Читать онлайн Ничего не обещаю бесплатно

Глава 1. По следу Дракона

Всего мест, которые предстояло проверить, было три. Филин выбрал первым из них то, где след был наиболее четкий и заметный. Он неслышно скользил в густом удушливом мраке летней ночи к своей цели, не обращая внимания на тонкий писк летучих мышей, сонную возню ворон на ночлеге среди ветвей деревьев в старом парке и осторожную суету мелких грызунов в утонувшей во мраке траве. Сегодня его интересовала другая добыча, чье присутствие хищная птица ощущала внутренним чутьем, присущим ее особой породе.

Многоэтажное здание из стекла и стали высилось среди пустырей на окраине города. Свет горел только в нескольких окнах верхних этажей и в большом, напоминающем аквариум, вестибюле. Единственный работающий уличный фонарь врезался в ночь тусклым пятном посередине небольшой аллеи, ведущей от здания к троллейбусной остановке с обшарпанным грязным навесом и голыми бетонными основаниями скамеек.

Филин облетел строение кругом и, подняв целую тучу пыли и мусора, сел на растрескавшуюся плиту, опасно нависшую над центральным входом. Переставляя когтистые лапы, он переместился подальше от стены и заглянул в зарешеченное окно, ярко освещенное изнутри. За небольшим ограждением сидел пожилой человек в поношенной униформе с полустертыми надписями «Охрана» и, смешно шевеля губами, помешивал чайной ложкой в большой кружке, от которой подымались клубы пара. Время от времени он бросал взгляд поверх очков на маленький цветной пучеглазый телевизор, установленный на холодильник, к которому магнитиками были прикреплены страницы из мужских журналов со знойными красотками в откровенном бикини. Шла поздняя передача про диких животных Африки.

Понаблюдав немного за ночным сторожем, единственным живым человеком в огромном здании, большая птица вновь поднялась в воздух и направилась в сторону города, манящего неоном рекламных вывесок и ярким светом уличного освещения. След, безусловно, был, но добыча отсутствовала, и, что было странным, он никуда и ни к кому не вел. Другое здание располагалось в центре города, и налитые нервно дрожащим синим цветом буквы на фасаде предупреждали, что это «Библиотека им. М.В. Ломоносова», чей памятник стоял на небольшой площади прямо перед ним. Филин облюбовал для себя одно из широких плеч великого русского ученого и уже с него принялся внимательно изучать окна напротив.

Свет пробивался через плотные портьеры на втором этаже, в крыле, где располагался читальный зал. Служащая, в старом, полинявшем от бесчисленных стирок синем халате энергичными размашистыми движениями мыла полы. Время от времени она неуклюже наклонялась вперед, с силой опираясь одной рукой на деревянную швабру, чтобы подобрать крупный мусор, который складывала в неопрятно растянутый от такого использования боковой карман. Птица внимательно изучила одутловатое, морщинистое лицо, немного задержавшись на огромной, свисающей грязной каплей родинке на покрытой нездоровыми пятнами щеке, и, расправив крылья, полетела к последней цели. В библиотеке след был давний, исчезающе слабый и бесполезный для ночного охотника.

Пришлось пересечь почти весь город, чтобы добраться до тихого спального района, утопающего в глубокой тени старых деревьев под покровом поздней ночи. Чтобы осмотреться и немного передохнуть, филин устроился на вершине одинокой трубы котельной. Темный, мрачный, уходящий в глубину колодец был пристанищем тишины, жаркая огненная преисподняя затаилась на время, до наступления зимних холодов. Тщательно изученные следы ни на шаг не приблизили его к цели. Пришло время еще раз всё хорошо обдумать, поэтому филин медленно погрузился в глубины своей памяти в поисках ответа на сложный вопрос.

––

– Никита! Никита, ах ты мой сорванец, вот куда ты запропастился, – мать, улыбаясь, заглянула в укромный закуток под старой скрипучей лестницей, яркий луч света падал на ее лицо, прорвавшись сквозь мутные стекла небольшого оконца, и казалось, сам ангел явился к нему с неба и ласково прикоснулся теплой рукой к его непослушным кудрям.

– Ты зачем разбросал книги в библиотеке? Вот возвернется батюшка, ужо он тебе задаст, – журила она его, отряхивая перепачканную пылью и паутиной одежду.

– Не возвернется, не возвернется! Ты это и сама знаешь! – топнув ножкой и давясь слезами, выкрикнул шестилетний мальчик.

– Бог с тобой, что ты говоришь? – отпрянула от него изменившаяся в лице мать, торопливо осеняя себя крестным знамением.

– Я всё видел! Я знаю! Знаю! – содрогаясь в истерике, кричал Никита.

– Что, что ты видел? Что тебя напугало, мой маленький? – мать крепко прижала его к груди, пытаясь успокоить. И в ее объятиях он затих, замер, вмиг обретя покой и уверенность.

– Я видел батюшку. Он умер, – горячая материнская слеза упала ему на щеку, и они еще долго, обняв друг друга, сидели под искривившимися половицами старой лестницы, отдавшись единому и безграничному горю.

––

Картины памяти сменялись одна за другой. На небольшой, вытоптанной лошадьми и людьми поляне напротив друг друга замерли два человека. Ослепительно белые сорочки и пистолеты в руках драматично выделяют их на фоне группы секундантов, расположившихся в тени деревьев. Один – крепкий, коренастый, немолодой, с уже заметной сединой и безупречной военной выправкой, не торопясь прицеливается в другого – молодого, стоящего в небрежной позе с опущенными к земле руками.

– Боже, он спятил! Что он делает? Казанцев его убьет!

– Корнет Громов до этого участвовал в дуэлях?

– Господа, господа! Прошу сохранять тишину и спокойствие! Мы уже ничего не можем изменить.

– Надо остановить дуэль! Капитан Казанцев – известный мясник, а против него вышел младенец. Господа?

Казанцев во второй раз опустил руку и обратился к своему противнику:

– Не паясничайте, корнет! Встаньте как положено, это дуэль, а не самоубийство.

– Господин капитан, я жду своей очереди, нельзя ли побыстрее, у меня еще много дел сегодня вечером, – голос молодого человека прозвучал вызывающе уверенно, а на лице появилась пренебрежительная улыбка.

– Наглый щенок! – еле слышно прошипел потемневший от переполнившей его злобы пехотный капитан и поднял пистолет в третий раз. Больше всего его выводило из себя невозмутимое спокойствие корнета. Опытный дуэлянт, хорошо известный не только в своем полку, но и во всей губернии, он привык к мертвенной бледности на лице соперника, нервно дрожащим или что-то шепчущим губам, источаемому всем существом страху. Казанцев всегда получал нескрываемое удовольствие, держа в своих руках чью-то жизнь. Но не в этот раз. Корнет Громов, стоя в пятнадцати шагах у вонзенной в землю сабли, был так же невозмутим, как и днем раньше, когда публично оскорбил Казанцева, его нисколько не пугала ни дурная слава капитана, ни возможная скорая смерть или тяжелое ранение. «Пора кончать с этим молокососом», – с досадой подумал офицер и, немного опустив ствол, выстрелил из расчета попасть корнету точно в живот.

Громов ждал этого момента, когда принятое противником решение воплотится в нажатие на спусковой крючок, за миг до того, как сноп пламени и пороховой дым вырвались из неподвижно замершего жерла ствола, он чуть подался туловищем влево. Пуля рванула пустоту свободно свисающей на боку сорочки и, едва оцарапав кожу, окропила белую ткань несколькими каплями крови. Он встретился глазами с Казанцевым через рассеивающуюся пелену дыма и прочитал в них сначала недоумение, а потом растущий страх. Капитан втянул голову в плечи, съежился, пытаясь спрятать свое грузное тело за спасительной сталью пистолета. На секунду Никите даже стало его жалко, но память в своей беспощадной точности явила другое лицо, безмолвное и бледное в неровном свете свечей, бесконечно любимое и родное, и тонкую девичью фигурку Александры, застывшую на коленях у постели умирающего, молящую силы неба и ада вернуть того другого, не Никиту.

– Вы больше никогда и никого не тронете, господин капитан, – негромко сказал молодой человек и, быстро вскинув пистолет, не целясь, выстрелил. Казанцев переломился пополам и со страшным ревом рухнул на примятую траву, пуля попала в пах. Секунданты и врач спешили к раненому, который то дико выл, то по-особенному противно, судорожно всхлипывал. Никита ощутил рвотный позыв и едва сдержался, кто-то дружески набросил на его плечи сюртук и попытался увлечь его за собой, но он упрямо оттолкнул чужую руку, продолжая смотреть на корчащегося на земле человека.

– А вы не так просты, как кажетесь, господин корнет, – сильные теплые пальцы сжали запястье Никиты, присутствующий на дуэли доктор закончил перевязку капитана и подошел к все еще стоящему возле своего барьера юноше. Он считал про себя пульс, следя за стрелкой на своих карманных часах, потом бесцеремонно разорвал еще больше сорочку и осмотрел рану:

– Пустяк, царапина, – прохрипел Громов, переведя взгляд на маленького, с гладкой блестящей лысиной, доктора, рассматривающего его бок, их глаза встретились.

– Сейчас, простите, я вынужден заняться господином капитаном. Мне предстоит собрать то, что осталось от его мужского естества, и хорошенько зашить. Очень жестокий выстрел, молодой человек, очень жестокий, надеюсь, у вас были на то достаточные основания.

– Уж поверьте, были.

– Вы всего несколько дней в городе, ума не приложу, что вы могли не поделить с господином Казанцевым, – следя издали за погрузкой в подъехавший экипаж громко стонущего капитана, продолжил разговор доктор.

– Вечером я вас навещу, господин Громов. Осмотрю вашу царапину еще раз.

– Вы думаете, она того стоит?

– Стоит, молодой человек, стоит. Надо будет очень серьезно поговорить. Негоже, батенька, такой талант для душегубства на дуэлях использовать.

– Что вы сказали? – возмутился Никита, чувствуя, как внутри все холодеет.

– Вечером поговорим вечером, уважаемый Никита Гаврилович.

– Но… – доктор его уже не слышал, он легко для своего преклонного возраста перебежал поляну и на ходу прыгнул на подножку экипажа.

––

Филин открыл свои круглые желтые глаза и обратил взор к звездному покрывалу ночи, словно необходимый ответ заключался в тонком кружеве из мириад мерцающих огоньков. Если допустить, что это не следы дракона, а нечто другое? Тогда правильным будет вопрос не где он сейчас, а что это такое вообще. Ловушка? Не похоже все это баловство на приманку, уж очень все нелепо и непонятно. Дракону никогда не придет мысль устроить засаду на охотника, это не в его привычках, если только…

Человек! Конечно, это же так очевидно, что все следы связаны с человеком. Надо искать человека, одного среди тысяч спящих в своих постелях или бодрствующего среди сотен, кому ночь не даровала свой покой. Распластав огромные двухметровые крылья, птица неслышно оттолкнула себя в новый полет. Теперь уже торопливо, часто меняя направление и высоту, беспрестанно вращая своей большой головой с парой острых глаз по сторонам, филин прочесывал рассеченные проезжими частями кварталы города. Потребовался час, прежде чем прерывистые следы привели его к нужному месту. Сделав несколько кругов над небольшим двориком в колодце из однообразных пятиэтажек, тесно засаженным старыми каштанами и орехами, которые уже давно переросли каменных исполинов в погоне за солнечным светом, он провалился вниз. Когти царапнули по кровельному железу, и легкая поступь мягких кошачьих лап отметила замедляющийся бег к краю черной пропасти. И даже самый внимательный наблюдатель не смог бы назвать момент, когда один ночной хищник стал другим, так естественно и мгновенно случилось это превращение.

В облике большого серого кота, как ни в чем не бывало, он уселся на узком козырьке, обхватив пушистым хвостом аккуратно сомкнутые лапы. Некоторое время зверь смотрел вниз, на дно каменного колодца двора, осторожно прислушиваясь к бесчисленному множеству звуков, сопровождающему жизнь человеческого муравейника, чутко поводя ушами по сторонам, потом подался вперед и лег на передние лапы своей усатой мордой. Внезапный шорох за спиной выдал намерения другого обитателя этой крыши.

У крыши был свой негласный хозяин – здоровенный рыжий кот по кличке Бандит. Время от времени он забирался сюда по ветвям близко растущего дерева или через никогда не закрывающуюся дверь чердака, чтобы подстеречь неосторожного голубя или другую птицу, привлеченную обманчивой пустотой и спокойствием этого места. Вот и сегодня, обходя свою территорию, он по привычке заглянул на крышу. Привлеченный едва слышными взмахами птичьих крыльев рыжий кот с удивлением обнаружил вместо вкусного ужина нежданного гостя. Сначала он терпеливо наблюдал за нарушителем своих владений из тени под кирпичной кладкой вентиляционной шахты, принюхиваясь к незнакомому запаху, а затем, решив, что остался незамеченным серым чужаком, начал осторожно подкрадываться к нему.

На расстоянии прыжка он весь подобрался, напряг еще не потерявшие силы мышцы и движимый инстинктом, выпустив кривые кинжалы когтей, бросился на соперника. Серый кот извернулся ужом и ловко, всеми четырьмя лапами сильно толкнул его в грудь и живот, и вместо покрытой шерстью плоти, которую так хотелось с остервенением рвать в клочья, его встретила пустота падения. Уже на земле, придя в себя после удара, он с опаской посмотрел вверх, пытаясь разглядеть своего обидчика, но край родной крыши лишь обрезал звездную ткань, не выдавая присутствия чужака.

Серого кота немного развлекла эта неожиданная стычка. Отправив отчаянно орущего Бандита в свободный полет с облюбованного им козырька, он мысленно сосчитал удары своего сердца, отмеряющие время до встречи того с твердой землей, и прикинул высоту дома. Услышав, как где-то внизу оборвался нарушающий покой спящих вой, кот, уютно свернувшись клубком, позволил себе задремать. К нему вновь пришли тени памяти, тревожа его и без того чуткую дремоту.

––

К вечеру Никита был мертвецки пьян. Он трижды посылал в трактир за выпивкой, и обильное возлияние не прошло для него даром, потому тяжелый угарный сон повалил его на стол среди объедков и пролитой водки. Хозяйка апартаментов, пожилая вдова, не скрывая своего неудовольствия, сразу предупредила пришедшего врача о состоянии своего постояльца.

– А мне он казался таким воспитанным молодым человеком, и вот, пожалуйста, упился горькой, как какой-нибудь конюх, – сетовала она, подымаясь по лестнице вместе с гостем: – завтра же потребую от него немедленного расчета, у меня приличный пансион, а не ямская.

– Право же, уважаемая Елизавета Афанасьевна, вы напрасно расстраиваетесь. Смею вас заверить, что у юноши выдался непростой день, и только чрезвычайные обстоятельства повинны в его плачевном состоянии, – миролюбиво поддержал разговор доктор, поддерживая тучную женщину под руку на ветхой скрипучей лестнице.

– Мой покойный муж, светлой памяти Василий Борисович, предпочел достойно уйти из жизни, не запятнав ни своего доброго имени, ни чести семьи, – вдова остановилась и прибегла к помощи платка, чтобы совладать со слезами, проступавшими на ее морщинистом лице каждый раз, когда она упоминала о своем супруге.

– Ну что вы, голубушка, я пришлю вам свои капли. Будете принимать перед сном. Не следует так убиваться, сколько уже времени минуло. Почитай три года, – успокоил ее спутник, и они продолжили путь.

Перед дверью в комнату вдова остановилась и приняла горделивую осанку, после чего решительно постучала в дверь. На шум в коридор из комнаты для слуг выглянула заспанная девица и, заметив хозяйку, оправляясь на ходу, быстро подбежала к ним.

– Заснули они, барыня. Уж сколько горькой потребили, а теперь спят.

– Ты для него в трактир бегала?

– Я, барыня, барин-то мне гривенник за хлопоты дал, так я его Никифору отдала, как вы и велели, – девка виновато склонила голову.

– Смотри у меня, Глашка, коли узнаю что – выпорю дуру.

– Да как же можно, барыня. Всё как на духу сказала.

– Ну-с, уважаемый Кирилл Андреевич, даже и не знаю, что теперь делать, – развела руками Елизавета Афанасьевна.

– Мне решительно надо его осмотреть, матушка Елизавета Афанасьевна. Делать нечего, придется нарушить приватность во спасение.

– Глашка, барин-то один там? Без девиц?

– Один, барыня, и дверь у него не запертая. Я давеча заглядывала к нему справиться, не нужно ли чего, так барин прямо за столом и спал.

– Дура ты, Глашка. Живо зови Никифора, надо барина будет в постель уложить! Господи, за что мне наказание такое, – и вдова решительно отворила дверь, брезгливо прикрыв нос платком от ударившего из комнаты запойного запаха.

– Вот, полюбуйтесь, голубчик вы мой, Кирилл Андреевич. Какое непотребство, – и Елизавета Афанасьевна снова воззвала к своему покойному мужу с неизбежным по этому поводу излиянием слез.

Врач в одиночку приблизился к спящему, поскольку хозяйка наотрез отказалась входить в ужасный, по ее мнению, вертеп, в который превратилась самая приличная комната в ее благопристойном пансионе. Быстро осмотрев и оценив состояние Никиты, Кирилл Андреевич взял бразды правления в свои руки. С помощью седовласого, но еще крепкого старого лакея и дуры Глашки он перенес юношу на кровать и освободил его от лишней одежды. Окно распахнули настежь, стол прибрали и заменили почти догоревшие свечи в двух канделябрах. Теперь даже привередливая хозяйка сочла возможным для себя пройти в комнату.

– Как он? Боже упаси, если помер, – перекрестилась Елизавета Афанасьевна.

– Пьян, не более того. Утром будет страдать от сильнейшего похмелья. Пошлите за мной, как проснется. Сами не будите его, бесполезно. Да и пусть Глафира присмотрит за ним, на случай если рвота начнется или еще какая неприятность.

– Страсть-то какая. Глашка! Глаша! Глафира! – громко позвала хозяйка. Спящий застонал, и голова его безвольно мотнулась из стороны в сторону. От этого движения ворот сорочки распахнулся, и в тусклом неровном свете сверкнул какой-то предмет на груди юноши. Врач наклонился и внимательно рассмотрел небольшой образок, который Никита носил на шее.

– Вот оно что. Любопытно, – вполголоса пробормотал он.

– А знаете что, любезная Елизавета Афанасьевна, не найдется ли у вас свободного угла? Переночую-ка я здесь, и вам спокойнее будет, и юноше коли хуже станет, так вот он я, рядом.

– Обижаете, Кирилл Андреевич, зачем же угол? У нас и комната приличная имеется. И уж не откажите, отужинайте со мной, – кокетливо смущаясь ответила вдова.

– Глаша! Где тебя нечистая носит?

– Здесь я, барыня.

– Глаша, Кирилл Андреевич остается у нас отужинать, так что накрывать будешь в большой гостиной, и скажи Никифору, чтобы приготовил спальню в моем крыле, ночевать господин доктор будет тоже у нас.

– Окажите еще одну любезность, голубушка, я сейчас напишу записку, так ее надобно снести ко мне в квартиру, чтобы там знали, где меня искать, если не дай бог, кому ночью моя помощь понадобиться.

– Не извольте беспокоиться, Кирилл Андреевич, Никифор всё сделает.

– Премного благодарен, Елизавета Афанасьевна, – и доктор галантно припал к довольно пухлой руке вдовы с узловатыми суставами на пальцах. Выходя из комнаты, он еще раз бросил беспокойный взгляд на спящего Никиту и строго напомнил суетящейся в комнате служанке, чтобы та не медля известила его, как только барин проснется.

––

Потревоженная птица громко вскрикнула где-то в ветвях деревьев. Серый кот поднял голову и, поводя ушами, внимательно всмотрелся в темноту. Краем глаза он уловил еле заметное движение на дальнем конце крыши, где посрамленный Бандит обходным путем вернулся обратно и теперь тайком наблюдал за коварным противником.

В доме напротив скрипнула балконная дверь, ярко вспыхнул язычок пламени, на мгновенье озарив сонное лицо немолодого мужчины, и погас, уступив место кроваво-красному угольку от зажженной сигареты. Человек оперся локтями о перила и задумчиво уставился на ночные звезды. Издалека приближался шум уборочной машины, которая неторопливо ползла по пустой улице, а на перекрестке дежурно мигал ярким желтым глазом светофор. Человек докурил сигарету и, не глядя, бросил ее во двор, дребезжа стеклом, закрылась за ним дверь, и снова стало пусто и тихо. Серый кот проводил взглядом падающую искру окурка и проследил за тем, как она медленно угасает в траве.

Не похоже, что этот ночной курильщик – тот, кто ему нужен. Сложнее всего найти человека в толпе, тем более когда ты не знаешь, как он выглядит, и должен внимательно рассмотреть каждого встречного. Спальные районы – это та же толпа, только аккуратно разложенная по этажам и комнатам. От этого искать не легче. Но кот не отчаивался, потому что знал, что скоро придет утро и люди один за другим начнут покидать свои жилища, и всем им предстояло пройти в один из двух проходов между домами, которые хорошо просматривались с выбранного им на крыше места.

Бандит осмелел и теперь уже не прячась сидел на почтительном расстоянии, время от времени вылизывая свою шерсть. Его глаза и уши настороженно следили за чужаком. Легкий порыв ветра всколыхнул листву, и она, растревожено шумя, еще долго не хотела умолкать. Хлопнула форточка, потом другая – это ночная прохлада начала проникать в остывшие квартиры, и их обитатели, спохватившись, спасали остатки сонного тепла.

Звенящий металлический лязг дверной пружины и скрип подъездной двери оборвался гулким ударом. Отдаваясь звонким эхом, по двору процокала пара металлических набоек на каблуках и стихла, свернув за угол дома. Шаркающий звук дворницкой метлы пришел в одночасье с бодрыми и заливистыми трелями ранних птиц, предвещающих скорый рассвет. Бандит проголодался и наконец решил оставить свой пост, тем более что серый никак не проявлял себя. Он сладко потянулся, скрежетнув когтями по железу крыши, и, оглядываясь каждые несколько шагов на странного визитера, направился к чердачному окну.

Серый свесил морду через край козырька и старательно провожал глазами жильцов, время от времени выходящих и входящих в подъезды дома. Одиноких прохожих сменили бегуны в кедах и кроссовках, потом появились солидные мужчины и женщины, торопящиеся на работу, со стоянки под деревьями разъезжались одна за другой машины. Весь двор наполнился детскими капризами, громкими голосами и всем тем огромным количеством шума, без которого не может протекать человеческая жизнь.

Наконец на крыльцо второго подъезда вышел молодой человек в белой рубашке с короткими рукавами и темных брюках. На ногах у него были черные летние туфли, в одной руке он держал портфель, а в другой полиэтиленовый пакет с мусором. Он, прищурившись, посмотрел на ясное небо и неловко зацепившись за металлический уголок, которым были обиты края выщербленных ступенек, сбежал вниз. Критически осмотрев ободранную кожу на носке своей обуви, он расстроено посмотрел в сторону крыльца и продолжил свою дорогу. Возле мусорных баков он остановился и замялся, словно решая, что же он должен выбросить, и наконец, размахнувшись, все же бросил в пустой бак пакет с мусором. Словно издеваясь, тот повис на краю бака и медленно начал сползать наружу. Молодой человек воровато оглянулся по сторонам и сосредоточенно уставился взглядом на мешок, который вот-вот уже должен был упасть на грязный бетон мусорной площадки. Но вместо этого тот внезапно полез вверх, будто живой, и ловко запрыгнул в мусорный контейнер.

Свидетелей этого происшествия было всего двое: серый кот на крыше и одинокий мальчик, играющий на детской площадке. Кот подскочил со своего места и побежал по козырьку, провожая человека в белой рубашке. Вот он повернул за угол, остановился перед проезжей частью, пропуская машины, потом перешел дорогу и направился к остановке общественного транспорта, на которой толпились люди. Серый продолжал следить за ним с крыши, а озадаченный мальчик съехал с детской горки и подошел к мусорному баку, его роста едва хватало, чтобы заглянуть внутрь.

– Саша, а ну отойди от мусора! Я кому сказала! – разнеслось по двору в тот самый миг, когда малец уже решил вскарабкаться на край контейнера. Испуганно присев, он тотчас побежал обратно на игровую площадку, с детской легкостью забыв о происшедшем.

Дважды к остановке подъезжали переполненные троллейбусы, и пассажиры плотным строем, с яростью и решительностью римской пехоты, брали их каждый раз штурмом, но молодой человек оставался стоять в стороне, только нервно поглядывая на часы. Третий троллейбус под номером одиннадцать, грохоча штангами на стыках проводов, остановился перед опустевшим павильоном. Людей в нем было немного, и человек, пристроившись в конец очереди, наконец попал внутрь. Дверь со скрежетом закрылись, и, завывая электромоторами, троллейбус тронулся в путь, конечным пунктом его маршрута был “НИИ “Теплофизика””.

Серый кот оттолкнулся от края крыши и уже вороном полетел вслед уходящему одиннадцатому маршруту, в очередной раз ошарашив только что вернувшегося на крышу после сытного завтрака Бандита. Выгнув спину, рыжий кот проводил взглядом внезапно появившуюся на месте чужака большую черную птицу и, пятясь, вернулся на чердак. Нет, больше он сюда ни ногой.

Обогнав троллейбус, ворон сел на фонарный столб, пропустил его мимо себя и, выждав немного, полетел догонять. Так они добрались до конечной остановки на окраине города. Среди пустырей, густо заросших амброзией, одиноко возвышалось уже знакомое ворону обшарпанное здание из стекла и стали, усеянное наружными блоками кондиционеров. На вершине сооружения сохранилось несколько ржавых каркасов букв: “НИ… ТЕПЛО…ИЗИКА”.

Из раскрывшихся со стуком дверей выскочило несколько человек и чуть ли не бегом направились к зданию научно-исследовательского института. Среди них ворон увидел того самого молодого человека, за которым следил с самого утра. Тот, прижимая к груди портфель, чтобы было удобнее протискиваться между людей, быстро скрылся за вращающейся дверью центрального подъезда.

Деревьев поблизости не было, поэтому ворону пришлось довольствоваться небольшой нишей в том месте, где когда-то располагалась буква “Ф”. Чтобы скоротать ожидание, он вновь погрузился в воспоминания.

––

Матушка прохворала всю зиму, ни разу не выходя из дома. Все ждали, что с приходом весны болезнь, терзающая изнурительным кашлем ее душу и тело, как обычно отступит, но проходили дни, наполненные ласковым теплом, буйством цветов и зелени, а она продолжала болеть. Все домочадцы и крепостные жалели Никиту, которого между собой называли блаженным, сетовали на его горькую судьбу и думали, что Мария Ильинична уже больше не поднимется. Доктор с немецкой педантичностью дважды в неделю посещал больную, выслушивал с помощью стетоскопа ее легкие, качал головой и, оставив порошки и микстуры, уезжал, не забыв пересчитать деньги, которые ему выдавала каждый раз престарелая тетка Никиты.

В редкие моменты, когда ей ненадолго становилось лучше, она звала к себе сына, и они подолгу сидели в ее постели, где она тихим голосом наказывала ему всегда слушаться тетку, прилежно заниматься и быть умницей.

– Матушка, ты не умрешь! Обещай, что ты не умрешь. Я не хочу, чтобы ты умирала, – плакал Никита.

– Все умирают, Никитушка. Так господом нашим определено. Да и заждался, поди, меня уже наш батюшка. Пора мне к нему, – успокаивала его мать.

– А я, как же я? Я хочу быть с тобой и с батюшкой!

– Тебе еще рано, сынок. Ты должен жить. Да и не один ты, с тобой Софья Ильинична будет, она о тебе позаботится.

– Не хочу я с теткой, она старая и противная.

– Стыдно так про тетушку говорить, Никита. Обещай мне, что будешь ее слушаться.

– Ты не умрешь, я тебе не позволю, – сердился все больше Никита.

– На все воля божья. Помолись, и тебе станет легче.

– Не буду, – и убегал к себе в комнату, где подолгу плакал в одиночестве.

Видения скорой смерти матери и ужасного будущего без конца преследовали его, лишая покоя и сил. Он часто пугал окружающих своими пророчествами, которые сбывались в поразительной точности: будь то разбитая крынка молока или издохшая лошадь. Немец-врач, который несколько раз осматривал мальчика, после длинных тирад на латыни каждый раз констатировал, что это хворь души, а не тела, и лучше бы обратиться к священнику. Но именно в этом была вся загвоздка, Никита наотрез отказывался говорить с батюшкой из местного прихода, часто богохульничал и вел себя дико и необузданно. Отчаявшись, старшая сестра матери, Софья Ильинична Довжевская, пригласила монахинь из женского монастыря в соседнем уезде. Но те, пробыв два дня в поместье, в спешке уехали, объявив, что сам Сатана овладел ребенком, и они не в силах спасти его падшую душу.

Жаркий и душный июнь завладел окрестными полями и лугами. Назойливые насекомые преследовали и людей, и животных. Матушке Никиты стало совсем плохо, она харкала кровью и часто впадала в забытье. Мальчик совсем замкнулся в себе, перестал разговаривать с окружающими и все время проводил у постели умирающей. Он не плакал, не молился, а сосредоточено смотрел в побелевшее и обострившееся любимое лицо и о чем-то думал. Только старая нянька Парасковья могла на время отвлечь его от ворожбы, как она сама про него говорила, накормить, помыть и переодеть в чистое.

И вот однажды Никита исчез. Первым его хватилась нянька, которая, как обычно, пришла его покормить утром, после ночного бдения. Сначала обыскали дом, потом все поместье, послали крепостных в лес и к запрудам, но нигде не могли его найти. Никто не видел, как он вышел из усадьбы и куда направился.

А Никита тем временем что есть мочи бежал по пыльной дороге, ведущей от усадьбы на главный тракт. Он спешил, потому что боялся опоздать, поэтому остановился только тогда, когда добежал до развилки, где стоял верстовой столб. Тяжело дыша, он несколько раз посмотрел во все стороны, но никого не заметил на теряющихся среди наливающихся колосьями полей узких шляхах.

Нет, он не мог опоздать, видение по-прежнему оставалось ясным, а значит, само событие еще не произошло. Мальчик присел на небольшой бугор под старым замшелым, вытесанным из цельного камня столбом и стал ждать. Солнце припекало все сильнее, горячий воздух дрожал и искажал все вокруг причудливым образом. Никита скорее почувствовал, чем увидел приближающуюся к перекрестку фигуру. Не дожидаясь, он побежал ей навстречу.

Это была нищенка, в грязных, истлевших лохмотьях, босая, с тощей котомкой на боку. При ходьбе она опиралась на сучковатую кривую палку, а седые, как лунь, волосы были покрыты грубым платком, изорванным в нескольких местах. Высохшее, изможденное лицо не выражало ничего, растрескавшиеся губы в черных струпьях были приоткрыты, обнажая гнилые зубы. Трудно было определить ее возраст, еще труднее было понять, кто перед ним, человек или призрак. Нищенка прошла мимо, не обратив внимания на мальчика, ее бесцветные глаза не моргая смотрели вдаль.

– Стой! – громко и властно крикнул Никита, он обежал вокруг и встал прямо перед ней.

Нищенка словно очнулась, растерянно оглянулась по сторонам, а потом посмотрела на мальчика.

– Чего тебе, барин? Пусти. Аль не видишь – стара я и хворая?

– Спаси мою матушку! – и Никита потащил ее за собой, вцепившись в костлявую, иссохшую руку. Но, несмотря на кажущуюся слабость и немощность, женщина не двинулась с места, продолжая внимательно смотреть на маленького барина.

– Я знаю, ты беглая, а впереди разъезд. Ты обязательно попадешься. Идем со мной. Помоги моей матушке, – продолжал упрямо тянуть ее за собой мальчик.

– Бог с тобой, барин, какая же я беглая? Я богомолка, иду по святым местам помолиться за спасение души своей и прощение грехов моих.

– У тебя клеймо по всему телу, места живого нет, я видел.

– Где же, барин, вы клеймо видите? Только пот да грязь, да душа еще покамест в теле томится. – и она протянула Никите обе свои старческие руки, которые до плеч были открыты худыми рукавами. Мальчик взглянул на смуглую, обветренную кожу, покрытую пылью, и замялся.

– Ты их прячешь, но я их вижу, не глазами, – серьезно сказал Никита и увидел, как странно вспыхнули две искры под прищуренными веками нищенки.

– А что еще, барин, видит? Не глазами?

– Ты ведьма! И ты можешь помочь моей матушке. Пожалуйста, спаси ее! – снова попросил мальчик.

– И ты меня не боишься, барин? А как заколдую, заворожу?

– Моя матушка умирает, что может быть страшнее?

– Эх, барин, есть вещи пострашнее смерти, но ты об этом узнаешь, когда придет время. А сейчас веди меня. Но не требуй от меня слишком много, барин, я не всесильна, а бог в таких делах не помощник.

– Я знаю, ты сможешь! Пойдем скорее! Казаки уже близко.

Они свернули напрямик, полем и укрылись в колосьях, когда мимо проскакали галопом три верховых казака, высматривая кого-то по сторонам. Нищенка больно сжала руку Никиты, но тот стерпел, боясь выдать их солдатам.

– Ишь ты, и впрямь погоня. Выходит, не попусту, батюшка, стращал-то, поди. Получается, я у тебя теперь в долгу, барин. Ну, ступай вперед, а я за тобой.

Так они и дошли до усадьбы Громовых, где царил большой переполох из-за пропажи Никиты. На нищенку поначалу никто не обратил внимания, кроме старой няньки, которая с подозрением следила за гостьей. Тетка плакала и причитала, то ругая Никиту, то прижимая к своей широкой юбке и ласково гладя по голове. Но мальчик продолжал вырываться и, расталкивая дворовых, не переставая тянуть нищенку за собой вглубь дома.

– Кто это, Никита?

– Богомолка, она за матушку помолится, чтобы выздоровела побыстрее, – соврал мальчик.

– Как же, богомолка, того и гляди стащит чего-нибудь. Рвань безродная, – ворчала старая нянька Прасковья, не отпуская нищенку ни на шаг от себя. А та продолжала молчать, не обращая внимания на окружающих, с тем же видом, с каким ее встретил на тракте Никита.

Наконец они попали в комнату умирающей. Мальчик перехватил взгляд нищенки и выгнал всех прочь, плотно закрыв за ними дверь на засов. Старая нянька не прекращала причитать и слезно просила ее впустить. Гостья подошла к постели и взглянула на его матушку, которая была в полубреду и говорила что-то несвязное, смотря на них невидящими глазами. Старуха опустилась на колени и сняла с себя пустую суму. Тихо, чтобы не потревожить больную, она положила свой посох на пол и внимательно всмотрелась в лицо бредящей бессвязными словами женщины.

– Она не хочет жить, барин. Ты должен ее отпустить, так будет лучше для всех.

– Нет! Ты должна ее спасти! Слышишь?

Нищенка устало кивнула головой и взяла в свои ладони ослабевшую, прозрачную до тончайших жилок руку матери.

– Ты не представляешь, о чем просишь, бедный мальчик, – вздохнула она, продолжая смотреть на больную.

– Я готов заплатить любую цену, – спокойно ответил Никита, и увидел, как вздрогнула старуха в лохмотьях. Она обернулась к мальчику и пристально посмотрела на него, ее бесцветные глаза теперь казались кроваво-красными.

– Давно у тебя видения, барин?

– С того дня, как умер мой батюшка, – с горечью в голосе сказал мальчик.

– Они всегда сбываются, ведь так?

– Всегда. Я знаю, что ты хочешь за свою помощь. Я отдам свой дар. Для меня он проклятье.

Старуха медленно отвернулась к умирающей.

– Ступай, барин. Пусть до утра сюда никто не входит, чтобы не случилось.

– Я все сделаю.

– И не пугайся тому, что увидишь. Я сдержу свое слово, как и ты свое, надеюсь, барин.

Никита вышел в коридор, где ждала его старая нянька, и притворил за собой дверь.

– До утра никто не должен входить, так сказала богомолка.

– Хорошо, барин, только попейте молочка, с утра же ничего не кушали.

– Неси сюда, я здесь буду есть.

– Хорошо, барин. Уже несу, кровинушка ты моя.

Никита приложил ухо к двери, но за толстым деревом ничего не было слышно. Он походил по коридору, а потом присел на скамейку и почти сразу заснул. Так что вернувшаяся нянька сокрушенно опустила руки, поставила на стол крынку парного молока, крытую краюхой белого хлеба, сняла с себя пуховый платок и покрыла им спящего барина. Потом на цыпочках подошла к двери и попыталась заглянуть в комнату, дверь не поддалась, потому что была заперта изнутри на засов. Женщина горестно вздохнула и, шепча молитву, трижды перекрестилась. После чего присела подле Никиты и осталась сторожить его тревожный сон.

А ему и впрямь снился странный сон, каких с ним не случалось ни разу до этого. Он был в центре большого светлого зала с мраморным полом в окружении причудливых статуй и предметов. Спиной к нему стояла высокая стройная женщина с черными как смоль волосами в длинном белом платье до пят. Ее плечи и руки покрывали сплошным рисунком причудливые татуировки.

– Не пугайся, маленький господин, ты в моем сне, – сказала женщина голосом нищенки и обернулась. Она была молода и красива, как царевна или принцесса из его детских сказок.

– А я и не боюсь.

– Подойди ко мне, маленький господин.

Никита сделал несколько шагов навстречу и остановился. Теперь он видел, что татуировки на теле женщины живые и постоянно меняют свой рисунок, переливаясь загадочным таинственным светом.

– У меня для тебя подарок, мой маленький господин, – она взяла из небольшого ларца какой-то предмет и теперь изящным жестом подзывала мальчика к себе.

– Мне не нужно твоих подарков. Спаси мою матушку! – и Никита сделал шаг назад, стараясь проснуться.

– Не спеши, мой маленький господин. Я спасу твою матушку, как и обещала. Но я не могу взять твой дар, а ты не можешь его отдать, – женщина опустилась на колени перед Никитой, и ее лицо оказалось на одном уровне с ним.

– Значит, я никогда не избавлюсь от этого проклятия? – спросил мальчик.

– Это не проклятие, маленький господин. Со временем ты это поймешь. Ты не можешь отдать мне свой дар, но цена, которую я заплачу за спасение твоей матери, слишком велика, чтобы я не потребовала что-то от тебя взамен.

– Говори, что ты хочешь. Я все сделаю.

– Для начала прими мой дар.

– Хорошо, – женщина подняла руки над головой Никиты и бережно надела на его шею какой-то предмет. Холодная цепочка врезалась в шею, а грудь ощутила легкую тяжесть.

– Не снимай его без особой нужды, мой маленький господин. Он защитит тебя от видений и не только, – нищенка испытывающе заглянула ему в глаза.

– А теперь пообещай мне, маленький господин, что когда придет время, ты не выберешь ни света, ни тьмы и всегда придешь по зову того, кому сам вручишь этот знак, – она провела пальцем по воздуху, и прямо перед лицом Никиты вспыхнул замысловатый огненный символ.

– Как же я его вручу? Это же огонь! – удивился мальчик.

– Ты все поймешь, когда придет время, а сейчас просто запомни и повтори, мой маленький господин, – ласково сказала женщина в белом. Никита поднял руку и с помощью нищенки несколько раз изобразил увиденный знак в воздухе, пока он вновь не вспыхнул ярким пламенем.

– Хорошо, очень хорошо, мой маленький господин, ты очень быстро учишься. Тебе пора идти, рассвет уже близок, и помни – не пугайся того, что увидишь в комнате, – женщина поднялась с колен и начала удаляться от Никиты.

– Я тебя больше не увижу?

– Я тебе больше не нужна, мой маленький господин! Сдержи свое обещание, и моя жертва не будет напрасной. Прощай, – женщина исчезла в тот миг, когда мальчик открыл глаза. Его голова лежала на коленях мирно похрапывающей старой няньки. В коридоре было темно, но за окном в его дальнем конце уже брезжил слабый утренний свет. Никита быстро поднялся и подбежал к двери, он осторожно потянул за массивную ручку, и та послушно открылась. С замирающим сердцем он шагнул в комнату, где еще царил густой сумрак. Богомолки нигде не было видно, только сума и посох оставались на том же самом месте, что и накануне. Дрожа, он прошел до кровати и остановился, потому что услышал ровное и спокойное дыхание своей матери, выражение муки исчезло с ее лица. Мальчик протянул руку и тронул видение за плечо. Женщина быстро открыла глаза и повернула голову в его сторону:

– Сынок, какой же ты у меня большой! Здравствуй, любимый!

– Здравствуй, матушка, как ты себя чувствуешь?

– Я так долго спала, который сегодня день?

– 20 июня 1793 года, матушка, четверг.

– Так что же я лежу? Пора вставать! Негоже пролежать такой день в постели, – и она легко, будто не было никакой болезни, вскочила с постели, подхватив Никиту на руки. И в этот миг мальчику стало впервые по-настоящему страшно. В том месте, откуда только что поднялась живая и здоровая матушка, осталась лежать бездыханная нищенка в своих грязных лохмотьях. Перехватив полный ужаса взгляд сына, женщина тоже обернулась и закричала, зовя дворовых на помощь.

Мертвую нищенку отнесли в людскую и послали за священником. Никита сидел подле нее и молчал. Мать несколько раз подходила к нему и гладила его по голове, что-то ласково говорила, но он, казалось, ничего не замечал. За тленным старческим обликом он видел красивую молодую женщину в белых одеждах, она тоже была мертва. Внезапно он спохватился и нащупал на груди подарок ведьмы, торопливо вынул его наружу и рассмотрел. Это была пластина из темного металла в серебряном окладе, на которой проступал таинственный знак.

––

Около четырех часов дня субъект, интересующий ворона, вышел в компании нескольких коллег на крыльцо. Молодые люди о чем-то весело спорили и не спешили расходиться. Птица перелетела поближе и устроилась на заброшенной клумбе неподалеку.

– Андрей, пока я не увижу библейского чуда в твоем исполнении, все, что ты говоришь, будет не более чем очередная безумная теория, – громко говорил полноватый молодой человек в больших очках в толстой оправе.

– Но вы же видели, как закипела жидкость в камере?

– Да, но никто, кроме тебя, не смог повторить эксперимент, как ни старались. А что из этого следует?

– Что вы все бездари и ничего не слушали из моих объяснений. Это же так просто.

– А из этого следует, что это очередной твой фокус. И рано или поздно я разгадаю, каким образом ты морочишь нам головы.

– Так какие планы на вечер? Ну, с Золотаревым все понятно, будет изобретать очередной фокус, а остальным предлагаю боулинг. Кто за?

Андрей Золотарев отделился от остальной компании и, придерживая на весу свой портфель, заторопился к остановке. Ворон обогнал его и уселся на крыше павильона, наблюдая, как очередной троллейбус без спешки выруливает из отстойника. Молодой человек вошел в первую дверь и зачем-то сразу показал проездной билет водителю, потом прошел в противоположный конец салона и сел на последнее сидение. Он извлёк из портфеля тетрадь с какими-то записями и углубился в её чтение. Птица неотступно следовала за ним, хотя понимала, что в этом нет никакой нужды и интересующий её пассажир выйдет строго напротив той же остановки, на которой садился в троллейбус утром. Но ворон привык доводить любое дело до конца, поэтому проследил весь обратный путь Золотарева.

Выйдя на остановке около своего дома, молодой человек немного отклонился от прямого пути домой, свернув к продуктовому магазину в торце дома. Перед входом он остановился и начал рассеяно обследовать свои карманы, неудобно прижимая свой портфель локтями попеременно то к одному, то другому боку. Не найдя желаемого в карманах Андрей переключился на портфель, но с тем же неизменным результатом.

– Вот, растяпа, – в сердцах посетовал Золотарев: – деньги где-то опять посеял.

Молодой человек быстро оглянулся по сторонам, потом ненадолго прикрыл веки своих глаз и решительно сунул правую руку в карман брюк. Ворон мгновенно ощутил упругую волну, которая крупной рябью исказила сразу прошлое, настоящее и будущее. От неожиданности он даже вскрикнул и взмахнул крыльями, словно пытаясь удержаться на месте. На лице у Андрея появилась довольная улыбка и он снова открыл глаза, чтобы взглянуть на то, что ему удалось достать. На его ладони лежало сразу несколько смятых купюр различного достоинства. Купюры были настоящие: одна из забытого сегодня в буфете института портмоне, две других из банкоматов в разных конца города, а последняя была мелко изрублена и сожжена в печи утилизации денежных знаков месяц назад. Именно ее извлечение из прошлого и спровоцировало сильнейшее возмущение, которое почуяла птица. “Вот так-так”, – подумал ворон и спорхнув на землю, вновь обратился котом.

Тем временем Золотарев скрылся в магазине. Пробыл он там недолго, ровно столько, сколько потребовалось, чтобы расплатиться за полкило сосисок, нарезной батон и пакет молока. Все это время кот наблюдал за ним через стекло витрины. Но никаких новых фокусов не последовало. Выйдя наружу Андрей снова остановился и опять прикрыл ненадолго глаза. Еще одна волна изменений сотрясла реальность и заставила кота крепко впиться когтями в землю под ним – купюры вернулись на свои места. Одна в портмоне, две другие в банкоматы, причем один из них сразу сломался из-за застревания купюры в механизме, последняя бесследно исчезла в прошлом. Виновато оглянувшись на дверь в магазин, молодой человек пробормотал себе под нос: “Это точно в последний раз, иначе девчонки без зарплаты останутся”.

У подъездной двери он чуть замешкался, стараясь набрать код замка той же рукой, в которой держал покупки. Всё это время серый кот терпеливо ждал подле его ног, с сочувствием глядя на его попытки справиться с нехитрым устройством. Наконец дверь открылась, и, не дожидаясь человека, кот шмыгнул вперёд. На второй лестничной площадке он пропустил человека мимо себя и украдкой двинулся следом.

Золотарев остановился на четвёртом этаже напротив двери с номером “33” и несколько раз обшарил карманы в поисках ключа, перекладывая свою ношу каждый раз из одной руки в другую. Затем, стоя на одной ноге и прижимая другой свой портфель к стене, он продолжил поиски в нём, пока с удивлением не обнаружил ключ в замке, там же, где и забыл его утром. Всё это время кот прождал, притаившись на лестничном пролёте. Молодой человек попробовал повернуть ключ в замке, но тот жалобно заскрежетал и не поддался. Немного подумав, Андрей просто толкнул дверную ручку и открыл незапертую дверь. Попасть вслед за ним в квартиру не составило труда, поскольку он даже не удосужился прикрыть за собой дверь, сразу же, не разуваясь, пройдя на кухню.

В её тесном пространстве едва помещались плита, холодильник и стол с несколькими стульями. По причине отсутствия кухонных шкафов и полок вся утварь располагалась на широком подоконнике и холодильнике. Никелированная мойка испуганно забилась в угол и изредка издавала голодные утробные звуки, дребезжа немытой невесть сколько посудой.

Андрей брезгливо поморщился и, поставив пакет с покупками на стол, попробовал осторожно извлечь из груды, скопившейся в раковине, небольшую кастрюлю. После нескольких попыток, сопровождающихся невероятным грохотом и падением различных предметов на кафельный пол, ему это наконец удалось, но возникло новое затруднение. Водопроводный кран был теперь надёжно погребён под завалами, образовавшимися в результате последней операции. Впрочем, решение проблемы родилось довольно быстро. Прихватив пару вилок и нож, Золотарев отправился мыть посуду в ванную.

Пока из тесного совмещённого санузла доносился плеск воды и грохот посуды о фаянс раковины, кот успел бегло осмотреть остальную часть жилища, которая состояла из небольшой комнаты с окном во всю стену и тесной кладовой, заваленной всяким хламом. Повсюду были разбросаны научная литература, справочники и кипы листов бумаги с наскоро сделанными записями и рисунками. Похоже, что уборка была для обитателя квартиры задачей невыполнимой.

Наконец Андрей вернулся на кухню и водрузил ещё мокрую, всю в каплях воды кастрюлю на плиту. Шурша пакетом, молодой человек извлёк сосиски и принялся неуклюже обдирать с них полиэтиленовую оболочку. Почистив таким образом четыре тонких розовых колбаски, он бросил их в воду, а остатки вкусной гирлянды с многочисленными надписями “ГОСТ” отправил в покрытый толстой коркой льда лоток морозильной камеры. После этого он приступил к поиску спичек, упорно не замечая, что они лежат прямо перед ним на краю закопчённой решётки плиты.

– Да какого лешего! – внезапно воскликнул Золотарев: – Получилось в лаборатории, должно получиться и здесь.

С этими словами он упёрся обеими руками в край плиты, едва не зацепив по-прежнему невидимую для него коробку со спичками и сильно наморщив лоб уставился на кастрюлю. Кот ощутил, как незримо исказилась реальность вокруг, помутнело и стало нечётким будущее – это был характерный признак действия очень сильной магии. Вода в кастрюле с шумом закипела и с бурлением выплеснулась на холодную плиту.

– Ну вот, я же говорил, что проще простого – запутываем внутренний объем кастрюли с камерой печи в лаборатории. И главное никакого нарушения законов сохранения! Печь остыла ровно настолько, насколько нагрелась вода, ну плюс теплообмен со стенками кастрюли. Дешево и сердито. Печь чёрт знает где, а квантовая запутанность по-прежнему устойчива к декогеренции.

Вдруг кипение прекратилось, но по кухне уже распространялся дразнящий запах приготовленной пищи.

– Декогеренция? – спросил сам себя Андрей и зачем-то сунул палец в горячую воду, естественно получив закономерный ожог.

– Ай! Вот болван! Ну конечно же печь в институте остыла ниже точки кипения воды, – сам себя выругал учёный, и кот с ним мысленно охотно согласился. Теперь экспериментатор усилено дул на покрасневший палец.

– Надо остудить, ну-ка посмотрим, – с этими словами странный повар открыл дверцу морозильной камеры и сунул туда обоженный палец. Он быстро, с прищуром взглянул на кастрюлю и перевёл взгляд на ледяные наросты. Кот снова ощутил присутствие магии. Под взором Андрея лёд начал плавиться и вытекать струйками воды на нижнюю дверцу холодильника, собираясь в плохо пахнущую лужу на полу.

– И снова никаких нарушений законов сохранения энергии. Вода в кастрюле остывает, а лёд в морозильнике плавится. Квантовая запутанность, что может быть проще. Но почему у других не получается? Я же рассказал им всю схему операций с квантовой цепью. И квантовая запутанность с образцом у них была не меньше, чем у меня. Непонятно. Ладно, будем думать.

Продолжая бормотать себе под нос непонятные коту термины, Золотарев приступил к своему нехитрому ужину.

Половина сосиски, наколотая на вилку, повисла в воздухе так и не донесённая до рта.

– А если запутывать не частицы а их состояния, то не важно сколько участвует в нём молекул, ведь можно запутать движение одной молекулы со всеми и тогда … – Андрей внимательно посмотрел на сосиску. Кот ощутил мгновенный приступ дурноты, как при переходе в высшие миры, объедок на вилке ослепительно вспыхнул и нестерпимый жар заполнил кухню.

– Квантовый резонанс! – раздался громкий и возбуждённый голос учёного. Белки глаз ярко блестели на покрытом чёрной копотью лице. Также черны были его руки, ноги и всё тело. Одежда на нём полностью сгорела, но сам горе-экспериментатор, по всей видимости, каким-то чудом не пострадал: – Конечное же, как я об этом не подумал, ещё чуть-чуть и я бы сам превратился в поток фотонов. Это же … – он недоуменно уставился на осколок вилки в своих руках, искажённый катастрофическим явлением, потом ошарашенно огляделся по сторонам, заметив, наконец, ужасные последствия своего опыта. Обои тлели на стенах, синтетика тонкой занавески на окне просто испарилась, деревянная рама потемнела и частично обуглилась, а стекло помутнело и причудливо деформировалось.

– … полный п…дец.

Серый кот требовательно мяукнул и запрыгнул на чёрный остов табурета по соседству.

– О, а ты откуда взялся? Живой? Не пострадал? – Андрей бесцеремонно схватил животное и принялся его придирчиво осматривать. Кот мяукнул ещё громче и попытался вырваться из его рук.

– Так, приятель, коты мне здесь точно не нужны. Хозяйка вмиг с квартиры выгонит, – он поднялся и подошёл к двери, ещё раз оглядел пепелище: – Хотя, по-любому, выгонит, так что оставайся, чего уж теперь.

– Андрей Михайлович? У вас что-то горит? Пожар? – раздалось из прихожей.

– Нет-нет-нет! У меня сосиска пригорела! – Золотарев бросился в прихожую, так что кот чуть не закричал по-человечьи: “Куда ты – идиот, ты же голый!”.

– Андрей … Ой! Срам то какой! Ой! Да как вам не стыдно? – любопытная соседка шарахнулась обратно на лестничную площадку и спряталась за свою дверь, продолжая выкрикивать угрозы вперемешку с различными причитаниями.

– Простите. Я-а-а сейчас … – и не долго думая Андрей прикрыл причинное место котом, пятясь назад по коридору внутрь квартиры. Возмущённый до глубины души серый кот не колеблясь пустил в ход когти. Всякому терпению есть предел – даже у котов.

– Ай! Ты что делаешь? Больно же! – кот плюхнулся на ламинатный пол и с сильной пробуксовкой, громко скребя когтями, рванул наутёк из опасной квартиры, а Золотарев, оставшись без своего единственного прикрытия, одним прыжком сиганул в комнату, хватая на лету старые спортивные штаны.

Андрей появился на лестнице с портативным ручным дозиметром несколько минут спустя. Молодой человек мельком заглянул на верхнюю лестничную площадку, чтобы убедиться, что кота там нет, а потом, прыгая сразу через несколько ступенек, помчался сломя голову вниз. Серого он нагнал уже у выхода. Кот отпрянул в угол под лестницу и, выгнув спину, угрожающе зарычал.

– Тише-тише, не буду я тебя хватать, только проверю остаточное излучение, приятель. Вроде всё в норме. Облучения нет. На вот, компенсацию за моральный ущерб, – помахал ученый сосиской перед носом кота.

Кот подозрительно понюхал сосиску и для верности потрогал ее лапой, потом тщательно вылизался, но есть взрывоопасную еду не стал.

– Что, брат, не нравится сосиска? Понимаю, я и сам их терпеть не могу, но на другое зарплаты научного сотрудника не хватает. Молоко-то будешь?

От молока серый кот не отказался и с удовольствием вылакал всё блюдце, за которым сбегал молодой человек обратно в квартиру. Теплая рука Андрея легла ему на загривок, и кот недоверчиво отпрянул. Молодой человек подобрал не съеденную сосиску и снова обратился к своему гостю:

– Пошли, я тебя провожу, а то у нас тут котов не жалуют. Кис-кис-кис, – и терпеливо придержал натянувшую пружину дверь, пока кот размышлял, выходить ему на улицу или остаться, потом легонько подпихнул его ногой, чтобы нечаянно не прищемить недовольно мечущийся хвост, и зашвырнул далеко на газон несчастную сосиску, к вещей радости притаившегося там Бандита.

Дверь громко хлопнула, щелкнув замком. Серый кот услышал удаляющиеся вверх по лестнице шаги и, с удовольствием потянувшись, побрел прочь. Задание выполнено, теперь можно было доложиться шефу и просить заслуженный отпуск. Кот вернулся на крышу и внимательно обследовал чердак, и, найдя там укромный закуток, он какое-то время прислушивался и принюхивался, чтобы убедиться в отсутствии посторонних свидетелей, а потом медленно растворился в воздухе.

Не прошло и часа, как серый чужак вновь появился во дворе и, забравшись по дереву на ветку, расположился прямо напротив окна в квартиру Золотарева. Всё-таки зря он отказался от сосиски, когда теперь удастся поесть более или менее по-человечески, ему оставалось только догадываться – у него было новое задание.

Глава 2. Старые знакомые

Никита проснулся с чудовищной головной болью и не мог понять, то ли он проснулся от этой боли, то ли боль от того, что он проснулся. Попытка открыть глаза закончилась ослепительной вспышкой и предательским позывом к рвоте. Сухость во рту была нестерпимая, такой жажды он не испытывал еще никогда в своей жизни. Молодой человек догадался, что лежит на кровати у себя в комнате, но абсолютно не помнил, как в ней оказался. Звать на помощь было стыдно, но что-либо сделать в таком состоянии он тоже не мог, к тому же естественная нужда организма напоминала о себе все настойчивее.

Никита собрал всю свою волю в кулак, крепко обхватил обеими руками готовую разорваться, как мортирная бомба, голову и сел на постели.

– А вот от резких движений я бы рекомендовал пока воздержаться, – услышал он знакомый голос. – Позвольте за вами немного поухаживать, друг вы мой любезный. Ночную вазу не желаете ли?

Никита кивнул в ответ и был наказан новой вспышкой боли. Чья-то рука оторвала его ладонь от пульсирующей болью головы и вложила в нее ночной горшок. Потом эти же заботливые руки помогли ему встать и придерживали его шатающееся тело, пока он справлял нужду.

Почувствовав небольшое облегчение, молодой человек открыл глаза и осмотрелся. В комнате кроме него был только маленький доктор с аккуратной лысиной.

– Простите, сударь, я даже не знаю, кого мне благодарить, – вспомнив о приличиях и борясь с неповоротливым языком, сказал Никита.

– Ах да, мы не были представлены, – доктор поднялся со стула, на котором сидел, и лихо, по-военному щелкнув каблуками, назвался:

– Кирилл Андреевич Бремер, медикус в чине штаб-ротмистра.

– Никита Гаврилович Громов, корнет. Не окажите ли мне еще одну услугу, господин штаб-ротмистр, чертовски хочется пить.

– Водица в вашем случае – яд, уважаемый Никита Гаврилович. Вот, опробуйте рассолу, любезная Елизавета Афанасьевна прислала из своих запасов, – протянул ему кисло пахнущий жбан доктор. Осушив половину, Никита почувствовал себя заметно лучше и смог наконец собрать разрозненные мысли воедино.

– Как себя чувствует капитан Казанцев? – поинтересовался корнет.

– А никак, представился давеча, раб божий, прими господь его душу, – доктор набожно перекрестился.

– Вот как? – сконфуженно удивился Никита.

– Военно-полевая хирургия пока бессильна против пули, выпущенной в лоб в упор.

– Я вроде гораздо ниже целился, или нет?

– А это, голубчик, он уже сам. Как пришел в себя после операции, так сразу и застрелился. Я вам так скажу, господин корнет, с таким увечьем, как у капитана Казанцева, долго не живут, прости меня господи. Вы только, голубчик, Елизавете Афанасьевне ничего не рассказывайте. У нее три года назад из-за карточных долгов супруг застрелился, до сих пор никак не успокоится, бедняжка.

– Так чем обязан вашему визиту, уважаемый Кирилл… – силился вспомнить отчество Никита.

– Кирилл Андреевич, если позволите. Любезный Никита Гаврилович, я бы предпочел продолжить беседу после того, как вы поправитесь. Предлагаю вам одеться и спуститься в гостиную, наша благодетельница Елизавета Афанасьевна приглашала отобедать с ней.

– Сомневаюсь, что я способен проглотить хотя бы маленький кусочек, не рискуя оскорбить радушную хозяйку, – честно признался корнет.

– Ну самую малость ушицы вам не повредит, голубчик. Уж поверьте мне как врачу. Я позову Никифора, он поможет вам одеться.

После церемонного обеда, за которым пожилая вдова откровенно строила глазки и кокетничала с немного смущенным штабс-ротмистром, доктор предложил прогуляться на свежем воздухе. День был не жаркий, и Никита, несмотря на плачевное состояние своего организма, согласился, чтобы не обижать заботливого врача.

– Никита Гаврилович, вы уж извините, я когда вас вчера осматривал, заметил ваш странный медальон. Позвольте полюбопытствовать, откуда он у вас?

– Подарок, – уклончиво ответил Никита.

– Видите ли, мой дорогой Никита Гаврилович, я некоторым образом разбираюсь в подобных вещах, и если у вас, скажем, есть вопросы по поводу этой вещицы, я рад буду на них ответить, – тактично предложил Кирилл Андреевич.

Никита почувствовал себя неудобно, но он не знал, можно ли доверять обходительному доктору.

– Скажу вам больше, голубчик, с некоторых пор, а если быть точнее, с момента вашей дуэли с капитаном Казанцевым, я испытываю к вам повышенный интерес. Если я не ошибаюсь, на вас не было медальона во время поединка?

Корнет вспомнил, как доктор разорвал на нем сорочку, осматривая рану, поэтому отпираться было бессмысленно, и он согласно кивнул.

– Значит, вы несомненно осведомлены о некоторых свойствах этого, так сказать, амулета. И бесспорно умеете ими пользоваться, – продолжал осторожно выпытывать штабс-ротмистр.

– Полагаю, что ваша дуэль с господином Казанцевым – это месть?

– Возмездие. Справедливое возмездие негодяю.

– Допустим, любезный мой Никита Гаврилович, допустим. Но нельзя это делать так заметно, это очень опасно. Смею вас заверить, что не вы один наделены таким же или подобным даром.

– Продолжайте, Кирилл Андреевич, я вас внимательно слушаю, – насторожился Никита.

– К сожалению, при всей моей симпатии к вам, уважаемый Никита Гаврилович, я не могу вам многого рассказать, если не будут выполнены существенные условия, коими я связан по рукам и ногам.

– Зачем же вы тогда затеяли этот разговор, господин штаб-ротмистр?

– Если бы не я, то его непременно затеял бы кто-нибудь другой и отнюдь не движимый добрыми чувствами по отношению к вам, голубчик.

– Простите меня, господин штаб-ротмистр, но я вас не понимаю.

– Вы хотите узнать больше о своем даре, господин Громов? – неожиданно напрямую спросил доктор Бремер. – Полагаю, что тот, кто дал вам этот амулет, не успел вам рассказать о ваших удивительных способностях?

– Я был слишком мал, мне было всего восемь лет.

– О, уверяю вас, голубчик, это возраст, в котором большинство узнает о своем даре и осознает его.

– Я никогда не считал это даром, господин штаб-ротмистр, скорее проклятием. А этот амулет помогает мне с ним справляться. К тому же вы правы, она не успела, потому что умерла.

– Это была ваша мать, простите за бестактность, но вопрос действительно очень важный, юноша, – доктор стал необыкновенно серьезным и остановился, внимательно глядя на Никиту.

– Нет, это была прохожая нищенка. Я думаю, что она была ведьмой, если вы в них верите, – ответил, остановившись напротив доктора, корнет. Он заметил облегчение, с которым штаб-ротмистр встретил его ответ.

– Опишите ее, возможно, я ее знаю, постарайтесь вспомнить, может, у нее были какие-нибудь приметы. Поверьте, дорогой вы мой Никита Гаврилович, это очень важно, – настаивал Бремер.

– У нее были живые татуировки, они постоянно двигались и переливались разными цветами, таких я больше никогда не встречал, – немного помедлив, сказал Никита.

– Что вы ей пообещали, юноша? – резко спросил Кирилл Андреевич, и корнет крепко задумался, пытаясь понять, стоит ли отвечать на этот вопрос. Он ощущал скрытую угрозу, исходящую от своего собеседника. А тот, будто уловив его сомнения, предложил:

– Любезный Никита Гаврилович, снимите ваш медальон, возможно, тогда вам станет понятно, стоит мне доверять или нет, пожалуйста.

––

Золотарев отвлекся на посторонний звук, доносившийся с балкона. Кто-то осторожно скребся в перекошенную от старости дверь, покрытую чешуйками старой, растрескавшейся краски. Молодой человек со скрипом отодвинулся от стола, царапая ножками стула ламинат, и подошел к немытому невесть сколько окну на кухне. Серый хвост визитера недовольно дернулся и замер, приняв характерную форму знака вопроса. Заметив хозяина квартиры, кот картинно продефилировал по балкону, бросая при этом просящие взгляды на Андрея, и беззвучно раскрыл рот.

«Как он сюда попал?» – удивился Андрей и, повозившись немного с разболтанной, гладко отполированной ручкой балконной двери, с угрожающим треском старого дерева и громким дребезжанием оконного стекла с силой вытолкнул неподатливую створку наружу.

– Мяу, – жалобно прозвучало снаружи. Балкон был маленький и очень тесный, и, не в пример соседским, не застеклен, отчего выходить на него всякий раз было боязно. Золотарев присел на корточки и протянул руку к пушистому гостю, а тот в свою очередь доверчиво прыгнул навстречу и потерся об нее усатой щекой: – Мяу.

– Ну заходи, коли пришел, – человек отступил внутрь кухни, освобождая проход и одновременно как бы приглашая кота. Тот важно прошагал до самого порога, остановился и сел, отвернув свою круглощекую голову в сторону, снова повторив свое «Мяу».

– Боишься? Ну понятно, после такого-то приключения, – Золотарев оценивающе осмотрел последствия эксперимента с сосиской и озабоченно почесал в затылке. Черные от копоти стены, казалось, излучали мрак, хотя на улице еще было вполне светло, не выветрившийся запах гари щекотал в носу и вызывал неприятное ощущение в горле.

– М-да, надо бы навести тут порядок. Вернуть в исходное состояние, так сказать, – с этими словами молодой человек, уже знакомо коту, прикрыл глаза, и мир вокруг пришел в движение. На стенах вновь проступили обои, легкий сквозняк надул появившуюся невесть откуда занавеску, холодильник избавился от безобразных рубцов оплавившегося пластика и засиял необыкновенной белизной, очистившись от пятен сажи, с негромким стуком запустился новенький компрессор и зашелестел хладагент в тонких трубках. Посуда снова сгрудилась в кухонной мойке, а два стула чинно расположились подле стола. Андрей осторожно приоткрыл глаза и огляделся по сторонам сквозь ресницы, потом уже смелее, с поднятыми веками: – Кажись, как-то так.

Андрей заглянул в холодильник, открыл морозилку и облегчённо выдохнул: – И без регрессии пищевой цепи в этот раз получилось. Знаешь, пару недель назад я, чтобы не отвлекаться на поход в магазин, решил телепортировать из прошлого йогурт, который съел накануне. Чуть дуба не дал, – пояснил он коту и достал пакет с молоком: – Понимаешь, не учёл, что йогурт уже к тому моменту стал частью меня, ну знаешь, там обмен веществ, митоз, все дела. И, понятное дело, при применении квантовых операторов всё это из меня перекочевало обратно в йогурт. Так что я с едой теперь вообще не экспериментирую. Ну то есть со съеденной, только со свежей, которую ещё никто не ел. Ну чего, сосиску-то будешь? Или опять молока налить?

– Мяу!

– Ладно, дам и того, и другого. А дальше сам решай. Сосиска каменная, как ты её есть будешь? Может, подогреть всё же? Чуть-чуть? Так, – Золотарёв прикрыл веки, лицо его заметно напряглось. Кот прижал уши и попятился назад, прикидывая, успеет ли допрыгнуть до ветки дерева, по которой пробрался на балкон.

– Ну вот, по старинке, без квантового резонанса. Тепло от кулера процессора. Кушать подано, как говорится, идите жрать, пожалуйста. Во. Слышишь? Кулер почти не шумит. Термодинамика, брат, – два стеклянных блюдца, одно с расплескавшимся от неуклюжих движений молоком, а другое с подогретой кулером сосиской, звякнули о кафель плитки на балконе. Молодой человек присел на широкий порог и мечтательно взглянул на вечернее небо. Кот осторожно приблизился к еде, тщательно её обнюхал и приступил к трапезе, издавая при этом довольное урчание.

– И всё же здорово бы было добиться избирательного запутывания отдельных состояний, чтобы наделять одни объекты частью свойств других. Ну, например, прозрачный металл, эластичное стекло, твёрдая вода. Хотя нет, твёрдая вода – это лёд. А вот жидкий кирпич? Представляешь? Через него можно будет пройти, ну, то есть проплыть. Я вот всё пытаюсь предметы двигать – телекинез называется. Но никак он мне не даётся. Вроде просто всё: вот он, карандаш, лёгкий, возьми и передвинь. Ан нет. Не могу построить квантовую цепь даже для неуправляемого движения. Что с чем запутать надо? Вот видишь шрам на руке? Это я решил его чуть-чуть с кусочком своей кожи запутать. Типа потом я рукой двину, а карандаш за ней последует. Какой там! Кровищи море сразу и из руки, и из карандаша, пол-аптечки извёл, прежде чем догадался распутать их.

Кот закончил вылизывать блюдце и приступил к умыванию, усердно вытирая лапой щёки, усы, мохнатые уши.

– Вот оно – движение руки, состояние квантовой системы, и вот оно – блюдце. Вот как их запутать, чтобы движение передалось блюдцу? – Андрей безуспешно двигал рукой то вперёд, то назад, злобно сверля взглядом пустое, вылизанное до блеска, но неподвижное блюдце перед котом. Тот с любопытством наблюдал за человеком, провожая взглядом движения его руки. Вскоре ему это наскучило, и он переключился на блюдце. Какое-то время кот просто смотрел на пустое блюдце. Потом медленно протянул к нему лапу и слегка подтолкнул. Блюдце послушно звякнуло и переместилось на несколько миллиметров. Пушистый хищник замер, его мышцы напряглись. Он протянул другую лапу и подтолкнул блюдце в противоположном направлении. Довольный собой кот посмотрел на человека.

– Так просто? – разочарованным тоном сказал Андрей и медленно повел рукой вперед, блюдце заскрежетало и поползло вслед за движением руки, а потом обратно.

– А теперь без рук, – человек положил обе руки ладонями на свое колено и посмотрел на блюдце, и то послушно, неприятно царапая по кафелю, двинулось к краю балкона, замерло и нехотя вернулось обратно.

– Быстрее, – Золотарев зажмурился, блюдце чиркнуло по кафелю, в мгновение достигло края балкона и полетело вниз во двор, прямо на головы пристроившихся на лавочке местных сплетниц. Кот втянул голову в плечи, ожидая звона разбитого стекла и возмущенных криков людей, но вместо этого услышал: – Уф, чуть не разбилось, еле поймал!

Андрей держал целое и невредимое блюдце в своей руке, а другой стирал выступившую на наморщенном лбу испарину.

– Коллега, вы просто гений! – человек почтительно поклонился коту: – Без вашей неоценимой помощи неизвестно сколько времени я еще бы потерял из-за своей очевидной и банальной ошибки! Все это время я запутывал состояние движения с самим собой и, естественно, получал закономерный, но неудовлетворительный результат. А следовало принимать в расчет по отдельности состояния собственного движения и движения блюдца. Столько времени было потрачено впустую, – Золотарев несколько раз демонстративно ударился лбом о косяк двери.

– Слушай, мне надо все записать, проделать пару контрольных опытов и измерений, а ты, если хочешь, располагайся у меня. Ты, брат, ценный научный кадр отныне. Только чур в туалет на улицу ходить. Договорились? Дверь на балкон я закрывать не буду, – человек взял оба блюдца, встал и выпрямился прямо в дверном проеме, с треском врезавшись макушкой в верхний косяк. Кот даже зажмурился, представив, что творится сейчас в голове радушного хозяина.

– Блин, опять! Ну когда я уже запомню? У-у-у! Шишка гарантирована, – Золотарев приложил блюдце к больному месту: – Надо тебя как-то назвать. Шрёдингер! Точно, ты настоящий кот Шрёдингера. А меня Андреем зовут! Будем знакомы.

––

Утро началось с надрывных трелей дверного звонка, которые повторялись раз за разом, выдавая крайнюю настойчивость посетителя. Андрей сел в своей постели, разбуженный от сладкого утреннего сна, и интенсивно тер лицо руками, пытаясь стряхнуть остатки сна.

– Уже иду! Сейчас, – сказал он звонку и, путая штанины, стал неуклюже натягивать старые спортивные брюки, еще какое-то время он потратил на погоню за разлетающимися в разные стороны стоптанными тапочками, и только потом, сильно шаркая, боясь оторвать от пола подошвы непослушной обуви, побрел к двери. Не тратя сил на замок, молодой человек просто повернул ручку и распахнул тяжелую металлическую дверь, едва не пришибив находящихся за ней двух женщин. Одна из них была соседкой из квартиры напротив, которая стала свидетельницей вчерашнего происшествия, а другая, собственно, хозяйка квартиры, которую снимал Золотарев.

– Доброе утро, Андрей Михайлович, – далеко недобрым тоном сказала хозяйка и добавила, указав кивком головы на соседку: – Вот, жалобы на Вас опять, пожар устроили. Я пройду?

– Здравствуйте, Ольга Сергеевна. Пожар? Какой пожар? Ничего не понимаю. Ах, пожар! Да, Вы проходите, конечно. Правда, у меня еще не убрано, так что извините за неудобство, – Андрей отступил внутрь квартиры, давая возможность пройти неожиданной инспекции. Сухая, невысокая и уже немолодая женщина с крашенными волосами и химической завивкой осторожно, не разуваясь, ступила внутрь своих владений, она внимательно осматривалась по сторонам, подмечая ущерб, причиненный жизнедеятельностью квартиранта. Полная, круглощекая соседка в просторном домашнем халате, несмотря на свою комплекцию, ловко проскользнула за ней. Ольга Сергеевна недовольным взглядом окинула комнату с еще неубранной постелью и, тяжело вздохнув, направилась на кухню. Какое-то время она, не отрываясь, смотрела на забитую немытой посудой раковину, а потом, словно очнувшись от оцепенения, вернулась к осмотру. Не найдя следов возгорания, хозяйка обернулась и вопросительно посмотрела сначала на соседку, которая недоуменно пожала плечами, а потом на жильца, который виновато заулыбался.

– Ничего не понимаю, Оля. Дым валил из квартиры черный, Андрей голый, весь в копоти, с котом, выскочил на лестницу… – начала оправдываться вредная соседка с весьма сконфуженным видом.

– Это у меня сосиска пригорела, отвлекся на работу и напрочь про нее забыл, – объяснил Золотарев.

– С котом? – нахмурилась хозяйка.

– Да, с котом, серым таким, – неуверенно подтвердила соседка.

– А он через балкон залез, и я хотел его на улицу вынести, – быстро пояснил Андрей..

– Голый?

Молодой человек замялся, придумывая, чем объяснить свой экстравагантный вид. Но хозяйка внезапно потеряла к нему интерес и изумленно уставилась на что-то за его спиной.

– Позвольте, а куда вы подевали мой холодильник?

Андрей обернулся и сам обомлел: «Это же Людкин холодильник. Вот я болван! Перепутал!» – с быстрой молнией пронеслось в его голове.

– Да нет, я, в принципе, не возражаю. Холодильник действительно был очень старый, можно сказать, допотопный. Но мы же договаривались, что вопросы по обстановке квартиры Вы будете согласовывать со мной, Андрей Михайлович, – продолжала отчитывать квартиранта Ольга Сергеевна.

