матвей часто слышал, как кто-то с чувством стучал по барабанам, причем каждый раз ритм был один и тот же. Матвей всегда задумывался над тем, что это значило. Для игрока это способ снять напряжение или это упражнение в одной и той же мелодии в течение двух лет?

Матвей не опоздал, так что еще несколько минут ждал в холле своей очереди. Рядом с ним сидел мужчина средних лет. Он снял куртку, как это сделал Матвей, и листал мемы. Через пару минут из кабинета выбежала девчушка, и при виде неё мужчина убрал телефон в карман и встал. Это был отец девочки, и, когда Матвей пошёл к кабинету, он помогал дочке одеваться.

– Привет! – поздоровался Максим, выходя из кабинета. Матвей поприветствовал в ответ. – Сейчас я схожу в туалет, и начнем, хорошо?

Матвей кивнул и повесил куртку на вешалку, поставил рядом с ней рюкзак. Он посмотрел в зеркало во всю стену, где отражались синтезатор и колонки. Как он скучал!

Максим вошёл в кабинет и суетливо сел за синтезатор, перед этим сшиб пакет с собственными вещами, стоящий рядом. Он поднял его, растрепал черные волосы и, надув щеки, выдохнул. Пока Максим приходил в чувства, Матвей регулировал под собственный рост пюпитр, потому что он был слишком коротким.

Максим был вечно занятым и ничего не успевающим. Он постоянно куда-то бежал, торопился и опаздывал. Он добавлял жизни Матвея скорости. Без него за этот месяц время словно замедлилось.

– Я послушал твое выступление на квартирнике. Ты классно справился, мы хорошо отрепетировали «Нотр-Дам». Для первого выступления на публике это не то что неплохо, а замечательно!

Матвей улыбнулся. Ему были приятны запоздалые похвалы Максимы, ведь он по сути был его наставником, а от более опытных комплименты были особенно ценны.

– Зам. руководителя «Vocal Voice» позвал меня в их коллектив в следующем семестре без отбора.

– Ого! Клёво! Поздравляю! – Максим улыбнулся и достал блокнот, в котором делал пометки о каждом ученике. Листать назад ему пришлось долго, потому что последний визит Матвей был еще в марте. – Ты говорил, что пишешь песню…

– Да, я хотел её показать. Она уже готова.

Матвей метнулся к рюкзаку и достал оттуда лист с текстом песни, протянул Максиму. Тот внимательно вникал в текст – это было заметно по его сложному лицу.

– Такие длинные куплеты. Как ты хочешь её петь?

– На написание меня вдохновил «пирокинезис». Хочу спеть в его манере, – Максим издал протяжное «А-а-а». Он впервые услышал о «пирокинезисе» именно от Матвея и все равно имел смутные представления об исполнителе. Он знал, что «Пиро» – рэпер, но его песни Матвей так ни разу и не пел на занятиях. Для него это было пока что тяжеловато из-за слабой дикции. Он просто-напросто не успевал за быстрой читкой строк, которые ко всему прочему надо выговаривать чётко.

– Хочешь выйти из зоны комфорты? – Максим усмехнулся, когда Матвей активно закивал. – Хорошо, давай ты напоешь, чтобы я примерно понял что к чему. Какую песню ты хочешь петь сегодня?

Матвей включил на телефоне трек, и Максим засмеялся, покачал головой. Он и её тоже никогда не слышал. Их с Матвеем музыкальные вкусы очень различались. Максим называл треки Максима неформальными, потому что они все для него были необычными, а ещё почти никогда не получалось найти их минусовки, так как это либо новые, либо непопулярные песни. Музыка других учеников Максиму, как правило, была знакома. Матвей выбирал такие треки не специально – что ему предложит подборка в ВК, то он и слушал. Конечно, часто в плейлистах-рекомендациях попадались песни начинающих исполнителей.

– Кстати, ты пойдешь на июньский концерт? – Максим раз в полгода устраивал отчетные концерты среди своих учеников. Их набиралось около двух десятков, и все из них были старше Матвея. Они были либо ровесниками Максима, либо тоже старше него. У Максима даже занималась пожилая пара, поющая в дуэте.

– Нет, не получится. У меня сессия будет в это время.

Матвей никогда не участвовал в концертах Максима, потому что то даты совпадали с экзаменами, то времени, то денег не было. Все же в такие мероприятия нужно было вкладываться не только морально.

– Хорошо. Жаль, конечно, ну ладно. Давай начинать.

«Ну наконец-то!» – подумал Матвей, и они начали распевку. С кончиков пальцев Матвея рвался энтузиазм, а каждая получившаяся нота наполняла его жизненными силами.

Пение музыка – это большая часть его жизни, и без этого Матвей уже не представлял себя.

***

У Андрея в середине мая был день рождения, и он предложил отметить всей группой. На первом курсе именно так они и справляли его девятнадцатилетие. Андрей снимал теплую беседку на другом берегу, больше похожую на уютный маленький домик. На его территории был мангал, на махонькой веранде висели мягкие качели. С веранды открывался красивый вид на реку, а с приходом темноты можно было наблюдать за огнями ночного города.

Идея была принята с восторгом. В прошлом году день рождения вышел не громкой тусой, где музыка гремела до утра, а уютными посиделками с задушевными разговорами. В одиннадцать вечера они сдали домик и уехали дальше праздновать к Андрею на квартиру. Матвей за это очень ценил свою группу. С ними было очень комфортно и весело.

Так что Матвей, как и вся группа, с нетерпением ждал назначенной даты. День рождения Андрея приходился на выходной, так что это вдвойне ощущалось как глоток свежего воздуха перед стремительно надвигающейся сессией. Преподаватели с каждым днём всё чаще недвусмысленно намекали на то, что пора закрывать долги, ходить на отработки, обращать пристальное внимание на изучаемые темы, потому что они будут в экзамене.

У Матвея, если честно, голова шла кругом. На этой сессии предстояло сдать четыре экзамена: гистологию, микробиологию, биохимию, философию. Такого количества предметов никогда ещё не было. Никто не отменял и два зачёта – по физической и коллоидной химии и по математическим методам в биологии. Он не представлял, как это все учить.

С зачётами все просто, потому что можно было получить автоматы. По матану у Матвея он выходил железобетонно, по химии он его получит, если напишет последний коллоквиум на пятерке.

На экзаменах автоматов не было. С гистой и микрой проблем не возникнет, потому что Матвей их учил в течение года, а вот познания в биохимии были едва выше философии с той лишь разницей, что он знал, какая тема будет на паре. В осеннем семестре Матвей еще пытался что-то выучить, а вот в весеннем сдался, перестав осознавать происходящее. Ему придется все учить с нуля, и это будет непросто.

Матвей пытался начать что-то разбирать по биохимии, но умная мысль очень быстро ускользала от него, а взамен приходили строчки песни и грёзы о том, как они будут тусить с Леной летом.

«Нам бы эту энергию перенаправить в учёбу», – написала Лена в очередной раз, когда они залипли в переписке друг с другом вместо того, чтобы учиться. – «Но что же нас ждет в июле…»

«Тебя», – написал Матвей с хитрым смешком. – «Я от тебя не отплипну. Будем вместе собирать сикарашек»

«Это угроза?» – спросила Лена, и в следующем сообщении утвердительно закричала буквами: – «ЭТО УГРОЗА»

«Я в опасности!»

«Но я зависима от адреналина, мне ок»

Летом после сессии их ждала выездная полевая практика, на которой они несколько недель будут жить за городом и изучать флору и фауну области. Матвей надеялся, что на ней они с Леной будут проводить много времени, и в этом их никто не остановит.

Сейчас Матвей ехал на турбазу в такси с одногруппниками, которые жили в его общежитии. На ногах всех сидящих сзади лежала гитара Матвея, потому что Андрей снова попросил петь. Что ж, имениннику было бы грешно отказать. К домику уже приехал Андрей с кучей вещей и еды. С ним ехала еще одна часть группы.

Пока остальные постепенно подтягивались к месту встречи, те, кто уже прибыл, помогали Андрею разобрать пакеты, разобраться с мангалом. В домике стоял аккуратный кухонный гарнитур, раковина, микроволновка, мини-холодильник, два мягких диванчика, два кофейных стола, стулья. Парни сделали небольшую перестановку, соединив столы и диваны, чтобы за ними было удобно сидеть целой группе. Девочки мыли и резали овощи, Андрей раскладывал мясо на решетку, а Матвей и Серёжа-гитарист разжигали мангал.

Матвей давился слюной, следя за жаркой шкварчащего на огне мясо, которое постепенно покрывалось аппетитной золотистой корочкой. Оно трещало за ушами, как чипсы, огурцы и помидоры.

После того, как все подкрепились, Андрея выгнали из домика, чтобы подготовить сюрприз для него. Специально для этого занавесили стеклянную дверь, чтобы Андрей не поглядел. Катя распаковала торт, Саша-блондинка вставила в него свечи в виде цифр два и ноль, зажгла их, Матвею поручили держать в руках конверт с основным подарком. Серёжа пошёл за Андреем.

Андрей вошёл в дом с закрытыми ладонями Сережи глазами. Он выставил руки вперед, чтобы не споткнуться, и Саша-брюнетка, которая снимала это все на телефон, велела остановиться, чтобы он еще ненароком не обжегся о свечи. На счёт три сережа убрал руки с глаз Андрея.

– С днём рождения, с днём рождения, с днём рождения! – закричала группа, и Матвей вручил конверт. Андрей чуть не упал в обморок, когда открыл его, потому что ему подарили сертификат на то, о чем он мечтал много лет – полет в аэротрубе. Андрей загадал желание, задул свечи и обнял каждого одногруппника. Матвей чувствовал себя таким счастливым, будто это для него делали подарок.

Андрей мешал коктейли «Джин-тоник». Матвей посчитал бутылку джина в виде черепа слишком эстетичной и сфотографировал её, а потом попросил намешать коктейль и ему.

– Серьезно?! – воскликнула Саша-брюнетка. – Ты же не пьешь!

Матвей неопределенно мотнул головой.

– Немного можно.

Матвей в глазах других, наверное, был слишком хорошим мальчиком, который не пил и не курил, учился хорошо, занимался музыкой, разве что матерился. Матвей не пил, просто потому что не понимал, как может нравиться жгучий вкус спирта. Ко всему прочему он не хотел терять контроль над разумом и телом, отдать себя во власть хмельной дымки, и этот загон из-за пьющего родителя и пьяных людей, которые он видел наяву, по телевизору и в Интернете.

У коктейля был приятный вкус, и алкоголь совсем не чувствовался. Конечно, ведь его глушил тоник. Матвей отпил через трубочку совсем немного, а потом ушел в туалет, который был на улице. К нему вела каменистая узкая тропинка.

По дороге Матвей вытащил телефон, который не трогал пару часов. На экране блокировки висело несколько сообщений от Лены. Открыв чат, он немного обалдел, увидев файл.

«Решила попробовать написать мысли Алфия насчет обстановки среди его народа. Надеюсь, ты не против»

Матвей остановился посреди дорожки и открыл вордовский файл. Текст на нем немного съехал, потому что Матвей открыл с телефона то, что создавалось на компьютере, но в целом было читабельно.

«Сегодня было очередное жертвоприношение. На этот раз на растерзание богам отдали младенца, который родился с шестью пальцами на левой руке. Боги вбили людям в головы, что таким образом из ребенка вырывается демон, и его надо уничтожить еще маленьким, чтобы не пришла большая беда.

Я не верю в это. Душа ребенка, тем более младенца, изначально чиста и непорочна. Его мать была глубоко верующей. Как в младенца мог поселиться демон? Дело не в нем, а в том, что боги просто жаждут крови. Но почему этого никто не замечает?»

Вступительная песня была как раз о том, что главный герой Алфий – его имя переводилось как «перемены, свобода», Матвей нашёл в Интернете – находится в ужасе от нынешних устоев и сопротивляется богам. Первые два абзаца показались Матвею довольно интересными, но сейчас его сознание не могло полностью погрузиться в чтение. Хотя бы потому, что Матвей хотел в туалет.

Он написал, что прочитает позже, а закончив с делами насущными в туалете, написал:

«Почему я должен быть против того, чтобы ты что-то писала по моим песням?»

Лена ответила:

«Не знаю. Просто я не хочу навязываться. Не хочу лезть туда, куда не следует»

Матвей покачал головой. Если бы только Лена знала, как не хочет навязываться он. Если бы она знала, как ему неловко от того, что он очень часто пишет ей в течение дня и делает это всегда первым. Он боялся, что Лене надоест своим напором.

«Все в порядке. Ты можешь присылать мне что угодно. Все, что в голову придет. Можешь писать в любое время. Я рад каждому твоему сообщению»

«И даже строчки песни, если вдруг сочиню?»

«Конечно, присылай! Я, может, даже и добавлю их в свои песни, если ты не против. По крайней мере, вдохновят точно»

Лена прислала стикер с сердечком, и сердце Матвея ушло в пятки.

«Хорошо, я не против. Хочу кое-что сказать: я никогда ни с кем не переписывалась в тг так много. И мне это нравится»

Ну, все, сердце Матвея из пяток точно не вернется. Он хотел побыстрее зайти в домик, потому что вышел в туалет в одной футболке, а на улице хоть и май месяц, ветер был холодным. Сейчас это желание пропало, потому что пылающий разум нуждался в том, чтобы остудиться.

«Я польщен», – написал Матвей.

Для Матвея слова Лены были словно доказательством того, что он особенный. Ему было приятно, что их чат с Леной так и остался в «Телеграме», потому что Матвею там общаться удобнее. «Телеграм» как соцсеть Матвея уже года четыре назад стал роднее, чем ВК. У Лены, очевидно, не так, и… Ох. Это такие простые слова, но в них было столько важного для Матвея смысла.

Он написал, что впервые попробовал джин-тоник, и ему понравилось, а еще прислал фотографию домика снаружи. Уже темнело, и кто-то из находящихся внутри включил гирлянды. На веранде были белые шторы, и их украшали гирлянды-шторы с холодным светом. Деревянные балки были обмотаны такой же гирляндой. На стеклянной двери висела иллюминация теплого желтого оттенка.

«О, очень милый домик!» – напечатала Лена.

«Так ты, значит, хмельной?)»

Несмотря на то что смс было с улыбающейся скобочкой, Матвей почувствовал себя странно. Он задумался: а как Лена относится к алкоголю? Боится ли она пьяных людей? Как бы она вела себя, если бы Матвей пил при ней?

«Я не пьян», – написал Матвей, и это было правдой. Он выпил так мало, что это никак не повлияло на его состояние. Как правило, он употреблял алкоголь только для пробы, и лишь в трети случаев ему нравилось.

Стало совсем холодно, и Матвей вернулся в дом. Одногруппники играли в карточную мафию и пытались понять, кем является Сережа.

– Я доктор, – вальяжно произнес он.

– Да какой ты доктор?! – возмутилась с усмешкой Катя. – Тебе до него еще учиться и учиться. Сначала закончи бакалавр, напиши докторскую, защити её…

Комната взорвалась смехом, а Серёжа недовольно поджал губу, что выдавало его блеф.

Матвей достал телефон, чтобы посмотреть время, и увидел еще одно смс от Лены.

«Ты не против, если я нарисую обложку к твоей первой песне?»

Матвей был не то что против – он был всеми руками за. От такого предложения хотелось радостно прыгать до потолка. И Лена еще спрашивает после того, как уже рисовала для Матвея.

«Конечно, какие вопросы? Для меня это честь!»

Теперь Матвей решился-таки спросить о том, что его беспокоило:

«Знаешь, я тоже боюсь навязываться. Ты даже не представляешь как. Я боюсь показаться отталкивающим и странным из-за того, что много пишу. Боюсь, что могу отпугнуть тебя какими-то действиями. Я боюсь отвлекать и мешать, ведь я часто пишу тогда, когда ты занята учебой»

Лена прочитала сообщение сразу. Матвей погасил экран и присоединился к одногруппникам, которые играли в «Уно». Пока раздавали карты, Матвей проверил уведомления. Лена ответила.

«Ты не странный и не отталкивающий. Мы оба ловим одну волну и нам супер гуд в общении, так что все в порядке, Матвей. Даже не парь голову по этому поводу. Если вдруг я буду занята, когда ты напишешь, я просто отвечу позже»

Матвей улыбнулся и решил тоже отправить стикер-сердечко. Лена отправила картинку с милой уточкой, у которой в районе груди был смайлик с сердцем. Матвея окликнул Андрей, возвращая в игру, и Матвей бросил нужную карту на стол.

Сегодня Матвей если и был пьян, то точно не от алкоголя, а от всепоглощающего счастья и умиротворения.

Глава 9. Бенгальские огни

Я не знаю, что такое счастье

Может быть, когда у нас нет дел, и ты в моей власти?

Для тебя буду любой, хоть все четыре масти

И часами напролёт разговоров страсти

Прости, я не знаю, навсегда ли это

Но боюсь конца, как завершения лета

© GreenApelsin – Слаще мёда

Май летел со скоростью света. Матвей оглянуться не успел, как уже наступал его конец. День становился все длиннее, столбик термометра поднимался выше, а желание учиться опускалось ниже обратно пропорционально ему.

Лена нарисовала обложку к первой песне Матвея, и ей чуть не пришлось дизайнить надгробие для него с датой, когда скинула свой рисунок. Матвей не хотел умирать молодым, но от вида такой красоты был очень даже не против.

Это был полноценный арт, проработанный до мелочей. На нем был изображен главный герой истории Алфий, который стоял спиной к зрителям с мечом в руках. Его фигура была маленькой и хрупкой по сравнению с высящимися над ним горами и темными грозовыми тучами, которые вспарывали всполохи молнии. Небо и острые горы олицетворяли гнев божественного пантеона, а Алфий был крошечным на их фоне, чтобы показать, что для богов он всего лишь ничтожество, посмевшее тявкнуть в их сторону.

«Вызывай мне скорую, иначе я сейчас откинусь», – написал Матвей, а потом перешел на повышенные буквы: – «ЛЕНА, ЭТО БЕСПОДОБНО!!!»

«Я лужа от арта. Это так красиво, ёлки-палки. Столько деталей, его можно разглядывать часами…»

Матвей даже представить не мог, сколько труда и времени было вложено в эту красоту. Он задыхался от мысли, что это было посвящено его творчеству и сделано исключительно на добровольных началах. Лена сама захотела сотворить это искусство.

«Матвей, ты не лужа, ты море», – написала она.

«А в море не только вода»

Матвей уткнулся в подушку и запищал ультразвуком. Выкрикнув все эмоции в бедную подушку, которой еще долго предстоит терпеть его бедовую голову, он перевернулся на спину. Матвея разрывало от избытка чувств, которые ему дарила Лена. Одно сообщение, и все, он пропал.

Лена тем временем написала:

«Не такая уж это и красота. Как художник я вижу слишком много недостатков в работе. Надо будет заняться их исправлением на выходных, пока есть время»

Матвей закатил глаза. Ну какая же Лена скромница. Или все-таки перфекционистка? Или она не готова принимать комплименты в свою сторону? Скорее, последнее. Сколько бы хороших слов Матвей ни говорил Лене, она всегда отнекивалась и говорила, что все не так уж и хорошо.

«Ты меня убиваешь, Лен. И вот этим, – Матвей переслал сообщение про море, – и тем, что говоришь, что в рисунке куча недочетов. Как поэт, я у себя тоже вижу много недочетов, но не стоит относиться к ним так серьезно»

Матвей если и не умер, то точно несколько раз вознесся на небеса от слов Лены.

Она добила его сообщением:

«Я влюблена в твой стиль, и это не лечится. Ты прекрасно пишешь даже со всеми своими недочетами»

Если Лена говорила такое Матвею, то почему не могла поверить в то же самое в отношении себя?

Чем больше они общались, тем больше флирта между ними замечал Матвей. Когда он прислал кружочек с пары по матеше, где нудно объясняли тему, а Матвей был ни жив ни мертв, Лена сказала, что он красавчик. Матвей прислал фотку со стаканчиком кофе из автомата на лекции, куда Лена не соизволила прийти, и она написала, что он и стаканчик кофе симпатяжки. Когда Матвей позвал Лену гулять, она ответила:

«С тобой хоть на край земли, мой друг»

От каждой такой фразы перехватывало дыхание. В груди нещадно ёкало, и Матвей старался удержать себя на земле, но иногда это выходило плохо.

«Лена, это похоже на неприкрытый флирт»

«Да, а ты против?»

Не то чтобы Матвей был против. Он тоже часто делал Лене комплименты, потому что ему нравилось, как она одевается. Лена очень гармонично сочетала цвета в своих образа, и это выглядело так женственно и роскошно. Матвей же надевал на себя то, что первым вывалится из шкафа.

Конечно, флирт между друзьями существует, и Матвей нередко становился его свидетелем. Он и сам часто флиртовал с подружками забавы ради, так что не видел в этом ничего плохого. Но Лена… Он не знал, насколько это уместно.

А что если… Между ними может быть нечто большее, чем просто дружба? И поэтому Лена так воркует с ним.

Боже, о чем он только думал? Какой еще флирт? Но ведь… Если так подумать, он начался еще давно. Около месяца назад Лена сделала его первую попытку, когда разрешила трогать волосы.

Матвей этой привилегией воспользовался только один раз. Он опасался спугнуть Лену, но после того, как они поговорили о своих опасениях по поводу общения, Матвей стал чувствовать себя увереннее.

«Нет, я не против»

Будь, что будет, тем более, Матвею это нравится.

***

Матвей предложил Лене погулять по роще, в которой он ранее никогда не бывал. За время своих прогулок они прочесали весь город. По проторенным дорожкам уже было скучно идти, нужно было искать новые.

– О-о-о, вот это ты предложил. Значит, придется подкрепиться антигистаминными, – сказала Лена и проверила карман рюкзака. – К счастью, они у меня есть.

– Ты аллергик? – спросил Матвей. Лена никогда не делилась этим фактом, хотя, наверное, дело в том, что раньше он не был так актуален…

– Ага. Аллергия на цветение.

Матвей протянул Лене руку для рукопожатия. Она сразу же поняла, что от нее требовалась, и подала свою ладонь.

– Бро. У меня тоже аллергия, только на пыль.

– О Господи, наверное, с этим тяжело жить. Это ж, получается, аллергия преследует везде.

Матвей пожал плечами.

– Да нет, нормально живется.

Честно говоря, Матвей в последние годы очень редко вспоминал о существовании аллергии. Он мог выпить таблетку раз в несколько месяцев, когда совсем было плохо. Жальче ему сейчас было Лену, которая, несмотря на выпитое лекарство, все равно держала платок при себе.

Когда они практически дошли до рощи, у Матвея по закону подлости начало сильно зудеть в носу. Он чихнул раз семь за один присест, чем немало удивил Лену. Она устала желать ему здоровья после каждого чиха. Матвей сказал, что ей лучше не утруждать себя, а просто дождаться, когда он прочихается, потому что обычно это длилось долго.

Зуд в носу все никак не проходил и поселился в горле. Когда добавилась заложенность и Матвей начал шмыгать носом, он попросил таблетку. К счастью, Лена принимала те же лекарства, что и он.

Возможно, дело в том, что они шли вдоль дороги, пыль с которой то и дело поднимали машины, а может, Матвею просто не надо было хвастаться своим относительно хорошим состоянием.

Матвей рассказывал об испытаниях богов стихий. Раз он придумал их первыми, то и решил придумать сначала их битвы с Алфием, несмотря на то что они будут самыми последними. В задании от бога воды Хафа Алфий должен был погрузиться на морское дно и отыскать там жемчужину самого древнего моллюска, обитающего на дне. Где обитает этот моллюск и как погрузиться на дно, Алфий должен был придумать сам. Задание толком не объяснялось, и фактически Алфий шел туда не знаю куда за тем, не знаю чем. Это было сделано специально, чтобы он проиграл.

С испытанием от богини огня Шохре у Матвея возникли трудности. Он хотел, чтобы Алфий тоже что-то искал, но как это преподнести…

– Может, его отправят в вулкан? – предложила Лена, и Матвей засиял. Это была превосходная идея. – А что он все время должен искать?

– Ему никто этого не скажет, но он собирает части диадемы его матери, в которой сосредоточена большая мощь. Она предчувствовала, что грядет что-то неладное, и разделила диадему на тринадцать частей и скрыла их в каждом из владений богов. Она сделала это для того, чтобы у Алфия была защита. Боги создали испытания еще и для того, чтобы собрать диадему и получить мощь матери Алфия. Они хотели убить сразу двух зайцев: уничтожить мятежника и получить дополнительные силы.

Лицо Лены все больше вытягивалось при раскрытии новых подробностей. Она с задумчивым выражением слушала Матвея, ловя каждое слово.

– Ого, Матвей… Твоя история обрастает все новыми деталями и… Она такая глубокая, что иногда мне кажется, что песни не смогут её уместить.

Матвей вопросительно выгнул бровь, не зная, как реагировать на слова Лены. Это был комплимент или намек на то, что он не очень хорошо передает суть в песнях?

– Что ты имеешь в виду?

Лена неопределенно покачала головой и обратила взгляд к ясному и чистому небу, на котором не было и облачка.

– Ты не думал о том, чтобы написать свою историю в прозе? Мне кажется, получилась бы отличная книга.

Матвей хмыкнул. Эта мысль и правда никогда не посещала его. Он никогда не писал прозу и обращался только к поэзии. Матвей считал, что он не создан для того, чтобы составлять длинные предложения, а их – в абзацы и тексты. Книги – это очень долго и энергозатратно. Матвею, наверное, не хватит терпения и сил закончить хотя бы одну. Он может их читать, но вот писать… Казалось, это удел особенного пласта общества, к которому он не относится.

– Даже не знаю. Я даже коротенькие рассказы никогда не писал. Мне кажется, я не создан для написания книг.

Лена пожала плечами. Кажется, она была иного мнения, но ничего не ответила. Матвей был уверен, что ей есть что сказать, и этих слов было очень много. Однако и он, и она знали, чем это закончится: Матвей будет отнекиваться и говорить, что не очень крут, а если вдруг переведет стрелки на творчество Лены, она скажет то же самое.

Они шли по асфальтированной тропинке буквально вдоль леса. По обе стороны от них росли высокие деревья с пышной зеленой кроной.

– Слушай, Матвей, – сказала Лена, и Матвей повернулся в её сторону. – А если ты допишешь все свои песни, мы перестанем общаться?

Для Матвея эти слова стали сродни удару обухом по голове. Он втянул носом воздух, чтобы что-то сказать, но слов от шока не нашлось.

– Почему?

Лена пожала плечами.

– Ну… По сути мы же начали общаться из-за этого…

Матвей не понимал логику Лены.

– Разве у нас нет других тем для разговора? Мы обсуждаем не только мои песни. Мы же сейчас гуляем, почти не говорим о них, и вообще… – Матвей оборвался на полуслове, а Лена не стала продолжать разговор, который оставил неприятный осадок. Вроде бы ничего такого, но её предположение задело за живое. – Мне теперь грустно…

– Почему?

– Из-за твоих слов.

– Но я же не говорю, что такое обязательно произойдет. Я просто выразила свои опасения. Я не хочу, чтобы это произошло.

Матвей кивнул. Он понимал, что Лена просто поделилась своим беспокойством, но стало печально от того, что она даже допустила такую мысль. Ему казалось, что их нынешние взаимодействия являются отличным показателем того, что общение не крутится вокруг одного лишь творчества Матвея.

– Это не произойдет. Мы будем общаться, даже когда я закончу писать все песни.

Лично он сам не хотел даже думать о том, что они когда-то расстанутся. Слова Лены почему-то въелись в разум и отпечатались на подкорке.

– А ты с кем-нибудь еще тесно общаешься? – спросил Матвей. Ему было интересно, откуда у Лены вообще появились подобные мысли. Может, прошлые или нынешние дружеские отношения заставили прийти к такому умозаключению.

Лена поджала губы в задумчивости, формулируя ответ.

– Ну… Как сказать. Я хорошо общаюсь с одногруппниками, но при этом… Я как будто со всеми, но в то же время ни с кем. Как будто нет настолько сильной глубины ни в одном из общений. У меня со многими хорошие отношения, но они поверхностны.

Брови Матвея от таких слов невольно поползли вверх.

– Оу… – Откровение Лены его очень поразило. – На самом деле… У меня то же самое. Так что я понимаю, каково это.

Матвей не думал, что кто-то еще разделяет его чувства. Ему казалось, что во многих отношениях он находится на определенной дистанции от людей. Нет, у него, конечно, был Лёха, была Арина, и это успокаивало. Но большую часть жизни у него плохо получалось строить контакты с людьми. Из-за этого он очень много дров наломал в подростковом периоде. Иногда Матвей ловил себя на мысли, что вообще не понимает, как общаться. Как люди так легко заводят знакомства? Матвею казалось это дремучим лесом, в который ему путь закрыт.

– Встретились два одиночества, – усмехнулась Лена, и Матвей невесело вздохнул. Какие-то печальные темы для разговора пошли. – Но на самом деле меня это не угнетает.

А вот это отличало Матвея от Лены. Если для Лены это не было проблемой, то от этого Матвей много страдал.

– Да уж… – подтвердил Матвей. Как четко Лена подметила!

– А у тебя много близких друзей?

– Ты уже знаешь Лёху, моего соседа, и Арину. Она была моей соседкой по этажу. Зашла к нам за молоком, так мы и познакомились.

Классно, что у него были Лёха и Арина. А теперь есть и Лена… Общением с ней, возникшим не на первом курсе и не из-за обстоятельств, которые к этому вынуждали, Матвей будто доказывал сам себе, что не бракованный.

– Ну а мне достаточно общения с тобой и группой, – произнесла Лена с таким теплом, что сердце Матвея снова ёкнуло, а по всему телу пробежали мурашки. Кажется, только что произошел очень личный момент между ними. – Знаешь… Меня в детстве учили держаться ото всех на расстоянии. Мне говорили, что люди могут обмануть, предать, что все друг друга ненавидят, что никому нельзя доверять. Может быть, поэтому я и дистанцируюсь?..

Матвей почесал затылок в раздумьях. Он знал, что детство очень влияет на дальнейшую судьбу человека, и ощущал это на собственном примере. Возможно, слова Лены были верны.

– Кто тебе это говорил?

– Бабушка.

Матвей понимал Лену и в этом, потому что ему это говорила мама. Наверное, она была такого мнения из-за отца, от которого она ушла с маленьким ребенком на руках, потому что попойки для него были главнее семьи. Конечно, слова мамы оказали на Матвея эффект, но от них он все равно не перестал жаждать теплоты в отношениях. Ему не было плохо в компании самого себя, но после продолжительного одиночества он, как правило, начинал чувствовать нехватку общения. Лена, кажется, это ощущала менее остро.

– Почему ты, кстати, живешь с бабушкой и дедушкой по материнской линии? Ты общаешься с предками по отцу? – Матвей посчитал, что, раз они так разоткровенничались, сейчас самый подходящий момент для вопросов.

Лена поджала губы. Кажется, тема для неё была достаточно щепетильной, и Матвей уже начал опасаться, не слишком ли бестактно звучали его вопросы. Он добавил, что, если Лена не хочет, она может не рассказывать об этом, но Лена заверила, что все в порядке.

– На самом деле все довольно прозаично. Бабушка и дедушка по отцу не желали общаться с родственниками матери и со мной, потому что считали, что мать была виновата в том, что отец спился. На самом деле это отец поспособствовал зависимости матери. И это он предлагал матери спихивать меня на предков, потому что я мешала им пить. Но когда он умер в драке после попойки, его родители решили, что это моя мать виновата, потому что она там тоже была. Она жива, но ни я, ни бабушка с дедушкой по матери не знаем, где она сейчас. Это случилось тринадцать лет назад.

– О боже…

Глаза Матвея округлились от шока. Он не верил собственным ушам. Казалось, это случается где-то далеко, а не прямо перед носом. Казалось, это бывает лишь как часть «Мужского и Женского», а так же в сериалах по «России 1», которые вечерами смотрела бабушка. Но не с человеком рядом…

Он не знал, как реагировать на слова о смерти отца, так что снова решил промолчать, как и в прошлый раз на слова о том, что Лена считается оставшейся без попечения родителей. Это снова оказалось правильным решением, потому что Лена сказала, что не любит, когда ей выражают соболезнования по поводу гибели такого человека, как отец.

Теперь становилось понятно, почему Лена боялась навязываться. Её доверие к миру подрывали самые близкие люди.

Матвей ответно поделился историей о своем отце, и Лена снова сказала:

– Вот уж и правда: встретились два одиночества.

Во второй раз Матвею уже не так сильно понравилась эта фраза, но он промолчал, чтобы не рушить атмосферу между ними. Ему было приятно, что они делились личным и что Лена, которой бабушка говорила никому не доверять, открыла для него душу.

***

Из рощи они поехали на набережную встречать закат. Лена предложила дойти пешком, но Матвей и его ноги были против: во-первых, пришлось бы идти через весь город часа полтора, и они бы не успели к закату. Во-вторых, ноги Матвея не выдержали бы, потому что уже прошли больше двадцати тысяч шагов.

Они сидели на бетонных ступеньках у самой кромки воды, и хрустели снеками, которые купили перед тем, как прийти на набережную. Было так тихо и спокойно. От воды веяло приятной прохладой, вода едва колыхалась, прибиваясь к ступенькам. Это умиротворение, которого порой очень не хватало.

Они ушли от воды с наступлением темноты. Уже стало заметно холодать, да и, в общем-то, пора было домой. Уже доходило одиннадцать вечера, а они люди подневольные – студенты как-никак.

Лена вдруг отвернулась спиной к воде и сказала потерпеть минутку, потому что у неё для Матвея сюрприз. Матвей был заинтригован, но держал себя в руках и терпеливо ждал, пока Лена, снявшая рюкзак с плеч, что-то долго в нем искала.

Она достала из рюкзака какую-то коробку. При свете фонаря Матвей прочитал надпись и удивился.

– Бенгальские огни?

Это было необычно. Бенгальские огни у него ассоциировались исключительно с Новым годом, а сейчас был уже конец мая.

– Ага! – вслед за коробкой Лена достала из рюкзака зажигалку. Она надела рюкзак на плечи, вытащила несколько палочек и начала их поджигать. Легкий ветерок замедлял этот процесс.

Матвей предложил помощь, но Лена сказала, что сделает это сама. Тогда Матвей подошёл ближе, чтобы закрыть бенгальские огни от ветра. Где-то с четвертого раза наконец удалось зажечь. Огни засверкали яркими желтыми огнями, и восторженная Лена передала одну палочку Матвею.

Матвей улыбался, как дурак, глядя на бенгальский огонь в руке. Он ощущал себя пятилетним ребенком, которому впервые вручили эту искрящуюся палочку. Происходящее казалось каким-то чудом.

Лена сказала, что это была пробная версия, и позвала Матвея на сцену. На набережной часто проводили мероприятия, потому на ней и располагалась небольшая сцена. Быстро взобравшись по деревянным ступеням, они снова встали рядом друг с другом, чтобы зажечь новую партию. Старые огни уже догорели, и Матвей их выбросил в урну.

Лена подожгла еще две палочки и снова отдала одну Матвею.

– А теперь загадывай желание.

