Читать онлайн Игра судьбы бесплатно

Пролог

Родители Эриха познакомились, так сказать, случайно. Мать до замужества жила в Штутгарте – в двух с половиной часах езды от Мюнхена, на родине всемирно известного автомобильного бренда Mercedes-Benz. А в Мюнхене жил его отец. Сюда-то однажды и занесло ветром судьбы молоденькую журналистку Анну Беккер – это были её первые самостоятельные шаги в репортёрском деле, она писала репортаж о баскетбольной команде, в которой в то время играл Клаус Вебер, её будущий муж. Так уж вышло, что они начали встречаться, и он влюбился настолько сильно, что сумел уговорить её остаться в его родном городе и выйти замуж за него.

Через год на свет появился он – Эрих Вебер. Его родителям было по двадцать пять. Они были счастливы, и жизнь их текла как по маслу, без печалей и тревог. И если бы сказать им, что всё это должно же иметь когда-нибудь конец: да они бы не поверили этому.

Тем не менее это случилось – судьба сыграла злую шутку… Едва сыну исполнилось десять лет, в автокатастрофе погиб глава семейства Клаус Вебер.

Частенько уединяясь в своей комнате, Эрих брал в руки одну единственную фотографию отца, которая была ему дорога, и вспоминал всё сразу: семейные праздники с шумными играми, поход в самый большой в Европе зоопарк Хеллабрунн; поездку в парк развлечений Леголенд – на его территории находится множество аттракционов и игровых зон, которые окружены живописным лесным массивом, а все постройки собраны из пятидесяти миллионов блоков LEGO. Но больше всего Эрих любил бывать в тематическом парке «Сказочный лес» – аттракционы и движущиеся фигуры в основном посвящены сказкам братьев Гримм.

Однако всё это осталось там… в прошлом.

«Не понимаю, почему человек не бессмертен? – частенько задавался вопросом Эрих во время своих раздумий. – Я бы всё отдал за то, чтобы вернулся мой папа». И ему становилось грустно, оттого что он никогда не увидит своего отца, не поделится с ним радостями и горестями.

Очень горько оглядываться назад и сравнивать свои надежды с тем, как всё вышло в действительности. Однако жизнь не стоит на месте, прошло три года со дня гибели мужа, и Анна встретила мужчину – его любовь стала для неё необходимостью. Это вполне объяснимо: во-первых, он мужчина; а во-вторых, очень хороший и порядочный человек – разве что немного постарше её будет – ему сорок пять. Но не это главное, а то, что ей придётся тщательно спланировать свою жизнь.

Мужчину звали Гюнтер Хаген. А познакомились они весьма интересно – Гюнтер спас Анну от грубых приставаний каких-то уличных хулиганов, пытавшихся отнять у неё сумочку.

В тот день Анна возвращалась с работы домой, как вдруг обнаружила, что за ней увязались великовозрастные подростки, которых люди часто называют уличной шпаной. Их было двое.

– Вам больше нечем заняться, кроме как приставать к прохожим? – строгим голосом пыталась вразумить их Анна.

– Ты смотри, эта кукла разговаривать умеет! – глумливо заметил один из хулиганов.

Его приятель с более неприятной физиономией сделал шаг к Анне и нагло оглядел её с ног до головы.

– Ах, какая у неё сумочка модная!

Анна спокойно выдержала его настырный взгляд, крепко прижав к груди свою сумку.

– Ну что, куколка, – не отступал приятель с более неприятной физиономией, – как насчёт того, чтобы подарить её нам? Мы будем очень благодарны…

Не успел он договорить, как перед ним возник Гюнтер Хаген. Он схватил наглеца за шиворот и тряхнул так, что тот прикусил язык.

– Вы думаете, вам всё позволено?! – сказал Гюнтер со всей возможной строгостью, на которую был в данный момент способен. Парень побледнел от страха, а его товарищ с вытаращенными глазами попятился назад. – Убирайтесь вон! И никогда больше не показывайтесь мне на глаза, иначе я вам все кости переломаю! – Он отпустил обидчика, и они тут же убежали.

К изумлению Анны, угрожающая интонация мужского голоса магически подействовала на неё. Она вдруг почувствовала себя комфортно и безопасно. Таких чувств женщина уже не испытывала давно. Гюнтер улыбнулся, и её сердце затрепетало.

Хотя прошлое не отпускало Анну, ей не хотелось кривить душой: она полюбила Гюнтера со всем пылом и безудержностью, на которую способна женщина. Он был по-своему привлекателен: резкие, выразительные черты лица, решительно сжатые губы, прямой взгляд. Вначале её просто тянуло к нему, затем пришла любовь. Анна была на седьмом небе от счастья, когда он, только узнав, что она свободна, предложил ей выйти замуж за него. И уже вскоре молодая женщина стала Анной Хаген.

Время лечит. И, наверное, прав, кто это выдумал.

1

Гюнтер Хаген был владельцем одного из пивных баров города Мюнхена. Домой он всегда возвращался поздно вечером – и очень уставал за целый день. Однако глава семейства старался казаться весёлым и обходительным. За ужином он рассказывал жене интересные истории, шутил… Потом брал баночку пива из холодильника, усаживался перед телевизором в гостиной и восторженно устремлял взгляд в светящийся экран.

Так уж вышло, что Гюнтер переехал к Анне после их женитьбы – она позвала его к себе. Принять такое решение для него было не так просто, как может показаться на первый взгляд. Ну, хотя бы потому, что ему было жаль оставлять квартиру, которая хранила так много воспоминаний о прежней жизни…

Гюнтер Хаген был когда-то полицейским, но после того, как во время купания утонула его жена, ушёл со службы и занялся бизнесом. По иронии судьбы у него тоже остался сын от первого брака – его имя Рудольф.

Хагену-младшему двадцать лет, он как две капли похож на своего отца: плотный молодой человек среднего роста, с серыми глазами и тёмными волосами. Рудольф, как и его отец, обладал волевым характером, но в отличие от него иногда принимал скоропалительные решения – возможно, из-за того, что был ещё молод и не имел жизненного опыта.

– Гюнтер, почему Рудольф не помогает тебе? – однажды поинтересовалась Анна. – Ведь он уже взрослый.

– Мой сын учится на полицейского, и ему некогда заниматься всякой чепухой. Пусть учится. Я сам со всем справлюсь.

– Конечно, Гюнтер, – согласилась жена. – Но ты на своей работе целый день крутишься как белка в колесе, я и решила, что он мог бы помогать тебе.

– У нас с ним ещё будет время поговорить об этом, Анна.

– Разумеется, – она задумалась, как бы покорректнее выразить свою мысль, потом с улыбкой сказала: – Ну что ж, думаю, он добьётся того, что нужно.

– Будем надеяться.

– Гюнтер…

– Что?

– Хочу тебе признаться: я не очень-то верила, что встречу мужчину, способного занять место моего бывшего мужа. И, кажется, зря.

Гюнтер затаил дыхание, упиваясь её ласковым взглядом, а потом шутя спросил:

– А ты не ошиблась в выборе?

Анна улыбнулась, и в её глазах было столько любви, что Гюнтеру захотелось вернуть свои слова обратно.

– Может, и ошиблась, – поддержала она его игру. – Но каяться не буду.

Гюнтер расплылся в широкой улыбке и поцеловал жену.

– Почему бы тебе не уйти с работы и заняться домашними делами? Честное слово, Анна, подумай над моими словами.

– Не имею ничего против. Что угодно, лишь бы мы были счастливы.

Постепенно тени прошлого отступали, и рядом с Гюнтером Анна вновь почувствовала себя счастливой…

Что касается Эриха, то он свято хранил память об отце, и ему было больно видеть на его месте чужого мужчину. Мальчик держался замкнуто, старался реже пересекаться с отчимом. Каждый раз, когда Гюнтер входил в гостиную, он поднимался с дивана и демонстративно уходил в свою комнату, отчего Анна чувствовала себя подавленной, не понимая причины такого поведения. Её материнское сердце невыносимо ныло, она тоскливым взором следила за происходящим, в который раз спрашивая себя, что же всё-таки происходит. Чтобы хоть как-то успокоиться, Анна выбирала из стопки книг одну, которая казалась ей самой интересной, и начинала читать.

Так продолжалось изо дня в день.

Как-то раз Анна взглянула на сына и заметила, что он погружён в какие-то мысли, не замечая никого и ничего вокруг себя. Она пыталась поговорить с ним на волнующую его тему, но так и не добилась признания. А ей хотелось бы знать, о чём он думает…

Гюнтер долгое время терпел, но вот его терпению пришёл конец. И так как его язык отказывался произносить грубые слова, он схватил со стола вазу и в ярости разбил её о стену.

– Боже! Я не могу так больше! Не могу – и всё!

Ничего не понимающая и дрожащая от страха Анна смотрела на мужа широко распахнутыми глазами и молчала. А когда поняла, в чём дело, пошла к Эриху в комнату.