Молодой человек воспользовался моментом, когда хозяйка квартиры повернулась к соседке, ища у нее поддержку своим словам, и он на время перестал быть объектом их внимания, чтобы заняться решением проблемы с холодильником. Подменить его на глазах у всех он не решился из-за опасения, что это может повлечь непредсказуемые последствия. Где находится холодильник бдительной хозяйки, он не имел ни малейшего представления, скорее всего, как и прочие, часто пропадавшие в его квартире вещи, он перешел в состояние суперпозиции, и, следовательно, мог оказаться в любом месте. Но существовала одна неразрешимая проблема. В маленькой однокомнатной квартире, где уже собралось три человека, совершенно не осталось свободного места, чтобы переместить туда громоздкий агрегат. «Балкон – осенило экспериментатора, и он, зажмурившись, совершенно четко увидел стоящий вплотную к шатким перилам старый холодильник с вытертой от времени, некогда хромированной ручкой и непривычным для нынешнего времени дизайном. Серый кот, который прятался снаружи, за балконной дверью, от глаз недружелюбных гостей, даже не успел испугаться. Волна деформации от декогеренции массивного объекта, возникшего в непосредственной близости, смела его из реальности, и он, к своему неудовольствию, не смог стать свидетелем последовавших событий.

– Ольга Сергеевна, а холодильник Ваш я пока на балкон вытащил. Вот он как раз за дверью стоит, – радостно сообщил Золотарев. Обе женщины развернулись и удивленно уставились через стекло балконной двери на зажатый между перилами и стеной предмет.

– Вы бы его хоть накрыли чем-нибудь, – посетовала Ольга Сергеевна и с трудом протиснулась на балкон, места для следующей за ней по пятам соседки там уже не было, поэтому той пришлось удовлетворять свое любопытство, оставаясь на кухне.

Хозяйка квартиры попробовала открыть дверцу холодильника, но та упорно сопротивлялась, рассержено клацая магнитным замком.

– Похоже, сломался окончательно. Но все равно, надо было спросить, – с ноткой обиды в голосе повторила Ольга Сергеевна и осторожно пролезла в узкую щель полуоткрытой двери назад в дом.

– Холодильник ни в коем случае не выкидывайте. Я попробую договориться сдать его в мастерскую, – вернувшись к деловому тону, инструктировала Андрея женщина, а тот только послушно кивал в ответ. Еще какое-то время Ольга Сергеевна потратила на осмотр новой техники, после чего, прищурив один глаз, поинтересовалась:

– Б/у? Сколько отдали?

– Знакомая, новый холодильник купила, а этот мне предложила забрать. Я на нем компрессор заменил, теперь работает как новый, – и это было почти правдой, Людка и впрямь хотела купить новый холодильник.

– Эх, Андрей Михайлович, жениться Вам давно пора. Смотрите до чего Вас холостяцкая жизнь довела! – и хозяйка сокрушено обвела рукой кухню: – и руки при Вас и голова. Вот сколько Вам лет?

– Двадцать пять, кажется – неуверенно ответил Андрей, гадая, почему не открывается дверца холодильника. Ему не терпелось по скорее избавиться от не званных гостей и заняться изучением этого факта.

– Двадцать пять? Да у меня уже двое своими ножками ходили в это время! Хоть встречаетесь с кем-то? – сочувственно полюбопытствовала хозяйка, машинально разбирая посуду в раковине.

– Ольга Сергеевна, ну что Вы в самом деле. Я сам помою посуду. Правда

– Сам, как же, как не приду, гора только больше, – вытирая руки о ни разу не тронутое кухонное полотенце хозяйка наконец оторвалась от раковины и кивнула соседке:

– Пойдем, Люб, – и уже остановившись на лестничной площадки, пропуская мимо себя тучную соседку, Ольга Сергеевна строго потребовала: – И никаких котов, Андрей Михайлович! Мы с Вами договаривались.

– Никаких котов, никаких котов, – с гримасой передразнил хозяйку квартиры Золотарев и вдруг задумался: “А где же Шрёдингер?”.

Он снова выглянул на балкон, проверил в комнате за диваном, даже заглянул в тесный санузел. Кота нигде не было. От чего-то Андрею стало даже грустно: “Вот и кот от меня ушел.” Вспомнив о холодильнике Золотарев вернулся на балкон и попробовал открыть упрямую дверцу. Безуспешно. Вооружившись лупой и небольшой лабораторной лопаткой молодой человек тщательно обследовал уплотнитель и не нашел ничего, чтобы мешало открыться двери. Попытки с помощью лопатки, а потом шпателя и стамески отжать край двери, тоже не дали результата, на корпусе и резине уплотнителя не осталось даже царапин. Холодильник был закрыт надежнее любого сейфа.

– Любопытно, очень любопытно – с этими словами Андрей попробовал качнуть холодильник на себя, чтобы проверить не заклинило ли дверцу в узком пространстве между стеной и периллами балкона, но тот не сдвинулся с места даже на миллиметр. Ни к чему не привели попытки приподнять холодильник за днище – объект будто намертво врос в балконную плиту.

– Феноменально, надо взять пробы пока его в утиль не забрали, – пробормотал Золотарев и неожиданно спохватился: – А как же его в таком состоянии заберут-то? И вообще, что у него сейчас там внутри? Сингулярность? Нужны инструменты побольше.

С этими словами он отложил в сторону стамеску и извлек из ящика для инструментов молоток. Проверив, что внизу на улице нет случайных прохожих, Андрей что было сил ударил бойком молотка по холодильнику. Молоток гулко звякнул, словно им били по наковальне, от отдачи при ударе по запястью разлилась ноющая боль. Молодой человек развернул молоток носком и несколько раз попытался нанести удар по резиновому уплотнителю двери. Холодильник по прежнему оставался неуязвим.

– Так, теперь проверим Людкин холодильник, – экспериментатор вернулся на кухню, но ударить молотком по белоснежной дверце не решился, а вместо этого осторожно поскреб ногтем серую резину уплотнителя, удовлетворенно отметив наличие свежей царапины.

– Итак, что мы имеем. Два холодильника, телепортированных из различных моментов прошлого. Один, Людкин, судя по всему, нормальный, целый и работоспособный холодильник. Его я телепортировал, когда обращал последствия квантового резонанса на кухне. Вместо того чтобы вернуть поворотом кухню в состояние до взрыва, я сконструировал совершенно другое, новое состояние, в котором по рассеянности заменил холодильник. Холодильник номер два я телепортировал из суперпозиции, в которой он оказался после случайной замены его на холодильник Люды Князевой. Внешне он выглядит как обычный старый холодильник, но обладает аномальными свойствами: неразрушим, неперемещаем. И, наверное, даже не холодильник. Тогда что? – размышляя вслух, Золотарев помахивал в такт своим мыслям увесистым молотком, который в итоге выскользнул из руки и, совершив в воздухе кульбит, обрушился на ногу молодого человека, защищенную только домашней тапочкой.

– …лять! Как больно! – прыгая на одной ноге, выл Андрей и вдруг замер: – Ну конечно! Частичная запутанность!

Ушибленная нога напомнила о себе и немного отвлекла Золотарева, пока, сидя на стуле, он изучал опухшую ступню и проверял, все ли кости целы. Убедившись, что необходимости звать на помощь врачей нет, молодой человек продолжил рассуждать вслух:

– На прошлой неделе я занимался ремонтом Людкиного холодильника у нее дома. Перебрал его практически по частям. Крутил и осматривал со всех сторон. Чтобы добраться до компрессора, я уложил его набок, поэтому изучил днище и верх. Я очень точно представляю каждую его деталь, то есть очень хорошо с ним запутан. А вот местный холодильник я видел только спереди, с боков и сверху, потому что он мне едва достает до подбородка. Никогда его не двигал, не разбирал, не чинил. Пользовался только морозилкой и одной полкой. То есть у меня с ним частичная запутанность. Но дело даже не в этом, а в том, что я торопился. Времени сосредоточиться и построить квантовую цепь было мало, Ольга Сергеевна застала меня врасплох. Поэтому я телепортировал только отдельные свойства корпуса холодильника, а все остальное осталось в суперпозиции.

С этими словами Андрей, прихрамывая на ушибленную молотком ногу, вернулся на балкон и попытался заглянуть за холодильник, рискуя упасть с высоты четвертого этажа. Он потянулся рукой к задней стенке, которая внезапно кончилась ровно там, где она была обычно доступна его взору во времена, когда холодильник стоял на кухне. Пальцы зацепились за острый край, и молодой человек инстинктивно отдернул руку. Поднеся ее к глазам, он увидел тончайший глубокий порез, из которого при нажатии обильно полилась кровь. Пришлось вновь воспользоваться аптечкой, попутно перепачкав кровью все предметы по пути. Для продолжения исследований Золотарев воспользовался телескопической палкой для селфи и своим смартфоном. Осторожно, чтобы случайно не выпустить легкую конструкцию из рук, он завел смартфон за холодильник и всмотрелся в изображение на экране. В задней стенке холодильника зияла черная прямоугольная, практически на всю высоту, дыра. Несмотря на яркий солнечный день, внутри холодильника царил непроглядный мрак.

При ближайшем рассмотрении на видео, когда смартфон вновь оказался у него в руках, удалось разглядеть, что края отверстия неровные, словно вырезанные в графическом редакторе дрожащей рукой и залитые сплошным черным цветом посередине. Постучав по черному пятну на экране залепленным пластырем пальцем, Андрей приступил к изготовлению нового инструмента. Состоял он из все той же палки для селфи и тонкой пластиковой указки, закрепленной под острым углом. На конце указки изолентой был примотан маленький фонарик. Заведя импровизированный зонд за холодильник, он снова попытался заглянуть в таинственный мрак, но тот так и остался непроницаемым. Тогда Золотарев стал осторожно продвигать указку внутрь холодильника, стараясь дотянуться до дверцы, на которую сейчас навалился всей грудью, направляя движение по изображению с камеры смартфона. Указка беспрепятственно входила все глубже и глубже и уже давно должна была упереться в дверцу с обратной стороны или воткнуться в живот Андрею где-то в районе пупка. Но никаких препятствий она по-прежнему не встречала. Озадаченный очевидными нарушениями геометрии Евклидова пространства, Золотарев извлёк зонд из бездонной пустоты холодильника и сразу обнаружил, что фонарик исчез вместе с доброй половиной указки, на конце которой теперь был ровный, словно отполированный срез. “…и смертельно опасен”, – дополнил Золотарев список свойств аномалии.

– Спокойно. В любой непонятной ситуации – думай, – вспомнил Андрей однажды услышанные и засевшие в памяти слова коллеги по работе, который страстно увлекался экстремальным туризмом.

– Что я могу сделать? Вернуть это недоразумение в суперпозицию и забыть навсегда, – решительно изрёк молодой человек и попробовал сосредоточиться на балконе, чтобы вернуть его в какое-нибудь прежнее состояние до возникновения аномалии. Но вопреки привычной лёгкости и гибкости, с которой ему прежде удавалось обращать квантовые явления, участок с холодильником сопротивлялся подобно пружине, неизменно возвращаясь в исходный вид. Промучившись с четверть часа в попытках изгнать созданного им демона, Андрей прекратил бесполезные попытки, вытащил на балкон стул и сел на него, уставившись на своё мутное отражение на выпуклой металлической поверхности.

– Что-то его держит. По всей видимости, та часть, с которой у меня отсутствует запутанность и которая находится нигде, то есть в суперпозиции. Если я не установлю связь с холодильником целиком, то, вероятно, всё это плохо кончится. Материя непрерывно исчезает внутри аномалии, это действительно похоже на дыру в пространстве и времени.

– Что ж, если гора не идёт к Магомету, то Магомет сам пойдёт к горе. Делать нечего, придётся заглянуть в холодильник через суперпозицию, – с этими словами Золотарев вновь взялся за ручку холодильника, сосредоточившись на всём, что происходит вокруг. В отличие от предыдущих опытов, в этот раз он сознательно, почти не мигая, в упор смотрел на объект трансформации. Андрей попробовал проследить свои ощущения в руке до самой ручки холодильника, пока, как ему показалось, не стал ощущать всё, что происходит с объектом его исследований. Вот пылинки, принесённые ветром, столкнулись с гладкой поверхностью корпуса, а в следующий миг лёгкое дуновение воздуха от жужжащих прозрачных чешуйчатых крылышек какого-то насекомого коснулось полоски резины, липкие лапки щекотали своими прикосновениями, звуки улицы резонировали в трещинах эмалированной краски. Молодой человек перенёс концентрацию своего внимания на внутренние ощущения холодильника, он почувствовал тепло, вес механизма, его форму, напряжение различных материалов, из которых тот был сделан. Чувственный образ разрастался, заполняя пустоты прежнего незнания о свойствах и качествах предмета, с которым он сталкивался каждый день. У видения появились краски, запах, вкус, вибрации и микроскопические движения частей. Они становились всё более чёткими и понятными. Наконец, Золотарев ощутил недостающие внутренние части и отсутствующую заднюю стенку, теперь он знал, что значит быть старым холодильником. Добившись устойчивой картинки происходящего, молодой человек потянул на себя ручку и легко открыл заколдованную дверцу, одновременно вернув объект и всё его содержимое в реальность. Изнутри ударил неприятный затхлый запах, остатки талой воды вылились на растрескавшийся кафель балконной плиты и резвыми ручейками побежали к краю, чтобы частыми каплями обрушиться на головы прохожих.

– Мяу! – прозвучало жалобно и в то же время с обидой. На средней полке, собравшись в пушистый комок, поджав лапы и хвост, плотно прижимая уши к мохнатой голове, притаился Шрёдингер.

– Вот ты где, – несказанно обрадовался Андрей и осторожно извлёк животное наружу. Кот вцепился в какой-то предмет всеми четырьмя лапами и, по-видимому, не желал с ним расставаться. Присмотревшись, Золотарёв узнал в нём недостающую часть указки с примотанным на конце портативным фонариком, который всё ещё продолжал работать.

– Натерпелся страху, поди, – сочувственно поглаживал кота по шерсти человек. – Извини, я не нарочно, не знал, что так всё обернётся.

Кот высвободился из объятий и, спрыгнув с рук, устроился у балконной решётки, чтобы привести свою шерсть и усы в порядок. Человек поднялся со стула и покачал из стороны в сторону его бывшую тюрьму, чтобы убедиться, что аномалии больше нет. Потом осторожно наклонил корпус на себя и внимательно рассмотрел открывшуюся взору заднюю стенку, отметив отсутствие пыли и паутины на деталях.

– Вроде всё в порядке, никто не пострадал, ну почти не пострадал, – встретившись взглядом с котом, поправился Андрей и показал тому саднящий, заклеенный пластырем палец. – Я, кстати, за тебя кровь пролил. Вот. Вообще мог без пальца остаться, между прочим. Ладно, теперь надо разобраться с Людкиным монстром, пока она со службы не вернулась и не заметила пропажу.

Золотарёв вернулся в квартиру. Кот, обладавший лучшим глазомером, чем его спаситель, мог бы, конечно, сказать, что ни под каким углом холодильник в балконную дверь не пролазит, но тактично промолчал.

– Как же тебя обратно вернуть, а? – на полном серьезе спросил у холодильника Андрей.

“По-человечески”, – мысленно подсказывал кот, неслышно зайдя к нему за спину.

– Может, попробовать до квартиры Князевой дотянуться отсюда? Пожалуй, слишком далеко и займет невесть сколько времени. Придется ехать к ней домой, – человек шагнул вперед и крепко обхватил холодильный шкаф обеими руками, словно собираясь нести его в одиночку. Кот презрительно фыркнул и ловко запрыгнул на стул, чтобы с удобством понаблюдать за предстоящим шоу. Новый толчок возвестил об очередном катаклизме, который спровоцировал неугомонный экспериментатор. Кот яростно зашипел, выгнув спину и вздыбив шерсть, когда очередной холодильник с легким хлопком исчез при свете дня.

– Так, теперь главное ничего не забыть и не перепутать, – наставлял сам себя Золотарев, разыскивая предметы своей одежды по всей квартире. Глянув на себя в небольшое зеркало, прикрученное прямо к стене в крохотной прихожей, молодой человек остался вполне доволен и смело вышел за порог. Шрёдингер понуро побрел следом, предчувствуя неминуемую катастрофу.

Выйдя на улицу, молодой человек быстрыми шагами пересек двор, нырнул в проход между домами и оказался на широком и шумном проспекте, разделенном тенистым сквером с мощенной аллеей и многочисленными лавочками под охраной металлических урн. Он быстро поймал свободное такси и, назвав адрес, сел на переднее сидение рядом с водителем. Поездка заняла три четверти часа и завершилась у высокой многоэтажки в новостройках на другом конце города. Расплатившись с таксистом, Золотарев уверенной походкой направился к знакомому подъезду, приложил к считывателю круглую таблетку электронного ключа и нырнул за открывшуюся с писком массивную металлическую дверь. Ворон, рискуя быть раздавленным тугим доводчиком, который с силой захлопнул дверь за спиной молодого человека, влетел следом, едва не зацепив последнего черным как смоль крылом. Андрей вызвал лифт и поднял глаза на цифровой индикатор, отсчитывающий этажи, с которых опускается пассажирская кабина.

– Только бы не забыть и не перепутать, – твердил молодой человек, не обращая внимания на пристроившегося у его ног Шрёдингера.

Наконец мерно отстукивающая ритм кабина лифта опустилась на первый этаж и, лязгнув створками дверей, пропустила Золотарева внутрь, кот незаметно тенью последовал за ним. Наверх лифт, казалось, полз еще медленнее, и с каждым этажом человек проявлял все большую нервозность.

Людка Князева жила в собственной трехкомнатной квартире на девятнадцатом этаже, в конце коридора, ведущего от лифта. Порывшись в кармане, Андрей достал ключ и без всякого стеснения зашел внутрь.

– Люд, ты дома? Это я! – но квартира ответила только громким тиканьем настенных часов. Оставив обувь в прихожей, Золотарев в одних носках прошлепал на кухню и осмотрелся. В центре грязного, покрытого толстым войлоком пыли квадрата, в луже молока из разбитой бутылки, лежала коробка с пиццей, разбитые куриные яйца образовывали почти ровную улочку, в конце которой расположилась клякса из сметаны в модной шляпке из перевернутой пластиковой банки, довершала картину горка овощей, которую венчал большой апельсин в обрамлении из укропа и петрушки, и только кастрюле борща каким-то чудом удалось сохранить свое содержимое нетронутым.

При виде борща у Андрея предательски потекли слюнки. Он осторожно поднял из пыли кастрюлю и поставил ее на электрическую плиту, потом, поразмыслив над замысловатой криптограммой из точек и кружочков, повернул нужную ручку. Пока разогревался обед, молодой человек с помощью салфеток, бумажных полотенец и пластиковых пакетов для мусора занимался устранением последствий квантовой телепортации холодильника. Финальным аккордом он притащил из ванной комнаты швабру с ведром воды и протер пол. Выключив горелку под бурлящей и подбрасывающей крышку кастрюлей, Золотарев встал напротив стены и сосредоточился на одной точке.

Кот, который все это время наблюдал за ним из прихожей, на всякий случай выскочил на лестничную площадку. Дождавшись упругой волны деформации, возвестившей о возвращении блудного холодильника, он снова пробрался в квартиру. Молодой человек вручную поправил холодильный шкаф, подключил толстый черный провод к электрической розетке и заглянул внутрь, проверяя, горит ли лампочка.

Тень легла от двери и бесшумно двинулась навстречу коту. Девушка невысокого роста, плотного телосложения, с коротко остриженными темными волосами, ловко ступая мягкими мокасинами по полу, прокралась к кухне и осторожно заглянула в нее. В руках она держала пистолет со взведенным курком и снятым предохранителем. Грубые, почти мужские черты скуластого лица и серые как сталь глаза сквозили неприкрытой брутальностью. Мозоли на костяшках пальцев ее рук говорили о регулярных встречах с твердыми поверхностями. Одета она была в удобный спортивный костюм, который дополняла кожаная поясная сумка.

Кот весь подобрался для прыжка, выпустив кривые кинжалы когтей. Целью он выбрал незащищенные одеждой руки, сжимающие оружие.

Воительница какое-то время понаблюдала за ничего не подозревающим Андреем, который громко орудовал половником в кастрюле с борщом, набирая горку из вареной капусты и картошки. Потом улыбнулась, отступила в прихожую, не издав ни единого звука, поставила пистолет на предохранитель и убрала в поясную сумку.

– И мне, – у незнакомки оказался глубокий и проникновенный голос, который заставил что-то шевельнутся внутри кота, будя в памяти почти забытые образы.

– Привет, Князева! Вот не смог устоять перед твоим борщом. Тебе как обычно? – физиономия Золотарева расплылась в приветливой улыбке.

– Давай полную, с утра ни крошки во рту! – Людка плюхнулась за стол и, подперев подбородок обеими руками, широко расставила локти, продолжая наблюдать за хлопотами Андрея.

– Я тут у тебя небольшой беспорядок устроил, но почти уже все убрал, – ставя перед ней дымящуюся тарелку, предупредил молодой человек и снова вернулся к плите за своей порцией.

– Сметана пала смертью храбрых? – трагическим тоном спросила Людка.

– И яйца тоже, все до единого, – садясь напротив, подыграл ей Андрей.

– Да ты просто гроза любой хозяйки, – засмеялась Князева и передала ему ложку: – Что-то случилось?

– Нет-нет, все в порядке. Решил проведать пациента, – большой палец Золотарева указал на холодильник.

– Я подозревала, что ты к нему неровно дышишь, – подтрунивала над ним девушка.

Андрей задумался об их с Людкой отношениях. Вот уже больше года они существовали на грани тесной дружбы и семейной жизни. Постельные сцены чередовались с мелкими ссорами, взрослые игры с откровенным ребячеством, работа с бесшабашными развлечениями. Между ними ни разу не прозвучало: «Люблю», но они даже без слов находили помощь и поддержку друг в друге. Знакомые давно считали их парой и приглашали уже по привычке их только вместе, попеременно величая то Золотаревыми, то Князевыми. А бывало так, что, устав и пресытившись совместной жизнью, они разбегались по своим углам, с головой уходя в случайные романы или увлекательную работу, чтобы в очередной раз без всякого предупреждения случайно встретиться и закружиться в бесконечном танце, не отрываясь друг от друга. Наверное, это можно назвать простым счастьем, но вряд ли они предавали этому столько значения.

– Ты сегодня рано? – в свою очередь поинтересовался делами подруги молодой человек. Людка не ответила, продолжая увлеченно формировать в тарелке стожок из вареной капусты. Андрей отложил ложку и, перегнувшись через стол, кивнул:

– Рассказывай.

– Чего-то не хочется, – она бросила на него быстрый взгляд и снова вернулась к капусте.

– Тем более рассказывай, а то взорвешься. Я тебя знаю.

– Тебе не понравится.

– А ты попробуй.

Князева отвернулась к окну.

– Мне сделали предложение, – сказала она, стараясь не смотреть на Андрея.

– Какое?

Девушка с нескрываемым удивлением посмотрела на молодого человека. Золотарев почувствовал себя страшно неудобно и неловко, не зная, что надлежит делать в таких случаях.

– Кто? Я его знаю?

– Нет.

– Жаль, тогда я, наверное, не советчик по данному вопросу.

Они оба замолчали, думая каждый о своем, неловко встречаясь взглядами и смущаясь при этом.

– Наверное, тебя надо поздравить? – спохватился Андрей.

– С чем? – растерянно спросила Людка.

– С замужеством?

– Это вряд ли.

– Почему?

– Он мой начальник.

– Это плохо?

– Конечно, мне придется уйти со службы.

– А ты не хочешь?

– Жуть, как не хочу!

– Ну так становись сама начальником, пусть он уходит, – предложил Золотарев. Людка странно посмотрела на него и вдруг радостно улыбнулась:

– А говорил, не советчик! – Князева скользнула вокруг стола, ловко пристроила себя на коленях у Андрея и нежно его поцеловала: – Ты прав, Золотарев, пусть он уходит.

––

Первые признаки приближающихся событий серый кот ощутил сразу после полудня. Резко испортилась погода, сплошные дождевые облака затянули небо, пошел зарядной мелкий дождь. Отдаленные раскаты грома возвещали о приближающейся грозе, в воздухе остро запахло озоном. Дождевые капли еще не проникали через густую листву дерева, на котором была устроена наблюдательная позиция, а только мерно шумели где-то над головой кота. Приоткрытая дверь на балкон словно приглашала укрыться от надвигающейся непогоды. Серый кот в других обстоятельствах с удовольствием бы принял приглашение, чтобы избежать перспективы промокнуть под дождем, благо дело, для этого нужно было лишь совершить небольшой прыжок, но именно сейчас ему надо было быть снаружи, он все отчетливее ощущал чужое присутствие и внимание к этому месту.

Порывы налетевшего ветра раскачивали ветви все сильнее, и следить за открытым балконом и двором становилось сложно. Немного подумав, он решил, что балкон верхнего этажа все же какая ни есть, но защита от потоков воды с неба, и двор через чугунные прутья видно не хуже, чем с ветвей дерева, поэтому, пробежав до конца прогибающейся под его весом ветки, он легко спрыгнул на выщербленные плитки, уложенные в шахматном порядке. Легкие порывы ветра теребили ажурную тюль за его спиной, которую периодически вытягивало сквозняком из кухни наружу. Так, по крайней мере, никто мимо него не пройдет этим путем, и двор будет под наблюдением, хотя теперь его тоже хорошо было видно со всех сторон.

Молния сверкнула совсем рядом и разорвалась гулкими раскатами грома. Человек в длиннополом старомодном плаще и низко надвинутой на глаза шляпе возник на лавочке посреди двора, руки он держал в карманах, сильно ссутулив плечи, а ворот был высоко поднят, скрывая нижнюю часть лица. Внешне выглядело так, что он уже сидит здесь довольно давно, но только не для кота. Еще прежде, чем тот поднял голову, чтобы медленно осмотреться по сторонам парой холодных глаз цвета голубой стали, кот узнал этот безобразный огромный рот на вытянутом худощавом лице, лишенном всякой растительности. Нику Войня собственной персоной. Сколько же они не виделись? Давно, но не достаточно, чтобы тот забыл о коте и не был способен его учуять. Чтобы там между ними не произошло, один следопыт не представлял угрозы, каким бы искусным он ни был, даже если это сам Нику Войня.

Человек опустил голову, снова спрятав свое лицо, и почти сразу у него за спиной из-за отвесных струй дождя появилась другая фигура в кожаном плаще, яркий контраст с первой. Широкоплечий, коренастый и мускулистый, он был воплощением физической мощи. Под коротко стриженными седыми волосами приплюснутый низкий лоб переходил в выступающие надбровные дуги, которые нависали над парой зеленых глаз по бокам от широкого носа с хищными крыльями, зажатого между еще более широкими скулами. Даже не присматриваясь к многочисленным шрамам, покрывающим видимые участки тела, можно было без труда узнать Мацея Гжеляка. Этого кот тоже знал с незапамятных времен по общим веселым пирушкам. Вдвоем с Нику они уже были серьезной проблемой, но не настолько, чтобы кот не мог с ними справиться. Мацей обошел скамейку и сел рядом со своим спутником, скрестив руки на груди, не поворачивая головы, он не спеша, одними глазами, рассматривал окно за окном. Струйки воды, стекающие с мокрой головы на глаза, в рот и в нос, несколько его не беспокоили.

Оставался еще кто-то незримый, по ту сторону дождя, именно он доставил сюда двух известных своей репутацией наемников и теперь чего-то ждал, не торопясь с прибытием. Серый кот, чтобы не вызвать подозрения своей неподвижностью, демонстративно вылизался, не спуская глаз с возможных противников. Те по-прежнему мокли под дождем, ничего не предпринимая. Коту очень хотелось, чтобы третий показал себя, чтобы точно представлять, с кем придется иметь дело и каковы его шансы на успех.

Нику что-то сказал, и Мацей Гжеляк, кивнув головой в ответ, поднялся со своего места. Широкими стремительными шагами он пересек двор и скрылся за углом дома. Кот подумал, что это очень плохо. Из двух наемников для него был более опасен седой, и именно его он теперь не видел. Войня, не вынимая рук из карманов плаща, тоже поднялся с мокрой скамейки, сильно сутулясь и не поднимая головы, он не торопясь направился вслед за напарником. Третий так и не появился, значит, обнаружить Золотарева им с ходу не удалось. В отдалении затихая прозвучал гром, дождь внезапно иссяк, и облака поредели, позволив пробиться косым лучам солнца до самой земли.

Серый кот проследил за Войня до дороги, где тот сел в быстро подъехавший, сверкающий хромом накладок внедорожник, за рулем которого сидел Гжеляк. Не успела захлопнуться дверца, как машина, подымая тучу брызг, взревев форсированным двигателем, сорвалась с места и быстро скрылась за поворотом в конце улицы. Преследовать их кот не стал, куда бы ни направлялась эта парочка, они все равно вернутся во двор, чтобы выследить Андрея. А вот от того, что произойдет после, зависели все дальнейшие действия кота.

––

Штабс-ротмистр Бремер занимал целиком этаж в уютном особняке в тихом тенистом переулке. Крытая лестница вела на небольшую площадку перед массивной, окованной железом дверью с неразборчивым гербом прежнего владельца дома. Тяжелый молоток, подвешенный на проржавевшей цепочке, был по силам не каждому из посетителей. Никита замешкался перед потемневшими от времени створками, еще раз усомнившись в правильности своего поступка, но его колебания продолжались недолго. С присущей ему решительностью он отринул гложущие его сомнения и уверенно постучал.

Хорошо смазанные петли не издали ни звука, и половина двери отворилась вовнутрь, а из мрака прихожей блеснули белки глаз. Лакей в поношенной ливрее был арапом.

– Извести господина штабс-ротмистра, что известный ему корнет Громов просит аудиенции, – Никита не был уверен, что темнокожий человек его поймет.

– Хозяин ждет вас, господин. Извольте вашу шляпу и трость, – без намека на акцент ответил арап, отступая на шаг, чтобы пропустить гостя. В сопровождении лакея юноша проследовал через небольшую гостиную и оказался в библиотеке, где его попросили подождать. Осмотревшись, Никита отметил, что книг было очень много и на разных языках, тогда как он, к своему стыду, с трудом мог изречь несколько фраз на ужасном французском.

– Любезный Никита Гаврилович, рад, очень рад вас видеть! Позвольте пригласить вас в кабинет, там нам будет гораздо удобнее, уверяю вас, – и он обратился на неизвестном языке к своему слуге. Тот внимательно выслушал распоряжение и почтительно поклонился, прежде чем удалился его исполнять.

– Неужели вы знаете столько языков? – искренне восхитился Никита, широким жестом указав на полки с книгами.

– Ах, молодой человек, когда вы достигнете моих годов и объедете столько же стран, вы вполне можете даже превзойти мои скромные успехи. Мы живем в удивительное время, человеческий прогресс набирает небывалые темпы, – беря его под руку, разболтался доктор.

– Кстати, мой соотечественник и хороший друг капитан-лейтенант фон Крузенштерн, с высочайшего соизволения самого государя-императора, еще до конца года выйдет с первой русской кругосветной экспедицией из Кронштадта. Звал вашего покорного слугу с собой, но только годы уже не те, не хочу быть обузой в долгом и опасном путешествии, – Кирилл Андреевич плотно прикрыл двери в кабинет и пригласил гостя расположиться в уютном кресле подле широкого стола, заваленного бумагами и книгами.

Тихо отворилась скрытая под стенную панель дверь, и беззвучной тенью слуга-арап поставил на край стола поднос с напитками и нехитрой снедью.

– Откуда он у вас, господин штабс-ротмистр? В наших краях арапы диковинка, – полюбопытствовал корнет, после того как тот вышел.

– Семен? Из самой что ни на есть Персии, мой дорогой друг. Мне довелось побывать там с нашим посольством. Мальчонка умирал от тифа, и мне отдали его за грош. Но ничего, стараниями вашего покорного слуги и в силу своей природной выносливости выжил, слава тебе господи. Да еще, гляньте, в какого здоровяка уродился. Мы с Семеном прошли, как говориться, огонь, воду и медные трубы.

– Так вы с ним на персидском говорили?

– На арабском, уважаемый Никита Гаврилович. Отведайте наливочку, мой собственный рецепт, очень полезна при простуде и ревматизме, знаете ли.

– Благодарю вас, господин штабс-ротмистр, но я бы все же хотел поговорить о деле.

– Решились-таки, голубчик. А я в этом даже и не сомневался, – разливая густую и ароматную жидкость по небольшим рюмкам, продолжал доктор.

– Я действительно хотел бы больше узнать про этот медальон, – и Никита положил его перед Кириллом Андреевичем на стол. Доктор неловко протянул руку за ним, опрокинув попутно графин с наливкой, и если бы не сноровка Никиты, ловко подхватившего хрупкую бутыль, случилась бы досадная неприятность.

– Сомнений нет, уважаемый Никита Гаврилович, вы определенно предвидите будущее, – откинувшись на высокую спинку своего кресла и рассматривая медальон, заключил штабс-ротмистр.

– Да, господин штабс-ротмистр, это мое проклятие, – согласился Никита, поняв, что Бремер специально опрокинул графин, чтобы устроить ему проверку.

– Ну почему же, напротив, многие бы отдали полжизни, чтобы другую половину знать, что будет с ними наперед, друг вы мой любезный, – не согласился с ним собеседник.

– Вы не представляете, какая это мука, знать, что произойдет, и не иметь сил и возможности это предотвратить, – в сердцах вырвалось у Никиты.

– А вы бы очень этого хотели? Предотвращать и изменять будущее, Никита Гаврилович?

– Я пробовал, господин штабс-ротмистр, но чаще выходило только хуже. Так, что лучше его не знать вовсе, чем принести еще больше беды, – посетовал корнет.

– Я еще раз спрошу вас, любезный Никита Гаврилович. Вы бы хотели научиться управлять своим даром и использовать его во благо, свое или других?

– А это действительно возможно? – недоверчиво переспросил Никита.

– Будьте так любезны, голубчик, и ответьте на мой вопрос, – настаивал штабс-ротмистр.

– В таком случае со всей искренностью смею вас заверить, что это мое давнее и сильное желание, господин штабс-ротмистр. И если вы в состоянии мне в этом помочь, я буду бесконечно вам обязан, – глядя прямо в испытывающие его глаза доктора, подтвердил юноша.

– Ну что же, я трижды убедился в вашем разумении, а вы трижды подтвердили свое намерение, формальности соблюдены, и я могу вам кое-что рассказать, мой дорогой друг. Но прежде поклянитесь честью офицера, что никогда и ни при каких обстоятельствах не раскроете иным непосвященным лицам то, что сейчас от меня узнаете. Смею вас заверить, это ни в коей мере не заденет вашу честь, тайна, что вам станет известна, не только моя, но и многих других, поэтому я вынужден просить вас об этом.

– Клянусь честью.

– Вы наделены способностью к магии, голубчик, и притом изрядно. Так изрядно, что кто-то подарил вам руну защиты от магии, от вашей собственной магии, если вам угодно, очень древнюю и очень сильную, – доктор Бремер наклонился вперед и вернул амулет Никите.

––

Черный BMW X5 вернулся ближе к ночи и притаился под плакучей ивой в конце улицы. Серый кот не рискнул сменить облик, чтобы не привлечь внимание к себе раньше срока, поэтому осторожно прокрался за кустами вдоль домов и убедился, что оба наемника находятся в салоне автомобиля. С того места, где они встали, хорошо просматривались проходы в соседние дворы и обе остановки. Коту было понятно, что пассажиры внедорожника будут ждать, как и он тремя днями ранее до этого, и полагаться на случай, который позволит обнаружить Золотарева. В том, что они здесь из-за него, у кота не было ни малейших сомнений, других достойных целей для охотников за головами поблизости не было. А таинственный третий так до сих пор и не показался, и это было плохо.

Также осторожно он вернулся во двор и внимательно осмотрелся, проверяя, что изменилось за время его краткого отсутствия. Назойливый Бандит сидел возле дерева и как будто специально его дожидался, потерпев поражение при первой стычке, местный заправила усиленно искал способ наладить отношения с новым конкурентом. Договариваться с рыжим в намерения серого кота не входило, поэтому, чтобы тот не мешался под ногами, он просто прогнал его прочь, выдрав пару клоков шерсти для острастки.

– Ты посмотри, каков паршивец! Нашего Бандита уже третий день гоняет. Его этот студент с четвертого этажа прикормил. А ну брысь отсюда, тварь такая! – набросилась на него толстая тетка в переднике, когда он, возвращаясь после экзекуции, проходил мимо подъезда. Пришлось срочно ретироваться на дерево, так как драться с соседкой Золотарева на глазах своих старых знакомых было бы неразумно.

– Ишь, на дерево забрался. Ну погоди, я еще до тебя доберусь! – грозилась снизу тетка.

– Бандит, Бандит! Бандитушка! Где ты, котик? Иди я тебя покормлю. Иди сюда. Плохой кот тебя не тронет. Кис-кис-кис! – звала своего любимца соседка. Рыжий выглянул из отдушины подвала, куда его загнал серый, но, поймав недобрый взгляд из ветвей дерева, вылезти не решился, несмотря на гарантии безопасности своей покровительницы.

Золотарев работал за раскладным столом, что-то набирая на сильно шумящем вентиляторами ноутбуке. Порой он закрывал глаза и долго о чем-то думал с напряженным лицом, а потом вновь не глядя начинал стучать по клавишам. Серый кот невольно вздохнул, потому что за короткое время знакомства с Андреем уже успел уяснить для себя, что в такие моменты творческого вдохновения рассчитывать на ужин бесполезно, сколько не мяукай.

Двор постепенно пустел, и жизнь его обитателей перемещалась за пеструю цветную мозаику светящихся окон. Где-то под деревьями однообразно бренчала гитара, и неокрепший еще мужской голос, страшно фальшивя, пытался подражать Цою. Ему вторили тонкие девичьи голоса, каждый раз подхватывая знакомый припев. Наконец молодежь тоже разбрелась по домам, и электрический свет в ночных окнах стал пропадать в одном за другим.

Нику Войня беззвучно появился из тени и остановился под деревом, где сидел кот. Он поднял голову и посмотрел вверх, потом вежливо приподнял шляпу и с легким акцентом поприветствовал его:

– Добрый вечер.

Коту захотелось неприлично выругаться, все-таки он чем-то выдал себя. Охотник за головами сел на лавочку неподалеку и продолжил:

– Если бы не та женщина, я бы ни за что не догадался, что это вы. Снимаю шляпу, вы вновь провели меня, – признался Нику и слегка коснулся своей шляпы.

– Я бы хотел знать, каковы ваши намерения относительно нашего общего предмета интереса, во избежание возможных недоразумений. Мой компаньон и наш с ним работодатель еще не знают о вас, наш разговор – это моя личная инициатива. Я не хочу осложнений, вы прибыли первым и по праву можете взять приз. И полагаю, пан Гжеляк тоже с этим согласится. Но мы не можем ручаться за заказчика, – не дождавшись ответа, продолжил Войня.

– Особые условия контракта позволяют мне и пану Гжеляку выйти из предприятия, но тогда нам придется вернуть аванс. Если вы согласитесь компенсировать наши потери, мы не станем вмешиваться. Дайте знать, если вы согласны на мое предложение. Даю вам время до рассвета. Всего хорошего, – поняв, что кот не намерен говорить, сказал Нику Войня и, поднявшись со скамьи, тихо, не оборачиваясь, ушел.

Несмотря на провал, кот почувствовал облегчение. Предложение наемника говорило о том, что Нику не уверен в исходе противостояния, даже с участием неизвестного третьего, который вполне может быть тем самым заказчиком, и поэтому предпочитает договориться, даже ценой предательства работодателя. Значит, все случится завтра, вернее, сегодня, через несколько часов.

––

Проклятый дождь лил как из ведра, и видно было не дальше конской головы, поэтому не было ничего удивительного в том, что два дозора неожиданно налетели друг на друга в узкой ложбине, зажатой между двух холмов. Отборный русский мат вперемешку с забористой польской бранью разносился со всех сторон под звон сабель и пронзительное ржание лошадей. Нельзя было понять, на чьей стороне перевес и кто одерживает верх. То тут, то там польские и русские гусары с проклятиями и стонами валились из седла в скользкую жижу под копыта своих и чужих коней. Никита уже сразил двух поляков, потеряв при этом сбитый ударом сабли кивер, и выискивал себе нового противника среди царящей вокруг неразберихи отчаянной кавалерийской рубки, когда краем глаза заметил, что под штабс-ротмистром пала лошадь, и тот вылетел из седла, ловко кувыркнувшись через голову. Не размышляя, корнет повернул коня в сторону Бремера, намереваясь прийти к нему на помощь, и как раз вовремя, потому что из-за стены дождя вырвался тяжелый вороной першерон, всадник которого на всем скаку рубанул доктора. Штабс-ротмистр с трудом отразил стремительный удар, и конец вражеской сабли рассек ему предплечье. Никита налетел на поляка со спины, но тот каким-то невероятным образом, не глядя, парировал его удар и, сверкнув над головой клинком, обрушился на корнета. Между ними завязалась ожесточенная схватка, в которой клинки метались и сталкивались с невероятной быстротой, а кони налетали друг на друга, как бы продолжая дело своих всадников. Першерон поляка теснил его белого английского жеребца, и Никите никак не удавалось перехватить инициативу, чтобы нанести решающий удар.

Вдруг внезапный ураганный порыв ветра ударил корнету прямо в лицо, ослепив и заставив задохнуться, он покачнулся в седле и потерял стремя, едва успев инстинктивно развоплотиться, чтобы избежать неминуемого удара. Польская сабля рубанула пустоту и завязла в луке седла, ни секунды не мешкая, Никита вплел в гусара стремительный горный поток, и тот вместе с лошадью, бешено кувыркаясь, отлетел на несколько саженей. Искалеченный першерон погиб мгновенно, не издав ни единого звука, а гусар тяжело встал на одно колено и поднял руку вверх, показывая, что сдается. Корнет извлёк саблю противника из своего седла и вернул себя в естественное состояние. Штабс-ротмистр стоял чуть в стороне, зажимая кровоточащую еще рану на своей руке, и прислушивался к сместившемуся за завесу дождя шуму боя. Не спуская ни на мгновение с поверженного поляка глаз, Никита подъехал вплотную. Гусар громко хрипел, у него горлом шла кровь, а из левого плеча торчал белый осколок сломанной кости, рукав ниже этого места весь потемнел от крови.

– Panowie, ja się nie poddawaj! – прохрипел он, и кровь изо рта полилась еще сильнее.

– Похоже, наша взяла, – пересиливая шум дождя, громко сказал штабс-ротмистр и направился к Никите. И действительно, со всех сторон доносилась русская речь и знакомые голоса. Ротмистр Оленевский собирал отряд. Поляки либо все полегли, либо отступили, потерпев поражение.

– Сударь, вы наш пленник. Извольте назвать свое имя! – громко крикнул юноша.

– Какое там имя, корнет. Не видите, он едва жив. Надо его перевязать, – подходя ближе, остановил его штабс-ротмистр. Поляк зашёлся приступом кашля, разбрызгивая вокруг сгустки тёмной крови, наклонился перед собой и уцелевшей рукой начертил странный символ в грязи. Громов и Бремер переглянулись.

– Мацей Гжеляк, – превозмогая боль, сказал гусар.

––

Понятное дело, что Нику Войня не стал дожидаться намеченного им же самим срока. Было бы наивным полагать, что наемник может оказаться человеком чести. Стоило коту раствориться среди ветвей, как его долговязая фигура отделилась от глубокой тени, в которой он прятался, и, ни разу не попав на пятна света, падающего из редких окон не спящих еще квартир, приблизилась к подъездной двери. Замок, мягко щелкнув, легко открылся в его умелых руках, а предусмотрительно придержанная дверь ни скрипнула, ни стукнула, пропустив следопыта внутрь подъезда.

Невидимый кот спокойно наблюдал за действиями Войня, он не встревожился и тогда, когда наемник сразу поднялся на четвертый этаж и остановился перед квартирой с номером «33». Здесь Нику немного замешкался, видимо, озадаченный торчащим из замка ключом. Он не стал проверять, закрыт ли замок, и сразу плавно повернул дверную ручку. Свет тусклой лампы на лестничной площадке послушно погас, а когда он разгорелся вновь, то следопыта уже не было. В темной тесной прихожей Войня аккуратно обошел квадрат бледного света, падающего из кухни, и, подобно бесплотной тени, возник на пороге комнаты. На разложенном в кровать диване мирно похрапывала покровительница Бандита, натянув махровую простынь до подбородка. Также тихо наемник вернулся на лестничную площадку и посмотрел на соседнюю дверь с таким же, как и предыдущая, номером «33», все квартиры в доме имели одинаковый номер. Он криво улыбнулся и, сняв шляпу, приложил ее к груди. Уже не таясь, он вышел из подъезда и покинул двор.

Теперь можно было не беспокоиться до самого утра, больше наемники предпринимать ничего не будут, пока не получат поддержки другого высшего мага, они деловые люди и не станут попусту тратить свое время и усилия.

––

Полк стоял второй день на отдыхе, скоро должны были прибыть пополнение и припасы. Свободные от службы гусары проводили время за пьянством и игрой в карты. Мацей Гжеляк в ожидании обмена пленными все время находился в компании Громова и Бремера, он хорошо понимал по-русски, но не мог складно говорить, поэтому доктор, среди прочих знавший польский язык, частенько выступал в роли переводчика для Никиты. Поляк все еще ходил с рукой на перевязи по настоянию доктора, чтобы не привлекать внимания к чудесному выздоровлению. Корнет относился к пленнику с нескрываемой враждебностью, тогда как Гжеляк и Бремер общались, будто давнишние знакомые, да и по отношению к юноше Мацей не выказывал ни малейшей неприязни.

– Спросите его, господин штаб-ротмистр, откуда он так хорошо понимает наш язык? – обратился через Бремера корнет к польскому гусару. Прозвучал короткий обмен фразами на польском языке.

– Пан Гжеляк уверяет, что был вместе с Гришкой Отрепьевым в Кремле в 1605 году, – поляк внимательно слушал, что говорил доктор, и согласно кивал. Переведя взгляд на Бремера, Гжеляк добавил еще несколько фраз.

– Из Москвы он ушел в 1612, после сдачи Кремля. Он съел свою лошадь и двух товарищей. До этого он не был магом.

– Что, мало ему всыпали тогда? Еще захотелось? – ожесточился корнет. Поляк рассмеялся и что-то сказал Бремеру. По возрасту Мацей годился Никите в отцы, он был сед, а кожу его лица делили между собой глубокие морщины и шрамы.

– Он не сражается за Бонапарта и здесь по делу, – перевел штаб-ротмистр, раскуривая трубку.

– Интересно, по какому? И чего он в рубку-то с нами полез, коли не с французами заодно? – Бремер только пожал плечами в ответ. Гусар вдруг понизил голос и начал что-то быстро рассказывать штаб-ротмистру. В конце он сконфужено улыбнулся и добавил что-то еще громче. По тому, как стало серьезным лицо его товарища, Никита понял, что дело действительно важное.

– Похоже, что он здесь по тому же делу, что и мы, уважаемый Никита Гаврилович, – сказал в конце доктор. – Ну а к стычке присоединился, потому что не может пройти мимо хорошей драки, что за поляков, так это тоже понятно – соотечественники, как-никак.

– Уж не хотите ли вы сказать, что он один из нас?

– Нет, он просто наемник и охотится за приговоренными по решению Трибунала.

– А к нам какое это имеет отношение? – удивился корнет.

– Некто Иоганн фон-Маркурт похитил кое-что у темных.

– Все равно не понимаю, мы-то тут при чем, господин штаб-ротмистр?

– А при том, уважаемый Никита Гаврилович, – сказал Бремер, выбивая трубку о край стола, – что похитил этот субъект самого что ни на есть настоящего дракона. Ручного дракона, понимаете, голубчик?

– Ну дела! И мы об этом ничего не знали? – поразился Никита.

– Темные не хотят афишировать факт наличия у них живых драконов, поэтому для поисков и возврата пропажи наняли охотника за головами. Пан Гжеляк не возражает, если мы убьем дракона, ему будет достаточно платы за голову вора.

– И что мы теперь будем делать, господин штаб-ротмистр?

– Готовить побег пана Гжеляка, полагаю, господин корнет.

––

Остаток ночи прошел без происшествий. Утро воскресного дня наступало не торопясь и лениво. Большинство обитателей дома отсыпалось ввиду отсутствия необходимости идти на работу. Золотарев тоже нежился на своем диване, даже не подозревая о ночном визите охотника за головами. Кот терпеливо сидел на балконе перед закрытой дверью в ожидании завтрака. В половине одиннадцатого взлохмаченная со сна голова Андрея появилась над подоконником в кухне, и кот требовательно поскребся в балконную дверь, громко мяукнув. В честь выходного дня ему разрешили позавтракать на кухне. От недавнего происшествия в ней следов практически не осталось. Деформированный осколок вилки покоился в картонной коробке с другими странными образцами, каждый из которых был снабжен своим собственным учетным номером. И только пустой, отличающийся по цвету, квадрат на полу напоминал про случай с холодильником.

Золотарев по-братски разделил кусок вареной колбасы, и они весело уплетали деликатес, глядя друг на друга.

– Я отлучусь ненадолго, а ты смотри не хулигань. Соседка на тебя скоро заявление в полицию напишет, и на меня заодно, – сказал Андрей, сгружая нож и вилку в мойку, полную посуды. Кот фыркнул и начал вылизываться. Золотарев быстро оделся, и, в отличие от других дней, в футболку, джинсы и легкие сандалии. Кот так и замер с лапой у рта, заметив метаморфозу своего знакомого. Неужели он собрался на свидание? Только этого сейчас им не хватало. Пересчитав деньги, извлеченные из разных карманов, и проверив на всякий случай висящую в глубине шкафа зимнюю куртку, Андрей вздохнул и направился к выходной двери. Кот побежал следом, уже всерьез полагая, что другим закрывать здесь двери не разрешает религия. Они вместе вышли из подъезда и дошли до угла дома. На противоположной стороне троллейбус только что хлопнул дверями и тронулся с места.

– А, черт! Опоздал, – почему-то психанул Золотарев и вдруг, сжав кулаки, напрягся. Обе штанги послушно соскочили с проводов и беспомощно закачались в разные стороны, ритмично ударяя по проводам, надсадный вой двигателя оборвался, и троллейбус встал. Кот подумал, что Андрей, несмотря на свою ученую степень, полный придурок. Пока водитель возился со штангами, гадая, как их угораздило соскочить на ровном участке между двумя опорами, Золотарев успел перебежать улицу и запрыгнуть в открытую переднюю дверь салона.

Черный внедорожник плавно выкатился из-под ивы и пристроился за троллейбусом, вслед за ними, перелетая между столбами и в сотый раз повторяя про себя одно и то же словосочетание – «чертов придурок», направился ворон.

––

Чудовищная буря неистовствовала вокруг. Снег, град, потоки дождя обрушивались на них со всех сторон, ослепляя и затрудняя движение. Не осталось ни одного целого деревца, и расколотые в острые щепы они подобно картечи секли воздух. Огромные валуны, вывернутые из земли неукротимой мощью стихии, по спирали взмывали вверх, чтобы гигантскими бомбами с ужасающим свистом ударить в землю, вздымая вверх каменные осколки и комья грязи. Громов и Бремер теперь всё время находились в бесплотном состоянии, отступив в Первый мир, чтобы укрыться от жестокого натиска урагана. Мацей Гжеляк, наотрез отказавшийся от их помощи, был погребен под грудой камней и стволов деревьев и не подавал никаких признаков жизни. В таком положении их Клинки были бесполезны, а в любом высшем мире они могли лишь сдерживать своего врага, но не победить.

– Где он? – обратился к доктору Никита, оглядывая поле битвы.

– Там, высоко и далеко, нам до него не добраться, – Бремер указал своим Клинком вверх и в сторону. Корнет, присмотревшись, увидел, как небольшой участок неба среди проносящихся в безумной карусели темных туч озарила вспышка молнии, и чуть погодя, сместившись за их движением, вновь.

– Ему кто-то помогает, господин штаб-ротмистр! – крикнул юноша.

– Скорее направляет, корнет, – отозвался Бремер, следя за движением сверкающего всполохами пятна.

– Буря усиливается.

– Так дело не пойдет, он погубит всё на десятки верст окрест.

– Что же делать?

– Приготовьтесь, корнет, уходим!

Громов мысленно сжался в комок и затаил дыхание, сохраняя полную неподвижность. Невероятная деформация исказила мир, неприятной волной распространившись по телу и сознанию. Юноша сосредоточился на каждой частичке своего организма и разума, чтобы остаться целым. Он слышал истории о том, как неосторожные путешественники в высшие миры по возвращении с удивлением обнаруживали отдельные части и органы своего тела за многие тысячи километров от себя. В высших мирах Никите никогда не нравилось, он никак не мог постичь их непривычные формы, направления и законы. Поэтому, с грехом пополам освоив Первый мир, он старался пореже покидать свой родной Низший мир. Судя по отвратительным ощущениям, Бремер перенес их сразу в Третий мир и теперь остался один на один с врагом, помочь ему здесь корнет никак не мог при всем желании, потому что сам с трудом едва сохранял свое существование.

А внизу, в примитивном и родном мире, небо заметно прояснилось, дождь, снег и град постепенно прекратились, и ветер свирепствовал уже не с такой разрушительной силой, чтобы глыбы камня могли оставаться в воздухе. Сотрясая землю, они одна за другой падали, довершая картину грандиозной катастрофы, постигшей это место. Молния сверкнула и ударила в небольшой пригорок, и среди раскатов грома, быстро ступая по белой крошке льда и снега, появилась фигура человека. Бесшумно, свиваясь в гибкие кольца, опустилось подле него змееподобное полупрозрачное тело, которое, казалось, целиком состоит из остатков бури, пронизываемых беззвучными вспышками молний. Огромная шипастая голова покоилась на узких плечах, от которых широко раскинулись прозрачные, как воздух, перепончатые крылья, и их, как кости, пронизывали те же беззвучные грозовые разряды. Два длинных уса, завиваясь, спускались до земли, и в них не переставая шел плотный снег с дождем. Видимо, Иоганн фон-Маркурт более не ощущал присутствия нападавших и решил, что, потерпев неудачу, они ретировались с поля боя.

Внезапно перед похитителем зашевелилась груда обломков и земли, а тонкий покров снега осыпался в тех местах, где они поднялись под действием неведомой силы. Со звериным рычанием, расшвыривая расщепленные стволы деревьев и освобождаясь от вязкой грязи, проявился Мацей Гжеляк. Отряхнувшись всем телом и бешено крутанув своей саблей, он двинулся прямо на фон-Маркурта. Тот выбросил ему навстречу открытую вперед кисть руки и опустил голову с сильно напрягшимся лицом. Волосы и одежда на гусаре вспыхнули, но поляк даже не обратил внимания, стремительно наступая. Жаркое пламя охватило его целиком, и он превратился в живой факел. Мацей не дошел всего несколько шагов, потому что предательски подломилась прогоревшая дотла левая нога, и теперь он просто обугливался в жарком костре. Никита удивлялся, почему Бремер до сих пор не пришел поляку на помощь, но сам поделать ничего не мог.

Торжествующий противник, одетый в длинный до пят дорожный плащ с высоко поднятым воротом и широкополую шляпу с черным плюмажем, приблизился к пылающим останкам, продолжая поддерживать в них губительный жар, он явно собирался испепелить несчастного Мацея Гжеляка и совершил роковую ошибку. Костлявая, практически лишенная плоти рука поднялась над языками пламени и крепко впилась ему в бедро. Взметнув снопы искр из-под груды горячего пепла, другая, такая же обгоревшая рука с зажатой в обуглившихся костяшках пальцев саблей пронзила его раскаленным докрасна клинком прямо в сердце.

Человек в плаще охнул, наклонился вперед, и голодное пламя от догорающего Мацея лизнуло его лицо. Он силился извлечь клинок из своей груди, но погибающий поляк крепко держался за него и медленно проворачивал саблю в брызжущей кровью ране. Никита вновь ощутил волну деформации и в тот же миг очутился всего в шаге от дракона, безразлично взирающего на происходящее.

– Руби! – крикнул штаб-ротмистр, и корнет ощутил, как напряженно завибрировал его Клинок Пустоты, вонзившись в призрачную плоть чудовища. Дракон так, наверное, и не понял, что произошло, когда прервалась его связь с этим миром. Двойной удар разорвал его на части, каждая из которых с ревом и пронзительным свистом втянулась в лезвие Клинка, а образовавшаяся пустота схлопнулась с неимоверной силой. Ударной волной Громова и Бремера отбросило друг от друга на несколько шагов.

Придя в себя после легкой контузии, вызванной взрывом, Никита посмотрел в ту сторону, где происходила схватка Гжеляка и неизвестного мага. Поляк понемногу высасывал жизнь и плоть своей жертвы, он уже восстановил скелет, сгоревшую левую ногу, под голыми еще ребрами набухали кровью и пульсировали внутренние органы, а Гжеляк все еще не торопился убивать, продлевая агонию человека в плаще. Маг таял на глазах, с мольбой взирая на пустые глазницы Мацея. Юноша испытывал отвращение к этой сцене и, желая прекратить мучения несчастного, решительно шагнул вперед, обнажая обычную саблю. Штаб-ротмистр преградил ему дорогу и положил руку на плечо:

– Оставьте, корнет, это его добыча. В конце концов, он ее заслужил, уважаемый Никита Гаврилович, признайте, что без него мы бы с этой парочкой ни за что не справились.

– Вы говорили, что он феникс, господин штаб-ротмистр! – возмутился юноша, порываясь пройти дальше, но твердая, как сталь, рука доктора удержала его на месте.

– Немножко феникс, немножко вурдалак, не имеет значения, так он выживает. После такого урона фениксом он будет восстанавливаться несколько лет. Предлагаете все это время его охранять и ухаживать?

– Но это же отвратительно!

– Не желаете на это смотреть, не смотрите, голубчик. Но для вас это было бы весьма познавательно, редко можно застать такого сильного вурдалака за трапезой, не будучи его пищей.

Мацей Гжеляк поглотил мага целиком, сохранив нетронутой только голову с остекленевшими мертвыми глазами, но ему заметно не хватило материала для полного восстановления. Обнаженное мясо мышц, лишенное кожных покровов, кое-где даже не скрывало внутренних органов, глаза, лишенные век, торчали прямо из голого черепа, у поляка не было языка и голосовых связок, поэтому он не мог говорить. Гжеляк завернул голову мага в опустевший плащ и надел шляпу, немного прикрыв свою, не менее жуткую. Затем он подобрал саблю, в отсутствие ножен просто зажав ее под кровоточащей подмышкой, и, держа в другой руке страшный сверток, пошел прочь, кивнув Громову и Бремеру напоследок.

– Он же сожрет еще кого-нибудь! – сделал страшную догадку Никита и рванулся вслед за поляком, но вновь был решительно остановлен своим старшим товарищем.

– Сожрет, конечно сожрет. Не ходить же ему таким, дорогой Никита Гаврилович. Откопает пару покойников, прости господи, и всего дел-то. В той стороне как раз кладбище, мы проезжали его по дороге сюда, – миролюбиво объяснил доктор.

– Мерзость какая-то, – вкладывая саблю обратно в ножны, брезгливо скорчил физиономию Никита.

– Мерзость, конечно, голубчик. Но коли вы не преуспеете в изучении высших миров, лет через пятьдесят вам предстоит нечто подобное проделывать уже самому.

– Ни за что, лучше смерть! – категорически заявил Громов.

– А с этими что прикажете делать? – показал Бремер на воронку, оставшуюся от дракона: – Нет, батенька, нам еще с вами предстоит потрудиться, и не один век, я вам скажу. Да и умереть у нас будет возможностей больше, чем от банальной старости, уж поверьте, дорогой Никита Гаврилович. Надо бы постараться найти наших лошадей, непогода еще не скоро уляжется, а до ближайшей деревни верст пять, не меньше.

Глава 3. Старые враги

Первым делом у BMWX5 разом лопнули все четыре колеса, и машина по инерции проехала с хлопаньем резины и скрежетом дисков еще какое-то расстояние. Гжеляк и Войня, не дожидаясь остановки, одновременно вышли из машины. Асфальт под их ногами стал вязким и зыбучим, как болотная жижа, и оба ушли в него по щиколотку, и в ту же секунду опять затвердел, крепко держа наемников. Мацей не остался в долгу, его правая рука вытянулась вперед, метнув блестящий предмет. «Черт, руны – чертыхнулся про себя ворон, не сумев его перехватить. Защищенное от магии лезвие с легкостью перерубило один из проводов, и, роняя искры, он извивающейся змеей упал на проезжую часть. Троллейбус остановился. После чего поляк наклонился и, издав яростное рычание, ударил кулаком по асфальту. Дорожное покрытие на несколько метров вокруг лопнуло, расколовшись на мелкие куски, освобождая их ноги. «Похоже, что намеков вы не понимаете…» – подумал ворон, и оба охотника за головами, не успев сделать и шага, ухнули вниз вместе с разрушенным участком дороги, моментально оказавшись погребенными под толщей песка, гравия и кусков асфальта. Как надгробие над ними остановился черный внедорожник, соскользнувший в воронку провала. Серьезно повредить это двум магам, конечно же, не могло, но чтобы задержать на какое-то время, было вполне достаточно. Первый раунд был за вороном.

Золотарев уже успел выйти из салона троллейбуса и, поняв, что движение этого вида транспорта возобновится не скоро, продолжал свой путь по тротуару вместе с другими негодующими по поводу внезапной аварии пассажирами. Всей толпой они пересекли проезжую часть и двинулись по направлению к центру города. «Библиотека – осенило ворона.

Земля под упавшей машиной зашевелилась, сначала показалась грязная рука, потом перепачканная голова Мацея Гжеляка. Он отряхнулся, одновременно отплевываясь от набившегося в рот песка, и, ворочаясь всем телом, выбрался из плена. Оглядевшись по сторонам и определив место, где был погребен его напарник, поляк быстро, по-собачьи двумя руками и помогая себе ногами, начал его откапывать. Сверху раздавались встревоженные голоса людей, собиравшихся возле места происшествия. Ворон следил за ними издалека, стараясь быть все время подле Андрея.

Золотарев шел теперь один. Он ненадолго остановился у киоска с мороженым, но, к счастью, ворон вовремя распознал его намерения и неприятными позывами в прямой кишке предупредительно разогнал всю очередь, поэтому задержка была очень короткой, хотя и этих секунд было очень жаль.

Выбравшись из-под завала, Нику Войня легко поднялся на ноги и внимательно осмотрелся, потом быстро кивнул сотоварищу и что-то извлек из-под полы своего плаща. Внезапно плотный непроглядный туман накрыл место аварии, повергнув в изумление и растерянность людей поблизости. Темные фигуры наемников вынырнули из-за белесых клубов, быстро свернули в переулок, идущий параллельно главной улице, и стремительно побежали вдогонку Золотареву.

«Любите побегать? Пожалуйста, на здоровье – серый кот возник в конце улицы, настороженно прижался к мокрому асфальту, наблюдая за несущимися на него темными фигурами, и, подпустив их еще на несколько шагов, отпрыгнул в заросли, моментально скрывшись из виду. Пробежав еще сотню метров, оба наемника остановились и, не сговариваясь, начали озираться по сторонам, переводя дыхание после быстрого бега. Небольшой участок улицы повторялся в обе стороны, насколько было видно глазу.

Мацей Гжеляк вынул из-за широкого манжета рукава своего плаща новый клинок и метнул его в металлическую дверь ближайшей калитки. Одним рывком оба преследователя оказались подле нее, и она со страшным грохотом распахнулась под сокрушительным ударом ноги силача. Следующий клинок вонзился в обитую искусственной кожей дверь дома, которую постигла та же участь. На другую улицу они выбрались через вылетевшее с треском сломанной рамы и звоном разбитого стекла окно. Золотарева уже не было видно. Нику медленно повел головой из стороны в сторону, словно принюхиваясь, и что-то раздраженно сказал своему спутнику. Тот недовольно сморщил лоб, прищурил глаза и слегка наклонил свою большую стриженную голову. Потом решительно выпрямился и, махнув рукой товарищу, двинулся по направлению к центру города.

Мацей и Нику держались теперь на приличном удалении. Следопыт мог без труда сопровождать свою жертву и на гораздо большем расстоянии, чем то, что было сейчас между добычей и охотниками. Неожиданно они разделились. Гжеляк грубо отобрал мотоцикл у местного рокера, которому не посчастливилось остановиться на светофоре рядом с наемником, и, наградив для сговорчивости предыдущего владельца парой увесистых тумаков, с визгом дымящихся покрышек рванул вперед, оглашая окрестности ревом двигателя. Ворон с досадой ощутил, что защитные руны на плаще поляка накрывают мотоцикл целиком и вывести его из строя он не сможет, а сооружать очередную преграду с учетом того, что теперь Гжеляк держался все время близко от других людей, было опасно. Наемник, описывая широкую дугу, обгонял их, чтобы зайти спереди. Значит, они тоже заметили следы в библиотеке и догадались, куда направляется Андрей. Похоже, что оторваться не получится. Где же эти светлые? Неужели поблизости нет ни одного Дозора? Может, еще пошуметь?

До библиотеки оставался всего квартал, а ворону так ничего и не приходило в голову. Мацей бросил мотоцикл и теперь со скучающим видом подпирал столб со знаком подземного пешеходного перехода через широкую улицу прямо перед небольшой площадью с памятником. Миновать его Золотарев никак не мог, а Нику Войня, ускорив шаг, нагонял их с тыла. По всему выходило, что зажмут они их с двух сторон прямо в переходе. Ворону они были, конечно, не опасны, но вот не похоже, что маг-самоучка Андрей может с такой же легкостью развоплотиться и отступить хотя бы в Первый мир. А защитить его от рунических клинков Гжеляка он не сможет. Оставалось завернуть Золотарева куда-нибудь в сторону, но так можно было кружить до бесконечности, а время было против ворона. Если наемникам удастся подтянуть серьезную подмогу, то ему придется уже самому спасать свою собственную жизнь. Нет, оттягивать нельзя, наоборот, надо все приблизить.

За сотню шагов до спуска в подземный переход ворон понял, что таинственный третий уже здесь и начал действовать. Волны липкого страха исходили из темноты подземелья, заставляя прохожих бессознательно проходить мимо или поворачивать обратно. У тех, кто пытался сопротивляться или слабо поддавался, внезапно падали сумки, развязывались шнурки, рвались резинки на трусах или начинало колоть в боку. Кто-то зачищал подземный переход для своих целей. Войня уже практически бежал, чтобы поспеть к лестнице одновременно с Золотаревым. Пора, – решил ворон и первым, хлопая крыльями, влетел в переход.

Андрей сбежал по лестнице сразу за ним, на шаг позади спускался Нику, а с противоположного конца заходил Мацей, держа правую руку за расстегнутой полой своего плаща. Полумрак в центре низкого тоннеля повернулся, и навстречу молодому человеку шагнула высокая стройная женщина с густыми вьющимися темно-каштановыми волосами, падающими до плеч. Небольшой рот с полноватыми губами не мог скрасить жесткого выражения лица. Карие глаза смотрели недобро, а правая рука нетерпеливо похлопывала по бедру, затянутому в черную кожу обтягивающих узких брюк. Многочисленные перстни с драгоценными камнями вспыхивали разноцветными искрами, не меньше было бриллиантов, изумрудов и рубинов в бесчисленных браслетах на обеих руках, открытых до плеч коротким кожаным жилетом.

– Здра… – запнулась она от неожиданности, когда вместо исчезнувшего Золотарева на его месте появился другой человек в сером хлопчатобумажном летнем костюме и легких туфлях с вытянутыми носами.

– Ники! Дорогой! – широко улыбнулась она, делая шаг навстречу и раскрывая руки для объятий. Гжеляк криво усмехнулся и слегка наклонил голову, приветствуя старого знакомого, но руки из-под плаща не убрал, а Войня, наоборот, беспомощно развел руками, на его лице была ничем не прикрытая досада.

– Бекки! Тварь, что ты здесь делаешь? – в тон ей ответил Никита, но от объятий воздержался.

– Все так же галантен и обходителен, – без тени обиды заметила женщина, и только взгляд выдавал ту жгучую ненависть, которую она питала к собеседнику.

– Мальчики, вы нас не оставите? Мамочке с папочкой надо поговорить, – обратилась она к своим спутникам. Наемники послушно вышли каждый в свой конец перехода.

– Куда ты его дел? – напрямик спросила Ребекка Карон, поигрывая большим перстнем на правой руке.

– Зачем ты здесь? Можешь не вертеть им, ты прекрасно знаешь, что не успеешь, – предупредил Никита, не спуская с нее глаз.

– Да, все время забываю про твою необыкновенную прыть. А помнишь? Мы с тобой неплохо ладили, – с неохотой оставляя свою игрушку, промурлыкала женщина.

– Не помню. Говорить будем? Или… – Громов сделал движение, чтобы уйти.

– Постой. Да, я здесь из-за чудака, который шалит с магией направо и налево. А ты? У тебя на него контракт?

– Допустим, – холодно ответил Никита.

– У тебя нет на него контракта, Ники. Иначе бы тебя и мальца здесь уже не было. Ты его еще не продал, не так ли? Я хочу его купить, назови цену, и ты будешь приятно удивлен, – Карон подступила к нему вплотную, и ее губы едва ли не касались губ Громова, дразня близким поцелуем.

– Он тебе не подойдет, – остудил он ее.

– Отчего же? – томно облизывая губы, спросила Ребекка.

– Он кормит бездомных котов.

– Ха-ха-ха, Ники, ты неподражаем! Сколько ты за него хочешь? Ну же?

– Бекки, он не продается, если ты до сих пор не поняла.

– Вау! Папочка решил оставить его себе? Отцовский инстинкт пробудился?

– Думай как хочешь. А теперь забирай своих питомцев и проваливай!

– Ты проводишь обряд? – резко спросила Ребекка Карон и вновь потянулась к красному камню.

– Проваливай! – Никита больно схватил ее за руку и, приблизив вплотную свое лицо к ней, добавил: – Иначе я забуду о Кодексе, ты ведь меня знаешь, Бекки.

– Да-да-да! Я уйду, отпусти! – Она отступила на шаг, закрываясь плечом от Громова, словно ожидая удара: – Но знай, я здесь не по своей воле. Ты украл добычу у темных, теперь попробуй ее сохранить!

Ребекка Карон пронзительно свистнула, и оба наемника тотчас же примчались на зов. Не говоря ни слова, она повернула перстень на руке, и воздух перед ней дрогнул.

– Я не прощаюсь, Ники! – крикнула женщина и пропала, шагнув вперед. Войня вежливо приподнял над головой свою шляпу и пятясь последовал за ней. Задержался только Мацей. Он внимательно взглянул на Никиту и одними губами прошептал:

– Uważaj, – а потом уже громче: – Nic osobistego!

«Ну да, ничего личного, как всегда», – подумал Никита и снова обернулся вороном.

––

Ребекка откровенно скучала, сидя в своем плетеном шезлонге под белым летним зонтом и пересчитывая вслух крупных чаек, расхаживающих среди островков водорослей, выброшенных на берег прибоем. Платье ей совершенно не шло, то ли от жестких черт лица, то ли оттого, что в представлении Никиты образ Карон никак не вязался с понятием «женщина». Он жалел, что согласился на этот контракт, и уже подумывал все бросить, тем более, чтобы ничем себя не обязывать, никогда не брал платы вперед. Его спутница стала вызывать отвращение еще задолго до того, как открыла свои извращенные наклонности. В первый же вечер их совместного путешествия, проявив повадки заправской потаскухи, его нанимательница попыталась сблизиться, видимо полагая, что, заключив с ним контракт, автоматически получила эксклюзивные права и на самого Громова. Будучи выставленной за дверь в довольно грубой форме, Ребекка нисколько не обиделась и громко всю ночь предавалась любовным утехам с помощником капитана, бесцеремонно затащив его в свою каюту, отделенную только тонкой перегородкой, видимо желая показать, от чего же он отказался. На следующий день она появилась только к обеду, а вот капитан остался без старшего помощника на несколько дней, пока судовой врач лечил многочисленные ссадины и ушибы, оставшиеся на его теле после ночи со странной пассажиркой.

Никита перевернулся на спину, чтобы не видеть опостылевшие лицо и фигуру, рукоять кольта в подмышечной кобуре больно врезалась в плечо, и он поерзал, чтобы принять удобное положение. Его шляпа и френч классического колониального покроя лежали неподалеку, рядом с корзиной для еды, которую зачем-то вздумалось взять с собой Ребекке.

– Долго нам еще здесь торчать? – обратился он к женщине, но та, делая вид, что занята очень важным делом, ему не ответила.

– Если твой человек не появится до полудня, я вернусь обратно в гостиницу, – предупредил ее Громов.

– Нет, Ники. Сегодня тебе не удастся нажраться виски до бесчувствия, – промурлыкала Карон и бросила ему на грудь маленького краба.

– В самом деле? – смахивая с себя колючий панцирь с парой клешней, спросил мужчина.

– Да, предстоит работа. Или ты решил, что я заплачу тебе за беспробудное пьянство? Вы все, русские, такие свиньи.

– Американки – шлюхи, – отозвался Никита.

– У меня такое ощущение, Ники, что мы с тобой женаты не один год. Очень хочется накормить тебя ядом.

– Ты уже пыталась.

– Да, и ты был настолько пьян, что даже этого не почувствовал.

– Кажется, идут, – прервал перепалку Громов и приподнялся на одном локте. Из-за небольшого мыса появилась целая процессия. Впереди шествовал грузный человек в ослепительно белом костюме, при ходьбе он опирался на массивную трость с большим, отделанным серебром шаром на конце. Рядом с ним выступал долговязый малый в простой клетчатой рубашке, в которую впивались ремни портупеи, на каждом бедре болталось по деревянной кобуре с маузером. Чуть отставая, сильно проваливаясь в песок, пыхтел толстяк с красным от натуги лицом, на плече он тащил обыкновенное охотничье ружье. Позади всех, скаля белые зубы из-под широкополых соломенных шляп, одетые в простую одежду и босые, держались два индейца, вооруженные новенькими армейскими карабинами, подпоясаны они были патронташами, до отказа набитыми винтовочными патронами.

Ребекка встала со своего ложа и, опираясь на сложенный зонтик, дожидалась, когда незнакомцы подойдут поближе, нервно поглядывая на своего спутника, который также беспечно продолжал лежать на песке.

– Мисс Карон? Мое почтение, – поздоровался человек в белом костюме, сделав легкое движение рукой к своему такому же ослепительному головному убору.

– Сеньор Альварес? Мы, кажется, договаривались о дружеской встрече, – и Ребекка указала зонтом на спутников своего собеседника.

– Вы, я тоже смотрю, не одна, мисс, – кивнул мексиканец на Громова.

– Не обращайте внимания, это мой водитель. Проку от него не больше, чем от пугала.

– Это Джимми, тот тоже, как ни странно, Джимми, поэтому я зову их Малыш и Толстяк, а как зовут тех, мне даже не интересно, – и Альварес кивнул в сторону усевшихся прямо на песок индейцев, они внимательно осматривали прибрежные заросли, держа винтовки наготове. Долговязый Малыш нагло рассматривал Ребекку, не переставая жевать и сплёвывать свою табачную жвачку, а Толстяк тупо уставился на Никиту, словно не видел в жизни ничего более интересного.