– Какое? – не понял Матвей.

– Любое! Мы с семьей всегда загадываем желания под бенгальские огни. Пусть это будет еще и на удачную сессию.

Матвей засмеялся. Что ж, удача им понадобится, потому что четыре экзамена вселяли если не страх, то как минимум тревогу.

Матвей достал телефон, попросил поднести огонек Лены поближе к своему и сфотографировал их, а затем загадал желание:

«Я хочу, чтобы эта дружба никогда не заканчивалась»

***

Лена на этот раз не смогла отделаться от компании Матвея по пути домой. В столь поздний час он просто не мог отпустить её одну.

Они петляли по дворам, в которых Лена ориентировалась, как рыба в воде. Матвей, на правах приезжего человека ходил всегда только по самым популярным дорогам, а Лена считала, что они слишком длинны и многолюдны. Если бы не Лена, Матвей бы заблудился уже во втором дворе, как в трех соснах.

Они дошли до какой-то многоэтажки из нового жилого комплекса. Матвей не очень хорошо запомнил двор, как и вторую половину пути до него. Идти в горку, потом по лестнице между какими-то двумя домами… Короче, ему понадобится открыть карты.

– Ну, вот и мой дом, – Матвей пытался выцепить взглядом на доме табличку с названием улицы, но, видимо, она была на другой стороне. – Тогда пока?

– Пока. Спасибо тебе за этот день, – эти слова были меньшим из того, как Матвей мог выразить Лене свою благодарность. Ему было так хорошо сегодня, что он плевал на усталость.

– И тебе спасибо!

Они как обычно обнялись, но Лена вдруг поднялась на носочки и… коснулась губами его щеки.

Это на несколько секунд выбило почву из-под ног. Теплое прикосновение мягких губ быстро улетучилось с щеки, но Матвей по-прежнему стоял, как скопанный. Это было очень неожиданно и так… Приятно. От поцелуя Матвей, кажется, будет отходить долго. Он поймал себя на мысли, что хочет это повторить.

– Вау, – протянул Матвей и Лена хитренько захихикала. Матвей не заставил себя долго ждать и чмокнул Лену в щеку, когда та отвлеклась.

– Эй, это был нечестный маневр!

– То же самое могу сказать и тебе, – улыбнулся Матвей. – Ладно, пока! Спокойной ночи.

– Хах, спокойной ночи!

Матвей, конечно же, заблудился, ища нужную лестницу и горку, с которой должен был спуститься. На пути до дома он, пожалуй, раз десять прикоснулся к щеке, в которую его поцеловала Лена. Боже, как же это классно! Мир Матвея перевернулся в этот миг. Один легкий поцелуй, а столько эмоций. Матвей чувствовал себя восковой свечой, плавящейся под огнем по имени Лена.

Чёрт возьми, кажется, он всерьез начал влюбляться.

***

Курс микробиологии в этом семестре близился к концу. Преподавательница была очень милой женщиной, которая привила Матвею любовь к микре. С ней было очень интересно обсуждать темы. На её парах было комфортно, не возникало чувство напряжения, сковывающее тело, отчего иной раз шелохнуться было страшно.

В благодарность за знания и теплоту, которые преподавательница дарила каждую среду в течение всего семестра, группа Матвея решила подарить ей букет.

На перерыве между парами они сходили в цветочный магазин и купили красивый букет кустовых розовых роз, обернутых в белую упаковочную бумагу. Она была матовой и очень приятной наощупь.

Девочки вдруг начали фотографироваться с букетом. Матвей не понимал сути этой фотосессии, но стал её непосредственным участником. Он находился за кадром, так как ему поручили фотографировать одногруппниц. Они наперебой шутили, что букет им подарил парень. Когда последняя из желающих сфотографировалась с букетом, Матвей решил: раз пошла такая пьянка, режь последний огурец!

– Я тоже хочу сфоткаться с цветами, – сказал Матвей, чем вызвал взрыв хохота одногруппниц. Они не стали препятствовать и отдали Матвею цветы.

Он вытянул их в левой руке, а правой уперся в бок. Матвей вздернул подбородок и встал с выражением невероятной гордости, будто это он собрал такой красивый букет для преподавательницы.

Девочки фотографировались в роли тех, кто принял букет, а Матвей – в роли того, кто этот букет вручает. Ему скинули в Телеграме фотки и, выбрав самую лучшую, забавы ради Матвей выложил её в свой тг-канал с подписью: «Девушке подарил».

Одногруппницы, увидев пост Матвея, захохотали пуще прежнего. Матвей был доволен собой.

До корпуса, в котором проходила микробиология, они шли пешком. На улице стояла солнечная теплая погода. Лето уже наступало маю на пятки. Одногруппницы шли в легких платьях и юбках. Если бы можно было, Матвей пошел бы в шортах, но он не абы куда направляется, а в университет, так что увы.

Всю дорогу Матвей болтал с одногруппниками, но в какой-то момент потянулся за телефоном, посчитав, что сейчас это нужно. Он был прав: минуту назад прислала сообщение Лены:

«Матвей, у тебя что, есть девушка?!»

Это настолько позабавило Матвея, что он не удержался от громкого смеха, которым напугал Сашу-блондинку. Та чертыхнулась и подпрыгнула на месте, приложив руку к груди:

– Матвей, в тебя что, бес вселился?

Матвей втянул ртом воздух, стараясь восстановить дыхание. Он вытер в уголке левого глаза слезу, сделал скриншот сообщения Лены, висящего в уведомлениях, и скинул в тг-канал с подписью: «Шалость удалась»

Затем он ответил Лене:

«Нет, это мы дарим букет Смирновой»

Через минуту написал Лёха:

«Это букет для Смирновой?»

Лёха был наслышан о преподавательнице, потому что Матвей вечером каждой среды рассказывал, какая она классная.

«Да»

Лёха отправил смайлик с большим пальцем вверх, после чего Матвей заскриншотил часть их переписки и отправил в канал со словами: «Вот кого не обманешь». Лена что-то долго печатала в их чате.

«Капец, Матвей, – гласило начало сообщения, – меня чуть инфаркт не хватил. Ну и умеешь же ты шутить, конечно»

Матвей улыбнулся, хоть и не понял, что не так в его забаве. У него нет ни перед кем обязательств, чтобы так не делать.

У Лены тоже сегодня была микробиология и, судя по тому, что она отправила, она уже находилась в корпусе. Матвей увидел новые комментарии в тг-канале. Их было два, и они были от Лены с загадочным словом «Фотография». Когда Матвей открыл их, то снова чуть не помер от смеха.

На фотографии Лена сидела рядом с папоротником нефролеписом возвышенным, который рос в горшке на кафедре морфологии этажом выше. К этому снимку прилагалась подпись: «Парень подарил»

На втором снимке была уже только её рука на фоне папоротника. Большим и указательным пальцем она сделала сердечко, написав: «Я та-а-а-к счастлива»

Матвей хихикал, как придурочный, весь остаток перерыва. Они пришли в корпус за несколько минут до начала пары, так что встреча с Леной на кафедре микробиологии не представлялась возможной. Пока они надели халаты, пока поднялись, пока разложили вещи, уже пришла преподавательница. Матвей лишь написал:

«Лен, я пипец как угораю с фоток. Ты меня тоже до инфаркта сейчас доведешь»

Лена отправила многозначительный стикер с котом, который с ошалевшей мордой поворачивался в камеру.

Цветы для преподавательницы были спрятаны на стуле одной из парт, придвинутом очень близко к ней. Смирнова Валентина Павловна уже хотела начать пару, но староста группы Марго прервала её.

– Подождите, пожалуйста, у нас для вас кое-что есть, – по тому, как Валентина Павловна смущенно засмеялась, было понятно, что она догадывается о происходящем. Марго взяла со стула букет и под удивленный возглас Валентина Николаевны направилась к ней.

– О-ой, какая красота! – восхищенно произнесла Валентина Павловна, приложив руки к груди.

Марго произнесла благодарность за полученные знания, сказала, как здорово было в течение семестра учиться у Валентины Павловны, а в конце сказала то, что сразило всех присутствующих наповал:

– От сердца микрофлоры дарим вам флору!

Эту фразу запечатлела камеры Саши-брюнетки, как и смех, раздавшийся после нее. Группа похлопала Валентине Николаевне, которая стояла чуть не плача. Она рассыпалась в благодарностях за подарок. Только спустя пятнадцать минут после официального начала они приступили к занятию.

Ожидая автобус на остановке после пары, Матвей еще раз просмотрел фотографии Лены и папоротника. Он не смог сдержать широкой улыбки. Это было так забавно и мило, что снова пробирал смех. Какая же Лена забавная!

Только вот интересовал вопрос: почему она так бурно отреагировала на пост? Ответные фото были просто шуткой или это её задело? Но если задело, то почему? Как Матвей мог довести её до инфаркта?

Глава 10. Жаркие повороты

Ты пахнешь, как весна, как самый первый раз

Как теплый дождь и град, как осенний листопад

Как первый поцелуй, как вкусный лимонад

Этой ночью ты моя, твоя ладонь в моих руках

© Lizer – Пойдем гулять?

Матвей и Лена договорились, что прогулка с бенгальскими огнями будет последней, потому что уже не за горами сессия. На следующий день после неё у Лены был день рождения. Она сказала, что не празднует его, просто покупает тортик и пьет чай в семейном кругу. Матвей все равно решил сделать ей подарок на двадцатилетие – круглая дата нуждается в этом.

Матвей задумался о подарке еще за две недели до дня рождения. Он купил набор из девяти видов чая. Вручить просто набор – это слишком скучно, так что к нему взял еще и два брелока с котами. За несколько часов до вручения подарка Матвей зашел в канцелярский магазин, чтобы купить маркеры, и заприметил деревянный значок в виде черного кота, который держал в зубах нож. Матвей надеялся, что Лене понравится, она ведь любит котов.

Он обернул коробку в упаковочную бумагу с утками и двинулся в путь. Они договорились встретиться у дома Лены. Матвей, в общем-то, сам вызвался прийти к её дому, потому что хотел рассмотреть его при дневном свете.

Матвей изучил в картах маршрут и пошел по памяти. В дороге он записывал Лене кружочки в Телеграме, а она в ответ писала: «Очень жду!!» Он вспомнил горку, но заплутал между домами. Матвей не нашел лестницу, по которой они вчера поднимались, и бросил в диалог клич о помощи.

В конечном счете, они встретились не у дома, как хотела Лена, а у магазина. Лена пришла довольно быстро, потому что вышла встречать Матвея заранее.

– Привет! С днём рождения! – Матвей протянул Лене руки. Они крепко обнялись и даже начали раскачиваться из стороны в сторону.

– Спасибо большое, – Лена лучезарно улыбнулась.

Они не планировали сильно задерживаться на этой встрече, так что сразу направились к дому Лены. Когда они пришли, Матвей внимательно оглядел здание. Это был десятиэтажный кирпичный дом со сверкающими пластиковыми окнами и прозрачными балконами.

Они сели на лавочку перед домом, и Матвей торжественно вручил Лене большую коробку, которая едва поместилась в рюкзак. Лена от шока закрыла обеими руками рот.

– Боже мой, Матвей… Такой большой подарок, зачем так тратиться? – прошептала она и приняла коробку. Матвей заметил, что её руки подрагивали.

– Перестань. Мне не жалко.

– Блин, такая красивая бумага. Мне жалко её рвать, – Лена вертела коробку в руках. Она поставила её ребром себе на колени и начала аккуратно отклеивать скотч на шве упаковки.

Матвей очень любил оборачивать подарки в упаковочную бумагу. Во-первых, это красиво, во-вторых, забавно наблюдать, как все трясутся над бумагой, боясь порвать. Только Лёха без зазрения совести драл её в клочья.

Лена оторвала скотч и выбросила в урну рядом с лавочкой. Так же аккуратно отделить скотч по длинному шву не получилось. Бумага кое-где порвалась, но сильно не пострадала.

Лена отложила бумагу и открыла коробку. Она шумно выдохнула через нос, разглядывая девять баночек чая. Баночки были разделены картонными перегородками, и между ними Матвей чудом засунул значок и брелоки. Лена от шока снова закрыла рот левой рукой, а правой достала брелоки.

– Боже мой, какая прелесть… – дрогнувшим голосом произнесла она, а за брелоками вытащила значок, на котором кот грозно держал нож. – Матвей, как это мило! Спасибо!

Лена отложила коробку и распахнула руки для объятий. Матвей улыбнулся и потянулся к Лене. Она прижала его к себе и обняла так крепко, что перехватило дыхание. Она долго не отпускала и даже уткнулась лбом в его плечо.

– Я сейчас расплачусь, – просипела Лена, и брови Матвея поползли вверх от удивления.

– Зачем?

– Ну, просто… Это все так трогательно. Ты так заморочился с подарком для меня. Мне никто таких не дарил. Ты, наверное, много денег потратил?

Они отстранились друг от друга. Лена не плакала, но её глаза поблескивали от непролитых слез. Сердце Матвея сжалось. Ему стало грустно, что для Лены это первый раз, когда ей преподнесли такой подарок. Матвей не слишком-то над ним старался. Да, купил заранее, но Лена не знала, как он на самом деле заморачивается.

– Не очень много, Лен. Пожалуйста, не бери в голову. Я люблю дарить людям подарки.

Матвей в этом плане был щедр. Ему нравилось искать подходящий для человека подарок, оформлять его, упаковывать и, конечно же, дарить. Ему нравилось наблюдать за эмоциями в момент дарения, за тем, как человек раскрывает коробку. Матвей и сам радовался, когда дарил. Но он впервые оказался в ситуации, когда из-за его презента чуть ли не плакали.

Лена с умилением разглядывала брелоки и значок, а потом отдала один брелок Матвею.

– Раз их два, будут парные. Выбирай, какого хочешь.

Эти брелоки шли в наборе, и по отдельности их нельзя было купить. Поскольку они были единственными понравившимися Матвею, он решил купить их. Но не думал, что Лена один отдаст ему.

А она настаивала. Ничего не оставалось, кроме как принять одного из кота. Матвей выбрал рыжую Абиссинскую кошку. У Лены была белая Сибирская кошка.

– Обязательно повешу на ключи, – сказала Лена, надев кольцо брелока на палец и разглядывая его на весу. Матвей решил, что прицепит брелок на замок рюкзака.

Лена еще раз осыпала его благодарностями и, когда они собирались расходиться, резко о чем-то вспомнила. Лена вышла на улицу с рюкзаком. Матвей подумал, что она взяла его, чтобы положить туда коробку. Но внезапно она вытащила контейнер с кусочком торта.

– Это тебе. Это морковный торт. Очень вкусный, попробуй. Я покупаю торты в кондитерской неподалеку, и обычно там всегда вкусно.

– Ох… Спасибо… – Матвей не ожидал такого подгона. Он никогда не ел морковные торты и заочно их не любил, потому что казалось, что они странные на вкус. Матвей не любил вареную морковку, которую бабушка в детстве часто заставляла его съедать целиком. Поэтому он никогда не брат морковные торты.

Но, раз Лена угостила, он решил дать ему шанс. Вдруг это не так плохо, как кажется?

– Я обязательно попробую и скажу свою оценку.

Лена улыбнулась, и они обнялись на прощание. Она поднялась по ступенькам у подъездной двери, открыла его ключом и помахала Матвею рукой на прощание. Он махнул рукой в ответ и пошел прочь.

– Матвей, подожди! – окликнула она в последний момент, когда Матвей почти свернул за угол. Он остановился, и Лена стремительно побежала к нему. Она положила руки на его плечи, слегка приподнялась на носочках и поцеловала в щеку.

– Ещё раз спасибо за все. Ты лучший.

Матвей шел в приподнятом настроении и думал о поцелуйчике. Однако он также размышлял, почему Лена вынесла ему кусок торта, а не позвала на чай. Матвей бы обязательно её пригласил. Но потом он подумал, что, возможно, у Лены дома были бабушка или дедушка, и она не хотела их смущать. А может, она пока не готова приглашать Матвея домой. Это нормально.

Придя в общежитие, Матвей попробовал торт, и он был не то что неплохим, а вкусным. Матвей приятно удивился, что ему понравилось. Он поделился этим с Леной и решил, что как-нибудь купит себе морковный торт.

***

Матвей очухаться не успел, как закончилась зачетная неделя. Микробиология была закрыта уже на занятии, когда группой дарили цветы. Матвей тогда же и отработал «помутнение собственного сознания» на пятерку. Валентина Павловна настаивала на этом, намекая, что лучше пересдать, чтобы не было проблем на экзамене. Матвей намек понял с первого раза. Он у Валентины Павловны был на хорошем счете, потому что всегда хорошо отвечал на парах. С микробиологией у Матвея хорошо пошло еще в начале года.

Коллоквиум по биохимии Матвей сдал на три, но все равно был горд собой: это была тройка, которую он честно заработал при ответе на билет, а не во время решения теста.

В их университете была особая система: если ты не можешь ответить на билет, то отправляешься на тест и максимум получаешь тройку. Однако и при ответе на билет, если не можешь написать формулы, тоже получаешь три. Результат один и тот же, но пути к нему совершенно разные. Матвею, увы, досталось то, что он написать не смог, однако он радовался, что теория при его хлипкой подготовке к экзамену, которую он начал еще в начале мая, не прошла даром.

По философии, к счастью, никаких контрольных нет и не было. Коллоквиумы по гистологии и биогеографии Матвей сдал на «отлично», как и химию, по которой теперь у него был автомат. В зачетке гордо красовалось название предмета, а рядом с ним «зачтено». О матеше Матвей даже не думал – староста просто сходила подписать зачетки.

Встречи Лены и Матвея теперь ограничивались университетом, но флирт между ними только увеличился. На одной из лекций они обнаружили, что у них обоих на левой руке в одном месте расположены родинки одинаковых размеров. Матвей, когда увидел руку Лены в рукаве халата на три четверти, сначала даже не поверил своим глазам.

Они тогда обсуждали их столкновение и то, как круто, что оно случилось, и Лена написала:

«Сошлись звезды»

«Даже в родинках, что уж там», – ответил Матвей, и Лена в недоумении взглянула на него. Матвей поднес к её руке свою левую, и глаза Лены стали по пять копеек.

«Соулмейты?! Не верю…»

На этой лекции запрещалось разговаривать, чтобы не дай Бог не сбить с мысли лектора, но то, что была возможность общаться в переписки, только распаляло.

Матвей захихикал в кулак, стараясь сдержать громкий ржач. Нет, все же было немного жаль, что на лекции даже пискнуть нельзя.

Фанфики о соулмейтах, то есть родственных душах, которые находили друг друга по одинаковым меткам на теле, читали школьные подруги Матвея, так что он знал, что это такое

«Соулмейт ау существует…»

Иногда и правда казалось, что они с Леной – одного поля ягода. Они очень близки по духу, и эта схожесть не отталкивала, а наоборот помогала не ощущать себя одиноким в своих чувствах.

В один из вечеров они желали друг другу спокойной ночи, однако после такого окончания переписки ночь не могла быть умиротворенной.

«Я побежала спать. Люблю, целую», – написала Лена и добавила в конце сообщения смайлик с поцелуйчиком.

«Бросаешься словами, я ж так поверю», – написал Матвей забавы ради, а после того, что ответила Лена, стало не до шуток:

«Так я успела вас полюбить»

Ну и как это понимать? Это шутка или… Нет? Матвей был в растерянности. Флирт сложен тем, что из-за него стирается грань между обычными заигрываниями и серьезными словами.

«Это такое состояние, когда ты с человеком на одной волне и он тебе нравится, и ты просто: я хочу с тобой дружить и поцеловать тебя. Как это назвать?»

У Матвея в легких кончился воздух от этих слов. Он прочитал сообщение еще раз, чтобы удостовериться, что ему не мерещится.

«Я не знаю, как реагировать», – написал Матвей и отправил стикер с офигевшим котом. Эмоций было куча, но вот комментариев – ноль.

Лена прочитала сообщение и не ответила. Матвей забеспокоился: вдруг Лена действительно призналась в чувствах и Матвей этими словами её обидел?

«Вкинула такое и улетела спать, а я сиди думай и офигевай, да, Лена?» – написал Матвей спустя пять минут молчания.

Лена почти сразу появилась в сети и напечатала ответ.

«Я не сплю, а ищу обозначение. Для этого ощущения было отдельное слово»

Матвей был заинтригован. Что такого искала Лена?

«А что я голову ломаю?» – спросила Лена, но у Матвея не было ответа на этот вопрос. Во втором сообщении она написала: – «По-гречески «филия»

«Звучит изысканно», – только и написал Матвей. Его мысли вились вокруг фразы: «Я хочу с тобой дружить и поцеловать тебя».

Если бы только Лена знала, как Матвей хочет поцеловать её…

На утро Матвей рассказал Лёхе об этой переписке. На все охи-ахи по поводу Лены Лёха реагировал одинаково: он снисходительно вздыхал и качал головой, но сегодня сказал:

– Пусть идёт все своим чередом, но я жду, когда вы начнете встречаться.

«Ну спасибо, друг», – подумал тогда Матвей. К зарождающимся чувствам он относился двояко. С одной стороны, Матвею нравилось ощущение окрыления и опьянения. С другой – он боялся настроить воздушных замков и обжечься. Он хотел все пустить на самотек, но это было сродни спуску с американских горок.

К самому концу мая стало повторяться то, что Матвея напрягло еще давным-давно. Лена опять начала обрывать диалоги. Матвей смотрел на пустой диалог и тяжело вздыхал. Однажды он не выдержал и написал:

«Лена, почему ты обрываешь диалоги на середине? Просто правда интересно, почему ты так делаешь, ведь еще можно было продолжить разговор»

Лена ответила то, о чем Матвей и думал:

«Не знаю, просто, наверное, у меня нет слов, чтобы ответить. Или я могла ответить в голове и так не написать. Тебе от этого некомфортно?»

«Немного. Но я думаю, что ты делаешь это со всеми, так что не воспринимаю на свой счет»

Матвей немного лукавил: он самую малость воспринимал это на свой счет. Самую малость размером с Юпитер, особенно в начале. Сейчас это, наверное, уменьшилось до размеров Земли.

«Да, так и есть. Хорошо, спасибо, что написал. Я постараюсь доводить диалоги до логического завершения»

Матвея этот разговор успокоил. Он полностью убедился в том, что дело не в нем. Все-таки говорить словами через рот – это здорово.

Матвей хоть и любил микру, она была самым муторным предметом. По ней было больше всего экзаменационных вопросов, так что Матвей приступил к её изучению в первую очередь. Учеба закончилась за неделю до сессии, и первые четыре дня этой передышки Матей решил посвятить микре, а оставшиеся три – гистологии, которая стояла в расписании первой для сдачи.

Всего на курсе было восемь групп по десять-пятнадцать человек. Четыре первые группы сдавали экзамены в одни даты, у второй половины каждый экзамен на день-два позже, чем у первой. Через каждые две группы порядок экзаменов менялся.

У Лены и Матвея были одинаковые порядок и даты экзаменов, потому что они из смежных групп, однако они начали готовиться по-разному. Лена начала с биохимии, а потом тоже хотела приступить к гисте.

У Лёхи порядок экзаменов был тот же, но он сдавал предметы на день-два позже. Он тоже начал учить первой микру.

К концу третьего дня голова пошла кругом от ученых, питательных сред, возбудителей. Ещё и стояла ужасная жара – порой столбик термометра доходил до тридцати семи градусов. Не помогал ни вентилятор, ни открытые настежь окна и двери. Ночами было невозможно спать из-за духоты. С заходом солнца температура, конечно, опускалась, но этого все равно не было достаточно. Даже в полночь было тридцать градусов. Матвей и Лёха лежали до двух часов ночи, мучась от бессонницы, а утром просыпались, как котята из мема: потные, голодные и злые.

Матвей в восемь вечера после телефонного разговора с мамой стоял на балконе этажа. Сегодня было не так жарко, а сейчас температура опустилась до двадцати шести градусов. Дул приятный ветерок, который самую малость остужал.

Матвей написал Лене и спросил, как у неё идет подготовка, перед этим пожаловавшись на свою усталость и головную боль. Лена была в таком же состоянии. Она сказала, что сегодня идет туго, и она уже устала от бэхи. Да уж… Матвей совсем не хотел думать о реакциях с огромными формулами. Непонятно, что хуже: сто тысяч токсинов стафилококков или цикл Кребса.

Шальная мысль посетила голову. Кажется, мозг уже капитально плавился от жары.

«Пошли гулять? На пару часиков проветримся»

Это было очень опрометчивое предложение. Они с Леной договорились больше не гулять. Сейчас было нецелесообразно выбираться на вылазки, ведь они прекратили их как раз для того, чтобы посвятить все время подготовке. Первый экзамен уже через четыре дня!

«А пошли!» – ответила Лена.

Матвей обалдел. Он написал это как шутку.

«Зай, серьезно?!»

Матвей был настолько ошарашен положительным ответом, что употребил это обращение. Арина так шутливо называла его в моменты возмущения.

«Серьезно, зай», – написала Лена, и Матвей задержал дыхание от чувств, которые испытал, увидев, что Лена сделала то же самое по отношению к нему.

«Я думал, ты откажешься»

«А я вот такая. Ломающая стереотипы»

Матвей усмехнулся. Ему в Лене это нравилось. С каждым днём она открывала все новые грани, заставляя испытывать к ней все больше тёплых чувств. Лёха был прав: он пропадает из-за Лены.

Они договорились в девять часов встретиться на привычном месте. Матвей надел шорты, которые за последние дни стали его верными друзьями и о которых он мечтал еще с конца мая.

Честно говоря, ему не хватало уже ставших привычными прогулок. Они с Лёхой, конечно, каждый день делали вылазки в магазин ради мороженого и других вкусняшек для быстрого дофамина, но это было не то. Во-первых, слишком долго, во-вторых, слишком жарко. Когда Матвей выходил из общаги, волна жара окутывала тело и забирала в рабство. Ужасное чувство.

Перед встречей Матвей решил купить мороженое. Его он уже ел утром, но хотелось еще. Завезли какой-то новый вкус «Магната» с миндалем. Это была любимая марка Матвея. В детстве мама часто покупала его. Оно всегда было дорогим, но в последние годы цены взлетели до небес. Из-за этого Матвей его долго не покупал, но однажды вдруг захотелось поностальгировать. Теперь он не признавал другого мороженого, кроме «Магната».

Лена пришла на место встречи в шортах выше колена и укороченной футболке. Сразу после приветствия Матвей вручил ей мороженое. Лена ахнула.

– Такое дорогое, Матвей…

– Да перестань, – махнул он рукой и разорвал упаковку. Он вытащил мороженое за палочку и откусил хрустящий нежный шоколад. Лена тоже открыла свое мороженое. – Что уже выучила по бэхе?

– Ой, не спрашивай. Выучила все аминокислоты, повторила синтез пептидов, потом начала тест учить. И так уже почти три дня. Дурацкие тесты…

Матвей мысленно согласился. Тест был пугающей частью экзамена по биохимии. Его ввели с этого года. Каждую пару по биохимии проводилось тестирование. На экзамене могли попасться вопросы из любой темы за год. В беседе курса скидывали файл с тестами на сто сорок листов. Матвею было страшно его открывать. И он должен это все выучить и прорешать… А это, блин, основная часть баллов за экзамен! Ужасно. У Матвея всегда были проблемы с тестами.

– У моего героя зато нет никаких экзаменов и тестов. Вот ему повезло… – протянул Матвей и посмотрел на небо, на котором медленно расцветал закат.

Лена засмеялась, будто Матвей сказал глупость.

– У него свои экзамены, и их двенадцать. Спуститься в вулкан, на дно океана… Не знаю даже, что лучше: это или бэха с микрой.

Матвей съел последний кусочек шоколада с мороженого и задумался. Если бы у него было двенадцать экзаменов, он бы после них живым точно не вернулся.

– М-да… Ты права. Незавидная у него судьба.

– Говоришь так, будто в первый раз об этом слышишь. И кто из нас автор?

Матвей хохотнул. Он давно не касался песен и даже не делал наброски сюжета. Голова была забита экзаменами, так что тексты оттеснились на второй план.

Они дошли до набережной. У воды было прохладнее, а еще там толпились люди. К берегу причалил прогулочный теплоход, который набирал людей на поездку.

– Ты когда-нибудь каталась на теплоходе? – спросил Матвей, когда они остановились у ступенек, ведущих прямо к реке.

– Конечно, – улыбнулась Лена. – В детстве с бабушкой и дедушкой часто катались. Ты что, хочешь туда?

Матвей кивнул. Он, Арина и Лёха в прошлом году в первый раз прокатились на теплоходе перед практикой. Он тогда много фотографировал Арину, волосы и платье которой красиво развевались на ветру.

Лена согласилась. Билет стоил триста пятьдесят рублей. Матвей перевел деньги за них двоих, Лена обещала перевести позже. Водитель теплохода помог ей взобраться по деревянной дощечке на борт. Поездки на теплоходе совершались при наличии минимум десяти пассажиров. На прогулку согласилось двенадцать человек.

Теплоход не спеша отчалил от берега. Персиковое солнце, опускающееся к горизонту, заливало небо оранжевым. Матвей заснял на телефон закат и плавное движение воды. Лена села на подушки, расстеленные специально для пассажиров. Матвей стоял у перил и наслаждался видом. Было так хорошо и спокойно. Это то, чего не хватало в бешеном темпе сессии.

Под конец Матвей сел рядом с Леной. Они не разговаривали, но это молчание не угнетало. Голова очищалась, и мысли облегчались.

– Понравилось? – спросила Лена, когда они вернулись на берег.

– Отлично. Теперь голова не болит из-за микры.

Лена засмеялась.

– А тебе понравилось? – ответно спросил Матвей.

Лена кивнула.

– Да. Неплохая перезагрузка получилась.

Они поднялись по ступенькам прочь от набережной и пошли куда глаза глядят.

Ноги привели их в городской сад. Матвей здесь не был, наверное, с марта, когда они плевались тапиокой в урну. Он поделился с Леной, что в перерывах между изучением микробиологии придумал остальных богов.

– Я наконец могу разделять богов на категории. Как я и говорил, есть боги стихий. А еще я придумал богов мира и богов человечества, – сказал Матвей, когда они сели на кольцевидные качели. Обычно качели были оккупированы детьми, и к ним невозможно было пробраться. Сегодня удача улыбнулась Матвею и Лене.

– Что значат эти категории?

Матвей оттолкнулся ногой от земли и раскачался сильнее.

– Боги мира отвечают за состояния на планете. К ним относятся бог войны, богиня времени, бог гармонии, богиня смерти. Боги человечества отвечают за то, что присуще людям. Это бог истины и мудрости, богиня богатства, бог сновидений и эмоций, богиня любви.

– О-о-о, какой у тебя интересный пантеон получается, – протянула Лена. Матвей спрыгнул со своих качелей, и к ним тут же подбежал какой-то ребятенок. Лена с вопросом взглянула на Матвея, когда он зашел за её спину. Матвей сказал Лене отвернуться и начал её раскачивать.

Лена громко засмеялась и сильнее вцепилась в ручки качелей. Они резвились, прямо как малышня, так почему у них не может не быть обязанностей, прямо как у детей?

После парка Лена повела Матвея дворами, и он был совсем не против. Прогулка, которая обещала длиться не больше двух часов, затянулась. Петляя мимо домов и болтая о всем на свете, они и не заметили, как окончательно стемнело. Когда они оказались на площади, откуда начали путь, Матвей посмотрел на время и ужаснулся: уже было доходило двенадцать.

– Да уж, вот мы и погуляли пару часиков… – усмехнулся Матвей и посмотрел в шагомере количество шагов. Было двадцать девять тысяч.

– Да вообще, – выдохнула Лена и вытянула ноги. – Кажется, мы по-другому не можем.

– Похоже на то.

Они синхронно засмеялись. Матвей был рад, что для Лены это не проблема, и их прогулки ей нравится так же, как и ему.

Спать не хотелось, как и уходить домой, однако усталость в теле чувствовалась. В душе Матвея шла борьба. Он очень хотел совершить одно действие, но не знал, насколько оно уместно. Хотя ведь Лена лежала на его коленях. Все было нормально, так почему не будет нормально сейчас?

Преодолев волнение, Матвей осторожно опустил голову на плечо Лены. Было немного неудобно, потому что она ниже. Пришлось сложиться, как креветка, но это ничего.

– Спать хочешь? – спросила Лена. Она не напряглась, не замерла. Она выглядела так, будто это в порядке вещей.

– Нет. А ты?

– Пока тоже не хочу.

Они просидели так пару минут снова в тишине. Она была такой умиротворяющей, такой приятной, что, наверное, Матвей бы и правда не уснул, если бы не мысль: «О боже, я лежу на её плече, о боже, как это круто». Когда шея затекла, он убрал голову и поинтересовался:

– Не хочешь пройтись?

Лена согласилась. Она встала вслед за Матвеем, и они пошли по вымощенной камнем дорожке, вдоль которой с обеих сторон стояли лавочки.

Матвея так воодушевила эта простая ситуация, что он решил продолжать своевольничать и поймал ладонь Лены своей. Он осторожно обхватил её и спустя секунду почувствовал, как ладонь Лены сжалась вокруг его. Сердце забилось чаще.

Это все и правда происходит между ними? Это все наяву?

– Вау… – произнесла с удивлением Лена и посмотрела на их сцепленные руки. – Прикольно.

Матвей улыбнулся и подмигнул ей. Лена хихикнула. Он выглядел так, будто ничего не случилось, но на самом деле внутри него бушевал шторм из чувств.

Кажется, между ними завязывалось что-то необычное.

– Слушай, Матвей, – позвала Лена, и Матвей обратился вслух. Они уже ушли с дорожки и очутились прямо в центре площади, около фонтана. Всплески воды в нем сопровождались разноцветной иллюминацией. – А ты когда-нибудь влюблялся?

Мир Матвея пошатнулся от этих слов. Ему точно не показалось. Это «что-то» стремительно растет, из семечка превращаясь в зеленый сочный росток.

Глава 11. Ночь для нас

Какая из версий тебя

В ту ночь тогда со мной была?

И я больше не могу спать

Не думать о твоих глазах

© whyspurky & whylovly – Какая?

– Ну… Конечно, влюблялся.

– А встречался с кем-нибудь?

Матвей почесал щёку. Лена затронула очень щепетильную тему. Обсуждать это с Леной было неловко, потому что чувства, которые Матвей испытывал к ней, были намного сложнее, чем просто дружба. Матвей начал понемногу свыкаться с этой мыслью.

Прошлые отношение – это то самое, где он наломал кучу дров и где его сломали в щепки. Матвей отходил после них полгода, а по прошествии пяти лет все равно вспоминал и испытывал стыд.

Это преследовало его до сих пор, и он не знал, как от этого избавиться. Именно из-за тех отношений он чувствовал себя неспособным на нормальную коммуникацию.

– Встречался. Знаешь… Хочу тебе кое-что рассказать.

Матвей предложил Лене сесть на лавочку, потому что история предстояла длинная. Он никогда не рассказывал о тех отношениях от начала и до конца. Если и рассказывал, то обязательно что-то утаивал. Ему было стыдно озвучить все.