– Не пойму, что происходит, сынок, не пойму… – растроганно произнесла она, присаживаясь на край кровати. – Ведь не так всё начиналось. Эрих, зачем ты это делаешь? Зачем?! После всего того, что я пережила… – не закончив фразы, она тихо всхлипнула. Потом смахнула слезу и продолжила: – Ох, уж только бы вы с Гюнтером привыкли друг к другу, о большем и не мечтаю. Неужели ты не понял, что он хороший человек?

– Я понял одно: отчим мне родного отца не заменит, и я ему не стану сыном. Нам с ним никогда не найти общего языка. Если папа был бы жив, – не сдержался Эрих, – было б всё по-другому. Но папы нет, а его сын мешает вашему семейному счастью.

– Не смей так говорить, сынок! – воскликнула мать в полушёпоте. – Ты в этом доме не лишний. Надо просто время выждать, и всё будет хорошо.

– Не будет, – пробормотал он. – Никогда!

Нахмурившись, Анна посмотрела на сына и хотела возразить снова, но остановилась. Она накрыла ладонью его руку и, легонько сжав её, проговорила:

– Твой отчим, между прочим, уже купил тебе спортивный костюм, учебники, тетради и множество канцелярских принадлежностей. Такая покупка обошлась ему в кругленькую сумму, но Гюнтера не слишком волновали расходы. Ему было приятно, что ты пойдёшь в школу с радостью. Н-да, – протянула она, поднимаясь с кровати, – время бежит неумолимо.

– Ну и что?

– А то! Завтра в школу… – бросила мать, выходя из комнаты.

Когда она ушла, Эрих извлёк из ящика прикроватной тумбочки фотографию отца и, снова улёгшись на кровать, заговорил с ним. Ему казалось, что тот его слышит, лишь ответить не может.

Так, глядя на фотографию, он наконец-таки заснул и не просыпался до утра.

Утром Эрих отправился в школу.

Среди оживлённых, радостных детей он чувствовал себя неуютно. Удивительно долго тянулись для него уроки, а коротким переменам, казалось, не будет конца. В перерывах между уроками, когда ребята сбивались в стайки, Эрих сидел безучастно в сторонке и глядел в окно. Его терзала всё та же неотвязная мысль: может ли отчим заменить ему отца? Он даже не заметил, когда начался следующий урок и к нему подошла учительница. Её голос вернул его к действительности.

– Расскажи-ка нам, Эрих, как ты провёл каникулы? – спросила она.

– Что? – Эрих вздрогнул от неожиданности. – Простите, я замечтался.

Учительница ему сделала замечание и повторила вопрос.

Он сосредоточенно нахмурил лоб, как будто особенно тщательно обдумывал её слова. Потом тихо произнёс:

– Никак.

Весь класс дружно засмеялся.

– Прошу прощения, – послышался голос одного из учеников. – Этот любопытнейший факт нужно непременно занести в книгу рекордов Гиннеса.

– Занеси, занеси… – проворчала учительница и, сделав жест рукой, сказала:

– Вебер, сядь…

Эрих сел на своё место и стал ждать окончания урока, чтобы скорей бежать из школы, в которой так же, как и в своём родительском доме, он себя чувствовал чужим.

В этот день Эрих не пришёл домой. Он бродил по улицам и как волчонок осматривался по сторонам, пугливо прислушиваясь к каждому шороху, а мысли были заняты одним: он боялся, что родители найдут его и строго накажут. Если явится сам, спросят: почему поздно?.. Что ответить? Нет, о возвращении домой не могло быть и речи! И мало-помалу успокоившись, он начал думать о ночлеге. Но прежде чем найти место для ночёвки, он написал записку и, вернувшись к своему дому, бросил её в почтовый ящик. В ней были такие слова: «Не ищите меня, я со своим классом ушёл в поход. Дома никого не было, поэтому мне пришлось написать вам записку. Когда вернусь, не знаю. Эрих».

От дома, чтобы его никто не заметил из соседей, он пустился бежать по улице и не заметил, как оказался на территории рынка, площадь которого уже пустовала от продавцов и покупателей.

Эрих ходил и смотрел на закрытые лавки. Возле мини-пекарни остановился; оттуда доносился запах сдобы. Должно быть, только что вынули из духовки, а продать не успели. У мальчика разыгрался аппетит, и он стал размышлять над тем, как завладеть вкусным лакомством.

Тут на его глаза попался ключ, оставленный в замке. Он осмотрелся, открыл дверь и вошёл внутрь. В помещении было темно и вкусно пахло. Наткнувшись на стол, Эрих провёл по нему руками и нащупал фонарик. Это его обрадовало. При тусклом свете он открыл духовой шкаф и, не колеблясь ни минуты, начал складывать сдобу в свою сумку… «Посадить меня в тюрьму за это – величайшая несправедливость. Я же никого не убивал, не крал… – мысленно оправдывал свой поступок Эрих. – Ну, проявил слабость, так это от того, что меня привлёк запах сдобы, и ключ… Почему бы не воспользоваться счастливым случаем? Как ты считаешь, Эрих?»

Эрих, конечно, был полностью с ним согласен.

Вдруг послышались шаги, он выключил фонарик и притих. Шаги приближались. «Кто же это может быть? Сторож? А может, полицейский? – Страх пробежал по всему телу. Время будто остановилось. Мальчик пугливо прислушивался к каждому шороху. – А если поймают? Что сказать в своё оправдание? Шёл мимо, увидел ключ и… заглянул из любопытства. Не поверят!»

Чтобы хоть как-то успокоить себя, он начал думать о том, как недурно поест, затем найдёт место для ночлега и уляжется спать на сытый желудок.

Между тем кто-то подошёл к мини-пекарне, постоял немного и пошёл дальше.

Когда шаги стихли, Эрих наполнил сумку сдобой и вышел наружу. Несмотря на то что уже наступила ночь, беспокойства в глазах мальчика не было, ведь он, Эрих Вебер, бездомный бродяга, и надо быть готовым к любым испытаниям.

За его спиной кто-то заскулил. Он обернулся и увидел небольшую лохматую собачку с высунутым языком и вращающимся хвостом. Она смотрела на него грустными собачьими глазами так, что ему стало жаль её.

– Ах ты, несчастная! – пробормотал он, медленно проводя рукой по шёрстке животного. – Идём, я тебя покормлю.

В конце рынка мальчик заметил небольшое помещение, которое пустовало, и вошёл внутрь. Там с величайшим наслаждением ел сдобу сам и угощал гостью, наверное, такую же несчастную, как и он. Но ей всё же легче, чем ему, – она собака, а он человек, привыкший спать на мягкой кровати в своей комнате. А теперь… А теперь ему ночевать на картонных коробках. «Впрочем, чего расстраиваться! – подбадривал Эрих себя. – Я не голоден, и ночь не такая уж холодная. Да и с собакой чего бояться? Лягу, хорошенько высплюсь, а утром… Да, что же я буду делать утром? – Внезапно его осенило: – Ага! Надо раздобыть немного денег! А где и как? На работу меня не возьмут, скажут, не дорос. Конечно, есть один вариант: рядом с рынком стоят два фургона в ожидании своего часа. Может, предложить свои услуги по их разгрузке? Но одному не справиться, нужно ещё хотя бы три, четыре человека. Где их взять? – Отсюда Эрих заключил, что и этот вариант отпадает. – Ладно, завтра пройдусь по рынку, высмотрю какого-нибудь богатенького ротозея и стащу у него кошелёк. А что, если заметит? Надо потренироваться…»

Часов у него не было, но мальчик чувствовал, что время уже ушло за полночь, и он включил фонарик, чтобы поупражняться в новом для него мастерстве. «Что нужно для начала? – прокручивал в мыслях Эрих. – Среди толпы выявить наиболее богатого покупателя. Проследить, в каком кармане лежит кошелёк, вытянуть его оттуда и никем не замеченным уйти на безопасное расстояние от места преступления. – Он сунул в свой карман обрывок картона и тут же аккуратно вынул. Результат превзошёл его ожидания. – Скорей бы утро! – И с этими мыслями лёг спать, чтобы завтра быстрее наступило».

Утром Эрих занял удобную позицию и стал наблюдать за людьми, которые ходили вдоль прилавков и искали подходящий товар. Ждать ему пришлось недолго. В толпе он увидел солидного мужчину, который следовал за молодой женщиной, скупавшей всё, что ей вздумается, а тот из своего кармана вытаскивал толстый кошелёк и с важным видом рассчитывался с торговцами рынка.

Начинающий карманник вышел из укрытия, осторожно сквозь толпу прокрался к ним и сделал вид, что рассматривает товары, а между тем его рука осторожно опустилась в карман пиджака мужчины…

Через пару секунд кошелёк сменил пользователя.

Совершив кражу, Эрих вернулся в своё логово, там забрал оставленную им сумку и покинул территорию рынка.

Оказавшись в глухом переулке, он остановился, вынул из кармана кошелёк, открыл его и посчитал деньги. Их оказалось столько, сколько его отчиму за неделю не заработать. В это время у Эриха было такое состояние, что он мог всерьёз поверить в существование любого сказочного существа, появись оно перед ним. Но в следующую минуту им вдруг овладела совесть, и он в мыслях спросил себя: «Зачем ты так поступил, Эрих? Такая бессердечность, это на тебя совсем не похоже…»

Да, это на него не было похоже, на него – прежнего. Теперь Эрих Вебер стал другим. У него есть деньги, и это замечательно…

Он вышел из переулка, резко свернул и направился к ближайшему магазину.