– Могу я узнать, чем вызвано такое недоверие, сеньор Альварес? – поправляя перстень, одетый поверх прозрачной дамской кружевной перчатки, спросила женщина.

– Обстоятельства, дорогая мисс Карон, обстоятельства. С некоторых пор у меня появились серьезные опасения за мое здоровье, и виноват в этом, увы, не этот ужасный тропический климат.

– Я сожалею, сеньор Альварес, надеюсь, все разрешится. А теперь мне бы хотелось перейти к делу. Место, выбранное вами для встречи, не изобилует удобствами, поэтому не могу предложить вам сесть.

– О, не извольте беспокоиться, мисс. Наше дело не займет много времени.

– Вот как? Уж не думаете ли вы отказаться от сделки? – в голосе Ребекии Карон появились неприятные металлические нотки, и она бросила тревожный взгляд на беспечно развалившегося за ее спиной компаньона.

– Признаюсь, что у меня был такой соблазн, мисс Карон, особенно когда мне рассказали, каким образом поступили с несчастным Мануэлем. Вам не кажется странным, что именно после встречи с вами его разделали как свиную тушу перед засолкой, – Альварес внимательно следил за реакцией собеседницы, но Ребекка даже бровью не повела.

– Это ужасно, что вы говорите, но заверяю вас, я не имею никакого отношения к печальной кончине вашего человека, сеньор Альварес. Мануэль просто передал мне ваши условия и сразу же ушел. Но после того, что вы мне рассказали, я начинаю всерьез опасаться за свою жизнь. Ники, сразу же по возвращении найми двух надежных людей для охраны, ты меня понял?

– Да, мэм, – буркнул Громов и с любопытством посмотрел на обоих индейцев.

– Мы обсудим новые условия, мисс Карон, и договоримся о следующей встрече, – потупив взор, объявил сеньор Альварес, Малыш оскалился еще больше прежнего.

– Новые условия? О чем вы, сеньор Альварес? Я приняла все ваши условия, которые озвучил Мануэль, – напряглась Ребекка.

– Увы, бедный Мануэль не успел мне об этом сообщить.

– И каковы ваши новые условия, сеньор Альварес?

– Цена выросла вдвое, и вы выдадите мне человека, который расправился с беднягой Мануэлем.

– Но… – попробовала возмутиться женщина, делая протестующий жест рукой.

– Не перебивайте меня, мисс. О том, зачем к вам ехал навстречу Мануэль, знали только мы с вами. Но вот досада, мой племянник действительно не знал, где находится интересующий вас предмет. Я наивно полагал, что это послужит ему надежной защитой. Теперь условия изменились. Цена выросла, и более того, пока не будут выполнены все условия, вы останетесь моей заложницей! – шесть стволов разом нацелились на Громова и хищно следили за каждым его движением. Бесполезно, конечно, но эффектно, ничего не скажешь.

– Ники, может ты сделаешь что-нибудь? – проскрежетала сквозь зубы Карон, пятясь назад.

– Мэм, у них пушки, – притворно обескураженным тоном ответил Никита, с интересом наблюдая за тем, что собиралась делать Ребекка.

Малыш вложил один маузер в кобуру и шагнул за Карон, схватив ее за руку, и в ту же секунду кубарем полетел в песок, попав на ловкий прием из арсенала японских самураев. Видя такую сцену Толстяк разразился безудержным хохотом. Долговязый Джимми резво поднялся на ноги и снова попытался схватить Ребекку. После следующего броска Малыш с силой зарылся лицом в песок и, громко охнув, отключился, когда женщина вывихнула ему руку, навалившись на нее всем весом.

– Ники, подыми свою задницу и помоги мне, или я за себя не ручаюсь, – прохрипела Карон, видя, как пыхтя набегает Толстяк с занесенным для удара прикладом. Карабины индейцев выстрелили одновременно, подняв столбики песка там, где только что был Громов. Дважды хлопнул полуавтоматический кольт, и оба стрелка, получив по пуле в плечо, крутанувшись на месте, повалились на землю. Толстый Джимми нарвался сначала на удар ногой в пах, а потом другая нога Карон, найдя челюсть над жирным подбородком, отправила его в глубокий нокаут. На ногах остался только странно спокойный сеньор Альварес, он продолжал стоять, опираясь на свою трость и внимательно смотря на женщину. Расправившись с Толстяком, она медленно приближалась к мексиканцу с нехорошей улыбкой на губах.

– Ну что же, обсудим условия еще раз, сеньор Альварес, – зловеще произнесла Карон, приблизив свое разгоряченное дракой лицо к голове человека в белом костюме, так, что тень от его шляпы полностью его скрыла.

– А знаете, что я думаю? Это вы убили Мануэля, мисс Карон.

– Пожалуй, он и вправду визжал как свинья, никакого удовольствия, – брезгливо бросила Ребекка прямо в лицо Альваресу. Коротко щелкнула пружина, и клинок, вырвавшийся из набалдашника трости, вонзился в правый бок Ребекки, пронзив печень. Громов поймал себя на мысли, что специально не стал мешать мексиканцу. Темная струйка крови появилась из уголка рта на удивленном лице женщины. Она медленно положила свою ладонь поверх левой руки мужчины и аккуратно вынула тонкое лезвие из пульсирующей кровью раны.

– Сеньор Альварес, если бы вы не были мне так нужны, вы бы уже завидовали Мануэлю, – пустив изо рта кровавый пузырь, спокойно заметила Карон, женщина забрала из ослабевшей руки вмиг постаревшего человека в белом костюме трость-ловушку и отбросила ее в раздражении в сторону. Альварес рухнул на колени и, сложив обе руки перед собой, истошно молился.

– Святая Мария – заступница, спаси меня, ибо сам дьявол пришел ко мне.

– Я не дьявол, сеньор Альварес – я гораздо страшнее, – наклонившись к нему, прошептала на самое ухо Ребекка. Старик всхлипывал и продолжал твердить молитвы на латыни.

– Где шкатулка? Это простой вопрос, сеньор Альварес, – женщина положила руку на плечо вздрогнувшего мексиканца, кровь из раны больше не текла, и она двумя пальцами свободной руки стирала черные потеки со своего лица.

– У меня ее нет, – дрожащими непослушными губами ответил старик. Карон задумалась, размышляя над услышанным.

– Кому вы ее отдали, сеньор Альварес? – продолжала допрос Ребекка.

– Ко мне пришел человек, я его никогда не видел прежде, он не назвался. Он сказал, что знает про шкатулку, и посоветовал не продавать ее вам, если мне дорога жизнь. Я послал его ко всем чертям и хотел прогнать, тогда он мне рассказал про Мануэля, – старик запнулся и разрыдался.

– Продолжайте, сеньор Альварес, я вас внимательно слушаю, – сильно сжав плечо, так что мексиканец вскрикнул от боли, настаивала женщина. Никита всё это время стоял неподалеку и не вмешивался, прекрасно понимая, что Кодекс на стороне Карон. Альварес и его люди напали первыми, более того, ей было нанесено тяжелое ранение, она имела право защищаться и даже убить нападавших, но, помня об уговоре с Громовым, этого не делала. Другой вопрос, что Ребекка ничего не сказала про Мануэля, но это было еще до их договора.

– Он предложил мне двойную цену, и я согласился.

– Зачем же вы пришли на встречу?

– Месть! Я хотел отомстить за племянника, – выкрикнул Альварес, с мукой глядя на безразличную Карон.

– Как он выглядел? – вмешался Никита, и Ребекка, вздрогнув, отстраненно посмотрела на него.

– Старик, много старше меня, одет как оборванец. У него на шее шрам от ножа или сабли, вот здесь, – женщина не глядя перехватила руку с тонким, как лезвие бритвы, клинком, которым мексиканец намеревался вскрыть себе горло, и, улыбаясь, посмотрела на свою жертву.

– Ты будешь жить и знать, что никогда не сможешь отомстить! – она ногой толкнула его в грудь, опрокинув на песок:

– Но ты никому ничего не расскажешь. Не сможешь, – и, уже обращаясь к Никите, продолжила:

– Я знаю, кто к нему приходил, Ники. Ты мне больше не нужен. Спасибо, что так хорошо меня защищал, – она показала на залитый кровью подол платья.

– Я старался, хотя ты могла бы справиться и без меня, было бы, конечно, больше трупов и море крови, так что я, наверное, больше мешал. Зря ты мне не сказала про Мануэля.

– Уходи, Ники, ты свободен, оплату получишь как договаривались.

– Не раньше тебя, Бекки, не хочу, чтобы ты нарушала данное сеньору слово.

– Я не собираюсь его убивать, я же сказала, – Бекки подошла к корзинке с едой и извлекла оттуда тонкое легкое платье и, никого не стесняясь, начала переодеваться. Словно угадав вопрос Громова, она обернулась и пояснила:

– Ты прав, Ники, обычно всегда много крови, отсюда привычка брать на работу сменную одежду.

Альварес сидел на песке, опустившись на коленях на пятки, и отрешенно молчал.

– Идем, проводишь меня до гостиницы, Ники, сегодня выпивка за мой счет, так и быть, – миролюбиво предложила Карон и, накинув себе на плечи его френч, не оглядываясь, пошла вперед. Никита еще раз осмотрел пляж, усеянный телами, и, убедившись, что все живы и никому не нужна помощь, подобрав шляпу, побежал догонять свою спутницу.

Едва они скрылись за прибрежной дюной, как один из индейцев, прикрывая здоровой рукой рану на плече, поднялся на ноги и, покачиваясь, направился к Альваресу. Он остановился в шаге от него и, взглянув на безразлично сидящего на песке старика, поморщившись от боли, достал широкое мачете из чехла на боку. Его глаза были бездонно пустыми.

––

Андрей, продолжая думать над очередной квантовой цепью, повернул за угол дома и к своей досаде обнаружил, что троллейбус, громко хлопнув дверьми, уже трогается с остановки:

– A, черт! Опоздал.

Рыжий кот по кличке Бандит выскочил прямо из-за угла, едва не налетев на него, и, прижав уши, испуганно припал к земле. Золотареву не терпелось получить ответ на мучивший его с поздней ночи вопрос, и поэтому шальная мысль пришла в голову сама собой. Сжав кулаки, он сосредоточился, отыскивая нужную квантовую связь, потом строго последовательно применил к получившейся системе нужные операторы, и движение его напряженных рук передалось на две штанги, которые послушно отошли от проводов на несколько сантиметров, а потом, повинуясь законам физики, упруго отскочили в стороны. Подвывающие электромоторы щелкнули защитными реле и встали. Довольный Андрей шагнул вперед, и все вокруг померкло.

Летняя ночь со звенящими цикадами, светом уличных фонарей и глубокими тенями по углам пришла посредине яркого утра. Такого эффекта от простейшей квантовой цепи он не ожидал. На остановке не было никакого троллейбуса, куда-то пропал рыжий Бандит, только серый кот, который привязался к нему в последние дни, внимательно смотрел на него, сидя у самых ног. Заметив, что на него обратили внимание, он встал и отбежал на несколько шагов, потом остановился, как-будто поджидая Золотарева. Видя, что человек мешкает, кот призывно мяукнул и свернул вдоль фасада дома. Не зная почему, озадаченный происшедшим Андрей двинулся за ним следом. Серый вновь подпустил его поближе и побежал дальше. Пробираясь за котом по кустам, молодой человек не переставал размышлять над случившимся. Впервые за все проведенные им эксперименты с квантовой запутанностью сознания и физических объектов окружающего мира он столкнулся с необъяснимым побочным эффектом. На всякий случай он быстро осмотрелся по сторонам, проверяя, не пропало ли что еще, кроме дневного света, из этого мира.

Кот привел его в узкий тупик за гаражами в конце улицы, здесь он остановился и сел возле сумки для перевозки домашних животных. Вконец озадаченный Золотарев присел и, посмотрев на своего провожатого, на полном серьезе спросил:

– И что это все значит?

В кармане мелко завибрировал сотовый телефон, Андрей достал его и на ярковспыхнувшем экране увидел, что номер незнакомый.

– Золотарев, слушаю вас.

– Андрей Михайлович, слушайте меня внимательно и не перебивайте, – раздался из трубки мужской голос.

– Вам угрожает серьезная опасность, поэтому в ваших же интересах на время прекратить эксперименты с квантовой запутанностью, они вас сильно демаскируют, вам понятно? – Молодой человек кивнул и посмотрел на кота. “Так и знал! Ну конечно же, если мне это пришло в голову, то, наверное, этим уже давно занимаются закрытые НИИ. Интересно, во что я встрял?” – быстро подумал про себя Золотарев.

– В сумке перед вами деньги, документы и билеты. Домой вам возвращаться нельзя. Ольге Сергеевне ключи от квартиры и плату за три месяца вперед я передам сам. О работе не беспокойтесь, там тоже все будет улажено. Необходимые вещи купите позже, денег для этого хватит. Сейчас вы вызовете такси к железнодорожному переезду и поедете на вокзал. У вас 4-ое купе в вагоне СВ номер 3, до Сочи. После того как вы окажетесь в купе, закройте дверь на замок и никого не впускайте. Я свяжусь с вами позже, постарайтесь не потерять телефон. Да, и не забудьте взять с собою кота. До связи., – телефон пикнул и погас. Немного поколдовав с премудрым устройством, Андрей включил светодиодный фонарик и заглянул в сумку. Там он нашел свой паспорт, два билета на 7-ое и 8-ое место в 4-ом купе в 3-ем вагоне скорого поезда до станции в городе Сочи, 20 тысяч рублей разными купюрами, ветеринарный паспорт кота британской породы по кличке Герцог с отметками о прививках и самое главное и ценное для него – милый и родной ноутбук. По билетам отправление поезда было в 01:30, часы на телефоне показывали 00:21, а на руке 11:40 утра. Поразмыслив, что телефон синхронизируется с сетью, а наручные часы, видимо, глюкнули из-за побочного эффекта остановки троллейбуса, он решил, что времени остается не так уж много.

– Ну что, ваше высокопревосходительство, пожалуйте в карету, – обратился он к коту, рассовав документы и деньги по карманам. Кот как-будто этого ждал, поэтому послушно юркнул внутрь сумки и принял позу сфинкса. Поколебавшись, закрывать или нет сумку, Андрей принял компромиссное решение, застегнув молнию только наполовину.

Диспетчер круглосуточного такси, сонная дама по имени Мария, долго выясняла, к какому переезду и с какой стороны необходимо подать машину, поэтому он успел пройти добрую половину пути, прежде чем у него приняли заказ. Шлагбаум был открыт, и зеленый глаз светофора горел дружелюбно. В ожидании машины Золотарев присел на небольшую лавочку возле лубочного домика смотрителя. Одна за другой, тревожно мигая синими всполохами, не включая сирен, чтобы не будить мирно спящих жителей города, надсадно гудя двигателями, проехали две пожарные цистерны.

Тихо подкатила иномарка с желтыми шашечками, и телефон в кармане ожил, Андрей тщательно сверился с номером автомашины, прежде чем сесть с котом на заднее сидение.

– На ЖД, – коротко сказал Золотарев.

– Понял, по шпалам или как? – отозвался водитель, трогаясь с места.

– В смысле? – переспросил Андрей.

– Ну вы же на путях сели и на ЖД попросили?

– На вокзал, пожалуйста.

– Вот теперь понятно. На авто, речной?

– На ЖД, – упал духом Золотарев.

– Понял, не дурак.

Они ехали по ночному городу молча, ближе к центру им снова попалась пожарная машина, которая пронзительно погрозила им сиреной и скрылась позади. Андрей выглянул в окно, но нигде не увидел апокалиптического зарева от плачевных результатов своих экспериментов.

– А в сумке у нас кто? – спросил водитель, которому, видимо, претила мысль просто отвезти пассажира на место.

– Кот, – без охоты ответил Золотарев.

– На море собрались?

– С чего вы взяли?

– Налегке, с котом и ноутбуком – только на море и можно, – тоном, не допускающим сомнений, заключил таксист: – на час тридцать, в Сочи?

Не зная, что сказать, Андрей просто кивнул, надеясь, что водитель отстанет.

– Если денег не жалко, можно прямо сейчас поехать, часа четыре как минимум сэкономите, можно с остановками, я не жадный, лишнего не возьму, – предложил общительный таксист.

– Нет уж, мы лучше на поезде, – ответил и за кота Золотарев.

– Пожалуйста, приехали. С вас 120 рублей. Приятного отдыха.

Молодой человек пересек пустую привокзальную площадь, с горящими в противоположном конце шашечками над разномастными легковушками местных бомбил, и вошел в здание вокзала. Он сразу уперся в досмотровый пункт. Дежурный сотрудник полиции хмуро посмотрел на него из-за своего столика и громко позвал:

– Кристя, давай, не уходи же, скоро поезд.

Сердитая тетка в униформе, что-то жуя, вышла из-за перегородки и указала рамкой ручного металлодетектора на рентгеновский аппарат и пробубнила:

– Вещи на ленту, телефон и содержимое карманов на стол, проходим через рамку.

Золотарев послушно поставил сумку и ноутбук на ленту транспортера, положил телефон на стол и тут только спохватился, буквально выдернув сумку с котом из камеры интроскопа.

– У меня тут кот, – виновато сказал он.

– Кота на руки, а сумку на ленту, – решила проблему тетка.

Через рамку они прошли без приключений.

– Породистый? – подозрительно спросила она.

– Британский, у меня и паспорт есть, – запихивая кота обратно в сумку, охотно ответил Андрей.

– Вещи не забываем, молодой человек, – напомнил ему полицейский, показав на оставленный на столе телефон.

– Спасибо, вечно я его оставляю где попало, – опять виновато улыбаясь, сказал Золотарев, мысленно ругая себя за растерянность.

– Ишь ты, и кот у него британский, и паспорт. На что люди деньги тратят …

В зале ожидания под кондиционерами дремало несколько пассажиров, остальные прохаживались по освещенному большими фонарями перрону и сонно зевали. Держа ноутбук подмышкой, а сумку с котом в другой руке, Золотарев вышел на улицу и пошел вдоль состава в поисках своего вагона. Вопреки ожиданиям, идти пришлось недалеко, и он в скором времени остановился перед закрытой дверью, в окне слева от которой была установлена цифра “3”. Ждать пришлось недолго, и через несколько минут стройная проводница в круглой шапочке, проверив его документы и билеты, запустила вовнутрь. Уже на площадке в тамбуре она вдруг спросила:

– А в туалет он куда будет ходить?

– Он у меня приученный, на унитаз, – не будучи в этом уверен, поспешил успокоить проводника Золотарев.

– Отдельное место для кота в СВ, не много ли?

– Так ведь Герцог же, – попытался отшутиться Андрей.

Ровно в 01:30 за окном прогудел локомотив, и перрон плавно тронулся, унося провожающих вдаль. Металлический голос ретрансляторов пожелал им счастливого пути, и огни за окном замелькали все быстрее и быстрее, обгоняя набирающий темп перестук колес. Золотарев, притулившись у окна, незаметно заснул, а серый кот, тяжело вздохнув, выбрался из сумки и вступил в сражение с замком. Андрей был неисправим – он забыл закрыть дверь.

––

Бандит столкнулся с серым нос к носу, едва повернув за угол дома. От неожиданности он прижал уши к своей рыжей голове и низко припал к земле, в страхе ожидая очередной трепки. Как всегда, его мучитель крутился возле человека из 33-й квартиры.

– А, черт! Опоздал, – громко крикнул человек и остановился на месте, крепко сжав кулаки. То, что произошло дальше, повергло рыжего кота в полное замешательство и шок. Человек исчез, как будто его и не было, а сам Бандит внезапно оказался стоя на задних лапах возле серого кота. Он хотел прыснуть в сторону, но тело ему не повиновалось. Вместо этого лапы сами понесли его вперед. В том же нелепом положении на задних лапах, зачем-то размахивая передними, он перебежал дорогу и вломился, к своему неподдельному ужасу, в переднюю дверь троллейбуса. И нет бы остановиться и, пока не поздно, дать деру назад, понесла же его нелегкая в самую середину, да еще, к прочим его неприятностям, он сел на сидение возле окна, обнаружив, что у него больше нет хвоста.

Встав со своего места, к нему, цепляясь за поручни и сидения, как громадный паук, подползла полноватая женщина-контролер:

– Ваш билет?

«Сейчас будет трепка», – подумал кот и захотел забиться под сидение, но вместо этого он залез в карман своих джинсов и извлёк оттуда запаянный в пластик проездной абонемент на месяц.

– А сразу показать не могли? Обязательно было заставлять с места вставать? Вот молодежь пошла: ни стыда ни совести, – разразилась негодованием женщина-контролер, возвращаясь на место. Кот хотел было сказать, что и стыд и совесть у него имеются, и он даже, в отличие от большинства своих собратьев, не ворует, несмотря на громкое прозвище Бандит, но не знал как, а мяукать боялся.

Троллейбус тронулся с места, и все перестали обращать внимание на большого рыжего кота без хвоста, с испуганным видом восседающего возле окна. Внезапно откуда-то сверху за окном со страшным лязгом упал оборвавшийся провод и, разбрасывая искры, стал извиваться на проезжей части, распугивая прыснувшие в стороны легковые автомобили. Коту снова захотело рвануть с места и забраться куда-нибудь на потолок, но какая-то неведомая сила удерживала его на месте. Потом этаже сила подняла его с места, и он, следуя в потоке за пассажирами, вышел наружу. Вместе со всеми он внимательно осмотрел оборвавшийся провод, посетовал на кризис и коррупцию, а затем также на задних лапах пошёл по тротуару, не имея сил и возможностей куда-либо свернуть.

Так они шли по неизвестным улицам и переулкам, переходили дороги, а встречные коты и кошки вежливо уступали ему дорогу или убегали прочь. Пробегавшая мимо собака не обратила на него ни малейшего внимания. За всё время пути он сделал всего одну остановку возле киоска с мороженым. Нет, он и раньше лакомился холодным сладким молоком, но, как правило, с найденной обёртки или выроненного кем-нибудь стаканчика. А сейчас полнощекая продавщица вручила ему целое эскимо на палочке. К своему удивлению, он ловко снял обёртку и отправил вкусное лакомство к себе в рот, придерживая передней лапой за палочку. Бандит уже практически освоился со своим новым существованием, когда лапы принесли его к спуску в подземный переход. Подозрительный тип, одетый в длинный плащ и нелепую шляпу, догонял его со спины. Едва не задевая его за плечо, в тёмный провал под землю влетел ворон. Он сбежал по ступенькам вниз и остановился, потому что в противоположном конце низкого туннеля появилась другая, не менее подозрительная фигура в плаще. Плащи в июне? Подозрительно.

Внезапно воздух в тоннеле перед ним повернулся, и он увидел в двух шагах от себя высокую женщину с тёмно-каштановыми волосами.

– Здра… – только успела она сказать и пропала. В тот же миг Бандит вновь оказался на четырёх лапах, чьи-то руки грубо схватили его и рванули от земли.

– Попался! – раздался торжествующий женский возглас.

– Что это? Что это за дрянь? – и кот почувствовал, как его швырнули на бетонный пол. Другая рука не дала ему удрать, чьи-то железные пальцы впились ему в холку, и рыжий вновь оказался в воздухе, теперь его бесцеремонно вертели перед неприятным на вид лицом с низкими надбровными дугами и такими же, как у него, зелёными глазами.

– Kot, kot zwykły, pani! – сказало лицо, и в следующий момент его распластали на широком мускулистом предплечье, бережно поглаживая по спине.

– Я и сама вижу, что не кошка! Что он здесь делает?

– Спросите его сами, – предложил другой голос с иностранным акцентом, из тени вышел тот самый тип, который только что догонял его со спины.

– Громова нет? – настороженно спросила женщина.

– Ни малейшего следа, мисс Карон, он нас снова провёл. С самого начала мы шли за обыкновенным котом. Я же говорил вам, что без посторонней помощи нам с ним не справиться, – с кислым видом проговорил иностранец и больно щелкнул Бандита по носу.

– Может, его проверить? – с сомнением на лице заглянула в испуганную морду рыжего Ребекка Карон.

– Tak, kot jest, mówię ci! – подтвердил человек, держащий его на руках, и бесцеремонно продемонстрировал гениталии кота наклонившейся женщине.

– Избавься от него, Мацей! – потребовала Ребекка и взялась рукой за свой наморщенный лоб.

– Jak się pozbyć? – решил уточнить поляк, продолжая гладить несчастное животное.

– Делай что хочешь, только чтобы я его не видела! – нервно отреагировала женщина и резко отвернулась в сторону. Гжеляк опустил Бандита на пол. Никогда ещё рыжий кот не был так счастлив, услышав резкое: «Брысь Он пулей вылетел из перехода, даже не обратив внимание на то, что на улице наступила глубокая ночь.

––

В эту ночь в городе вспыхнуло сразу три пожара. Горели квартира номер «33» по известному адресу, отдел кадров и несколько кабинетов в НИИ «Теплофизика», да абонентский отдел в библиотеке имени М. В. Ломоносова. Пожарные, несмотря на все старания, не смогли прибыть вовремя ни на один из случаев. По счастливому стечению обстоятельств никто не пострадал.

Нику Войня побывал во всех трех местах. Он долго говорил с соседкой Золотарева, внимательно выслушивая душераздирающую историю про невинноубиенного, светлой памяти рыжего красавца Бандита и душегуба-садиста и по совместительству студента из 33-й квартиры, который чуть не спалил весь дом и наверняка причастен к пропаже ее любимца. Затем ему пришлось притвориться пожарным инспектором, чтобы попасть внутрь здания НИИ «Теплофизика», где несколько уборщиц и сильно подвыпивший плотник убирали останки сгоревшей мебели. Ему не удалось поговорить ни с кем из сотрудников, работавших в пострадавших помещениях, поскольку утром было принято решение отправить их всех во внеплановый отпуск на время ремонта, а адреса и телефоны сгорели вместе с документами в отделе кадров. Ничем не смогли помочь охотнику за головами и в библиотеке.

– Чистая работа, мисс Карон, Громов замел все следы, – сказал он при встрече, которая состоялась на борту небольшого частного самолета. Именно на нем они все прилетели в этот богом забытый городок двумя днями раньше.

– Ну хоть что-то удалось узнать? – с надеждой спросила Ребекка.

– Андрей Михайлович Золотарев, 1990 года рождения, работает младшим научным сотрудником в НИИ «Теплофизика», родственников в городе нет, друзей и знакомых имел мало, с соседями не общался, на то, чтобы установить круг общения, придется потратить несколько дней. Живет на съемной квартире, деньги в уплату за жилье пересылал хозяйке переводом. Никаких документальных или материальных следов не сохранилось: ни фотографий, ни вещей, даже толком никто не смог его описать, – коротко перечислил следопыт скудные факты, добытые в течение остатка ночи и раннего утра.

– Мобильный телефон?

– Номера, которые удалось узнать у соседки и хозяйки квартиры, разные и оба не существуют. Громов и тут все подчистил, – в свою очередь поделился добытой информацией Мацей Гжеляк.

– А никуда он не денется, путь у него один, к одной из цитаделей, в Убежище он незамеченным не попадет. Рано или поздно где-нибудь объявится, – невозмутимо ответила женщина.

– Что насчет нас, мисс Карон? – вкрадчиво спросил Нику Войня.

– За такую провальную операцию следовало бы потребовать с вас вернуть аванс, – Ребекка довольно улыбнулась, заметив, как напряглись и переглянулись наемники: – Но так и быть, за успешную борьбу с котами и по случаю моего отвратительного настроения, забирайте его себе и проваливайте.

Охотники за головами молча откланялись и направились к выходу, их временный союз распался, а больше их ничего не связывало, как это часто бывает у наемников. Оставшись одна, Ребекка извлекла из рукава странный предмет, он напоминал тонкую нить, дрожащую и пульсирующую в воздухе. Затаив дыхание, она медленно выпустила его из своей руки и стала за ним наблюдать. Струна Вечности билась в конвульсиях, не изгибалась в направлении источника возмущений, как днем раньше, а металась из стороны в сторону, реагируя на магию практически отовсюду. Добыча ускользнула от нее, но оставленные следы впечатляли и сулили немалую прибыль в случае поимки автора всех этих художеств. Карон улыбнулась своим мыслям, и все же однажды ей удалось провести самого Ники Громова, когда на следующий день раненый индеец тайком принес ей небольшую шкатулку из неизвестного сорта дерева. Русский спал за ширмой в ее постели, напившись до бесчувствия. Он стал легкой, но скучной победой. Внутри шкатулки лежала аккуратно сложенная, теперь уже принадлежащая ей, Струна Вечности.

«Кажется, ваше сиятельство, вы примерно потрудились, чтобы окончательно меня запутать», – Ребекка, не снимая обуви, вытянулась на диване в салоне своего бизнес-джета. Небольшой реактивный самолет притаился в тени одного из ветхих ангаров местного аэропорта. Его борта украшал логотип новостной службы BBC. Сейчас, когда на ней не было яркого макияжа, а волосы не были уложены в прическу, было заметно, что под маской властной и жестокой женщины скрывается еще почти подросток, которому от силы можно было дать не больше шестнадцати лет. Юное лицо не успели тронуть морщины, кожа была необыкновенно свежа, тело не утратило стройности и гибкости. Девушка поднесла сложенные пальцы ко рту, и в них появилась дымящаяся сигарета. После глубокой затяжки, сделанной с явным наслаждением, Ребекка Карон медленно выпустила облачко светлого дыма, которое приняло форму человеческой головы. Вместо того, чтобы рассеяться и раствориться в воздухе, призрак несколько раз моргнул и сильно закашлялся, давясь собственным дымом.

– Что за мерзость вы курите? – сдавленным голосом спросил фантом и перелетел поближе к лицу девушки.

– А нечего за мной исподтишка подглядывать! Или ты думал, Шут, что я тебя не почую? – Ребекка выпустила еще одно облако дыма в лицо необычному собеседнику, но тот очень ловко от него увернулся и снова вернулся к девушке.

– Не замечал за Вами раньше такой стеснительности. Ну к дьяволу пошлый флирт. Вы его упустили? – выражение призрачного лица стало гневным, и сам фантом увеличился, придавая внушительности своим словам: – Отвечайте!

– Еще ничего не кончено, о величайший из дураков, – с этими словами собеседница легко щелкнула пальцами по лбу фантома и грациозно поднялась с дивана. Изящно держа сигарету в согнутой руке, она подошла к иллюминатору и взглянула на пустой ангар снаружи: – Нам придется обсудить новые условия нашего договора.

– Я совершенно напрасно обратился к Вам, дорогуша. Возможно, мне стоило иметь дело с графом Громовым. Обсуждайте свои условия с кем хотите, а я удаляюсь, – презрительно фыркнула голова и начала растворяться в воздухе.

– Э, нет, Шут. Так дело не пойдет. Если мы не договоримся, я просто заберу его себе, – выражая несогласие, покачала головой Ребекка.

– Попробуйте, конечно, но без моей помощи, – с насмешкой ответил едва заметный призрак. Девушка вздрогнула, выронив сигарету, и в панике завертела перед глазами руками, рассматривая свои украшения: перстни и браслеты исчезали один за другим.

– Стой, Шут, они мои!

– Было Ваше, стало наше! Кажется, Вы забыли об условиях залога в нашем договоре, – громкий смех заполнил салон самолета.

– Ты не понял, Шут. Ну, впрочем, как и всегда. Темные дадут за него много больше, и ты получишь свою долю, если мы договоримся.

Голова вновь проявилась недалеко от девушки. Выражение лица фантома стало задумчивым. Видно было, что собеседник колеблется.

– Чтобы справиться с Громовым, твоих и моих сил не хватит, потребуется помощь наших кланов. Твой клан тебе поможет, Шут? – девушка ехидно улыбнулась: – Тогда справедливо будет, если тебе достанется четверть. Я уверена, это будет больше, чем ты мне обещал на прежних условиях. Разве ты не чувствуешь, что субъект очень сильный? Гораздо сильнее тех, что мне доводилось ловить раньше. Да и то, что им интересуется Громов, уже само по себе стоит вдесятеро против обычного.

– Половина, и я верну побрякушки, – хихикнула голова.

– Треть, и я не стану тебя искать, – недобро улыбнулась Ребекка.

– Это чистый грабеж!

– Третья часть, это мое окончательное предложение, – собеседница выхватила из воздуха новую сигарету и затянулась ароматным дымом.

– Ладно, забирай свои игрушки, – перстни и браслеты, сверкая драгоценными камнями, посыпались на ковровое покрытие прямо из воздуха.

– Мне потребуется кое-что еще от тебя, Шут.

– Мисс Карон, Ваша наглость не знает границ…

– О нет, в этот раз сущий пустяк, сообщи Трибуналу, что Громов увел у тебя кандидата для посвящения и ты нанял меня для розысков.

– М-м-м. Коварство? Мне нравится, чую, графу Громову в этот раз несдобровать! Уже бегу, дорогуша, – призрак окончательно исчез из салона.

––

Нику Войня и Мацей Гжеляк ненадолго задержались у трапа. Послав самые искренние пожелания всего наихудшего в направлении открытого люка над их головами, они перекинулись несколькими фразами на польском:

– Есть что на примете? – спросил Мацей Гжеляк и поправил портупею, скрытую под кожаным плащом. Многочисленные руны, покрывавшие одеяние изнутри, тусклыми бликами отразили попавший на них свет. Нику Войня с трудно скрываемой завистью смотрел на дорогую экипировку своего недавнего спутника, раздумывая над тем, что из своего положения он может легко метнуть небольшую склянку с ядовитым быстродействующим газом.

– Так, пара мелких заказов, двоим там делать нечего, – неопределенно ответил цыган, представляя в мыслях, как он расправляется с собеседником. Потом кивнул в сторону самолета: – Планируешь задержаться?

– Да шут с ней. Не хочу больше с этой стервой дел иметь. Ну а ты? Остаешься?

– Пожалуй. За господином Громовым старый должок имеется. Надо бы взыскать, – угрюмо процедил сквозь зубы следопыт и уставился на открытый люк в днище самолета, прикидывая, сможет ли он там незаметно спрятаться.

– Ну, это ваши дела, мне в них лезть никакого резона.

– Жаль, мне бы твои рунические клинки очень пригодились.

– А я бы советовал держаться от них подальше.

Нику Войня нервно сглотнул, ощутив холодную сталь на своем горле, другой рукой Мацей Гжеляк легко перехватил склянку с газом и теперь с любопытством ее рассматривал.

– Не по мне эта гадость. Не люблю. Открой рот, Нику, или я проделаю тебе другой, – поляк криво ухмыльнулся. Цыган послушно широко раскрыл рот, с тревогой следя за противником одним глазом. Здоровяк аккуратно вложил газовую гранату в оказавшийся неожиданно очень большим рот долговязого и слегка прижал нижнюю челюсть. Раздался неприятный хруст, и лицо Нику перекосила гримаса боли.

– Не ходи за мной. Не надо тебе это, – негромко сказал Мацей Гжеляк и, не спуская взгляда с противника, спиной двинулся к выходу из ангара.

Дождавшись, когда поляк скроется из виду, долговязый осторожно вправил себе челюсть и извлёк смертоносный предмет из своей широко открытой пасти. Внимательно осмотрев стекло и убедившись, что оно не пострадало, несостоявшийся отравитель бережно убрал предмет во внутренний карман в компанию еще дюжины таких же круглых склянок с содержимым разного цвета.

Разумно рассудив, что Ребекка Карон, скорее всего, не станет действовать без своего летающего логова, Нику Войня нашел себе укромный уголок в тесном багажном отсеке самолета и, прижавшись к обшивке, медленно слился с окружающими предметами, став практически невидимым для обычного глаза. В его коротком списке должников появилось еще одно имя. Обычно должники Нику Войня жили недолго, пожалуй, только Громов был исключением, но на то были особые причины.

Примерно через полчаса набойки на высоких каблуках кожаных сапог ведьмы дробно пробарабанили по ступеням трапа и стихли, удаляясь прочь. Цыган решил, что уже достаточно поработал на вздорную девчонку и ожидал, что теперь она начнет работать на него. Тот факт, что Ребекка отправилась куда-то на своих двоих, говорил о том, что действовать дальше она будет крайне осторожно, а попадать ей на глаза раньше времени в планы Нику Войня не входило. Он поудобнее устроился в своем укрытии и позволил себе задремать.

Ребекка Карон действительно решила не привлекать к себе лишнего внимания и, прежде всего, таких же, как она, поэтому направилась на собственную разведку примитивным способом – пешком.

Прикрепив к лацкану своего жилета бейдж с VIP-пропуском, девушка беспрепятственно пересекла открытое пространство между ангаром и зданием аэропорта, прошла через несколько турникетов и оказалась в центре большого павильона, где располагался зал ожидания. Осмотрев немногочисленные вывески различных заведений, приютившихся по периметру помещения, она, к своему удовольствию, обнаружила небольшую парикмахерскую. Единственное кресло заведения пустовало, поэтому Ребекка сочла возможным потратить еще какое-то время, узнать местные сплетни и заодно придать себе вид, более привычный для местных жителей.

Выйдя из салона красоты, именно так назывался стеклянный ящик, в котором она провела целый час, девушка довольно рассмотрела свой маникюр, немного поправила непослушные локоны на лбу, после чего достала из кармана смартфон с треснувшим стеклом, с техникой ведьма не дружила почти с рождения. Набрав нужный номер, она неторопливо вышла на улицу и присоединилась к группе людей, уже ожидающих такси.

Подъехавший «мерседес» выглядел вполне сносно, поэтому, окинув его критическим взглядом, Ребекка быстро нырнула на заднее сидение. Водитель с любопытством заглянул на нее со своего сидения и вежливо, на хорошем английском спросил адрес. Ребекка назвала все три, предоставив тому самому решать, куда отвезти ее в первую очередь. То, что Нику Войня тайком пробрался в багажный отсек, было даже кстати. Из двух нанятых ею охотников за головами в сложившейся ситуации именно цыган ей казался наиболее полезным уже в силу того, что имел давнюю вражду с Громовым. При случае непременно надо было узнать ее причины, чтобы извлечь из этого для себя наибольшую пользу, но путешествие долговязого в роли питомца среди прочего багажа избавляло, в том числе, от неприятного ей присутствия последнего в удобном пассажирском салоне и необходимости оплачивать его весьма недешевые услуги. Перепроверять информацию, добытую следопытом, Ребекка посчитала пустой тратой времени, а потому обратилась к своим методам розыска.

В распоряжении у ведьмы было только имя. Будь у Громова больше времени, не осталось бы даже этой ниточки. Все, о чем сейчас мечтала ведьма, это хотя бы волосок или чешуйка кожи. Будь у нее такая малость, чуткий нюх следопыта сделал бы все остальное. Поэтому одним из пунктов ее маршрута была городская свалка, куда ее привез заинтригованный водитель. Заплатив двум угрюмым сторожам, Ребекка нашла водителя бульдозера и попросила отвезти ее в центр огромного полигона. Подымая по дороге в воздух стаи чаек и ворон, облюбовавших эти места, грязная и пропитанная зловонными миазмами машина наконец остановилась на небольшом возвышении. Девушка сделала для вида несколько снимков на смартфон, незаметно достав Струну Вечности. Тонкая нить хаотично изгибалась в разные стороны, не отдавая ничему предпочтения. Судя по всему, на свалке отсутствовали предметы магического промысла, а значит, отыскать какие-либо биологические частицы Золотарева не было никакой возможности.

Далее Ребекка Карон посетила местные очистные сооружения. Проникнуть на них оказалось несколько сложнее из-за более строгого режима охраны. Но удостоверение штатного корреспондента BBC и немного смекалки привели ее на тонкие металлические мостки, проложенные над смердящими бассейнами. И здесь поиски оказались безрезультатными. Подопечный Громова становился все большей и большей загадкой. За две вылазки одежда и обувь ведьмы напиталась сложными и неприятными запахами человеческих нечистот, и нанятый ею водитель, не в силах больше терпеть, демонстративно опустил боковое стекло, чтобы отогнать вонь набегающим потоком воздуха.

Последним пунктом ее поисков оказалась станция переливания крови. По большому счету, Ребекка не надеялась здесь что-то найти, слишком ничтожным был шанс, но именно здесь ее ждала невероятная удача – неделю назад Золотарев, как и многие сотрудники НИИ «Теплофизика», «добровольно», за дополнительный отгул, сдавал кровь на мобильном донорском пункте. Как и следовало ожидать, сепарированная плазма Золотарева, смешанная с плазмой еще трех доноров, уже была утилизирована, Громов практически никогда не ошибался. Досадуя по поводу безупречности своего соперника, девушка машинально проверила оставшиеся строчки в медицинских записях и наткнулась на еще один образец плазмы, взятой в тот же день в институте, который еще находился в холодильнике станции переливания крови. Заполучить биологический материал оказалось не очень сложно, его и так должны были отправить на утилизацию, небольшая взятка с нескромной долей женского очарования были вознаграждены вожделенным шприцем с желтоватой мутной жидкостью.

Запершись в пропахшем карболкой тесном туалете для персонала, Ребекка старательно согревала шприц в ладошке, стараясь извлечь хоть немного жизни из стремительно умирающих клеток крови. Сосредоточенно зажмурив глаза, она выдавила несколько капель жидкости себе на язык. Кровь принадлежала четырем мужчинам разного возраста. Цепляясь за увядающие остатки жизненной связи, ведьма проникла в сознание первого мужчины.

Дорога неслась навстречу, рваные тени от крон деревьев плясали на лобовом стекле. Человек плавно повернул налево и надавил на газ, разгоняясь по пустой неширокой улице. Чувствовалось, что он едет знакомым и привычным путем. Мысли его были заняты перебором строительных магазинов, где бы он мог купить плиточный клей. Мысль о Золотареве привела его в смятение, Ребекке передалось внезапное головокружение и приступ паники, она тотчас покинула несчастного, нисколько не заботясь о том, что с ним будет дальше. Водитель пришел в себя через несколько минут. Машина съехала с дороги и, зацепив бортом посаженный на обочине густой кустарник, встала в метре от столба с дорожным знаком.

Второй экземпляр спал, поэтому практически не пострадал, если не считать, что он проснулся в холодном поту из-за приснившегося кошмара, в котором он почему-то искал какого-то Золотарева, у которого не было ни лица, ни фигуры, ни голоса.

Третьего мужчину она застала за телефонным разговором:

– Ты прикинь, а у Золотарева в эту же ночь еще и хата сгорела! Полный писец!

– И у кого он сейчас? – спросил высокий женский голос.

– Не знаю. Наверное, у Людки своей, она с утра звонила, искала его.

– Чего там у них, скоро свадьба?

– Ага! Ты что, Золотарева не знаешь? Ему, наверное, даже мысли такой в голову прийти не может. Всякой ерундой страдает. Вот на днях показывал нам фокус. Вскипятил воду в выключенной печи квантовой запутанностью. Так мы ему и поверили. Как же.

Ведьма терпеливо дослушала разговор и постаралась направить мысли мужчины на Золотарева, четкой и осмысленной картинки не получалось, связь с чужим сознанием становилась все более непрочной. Единственное, что удалось Ребекке в самый последний момент, так это рассмотреть на телефоне глазами ничего не подозревающего мужчины мобильный номер Людки Князевой. Довольная собой, она показала своему отражению в зеркале над раковиной язык, адресуя эту гримасу Громову.

––

Глаза сами остановились на строчке со знакомой фамилией. Оперуполномоченный уголовного розыска, старший лейтенант полиции Людмила Викторовна Князева еще раз, уже медленно, перечитала короткий текст сводки. Сгорела квартира Золотарева. Пострадавших на месте происшествия нет. Рука выловила из кармана смартфон и в несколько размашистых жестов добралась до нужного контакта. После характерного сигнала скучный голос сообщил: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны обслуживания».

«Может, потерял в суматохе. Он такой рассеянный. Мог ко мне податься, ключи у него есть. Даже если потерял, может взять у соседей, они его знают». Людка набрала домашний проводной телефон. Длинные гудки оставались без ответа. «Сергей» – номер его ближайшего друга и коллеги по работе остался в контактах после неуклюжих попыток приударить за ней на одной из общих вечеринок.

– О, Люд, привет! Чего звонишь? – знакомый голос ей показался подозрительно возбужденным.

– Привет, Серега. Золотарев не у тебя?

– Нет, а чего ему у меня делать?

– Он тебе не звонил? У него квартира сегодня ночью сгорела. Слышал уже?

– Вот это прикол! Прикинь, а у нас вообще работа сгорела. Пожар был в нашем институте ночью, нас всех с понедельника в отпуск отправили. Бессрочный. Шеф звонил утром.

Людка пробежала взглядом по сводке и выхватила еще два сообщения. О пожаре в НИИ «Теплофизика»: количество квадратных метров, пожарных расчетов, без пострадавших. Следом шло сообщение о пожаре в центральной городской библиотеке. Тоже без пострадавших.

– Слушай, Сергей, если Золотарев объявится, пусть он меня наберет.

– Сдался тебе Андрюха. Меня вот искать не надо. Всегда готов.

– Ладно, пока, пионер!

Князева еще раз перечитала сводки и громко крикнула на весь кабинет:

– Жора, у нас ночью неопознанные трупы или пострадавшие без сознания были?

– Кажись, нет.

– Так были или нет?

– Нет.

– Мужики, скажите моему Ромео, что я на выезде. По делу Лопаткина.

– Дежурку уже забрали.

– Я на своей мотнусь. Всё, убежала, – перекладывая из сейфа в сумку свой пистолет, бросила Людка и выскочила в коридор. Неясная тревога проникла в ее обычно безмятежное сознание. С Андреем что-то случилось.

Князева вспомнила, как они расстались с Андреем вечером в субботу. Он наотрез отказался переночевать у нее и явно был увлечен чем-то своим, высоконаучным. Людка не сразу привыкла к его малопонятным рассказам и чудаковатым идеям, но именно это в нем ее всегда и привлекало. В тот вечер он развлекал ее очередным фокусом: каким-то непостижимым способом он двигал по столу и по кухне посуду, убеждая ее, что это квантовая запутанность. Андрей и раньше устраивал ей представления, долго дразнил ее любопытство, но в итоге всегда раскрывал секрет, основанный на каком-нибудь малоизвестном научном факте.

Они договорились вместе провести воскресенье, но Людку срочно вызвали на службу еще ранним утром. А Князева, завертевшись в служебных делах, просто отправила ему СМС: «Извини. Работа». И вот теперь корила себя, что не позвонила ему хотя бы поздним вечером.

Первым делом она нагрянула к участковому на опорный пункт, который располагался недалеко от дома, где снимал квартиру Золотарев. По роду службы она была знакома с большинством инспекторов и поэтому не удивилась, когда ее приветливо встретили с порога:

– Здорово, Князева, ты по поводу «бэхи»?

– Нет, я по пожару.

– Не твой профиль, жмуров нет. Хозяйка заявление на квартиранта составила. Объявится, задержу для дачи объяснений. Пожарники сказали, что старая проводка загорелась. Там никакого криминала нет. А вот «бэха» как раз по твоей теме? Там жмура даже два может быть.

– Что за «бэха»? – без охоты спросила Людка, думая, как бы поскорее отделаться от словоохотливого инспектора.

– А ты глянь сюда, у меня запись с камеры магазина есть. Сегодня взял.

Князева без интереса подошла к компьютеру и взглянула на экран. Изображение было не очень качественное, но она без труда узнала остановку около дома Золотарева. В следующих кадрах от нее тронулся троллейбус и почти сразу встал из-за того, что у него слетели с проводов сразу обе штанги. Почти сразу дорогу перебежал человек, похожий на Андрея. Она узнала футболку с греческим символом «пси» на спине, которую сама ему подарила на день рождения, и скрылся за троллейбусом. Водитель установил штанги на провода, и троллейбус тронулся с места, пропав из кадра. Далее на экране медленно появился черный внедорожник. В следующую секунду два облачка пыли вырвались из-под колес, и они заполоскали лоскутами лопнувшей резины. Водительская дверь открылась на ходу, и из нее как ни в чем не бывало, обгоняя останавливающийся автомобиль, вышел человек в длинном черном плаще. С пассажирской стороны появился еще один. Помимо странного для этого времени года плаща на нем была еще и шляпа. Внезапно оба споткнулись. Водитель резко выбросил руку вперед, а потом нагнулся, ударил кулаком по асфальту. По дороге в разные стороны разбежались глубокие трещины. Странная парочка побежала вперед, но тут дорога перед ними внезапно провалилась, увлекая людей вниз. Черный внедорожник докатился до края воронки и соскользнул вниз, на упавших туда людей.

– Смотри, что дальше будет, чутка перемотаю, – на экране смешно засуетились фигурки людей, но вдруг остановились, подчиняясь режиссерской работе инспектора. В воронке угадывалось какое-то движение, похоже, кто-то из пострадавших пытался выбраться. Камера уловила пятно вспышки, и густой дым вырвался из воронки, мгновенно заполнив весь кадр целиком.

– Вот такие дела, Князева. Всё утро в провале копались. Тела так и не нашли. «Бэха», кстати, в угоне с пятницы. Неподалеку угнали, со стоянки у строймаркета. Ну чего скажешь?

– Скажу как обычно. Нет тела – нет дела. А что за номер троллейбуса был, я на видео не рассмотрела?

– Да 2-й, в центр идет. Только он не доехал, там обрыв провода случился, все троллейбусы на линии встали. Люди кто как в центр добирались.

– Чего-то еще по «бэхе» есть?

– Местные старушенции ее вечером в субботу видели. С пассажирами или нет – не знают. Стекла тонированные, ничего не видно было.

– Отправляй на Пролетарскую. Если тела всплывут, они в убойный сами дело передадут.

Людка точно отметила время. И проверила время отправки своей эсэмэски Андрею. Всё произошло за 40 минут до этого. Золотарев выехал заранее, чтобы не опоздать на свидание.

Выйдя с опорного пункта полиции, Князева села за руль своего старенького «[Фольксвагена-Поло](fix::фольксвагена поло)» и помчалась в центральную городскую библиотеку. Найти в центре место для парковки было проблематично, поэтому, не долго думая, она загнала свою машину на тротуар прямо рядом с остановкой троллейбусов и вышла осмотреться. Мысленно представив путь, которым должен был пройти Золотарев, а встретиться они должны были у библиотеки, она выбрала одну единственную точку – подземный пешеходный переход. Немного походив по улице, Людка обнаружила обменный пункт валюты, над входом которого было несколько камер, одна из них смотрела прямо на интересующий ее спуск под землю. Переговоры с охраной обменника не заняли много времени, сунутое под нос удостоверение и упоминание о недавнем пожаре в библиотеке убедили последних в ее полномочиях, и она получила в свое распоряжение компьютер с видеозаписями с камер. Князева довольно быстро обнаружила место, где Золотарев спускается в переход, и тут же нажала на стоп. Вслед за Андреем в переход спускался долговязый тип в плаще и шляпе, сильно напоминающий пассажира провалившейся под землю «бэхи». Сыщик терпеливо промотала записи до своего появления у двери обменного пункта, но ни Андрей, ни «шпион», как она условно назвала долговязого, из перехода не появились. Ничего не дали и записи с камеры на другой стороне площади, «шпион» и Золотарев из перехода не выходили, зато в одно время с ними со стороны площади в переход спустился водитель печально известного внедорожника, Людка узнала его по бросающемуся в глаза плащу.

Князева тщательно осмотрела подземный переход, но не нашла в нем никаких служебных помещений или проходов. Несмотря на это, чуть более суток назад в переходе бесследно исчезли три человека, одним из которых был ее друг Андрей Золотарев.

Людка была рациональным человеком и не верила в мистические явления. Она мыслила версиями. Самой первой было – похищение. Три человека встретились в переходе, но ни один из них не вышел оттуда, у этого должно быть разумное объяснение. И первое, которое напрашивалось – люди просто переоделись в переходе. Несуразные плащи и шляпа, возможно, были нужны, чтобы сбить с толку поверхностного наблюдателя. Наверняка после детального анализа видеозаписей удастся обнаружить момент, когда троица выходит с одной из сторон подземного перехода, но без плащей, шляпы и футболки с символом «пси». Андрея могли накачать наркотиком и просто вести под руки. Единственной слабой стороной этой версии было то, что Людка не могла себе представить, кому вообще могло понадобиться похищать совершенно безобидного и никому не нужного Золотарева. Разве что Андрей вынес какой-то секретный прибамбас, чтобы произвести на нее впечатление фокусами с телекинезом, и его действительно похитили шпионы. Но, насколько ей было известно, никакого отношения к секретным разработкам Золотарев не имел. Да и шпионы были какие-то очень несуразные. В плащах летом. Версия два – Золотарев стал участником постановки, розыгрыша, но тогда при чем здесь вполне реальные пожары, за такие шутки можно и в зубах промежутки заиметь. Допустим, это розыгрыш, что-то пошло не так, участники, в том числе Андрей, испугались и подались в бега. «С натяжечкой, но стоит проверить», – подумала девушка и взялась за телефон.

– Петрович, это Князева, привет! Нужно срочно проверить, не приобретались ли на имя Золотарева Андрея Михайловича билеты на самолет, поезд, автобус дальнего следования за последние двое суток. Петрович, миленький, очень нужно! Запрос потом накатаю. Да, на мобильном. Жду!

По пути в отдел она не переставала думать над тем, что же могло приключиться с ее непутевым другом. Звонок застал ее у входа в здание, где располагался уголовный розыск:

– Петрович, ну? Подожди, повтори! Золотарев купил билеты на все поезда, авиарейсы, автобусы дальнего следования до завтрашнего вечера включительно? Еще на теплоход? Два теплохода? Да, поняла, спасибо. Да сама не знаю, что за фигня. Мажоры с жиру бесятся. А можно проверить регистрации на вылетевшие рейсы? Не вылетал? Здорово. Спасибо. С меня причитается.

«Аэропорт можно исключить. Значит, речной, железнодорожный или автовокзал? С чего начать? Золотарева постоянно укачивает, он даже на лодке плавать боится, в автобусе то же самое, прошлым летом, когда на море поехали, всю дорогу зеленый был, даже несмотря на то, что таблеток наглотался. Значит, на ЖД», – и Князева круто, через две сплошные линии разметки развернула свой автомобиль.

– А я его помню, он еще чуть кота в рентген не засунул, – уверенно сказала женщина на досмотре, посмотрев на фотографию в смартфоне девушки: – Я по ночам обычно дежурю, а днем с матерью-инвалидом сижу. Мы с сестрой по очереди, она ночью, я днем с ней сидим. Поэтому я ночью дежурю.

– На какой он поезд садился?

– На 1:30, до Сочи. У него кот породистый был, с паспортом.

«Попался!» – азартно подумала Князева, направляясь к расписанию движения поездов.

Глава 4. Знакомство с магом

Андрей проснулся под ритмичный перестук колес, он лежал на вполне удобном диванчике, в одежде, но без обуви, под головой у него была небольшая подушка в пахнущей химией наволочке. На таком же диване напротив него восседал серый кот и неторопливо умывался лапой. Золотарев сладко потянулся и ощутил прилив сладкой тревоги от ожидания новых приключений. Если бы кто-нибудь еще вчера ему сказал, что он сорвется среди ночи в авантюрное путешествие по звонку незнакомого человека, то, наверное, молодой человек посмеялся бы над этим как над нелепой шуткой. Но сегодня он едет в отдельном купе в компании странного кота в самый желанный летний город на свете – в Сочи. Кстати о телефонных звонках, Андрей ощупал свои карманы, а потом с нарастающим беспокойством поднялся на локтях и осмотрел свои небольшие апартаменты. Облегченный вздох вырвался из его груди, когда телефон нашелся рядом с открытым ноутбуком, подключенный к нему USB-кабелем. Молодой человек вспомнил, что вчера пытался попасть в интернет, но ни один из сервисов передачи данных не был ему доступен.

В животе заурчало, и Золотарев вспомнил, что у него даже нет зубной щетки, не говоря уже о бритве или зубной пасте. Ну, предположим, с гигиеной можно потерпеть до конца пути, ехать предстояло не более двух суток, а вот с пропитанием надо будет что-то решать, да и кота не мешало бы накормить. Он вспомнил наставления неизвестного и на некоторое время задумался, решая, как ему быть.

В дверь постучали.

– Чай, кофе, печенье.

Андрей решительно подскочил и дернул дверь, она оказалась запертой. Стук переместился в дверь соседнего купе. Наконец ему удалось справиться с хитроумным фиксатором и выглянуть в коридор. Он сразу встретился глазами с разносчицей, и та, раскачиваясь от движения вагона, приветливо ему кивнула. Обслужив соседнее купе, фея с лакомствами заглянула к нему. Пластиковый стаканчик наполнился ароматным бодрящим напитком, хрустя пластиком и полиэтиленовыми пакетами, на стол легли бутерброды, круассаны и печенье. Коту досталось два ломтика колбасы, прятавшихся между половинками булки.

Окончательно осмелев после завтрака, Золотарев достал из пакета с постельным бельем белое махровое полотенце и отправился в туалет с целью умыться. Плескаться, как он привык у себя дома, под нажимным краном было неудобно, и особой радости водные процедуры ему не принесли, к тому же выданное ему полотенце почему-то наотрез отказывалось впитывать воду, размазывая ее по лицу и шее липкими пятнами. Гадая, какое кожное заболевание может с ним случиться от пользования дорожным полотенцем, он вернулся в купе и не сразу понял, попал ли он в свое. Поэтому он снова выглянул в коридор и проверил номер на двери. Нет, ошибки быть не могло, да и сумка с серым котом были на месте, только неизвестный их отодвинул ближе к двери, заняв место рядом с окном.

На вид мужчине было лет 30-35, простая белая футболка не скрывала рельефную мускулатуру торса и плеч, под тонкими летними джинсами угадывались не менее атлетические, тренированные ноги. Обут он был в черные легкие кроссовки. Светло-русые волосы были коротко, по-военному, стрижены, а пара серых глаз внимательно разглядывала Золотарева. Руки он держал на столе, вертя в них какой-то прямоугольный предмет. Незнакомец взглядом указал на место напротив себя, и властность этого движения побудило молодого человека покорно войти и подчиниться его воле.

Гость наклонился в сторону и одним движением захлопнул дверь в купе, не забыв повернуть фиксатор.

– Двери, двери, Андрей Михайлович, когда вы уже научитесь, – укоризненно высказал ему человек и принял прежнее положение. «Фээсбэшник», – пришла мысль в голову Золотареву.

– Ну что, будем знакомы – Громов Никита Гаврилович, – представился человек напротив.

– Андрей, Андрей Михайлович Золотарев. Но, похоже, вы меня уже знаете, – и молодой человек замялся, не зная, как ему себя дальше вести, в конце концов он решил предоставить всю инициативу пришедшему.

– Уже завтракали? А то я взял на себя смелость заказать нам обед в вагоне-ресторане, думаю, скоро должны уже принести. Не возражаете? – поинтересовался Никита и провел по гладкой спине кота рукой, тот блаженно зажмурился и довольно заурчал. Золотарев сначала отрицательно помотал головой, а потом, спохватившись, утвердительно закивал:

– Мы перекусили, но против обеда не возражаем, – решил он сказать и за кота. В дверь постучали, и, в отличие от Андрея, Громов открыл ее быстро. Официантка с узким буфетным столиком на колесах осведомилась по поводу нашего заказа и быстро накрыла стол. Все время, пока она суетилась в купе, гость не спускал с нее внимательных глаз, тогда как Золотарев, напротив, внимательно изучал человека напротив. Он решил, что перед ним офицер, в звании майор, не ниже, и, вероятно, цель визита, да и всего, что сейчас с ним происходит, он раскроет за трапезой, так сказать, в дружеской атмосфере.

– Приятного аппетита, – вежливо пожелал ему Громов и аккуратно заправил салфетку за ворот футболки. Андрей почувствовал себя неудобно, Никита его подавлял, в его обществе он чувствовал себя маленьким, нескладным и беспомощным. Но от принесенной еды пахло очень вкусно, и он, поборов робость, стараясь соблюдать известные ему нормы приличия и этикета, приступил к обеду.

– А вы, я смотрю, Андрей Михайлович, склонны к авантюризму, – заметил Громов, нарезая ломтиками отбивную, и, поймав удивленный взгляд собеседника, продолжил:

– Ночью приняли предложение от незнакомого человека без вопросов и колебаний.

Золотарев задумался над словами Никиты, и вправду выходило, что поступил он опрометчиво. Гадая, что же его побудило вести себя таким образом, он остановился взглядом на коте, который вожделенно смотрел на их застолье. Наверное, самым убедительным аргументом в темном тупике за гаражом был, конечно же, Герцог.

– Это все из-за него, – Андрей ткнул вилкой в сторону кота, и тут он перестал жевать, замерев при мысли, что звучит это нелепо и странно. Какая связь между котом и Громовым?

– Ночью, по телефону, это вы мне звонили? – уже больше риторически спросил Золотарев.

– Да, к сожалению, не мог сопроводить вас лично, пришлось поручить ему, – кивнул в ответ в сторону кота собеседник. Андрей отложил приборы и настороженно посмотрел на гостя.

– Он дрессированный или…

– Или, Андрей Михайлович, или. Да вы кушайте, не отвлекайтесь. Сейчас поедим и поговорим обо всем. На сытый желудок оно как-то сподручнее.

Никита первый покончил с обедом, ел он мало, скорее пробовал. Отобрав самые лакомые кусочки на одну тарелку, он поставил их перед млеющим от счастья котом. Из бутылки темного стекла Громов разлил терпко пахнущее вино по бокалам и, подняв свой за тонкую ножку, провозгласил короткий тост:

– За знакомство, Андрей Михайлович!

Бокалы фальшиво звякнули, и оба пассажира отпили по несколько глотков, сверля друг друга глазами. Промокнув губы салфеткой, Громов откинулся назад и ухватился обеими руками за край своего дивана.

– Больше томить вас не буду, Андрей Михайлович, перейдем к делу. Рассказчик из меня никудышный, поэтому, если что будет непонятно, то не стесняйтесь, спрашивайте. Сразу предупрежу, что не являюсь ученым, мне куда ближе практика, и, возможно, мои объяснения покажутся вам примитивными, тут уж не обессудьте.

– Но по прошлому с вами разговору этого не скажешь, вы сразу ухватили суть моей работы, – возразил Андрей.

– Боюсь, что на большее меня и не хватит, у меня крайне поверхностные познания в квантовой механике, а тем более в квантовой информатике. Но это и неважно. Видите ли, Андрей Михайлович, вы не единственный, кто занимается изучением квантовой запутанности сознания.

– Я подозревал, потому что все предлагаемые мною принципы лежат прямо на поверхности, странно, что до сих пор нет ни одной публикации в этой области.

– На то есть веские причины, Андрей Михайлович.

– Государственная тайна? Оборонка?

– К счастью, нет. То, что вы так мудрено называете квантовой запутанностью сознания, с древнейших времен посвященным известно как магия. И опыт использования ее насчитывает более десяти тысяч лет, если не ошибаюсь, – Громов замолчал, наблюдая за реакцией Золотарева.

– Ну тут вы меня нисколько не удивили, потому что именно квантовая запутанность сознания строго научно объясняет многие паранормальные явления, которые традиционная наука объяснить не в силах. Так что провидцы, телепаты, колдуны и экстрасенсы, это не более чем обыкновенные люди, которые случайно обнаружили в себе возможность выполнять операции квантовой логики, но по большей части делают это в примитивном и неосознанном виде. Думаю, что если они познакомятся с моей работой, они без труда добьются просто ошеломительных результатов. Кстати, перед тем как вы меня похитили, я как раз собирался в нашу библиотеку, мне подобрали целую коллекцию книг по эзотерике. Там, кстати, попадаются удивительные примеры и способы построения простейших квантовых цепей, – увлекся Андрей.

– Раз упоминание о магии не вызвало у вас никакого когнитивного диссонанса, тогда, с вашего позволения, я продолжу беседу с использованием привычного мне тезауруса. А вы, если вам так угодно, трактуйте в термины и понятия квантовой теории самостоятельно, договорились?

– Давайте попробуем, – охотно согласился Золотарев.

– Итак, магию изучают с древнейших времен. Закономерно, что в течение такого длительного периода возникли некие общественные, социальные институты, которые определенным образом упорядочивают и направляют процесс магического познания и промысла, что, в свою очередь, привело к появлению определенных правил, если хотите, законов, которыми руководствуются все, кто посвящает себя магии. Другими словами, магией нельзя заниматься вот так просто, когда и как вам этого захотелось, для этого необходимо получить нечто вроде официального разрешения или лицензии.

– Хотите сказать, что бюрократы и магию под себя подмяли? Без формы номер пять нельзя вскипятить себе даже кружку чая? – возмутился Золотарев.

– Ну что вы, нет, конечно. Но вот если вы захотите поджарить соседа, то у вас для этого должны быть достаточные основания, в противном случае вас ждут серьезные последствия. Поверьте, что в большинстве случаев система проявляет себя как фактор сдерживания, предотвращая катастрофическое развитие событий, от которого мы не были защищены в далеком прошлом, и последствия которых до сих пор все на себе ощущаем.

– То есть вы, Никита Гаврилович, представляете некую организацию, которая занимается контролем в сфере магии? – решил уточнить Золотарев.

– Скорее наоборот, я частное лицо, которое в настоящий момент самым решительным образом мешает деятельности таких организаций, и для которого это может иметь далеко идущие последствия. Иными словами, в настоящий момент я укрываю вас от официальных представителей Кодекса.

– Зачем?

– Политика, мой друг, политика.

– В магии тоже есть политика?

– А как вы думали? Маги образуют социум, которому не чужды все пороки. В конце концов, каждый маг прежде был обыкновенным человеком.

– И от кого вы меня скрываете и с какой целью, Никита Гаврилович?

– От всех сразу. Я наблюдал за вами в течение нескольких дней и понял, что не могу просто так позволить вам стать марионеткой в их руках.

– Вы считаете, что есть такая опасность?

– Судите сами, вы посредством науки пришли к магии, так?

– Не могу согласиться, я ученый, и то, что вы называете магией, для меня серьезная фундаментальная наука.

– Хорошо, пусть так, – кивнул Громов и продолжил, загибая пальцы:

– Для темных вы помеха, они категорические противники распространения магических знаний среди обычных людей, одно ваше существование подрывает их незыблемый принцип исключительности магов. Если они не найдут вас полезным для своих целей, то, скорее всего, просто уничтожат. Нет человека – нет проблемы. Но прежде они препарируют вас как лабораторную мышь, чтобы выяснить, как это вы смогли до магии самостоятельно додуматься, а после примут меры, чтобы больше никто не мог этого повторить. Это – раз. Кстати, после меня они нашли вас первыми, и именно от их охотников за головами мы с вами сейчас бежим. Для светлых вы доказательство их бредовой идеи, что магия доступна каждому человеку, и что наступит тот счастливый день, когда магический промысел откроется всем и сделает сразу всех счастливыми. Хотя, на мой взгляд, той небольшой части человечества, которая уже освоила магию, больше чем достаточно для создания проблем любой степени сложности. Наверняка они превратят вас в живое знамя своей идеологии и заставят участвовать в своих бесчисленных миссионерских затеях, пока вас не постигнет печальная участь просветителей дикарей – жертвенный костер. Это – два. Синдикат, не мудрствуя лукаво, обратит вас в банальное рабство. Это – три. Нейтралам, к коим отношусь и я, вы по большей части безразличны, основная часть их аполитична, пока их никто не трогает, но, учитывая значительный интерес к вашей персоне со стороны основных фракций, только единицы согласятся взять вас на временное попечение, да и серьезной защиты они вам дать не смогут. Это – четыре. Сами за себя постоять вы пока не можете. Это – пять. Какой напрашивается вывод?

– Похоже, что только бежать, – согласился Андрей.

– Есть еще один выход.

– Какой?

– Вы прекращаете заниматься своими исследованиями или переключаете свой фокус интереса на что-нибудь более безобидное и далекое от магии. Я снабжаю вас новыми документами, перевожу в безопасное место, помогаю встать на ноги и подчищаю все хвосты, чтобы никто и никогда вас не нашел. А вот эта вещица защитит от случайностей, которые могут вас выдать ищейкам, – Никита протянул молодому человеку небольшую пластину в потемневшем от времени серебряном окладе, на которой проступал какой-то символ:

– Это руна защиты от магии, носите ее при себе постоянно, как можно ближе к телу. Она подавляет ваши собственные способности и защищает от магических воздействий, направленных извне.

– Хотите сказать, что это магический инструмент? Искусственный? Автоматический?

– Что-то в этом роде, хотя мне бы такое в голову не пришло. Руна как руна.

– А как он устроен? По какому принципу работает? Кто его сделал?

Громов недоуменно посмотрел на своего собеседника, а потом поднял руку и озабоченно почесал затылок.

– Как я понял, вариант спокойной человеческой жизни вас не устроит и отговорить от совершения непоправимой ошибки не получится?

– А как бы вы поступили на моем месте, Никита Гаврилович? Неужели бы отказались от открывающихся безграничных возможностей? Пусть даже если это и связано с определенным риском, но настоящий ученый должен быть готов к жертвам во имя науки, это его моральный и нравственный долг.

– У меня, в отличие от вас, Андрей Михайлович, выбора не было, поэтому призываю вас трезво взвесить все «за» и «против». Время на принятие решения у вас еще есть – до остановки в Сочи. Не торопитесь. Здесь, в купе, мы находимся в относительной безопасности, под защитой руны, поэтому подумайте хорошенько в спокойной обстановке, – неторопливо увещевал Громов молодого человека.

– А тут нечего думать, Никита Гаврилович. Родных и близких у меня нет, печалиться в случае моей безвременной кончины никто, кроме налоговой инспекции, не будет, поэтому отвечу словами из песни: «Чем дорожу, чем рискую на свете я – мигом одним, только мигом одним». Так что рассказывайте дальше, я теперь от вас не отстану, пока всё не узнаю, – и Золотарев снова придвинулся ближе к столу, аккуратно, по-школьному сложив руки перед собой.

– Знаете, Андрей Михайлович, а мне вас жаль, искренне жаль, – печально ответил Никита.

-–

То, что в диверсионной группе немцев находится маг, Громов знал с самого начала. Уж очень умело парашютисты обходили все заслоны и засады, ни разу не выходя на прямой контакт. Никита шел по их следам уже четвертые сутки, и сбитые в кровь лапы нестерпимо ныли в короткие минуты отдыха, не давая спать. Ему удалось дважды пробраться незаметным в их лагерь на привале, но узнать цель их задания не получилось. Волк изучил всех девятерых в мельчайших деталях, но так и не мог определить мага, а именно он был в этом рейде главной целью для него.

Местность была вокруг безлюдная, сплошные болота и леса. Лютые январские морозы заставляли людей ночью сбиваться в кучу, чтобы хоть как-то согреться в тесной палатке возле хитроумного финского костра без дыма и пламени. Волк мог полагаться только на свою шкуру, но все же Громов, несмотря на усталость, не ленился поглубже зарыться в снег, оставив снаружи лишь заиндевевшую морду с чутким носом. Лишь раз ему удалось полакомиться подвернувшимся по пути зайцем-беляком. Но от того уже не осталось даже памяти, и пустое брюхо урчало все громче и громче, напоминая о себе.

Пятая ночь была самая лютая, и волк с тоской подумал, что обязательно околеет к утру. Немцы не спали, каждые полчаса согревая себя нехитрыми упражнениями под отрывистые, выстреливающие паром команды старшего группы. Решив, что замерзать глупо, зверь поднялся со своей стылой лежки и двинулся в обход лагеря, разбитого под разлапистой елью. Неслышно ступая по твердому насту, волк спустился в небольшую лощину и остановился перед странным предметом, торчащим из снега, – это была оглобля с обрывками упряжи. Принюхиваясь к снегу, Громов обошел занесенные сани и обнаружил с другой стороны окоченевший труп человека. Судя по форме, это был милиционер, младший сержант, а потому что тело еще не тронуто зверями, погиб он не больше суток назад. Волк сел напротив застывшего тела, и через минуту Никита восстановил картину произошедшей трагедии.

Сани с запряженной пегой кобылой спускались в ложбину, сон сморил милиционера, и он уронил поводья, лошадь шла по собственному, одному ей понятному разумению. С треском подломилось промерзшее до основания дерево и, обрушивая груды снега, с шумом повалилось. Испуганная кобыла понесла, и сани подбросило на пне, скрытом под толщей сугробов, спящий высоко взлетел вверх и упал спиной на поваленный ствол, вмерзший в наст. Острая боль пробудила человека, чтобы он в муках закончил свою жизнь. Сломанный позвоночник отнял обе ноги, и, обдирая руки об острый, как наждак, снег, раненый полз к саням, которые зацепились полозьями за корягу и задержали перепуганную лошадь. Кобыла увязла в снегу по брюхо и теперь жалобно ржала, подзывая человека. Милиционер попытался дотянуться до ножа за голенищем валенка, но потерял сознание, а когда он пришел в себя, лошадь уже сама оборвала ветхую упряжь и выбралась из снежного плена. Он ласково звал ее слабым голосом, но тщетно. Они еще не привыкли друг к другу, и между ними не возникла необходимая степень привязанности.

Младший сержант подполз поближе к саням и попытался найти сигнальную ракетницу, которую возил с собой. Но следующего взрыва боли его бешено бьющееся сердце не выдержало.

Громову было жалко молоденького милиционера, если бы не эта страшная война, он, не попавший на фронт из-за слабого сердца и отправленный служить по его настоянию в милицию в далекую Карелию, наверное, жил бы в чистом и уютном городе в дружбе с книгами и рабочими тетрадями. Гимнастерка и галифе, которые были великоваты младшему сержанту, пришлись Никите в самый раз, а вот полушубок и валенки были маловаты, пришлось отказаться от портянок, иначе бы не было никакой возможности ходить. Первыми для костра он порубил сани, они единственные могли его выдать магу, а потом принялся за валежник, который был в лощине в великом изобилии.

В ночном морозном лесу звуки, отражаясь эхом, должны были разноситься на многие версты вокруг. Немцы, ставшие лагерем в полукилометре, не могли его не заметить. И все же они почему-то медлили. Два разведчика лежали в глубоком снегу и внимательно следили за его работой. Разгоряченный и уставший, он подсел поближе к огню и притворился, что заснул. Среди доставшихся ему по наследству от милиционера вещей, кроме документов, нагана с запасной обоймой и финки с ракетницей, была краюха хлеба и небольшой кусок мороженого сала, на дне фляги плескалось немного спирта. Закрыв глаза, он представлял, как тонкий ломтик тает во рту, смешиваясь со вкусом домашнего ржаного хлеба.

Решились они только под утро, юркий немец в белом маскировочном костюме подкрался к нему со спины, держа штык-нож наготове. Неужели все-таки зарежут? Обидно. Поставленным приемом диверсант завалил его в снег и, крепко держа, приставил нож к горлу. Никита услышал хруст наста со всех сторон, и от сердца даже отлегло, решили-таки взять его в плен. Мастера своего дела, немцы крепко его связали, обыскали и теперь, разделив его хлеб и сало, запивали его же спиртом. Старший группы, небритый, с многодневной щетиной, подошел к нему в сопровождении долговязого, который выделялся среди остальных полным отсутствием растительности на лице и смуглой, нехарактерной для северян кожей, некрасивый большой рот дополнялся парой холодных, острых глаз стального цвета.

– Ваше имя и звание? – спросил с легким акцентом, характерным для южных славян, долговязый.