Раз уж они снова начали разговаривать на откровенные темы, он решил рассказать об этом. Лена вызывала доверие. С ней хотелось этим поделиться, к тому же она не человек из бывшего окружения, она не знает о том Матвее ничего.

Они сели на лавочку около фонтана, и Матвей начал:

– Когда мне было пятнадцать, я и мои друзья гуляли огромной компанией. Постоянно приходили и уходили новые люди. Так вот, однажды к нам пришла девочка. Она была знакомой знакомых. Мы понравились друг другу и начали встречаться.

Лена внимательно слушала и кивала во время повествования. Матвей прервался, чтобы собраться с силами. Говорить об этом оказалось еще сложнее, чем он думал, даже несмотря на то что в начале нет жести.

– В начале у нас все было замечательно, мы переписывались целыми днями, разговаривали по телефону часы напролет, а потом… Она стала меня избегать. Она уходила из сети на несколько часов, а то и на целый день. Я переживал и писал ей кучу сообщений, которые она не читала, звонил, но она игнорировала. Я и сам хорош. Теперь я понимаю, что душил её своим вниманием. Я слишком назойливо написывал и названивал, просил встречи, но… Я не чувствовал от неё отдачи, – Матвей с шумом выдохнул и опустил взгляд на свои руки. – В новогоднюю ночь я написал ей простыню с пожеланиями, а она ответила двумя строчками. Она не гуляла со мной, но предпочитала компанию лучшего друга. Я расстался с ней, потому что устал терпеть такое отношение к себе. Она отпустила меня слишком легко и даже не спросила, почему я так решил. Она спросила лишь, может ли остаться в моей жизни. Мне уже было настолько все равно, что я разрешил.

Матвей поднял взгляд на ночное небо, а потом посмотрел на Лену, которая внимала его словам с затаенным дыханием.

– Я чувствовал себя нормально после расставания. Мы учились в разных школах, так что я её не видел и почти даже забыл. Но через месяц она мне написала. Просто так. По-дружески. Мы общались до глубокой ночи. Во мне вспыхнули прежние чувства. Я снова почувствовал себя таким же окрыленным, как в начале отношений, и захотел все вернуть. Я спросил, можем ли мы начать все сначала. Она сказала, что подумает, и вот… думает уже шестой год.

Матвей пожал плечами и выдохнул. Лена ахнула. Матвей был доволен последней фразой, он прокручивал её в голове много лет. Это была ироничная метафора. Бывшая так больше ничего и не написала Матвею. Она заявила о себе спустя год, лайкнув новую аватарку, и тогда он заблокировал её во всех соцсетях, потому что не хотел видеть ни одного упоминания о ней.

– Потом я узнал, что она встречалась со своим лучшим другом, когда ещё состояла в отношениях со мной. Тогда и стало понятно, почему она потеряла ко мне интерес.

Лена нахмурилась и покачала головой.

– Она поступала ужасно. Ты молодец, что прекратил это издевательство над собой.

Матвей кивнул. Его ошибкой было то, что он позволил бывшей остаться в его жизни, ведь своим появлением она отравила её. Поняв, что ответа от бывшей не дождется, он удалил диалог с ней и её саму из друзей, покинул общие беседы. Его трясло от всего, что было связано с ней.

Ему было плохо очень долго. Спустя полгода он случайно наткнулся на бывшую и её друга. Матвей шел к своей компании, но остановился за углом дома, увидев бывшую. Она разговаривала с дальней родственницей, которой нахваливала своего друга-парня.

Она сказала, что встречается с ним уже восемь месяцев, и этим раскусила себя. Матвей за тем углом чуть не умер, но вскоре после столкновения стало легче. Матвей, мучимый вопросом, почему она так поступала с ним, освободился от груза. Но забыть окончательно не смог.

– Да, я знаю. Но и я делал очень много неправильных вещей. Я повторял за ней, выходя на много часов из сети, чтобы она поволновалась. Спойлер: она не волновалась. Я удалял страницу, чтобы вывести её на эмоции. Тупо, конечно, но это уже срабатывало. Правда в какой-то момент она устала от моих выходок и выкинула меня из друзей после очередного удаления акка. У неё была закрыта личка, и я не мог ей писать. Я так испугался, что готов был писать тому самому лучшему другу, чтобы он попросил её добавить меня в друзья. Каким же идиотом я был. Это были очень токсичные отношения.

– Ну… Это твои первые отношения, да? – спросила Лена, и Матвей кивнул. – Так что это нормально. Ты еще не знал, как себя вести в них. Подростковые отношения зачастую такие… Сумбурные.

Матвея это не утешило. Эта «сумбурность» принесла слишком много боли, но и дала много жизненных уроков. Он понял, что не стоит так невротично пытаться добиться внимания партнера. Еще он понял, что человек не должен посвящать все свободное время второй половинке. А еще… Матвей осознал, что партнер не должен становиться центром твоего мира. Из-за отношений с бывшей он сильно отдалился от друзей. Он оборвал много важных связей, и на их восстановление понадобилось достаточно времени. Хорошо, что еще было, что восстановить.

– Еще я в одиннадцатом классе встречался с девочкой. Я ездил в лагерь и там с ней познакомился. Мы признались друг другу в чувствах только после того, как разъехались по своим городам. Она жила в трех тысячах километров от меня. Отношения на расстоянии, короче. Я предложил расстаться на первом курсе в октябре, потому что учеба сжирала меня. Я не мог дать ей того, что она хотела, так как был истощен морально. Ну, переезд, новые люди, новые условия жизни, учеба друга. Плюс понимал, что теряю к ней чувства. Я не хотел мучить её этим, тем более она такая хорошая. Она показала мне, как меня должны любить. С ней я чувствовал себя нужным. У нас с ней все было замечательно. Мы расстались на хорошей ноте.

Лена улыбнулась, когда Матвей начал говорить о своей последней девушке, ведь и он сам при воспоминаниях об этих отношениях повеселел. Во время рассказа о первой бывшей он сидел как в воду опущенный.

– Как долго ты встречался с первой и второй девушкой?

Матвей задумался. На пальцах он начал считать количество месяцев каждых отношений.

– Четыре в первых отношениях… И четыре во вторых. – Забавно, что количество было одинаковым. Лена кивнула, будто делала какие-то выводы. – Что насчет тебя? Ты влюблялась в кого-нибудь?

– Да, было дело. В начальной школе влюбилась в мальчика, но это было односторонне. Я ему не призналась. В средней и старшей школе мне никто не нравился. Мальчики у меня в классе были стремные, – Матвей засмеялся от этих слов. – А насчет университета… Для меня встречаться с однокурсниками – табу.

Матвей испытал огромное разочарование. Внутри него что-то оборвалось и с треском разбилось. Надежды, которые он воздвигал, как замки, рухнули. Лена его будто окатила холодной водой.

– Почему? – спросил Матвей, стараясь придать голосу твердость.

– Ну… Просто, если мы расстанемся, не хочется потом испытывать неловкость в отношениях с этим человеком. Мы ведь будем постоянно видеться.

В этих словах была истина, но Матвей не считал, что это слишком весомо, чтобы радикально ставить табу. Он считал, что могут быть исключения. Да и вообще почему Лена опять думает о чем-то плохом, а именно о конце отношений? Заранее готовит себя к худшему?

– Понял, – сказал Матвей и снова взял Лену за руку. – Спасибо, что поделилась.

– И тебе спасибо. Я рада, что ты рассказал мне столь личное.

Матвей улыбнулся. После того, как он поведал историю о токсичной бывшей, он задумался: почему он так сильно заострял на этом внимание? Почему считал это постыдным? Это всего лишь отношения. Да, больные, но такое не только с ним случалось.

Матвей боялся осуждения от Лены, но не получил его. Он был ей благодарен за это. Этим она помогла преуменьшить вес значимости первых отношений и успокоила пятнадцатилетнюю версию Матвея.

Они поднялись со скамьи. Лена сказала, что скоро пойдет домой, так что Матвей решил её проводить. Всю дорогу до дома они шли со сцепленными руками. Иногда они их разъединяли, потому что ладоням становилось жарко, но потом Матвей снова брал Лену за руку.

На половине пути пришло сообщение от Лёхи. Он спросил, в общаге ли Матвей, на что тот сказал, что скоро придет.

«Ладно, я тоже скоро приду»

Матвей отправил «Ок» и убрал телефон. Лёха не сказал, зачем спрашивал, но и Матвею это не было так интересно.

«Наверное, опять с Викой где-то бродит, гулёна», – подумал Матвей после последнего сообщения Лёхи. Где он еще может быть в столь поздний час?

Прямо у подъезда Лены она сказала напоследок:

– Если вдруг между нами что-то получится и мы замутим… – Лена замолчала и отвела взгляд в смущении. Матвей забыл как дышать. Лена сначала убила надежду, а потом воскресила её и сделала сильнее. – То давай пока не торопиться.

Матвей сглотнул ком в горле. Он был на грани того, чтобы испустить дух от счастья. Лена все-таки не против их отношений?! Она рассматривает подобный расклад, несмотря на табу? Матвей был прав, что есть исключения. Боже, как хорошо, что они правда есть…

– Да, конечно. Давай не будем, – только и смог сказать он.

Они обнялись на прощание. Лена уткнулась лицом в его плечо, и в этот момент Матвей понял, что влюбился окончательно и бесповоротно. Он повернул голову в бок и носом коснулся волос Лены. Они вкусно пахли яблоком.

Всю дорогу до дома он улыбался как дурак и не понимал, как у него еще рот не порвался.

***

Матвей припорхал в общагу на крыльях любви. Лёха уже был в комнате. Матвей с порога начал докладывать:

– Мы будем с Леной встречаться.

Лёха усмехнулся, расставляя вещи в тумбочке.

– Я не удивлен. А откуда такие выводы?

– Она сказала: «Если между нами вдруг что-то получится…». То есть, она допускает эту мысль! Она сказал не торопиться, но понятно, что это вопрос времени.

Лёха присвистнул. Он взял с кровати футболку и аккуратно сложил её. Откуда она у него? Матвей её никогда не видел…

– Ты выглядишь таким влюбленным, – сказал Лёха, и его голос почему-то дрогнул. Взбудораженный Матвей не заметил этой перемены и прощебетал:

– Да, я влюблен! – Лёха усмехнулся. – Я признаю это. Я по уши втрескался в Лену.

– Наконец-то ты сделал это, – Лёха застегнул рюкзак и повесил его на крючок на входной двери. Затем пошел обратно к кровати, сел на неё. Он вздохнул и сказал: – А я с Викой расстался.

Новость звучала, как гром среди ясного неба. У Матвея в голове поселилась звенящая пустота, будто его огрели чем-то тяжелым.

– Что? – произнес Матвей. Он не верил собственным ушам. – Как расстались?

Лёха пожал плечами и улыбнулся. Смотрелось дико, но Матвей понимал, что это защитная реакция. Улыбка вышла ломаной и натянутой.

– Она сегодня написала, что её чувства ко мне остыли. Я ездил к ней забирать свои вещи. Тебе писал, потому что думал, что ключи с собой не взял, но нашел потом во внутреннем кармане рюкзака.

Так вот почему Лёха сейчас убирался. Вот почему написал, что скоро придет. И поэтому Матвей никогда не видел футболку, которую сейчас складывал Лёха: всё это время она была дома у Вики.

– О боже… Это как-то резко произошло. У вас же все хорошо было.

– Да, – согласился Лёха с горечью. – Но Вика сказала, что у неё это уже пару месяцев. Что сейчас все не так, как было зимой, когда мы только начали встречаться. Её это очень тяготило.

Матвей, с одной стороны, понимал Вику, потому что испытывал это в последних своих отношениях. В таком случае действительно стоит сказать все как есть. Но все равно это не отменяет того, что расставание – болезненный процесс. Хоть с последней своей девушкой Матвей и расстался на хорошей ноте, он не знал наверняка, что творилось в её душе.

Зато Матвей видел это сейчас перед собой. Лёхе было больно.

– Прости, я… Я тут делюсь своими успехами на личном, а ты… Только что расстался. Я…

Матвею вдруг стало так неловко из-за собственного поведения, что захотелось провалиться сквозь землю. Лёха успокоил его:

– Все нормально, ты же не знал.

Матвей понимал это, но вину испытывать не перестал.

– Ты как? – робко спросил он.

– Все в порядке. Спасибо.

Матвей похлопал друга по плечу, и тот квнул.

В тишине Матвей переоделся, а Лёха до конца убрался. Они приготовились ко сну, но так ничего друг другу не сказали. Матвею было стремно, ведь он и так уже много чего наговорил. Не хотелось снова сделать что-то не то.

Когда они погасили свет и уже легли спать, а Матвей отвернулся к стене, он услышал всхлип. Он резко обернулся в сторону Лёхи и увидел, что тот лежит на спине, приложив руку ко лбу. Сердце Матвея сжалось от сочувствия. Боже, ну как так-то? Почему, когда у одного человека все хорошо, у другого не может быть так же? Это для баланса во вселенной что ли? В таком случае, госпожа Вселенная, ты дура!

– Лёш, – прошептал Матвей. – Хочешь обниму?

Матвей не знал, как еще поддержать Лёху. Зато он знал, что обнимашки имеют целительные свойства.

– Нет, – прогнусавил он. Матвей решил его больше не тревожить.

Это было одна из самых странных ночей за последнее время.

Глава 12. Нервы сдали, и ты сдашь

Если я умру, я умру от учёбы

Вечные экзамены, тесты, зачёты, проверки, оценки

И чё-то ещё там не сдал, только нервы сдали

Сил нет совсем, я же не из стали

© Soltwine – Пришла весна

Сессия подкралась незаметно. Матвею казалось, что он только моргнул, и уже наступил вечер перед первым экзаменом. Гистология к этому моменту уже лезла из ушей, но все равно оставались вещи, которые стоило повторить.

Матвей проснулся в пять утра. Лёха сладенько посапывал в мягкой кроватке, пока Матвей, борясь со сном, повторял эмбриональное развитие мочеполовой системы, клеточное строение коры головного мозга и другую гистологическую чепуху.

За тридцать минут до экзамена написала Лена и спросила, не хочет ли Матвей вместе пойти в корпус. Матвея это предложение воодушевило, этот жест был очень мил.

– Привет! Как настрой? – сказала Лена, когда Матвей пришел к месту встречи, и тут же потянула к нему руки. Они крепко обнялись, раскачиваясь из стороны в сторону. Лена закончила эти нежности поцелуем в щеку. Матвей засмущался и поцеловал её в ответ.

– Ну… Я все вроде бы выучил, но как это отложилось в голове, это уже другой вопрос, – Лена хихикнула. – А у тебя как настрой?

– То же самое. Ну, мы сделали все, что было в наших силах.

И то верно. Матвей взял Лену за руку, и они направились к корпусу. До выхода из общежития он испытывал тревогу по поводу предстоящей сдачи, но сейчас, когда рядом была Лена, на душе спокойно. Она развеивала все страхи.

Их группы сдавали гистологию в разных концах кафедры, так что около лестницы пришлось разминуться.

– Ну все, давай, – сказала Лена и мазнула губами по виску Матвея, встав на носочки. – Ни пуха ни пера.

– К черту! Удачи тебе, – ответил Матвей и улыбнулся. Он не успел поцеловать её, но смог чуть крепче сжать ладонь. Лена отсалютовала ему и побежала к одногруппникам, которые уже собрались у кабинета.

Матвей ушел к своим. Аудитория была закрыта, преподаватель должен был прийти с минуты на минуту. Все стояли в томящем ожидании и либо болтали друг с другом, либо повторяли материал.

К счастью, экзаменатор и его ассистент пришли быстро. Они запускали по одному, забирали альбомы с рисунками, над которыми студенты пыхтели весь год. Только когда один студент вытянул билет, позволялось войти следующему. Матвей зашел в кабинет, и ассистент забрала альбом, положила его на подоконник. Они значит даже смотреть не будут? Ну, класс. А чего стоило ожидать…

Матвею достался хороший билет: в нем были вопросы про ученых, функции и состав крови, а также эпифиз. Ну мёд, а не билет.

Матвей исписал два листа. Он нисколько не сомневался в своем гистологическом великолепии. Тревога полностью ушла. Он знал, что у него будет пятерка с такими-то вопросами, так что сел к преподавательнице с предвкушением, а не страхом.

Начало было очень бодрым. Он рассказал про ученых, и ему даже не задали уточняющих вопросов. На моменте рассказывания функций крови его прервали, сказав идти дальше. Матвей слегка расстроился, потому что даже не успел рассказать про гемолимфу и гемоцианин, придающий крови моллюсков и некоторых членистоногих синюю окраску.

– Эпифиз… Иначе шишковидная железа, – начал Матвей, иногда подглядывая в листочек. Хорошо, что это не возбранялось. – Она выделяет паратгормон. Он отвечает за выведение кальция из кости в кровь…

У Матвея всегда были проблемы с отличием паратгормона и кальцитонина. Он еше со времен ЕГЭ путался, кто из них выводит кальций из костей, а кто наоборот способствует всасыванию.

Экзаменатор сидела со сложным выражением лица, будто её мозг пытался прогрузиться, как зависнувший компьютер. Матвей подумал, что это из-за того, что он все-таки перепутал функцию паратгормона, так что решил исправиться. Он сказал, что партгормон способствует всасыванию кальция, и экзаменатор нахмурилась:

– У вас какая железа в билете?

– Эпифиз. Ну, шишковидная железа, – произнес Матвей и пододвинул билет к преподавательнице. Он подумал, что она забыла вопрос. Экзаменатор нахмурилась еще больше.

– Причем тут тогда паратгормон?

Теперь завис и Матвей.

– Ну…

– Эпифиз что вырабатывает?

В голове Матвея зазвенела пустота. Он что-то неправильно сказал? Он поднял взгляд на аудиторию и увидел, что одногруппники смотрят на него с офигевшими лицами. Ну, точно не то. Все. Хана пятерке по гистологии.

Внезапно Матвея осенило.

– А, боже, эпифиз! Он выделяет мелатонин. Это паращитовидные железы выделяют паратгормон.

– То-то же, – преподавательница улыбнулась, а у Матвея как от сердца отлегло.

Он затараторил функции мелатонина, и экзаменатор посчитала баллы за ответы, сказала, что выходит пять. Она не стала резать баллы за очередное помутнение сознания Матвея, ведь он потом исправился. Матвей слегка сконфуженно поблагодарил преподавательницу и попрощался с ней. Как хорошо, что все обошлось.

Двумя часами позже Матвей спросил у Лены, как там она. Она сдала гисту тоже на пять. На следующий день отстреливаться пошел Лёха. Он пришел с пятеркой в зачетке и сказал, что вернулся домой с большим количеством знаний, чем шел на экзамен. Экзаменатор почти за него рассказал строение молочной железы, а Лёха повторил за ним и получил пять.

Из-за философии Матвей ощущал себя круче мужчины из мема «Я в своем познании настолько преисполнился…». Препод, который вел у курса Матвея лекции, был еще и экзаменатором, так что устроил консультацию, где не просто обсуждали организационные моменты, но и разбирали вопросы.

Обещал быть без шуток восьмичасовой марафон по всем темам. У Лены и Матвея он был в один и тот же день, а вот у Лёхи дата другая, да еще и препод не тот. Лёха решил пойти на консультацию Матвея, потому что такой шанс упускать нельзя.

К ним прибилась и Арина. Общение с ней сошло на нет в последние месяцы, что расстраивало Матвея, но он был рад, что оно восстанавливалось хотя бы таким способом. У Арины были даты экзаменов, как у Лёхи, но порядок совершенно другой. Первой она сдавала микру, и это был адский марафон, из которого Арина, к счастью, вышла победителем с пятеркой.

Матвей к консультации выучил половину вопросов и почувствовал себя умалишенным.

– Свобода – это значит, что человек поступает в соответствии со своими внутренними принципами, – прочитал Матвей. – Ладно, это понятно. Человек свободен, поэтому ему не надо слушать кого-то, кроме себя. Дальше. Долг так же означает, что человек поступает в соответствии с внутренними устремлениями. Между свободой и долгом нет противоречий. Между ними можно поставить знак равенства. Что? – Матвей перечитал этот абзац, а затем перешел к последней строчке. – Получается, человек никогда не бывает свободен, потому что он все равно что-то должен.

– Да, а еще, даже если человека ничего не останавливает внешне и он как бы свободен, он все равно ограничен внутренними принципами. То есть, он никогда не свободен до конца, – добил Лёха, чем вызвал взрыв мозга Матвея.

Матвей старался везде употреблять философские термины, чтобы их запоминать. Так, в свой тг-канал он отправил мем с котенком, который стоял у зеркала и о своем отражении говорил: «Вот это я, а это причина моего недосыпа и долгов по учебе»

– Здесь мы видим отсутствие первой ступени самосознания. Кот не идентифицирует себя с образом, отраженным в зеркале, – гордо заявил Матвей, и Лёха смотрел на него с сожалением.

– Матвей, чинись, пожалуйста, – взмолился он. – Консультация только завтра, а ты уже крышей едешь.

– Знания ведут к безумию! – воскликнул Матвей, вспоминая мем с попугаем, который сидел у экрана компьютера, где в «Ворде» капсом подряд написаны буквы «А», будто это крик.

Лёха, кажется, был на грани того, чтобы покрутить пальцем у виска.

– Но я же не обезумел… Хотя… Ладно, я-то философию учил в течение года. Может, если принимать её дозированно, а не огромным пластом, то все будет нормально…

Консультация проходила в лекционной аудитории. Лена села на краю ряда, справа от неё был Матвей, потом Лёха и Арина. Лена и Матвей касались плечами, постоянно что-то шептали друг другу на ухо.

– Боги твоего пантеона – софисты, – тихо сказала Лена, когда лектор начал разбирать этот вопрос. – Они тоже запутывают собеседников, то есть, подданных, вводят их в заблуждение, озвучивают ложные умозаключения.

Матвей усмехнулся.

– Верно подмечено, заюш.

Лена засмеялась в кулак, стараясь не привлекать внимание.

Иногда Матвей от скуки клал руку на плечо Лены и накручивал на палец её кудрявую прядь. Один раз он положил голову ей на плечо, и Лена наклонила шею в бок, касаясь головой головы Матвея.

Конечно, он общался и с Лёхой, и с Ариной, но с Леной намного больше. Это заметила Арина, которая больше всего разговаривала сегодня с Лёхой.

– Он так всегда? – спросила она полушепотом, который отлично доносился до Матвея.

– В последнее время – да, – с прискорбием согласился Лёха.

Арина покачала головой.

– М-да… Вот так и теряют друзей.

– Ой, и не говори, – Лёха махнул рукой, будто уже смирился с тем, что Матвея не спасти. Из-за его тона Матвею очень захотелось закатить глаза.

– Я вообще-то вас слышу, – из-за напоминания о себе он вызвал волну хихиканья между Лёхой и Ариной. Матвей все-таки закатил глаза и продолжил слушать лектора.

Многочасовая лекция выматывала. В начале Матвей был полон энтузиазма и сверял свои записи со словами лектора, что-то дописывал, но на пятом часу это стало уже невыносимо. Лена нарисовала в его распечатках Алфия, который в отчаянии поднял руки к небу. Над Алфием он написала: «Как же всё задолбало». Матвей был солидарен.

Спустя пять часов было решено уйти. Лёха уже тоже изнывал от усталости. К счастью, лектор разрешал уходить студентам в любое время. Можно было просто встать и тихо покинуть аудитории, и никто ничего за это не предъявил бы. Арина решила еще немного посидеть. Троица покинула Арину и аудиторию без сожалений.

Когда они вышли из корпуса, Лёха сказал, что ему надо в другую сторону, и загадочно улыбнулся.

– Вот так и теряют друзей, да, Лёх? – спросил Матвей, понимая, куда собрался Лёха.

– Что-что? Не понимаю, о чем ты, – улыбнулся он и остался стоять на остановке, тогда как Матвею и Лене надо было переходить дорогу.

Матвей показал Лёхе язык. Загорелся зеленый, и они с Леной поспешно зашагали по пешеходному. Оказавшись на другой стороне улицы, Матвей бросил взгляд на Лёху, и тот показал язык в ответ.

Этот крендель помирился с Викой уже на следующий день. Наверное, мочил всю ночь подушку своей скупой мужской, а потом увидел сообщение от Вики и все забыл. Ладно, это не так, просто Матвею захотелось поязвить.

Вика и правда написала Лёхе на следующий день. Она сказала, что обдумывала ситуацию всю ночь, и поняла, что не хочет терять Лёху. Они долго все обговаривали и, в конце концов, помирились.

– Я дал нашим отношениям второй шанс, но сказал, что если такое повторится, то мы расстанемся уже бесповоротно, – сказал тогда Лёха. Матвей чувствовал его серьезность, так что даже шутить не хотел. Над таким не шутят.

– А что это в итоге было?

– Ну… Знаешь, когда встречаетесь уже продолжительное время, привыкаете друг к другу, яркие эмоции сходят. Это нормально, но Вика решила, что разлюбила.

Матвей решил никак это не комментировать. Чужая душа – потемки, особенно когда в своей царит неразбериха.

После «Зай, серьезно? Серьезно, зай!» они с Леной так называть друг друга намного чаще. Это ощущалось совсем по-другому, нежели с Ариной. Это тоже звучало заигрывающе, но при этом менее интимно.

Они с Леной решили немного прогуляться после консультации. Им обоим нужно было пойти в магазин, так что это стало отличным поводом для совместного времяпрепровождения. Они не гуляли полторы недели, и предстояло воздерживаться еще неделю, так что лучше так, чем ничего.

Когда они подошли к полкам с печеньем, Матвей взял упаковку круассанов, а Лена потянулась к соломке в шоколаде. Они еще немного поплутали по лабиринту незнакомого магазина, где постоянно не могли найти нужные продукты, а потом направились в сторону дома Лены. В общем-то, в этом и заключалась их дальнейшая прогулка, но Матвей не был против, потому что сам предложил.

– Давай немного посидим? – спросила Лена, когда до её дома оставалось всего-ничего.

– Давай.

Они сели на большие длинные качели в каком-то дворе. Матвей не устал, но это продлило бы время, проведенное с Леной.

Лена раскрыла упаковку с соломкой и протянула одну палочку Матвею. Он не просил, но и не отказался. Палочка была облита молочным шоколадом с дроблеными орехами. У неё оставался небольшой нетронутый шоколадом кончик, чтобы держаться за него.

– Спасибо, – улыбнулся Матвей и принял палочку.

Матвей взял соломку в рот, как сигарету, и раскрыл рюкзак, достал из него круассаны. Если Лена поделилась с ним, то и он тоже поделится.

Он повернулся к Лене, но не успел угостить. Он вообще ничего не успел сделать, потому что она обхватила губами другой конец палочки и хитро прищурилась.

Матвей опешил, а Лена откусила конец соломки без шоколада и оказалась на пару сантиметров ближе. Сердце Матвея забилось чаще. Он смотрел на Лену ошалелыми глазами, а та снова немного откусила от палочки, снова приблизилась к нему.

Матвей понимал что к чему. Он знал, что эту соломку называют в Японии палочками для поцелуев. У него даже проскользнула эта мысль, когда Лена брала соломку в магазине. Но он не предполагал, что Лена применит её в таком назначении.

Матвей почувствовал себя героем романтического аниме. Причем он был героем, который по-идиотски смущался и готовился испустить дух от стеснения. Матвею такие персонажи не нравились.

Он тоже откусил немного от палочки. Лена последовала его примеру, а потом была очередь Матвея. Настал самый напряженный момент, когда они почти соприкасались носами, а от палочки остался один укус.

Они оба замерли, глядя друг другу в глаза. Матвей чувствовал на своей коже теплое дыхание Лены. Он медлил, а его бедное сердце больно колотилось о грудную клетку. Матвей очень нервничал.

Уголки губ Лены были подняты вверх из-за лукавой улыбки. Она тоже не спешила. Каждый из них понимал, что дальнейшее действие решит все. Наверное, со стороны они выглядели очень нелепо.

Лена зашевелилась, и грудь Матвея затопило волной тревоги. По телу побежали мурашки. «Вот оно», – подумал Матвей. В голове пронеслись слова Лены о том, что она хочет поцеловать его. Кажется, слова претворялись в поступки.

Соломка хрустнула, половинку которой Матвей быстро втянул губами и заложил за щеку. Он втянул носом воздух, когда Лена приблизилась к нему, и сам чуть подался вперед, но она резко повернула голову в сторону. Матвей чуть не впечатался губами в её скулу.

Матвей глупо и медленно моргнул. Когда он открыл глаза, Лена уже отодвинулась от него и жевала соломинку. Она улыбалась, глядя на него. «Это все?» – вопрос вертелся на языке. Матвей был в шаге от того, чтобы задать его, но передумал.

Он почему-то сильно расстроился, настроение резко пропало. Он прожевал палочку, но сливочный вкус шоколада уже не приносил удовольствия.

Матвей раскрыл круассаны, взял один и протянул пачку Лене.

– Спасибо, – прощебетала она и взяла один.

Матвей внимательно следил за тем, как Лена откусывает круассан. Она тоже не сводила глаз с него. Её забавляло происходящее. На Матвее, кажется, не было лица. Хотя если Лена не спросила про перемену его эмоций, значит, это не так заметно.

Что это было? Очевидно, Лена играла с ним. Непонятно только, какой смысл она вкладывала в эту игру. Она хотела поцеловать, но передумала? Она изначально не собиралась его целовать и как бы давала намек, чтобы Матвей проявил инициативу?

Страннее всего было только то, что никто из них не прокомментировал эту ситуацию. Будто не они только что чуть не поцеловались, будто Матвей чуть не умер прямо на этой лавке.

Матвей сам предложил идти. Он убрал круассаны в рюкзак, Лена тоже положила в сумку свои дурацкие палочки. Матвей довел её до дома, но не тянулся так охотно к объятиям. Лена поцеловала его в щеку, но он не стал. Он лишь натянуто улыбнулся и помахал на прощание.

Он понимал, почему огорчился, но не понимал, почему настолько сильно. Однако он ничего не мог с собой поделать.

***

Вечером перед экзаменом по философии группа Матвея узнала, что у них будет принимать лектор, хотя до этого говорилось, что будет их препод. По слухам, лектор принимает жестко. От этой новости уровень адреналина в крови Матвея зашкаливал. В беседе группы велись бурные обсуждения их незавидного положения. Матвей решил, что на сегодня хватит Интернета. Он отключил уведомления и продолжил читать вопросы.

На экзамене Матвею пришлось попотеть. Когда он увидел свой билет, то сначала испугался и подумал, что распрощается со своей стипендией. Боялся он все время подготовки, потому что лектор вселял своим видом ужас. Но потом Матвей собрался, вспомнил выученное и ответил.

Лектор оказался душкой. Он не придирался к словам Матвея, но по последнему вопросу хотел услышать уточнение, от которого и без того стрессующий Матвей офигел:

– Это требуется для того, чтобы граждане посвящали себя своей главной деятельности, так? Какой? – Матвей кивнул, как болванчик, но на самом деле ничего не понял. Он смотрел на преподавателя не моргая. Страх вернулся снова. Препод, поняв, что Матвей тормозит, дал вторую подсказку: – Что могут делать граждане Древней Греции, в отличие от других проживающих там?

Матвея осенило. Он радостно протянул «А-а-а» и ответил:

– Участвовать в политической жизни государства!

Преподаватель похвалил его, и Матвей вышел из аудитории с пятеркой в зачетке.

Он должен был сдавать экзамен с группой Лены. Когда он вышел из кабинета, его облепили одногруппники Лены, устроив допрос.

– Что получил?

– Что попалось?

– Сильно жестко?

Матвей назвал оценку и сказал, что было не жестко. Лена стояла рядом. Она еще не сдала экзамен. Пока он утолял чужое любопытство, боковым зрением заметил, что Лена вытащила что-то из рюкзака и протянула Матвею.

– Это тебе, – она держала в руках пол-литровую бутылку «Палпи» с апельсином.

Матвей вопросительно выгнул бровь.

– Зачем? – Кажется, он не до конца отошел от экзамена. Складывание дебета с кредитом исчерпало себя за пределами аудитории.

– Просто так, – Лена улыбнулась. Матвей сконфуженно поблагодарил. Кажется, ему нужно на воздух и в тишину.

Биохимия запустила в мозге какие-то процессы, из-за которых он начал превращаться в кашу. Иначе как объяснить то, что Матвей полуживой выползал из-за стола уже после пары часов разбора вопросов?

Для биохимии нашлась песня «Пирокинезиса», которую Матвей слушал все дни подготовки:

«В ядре бардак, протоны все пропали

Молодые электроны покидают орбитали,

Но по постулату Бора, те, хватаясь за карниз,

Обречены терять энергию, и вновь срываться вниз

В одном шаге от свободы

Жаль, как ни пытаться

В шаге от освободительной ионизации

Я формулы записываю мелом на стене»

В шаге от «освободительной ионизации» были не только электроны, но и Матвей. Осталось меньше недели до конца сессии. При этом с каждым днем все больше накапливалась усталость.

– Ты когда бэху учишь, смотришь на неё, как на говно, – сказал однажды Лёха, и Матвей согласился, потому что иначе на биохимию смотреть нельзя.

Хорошо, что жара спала и в комнате было комфортно, иначе Матвей бы точно свихнулся. После всех ста сорока листов тестов мозги были набекрень. Матвей сделал кучу ошибок, но времени досконально их разобрать и перерешать не было. Надо было еще учить теоретические вопросы и разбирать цепочки реакций.

Матвей снова встал в пять утра в день экзамена. На утро он оставил пуриновые и пиримидиновые основания, потому что вечером они уже не вталкивались в голову. Это самые муторные и объемные вопросы в экзамене. Матвей одним глазом спал, а одним смотрел на формулы и писал их.

Матвей сдал экзаменационный тест на сорок два балла из шестидесяти. Неудивительно, учитывая его плохие отношения с тестами. Он сделал девять ошибок в тридцати вопросах. Это не очень хорошо, нет, это, ёлки-палки, плохо. На консультации говорили, что экзаменаторы будут смотреть на количество баллов за тест. Может получиться так, что Матвей вообще не наберет баллов на хорошую оценку. Браво! Хорошо, что хотя бы порог перешел, а то некоторые так на этапе теста и заваливались.

Когда Матвей вытянул билет с теорией и прочитал первый вопрос, он распрощался с хорошими перспективами на этот экзамен. Что ему попалось? Правильно.

Пуриновые, чтоб их, основания. Ладно бы пиримидиновые, они попроще. Но у Матвея всегда все идет наперекосяк. «Не понос, так золотуха», – подумал он, садясь за парту.

Итак, Матвей имел тест с восемнадцатью потерянными баллами и вопрос, который учил в пять утра. Исходники потрясающие. Ну что ж, придется выкарабкиваться.

Матвей не смог написать все превращения пуринов. Запомнить абсолютно все в полусонном состоянии было невозможно. Когда преподавательница, которая взяла его зачетку из общей стопки, позвала Матвея к себе, он вздохнул и решил: он сделает все, что в его силах.