2

Забыв обо всём на свете, Эрих стоял и обдумывал, что ему купить, как вдруг перед ним возник долговязый с привычкой озираться по сторонам парень. Он посмотрел на Эриха своими полными торжества чёрными глазами, шагнул к нему и резко приблизил своё лицо вплотную к его. Эрих сделал шаг назад, тот опять придвинулся, дал щелчка ему и спросил:

– Где кошелёк?

В то время, когда Эрих обдумывал ответ, тот внимательно следил глазами за ним. Первой мыслью Эриха было – бежать! Но единственное спасение – входная дверь. Незнакомец, кажется, не догадывается об этом. Фактор внезапности на стороне Эриха. Это хорошо! Он сделал шаг назад и… парень рывком вернул его на место. «Господи, ну почему мне так не везёт! – досадливо поморщился Эрих. – Грязная свинья! Век бы тебя не видеть!» С трудом подавив желание зубами вцепиться приставале в шею, он произнёс как можно более недружелюбным тоном:

– У меня нет кошелька!

Тот скрутил до боли его руку.

– Что ты сказал?

– Что слышал! – огрызнулся Эрих и замер в ожидании.

– А вот это ты зря! Если не отдашь, я тебе клешню сломаю, – угрожающе процедил парень. – Я видел, как ты на рынке жирного гуся ощипал!

– Отпусти руку! Мне больно!

Но тот сделал вид, что не слышит его мольбы и, выкручивая руку, с ехидцей, какой Эриху не приходилось видеть, спрашивал:

– А ты отдашь, отдашь кошелёк? Отдашь?

– У меня нет его! – не сдавался Эрих.

– У тебя и денег нет, – с этими словами парень оттолкнул его от себя, повернулся и пошёл.

Эрих в ответ лишь облегчённо вздохнул. Ничего сейчас не хотелось ему – только отвязаться от этого назойливого как муха наглеца.

И вот «назойливая муха», на его счастье, всё дальше и дальше…

Неожиданно лицо Эриха расплылось в язвительной усмешке. И когда тот на мгновение обернулся, он показал ему язык и, пальцем покрутив около виска, тихо воскликнул:

– Это у меня-то нет! Знал бы, сколько их у меня в кармане, упал бы в обморок. – В ту же секунду он сунул руку в карман и сам чуть не упал в обморок; недавно в нём лежали деньги, а теперь он пустовал. – Стой! – крикнул Эрих, но ответа не последовало, и он побежал догонять парня.

Догнав своего обидчика, Эрих изо всех сил вцепился ему в руку. Тот остановился и долго изучающе всматривался в его лицо. Потом с напускной строгостью произнёс:

– Малыш, руку сломаешь! А мне без неё никак нельзя – она меня кормит.

Омерзение к этому типу внезапно придало Эриху мужества.

– Отдай мои деньги, болван! – взревел он. – Иначе я вызову полицию…

– На что будешь жаловаться?

– На то, что ты украл у меня деньги.

– Ха-ха-ха… Господин полицейский, этот вор украл у меня деньги, которые я украл у жирного гуся на рынке! Так скажешь?

Слова парня прозвучали как приговор. Отчаяние овладело Эрихом. Ему нечего было сказать. Он отпустил его руку и тихо заплакал.

– Эх ты, плакса, – протянул парень, ероша его густые светло-русые волосы. – Слезами деньги не вернёшь. А вот рукой можешь, если тебе не лень ею в своём кармане пошарить.

Эрих тут же запустил руку в карман – деньги на месте. Он так обрадовался, что забыл о досадном, обидном случае.

– Ого! – только и смог произнести Эрих дрожащим от волнения голосом.

Парень не без интереса посмотрел на него. Потом откашлялся и заговорил:

– Слушай, малыш, это тебе сегодня повезло, но рано или поздно ты ошибёшься, за что будешь сурово наказан. Одно твоё слово, и я из тебя сделаю такого профессионала, что тысячи мальчишек таких, как ты, будут тебе завидовать. Ну, смелее, малыш! Если не хочешь, так и скажи, мне всё равно.

– А что, если я не соглашусь?

– Тогда не достигнешь ничего. Кроме того, это нужно тебе, а не мне.

Эрих призадумался, внутренний голос говорил ему, что надо соглашаться. И он согласился.

– Молодец, – выразил одобрение парень. – Если будешь и впредь так быстро соображать, достигнешь успеха в любом деле. Кстати, у тебя есть родители?

– Да, – кивнул он. – Но я к ним не вернусь.

– Почему?

Эрих не ответил. Ему не хотелось рассказывать про свою семью. Эта была та часть его души, которая принадлежала ему одному. Только очень близкий человек мог рассчитывать на то, что он начнёт исповедовать свои задушевные мысли.

– Ладно, беру тебя под своё крыло, – сказал парень, не дождавшись ответа. – Сегодня ты работал не очень чисто, но ты мне понравился, из тебя будет толк, если немного подучить.

Эрих встрепенулся. При одной мысли, что он станет профессиональным вором, у него в груди сладко защекотало. Надо же! Колесо фортуны само подкатилось. Конечно, быть богачом не входило в его планы, он мечтал иметь хотя бы немного денег, чтобы вести достойное существование, ведь он несчастный, всем обделённый ребёнок поневоле должен поступать нечестно.

– Кстати, я – Томас Гартман. А ты?

– Эрих Вебер.

– Ну что, Эрих Вебер, пойдём в магазин и купим тебе приличную одежду? Не будешь же ходить на серьёзные дела в своём смешном одеянии!

– У меня денег мало, – признался он.

– Зато у меня их много. Если и этих не хватит, одолжим у кого-нибудь.

– Это можно…

– Тогда вперёд?!

Зайдя в магазин одежды, они выбрали вещи для Эриха и скрылись за ширмой.

– Начинай перевоплощаться! – скомандовал Томас. – Ты пока скидывай с себя прошлую жизнь, а я сейчас…

Через минуту-другую он возвратился, вынул из кармана часы с браслетом и надел их на руку Эриха.

– Ну, – подмигнул ему Томас, – теперь пошли к кассе и рассчитаемся, заодно я проведу мастер-класс. А ты гляди и учись!

Томас встал в очередь к кассе, а Эрих занял удобную позицию и стал наблюдать за ловкостью рук своего учителя.

Около кассы стояла молодая особа, такая вся из себя, что её нельзя было не заметить. Она постоянно пихалась и была в крайнем возмущении; ей не нравилось обслуживание. Не спуская глаз с недовольной особы, Эрих заметил, как Томас придвинулся близко к ней и всем своим видом показал, что он солидарен с ней. Потом нежно провёл рукой по её точёной талии… рассчитался за покупку и пошёл на выход. Эрих последовал за ним.

Выходя из магазина, они услышали голос: «Ой! Я, кажется, деньги оставила дома! Извините меня!..»

– Ловко ты её!.. – воскликнул Эрих.

Томас глядел на него несколько мгновений, пока до его сознания доходил смысл сказанного. Затем громко рассмеялся.

– Ох, я, право, не виноват! – притворно оправдывался он. – Она была такая взволнованная, что я решил поддержать несчастную, чем могу. Так сообща и справились с её недугом!

Эрих шёл и смеялся, а сам думал: «Если бы мне представился случай встретиться с ним не сейчас, а год или полтора тому назад, отказался бы я от его заманчивого предложения – стать вором?..»

Вопрос остался без ответа.

Они свернули на главную улицу и направились к дому Томаса, находившемуся в двух кварталах от перекрёстка. Пройдя немного, парни заметили уличного саксофониста, который стоял у бара и играл печальную мелодию. Пару минут они постояли среди его слушателей, затем бросили несколько мелких купюр в его шляпу и двинулись дальше.

Так незаметно для себя они оказались перед дверью квартиры Томаса. Тот открыл её и включил свет. Небольшая прихожая, два светильника в форме канделябров, слева – вход в гостиную. По обеим сторонам камина здесь стояли большие мягкие кресла, над мраморной каминной полкой – горный пейзаж. Всю противоположную стену занимала картина на морскую тему.

– А у тебя очень уютно, Томас, – заметил Эрих, оглядывая помещение.

– Ещё бы!.. – согласился он. – Пойдём на кухню…

Томас включил кофеварку и полез в шкаф за чашками. Эрих тем временем уселся за круглый дубовый кухонный столик и принялся озираться по сторонам. Кухня оказалась весьма просторной и ухоженной, пол был выложен чёрными и белыми плитками в шахматном порядке.

Прошла минута, другая… и они уже пили кофе, беседуя на разные темы. А когда горячий напиток изрядно подогрел душу Томаса, он разоткровенничался:

– Отца я не помню, он умер, когда мне было три года. После него мы с мамой жили вдвоём. Но однажды дождливой весной – мне тогда только исполнилось шесть лет – мама заболела. С каждым днём ей становилось хуже, и она умерла, – Томас печально вздохнул и продолжил: – С этого дня у меня началась новая жизнь – меня приютили родственники. Но как оказалось, ненадолго. Через неделю они возненавидели меня за то, что я недостаточно воспитан, и мне пришлось уйти от них.