– У вас мои документы, – буркнул Никита и тут же получил удар тупым носком солдатского ботинка в живот.

– Советую вам отвечать, – предупредил переводчик.

– Младший сержант милиции Ищенко Николай Дмитриевич, – задыхаясь от боли, ответил Громов.

– Год рождения?

– 1920.

– Место?

– Город Ярославль.

– Что делаете в лесу?

– Греюсь, – на этот раз били его дольше, а потом отплевывающегося кровью и осколками зубов подняли и поставили перед старшим группы и переводчиком.

– Шутник? – спросил долговязый. Никита вяло мотнул головой.

– Что делаете в лесу?

– Парашютистов ищем.

– Много вас?

– Не знаю, у каждого свой участок.

– Когда должны вернуться в расположение?

– Через два дня.

– Что-то мало провизии для двух дней.

– Сколько было, вам спасибо.

Его снова били, чтобы сломать волю к сопротивлению и превратить в комок жалкого мяса, неспособного соображать и бороться. Перед его туманящимся взором появилась карта, немецкая карта, и он отрицательно замотал головой.

– Не понимаю, – прошамкал он разбитыми губами.

– Мы здесь. Это железная дорога. Покажи, где ваши дозоры, здесь и здесь.

Вот, значит, куда они идут, только что им в этой глуши надо?

– Нет там никого, глушь сплошная, гиблые места, – простонал Никита.

– Дорогу знаешь? Откуда?

– Летчика сбитого искали – не нашли. Один замерз насмерть. Лошадей двух потеряли.

– Проведешь быстро – будешь жить.

Никита молчал и смотрел мимо немцев в лес, где схоронил младшего сержанта Ищенко. Прости, Коля, что делаю из тебя предателя, хочу верить, что ты хороший парень и ни черта этим гадам не сказал бы, но так надо, очень надо, понимаешь.

– Да, только не бейте больше, – всхлипывая и трясясь, ответил Громов.

Ему вернули полушубок и шапку и, оставив руки связанными за спиной, погнали вперед. Проваливаясь в снег и с силой выдергивая из него ноги, Никита обернулся напоследок на опушке, успев заметить, что долговязый переводчик стоит у пепелища его костра, ощупывая обуглившиеся головешки с закрытыми глазами. Вот ты и выдал себя.

На ночь его тоже оставили связанным, нисколько не заботясь о том, что передавленные веревкой руки к утру будут обмороженными. Понятное дело, что никто не собирался оставлять его живым. До нужного диверсантам места оставалось еще половина дневного перехода. Оставив бесполезные попытки спасти медленно стынущие кисти обеих рук, Громов сосредоточился на наблюдении за долговязым. Тот больше ничем себя не выдавал и не выделялся среди своих товарищей. К пленному он не проявлял ни малейшего интереса.

Под утро холод совсем одолел Никиту, и он уже подумывал, что придется прибегнуть к последнему средству, когда старший всех поднял и построил. Громова подняли на ноги, пинками помогли согреться и вновь поставили воглаве отряда. Кистей рук у него больше не было, они промерзли до костей. Ему снова показали место на карте, и он подтвердил, что идти осталось недолго. Пленный вел немцев руслом небольшой реки, скованной льдом до дна. Если бы не камни, о которые приходилось постоянно спотыкаться, она могла показаться сносной дорогой в этой глуши. Лес непреодолимой стеной стоял справа и слева от них. На немецкой карте реки не было, без Никиты они бы пробирались через чащобу еще несколько дней.

К полудню отряд свернул в поредевший перелесок, взбирающийся на сопку, и начал утомительный на морозе подъем. К своему удивлению, Громов ощущал все десять пальцев на ногах, когда как рук он уже не чуял полокоть. Ещё через час они поднялись на голую, продуваемую со всех сторон вершину и остановились. Старший сверился с картойи достал запечатанный пакет. Он подозвал двух подчиненных, в их присутствии вскрыл его, несколько секунд немцы изучали содержимое, после чего старший, поправив обмундирование, подбежал к долговязому переводчику и вытянулся перед ним в строевой стойке. «Даже так», – злорадно подумал Никита. Казалось, все про него забыли и потеряли всякий интерес, он устало опустился на колени, а потом повалился на снег, жадно кусая его осколками зубов и хватая опухшими губами, стараясь утолить мучащую его жажду.

Рядом заскрипели шаги, и его рывком подняли на ноги.

– Иди вперед, – сказал долговязый, который теперь был командиром.

– Вы же обещали, – простонал Никита. Его грубо подтолкнули в сторону небольшого бугра, высящегося неподалеку. Он прошел несколько шагов и остановился. Сзади щелкнул затвор, но выстрела не последовало.

– Дальше, – потребовал переводчик.

Громов повернулся и пошел вперед, но снова остановился, потому что ощутил впереди невидимый магический барьер, чтобы не выдать себя, он развернулся и разыграл небольшую истерику:

– Ну, стреляйте, гады! Чего ждете, сволочи? Стреляйте!

Короткая очередь выбила фонтанчики снега перед ним.

– Иди дальше, – снова приказал командир. Никита, пятясь наискосок, в изумлении глядя на немцев, сделал несколько шагов к небольшому промежутку в преграде и внезапно весь вытянулся, плашмя рухнув на снег. Барьер окружал скрытую под снегом пирамиду, сложенную из неотесанных камней, и моментально убивал всё живое, что имело неосторожность его пересечь. Через равные промежутки в нем существовали проходы, в одном из которых теперь лежал притворившийся пленник. «Значит, он из низших», – подумал Громов. «Иначе бы он видел барьер, а он его не видит, поэтому будет посылать одного за другим своих подчиненных». Следующий парашютист рухнул на снег в десяти шагах слева от тела милиционера. Другой – в семи шагах справа. Третий отказался выполнять приказ и получил пулю в лоб от долговязого. Четвертый попробовал быстро пробежать опасное место, но смерть настигла его в нескольких шагах левее своего товарища. И только пятому повезло, он, вжав в плечи голову, прошел прямо посередине соседнего прохода.

– Halt! Zurück! – последовал резкий окрик, и счастливчик, ступая по собственным следам, благополучно вернулся к отряду. Долговязый подошел к смертельному барьеру и, ориентируясь по лежащим на снегу телам, встал всего в нескольких шагах. Он внимательно осмотрелся по сторонам, потом снял с головы зимнюю шапку и, размахнувшись, бросил ее сквозь невидимую преграду. Она пролетела как ни в чем не бывало и плюхнулась на снег. Переводчик присел на корточки и, зачерпнув двумя руками снег, начал растирать его по своей абсолютно гладкой, блестящей лысине.

Он махнул рукой, и оставшиеся в живых парашютисты один за другим по разведанной дороге перешли за барьер, последним, низко пригнув голову, прошел через незримый проход долговязый. Положив на снег оружие и снаряжение и вооружившись саперными лопатками, немцы начали откапывать пирамиду, стараясь держаться от нее не дальше нескольких шагов. В основании она была 3 на 3 метра и чуть больше двух в высоту, поэтому на работу много времени не потребовалось. Обнажив полосу неровной кладки по всему периметру, они начали внимательно ее обследовать в поисках прохода внутрь, но ничего не нашли. Никита тоже не видел хода, более того, он не видел ничего внутри пирамиды ни из Первого, ни из Второго миров, не говоря уже о Нижнем.

По команде переводчика диверсанты заложили взрывчатку в нескольких местах в щели кладки и, разматывая провода от детонаторов, ретировались через проход, обозначенный воткнутыми, как вехи в снег, ненужными уже саперными лопатками. Все залегли в ста метрах ниже по склону, и спустя секунду грянул мощный взрыв, высоко в небо взметнув осколки камня. В одной из граней образовался черный, уходящий внутрь пролом. Но пирамида по-прежнему оставалась непроницаемой для взора мага.

Осторожный переводчик снова отправил одного разведчика вперед, чтобы проверить, сохранился ли после взрыва проход, и только после того, как вся группа успешно прошла к пирамиде, низко пригнув голову, преодолел невидимое препятствие. Он внимательно осмотрел пролом и попытался осветить фонариком внутреннюю камеру пирамиды. Но там не было ничего, кроме пугающего абсолютного мрака. Лысый посмотрел на ближайшего диверсанта, и тот, вздрогнув, подошел к щели. Некоторое время он безразлично смотрел на нее, а потом просунул в нее несколько раз свою саперную лопатку и, убедившись, что с ней ничего не произошло, наклонился, чтобы пролезть головой вперед. Тело его конвульсивно вздрогнуло, и, упав на колени, завалилось назад. Часть головы оказалась ровно срезанной, обнажив брызжущие кровью остатки мозга и черепа. Экспериментатор-садист подхватил упавшее тело и вновь просунул его в пролом, после чего оттащил также ровно обрезанные останки назад, внимательно изучая получившийся срез. Одного из диверсантов скрутил приступ безудержной рвоты, другие, побледневшие от ужаса, молча взирали на происходящее.

Повинуясь приказам, парашютисты вновь осмотрели растрескавшуюся после взрыва пирамиду, избегая прикасаться к чернеющим щелям. Вместе с долговязым их теперь оставалось четверо. Приближался вечер, и лысый отправил всех за барьер разбивать лагерь, а сам стоял перед проломом в стене, задумчиво почесывая голый подбородок. Оставшись один, он попробовал провести с пирамидой несколько простых магических манипуляций, но ни в одной не преуспел, объект казался полностью невосприимчивым к магии.

Три уцелевших немца не стали выполнять приказ, а быстро разобрав припасы, не поднимая лишнего шума, как учили, и постоянно оглядываясь, дали деру. Занятый загадкой пирамиды маг не сразу заметил пропажу, и тем более не увидел, как у него за спиной беззвучно встал мертвый Громов и одним махом смел вешки, отмечающие безопасный проход. Долговязый перекатился по снегу и выстрелил в Никиту, пуля без помех прошла через бесплотное тело, не причинив ему ни малейшего вреда. Милиционер, растирая замерзшие руки, прохаживался вдоль невидимого барьера, снисходительно поглядывая на пленника ловушки. Тот наконец понял, кто перед ним, и опустил оружие.

– Ваше имя, ранг и фракция, – начал свой допрос мертвец.

– Нику Войня, низший, нейтральный, – спокойно ответил долговязый, он внимательно разглядывал местность вокруг, словно пытаясь вспомнить местоположение прохода. Снег со следами Никита специально разметал широко во все стороны, чтобы запутать следопыта.

– Год рождения? – подражая тону переводчика, продолжал Громов.

– 1602. А вам-то зачем эта комедия, зрителей-то уже нет? – усмехнувшись, спросил Войня. Громов с удовольствием послал импульс боли через барьер в его печень, вернув отложившийся в памяти жестокий удар.

– Место?

– Вишеград.

– Что делаете на этой сопке?

– Выполняю заказ, – Войня кивнул на пирамиду: – помнению авторитетных экспертов из Аненербе, здесь находится вход в Туонелу. Юрьё фон Грёнхаген в 1937 собрал информацию об этом месте, но не смог его найти. Похоже, что он не ошибся.

– Вы работаете на нацистов?

– Нет, к тому же я цыган.

– Тогда на кого?

– Выбора у меня особо нет. Если скажу, отпустите?

– Не советую торговаться, я могу просто уйти, прихватив трех ваших помощников, которых вы усиленно гоните обратно, и оставить вас здесь упражняться в контроле над белками и зайцами.

– Альбрун.

Никита похолодел от звука этого имени, не было ни одного мага, который бы не знал могущественного главу Домена Драконьей Стражи, и похоже, что Нику Войня не лгал.

– Каково ваше задание?

– Проверить информацию об артефакте, при возможности осмотреть и изучить, если удастся, то проникнуть внутрь.

– Похоже, что тут вам не повезло. Это печать Мастера. Артефакт надежно скрыт и от магов, и от людей.

– Вы уверены?

– Суньте туда башку и проверьте сами, – предложил Громов.

– Ну тогда понятно, почему заказчик потерял ко мне интерес, – Войня грустно улыбнулся.

– Ступайте прямо на меня и пригните голову, проход и правда низковат для вас.

Нику Войня, немного поколебавшись, двинулся в указанном направлении, низко опустив голову. В шаге от Громова он стремительно распрямился, одновременно нанося молниеносный удар клинком, спрятанным в рукаве.

– Следовало бы все же оставить вас внутри, Войня. Клинок рунический? – недовольно спросил бесплотный Никита.

– Я должен был хотя бы попробовать. У заказчика были четкие инструкции – свидетелей не оставлять. Если вас не затруднит, не могли бы вы засвидетельствовать, что я покушался на вашу жизнь, но потерпел неудачу. Для меня это вопрос чести.

– Ну, похоже, со свидетелями вам тоже не повезло, те трое все же сбежали.

– О, не беспокойтесь о них, я отравил их еще накануне вечером, они не доживут до следующего рассвета. Странно, что я не проделал этого с вами, хотя у вас было такое тяжелое обморожение.

-–

В дверь постучали, и Никита, немного помедлив, открыл. На пороге стояла официантка с дежурной улыбкой на лице. Она быстро прибрала со стола и покосилась на недопитые бокалы. Громов, ничего не говоря, протянул ей щедрые чаевые, избавив тем самым от беспокойства за судьбу оставшейся посуды. Громыхая своей тележкой, девушка скрылась за громко щелкнувшей замком дверью купе.

– Рассказчик из меня, прямо скажем, никудышный, Андрей Михайлович. Лекции читать не умею и не люблю. Коли вы уже приняли решение и твердо намерены встать на гибельный путь, от которого мне хотелось вас уберечь, то, думаю, моя миссия на этом завершена. В скором времени мы с вами расстанемся, я намерен передать вас на попечение одному моему хорошему знакомому, который на протяжении многих лет занимается поиском и изучением одаренных магией людей, и он уже наверняка сможет удовлетворить ваше непомерное любопытство, и с ним-то вы точно будете в безопасности, по крайней мере пока не попадете в Убежище. Никита беззлобно дразнил кота, и тот, понимая, что с ним играют, нехотя отбивался лапами, не выпуская когтей.

– Он живет в Сочи, поэтому мы туда едем?

– Нет, что вы, в Сочи и без него полно магов всех направлений и толков, впрочем, как и в любом другом курортном городе. Но нам лучше с ними не встречаться. Хотя поблизости нет ни одной цитадели, наверняка там есть шпионы и соглядатаи темных, многие из которых хорошо меня знают. По этой же причине я не могу сам сопровождать вас до Убежища. Вас они пока еще не знают, но меня учуют задолго до того, как мы приблизимся к любой из цитаделей.

– Цитадели, Убежище – что это? – заинтересовался Андрей.

– Тайные поселения магов и посвященных людей. Обычному смертному их не найти и уж точно без посторонней помощи туда не попасть. Но чтобы вам было более понятно, то уместно сравнение с метро. Каждая цитадель выступает в роде некой станции в своем регионе, и пройдя через нее, можно спустя некоторое время выйти из другой цитадели на противоположной стороне земного шара. Ну а Убежище все их связывает, вроде как станция пересадки. Кстати, денег за проезд, в отличие от метро, никто не берет.

– А почему мне обязательно надо попасть в Убежище?

– Чтобы пройти обряд посвящения и получить защиту Кодекса, это единственный способ оградить себя от посягательства большинства магов. Изгои, разумеется, не в счет, им закон не писан.

– Кодекс?

– Нечто вроде конституции у магов, а обряд посвящения – ничто иное, как принятие гражданства. После обряда вы получите некоторое подобие паспорта с правами и обязанностями в нагрузку. Но есть маленькая загвоздка – обряд проходят не все.

– И что тогда?

– Еще одна попытка, и в случае неудачи – вечное заточение в одной из цитаделей. Благодаря такому подходу маги столетиями дурачат людей, скрывая свое существование и организации.

– Пытаетесь меня отговорить?

– Нет, Андрей Михайлович, это чистая правда. И прежде чем вы переступите порог одной из цитаделей, вас об этом официально уведомят, потому что пути назад не будет. Сбежать из цитадели нельзя, ну или почти нельзя, во всяком случае без посторонней помощи. Но вам беспокоиться нечего, даже мне, неспециалисту, видно, что вы прекрасно контролируете свои способности.

– Ну, я в этом не уверен. Буквально вчера очередной мой эксперимент привел к неожиданному побочному эффекту. Я не помню, что было со мной несколько часов, – решил поведать о загадочном происшествии Золотарев.

– Вы о случае с троллейбусом? О, не переживайте, вы не потеряли ни секунды своего времени.

– То есть как? Я хорошо помню, что было утром, а потом внезапно прихожу в себя поздно ночью посреди улицы…

– Поверьте, амнезия тут ни при чем. Обыкновенное время. Я забросил вас в будущее, чтобы спрятать от охотников за головами. Видите ли, мой особый дар – видеть будущее и прошлое гораздо дальше, чем это доступно большинству магов. Поскольку сбежать традиционным для высших магов способом, через искусственный портал, вы в силу отсутствия необходимых навыков не могли, пришлось поступить примитивным, но действенным способом.

– Путешествие во времени, по-вашему, это примитивно? – поразился Андрей.

– У вас же не вызывает удивления факт нашего путешествия на поезде? Почему, по-вашему, нельзя путешествовать по времени?

– Кажется, я понимаю, – Золотарев порывисто встал и покачнулся, потеряв равновесие. – Вы установили квантовую запутанность по времени между одной и той же областью пространства, а потом использовали вентиль СNOT, так?

– Не знаю, по мне так, просто скачок.

– Так же можно и в прошлое?

– Не советую, ничего хорошего в итоге из этого не получится, поверьте моему опыту, а последствия могут быть самыми катастрофическими. Будущее – это чистый лист, на котором вы можете писать, как вам заблагорассудится, это естественно. А вот прошлое – это лист уже написанный, а вписывать между строк весьма непросто, да и не позволят вам авторы. Поэтому в прошлое безопасно только заглядывать, чтобы знать, как оно было на самом деле, наверное, сокровенная мечта любого историка или сыщика, не находите?

– Пожалуй, – согласился Андрей и спросил: – Трудно всё это освоить?

– Зависит от обучения и способностей развивать свои магические таланты, а еще от того, выживете вы первые годы своей магической карьеры или нет. Конкуренция между магами подчас очень жестокая.

– А вам, Никита Гаврилович, сколько лет, если не секрет?

– По меркам мира магов я зеленый юнец, всего каких-то пара веков. Я родился в 1785 году от Рождества Христова.

– Невероятно!

– Но факт, – закончил Громов.

– Получается, что маги бессмертны? И вы скрываете это от остального человечества? Боитесь перенаселения?

– Во-первых, маги не бессмертны, поддержание долгой жизни требует от них определенных усилий, знаний и нередко ресурсов, которые, как вы понимаете, ограничены. Во-вторых, далеко не все люди способны к магии, и способы продления жизни магов им не доступны. В-третьих, существует немало способов подчинить мага воле обыкновенного человека и использовать его способности в своих интересах, в том числе для увеличения срока жизни. Полагаю, уже этих трех причин достаточно, чтобы не кричать о бессмертии и магии на каждом углу.

– А вы случайно Мерлина не знаете?

– Андрей Михайлович, вы же образованный человек, ученый, а в сказки верите, – пристыдил его Громов.

– Ну мало ли, я теперь уже даже не знаю, где вымысел, а где реальность, – оправдывался Золотарев.

– По понятным причинам большинство магов избегает публичности. Известному человеку много сложнее скрыть свою истинную природу, и приходится прибегать к театральным постановкам на подобии громких политических убийств или трагической катастрофы. Тогда как если вы ведете замкнутый образ жизни, редко общаетесь с соседями, проделываете нехитрые трюки с документами, то вполне возможно прожить 50-70 лет на одном и том же месте. Но потом переезд неизбежен. В современном перенаселенном цифровом мире прятаться становится все сложнее.

– А можно еще вопрос? Кот вам кто?

– Хммм. Трудный вопрос. Если честно, я и сам до конца не уверен. Чтобы это объяснить, для начала вас не мешало бы познакомить с теорией магии, но пусть это лучше сделают настоящие наставники из Башни Мудрости. По сути он, конечно, фамильяр, и у меня он не единственный, просто этот самый удобный, но в то же время это одно из моих воплощений, или одна из моих проекций в нашем мире. Фамильяры дают редкую возможность быть одновременно в нескольких местах сразу, – кот, настороженно поводя ушами, дремал на коленях у Громова.

– То есть получается, что все эти дни вы были рядом со мной? – спросил Золотарев и тут же смутился.

– Не я сам, а мой фамильяр. Я же говорил, что это сложно объяснить.

– Но вы всё видели?

– Он видел, – указал двумя пальцами на кота Никита, и тот сразу недовольно задергал хвостом.

– И часто вам так приходится вмешиваться в частную жизнь других людей? – Андрей пристально посмотрел на своего собеседника, но тот ответил, не отводя своих серых глаз:

– За девицами в бане не подглядывал ни разу, если вы об этом, воспитание не то. Да и поиском возможных магов я не занимаюсь, потому что любой вид охоты на людей мне противен. Можно сказать, Андрей Михайлович, что вы у меня первенец.

– А эти, темные, нас еще преследуют?

– Насколько я успел изучить Ребекку Карон, она так просто не отступит, тем более что работает она по заданию своей фракции.

– Так вы что, знаете ее лично?

– В этом нет ничего удивительного. Я нейтрал, и мне приходится работать и с теми, и с другими. Кстати, двое ее наемников тоже нейтралы, и оба мне знакомы.

– Просто дружественный междусобойчик какой-то, – кисло улыбнулся Золотарев.

-–

Никакого предварительного плана в отношении людей Ребекка, как правило, не строила, полагаясь на свою способность подчинять их своей воле. Поэтому, когда с первого слова в ее разговоре с подругой Золотарева стало ясно, что та принадлежит к редкой категории обычных смертных, которые почти неподвержены внушению в силу своей необыкновенной прочной связи с реальным миром, ведьме пришлось импровизировать на ходу.

– Здравствуйте! Меня зовут Ребекка Карон, специальный корреспондент Русской службы BBC. Могу я услышать Людмилу Князеву? – для убедительности охотница за головами добавила в свою речь иностранный акцент. На том конце сложного и запутанного канала связи, который соединил ее с жертвой, царило гробовое молчание.

– Да, это я. А кто Вам дал этот номер? – необыкновенно упругое сознание девушки с легкостью вытолкнуло Ребекку как инородное тело, не поддавшись даже самую малость.

– Я говорила сегодня с коллегой Андрея по работе, с Сергеем. Он посоветовал обратиться к Вам и дал этот номер, – не придумав ничего более лучшего, охотница за головами прибегла к безотказной полуправде.

– С Кругловым?

– Нет, с другим Сергеем, с Борисовым, – ведьма мысленно похвалила себя за то, что успела в короткий момент пребывания в сознании знакомого Золотарева выяснить его фамилию и несколько других личных фактов, полезных для поддержания разговора. Недоверчивость собеседницы сулила сложные переговоры.

– Маленький, лысый такой? – не унималась Князева.

– Людмила, я понимаю ваше недоверие, но давайте избавим друг друга от детских проверок. Нам необходимо как можно скорее встретиться. Это касается Андрея Золотарева. Я сейчас нахожусь в аэропорту, у меня забронирован конференц-зал на втором этаже, мы могли бы переговорить там. Полагаю, мы можем оказаться полезными друг другу.

– Хорошо, я приеду через час. Вас устроит? – охотно согласилась собеседница.

– Да, безусловно. Я буду ждать, – подтвердила Ребекка Карон и завершила разговор. «Похоже, что все же придется доставать Нику Войня из багажа», – лицо девушки приняло брезгливое выражение.

Цыган неслышно вошел в салон и почтительно снял свою шляпу.

– Условия и оплата прежние. Приступать надо немедленно. Найди себе место возле конференц-зала в здании аэропорта, убедись, что поблизости нет лишних свидетелей, разгони или удави, если понадобится. Примерно через час прибудет подружка нашего беглеца, возьми ее след и найди логово. Наверняка там будут следы этого Золотарева. Девчонку возьмем собой. Может еще понадобится.

– Как багаж? – вежливо поинтересовался наемник.

– Только в крайнем случае. Лучше бы ей согласиться добровольно.

– Может? – Нику Войня продемонстрировал одну из своих разноцветных склянок.

– Не выйдет. Старшая кровь.

– Редкий товар. Можно получить хорошую цену. Этот городишко преподносит сюрприз за сюрпризом. Возможно, я поживу здесь какое-то время после работы, – вкрадчиво сообщил цыган.

– Лучше смотри в оба. Хаос, который устроили Громов и его подопечный, приходит в порядок. Скоро тут отбоя не будет от любопытствующих всех мастей. Нам нужно поскорее заканчивать свои дели и убираться отсюда.

– Может, стоит вернуть Мацея? – осторожно предложил Нику Войня.

– Нет, ему я не доверяю. Между ним и Громовым есть какая-то связь. Рисковать не будем. Действуем вдвоем, ты и я. Кстати, не хочешь рассказать, что у тебя с нашим сиятельным графом было?

– Скажем так, что по его вине я впал в большую немилость у самого Альбруна.

– Да, Ники чертовски хорошо умеет портить жизнь, – мечтательно протянула Ребекка: – Но не в этот раз.

-–

Телефонный звонок застал Людку в дороге. Она возвращалась в свой отдел, чтобы оформить служебную командировку в Сочи. Ее начальник, который в последнее время еще претендовал и на должность мужа по совместительству, на деле оказался банальным ревнивцем и вместо того, чтобы просто, без лишних вопросов, подмахнуть пару документов, решил учинить ей форменный допрос. И флегматичная по жизни Князева, к удивлению для себя, пришла в ярость. Коротко бросив по телефону: «Жди, сейчас буду», она вдавила до пола педаль газа с твердым намерением закатить первую в своей жизни настоящую бурную сцену.

Номер был неизвестен, поэтому сыщик не взяла трубку сразу, выжидая на случай, если кто-то просто ошибся. После второго звонка Людка нажала кнопку приема вызова и отключила микрофон. Это был ее личный номер, который она давала только родственникам и близким знакомым.

Выслушав незнакомый голос с явным иностранным акцентом, Князева сбросила скорость и включилась в разговор.

«Так, так, так. Вот и иностранка нарисовалась. Если это розыгрыш, то реально крутой. В любом случае на встречу надо ехать. Растерзание Ромео придется отложить», – думала Людка, перекладывая наручники из бардачка в карман своего спортивного костюма. Поскольку здание, где располагался уголовный розыск, было ей по пути, а времени еще хватало, то она решила все же покончить с командировочной бюрократией.

Князева вихрем ворвалась в помещение дежурного по управлению, бесцеремонно отодвинула от стола обескураженную тушу дежурного майора, застрявшую в кресле на колесиках, прямо с креслом, сама достала из нужной папки бланк командировочного удостоверения и направилась в кабинет Ромео. Войдя без стука, она без приглашения села на стул напротив офисного стола и положила документ перед сидящим в кресле красавцем в форме подполковника полиции. Затем решительным жестом извлекла из настольного прибора ручку и положила поверх листика бумаги. Почти не мигая она смотрела в глаза своему начальнику. Немая сцена становилась все более напряженной. Мужчина сдался первым. Он попробовал растопить образовавшуюся между ними стену какой-то глупой улыбкой, от чего стал еще более противен Князевой. Потом быстро взял ручку и подписал бланк в нужных местах.

– Позвони, как устроишься. Местных ребят я предупрежу, помогут. Денег хватит?

Князева молча взяла документ и уже у порога совершенно спокойным голосом произнесла:

– Вернусь, поговорим.

Несмотря на то, что фраза не сулила ничего хорошего, начальник почему-то облегченно вздохнул.

Всю дорогу до аэропорта Людка Князева размышляла над тем, почему судьба Золотарева ей не безразлична. Никаких формальных оснований вести его поиски у нее не было. Прямых улик, указывающих на причастность Андрея к пожарам, не было никаких, как и не было четких свидетельств того, что его похитили. И в то же время ее интуиция подсказывала, что непутевый и вечно рассеянный Золотарев влип в какую-то нехорошую историю. С самого начала их взаимоотношений она взяла над ним шефство, а он без каких-либо колебаний или сомнений принял его и подчинился. Андрей никогда ей не перечил, ни о чем не просил и всегда был благодарен за любую малость проявленной о нем заботы. Князева знала, что Золотарев рано потерял обоих родителей, воспитывался в приемной семье, пробивался в жизни сам, без чьей-либо помощи и поддержки. Он так не походил на ее привычное окружение сытых и потому бесящихся с жиру отпрысков благополучных семей местной элиты, к которой с гордостью относили себя ее родители, что совершенно бессознательно стал ее формой протеста против навязанного и ненавистного ей праздного образа жизни. Сначала они просто дружили и встречались, потом она пустила его в свою постель исключительно по своей прихоти, и в какой-то момент это стало привычкой. Кто для нее Золотарев, Людка задумалась, только когда получила предложение от Ромео. Выходило как-то нескладно, вроде она переезжает и выгоняет домашнее животное на улицу. А тут еще вся эта история с пожарами и исчезновением Андрея, вообще выходило, что он почувствовал себя лишним и решил избавить ее от забот. Да, наверное, он так мог. Его надо найти уже только потому, что нужно расстаться друзьями. Даже если Ромео будет лезть на стенку от ревности.

В аэропорту Князева беспрепятственно, по своему удостоверению, прошла в VIP-зону и, справившись по информационному табло, отыскала единственный в здании конференц-зал. Небольшой холл перед ним был пуст, поэтому единственный человек, который в нем находился, сразу бросился ей в глаза, хотя казалось, что он пристроился весьма неприметно, почти скрытый тенью небольшого дерева в ящике с грунтом и выключенным освещением. Это был долговязый тип в плаще и шляпе, который спустился в подземный переход на площади перед городской библиотекой сразу вслед за Золотаревым.

Холодный лед наполнил ее жилы, время замедлилось до предела, мысли стали спокойными и ясными, так с ней всегда бывало перед схваткой, будь то на ринге спортивного зала или в темноте подъезда, пропахшего человеческой и кошачьей мочой. Людка хлопнула по переключателям у входа в холл и направилась к подозрительному человеку. Тот ловко продолжал прятать свое лицо за раскрытым журналом.

– Полиция, старший лейтенант Князева. Предъявите Ваши документы.

– Îmi pare rău. Nu înțeleg, – ответил на непонятном языке долговязый и, поняв, что прятаться бессмысленно, показал наконец свое невзрачное, невыразительное лицо, черты которого, казалось, все время ускользали от наблюдателя, не давая никакой возможности составить о нем какое-то представление. С Людкой это было впервые, что она никак не могла ухватить характерные особенности, чтобы запомнить и составить четкое словесное описание.

– Do you speak English? – обратилась к неизвестному Князева, продолжая демонстрировать свое удостоверение.

– Yes. I speak, but badly, – извиняющимся тоном коверкая слова, ответил подозрительный тип, поднимаясь из кресла. Он оказался на голову выше Людки.

– Police, Senior Lieutenant Knyazeva. Show your documents, – повторила Князева на английском.

– Yes. Here you go. Is something wrong, officer? – сразу засуетился долговязый и торопливо извлёк паспорт из внутреннего кармана плаща. В румынском паспорте значилось имя Нику Войня.

– When did you arrive and for what purpose are you in the Russian Federation? – внимательно рассматривая документ, поинтересовалась Людка. Нику Войня был в явном замешательстве, его рот открылся, но, как и бывает с людьми, плохо владеющими языком, сразу закрылся, обнаружив, что не знает нужных слов.

– Это мой оператор. Мы пресса. У нас есть аккредитация для работы в России. Я так полагаю, вы Людмила? Мне тоже надо показать документы? – раздался мелодичный женский голос откуда-то справа. Не теряя долговязого из виду, Князева скосила взгляд вбок и посмотрела на новое действующее лицо.

– Да, и ваши, пожалуйста, – Людка вернула документы долговязому и, описав дугу, чтобы не оставлять того за спиной, подошла к Ребекке. Густой макияж и грим не смогли обмануть наметанный взгляд оперативницы, которая сразу отметила, что пригласившая ее на встречу женщина зачем-то стремится казаться старше своих лет. От силы ей было восемнадцать, не больше.

– Ребекка Карон, – уточнила Князева, сверля взглядом девушку напротив. Они были примерно одного роста, но иностранка была более стройной, юной и хрупкой.

– Да, вот наши аккредитации. Мы из Русской службы BBC. Снимаем документальный фильм о черных хедхантерах. Может быть, пройдем в зал, там нам будет удобнее? – со всем радушием, на которое была способна ведьма, пригласила свою гостью пройти внутрь ярко освещенного помещения.

– Не ожидала, что Вы окажетесь полицейским, – призналась журналистка, располагаясь в удобном офисном кресле, жестом указывая гостье присоединиться к ней на соседнем. Князева демонстративно обошла небольшой стол для совещаний и устроилась напротив, сохраняя дверь, за которой остался оператор, в поле своего зрения.

– Вы хотели мне что-то сообщить о гражданине Золотареве, – сразу взяла инициативу в свои руки Людка. – Для начала расскажите, откуда Вы его знаете?

– О, это долгая история, но сейчас для этого мало времени. Здесь плохой сервис. Увы, могу предложить только минеральную воду, – рука, щедро украшенная кольцами с крупными драгоценными камнями, указала на батарею из пластиковых бутылок и стаканов в центре стола. – Вы верно знаете, что Андрей пропал. И пропал при подозрительных обстоятельствах. У него сгорел дом. У него сгорел офис. Я имею информацию о человеке, который причастен к исчезновению вашего молодого человека, – Ребекка придала себе взволнованный вид.

– А с чего Вы взяли, что гражданин Золотарев пропал? И почему Вы назвали его моим молодым человеком?

– Но Сергей сказал, – недоуменно развела руками ведьма и озадаченно посмотрела на гостью.

– Так откуда Вы знаете гражданина Золотарева? – в голосе Людки появились стальные нотки.

– Ну хорошо, я отвечу. Но знайте, что каждую минуту Андрея увозят все дальше и дальше.

– В самом деле? А Вам откуда это известно? – Князева невозмутимо откинулась на спинку кресла, смерив журналистку неприветливым взглядом.

– Я знаю человека, который приехал в Россию специально за Андреем.

– Вот так специально за гражданином Золотаревым и приехал?

– Да, он имеет намерение его увезти. Причем тайно. – сокрушенный жест у Ребекки вышел излишне картинным и потому фальшивым.

– Все же, откуда Вы знаете гражданина Золотарева и как Вам стало известно о том, что некто пытается его увезти, ну и новый вопрос: кто намерен увезти гражданина Золотарева?

– Я знаю этого человека под именем Ники Громов, как он называет себя сейчас в России, мне неизвестно. Он обманом вывозит одаренных молодых людей по всему миру и вовлекает их в незаконную научную деятельность. Я как раз сейчас снимаю фильм про таких черных хедхантеров. Вы сможете посмотреть его на BBC. Я встретила его здесь, в этом городе, случайно, в субботу. Он разговаривал с молодым человеком. Тогда я не знала, что это Андрей. Но я узнала Ники. Мы с моим оператором проследили за ними. Так мы узнали, как зовут Андрея. Я хотела его предупредить, я искала с ним встречу вчера, в воскресенье, но я опоздала. А потом в парикмахерской, утром, начали рассказывать про все эти пожары. И я поняла, что Ники увез Андрея. Ники устроил пожары, чтобы уничтожить следы.

– А как Вы нашли Сергея? – совершенно безразлично, без всякого видимого интереса спросила Князева. Ребекка поняла, что ошиблась. Ошиблась с самого начала, когда решила, что сможет провести человека, которого не контролирует.

– Ну хватит, так или иначе ты мне поможешь, – уже без всякого акцента сказала ведьма и резко поднялась из кресла. Тело Князевой скользнуло по столу и обеими ногами врезалось в живот журналистки, отбросив ее к стене. Ведьма с рычанием прыжком поднялась на ноги и резкими движениями сбросила с ног туфли на шпильках, одновременно принимая боевую стойку. Людка соскочила со стола на пол и пружинисто покачиваясь на полусогнутых ногах двинулась по кругу, внимательно изучая своего врага. Ребекка рванула края своей узкой юбки, давая больше свободы бедрам, и тотчас обрушила на опасную гостью серию быстрых ударов руками и ногами. Князева хоть и была чемпионкой России по прикладному рукопашному бою среди сотрудников внутренних дел и к тому же еще и инструктором, справлялась с ними с большим трудом. С искусством опытного бойца она уклонялась от ударов или гасила их поставленными приемами, экономя свои силы и стараясь измотать противника. В какой-то момент, уловив ритм Ребекки, Людка поднырнула под очередной удар и мощным броском отправила ведьму в воздух, а потом, не отпуская захвата, приземлила на крышку стола для совещаний. От удара стол разломился надвое. В следующий миг журналистка, какбудто не почувствовав жесткого падения, перехватила руки оперативницы, одновременно нанося удар ногой в живот, в свою очередь отправила ту в полет. Людка сгруппировалась в воздухе, крутанула сальто и чуть не врезалась в кулер с питьевой водой, после чего полупустая бутыль полетела в поднимающуюся на ноги Ребекку. Ведьма пропустила летящий снаряд мимо себя, позволив тому сокрушить висящий на стене напротив телевизор, и снова ринулась в бой.

Ощущая на себе необычно сильные для хрупкой комплекции разъяренной девушки удары, Князева сменила тактику, переведя схватку в силовую борьбу. Последовала связанная серия бросков, подсечек и попыток провести болевые приемы. Но Карон ужом выскальзывала из всех захватов, пытаясь в свою очередь скрутить Людку. В какой-то момент ей это почти удалось, и тут инструктору по рукопашному бою подвернулся под руку обломок ножки стола, который она немедленно раскрошила в щепы о голову торжествующей ведьмы. Секундного замешательства хватило, чтобы изогнувшаяся крючком Князева дотянулась коленом до лица Ребекки, и та, заливаясь кровью из разбитых рта и носа, кубарем откатилась назад.

Не давая опомниться оглушенной сопернице, Людка безжалостно наносила удары руками и ногами, целенаправленно загоняя ту в угол. Ребекка резко наклонилась вперед и точно угодила пяткой из-за спины в лицо оперативнице. Князева почувствовала, что поплыла от пропущенного удара, но, собрав волю в кулак, мощной подсечкой сшибла Карон на пол, возвращаясь в боевую стойку. Двумя руками подхватила оказавшееся рядом офисное кресло и встретила им вскочившую прыжком навстречу журналистку. Сломанные колесики и сорванные болты, как шрапнель, разлетелись в стороны.

Ведьма спихнула с себя обломки кресла и села, опершись на руки. На разбитом и окровавленном лице у нее появилась довольная улыбка:

– Стоп! Сдаюсь! Хватит!

– На вот, надень. Застегни за спиной, – обсасывая разбитые в кровь костяшки пальцев на правой руке, Людка другой рукой достала из кармана наручники и бросила их Ребекке. Журналистка послушно, со знанием дела застегнула металлические браслеты на своих запястьях и, наклонившись вперед, продемонстрировала оперативнице.

Князева достала из сумки пистолет, сняла с предохранителя и подошла к двери. Немного помедлив, женщина толкнула дверь ногой и быстро выскочила в холл. Ствол пистолета описал полный круг, проверил все углы и укромные места. Нику Войня нигде не было видно. «Ушел. Услышал драку и сбежал. Слишком долго я с этой девахой возилась. Ладно, что есть, то есть», – недовольно подумала оперативница и вернулась в конференц-зал.

– Где твой хлыщ? Сбежал? – кивнула в сторону двери Людка и пошла к куче перевернутой мебели, убирая на ходу пистолет в сумку. За несколько минут ураганной схватки девушки практически полностью уничтожили всю мебель и технику в помещении. Не пострадал только проектор, закрепленный на потолке. Выбрав два целых стула со спинками, она поставила их друг против друга, а потом вернулась к все еще сидящей на полу Карон. Грубо схватив побежденную за предплечье, Людка подтащила ее к стулу и бросила не сопротивляющееся тело на сиденье, проверила и затянула наручники, после чего медленно опустилась на приготовленное для себя место. Гардероб Князевой практически не пострадал, если не считать нескольких бурых пятен, а вот деловой костюм ведьмы превратился в лохмотья, волосы торчали клочьями в разные стороны и местами были вырваны с корнем, под носом и в уголках губ запеклась кровь. У Людки образовался кровоподтек на скуле.

– Поехал искать следы Андрея, да и боец из него неважный. Он по другой части специалист, – Ребекка говорила теперь без акцента.

– Это по какой же? – Князева рассматривала пленницу, прикидывая, что с ней делать дальше.

– Слежка, наблюдение, проникновение, – пояснила Карон и снова улыбнулась: – Классно помахались! Надо будет как-нибудь повторить! Круто дерешься.

– Да ты тоже не в балетной школе, похоже, училась, детка. Спецназ, разведка? – не надеясь получить ответ, полюбопытствовала Людка.

– Ни то ни другое. Просто люблю подраться.

– Ну ладно, с этим пусть следаки разбираются. Повторить у тебя не скоро получится. А мне ответы на мои вопросы нужны, – с этими словами Князева придвинулась ближе к ведьме и внимательно посмотрела ей в глаза.

– Я всё как есть сказала. Добавить больше нечего. Только ты ошиблась, подруга, я не враг тебе и Андрею, – неожиданно перешла на «ты» Карон.

– А я вот думаю, что всё как раз наоборот получается. Последним, кого видели с Золотаревым, был Нику Войня, он спустился вслед за ним в подземный переход. Из перехода никто из них не вышел. Кстати, тот другой, седой, тоже был там. Как его бишь там звать? Где он сейчас?

– Мацей Гжеляк? Уволился. Людмила, ты умная женщина, подумай сама. Если бы, предположим, мы захватили и удерживали силой Андрея, стала бы я искать с тобой встречи и рассказывать про него и Ники Громова? Для чего? У меня свой самолет тут, в двух шагах. Мы бы просто улетели, – Ребекка облизнула разбитые губы и поморщилась.

– Продолжай, – Людка следила за выражением лица ведьмы.

– На самом деле это даже здорово, что ты из полиции. Значит, мы сможем вместе прижать этого Громова и вернуть Андрея.

– Мы? – удивилась Князева и отвлеклась от своих мыслей.

– Ники, к сожалению, хорошо меня знает. Я не смогу подобраться ни к нему, ни к Андрею. И моих людей он тоже знает. Я же говорила, что мы уже пробовали ему помешать, но неудачно. Он нас перехитрил. А вот у тебя есть шанс. Ты сможешь с нашей помощью добраться до Андрея, предупредить и помочь ему сбежать от Ники. И, кстати, в переходе Андрея не было. Это Ники воспользовался маскировочным устройством и обманул нас.

– Что за чушь. Какое маскировочное устройство? – недовольно фыркнула Людка.

– У меня есть такое же, синий перстень на моей левой руке. Поверни камень и увидишь.

Князева встала и обошла свою пленницу. Внимательно рассмотрела перстень на ее левой руке, гадая, к чему может привести предлагаемый опыт, немного поколебалась и тронула большой синий камень. Убедившись, что ничего с ней не случилось, она уже смелее повернула камень. Ребекка Карон исчезла. Вместе с ней пропала рука и все тело оперативницы. Людка попробовала поднести невидимую руку к глазам и зажмурилась, ощутив ее на своем невидимом лице.

– Ну что, теперь ты мне веришь? – раздался знакомый голос. Князева быстро повернула камень обратно и вновь увидела перед собой журналистку и себя в прежнем виде.

– Что за нах…

– Технологии.

– Никогда не слышала о таких.

– Это частные технологии. Их разработку и производство финансирует венчурный фонд, с которым я сотрудничаю. А не слышала ты про них, потому что мы не продаем их никому: ни государствам, ни военным, ни разведкам, ни преступникам, ни террористам.

– Так вот вам зачем Золотарев нужен. Его изобретения. Ладно, пусть пока эти бирюльки побудут у меня, – с этими словами Людка, не церемонясь, начала снимать драгоценности со своей пленницы, перекладывая их в поясную сумку. Второй раз за день ведьма лишалась всех своих сокровищ. Кольцо с синим камнем Князева решила надеть сама, оно удивительно впору пришлось на безымянный палец.

– В отличие от Ники мы предлагаем честную сделку с достойными условиями. И от нашего предложения можно отказаться. Чего нельзя сказать о Ники. Это очень опасный человек. Мы должны его остановить, пока не поздно.

– Допустим, я вам верю. Как вы планируете искать Золотарева и этого Ники?

– Сначала мы надеялись с твоей помощью получить образцы ДНК Андрея. Грязная одежда, зубная щетка, волосы – любой предмет, которым он мог пользоваться. У нас есть поисковое оборудование, которое может проводить экспресс-тесты ДНК. Это позволило бы напасть на след. Но с твоими возможностями, может, удастся найти его быстрее. Может, ты уже знаешь, куда его везет Ники?

– Допустим.

– Тогда я могу предоставить в твое распоряжение мой самолет. Он летает быстрее пассажирских лайнеров, и мы можем попробовать их догнать. От этого будет больше пользы, чем отдать меня ФСБ или полиции. К тому же с прессой охотно говорят люди, которые не станут вести беседы с полицией. Плюс я располагаю значительными финансовыми средствами, если информаторам потребуется платить.

– Но я все равно тебе не верю, – предупредила Людка.

– О, это необязательно. Мне важно, чтобы Андрей не достался Ники. Здесь наши интересы совпадают. Когда мы вернем Андрея, я передам ему наше предложение в твоем присутствии, а дальше пусть он сам решает. Ну или вы вместе решите. Я не буду настаивать. Так что у тебя будет все под контролем.

– Только ни этот Войня, ни, как его, Гжеляк с нами не полетят, – категорично заявила Князева.

– Согласна. Можем улететь прямо сейчас. И сними, пожалуйста, уже эти наручники. Я никуда бежать не собираюсь.

– Ага, разбежалась. Топай давай, – с этими словами Князева подняла со стула босую Ребекку и подтолкнула к двери.

– Что, прямо так и пойдем? Может, хоть внешний вид приведем в порядок? Можно хотя бы туфли надеть?

– Топай, топай. Не на конкурс красоты собрались. Шагай, говорю!

-–

Маленький захолустный аэропорт встретил их пустотой и полуразваленными бетонными ограждениями. Где-то за бесформенным зданием ревели авиационные двигатели, а длинные вечерние тени выползали из углов на заросшие травой, растрескавшиеся плиты. Всю дорогу до ангара женщины почти не разговаривали, обдумывая каждая свое. На верхней ступеньке трапа их встретил рослый стюард, который даже виду не подал, что удивлен внешним видом своих пассажиров. Он провел их внутрь роскошного салона и осведомился о том, не желают ли дамы крепких или прохладительных напитков.

– Передайте пилоту, чтобы запросил вылет в ближайшее окно. Куда нам лететь? – деловито обратилась ведьма к своей гостье.

– В Сочи.

– Вылет в Сочи, – распорядилась Ребекка и, оглядев салон, предложила: – Можно пристегнуть меня к ручке кресла, так всем будет удобнее.

Людка с сомнением посмотрела на ручку пассажирского кресла, достала ключ от наручников, освободила левую руку журналистки и тут же ловко защелкнула наручник вокруг своей руки. Обе женщины расположились на соседних местах.

– Расскажи мне об этом Громове, – потребовала Князева, пристально наблюдая за стюардом, который аккуратно наполнял бокал для Карон. Над краем безупречно отглаженного воротника рубашки мужчины показался тонкий кожаный ошейник с небольшой пряжкой, которую украшал витиеватый вензель.

– 30-35 лет. Высокий, стройный, с военной выправкой. Короткая прическа, светлые волосы, серые глаза. Русский, но, насколько мне известно, в России постоянно не живет. Отличный стрелок и наездник на лошади. Говорит на нескольких языках. Очень умный и коварный. С ним надо быть настороже. Я встречалась с ним несколько раз, пыталась взять интервью. Но он не общается с прессой. Поэтому большую часть информации о нем мне пришлось собирать с помощью других людей. Не женат, родственников нет. О друзьях и близких ничего неизвестно. Карон сделала несколько глотков, смакуя крепкий напиток: – Начитанный, образованный. Легко входит в доверие. Мог запросто запудрить Андрею мозги и заставить уехать с собой.

Со стуком закрылся наружный люк. Людка повернула голову на звук и положила руку на сумку с пистолетом. Занавески на входе слабо колыхнулись от легкого движения воздуха. Пилот объявил о том, что получено разрешение на вылет, и попросил занять полетные кресла. Маленькая склянка хрустнула стеклом прямо под носом у Князевой, и она успела рассмотреть странное, непостоянное лицо Нику Войня, прежде чем погрузилась в глубокий сон.

– Ну наконец-то, – облегченно выдохнула Ребекка, освобождая себя от наручников. Она налила себе еще бокал виски и выпила залпом, потом энергично тряхнула головой, возвращая себе обычную прическу и избавляясь от следов недавнего побоища. Взглянув на стоящего в проходе стюарда, ведьма властно приказала: – Мою одежду. Живо.

Перстни и браслеты вновь красовались на изящных руках журналистки. Полюбовавшись ими вволю, Карон вернула кольцо с синим камнем на безымянный палец не по-женски грубой руки Людки. Легким движением, без всякого ключа, сняла с ее руки оставшийся браслет наручника и заботливо накрыла клетчатым шерстяным пледом.

– Что-нибудь нашел? – наконец обратилась она к стоящему рядом цыгану, который тактично смотрел в сторону, пока Ребекка ухаживала за своим трофеем.

– Следы двух мужчин, один по возрасту подходит под описание объекта. При встрече смогу узнать обоих.

– Хорошо, что о ней? – ведьма прикоснулась пальцем к кровоподтеку на лице Князевой и держала его до тех пор, пока след от удара полностью не исчез.

– Ничего особенного, в дополнение к тому, что Вы и так уже знаете. Никаких защитных оберегов или заклятий. Странно, что ее до сих пор не обнаружили. Вы намерены взять ее к себе на службу? Если нет, я бы предложил ее купить?

– Я еще не решила. Пока она мне нужна, чтобы вернуть пропажу. Но тебе я эту милашку не отдам. Ты же ее изведешь на свои зелья.

– Как вам будет угодно. Я могу быть еще чем-нибудь полезен?

– Да, по прилету немедленно отправляйся по местным притонам. Необходимо выяснить, с кем у Ники может быть назначена встреча. Сколько она проспит?

– Столько, сколько потребуется. Если ее не трогать. Естественные толчки или вибрации чары не разрушат.

Спустя сорок минут небольшой личный бизнес-джет Ребекки Карон взмыл в воздух и, заложив крутой вираж, отправился в полет на жаркий курортный юг. Город, в котором она потерпела неудачу, проплыл яркими огнями в темном иллюминаторе и скрылся за облаками. Карон до последнего ждала какого-нибудь подвоха от вездесущего Громова, но в воздухе позволила себе расслабиться, разумно рассудив, что принятые ею меры предосторожности и сознательное перемещение традиционными для людей способами позволили ей ускользнуть от внимания более сильного соперника.

Через несколько часов самолет благополучно совершил посадку в аэропорту города Адлер. Ведьма предупредила экипаж, чтобы ни в коем случае не беспокоили спящую пассажирку, и села в поданный ей VIP-транспорт, который мигом доставил владелицу бизнес-джета в здание аэропорта. Двигаясь в потоке пассажиров, Карон оказалась в ярко освещенном зале, где бойкие таксисты мигом налетели на прибывших пассажиров, наперебой предлагая свои услуги. За огромными окнами притаилась теплая южная ночь, а Карон, к ее неудовольствию, ждала незапланированная встреча. Щеголеватый молодой человек в спортивном костюме, смуглый от загара, с приветливой улыбкой сделал ей шаг навстречу и на хорошем английском осведомился, как прошел перелет и нет ли у нее багажа.

– Вас срочно хотят видеть, я отвезу вас на встречу, а потом размещу в гостинице, – категорично предупредил он ее, открывая переднюю дверцу двухместного «Мерседеса» с открытым верхом.

– Кто меня хочет видеть?

– Скоро сами узнаете, мисс Карон, – машина рванула с места, оглашая громким ревом турбированного спортивного двигателя окрестности. Дорога не заняла много времени, и вскоре машина остановилась перед ажурными воротами двухэтажного загородного дома. Водитель предупредительно открыл ей дверь и протянул руку, помогая выбраться из низкого спортивного сидения. Они прошли по мощенной цветной плиткой аллее и поднялись по ступенькам невысокого крыльца. Внутри небольшого холла ее встретил охранник плотного телосложения с автоматическим пистолетом в подмышечной кобуре. Придирчиво оценив ее своими маленькими злобными поросячьими глазками, он молча кивнул головой в сторону винтовой лестницы и вернулся в глубокое кресло перед большим телевизором.

Поднявшись на второй этаж, Карон оказалась в небольшом коридоре, который упирался в массивную деревянную дверь с бронзовой ручкой. С легким беспокойством Ребекка вошла в просторный кабинет, обставленный в хорошо знакомом ей английском стиле XVIII века.

– Мисс Карон, вы просили о помощи? – раздался старческий скрипучий голос из-за повернутого к ней спинкой высокого кресла.

– Да, сэр Карлайл.

– Обращайтесь ко мне просто – Дмитрий Федорович, мисс Карон.

– Как вам будет угодно, сэр – Дмитрий Федорович.

– О какого рода помощи идет речь?

– Я ожидаю появления одного человека…

– Мисс Карон, я наслышан о ваших склонностях и не намерен вам в этом потворствовать.

– Сэр, то есть Дмитрий Федорович, речь идет об официальном деле, ничего личного.

– Кого конкретно вы ждете?

– Ники Громова, если вам это что-то говорит.

– О да!

– Вы с ним встречались?

– Мисс Карон, здесь вопросы задаю я, – холодно оборвал ее собеседник.

– Простите, сэр, я сожалею о своей бестактности, – опустив глаза, пролепетала Ребекка и сжалась, ожидая наказания.

– Не тряситесь так, вы не в моем вкусе, мисс Карон, – пренебрежительно сказал хозяин кабинета и продолжил:

– Какая помощь вам нужна?

– Необходимо нейтрализовать Громова на какое-то время, Дмитрий Федорович, мне самой с ним не справиться.

– Он что-то везет с собой, вы хотите его ограбить? – Ребекка почувствовала, что не в силах сопротивляться воле собеседника.

– Да, Дмитрий Федорович, обладателя магических способностей, которые интересуют моего заказчика. Прошу, не заставляйте меня назвать его имя, я обратилась к вам за помощью без его ведома.

– Что я получу в награду за свои услуги, мисс Карон?

– Все, что вы видите на мне, любой из этих магических предметов.

– Дешевые поделки. Кроме одной, той, что вы спрятали внутри, мисс Карон.

– Вы можете ее потребовать как глава клана, но добровольно я ее не отдам, – решительно ответила Карон и тоскливо подумала о том, что поторопилась и не подготовилась к встрече.

– Оставьте эту безделицу себе, мисс Карон. Отправляйтесь в гостиницу и как следует отдохните. Я запрещаю вам действовать самостоятельно. Ваша просьба будет тщательно изучена, и вам сообщат о моем решении.

– Благодарю вас, сэр. Вы позволите мне удалиться?

– Ступайте. В качестве оплаты я потребую от вас службы в течение года, – старческий смех заставил Карон содрогнуться.

– Да, сэр, для меня честь – служить вам, – Ребекка облегченно вздохнула.

– Это будет незабываемый год, мисс Карон, – смех старика стал зловещим, липкий страх пробрался под одежду женщины, мочевой пузырь откликнулся предательским позывом. Мокрая от пота, Ребекка бессильно сползла по лестнице и провожаемая равнодушным взглядом телохранителя добралась до двери. Водитель ждал ее в машине, кинув на нее быстрый взгляд, он завел двигатель:

– Что, старик был в ударе? – он хитро подмигнул ей.

– Отвезите меня в гостиницу, – хмуро ответила Карон.

– Сколько?

– Простите, не поняла?

– Сколько потребовал?

– Год, – Ребекка посмотрела на попутчика.

– Везет же некоторым. Подруга, ты легко отделалась, – с завистью заметил водитель.

– Пожалуй, соглашусь.

Глава 5. Маги и люди

Князевой показалось, что она на секунду отвлеклась, и лицо Нику Войня пропало, ее глаза были закрыты, инстинкты тревожно напряглись, предупредив об опасности. Благодаря невероятному самообладанию ни один мускул не дрогнул на ее лице, дыхание осталось ровным и спокойным. Внешне выглядело, что она по-прежнему спит.

Слух разобрал характерный шум работающей вентиляции, кожа на лице ощущала легкую прохладу, спина, руки и ноги затекли от длительного неподвижного сидения в кресле, в носу и во рту было неприятное ощущение сухости. «Чем-то они меня вырубили», – спокойно подумала Людка и сконцентрировалась на запахах. В воздухе угадывались тонкий ароматный дым дорогих сигарет неизвестной ей марки, запах качественной кожаной обивки, привкус крепкого кофе и еще что-то особенное, присущее быту породистой женщины. «Я по-прежнему в самолете, двигатели выключены – значит, мы на земле. Сколько я была в отключке?» Правая рука лежала на поясной сумке и определенно чувствовала рукоять пистолета через плотную водонепроницаемую ткань. Странно, ее почему-то не разоружили. Левая ладонь зудела от прикосновения колючих шерстяных ворсинок пледа, которым ее заботливо укрыли. Это никак не вязалось с другими явно враждебными действиями.

Тихо звякнуло стекло, кофейная чашка зацепилась за блюдце, а сигаретный дым стал гуще. «Ага, я не одна. Писюха кофе балуется и сигарету курит. Если память не изменяет, через проход от полетного кресла вдоль противоположного борта есть диван. Судя по звуку, она там. Ничего не указывает на присутствие долговязого поблизости. Впрочем, крайний раз я тоже не почувствовала, как он ко мне подобрался. Дважды на эти грабли я не наступлю. Давай подумаем, что им от меня надо?» – и Людка принялась еще раз перебирать в мыслях собранные факты. Их было немного, и потому мало-мальски цельная картина упорно не выходила. Им явно нужен Андрей, в историю про таинственного и ужасного Громова пока верилось слабо. Людка была нужна, чтобы привести их к Золотареву, и она, решив, что стала хозяйкой положения, сама их практически к нему привела. Хорошо хоть время и транспорт не назвала. Или назвала? Если они ее под наркотиком допросили? Нет, тут еще что-то есть. Или кто-то. Раз Князева пока жива и обращаются с ней вполне себе прилично, нужда в ней не отпала. Игра продолжается, и они пока ведут. В «они» Людка записала Ребекку Карон, Нику Войня, Мацея Гжеляка, стюарда с ошейником и ни разу не виданного пока еще пилота.

«Ждут, пока сама очнусь, наблюдают. Но мне в выжидалки играть сейчас не с руки, время уходит, и Андрей приближается к ловушке, которая получилась целиком из-за моей самодеятельности. Решила в женщину-кошку поиграть. Вот и доигралась. Прав был Ромео, ой как прав – безответственная авантюристка, как есть. Но сопли особо жевать некогда, надо выбираться. Раз они такое шоу устроили, чтобы заманить меня на самолет, значит, шума лишнего не любят. Надо устроить пожар и побольше.», – контуры плана начали уже прорисовываться, как вдруг ее осенило: «Три пожара, связанных с Андреем, все по естественным причинам, может, он тоже пытался привлечь внимание? Нет, со всеми их технологиями надо действовать хитрее и наверняка. Для начала надо вернуть инициативу, действовать нестандартно, нагло и непредсказуемо, сломать их план, заставить ошибаться».

Людка выгнула спину и сладко потянулась, плед скользнул на пол и собрался в длинную гармошку с крупными складками у ее ног.

– Который час? Уже прилетели? – за короткий миг Князева оценила ситуацию, в бессознательном положении она пробыла больше восьми часов, стрелки на часах над входом показывали без четверти четыре, в салоне вместе с ней находилась владелица самолета и все тот же невозмутимый стюард, шторки на иллюминаторах были полностью опущены, но с обоих бортов через них пробивались яркие световые пятна от мощных фонарей аэродромного освещения.

– Четыре утра. Мы в Адлере, – рассматривая кольца на своих руках, зевнула Ребекка, пола белого халата с золотым вензелем сползла с ее бедра, продемонстрировав полное отсутствие белья и стыда: – Кофе? Есть сэндвичи.

– Да, и покрепче. С чем сэндвичи?

– А с чем захочешь, Макс все приготовит, – кивнула в сторону стюарда журналистка и медленно выдохнула очередное облачко сигаретного дыма.

Людка сморщила нос и вопросительным жестом показала сначала в одну, а потом другую сторону салона. В ответ Карон махнула сигаретой себе за спину: – Душевая, напротив гардероб, можешь выбрать себе, что пожелаешь.

– Мне сэндвич с сыром и ветчиной, крепкий кофе, три сахара, – сообщила оперативница стюарду и направилась на разведку вглубь владений журналистки. Сразу за салоном оказалась небольшая спальня с удобной широкой кроватью, по другую сторону от прохода расположился столик с зеркалом и огромным ассортиментом косметики и парфюмерии. Ближе к хвосту самолета Людка нашла навороченную душевую кабину с гидромассажем, напротив которой действительно находился настоящий гардероб со шкафами, вешалками и полками. Скинув пропахшую потом и кровью одежду и повесив сумку с пистолетом прямо на дверь, Князева с удовольствием забралась под горячие струи воды. В зеркале перед собой она внимательно рассмотрела свое лицо и плечи. Не было никаких следов вчерашней схватки, также как и на полуголой хозяйке самолета, которая скучала сейчас на диване роскошного салона, хотя Людка была на 100% уверена, что синяки и кровоподтеки им обеим обеспечены. Затем она поднесла руку к глазам и еще раз рассмотрела перстень с крупным сапфиром. Движимая любопытством Князева повернула камень и всмотрелась в зеркало. Струи воды неестественно изгибались и разлетались в разные стороны в наполненном паром воздухе, длинные капли и струйки пропадали и возникали в пустоте, повторяя контуры невидимого тела вместе с крупными и мелкими брызгами, отскакивающими от прозрачной кожи. Князева вернула камень с колкими гранями на место и вновь явилась этому миру посвежевшей и бодрой. «Кабинетные технологии, как же. Дождь, снег, слякоть, и хана всей этой вашей маскировке», – злорадно подумала девушка и нырнула в мягкие объятия белоснежного халата. Дальше настала очередь гардероба хозяйки. Изучив выставку женского нижнего белья, Людка подобрала себе нечто, показавшееся ей наиболее приличным, предварительно проверив свежесть и чистоту на вид, а затем для полной уверенности на запах. Вопреки ожиданиям, белье ей пришлось впору, хотя Князева готова была отдать голову на отсечение, что у журналистки минимум размера на два всё меньше. Из верхней одежды бесцеремонная гостья выбрала понравившиеся ей темно-коричневые брюки из текстурированной под змеиную кожи с накладками из другой, более плотной шипастой кожи на голенях, коленях и бедрах, короткую куртку из такой же кожи с накладками на груди, спине, плечах и рукавах, с декоративными металлическими цепями, клепками и половинками бритвенных лезвий, с кожаным плотным капюшоном, отдаленно напоминающим клобук кобры, широкий кожаный ремень с массивной пряжкой, на который тут же перевесила свою сумку-кобуру, и легкую белую рубашку с воздушными рукавами. Придирчиво оглядев себя во все зеркала в гардеробе, модница приступила к выбору обуви, гадая, будет ли нужный размер. Немного поколебавшись между легкими кроссовками и туристическими ботинками с высоким берцем на шнуровке, не устояла перед соблазном и вырядилась в последние.

– Неплохой выбор, – мельком оценила ее хозяйка и с легкостью поднялась с дивана, чтобы обойти вокруг демонстрирующей себя Людки и поправить некоторые детали. Затем, отойдя на пару шагов, еще раз критически осмотрела гостью: – Нет, эта сумка сюда явно не идет. Макс, принеси одну из моих.

Ребекка жестом указала на накрытый столик рядом с диваном. Князева не заставила себя долго ждать и накинулась на еду с разыгравшимся от вкусного запаха аппетитом. Сэндвичи действительно были приготовлены очень неплохо. А от первого глотка кофе Людка вообще зажмурилась и готова была замурлыкать как кошка.

– Чем травили? – с набитым ртом поинтересовалась оперативница.

– Честно? Не знаю. Спроси сама у Нику Войня. Только вряд ли расскажет. Секрет фирмы.

Вернулся Макс и положил перед Людкой элегантную кожаную сумку с петлями для крепления на пояс. Вытерев руки прямо о скатерть, Князева взяла в руки принесенный аксессуар и сразу почувствовала его вес, внутри уютно устроился новенький Глок-19 с лазерным целеуказателем и тактическим фонарем.

– Класс! Давно о таком мечтала! А еще есть? Под другую руку?

Карон кивнула стюарду.

– И патроны бронебойные! – крикнула ему вслед Людка, вываливая содержимое своей старой сумки прямо на стол. Табельный ПМ в открытой кобуре гостья сунула во внутренний карман куртки: – Пушек много не бывает.

– Зачем хоть травили? – принимаясь за следующий кусок, продолжила расспросы Князева.

– Надо было с боссом поговорить. У нас строгая политика конфиденциальности. Но ничего не бывает даром. Это компенсация от фирмы за причиненные неудобства, – с этими словами Ребекка положила перед Людкой непонятно откуда появившуюся платежную карту на белом пластике без логотипов и опознавательных знаков: – Мультивалютная, неограниченный кредит, никаких отчетов по понесенным расходам.

С неуловимой ловкостью фокусника Карон извлекла из воздуха и положила перед Князевой следующий предмет.

– Спутниковый телефон, безлимитный. Первый номер – мой личный, второй – запрос экстренной помощи, по вызову обязательно кто-то приедет и окажет всю необходимую помощь, третий – если возникнет проблема с твоим полицейским начальством, на крайний случай, но думаю, не понадобится, ты девочка умная, справишься и так.

«Ишь ты, всё-то у них схвачено, всё проплачено! Нет, точно не шпионы. Братки, похоже. И какая я тебе девочка, мелкая?» – вертя в руках телефон, подумала про себя оперативница.

– Вот ключи и документы на машину. Найдешь ее на стоянке аэропорта. В багажнике кое-какое снаряжение. Сама разберешься. Ключ-карта от гостиничного номера в «Рэдиссон» рядом с моими апартаментами, пользуйся на свое усмотрение. Просто для удобства личных встреч. Помимо машины в твоем распоряжении вертолет, вот пропуск на площадку. Ну и самолет, само собой, теперь в нашем общем пользовании. Макс и пилот будут подчиняться тебе.

На стол легло несколько фотографий молодого мужчины приятной наружности. Пара из них были сделаны недавно в родном городе Князевой. На глаз лет 30-35. Коротко стриженные светлые волосы, прямой высокий лоб, серые умные и проницательные глаза, может быть, немного грустные, правильный рот, волевой чисто выбритый подбородок, благородная осанка. Ни дать ни взять принц, разве что не хватает красавца коня. Людка поймала себя на мысли, что отказывается считать его коварным злодеем, каким описывала его журналистка. Но служба в уголовном розыске отучила ее судить о людях по первому впечатлению.

– Ники Громов, полное имя Никита Гаврилович Громов, рост примерно 185 сантиметров, вес около 80 кг, отличительных примет не имеет, играет на фортепьяно и гитаре, неплохо поет, отлично танцует, пишет стихи, рисует, с женщинами обычно галантен, но если он тебя раскусит, не сомневайся, рука у него не дрогнет. Умный и ловкий, в одиночку затевать с ним игры не советую. На постель тоже не надейся, однолюб, вдовец. Рекомендую использовать по полной свой статус полицейского. Ники избегает конфликтов с властями, поэтому у тебя будет преимущество. Используй официальные поводы и предлоги для его временной изоляции, чтобы получить возможность переговорить с Андреем и вывезти в безопасное место. Компрометирующих материалов на него у меня нет. У него есть свои связи, поэтому советую не мешкать и сразу уводить Андрея при первой возможности. Надолго его задержать не получится.

– А чего вы его не грохнете? – совершенно натурально удивилась Князева и красноречивым жестом провела рукой по горлу. – Ну или не усыпите, как меня?

– Людмила, мы законопослушная фирма и не прибегаем к таким методам. К тому же нам сложно подобраться к нему достаточно близко. Поэтому мне нужна твоя помощь, а тебе моя.

– Хорошо. Что ты от меня ждешь?

– Просто делай свою работу. Ищи Андрея. Я с Нику Войня тоже будем искать, но с другой стороны. Мы попробуем выяснить, кому Ники намерен передать Андрея. Если у меня получится, я сразу дам тебе знать. Помни, пока Ники думает, что ты обычный полицейский, он не представляет для тебя угрозы. Босс разрешил передать тебе маскировочное устройство, остальное я изъяла, как ты уже заметила. Пользуйся им осторожно, оно может тебя как спасти, так и выдать. Устройство скрывает живых существ и то, что с ними соприкасается. Но их по-прежнему будет видно в тепловизор или с помощью ультразвука. Учитывай это.

– Ну да, дождь, снег, пыль тоже выдаст. Бракоделы твои изобретатели.

– Дай знать, когда вытащишь Андрея, мы обеспечим вам обоим надежную защиту. Можешь, конечно, попробовать решить все сама, но Ники гораздо сильнее меня. У тебя не будет шансов против него.

– Думаю, мне пора. Как раз доберусь до местного отдела к началу рабочего дня. Людка убрала фотографии в одну из своих новых сумок, рассовала ключи, спутниковый телефон и карточку по карманам куртки, встала и направилась к выходу.

– Лучше воспользоваться маскировкой, по крайней мере пока не дойдешь до здания аэропорта, не стоит привлекать лишнее внимание. Да и будь осторожна, с непривычки можно загреметь с лестницы или трапа.

– Его подзаряжать как-то надо? – спросила на всякий случай Людка. – Есть какие-то побочные эффекты?

– Не беспокойся, заряда на твой век хватит. И да, вызывает привыкание. До вечера.

– Ну это как получится, мелкая, – беззлобно огрызнулась Князева и повернула синий камень.

Журналистка оказалась права, с непривычки не видя ног Людка едва не полетела кубарем с крутого трапа, поданного к борту бизнес-джета. Довольно быстро выяснилось, что на летном поле у невидимости есть и другие отрицательные стороны, например, когда тебя не видит водитель тяжелого топливозаправщика или по той же причине тебя начинает преследовать поезд из багажных тележек. Благополучно увернувшись от тяжелой техники, Князева беспрепятственно вошла в здание аэропорта, инфракрасные сенсоры, как и предупреждала журналистка, ее увидели и послушно открыли автоматические двери. Уборщица, протиравшая оконные стекла, изумленно проводила отчетливо слышные в пустом коридоре громкие шаги и, не увидев никого, кому бы они могли принадлежать, сокрушенно покачала головой.

Девушка нашла укромный угол за торговым автоматом, который укрыл ее от ближайшей камеры, и, еще раз проверив, что не попадает ни в чье поле зрения, вернула себе обычный вид. Затерявшись среди множества людей, передвигающихся по зданию аэропорта, она вышла на улицу и направилась в сторону платной стоянки. Там ее ожидал черный внедорожник «Лексус», в просторном багажнике которого Нику Войня, похоже, оставил специально для нее добрую половину своей операторской техники, включая направленные микрофоны и охотничий прибор ночного видения. Следующая проверка маскировочного устройства вскрыла очередной недостаток: в автомобиле невидимыми становились только руль, коврик под ногами и кожаная обивка водительского сидения. Совершенно случайно Людка нашла еще одно полезное применение невидимости: если прикоснуться к крышке бардачка, то можно взглянуть внутрь на его содержимое, даже не открывая. Поигравшись с крышками, панелями и обивкой салона, Князева вышла из машины и подошла к ближайшей железобетонной колонне. Оглядевшись по сторонам в поисках случайных свидетелей, она положила ладонь на шершавую поверхность, и бетонная оболочка исчезла, открыв взору переплетение ребристых прутьев арматуры. Пропала также часть пола, сквозь прорехи в хитросплетении железа под ее ногами был виден нижний этаж стоянки. Граница невидимости очерчивала четкий круг диаметром всего в пару метров.

«Слона, конечно, не спрячешь, но штурмовую группу вполне так можно себе провести», – с этой мыслью исследовательница вернулась в автомобиль. «Ну и что, что авантюристка, зато приятно». С этой мыслью она ввела адрес в навигатор на медиапанели и резко тронулась с места, проверяя ходовые качества машины.

-–

Громов поднял предупреждающе руку и к чему-то прислушался, прикрыв глаза. Герцог тоже был встревожен и внимательно смотрел на дверь, нервно вздрагивая кончиком хвоста.

– Так, похоже, нас обнаружили, где-то я не досмотрел, – озабоченно предупредил Никита и кивнул на вещи Андрея: – Собирайтесь, быстро.

Он наполовину приоткрыл дверь и выпустил кота в коридор.

– С поезда прыгать приходилось на ходу? – поинтересовался маг.

– Вы что, шутите? – от изумления Золотарев прекратил сборы и с опаской посмотрел на своего попутчика.

– Я бы предложил что-нибудь поудобнее, но магия нас сразу выдаст, придется делать всё по-старинке, по-человечески. Вы собрались, Андрей Михайлович?

– Вроде да. Сумку для кота брать?

– Да, положите в нее ваш ноутбук, удобнее будет нести. Коридор пока чист, выходим, – Громов ловко выскользнул в приоткрытую дверь, а Золотарев больно врезался плечом в железный косяк двери, едва не выронив сумку с компьютером.

– Направо, за мной, – скомандовал маг и быстро, не теряя равновесия, побежал к тамбуру. Андрей, цепляясь одной рукой за поручни в коридоре, как мог торопился за ним следом.

– Быстрее, Андрей Михайлович, быстрее, они скоро найдут наш вагон, – подгонял его Громов. Тесное пространство с четырьмя дверьми оглушило грохотом стальных буферов и быстрым перестуком колес, за окном стремительно мелькали столбы и опоры линий электропередач. Никита извлёк из кармана связку отмычек и отпер боковую дверь, потом рывком поднял верхнюю подножку. Держась за поручни, маг выглянул наружу и вернулся в тамбур.

– Скоро переезд, поезд сбавит ход. Прыгайте против движения, сгруппируйтесь, я следом за вами, – Громов пропустил Золотарева вперед и положил руку на плечо. Андрей остановился на нижней подножке, земля стремительно проносилась под ногами, насыпь круто уходила вниз к зарослям осоки выше человеческого роста.

– Пора! Прыгайте! – Андрей ощутил сильный толчок в спину и инстинктивно сжался, ноги коснулись насыпи, он закрыл лицо свободной рукой, но вопреки ожиданиям молодой человек кувыркнулся назад через голову и, ломая сухие былинки, скатился по склону вниз. Не успел Золотарев прийти в себя после падения, как сильная рука Громова подхватила его за плечи и увлекла за собой в заросли высокой травы, под ногами зачавкала вязкая грязь. Через несколько метров они выбрались на сухое место и остановились.

– Вы целы, Андрей Михайлович? Идти сможете? – спросил Никита, заглядывая ему в лицо.