Рассказывая про пуриновые основания, он перескакивал с формулы на формулу, но преподавательницу его повествование не то что не раздражало, а наоборот восхищало. На каждую написанную формулу экзаменатор говорила: «Молодец! Правильно, умница!». Если бы Матвей не был занят ответом на вопрос, его брови поползли бы вверх от шока.

– Молодец, вы меня так порадовали, – сказала экзаменатор по окончании. Видимо, до Матвея ей отвечали совсем плохо…

Она поставила максимальный балл за теорию. Матвей рассказал ситуационную задачу, которая была проще пареной репы. За неё тоже выставлены максимальные баллы.

Преподавательница начала считать итоговый балл. Матвей к этому моменту уже успокоился, поняв, что будет пятерка.

– Вышла четверка, – сказала экзаменатор, и Матвея будто окатили ледяной водой из ведра. Как это? Матвей хоть и не выспался, но с математикой у него еще не так плохо.

Четверка началась с семидесяти баллов, пятерка – с восьмидесяти. Баллы Матвея как раз должны были слегка перевалить за пятерку. Он посмотрел на журнал с подсчетами преподавательницы. Там стояло семьдесят два балла. Он посмотрел каждый столбец и понял, что она не посчитала десятку за ситуационную задачу.

– Ой, простите, – сказала экзаменатор, когда Матвей указал на ошибку. Она пересчитала балла, и вышло восемьдесят два. Так-то!

Неожиданно для себя Матвей получил третью пятерку за экзамен. Трясущимися от шока руками Матвей сфотографировал зачетку и написал в тг-канал капсом душераздирающую историю о сдаче биохимии. Под постом собралась куча реакций с огонечками и сердечками, а в комментарии посыпались поздравления.

«Я знал, что так и будет, поздравляю!!!», – написал Лёха, прочитавший пост. За день до экзамена Матвей изнылся, что плохо сдаст, а Лёха говорил, что он выйдет с пятеркой. Так и получилось.

Как только мама увидела, что Матвей появился в сети, позвонила ему. Матвей даже не успел покинуть корпус, а мама уже бросилась поздравлять его.

Лена получила четверку. На следующий день Лёха обзавелся пятеркой.

– Это пипец! – воскликнул Лёха, зайдя в комнату после экзамена. Матвей даже испугаться успел. – Я отвечал пять минут, три из которых ждал препода. Она вышла из кабинета прямо во время моего ответа. Зав кафедры – суперженщина.

В общем, это был самый фортовый экзамен в жизни Лёхи.

На сто двадцать вопросов микробиологии осталось три дня. Несмотря на то что Матвей сдавал в конце мая аж два коллоквиума, это ему нисколько не помогло. Нужно было учить заново.

Матвей из принципа хотел получить «отлично» за микру, потому что, во-первых, уже по трем экзаменам пять, во-вторых, это его любимый предмет.

Для микробиологии тоже нашлась песня «Пирокинезиса»:

«Эмоции делят на генотип

У любви три вида: сифилис, СПИД или гепатит

Это вирус, и один из нас – носитель

Но тогда как быть?»

Иронично, что Матвей нашёл эту песню, когда повторял сифилис.

Осталось сделать последний рывок, но остались ли силы для этого рывка – другой вопрос. У Матвея еще был небольшой резерв, а вот Лёха был на пределе. Ему было очень тяжело собрать себя в кучу, чтобы сесть и нормально что-то выучить. За силами он даже обращался к Мусе – розовой плюшевой ламе, которую ему подарила Вика незадолго до учебного расставания. На вопрос, почему её зовут Муся, Лёха сказал, что надо уточнять у Вики.

Даже Муся не могла ничем помочь.

В день экзамена в коридоре кафедры микры он встретил Валентину Павловну.

– Удачи вам, ребята, на экзамене! – сказала она группе Матвея. Она тоже принимает экзамен, но не сегодня. – Вы все сдадите на хорошие оценки! Насчет тебя, Матвей, я вообще не сомневаюсь.

Матвею было очень приятно получить от неё поддержку. Это ненадолго помогло отодвинуть тревогу на второй план. Перед дверьми аудитории, где у них проходил экзамен, он по диагонали прочитал про эшерихий. а потом зашел, вытянул билет и… Ему попались эшерихии.

Матвей не переставал удивляться собственному везению. Но на микробиологии оно, кажется, закончилось.

Матвей хорошо ответил первый вопрос, бодро прошелся по эшерихиям и их классификации по О-антигену. Механизм иммуноферментного анализа рассказать не смог. Он читал его вчера вечером, даже не в пять утра, но это из головы вылетело напрочь. Ответ он шлифанул безупречным рассказом препарата, а именно стафилококкового иммуноглобулина.

Экзаменатор был не очень доволен ответом по ИФА. Конечно, Матвей сказал только пару слов. Матвею казалось, что в этом не было ничего страшного, ведь на другие вопросы он ответил хорошо, пока экзаменатор не начал:

– Смотрите, – от этого тона сердце в пятки ушло. Матвей уже надеялся, чтобы он не сказал, что получается тройка, – У вас выходит четверка. Выше поставить не могу.

Матвей внутренне возмутился: как это выше поставить не может? Он же хорошо отвечал, неужели даже максимальный рейтинг не смог покрыть брешь в виде ИФА? Оценка за экзамен складывалась не только из ответа на экзамене, но и из баллов, набранных в течение года.

– Можно дополнительный вопрос? – спросил Матвей. Экзаменатор пожал плечами и бросил взгляд на стопку билетов перед ним.

– Тяните. Отвечайте тот же номер вопроса.

Матвей опустил руку на первую попавшуюся бумажку, прочитал билет и помрачнел еще больше. Ему попалась микробиология воды, которую он как раз-таки и читал в пять утра. А то, что повторялось в это время, из головы вышло уже пару часов назад.

Катастрофа. Матвей ничего не смог сказать по этому вопросу.

– Ну скажите хоть, чем отличается коли-титр от коли-индекса? – Матвей молчал как партизан. От такого верного бойца враги бы никогда не получили нужной информации.

Экзаменатор поставил четверку. Матвей был расстроен. Он так надеялся на пятерку, так старательно готовился, хотя это уже давалось намного тяжелее, чем в начале. Это сколько надо было поставить баллов за ИФА, если при максимальном рейтинге и хороших ответах на три других вопроса Матвей получил четыре? Ноль что ли?

Покинув корпус, Матвей сфотографировал зачетку и отправил фото в тг-канал с подписью:

«Я в бездну сделал шаг

И вернулся победителем

Хотя так и не узнал

И, если быть точнее,

Вернулся победитель, но вернулся ли я сам?»

Глава 13. Дорога домой

Хватая моменты, я падаю в лето

Помню их наизусть

Отрывками метра моей киноленты

Можно измерить мой путь

© polnalyubvi – Моменты

Лена долго не отвечала на вопрос, как она сдала экзамен. Матвей уже начал беспокоиться. Он очень хотел, чтобы она сдала на пятерку или четверку.

Лена появилась в сети спустя два часа после того, как экзамен сдал Матвей. Она сказала, что сдала на четверку, и Матвей нарадоваться не мог. Микробиология была сложна еще и тем, что на ней очень суровые преподаватели, которые могут валить. В группе Лены такое произошло: девочке-отличнице влепили тройку, сказав, что она и её не заслуживает. Матвей в это не верил, потому что был в курсе уровня знаний одногруппницы Лены.

В его группе половина не сдали микру, и это звучало ужасно. Матвей еще легко отделался.

Так или иначе, все закончилось. В это до сих пор верилось с трудом. Они с Леной договорились вечером после экзамена пойти гулять. Даже Лёха был этому рад, потому что он не хотел весь день наблюдать за радостным и свободным лицом Матвея. У него экзамен послезавтра, и ему еще мучиться полтора дня.

Матвей мог бы сейчас уехать домой, потому что практика начиналась с первого июля. Фактически у него еще было неделя отдыха. Однако он остался, хоть домой и собирался.

В середине июня он купил билеты на рейс, который состоится через три дня. И поедет он не один, а с Лёхой. Матвей пригласил его к себе домой, чтобы тот увидел его малую родину. Он предлагал с интонацией между взятием на понт и шуткой: «Ну чё, поедешь?». И Лёха действительно согласился. Пранк вышел из-под контроля.

Лёха разболтал Арине об их планах на практику и узнал, что она тоже собиралась домой, но вечером после экзамена. Арина была родом из того же города, что и Матвей. Они часто вместе ездили домой и обратно, а летом гуляли. Это было очень удобное соседство. Арина и Матвей обещали Лёхе показать город.

Матвей предложил Лёхе поехать вместе с Ариной, но тот отказался, сославшись на то, что ему нужно будет оклематься после микры. Они поедут на следующий день рано утром на первом рейсе.

Мама и отчим Матвея восприняли эту новость положительно. После развода с отцом мама Матвея долго не заводила серьезных отношений, но не так давно встретила отчима. Они поженились в год поступления Матвея. Отчим был хорошим человеком, и Матвей не имел ничего против него.

Лёху на плаву, наверное, держала еще и мысль о поездке. Матвей в красках рассказал о том, как вкусно готовит его мама, перечислил, куда они пойдут, а еще сказал, что у него в городе продают очень вкусные суши, которые они обязаны попробовать. Арина сказала, что её родители хотят жарить шашлыки и приглашают Матвея и Лёху к себе на дачу.

– Господи, какие вы все хорошие, – взмолился Лёха вчера, без сил распластавшись по кровати в форме звезды. – Сессия закончится, и я обожрусь. Всего и везде.

А сегодня Матвей ушел гулять, когда Лёха сидел за ноутбуком и читал файл с ответами на экзаменационные вопросы.

Матвей шел к Лене не с пустыми руками. Он решил ей сделать небольшой презент. Листая рилсы, он увидел на одной девушке серьги в виде желтых игрушечных утят. Они выглядели очень мило, и Матвею показалось, что Лене они тоже понравятся.

Да-да, Матвей закрыл глаза на ситуацию с палочками. Точнее, он оттеснил негативные эмоции, возникшие из-за нее, и решил, что, наверное, это и правда знак, что нужно проявлять инициативу. Поэтому решил сделать сюрприз.

– О, какие милые, – протянула Лена, когда Матвей вручил ей презент. – Спасибо тебе большое! Зай, это очень приятно!

Лена повисла на его шее. Матвей улыбнулся и обнял её за талию. Он был рад, что Лена оценила его подарок.

– Я, конечно, не очень часто ношу серьги, – сказала она, надевая уток. – Я и те серьги, которые купила на ярмарке, пару раз носила. Но эти серьги надену на практику. Может, встретим там уток.

Матвей не верил, что они наконец гуляют прямо как весной. Они могли идти куда угодно, делать что угодно и совсем не париться о том, что после прогулки нужно что-то делать. От них сейчас ничего не требовалось. Наконец-то можно выдохнуть и насладиться долгожданной свободой.

Самая сложная за два курса сессия позади.

Они снова прочесали весь город и пошли даже дальше рощи, в которой были в конце мая. Они забрели в гипермаркет на каком-то отшибе прикола ради. Первыми Матвей увидел стеллажи, забитые декоративными подушками с напечатанными на них рисунками морд котов и собак. Животные выглядели помотанными жизнью, будто это они, а не Матвей и Лена на сессии прошли огонь и медные трубы.

Матвею стало так смешно с этих детищ китайского производства, что он не удержался и попросил Лену сфотографировать его с подушкой в виде мопса. Лена со смешком взяла его телефон и, когда он поднес подушку к лицу, сфотографировала.

– Ты должна сфоткаться с котом. Нет, правда, давай, – сказал Матвей и потянул Лену за руку в сторону витрины.

Не то чтобы Лена отнекивалась и была против. Она взяла подушку с белым котом, у которого были огромные черные глазища, а под ними лиловые круги, будто он батрачил на заводе три недели без выходных. Лена так же поднесла подушку к лицу, а Матвей сделал фото.

Они ходили мимо каких-то гаражей по козьим тропкам, снова не обращая внимания на время. Матвей фотографировал закат, а также Лену, когда она шла далеко впереди. Она не заметила, что он снимал её. Ну и пусть. Эти фотографии останутся только для него как напоминание о хорошем завершении этого вечера.

Матвей сел на лавочку, чтобы завязать шнурки на кроссовке, и Лена подловила его, поцеловав в макушку. Матвей замер на несколько секунд и широко улыбнулся. Это было очень неожиданно и приятно. Он поднял голову, посмотрел на неё снизу вверх, а затем притянул к себе, обняв за пояс и уткнувшись лицом в её живот. Лена хихикнула и положила руки на его голову, погладила по волосам. Матвей поймал себя на мысли, что теперь тоже хочет коснуться её волос.

Когда они обнимались на прощание, Матвей зарылся пальцами одной руки в её кудрявые волосы.

На следующий день они с Леной пошли в театр. О спектакле они, как и о поездке с Лёхой, договорились заранее. Матвей ждал окончания сессии в том числе и из-за него. Это была комедия, описания которой звучало интригующе.

Но содержание было обманчивым. Понятно, что актеры должны говорить громко, чтобы их услышали зрители на всех рядах, но Матвея гиперболизированные эмоции и звонкость голосов утомили. От света на сцене устали глаза. Кажется, он испытал сенсорную перегрузку. Лена после спектакля тоже вышла уставшей. Это было всего лишь два часа комедии, за пять часов прогулки они не выглядели такими изможденными.

Матвей думал, что выход на свежий воздух поможет развеяться, но Лена отказалась гулять и захотела сразу пойти домой. Матвей немного расстроился, но перечить не стал. Он проводил Лену до дома и пошел в общагу.

Когда Матвей вернулся в комнату, то застал не менее изнуренного Лёху. Он лежал в кровати с отстраненным выражением лица и смотрел что-то в телефоне.

– Как подготовка? – спросил Матвей, когда разувался.

– Спроси что-нибудь попроще, – бесцветным голосом произнес Лёха и вздохнул. Матвею стало жалко его. Эмоциональное выгорание засасывало Лёху не щадя.

– Что разбираешь сейчас?

– Да вот, смотрю видео про гепатиты, – Матвей расценил это как недобрый знак. Лёха уже даже не читал, а просто слушал. Такое ощущение, что ресурсы Лёхи начали уходить в минус.

Лёха посмотрел еще несколько видео и не очень поздно лег спать. Матвей уснул даже позже, чем он, потому что общался с Леной. Они обсуждали завтрашнюю встречу. Это был трехдневный беспрерывный забег. Матвей так соскучился по прогулкам, что теперь хотел провести с ней как можно больше времени.

Матвей пригласил Лену завтра в общагу. Лёха сказал, что после сдачи экзамена поедет к Вике, так что комната будет в распоряжении Матвея. Они так же договорились купить торт в той самой кондитерской, где Лена себе на день рождения купила торт, чтобы отметить окончание сессии.

«Проводить с тобой время так приятно, – написала Лена. – Ты на самом деле так раскрылся, что за долгое время я подумала: блин, а он свой»

У Матвея чуть не треснул рот от улыбки. Ему было приятно слышать эти слова. Он хотел быть ближе к Лене и, кажется, это удавалось с каждым днем все больше.

«У меня ощущение, будто мы триста лет знакомы», – написал Матвей.

Лена подтвердила его слова, чем выстрелила прямо в сердце:

«С прошлой жизни не виделись»

Боже, как же он влюблен.

***

Когда Матвей проснулся, Лёхи в общаге уже не было. Ушёл на каторжные работы. Жаль, что Матвей не успел пожелать ему удачи.

Матвей и Лена встретились в одиннадцать утра и пошли пешком до кондитерской. Они долго стояли у витрин, изучая ассортимент, и остановили свой выбор на торте «Рафаэлло». До общаги они также добрались пешим ходом.

Когда они пришли в комнату, Лёха уже вернулся. Он вытаскивал халат из рюкзака. Матвею не терпелось узнать, каков результат.

– Ну, что?

Уголки губ Лёхи поднялись вверх. У Матвея было плохое предчувствие. Он знал, что эта надломленная улыбка не означат ничего хорошего.

– Пересдача.

В комнате повисла напряженная тишина. Матвей уставился на Лёху, а тот сел на свой компьютерный стул, смотря на Лену и Матвея, расположившихся на кровати. Он продолжал улыбаться, будто это выражение лица застыло как маска.

Матвей не ожидал. Лёха ведь на отлично сдал предыдущие три экзамена, а тут пересдача. Выгорание Лёху окончательно растоптало? Лёха сильно переживал, хоть и скрывал это. Матвей не знал, как подступиться к нему.

– Ох… С нашими преподами на кафедре это даже не кажется провалом, – сказала Лена, не выдержав молчания.

Она была права. Микробиологию много кто не сдавал, еще и потому что преподаватели жестили. Нигде еще не опрашивали так дотошно.

– Да нет, в принципе было не жестко. Я просто сам попросился на пересдачу, – нижняя челюсть Матвея была в шаге от того, чтобы встретиться с полом.

– Как так? Что тебе попалось? – спросил Матвей, которого новые повороты истории медленно доводили до ручки.

– Первые два вопроса я хорошо рассказал, но у меня в билете был ВИЧ. Я его вообще рассказать не смог. Я смотрел видео по нему, когда ехал в корпус. Я, короче, совсем растерялся и попросил не ставить ничего в зачетку. Пойду на осень.

На экзамене большое внимание уделялось частной микробиологии. Вопрос про возбудителей был самым весомым в билете.

– М-да… Ну, у тебя точно все получится осенью, – постарался утешить Матвей, хотя понимал, что у него выходит не очень. – Не хочешь тортика поесть? Лена, ты же не против угостить Лёху?

– Нет, не против, конечно.

Лёха поджал губы, но быстро расслабил их, однако этот жест не ускользнул от взора Матвея.

– Давайте тортик поедим, – согласился Лёха и пошёл ставить чайник.

Предполагалось, что торт будет сливочно-кокосовым, как и подобает своему прототипу, но этот вкус перебивали сухие и как будто чуть подгорелые коржи. Торт сверху украшали белые шарики, посыпанные кокосом. Они и правда были очень похожи на «Рафаэлло». Лёха подцепил один ложкой и отправил рот, но тут же скривился и отпил два больших глотка чая, потому что это была не конфета, а шарик из крема.

Матвей тоже испытал разочарование, правда, ему повезло больше, потому что он отломил только половину шарика вместе с коржом. Масленность крема ощущалась не так явно. Лена тоже не была в восторге от «Рафаэлло».

В общем, даже торт не скрасил неприятные ощущения от микробиологии. Кажется, он их только добавил.

Пока Лёха собирался, зашла речь о диснеевских мультфильмах. Лена сказала, что её самый любимый – это «Спирит», и Лёха сказал, что он ему тоже очень нравился в детстве. Матвей не понимал, о чем речь, и Лена с Лёхой назвали это кощунством.

В общем, был включен «Спирит» для просвещения Матвея. Лёха очень скоро покинул их и пообещал, что, когда вернется, Матвей должен пересказать ему сюжет мультика. Матвей проводил его взгляд, думая о том, что хорошо, что они не поехали домой сегодня. Лёхе нужна поддержка Вики, к которой он поехал.

Лена с Матвеем съели еще по кусочку торта и, когда мультфильм закончился, Лена ушла домой, потому что бабушка попросила ей помочь.

Оставшись в комнате один, Матвей лежал в тишине наедине с мыслью, что завтра домой.

***

Лёха вернулся к полуночи. Пересказать «Спирта» он, как Матвей и рассчитывал, не стал. Они проснулись в полшестого утра. Они поедут первым рейсом. Автобус выезжал из города в полвосьмого утра. Всего в дороге предстояло быть чуть больше шести часов.

Все начиналось нормально. Они проснулись по первому будильнику, ничего не забыли, не опоздали на автобус. Приключения начались, когда они уже сидели в автобусе.

Они купили два рейса с пересадкой. Сначала им предстояло приехать в столицу области Матвея, а уже из неё поехать в его родной город. Разрыв между рейсами составлял полчаса, однако на подъезде в столицу образовалась огромная пробка. В ней Лёха и Матвей простояли около часа и, конечно же, опоздали на рейс до города.

Матвей был крайне раздражен из-за срыва планов. Они обратились в диспетчерскую, где им выдали какие-то квитанции на обмен билетов, потому что они пропали не по вине Матвея и Лёхи. Потом нужно было преодолеть огромную очередь в кассу, чтобы эти самые билеты обменять. Матвей предложил схитрить и пробраться в середину очереди, но какие-то бабульки накричали на них с Лёхой за то, что они лезли вперед. Пришлось стоять и ждать, как законопослушные граждане.

Из-за того, что они приехали позже, а еще долго стояли в толпе, до нового рейса оставалось мало времени. Матвей и Лёха все-таки решили испытать удачу и пойти в забегаловку рядом с вокзалом, чтобы купить шаурму, но кафешка была переполнена людьми. Кассир сказал, что шаурма будет готова в течение получаса. До отправления автобуса оставалось двадцать минут.

Матвею и Лёхе ничего не оставалось, кроме как купить только какао, который обещали приготовить в течение десяти минут.

«Ты что, на голодовку сел?» – написала Лёхе Вика, когда он отправил ей фотографию стаканчиков с подписью «Наш обед». Эх, если бы она знала, как велико их желание не то что поесть, а пожрать.

Когда до прибытия автобуса оставалось десять минут, Матвей предложил пойти на перрон. Лёха не оценил его суету и сказал:

– Да ладно тебе, время еще есть. Без нас же не уедут.

– Без нас уже уехали, – напомнил Матвей, и после этих слов Лёха пошёл на перрон как миленький.

Поездка прошла гладко, за исключением того, что они голодные и уставшие приехали в город на два часа позже.

От вокзала до дома они поехали на городском автобусе. По пути Лёха попросил сходить в цветочный магазин. Он хотел купить букет для мамы Матвея. По совету Матвея Лёха взял красные розы, потому что мама их очень любила.

– Ой, спасибо! Не стоило, – сказала мама, когда во время знакомства на пороге квартиры Лёха вручил ей букет. Мама не ожидала такого презента и приняла цветы с улыбкой на лице. – Проходите. Что кушать будете, мальчики?

Матвей и Лёха ответили хором:

– Всё!

Мама Матвея была симпатичной женщиной с короткой стрижкой и голубыми глазами. Она встретила их в атласной пижаме, состоящей из черных штанов и рубашки с коротким рукавом, на которой был изображен геометрический узор черно-коричневого цвета. В этой пижаме маму хотелось называть леди или мадам.

Пока Лёха и Матвей расположились в его комнате и переоделись, мама поставила цветы в вазу и накрыла на стол. Она наложила им пюрешку с котлетами, а также оливье. Это все трещало за ушами у обоих, а потом они сами наложили себе вторую порцию салата.

Какой кошмар, что же с людьми делает голод…

Через пару часов с работы вернулся отчим. Это был невысокий русый мужчина с добрыми серыми глазами, который, когда только увидел Матвея в коридоре, закричал на всю квартиру:

– Мотька-а-а-а, здорово! – и с громким шлепком ладони об ладонь пожал руку Матвея. Рука у отчима была сухая и мозолистая. Матвей был рад видеть отчима не меньше его. Отчим похлопал Матвея по спине.

После приветствия отчима Матвей перевел взгляд на Лёху, который давился смехом. Матвей недобро смотрел на него исподлобья и предупреждающе произнес:

– Только попробуй, и я из тебя сделаю котлету вкуснее маминой.

Матвея называл Мотей только домочадцы. Он относился к этому обращению снисходительно, когда оно звучало от родственников. От родственников это звучало будто бы лучше. Перед остальными он представлялся Матвеем и хотел, чтобы к нему обращались только так. Он был не только Мотей, но еще и Рогаликом, потому что у него фамилия Рогалев. Рогаликом его называл двоюродный дедушка до сих пор.

– Хорошо. Не буду, Мат… – начал Лёха, а потом выдержал паузу и закончил: – Мотя!

Лёхе пришлось прятаться от Матвея в большом шкафе-купе, потому что после этого он пообещал ему, что сейчас достанет мясорубку.

После знакомства с родителями и рукопожатием отчима и Лёхи, они наконец прилегли отдохнуть.

Квартира состояла из трех комнат: родительская спальня, зал и комната Матвея. Комната по площади была меньше, чем общажная, и жил он здесь один, а не с кем-то. Четверть неё занимал уже известный большой шкаф-купе, из которого мама устроила собственную гардеробную и склад продуктов. В нем висели платья и мамина верхняя одежда. Мама сказала, что Матвей все равно большую часть года не живет в комнате, так что чего шкафу пустовать.

На нижних полках стояли банки с соленьями, мед и крупы, зачем-то пересыпанные в пластиковые бутылки. Матвей спрашивал, зачем они хранятся в бутылках, но мама сказала лишь, что так надо и Матвей ничего не поймет.

Рядом со шкафом располагалась большая мягкая двуспальная кровать, которую Матвей любил в комнате больше всего. Так же сильно он любил тяжелые шторы блэк-аут. Лёхе и Матвею предстояло вместе ютиться на кровати. Матвей сразу сказал, что, если Лёха не хочется спать с ним, можно постелить на полу, и Лёха почему-то сразу согласился на кровать.

На противоположной от кровати стены были повешены полки, где хранилось много книг и фотографий Матвея. Все книги, которые были дома, Матвей уже прочитал. Много из того, что он покупал, живя в общаге, перевозилось домой. Жаль, что на сессии ему пришлось забросить чтение.

Когда Матвей и Леха немного передохнули, мама дала им наряд сходить в магазин. Во время этой вылазки Матвей показал Лёхе свой район. Они прошли мимо школы, где Матвей учился, мимо дворов, где он тусил в подростковые годы. На большее их не хватило, потому что дорога вымотала.

Спать в одной кровати с Лёхой оказалось той еще проблемой. Матвей спал у самой стеночки. Ему казалось, что он занимает слишком много места. Когда кажется, креститься надо, потому что все оказалось ровно наоборот.

Лёха спал очень беспокойно. Он постоянно ворочался, а один раз закинул руку на лежащего на спине Матвея, будто его здесь не существует. Матвей поднял со своей груди руку Лёхи, которая болталась как сосиска, и положил на Лёху. Он этого даже не заметил.

Когда Матвей снова отвернулся к стене, Лёха лег на спину и одну ногу согнул в колене. И этим коленом он уперся в задницу Матвея. Тот обреченно вздохнул, повернулся к Лёхе и поднял его ногу так, что колено смотрело вверх. На этот раз Лёха что-то пробурчал и повернулся к Матвею спиной.

Когда Матвей решил, что вроде как выспался, он осторожно слез с кровати. Мама уже ушла на работу, отчим дрых без задних ног. Во время завтрака Матвей снова ощутил желание спать, так что вернулся в комнату, но не тут-то было. Пока он бродил, Лёха подмял под себя его одеяло.

Матвей с боем отвоевал одеяло. Как хорошо, что оно у них не общее. Однако после таких баталий сон пропал.

В полдень, когда Лёха проснулся, умылся и пришел в себя, они купили те самые суши, о которых Матвей слагал легенды. Они были огромными и с трудом помещались в рот.

После трапезы отчим позвал Матвея и Лёху лепить пельмени. В их семье редко покупали пельмени. В основном их делали сами, и в основном отчим, потому что он в этом деле спец.

Попутно отчим расспрашивал Лёху о подробностях жизни. Он очень удивился, узнав, что Лёха с Урала.

– Как тебя занесло в наши края? Я думал, с Урала наоборот едут поступать куда-то в Москву.

Отчим думал правильно, просто Лёха любит неординарные поступки.

Он поступил в университет, о котором никогда не мечтал, в город, о существовании которого даже не знал. Лёха хотел поступить в Москву, но ему до бюджета не хватило пары баллов. А вот в региональный вуз проходил спокойно. От университета до родных пенат Лёхи две тысячи километров. Он летал домой только на зимние и летние каникулы, так что скататься на автобусе домой на парочку дней ему не представлялось возможным. Матвей же ездил домой каждые два месяца.

Отчим показывал, как лепить вареники и пельмени. Лёха впервые делал пельмени такой формы. Он не понимал, как превратить вареник в круглый пельмень. И Матвею, и отчиму пришлось несколько раз объяснять Лёхе, что нужно защепить друг с другом кончики. У Лёхи с пятого раза получилось. Потом он показал, как лепили в его семье.

– Никогда такого не видел, – сказал отчим, разглядывая пельмень Лёхи в форме луны.

Затем они сварили свои детища, натрескались и пошли гулять.

Мама предложила Матвею сводить Лёху в «Приозерный парк». Это было отличной идеей. Матвей и сам там никогда не бывал. Вот и подвернулся случай.

Они поехали туда на двух автобусах с пересадкой. Парк находился в поселке городского типа в двенадцати километрах от центра города. «Приозерный парк» назывался так, потому что примыкал к небольшому искусственно созданному озеру. На самом деле это не озеро. Это водохранилище, которое местные превозносили до уровня озера.

Парк был красивым. В нем было посажено много деревьев. Дорожки вымощены камнем, вдоль них стройным рядом стояли фонари. Лавочки и урны для мусора были сделаны из темно-коричневого дерева. В центре парка был фонтан. В парке было несколько деревянных беседок, сделанных в той же цветовой гамме, а также лавочка для влюбленных в виде сердца и железное огромное сердце на металлическом столбе. На него было приковано много замков, которые вешали влюбленные пары. Матвей и Лёха с интересом читали имена и даты.

– А тут есть замок Лёхи и Вики? Матвей, ищи давай, – скомандовал Лёха, взяв в руку один замок, а потом, не найдя нужные имена, бросил его, потеряв интерес.

– А почему я должен? – возмутился Матвей. – Тебе надо – ты ищи.

– Я могу поискать замок с Матвеем и Леной, – сказал Лёха и подмигнул с хитрым выражением лица. Матвей закатил глаза. Режим сводника у Лёхи включился очень не вовремя.

Лёха в итоге сам продолжил поиски нужного замка. Матвей сел на лавочку влюбленных, устав долго стоять. Лёха пришел к нему ни с чем и присел на краешек.

– Не нашел? – спросил Матвей, и Лёха помотал головой. – Купи в хозяйственном замок и напиши на нем «Лёха плюс Вика». Делов-то.

Лёха нахмурился.

– Так не получится. Тогда надо, чтобы тут и Вика была.

Матвей вздохнул. Лёха доведет его до белого каления.

За забором, ограничивающим парк, виднелось озеро. Матвей и Лёха хотели сходить к самому берегу, но им мешала канава. Они не поняли, как пересечь её, к тому же их окутало полчище комаров. Матвей и Лёха быстро ретировались и уже не слишком грустили из-за того, что не пришли к озеру.

Им обоим прогулка очень понравилось. В этой поездке все было хорошо, с одним лишь нюансом. С момента, когда Матвей приехал домой, они с Леной вообще не общались.

Глава 14. С небес на землю

Ты заявляешь, что все будет, как было

И в этот момент мою улыбку смыло

© Dневник Dжессики – Когда ты улыбаешься

На следующий день Матвей и Лёха встретились с Ариной. Настало время показывать Лёхе центральную часть города.

Сначала они погуляли по главной площади. Нет, сначала она приехали на остановку, рядом с которой была часовня в бело-мятных тонах. Лёха её неминуемо сфотографировал и отправил маме.

Площадь малой родины Матвея была менее помпезной, чем площадь, на которой он всегда встречался с Леной, но от этого она не переставала быть уютной. Они гоняли голубей рядом с обелиском, посвященным героям Великой Отечественной войны, рассмотривали фамилии, высеченные на мемориале, который также увековечил память бойцов, воевавших за страну. Лёха с интересом глядел на барельефы, запечатлевшие моменты битвы.

Затем они спустились вниз по улице и оказались в городском парке. Матвей считал, что парк его города круче того, где они с Леной плевались тапиокой. Здесь было новое колесо обозрения с классными застекленными кабинками, в которых двери раздвигались, как в вагоне-купе. Они хотели прокатиться на колесе, но кассирша, сидящая в будке чуть поодаль, не продала билеты, потому что погода была пасмурная и ветреная.

– Тогда давай на каруселях прокатимся, – предложил Матвей, и Лёха поддержал его идею. Арина не захотела и заснятла на свой телефон.

Это были цепные карусели с одноместными сидениями. По мере раскрутки сидения чуть отклонялись в бок, но большую скорость не набирали, поскольку они все же предназначены для детей.

Но было классно. Матвей ненадолго ощутил себя птицей, парящей в воздухе. Ему понравилось чувство полета, прохлада ветра, бьющего в лицо.

Они прогулялись по главной дорожке парка. На одной из скамеек был высечен деревянный медведь. Лёха сел на скамью и попросил его сфоткать рядом с медведем. Он отправил это фотко маме с подписью: «Мой новый друг».

На поле, где были сосредоточены все аттракционы от качелей «Корабль» до небольшого автодрома с детскими машинками, стоял колодец с Лешим. В колодец были накиданы шишки, а Леший держал табличку с надписью «На удачу». Лёха нашёл в траве шишку, которых в парке была куча, потому что он весь усажен хвойными деревьями.

– Теперь точно микру сдам, – сказал Лёха после того, как бросил шишку в колодец. Арина и Матвей невесело посмеялись. Арина закрыла всю сессию на пятерки, так что тоже не знала, что говорить о пересдаче Лёхи.

Дальше они отправились в трехэтажный торговый центр. Его тоже можно было считать достопримечательностью города, потому что в нем был единственный на всю округу «KFC». Он был сосредоточением подростков города, которые постоянно там тусили.

После плотного обеда бургерами они поднялись наверх и снова оказались на площади, а уже от нее пошли в другую сторону по аллее. Там они увидели танк, стоящий на постаменте. Он был установлен в память о воинах Афганистана и Чечни. Чуть дальше расположилась арка с подвешенным на ней атомом. Это был памятник, посвященный ликвидаторам Чернобыльской АЭС.

– Какое-то прям жесткое обилие памятников на одну площадь, – подметил Лёха, фотографируя арку.

– И парков, – сказала Арина. – Сейчас мы пойдем в ещё один.

Это была конечная точка их прогулки по центральной части города. Парк был самым обычным, но от тех, что они с Матвеем смотрели позавчера в его районе, отличался наличием сцены и фонтана. Они сели на лавочку перед фонтаном, чтобы отдохнуть. Матвей наслаждался видом и журчанием воды, а Лёха снимал и одновременно комментировал:

– Не краснодарские фонтаны с иллюминацией, но тоже сойдет.

Матвей никогда в Краснодаре не был, в отличие от Лёхи, который там, судя по его рассказам, как-то отдыхал летом. Но даже так Матвей понял, что краснодарские фонтаны – это нечто фееричное.

Он загуглил фотографию этих фонтанов и офигел.

– Ого… ну ты и сравнил, конечно, – не сдержался он.

Вода краснодарских фонтанов била прямо их-под земли. Фонтанов всего было пять: один большой по центру и четыре маленьких по углам. С высоты это смотрелось очень эффектно, особенно с подсветкой. Бурные потоки воды были очень красивы. Фонтан, перед которым они сейчас сидели, по размеру был лишь с один маленький краснодарский. А они составляли одну громадную композицию.

После прогулки Матвей, Лёха и Арина поехали к ней на дачу на автобусе. По дороге до одного из многочисленных поселков, примыкающих к городу, Лёха зашел в «Ватсапп», чтобы отправить еще несколько фоток маме, и увидел, что мама поставила на аватарку фотку часовни. Они втроем смеялись с этого до боли в животе.