– Вот же скупцы! – возмутился Эрих.

– На свете немало таких… Эти жадины потеряли человеческий облик. А чтобы он вернулся к ним вновь, нужно их ощипать как следует. Однако эти гуси быстро обрастают. Хоть каждый день щипай!..

– Томас! Ты ушёл от своих родственников, а дальше что?..

– Приют для сирот, вот что! Только я там появился, ко мне подошёл мальчик чуть не вдвое больше меня и, ехидно улыбаясь, спросил: «Кто такой?» – «Томас Гартман», – тихо сказал я. А он так жалобно: «Томас Гартман, можно я тебе разок врежу?» – «Не надо, – возразил я. – С какой стати?» Он мне: «В знак приветствия!» – Я ему: «Не хочу». – «Зато я хочу», – скороговоркой выпалил он и, вынув руки из карманов, ударил мне в лицо кулачищем так, что я упал, уткнувшись носом в пол, и заревел. А он опять: «Добавки хочешь?» – «Нет», – пропищал я сквозь слёзы. «Нет? На тебе!.. – и ногой под бок… – На тебе!.. На тебе!..» Я уже думал, что мне настал конец, но тут подошла воспитательница, схватила его за руку и отчитала: «Ты опять за старое взялся! Только и знаешь маленьких обижать!» Она довела нас до кабинета директора. Навстречу нам вышел суровый старикашка. «Что случилось?» – спросил он холодно. – «Хм, – хмыкнула воспитательница. – Драка! Что ж ещё?! Зачинщик всё тот же…» Старикашка взглянул на него, потом на меня и ухмыльнулся: «Нашёл с кем справиться!» В первый же день я понял, что надо быть не сильным, а смелым, нападать первым. Постепенно меня стали уважать.

– Сколько ты там пробыл?

Томас выдавил из себя подобие улыбки.

– Не важно, как держится на небе солнышко: на канатах или приклеено… Никому до этого нет дела, – лишь бы светило да грело. Важно то, что однажды внутренний голос спросил меня: «Томас Гартман! А чего это ты за государственный счёт свою физиономию отъедаешь?» – «Не знаю, – ответил я, – я же не сам себя поставил на бесплатное довольствие». – А голос мне: «Глупец! Пока будешь ребёнком – всё лучшее другим достанется».

Эрих почесал в затылке.

– Кажется, я догадался, что было дальше. Ты сбежал!

Томас согласно кивнул. Потом отпил кофе из чашки и продолжил:

– Еле успевал ногами перебирать. На следующий день поймали. Морально так обработали, что я опять сбежал. Впрочем, легко догадаться, что было потом. Чтобы не умереть с голоду, я начал воровать. На третьем кошельке попался; на воров в тот день облава была – ловили рыбку на живца. Я тогда так клюнул, что у полицейских удочка ходуном ходила. Сделал попытку с крючка соскочить, не вышло. На суде всё было против меня! Таким образом, судьба моя была решена. Первый срок… Потом второй… Весело было. Не жизнь, а сказка!

– Томас, а того пацана, что тебя обижал, не встречал больше?

– Не довелось как-то. Кто-то из моих друзей говорил, что он якобы влез в долги и, опасаясь попасться на глаза кредиторам, хотел сбежать за границу: смерть помешала… Чего ей не терпелось, кособокой?! Мне кажется, что ему на том свете лучше, по крайней мере, никто пока не жаловался. С этим там улажено! А что касается его, то он просто дурак, и это неоспоримый факт. Он хотел вести привольную жизнь – иметь всё и ничего не делать, но способностей у него не хватило, и вот он там, где он есть. А мы с тобой здесь, и нам надо обучаться ремеслу, чтобы зарабатывать себе на жизнь. – Исповедовав Эриху свои задушевные мысли, Томас сказал пару слов о себе: – Мне двадцать лет. Квартиры своей не имею – беру внаём. Так удобнее. Ну а теперь за учёбу! Сегодня я буду обучать тебя воровскому искусству. А завтра – экзамен…

Эриху хотелось доказать себе, что у него есть сила воли и что, по крайней мере, этот экзамен он выдержит. И он старался, как мог!

День постепенно угасал, и на город опустилась ночь. Через открытые окна в квартиру задувал лёгкий осенний ветерок, воздух был бархатный и нежный. Томас и Эрих пошли укладываться спать.

Ночная тишина воцарилась в комнате, вокруг неё, на улице и, казалось, во всём мире. Самодовольно улыбнувшись, Эрих лёг на кровать. Спать совершенно не хотелось. Он лежал с широко раскрытыми глазами, бессонно вглядываясь в темноту, думая о том, что предстоит ему завтра. И чем больше думал, тем меньше хотелось возвращаться к прежней жизни, где он был несчастным ребёнком. «Нет! – решил Эрих. – Пора меняться! Потом будет поздно! Если откажусь сегодня, мне придётся каяться всю жизнь».

Похоже, всё самое лучшее действительно впереди…

Часы пробили двенадцать, час, потом два… Наконец он заснул и не просыпался до самого утра.

Проснулся Эрих бодрым и в прекрасном настроении. Он оделся и отправился в ванную…

Томас выглянул из кухни и приветливо помахал рукой.

– Я думал, ты ещё спишь, – сказал он и пригласил его к столу.

Эрих мигом влетел в ванную комнату, там умылся, причесался и пошёл завтракать.

– Я вижу, ты начинаешь привыкать к новой жизни, – заметил Томас, пододвигая гостю столовый прибор. – Это похвально. А сейчас давай немного подкрепимся, чтобы руки не тряслись.

Эрих начал с жадностью уплетать за обе щеки, время от времени довольно поглядывая на своего старшего товарища. А как же иначе? Ведь этот самый Томас, можно сказать, веру в человека у него воскресил.

Позавтракав, они отправились на один из блошиных рынков – естественное место обитания карманников, который они давно облюбовали, в их числе и Томас Гартман. И вне зависимости от намерений уйти оттуда с пустыми руками практически невозможно, как покупателям, так и ворам.

3

Анна закончила наводить порядок в квартире, которую она одной ей известными хитростями смогла превратить в уютное гнёздышко. Войдя в кухню, женщина вытерла руки о фартук и посмотрела на стенные часы – почти одиннадцать. Через час муж придёт. Надо что-нибудь приготовить… И вдруг обнаружила, что не хватает продуктов.

Анна отправилась в магазин.

Проходя мимо школьного здания, она боковым зрением заметила мальчика, который учился с её сыном в одном классе. Она подошла к нему и, поприветствовав, спросила:

– А ты почему не в походе?

– В каком походе? – непонимающе посмотрел на неё мальчик.

Ничего не ответив, Анна сорвалась с места, вбежала в школу, поднялась по лестнице на второй этаж и, приоткрыв дверь, заглянула в класс: за столом, склонив голову над книгой, сидела учительница.

– Здравствуйте. Я мама Эриха Вебера. Скажите, пожалуйста, кто-нибудь из учащихся вашего класса вчера уходил в поход? – осторожно спросила она.

Та подняла на неё глаза, полные недоумения.

– Куда?

– В поход, – повторила Анна. – Мой сын оставил записку…

– Так вот почему его нет на занятиях. А я-то думала…

О том, что думала учительница, Анна никогда не узнает, она уже покинула территорию школы и бежала на всех парусах к мужу на работу. Торопясь, спотыкаясь и тяжело дыша, она мчалась что есть сил, прося бога, чтобы помог ей найти сына. Щёки Анны пылали огнём, руки и ноги дрожали. В конце концов её силы иссякли, и она остановила такси.

Несколько минут они с водителем ехали в молчании, нарушаемой только музыкой, льющейся из динамиков. Затем диктор сообщил:

– А сейчас, уважаемые радиослушатели, свежие новости…

Анна взглянула на водителя. Всё его внимание было сосредоточено на дороге.

– … Сегодня утром в Мюнхене, – продолжал диктор, – в предместье Эхинг был обнаружен труп подростка, на вид не более четырнадцати лет. По состоянию тела и характеру повреждений стало ясно, что жертву переехала легковая машина. К такому заключению пришел эксперт при осмотре трупа. Совершив наезд на пешехода, водитель скрылся… Полиция придаёт особое значение раскрытию этого дорожно-транспортного происшествия и сделает всё возможное, чтобы отыскать виновника преступления. Если кто располагает какими-либо сведениями об этом несчастном случае, просим…

Водитель выключил радио.

– Ничего интересного. Сплошной ужас: аварии, убийства, ограбления, насилие…

Анна подняла голову и сквозь пелену, застилавшую глаза от накатившихся слёз, спросила:

– А разве наш мир немного не сумасшедший?

– Не знаю, – отозвался водитель и взглянул на неё. – Я вижу, вы приняли близко к сердцу это известие. Не так ли?

– На то есть причина. Кстати, мы уже приехали. Остановитесь, пожалуйста, вон там… – показала рукой Анна.