– Кажется, да, – проверив ноутбук в сумке, ответил Андрей и на всякий случай ощупал волосы на голове, попутно стряхивая застрявший в них мусор.

– Придётся прогуляться пешком, тут недалеко переезд, думаю, мы сможем найти там попутную машину, – объяснил маг, тщательно отряхивая свою одежду.

– Отряхнитесь как следует, Андрей Михайлович, а то по вам сразу видно: «Спрыгнул с поезда

Они прошли с полкилометра вдоль железнодорожного полотна и оказались на узкой асфальтовой дороге, в обе стороны на сколько хватало глаз она была пуста. Возле домика смотрителя на старой рассохшейся лавочке сидела немолодая женщина в оранжевой спецовке. Она подозрительно посмотрела на двоих мужчин, но не проявила ни малейшего беспокойства.

– Из санатория? – спросила женщина, когда Громов и Золотарев подошли поближе.

– Здравствуйте. Отдыхающие, – ответил маг и, приложив руку ко лбу наподобие козырька, посмотрел вдаль.

– В райцентр собрались? Так опоздали, маршрутка уже проехала. Следующая только через час будет. И чего вам на месте то не сидится? На озере всё есть, даже эта ваша сауна, нет, надо за 50 километров по девкам шнырять.

– Да нет, что вы, нам в библиотеку надо, – откликнулся Громов.

– Ну ему, может быть, и надо, а тебе, кобель, чего там делать? – женщина кивнула в сторону Золотарева.

– Злая вы, тётя, какая-то, – нисколько не обидевшись, заметил Никита.

– Приезжаете, девок брюхатите, а потом ищи-свищи. Дома что-ли мало?

– Пойдёмте, Андрей Михайлович, а то с нас ещё алименты возьмут.

– Дождешься от вас алиментов, кобели поганые, – проворчала им вслед смотрительница и со злостью сплюнула.

Солнце перевалило за полдень и жара стояла невыносимая, обоим путникам нестерпимо хотелось пить.

– Я стесняюсь спросить, Никита Гаврилович, а что будет с котом? – Золотарев заметно прихрамывал, он всё\-таки зашиб ногу при падении, ушибы и ссадины на спине и руках тоже давали о себе знать.

– Поморочит всем немного голову и растворится, как обычно, – отозвался Громов, ему тоже досталось, кровь запеклась на локте, а одна штанина была порвана.

– То есть как растворится?

– Развоплотится, исчезнет.

– Так он что, непостоянный?

– На поддержку фамильяра требуется определённое внимание и сосредоточение, это, честно говоря, утомляет. Поэтому я к ним прибегаю только по необходимости.

– А как вы поняли, что нас нашли?

– Будущее стало меняться, потеряло чёткость. Такое бывает от намеренного вмешательства, значит поблизости действует маг.

– Постойте, Никита Гаврилович, надо бы передохнуть, я ног не чувствую, – взмолился Андрей.

– Нежелательно, конечно, но куда деваться. Давайте сойдём с дороги, – недовольно отреагировал Громов.

– Он что, ехал с нами в поезде? – продолжил расспросы Золотарев.

– В том-то и дело, что нет. Повелители умеют брать под контроль человеческое сознание, вроде как вселяются в чужое тело. Видят и ощущают всё как подчиненный человек, но при этом находятся очень далеко от него. Именно это начало происходить в поезде. Кто-то стал проникать в одного пассажира за другим.

– Это опасно для людей?

– В большинстве случаев нет, из побочных эффектов только легкая дезориентация и смятение в мыслях. Но при желании повелители могут заставить человека совершить убийство или самоубийство, хоть это и против Кодекса – доказать практически невозможно.

– Расскажите мне о повелителях.

– Всё, что вам можно и нужно знать о них сейчас, так это что они являются одним из кланов темных, и именно к нему принадлежит известная нам Ребекка Карон. И это очень плохо, потому что она обратилась за помощью к клану, а там есть маги гораздо сильнее меня.

– Вот как? И что же нам теперь делать?

– Пока мы от них оторвались, но это ненадолго. Главное сейчас – не привлекать к себе внимание, чтобы они не могли найти нас с помощью людей. Взять под контроль меня или вас они не смогут, пока мы находимся под защитой руны.

– Как далеко она действует?

– Думаю, несколько метров, но ее свойства сильно ослабевают без физического контакта с телом.

Со стороны дороги послышался шум двигателя. Громов поднялся на ноги и, размахивая руками, вышел на горячий асфальт, наперерез повидавшему на своем веку обшарпанному грузовику. Водитель молча кивнул головой в сторону кузова и, не дожидаясь, пока Андрей и Никита перелезут через борт, тронул с места. Ехать было гораздо веселее и удобнее. Старый двигатель надсадно гудел под дребезжащим капотом, выщербленные доски кузова изгибались и раскачивались, когда машину подбрасывало на неровностях дороги. Золотарев с трудом удерживал себя на месте, вжимаясь спиной в ненадежный дощатый борт, их беседа на время прервалась. Сошли они перед поворотом к населенному пункту с обыкновенным названием «с. Константиновка», возле небольшого павильончика автобусной остановки. Бабуля в грязном цветастом переднике предложила им вареную кукурузу из побитой зеленой кастрюли, замотанной в какие-то тряпки и полиэтилен. Для удобства она была установлена на складную сумку-тележку. Но оба беглеца с жадностью накинулись на бутылку газированной минеральной воды, мигом осушив ее до дна. Сдачи, разумеется, у торговки не нашлось, но в обиде никто не остался.

Минут через десять подъехал небольшой «пазик», и все, кто собрались к этому моменту на остановке, дружно туда набились, обрекая себя на духоту и тесноту. Дорога до райцентра заняла еще полчаса, и здесь Громов и Золотарев задержались на некоторое время в ожидании проходящего автобуса до Сочи, успев плотно перекусить в небольшой, но чистой столовой. В первом часу ночи Никита разбудил крепко спящего Андрея и потащил за собой по узкому проходу между креслами со спящими пассажирами. Он что-то невнятно говорил водителю, и тот согласно кивал головой, потом автобус скрипнул тормозами и выплюнул их обоих через открывшуюся со свистом дверь на темную ночную дорогу.

– Уже рядом, Андрей Михайлович, потерпите еще немножко, – обратился к Золотареву попутчик, ведя его вдоль длинного забора из покосившихся бетонных плит. Где-то тревожно лаяли собаки, противно зудели комары и ухала какая-то ночная птица. Неожиданно забор кончился, и под ногами зашуршал гравий. Громов повернул налево и едва угадывался по темному силуэту впереди. Андрей шел за ним, больше ориентируясь на звук расползающихся под ногами мелких камней. Внезапно он налетел на широкую мускулистую спину спутника, больно ушибившись носом.

– Тише, тише, Андрей Михайлович, вы так меня с ног собьете, – зашипел на него Громов, громыхая каким-то железом.

– Может, телефоном подсветить? – предложил Золотарев.

– В этом нет необходимости, я прекрасно вижу ночью.

– А я вообще ничего не вижу, темень такая, что хоть глаз выколи.

Впереди скрипнула и, скребя по гравию, открылась невидимая дверь. Потом клацнул замок на двери автомобиля. Тускло вспыхнул электрический свет приборной панели и выхватил из темноты лицо мага. Послышался чавкающий звук бензонасоса, и спустя несколько секунд, громко чихнув и взвыв стартером, завелся двигатель «УАЗа». Две яркие фары разрезали ночь и ослепили Андрея.

– Садитесь, Андрей Михайлович, только дверью хлопните посильнее.

– Мы машину угоняем? – поинтересовался Золотарев, оказавшись в кабине.

– Вы удивитесь, но это моя машина.

– Вы здесь живете?

– Нет, Андрей Михайлович, просто это способ попасть в город, не ставя об этом в известность местную диаспору магов. Все основные въезды и выезды из Сочи, автостанции, морские и железнодорожные вокзалы, не говоря уже об аэропортах, стерегут бесчисленные фамильяры. Половина котов, ворон, голубей и собак в этом городе – ненастоящие.

Двигатель достаточно прогрелся, и машина тронулась с места, выхватывая светом фар из темноты какие-то заброшенные строения, пустые корпуса и остовы брошенной техники. Грунтовая дорога с глубокими колеями виляла из стороны в сторону, но, видимо, была хорошо известна водителю. Километры ложились под колеса УАЗа, а дорога становилась только хуже, иногда ветви жестко стегали по лобовому стеклу или с треском ломались о металлические борта, и Золотарев понимал, что они едут по лесу. Пару раз фары выхватывали из темноты перед машиной поваленные стволы деревьев, приходилось останавливаться и вручную растаскивать завал, чтобы проехать дальше.

Незадолго до рассвета дорога и вовсе кончилась. Проехав немного по высокой нетронутой траве, УАЗ встал, и Громов с треском выжал на себя ручной тормоз. Он повернул ключ в замке, и все погрузилось в темноту.

– Надо немного поспать, Андрей Михайлович, дальше придется идти пешком.

– До Сочи?

– Если бы, в Сочи нам теперь дорога заказана, придется отсидеться в укромном месте, пока все не уляжется. След наш они потеряли, а ждать вечно они тоже не будут, да и не по карману Ребекке Карон такая большая облава. Спите, Андрей Михайлович, с рассветом тронемся в путь.

-–

Ребекка медленно открыла глаза, сладко потянулась всем телом и решительно выскользнула из-под тонкой простыни. Бросив косой взгляд на нелепо скорчившееся на полу тело водителя, женщина недовольно поморщилась и решила отложить возню с трупом. Настроение, в отличие от вчерашнего, у нее было прекрасное, отчасти в этом был виноват ночной инцидент, хотя в не меньшей степени радовали часы, показывающие половину двенадцатого. Выходит, что Ники оказался не позубам даже всемогущему лорду Карлайлу, так что перспектива неприятного рабства таяла с каждым толчком длинной секундной стрелки на круглом циферблате. Весело напевая, женщина долго плескалась в душе, размышляя над тем, как построит разговор со своим боссом. Посвежевшая, покрытая бисером из брызг и капель воды, она вернулась в спальню и нисколько не удивилась, застав там сухощавую старческую фигуру Дмитрия Федоровича. Совершенно не смущаясь своей наготы, Карон села на край кровати прямо перед гостем и, изображая покорность, слегка опустила голову.

– Чем вам не угодил бедняга Багиш, мисс Карон?

Ведьма вспомнила, как утром вернулась через Первый Мир в номер и обнаружила в нем человека, которого незваный гость называл Багишем. Он вальяжно устроился в кресле, закинув ногу на ногу, и ехидно рассматривал ее своими наглыми глазками. Ребекке сразу захотелось их вырвать и раздавить между пальцами, но она сделала над собой усилие и сдержалась. Халат скользнул с ее плеч и упал на пол, обнажив красивое и совершенно юное тело, от увиденного у соглядатая перехватило дыхание, и мужчина нервно сглотнул. Прелестница томно улыбнулась и поманила ничего не подозревающую жертву пальцем. Но прежде чем возбужденный самец успел облапать ее своими волосатыми лапищами, Карон быстрым движением двух рук свернула ему шею. Поэтому последнее, что мог извлечь из сознания убитого слуги лорд Карлайл, это был пестрый букет похотливых желаний.

– Простите, Дмитрий Федорович, напротив, он мне очень понравился. Просто его оказалось мало, – острая боль обожгла спину от плеча до ягодицы, и Ребекка рухнула на колени перед стариком, едва сдержав крик. Удары невидимого бича сыпались на нее один за другим, но она упрямо и молча сносила свое наказание, прекрасно понимая, что причина совсем не в бесполезном водителе с застывшим предсмертным оскалом на лице.

– Думаю, с вас довольно, – старик отошел к окну и открыл жалюзи, залив спальню ярким солнечным светом.

– Как вам будет угодно, Дмитрий Федорович, – спокойно ответила исполосованная красными рубцами женщина, но с колен подняться не решилась.

– Вы надо мной посмеялись, мисс Карон. Не многие смогли позволить себе такую дерзость, – лорд Карлайл кинул взгляд через плечо на строптивицу.

– Оденьтесь и приведите себя в порядок, – наконец разрешил он.

– Спасибо, Дмитрий Федорович, – ответила Ребекка Карон и, не подымая головы, скрылась в ванной. Когда она, аккуратно причесанная, в махровом халате и без единого следа от наказания, вновь появилась в комнате, от Багиша не осталось даже и следа. Лорд Карлайл сидел в неизвестно откуда появившемся кресле и задумчиво теребил в руках ее Струну Вечности.

– Забавная вещица. Давно она у вас, мисс Карон? – спросил он и протянул артефакт ей, вызвав невольный вздох облегчения.

– Не очень, но я к ней уже успела привыкнуть.

– Вы знали, что спугнули Громова, и ничего мне об этом не сказали.

– Простите, Дмитрий Федорович, но вы меня об этом не спрашивали. А предупреждать вас об этом самой мне показалось дерзостью.

– Не забывайтесь, мисс Карон, иначе наказание будет очень жестоким.

– Я в вашей власти, Дмитрий Федорович.

– Бросьте. Покорность вам не идет. Вы даже ее изображаете с издевкой. Оставайтесь стервой, мне это даже нравится.

– Да, Дмитрий Федорович.

– Полагаю, вы хотите что-то спросить, мисс Карон?

– Я не смею.

– Спрашивайте, я разрешаю.

– Я свободна, Дмитрий Федорович?

– Определенно да, наши поиски не принесли успеха. Громов исчез.

– Простите, что причинила беспокойство, Дмитрий Федорович.

– Напротив, если не считать вашей дерзкой насмешки, вы меня развлекли, мисс Карон. Скажу больше, во мне проснулся азарт – теперь мне очень хочется познакомиться с субъектом, которого так ревностно оберегает Громов. Расскажите мне о нем.

– Мне мало что известно, Дмитрий Федорович. Громов опередил меня и не позволил к нему даже приблизиться.

– Громов знает, в интересах кого вы разыскивали субъекта?

– Он знает, что его ищут темные, больше ему ничего неизвестно.

– Вы уверены?

– Да, Дмитрий Федорович.

– Зачем он понадобился этому шуту? Не вздрагивайте так, я узнал о заказчике без вашего участия, ваша совесть, если для вас это вообще имеет значение, чиста.

– Он об этом не говорил. Предложенная им оплата была более чем достаточна, чтобы не задавать лишних вопросов.

– Мисс Карон, я добавлю к Струне Вечности не менее любопытную для вас безделицу, если вы продолжите поиски в моих интересах. Об обязательствах перед заказчиком можете не беспокоиться, он добровольно отказался от всех претензий, – предложил лорд Карлайл тоном, не допускающим возражений.

– Я потерпела неудачу, Дмитрий Федорович, и не хочу теперь подвести вас, боюсь, это будет стоить мне гораздо больше, чем несколько клочков кожи с моей спины.

– Вот и не подводите меня, мисс Карон. В сроках я вас не ограничиваю, равно как и в средствах и в методах. Если возникнут помехи со стороны Громова, вы получите необходимую поддержку от клана. На этот случай вот вам моя печать.

Ребекка приняла перстень из рук лорда Карлайла с замысловатым гербом и почему-то представила себя корчащуюся в муках на колу, где ей уже довелось побывать больше трех веков назад. День померк, несмотря на яркое солнце, потому что она приняла предложение, от которого не могла отказаться.

– И не переживайте так, моя дорогая мисс Карон. Вам уже удалось напасть на след Громова один раз, и я искренне верю, что вам это удастся вновь. Я чувствую, что с русским вас связывают особые отношения.

– Я погибла, – прошептала Ребекка и бессильно сползла по стене, когда старик шагнул в луч солнечного света и исчез из комнаты: – Будь ты проклят, Ники.

-–

Людка имела все основания считать, что ее странная компаньонка следит за ней через какой-нибудь из своих многочисленных подарков, поэтому вести поиск Золотарева предстояло с еще большей осторожностью, чтобы не выдать его раньше времени. Сидя за компьютером, любезно предоставленным в ее распоряжение начальником отдела уголовного розыска, она просматривала расписания движения железнодорожного и автомобильного транспорта, стараясь ничем не выдать свой интерес. На нужном рейсе она задержала взгляд не дольше, чем на прочих, полагаясь на свою тренированную, практически фотографическую память. Весть о шикарной «штучке», если не читать «сучке», мгновенно разлетелась по всему зданию, и любопытные мужики под разными предлогами приходили в небольшой кабинет, чтобы поглазеть на диковинку, мешая ее работе и всем окружающим. Поэтому, когда она подошла к большой карте размером во всю стену, вокруг нее моментально образовалось полукольцо добровольных гидов и советчиков. Усиленное сопение сбоку и за ее спиной даже забавляло.

– Мальчики, кто даст бедной девушке курвиметр?

Прибор нашелся в единственном экземпляре, старый, сильно потертый, со скрипящим всеми шестеренками механизмом. Не обращая внимания на град шуток и пошлых подколок, Князева измерила километраж по нескольким дорогам, ведущим к городу.

– Есть добровольцы прокатиться по окрестностям? Необходимо опросить уйму народу, – как и ожидалось, гогочущая толпа моментально рассосалась по рабочим местам. Замешкался только один молодой прыщавый опер, которого все звали Денчиком, он и был автоматически назначен добровольцем. Чтобы подбодрить подневольного помощника и подразнить остальных, Людка ловко бросила ему ключи от «Лексуса» и объявила:

– Если не поцарапаешь мой «Лексус», угощаю ужином!

Денчик оказался полезным, мало того, что он хорошо знал нужную дорогу, так у него еще и родственник работал в линейном отделе на транспорте. В пути он охотно делился местными новостями, анекдотами и байками, время от времени вставляя свои вопросы:

– Поделись секретом, как на нашу зарплату «Лексус» купить?

– Никак. Машина не моя. Подруги. Взяла погонять.

– А подруге друг, случайно, не нужен?

– Денчик, следи за дорогой, а то высажу. К подруге пешком пойдешь.

– Ну правда, познакомишь?

– Нет.

– Она что, занята?

– Да не знаю я! Отстань.

– Ну какая же ты тогда подруга, если не знаешь, занята она или нет.

– Какая есть, занятая.

– Слушай, я как раз анекдот вспомнил …

Четыре с половиной часа пути по шоссе привели их на станцию, где поезд стоял всего пять минут. Князева сразу взяла в оборот проводницу, но та и сама была рада ей помочь.

– Хорошо их помню. Всю дорогу сидели в купе. Даже еду туда заказывали. С ними еще кот был, – кивала головой, глядя на фотографии, женщина в форме РЖД, принимая рассерженный вид: – А потом с поезда спрыгнули на ходу. Дверь вскрыли и спрыгнули. Я уже объяснительную написала начальнику поезда. Теперь расследование будет. Вот еще и с полицией неприятности будут.

– Где спрыгнули?

– После Горячего Ключа, через двенадцать минут пассажирка зашла и сказала, что в тамбуре дверь открыта и подножка поднята. Проверила по всем купе – двоих нет. Как раз из 4-го. Только кота своего и оставили. Кота пожалели, а меня, значит, нет. Что же теперь будет? Они что, убились?

– Купе еще свободно?

– Свободно, там сейчас ваши все осматривают. Они на предыдущей станции сели.

– Денчик, дуй на «Лексусе» до следующей станции, там меня подберешь, а я на поезде прокачусь, – подымаясь в вагон, крикнула Князева.

В купе по-хозяйски расположились два младших полицейских чина в форме, общими усилиями составляя очередной протокол. При виде Людки лица у них приняли дежурный недружелюбный вид, и один грубо поинтересовался:

– Девушка, купе ошиблись? Дверь закройте, пожалуйста. Вам сюда нельзя.

– Мне можно. Уголовный розыск, – Князева сунула удостоверение им под нос, заметив, как настороженно парочка между собой переглянулась: – Ну докладывайте, что тут у вас. Мои клиенты в купе ехали.

– Да нечего докладывать, товарищ старший лейтенант, на перегоне между Горячим Ключом и Пятигорской гражданин Громов и гражданин Золотарев, будучи в нетрезвом виде, – старший наряда постучал ручкой по пустой бутылке из-под вина: – Из хулиганских побуждений вскрыли дверь тамбура вагона номер 3 и совершили несанкционированный сход с поезда, о чем мы и составили протокол об административном правонарушении.

– Задержать удалось?

– Пока нет. Наряд выезжал осмотреть полотно. Следов схода не нашли. Пострадавших тоже нет. За медпомощью никто не обращался. Дюже сильно вы их, товарищ старший лейтенант, напугали, что они на ходу с поезда сиганули.

– Из вещей что-то осталось? Из личных?

– Нет, только кот. В купе у проводника заперли. Злющий, царапается, – и младший предъявил в качестве доказательства заклеенную пластырем руку.

– Ладно. Посмотрим, что за кот, – Людка прошлась по коридору качающегося вагона и постучала в дверь служебного купе. Дверь сразу же открылась, и за ней оказалась знакомая женщина в железнодорожной форме, одной рукой она прижимала сопротивляющегося всеми лапами кота. Заметив Князеву, кот замер, испуганно прижал уши и жалобно мяукнул. Сыщик прошла в купе и сама закрыла за собой дверь. Потом села рядом с проводником и взяла животное на руки. Желтые глаза настороженно смотрели на нее сквозь недовольный прищур, но когти зверь не выпускал, видимо, прекрасно понимая, что имеет дело с уголовным розыском.

– Ну и как тебя зовут, усатый? – кот в ответ открыл рот с острыми загнутыми клыками и снова издал какой-то жалобный звук.

– Совсем напугали котика. Ну ничего, тетя заберет тебя с собой, раз плохим дядям ты больше не нужен, – Людка ласково провела кончиками пальцев между ушей, и животное успокоилось. Продолжая гладить притихшего кота одной рукой, она другой осторожно достала из кармана куртки телефон и выбрала из списка контактов номер:

– Денчик, как до станции доберешься, найди переноску для животных. Какую-какую. Для кота средней упитанности. Ну придумаешь чего-нибудь. И кошачьей жратвы раздобудь. Да серьезно. Не найдешь, самого оставлю без ужина.

– Герцог его зовут. В паспорте у него написано было, – вспомнила проводница.

-–

Посетив несколько магазинчиков в вестибюле гостиницы, Ребекка обзавелась купальником и тонким, полупрозрачным платьем. Довершив свой наряд широкополой соломенной шляпой и темными солнцезащитными очками, она отправилась на пляж, чтобы все еще раз хорошо обдумать. Казавшееся с самого начала пустяковым, но прибыльным частное поручение обернулось для нее персональным заданием от главы клана, провалить которое было равносильно самоубийству. При этом, несмотря на то, что в своих бедах она продолжала винить Ники Громова, было ясно, что легкомысленный подход предыдущих дней отныне исключался.

Громов решил отвезти свою добычу в Сочи. В этом не было ничего удивительного, потому что любой курортный город притягивал магов как магнит из-за того, что здесь не было необходимости скрывать праздный и роскошный образ жизни. Лучшего места, чтобы продать потенциального ученика для какого-нибудь нейтрала или темного, пожалуй, не найти. К тому же в Сочи постоянно находится один из Дозоров светлых, который вполне может защитить мага от преследования со стороны темных. В поезде она, конечно, сглупила. Ники не любитель и далеко не профан, чтобы не заметить фокусов повелителя. Поэтому он успел сбежать раньше, чем она отыскала его след. С другой стороны, его побег указывал на то, что покупатель еще не найден и никакой сторонней поддержки у Громова нет, а с помощью клана Ребекка могла уже разговаривать с ним совсем иначе.

Дело оставалось за малым – понять, каким будет следующий шаг Ники. То, что он обязательно появится в городе, в этом у Карон не было ни малейшего сомнения. Но появится уже один, без Золотарева, спрятанного в потаенном и надежном месте. Искать берлогу мага – дело неблагодарное, хлопотное, долгое и практически бесперспективное. Выходит, что единственный реальный шанс снова напасть на след добычи – это момент встречи и совершения сделки между Громовым и потенциальным покупателем. Речи о том, чтобы самой стать тенью Ники, даже и не шло – нужно было искать помощника, желательно из тех, кто не вызовет подозрений у мага.

Ребекка окликнула разносчика газет и журналов, проходящего мимо лежаков с отдыхающими, и выбрала несколько местных афиш. С черного депрессивного глянца на нее смотрела четверка мужиков в высоких цилиндрах и лакейских ливреях. Сегодня вечером рок-группа «Пикник» давала концерт в ночном клубе «Треугольник». Но для Карон больше имело значение не популярность исполнителей, а небольшой значок в углу, который приглашал посвященных на это мероприятие.

– Девушка, а что нужно для того, чтобы с вами познакомиться? – раздалось у нее над головой. Ребекка опустила очки на кончик своего носа и внимательно посмотрела на двух загорелых молодых людей в шортах до колена.

– Полагаю, пригласить ее в «Треугольник» сегодня ночью, – с серьезным видом ответила она.

– Какое совпадение, а мы как раз собирались с приятелем провести там всю ночь, вы не составите нам компанию?

– А вас не мало будет? Всего двое?

– Поверьте, каждый из нас стоит семерых!

– Тогда, надеюсь, мне не будет скучно. Где же мы встретимся?

– Полагаю, в вашем номере, мы не можем позволить вам заблудиться.

– Блудиться в моем номере будем после, а сначала «Треугольник». Скажем, в девять у входа. И если я заскучаю хоть на секунду, наш уговор будет расторгнут. Вам понятно?

– Мы готовы вас развлекать уже прямо сейчас.

– Прямо сейчас я буду загорать в одиночестве. А вам рекомендую набраться сил – ночь предстоит долгая. Пока, мальчики!

Ребекка проводила взглядом парочку ловеласов, которые, безусловно, уже делили ее между собой, и перевернулась на живот, подставив спину жарким лучам солнца. Помощники были, прямо скажем, не самые лучшие, но предлагались в паре, а это уже лучше, чем ничего. Итак, теперь оставалось самое трудное – выбрать себе подходящее платье.

А если Ники действительно его не продает? Тогда что ему нужно в Сочи? Встреча. Встреча с кем-то нужным и обитающим только в Сочи. Внезапная догадка заставила ее сесть, а потом торопливо сунуть ноги в летние шлепанцы. Подхватив свое платье, Ребекка, балансируя на мягком песке, заспешила к выходу с пляжа. Какое-то время она потратила на изучение городской доски объявлений и срывание лепестков с телефонами и адресами. Потом Карон ненадолго заглянула в салон сотовой связи, где завороженный менеджер-армянин безропотно отдал ей модный iPhone в гламурном чехле. Сделав несколько звонков, Ребекка поймала такси и поехала по интересующему адресу.

Фотоателье находилось в подвале углового здания на перекрестке двух оживленных улиц. В витринах расположились старомодные фотопортреты и репродукции на курортные темы. Табличка на двери гласила «Закрыто», но это несколько не смутило женщину, и она надавила на круглую ручку. Громко звякнул колокольчик, и тугой доводчик толкнул дверь в обратную сторону.

– Женщина, мы закрыты! – предупредил неприятный голос дамы неопределенного возраста, сверлящей пришедшую сквозь круглые очки в толстой оправе.

– Здравствуйте, могу я увидеть маэстро?

– Вы что, глухая? Сказала же, мы закрыты! Или табличку тоже не видели?

– Будьте любезны передать маэстро, что пришла мисс Карон, он меня должен помнить.

– Приходите после обеда. Мы закрыты.

– Слушай, овца, живо зови Таксидермиста, или как он себя теперь называет! – рявкнула на нее потерявшая терпение Карон.

– Это кому ты сейчас сказала, шалава? – грозно спросила дама и выросла своей могучей комплекцией из-за стола.

– Девочки, девочки! Вы же девочки, – примирительно прозвучал голос из глубины здания, и, откинув плотную штору, к ним вышел всклоченный рыжий мужчина средних лет. Широкие подтяжки тянули бесформенные полосатые штаны, казалось, до подмышек, на одутловатом лице с красным носом хронического пьяницы не хватало только нарисованной улыбки, чтобы субъект походил на циркового клоуна. Он, прищурив один глаз, придирчиво осмотрел посетительницу и жестом пригласил пройти за перегородку. Медленно сдуваясь, вернулась на свое место обладательница круглых очков.

– В белье 1500 в час, без – 3000, – объявил рыжий, ведя ее по пыльному, заваленному разным хламом коридору.

– Я не по этому поводу. Мне нужно встретиться с Таксидермистом, – внесла ясность Карон, аккуратно проскальзывая между острыми углами, так и норовящими содрать с нее одежду, заодно вместе с кожей.

– А, тогда мы закрыты, – разочарованно сказал клоун и остановился.

– Я заплачу, – неуверенно предложила Ребекка.

– И за тот раз тоже? – оживившись, переспросил рыжий.

– Нет, – решительно помотала головой женщина.

– Сожалею, но мы закрыты, – клоун выставил руки вперед, целясь ей прямо в грудь, и пошел на нее.

– Хорошо-хорошо, я согласна! – сдалась Ребекка.

– Пожалуйте сюда, в гримерную – одежду найдете в шкафу. Я зайду за вами через пятнадцать минут.

Одеждой называлось несколько цепей и соединенных между собой металлических щитков. Карон тяжело вздохнула и, гремя железом, начала переодеваться. Поправив железную маску перед зеркалом, она подошла к двери и тихо в нее поскреблась.

– Да-да? – сразу откликнулся клоун, который все это время подглядывал за ней в замочную скважину.

– Я готова.

– Следуйте за мной, мисс Карон. Кстати, теперь маэстро величает себя Фотографом.

Они вновь прошли по коридору, и рыжий открыл перед ней одну из многочисленных дверей. Яркий свет прожекторов ударил ей в лицо, и Карон зажмурилась.

– Станьте туда, поближе к реквизиту, – потребовал клоун. Защищаясь от яркого света руками, Ребекка открыла глаза и вздрогнула, увидев плохо отесанный кол, установленный посреди небольшой сцены, задрапированной красным бархатом. Борясь с предательской слабостью в коленях, она сделала несколько шагов и остановилась.

– Вы же не думаете повторить со мной все в точности как было? – плаксиво спросила она.

– Нет конечно, тогда вы были одеты только в одну сорочку, если мне не изменяет память, – ответил низкий мужской голос из-за слепящего света, направленного на нее.

– Вас там не было, – возразила Карон.

– Это не важно, главное передать атмосферу.

– На кол не полезу, – предупредила Ребекка.

– Жаль. Подойдите ближе и облокотитесь на реквизит. Скрестите руки на груди. Вот так. Подымите голову. Замрите. Великолепно! Снято, – щелкнул рубильник, и свет погас. Раздались неторопливые шаги, и к Ребекке подошел человек в сером балахоне с широким беретом на голове. Его бледное лицо с белыми от пудры щеками и черными, подведенными бровями казалось неживой маской. В руках он держал негатив, на котором была запечатлена Карон, пронзенная насквозь окровавленным колом, изогнувшаяся в предсмертной агонии.

– До сих пор не пойму, зачем для этой подделки была нужна я, – внимательно разглядывая творение странного художника, спросила Ребекка.

– Детали, милочка, детали и чувства. Признайтесь, вы до последнего ждали, что окажетесь снова на колу?

– Не скрою, что ожидала от вас этой подлости, несмотря на заверения, что ничто не будет против моих желаний. Просто не думала, что это будет в такой форме.

– Видимо, ваша нужда настолько велика, что вы преодолели свой тайный ужас. Что привело вас ко мне?

– Мой долг уплачен?

– Фу, деловая женщина, как это вас безобразит, – сморщился художник и мечтательно уставился на негатив.

– И все же?

– Да, если вам угодно.

– Угодно. Что вы потребуете за новую услугу?

– Ничего. В вас больше не осталось ничего интересного для меня.

– Но мне опять нужны ваши услуги, и я хотела бы узнать цену?

– Ну разве что запечатлеть одно из ваших убийств?

– Снова в цепях и латах на голое тело? Знаете ли, это неприятно. А я привыкла убивать с удовольствием.

– Договорились, выбор наряда за вами, а жертвы за мной, – согласился художник.

– А прямо сказать, что хотите нанять меня для убийства, вы, конечно, не могли? Можно я наконец сниму это железо?

– О, конечно, конечно, Жан проводит.

– Пусть несет мои вещи сюда, извращенец, – железо с лязгом рухнуло на пол. – Человек или маг?

– Человек, к сожалению.

– Ну, для меня это скорее к счастью. С магами возни больше. Вы вообще эти железки когда-нибудь дезинфицировали? Все ссадины зудятся.

– В том-то и дело, что я бы хотел убить его несколько раз.

– Один раз, но долго, не устроит?

– Боюсь, что нет.

– Все мужики такие: быстро, но часто. Не тяните уже, говорите, кого?

– Вот, фотография – моя дочь. Не правда ли, милашка? Семь лет.

– А еще говорят, светлые лучше темных, – лицо девочки почему-то казалось Ребекке Карон знакомым, но она никак не могла вспомнить, где могла встретить этого ребенка раньше. Смахнув с лица решительным жестом нахлынувшее выражение задумчивости и поборов секундную слабость от смутных сомнений, она решила, что «дочка» художника просто похожа на кого-то из многочисленных взрослых, с кем доводилось сталкиваться за ее долгую жизнь.

– Что поделаешь? Искусство требует жертв. Какова будет оплата?

– Мне потребуется новый облик, на время.

– А я уж испугался, что навсегда. Сами выберите или положитесь на мой вкус?

– Конечно, я полагаюсь на вас, но облик должен быть мужским и без уродств, мне это будет мешать.

– Простите, а все органы должны действовать? Ну, я имею в виду…

– Все, и отменно, я непременно его опробую.

-–

Людка сидела на жестком металлическом сидении без подлокотников в зале ожидания маленькой, но чистой железнодорожной станции, где ее оставил проходящий поезд. Серый котяра мирно дремал на соседнем кресле, чутко поводя ушами по сторонам при каждом новом звуке, иногда он тяжело вздыхал и нервно дергал лапами. Других людей в небольшом помещении было немного, и все они были заняты собственными насущными делами. Денчик задерживался, об этом он предупредил ее по телефону, но успокоил, что добыл по дороге всё, о чем она его попросила. Поначалу Князева держала животное на руках, опасаясь, что новый знакомец сбежит при первой возможности, но тот, почуяв властную силу, скрытую за обманчивым женским обликом, видимо, решил остаться под ее защитой. Убедившись, что кот не имеет ничего против ее общества, Людка просто переложила его на соседнее сидение и, освободившись от живого мягкого и пушистого веса, приятно согревавшего ее колени, задумалась над тем, что ей делать дальше.

Существование Громова больше не вызывало у нее сомнений, также было ясно, что это смелый и решительный человек, и еще хорошо подготовленный. Прыжок с поезда с неподготовленным спутником требует не просто сноровки, но еще дьявольской ловкости опытного каскадера. Не похоже, что это было запланировано, значит, должна быть причина, толкнувшая двух мужчин на такой рискованный шаг. Интуиция подсказывала Князевой, что обоим беглецам грозит серьезная опасность, и эта опасность исходит от Ребекки Карон, сторону которой она сейчас вынуждена принимать. Но для принятия правильных решений одних подсознательных догадок мало, нужны проверенные факты. А именно с ними как раз всё обстояло из рук вон плохо.

Людка увидела, как Денчик подходит ко входу в здание вокзала через высокое вытянутое окно, и встала со своего места, чтобы он ее мог заметить, не забывая вполглаза присматривать за котом. Запыхавшийся опер подошел к ним и протянул мягкую сумку в форме полуцилиндра.

– Вот, принес. Можно паковать. Хавку в машине оставил.

– Карета подана, ваша светлость! – объявила Людка и поставила переноску прямо перед котом, предварительно расстегнув молнию и откинув передний клапан. Кот недовольно поднял голову, раздраженно дергая кончиком серого хвоста, и укоризненно посмотрел на людей. Потом не спеша поднялся и вальяжно потянулся, выпустив лакированные крючки когтей. Обнюхав принесенный Денчиком предмет, Герцог осторожно залез внутрь и сел, низко пригнув ушастую голову. Князева заправила торчащий наружу хвост и застегнула молнию.

– Смотри, какой важный, – не то с восхищением, не то с уважением заметил опер и взялся за ручку: – Куда теперь?

– Едем обратно в Сочи и смотрим в оба по сторонам. Думаю, они где-то рядом.

– С чего такая уверенность? Я там шаурмы нам взял, еще теплая, – сумка в руках прыщавого дернулась.

– Денчик, ну разве можно такие вещи при коте говорить? А вдруг там его родственник приготовлен?

– Да ну тебя. Нормальная шаурма. Так почему ты думаешь, что они поблизости?

– Математика, Денчик, школьная математика. Из пункта А и Б навстречу друг другу. Ну, помнишь?

– Не-а, у меня еле-еле трояк натянули по математике.

– Думаю, они сменили транспорт и теперь двигаются в Сочи по шоссе. Им надо незаметно попасть в город. Ты местный, поэтому должен знать, как это можно сделать.

– Если незаметно, то точно не по шоссе, а пешком или верхом, через горы, – водружая переноску с котом на заднее сидение, со знанием дела заметил опер.

– Денчик, не знаю, говорил ли кто тебе это раньше, но ты гений. Едем.

– В Сочи?

– В Адлер. Надо тачку поменять.

– Зачем? А эта чем плохая?

– У подружки кое-что покруче есть – вертолет.

– Людмила Викторовна, а вы точно в полиции работаете? – с нескрываемыми изумлением и восхищением обратился к ней прыщавый попутчик: – Может, возьмете к себе, ну в ваше ведомство? Видели, какой я исполнительный и сообразительный?

Вся обратная дорога пролетела за окнами автомобиля почти незаметно в обсуждениях планов, как лучше устроить поиски беглецов. Денис, он же Денчик, считал, что Громов и Золотарев попробуют присоединиться к одной из туристических групп на маршруте в Сочи, и самое правильное будет первым делом проскочить по турбазам и оставить там ориентировки, которых обещал самолично распечатать целую пачку сегодня же в отделе, попутно выяснив ожидаемые сроки прибытия и текущее местоположение в местном МЧС, там же можно было по радиосвязи узнать, не прибились ли к кому по пути еще два туриста. Людка решила предоставить ему свободу действий на земле, а сама планировала вооружиться мощной оптикой, оставленной Нику Войня, и на вертолете облететь ближайшие ущелья в надеже обнаружить шуструю парочку на одной из туристических троп, к тому же, как она догадалась по поведению Денчика, тот боялся летать. Предстояло еще куда-то пристроить Герцога, не брать же бедное животное с собою в вертолет.

Князева вспомнила о ключ-карте от гостиничного номера, выданной журналисткой, и, взглянув на уже вечереющее небо, подумала, что облет придется отложить до утра. Высадив своего провожатого около отдела и договорившись заехать за ним через пару часов для обещанного совместного ужина, Людка повезла кота во временное пристанище, которое на деле оказалось комфортабельным сьютом, сразу напомнившим о еще совсем недавней поре ее бурной юности. Герцог сразу отправился исследовать новую территорию, предоставив приютившей его женщине решать кучу мелких вопросов обустройства его кошачьего быта. На ее счастье, в гостинице оказалось все необходимое, от кошачьего туалета до ситтера, который мог ухаживать за животным в ее отсутствие. До встречи с Денчиком оставалось еще время, и Князева решила навестить свою благодетельницу.

На стук дверь номера напротив открыл Нику Войня и, вежливо посторонившись, пропустил ее внутрь.

– Мисс Карон просила передать, что будет занята допоздна. Пока никакой новой информации добыть не удалось. Могу я узнать, как Ваши успехи, госпожа Князева? – следуя за ней по пятам, почтительно поинтересовался долговязый на довольно сносном русском языке с незнакомым акцентом.

«Госпожа! Мне это нравится! Чтобы его такое заставить сделать?» – злорадно подумала Людка, а вслух сказала: – Ничего. С поезда наша парочка сбежала, следов нет. Завтра продолжу поиски. Есть пара идей.

– Будет ли мне позволено узнать Ваши планы на вечер?

– Поужинаю с коллегой и спать. А что? Хотел составить мне компанию?

– Вряд ли мое общество можно назвать приятным. И мисс Карон это определенно не понравится. Но… – цыган выжидающе посмотрел на девушку.

– Договаривай уже, – Людка села в глубокое кресло с высокой спинкой и вытянула ноги.

– Мисс Карон поручила мне узнать в местных сомнительных заведениях, не назначал ли Громов кому-нибудь встреч. К сожалению, все впустую, но есть одно место, куда мне не удалось попасть. Конечно, шансы невелики, но без визита туда работу нельзя считать законченной, и мне без посторонней помощи не справиться.

– Что за место? – без малейшей тени любопытства в голосе спросила Князева.

– Подпольный бойцовский клуб. Туда пускают желающих подраться за деньги и их менеджеров. А я, как вы уже могли заметить, не боец.

– А как же зрители?

– Увы, там нет никаких зрителей, кроме самих участников. Таковы правила этого заведения.

– Странный какой-то клуб. И что, даже ставок нет?

– О, ставки есть, и серьезные. Каждый участник ставит на себя против ставки соперника.

– И ты мне предлагаешь выступить в роли бойца?

– Нет, что вы, я даже не смею. Только если Вы сами того пожелаете, госпожа Князева. Нам бы только проникнуть туда, можно и не участвовать вовсе, достаточно продемонстрировать, что Вы боец, госпожа.

– И каким же образом?

– Пройдя через охрану. Но с Вашими навыками это не составит особого труда. К тому же у Вас отменное снаряжение, госпожа.

– Снаряжение? Ты про пистолеты?

– Нет-нет, что Вы. Я про Ваш костюм, госпожа. Мисс Карон дала Вам его не случайно. Это последнее достижение в области тактической экипировки. Умные нановолокна придают ему исключительную прочность и сопротивляемость кинетическим воздействиям. Его не берет ни холодное, ни стрелковое огнестрельное оружие.

– В самом деле? – Людка с любопытством уставилась на кожу на своей куртке.

– Можете сами убедиться, – Нику Войня протянул ей длинный кинжал с тонким лезвием, который извлёк из-под полы своего несуразного плаща. Князева с сомнением посмотрела на собеседника и взяла холодное оружие правой рукой. Осмотревшись по сторонам, Людка выбрала журнальный столик рядом с креслом, положила на него левую руку и сильно ткнула острием клинка в манжет на рукаве. Клинок, рассержено звякнув, упруго отскочил назад, на коже куртки осталось едва заметное светлое пятнышко, которое исчезло прямо на глазах, полированная столешница тоже не пострадала. Для верности девушка проверила прочность необычного костюма еще в нескольких местах, но с тем же неизменным результатом.

– Внутри рукавов есть специальные прорези, можете просунуть туда Ваши руки и посмотреть, что получится, – продолжал со знанием дела знакомить ее с тайнами странной одежды Нику Войня. Князева потянула правый рукав за край свободной рукой и действительно нащупала прорезь изнутри, а просунув пальцы внутрь, обнаружила что-то вроде перчатки-митенки. Рука свободно проскользнула дальше внутрь, и из рукава показалась перчатка с открытыми пальцами из всё того же таинственного материала, с бугристыми утолщениями над костяшками пальцев.

– Сожмите кулак, госпожа, – предложил долговязый.

Защитные уплотнения на митенке приобрели правильную заостренную треугольную форму, и Людке показалось, что теперь она сжимает в руке жесткий кастет.

– На внутренних краях манжетов есть ячейки для специальных средств. Вы позволите, госпожа? – Нику Войня протянул к ней свои руки в ожидании разрешения. Князева кивнула и с любопытством продолжила следить за демонстрацией. Цыган почтительно взял ее руку, немного развернул внутренней стороной запястья вверх и извлёк из многочисленных внутренних карманов своего бездонного плаща несколько продолговатых прозрачных капсул разных цветов. Он ловко заправил их одну за другой в еле заметные ячейки такой же формы и довольно прищелкнул языком. Внешне всё это выглядело как элементы украшения одежды.

– Синие содержат быстродействующий стимулятор в виде сжатого газа, который улучшает Вашу реакцию на какое-то время, зеленые повышают выносливость. Красные – на самый крайний случай, предотвращают шок, потерю сознания, снижают чувствительность к боли. Просто поднесите ко рту и раздавите зубами нужный препарат. Вся фармакология абсолютно безопасна и не имеет побочных эффектов, по крайней мере для Вас, госпожа Князева.

– Значит, я должна вырубить охрану на входе, чтобы мы могли войти. Известно, сколько там охранников?

– Я насчитал троих на входе. Частное охранное предприятие. Вооружены травматическим оружием, резиновыми дубинками, электрошокерами и газовыми баллончиками. Сильного сопротивления не ожидается. Задача охраны – не пускать в клуб случайных посетителей, как только они увидят, что перед ними подготовленный боец, дальше препятствовать не станут.

– И полицию не пустят?

– Пустят, конечно. Только в клубе уже никого не будет. Поэтому Ваше служебное удостоверение в этом случае скорее помеха, чем подспорье, госпожа Князева.

– Придется Денчику еще немного поголодать. Погнали? – набирая своего помощника по мобильному телефону, спросила Людка.

Клуб располагался в неприметном здании без вывески, укромно спрятанном в конце длинного узкого проезда между двумя рядами складов и открытых площадок со строительными материалами. Место в этот час было безлюдным и плохо освещенным из-за близкого расположения соседних строений, практически полностью погруженным в непроглядный мрак. Яркий свет от фар внедорожника разорвал завесу темноты и уперся в массивную металлическую дверь с домофоном. Князева не торопясь выбралась из-за руля и подошла ко входу, давая невидимым камерам хорошо себя рассмотреть. Нику Войня последовал за ней спустя некоторое время. Двигаясь неслышно, как тень, он подошел к переговорной панели и нажал металлическую кнопку.

– Приложите клубную карту к замку, – искаженный голос прозвучал очень зловеще.

– Мы гости в этом городе и хотим попытать удачу этим вечером, – цыган поднес к крошечному отверстию микрофона какой-то мешочек и слегка встряхнул его. Людке показалось, что она услышала звон монет. Часто запищал тревожный звуковой сигнал над дверью, щелкнул и застонал магнитный замок. Девушка просунула руку в образовавшуюся щель и потянула массивную створку, удерживаемую тугой пружиной доводчика, на себя. По ту сторону дверного проема оказалось небольшое полутемное помещение, разделенное решеткой, за которой угадывался спуск в подвал. Три человека в черной униформе преграждали дорогу. Старший из них внимательно оглядел пришедших и пренебрежительно бросил:

– Кажется, вы ошиблись адресом, это частное заведение. Вход только для членов клуба или по приглашению. Пожалуйста, покиньте территорию.

Цыган встретился глазами с Людкой и молча кивнул. Девушка уверенно двинулась вперед, отстраняя рукой охранника, стоящего на ее пути. Мужчина попытался ее схватить, но, описав вокруг нее неловкий круг, с силой врезался в своего товарища, опрокинув обоих на пол. Третий успел выхватить дубинку и сделать пару шагов навстречу Князевой, но тоже потерял равновесие и обрушился сверху на барахтающихся на полу товарищей. Обойдя устроенную ею же кучу-малу из чоповцев, Людка ступила на едва различимые ступеньки, а следом все так же тихо крался Нику Войня. В конце спуска в нескольких лестничных пролетов их ждала еще одна дверь, за которой оказался просторный зал. В центре расположилась залитая ярким электрическим светом большая круглая яма глубиной в два человеческих роста, огороженная решеткой из потемневших стальных прутьев, по краям которой в полумраке притаились столы, некоторые из них были заняты редкими посетителями.

Людка и долговязый без труда нашли свободные места и устроились так, чтобы было хорошо видно происходящее на местной арене, ибо, без сомнения, таково было назначение огороженной центральной части клуба. Как призрак из мрака материализовался официант и положил перед ними ламинированное меню с измочаленными уголками. Девушка подумала, что в такой темноте особого смысла в этом действии нет, все равно прочесть ничего нельзя, разве что фонарик на телефоне включить. Но Нику Войня взял листок и погрузился в его изучение. Пожав плечами, Князева обратила свое внимание на то, что происходило в яме под ними.

Двое мужчин кружили по грязному бетону арены, настороженно ступая по многочисленным темным пятнам и свежим выбоинам. Первому было около сорока лет, заметный рост дополнялся мощным телосложением атлета или борца. Заскорузлая, почти дубленная кожа шеи, торса и рук была щедро покрыта замысловатыми татуировками, которые с возрастом вытянулись и расплылись, потеряв смысл первоначального рисунка. Еще не иссохшие мышцы вздымались покрытыми сеткой темных вен буграми, перекатывались под обтягивающей одеждой. Волосы, уже тронутые проседью, длинными волнистыми локонами опускались до плеч и были стянуты простой лентой на лбу, чтобы не мешать паре больших темных карих глаз, которые насмешливо следили за противником. Тот был вдвое младше, со светлыми пшеничного цвета волосами, красивыми голубыми глазами. Круглое лицо его казалось пухлым, если не сказать одутловатым, мышцы не были рельефными, скрываясь под заметной жировой прослойкой. Несмотря на кажущуюся разнеженность, молодой человек был необыкновенно подвижен, резко меняя направление движения и стойку. Старший был одет в старые потертые джинсы с прорехами на коленях, застиранную футболку неопределенного цвета, потемневшую от пота кожаную безрукавку, на ногах у него были простые матерчатые кеды, а из украшений массивная золотая цепь на шее. Младший щеголял спортивным костюмом известного бренда, кроссовками и парой бойцовских перчаток, скорее защищавших изнеженные руки, нежели угрожавших сопернику.

Поединок откровенно был неравный, и опытный возрастной боец явно забавлялся, играл со своим заметно слабым противником. Он то подпускал его поближе, давая надежду нанести чувствительный удар, то ловко уклонялся и оказывался за спиной, не упуская случая пнуть несчастного по ягодицам или отвесить звонкий подзатыльник. В какой-то момент младший окончательно потерял самообладание и, забыв о стойке и защите, отчаянно бросился на своего мучителя, бешено молотя воздух руками и ногами. Тот нарочно открылся, подпустил несчастного поближе и внезапно обрушил на его темя тяжелый удар своего кулака. Руки молодого бойца нелепо загребли воздух перед ним, ноги предательски подкосились, и он рухнул ничком к ногам бесспорного победителя. Присутствующие никак не отреагировали на итог схватки, продолжая заниматься каждый своим делом. Победитель прошелся по кругу, не покидая арены, с широко раскрытыми руками, всем своим видом показывая, что призывает нового соперника. В это время по почти незаметной лестнице в яму спустились два официанта, ловко подхватили бесчувственное тело и, с трудом протискиваясь в узкий проход, потащили его прочь.

– Вниманию претендентов, ставка увеличилась до двух сотен монет! – объявил зычный мужской голос откуда-то сверху, и Людка, подняв голову, обнаружила еще один этаж в помещении, который нависал над всеми и чьи обитатели скрывались за частыми прутьями решеток. Вопрос так и повис у нее на кончике языка, когда Князева обнаружила, что Нику Войня исчез, тихо и незаметно.

– И у нас очередной претендент! – возвестил ведущий. С пронзительным криком с края ямы сорвался человек, атакуя в прыжке победителя предыдущей схватки. Несмотря на внезапность нападения, здоровяк ловко уклонился от летящих в него голых пяток и с интересом уставился на очередного противника. Им оказался невысокий азиат плотного телосложения, голова которого была гладко выбрита за исключением длинного хвоста, начинающегося на макушке и заканчивающегося в районе крестца на спине. В черные как смоль волосы были вплетены кожаные ленты, завязанные в массивный узел на конце. Одежда бойца состояла из широкой кожаной перевязи, крест на крест закрывающей туловище, просторной короткой куртки из толстой стеганной ткани, коротких, до середины щиколотки, тканных штанов.

Азиат издал истошный вопль и начал стремительную серию приемов, непрерывно атакуя громилу. В завершении он ловко мотнул головой, и плетеный узел на конце его косы точно поразил здоровяка в лицо. Боец отшатнулся от чувствительного удара и тут же пропустил еще два удара ногами в туловище, вынужденно отступая назад. Воодушевленный претендент взвился в воздух, раскручивая узел для очередного сокрушительного удара, и удача отвернулась от него. Здоровяк перехватил летящую в него плетенку волос и кожи и одним рывком сдёрнул нападающего вниз на бетон ямы. Азиат отчаянно вцепился обеими руками в свою косу, ошеломленный внезапно поразившей его болью, скребя голыми ногами по шершавому как наждак камню, и в такой нелепой позе проследовал по кругу вслед за торжествующим громилой. В конце своеобразного круга почёта рослый боец припечатал ударом ноги несчастного к арене и с рёвом вырвал косу вместе с куском окровавленной кожи. Отчаянный крик взорвал неестественное спокойствие зала и утонул во взрыве бурного всеобщего хохота. Князева поймала себя на том, что ржёт над беднягой вместе со всеми.

– Кажется, я раньше тебя не видел? – обладатель приятного и сильного баритона опустился в кресло, которое еще недавно занимал цыган, его лицо скрывала тень от низко надвинутого капюшона, Людка спохватилась, что после стычки с охраной так и не опустила свой.

– Претенденты, ставка выросла до четырёх сотен монет! – срываясь на крик, объявил ведущий.

– Я только сегодня приехала, – Людка отодвинулась дальше в тень и продолжила изучать незнакомца.

– По делам или развлечься? – мужчина сделал странный знак официанту, стоявшему рядом с ним, и тот, поклонившись, немедленно удалился.

– Ещё не решила, присмотрюсь пока, – неопределённо ответила Князева, вполглаза наблюдая, как выносят из бойцовской ямы умолкшего азиата. Вместо лица у него было теперь кровавое месиво.

– Бык, опытный боец, я разрешаю выступать ему только раз в месяц, чтобы у него были монеты на пропитание и его любимое пойло, – по голосу собеседника нельзя было понять, расстроен он или раздражён.

– Так ты владеешь всем этим?

– К счастью, нет, только Быком и ещё несколькими бойцами. Хочешь попытать свою удачу? Я могу поднять ставку, если тебе она кажется пока неинтересной, – рука человека замерла в воздухе в ожидании её ответа. А Князева лихорадочно соображала, чтобы такого ответить и не провалить их с Нику Войню операцию.

– Монеты меня не интересуют, – небрежно ответила она после небольшой паузы, даже понятия не имея, о чём идёт речь: – Мне нужна информация.

– Идёт, ставлю тысячу монет и ответ на твой вопрос против твоей новенькой шкурки, маленькая змейка, – незнакомец завершил свой прерванный жест.

– Ставка поднимается до тысячи монет! – восторженный голос заставил вздрогнуть Быка, подпиравшего стенку ямы в ожидании следующего соперника, он весь напрягся и принялся выискивать взором очередного претендента.

– Не уходи, я скоро, – коротко бросила Людка, подымаясь со своего места. Она обошла арену вдоль ряда наклонных стальных прутьев и, стремительно перебирая ногами, легко скользнула по ступенькам на покрытое пятнами засохшей крови дно бетонной ямы. Видимо, их не убирали специально, поэтому отвратительный смрад смерти и разложения вызвал у неё неприятное тошнотворное чувство. Бык, втянув голову в свои могучие плечи, подозрительно сверлил её своими тёмными глазами.

– Ты ещё кто такая? – недовольно буркнул он и медленно двинулся ей навстречу, сжимая и разжимая кулаки, прикидывая, как лучше размазать её по зловонному камню под своими ногами. Князева стояла на середине арены, беспечно заложив руки за спину, ожидая приближающегося здоровяка.

– Экая у тебя шкурка, просто загляденье. Я выдавлю тебя из неё, чтобы не испортить ненароком, – ухмыльнулся Бык и остановился в шаге от неё. Людка едва доставала ему до груди. Но, несмотря на разницу в размерах, здоровяк, похоже, нервничал, сбитый с толку поведением странного противника. Следующее движение бойца было молниеносным, он, видимо, решил покончить со стоящим напротив недоразумением в один миг, но недостаточным, чтобы застать девушку врасплох. Она легко увернулась, описала полукруг и оказалась за его спиной. Прежде чем громила успел развернуться, Людка, к бурному восторгу зрителей, наградила его полновесным пинком.

– Порву! – от пренебрежительного и насмешливого выражения на лице Быка не осталось и следа. Свирепая гримаса перекосила казавшееся еще не так давно красивым лицо. Огромные лапищи рассекали воздух в погоне за неуловимой и стремительной драчуньей. Князева подловила момент, когда разъярённый боец оказался на одной ноге в очередном развороте, и мощной подсечкой сбила его с ног, заставив грузно приземлиться со всего маху прямо на копчик. Не давая опомниться удивленному здоровяку, Людка коленом уменьшила ему количество зубов во рту и ловко увернулась от смертоносных клещей его захвата, успев по пути пяткой свернуть на бок ещё и нос. Бык, обезумев от боли и обливаясь кровью, теперь пер на неё всей своей безудержной массой. Князева вся подобралась, приноровилась и прыгнула ему навстречу. Её ноги сомкнулись вокруг неимоверно толстой, воистину бычьей шеи громилы, тело закрутилось как стальная пружина, увлекая за собой ставшую неуправляемой громадную тушу, и вся мощь этой горы мышц рухнула на шершавый как наждак бетон ямы с неимоверной силой. Ещё не понимая, что повержен, Бык по инерции приподнял голову, чтобы увидеть в последний миг летящий в него жёсткий каблук, и окончательно отрубился.

– Что творит эта крошка! Ставка выросла до двух тысяч монет! Нет, простите, ставка уже поднята до четырёх тысяч монет! Это какой-то невероятный вечер! Похоже, сегодня уже никому не будет скучно! – взвыл над ней голос ведущего.

– Нашу крошку решили поприветствовать Близнецы!

Громкий бешеный ритм барабанов ворвался в бойцовскую яму, и в нее с противоположных концов идеально синхронно спрыгнули два обнаженных по пояс босых мужчины в белых полотняных штанах. Вокруг Людки завертелась завораживающая карусель бразильской капоэйры. Атака последовала одновременно с двух разных направлений и в двух плоскостях. Девушка чудом успела выпрыгнуть назад из устроенной ей мясорубки и тут же рванулась вперед, успев поймать на выходе из прыжка с переворотом одного из близнецов жестким ударом ноги в патлатую голову, после которого танцор приземлился на незапланированный шпагат и уткнулся лицом в набирающуюся под ним лужу соплей и крови. Удар ноги оставшегося на ногах брата отправил Князеву в длинный кувырок вперед, выйдя из которого девушка бросилась к краю ямы, преследуемая скачущим как обезьяна на четырех лапах противником. Добежав до отвесной стены, Людка по инерции сделала несколько шагов по вертикали, оттолкнулась и, завершив стремительное сальто, оказалась у нападавшего за спиной. Двойная подсечка не оставила тому ни малейшего шанса. Боец неловко приземлился на голову и последовал в глубокий нокаут за своим братом. Барабаны сбились с ритма и стыдливо смолкли.

– Наша бесподобная Змейка поднимает ставку до рекордной величины. Десять тысяч монет! Найдется ли кто-нибудь, кто в состоянии ответить на этот вызов? Среди людей? После бесславного поражения Близнецов? Это вряд ли, – завывал ведущий из-под потолка. Князева, переводя дух после ураганной схватки сразу с двумя противниками, машинально провожала взглядом рослых официантов, которые рывками тащили вверх по лестнице тела побежденных.

– Кто же, кто же наконец утолит ненасытный голод Змейки?

Угрожающее рычание донеслось из-за спины, Людка медленно повернула голову и увидела ощерившуюся клыками разинутую пасть крупного алабая.

– Да Вы издеваетесь, – вырвалось у Князевой, и она развернулась всем телом к новому противнику. «Если эти зубища прокусят мне кожу, я сдеру всю кожу с мерзкой рожи этого хмыря! Обглодаю до костей!» – мысленно пообещала Нику Войня девушка, следя за приближающимся псом. Она намеренно вытянула руку вперед, провоцируя собаку на атаку, которая не заставила себя ждать. В этот раз вместо того, чтобы уклоняться от своего противника, Людка позволила себя схватить. Князева глубоко загнала кулак в пасть алабаю и крепко схватила его за корень языка, и не выпустила его даже тогда, когда рухнула на спину под весом более тяжелого животного, не переставая наносить удары по носу, глазам и ушам другой рукой. Теперь яму наполнил пронзительный визг. Девушка поднялась на ноги, продолжая контролировать за язык извивающуюся и издающую душераздирающие звуки собаку, медленно подтащила ее к центру арены, время от времени пресекая попытки вырваться ударами своего скрытого в перчатке кастета. «Отпущу беднягу, так они чего доброго медведя на меня спустят. А курса обороны от медведей я чего-то не припомню, хоть убей», – размышляла Людка, пытаясь придумать способ завершить этот бойцовский марафон. Вокруг нарастал какой-то новый шум, который из-за нескончаемого визга девушка разобрать не могла. Решив, что новую угрозу надо встречать во всеоружии, она еще пару раз огрела кулаком по носу алабая и выпустила посиневший язык из своей железной хватки. Пес, поджав хвост и непрерывно скуля, дал стрекача. В несколько прыжков преодолел крутую лестницу и скрылся за краем ямы. Девушка расстегнула обе сумки с пистолетами и приготовилась пробиваться с боем из ловушки, в которой оказалась. Вокруг нее с металлическим звоном падали, отскакивали, катились в разные стороны золотые монеты. Их бросали на арену зрители, которые неизвестно откуда появились в большом количестве у ограждающей решетки.

– Двадцать тысяч монет! Вы можете представить себе эту кучу золота? Неужели ни у кого не найдется достаточно презренного металла, чтобы осчастливить нашу Змейку? Ну же! Похоже, что маленькая змейка не по карману никому из присутствующих! Ладно, посмотрим, сможет ли Змейка унести свою добычу. Чур никому не помогать!

Перед ней появился один из официантов, жестами призывая следовать за ним. Князева подумала, что ни разу за все время пребывания в этом месте не слышала, чтобы официанты говорили. «Немые, они все немые», – осенило ее.

По возвращении Людка обнаружила, что людей за ее столом заметно прибавилось. Четыре фигуры в низко надвинутых на лоб капюшонах, скрывающих от любопытных глаз лица, восседали в креслах. Нику Войня по-прежнему отсутствовал. Девушка села на единственное оставшееся свободное место и незаметно сунула руки в расстегнутые импровизированные кобуры на своем поясе, пробуя на ощупь рельефные рукояти обоих «глоков». Шепчущий и неприятный голос, казалось, прозвучал прямо у нее в голове, невозможно было определить, кому из таинственных незнакомцев он принадлежит.

– Прежние имена здесь не имеют значения. Настоящие имена происходят от того, кто ты есть на самом деле. Сегодня ты Змейка. Мы приветствуем тебя, Змейка, – и четверка приветственно склонила свои головы.

– Я Смотритель, а это мои атаманы, – человек, который расположился прямо напротив нее, указал рукой на остальных.

– Я приветствую тебя, Смотритель, – решила подыграть им Князева и вежливо склонила голову.

– Беспечность и самоуверенность одного из нас обернулась для всех серьезным ущербом, и мой долг перед организацией, которую я представляю, обязывает меня обратиться к тебе с предложением. Ты бесспорно доказала свою ценность и заслужила наше уважение, – пробирающий до костей могильным холодом шепот смолк. Четыре официанта, тяжело шаркая, подошли к столу и водрузили рядом с ним тяжелый ящик. Повинуясь знаку Смотрителя, один из них поднял крышку, и Людка увидела, как тускло блеснуло золото в слабом свете.

– Сохранить и защитить такую добычу будет непросто. Много глаз сегодня видели восхождение маленькой змейки. Я слышу, как бьются алчные сердца и зреют темные мысли. Много сильных бойцов уже устремились сюда в поисках своей удачи и большого куша. Слава мимолетна, а мудрость живет века. Мы предлагаем тебе кров, слуг, нашу защиту и нашу арену, если ты ищешь славы и богатства.

– Я уже сказала, что монеты меня не интересуют. Мне нужна информация, – капюшон незнакомца слева от нее согласно кивнул в подтверждение ее слов.

– Змейка мудра. Ты знаешь, что заслуживаешь большего, – Смотритель умолк и о чем-то задумался: – Хорошо, что ты хочешь знать?

– Некто Никита Гаврилович Громов обманом везет в этот город моего приятеля Андрея Михайловича Золотарева. Я хочу знать, к кому он его везет?

В разговоре возникла неловкая пауза.

– Мы не знаем ничего об этом, Змейка. У тебя неверные сведения.

– Жаль, видимо, придется довольствоваться только этими монетами, – вздох разочарования получился у Людки абсолютно естественным.

– Если Змейка уверена, что интересующие ее люди направляются в наш город, то она может погостить у нас в их ожидании и дать шанс на реванш нашим бойцам, – предложил владелец Быка.

– Я не желаю больше драться. Если вы поможете найти Громова и Золотарева, то можете забирать себе все монеты.

– Для нас это неприемлемо. Но за десять тысяч монет ты можешь купить покровительство Смотрителя, а на оставшиеся монеты нанять одного из моих атаманов для поисков интересующих тебя людей.

– Идет. Я согласна, – Людка протянула свою руку через стол Смотрителю и почувствовала прикосновение чего-то холодного. В ее ладони остался плоский и гладкий предмет.

– Кажется, возвращается еще один твой друг, Змейка. Ему не стоит знать о нашем разговоре, – четверо поднялись из-за стола и отступили во мрак, лишь владелец Быка задержался, чтобы сообщить: – Я вызвался помочь тебе, верну хоть половину проигрыша. Меня Кудеяром кличут. Как найду, дам знать. Сама меня не ищи.

Нику Войня приблизился к столу и, понизив голос, тихо предупредил:

– Пора уходить, тут мы ничего не узнаем.

– А я вот узнала, что в этом городе у Громова никаких встреч пока не назначено.

– Каким это образом, позвольте узнать, госпожа? – долговязый медленно сел на стул и обескуражено уставился на нее.

– Завела несколько полезных знакомств, – Людка стянула с рук митенки, одновременно пряча их в потайных карманах в рукавах куртки, там же незаметно исчез переданный ей Смотрителем предмет.

– Вы выходили на арену, – ахнул Нику Войня и почему-то испуганно втянул свою лысую голову в плечи.

– Да, размялась немного. Незачем было оставлять меня одну. Мне стало скучно.

– А где Вы взяли монеты для ставки, позвольте спросить? – спохватился цыган и прикоснулся к карману, куда убрал мешочек со звонким содержимым.

– А это на что? – помахала синим перстнем перед его носом Князева.

– Украли? – почти беззвучно прошептал следопыт, и его глаза нервно забегали по сторонам.

– Заработала! – и Людка с силой подтолкнула к нему ногой массивный ящик с остатками выигрыша: – Тебе придется тащить. Я на ужин. Денчик, наверное, уже слюной изошел.

– Как скажете, госпожа Князева, – самообладание, а вместе с ним показная вежливость вернулись к Нику Войня.

-–

Пламенеющая вывеска «Рок-бар «Треугольник» была видна издалека, и пока черная, блестящая от лака «Мазда», ревя турбированным двигателем, рывками пробиралась среди оставленных у тротуара машин, Ребекка хорошо успела рассмотреть само здание и окрестности. Место было выбрано удобно – со всех сторон располагались торгово-развлекательные центры, банки и офисные здания. Жилые строения за всем этим скоплением стекла и стали даже не просматривались. Легко прийти – легко уйти, затеряться в бесконечно меняющемся людском потоке. Несмотря на поздний час, людей перед рок-баром было много. Пёстрая толпа завсегдатаев ночных заведений жила громким гулом голосов, бесчисленными вспышками смартфонов, сигарет и солнцезащитных очков.

Старшего из ее попутчиков звали Рубен, он без конца бросал на нее вожделенные взгляды через зеркало заднего вида на лобовом стекле, второй, помладше, носил бесцветное имя Алик и во всем старался походить на своего приятеля: от одежды до манеры говорить и жестикулировать. Своего у него было только безобразная волосатая родинка на шее, которую не смог спрятать вырез ворота футболки. От переспелого запаха самцов и кожаной отделки в носу неприятно щипало, и Ребекка с трудом сдерживалась от гримасы отвращения. Довершал адское испытание пульсирующий под диафрагмой звук от мощной аудиосистемы, зациклившейся на нескольких тактах примитивного клубняка.

– Давайте я вас высажу здесь, перед входом, а потом припаркуюсь, – предложил Рубен, который явно опасался оставить свою гордость в опасной близости от обшарпанных автомобилей других посетителей. Оказаться в решающий момент в квартале от мощного спортивного автомобиля в планы Карон совсем не входило, поэтому она обреченно вздохнула и сосредоточилась. В ту же минуту от толпы перед входом в увеселительное заведение отделилось несколько молодых людей, которые бегом бросились к своим автомобилям и в спешке покинули стоянку по одним им ведомым срочным делам.

– Во! Удача любит смелых! – обрадовался Рубен и тут же занял освободившееся место. Ребекка с удовольствием отклеилась от кожаного сидения и с ловкостью кошки выскользнула с заднего сидения наружу. Усиленно работая плечами и локтями, оба ее попутчика быстро проложили дорогу через толпу ожидающих, и женщина, пройдя под перекрестным огнем любопытных глаз, оказалась перед металлопластиковой дверью, ведущей внутрь заведения. Здесь Рубен и Алик замялись перед неожиданным препятствием в виде татуированного с головы до ног, бритого налысо громилы, который оказался намного выше их и чьи кулаки были размером с голову каждого. Великан безразлично посмотрел на застывших в оцепенении молодых людей и небрежно бросил сквозь зубы:

– Сегодня только для VIP. Вход по клубным картам.

Рубен попытался пройти мимо, демонстративно не обращая внимания на вышибалу. Но легкое движение плеча, темно-синего от сложного рисунка тату, отбросило его назад в толпу ожидающих. Быстро опомнившись, посрамленный и потерявший самообладание, втянув голову в плечи, Рубен решительно двинулся на обидчика. За ним без колебаний последовал Алик. Назревала драка.

– Так, мальчики, ну-ка дайте мне дорогу, у меня есть клубная карта, – прервала наступление своих подопечных Ребекка и, отстранив их в стороны, шагнула навстречу стражу. Здоровяк угрюмо посмотрел на нее и протянул ей небольшую пластину, женщина, не отрывая от него взгляда, не глядя провела над ней рукой. Бросив быстрый взгляд вниз, охранник почтительно кивнул и вопросительно посмотрел на ее сопровождающих.

– Это со мной.

– Вы знаете правила?

– Конечно, – соврала Ребекка.

– Желаете Темную ложу или общий зал?

– А в ложе разве кто-то есть?

Охранник отрицательно мотнул головой.

– Тогда общий зал.

– Хорошо. Добро пожаловать! – громила сделал шаг в сторону, освободив проход.

– Я с тобой потом добазарю, урод! – многообещающе бросил Рубен и попытался толкнуть исполина. Наверное, с таким же успехом он мог врезаться плечом в железобетонный столб. От падения его спас вовремя подоспевший Алик, который просто протолкнул вспыльчивого товарища вовнутрь, не дав завязаться потасовке.

– Мальчики, ведем себя прилично, или поставлю на всю ночь в угол на колени, – совершенно серьезно предупредила обоих Ребекка, осматриваясь по сторонам. Прямо за дверью начинался тесный бар с треугольными столиками, которые уже оккупировали несколько компаний молодых людей, поглощающих разноцветные коктейли. Бармен, поймав взгляд новой посетительницы, молча кивнул головой в сторону узкой лестницы слева от входа, ведущей наверх. Осторожно держась за стены, они преодолели несколько витков и оказались в просторном помещении, занимающем целиком этаж здания. Один угол был отдан барной стойке, напротив которой располагалась небольшая сцена с ударной установкой и мощными мониторами акустической системы. Столики разместились по периметру, оставляя довольно просторное место в центре, где можно было удобно биться в конвульсиях фанатам тяжелого металла и адептам клубных ритмов. Зрителей было пока немного, поэтому компании легко удалось найти свободный столик.

– Что будем пить? – деловито спросил Рубен, с явным разочарованием оглядывая интерьер заведения. Алик буравил глазами нескольких девиц, прибившихся к другим столикам.

– Мне, пожалуй, виски со льдом, а вы как хотите, – без энтузиазма откликнулась Ребекка, внимательно изучая посетителей. Молодые люди переглянулись и синхронно пожав плечами, углубились в изучение карты бара, время от времени вполголоса споря по поводу напитков.

– Бекки, тебе говорили, что у тебя странное имя и акцент? Откуда ты? – обратился к ней Рубен, усиленно подзывая рукой официанта.

– Из самой свободной страны на свете.

– Америка? – решил уточнить Алик.

– Соединенные Штаты Америки, не надо путать с Мексикой и Уругваем.

– Надо же! Променять Карибы на Сочи, с чего бы это? – выпытывал старший.

– Работа, мальчики, работа, – Ребекка легким кивком головы привлекла внимание официанта.

– Да ладно тебе заливать. Такая беби, как ты, не может работать. Наверное, бросила своего миллионера и приехала за настоящим русским мужиком, – подмигнул Алику Рубен.

– Ты-то русский мужик? Как это говорится, не смеши мои носки?

– Я кавказский мужчина, так что замолчи, женщина, да, – с южным акцентом ответил Рубен и нагло положил руку на ее бедро. Точный удар каблуком под коленку заставил его вскрикнуть и вцепиться обеими руками уже в свою ногу.

– А по-моему, ты обыкновенный курортный хам, – брезгливо сказала Ребекка и улыбнулась подошедшему официанту. Алик глупо лыбился и озадаченно смотрел на своего товарища, усиленно растирающего ушибленное колено.

– В Америке все бабы такие дерзкие? – притворно морщась от боли, спросил Рубен.

– В Америке эмансипация, равенство полов и сексуальная раскрепощенность, – поучающим тоном ответила женщина и кивнула на ожидающего официанта. На какое-то время спутники оставили ее в покое, занявшись заказом. Беглый осмотр зала позволил ей сразу выделить среди присутствующих нескольких магов, хотя их любопытные взгляды говорили о том, что и они признали товарища по ремеслу. Ни одного знакомого среди них не было. Посетители продолжали понемногу прибывать, а до начала выступления приглашенной рок-группы оставалось полчаса.

– А откуда у тебя клубная карта? – спросил Алик. Ребекка насторожилась, несмотря на придурковатый вид, младший оказался куда более наблюдательным, чем ей бы хотелось.

– Комплимент от заведения, по работе досталась.

– И что же это за работа такая? – снова вступил в разговор Рубен.

– А хотите, я вас на работу возьму? – неожиданно предложила Ребекка.

Оба спутника дружно расхохотались.

– Нет, работа – это не про нас. Нам и без нее нескучно.

– Ну, работа работе рознь. А эта, я вас заверяю, вам очень понравится.

– А что надо делать? – вновь удивил своей прагматичностью Ребекку Алик, он нравился ей все меньше и меньше.

– Мне нужен эскорт на две недели. Плачу двести долларов в день каждому.

– Эскорт в смысле? – Рубен сделал неприличный жест двумя руками: – Это мы можем и даже бесплатно.

– Тебе что, охрана нужна? – опять проявил неуместную сообразительность Алик.

– Если бы мне нужна была охрана, я бы взяла красавчика со входа. И это у него, наверное, тоже побольше будет, – ответила тем же жестом Ребекка. Рубен и Алик вопросительно переглянулись.