***

Матвей никогда не был в этом поселке, так что Арина стала их проводником.

– Как бы не стала Иваном Сусаниным, – подметил Лёха и получил от Арины болезненный тычок пальцем под ребра.

Они долго шли по каменистой дороге, которая вскоре перешла в земляную. Асфальта не было, зато кое-где под ногами встречались коровьи лепешки. Город кончился, добро пожаловать в сельскую местность.

Дача семьи Арины выглядела дорого. Все дорожки в ней выложены камнем, газончик аккуратно подстрижен. Дом двухэтажный, обшитый светло-бежевым сайдингом с бордовыми, как и крыша, вставками. Рядом с домом была построена летняя кухня в тех же тонах. Около неё пестрели клумбы с кустами пышных лиловых пионов. За домом были деревянная баня и гараж. Также имелся большой огород.

Родители встретили Матвея и Лёху с радушием. Они были немолоды. У отца Арины уже были залысины, а оставшиеся волосы, как и усы, тронула седина. У глаз расползлась сеточка морщин. В волосах матери Арины тоже немного виднелась седина, но она не было сильно заметна, потому что мама, как и Арина, блондинка. У неё были выражены носогубные складки, волосы собраны в аккуратный пучок. И матери, и отцу было за пятьдесят. Родители Матвея на несколько лет моложе.

Мама Арины, как только увидела её, поцеловал в щеку, отец Арины пожал руки Матвею и Лёхе. Мясо, которое замариновала мама, уже ждало своего звездного часа. Отец был готов разжигать мангал.

Вместе с родителями Арины они нанизывали куски мяса на шампуры. Отец рассказал, что имеет прибыльный строительный бизнес. Теперь Матвей понял, как появилась такая роскошная дача.

Отец не подпустил Матвея и Лёху к разжиганию мангала, вынудив отдыхать. Он сказал, что гости в его доме батрачить не будут. Лёха вспомнил, как лепил пельмени с отчимом Матвея, за что Матвей больно ущипнул Лёху за предплечье. Тот аж взвизгнул, как поросенок. А нечего гнать на людей, которые тебя кормят!

Арина показала Матвею и Лёхе огород. Там росли в рядок кусты смородины, неподалеку высажены кусты малины и крыжовника. Матвей спросил, можно ли собрать парочку ягод с куста малины, и Арина засмеялась.

– Да берите, конечно, можете сколько угодно взять.

– Бро, какой ты молодец, – сказал Лёха. – Спасибо, что спросил, я тоже думал малинки поесть.

Рядом с кустами малины Матвей и Лёха застряли минут на десять. Матвей потом ходил по огороду с полным ртом ягод и довольный их жевал.

Арина показала раскидистую яблоню. Только вот у неё пока ничего не возьмешь, потому что яблоки еще рано срывать. Треть огорода, конечно же, была высажена картошкой. Стояли теплицы с помидорами и огурцами, имелись грядки с прореженной свеклой и морковью, луком, листовым салатом, тыквой, капустой, кабачками. В общем, все как у всех.

– Моя мама – та еще огородница, поэтому она садит всего и по многу. Потом мы, правда, не знаем, куда это девать, часто продаем.

– Понимаю, – поддакнул Матвей. Его мама тоже любила огородные дела.

Когда они вернулись с экскурсии по участку, отец Арины колдовал над мясом. Он предложил Матвею и Лёхе после трапезы попариться в бане. Они отказались, потому что у них не было с собой ни сменной одежды, ни мыльно-рыльных принадлежностей.

– Да ладно вам, чего стесняться? Мы вам все дадим, – со смешком сказал отец, но мама скрестила руки на груди и покачала головой.

– Ладно, не смущай мальчиков. Не хотят, так не лезь. Это хорошо, что я тебя заставила их спросить, хотят они или нет. А то он уже был готов ринуться топить баню, представляете?

Матвей и Лёха посмеялись, хоть им и было неловко. Когда мясо почти было готово, родители сказали, что сходят к соседям через дорогу в гости. Они позвали их на чай. Родители обещали вернуться через пару часиков. Так они оставили Арину, Матвея и Лёху одних.

С их уходом на участке стало намного тише и спокойнее. Но это было плохо.

Ведь в постоянных похождениях, разговорах и поездках забывалось о переживаниях. Прогулка по городу, обед в «KFC», дорога с препятствиями до дачи, экскурсия по дачным прелестям отвлекали от тяжелых дум. Сейчас темп замедлился. Его разбавляли лишь треск мангала и обрывки фраз Арины и Лёхи.

Арина нашла колонку и подключила к ней с телефон через блютуз. Она с позволения друзей поставила свой плейлист. Ни Матвей, ни Лёха не были против, потому что у них обоих музыкальные вкусы совпадали с Ариниными.

Спустя несколько веселых треков началась песня МУККИ «Боль». Она отправила и без того ухудшевшееся настроение в путешествие по ту сторону плинтуса. Матвей открыл диалог с Леной и вздохнул.

– Чёт ты грустный какой-то, – обняв Матвея за плечи, заключил Лёха. Матвей вздохнул. Мысли в голове клубились едким дымом, а песня добивала.

«Я вызываю боль и исчезаю эффектно

Чтобы ты любила меня больше, чем лето

И мыслями прочь и до края Вселенной

Как эта любовь растекалась по венам»[1]

Лёха заглянул в телефон, явивший ему переписку с Леной с сообщениями трёхдневный давности. Лёха сразу все понял.

– С Леной не все окей?

Матвея не выдержал и выдал:

– Да кринж какой-то! – он в сердцах выключил телефон и отложил его подальше на стол. – Не пишет мне три дня с момента, как я приехал домой. Я перестал писать, и она тоже.

«Видишь, как небо над нами зависло?

Сколько мне ждать, пока ты успокоишься?

Внимание твое – это моя утопия»[2]

Лёха почему-то заржал. Матвей повернулся в его сторону и вопросительно выгнул бровь.

– М-да, чувак… Как же ты из-за неё паришься…

Матвей повел плечом и сбросил с него руку Лёхи.

– Очень смешно! Я не понимаю, почему она мне не пишет. Такого никогда не было. Раньше мы общались каждый день. Но… Раньше я всегда писал первым, а тут перестал, и она не старается.

Лёха не успел ответить, потому что его отвлекли.

– Что там с мясом? Лёшка, ты спалил его небось, а? – крикнула с крыльца Арина, неся большую тарелку с нарезанными овощами.

– Я делаю все по красоте! – ответил Лёха.

– Ну, пошли, значит, красоту хавать, – сказал Матвей и поднялся с места. Он направился к мангалу, а Лёха пошёл за ним, не забыв, конечно, упомянуть о телефоне, который Матвей специально оставил на столе, чтобы не мозолил глаза.

– Влюбленный дурачок, паришься из-за Лены, – довольно произнес Лёха, выглядя как кот, объевшийся сметаны. Матвей закатил глаза и несильно пихнул Лёху локтем в бок.

Шашлыки уже были готовы. Они хорошо подрумянились, так что Лёха и Матвей принялись убирать шампуры.

Мясо было изумительным, но вкус из-за тяжелых дум будто притуплялся. Матвею все было не мило. Он не писал в первый день, потому что был слишком занят поездкой, расположением дома. Вчера он удивился, осознав, что весточки от Лены не было. В тг-канале она тоже не прокомментировала ни один из его постов, а их было много: Матвей рассказывал о каждом казусе на пути домой, о цветах, вкусной маминой еде, роллах, пельменях, налепленных с отчимом, о парке. Лена хранила молчание.

Матвей, если честно, уже устал писать первым, так что решил подождать. Но диалог продолжил ползти вниз в списке чатов. Начала обуревать тревога. А теперь вообще стало тошно.

Уже давно играл другой трек, но припев из песни МУККИ все не давал покоя, потому что он было олицетворением того, что происходило. Лена заставляла его испытывать много ярких эмоций, а сейчас действительно эффектно исчезла. Лето – это самое любимое время года Матвея, но, кажется, он любил Лену сильнее. Лёха прав: он такой влюбленный дурачок. Но если бы только все заканчивалось глумливыми фразочками…

– Ну что такое, Матвей? Мясо что ли жесткое? – спросила Арина. Она была не в силах смотреть на кислую мину Матвея, который как будто ел не шашлык, а общажного таракана.

– Нет, все супер. Просто…

– Просто у него траблы с Леной. Он в неё втюрился не по-детски и теперь страдает.

Кусочек мяса, который Арина держала в руках, чуть не выпал из её руки.

– Как влюбился? Так, – она закинула мясо в рот и продолжила серьезным тоном. – Быстро рассказали мне все! Я негодую от того, как много событий из ваших жизней пропустила. Вы что, с Леной встречаетесь?

Матвей отрицательно помотал головой.

– Нет, просто… Ну…

– У них все к этому идет, – сказал за Матвея Лёха. Матвей бросил на него испепеляющий взгляд. – Что? Ты делаешь такие драматичные паузы, что у меня аж аппетит пропадает. Не могу смотреть на то, как ты тянешь кота за яйца.

Матвей цокнул языком и закатил глаза. Он вкратце пересказал все события, произошедшие между ним и Леной, и не дал слова вставить Лёхе. Ему осточертело, что он выступает его посредником. Матвей может справиться и сам.

Арина внимательно слушала Матвея, а на упоминании фразы «Если вдруг между нами что-то получится и мы замутим…» широко распахнула глаза от шока.

– Что, она прям так и сказала?!

– Да, – кивнул Матвей. – А потом… После консультации по философии мы сидели на лавочке, ели палочки. Ну… Те, что для поцелуев…

Лёха закашлялся, подавившись огурцом. Арина начала яростно бить его по спине, но, кажется, от этого он кашлял только сильнее.

Весь багровый от напряжения, Лёха отпил чай из стакана, когда пришел в себя, а потом еще полминуты тяжело дышал, как загнанный зверь.

– Ты меня сейчас чуть не убил! – воскликнул он. – Вы что, целовались?!

Матвей об этом Лёхе не рассказал. Он настолько расстроился из-за того случая, что оставил это втайне ото всех.

– Нет, не целовались. Она… – Матвей старался не делать «драматических пауз», но они возникали не по его прихоти, а из-за того, что об этом непросто говорить. – Она была очень близко к моему лицу, но в последний момент отвернулась. Это как в трюке, который исполняют твои корейцы на сцене.

Арина увлекается к-поп музыкой и фанатеет от многих корейских групп. В начале их дружбы она прожужжала Лёхе и Матвею все уши насчет Бан Чанов, Хёнджинов, Чонгуков, Розе и всех прочих. Она даже заставляла учить всех участников групп «BTS» и «Stray Kids». Матвей постоянно путал Тэхёна и Юнги, а о наличии Хосока вообще порой забывал. Лёха из «Stray Kids» смог запомнить только басящегося Бан Чана и Хёнджина.

Так вот, Арина показывала тиктоки, в которых один из участник группы прямо на сцене подбегал к другому, обхватывал лицо руками. Он стремительно приближался, будто для поцелуя, и в последний момент, в миллиметре от чужих губ, поворачивал голову в сторону. Он делал это так быстро и ловко, будто это уже что-то выученное. Зал взрывался от восторженных криков. Матвей, глядя на это, понимал, что фансервис не щадит никого.

– Короче, она опрокинула тебя с поцелуем, – подытожил Лёха, чем забил последний гвоздь в крышку гроба Матвея.

– Да. А сейчас она молчит три дня. Я не понимаю, что это за фигня.

– Тебе надо поговорить с ней, – сказала Арина.

– О чем? – не понял Матвей.

– О ваших отношениях. Спроси, что между вами происходит.

– Да, Матвей. Хватит тянуть кота за яйца, – хохотнул Лёха, и Матвей не сдержался и ощутимо шлёпнул его плечу, из-за чего тот взвыл.

– Хорош клоунить, достал уже! – Матвей был на грани бешенства. Они обсуждают важную тему, а ему только дай повод поржать.

Арина смерила Лёху осуждающим взглядом.

– Лёш, ну реально. Давай серьезно.

Лёха вытянулся по струнке.

– Ладно. Согласен. Тебе действительно стоит с ней поговорить.

– Спроси еще, почему она не писала три дня. Скажи, что тебя это беспокоит. Мы с Мишей всегда обсуждаем проблемы, которые возникают в отношениях. Я считаю, что очень важно проговаривать все неприятное сразу, чтобы это не копилось.

Матвей был такого же мнения, и именно эти суждения сподвигли его на разговор о том, почему Лена обрывает диалог на середине.

– Да, я уже вел с ней такой разговор один раз.

– Ну вот и молодец. Мы будем держать за тебя кулачки, – Арина положила руку на его плечо и слегка сжала.

Лёха после отчитывания от Арины сидел тише воды ниже травы, но сейчас выглядел так, будто ему в голову пришла гениальная идея:

– А давай я ей напишу?

– Что? – удивился Матвей. – Зачем?

– Ну… – Лёха загадочно поиграл бровями. – Я скажу, что ты по ней соскучился, и посоветую, чтобы она встретила тебя на вокзале в такое-то время. Как тебе?

Матвей поморщился.

– Лёх, ну это кринж…

– Чё кринж-то? – возмутился он. – Нормально. Если она тебе не пишет сама, надо подтолкнуть её. Давай!

– Даже не знаю…

Матвею эта идея не нравилась тем, что Лену как раз нужно было направлять. Он хотел, чтобы она действовала не по чьей-то указке, а из собственных побуждений. К тому же девушка, которая встречает парня на вокзале… Как будто это странно и должно быть наоборот. Хотя ладно. Встречают же после армии, правильно?

В конечном счете, Лёха написал Лене. Он сказал, что Матвей, который сейчас взвыл от стыда, очень скучает. Лёха предложил Лене встретить их на вокзале, и она согласилась. Это так вообще убило Матвея.

Арина никак не прокомментировала идею Лёхи. Она просто позволила ему сделать это. Матвей решил принять помощь и от него, и от нее, ведь им виднее. Они достаточно долгое время состоят в отношениях со своими половинками. Лёха с Викой встречается больше полугода, Арина со своим парнем Мишей – почти два года и где-то полтора живет с ним.

За вечер Лена никак не подала признаков того, что общалась с Лёхой. Она также оборвала диалог с ним на полуслове. Она ничего не ответила на сообщение о том, что Лёха напишет, когда они будут подъезжать к городу.

Матвею нужно было делать вид, что он об этой авантюре не знает. Это будет непросто, ведь он, когда волнуется, очень плохой актер. Почему все так запутано?

«Любить обещает, потом забывает,

Смеется, как будто, ни при чем.

Так сильно волнует, так нежно целует,

И в области сердца горячо»[3]

Они дожарили шашлыки специально для мамы и папы Арины и просидели на летней кухне допоздна. Вечером Арина включила гирлянду, подвешенную под крышей. Она излучала теплый желтый свет, создавая уют.

Мама и папа Арины написали ей, что останутся у соседей с ночевкой. Арина посмеялась над этим и сказала, что с соседями родители очень хорошие друзья.

Их семья прожила в частном доме до начала обучения Арины в школе. Они купили квартиру в городе, потому что так Арине было бы удобнее добираться до школы, все в шаговой доступности, да и детей, с которыми Арина могла общаться, тоже больше. Только вот душа родителей все равно тянулась в деревню. Они люди работящие, познакомились, живя на одной улице в поселке. В итоге они не выдержали и купили дачу. Каждый год все лето они жили там.

Матвей и Лёха к ночевке были не готовы. Мама в одиннадцать часов звонила и спрашивала, как у них дела. Матвей сказал, что скоро вернутся домой. В полдвенадцатого они вызвали такси и поехали в город, обещая Арине встретиться на практике.

***

Рано утром так же на первой рейсе Матвей и Лёха поехали домой. Арина решила поехать вечером и вернуться завтра утром за несколько часов до сбора на практику.

На этот раз они ехали не с пересадкой, а прямым рейсом. Казалось, это будет спасением, ведь они никуда не опоздают, однако в промежуточном городе, где всегда происходит остановка, они задержались на двадцать минут дольше, потому что что-то случилось с двигателем, и водители его чинили. В пути Лёха чувствовал запах горелого и говорил, что скоро автобус встанет. Так и оказалось.

На этом, к счастью, приключения закончились.

Когда они подъезжали, Лёха включил отслеживание геолокации, чтобы она знала, через сколько их ждать. Сердце Матвея учащенно забилось от тревоги. Он старался не думать о том, что увидит Лену при таких обстоятельствах. Лёха сказал, что Вика его встретит, но от этого легче не становилось.

Они уже рассекали по дорогам города мимо известных кафешек и магазинов. В груди Матвея сгущалось волнение. Он не находил себе места. Лёха сказал, что Лена уже их ждет, и Матвей сидел как на иголках. Ему было страшно.

Они вышли из автобуса, но у вокзала Лены не было. Зато стояла Вика. Они с Лёхой, увидев друг друга, сразу же обнялись и коротко поцеловались в губы. Вика достала из сумки мешочек с двумя эчпочмаками и вручила их Лёхе.

– На, ешь, а то без меня голодуешь круглые сутки.

– А мне можно один? – спросил Матвей, и Вика недобро посмотрела на него.

– Нельзя. Оба Лёше, потому что он одним не наестся.

Матвей взгрустнул, но противиться не стал. Он вообще сказал это шутки ради, но Вика её не оценила.

Лёха обожал эчпочмаки Вики, всегда хвалился ими, когда Вика его угощала, но никогда не делился, потому что «хочет увеличить свое удовольствие в два раза». Так что Матвей даже не рассчитывал, что его угостят.

Матвей отвлекся на эту сладкую парочку и забыл о собственных тревогах. Но внезапно раздавшийся за спиной голос заставил подпрыгнуть от испуга:

– Привет!

– Ё-моё! – воскликнул Матвей ничуть не наигранно. Он повернулся к Лене, и теперь пришлось дальше изображать удивление: – Привет… Э… Что ты здесь делаешь?

Лена загадочно улыбнулась.

– Лёша написал, во сколько вы возвращаетесь, вот я и решила приехать.

Матвей кивнул, поджав губы.

– Понятно… – Конечно, все было немного не так, но он не стремился вытащить из неё правду. К тому же что она еще могла ответить? – Спасибо. Мне… Приятно. Соскучилась по мне, да?

Лена неопределенно покачала головой.

– Если честно, не успела.

Матвея словно облили ледяной водой из ведра. Он не стал говорить о том, что сам же соскучился. Это звучало бы унизительно и жалко.

Лёха и Вика сказали, что едут домой к Вике. Матвей, получается, снова оставался в общежитии один.

– Ты сразу сейчас домой поедешь или хочешь провести время вместе? – спросил Матвей.

– Я могу не уезжать прямо сейчас.

Матвей расценил это как положительный ответ и задал закономерный вопрос:

– Не хочешь пойти в гости?

Матвей не видел других вариантов, как им еще сегодня потусить. Он устал после долгой поездки, к тому же не выспался, так как они снова проснулись в полшестого утра.

Когда они ехали в автобусе до общежития, Матвей прислонился к поручню, около которого стоял, так как все места были заняты, и чуть не уснул. Как только они пришли в комнату, Матвей достал контейнер с пельменями, который мама положила ему в дорогу. Он разогрел пельмени в микроволновке, вскипятил чайник и принялся есть.

– Вкусно? – засмеялась Лена, наблюдая за тем, как быстро ест Матвей.

– Да. Хочешь?

Матвей протянул Лене вилку с нанизанным на неё пельменем. Он думал, что Лена возьмет вилку, но она съела пельмень фактически из рук Матвея. Окей.

– Очень вкусно! – сказала Лена. – Это домашние?

– Да. Мой отчим лепил.

– Круто. Я читала посты, где ты говорил, что вы вместе готовили.

Сердце Матвея пропустило удар.

Окей.

То есть она все читала, но даже не подумала написать.

Окей.

– Слушай, – начал Матвей ковать железо, пока горячо, – а почему мы не общались все три дня?

Лена пожала плечами.

– Я не хотела мешать твоему времяпрепровождению дома.

Матвей задохнулся от возмущения. Она? Мешать? Когда она вообще мешала?! С чего она вообще взяла, что мешает? То есть, когда они переписывались во время сессии, гуляли прямо перед сессией, она не мешала, а тут вдруг начала? Лена, ау, что за бред? Дебет с кредитом не складывается!

Но вместо этого вороха вопросов Матвей сказал лишь:

– Лен, ты бы не помешала. Даже если я проводил время с родителями и Лёхой, я бы нашёл время поговорить с тобой. Мы же во время сессии общались и ничего.

Лена выглядела очень задумчивой, словно тщательно анализировала слова Матвея.

– Ну… Да, ты прав.

Он надеялся, что Лена все поняла. Только вот он не понимал, было ли это настоящей причиной молчания.

Они решили посмотреть полнометражное аниме, во время которого Матвей почти засыпал на плече Лены. Она снова, как на консультации по философии, наклонила голову к его. На середине аниме они переплели пальцы рук.

Матвей половину времени думал о сюжете аниме, а половину – о предстоящем разговоре, и ему становилось страшно. Он несколько раз приоткрывал рот, чтобы сказать: «Слушай, хочу еще спросить. Кто мы друг для друга?». Но каждый раз он не решался. Озвучить это было намного труднее, чем спросить, почему они не общались.

Какая же тупая ситуация.

Они закончили смотреть аниме, но Матвей так ничего и не спросил. Он вызвался проводить её до дома, но во время дороги так и не спросил. Лена поцеловала его в лоб, а он её – в висок, когда они прощались, но он так и не спросил.

«Горячие следы от поцелуев

Говорят мне о том, что я рискую»[4]

«Ну что, вы поговорили с Леной?», – спросил Лёха. Это сообщение Матвей прочитал, стоя у дома Лены.

«Нет. Не понимаю я её. Может, я поторопился с чувствами?», – ответил Матвей. Он и правда был в замешательстве. Сегодня было достаточно спорных моментов, которые заставляли усомниться в правильности этой беседы. – «Я хотел поговорить об этом лично, но мне не хватило смелости. Да и атмосфера была не та. Не хочу об этом говорить в ближайшее время»

Он шёл домой и понимал, что так больше не может продолжаться. Он обязан сделать это.

В конце концов, Матвей достал из кармана джинсов телефон, открыл диалог с Леной и начал печатать. В моменте он увидел, что его пальцы слегка подрагивают.

Он отправил длинное сообщение, погасил экран и ускорился.

«Лена, я ещё вот что хочу спросить. Что происходит между нами? В каких мы отношениях? Ты хочешь, чтобы между нами было что-то большее, чем дружба?»

«Лично для меня это ощущается больше, чем просто дружба, но при этом это не отношения. И это подвешенное состояние напрягает»

Матвей достал телефон, когда пересек пешеходный переход.

«Я в ожидании чего-то опасного

Магически белого, в жизни ужасного

Как оценить, что имел в наличии?

Пустые места, они так идентичны»[2]

Индикатор горел, значит, уведомление пришло. Матвей шумно выдохнул. Пальцы похолодели от волнения. Сейчас ведь все решится. Прямо сейчас. Вот прямо сейчас. Боже!

Он закрыл глаза, разблокировал телефон, смахнул уведомление, чтобы не заспойлерить сообщение Лены, и прочитал его уже в чате:

«Честно говоря, я думаю, что это то, когда люди кайфуют от общения друг с другом, и им комфортно быть рядом. Меня это устраивает, такие отношения редки и ценны. А переводить их в крайности дружбы или романтики… А не обесценит ли это все? Не наложит ли ограничения?»

«Мне не хочется отношений. Мне нравится то, какие у нас сейчас отношения»

– Ха-а-а, твою мать, – произнес вслух Матвей, не сдержавшись. На его лице застыло масковидное выражение. Он натянуто и нервно улыбался, прямо как Лёха, рассказывая о расставании с Викой и пересдаче. Вот уж правду говорят: с кем поведешься, от того и наберешься.

Очень быстро улыбка треснула. Губы поджались, став узкой напряженной полоской. Матвей преодолевал путь до общаги широкими шагами, каждый из которых являлся двумя обычными.

Он ненавидел себя, Лену и весь мир в этот момент. Но себя в первую очередь.

Как он умудрился так вляпаться? Он снова облажался. В который раз. Опять все получилось наперекосяк. Матвей, ну как так?! Почему ты такой лох?

У него ведь были сомнения. Он не был до конца уверен. Но при этом он помнил все, что говорила и делала Лена. Он помнил «Если вдруг между нами что-то получится и мы замутим», а также «Я уже успела тебя полюбить». Он помнил сраные шоколадные палочки, сотни поцелуев в щеку. Да если бы только в щеку! Поцелуй на лбу все еще горел, но теперь он обжигал.

Он не дурак. Это все было довольно прозрачно. И это видел не только он.

Ему не показалось.

Лена опрокинула его не только с поцелуем.

«Как мне понять, что это всё не со мною?

Заплатил бы за это двойною ценою»[2]

_____________________________

[1] – строчки из песни МУККА «Боль»

[2] – строчки из песни Dневника Dжессиики «Когда ты улыбаешься»

[3] – строчки из песни Сергея Лазарева «Это всё она»

[4] – строчки из песни Даниила Кима «Прощай»

Глава 15. Вблизи, но в недосягаемости

Каждый сантиметр твоего тела

Станет километрами между нами

Скажи мне эти три слова, что ты так давно хотела

«Давай останемся друзьями»

© Lizer – Между нами

Матвей был разбит. Он не понимал, как так можно. И не понимал, какую эмоцию юзать.

Он написал Лёхе, что они поговорили.

«Чё каво?», – ответил Лёха. Матвей с грустью подумал, что в итоге ничего и никого.

«Ничего между нами не будет», – отправил Матвей и переслал сообщение Лены. Лёха прочитал мгновенно.

«Чё за кринж? Долбанутство, я такое не одобряю»

Матвей был рад, что они с Лёхой одного мнения насчет ситуации.

«Я теперь ощущаю себя идиотом, потому что написал это», – Матвей переслал сообщение, где говорил, что ощущал, что их с Леной взаимодействия – это больше, чем дружба, но еще не отношения.

«Да блин, она как будто хочет на кол сесть и конфетку съесть», – продолжил негодовать Лёха. – «А так не бывает, надо выбирать. Она ведет себя сейчас, как ребенок, который не хочет отвечать за последствия своих слов»

«Я, честно, от неё такого не ожидал. И сейчас моё мнение о ней очень сильно ухудшилось, потому что ненормально так делать»

«Честно, я тоже не ожидал», – согласился Матвей. – «Я ничего не понимаю, потому что она буквально говорила, что воспринимает происходящее между нами как нечто серьезное»

«Если бы не её слова, не поцелуйчики и то, что она не против этого, я бы вообще об этом не подумал. Это самое главное, что меня сбило с толку»

Лёха продолжить строчить гневные тирады:

«Вот именно! Я согласен, четких границ может и не быть, но нужно понимать, кто вы друг другу, потому что иначе это суета непонятная. Вы можете встречаться и быть друзьями. А то, что она якобы не хочет загонять все в рамки… Ну это ваще пипец какой-то»

«Определение отношений должно быть», – подытожил Лёха.

«Иначе получится то, что получилось», – с горечью подумал Матвей.

Диалог с Леной заглох, потому что Матвей прервался на общение с Лёхой. Он решил спросить у неё, что она имела в виду, когда говорила, что для неё все серьезно.

Лена довольно быстро дала ответ. Когда Матвей прочитал его, он пришел к выводу, что лучше бы никогда его не видел:

«Я и правда воспринимаю это все серьезно»

«Серьезно как: «Я настолько доверяю тебе, что могу взяться за руки и в принципе не против тактильного контакта»

– Да какого хрена просто?! – взмолился Матвей и запустил пальцы в волосы. Он с силой их сжал и стиснул зубы. Злость хлестала его душу розгами.

Он переслал последнее смс Лены в чат с Лёхой. Лёха отреагировал на это стикером с обалдевшим котом, эмоции которого Матвей разделял.

«Спасибо за разъяснения», – написал Матвей Лене. – «Однако я не понимаю, что значили слова: «Если между нами что-то получится и мы замутим…». Что это вообще было, Лена?»

На этот раз Лена долго молчала. Кажется, Матвей всерьез озадачил её этими словами, иначе почему она думала еще минут пять?

С каждым сообщением Лены Матвей погружался все глубже в дерьмо.

«Я помню, что сказала, что это всё серьезно, но про мутки – нет. У меня сейчас большой мозговой штурм»

Матвею хотелось что-нибудь сломать.

Он подорвался с кровати и начал мерять шагами и без того маленькую комнату. Ему хотелось топать ногами, кричать, биться головой и кулаками о стену. Он посмотрел на свой стол с разложенными на нем вещами, которые он брал домой. Он вытащил их, когда доставал контейнер с пельменями. Матвея посетила мысль рывком скинуть все шмотки со стола, чтобы они разлетелись к чертям собачьим по всей комнате и закатились в её самые укромные уголки. Его остановило то, что он же потом и будет ползать по полу и искать вещи в этих уголках. Нет уж, не надо себе усложнять жизнь, хватит с него.

«У меня шиза или что?», – написал Матвей, снова переслав Лёхе сообщение Лены. – «Я чувствую себя клоуном. Я реально все это придумал?»

Он знал, что это не так. Он был на сто процентов уверен в своей адекватности. Он не сомневался, что память его не подводила. Уж в этом-то она не могла подвести.

Матвей попросил Лёху приехать к нему, потому что оставаться одному наедине с этим месивом было невыносимо. Матвей был даже готов вызвать Лёхе такси, но он слегка расстроил отказом:

«Матвей, прости, я обещал Вике провести вечер с ней. Хочешь, поговорим по телефону или видеосвязи?»

Матвей не хотел. Ему нужно было физическое присутствие, а так было достаточно излить душу в переписке, с чем он прекрасно справлялся. Он написал, что говорить не хочет.

«Прости, пожалуйста, Матвей»

«Все нормально», – ответил тот. Все и правда было нормально. Если Лёха обещал Вике, он не будет вмешиваться.

Матвей решил расставить границы между ним и Леной, потому что то, что было между ними – неправильно. Настолько жирный флирт ощущался за версту. Матвей мог привести миллиард сообщений в доказательство того, что непонятно, что человек не хотел отношений с ним.

Лёха одобрил его решение:

«Я рад, что ты это сделаешь, потому что тут либо расставлять границы, либо превращать это в отношения»

«Я таким дураком был, – написал Матвей. Его съедало чувство вины. – Я понимаю, что совершил такую большую ошибку»

«Зато твоя сегодняшняя ошибка уберегла тебя от больших ошибок в будущем. Если бы у вас эта фигня продолжилась еще месяц, это был бы полный кринж»

«Если бы это было еще месяц, я бы откинулся», – решил Матвей и начал строчить сообщения Лене.

Он сказал, что, раз между ними ничего не будет, он хочет, чтобы прекратились флирт, поцелуи и заигрывания по типу ситуации с шоколадными палочками. Также он попросил, чтобы больше не звучало обращение «Зай».

«Ты хочешь, чтобы вообще ничего не было? Даже обнимашек и опускания головы на плечо?»

Матвей вздохнул. Сообщение Лены звучало по-детски. Но, как бы то ни было, он и сам не хотел, чтобы исчезало абсолютно все, так что сказал, что их можно оставить.

Лена спросила, почему Матвей вообще поднял эту тему. Матвей с горечью усмехнулся и написал, что он еще не начал что-либо чувствовать, но его путали двойные послания Лены, поэтому он хотел во всем разобраться.

Он переплел правду и ложь так же, как переплетались и шли в разных направлениях мышечные волокна в матке. Ой, гистология все еще не отпускала. Ну да, сессия закончилась около недели назад.

На этом их переписка закончилась, а Лёха тем временем прислал голосовое сообщение:

– Пардон за голосовое, но просто хочу сказать, что у меня стойкое ощущение, что она то ли боится этого… Как это называется… Мне показалось, что у неё избегающий тип привязанности. Да, я начитался умных психологических терминов в Интернете. Так вот, она либо реально боится этого, либо просто не умеет нести ответственность за свои слова.

Матвею тоже показалось, что Лена так резко слилась, потому что испугалась. Иначе как сливом это не назовешь. Еще несколько часов назад на подаренное колечко она говорила «Я согласна», несколько дней назад чуть ли не целовала его в губы, а теперь говорит, что не настроена на отношения.

«Люди не понимают друг друга

Люди пугают да врут

А любят, когда это труд и всецело невыносимо

Ты мне целовала спину

Туда же и наносила две тысячи ножевых

А мне чудилась даже в них нежность»[1]

– У вас все было так непонятно. «Нет, это по-дружески». Хорошо, тогда у нас с Викой огромная дружба, – сказал Лёха во втором отправленном голосовом.

Матвей написал «Да» и обессиленно рухнул на кровать. Он не знал, что ему делать. Как ему дальше общаться с Леной? Он теперь не хотел её ни видеть, ни слышать. Ему не хотелось заниматься всем, что связано с ней. А с ней было связано очень много. Как он будет продолжать песни без неё? Лена – его вдохновение, его мотивация, его помощь. Он без неё, как без рук. Он бы не смог придумать даже те крохи, что есть сейчас. Если бы не её заинтересованность, он бы бросил песни спустя две зарифмованные строчки. Без Лены он не сможет осуществить свою мечту и создать цикл песен.

Он не сможет и не захочет прекращать общение полностью, но сейчас ему было так тошно. За три месяца этот человек сильно повлиял на его жизнь, так сильно вовлекся в неё. Всё рухнуло по щелчку пальцев. Как карточный домик.

Матвею нужно время отойти. Об этом он написал Лёхе.

«Ты имеешь полное право на это время. Я бы на твоем месте тоже не смог общаться с человеком. Да и она вряд ли будет писать тебе сама, как мы знаем»

Матвей поджал губы. Лёха был прав. Она ему, конечно же, не напишет, но Матвею это сейчас будет на руку.

Он открыл поисковик и вбил запрос «Избегающий тип привязанности». Но как только страница прогрузилась и высветился список сайтов, Матвей закрыл вкладку и погасил экран.

Пора спать. Завтра рано вставать. В восемь тридцать утра автобус уже выезжает на практику. Надо будет встать еще раньше, чем Матвей планировал, потому что он не разобрал вещи и не положил то, что пригодится в поездке. Сейчас на сборы у него не было сил. Лёха говорил, что тоже приедет рано утром, так что они вместе будут в полусне паковать шмотки.

***

Матвей проснулся от того, что Лёха потряс его за плечо и бросил на подушку телефон, разрывающий от трели будильника вперемешку с вибрацией. У Матвея вместе с подушкой завибрировала и голова. Он полусонно потянулся к телефону и с ужасом увидел время 06:07. Его будильник орал семь минут, а Матвею хоть бы хны.

– Ну ты и дрыхнешь, конечно, – осуждающе произнёс Лёха. Он только пришёл домой и тут на тебе – теплая встреча.

Матвей вынул из ушей беруши.

– А? Чего?

Лёха махнул рукой.

– Забей. Говорю, дрыхнешь будь здоров.