Водитель сбавил скорость, затем съехал на обочину и остановился.

– Приехали, – объявил он, выключив двигатель.

Рассчитавшись с таксистом, Анна выбралась из машины и вбежала в помещение бара. Там нашла Гюнтера и произнесла сквозь слёзы:

– Эрих пропал.

Тот с недоумением посмотрел на неё:

– Погоди. Он же в записке написал, что в поход ушёл?

– Солгал он. Гюнтер, что же делать?!

– Обратимся в полицию, и они найдут его.

– Не найдут! – воскликнула Анна, волнуясь и одновременно злясь на себя за то, что недосмотрела за сыном. – Когда я ехала на такси, по радио диктор сообщил, что сегодня утром в предместье Эхинг был обнаружен труп мальчика. Вот я и подумала… Гюнтер, я так боюсь за Эриха. У меня какое-то ужасное предчувствие. Должно произойти что-то страшное.

– Как только это могло тебе прийти в голову?! Конечно, мы не можем отрицать, что тот мальчик… Но им может оказаться любой другой… Так что не надо спешить с выводами. Мы его обязательно найдём. Не переживай.

Анна неуклюже смахнула с лица слёзы. Ей хотелось сказать, что так оно и будет, однако слова застряли у неё в горле.

Муж коснулся её руки и осторожно заставил повернуться к нему лицом.

– Ну что ты, глупенькая? Всё будет хорошо. Сейчас я отвезу тебя домой и отправлюсь в полицию, чтобы заявить о пропаже Эриха. А чтобы ускорить его поиски, я обращусь за помощью к Герберту Гофману – до ухода со службы я был его шефом. Думаю, он не сможет отказать бывшему коллеге. Всё будет хорошо, Анна, – сказал Гюнтер и нежно улыбнулся ей.

Эта улыбка зажгла внутри неё маленький тёплый огонёк надежды.

– Гюнтер, можно я поеду с тобой. Я ведь сойду с ума в четырёх стенах. А так хоть чем-то буду занята.

Она просила тихо, но настойчиво. Спорить с ней было бесполезно, и Гюнтер согласился.

На следующее утро Эрих с печальным видом сидел в помещении особого назначения, куда он был доставлен минувшим вечером, и смотрел на дверь, за которой доносились звуки приближающихся шагов. Секунда, вторая… Дверь отворилась, и послышался голос полицейского:

– Можешь выходить.

Эрих поднялся со стула и проследовал в дежурную часть, где уже находились его родители.

– Господи, как же ты мать перепугал, парень! – осыпал его упрёками Гюнтер. – Она не знала, что и думать.

Эрих краешком глаза взглянул на мать: её лицо было строгое, но не враждебное. Нельзя было не почувствовать, как мучительно напряжённо ждёт она ответа. Её любящее материнское сердце было готово верить всему, что сын ни сказал бы в своё оправдание. Эрих уже открыл было рот, чтобы во всём признаться и попросить прощения, но в это время рядом с ним раздался голос.

– Вы подтверждаете, что этот задержанный нами юноша ваш сын? – спросил полицейский, но не тот, что привёл его из камеры, а другой – сидевший за столом.

– Да, – произнесла Анна чуть слышно, – это наш сын.

– Он свободен, – полицейский кивнул на Эриха. – А его приятелю придётся задержаться у нас. Думаю, года так на три.

Эриху стало жалко Томаса Гартмана. Он умоляюще посмотрел на полицейского – уж очень хотелось ему, чтобы тот отпустил и его друга. Но полицейский, казалось, не обращал на него никакого внимания. А вот отчим заметил сразу. Его подбородок нервно дрогнул, он взял пасынка за руку так, что тот чуть не вскрикнул от боли, и вышел с ним из полицейского участка.

– Знаешь, Эрих, есть грань между проступком и преступлением, – сухо проронил Гюнтер, уже выйдя из участка. – И ты её переступил. А за свои поступки нужно отвечать. Бить тебя, конечно, никто не собирается, хотя не лишне было бы, чтобы понял, что убегать из дома нехорошо, а воровать тем более… Но я знаю более действенный способ перевоспитания. У нас в Германии, при поддержке социальной организации «Трент», работает программа «Адаптационная педагогика». Суть методики в том, чтобы такой подросток, как ты, оказался как можно дальше от привычной среды и понял, что всё в этой жизни даётся большим трудом и что между людьми могут быть совершенно другие отношения, чем те, которые он видит у себя в Германии. Так что мы просто вынуждены отправить тебя за границу. Это твой единственный шанс избежать тюрьмы.

Анна изумлённо посмотрела на мужа.

– И кто же тебе рассказал об этом?

– Мой один хороший знакомый. Его сын прошёл программу в России и вернулся на родину совсем недавно.

– Ну и как? – поинтересовалась она.

Гюнтер пожал плечами.

– По словам отца мальчика, он удивлён эффективностью российской терапии, его сын после возвращения на родину прекратил сводить с ума педагогов и психологов, не ссорится с родителями, не убегает из дому… В общем встал на правильный путь!

– Даже не знаю, что сказать… – пожала плечами Анна. – Если это принесёт пользу, то нам действительно стоит отправить Эриха в Россию. В этой стране, наверное, много прекрасных людей, они и перевоспитывают наших непослушных детей своим примером.

– И ещё немаловажный факт, – вдруг вспомнил Гюнтер. – Если мальчик успешно выдержит испытание, то в скором будущем он получит квартиру, причём в хорошем районе, среди законопослушных граждан, подальше от прежних знакомых и опасных соблазнов.

Эрих слабо запротестовал:

– Не поеду в Россию!

Гюнтер уважительно посмотрел на жену: что, дескать, скажет она, так тому и быть. С ответом та не спешила, медлила. Потом глубоко вздохнула и высказала свою точку зрения:

– Тогда у нас будут частые встречи с полицией, Эрих. А с ней шутки плохи. Так что придётся отправить тебя за границу.

Эрих ничего не сказал в свою защиту, зная: родители отправляют его без всякого злого умысла. Они хотят лишь одного: сделать из него законопослушного гражданина Германии. Он посмотрел на мать с робкой надеждой.

– Мама, а ты тоже поедешь со мной?

– Нет, – ответил за неё отчим. – В Россию ты отправишься с наставником.

Судьба мальчика была решена. Но вместо России его отправили в одну из Германских деревень. В ней не более пяти маленьких домиков – это что-то вроде детских приютов семейного типа. Как оказалось, трудные дети попадают сначала сюда. Здесь строго следят за их дисциплиной и увлекают различными видами спорта и занятиями. Тех, кто не уживается в этом месте, отправляют за границу.

Погода в тот день, когда он покидал пределы своего родного города, была под стать настроению – шёл мелкий противный дождь.

Расположившись в уютном мягком кресле автобуса, Эрих вспомнил, как сидел в машине у отца на коленях, когда они катались по городу. Он чувствовал себя большим и с гордостью посматривал на прохожих, радуясь тому, что они видят, что это он ведёт машину. А мать сидела на заднем сиденье и следила за его действиями. Потом их остановил регулировщик дорожного движения и долго беседовал с его отцом. Тогда Эриху было не больше семи лет.

«Боже, как это было давно!» – подумалось ему.

От нечего делать и для того, чтобы отвлечься от грустных мыслей, Эрих принялся разглядывать за окном строения, что попадались ему на глаза, и они послужили прекрасным отвлекающим средством.

Тем временем воспитатели по работе с трудными детьми готовились к встрече с отъявленным бездельником и хулиганом. Им всем вместе предстояло заняться перевоспитанием этого подростка. Сделать из него добропорядочного гражданина Германии.

Эрих Вебер обладал замечательной способностью сходиться с людьми. Не успел он приехать, как мгновенно завёл дружбу со всеми. И мнение о нём тут же изменилось. Не у всех, конечно! Одна из молоденьких воспитательниц как-то раз обронила, что этот юноша обязательно вляпается в кучу историй – это у него в крови. На что ей пожилая женщина, которой он понравился своей общительностью, ответила так: «Человека не узнаешь как следует, пока не проведёшь рядом с ним много времени, пока не увидишь, каков он в разных обстоятельствах».

Время не стояло на месте, и Эрих с изумлением обнаружил, что незаметно пролетели шесть месяцев исправительной терапии.

По возвращении домой положение парня было очень недурное. Родители всеми силами поддерживали его. Отчим всегда давал ему деньги на карманные расходы, когда он отправлялся гулять, и каждый раз наказывал: «Эрих, пожалуйста, если тебе нужны деньги, не воруй, а бери у меня и не дружи с плохими мальчиками». И Эрих постепенно пришёл к выводу, что бежать из дому теперь глупо, было бы неблагородно, поступи он так. У него теперь были самые твёрдые намерения – только учёба. Он больше не свяжется с нехорошими людьми, обойдёт стороной драчунов, без уважительных причин не будет пропускать уроки… Им будут гордиться учителя и его мать.

Так думал Эрих, и ему казалось, что он думает очень последовательно и логично. А как всё будет в действительности – неизвестно. Наперёд всё знают только боги!

Через два с половиной года судьба вновь свела старых друзей.