– Короче, я планирую пробыть тут пару недель. Предстоит несколько деловых встреч, и мне требуется эскорт из двух молодых людей. Свозить навстречу, сопроводить на выставки и по магазинам, развлечь меня перед сном, и если потребуется, то и это тоже, – Ребекка повторила понравившейся ей жест.

– И всё? – Алик решительно начинал ее бесить.

– Может, тест-драйв для начала? – предложил Рубен.

– Мальчики, я начинаю терять к вам интерес, – предупредила женщина, наблюдая за подходящим к их столику официантом с подносом. Видимо, вознамерясь ее опоить, приятели заказали двухлитровую бутыль с самым дорогим виски, которое смогли найти в местном баре, и целое ведро со льдом.

– Предлагаю тост за прекрасную даму! – с пафосом объявил Рубен и протянул свой бокал к Ребекке: – Тост контрольный. До дна!

Карон махнула своим виски в их сторону и отпила небольшой глоток.

– Нет-нет-нет. До дна! Надо уважать местные традиции. – Рубен попытался подтолкнуть ее бокал вверх и заставить выпить все его содержимое, но Ребекка просто выпустила стекло из рук, и нахалу пришлось приложить всю свою сноровку, чтобы поймать хрупкий сосуд в воздухе, не пролив содержимое на спутницу.

– Браво, браво, Рубен! Я думаю, что один мой знакомый с удовольствием возьмет тебя в свой цирк вместо дрессированной гориллы.

– Ладно, еще не вечер. Думаю, мы найдем способ научить тебя уважать традиции наших гор, – возвращая недопитый бокал на стол, буркнул Рубен.

– Так что насчет работы, мальчики?

– Ну не знаю, двести долларов? Может, хотя бы пятьсот? – промычал Алик.

– За что?

– Ну мы же профессионалы! Наши услуги стоят дорого.

– Триста, но вы должны будете принести мне клятву верности и носить ошейники с моим знаком.

– Ошейники? – удивился Рубен. Вместо ответа Ребекка извлекла из сумочки два тонких кожаных кольца, замыкающихся золотыми пряжками с замысловатым вензелем.

– Рекламная продукция моей ювелирной фирмы, – пояснила женщина. – За такие деньги поработаете еще и моделями. Кстати, ошейники можете потом оставить себе в качестве премии.

– И сколько такой стоит? – спросил Алик, внимательно рассматривая пряжки.

– Полторы тысячи долларов каждый. Ручная работа, уникальный дизайн. Вы не захотите с ними расставаться, поверьте мне.

– А что? Прикольно. Фоткаться вместе можно будет?

– Да без проблем.

– Мы с Аликом согласны. Правда, Алик? – на какой-то миг младший засомневался, но алчный блеск его глаз, устремленных на пряжки, стал ярче, и он медленно кивнул головой.

– За это надо выпить! В этот раз точно до дна. Иначе никакой сделки! – категорично заявил Рубен, разливая виски по бокалам. Ребекка снисходительно улыбнулась и залпом выпила все содержимое, оставив только нерастаявшие кубики льда. Приятели довольно улыбнулись и последовали ее примеру.

– Если вы согласны, тогда пора произнести клятву, – опьяневшим голосом объявила Карон. Старший подмигнул своему приятелю, и оба вплотную придвинулись к ней, уже без всякого стеснения положив свои лапы на ее плечи и бедра.

– Возьмите каждый по ошейнику и повторяйте за мной, – Ребекка заставила их взять украшения со стола и следовать ее указаниям.

– Я добровольно и без принуждения поступаю на службу к Ребекке Карон, урожденной острова Роанок, штат Вирджиния, в 1614 году от Рождества Христова, и передаю себя в полное ее распоряжение на срок, определенный по обоюдному согласию. Свою клятву верности я скрепляю ее печатью, пока она не освободит меня. Теперь наденьте ошейники и застегните замки.

– Бекки, ты уже пьяная! – расхохотался Рубен, застегивая замочек на своем ошейнике. Алик замешкался и тупо уставился на свою нанимательницу.

– Ты так думаешь? – спросила Ребекка, внимательно наблюдая за Аликом.

– Ты сказала, что родилась в 1614 году!

– И что не так?

– Да то, что тебе 401 год, дура! Ой, не могу!

Алик поднял взгляд к потолку, пересчитывая возраст Ребекки, и машинально защелкнул замок ошейника на своей шее. Карон облегченно вздохнула и довольно посмотрела на своих спутников. Она не спеша откинулась на спинку своего стула, поправила складки своего платья, проверила многочисленные перстни на своих руках и тихо хлопнула в ладоши. Выражение веселья вмиг слетело с лиц Рубена и Алика, уступив место судороге муки, оба схватились за свои ошейники, силясь разорвать их удушающие объятия, но тщетно. Багровые лица быстро темнели, и глаза налились кровью, грозя выскочить из орбит, оба медленно склонили головы, почти уронив их на стол.

– Думаю, пока с вас достаточно, – оба громко всхлипнули и часто, с громким хрипом, задышали.

– Урок первый – неповиновение будет наказано.

– Сука, что ты с нами сделала? – превозмогая боль, Рубен потянулся одной рукой к ней.

– Урок второй – отныне вы будете называть меня «Моя госпожа» и обращаться ко мне только с моего разрешения.

– Да пошла ты…

– Алик, накажи моего строптивого раба, он допустил неповиновение, – медленно произнесла Ребекка. Младший из приятелей будто очнулся от оцепенения и поднял на свою госпожу покорные глаза. Прочитав ее немой приказ, он поднялся со своего места и обошел стол, приблизившись к корчащемуся Рубену с другой стороны.

– Ты будешь наказан, раб, и примешь это наказание молча.

Алик взял вилку со стола одной рукой, а другой с силой прижал к скатерти руку друга, которой тот силился дотянуться до Ребекки. Примерившись, он с силой вонзил ее между фалангами пальцев. Густо брызнули темные капли крови, и Карон жадно облизнулась. Рубен глухо мычал и сопел, из его глаз лились крупные слезы – он был сломлен.

– Спасибо, Алик, ты очень аккуратен. Возьми мой платок и перевяжи его.

– Да, моя госпожа.

– А теперь не беспокойте меня, мне нужно сосредоточиться на работе.

В местах, где обитали многочисленные анклавы магов, неизбежно возникали заведения, подобные такому бару. Это были своеобразные ничейные, нейтральные территории, на которых авторитет или сила администрации обеспечивала порядок и соблюдение Кодекса, что позволяло магам различных фракций отдохнуть от своих повседневных забот в компании последователей или приятелей, провести в относительной безопасности важную встречу или просто узнать последние новости. Нехитрые меры, не вызывающие никакого подозрения, вроде устрашающего вида громилы на входе, ограничивали доступ нежелательных посетителей из числа обычных людей, и нередко маги веселились бок о бок с ни о чем не подозревающими обывателями. Ещё днём Ребекка навела справки об этом месте и поняла, что ей действительно повезло, потому что именно сегодня выступала излюбленная в местном сообществе рок-группа, а такое событие было отличным поводом для элитной тусовки, где без особого труда можно будет добыть необходимую информацию.

Обратив в рабство запавшую на нее парочку местных жигало, Карон убила двух зайцев сразу: развлеклась и получила в свое полное распоряжение двух помощников. Конечно, они не шли ни в какое сравнение с профессиональными наемниками, но зато были абсолютно бесплатными, безобидными и послушными. К тому же, наличие сразу двух сопровождающих ее личных рабов заметно подымало имиджевый статус и привлекало необходимое ей сейчас внимание. Удовлетворенно отметив внимательные взгляды с соседних столиков, Ребекка приняла позу, которая, по частым заверениям, делала ее особо неотразимой, и позволила себя пристально изучать. Рано или поздно нужный ей субъект сам даст знать о себе.

Внезапно свет в зале погас, уступив пространство безумному танцу разноцветных пятен и аккордам бас-гитар.

Кем бы ты ни был, мир тебе и свет,

Кем бы ты ни был, грош тебе цена,

И все равно ведь где-то в вышине

И для тебя горит звезда одна.

Разлей вино, разлей на белый стол,

Кричи и смейся, пропивай талант,

Пустые слезы ничего не стоят,

Воды и хлеба дай, официант!

Четыре музыканта появились на сцене в одинаковых ливреях и нелепых, невероятно высоких цилиндрах. Приветственный шум поклонников на миг заглушил рок-композицию, но тут же стих. Ребекка физически ощутила, как зал наполнился множеством новых зрителей, шагнувших прямо из густого мрака. Но никто даже не обратил внимания на их странное и неожиданное появление. Карон нащупала перстень лорда Карлайла и быстро повернула его печаткой внутрь своей сжатой в кулак ладони. Такого массового наплыва магов она не ожидала.

Сегодня праздник сердца и души,

Как будто флаг повяжешь красный бант,

Не мелочись, швыряй свои гроши,

Воды и хлеба дай, официант.

Раз за разом повторяли свой припев музыканты. И яркие вспышки цветомузыки выхватывали из мрака нелепые позы танцующих в центре зала гостей. Два ее новоиспеченных раба сидели неподвижно на своих местах, бессмысленно смотря прямо перед собой.

Песни сменялись одна за другой, откровенные и неприкрытые, романтичные и депрессивные и глубоко трогающие тонкие струны душ посвященных. До сегодняшнего дня Ребекка никогда не слышала об этой группе, но ей было абсолютно ясно, что все тексты написаны авторами, знакомыми с тайным миром магии. Она пыталась рассмотреть лица исполнителей в мелькающих пятнах света. Но за масками из грима невозможно было понять, кто прячется под ними.

В какой-то миг она отчетливо увидела перед собой суровое задумчивое лицо мага, чей возраст нельзя было определить. Глубокие черные глаза, как будто состоящие только из одних зрачков, пристально смотрели на нее, парализуя волю и сознание. Старомодный сюртук подчеркивал худощавое телосложение и элегантность своего владельца. Карон почему-то подумала, что это хозяин музыкантов, играющих на сцене.

– Мисс Карон, если не ошибаюсь? – отчетливо спросил незваный гость и, не дожидаясь приглашения, сел напротив нее.

– С кем имею честь? – не скрывая растерянности, спросила Ребекка.

– Боюсь, мое имя Вам ничего не скажет, дорогая. Да к тому же у меня их столько, что я и сам не знаю, какое из них мое, – покачал головой незнакомец.

– Ну хотя бы как к вам обращаться?

– О, можно просто Библиотекарь. Кстати, я владелец этого заведения.

– Очень приятно, господин Библиотекарь, весьма милое заведение…

– Было, пока вы не учинили здесь эту мерзость! – резко оборвал ее собеседник и кивнул на застывших как истуканы Рубена и Алика.

– А вы всегда следите за своими гостями?

– Приходится, если они нарушают Кодекс.

– И что вы от меня теперь хотите?

– Освободите этих глупых мальчиков и покиньте мое заведение.

– Иначе?

– Иначе Вы пожалеете, что пришли сюда.

– Как гостеприимно и радушно. Но хочу вас расстроить, я здесь по делу, и полагаю, что оно касается Вас. Эти мальчики лишь способ привлечь Ваше внимание. Насколько я знаю, Вы не склонны заводить новые знакомства, и мне пришлось прибегнуть к такому необычному методу.

– Не думаю, что Вы можете представлять для меня интерес, голубушка. Поторопитесь освободить бедолаг и убраться отсюда подобру-поздорову. Не испытывайте мое терпение.

– О, что Вы, я бы никогда не осмелилась Вас побеспокоить, но мой господин… – и Карон протянула вперед открытую ладонь, демонстрируя перстень лорда Карлайла. Библиотекарь нахмурился и вытянулся на своем стуле, не отрывая взгляда от Ребекки.

– И что же такого понадобилось от меня почтенному Дмитрию Федоровичу, что он прислал вместо себя такую вздорную особу? – в голосе собеседника прозвучала неприкрытая издевка.

– Информация, как обычно. Мне поручено одно важное дело, и Вы можете мне в этом помочь. Небескорыстно, конечно.

– Вы хотите расплатиться со мной этими мальчишками? Не выйдет.

– Этих красавчиков я, пожалуй, оставлю себе. Но вы можете сами назначить цену, когда узнаете, что мне необходимо.

– И у вас есть все необходимые полномочия, чтобы принять мои условия, какими бы они ни были?

– Я говорю от имени клана, – женщина вновь продемонстрировала перстень.

Серый кот, мурлыкая, запрыгнул на колени Библиотекаря и подозрительно уставился на Ребекку сквозь щелки прищуренных глаз.

– Что скажешь, Герцог? Стоит нам послушать, что скажет эта маленькая ведьма? – собеседник ласково погладил своего любимца, и тот довольно заурчал в ответ. Карон озадаченно смотрела на кота, словно стараясь понять, каково точное значение полученного ответа. Потом, встряхнув головой, словно избавляясь от наваждения, она продолжила, разумно рассудив, что ежели ее до сих пор не выгнали взашей, то только потому, что ждут разъяснений.

– Мне нужна информация о Никите Громове.

– А причем здесь я, дорогуша?

– Мне известно, что он намерен кое с кем здесь встретиться для совершения сделки. Полагаю, что вы располагаете информацией об этом. Я не прошу Вас сделать что-либо, что может повредить Вашей безупречной репутации. Просто найдите способ передать мою просьбу о встрече другому участнику сделки в любом удобном ему месте и на любых приемлемых для него условиях. Очень важно, чтобы он встретился со мной до совершения сделки. Это в его интересах.

– Почему Вы решили, что мне известно о планах какого-то Громова?

– Потому что в этом городе ничего не происходит без вашего ведома. Не так ли?

– Вы мне льстите, мисс Карон. Не правда ли, Герцог, здесь стало очень липко от этой приторной сладости? Скажите, дорогая, а какой у Вас интерес к сделке Громова?

– Я бы не хотела об этом распространяться. Скажем, я намерена предложить лучшие условия.

– Нет, дорогуша, так дело не пойдет. В качестве оплаты за свои услуги я возьму с Вас полную и достоверную информацию о Вашем интересе в этой сделке. Думаю, это справедливо, информация в обмен на информацию.

– Хорошо. Речь идет о потенциальном ученике и очень одаренном к тому же. Громов намерен его кому-то здесь продать. Мне бы хотелось его купить.

– А почему Вам не купить ученика напрямую у Громова?

– Мы не сильно с ним ладим. Мне он его точно не продаст.

– Я бы тоже не продал, – Библиотекарь вновь кивнул в сторону двух зомби за столом: – Вы ищете ученика для себя?

– Нет, конечно, это задание клана.

– Как вы узнали, что у этого Громова появился потенциальный кандидат?

– Клан направил меня в место, где были обнаружены следы сильных магических проявлений. По прибытии на место я узнала, что незадолго до меня там побывал Громов и кого-то с собой увез.

– Почему Вы решили, что они направились сюда?

– Я их выследила.

– Выходит, что вы не смогли отобрать добычу у этого Громова силой, а теперь пытаетесь сделать это хитростью? А если он не собирается его продавать?

– Тогда зачем же он направился с ним сюда? В любом случае, клан готов заплатить за любую полезную информацию о планах Громова в отношении потенциального ученика…

– Или за самого ученика? – за нее закончил Библиотекарь. Ребекка молча кивнула в ответ.

– Забирайте ваших питомцев и убирайтесь из моего бара. Отныне Вам запрещен вход в это заведение. Я сам свяжусь с Дмитрием Федоровичем, если сочту это необходимым, – с этими словами собеседник исчез так же неожиданно, как и появился. Остался только кот, который кисло смотрел на Ребекку, время от времени поочередно облизывая свои лапы.

У Карон не было постоянного фамильяра, ей никогда не хватало терпения и сосредоточенности, чтобы удерживать часть своего сознания на каком-либо удалении, да еще в законченной осмысленной форме. Поэтому при необходимости она прибегала к помощи бесплотных и бесформенных фантомов или рабов. Вот и сейчас Ребекка попыталась схватить кота руками Алика, но тот, несмотря на отвлеченный скучающий вид, явно был настороже и ловко увернулся от неуклюжей попытки. Промчавшись по столу, сметая на своем пути посуду и столовые приборы, кот замер в дюйме от лица колдуньи, высоко выгнув спину и ощерившись довольно крупными для его вида клыками.

– Мисс Карон, мы проводим Вас до выхода, – два официанта с невозмутимыми лицами появились у нее за спиной. В отличие от того, кто до этого приносил напитки, эти, без сомнения, были магами. Перстни на руках у Ребекки тревожно вспыхнули, предупреждая об опасности, а мир вокруг стал незримо меняться, выдавая присутствие очень сильной магии. Сохраняя остатки достоинства, ведьма сделала знак своим рабам. Рубен услужливо отодвинул стул, а Алик протянул ей руку, на которую она слегка оперлась, вставая со своего места. Официанты тактично расступились, пропуская нежеланную гостью вперед. Дорога до выхода оказалась удивительно короткой и свободной, и могучая фигура вышибалы надежно прикрыла вход сразу после того, как Ребекка со своей свитой оказалась на улице. Пожелав этому заведению гореть синим пламенем и раздумывая над тем, как бы насолить его таинственному владельцу, Карон в сопровождении своих спутников направилась на стоянку.

Рубен, несмотря на перевязанную руку, легко перемахнул через капот и оказался за рулем, а его товарищ услужливо открыл заднюю дверь и помог хозяйке расположиться на заднем сидении.

– Ребекка Карон, я попрошу вас задержаться! – властный мужской голос, казалось, прозвучал у нее прямо над ухом, и неприятные мурашки побежали по спине.

– Гони! – приказала она водителю, но машина, взревев двигателем, тут же заглохла.

– Ребекка Карон, вы задержаны Дозором Цитадели. Сопротивление бесполезно, – предупредил другой голос, принадлежащий женщине. Ведьма смачно выругалась и резким движением открыла дверь. Выбросив вперед руку с перстнем лорда Карлайла, она предстала перед странной троицей, взявшей в кольцо ее машину.

Старшему было на вид лет семьдесят, он был одет в простую легкую летнюю одежду, которую обычно носят пенсионеры, на старческих ногах с распухшими суставами ступней у него были пыльные сандалии без задников. Редкие седые волосы были аккуратно подстрижены и зачесаны назад. Другому мужчине, бритому налысо, на вид было около тридцати, одет он был в спортивную одежду и кроссовки. Женщина была самой примечательной из них, потому что носила врачебный белый халат с бейджем, на котором значилось: “Заведующая отделением Зоя Кировна Цись”.

– Могу я узнать, кто и почему меня задержал? – не скрывая ярости спросила Ребекка.

– Вас, Ребекка Карон, задержал Дозор Цитадели по подозрению в нарушении Кодекса. Следуйте за нами!

– И что же конкретно я нарушила?

– Вы незаконно лишили свободы и удерживаете этих двух человек, – объявил спортсмен, делая шаг вперед с явным намерением применить силу.

– Постойте! Погодите! Это ошибка. Договор между мною и этими людьми заключен в строгом соответствии с Кодексом. Пожалуйста, убедитесь в этом сами. Я не буду препятствовать, – Карон сорвала со своей руки один из перстней и протянула его ближайшему дозорному. Женщина-врач поочередно подошла к каждому из ее рабов. Она тщательно осмотрела ошейники и прикоснулась рукой к их лбам.

– Они действительно добровольно согласились, хотя сейчас не в восторге от этого. Один из них ранен, – разочарованно констатировала дозорная после осмотра.

– Никакого принуждения? – с сомнением переспросил спортсмен, не спуская глаз с Ребекки.

– Если не считать алкоголь и половое влечение, то да, никакого принуждения, – подтвердила врач и угрюмо посмотрела на Карон.

– Ребекка Карон, мы настаиваем на немедленном освобождении этих людей. Они плохо понимали суть договора на момент его заключения. Вы воспользовались ситуацией. Это недопустимо, – протестующим тоном обратился к ней пожилой дозорный.

– Ну конечно, я с радостью предоставлю им обоим свободу и полагающееся вознаграждение… – охотно согласилась с ним Ребекка, протягивая руку за своим перстнем.

– Мы благодарны вам за проявленные понимание и отзывчивость… – официальным тоном начал спортсмен.

– … но после окончания предусмотренного договором срока, – закончила ведьма, с плохо скрываемым торжеством наблюдая за тем, как вытянулись от изумления лица дозорных. Драматичная пауза повисла над стоянкой.

– И каков срок этого договора? – делая знак врачу, спросил спортсмен.

– Две недели, если они не наскучат мне раньше. Больше держать их не имеет смысла – слишком примитивные.

Врач кивнула в подтверждение ее слов и со вздохом посмотрела на незадачливых ухажёров.

– Ребекка Карон, Дозор Цитадели официально предупреждает, что будет наблюдать за Вами на протяжении всего срока этого договора в целях обеспечения соблюдения Вами положений Кодекса, – угрожающе предупредил старик.

– О, вы увидите много чего интересного, – томным голосом ответила Карон и демонстративно провела рукой по ширинке на шортах Рубена.

Спортсмен брезгливо сплюнул и, махнув остальным рукой, решительно развернулся, чтобы уйти прочь.

– Впрочем, любой из вас может занять их место, на тех же условиях, … – словно между делом предложила Ребекка, искоса наблюдая за дозорными. Спортсмен одним махом метнулся к ней и замер, нависая, сверкая огненным блеском гневных глаз. Карон с вызовом смотрела на него, чувствуя, что неудержимый кураж и жажда схватки одолевают ее..

– Оставь ее. Видишь, издевается, гадюка, – старик положил руку на плечо своему вспыльчивому молодому товарищу.

– Я буду смотреть за тобой, Ребекка Карон, я буду ждать, ты даже представить себе не можешь, как я буду ждать – целую вечность. Но когда ты ошибешься, я буду рядом, не сомневайся! – процедил сквозь зубы предводитель дозора, его пылающий взгляд обжег ведьму изнутри, и она всмотрелась в его лицо, стараясь запомнить каждую черту, чтобы ничего не упустить.

– Мне есть что тебе показать, мальчик. Смотри внимательно, многим это дорого стоило, – едва слышно, одним дыханием ответила ведьма и поцеловала дозорного в искривленные яростью губы. Он с ревом отстранился от нее, больно схватив за плечи, потом с силой оттолкнул и, осыпая бессвязными угрозами, с повисшими на руках и плечах товарищами исчез в толпе, которая даже не заметила этой бурной сцены.

– Поехали кататься, мальчики. Вас ждет сладкий десерт, очень горячий сладкий десерт, – велела ведьма, все еще чувствуя внутри жар, оставшийся от мимолетной встречи, он будил в ней жажду, особую, утолить которую могла только свежая горячая кровь.

– Куда прикажешь, моя госпожа? – почтительно спросил Рубен.

– А где у вас тут можно развлечься по-взрослому? Так, чтобы сразу и много.

Глава 6. Ангелы и демоны

Травянистый склон полого уходил в тонкую пелену тумана, выползающего со дна ущелья. Где-то внизу шумел водный поток, и темными островами выступали над утренней дымкой горные вершины. Яркий диск солнца уже поднялся из-за скалистого кряжа на востоке, и его теплые лучи коснулись лица Золотарева. Молодой человек зажмурился и зябко вздрогнул, потом, прикрыв лицо рукою, открыл слипшиеся заспанные глаза. Громова в кабине не было, зато за спиной слышалась активная возня, что-то перекладывали, расстегивали и застегивали молнии, глухо стучали какими-то предметами. Интенсивно помотав головой из стороны в сторону, Андрей стряхнул остатки сна и нащупал ручку двери. Ледяная роса обожгла ступни ног через прорехи в сандалиях, когда он соскочил в траву, а джинсы намокли по щиколотку и плотно прилипли к ногам, пока он обходил УАЗ.

– Доброе утро, Андрей Михайлович, как спалось? – поприветствовал его Громов, продолжая упаковывать рюкзак, неподалеку от него шипел туристический примус, над которым парил небольшой котелок.

– Чай будете? Или предпочитаете кофе по утрам?

– Все, что угодно, лишь бы горячее, у меня зуб на зуб не попадает, – трясясь от озноба, ответил Золотарев.

– Возьмите в багажнике пару ботинок и носки, если я не ошибаюсь, у нас с вами одинаковый размер обуви, сорок четвертый, – Никита махнул рукой в сторону УАЗа. Андрей присел на край багажника и начал переобуваться, он заметил, что его спутник тоже сменил обувь на ботинки с высоким берцем, а под левой подмышкой появилась кобура с пистолетом, ощетинившаяся запасными обоймами. Поймав его взгляд, Громов пояснил:

– От магов, конечно, не сильно поможет, но от всякого зверья: двуногого и четвероногого вполне сгодится. А это вам, – с этими словами бросил молодому человеку широкий пояс со флягой и кинжалом в ножнах. Андрей поймал его на лету и принялся внимательно изучать, потом попытался извлечь клинок, но тот не поддавался.

– Там сбоку петля есть, она удерживает оружие в ножнах, чтобы не потерять при движении, – подсказал ему Громов, одновременно резкими, но четкими движениями затягивая ремешки, которыми крепилась к верху рюкзака небольшая палатка. Золотарев наконец извлёк кинжал и осмотрел лезвие. Он обратил внимание на знаки, которые покрывали сталь, и спросил:

– Руны?

– Да, поэтому смело колите и рубите им направо и налево. У магов от него одно спасение – отступить в верхние миры, ну или вспомнить про самооборону без оружия. В армии служили?

– Нет, сразу в институт, потом аспирантура, – признался Андрей.

– Плохо, вам бы КМБ сейчас пригодился, Андрей Михайлович.

– А что за верхние миры? Как туда можно попасть?

Никита оставил рюкзак и подошел к закипевшему котелку. Двумя пальцами он снял его с огня и направился к машине.

– Посмотрите, там в багажнике должна была быть кружка, в кармане на спинке сидения. Ага, она самая, дайте-ка мне ее сюда, – Громов забрал из рук Золотарева алюминиевую кружку с помятой ручкой и плеснул в нее немного кипятка. Немного поболтав в ней воду, он выплеснул ее на траву, а потом вернул Андрею. Из бокового кармана рюкзака появились пакетики с чаем и кофе, и дразнящий запах приятно защекотал ноздри.

– Верхние или Высшие миры это уже совсем сложно объяснить. Благодаря им маг может стать невидимым, бесплотным или мгновенно переместиться в другую точку пространства и времени. Фамильяры, призраки, духи – все это следствия преломления или искажения мага в высших мирах. Способность самостоятельно перемещаться по верхним мирам и действовать в них определяет ранг высших магов. А маги, которые не освоили эту премудрость, зовутся между нами – низшими, потому как мир, в котором мы родились, живем, чувствуем – это Низший или Нижний Мир, ну то есть обыкновенный. Каждый верхний мир включает в себя все низшие, как-то так, – прихлебывая парящий кипяток, объяснял Громов.

– А много этих верхних миров?

– Известных – семь, а есть ли еще выше, никто не знает, потому что еще никому не удалось подняться выше Седьмого Мира.

– Одиннадцать измерений, значит, – пробормотал Золотарев.

– Андрей Михайлович, хочу вас предупредить, что дальше наш путь будет пролегать по местам безлюдным и диким. Особо церемониться с нами здесь не станут, поэтому при внезапном нападении бейте сразу, не разбирая, и бегите. А сейчас помогите мне накинуть маскировочную сеть, чтобы машину не обнаружили с воздуха, – с этими словами Громов поднял один край уже разложенной в траве ячеистой сетки с вплетенными в нее лоскутами ткани. Вдвоем они быстро замаскировали УАЗ так, что только подойдя вплотную можно было понять, что это машина. После чего Никита закинул себе за плечи здоровенный рюкзак и широкими шагами направился вниз по склону. Подхватив сумку с ноутбуком, Андрей двинулся за ним следом.

– Никита Гаврилович, может я все-таки что-нибудь еще понесу? Мне прямо как-то неудобно, – предложил молодой человек.

– Берегите силы, Андрей Михайлович, путь нам предстоит долгий, а привалы в нашей ситуации категорически противопоказаны. За меня не переживайте, мне не в первый раз ходить по горам носильщиком, да, надеюсь, что и не в последний.

Вдвоем они спустились на дно ущелья и пошли берегом стремительной горной речки вверх по течению. Бурлящий пенный поток проносился мимо и невольно завораживал. Гладкие скользкие камни блестели на солнце под стеклянными струями воды, а стволы деревьев нависали над кипящими водоворотами. Из-за шума разговора не выходило, поэтому Громов время от времени знаками показывал направление или опасные места впереди. Золотарев с непривычки быстро выдохся и едва волочил отяжелевшие ноги со свинцовыми берцами. Иногда ему казалось, что только тугая шнуровка и литые подошвы удерживают его в вертикальном положении, не давая упасть. Футболка стала мокрой и плотно прилипла к торсу, пот градом катился у него по лицу, а сумка с ноутбуком отрывала поочередно пальцы то на левой, то на правой руке. Андрей думал, что ноутбук не такая уж и ценность в сложившейся ситуации и что если вынуть из него жесткий диск, то все остальное можно смело выбросить в речку вместе с сумкой. Еще через километр ему пришла в голову мысль, что из всей информации на жестком диске только несколько десятков страниц его диссертации являются действительно ценными для него, а все прочее – это хлам, скопированный в одно место для удобства лентяя, и будь у него чистый компакт-диск, то нести было бы практически нечего. Поначалу пологий подъем становился все круче, иногда даже приходилось карабкаться по гигантским ступенькам уступов или протискиваться в узкие расщелины в преграждающих путь скалах. У Золотарева давно перестало колоть в боку, притупилась боль в ступнях и плечах, подталкивая сумку поочередно то правым, то левым бедром он брел прямо вперед, потеряв чувство времени и расстояния. Иногда за потоками пота, заливавшими глаза, он терял широкую спину Громова, и предприняв всякий раз безуспешную попытку вытереть лицо мокрым рукавом своей футболки, спотыкаясь прибавлял шаг, чтобы оказаться поближе к своему спутнику. В голове у него поселилась навязчивая мысль, что в приводе ноутбука находится перезаписываемый DVD-диск, и каждая следующая сотня шагов укрепляла его в этой вере.

Вдруг рука Громова с силой затолкала его обратно в тень нависающей над ними скалы. Маг прижался к камням рядом с ним и показал пальцем вверх. Подняв голову, Андрей увидел яркую белую кабину вертолета с синими полосами по бортам под прозрачным кругом секущих воздух лопастей. Винтокрылая машина медленно взбиралась вверх по ущелью. Никита сел на землю и потянул за собой своего спутника, наклонившись к нему, он прокричал ему в самое ухо:

– Все, привал! Придется ждать, когда он пролетит обратно, – он скинул перед собой рюкзак и начал копаться в его карманах.

– Это за нами? – прокричал Золотарев.

– Возможно. Лучше переждем в укрытии.

Андрей вспомнил про диск и кое-как вытерев руки о сухие пятна на своих джинсах, извлёк ноутбук из сумки.

– Нашли время! – возмутился Громов.

– Я нет! – попытался ответить Андрей, но, кажется, Никита его не расслышал. С замиранием сердца он включил питание и довольно улыбнулся вспыхнувшему синему светодиоду. Дрожащим грязным пальцем он нащупал тонкую пластинку кнопки привода компакт-дисков и чуть не закричал от радости, когда в образовавшейся щели блеснул круглый край DVD. Ноутбук успел прогрузиться и знакомый рабочий стол с изобилием иконок напомнил о ставшей вдруг далекой и нереальной прошлой жизни. С трудом попадая по клавишам и сенсорной панели, Золотарев стёр содержимое DVD, даже не удосужившись проверить, что там было записано, и быстро сделал несколько копий своей научной работы. Готовый диск выскочил вместе с рамкой привода, и Андрей не гнущимися пальцами отковырял его от крепления. Просунув указательный палец в отверстие посередине, молодой человек усиленно размышлял над тем, куда ему спрятать такой невесомый и такой ценный груз. Громов, наблюдавший за ним, достал из рюкзака запасной шнурок для берцев и протянул его Золотареву. Андрей улыбнулся и благодарно кивнул своему попутчику. Отложив в сторону ненужный компьютер, молодой человек просунул шнурок в отверстие диска и связал свободные концы для надёжности несколькими узлами, после чего надел получившееся украшение себе на шею, затолкав блестящий блин под мокрую футболку. Никита вопросительно посмотрел на Андрея и кивнул в сторону сумки и открытого ноутбука, тот виновато улыбнулся и кивнул в ответ. Обе вещи скрылись в бурлящем потоке, и только сумка ещё раз мелькнула между пенными гребнями, чтобы окончательно потеряться за ближайшим поворотом.

– Давно пора! – одобрительно крикнул Громов и осторожно выглянул из-под скалы.

– Летит? – спросил Андрей и встал, опираясь о скалу.

– Там! – Маг указал вперед. Проследив за направлением его руки, молодой человек разглядел вертолет у противоположного склона ущелья, он медленно спускался вниз, и наконец он совсем пропал из виду.

После незапланированного отдыха идти стало еще тяжелее, и даже избавление от ноши очень скоро перестало ощущаться. Золотарев с завистью смотрел на Громова, который легко переносил путешествие, несмотря на тяжелый рюкзак за его спиной. Теперь они шли в стороне от реки под прикрытием деревьев по руслу высохшего весеннего потока. Речка шумела где-то за стеной из густых зарослей, иногда показывая себя в редкие просветы. Наконец наступил тот момент, когда земля перед Андреем неожиданно поднялась и прыгнула навстречу, больно ударив сначала в плечо, а потом в лицо. Золотарев схватился за кинжал и тут только понял, что упал и лежит без сил лицом вниз. Сильные руки Громова подхватили его и повернули лицом к синему лоскуту неба между зелеными кронами. Металлическое горлышко фляги ткнулось в искусанные губы и клацнуло об эмаль зубов, а прохладная влага пролилась внутрь пересохшего рта. Никогда еще Андрею не приходилось пить столь вкусной воды.

– Что же вы, Андрей Михайлович, совсем что ли не пили? – Сетовал на него Никита, щедро поливая теперь водой лицо и шею пострадавшему.

– Диск, – простонал Золотарев.

– Цел ваш диск, не переживайте. Не его беречь надо, а голову.

– Год работы.

– Э, батенька, у вас впереди вся жизнь, если не сказать вечность, успеете еще наработаться.

– Далеко еще? – Устало спросил Андрей.

– Думаю, к вечеру доберемся. А вы молодец, не жалуетесь.

– А смысл? Надо идти, – молодой человек попытался подняться, но сплошная чернота заволокла глаза, и он остался на четвереньках.

– Отдохнем полчаса, я сейчас сделаю вам укол, станет полегче, – Раздался голос Громова над ним. Хрустнул пластик, холод ожег плечо, и Золотарев ощутил быстрый укол. Нарастающая волна тепла побежала от руки по всему телу, сердце забилось быстрее, а дыхание стало чаще.

– Что это?

– Стимуляторы. Никакой магии, просто химия – один из продуктов оборонки.

Андрей открыл глаза и усиленно заморгал, потому что мир вокруг исказился, плыл и изгибался, как струя в горном потоке.

– Все нормально, небольшие галлюцинации, скоро пройдет. Дышите глубже, – Успокоил его маг. Он лег на землю рядом и закрыл глаза. Через несколько минут Золотарев сел, он чувствовал себя заметно лучше и испытывал необычайный прилив сил.

– Только не геройствуйте понапрасну. Укол подстегнул вашу нервную систему, но он не может дать необходимой физической формы. Можете запросто себе что-нибудь поломать или повредить, – Строго предупредил его Никита и вновь пошел вперед.

– А почему вы мне сразу не сделали инъекцию, с ней идти значительно проще?

– Вечером узнаете, еще будете меня за это ненавидеть, – Угрюмо ответил маг, продираясь через заросли.

– Побочные эффекты?

– Дикая боль во всем теле. Так сказать, оптом и сразу.

– Жить буду?

– Будете, но как долго, зависит от вас.

– Может, дадите что-нибудь понести?

– Нет, с вас и вашего жирка хватит.

– А куда мы идем, если не секрет?

– К одному моему знакомому, который не желает меня видеть.

– Что так?

– Старые дела. Если он нас сразу не прогонит, то у него можно будет отсидеться несколько дней.

– А что потом?

– Не знаю, я еще об этом не думал.

– Может, подумаем об этом вместе?

– Вот за что я не люблю «Зарю», так это за повышенную болтливость, которую она вызывает у новичков. «Заря-5», так препарат называется.

– Буду знать.

Они шли какое-то время молча, потому что Андрей усиленно пытался держать рот на замке, чтобы не злить своего попутчика.

– Я уж подумал, что вы с ноутбуком вообще не расстанетесь, – Прервал молчанку маг.

– Трудно бороться со своими стереотипами, но в экстремальных условиях шкала ценностей, видимо, выправляется, – Охотно ответил молодой человек.

– А диск-то вы наколдовали, Андрей Михайлович, причем чисто, как будто всю жизнь этим занимались, – Задумчиво продолжил Громов.

– Не понял? – Переспросил Золотарев.

– Я говорю, диска в ноутбуке не было, еще когда его из дома забирал, проверил.

– Вы уверены, Никита Гаврилович?

– Как то, что сейчас день. Раньше с вами такого не случалось? Что чего-то очень хочется, а его нет, а потом вдруг раз и появляется?

– Нет, просто я рассеянный, часто про что-нибудь забуду, а потом найду, иногда очень кстати получается.

– Странно, что вас раньше не обнаружили, Андрей Михайлович, с таким-то даром. И странно, что я не почувствовал, как вы магией занялись, хотя это, наверное, из-за руны. Держитесь ко мне поближе, а то наколдуете нам сейчас толпу боевых магов прямо на голову. Нет, вот что. Давайте меняться. Вы наденете руну, а я ваш диск. Мне так спокойнее будет, – Они сделали короткую остановку и поменялись предметами.

– Вы так мне и не рассказали, кто эту руну сделал?

– Человек. Такие сильные руны доступны только людям. Магам они опасны. Хотя наверняка я не знаю, мне она досталась в подарок, от ведьмы.

– Железо метеоритное?

– Не знаю, Андрей Михайлович, я вообще ее редко кому показываю. А вы в этом разбираетесь?

– Нет, что вы, просто обычно в фэнтези крутые волшебные предметы из метеоритного железа делают.

– Вот опять вы за старое, Андрей Михайлович. То Мерлин, то метеоритное железо, детство какое-то, – Проворчал недовольно Громов.

-–

Герцог утробно мурчал и терся пушистой щекой о руку девушки, лежащую поверх одеяла. Луч яркого солнечного света, падающего из приоткрытого окна, подобрался вплотную к ее лицу. Людка открыла глаза и какое-то время просто смотрела в потолок. Смутные воспоминания о недавнем сне рождали странные мысли. Она пробиралась через черную липкую грязь к источнику слабого света, но он каждый раз ускользал от нее и оказывался все дальше и дальше, пока окончательно не затерялся в сгустившемся мраке. В полном одиночестве, не зная пути, обреченная вечно блуждать в зловещей темноте, с трудом выдергивая ноги из вязкой жижи … Людка встряхнула головой, прогоняя ночной морок, и решительно поднялась с постели. Кот с чувством выполненного долга спрыгнул за ней на пол и важно прошествовал к своей миске, недвусмысленно намекнув на то, что неплохо бы было и позавтракать. Девушка прыжком встала на руки и быстро обошла таким образом комнату кругом, ловко балансируя босыми ногами. В конце концов она оказалась рядом с котом. Не хуже циркового акробата Князева перенесла весь вес своего тела на одну руку, а другой насыпала из открытого накануне пакета сухой корм в миску. После чего все так же на руках Людка отправилась в ванную.

Завтракала на ходу остатками вчерашнего ужина, который предусмотрительно попросила упаковать официантку из ресторана, не пожалев лакомых кусочков для своего пушистого компаньона. Когда пришло время одеваться, Князева обнаружила, что кто-то заботливо наполнил просторный гардероб всеми необходимыми вещами, причем ее размера. Примерив несколько платьев, она со вздохом надела змеиную броню, как она теперь называла позаимствованный у журналистки костюм.

Князева вспомнила про спрятанный в рукаве предмет, полученный от Смотрителя. Это был лист какого-то растения, жесткий, не гнущийся, иссиня-черного цвета с пигментным светлым пятном в центре, напоминающим голову змеи. Перевернув листик, Людка разглядела другое пятно в виде сложного орнамента прямоугольной формы. И тут обнаружилась первая странность: при попытке сфотографировать странный предмет и поискать, что же это такое, в интернете оказалось, что включенная камера телефона не показывает предмет, и это при том, что Князева отчетливо видела и ощущала лист в своей руке. Удивленно присвистнув, девушка решила показать предмет соседке напротив.

На громкий стук дверь открыл все тот же невозмутимый и приторно вежливый Нику Войня.

– Доброе утро, госпожа Князева. Вы сегодня рано. Чем могу служить?

– Буди мелкую! Надо поговорить, – проходя мимо него внутрь, потребовала Людка.

– Это Вы о мисс Карон, как я полагаю?

– Да, о ком же еще? – в спальне никого не оказалось, постель была не разобрана.

– Прошу прощения, госпожа Князева, но мисс Карон еще нет. Она не ночевала в номере, и я не знаю, где она в настоящий момент, – Нику Войня не выглядел расстроенным отсутствием своей нанимательницы. Девушка помнила наказ Смотрителя не посвящать долговязого в их взаимоотношения и поэтому не стала расспрашивать последнего о таинственном подарке из бойцовского клуба.

– Мне потребуется сегодня вертолет. Хочу облететь окрестности, посмотреть, что к чему.

– Думаю, это можно уладить и без мисс Карон. Я сообщу пилоту. Во сколько Вы планируете вылететь? Каков предполагаемый маршрут? – Нику Войня извлек из недр своего плаща новенький спутниковый телефон, точную копию того, что журналистка передала Людке.

– Через час. Мне нужно облететь территорию за городской чертой. Остальное придумай сам, – Князева развернулась к двери.

– Если позволите, еще одну минутку Вашего драгоценного внимания. Я поместил Ваш выигрыш в сейф отеля. Это, конечно, не банковская ячейка, но в заведении такого класса сервис и безопасность не хуже. Вот ключ и номер хранилища, все оформлено на Ваше имя. Всего в ящике оказалось десять тысяч семьсот одна монета. Вы довольны, госпожа Князева?

– Пусть побудут пока у тебя. Возьми себе монет сколько полагается за хлопоты и следи, чтобы не растащили остальное, – Людка довольно отметила про себя, как оживился долговязый.

– Вы так щедры, госпожа. Мои скромные услуги обойдутся Вам совсем не дорого. Полагаю, две сотни монет Вас не затруднят?

– Вполне.

– Смею Вас заверить в полной конфиденциальности наших отношений. Вы можете без всяких опасений обращаться ко мне по любому поводу. Я с радостью Вам услужу. Разумеется, если это не будет в противоречии с обязательствами по отношению к другим моим клиентам. То же я гарантирую в отношении Вас.

– Разумеется. Я учту. Выдвигаюсь через четверть часа. Поторопись с вертолетом, – Князева вышла в услужливо распахнутую перед ней дверь.

– Все будет сделано, госпожа.

Вернувшись в номер, Людка тотчас же прильнула к глазку. Нику Войня не заставил себя долго ждать. Он бесшумно открыл дверь и вышел в коридор. Какое-то время цыган стоял напротив двери в ее номер, девушке показалось, что он медленно втягивает в себя воздух, принюхиваясь к ее запаху. Затем долговязый не спеша повернулся и пошел по коридору. Выждав еще немного времени, Людка повернула камень на своем кольце и невидимая для постороннего глаза выскользнула наружу, неслышно ступая по мягкому ковровому покрытию. У двери в номер журналистки она еще раз прислушалась к звукам, доносившимся изнутри, нащупала в невидимом кармане мастер-карту, которую позаимствовала ночью у спящей дежурной по этажу, и приложила ее к считывателю на дверной ручке.

Оказавшись внутри временных апартаментов Ребекки Карон, девушка привычно приступила к неспешному и обстоятельному обыску, следя за тем, чтобы все предметы в точности вернулись на то же самое место и в то же самое положение, где были до ее визита. Памятуя о возможностях хозяйки номера, Людка на всякий случай ощупывала и пустые места на полках, мебели, под кроватью и под столом. Среди обилия личных вещей, занимавших все пространство, как ни странно для профессии той, кому они принадлежали, не нашлось никаких документов или фотографий, что более всего казалось подозрительным, никаких признаков главной цели оперативницы – ноутбука. Пустовал и маленький встроенный в шкаф сейф с кодовым замком. Не было ни оружия, ни специальной техники. По всей видимости, все ценное и важное Ребекка Карон хранила на борту своего самолета.

Князева повернула синий камень и уже не скрываясь вышла за дверь. Быстрыми шагами достигла небольшой площадки перед лифтами и вызвала кабину. В фойе возле стойки администратора был всего один задремавший в ожидании гость. И ровным счетом никто не проявил к ней ни малейшего интереса.

Снаружи Людку встретила летнее утро, с длинными тенями просыпающихся зданий и яркими бликами уже настигнутых солнечными лучами окон. Верный Денчик уже ждал ее на парковке. Картинно облокотившись на крыло «Лексуса», он пытался произвести впечатление на проходящих мимо девиц.

– Привет! Ну что, есть чего-нибудь? – открывая на ходу с пульта машину, нетерпеливо обратилась к нему Князева.

– Кредитная карта «Могрган Стэнли», специальный выпуск, поэтому и без логотипа, принадлежит Ребекке Карон, кредит действительно неограниченный. Оформлена на частное лицо. Аккредитация подлинная, в представительстве BBC подтвердили, что Ребекка Карон в командировке в России. Самолет также принадлежит BBC, пилоты наняты в частном агентстве. Спутниковый телефон получен по корпоративному тарифу BBC. Все запрограммированные номера спутниковые, приобретены разными частными лицами в США, Британии и Германии. Помещение в промзоне, которым Вы интересовались, в залоге у банка и никем в настоящее время не используется. Владелец не выплатил кредит, скрывается. Ребята еще покопают, но это всё, что удалось узнать за ночь.

– Круто, никогда бы не подумала, что геймеры могут такое провернуть.

– А то, мы же одна семья, половина которой хакеры со всего мира! Обращайся, если что. Поможем. Какой у нас план на сегодня?

– Отвезешь меня в аэропорт, потом поезжай по турбазам, раздай ориентировки и обязательно проверь, не появлялась ли наша парочка накануне. Я на вертолете пролечу вдоль основных маршрутов, может смогу их засечь на дальних подступах.

– Понятно. А когда обедать будем?

– Ближе к обеду и решим.

Через несколько кварталов Денчик, развлекавший Людку разными байками из жизни уголовного розыска в Сочи, прервался в кульминационной точке повествования и встревоженно несколько раз посмотрел в зеркала заднего вида.

– За нами хвост.

– Вижу, белая «Тойота». Подпусти поближе, не могу номера разобрать, – совершенно спокойно отреагировала Князева. Обладая феноменальной зрительной памятью, Людка хорошо запомнила момент, когда обнаружила слежку. Это случилось сразу после выезда с охраняемой парковки гостиницы. Далеко в конце ряда припаркованных вдоль разрешенной стороны улицы машин резко вывернул белый корпус с характерным экстерьером. Машина все время держалась на значительном удалении, поэтому Денчик заметил ее только тогда, когда, опасаясь потерять их в городской сутолоке, преследователи вынуждены были сократить безопасную дистанцию: – Так, вижу, пишу. Сейчас сброшу СМС на ИЦ.

– Нет, давай я через пацанов в ГИБДД его проверю. Тут около круга постоянно наряд ошивается. Сейчас они его тормознут, – опер с кем-то переговорил по телефону, потом перестроился в крайний правый ряд и, замедляя ход, свернул с круга. Хвост последовал за ними и сразу уперся в жезл инспектора. Денчик остановил «Лексус», и они оба развернулись вполоборота в своих креслах, чтобы понаблюдать за представлением. Инспектор подошел к опущенному до половины стеклу водительской двери и заглянул вовнутрь. Почти сразу же он выпрямился, коротко отдал честь и отошел в сторону. «Тойота» тронулась с места и не спеша проехала мимо них, за сильно тонированными стеклами нельзя было разглядеть, кто находится внутри.

– Кто? Ты уверен? – переспросил Денчик в трубку и с удивлением передал суть разговора своей спутнице:

– Полковник ФСБ, в отпуске, на отдыхе. Ростовское управление, – его вопрошающие глаза не мигая уставились на Людку.

– Ну и отлично, так даже лучше. Хорошо знать, что кто-то из своих за тобой присматривает. А ты чего подумал?

– Ничего, – многозначительно произнес он и развернул «Лексус» в противоположную сторону той, куда уехала «Тойота»: – Знакомства у Вас, Людмила Викторовна, я прямо скажу, пугающие.

Князева пропустила мимо себя замечания своего попутчика, интенсивно соображая, чтобы это все могло значить. Она была полностью уверена, что еще вчера слежки не было. Не в ресторане, где они ужинали с Денчиком, не по пути туда и оттуда до гостиницы. Конечно, если ею заинтересовались в связи с крупным выигрышем, и, скажем, они опросили охрану бойцовского клуба, выяснили модель и номер машины, то, методично осматривая стоянки, за ночь они могли наткнуться на ее машину, припаркованную возле отеля. К тому же, если это действительно был не липовый фээсбэшник, то найти ее можно было вообще в два счета.

– План не меняется, от ФСБ нам прятать нечего, так что расслабь булки. Едем в аэропорт.

Дальше до конечного пункта за ним никто не следил. Людка рассталась с притихшим и расстроенным опером у проходной, ведущей к вертолетной площадке. В небольшом белом «Робинсоне» с синими полосами вдоль борта ее ждал хмурый пилот в летном шлеме и огромных наушниках на голове. Князева забросила сумку с оптикой, которую забрала из багажника внедорожника, в тесный салон и залезла сама. Летчик надел ей на голову такие же, как у него, наушники с микрофоном, объяснил, как пользоваться связью, и занял свое место. Через несколько минут они под нарастающий рокот двигателя поднялись в воздух и, набирая высоту, полетели в сторону подымающихся навстречу гор.

-–

Узкая расщелина прорезала отвесную скалу до самого основания, и водопад низвергался внутри нее, скрытый от дневного света и посторонних глаз. Обвязанный веревкой Андрей неумело карабкался вверх, постоянно срываясь, раня и сбивая руки в кровь. Никита медленно выбирал веревку, пропуская ее вокруг своего торса, стараясь, чтобы человека на ее противоположном конце не сильно било об острые выступы. Наконец голова Золотарева появилась над краем обрыва, и маг, ловко подхватив его под руку, выдернул целиком наверх и поставил рядом с собой. Сноровистым движением он освободил молодого человека от веревочной петли и принялся энергично сматывать легкий капрон. Отсюда, с верхней точки, открывался вид на всю долину и извилистую ленту реки, вдоль которой они шли весь день. Солнце клонилось к горным вершинам на западе, возвещая о приближающемся вечере, а тени сгущались и выползали все смелее из своих укрытий.

– Вот мы и пришли, Андрей Михайлович, осталось постучаться в дверь и узнать настроение хозяина, – объявил Никита, закрепляя моток веревки на своем рюкзаке.

– Что-то я не вижу никакой двери поблизости, – сообщил Андрей, внимательно осмотревшись по сторонам.

– Там, за водопадом, да и не дверь это вовсе, так, черный ход для лучших друзей, – Громов, держа рюкзак в одной руке, направился к расщелине, в которой нескончаемо лилась вода. Подойдя к краю площадки, на которой они стояли, он заглянул в сырую темноту, из которой клубами, словно дым, валили водяные брызги, потом размахнулся и с силой бросил свою ношу в глубину разлома.

– Похоже, открыто, идите за мной и очень осторожно. Тут узкий уступ и к тому же скользкий, – позвал Никита и, прижимаясь спиной к скале, боком двинулся вглубь провала. Андрей ступил вслед за ним и сразу же поскользнулся, едва не потеряв равновесие. С сильно бьющимся сердцем молодой человек мелкими шажками, распластавшись по холодному камню спиной, начал движение над пропастью. Они обошли водопад, низвергавшийся сверху неровной струей, и вступили под мрачные своды тайной пещеры. Тусклый свет пробивался откуда-то сверху и едва освещал их смертельно-опасную тропу.

Наконец Громов оттолкнулся от уступа и спрыгнул на небольшую площадку. Золотарев поравнялся с ним и, метя чуть в сторону от своего провожатого, прыгнул вперед. Он приземлился прямо на рюкзак, который оказался на этом же узком пятачке. С места, где они сейчас стояли, водопад и впрямь казался дверью с мутным полупрозрачным стеклом. Никита подхватил их пожитки и, забросив их вновь себе за спину, уверенно зашагал вглубь горы, а Андрей, не отличавшийся остротой зрения, медленно пошел за ним, осторожно нащупывая дорогу впереди себя.

Внезапно пещера распахнулась, и они оказались на травянистой лужайке, полого спускающейся вниз к темной опушке леса, сплошным массивом уходящим вглубь небольшой и уютной долины. Громов внимательно осмотрелся по сторонам и осторожно поставил рюкзак на землю, а Золотарев, сколько ни разглядывал окрестности, нигде не мог обнаружить каких-либо признаков жилья.

– Будем ждать здесь, пока хозяин этих мест размышляет, как с нами поступить. Давайте ставить палатку, Андрей Михайлович, скоро она вам понадобится, – и, не дожидаясь ответа, Никита принялся разбирать туго упакованный сверток.

– Думаете, хозяин нас заметил?

– Без сомнения. Он видит все, что происходит в его владениях. Теперь мы с вами в безопасности, по крайней мере до утра.

– А что потом?

– Либо мы познаем легендарное гостеприимство Махимуса Марция, римского гражданина, либо очнемся где-нибудь на леднике, вдалеке от этого тихого и спокойного уголка. Хочу предупредить, что хозяин очень чутко относится ко всему живому. Поэтому лучше не рвите траву и не бейте комаров. Постарайтесь молчать, пока он к вам не привыкнет, и ни в коем случае с ним не спорьте.

– А он, часом, не людоед, ваш Махимус Марций?

– Только если вы окажетесь вреднее его. А сейчас я советую вам прилечь. К сожалению, капельницы и необходимых медикаментов у меня нет, чтобы облегчить ваши страдания, поэтому предлагаю спирт. Спирт будете?

– Если честно, ни разу не пробовал. Научите?

– Ну, дурное дело – нехитрое. Задержите дыхание и пейте залпом, потом запейте водой, не выдыхайте, пока не проглотите воду, – Громов протянул ему крышку-кружку от своей фляги, полную до краев, держа наготове флягу Золотарева с водой. Сладкая огненная жидкость обожгла гортань и пищевод, Андрей сделал несколько судорожных глотков и схватился за воду, осушив половину фляги разом. Жар прилил у него к лицу, и он сразу же осоловел. Никита аккуратно уложил его в палатке, подсунув рюкзак ему под голову. Усталость и спирт отключили Золотарева раньше, чем он успел ощутить последствия от действия стимуляторов, отсрочив расплату до утра.

Яркие и большие звезды зажглись одна за другой над их головами. Таинственные ночные звуки заполнили все вокруг. Громов сидел у входа в палатку, обхватив колени, и задумчиво смотрел в ночное небо. Трава сбоку от него тихо зашуршала, и тихий детский голос поприветствовал его:

– Здравствуй, Гром. Я знала, что ты вернешься! – из сумрака выступило миниатюрное, полупрозрачное, светящееся изнутри существо с миловидным детским личиком в обрамлении из тонких золотистых кудряшек. Две трехпалые ручонки нежно обхватили мага за шею, а бесплотное тельце вытянулось у него на груди.

– Здравствуй, Валерия, новый фамильяр?

– Нравится?

– Пальцев маловато, на мой вкус.

– В этом-то вся суть, больше-то и не надо.

– Чтобы дули деду крутить?

– Хотя бы и так!

– Сердится дед на меня?

– Еще как, хотел сразу прогнать, только я уговорила до утра обождать. Ничего, подобреет. Только слово взял, чтобы к тебе ходить не смела, пришлось так. Ты себе кого-нибудь нашел?

– Нет.

– А это кто?

– Человек. Он в беде.

– Из-за тебя?

– Наверное.

– Гром, Громчик, ты никогда не поменяешься.

– Вот поэтому слушай деда и держись от меня подальше.

– Не могу, ты сам ко мне пришел, придется мне опять тебя любить.

– Я не к тебе пришел, а к деду.

– А мне все равно, ты здесь, и я опять могу тебя любить.

– Завтра я уйду.

– И мое сердце вновь разобьется. Ты знаешь, что бывает, когда разбивается мое сердце?

– Нет.

– Здесь идет бесконечный дождь. Сегодня первый солнечный день с той поры, как ты ушел из долины.

– Ты жестока, Валерия, а как же остальные, им же нужен солнечный свет, тепло, а не вечная сырость.

– Это ты жесток, тебе не надо было уходить.

– Скоро ты вырастешь, и дед разрешит тебе покидать долину. Ты увидишь, как много в мире других людей. Гораздо красивее, лучше и моложе, чем я. Ты забудешь обо мне.

– Нет, Гром. Таких как ты в мире больше нет, не было и не будет. А больше мне никто и не нужен. Я же не прошу тебя любить меня, просто позволь мне любить тебя.

– Ты будешь несчастлива, а я не могу так поступить с тобой.

– Но ты уже так поступил, ведь я несчастлива, когда тебя нет рядом.

– И что же мне делать, сидеть в долине и ничего не делать? Ты не думала, что кому-то может понадобиться моя помощь?

– Я бы очень хотела, чтобы мне была нужна твоя помощь. Всегда.

– Лучше спой мне песню. Мне нравится, когда ты поешь.

– Я больше не пою, Гром. Но для тебя я сделаю исключение.

Тонкий переливчатый девичий голос наполнил ночь дивными звуками. Слова неведомого языка сплетались в легкие образы, вслед за которыми сердце и мысли покидали тоска и печаль. Громов закрыл глаза и забылся, ему снился волшебный сон, в котором была бушующая красками весна, перед ним, подогнув под себя ноги, сидела девочка-подросток в огромном венке из всех цветов, которые попадались в долине, длинные густые волосы падали до земли, прикрывая ее стыдливую наготу, она влюбленно смотрела на него и пела, чуть открывая маленький свежий рот. Чистые как серебро звуки ее юного голоса баюкали, и он погружался в сон все глубже. И вот перед ним уже нагая Александра, которая протягивает к нему свои красивые тонкие руки и приближает к его губам свои полуоткрытые, манящие поцелуем. И только венок, которого она никогда не носила, выдает подмену. Никита просыпается и отталкивает от себя приникшую к нему девочку, ловя ее испуганный и разочарованный взгляд.

– Не делай так больше, Валерия, или я больше никогда не вернусь в долину.

– Почему? Ты ведь ее по-прежнему любишь, а я могу быть ею для тебя.

– Александры больше нет и никогда не будет. Не береди старую боль.

– Не понимаю, как можно любить Смерть, когда вокруг столько жизни, любящей тебя жизни! – возмущенно воскликнула девочка, подымаясь в полный рост, бесстыже демонстрируя едва сформировавшиеся женские формы.

– Ох и тяжело же с тобой сейчас деду. Драть тебя надо, Валерия, как сидорову козу. А ну марш домой, бесстыжая! – Никита сделал вид, что расстёгивает ремень на джинсах. Ярко вспыхнув, девочка отскочила на безопасное расстояние и скорчила ему смешную рожицу, а потом, приплясывая и разбрасывая в стороны искры светлячков, закружилась вокруг палатки.– Знаешь, Гром, я передумала! Я теперь буду любить этого, в палатке!

– Никого ты любить не будешь, а пойдешь спать, иначе я всё деду расскажу.

– Фи! И что он мне сделает? Я хозяйка долины! Здесь всё моё!

– Выпорет.

– Не выпорет!

– Ну, значит, запрет.

Валерия остановилась и посмотрела на Громова, проверяя, насколько серьезна его угроза.

– Не сердись, Громчик. Я, правда, очень рада, что ты вернулся. Не говори деду, ладно?

– При условии, что ты немедленно отправишься спать и прекратишь разгуливать голышом. В присутствии гостя надо вести себя прилично, иначе что он о тебе может подумать? – по-отечески отчитал её Никита.

– Хорошо, Гром, я буду паинькой. Обещаю. Спокойной ночи, – и, мелькнув молнией, она вмиг оказалась подле Громова, быстро обняла его за шею и поцеловала в небритую щёку.

– Фу, Гром, какой ты колючий!

– Поделом. Будешь знать, как целоваться без спросу.

-–

Поиски продолжались, пока не опустели баки. Сотни лиц пролетели перед ее глазами, но среди них не было ни Золотарева, ни Громова. Пальцы на правой руке горели, стертые о ребристые кольца настройки оптики, которые приходилось постоянно вертеть, добиваясь необходимой четкости изображения, рассматривая людей с высоты полета вертолета. Большинство встреченных на маршруте туристов приветственно махали руками, улыбались, задирали головы кверху, когда винтокрылая машина зависала над ними. Но находились и такие, что показывали неприличные жесты, и был даже один, кто спустил штаны и продемонстрировал свой голый зад.

– У меня ничего. Ноль, – устало доложил Денчик, который полдня колесил по земле.

– Аналогично, – подражая известному персонажу из мультфильма «Следствие ведут колобки», ответила Людка.

– Обед?

– Да, на пустой живот плохо думается.

– Куда?

– На твой выбор.

– Тогда тебя ждут самые лучшие пельмени в Сочи! – многообещающе подмигнул Денчик, помогая загрузить сумку в багажник машины. – Ты, кстати, с чем любишь?

– С мясом! Мычит, хрюкает, кудахчет – неважно, лишь бы не мяукало и не лаяло.

В предвкушении обеда настроение у опера улучшилось, и он вновь с удовольствием сыпал из себя бесконечные истории о своих приключениях на поприще службы закону и порядку. Людку смешил этот вольный пересказ телесериала, но она не подавала виду, что раскусила фантазера.

С ревом клаксона их обогнал серый внедорожник «Вранглер» и резко затормозил перед ними. Денчик попробовал увернуться по встречной, но обнаружил, что его прижимает слева еще один внедорожник «Митцубиши». Людка вдавила кнопку на приборной панели, открывая верхний люк «Лексуса», и рявкнула шоферу:

– Держи ровно, как остановишься, давай назад!

Князева встала на своем сидении и протиснулась в узкий проем, одновременно доставая пистолеты из поясных сумок. Мускулистая рука с АКС-74У высунулась в открытое окно джипа впереди и властно замахала, требуя остановиться, такой же ствол появился в окне идущего вплотную японца. Людка открыла огонь сразу с двух рук по-македонски, не рассчитывая особо в кого-либо попасть. Заднее стекло внедорожника, преградившего им путь, рассыпалось в белую крошку, и почти уже было остановившаяся машина взвизгнула задымившимися покрышками, рванула вперед. «Митцубиши», напротив, затормозил и отстал. Змейка воспользовалась тем, что водитель японца оказался как на ладони, и послала в него сразу две пули. Машина дернулась, пересекла разделительную линию, пропахала обочину и, сорвавшись с насыпи, несколько раз перевернулась в поле. «Вранглер» развернулся поперек дороги, уцелевшие в нем люди с оружием покинули салон и укрылись за машиной. Денчик уже переключил задний ход и полным газом мчал назад, выезжая на свободную полосу. Оторвавшись от засады, он, не останавливаясь, выполнил полицейский разворот и с ревом погнал машину прочь. Убедившись, что их никто не преследует, Князева нырнула в люк и плюхнулась на сидение. Беглый осмотр убедил ее, что нападавшие так и не успели открыть огонь по их машине. Все стекла были целы, и побелевший как мел оперативник вроде не пострадал.

– Живой? – на всякий случай переспросила Людка, ловко меняя обоймы в «Глоках».

– С тобой, видимо, ненадолго, – стирая рукавом пот со лба, огрызнулся Денчик, не отрывая глаз от дороги.

– Притормози, вызовем подкрепление, – Князева успокаивающе положила ему руку на плечо, раздумывая, как будет выводить парня из шока. Водитель подчинился ее требовательному нажатию на плечо и послушно остановил машину.

– Первая перестрелка? – сочувственно поинтересовалась Людка, продолжая следить за дорогой. В ответ Денчик молча кивнул.

– Вот, зато теперь у тебя есть настоящая история, будет чего чикам рассказать.

– Рассказать? Да я толком даже ничего не увидел.

– Ну, в штаны не наделал, значит, уже герой. Звони дежурному. Съезжаем на обочину.

Как только машина остановилась, Людка выскочила наружу и рванула к багажнику.

– Денис, живо за машину. Следи за дорогой. Оружие к бою, – командовала девушка, попутно извлекая из футляра мощный бинокль.

– У меня нет. Я в отделе оставил, – уныло сообщил опер, прижимаясь спиной к «Лексусу» рядом с ней.

– Эх, растяпа, держи мой, – Людка сунула ему кобуру со своим табельным ПМ: – Зарядить не забудь.

Они успели уехать от места нападения больше чем на километр. Князева осмотрела в мощную оптику дорогу, но нигде не увидела «Вранглер», только рядом с местом происшествия образовался затор из машин в обоих направлениях. Люди столпились на обочине в одном месте, их внимание было сосредоточено на чем-то, что происходило в поле. Неожиданно рядом с прыснувшими в сторону людьми, с усилием перевалив через край дороги, появился джип. Он резко повернул, объехал по обочине стоящие с включенными аварийными огнями машины и стал быстро удаляться в противоположную от их «Лексуса» сторону.

– Уходят! Назад в машину! – девушка подскочила к передней двери и села за руль. Денчик, крепко сжимая двумя руками пистолет, сел рядом.

– Может, дождемся наших?

– Некогда. Раз они бегут, значит, мы догоняем, – грозно рыкнула Людка, бешено крутя рулем и уклоняясь от встречных машин. Они поравнялись с местом стычки, Людка краем глаза успела заметить горящую в поле машину, но, не останавливаясь, помчалась дальше, громко сигналя и мигая дальним светом, чтобы разогнать редкие машины навстречу.

– Ты их видишь? – спросил Денчик, крутя головой по сторонам.

– Еще нет, оторвались далеко, наверное.

– Скоро населенный пункт, там мы их точно потеряем.

– Не потеряем, вот они, мрази, на проселочную съехали. Пригнись!!!

Очередь из автомата раскрасила лобовое стекло белыми кляксами, но оно выдержало. «Ай да мелкая, с меня вагон шоколадок!» – торжествовала про себя Людка, сообразив, что в машине пуленепробиваемые стекла. Довернув руль, она сшибла обоих автоматчиков, которые не успели отскочить в сторону. Потом резко затормозила и осмотрелась по сторонам. Две новые кляксы появились со стороны Денчика, и тот испуганно нырнул под приборную панель.

– Не вылазь! Я сама! – крикнула ему Князева и, открыв дверцу, выскочила наружу. Фонтанчики земли брызнули у нее под ногами, девушка кувыркнулась в сторону и дважды выстрелила наугад, перекатилась по земле вбок и снова выстрелила. Что-то больно ударило ее через капюшон по голове, а потом дважды по спине. «…издец», – успела подумать Людка. Над головой дважды хлопнул ПМ. Кто-то вскрикнул и упал неподалеку. Девушка подняла голову и увидела сквозь темные круги перед глазами человека с залитым кровью лицом, который скреб ногами землю в конвульсиях предсмертной агонии. Резкий рывок за плечо перевернул ее навзничь, перепуганное лицо Денчика склонилось над ней. Челюсть у него нервно дрожала, и он, коверкая слова, все время повторял:

– Сейчас, сейчас! Не шевелись, я сейчас, – его непослушные руки безуспешно пытались расстегнуть куртку.

– Денис, я в порядке, – отстранив его руки, Людка села и тут же потянула опера на себя, заваливая на бок, прикрывая собой. Дробь чувствительных ударов хлестнула по спине. Оттолкнув от себя оглушенного Денчика, девушка извернулась ужом, нажала на курки обоих пистолетов и, непрерывно стреляя, встала на ноги. Пули еще дважды стукнули ее в грудь, но больше нападавший выстрелить не успел. Красные фонтанчики брызнули у него из груди и головы, и он рухнул лицом вперед. Князева отыскала глазами сбитых ею автоматчиков, но оба не подавали признаков жизни. Опер поднялся на колени, осмотрелся по сторонам в поисках оброненного при падении пистолета. Не найдя его, он на четвереньках подполз к убитому и схватил его автомат, затем рывком поднялся с земли и, направив оружие на открытые двери машины, неровным шагом пошел на нее. Людка последовала его примеру и подобрала другой автомат, предварительно убрав пистолеты в кобуры.

– Чисто, – громко, почти истерично, выкрикнул Денчик, обойдя машину.

Князева осторожно приблизилась к двум другим телам и, не спуская с неподвижных фигур глаз, подобрала их оружие. Потом они оба вернулись к своей машине.

– Ты чего вылез? Я же сказала оставаться в машине! – набросилась на опера Князева.

– Он в тебя в упор выстрелил. У тебя из спины дым пошел. Я думал, он тебя убил, – орал в ответ Денчик.

– На мне бронежилет, придурок! А ты даже пистолет с собой не взял!

– Пистолет? …лять, я твой пистолет потерял, – спохватился опер и побежал обратно к убитому им человеку. В этот раз ему повезло, и он сразу наткнулся на лежащий в траве ПМ. Поднимая его с земли, он невольно заглянул в остекленевшие мертвые глаза покойника, и его вырвало. Судорожно глотая воздух и отплевываясь от остатков рвотной массы, он стоял рядом с ней, пытаясь унять сотрясающие его приступы дрожи.

– Проверь патроны, – чтобы занять его делом, девушка протянула ему один из автоматов, а сама занялась двумя другими. Потом они укрылись в «Лексусе», и каждый наблюдал за своей стороной дороги.

УАЗик патрульно-постовой службы, мигая проблесковым маяком, с режущим по нервам звуком сирены съехал с трассы и, подпрыгивая на ухабах, подъехал к ним. Экипаж, прикрываясь дверями, навел на них оружие и потребовал в громкоговоритель выбросить оружие, а потом выходить по одному. Последовал нервный обмен паролями, условными фразами, после которого в них наконец признали своих и соединили по рации с отделом. Еще через час все вокруг кишело полицейскими чинами разных уровней, криминалистами и привлеченными суетой зеваками. Вокруг места боя выставили оцепление, а Людку с Денчиком опрашивали в мобильной дежурной части. Приехал начальник уголовного розыска, он с хмурым видом ходил вокруг и тихо матерился себе под нос.

– Ну что, терминаторы ..уевы! Доигрались? Повезло, что живы остались! С одними пистолетами на вооруженную до зубов банду полезть? У них в машине гранатомет был. Слабоумие и отвага! – отчитывал он оперов, когда заглянул после осмотра в салон «Газели», где они усиленно строчили рапорты: – Оба отстранены. Князева, сдай оружие! До окончания расследования остаешься в моем распоряжении. И чтобы пальцем кто шевельнул из вас, я должен знать.

Оставаться безоружной в планы Людки не входило, поэтому она, ни секунды не колеблясь, достала спутниковый телефон и нажала на кнопку с цифрой «3».

– Слушаю Вас, – голос в трубке Князевой был отдаленно знаком.

– Мне нужна Ваша помощь. Необходимо отменить приказ начальника уголовного розыска …

– Передайте, пожалуйста, ему трубку.

Князева протянула телефон обалдевшему начальнику Денчика. Сначала брови старшего начальника поползли вверх, потом в отчаянии рухнули вниз, рука потянулась к затылку, но замерла на полпути.

– Так точно! Есть! Есть оказать полное содействие!

Осторожно вернув телефон девушке, начальник нервно улыбнулся и боднул воздух головой.

– Ну, Князева! А сразу нельзя было сказать про особые полномочия? Мы бы к тебе СОБР прикрепили, связью обеспечили. Ну а Денисе ты подумала? У него же нет специальной подготовки!

– Ходатайствую о представлении Дениса к государственной награде! Действовал он профессионально и решительно. Прошу оставить его в моем распоряжении, – и только тут Людка заметила полные ужаса глаза опера.

Снаружи уже темнело, люди работали в желтоватом ярком свете фар. Девушка шумно втянула в себя воздух, стараясь избавиться от преследующего ее запаха пороховой гари и еще другого, тошнотворного, сладкого.

– Вот, рацию дали, товарищ старший лейтенант, – голос у Денчика был совсем невеселый, в руках он держал груду какой-то электроники.

– Меня Людой зовут. А друзья могут звать просто Людка. Мы теперь вроде как друг другу жизнями обязаны.

– Да не гожусь я вам в помощники, товарищ старший лейтенант. Толку то от меня, – не выдержал Денчик.

– Толку говоришь? Немного я знаю людей, которые с одним пистолетом против вооруженных автоматами бандитов выйдут, чтобы спасти товарища. Ты, Денис, боем проверен. У тебя теперь особая цена. Так-то.

– Люда! Денис! Вот вы где. С вами всё в порядке? Помощь нужна? Денчик, ты как? – к ним подбежало сразу несколько человек из отдела, видимо приехали на одной машине. Людка грубо схватило за ворот одного из парней и, гневно сверкнув глазами, резко его оборвала:

– Еще раз назовешь его так, зубы свои заставлю есть. Денис он. Коротко Ден. Повтори?

– Извини, Ден.

Князева отошла в сторону, оставив ошеломленного опера пожинать плоды славы. Укрываясь от слепящего света фар, она зашла за машину и прижалось спиной к еще теплому металлу. Вспомнила свое боевое крещение. Это было в последний год обучения в школе полиции. Курсанты несли совместное дежурство с патрульно-постовой службой. По рации сообщили о драке с поножовщиной, Людка и старшина, с которым она была в паре, оказались ближе всех. Они бежали по темной аллее парка, по скрипучему снегу, выдыхая облачка пара в морозный воздух, когда на них выскочил молодой парень. На мгновение все остановились, но в следующую секунду старшина грозно крикнул:

– Стоять! Полиция! Брось нож!

– Уебу, бляди! – крикнул нападавший и набросился на старшего наряда, сразу сбив его с ног. Князева увидела, как быстро замелькала рука парня, нанося удары ножом старшине, и как неуклюже и безуспешно тот пытается перехватить ее. В следующий миг она прыгнула на плечи озверевшему хулигану, ее ноги сомкнулись вокруг шеи, руки заученным приемом, как на тренировке, захватили чужую руку с ножом, окровавленное лезвие которого оказалось перед ее глазами, девушка почувствовала дурноту, вдохнув запах крови. Ее ноги инстинктивно сжались сильнее, с хрустом ломая шею противнику, глаза впились в смертоносный кусок металла.

– Князева, всё, всё! Опусти! Отпусти его, девочка! – старшина никак не мог разжать ее смертельную хватку: – Курсант Князева, отставить! Отставить!

Только уставная команда смогла вернуть ее в реальность из жуткого транса, в котором она оказалась. Мышцы от напряжения свела судорога.

– Товарищ старшина, заберите у него нож, – прохрипела Людка. Напарник разжал безжизненные пальцы и отбросил самодельную финку в сторону.

– Помогите, судорогой свело, – виновато попросила она. Полицейский с трудом разъединил окаменевшие ноги девушки и оттащил ее, скрежещущую от боли зубами, в сторону.