Матвей тяжело вздохнул и перевернулся на спину. Иногда он не слышал будильник из-за сна в берушах, но без них не мог спать, потому что то в коридоре топают, как слоны, то льется вода из очень громкого крана, – Матвей впервые такой громкий встретил – то посреди ночи раздастся звук смыва унитаза, потому что кому-то приспичило в туалет. За окном ко всему прочему и в три ночи, и в пять утра могла ни с того ни с сего лаять псина, которая бесит Матвея уже второй год. Окна их комнаты выходили на частные дома, а в качестве бонуса была эта неугомонная.

Лёха широко зевнул и заразил этим Матвея, который готов был перевернуться на другой бок и снова уснуть. Но ему пришлось соскрести себя с постели и пойти умываться.

Холодная вода смогла немного привести в чувства. У Матвея появилось больше сил. Он поставил чайник и, пока тот кипятил воду, Матвей убрал вещи, оставленные вчера на столе и стуле по приезде, начал собираться по новой. Лёха покачал головой из-за того, что Матвей разбросал вещи. Лёхе бы об этом говорить: сам может прийти после пар, кинуть вещи на стул и рухнуть на кровать, уснув часа на четыре. А утром часто не заправляет постель и кидает на неё домашнюю одежду. А Матвей разок не убрался, так все…

– Я как мем «Напсиховался и спит», прошу не осуждать. К тому же не тебе это делать, – сказал Матвей, заставив Лёху скукситься.

Они быстро позавтракали, сложили вещи и пошли со своими баулами к главному корпусу. И у Матвея, и у Лёхи было по рюкзаку и спортивной сумке. Матвей ко всему прочему тащил гитару. Он узнал, что её провоз не запрещается, чему был очень рад, ведь она за эти три недели точно понадобится.

Несмотря на то что такая практика была уже в прошлом году и они знали, что да как будет, все ощущалось как в первый раз. Матвея не покидало чувство, что он что-то забыл. Он несколько раз перепроверил все документы, порылся в рюкзаке, пока они стояли у корпуса в ожидании университетских автобусов, которые увезут их на место практики.

Ах да, он забыл дома надежду на отношения с Леной. Точно, как он мог запамятовать?

Арина, которая приехала к корпусу на такси, будто прочитала его мысли, ведь после приветствия первым делом задала вопрос:

– Ну что, как дела с Леной?

Матвей неловко посмеялся и переглянулся с Лёхой, у которого тоже было крайне странное выражение лица. Он первым отвел взгляд, как бы говоря, что не хочет участвовать в разговоре об этом человеке.

Матвей неохотно ответил:

– У нас ничего не будет. Она сказала, что не хочет отношений. Вообще.

Арина ахнула. Она тоже оказалась не в восторге от реакции Лены, но её слова Матвей слушал вполуха. Ему, как и Лёхе, было неприятно говорить о Лене. Арина, кажется, поняла это и перевела беседу в другое русло. Она сказала, что из-за ночного рейса жутко не выспалась и с трудом заставила себя собираться на практику, а не ложиться спать. Потом она ушла к своему парню Мише – высокому кареглазому брюнету в очках с массивными бицепсами и грудными мышцами. Матвей видел в нем более накаченную и менее замученную версию Максима. Вскоре на такси приехала Вика, и Лёха заболтался с ней. Матвей оставил друзей ворковать со своими половинками и ушёл к одногруппникам.

В назначенное время приехали три ПАЗика. Группа Лёхи и Матвея втиснулись наперевес со своими сумками в один автобус, Арина и её группа поехали в другом автобусе. В суете Матвей даже забыл о смежной группе, которая тоже оказалась в другой ПАЗе. Матвей вспомнил об этом, когда они уже отъехали от корпуса. В толпе студентов он не увидел её, и она к нему не подошла.

Сумки занимали весь проход, стояли под ногами у каждого. Матвей ощущал себя селедкой в бочке. Его периодически клонило в сон, но он просыпался то из-за свешивающейся на грудь головы, то из-за сидящего напротив Лёхи, который громко обращался к нему, чтобы поговорить о чем-то суперважном. Иногда его по плечу хлопал расположившийся позади Андрей. Один раз он спросил, взял ли Матвей гитару. Матвей тогда раздраженно подумал: а что, не видно что ли гриф гитары в чехле, с которой он сидел в обнимку?

Когда они пересекли мост, люди начали от нечего делать затягивать песню «Алые паруса». Короче, Матвею нормально поспать не удалось.

Спустя примерно час пути их привезли на прибрежную биостанцию университета. Пункт назначения был похож на турбазу или летний лагерь. Здесь было много одноэтажных домиков, в которых предстояло жить студентам.

В каждой комнате было по восемь коек и тумбочек. Всего таких комнат в корпусе было четыре. Туалет и умывальники были уличные, имелась столовая, учебные корпуса с лабораториями, медпункт, прачечная. Была так же баня с парилкой, которую нужно обязательно посещать раз в неделю. Конечно, был и обычный душ.

Выдавали постельное белье, подушку, матрац, два одеяла. Можно брать и полотенца, но, как правило, привозили свои. Связь, к слову, ловила хорошо, но заранее предупреждали, что для выхода в Интернет с ноутбука лучше покупать модемы, либо раздавать вай-фай с телефона.

Матвей и Лёха часто сетовали на отсутствие личного пространства в общаге, но теперь приходилось жить в более стесненных условиях посреди леса. Почему-то в комнату Матвея с пацанами из его группы заселили и Лёхиных пацанов, естественно, в комплекте с ним. В женском крыле корпуса удачно поселилась часть группы Арины.

И удачно не оказалась Лены. Матвей, стоя на пороге корпуса, заметил, что группа Лены движется в совсем другой домик. Он выдохнул от облегчения. На сессии они размышляли, что обязательно будут держаться вместе и чуть ли не начнут драться за комнаты рядом друг с другом. Но вот как все обернулось.

Пока все заселились, разобрались с вещами, наступило время обеда. В столовой Матвей ел за одним столом со своей группой.

Весь курс разделили на четыре учебных потока, в каждом из которого было две группы. Неизвестно почему, но в поток Матвея запихали группу Лёхи. Нет, он был вовсе не против, просто странно, что начали с конца. Может, в рандоймазере тасовали номера групп? Зато теперь понятно, почему они живут в одном корпусе.

Руководители практики после обеда провели вводные занятия, в десятый раз рассказав инструктажи и технику безопасности. Затем они провели перекличку.

– Рогалёв? – назвал фамилию Матвея преподаватель, и Матвей поднял руку.

– Здесь!

Препод поставил в журнале плюсик рядом с его именем и продолжил перекличку.

– Бурденко? – позвал препод, когда Лёха нашептывал Матвею на ухо гениальный анекдот про Чебурашку и мармелад. Суть была в том, что Чебурашка не мог выговорить слово «мармелад», и запутавшаяся продавщица продала ему мыло.

– Чебурашка приходит к Крокодилу Гене и говорит: «Гена, мне твоё мырмелло все кишки промыло!»

Лёха прыснул со смеху, а препод переспросил:

– Бурденко здесь?

Матвей пихнул его локтем, приводя в чувства. Ему не было смешно, зато Лёха давился хохотом. Он встрепенулся и поднял руку.

– Здесь-здесь!

– Про Чебурашку товарищу расскажете на улице, – сказал он, чем вызвал бурю смеха, прокатившуюся по кабинету. Лёха стыдливо втянул голову в плечи и замолчал на остаток занятия.

Вторая половина дня была свободна. Одногруппники утянули Матвея играть в волейбол, кто-то притащил с собой бадминтонные ракетки и воланчик. Матвей сразу же переключил свое внимание на бадминтон, потому что в последний раз играл в него лет в восемь. Он мутузил бедный воланчик около часа и с Лёхой, и с Андреем, и с Сережей, и с Ариной, и с совершенно незнакомыми девочками из других групп.

Вечером, после ужина, студентам разрешили разжечь костер, рядом с которым в большой круг расселось не меньше сорока человек. Матвей принес на эти посиделки с собой гитару. Пара незнакомых однокурсников тоже была вооружена инструментами, так что им предстояло играть по очереди.

Матвей решил сыграть песню группы Нервы «Самый дорогой человек». Он посчитал, что эта песня известна всем, так что никто не откажется её петь. Но стоило ему сыграть вступление и первые строчки, которые начали затягивать некоторые студенты, Лёха прервал его.

– Так, ну что ты грусть пускаешь?! – для Лёхи выбор этой песни был как личное оскорбление. – Надо что-нибудь веселое! У нас же сессия закончилась, мы без пяти минут третьекурсники! Так, все, дай сюда!

Лёха потянул ручонки к гитаре, но Матвей вцепился в неё, не желая отдавай свою малышку.

– С чего это я должен тебе её отдавать? Ты играть не умеешь, что ты с ней будешь делать? Спрячешь в лесу, чтобы я не нашел?!

Лёха цокнул языком и скрестил руки на груди.

– Вообще-то я умею играть! Как раз-таки хочу спеть что-нибудь веселое!

Матвей с облегчением выдохнул и протянул Лёхе инструмент. Но потом снова прижал к себе, когда осознал сказанное Лёхой:

– Стоп, в смысле ты умеешь играть?

Матвей потерял бдительность, из-за чего Лёха без труда умыкнул инструмент, удобно устроив его на коленях. Он со знанием дела уместил пальцы на струны в виде аккорда до-диез-минорный и заиграл перебор восьмеркой.

– Рельсы, шпалы, кирпичи,

В тебя летит струя мочи.

На помощь батю не кричи,

Он вчера сгорел в печи.

Лёха запел, через раз попадая ноты, но его игре стоило отдать должное. Глаза Матвея округлялись с каждой секундой все больше и от навыков Лёхи, и от содержания песни.

По кругу пронесся многоголосый хохот. Лёхе начали хлопать, но кто-то из преподавателей услышал строки и закричал с другого конца площадки:

– Это что блатняки такие?! – донесся до их круга визгливый голос преподавательницы в возрасте, которую Матвей не знал. – Быстро прекратите, иначе расформируем ваш кружок по интересам!

Лёха сокрушенно вздохнул. Кто-то предложил сыграть ему что-нибудь другое веселое.

– Ладно, у меня есть еще кое-что, – согласился Лёха.

Он переставил пальцы на аккорд «до-мажор» и снова заиграл перебор восьмеркой.

– А в Башкирии вода

Сорок градусов она

Если выпьешь той воды

То пойдешь считать столбы

А я выпил той воды

И пошел считать столбы

Сорок восемь насчитал

В вытрезвитель я попал…

– Кто этот музыкант переходный, я не поняла?! – не железное терпение преподавательницы быстро лопнуло. Она стремительно направилась к костру и увидела растлителя ценностей. – Бурденко, вы что себе позволяете?! Хотите, чтобы уже в первый день мы всем преподавательским составом запретили костер?

Толпа неодобрительно загудела. Лёхе сказали отдать гитару и больше не бренчать. Кто-то попросил доиграть «Самый дорогой человек». Лёха опять скрестил руки на груди и насупился. Его отругала его же преподавательница по биогеографии. Он и так её не любил из-за сварливого характера, так она испортила настроение даже во внеучебное время.

Матвей исполнил пару песен и покинул круг, потому что устал. Расстроенный Лёха поплелся за ним.

– Почему ты не говорил мне, что умеешь играть на гитаре? – спросил Матвей, когда они направлялись к корпусу под звук стрекотания сверчков.

Лёха пожал плечами.

– Ну, ты не спрашивал.

Матвей задохнулся от возмущения. Офигеть, блин. То есть, Матвей стеснялся столь долгое время играть перед Лёхой, потому что думал, что это ему неинтересно и вообще будет бесить, а он все это время умел, но молчал?! Партизан, блин.

– Надеюсь, ты умеешь играть что-то кроме «Рельсы, шпалы, кирпичи»? – спросил Матвей.

Лёха подбоченился и с гордость произнес:

– Конечно. «А в Башкирии вода»…

– Кроме «Башкирии», – резко прервал Матвей, из-за чего пыл Лёхи, который весь день топтали, снова угас. – Ты ведь не из Башкирии, так чего про нее поешь?

Лёха снова пожал плечами.

– Просто песня нравится. Ах, да. Я еще умею играть «В траве сидел кузнечик».

Матвей закатил глаза. Иногда с Лёхой было просто невозможно говорить.

Из «Рельсов, шпал, кирпичей» Матвей слышал в «Тиктоке» только две строчки, поэтому загуглил полный текст. Лучше бы он этого не делал, как, в общем-то, и с песней про Башкирию. И в том, и в другом тексте было полно мата. Хорошо, что Лёха не додумался петь матерные строчки, иначе бы его пинком под зад отправили с биостанции в город с незачетом по практике.

В комнате никого не было, поскольку все студенты на улице. Лёха убежал к Вике. Матвей сел на кровать с гитарой на коленях и посмотрел в телефоне разбор песни, которую хотел исполнить сейчас. В канале давно не было музыкальных обновлений из-за сессии. Тем более хотелось выплеснуть эмоции, которые он испытал вчера. В музыку он часто сублимировал свои чувства. Творчество было отдушиной еще и из-за этого.

Изучив аккорды и попробовав пару раз сыграть, он поставил телефон так, что тот опирался на его кружку. Матвей включил камеру.

– Прощай

Навсегда

Я дома сгораю, теряя тебя

Туши мое пламя без чувств до утра

Холодные губы, что снова погубят

Прощай

Навсегда

Я дома сгораю, теряя тебя

Пустая квартира – в ней нет и следа

Холодные губы, что снова погубят.[2]

Песня как никогда хорошо подходила по настроению. Матвей поймал себя на мысли, что за весь день так и не увиделся с Леной. Совпадение или нет, он не знал. Кто кого ещё избегал, как говорится. Пусть они жили в разных корпусах, ехали в разных автобусах, но ведь было столько причин пересечься: Матвей и мяч гонял, и в бадминтон, кажется, с половиной курса зарубился. Полкурса глазело на него во время игры на гитаре. Но среди этих людей ни разу не было Лены. Он видел её в толпе в столовой и все.

Матвей выложил видео в канал, и спустя каких-то десять минут пришло сообщение. И гадать не надо от кого.

«На ночь глядя мой мозг настроен на драму, и первая мысль такая: «Пипе-е-ец, надеюсь, это не про нас? Я не написала фигни вчера? Это намек на разрыв? АААА»

Матвей закатил глаза. Проницательности Лене не занимать, но не в самый подходящий момент. Когда её внимательность нужна была, Лена притворялась великим слепым и глухим.

«Нет, мне просто нравится песня», – только и написал Матвей. Он совсем не хотел общаться с Леной. Его теперь раздражало то, что Лена наконец-то написала первой. Она еще и начала спрашивать, как дела, как он доехал до биостанции. Матвей ответил, что все нормально, только не выспался, а сейчас хочет отдохнуть. Лена поняла намек с первого раза и пожелала спокойной ночи, хотя еще было не время отбоя.

Матвей убрал гитару в чехол и лег на кровать. Он не включил свет, так что комнату постепенно окутывали сумерки. Однако один он надолго не остался. Пришли его многочисленные соседи, включили свет, громко разговаривая, а когда увидели Матвея, лежащего к ним спиной на боку, не сдержанно ойкнули. Матвей промолчал.

Он хотел спать весь день, но когда наступил отбой и все улеглись в постели, у Матвея сна не было ни в одном глазу. Вместо него в голову лезли строчки новых стихов.

______________________

[1] – строчки из песни pyrokinesis «Отказываю небу»

[2] – строчки из песни Даниила Кима «Прощай»

Глава 16. Праздник нам приходит

Знаешь, даже не столько болит

Сколько жалко убитого времени

Я так долго чего-то ждал

Как лошадь, забитая в стойло

Я тут, в общем, порассуждал

Ты этих усилий не стоила

© Soltwine – Не прикасайся

Выяснилось, почему Матвей и Лёха в одном учебном потоке. Руководителем практики Матвея была Лёхина преподавательница по биогеографии, и в качестве второй группы она захотела себе взять группу Лёхи, потому что уже знакома с ней. Лёха, узнав об этом, стонал несколько часов подряд.

Практика проходила очень продуктивно. В первый день они ходили в лес для отработки методики описания растительных сообществ, определяли видовой состав, ярусность, финофазы. Нескольким студентам поручили ходить с сантиметровыми рулетками, чтобы измерять площади растительных участков, высоту растений. После нужно было составить луговое описание, что было достаточно сложно.

Также были экскурсии для сбора растений. После них наступали муторные часы изготовления гербариев, когда приходилось раскладывать все собранные в лесу цветочки-лепесточки между газетными листами, вкладывать бумажки с подписями. Затем эти газеты сушились под потолком на бельевой веревке.

Студентам выдавали большие тканые сачки для ловли насекомых, в основном бабочек. Эту «добычу» потом изучали под микроскопом или изготавливали из неё препараты, накалывая на булавки. Когда они однажды занимались этим в лаборатории, Матвей подметил:

– Сразу вспоминаю «Коллекционера». Главный герой ведь тоже накалывал бабочек на булавки.

Лёха, расправляющий крылышки дохлой бабочке одной рукой, а второй держащий иголки, сказал:

– Надеюсь, у тебя нет человека, которого ты тоже сделаешь частью своей коллекции.

Матвей вздохнул. Он сказал Лёхе об этой книге, потому что он же и дал ему её прочитать. Это было последнее произведение из осиленных Матвеем в этом учебном году.

Он наклонился к уху Лёхи и прошептал:

– А чтобы уж точно меня ты в Питере ждал, запру тебя на ключик в холодный подвал!

Лёха подпрыгнул от испуга и чуть не зафигачил иголкой по пальцу, а не по бабочке. Ну а что, какие у него шутки – такие и у Матвея.

Кроме изучения флоры и ловли бабочек, студенты наблюдали за остальной фауной. Как-то раз при прогулке по лесу группа Матвея наткнулась на гнездо перепела. Неизвестно, кто напугался больше, – птенцы или Саша-блондинка, чуть не наступившая на них – однако они все пищали громко.

Для изучения ловили гусениц бабочек, а еще ящериц – и больших, и маленьких. Арина попросила Матвея снять пародию с её участие на мем про ящериц.

– Арина, можешь выбрать себе любого питомца, которого ты пожелаешь, – сказал Матвей за кадром и навел камеру на бабочку под микроскопом Андрея, на гусеницу в колбе у Лёхи.

– Ящерицу! – обзор сместился на тазик, в который несколько минут назад поместили ящериц. Там ползали две большие и две совсем крошечные.

– Ну, не знаю, что тебе нравится, Арин, – сказал Матвей.

– Ящерицу! – засияла Арина и ткнула пальцем в тазик под стать мальчику из мема. – Ящерицу!

– Арин, ты дура совсем?

– И поскольку ящерица не устроила Матвея, Арина предложила другой вариант, – произнес Лёха, показывающий в камеру гусеницу, а потом одной рукой затряс телефон Матвея с вскриком «А-а-а-а!», будто гусеница съела оператора.

Неделя прошла незаметно. Кроме комаров, Матвея съедало многое. Например, ему не нравилось, что у него начался поэтический блок. Он не мог сочинить ни строчки новых песен, однако очень быстро настрочил стихотворение по событиям дней перед практикой:

«Поздней ночью скажешь о том

Как однажды мы будем вдвоем

Завтра пылкие речи забудешь

И меня вокруг пальца окрутишь

Но ты была так близка и открыта

Что залечила сердце разбитое

А зачем? Чтоб его опять изувечить?

Если на деле оно тебе незачем

Твои поцелуи приятны, но жгучи

А слова, как морозы, трескучи

Сначала ты грела, а потом охлаждала

Когда фраза заветная на пятки ступала

Растопчи же теперь мою любовь

Чтобы смог на тебя глядеть вновь

Охлади мою пылкую страсть

Я не хотел в этот омут упасть»

И, к сожалению, это все, что его воспаленный мозг выдал. Матвей решил дать себе время, чтобы отдохнуть. Он надеялся, что неспособность к сочинительству возникла из-за усталости на сессии.

Вторым беспокоящим моментом было то, что Лена после выложенного видео с песней ему не писала и не инициировала встречи. Матвея смешило и то, что он не видел её ни в одном из мест, где бывал в свободное от учебы время. Он и пел у костра, и все так же играл в бадминтон. В один из вечеров он играл в чьи-то карты с одногруппниками Лены, потом наступила часовая игра в «Мафию». И всегда без Лены. Она как будто пропала отовсюду, но при этом Матвей знал, что она есть, потому что видел её в столовой и в окне лаборатории, когда она занималась.

Злость постепенно стихала. На её место приходила глухая пустота вперемешку с удивлением, почему Лена не контактирует с ним и где она вообще. В конце первой недели Матвея это все так достало, что он решил написать:

«Лен, почему мы не общаемся снова? Ты где вообще?»

«Почему так часто пропадаешь?» – Матвей решил пошутить, вспомнив мем, но ему было не особо весело. – «Мне уже кажется, что я тебе надоел, и ты от меня морозишься»

«Я думал, еще неделю промолчим»

Лена ответила спустя пятнадцать минут:

«Нет, я не морозилась»

«Ты мне нисколько не надоел»

«Ну реально, что еще я мог бы подумать, когда это происходит снова?», – задал логичный вопрос Матвей.

«Я просто подумала, что, раз ты написал, что устал от общения, тебе нужна пауза, чтоб восстановиться. Я просто дебик со страхом быть навязчивой»

Матвею было недостаточно закатить глаза и тяжело вздохнуть, чтобы выразить все свое раздражение. Опять она мешает? Почему она вообще так часто об этом думает? Нет, Матвей понимал почему, но эта отговорка исчерпала свой лимит. В это уже не верилось.

«Выкинь эту фигню из головы. Хотя бы в отношении меня, потому что я дебик со страхом быть отверженным»

Трудно отрицать очевидное. Матвей это понял еще во время первых отношений. Тогда это проявлялось еще сильнее, чем сейчас. Матвею было за это стыдно. Он осознал свои ошибки, но в корне поменять поведение не смог.

«Это уже какой-то анекдот», – написала Лена, но Матвею было не до смеха. Они были слишком похожие, но в этом очень разные. И это вызывало много недоразумений.

Они еще долго обсуждали проблемы их взаимодействий, в сотый раз поговорив о том, что Лена не мешает Матвею, а усталость от общения накатила только в один вечер и ему не нужен такой длительных отдых. В конце Лена написала:

«Подведем итоги: я тебя так же зову и вылезаю из своего замкнутого кокона, чтобы ты не ощущал себя одиноким в своем диалоге. Но! Ты прекращаешь думаешь, что малейший сдвиг не туда значит, что я к тебе плохо отношусь и пора сворачиваться. И, блин, говорим. Отмечу, что разговоры о наших отношениях так же начинаешь ты. Буду стараться не отмалчиваться и не отшучиваться, потому что это порождает только больше проблем»

Матвей закрепил её сообщение в чате, потому что был согласен со всем, что Лена сказала. Он будет стараться относиться проще к ситуации, как и к Лене в целом. Он уже не сможет проявлять к ней такой же трепет, как раньше. При этом за дни молчания он укрепился в мысли, что не хочет прекращать дружбу.

Он уже давно работал над тем, чтобы не принимать близко к сердцу обрывы диалога. Теперь он попытается понять её боязнь навязываться. Правда попытается, хоть это ему давалось с большим трудом.

На вопрос о том, почему Лену вообще не было видно на улице вечером, она сказала, что ушла в творческий запой, рисуя на планшете. Гулять ей особо не хотелось.

Матвей решил попытать счастье и пригласил Лену покататься на весловой лодке. Некоторые студенты катались на ней вчера. Матвей тоже хотел, но до него не дошла очередь, плюс друзья были заняты воркованием со своими вторыми половинками. Так что Матвей предпочел играть с группой в «Уно» и «Монополию».

Но перед свободным вечером и катанием на лодке, на которое Лена согласилась, повторив, что пора вылезать из кокона, их ждала очередная вылазка в лес. Точнее, на болото.

– Хочу здесь жить, – сказал Лёха, хлюпая резиновыми сапогами по болотной жиже.

– Прям как Шрек? – спросил Матвей, топая за ним. Они были очень забавными в резиновых сапогах и шляпах с сеткой, которая затягивалась на шее. Им рекомендовали купить такую, иначе комары закусают. Матвей оценил пользу этой сетки, потому что все его руки были в красных волдырях от комариных укусов.

– Да, – мечтательно произнес Лёха.

– Тогда Вика – это Фиона? – со смешком предположил Матвей. Лёха задумался и нахмурился.

– Не знаю. Нет. Вика не сидит в башне, её не сторожит дракон и по ночам она не превращается в огра.

– Ты в этом уверен? – игриво пихнув Лёху в плечо, протянул Матвей.

Лёха неопределенно повел плечом.

– Я думаю, что Лена – осёл.

Матвей не знал, какие эмоции испытывать от этих слов. С одной стороны, ему было смешно, с другой – не очень, потому что они с ней вроде как помирились.

– Осёл и Шрек в итоге стали друзьями, – напомнил он.

– Ладно, тогда Лена не осёл. И Вика не Фиона.

Они сошлись на том, что у них получается альтернативная версия мультфильма. Матвей решил поведать Лёхе о примирении с Леной позже, когда они погуляют. Вдруг из этого опять получится какая-то лажа, так что смысла не будет рассказывать сейчас?

Преподавательница остановилась у берега болота и начала рассказывать про рогоз. Парням вручили ножи, чтобы они всем отрезали по стеблю. Матвей весь извазюкался в пыльце после этой работенки.

Преподавательница подвела их к небольшому кусту.

– Есть такие мушки, которые откладывают личинки в точке роста, после чего начинается ненормальный рост верхушечных листьев. Поэтому они складываются в такие розочки.

– Ого! – удивились некоторые из группы Лёхи. Матвей сфоткал эту розочку и показал Лене.

«А мы сейчас лекцию слушаем в корпусе», – написала Лена, отправив грустный смайлик. Матвей понял, что по факту и не знал, как проходила у неё практика.

Матвей и Лена встретились после ужина. Они коротко обнялись. Матвей быстро отстранился, чтобы Лена не вздумала его еще и целовать, но, кажется, она к этому не стремилась.

Он взял лодку, перед этим послушав длинный инструктаж о том, как ей управлять. Их так же заставили надеть жилеты, и Матвей, путаясь в ремешках, в моменте возненавидел излишние меры предосторожности.

Пока они отчаливали от берега и Матвей привыкал к гребле, Лена рассказывала о том, как проходила их практика. Матвей больше обращал внимание на её голос, а не на то, что она говорила. Нет, он, конечно, слушал. Он запомнил, что поток Лены слушал больше теоретических лекций, чем поток Матвея. Лена сказала, что их руководителю, кажется, лень ходить в лес. Матвей даже посмеялся.

Что он чувствует в этот момент? Ощущение, будто бы ничего не изменилось, но при этом все другое. Оно другое только для Матвея. Для Лены все так же, как и раньше.

– Не сложно грести? – спросила Лена, видя, что движения Матвея стали редкими. Веслами орудовать нелегко. Они весили много, хоть и были деревянными. Плечи Матвея заныли уже через пятнадцать минут прогулки.

– Не очень, – соврал Матвей и поймал себя на мысли, что красуется перед Леной. – Однако давай сушить вёсла. Смотри, как красиво! – сказал он, указав пальцем на другой берег.

– Что? Сушить вёсла?

– Да! Суши вёсла! – Матвей поместил вёсла в уключины, поставив их лопастями вверх. – Так моряки говорят, когда предстоит длительная остановка.

Лена протянула долгое «А-а-а-а» и усмехнулась:

– А ты что, моряк?

– В прошлом, – горделиво выпятив грудь, произнес Матвей. – Я ездил в лагерь, где был в отряде, специализирующемся на морском деле. Там нам нужно было учить строение шлюпки, весловые команды, правильную технику гребли. А еще мы тренировались вязать морские узлы. Я умел и такие, и сякие, и на руках, и на столбе вязать. Теперь воспроизведу, наверное, только два самых простых…

– Вау! – Лена слушала с замиранием дыхания. – Покажешь те, что помнишь?

Матвей улыбнулся.

– Конечно, покажу.

– Раз ваш отряд специализировался на морском деле, лагерь был рядом с каким-то водоемом?

Матвей издал смешок. Лена иногда была слишком проницательна, но иногда не понимала очевидных вещей.

– Естественно. Мы жили у берега моря.

Лена восхищенно ахнула.

– Круто! А теперь ты живешь на берегу реки и катаешь по ней на лодке и теплоходе, – Матвей хохотнул из-за этого сравнения. – Ты в этом же лагерь познакомился со своей последней девушкой?

Матвей замер, как жертва, заприметившая хищника в кустах. Ну они же хорошо общались, вели светские беседы, в ходе которых Матвей даже забыл, что испытывал из-за Лены негативные эмоции! Как же феерично она умела портить хорошие моменты.

– Да… Там.

Матвей не понимал, зачем ей эта информация. Какое это уже имело значение, если он любил Лену? Чувства двухлетней давности остались лишь приятным воспоминанием, тогда как нынешние ранили разбитыми осколками надежд.

Матвей не хотел, правда не хотел влюбляться, но ничего не мог с собой поделать. Он до сих пор винил себя за то, что вляпался. Около месяца назад он увидел видос: «Либо мы поженимся, либо это будет самое печальное расставание». Проводя параллель, он уже тогда поклялся себе, что либо они с Леной начнут встречаться, либо он никогда не признается в чувствах.

В прошлом месяце он думал, что проиграется первый исход, но судьба имела свои планы.

«Я никогда, никогда, не скажу тебе, как же я боюсь

Как же я боюсь каждой рваною раной

Бегу быстрее и живее становлюсь

Ведь страшней всего для меня, как ни странно

В двух океанах ясных глаз твоих тонуть»

Ей не стоит знать, что он чувствует на самом деле.

Лена захотела попробовать грести, и Матвей пересел на другую лавку.

– Моряк, просвети сухопутного гражданского, какова техника гребли?

От пафосности речей Лены хотелось закатить глаза, но Матвей сдержался. Он объяснил, что, после того, как опустил весло в воду, нужно отклонить корпус назад, и так легче будет разрезать водную гладь. Лена сделала так, как сказал Матвей, и у неё получилось, но натужно.

– Капец, вроде бы дерево, вроде бы всего лишь вода, но на самом деле так сложно разрезать эту самую гладь.

Уже через пару минут она попросилась поменяться с Матвеем. Матвей усмехнулся и сел обратно. Прееодолев половину пути до берега, Матвей снова объявил сушку вёсел и сфотографировал горящий в небе закат. Персиковое солнце давало оранжевые отблески на воде. Матвей выложил эту фотографию в тг-канал.

Они причалили к берегу, сняли жилеты, сдали лодку. Матвей размял уставшие плечи и пришел к выводу, что завтра не сможет нормально поднимать руки.

Чуть отойдя от кромки воды, Матвей достал телефон и увидел сообщение от Лёхи:

«Ты что, гуляешь с Леной?»

Матвей не понял, с чего он это решил, а потом рассмотрел фотографию заката и увидел, что в кадр попал кусочек кудрявых волос Лены.

«Да», – признался Матвей. Из прогулки получилась не то чтобы лажа, но Матвей не был в восторге. Если бы Лена не задала тот вопрос, все было бы хорошо. Но в целом, не сказать, что остальное было ужасно. – «Мы поговорили и обсудили все, что нас волновало. Она сказала, что не писала, потому что думала, что я устал от общения»

«А ты уставал?» – удивился Лёха. Матвей понимал его сомнения, ведь он нормально общался со многими студентами всю неделю.

«Ну, в первый день, потому что нужно было много делать и я не выспался»

Лёха долго что-то писал, затем долго искал подходящий стикер, но в итоге затих. Матвей, увидев, что Лёха так и не прислал ответ, хотя очень старался, спросил, какую истину он так долго рожает.

«Не знаю, что сказать. У меня нет серьезных слов на эту тему, да и закончился запас чепухи, чтобы тебя веселить»

«А ты что, все это время меня веселил?» – написал Матвей, удивившись.

«Да. Всю эту неделю старался отвлекать, чтобы тебе не было грустно»

Матвея тронул этот душевный порыв друга, и он поблагодарил его за самоотверженность. На этот раз Лёха быстро нашел подмигивающий смайлик.

– Пойдем вместе купаться на речку? Нас ведь хотели завтра отвести позагорать, – предложил Матвей Лене, когда они дошли до корпуса, в котором она живет. Здание находилось совсем близко к реке.

– Да, можно, в принципе, – улыбнулась Лена.

– А послезавтра не хочешь поиграть в бадминтон между занятиями? – у них занятия были утром, потом наступал обед. После него шел небольшой перерыв, и студенты делали второй учебный забег либо в лабораториях, либо в лесу до полдника. После полдника было выполнение небольшого объема домашки, и к ужину все обычно освобождались.

Лена уже не была так уверена в положительном ответе. Она поджала губы и посмотрела в сторону.

– Слушай, Матвей… Может, не будем так частить с совместными планами? – Матвей опешил. Лена лишила его дара речи неожиданным заявлением. – Это как кушать жареную курицу каждый день. Вкусно, но если есть каждый день, то приедается.

«То есть, я тебе надоем, если мы будет гулять каждый день?!» – возмутился Матвей, однако промолчал. Сравнение с курицей ему не пришлось по вкусу. Где курица и где прогулки с ним? Это было очень странно.

Да, весной они обычно не гуляли каждый день, как правило, на выходных. Но ведь перед практикой все было нормально. Они встречались три дня подряд, и Лена уверяла, что все хорошо. Почему сейчас она идет на попятную?

– Эм… Ну… Ладно, – выдавила Матвей.

– Я не говорю «Нет». Скорее, «Посмотрим». Я не знаю, чем нас озадачат послезавтра. Может, мне придется учиться как раз в этот перерыв, – это звучало так, словно Лена поняла, как ужасна её предыдущая фраза, и, чтобы откопать себя, она выдумала эту отмазку.

– Хорошо. Напиши, освободишься или нет.

– Оки!

Лену позвал кто-то из одногруппников, активно махая ей рукой. Лена быстро попрощалась с Матвеем и сказала, что ей надо бежать. Матвей едва удержался от саркастичного комментария, что и так все понял. Показать морские узлы он не успел.

Иногда ему казалось, что они живут не в двадцати метрах друг от друга, всего лишь в разных корпусах, а на разных концах города.

***

Однако с течением времени все наладилось. Они с Леной классно провели время на речке, вдоволь наплескавших и нанежившись под ласковым солнцем. Уже не было и намека на июньскую жару, которая, к счастью, закончилась в середине сессии. Сейчас температура не поднималась выше двадцати восьми градусов, плюс её компенсировала прохлада жилых и учебных корпусов.

Они сошлись на том, что будут проводить время вместе через день, поэтому сыграли в бадминтон на сутки позже ожидаемого. Зато они вечерами напролет переписывались. Матвей активно продвинулся в сюжете цикла и написал песню про бога воды. Лена нарисовала бога войны, восседающего на троне, за спинкой которого вся стена была увешана разным оружием: мечи, мачете, катаны, стилеты, кинжалы, копья, луки, булавы, томагавки и еще много всего. Матвей подивился детальности рисунка, ведь кроме изображения оружия были подробно прорисованы черно-золотые доспехи бога с витиеватыми узорами. Спинка трона была острой, сделанной из тысячи мечей. Наверное, сам бы бог поранился об неё, если бы не его мощные доспехи.