В один прекрасный день Эрих возвращался с прогулки и вдруг, не доходя несколько метров до своего дома, он заметил Томаса – того самого широко известного в криминальных кругах вора-карманника Томаса Гартмана. Тот бежал через улицу прямо к нему и кричал:

– Эрих! Я опять на свободе!

– Привет! – с удивлением отозвался Эрих и быстрыми шагами направился к нему навстречу.

Но едва он сделал несколько шагов, как между ними неожиданно возник его отчим Гюнтер Хаген.

– Слушай парень, – обратился он к Томасу, – если ты ещё раз вздумаешь приблизиться к нему, будешь иметь дело со мной. Убирайся прочь!

Томас печально улыбнулся – он не мог знать, что Эриху было строго настрого наказано избегать с ним встречи – и, уходя, крикнул:

– Прощай, Эрих! Может быть, увидимся ещё. – И исчез так же быстро, как и появился.

Гюнтер возмущённо взмахнул рукой:

– Эрих, что всё это значит?! Я же просил!.. Я же говорил!.. Я же тебе почти поверил, а ты… – Он глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. – Ну, мальчик, тебе, кажется, придётся поехать в Россию. И ничего тут не поделаешь. Извини!

В октябре, после того как были готовы все необходимые документы, Анна Хаген быстро собрала кое-что из одежды Эриха и завезла его в пункт сбора для отправки. Крепко обняв сына на прощание, она поспешила уйти, сказав ему, что ей нужно торопиться. На самом же деле ей не хотелось, чтобы он видел её слёзы.

Эрих с недоумением посматривал по сторонам, и ему казалось странным, что он здесь, а не у себя дома. Воображение его в это время рисовало уютную комнату в два окна: кровать – в центре просторной спальни, прикроватная тумбочка и небольшой круглый столик, в углу – книжный шкаф, заполненный книгами.

Потом он вспомнил длинный разговор с отчимом – разговор о том, как подобает вести себя с родителями, в школе, – и всё в таком роде. Эрих вдруг подумал: если бы сейчас за ним вернулась его мама, то он обязательно попросил бы у неё прощение за своё скверное поведение и пообещал бы… «Пообещал бы, – передразнил он себя. – Всё равно не поверят!» Эрих устремил взгляд на чёрную дверь казённого дома и начал думать о том, что его ждёт… Ведь нужно жить дальше! Тяжело вздохнув, он понуро уткнулся лицом в свои ладони и закрыл глаза.

– Эрих Вебер? – раздался рядом голос.

Эрих, наверное, забылся на какое-то время, потому что, открыв глаза, не сразу сообразил, где он находится.

– Да, – отозвался он и поднял голову.

Перед ним стоял интеллигентный на вид мужчина небольшого роста, лет сорока, худенького телосложения, с редкими волосами на голове и в очках.

– Я Вальтер Мейер, – представился незнакомец. – Твой опекун и охранник.

– А мы скоро поедем, господин Мейер? – поинтересовался Эрих.

– Скоро, – улыбнулся тот.

Раздались голоса, Эрих пристально посмотрел на входную дверь. «Ещё секунду, и она войдёт, – подумал он. – Обязательно». От ожидания забилась жилка на виске. Дверь отворилась и… на пороге показались три оживлённо болтающие женщины. Его матери среди них не было. В душе Эриха начало накапливаться горькое разочарование. Как бы он хотел услышать на прощание родной ему голос: пока, сынок, до встречи! Я буду скучать по тебе…

Спустя полчаса они с Вальтером Мейером уже ехали в отдельном купе и беседовали на разные темы. Когда поезд остановился на большой станции, Мейер вышел, купил газету и, вернувшись в купе, начал читать…

Состав дрогнул и пошёл дальше, постепенно набирая скорость, увозя Эриха в незнакомую ему страну.

4

Был уже поздний вечер, когда старенький автомобиль «УАЗ-469» въехал в глухую деревушку и свернул на грязную улицу, где все дома, а их чуть более десяти, казались ужасно убогими. Эрих не имел ни малейшего понятия о том, что это за местность. Рассудок грызла мысль о кошмарной монотонности его проживания здесь: день за днём, месяц за месяцем – и всё это будет тянуться невыносимо медленно.

Вальтер Мейер, который совершенно не нервничал, а всю дорогу смеялся над тем, что ему рассказывал водитель, пытался подбодрить Эриха, но его старания оказались напрасными.

– Да что с тобой такое, парень?! – в конце концов спросил Вальтер на немецком. – Что ты всё время молчишь?! Тебе выпало большое счастье побывать за границей, а ты грустишь! Что случилось?

– Ничего не случилось, если не считать того, что я из вашей дружеской беседы, кроме слова «Сибирь», других слов не понял.

Вальтер Мейер перевёл их с Эрихом разговор на русский язык, водитель засмеялся и, потерев запотевшее лобовое стекло, притормозил.

– Эрих, приехали, – сказал Вальтер, открывая дверь. – Давай быстрей выходи из машины!

– Да я и так быстро, – под нос себе пробормотал Эрих.

Высадив пассажиров, водитель вывернул руль, затем нажал на газ – так, что из-под колёс брызнула грязь, и уехал.

Беспородная дворовая собака с белым пятном во весь лоб, услышав скрип калитки, выбежала из-за угла веранды и остановилась; у неё было сосредоточенное выражение, как будто старалась что-то вспомнить и сердилась на свою память. Когда гости подошли к крыльцу, она наклонила голову набок и зарычала, однако, услышав голос Мейера, завиляла хвостом и подбежала к нему.

– Знакомься, Эрих! Хозяйка двора – Найда! – представил Вальтер собаку.

Дверь избушки отворилась, и из неё выглянула голова пожилого человека. Увидев гостей, хозяин улыбнулся и, немного прихрамывая на левую ногу, стал спускаться по ступеням крыльца.

– Господин Мейер! Вальтер Мейер! – восклицал он шепелявым голосом. – Я так рад тебя видеть!

– Да благословит бог ваш дом, Семён Петрович, – улыбаясь, приветствовал его Вальтер.

Пожав руку Мейера, старик остановился перед мальчиком, а тот стоял, опустив аккуратно причёсанную голову и уныло молчал.

– Ты на родителей-то не обижайся, – обратился он к Эриху на непонятном тому языке. – Чего там! Ты уж потерпи. Люди у нас хорошие: и душа есть, и совесть тоже. – Потом спросил: – Как звать тебя, сынок?

– Эрих Вебер, – ответил Вальтер за него.

– А я дед Семён, – представился ему старик. – Язык наш не знаешь, так это не беда! Условия жизни здесь такие, что быстро разных слов нахватаешься. Поверь, я знаю, что говорю. – Он повернулся к Мейеру: – Вы, заходите, – пригласил он в дом, кивая на дверь. – А я пойду в баньку и подброшу дровишек в топку. С дорожки попаритесь и спать уляжетесь. Оно, конечно, тут не рай: удобства во дворе, колодец и того дальше будет. Однако, как видите, и в Сибири люди живут! – бросил хозяин, уходя.

– Не знаю, как вас благодарить, Семён Петрович, – крикнул Вальтер вдогонку ему.

Старик обернулся.

– Мне она ни к чему, эта благодарность, – махнул он рукой и скрылся за дверью бревенчатой бани.

Гости взяли свои чемоданы и поспешили в дом.

Пересекая холодное помещение между жилой частью дома и крыльцом, именуемое сенями, Эрих немного задержался. С минуту он осматривал полутёмную пристройку с прогнившим полом и косыми стенами, открыто выражая своё недоумение.

– Хозяин непривередливый человек, – улыбнулся Вальтер Мейер. – Дом, конечно, не новый, тем не менее жить в нём можно.

Эрих зачем-то пожал плечами и поплёлся за своим опекуном; лицо у него всё так же выражало недоумение, как будто он всё ещё не понимал, зачем он здесь в захолустье, около чужих людей.

Сам Вальтер Мейер только пять лет назад эмигрировал из России. Он привычный. Да и знает, что по окончании сибирской «вахты» вернётся обратно на родину. А пока он будет жить, как и его подопечный Эрих Вебер, в обычной деревенской избе в небольшой деревушке, севернее города Омска. Именно сюда добропорядочные граждане Германии ссылают трудных подростков на перевоспитание, чтобы в сибирской глуши они осознали бесценность благополучия сытой Европы. Кстати, немецких подростков отправляют на перевоспитание не только в Россию, но и в Киргизию, Испанию, Грецию, Турцию, Италию, Норвегию, Австралию и другие страны. В год за границу отправляются около ста человек.

В деревянном доме Семёна Петровича Морозова три комнаты. Две из них – с окнами на улицу, – старик держал для гостей из Германии; а они у него частенько проживали. В комнате, что предназначалась для Вальтера Мейера, стоял круглый стол, кровать и два стула. В другой – для Эриха Вебера – письменный стол, кровать и табурет. А в комнате с видом на тайгу, жил сам хозяин. Кухня небольшая по размеру и с малым количеством мебели: стол, три табурета и шкаф для посуды. Потолок изрядно закопчён, ясно, что здесь зимой дымит печь и бывает угарно.