– Товарищ старшина, вы ранены? – Курсантка силилась подняться на ноги, но постоянно соскальзывала и падала.

– Да какой там, он в бронник долбил. Ты зачем в драку полезла? Тебе дубинка на что? Я бы и сам с ним справился. Пацан же еще, – осматривая нападавшего, ругал ее напарник: – Центральный парк. Скорую срочно!

Людка наконец поднялась на ноги и неловко ступая подошла к нему. Голова парня была неестественно вывернута вбок, язык вывалился наружу, изо рта и из носа стекали темные струйки крови.

– Ты вот что, Люд, не смотри на него. Не надо, – старшина попытался обнять ее и закрыть от ужасного зрелища смерти, но девушка упрямо вывернулась и встала над убитым, внимательно рассматривая каждую деталь.

– Я его убила? Да?

– Сейчас скорая приедет, откачают, – пытался успокоить ее полицейский, видя, что у нее шок.

– Знаете, мне нисколечко не жалко. Я все время думала, что не смогу. Понимаете, не смогу убить человека. Даже если нужно будет, не смогу. А это так просто оказалось. И совсем не страшно.

– Князева, у тебя что, кукуха поехала? – старшина осторожно подошел к ней и заглянул в глаза.

– Я в порядке, товарищ старшина. Я теперь в полном порядке.

Оказалось, что у убитого ею хулигана, который успел порезать трех человек, была кличка Волк. С того рокового зимнего вечера к ней накрепко пристало прозвище Людка Волкодав.

– А ты, я смотрю, время зря не теряешь, – голос Кудеяра прозвучал над самым ухом, он стоял в тени рядом с ней: – Это не местные. Извини мой недосмотр.

– Какого черта ты здесь делаешь? Спалить меня хочешь? – зашипела на него, почти как настоящая змея, Князева.

– Весь город уже в курсе. Приезжаю, а тут, оказывается, Змейка развлекается. Причем бесплатно.

– Тебе какое дело?

– Надо знаки у них забрать.

– Какие знаки?

– Да такие, как тот, что тебе Смотритель дал. Поможешь?

– Ты что, ополоумел совсем. С ними криминалисты работают, как я улики изыму?

– Да не видят их криминалисты твои. Для этого знак нужен. Ну как поможешь? Тебе это сподручнее будет, – не унимался Кудеяр.

– Хорошо, но только ты мне расскажешь всё про эти знаки? Усек? Что за бандосы, откуда, чего им от меня надо?

– Всё, что захочешь, Змейка. Обещаю.

– Жди здесь …

– Нет-нет, Змейка, тебя ждать очень дорого. Забери знаки, а я тебя позже найду. Да, у тех, кто в «Митцубиси» сгорел, кто-то из этих забрал, – Кудеяр кивнул в сторону бьющего из-за края машины света: – Обычно их как медальон на шее носят, ищи вместе с цепочками и шнурками.

Людка вернулась на залитую ярким светом фар площадку. Криминалисты уже собирали свои вещи, видимо закончив работу на сегодня. Тела убитых бандитов были уже упакованы в черные пластиковые мешки и сложены рядом в ожидании транспортировки. Девушка взяла у одного из экспертов ручной фонарик и осмотрела каждый из трупов, ей никто не препятствовал, весть о том, что у командированной особые полномочия, разлетелась моментально. На двух трупах она действительно нашла знакомые плотные листики странного растения, похоже, что криминалисты их действительно не заметили. Их владельцы воткнули черенки себе прямо под кожу. Закончив осматривать мертвецов, девушка брезгливо извлекла из-под кожи найденные предметы и направилась к «Газели», у которой суетились криминалисты, один из них укладывал в коробку помеченные пакеты с собранными уликами.

– Покажите, пожалуйста, их личные вещи. При них что-нибудь было?

– Немного, часы, цепочки, перстни, деньги. К сожалению, никаких документов. Вот всё в этой коробке.

Людка поочередно перебрала все пакеты и нашла остальные листья, незаметно переложив их в потайные карманы в рукавах куртки. Ден ждал ее около расстрелянного «Лексуса».

– Эксперты закончили, можем уезжать. Хотя с такими принтами мы теперь везде будем привлекать внимание. Сдается, что подружка тебе больше ни в жисть машину не даст. Интересно, сколько стоит замена бронированного стекла и восстановление бронированной двери? Кстати, заметила, какая броня легкая. Композитная?

– На хер! Поехали пельменей поедим. Жуть как есть хочется и водки.

– Смотри чего начальник подогнал, – опер с довольным видом открыл багажник и продемонстрировал пару бронежилетов с касками и два автомата с подсумками: – Прямо с собровцев снял. Они, кстати, теперь за нами закреплены. Примчатся по первому свистку.

Ден явно воспрял духом, ощущая за собой силу и поддержку коллег. По дороге они по-дружески трепались про разные пустяки. Парень как-то повзрослел за этот день, и больше не травил прежние байки и не рассказывал анекдоты. Он старательно обходил тему того, что с ними произошло сегодня, и Людка сознательно не давила на него, решив, что основную работу сделает водка. Для себя она решила, что напоит Дениса до отключки. Лучше пусть у него будет трещать голова от похмелья, нежели сорвет чердак от пережитого шока.

Пельменная так и называлась «Пельменная». Людей было много, но для них с Деном место нашлось и достаточно отгороженное от окружающих, чтобы можно было поговорить по душам. После первой бутылки и двух порций пельменей опера прорвало, и он понес бессвязный вздор, освобождая сознание от иррациональных и пограничных ощущений, связанных с пережитым душевным кризисом. Князева была готова и к тому, что парень расплачется, а потом полезет приставать, но, видимо, опер был все же ладно скроен и подсознательно держался в рамках дозволенного. Когда Ден внезапно умолк, сраженный сморившим его сном, Людка устроила его поудобнее, решив, что разбудит через час и отвезет домой, она знала из рассказов, что он живет с мамой и старается ее не волновать и не расстраивать из-за слабого сердца.

– В полной отключке, – заметил Кудеяр и сел напротив Князевой и ее подопечного. Девушка впервые увидела его лицо без тени от, казалось бы, неотъемлемого для образа капюшона. Первое, что бросалось в глаза: кучерявая окладистая борода, скрывающая рот и незаметно переходящая в такую же густую и кучерявую шевелюру, черную как вороново крыло. В левом ухе атаман носил самую настоящую пиратскую серьгу из золотой монеты. Живые и проницательные глаза смотрели на все с легкой тенью насмешки. Он был невысокого роста, кряжистого телосложения. Его гардероб состоял из полного набора аксессуаров рокера-бунтаря. Свой листик он носил не скрывая поверх одежды на массивной золотой цепи.

– Ему сегодня сильно досталось, – словно извиняясь за Дена, поспешила ответить Людка. Она извлекла из потайных карманов все листики, включая свой, и положила их перед Кудеяром: – Итак?

Собеседник придвинул к себе чистый стакан и налил его до половины водкой. Потом подцепил вилкой уже остывший пельмень с ее тарелки и приступил к объяснениям:

– Это знаки Синдиката. Их носят все члены нашей непубличной организации и опознают по ним друг друга. Поэтому важно, чтобы они случайно не попали не в те руки. В случае естественной смерти или преждевременной гибели владельца их необходимо вернуть Смотрителю. Что ты с моей помощью и сделаешь. Членам Синдиката не возбраняется убивать друг друга. Но нельзя нарушать лишь одно правило – знак Синдиката нужно вернуть Синдикату. Наказание отступнику очень суровое. Змейка оказалась очень шустрой и начала поедать своих братьев, не успев пробыть и дня в Синдикате.

– Ну у меня особо выбора не было, либо я, либо они. А что за Синдикат? Местный прикол? Типа понт такой?

– Змейка не знает про Синдикат? – Кудеяр прищурился и залпом выпил водку, не забыв закусить пельменем.

– Да я много чего не знаю. Например, почему остальные не видят эти листики, почему их не видно на камеру телефона, что означают эти символы, что за хрен твой Смотритель, да и кто ты сам? Сечешь? – Людка налила водки в свой стакан и выпила залпом без закуски.

– Ну это многое объясняет. Хотя все равно непонятно, как ты смогла стольких провести, и никто из нас ничего даже не заподозрил. Змейка, ты невероятно везучая, – Кудеяр откинулся на спинку диванчика, не в силах сдержать бурный хохот.

– Может, хватит ржать? Мне почему-то не смешно, – взгляд девушки стал угрюмым, и она испытала непреодолимое желание запустить пустой бутылкой в глумливую рожу напротив.

– Всё, всё, всё! Больше не буду, хоть это и нелегко. Ты сама будешь хохотать до упаду, всякий раз вспоминая этот день. Приготовься и держи себя в руках. Всё, что я скажу тебе, – чистая правда, но тебе нелегко будет это принять. Как ты думаешь, с кем ты пришла на нашу Арену?

– С Нику Войня. Скользким типом, который работает на американскую журналистку Ребекку Карон. Ты вроде хвастался, что всё в городе знаешь?

– Всё верно. Но только Ребекка Карон никакая не журналистка, а обычная ведьма.

– Удивил, так удивил. Ведьма и стерва.

– Нет, ты не поняла, она настоящая ведьма. Посвященный темный высший маг первого ранга из Клана Повелителей Домена Чистой Магии. А Нику Войня – посвященный нейтральный низший маг из Ордена Наемников.

– Ребята, мне до вашего косплея дела нет. Дрочите на что хотите. Ты мне по делу ответь. Почему знаки не видно? Что за дурь вы там потребляете, и потом с автоматами на людей кидаетесь?

– Интересно, а как Ребекка Карон объяснила тебе, почему ты становишься невидимой, когда поворачиваешь камень на своем кольце, или почему пули не пробивают кожу на твоей куртке?

– Технологии, – пожала плечами Людка.

– Технологии? Так и сказала? Вот умора. Любят темные людям голову морочить. Нет, Змейка, не технологии, а обычная магия. Она скрывает от непосвященных знаки Синдиката, делает тебя невидимой и неуязвимой для оружия. Кстати, кожа, из которой сделана твоя броня, когда-то принадлежала самому настоящему дракону и невероятно ценится среди магов и не магов. Скорее всего, из-за нее тебя и хотели захватить или убить заезжие члены Синдиката. Громов, которого ты ищешь, тоже нейтральный высший маг второго ранга, но тип, кстати, очень темный, никто не знает, чем он занимается на самом деле. И Золотарев, хоть и никому неизвестный, наверняка тоже не без магических способностей. Ты мне пока все еще не веришь. Таким, как ты, с такой сильной связью с Истоком, трудно в одночасье изменить свое представление о привычном мире. Но ты уже чувствуешь, что я говорю правду. Ну что, еще по одной? – Кудеяр разлил остатки водки по стаканам.

– Значит, магия? – Людка взяла свой стакан и внимательно посмотрела на собеседника.

– Магия, – утвердительно кивнул атаман и насадил на вилку очередной пельмень из ее тарелки.

– И ты маг?

– Нет, я обычный разбойник. Человек, как ты.

– А Смотритель?

– Маг, правда, нелегальный, вне Кодекса.

– Выпьем?

– Давай!

-–

Сон не шел Никите, взволнованный колдовской иллюзией, вызванной девочкой-подростком, он ворошил образы, погребенные под бесчисленными воспоминаниями прожитых лет.

– Никита Гаврилович! Ну же! Вставайте! Я знаю, что вы это нарочно, – Александра теребила его за руку, стараясь не выпустить поводья своей строптивой Андромеды. Никита внезапно сел и крепко обхватил ее колени, прижавшись к ним небритой уже неделю щекой. Девушка взвизгнула от неожиданности, выпустила поводья и вцепилась в его всклоченные волосы.

– Что вы себе позволяете? Немедленно прекратите! Ну вот, она опять ускакала, – расстроено произнесла наездница и ласково провела рукой по непослушным волосам своего кавалера.

– Не отдам, никому тебя не отдам! – глухо в подол ее платья просопел Никита.

– Никита Гаврилович, миленький, но вы же обещали. Вы же поклялись, – взволновано зашептала Александра, опускаясь на колени прямо напротив него. Он потянулся к ее губам, но нашел лишь предупредительно выставленную руку в пыльной перчатке. Громов заключил ее в свои объятия, но почувствовал, как отчаянно уперлась маленькая дрожащая рука в медальон на груди, и медленно отпустил девушку. Отвернувшись в сторону, Александра плакала.

– Простите меня, Саша. Я люблю вас. Я не могу представить жизни без вас.

– Вы же поклялись быть мне другом, – всхлипывая, напомнила Александра.

– Поклялся, любимая, и поэтому завтра уезжаю, – грустно подтвердил Никита, осторожно промокая своим платком слезы на ее щеках. Девушка резко повернулась к нему, и ее щеки вспыхнули. Она отрицательно замотала головой и быстро затараторила:

– Нет-нет, ваше сиятельство! Я прошу вас, останьтесь, не бегите от меня. Просто примиритесь, поймите меня. Так, видно, угодно всевышнему, что мое сердце принадлежит другому. Но мысль об утрате вашей дружбы почему-то для меня невыносима. Она ранит мое сердце. Простите меня. Простите.

– Что вы, Саша. Бог с вами. Мне не за что вас прощать. Но если я останусь, то боюсь, что потеряю голову и натворю бог весть чего ужасного и непоправимого.

– Я вас больше никогда не увижу? – убитым голосом спросила девушка.

– Не знаю, может быть, когда утихнет боль и я примирюсь с самим собой. Я уеду за границу на год-другой.

– Это вечность!

– А мне дорог лишь миг. Миг, когда мне казалось, что вы меня любите, – Громов коснулся локона на щеке Александры, тупая боль сдавливала все в груди, и мечта неумолимо отдалялась от него.

– Я люблю вас, граф. Люблю как единственного верного и близкого мне друга. Но не требуйте от меня большего. Я все еще верю, что мы останемся друзьями, что вы обязательно встретите женщину, которая полюбит вас больше, чем это дано мне, которая сделает вас счастливым и будет достойна вашей любви. Знаете, мне кажется, что это наступит очень скоро, вам совсем не надо никуда уезжать.

– Единственное мое счастье – это вы, Саша. Другого мне не нужно.

– Не говорите так, Никита Гаврилович. Мне это невыносимо.

– Я больше не буду омрачать вашу жизнь, Саша. И это правда, поверьте. Исполните только одну мою последнюю просьбу.

– О, боже, граф! Прошу вас! Нет, я умоляю вас! – простонала Александра.

– Я хочу подарить вам Ясеневскую усадьбу. Помните? Мы там встретились впервые.

– Ваше родовое поместье? Об этом не может быть и речи! – горячо возмутилась девушка.

– Я не стану от этого беднее. Но место, где все связано с вами, будет причинять мне только боль. Прошу, избавьте меня от нее. Я не знаю никого другого, кому бы я мог передать эти стены с большей радостью и охотой, чем Вам, милая Александра. Пусть это будет моим свадебным подарком. Лучших друзей, чем Вы и Владимир, у меня нет, не было и не будет.

– Но дождитесь хотя бы возвращения Володи! Вам обязательно надо встретиться. Я не хочу, чтобы вы расстались врагами!

– Я никогда не буду врагом вам, Саша, или вашему избраннику. Но горе тому, кто осмелится вас обидеть – ему не будет пощады. И в этом я клянусь! – Никита поднялся с земли и пронзительно свистнул, призывая своего коня. Александра сделала шаг навстречу и обняла его, положив голову на плечо.

– Мне кажется, что я вас больше не увижу, Никита Гаврилович, – тихо сказала девушка.

– Моя любовь, моя дружба всегда будут с вами, Саша. Призовите меня, когда нужна будет моя помощь, и я тотчас буду рядом.

– Как же я призову ветер, заблудившийся в дальних краях? – горько спросила Александра.

– Просто взмахните рукой в воздухе, вот так, и я сразу узнаю, что вам нужна моя помощь, – и Никита показал знак из своего почти забытого детства. Он вспыхнул ярким пламенем за спиной девушки, притихшей в его объятиях, но она этого не видела, целиком поглощенная чувствами невероятной нежности и тепла, идущих от сильных, упругих ударов сердца в груди Громова.

Он вернулся через год. Его загнанный конь рухнул прямо за воротами усадьбы. Чудовищная гроза бушевала над землей, беспощадно стегая холодными струями дождя по лицу, озаряя окрестности яркими вспышками молний и сотрясая все вокруг могучими раскатами грома. Старый дом был погружен в тяжелый, гнетущий сон, отражая всполохи темными окнами. Только в одном крыле мерцал слабый огонек, едва видимый между грозовыми разрядами. Сонный лакей отлетел в сторону, едва открыв дверь на его нетерпеливый стук. Заливая полы и мебель струями воды с промокшей до нитки одежды, Громов шел по анфиладам мрачных комнат, с каждым шагом ощущая неотвратимое приближение беды.

Никита стремился к этому месту через всю Европу, от пропитанной похотью и кислым вином таверны во Флоренции до покрытой бесчисленными трещинами двери опочивальни в старом поместье. Далекий, но полный боли и отчаяния призыв застал его посреди тревожного сна в объятиях громко храпящей шлюхи. Она испуганно вскрикнула и принялась истово молиться, поймав его страшный взгляд. Едва успела уклониться от слившегося в едином порыве движения казавшегося безнадежно пьяным до утра молодого дворянина и в страхе выбежала из комнаты, которая превращалась в груду обломков от поспешных сборов. Загоняя лошадей, прокладывая дорогу где придется пистолетом и шпагой, рискуя тысячи раз сломать шею, презрев голод, непогоду и опасности, он мчался на слабеющий зов. И вот теперь Громов стоял в нерешительности, не зная, как ему переступить порог заветной спальни.

– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, горе-то какое. Боже, спаси и сохрани, такое горе, – услышал он причитания за своей спиной и, пронзенный острой болью, толкнул отполированную руками ручку двери.

Свет лампы в изголовье угасал. Но даже в его неверном свете было видно вытянувшееся, покрытое испариной лицо умирающего. Громов с трудом узнал своего давнего друга Владимира Свирского. Подле него в одной ночной сорочке, простоволосая застыла на коленях Александра. Никита шагнул к ней и опустился на одно колено, заглядывая в лицо. Девушка беззвучно шевелила распухшими и потрескавшимися губами, читая молитву. В руках она сжимала свой нательный крестик, смотря немигающими глазами на умирающего. Отчаяние охватило Громова, он молчал, не в силах что-либо предпринять или сказать.

– Вы все же пришли, Никита Гаврилович, – странный скрипучий голос был не узнаваем, но он принадлежал Александре, она говорила, не глядя на графа.

– Верно, я забыла ваш знак, поэтому вас не было так долго, – продолжала она, и ужас поглощал Никиту с каждым словом.

– Вы опоздали, ваше сиятельство. Теперь нельзя ничего исправить.

– Что произошло? Скажи!

– Я молилась богу, но он молчал. Я предлагала себя Сатане, но он тоже не ответил. Я молила и проклинала, но ничего не помогло. А вас не было, – продолжала девушка. Громов приблизился к кровати и осмотрел умирающего. Неприятный гнилой запах шел от мокнущей повязки на его груди. Человек агонизировал.

– Когда-то вы поклялись, что придете на мой зов, но вы опоздали, – без тени упрёка в голосе говорила девушка.

– Саша, что случилось? Кто это сделал? Ты слышишь меня?

– Не перебивайте меня, пожалуйста, я боюсь не успеть, – и она бессильно умолкла.

– Лекаря! Из-под земли достать! – громко крикнул Громов челяди, испуганно заглядывающей в открытую дверь. Повинуясь его грозному тону, люди бросились исполнять приказание.

– Оставьте, Никита Гаврилович. В царстве смерти лекари не нужны, – снова очнулась Александра.

– Саша, милая, умоляю, поведай, что здесь произошло? – Никита схватил ее за руки и поразился тому, какими холодными они были. Он попытался обнять ее и согреть, девушка не противилась, а, наоборот, доверчиво прижалась к нему, ища ухом биение его сердца.

– Вам не надо было уезжать, граф! Это моя вина. Я должна была убедить вас остаться. Небеса отвернулись от меня и жестоко покарали. Но я не знаю, за что? Вы прокляли меня?

– Что ты говоришь, Саша? Ты нездорова, тебе нужно немедленно в постель. Я побуду с Владимиром, пока не прибудет лекарь.

– В этом нет смысла, ваше сиятельство. Смерть и так все излечит. Смерть – это покой и забвение. Знаете, я хочу умереть. Мне совсем не страшно. Просто я жду Володю.

– Не говори так. Ты будешь жить! Володя будет жить! Я обещаю тебе! Я все исправлю!

– Для этого надо быть волшебником, Никита Гаврилович. Вы можете повернуть время вспять? Прервать роковую цепочку событий? Прекратить эту ужасную грозу? Нет? Тогда замолчите и обнимите меня покрепче. Мне так холодно и одиноко. Но вы не беспокойтесь, я недолго буду доставлять вам хлопоты. Мы с Володей скоро умрем.

– Я не дам тебе умереть! Слышишь? Я не позволю!

– Это не в вашей власти, граф. Исполните долг друга – будьте рядом до конца. Уже скоро, – и Никита заплакал навзрыд, сотрясаясь всем телом, покрывая жаркими, судорожными поцелуями холодное чело и ледяные уста своей возлюбленной. С последним вздохом Свирского угасла навек и Александра. С какой-то непостижимой внутренней силой она отказалась от жизни, сопроводив в безраздельную пустоту своего мужа. Он положил их бездыханные тела рядом и попробовал помолиться. Но неукротимый гнев изгнал Бога из его помыслов, предав его жажде мести.

Страшнее самой смерти он вышел из комнаты и молча взглянул на ожидавших его за дверью людей. Не проронив ни звука, он выслушал повествование о трагической судьбе, постигшей Свирских.

Два месяца назад в соседнем поместье появился капитан лейб-гвардейского Гренадерского полка Казанцев, он прибыл к своему давнишнему приятелю в надежде переждать у него, пока забудется его недавняя дуэль в столице. Офицер коротал время в охотах и буйных кутежах, быстро став предводителем местной молодежи и грозой ревнивых мужей. В роковой час молодая чета Свирских встретилась с Казанцевым на балу у их общего знакомого. Плененный красотой Александры капитан не давал ей прохода, бесстыдно ее домогаясь. Воспользовавшись отлучкой мужа и разъяренный ее неуступчивостью, Казанцев овладел Свирской силой. Надругавшись над девушкой, пехотный капитан избил ее до полусмерти. Александра выжила и, опасаясь за мужа, попыталась скрыть правду, но безуспешно. Между Свирским и Казанцевым состоялась дуэль. Владимир был тяжело, а как оказалось впоследствии, смертельно ранен. Такого удара рассудок Александры не выдержал. Она не отходила от постели умирающего мужа, умоляя попеременно Небеса и Преисподнюю помочь ей. А потом вовсе замолчала, никак не реагируя на окружающих и на то, что происходило в поместье. Друзья семьи и соседи пытались помочь, Казанцева даже арестовали, но без обвинений и свидетельств Александры правосудия не состоялось, и поэтому негодяя освободили, уповая на суд божий.

Громов похоронил Свирских и тотчас же покинул имение. Он шел по следам Казанцева как гончая с тем же упорством и азартом, но в Европе шла большая война, и ее кровавая суматоха увлекла за собой лейб-гвардию, в которой служил негодяй. Никита добился, что его приняли в Каргопольский 5-й драгунский полк, и перед убытием в расположение ненадолго заехал к своей матери, Марии Ильиничне, – попрощаться.

Уже несколько лет графиня Громова вела уединенный образ жизни вдали от общества, в окружении непроходимых лесов и болот в дальнем имении своего покойного мужа. Оставив всех прежних слуг и домочадцев в Ясеневской усадьбе и поручив все дела своему сыну, она взяла с собой только одного единственного, угрюмого на вид, немого от рождения конюха. Большую часть времени она посвящала знахарству и врачеванию жителей окрестных деревень, талант к которому открылся у нее сразу после чудесного выздоровления, омраченного внезапной кончиной неизвестной богомолки. Изредка она навещала Никиту, но никогда не звала и не приглашала к себе. Громов не хотел нарушать покой матери и, несмотря на то, что нередко сильно скучал по ней, терпеливо дожидался ее всякий раз в имении. За все это время он был у матери лишь дважды. И каждый раз сюда его привозила она сама, больного и покалеченного, чтобы поднять на ноги через несколько недель. То были самые благие и полные спокойствия дни, когда он вновь чувствовал себя маленьким под защитой своей необыкновенной сильной и умной матушки. Не имея возможности дожидаться Марию Ильиничну в своем имении, Громов решился навестить ее по своей инициативе. Он не был уверен в успехе задуманного предприятия и потому захотел на всякий случай проведать мать и проститься.

Узкая дорога с едва заметными колеями петляла по старому, мшистому лесу. Она была здесь одна, поэтому ошибиться было невозможно. Крестьяне в деревне рассказали, что видели матушку в прошлом месяце, когда она приезжала принять трудные роды у жены мельника. Слава богу, все разрешилось, и мать с ребенком были теперь здоровы. А поскольку хвори в окрестностях были нечастыми, то и дел у старой графини было мало. Ее конюх регулярно приезжал за продуктами, которые крестьяне отдавали без всякой платы, в благодарность за десятки спасенных жизней. Не было никого, кто бы не знал добрую барыню и не поминал ее теплыми словами. Громову было приятно слышать столько хорошего о своей матери, но тяжелые мысли омрачали его лицо, и потому встречные принимали его за тяжко недужного, охотно рассказывая, как найти дорогу.

Охотничий домик на берегу небольшого озерца с заболоченными берегами выстроил еще дед Никиты, со временем этот приют для любителей благородной забавы оброс внушительным подворьем и мало чем отличался от имения среднего достатка помещика в этих краях. Отец Никиты разительно отличался от своих предков и более предпочитал чтение различных книг и занятия естественными науками азартной погоне за различной живностью в этих краях. Поэтому при нем охотничий дом пришел в запустение. Им изредка пользовались охотники из соседних усадьб, которых заставало ненастье на этих болотах. До переезда сюда Марии Ильиничны единственным обитателем всех строений был егерь со своей большой семьей.

Дорога привела Громова к темно-водному озеру, густо покрытому ряской и кувшинками, далее путь пролегал по деревянным мосткам, проложенным над топким берегом, до небольшой возвышенности на противоположном конце. Дом прятался за высокими деревьями и не был виден с гати. Еще издали Никиту встретил громкий лай собак, почуявших чужака, и вскоре он увидел всю пеструю мохнатую свору целиком, летящую ему навстречу. В сопровождении этой шумной свиты граф въехал на широкий сухой двор, обнесенный высоким забором, с несколькими воротами, ведущими в разных направлениях. Он с удовлетворением отметил про себя, что все постройки содержатся в полном порядке, везде угадывалась добротная хозяйская рука, тщательно следящая за всякой мелочью.

Немой конюх матери, Антип, вышел на крыльцо и внимательно посмотрел на приезжего, но, признав в нем барина, радушно улыбнулся, ловко подхватил поводья и придержал стремя, пока Громов спешивался. Из флигеля в глубине двора появился седовласый егерь Прохор и почтительно поклонился, из-за его широкой спины выглядывали любопытные лица детей и жены.

– Ну, здравствуй, Антип. А что, матушка? Дома?

Конюх утвердительно закивал головой и что-то промычал согласным тоном. Никита толкнул массивную тяжелую дверь и прошел в темные сени, постоял немного, привыкая к полумраку помещения и прислушиваясь к незнакомым звукам. Половицы были недавно поменяны, поэтому не скрипели и скрадывали шаги его сапог, только шпоры позвякивали в такт. Граф прошел длинным коридором и остановился перед дверями покоев, где жила Мария Ильинична. Он поднял руку, чтобы постучать, но голос за дверью упредил его.

– Входи, Никита. Ну что же ты стоишь?

Мать стояла посреди просторной горницы, заставленной многочисленными столами и лавками, на которых были разложены травы, коренья, грибы и ягоды, источавшие сложный насыщенный, но такой знакомый и приятный запах. Плотный передник, надетый поверх темного платья, был покрыт пятнами. Несмотря на преклонный уже возраст, Мария Ильинична по-прежнему выглядела молодо и бодро. Тщательно вытерев руки простым рушником, мать шагнула ему навстречу и ласково обняла, легко коснувшись теплыми влажными губами его лба.

– Здравствуй, родной.

– Здравствуй, матушка, прости, что без приглашения…

– Молчи. Ступай умойся и к столу. Я как раз обедать собралась. Она решительно подтолкнула его к выходу:

– Антип, проводи его сиятельство, помоги с дороги, да Настасью пришли, поможет мне.

Немой конюх помог юноше умыться и настоял на том, чтобы он переоделся в домашнюю одежду, а потом проводил в трапезную, где уже был накрыт нехитрый, но щедрый стол. Матушка всегда обедала вместе с дворовыми, за что прослыла среди соседей чудачкой. Высокие детские голоса наполняли комнату атмосферой радости, а две взрослые дочки егеря украдкой смотрели на молодого барина, поминутно краснея и страдая от приступов беспричинного смеха. Строгий отец хмурился, но не смел повышать голос в присутствии графини, повторяя себе под нос: «Ужо вы у меня подивитесь. Ужо я шкуру-то с бесстыжих спущу».

– Что слышно в столице? Войне скоро конец? – промокнув губы салфеткой, спросила мать.

– Нет, что вы, матушка. Бонапарт, того гляди, против нас выступит. Об этом все только и говорят.

– Ну коли выступит, так значит совсем ума лишился. У нас-то он свою погибель и отыщет. А ты когда в войска уезжаешь? – застал Никиту врасплох вопрос матери, он отложил столовые приборы и виновато посмотрел на нее.

– Я решила, что ты нескоро мне признаться решишь, – усмехнулась Мария Ильинична и отпила несколько глотков из высокого бокала.

– Вот с вами прощусь, матушка, и поеду.

– Погоди пару дней, никуда твои баталии от тебя не денутся. Соберу тебя по такому поводу как полагается, – тоном, не допускающим возражений, решила графиня.

– Да что вы, матушка, у меня уже все готово: лошади, снаряжение. Со мной Севушка и Филька поедут.

– Все, да не все, неслух. Много ты о войне знаешь? – мать пристально посмотрела на него, и Громов в который раз ей удивился, не было в том взгляде ни страха, ни упрёка, ни материнской тоски, только строгость и уверенность. Граф не выдержал и опустил голову.

– Жаль, батюшка твой не дожил до этого дня. Он про войну много чего ведал. Да ничего тут не поделаешь, придется мне тебя наставлять, – вздохнула мать и поднялась из-за стола, она жестом позвала Никиту за собой и вышла из трапезной. Они оказались в другой комнате, где в высоких до потолка шкафах тесными рядами стояли бесчисленные книги. Громов даже и не подозревал, что у матери в этой глуши целая библиотека.

– А ты думал я только ворожбой и гаданиями здесь занимаюсь? – усмехнулась Мария Ильинична, поймав удивленный взгляд сына.

– Что на военную службу поступил, то правильно. Благословляю. И батюшка бы твой благословил бы и одобрил. Громовы испокон веков государю и отечеству служили верой и правдою. Прадед и дед твои с царем Петром Алексеевичем под Нарвой шведов били. Отец твой две турецкие пули в себе носил, оттого и хворал часто. Одно плохо, Никита, что на войну ты за смертью своей едешь. О том и говорить с тобой стану, – мать замолчала, подошла к креслу с высокой спинкой и указала сыну на скамью подле нее.

– Про беду твою знаю – земля слухами полнится. Боль твою понимаю. Осуждать не стану, потому как сама сердце вырвать из груди хотела, когда батюшки твоего не стало. Но от опрометчивости и ошибок предостеречь обязана, – мать неожиданно наклонилась к нему и положила руку на плечо, заглядывая в лицо.

– Месть ведёт тебя, месть и погубит. Не дай ярости и отчаянию лишить себя разума.

– Но как же жить, матушка? Как жить, когда Александры нет, а это чудовище ходит себе по земле как ни в чём не бывало? Дня не проходит, чтобы я об этом не думал. Не будет мне покоя, пока жив её губитель.

– Нет тебе покоя сейчас, не будет и потом. Верь мне, я знаю. Выпала, Никита, на твою долю несчастная любовь, и только время и другая любовь смогут залечить эту рану. Месть никогда не утоляет жажды, она только собирает кровавую жатву и не знает в этом меры.

– Я не смогу простить и забыть. Казанцева покарает моя рука, ничья больше!

– А я и не собираюсь тебя отговаривать, Никита. Если бог слеп, а правосудие бессильно, значит всё исправлять придётся самому, – Мария Ильинична отвернулась и посмотрела на пляшущий язычок пламени над фитилем лампы. Сын изумлённо смотрел на свою мать, не в силах поверить в то, что слышал из её уст.

– Ты не мести искать должен, а возмездия. Знай – смерть далеко не самое страшное наказание. Боль утраты, которую ты испытываешь сейчас, должен познать негодяй, который её причинил. Познать так, чтобы смерть для него стала единственным избавлением, – на миг молодому графу показалось, что глаза матери вспыхнули ярче пламени.

– Я должен лишить жизни кого-то, кого он любит? – хриплым, неверным голосом промолвил Никита.

– Глупенький! Ты действительно думаешь, что этот человек кого-то любит больше жизни? Больше самого себя? Скорее он испытает досаду оттого, что пала его любимая лошадь, нежели оттого, что кто-то изрубил на куски ту, кто делила с ним ложе прошлой ночью. Найди его, но не спеши. Он не знает тебя, он не знает, зачем ты пришёл. Стань ему другом, узнай его страсти, и ты поймёшь, какое наказание станет справедливым возмездием за его преступления, – поучала его Мария Ильинична со странной усмешкой на губах.

– Долг и честь дворянина…

– Долг и честь дворянина привели твоего друга под нож мясника, а твою возлюбленную в лапы насильника. Ты собираешься пойти тем же путём, сын мой? Не для того я вырывала тебя из объятий смерти, чтобы ты сам добровольно сложил голову на плахе. Запомни простую истину: на войне и в любви не выбирают средства, потому что победителю достаётся всё, а побеждённым только горе. За жизнь, любовь и счастье надо сражаться, они того стоят, – странный жар слов его матери передался Никите, сердце его забилось часто и сильно.

– Пока ты жив, пока в твоих жилах течёт кровь, а в груди бьётся сердце, ты должен сражаться за своё право прожить каждый следующий день. Беспощадно и безжалостно. Только живым и сильным ты сможешь защитить своих любимых и близких, тех, кто тебе дорог. Мёртвый рыцарь хорош лишь для страниц любовного романа. Помни, что отдать свою жизнь можно лишь однажды, ты должен быть абсолютно уверен, что оно того стоит, что это справедливая цена. Я не говорю тебе обычных слов матери, умоляя беречь себя и помнить о том, что я буду тебя ждать и не вынесу, если с тобой что-нибудь случится. Вместо этого я говорю тебе, что твоя сила, твоя победа, твоя удача сокрыты в тебе самом. Доверься своему разуму и чутью, и тогда ты одолеешь все преграды и испытания на своём пути, а беды минуют тебя стороной. Мы будем говорить с тобой все эти дни. Я расскажу тебе о войне, сын. Не той, о которой пишут в книгах, но той, какая она есть на самом деле.

Два дня спустя Никита возвращался из охотничьего домика на болотах. Он ехал на войну и был удивительно спокоен. Мать открылась ему с неожиданной стороны, добрая и чуткая, ласковая и любящая, вместе с тем она была суровым воином с жестоким и холодным сердцем на поле боя. Все эти дни она поражала его необыкновенными знаниями о том, как убивать и как не умереть, как наступать и отступать, где прятаться и искать. Невозможно было поверить, что все эти точные и глубокие знания почерпнуты из сотен книг в странной комнате, но молодой граф так и не осмелился задать вопрос, который посещал его не раз и не два во время их занятий: «Мама, ты была на войне?». Потому что он страшился вместе с ответом узнать, что эти нежные руки знали сталь клинка и кровь врагов, что все эти леденящие душу вещи, о которых говорила мать, она проделывала когда-то сама. Потому что больше всего боялся ответа на вопрос: «Мама, тебе приходилось убивать?». Громов чувствовал, что стал старше на целую войну, которую пережил вместе с рассказами Марии Ильиничны. Он помнил всё, что она говорила до мельчайшей подробности. Более того, удивительным образом он многое из этого уже умел делать. Странно изогнутый, лёгкий, но прочный клинок уютно пристроился за голенищем сапога – подарок матери. Снадобья, мази, бинты и медицинские инструменты в седельной сумке – подарок матери. Тысячи советов – подарок матери. Она отправляла его на войну не под защитой молитв и образов, но под прочной броней из знаний и умений. Мать забрала его иллюзии и сомнения, дав взамен неприглядную правду и спокойную уверенность в себе. Мария Ильинична не вышла его провожать на крыльцо, она простилась с ним в доме, по\-обыденному поцеловав в лоб и благословив быстрым крестным знамением. Зато две дочери егеря лили слёзы и причитали от всей души, а собачья свора долго бежала вслед за его конём. Мама, милая мама, кто же ты на самом деле? Ангел или демон?

-–

Кудеяр мирно храпел, уткнувшись головой в плечо Дена. Споить его оказалось сложнее, чем кого-либо до этого. Девушка неверной походкой прогулялась до туалета и без всякого стеснения нехитрым приемом заставила свой желудок изрыгнуть медленно проникающую в кровь отраву наружу. После интенсивного умывания холодной водой она почувствовала себя немного лучше, а для окончательного исцеления по пути назад заказала еще целый стакан выжатого лайма.

Из массы сведений, выболтанных разбойником, складывалась странная картина. Маги, живущие среди людей, тайные организации, знаки, обряды. Всю эту чушь она старательно отметала в сторону, пытаясь собрать крупицы понятных и объяснимых фактов. Людка жалела, что рядом нет Золотарева, который бы мог с легкостью разложить по полочкам все эти «чудеса» и популярно объяснить, как они происходят на самом деле.

Ясно было, что она столкнулась с совершенно новой и незнакомой сферой криминальной деятельности, завязанной на передовых технологиях, вроде тех, о которых ей без конца твердил Андрей, и, судя по известным ей фигурантам, у всего этого был международный размах, с глубоким проникновением в аппарат силовых ведомств. Все стороны стремились использовать ее в своих интересах, не скупясь на эксклюзивное снаряжение и более традиционные ресурсы. Почему-то Золотарев и то, чем он занимался, представляли для них чрезвычайную ценность. В такой ситуации было совершенно непонятно, к кому можно было обратиться за помощью.

Ребекка Карон и маги Кодекса, так она решила пока именовать эту преступную группу, в ее лице действовали более изощренно и обладали, по всей видимости, большими ресурсами и связями за рубежом. Они предоставили ей полную свободу действий и беспрецедентную поддержку, но как они поведут себя в случае, если она найдет Андрея, ей было совершенно непонятно. Легкость, с которой Нику Войня нейтрализовал ее в самолете, не оставляла места для сомнений по поводу полной уверенности последних в контроле над ситуацией.

Синдикат, состоявший из представителей местного преступного сообщества, вовлеченных в тоталитарную секту с элементами оккультизма и лидером, который называет себя Смотрителем, располагает меньшими ресурсами, но готов действовать более жесткими и прямыми методами. Сегодняшняя стычка это хорошо показала. Их стратегия состоит в привлечении Князевой на свою сторону и непосредственном вовлечении в преступную деятельность. Свои планы в отношении Золотарева они не раскрывают, но по логике должны стремиться получить выгоду, например, захватить и передать магам Кодекса за те же нелегальные технологии или еще какие-нибудь ценные для них ресурсы. Они предлагают свою защиту от угрозы, которую сами же и создают. Банальный рэкет.

Некто Громов действует независимо и, похоже, уверенно обходится без чьей-либо поддержки. Он противостоит магам Кодекса и явно не имеет ничего общего с Синдикатом. И уже сейчас делает то, что Людке предстоит делать в случае успеха в поисках – прячет Золотарева от всех. По всему выходит, что самая верная для Князевой сейчас стратегия – это помогать ему, кем бы он ни был, попутно столкнув лбами две криминальные группировки. Значит, не искать надо, а мешать. И лучше всего это получится, если повысить уровень контактов со всеми, для того чтобы найти потенциальные точки конфронтации.

Людка заметила Быка, который уже второй раз заходил в пельменную, чтобы убедиться, что с его патроном все в порядке. Одет он был так же, как в бойцовской яме, только теперь к его золотой цепи добавился вплетенный в нее черенком листик, на одной стороне которого наверняка была изображена бычья голова или что-то в этом роде. Девушка знаком подозвала его к столу.

– Мое почтение, Змейка! – он замялся, глядя на храпящего Кудеяра.

– И тебе не хворать, Бык. Как челюсть? Как зубы?

– Во, костоправы все починили! – с гордостью продемонстрировал безупречную улыбку боец.

– Поможешь эту пьянь по норам развести? – девушка кивнула в сторону спящих, и, заметив на лице Быка трудную внутреннюю борьбу, добавила:

– Сначала пацана мамке сдадим, потом Кудеяра – Смотрителю. Он все равно меня туда везти собирался.

– Это можно, – облегченно согласился громила и принялся подымать спящих. Через несколько минут, расплатившись карточкой банка Морган Стэнли, под аккомпанемент бессвязного мычания Дена и Кудеяра, повиснувших на могучих плечах Быка, Людка покинула заведение. Все загрузились во вместительный минивэн, за руль которого сел единственный трезвый громила, и отправились по сложному маршруту по ночному городу. За время пути Людке удалось привести в чувства опера, и он смог самостоятельно покинуть темный салон машины. Сильно шатаясь из стороны в сторону, Ден дошел до подъезда и смог справиться с кодом на двери со второй попытки.

– Едем к Смотрителю, – Князева решила пересесть из душного, пропахшего водочным перегаром салона на переднее сидение рядом с водителем.

– Первый раз вижу, чтобы Кудеяр за столом отключился. Ты, Змейка, часом не подсыпала ему чего? Вон сколько у тебя в рукавах всякой дряни припасено, – Бык поглядывал на нее с нескрываемыми подозрением и недоверием.

– Нет, с него водки хватило. Думал, что сможет меня перепить. Меня водка не берет, травлюсь, но не пьянею. Я его честно предупредила. А он все: «Давай еще по одной». Тут никакой магии не потребовалось. Сам себя победил.

– Кудеяр да, азарт почует, ничего не остановит. Под чистую все спустит. Как он меня не проиграл до сих пор, не знаю, – сокрушенно вздохнул громила.

– Он мне все за магию втирал. А ты, Бык, настоящую магию видел то?

– Видел, не то слово. Во, на своей шкуре испытал, – Бык оттянул ворот футболки и продемонстрировал безобразные шрамы на груди, которые терялись дальше под одеждой: – С тех пор руну запрета магии вообще никогда не снимаю, да и еще кое-какие себе руны вытатуировал, опытные бойцы подсказали.

Водитель поочередно продемонстрировал татуировки на своих руках.

– Круто. И впрямь помогает? – Людка ткнула пальцем в медальон на шее.

– Конечно. Смотритель когда не в настроении бывает, всех так скрутит, что мочи никакой терпеть нет, а мне ништяк, только притворяюсь, что мне тоже худо. Да у половины парней такие есть. Хочешь, тебе дам? Сдается, у тебя разговор с Смотрителем будет нехилый.

– А ты?

– А у меня всегда запас есть. Коли магия сильная, так она сломаться может.

– Давай, чего хочешь за нее?

– Бери так, потом сочтемся. Чую, Змейка, у тебя дела крутые. С тобой дружить надо.

Они приехали, как и накануне с Нику Войня, в тот же тупик. В этот раз охрана пропустила их без лишних вопросов. Бык провел ее через мрак пустого зала, мимо погруженной в темноту бойцовской ямы и открыл совершенно невидимую для незнающих дверь.

– Тебе туда. Свидимся, если повезет, – кивнул громила на черный прямоугольник перед ней.

Князева сделала шаг и почувствовала, как незримая волна дрожи пробежала по всему телу. Она оказалась в плохо освещенном помещении, отдаленно напоминающем кабинет. Пространство у стен было заставлено многочисленными шкафами и ящиками, по центру располагалось несколько столов со стульями и массивное кресло с высокой спинкой. Но все они пустовали.

– Есть кто-нибудь? Ау! – негромко позвала Людка.

– Змейка пришла. Мы приветствуем тебя, Змейка, – раздался знакомый зловещий шепот. Мрак в кресле сгустился и приобрел очертания человека с низко надвинутым капюшоном.

– Приветствую, Смотритель. Кудеяр передал мне, что ты желаешь меня видеть.

– Да, Змейка. Ты что-то принесла мне?

– Только это, – девушка положила на ближайший стол снятые ею с убитых знаки Синдиката. Только на мгновение она отвела глаза от Смотрителя, и он каким-то непостижимым образом оказался рядом с ней. Ей показалось, что тьма под его капюшоном движется неровными рваными клубами. Тень от руки собеседника накрыла листья, и знаки на них ярко вспыхнули, а потом исчезли, растворившись без следа.

– Новые имена для новых последователей, – прошептал он.

– Как они меня нашли? – сколько Людка не всматривалась, она не могла различить даже контуров лица человеческой фигуры рядом с ней.

– Слава. Ее блеск всегда выдает нас. Сегодня твоя слава стала только ярче. Придут и другие. Почему ты не позвала нас на помощь?

– На помощь? Как?

– Тебе надо было обратиться к знаку. Вот так, зажми его в руке, – Смотритель вложил листик в ее руку и слегка сжал пальцы. Шепот десятков голосов раздался со всех сторон, и в комнате появилось множество самых разных людей. Князева увидела, как ярко пылали их знаки. «Магия!» – промелькнуло в мыслях девушки.

– Видишь, сколько из нас откликнулось на твой призыв, – Смотритель обвел рукой присутствующих, среди них были Бык и едва стоящий на ногах Кудеяр: – Слава привлекает не только врагов, но и союзников. Все они пришли в надежде, что в час нужды ты также откликнешься и на их зов.

Смотритель резко воздел свою руку вверх, и комната вмиг опустела.

– Научись понимать свой знак, и тебе откроется многое, Змейка. Тысячи глаз, тысячи ушей и носов в тысячах разных мест. В этом неодолимая сила Синдиката.

– А кто ответит на тысячи вопросов? Есть какое-то руководство или wiki в сети?

– Спрашивай, Змейка, – фигура Смотрителя вновь оказалась в кресле.

– Как защититься и как победить магию?

Земля под ногами Людки задрожала, и по бетонному полу побежали множащиеся трещины. Что-то похожее на толстые побеги, корни растений или щупальца неведомого чудовища устремились к ней со всех сторон. Они тянулись к девушке, но словно натыкались на невидимую преграду, болезненно отдергивались назад, извивались тугими петлями и силились найти лазейку в невидимом щите, окружившем ее. Руна, подаренная Быком, вибрировала под одеждой на ее груди.

– Руны наделяют простых смертных силой и властью бессмертных магов. Созданные по прихоти Мастера, они установили равновесие. Это древнее искусство, которое сознательно предали забвению. Но в Синдикате по-прежнему есть те, кто владеют им. Сила рун зависит от материалов, из которых они изготовлены. Твоя руна защиты от магии не выстоит против сильного мага, но подарит спасительные мгновения для побега или этого…

Клинок со звоном вонзился в толстую столешницу перед ней, расщепив ее надвое. Он был не больше какого-нибудь кинжала, с причудливо загнутыми в противоположных направлениях лезвием и рукоятью и весь покрыт какими-то значками.

– Возьми его, Змейка, отныне он твой. Это рунический клинок. Магия против него бессильна. Этим оружием люди издревле сражаются с магами.

Князева выдернула кинжал из расколотого дерева. Он был идеально сбалансирован и хорошо лежал в ее руке. Она сделала резкий выпад и рассекла одно из тянущихся к ней щупалец. Руны на потемневшей от времени стали ярко вспыхнули, рука ощутила вибрацию и сопротивление, лезвие будто завязло в чем-то. Дрожь земли успокоилась, хищные отростки вернулись обратно в глубокие трещины, которые сомкнулись над ними, не оставив никаких следов. Больше ничего не напоминало о сокрушительной силе, бушевавшей вокруг.

Смотритель поднял свою руку, и Людка увидела, что через сквозную рану в ней видна противоположная стена. На ее глазах разрез сначала уменьшился в размерах, а потом и вовсе пропал.

– Такое оружие есть не только у тебя. Не забывай об этом, Змейка. Драконья кожа не защитит от него, – из темноты прилетел новый предмет, это были ножны для ее смертоносного подарка, покрытые такими же значками: – Носи его всегда в этих ножнах, они скроют его от чужих глаз. Мы уравняли твои шансы против магов. Посмотрим, что из этого получится. Кстати, если Змейка еще не решила, на что потратить свои монеты, она может заглянуть в лавки ремесленников Синдиката, думаю, она найдет для себя много интересного. Мы уверены, что она в состоянии их найти теперь сама. А теперь ступай.

Людка вышла из здания клуба и обнаружила, что Кудеяр с Быком поджидают ее возле машины. Разбойник еще нетвердо держался на ногах, но дар связной речи к нему уже вернулся.

– Погоди, Змейка, надо поговорить. Черт, как же трудно соображать. Мы отвезем тебя куда скажешь. Давай поговорим по дороге, – Бык при этих словах открыл дверь пассажирского салона, считая предложение шефа безальтернативным.

– И о чем нам надо поговорить? – Князева не проявляла никакого желания садиться обратно в машину.

– У меня к тебе предложение.

– Может, отложим до утра? До полного, так сказать, вытрезвления.

– Боюсь, тогда я уже не успею. Ну поехали, что ли? Просто выслушай, сразу не отвечай, – Кудеяр усиленно тер лоб, отчаянно сражаясь за ясность мыслей.

– Ну поехали. В Рэдиссон.

В салоне разбойник сел напротив нее и, дождавшись, когда машина тронется с места, изложил свою затею:

– Давай объединим наши силы. Этих Громова и Золотарева ищет уже целый клан темных. Тут пахнет знатной поживой. Сколько бы тебе не обещали темные за их поиски, уверен, они дадут в десять раз больше. Соглашайся. Мы это дело вдвоем обстряпаем и всю выгоду поделим поровну.

– А Смотритель?

– Что Смотритель? Это вообще не его дело, – раздраженно ответил Кудеяр.

– Я подумаю.

– Только недолго думай. Завтра к тебе с утречка целая очередь выстроится. Только лучше меня никто ничего не предложит. Кишка у них тонка.

– Кудеяр, а с чего вдруг такой ажиотаж вокруг мой персоны? Может, мне это совсем неинтересно.

– Да ты, Змейка, так ничего и не поняла? Смотритель тебя всему обществу представил, считай, объявил тебя своей фавориткой. Все лучшие дела сначала тебе принесут, а уже потом, если ты откажешь, остальным перепадет. Тебя теперь каждый атаман в свою ватагу звать будет. Ты вообще можешь свою ватагу собрать и атаманом стать.

– Интересно, и за что мне такая честь.

– Ну не каждый в одиночку пять знаков сразу принести может. У тебя фарт особый, раз никто из залетных на помощь своих не позвал.

– Правда, а почему они своих не вызвали?

– Мало ли. Может, пожадничали. Может, отморозки, и никто к ним не пришел. Да какая разница. Фартануло тебе, вот и весь сказ.

– Слушай, Кудеяр, а ты можешь свести меня с мастерами, что руны делают?

– А тебе какие нужны?

– Какие есть?

– Есть кузнецы, они руны в металле делают: оружие, броню, инструменты, есть каменщики, которые рунами дома и разные постройки укрепляют, есть плотники, столяры, гончары, кожевники, портные или кольщики, которые руны прямо на твоей коже сделают. Я много кого знаю. Видишь, какой я полезный?

– А есть такие, кто могут научить самому руны делать?

– Резчики, что ли? А тебе зачем это? – хитро улыбнулся Кудеяр.

– Надо. Сведешь, возьму тебя в долю, – пообещала Людка, внимательно следя за разбойником.

– А тут и сводить не надо. Я резчик, оттого стольких мастеров и знаю, – теперь в лукавых глазах Кудеяра появился неподдельный интерес: – Только не каждому это по силам. Нужен верный глаз, твердая рука и терпение. Большинство мастеров берут сделанные резчиками руны и наносят их на свои изделия, добиваясь нужных свойств. Хочешь испытаю тебя?

– Давай. Что надо делать?

Кудеяр снял с себя обе туфли и поставил их на складной столик между собой и девушкой.

– Возьми туфлю!

Пахло от обуви резчика премерзко, но Людка, поборов отвращение, взяла обувь в руки.

– Чуешь?

– Как воняет?

– Нет, какова на вес?

– Ну, обычная туфля. Ты вообще ноги когда-нибудь моешь? Эта вонь может даже убить.

Кудеяр забрал у нее туфлю и перевернул стертой подошвой вверх. Затем он достал из кармана складной нож и точным, выверенным движением вырезал на каблуке небольшой знак.

– А теперь? – он снова протянул ей туфлю.

– Та же вонючая туфля, – фыркнула Князева и бросила предмет обратно, но тот, вместо того чтобы упасть на колени озадаченного резчика, внезапно поплыл дальше по воздуху. Босой разбойник ловко поймал проплывающую мимо обувь и, прищурив один глаз, уставился на девушку.

– Покажи-ка свою руну! Тебе ее, часом, не Бык подогнал?

– Он, а что?

– Покажи, покажи, – Кудеяр требовательно протянул свою руку. Людка крепко сжала рукоять кинжала и медленно извлекла кусочек металла на простом шелковом шнурке из-под одежды. Резчик покрутил защитный амулет в своих руках и резким движением сорвал его с шеи девушки. Лязгнул металл, и остро отточенное лезвие впилось в горло разбойника. Мужчина нервно сглотнул и судорожно вцепился в руку, держащую оружие, обнаружив, что, несмотря на кажущуюся хрупкость, она по твердости не уступает стали.

– Ша, Змейка, ша! – жалобно пискнул Кудеяр, а потом уже более уверенным голосом добавил: – Бык, это твой косяк. Я тебе сколько раз твердил, чтобы ты не смел эту туфту уважаемым людям толкать.

Видя, что ей ничего не угрожает, девушка убрала нож от горла разбойника и вернулась в свое кресло.

– Вот! Пример кустарной подделки работы мастера, – Кудеяр продемонстрировал ей отнятую пластинку металла, рассержено тыкая в нее пальцем: – Грубая и некачественная работа, которая может стоить жизни кому-то.

– Так эту руну Бык сделал?

– Нет, куда ему. Он без спроса берет сделанные мною штампы и делает левак. Получается вроде руна моей работы, а по факту подделка, самая что ни на есть.

– Неправда твоя, Кудеяр! Я Змейке руну на хорошем материале отдал, сам такую же ношу.

– Я с тобой потом разберусь, вредитель. А тебе, Змейка, этот хлам не подходит, – разгневанный резчик презрительно швырнул предмет в конец салона минивэна.

– Чудище Смотрителя она вроде выдержала. Кстати, что за монстр? – Князева пожала плечами, приметив на всякий случай, куда упал злополучный амулет.

– Ты про это? – Кудеяр руками изобразил движения щупалец. Девушка просто кивнула в ответ.

– Да кто его знает. Но он его не часто на гостей напускает. Явно хотел впечатление произвести. Так вот, что я хотел сказать, пока ты мне голову чуть не отхватила, хоть и фиговая, но это руна все равно действует, поэтому ты магии вырезанной руны и не почувствовала. На вот туфлю, испробуй еще раз.

Людка от неожиданности даже перехватила ее другой рукой, подумав, что промахнулась и уронила. Обувь теперь не весила ровным счетом ничего.

– Сможешь повторить с другой? Нужно вырезать точно такой же по размеру и глубине знак. Это одна из самых простых рун, – с этими словами он протянул ей вторую туфлю и свой нож. Девушка внимательно рассмотрела и ощупала вырезанную на каблуке руну. Потом, глубоко вздохнув и собравшись с духом, взялась за инструмент. Рука медленно повторила контур рисунка с другой туфли, и точно в конце последнего изгиба туфля словно выпрыгнула из ее руки, она потеряла весь свой вес.

Кудеяр удивленно присвистнул, когда Людка вернула ему обувь и нож.

– Ты смотри, с первого раза! Да еще в движущейся машине! Никогда такого не видел, – пробормотал резчик, надевая туфли обратно.

– И чего? Так с любым предметом можно?

– Нет, только с небольшим. Для других руны более сложные нужны.

– Туфли-то теперь не потеряешь, Кудеяр?

– Не-а! У меня тоже своя руна защиты от магии есть. Она ведь не только от магов спасает, но и другие руны тоже отменяет. А каблук еще немного сотру, так вообще руна перестанет действовать. Знаешь, Змейка, пожалуй, я возьму тебя в ученицы, если ты войдешь со мной в долю. Договорились?

– Ну пока учишь, будем в доле.

– Вот взамен подделки Быка, возьми пока мою поноси, – Кудеяр снял свою золотую цепочку и протянул ее Людке. На металлическую пластину, закрепленную на ней, был нанесен всего один глиф, – Почти идеальная. Это сплав титана и золота, очень прочная. Да, и это твой первый урок. Научись вырезать сначала ее как следует по памяти, это тебе не раз пригодится. Инструмент у тебя сподручный есть. Смотритель не пожалел для Змейки очень редкого ножа. Зубки у тебя теперь что надо.

Глава 7. Ребекка Карон – обыкновенная ведьма

Пробуждение Золотарева было тяжелым и болезненным. Ему снилось, что темная, душная масса придавила его тело, согнула кости и размозжила внутренности. Андрей задыхался и стонал, пока в отчаянном порыве сбросить с себя гнетущую обузу внезапно не открыл глаза. Свет пробивался под полог палатки через затянутое москитной сеткой оконце, клапан которого был открыт, и падал прямо на лицо. Молодой человек предпринял попытку закрыться рукой от мучительного потока фотонов, но конечность лишь предательски волочилась по складкам матерчатого пола с тупой, ноющей болью в костях и суставах. Снаружи доносился беззаботный и раздражающий своей веселостью щебет птиц, по всем признакам было уже позднее утро, но осознание этого факта не приносило никакого облегчения. Громов был прав насчет жутких последствий от применения военной химии. Ко всему прочему одновременно все настойчивее давали о себе знать естественные потребности организма. Просить о помощи было как-то неудобно, но отчаянность положения становилась очевидной с каждой минутой. Золотарев прикрыл глаза и, собрав всю свою волю в кулак, скрежеща зубами, попытался сесть. Кровавая пелена ослепила его, едва не лишив сознания, а прогресс оказался ничтожным – удалось лишь немного приподнять свое туловище и закрепить его на шатких опорах из расставленных в стороны локтей.

– Quis enim es tu? – раздалось над ним. Андрей разлепил отекшие веки и сквозь дурноту разглядел перед собой неожиданного собеседника. На вид ей было лет тринадцать-четырнадцать, густые вьющиеся волосы падали на плечи и были стянуты на лбу пестрой лентой, детскость черт лица еще не уступила места взрослой женской красоте, а простое тканное платье предательски выдавало угловатость подростка. Девчонка сидела напротив него, сложив ноги крест-накрест перед собой, а грязные мозолистые ступни, похоже, никогда не знали обуви.

– Прости, что? – мотнул головой Золотарев.

– Quid est tibi nomen, weir do?

– Не понимаю. Do you speak English?

– Quid?

Разговор зашел в тупик. Милашка напротив, сунув грязный палец в рот, что-то усиленно обдумывала. Внезапно она озарилась и, вытерев палец о подол платья, указала на себя.

– Valeria, – обгрызенный ноготь ткнулся в грудь Золотареву, девочка вопросительно смотрела, чуть задрав свой вздорный нос кверху.

– Андрей, – представился молодой человек. Валерия довольно улыбнулась и разразилась длинной тирадой на неизвестном языке, все это время он отчаянно мотал головой, давая понять, что ничего не понимает. Между ними снова повисла пауза, гостья казалась разочарованной. Немного подумав, она приложила свою ладошку к его груди и изобразила на лице гримасу боли. Золотарев согласно кивнул и сразу же почувствовал себя неудобно. Валерия ловко перебралась к нему поближе и встала на колени сбоку. Жестами и толчками она вновь заставила его лечь, похоронив все его скромные достижения. Две тонкие кисти рук с длинными острыми пальцами застыли в нескольких сантиметрах от его тела, девочка закрыла глаза, теперь ее лицо выражало крайнюю степень сосредоточения и совсем утратило все детское. Легкий холодок и онемение возникли в районе пупка и постепенно распространились по всему телу, словно очищая от боли и недомогания. Валерия вздрогнула и широко открыла глаза, она странно посмотрела на Андрея, и ее тонкий, красивый голос ворвался прямо в сознание. Теперь она говорила с ним, не открывая рта.

– Ты странный, Андрей. Я никогда не видела таких людей, и ты совсем не похож на Грома.

– Как ты это делаешь? – Золотарев легко, без напряжения поднялся и сел, обхватив свои колени, будто не был минуту назад полутрупом: – Ты телепат?

– Какое странное слово. А что оно значит?

– Человек, который может передавать и читать мысли на расстоянии, – подумал про себя Андрей, решив, что глупо говорить вслух, если кто-то и так в твоей голове.

– Тогда нет, я же рядом с тобой, – Валерия улыбнулась.

– Но ты же не говоришь, а я слышу твои мысли, значит, ты их как-то передаешь?

– Ничего я тебе не передаю. Просто ты сейчас часть меня, а я – часть тебя. Наши мысли переплелись и слышат друг друга. А ты разве так не умеешь? – весело щебетала девочка.

– Нет. Ну, по крайней мере, никогда не пробовал. Хотя ты абсолютно права. Мысли, конечно же, могут входить в запутанное состояние, – подумал Золотарев и улыбнулся.

– Это верно, и мысли, и чувства. И некоторые твои чувства мне сейчас крайне неприятны, так что я на время оторвусь, тут недалеко есть чудные кусты, – Валерия громко рассмеялась, а Андрей почувствовал, что густо покраснел до кончиков ушей.

Снаружи был теплый летний день, ярко-голубое безоблачное небо повисло над долиной, тесно окруженной высокими горами, чьи снежные вершины ослепительно сверкали на солнце. Вещи Громова были аккуратно сложены у входа, но самого их владельца не было поблизости. Найдя рулон туалетной бумаги, Золотарев уединился в густых зарослях кустарника, которые росли неподалеку.

Когда он вернулся к палатке, девочка уже выбралась наружу и теперь сидела перед входом во все той же позе со скрещенными перед собою загорелыми ногами, подставив конопатое лицо солнцу.

– Полегчало?

– Да, спасибо. А что ты со мной сделала там, в палатке? – садясь рядом на траву, спросил Золотарев.

– Я тебя вылечила, ты сильно болел. Гром сказал, что отравил тебя, и что я могу тебя полечить, когда ты проснешься.

– Гром – это Никита Гаврилович? – решил на всякий случай переспросить Андрей.

– Гром – это Гром, и он никогда не меняется, – с какой-то досадой ответила девочка.

– А где он?

– Не знаю, бегает где-нибудь или летает, – неопределенно пожала плечами Валерия: – он приказал мне за тобой присматривать, а то вдруг ты сам на деда наткнешься, то-то будет потеха. Дед тебя в лося, нет, в енота превратит, и что потом делать?

– Дед – это кто?

– Дед – это дед. Что тут непонятного? – ее манера отвечать больше подходила для ребенка пяти или шести лет, чем для подростка.

– Валерия, скажи, а у вас можно что-нибудь поесть? – и Золотарев бросил виноватый взгляд на свой ворчащий от спазмов живот. Вместо ответа девочка залезла в рюкзак Громова и бесцеремонно выбросив половину вещей оттуда, с торжествующим видом протянула ему две консервные банки. Андрей вспомнил про нож, который маг выдал ему накануне, и, несколько поколебавшись поповоду того, можно или нет применять грозное руническое оружие по такому утилитарному бытовому поводу, вонзил его в одну из банок. Несмотря на обилие рун, клинок входил в жесть очень туго. Пахучий мясной сок тушенки выступил наружу, и у Золотарева сразу потекли слюнки изо рта, а Валерия с отвращением вывалила свой розовый язык наружу и демонстративно отползла от него на полметра.

– Как ты это можешь есть?

– Голод не тетка, – ответил поговоркой молодой человек, уплетая за обе щеки содержимое банок, во второй оказалась перловая каша. Обе он предусмотрительно подогрел, прибегнув к своей нехитрой магии. Что может быть проще: запутать тепловое движение с молекулярной структурой пищи, применив цепь операций квантовой логики?

– Если дед узнает… Дай попробовать! – не удержалась Валерия, наблюдая за тем, с каким аппетитом Андрей поглощает пищу. Обе банки и нож перекочевали к девочке, хотя последний не понадобился, она, как дикарка, ловко ела одними руками.

– У-у-у! Вкусно, даже не верится, что оно когда-то бегало, визжало и радовалось помоям в корыте. А потом его убили, порубили, приготовили и рассовали по банкам. Прав дед, вы, люди, самые жуткие чудовища на свете, – одно из явных преимуществ телепатии – это возможность общаться с полным набитым ртом.

– А ты, значит, не человек? – поинтересовался Золотарев, наблюдая, как она ест.

– Нет, дед говорит, что мне до людей еще далеко, – отрицательно помотала головой Валерия: – но, думаю, сегодня я стала на банку тушенки к вам ближе. Это ужасно, но я съела мертвую свинью, и мне совсем не стыдно. Ты меня осуждаешь?

– Нисколько. В концеконцов, это же просто еда. Ее специально делают, чтобы есть, – успокаивающе объяснил Андрей.

– Но ты все равно не говори деду про тушенку. А то он страшно рассердится.

– Он у тебя вегетарианец?

– Кто-кто?

– Значит, ест только растительную пищу.

– Он вообще не ест. Да и мне не очень надо. Просто любопытно было.

Доев остатки пищи до конца, Валерия вытерла руки об себя и смешно рыгнула. Потом она встала и обошла вокруг палатки, всматриваясь в окрестности.

– Что-то Грома и впрямь долго нет. Сказал, что на минутку, а сам пропал. Вот так и в прошлый раз, – обеспокоенно подумала девочка: – и дед скоро начнет меня искать. Ой! Похоже, мне тоже надо в кустики!

С этими словами Валерия, схватившись за живот, убежала прочь.

– Бумагу-то возьми! – подумал ей вслед Золотарев, но осекся, представив, как будет ей объяснять, что с ней нужно делать.

– Доброе утро, Андрей Михайлович! Как самочувствие? – Громов в одних мокрых, прилипших к телу трусах подымался по склону от шумящего где-то внизу водного потока.

– Спасибо Валерии, отлично! – бодро откликнулся молодой человек.

– Валерии? – Никита остановился и подозрительно осмотрелся по сторонам.

– Отошла по-делам, – заговорщицким тоном вполголоса поведал Андрей.

– По каким?

– Ну надо человеку, со всеми бывает. К тому же она, похоже, впервые попробовала тушенку. Может, это сказалось, – попробовал объяснить Золотарев.

– Тушенку? Что здесь произошло? – недоумевал Громов, собирая разбросанные в траве вещи.

– Она сказала, что вы поручили ей за мной присмотреть, – почувствовав неладное, напрягся Андрей.

– Она сказала, – уточнил Никита, натягивая брюки: – маленькая, светловолосая, с пронзительными голубыми глазами и наверняка голая?

– Ну не такая уж и маленькая, глаза я, кстати, не рассмотрел, одета в сорочку или платье такое. Она телепат и почему-то страшно боится своего деда. Попросила ее не выдавать. А вы что, ей ничего не поручали насчет меня?

– Валерия! Подь сюда! Я же чувствую, что ты рядом! – громко крикнул маг и, опустив голову, крепко сомкнул ладони обеих рук перед собой.

– А ты ругаться будешь? – услышал ее мысли Андрей.

– Буду! Еще и выпорю для верности,

– Никита Гаврилович, ну так же нельзя! – попытался вступиться за свою спасительницу Золотарев.

– Помолчите, Андрей Михайлович. Не вмешивайтесь в воспитание ребенка.

– Какое же это воспитание. Я против телесных наказаний, так и знайте. Я этого вам не позволю.

– Валерия, мне долго ждать?

– Детей бить нельзя. Слышал, что Андрей сказал? – подумала Валерия, материализуясь прямо из воздуха.

– Непослушных даже очень нужно! – и Громов больно схватил ее за ухо.

– Ай-ай-ай! – взвизгнула девочка и вцепилась в руку мага. Золотарев было сделал шаг в ее сторону, но неведомая сила сковала его тело, и он неожиданно обнаружил, что это Громов контролирует каждое его движение.

– Дед, что тебе говорил?

– Ничего!

– Врешь. Он тебе запрещал ходить к палатке?

– Да!

– А что ты здесь делаешь, негодница?

– Он разрешил посмотреть, одним глазком, недолго.

– А тушенку есть он тоже разрешил?

– Какую тушенку, не знаю я никакую тушенку! Андрей всё придумал, он сам всё съел! Скажи ему!

– Ну да, я вот ее кинжалом ел, – пробормотал Золотарев, пытаясь разорвать свою квантовую запутанность с Громовым, но безрезультатно.

– Андрей Михайлович, я вас очень прошу. Не предпринимайте здесь ничего, предварительно не посоветовавшись со мной. Вы человек здесь новый и не знаете, какие последствия могут быть у ваших невинных на первый взгляд поступков. Это древний мир, и к нему надо относиться с уважением.

– Да я ничего такого…

– Просто примите как данность. Ничего! – беспощадно стегая ремнем извивающуюся Валерию, продолжал Громов.

– Ну что, хватит? – спросил у громко визжащей девчонки маг.

– Хватит, хватит, Гром. Я больше не буду!

– То-то. Старших слушаться надо.

– Гром, а ты где был? – как ни в чем не бывало спросила Валерия, потирая ушибленные места.

– Купался у водопада.

– Не было тебя там. Я проверяла.

– Значит, плохо смотрела.

– Ох, Гром, вечно у тебя тайны какие-то. То ли дело Андрей, к нему в мысли заходи хоть когда, он даже не сопротивляется. Брось, Андрей, с Громом бесполезно бороться. Лучше сдавайся.

– Сдаюсь, – выдохнул Золотарев и почувствовал, как хватка ослабла.

– То-то же.

– Но бить детей – это отвратительно. Так и знайте.

– Поживете с мое, начнете думать по-другому, уж поверьте. А таких, как Валерия, надо драть по три раза на день, для профилактики.

– Да хоть дюжину, только не уходи из долины больше, – девочка ласково прильнула к магу, и тот, не удержавшись, нежно провел рукой по ее волосам. Золотарев недоумевающе пожал плечами и отвернулся от этой семейной сцены.

– Ну-с, а теперь займемся вами, Андрей Михайлович, поглядите-ка на себя, – Громов протянул ему небольшое зеркальце для бритья. Андрей мельком взглянул в него и обомлел от увиденного: вместо привычного бледного лица кабинетного деятеля с ожидаемой двухдневной небритостью на него смотрело загорелое гладкое лицо Аполлона работы древнеримских мастеров эпохи Республики, под стать лицу рельефная скульптурная мускулатура проступала под грязной порванной футболкой и с трудом умещалась в узкие джинсы.

– Валерия! – в голосе Золотарева неожиданно прозвучали угрожающие нотки. Почуяв неладное, девчонка шмыгнула за спину Громову и, осторожно выглянув из-под его локтя, поинтересовалась:

– Драть будешь?

Никита с охотой протянул ему свой широкий поясной ремень, но Золотарев только рассмеялся и погрозил кулаком весело хохочущей проказнице.

– Лицо-то хоть верни, я к нему уже привык! А всё остальное мне нравится.

– Так я на него больше всего сил потратила, знаете, сколько мяса пришлось нарастить? Целых две вороны ушло!

– Постой, так ты что, ради этого безобразия двух живых тварей сгубила? – сурово обратился к ней Громов.

– Они старые были, уже и не летали вовсе. Не сегодня-завтра их кто-нибудь все равно сожрал. А так послужили хорошему делу напоследок. Дед всегда говорит, что образцом гармонии человеческого тела мужчины является скульптура Аполлона из Палестрины. Я все точь-в-точь сделала.

– И зачем, скажи пожалуйста? – спросил Андрей.

– Ну ты был такой больной и нескладный. Раз уж я взялась тебя лечить, то решила и все остальное исправить.

– Да уж, мускулатура вам, Андрей Михайлович, и впрямь не помешает. Если будете регулярно заниматься гимнастикой и атлетикой, то непременно останется вам хорошей памятью об искусстве Валерии, ну а с лицом решайте сами. Я бы оставил все как есть на какое-то время, в целях конспирации.

– Вы так считаете?

– Да, да. Ну пожалуйста! Так красиво получилось, – за Громова поспешила ответить Валерия, уже без всякой опаски выбираясь из-под защиты его широкой спины.

-–

Листики неизвестного растения, которыми ведали Смотрители, позволяли при физическом контакте с ними связываться их владельцам друг с другом. Первый опыт, который удалось получить с помощью пронырливого разбойника, шокировал Людку, несмотря на ее непоколебимое самообладание. Сжав в руке знак Синдиката, она неожиданно увидела себя глазами сидящего в кресле напротив мужчины, ощутила и осознала его мысли, почувствовала укол стыда от нахального рассматривания своей груди и бедер и пришедшее вслед за ним нарастающее чувство гнева с желанием ударить эту ухмыляющуюся физиономию.

– Только без рук! – закрываясь от нее руками, предупредил Кудеяр: – К этому надо привыкнуть и научиться контролировать свои мысли и чувства. Потому что когда мы обращаемся к знаку, мы чувствуем всё, что чувствуют другие. Я специально позволил себе лишнего, чтобы ты, Змейка, поняла, как могут воспринимать тебя другие. Самое правильное первое время выбирать укромные места для общения. Можно закрыть глаза, тогда твой собеседник ничего не увидит твоими глазами. Можно надеть наушники, включить громкую музыку, заткнуть ноздри ватой, набрать в рот воды и придумать еще массу способов скрыть свои ощущения. Или же наоборот выбрать приятные благовония, красивый интерьер, исключительную музыку, чтобы создать нужную атмосферу для общения.

– Ладно, это я поняла! – утвердительно кивнула головой Князева.

– И говорить необязательно, – разбойник указал на свои сомкнутые губы: – Достаточно подумать о том, что хочешь сказать.

– А как мне управлять тем, с кем я хочу так общаться? – сосредоточенно подумала Людка.

– Это очень просто. Когда кто-то хочет обратиться к тебе, он касается своего знака и старается думать о твоем или просто о тебе. В это время в голову приходит мысль, желание, потребность прикоснуться к своему знаку, и ты в то же время видишь знак или облик союзника в своих мыслях. Давай попробуем, ну-ка отпусти его, – голос Кудеяра в ее голове смолк.

Князева сосредоточено прислушивалась к себе и в какой-то момент неосознанно потянулась к своему листику, почему-то подумав о Быке. Сделав волевое усилие, она опустила руку на подлокотник и пробовала подумать о чем-то другом. Но каждый раз ее мысли неизбежно возвращались к знаку и громиле.