Это был мускулистый широкоплечий мужчина с точеными чертами лица, пронзительным взглядом серых глаз и шрамом, идущим по всей правой половине лица. Рубец задел и глаз – видимо, рана предназначалась как раз для того, чтобы его повредить. Это, к слову, удалось, потому что вместо глаза был белый протез.

Бог войны Ариз вальяжно сидел на своем жестком, как и он сам, троне, подперев левую щеку рукой в железной перчатке.

Это снова было очень красиво. Лена перед началом работы над рисунком попросила Матвея дать описание бога, но он даже не думал, что получится настолько точно выверенный результат. Все-таки Лена очень талантлива.

В середине практики у Лёхи был день рождения. К сожалению, Матвею не удалось подарить ему подарок точно в срок, потому что он оставил его в общаге. Лёха не грустил из-за этого, потому что Матвей заверил, что подсуетился насчет подарка заранее. Он еще на сессии заказал для Лёхи паззл на тысячу деталей с изображением советского красного ковра. Лёха любил собирать всякое, Вика ему часто дарила конструкторы на праздники, так что и Матвей решил не отставать. Пусть Лёха помучается, там ведь как раз детали одинаковые. Это был кнут. Вторая часть подарка, а именно книга «Гарри Поттер и Тайная комната» была пряником.

Чтобы Лёха совсем не пришёл в уныние из-за отсутствия празднования, Лёха, Вика, Арина и его одногруппники провернули операцию по вылазке в ближайшую деревню, где они хотели купить торт и свечи. На всю деревню была одна лишь «Пятёрочка», в которой они купили и то, и то. К счастью, преподаватели не пронюхали, что некоторые студенты пропали, потому что у тех, кто пошел в магазин, был надежный тыл в лице второй половины сообщников.

Лёха весь вечер накануне своего дня рождения недоумевал, куда делась половина группы. Матвею, Арине и двум его одногруппницам пришлось всячески отвлекать Лёху от мысли искать их, ведь он от шуток, что полгруппы съели в лесу, начал переходить на тревогу о том, что они его бросили, туся где-то без него.

В полночь Матвей разбудил Лёху. Тот вздрогнул и чуть не заехал Матвею рукой по лицу. Матвей простил ему это только за то, что сегодня его день рождения. Он до сих пор помнил колено Лёхи у его зада и то, как Лёха нагло подмял под себя одеяло.

– Чё надо? – шепотом спросил Лёха, потирая один глаз.

– Лёх, сходи со мной в туалет. Мне одному ночью идти страшно, – так же тихо ответил Матвей.

Лёха смотрел на него секунд пятнадцать, как на умалишенного. Он глупо моргал, а потом перевернулся на спину и вздохнул.

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Вдруг меня съедят так же, как половину твоей группы вечером?

Лёха неудовлетворенно фыркнул. Хоть и оказалось, что одногруппники целы, они вели себя очень подозрительно. Они не хотели делиться с Лёхой тем, где были. А ведь Лёха их староста. Кто-то из одногруппников говорил, что группа гниет со старосты, прямо как рыба с головы, но их рыба начала гнить с хвоста.

– Ты спишь на кровати рядом со мной, я проконтролирую, – Лёха недовольно посмотрел на Матвея, будто хотел взглядом отвадить его от себя. Но понимая, что Матвей не отступает, он снова вздохнул, откинул одеяло и потянулся к одежде, висящей на изножье. – Ладно, пошли.

Он сказал это, чтобы Матвей быстрее от него отстал и можно было поскорее прыгнуть в кроватку.

– Я всю жизнь прожил в частном доме, но у нас никогда не было туалета на улице. Это же такой кринж топать в темноте, чтоб поссать, – ворчал по дороге Лёха. – Я так уже хочу в цивилизацию, даже хотя бы в общагу. Я готов ценить наш унитаз без ободка.

– Что-то ты сильно разворчался сегодня. В тебя бесятина вселилась? – Матвей чуть не закончил предложение фразой «из-за день рождения», но вовремя замолчал.

– Я не ангел и не бес, просто какать хожу в лес, – сказал Лёха абсолютно серьезно, но Матвею стало так смешно, что он от хохота даже хрюкнул.

Лёха шёл позади Матвея, который петлял по темноте невесть где. Лёха не сразу почуял неладное, но когда они оказались далеко от туалета, он спросил:

– Эй, ты куда пошёл? Туалет ведь не в этой стороне.

Матвей развернулся к нему и улыбнулся.

– Правильно!

Внезапно из-за спины Лёхи повыпрыгивали его одногруппники, а один из них закрыл ему глазами руками. Лёха чертыхнулся от испуга, благо, не заорал. Когда он убрал ладони от лица, то увидел перед носом торт с воткнутыми в него свечами-цифрами два и ноль.

– С днем рождения, с днём рождения, с днем рождения! – скандировали одногруппники, Матвей, Вика и Арина полушепотом, чтобы не разбудить преподов, иначе им надают по шее.

Лёха стоял с округленными от шока глазами. Он сначала не понял, как на это все реагировать, и продолжать стоять истуканом. Только когда ему подсказали загадать желание и задуть свечи, он это сделал, а потом произнес:

– Так вы что, вчера убежали, чтобы торт для меня купить? – спросил он у отсутствующей накануне половины группы.

– Да! Все ради того, чтобы по-человечески поздравить тебя.

– А то ты даже какать в лес ходишь, – вставил свои пять копеек Матвей. – А так хоть торт праздничный поешь.

Лёха был слишком сильно обескуражен. Наверное, он не до конца проснулся, ведь даже в кровати не возникал, что Матвей будит его в собственный день рождения, а так ругаться было очень даже в духе Лёхи. Он даже не заметил, что половина кроватей в комнате пустела, а людей на них имитировали взбитые одеяла.

Сонного Лёху очень легко обвести вокруг пальца.

Торт разрезали пластиковым ножом и ели пластиковыми вилками, купленными все в той же «Пятерочке». Все тоже, как и Матвей, пообещали вручить подарки после практики.

– Ну вы и даете, – сказал Лёха, когда они возвращались в корпус. – Как вам только удалось в ту деревню сходить?

– Помогла сплоченность команды, – сказал одногруппник Лёхи и обнял его за плечи.

Лёха посмеялся. Ему был очень приятен этот сюрприз. В городе его ждали не только подарки, но и нормальное празднование дня рождения совместно с Матвеем, потому что разница между их именинами десять дней. В прошлом году так отметить не получилось, потому что у них была очень короткая сессия и, соответственно, практика началась на месяц раньше.

Сейчас было бы кощунством пропустить празднование их юбилеев. Они собирались позвать на вечеринку всех своих друзей. И Матвей планировал пригласить Лену.

Глава 17. Новый виток

В городе летом встречай

Я не дам тебе всё забыть

Сотни оборванных судьб

Знаешь, их уже не вернуть

Вот тебе сердце моё

Обещай, что найдёшь назад путь

© polnalyubvi – Моменты

Итак, день рождения Лёхи и Матвея.

Еще до начала практики Лёха ныл о том, что его день рождения пройдет в лесу. В её начале они пришли к мысли о том, что могут совместить празднование. Матвей ни разу не отмечал свой день рождения с друзьями и хотел наконец поставить мысленную галочку рядом с этим пунктом.

Когда практика подходила к концу, Лёха создал беседу, куда добавил Вику, Арину, Мишу и Матвея. Матвей спросил у Лены в личных сообщениях:

«Не хочешь пойти на мой др? Мы с Лёхой хотим их совместить»

Лена приняла эту идею с восторгом.

«Матвей, для меня это честь!!!»

А затем прислала стикер смущенного смайлика, вокруг которого витали маленькие красные сердечки. Матвей заскринил этот стикер, отправид Лёхе со словами: «Заворачивайте, она согласна». Через несколько минут Лена оказалась в чате.

Лёха и Матвей всю вторую половину практики упорно думали над тем, как организуют день рождения. Выдвигалась куча предложений о том, куда сходить: боулинг, пикник, караоке, теннис, страйкбол, но в итоге остановились на сауне с бассейном.

Они арендовали на 5 часов комплекс, в который входили финская сауна, хамам, бассейн, бильярд, аэрохоккейный стол, зона застолья, караоке, бильярд. Звонок по поводу аренды Лёха спихнул на Матвея, потому что Лёха не любил лишний раз общаться с людьми по телефону.

Несколько ночей подряд они переписывались допоздна, выбирая пиццу, роллы, напитки и закуски. В перерывах между занятиями и домашкой Лёха в фотошопе составлял памятки для приглашенных. Он выбрал смешные фотки себя и Матвея, прифотошопил их на первый пригласительный лист, где указал адрес, дату и время начала. С остальными, где перечислял еду и что нужно взять с собой, настолько заморочился, что даже прикрепил туда идеально вырезанные картинки с пиццей, роллами, купальниками.

– Офигеть, у тебя, оказывается, хорошо развито виденье прекрасного, – сказал Матвей, искренне восхищаясь работой. Лёха комплимент Матвея не оценил и поставил ему щелбан.

– Ты своим высказыванием выстрелил мне в самое кокоро! – воскликнул он и театрально приложил руку к груди, будто у него начался сердечный приступ.

Ладно, наверное, Матвей переборщил с формулировками.

День рождения Матвея был двадцать седьмого июля – на следующий день после окончания практики. В полночь Матвей получил кучу поздравлений, но самым запоминающимся и оригинальным было поздравление от Лены:

«Желаю, чтобы строчки любой песни или стихотворения ложились гладко и шикарно, чтобы мысль была четкой и ясной. Чтобы ты был силен и непоколебим так же, как моя вера в то, что Алфий надает всем двенадцати богам!! Чтобы профессия была оправданной и любимой, не было нужды впритык, были цели, смыслы, а с ними – ровная дорога и силы на нее. Чтобы испытания были пройдены с пониманием опыта и психологической стойкостью!

*Выдыхаю. Набираю еще воздуха.*

С днем рождения, Матвей! Ты пришёл в этот мир как лучший материал генов, ведь яйцеклетка абы кого не подпускает к себе. И! Я рада, что ты есть в моей жизни. Люблю тебя! <3

*Играет эпичная музыка*»

Матвей ржал добрый десять минут с яйцеклетки. Лёха, собирающийся поздравить Матвея и вручить подарок перед тем, как они лягут спать, смотрел на это со смирением. В его глазах читались слова «сумасшедший», «припадочный», гранича с «Что с него взять?»

Матвею нравилась неординарность формулировок Лены. Иногда она говорила что-то настолько необычное, что это отпечатывалось в памяти надолго. Это поздравление, наверное, тоже станет тем, что отложится в памяти Матвея надолго.

Он уже не относился всерьез к словам «Люблю тебя», потому что знал, что они не значили то, что когда-то в это вкладывал он.

Когда Матвей вдоволь насмеялся, Лёха, зевающий каждые пять секунд, вручил ему подарок – картину по номерам под названием «Костер в горах». На ней был изображен берег озера, в котором отражалось лиловое закатное небо и высокие горы. Озеро было окаймлено могучими соснами, а на берегу был разожжен костер и стоял деревянный стул, оставленный, по всей видимости, созерцателем природной красоты.

– Я выбрал эту картину, чтобы ты, рисуя её, вспоминал нашу практику. Надеюсь, тебе она понравилась. Лично для меня она прошла круто, и во многом этому поспособствовал ты.

Матвей был тронут. Несмотря на некоторые неурядицы, практика прошла здорово. Матвей узнал много нового и интересного, познакомился еще лучше с флорой и фауной области, закрепил знания, полученные в этом учебном году. А еще вдоволь наигрался, нагулялся и навеселился.

Также Лёха подарил книгу «Белая гвардия» Булгакова. Её Матвей хотел прочитать давно.

Настала очередь Матвея дарить подарок. Когда Лёха разорвал упаковку, он чуть не уписался от счастья, увидев «Гарри Поттера и Тайную комнату». Паззл с советским ковром вогнал его в экзистенциальный кризис.

– Ты решил меня убить, да? – сказал Лёха, тыча пальцем в рисунок ковра на коробке. – Они же все одинаковые!!!

– На то и был расчет, – гаденько улыбаясь, ответил Матвей. Он похлопал Лёху по плечу. – Ничего, у тебя будет целый месяц для того, чтобы его собрать. В перерывах между изучением микры.

– Я тебя сейчас!.. – крикнул Лёха, воспылав праведным гневом от такой шутки. Между Лёхой и Матвеем завязалась шуточная драка, из-за которой соседи начали долбить кулаком или пяткой в стену, чтобы шум прекратился.

В итоге все закончилось обнимашками и благодарностями за подарки. Впрочем, как и всегда.

К месту назначения они поехали на такси с огромными пакетами, наполненными чипсами и напитками. Курьеры должны были привезти пиццы и роллы к банному комплексу.

Это был один из самых лучших дней рождения Матвея.

Пять часов напролет они веселились, смеялись. Матвей сыграл с каждым из присутствующих в аэрохоккей, объелся так, как ни разу не ел на практике, потому что там все строго порционно. Хоть ни Лёха, ни Матвей не умели плавать – а они были единственными, кто не умел – это нисколько не испортило вечер. Было классно после горячей сауны прыгать в прохладную воду.

Миша пытался научить Матвея плавать. Он сказал, что будет придерживать Матвея ладонями за живот и грудь, а тот должен работать руками и ногами. Все шло хорошо до того момента, пока Матвей не оказался параллельно воде. Ему стало страшно до чертиков, он завопил, чтобы Миша опустил его. Нет, пожалуй, плаванье не для Матвея. Мама его в детстве тоже пыталась научить, но ничего не получилось. Не судьба.

Лена пришла на день рождения с розовым колечком на указательной пальце правой руки. Матвей умилился этому, но еще больше его покорил подарок Лены. Было видно, что она над ним сильно заморочилась. В маленькой коробочке уместились наклейки на тематику четырех стихий. Матвей понял отсылку и улыбнулся. Также Лена положила туда подвеску с песочными часами, но они были необычными. В них голубой песок – такой же, что и в серьге персонажа Ванитаса из аниме «Мемуары Ванитаса», которое очень нравилось Матвею. Он Лене все уши прожужжал по поводу этого тайтла. Лена обещала его посмотреть, но пока не дошли руки.

Проблема в том, что Матвей не особый любитель ношения подвесок. Ему в принципе чужды украшения. Вспомнилась ситуация с подаренными сережками, когда Лена сказала, что не особо любит их носить. Но раз она обещала носить уток, то и Матвей будет надевать песочные часы.

В коробке была свеча с запахом «Книголюб». Матвей усмехнулся из-за надписи, открыл крышку и втянул носом аромат. Свеча пахла неплохо. Он никогда не покупал свечи, интересно будет попробовать. Действительно ли этот аромат наполнит комнату?

То, что больше всего поразило Матвея – это вязаная игрушка в виде коричневого шаровидного кота с длинным хвостом. У него были огромные выпуклые глаза, к которым были пришиты прямоугольные черные кусочки ткани – это зрачки. Матвей достал записку, лежащую под игрушкой, и захихикал. На бумажке было написано: «Чмоня, но твоя!» Что ж, имя очень подходило этой игрушке. Иногда Матвей испытывал состояние, схожее с тем, в котором пребывала Чмоня.

Подарок Лены был небольшим, но он был наполнен столькими деталями, что это захватывало дух. Лена каждую частичку подарка наполняла символизмом. Каждый презент, лежащий в коробке, был положен туда не с бухты-барахты. Лена дарила то, что, по её мнению, характеризовало Матвея. Это очень приятно.

Он крепко обнял её в знак благодарности. Они качались с минуту из стороны в сторону, как в старые добрые.

Арина и Миша подарили и Лёхе, и Матвею деньги в подарочных конвертах. Вика подарила Лёхе конструктов «Лего» по аниме «Наруто», а Матвею – фэнтезийную дилогию про Хэллоуин. Лена подарила Лёхе часть «Дома странных детей» по совету Матвея. Лёха мечтал собрать полную коллекцию книг «Дома странных детей» и «Гарри Поттера». Подарок она дополнила вязаной уточкой.

На следующий день Матвей уехал домой. Вечером, когда они разъезжались домой после посиделок, он спросил, не хочет ли Лена проводить его на вокзале. Эта идея казалась глупой, но ведь они не будут видеться целый месяц. Почему бы и нет? Если Лена откажется, Матвей все поймет. Выводы сделает, но поймет.

Однако Лена эту идею приняла с особым энтузиазмом, учитывая, что автобус Матвея уезжает с вокзала в десять утра. Было приятно, что она согласилась ради него встать не так уж поздно и куда-то пойти утром.

Лёха улетал домой вечером, поэтому во время сборов Матвея дрых без задних ног. Он вообще был любитель поспать. У Арины еще были какие-то планы в городе, так что Матвей первый, кто покидает его.

Они с Леной встретились у общаги. Лена присвистнула, когда увидела пузатый чемодан Матвея, который то и дело заваливался на бок, когда Матвей его катил.

– Нет, это не я пол-общаги с собой везу, – сказал Матвей, предопределяя все вопросы, – просто у него строение дурацкое.

Естественно, в эту поездку домой Матвей взял больше вещей, чем в прошлую. Во-первых, он ехал не на три дня, а на месяц. Погода в России слишком переменчива, нужно учитывать все. К тому же они с семьей планировали поехать на отдых на Алтай.

Матвей заказал такси, и вместе они поехали на вокзал. К сожалению, Лену не пустили на перрон, чтобы они попрощались прямо перед посадкой на автобус. Однако уже то, что она согласилась на это, грело душу.

Они крепко обнялись, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Увидимся в конце августа, – сказал Матвей с улыбкой.

– Буду ждать тебя в наших краях, – сказала Лена и улыбнулась в ответ.

Она взяла его за свободную руку, – ту, что не держала ручку чемодана – немного сжала её, а потом направилась к выходу, махая рукой.

Матвей пошел к охраннику, который стоял у входа на посадочную площадку. Он показал билет, и ему разрешили пройти.

Пройдя проверку документов от проводницы и найдя собственное место, Матвей откинулся на спину сидения, глядя в окно, выходящее на вокзал. Через несколько минут он покинет его. Матвей предвкушал хорошее лето дома.

Так и оказалось. Первые две недели он, отчим и мама провели в путешествии по красотам Алтая. Они гуляли по терренкурам, катались на канатной дороге, брали очень много экскурсий. Самой масштабной и запоминающейся была двенадцатичасовое путешествие по Чуйскому тракту. Они преодолели более шестисот километров, сделали много остановок, прежде чем оказались в конечной точке под названием Гейзерное озеро. Оно, если честно, не очень впечатлило Матвея. По размерам озеро больше походило на пруд. Да, прикольно, что его дно было как бирюза, но… Матвей ожидал большего.

Куда сильнее его впечатлило то, что вдали виднелась верхушка горы Белуха. Вот это действительно эффектно. Гид сказал, что до подножия Белухи оставалось проехать около ста двадцати километров.

В оставшуюся часть августа он много времени проводил в кругу близких, гулял с Ариной, творил. Он закончил написание песен о богах стихии и про бога войны Ариза – того самого, что нарисовала Лена. Матвей так же много читал – все же нужно было изучать подаренные книги да и о собственных не забывать.

Так прошел август, свободный от пар, зачетов, коллоквиумов, экзаменов. Матвей чувствовал, что хорошо отдохнул.

К концу месяца Лёха обрадовал Матвея желанием устроить в общажной комнате ремонт. Ему, видите ли, не нравится цвет зеленых стен. Сначала Лёха долго и мучительно уговаривал Матвея на ремонт. После того, как Матвей согласился (точнее, сделал выбор без выбора), они так же долго и мучительно выбирали цвет стен.

Из-за ремонта пришлось приехать чуть раньше того, как обычно приезжал Матвей. На самом деле этому было несколько причин. Ещё он хотел побольше погулять с Леной перед началом учебного года.

Он пожаловался Лене на свою нелегкую участь маляра, и она предложила свою помощь. Ну, то есть, она вызвалась красить стены и потолок вместе с Матвеем и Лёхой.

Это было еще более неожиданно, чем проводы на вокзале утром. Матвей был приятно удивлен. Лёха сказал, что лишние руки им не помешают. Он подключил к делу Арину и Мишу, но они обещали подъехать чуть позже того, как начался ремонт. Вика не смогла, потому что еще была дома.

Матвей, Лена и Лёха ковырялись с одной стеной и кусочком потолка четыре часа. Пришел Миша и покрасил им весь потолок за полчаса. Всякий раз, когда Матвей смотрел на Мишу, в его голове играла песня:

«Чтобы стать большим-большим качком

В дверной проём вхожу бочком

Люблю печеньки с молочком»

Матвей никак не мог отделаться от этих мыслей, когда смотрел на огромные бицепсы Миши.

В общей сложности ремонт занял два дня. Как бы сильно Матвей ни ворчал на Лёху за то, что тот создал внеплановые денежные траты, комната преобразилась. В ней стало уютнее. Зеленый цвет делал помещение внешне более холодным и отстраненным. Матвей не знал, как описать свои ощущения, но комната теперь казалось роднее. И это вовсе не из-за того, что пошел третий год жизни в ней.

На конец августа выпадало еще одно, более приятное, чем ремонт, событие.

Лена пригласила Матвея к себе домой.

Матвей ждал этого момента, если честно, уже давно. Потому что Лена столько раз была у него в гостях, а он у неё – ни разу! Наконец-то справедливость восторжествовала!

Матвей уверенным прогулочным шагом направлялся к её дому. На лице невольно появлялась улыбка от того, что он снова оказался в этом городе. Он скучал. И по этим красивым эстетичным зданиям, стоящим бок о бок с деревянными домами прошлого, а то и позапрошлого века. И по людям, точнее, по человеку, живущему в этом городе.

Матвей чувствовал себя невероятно свободным. Он вырвался из лап дурацкого ремонта, еще не стал обременен учебой. Хотелось продлить эти мгновения, жаль, что их количество лишь шло на убыль.

Когда он написал, что подходит к дому, Лена уже выходила его встречать. Они обнялись перед подъездом.

– Привет! – радостно произнес Матвей, когда они отстранились друг от друга.

– Привет! Давно не виделись! – хохотнула Лена.

– Да, прямо с первого дня покраски стен.

То есть, с позавчерашнего дня.

– Как будто вечность прошла. Наверное, это из-за этого, что я вчера весь день потратила на то, чтобы отстирать краску с одежды. Это было как в тумане.

Как бы они ни пытались осторожничать и как бы тщательно ни застилали пол и шкафы пленкой, которую специально купили для этого, капли краски все равно умудрялись предательски обрушиться туда, куда им не следовало. Это касалось и одежды. Матвей, Лёха и Лена к приходу Арины и Миши уже были все изгвазданы краской. Зато Миша, блин, забывший сменную одежду, мало того, что покрасил потолок за полчаса, так еще и ни капли краски на себя не уронил!

– Ты что, серьезно вчера стирала весь день? – с удивлением спросил Матвей, когда они зашли в подъезд.

Лена засмеялась. Они подошли к лифту, Лена нажала кнопку вызова.

– Нет, конечно. Я пошутила.

Матвей выдохнул с облегчением.

Они приехали на седьмой этаж. Лена вставила ключи в дверь прямо напротив лифта. Провернув ключ в замочной скважине один раз, она дернула ручку и сделала приглашающий жест.

– Только после вас, месье.

Матвей усмехнулся, желая ответить: «Нет, только после вас». Но, зная их, они бы так и стояли в проеме, решая, кто зайдет первым.

Он принял предложение Лены и, если честно, обалдел от увиденного.

Матвей и его семья жили в трехкомнатной квартире, но их трехкомнатная квартира с этой и рядом не стояла. Она была огромной и невероятно красивой.

– Офигеть… – выдохнул Матвей, стаскивая кроссовки. – Я могу проходить, да?

Вопрос, конечно, звучал глупо, но глупее только вопрос, который так и не был задан. Матвей ведь в чужом доме и не может тут хозяйничать.

По правую руку располагалась гостиная, совмещенная с кухней. Границей между ними было разное напольное покрытие: в гостиной белый паркет, а на кухне – коричневая плитка.

В гостиной на стене висел плазменный телевизор, напротив него расположился диван. В углу стоял большой горшок с фикусом и несколько пуфиков кремового цвета. Обои, как и диван, тоже были кремовые. Гостиная с другой стороны заканчивалась лоджией, при виде которой у Матвея чуть не отвисла челюсть. По сравнению с ней балкончик его квартиры выглядел грустненько. На кухне был стандартный набор: кухонный гарнитур, холодильник, микроволновая печь, но что её отличало – так это наличие индукционной плиты. Матвей такую видел впервые вживую, хоть неоднократно слышал о ней и замечал в видео.

Лена повела его по коридору, вдоль которого располагалась спальня бабушки и дедушки, а затем – комната Лены. Дверь в спальню бабушки и дедушки была закрыта, но для Матвея она особого интереса не представляла.

Что больше всего потрясло Матвея, так это огромная гардеробная, которая, блин, могла служить четвертой комнатой. Матвею бы точно хватило места для комфортной жизни в ней, но, увы, здесь были только полки для одежды.

За стенкой от гардеробной был совмещенный санузел, но он тоже стилевый: на стенах кремовая плетка, на полу – темно-коричневая, прямо как на кухне. Матвею нравилось такое сочетание цветов. В его доме тоже все шкафы и мебель такие.

Честно говоря, он не мог в себя прийти, как бы ни старался.

– Как у вас тут красиво! – с детским восторгом в голосе и глазах произнес Матвей. – У нас тоже трешка, но… Это просто небо и земля. Я в таких квартирах никогда не бывал.

– Правда? – удивилась Лена.

– Да… У нас в городе дома построены одинаково. Во всех квартирах, где бы я ни бывал в гостях, планировка одна и та же. А у вас…

Это новостройка, поэтому она, наверное, такая вычурная. Даже внешне дом выделялся. В городе у Матвея обычные панельные дома, хоть и не такие серые и однотипно выглядящие, как советские.

Лена показала свою комнату. Она была длинной, но узкой. Комната Матвея была больше похожа на квадрат.

Матвею казалось, что в девчачьей комнате все должно быть заставлено, красиво украшено, но в комнате Лены было мебели по минимуму. Кровать посередине комнаты, в её конце около коридора, в закутке, который создан благодаря выступу стены, стоял письменный стол, рядом – компьютерный стул. Настенные книжные полки были уставлены учебниками, тетрадями, небольшим количеством книг.

В этом маленьком уголке, судя по всему, больше всего кипела жизнь. Матвей бросил тоскливый взгляд на пустеющие две трети комнаты. Их бы заполнить чем-нибудь… Интересно, его комната без огромного шкафа-купе так же будет выглядеть?

Внимание Матвея привлекла стена, противоположная от кровати. В комнате не было обоев, зато эта стена была выкрашена разными несколькими цветами в виде полос, узких в начале и широких в конце. Были «лучи» оранжевого, насыщенно желтого, темно-бирюзового, серого цвета. Это было далеко от росписи, но веселья комнате определенно придавало.

– Твоя комната, да и вообще твой дом очень отличаются от моих, – повторил Матвей. – У вас так много свободного места. Мне непривычно.

Лена пожала плечами.

– Мне комфортно. Я не люблю, когда все заставлено или даже захламлено.

Матвей почесал затылок. Не сказать, что его дом захламлен, но в нем было определенно больше вещей. Они гармонировали друг с другом и создавали уют. Матвей не знал, как описать чувства, которые он здесь испытывал. Ему нравилось в этой квартире. Но он как будто пришел в жилье, которое только сдается. Как будто здесь еще жильцы не обжились. Хотя вещи на полках в гардеробе говорили об обратном.

Как будто жильцам этой квартиры нужно намного меньше пространства, чем они имеют. Она выглядела как хорошее дизайнерское решение, но при этом не вяжущееся с тем фактом, что здесь живет пожилая пара и их внучка. У Матвея в доме все более просто, по-житейски, но как будто роднее.

Ладно, может быть, он просто проецирует на этот дом свой опыт, в который подобные квартиры никогда не входили? Может быть, в этом городе все квартиры такие? А у него маленький провинциальный город, где все по своей сути должно быть проще.

Они расположились в гостиной и включили мультфильм «Элементарно». Однако они посмотрели всего лишь сорок минут, после которых начался четырехчасовой разговор обо всем, начиная от тем о смысле жизни, заканчивая сюжетом песни, над которой Матвей сейчас работал. Он уже заканчивал седьмую про богиню смерти Лорали из категории богов мира. Её имя буквально значило: «Заманивающая людей на смерть».

У него уже были готовы вступительная песня, песни про всех четырех богов стихий и про бога войны.

– Богиня смерти навела на Алфия морок благодаря богу сновидений и эмоций Энму. В этой иллюзии она заставила проживать Алфия искаженную версию смерти его матери. Она же умерла, когда он был маленький. А благодаря Энму добавились и негативные эмоции на этот счет. В этой искаженной версии мать еще должны выставить виноватой в чем-то, из-за чего Алфий сам должен был захотеть её убить, – поймав растерянный и в то же время задумчивый взгляд Лены, Матвей уже понял, что получалась какая-то лажа, но все равно продолжил объяснять. – Ну, она как бы совершила настолько ужасный поступок, из-за чего в герое проснулась ненависть к матери. И она должна его сокрушить, все такое…

Лена нахмурилась.

– Он разве знает, кто его настоящая мать? – Лена пригвоздила Матвея вопросом, который стал одним из главных сюжетных ляпов. – Ты же сам говорил, что он жил среди людей и считал себя обычным человеком. Он не знал о своем божественном начале. Как боги ему скажут о том, кто такая его мать? Ну, ладно, может они не скажут… И чисто гипотетически, если боги накормят его этой инфой и скажут, что она умерла из-за того, что совершила тяжкий грех, а они такие молодцы, что наказали её… Все равно как-то слабовато, Матвей, – Лена старалась звучать мягко, но Матвей с каждым её словом все больше опускался в пучины печали из-за того, что придумал неудачный сюжет. – Да и к тому же почему Лорали должна пользоваться помощью Энму? От этого складывается ощущение, будто она несостоятельна как богиня и сама ничего не может. Все испытания создавали сами, а она – нет.

Матвею протяжно хмыкнул. Критика Лены была конструктивна.

– Ты права. Все фигня, надо по новой.

– Давай подумаем вместе, – улыбнулась Лена и накрыла его ладонь своей ладонью. Матвей подарил ей ответную улыбку и сжал хрупкую ладошку.

Ему не хватало таких разговор и таких посиделок в августе. Переписки были, но это не то. Живое общение с Леной намного круче.

Как хорошо, что у них есть еще пару часов до того, как бабушка и дедушка Лены вернутся с дачи.

Этот вечер был очень теплым и приятным. Он завершал главу под названием второй курс и мягко подготавливал к началу учебного года. Все становилось на круги своя: Матвей снова гулял по городу, снова был вместе с Леной. Еще и снова начнется учеба.

Он надеялся, что третий курс будет таким же хорошим, как и второй.

Глава 18. Певчая птица

Едва коснулся твоих нот и, знаешь, вдруг я понял

Что моя музыка и ты – это сплошной синоним

Это отдельный вид искусства, а эти си бимоли

Символы нашей радости и знаки нашей боли

© МОТ – Едва коснулся твоих нот

Учебный год начался очень активно.

В расписании добавилось много новых предметов, в том числе и по направлениям, которые надо было выбирать в начале прошлого семестра. Матвей подал заявление на «Физиологию человека и животных». Ему нравилось изучать процессы жизнедеятельности организмов.

Лёха пошел на «Генетику, клеточную и синтетическую биологию». Этого стоило ожидать, учитывая его любовь к генетике и то, что он не пропускает ни одно заседание научного кружка. На третьем и четвертом курсе он обещал даже выступать с докладами на кружке и, возможно, писать научную работу. Вика ушла на «Зоологию позвоночных».

Миша выбрал направление «Ихтиология и гидробиология». Арина говорила, что жаловался на пущенную в группе локальную шутку, что он пошел туда, так как его любимый фильм «Человек-амфибия». Миша не понимал, как это связано. Арина тоже захотела пойти на «Физиологию человека», чем очень обрадовала Матвея. Для изучения предметов направлений сформировали новые учебные группы, в которых почти не было знакомых. Зато теперь у Матвея была Арина.

К сожалению, Лена решила тоже пойти на физиологию, но не человека и животных, а растений. По-умному её профиль назывался «Физиология растений и биотехнология». Лена говорила, что бабушка с самого детства брала её с собой на огород. Лена привыкла возиться с растениями, удобрениями и ухаживать за всем, что фактически сама выращивала. Матвея тронуло, что она выбрала это направление из-за того, чему её научила бабушка, но ему все равно было грустно. Ведь это значило, что они будут реже видеться.

Ко всему прочему, несмотря на одинаковое расписание, у них были разные преподаватели. Матвей и Лена могли видеться теперь только на лекциях. Это удручало, но Матвей не унывал. Они могут видеться и общаться вне учебы.

В середине сентября Матвею написала зам руководителя «Vocal Voice» Наташа с вопросом, готов ли он вступить в объединение. Матвей сказал, что его желание нисколько не утихло, и Наташа добавила его во все беседы и группы. Через несколько дней состоялся отбор в объединение, после которого добавили еще с десяток человек.

На первом общем вводном собрании Матвея ждали не только знакомство с руководителями, структурой группы, планами на ближайший семестр, но и… Миша. Это полуфабрикат сидел в самом дальнем уголочке, будто его здесь нет и он вообще забрел сюда случайно. Однако Наташа обратила на него внимание и попросила представиться, рассказать о себе. Матвей не знал, какую эмоцию юзать, когда эта мышечная гора Эверест робко опускала глазки в пол, когда Наташа обращалась к нему.

– Ну… Меня зовут Миша. Я учусь на третьем курсе биофака. Закончил музыкальную школу по классу фортепиано. Как закончил, особо больше не играл, хоть мама и хотела, чтобы я перед гостями исполнял Бетховена, но после «Владимирского централа» вместо него, – по помещению пронесся громкий хохот, – и она больше не просила.

В объединении было и вокальное, и инструментальное направление. Матвей попал только на вокальное, хоть и думал отобраться на инструментальное, но тогда у него вообще не было бы свободного времени.

– А почему ты решил снова начать играть? – спросила Наташа. Когда вопрос «Какого хрена ты здесь делаешь?» перестал быть актуальным, это билось в голове Матвея раненой птицей.

Миша смущенно улыбнулся.

– Хочу прокачать навыки и сочинить свою музыку.

По аудитории пронесся одобрительный гул, после которого раздались аплодисменты для Миши. Матвей хлопал на автомате, но мыслями был не здесь. Почему он только сейчас узнает, что в его окружении столько музыкантов? Матвей сойдет с ума, если окажется, что Арина играет на барабанах, а Лена – на дедушкином баяне. Матвей не знал, существует ли этот баян, но он уже ничему не удивится.

По окончании собрания он понесся к Мише, чтобы разузнать подробности.

– Ты играешь на фортепиано? Миш, какого черта? Почему ты об этом не говорил?

Миша усмехнулся и неопределенно повел плечом.

– Я никому об этом не говорил. Даже Арина не знает.