Семён Петрович был вдов. Он невысокого роста, но крепкого телосложения, так что, несмотря на свои семьдесят пят лет и глубокие морщины, всё ещё имел вид здорового, сильного человека. Говорил он шепелявым, гудящим басом, оттого что почти не имел зубов, и видно было, что он очень доволен своей жизнью и совсем не думает о том, сколько ему лет.

Послышались шаги и тяжёлое дыхание: это в дом входил хозяин.

– Ну, господин Мейер, бери своего подопечного, и идите в баню, – произнёс он с порога.

– Спасибо, Семён Петрович. Я ваш должник до гробовой доски!

– Живи долго, – отозвался старик, разуваясь у порога. – А благодарить надо не меня, а таких вот хулиганов, как он. Если бы не они, жить тебе в твоей Германии безвыездно.

– Вы правы.

Через минуту опекун и его подопечный уже спустились с крыльца и шли в баню, которая находилась в нескольких метрах от дома. Вокруг было темно, грязно и скользко, моросил дождь.

Этот день казался самым длинным в жизни Эриха. И в мозгу его, утомлённом этим длинным суетным днём, промелькнула мысль: неужели ему предстоит прожить здесь до лета? Это ужасно! Мало-помалу им овладело равнодушие, не хотелось соображать, и он на всё махнул рукой.

После бани их ждал обильный ужин. На столе стояло блюдо с мясом, приготовленным в масле, другое блюдо – с толчёным картофелем, несколько очищенных луковиц, хлеб и кувшин молока.

Хозяин пригласил гостей сесть за стол и сам накладывал каждому на тарелку вкусное кушанье. Пока ели, старик рассказывал о нелёгкой доле сельских тружеников, а Вальтер Мейер переводил своему подопечному на его родной язык. Услышанное Эрихом заставило его призадуматься: а стоит ли ему исправляться? Зачем? Всё равно никто не скажет спасибо, если он, как дед Семён, будет всю жизнь честно трудиться. А вот промышлять карманным воровством – это интересное дело, да и сколько денег можно добыть таким лёгким ремеслом!

Тем временем наступила ночь. Семён Петрович поднялся с места и тихо сказал:

– Ну, добрые люди, покушали, а теперь давайте спать укладываться будем.

Мысли у Эриха прервались, он допил чай и, пожелав им спокойной ночи, ушёл в свою комнату. Там он подошёл к окну, минут десять задумчиво всматривался в темноту и более не в силах бороться с усталостью лёг спать. И сон унёс его на своих крыльях.

Стенные часы пробили час ночи, два…

Эрих вздрогнул и проснулся. Сердце его бешено колотилось от ночных кошмаров. Будто сидит он на холме, а кругом – вода. Она подбирается к нему. Ближе… ближе…

В ужасе Эрих открыл глаза. Осмотревшись по сторонам, он облегчённо вздохнул: слава Богу, это лишь сон! И, сомкнув веки, повернулся на бок.

Ветер гулял по крыше, о стену стучали ставни – раз, другой, третий… Что-то ударилось о пол и зазвенело: должно быть, дед Семён уронил стакан. Под самым окном раздался лай хозяйской собаки Найды. Послышались голоса; кто-то прошёл мимо… И опять наступила тишина. В глазах резь, туман… Наконец он засыпает и спит до утра.

Разбудил Эриха надоедливый монотонный скрип. Он не слышал, как Семён Петрович растапливал печь и готовил завтрак, но теперь слышал скрип его сапог – казалось, скрипел весь дом. Эрих лежал на кровати и думал, вставать ему или ещё полежать немного, как вдруг к нему в комнату вошёл Вальтер Мейер.

– Ну, Эрих, сегодня первый день твоей учёбы за границей. Поздравляю! – Видя его замешательство, он ободряюще улыбнулся: – Выше нос, парень! А теперь, одевайся и выходи завтракать.

На всё Эриху понадобилось не больше пятнадцати минут. Потом он в сопровождении Мейера отправился в школу.

С утра шёл дождь со снегом, и не было никакой надежды, что небо прояснится. Сапоги то и дело вязли в грязи, идти по бездорожью было очень неприятно. И тут в мозгу Эриха сверкнула мысль: что будет, если он упадёт? Вернутся обратно домой?

Слегка повернув голову, Вальтер Мейер искоса посмотрел на него.

– Не вздумай упасть в грязь, Эрих! – предупредил он с улыбкой на лице, словно прочитал его мысли. – Одноклассники выставят тебя на посмешище.

– Чего тут смешного! Со всяким может случиться!

– Это верно.

В школе нового ученика встретили не приветливо, но и не враждебно, на него смотрели, как на инопланетянина, прилетевшего из чуждой им цивилизации, и посмеивались: мол, родителям некуда девать деньги, они и отправили своего озорника людям на горе.

Первое время на уроках Эрих тупо озирался по сторонам, пытаясь понять, о чём говорят окружающие. Тщетно. Чтобы хоть чем-то занять себя, он мастерил бумажные самолётики и поочерёдно отправлял их в полёт – до тех пор, пока один из его истребителей не сделал посадку на учительский стол. После чего получил устное замечание.

По поведению Эриха его одноклассники отметили, что нравы в немецких школах куда более вольные, чем у них. Но как бы то ни было, а первый день учёбы подошёл к концу, за ним последует второй, за вторым – третий…

Подопечный Вальтера Мейера жил как в тумане, точно проживал чужую жизнь и делал многое такое, чего не делал раньше: он рубил дрова, стаскивал их и складывал в поленницу, носил воду из колодца, чистил двор… И, ко всему прочему, учил русский язык. Недели складывались в месяц – наступила зима, самая холодная за все годы жизни Эриха. Первый снег укрыл землю, деревья и крыши домов, над которыми, не переставая, дымили печные трубы. Дни постепенно шли на убыль, крепчали морозы, и всё чаще завывали метели. Становилось ясно, что до конца зимы ещё далеко-далеко и самое трудное только начинается.

В будни Эрих был занят учёбой. А в выходные дни, в хорошую погоду, брал лыжи и с местными ребятами шёл кататься с горы, откуда всегда возвращался весь в снегу, озябший, но довольный. Иногда, по большим праздникам, всем классом выезжали в город; там они посещали музеи, кинотеатры и другие заслуживающие особого внимания места.

За эти два месяца учёбы Эрих научился сносно говорить по-русски, чтобы понимать учителей и общаться с одноклассниками. У него появились друзья, с которыми он с удовольствием играл в волейбол в школьном спортзале, там же увлёкся боксом, а в перерыве между уроками вместе с ними шутил, смеялся и дразнил девочек. Если бы друзья не знали, из-за чего он приехал, вряд ли бы догадались! Такой же парень, как и они.

5

В середине декабря произошло грандиозное событие: Эрих и его одноклассники отправились на хоккейный матч.

И вот они здесь!..

Всё шло хорошо. До начала матча оставалось часа полтора, и у мальчишек было достаточно времени, чтобы поспорить о том, какая команда выиграет. Однако стоило только Вальтеру Мейеру отлучиться на пять минут по каким-то делам, и на тебе!.. Произошло ЧП. Пропал Эрих Вебер.

Начались поиски.

В то время как все искали Эриха, тот зашёл в магазин, купил себе немного конфет и пошёл обратно. Когда пересёк две улицы, вдруг понял, что дела его плохи: он заблудился. Хотел обратиться за помощью к прохожим, но не знал, как на русском языке произносятся слова: «Стадион» и «Дворец спорта». Подойдя к автобусной остановке, Эрих остановился, огляделся по сторонам и, так как дорожное покрытие и знаки были скрыты под налипшим снегом, он не мог понять, где следует переходить дорогу. Постояв немного, он начал движение, предупреждающе подняв перед собой руку – мол, подождите, перейду, и трасса свободна …

Огромный чёрный внедорожник, чуть слышно рокоча мощным двигателем, плавно остановился у ног пешехода. Дверное стекло со стороны водителя роскошного автомобиля опустилось, наружу высунулось круглое бледное лицо с раскосыми глазами, придававшее его обладателю сходство с племенным боровом, и предварительно плюнув в асфальт, пробасило:

– Торопись, олень, если не хочешь увидеть собственную смерть под колёсами моего внедорожника!

Пешеход окинул его долгим взглядом, но ничего не ответил: он даже не задал совершенно естественного в этой ситуации вопроса – мол, зачем так грубо? Или же – кто дал вам право оскорблять человека? И так далее. Он стоял и молчал.

– Ты что молчишь, олень? – прорвался голос водителя сквозь громкие хриплые куплеты, льющиеся из динамиков магнитолы. – Ещё долго будешь испытывать моё терпение? Давай, шевели копытами!

Эрих вдруг замычал и указательными пальцами обеих рук стал показывать, то на уши, то на язык, высовывая его изо рта.

– Ы-ы-ы-ы-ы…

– Ты что, глухонемой? – спросил водитель, убавив громкость магнитолы.

– Ы-ы… – кивнул Эрих.

– Ах, проклятый инвалид! Придётся выходить…

Покинув комфортабельный салон своего автомобиля, водитель подошёл к «глухонемому» и, взяв его за руку, повёл к обочине. Когда они уже сошли с проезжей части, «инвалид» внезапно потерял равновесие и вместе с поводырём рухнул в снег.