– И как это прекратить? Это наваждение какое-то, – не выдержала девушка и вслух обратилась к Кудеяру.

– Привыкнуть и научиться игнорировать. Поначалу будет выходить не очень, но с опытом всё окажется под твоим контролем. К тому же всё время взывать к тебе – это тоже требует усилий и сосредоточенности. Мука эта обоюдная. Попробуй обратиться ко мне.

Девушка закрыла глаза, представила себе Кудеяра и взялась за листик.

– Мне некогда, отстань, – услышала она в своих мыслях раздраженный голос разбойника. А потом он добавил голосом: – Особо назойливых можно и послать куда подальше. Если при этом они не угомонятся, то разрешаю тебе обратиться к Быку. Он подъедет и разберется на месте.

– Еще ты должна уяснить, что Синдикат и маги Кодекса не друзья. Мы враждуем тысячи лет, что, однако, не мешает время от времени проворачивать совместные дела представителям обеих фракций. Ребекка Карон с Синдикатом дел не ведет, если она узнает, что ты присоединилась к нам, жди беды. На ее руках кровь десятков, если не сотен наших собратьев.

– Твоих собратьев, – поправила его Людка.

– Хорошо, пусть так пока. Со временем ты поймешь всю пользу от вступления в Синдикат. И что ты оказалась среди нас совсем не случайно, а по очень важной причине, которую еще не до конца понимаешь и осознаешь. Кстати, среди нас довольно много твоих коллег по работе, да и из других контор тоже народу порядочно. Сама организация возникла как ответ на диктат магов Кодекса и их прислужников людей, которые решили навязать всем свои порядки. Мы по сути настоящее сопротивление их тирании. Так, о чем это я? А, Нику Войня. Он другое дело. Большинство нейтральных магов не чураются водить дружбу с нами, а этот просто центр торговли между двумя лагерями. В ассортименте информация, зелья, магические предметы и одаренные магическими способностями люди.

– Так вы еще и людьми торгуете? – Князева пристально взглянула на своего собеседника.

– Иногда, если не удается договориться по-доброму. Видишь ли, Змейка, для тех, кто отмечен магией, нет особого выбора. Они либо присоединяются к магам Кодекса, либо к Синдикату. Одиночки обречены. Без обучения они не смогут развить свой талант до той степени, которая позволит им выжить. Из-за беспорядочного применения магии они в одинаковой мере опасны для всех. Их судьба целиком зависит от того, кто найдет их первым. Если маги, то они забирают бедолагу в свое Убежище, устраивают ему там экзамен. Коли не сдал – вечное заточение в Цитадели, то же самое рабство, только от него никогда не избавиться. Попадись он нам, то ему предложат присоединиться к Синдикату добровольно, помогут, научат и защитят. Откажется – тут возникают варианты. Если человек представляет ценность для организации, то Смотритель может обратить его в рабство. Некоторые люди сами добровольно отдают себя в рабство в обмен на защиту, пристанище и пропитание. Например, Бык. Был обыкновенным бандитом. Как-то раз по незнанию вместе со своей бандой наехал на одного из членов Синдиката. Чудом уцелел и сам попросился к нам. Особого прока от него на тот момент не виделось, поэтому Смотритель предложил ему рабство. Бык, недолго думая, сразу согласился. Мне в ту пору как раз помощник нужен был, поэтому Смотритель отдал его мне. С тех пор я дважды предлагал ему выкупить свою свободу, не хочет, плут, живет на всем готовеньком в свое удовольствие. Да, раб может выкупить свою свободу, это один из фундаментальных законов нашего общества. Даже если хозяин отказывается предоставить свободу, то ее может предоставить Смотритель. Вот ты, например, купила полноправное членство за цену, назначенную Смотрителем. Тоже вариант. Правда, могла бы вообще ничего не платить, все равно Смотритель тебя бы принял. Из желания досадить Ребекке Карон, у нее, поди, на тебя свои планы были.

– Это какие?

– Да то же самое рабство. Темные часто людей в слуги берут. Заключают с ними временный или пожизненный договор. Накладывают заклятие и повелевают ими как захотят до выполнения всех условий. Нет никакой возможности вернуть себе свободу до конца договора или пока хозяин не решит сам тебя освободить. А вот Нику Войня тебя бы просто на кусочки разрезал и по своим склянкам рассовал.

– Вот как? И зачем? – бровь у Людки слегка поползла вверх от удивления.

– Он известный алхимик, его зелья у наемников особо ценятся. Яды, эликсиры, субстанции. Кровь у Змейки не простая – древняя. Самые сильные снадобья на ее основе готовятся. Смотритель это сразу почуял.

– Так вам моя кровь нужна? – Князева внутренне собралась и приготовилась к бою.

– Успокойся, у нас в Синдикате особое отношение к крови. Первые люди, носители древней крови, основали организацию вместе с магами, не принявшими Кодекс. Древняя кровь позволяет использовать самые мощные руны, созданные Мастером для людей. Прочих, включая магов, они могут убить. Для Синдиката ты ценнее живой, особенно если с рунами совладаешь. В большом почете будешь у нас. А вот магам как раз ты нужна больше как материал для их зелий и заклятий, – в голосе Кудеяра угадывалось беспокойство, он явно побаивался Людки.

– Ты поэтому взялся меня учить? Из-за крови? – девушка откинулась на спинку своего кресла и положила руки на подлокотники, стараясь придать себе более властный и внушительный вид.

– И поэтому тоже. Но все же для начала решил тебя испытать. Смотрителю много чего ведомо, но не всегда по его разумению все сходится. А случаи, когда в людях пробуждается древняя кровь, все реже и реже. Да и непонятно, сколько в тебе этой крови, – разбойник сладко зевнул и потянулся, сцепив пальцы рук в замок на затылке: – Засиделись мы с тобой аж до третьих петухов. Пора мне, не ровен час компаньонка твоя вернется с цыганом. Нюх у него острее, чем у собаки. Вмиг меня учует. Помни, что я тебе говорил: будь осторожна с просителями, скоро потянутся к тебе толпами, в надежде на твою наивность и неопытность. Бывай.

Кудеяр легко поднялся на ноги и, не оборачиваясь, вышел из номера. Утро уже пробиралось в посветлевшие прямоугольники окон. Князева остро ощутила неприятное и, казалось, уже давно покинувшее ее чувство одиночества. Со всеми открытиями минувшего дня привычный мир рушился на глазах, увлекая ее в ускоряющийся водоворот странных и необъяснимых событий. Она отчаянно пыталась схватиться за что-то, что остановит это головокружительное падение в развернувшуюся под ней бездну. Как бывало и раньше в трудные минуты, она глубоко вдохнула, задержала дыхание и медленно, долго выдыхала, пока не ощутила, что все внутри подчинилось ее непреклонной воле.

«Кто бы вы ни были, вам меня не запутать и не запугать. Думайте и делайте что хотите. Считайте, что я вам поверила. Все переменится и в мою пользу», – от этой мысли стало легко и свободно. Голова, несмотря на бессонную ночь, прояснилась и заполнилась привычными четкими оценками и планами.

Некто со знаком, напоминающим бабочку с узорчатыми крыльями, настойчиво вызвал ее листик. Потягивая крепкий кофе из маленькой чашечки, Людка упорно сопротивлялась желанию потрогать украшение, которое оставила на прикроватной тумбочке. Потом мысли сами собой переключились на огурец, вслед за ним возник непонятный корешок, снова пробилась бабочка, ее проглотил, в свою очередь, длинный и скользкий уж, которого переехала крепко запавшая в память «Тойота».

Князева вскочила с кресла, едва не выплеснув на себя кофейную гущу, и, прикрыв чашку сверху рукой, помчалась в спальню. Оставив недопитый кофе на полированной поверхности, девушка двумя руками схватилась за листик. На ничтожное время она ощутила соленый морской воздух, услышала крик чаек и плеск воды.

«В полдень, торговый центр «Олимп», верхняя парковка», – и все исчезло, неизвестный разорвал связь.

– Я дико извиняюсь, уважаемая Змейка. Уделите мне всего две минуты! – ворвалась в образовавшуюся пустоту настойчивая бабочка, принеся с собой запах фирменных духов, хорошего туалетного мыла, тянущую пленку косметики на лице и отражение в зеркале, принадлежащее уже немолодой женщине с модной прической и ярким макияжем. Людка сожалела, что не выпустила из рук знак сразу после мимолетной встречи с заинтересовавшим ее визитером.

– Слушаю. Только быстро, – подумала девушка и сосредоточилась на изучении внутреннего мира гостьи своего сознания.

– У меня вся надежда только на Вас. К кому я только не обращалась, и все мне отказали…

– Ближе к делу! – потребовала Людка.

– Да-да! Конечно! Я в отчаянии, у меня отняли чрезвычайно ценную вещь – мое зеркальце. Без него я просто погибну. Пожалуйста, помогите мне его вернуть! Я уплачу любую цену!

– Зеркальце? – Князева задумалась: либо она имеет дело с умалишенной, либо предмет непростой.

– Конечно, это не обычное зеркало. Это вся моя жизнь. Да, без него мне и жизни нет. Всякий раз, когда я в него смотрю, возвращается моя молодость, я становлюсь прекраснее и снова пробуждаю в мужчинах желание. Оно служит только мне, другим нет от него никакой пользы. Кто-то на зло мне похитил его и спрятал, чтобы посмеяться над моими страданиями. Вы только посмотрите, как я ужасно выгляжу, как обвисла эта дряблая грудь. Хотите я покажу свой целлюлит?

– Магический предмет? – больше ради того, чтобы прервать стенания потерпевшей, спросила Людка.

– Руническое зеркало работы старых мастеров. Не какая-нибудь там магическая игрушка. Очень ценное. Из настоящего серебра.

– Как тебя зовут? – Князева решила придерживаться манеры общения своих новых знакомых из Синдиката и обращаться только на «ты». Интуиция подсказывала, что это имеет значение в пока непонятой до конца иерархии отношений между членами организации.

– Простите мои ужасные манеры. Я так расстроена, что даже забыла представиться. Я Нимфалида!

– Так, понятно, а покороче как?

– Можно просто – Лида.

– Хорошо, Лида. Ты кого-то подозреваешь?

– Всех! Исключительно всех! Все постоянно мне завидуют и хотят навредить!

– А поконкретнее?

– Поконкретнее? Я думаю, что это мерзкая Гниль. Хоть кого спросите, она постоянно угрожает свести со мной счеты. Это точно ее месть!

– Эта Гниль знала, где ты хранишь зеркало?

– Конечно нет! Никто не знает! Я никому не верю.

– Ты можешь показать, где ты его хранила?

– Вот здесь у меня невидимый ящик! Видите?

Людка увидела, как на тумбе, куда устремился взор бабочки, проявилась продолговатая шкатулка, покрытая значками рун. Хозяйка открыла ее и продемонстрировала черную бархатистую пустоту.

– Когда ты обнаружила пропажу?

– Больше года назад!

– И с тех пор никто не потребовал ни выкупа, ни обмена?

– Представьте себе, нет.

– Возможно, оно просто потерялось. В других местах, где приходилось пользоваться зеркалом, хорошо смотрела?

– Миллион раз! И сама, и даже следопытов нанимала. И все бестолку.

– Сомневаюсь, что я смогу помочь по прошествии такого времени, – Князева скептически покачала головой из стороны в сторону.

– Только Вы и сможете, уважаемая Змейка. К Вам будут обращаться десятки, если не сотни просителей. Может, среди них окажется и мой злопыхатель. Вам нужно только осторожно и незаметно поинтересоваться на счет моего зеркальца. Оно вот так выглядело, – Людка увидела в мыслях небольшой темный овал в окладе из потемневшего металла, на небольшой фигурной ручке с утолщением посредине и шишковидным завершием на конце. Девушка почувствовала, что бабочка боится заглянуть в свое отражение, и на всякий случай проверила защитную руну на груди. Одно из удивительных свойств знака Синдиката заключалось в том, что на него не действовала ни обычная магия, ни рунная. Поэтому в целях безопасности Кудеяр настоятельно советовал пользоваться знаком, только если надет подаренный им защитный амулет, чтобы не угодить в подстроенную колдовскую западню недоброжелателей.

– Я буду посматривать по сторонам. Если попадется, дам знать.

– Спасибо, уважаемая Змейка! Я рада буду отплатить всем, что имею.

Людка с несказанным облегчением положила знак Синдиката на тумбочку. Роль криминального решалы ей совсем была не по душе. В мыслях вновь замельтешили разные знаки и образы. Очень хотелось накричать на всю эту неугомонную толпу охотчиков до ее внимания. Кудеяр учил, что знак слушается ее желаний, главное – поскорее добиться взаимопонимания с ним. Князева вернулась в гостевую комнату и вытянулась на мягком податливом диване. Следуя советам доброхотливого наставника, она попыталась сосредоточиться на своем символе, одновременно обращаясь к неведомому, скрывающемуся за ним, с единственной просьбой: «Я очень устала и не хочу ни с кем говорить! Мне нужно немного покоя, чтобы собраться с мыслями!»

Внутреннее напряжение спало, и хаотическое мелькание разной дребедени в голове прекратилось. «Спасибо – подумала девушка, и на лице у нее заиграла довольная улыбка, чужое неловкое и виноватое чувство коснулось ее безмолвным извинением за причиненное неудобство. «Будем считать, что мы договорились. Все приемы только по моему желанию!» – новое чувство удовлетворения и согласия срезонировало на мысли о знаке. Людка поняла, что он просит надеть его и просит довольно жалобно, как маленький испуганный ребенок просит взять его на руки. Князева вернулась в спальню и осторожно коснулась листика, ощутив сразу волну нежности и благодарности. Поразмыслив, девушка решила вплести его в ту же цепочку, на которой носила защитную руну. Услышав ее намерение, неподдатливый листик послушно свернул черенок в удобную петельку и зацепился за массивное звено. «Он живой! И все понимает – поразилась девушка и осторожно провела по кожистой поверхности, приступ блаженства разлился по ее телу. «Стоп! Еще не хватало словить оргазм» – решительно пресекла подступающее возбуждение категорическим возмущением Людка и почувствовала в ответ легкое удивление. «Мы еще мало знаем друг друга! Я не готова к таким отношениям! Извини – ей не хотелось обижать симбиота, по крайней мере до того, пока она не разберется, что это такое вообще и что с ним нужно делать дальше.

«Ты помнишь то послание от владельца «Тойоты»? – решила она обратиться к знаку, и тот в точности воспроизвел желаемое. «Можешь усилить? Звуки, запахи, образы, чувства, мысли? Что-нибудь?» Девушка оказалась на пляже. Низкое утреннее солнце пробивалось сквозь дрожащие веки, еще прохладный ветерок касался обнаженной кожи и шевелил волоски по всему телу. Деревянные рейки шезлонга впились в спину и ягодицы. Плотно прилегающие плавки давили на член, вызывая желание их поправить. Подложенные под голову руки уже начали затекать. Шум прибоя прерывали только вскрики чаек, она была уверена, что одна на пустынном берегу, потому что все остальные еще спят. До нее донеслось эхо собственных чувств: тревога, настороженность, желание разглядеть мужчину. Память вытолкнула на поверхность автомобильную стоянку перед стеклянным фасадом, по верхнему краю которого выстроились в хоровод разноцветные вывески и надписи, среди которых затесались буквы «ТРЦ ОЛИМП». «Место открытое, людное, не рискнут, в любом случае замечу, если что-то неладное», – быстро промелькнуло на фоне. И девушка поняла, что человек боится ее и будет на встрече один, если, конечно, это не хитрая уловка, чтобы обмануть неопытного новичка.

“Здорово! Ты мне сильно помог. Что ты хочешь для себя?” – благодарно подумала Князева и натолкнулась на смятение и удивление симбиота. “Ты отнесся ко мне с пониманием, и я бы хотела что-нибудь сделать для тебя в благодарность. Покажи, что ты хочешь?” – шелест листвы окружил ее со всех сторон, солнечный свет едва пробивался через густые кроны, таинственный полумрак царил у корней, изредка в нем вспыхивали искры разноцветных огней и снова пропадали. Шум преобразился, теперь это было красивое и сложное пение множества голосов, которые сплетались в причудливый хор с чарующей дивной мелодией. Это было необыкновенное счастье, наполненное величественной торжественностью.

“Это место не похоже ни на что, известное мне. Но я точно попробую его найти для тебя. Это гораздо важнее какого-то дурацкого зеркала.” – прошептала Людка, боясь помешать волшебному пению. Громкий веселый заразительный смех донесся из верхушек древесных крон, что-то неуловимое, тонкое, наполненное чистым светом потянулось к ней со всех сторон, осторожно обвивая невесомыми нитями ее тело. “Мы будем ждать!” – внезапно разобрала она речь на неведомом языке. Сон наяву прервался. Она снова была в гостиничном номере, новое чувство на коже привлекло ее внимание. Едва заметный рисунок из краски, будто состоящей только из света, мерцал на ее коже. Он покрывал руки и ноги, а когда Людка скинула одежду, то оказалось все тело, и сколько она не присматривалась, не повторялся ни в одном из элементов. Листик вибрировал от переполняющего его восторга, теперь он мог с ней говорить.

“Они приняли тебя! Ты им тоже понравилась! Теперь ты сможешь ходить нашими путями!”

“Да погоди ты! Голова кругом идет. Кто они? Какие пути? Объясни толком”, – Князева и сама готова была прыгать и скакать от беспричинной радости.

“В твоем языке нет имен для них. Я не знаю, как их назвать. Но я часть их, и ты можешь говорить с ними, а они с тобой через меня. А по путям мы можем прийти к ним, когда захочем. По путям мы можем прийти в любое место, в какое захочем. Пути – это стебли, побеги, ветви и корни, которые нас всех связывают”, – листик умолк, девушка почувствовала его тревогу: “Кто-то пришел! Берегись!”

Робкий стук в дверь номера не заставил себя долго ждать. Князева направилась к двери, намереваясь узнать, кто же к ней пожаловал, но по дороге поймала свое отражение в зеркале и вспомнила, что совершенно голая.

– Минуту, пожалуйста, подождите! – громко объявила девушка и принялась сноровисто быстро одеваться: – Уже иду!

На пороге стоял Ден.

– Ты чего трубку не берешь? У тебя всё нормально? Я уже думал спецназ вызывать, – опер внимательно осматривал ее апартаменты.

– Привет, Ден! Проспала, извини.

– Да я тоже после вчерашнего никакой. Прикинь, не помню, как домой попал. Мать говорит, что сам пришел.

– Не боись, я тебя до дома довезла. А потом в гостиницу поехала.

– Так я чего, прямо за столом вырубился? – ужаснулся Ден.

– Да ну что ты. Всё путем. Чести офицера не уронил, – поспешила успокоить его Людка.

– Собирайся. Надо ехать в отдел. Шеф совещание опергруппы лично проводить будет. У тебя воды попить можно? А то сушняк просто зверский.

– Не знаю, загляни в холодильник. Я почти готова уже, – девушка для вида изобразила сборы.

– Машину от пельменной я забрал, отогнал на стоянку в управление, чтобы глаза не мозолила. Знакомые пацаны обещали найти мастерскую, где обслуживают инкосаторские броневики, и договориться, чтобы «Лексус» там подлатали, – что-то жуя, с полным ртом рассказывал Дэн: – Так что пока катаемся на служебной.

– Ладно, кончай кусочничать уже. Поехали.

– А можно остальные бутерброды заберу? Ну, если обедать опять не получится?

-–

Возня в соседней комнате продолжалась уже несколько минут, рабы что-то затевали. Ребекка, вытянувшись во весь рост, нежилась на мягких простынях широкой кровати в квартире Рубена. Обстановка и дизайн, выбранные в манере логова плейбоя, казались ей немного вульгарными и безвкусными. В цветах и линиях не было ничего, что обычно возбуждало Карон в мужских берлогах. Прикрыв веки и испытывая легкое раздражение, ведьма сотворила бесплотного фантома, состоящего только из пары прозрачных, но зорких глаз. Невесомая субстанция проплыла через комнату и медленно впиталась в стену, теперь Ребекка могла видеть все, что происходило в гостиной, где теперь обитали ее питомцы.

Рубен сидел на широком диване среди двух гор подушек, крепко вцепившись мускулистыми руками в обивку, а Алик орудовал небольшими кусачками у него за спиной, безуспешно пытаясь перекусить кожаный ошейник. Оба изрядно кряхтели и сопели, изредка переругиваясь шепотом. На шее старшего красовались два свежих кровоподтека и множество ссадин. Мягкая на вид кожа не желала поддаваться закаленной стали инструмента, несмотря на все усилия.

– Могу подсказать верный способ самостоятельно избавиться от ошейника. Совершенно бесплатно, – оба парня испуганно вздрогнули и затравленно обернулись на голос хозяйки. Карон устроилась на подоконнике, обхватив руками согнутую в колене ногу и свободно болтая другой. Легкий шелк ночной рубашки только подчеркивал соблазнительность линий ее совершенного тела.

Застигнутые врасплох Рубен и Алик молчали в страхе, ожидая наказания. Ребекка некоторое время с любопытством смотрела на несчастных, наслаждаясь их отчаянием и ужасом. Потом также внезапно, как она появилась в комнате, ведьма оказалась за спиной Алика, захватив его голову в тиски стального захвата одной рукой и высоко подняв ему подбородок, так что стало видно, как нервно ходит кадык под натянутой кожей.

– Существует множество способов отрезать голову человеку, мне особенно нравится тот, которым пользовались во Вьетнаме. Он наиболее зрелищный и мучительный, – в руках Карон появилось длинное широкое мачете, которое она поднесла к шее Алика.

– Прошу, госпожа, пощадите! – Рубен рухнул на колени и в мольбе протянул свои руки к ней.

Хотя колумбийские наркобароны предпочитают мясницкие электроножи, что поделаешь, прогресс не стоит на месте. В действительности не имеет значения, каким образом вы отпилите друг другу головы. Главное, что после этого можно легко и просто снять ошейники, – она медленно провела лезвием по покрытому испариной смертельного ужаса горлу Алика, сделав небольшой разрез, из которого сразу потекла кровь.

– Нет, госпожа, он не виноват. Это я попросил его! Это я! Накажите меня! – рыдая, упал к ней в ноги Рубен.

– Конечно, я накажу тебя, но тебе я отрежу член, голова – не самая лучшая часть твоего тела. Верно я говорю, Алик?

– Да, госпожа, – прохрипел младший. Рубен всхлипнул и затих. Карон отшвырнула от себя раба, так что он перелетел через тело своего старшего товарища и с треском врезался в шкаф у противоположной стены, потом наступила одной ногой на голову другому и перевернула его лицом к себе.

– Больше не досаждайте мне, вы мои, пока я вас не освобожу или не убью. Так что подумайте и сделайте правильный выбор, мальчики, – клинок сверкнул и погрузился в пах Рубену, тот широко открыл рот, но его крика никто не услышал, Ребекка наклонилась и подняла кровавый обрубок:

– Жаль, он был весьма недурен. Это твой завтрак, раб, – с этими словами она аккуратно запихнула отрезанный орган в разинутую от немого крика пасть несчастного.

– Алик, отвези его в больницу на перевязку, смотрите не запачкайте салон. Потом живо обратно, и позаботьтесь о моем завтраке, иначе я съем печень одного из вас. Вам всё понятно? Вон!

– Госпожа, но что я скажу в больнице? – со страхом смотря на обливающегося кровью друга, спросил Алик.

– Скажешь, что он был голоден, поэтому сам себе отрезал член. Кажется, у вас это сейчас называется перфомансом?

– Да, госпожа.

Ребекка вернулась в спальню и без всякого удивления обнаружила там лорда Карлайла.

– Всё развлекаетесь, мисс Карон? – поинтересовался гость.

– Чем обязана вашему визиту, Дмитрий Фёдорович? – ведьма устроилась на кровати, приняв соблазнительную позу, она знала, что нравится предводителю клана, и не прочь была ему угодить.

– У меня был Библиотекарь, – чуть склонив голову набок и созерцая открывшуюся картину, ответил лорд Карлайл.

– Так скоро? Наверняка он уже всё знал, – слегка удивилась Ребекка и медленным движением потянула складку платья, еще больше обнажаясь.

– Громов никому не собирается и не собирался продавать ученика.

Карон не смогла скрыть досаду от услышанной новости, игривое настроение ее сразу покинуло.

– Там еще осталось пара сантиметров, что же вы, на самом интересном месте?

– Думаю, этот шелк не помешает вашему бичу, Дмитрий Фёдорович.

– Я не собираюсь вас сегодня наказывать, хотя вы это и заслужили.

– И чем же я обязана такой милости?

– Ссора с Дозором Цитадели была напрасной, и уж вовсе не стоило размахивать моим перстнем перед ними. Я недоволен. Жан, конечно, молод и горяч, но при его непосредственном участии немало магов, не уважающих Кодекс, получили заветное клеймо и вечную прописку. Если он найдет, за что зацепиться, боюсь, я не смогу вас защитить от суда Трибунала.

– Это моя проблема, Дмитрий Федорович, пусть это вас не беспокоит.

– Вы ошиблись насчет планов Громова, но вы чертовски верно угадали с Библиотекарем. Он готов стать посредником в вопросе получения кандидата. И запросил за свои услуги весьма умеренную цену.

– Значит, моя миссия завершена, Дмитрий Федорович?

– Напротив, она продолжается, – лорд Карлайл присел на край кровати и наклонился к Ребекке Карон: – Библиотекарь потребовал вас, дорогая мисс Карон, в обмен на ученика.

– Меня?! Меня, мага вашего клана, за какого-то человечешку с сомнительными способностями? – Ребекка подскочила с кровати, и ее лицо оказалось на одном уровне с головой лорда Карлайла, глаза горели вызовом и обидой одновременно.

– Вы сами говорили, мисс Карон, что ученик очень талантлив. Библиотекарь это подтвердил. Мне кажется, это неплохой сделкой.

– И каковы условия? Могу я узнать? – поникнув головой, тихо спросила Ребекка.

– Собственно, ему нужны не вы, а ваше примерное наказание. Как-никак вы покусились на репутацию его заведения, а он ею сильно дорожит.

– Что мне предстоит?

– Полагаю, ваши рабы вволю натешатся, когда Библиотекарь приведет вас к ним на поводке.

– Этому не бывать, я разорву их на куски раньше, – мрачно проговорила Карон.

– Тогда Дозор Цитадели с радостью упечет вас навечно в одно из своих подземелий. Не думаю, что у светлых они лучше, чем у Библиотекаря.

– Как же мне быть?

– Во-первых, подчиниться, иначе вы рискуете оскорбить уже меня. А я не столь терпелив, как вам могло показаться. Во-вторых, вы можете по-прежнему сами привести ученика ко мне, и тогда мне не будет нужды принимать условия Библиотекаря. Как вы сказали давеча? Подумайте и сделайте правильный выбор? – с этими словами лорд Карлайл нежно ущипнул ее за щеку и отступил назад, растворившись в тени.

– Должен же быть какой-то выход! – в отчаянии воскликнула ведьма и в панике заметалась по комнате.

-–

Свой шестнадцатый день рождения Ребекка встретила в холодном хлеву, пропахшем скотиной и гнилой соломой. Дрожа от зимнего холода, проникающего сквозь щели между плохо отесанными бревнами, она тщетно пыталась завернуться в изорванную овчину, которую тюремщики бросили ей больше из страха, что она околеет до решения собрания общины, чем из христианского милосердия. Кроме изорванной ночной рубашки со следами крови, на ней ничего не было. Снаружи доносились привычные звуки поселения колонистов: рев недоеной скотины, кудахтанье кур и брехливый лай собак. Необычными в это утро были только гомон множества людей, собравшихся на площади перед молельным домом, и мерный стук топора по дереву.

Из узилища нельзя было разобрать, о чем говорят люди, но даже если бы ветер и донес сюда отдельные выкрики, юной Карон это было бы безразлично. Странное оцепенение то ли от холода, то ли от пережитого овладело девушкой, погрузив в глубокую апатию, словно отгородив от всего окружающего мира.

Жизнь не жаловала ее с самого начала, постоянно наказывая за неизвестные прегрешения, за сам факт упрямого существования вопреки воле и желаниям всех тех, кого она знала. Мать умерла, так и не родив девочку на свет божий, старая повитуха, больше из любопытства, извлекла плод из чрева покойницы и с удивлением обнаружила, что ребенок еще жив. Обезумевший от горя отец потребовал убрать громко орущий, грязный комочек плоти долой со своих глаз, искренне пожелав, чтобы преисподняя поглотила ее раньше, чем она увидит свой первый рассвет. Но брошенная умирать в ворохе окровавленных тряпок, Ребекка упорно продолжала громко кричать, возвещая всему миру о своей неукротимой жажде к жизни. Уставшая от ее воплей кухарка отнесла девочку кормилице, жившей неподалеку, и так Карон совершила свое первое в жизни преступление – она осталась жить. Потом были другие, не менее страшные проступки: ее не забрала чума, которая не пощадила остальных детей отца, не задавила насмерть лошадь, она бессовестно выпрыгнула из окна горящего дома и, переломав ноги и руки, через два месяца бегала по улицам Рочестера как ни в чем не бывало. Ребекке досталось мало любви, но много всевозможных наказаний и унижений. Каждый клочок ее тщедушного тела познал розги, колени затвердели мозолями от многочасовых стояний на холодных плитах пола, она выучила наизусть все молитвы и принесла столько покаяний, что уже давно должна была стать святой.

Несмотря на жестокое обращение, она расцветала, платя любовью за ненависть, нежностью за боль, радостью за унижения. Когда отец решил отправиться в Новый Свет вместе с сэром Ричардом Грэнвилом, то он, конечно же, втайне надеялся, что если не долгое плавание, то опасности диких земель наконец избавят его от нежеланного ребенка. Но увы, цинга и дизентерия убили половину поселенцев и экипажа, обойдя стороной четырнадцатилетнюю девочку, которая не гнушалась самой тяжелой и грязной работы на корабле. Окружающие жалели кроткого и доброго ребенка, которого собственный отец считал исчадием ада и проклятием своего рода. Он без конца твердил о ее греховности и неизбежной небесной каре, которая уготована за все преступления, в которых она повинна. И чем больше любви и заботы проявляла она о своем родителе, тем тяжелее и изощреннее выбирались для нее наказания.

Остров Роанок поразил Ребекку с первого мгновения. Нетронутая человеческой рукой природа не шла ни в какое сравнение с тесными грязными улочками родного Рочестера. Все свое ничтожное свободное время она проводила среди диких зарослей, открывая каждый раз тайны этого нового мира. Ни дикий зверь, ни лихой человек не страшили ее во время коротких путешествий, которые она совершала ежедневно по окрестностям. Ей единственной было предоставлено столько воли лишь потому, что в своем безумии ее отец желал, чтобы хищники или душегубы растерзали ребенка на части.

Так прошло два года, население колонии сократилось на две трети. Болезни, звери и кровожадные туземцы не щадили поселенцев, несмотря на все их бесчисленные и истовые молитвы. А на местном кладбище по-прежнему не было креста с именем Ребекки Карон. Напротив, теперь уже девушка была необыкновенно хороша собой, здорова и вопреки всему счастлива. Овдовевшие колонисты и неженатые мужчины бросали в ее сторону многозначительные взгляды, и только суровый отец стоял между ней и достойной партией. Незадолго до ее шестнадцатилетия нашелся один человек, капитан небольшого гарнизона форта, защищавшего колонию, который осмелился просить ее руки. Ребекка, не знавшая ничего, кроме слепой прихоти и непредсказуемых желаний своего отца, ничего не ответила, искренне считая, что ее судьба всецело в руках жестокого родителя.

В тот вечер отец вернулся домой в изрядном подпитии, бормоча что-то непонятное, полное возмущения и негодования себе под нос. Он бесцеремонно оттолкнул встречавшую у порога дочь и, гневно сверкнув на нее своими глазами, удалился на свою половину. Ребекка уже давно научилась не замечать ненависти и откровенной неприязни родителя, но хорошо усвоила все его потребности и желания, понимая без слов, что ему надо в данный момент. Прихватив глиняную бутыль с элем и кружку, она молча вошла в его комнату.

– Что тебе нужно, дрянь? – грубо встретил ее отец, но девушка, ничего не ответив, поставила принесенное с собой на стол и уже собиралась тихо выскользнуть за перегородку, когда он больно схватил ее за руку и притянул к себе:

– Думаешь меня умаслить выпивкой? Думаешь, я не знаю, что у тебя на уме?

Отец разорвал на ней ветхое платье, стянув одним движением до пола, оставив стоять в одной штопанной сорочке. Девушка покорно склонила голову, ожидая очередной порции побоев, но в этот раз ее с силой швырнули на кровать и задрали подол до подбородка.

– Этого ты хочешь? Этого? Похотливая дочь дьявола! – он навалился на нее своим грузным телом, придавив к скомканным простыням, и грубо овладел, безжалостно терзая невинное юное тело. Ребекка не противилась, молча терпя новое, неведомое доселе наказание. Выросшая на улицах среди простолюдинов, она хорошо знала, что происходит между мужчинами и женщинами в постелях за плотно задернутыми занавесками, и относилась к этому по-обыденному, не питая каких-либо иллюзий. В своей привычке во всем подчиняться воле отца она восприняла происходящее с ней как само собой разумеющееся, и, несмотря на сильную боль, старалась как могла помочь ему даже в акте насилия над собой. Наконец он иссяк и, тяжело дыша, обдавая ее смрадным перегаром, бессильно повалился рядом, практически сразу громко захрапев. Ребекка попыталась встать, но сильная мужская рука обхватила ее и крепко обняла, не отпуская от себя, поэтому ей пришлось остаться с ним на всю ночь. Странные мысли роились у нее в голове, девушка поняла, что отцу было приятно насиловать ее и, наверное, он давно этого хотел. В последнее время всякий раз, когда Ребекка раздевалась и покорно ложилась ничком на лавку под розги отца, она ловила этот странный, голодный взгляд, но не могла понять его значения. Потом она задумалась над тем, является произошедшее грехом или нет, но так и не смогла решить для себя этот вопрос. Утомившись от мыслей и переживаний, Ребекка заснула, всецело поручив себя воле Бога и своего отца.

Разбудил ее резкий рывок за волосы. Беспощадная сила стащила ее на пол и поволокла прочь по дощатым плашкам пола. Она попыталась встать, но пинок отцовского сапога вновь сбил ее с ног. Он рычал, как зверь, и сильно дергал волосы, какбудто хотел вместе с ними оторвать ей голову. Так они оказались на улице, посреди морозного ясного утра, перед взорами других обитателей поселения.

– Взгляните, добродетельные христиане, на исчадие ада, искусившее родного отца, подобно тому как ее греховная праматерь искусила Адама. Опоив вином, в похоти своей презрев законы Господа нашего, она погубила мою бессмертную душу и обрекла на вечные муки. Отдаю ее на ваш суд и на суд божий. Горе мне, горе! – с этими словами отец рухнул на колени подле нее, истово молясь и призывая проклятия на свою родную дочь. Оглушенная Ребекка лежала на холодной, покрытой коркой утреннего инея земле, ничего не понимая и не зная, что ей предпринять. Чужие руки подняли ее и заставили встать на колени, множество разных лиц уставились на нее с гримасами отвращения и презрения, плевки и мерзлые комья грязи полетели со всех сторон, больно раня и душу, и тело. От расправы толпы ее спас капитан стражи, который велел двум солдатам в панцирях и с алебардами отвести преступницу в ближайший хлев и запереть под охраной.

Оказавшись одна, Ребекка долго не могла прийти в себя, не веря в происходящее. Ей было очень холодно, поэтому девушка постаралась нагрести остатки прошлогодней соломы, чтобы хоть как-то защититься от зимней стужи. Просить о чем-либо стоящую за дверью стражу она не решилась. Ближе к полудню ее выволокли на улицу и босую, щурящуюся от яркого солнца, привели в молельный дом, где собрались все жители колонии. Отец вновь повторил свои обвинения, добавив новые ужасные подробности, про то, как он отчаянно боролся с хрупкой девушкой, но та с помощью Сатаны лишила его сил и совершила свое черное дело. Прихожане сочувствовали ему и посыпали грешницу проклятиями, требуя жестоко покарать за совершенное злодеяние. Никто не выступил в ее защиту, и Ребекку охватила апатия, ей стало все безразлично. Хотелось, чтобы весь этот ужас закончился побыстрее, чтобы ее наказали и оставили в покое. Она безропотно согласилась со всеми обвинениями, многократно покаялась, и ее наконец отвели обратно в хлев, где она провела остаток дня и ночь, без еды и питья, босая и раздетая, в ожидании, когда суд решит ее судьбу.

Девушка замерзала, постепенно погружаясь в стылое забытье, она уже не дрожала, иней покрыл ее щеки и ресницы, ноги и руки побелели. Но ее вечный рок решил, что Карон изведала недостаточно страданий, чтобы покинуть этот мир, в котором так неразумно решила задержаться шестнадцать лет назад. Двери хлева отворились, и на пороге появилась стража. Ребекку растолкали пинками и заставили подняться, не церемонясь сорвали с нее овчину, в которую она куталась от проникающего до самых костей холода, а потом вывели наружу. Легкий снег падал с серого пасмурного неба, застывшие ноги плохо слушались, и девушка несколько раз упала, пока ее вели по опустевшему поселению.

Все колонисты собрались на вырубке возле леса и ждали, пока преступница в сопровождении солдат неуклюже доковыляет до небольшого прохода, оставленного в толпе специально для нее. Ее снова осыпали проклятиями, дергали за волосы, толкали, но окоченевшее тело уже не чувствовало боли. В центре собрания оставалось небольшое пространство возле свежевыкопанной круглой ямы, которую обычно делают для установки столба, подле которой лежал слегка припорошенный снегом, гладко обструганный и заостренный с одного конца тонкий ствол дерева. Черные комья земли резко выделялись на белом чистом снегу. Священник выступил вперед и встал прямо перед ней, протянув распятие, его дрожащие губы читали молитву. Рука в латной перчатке легла на окоченевшее плечо и принудила ее встать на колени, холодный металл креста обжег распухшие губы, и священник, осенив ее крестным знамением, отступил, уступив место солдату. Тот заглянул ей в лицо и смачно плюнул прямо в глаза, от неожиданности Ребекка зажмурилась, и в следующее мгновение девушка ощутила толчок в спину, послушно встав на четвереньки, голову сильно сжали с обеих сторон бедра, облаченные в толстую кожу, и сильные руки схватили ее за подмышки. Кто-то задрал подол рубашки, и девушка замерла в ожидании града ударов. Где-то за спиной звонко запело дерево, зацепившись за мерзлую землю, и замолкло, с размаха вонзившись в человеческую плоть.

Невыносимая боль заполнила Ребекку, напомнив о том, что она еще жива и способна чувствовать, равномерные удары молота загоняли в нее разрывающее нутро дерево дюйм за дюймом. Ужасный крик огласил окрестности, заставив замолкнуть глумящуюся над девушкой толпу. Она увидела свою кровь на белом, как подвенечное платье, снегу, горячую и парящую на морозе, ощутила ее приторный сладкий запах и внезапно взмыла над землей – кол установили в приготовленную яму, теперь Ребекка возвышалась над всеми и через застилающую глаза кровавую пелену взирала на своих мучителей. Внутри что-то лопалось, рвалось, и с каждым судорожным вздохом она срывалась вниз по скользкому от крови дереву, беспомощно суча ногами и извиваясь в ужасной агонии. Люди раскрывали рты и показывали на нее руками, но она не слышала, что они говорят.

Какое-то новое чувство родилось в умирающем теле, доселе незнакомое и сильное. Она не желала зла никому из этих людей, была послушна и кротка, выполняла все, что от нее требовали, никогда не роптала, радовалась тем малостям, что перепадали на ее долю. А всем им, кто стоял сейчас в толпе, было мало унижать, оскорблять, терзать и насиловать, им необходимо было уничтожить ее за то, что она осмелилась жить против их воли. Против его воли! Ребекка встретилась глазами со своим отцом, и найди она в них сейчас хоть тень сострадания, то безропотно приняла бы свою жестокую участь, простила бы всех, как всегда прощала, и умерла, отдав себя на суд божий. Но там не было ничего, кроме дьявольского наслаждения от ее нечеловеческих мук.

– Будьте вы все прокляты! Вы, лживые и жестокие люди, не знающие милосердия и справедливости. Но не бог покарает вас, а я! Я восстану из преисподней и приду за каждым из вас, чтобы вы познали те муки, на которые обрекли меня. Будьте прокляты! – она в исступлении забилась на колу, изрыгая проклятия и богохульства. Бледный от страха капитан стражи сделал знак солдатам, и те повисли на ногах Ребекки, стягивая ее вниз. И крик оборвался, и наступила тишина, с поникшей на обнажившуюся грудь головой Карон по-прежнему возвышалась над толпой и была видна каждому. Внезапно девушка вновь зашевелилась и гордо вскинула голову к небу, обратив к нему с укором свои остекленевшие глаза, кожа в ямочке на шее вздулась отвратительным бугром и с неприятным звуком лопнула, обнажив окровавленное острие.

– Вот ведьма! Надо ее сжечь, – раздалось из напуганной толпы.

– Пусть повесит до завтра, сегодня дров не заготовили. Расходитесь уже, – махнул рукой капитан и начал созывать своих солдат.

-–

Золотарев и Громов в сопровождении Валерии спускались по травянистому склону к небольшой роще из старых замшелых деревьев, густо окруженной непролазным кустарником. Девочка без умолку что-то рассказывала на латыни Никите, изредка затевая с ним шутливую борьбу или устраивая небольшие проказы. Андрея она, казалось, не замечала вовсе, поэтому предоставленный самому себе, он с любопытством изучал окружающую обстановку.

Долина, зажатая с двух сторон неприступными горными кряжами, изобиловала растительностью и разнообразной живностью. Ни птицы, ни животные нисколько не боялись людей и спокойно занимались своими обыденными делами, даже когда они проходили в нескольких шагах рядом. Несколько раз по пути небольшой процессии попадались едва заметные узкие звериные тропы, но Валерия всякий раз торопливо уводила их в сторону, чтобы не мешать их хозяевам. С ее слов Золотарев понял, что таинственный и страшный дед приглашает их в гости, но из-за отсутствия необходимых навыков магического перемещения у Андрея идти придется пешком. Немного уязвленный тем фактом, что ребенок лучше него владеет практическими приложениями квантовой теории, он усиленно думал над тем, как шалунье удается так быстро перемещаться между двумя точками пространства. Она буквально телепортировалась на его глазах, исчезая тут и мгновенно появляясь там.

– Никита Гаврилович, а это неопасно, так часто телепортироваться? Как-никак, декогеренция все же происходит каждый раз при перемещении.

– Что вы, Андрей Михайлович, для такой чумазой девчонки это даже полезно. Иначе бы она давно покрылась коростой от той грязи, которую непрерывно собирает на себя.

– Простите, не совсем понял. Как это?

– Понимаете, Андрей Михайлович, абсолютная телепортация доступна только высшим магам, низшие маги могут перемещаться только в те места, где уже раньше были, с которыми у них установлена физическая связь, или же посредством порталов, созданных с помощью артефактов. Валерия, несмотря на свой юный возраст, весьма сильный высший маг. Я затрудняюсь определить ее ранг, но он точно выше первого. Так вот, каждый раз, когда она меняет свое местоположение в пространстве, происходит своеобразный переход через высшие миры. Она изменяет себя таким образом, что ее проекция в низшем мире мгновенно меняет свое местоположение. А поскольку изменения касаются только ее тела и сознания, то все, что к нему прилипло, грязь в том числе, остается на старом месте, – старательно подбирая слова, объяснил Громов.

– А как же одежда?

– Это как раз самое сложное для Валерии. Путешествовать голышом куда сподручнее, обычно она так и делает. Но ради гостя и соблюдения приличий ей приходится каждый раз одеваться.

– То есть?

– Когда она проецируется непосредственно вблизи от нас, то одновременно проецирует сюда же и свое платье, которое обычно пылится в ее гардеробе. Вернее, сначала здесь появляется платье, а потом в нем появляется Валерия. Уж поверьте, я точно знаю, что это ей не нравится. Этим и объясняется выбор наряда: чем проще, тем удобнее.

– И что, ей совсем не бывает холодно, мокро, жарко?

– Нет, почему же, Валерия, как и я, всё прекрасно чувствует, просто для магов, высших магов, это не имеет такого критического значения, как для людей и низших магов. Мы смотрим на низший мир как бы со стороны, варьируя свое присутствие в нем от полного до практически незаметного.

– Другими словами, высшие маги могут быть одновременно в нескольких местах одновременно? Они вездесущи?

– В теории, наверное, да, на практике всё определяется рангом мага и уровнем развития его сознания. Одновременное присутствие в нескольких местах требует очень сложных трансформаций в высших мирах, а решение таких магических задач, уверяю вас, далеко не всем по силам. Это все равно что занять такое положение тела среди кучи зеркал, так чтобы везде было одинаковое отражение.

– Поэтому вы и прибегаете к фамильярам, то есть выглядите в другом месте так, как удобнее построить проекцию, да?

– Забавно, когда я изучал фамильяров в Башне Мудрости, мне потребовалось много времени, чтобы усвоить этот принцип, а вы его сформулировали сами, – заметил Громов.

– Но это же очевидно, гораздо проще построить проекцию в заданной системе координат, нежели строить оператор преобразования пространства, удовлетворяющий условию инвариантности всех проекций. Вы сказали, что низшие маги могут перемещаться только в места, где были до этого прежде, или с которыми у них есть физическая связь?

– Да, их перемещения крайне ограничены и не отличаются точностью. Зато практически безопасны. Неопытный высший маг, допустив ошибку, может получить такую проекцию, которая немало позабавит окружающих, – усмехнулся Громов.

– Значит, они делают поворот в пространстве возможностей, не меняя его размерности. Это обычные цепи квантовой логики, и… – задумчиво начал Андрей и вдруг исчез, одежда с легким шорохом упала на пару пустых ботинок.

– Ух ты! – громко взвизгнула Валерия, хлопнув в ладоши, потому что голый Золотарев стоял в сотне метров от них, там, где уже начинался сплошной непроходимый кустарник.

– Получилось! – радостно крикнул Андрей и помахал им рукой, и только тут обнаружил пикантность ситуации, в которой оказался.

– Гром, а ты говорил, что нельзя голышом расхаживать! А ему, значит, можно? – возмутилась Валерия и в тот же миг оказалась рядом с Золотаревым в чем мать родила.

– Ой! Извините, пожалуйста, – сказал Андрей и, покраснев, смущенно прикрыл пах двумя руками.

Никита наклонился и вытащил из вороха вещей защитную руну, которую собственноручно надел на Золотарева накануне. Лицо его выражало крайнюю степень озабоченности. Андрей возник рядом со своими вещами и начал торопливо одеваться, отбиваясь от щипков неугомонной Валерии, которая без всякого стыда вертелась вокруг него, избавившись наконец от стесняющего ее свободу платья.

– Валерия, живо оденься! Видишь, Андрей Михайлович уже исправился, – строго сказал Громов и пристально посмотрел на Золотарева.

– Знаете, что странно, Андрей Михайлович?

– Ничего странного, всё объяснимо с точки зрения квантовой теории, и я только что подтвердил это успешным экспериментом. Причем дважды, заметьте, – довольно сообщил Андрей.

– Странно не то, что вы перенеслись на несколько шагов в место, в котором точно не были раньше…

– Ну, квантовая запутанность сознания, по моим наблюдениям, обладает куда большими границами и масштабами, чем можно было бы предположить, и это имеет свои объяснения…

– Странно, что вы вообще смогли воспользоваться магией, с этим-то на шее, – покачал головой Никита и протянул руну молодому человеку.

– Может, она испортилась или поломалась? – предположил Андрей, вертя предмет в руках.

– Валерия, поди сюда. Ну-ка надень на минутку, – Громов забрал у своего попутчика руну и быстро надел ее на девочку.

– Ой! – удивилась та, – я ничего не вижу и не чувствую. Как странно!

– Извини, я было уже поверил Андрею Михайловичу, – сконфузился маг и освободил девочку от действия руны. Валерия подняла на них испуганные глаза и робко улыбнулась:

– Значит, так живут люди?

– Как так?

– Ничего не видя и не чувствуя, – она внимательно взглянула на Андрея, больше ожидая ответа от него, нежели от Громова. Золотарев наклонился к ней и легко коснулся кончика ее носа.

– Им больше приходится полагаться на свой ум и свои руки, – сказал он. Валерия скептически взглянула на свои грязные ладошки и сокрушенно вздохнула:

– Трудно же вам приходится.

– Вот поэтому нас так много, сообща мы обходимся без всякой магии.

– И это не мешает вам всё портить и уничтожать вокруг, – сильный, низкий мужской голос раздался со стороны рощи, необычный акцент выдавал в его обладателе иностранца. Коренастый, уже немолодой человек с волевыми и несколько грубыми чертами лица вышел из расступившихся перед ним непролазных зарослей. Его кожа, морщинистая, темная, напоминала древесную кору. А волосы с сильной проседью, но по-прежнему густые, были аккуратно и коротко острижены. Большие кисти рук с узловатыми сильными пальцами сжимали изогнутую массивную палку, больше напоминающую посох. Туловище непропорционально большое, с развитой мускулатурой и короткими, но массивными ногами с широкими ступнями, было облачено в лохмотья и всякое рванье, подпоясанные грязной веревкой.

Старик не спеша подошел к притихшей компании и остановился в нескольких шагах, придирчиво осматривая пришедших.

– Деда, мы пришли, – почтительно сообщила Валерия и первой подошла к нему.

– Махимус Марций, римский гражданин, – с достоинством представился он и вопросительно посмотрел на Андрея.

– Андрей Золотарев, младший научный сотрудник, очень рад знакомству, – охотно и предупредительно ответил молодой человек, но сразу же замялся, заметив, как вскинулась косматая бровь древнего римлянина.

– Ученый, значит. И в каких науках сведущ этот ученый муж? – уже к Громову обратился Махимус Марций, но тот только пожал плечами в ответ.

– По основной работе, конечно, теплофизика, но очень увлекаюсь квантовой теорией… – попытался объяснить Андрей, но старик смотрел мимо него на Никиту.

– Махимус, мне это нравится не больше твоего, но у меня не было выхода. За ним охотится эта ведьма, Ребекка, – ответил Громов на немой вопрос.

– Ну так отдай его ей, зачем ты его приволок сюда? – словно Золотарева не стояло рядом, возмутился римлянин.

– А кто такая Ребекка? – встряла в разговор Валерия.

– Замолчи и не лезь не в свое дело! – хором накинулись на нее Громов и Марций. Девчонка шмыгнула за спину Андрея и вцепилась в него обеими руками.

– Кто такая Ребекка? – уже шепотом спросила она Золотарева.

– Не знаю, я ее даже не видел, – также шепотом ответил Андрей.

– Он переждет здесь несколько дней, пока я все устрою, – уверенным тоном продолжал Никита.

– Кто сказал?

– Я, Махимус, я, – вздохнул маг и потер кулак правой руки другой рукой.

– Ты здесь ничего не решаешь, – угрожающе откликнулся старик и поставил свой посох напротив себя.

– Ну вот, опять ссорятся, – прокомментировала из-за спины Золотарева девочка.

– Ты тоже, пусть решает хозяйка долины. Согласен?

– Ей нет до этого никакого дела. Уходите оба!

– Валерия? – обратился к девочке Громов.

– Валерия! – рявкнул на нее Марций.

Хозяйка долины вышла из-за спины младшего научного сотрудника и, насупившись, посмотрела на обоих.

– Андрей останется.

– И сколько еще жизней прервется ради этого? – сурово спросил старик.

– Нисколько, я обещаю! К тому же Андрей тоже маг, только непутевый, – воскликнула она.

– Тогда пусть уходит он! – Марций ткнул посохом в сторону Никиты.

– И Гром останется тоже, – тихо сказала Валерия. Махимус Марций рванул с себя веревку, складывая ее пополам:

– Совсем ополоумела? Перечить мне вздумала!

– Гром останется, – молния сверкнула над их головами, и эхо в горах подхватило раскатистый упругий удар.

– Видишь, что происходит, когда ты рядом? Зачем ты вернулся? – римлянин в ярости подступил к Никите, но тот оставался невозмутим, внимательно наблюдая за Валерией.

– Валерия, мы пробудем у тебя в гостях несколько дней, а потом уйдем. Так требует Махимус Марций, и ты должна его слушать. Ты помнишь об этом? – спокойно обратился к девочке маг, и та вдруг вновь стала обыкновенным ребенком, капризным и ветреным. Андрей с удивлением наблюдал, как рассеялась в небе внезапно налетевшая гроза.

– Ну, Гром, ну миленький. Не уходи больше! Пожалуйста. Я буду слушаться деда, честно-честно. Деда, я буду тебя слушаться. Только не прогоняй Грома, пожалуйста. Я плохо себя вела, я знаю. Но я всё поняла и больше так не буду. Ну хочешь, выпори меня. Даже Гром меня выпорол, – она бегала от одного к другому, дергая их за руки и одежду, отвлекая от грозных взглядов, которыми они обменивались.

– Ты ее выпорол? – спросил Махимус Марций, сверля глазами Громова.

– Да, выпорол, она это заслужила, – огрызнулся Никита.

– Я это заслужила, – честно подтвердила Валерия, теребя деда.

– Ты ее выпорол, – констатировал Махимус Марций, неожиданно смягчив тон.

– Она сделала из Андрея твоего любимого Аполлона, ты считаешь этого недостаточно?

– Ты ее выпорол! – уже давясь от смеха воскликнул римлянин. – Впервые за сто лет!

Золотарев недоумевающе смотрел на происходящее, но, помня просьбу Громова, хранил молчание. Поймав его взгляд, Валерия подтвердила:

– Да, впервые, я сама не ожидала. Раньше меня только дед драл, а Гром говорил: «Пусть делает, что хочет А теперь сразу: «Жах-жах, ремнем». Вы, люди, на него плохо влияете.

– Тебе сто лет? – переспросил Андрей.

– Ага, я еще маленькая, – просто ответила девочка, довольно держа за руки улыбающихся магов.

Пристанище Махимуса Марция располагалось в глубине старой рощи, в тени крон деревьев, плотно смыкающихся над головой. Таинственный, мерцающий свет шел от странных наростов на замшелой коре, но его было достаточно, чтобы рассмотреть небольшую хижину, крытую корой, щели между кусками которой заполнял сухой мох. Стены, сплетенные из ветвей, были изнутри увешаны войлоком, такой же войлок покрывал пол и несколько лежанок. Красные угли тлели в выложенном камнем очаге, и они жарко вспыхнули, когда Валерия, смешно надув щеки, стала раздувать огонь. Вкусно запахло неизвестным варевом из большого, закопченного до черноты котла, застучали по широкому массивному столу деревянные миски и ложки, и всевозможная снедь, припасенная в корзинах и коробах по углам жилища, украсила гостеприимный стол. Махимус Марций искоса приглядывал за хлопочущей по дому Валерией и с важным видом разливал темную, с сильным запахом настоянных трав жидкость по небольшим деревянным кубкам из самой что ни на есть настоящей глиняной амфоры.

Громов устроился на лавке за столом, было видно, что всё ему здесь привычно и знакомо. От недавней ссоры с римлянином не осталось ни малейшего следа, и теперь оба вполголоса обсуждали какие-то только им понятные общие дела. Хозяйка долины взяла шефство над Андреем и без умолку рассказывала про всё, что попадалось ей на глаза. Золотарев уже привык к безмолвной речи и не чувствовал ни малейшего неудобства от нового для него способа общения.

– Больше всего хлопот с волками, им постоянно нужно мясо, если бы не мясные деревья, они бы давно сожрали всех обитателей долины и нас вместе с дедом в придачу. Но волчата очень милые, мне всегда так жаль, что они вырастают и их приходится выгонять из долины. А еще мыши, от них вообще нет никакого проку, только вечно всё грызут и портят. Дед уже и запретное заклинание накладывал, а им всё нипочем, поэтому приходится держать сову. Поэтому ночью не пугайся, если увидишь большущие глаза перед собой, она очень добрая, но серые разбойники ее почему-то боятся. Летучие мыши – другое дело, едят себе комаров и днем спят на ветках. Если к ним тихонечко подкрасться и хлопнуть в ладоши, то такой переполох будет, аж дух захватывает.

– Давайте к столу уже, – позвал Махимус Марций. Валерия бросилась к котлу с неизвестно откуда взявшимся в руках черпаком и быстро наполнила до краев все деревянные миски густой похлебкой, и раньше остальных с громким чавканьем приступила к трапезе. Старый римлянин не прикоснулся к своей еде, наблюдая из-под косматых бровей за гостями.

– Спать будете вон на той лавке, а по нужде ходите подальше, да смотрите к роднику не забредите. Солонины нынче мало, но зато сыра вволю ешьте и грибов стараниями хозяйки много. Сырость за три десятка лет развелась порядочная. Я уж подумывал, верно, впору крокодилов заводить, а тут вы нагрянули. Ну, други, за здравие хозяйки кубки поднимем! – возвестил старик и первым выпил свой.

Крепкий алкоголь ударил Золотареву сразу в голову, все вокруг закружилось в веселом танце, и сердце радостно забилось от разлившегося по всему телу тепла.

– Что это за напиток? – спросил заплетающимся языком Андрей.

– Кровь единорога, – грустно ответил Громов, отпивая из своего кубка. Младший научный сотрудник поперхнулся и сильно закашлялся. Валерия пришла к нему на помощь, молотя двумя маленькими кулачками по его спине.

– Не слушай его, Андрей, это дедово зелье, он его из трав делает.

– Ну и шуточки у вас, Никита Гаврилович, а я и впрямь поверил, – возмутился Золотарев.

– В том-то и беда, Андрей Михайлович, что с одной стороны вы ученый, а с другой – в сказки верите. Что же мне с вами делать? – задумчиво сказал маг.

– Вот и я о том же, что мне надо делать? – согласился Золотарев.

– Для начала, конечно, нужно как-то попасть в Убежище и не попасться к темным, – рассудительно предположил древний римлянин.

– Да уж, к темным бы не хотелось, – поддержал его Никита Гаврилович.

– Через какую Цитадель думаешь пробираться?

– Раньше думал до Александрийской добраться, но теперь… – начал Громов.

– А что теперь? – спросил Андрей.

– Руна-то на вас, Андрей Михайлович, похоже, не действует, а магия прямо через край прет. Не получится у меня вас спрятать от темных-то, – с досадой ответил маг.

– Ишь ты, твоя руна на него не действует. А раньше такое бывало? – сокрушенно вздохнул Марций.

– В том-то и дело, что нет. Выходит, Андрей Михайлович, что вы есть самая что ни на есть аномалия.

– А я вам говорил, что магия здесь ни при чём. У меня научный подход, – торжествующе заявил младший научный сотрудник.

– Научный или нет, но и светлые, и тёмные, и всякие там разноцветные слетятся на вас, Андрей Михайлович, как мухи, сами знаете на что. Мы даже к цитадели близко подойти не сможем.

– И что же у вас за ажиотаж такой на потенциальных магов-то? – шутливо поинтересовался Золотарев.

– Нет никакого ажиотажа на самом деле, просто неудачное стечение обстоятельств.

– Каких, интересно?

– Видите ли, Андрей Михайлович, вы своими экспериментами так наследили и начудили, что у стороннего наблюдателя могло возникнуть подозрение, что вы каким-то чудесным образом завладели могущественным артефактом. А артефакты в мире магов – это всё равно что драгоценности в мире людей. Некоторым цены нет. И прежде чем кто-нибудь разберется в вашей квантовой запутанности, пытать вас будут самым изощренным способом, чтобы драгоценность эту отнять.

– Но вы же знаете, что никакой волшебной палочки или шапки-невидимки у меня нет. Просто наука, – пожал плечами Андрей.

– Меня вы, предположим, убедили, но я за вами несколько дней наблюдал, всё ждал, когда вы свой артефакт из тайника достанете. А вот другие ждать не будут. Тем более тёмные.

– Значит, надо их как-то перехитрить! – заявила Валерия, и все невольно посмотрели на нее.

– Чего я не так сказала? – насторожилась хозяйка долины.

– А ведь права, плутовка, нужно их по ложному следу пустить. Только вот как? – похвалил девочку старик.

– Ребекка думает, что я собрался продать Андрея в ученики… – поделился своими соображениями Громов.

– Меня? Продать? Это что же получается? Рабство? – изумился Золотарев.

– Хуже, гораздо хуже, Андрей Михайлович.

– А что тут такого? Тысячи лет тёмные покупают себе учеников, это только светлые всяких бездарей по всему свету собирают, а эти отбирают самых лучших, ещё и поторгуются, не без этого, конечно. Как думаешь, сколько за этого учёного дадут?

– Вы что, серьёзно? – Золотарев был ошеломлён.

– Не знаю, надо было у Ребекки спросить, сколько ей за него обещали.

– Кто такая эта Ребекка? А? – Валерия переводила взгляд с одного собеседника на другого.

– Одна очень плохая колдунья, – уклончиво ответил Громов.

– Ну так убей её, Гром, и дело с концом! – предложила девочка.

– Нельзя, она под защитой Кодекса.

– Ты хочешь отвести его к своему Бремеру? Так пусть он сам тебе и поможет, – вновь наполняя кубки, высказался Марций.

– Только не к Бремеру!

– Тебя не поймёшь, к тёмным нельзя, к Бремеру тоже. Так, может, ты его сам возьмёшь в ученики?

– Я? Почему я?

– Нет, Гром, меня возьмет в ученики. Андрей уже старый! – ревниво воспротивилась Валерия.

– Это я старый? Ты знаешь, сколько мне лет? – спохватился Золотарев.

– Нет. А сколько?

– 25 лет, я в четыре раза моложе тебя.

– Врешь!

– Надо его Саиду показать, пусть решит, что с ним делать дальше, – задумчиво сказал римлянин.

– Я думал об этом тоже, но до него еще надо как-то добраться, – согласился с ним Громов.

– Давай выпьем за то, чтобы Ребекка сдохла сама! – предложил новый тост старик.

– Это навряд ли, – покачал головой маг. – Но вот что мне кажется странным, она никогда не отличалась особой сообразительностью. Хитрости ей, конечно, не занимать, да и артефактов разных насобирала она немало, мусор по большей части, конечно, но Струна Вечности у нее точно имеется. Хотя одной Струны, сам понимаешь, мало, надо кое-что посильнее и изощреннее, чтобы нужное место найти.

– К чему ты клонишь?

– Думаю, Ребекка действительно не знает, зачем заказчику нужен Золотарев, поэтому она считает его просто одаренным кандидатом в ученики, ее используют втемную. И в кои-то веки, в отличие от своего работодателя, она права. Выпьем за то, чтобы Бекки не была умнее, чем обычно!

– Я чего-то не понял, Никита Гаврилович, как это может нам помочь? – чувствуя, что пьянеет, спросил Андрей.

– Надо, чтобы Ребекка перестала охотиться за вами, милейший Андрей Михайлович, а сосредоточилась на погоне за несуществующим артефактом, и в этом нам поможет ее работодатель, – загадочно улыбнулся маг.

– А вы знаете, кто он?

– Нет, но я знаю, кто это может знать.

– Ничего не понимаю. А ты, Андрей? – честно призналась Валерия, облокотившись на стол и подперев свою голову обеими руками.

– Это знаешь, если я знаю, что ты знаешь, что я знаю, то все равно выигрываю я, – решил объяснить сильно захмелевший Золотарев. Валерия подняла глаза к потолку и попыталась понять суть сказанного.

– Да ну вас! Пойду олененка проведаю. Деда, ты опять грибов переложил в свою «кровь единорога», вона как вас забрало-то.

– А почему она – хозяйка долины? – спросил Андрей, когда девочка рассеялась в воздухе.

– Потому что вся долина существует благодаря ее магии. Вы, Андрей Михайлович, верно думаете, что здесь так тепло и влажно только потому, что мы находимся на юге Причерноморья? Ан нет, на высоте трех тысяч метров лежат вечные снега и ледники практически не тают даже летом. Между тем в долине мягкий субтропический климат, кстати, зимы здесь не бывает вовсе, только очень мягкая и теплая осень.

– Неужели за столько лет эту аномалию не нашли? Трудно в это поверить.

– Магия Валерии не только поддерживает жизнь в долине, но еще ее защищает. Снаружи весь этот кусочек первозданного Эдема выглядит как труднодоступный ледник, поэтому ее и не обнаружили. Не зная верного пути, обычному человеку сюда не попасть, – объяснил Громов.

– Да, это чудесное место. И нашел его я совершенно случайно, скажу вам откровенно, – что-то припоминая, с доброй улыбкой на лице молвил Марций, снова наполняя кубки.

– А меня привела сюда как раз эта странная непогода, окружающая долину. Знаете ли, у меня есть страсть – я коллекционирую погоду, ну и непогоду тоже, – заметил со своей стороны Никита.

– Как это?

– Странствую по миру, нахожу погодные феномены и тщательно их изучаю, а потом, когда есть настроение, копирую их у себя дома.

– Так вы не здесь живете, Никита Гаврилович?

– Нет, здесь он прячется, когда натворит чего-нибудь и подвергает все это опасности, как обычно, – проворчал Марций.

– Полно тебе, Махимус, без ведома и разрешения Валерии в долину никто не проникнет. Ты-то это знаешь наверняка, – урезонил его Громов.

– Как такое возможно, чтобы ребенок владел такими удивительными способностями?

– Ну, начнем с того, что Валерия необычный ребенок, – задумчиво потирая лоб, сказал маг.

– Конечно, необычный. Далеко не у каждого ребенка есть своя долина, – обеспокоенно вставил Марций, сверкая глазами на Никиту.

– Ага, и мало кто из детей в свои 100 лет выглядит на 14, – добавил Андрей.

– Только вот эта долина, она же ей и тюрьма, – горько покачал головой Громов.

– Валерия не может ее покинуть?

– Нет, почему же, может, только если разрушит все, что до этого создала и оберегала. На ней лежит ответственность за все жизни в этом месте, – с угрюмым видом ответил римлянин.

– Значит, вы ее здесь удерживаете насильно? – предположил Золотарев.

– Насильно ее не удержишь, даже мне, старику, с ней не потягаться, она какая ни есть, а высший маг, вот и приходится родительский авторитет строгостью поддерживать, – вздохнул Марций.

– Сами посудите, Андрей Михайлович, что ее ждет среди людей. Несмотря на свой возраст, она наивный ребенок, но в то же время в ней заключена невероятная сила, которая не всегда ей подвластна. Валерия неизбежно погубит себя и невесть сколько людей, которые попадут под горячую руку. Поэтому выход только один, такого сильного мага может удержать в заточении только он сам, – Громов опорожнил свой кубок и поставил его на стол.

– Как же она согласилась с этим?

– У нее не было выбора, как и у многих из нас, – мрачно ответил Никита.

– И что, она никогда не пыталась убежать?

– Почему же, это ее самое большее желание, поэтому Махимус Марций ее неусыпно стережет.

-–

Служебная волокита растянулась на полдня, и Князева с досадой поняла, что не успевает на встречу с таинственным владельцем «Тойоты». От неотступно следующего за ней по пятам Дэна удалось избавиться только в женском туалете. В тесной, сильно пахнущей дезинфицирующим средством кабинке Людка раздумывала, как ей поступить. Листик напомнил о себе настойчивым желанием прикосновения. Поскольку никаких других образов в мыслях помимо этого не появлялось, девушка решила ответить на призыв.

«Тебе незачем куда-то спешить, воспользуйся путями», – сама собой возникла в голове мысль.

«Как это сделать? Научи, пожалуйста!» – обратилась к симбиоту Князева.

«Это просто! Смотри!» – Людка ощутила, что находится уже в каком-то другом месте, в нос ударил запах чужого пота, она двигалась в такт мерному дыханию, цепляясь за тонкую хлопковую ткань одежды. От странного чувства девушка шарахнулась в сторону и очутилась за спинкой автомобильного кресла, в котором сидел незнакомый мужчина в солнцезащитных очках. Со своего места Князева видела только часть его лица, тронутый сединой коротко и ровно остриженный висок, чисто выбритый подбородок. Чтобы лучше его рассмотреть, девушка глазами поискала место получше и просто села на заднее сидение наискосок от водителя. Машина чуть качнулась, среагировав на ее движение, и человек, вздрогнув, обернулся.

– Людмила Викторовна! Вы не перестаете меня удивлять! Добрый день! Рад познакомиться с Вами лично. Сергей! – незнакомец приветственно кивнул, капельки пота выступили у него на лбу, несмотря на то, что в салоне работал кондиционер.

– Просто Сергей? Мне казалось, что у полковника ФСБ должны быть фамилия и отчество?

– Будь по-вашему. Сергей Сергеевич Сергеев. Могу удостоверение предъявить?

– Предъявите.

В документе все было в точности, как сообщил его владелец.

– Слушаю вас, товарищ полковник, – девушка даже не старалась скрыть язвительный тон, с которым обратилась к собеседнику.

– У нас, Людмила, можно я буду к Вам так обращаться, неудобно как-то по кличке, хотя она у Вас и довольно приличная – Змейка. Так вот, у нас, Людмила, неофициальный разговор, не по службе. Я пришел на встречу один и без оружия. Вы можете меня не опасаться.

– А ваши головорезы или рабы? Или кем они вам там приходятся?

– Вы про вчерашний досадный инцидент? Тут, признаться, я Вас недооценил. Кстати, у моих людей был строгий приказ не причинять Вам вреда и просто доставить для разговора. Вы ведь первой открыли огонь на поражение, не так ли? Я читал рапорт.

– Внезапное нападение с использованием автоматического оружия и транспортных средств.

– Да, да, да. Я нисколько не ставлю под сомнение правомочность Ваших действий. У меня нет никаких претензий по поводу убитых Вами рабов. Я пригласил Вас на встречу, чтобы избежать дальнейших недоразумений и нежелательных последствий. Как я понимаю, Вы в Синдикате совсем недавно? Многого еще не знаете и не понимаете. В том числе вряд ли еще представляете, во власти какого Смотрителя оказались? Я хочу Вас предостеречь от фатальных ошибок и предложить свою помощь. Предлагаю начать все заново, – мужчина сдвинул очки на кончик носа, продемонстрировав серые насмешливые глаза.

– И чем же Вы можете мне помочь?

– Многим. Информацией, ресурсами и людьми.

– Что-то в последнее время вокруг меня просто рой помощников. Того и жди беды, – фыркнула Людка.

– Это неудивительно. Одно цепляется за другое. Повышенный интерес к Вашей персоне сначала со стороны известной охотницы за головами Ребекки Карон, потом непостижимая щедрость и покровительство местного Смотрителя и к тому же крайне редкая способность перемещаться по пресловутым путям. Вы ведь так в моей машине оказались?

– Допустим. Вам-то что от меня надо?

– Честно? Хочу сманить Вас в нашу ячейку Синдиката. У нас много сотрудников органов внутренних дел в ней состоит. Мы, кстати, им отдаем предпочтение при приеме. Коль скоро Вы уже влипли в тайные дела Синдиката и Кодекса, лучше быть вместе со своими, – Сергеев отвернулся от нее и пошарил рукой в кармане джинсов:

– Тут моя визитка с номерами обычных телефонов. Подумайте не спеша над моим предложением. Наш Смотритель готов выкупить Вас у местного, думаю, Наместник возражать тоже не станет.

– Вы ошибаетесь, я не рабыня! Я заплатила за свое членство, – возразила Людка напористому спичу полковника.

– В Синдикате все рабы. Просто одни свободнее других. Не спорьте. Скоро все сами поймете. Так вот, передумаете – позвоните. Или если помощь понадобиться, звоните. Да, не стоит думать, что мы тут с Вами обсуждаем что-то тайное или запретное в Синдикате. Смотрите на это как на предложение перейти из одного спортивного клуба в другой. Думаю, Вы еще не одно такое получите. Правда, лучших условий и возможностей, чем у нас, Вы не найдете. Например, мы можем без труда устроить Ваше повышение по службе. Должность начальника отдела уголовного розыска потянете?

– Что взамен?

– Игра в команде, разумеется. Защита общих интересов. Приумножение наших возможностей и влияния. По возможности законными способами и без жертв среди обычных людей. Вам подходит?

– Как-то после очереди в спину не сильно хочется верить в Ваши слова, товарищ полковник.

– Людмила, я же сказал, это было недоразумение. К тому же Ваша экипировка ввела нас в заблуждение. Мы даже мысли не допускали, что Вы новичок. Я вот драконью броню вижу в первый раз в жизни. Просто сгораю от любопытства, за какие такие заслуги ведьма Карон Вас так щедро наградила. Не расскажите? – мужчина вновь повернулся к ней и посмотрел поверх очков с лучистыми смешинками в глазах.

– Я ее хорошенько поколотила, – пожала плечами Князева.

– Вы побили Ребекку Карон? Самую известную забияку на всех континентах? Участницу бессчетных побоищ в самых отчаянных местах на планете? Шутите?

– Спросите у нее.

– Нет уж, увольте. Поверю Вам на слово. Хотя это очень странно. Возможно, она просто притворилась, что Вы ее победили. Я бы не верил ей ни в чем. Будьте осторожны с ней. В случае опасности воспользуйтесь путями. Мы сможем Вас надежно спрятать от нее и ее клана. И уж поверьте, лучше, чем местный Смотритель. Этот колдун Вас безусловно продаст Ребекке Карон, если они сойдутся в цене.

– А Вы не продадите?

– Не продадим. Мы магов не жалуем: хоть посвященных, хоть нелегальных. Если они выходят за рамки, мы их уничтожаем. Сил у нас для этого хватает. Имейте это в виду.

– Прямо партизаны какие-то, – пряча визитку в карман куртки, заметила Князева.

– Так и есть. Мое предложение в силе, пока Вы не выступите на стороне магов против нас, людей. Потом не обессудьте. Вместо рабов придут опытные бойцы с руническим оружием и под защитой брони не хуже Вашей. Тогда я и одной монеты не поставлю на Вас. Кстати, мой Малыш, которому Вы едва не оторвали язык, до сих пор ничего есть не может.

– Бедный песик. Ну, поделом ему. Не будет больше кусать людей. А теперь послушайте меня, товарищ полковник. Не мешайте мне, и все будут целы! «Как мне отсюда убраться?» – мысленно обратилась она к своему листику. «Подумай, где ты сейчас». Шум воды из сливного бачка вернул ее в действительность. И весь состоявшийся разговор показался каким-то наваждением. Людка ощупала карман куртки и с облегчением обнаружила в нем картонный прямоугольник визитки.

«Похоже, я набрала достаточно карт из этой дурацкой колоды. Пора играть». Князева вышла из туалета и медленно двинулась по коридору. Прилипчивого Дэна нигде не было видно. Воспользовавшись удобным случаем, девушка достала спутниковый телефон и решительно вдавила кнопку с цифрой «1» глубоко в панель.

– Здравствуй, Людмила! – прозвучал знакомый голос, в фоновом шуме различались посторонние звуки улицы.

– Привет, мелкая. Надо поговорить. Встречаемся вечером в гостинице, в девять.

– Хорошо, я буду не одна, поэтому лучше в твоем номере.

– Без разницы, только без Нику Войня. Ясно?

– Как хочешь. До вечера!