Матвей, кажется, чего-то в этой жизни не понимал.

– Почему?

Миша отвел взгляд.

– Ну… Просто музыкалка – это не самая приятная часть моей жизни. Меня туда насильно притащила мама.

Матвей кивнул. Теперь понятно, почему Миша по окончании музыкальной школы бросил играть.

– Тогда откуда желание написать собственную музыку?

Каждый вопрос все больше вводил Мишу в конфуз. Эта несокрушимая скала, которую не возьмет ни один среднестатистический кулак, готова рухнуть на пол от темы музыки.

Миша тяжело вздохнул и сказал:

– Я хочу сочинять не просто музыку. Я хочу создать песню для Арины. Я посмотрел на тебя и… Понял, что хочу.

– На меня? – удивился Матвей.

– Да. Ты так горишь музыкой и сочинительством. Видно, что тебе это очень нравится. Я хочу дать музыке второй шанс. Может быть, если я буду делать то, что хочу, а не играть Бетховена для мамы, то мне тоже будет нравиться.

Матвей не знал, как на это реагировать. Теперь настала его очередь смущаться. Он что, стал вдохновителем Миши, из-за которого он решил снова заниматься музыкой? Этот факт вызывал смешанные чувства. Получается, не только люди, например, Лена могут его вдохновлять, но и он – людей?

– Круто. Ты молодец! У тебя получится, – Матвей в этом не сомневался, потому что, если Миша смог пройти отбор в объединение, значит, у него отнюдь не заурядные навыки. – А ты что, без подготовки пошел на отбор?

Миша усмехнулся.

– Нет, конечно. Я упражнялся весь август. Брал частные уроки в студии. Играл на пианино дома. Из-за ненадобности его перевезли к бабушке на дачу. Маме я не говорил, что играю, отмазывался, что еду бабушке помогать. Это было, конечно, так. Утром полол грядки, вечером – играл. Бабушку просил ничего никому не говорить.

Матвей был шокирован услышанными подробностями. Хотя логично, что он ничего не знал, ведь они с Мишей, как и с Викой, не особо общаются.

Честно говоря, Миша производил впечатление тупого качка, который ничего, кроме качалки, не знает. В первую встречу, когда Матвей, он и Арина пересеклись, Матвей все думал, кого ему напоминает Миша. К концу разговора он понял, что Миша был Маканом на минималках. Только мышечной массы поменьше, нет бычьей шеи и есть очки.

Оказывается, Миша вовсе не тупой качок. Он закончил музыкалку, играет на пианино, любит «Человека-амфибию» и выбрал направление «Ихтиология и гидробиология» отнюдь не из-за фильма. Матвей поймал себя на мысли, что хотел бы узнать Мишу получше.

– Ты хочешь создать прям песню или только музыку?

– Песню. В детстве я баловался стишками. Может, это мне поможет, – усмехнулся Миша. – Я слышал от Арины, что ты пишешь хорошие стихи. Может, у меня так не получится, но я буду стараться для неё.

– Если хочешь, я помогу, – сказал Матвей совершенно искренне, но уже через секунду ему показалось, что фраза звучит высокомерно. Видимо, Миша так не считал, раз улыбнулся и протянул ладонь для рукопожатия. Матвей принял её и улыбнулся в ответ.

***

Долгожданным событием осени был концерт «Пирокинезиса». Матвей еще летом увидел анонс тура. Компания нашлась сама собой. Матвей всего лишь поделился новостью о том, что будет концерт, а Лена уже написала, где покупать билеты. Это очень приятно.

Она хоть и не стала большим фанатом «Пирокинезиса», но кое-какие треки ей понравились. Матвей скинул еще штук пятнадцать для ознакомления.

Когда они подошли к клубу, где должен был проводиться концерт, там уже несколько десятков людей выстроились в ровный ряд, который перегибался через угол здания. Матвей присвистнул, но был спокоен, потому что у них билеты не танцпол, на балкон с ранним входом. Он уже ходил на концерт в прошлом году и тоже брал билет на балкон, о чем нисколько не пожалел. Да, это чуть дороже, зато не надо стоять в огромной толпе с риском быть задавленным. В прошлый раз кто-то упал в обморок в духоте среди трущихся со всех сторон тел.

Матвей орал слова каждого трека во все горло, отдаваясь музыке сполна. Лена снимала любимые песни на телефон, тоже подпевая. То и дело бросая взгляд на веснушчатое лицо и кудрявые волосы Лены, Матвей чувствовал всепоглощающую радость от того, что она у него есть.

Да, случилось нечто странное с неосуществившимися отношениями, но трудно отрицать, что у Матвея ни с кем не получалось так хорошо, как с Леной. Они словно были родственными душами. Слова Лены, что он соулмейты, не видевшиеся с прошлой жизни, казались правдой.

Это именно те взаимоотношения, в которых нуждался Матвей: человек возвращает соизмеримую усилиям Матвея отдачу и дает понимание, что Матвей ему нужен, без слов, ведь все доказывается действиями. Он, глядя на Лену и на её последние поступки, чувствовал себя самым счастливым человеком, который нашел то, что так долго искал. Ну и пофиг на эти чувства. Лена – просто подруга, но даже это казалось большим везением.

Публика заверещала, когда зазвучало вступление трека «аморе аморе». Матвей держал наготове телефон, чтобы заснять песню.

– Давай сделаем фотку! – крикнула Лена и сложила пальцы в виде сердца, в которое заключила Андрея Пирокинезиса, прыгающего по сцене. Матвею два раза повторять не надо было. Он быстро переключил камеру с видео на фото и запечатлел кадр.

Его он по окончании концерта отправил в канал с подписью:

«Заполночью бьются бокалы

Стала ты родной, но не закопала-пала

Войны топор до сих пор

Я люблю тебя, аморе, аморе»

Следующим по расписанию мероприятием был концерт клуба, приуроченный к Хэллоуину. В клубе устраивали две репетиции в неделю, ко всему прочему Матвей брал два частных урока. Это было очень напряженный график, и Матвей уже через две недели сократил количество частных уроков до одного в неделю. Так будет дешевле и проще. Он и так не делал перерыв на каникулах и занимался с Максимом дома онлайн.

Главное отличие репетиций в клубе от индивидуальных занятий в том, что Матвей был не один такой. Нет, конечно, с ним был Максим, который посвятил музыке много лет и имел среднее и высшее образование, связанное с ней, но… В клубе все были на равных. Все друг для друга были и наставниками, и такими же выступающими. Матвей после каждой репетиции выходил с новыми знаниями: ему то расскажут о новой распевке, то дадут секрет, как правильно тянуть ноты в одной позиции, а иногда помогут и с гитарой. Конечно, все это было и на занятиях, но здесь… Это ощущалось как семья.

Темой Хэллоуинского концерта были мрачные истории и существа. Девушки выбирали работы Канцлера Ги, Мельницы, polnalyubvi, Green Apelsin. Кто-то из парней репетировал Короля и Шута, Skillet. Матвею очень нравилась концертная программа. Она обещала быть яркой и насыщенной.

Матвей решил исполнить песню «А мы не ангелы» от Би-2, Агаты Кристи, Lumen. Наташа предложила живую музыку. Матвей с энтузиазмом принял эту идею, вызвался быть гитаристом и только потом понял, как это непросто.

Кроме разбора текста ему приходилось еще и учить гитарные аккорды, пытаться играть не параллельно барабанщику, а вместе с ним. За несколько недель подготовки к концерту Матвей прокачал свои навыки больше, чем за несколько месяцев обычных занятий. Мишу тоже запрягли играть на синтезаторе. Матвей удивился, что Миша умеет и это. Миша ответил, что в этом ничего сложного, к тому же на частных уроках он как раз упражнялся на синтезаторе.

Матвей кайфовал от выступления так, как не кайфовал раньше. Они украсили помещение согласно тематике Хэллоуина: развесили искусственную паутину, обклеили стены 3D-наклейками летучих мышей, всюду расставили маленькие фонарики в виде тыкв, натянули бумажную гирлянду «Happy Halloween», а также электрическую с теплым желтым светом. Зрители часто хлопали в ритм песен, а в конце рукоплескали, наверное, до боли. Матвей был невероятно горд тем, что причастен к этому. Ему нравилось ощущать себя членом такого классного творческого коллектива.

Максим устраивал отчетный концерт своих учеников, и Матвей на радостях от прошлого выступления ввязался в эту авантюру. Максим был приятно удивлен его вовлеченности, ведь Матвей всегда сливался с концертов по разным причинам. Матвей догадывался, что Максим знал, какова была главная причина, кроме отсутствия времени, денег и сил.

Матвей хотел исполнить две песни, его выбор пал на «Август» группы Видеокассета твоих родителей и «Голоса» исполнителя Звонкий. Вход на концерт Максим сделал платным, чтобы окупились все траты. В них входила аренда помещения, фотограф, услуги звукорежиссера.

Лена была в предвкушении.      Она купила билет заранее и ждала мероприятия как манны небесной. Она осталась в восторге от Хэллоуинского концерта. Конечно, она больше всего выделяла Матвея и беспрестанно хвалила его игру на гитаре. Сейчас она была уверена, что будет так же круто.

Матвей тоже ожидал от себя чего-то необычного. Он думал, что прокачался настолько круто, что ему уже все нипочем.

Первая песня и правда была исполнена хорошо.

Это трек с веселым мотивом и мелодией, но слова навевали светлую грусть.

– Если ты когда-то спросишь меня

О чём я больше жалею?

Я бы в глаза твои промолчал

И просто уснул на коленях.

И хоть эта песня не отражала действительность на сто процентов, потому что в жизни Матвея не было такого августа, она перекликалась с событиями этого лета. В припев он вкладывал все то не озвученное, что никогда не дойдет до слуха Лены. Куплеты были посвящены его восторгу их дружбе. Там даже пелось про веснушки, которые как раз усыпали нос Лены.

А вот со второй песней произошла лажа. Сначала все было хорошо.

– Забери меня куда-то вдаль

Подожди меня еще чуть-чуть

Только ты расплавишь мою сталь

Не давая медленно тонуть

Это будет самый лучший движ

Моя музыка полна тобой

Мне понятно всё до запятой

Но вот в припеве Матвей забыл слова. Он, черт возьми, забыл строки: «А по факту мы не знакомы, но о тебе я знаю всё». Он и на репетициях путался в них, потому что не очень понимал их смысл. Как можно знать человека вдоль и поперек, но не быть с ним знакомым? Только если заниматься сталкерством. Наверное, Матвей запутался из-за того, что его мозг отторгал возможность, что веселая песня могла иметь такой нехороший подтекст.

Матвей, честное слово, чуть не расплакался, когда в голове поселилась звенящая пустота вместо слов. Он поднял беспомощный взгляд на Максима, который активно размахивал руками, жестами пытаясь подсказать слова. Он сначала ткнул пальцем в Матвея, потом в себя и сделал широкое круговое движение. Непонятно как, но Матвей понял эту игру в «Крокодила» и повтор припева спел нормально.

Его, конечно, поддерживали зрители. Они начали хлопать в такт музыке, когда Матвей резко заткнулся с растерянным выражением лица. Публика встретила с теплом окончание и даже не собиралась освистать Матвея, но он от стыда хотел провалиться сквозь землю.

Он ушел за кулисы и судорожно выдохнул. Он вытащил телефон и написал Лене:

«Это просто ужас»

«Почему? Ошибки бывают у каждого, ничего страшного. В остальном все было круто», – написала Лена.

«Может, тебя смутило, что я тебя снимаю?»

Матвей, конечно, слегка сконфузился от этого, но Лена, как и другие люди, так часто его снимала, что он почти привык. Но, наверное, действительно не стоило бросать взгляд в её сторону во второй раз, прямо перед припевом.

Матвей заметил, что меньше волнуется, когда бросает в толпу невидящий взор. Тогда люди превращаются во что-то единое и обезличенное. Они становятся декорациями, которые просто должны быть на концерте. Так проще, потому что в голову уже не лезут мысли, что подумает каждый из смотрящих. Но когда видишь в этой массе знакомого, дымка иллюзии пропадает.

Наверно, сейчас было немного не так. В общем, Матвей и сам не понимал, как это получилось. Хотя ведь он тоже немного забыл слова на поэтическом вечере. Но тогда была возможность подглядеть, в отличие от сегодня.

Остаток вечера Матвей просидел, как в воду опущенный, и читал конспект по радиобиологии. Из-за того, что репетиция перед концертом состоялась в час дня, а сам концерт начался в четыре, у Матвея не было времени нормально подготовиться к завтрашней паре.

– Хочу сказать, ты шикарен. И я говорю не только о голосе, но и о твоем образе.

У Лены и Матвея не было возможности поговорить перед концертом. У Максима, являющегося человеком-суетой, и мероприятия проходили суетными. Надо было помогать гостям – друзьям и родственникам участников – размещаться в зале, ориентировать их во время оплаты билетов, если вдруг выяснялось, что кто-то решил не париться и приобрести его на месте. Максим еще на раз проверял аппаратуру, давал напутствия ученикам, девяносто процентов которых старше его минимум лет на пять. Матвей заразился от него тревогой и тоже бегал, как в зад ужаленный, постоянно находил себе занятия.

– О, спасибо, – поблагодарил Матвей, пусть и не считал свой образ необычным. На нем были классические черные брюки и белая рубашка, которую он заправил в штаны. Чтобы не выглядеть слишком серьезно, учитывая, что его песни веселые, он завязал галстук и расслабил его, а еще расстегнул верхние пуговицы рубашки. Это придавало ощущение небрежности и озорства.

Однако получать комплименты от Лены всегда было приятно. Она – человек, который заставил Матвея верить в себя. Она убедила его в том, что его творчество хорошо, что его навыки не ниже плинтуса. Короче, знатно повышала самооценку и не только в плане достижений. Благодаря ей он наконец начал считать себя… симпатичным. Он понял, что может быть привлекательным. Хоть и не в том смысле, который он когда-то хотел иметь в случае Лены.

– А почему ты выбрал именно эти песни? Они обо мне? – со смешком спросила Лена. Матвею вот смешно не было. Ему казалось, что смехом она пытается уменьшить серьезность вопроса.

Матвей решил отшутиться. Он придал голосу легкость и невозмутимость, чтобы казалось, что его это не волнует:

– Ну, не сказал бы. Вторая песня скорее да, чем нет. Не могу отрицать, что «моя музыка полна тобой» о тебе, ведь ты помогаешь мне её сочинять. А вот первая… Ну, у нас же все не так. Мы в августе вообще были в разных городах.

Они оба засмеялись. Не стоит Лене знать, насколько сильно она влияет на Матвея. Пусть знает полуправду.

Они шли по промозглой темноте. Мелко накрапывал дождь. Снег еще не лег на дороги. Для него было рановато, но уже несколько дней ночная температура опускалась ниже нуля.

– Просто знаешь… – начала Лена и сделала небольшую паузу. – Меня долго не отпускало ощущение, что в тот день я сказала что-то не то и… как будто сделала хуже.

Матвей не понимал, почему её проницательность стреляет не в то время и не в том месте.

– Все нормально, – Матвей снова старался придать голосу максимальную легкость, – просто мне не было понятно, зачем ты тогда говорила фразу: «Если мы вдруг замутим…». Я не считаю правильным озвучивать это, если ты не хочешь отношений.

Матвей едва сдержался, чтобы не закончить реплику фразой «отношений с человеком», ведь это выдало бы его с потрохами.

Лена ответила не сразу. Она сунула руки в карманы пальто и поправила свой синий платок на шее, чтобы не задувал ветер.

– Я… Матвей, правда, я не помню, чтобы такое вообще говорила.

Желудок Матвея ухнул куда-то вниз. Опять начинается одно и то же.

– Но я-то помню. Ты стопудово говорила это. Я не дурак, и галлюцинаций у меня нет.

– Я… Я понимаю, я верю, просто… – Она замолчала, не найдя, что ответить.

Матвей выдохнул клуб влажного пара. Как Лене удается настолько феерично портить хорошие моменты?

Зачем вообще было поднимать эту тему? Чтобы что? Что она хотела услышать? Что она хотела сказать? Матвей не имел желания еще раз слышать, что Лена ничего не помнит.

Разговор плавно перетек на другую, более простую тему, и обстановка разрядилась. По крайней мере, Матвей прощался с Леной с искренней улыбкой на лице. Однако она померкла, стоило ему развернуться к пешеходному переходу, пересечение которого вело в общежитие. На плечи тяжелым грузом опустились мысли о неудачном выступлении.

Перед сном он пытался выжать из себя все соки, чтобы домучить несчастную радиобиологию. Это, конечно, не удалось, а ведь завтра письменная самостоятельная. Он не помнил половину из прочитанного. Ему придется надеяться на везение в лице Арины, у которой есть шанс списать, либо на забывчивость препода, либо на Бога.

Видимо, пора заканчивать с излишней музыкальной активностью.

Глава 19. Тяжело

Глава 19. Тяжело

Я влюбился в ту самую

С депрессией в полтора месяца

Я готов был забрать с собой всю её боль

Я готов был с ней вместе повеситься

© Aflapoid – Я влюбился

В ноябре начало происходить что-то странное.

Настроение Лены изменилось. Она стала более грустной и менее активной. На каждой лекции она сидела со сложным выражением лица, будто о чем-то крепко задумалась или глубоко ушла в себя, словно не было ничего вокруг неё.

Два занятия по физиологии человека и животных у них были совмещенные, потому что преподавательница Матвея заболела. Несмотря на то что Лена находилась на направлении «Физиология растений», этот предмет считался обязательным, поэтому его изучали все. Как и физиологию растений, которую Матвей будет проходить.

На физе Матвей как никогда хорошо наблюдал довольно резкую смену эмоций Лены. Перед парой Лена была весела и бодра, шутила и с одногруппниками, и с Матвеем. Потом началась самостоятельная работа, после которой Лена сникла. Преподаватель ушел проверять работы, вернулся, огласил результаты. Лена набрала мало баллов, из-за чего расстроилась еще больше.

– Лен, ты чего грустишь? – спросил Матвей. – Из-за баллов что ли?

Они сидели за одной партой. Матвей легонько пихнул Лену плечом, но та лишь выдала вымученную слабую улыбку и не ответила. Матвей понял, что угадал.

Матвей думал, что это только из-за физы, которая, очевидно, давалась ей непросто. Матвею она нравилась, так что он получал почти максимальный балл за самостоятельные. Он старался отвлечь Лену от мыслей о физе, и это удавалось. Она оттаивала и начинала улыбаться, смеяться. Но её грусть возникала даже вне стен кафедры физиологии, и Матвей понял, что дело не только в ней.

– У тебя что-то случилось? В последнее время у тебя настроение, ну… Совсем не очень, – старался как можно мягче говорить Матвей, когда они пешком шли из одного корпуса в другой.

Лена подняла голову к небу и выдохнула ртом пар.

– Ничего особо не случилось, просто начался ноябрь. Световой день короче, ночи длиннее. Темно, холодно. Меня это угнетает. Так каждый год бывает, не бери в голову, – отмахнулась Лена.

– И когда это у тебя обычно проходит?

Лена пожала плечами.

– Обычно с наступлением тепла. В марте-апреле.

Сердце Матвея от этих слов пропустило удар.

Он не хотел, чтобы Лене было перманентно плохо почти полгода. Он хотел скрасить её грусть и показать, что и в ноябре можно чему-то радоваться. Несмотря на световой день меньше девяти часов, на застилающий улицы снег и надвигающийся холод.

Однако проблемой, на которую Матвей не мог повлиять, – это учеба. В расписании появилась генетика – один из самых непростых предметов в их университете. На каждой паре надо было решать тест в компьютерном классе, отвечать устно и сдавать письменную работу. Обычно ручечкой по бумажечке нужно было написать генетическую задачу, но в начале семестра, когда они еще только изучали азы, бывали задания, где нужно что-то нарисовать: например, первое деление мейоза.

Тесты были невозможно тупыми. Не потому, что в них легкие вопросы, а потому они нерешаемые. Полкурса получали неудовлетворительные оценки. За это теоретически ничего плохого не случалось, однако в университете действовала балльно-рейтинговая система. Соответственно, чем меньше баллов, тем меньше шанс получить хорошую оценку на экзамене. Из-за этого многие ходили пересдавать эти злополучные тесты. Фактически это было отработкой. Матвей не был исключением и тоже перерешивал.

Лена так вообще ходила в компьютерный класс, как к себе домой. Если у Матвея появились проблемы где-то на пятом занятии, то у Лены – на втором или третьем, когда темы были еще несложные. Ко всему прочему, ей досталась преподавательница, у которой семь пятниц на неделе. Это был тот тип людей, который сегодня скажет одно, завтра – другое и еще возмутится, как кто-то мог подумать, что вчера она говорила такую несусветную чушь! Хотя вчера она чуть ли не била себя в грудь, говоря, что именно эти слова – истина последней инстанции.

Группа Лены сильно мучилась с этой преподавательницей. Матвей невзлюбил эту тетку заочно из-за рассказов Лены. Он терпеть не мог неопределенных людей. Непостоянство во мнении было для Матвея пыткой.

Им было сложно договориться, чтобы погулять, как раньше. Когда была свободна Лена, Матвей занят, и наоборот. Лена начала ходить на тренировки, а Матвей по-прежнему посещал репетиции. График уплотнился, а возможности для встреч сократились. Это очень угнетало Матвея.

Но из круговерти дел все-таки удалось вырваться, и Матвей пошел в гости к Лене сразу после репетиции. Он предупредил, что голоден, и Лена сказала, что приготовит для него что-нибудь. Это очень тронуло Матвея, но он настоял на том, чтобы поможет в готовке.

На ужин было картофельное пюре с гуляшом. Лена мыла картошку, а Матвей её чистил, разрезал пополам и бросал в кастрюлю. Лена заранее разморозила мясо, так что приступила к его нарезке после мытья картошки. Матвей резал лук, который был настолько ядреным, что глаза защипало моментально.

– Птичку жалко? – хихикая, спросила Лена, пока Матвей заливался слезами.

– Очень, – сказал Матвей и сильно зажмурился. Это не помогло – слезы все еще текли.

– Иди умойся, горе луковое, – продолжала стебать Матвея Лена, за что получила легонький щелбан. – Ау!

Матвей ушел в ванную, вымыл руки, а потом ополоснул лицо холодной водой. Стало значительно легче. Матвей посмотрел на себя в зеркало: глаза были настолько красные, будто он рыдал час без остановки.

– Какое полотенце взять? – крикнул через всю квартиру Матвей.

– Красное!

Матвей увидел висящее на крючке красное полотенце, взял его и промокнул лицо. Он поймал себя на мысли, что во второй визит он чувствует себя более уверенно. Точно так же было и у Лены: в первое посещение она называла себя котом, который изучает пространство, а во второй раз уже была как у себя дома.

Когда картофель сварился, Матвей слил с него воду, а Лена начала её толочь.

– Это мое самое нелюбимое занятие, – сказала Лена, засучивая рукава своего сиреневого лонгслива. Матвей сказал, что в таком случае может сам потолочь картошку, но Лена была непреклонна. – Нет, я сама. Я покажу ей, кто в доме хозяин.

Матвей засмеялся. Лена начала активно орудовать толкушкой.

– Больше всего мне не нравится, когда остаются комочки, – Лена остановилась и посмотрела в кастрюлю, после чего начала толочь с удвоенным остервенением, – дурацкая картошка, почему ты получаешься с комочками?!

Матвей не смог сдержать смеха при виде это картины. По окончании они добавили в пюре сливочное мало и обжаренный лук.

Он думал, что будет гуляш по типу того, что готовят в детских садах, школах, лагерях. Тот самый вкус детства, который, наверное, помнит каждый. Лена решила сделать проще. Она просто обжарила мясо на сковороде, добавили специи, а потом залила это все водой. Матвей наблюдал с интересом. Ни его семья, ни он сам так никогда не готовили мясо. Однако получилось вкусно. Матвей решил, что попробует как-нибудь сделать это дома.

За ужином они разболтались. Главной темой была, конечно же, учеба. Лена снова делилась невероятными историями с генетики.

– Она задала на дом задачи. Мы решали их по её методичке, читали её лекции, которые она советовала разбирать. Пришли на пару, а она сказала, что наше решение – полное фигня. Еще и спросила, где мы этот бред взяли. Когда сказали, что из её методичек, знаешь, что она сказала?

– Что? – спросил Матвей, у которого почти дергался глаз от испанского стыда.

– Сказала, что не могла такой бред сказать.

Матвей тяжело вздохнул. Ему было искренне жаль группу Лены. Сам бы такое он не хотел переживать.

Лена отставила пустую тарелку и тоже вздохнула.

– Иногда я думаю о том, что меня в университете держит только то, что бабушка и дедушка хотят, чтобы я получила высшее образование.

Для Матвея это звучало как гром среди ясного неба. Не успел он сформулировать внятный ответ, как Лена продолжила:

– Не то чтобы мне не нравится учиться, просто… Тяжело. Особенно с этой генетикой дурацкой.

Матвей не знал, как реагировать. Он положил руку на плечо Лены и слегка его сжал в качестве поддержки.

– Это пройдет. И генетика тоже рано или поздно закончится. В следующем семестре, скорее всего, будет другой препод.

– Да, конечно, закончится, – сказала Лена, но как-то невесело. – Просто я немного не так представляла учебу. Думала, не будет бесполезных предметов. Преподаватели не будут… Такими. Казалось, это осталось в школе, но я ошибалась.

Матвей, в общем-то, понимал тревоги Лены. Он тоже не понимал, зачем на биофаке такие предметы, как история России, несколько предметов, связанных с информатикой, культурология. Он бы понял, зачем разные виды химии, но не понимал, зачем предметы информатика, информационные технологии, биоинформатика. Не понимал он, почему их так сильно дрючили на анатомии. Конечно, еще и странные преподаватели демотивируют. У Матвея была такая по английскому языку и, видит бог, он был невероятно счастлив, когда этот предмет закончился.

Но все равно слова Лены звучали кошмарно.

– Тебе не нравится выбранная специальность?

– Нравится, конечно. Это просто временные трудности. Я не хочу отчисляться. К тому же осталось-то немного доучиться.

Матвей не понимал Лену: с одной стороны она говорила, что её устраивает учеба, с другой – говорила, что терпеть немного. Если нравится учеба, то как можно её терпеть? Матвею нравился биофак, и у него никогда не возникало мысли, что ему все осточертело. Да, он, конечно, уставал, но всерьез о таком не думал. А Лена, кажется, размышляла, но пыталась скрыть это.

Матвей не знал, что и думать на этот счет.

***

В середине ноября прошел квартирник по типу того, что был в марте. Матвей, конечно, на нем снова выступал с песней под гитару, только теперь не как инициативный слушатель, а непосредственный участник. Прошло чуть меньше восьми месяцев, и он оказался по ту сторону сцены. Удивительные метаморфозы. Лены на мероприятии не было, потому что она была занята.

После него, когда наступила небольшая передышка, Матвей начал читать книгу «Кафе на краю земли», которую Арина подарила ему еще в прошлый Новый год. Он закончил эту небольшую историю за три лекции и остался под большим впечатлением. Книгу можно было разбирать на цитаты, которые станут важными жизненными советами. Впрочем, они и были таковыми.

Книга затронула темы смысла жизни, удовлетворенности своей жизнью. Главный посыл состоял в том, что очень важно заниматься тем, что человеку нравится, и тогда он обретет счастье. После прочтения Матвей понял, что движется в правильном направлении: он любит биологию, музыку, поэзию и получает от этого удовольствие. Он, конечно, не знал, вырастет ли занятие музыкой из простого хобби в работу, но вот биология – это действительно то, чем он хотел заниматься на работе.

Он решил подарить эту книгу Лене. Возможно, «Кафе на краю земли» поможет ей разобраться со своими противоречивыми мыслями. Да, это было похоже на причинение добра, о котором Лена не просила, но Матвей не будет рассказывать, зачем он ей это дарит. Хорошо, если Лена дочитает до конца и сделает какие-то выводы, а если нет, то не Матвею судить.

Он решил вручить подарок на лекции по биогеографии. Как только начался перерыв, Лена собралась покинуть аудиторию, но Матвей попросил её задержаться.

– У меня кое-что есть, – сказал он и открыл рюкзак. Лена от удивления и предвкушения протянула:

– О-о-о, интересно.

Матвей усмехнулся и вытащил книгу. Лена ахнула и приложила одну руку к груди, второй – приняла книгу.

– Матвей, по какому поводу?

– Просто так, – он пожал плечами, – прочитал на днях эту книгу и решил подарить тебе такую же. На меня она произвела большое впечатление.

Лена улыбнулась и протянула руки для объятий. Матвей с готовностью обнял её в ответ.

– Спасибо большое! – она продолжала лучезарно улыбаться после того, как они отстранились друг от друга. Видеть Лену такой было приятно. Приятнее вдвойне, что это Матвей смог её осчастливить. Во время посиделок у неё дома Лена тоже выглядела веселой. Значит, еще не всё потеряно?

Однако это не помогло исправить ситуацию с редкими встречами. Через пару недель Матвей спросил, прочитала ли Лена книгу, на что она сказала:

«Начала, но немного. Это книга, над которой надо посидеть, читать вдумчиво»

Звучало как описание учебника по биогеографии, но Матвей комментировать не стал. Он спросил, могут ли они встретиться на выходных. Лена написала, что и в этот раз тоже не получится.

«Мы стали так мало видеться. Я скучаю. А ты нет?»

Матвею казалось, что он унижается, печатая это, но у него уже так накипело от ситуации, что сказать что-то другое не получалось.

Лена писала долго. Когда Матвей уже решил забавы ради спросить, что она так долго пишет, она отправила:

«Я не умею скучать. Я не чувствую скучание по человеку как таковое. Мне достаточно общения в переписке, тогда у меня нет ощущения, что человек пропал из моего поля»

Матвей испытывал горечь, но в то же время облегчение. Горько ему было от того, что Лена фактически созналась, что не скучает по нему, а еще из-за того, что не считает проблемой, что они почти не видятся вне учебы.

Легче ему стало, потому что то, что Лена не соскучилась, не связано с ним. Матвея сильно покоробила фраза «Не успела соскучиться», брошенная ей в конце июня. Тогда он почувствовал себя каким-то дураком, но теперь понял, что тут то же самое, что с обрыванием переписок. Это просто особенность Лены, а не вина Матвея.

С другой стороны, проще от того, что Лена нуждается в их встречах меньше, чем Матвей, не становилось.

***

Матвей ходил теперь на лекции не только для того, чтобы почитать на них книги, но и чтобы увидеться с Леной. Он высматривал в толпе белых халатов её кудряшки. Если к началу лекции Лена не появлялась или вообще не приходила, накатывала досада, но когда она все-таки приходила к первой или второй половине лекции, сердце радостно трепыхалось в груди.

Матвей написал Лене, когда ехал в автобусе, спросил, будет ли она на лекции, на что получил положительный ответ. В этот раз в аудитории она села не с Матвеем, а со своей группой, но подошла к нему на перерыве, чтобы поздороваться и обняться. Они также договорились пойти в другой корпус на пару вместе пешком.

Матвею пришлось долго ждать её. В корпусе было очень много людей – конечно, ведь в холл высыпал весь курс по окончании лекции.

Он высматривал Лену у выхода с лестницы, у гардероба, но её все не было. На сообщение «Ты где?» она не отвечала. Матвей начал нервничать. Неужели снова придется идти одному, так и не дождавшись? Опять куда-то пропадет, а потом появится в сети за пару минут до занятия. Тогда, пожалуй, проще будет поехать на автобусе, а не телепать пешком. Матвей ходил, а не ездил исключительно из-за Лены.

Когда Лена появилась в поле зрения, двигаясь от выхода с лестницы к турникету с пальто в руках, у Матвея как камень с плеч упал. Она быстро оделась, и они наконец-то очутились на улице, где большое количество студентов так сильно не давило своей массой.

– Наконец-то! Я уж думал, что так и не дождусь тебя. Ты не отвечала на сообщение, – поделился Матвей своими расстроенными чувствами.

– Да? Ты писал? Я даже не видела, – Лена достала телефон из кармана и посмотрела уведомления. – Блин, и правда. Прости. Просто наша группа остановилась поговорить с преподавательницей. Староста уточнила кое-что по поводу курсовой, я тоже решила остаться послушать.

Сегодняшнюю лекцию читала преподавательница, которая вела у группы Лены биогеографию.

Матвей шумно выдохнул через нос. Вот снова Лена так.

– Почему ты не предупредила? Еще чуть-чуть, и я бы ушел.

– Ну, пошёл бы тогда, – абсолютно спокойным тоном сказала Лена, но сама по себе фраза звучала так жестко, будто Лене не просто пофигу на то, есть Матвей рядом с ней или нет, а прямо-таки насрать.

Матвей от возмущения даже остановился. Лена сделала два шага вперед, но заметив, что Матвей не идет рядом, обернулась и остановилась.

– Пошёл бы? Но мы же договорились! Я тебя точно так же ждал в прошлый раз, когда ты после лекции предложила пообедать. Ты ушла и ничего не написала! Я не хотел идти есть один и не хотел ждать тебя, как дурак, почти до талого.

– А я не хотела, чтобы ты летом обнимал меня за руку, и сказала об этом. Ты ответил: «Зато я хочу». Что теперь, будем перебрасываться, кто что хотел, а что – нет? Я же извинилась.

Матвей забыл как дышать. Слова Лены оглушили его.

– Когда это было?

– Я же сказала: летом. В июне. Или в конце мая. Я точно не помню. Но я не хотела, чтобы ты прикасался ко мне в тот момент, но тебе было все равно.

Матвей прикрыл глаза на несколько секунд и устало потер переносицу.

– Я не помню такого. Почему ты не сказала тогда, что тебе это не нравится? Почему не отстранилась?

Лена пожала плечами.

– Я и сама не ожидала таких слов от тебя. Просто подумала: «Ну ладно». Ты и сам оторвался через несколько секунд, но мне все равно было неприятно.

Матвей почувствовал, как к горлу подступает ком, который не удавалось проглотить. Он ощущал себя от этого факта мерзко. После прошлых отношений он терпеть не мог свою излишнюю прилипчивость и старался контролировать себя. Он вообще не помнил этот случай, но Лене поверил, потому что допускал, что мог ляпнуть что-то такое, шутя и не видя, что другой человек серьезен.

«Спи, я завтра зайду за тобою с первым лучом

Я хочу быть слабее, хочу быть с тобою всё чаще и ближе

Я тебя обожгу, но я всё же прижмусь своим жарким плечом

К белым снежным губам, и уже никогда, никогда не увижу»

– Извини за тот случай, – сказал Матвей. Ему было очень стыдно. Он хотел стать другим. Он хотел быть менее нервозным и более спокойным в отношении тех, кто ему дорог. Он хотел, чтобы его чувства выливались из него не столь бурным потоком, чтобы в итоге не заливали собой все, как цунами, и не сжигали, как пожар.

– Да забей, Матвей. Это было давно.

Но Матвей не мог забить. Стыд никак не уменьшался. Ему хотелось провалиться сквозь землю, но вместо этого он продолжал идти рядом с Леной.

Пожалуй, это было тяжелым временем не только для Лены