– Помог на своё горе! – зло проворчал тот, вставая на ноги. – Лучше бы переехал через тебя! – И, отряхнувшись от снега, направился к машине.

Едва Эрих успел подняться, как мощные протекторы колёс с визгом взметнули снег, и автомобиль рванул с места…

– Ха, ха, ха! – засмеялся он. – Это ты инвалид, причём на всю голову!

С этими словами Эрих быстро пошёл прочь от того места, где он только что удостоил своим вниманием дорожного хама, важно державшего себя и, как оказалось, при деньгах…

Был. А теперь его карман пуст!

Вдруг совсем неожиданно в метрах пяти от своих глаз Эрих увидел машину с шашечками, наклеенными по всей её длине. Такси! И лицо его осветилось улыбкой. Он подошёл к машине, втянул в себя воздух и намеренно громко, чтобы придать значимость своим словам, произнёс:

– Хоккей, хоккей!!

Таксист протяжно присвистнул:

– Иностранец?

– Да. Я приехал из города Мюнхена.

– А в какой стране он находится?

– В Германии.

– Давай, садись в машину. Как я понял, ты на хоккейный матч омского «Авангарда» торопишься?

– «Авангард, авангард!» – бормотал Эрих, скользнув на правое сиденье. – Очень нужно!

– Значит, будем торопиться, – улыбнулся таксист.

Едва пассажир закрыл за собой дверцу, как машина рванула с места. Но только они выехали на шоссе, их «подрезала» другая машина.

– Проучить его, иностранец?

Эрих не знал ответа на такой вопрос и, смутившись, пробормотал невразумительно:

– Учить… Учить надо. Но мы с вами не имеем на это право.

– Я ему про Фому, а он мне про Ерёму… – голос таксиста прервался. Помолчав немного, он спросил: – А деньги есть у тебя, иностранец? – И не дожидаясь ответа, продолжил: – А то вчера я подвёз одного пассажира… «Куда ехать?» – спрашиваю я его. Он мне: «На улицу Достоевского. Хотя нет, давай сейчас налево и первым поворотом направо, – там покажу…» – «Сколько ехать?» – интересуюсь я. «Минут семь, – пожимает плечами, – не больше». У освещённого единственной лампочкой подъезда двухэтажного дома он выходит и говорит мне: «Счастливого пути тебе брат. Заплатил бы, да денег нет. Извини».

Эрих не сразу сообразил, на что он намекает, а когда понял, очень быстро нашёлся, что ответить.

− Я оплачу проезд. Вы мне верьте! Я не такой, как он.

– Это похвально! – кивнул таксист и нажал на газ так, что Эрих откинулся назад, проскочил мигающий зелёным светом светофор и быстро перестроился из крайнего левого в крайний правый ряд.

– В России все так ездят? – осторожно поинтересовался Эрих.

Таксист ничего не ответил. Предполагалось, что он – водитель со стажем, и ему странно, что он вообще слышит такой вопрос.

Между тем машина остановилась в заданной точке. Эрих достал из кармана деньги и протянул их таксисту. Взглянув на них, тот на мгновение онемел. Честно говоря, подобной щедрости он не ожидал.

– Тут, кажется, больше, чем полагается…

– Я знаю. Пожалуйста, возьмите.

– Спасибо. И удачи тебе, парень!

Возвратившись незадолго до начала матча, Эрих сильно удивился, увидев среди своих одноклассников стража порядка. Они о чём-то говорили и, как ему показалось, были в полной растерянности. Впрочем, разговор их прекратился сразу же после того, как перед ними предстал он – Эрих Вебер.

Вальтер Мейер несколько секунд, ничего не говоря, осматривал его с ног до головы, после чего бросил сквозь зубы:

– Где был?

Несмотря на всю сложность своего положения, Эрих при этих словах облегчённо вздохнул. Стало быть, они всё-таки не знают, что он разгуливал по городу! Значит, все подозрения, сгущавшиеся, словно грозовые тучи, рассеялись…

– В туалете, – ответил он с самым невинным видом.

– Ну, что ж, – проговорил Мейер дрожащим голосом, поправляя очки, – пусть будет так! Но, пожалуйста, Эрих, когда в другой раз захочешь пойти куда-нибудь, то предварительно извести меня об этом. – Губы его дрожали, всё лицо было бледное и выражало гнев. Видно, он догадался, что Эрих солгал ему, и, как мог, скрывал своё презрение. – Ну, что ж, – повторил он, – пусть будет так! – последние слова Вальтер Мейер произнёс особенно выразительно, вероятно, желая дать своему подопечному понять, чтобы тот не вздумал больше обманывать его.

«Так, кажется, опасность миновала!..» – начал было раздумывать Эрих, но тут к нему подошёл страж порядка и отчитал за шалость:

– Счастье твоё, парень, что ты вовремя вернулся. Если ещё раз отлучишься без разрешения своего наставника, я буду вынужден сообщить о твоём недостойном поведении в соответствующие органы Германии. Понятно?

– Да, господин полицейский, – ответил Эрих.

Страж порядка взглянул на него и улыбнулся.

– В нашей стране нет господ. Только товарищи и граждане! Ты, кажется, умный парень, и я думаю, что тебе будет нетрудно освоиться у нас, в России. Желаю удачи! – После этих слов он взял под козырёк и ушёл.

Было ясно, что отсутствие Эриха не обрадовало никого. И чтобы хоть как-то загладить вину, он пообещал одноклассникам, что после матча угостит мороженым каждого.

Напряжение было снято.

Объявили начало матча. И мальчишки, толкаясь в толпе народа, с трудом пробирались, чтобы занять места на трибуне.

– Держись возле меня! – сказал Вальтер, оборачиваясь к Эриху. – Не то опять потеряешься.

Это замечание обрадовало и ободрило парня; он решил, что больше нет причины для беспокойства, а значит, можно спокойно сидеть и наслаждаться массовым зрелищем.

Его удивила сама атмосфера на матче. Она была товарищеская. Игроки «Авангарда» играли слаженно, и Эрих после каждого ими забитого гола, соскакивал с места и вместе с остальными болельщиками вливался в неистовую бурю крика: «Го-о-ол!»

Наконец со счётом 3:3 игра закончилась. Так как исход игры был равный, то соперники согласились на ничью. Болельщики, ещё находясь под впечатлением матча, покидали свои места и шли на выход. Эрих шёл с наставником впереди, а его одноклассники следовали за ними.

Едва вышли из спортивного сооружения, Вальтер Мейер приказал своему подопечному и его друзьям держаться рядом с ним. И Эриху ничего не оставалось, как вновь пуститься на хитрости. Под предлогом сходить в туалет он и ещё двое подговорённых им ребят побежали в ближайший магазин купить мороженое.

Когда они вернулись, Вальтер Мейер очень удивился, увидев в руках Эриха большую коробку.

– Что это? – спросил он.

– Мороженое, – ответил Эрих.

Вальтер едва сдержался, чтобы не дать пощёчину.

– Парень, тебе, кажется, было сказано, чтобы ты, прежде чем куда отправиться, меня ставил в известность!

– Ну да, с вашего разрешения я ушёл и опять вернулся!

– Друг мой, это ужасно, – сказал Вальтер, поправляя очки. – Даже не знаю, что сказать. Это просто возмутительно! Уйди с моих глаз, прошу тебя…

Вскоре подошёл автобус, Эрих первым вбежал в него и оглянулся на дверь: входил Вальтер Мейер – он подозрительно сощурил глаза, стараясь угадать, кто это тут такой нетерпеливый. А когда все расселись по местам, объявил на весь автобус:

– Сегодня Эрих Вебер – самая известная личность. Только как бы эта известность кое-кому не вышла боком. В нашей школе совершенно ничего нельзя скрыть. Если сегодняшний случай дойдёт до директора, мне несдобровать. Мы здесь все как на ладони…

Эрих пытался понять, о чём идёт речь, и его наставник это заметил.

– О твоём плохом поведении, парень, – пояснил он. – Стыд и срам так поступать!..

Первый раз Эрих видел своего опекуна таким разговорчивым и откровенным. Каждое слово его было ему ножом в сердце. Эрих испытал раскаяние и был готов признать свою вину.

Но в тот самый момент, когда он собирался это сделать, с соседнего места поднялся хлипкий одноклассник и с полным ртом пломбира прошамкал:

– Он больше не будет…

Вальтер подошёл к Эриху и положил ему руку на плечо.

– Надеюсь, ты с этим согласен, парень?

– Конечно, господин Мейер. Я всё понял. Больше такого не повторится.

Вальтер пошёл от него по проходу, чтобы занять место возле водителя. А его подопечный сидел и смотрел ему вслед. О чём он думал в это время, известно только ему.

Едва автобус покинул место стоянки, как всё пространство салона тут же заполнилось шумными репликами пассажиров. Высовывая головы из-за спинок кресел, заглушая гул двигателя спором, мальчишки обсуждали матч. Спорили долго, страстно: махали руками, крутили у висков, свистели…